Аномалия №26

Однажды, весьма устав от шумной городской жизни, преисполненной выхлопных газов автомобилей и гула их моторов, густого дыма труб ТЭЦ, от всего этого смога, гама и суеты, мы решили переехать в пригород, который добрые люди нам посоветовали, порекомендовали, предложили. Решение наше было взвешенное, окончательное и бесповоротное; никогда не поздно что-то менять в своей жизни, даже если на двоих нам уже сто двадцать лет. Мы уже пенсионеры, по выслуге лет, и хочется уже некоторого покоя и тишины; детей воспитали, пора немного и для себя пожить, расслабиться – кто знает, сколько нам осталось.

Вначале мы планировали просто приобрести дачу; однако, поскольку мы намеревались жить на новом месте круглый год, то купили квартиру (точнее, нам её на юбилей вручили дети, дай Бог им крепкого здоровья, любви и счастья в семейной жизни). Туда-то мы сейчас и вселимся, даст Бог; и обретём мы, наконец, долгожданный покой, уют, комфорт и умиротворение.

Мы собрали все свои вещи, пожитки, сбережения (а также кота), и выехали в юго-западном направлении. И пока мы ехали, чего только не случилось по пути. Сразу.

Для начала, мы долго стояли в огромной пробке: есть в нашем городе один крайне проблемный перекрёсток, где постоянно, вечно и напряжённо стоят машины. И вот: что же мы видим? Произошла авария, автокатастрофа, и перед нашими глазами на асфальте лужи крови, и два или три легковых автомобиля просто всмятку. Но гнали мы от себя плохие мысли; вряд ли это какое-то дурное предзнаменование, ведь подобное случается каждый божий день – да, практически ежедневно, и не только в нашем городе.

Дальше – больше. Мы проехали мимо очистных сооружений, где стоял настолько мерзкий запах, что мы чуть не задохнулись; это было ужасно. Потом – пост, на подъезде к которому машина снизила скорость, а вот через дорогу нашим глазам предстало мусульманское кладбище…

Вообще, люди мы не суеверные; всякое бывает в жизни. Но что-то всё к одному, хотя и кладбище-то выглядело далеко не заброшенным – напротив, не у каждого при жизни имеются такие хоромы, а тут прямо дворцы, скажем так; ухоженные и даже красивые.

После того, как кладбище осталось далеко позади, на иссушенную палящим июльским солнцем степную местность неожиданного обрушился сильнейший град – небо мгновенно затянули свинцовые тучи, сразу стало пасмурно и прохладно. Мы ощутили дискомфорт, потому что тяжело переносим перепады температур, да и в целом возраст даёт о себе знать, хотя ну прям совсем уж стариками мы себя не считаем. Типичные горожане, ведущие здоровый образ жизни на протяжении многих лет.

Наконец, мы подъехали-таки туда, где собирались провести остаток жизни, но открывшийся вид что-то совершенно нам не понравился, не внушал доверия. Ладно, думаем: дарёному коню в зубы не смотрят; возможно, это первое впечатление такое негативное.

В примерно сорока километрах от города, на 26 разъезде лежит посёлок городского типа, некогда населённый репрессированными людьми, которых ссылали в степь как врагов народа осваивать целину. Они проживали в бараках и высаживали тополь. Это была вся информация, который мы владели на данный момент. Всё это было, как говорится, давно и неправда; отныне это больше не село «сорок лет без урожая», но процветающий аул, имеющий статус районного центра. Что ж, посмотрим, что нас здесь ждёт; искренне надеемся, что переехали мы сюда не зря.

Как это всегда бывает, красивые придорожные заведения с притягивающими взгляд вывесками сменились серостью, затхлостью, не ухоженностью глубинки; небрежное отношение чувствовалось во всём: окурки, весь прочий мусор, шатающаяся без дела пьянь и рвань. Мы почти сразу же ощутили на себе косые взгляды, ибо они тут же, на свой особый нюх поняли, что мы не местные. Никаких угроз, но какой-то неприятный осадок всё же остался. Мы же лишь пожали плечами, и, выйдя из машины (предварительно расплатившись с любезным водителем, трещавшим о том, о сём всю дорогу), подошли к дому под №13, и стали подниматься на четвёртый этаж вместе с котом и прочим скарбом (львиную долю вещей ещё ранее, с месяц назад, перевезли дети).

Поднявшись, мы были несколько смущены и сбиты с толку, взирая на дверь своего нового жилища: мы стояли перед квартирой №66, к которой мелом кто-то приписал ещё одну шестёрку.

Мы вытащили ключи и вставили один из них в замочную скважину.

– С левой или с правой ноги заходить? – Повис в воздухе накуренного подъезда вопрос. Впрочем, какая разница…

И мы зашли, и расположились, хотя были удивлены, что кот наш повёл себя крайне странно и неадекватно – точно злых духов из преисподней увидел. Мы были наслышаны байками про то, что кошки чуют всё потустороннее, и что их уши улавливают ультразвук и инфразвук. Повторимся, мы люди городские (а потому совершенно не суеверные); не придали мы значения и в этот раз. Может, зря?

С внутренней стороны на двери сверху кто-то вывел ручкой, синей пастой три заглавные буквы «А»; таким образом, это выглядело как слитно написанное ААА. Что бы сие значило, нам невдомёк. Всё ничего, но мы нечаянно, неожиданно и больно укололись, поскольку в двери мы обнаружили несколько здоровенных цыганских игл – почти совсем проржавевших, но от того не менее острых (что твоя булава, приятель).

Прибираясь в квартире (хоть и сделали дети ремонт), под линолеумом мы обнаружили старые советские рубли и несколько игральных карт, одной из которых была пиковая шестёрка, а другая – туз (кажется, той же масти). Люди мы не азартные, в картах совсем не разбираемся; нас больше волновала не символика, не изображения, а простой вопрос: зачем класть подобные вещи под пол? Некоторые наши знакомые утверждали много позднее, что это с целью порчи. Да ну, бросьте: всё это сущий бред! Или… Нет?

За газовой установкой мы нашли бумажный свёрток, в котором лежали использованные спички. А выкинуть в урну предыдущим владельцам – нет, не судьба? Хм, бескультурье налицо. Просто мы в вопросах чистоты очень щепетильные люди: мы во всём ценим и требуем абсолютный порядок. Нет, это не есть паранойя или какая-то психическая наклонность (мы наслышаны о людях, страдающих таким синдромом, при котором тщательно моют руки по четыре раза). То, что мы делаем – это элементарное соблюдение нормальности.

Этот день прошёл именно так. Ничего сверхъестественного (за исключением всего вышеописанного). И ночь была бы точно такой же, ничем особо не выдающейся, если бы не бесконечный лай собак. Они точно переговаривались между собой. Та, что рядом, через дорогу, обменивалась репликами с той (или даже несколькими) псинами, которые обитали в новых, «своих» домах, относительно недавно построенных. «Домах на земле». Всё ничего, но эти псы буквально захлёбывались своим лаем, будто что-то или кого-то увидали. Это не было страшно, но нервы помотало, щекотало. Оставшуюся часть ночи ближайшая к нашему дому собака уже вела монолог, протяжно, заунывно завывая, как оборотень воет на луну. Это было и жутко, и неприятно. Тоскливо так выла, что нам самим хоть волком вой.

Отдельного внимания заслуживает здание напротив – это был одноэтажный сарай-гараж, именуемый местными жителями «КСК». Совершенно убитое сооружение, на крыше которого… Росла трава. Видимо, из-за сырости и старости. Напротив него было другое здание, куда привозили в баллонах газ – подъезжала машина, и рабочие буквально швыряли друг другу эти баллоны. Как они все там ещё не взлетели на воздух, мы без понятия – наверное, это неправильно, что такие учреждения находятся в непосредственной близости от жилых построек.

Здание приёма газа упиралось в длинное, вытянутое, полуразрушенное, почти развалившееся кирпичное строение, которое когда-то было котельной, отапливающей все прилегающие дома. Теперь же в том воздухе витал какой-то недобрый эфир; мёртвое здесь всё, мёртвое…

Между теми двумя домиками – газом и КСК – высилось ещё одно кирпичное строение; вертикальное, и столь же древнее. Мы сразу окрестили его «вавилонской башней», хотя в действительности эта башня когда-то была водонапорной. Сказывали местные много позже, что дурная молва окружает, обволакивает ту башню: несколько десятков лет назад один молодой человек спрыгнул оттуда из-за безответной любви. Его возлюбленная якобы сказала ему: если он её действительно любит, то-де пусть спрыгнет с той башни. И он спрыгнул, и закономерно разбился насмерть, а та девушка только в самый последний момент поняла свою глупость. Но на похороны она не явилась, и уехала отсюда далеко. Ещё, говаривали языки, в башне той винтовая лестница, и сколько уже навернулось оттуда. И пауки-сенокосцы, и мокрицы, и прочая гадость обитает внутри тех злосчастных стен, ибо сырость крайняя, ужасная. Так делились впоследствии с нами старожилы (ибо мы ведь только начали тут жить), но мы отмахивались от их баек, как чёрт от ладана, потому что считали это россказнями, местным фольклором. Детскими страшилками на ночь, если хотите.

Наутро, ни свет, ни заря, к нам пожаловал сосед, и предложил рыбу – дескать, он рыбак, поздравляет с новосельем, и не испить ли ему одну-другую вместе с нами в нашем новом убежище. Подчеркнём, что люди мы городские; воспитанные, и без приглашения гостей не приемлем. Непрошенных, нежданных. Не выносим, когда люди навязываются. Возможно, у них здесь так принято? Что ж, пусть свыкаются с тем, что мы живём по несколько иным правилам. Ситуация получилась крайне неудобная, вышло крайне некрасиво. Сосед понимающе кивнул, но, по всей видимости, жутко разобиделся. Однако, с первого раза такие люди, как правило, не понимают, и уже вечером он, постучав к нам снова, предложил теперь уже мёд, и пригласил теперь уже к себе в гости. Мы не на шутку рассердились. Поблагодарив его за всё его радушие и гостеприимство, мы более доходчиво объяснили, что нам ничего не нужно, и мы никуда не пойдём. Сосед изменился в лице, и затаил обиду, хотя виду не подал. Но мы жизнь прожили и научились раскусывать подобных людей, а потому ждали подвоха – который не преминул приключиться.

– Ваша очередь убираться. – Заявил нам сосед. – У нас в подъезде всё распределено.

«Да ради Бога», подумали мы, и всё сделали в наилучшем виде: отмыли всё злосмрадие, все харчки и блевотину, подмели до блеска и утилизировали все окурки. Мы даже не погнушались очистить лестничную площадку от чьих-то каловых масс и испражнений – вот таким вот засранным оказался подъезд, в котором приютилась наша несчастная квартира.

Однако позднее мы подметили, что убираемся в подъезде чаще других: только мы метём да моем с хлоркой, а все остальные и с места не сдвинутся. Мы решились на небольшой скандал, в котором обвинили соседей в том, что они злоупотребляют нашими услугами, что лично мы не курим и не сорим столько, сколько это делают они; что гостей к себе не водим, и сами ни к кому не ходим. Что живём тише воды, ниже травы. На том и порешили – каждый остался при своём мнении; в любом случае, мы чужое дерьмо выгребать не будем. Мы понимаем, что живём не одни, но всё же надо и честь знать, совесть иметь. Несправедливо это как-то получается: кто-то гадит, а кто-то – убирает.

Другие же соседи, которые жили под нами, были не лучше: для них было нормой часа в три ночи включить музыку, и издавать характерные звуки; звуки близости. И плевать, что они здесь живут не одни.

Третьи соседи, через стенку, были ужасающе и беспробудно глухи: настолько глухи, что на всю катушку включали свой телевизор, который не выключали часами. Мы наслышаны о том, что некоторые люди боятся тишины; им лишь бы что шумело, любой механический шум. Им так спокойнее, ибо при полной тишине у таких людей якобы начинают возникать в голове какие-то нехорошие мысли, а шум телевизора, радио или музыки их от этих дурных мыслей отвлекает. Но мы являлись обратным вариантом: нам наоборот, хорошо, когда ночью идеальная тишина и идеальная же темнота, ибо так лучше спится; освещение и звуки лично нам мешают сосредоточиться на сне.

Соседи сверху оказались хуже всех: это была многодетная и шумная семья. Абсолютно беспардонные родители-хамы, чьи дети могли весь день напролёт носиться, как угорелые, по квартире, без перерыва, и при этом орать, как потерпевшие. Видимо, про игровые приставки, смартфоны, мультфильмы они и не слыхивали. Или просто пойти на улицу и бегать там; земля всё стерпит. А вот уши наши… Безусловно, это утомляет; мы так своих детей не воспитывали – они отлично учились в школе и вузе, обладают многими хорошими человеческими качествами. Мы привили им это, ибо воспитывали, как следует. Расхлябанности, несобранности, вседозволенности, недисциплинированности, невоспитанности, аморальности, безнравственности, попустительства, развязности в нашей семье не было.

Также, их мамаша, являясь стереотипной домохозяйкой, носу не казала вон, сутками напролёт стирая, из-за чего угол нашей ванной комнаты пожелтел, а труба была мокрой. Пылесосила она, как это ни странно, не после ухода гостей, а перед; пылесосила с утра, наверняка зная и подразумевая, что к вечеру уже будет и пыль, и грязь. И ладно, если бы она делала это молча: но она совершала сие действо в музыкальном сопровождении сабвуфера с низкими частотами, от громыхания которого тряслись стёкла нашей квартиры.

Так мы и жили, пока однажды не приняли решение больше не вывешивать своё постиранное бельё на балкон (он у нас был не застеклён). Дело в том, что мы не первый уже раз замечали харчки, жвачки, пластилин; и сами соседи сверху бросали на наш несчастный балкон окурки, прищепки и даже свои же, постиранные вещи (никогда не тревожась за судьбу их, не приходя за ними – спрашивается, на кой стирали тогда). Много позже некоторые люди говорили нам, что подкинутые вещи есть недобрый подклад, но мы лишь посмеивались: какой подклад, в самом-то деле? В современном мире живём, где довлеет научный подход. В общем, натянули мы бельевую верёвку прямо в квартире – так и сушили свои вещи. А что делать? Ругаться с соседями бесполезно, а делать двойную работу после их действ не станем.