Античные государства Северного Причерноморья

Градостроительство (В.С. Долгоруков, С.Д. Крыжицкий)

Города как экономические, административно-политические и культурные центры появились в Северном Причерноморье с проникновением сюда греческих переселенцев в конце VII — первой половине VI вв. до н. э. При строительстве городов греческие переселенцы использовали многие достижения градостроительного искусства Эллады. Выбирая конкретное место для основания нового поселения, греки по сведениям древних авторов, исходили из многофункционального характера своих городов. Основными требованиями к местности, в которой создавался город, являлись: защищенное в оборонительном отношении местонахождение; береговая линия, позволявшая создание удобных гаваней; наличие источников питьевой воды. Немаловажную роль играло расположение города на торговых путях, наличие пригодной для занятий сельским хозяйством территории и благоприятные для жителей климатические условия. Развитие греческого градостроительства в Северном Причерноморье можно разделить на три основных этапа: возникновение и становление городов (с конца VII — первой половины VI в., до н. э. по V в. до н. э.); расцвет городской жизни (IV–II вв. до н. э.); постепенный упадок градостроительства (с I в. до н. э. по IV в. н. э.).

Мы располагаем очень небольшим количеством данных об устройстве первых греческих апойкий. Скорее всего, они представляли собой небольшие поселки. Так площадь Пантикапея в VI в. до н. э. составляла около 7,5 га с населением не более 2–3 тыс. человек (Блаватский В.Д., 1964в, с. 25), а территория Ольвии первой половины VI в. до н. э. была не более 6 га (Крыжицкий С.Д., 1977, с. 39, 40). Все древнейшие греческие поселения возникали на берегах моря и лиманов. На первом этапе важное значение имела обороноспособность городов, вследствие чего застройка Ольвии, Пантикапея, Нимфея начинается с возвышенных участков. Жилое строительство начиналось иногда с сооружения землянок или полуземлянок, как это мы видим на Березани, в Ольвии и в Никонии. Раскопки Пантикапея дают другой тип ранних домов в виде наземных сооружений, сложенных из сырцовых кирпичей на каменных цоколях и нередко заглубленных в материк. Чаще всего древнейшие жилища представляли собой однокамерные — реже двухкамерные постройки, но встречаются дома, состоящие их трех или более помещений. В одних случаях принадлежащая домам хозяйственная территория не имела четкого ограждения, в других — были внешние ограды. В целом расположение построек отличалось разбросанностью. Первоначальная застройка большинства поселений хотя и осуществлялась стихийно, но по-видимому, подчинялась некоторой общей регламентации, на что указывает единая для большинства жилищ ориентация и стремление к размещению их рядами. Одновременно с возникновением поселений начинается формирование улиц, достигавших ширины от 1,5 до 3 м (Березань, Пантикапей). Общественно-административные центры, по-видимому, представляли собой просто открытые площади, где проходили народные собрания, культовые церемонии и производилась торговля. Ранние культовые сооружения, как показывают остатки святилища Деметры в Нимфее, имели примитивное устройство (Худяк М.М., 1962, с. 36–42, табл. 30), или же мало чем отличались от жилых построек, как мы видим на примере хтонического святилища в Ольвии (Козуб Ю.И., 1975, с. 139 сл.).

Вероятно, в первые годы своего существования города имели недолговечные фортификационные сооружения в виде земляных валов либо деревянных оград или сырцовых стен, которые позднее были уничтожены при расширении городских территорий. Одной из разновидностей первых укреплении являлись стены, соединявшие торцовые фасады крайних домов поселений, как это прослежено в Тиритаке.

Лучше известно градостроительство во второй половине VI–V вв. до н. э. С рубежа VI–V вв. до н. э. основным видом сооружений являются наземные сырцовые постройки, либо возведенные из сырцовых кирпичей на каменном цоколе. Сырцовые дома наиболее характерны для бедного камнем азиатского Боспора. Полуземляночное строительство в пределах городской черты прекращается. В V в. до н. э. оно известно уже только за пределами крупных городов, как например, в ольвийском предместье. Дома группируются в кварталы и имеют общие стены. Более отчетливо прослеживается стремление к использованию элементов прямоугольной системы планировки, например, на Березанском поселении (Копейкина Л.В., 1976, с. 340). Застройка Фанагории, по-видимому, с самого начала проводилась на основе единого регулярного плана (Блаватский В.Д., 1950г, с. 35). Б.В. Фармаковский предположил, что такая планировка в эллинском мире появилась в результате колонизационной деятельности греков (Фармаковский Б.В., 1929, с. 40). С самого начала, как можно предполагать, имел регулярный план, отвечавший принципам так называемой гипподамовой системы планировки, и Херсонес.

В жилых кварталах размещались и различные ремесленные мастерские. Начинается выделение главных и второстепенных улиц. Главные артерии города достигали ширины 6 м, как например, в Ольвии (Русяева А.С., и др., 1977, с. 366), а второстепенные улицы и переулки — 1,5–3,5 м. Улицы покрываются каменными (Пантикапей, Фанагория), черепяными (Ольвия) и галечно-черепяными (Никоний) вымостками. Вдоль улиц проходили водосточные каналы, выложенные из каменных плит. Водоснабжение городов осуществлялось за счет источников и общественных колодцев. Со второй половины VI в. до н. э. начинается застройка общественных центров. Таким центром в греческом градостроительстве являлась центральная площадь города — агора. Она служила местом проведения народных собраний, различных культовых церемоний, центром проведения розничной и оптовой торговли, встреч и отдыха граждан, там же находились городские и государственные органы управления. Такой многофункциональный характер агоры нашел свое отражение и в ее застройке. Вокруг нее группировались здания, где размещались коллегии должностных лиц, лавки торговцев, суды, гимнасии, храмы, стои — постройки открытого типа с колоннадой вместо одной из стен. На площади ставили каменные плиты с высеченными на них постановлениями и скульптуры. Общественно-административные центры обычно размещались в центральной части города на пересечении главных уличных магистралей (Ольвия). В городах, где ведущее место в экономике занимала морская торговля, агора устраивалась вблизи порта (Фанагория). Иногда, как например, в Ольвии, имелись две площади — одна, более парадная в верхнем городе, другая — рыбный рынок — около порта в нижнем городе (IPE, I, 32). Для размещения храмов и святилищ отводились специальные священные участки — теменосы. На них возводились храмы, алтари, посвященные различным божествам. В пределах теменосов устанавливались посвятительные дары, здесь были водоемы, священные деревья или небольшие рощи. Теменосы окружали стенами, вдоль которых располагались различные служебные постройки, в том числе мастерские по изготовлению культовых предметов. Греческие храмы являлись местом хранения государственной казны. Отдельные храмовые и общественные сооружения размещались и среди жилой застройки (Березань). Святилища существовали также и за пределами городской территории как возле городов (предместье Ольвии, Фанагории), так и в отдалении от них (святилище на о. Левка, Ахиллов бег и др.). Остатки наиболее ранних построек в районе общественного центра зафиксированы в Ольвии. Так, на территории теменоса найдены остатки алтаря, квадратного в плане сооружения, каменная дорожка и священная роща. Первые постройки на восточной стороне агоры и наиболее ранние остатки вымостки площади относятся к концу VI в. до н. э. В V в. до н. э. территория теменоса окружается стенами, возводится небольшой антовый сырцово-деревянный храм Аполлона Дельфиния и другие сооружения, на агоре появляются здания и вдоль западной границы площади, а сама поверхность ее покрывается новой вымосткой. Появляются святилища и на Боспоре, в частности в Нимфее. В Пантикапее во второй половине VI в. до н. э. строится большой периптеральный храм. В V в. до н. э. количество культовых и общественных сооружений увеличивается. В это время территория городов значительно расширяется. К северо-западу от Ольвии возникает предместье. Возможно, именно здесь скифский царь Скил оставлял свою свиту, отправляясь в город, как об этом сообщает Геродот (IV, 78). Города окружаются крепостными стенами (Ольвия, Пантикапей, Фанагория, Тиритака), сложенными из сырцовых кирпичей на каменных фундаментах и достигавших толщины 2–3 м. Стены и городские ворота усиливались прямоугольными башнями. В Фанагории найден каменный порог городских ворот с выбитыми колеями от проезда повозок (Кобылина М.М., 1963а, с. 133 сл., рис. 6). Уже в раннее время начинается проникновение в города аборигенного населения.

Наивысшего расцвета градостроительное искусство Северного Причерноморья достигает в IV–II вв. до н. э. В это время основывается ряд новых поселений и городов (Китей, Горгиппия, Танаис, Порфмий и др.). Увеличиваются размеры городов, площади которых достигают 30–50 га, а количество жителей 12–20 тысяч человек. Такими были — Ольвия, Херсонес, Пантикапей, Гермонаса, Фанагория (Белов Г.Д., 1948а, с. 42 сл., рис. 7; Блаватский В.Д., 1961а, с. 17 сл., рис. 8; Кобылина М.М., 1956, с. 24; Крыжицкий С.Д., 1977, с. 39 сл.). Наряду с крупными городскими центрами существовали города средних размеров, площади которых колебались в пределах от нескольких до полутора десятков гектар, а население исчислялось 2–5 тысячами (Керкинитида, Прекрасная Гавань, Мирмекий, Тиритака, Кепы и др.). Рост городской территории привел к тому, что в топографическом отношении многие города, например, Ольвия, Пантикапей, Фанагория, Кепы, подобно большинству эллинских городов, состояли из двух (верхней и нижней) или трех частей — верхней, нижней и террасной, представлявшей собой застроенные склоны, соединившие две первые. Другие города, как например, Гермонасса, располагались на относительно ровной территории. Особенности исторического развития отразились в градостроительстве Пантикапея, где акрополь представлял собой мощную крепость. В IV–III вв. до н. э. проводятся большие градостроительные работы в Ольвии, Херсонесе, Пантикапее, Фанагории, выразившиеся в коренных перестройках целых районов.

В градостроительном аспекте среди северопричерноморских городов можно выделить три основных типа. Первый тип составляют города со стихийно сложившейся иррегулярной планировкой (Тиритака, Мирмекий, Нимфей). Разнообразные по размерам и конфигурации кварталы располагались там вдоль кривых улиц и переулков. К этому же типу, но несколько отличаясь от него, принадлежит планировка Пантикапея, в которой характер рельефа местности определил использование радиально-кольцевых элементов. В Пантикапее в IV–III вв. до н. э. на месте старых городских кварталов, лепившихся по склонам, возводятся возвышающиеся друг над другом на 1,5–2 м террасы, поддерживаемые мощными подпорными стенами. Террасы кольцами охватывали вершину горы. Улицы, соединявшие соседние террасы, круто поднимались вверх, а местами представляли собой лестницы.

Ко второму типу, наиболее распространенному, относятся города, где отсутствовал единый регулярный план, но использовались элементы прямоугольной системы в рамках отдельных районов, как например, в Ольвии. Продольная улица Нижнего города здесь несколько изгибалась, следуя рельефу склона. Меняла направление и главная продольная улица Верхнего города, а улицы, отходившие от агоры, были взаимно не параллельны. Здесь прослеживаются отдельные элементы, характерные для радиальной системы планировки. Жилые кварталы города имели форму четырехугольников, обычно нестандартных размеров. Их величина колебалась чаще всего в пределах 19–22×35-37 м, 26–40×40-50 м. В среднем каждый квартал состоял из двух-четырех домов. Но известен пятиугольный квартал площадью около 3000 м², где было более 10 домов.

К третьему типу принадлежат города с единой регулярной прямоугольной планировкой, основанной на сети пересекающихся под прямыми углами улиц, как в Херсонесе, Порфмии и, возможно, в Фанагории и Горгиппии. Основу градостроительного плана Херсонеса составляла сетка прямоугольных кварталов, значительная часть которых в длину достигала 50–52 м при ширине, примерно, в два раза меньшей, с 4–6 домами в квартале. Встречающиеся иногда узкие проходы между двумя рядами домов могут свидетельствовать, что первоначально жилища были сгруппированы в блоки, разделенные узкими переулками, по которым проходили водосточные каналы. Вдоль береговой полосы находились кварталы меньших размеров 25×16 м; 20×12–16 м; 27×24 м, состоящие из одного-двух домов; дома в них стояли в один ряд.

В жилой застройке, особенно в период эллинизма, отчетливо прослеживается районирование по социально-экономическим признакам, что говорит о далеко зашедшем процессе социальной дифференциации населения. Центральные части городов застраивались большими богато украшенными домами состоятельных граждан, тогда как жилища бедноты и дома ремесленников размещались по окраинам городов (Ольвия, Фанагория). Керамические мастерские в противопожарных целях выносят за городскую черту, где они образуют целые производственные кварталы (Херсонес, Фанагория). В городах усиливается скученность застройки и возрастает число представителей туземного населения. В Танаисе, где с самого его основания значительное количество его жителей составляли варвары, появляются два самостоятельных района, отчетливо различающихся по характеру застройки и окруженных самостоятельными укреплениями. В восточной части города все дома, тщательно сложенные из плоских подтесанных и подогнанных камней, имели одинаковую ориентацию и относительно прямоугольную планировку, в западном районе наблюдается хаотичное расположение домов с острыми и тупыми углами, с изогнутыми в плане стенами из необработанных камней, вдоль узких извилистых проходов. Аналогичную картину дают и наблюдения за техникой и принципами организации обороны этих двух частей города.

В IV–III вв. до н. э. окончательно формируются городские магистрали. Ширина центральных улиц достигала 9-11 м (Ольвия), 6–8 м (Херсонес, Фанагория, Горгиппия), ширина второстепенных улиц 3–4 м. Были и более узкие улочки и переулки шириной всего 1–1,5 м. В некоторых местах (на крутых склонах) улицы превращались в лестницы (Ольвия, Пантикапей). Поверхности их мостились битой керамикой и мелкими камнями, а иногда покрывались каменными плитами. Под вымостками улиц проходили закрытые водопроводные и водосточные каналы, сложенные из каменных плит. Водосточные каналы выходили за городскую черту или оканчивались водопоглощающими колодцами. Мусор вывозился на городские свалки, расположенные за городскими стенами (Нимфей, Пантикапей, Фанагория). На территории жилых домов устраивались выгребные ямы, которые по мере наполнения засыпались (Блаватский В.Д., 1957а, с. 43). Водоснабжение осуществлялось главным образом за счет общественных колодцев, расположенных на улицах. Кроме того, вода от источников подводилась к общественным водоразборным фонтанам посредством устройства специальных гидросистем или самотеком, обычно по керамическим трубам, либо каменным каналам (Карасев А.Н., 1941, с. 129 сл.; Леви Е.И., 1956, с. 46 сл.). В отдельных районах нижнего города Ольвии вода из городских водопроводов поступала к каждому дому. Известно также устройство индивидуальных колодцев и цистерн.

В рассматриваемое время ведутся интенсивные работы по архитектурному оформлению общественных центров городов, созданию ансамблей культовых и общественных построек. Наиболее изучен общественный центр Ольвии, состоящий из примыкавших друг к другу агоры и теменоса. Агора представляла собой открытую прямоугольную площадь размерами свыше 2000 м², вымощенную обломками керамики и щебнем. На северной стороне находилась большая стоя, вдоль западной и восточной сторон стояли два узких вытянутых здания, состоявших из ряда смежных помещений с подвалами, предназначенных для хранения товаров и торговли. Севернее и южнее западного торгового здания размещались здания суда и городских властей. Вдоль южной стороны площади находилось здание для другой группы городских коллегий и гимнасий. Поблизости располагались дома зажиточных граждан, в том числе и жреца Агрота. К северу от агоры, за стоей, находился теменос с храмами Зевса и Аполлона Дельфиния с алтарями, постаментами для посвятительных надписей, государственных декретов, скульптур и с водоемами. Находившаяся ранее на теменосе роща в это время была уничтожена. Многочисленные святилища и общественные здания обнаружены в большей части северопричерноморских городов. В Херсонесе найдены остатки театра или одейона. Письменные источники свидетельствуют о существовании театров в Ольвии и Пантикапее.

Значительный размах получило строительство фортификационных сооружений. Во многих городах реконструируются или заново создаются мощные оборонительные стены, усиленные прямоугольными или круглыми башнями (Ольвия, Тира, Херсонес, Нимфей, Мирмекий, Пантикапей, Танаис, Фанагория и т. д.), окружающие теперь гораздо большую территорию. Крепостные сооружения строго согласовывались с рельефом местности. В некоторых случаях, перед стенами проходил ров (Никоний, Танаис). Стены снабжались воротами и вылазными калитками. В самой верхней части Пантикапея строится сильно укрепленный акрополь, при обороне которого, вероятно, использовались метательные орудия (Толстиков В.П., 1977, с. 156 сл.). У Аппиана (108) и Орозия (VI, 5, 2) имеются сведения о наличии крепости в Фанагории.

В конце II — первой половине I в. до н. э. многие города подверглись разрушениям, в результате военных действий или землетрясения 63 г. до н. э., но вскоре они восстанавливаются. Причем площади ряда городов, в первую очередь боспорских, продолжают увеличиваться. Так, территория Пантикапея достигает 100–120 га (Блаватский В.Д., 1951а, с. 16 сл.), а Фанагории — 50 га (Кобылина М.М., 1956, с. 67). Размеры других городов, как например, Ольвии резко уменьшаются. Ее площадь после гетского разгрома сократилась в три раза. В городах продолжаются большие строительные работы, которые велись главным образом на основе уже сложившихся уличных сетей. В I в. до н. э. — I в. н. э. в Пантикапее проводится частичная перепланировка и сооружение новых террас (Блаватский В.Д., 1957а, с. 47, 49). В Херсонесе иногда вместо небольших домов строятся богатые, занимающие целый квартал. В Фанагории, Горгиппии вместо старых богатых построек возводятся новые, более простые по убранству здания. Эти работы, судя по надписям из Танаиса, Горгиппии и других мест, проводились под руководством профессиональных архитекторов. Вместе с тем, в некоторых частях городских территорий, на месте ранее существовавших общественных и культовых сооружений эллинистического периода, возникают пустыри (Пантикапей, Фанагория). Среди городского населения значительное количество составляли представители местных племен.

Характерной чертой градостроительства этого времени является развитие среди жилых кварталов больших производственных комплексов ремесленных мастерских, виноделен, рыбозасолочных сооружений. Однако традиции создания керамических мастерских за пределами городских кварталов сохраняются, например, в Ольвии и в Фанагории (Ветштейн Р.I., 1958; Цветаева Г.А., 1966а). Продолжаются работы по благоустройству городов — сооружаются сточные каналы, мусор вывозят на городские свалки. Неизменными остаются принципы городского водоснабжения. Некоторые колодцы имели архитектурное оформление, как например, колодец на западной окраине Фанагории (Блаватский В.Д., 1941б, с. 28 сл., рис. 16–19). В первые века нашей эры в городах прослеживается влияние римских градостроительных традиций, выразившееся в основном в строительстве цитаделей, терм и других сооружений. Возведение цитаделей было связано с размещением в городах римских гарнизонов (Тира, Ольвия, Херсонес). Их строительство велось без учета традиционных сформировавшихся городских ансамблей и градостроительных схем. Цитадели доминировали в городском пейзаже.

На Боспоре продолжается строительство небольших, хорошо укрепленных поселений типа Семеновки, застройка которых велась на основе единого плана, со слабо выраженными чертами регулярности. Возникает укрепленный городок Илурат, в планировке которого чувствуются римские традиции создания населенного пункта на основе военного лагеря. Вся площадь его, приближающаяся по своей конфигурации к прямоугольнику, была застроена кварталами жилых домов, разделявшихся неширокими прямыми улицами. На азиатской стороне Боспора создается сеть военно-хозяйственных поселений, основным архитектурным ядром которых явились крепости или цитадели, построенные из сырцовых кирпичей (Сокольский Н.И., 1963в). Вокруг них располагались неукрепленные поселения. Основную массу их населения, вероятно, составляли выходцы из местных племен. Оборонительные сооружения в виде валов вокруг резиденции Хрисалиска, по-видимому, можно рассматривать как влияние местной традиции (Сокольский Н.И., 1976а, с. 89). Каменные стены или валы в сочетании с рвами сооружаются и на поселениях ольвийской округи (Козырка I, Петуховка II, Ст. Богдановка, и др.). Почти во всех без исключения городах строятся новые укрепления, восстанавливаются и реконструируются старые, в Херсонесе возводится протейхизма (АО 1970 г., с. 271).

В позднеантичное время (III–IV вв. н. э.) размах строительных работ резко падает. Работы по реставрации оборонительных сооружений городов продолжаются только в отдельных центрах, например, в Херсонесе, в Танаисе. Многие города сокращаются в своих размерах и только некоторые, как например, Пантикапей и Фанагория, сохраняются в прежних границах. В ряде городов возрастает скученность застройки (Мирмекий, Тиритака, Танаис). В городах увеличивается количество производственных сооружений (Тиритака, Мирмекий). Керамические обжигательные печи появляются и в черте города на месте образовавшихся пустырей (Фанагория). Особенно отчетливо виден упадок городов в строительном деле. Снижается качество работ, падает благоустройство — прекращается вывоз мусора на городские свалки, о чем свидетельствует большое количество мусорных ям на территории самих городов. Резко проявляется рустификация городов. Значительную массу городского населения в это время составляют скифо-сарматы и варваризованные греки. Во второй половине IV в. н. э. почти все сохранившиеся до этого времени греческие города, за исключением Херсонеса, погибают под натиском кочевников-гуннов.

Строительная техника (С.Д. Крыжицкий)

Приемы строительной техники в северопричерноморских городах были завезены греческими переселенцами из метрополий. Вместе с тем, в ходе самостоятельного развития и под влиянием традиций окрестного варварского населения там вырабатывались и некоторые локальные особенности приемов строительства. В истории строительной техники Северного Причерноморья можно выделить два периода, границей между которыми служит примерно середина I в. до н. э. В свою очередь первый период, по уровню развития строительного дела можно разделить на три различных этапа.

На первом этапе основными строительными материалами являлись глина, дерево, необработанный камень, часто аморфной конфигурации, в основном, известняк, реже песчаник. Часто использовались также галька и булыжники, привозимые на торговых судах в качестве балласта. Наземные части стен полуземлянок и наземных построек делались каменными, сырцово-каменными, сырцовыми. Реже они были плетеными из веток и обмазанными глиной, что типично для негреческого населения. Система каменной кладки чаще всего нерегулярная (табл. LXXXVI, 7) или приближающаяся к ней с элементами регулярности, из необработанного камня (табл. LXXXVI, 6). Применялась кладка из полигональных камней, установленных на узкую боковую грань (Блаватский В.Д., 1957а, с. 13). Мелкие и средние размеры камней позволяли сооружать стены силами одного человека. Полы домов были глинобитными, крыши односкатными и двускатными, в круглых в плане постройках, они, возможно, были коническими с саманным или тростниковым покрытием. Крыши общественных и культовых зданий покрывались привозной черепицей и украшались архитектурной терракотой. Этот первый этап строительства городов на Березани относился ко второй половине VII в. до н. э.; на Боспоре — к первой половине — середине VI в. до н. э.; в районе Ольвии и в Западном Крыму — к середине — второй половине VI в. до н. э.; в Никонии — к концу VI — первой половине V в. до н. э.

Следующий этап, продолжавшийся с V до последней трети IV в. до н. э. характеризуется распространением приемов греческой строительной техники и началом их самостоятельной эволюции. На протяжении этого этапа происходит формирование профессиональных кадров строителей, в том числе мастеров-каменотесов высокой квалификации и архитекторов. Употребление камней больших размеров в некоторых сооружениях свидетельствует об использовании в строительстве подъемных механизмов. Основными строительными материалами были камень и глина, дерево использовалось ограниченно — главным образом для перекрытий, для дверей и окон. В этот период ведется регулярная добыча камня открытым способом. Наиболее интересные следы таких разработок найдены в Северо-Западном Крыму (Коновалов А.А., 1973, с. 293) и в восточном Крыму, где на территории некрополя Илурата вырубали каменные блоки, а в районе с. Слюсарево барабаны колонн (Кругликова И.Т., 1975а, с. 70). Камень, в основном известняк, употреблялся для вымосток, стен, портиков и сводчатых перекрытий. Мраморными были архитектурные детали, обычно импортные, иногда черепица. Глина употреблялась в качестве раствора в кладках, для обмазок стен, изготовления кирпича, архитектурно-строительной терракоты, устройства оснований под стены. Известка применялась для оштукатуривания стен, в известково-галечных полах, для обмазки цистерн для воды, виноделен и рыбозасолочных цистерн. В V–IV вв. до н. э. стены были сырцовыми, сырцово-каменными или каменными. В оптимальном случае в них выделялись три части — фундамент, цоколь и собственно стена. Фундамент состоял обычно из одного ряда уложенных плашмя плит, заглублявшихся примерно на половину высоты ряда и слегка выступавших от фасада стены. Однако при строительстве на слое неравномерной плотности фундамент мог быть большей высоты, либо устраивались искусственные основания в виде песчаных подсыпок, глинистых трамбовок или чередующихся землисто-золистых насыщенных битой керамикой и лессовых, реже — глинисто-черепяных прослоек толщиной чаще всего 6-15 см. В этот период формируются все основные типы кладок (табл. LXXXVI, 6–8, 10, 12–16). Первая попытка их классификации сделана А.Н. Карасевым (Карасев А.Н., 1955а, с. 189–194), позднее С.Д. Крыжицким (Крыжицький С.Д., 1965; Крыжицкий С.Д., 1971, с. 111). Камни, образовывавшие фасады кладок — прямоугольные плиты и блоки тщательно отесывались, часто имели невысокие русты — несглаженную поверхность лицевой стороны блока, ограниченную по краям с одной-трех, иногда со всех четырех сторон хорошо стесанными гладкими полосами. Камни обычно плотно притесывались. Толщина кладок 0,4–0,6 м и более, сырцовых чаще всего 0,4–0,5 м. Размеры камней в среднем крупнее, чем в ранних кладках. Сырцовый кирпич: 0,4–0,5×0,3–0,4×0,08-0,10 м. Однако в Пантикапее встречается кирпич длиной 0,92 м, толщиной 0,115 м (Блаватский В.Д., 1957а, с. 35). Специальных деревянных или металлических связей в кладках этих сооружений не известно, только в Пантикапее встречаются железные пироны.

Вымостки дворов и улиц состояли из битой керамики, щебенки, известняковой крошки либо мостились обычно необработанными полигональными плитами. Под плитяными вымостками иногда делали подсыпки из мелких камней. Полы в домах были глинобитные. Случалось, что верхний слой полов снимали, в результате чего уровень пола мог быть ниже подошвы фундамента. Иногда полы делали из утрамбованной известняковой крошки на глиняной подушке, реже они были каменными (в основном в хозяйственных помещениях), деревянными (над подвалами), цемяночными или галечными на извести (в андронах). Деревянные части построек сшивались железными или бронзовыми гвоздями. Перекрытия помещений балочные, часто с неравномерным шагом расстановки балок в пределах 0,3–0,6 м. Крыши не сохранились, но они могли быть односкатными или двускатными. Несущей конструкцией являлись стропила. Кровли — саманные или черепичные. Выделяются два типа глиняной черепицы: солены — большие плоские с бортиками по продольным сторонам или слегка изогнутые в поперечном сечении без бортиков и калиптеры — узкие, полуцилиндрические или граненые, перекрывавшие продольные швы между соленами. Начало местного производства черепицы в Северном Причерноморье относится к концу V в. до н. э. Начиная с IV в. до н. э., ее широко использовали наряду с импортной. Для Ольвии IV–II вв. до н. э. типичны коринфская (табл. LXXXVII, 8, 15) и сицилийская системы черепичного покрытия крыш (табл. LXXXVII, 10). По-видимому, в значительно меньшей степени здесь применяли лаконскую (табл. LXXXVII, 9). Для Херсонеса характерна в основном сицилийская, а для Боспора — коринфская, и лишь отчасти сицилийская и лаконская системы (дом Коя в Пантикапее). В каждом центре была черепица местного производства, имевшая свои локальные отличия (табл. LXXXVII, 17, 34).

Лестницы в подвалы и на вторые этажи делались каменными, деревянными и смешанными (нижний марш каменный, следующий — деревянный), обычно без выделения лестничных клеток, с углом подъема маршей 30–45°. Дверцы были одностворчатыми и двустворчатыми на подпятниках или на петлях. Окна небольших размеров, обрамлялись деревянными и каменными наличниками. Помещения освещались главным образом через двери и окна, выходившие во внутренние дворики, а иногда и через проемы в крышах, оформленные специальными черепицами с кровельными окнами, типа найденных в Пантикапее, Ольвии, Херсонесе (табл. LXXXVII, 12) (Блаватский В.Д., 1957а, с. 41; КП, табл. 28, 4; 34, 5, 7, 8). Ордерные конструкции выполнялись как целиком в камне, так и с частичным применением деревянных столбов и антаблемента при каменных капителях и базах или с терракотовыми накладными деталями (Карасев А.Н., 1964, с. 58 сл.). В декоре парадных помещений применялись многоцветные росписи по известковой штукатурке.

Конструкции сооружений монументальной архитектуры, в частности храмов, в начале второго этапа в большинстве, по-видимому, мало чем отличались от сырцово-каменных конструкций жилого строительства (например, храм на Березани) (Лапин В.В., 1967, с. 145 сл.). Основным отличием являлось использование ордера, причем в некоторых случаях, как можно предполагать на основании остатков храма Аполлона Дельфиния в Ольвии, в портиках применялось дерево с терракотовыми накладными деталями (Карасев А.Н., 1964, с. 58 сл.).

В дальнейшем в культовых сооружениях использовались высококачественные регулярные кладки, в камне выполнялись и детали ордеров, для связи отдельных камней и блоков использовались металлические пироны различной конфигурации. Мрамор применялся редко и в основном только для архитектурных деталей, иногда встречается мраморная черепица. В целом по своим размерам материалам, характеру декора, особенностям профилировки деталей северопричерноморские храмы имели более скромный характер, чем в Средиземноморье.

Среди монументальных построек лучше исследованы остатки оборонительных сооружений. Особый интерес в конструктивном отношении представляли каменные погребальные сооружения, получившие широкое распространение, особенно на Боспоре уже с IV–III вв. до н. э. К ним относятся склепы Золотого и, особенно, Царского курганов, представляющие вполне сложившиеся совершенные образцы безраспорных уступчатых куполов. Особенно важен в этом отношении купол Царского кургана, где переход от квадратного плана камеры к круглому в плане коническому куполу осуществлен при помощи пандативов (табл. LXXXVI, 1).

Начало становления тех или иных приемов строительной техники в частности, широкого использования камня, не везде происходило в одно и то же время. Высокого уровня строительство достигло в Пантикапее, где, очевидно, в конце VI в. до н. э. уже есть основания предполагать сооружение большого ионийского периптера, в Ольвии в первой половине V в. до н. э., в Херсонесе — в конце V в. до н. э. и т. д. Для V–IV вв. до н. э. характерно как использование приемов строительной техники метрополии, так и появление новых приемов, таких как ольвийские слоевые субструкции, разнообразные приемы устройства фундаментов оборонительных стен. Особо следует подчеркнуть появление каменных сводов в погребальных сооружениях.

Следующий этап — последняя треть IV–I вв. до н. э. в области строительной техники характеризуется вначале уже упомянутыми особенностями, а затем в связи с большим размахом строительства, особенно в своей первой половине, упрощением конструкций кладок, постепенным ухудшением качества работ, началом относительной нивелировки массовых строительных приемов и конструкций. В кладках характерно использование в основном регулярных систем с кладкой камня плашмя без его плотной притески, ухудшение тщательности обработки фасадов, вторичное использование материалов. Типично для этого времени смешение в одной и той же кладке различных систем. Высокое качество работ наблюдается в это время при строительстве в основном только наиболее значительных сооружений. В это время также окончательно выкристаллизовываются и получают в Ольвии широкое распространение слоевые основания; применялись они и в Фанагории. Дальнейшее развитие приобретают сводчатые конструкции. Так, в погребальных сооружениях с конца IV в. до н. э. наряду со строительством уступчатых сводов, начинают появляться цилиндрические и полуциркульные или коробовые своды. Одной из важных особенностей этапа явилось значительное развитие строительства специальных сооружений, в частности гончарных печей, виноделен. Именно в гончарных печах как круглых в плане, так и прямоугольных, появляющихся позднее — в первые века нашей эры, в перекрытиях обжигательных камер и топок нашли отражение элементы купольных конструкций (КП, табл. 16, 4б; 25, 1б). Строительство виноделен, где при обмазке стен резервуаров и давильных площадок использовали известковые растворы (Гайдукевич В.Ф., 1958а, с. 380 сл.) и сооружение цемянковых полов в богатых домах IV–III вв. до н. э. в Фанагории (Блаватский В.Д., 1941б, с. 60 сл.) дают наиболее ранние примеры проникновения в Северное Причерноморье элементов, типичных для римской строительной техники и получивших большое распространение в Северном Причерноморье в первые века нашей эры. Основной тенденцией этого этапа является сохранение высоких традиций строительного искусства предшествовавшего времени в наиболее значительных сооружениях и общее ухудшение качества выполнения работ в массовом строительстве.

Второй период истории строительной техники — с середины I в. до н. э. по III–IV вв. н. э. характеризуется усилением римского влияния и ухудшением качества строительства. В первые века нашей эры наряду с повышением роли архитектора-градостроителя значительно снизилась роль мастера-каменотеса, понизился и средний уровень строительства. Так, из арсенала строителей практически исчезли слоевые основания и тип конструкции ольвийских цистерн. Кладки первых веков нашей эры часто нерегулярные или приближающиеся к ним, выкладывались из плохо обработанных камней, уложенных плашмя с отсутствием плотной притески по месту. Наряду с этим в монументальных сооружениях встречаются кладки из крупных необработанных камней, по своему характеру приближающиеся к так называемым «киклопическим» (Блаватский В.Д., 1948а, табл. 3, 1). Если до рубежа нашей эры наиболее характерный пример таких кладок дает в основном только крепида Золотого кургана, то в первые века нашей эры элементы этого приема уже встречаются в кладке оборонительной стены Ольвийской цитадели (Фармаковский Б.В., 1908). В каменных кладках широкое распространение получило вторичное использование камней, среди которых часто встречаются фрагменты архитектурных деталей, надгробий, скульптур и надписей. Продолжается применение сырцовых кирпичей, размеры которых несколько увеличиваются — 0,52×0,52×0,07 м (Сокольский Н.И., 1967б, с. 110). Качество позднеантичных сырцовых кирпичей резко ухудшается — в них прослеживается большое количество включений: самана, мелкой керамики и раковин. Обожженный кирпич в кладках обычных сооружений распространения почти не получил. Он использовался в специальных сооружениях, в частности в термах, иногда в винодельнях, для мощения дна рыбозасолочных ванн, иногда в качестве декоративных элементов стен или вымосток. Кирпичи были трех основных типов: малые и большие квадратные, и прямоугольные (КП, с. 36 и сл.; табл. 43). Наиболее распространенным типом кирпича был малый квадратный 27×27×3–7 см (при отклонениях не меньше 20 см — в Хараксе и не более 35 см — в Ольвии). Большой квадратный 53–58×53-58×3–8 см встречается реже, в основном в Пантикапее и Хараксе. Прямоугольный кирпич имел в большинстве случаев длину примерно в полтора-два раза больше ширины — в пределах 23–33 см при толщине 2–7 см. Типичным для каменных кладок является использование земляных или глиняных растворов. Известковые применялись в основном для штукатурных покрытий и в специальных сооружениях (термы, винодельни, рыбозасолочные цистерны). Случаи использования этого раствора в обычных конструкциях единичны — в кладках второго строительного периода укреплений в Херсонесе (Стржелецкий С.Ф., 1969а, с. 18; Гриневич К.Э., 1927б, с. 82 сл.) и в Фанагорийском склепе первых веков нашей эры. В отделке богатых домов и общественных зданий характерно использование мраморной плитки. Продолжается традиция оформления парадных помещений настенными росписями по штукатурке. Полы помещений, главным образом, глинобитные или земляные, но встречаются каменные и кирпичные. Известен случай использования мозаики из белых и черных кубиков (Пантикапей). В первые века нашей эры происходит также при сохранении преемственности форм, сокращение количества типов кровельной черепицы, исчезает, в частности, коринфская система. В Ольвии, Тире и на Боспоре получат преимущественное распространение лаконская и сицилийская системы, в Херсонесе и Хараксе — только сицилийская (КП, с. 43 сл., табл. 31, 35, 42). Большое распространение приобрели сводчатые конструкции — цилиндрические, полуциркульные и коробовые своды, особенно в погребальных сооружениях; ложные своды исчезают.

Особое распространение в первые века нашей эры получили специальные сооружения: термы, рыбозасолочные цистерны, винодельни, гончарные и стеклоделательные печи. Для них в наибольшей степени характерно использование римских приемов и связанных с ними конструкций и материалов — известковых и известково-цемяночных растворов, обожженного кирпича. По-видимому, с римским влиянием следует связывать также и широкое распространение в первые века нашей эры керамических труб при устройстве водопроводов в городах и отопления в термах. По принципу соединения между собой все трубы были однотипны. Места соединения обычно промазывались известковым раствором. Внутренний диаметр в самом узком месте колебался в пределах 6-12 см. Выделяется два типа труб — конический и цилиндрический (КП, табл. 44).

Жилые дома (С.Д. Крыжицкий)

Во всех античных городах и поселениях Северного Причерноморья жилища не были одинаковыми в течение длительной истории античных государств: изменялись их планы, размеры, строительные материалы, сами приемы их строительства и отделки. Жилым домам Северного Причерноморья посвящены ряд исследований (Блаватский В.Д., 1948а; Леви Е.И. и Карасев А.Н., 1955; Сорокина Н.П., 1973). Специально изучались жилые дома Ольвии (Фармаковский Б.В., 1906а, с. 39 сл.; Крыжицкий С.Д., 1971) и Пантикапея (Блаватский В.Д., 1957а, с. 13 сл.). Имеются публикации отдельных домов и жилых комплексов из различных городов и поселений (Белов Г.Д., 1950а; 1962; Гайдукевич В.Ф., 1941б; Зеест И.Б., 1951в; Кругликова И.Т., 1970б, с. 78 сл.; Шелов Д.Б., 1970, с. 120 сл.; 1972а, с. 41 сл.; Крыжицкий С.Д., Бураков А.В., 1975; Бураков А.В., 1976, с. 16 сл.).

В ранний период, связанный с обоснованием греков на новых местах, они строили примитивные однокамерные жилища, часто углубленные в землю, типа землянок и полуземлянок (табл. LXXXVIII). Углубленные в землю жилища VI — рубежа VI–V в. до н. э. открыты в Никонии, на о. Березани, в Ольвии, а также в окрестностях Пантикапея (в Андреевке Южной) и, возможно, в Фанагории. Со временем, в ходе самостоятельного развития и под влиянием контакта с местной традицией земляночного строительства, здесь вырабатывается ряд особенностей, позволяющих говорить о наличии северопричерноморского варианта античного домостроительства. Удается даже выделить локальные особенности каждого из трех основных районов Северного Причерноморья. Кроме того, в ходе тесных контактов с местными племенами в Северном Причерноморье появились памятники смешанной греко-варварской традиции.

В истории северопричерноморского домостроительства можно выделить два основных периода. Первый — от основания греческих поселений до конца II–I вв. до н. э. Второй период — первые века нашей эры. Основным принципиальным различием между ними служит значительное развитие во втором периоде домостроительства смешанного греко-варварского направления и существенное усиление местной античной, северопричерноморской, а не общегреческой традиции. В рамках первого периода выделяется ряд этапов. Первый этап соответствует времени основания большей части античных северопричерноморских городов (от второй половины VII в. до н. э. до рубежа VI–V вв. до н. э.). В целом, с теми или иными хронологическими отклонениями, в трех основных районах распространения античной культуры этот этап характеризуется строительством наземных примитивных домов, в основном однокамерных, прямоугольных в плане, а также землянок и полуземлянок.

Заглубленные жилища обычно одно-, реже — двухкамерные, форма их в плане чаще всего прямоугольная. Значительно меньше были распространены круглые и овальные дома. Размеры жилищ от 5 до 16 м². Землянки обычно углублены в грунт от нескольких десятков сантиметров до 1,5–2,0 м. Для спуска в углубленное помещение делали ступеньки, врезанные в борта котлована по любой из сторон, но есть землянки и без фиксированных входов. В этом случае, по-видимому, использовали приставные деревянные лестницы. Характерно отсутствие лежанок, при этом обычны хозяйственные ниши и глинобитные площадки. Очаги, чаще всего открытого типа, могли располагаться в различных частях жилища, широко использовались и жаровни. Земляночные сооружения в наибольшей степени характерны для Северо-Западного Причерноморья — Ольвии (табл. LXXXVIII, 1, 2), Березани, Никония (вплоть до Истрии) и окружающих их позднеархаических поселений (Славин Л.М., 1958, с. 279 сл.; Карасев А.Н., 1964, с. 116; Лапин В.В., 1966; Отрешко В.М., 1975, с. 93, 94; Секерская Н.М., 1975, с. 112; Рубан В.В., 1975, с. 87–89; Копейкина Л.В., 1976, с. 132 сл.; Крижицький С.Д., Русяева А.С., 1978г, с. 3 сл.). Встречаются они и на Боспоре: в Тирамбе (Коровина А.К., 1968б, с. 55), Андреевке Южной (Кругликова И.Т., 1968, с. 206 сл.), Фанагории. Они появляются на Березани во второй половине VII в. до н. э., но большая их часть относится к середине — второй половине VI в. до н. э. В дальнейшем земляночные сооружения полностью заменяются наземными домами. Исключение представляет только ольвийское предместье, жилая земляночная застройка которого относилась в основном к середине второй половины V в. до н. э. (Козуб Ю.И., 1976, с. 195 сл.), то есть к тому времени, когда в самой Ольвии уже велось исключительно наземное сырцово-каменное домостроительство.

Наземные однокамерные дома поселенцев известны в Пантикапее с начала VI в. до н. э. (Блаватский В.Д., 1962а, с. 8), в Кепах — в VI — начале V в. до н. э. Примером простейшего наземного жилища может служить дом, возможно, конца VII — начала VI в. до н. э., расположенный в Пантикапее. Такого типа дома VI в. до н. э. в Пантикапее встречались неоднократно. Во второй половине VI — начале V в. до н. э. там строили преимущественно небольшие дома со стенами, сложенными из рваного камня и с черепичными крышами (Блаватский В.Д., 1957а, с. 13, 16). В конце VI в. до н. э. там встречаются также более крупные дома с несколькими помещениями с каменными стенами и черепичной крышей, например, дом Коя, заглубленный в землю, имевший площадь не менее 40 м². В Торике открыт архаический дом первопоселенцев (Онайко Н.А., 1976в, г). Возможно, таким же был дом на горе Опук (Кругликова И.Т., 1958б, с. 234). На территории азиатского Боспора отсутствие камня привело к развитию сырцовой архитектуры. Так, в Кепах и Фанагории открыты архаические дома, целиком сложенные из сырцовых кирпичей.

Второй этап охватывает начало V — последнюю треть IV в. до н. э. С рубежа VI–V вв. до н. э. повсюду доминируют наземные сырцово-каменные многокамерные дома обычных общеантичных схем. Исключение представляет только ольвийское предместье, земляночная застройка которого относилась в основном к середине второй половины V в. до н. э. (Козуб Ю.И., 1976, с. 195 сл.). Каменные основания многокомнатных домов этого времени обнаружены практически повсеместно, в частности, в Пантикапее (табл. LXXXVIII, 12), Ольвии и на Березани (табл. LXXXVIII, 7, 8). Распространены небольшие по размерам дома с внутренними двориками, куда выходят помещения, расположенные с одной, двух или с трех сторон. Характерна довольно четкая прямоугольная разбивка зданий на местности. Дома имеют подвалы и полуподвалы. В архитектуре наиболее богатых домов возможно применение ордера. По планировке четко разделяются городские дома и сельские усадьбы. Крыши домов покрывались черепицей, саманом или камкой. К этому же времени относится и введение благоустройства в домах.

Третий этап — последняя треть IV–III вв. до н. э. — является временем наивысшего расцвета домостроительства. Значительное социально-экономическое расслоение общества приводит к существенной дифференциации домов, различающихся по размерам и богатству декора. Значительный размах приобретает строительство сельских усадеб, в которых к концу этапа выделяется тип укрепленного жилого дома.

Как и в предыдущее время, городские дома были прямоугольными в плане. Основную массу составляли безордерные дома: малой площади от 80 до 200 м² и большой — около 200–400, иногда до 600 м². Выделяются дома типичной схемы, для которой характерно расположение двора в южной половине дома и крытых помещений по двум, трем или всем четырем сторонам двора. Площадь двора составляла обычно 11–27 % от площади дома (табл. LXXXVIII, 19, 21, 23). Возможно, но не обязательно, наличие в доме входного коридора. Количество помещений в домах, чаще всего было от 3 до 14. Дома античной схемы отличались введением элементов, которые нарушали основные принципы планировки греческого жилого дома. Обычно это было связано с хозяйственным назначением отдельных частей дома и приводило к иной группировке жилых помещений вокруг двора, введению в план дома специальных производственных комплексов, например, виноделен или рыбозасолочных цистерн. В результате появилась категория хозяйственно (или производственно) жилых домов. Среди них прослеживается две группы: без выделения производственного комплекса и с его специальным самостоятельным выделением, как например, дома в Херсонесе (табл. LXXXVIII, 15) и на Боспоре. Наиболее ярким примером является дом винодела в Мирмекии (табл. LXXXVIII. 14). Ордерные дома известны только пастадного перистильного или постадно-перистильного типов (табл. LXXXVIII, 18, 22). Их площадь обычно больше, чем у безордерных (до 550 м²), дворы занимают 10–22 %. Характерно выделение центральных помещений — андронов. В портиках, окружавших дворы, использовались в основном дорийский и аттический ордера. В некоторых случаях, как например, в Ольвии, подвалы домов образовывали целые этажи, где помещения могли объединяться специальными галереями. Есть основания предполагать в ряде случаев наличие в домах вторых этажей. Наиболее характерные дома этих типов открыты в Херсонесе, Прекрасной Гавани, особенно в Ольвии (Белов Г.Д., 1938а, с. 190 и сл.; Белов Г.Д., Стржелецкий С.Ф., 1953, с. 39 и сл.; Наливкина М.А., 1957, с. 272 и сл.; Щеглов А.Н., 1976а, с. 222–228; Крыжицкий С.Д., 1971, с. 103 сл.). При этом следует отметить, что дома Херсонеса имели и некоторые отличия от ольвийских — относительно большую симметричность плана, наличие типа дома с экседрой (табл. LXXXVIII, 16) (Белов Г.Д., Стржелецкий С.Ф., 1953, с. 19 сл.), преимущественное использование подвалов в складских целях. Характерной особенностью херсонесских домов III–II вв. до н. э. являлся также входной коридор, который соединял улицу с двором. Степень благоустройства северопричерноморских жилых домов в целом была ниже, чем в Средиземноморье. Здесь неизвестны, например, ни ванные комнаты, ни система отопления, ни бассейны во дворах и т. п. В домах, где были свои колодцы и цистерны, они размещались чаще всего во дворах, иногда в крытых помещениях и даже в подвалах. Канализационные устройства в большинстве домов или отсутствовали вообще, или ограничивались устройством сборного канала, присоединявшегося к уличной сточной сети. Значительное внимание уделялось внутренней отделке помещений богатых домов. Стены покрывались известковой штукатуркой и расписывались в так называемом структурном, реже — цветочном или икрустационном стилях.

Сельские жилища представлены многокамерными домами с внутренними дворами, аналогичными, очевидно, в целом городским (к этому типу приближается дом у бухты Ветреной) (Щеглов А.Н., 1967, с. 249); домами без внутренних дворов типа дома 1 на Южно-Чурубашском поселении (табл. LXXXIX, 5, 6) (Кругликова И.Т., 1975а, с. 47, рис. 14) и усадьбами.

Наибольший интерес представляют сельские усадьбы. Среди них выделяется два основных типа. Для первого характерна функциональная дифференциация помещений усадьбы, в частности, выделение жилой группы и хозяйственной, объединяемых одним или двумя дворами (табл. LXXXIX, 2, 4). Подобное разделение прослеживается иногда достаточно четко. Жилой блок обычно размещался в северной части и в своей основе, в той или иной степени, представлял разновидность городского дома. Комнаты группировались в один-два ряда. Чаще всего жилые блоки были безордерными. В ордерном варианте известен только пастадный тип. В сельской округе Херсонеса на рубеже IV–III вв. до н. э. распространяются усадьбы с укрепленными башнями (табл. LXXXIX, 2) (Стржелецкий С.Ф., 1961, с. 204 сл.; рис. 63, 65, 100; Дашевская О.Д., Щеглов А.Н., 1965, с. 146 сл.). Позднее во II в. до н. э. появляются укрепленные усадьбы, стены которых обнесены дополнительным каменным панцирем по всему периметру. В III–II вв. до н. э. укрепленные усадьбы возводят на Боспоре как в азиатской части — на Семибратнем городище (табл. LXXXIX), у пос. «За Родину» (дом Хрисалиска), у хут. «Рассвет» и др. — так и в европейской — Ново-Отрадное, Темир-гора и Михайловка. В IV–III вв. до н. э. встречается и иной тип усадеб, центром которых был большой прямоугольный двор, вокруг которого по периметру располагались помещения в один или два ряда. Они известны в сельской округе Ольвии — Дидова Хата (табл. LXXXIX, 3) (Рубан В.В., 1978) и Херсонеса — Панское I (Щеглов А.Н., 1976б, с. 133). Имеются и другие варианты неукрепленных сельских усадеб с большим количеством помещений как хозяйственного, так и жилого назначения. К ним принадлежит усадьба III в. до н. э. у д. Андреевка Южная. Во II–I вв. до н. э. наблюдается постепенный упадок домостроительства. Производится главным образом перестройка уже имевшихся сооружений.

Домостроительные традиции античных городов оказали большое влияние на строительство местных племен Нижнего Подпепровья, Крыма и Азиатского Боспора, привели к появлению смешанных греко-варварских традиций домостроительства, как например, на Елизаветовском городище в дельте Дона, а также дома за пределами стен эллинистического Танаиса (табл. LXXXIX, 21) (Шелов Д.Б., 1970, с. 120 сл.). Следует, однако, подчеркнуть, что каких-либо признаков варварского влияния на домостроительство античных городов не прослеживается. Явления, обычно связываемые с понятием варваризации, являлись по сути деградацией, так как они отражали не введение каких-либо элементов местной традиции, а ухудшение качества работ.

После войн Митридата VI Евпатора начинается постепенный подъем экономики городов, а с ним и развитие домостроительства уже на новом этапе. Следует отметить, что несмотря на сильное римское влияние и расквартирование римских войск в ряде пунктов Северного Причерноморья, в это время каких-либо кардинальных изменений в области домостроительства не произошло. Римское влияние прослеживается в применении цемяночных строительных растворов, использовании иногда обожженного кирпича в приемах декорировки — в элементах росписей, использовании мраморных облицовочных плиток, в появлении тосканского ордера (его детали обнаружены в Тире, Херсонесе и Пантикапее). В планировке жилых домов продолжали использоваться схемы, выработанные еще в предшествующее время. Основную массу среди них составляли безордерные дома; из достоверно ордерных известен пока только один дом перистильного типа в Ольвии. Можно, однако, предполагать, что открытые в Тире, Херсонесе, на городище Тарпанчи, в Танаисе, и один из илуратских домов (табл. LXXXIX, 13, 18) были также ордерными, но пастадного типа (Фармаковский Б.В., 1913, с. 35 сл.; Леви Е.И., Карасев А.Н., 1955, с. 241; Гайдукевич В.Ф., 1958б, с. 61 сл.; Щеглов А.Н., 1965, с. 145 сл.). Общий средний уровень домостроительства (качество работ, размеры домов, четкость планировки), по-видимому, несколько понизился. Характерны в этом отношении жилые дома Ольвии, поселения у с. Козырки (табл. LXXXIX, 7), а также дом послегетского времени в Тире (табл. LXXXIX, 19, 20). Наряду с домами типичной схемы (табл. LXXXIX, 8-12) в застройке городов увеличился удельный вес хозяйственно-жилых домов. Они обнаружены почти повсеместно. Наибольший интерес представляют «пекарня» в Ольвии, дом с зерносушилкой в Козырке, дома в Тиритаке, дом винодела в Херсонесе и дом с торговым складом в Танаисе (табл. LXXXIX, 13, 14, 16, 18) (Славин Л.М., 1940, с. 67 сл.; Крыжицкий С.Д., Бураков А.В., 1975, с. 200 сл.; Гайдукевич В.Ф., 1952б, с. 110 сл.; Белов Г.Д., Стржелецкий С.Ф., Якобсон А.Л., 1953, с. 172, рис. 10; Белов Г.Д., 1950а, с. 108 и сл.; Шелов Д.Б., 1972а, с. 41 и сл.). Наиболее яркие примеры безордерных домов типичной схемы этого времени дают постройки Илурата. В планировке этих домов получило отражение довольно большое значение их хозяйственной функции, в частности, содержание домашних животных (табл. LXXXIX, 10, 12). Площадь застройки составляла 70-400 м² от которой дворы занимали 14–37 %. Типично расположение крытых помещений не менее чем по двум-трем сторонам двора. Наряду с этим следует отметить распространение в первые века нашей эры однокамерных домов без дворов в Ольвии (табл. LXXXIX, 17) (Леви Е.И., Карасев А.Н., 1955, с. 239 сл.), принадлежавших, вероятно, городской бедноте. Для отопления домов в первые века нашей эры применяли: глинобитные очаги, иногда с черепичной обкладкой, печи со стенками из камней или глины, на которых можно готовить пищу и печь лепешки, переносные печки и жаровни из глины и металла. Существовало и духовое отопление типа гипокаустов для терм (Блаватский В.Д., 1957а, с. 86).

Помимо городских домов в первые века нашей эры в районе Херсонеса и на Боспоре продолжали существовать и сельские усадьбы, характерной особенностью которых являлись, особенно на Боспоре, усиление оборонительной функции. Среди этих памятников Боспора следует упомянуть усадьбу у с. Ново-Отрадное (Кругликова И.Т., 1975а, с. 114 сл.).

Таким образом, в первые века нашей эры продолжалось развитие традиций предыдущего времени. Это нашло отражение в планировке, конструкциях и в декоре домов, в частности, в росписях стен. Фрагменты расписной штукатурки первых веков нашей эры найдены в Пантикапее (Алексеева Е.М., 1977, с. 3 сл., рис. 1, 2) в домах Козырского поселения, где живопись сочеталась с пластической обработкой карнизов и использованием окрашенного в темно-вишневый цвет обожженного кирпича (Бураков А.В., 1966, с. 53 и сл., рис. 2, 4). Значительное распространение хозяйственно-жилых построек привело к выработке рустифицированного городского дома.

Дома первых веков нашей эры довольно существенно отличались от классических общеантичных типов и от домов, открытых на памятниках смешанного греко-варварского характера, как например, поселения Золотая балка, у дер. Семеновки, Золотое III и др. (табл. LXXXIX, 22, 23) (Вязьмiтiна М.I., 1962, с, 31 и сл.; Кругликова И.Т., 1966а, с. 80 сл.; 1970б; 1975а, рис. 73).

Архитектура (М.М. Кобылина)

Особенностью, античной архитектуры являются ордерные сооружения. Это нашло отражение и в архитектуре общественных и культовых построек Северного Причерноморья. Древнейшими ордерами были дорийский и ионийский. В конце V в. до н. э. был создан коринфский ордер, а в первом веке римлянами изобретен композитный — сочетающий черты ионийского и коринфского. Они различались капителями и антаблементом. С древнейшего периода в городах сооружались различного типа общественные здания и прежде всего храмы. Сохранившиеся детали позволяют считать, что уже в IV в. до н. э. были известны два типа храмов — храм в антах (Ольвия) и храм-периптер (Пантикапей). Тип храма в антах надолго сохранился в архитектуре: в святилище Деметры IV в. до н. э. в Нимфее (Худяк М.М., 1952, с. 241), святилище Деметры IV в. до н. э. близ Фанагории на горе Блевака (Марченко И.Д., 1962б, с. 121–133; 1963, рис. 32), в святилище Афродиты в Кепах II в. до н. э. (Сокольский Н.И., 1964б, с. 101–102, рис. 1). Особенностью греческих ордерных сооружений является целостность — гармоническое соответствие между всеми частями ордера, связанными определенными числовыми отношениями. В.Д. Блаватский на основании формы и размеров, найденных в Керчи фрагмента ионийского архитрава и базы колонны, предположил наличие шестиколонного фасада и монументального храма типа периптера конца VI в. до н. э. примерно размером 20×40 м при высоте 10 м (Блаватский В.Д., 1953г, с. 174 сл.; 1957а, с. 20 сл.) (табл. ХС, 8). А.Н. Карасев по остаткам кладок и субструкции дает реконструкцию храма Аполлона Дельфиния в Ольвии, как храма в антах, а исследование обломка терракотовой волюты ионийской капители позволило реконструировать всю капитель и фасад храма (Карасев А.Н., 1964, с. 58 сл., рис. 24–35). Сохранилась угловая часть мраморного фриза, возможно, часть ионийского антаблемента храма в Ольвии (табл. XCI, 4, 5) (Карасев А.Н., 1955а, с. 199, рис. 14). Поле фриза заполнено изображением процессии женщин и мужчин в величавых движениях. Фриз относится к IV в. до н. э. и свидетельствует о воздействии аттического искусства, может быть, знаменитого фриза Парфенона с изображением панафинейского шествия.

Великолепно сохранившиеся детали архитектуры Херсонеса IV–III вв. до н. э. были открыты при раскопках башен XVI и XVII (Зенона). Среди множества архитектурных фрагментов из Херсонеса выделяется мраморная голова кариатиды, завершающаяся дорийской капителью, очевидно, украшавшая какое-то здание с портиком кариатид. Голова исполнена с мягкой свето-тенью поверхности лица и выразительностью моделировки глаз и рта, которые были свойственны греческому искусству второй половины IV в. до н. э. (табл. XCI, 6) (АСХ, № 116, с. 33, рис. 72, 73). Архитектурные детали, найденные при раскопках Херсонеса, свидетельствуют о применении в архитектуре города в III–II вв. до н. э. как дорийского, так и ионийского ордеров. На основании частей ордера: аттико-ионийских баз, капителей частей ионийского архитрава и фриза с богатой орнаментацией И.Р. Пичикян реконструирует фасад храма высотой 6,6 м, как небольшого амфипростиля (храма с четырьмя колоннами на узких фасадах) (Пичикян И.Р., 1977, с. 169, рис. 2) (табл. XC, 6). Фрагменты архитектуры, открытые при раскопках башен Зенона, дают полное представление о полихромии греческой архитектуры. Части карнизов и антаблементов, выполненные из плотного белого известняка, оживлены тонко изваянным орнаментом (овы, жемчужный, лесбийский киматий и др.) чистого синего и красного цвета (табл. XCII, 5).

Не меньше внимания уделялось созданию общественных зданий гражданского характера, часто с перистильными дворами (окруженными колоннадой), как и в средиземноморской эллинской архитектуре. В Ольвии открыто здание суда, расположенное при входе на агору, сооруженное в III в. до н. э. С юго-востока к агоре примыкал гимнасий, просуществовавший с перестройками с V в. до н. э. до II в. до н. э., вначале целиком предназначавшийся для гимнастических упражнении, а затем частично отведенный под помещения для мытья. В Ольвии раскопано здание с перистилем, в центре которого был алтарь с треножником. С трех сторон ко двору примыкали помещения. Одно из них выделялось особым оформлением пола, отвечающим требованиям оформления андрона в домах Олинфа (Блаватский В.Д., 1961а, с. 93) — здесь вдоль стен известковый настил пола был окрашен в малиновый цвет, а в центре находилась мозаика, выложенная из цветных галек в виде пестрого ковра. Здесь был найден алтарь и культовые статуэтки Кибелы и Афины. Б.В. Фармаковский предположил, что здание было пританеем, предназначенным для приемов послов иностранных государств и общественных кормлений особо отличавшихся граждан полиса (Фармаковский Б.В., 1913, с. 66–67, рис. 75, 76). Однако, по мнению А.Н. Карасева, Е.И. Леви и С.Д. Крыжицкого, это здание являлось жилым домом (АГСП, с. 220; Крыжицкий С.Д., 1971).

Открыт целый ряд общественных зданий III–II вв. до н. э., Предположительно остатки гимнасия раскопаны на западной окраине Фанагории (Кобылина М.М., 1956, с. 29–31, рис. 9, 10, 11). Здание было воздвигнуто в III в. до н. э., перестроено во II в. до н. э., и просуществовало до I–II вв. Сохранилась стена, сложенная из рустованных квадров III в. до н. э., над ними гладкие прямоугольные блоки более позднего времени. К лицевой стороне стены примыкали под прямым углом площадки из ровных плит, служившие опорой для колоннады (Блаватский В.Д., 1941б, с. 19, рис. 6, 7); между второй и третьей площадкой сохранилась каменная дорожка, на которой стояла часть базы колонны. Здание было крыто черепицей, стены его расписаны, о чем свидетельствуют обломки штукатурки красного, белого и желтого цвета, и красочного орнамента. Вблизи были найдены фрагменты мраморного декора — часть мраморного кессона с рельефной пальметтой и фрагмент мраморной капители пилястры с рельефными овами (Пятышева Н.В., 1960, с. 111. рис. 3, 1). Упоминание о существовании гимнасия в Ольвии имеется в декрете II в. н. э. (IPE I, 40). Общественное здание III–II вв. до н. э. открыто в Пантикапее на северном склоне горы Митридат — с двором площадью 80 м² и несколькими помещениями, примыкающими к нему с юга и запада. Двор был окаймлен дорической колоннадой.

Большой культовый комплекс III в. до н. э. был открыт вблизи совхоза «За Родину». Хорошая сохранность фундамента и частей стен, наличие баз, капителей, частей колонн, пилястр и пр. позволяли восстановить план комплекса и сделать его реконструкцию. Центральное здание представляло собой толос — круглый периптер дорийского ордера. Толос был окружен большим перистильным двором неправильной четырехугольной формы. Судя по сохранившимся фрагментам, круглые здания воздвигались и в других городах Северного Причерноморья. Так, например, в Ольвии был найден фрагмент дорийского антаблемента эллинистического времени с рельефными изображениями розетт и львиных голов на метопах, этот антаблемент, судя по курватуре, выходил внутрь толоса с диаметром его внутреннего пространства около 6 м (Карасев А.Н., 1955а, с. 199). Возможно, подобного типа здание существовало в Горгиппии (Савостина Е.А., 1980, с. 68 сл.).

Святилище IV–I вв. до н. э., посвященное герою — так называемый героон, было раскопано в 1938 г. на территории некрополя Фанагории к западу от города (Блаватский В.Д., 1951в, с. 191 сл.). Обнаружены остатки продолговатой постройки, слой бута, вероятно, служивший подстилом, на котором местами лежала цемянка, смешанная с галькой, а на ней штукатурный пол белого цвета. Многочисленные обломки штукатурки белого, желтого, красного и темно-серого цвета, частично с орнаментом свидетельствуют, что стены с внутренней стороны были оштукатурены и расписаны. Аналогии этому героону В.Д. Блаватский находит в Малой Азии, а также в росписи первого Васюринского склепа с изображением стены без перекрытия (АДЖ, табл. XIII; XIV). При раскопках была найдена верхняя часть мраморной ножки с рельефным орнаментом, может быть, от жертвенного стола, клины или трона, сохранившая полихромную раскраску. В пределах ограды раскопана пустая могила, крытая черепицей — так называемый кенотаф — могила человека, погребенного за пределами родины (Блаватский В.Д., 1951в, с. 194, 196, рис. 5, 6, 1).

Храмы и общественные сооружения эллинистического периода, так же как и предшествующего времени, аналогичны средиземноморским. Но встречаются оригинальные решения деталей, созданные местными мастерами. В этом отношении интересен мраморный блок из Пантикапея с пластическим изображением крестообразного меандра и двух розетт в необычной живописной трактовке — меандр показан в ракурсе (табл. XCII, 1) (Блаватский В.Д., 1957а, с. 34). Полные аналогии ей можно найти только в росписях богатого жилого дома, раскопанного К.Е. Думбергом в Пантикапее в 1899 г. на северном склоне г. Митридат (АДЖ, табл. XXVII, 1; XXXVIII; XXXIX). Там открыты две небольшие капители (высотой 0,24 м), завершавшие приставные колонки, покрытые штукатуркой и расписанные красной и синей красками (табл. XCII, 2). Детали, исполненные рельефно, сочетали элементы ионийской и коринфской капители: цветок каллы был изображен между наискось построенными волютами. Над завитками волют расположены пальметты (АДЖ, с. 116, 117, табл. XXXVI, 1, 3; XXXVIII; XXXIX).

Архитектура первых веков сохраняла античное обличие, но в этот период, особенно на Боспоре, и более всего в Пантикапее она приобретает новые черты. В области ордерного зодчества появились новые типы — портик с пятиколонным фасадом (Пантикапей) и псевдопериптер (Ольвия), наблюдается сильное воздействие форм и декора римской архитектуры, проникавших на Боспор из Восточных римских провинций.

В Пантикапее в 1918 г. найдена мраморная плита — блок дорийского архитрава (табл. ХС, 7) (Блаватский В.Д., 1957а, рис. 30, 2), на котором вырезана греческая надпись с посвящением и с датой — 320 г. (23 г. н. э.). Следы абака на нижней поверхности блока и размеры абака (длина 0,40 м) позволили установить размеры дорийской капители и рассчитать высоту колонн. Сопоставляя постройки, близкие по времени, с изображением фасада храма на надгробной плите из Пантикапея (табл. XCII, 3) и изображением пантикапейского храма Капитолия на боспорских монетах Котиса I (табл. XCIII, 1) (Блаватский В.Д., 1947а, с. 83, рис. 48; 1961в, рис. 47), В.Д. Блаватский пришел к заключению о наличии нового типа храма в Пантикапее, неизвестного в это время в Средиземноморье: с пятиколонным фасадом на высоком ступенчатом основании. Данные строительной техники (расчет проф. П.В. Щусева работы мраморной балки на прогиб) подтвердили возможность этой реконструкции (Блаватский В.Д., 1957а, с. 70).

В 1906 г. в Ольвии Б.В. Фармаковский раскопал развалины монументального сооружения, от которого сохранились мощные (толщиной 2,24 м) слоевые субструкции, части кладки из колоссальных плит известняка. Здание, судя по посвятительной надписи, могло быть храмом Аполлона Простата. Здесь найдена была плита из кладки стены с выступающей полуколонной диаметром 0,55 м (ОАК за 1906 г., с. 11–13, рис. 9), свидетельствующая о том, что стена имела приставные полуколонны и могла принадлежать сооружению типа псевдопериптера. Судя по находкам здание может датироваться II–I II вв. н. э.

Воздействие римской архитектуры сказалось в распространении арок, сводчатых перекрытий, коринфского ордера, в пышной орнаментации антаблементов, украшенных глубоко прорезанным орнаментом (табл. XCIII, 3, 5). Проникновение в архитектуру Северного Причерноморья декоративных приемов римской архитектуры, в том числе приставных колонн арочек на колоннах, отражено и в декоре деревянных саркофагов I–II вв., и на рельефных надгробных плитках. На боспорской монете I в. н. э. изображены ворота в крепостной стене, оформленные в виде арки, опирающейся на колонны, на вершине арки на сложном двуступенчатом завершении воздвигнута конная статуя боспорского царя (табл. XCIII, 2). В храмах и других общественных зданиях широко применяются облицовки мраморными плитками и мраморные детали. Мраморная кассета с изображением горгоны найдена в Горгиппии (табл. XCIII, 4). Нередки находки мраморных соленов: из Пантикапея происходит мраморный калиптер, завершающийся антефиксом в виде трагической маски (табл. XCIII, 7).

Сводчатые конструкции, мраморные облицовки, мозаичные полы особенно характерны для терм. В первые века нашей эры термы сооружались во многих городах Северного Причерноморья — в Ольвии, Херсонесе, Хараксе, Пантикапее, Фанагории, Кепах. О постройке бани со штучным полом в Ольвии узнаем из посвятительной лапидарной надписи II в. н. э. (IPE, I, 174). Грандиозные, но сильно разрушенные термы с арочными и сводчатыми перекрытиями открыты в Херсонесе в 1936 г. (Белов Г.Д., 1938а, с. 250–254). К.К. Костюшко-Валюжинич раскопал в 1903 г. в Херсонесе среди построек римского времени кальдарий бань (ОАК за 1903 г., с. 28, табл. III). В 1906 г. были открыты термы того же времени в цитадели около XIX башни, возможно, обслуживавшие римских легионеров (ОАК за 1906 г., с. 63; Гриневич К.Э., 1928, с. 43). Исследовались термы и в Хараксе. В Пантикапее термы были открыты на восточном склоне горы Митридат А.Е. Думбергом в 1898 г. Они относятся к позднеримскому времени (АДЖ, с. 114, рис. 23). Расположены они иначе, чем в Хараксе — более компактно (табл. XCIV, 2); топочное помещение, в котором сохранился очаг и глубокая яма для свалки золы, рядом с ним кальдарий — большая комната с полукруглой нишей с бетонным полом, и водосточным желобом. К ним примыкают с юго-востока тепидарий с лежанкой и полукруглым бассейном, соединенным с наружным бассейном и фигидарий. В Фанагории остатки терм обнаружены в 1954 г. на северном краю городища. В обрыве были зафиксированы следы разрушенных кладок в виде мощного слоя кусков цемента, известковой крошки и большого количества обломков мраморной облицовки, упавшей со стен; в толще обрыва уцелела часть пола помещения, мощеного кирпичами. В Кепах в 1972 г. открыты небольшие термы, состоящие из трех помещений: большое 6,45×4,30 м и два маленьких (А) размером около 5 м² и (Б) — 3,5 м². Частично сохранились стены высотою до 0,84 м, облицованные мраморными плитами и цементированный пол. В небольших помещениях обнаружены цементированные скамьи с подогревом, примыкающие к стенам; с северной стороны сохранилась часть каменного водопровода с керамическими трубами, внутри которых находились свинцовые.

В период расцвета на Боспоре были созданы монументальные памятники погребальной архитектуры — подкурганные склепы, сооруженные из местного известняка. Самыми ранними из них являются склепы с уступчатыми перекрытиями (АДЖ, с. 98; 1925, с. 190, 191). Наиболее грандиозны склепы Золотого и Царского курганов вблизи Керчи. Склеп в Золотом кургане, имел круглую в плане камеру диаметром около 6,4 м и дромос шириною около 2,5 м. Ульеобразный уступчатый купол камеры начинается от самого пола. Перекрытие дромоса не сохранилось. Склеп Царского кургана хорошо сохранился. Дромос ведет в камеру почти квадратную в плане (4,24×4,4 м), перекрытую уступчатым коническим куполом. Гладкие стены камеры на высоте четырех рядов кладки переходят в уступчатые, в углах камеры, на этой высоте начинаются уступчатые пандативы, на десятом ряду уступы стен и пандативов образуют полный круг, который является и первым кольцом купола. Купол имеет 12 концентрических уступов и перекрыт гладкой плитой (табл. XCV, 1–4). Дромос имеет вид узкого коридора длиной 36 м, шириной 2,8 м. Передняя открытая часть дромоса ограничена подпорными стенами, которые сохранились только частично. Строители склепа соорудили для него искусственное основание — субструкцию из глины с примесью кусков известняка, которая со временем приобрела твердость камня (Шалькевич А.А., 1976, с. 139). Все квадры кладок склепа уложены насухо без применения раствора. Склепы с уступчатыми перекрытиями сооружались в IV–II вв. до н. э. Уступчатый склеп II в. до н. э. был открыт на г. Митридат в 1960 г. (Блаватский В.Д., 1960, с. 185 сл., рис. 17). Склеп двухкамерный, камеры разделены общей стеной; перекрытие каждой камеры имеет два уступа (табл. XCV, 10–12). С конца IV в. до н. э. все более распространяются склепы, камеры которых перекрыты полуциркульными сводами, их стены и перекрытия оштукатурены и расписаны. Этот тип склепа сохраняется и в первые века нашей эры. Таковы, например, Васюринский склеп III в. до н. э., склеп Еврисивия и Ареты II в. н. э. в Ольвии (табл. XCV, 7–9; XCVI, 5, 6; АДЖ, с. 32 сл., рис. 7–9, с. 200–206, рис. 35, 36; Фармаковский Б.В., 1902в, с. 1–20, табл. 1–4). В Пантикапее хорошо сохранился подкурганный каменный склеп I в. н. э. с коробовым сводом и большим монолитным каменным саркофагом, заполнявшим значительную часть пространства погребальной камеры. Саркофаг был накрыт крышкой, округлые очертания которой соответствовали курватуре свода (табл. XCVII, 1–4) (Блаватский В.Д., 1962а, с. 78 сл.). Наряду со склепами, выложенными из камня, в первые века нашей эры склепы часто вырубаются в скале или в твердом грунте. Такие склепы были открыты в Пантикапее, в Илурате (табл. XCVII, 12–14), Китее (табл. XCVII, 9-11), Нимфее (табл. XCVII, 5–8) и других городах. Иногда их выкапывали просто в земле, такие склепы, обычно сохранялись хуже. В Нимфее в 1973, 1974 гг. Н.Л. Грач открыто множество склепов, состоявших из камеры с прямоугольным или арочным входом и дромоса с лестницей. Среди 22 склепов был раскопан один большой частично заглубленный в скалу. Его верхняя часть сложена из блоков камня, оштукатурена и расписана, некогда он имел сводчатое перекрытие; в другом склепе на стене, противоположной входу, вырезан рельеф — голова бородатого мужчины.

Источником для суждения о культуре античных государств Северного Причерноморья являются, прежде всего, разнообразные археологические находки, остатки общественных зданий и жилых домов, погребальной архитектуры и т. д. Важным источником является скульптура и декоративное искусство — монументальная живопись, вазопись, торевтика, резьба по дереву и кости. Огромный материал содержат лапидарные надписи: посвящения божествам, в которых говорится о том, что именно посвящается и кем, восхваляются полководцы и общественные деятели, перечисляются почести и награды, упоминаются ученые, поэты, скульпторы и живописцы. На надгробных плитах вырезаны имена умерших, иногда указаны их положение в обществе, занимаемая должность и помещена эпиграмма, представляющая собою поэтическое произведение — прощание с умершим.

Важную роль среди исследований о культуре Северного Причерноморья занимают работы В.В. Латышева. Книга В.В. Латышева, посвященная исследованию государственного строя Ольвии (Латышев В.В., 1887) содержит специальную главу «Ольвийские писатели» и описания облика ольвиополитов, общего вида города и его сооружений после гетского разгрома. Б.В. Фармаковский посвятил ряд исследований вопросам античного искусства Средиземноморья и Северного Причерноморья. Особенно важны его работы об архаическом ионийском искусстве и о фигурных вазах из Фанагории. Он первым поднял вопрос о существовании местных произведений торевтики в Ольвии и Пантикапее. Им положено начало изучению боспорского статуарного портрета и раскрыты его аттические истоки (Фармаковский Б.В., 1927). Б.В. Фармаковский показал связь изображений на вотивной бронзовой руке с культом Сабазия (Фармаковский Б.В., 1902а). Все работы М.И. Ростовцева, посвященные Северному Причерноморью, так или иначе, связаны с проблемами особенностей его культуры. В своей книге «Античная декоративная живопись на юге России» (АДЖ) он рассматривает вопрос развития декоративной живописи Боспора в связи с эволюцией архитектуры склонов, устанавливает сходство и отличия от греческих малоазиатских, этрусских и италийских, македонских и александрийских росписей, показывает значение изображения как источника для суждения о культах. Темы росписей первых веков нашей эры связываются им с иранизированными религиозными представлениями и формами, выработанными в Малой Азии. Он указывает на важную роль фракийских элементов не только на Боспоре, но и в Ольвии и сравнивает рельефы святилища в Ай-Тодоре с фракийскими (Ростовцев М.И., 1911). Анализируя памятники Скифии и Боспора, М.И. Ростовцев раскрывает синкретизм греческих богов с богами ирано-малоазийского пантеона, развивающийся, начиная со II в. до н. э. (Ростовцев М.И., 1913). Проблемы особенностей культуры Северного Причерноморья занимают одно из главных мест в исследованиях В.Д. Блаватского, который впервые дал общую картину истории античного искусства северного Причерноморья (Блаватский В.Д., 1947а). В монографии «Пантикапей» (Блаватский В.Д., 1964в) В.Д. Блаватский показывает развитие культуры столицы Боспора. Им впервые поставлена проблема древнейших (киммерийских) истоков в пантеоне Северного Понта (в культе Ахилла Понтарха) и показан процесс взаимодействия греческой культуры и культуры варварского мира (Блаватский В.Д., 1950а; 1964а, б). В.Д. Блаватский отмечает в культуре Боспора уже в IV в. до н. э. целый ряд явлений, характерных позднее для эллинистической средиземноморской культуры. На основании изучения письменных источников и толкования свидетельства, сохранившегося в схолиях к «Аргонавтике» о Дионисии Ольвианском, В.Д. Блаватский определяет его как географа, современника Деметрия из Каллатии, жившего в III — первый половине II в. до н. э. (Блаватский В.Д., 1978). Очень много сделано для изучения культуры античного Северного Причерноморья Г.Д. Беловым, Н.Ф. Гайдукевичем, К.С. Горбуновой, Н.Л. Грач, А.П. Ивановой, А.Н. Карасевым, П.О. Карышковским, Т.Н. Книпович, М.М. Кобылиной, А.К. Коровиной, И.Т, Кругликовой, Н.М. Лосевой, М.И. Максимовой, А.П. Манцевич, Ю.Ю. Марти, И.Д. Марченко, М.А. Наливкиной, Н.А. Онайко, Е.О. Прушевским, Н.В. Пятышевой, Н.А. Сидоровой, Н.И. Сокольским, Э.И. Соломоник, С.Ф. Стржелецким, А.П. Чубовой, А.Н. Щегловым, Д.Б. Шеловым, И.Г. Шургая.

Культура государств Северного Причерноморья имеет своеобразные черты, находящие свои объяснения в особенностях исторического развития этого периферийного района античного мира, где собственно античная культура развивалась в тесном взаимодействии с культурой местных народов. В древнейший период — VII–VI вв. до н. э. в города Северного Причерноморья были перенесены вместе с формами политической и общественной жизни все достижения культуры метрополии, в том числе образ прекрасного и доблестного защитника государства, идеального гражданина общины, воплощенный в статуе обнаженного неподвижно стоящего юноши, физически развитого, так называемого куроса. Такие статуи юношей-победителей в состязаниях ставились на их могилах и воздвигались на площадях. В таком же идеально прекрасном облике изображался и бог Аполлон. Население городов сохраняло мифологическое миропонимание. Явления природы представлялись как действия божественных сил, которые олицетворялись в образах богов, в виде прекрасных людей и страшных чудовищ. Мифы о богах и героях, уходящие своими корнями в глубокую древность, продолжали жить среди греческого населения городов и в течение многих столетий являлись главной темой изобразительного искусства.

Расцвет античной культуры государств Северного Причерноморья совпадает со временем их экономического расцвета. В Ольвии он падает на время V–IV вв. до н. э., в Херсонесе — IV–III вв. до н. э., на Боспоре — IV–II вв. до н. э., и I–II вв. н. э. В Херсонес переселенцы-доряне принесли традиции дорийской культуры, в частности культ дорийского героя Геракла. В Пантикапее в IV в. до н. э. возникла художественная культура, весьма близкая по проблематике к античной культуре эллинистических государств III–II вв. до н. э. Боспорская знать включала представителей местных племен, и Боспорское государство постепенно становится все более греко-варварским, при сохранении античных традиций в ордерной архитектуре в крупных боспорских городах создаются новые типы архитектуры (роскошные каменные склепы, термы), в изобразительном искусстве — стенные росписи с изображением кочевников и бытовых сцен; в скульптуре наблюдается расцвет искусства реалистического портрета и декоративного искусства, красочного, бьющего на эффект (полихромный стиль в торевтике). Влияние римской культуры раньше и сильнее сказалось на культуре Херсонеса. Распад античной культуры с особой яркостью виден в изобразительном искусстве III–IV вв. В этом отношении культура Северного Причерноморья близка варваризованной культуре периферии всей западной части Римской империи.

Общественная жизнь в странах Северного Причерноморья проходила столь же интенсивно, как и в греческих городах Средиземноморья, особенно в ранний период (Блаватский В.Д., 1961а, с. 124 и сл.); народные собрания, религиозные праздники и процессии в честь божества, почитаемого в городе, сопровождавшиеся состязаниями, например, в Ольвии конными состязаниями в честь Ахила в начале I в. н. э. (IPE, I, 2, 3, 4), в Горгиппии состязаниями в беге на длинную дистанцию в III в. до н. э. в честь Гермеса (IPE, IV, 432). О развитии физической культуры в городах Северного Причерноморья свидетельствуют дошедшие до нас специальные спортивные сооружения (например, в Ольвии и Фанагории), многочисленные надписи из Херсонеса, Ольвии и Горгиппии, а также находки стригилей и сосудиков для оливкового масла. Кроме атлетических и военных состязаний (в стрельбе из лука), надписями засвидетельствованы в Херсонесе состязания глашатаев, трубачей и поэтов — составителей эпиграмм (Латышев В.В., 1905, с. 11, № 24).

Большое количество надписей, высеченных в камне, иногда вырезанных на свинцовых пластинках, а также граффити и дипинти являются показателями распространения грамотности. Стихотворные эпитафии на надгробных плитах свидетельствуют о знакомстве с лирической и эпической поэзией (Блаватский В.Д., 1961а, с. 128; Виноградов Ю.Г., 1969). В Пантикапее найдена чернолаковая солонка IV в. до н. э. с надписью, указывающей, по-видимому, на победу, одержанную при исполнении эпических поэм (Блаватский В.Д., 1964в, с. 93). Ксенофонт в «Анабазисе» сообщает (VII, 5, 121) об отправке книг к северным берегам Понта Евксинского.

Скульптура (М.М. Кобылина)

В период VII — начала V в. до н. э. в Северное Причерноморье скульптура поступает в основном из городов Ионии. Произведения скульптуры этого времени, найденные в Северном Причерноморье, фрагментарны. В Ольвии найдена часть небольшого (0,16-0,17 м) торса куроса из известняка (Фармаковский Б.В., 1926в) с характерными для архаической ионийской скульптуры мягкими текучими формами тела. Там же в гимнасии открыто погрудное изображение куроса конца VI — начала V до н. э. высотой 0,55 м, грубой работы из крупнозернистого и пористого известняка. В Херсонесском музее хранится большая мраморная лапа архаической статуи льва из Ольвии. В Кепах найдена голова небольшой статуи куроса с лицом ионийского типа — покатым лбом, косо поставленными глазами, улыбающимся ртом (табл. XCVIII, 2) (Сокольский Н.И., 1926в).

Представление о стиле архаических статуй дают хорошо сохранившиеся архаические терракотовые статуэтки, например, статуэтки богини, неподвижно сидящей на троне, с массивными мягко моделированными формами тела и застывшей архаической улыбкой (табл. XCVII, 1–4). Тип архаической Коры, созданный в ионийской школе и распространившийся по всему Средиземноморью, передает статуэтка коринфской работы, найденная в Пантикапее (табл. XCVII, 6). Кора неподвижно стоит, придерживая рукой длинный тонкий хитон, гиматий (покрывало) спадает узорчатыми складками в схеме так называемого «ласточкина хвоста». Произведением ионийской школы первой половины V в. до н. э. (около 470 г.) является мраморная плита, фрагмент которой найден в окрестностях Ольвии с рельефным изображением на одной стороне стройного обнаженного юноши, опирающегося на копье, на другой — воина с колчаном, возможно, скифа (табл. XCIX). Греческая надпись на боковых сторонах плиты говорит о том, что плита была посвящена Афине, подательнице добычи и была поставлена вдали от города (Ольвии) в скифской земле. Удлиненные пропорции тела, расплывчатый контур и мягкая поверхность тела и лица, легкая улыбка на губах указывают на ионийскую школу (Фармаковский Б.В., 1915а).

С конца VI в. до н. э. начинается импорт скульптуры из Аттики. Со второй половины V в. и в IV в. до н. э. он доминирует. Местные скульпторы находятся под влиянием аттических. О связях с Афинами свидетельствуют надписи известных аттических скульпторов IV в. до н. э. на базах статуй: Праксителя (IPE, I², 271) и Стратонида (НО, № 66) из Ольвии: сигнатура Поликрата на алтаре с посвящением Афине в Херсонесе (IPE, I², 406). В Пантикапее найдена верхняя часть мраморной надгробной плиты, на которой сохранилась в рельефном исполнении верхняя часть фигуры юноши-атлета с развитой мускулатурой тела, с грустно поникшей головой — произведение аттической школы первой половины V в. до н. э. (табл. XCVIII, 4). В Ольвии раскопан мраморный круглый алтарь с изображением шествия медленно идущих женщин в длинных одеждах, с легким поворотом тела и рук и с соответственными движениями складок одежды, свойственными высокому искусству аттической классики второй половины V в. до н. э. (табл. С, 3). В Северном Причерноморье найдены копии знаменитой статуи Фидия — Афина Парфенос, колоссальной хрисоэлефантинной статуи, стоявшей в Парфеноне. Лучшей копией головы этой статуи является изображение на медальоне золотых височных подвесок IV в. до н. э. из кургана Куль-Оба (табл. CI, 6). Известна ее копия IV–III вв. до н. э. — маленькая мраморная статуя найденная в Ольвии. Она повторяет некоторые черты оригинала — прямо стоящую фигуру, опирающуюся на правую ногу, отставив левую, в аттическом пеплосе с напуском; на груди эгида с головой горгоны (табл. CII, 1). Другие детали не переданы (Фармаковский Б.В., 1905). Мраморная статуя Диониса IV в. до н. э. из Пантикапея носит черты стиля Праксителя (табл. CII, 3).

С IV в. до н. э. заметны связи Северного Причерноморья с Малой Азией, а затем и с Александрией. В Ольвии найдена мраморная голова бородатого бога (табл. CII, 5), принадлежавшая к лучшим оригиналам IV в. до н. э. работы Скопаса или близкого ему современного художника (Вальдгауэр О.Ф., 1907, с. 76). Из Александрии происходят найденные в Ольвии: головы Гигиэи, Асклепия и Эрота (Фармаковский Б.В., 1906а, с. 191 сл.), из Пантикапея — голова Гигиэи (табл. CII, 6), отличающаяся тонкостью светотени (Блаватский В.Д., 1961а, с. 144). Вероятно, с Родоса привезена небольшая мраморная статуя Афродиты в виде полуобнаженной женщины, стоящей, опираясь левой ногой на скалу — оригинал II в. до н. э., открытая в Кепах в святилище Афродиты. Классическим образом греческой богини V в. до н. э. является мраморная голова I в. до н. э. пергамской школы найденная в Пантикапее (табл. CII, 7) (Блаватский В.Д., 1964, с. 179). Ярким примером воздействия местной среды на изобразительное искусство уже в V в. до н. э. является мраморный грифон (может быть, сфинкс) из Ольвии (табл. XCVIII, 1). Возможно, это одна из скульптур, украшавших дворец Скила в Ольвии; Геродот (IV, 79) сообщает, что вокруг его дома стояли сфинксы и грифы из белого мрамора.

Расцвет местного искусства приходится на время с IV в. до н. э. по II в. н. э. Традиции греческого и эллинистического искусства в Ольвии и Херсонесе сохранились в бо́льшей чистоте, чем на Боспоре, в скульптуре которого со времени включения в Боспорское государство соседних племен, местное своеобразие с течением времени сказывается все ярче. В греческих традициях исполнена открытая в Херсонесе миниатюрная терракотовая мужская голова (III в. до н. э.) с выразительными формами лица послескопасовской скульптуры (табл. CII, 4) и торс терракотовой статуи, вероятно, Геракла (III в. до н. э.), выполненной в традициях классической скульптуры (Кобылина М.М., 1966а, с. 94). К IV в. до н. э. относится голова синда из Фанагории (табл. CII, 2). Судя по повязке, это портрет царя или, может быть, наместника Фанагории, он выполнен со свойственными греческой пластике IV в. до н. э. приемами тонкой и контрастной светотени. Скульптор обобщенно передал мужественное лицо пожилого человека с негреческими чертами, курчавые волосы имеют орнаментальную трактовку, на голове местный мягкий островерхий убор.

Во II–I вв. до н. э. на Боспоре создаются выразительные образы местных жителей с передачей этнических черт лица и особенностей одежды и вооружения. Сохраняются при этом и греческие традиции, но с большими нарушениями и варваризацией, особенно, в изображениях на надгробиях. В этом отношении интересна статуя синда, вероятно, надгробная, найденная в окрестностях Фанагории (табл. CIII, 1). Фигура неподвижна, фронтальна, пропорции тела неправильны, складки одежды переданы врезанными линиями, особенно подчеркнуты негреческие черты широкого круглого лица и местный головной убор, в руках меч и лук со стрелами.

В скульптуре первых веков нашей эры наблюдается дальнейшее развитие тенденций, которые наметились во II–I вв. до н. э. Появляются изображения местных жителей — таков образ, вооруженного всадника, в одежде кочевника (Блаватский В.Д., 1961а, с. 162). Особенно интересны рельефные надгробные плиты Боспора и Херсонеса (табл. CIV, 2–6; CV) (Коровина А.К., 1968а; Иванова А.П., 1961, с. 127 сл.). Процесс варваризации античных типов скульптуры идет нарастая. К варваризованному типу античных образов в скульптуре III в. н. э. относятся рельефные изображения богини Афины, сатира и силена, на стене одного из нимфейских склепов (табл. XCVII, 6–8). У Афины лицо местной жительницы, ее фигура слишком мала по сравнению с головой, все пропорции нарушены: крошечная рука, миниатюрный щит, огромная голова Горгоны и др. Также искажены античные образы силена и пана. Встречаются очень грубые изображения человека, например, на некоторых надгробиях из Анапы (Сокольский Н.И., 1976б, рис. 13, 14). Такова же статуя, найденная в Танаисе: с огромной головой, без шеи, с уродливым телом (табл. CIII, 5) (Шелов Д.Б., 1976, с. 99). Одновременно с этими варваризованными изображениями продолжают существовать скульптуры, в которых еще сохраняются античные традиции, такова, например, мраморная статуя льва (I в. н. э.), найденная в Керчи около насыпи кургана (табл. CIII, 2). В Эллинистических традициях, хотя и грубо, выполнена мраморная статуя — фонтан в виде фигуры мальчика с мехом, из Ольвии. Судя по лапидарной надписи, найденной около этой статуи, она была посвящением коллегии стратегов богу Аполлону в начале III в. н. э. Не менее интересна рельефная плита из Танаиса середины II в. н. э. (табл. CIII, 7) — посвященная Трифоном. Трифон изображен в одежде сармата, в чешуйчатом панцире, с копьем наперевес на скачущем коне. Правдивость изображения местами нарушена, но в передаче стремительного движения, в пластике лица Трифона сохраняются античные черты. Большой раздел скульптуры первых веков нашей эры составляют портретные бюсты и статуи. В исполнении небольшого бронзового портрета царицы Динамии (табл. CVI, 4) видна обобщенная трактовка форм лица, свойственная стилю римского портрета времени Августа по римской моде этого времени передана прическа. При этом талантливый мастер передал индивидуальные черты лица боспорской царицы, ее величественный вид. Мраморный бюст I в. н. э. из Пантикапея является портретом боспорского царя (табл. CVI, 1). Вероятно, это фрагмент статуи, может быть, Котиса, либо Савромата I. Лицо с обобщенными мягкими чертами обрамлено длинными спадающими на плечи волнистыми волосами, круглые отверстия, вероятно, служили для укрепления каких-то металлических украшений, может быть, позолоченных бронзовых локонов. Головной убор украшен диадемой (Ростовцев М.И., 1913, табл. III, рис. 1, 2). В первые века нашей эры искусство портрета в Боспорском государстве развивается в сторону все более яркой индивидуальной характеристики лица с явным использованием достижений римского портрета и его приемов, но в статуарном портрете Боспора сохраняется традиционный эллинистический тип фигуры, стоящей заложив правую руку за складки гиматия на груди. К концу I в. н. э. относятся портретная статуя знатного боспорца, найденная в Керчи вместе с женской статуей. С острой наблюдательностью автор сумел передать немного отяжеленную фигуру, полную достоинства позу и округлое молодое лицо местного жителя с пышной курчавой шевелюрой (табл. CVI, 2). Около его ног — корзина со свитками. Она указывает на ученого или поэта, может быть, государственного деятеля. Более поздней является портретная статуя Неокла из Горгиппии (конец II в. н. э.) (табл. CVI, 3). Скульптор передал выразительное лицо пожилого боспорца и худое его тело, проступающее под тяжелыми складками плаща; в передаче вырезанных зрачков глаз, полуопущенных век и пышных волос использованы приемы римского портрета времени Антонинов и ранних Северов (Кобылина М.М., 1951д, с. 173 сл.). Однако совершенно плоская как доска фигура и местами графичная передача прорезанных складок свидетельствует об отказе от традиций античного искусства. На шее этого боспорца негреческое украшение — большая гривна. Вместе со статуей были найдены обломки мраморной плиты с надписью, в которой говорится, что статую бывшего правителя Горгиппии поставил его сын Геродор, правитель Горгиппии в год 483 (186) гг. (Ельницкий Л.А., 1949). К группе портретов правителей и знатных лиц относятся и два мужских портрета II в. из Керчи. Один из них (табл. CVI, 6) — начала II в. (Лосева Н.М., 1966, с. 24), другой — конца II в. весьма близкий по стилю статуе Неокла (табл. CVI, 5) (Лесницкая М.М., 1966, с. 230). Портреты правителей рассматриваемого периода имеются и на монетах. Выразительно подчеркнуты в этих миниатюрах индивидуальные черты лица, например, на сестерции Савромата I (табл. CVI, 7) и на двойном денарии Савромата II (табл. CVI, 8, 9). Портреты на монетах повторяют стиль монументальных портретных изображений.

Живопись (М.М. Кобылина)

Полихромия и живопись получили блестящее развитие в Северном Причерноморье. Раскопки башни Зенона в Херсонесе открыли и полихромный орнамент архитектурных деталей и образцы живописи IV–III вв. до н. э. Судя по росписям склепов и домов более всего была развита живопись декоративная. Живопись IV–II вв. до н. э. полностью аналогична греческой. С I в. до н. э. в живописи склепов появились новые оригинальные образцы и новые приемы. Особое внимание уделяется росписям люнетов, где наряду с мифологическими сюжетами написаны сцены из реальной жизни, которые особенно характерны для первых веков нашей эры: изображения вооруженных воинов, чаще всего всадников, сцен сражений, деталей бытовой обстановки. Начиная с конца I в. до н. э., появляются приемы достижения выразительности лица и стремительности движения путем усиления значения контура и сгущения красок при передаче глаз, волос и складок одежды. Вместе с тем наблюдаются нарушения точности в передаче строения тела и соответствия его движения с движениями одежды.

Самые ранние росписи в склепах исполнены акварельными красками прямо по камню, но потом быстро развивается живопись по штукатурке — фреска. Самые поздние росписи снова наносились прямо на камень. В станковой живописи пользовались энкаустикой. Изображение мастерской живописца сохранилось в росписи на внутренних стенках каменного саркофага из Пантикапея — живописец держит в руке металлический стержень-каутерион, над огнем стоящей рядом жаровни, перед ним на колене развернут трехстворчатый ящик с красками, рядом мольберт на треножнике, на стене висят готовые портреты в круглой и квадратной рамах (табл. CVII, 4) (АДЖ, табл. XCII, 1). Живопись использовалась во многих надгробных памятниках, но она вполне естественно, плохо сохранилась. Так, на антропоморфных надгробиях сохранились только следы раскраски (Колесникова Л.Г., 1973, с. 37–48). До находок в башне Зенона была известна одна надгробная плита с изображением, исполненным живописью — надгробие Аифы, жены Афинея, середины IV в. до н. э. Живопись эта теперь утрачена, сохранилась копия художника Гросса (OAK. 1882–1888, с. 19, № 24). Аифа представлена в длинной темной одежде, держащей у груди ребенка, грустно на него смотрящей (табл. CVIII, 1). Роспись нанесена прямо по камню, ракурсы и объемы переданы только рисунком, краски наложены локальными тонами. Тень передавалась, очевидно, сгущением краски. Живописец писал еще в манере V в. до н. э. В башне Зенона была открыта часть плиты с хорошо сохранившимся изображением головы юноши и кисти левой руки, держащей копье (табл. CVIII, 6). Живописец писал восковыми красками, лицо юноши показано в живом движении, мягкими полутонами (Стржелецкий С.Ф., 1969а, с. 14).

Находки расписной штукатурки в культурных напластованиях времени эллинизма позволяют представить росписи жилых домов. Они воспроизводили облицовку стены плитами цветного мрамора, завершающуюся карнизом и деревянную обшивку цоколя. Стену членили горизонтальные полосы растительного орнамента, иногда меандр и карниз лепились из гипса (табл. CVIII, 2, 3). Росписи боспорских склепов показывают картину развития декоративной живописи от IV в. до н. э. по III в. н. э. К самым ранним росписям склепов относится голова Коры, написанная на замковой плите, покрывавшей уступчатый пирамидальный свод погребальной камеры склепа 2 Большой Близницы IV в. до н. э. (табл. CVIII, 4). Она исполнена прямо по камню акварельными красками: голубой, бурой, розовой, желтой и зеленой (АДЖ, табл. VII, 2; VIII). Голова Коры занимает всю поверхность плиты. Кора представлена как хтоническое божество: на голове ее венок, в правой руке — букет цветов; левой рукой она придерживает край спускающегося с головы покрывала. Округлое широкое лицо богини, прямо поставленные, широко открытые глаза напоминают местный этнический тип, столь часто повторяющийся позднее в массовой боспорской скульптуре. Оригинальна и симметрия поднятых рук и неподвижность лица, возможно, продиктованные центральным положением росписи. Роспись склепа на Васюриной горе (III в. до н. э.) представляет собой перенесение в стенную живопись архитектурных деталей и внешнего вида ограды малоазийского героона, завершающейся водостоками и акротериями и оживленной свободно сидящими на ней птичками; в центре свода, перекрывающего камеру, написан голубой ковер с темно-красной каймой и с кистями по углам (АДЖ, табл. XIII–XV). В росписи пантикапейского склепа 1908 г. конца IV — начала III в. до н. э. отражена конструкция стены (АДЖ, табл. XXVI, 5). Внизу полоса беловатого цвета передает цоколь, выше полосы красного и желтого цвета, разделенные узкой беловатой полоской, передают глинобитную или сырцовую часть стены, разделенную балкой деревянного каркаса. Венчающий стену фриз представляет собою изображение деревянной балки, к которой гвоздиками прибиты предметы спортивного инвентаря — ветки, тэнии, сосудики для масла (табл. CVIII, 2).

Творческая самостоятельность и своеобразие боспорских живописцев ярко выступают в стилистических особенностях и в тематике росписи склепов первых веков нашей эры. Сюжетные картины чаще всего являются отражением реальной жизни. Появление такой картины мы видим в росписи склепов Анфестерия I в. до н. э. (табл. CIX, 1) (АДЖ, табл. LI). Основная гладь стены расчленена очертаниями как бы облицовывающих стену квадров, в люнете же на задней стене дана обстановка жизни умершего знатного боспорца. Изображена войлочная большая палатка, сидящая около нее женщина и дети. К палатке скачут вооруженные всадники. Слева — дерево с висящим колчаном, в дерево упирается длинное копье. Фигуры размещены свободно, но связаны сюжетно в единое целое. Силуэт и линия контура являются главным средством выражения. Начиная с I в. н. э. особую популярность получил на Боспоре цветочный стиль, он удовлетворял развивающемуся вкусу к орнаментальности и декоративному эффекту. Стены, своды и люнеты расписывались лепестками цветов и листиками, разбросанными по фону, между ними вкомпонованы более сложные растительные мотивы и сюжетные изображения. Если в росписи склепа Анфестерия отражена местная реальная жизнь, то в росписях близкого по времени склепа Деметры, воспроизведено греческое сказание о похищении Плутоном, богом подземного мира, юной дочери богини Деметры, Коры (АДЖ, табл. LVI–LIX). В центре плафона, внутри венка — голова Деметры, написанная на глубоком синем фоне (табл. CIX, 3). Лицо с огромными глазами и скорбным ртом полно глубокой печали и, кажется, что она смотрит на вошедшего в склеп, где бы он ни стоял. Талантливый мастер достиг потрясающей выразительности этого лица, хотя оно выполнено локальными красками, а объемность немногих деталей передана сгущением краски. По сторонам центрального круга вкомпонованы птички, гирлянды, плоды в строгом соответствии движения и форм. В западном люнете входа изображено похищение Коры Плутоном (табл. CIX, 2). Бог на колеснице, над нею парит миниатюрная фигурка юноши, держащего поводья и замахивающегося кнутом. Плутон в синем плаще стоит, придерживая Кору. Глаза его неестественно огромны. Фон заполнен розовыми лепестками и листиками. В люнете над входом написана гирлянда из листьев, ветвей и плодов; по сторонам входа в простенках Гермес Психопомп в виде бегущего юноши с кадуцеем в руке и сопровождающая его нимфа Каллипсо. Роспись в целом отличается гармоническим единством всех частей (табл. XCVI, 1–4).

Декор Стасовского склепа первой половины II в. н. э. представляет собою сочетание легкого цветочного и тяжеловесного блестящего инкрустационного стилей (АДЖ, с. 305–308, табл. LXXVIII–LXXIX). На фоне растительных мотивов в люнетах и нишах склепа изображены сцены боя боспорцев с сарматами, птицы и звери. Живописцу удалось передать стремительность движения сражающихся и драматизм боя, хотя он пользуется весьма упрощенными средствами: силуэт и контур являются главными средствами выражения, ракурсы совершенно отсутствуют, действующие лица изображены или в фас или в профиль, поворот передан соединением фаса верхней части фигуры с профилем нижней. Эти особенности сочетаются с точной передачей деталей одежды и вооружения (табл. CVII, 3). В росписи стены главной ниши показан ряд пеших воинов под предводительством знаменосца (табл. CVII, 2). Два воина в шлемах и панцирях — тяжеловооруженные, три — легковооруженные, одетые в кафтаны с длинными рукавами, подпоясанные по талии, штаны и белые мягкие башмаки. Воины держат щиты и по два копья. Крайний справа держит штандарт. Их ноги изображены в профиль в движении шага, но верхняя часть тела обращена к зрителю. Изображения исполнены контуром и локальными красками (красноватой, зеленой и белой). Роспись в инкрустационном стиле имеют и стены склепа 1875 г. того же времени (табл. CVII, 1) (АДЖ, табл. LXXIII–LXXV). В росписи склепа Геракла в Анапе (табл. CX, 1, 2) ярко выступают приемы поздней боспорской живописи: передача складок одежды параллельными толстыми линиями, сплошное заполнение массы волос, графичное изображение тела Геракла. Однако удачна передача движения и ракурсы тела Геракла, убивающего Стимфалийских птиц; выразительны портреты членов семьи, очевидно, похороненных в склепе. Близкие стилистические черты видны в росписи склепов 1873 г. и склепа Сорака (табл. CX, 3–5). В III в. н. э. наблюдается полный упадок живописи. В склепе Сабазиастов техника росписи примитивна: изображения выполнены черной и красной красками прямо по камню контуром, или сплошным заполнением одним цветом (АДЖ, табл. XCVII–C). Движение в построении росписи склепа отсутствует, изображения являются лишь схемой человеческой фигуры.

Мозаика (М.М. Кобылина)

В Греции сохранились мозаичные полы V в. до н. э., выложенные из речных галек. В IV в. до н. э. галечные мозаики достигли высокого художественного уровня. В период эллинизма в городах Средиземноморья техника мозаики поднялась еще выше: они выкладывались из мелких камешков-кубиков. Такие мозаики были и в Северном Причерноморье, но от них дошли или отдельные кубики или же небольшие куски, как например, в Пантикапее на Северном раскопе, где обнаружен фрагмент мозаики из кубиков черного мрамора (0,4(0,6)×0,3(0,5) см), уложенных в розовый известковый раствор (Блаватский В.Д., 1960, с. 171). Сохранилось несколько галечных мозаик. Самая ранняя мозаика (V в. до н. э.) открыта в Фанагории на самом берегу залива (Блаватский В.Д., 1941б, с. 22, рис. 12). Она имела вид дорожки длиною 2,77 м, шириною 0,93 м, заполненной разноцветными продолговатыми гальками, поставленными на ребро и плотно укрепленными в цементе, в простом узоре — по два четырехугольника в ширину дорожки, в одном четырехугольнике гальки уложены в длину дорожки, в другом — поперек. Ко II в. до н. э. относится галечная мозаика в помещении для омовения в одном из жилых домов Херсонеса (Белов Г.Д., 1938б, с. 238 сл.). В центре пола изображены две обнаженные женщины около лутерия: одна — выжимает волосы, другая, стоит, опершись на столбик. Сцена была обрамлена орнаментальными мотивами, от которых сохранилась большая пальметта (табл. CXI, 1). Мягкий колорит мозаичной картины — сочетание светлого желтовато-розового тела женщины и темного коричневого фона, правдивость передачи обнаженного тела, естественность движений указывают на талантливого мастера. Эта мозаика по своей живописности не уступает мозаикам Средиземноморья эллинистического периода, хотя и выполнена из галек. Две другие галечные мозаики открыты в Ольвии. Первая (II в. до н. э.) обнаружена в помещении, возможно, являвшемся андроном. Она выложена из круглых мелких неодинаковой величины галек — белых, темно-синих и бурых, укрепленных в цементной массе, и занимала центральную часть пола. По сторонам мозаики пол был малинового цвета, здесь, вероятно, располагались ложа. Мозаика состоит из квадратов, вписанных один в другой (табл. CXI, 2). Центральный квадрат заполнен сеткой ромбиков с крестиками посередине, этот квадрат обрамлен плетенкой, затем довольно широкой каймой меандра и затем узкой каймой волны. Вторая (I в. до н. э.) найдена в перистильном дворе богатого дома (табл. CXI, 3). Она имеет в центре круг, заключенный в квадрат, углы которого заполнены пальметтами. Квадрат, в свою очередь, окаймлен полосой повторяющихся изображений пар животных и грифов по сторонам пальметт, а затем полосой волны.

Вазопись (М.М. Кобылина)

Временем расцвета искусства вазописи в Северном Причерноморье был период эллинизма — в основном III–II вв. до н. э. До этого времени жители античных городов Северного Причерноморья широко пользовались импортными расписными вазами. Специально на экспорт в Северное Причерноморье в IV в. в Аттике изготовляются вазы (чаще всего пелики) с изображениями персонажей легендарных сказаний: о путешествии бога Аполлона в страну гипербореев, о гифах, воинственных аримаспах, борющихся с грифами, и амазонках (являвшихся олицетворением женщин кочевых народов) (табл. CXII, 2, 3). В начале IV в. до н. э. эти вазы отличались тонко исполненным рисунком и слабым применением накладной краски. Позднее рисунок становился все более беглым, широко применялась накладная краска (Кобылина М.М., 1951 г.). Можно предположить, что поздние пелики такого типа могли производиться и на Боспоре (табл. CXII, 7). В конце IV–III вв. до н. э. на Боспоре появляются расписные пелики местной работы, подражающие краснофигурным пеликам. На их лицевой стороне изображались сцены, связанные с мифами об амазонках, на оборотной — две фигуры в гиматиях (табл. CXII, 4). Эти вазы называли акварельными, полагая, что они расписаны акварельными красками, однако, исследования это не подтвердили и теперь их обычно именуют полихромными. Техника росписи этих ваз имеет два варианта: либо вся поверхность вазы закрашена темной краской и по ней наложена роспись, либо изображения наносились на незакрашенную поверхность вазы, а промежутки заполнялись темной краской. Подгрунтовка белой краской давала возможность получить более яркие и чистые цвета (Книпович Т.Н., 1955б, с. 380). Для этих ваз характерна яркость красок, живопись с нарушением правильных пропорций и пространственного построения. Наблюдается сочетание фаса и профиля фигур. Много места занимает орнамент, покрывающий всю шейку сосуда. Фигуры в гиматиях еще более схематизированы, чем на поздних краснофигурных пеликах. Выявляются несколько центров изготовления полихромных ваз: Ольвия, Херсонес, Пантикапей, Фанагория. Из Ольвии происходит полихромная амфора изысканной формы с очень узкой шейкой, широким раструбом горла и очень тонкими большими ручками. Ее ставили на особую подставку. На одной стороне вазы изображено прощание матери с умершим ребенком, на другой изображены ребенок, Гермес Психопомп и лодка Харона, который перевезет его через реку Стикс в страну мертвых (табл. CXII, 5). Остальные части вазы покрыты тусклой серовато-черной краской, по которой нанесен голубой и розовый орнамент. В росписях сохранились черты греческого стиля — рисунок отличается выразительностью, сцены исполнены печали.

В III–II вв. до н. э. местные вазописцы широко практиковали росписи с растительными мотивами — гирляндами, ветками плюща, листьями, которые наносятся или на светлый фон облицовки или на темный фон глины. Так ойнохоя из Ольвии сплошь покрыта белой облицовкой, по которой нанесена роспись серой, синей и красной красками. Основной частью росписи является изображение широкой повязки, покрывающей всю среднюю часть тулова, как бы завязанной на обратной стороне, украшенной узором из пальметт, завивающихся усиков, перлов (Блаватский В.Д., 1947б). Полихромная пелика из Пантикапея (табл. CXII, 6) украшена гирляндами, ветками и повязкой, нанесенной желтой и белой краской на темный цвет глины. Сохранность полихромных ваз в общем очень плохая, есть лишь отдельные хорошо сохранившиеся экземпляры. К.И. Зайцевой удалось выяснить общий характер полихромных росписей на курильницах и амфорах с крышками и установить их изготовление в Ольвии с конца IV в до н. э. по первую половину II в. до н. э. (Зайцева К.И., 1962; 1976, с. 97 сл.). Роспись исполнена матовыми красками красного, черного, голубого и желтого цветов поверх белого покрытия. Она состояла из горизонтальных и вертикальных полосок и растительных гирлянд. Выделяются две категории ваз III–II вв. до н. э. с росписью по светлому фону (Книпович Т.Н., 1955а, с. 279). У одних сосудов она нанесена по светлой обмазке, у других по лощеной поверхности (явное воздействие туземной керамики). На полихромных вазах Херсонеса лощеная поверхность не встречается.

Торевтика (М.М. Кобылина)

Одной из ярких страниц декоративного искусства является торевтика — изготовление металлических изделий с изображениями, произведенными путем тиснения, гравировки и чеканки (в том числе пластины, бляшки, детали украшений, погребальных венков и др.). Искусство торевтики и литья перенесли в города Северного Причерноморья греки. Примером его является украшение ручки бронзового кратера в виде летящей фигуры горгоны, отлитой в форме, из кургана у с. Мартоноши (табл. CI, 4). Схематическая передача движения — верхняя часть тела — в фас, нижняя — в профиль, узорчатая трактовка волос и складок одежды выполнены в стиле архаического ионийского искусства (табл. CI, 4). По всей вероятности, боспорскому мастеру принадлежит серебряное зеркало из Келермесского кургана, около середины IV в. до н. э. (табл. CI, 1). Оборотная сторона зеркала покрыта электровым листом и заполнена гравированными изображениями, среди них богиня — владычица зверей с двумя пантерами, грифы и сфинксы, дикие и домашние животные. Некоторые исследователи считают келермесское зеркало произведением ионийской мастерской в Малой Азии (Прушевская Е.О., 1955, с. 234 сл.). Но негреческая форма зеркала и ряд таких мотивов, как фигура барана с поджатыми ногами (в схеме, свойственной звериному стилю) дали основание В.Д. Блаватскому (Блаватский В.Д., 1961а, с. 26), считать, что мастер, изготовивший зеркало, жил где-то поблизости от своих заказчиков-меотов и, следовательно, оно могло быть сделано в Пантикапее. Для скифского населения в Ольвии изготовлялись металлические изделия (Прушевская Е.О., 1955, рис. 7). Т.Н. Книпович выделила в изделиях металлургов Ольвии VI–V вв. до н. э. два направления: одно греческое, другое — связанное с участием мастеров-скифов, со своеобразным сочетанием изображений животных и их частей сильно стилизованных и схематизированных в зверином скифском стиле (Книпович Т.Н., 1955а, с. 178 сл.). Расцвет искусства торевтики совпадает с расцветом боспорского государства. Наиболее замечательные по качеству исполнения и своеобразию тематики произведения торевтики, как импортного, так и местного производства, были найдены в курганных погребениях. Импорт произведений торевтики и ювелирных изделий во второй половине V и IV вв. до н. э. был очень велик. Ко второй половине V в. до н. э. относятся серебряные аттические килики из VI Семибратнего кургана с позолоченными гравированными изображениями (табл. CI, 7). Мастерством исполнения отличаются золотые серьги из Феодосии (Макаренко Н., 1916, с. 73) с миниатюрной группой воина на колеснице, запряженной четверкой лошадей и фигурки Ники — богини победы (табл. CXIII, 1). Такого же типа серьги происходят из Херсонеса (Белов Г.Д., 1948а, табл. VI, 2). О золотых височных подвесках с изображением головы Афины Парфенос из кургана Куль-Оба уже говорилось выше (табл. CI, 6).

Наряду с импортными произведениями торевтики создаются местные, скорее всего мастерами-греками. В них черты греческого классического искусства (мифологические сюжеты, правдивость изображения человека, гармоничность композиций, мастерство исполнения) сочетаются со стремлением показать типы местных жителей, их быт и т. д. В стиле греческой скульптуры IV в до н. э., в частности, исполнены золотые обивки ряда горитов. Местный мастер, явно грек, работал, учитывая запросы местного населения. Основной частью изображения является показ событий, относящихся к юности Ахилла (табл. CXVI, 4). Изображения размещены на двух фризах один под другим и обрамлены с одной стороны полосой борющихся зверей, а с другой, двумя полосами орнамента из цветов и листьев аканфа. Было найдено четыре таких обивки (Мелитопольская, Ильинецкая, Елизаветовская, Чертомлыцкая), но они все вытеснены по одной форме (Фармаковский Б.В., 1911, с. 26; Онайко Н.А., 1970а; 1974, с. 78). Лучшая из них — мелитопольская, сделанная одной из первых в еще не стертой форме (табл. CXVI, 1) (Онайко Н.А., 1974, с. 78 сл., рис. 1). Так, например, сопоставление фигур Дейдамии (дочери царя Ликомеда) и Фетиды (Матери Ахилла) показывает, что эти изображения на мелитопольской обивке отличаются свойственными греческой скульптуре второй половины IV в. до н. э. пластичностью и грацией движения, тонкой светотенью в передаче лица и обнаженного тела. Остальные обивки имеют следы подправок износившейся формы, контуры более резкие, складки одежд более жесткие, черты лица изменены и пр. (Онайко Н.А., 1974, с. 78 сл.) (табл. CXVI).

Произведением греческого мастера, работавшего на Боспоре, является серебряная амфора из Чертомлыцкого кургана (табл. CXIV, 1, 2) (Прушевская Е.О., 1955, с. 341). На поверхности ее тулова — рельефный растительный орнамент с птицами среди цветов и ветвей, исполненный гравировкой и оживленный позолотой. На плечиках рельефный фриз, реалистически переданные сцены из жизни степных скифов. Над этим фризом изображены грифы, терзающие оленя. За последние годы на территории Приднепровья открыты новые произведения торевтики (табл. CXIV, 3) (Бидзиля В., 1970, с. 3; Мозалевский Б.Н., 1972, с. 268). В.Д. Блаватский, обратив внимание на тот факт, что стремление к передаче реальной действительности, отмеченное в боспорской торевтике IV в. до н. э., находит аналогии лишь в эллинистическом искусстве, предложил боспорское искусство IV в. до н. э. назвать протоэллинистическим (Blawatsky W.D., 1961).

Документальным доказательством мастерства боспорских торевтов в чеканке, гравировке и отливке являются золотые монеты Пантикапея, их высокий уровень как произведений искусства. Особенностью торевтики Боспора является пластическое воплощение схематических изображений рядом с образами реальной жизни. Особенно это относится к культовым образам, созданным местными мастерами на окраинах Боспора. Показательны фрагмент золотого ритона из кургана у села Мерджаны (табл. CXV, 2) и золотая пластина, украшавшая головной убор умершей знатной женщины из кургана Карагодеуашх (табл. CXV, 1). На фрагменте из Мерджан изображена сидящая на троне Великая богиня. В правой руке она держит круглый сосуд. Слева от богини дерево и шест с конскими черепами, справа — бог в виде всадника, протягивающий ритон. Богиня сидит впрямь, есть объемность в передаче округлого лица боспорского типа и ног, проступающих под натянувшейся тканью покрывала, но верхняя часть фигуры совершенно плоскостная; хотя сохранен античный прием передачи тонкого хитона мелкими складками, а более толстого покрывала крупными — эти складки безжизненны, параллельны и графичны. Всадник рядом с богиней непропорционален, его фигура велика по сравнению с лошадью, которая изображена в профиль, а всадник фронтально; дерево больше похоже на орнамент. Перед нами яркий памятник греко-синдского искусства. Возможно, что женская фигура является изображением богини Астарты — Анахиты, а мужская — бога Санерга (Ростовцев М.И., 1913, с. 16, 17). Таковы же стилистические черты золотой пластики из кургана Карагодеуашх. Около рубежа III–II вв. до н. э. возникает в торевтике новый стиль — полихромный. Решающая роль в происхождении этого стиля принадлежит Пантикапею. К произведениям пантикапейских мастеров нужно отнести золотую диадему из гробницы Артюховского кургана (табл. CXV, 3). Центральная часть этой диадемы сделана в виде узла, из золотой с эмалью оправы и вделанных в нее шести крупных гранатов; в середине узла изображение орла, несущего в когтях Эрота. К диадеме подвешены сирийские гранаты в форме шариков и сердечек с привесками из цепочек, завершающихся золотыми шариками. Черты полихромного стиля ярко выражены в красочности сочетания золота с цветными камнями и разноцветной эмалью. Полихромный стиль развивался одновременно с сарматизацией Боспора, вместе со стремлением к пышной варварской многоцветности. Примером могут служить драгоценные украшения из так называемого Новочеркасского клада I–II вв., особенно диадема. Ее поверхность украшена вставками граната, красного и зеленого стекла (Блаватский В.Д., 1964в, с. 188–192, рис. 59). В погребении боспорского царя Рескупорида II и его семьи (III в.) найдены три золотые диадемы. Одна из них (табл. CXV, 4) представляет собою венец из листьев (тисненых пластинок). В центре его четырехугольная пластина с камнями по углам. На пластине рельефно изображены верховный бог в виде всадника перед алтарем, на котором поднимается пламя. Всадник в сарматской одежде левой рукой протягивает ритон (Ростовцев М.И., 1913, табл. V, 1). По сравнению с более ранними произведениями боспорской торевтики здесь выступает при явном стремлении к роскоши тенденция к геометризации и плоскостности. Завершением этих тенденций является так называемый «готский» стиль, примером которого является золотой флакон, украшенный гранатами из Пантикапея (табл. CXV, 5).

Коропластика (М.М. Кобылина)

Коропластика — производство терракотовых статуэток — один из видов художественного ремесла. При основании городов Северного Причерноморья наряду с другими ремеслами была перенесена сюда и коропластика. Древнейшие статуэтки VI — первой половины V в. до н. э. в основном были изображениями божеств, они были приношениями богам как в домашних культах, так и в святилищах и храмах, их помещали также в могилы, особенно женщин и детей, изредка их находили и в тризнах. Небольшие размеры статуэток (обычно 7-12 см высотой и применение форм при их изготовлении обеспечивали возможность быстрого распространения этих терракот среди античных городов Средиземноморья и Причерноморья. Самыми популярными в древнейший период типами были: тип сидящей на троне богини — Деметры, богини матери, Кибелы (табл. CXVII, 1, 3, 4); тип столбообразно стоящей девушки (Коры, дочери Деметры) с опущенными прижатыми к телу руками, рельефно выделены очертания как бы слившихся складок гиматия (табл. CXVII, 5, 6). Встречаются также изображения животных и птиц (свиньи, черепахи, петуха и др.) и даже бытовых сценок (например, женщины, сидящей перед печью) также являющихся приношениями. Часто встречается погрудное изображение Деметры, Коры или Афродиты (табл. CXVII, 2). Исполнение терракот неразрывно связано с развитием скульптуры и лучшие из них отражают стиль, господствующий в данный период. Древнейшие терракотовые статуэтки исполнены в стиле архаической ионийской скульптуры. Со второй половины V в. до н. э. и в течение IV в. до н. э. (период расцвета классического искусства) создаются новые типы терракот, связанные с культом Деметры и Коры (табл. CXVII, 8, 9), а также Афродиты и Диониса (табл. CXVII, 10). Старые типы — сидящей и стоящей богини трактуются по-новому: в более свободном движении с правдивой передачей облегающей тело одежды. Появляются типы, отражающие реальную жизнь (например, женщина с ребенком на руках (табл. CXVII, 11), юноши (табл. CXVII, 12). Расцвет коропластики в городах Северного Причерноморья, падает на период эллинизма. Терракотовые статуэтки в это время не только связаны с культом, но и являются украшениями. Создается множество вариантов типов стоящих или танцующих женщин, играющих детей (табл. CXVII, 20), скачущих всадников (табл. CXVII, 21), воинов (табл. CXVII, 23). Известны изображения Тихе — богини удачи с рогом изобилия (табл. CXVII, 15); становится популярен тип Афродиты, выходящей из воды и выжимающей волосы, впервые созданный в Александрии живописцем Апеллесом (табл. CXVII, 19). В связи с проникновением малоазийских культов распространяются типы Аттиса, Кибелы (табл. CXVII, 17 и 18), Аттиса-Мифры, убивающего быка (табл. CXVII, 22). Часто воспроизводится тип Геракла, стоящего с палицей в руке (табл. CXVII, 16). В период распада античной культуры и ее варваризации в первые века нашей эры терракотовые статуэтки утрачивают свойственные им ранее черты — пластичность форм и правдивость движения, старые типы схематизируются, например Тихе (табл. CXVII, 24), богиня-мать (табл. CXVII, 18). С распространением оргиастических культов связано развитие типов статуэток с подвесными членами тела (табл. CXVII, 25). Падает техника исполнения статуэток (табл. CXVII, 26, 27, 29). Среди лепных фигурок встречаются оригинальные типы, отражающие впечатления окружающей жизни — кочевые повозки, изображения сельского жителя с быком (табл. CXVII, 26) и др. В терракотах Северного Причерноморья большое место занимает импорт из городов Ионии, из Афин и других городов Средиземноморья. Но с самого начала их существования в городах Северного Причерноморья началось местное производство терракот. Мастерские коропластов открыты в Пантикапее, Херсонесе и Фанагории. Расцвет местного производства терракот падает на время с III в. до н. э. по I в. н. э.

Театр, актеры, музыкальные инструменты (М.М. Кобылина)

Одним из самых значительных сооружений в греческих античных городах был театр. В Северном Причерноморье до настоящего времени театр открыт только в Херсонесе. Восстанавливается его древнейшая часть — проскений III — начало II в. до н. э., исполненный в дорическом ордере типа проскения театра в Приене. Известно по надписям, что в IV в. до н. э. театр был в Ольвии (IPE, I, 25), по пока он не открыт. Учитывая свидетельство Полиена (V, 44, 1), В.Д. Блаватский считал возможным предположить существование театра в Пантикапее (что подтверждает находка мраморного кресла IV — начала III в. до н. э. на горе Митридат в 1956 г.). Сохранилась только нижняя часть его (табл. CXVIII, 2) (Блаватский В.Д., 1957в, с. 247 сл.). В.Д. Блаватский находит ему аналогии в креслах театра в Приене. Театр был неразрывно связан с общественной жизнью города. В театрах Северного Причерноморья ставились трагедии и комедии, о чем свидетельствуют надписи и изображения актеров, а также комических и трагических масок в терракотах, большинство которых явно местного производства (табл. CXVIII, 5, 6, 8, 9). Кроме представлений в театрах происходили музыкальные и литературные состязания, особенно в эллинистический период. Сохранился каталог мусических состязаний в Херсонесе (IPE, I, 433; Соломоник Э.И., 1973, с. 99 и 103). Наиболее популярными музыкальными инструментами были струнные: лира из панциря черепахи, кифара с прямоугольным резонатором из деревянных, металлических или костяных дощечек и арфа (или тригон) треугольной формы, ставившаяся на подставку (табл. CXIX, 1–3, 5). Звук извлекался палочкой из дерева, слоновой кости или металла (плектрон). Среди духовых инструментов в Северном Причерноморье известны: флейта, состоявшая из одной или двух трубочек с круглыми отверстиями, пастушеская свирель из 7–9 трубочек различной длины (табл. CXIX, 4, 8) и труба — металлическая, длинная с расширением на конце, являющаяся военным музыкальным инструментом (табл. CV, 5). Были и мастера — профессионалы-музыканты. В Мирмекии была найдена надгробная надпись флейтиста Пасафиликаты IV в. до н. э. (КБН, № 875).

Ученые, поэты, архитекторы, скульпторы и другие мастера, работавшие в Северном Причерноморье (В.Д. Блаватский)

В Ольвии надежно засвидетельствованы три автора; все они жили в III–II вв. до н. э. Наиболее ранний из них ритор Биоп принадлежал к Кинической философской школе и занимался ее популяризацией. Время его жизни III в. до н. э. Затем следует Посейдоний (или Посидоний) софист и историк, занимавшийся хорой Тиры, а также аттической и ливийской историей. Он работал в III — первой половине II в. до н. э., может быть, и несколько позднее. Третьим автором был Дионисий, написавший исследование по географии северо-западной части Причерноморья. Он трудился, примерно в конце III — первой половине II в. до н. э. В Херсонесе известей только Сириск, живший в III в. до н. э. Это был историк, занимавшийся как сакральными, так и политическими вопросами, писавший о дружественных отношениях с боспорскими царями и другими полисами. В Пантикапее в последних десятилетиях IV в. до н. э. жил Дифил Боспорит, обучавшийся у Евфанта, философа мегарской школы. Значительно более яркой фигурой был анонимный, видимо, боспорский, скорее всего пантикапейский, историк описавший борьбу за власть сыновей Перисада I и правление его сына Евмела I, т. е. историю Боспора в 311/10 — 304/3 гг. до н. э., сохраненную Диодором Сицилийским. К IV в. до н. э. и во всяком случае не позднее III в. до н. э. относится деятельность Смикра, вероятно, занимавшегося в Пантикапее популяризацией философии. В первой половине III в. до н. э. жил боспорит Исилл в юности отбывший в Эпидавр, где им был написан пеан Асклепию.

Выдающимся философом и деятелем был Сфер, уроженец Боспора (или Ольвии), живший во второй половине III в. до н. э. Он принадлежал к стоической школе и был автором многочисленных трудов по философским проблемам и истории. Сфер, преимущественно, занимался социально-политическими вопросами и им был написан трактат о лаконской политии. Помимо научной деятельности он принимал участие в политической жизни был идейным руководителем Клеомена II — лакедемонского царя-реформатора. В I в. или в первой половине II в. н. э. жили Стратоник — автор неизвестных нам книг и его вольноотпущенник Сосий, возможно, поэт. Большая часть перечисленных авторов известны нам по упоминаниям средиземноморских ученых (Исилл по Эпидаврской надписи). Об Смикре, Сириске, Стратонике и Сосии имеются местные свидетельства херсонесского почетного декрета и пантикапейских эпитафий. Помимо перечисленных северопонтийских авторов следует отметить многочисленных безымянных для нас поэтов V в. до н. э. — первой половины III в. н. э., писавших надгробные надписи в Ольвии, Херсонесе и на Боспоре.

В Северном Причерноморье работали свои архитекторы, скульпторы, торевты, резчики по ценному камню и вазописцы. Сохранилось 18 имен архитекторов, скульпторов, торевтов, резчиков по ценному камню и вазописцев, произведения которых обнаружены в Северном Причерноморье, двенадцать из этих имен относятся ко времени от VI в. до II в. до н. э.; остальные — к периоду I–IV вв. н. э. В VI–IV вв. до н. э. явно преобладают привозные произведения искусства. Во второй половине VI в. до н. э. засвидетельствовано два имени вазописцев, возможно, из Северо-Западного Причерноморья. К IV в. до н. э. относятся имена двух резчиков ценных камней и одного вазописца; все они связаны с Боспором. В IV в. до н. э. засвидетельствованы три скульптора: один в Херсонесе и два в Ольвии — оба они афиняне. Показательно, что с Пантикапеем связаны два имени, видимо, местных торевтов и ни одного скульптора. Возможно, в Пантикапее работал мастер вазописец, расписывавший рельефные сосуды. Во II в. до н. э. в Пантикапее была мастерская гончара, делавшая рельефные сосуды типа «мегарских чаш». После перерыва в I в. до н. э. обстановка в Северном Причерноморье резко измелилась. В I–IV вв. н. э. в Ольвии и Херсонесе имена художников не засвидетельствованы, все мастера сосредоточиваются в Боспорском государстве. В I — начале II в. н. э. известны один торевт и безымянный энкауст-портретист, написавший свой автопортрет. Оба эти мастера, вероятно, работали в Пантикапее. К концу II–III вв. н. э. относится деятельность четырех архитекторов. Три из них работали в Танаисе, один, вероятно, в Горгиппии. Наконец, в 335 г. работал последний зодчий, строивший на Таманском полуострове.

Религия и культы (М.М. Кобылина)

Переселенцы перенесли в Северное Причерноморье культы греческих богов и прежде всего Аполлона. Богов изображали на монетах, им воздвигали алтари и жертвенники, сооружали храмы. В священной округе храма, а также на агоре ставились посвящения богам, как от отдельных лиц, так и от коллегий (например, стратегов, ситонов, членов фиаса и т. п.). Посвятительные надписи на мраморных и известняковых базах и плитах, на алтарях, жертвенниках и даже на сооружениях, например, надпись на архитраве храма Аспурга (табл. ХС, 7), а также граффити и дипинти, статуи и статуэтки богов служат хорошим источником для суждения о культах.

С V по II вв. до н. э. включительно в Ольвии, Херсонесе и городах Боспора известны посвящения всем греческим божествам, но с некоторыми отличиями. Так, в Ольвии более всего Аполлону Дельфинию, а затем Гераклу, Аполлону Врачу, Зевсу Спасителю, Ахиллу Понтарху, Гермесу, Афродите-Понтии (покровительнице мореплавания), Плутону и Коре и самофракийским богам. Херсонесская присяга называет Зевса, Гею, Гелиоса, богов и героев Олимпийских, Диониса, Деметру, но с самого начала в Херсонесе доминирует культ богини Девы Парфенос, есть посвящения Афине-Спасительнице. В городах европейского Боспора этого времени — более всего посвящений Аполлону Врачу, Артемиде, Афродите, Деметре; затем Гераклу, Гекате, Дионису, Зевсу Спасителю. В городах азиатского Боспора особенно много посвящении Афродите Урании, владычице Апатура, Артемиде, Аполлону Врачу. Специфической особенностью пантеона северопричерноморских культов является наличие культа Ахилла Понтарха и богини Девы. В основе почитания этих божеств, вероятно, лежат сильно эллинизированные варварские культы (Блаватский В.Д., 1964б, с. 16 сл.). Посвятительные надписи первых веков нашей эры отличаются от предшествующих. В Ольвии больше всего посвящений Аполлону Простату (защитнику), Ахиллу Понтарху, Зевсу Спасителю, а также «милостивым богам» — Асклепию, Гигиэе, Посейдону, Серапису и Исиде. В херсонесских лапидарных надписях рядом с посвящениями Гелиосу, Геркулесу, Афродите выделяются посвящения Юпитеру лучшему величайшему, Немесиде, непобедимому Мифре, очевидно, в связи с воздействием культов, принесенных римскими солдатами. Лапидарные посвятительные надписи Боспора свидетельствуют, что все большее значение приобретает культ бога высочайшего, внемлющего, Зевса Спасителя и благодетеля. Сарматизация Боспора в первые века нашей эры постепенно приводит к смешению культов и образов — к синкретизму. Складывается культ Верховного бога, связанный с культом греческого Зевса, фракийским культом Сабазия и местным культом бога-всадника. (Блаватский В.Д., 1961а, с 134; Болтунова А.И., 1966, с. 29 сл.; 1977, с. 78). Возрастает значение культа синдо-меотской Великой богини, божества производящих сил природы (Блаватский В.Д., 1964б, с. 35; Кругликова И.Т., 1966в).

Божества, покровители города, изображались на монетах, где в миниатюре повторялись образы, созданные в тот или иной исторический период в скульптуре, чаще голова божества и его атрибут, например, богиня Афина изображена в шлеме (Ольвия); богиня Артемида — охотница с луком и колчаном за спиной (Пантикапей); бог Аполлон, бог света, победивший Пифона — в лавровом венке (Пантикапей); герой Геракл со шкурой побежденного им льва (Херсонес); богиня Дева, в грозном облике замахивающаяся копьем; Зевс — главное божество Олимпа — восседающий на троне с жезлом в руке и т. п. (табл. СXX). Для служения богам воздвигались храмы и алтари. От имени государства жрецами совершались культовые обряды, но догматических установлений не было. В храм могли входить только жрецы. В храме стояла статуя божества, столы для даров и фимиатерий для воскурения благовоний. Все священнодействия происходили перед храмом на священном участке. Здесь на алтаре совершались жертвоприношения. Приносили в жертву домашних животных, употреблявшихся людьми в пищу — быков, овец, коз, свиней, петухов и кур. Бескровные жертвоприношения состояли из плодов, печений и возлияний чистого вина, меда и молока. В честь божества устраивались празднества. Они заключались в исполнении гимнов хором и солистами, двигающимися вокруг алтаря под аккомпанемент кифары или флейты, иногда с пляской. В состав празднеств входили состязания: музыкальные, гимнастические и конные. Культовые действия нашли свое отражение в изобразительном искусстве, особенно в посвятительных рельефах и терракотовых статуэтках. В Ольвии найдена мраморная плита, посвященная богу Внемлющему (конец III — начало II в. до н. э.) (табл. CXXI, 3). На ней изображены пять ситонов перед алтарем. Стоящий впереди жрец совершает возлияние. На передней стороне алтаря изображен предназначенный для жертвоприношения баран. Герой Внемлющий представлен возлежащим на ложе перед столиком с явствами, около него сидит женщина с ритуальным круглым сосудом. Этот рельеф является произведением местного скульптора, образ героя близок фракийским изображениям.

Терракотовые статуэтки первых веков нашей эры, грубых и схематичных форм, передают культовые действия. Одна из терракот Пантикапея I в. н. э. представляет собою изображение готовящегося жертвоприношения овцы перед гермой Диониса (табл. CXXI, 4). Имеются изображения участников оргаистических культов Великой богини в так называемых ритуальных терракотах из Пантикапея (Марченко И.Д., 1974а, с. 43, табл. 55, 7). Одна из них изображает жреца, несущего статую богини (табл. CXXI, 6). На некоторых плитах, помимо посвятительной надписи, имеются изображения божества. Так, например, на фронтоне мраморной плиты III в. до н. э. с посвящением Афродите Урании Апатуре, найденной в окрестностях Пантикапея (Вальдгауэр О.Ф., 1922, с. 212; Иванова А.П., 1961, с. 93, табл. 48) изображена Афродита Урания, летящая на лебеде и около нее Эрот (табл. CXXI, 2). На мраморной плите, поставленной членами религиозного объединения Танаиса, изображен всадник перед алтарем с зажженным огнем и деревом. В его руке ритон. Возможно, что конный бог — высочайший бог, которому в первые века нашей эры имеется много посвящений (Книпович Т.Н., 1949а, с. 117, 118; КБН, 1259). Наряду с храмами, особенно популярным среди населения божествам, воздвигались святилища. Святилище Деметры в Нимфее VI–III в в. до н. э. было расположено на берегу моря среди скал. В святилищах и около них обычно много находок — приношений. Еще в древности, когда скапливалось много приношений, их сбрасывали в фависсы — специальные ямы, иногда в расщелины скал. Внутри святилища Деметры были найдены три больших сероглиняных сосуда, вокруг них — громадное количество обломков амфор, киликов, блюд, лутериев, кувшинчиков, светильников (табл. CXXII, 5). Большинство сосудов были сероглиняные привозные и местные, много расписных, в том числе чернофигурные аттические килики; обломки ритуальных сосудов в форме ритонов для культовых возлияний (Худяк М.М., 1952, с. 241 сл., рис. 9-17). Среди приношений найдена протома Деметры в виде женщины в хитоне, спадающем с высокого головного убора, с поднятыми к груди руками (V в. до н. э.); статуэтки Коры — дочери Деметры, неподвижно стоящей, закутанной в хитон и гиматий (конца VI в. до н. э.); фрагменты статуэток гидрофор-девушек, несущих на голове гидрию (IV в. до н. э.), очевидно, воспроизведения участниц религиозной процессии; чернофигурная гидрия с изображением девушки у источника (последняя четверть VI в. до н. э.); краснофигурная гидрия с изображением девушки (конец V — начало IV вв. до н. э.); чернолаковый килик IV в. до н. э. с граффити (табл. CXXII, 7) (ТСП, ч. II, 1970, табл. 31, 2; Худяк М.М., 1902, табл. 40, 2; 42, 1; 44, 1, 4).

В фависсе святилища Деметры вблизи Фанагории найдено множество фрагментов керамики (фимиатериев, светильников, курильниц), около тысячи фрагментов протом богини Деметры, несколько целых статуэток, изображавших сидящую на троне богиню в высоком головном уборе и аттическом пеплосе (табл. CXXII, 11) и статуэтка Коры в виде грациозной юной девушки (первая половина V в. до н. э.) в тонком хитоне и спадающем с плеча гиматии, в высоком головном уборе с растительным орнаментом (табл. CXXII, 13) (ТСП, ч. IV, 1974, табл. 40, 1, 4). Есть несколько фрагментов, относящихся к изображениям Афродиты (ТСП, ч. IV, 1974, табл. 41, 71). В Кепах в святилище Афродиты II–I вв. до н. э. (Сокольский Н.И., 1964б) найдена мраморная статуя Афродиты высотою 0,15 м (без головы и базы) — греческий оригинал, вероятно, родоской школы первой половины II в. до н. э. Здесь же были фрагменты других мраморных статуэток, вотивная женская рука с ритоном, терракотовая статуэтка сидящей богини в высоком головном уборе с фиалой в руке, формы для изготовления терракотовых прилепов, изображающих Эрота и Психею, мраморный ковш с ручкой, украшенный резным орнаментом, часть большой мраморной чаши, статуэтки сидящего рыбака и миниатюрные рыболовные грузила, мраморное грузило, небольшой мраморный акротерий, фрагменты керамики. В святилище фракийских богов в Ай-Тодоре II–III вв. н. э. (Ростовцев М.И., 1911) были найдены три алтаря из известняка с посвящениями главному богу римской армии Юпитеру Высочайшему. И по темам, и по стилю изображений они полностью аналогичны фракийским, таково изображение бога Диониса в виде обнаженной мужской фигуры в венке из листьев и гроздьев винограда, с небридой, переброшенной через левое плечо; в левой руке его жезл, в правой кисть винограда; у ног пантера и козлоногий Пан, из земли вырастают две могучие виноградные лозы. Есть и другие плиты с изображением Диониса, а также бога Мифры, убивающего быка, Гермеса, маленький мраморный рельеф с изображением Гекаты. Известно несколько плиток с изображением Артемиды.

Наряду с государственными культами существовали домашние культы особо почитаемых богов. Священным местом дома считался очаг, как алтарь богини Гестии. Свидетельством домашнего культа является комплекс находок в помещении жилого дома второй половины VI в. до н. э. в Тиритаке: в средней части пола находился открытый очаг, около него три терракотовые статуэтки Деметры, статуэтка Коры, обломки глиняного алтаря, терракотовая маска и чернолаковые чаши. К домашнему культу следует отнести комплекс терракотовых статуэток, лежавших на полу в одном из помещений в доме Хрисалиска I в. н. э. Большая часть из них представляет собою изображения женского божества (Деметры, Кибелы, Великой Матери, Афродиты, Тихе, Куротрофы), алтариков, девушек с музыкальными инструментами, головы жертвенного быка (табл. CXXIII, 6) (Сокольский Н.И., 1976а, с. 55–58).

Необходимыми при культах сооружениями были жертвенники, алтари и курильницы. Одним из простых типов жертвенника были зольники — продукт самих жертвоприношений, когда дрова сжигались вместе с жертвой. Огромный зольник открыт в Мирмекии, он занимал территорию около 500 м², высотою 2,5 м. Под ним находился алтарь-эсхара, вырубленный из блока белого известняка. Алтарь находился и в западной части сооружения по предположению В.Ф. Гайдукевича, храма Деметры, разрушенного во второй половине IV в. до н. э. (Гайдукевич В.Ф., 1965). Находки в зольнике были связаны с культом Деметры. Это были различные вотивные приношения: терракоты, миниатюрные глиняные сосудики, чернолаковая столовая посуда, монеты, в большом количестве сосуды, употреблявшиеся при культовых трапезах, и т. д., а также кости животных — остатки жертвенных приношений.

Алтари VI–V вв. до н. э., открытые в городах Северного Причерноморья, были просты, как например, монументальный алтарь в Ольвии — четырехугольный в плане с более или менее высокими вертикальными стенками, на широком основании (табл. С, 1). Этот же тип алтаря сохранился и позднее: таков алтарь IV в. до н. э., открытый в Большой Близнице (табл. С, 2). Этот алтарь был вместе с тем и жертвенником (алтарь-эсхара). На верхней его поверхности видно отверстие, через которое кровь жертвенных животных стекала внутрь алтаря (АДЖ, табл. X, 1). Углы алтарей уже в VI в. до н. э. иногда завершались акротериями: в Пантикапее было найдено такое завершение алтаря в виде завитка волюты (Блаватский В.Д., 1964в, рис. 8), в Фанагории — тонко исполненная волюта IV в. до н. э. со следами розовой краски на глазке. Эллинистические алтари отличаются богатством и разнообразием декора. Примером может служить миниатюрный терракотовый алтарик III в. до н. э. (табл. С, 5), четырехугольный в плане, на высоком основании, украшенном овами, массивным карнизом с зубчиками и акротериями по углам. На его стенках рельефные группы богов — Аполлон и Артемида, Дионис и менады, Посейдон и Амфитрида, Ника. Таков же алтарик из Ольвии (ТСП, ч. I, 1970, табл. 21, 1–4). Для эллинизма характерны алтари с гирляндами (тип декора, широко распространившийся из Александрии), как например, мраморные алтари из Херсонеса (табл. С, 4) (АСХ, № 532–534) или миниатюрный терракотовый алтарик из Ольвии, повторяющий тип позднеэллинистического круглого алтаря, украшенного гирляндами, розеттами и масками (табл. С, 6). Для алтарей первых веков нашей эры характерно огрубение профилировки и скульптурного декора, а также упрощение формы. Таков херсонесский алтарь из известняка, с изображением Гермеса и Геракла (табл. С, 7), алтари из Илурата (Гайдукевич В.Ф., 1958б, рис. 58) и Танаиса (Арсеньева Т.М., Шелов Д.Б., 1965, рис. 39). Алтарь бенифицариев из Херсонеса, посвященный Немесиде, имеет геометрически правильные упрощенные очертания (табл. С, 8).

Курильницы, служившие для воскурения ароматических веществ в храмах и святилищах, обычно были глиняные. Их формы чаще всего просты. Оригинальные курильницы, украшенные рельефным или расписным орнаментом, а иногда и рельефными фигурами, относятся ко времени эллинизма, например, ольвийская II в. до н. э. (табл. CXXIII, 5). Она с двухъярусным рельефным декором — внизу гирлянды, вверху кариатиды, поддерживающие завершение цилиндра тулова, между ними женские маски. Крышка коническая гладкая, внутрь вставлялись два сосуда: один с углями, другой с ароматической смесью (Марченко И.Д., 1976а, рис. 6). Сероглиняная курильница с вдавленными солярными изображениями и дырочками найдена на поселении Беляус в слое II–I вв. до н. э. К концу античного периода во II–III вв. н. э. формы курильниц упрощаются (табл. CXXIII, 6-10).

Погребальный обряд (Т.М. Арсеньева)

Античные некрополи располагались в непосредственной близости от городов за пределами их оборонительных стен (табл. CXXIV–CXXVа). Наряду с грунтовыми могильниками они включают и курганы. Ранее V в. до н. э. некрополи состояли только из грунтовых могил. Курганные захоронения встречаются в Греции, в Западном Причерноморье их значительно больше. Несмотря на это, широкое распространение курганов вокруг городов Северного Причерноморья большинство исследователей связывают со скифскими традициями (см.: Цветаева Г.А., 1957а, с. 227 сл.). Господствующим обрядом погребения было трупоположение в простых могильных ямах. Трупосожжения встречаются почти во всех некрополях северопричерноморских городов, но сравнительно редко. Чаще всего обряд, кремации считают греческим, несмотря на спорадическое его применение различными племенами Северного Причерноморья (Цветаева Г.А., 1951, с. 75; Кастанаян Е.Г., 1959, с. 274; Шелов Д.Б., 1961а, с. 83 сл.). Наиболее высок процент могил с трупосожжением в Херсонесе эллинистического периода — до 25 % (Белов Г.Д., 1948б, с. 158). В Пантикапее трупосожжения в VI–V вв. до н. э. составляют примерно 10–13 %, а к эпохе эллинизма их доля снижается до 3 % (Цветаева Г.А., 1951, с. 64, 69). Совсем незначительно число могил с трупосожжением в Ольвии (Парович-Пешикан М.Б., 1974, с. 52 сл.; Козуб Ю.I., 1974, с, 31).

Греческим погребальным обрядом является обычай хоронить детей в амфорах или крупных сосудах (Кастанаян Е.Г., 1959, с. 285 сл.). В Ольвии захоронения в амфорах отмечены в архаический и римский периоды (Книпович Т.Н., 1940а; Парович-Пешикан М.Б., 1974, с. 54; Козуб Ю.I., 1974, с. 26). Они встречаются в Херсонесе (Белов Г.Д., Стржелецкий С.Ф., 1953, с. 33 сл.), реже в Пантикапее — только в V–IV вв. до н. э. (Кастанаян Е.Г., 1959, с. 280 сл.), значительно чаще в азиатской части Боспора. В Фанагории они известны на протяжении всей античной эпохи, встречаются в Гермонассе, Кепах, Танаисе (Блаватский В.Д., 1951в, с. 212; Кобылина М.М., 1951б, с. 246; Марченко И.Д., 1956а, с. 105 сл.; Коровина А.К., 1968а, с. 75; Шелов Д.Б., 1961а, с. 88; Арсеньева Т.М., 1977а, с. 106).

Значительно труднее выяснить вопрос, с какими традициями связаны захоронения в простых могильных ямах прямоугольной формы или со скругленными углами. Они одинаково характерны для античных и местных могильников. Более показательны дополнительные конструкции в могилах или отдельные черты обряда. Часто встречающиеся деревянные надмогильные перекрытия объясняют влиянием местного погребального обряда (Капошина С.И., 1956а, б; Цветаева Г.А., 1951, с. 67; Кастанаян Е.Г., 1959, с. 258 сл.; Сорокина Н.П., 1957, с. 43 сл.). Прием покрытия могил поверх деревянного настила слоем камки встречается в пантикапейском некрополе VI в. до н. э., но особенно широко он распространяется на азиатской стороне Боспора, так как он был обычен у окрестных племен. Могилы с каменными перекрытиями и часто с дном и стенками, выложенными камнем, были одинаково распространены в античном и племенном мире.

Связь погребальных традиций с обрядовыми нормами греческой метрополии особенно отчетливо проявляется в VI–V вв. до н. э. Почти во всех некрополях этого времени покойники, как правило, лежат головой на восток, что считают влиянием греческой традиции, так же, как и обычаи ставить над могилами стелы с надписями и рельефами или антропоморфные надгробия; хоронить в гробах и саркофагах, класть в могилы предметы палестрического характера и монеты. Подбор вещей, которые клали в могилы, зависел от пола и возраста, положения в обществе и материальных возможностей умершего. Все, что употреблялось умершим при жизни, могло быть положено в могилу. Так, в могилу воина клали оружие, юноши-палестрита — стригиль и сосудики для масла, женщины — украшения и статуэтки, ребенка — игрушки. Часто в могилы ставили сосуды и светильники. Терракотовые статуэтки клали в могилы как изображения богов и как любимые вещи. В монументальных склепах стояли жертвенные столы, куда родственники приносили дары умершему.

Варварские погребальные традиции проявляются в некрополях почти каждого города. С ними связывают конструкции могил, невосточную ориентировку погребенных, подсыпку и подстилку в могилах, употребление для захоронений деревянных колод, скорченное положение костяков, наличие в могилах красной краски, мела, напутственной пищи и специфические предметы погребального инвентаря, такие, как оружие, ножи, точила, бусы ярких расцветок, лепные курильницы, разбитые зеркала и т. д. Выводы исследователей о том, что считать греческими чертами, что варварскими, часто расходятся. Так, захоронения со скорченными костяками большинством исследователей расцениваются как признаки проникновения в город местного населения, однако, такие захоронения в Херсонесе считают греческими (Лапин В.В., 1966, с. 217; Кадеев В.И., 1973а). Вместе с тем херсонесские захоронения со скорченными костяками первых веков нашей эры связывают с сарматами (Кадеев В.И., 1975, с. 36). По-разному расцениваются находки оружия в могилах. М.И. Ростовцев (Ростовцев М.И., 1925, с. 196, 235) считает, что оружие свидетельствует о принадлежности могил негреческому населению, а Г.А. Цветаева (Цветаева Г.А., 1951, с. 67 сл.) придерживается мнения, что это могилы греков. Наибольшее распространение в античных некрополях Северного Причерноморья получили, по-видимому, те обычаи, которые соответствовали традициям, распространенным как в греческом, так и варварском мире (Кастанаян Е.Г., 1959, с. 263). К ним относится и устройство на могилах тризны, своего рода поминок, от которых сохранялись скопления костей животных и птиц и множество битой посуды. Остатки тризн встречаются и в грунтовых и в курганных некрополях. Е.Г. Кастанаян констатирует широкое распространение этого обряда в Гомеровской Греции и приходит к выводу, что первые переселенцы перенесли его в Северное Причерноморье, где он и нашел благоприятную почву.

С IV в. до н. э. наблюдается большее разнообразие в типах погребальных сооружений. Во второй половине IV в. до н. э. вначале в Ольвии, а затем и в других городах, появляются земляные склепы. В Ольвии они составляют больше 50 % захоронений (Парович-Пешикан М.Б., 1974, с. 19 и сл.). В некрополях Пантикапея, Тузлы, Гермонассы, Кеп, Фанагории, Тирамбы земляные склепы появляются в III в. до н. э. (Блаватский В.Д., 1951в, с. 189 сл.; Цветаева Г.А., 1951, с. 73; Сорокина Н.П., 1957, с. 25 и сл.; Коровина А.К., 1968а, с. 75), в Херсонесе с I в. н. э. (Белов Г.Д., 1948б, с. 157). Конструкция их не единообразна. Так, например, в Ольвии наибольшее распространение получили однокамерные склепы с длинным дромосом, в Пантикапее — двухкамерные склепы с обычными входными ямами. Появление склепов в некрополях городов Северного Причерноморья объясняют влиянием античной погребальной традиции Средиземноморья, другие связывают их с проникновением сарматского населения или с традициями, восходящими к эпохе поздней бронзы в Прикубанье. С античной традицией связано широкое распространение (с IV в. до н. э.) черепичных гробниц, хорошо известных в античном мире. В Херсонесе они составляют около четверти всех захоронений (Белов Г.Д., 1948б, с. 157). Встречаются они на Боспоре, в том числе в курганных захоронениях (Кобылина М.М., 1951б, с. 242; Цветаева Г.А., 1951, с. 71, 73). В Ольвии в могилах находят только отдельные обломки черепицы (Парович-Пешикан М.Б., 1974, с. 13). Видимо, с варварской погребальной традицией связано распространение подбойных могил. В IV — начале III в. до н. э. в Ольвии они составляют около 50 % всех могил; в III в. до н. э. их около 28,4 % — а во II–I вв. до н. э. их совсем мало. В III в. до н. э. появляются подбойные могилы в Пантикапее. Со II в. до н. э. они там широко распространены и появляются на азиатской стороне Боспора. М. Парович-Пешикан считает, что они ведут свое начало от скифской погребальной традиции сооружения катакомб. На Боспоре их появление связывают с притоком в города сарматского населения.

Для Боспора IV в. до н. э. характерно строительство каменных склепов, и склепов, вырубленных в скале. Их форма зависела от грунта (Ростовцев М.И., 1925, с. 255). Над ними большей частью насыпались курганы, но встречаются некрополи с могилами, вырубленными в скале и без курганных насыпей (Капошина С.И., 1959, с. 108 сл.; Гайдукевич В.Ф., 1959б, с. 154 сл.). В Ольвии большая часть каменных склепов относится к эпохе эллинизма и совсем немного к первым векам нашей эры (Парович-Пешикан М.Б., 1974, с. 38). Курганы окружают все города Северного Причерноморья, но особенно много их вокруг Пантикапея. Самые большие из курганов достигают высоты 25 м, но наиболее распространены курганы высотой от 5 до 10 м. Курганные насыпи для прочности часто делали из нескольких слоев камня, морской травы и земли. Многие курганы вокруг насыпи обносились канавкой или рвом, а также каменной оградой-крепидой. Основная группа курганов Северного Причерноморья была возведена в IV–III вв. до н. э., со II–I вв. до н. э. этот обычай уходит в прошлое, позднее курганов почти не сооружали, для захоронения, как правило, использовали курганы, возведенные в более ранний период. Единичные курганы позднего времени уступают ранним по высоте и по богатству (Цветаева Г.А., 1957а, с. 227 сл.). Чаще всего в курганах прослеживаются те же конструкции могил и черты обряда, что и в грунтовом некрополе. До IV в. до н. э. в могилах преобладают одиночные захоронения. Со строительством склепов появляются захоронения, содержащие несколько костяков, как например, в могильнике второй половины IV — первой половины III в. до н. э. в районе поселка им. Войкова близ Керчи (Капошина С.И., 1959).

На сельской территории античных городов могильники VI–IV вв. до н. э. как грунтовые, так и курганные, исследовались главным образом, на Керченском полуострове и вблизи Анапы. Они, по-видимому, принадлежали негреческому населению (Лесков А.М., 1961; Масленников А.А., 1976а, б, в; Яковенко Э.В., 1970, с. 113 сл.). Возможно, только в могильнике у поселения Южно-Чурубашское были погребены боспорские греки — владельцы усадьбы (Кругликова И.Т., 1975а, с. 218). Захоронения VI–IV вв. до н. э. отличаются разнообразием погребальных сооружений и обрядов: простые грунтовые могилы, захоронения в каменных ящиках, составленных из «дикарных» плит часто с каменными обкладками вокруг ящиков, подбойные могилы и склепы. Встречаются одиночные захоронения и могилы, содержащие до 22 погребенных. Ориентировка покойников различна, но преобладает западная. Положение погребенных чаще вытянутое, но встречается и скорченное. Для могильников первых веков нашей эры, открытых у сельских поселений Золотое, Семеновка, Ново-Отрадное, Кыз-Аул, Фронтовое II наиболее характерны простые грунтовые могилы, часто перекрытые плитами и могилы, обложенные каменными плитами с такими же перекрытиями, реже встречаются подбойные могилы и склепы. Встречаются могилы с одиночными и с многократными захоронениями. Преобладает восточная ориентация погребенных (Дирин А.А., 1896, с. 127 сл.; Гайдукевич В.Ф., 1959б, с. 137 сл.; Кругликова И.Т., 1960, с. 98 сл.; Арсеньева Т.М., 1970б, с. 82 сл.; Корпусова В.Н., 1971, с. 86 сл.). Стандартность в наборе погребального инвентаря видимо, свидетельствует о приблизительно одинаковом социальном положении сельского населения в первых веках нашей эры. Раскопан только один могильник конца III–IV вв. у с. Заморское (Корпусова В.Н., 1968, с. 16 сл.), где были земляные могилы с одиночными захоронениями.

Саркофаги и надгробия (М.М. Кобылина)

С обрядом погребения связано изготовление саркофагов и погребальных памятников — рельефных плит и статуй. Деревянные саркофаги известны в Северном Причерноморье с самого начала существования античных городов, но они плохо сохранились (Сокольский Н.И., 1969а). Древнейший тип саркофага представлял собою ящик на ножках с двускатной крышкой. Этот тип сохранялся и позднее. В период расцвета Боспорского государства в IV–III вв. до н. э. были созданы не только роскошные каменные склепы с уступчатыми и коробовыми сводами, но и саркофаги с архитектурным декором, например, деревянный саркофаг из V кургана Юз-Обы (близ Пантикапея) (табл. CXXVI, 1). Его узкий фасад представляет как бы схему фасада храма с фронтоном и с акротериями на коньке и на углах в виде позолоченных пальметок с волютами, характерными для IV в. до н. э. (Ваулина М.П., 1971, с. 60, рис. 6–8). Позолоченный карниз состоит из сухариков и ов резной и токарной работы. Живописно сочетание различных пород дерева, вставок из тонких досок, окрашенных в красный цвет, окаймленных позолоченным киматием и нитью жемчужника. Еще большим богатством резных украшений отличается саркофаг, найденный близ Анапы в подкурганном каменном склепе III в. до н. э. (Иванова А.П., 1958, с. 95 сл.). На средней доске, окрашенной в розовый цвет и обрамленной тонко исполненным резным орнаментом лесбийского киматия и нити жемчужника, были укреплены резные позолоченные изображения нереид на гиппокампах, тритонах и драконах, везущих оружие Ахиллу (табл. CXXVI, 3, 4; CXXVII, 4). Ножки саркофага сделаны, как пилястры, с вертикальным углублением в середине, окрашенным в розовый цвет и заполненным резным позолоченным орнаментом, составленным из побегов аканфа, цветов и пальметт.

Наряду с деревянными саркофагами создавались мраморные и известняковые. Таманский мраморный саркофаг второй половины IV в. до н. э. монументальный, строгий, греческой работы (табл. CXXVI, 2) был открыт в кургане на Лысой горе к западу от станицы Таманской (Пятышева Н.В., 1949, с. 5, 6). Он имеет профилированное основание, украшенное рельефным лесбийским киматием. Гладкие стенки завершаются карнизом из крупных зубчиков, над ним жемчужник и овы. Мраморные акротерии размещены на коньке и на длинных сторонах двускатного перекрытия. В средней части розовые полосы, на них позолоченные розетты. В I в. н. э. типы саркофагов меняются и в конструкции и в декоре. Деревянный саркофаг, найденный в каменной гробнице к югу от Золотого кургана, имеет черты храма римского времени: подий на ступенчатом основании, стенки, расчлененные пилястрами и между ними узкими арками высокий антаблемент и двускатное перекрытие. С узкой стороны он открыт для впуска ложа с покойником, по углам были колонны, сохранились остатки синей краски на каннелюрах колонн и белой на остальных частях саркофага (Сокольский Н.И., 1969а, с. 58). Форма каменных саркофагов первых веков нашей эры упрощена. Огромный мраморный саркофаг I–II вв. из Керчи имеет совершенно гладкие стенки и тяжелую двускатную крышу с огромными, гладкими акротериями по углам. Монолитный каменный саркофаг I в. н. э., открытый в Керчи, имел округлую крышку (Блаватский В.Д., 1962а, с. 78–63, рис. 55). Некоторые саркофаги этого времени из местного известняка снаружи ничем не украшенные, внутри были расписаны по штукатурке подобно росписям склепов (Ростовцев М.И., 1912а, табл. XCII–XCIV) (табл. CVII, 4). Уникальным является роскошный мраморный саркофаг из Мирмекия II в. н. э. Саркофаг сильно поврежден. На его стенках в рельефе представлены сцены из сказания об Ахилле, на крышке саркофага — возлежащие мужчина и женщина (Марти Ю.Ю., 1926, с. 11, 12, рис. 5; Блаватский В.Д., 1947а, с. 100, 101, рис. 66). Кроме резных орнаментов, деревянные саркофаги, особенно боспорские, уже с конца V в. до н. э. украшались инкрустациями из слоновой кости, резными деревянными фигурами и терракотовыми прилепами. К IV в. до н. э. относятся пластины слоновой кости, прикреплявшиеся к стенкам саркофага из кургана Куль-Обы (Передольская А.А., 1945б, с. 47–67, рис. III, IV). По своему стилю рисунок близок краснофигурным росписям на вазах и аттическим рельефам конца V — начала IV в. до н. э. Сюжеты изображений — похищение дочерей царя Левкиппа Диоскурами и суд Париса (табл. CXXVII, 1).

С начала I в. н. э. по II в. н. э. распространяются украшения из гипса и глины (Берзина С.Я., 1962, с. 237, сл., рис. 1–3, 9-11). В Ольвии найдены фрагменты полихромных гипсовых орнаментов, украшавших деревянные саркофаги (Фармаковский Б.В., 1906а, с. 30, 31), в Тиритаке в погребениях I в. в земляном склепе обнаружены разнообразные гипсовые прилепы; архитектурные детали (Блаватский В.Д., 1941в, с. 68 сл., рис. 106, 107) (табл. CXXVII, 6), изображения апотропического значения (маска Медузы), хтонического значения, связанные с культом Деметры и Диониса, театральные маски, маски силена, пана, менад, Диониса (Watzinger С., 1905, с. 52). С особой экспрессией изображается миф о гибели детей Ниобы. Выделяются 25 типов фигурок ниобид (Жебелев С.А., 1901, рис. 1-25). Деревянный саркофаг, найденный в 1874 г., был украшен гипсовыми фигурами ниобид, размещенными между приставными колонками (табл. CXXVI, 6). В Пантикапее найдена форма для оттискивания фигуры умирающей ниобиды, принадлежащая руке хорошего местного мастера (Блаватский В.Д., 1951а, с. 223, рис. 73, 3).

К погребальному обряду относится установка на могиле памятника с именем умершего. Самые древние надгробные стелы имели вид плиты с надписью — именем умершего. Такова стела Метродота, сына Аполлодора (начало V в. до н. э.) из Керчи (КБН, 207). Но уже в V в. появляется более сложный тип — плита, завершающаяся акротерием в виде пальметты (табл. CXXVIII, 1). В одном из курганов Фанагории был обнаружен огромный мраморный акротерий, очевидно, привезенный из Аттики (табл. CXXVIII, 2). Уже в V в. до н. э. в Аттике появились надгробия с изображением умершего, стоящего или сидящего, обрамленного столбами или колоннами, на которых лежит антаблемент, а над ними поднимается фронтон с акротериями: создается героизированный образ умершего. Этот тип надгробий в Северном Причерноморье встречается чаще всего со II в. до н. э. по II в. н. э. В центре фронтона нередко помещена розетта. Свободное пространство над фронтоном также украшено розеттами (табл. CIV, 1). В первые века нашей эры встречаются двух- и трехъярусные стелы, где повторены основные типы изображений — возлежащего на ложе умершего, пирующего как герой у столика с явствами; ниже он же вооруженный на коне, около него слуги, еще ниже сидящая на троне женщина в грустной позе (табл. CIV, 6). На этих стелах встречаются и мифологические образы, как например, Гермес Психопомп, сопровождающий умершего в страну мертвых. Иногда он изображен на фронтоне (Иванова А.П., 1961, табл. 13, 47) как и Великая Богиня на стеле из Танаиса (Болтунова А.И., 1972, с. 281).

На могилах ставили статуи умершего. Такие статуи в виде фигур, стоящих на постаменте, нередко изображаются и на надгробных стелах. Например, на стеле Деметрия (I в. н. э.) из Пантикапея видим статую всадника рядом с воином (табл. CIV, 4). В первые века нашей эры популярен тип статуи женщины в длинном хитоне и покрывале, которое она придерживает у груди правой рукой (табл. CIII, 4, 6). Эти статуи различного качества исполнения — яркие образцы местной скульптуры. Более ранние изображения на стелах повторяют античные типы (табл. CXXVIII, 6). На более поздних надгробиях тот же тип схематизирован (табл. CIV, 1). Излюбленными сюжетами изображений на надгробиях I–II вв. являются типы вооруженных всадников.

Особую группу представляют надгробия Херсонеса. При раскопках башни Зенона были открыты великолепной сохранности надгробные плиты IV–III вв. до н. э. из местного известняка с архитектурным тонко исполненным орнаментом, сохранившим полихромию. Они завершались или акротерием или фронтоном, а под ним в барельефе изображены или оружие, или принадлежности палестрита (стригиль и алабастр) или перевязь и вырезанное или написанное краской имя умершего (табл. CXXVIII, 3–5). Надгробия этого типа свидетельствуют о сохранении чисто греческих традиций в местном искусстве Херсонеса (Даниленко В.Н., 1969, с. 29 сл., рис. 13–21; Колесникова Л.Г., 1969 с 44 сл., рис. 22–27; Стржелецкий С.Ф., 1969а, с. 7 сл., рис. 7). В период зависимости от Боспора в Херсонес проникают типы боспорских стел с рельефными изображениями, например, сидящей в кресле женщины или стоящих фигур (Соломоник Э.И., 1974, рис. 53). В первые века нашей эры заметно влияние римского искусства (Белов Г.Д., 1938а, с. 66 сл.; АСХ, рис. 180, 182–188) (табл. CV, 1, 4, 6). Известна серия херсонесских надгробий, связанная с римскими солдатами. Они повторяют тип изображения умершего в виде бюста, принятый на надгробиях Италии и западных римских провинций и имеют латинскую надпись. Эти изображения исполнены с явной тенденцией к портретному сходству, свойственной римскому портрету. Ярким образцом является надгробие солдата Аврелия Виктора (табл. CV, 6) Портрет и надпись исполнены на мраморной доске (Белов Г.Д., 1948а, табл. XIV). Надгробие II в. Аврелия Сальвиана трубача XII Клавдиева легиона (табл. CV, 5) (Блаватский В.Д., 1961а, с. 87, рис. 31). Ко II–III вв. н. э. относится надгробие Люция Фурия Севта, префекта первой когорты фракийского отряда, происходящее возможно, из Харакса (табл. CIV, 5). Оно находит аналогии во фракийском искусстве.

Жители античных городов Северного Причерноморья в своем быту старались следовать привычному для греков образу жизни, особенно это заметно в раннее время. Позднее на греческий уклад жизни наложился некоторый варварский отпечаток.

Археологические материалы являются основным источником для воссоздания быта обитателей античных городов и сельских поселений Северного Причерноморья. Иногда предметы, окружающие людей в их повседневной жизни, приходится реконструировать по находкам фрагментов вещей, на основании их воспроизведений на настенных росписях склепов, на надгробных рельефах или других памятниках искусства (табл. CVII, 4; CX; CXXI, 3). Это особенно касается изделий из дерева и тканей, например, мебели, ковров, одежды.

Мебель (Г.А. Цветаева)

Повседневная мебель изготавливалась главным образом из дерева и отделывалась костью, металлом. С эпохи эллинизма, когда металлические изделия получили более широкое распространение, из металла делали основу для ложа, треножники для светильников. Мебель из камня, особенно из мрамора, имела парадный характер. Вместе с тем столики, лежанки, лари и кормушки, сложенные из плохо отработанных каменных плит, присутствуют во многих жилищах рядового сельского поселения Боспора, особенно в первые века нашей эры.

Детали мебели или ее украшения, найденные в Северном Причерноморье, дают возможность реконструировать некоторые типы мебели, употреблявшиеся в городах (Сокольский Н.И., 1971, с. 87 сл.). Ложа представляли собой прямоугольную деревянную раму, на которую натягивалась сетка из веревок или полос кожи или ее делали из деревянных полос. Ложе имело приподнятое изголовье и ножки различной конфигурации. Особенно роскошные ложа имели инкрустации и накладки из золота, серебра, черепахи или слоновой кости. Костяные накладки с волютами и стеклянными инкрустациями в центре волют были найдены в кургане Куль-Оба (табл. CXXIX, 6), в Мирмекии, Парфении, в поселении Золотое Восточное и других местах. Все они, кроме куль-обской, местного производства. Применение металлических частей и украшений возрастает в эллинистический период. Для этого времени характерно завершение изголовья ложа в виде головы льва, лошади, утки и т. д. В первые века нашей эры применялись ложа с одним изогнутым изголовьем (табл. CXXIX, 10–12), с двумя высокими бортами (табл. CXXIX, 13, 15) и со спинкой (табл. CXXIX, 14).

Мебель жилых помещений составляли так же столы, кресла, стулья и табуреты. Стулья VI–V вв. до н. э. иногда украшались навершиями из слоновой кости в виде лебединой головы (табл. CXXIX, 2а). Известные нам по архаическим терракотам Северного Причерноморья кресла имели прямую спинку с выступами по углам, прямые ножки и подлокотники. Для IV в. до н. э. характерны, видимо, ножки изогнутой формы, как на мраморном кресле из Пантикапея (табл. CXVIII, 2). Особенностью кресел и стульев первых веков нашей эры является их прямоугольная форма — прямые спинки и ножки, а также обильное применение точеных деталей (табл. CXXIX, 16–24). Отличие кресла от стула заключалось только в наличии у кресла подлокотников, как прямых, так и точеных, в виде аркады (табл. CXXIX, 21, 22), а иногда и украшенных на концах искусно выточенными из дерева бараньими головками или фигурами сфинксов (табл. CXXIX, 21). Известны кресла с полукруглой спинкой, переходящей в борта, о чем свидетельствуют терракотовые изображения и росписи саркофага I в. из Пантикапея (АДЖ, табл. XVII, 1) (табл. CXXIX, 18, 25). На сиденья стульев и кресел клали подушки.

Табуреты уже в раннюю эпоху имели точеные ножки и напоминали стулья, лишенные спинок (табл. CXXIX, 26). Сиденье составляла кожаная сетка, натянутая на раму. Употреблялись и более простые по конструкции табуреты тумбообразной формы (табл. CXXIX, 27).

Столы — трапедзы в архаическую и классическую эпохи также, как и в Средиземноморье, были, по-видимому, в основном прямоугольными. Изображения прямоугольных столов на четырех или двух сплошных ножках встречаются на рельефах (Соколов Г.И., 1973, с. 134), на надгробьях и в росписях склепов (Сокольский Н.И., 1971, табл. VIII, 15). На Фанагорийском надгробии Агафа II в. н. э. изображен прямоугольный стол на трех ножках (Кобылина М.М., 1956, рис. 23, 1) подобный распространенным в Греции в VI–V вв. до н. э. Широкое применение, особенно с эпохи эллинизма, имели круглые столы на трех ножках. Чаще всего они были деревянными, но делали их также из мрамора, иногда из металла. Нижняя часть ножек была оформлена в виде копыт (табл. CXXIX, 29–32). Верхняя часть ножек могла иметь скульптурное оформление в виде головки животного (табл. CXXIX, 29). Использовались также небольшие столики на одной ножке, имевшие парадный или подсобный характер (табл. CXXIX, 33, 34). Мраморные столы служили монументальной парадной мебелью. В домах простых жителей, особенно живущих в сельских поселках, мебель была примитивной, часто ею служили плоские каменные плиты, из которых сооружались каменные лари, лежанки, каменные столики (Кругликова И.Т., 1970б, с. 17, 64; 1975а, с. 97; Гайдукевич В.Ф., 1958б, с. 51, рис. 38, с. 115, рис. 117).

Сундуки в виде деревянных ящиков или ларей с крышкой, вращающейся на шарнирах, использовались для хранения одежды, различных ценных предметов и утвари. Сундуки могли иметь бронзовые оковки, ручки, замки. Для сундуков I–IV вв. н. э. характерны прямоугольная форма и плоская крышка. Широкое распространение арок в строительстве сказалось на орнаментации мебели, и на украшениях сундуков, что видно на их терракотовых моделях (табл. СXXХ, 3).

В убранстве жилищ большую роль играли ковры, подушки, покрывала, занавески. На своде Васюринского склепа изображен синий ковер с темно-красной каймой и кистями по углам (АДЖ, с. 62, табл. XV). Коврами пользовались в палатках или юртах, ставившихся в окрестностях города в летнее время (АДЖ, с. 173). К предметам внутреннего убранства дома относились также портреты в деревянных рамах, как это видно в росписи саркофага 1900 г., терракоты с изображением бытовых сцен и комических сюжетов (ТСП), фигурные вазы и светильники и др.

Бытовая утварь, отопление, освещение, предметы туалета, игрушки (Г.А. Цветаева)

Для хранения запасов зерна, солений, вина пользовались пифосами, частично врывавшимися в землю. Вино, масло хранились также в амфорах. При переливании жидкости пользовались глиняными воронками (Кругликова И.Т., 1970б, с. 27, рис. 18), для изготовления сыра служили сосуды с отверстиями, иногда на трех ножках (Кругликова И.Т., 1963б, с. 47, рис. 17, 5; Гайдукевич В.Ф., 1958в, с. 72–73, рис. 64а, б). В хозяйстве использовались плетеные корзины (Сокольский Н.И., 1971, рис. 74, 75, 77). Употреблялись ложки различной формы и из разного материала (кости, металла, дерева). Небольшие ложечки, найденные в Херсонесе, Ольвии (Финогенова С.И., 1967, с. 161, рис. 8, 1; 9, 4, 6) применялись для дозировки при приеме лекарств, ими пользовались и как туалетными ложечками (Кругликова И.Т., 1969, с. 107, рис. 9, 5; Парович-Пешикан М.Б., 1974, с. 137, рис. 105, 14).

Для приготовления пищи горшки или сковороды ставились на специальные боченкообразные подставки, внутри которых разжигались угли (табл. CXXXI). Это была своеобразная переносная печь, употребляемая от VI в. до н. э. по III в. н. э. (Зеест И.Б., Марченко И.Д., 1962, с. 161). Употреблялись также более низкие жаровни для жарения на вертеле и выпечки хлеба. Для нагревания воды в первые века нашей эры пользовались цилиндрическими бронзовыми сосудами в форме большого бака с подогревом и с носиком в виде литой головы силена, имеющим краник. Кроме переносных печей-жаровен в домах сооружались очаги из камней и глины. Для архаической эпохи характерны округлые в плане очаги, сделанные из камней, обмазанных глиной внутри топки (Гайдукевич В.Ф., 1949, с. 37 сл.; 1952б, с. 76, рис. 90; Кругликова И.Т., 1975а, с. 33; Блаватский В.Д., 1955в, с. 77). В первые века нашей эры наряду с печами овальной формы (Бураков А.В., 1976, с. 19; Кругликова И.Т., 1975а, с. 117) получили распространение печи прямоугольной формы, со стенками из каменных плит, поставленных на ребро и обмазанных глиной с внутренней стороны. Посредине также был каменный или глинобитный столб, иногда — два (см. Кругликова И.Т., 1975а, с. 112, рис. 58) для поддержания глиняной плиты. Пол несколько приподнят от пола, он выложен камнем или обмазан глиной, обожженной до прочности черепка (Бураков А.В., 1976, с. 43 сл.; Кругликова И.Т., 1970б, с. 59). Над печью II–III вв. имелось окно для вытяжки дыма, для чего в глиняной крышке печи проделано отверстие (Гайдукевич В.Ф., 1958б, с. 34, 77). Печь служила и для обогрева помещения и для приготовления пищи. Рядом с печью обычно была ямка для выгребания золы. Известны также глиняные полукольца для установки сосудов в печи при варке пищи (Сокольский Н.И., 1966б, с. 134, рис. 6, 2; с. 137, рис. 9).

Светильники для освещения жилищ были очень разнообразны. Наиболее распространены были глиняные. Светильники VI–V вв. до н. э., находимые в Северном Причерноморье, сделаны на гончарном круге. Они имели круглую форму со слегка загнутыми внутрь краями, открытое вместилище для масла, один или два выступающих рожка для фитиля и петлеобразную горизонтально поставленную ручку (табл. CXXXII, 1–6). Последняя, впрочем, могла отсутствовать. Импортные светильники, привозимые из Аттики и Малой Азии, были покрыты черным лаком. Местные светильники, подражая по форме импортным, были худшего качества. Иногда на дне светильников, в центре, была втулка для насаживания их на вертикальный стержень подставки (Вальдгауэр О.Ф., 1914, табл. I, 7, 9, 10; II, 24, 25; Гайдукевич В.Ф., 1952а, с. 197, рис. 107). В IV–III вв. до н. э. форма светильников начинает изменяться: отверстие для масла становится уже, а стенка несколько выше (табл. CXXXI, 8-10; Вальдгауэр О.Ф., 1914, табл. II). Со II–I вв. до н. э. светильники оттискивались в формах и составлялись из двух частей. Вместилище для масла было закрыто верхним щитком, на котором было оттиснуто рельефное изображение или орнамент; для наливания масла имелось специальное небольшое отверстие (табл. CXXXI, 8-10). Округлый или заостренный рожок стал более вытянутым, ручка поставлена вертикально. Формы светильников этого времени более разнообразны. Иногда светильники делались вместе с высокой подставкой (табл. CXXXII, 14) (Кругликова И.Т., 1962в, с. 222). Встречались светильники, укрепленные на статуэтках (Кругликова И.Т., 1975б, с. 52; Гайдукевич В.Ф., 1958б, с. 82, рис. 75). В Северном Причерноморье применялись также многорожковые светильники, сделанные из серой глины и покрытые черной матовой краской (табл. CXXXII, 17, 18) (Кобылина М.М., 1966б, с. 179). Светильники первых веков нашей эры также оттиснутые в форме, имеют менее выступающий рожок, они отличаются орнаментацией щитка, округлой или заостренной формой рожка и качеством покрывающего их красного лака. Для III–IV вв, характерна яйцевидная форма светильников со стилизованным орнаментом в виде лавровых или пальмовых листьев (Гайдукевич В.Ф., 1958б, с. 40). Интересные херсонесские светильники III–IV вв. с клеймом мастера XPϒCOϒ (Щеглов А.Н., 1961б). Местные лепные светильники имеют или ладьевидную форму, или форму открытой чаши на высокой ножке (Кругликова И.Т., 1966а, с. 77, рис. 17; с. 141, рис. 31). Импортные бронзовые светильники особенно многочисленные в первые века нашей эры, имели различные рельефные изображения и нередко ставились или подвешивались на высокие металлические подставки — канделябры (Книпович Т.Н., 1949а, с. 50 сл.; Шелов Д.Б., 1972а).

Обычными находками среди предметов быта были гребни, главным образом деревянные, двусторонние. Наиболее ранние экземпляры VI–II вв. до н. э. (табл. СXXХ, 8, 9) имели немного вогнутые стороны, иногда были украшены нарезным орнаментом (Сокольский Н.И., 1971, с. 138 сл.). К I–II вв. н. э. относится целый ряд гребней, имеющих в середине прорезные греческие буквы, обозначающие дар: «дар хозяйке», «дар сестре» и т. д. (табл. СXXХ, 10). Для гребней III–IV вв. н. э. характерна орнаментация концентрическими кружками. Один из позднеантичных костяных гребней был украшен бронзовыми заклепками (табл. СXXХ, 12). Гребни хранились в футлярах с выдвижными крышками. В Керчи найден был футляр с тремя отделениями, в одном из них лежал гребень, в другом — зеркало (табл. СXXХ, 11) (ОАК, 1899, с. 129). В Танаисе была найдена круглая бронзовая коробочка — возможно также футляр для зеркала (Арсеньева Т.М., 1977а, с. 132).

К мелким предметам, характерным для женского быта, относятся также туалетные палочки и шпильки. Интересны футляры для швейных принадлежностей, напоминающие современные. Это деревянный футляр в виде цилиндра длиной 11 см со снимающимся колпачком; они имел внутри катушку, на которую наматывались нитки разного цвета, а в полое ее отверстие вставлялись иголки. Известны деревянные и бронзовые иглы (со II в. до н. э.) (Сокольский Н.И., 1971, с. 215 сл.; Парович-Пешикан М.Б., 1974, с. 138).

Для хранения мелких предметов употреблялись деревянные ларцы, напоминающие своей формой сундуки и деревянные коробки. Ларцы часто имели ножки в виде львиных лап, и были украшены резными колонками, инкрустацией, росписью и представляли собой дорогие предметы. Изредка ларцы украшались костью. В Фанагории найден ларец, обтянутый материей, а в Керчи — кожей (Сокольский Н.И., 1971, с. 130 сл.). В первые века нашей эры пользовались ларцами с двускатной или пирамидальной крышкой. Часты находки бронзовых ключей-перстней от ларцов (Кругликова И.Т., 1966а, с. 135, рис. 28, 1).

Леканы — женские глиняные туалетные сосуды — были особенно распространены с IV в. до н. э. Это приземистый сосуд с двумя ручками и крышкой, на которой в краснофигурной технике живописи часто изображены сцены из жизни богатой гречанки — облачение ее в одежды и украшения с помощью служанок. Неотъемлемым персонажем этих сцен является изображение Эрота, парящего над красавицей. В Пантикапее найдены обломки лекан известных аттических мастеров росписи V в. до н. э. (Лосева Н.М., 1962, с. 168, рис. 2, с. 171), большинство же фрагментов лекан относится к IV в. до н. э. (Цветаева Г.А., 1957б, с. 193, рис. 5, 1, 2). В I–III вв. н. э. применялись для туалетных целей шкатулки с выдвижной крышкой (табл. СXXХ, 3), которые заменили леканы.

Пиксиды — небольшие шкатулки с крышкой так же применялись для туалетных целей — хранения белил, румян, шпилек и т. д. Пиксиды делались из обожженной глины, кости, но чаще всего, особенно с эпохи эллинизма — из дерева (табл. СXXХ, 7). Они отличаются высоким качеством токарной работы, разнообразием форм (цилиндрическая, шаровидная, рюмкообразная и др.) и орнаментации (табл. СXXХ, 4–6; Сокольский Н.И., 1971, с. 199 сл.). Часто цилиндрические пиксиды имели запоры и вокруг замочного выреза украшались кружками, что характерно для пиксид I–II вв. Реже встречались горшечкообразные пиксиды со сложной профилировкой. Для III–IV вв. характерны пиксиды без орнамента, с плоской крышкой и дном.

Зеркало было необходимой принадлежностью быта богатых женщин. Бронзовые зеркала встречались во все периоды истории античных государств (табл. CLXV). Для V в. до н. э. характерны массивные зеркала с литыми бронзовыми дисками и ручкой, украшенной аппликацией волютами и пальметтой из серебра с золотой отделкой (Билимович З.А., 1973, с. 42 сл.). Это были очень дорогие зеркала, которые берегли и передавали по наследству. Находят их главным образом в богатых курганных погребениях столицы Боспора и в крупных городах — Ольвии (Прушевская Е.О., 1955, с. 330), Нимфее (Силантьева Л.Ф., 1959, с. 66, 104). В III–I вв. до н. э. получают распространение зеркала в виде плоского диска, форма их в основе античная. Большинство зеркал, распространенных в первые века нашей эры, связаны с сарматской культурной традицией (Книпович Т.Н., 1949а, с. 55 и сл.). Это небольшие зеркала с боковым ушком или петлей в центре и с орнаментом с оборотной стороны (Шелов Д.Б., 1961а, табл. XXXVII, 1; Арсеньева Т.М., 1977а, табл. XXXVII, 1–5; XXXVIII, 1). Их часто находят в могилах в разбитом виде, что объясняется влиянием сарматских погребальных обычаев.

Металлические золотые и серебряные туалетные сосуды были распространены в первые века нашей эры. Золотой флакон, украшенный в боспорско-сарматском стиле гранатами, найден в погребении первой половины III в. боспорского царя Рескупорида III (Прушевская Е.О., 1955, с. 352, рис. 38), серебряные флаконы I в. — в погребениях Танаиса (Шелов Д.Б., 1961а, с. 81, табл. X, 5, 6).

Детские игрушки находили главным образом в погребениях. Чаще всего сделаны они из обожженной глины. Найдены погремушки VI в. до н. э., напоминающие современные (табл. CXXXIV, 1) и I–II вв. в виде двустворчатой раковины (табл. CXXXIV, 12) (Чуистова Л.И., 1959, с. 240) или в виде колыбели, на которой изображен лежащий ребенок со скрещенными ножками, придерживающий рукой игрушечного оленя и спираль (табл. CXXXIV, 20) (Силантьева Л.Ф., 1974, табл. 49, 2). Куклы с подвесными ногами и руками известны в погребениях Северного Причерноморья с V в. до н. э. (табл. CXXXIV, 9, 10) (Силантьева Л.Ф., 1959; 1974, с. 5 сл., табл. 4, № 1), I–II вв. датируется игрушечный воин с подвесными ногами (ТСП, с. 55, табл. 47, 5). К этому же времени относится деревянная игрушка — горит с луком (Сокольский Н.И., 1971, рис. 68). Любимыми игрушками, очевидно, были и терракотовые разнообразные повозочки, запряженные бычками (первые века нашей эры) (табл. CXXXIV, 13–15, 19) (Сокольский Н.И., 1971, табл. XX, 1, 3; Силантьева Л.Ф., 1974, табл. 51, 52). К этому же времени относится терракотовая лошадка на колесиках, найденная в Херсонесе (табл. CXXXIV, 16) (Белов Г.Д., 1970, табл. 18, 3). В детских погребениях эпохи эллинизма и позднее встречаются также игрушки — изображения различных животных, птиц, собак, барашков, петухов. Кроме перечисленных игрушек, часто находят также костяные астрагалы («бабки») (Кругликова И.Т., 1968, с. 209).

Керамика (Е.Г. Кастанаян, Т.М. Арсеньева)

Глиняная посуда встречается в большом количестве, как в богатых, так и в бедных жилищах, по способу производства она делится на гончарную и лепную, по назначению различаются столовые и кухонные сосуды, керамическая тара, декоративные вазы, керамические светильники, туалетные и палестрические сосуды. Глиняные сосуды разделяются и по способу орнаментации поверхности на расписные, чернолаковые и краснолаковые, фигурные и рельефные вазы; выделяется гончарная посуда без специального покрытия поверхности.

Гончарная посуда была наиболее распространенной. Формы ее, как импортной, так и местной, были чрезвычайно разнообразны (табл. CXXXV–CXXXVII). Особенно большим разнообразием отличалась столовая посуда, подаваемая на пирах. Вино подавалось в амфорах, пеликах, кувшинах-ольпах и ойнохоях, вода — в трехручных сосудах — гидриях; для смешивания вина с водой применялись кратеры, диносы, для охлаждения воды — псикторы, заполненные снегом и вставляемые в кратеры, для разливания вина — киафы. Вино пили из киликов, канфаров, ритонов, фиал и из более емких застольных чаш — скифосов, котил, кубков. Еда раскладывалась на тарелках, рыбных блюдах. Употреблялись солонки, гутусы для кормления детей, чаши. К сосудам для растительного масла и благовоний относятся палестрические сосуды-арибаллы, алабастры, бомбилии и туалетные сосуды — лекифы, амфориски, аски, флаконы. В быту употреблялись также глиняные сосуды для косметики и хранения украшений — пиксиды и леканы, а также тазы для умывания — лутерии. Среди кухонной посуды были разнообразные горшки, кастрюли с крышками (табл. CXXXVIII, 1, 9, 10, 24), глиняные сковороды (табл. CXXXVIII, 26, 27), всевозможные кувшины, миски и т. д. (табл. CXXXVIII, 2–8, 11–23, 29–43). Сосудами, служившими тарой, были пифосы для хранения зерна и жидкостей, амфоры для перевозки и хранения вина и масла.

Древнейшей античной посудой, поступавшей в VII–VI вв. до н. э. в Северное Причерноморье из Средиземноморья, являлись изделия восточно-греческих центров — так называемая родосско-ионийская керамика, или родосско-милетская, производившаяся в Ионии (табл. CXXXIX; CXL). Она характеризуется особым стилем росписи, называемым ориентализирующим. Роспись родосско-ионийской керамики наносилась на поверхность сосуда, предварительно покрытую светлой облицовкой кремового цвета из разжиженной глины высокого качества. В росписи фигурируют стилизованные изображения животных, птиц, рыб и фантастических существ — сирены, сфинкса, крылатого коня и др. Рисунок контурный и силуэтный — чернофигурный. Последний появляется в ионийской керамике в середине VI в. до н. э. (Блаватский В.Д., 1953в, с. 22, 80 сл.; Копейкина Л.В., 1970, с. 93 и сл.). Часто употреблялись накладные краски — белая и пурпурная (Копейкина Л.В., 1976, с. 138). Фон заполнялся различными орнаментальными элементами — розетками, крестиками, кружками, побегами плюща, точками и пятнами лака и другими растительными и геометрическими мотивами. Древнейшие находки этой керамики относятся уже к самому началу освоения греками этой области — ко второй половине VII — началу VI в. до н. э. (табл. CXXXIX). Одним из древнейших образцов родосско-ионийской керамики, найденной в Северном Причерноморье, является родосская ойнохоя 30-х гг. VII в. до н. э. из погребения на Темир-горе, вблизи Пантикапея (Копейкина Л.В., 1972). Изображения отдельных фигур имеются на келебе конца VII в. до н. э. из поселения на острове Березань (табл. CXXXIX, 1) и на амфоре первой половины VI в. до н. э. из Пантикапея (табл. CXL, 8). К последней четверти VI в. до н. э. относится родосская амфора — стампос из Березани, украшенная росписью коврового стиля с изображением льва, нападающего на оленя (табл. CXL, 5). Широко ввозятся в первой половине VI в. до н. э. сосуды с росписью стиля «фикеллура», как например, амфориск из Пантикапея середины VI в. до н, э. (табл. CXLI, 6). Особенно характерен для росписи этой группы орнамент в виде лепестков лотоса и полумесяцев. Встречаются также и фигурные изображения (Блаватский В.Д., 1953в, с. 98). Значительную группу составляла керамика, изготовлявшаяся, возможно, в Навкратисе — греческой колонии в Египте. Главными особенностями ее являются покрытие белой облицовкой, по которой наносились черным лаком фигурные изображения или линейный орнамент. Рисунок фигурных изображений в эпоху расцвета стиля — контурный (Энман Н.А., 1911, с. 142 сл.) (табл. CXLI, 3), а позднее — силуэтный с гравировкой (табл. CXLI, 4) (Книпович Т.Н., 1941, с. 113). В середине VI в. до н. э. начинают ввозиться также ионийская керамика клазоменского стиля (табл. CXLI, 1, 5) с характерной красочной росписью (Энман Н.А., 1912, табл. VII–IX; Книпович Т.Н., 1927, с. 85–101; Сидорова Н.А., 1962, с. 104). Наиболее значительное место среди ионийской керамики в северопонтийских городах занимали сосуды с орнаментальной росписью в виде поясков, волнистых линий и различных комбинаций геометрического узора (Шмидт Р.В., 1952, с. 239 сл.) (табл. CXL, 2–4, 6, 7, 9). Во второй и третьей четверти VI в. до н. э. встречается коринфская керамика ориентализирующего типа — коврового или в виде отдельных изображений, — по преимуществу более поздние экземпляры (Борисковская С.П., 1972). Это — амфориск из Ольвии, роспись которого выполнена в манере мастера Амперсанда первой половины VI в. до н. э. (табл. CXLI, 7). В значительном количестве представлены сосуды мелких форм — арибаллы, скифосы, с чисто декоративными растительными и геометрическими орнаментами (Малев И.П., 1914; Шмидт Р.В., 1952, с. 236) (табл. CXLI, 2).

Аттическая керамика начала поступать в Северное Причерноморье около середины VI в. до н. э. Среди импортных сосудов с чернофигурной росписью аттические (табл. CXLII) занимают первое место. Есть фрагменты ваз, расписанных прославленными мастерами вазописи VI в. до н. э., например, Лидосом (Горбунова К.С., 1964, с. 297). Особую группу составляют килики с мелкофигурной росписью (табл. CXLII, 5), в том числе расписанные Тлесоном — выдающимся афинским вазописцем третьей четверти VI в. до н. э. (Скуднова В.М., 1957в; Горбунова К.С., 1966). В первой половине V в. до н. э. усиливается ввоз ваз чернофигурного стиля (Книпович Т.Н., 1955б, с. 362). Продолжают поступать они и в IV в. до н. э., когда этот стиль господствует лишь на панафинейских и псевдо-панафинейских амфорах (Радлов Н.Э., 1912; Пиотровский А.И., 1927) (табл. CXXXIII, 5, 6), выдававшихся в качестве приза на спортивных состязаниях, которыми сопровождались Большие и Малые Панафинеи — празднества, устраиваемые в Афинах в честь богини Афины. Росписи панафинейских амфор подражали амфориски с изображениями Афины на лицевой стороне и атлетов — победителей на оборотной (Блаватский В.Д., 1953в, с. 262, сл.). С конца VI в. до н. э. в Аттике начинается производство краснофигурных ваз, в большом количестве ввозимых в Северное Причерноморье. Краснофигурные изображения на них наносились контурными линиями на поверхность сосуда, оставленную в цвете глины, после чего фон изображения покрывался черным лаком (табл. CXLIII). Характерна тщательная моделировка деталей (табл. CXLIII, 6). В V в. до н. э. аттический черный лак отличается особо высоким качеством, приобретая блеск, близкий к зеркальному. В конце VI — начале V в. до н. э. в краснофигурной живописи господствует так называемый строгий стиль (табл. CXLIII, 1, 2, 6, 7), в котором изображения отличаются еще сильной условностью в трактовке фигур. С середины V в. до н. э. строгий стиль сменяется свободным стилем (Блаватский В.Д., 1953в, с. 192 сл.). Для него характерна большая реалистичность и объемность изображений, передача фигур в смелых ракурсах и непринужденных позах (табл. CXLIII, 3–5). В 20-х годах V в. до н. э. появляется так называемый роскошный стиль, отличающийся более сложными композициями, с ярко выраженной динамикой. Вазы роскошного стиля находили по преимуществу в Пантикапее и в его округе, отчего данный стиль получил также название керченского. Он был особенно распространен в IV в. до н. э. (Книпович Т.Н., 1955б, с. 363). Образцом его служит кальпида IV в. до н. э. со сценой приношения даров новобрачной (табл. CXXXIII, 4) и гидрия из Пантикапея. Чаще всего находят вазы беглого стиля IV — первой половины III в. до н. э., знаменующего упадок краснофигурной живописи (Блаватский В.Д., 1953в, с. 220), а также сосуды с чисто орнаментальной росписью, например, арибаллические лекифы с краснофигурной пальметкой (табл. CXXXIII, 8) и преимущественно на Боспоре — пелики со сценами, связанными с мифами об амазонках, аримаспах и т. д. (Кобылина М.М., 1951г) (табл. CXII, 2, 3).

Выдающееся место среди находок аттической керамики занимают фигурные сосуды — арибаллические лекифы в виде Афродиты, рождающейся из раковины, сфинкса и сирены (найденные в Фанагории) (Фармаковский Б.В., 1921б), а также три арибаллических лекифа конца V — начала IV в. до н. э. из Пантикапея с надписью «Ксенофант афинянин сделал» (Передольская А.А., 1945 а, с. 46–67) (табл. CXII, 7). Из рельефных полихромных сосудов интересен туалетный флакон второй половины IV в. до н. э. с изображением на лицевой стороне головы Плутона, а его обратная сторона сделана в виде раковины (Шкорпил В.В., 1904, рис. 22). Чернолаковая посуда без росписей была широко распространена в Северном Причерноморье. Иногда чернолаковые килики, чашки и тарелки украшались по внутренней стороне донышка различной орнаментацией в виде резной лучевой розетки или концентрических кругов штампованных ов и пальметок, соединенных между собой резными дужками, что характерно для конца V–IV вв. до н. э. Орнамент в виде штампованных пальметок держится вплоть до I в. до н. э. Кроме того, для V в. до н. э. характерен штампованный орнамент на стенках чернолаковых амфорисков и канфаров — в виде ов, меандра и растительных побегов (табл. CXLIV, 1, 4). Сосуды с росписью по светлому фону — лагиносы характерны для эпохи эллинизма. В позднеэллинистический период распространяются сосуды других форм со скромной росписью в виде поясков и растительных гирлянд (табл. CXLIV, 6). Была распространена также чернолаковая посуда с накладной росписью (табл. CXLIV, 1, 2, 4, 5, 7–9). Иногда сосуды покрывались разноцветными красками и позолотой, дошедшими до нас в виде ничтожных следов. Черный лак керамики этой группы отличается ухудшенным качеством. Он утрачивает свой былой блеск и глубину черного цвета, приобретая тусклый, порой коричневый и бурый оттенки. При определенном режиме обжига этот лак приобретал красный цвет. Роспись керамики данной группы воспроизводил либо растительные мотивы — побеги плюща, виноградные лозы, цветочные гирлянды, либо морскую волну с дельфинами; шашечный узор в сочетании с вписанными прямоугольниками, ожерелья с зерновидными подвесками и гирляндами — тениями, розетты, точечный орнамент и другие орнаментальные мотивы. Вазы этой группы нередко украшались на ручках рельефными масками сатиров и менад. Некоторые из кубков с подобной росписью имеют посвятительные надписи, нанесенные жидкой глиной (табл. CXLIV, 1). Роспись наносилась на верхнюю часть сосуда, нижняя часто выделывалась в виде канелюр (табл. CXLIV, 2, 5, 9), что становится характерным для чернолаковых сосудов, начиная с IV в. до н. э. Керамика с рельефными масками и каннелированным туловищем развивалась под воздействием производства металлических сосудов (Книпович Т.Н., 1949а, с. 271–284; 1955б, с. 369). Чернолаковая керамика с накладной росписью («керамика стиля Гнафия») (Блаватский В.Д., 1953в, с. 242 сл.) представлена в Северном Причерноморье сетчатыми лекифами — туалетными флаконами, украшенными чернолаковой сеткой с белыми точками (табл. CXLIV, 3). Вазы группы Гадра, изготовлявшиеся для погребальных целей в Александрии, были найдены в Ольвии (табл. CXLIV, 10) и на Боспоре (Штерн Э.Р., 1910, табл. I, 1; Блаватский В.Д., 1953в, рис. 15).

Рельефная керамика получает большое распространение в эллинистическое время (табл. CXLV). Она производилась во многих центрах (Блаватский В.Д., 1953в, с. 248 сл.), в числе которых особо значительное место занимал Пергам и его округа (Шургая И.Г., 1963, с. 107 и сл.). Вазы покрывались лаком тусклого черного, коричневого, иногда красного цвета. Образцом керамики с рельефным декором служит амфора александрийской работы II в. до н. э. из Ольвии (Ростовцев М.И., 1912б, с. 136 сл.; Тревер К.В., 1918). Горло, плечики и ручки амфоры богато украшены рельефными изображениями, покрытыми полихромной росписью и позолотой (табл. CXLV, 5). К числу уникальных произведений малоазийского искусства принадлежит чаша из Ольвии, покрытая зеленоватой глазурью с высокими рельефными фигурами — комическими изображениями персонажей суда Париса — образец античной карикатуры (табл. CXLV, 8). Выдающимися образцами рельефных сосудов массового ремесленного производства являются ситулы, найденные в Ольвии и Херсонесе (табл. CXLV, 4 и 6). Громадное распространение имели в период эллинизма так называемые «мегарские чаши», получившие это наименование благодаря их первым массовым находкам в Мегарах (табл. CLXIII, CLXIV). Однако, как показали последующие находки этих чаш и форм для их изготовления, они производились во многих эллинистических центрах. Это рельефные чаши полусферической формы с орнаментацией в виде растительных гирлянд, следующих друг за другом фигурок людей и животных, а также различных орнаментальных мотивов — ов, меандра, лесбийского киматия, пальметок и розеток. Такие чаши покрывались жидким черным или красным лаком, именуемым иногда глазурью. Распространены были и фигурные сосуды, например, в виде фигурок животных (табл. CXLVI, 3, 4, 6, 9) (Шкорпил В.В., 1913, рис. 17; Фармаковский Б.В., 1903а, рис. 55; ОАК за 1902 г., рис. 14) или головы девочки африканского типа (табл. CXLVI, 1) (Фармаковский Б.В., 1916б, с. 320 и сл.) и сосуды полурельефные — полуфигурные, как, например, голова силена с рельефной моделировкой лица и скульптурным исполнением рук (табл. CXLVI, 5).

Краснолаковая посуда (Н.П. Сорокина)

Среди находок на всех античных памятниках первых веков нашей эры краснолаковая керамика занимает значительное место (табл. CXLVII; CXLVIII). Большая часть ее привозилась в Северное Причерноморье преимущественно из городов Малой Азии, но часть производилась на месте. Определение центров производства краснолаковых сосудов наталкивается на ряд трудностей. Лучше изученная западная группа керамики, изготовлявшаяся в Италии и в провинциях Римской империи в первые века нашей эры, представлена только в Ольвии и Херсонесе. На Боспоре встречены чашечки италийского производства лишь одного типа (табл. CXLVII, 7) (Шелов Д.Б., 1961а, с. 67, табл. XXVIII, 3; Покровска Э.Ф., Ковпаненко Г.Т., 1961, с. 140, рис. 6, 2; Сымонович Э.А., 1969, с. 76, рис. 36, 4; Корпусова В.Н., 1971, с. 88, рис. 35, 7). В Северное Причерноморье в основном поступала керамика из восточногреческих производственных центров. Из них известен только один памятник с остатками керамического производства, расположенный в 30 км от Пергама, в местечке Чандарли (Löschke S., 1912, с. 344, сл.). Остальные центры устанавливаются только по косвенным данным и предположительно, главными из них считают Пергам и Самос (Книпович Т.Н., 1952, с. 290 сл.). Предположительно выделяется и местная краснолаковая керамика, сделанная в Северном Причерноморье. До сих пор не обнаружено каких-либо следов ее производства и критерии ее выделения условны. Местные сосуды делались в подражание привозным. Предполагается, что они производились на Боспоре (Книпович Т.Н., 1952, с. 321 и сл.; Силантьева Л.Ф., 1958б). Своеобразная краснолаковая керамика выделена на Западно-Цукурском поселении на Тамани, что позволяет предполагать ее производство и на небольших поселениях (Шелов Д.Б., 1953, с. 162, 164; 1955, с. 36). Наиболее ранние образцы краснолаковой керамики в Северном Причерноморье датируются I в. до н. э. Это чаши четкой профилировки с отвесным бортиком, украшенным растительным или геометрическим орнаментом, нанесенным белой краской (табл. CXLVII, 1–5). В I в. н. э, встречаются чаши без орнамента или украшенные только углубленными бороздками, появляются чаши с ручками иной формы (табл. CXLVII, 10, 11). Во II–III вв. н. э. утрачивается четкость профиля чаш, исчезают или значительно видоизменяются ручки (табл. CXLVII, 16). На рубеже нашей эры часто встречаются приземистые сосудики в виде двуручных канфаров с отвесными стенками, а также сосуды с округлым туловом. Над кольцевыми ручками горизонтальные пластины с оттиснутыми изображениями булавы, палицы или тирса. На стенках сосудов орнамент, нанесенный жидкой глиной в технике «барботин». В это же время появляются сосудики, ручки у которых имеют поперечные налепы, оформленные по бокам в виде кружков (табл. CXLVIII, 1–4). Во II–III вв. н. э. продолжают изготовляться двуручные канфары, но более вытянутой формы и с орнаментом только в виде углубленных борозд (табл. CXLVIII, 12). Все эти двуручные сосуды повторяют форму более ранней эллинистической керамики Пергама и относятся к пергамскому кругу производства.

В I в. н. э. появляются небольшие чашечки, орнаментированные мелкой насечкой и спиралевидной формы налепами (табл. CXLVII, 7). Похожей формы чашечки, но уже без орнамента изготовляются во II–III вв. н. э. (табл. CXLVII, 11). К сосудам закрытой формы относятся узкогорлые кувшинчики начала I в. н. э., украшенные рельефным орнаментом (Книпович Т.Н., 1955б, с. 373, рис. 17) или орнаментом, нанесенным белой краской (табл. CXLVII, 6). Со второй половины I в. н. э. появляются новые формы кувшинов и ойнохой (табл. CXLVII, 12), а также двуручных и одноручных сосудов с округлым туловом (табл. CXLVII, 19).

В I в. н. э. распространяются плоскодонные тарелки (табл. CXLVII, 8) и со слабо выраженным кольцевым поддоном (табл. CXLVII, 5). Очень часты тарелки с вертикальным бортиком на кольцевом поддоне. На тарелках второй половины I в. н. э. часто встречаются клейма в виде отпечатков ступни или сандалии (табл. CXLVIII, 8). Во II–III вв. клейма имели вид листа или розетки, либо сосуды не клеймились совсем (табл. CXLVIII, 11). В I–II вв. изготовлялись тарелки на кольцевом поддоне с отогнутым (табл. CXLVIII, 13) или сложно-профилированным краем с двумя орнаментированными рельефами ручками (табл. CXLVIII, 10). Для I–II в. н. э. характерны маленькие мисочки (табл. CXLVII, 9, 20). В I–III вв. часто встречаются миски округлой формы с загнутым внутрь краем (табл. CXLVII, 15). Во II–III вв. распространяются сосуды, повторяющие не только форму, но и отдельные детали керамики из Чандарли (табл. CXLVII, 18; CXLVIII, 16). В это же время встречаются миски с вертикальным бортиком (табл. CXLVIII, 15), многие из которых сделаны в боспорских мастерских.

Краснолаковая керамика IV–V вв. н. э. характеризуется меньшим разнообразием форм. Большая ее часть импортная. Выделяется группа керамики из мастерских Северной Африки (Беляев С.А., 1968в, 1972). Одна из наиболее распространенных форм — невысокие тарелки с отогнутым наружу широким краем, на плоском дне и низком кольцевом поддоне. Край у них иногда украшен волнистым гребенчатым орнаментом (табл. CXLVIII, 19). Широкое распространение имеют и неглубокие широкие открытые миски со слегка выделенным краем, на плоском дне с низким кольцевым поддоном (табл. CXLVIII, 17). Встречаются миски с прямыми или слегка округленными стенками и расширенным утолщенным краем, верхняя часть которого орнаментирована насечками, нанесенными зубчатым штампом. На внутренней стороне дна часто имеются штампованные клейма в виде крестов, пальметт, а иногда петухов, зайцев, лягушек, дельфинов и т. д. Местная гончарная посуда чаще всего использовалась в повседневном обиходе (табл. CXXXVIII). Местные гончары подражали формам импортных сосудов, в том числе, чернолаковым, а позднее — краснолаковым сосудам, покрывая свои изделия тусклой глазурью соответствующих цветов. В Ольвии такая керамика известна с IV в. до н. э. (Зайцева К.И., 1972; Книпович Т.Н., 1940б, с. 138 и сл.) (табл. CXXXVIII, 3, 13, 22). Среди ольвийской керамики много сероглиняной (табл. CXXXVIII, 2), с глазурью темносерого или черного цвета, приобретавшей после обжига легкий блеск (Чубова А.П., 1974; Зайцева К.И., 1962; 1974, с. 30). В конце V — первой половине IV вв. до н. э. в Ольвии было развито производство кубков, по форме повторяющих хиосские чернолаковые кубки, но более тяжеловесных и приземистых. В верхней части они закрашивались тусклой черной краской. Нижняя часть покрывалась светлым ангобом, подобно хиосским кубкам с белой облицовкой (Зайцева К.И., 1972, с. 93 и сл., рис. 6, 1). Одновременно развивается производство красноглиняной керамики, которое достигает особенно широкого развития в IV–III вв. до н. э. (Книпович Т.Н., 1940б). Своеобразной группой местной керамики являются курильницы и сероглиняные амфоры с крышками, украшенные полихромной росписью. Они изготовлялись для погребальных целей. Амфоры по форме близки панафинейским. В IV — первой половине III в. до н. э. производятся чаши, покрытые темно-серой краской, имитирующей сероглиняную лощеную керамику (Леви Е.И., 1956, рис. 20). На дне чаш орнамент в виде концентрических кругов насечек, подражающий штампованному орнаменту на импортных чернолаковых чашах и тарелках. В IV в. до н. э. изготовляется керамика с клеймами, содержащими имена гончаров: кубки без ручек, закрытые сосуды и ойнохои. Имеются сосуды с клеймами агораномов на ручках (Леви Е.И., 1956, с. 65, рис. 21, 22).

Специфичной для Северного Причерноморья являлась сероглиняная керамика с лощеной поверхностью, распространенная и у местных племен (табл. CXXXVIII, 7) (Кругликова И.Т., 1954, с. 82 и сл., табл. I, 7, 10, 11, рис. 1, 2). Она производится в течение всей античной эпохи. Среди боспорских сероглиняных лощеных сосудов выделяется группа кувшинов и чаш с зооморфными ручками (в виде кабанов, птиц и т. д.), имеющая аналогии в керамике Подонья, Кубани, Северного Кавказа и Средней Азии и связанная с распространением сарматских влияний (Скалон К.М., 1941, рис. 8-10, 15, 18; табл. III–VII, IX, XV; Кастанаян Е.Г., 1951, рис. 2; Кругликова И.Т., 1954, табл. II, 21–23) (табл. CXXXVIII, 32, 33). Иногда такие сосуды покрыты красной краской и лощением в подражание краснолаковым. С течением времени зооморфные ручки становятся все более схематичными.

Лепная посуда (Н.П. Сорокина)

Соотношение лепной и гончарной греческой посуды в обиходе населения эллинских центров Северного Причерноморья было различным в разные эпохи, как различны были, при некоторой их устойчивости, и типы лепной керамики и ее орнаментация. Лепные сосуды находили в ранних культурных слоях всех греческих городов и поселений (Кругликова И.Т., 1951; 1954; Кастанаян Е.Г., 1952; 1958а; 1967; Арсеньева Т.М., 1965; 1969; Марченко К.К., 1974а; 1974б; 1975) (табл. CXLIX, и CL). Они делятся по функциональному назначению на столовую (лощеную) и кухонную посуду — без лощения или со слабым лощением, часто покрывавшим лишь верхнюю часть сосуда. В общем, численно эта группа была невелика. В Танаисе в противоположность другим северопричерноморским городам, лепная керамика преобладала над гончарной, исполняя функции кухонной, столовой посуды и даже тары (Арсеньева Т.М., 1965, с. 169; 1969, с. 173, 207). Лепная керамика играет гораздо большую роль в быту сельского населения, чем жителей городов (Гайдукевич В.Ф., Капошина С.И., 1951, с. 175; Кастанаян Е.Г., 1952, с. 249; Лапин В.В., 1966, с. 167; Кругликова И.Т., 1975а, с. 228). Это явление может объясняться несколько иным этническим составом сельского населения, его меньшими экономическими возможностями и, наконец, просто меньшей обеспеченностью сельской местности привозными ремесленными керамическими изделиями.

Среди столовой посуды, второй половины VII–VI вв. до н. э. с серым и черным лощением (о. Березань и Ольвия и другие города) (табл. CXLIX, 7; CL, 1, 2), встречаются сосуды, аналогичные находимым на таврских и скифских поселениях того же и более раннего времени (Кругликова И.Т., 1954, с. 82; Кастанаян Е.Г., 1967, с. 32 сл.; Марченко К.К., 1974а, с. 125 сл.). На Березани, в Ольвии и ее округе, во второй половине VII–VI в. до н. э. употреблялись также сосуды (табл. CXLIX, 10, 11), находящие аналогии среди керамики протофракийских и фракийских племен Карпато-Дунайского бассейна (Марченко К.К., 1974а). Аналогичное явление отмечается и для нелощеной керамики VII–III вв. до н. э. (Марченко К.К., 1974а, с. 119 сл.). Вторая группа лепной нелощеной керамики второй половины VII — начала VI в. до н. э. (табл. CXLIX, 8, 9, 14, 23) имеет аналогии среди керамики раннескифских поселении лесостепной зоны правобережья Днепра (Марченко К.К., 1974а, с. 114 и сл.).

Среди лепной керамики других северо-понтийских городов известны горшки близкой формы (табл. CXLIX, 18, 19, 25, 30, 32, 46, 50; CL, 4, 5, 6, 12). Эти типы горшков, появляясь во второй половине VI в. до н. э., сохраняются вплоть до первых веков нашей эры. В начале V в. до н. э. подобная керамика бытовала у скифского населения степей Северо-Западного Причерноморья, у населения Нижнего Дона, Приазовья и Прикубанья (Кастанаян Е.Г., 1952, с. 253 сл.; 1958, с. 393; Кругликова И.Т., 1951, с. 89–99; Марченко К.К., 1974а, с. 115, 165, 169).

В эллинистический период лепная керамика продолжает занимать скромное место среди общей массы глиняной посуды. В боспорских городах лепные сосуды эпохи эллинизма имеют орнамент в очень редких случаях (табл. CXLIX, 11; CL, 15–17). Единственное исключение составляет Танаис (Арсеньева Т.М., 1969, табл. III, VI, X). В Ольвии, наоборот, в период эллинизма лепные горшки по большей части орнаментированы.

В период позднего эллинизма и первых веков нашей эры роль лепных сосудов в быту северо-понтийских городов возрастает (Марченко К.К., 1974а, с. 61, 64, 74 и сл.). Среди лепной керамики появляются подражания греческим формам (табл. CXLIX, 22) (Кругликова И.Т., 1951, с. 96, рис. 1, 4; 1954, с. 86, табл. I, 13, 22; Кастанаян Е.Г., 1952, рис. 6, 1–4; 7). В первые века нашей эры на Боспоре получает широкое распространение разнообразная и обильная орнаментация верхней части сосуда, венчика, ручек. Применяют разные штампы треугольные, угловые, кольчатые, насечки, ямочный орнамент, сетчатый резной и лощеный и прочерченный широкими полосами. Можно заметить возрождение архаических мотивов: резной геометрический орнамент (табл. CL, 25, 36, 39; CLI, 27, 28), но теперь на нелощеных сосудах. К новым типам боспорской керамики первых веков нашей эры относится тип глубокой чаши с широкими плоскими, отогнутыми наружу почти под прямым углом краями, по которым нередко наносилась различная орнаментация, а также сосуды с зооморфными ручками. Однако в лепной технике зооморфные ручки сосудов почти всегда были сильно схематизированы (табл. CLI, 35) (Скалон К.М., 1941, табл. VIII, 1; Кругликова И.Т., 1954, табл. II, 4; III, 21, 22; Кастанаян Е.Г., 1951, рис. 3, 10; 1955, рис. 21–24; 1958, табл. V, 12, 13, рис. 3). В первые века нашей эры на Боспоре распространяются горшки и чашки с ручками-упорами в виде горизонтальных выступов или горизонтальных и дугообразных налепов, украшенные нередко ямочным орнаментом или насечками. На выступах делались иногда сквозные дырочки очевидно, для подвешивания сосуда, на крае сосудов с такими выступами и налепами можно встретить вертикальные выступы в виде полуовальных бугорков, иногда раздвоенных, или в виде конуса (табл. CXLIX, 26, 32). Среди ручек-упоров на танаисских сосудах можно встретить и узкие налепы, расположенные вертикально, что не характерно для городов Боспора (Арсеньева Т.М., 1969, табл. III, 3; V, 11; VII, 3, 8, 15; IX, 6, 12, 13; XI, 1), но встречается на Нижнем Дону и в IV–III вв. до н. э. на Елисаветовском городище (Книпович Т.Н., 1935б, рис. 53, 1, 2, 4). Сосуды с ручками-упорами имеют аналогии среди керамики первых веков нашей эры у крымских скифов, меотских и сарматских племен (Анфимов Н.В., 1950, рис. 26, 4; 1951, рис. 5, 11; 8, 12; Дашевская О.Д., 1958, рис. 1, 9, 10; 5, 13). В первые века нашей эры на Боспоре появляются лепные кувшины с реберчатыми, желобчатыми и прямоугольными в сечении ручками и налепами по бокам ручек и на горле (Кругликова И.Т., 1951, 1954; Кастанаян Е.Г., 1952). К новым формам относятся также амфоры (табл. CXLIX, 40; CL, 35) и чашки, подражающие по форме краснолаковым сосудам. Стремление декорировать лепную керамику свидетельствует о все более растущем ее значении в быту городского населения, об использовании лепных сосудов не только в качестве кухонной, но и столовой посуды.

В Танаисе в первые века нашей эры в отличие от других боспорских городов преобладают чаши на ножке. Такие чаши распространены на скифских и меото-сарматских городищах Нижнего Дона, Кубани, Нижнего Побужья и Приднепровья. Встречаются они и в Ольвии (Арсеньева Т.М., 1965, с. 171, табл. I; Марченко К.К., 1975, рис. 2, 30–32). Для Танаиса IV в. характерны острореберные миски, в том числе лощеные, имеющие аналогии среди лепной и гончарной керамики, среднеднестровских и нижнеднепровских городищ (Арсеньева Т.М., 1965, с. 180 и сл. 191).

Стеклянная посуда (Н.П. Сорокина)

В бытовую утварь античных государств Северного Причерноморья входила разнообразная посуда из стекла (табл. LXX, LXXI), которая поставлялась средиземноморскими торговцами с конца VI в. до н. э. С этого времени она постоянно сопутствовала жизни населения не только прибрежных государств, но и их туземного окружения. Сосуды из стекла подразделяются на две основные группы, отличающиеся техникой производства. Одна группа — греческого (табл. LXX, 1-11), вторая — римского периодов (LXX–LXXI, 12-180). В VI–I вв. до н. э. стеклоделы работали в песочно-сердечниковой технике, а также в технике литья в форму с последующей обточкой изделий и резьбой по их поверхности. Первая была господствующей, вторая — применялась реже. Во второй половине I в. до н. э. было изобретено выдувание сосудов. Новая техника значительно упростила и ускорила процесс изготовления стеклянных сосудов. В римскую эпоху, начиная с I в. н. э., из второстепенного ремесла стеклоделие превратилось в одно из ведущих и наводнило своей продукцией рынки античных государств и соседних с ними территорий. Выдувная техника не только повысила производственную мощность, она расширила сферу применения стекла, выведя стеклоделие с I в. н. э. из рамок только обслуживания парфюмерии до внедрения стекла в самые разнообразные области жизни. В прямой зависимости от степени развитости стеклоделия находится и количество стеклянных изделий, находимых в Северном Причерноморье. В VI–I вв. до н. э. их намного меньше, чем в I–V вв. н. э.

В VI–I вв. до н. э. население употребляло стеклянные сосуды для благовоний. Сосуды отличались небольшим размером соответственно дороговизне эфирных масел, покупавшихся малыми дозами. Ценные сорта масел служили туалетным, а более дешевые — палестрическим целям. Для последних изготовлялись алабастры, сохранявшие в продолжении веков с небольшими отклонениями традиционную форму (табл. LXX, 3, 6, 58). В малоразнообразный набор стеклянных сосудов греческого периода, кроме того, входят амфориски, арибаллы, ойнохои (табл. LXX, 1–4, 6), редко гидриски. Они делались в подражание сосудам из металла и глины. Однако их отличала полихромия, создающаяся за счет контраста синего, коричневого, молочно-белого фона тулова сосудиков, и голубых, желтых нитей стекла, образующих на них волнообразные орнаменты. Все эти сосуды изготовлены в песочно-сердечниковой технике. Основная масса полихромных сосудиков из Причерноморья относится к концу VI–IV вв. до н. э. (табл. LXX, 1–4). Сосудов эпохи эллинизма мало (табл. LXX, 6), так же как и первой половины I в. н. э. (табл. LXX, 57, 58). Особенно они ценились обитателями Европейского и Азиатского Боспора, Ольвии; у херсонесцев стеклянные сосуды были непопулярны (Сорокина Н.П., 1971а, с. 76 и сл.).

Из стекла делалась и столовая посуда, но не столь широко как туалетная. Это были питьевые сосуды: сначала в виде чаш-экпом, позднее еще скифосов и канфаров, отлитых из прозрачного стекла с легкими оттенками (табл. LXX, 5, 7-10). Литые стеклянные сосуды особенно ценились знатью меотов (табл. LXX, 5), меото-сарматов Прикубанья (табл. LXX, 7-10) (Галанина Л.К., 1970, с. 35 и сл.; Смирнов К.Ф., 1953, с. 17 и сл.). Для придания сосудам большей ценности их украшали золотыми обкладками. К парадной питьевой посуде литой техники относится экпома II в. до н. э. из Моздока, украшенная тончайшим растительным орнаментом из золотой фольги, зажатой между двумя слоями прозрачного стекла. В греческих городах литые сосуды позднего эллинизма почти не встречаются. Редким экземпляром не только для Причерноморья, но и всего стеклоделия этого периода является амфора конца II — начала I в. до н. э. из Ольвии (табл. LXX, 11) (Platz-Horster Q., 1976, s. 16). Не поступали в северо-понтийские города и эллинистические сосуды мозаичных техник. Видимо, это было связано с ограниченным масштабом торговли с районами производства таких сосудов во II–I вв. до н. э.

С начала I в. н. э. на рынки Северного Причерноморья хлынул поток выдувного стекла и сосудов, изготовленных в различного вида мозаичных техниках поздних вариантов. Первоначально к стеклянным сосудам относились как к предметам роскоши, но скоро были оценены незаменимые свойства стекла как материала, остающегося нейтральным к любым качествам содержимого, и с тех пор в повседневной жизни не обходилось без сосудов из стекла. Столы для семейных и торжественных трапез сервировались кувшинами, ойнохоями (табл. LXX–LXXI, 12, 16, 19, 62, 75, 83, 93, 97–99, 101, 104, 107–109, 112–116, 125 и т. д.), амфорами (табл. LXX–LXXI, 12, 14, 18, 36–38), бутылями (табл. LXX–LXXI, 77, 79, 106 и т. д.). В этих же сосудах могли хранить жидкие припасы и в кладовых. Как столовая посуда употреблялись многочисленные стаканы, чаши, чашечки, канфары, кубки, ритоны, тарелки, миски, блюда разных размеров (табл. LXX–LXXI, 17а, 20–29, 39–44, 48, 92, 118–122, 126, 144, 147, 149–152, 156–158, 176, 179; LXX, 132; табл. LXX–LXXI, 105, 130, 155, 173, 174), вазы (табл. LXX, 49) могли наполнять фруктами, а также использовать для других надобностей. Вино и другие напитки черпались труллами (табл. LXX, 72); кружками-модеолями (табл. LXX, 15, 47) отмерялись порции жидкостей. Столы, уставленные посудой из цветного, пестрого и расписного стекла (табл. LXX–LXXI, 12–19, 32, 33, 38, 35, 140) выглядели нарядно; кувшины, ойнохои и бутыли из прозрачного стекла (табл. LXX–LXXI, 36, 37, 62–64, 77–83 и т. д.) оказывались подцвеченными красным или золотистым вином. Они не только украшали стол, но и позволяли во время пополнять выпитое. Стекло в первых веках нашей эры продолжало использоваться для туалетных надобностей, но туалетные сосуды стали много разнообразней. Парфюмерные флакончики украшались рельефными орнаментами (табл. LXX–LXXI, 45, 70, 71, 89), делались фигурными (табл. LXX–LXXI, 88, 103), просто из разноцветного стекла (табл. LXX–LXXI, 55–57, 58, 61). Появились туалетные сосуды новой формы — унгвентарии, которые изготовлялись тысячами (табл. LXX–LXXI, 50–54, 74, 76, 94, 95), и фиолы (табл. LXXI, 180). В первых хранились, а во вторых транспортировались ароматические жидкости. Белила, краски, румяна и прочая косметика хранилась в пиксидах из цветного (табл. LXX, 59) и прозрачного стекла. В арибаллы (табл. LXX, 96) наливали благовонные притирания, которыми умащивали тело после бани и водных процедур. Сосудики носили на шнурке. Большую роль играла стеклянная посуда в медицине. Она была незаменимой для приготовления и хранения особых настоек из целебных трав, которыми славились степи Причерноморья. Древние врачи особенно ценили стеклянные сосуды за их стойкость даже к ядам. Для лекарственных жидкостей могли использоваться бутыли, кувшины (табл. LXX–LXXI, 77–79, 81), для мазей — банки (табл. LXXI, 84, 85, 153, 168), мисочки. Для лечения ушей, глаз прибегали к капельникам-гутурнумам (табл. LXXI, 111), этими же сосудами можно было заполнять светильники маслом. Нельзя не отметить, что некоторые формы сосудов, сложившиеся в античности (табл. LXX–LXXI, 67–69, 84, 85), вошли в набор аптечной посуды XVII–XIX вв. и даже современности. Последние теперь носят название колб (табл. LXX–LXXI, 139, 145). Стеклянные сосуды типа стаканов (табл. LXXI, 149–151, 164, 165) и рюмок (табл. LXXI, 143) могли играть роль светильников, подобно свободно стоящим лампадам, а если они имели вид остродонных кубков (табл. LXX–LXXI, 119, 163, 176, 179), то вставлялись по несколько штук в особые приспособления — металлические хоросы.

Стаканами с надписями «одержи победу» награждались победители в различных состязаниях; стаканы же с заздравными пожеланиями подносились друзьям в качестве памятных подарков (табл. LXX–LXXI, 31, 30, 42). Наконец, сосудами из стекла пользовались жрецы при совершении религиозных обрядов, связанных с возлияниями. Для этого служили небольшие одноручные чашечки — капис (табл. LXX–LXXI, 90, 91) и чаши. Стеклянные сосуды, бывшие в обиходе у населения северного побережья Понта, претерпевали изменения в формах, способах украшения, уровне технического исполнения, подчиняясь развитию античного стеклоделия. Стеклянные сосуды из Причерноморья образуют две хронологические группы. Первая из них, относящаяся к периоду I — середина III в., формировалась в период расцвета экономики и культуры северо-понтийских государств; другая — второй половины III — первой половины V в. создавалась после кризиса середины III в., в эпоху значительных изменений внутри общества. Сосуды из стекла I–II вв. отличаются большим разнообразием типов, которых насчитывается свыше полутора десятков, и каждый из них имел варианты. Это особенно характерно для многочисленной столовой посуды, к которой относятся кувшины с различными очертаниями тулова (табл. LXX–LXXI, 12, 19, 62, 68, 69, 78, 80–83), амфоры (табл. LXX–LXXI, 13, 14, 18, 63, 64), ойнохои (табл. LXX, 16, 75), бутыли (табл. LXX, 77, 79), а также стаканы (табл. LXX–LXXI, 20–30, 41–43), модеоли (табл. LXX–LXXI, 15, 47), канфары (табл. LXX, 46), ритоны (табл. LXX, 15, 47), чаши (табл. LXX–LXXI, 17а, 31, 32, 35, 40, 65), миски (табл. LXX, 73), вазы (табл. LXX, 49) и т. д. Меньшими отклонениями от основных типов отличались парфюмерная посуда: унгвентарии, флаконы (табл. LXX–LXXI, 50–56, 60, 70, 71, 74, 76, 88, 89, 94, 95), арибаллы (табл. LXXI, 96), гутурнумы (табл. LXXI, 111), пиксиды (табл. LXX, 59). Стекло сосудов I–II вв. бывает хорошо проварено, изделия тонкостенны даже при больших размерах. Сосуды делались из обесцвеченного или специально окрашенного стекла свободным выдуванием либо с применением одночастных или многочастных форм (табл. LXX–LXXI, 16, 18–20, 30, 31, 41–43, 45–66, 71, 84–89, 103, 124). В I в. с развитием выдувной техники доживали устаревшие способы изготовления сосудов песочно-сердечниковой, мозаичных, ленточных техник (табл. LXX–LXXI, 17а, 17, 34, 55–61) и литья (табл. LXX, 40). Мастера I–II вв. для орнаментации сосудов исчерпали почти все возможные приемы холодной (гравировка, шлифовка, роспись) и горячей техник (вдавливания, обмотка нитями). Последующие поколения стеклоделов пользовались их наследием, возвращаясь к тому или другому виду украшения, развивая их в стиле своей эпохи.

Стеклянная посуда второй половины III — первой половины V в. н. э. характеризуется обеднением типов, исчезновением большого количества их вариантов, усилением стандартности форм кувшинов, бутылей и особенно стаканов. В I–II вв. их до десятка вариантов (табл. LXX–LXXI, 41, 42, 48), с III в. всего четыре-пять (табл. LXI–LXXI, 118, 144, 149, 151, 159). Форма бутылей трансформируется в колбообразную (табл. LXX–LXXI, 113, 145, 167), ведущую для IV–V вв. У ряда сосудов истоки форм уходят в I–II вв., но в целом они получают интерпретацию в духе моды III–IV вв. К ним относятся ритоны (табл. LXX–LXXI, 44, 160, 179), отдельные стаканы IV в. (табл. LXX–LXXI, 27, 156; 30, 40, 129; 41, 144), кувшины III–IV вв. (табл. LXX–LXXI, 81, 115, 116), бутыли (табл. LXX–LXXI, 77, 79, 145, 167), чаши с ушками для подвешивания (табл. LXXI, 161). Сосуды в виде модеолей, трулл, ваз и др. исчезли, но появились новые — банки (табл. LXX–LXXI, 153, 159, 168, 178), кубки (табл. LXX–LXXI, 119, 120, 147, 158, 172, 176), рюмки (табл. LXXI, 143), фиолы (табл. LXXI, 180). В III — первой половине V в. сосуды изготовлялись традиционно, посредством свободного выдувания и в форму (табл. LXXI, 124, 126, 127, 162, 164–166). Для украшения выдутых сосудов с III в. вводится прием прямого и косого рифления (табл. LXX–LXXI, 148, 167–170), с IV в. — орнаменты из капель синего стекла (табл. LXX–LXXI, 149–151, 163). В остальном, как и прежде, используют, правда, редко, краски (табл. LXX, 100) и широко, но в иной манере и более интенсивно, чем в I–II вв., стеклянные нити (табл. LXX–LXXI, 133, 134, 136, 157–160, 171, 172, 175, 179), гравировку и шлифовку (табл. LXX–LXXI, 115–122, 124–127). Качество стекла сосудов ухудшается. Для стекла становятся характерными оливковый, грязно-зеленый оттенки, но отмечаются и голубоватые тона, как у сосудов I–II вв.

Стеклянная посуда I–V вв. н. э. в государствах Северного Причерноморья представлена по-разному. Особенно выделяется обилием стекла Боспор. Боспорская знать обставляла свой быт, подражая роскоши верхушки общества Римской империи. На Боспор стекалась, дорогая тогда, посуда из мозаичных стекол, сосуды с росписью цветного стекла, лучшие изделия сирийских мастеров, в том числе Энниона. Показательно, что в наиболее богатых могилах первой половины I в. некрополя Пантикапея инвентарь состоял только из стеклянных сосудов высокого качества и золотых вещей. Со второй половины I в. стекло все шире входило в домашний обиход различных слоев боспорцев. На втором месте по распространенности стекла в I в. стоит Ольвия. Со II в., когда Ольвия превращается в наиболее слабый экономически город Причерноморья, потребление стекла уменьшается. Лучшие экземпляры сосудов из стекла II–III вв. концентрировались в цитадели, где располагались административные постройки гарнизона римских войск. В Херсонесе стекло в полной мере входит в быт со второй половины I в. Им широко пользовались расквартированные в городе солдаты римской армии и херсонеситы. Общим явлением для всех городов Причерноморья является временное сокращение употребления стекла в III в.

Потребность в стеклянной посуде удовлетворялась в основном за счет торговли. В греческую эпоху стеклодельческие мастерские, которые могли импортировать сосуды, находились в различных центрах Эгеиды, на малоазийском, сирийском побережьях, в Египте. С образованием Римского государства стеклоделие, перешедшее на выдувную технику, распространилось по европейской территории, и к концу античной эпохи стеклоделательные мастерские появились во всех западных провинциях государства. Таким образом, стеклянные сосуды конца VI–I в. до н. э., найденные в Северном Причерноморье, имели восточносредиземноморское происхождение (табл. LXX, 1-11).

В I–V вв. н. э. стеклянные сосуды стали поступать с более обширной территории. Доминировали по-прежнему изделия восточносредиземноморских мастерских, среди которых на первом месте были сирийские. Они выпускали разнообразную посуду (табл. LXX–LXXI, 117, 143, 149–158, 161, 174 и т. д.), но особенно славилась украшенная рельефами (табл. LXX–LXXI, 30, 31, 39–43, 45, 70, 71, 88, 89, 102, 103, 128, 162, 164–166). Привозили стекло из Александрии и из Египта (табл. LXX–LXXI, 13, 17, 35, 51, 52, 74, 100), из Пергама (табл. LXX–LXXI, 68, 69, 77–82, 87, 97, 98) и с острова Кипра (табл. LXX–LXXI, 57, 21, 22), а также из других пока не установленных центров. В I в. стала поступать стеклянная посуда италийского производства и из северных районов побережья Адриатики (табл. LXX–LXXI, 12, 14, 15, 33, 38, 44, 50, 54, 56, 60–62, 65, 101) и, надо думать, не только торговыми путями, но и с войсками римской армии. В первые века появились связи с западноримскими провинциями, откуда шли разнообразные предметы быта и в том числе стеклянные изделия производства рейнского района (табл. LXX–LXXI, 66, 67, 84, 85, 124, 126, 127), Галлии и других западных областей. Стекло Северного Причерноморья I в. — первой половины V в. н. э. представляет среди стеклянной посуды античного мира самую северо-восточную группу. Она включает многие сосуды из стеклодельческих центров восточных и западных областей римской империи, но по набору сосудов полностью не совпадает ни с одним из них, так как сюда поступала продукция далеко не из всех центров Римского государства, и стеклянная посуда из них доходила выборочно, кроме того, здесь работали местные стеклодельные мастерские, отличающиеся известным своеобразием.

Одежда и украшения (Г.А. Цветаева)

С раннего периода у жителей античных государств Северного Причерноморья одежда была общегреческой: нижнее платье — хитон, верхнее для улицы — гиматий — или плащ, искусно драпируемый. У мужчин он закреплялся на левом плече, перебрасывался через левое плечо на спину, проходил далее под правой рукой и опять забрасывался на левое плечо, свисая на спину (табл. CLII, 1, 2, 5). Гиматий удержался на протяжении всей жизни античных городов. Более суровые климатические условия привели к частному употреблению хитона с длинными рукавами (табл. CLII, 9), надеваемого под гиматий, что видно на изображении надгробия III в. до н. э. (АГСП, с. 311), видимо, со II–I в. до н. э. мужчины стали носить плотно облегающие шерстяные штаны, заправленные в мягкие полусапожки (табл. CLII, 6, 7, 8, 10), что явилось результатом заимствования костюма окружающих варваро-скифов и сарматов. От повседневного и торжественного костюма отличался костюм военный, походный. На пантикапейской стеле IV в. до н. э. изображен воин в коротком красном хитоне. Воины первых веков нашей эры одеты в короткий хитон, тесно облегающие штаны и короткий плащ. Галаты, сарматы, влившиеся в боспорское войско, сохраняли свою национальную одежду — башлык, широкую подпоясанную рубаху, более широкие штаны (табл. CLII, 4). Жители античных государств, заимствуя одежду у сарматов, придали ей и отличительные черты — более узкие штаны и более узкий кафтан (табл. CLII, 6, 7). Но как бы не изображали они себя в военных и походных сарматизированных костюмах, всегда в сцене загробного пира умерший изображался в типично греческой одежде — задрапированным в гиматий.

Наиболее распространенной женской одеждой была греческая. В наиболее ранний период — конец VI — начало V в. до н. э. был обычен ионийский хитон с напуском, несколько обуженный к низу (Кобылина М.М., 1961, рис. 24). С середины V в. до н. э. — это обычный длинный хитон до полу, ниспадающий плавными складками (табл. CLIII, 1–3, 5, 8). Он мог быть безрукавным, особенно у девушек (табл. CLIII, 4, 6, 10), мог иметь рукава — короткие или длинные (табл. CLIII, 11). Хитоны, судя по росписям пантикапейских склепов, были различных цветов: желтые, красные, розовые, голубые. Двойные хитоны (табл. CLIII, 10) могли быть двуцветными: нижний — белый, верхний — зеленый. Нижний хитон мог иметь даже кайму или оборку, (табл. CLIII, 11). На синдских полуфигурах женщины одеты в мелкоплиссерованные хитоны (табл. CLIII, 9). Гиматий, надеваемый на хитон при выходе на улицу, более плотный по фактуре ткани, драпировался различным образом: набрасывался на голову (табл. CLIII, 7), покрывая всю фигуру, или спускался с одного плеча (табл. CLIII, 5) и т. д. Цвет гиматиев был также различным, иногда гиматий имел вышитую кайму (табл. CLIII, 8). Были также короткие гиматии, покрывавшие только голову и плечи (табл. CLIII, 9) (Иванова А.П., 1961 рис. 37).

Одежда детей нам известна значительно хуже. На надгробии Апфы IV в. до н. э. (Блаватский В.Д., 1964в, рис. 24) младенец на руках матери изображен в рубашке с длинными рукавами и в плотноприлегающей круглой шапочке на голове. Одежда его имеет, возможно, местный характер. Одежда детей более старшего возраста, судя по схематическим изображениям надгробных рельефов, мало отличалась от одежды взрослых. Ткани употреблялись как импортные, так и вытканные на месте и отличались большим разнообразием. На Деметре в склепе Большой Близницы изображено полосатое покрывало (АДЖ, т. VII, 2). В Павловском кургане в женском погребении в саркофаге были найдены остатки одежды с вытканным орнаментом и фигурными сценами (ОАК 1879-81, табл. III, 1–3). Более суровая, чем в Греции зима, вынуждала носить, видимо меха: так на стене склепа в Артюховском кургане висела меховая накидка (Ростовцев М.И., 1925, с. 273).

Обувь — чаще всего сандалии, состоящие из подошвы, иногда деревянной (Сокольский Н.И., 1971, табл. XXXIV, 6; Соколов Г.И., 1973, № 132, 176) и разноцветных кожаных ремешков, носили и мужчины и женщины. Кроме того, носили мягкие кожаные сапожки (табл. CLII, 5–8), судя по изображениям на надгробиях и скульптурам (Соколов Г.И., 1973, № 133, 173), а также находкам их остатков (Ростовцев М.И., 1925, с. 194).

Головные уборы, носимые только в непогоду или жару, были разнообразны. Юноши надевали маленькие шапочки (табл. CLII, 11) или шапки с отворотом и конусообразным верхом (табл. CLII, 13). Часто, особенно ремесленники, носили головной убор конусовидной формы (табл. CLII, 13) или башлык (табл. CLII, 4, 14), а зимой носили, видимо, и меховые шапки, судя по остаткам таковой в IV Семибратнем кургане (Ростовцев М.И., 1925, с. 273). Женщины, как эллинки, так и негреческого происхождения, чаще всего набрасывали на голову гиматий (табл. CLII, 7, 8, 9), иногда под покрывало надевалась золотая повязка — стленгида или ампик. Она прикреплялась шнурками. Со стленгиды свешивались иногда на лоб цепочки-подвески, а к концам стленгиды прикреплялись височные подвески (ОАК 1882–1888, атлас 1, 14). При больших торжествах в честь элевсинских божеств надевали на голову высокий убор — калаф, украшенный золотыми тиснеными полосками. Иногда носили шляпы с полями и конусовидным верхом (табл. CLII, 14), а также головной убор в виде башлыка (табл. CLIII, 15).

Серьги (Е.М. Алексеева)

В VI в. до н. э. носили часто серьги в виде круглых дисков. Таковы серьги VI в. до н. э. из Ольвии в форме круглых щитков с рельефными львиными мордами в центре и бараньими головками на концах крючков (табл. CLXII, 5). В дальнейшем форма серег усложняется — к круглому диску добавляются подвески в виде опрокинутой пирамидки, кисти. Наряду с серьгами круглой формы носили, особенно в V–III вв. до н. э., серьги в виде калачика с высокой проволочной дужкой (табл. CLXII, 9, 10). Соединение двух форм серег — круглого диска и калачика или лунницы видим в золотых серьгах IV в. до н. э. (табл. CLXII, 8). В некоторых серьгах IV в. до н. э. главным становится не круглая розетка, а подвеска, изображающая, например, крылатого льва-сфинкса — Трехбратние курганы. (Кирилин Д.С., 1968, с. 148, рис. 5). С V в. до н. э. по III в. н. э. получают распространение серьги в виде жгута, сплетенного из нескольких тонких проволочек, заканчивающихся головкой льва, рыси, грифона и т. д. (Пятышева Н.В., 1956, с. 19, табл. VIII, 3). Височные подвески V–IV вв. до н. э., восходящие к понтийскому типу, состоят из согнутого стержня с орнаментированными концами и пирамидками (Прушевская Е.О., 1955, с. 337, рис. 4). Ведущей формой украшений рядового населения XV–III вв. до н. э. и позднее были серьги в виде проволочного кольца с подвесками. Для первых веков нашей эры характерно применение в серьгах различных цветных камней, что связано с распространением вкусов варварской племенной знати — развитием так называемого «полихромного» стиля.

Нашивные золотые бляшки применялись главным образом в ритуальной или в варварской одежде и на погребальных пологах. В варварской среде были распространены различные украшения со вставками из камней или стекла. Мужчины негреки также носили браслеты, ожерелья, гривны (табл. CLXVII). Однако население греческих городов становилось настолько смешенным, что по костюму, особенно представителей высших слоев, стало невозможным определить греческое или варварское происхождение человека. Такова статуя Неокла — правителя Горгиппии — он в греческом костюме, гиматии, но с массивной гривной на шее (Кобылина М.М., 1951д, с. 175, рис. 2).

Бусы и подвески (Е.М. Алексеева)

Бусы и подвески были наиболее распространенными украшениями. Они встречаются и в богатых и в бедных погребениях, и в чисто греческих и в греко-варварских, поэтому типология, классификация и датировка их очень важны для определения времени археологических комплексов (Алексеева Е.М., 1970; 1975а). Бусы различаются по материалу, размерам, форме, орнаментации. Особенно часто встречаются бусы и подвески из египетского фаянса, а также из стекла и различных камней.

Бусы, амулеты и мелкие украшения из египетского фаянса (табл. CLVII) в Северном Причерноморье распределяются по трем хронологическим группам, ранней — VI–V вв. до н. э., поздней — I–III вв. н. э. и «промежуточной». Последняя малочисленна и четко не выделяется. В VI–V вв. до н. э. распространены мелкие гладкие округлые бусы неправильных очертаний, очень маленькие коротко-цилиндрические бисерины, бочковидные и веретеновидные бусы, простые скарабеи со сложными знаками на обратной стороне, встречены округло-ребристые аккуратные небольшие бусы, лежащие на плакетках львы, подвески-шишки, найдена пронизь в виде головы барана с изогнутыми рогами, скарабеоид с изображением человеческого лица, фигурки сидящего на корточках Беса. Для бус и пронизей этого периода характерны сложные знаки, хрупкая основа, узкие каналы отверстий, белый и буро-красный цвета, реже бирюзовый. Встречались бусы и из плотной шероховатой массы без стекловидного покрытия. Большая часть пронизей и бус найдены в Ольвии и на Березани, только отдельные экземпляры геометрических форм происходят из Фанагории и Пантикапея. Фаянсовые украшения, особенно фигурные, были привезены в Северное Причерноморье, из Навкратиса, где они изготовлялись в VI в. до н. э. и продолжали употребляться здесь и в V в. до н. э.

Ранний и быстро прерванный завоз фаянсов в Северное Причерноморье возобновился в IV в. до н. э. и вплоть до рубежа нашей эры был нерегулярным. Изделий, характерных только для эллинистической эпохи нет. Распространены скарабеи средней сложности, аккуратные округло-бугристые и округло-ребристые бусы с глубокими одинаковыми дольками, преимущественно бирюзовой окраски, но эти формы встречаются и в более позднее время. Встречается коротко-цилиндрический мелкий бисер. Наплыв украшений из египетского фаянса начинается со второй половины I в. до н. э. и становится особенно интенсивным в I в. н. э. Начиная со II в., импорт их уменьшается, особенно в III в., а в IV в. встречаются только единичные предметы из египетского фаянса. Основная масса фигурных подвесок и пронизей, а также бусы геометрических форм распространены в I–II вв. н. э., в III в. господствуют бусы геометрических форм. Фаянсы римского времени отличаются более грубой выделкой. Округлые бусы становятся массивными и имеют широкие каналы отверстий, коротко-цилиндрический бисер увеличивается до 3–5 мм в диаметре, отверстия ребристых бус расширяются, а дольки постепенно заменяются кривыми насечками; шишечки бугристых бус утрачивают округлость. Вместе с тем для первых веков нашей эры характерно большое разнообразие форм фигурных подвесок и пронизей. Некоторые из них, например, скарабей и лежащий на плакетке лев, усложняются. Возникают новые геометрические формы бус: биконическая, четырнадцатигранная. Помимо бронзовой окраски распространяются фиолетовый, синий, желтый и зеленый цвета. Появляются прекрасные изделия бирюзового цвета, украшенные желтыми точками. Знаки на обратной стороне предметов исчезли, кроме самого простого знака в виде змеи на скарабеях. Преобладают изображения египетских сюжетов, а также персонажей новых греко-восточных синкретических культов. Это фигурки Гарпократа, Сохмет, Ба, сфинкса, плакетки с лицами Сераписа, Гора, Беса, многочисленные скарабеи, крокодилы, лягушки, уреи, изображения сердца, амфорок, алтариков. Большая часть комплексов с фигурными изделиями из египетского фаянса происходит из детских погребений античных городов. Более массивными украшениями были бусы геометрических форм.

Стеклянные бусы получили большое распространение в Северном Причерноморье (табл. CLVI). По технологии производства они подразделяются на две группы: бусы из одноцветного стекла и бусы с внутренней металлической прокладкой, где тонкий слой металла помещался между двумя слоями прозрачного, обычно обесцветного, реже светло-желтого стекла. Одноцветные стеклянные бусы изготовлялись во все времена античной эпохи, но наибольшим разнообразием они отличались в эпоху эллинизма и особенно в первые века нашей эры.

В VI–V вв. до н. э. в Северном Причерноморье встречались округлые бусы из глухого черного, белого, темно-медового, желтого, синего и прозрачного бесцветного стекла. Они изготовлены навивкой стеклянного жгута на металлическую основу или керамическую трубку. Употреблялись биконические бусы из прозрачного янтарно-желтого, голубого, темно-синего и бесцветного стекла, а также из глухого красного. Один конус этих бус всегда выше другого, одно отверстие очень маленькое, около большего всегда заметна бороздка в виде запятой. Существовали крупные прозрачные желтые и бесцветные бусы с широкими мягкими дольками, их ядра свиты из жгута.

В V в. до н. э. появляются усеченно-пирамидальные подвески из прозрачного синего и голубого стекла либо глухого голубого. Они имеют очень четкие очертания и минимальные отверстия. В IV — первой половине III в. до н. э. продолжали употребляться ранние типы бус, но появились и новые. Распространились бусы яйцевидной формы с бороздкой-запятой около большого отверстия; они сделаны из прозрачного бесцветного, желтого и синего стекла, либо непрозрачного, желтого, зеленого, бирюзового и голубого. Встречаются плоские подвески или пронизи иногда с двусторонним оттиснутым в форме изображением мужских (Баал Аммон? Зевс?) и женских лиц, а также обнаженных фигурок сидящего мальчика (возможно, Гарпократ). Со второй половины III в. до н. э. по I в. до н. э. в Северном Причерноморье появляются много новых форм подвесок, всевозможных мелких бус и бисера. Очень популярен был в это время рубленый бисер различной окраски, нарезавшийся из тонких стеклянных трубочек. Получают распространение круглые бусы преимущественно из прозрачного стекла: лилового, янтарно-желтого, сизо-зеленого, синего, диаметры их редко превышают 5–7 мм. Округло-ребристые бусы с мягкими неодинаковыми дольками — из непрозрачного желтого и прозрачного бесцветного стекла; подвески усеченно-грушевидной формы из прозрачного стекла; уплощенные треугольные подвески; подвески в виде стилизованных амфорок и клычков; уплощенные пронизи из прозрачного желтого, синего и бесцветного стекла; бусы бугристые.

В первые века нашей эры возникли новые способы изготовления стеклянных бус, что обусловило и появление новых форм. Распространены массивные пронизи с ровными гранями и острыми ребрами, а также всевозможный бисер. С рубежа нашей эры началось массовое использование тянутых трубочек, из которых нарезали цилиндрические бусы, а также делали округлые и бочковидные бусы, обжимая их формовочными цилиндрами и получая либо нерасчлененные цепи по несколько бусин, либо отдельные бусинки с закраинками вокруг отверстий. Расплющивая трубочки, получали плоские диски либо уплощенные прямоугольные пронизи. Они характерны для II–III вв. В это время вновь отмечено массовое распространение рубленого бисера. Для первых веков нашей эры характерны всевозможные граненые формы и подвески в виде фигурок. В это время широко используют оранжевое стекло. Во II–III вв. распространились более мелкие бусы нечетких очертаний. В середине III–IV вв. вновь возродилась, свойственная VI–IV вв. до н. э. техника изготовления бус из жгута, однако поверхность этих поздних бус не заглажена и наслоения жгута и примыкающие друг к другу витки его хорошо различимы. В окраске бус позднеримского периода преобладают черный, желтый и грязно-синий цвета, встречаются бусы из бесцветного стекла. Изготовление бус с внутренней позолотой было достаточно сложным, оно могло существовать только в центрах с развитым стеклоделием и требовало тонкого знания не только разнообразных приемов обработки стекла, но и ювелирного дела. Золочение бус началось в IV в. до н. э. в Египте, со временем эта техника получила широкое распространение. Однако вопрос о месте производства стеклянных бус с внутренней позолотой в античную эпоху остается открытым, известна только выпускавшая их мастерская на о. Родос. В Северном Причерноморье бусы с внутренней позолотой появились в III в. до н. э. и продолжали встречаться в римское время. Бусы эллинистического времени вероятно, отливались в формах, края отверстий у них гладкие. У бус римского времени отверстия окружены закраинами, возникавшими при расчленении цепей готовых изделий; в это время распространяются также бусы в нерасчлененных столбиках.

Для эпохи эллинизма характерны изящные мелкие золоченые украшения. В III–I вв. до н. э. были распространены округлые, бочковидные, цилиндрические бисерины, вытянутые бусы усеченно-конической формы, глобоидальные бусы, ребристые цилиндрические пронизи с перетяжками по краям, мелкие, бугристые бусы и тонкие подвески в виде стилизованных амфорок. На рубеже н. э. бытовали уплощенные пронизи, оттиснутые в формах с изображением на лицевой стороне фигур Гарпократа и Афродиты Анадиомены.

Бусы римского времени более разнообразны. Они массивнее и грубее эллинистических. В первые века нашей эры бытовали округлые и бочковидные бусы с закраинами вокруг отверстий, были распространены особенно характерные для II–III вв. бугристые бусы, встречаются всевозможные гладкие формы с валиками по краям, плоские и комбинированные из дисков пронизи. К IV в. н. э. разнообразие золоченых бус резко сокращается, появляются изделия с внутренним посеребрением.

Бусы из янтаря (табл. CLVIII) распределяются неравномерно по времени и памятникам. Ко второй половине VI — первой половиной V в. до н. э. относится только одна дольчатая бусина из Ольвии, между тем, на соседних территориях, например, у скифов Правобережья Днепра, янтарных бус много. В IV–II вв. до н. э. янтарные бусы еще единичны. Они представлены в основном крупными искривленными и поперечно сжатыми округлыми и подцилиндрическими пронизями. Основная масса янтарных украшений относится к I–II вв. н. э. В III–IV вв., количество янтаря несколько сокращается. Для I–II вв. наиболее характерны бусы неправильной формы, вероятно, сделанные из природной янтарной гальки. К этому же времени относится и большинство янтарных фигурных изделий. Только подвески в виде головы лошади и лапы животного найдены в погребении IV–III вв. до н. э., а пронизь в виде астрагала в могиле III–IV вв. н. э. Во II–III вв. распространяются коротко-цилиндрические бусы, усеченно-конические и коротко-цилиндрические пронизи с выступающими торцами. Со второй половины III в. и особенно в IV в. становятся популярными грибовидные подвески. Наибольшее количество янтарных украшений происходит из Херсонеса и его округи, много янтаря найдено в Ольвии и Пантикапее. Фигурные подвески происходят из Ольвии, Херсонеса, Тиритаки, Пантикапея. Примечателен херсонесский комплекс, соединивший в себе семь уникальных подвесок пяти различных форм. Очень мало янтаря во всех памятниках Таманского полуострова и особенно в Танаисе, где более чем на 9000 разнообразных бус приходится лишь 20 янтарных.

Изделия из гагата — минерала органического происхождения, образуют обширную группу украшений встречающихся с VI в. до н. э. по IV в. н. э. (табл. CLVIII). Узоры на гагатовых изделиях всегда вырезаны или процарапаны, они комбинируются из кружков, углублений, насечек. Изделия VI–V вв. до н. э. единичны: самые маленькие бочковидные бусы с краями отверстий, стесанными внутрь канала, мелкие коротко-цилиндрические бусы. Из гагата или другого похожего материала сделаны ромбовидные пронизи с двумя параллельными каналами отверстий. В IV в. до н. э. гагатовые изделия по-прежнему малочисленны. Встречаются округлые и бочковидные бусы с орнаментом из процарапанных поперечных и продольных полос, бочковидные бусы, украшенные орнаментом из поперечных полос и сетчатого узора. К III — первой половине I в. до н. э. относится основная масса украшений из гагата с орнаментом из процарапанных поперечных и продольных полос, а также в виде крестов, зигзагов и сетчатого узора. Циркульный орнамент в это время только появляется и обычно сочетается с полосками, крестами и сетчатым узором. Большинство гагатовых изделий этого времени найдено в азиатской части Боспора и в Танаисе. Гагатовые изделия второй половины I в. до н. э. — IV в. н. э. наиболее многочисленны и разнообразны, особенно украшения I–II вв. В IV в. н. э. распространены популярные во все времена коротко-цилиндрические нарезки и удлиненные цилиндрики, расчлененные поперечными бороздками. Многие типы бус, встречающиеся в эллинистическое время, не менее популярны и в римское время. Однако, в первые века нашей эры возникают и новые формы. Фигурных изделий мало, все они относятся к I–II вв. н. э. Циркульный орнамент в это время становится доминирующим. С III в. до н. э. украшения из гагата становятся массивными. Гагат является хрупким материалом, и бусы не могли долго сохраняться у населения. Поэтому постоянное присутствие их в могилах на протяжении многих веков говорит о прочных и регулярных связях Северного Причерноморья с центрами, изготовлявшими эти изделия, которые располагались вблизи крупных месторождений гагата, скорее всего, на Северном Кавказе и, менее вероятно, в Закавказье. Не исключено, что гагатовые украшения производили также где-то в округе Херсонеса.

Металлические перстни и печати (табл. CLIX–CLXI; CLXVI) (О.Я. Неверов)

Обычай употреблять печать был принесен в Северное Причерноморье первыми переселенцами из Средиземноморья. Личная печать нужна была каждому гражданину, так как своим отпечатком она охраняла личную его собственность и ею скрепляли документы. Самые ранние печати, найденные в Северном Причерноморье, относятся к VII–VI вв. до н. э. и представляют собой восточного типа каменные геммы — цилиндры и скарабеи (табл. CLIX, 1, 2) (ОАК, 1881, табл. V), украшенные углубленной резьбой, воспроизводящейся в оттиске. Они имеют вращающуюся металлическую дужку. Носили их на запястье, на шее, у пояса. Одновременно в архаическую эпоху появляются и металлические перстни-печати с резьбой на щитке. Наиболее древний экземпляр такого перстня-печати, носимого на кольце, найден в Ольвии (табл. CLIX, 1). Это серебряный перстень с изображением готовящегося к прыжку льва. По углам ромбовидного щитка вделано по гвоздику из электра, что должно было, по воззрениям древних повысить его магические свойства (Максимова М.И., 1955, с. 439, рис. 1). В скифских курганах нередки находки 10 перстней на руках одного погребенного, в погребении грека обычно бывает только один перстень. В конце IV в. до н. э. геммы на вращающейся дужке исчезают, появляются металлические перстни с каменной вставкой-печатью на щитке, сосуществующие с традиционными цельнометаллическими перстнями. Геммы и перстни в Северном Причерноморье импортировались из Передней и Малой Азии, Ирана, Ионийских о-вов, материковой Греции (VII–IV вв. до н. э.), а в эллинистическую эпоху также из Этрурии (IV–III вв. до н. э.), Северной Африки (III–I вв. до н. э.), в римскую эпоху из Италии и балканских провинций. Особенно большое количество перстней V–IV вв. до н. э. найдено в богатых погребениях Боспора. К ним относятся уникальные произведения известных античных мастеров: золотой перстень с изображением летящей цапли, вырезанной на голубом халцедоне работы Дексамена (табл. CLX, 7) (Максимова М.И., 1955, с. 441, рис. 2), золотой перстень с изображением знатного перса работы Афинада (табл. CLX, 8) (Максимова М.И., 1955, с. 440). Рядовые жители носили простые бронзовые или серебряные перстни-печатки со стеклянными вставками-отливками с настоящих гемм, вырезанных на камнях. Позднее перстнями-печатями стали пользоваться и представители местных племен. В IV–III вв. до н. э. начинается деятельность местных причерноморских мастерских и своего расцвета она достигает в эпоху Августа в Пантикапее и во II–III вв. в Херсонесе. Местными мастерами делались перстни с портретами боспорских царей Савромата II и Котиса III (Максимова М.И., 1955, с. 413, табл. II, 5, 6).

Эволюция типов каменных печатей и металлических перстней в Причерноморье совпадает с развитием этого вида изделий художественного ремесла в других районах античного мира. В качестве специфических форм можно отметить лишь металлические перстни IV в. до н. э. с несомкнутой шинкой, получившие у исследователей название «понтийских» (табл. CLX, 15) и позднее — пантикапейские перстни с выпуклыми гранатовыми вставками эпохи Августа (табл. CLXI, 14, 15, 17, 19). В металлических перстнях развитие идет в сторону замены архаических перстней (табл. CLX, 1–4) с узким листовидным щитком и круглой в сечении шинкой тяжелыми классическими перстнями, имеющими гранение шинки и овальные щитки (табл. CLX, 6-12). В дальнейшем в эллинистических перстнях щиток становится полностью круглым, а шинка — плоской (табл. CLX, 19). Перстни римской эпохи, как правило, менее массивны, а во II–III вв. приобретают вычурные, изогнутые формы и ребристую поверхность (табл. CLX, 32–35).

В каменных печатях происходит постепенный отказ от чуждых Греции восточных форм: скарабей (табл. CLIX, 1–3) заменяется скарабеоидом (табл. CLIX, 4, 7, 11) или псевдоскарабеем (табл. CLIX, 12), полые цилиндры (табл. CLIX, 5, 9) — сегментированными (табл. CLIX, 8). В эллинистическую эпоху изображение перемещается на выпуклую сторону (табл. CLIX, 13, 14). Перстни, сочетающие металлическую оправу и каменную печать, поначалу очень массивны — напаянные концентрически полоски металла окружают гемму, удерживая ее в гнезде (табл. CLXI, 1–3, 5). В дальнейшем все элементы изделия становятся миниатюрнее, а их связь органичнее (табл. CLXI, 12–20). С социальной структурой общества связана разница в материалах: золото, серебро, бронза, цветные камни и их дешевые заменители. Перстни из бронзы, печати из стекла, находимые в грунтовых могильниках, могут быть сопоставлены со «стеклянными печатями в простонародных перстнях», о которых упоминает энциклопедист Плиний (Nat. Hist., XXXV, 43).

Фибулы (А.К. Амброз)

Металлические застежки — фибулы — обычная находка в погребениях и в культурном слое античных памятников Северного Причерноморья II в. до н. э. — IV в. н. э. Много их в Пантикапее, Фанагории, Кепах, Ольвии, Херсонесе, Танаисе и других городах, а также в некрополях сельских поселений. Картографирование показывает, что кроме общих для всего Северного Причерноморья форм фибул (табл. CLIV, 13, 14, 15, 22, 30, 36, 39) есть формы, характерные для отдельных районов (табл. CLIV, 7, 27–29, 35, 37, 39) и редкие вне их. Северопричерноморские фибулы попадали к народам Кавказа, степей, даже лесной зоны восточной Европы и вызвали там подражания. Но эти местные «варварские» изделия почти не попадали в античную зону и поэтому здесь не рассматриваются (кроме фибул на табл. CLIV, 43–45, относящихся уже к IV в.). Учитывая значение эллинского компонента в культуре Северного Причерноморья, можно было ожидать, что он будет заметен и в развитии местных фибул. Известно, что при изготовлении золотых фибул применялись рельеф, филигрань, инкрустации камней. Об античных фибулах говорят письменные данные, броши изображены на рельефе Парфенона, на расписных сосудах VI–IV вв. н. э., но в археологических находках метрополии они не найдены. Вероятно, и здесь их носили, но не было обычая помещать их в могилу. Этот обычай был у крымских скифов, у меотов и сармат, в некрополях которых сохранились разнообразные подражания эллинским брошам (Кубань) и далее отдельные, возможно, настоящие эллинские фибулы (табл. CLIV, 2) и золотая ромбическая брошь из мавзолея Неаполя Скифского. Простые пружинные броши удержались до I в. н. э. в быту эллинизированных крымских скифов и периферийного Танаиса.

Широкое появление фибул в некрополях античных городов со II–I вв. до н. э. связано с варваризацией не только погребального обряда, но и внешнего облика горожан: в течение I в. н. э. окончательно исчезли пружинные броши, отражавшие эллинские традиции, и их место заняли варварские дужковые фибулы с двусторонней пружиной. Их появление в античной среде связано с интенсивным проникновением латенских вещей. Сыграли роль не только передвижения кельтов и готов на западных рубежах Северного Причерноморья, но и еще мало изученные для этого периода контакты с областями к югу от нижнего Дуная. На основе принесенных вещей и, вероятно, новых традиций развилось местное производство проволочных дужковых фибул (табл. CLIV, 4–7, 12–14, 18–21, 28). Среди принесенных с запада фибул кельтские изделия II–I вв. до н. э. редки (табл. CLIV, 1). С I в. н. э. приток западных фибул увеличился, чему способствовало вхождение Северного Причерноморья в сферу воздействия Рима. В Галлии и дунайских провинциях романизируемое население, сохранившее некоторые латенские традиции, создало разнообразнейшие формы фибул, отразившие и кельтские, и римские вкусы. На территорию Северного Причерноморья в большом количестве попадали оттуда фибулы I в. н. э., с рельефной дужкой, в том числе имеющие латинскую надпись «Авцисса» (табл. CLIV, 8), а во II–III вв. фибулы с цветной эмалью (табл. CLIV, 23–26, 31, 32, 34). Большинству этих предметов известны точные аналогии в западных римских провинциях. Для провинций характерны также различные фибулы с рельефными украшениями (табл. CLIV, 10, 15, 17), многие из которых могли проникать в причерноморские города не только путем торговли, но и с людьми, приезжавшими с запада (солдатами, торговцами, ремесленниками). Ввоз провинциальных фибул продолжался до IV и отчасти V вв., когда излюбленным мужским украшением римлян стали тяжелые литые фибулы с кнопками в виде луковиц (табл. CLIV, 40).

Местное производство фибул в Северном Причерноморье, кроме брошек II в. до н. э. — I в. н. э., ограничилось сравнительно простыми коваными проволочными фибулами. Их материал — золото, серебро, сплавы меди. Среди местных северопричерноморских типов фибул выделяются лучковые подвязные (табл. CLIV, 13, 14, 22, 30, 37–39), фибулы с кнопкой (табл. CLIV, 20, 21), смычковые (табл. CLIV, 28, 29). Для Боспорского царства характерны, главным образом, сильно профилированные фибулы (табл. CLIV, 18, 27, 35), а также двучленные подвязные с вертикально пластинчатой спинкой (табл. CLIV, 37), для юго-западного Крыма — так называемые «инкерманские» (табл. CLIV, 38), отличающиеся от других подвязных не только своеобразными приемами изготовления, но и некоторой грубоватостью. Попадая к соседним народам, северопричерноморские фибулы послужили основой для появления там новых вариантов фибул. Судя по ареалу боспорских фибул, сфера боспорского влияния была особенно обширной, достигая Прикамья и Дагестана.

Опустошительные вторжения варваров в середине и второй половине III в. ярко отразились и на производстве фибул. Местные формы фибул исчезли к концу III в., изредка встречаясь в могилах IV в., в Южном Крыму. Население заимствовало фибулы северных пришельцев (табл. CLIV, 42 45), распространившиеся раньше всего в не подвергшейся разгрому округе Херсонеса (со второй половины III в.), позднее в IV в. на территории Боспора и в Ольвии. Постепенно сложились местные крымские варианты этих фибул (табл. CLIV, 44, 45). Основная масса крымских фибул IV в. тождественна фибулам Черняховской культуры не только по форме, но даже по рецепту металла, новому для Северного Причерноморья, но связанному с Северо-Восточной Прибалтикой. Изредка в городах Северного Причерноморья находят чуждые «Черняховским» прибалтийские фибулы (табл. CLIV, 41), также фибулы с шариком на головке из Танаиса и накладные кольца на крымских фибулах — (табл. CLIV, 45).