Антидот

АКТ 1

ЖОРЖ: Да нет, так не пойдет! Что ты делаешь? Ты умираешь как кукла…Эй, ты меня слушаешь? Давай, вставай! Они могут прийти с минуты на минуту.

КАТРИН: Прости меня, Жорж…

ЖОРЖ: Вживись в своего персонажа! Мне нужна искренность. Мы же тут не в одном из твоих ситкомов!

КАТРИН: Просто я не очень хорошо понимаю психологию моей героини.

ЖОРЖ: Да что ты вообще знаешь о психологии? О значении и семантике слова «психология»?

КАТРИН: Постой, Жорж, я все-таки немного представляю, что такое психология! Притом что ты мне обещал…

ЖОРЖ: (перебивает ее) Я ничего тебе не обещал! Фильм — это продюсер, телеканалы, спутники, частоты, сети, а режиссер, где во всем этом место режиссеру? Он раздавлен, он сплющен всей этой деспотической машинерией. Нелегко, милочка, быть артистом в наше время! Быть артистом — это значит все время сражаться, и как говорил Лотреамон…

КАТРИН: (перебивает его) Ну, Жорж! Ты же знаешь, что эта роль для меня! Она будто для меня написана! Когда я вижу всех этих девиц, которых снимают из фильма в фильм, я не понимаю, что в них такого, чего нет во мне? Это сплошная протекция и блат. Все что я прошу, это дать мне шанс! А мой шанс — именно вот эта роль в фильме, где будет сниматься Арнольд Брамон, а ты — режиссер! С тобой я чувствую себя уверенно. С тобой я способна раздвинуть границы своих возможностей до пределов безумия! Я хочу разрушить барьеры стыдливости, нарушить все табу! Попроси, и ты добьешься от меня чего угодно! Брось свое ведро в мой колодец, я — неиссякаемый источник!

ЖОРЖ: Это просто читка! Ладно, это сойдет, сойдет… Нет! Не пойдет, переходим к другой сцене!

КАТРИН: (готова заплакать) Но ты же мне обещал…

ЖОРЖ: О нет, ты же не будешь рыдать, они придут прямо сейчас!..

КАТРИН: Жорж, я всего лишь прошу тебя, чтобы ты показал, как мне надо умирать… Но если тебе плевать на меня, я брошусь с этой террасы! Ты будешь мной гордиться, потому что я умру по — настоящему, а ты мне помог!

Катрин направляется к краю террасы.

ЖОРЖ: Катрин, постой, тебе не кажется, что ты реагируешь на критику слишком экспрессивно? Истерикой и тем более угрозами ты не добьешься ни малейшей поддержки режиссера, достойного носить это имя… Уж поверь моему опыту! Я тридцать лет в профессии!

КАТРИН: Я только прошу тебя хоть примерно показать, в каком направление надо играть смерть!

ЖОРЖ: Хорошо, пока они не пришли, я тебе быстренько покажу…

Жорж падает на скамейку и утрированно изображает предсмертные конвульсии.

ЖОРЖ: Мускулы твоего тела твердеют… Голова откидывается назад… Помни про голову, это очень важно! Глаза вылезают из орбит… Ты задыхаешься… И кричишь про себя, беззвучно: «Прочь, костлявая! Мой час еще не пробил!» Но она неумолимо толкает тебя в пучину, в пропасть… А ты сопротивляешься, борешься, ты в трансе…

КАТРИН: Жорж, осторожно, у тебя парик сползает!

ЖОРЖ: Вместо того чтобы заниматься моим волосяным покровом, ты бы лучше сконцентрировалась на том, что я тебе говорю!

Жорж поправляет свой парик.

КАТРИН: Да я уже сконцентрировалась. Давай, души меня, и ты увидишь, как я сдерживаю силу своих переживаний! Души меня!

Жорж сжимает шею Катрин. Она падает на колени. Шумно дышит ртом. За спиной Жоржа появляются Рональд, старый мажордом, бородатый, совершенно лысый, в очках. За ним входят Дан, Вивиан, Иван и Марион. Все пораженно застывают.

ДАН: Мы вам не помешаем?

Жорж, сидя верхом на Катрин, перестает ее душить.

ЖОРЖ: Дан, Вивиан, вы пришли! Я как раз репетирую с Катрин сцену из «Антидота».

ВИВИАН: Жорж, ты никогда не изменишься!

ЖОРЖ: Вовсе нет! Это одна юная актриса, ее зовут Катрин Морис, она пришла на читку.

КАТРИН: (поднимаясь) Добрый вечер.

МАРИОН: А где Арнольд?

РОНАЛЬД: Месье Брамон звонил, он извиняется, что немного опаздывает. Если вам потребуется что-либо, позовите меня.

Рональд возвращается в квартиру.

ВИВИАН: До чего же неприятный тип! Он держал нас у дверей десять минут, пока не конфисковал все мобильные телефоны!

ДАН: Иначе он нас отказывался впустить!

ИВАН: А у меня телефон — рабочий инструмент. Я с ним никогда не расстаюсь. Даже когда сплю, он всегда на расстоянии вытянутой руки.

МАРИОН: Да уж, никогда не знаешь, когда тебе могут позвонить из Голливуда!

ВИВИАН: Все-таки надо признать, что не очень приятно устраивать читку, если мобильники звонят каждые пять минут.

ДАН: Послушайте, дети мои, вся эта история с мобильными просто анекдотична… Звездная прихоть… Вы знаете Арнольда, но он стал немного странным после того, как произвел фурор в театре… Отказывается участвовать в телепередачах, избегает интервью. Тем не менее, быть принятым в его кругу — чертовская привилегия!

КАТРИН: Я видела все его фильмы. Я так рада, что он снова стал знаменитым. Какой камбэк!

ИВАН: Вы не слышали, это не телефон звонил?

ВИВИАН: Нет!

ЖОРЖ: В актерской профессии полно козней и подвохов. Много званых, да мало избранных! У каждого артиста наступает момент, когда он бредет через пустыню.

ДАН: Что касается Арнольда, он не довольствуется прогулкой по пустыне, он эту пустыню знает вдоль и поперек! Да ладно, я шучу, вы же знаете, как я его обожаю!

МАРИОН: Не знаю, смогла бы я продержаться десять лет без работы…

ИВАН: А я был уверен, что Арнольд снова станет звездой.

МАРИОН: И поэтому десять лет назад ты выгнал его из своего агентства!

ИВАН: Он пил… И становился агрессивным… Ему нужно было это осознать… А теперь я хочу вернуть его в свое агентство, потому что он дозрел до этого. И вообще, это же такая профессия — слезы, веселье, ссоры, но в итоге мы же все равно миримся.

ДАН: Конечно! А теперь он вновь обрел свой апломб, повадки хищника, он снова ринулся в кинематограф — и прямо на «Антидот»!

КАТРИН: Как он был хорош в «Тигре из Борнео»!

ИВАН: Вы представить себе не можете, что со мной было, когда я прочитал «Антидот»! Я разбудил Марион в три утра, и что я тебе сказал?..

МАРИОН: Сказал, что на этом можно сделать кучу бабок!

ИВАН: Я не говорил этого!.. Я просто сказал: «Для Антидота нам надо снова собрать нашу команду мечты, дрим — тим! Моя святая троица — и я сам». Дан продюсер, Жорж режиссер, Арнольд в главной роли. Этот фильм будет бомбой, одновременно и массовым, и достаточно умным для интеллектуалов. Приготовьтесь пониматься по лестнице, я говорю вам не о каннской лестнице, а о той что ведет к Оскару!

Дан скрещивает пальцы.

ДАН: Не произноси этого слова!

ИВАН: Почему?

ВИВИАН: Иван, ты же знаешь, что Дан суеверен…

ИВАН: Что, это из-за того, что я произнес слово «Оскар»?

ДАН: Пусть он замолчит! Он накликает неудачу!

ИВАН: Прости меня, Дан, я не знал…

ДАН: Ты не произнесешь это слово ни разу после начала съемок!

ЖОРЖ: По поводу суеверий. Кокто как-то сказал, что искусство подчиняется совпадениям.

Пауза. Никто ничего не понимает.

ВИВИАН: А если он скажет нет?

ДАН: Кто?

ВИВИАН: Арнольд. Если он откажется сниматься в «Антидоте»?

ДАН: (перебивает ее) Да заставьте же ее замолчать! Вы что, хотите, чтобы у нас все сорвалось? Без Арнольда я не смогу найти инвесторов для фильма!

ИВАН: Вы не слышали, мобильный не звонил?

МАРИОН: Ты не можешь забыть про него хоть на пару минут?

ИВАН: Нет, не могу! Это мое орудие производства!

МАРИОН: Когда мы отсюда выйдем, ты снова сможешь с ним поиграть, в лифте, в машине, дома. Ты только под душем никому не звонишь. Когда придумают водонепроницаемый мобильник, мы с тобой совсем перестанем разговаривать!

ИВАН: Мы никогда не разговариваем в душе!

МАРИОН: Это правда… Мы вообще никогда не разговариваем.

ИВАН: Нет, мне что, это снится? Это мобильник звонит?

Звук вертолета становится все более отчетливым. Виден только прожектор, который приближается к террасе, ослепляя присутствующих. Звук вертолета становится оглушительным. Лопасти винта поднимают сильный ветер. Вертолет садится на площадку. Из за лучей мощного прожектора самого вертолета не видно. Жорж придерживает парик рукой, чтобы его не сорвало ветром. В свете прожектора появляется силуэт человека. Его тень падает на террасу.

ИВАН: Это Арнольд!

КАТРИН: Невероятно… Прилететь на вертолете… Будто Бэтмэн…

Вертолет улетает. Арнольд стоит на площадке, затем спускается по ступенькам.

АРНОЛЬД: Простите меня за опоздание, я был в «Уорнер Бразерс». Вы знаете, как с этими мейджорами… Они не хотели меня отпускать. Я ни за что бы не успел, если бы не их вертолет!

КАТРИН: Это вертолет «Уорнер Бразерс»?

АРНОЛЬД: Друзья мои, я так рад вас всех видеть!

ДАН: Посмотрите на него! Это невероятно, он молодеет с каждым годом. Когда ты остановишься? Что у тебя за секрет?

ИВАН: Арнольд, дай обнять тебя, брат мой!

Арнольд уклоняется от объятий Ивана.

ВИВИАН: Не смотри на меня… Я ужасна, вся прическа… Если бы я знала, что ты прилетишь на вертолете, я бы побрызгала лаком!

АРНОЛЬД: Да ты очень хороша, моя дорогая, и в дикорастущем виде!

ВИВИАН: Ах, в самом деле?.. А мой парикмахер Ренато всегда говорит, что зачесывать волосы вперед мне идет…

ЖОРЖ: Как ты хорошо все здесь устроил! Ты одновременно и отрекся от суеты, вознесся над городом, и ты доминируешь над ним, в то же время оставаясь в стороне, будто…

КАТРИН: (перебивая) Будто Бэтмэн!

Все смотрят на нее.

ЖОРЖ: Нет, будто фильм «Татарская пустыня»! Ты живешь там, в этих фантасмагорических декорациях, или же все еще в нашей реальности? Так ведь? Это…

АРНОЛЬД: Это терраса!

ЖОРЖ: Арнольд, позволь представить тебе Катрин. Катрин, юная актриса, очень талантливая. Она пришла со мной на читку.

ЖОРЖ: Жорж меня увидел в «Жгучих глазах Елены». Он нашел меня потрясающей!

АРНОЛЬД: И что потом?

КАТРИН: А что потом?

АРНОЛЬД: Я вас не приглашал.

КАТРИН: Если хотите, я могу уйти.

АРНОЛЬД: Зная Жоржа, я уверен, что он обещал вам главную женскую роль в «Антидоте»!

КАТРИН: Да!

ЖОРЖ: Нет, я ничего не обещал!

ВИВИАН: Арнольд, а ты их убираешь на зиму, эти свои лавровые деревья?

Арнольд наливает шампанское в фужеры.

ИВАН: Катрин, вы потрясающая актриса, перед вами большое будущее, но для главной женской роли в «Антидоте» вы не подойдете…

КАТРИН: Почему?

ИВАН: Вы слишком молоды!

КАТРИН: Я не настолько уж и молода!

ИВАН: Вы выглядите очень молодо!

КАТРИН: Я могу состариться!

ИВАН: Проблема не в этом! Нужна кассовая актриса!

ЖОРЖ: Я вызову тебе такси!

КАТРИН: До свидания, месье Брамон.

МАРИОН: Почему вы уходите, если вы уверены, что созданы для этой роли?

ИВАН: Марион!

МАРИОН: (Катрин) Настаивайте на читке. Они не имеют права отказать вам, они обязаны дать вам шанс.

ЖОРЖ: Я ее провожу…

АРНОЛЬД: (Катрин) Такая юная хрупкая овечка, такая невинная, и однако настолько хваткая… Готовая на все из за этой роли!

КАТРИН: Я уверена, что эта роль для меня!

ЖОРЖ: Катрин!

АРНОЛЬД: (Катрин) Раз уже вы здесь, то не уйдете. Простите меня, если я был немного резок, это не со зла… Вам все подтвердят, что у меня немного странное чувство юмора!

ИВАН: Да, правда, у тебя очень едкий юмор. Но всегда очень конструктивный!

КАТРИН: Значит, я могу остаться на читку?

АРНОЛЬД: Конечно!

КАТРИН: Вы даже не представляете… Я так счастлива, что хочется плакать.

Арнольд протягивает бокал Катрин и Вивиан.

ВИВИАН: (Катрин) Успокойтесь… Вам надо расслабиться, милочка. Выдохните… Вдохните… Надо снять все напряжение которое накопилось в вас. Думайте о космической силе.

КАТРИН: ….?

Катрин и Вивиан уходят в квартиру.

АРНОЛЬД: Я рад тебя видеть, Марион.

МАРИОН: Я тебя тоже. У тебя все тот же лукавый взгляд. Никогда не знаешь, серьезен ты или смеешься над людьми.

АРНОЛЬД: Может быть, и то и другое сразу…

Арнольд дает фужер Марион.

МАРИОН: Ты все так же культивируешь двусмысленность.

АРНОЛЬД: Тебе это не нравится?

МАРИОН: Нет, ты все-таки нисколько не изменился!

ИВАН: Да, к счастью, он не изменился! Десять лет мы ждали его возвращения!

ДАН: Ему нет никакой замены! Ее нет, как это не смешно! Ты знаешь, в нашей профессиональной среде тебя очень не хватало!

АРНОЛЬД: А все из-за кого?

ДАН: Да, из-за кого? А, Жорж?

ЖОРЖ: Это все кинотеатры, дистрибьютеры! Что ты думаешь, Арнольд, мы все сделали, чтобы можно было снова снимать фильмы с тобой, но за эти десять лет все изменилось. На главные роли теперь берут манекенщиц, знаменитых спортсменов, телеведущих… Все тонет в миллионе спецэффектов! Они снимают, и куда все это идет? Прямо в пропасть! В никуда!

ИВАН: То, что ты говоришь, правда. Но в то же время кино обновляется, растет осознание того, что зрители — не ошибаются, ты не можешь их одурачить… Чего хотят зрители, так это настоящую историю с настоящими артистами.

ЖОРЖ: И с настоящим режиссером!

ИВАН: (Арнольду) И все это потому, что ты сегодня празднуешь свой триумф в театре. Мы пробили брешь в этой стене, я могу позволить себе это сказать! Но ты никогда не должен был покидать сцену!

АРНОЛЬД: У меня не было выбора.

ИВАН: Признайся, что все-таки ты сам выбрал для себя изгнание.

АРНОЛЬД: Не по — настоящему!

ДАН: В конце концов, это все в прошлом… Не будем поминать старое.

АРНОЛЬД: А почему бы не поговорить о прошлом? У нас столько общих воспоминаний, и хорошего, и плохого, и очень плохого!

Вивиан и Катрин возвращаются на террасу.

КАТРИН: Мууу — оооо — эээээ

ВИВИАН: Надо, чтобы шло прямо из живота! Муууу — ооооо — ээээээ, подбородок ниже, расслаблен. Мантра… Тантра… Панда… Сон… Сын… Сыр…

ДАН: Вивиан!

ВИВИАН: Я показываю ей маленькое упражнение на расслабление. Я научилась этому, когда играла Федру.

АРНОЛЬД: Это правда, ты была хороша в «Федре». Ты помнишь, Марион? Мы пошли в театр вместе смотреть, как играет Вивиан. Боюсь, тебе не очень понравилось…

МАРИОН: Извини меня, Вивиан, но мне тот спектакль показался слегка смешным.

ВИВИАН: Достаточно было прочитать рецензии, которые вы написали на следующий день! Я была настолько подавлена, что в тот же вечер проглотила тонну таблеток.

АРНОЛЬД: Ты все еще громишь фильмы, которые продюсирует Дан?

МАРИОН: Не всегда!

ДАН: Но часто!

МАРИОН: Побольше снимайте хорошие фильмы, и у вас будет хорошая критика!

ДАН: Я работаю не для критики!

ИВАН: Дети мои, подождите, вы что, думаете, что это подходящий момент начать диспут?

ДАН: Хороший фильм не идет в трех залах для артхауса с говенным сюжетом!

МАРИОН: А разве сюжеты ваших фильмов настолько увлекательны?

ДАН: Они может быть и не увлекательны, но они популярны! Да, я снимаю кино для публики! Все что публике нужно — это веселиться! Тем более в наше время, когда на дворе кризис, людям нужны смех и веселье!

ВИВИАН: Дан, ты монополизировал нашу беседу…

ДАН: Ах, ты страдаешь, потому что мы не говорим о твоей актерской карьере! О твоей Федре. «Я здесь остановлюсь, Энона, на пороге …» Единственный высококультурный спектакль, который я спродюсировал, провалился! Надо было видеть режиссуру! Федра ездила на велосипеде, в резиновых сапогах и плаще Супермена, и кричала: «Я обессилела. Меня не держат ноги!» Да, мадам критикесса, я убил Расина, я оскорбил вонючих театральных интеллектуалов, которые увидели в моем творении сплошную вульгарность! Прости меня, Арнольд, за эти ругательства, но этот высококультурный эпизод мне стоил 12 миллионов евро и девять месяцев в психиатрической клинике в Женеве! Расин, Мольер и остальные классики пусть катятся сами знаете куда!

ЖОРЖ: Мы же все друзья, а о чем мы с вами говорим? О резиновых сапогах и провальной режиссуре этого англичанина! Этот Барри милый, но это не профессия, он не режиссер. Импровизация уже не проходит! Нет, поверьте мне! Давайте обойдемся без споров. Поговорим об «Антидоте»!

АРНОЛЬД: Вы же здесь именно из-за этого, так ведь?

ИВАН: Конечно, мы здесь, чтобы поговорить об «Антидоте». Давай, Жорж! Расскажи нам, как ты видишь «Антидот».

ЖОРЖ: «Антидот» будет фильмом со вставными эпизодами, как и мои предыдущие картины, не забывая о содержании в ущерб форме, ни о форме в ущерб содержанию, поскольку, как говорил Аристотель, связь между формой и содержание составляет безумие. Нет ни одного гения, в котором не было бы хоть капли безумия, и поэтому Ницше, основавший свою радикальную критику на кантианских основах познания и рациональной научности, декларировал, что существует не любовь к истине, одушевляющая человека, но страсть к жизни, вот поэтому Ницше выражался хлесткими афоризмами, а закончил жизнь, погрузившись в пучину безумия.

ИВАН: Ницше — гений! Какова его шутка про сверхчеловека! Надо бы об этом подумать. Ницше — он же практически изобретатель Супермена!

ДАН: Супермен — да! Ницше — нет!

КАТРИН: (Арнольду) Когда вы приступаете к работе над ролью, вы используете психологию, чтобы сделать вашего характер персонажа богаче?

АРНОЛЬД: Случалось.

КАТРИН: Есть режиссеры, которые не выносят разговоров о психологии.

АРНОЛЬД: Знаете, в нашей профессии можно найти кого угодно — и настоящих гениев, и полных бездарностей. Постановочная группа — это всегда семья, большая семья, в которой не без урода, впрочем.

ДАН: Который не постесняется настучать на тебя в налоговую!

АРНОЛЬД: Какая-то сволочь настучала на тебя в налоговую?

ДАН: Один Иуда!

АРНОЛЬД: Только не говори мне, что он здесь, среди нас!

ДАН: Он — нет, но член его семьи — да, его брат.

ИВАН: Это точно не я, я единственный сын.

ЖОРЖ: Жорж, а у тебя есть брат?

ДАН: Конечно, у него есть братик, продажный бухгалтер, доносчик, завистник, стукач. Но лучше я не буду говорить об этом мелком мошеннике, мне запретили кардиологи, в последний раз я очутился в реанимации, пристегнутый к больничной постели. Мне делали электрошок, мне делали операцию на открытом сердце, тройное коронарное шунтирование… Кроме того, эти мерзавцы воспользовались тем, что я был в коме, и вырвали мне четыре зуба мудрости! Это вызвало инфекцию, которая опустилась в гланды, и пришлось делать еще одну операцию… Вот поэтому, чем меньше я говорю о твоем братце, тем лучше себя чувствую!

АРНОЛЬД: Вот этого мне и не хватало, этого чувства сообщничества, ощущения сговора между нами. Я счастлив снова вас обрести.

Арнольд протягивает бокал Марион.

АРНОЛЬД: За то, что мы вновь обрели друг друга!

Он поднимает бокал.

МАРИОН: За тебя, Марион!

Чокаются.

ДАН: За нас!

ЖОРЖ: За фильм!

Все пьют.

АРНОЛЬД: Сигару? Сигару?

Жорж берет сигару.

ИВАН: Нет, спасибо, я курю трубку.

Иван достает трубку из кармана пиджака.

ЖОРЖ: Ты куришь сигары все той же марки?! Да, ты всегда знал толк в хороших вещах! Именно это я говорил Катрин, рассказывая о твоей манере вживаться в роль! Страсберг и Станиславский могут отдыхать, свободны! У тебя не просто свой актерский метод, у тебя суперметод! Ты не просто феномен, ты мегафеномен!

ДАН: Все здесь сходятся на том, что ты самый великий!

АРНОЛЬД: Ах, вот как? Тогда почему вы мне позволили выпасть на целых десять лет?

Неловкое молчание.

АРНОЛЬД: Я задал вам вопрос…

КАТРИН: Я считаю настолько несправедливым, что за все эти годы никто не дал вам работы.

МАРИОН: Начинаю понимать, почему ты собрал нас всех сюда. Ты хочешь поговорить о прошлом?

ИВАН: Поговорим о будущем и об «Антидоте»!

АРНОЛЬД: И правда, зачем говорить о печальном прошлом, тогда как мы могли бы сфокусироваться на будущем? Снимаем «Антидот», все получаем по куче деньжат, и жизнь прекрасна!

ВИВИАН: Я вижу типичный темперамент Весов под влиянием Скорпиона!

АРНОЛЬД: Ах, Вивиан, ясновидящая ты наша, жрица… Что ты собираешься достать из своей сумки? Амулет, хрустальный шар, черную кошку?

АРНОЛЬД: Колоду карт Таро, если ты не против.

МАРИОН: Я совсем забыла про Таро! Иван, ты меня проводишь или я возьму такси?

ИВАН: Куда ты, дорогая, подожди…

МАРИОН: Я вижу, куда катится наша вечеринка, поэтому предпочитаю уйти.

АРНОЛЬД: Ты уже покидаешь нас? Тебе здесь не нравится? У нас же такой тесный дружеский круг!

МАРИОН: Я слишком хорошо тебя знаю, Арнольд, чтобы не понять, для чего ты нас пригласил сюда. Точно не для разговора о сценарии.

ИВАН: (Марион) Я не понял… Ты же так хотела заполучить Арнольда в свою передачу, взять эксклюзивное интервью. Ты уже забыла? Это мобильник звонил?

АРНОЛЬД: Марион, прошу тебя, останься. А потом мы сможем поговорить о твоей передаче. Я буду чувствовать себя спокойней, если мое первое интервью будет с тобой, это вопрос доверия.

Арнольд подает новый бокал шампанского Марион. Вивиан раскладывает карты Таро на столике.

АРНОЛЬД : (Марион) За нашу встречу.

КАТРИН: (Вивиан) А вы читаете по руке?

ДАН: Вивиан, убери карты.

АРНОЛЬД: Почему? Она сейчас нам скажет, будет ли «Антидот» иметь успех!

ДАН: Это и так ясно, что будет успех.

АРНОЛЬД: Нет, ты просто бросаешься словами, но ты же не ясновидец! А ясновидение — это дар, его не сыграешь!

ЖОРЖ: Да ладно, Арнольд, ты же не веришь в эти глупости!

КАТРИН: А у меня есть знакомый экстрасенс, Дмитрий, и он мне сказал, что этот год — мой, что я снимусь в великом фильме, встречу очень важных людей и сыграю с великим артистом, фамилия которого начинается на букву Б.

АРНОЛЬД: Б как Брамон.

КАТРИН: Я постеснялась произнести вслух…

АРНОЛЬД: Это знак!

МАРИОН: А ваш экстрасенс, он вам не сказал, что вы будете играть в фильме, название которого будет начинаться на букву А? Ясновидящие особенно хорошо видят первую букву алфавита…

КАТРИН: Можете не верить, но он мне сказал, что сюжет фильма, в котором я буду сниматься, вертится вокруг противоядия. Или сыворотки, он не был уверен.

ВИВИАН: Ну вот, я готова.

АРНОЛЬД: Давай, Вивиан.

ВИВИАН: Раз, два, три, четыре. Десятка треф. К деньгам.

АРНОЛЬД: Денежки и снова денежки. Мы получим бабки, гору бабок!

ИВАН: Я же говорил тебе, Арнольд, что этот фильм — настоящая пещера Али — Бабы!

АРНОЛЬД: Тссс, молчи, пусть она продолжает.

ВИВИАН: Раз, два три четыре. Трефовый туз… Снова к деньгам…

АРНОЛЬД: Удача, снова удача! Удача и бабки! Бабки и удача! Тсс! Тсс! Молчите! Знаки не обманывают. От судьбы не уйдешь. Ты мне всегда предсказывала деньги, успех, счастье.

ВИВИАН: И я тебя не обманула!

АРНОЛЬД: Да, ты меня не обманывала, за исключением того, что ты забыла мне предсказать десять лет отчаяния и ада. Но мадам Ванга не видела начинающуюся бурю, цунами, это для нее слишком грубо! Помнишь тот день, когда ты отсоветовала мне сниматься в фильме, у которого потом был громадный успех? Ты настояла, чтобы я снялся в картине твоего мужа, у которой был оглушительный провал, а все поспешили возложить ответственность на меня. Это было началом моего падения! Ты мне скажешь, что не обманывала меня… Конечно, нет, потому что ты говоришь людям то, что они хотят слышать!

ВИВИАН: Ты же понимаешь, Арнольд, если планеты немного смещаются, то их сигналы уже не доходят до меня, и все, я больше ничего не вижу в будущем!..

АРНОЛЬД: Ну конечно! Виноваты планеты! Безработица, преступность, расизм, кризис! Планетам нельзя доверять в таких вопросах. Они круглые, вращаются и при этом все время движутся по орбите!

ВИВИАН: Да что с тобой, Арнольд? Ты не хочешь, чтобы я дальше гадала?

ДАН: Да, он не хочет! Ты нас утомила своими картами! Ты всех раздражаешь. Прости меня, Арнольд, но после двух стаканов она становится малоуправляемой. Не тебе мне рассказывать о том, какие беды причиняет алкоголь. Ну все, нам хватило твоего представления! Дай мне карты!

Дан вырывает карты у Вивиан, карты падают на пол. На четвереньках Вивиан собирает их. Катрин сбирается ей помочь. Жорж ее удерживает.

ВИВИАН: Прости меня, Арнольд, если я ошибалась в своих предсказаниях. Ты знаешь, Таро, астрология — это науки приблизительные, а не точные. Но без карт я чувствую себя пропащей. Они меня поддерживают, они меня никогда не бросают. Я спрашиваю их, а они мне отвечают, они заставляют меня мечтать. Они меня уносят из реальности, далеко… Держите даму червей, мою любимую. Я вас утомила своими разговорами? У меня вид старой дуры. Меня понимала только Ева… Как мы с ней смеялись! Она была солнышком, Ева! Хорошей погодой…

Дан делает ей знак замолчать. Неловкое молчание. Арнольд поражен..

ИВАН: Я сейчас позвоню на номер моего автоответчика в агентстве, узнаю, есть ли для меня сообщения…

Набирает номер.

ИВАН: Какие то проблемы со связью. Нет сигнала.

Арнольд, погруженный в свои мысли, не отвечает.

ИВАН: Можно подумать, что твой телефон отключен.

Арнольд возвращается в квартиру.

ДАН: (Вивиан) Ну зачем тебе нужно было вспоминать про Еву? Ты только что испортила нам всю вечеринку!

ЖОРЖ: Подожди, Дан, это не страшно, мы его приведем назад.

ДАН: Нет, это конец! А она даже не отдает себе в этом отчет! Ты знаешь, сколько стоило выкупить права на «Антидот»? Состояние!

МАРИОН: Кроме денег, у вас что, нет других тем для разговора?

ВИВИАН: Нет. Все чем они интересуются, это деньги, деньги, опять деньги… Почему, у них их мало? Нет! Но им нужно еще больше денег!

ДАН: Ты умеешь прекрасно ими пользоваться, моими деньгами! Надо платить за твой бурбон, психоаналитику, оплачивать тираж твоих рож на афишах!

МАРИОН: О, мы достигли высших сфер утонченности!

ВИВИАН: Он такой, потому что наш сын уехал.

ДАН: Здесь не место и не время говорить об этом!

ИВАН: Хватит вам потрошить друг друга! Надо сходить за Арнольдом. Марион, сходи, ты знаешь, как с ним разговаривать.

МАРИОН: Выпутывайся сам!

ИВАН: Давай, Марион, он тебя послушается. Он всегда питал к тебе слабость.

Марион уходит в квартиру.

ЖОРЖ: Это же актеры, я с ними общаюсь каждый день. Вижу их насквозь. Знаю их слабости, беды, надежды. В такие моменты надо уметь найти правильные слова… Не хочу хвастаться, но я лучше вас понимаю такие ситуации.

ИВАН: Я тоже пойду с ним поговорю.

ЖОРЖ: Если пойдешь, ничего не говори, не вмешивайся!..

ИВАН: Хорошо, хорошо.

КАТРИН: Я тоже пойду с вами, я тоже ничего не буду говорить!

Жорж выходит, за ним Иван и Катрин. Вивиан наливает себе.

ВИВИАН: Я не могла даже представить, вспомнив о Еве, что Арнольд так расстроится.

ДАН: Ты ни в чем не отдаешь себе отчет! Это как и с твоим сыном, у него постоянно нос в кокаине, а ты все время находишь ему оправдания!

ВИВИАН: А что ты сам по — настоящему сделал для него, кроме того, что послал его учиться в школу для богатеньких, подарил ему «Порше», квартиру в Нью — Йорке. Тебя никогда не заботило, что ему на самом деле надо.

ДАН: Все, что ему надо — это ничего не делать и тратить папины денежки!

ВИВИАН: Не смей говорит так о Томе! Все, чего хотел мальчик — это чтобы отец интересовался им. Чтобы он был рядом, любил его как отец. Но он слишком много хотел… Ты хотел его воспитать его по своему образу и подобию, но посмотри-ка на себя!

ДАН: Всем плевать на твоего сына! Ты что, не понимаешь, все собрались здесь из-за фильма! И если бы ты не заговорила о Еве, Арнольд был бы в хорошем настроении и был бы готов подписать контракт. Арнольд!

Дан уходит и сталкивается с возвращающейся Катрин.

КАТРИН: Мы говорим, что постановочная группа — одна большая семья, но в этой семье большие проблемы.

Вивиан протягивает свой стакан Катрин, та наполняет его.

ВИВИАН: Меняйте семью, пока не поздно!

КАТРИН: Я не хочу менять семью, я хочу быть актрисой!

ВИВИАН: Делайте, что хотите, но сначала выжмите из бутылки последние капельки…

КАТРИН: Во мне горит огонь, играть — это жизненная необходимость для меня… Жить жизнью различных персонажей… Я знаю все роли репертуара, выучила их наизусть. Попросите меня сыграть Электру, Офелию, Нину! Я чайка… Нет… Я актриса… Я Саломея… «Дай, я поцелую твой рот, Иоканаан. Ведь говорила я тебе это? И вот! Я целую его теперь…» Что вы думаете о моей игре?

Вивиан тяжело падает. Марион бросается к ней.

КАТРИН: Вивиан? Вивиан! Что с вами?

Марион возвращается.

МАРИОН: Двери заперты… И я не нашла управляющего… Что с ней?

КАТРИН: Она не шевелится.

Марион бросается к Вивиан.

МАРИОН: Вивиан! Вы меня слышите? Вивиан! Вызывайте врача!

Жорж, Дан и Иван возвращаются на террасу.

КАТРИН: (Жоржу, в панике) Я не знаю, что случилось! Я играла ей сцену из «Саломеи», и вдруг она упала!

Дан спешит к Вивиан.

КАТРИН: Она больше не шевелится. С ней наверно что-то серьезное.

ДАН: Вивиан, это я, Дан,… Дорогая, проснись… Она не отвечает. Она не шевелится. Дорогая? Это я, Дан, Даниэль… Ответь мне! Да что произошло? Что с ней?

Входит Арнольд.

АРНОЛЬД: Она мертва!

ДАН: Мертва?

АРНОЛЬД: Я вас всех отравил.

ИВАН: Это шутка!

АРНОЛЬД: Шампанское отравлено!

ДАН: Вивиан, ответь мне… Умоляю тебя, ответь мне.

АРНОЛЬД: Прими, о Господи, в твоей беспредельной доброте, эту заблудшую овцу. Да покоится в мире душа ее. Прости ей грехи ее, смой с души ее ошибки и очисти ее от грехов. «In nomine patris et spiritus sanctis, Amen»

ДАН: Она же не умерла, скажи, Арнольд… Она сейчас проснется…

АРНОЛЬД: Ну что сказать… Смерть, это не так уж и ужасно! Дни проходят, и однажды раз — и ты мертв, и больше не думаешь ни о чем!

ИВАН: Я совершенно согласен с тобой, Арнольд!

МАРИОН: Кретин! Он тебе говорит о том, что ты сейчас умрешь, а ты соглашаешься с ним!

ИВАН: А что, это же правда, мы все когда-нибудь умрем… Но Арнольд ведь шутит…

МАРИОН: Он говорит тебе, что этот день уже настал! Ты умрешь, здесь и теперь, сегодня, прямо сейчас! А ты говоришь ему: «Спасибо, Арнольд!»

ИВАН: Да, я говорю спасибо господину Брамону за этот оригинальный вечер, за его оригинальное, небанальное чувство юмора! Круто, очень круто!

АРНОЛЬД: Вы все умрете, один за другим, как только яд начнет действовать.

ИВАН: Это очень круто!

АРНОЛЬД: Самые стойкие отдадут концы последними. (сам себе) Нет, Арнольд, ты же не серьезно? Ах, нет, он серьезен, этот Арнольд! (гостям) Через час здесь не будет ни одной живой души, финита ля комедиа! Конец! Занавес!

ИВАН: Да вы что, вы не видите, что ли, что он шутит? Это розыгрыш! Все это только иллюзия. Он нам тут показывает свое кино! Он нам тут устроил «Десять негритят»!

АРНОЛЬД: Вовсе нет! В «Десяти негритятах» ждут конца, чтобы открыть, кто убийца. А здесь мы его уже знаем: это я! И потом, нас не десять, а семь… Даже шесть уже, и скоро будет пять, потом четыре, три… два… один! Уйти… Исчезнуть… Отправиться к праотцам… Может быть да, а может быть нет.

ИВАН: (с сомнением) Это круто!

КАТРИН: Мы не можем оставаться тут вот так! Надо ехать в больницу и делать промывание желудка!

МАРИОН: Я вернусь с доктором!

ИВАН: Подожди, дорогая, ключи от машины у меня. (Арнольду) Я позвоню тебе завтра по поводу контракта. Круто, очень круто!

Марион уходит, за ней Иван.

КАТРИН: Чтобы вы знали — мой отец полицейский!

Катрин уходит.

ЖОРЖ: Я ее успокою. Я вернусь.

АРНОЛЬД: Все двери заперты! Вы в ловушке! Я все подстроил, до малейших деталей!

Жорж уходит.

АРНОЛЬД: Настоящая западня!

ДАН: Почему Вивиан? Она никогда не делала тебе ничего плохого, она тебя любила!

АРНОЛЬД: Да и я тоже любил твою жену! Хочешь доказательств? Когда-то я даже спал с ней!

ДАН: Ты лжешь!

АРНОЛЬД: Что это было, ошибки юности? Ее сексуальная привлекательность? Вопросы остаются без ответов… А когда пришел успех, я бросил ее. И она не могла этого вынести. За лицемерными улыбками, за всеми этими восторгами «Мой дорогой, ты гениален!» скрывалось желание отомстить. И когда успех начал меня покидать, это она плела интригу: «Ах, не надо снимать Арнольда, с ним покончено, он бездарь, он неуправляем, он пьет, ему не везет!» Когда ты на вершине, то сплетни тебя просто раздражают, досаждают, выводят из себя… Но когда ты катишься вниз, то сплетник становится твоим могильщиком.

Катрин, Жорж, Марион и Иван возвращаются.

МАРИОН: Все двери заперты! Как нам выйти?

АРНОЛЬД: А вам что, плохо здесь? Вам остается жить только один час. Пользуйтесь им! Наливайте, пейте шампанское!

МАРИОН: Гротескная ситуация.

ДАН: Вы еще не поняли? Он мстит нам, он мстит всему шоу — бизнесу, мстит актерской профессии!

АРНОЛЬД: О нет, это совсем не так! Я очень рад снова работать, за что же мне ненавидеть профессию артиста?

ИВАН: Тогда почему ты хочешь нас отравить, Арнольд? Даже если это шутка, то самая лучшая шутка — короткая. А эта затянулась! У тебя же есть все для того, чтобы быть счастливым. Друзья, деньги… Ты нравишься публике и даже критикам.

АРНОЛЬД: Нравиться, быть любимым, быть желанным… Отдавать всего себя, ожидая, что вам вернут в ответ любовь… Актер отвергнутый — это раненый человек. Часто достаточно одной маленькой фразы, чтобы вывести его из равновесия. Он прячет свою боль, он играет, лжет… Но позже, в одиночестве, он мучает себя вопросами, грызет, разрушает себя… В начале моей карьеры, когда я собирал полные залы, вы использовали меня… А когда публика охладела ко мне, вы меня трусливо бросили. Если бы вы мне не позвонили из-за этого фильма, я бы и не захотел вас видеть… Но ваша беспринципность разбередила во мне старые раны… А когда я получил сценарий «Антидота», мне пришла идея собрать вас всех здесь — и отравить! Да, как в сценарии, мы устроим сеанс выяснения отношений, и как в сценарии — будет антидот, противоядие!

ИВАН: У тебя есть антидот?

АРНОЛЬД: Да, но его надо заслужить! Докажите мне, что вы заслуживаете жизни. Выкупите ваши души!

ИВАН: Сколько?

КАТРИН: Дайте мне антидот, и я отдам вам все что у меня есть, я продам квартиру!

ЖОРЖ: Ты разве не видишь, что ему не нужны деньги! Арнольд хочет, чтобы все сообщество театра и кино признало свою вину. Я тебя прекрасно понимаю, Арнольд. Я сам ежедневно переживаю унижение. Нам каждый день морочат голову, а мы обязаны говорить спасибо! Но в глубине души я не одурачен, я неподкупен. Да, есть ситуации, когда надо просто выполнять команды руководителей этого борделя. Но революцию не совершишь, шлепая по заднице мелюзгу! Надо начинать с верхов, бить по верхам изо всех сил, по всем эти многонациональным корпорациям, директорам, вещательным сетям, надо врезать по всей этой системе!

ИВАН: Чтобы выкупит наши души, что надо сделать? Что именно? Что надо сделать чтобы получить антидот?

АРНОЛЬД: Найдите аргументы, которые могут меня убедить!

МАРИОН: Это потому, что ты стал знаменитостью? Потому, что у тебя есть деньги? И это дает тебе право судить о состоянии наших душ? А какой была твоя душа, когда ты начинал? Ты был выскочкой, приспособленцем, тщеславным, завидовал чужому успеху, был готов оказать любую услугу! Ты, ты использовал нас, как и мы использовали тебя… И к несчастью, так это было и будет всегда! Я знаю, что я причинила тебе боль, и что эта боль, которую я причинила, вернется ко мне через какое-то время. Я сожалею о том, что было.

АРНОЛЬД: Но вы же были моими друзьями!

ДАН: Да, мы были друзьями! Но Господь свидетель, когда ты стал знаменитым, то тебе снесло крышу! И твоя голова стала уже не с дыню размером, а с арбуз! С тобой больше нельзя ни о чем разговаривать, ведь ты всегда прав! Твое бал — бла — бла об искуплении, о выкупе наших душ, твой номер страдающего артиста, вынырнувшего из бездонной пропасти, чтобы отомстить нам — можешь его сохранить на будущее. Но мы, может, и сделали тебе много плохого, но никогда не желали смерти, тогда как ты только что убил Вивиан и хочешь убить нас всех. Ты сумасшедший!

Дан уносит тело Вивиан в комнату.

КАТРИН: Я так молода! Я не хочу умирать!

МАРИОН: Но мы же не умрем, он же нам даст противоядие, правда ведь, Арнольд?

ЖОРЖ: У Селина есть очень формула для определения дружбы: Друг это прежде всего тот, кто…

АРНОЛЬД : (перебивая его) Ты мне больше не друг, Жорж! Вы все притворялись, что любите меня: «Арнольд, ты гениален! Станиславский и Страсберг отдыхают! У тебя не просто твой актерский метод, а суперметод! Ты не просто феномен, ты мегафеномен! Ты не мастер, ты Бог! Даже эта малышка, которая не знает ничего про меня, однако она меня тоже любит»! «Я видела все ваши фильмы, я вас обожаю…» Как странно. Актера сегодня обожают, завтра ненавидят… Вы меня любите из-за меня, а из-за того, что я играю! Деньги… Слава… Власть… Мишура… Вот что вы любите! Виртуального персонажа, возвеличенного ролью! Но вы никогда не старались узнать, кто я на самом деле… Не хотели знать о моем одиночестве… О моих депрессиях… Моей боли… Это вас никогда не интересовало! Да, я вас убью. Потому что вы лицемеры, тартюфы, подхалимы…

КАТРИН: Но людей не убивают за то, что они лицемерны! Это не преступление — лизать задницы, чтобы получить роль!

ЖОРЖ: Катрин, хватит, помолчи уже!

КАТРИН: Да, мне не стыдно в этом признаваться! Я готова на все, чтобы получить роль, получить большие роли, роли первого плана! Я хочу быть звездой, я хочу жить во дворце, я хочу чтобы обо мне писали в глянцевых журналах… Я хочу быть самой красивой, самой великой, самой желанной! Да, я хочу быть богатой… Очень богатой! Я хочу премьеры, куда рвется весь мир, чтобы увидеть меня! Я хочу лимузины, хочу телохранителей, черные очки, я хочу чтобы все повторяли мое имя, хочу отвечать на вопросы о моей личной жизни, хочу драться с другими звездами! Потому что мне надоело трахаться с ничтожествам, чтобы получит в итоге роль какой-нибудь дуры! Из-за того, что я раз в жизни очутилась в двух сантиметрах от настоящей большой роли в настоящем фильме с настоящими артистами, вы не можете меня убить! Уничтожить меня только за то, что я пришла сюда!

Дан возвращается на террасу с кочергой в руках.

ДАН: Может, хватит уже слушать эту набитую дуру? Он же убил мою жену!

ИВАН: Ну и что, твою жену, твою жену… Прости меня, но твоя жена была немного…. Немного…

ДАН: Немного что? Давай, говори, что она была немного что, моя жена?

ИВАН: Все нормально, Дан, не размахивай кочергой.

ДАН: Так скажи, мудак, что немного была моя жена?

ИВАН: Да ты меня достал своей женой!

ДАН: Скажи мне, я тебя не оставлю так, скажи мне, что немного была моя жена!

Дан угрожает Ивану кочергой.

МАРИОН: Дан, остановись… Вы смешны!

ИВАН: Все прошли через твою жену…! Что, ты доволен?

ДАН: Ах ты скотина! Я тебе не позволяю!

Дан бросается на Ивана, размахивая кочергой. Иван убегает в квартиру. Дан следует за ним. За ними — Жорж и Катрин..

ЖОРЖ: (из квартиры) Дан, остановись, успокойся!

ДАН: Нет, оставьте меня, я его убью!

КАТРИН: (из квартиры) Ну остановитесь, пока вы не укокошили друг друга!

МАРИОН: Ты должен быть доволен, твой план работает в точности, как ты и задумал. Ты испытываешь удовлетворение видеть нас вот в таком состоянии? У твоих ног?

АРНОЛЬД: Это меня забавляет!

МАРИОН: Это правда, я забыла, что ты всегда был игроком…

АРНОЛЬД: Большой ребенок… Испорченный… Это же ты сама все время мне говорила, что я гордец, выскочка, хулиган… А иногда хулиган превращается в убийцу.

МАРИОН: Мне не кажется это забавным!

АРНОЛЬД: Почему? Тебя так изменили твои светские вечера, коктейли и ужины тет — а-тет с Иваном? Ну да, Иван блестящий, рафинированный, такой романтичный… Успокой меня, скажи, что это все еще мужчина твоей жизни? Ну конечно, я так глуп, ведь такой исключительный мужчина может быть только мужчиной всей жизни. Ты же не будешь ему изменять, правда ведь?

МАРИОН: Хватит!

АРНОЛЬД: Почему же хватит? Куда девалась твоя непринужденность, твое чувство юмора? Улетучилось?

МАРИОН: Я здесь не для того, чтобы говорить об Иване!

АРНОЛЬД: Это правда, ты здесь, чтобы сделать эксклюзивное интервью с Арнольдом Брамоном.

МАРИОН: Тоже нет!

АРНОЛЬД: Только не говори мне, что ты пришла сказать, что все еще меня любишь! Потому что в виду ситуации, в которой ты очутилась, будет трудно в это поверить! Ты мне говоришь: «Я тебя люблю» $1 — и я даю тебе антидот. Это слишком просто.

МАРИОН: Мне плевать на антидот, как и на фильм, который они хотят снять с тобой. Если я и пришла, то только потому, что хотела тебя увидеть.

АРНОЛЬД: Годы я ждал этого момента, оказаться рядом с тобой. Чтобы понять, почему ты меня бросила.

МАРИОН: Я была молода!

АРНОЛЬД: Ты была молода? Это что, оправдание?

МАРИОН: И потом, была же Ева…

АРНОЛЬД: Ты знаешь, что я был готов бросить Еву ради тебя. Я бы бросил все ради тебя. Но нет, ты, ты предпочла безопасность жизни с актером. Арнольд был таким сумасшедшим, непостоянным, эгоцентричным….

МАРИОН: Да, мне было страшно!

АРНОЛЬД: Я верил, что ты меня любила, что ты хотела от меня детей… Ты этого правда хотела? Ты мне столько раз это говорила, повторяла… Три, четыре, десять раз… Ты на самом деле этого хотела!

МАРИОН: Да, я это говорила, но я не была готова… Впервые я встретила такого мужчину, как ты. С тобой все было возможно, не было никаких границ, ничего запретного. Это было слишком сильно, все происходило слишком быстро. Я была в каком-то вихре, и когда публика повернулась к тебе спиной, когда начались твои проблемы с женой… Ты переменился. Это правда, мне надо было остаться с тобой, чтобы помочь тебе, чтобы тебя поддержать… Я должна была любить тебя даже в несчастье.

АРНОЛЬД: Но ты предпочла укрыться в объятиях Ивана, и, по всей видимости, сделала правильный выбор. Уик — энд в Довиле, зима в Куршавеле, лето в Сан — Тропе! Достаточно посмотреть на тебя, чтобы понять, как ты удовлетворена жизнью.

МАРИОН: Что ты хочешь от меня услышать… Что я несчастлива?.. Что мне тебя не хватало все эти годы?.. Что я хотела бы, чтобы ты мне дал еще один шанс — и уехать с тобой? Ты это хочешь услышать? Хорошо, я говорю тебе это. Но, конечно, ты мне не поверишь, потому что я, как и все остальные, приспособленка. И да, я тебе это говорю только потому, что ты стал знаменитостью и потому, что я боюсь умереть.

АРНОЛЬД: Это не такая уж и неправда!

МАРИОН: Да, это так, я боюсь умереть. Но не из-за того, что ты думаешь.

АРНОЛЬД: А из-за чего?

МАРИОН: Я всегда тебя любила.

АРНОЛЬД: И конечно, ты хотела бы, чтобы я тебе поверил.

МАРИОН: В то время у меня не хватило смелости пойти до конца. Часто люди отказываются любить из страха разочароваться. Если я пришла сюда, то только чтобы узнать, все ли еще ты меня любишь. Скажи мне, что ты меня больше не любишь.

Марион целует Арнольда.

МАРИОН: Я была уверена. Ты меня еще любишь! Я это вижу, ты меня любишь!

АРНОЛЬД: И как я только мог тебя отравить…

МАРИОН: Это не важно, потому что у тебя есть антидот.

Марион снова целует Арнольда.

МАРИОН: Ты не можешь представить, как я ждала этой минуты. Почувствовать твои руки на моем теле, твой рот, твой запах…

АРНОЛЬД: Да, это так, поэтому давай совокупимся! Совокупимся здесь, теперь, сейчас же…

Арнольд пытается задрать юбку Марион, она опускает ее.

МАРИОН: Дай мне сначала антидот, потом займемся любовью.

АРНОЛЬД: Нет, сначала трахаемся, а потом я даю тебе антидот.

МАРИОН: Нет, ты мне сначала даешь антидот, а потом делай со мной что хочешь.

АРНОЛЬД: (иронично) Уедем, уедем далеко, на пустынный остров, на Суматру, или на Каймановы острова. Мы будем жить голыми, нашей едой будет корень мандрагоры, мы будем его грызть… Мы поймаем гигантскую рыбу — меч, и вечером, при свете звезд, ты меня одаришь наконец твоим телом, и в этот волшебный миг я буду любить тебя под колыбельное пение сирен.

МАРИОН: Ты издеваешься надо мной!

АРНОЛЬД: Как и ты!

МАРИОН: Но я тебя люблю!

АРНОЛЬД: Но я тебя тоже люблю! Я тебя обожаю! Мы оба обожаем друг друга!

Арнольд обнимает Марион. Марион умирает в объятиях Арнольда. Он ласкает ее лицо. Берет ее в объятия и направляется к вертолетной площадке.

ЖОРЖ: (за сценой) Мой глаз! Мой глаз! Я больше ничего не вижу! Я уверен, что моя сетчатка отслаивается!

ДАН: (за сценой) Прости меня, Жорж, кочерга у меня выскользнула из рук!

КАТРИН: (за сценой) Вы ему выбили глаз кочергой!

Арнольд поднимается по ступенькам на вертолетную площадку, несет на руках тело Марион. Катрин и Жорж появляются на террасе.

ЖОРЖ: Мой глаз, мне больно!

КАТРИН: Дай посмотрю!

ЖОРЖ: Я уверен, что своей кочергой он повредил мне роговицу с сетчаткой!

КАТРИН: Ничего не случилось с твоим глазом! Только маленькая царапина на веке!

ЖОРЖ: Да, но она все же щиплет!

КАТРИН: Дай я сниму твой парик…. Я не хочу, чтобы он попал тебе в глаз…

ЖОРЖ: (уязвленно) Не трогай меня, не трогай меня больше!

КАТРИН: Да почему?

ЖОРЖ: Ты меня раздражаешь! Убирайся!

КАТРИН: Я бы и хотела, но мы в ловушке. Я так сожалею, что пришла сюда.

ЖОРЖ: Ты так настаивала на этом!

КАТРИН: Да… Чтобы получит роль в «Антидоте»!

ЖОРЖ: Ну как ты могла даже на минуту подумать, что можешь получить эту роль? Ты устарела, ты вышла в тираж!

КАТРИН: Почему ты так жесток со мной?

ЖОРЖ: Потому что кто-нибудь должен тебе открыть глаза! Ты играешь как сосиска!

КАТРИН: Я хочу быть артисткой!

ЖОРЖ: Ты не можешь. Ты не умеешь ходить, говорить, дышать, даже этого ты не умеешь! А этот голос, визгливый и гнусавый… (передразнивает) «Я хочу лимузины, я хочу черные очки, я хочу быть звездой…» Это раздражает, действует на нервы… Будто свинью режут!

КАТРИН: Ты самое жалкое существо, которое я встречала за всю свою жизнь! Хочешь, чтобы я действительно сказала все, что у меня есть на сердце?

ЖОРЖ: Нет!

КАТРИН: Я тебе все-таки скажу! Я хочу, чтобы ты знал: перед тобой актриса редкого таланта, с блестящим будущим, мой талант будет признан во всем мире, а дорога будет усеяна наградами!

ЖОРЖ: Поторопись, потому что тебе осталось не больше часа, чтобы добиться всего этого!

Катрин рыдая выходит. Шум вертолета приближается. Жорж делает знаки, размахивая руками.

ЖОРЖ: На помощь, мы здесь! На помощь! Спасите! Приземляйтесь, я здесь! Вы меня слышите? На помощь!

Шум вертолета удаляется. Входит Арнольд в костюме Отелло, лицо покрыто сажей. Он бросается на Жоржа.

АРНОЛЬД: Я здесь, Яго! Защищайся, Яго!

Арнольд машет рапирой перед Жоржем, тот отступает.

ЖОРЖ: Дуэль невозможна, я получил кочергой в глаз и совершенно ничего не вижу!

Арнольд снова атакует, Жорж неловко защищается.

ЖОРЖ: Я ослабел… Я вижу тебя только одним глазом. В этом состоянии, пойми, я не могу скрестить с тобой оружие!

ЖОРЖ: Постой, Арнольд, я больше не могу…

АРНОЛЬД: Возобновим поединок!

ЖОРЖ: Тебе легко сказать: «Возобновим поединок!» Ты всегда был спортивным, а я, я все-таки интеллектуал. У меня нет даже элементарных представлений, никакого образования, никакого опыта в обращении с рапирой! Но я всегда был на твоей стороне, я был разделял твои взгляды, участвовал в тех же сражениях!

АРНОЛЬД: Пробил час для тебя отдать душу, предатель!

Арнольд снимает плащ Отелло. Стирает сажу с лица плащом.

АРНОЛЬД: Мелкий мошенник, самозванец, паразит светских вечеров! Ты цитируешь других, потому что тебе самому нечего сказать! Ты играешь в недовольного, в интеллектуала, в анархиста. Но за твоей внешностью антиконформиста и вечного юнца — только деньги, тебе важен только ты сам! Ты делаешь вид, что плюешь на деньги, но за спиной кладешь их себе в карман. Ты хищник, которого привлекает запах бабла.

ЖОРЖ: Ты не имеешь права говорить мне это, я художник!

АРНОЛЬД: Это так и было… В начале, когда у тебя было что рассказать, что предложить зрителю. С тех пор ты выдохся, ты иссяк… Ты пуст.

ЖОРЖ: Я запрещаю тебе разговаривать со мной так! Ты ничего не знаешь обо мне!

АРНОЛЬД: Тебя, Жорж, я ненавижу больше всех! В то время мы были все вместе, мы жили страстью к театру и кино. Я доверял тебе, тебя я считал братом, тебе я обожал, восхищался тобой, ты был самым эрудированным из нас всех, ты был нашим лидером, примером для подражания… Ты был гениален!

ЖОРЖ: Да кто ты такой, чтобы меня судить? Я не обязан выслушивать твои оскорбления! Без меня ты был бы ничем! Не строй иллюзий. В самом начале все считали тебя плохим актером. И это правда, ты не был хорош. Один я верил в тебя, в твои способности, и это я дал тебе твою первую роль, которая принесла тебе первый успех. И если сегодня ты стал артистом, которого все превозносят, то это благодаря мне. И определенно благодаря тем черным годам, которые ты пережил. До этого ты был просто маленьким самодовольным мудаком!

АРНОЛЬД: Теперь я понимаю, почему десять лет назад, когда я звонил тебе, чтобы попросить работу, ты заставил твою помощницу отвечать: «Его нет, он только что вышел… У него очень важная встреча… Перезвоните завтра в 17 часов… Очень жаль, его нельзя беспокоить… Он только что вернулся с совещания… Перезвоните завтра…» И завтра, и завтра, и так неделя за неделей, и так ты меня исключил из своей жизни. Нормально, ты стал важной шишкой, работы по горло! И вот что еще: даже если я был тогда маленьким самодовольным мудаком, то ты, ты теперь стал большим самодовольным мудаком!

ЖОРЖ: Я тебя всегда поддерживал, не афишируя. Я всегда был твоим старшим братом, протежируя тебе издалека.

АРНОЛЬД: И поэтому, когда я поймал тебя на выходе из студии, прождав больше часа под дождем, и когда ты вышел… Я не просил у тебя подаяния или милости… Я просто хотел получить работу. Мне подошла бы даже роль второго плана. А ты мне ответил: «Ну конечно, у меня есть роль для тебя. Она не очень большая, но исключительно важная. Приходи завтра, поговорим. Приглашаю тебя в ресторан, я дам тебе сценарий!»

И на следующий день я был в ресторане, прождал тебя до закрытия, но ты не пришел. Я звонил тебе сто раз, а ты не отвечал. Ты мне не послал сценарий, ты больше ни разу не дал мне никакой работы. И в тот вечер я испугался вернуться домой и встретить наполненный надеждой взгляд Евы… Я боялся, что она будет ждать… А я буду должен сказать еще раз, что дело не выгорело… Я понимал, что мы рухнем снова, опустимся еще ниже, что несчастье опутывает своей паутиной нашу любовь, пока ее не погасит окончательно… Я задыхался, я больше не мог. И не надо было освободиться, надо было вздохнуть, и я начал пить… Я пил, чтобы забыться. Я пил, чтобы спрятаться. Я пил, чтобы развеселиться, я пил от страдания… И чем больше я пил, тем больше я разрушал Еву, и чем больше я ее разрушал, тем больше я пил. До того момента, как…

ЖОРЖ: Ты мстишь, потому что возлагаешь на нас ответственность за сумасшествие Евы?

АРНОЛЬД: Молчи!

ЖОРЖ: Ты сам виноват в том, что Ева сошла с ума!

Арнольд приставляет острие рапиры к груди Жоржа. Водит Катрин.

КАТРИН: Нет, не делайте этого!

АРНОЛЬД: А что я делаю?

Арнольд опускает рапиру, Жорж выдыхает, и падает к ногам Катрин.

КАТРИН: Жорж, что с тобой?

ЖОРЖ: Похороните меня рядом с моей матерью… В моем парике…

КАТРИН: Жорж…

Жорж умирает.

АРНОЛЬД: Уже трое!

КАТРИН: Вы чудовище!

АРНОЛЬД: Ну конечно же, я чудовище! Я сам дьявол во плоти!

Иван возвращается на террасу. Катрин уходит и тащит тело Жоржа за ноги.

ИВАН: (Арнольду) Мы долбим бетон вокруг твой бронированной двери. Лучше бы ты дал нам ключ от дверей сейчас же, иначе…

АРНОЛЬД: Иначе что?…

ИВАН: Иначе мы сделаем в твоей стене большую дыру.

АРНОЛЬД: Пока вы будете дырявить стену, вы все умрете! Как Марион.

ИВАН: Марион мертва?

Арнольд кивает.

ИВАН: Сначала Вивиан, потом Марион, и теперь Жорж… Но если Жорж мертв, то кто же будет режиссером «Антидота»? Надо, чтобы я нашел другого постановщика… У меня есть идея! Единственный, кто способен это сделать — Арнольд Брамон. Это ты! Арнольд Брамон снимает Арнольда Брамона! Да, это идея! Поэтому надо, чтобы ты вернулся в Агентство. Надо, чтобы я взял твою карьеру в свои руки. Потому что, прости, что я тебе это говорю, ты смешал все — кино с театром, театр с реальностью, реальность со своими друзьями, а своих друзей — ты отравил! Это несерьезно! Давай наведем в этом порядок! Ты возвращаешься в агентство, и мы подумаем о твоем будущем!

АРНОЛЬД: Я и так думаю о своем будущем, и чем больше я о нем думаю, тем лучше понимаю, что мое будущее — не в твоем агентстве.

ИВАН: Ты ошибаешься, вместе мы сделаем великие вещи.

АРНОЛЬД: Я и так делаю великие вещи… с другими.

Мигает свет. Слышно потрескивание, потом долгий крик. Дан возвращается на террасу. Его трясет мелкой дрожью.

ИВАН: Дан, что с тобой?

ДАН: Я пытался расширить канал воздухоотвода кочергой, а меня ударило током. Я подпрыгнул на два метра. Теперь уже все нормально.

Дан трясется.

ИВАН: Точно?

ДАН: С меня хватит! Ты мне даешь антидот, или я сброшу тебя вниз, через парапет!

АРНОЛЬД: Парапет, пустота, небытие… Для меня пропасть…

Арнольд карабкается на парапет.

АРНОЛЬД: Упасть, чтобы умереть… Умереть, чтобы покинуть свое тело, как актер покидает своего персонажа… Смерть для вас наказание, а для меня — освобождение!

ИВАН: Не делай этого, Арнольд! Ты нам нужен!

АРНОЛЬД: Нет, я вам не нужен! Вам нужен антидот! А почему вам нужен антидот? Потому что вы не хотите умирать! А почему я хочу вас убить? Приступ ярости, безумие, психоз?.. Чтобы показать свою власть? Вопросы, которые остаются без ответов… Я убил твою жену, Дан, и что, ты мне никогда не простишь этого?

ДАН: Лучше умереть!

ИВАН: А если он тебя простит? А, Дан? Посмотри на меня, он убил мою жену, а я его прощаю.

АРНОЛЬД: Нет, я совершил непоправимое деяние, искупить которое может лишь божественное прощение.

ИВАН: Идешь в любую церковь. Исповедуешься, зажжешь две — три свечки, отбарабанишь тридцать раз «Аве» и пятнадцать «Патер ностер», а потом спокойно возвращаешься домой очищенный!

АРНОЛЬД: Да, точно, покаемся! «На колени, братья мои, и испросим прощения!»

Иван становится на колени.

ДАН: (Ивану) Да что это ты делаешь?

ИВАН: Без отпущения грехов нет никакого прощения. А без прощения нет антидота!

Арнольд достает флакон и начинает их опрыскивать. Они становятся на колени и открывают рты, чтобы получить порцию антидота. Катрин входит и тоже становится на колени, готовая получить свою долю жидкости. Они высовывают языки.

АРНОЛЬД: О Господь всемогущий, сжалься над нами, в твоем безграничном милосердии, сотри наши злодеяния, смой с нас наши ошибки…

ВСЕ: Аминь.

АРНОЛЬД: …и очисти нас от грехов наших, поскольку мы признаем наши прегрешения…

ВСЕ: Аминь.

АРНОЛЬД: О Господь всемогущий, создай нам чистое сердце. Agnus Dei qui tollis peccata mundi: miserere nobis-Amen.

ВСЕ: Аминь!

АРНОЛЬД: Возьмите и испейте, поскольку это есть антидот.

ВСЕ: Аминь.

Арнольд идет с поднятой головой. Катрин, Иван и Дан ползут за Арнольдом на коленях.

ИВАН: Ороси меня своим антидотом, поскольку я грешен!

Скрестив руки, Иван высовывает язык.

ДАН: И я тоже, аз есмь великий грешник! Еще больший, чем он! Я делал отвратительные вещи.

ИВАН: И я, я воровал, мошенничал…

ДАН: Я тоже! А кроме того, я бил мою жену!

ИВАН: А я, я спал с твоей женой!

ДАН: А я, я это знал и поэтому бил ее!

КАТРИН: А я, я даже не смею сказать, это настолько ужасно… Я совершила преступление, я убила Митси… Это хомячок моего брата… Весь день он крутил свое колесо, а ночью все спали, но я слышала, как колесо крутится и крутится в тишине… И тогда, однажды зимним вечером, я взяла клетку и выставила ее на ночь за окно… А утром, когда я ее забрала, Митси был весь обледенелый! Я сначала пыталась его реанимировать моим феном. А потом я положила его в микроволновку… Я, наверное, поставила режим для жарки, а он взорвался! Все было в хомячке… Прости меня, Митси.

АРНОЛЬД: Благослови бедного Митси — хомячка…

КАТРИН: Митси…

Арнольд прыскает антидотом на язык Катрин. Сразу же Иван приближается к сосуду. Катрин целует руку Арнольда и крестится. Иван отталкивает ее, чтобы занять ее место. Арнольд брызгает антидотом в рот Ивану. Дан отталкивает Ивана, чтобы занять его место.

АРНОЛЬД: Терминаре антитдотум, нет больше ни каплиум…

ДАН: О нет, не говори мне, что больше нет ни капли!

ИВАН: Должна же быть хоть одна капля на дне!

ДАН: Сжалься, Арнольд, над моим сердцем…

АРНОЛЬД: Не настаивайум…

Дан вырывает сосуд из рук Арнольда, лижет его.

КАТРИН: Я не знаю, что со мной, но мне кажется, что все вокруг меня кружится.

Катрин пошатывается. Иван ее поддерживает.

АРНОЛЬД: Запомни, человек, что ты из праха пришел и в прах возвратишься.

КАТРИН: Мне плохо, я ничего не вижу, мне надо сесть… Стакан воды… Я задыхаюсь…

Катрин выходит, шатаясь.

ИВАН: Что с ней? Она же выпила антидот, ей должно быть лучше!

АРНОЛЬД: Вы пили жидкость от насекомых.

ИВАН: Это не антидот?

АРНОЛЬД: Нет, я использую ее главным образом от тараканов.

В квартире громкий шум.

ИВАН: Это Катрин, она упала!

АРНОЛЬД: Она мертва. Остались только вы двое.

ДАН: Мое сердце, оно не выдержит! Это очень жестоко, ты заставил меня столько пережить…

АРНОЛЬД: Чтобы избежать скандала и суда, я тоже выпью яд! (лирично) Да, мы умрем вместе, соединившись в несчастье, готовые встретить бурю! Я буду рядом с вами. О смерть, старый капитан, эта страна мне надоела!

ДАН: Мое сердце…

Дан садится. Достает из кармана таблетки и глотает.

АРНОЛЬД: К счастью, есть антидот!

Арнольд достает из стакана флакон и залпом выпивает. Иван и Дан бросаются к нему, чтобы вырвать флакон. Арнольд бросает сосуд за парапет.

ИВАН: Зачем ты это сделал?

АРНОЛЬД: Не беспокойся, еще осталось.

ДАН: Где?

АРНОЛЬД: Здесь…

ИВАН: Где?

АРНОЛЬД: Вы должны найти.

ДАН: Я не верю, это еще один твой трюк. (Ивану) Оставайся здесь и ищи антидот! Я пойду искать туда.

Дан идет к выходу. Потом передумывает.

ДАН: Впрочем, антидот может быть и у него.

Арнольд выворачивает карманы.

АРНОЛЬД: Сожалею, надо было приходить раньше!

Дан выходит. Иван достает из своего кармана клочок бумаги. Он разворачивает его и делает дорожку из кокаина.

ИВАН: Я не понимаю, почему ты ненавидишь меня. Почему? Потому что десять лет назад я попросил тебя уйти из агентства? Но я это сделал ради твоего же блага. Судно дало течь, а я тебя спас!

АРНОЛЬД: И я должен сказать тебе спасибо!

ИВАН: Я не смею тебе это сказать, потому что я скромен, но если ты сегодня здесь, то в некотором смысле…

АРНОЛЬД: Это благодаря тебе!

ИВАН: Хотя бы отчасти. Да, это правда, когда мы расстались, ты, должно быть, переживал наш разрыв как предательство. Ну вот как-то так это было… Я боялся, запаниковал, не понимал, что говорю… А ты не так интерпретировал мое предложение. Это было недоразумение.

АРНОЛЬД: Сожалею.

ИВАН: Ты мог бы мне позвонить. Мы бы объяснились. Ты знал, как я дорожу дружбой.

АРНОЛЬД: Я пытался тебе позвонить, но ты, как и Жорж, был всегда занят, всегда отсутствовал. Я тебе оставил миллион сообщений…

ИВАН: Что это ты такое говоришь, Арнольд Брамон? Нет, конечно, ошибся не ты… А моя секретарша Ирен. Я же вытащил эту толстую суку из порнобизнеса! Ладно, если моя ошибка в том, что у меня есть сердце, я ее признаю. Я сентиментален. Эта история меня отучит играть в доброго самаритянина!

Разъяренный Иван хватает трубку. Сигнала нет.

ИВАН: Долбаный телефон!

В ярости бросает трубку.

ИВАН: Такая стерва эта Ирен, даже хуже полячек!..

АРНОЛЬД: О да, в этом весь ты. Ты же всегда наверху. В пантеоне мелких подонков ты настоящая королева шлюх.

ИВАН: Что ты позволяешь себе!..

АРНОЛЬД: Я не спрашиваю у тебя разрешения, я у себя дома!

ИВАН: Конечно, но все-таки!

АРНОЛЬД: А мое имя, ты же обманывал людей, которые доверяли мне! Под моим именем ты организовывал оргии! От моего имени выписывал чеки, подделывая мою подпись.

ИВАН: Я это делал ради Марион. И я еще грешил из щедрости, из альтруизма, из бескорыстия, из наивности! Дай мне шанс, позволь мне доказать тебе, что я могу быть честным!

АРНОЛЬД: В тебе нет ни капли чести, ни грамма порядочности! Ты меняешь убеждения и мнения с космической скоростью! Ты сегодня боготворишь людей — и закапываешь их назавтра! Ты говорил, что отличаешься от других агентов, говорил, что понимаешь актеров, знаешь хрупкость их душ, их капризы, их надежды… А на самом деле тебя во мне интересовало только одно — деньги, которые ты мог сделать на мне!

ИВАН: Но я все же заплатил за больницу для твоей матери!

АРНОЛЬД: Деньгами, которые ты у меня украл…

ИВАН: Я мог бы их оставить себе! Я это сделал для тебя, дружище! И я готов сделать это снова. Я хочу все исправить не потому, что я тебя предал один раз… Я не настолько подл, как обо мне говорят!

АРНОЛЬД: (понимая) В этом есть доля правды… Впрочем, другие тоже вначале мне помогали.

ИВАН: Конечно. Я же не родился подлецом. Подлецом становишься. А это не одно и то же!

АРНОЛЬД: То есть придется признать, что я заблуждался насчет вас все это время?

ИВАН: Еще не поздно все исправить! Дай мне антидот!

АРНОЛЬД: Ты понимаешь, что я сделал? Я убил невиновных.

ИВАН: Где антидот?

АРНОЛЬД: Кто я такой, чтобы их судить? Бог? Вот вопрос…

ИВАН: Куда ты его спрятал?

АРНОЛЬД: Это я заслуживаю смерти. Я, а не вы.

ИВАН: (умоляя) Если ты хочешь умереть, ок! Но подумай о тех, кто хочет жить… Я на коленях прошу твоего прощения… Прости за деньги, которые я украл… Это было сильнее меня… Я клептоман… Я обокрал бы даже мать Терезу…

Становится на колени.

АРНОЛЬД: (смотрит на часы) Через десять минут все кончится.

ИВАН: Сжалься… Я страдаю…

АРНОЛЬД: Нет, это я страдаю…

ИВАН: Прости мне все зло, которое я причинил тебе.

Арнольд становится на колени рядом с Иваном, оба чуть не плачут.

АРНОЛЬД: Нет, это я прошу у тебя прощения за то, что убил твою жену и всех остальных.

ИВАН: Я тебя прощу, если ты дашь мне антидот.

АРНОЛЬД: Нет никакого антидота. Ты не отравлен.

ИВАН: Ты меня принимаешь за идиота?

АРНОЛЬД: С самого начала!!

Арнольд улыбается. Иван бросается на Арнольда и пытается его задушить. Они борются на полу.

ИВАН: (обезумев) Я тебя задушу! Слышишь меня? Я тебя прикончу!

Входит Дан и стреляет из пистолета в воздух. Арнольд и Иван прекращают драться. Дан подходит, направив пистолет на Арнольда. Тот поднимается с пола. Иван остается неподвижно лежать. Дан понимает, что Иван мертв. Он сохраняет хладнокровие и держит Арнольда на прицеле. Арнольд обескуражен, похоже, пистолет нарушил его планы.

АРНОЛЬД: (испуганно) Опусти пистолет и давай спокойно поговорим.

ДАН: Где антидот? Если будешь врать, выстрелю!

АРНОЛЬД: Не играй с ору…

ДАН: А, это твоим планом не предусмотрено, то, что я нашел пистолет в ящике стола… Но я умею вскрывать замки и запоры… Антидот!

АРНОЛЬД: (дерзко) Стреляй… Убей меня… И тогда ты не получишь антидот!

Дан колеблется, в его глазах ненависть, палец на спусковом крючке. Он готов выстрелить.

АРНОЛЬД: Оказывается, это не так просто — убить человека…

Арнольд подходит к Дану, который, кажется, сейчас упадет в обморок. Внезапным движением Арнольд выхватывает у Дана пистолет.

АРНОЛЬД: Что, месье хочет поиграть в крутого… Месье хочет поупражняться в драматическом искусстве… Хорошо, но делай это профессионально…

Произнося эти слова, Арнольд кладет пистолет на стул. Из деревянного ящика он достает плащ и каску с оленьими рогами. Надевает каску на голову Дану, накрывает его плащом. Достает книгу, дает ее Дану и заставляет встать его на столик.

ДАН: Что ты делаешь?

АРНОЛЬД: Хочешь антидот? Так заслужи его! Играй! Надень каску и этот королевский плащ, возьми книгу и стой здесь… Вот так… Ну вот, теперь ты Фальстаф! Читай… Я выбрал для тебя отрывок из «Виндзорских насмешниц». Пятый акт, сцена пятая. Хочешь антидот? Заслужи его!

ДАН: Но я не знаю…

АРНОЛЬД: (перебивает) Ты можешь!

ДАН: Я хочу спуститься. Это нелепо!

АРНОЛЬД: Читай!

ДАН: «Уж не сидел ли я слишком долго на солнце и до того высушил свои мозги…»

Арнольд встает на кресло.

АРНОЛЬД: С какой интонацией… Смени тон… Рога плохо сидят на тебе… Вот, уже лучше…

Арнольд надвигает Дану каску на брови.

АРНОЛЬД: Давай… Продолжай… Больше убедительности… Огня! Блеска!

ДАН: Я не умею…

Арнольд снова сходит с кресла.

АРНОЛЬД: Я тебя слушаю!

ДАН: «Уж не сидел ли я слишком долго на солнце и до того высушил свои мозги…»

АРНОЛЬД: (хлопает в ладоши) Больше силы в голосе!

ДАН: Что они больше не могут отличить правды от самого грубого обмана?

АРНОЛЬД: Время торопит… Добавь пыла! Страсти!

ДАН: Даже этот уэльский козел брыкает меня своим копытом. Как мог я позволить нахлобучить на себя дурацкий колпак?

АРНОЛЬД: Еще… Еще..

ДАН: После этого мне остается только подавиться ломтиком жареного сыра!

Арнольд тянет Дана и заставляет его спуститься на пол.

АРНОЛЬД: Достаточно. Ты очень плох! Ты играешь как кукла! Ты уродуешь Шекспира!

ДАН: Я больше не могу, Арнольд… Сжалься… Подумай о моем сердце…

Дан останавливается на мгновение. С рукой на груди, он кривится от боли и глотает таблетки.

ДАН: Мое сердце!

АРНОЛЬД: Ты помнишь мою жену?

ДАН: Еву?

На лице Арнольда появляется выражение меланхолии, печаль снова овладевает им. Глаза увлажняются… Он старается сдержать волнение.

АРНОЛЬД: Сегодня семь лет, день в день, как Ева решила умереть… Я не видел, как она отдалялась от меня… Все произошло так быстро… Я оставил ее, а она все делала, чтобы меня спасти…

Арнольд стыдливо поворачивается спиной, чтобы скрыть волнение. Пытается сохранить контроль над ситуацией. Погружается в ностальгию. Молчит, потом продолжает.

АРНОЛЬД: Мне еще столько надо было ей сказать… Никогда много не разговариваешь с теми, кого любишь. А сожалеешь об этом только когда они нас покидают. Мне было так трудно тогда общаться, а потом оказалось внезапно, что мне надо с ней поговорить про тысячу вещей… Слишком поздно… Иногда, когда я вижу себя в зеркале, я сам себе отвратителен. Ева умерла по моей вине и по вашей. Да, это потому что вы ее очернили, унизили, оклеветали — и подтолкнули ее к самоубийству.

ДАН: Я не знал…

АРНОЛЬД: Король Лир оплакивает Корделию, а я — Еву…

ДАН: Когда Ева мне позвонила в последний раз, я был на совещании и..

АРНОЛЬД: (перебивает его) Ты сказал ей убираться! А через час …

Арнольд вкладывает указательный палец в рот, изображая дуло пистолета

АРНОЛЬД: Паф!

ДАН: Я не знал…

АРНОЛЬД: Никто этого не знал.

ДАН: Заметь, это сделало тебе рекламу!

Арнольд дает Дану пощечину, тот пошатывается. Дан снова хватает пистолет и снова целится в Арнольда. Снова Дан чувствует боль. Лицо искажает гримаса боли, он кладет руку на грудь.

АРНОЛЬД: А когда я думаю о том, что ты даже пытался переспать с моей женой!

ДАН: О нет, Ева никогда не была в моем вкусе…

АРНОЛЬД: Не утруждай себя ложью, она мне все рассказала. Она была с тобой просто вежлива, чтобы ты дал мне крошечную роль!

ДАН: Подожди… Я не хочу плохо говорить о Еве, ты же знаешь, как я обожал твою жену, но к концу она стала мифоманкой! Прости, что говорю тебе это. Упокой господь ее душу, но это она мне делала разные намеки! И я не удивлюсь, если узнаю, что она тебе не передавала деньги, которые я ей для тебя давал. О, конечно, ничего особенного, несколько тысяч евро… Она все потратила! Это трудно принять, я знаю, но ты можешь спросить у Вивиан, она сможет подтвердить! А, черт, она мертва!

Снова Арнольд хлещет Дана по лицу, тот падает. Арнольд поворачивается к нему спиной и удаляется. Прижимая руку к сердцу, Дан кривится от боли.

АРНОЛЬД: Она изо всех сил пыталась спасти меня, а я, я ничего не увидел, ничего не сделал. Я оставил ее умирать. А теперь все кончено, убей меня!

ДАН: (в агонии) Антидот!

АРНОЛЬД: Иди и возьми!

ДАН: Где?

АРНОЛЬД: Там… Антидот — это я!

Дан стреляет в спину Арнольду, тот падает на землю замертво. Лицо Дана искажает гримаса боли, он падает.

ДАН: (в агонии) Проклятый актеришка!

Дан умирает.

КАТРИН: (в трубку) Алло, полиция? Я стала свидетелем коллективного отравления… Приезжайте немедленно! Я не знаю… Может быть, я выпила мало отравленного шампанского… Приезжайте быстрее, я на…

Она прерывается на полуслове, когда видит Рональда, угрожающего ей пистолетом.

РОБЕРТ: (лаконично) Кладите трубку!

Она повинуется.

КАТРИН: (испуганно) Не стреляйте! Не убивайте меня! Я ничего не сделала!

РОНАЛЬД: Кто убил месье Брамона?

КАТРИН: Что? Арноль Брамон мертв?

Рональд стреляет в воздух. Один за одним просыпаются гости.

КАТРИН: (пораженно) Жорж! Ты жив! Они все живы!

ИВАН: (просыпаясь) Что случилось?

ДАН: Я жив!

ИВАН: (в эйфории) Мы живы, Марион!

ЖОРЖ: У меня такая мигрень…

ВИВИАН: Что это мы здесь валяемся?

ДАН: Так нас не отравили?

РОНАЛЬД: Не было никакого яда! Месье Брамон добавил в шампанское снотворного…

КАТРИН: Снотворного?

МАРИОН: А где сам месье Брамон?

ДАН: (Вивиан) Поторопись. Мы уходим!

ИВАН: (флегматично, Роланду) Опустите оружие, старина… Я сейчас все вам объясню…

РОНАЛЬД: Еще один шаг и я стреляю! Вчера месье Брамон хотел вам отомстить — на свой манер, используя свое оружие — комедию… А вы его убили!

ИВАН: Да нет же, Арнольд не умер!

Рональд приподнимает одеяло, на шезлонге тело Арнольда. У него лицо мертвенного цвета.

ВИВИАН: (удивленно) Боже мой! Арнольд!

РОНАЛЬД: Он все приготовил, все предусмотрел, кроме своей смерти!

ДАН: (Вивиан) Уходим!

ИВАН: (заикаясь) Но… Но… Как он умер?

РОНАЛЬД: Убит выстрелом в спину!

ЖОРЖ: Опустите оружие и давайте поговорим… Вольтер сказал как-то…

РОНАЛЬД: (перебивает его) Я хочу знать имя убийцы!

ВИВИАН: Какого убийцы?

Слышна полицейская сирена. Катрин смотрит через парапет.

КАТРИН: Это полиция!

РОНАЛЬД: Это я их вызвал. Сейчас я их впущу!

Рональд выходит.

ДАН: Дан, это ты последний видел Арнольда?

ДАН: Что вы все на меня смотрите Я не имею никакого отношения к смерти Арнольда…

ЖОРЖ: Арнольд не собирался, но в последний раз он нас всех загнал в западню… Мы сейчас все — сообщники убийства…

МАРИОН: (Дану) Что произошло?

ИВАН: (трясет Дана) Говори! Что произошло?

ВИВИАН: Оставьте его в покое! Он ничего не знает!

ДАН: (освобождаясь) Я не виноват… Я не хотел… Это несчастный случай… Случайный выстрел…

ВИВИАН: (потрясенно) Как это, случайный выстрел?

ДАН: (в панике) Очень просто… Случайный выстрел!

ВИВИАН: Если они тебя арестуют, что станет со мной?

МАРИОН: Не беспокойтесь, Вивиан, мы свидетели и дадим показания. Есть смягчающие обстоятельства!

ЖОРЖ: По — другому мы никак не могли справиться с обезумевшим Арнольдом!

МАРИОН: Это была самозащита!

ЖОРЖ: Необходимая самооборона!

МАРИОН: Судьи поймут…

ИВАН: Тебе дадут минимальный срок!

МАРИОН: Десять лет?

ДАН: (в панике) Десять лет!

ЖОРЖ: Ну, может быть, двадцать…

ДАН: (в панике) Двадцать лет!

ЖОРЖ: Это зависит от адвоката!

ДАН: Я не хочу закончить свои дни в тюрьме из-за вас! Я не убийца! Это был несчастный случай! Вы мне не верите?

Рональд возвращается на террасу.

РОНАЛЬД: Входите, инспектор!

Рональд снимает с лица латексную маску. Снимает фальшивые щеки и накладной живот.

ДАН: (ошеломленно) Арнольд!

ИВАН: (удивленно) Ты жив!

ДАН: Но я же в тебя выстрелил!

АРНОЛЬД: Холостым!

ВИВИАН: Ничего не понимаю…

КАТРИН: Все было подстроено?

ЖОРЖ: Искусство иллюзии…

ВИВИАН: Я все равно ничего не понимаю. Как ты можешь быть живым, если ты лежишь мертвый под одеялом?

Иван приподнимает одеяло.

ИВАН: Это манекен!

МАРИОН: Ты до самого конца насмехался над нами!

КАТРИН: А полиция?

АРНОЛЬД: Актеры! Они приехали на праздник!

Арнольд нажимает кнопку на пульте. Звучит ритмичная музыка.

ВИВИАН: Какой праздник?

АРНОЛЬД: Который сейчас начнется!

ИВАН: В честь чего?

АРНОЛЬД: Сюрприз!

Арнольд протягивает фужер с шампанским Дану, тот не берет его.

ДАН: Спасибо, но шампанское с утра — это не для меня!

Арнольд предлагает его другим гостям.

ИВАН: Я с утра предпочитаю черный — черный кофе! Эспрессо, но по-итальянски!

МАРИОН: А я — «Эрл Грей» с капелькой молока, обезжиренного и без лактозы!

КАТРИН: А я вообще не люблю алкоголь! Вчера я пила просто за компанию!

ВИВИАН: (протягивает руку) А я не откажусь, тем более что уже налито!

Дан мешает ей взять фужер.

АРНОЛЬД: Вы отказываетесь выпить за «Антидот»?

Пауза.

АРНОЛЬД: Неважно. В любом случае, с вами или без вас: пусть спектакль продолжается! За «Антидот»!

Арнольд выпивает свой фужер залпом.