Глава 9 Заправка

Поспать удалось два часа, потом меня поднял Равиль. Мы собрали паспорта всех присутствующих и поехали на заправку. За рулем Урала был Равиль. Я ехал на конфискованном УАЗике. Артем ехал на своем фольцвагене. Палыч погнал свою газель. Леха погнал свою бэху. Форд Степана вчера залили под пробку, да еще разрешили наполнить десятилитровую канистру, что было категорически запрещено.

Равиль свернул с трассы к большой заправке. Въезд перекрывала БМП, а на выезде стоял БТР-80. Перед заправкой и вокруг нее стояло больше полусотни машин. На лобовых стеклах машин виднелись какие‑то бумажки. Поравнявшись с БМП, Равиль остановился. Прямо на броне машины стоял обычный письменный стол. И два кресла, в которых сидели офицеры, звания отсюда я разглядеть не мог. Человек с брони БМП поговорил с Равилем, что‑то оборачиваясь говорил военному за столом, потом вручил ему прямо здесь лист формата А-4 с крупно написанным номером, и Урал проехал на стоянку. Из мощного репродуктора на заправке прохрипело: «Семьдесят девять — вторая колонка».

Я подъехал последним. С брони ко мне в окно заглянул сержант бронетанковых войск весьма немолодого возраста.

— Сейчас выдам номер очереди. Слушайте, когда его назовут. Если пропустите, придется получать номер заново. Заправляем под самую пробку, в канистры и прочее не наливаем. У вас дизель или бензин?

Слова сержанта звучали заученной скороговоркой.

— Дизель.

Он обернулся назад и крикнул:

— Дизель!

Сержант вытащил из лежащей рядом пачки бумагу и написал во весь лист букву Д и номер моей очереди.

— Прилепи на лобовое. Не объявленные машины и машины без номеров не заправляем. Проезжай!

Человек в форме охранника замахал мне полосатым жезлом, показывая место, которое я должен был занять. Равиля на Урале угнали куда‑то в поле за здание заправки. Машины вокруг заправки стояли разномастные, начиная от видавшего виды 412 москвича и заканчивая здоровенным линкольном, были грузовики, автобусы, фургоны. Легковых автомобилей было примерно три четверти. Машины были и пустые, как наши, машины были и забитые до отказа, чертящие брюхом по асфальту. Кто‑то ехал с семьей и вещами, а кто‑то в одиночку и пустым. По территории парковки ходили вооруженные автоматами вояки и люди в черной форме охранников. Порядок поддерживали жестко. Людям не давали выходить из машин. Некоторые стояли около машин. Рядом с заправкой был магазинчик и кафешка. Там кучковались люди. Сейчас туда шли быстрым шагом две женщины с пятью детьми. Их сопровождал охранник. Неплохо тут все организовали. Около кафешки вдруг началась какая‑то свара, сразу захлопали одиночные выстрелы из автоматов, двоих парней в городском ментовском камуфляже положили мордой вниз и сковали наручниками. На территории заправки и около кафешки никто не курил. Задымившего было в машине, водителя маршрутки выволокли из микроавтобуса и отобрали сигареты, поставив последнего на колени и, приставив Стечкин, ко лбу. Круто тут у них.

Вдруг раздались женские крики с обратной стороны заправки. С крыши ударила очередь. По звуку выстрелов и темпу стрельбы, я понял, что стреляют из пулемета, но из какого я понять не мог. Я высунулся из окна и спросил у проходящего мимо военного:

— Лейтенант, а из чего стреляют?

— Максима вчера с консервации привезли, вот опробуем реликвию.

— А говорили, оружие раздавать будут.

— Да. После девяти. Через сто метров дальше по дороге в павильоне шины–диски. Только вы, как заправитесь на дорогу выезжайте или в поле, там ждите, мы на заправке кое‑как порядок поддерживаем.

Заправляли быстро, но машин было много. Время тянулось медленно. Я видел пару раз, как от заправочных колонок вручную выталкивают заглохшие автомобили. В первом случае, это была дэу нексия. Вторым выпихнули старенький додж неон.

Двое военных и один охранник начали, размахивая жезлами и отчаянно матерясь, организовывать проезд. На территорию заехали два бензовоза полуприцепа. Первый — красивый scania с хромированной громадной бочкой. За ним заехал КРАЗ армейской расцветки. Останавливать заправку не стали. Сливали горючку оба бензовоза одновременно.

Мой номер предсказуемо прокричали последним из нашей команды. Я подъехал к колонке с названным номером. Пожилой усатый дядек молча вставил пистолет в бак УАЗика.

Залив бак под пробку, дядек вытащил пистолет из бака и похлопал ладонью по двери. Я ему благодарно кивнул. Следующий, сказал заведующий.

Прямо на выезде с заправки на большом рекламном стенде с которого был сорвана реклама, прямо на фанерном основании было написано:

«Выдача оружия с 9–00 до 20–00 в магазине шины–диски. 100 метров.

Один ствол в одни руки. С собой иметь паспорт»

Поехав сто метров, как и было обещано на плакате, я свернул к скопищу автомобилей, стоящих возле шиномонтажки и большого высокого павильона с красной надписью «ШИНЫ–ДИСКИ–ГЛУШИТЕЛИ». Там меня встретил очередной регулировщик, который отправил меня в открытые ворота за металлическим забором. Насколько понимаю, здесь должно было вестись строительство торгового цента или еще чего‑нибудь в этом роде. Громадная площадь была огорожена забором из оцинкованных металлических листов. Около въезда располагался строительный городок с двумя рядами балков и маленьким трансформатором. Огороженная территория частично была выложена дорожными плитами. Передо мной предстала типичная картина начала строительства. Похоже, что строительства теперь уже не будет. По территории в разброс стояла строительная техника и машины, подъехавших за оружием.

Проехав вдоль разношерстного ряда машин, я съехал с бетонной дороги и остановился около нашего Урала. Остальные наши машины стояли там же.

На площадке уже не было такого четко организованного порядка, как на заправке. Здесь царило какое‑то броуновское хаотичное движение. Люди ходили вокруг, скапливались не большими группками. В этом человеческом хаосе парами и тройками ходили военные в полной экипировке. Я не увидел не одного из вояк в звании меньше прапорщика. Новость о массовом дезертирстве подтверждалась.

В строительном городке народ толпился вокруг полевой кухни и фургона на базе КАМАЗа с красным крестом на боку. Слышался женский плачь. Гомон голосов сливался в какой‑то тревожный гул, напоминающий шум горной речки.

Члены нашей команды уже совещались около кунга. Меня встретили напряженные угрюмые лица моих товарищей. Оказывается, Палыч успел переговорить со старшим на заправке. Равиль, пока ждал заправки, сканировал эфир и слушал переговоры. По собранной ими информации получалось следующее. Рушилась вся государственная машина. Никаких указаний сверху уже не поступало. И вообще было непонятно где сейчас эти верха. Вояки самостоятельно организовались, взяли под контроль объекты энергетики, мобилизационные склады, часть самых крупных заправок и пытаются хоть как‑то стабилизировать ситуацию. Уже понятно, что Москву сдали мертвым. Мертвяки множились в геометрической прогрессии. Организованной эвакуации не получается. Нападения зомби воспринимаются уже, как нечто вполне рядовое и тривиальное. Вокруг полная неразбериха. Массово дезертируют солдаты срочники. В городе и на дорогах грабежи и убийства. Бегут все скопом, как попало, надеясь только на себя. В тридцати километрах организован эвакуационный пункт, но там можно получить только самую минимальную помощь. Здесь людей кормят, дают оружие, заправляют машины, а дальше, беги куда хочешь.

Вопросов о том, что надо поменять чистоту для связи уже возражений не вызвал. Мы согласовали новую основную частоту и резервные частоты.

Время уже подходило к 9–00. Оставив Равиля охранять машины и слушать эфир, мы пошли в сторону пункта выдачи.

Выйдя с огороженной территории, мы встали в хвост очереди к двери торгового павильона. Здесь были и мужчины и женщины разных возрастов и социальных слоев. Стояли, тихонько переговариваясь, не было ни толкотни, ни давки, явственно ощущалась всеобщая пришибленность. Перед дверями павильона стояли молоденький лейтенант и седой толстый старший прапорщик. У лейтенанта на безымянном пальце правой руки ярко блестело новенькое обручальное кольцо. На крыше павильона были видны уложенные стенкой мешки с песком, поверх которых виднелись стволы двух пулеметов Корд. На самом углу сидел боец с СВД. Он смотрел по сторонам, иногда поднося бинокль к глазам. Броня возле павильона тоже была. Вдоль дороги стоял бардак с КПВТ, сбоку от павильона стоял военный КАМАЗ с зенитной установкой в кузове. Похоже на ЗУ-23.

В начале десятого с трассы съехал тентованный КАМАЗ в сопровождении БТРа. КАМАЗ проехал метров на тридцать вперед, а потом сдал задом прямо к стеклянной стене павильона. Я со своего места не заметил, что один пролет с фасада павильона вместо стекла затянут брезентом.

Внутри павильона забегали люди, начали что‑то двигать и приставлять. Очередь оживилась и заколыхалась. Начали запускать по одному.

Когда дошла очередь до меня, я шагнул в распахнутую прозрачную дверь. Справа от меня за баррикадой из пустых ящиков на большом и мягком офисом кресле сидел вояка в маске наставив на меня ручной пулемет Калашникова. Боец приглашающее мотнул стволом пулемета в сторону двух столов и штабеля деревянных зеленых ящиков. По залу ходили несколько мужиков в гражданской одежде, они таскали и перекладывали ящики, распаковывали оружие и патроны. Мужиками заведовал низкорослый прапор с низким сиплым голосом. За первым столом сидели капитан и лейтенант. На столе стояли аж три ноутбука и принтер. Капитан внимательно посмотрел на меня и строго спросил:

— Дезертир?

— Нет. Свой долг Родине отдал в первую чеченскую.

— Воевал?

— Было немного.

Вопрос о моем дезертирстве он задал не с проста. На моей одежде отчетливо выделялись нашивки. На будущее тоже надо будет что‑нибудь с этим придумать, а то шлепнут не разбираясь по законам военного времени как дезертира.

Капитан удовлетворенно кивнул головой и взял у меня стопку паспортов.

— Ты чего, оптовик? — с прищуром посмотрел на меня капитан.

— Нет. А что?

— Да мы только лично на руки оружие даем.

— Так еще подойдут.

— Когда подойдут, тогда и дадим. А то вдруг ты с трупов паспорта насобирал. У нас и такие тут появлялись. Оружие мы для самообороны даем.

— Стволы на всех дадите?

— Судимые есть?

— Нет.

— Совершеннолетние все?

— Да.

— Тогда всем, кто сам за оружием придет.

— А может пока отберете для нас стволы, а мы потом просто заберем. Все равно вбивать же будете.

Капитан передал стопку паспортов лейтенанту.

Тут в разговор вмешался лейтенант, демонстрируя зеленый паспорт Альфии:

— На узбечку тоже будем выдавать?

— А узбечка у тебя откуда? — прищурив глаз, спросил у меня лейтенант.

— Беженка. Позавчера у бандитов отбили. Русская она, просто гражданство Узбекистана, — честно ответил я.

— Что за бандиты и где?

— Недалеко от Серпухова зэки беглые на придорожную забегаловку напали. Всех постреляли, она одна осталась. Мы зеков выбили, а ее с собой пришлось взять.

Капитан на меня посмотрел уже с нескрываемым интересом.

— Подойди потом в кафе «Амирам», разговор к тебе будет. Я о тебе сообщу, — и потом, повернувшись к сиплому прапору, сказал уже громче: Два ППШ ему дай, два СКС и мосинку для узбечки.

— Спасибо. Только узбечки с нами нет.

— Ладно авансом дадим. Проходи быстрей.

Постепенно стали подходить наши, даже Равиль пришел.

Вместе со стволами мне выдали двадцать набитых обойм к СКС, набитые брезентовые подсумки для трехлинейки, шесть пустых дисков к автоматам и патроны россыпью, штук триста, наверное, в картонной коробке из‑под каких‑то автозапчастей.

— Пакетов не даем. Неси, как знаешь. И наставление не забудь, а то у нас уже самострелы и несчастные случаи встречаются, — прапор махнул рукой на второй стол, на котором кучей лежали наставлений для различных видов стрелкового оружия.

Разобрав оружие и набрав брошюрок, мы вышли под яркое весеннее солнце.

Дойдя до края дороги из плит и прошлепав по подсыхающей весенней грязи, я остановился около Урала.

— Ты чего брать будешь? — спросил я у Равиля, намекая на возможность выбора оружия.

— Патроны к ППШ есть?

— Россыпью. Там штук пятьсот будет, а может быть и больше. Тебе приходилось диски набивать?

— Думаю справлюсь. Хотя Палыча спросить нужно.

Палыч подошел минут через пять. Он недовольно снял с плеча самозарядную винтовку токарева.

— Палыч, ты умеешь, диски снаряжать? — спросил я.

— Давай я тебе свое богатство на твой автомат сменяю. Все равно пользоваться не знаешь как.

— Палыч, оружие общее. Если хочешь, бери ППШ себе, меняться смысла нет. Ты сможешь диски патронами набить?

— Да ничего тут сложного нет. Я еще во время срочки из таких тоже стрелял. Снимаешь крышку, взводишь пружину и набиваешь. Хороший пистолет–пулемет. Убойная сила высокая. В магазине вдвое больше патронов, чем в ваших калашах.

Он ловко набил диск патронами. Вместе подошли Артем и Леха. По древним СКСам у нас намечался перебор. Но зато патронов было много.

Я рассказал про предложение капитана. Оказывается, Палычу и Равилю предложили то же самое.

Я не видел смысла ходить в Амирам всем в месте и решил сходить один.

Амирам я нашел в двадцати метрах от павильона, но намного дальше от дороги. Раньше кафе было закрыто от меня металлическим забором стройки.

Я затруднился определить архитектурный стиль кафе. Здесь были и армянские мотивы, и намеки на славянскую старину, все это было густо припорошено сталинским ампиром, хотя современная белая алюминиевая дверь и суперсовременная вывеска в стиле хай–тек вносили свежие нотки. Я вошел в этот дом–компот. Внутренне убранство зала было сделано в стиле средневекового замка с факелами на стенах и люстрами в виде тележного колеса на массивных цепях. Внутри кафе сидели, стояли, ходили, спали вояки. За мощными деревянным столом, стилизованном под старину, стояли над картой четверо старших офицеров. Никто не обращал на меня внимания. Откуда‑то из за угла было слышно, как по рации вызывают какую‑то фиалку. Я подошел к старшим воякам и представился. Ко мне повернулся рослый широкоплечий подполковник с намечающимся пузом.

— А, благородный защитник, — осклабился он. — Ты, говорят, зеков успокоил?

— Так точно, — сказал я. — Врать привычки не имею.

Его слова я расценил как недоверие.

— Ты не кипятись, допрашивать тебя не будем. У меня к тебе предложение есть. У нас людей не хватает. Бойцы разбежались, а задач много стоит. Я тебе и твоим ребятам предлагаю к нам перейти.

— Призываете, значит.

— Нет. Давлю на твою гражданскую сознательность. У тебя, насколько понял, группа боевая образовалась из десяти человек. Мы вас еще на заправке отметили.

— Я как сознательный гражданин семью свою защищать должен. Да и у моих товарищей мотивы те же товарищ подполковник. Мужиков у нас шесть человек и шесть женщин, еще детей четверо.

— Мы семейных в части размещаем. Защиту и содержание гарантируем. Я не тороплю, ты подумай, со своими поговори. По нашим временам одиночки первыми гибнут. Сам видишь, что в городе твориться. Рация у вас есть?

— Да.

— Возьми у радистов частоты. Если что, на связь выйдешь. Предложение мое понятно?

— Так точно.

— Ладно, иди. У нас тут забот непочатый край. Надеюсь, вскоре присоединишься.

Он отвернулся к карте, давая понять, что продолжения разговора пока не будет. Переговорив с радистами, я вернулся к своим.

Я предложил возвращаться в город по дороге через лес. Дорога была тихой и малоиспользуемой. Вдоль нее находилось несколько дачных поселков для советской элиты и два дома отдыха и большая спортивная база. Мертвяков и заторов на дороге быть не должно. Въезжали с нее в город с обратной стороны, а там было недалеко и до нашей улицы. Возражений не поступило. Собственно говоря, мне не хотелось ехать по трассе с бегущими горожанами и военной техникой. Но больше всего мне не хотелось ехать по городу, пустому и замертвяченому, с провалами разграбленных магазинов, остовами сгоревших машин, испуганными людьми и ходячими мертвяками. Хотелось проехаться по лесу. Пусть еще не зеленому, но просыпающемуся.

Оружие все зарядили. Договорились о частотах связи и порядке движения колонны. Расселись по машинам с небольшим изменением. Мы поменялись с Равилем. Тяжелый и массивный Урал уже прочно занимал передовое положение в колонне. Я, как лучше всех знающий дорогу, должен был ехать первым.

Тут выяснилось, что Лехина бэха напрочь завязла в мягкой оттаявшей почве, жидкая весенняя грязь забила шоссейный протектор на колесах, и он беспомощно шлифовал грязь, раскачивая машину, но заехать на плиты так и не мог.

Пошел дождь. Мы быстро выпихнули злосчастного бумера и покатили гуськом друг за другом. Количество машин на трасе увеличилось в два раза. Через два километра мы свернули на хорошую асфальтовую дорогу.

Дорога действительно была пустая. Машина ходко катила по ровному мокрому асфальту. В моей голове кругом носились мысли. Я не мог сосредоточиться и постоянно перескакивал с вопросов обеспечения, на вопросы организации обороны, потом сбивался на размышления о будущем, потом взвешивал за и против перехода под начало вояк. Незаметно для себя я разогнал машину до весьма приличной скорости. И это нас спасло. Сквозь звук мотора и шум колес по асфальту я не расслышал выстрелы, и мы оказались прямо в центре боестолкновения.

В месте примыкания к дороге съезда на гравийку лежала перевернутая газель. Ближе ко мне стояла ауди, наполовину перекрывая дорогу. За ауди прятались три человека, которые вели пальбу из помповиков по газели и спрятавшимися за ней людьми. Те отстреливались. На обочине, рядом с ауди стоял здоровый Infiniti QX 56. Дальше по дороге за газелью горел фургончик Mercedes‑Benz Sprinter. Я вылетел на Урале из‑за небольшого искривления дороги прямо за спину троим стрелявшим из помповиков.

Один из них в черном спортивном костюме успел обернуться и выстрелил по кабине из ружья. Это все решило. Сработали «чеченские» инстинкты. Я пригнулся к рулю и утопил педаль акселератора в пол.

— Полный газ. В бой не вступать. Прорываемся! — заорал я в рацию, надеясь, что все успеют среагировать.

Тяжелый Урал снес с дороги ауди. Мощным громким ударом меня здорово приложило грудью об руль. Я так и не понял, успели стрелявшие отскочить в сторону или нет. Пролетев дальше, я задел краем бампера задний борт и тент лежащей на боку газели. Второй удар по сравнению с первым был практически не заметен. Газель от удара резко качнулась, но не перевернулась, а лишь сдвинулась по дороге в сторону.

Я слышал выстрелы за своей спиной.

— Все живы? Доложить! — крикнул я в рацию, отъехав метров сто и входя в поворот.

Отозвались все. Спасла нас внезапность. С головой погруженные в бой противники не обратили внимания на шум приближающихся машин, или просто не услышали за звуком выстрелов, хотя шум в тихом лесу не услышать было сложно.

До города оставалось немного. Спросил у кого какие проблемы. Палыч ехал последним и сетовал, что дырок в газельке наделали чересчур много, все пришлось на него.

Проблемы появились уже на въезде в город. Закипел и встал Лехин бумер. Благо, что сообщил заранее. Мы вынуждено остановились недалеко от железнодорожного переезда. Я развернул машину на маленькой площадке и, вернувшись назад, перекрыл тушей Урала от возможной погони все наши машины.

Выкатившись из‑за руля машины я упал в грязь, спрятавшись за старый выщербленный бетонный фундаментный блок. В руках держал свой АК. Я никак не мог успокоить дыхание, сердце сумасшедше стучало, норовя выпрыгнуть из груди. Адреналин пер по полной. Внутри было бешенство и страх одновременно. Автомат прыгал в руках как живой. Нужно немедленно успокоиться, а то буду стрелять в белый свет как в копеечку. Чего это я так распсиховался. Около колеса Урала Палыч опустился на одно колено, прячась за бампером. Он целился в сторону выезда из леса.

Я прислушался, кроме нашего шума и обычных звуков леса ранней весной, я ничего не слышал. Неужели пронесло. Оглянувшись назад, я увидел Равиля, он с олимпийским спокойствием стоял, оперившись на капот УАЗика, держа наготове СКС. Рядом лежал ППШ.

Адреналиновая волна спадала. Внезапно захотелось пить. Я понял, что у меня пересохло во рту. Мы выжидали минут десять. Ничего не происходило. Звуковой фон не менялся, шума моторов или стрельбы слышно не было.

Я несчетное количество раз ездил через этот переезд. Мне все тут было знакомо. Сколько времени я провел здесь, разглядывая все вокруг, пока ожидал открытия переезда после прохода поезда или электрички. А сейчас в знакомую до боли картину воткнулись люди с оружием и побитые пулями машины. Неделю назад этого даже представить было невозможно.

Наступал адреналиновый отходняк. Руки мелко дрожали.

По порядку осмотрели все машины. Уралу досталось меньше всего. Кроме выбоин от картечи на кабине машины ничего не было. Основной заряд пришелся как раз на массивный бампер. В одном месте было пробито крыло. Немного перекошен бампер и помято крыло с правой стороны. Уазику досталось сильнее. Боковые стекла заднего ряда сидений были выбиты начисто. Пробита картечью задняя дверь и запаска, разбит задний фонарь слева. БМВ схватил мордой пару добрых зарядов картечи, да еще, похоже, автоматную очередь в корму. Рваные дыры от ударов пуль были даже на крыше. Бумеру пробили в нескольких местах радиатор, но, похоже, что этим не ограничилась. Металлическое позвякивание и скрежет в двигателе при попытках завести автомобиль, говорили о том, что дальше этот автомобиль с нами не поедет. Минивэн Артема даже царапин не получил. Замыкающая газель Палыча приняла весь удар в корму. Стреляли вдогонку. Задняя шторка тента висела лохмотьями. Палыча спасло то, что он не выложил из кузова мешки с сахаром и солью после последней поездки и забыл их там. На заднем мосту были пробиты крайние колеса. На левом внутреннем колесе тоже виднелась отметка от пули, но колесо сдуто не было.

Бэху решили бросить. Вытащили аккумулятор и слили бензин. Удрученного Леху пересадили к Артему.

Загрузка...