Антология приключений-3. Книги 1-9

1

На пути к парковке Сет Розенблатт приостановился и посмотрел по сторонам. Сколько бы раз он ни посещал это место, сколько бы раз ни прогуливался мимо тихого, идиллического лесного пейзажа, он всегда благоговел и гордился своим правом быть здесь, где гиганты вставали на плечи других гигантов и проникали все дальше и дальше в непроницаемые тайны природы. В этом уединенном пристанище приветствовали и финансировали таких людей, как Альберт Эйнштейн, Джон фон Нейман, Курт Гедель, Алан Тьюринг, Роберт Оппенгеймер и Фримен Дайсон. Для физика нет земли священней.

Розенблатт насыщался атмосферой легендарного Принстонского института перспективных исследований, стараясь как можно дальше отложить встречу с арендованной машиной, поездку в аэропорт и предстоящий тяжелый перелет в Токио. Он ненавидел перелеты. Он ненавидел очереди, досмотры и тесные сиденья, оставляющие слишком мало места для его длинных ног. Он ненавидел затхлый, переработанный, обезвоженный воздух самолетов. Перелет с Восточного побережья до Японии, с остановкой в Калифорнии, казался ему бесконечным.

Он вышел на практически пустую парковку, где стояла его машина, – и тут из ниоткуда вылетел белый микроавтобус и помчался прямо на него. Розенблатт замер, ожидая, что сейчас водитель заметит его и отвернет в сторону. Он потерял несколько драгоценных секунд, прежде чем постиг непостижимое: дело не в том, что водитель случайно его не заметил; водитель прекрасно его видит и собирается сбить.

Мышцы мужчины напряглись, готовясь к рывку, но на интуитивном уровне он понял, что опоздал: он просто не успеет вовремя убраться с пути машины. Розенблатт закрыл глаза и приготовился к удару, который раздробит ему кости.

По счастью, до удара не дошло. В самую последнюю секунду микроавтобус резко повернул и с визгом шин остановился. От лица физика до боковой двери машины было меньше двух футов.

Ужас Розенблатта перетек в чистейшую ярость: как этот мерзавец посмел так его напугать?

– Какого черта ты делаешь? – закричал он. – Ты что, псих?

Он еще кричал, когда дверца микроавтобуса скользнула вбок. Картинка прорвалась сквозь туман ярости, и в голове зазвонили тревожные колокольчики. Потеряв голову, Розенблатт начал поворачиваться к проему. Он уже догадывался, что происходит.

Он не успел повернуться. Руку стиснули железной хваткой. Инстинкты физика не ошиблись – кто-то незаметно, как по волшебству, оказался за его спиной. Мужчина завернул Розенблатту руку за спину и толкнул его в салон микроавтобуса. Едва физик влетел внутрь, как его перехватил другой мужчина.

Розенблатт все еще пытался понять, что происходит, когда ему в ногу, прямо сквозь штаны, воткнули иглу. Он старался осознать сигналы боли, идущие из бедра, но мысли путались, и к тому времени, когда до него дошло: «иголка, шприц», все тело обмякло. А потом физика укутало одеяло темноты.

– Хорошая работа, – бросил водитель своим товарищам.

С этими словами он выехал с парковки и неторопливо, будто пенсионер, который решил насладиться пейзажем, поехал по улицам Принстона.

2

Сознание вернулось к Сету Розенблатту одним толчком, но все еще тяжелые веки удалось открыть только наполовину. Он сидел за маленьким металлическим столом. Мужчина напротив, водитель микроавтобуса, держал в руках пустой шприц, которым явно только что вернул Сета к жизни. Терпеливый взгляд мужчины говорил о том, что он только рад дать своему пленнику прийти в себя и хорошенько оценить ситуацию и обстановку.

Руки Розенблатта были пристегнуты наручниками к стулу. Железный стул, привинченный к полу, стоял посреди маленького металлического сарая без окон. Такие переносные сарайчики покупают в строительных магазинах, чтобы поставить во дворе и держать там грабли и газонокосилку. Но этот сарай был чистым. Девственным. Как будто он все еще стоял в магазине.

Сет осознал, что с него сняли часы и одежду и сейчас на нем цельнокроеный серый комбинезон на молнии. Физик попытался не обращать внимания на наркотическую вялость и нарастающую панику. Ему нужно сосредоточиться. Он должен сосредоточиться.

Приток адреналина смыл остатки вялости, но Розенблатт не пытался выпрямиться на стуле и почти прикрыл глаза, выигрывая себе время.

Что происходит? Никому не придет в голову его похищать. Если только эти люди не знают… Но как? Такого не может быть. Однако уже в следующую секунду он осознал – другого объяснения этого похищения и его точности, скорости и тщательности просто не существует.

Сколько он пробыл без сознания? Наверняка не скажешь, но, похоже, не слишком долго. Кто бы ни схватил его, они торопились, и импровизированный характер помещения только подтверждал этот тезис. Но самое тревожное – они подозревали или знали, что в его одежду встроены устройства, при помощи которых он может подать сигнал бедствия. В таком случае они могут знать и другое: если Розенблатт слишком долго не будет выходить на связь, его начнут искать. И это соображение тоже подкрепляет его гипотезу: времени прошло немного, и сейчас он находится неподалеку от Института. Его схватили прямо перед долгим межконтинентальным перелетом, и в ближайшие сутки никто не рассчитывает, что он выйдет на связь. Случайность? Вряд ли.

Розенблатт ощущал странную пульсацию в ушах. У него возникло жуткое подозрение – каждое отверстие его тела, каждый его дюйм, от головы до промежности, ощупан, проверен и перепроверен. Но ради чего, знают только напавшие на него люди.

Физик старался умерить свой пульс. Никогда еще он не испытывал такого страха. Он изучал своего похитителя, единственного обитателя этого сарайчика, из-под опущенных век, краешком глаза, а мужчина по-прежнему терпеливо ждал, когда его жертва полностью придет в себя. Железную коробку освещали две садовые лампы, занесенные внутрь. Мужчина, сидевший за столом, – худощавый, спортивного телосложения, с коротко подстриженными темными волосами, – казался хладнокровным, но напряженным. На взгляд Розенблатта, ему было чуть меньше сорока.

Физик догадывался, что его шансы пережить этот день невелики. Эти люди слишком профессиональны. И они не скрывали своих лиц.

Он глубоко вздохнул и в первый раз полностью открыл глаза. Потом потряс головой, будто пытаясь привести мысли в порядок, и требовательно спросил:

– Какого черта тут происходит?

Водитель наклонил голову, но ничего не ответил.

– Слушайте, – с тревогой продолжал Розенблатт, зная, что должен делать вид, будто ни о чем не подозревает. – Вы можете получить все, что хотите. Я скажу вам пин-код своей кредитки. Все, что пожелаете… Просто отпустите меня, и я обо всем забуду, – взмолился он.

Водитель чуть заметно улыбнулся.

– Это очень щедрое предложение, доктор Розенблатт, – сказал он. – Но, боюсь, я его отклоню.

– Откуда вам известно мое имя? – спросил физик, притворяясь удивленным. – Кто вы такой?

Водитель бесстрастно изучал Розенблатта, будто разглядывал в лупу какое-то насекомое.

– Называйте меня Джейк, – наконец ответил он. – Я работаю на государство, точнее, на армию… – Он пожал плечами. – Ну, скорее, вне государства. Конгресс и президент кое-что знают о нашем существовании, но не желают узнать больше. Не могут себе позволить. Правдоподобное отрицание. Я руковожу подразделением спецопераций, ответственным за защиту нашей страны от всех видов оружия массового поражения. И поскольку речь идет о такой страшной угрозе, у меня полностью развязаны руки и я могу делать все, что понадобится.

– Оружие массового поражения? – недоуменно переспросил Розенблатт. – Вы сошли с ума? Вы совершаете чудовищную ошибку. Кого бы вы ни искали, это определенно не я.

– Тут я с вами согласен, – произнес мужчина, который называл себя Джейком. – Но вы – ключ к тем, кого я действительно ищу.

Он помолчал.

– Послушайте, доктор Розенблатт, я разумный человек. И, так уж вышло, считаю, что сами вы ни в чем не виновны, просто вляпались в серьезное дело. Поэтому, пока вы абсолютно честны со мной, мы будем добрыми друзьями… – Он развел руками. – Но если вы не станете откровенничать, все может стать намного хуже, чем вы в силах себе представить. Мы понимаем друг друга?

– Да. Вы угрожаете мне пытками.

Джейк вздохнул.

– Ничуть. Физические пытки мне и в голову не приходили. У меня в мыслях нечто намного более мерзкое. Намного. Поверьте, если вы не расскажете то, что мне нужно, то будете мечтать о пытках каждой клеточкой своего тела.

Он покачал головой, глядя с выражением искренней озабоченности.

– Пожалуйста, не заставляйте меня продолжать. В мире и так достаточно грязи.

– Это безумие. У нас есть законы, которые должны защищать людей от подобных ошибок. И не давать правительству терроризировать собственных граждан. А группы вроде вашей, которые никому не подчиняются, всякий раз злоупотребляют своей властью. Это неизбежно.

– Доктор Розенблатт, не верьте всему, что вы видите в кино. Военные подразделения вроде моего в Голливуде вечно становятся злодеями, но мы отчитываемся в своих действиях, как и любая другая государственная структура. В конце концов, должен же кто-то сторожить сторожей.

– И кто же?

– Нашу деятельность регулярно изучают другие подразделения спецопераций. Солдаты в бою решают, кому жить, а кому умереть. У них есть лицензия на убийство, и, к сожалению, иногда от их действий страдают посторонние люди. Но все действия этих солдат изучаются, и если они нарушили правила применения силы и злоупотребили властью, им предъявят обвинения. То же касается и нас. Если я нарушу ограничения, если я убью невиновного, который явно не попадает в категорию сопутствующего ущерба, меня будут судить и отправят в военную тюрьму… или даже казнят.

– А что происходит, когда…

– Хватит! – отрывисто прошептал спецагент; слово прозвучало негромко, но в нем зашкаливали напряжение и приказ. – Мы здесь не занимаемся обсуждением меня или оправданием моего существования. Я уже сказал вам больше, чем следовало.

Джейк снял с колена тонкий планшет. Он согнул чехол, сделав из него подставку, и поставил планшет на стол экраном к Розенблатту. Затем провел пальцем по экрану, и на нем всплыл документ. Каждую пару секунд программа сама перелистывала страницы. Все их испещряли странные разноцветные геометрические фигуры – явный плод компьютерных расчетов и сложных уравнений. Для неспециалиста все это выглядело так же понятно, как санскрит для голубя.

Спецагент, рассеянно потирая затылок, изучал своего пленника.

– Узнаете это?

Розенблатт покачал головой.

– Правда? – скептически поинтересовался Джейк, подняв брови. – Ладно, давайте я вам помогу. Мне сказали, что это потрясающий прорыв в математике и физике пространства Калаби-Яу. Я понятия не имею, что это такое. Но мои научные специалисты говорят, что это шестимерное пространство, в которое сворачиваются десять измерений теории струн. Разумеется, мне это ни о чем не говорит, но вот вы – совсем другое дело. Вы уверены, что не узнаете?

– Абсолютно.

– Интересно. Потому что этот документ взят из вашего компьютера.

Розенблатт недоверчиво вытаращился на Джейка.

– Что?

– Физик из вас намного лучше, чем актер, – разочарованно покачал головой Джейк. – Я не узнaю пространство Калаби-Яу, даже если оно укусит меня за задницу. Но три всемирно известных физика, которым мы показали этот документ, так истекали над ним слюной, что чуть не умерли от обезвоживания. Они были потрясены. Похоже, они считают, что это радикально опережает все современное понимание математики и физики в этой области. Что тут содержатся многочисленные научные прорывы. По крайней мере, в той части, которую они способны воспринять, а это лишь вершина айсберга. Мне сказали, они чувствуют себя дикарями, которые пытаются осознать математический анализ.

Спецагент наклонился к Розенблатту.

– Но что мне действительно хочется знать, профессор, так это как вам удалось достичь такого успеха, – произнес он мягким голосом, в котором пряталось бритвенно-острое лезвие напряжения и угрозы. – Я весь внимание.

– Вы действительно думаете, что это моя работа? – недоверчиво посмотрел на него Розенблатт. – Слушайте, если вы говорите, что этот документ найден на моем компьютере, мне остается только вам поверить. Но я его туда не клал. Да, я немного пробовал себя в этой области, но не более того. Вы сами говорите, что его уровень выходит за рамки возможностей лучших специалистов, а ведь я даже не принадлежу к ним.

– Ладно. Уступлю вам на секунду. Если вы не записывали этот документ на свой компьютер, тогда поделитесь, кто же это сделал.

– Понятия не имею, – пожал плечами Розенблатт, потом задумчиво прищурился. – Единственная возможность, которую я могу допустить, что речь идет о каком-то современном Рамануджане.

– Рамануджане?

– Да. Шриниваса Рамануджан. Он был гениальным математиком, вырос в Индии и практически не получил формального образования. Нежданно-негаданно отправил свои работы одному математику мирового класса, Харди. Тот сразу признал его гениальность. Вы не видели фильм «Умница Уилл Хантинг»?

Спецагент отрицательно качнул головой.

– Ладно, это не важно. Я хочу сказать, о Рамануджане никто не знал, но он был единственным в своем роде. На такое способен только парень вроде него. А что это еще может быть? Спорю, он сконструировал «червя» и отправил документ на компьютеры тысяч ученых. Уж не знаю, почему он не указал свое авторство, но, вероятно, так все и было.

Губы Джейка медленно растянулись в улыбке.

– Очень изобретательно, доктор. Вы меня впечатлили. Но боюсь, эта работа – плод разума, который не мог возникнуть естественным путем.

– Вы хоть прислушиваетесь к собственным словам? Что значит «не мог возникнуть естественным путем»?

– Вам известно, что это значит. Это значит, что такая работа требует ай-кью в несколько тысяч.

– Тысяч? – повторил Розенблатт, закатывая глаза. – Значит, люди тут ни при чем. То есть вы считаете это работой пришельцев? – весело уточнил он.

Несколько долгих секунд Джейк пристально смотрел на физика, но ничего не сказал.

– Я уверен, вы переоцениваете эту работу, – уже без улыбки настаивал физик. – Эйнштейн был низкооплачиваемым патентным служащим, когда помог совершить несколько революций в физике. Революций, которые потрясли величайшие умы того времени. Или он тоже был пришельцем? – Он покачал головой. – В науке каждый год происходят прорывы, которые кажутся превосходящими возможности человеческого интеллекта.

Джейк сцепил руки и задумчиво изучал сидящего перед ним человека.

– Разница, как вам хорошо известно, – наконец произнес он, – в том, что даже если эти прорывы кажутся выходящими за пределы человеческого разума, другие люди способны их понять. По крайней мере, какие-то люди… – Он вздохнул, затем продолжил усталым и разочарованным голосом: – Однако хватит развлечений. Мы-то оба знаем, в чем заключается правда.

Спецагент медленно потер затылок и уставился в пустоту. Секунды тикали в полной тишине.

– Я вернусь через минуту, – наконец сказал он.

Когда дверь открылась, внутрь хлынул дневной свет – еще одно подтверждение того, что Розенблатт недолго пробыл без сознания. Через пару минут мужчина по имени Джейк вернулся, держа в руке две запотевшие пластиковые бутылки с водой. Он отстегнул правую руку Розенблатта, скрутил крышку с одной из бутылок и поставил ее перед высоким, жилистым физиком. Затем вновь уселся напротив своего пленника, глотнул из собственной бутылки и внимательно посмотрел на физика.

– Доктор Розенблатт, вы мне лжете, – неодобрительно начал он. – И мне это известно. Я готов позабыть о прошлом ради будущей дружбы. Но поверьте, любые действия имеют последствия. Солжете еще раз, и вас ждут страдания, которые мало кому довелось испытать.

Джейк помолчал, дожидаясь, когда его слова улягутся в голове у слушателя.

– В знак своей доброй воли я собираюсь рассказать вам одну историю. Не сомневаюсь, вы с ней уже знакомы. Однако вы сможете оценить, насколько много мне уже известно – и насколько бессмысленно пытаться уйти от ответов. Однако я не стану рассказывать все, что знаю. Вспомните об этом, когда попытаетесь в следующий раз солгать мне.

Он помолчал.

– Ладно. Это история об исключительной женщине по имени Кира Миллер.

Джейк внимательно следил за выражением лица Розенблатта, но, судя по нему, физик не узнал это имя.

– Кира была гениальным генным инженером, который отыскал способ изменить подключение собственного мозга, – примерно на час за один раз. Глотаем коктейль из генетически модифицированных вирусов, заключенных в гелевую капсулу, и… вуаля, праматерь всех цепных реакций переподключает ее мозг, и Кира получает ай-кью, который невозможно измерить.

Розенблатт недоверчиво нахмурился.

– Когда вы сказали, что расскажете историю, – спокойно произнес он, – я не думал, что речь идет о научной фантастике.

Джейк оскалился.

– Доктор, я был слишком терпелив с вами, – холодно произнес он. – Но мое терпение не бесконечно. Не стоит больше испытывать мое добродушие.

Он сделал паузу, а затем продолжил, как будто Розенблатт ничего не сказал:

– Итак, сделав это открытие, Кира Миллер убила несколько человек и исчезла из виду. Испарилась. За ней числилось много всякого дерьма, вроде сотрудничества с джихадистами ради убийства миллионов людей. В таком роде. На ее поиски отправили немало людей, но ни один из них не справился. И тогда за ней послали бывшего спецназовца по имени Дэвид Дэш. Жесткого, умного и верного своей стране. И он ее нашел. Но, несмотря на всю его верность, эта женщина каким-то образом смогла обратить его в свою веру. Мы можем только догадываться, на какие кнопки способен нажимать человек с неизмеримым ай-кью…

Джейк замолчал и приложился к бутылке, которую держал в руке. Вспомнив о стоящей перед ним бутылке, Розенблатт последовал его примеру.

– Любопытно, но каждый секретный военный компьютер содержит доклад, основанный на безупречных источниках, согласно которому все, сказанное мной, не соответствует действительности. Все доказательства и обвинения против Киры Миллер – фальшивка, а сама она в худшем случае неправильно понятый герлскаут. Ее просто подставили. И Дэша тоже. И, хуже того, они с Дэшем были убиты еще до того, как их невиновность стала очевидной.

Джейк умолк и выжидающе уставился на Розенблатта, как будто для продолжения ему требовалась правильная реакция физика.

– Но вы не считаете, что эти данные верны, – подал свою реплику Розенблатт.

Джейк еще несколько секунд разглядывал своего скованного пленника.

– Верно, – наконец произнес он. – В действительности я знаю, что они неверны. Кира Миллер и Дэвид Дэш по-прежнему находятся в добром здравии. Даже без ее ай-кью-коктейля они – внушительная парочка. Однако, располагая возможностью многократно усилить свой интеллект, они могут подчинить себе весь мир. Они в силах превращать в свои игрушки целые страны и правительства. Кроме того, нам известно, что они с какими-то целями завербовали избранных людей в особую группу. Большинство из них, как мы полагаем, простаки, даже не подозревающие об эндшпиле Миллер и Дэша, – в чем бы он ни заключался. Обычный человеческий интеллект не в состоянии этого предвидеть.

Джейк сделал паузу.

– Однако, при всех наших знаниях, мы не могли идентифицировать ни одного из их рекрутов, – сказал он и указал на жилистого физика. – До сих пор.

– Меня? – недоверчиво переспросил Розенблатт. – Вы к этому ведете? Вы думаете, что я как-то связан с теми людьми? Я впервые о них слышу. И об этом вашем магическом эликсире – тоже.

Джейк не обратил внимания на вспышку физика.

– Они проделали исключительную работу, когда заметали следы, – продолжил он с нотками восхищения в голосе. – А учитывая, что у них не было оснований полагать, будто кто-то считает их живыми, их труды впечатляют еще сильнее. В конце концов мы осознали: наша главная надежда – отыскать анонимные научные работы, которые настолько опережают время, что невозможны без ай-кью-стимулятора Киры Миллер. Мы взломали сотни и тысячи компьютеров, в том числе тех, которые принадлежали лучшим в своей области ученым и математикам вроде вас, и тех, за которым работали сотрудники научно-ориентированных компаний и институтов. Мы анализировали все содержимое этих компьютеров. Мы использовали лучшие суперкомпьютеры и экспертные системы.

Джейк сделал паузу и снова поднес к губам бутылку с водой.

– Я даже близко не понимаю технологии, которые применялись для сортировки содержимого, – продолжил он, – и поиска материалов, свидетельствующих о необычайном прорыве. Но мы справились.

Он помолчал.

– По правде говоря, в основном система выдавала ложные тревоги, но ваша работа оказалась настоящей. Прорывом нечеловеческих размеров.

Джейк поднял бровь.

– Возможно, вам будет интересно узнать, что кроме вас компьютер указал еще на одного человека. Автора кусочков и обрывков работ, которые на самом деле никуда не ведут, но исключительно продвинуты. Генерального директора частной физической лаборатории под названием «Эдванст Физикс Интернэшнл» в Дэвисе, штат Калифорния.

Джейк пристально смотрел на Розенблатта, выискивая следы какой-то реакции, но физик оставался невозмутим. Во взгляде спецагента на долю секунды промелькнуло разочарование.

– Еще один ни в чем не повинный человек, которого вы собираетесь третировать? – поинтересовался Розенблатт.

– Думаю, мы оба знаем ответ, – сказал Джейк, игнорируя ядовитый выпад своего пленника. – Да, я бы с удовольствием поболтал с ним. Но он умер от пулевой раны в живот, вероятно, спугнув поджигателя, который спалил его лабораторию. Одиннадцать месяцев назад. Как вы прекрасно знаете. Когда мы попытались проследить его биографию, то уткнулись в непрошибаемую кирпичную стену. И это еще сильнее убедило нас, что он связан с Миллер и Дэшем.

Он поднял брови.

– Впрочем, это не важно. Я абсолютно уверен, что, помимо всего прочего, вы сможете поведать нам и его историю. Поможете прояснить ситуацию.

Розенблатт открыл рот, чтобы ответить, но передумал и ничего не сказал.

Джейк подался вперед и впился взглядом в своего пленника.

– Доктор Розенблатт, мы подошли к моменту истины. Мне нужно, чтобы вы рассказали мне все. Это ваш последний шанс. Следующего не будет. С этой минуты я не стану терпеть ничего, кроме сотрудничества на сто пятьдесят процентов.

– Я сотрудничаю, – возразил Розенблатт. – Вы просто взяли не того парня. Я понятия не имею, как эта работа попала в мой компьютер. Я знаю только одно – я его не создавал и туда не записывал.

Джейк нахмурился.

– Сказать, что я разочарован, значит не сказать ничего, – прорычал он.

Он сдернул планшет со стола и провел пальцем по экрану. Когда планшет вновь оказался на столе, вместо документа на экране появилась видеотрансляция. Трансляция из гостиной дома Розенблатта в Омахе, штат Небраска. На бордовом кожаном диване сидели двое людей Джейка, обвешанных оружием. Им было скучно, но от этого они не казались менее опасными.

А на полу растянулись жена Розенблатта и трое их маленьких детей.

3

У физика перехватило дыхание, от лица отхлынула кровь.

– Что вы сделали с моей семьей? – закричал он и дернулся вперед, едва не сломав себе левую руку, все еще прикованную наручниками к стулу; казалось, Розенблатт даже не почувствовал боли.

– Я пытался предупредить вас, что не играю в игры, – прошептал спецагент. – Я пытался сказать, что вы предпочли бы пытки. – Он грустно покачал головой и сказал: – Хорошие новости в том, что с ними ничего не случилось. – Потом, помолчав, добавил: – Пока. – Достал из кармана мобильный телефон и выложил его на стол. – А как долго это останется правдой, зависит от вас.

Камера начала перемещаться по комнате, передавая изображение на планшет Джейка. Один из его людей стоял на бежевом коврике Розенблатта, перед красно-коричневыми книжными полками и роялем. Камера остановилась на семейной фотографии физика. Розенблатт, высокий и худой, с коротко стриженными вьющимися каштановыми волосами, держит за руки пяти– и семилетнюю дочь. Его жена, невысокая и пухленькая, стоит за спиной у их восьмилетнего сына, Макса. Все пятеро довольно улыбаются.

Джейк поднес серебристый мобильник к губам.

– Покажите ему, что с ними все о'кей, – приказал он.

Через пару секунд на экране вновь появилась семья Розенблатта. Камера поочередно придвигалась вплотную к каждому из них и на несколько секунд замирала. На экране было видно, что все они дышат, хотя и слабо.

– Они просто без сознания, – сказал Джейк. – Мирно спят. Мы проникли в дом утром, до того как они проснулись, и ввели им усыпляющий препарат. Я стараюсь действовать как можно более гуманно. Если вы будете сотрудничать, они никогда не узнают, что случилось, даже не заподозрят, что им угрожала опасность. Никаких психологических травм на всю оставшуюся жизнь.

Его лицо окаменело.

– Но с предупреждениями покончено. В следующий раз, когда вы солжете или откажетесь сотрудничать, один из них умрет. И точка. Откажетесь сотрудничать еще раз – и умрет следующий. И так далее. Начиная с младшей…

Он сделал паузу и наклонился ближе.

– Джессика, верно?

– Ты мерзавец! – истерически заорал Розенблатт. – Ты проклятый мерзавец! Дотронься до них пальцем, и я увижу, как ты гниешь в аду!

– Вы думаете, мне хочется угрожать вашей семье? – тихо спросил Джейк. – Вы считаете, я получаю какое-то извращенное удовольствие, мучая беспомощных детей? Меньше всего на свете мне хочется этим заниматься. Но я буду делать то, что должен. Будьте уверены. И да, я наверняка буду гнить в аду, но я не могу позволить себе брезгливости. Кира Миллер – самая страшная угроза человечеству, с которой когда-либо сталкивался мир.

– Кира Миллер – величайшая надежда человечества! – выкрикнул Розенблатт.

Несколько долгих секунд в железном сарайчике стояла абсолютная тишина.

– Я рад, что вы решили признать свое участие и начать сотрудничать, – произнес Джейк.

– Вряд ли у меня есть выбор, – с горечью ответил Розенблатт, махнув рукой на планшет.

– Тем не менее я рад, что вы это признали. Пожалуйста, поймите – не важно, какую бы ложь они вам ни рассказывали, Миллер и Дэша необходимо остановить. Миллер отказалась от запланированной биотеррористической атаки, но она готовит кое-что посерьезней.

– Кира Миллер – самая умная, великодушная и сострадательная женщина из всех, кого я встречал.

– Она очень умна, это верно. Не стану отрицать. А еще она обманщица. Серийная убийца, которая производит впечатление святой. Редкостный талант.

– Не знаю, откуда вы взяли такие сведения, но это все неправда.

– Разве? Кира Миллер с самого начала была чистейшей социопаткой. Но вы знаете, что у ее терапии есть побочный эффект? Она превращает образцового гражданина в человека с манией величия. В могущественного безумца, необузданного монстра, которым вы считаете меня.

– Конечно, я знаю. Я сам применял эту терапию. Вы прекрасно понимаете, что только так я мог подготовить ту работу по пространству Калаби-Яу, которую вы нашли.

Розенблатт покачал головой.

– Но я повторяю – вы совершенно ее не знаете. Она усиливает себя – так мы это называем – намного реже, чем может. Почему? Потому что она лучше всех нас знает, что это ведет к социопатии, и боится выпустить джинна из бутылки. А знаете, почему наша группа такая маленькая? Основное ядро устанавливает высочайшую планку для новых членов. Если человека считают достойным членства, его личность и этика тщательно проверяются, причем такими методами, которые может изобрести только усиленный интеллект. И только если прогноз, причем с вероятностью почти сто процентов, показывает, что этот человек способен выдержать усиление и не превратиться в чудовище, его приглашают в группу. И только так, каким бы многообещающим он ни был. Кира осторожна до абсурда, – закончил Розенблатт.

Это было чистой правдой. Он приезжал в Институт в надежде добавить в команду математика или физика мирового класса, но его цель не увенчалась успехом. Они нашли в Институте трех ярких ученых, которые прошли первый уровень сканирования, и Розенблатт прибыл в Принстон для проведения следующих тестов, без их ведома. Все провалились. По крайней мере, по меркам Киры. Розенблатт был уверен, что ван Хаттен из Стэнфорда, которого проверяли пару недель назад, пройдет, но Кира голосовала против. Новые члены не появлялись в их группе уже несколько месяцев, и Розенблатт начинал убеждаться, что их и не будет. Опасения Киры и Дэша только возрастали. Чем чаще ядро группы проходило через усиление, тем глубже они осознавали опасность абсолютной власти и уровень ставок, по которым идет игра. И тем сильнее опасались сделать хотя бы один неверный выбор.

Им исключительно повезло с пятью членами – основателями группы: Миллер, Дэшем, Коннелли, Гриффином и Мецгером – главным советом, от которого после трагической гибели Мецгера осталось только четверо. Каждый из них до усиления был чрезвычайно стабилен, высокоморален и сострадателен. Тем не менее ни один из них не соответствовал нынешней планке. Зная об этом, они не доверяли даже усиленным себе. Они настаивали, что все члены группы, и в первую очередь – они сами, должны принимать капсулы только в специальном помещении, запираемом снаружи.

Но Джейк был прав. Один-единственный человек, сорвавшийся с цепи, одна проскочившая ошибка – и под угрозой может оказаться весь мир. Ярким примером этого был Алан, брат Киры. Если б его не удалось остановить, страшно подумать, какой ущерб он мог бы причинить.

– Она вас одурачила, – просто ответил Джейк. – Она обещала вам долголетие? Поэтому вы так ей верны?

– Я верен ей, потому что верю в то, что она делает. Она и все остальные. Вы видели, чего я способен добиться во время усиления. Всего за пять часов! Только представьте, какой прогресс мы можем предложить человечеству…

– Вы наивны. Во-первых, вся эта тема с долгожительством – фальшивка. Инъекция ничего не дает. Это просто главная приманка для доверчивых простаков. Вам известно, чем она и Дэш занимались в течение последнего года? Они ответственны за несколько крупных терактов по всему миру. И я располагаю неопровержимыми доказательствами того, что они планируют намного худшее.

– Если они настолько неопровержимы, так покажите их мне, – недоверчиво огрызнулся Розенблатт.

– Чтобы убедиться в их истинности, вам потребуется слишком много времени. А я потеряю элемент внезапности.

– Очень удобная позиция, – заметил Розенблатт.

Джейк побагровел.

– Наш разговор подходит к концу, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Я хочу услышать от вас, где найти Миллер и Дэша. А потом – имена всех остальных членов вашей маленькой клики.

– Я расскажу вам все, что знаю, – ответил Розенблатт.

Он бросил взгляд на экран планшета. На свою беспомощную семью и вооруженных людей, стоящих рядом.

– Но я не могу рассказать, где их найти, – с нарастающей паникой в голосе продолжил он. – Они и двое других членов главного совета намного осторожнее, чем вы можете представить. Они постоянно перемещаются и, пока не возникнет необходимость, не сообщают о своем местонахождении даже друг другу. А я – всего лишь младший член группы.

Джейк стал мрачнее тучи.

– Доктор, я вас предупреждал, – спокойно произнес он, потом что-то сказал в телефон.

На экране планшета появился один из людей Джейка. Он поднял крупнокалиберный пистолет, и на лбу младшей дочери Розенблатта высветился маленький красный кружок. Семилетняя девочка, одетая в ярко-желтую ночную рубашку, спала с безмятежностью ангелочка.

Розенблатт в ужасе затряс головой, его глаза чуть не вылезли из орбит. Он любил свою маленькую красавицу, как никого другого; ее жизнерадостная натура заражала своим настроением всех, кто оказывался рядом. Во рту стало горько.

– Доктор Розенблатт, у вас есть тридцать секунд, чтобы сказать мне, как найти Киру Миллер. И не пытайтесь купить время, назвав выдуманное место. Если Миллер не окажется в названном месте, я уничтожу не только вашу дочь. И я чертовски надеюсь, что вы мне верите.

Розенблатт заставил себя отвернуться от планшета и подумать. Неужели они и вправду хладнокровно убьют семилетнюю девочку? В такое нельзя поверить. Но как он может рисковать?

А может ли он отвернуться от Киры Миллер? Он знает, к чему стремится она и ее группа. Знает, что поставлено на кон ради всего человечества, включая долгожительство для миллиардов и, возможно, бессмертие уже в следующем поколении. Джейк заявлял, что все это – ложь, но физик сам видел доказательства. И точно так же знал, что сфабрикованы и остальные обвинения Джейка. Кто-то подставил Дэша, Миллер и всю группу. Розенблатт не знал, кто именно, но не сомневался – так оно и было.

Кира Миллер – ключевая фигура на пути невероятных улучшений жизни людей. Она ключ к следующему шагу эволюции человека – направленной эволюции. Она предвестник разума, охватывающего галактику или даже всю Вселенную. Розенблатт сам переживал усиление и прекрасно знал о его опасностях, но еще лучше понимал его потрясающий потенциал.

Ставки слишком высоки, и он не может предать Киру. Но он должен защитить свою дочь. Ради нее он готов пожертвовать целой Вселенной…

Впрочем, нужно ли это? Джейк блефует. Иначе и быть не может. Он сомневается, что Розенблатт говорит правду. Это просто проверка. Если Розенблатт будет упорно стоять на своем даже перед лицом невероятной угрозы, Джейку придется поверить. Ни один отец не солжет, когда опасность угрожает его ребенку.

– Доктор Розенблатт, я жду. У вас осталось десять секунд.

По лицу физика потекли слезы.

– Я действительно не знаю, – в страхе выкрикнул он. – Честное слово. Если бы знал, я уже сказал бы вам. Господи, я бы вам сказал… Я что угодно сделаю. Пожалуйста, не надо!

Розенблатт уже не балансировал на грани истерики, он перешел эту грань. Он поставил жизнь дочери на то, что сможет убедить Джейка, и сейчас ужасная перспектива потерять ребенка превратилась в худшую: если расчет неверен, именно на него ляжет ответственность за смерть дочери.

– Миллер и Дэш – безумные параноики, – лепетал физик. – Я расскажу вам все, что хотите. Но я не могу рассказать того, чего не знаю.

Слезы мешали видеть, но Розенблатт заметил обеспокоенное выражение лица Джейка. В чем дело? Он убедился, что физик не знает, как найти Киру? Разве он мог не поверить? Ни один отец не станет в таких обстоятельствах упираться и скрывать информацию. Вот что требовалось Джейку. Он угрожал самым страшным, чтобы получить гарантию, – Розенблатт расскажет ему все, что знает, во всех подробностях. И вот теперь он убедился.

Джейк шепнул в телефон. На экране планшета было хорошо видно, как мужчина, который целился в голову дочери физика, нажал на спуск. Маленькая головка Джессики разлетелась, как дыня, упавшая с небоскреба. Во все стороны брызнули кровь и мозг, оседая на телах семьи Розенблатта.

– Нееет! – закричал физик, почти теряя сознание, разум не мог справиться с таким ударом. – Нееет!

– Нам перейти к следующей дочери, или вы все-таки вспомните, где мне отыскать Дэвида Дэша и Киру Миллер?

Лицо физика – по его щекам по-прежнему текли слезы – исказилось в гримасе чистейшей, всеобъемлющей ненависти, но только на мгновение. Он был слишком потрясен, чтобы сосредоточиться на каком-то чувстве, кроме глубокой вины и бездонной скорби.

– Я скажу, что вы хотите, – пытался выговорить Розенблатт сквозь всхлипывания и дрожь.

Джейк кивнул.

– Хорошо, – сказал он, легко догадавшись, что бормочет физик. – Но сначала вам нужно прийти в себя. Я вернусь через пять минут.

Джейк, не оглядываясь, вышел из стального сарая. За его спиной остался сидеть сломленный человек, который рыдал и размазывал по лицу слезы свободной рукой.

Едва дверь сарая захлопнулась, Джейк прислонился к стволу ближайшего клена. Его трясло. Он изо всех сил старался сдержать подступающие слезы.

Спецагент прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Наконец, в какой-то степени овладев своими эмоциями, он оторвался от дерева и прошел двадцать ярдов до припаркованного белого микроавтобуса. Один из его людей наблюдал за окрестностями, но они выбрали едва ли не самое уединенное место во всем Принстоне, и никто не ждал появления случайных прохожих.

Джейк открыл дверцу микроавтобуса и скользнул внутрь. Его заместитель, майор Джон Колк, который следил в монитор за допросом, сидел внутри вместе с лейтенантом.

Джейк, со все еще влажными глазами, обернулся к лейтенанту.

– Пожалуйста, простите нас, – едва выговорил он. – Мне нужно остаться вдвоем с майором.

Едва лейтенант вылез, майор встретился взглядом со своим командиром.

– Сэр, вы в порядке? – мягко и озабоченно спросил он.

Джейк не ответил. Он казался тяжело больным.

– Чем Кира Миллер держит этих людей? – прошептал он, с ужасом глядя на майора. – Почему он был готов рискнуть жизнью дочери?

Колк серьезно покачал головой, но промолчал.

– Я больше не могу этим заниматься, – прошептал Джейк, к его глазам вновь подступили слезы. – Я бывал под вражеским огнем, почти без шансов выжить, и никогда не жаловался. Но нельзя требовать от человека того, что я делаю сейчас.

– Полковник, я знаю, сцена была невероятно реалистичной. И вы всегда на тысячу процентов погружаетесь в образ действий. Но сейчас вы ушли слишком глубоко. Вернитесь назад. Вы же знаете, это только спецэффекты. Прямо сейчас девочка, скорее всего, сидит на занятиях и возится с книжкой-раскраской.

Джейк покачал головой.

– Я знаю. Но я сломал его дух, и это уже не спецэффекты. Я устроил ему пытку, которая намного хуже вырванных ногтей. Это за гранью жестокости.

Джейк отвернулся.

– Если бы ты видел его лицо, – произнес он и вздрогнул. – У меня самого маленькая дочь. Я даже не могу себе представить…

Спецагент опустил взгляд и снова попытался взять себя в руки.

– Вам пришлось, раз уж он до конца держался своего блефа, – сказал Колк. – И теперь вы знаете. Он блефовал. Но самое главное – в ближайшие сутки мы сможем уничтожить самого опасного человека на планете. Вы спасете миллионы жизней.

Джейк кивнул, но лучше ему явно не стало.

– Полковник, вы просто в очередной раз доказали, что являетесь самым подходящим для этого дела человеком, – продолжал Колк. – Это было испытанием не только для Розенблатта. Если убийство одной невинной девочки ради спасения миллионов – а тем более иллюзия убийства – разъедает вам душу, вы правильный человек. А вот если бы вы сделали что-то подобное и спокойно пошли дальше, вас и близко не следовало бы подпускать к нашей работе и той власти, которую она дает.

Джейк отвернулся, на целую минуту уйдя в свои мысли. Наконец он глубоко вздохнул, похлопал по руке своего заместителя и сказал:

– Спасибо, Джон. Это помогает.

В действительности помощи было не так уж много, но пока и этого хватит. Ему нужно заняться делом.

– Теперь, когда вы раскололи Розенблатта, – сказал Колк, – вы все еще хотите держать четырех человек рядом с его семьей?

– Нет. Это перебор. Отзови Переса и Фергюсона. Скажи оставшимся, что мы не ждем неприятностей, но пусть следят в оба. В случае чего подкрепления у них не будет. И если произойдет что-то подозрительное, пусть не раздумывая используют спутники.

– Я передам им.

Джейк кивнул и повернулся к маленькому монитору. Розенблатт выплакался до донышка. Сейчас он опустил голову на стол и тихонько всхлипывал.

– Он сломан, – сказал Джейк. – Но думаю, он уже дошел до точки, когда сможет внятно объясняться. Мне лучше вернуться и получить нужные нам сведения.

– А какой план после этого?

– Он – просто пешка. Как только мы ликвидируем Миллер и запрем Дэша и остальных из внутреннего совета, нам просто нужно будет удостовериться, что никто из мелких игроков не имеет доступа к ее препарату. Миллер – единственная, кто способен создать его с нуля. С ее смертью угроза исчезнет. Мы подержим Розенблатта, пока не решим вопрос с Миллер, а потом отпустим его и всех прочих жить собственной жизнью дальше. Можем пару лет подержать их под наблюдением, на всякий случай…

Вылезая из микроавтобуса, спецагент снова обернулся к Колку.

– Мне бы очень хотелось сказать ему правду, как только он сдаст нам Миллер. Сказать, что с его дочкой все хорошо. Что это просто компьютерные спецэффекты… – Он вздохнул. – Но я не могу, конечно. До тех пор, пока мы не возьмем Миллер. На случай, если нам потребуется надавить на него.

Лицо Джейка искривилось в болезненной гримасе.

– Полковник, помните, сколько вы спасете людей, – повторил Колк. – Вы нужны нашей стране.

– Ага, – с отвращением произнес Джейк. – Я – гребаный герой.

Он двинулся прочь от микроавтобуса. Дверца за его спиной бесшумно скользнула на место. Когда Джейк подошел к сарайчику, он глубоко вздохнул, взял себя в руки, придал лицу непреклонное выражение и открыл дверь.

«Где же ты, Кира Миллер?»

Через пару секунд он наконец-то это узнает.

4

Доктор Антон ван Хаттен, штатный профессор факультета прикладной математики и теоретической физики в Стэнфорде, легко шагнул на крутой эскалатор и встал справа на рифленых металлических ступеньках, пропуская тех, кто торопится спуститься. У ван Хаттена было широкое лицо херувима, тонкие волосы, которые уже начинали седеть, а на носу – очки в черной оправе а-ля Гарри Поттер, которые контрастировали с волосами и светлой кожей. Несколько мужчин и одна женщина, сформировав грубый полукруг футах в пятнадцати от подножия эскалатора, держали в руках таблички с разными фамилиями. Ван Хаттен подошел к одному из них, мужчине в светло-коричневых брюках и трикотажной оксфордской рубашке, от которого веяло уверенностью и компетентностью.

– Доктор ван Хаттен? – спросил мужчина, когда физик подошел к нему, и опустил табличку с фамилией.

Профессор кивнул.

– Добро пожаловать в Денвер. У вас есть багаж?

Ван Хаттен покачал головой.

– Боюсь, я привез только себя.

Водитель кивнул и жестом предложил следовать за ним. Ван Хаттен знал, что они направляются к машине, которая отвезет его в несколько загадочный Центр совершенствования научных исследований, или ЦСНИ, расположенный неподалеку научно-исследовательский центр.

Две недели назад ван Хаттену позвонила женщина. Она представилась как Девон, не назвав фамилию. Она связана с ЦСНИ, научно-исследовательским центром в Денвере, пояснила женщина, и хочет пригласить профессора в качестве консультанта. Сможет ли он через две недели уделить центру один день?

Ван Хаттен сказал, что сомневается. В предложенный день у него назначено несколько важных встреч, с утра и после полудня.

Но Девон заверила, что они будут рады, если он сможет пробыть у них с пяти до девяти часов вечера. Хотя в обычном случае они попросили бы его лететь коммерческим рейсом, сейчас они запланируют чартер, чтобы он смог вернуться домой тем же вечером. И когда она упомянула оплату – тысяча долларов в час, – ван Хаттен быстро решил, что это отличное предложение.

Тысяча долларов в час.

И если он сможет провести у них день и вечер, они гарантируют минимум десять тысяч долларов.

Машина заберет его из дома и отвезет в аэропорт к рейсу в Международный Денверский. Они просят только подписать жесткое соглашение о неразглашении, включающее пункт, согласно которому он не должен раскрывать предложенную сумму.

Ван Хаттен сомневался, стоит ли во все это верить, но на следующий день он получил экспресс-пакет с авансом в пять тысяч.

Интеллектуальное вознаграждение привлекало ученого намного больше, чем материальное, но десять тысяч за день – это десять тысяч за день. И, кроме того, он был заинтригован. Что они могут захотеть от него за такие деньги? Он не скрывал своих исследований. Если им нужен доступ к его работам, им достаточно прочитать его научные статьи в нескольких журналах.

Ван Хаттен попытался выяснить у женщины, о консультациях какого рода идет речь, но она заверила, что никакой подготовки от него не требуется и что им нужен именно он. Когда ученый поинтересовался адресом центра, его попросили не беспокоиться: водитель встретит его в аэропорту и с комфортом доставит на место.

Быстрый поиск в Интернете выдал очень профессионально сделанный сайт, где говорилось о миссии научно-исследовательского центра – расширить границы человеческих знаний – и больших целевых фондах, полученных от анонимных дарителей. Помимо этого сайта, Интернет не содержал ни одной ссылки на ЦСНИ. Трудно представить себе научно-исследовательский центр с таким качественным сайтом и кучей денег, который нигде не упомянут. Захоти ван Хаттен отыскать фамилию мальчишки, который пакует его покупки в магазине, «Гугл» и то наверняка выдаст с десяток ссылок. Вдобавок на сайте отсутствовала страничка «Контакты», равно как и адрес центра.

Все страньше и страньше.

Он подумал, не отказаться ли, но решил, что это слишком. Если научно-исследовательский центр, поддерживаемый анонимными дарителями, желает не высовываться, никакого преступления в этом нет. Такое поведение можно объяснить множеством вполне законных причин.

Мысли ван Хаттена вернулись к настоящему, в котором водитель вел его по переполненной парковке. Мужчина остановился у серебристого микроавтобуса. У машины не было боковых или задних окон, а на боках отсутствовали какие-либо надписи. Ван Хаттен не удивился бы, увидев логотип Центра или надпись «Центр совершенствования научных исследований», но, похоже, эти люди и здесь предпочли не высовываться. По крайней мере, они последовательны.

Водитель открыл боковую дверь.

– Вам помочь, сэр? – спросил он.

Ван Хаттен замешкался. Ему хотелось видеть, куда он едет, а салон этого микроавтобуса явно не предусматривал такой возможности. Он уже открыл рот, собираясь спросить, нельзя ли сесть на переднее пассажирское сиденье, но заметил, что место занято – пол и сиденье справа от водителя занимали несколько компьютерных мониторов. Ученый нахмурился.

– Спасибо, я справлюсь. Я еще не настолько стар, – сказал он с натянутой улыбкой и залез внутрь.

Салон микроавтобуса по роскоши и элегантности ничуть не уступал лимузину, разве что был заметно просторнее. Поездка оказалась гладкой и практически бесшумной. Через полчаса микроавтобус заехал на небольшую подземную парковку, и водитель подвел ван Хаттена к двери в недавно построенное и очень современно выглядящее офисное здание.

Внутри физика встретили трое. Первым был человек-медведь, который башней возвышался над своими товарищами. Мужчина с длинными волосами и густой каштановой бородой весил, должно быть, три сотни фунтов, хотя об ожирении речь не шла.

– Мэтт Гриффин, – представился он, протягивая огромную лапищу, которая без труда могла расплющить ладонь ученого, однако рукопожатие оказалось мягким и осторожным.

– Знакомство с вами – большая честь и привилегия, сэр, – добавил человек-гора с произношением профессора Гарварда.

– Благодарю вас, – ответил ван Хаттен.

Следующим руку протянул мужчина, стоящий рядом с Гриффином. Он был старше остальных. Резковатые черты лица, аккуратно подстриженные волосы и усы и характерная военная выправка, совсем как у водителя.

– Джим Коннелли, – произнес мужчина, когда они пожали друг другу руки. – Добро пожаловать в наш комплекс.

– Очень рад.

Только сейчас ван Хаттен обратил внимание на единственную в группе женщину, до сих пор полускрытую великаном Мэттом Гриффином, и у него перехватило дыхание. Эта женщина ошеломляла. Она одарила ученого ослепительной и искренней улыбкой, которая только усилила ее привлекательность. Женщина просто стояла, но сила ее личности излучала сияние, притягивала как магнит. Глаза ван Хаттена немедленно решили, что на таком прекрасном зрелище стоит задержаться, и уговорить их перевести взгляд будет непросто.

– Доктор ван Хаттен, спасибо за приезд, – произнесла женщина и протянула руку, тонкую, но сильную.

– Прошу вас… всех вас… Антона вполне достаточно.

– Тогда Антон, – ответила за всех женщина. – Добро пожаловать в Центр совершенствования научных исследований. Полагаю, вы узнаёте мой голос.

– Да. Вы разговаривали со мной по телефону. Девон, как я понимаю.

Она чуть поморщилась, одновременно лукаво и виновато.

– В общем, да. Но я должна сказать, что ввела вас в заблуждение. На случай, если вы не заинтересуетесь, я решила назваться Девон. Прошу прощения. Но сейчас уже не время для уловок. Меня зовут Кира. Кира Миллер.

Ван Хаттен и раньше подозревал – тут что-то нечисто, и это откровение только усилило его подозрения. Ему почти захотелось прямо сейчас вернуться домой, но какое-то чувство подсказывало: он уже прошел точку невозврата. А у этой женщины, которая только что с легкостью призналась в обмане, было такое открытое и искреннее выражение лица, она так явно радовалась встрече с ним, что он, как ни странно, почувствовал себя непринужденно.

Взгляд ван Хаттена не отрывался от лица женщины, пока ученый не ощутил мягкий толчок сзади. Мужчина, который привез его сюда, никуда не делся и сейчас протягивал руку.

– Я тоже часть ЦСНИ, – сказал он. – Я решил подождать, пока вы не встретитесь с остальными, а уже потом представиться должным образом.

Ван Хаттен пожал протянутую руку. Он сразу заподозрил, что в этом человеке скрыто больше, чем видно глазу.

– Дэвид Дэш, – назвал себя мужчина.

– Рад познакомиться с вами, Дэвид.

Мэтт Гриффин едва сдерживал возбуждение.

– Вам, несомненно, интересно, зачем вы здесь, – сказал он.

Ван Хаттен подавил улыбку. По какой-то причине ему захотелось сказать в ответ «несомненно», но он сдержался.

– Разумеется, – ответил он.

– Хорошо. Мы прямо сейчас к этому перейдем, – заявил Гриффин, ведя ван Хаттена и остальных к конференц-залу в глубине здания.

Кира Миллер, идущая рядом с физиком, заметила:

– На всякий случай хочу предупредить вас. То, о чем мы будем вам рассказывать, может показаться несколько невероятным. Мы готовы встретиться с вашим скептицизмом. Мы просим только отнестись ко всему непредвзято и дать шанс убедить вас.

Неприятное ощущение кольнуло ван Хаттена с удвоенной силой.

– Я внимательнейшим образом вас выслушаю, – ответил он.

Он понятия не имел, во что ввязывается, но если в самом худшем случае они окажутся каким-то квазинаучным культом – церковью квантового космологического духа или аналогичным бредом, – он готов подыграть им. До тех пор, пока не уберется подальше.

– Вы меня заинтриговали, – сказал он, на всякий случай решив начать подыгрывать прямо сейчас. – Похоже, сегодняшний день может оказаться интереснее, чем я думал.

Кира только взглянула на него, но не ответила. Зато приветливый великан, который возвышался над ней, радостно подхватил разговор.

– Вы не представляете, насколько, – произнес он, подняв брови. – Вы просто не представляете.

5

Полковник Моррис «Джейк» Джейкобсон вылез из F14 «Томкэт», который подбросил его до авиабазы Петерсон в Колорадо-Спрингс. Полковника ждала машина; из нее он пересел в стоящий неподалеку гражданский вертолет. Посадка такой «вертушки» в Денвере, на улице или в поле, привлечет больше внимания, чем хочется, но к военному геликоптеру внимания будет несравненно больше. В чистом ночном небе сияли мириады звезд, но звезды сейчас меньше всего занимали мысли Джейка.

– Капитан, доложите оперативную обстановку, – сказал он в мобильный телефон.

– Полковник, стеклянное здание обнаружено именно там, где он указал, – ответил капитан спецназа, который уже какое-то время пребывал на месте. – Склад восемьдесят ярдов к востоку, тоже подтверждено. Наши группы окружили оба здания, дистанция сто ярдов. Мы прибыли на гражданских машинах и развернулись на позициях с соблюдением максимальной скрытности. По периметру окопались двадцать четыре человека, в том числе четыре снайпера. Это промзона, освещение плохое, рабочий день давно закончился. Мы практически уверены, что поблизости нет ни одного человека.

– Вы можете подтвердить, что Кира Миллер и Дэвид Дэш находятся в этом здании?

– Да, сэр. Видел обоих собственными глазами. Полностью соответствуют полученным от вас фотографиям. Всегда есть шанс, что они подсунули нам приманку, изменили чью-то внешность или подобрали двойника. Но если и так, то они проделали мастерскую работу.

Джейк задумался. Хотя эта пара вполне способна на мастерскую работу, в данном случае шанс, что они не те, кем выглядят, равен нулю. Он сломал Розенблатта, тут сомнений нет. Физик рассказал Джейку об этом месте семь часов назад. Во время рассказа он то и дело начинал рыдать и умолял полковника не трогать оставшихся детей.

Сцена была душераздирающей, но Розенблатт, находясь в таком состоянии, был просто не способен обманывать. Если бы капитан увидел только одного, Джейк мог бы допустить вероятность ошибочного опознания. Но Дэш и Миллер вместе вошли в здание, а Розенблатт настаивал, что именно здесь располагается их главный рабочий офис. Какие еще подтверждения требуются?

– Вы уверены, что после их появления никто не выходил?

– Подтверждаю. Они все еще в центре стеклянного здания. Исходя из планировки, – возможно, на кухне, но мы считаем, это конференц-зал. Мы уже несколько часов получаем тепловые следы пяти человек.

Джейк мысленно перебрал, что он мог упустить, но ничего не придумал.

«Я их получил», – с триумфом подумал он, но трезвая часть его личности почти сразу принялась сдерживать энтузиазм. Им уже доводилось попадать в безнадежные ситуации и ускользать из них. Самоуверенность сейчас недопустима.

– Спасибо, капитан Руис. Я прилетаю гражданской «вертушкой», расчетное время – двадцать минут. Мы сядем в укромном месте, в трех милях отсюда, чтобы их не вспугнул шум винтов.

– В трех милях, полковник? Гражданские вертолеты тише военных.

Руис был прав, но его не поставили в известность, с чем именно им придется иметь дело. Кто знает, какие технологии прячут в рукаве Дэш и Миллер? Кто знает, какие автоматизированные следящие устройства они могли изобрести, чтобы вынюхивать подлетающие вертолеты? Члены группы усиливали свой интеллект до уровня, по сравнению с которым гениальные ученые казались не умнее гориллы. И чем больше Джейк думал о возможностях этой группы, тем сильнее нервничал.

– Так и есть, капитан, но я бы хотел, чтобы вы обратились к команде. Во время этой операции следует допускать, что возможности и навыки противника значительно выше, чем у нас.

– Вас понял, сэр.

Джейк глубоко вздохнул. Пора. Ему нужно принять несколько важных решений, и принять быстро. Текущая тактическая ситуация близка к идеальной. Но если Миллер и прочие войдут в туннель, ведущий на склад, ситуация станет намного сложнее и неопределеннее.

Любыми средствами, поклялся себе Джейк, он добьется, чтобы на этот раз Миллер и Дэш не ускользнули.

6

Ван Хаттен и четверо его спутников вошли в конференц-зал, большой, светлый и наполненный жизнью. Кира любила растения и считала, что они хороши как для человеческой души, так и для атмосферы помещений, и потому в комплексе растений было больше, чем во многих садах. В этом конференц-зале обитали три китайские веерные пальмы, каждая высотой под потолок, и два фикуса «амстель кинг брейд», все в круглых, серебристых стогаллонных контейнерах, которые отлично подходили к дизайну зала – современной простоте.

Четверо мужчин и одна женщина расселись вокруг огромного стола в форме гигантской доски для серфинга, указывающей на пятидесятидюймовый монитор на стене.

Кира изучала ван Хаттена с плохо скрытым энтузиазмом. Физик такого калибра, прошедший все тесты, потенциально имеет колоссальное значение для их проекта. Они сказали Сету Розенблатту, что ван Хаттен не подходит, но это было частью плана по секционированию информации, особенно личной, при каждой возможности. Чего Розенблатт не знает, то не повредит ему. Или другим.

– Антон, – начала Кира. – Ваш приезд – большая честь для всех нас. Но я предпочту сразу перейти к делу. И вновь попрошу вас о терпении и непредвзятости. Я обещаю, что все, сказанное нами, абсолютно верно. И мы сможем вам это доказать.

Ван Хаттен заметно напрягся и почувствовал себя неуютно, но ничего не сказал, только кивнул.

Кира всегда принадлежала к людям, которые предпочитают одним махом сорвать пластырь.

– Я молекулярный биолог, – сказала она. – Несколько лет назад я разработала препарат для генной терапии. Этот препарат примерно на час за один прием увеличивает человеческий интеллект… ну, иначе тут не скажешь: до неизмеримого уровня.

Ван Хаттен несколько раз моргнул, будто не очень понимал, что означают эти слова. Потом недоуменно посмотрел на Киру.

– Неизмеримого уровня? – повторил он, будто плохо расслышал ее слова.

– Именно так, – кивнула Миллер.

Ван Хаттен изо всех сил старался сохранить невозмутимость, но все же, пусть едва заметно, недоверчиво усмехнулся. Он взглянул на троих мужчин, сидящих за столом, будто ища в их лицах подтверждение своим мыслям – все это какая-то хитрая шутка, его просто поддразнивают. Кира могла только догадываться, о чем он сейчас думает. Не считает ли он происходящее каким-то обрядом инициации? Не испытывают ли его, чтобы посмотреть на реакцию? Скорее всего, решила Кира, он считает, что оказался в компании опасных и неадекватных фанатиков.

– Человеческий мозг имеет практически неограниченный потенциал, – продолжила она. – Но он больше нацелен на выживание, чем на развитие чистого интеллекта. Ученые-аутисты приоткрывают нам окошко в возможности мозга. Есть ученые-аутисты, которые способны запомнить весь телефонный справочник, прочитав его всего один раз, или перемножать десятизначные числа быстрее калькулятора. Что, если вы сможете раскрыть потенциал мозга еще полнее, причем во всех областях мышления и творчества?

Ван Хаттен прищурился, обдумывая эти слова. Затем немного склонил голову – и абсолютный скепсис начал медленно уступать заинтересованности.

– Продолжайте, – произнес он.

Коннелли и Дэш извинились и вышли из комнаты, а Кира продолжила объяснения. Она описала свои эксперименты на животных, а потом – превращение себя в подопытную морскую свинку. Описала колоссальную пластичность человеческого мозга, допускающую десятикратный диапазон интеллекта, ай-кью от 25 до 200 с лишним, причем без всякой оптимизации потенциала его основы – бесконечного числа нейронных связей. Пояснила, как ей удалось разработать коктейль из модифицированных вирусов, заключенный в капсулу. Как эта капсула доставляет свою полезную нагрузку, которая за несколько минут переподключает мозг – вызывает цепную реакцию и выстраивает нейроны в том порядке, который недоступен естественной эволюции. И объяснила, что ее рассказ преследует одну цель – они хотят привлечь физика на свою сторону, о которой позднее расскажут подробно.

Где-то в середине рассказа ван Хаттен начал комментировать и задавать вопросы, по-видимому, не в силах подавить интерес к дискуссии.

Наконец Кира представила видеоматериалы с ранних экспериментов на крысах. Лабораторные крысы, серые и с розовыми ушками Микки-Мауса, были симпатичными и мало походили на диких крыс, столь любимых фильмами ужасов. На видео грызуны изучали классический водяной лабиринт, испуганно плавая в своего рода ванне с водой молочного цвета, пока не находили секцию с утопленной в воду твердой платформой. Казалось, что крысы, хоть и умеют плавать с рождения, в любую секунду могут утонуть. Им требовалось множество попыток, прежде чем они стали разыскивать платформу в правильной секции лабиринта.

На следующем видео была крыса, не имевшая опыта преодоления лабиринта: ее только что доставили в лабораторию. Крысе ввели вирусный коктейль Киры и через двадцать минут посадили в клетку, из которой открывался вид на водный лабиринт. Оттуда она наблюдала, как ее братец, не получивший препарат, крутится в воде, пока наконец случайно не нащупывает платформу.

Как только крысу с усиленным разумом выпустили в воду из клетки, она стрелой помчалась к платформе.

Кира отметила, как была потрясена, впервые пронаблюдав такое поведение. Крыса поняла, как пройти тест, просто смотря на своего собрата. Всего за один раз. Это был неслыханный результат.

Примерно на середине видео вернулись Дэш и Коннелли. Они принесли воду, безалкогольные напитки, поднос с горкой кусков жареной курицы и сэндвичами с курицей и тунцом, которые наверняка были приготовлены заранее и упрятаны в холодильник. К тому времени, когда запись закончилась, а Кира завершила свой рассказ, мужчины уже поели.

Кира нажала кнопку на маленьком черном пульте, и экран погас. Она посмотрела на ван Хаттена. Тот был погружен в свои мысли. По его вопросам и реакции Кира чувствовала, что физику хочется поверить, но ее утверждения слишком фантастичны, слишком дерзки, и он никак не может избавиться от остатков скепсиса. Она уже сталкивалась с такой реакцией.

– Все мы понимаем – то, о чем я рассказывала, вполне может оказаться искусным розыгрышем, – сказала Кира. – И видеозапись с крысой может быть поддельной.

Она сделала паузу.

– Я могла бы продолжить и продемонстрировать вам открытия и изобретения, которые явно выходят за рамки современного состояния науки и техники. Мы уже поступали так в аналогичных ситуациях, но результат оказался неоднозначным. Некоторые люди, Антон, побывав на вашем месте, верили нам и отбрасывали сомнения, но другие сохраняли свой скептицизм. Стоит один раз увидеть пару трюков из волшебных шоу Вегаса, и вы решите, что все можно подделать. Изобретения, видеозаписи, что угодно…

Ван Хаттен позволил себе слабо улыбнуться.

– Справедливо. По крайней мере, я убедился, что вы – молекулярный биолог. Ваши познания в генной инженерии и работе мозга впечатляют. И, должен признать, ваши рассуждения превращают невозможное в почти реальное.

Он сделал паузу.

– Но вы правы. Я все еще не могу избавиться от мысли, что все увиденное – некий волшебный трюк, хотя и великолепно исполненный.

На несколько секунд в комнате воцарилось молчание. Кира взяла с подноса сэндвич с ростбифом и, поймав взгляд Гриффина, незаметно кивнула ему. Ее часть представления была закончена. Дэш давным-давно настоял, чтобы она не участвовала в последующей дискуссии, которая часто принимала нелицеприятный характер. И дело вовсе не в том, что она женщина, а остальные – мужчины. Просто все единодушно признавали ее лидером группы и считали, что ей следует оставаться над схваткой.

Великан выдохнул.

– Есть только один способ доказать нашу правоту на пресловутые сто десять процентов, – заявил он. – Примите капсулу и убедитесь сами.

Он помолчал, давая ван Хаттену время переварить эту мысль.

– Могу обещать, что эффекты не опасны. И длятся они не более часа. После вы почувствуете сильный голод, но мы обеспечим вас едой с высоким гликемическим индексом.

Гриффин улыбнулся.

– Для тех из нас, кто во времена колледжа немного экспериментировал с травкой, – добавил он, – это состояние известно как «пробив на хавку».

Дэш встретился взглядом с ван Хаттеном.

– Вы хотите попробовать? – спросил он.

Физик снял очки, протер глаза и водрузил очки на место.

– А если нет? – наконец произнес он.

– Мы отнесемся к этому с уважением, – ответил Дэш. – Мне самому не хотелось. Все равно что подталкивать вас принять ЛСД. Мы говорим, что препарат безвреден и не имеет побочных эффектов, но его прием все равно требует безоговорочно довериться нам. Вдобавок он изменяет мышление. Невозможно винить вас за нежелание попробовать.

– Значит, вы не против, если я откажусь?

Дэш поморщился.

– По правде говоря, против, – сказал он. – Боюсь, нам придется настоять. Мы понимаем, что такое принуждение совершенно неэтично. Мы пытаемся сделать хорошую мину, говоря «цель оправдывает средства», но отлично знаем, что этот аргумент – последнее прибежище некомпетентности. Однако точно так же я знаю, что, когда все закончится, вы будете нам благодарны.

– Благодарен за то, что вы меня вынудили?

Дэш кивнул.

– В отличие от вас, мы точно знаем об отсутствии побочных эффектов препарата, – сказал он и наклонил голову. – Предположим, вы столкнулись с представителем первобытной культуры, который умирает от бактериальной инфекции, а у вас есть пенициллин. Предположим, этот человек верит, что ему станет лучше, и отказывается от пенициллина, ничего не зная об антибиотиках и сомневаясь, можно ли вам доверять. Однако вы знаете – без пенициллина его ждет смерть. Вы заставите его принять лекарство?

– Да, – не раздумывая, ответил ван Хаттен. – Полагаю, так поступят не все, но я – да.

Он покачал головой.

– Впрочем, эта аналогия слишком притянута. Я не дикарь, умирающий от бактериальной инфекции. Эта ситуация слишком далека от вопросов жизни и смерти. Ваше сравнение исключительно неудачно.

Дэш усмехнулся.

– Профессор, перестаньте ходить вокруг да около и скажите, что вы на самом деле думаете.

Гриффин тоже ухмыльнулся.

– Не могу не признать вашу точку зрения, доктор ван Ха… ээм, Антон, – заметил он. – Вечная проблема с привлечением гениальных людей. Они слишком… ну… гениальны. Их очень непросто убедить.

– Послушайте, – сказал Дэш, – мы просим вас добровольно принять препарат. Но повторюсь, если потребуется, мы вас заставим. Даже понимая, что не имеем на это никаких морально-этических прав. Мы не станем этим гордиться. Но мы не можем позволить вам уйти, пока вы не испытаете усиление, как мы это называем.

– Зачем? Чем это так важно?

– Ни один из тех, кто хоть раз испытал усиление, не отказался присоединиться к нашим трудам, – произнес Коннелли, который бoльшую часть времени хранил молчание. – Если вы не пройдете усиление, если не осознаете, что мы рассказали вам правду, вы станете угрозой нашей безопасности. Вы слишком много о нас знаете.

– Вы готовы сделать это добровольно? – вновь спросил Дэш.

– Не уверен, что мы одинаково понимаем добровольность, – отозвался физик. – Сейчас мне приходится добровольно выбирать из двух вариантов: либо я принимаю капсулу сам, либо вы выкручиваете мне руки и запихиваете ее в рот. Примерно так?

Дэш нахмурился.

– Я приношу вам свои извинения. Вы достойный человек и гениальный ученый. Мы хорошо вас изучили и восхищаемся вами. Но дело в том, что я уверен: вы простите меня, как только испытаете то, что уже испытали все мы. И поймете, почему мы были вынуждены на это пойти.

Ван Хаттен вздохнул и кивнул.

– Ладно, – признал он свое поражение. – Давайте. Поскольку очевидно, что мне в любом случае придется проглотить эту штуку, лучше уж сделать это… добровольно. Должен признаться, я заинтригован. Да и потом, даже если вы группа опасных психопатов, вы самые вежливые и нерешительные – хотя и настойчивые – психопаты, которых я когда-либо видел.

– Спасибо, – криво улыбнулся Дэш. – Пожалуй.

Дэш и Коннелли остались в конференц-зале, а Кира с Гриффином повели гостя в просторную комнату по соседству. В комнате с прозрачными стенами стоял единственный стул, прикрученный к полу. Перед стулом виднелась мышь и виртуальная клавиатура, которую генерировал лазерный луч. Снаружи висели четыре компьютерных монитора, легко просматриваемые со стула сквозь толстые плексигласовые стены.

– Это наша усилительная комната, – пояснила Кира. – Она сконструирована так, чтобы запертый внутри человек не мог сбежать. Даже при том уровне гениальности, которого вы вскоре достигнете.

Кира подождала, пока ван Хаттен не осмотрит комнату.

– Клавиатура и мышь подсоединены к суперкомпьютеру, который находится снаружи, – продолжала она. – Он подключен к Интернету. Но ваш доступ к Сети будет ограничен поиском информации. Вашу деятельность будет мониторить еще один компьютер, мощнее первого, и если он обнаружит попытку взломать какой-то сайт или повлиять на какие-то внешние компьютеры – если только это не было согласовано заранее, – он заблокирует такие действия. Вы будете в силах обойти любой файерволл, созданный обычным программистом, но Мэтт разработал эту защиту в состоянии «разогнанного» ай-кью.

Кира перевела дыхание.

– Когда вы будете совершать открытия, как можно скорее вносите информацию в компьютер. Есть и хорошая новость – вы сможете набирать во много раз быстрее, чем обычно, причем без ошибок.

Кира занималась исследованиями в области интерфейса «мозг-компьютер» и не сомневалась, что после еще нескольких сессий с капсулами ей удастся создать систему, которая позволит отправлять мысли человека непосредственно в компьютер, минуя стадию набора данных, и многократно облегчит передачу индуцированных препаратом открытий.

– Мы будем наблюдать за вами, – сообщила она физику, – но не станем пытаться разговаривать. На первый раз мы хотим, чтобы вы спокойно взлетели, не отвлекаясь на беседы с тупицами вроде нас.

– Очень заботливо с вашей стороны, – сухо заметил ван Хаттен.

– Вы готовы? – спросил Гриффин.

Ван Хаттен кивнул.

Кира протянула ему капсулу и бутылку с водой. Стэнфордский физик сделал глубокий вдох, а потом без церемоний проглотил препарат.

Кира забрала бутылку, а потом вместе с коллегами отступила к толстой двери, которая запиралась крепче входа в сокровищницу.

– Эффект проявится через несколько минут, – сказала Кира. – А когда это случится… скажем так, вы его ни с чем не перепутаете.

7

Вертолет мчался на север, а Джейк в его кабине оценивал возможные варианты. Самый простой и очевидный способ – вломиться в комплекс, используя превосходство в живой силе, и выйти на дистанцию прямого выстрела. В стиле операции по захвату бен Ладена. Самый верный, самый прямой путь.

Но сейчас, применительно к этим людям, риск такой операции неимоверно возрастает. Если хотя бы один из них успеет принять капсулу и дождаться эффекта, удача может оказаться на их стороне. Они будут слишком быстро думать и слишком быстро действовать. Джейк видел запись. Впечатляющее зрелище.

Слишком многое сейчас поставлено на карту, и риск вообще недопустим. Ничего нельзя оставлять на волю случая. Он приподнял большой черный головной телефон и засунул в правое ухо маленький наушник, тоненький провод которого бежал к мобильнику. Потом пристроил микрофон, висящий на проводе, около рта.

– Капитан Руис, – произнес он в микрофон, – чем они там заняты?

– Невозможно сказать наверняка по тепловым следам, но в основном они сидят. За эти несколько часов они вставали и ходили с места на место, разделялись ненадолго и суетились. По моему опыту, это похоже на очень долгое собрание, с редкими перерывами на туалет и напитки.

Джейк кивнул.

– Сейчас они вместе?

– Да, сэр.

«Крайние обстоятельства требуют крайних мер», – подумал Джейк. Именно для этого существовала его группа. Конечно, после операции ему могут предъявить серьезные претензии. Речь идет не о какой-нибудь аккуратно упакованной симпатичной ядерной бомбе. В отличие от бомбы, угроза Миллер и ее команды не столь очевидна и ее можно счесть преувеличенной. Не погрузись он с головой в их деятельность и не определи ее разрушительный потенциал, он мог и сам так подумать. Но пути назад не было. Он знал, что требуется сделать.

– Хорошо, капитан, – произнес полковник. – Действуем так. Я собираюсь поднять бомбардировщик, отправить его повыше и заткнуть им глотки управляемой бомбой.

Взрыв бомбы испарит внутри здания все живое, вплоть до тараканов.

– Управляемую бомбу, сэр? – растерянно переспросил капитан.

Джейк не мог винить его за такую реакцию. Сложно придумать нечто более противозаконное, чем сброс управляемой бомбы на гражданский объект в сердце Соединенных Штатов. Но это решение идеально соответствует ситуации. Здание стоит особняком, и движения поблизости практически нет.

– Капитан, вы меня слышали, – отозвался Джейк. – Мы подорвем бомбу, только когда она войдет в здание. Снаружи ее никто не заметит, а Миллер и Дэш не успеют ничего засечь.

Взрыв превратит здание в руины, но без побочного ущерба – если только кто-нибудь не окажется ближе пятидесяти ярдов от комплекса. Однако даже в таком варианте ему требуется абсолютная уверенность.

– Капитан, пусть ваши люди установят автоматические КПП на основных маршрутах, ведущих к зданию. Проверьте, чтобы внутри вашего периметра не было посторонних. Вам следует установить связь с пилотом бомбардировщика и в нужный момент сообщить, что все чисто.

– Вас понял. Сэр, как вы объясните взрыв?

– Утечка газа… Пожар ГСМ… Не знаю. У нас есть творческие специалисты, которые решат эту задачу. Я уверен, что мы справимся.

– Сэр, вы действительно считаете, что это необходимо? Даже если они круче, чем мы, у нас превосходство в живой силе и отличная тактическая позиция. Мы сможем захватить их или уничтожить без управляемой бомбы. Я абсолютно уверен в этом.

Перед внутренним взором Джейка всплыла сцена из фильма. Несколько полицейских штурмовали здание, чтобы задержать одинокую женщину. Полиция была уверена, что они полностью контролируют ситуацию. «Я думаю, мы справимся с одной девочкой», – сказал лейтенант, который командовал операцией. Джейк вспомнил невозмутимый голос одного из персонажей этого фильма, агента по имени Смит, и прошептал его незабываемый ответ: «Нет, лейтенант, ваши люди уже мертвы».

В наушнике Джейка послышался смущенный голос:

– Простите, полковник, я плохо расслышал.

Джейк откашлялся.

– Я сказал, выполняйте приказ, капитан. Выполняйте приказ.

8

Ван Хаттен сидел на одиноком стуле, закрыв глаза, и ждал… он сам не знал, чего. Возможно, капсула просто содержит плацебо, но он подозревал, что на самом деле там сильный галлюциноген или что-нибудь похуже. Вполне возможно, она окажется смертельной.

В любом случае, каким бы ни был ее эффект, он ничего не может с этим поделать. Содержимое капсулы несется по его кровеносной системе, и от него не избавиться ни усилием воли, ни ловкостью рук.

Физик задумался о людях, с которыми только что разговаривал. Они казались искренними и неравнодушными. Хотя психопат, который убивает свою жену ради блага человечества, потому что так ему сказала колибри, тоже может быть искренним и неравнодушным.

Правда, в одном физик не сомневался: Кира Миллер была стихией. Ван Хаттен еще ни разу не встречал человека, обладающего настолько мощным сочетанием физической и интеллектуальной привлекательности. Зашкаливающее обаяние, убедительность и притягательность. Будь он помоложе, он бы немедля влюбился в нее.

Его разум взорвался.

Сто миллиардов нейронов переподключались в практически мгновенной цепной реакции.

Он задохнулся.

Только что его мысли двигались со скоростью пешехода, и вот они уже мчатся, как космолет с гиперпространственным двигателем… и даже еще быстрее. Казалось, навстречу его разуму несется звездное поле. Потом оно вытянулось, размылось, и разум совершил невозможный прыжок в гиперпространство.

Всё, что они ему рассказывали, правда! Всё.

Он отделил небольшую часть разума и занял ее обдумыванием последствий, а остальное обратил на исследование новообретенной мощи.

Откуда-то он знал, что с момента наступления эффекта прошло 1,37 секунды – ровно 1,37. Он не понимал, как это происходит, но сейчас его разум отсчитывал время с точностью секундомера.

Час – период, который раньше казался ему скупым, – внезапно стал невероятно щедрым.

Он задумался над проблемами теоретической физики, которые считались непреодолимыми. Озарение возникало едва ли не в тот же момент, когда он сосредотачивался на очередной проблеме.

Пальцы начали порхать над клавиатурой. Он даже не думал, что они способны двигаться с такой скоростью.

Всего минуту назад он не хотел, чтобы таинственная капсула подействовала. Сейчас он желал, чтобы ее действие длилось вечно.

Стэнфордский физик затолкал в рот очередной шоколадный пончик и запил его второй бутылочкой яблочного сока.

– Это было невероятно! Потрясающе! – уже в третий раз объявил он Кире и Гриффину, не замечая, что его реплики ходят по кругу. – Даже если бы я сразу вам поверил, никакие слова не могут подготовить к такому переживанию! Я даже близко не представлял, на что это похоже.

– Мне жаль, что пришлось вас заставить, – с хитрой улыбкой сказал Дэш, входя в комнату вместе с Коннелли.

– Нет, вам не жаль, – радостно ответил ван Хаттен, пока Дэш усаживался на стул. – И мне тоже. Спасибо. Я безмерно вам признателен. Возможно, аналогия с пенициллином не так уж и плоха. Хотя по сравнению с вашими капсулами, Кира, пенициллин больше похож на махинации шарлатана.

– Сделали несколько удивительных открытий, верно? – спросил Гриффин.

– Именно, – ответил ван Хаттен, вновь переживая эту часть своего опыта. – Я прекрасно помнил все, что когда-либо видел, слышал или читал; и даже все, о чем когда-либо думал. И все это доступно разом, в одно мгновение. Невероятно. Я обдумывал проблемы, с которыми пытался справиться всю свою научную карьеру. Стоило лишь сосредоточиться на любой из них на пару секунд, и ответ начинал разоблачаться передо мной, как…

Он сделал паузу, подыскивая подходящую метафору.

– Как эксгибиционист, участвующий в стрип-шоу.

– Ого, – отозвался Гриффин. – Хорошо сказано. Связать мощь усиленного интеллекта с живой порнографией – вдохновенная идея.

– Полагаю, вы не позволите мне переформулировать?

– А с какой стати? – поинтересовался Гриффин.

Ван Хаттен улыбнулся и обернулся к Кире.

– Ну и ладно. Считайте меня истинно верующим. Можете ли вы быстро ввести меня в курс дела?

Она восторженно улыбнулась.

– Я уже думала, вы так и не спросите.

– Вы с Дэвидом любите друг друга, верно? – неожиданно спросил физик.

– Одна из тех новостей, которые вы узнали за этот час? – весело поинтересовалась Кира.

Ван Хаттен кивнул.

– До этого вы казались просто близкими коллегами по работе. Но мой улучшенный разум прочел все признаки, как объявления с рекламных щитов.

– Непредвиденный бонус повышенного интеллекта, – пояснила Кира. – Вы с невероятной ясностью воспринимаете язык тела и прочие мелкие подсказки. Кажется, будто в этом состоянии можно читать мысли.

– Полагаю, вы обнаружили и возможность управлять каждой клеткой и ферментом своего тела? – заметил Мэтт Гриффин. – А заодно произвольно менять показатели жизнедеятельности?

Физик усмехнулся.

– О да, – легкомысленно ответил он. – И это тоже. В общем, потрясающий опыт.

Группа провела еще несколько часов, делясь с ван Хаттеном своей историей. Они рассказали о том времени, когда Кира Миллер осталась одна. Об украденных капсулах. О ложном обвинении в биотерроризме и правительственной охоте. О том, как Дэвида Дэша завербовали найти Киру. И о том, как ее брат Алан, которого она считала мертвым, скрывался в тенях и дирижировал всей интригой.

Они пояснили, каким опасным образом эта терапия изменяет личность, – провоцируя в лучшем случае манию величия, а в худшем – социопатию.

– Вы не отметили в себе подобных изменений? – спросил Дэш.

– Вообще-то нет. Я был слишком занят – развлекался, решая задачи.

Дэш кивнул.

– В большинстве случаев поначалу эффект слабый, но потом он усиливается, – пояснил Дэш.

– И вы прошли очень серьезную проверку, о которой даже не подозреваете, – заметил Гриффин. – Или, как сказал бы Дэвид на прямолинейном диалекте военных, мы просветили все ваше дерьмо, – с улыбкой добавил он.

– Вам будет приятно узнать, что в отношении этики вы на самом верху шкалы, – сказала Кира. – То же самое касается природной твердости разума и характера.

– А как вам удалось проверить такие качества?

– Мы пользуемся способами, изобретенными под действием препарата Киры, – ответил Дэш, явно не желая углубляться в подробности. – У вас твердый характер; вдобавок, как выразилась однажды Кира, первый раз похож на путешествие Алисы в Стране чудес, поэтому неудивительно, что этот эффект пока не чувствуется.

– Просто для протокола, – встрял Гриффин. – Я проскочил стадию Алисы. Похоже, препарат подействовал на меня сильнее, чем на остальных. Помимо прочих качеств, я превратился в исключительно заносчивого типа.

– Команде пришлось придумать для старины Мэтта под усилением специальный технический термин, – широко улыбнулся Дэш. – Он превращается в редкостного мудака.

Ван Хаттен рассмеялся, явно чувствуя себя непринужденно.

– Ладно, ладно, – отозвался Гриффин. – Признаю. Я превращаюсь в мудака.

– Но феноменально продуктивного, – гордо добавил он; слово «феноменальный» давно стало их местной шуточкой.

– Это единственный род мудаков, который мы приемлем, – заметил Дэш.

Кире не хотелось портить настрой, но им предстояло еще много работы.

– Полковник, не разъясните ли Антону логистику операции? – предложила она.

– Полковник? – переспросил ван Хаттен.

– В прошлой жизни, – кивнул Коннелли.

– И почему я не удивлен?

– Буду считать ваши слова комплиментом, – сказал Джим, забирая у Киры пульт.

– Учитывая нашу историю и некоторые неприятности, произошедшие в начале года – о них мы расскажем вам попозже, – начал он, – сейчас наш уровень секретности и безопасности выше, чем когда-либо раньше. Здание, в котором мы находимся, можно назвать нашей штаб-квартирой. Мы вчетвером стоим во главе всего. Дело не в том, что мы – не считая Киры, конечно, – умнее или способнее прочих рекрутов; просто мы являемся основателями проекта. Учредителями.

В течение многих месяцев Кира сопротивлялась постоянному потоку восхвалений со стороны остальных членов основной группы, считая эти похвалы сильно преувеличенными, но потом смирилась. Дэш убедил ее в том, что автор инструмента, позволяющего совершать одно открытие за другим и меняющего ход истории человечества в той же степени, что огонь или колесо, заслуживает возведения на пьедестал.

– Разумеется, научно-исследовательский центр и это здание – всего лишь прикрытие, – продолжал Коннелли. – Это не рабочее помещение, а по большей части наш дом. Здесь есть спальни, кухни и все прочее. Возможно, правильнее будет назвать его жилым комплексом.

– Мы не зонируем его, но опять же, – пожал плечами Коннелли, – это меньшая из наших забот.

Он нажал кнопку на пульте, и на мониторе появилось изображение длинного коридора шириною с двухполосное шоссе, с бетонным полом и выкрашенными белым стенами.

– В южном конце здания есть коридор – бетонный туннель. Около восьмидесяти ярдов длины и на двадцать футов ниже уровня земли. Он ведет в складское здание площадью сто двадцать тысяч квадратных футов.

На экране появилось новое изображение. Вид с воздуха демонстрировал угрюмое, на вид заброшенное, здание без окон. Коннелли пояснил, что здание запечатано и единственный вход – коридор, связывающий склад со штаб-квартирой. Группа сначала приобрела склад, а потом выстроила штаб-квартиру и туннель. Для всех видов работ использовались разные подрядчики, а связанные с работами документы тщательно маскировали, уничтожали или перепутывали.

Потом Коннелли показал шеренгу стоящих в туннеле мототележек для гольфа, на которых люди перемещались из одного здания в другое.

За ними последовали изображения внутренних помещений склада. На каждой фотографии были все новые и новые виды лабораторий, оснащенных первоклассным оборудованием. В первую очередь продемонстрировали биотехнологическую, в которой Кира занималась производством капсул и работами над терапией долгожительства. Потом на экране замелькали другие лаборатории: физика высоких энергий, химия, электроника, оптика и так далее. Все они выглядели безупречно, а их создатели явно не скупились при закупках.

– Надеюсь, мы успеем провести вас по ним до вашего отъезда, – сказала Кира. – Показывать фотографии несколько… убого, но у нас еще много дел. Кроме того, состояние усиления серьезно выматывает организм, поэтому вам лучше подольше отдохнуть и съесть пару лишних пончиков.

– Очень мило с вашей стороны, – отозвался ван Хаттен, который обнаружил оставшийся несъеденным последний, десятый пончик и жадно схватил его. – Впечатляющий комплекс, – добавил он.

Только основная группа знала о существовании второго, практически идентичного здания в Кентукки. Оно точно так же соединялось туннелем со складом, заполненным лабораториями, и имело такую же защищенную комнату для использования терапии Киры.

Группа набирала людей по всей стране и всему миру, хотя в основном, из-за логистических соображений, фокусировалась на Соединенных Штатах. Всех новых членов оформляли как консультантов, что давало им основания часто посещать соответствующие объекты, хотя они старались держаться как можно незаметнее.

Оба комплекса размещались в тридцати минутах езды от крупного аэропорта, а их расположение было выбрано таким образом, чтобы на перелет сюда из любого соседнего штата требовалось не более двух-трех часов. Группа взяла карту Соединенных Штатов, поделила ее на две половины, западную и восточную, а потом постаралась отыскать примерно посредине каждой половины международные аэропорты, связанные прямыми рейсами со всеми прилегающими штатами. Международный аэропорт Денвера стал победителем в западной части, а Международный аэропорт Цинциннати/Кентукки выиграл состязание в восточной. Основная группа делила свое время между двумя комплексами примерно поровну, но считала основной штаб-квартирой денверскую.

– Спасибо, – сказал Дэш. – Мы вложили в него много сил. Не говоря уже о куче денег. Очень удачно, что Мэтт в усиленном состоянии способен по своему желанию творить деньги.

– Правда? – заинтересовался ван Хаттен, поднимая бровь.

Хакер пожал плечами.

– Поменяйте несколько пикселей и байтов в компьютерных системах мира, и ваш банковский счет никогда не иссякнет. Есть разного рода проверки и меры безопасности, которые препятствуют такой деятельности, но если изымать относительно скромные суммы у крупнейших банков и бизнесов мира и при этом обходить проверки, то все получится. Вдобавок я вычищаю любой след того, что эти пиксели и байты вообще когда-либо существовали. Так что деньги не пропадают.

– Ловко, – сказал ван Хаттен.

– Мы стараемся не злоупотреблять, но тратим… эээ, – заметила Кира и лукаво покосилась на Гриффина, – феноменальное количество денег. У нас много контрактов с производителями и других работ. Все это стоит дорого, особенно если учесть, что мы не относимся к терпеливым заказчикам. А заниматься этим, поддерживая максимальный уровень безопасности и стараясь заметать следы, стоит еще дороже.

– С другой стороны, – вступил Дэш, – приятно, что если вам что-то нужно или вы считаете какой-то предмет полезным, хотя бы чуть-чуть, вам достаточно просто попросить.

Он достал мобильный телефон.

– Мы с Джимом, к примеру, хотели телефоны, которые переживут войну, но при этом будут выглядеть как самые обычные. Этот телефон стоит десять тысяч долларов, зато прочнее не бывает: военного класса, полностью водонепроницаемый. Им можно забить в бетон стальной костыль, а потом спокойно проверять эсэмэски… – Он сделал паузу. – Так что не стесняйтесь. Если вам что-то нужно, мы это добудем.

Ван Хаттен медленно кивнул.

– Буду иметь в виду, – задумчиво произнес он.

– Но вернемся к инструктажу, – сказал Коннелли. – Новые члены организованы в группы по шесть человек.

Распределение людей по группам велось в зависимости от их близости к одному из двух комплексов, но поскольку каждый знал только о существовании одного, этот принцип оставался им неизвестен.

– Эти группы можно воспринимать как ячейки. Но поскольку этот термин чаще всего используется в мире применительно к террористам, мы решили от него отказаться. Мы называем группы гексадами.

– Понимаю, – произнес ван Хаттен. – Как триады. Только для шести человек.

– Именно, – сказала Кира. – В назначенные дни члены соответствующей гексады собираются здесь и по очереди проходят усиление. Мы ведем строгий учет капсул, и я сама распределяю их. Есть график встреч, спланированных таким образом, чтобы разные гексады никогда не встречались.

– Мы немного параноики, – добавил Гриффин.

– Да, совсем немного, – улыбнулся ван Хаттен. – Значит, сколько бы рекрутов у вас ни было – уверен, вы не откроете их число, – они знают только вас четверых и пятерых остальных членов своей гексады?

– Совершенно верно, – ответил Джим Коннелли. – Мы просим рекрутов не пользоваться настоящими именами и не пытаться идентифицировать друг друга.

– Кроме того, мы стараемся подбирать одиноких людей вроде вас, у которых немного родственников, – сказал Дэш. – На всякий случай. Если человек состоит в браке, мы предпочитаем пары без детей. Или с взрослыми детьми, которые уже живут своей жизнью. В основном мы придерживаемся этих правил, хотя и сделали пару исключений. Если гексада оказывается под угрозой, такая политика облегчает ей возможность скрыться. Случись такое, человеку с женой и детьми будет нелегко. Они включаются в наш эквивалент программы защиты свидетелей. А для остальных в худшем случае достаточно симулировать смерть и исчезнуть.

– Симулировать смерть, на мой взгляд, не самое простое дело, – заметил ван Хаттен.

Дэш улыбнулся.

– Ну, у нас это здорово получается, – ответил он. – Наша лучшая уловка.

Все замолчали. Группа давала ван Хаттену время переварить все сказанное. Джим Коннелли воспользовался возможностью и, вежливо извинившись, вновь вышел.

Кира подумала, что немолодой физик держится на удивление хорошо. Несколько раз они провожали его в ванную комнату, несколько раз отлучались сами, но в остальном марафон продолжался без задержек.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Кира у порозовевшего ученого. – Если хотите, можем сделать перерыв минут на двадцать. Мы слишком много на вас вывалили. Все равно что напиться из пожарного шланга.

Ван Хаттен добродушно рассмеялся.

– Я в полном порядке, – заверил он. – Такое откровение случается один раз в жизни, так что я вполне способен поработать головой еще несколько часов. Вы заняты поистине замечательными делами. И работаете, как хорошо смазанная машина. Располагая такими комплексами, фондами и доступом к гениальности, раскрываемой вашей терапией, можно превратить утопию из несбыточной мечты в реальность.

Кира нахмурилась. Ван Хаттен попал в больное место. Утопия как концепт была намного сложнее, чем ей удавалось осознать. Даже если бы у Киры была волшебная палочка, выполняющая любые желания, проблемы становились бы все острее и острее.

Предположим, вы способны по волшебству изобретать пути полного освобождения человечества, механизации всего труда; пути, которые сделают мир настолько изобильным, что ни от кого не потребуется работать ради выживания. Будет ли это утопией? Кира изучала науки о счастье, и это изучение подсказывало, скорее всего, человечество ждет не утопия, а катастрофа.

Люди от природы беспокойны. Стоит человеческому разуму хотя бы частично освободиться от насущных забот, и он тут же находит бесконечные поводы для переживаний. Эта черта позволяла первым людям предвидеть невидимые и далекие опасности и помогла физически слабым гоминидам выжить и стать доминирующим видом на планете. И потому, хотя в умеренных количествах отдых и удовольствия – штука хорошая, людям требуется занятость, сложная деятельность, которая настолько поглощает внимание, что не оставляет места страхам, тревогам или рефлексии.

Как прекрасно знала Кира, вопреки распространенному мнению, люди счастливее всего не во время длительного отдыха, а в тот период, когда они растут как личности. Когда движутся к цели. Когда пытаются справиться со сложными и серьезными проблемами, а потом справляются с ними. Когда их усилия питают чувство выполненного долга и самоуважение. Даже черная работа приносит человеку большее самоудовлетворение, чем считают многие.

Сделайте вашу утопию слишком утопичной, и настанет скука. И беспокойство. Некоторые люди продолжат работать и испытывать себя на каждом шагу – даже если кто-то позаботился обо всех их физических и финансовых потребностях. Но большинство попадет в ловушку, их усыпит низкоэнергетическое состояние бесконечного досуга, в котором слишком мало подлинного счастья. Состояние иждивения, зависимости без малейшего ощущения прогресса, роста или достижений. Медленное отравление сущности вида.

Кира пришла к убеждению, что истинная утопия невозможна для людей в их нынешнем состоянии, независимо от условий.

Дэш бросил на нее взгляд, который говорил: муж точно знает, о чем она сейчас думает, и собирается на минуту перехватить инициативу в разговоре. Они много раз обсуждали состояние человечества и утопические мечтания, но всякий раз оказывались на том же месте, хотя Кира не думала, что Дэвид станет посвящать в эти подробности ван Хаттена. Так и вышло. Он воспользовался возможностью вернуть физика, пребывающего во вполне понятном состоянии эйфории, на землю. Туда, где ему требуется быть для продолжения дискуссии.

– Мне не хочется лопать ваш воздушный шарик, – произнес Дэш, – но хотя у нас есть грандиозные цели, дела идут совсем не так хорошо, как мы надеялись… На многих фронтах, – мрачно закончил он.

9

До приземления Джейку оставалось несколько минут, но он не собирался откладывать операцию до момента, когда сможет занять кресло в первом ряду. Сейчас дорога каждая минута. В любую секунду он может потерять элемент неожиданности. Миллер и Дэш могут решить уйти. Может случиться что угодно.

А провалиться на этом этапе просто немыслимо. После стольких поисков найти их, загнать в угол, а потом упустить – тут впору будет сойти с ума. Это гораздо хуже, чем так и не отыскать их.

Исходя из данных, предоставленных Розенблаттом, их организация была организована гениально, меньшего Джейк и не ожидал. Ячейки из шести человек, где каждому члену советуют не интересоваться личностями остальных. Правда, располагая полученными от Розенблатта описаниями и подсказками, Джейк был уверен, что они смогут вычислить остальных членов ячейки физика. Рано или поздно.

У структуры группы Миллер было очевидное преимущество – ни одна ячейка не располагает какой-либо информацией об остальных. Но здесь кроется и серьезный недостаток. Ячейки не имеют связи друг с другом, но все они связаны с центром. А значит, каждый член группы знает людей из ядра организации. Удивительно, как они такое допустили. С другой стороны, официально они мертвы, и если считают, что об их существовании никому не известно, этой системы должно быть вполне достаточно.

И они продолжали придерживаться режима максимальной осторожности. Они заботились о том, чтобы никто из новых членов группы не узнал адрес комплекса. Судя по описанию Розенблатта, всех привозили туда в закрытом салоне микроавтобуса, не позволяя смотреть по сторонам. Это вежливее, чем завязывать гостям глаза, но результат ничуть не хуже.

Но Розенблатт все равно знал достаточно, чтобы привести к нужному месту. Миллер допустила одну ошибку. Во время одного из многочисленных докладов, которые она делала перед ячейкой – они называли это гексадой – Розенблатта, она вывела на экран не тот слайд. Слайд пробыл на экране всего пару секунд, потом Миллер заметила свою ошибку и исправилась, но было уже поздно. У слайда был заголовок: «Здание штаб-квартиры. Архитектурная подача». Внизу виднелась иконка Денверского международного, а на северо-востоке от нее – штаб-квартира. Наружные стены здания покрывали большие зеркальные панели, в которых отражались окрестности. Безупречный прямоугольник в два этажа и, судя по отражениям соседних деревьев, не слишком большой; вероятно, пятнадцать-двадцать тысяч квадратных футов.

Им повезло. Не увидев этого слайда, Розенблатт никогда бы не смог ни указать размеры здания, ни описать его окрестности. Равно как и определить его расположение относительно аэропорта.

Как только Джейк узнал о размерах и стиле здания, расположенного к северо-востоку от аэропорта и в восьмидесяти ярдах от большого склада, ничего другого уже не требовалось. Располагая огромными ресурсами, компьютерами, спутниками и всем прочим, группа спецопераций практически сразу обнаружила здание, а потом подтвердила присутствие в нем Дэша и Миллер.

И сейчас, всего через несколько минут, он поставит крест на угрозе, равной которой не было за всю историю человечества.

Джейк набрал номер своего заместителя.

– Удар по Миллер готов. Майор, в каком состоянии ваши поиски?

– Компьютерные парни работают на всю катушку, – ответил Колк. – Мы уверены, что определили личности двух членов ячейки Розенблатта: тех, у которых наиболее выдающаяся внешность.

– Насколько вы уверены?

– Вполне. Оба – известные ученые. Не самые сливки в своей области, но крепкая четверка. Один работает в университете, второй – в частной компании. Примерно полгода назад оба начали регулярно летать в Денвер, чего никогда раньше не делали. Судя по выпискам с банковских счетов, перед первой поездкой оба обналичивали чеки на пять тысяч долларов. Это соответствует тому, что Розенблатт рассказывал об образе действий группы.

Майор сделал паузу.

– Пока вы летели в Петерсон, я поднял ближайшие к ним команды и приказал быть наготове и ждать указаний.

– Отлично, майор. Пусть проведут облавы на дома и рабочие кабинеты этой пары, с надбавкой за скрытность и осторожность. Сразу, как только мы разберемся с Миллер. К этому времени уже наступит ночь, и ваши команды должны проникнуть в помещения незаметно, не привлекая внимания. И предупредите всех – я хочу, чтобы с этими учеными обращались настолько бережно, насколько это в человеческих силах. Ни при каких обстоятельствах не применять смертельного оружия. Заберите их для допроса и захватите все, что удастся собрать, в первую очередь – их компьютеры.

– Принято, – ответил Колк.

10

– Учитывая чудесный эффект терапии Киры, – заявил стэнфордский физик, – неудивительно, что вы целитесь вдаль. Так что же у вас на уме?

– Мы думаем масштабно, – ответил Дэвид. – Очень масштабно. Бессмертие. Цивилизация на просторах галактики, а то и Вселенной. И в конечном счете, возможно, разум, простирающийся через всю галактику или Вселенную.

– Ого! Жаль, что вы не амбициозны, а то могло бы получиться интересно.

– Именно поэтому на повестке дня нет компьютерных шутеров, – пожаловался Гриффин. – А ведь в какой-нибудь параллельной Вселенной, где цели нашей группы будут не столь возвышенны, я мог быть суперзвездой игровой индустрии. Окруженной толпой красивых женщин, спешу добавить.

Ван Хаттен весело потряс головой и повернулся к Кире.

– Дэвид упомянул бессмертие. Я не биолог, но вы вправду считаете, что это возможно?

– Да. Используя усиленный интеллект, этого удастся добиться в ближайшие пятьдесят-сто лет, – ответила она. – В усиленном состоянии мне удалось разработать терапию, которая удваивает продолжительность человеческой жизни. Но для продолжения одних только биологии и медицины будет недостаточно. Возможности манипуляций с человеческим организмом не беспредельны. Помимо неврологов, работать над бессмертием должны усиленные физики, робототехники и компьютерщики. От них потребуется найти способ передать точное квантовое состояние конкретного человеческого разума в более стабильную искусственную матрицу, искусственное тело. И этот переданный разум будет неотличим от своего оригинала вплоть до последнего спи?на последнего электрона. И тогда вам нужно будет только регулярно, каждую ночь, копировать свой разум на специальный носитель. Точно так же, как вы поступаете с жестким диском своего компьютера. И если ваше искусственное тело будет разрушено, ваш разум будет автоматически перенесен в новое.

– Как я понимаю, вы не очень-то верите в существование души? – поинтересовался ван Хаттен.

– Давайте скажем просто – я надеюсь, что душа неотделима от бесконечно многогранной деятельности человеческого мозга. И где бы разум ни нашел свой приют, душа последует за ним.

– Очень поэтично, – признал физик. – Но вопросы души – это только начало. Вы представляете, какая сразу выплывет куча религиозных, этических и философских проблем?

Кира кивнула.

– Ни один разум не в силах это представить. Даже усиленный. Что есть смысл жизни? В какой степени эмоции являются функцией нейронной цепи, а в какой – гормонов? Сможем ли мы испытывать любовь, лишившись эндокринной системы? Сможем ли мы вообще испытывать чувства? И если нет, не потеряем ли мы движущую силу и цель? Останемся ли мы людьми?

Она сделала паузу.

– Если человек верит в загробную жизнь, не почувствует ли он себя обманутым? Или наши оригинальные, органические сущности все же умрут и станут с ужасом смотреть из послежизни на свои бледные подобия, бесцельно мечущиеся по галактике? И что может помешать человеку загрузить тысячи копий собственного разума в тысячи искусственных тел? И даже если в момент вашей смерти ваш разум возродится в идентичной копии, его оригинал все равно перестанет существовать. Так можно ли считать это бессмертием?

Кира вздохнула.

– А ведь это только малая часть вопросов. Я могла бы продолжать всю ночь.

– И вы явно не придумали ни одного ответа, – широко улыбнулся ван Хаттен.

– Ни одного, – рассмеялась Кира.

Ван Хаттен улыбался еще пару секунд, но потом посерьезнел.

– Когда я рос, – сказал он, – моим любимым автором был фантаст Айзек Азимов. Кто-нибудь из вас читал его рассказ «Последний ответ»?

Мужчины растерянно переглянулись, и только Кира утвердительно кивнула.

– Должна признаться, что помешана на научной фантастике, – ответила она. – Когда я росла, Азимов уже капельку устарел, но все равно был любимым. А это его самый провокационный рассказ.

– Не могу не согласиться, – заметил ван Хаттен, явно обрадованный товарищу-фанату. – Но для тех, кто его не читал, позвольте рассказать одну историю, которая доносит ту же точку зрения, пусть и не столь убедительно и провокационно, как у Азимова.

Ван Хаттен несколько секунд собирался с мыслями и начал рассказ.

– Один парень умирает и попадает в загробную жизнь. Его встречает яркий, ослепительный свет. И всемогущая сущность говорит ему, что теперь он может воплотить свои самые безумные мечты о вечности. Нет никаких правил. Можно делать все, что угодно. Можно в одно мгновение пересечь всю Вселенную. И первые десять тысяч лет или около того парень наслаждается новой жизнью. Но проходит миллион лет, а он по-прежнему там, а вокруг все то же самое. Его разум устал, он утомился от бремени сознания. И парень находит ту всемогущую сущность и спрашивает, когда же его существование подойдет к концу. Но ему говорят, что это единственное, чего здесь не бывает. Проходит еще миллиард лет. Он так устал, ему так все наскучило, что он просит прекратить его существование. И снова ему говорят, что это невозможно. «Если так, – рассерженно говорит он, – значит я в аду». И всемогущее существо отвечает ему из глубин сияющего света: «А что, ты только сейчас это понял?»

Все сидели тихо.

Наконец Кира кивнула.

– Это интересная точка зрения. Похоже, совершенного мира не существует. Я могу сказать только одно – по крайней мере, будущие бессмертные смогут прекратить свое существование, если пожелают. А скука и усталость от бремени существования могут быть всего лишь фактором ограниченности нашего интеллекта и перспективы. Или нашей эндокринной системы. Возможно, у усиленного разума не возникнет каких-либо трудностей с вечностью.

– Возможно, – с сомнением признал ван Хаттен. – Простите, что отвлекся. Меня всегда увлекал философский подтекст бессмертия.

Мэтт Гриффин закатил глаза.

– Похоже, вы отлично подходите к нашей компании.

– Должен признаться, мне нравится обсуждать грандиозные идеи. А раз уж ваша группа имеет шанс когда-нибудь превратить эту грандиозную идею в реальность, обсуждение становится еще интереснее.

Ван Хаттен указал на Киру.

– Но позвольте вернуться к сказанному вами ранее, если вы не против. Вы действительно нашли способ удвоить продолжительность человеческой жизни? Почему я об этом не слышал?

Кира описала свою терапию продления жизни, а потом рассказала об анализе, убедившем ее, что обнародование этих сведений приведет к катастрофе.

– С того времени мы очень внимательно изучаем все серьезные открытия, которые делаем, и стараемся определить, к каким последствиям они могут привести. Непредвиденным последствиям. Как вы указали, они есть даже у бессмертия. – Она вздохнула. – Но должна сказать, что сейчас мы переосмысливаем эту позицию.

– Почему? Она кажется вполне разумной.

– Централизованное планирование не работает, – отозвался Дэш. – Это постоянно демонстрирует история, хотя многие отказываются воспринимать доказательства. Кроме того, в любых достижениях есть победители и проигравшие. Если мы изобретаем автомобиль в девятнадцатом веке, следует ли нам обнародовать это изобретение? Или мы придем к заключению, что оно нанесет слишком серьезный удар по процветающей индустрии конных перевозок? Что оно несет слишком глубокие изменения и общество не сможет его переварить?

– Вспомните «Конец Вечности», – предложила Кира, подняв брови. – Вашего любимого автора.

В книге «Конец Вечности» Азимов обрисовал колоссальный бюрократический аппарат, существующий вне времени и способный по своему желанию вносить в поток времени любые изменения. Эта организация искренне желала достичь наилучших последствий для большинства людей и меняла историю, отводя ее от войн и катастроф. Она устраняла опасные открытия и изобретения. Она сохраняла статус-кво, опасаясь покачнуть корзинку с яйцами. Но все эти благие намерения привели к катастрофе.

В самой природе прогресса и эволюции заложены болезненные потрясения. Взвешенный и осторожный анализ способен удержать цивилизацию от драматических ситуаций. Однако временами родовые схватки революционных достижений – та цена, которую вид должен платить за свое выживание и развитие.

Ван Хаттен задумчиво потер подбородок.

– Интересно. Я давным-давно не вспоминал эту книгу. Но понимаю, о чем вы.

– В усиленном состоянии мы достаточно умны, чтобы осознавать – для генерального планирования мы умны недостаточно, – пояснил Дэш. – Тем не менее мы продолжаем цепляться за свою паранойю. А удвоение человеческой жизни находится далеко за пределами того, что способно воспринять общество, даже путем серьезных потрясений. Если выпустить это открытие на волю, оно сломает хребет цивилизации.

– Вот почему вы так важны для нас, – продолжила Кира. – Вы можете оказаться ключевым фактором, который позволит нам предать гласности это открытие. Это и многие другие.

– Не уверен, что я вас понял, – растерянно заметил ван Хаттен.

– Суть в следующем, – ответила Кира. – Стоит появиться недорогому и эффективному способу перемещаться со сверхсветовой скоростью, и все эти проблемы исчезнут. Прямо сейчас человечество сложило все яйца в одну корзину. Мы, как вид, чрезвычайно уязвимы. Земля встречается с метеоритом – и нас больше нет. Мы взрываем себя сами – и нас больше нет. Но стоит нам колонизировать космос, – страстно, с горящими глазами заговорила Кира, – человечество будет жить, даже если Земля исчезнет. Мы сможем продлевать свою жизнь, не опасаясь перенаселения. Нам не потребуется прятать изобретения. Мы будем уверены, что человечество заняло свое место во Вселенной и продолжает расти.

Она сделала паузу.

– Но все это зависит от нашей способности оторваться от планетарной колыбели и разложить яйца по разным корзинкам.

Ван Хаттен энергично кивнул, завороженный ослепительными образами.

– После ваших слов все действительно становится очевидным, – произнес он. – Такая цель достойна того, чтобы в нее уверовать. Само собой, я в вашем распоряжении.

– Вы отдаете себя в распоряжение только Киры? – шутливо поинтересовался Гриффин.

Ван Хаттен усмехнулся.

– Разумеется, я имел в виду всю вашу группу, – невинно ответил он. – Я в распоряжении Центра совершенствования научных исследований.

– На самом деле, – заметил Гриффин, – его не существует. Всякий раз, когда мы работаем с новым рекрутом, мы выдумываем для нашего фиктивного исследовательского центра новое название.

– Настоящее название нашей организации – «Икар», – сказала Кира.

– «Икар»?

– Ага, – усмехнулся Дэш. – Мы решили, что такой радикальной и тайной организации нужно название. А «Аль-Каида» уже занято.

Ван Хаттен рассмеялся.

– Мы с Джимом Коннелли хотели подобрать что-нибудь менее символичное, не настолько комиксоидное, – продолжил Дэш. – Но у нас тут бал правят гики[4], и мы оказались в меньшинстве.

– Понятно, – ответил ван Хаттен. – Должен признать, это действительно гиковское название. Но если немного подумать, оно очень неплохое. Икар. Грек, который поднялся слишком близко к солнцу. Поучительная история об опасностях гордыни.

Кира кивнула.

– Мы решили, оно нам подходит, – сказала она. – Напоминание о том, что не следует увлекаться. Раз уж гордыня преобладает над прочими чувствами во время усиления, неплохо иметь в памяти какой-то маячок.

– Итак, добро пожаловать в «Икар», – объявил Гриффин. – Мы очень рады, что к нам присоединяется человек такого калибра.

Трое оставшихся членов группы согласно закивали.

– Спасибо, – отозвался ван Хаттен.

Физик обернулся к Дэвиду.

– Вы упомянули, что дела идут не слишком гладко, – уже серьезно сказал он. – Что вы имели в виду?

Дэш на мгновение задумался, будто решая, с чего начать.

– Вербовка идет медленнее, чем мы ожидали, – ответил он. – Поиск состоявшихся ученых, которые могут пройти наши тесты, оказался сложнее, чем мы думали. Мы можем понизить планку – в конце концов, мы вчетвером ей не соответствуем, – но даже единственная ошибка может обойтись нам слишком дорого.

– А дешевые и эффективные путешествия со сверхсветовой скоростью оказались трудноразрешимой проблемой, намного серьезнее, чем мы предполагали, – добавил Гриффин.

– Ага, – весело подтвердил Дэш. – Пока даже дорогие и неэффективные ССВ-путешествия кажутся невозможными.

– Мы наивно думали, что достаточно в несколько раз усилить разум любого хорошего физика, – сказала Кира, – и революционные решения у нас в кармане. Но из этого ничего не вышло. Несколько присоединившихся к нам физиков добились потрясающих успехов во многих областях. Но с ССВ все оказалось… намного сложнее. – Она сильно нахмурилась. – А ведь всё – буквально всё – зависит от решения нами этой проблемы.

– А почему вы так уверены, что я с ней справлюсь?

– Мы не уверены. Но в этой области вы лучше всех. Так что мы надеемся.

– Спасибо за комплимент. Но что, если я тоже не справлюсь?

Кира вздохнула.

– Есть еще одна возможность, над которой я работаю, – ответила она, болезненно скривившись и явно не желая рассказывать дальше.

Ван Хаттен терпеливо ждал продолжения.

– Существует более высокий уровень усиления, – произнесла Кира. – Намного более высокий.

– Намного? – с сомнением переспросил ван Хаттен. – Это невероятно. Я только что испытал на себе ваше усиление и не представляю, как его можно превзойти.

– Не превзойти. Сдуть. Пока вы не пережили первый уровень, его тоже невозможно представить. Но второй…

Глаза Киры расширились, и она восхищенно потрясла головой.

– Я находилась на нем всего пять минут. Но мой разум работал с такой скоростью, что эти минуты воспринимались как пять дней. Я не в состоянии вспомнить бoльшую часть своих мыслей, но знаю точно: этот уровень настолько же превосходит первый, насколько первый превосходит нормальный разум. Вдобавок у него есть огромное достоинство – это состояние настолько трансцендентное, что в нем не остается места для социопатии и мании величия.

– Фантастика, – произнес ван Хаттен.

Кира опустила взгляд и отвернулась.

– Что-то пошло не так? – тихо спросил физик.

Миллер с болезненным выражением кивнула.

– Я едва пережила его, – ответила она. – Пару минут после окончания эффекта я чувствовала себя отлично, а потом тело просто не выдержало. Разогнанный до такого уровня разум сжигает все ресурсы. Вы уже сами знаете, как организм после усиления требует глюкозы. А там все было намного хуже. Это полное истощение… буквально всего.

– Мы помчались в больницу, – сказал Дэш. – И едва успели доехать, как Кира впала в кому. Как потом выяснилось, почти на две недели.

Казалось, он заново переживает те события.

– Она справилась, но все могло закончиться совсем иначе.

Его рассказ был неполон, но остальное касалось только его и Киры. Достигнув запредельного уровня интеллекта, познав каждую клетку своего тела, Кира обнаружила, что беременна, хотя на этом сроке ни один тест не справился бы с диагностикой. Но эти пять минут настолько истощили ее тело, что оно не смогло удержать в себе новую жизнь. А позже они с Дэвидом неохотно, но пришли к выводу – с детьми придется подождать. Решение болезненное, но верное. Как ни скромничай, она и Дэвид играют ключевую роль в истории человечества. И как бы им ни хотелось стать родителями, их ответственность слишком велика и не может позволить такую роскошь.

– А если предварительно обеспечить человека питанием и всем прочим, чтобы предотвратить истощение? – спросил ван Хаттен. – К примеру, за несколько дней до усиления начать ставить капельницы. Разве это не может быть решением?

– Мы думали об этом, – ответил Гриффин. – А учитывая важность ССВ-перемещений и отсутствие прогресса в их разработке, физик из нашей команды вызвался добровольцем.

Он помолчал.

– Мы изо всех сил старались отговорить его, хотели убедиться, что он абсолютно уверен. Но он настаивал. По его словам, шанс заглянуть в мысли Бога стоит риска.

Он мрачно покачал головой.

– И у него не вышло. Несмотря на предварительные капельницы. Несмотря на все медицинское оборудование, которое мы заготовили. Когда он вернулся к норме, то широко раскрыл глаза и прошептал: «Ответ очевиден», а потом впал в кому. И уже из нее не вышел.

Глаза Киры больше не сияли, и выражение ее лица ясно говорило: в случившемся она винит себя.

– Мне очень жаль, – произнес ван Хаттен. – Но, Кира, это не ваша ошибка. Он знал о риске. Я испытал первый уровень и хорошо понимаю, почему он вызвался добровольцем. Его смерть – трагедия, но последние пять минут его жизни…

Он покачал головой.

– Я даже представить не могу, насколько глубоко он проник в природу реальности.

– Да, это хоть какое-то утешение, – согласилась Кира, но без особой убежденности; потом она взяла себя в руки и продолжила: – Я работаю над тем, чтобы понять произошедшее и усовершенствовать терапию. Кроме того, я пытаюсь понизить интенсивность. Если первый уровень – десять, а второй – сто, возможно, мне удастся получить пятьдесят или шестьдесят. Достичь все еще запредельного уровня, который можно пережить. Именно этим я и занимаюсь бoльшую часть времени.

– Есть прогресс?

– Некоторый, но его недостаточно. Это нейронная цепная реакция. Процесс кристаллизации с дискретными конечными точками. Похоже, у него нет промежуточных состояний.

Дэш взглянул на часы.

– Не хочется упоминать об этом, но боюсь, нам пора закругляться, – сказал он, кивнув стэнфордскому физику. – Вам не стоит опаздывать на рейс.

Пухлое розовое лицо ван Хаттена медленно расплылось в широкой улыбке.

– Сейчас я в таком восторге, что, кажется, могу сам долететь до дома. Это был самый потрясающий день в моей жизни.

– Ну, есть еще много всякого, – сказала Кира, – но мы сможем подробнее ввести вас в курс дела в следующий раз. Во всяком случае, сегодня мы успели затронуть все основные моменты.

Дэш с тревогой взглянул на физика.

– Почти все, – заметил он.

Ван Хаттен поднял брови.

– Мы не можем отпустить вас, не предупредив об опасностях вступления в «Икар».

Дэш пересказал, что случилось с Россом Мецгером. Как они приобрели частную исследовательскую компанию «Эдванст Физикс Интернэшнл», за два года до постройки нынешнего комплекса. Как на лабораторию напали наемники и как погиб Росс. Кто-то извне знает об их существовании. И этот кто-то беспощадно компетентен.

Ван Хаттен задумчиво потеребил подбородок.

– Насколько я понимаю, реактор холодного синтеза так нигде и не появился, иначе это событие попало бы во все новости.

– Верно, – подтвердила Кира. – Но это неудивительно. Выход установки едва покрывал расход энергии. Росс в усиленном состоянии был убежден, что ее можно значительно улучшить, но кто бы ее ни захватил, он не представляет, как это сделать… – Она мрачно покачала головой. – Честно говоря, я думаю, основной целью рейда была не кража конкретного изобретения, а сигнал нам.

– А у вас есть какие-то зацепки?

– Ни одной, – ответил Дэш. – Единственный подозреваемый, который пришел нам в голову, – это сам Росс Мецгер. Но мы быстро исключили его.

– Тот парень, которого убили?

Дэш кивнул.

– Рейд был практически безупречным. Его настолько хорошо подготовили, что я не мог отделаться от мысли – это работа усиленного разума или инсайдера, – сказал он. – И в том и в другом случае это могло указать на Росса. Но из нас пятерых он был самым устойчивым и лучше всех справлялся с побочными эффектами терапии. Росс раз за разом проходил усиление, но его личность, в отличие от наших, в основном не менялась. Из всех нас у него было меньше всего шансов выйти из-под контроля.

– И вы исключили его из-за этого? – удивленно уточнил ван Хаттен. – Не потому, что его убили во время нападения?

Кира улыбнулась.

– Вы уже испытали, как легко подделать собственную смерть во время усиления. У вас есть абсолютный контроль над вегетативной нервной системой. Вы в состоянии остановить сердце на то время, когда кто-то будет проверять ваш пульс. Если бы здесь был Джим Коннелли, он бы подробно рассказал, как это бывает.

– Как мы уже говорили, – заметил Гриффин, – это наша лучшая уловка. Все, с кем вы сегодня познакомились, считаются мертвыми. Если бы Росс решил переметнуться и снять себя с доски, он бы в первую очередь задумался о таком варианте.

– Но в данном случае, Антон, вы правы, – продолжила Кира. – Смерть Росса исключила его из числа подозреваемых, поскольку он не мог ее подделать. Ему требовалась капсула, а ее не было. Я готовлю их и веду тщательный учет. Их хранилище абсолютно безопасно, и ни одна не пропадала.

– Короче говоря, – сказал Дэш, – у нас нет ни зацепок, ни идей.

Ван Хаттен помолчал, обдумывая эти сведения.

– Так, значит, на вас охотится неизвестный, но могущественный враг. А вы не думали выйти из тени? Возможно, не для общественности, но хотя бы для правительства?

Гриффин рассмеялся было, но тут же смутился.

– Простите, – сказал он. – Я не принижаю вашу идею. Не думайте, что мы ее не обсуждали – и тогда, и после. Но терапия Киры предлагает абсолютную, неограниченную власть тому, кто ее контролирует. Добавим сюда побочные эффекты, которые постепенно превратят даже Ганди в самовлюбленного, рвущегося к власти диктатора. Вы действительно хотите, чтобы правительство и военные узнали об этом золотом яйце и – прости, Кира – гусе, который несет эти яйца? Попробуйте это представить.

– Да, – растерянно произнес ван Хаттен. – Похоже, идея была необдуманной. Но после всего, что вы рассказали, мне в голову приходит только один образ – здоровенная окровавленная туша в стальной клетке, которую опускают в кишащую акулами воду. Это будет борьба за добычу, страшнее которой не видел мир.

– Вот тут мы с вами полностью сходимся, – весело заметил Гриффин. – Только уберите стальную клетку, и тогда картинка будет абсолютно точной.

11

– Лейтенант, активируйте бомбу, – приказал Джейк.

Вертолет заходил на посадку в нескольких милях от цели. Отсюда до места Джейка подбросит машина.

– Вас понял, – отозвался лейтенант. – Бомба активирована и готова.

– Капитан Руис, что с периметром?

– Полковник, периметр чист. Повторяю, периметр чист. Вы можете действовать.

Джейк сделал глубокий вдох.

– Лейтенант, захват цели и сброс, – сказал он.

– Цель захвачена, сброс произведен, – последовал ответ.

В шести милях над полковником Моррисом Джейкобсоном реактивный самолет освободил держатель. Бомба оторвалась и, будто бык на родео перед распахнутыми воротами, на мгновение зависла в воздухе. Бортовой компьютер переварил поток данных от GPS и получил азимут. Убедившись, что она может достичь цели, войти на десять футов в глубь здания с зеркальными стенами и произвести подрыв, бомба слегка развернулась и, набирая скорость, помчалась к земле.

12

Мэдисон Руссо закончила заниматься сексом со своим бойфрендом, Грегом Дэвисом, и ее охватило теплое ощущение физического и морального удовлетворения. Они встречались уже четыре месяца, а два дня назад он впервые сказал: «Я тебя люблю». Если учесть, что и ее саму уже пару недель переполняло то же чувство, это было просто здорово.

Ее жизнь идет лучше некуда, решила она. И влюбленность – только часть дела.

В школе общение у нее не складывалось, и хотя фигурой и внешностью она была чуть выше средней нормы, ее уверенность в себе была заметно ниже. А победа на научной ярмарке штата определенно не внесла Мэдисон в список клевых девчонок. Ее интеллект и так отпугивал почти всех парней подходящего возраста, а теперь она могла разливать свою победу на ярмарке по бутылочкам и продавать как антимужской репеллент. До окончания школы ее ни разу не поцеловали.

Но в колледже ситуация быстро изменилась. В качестве профилирующего предмета Мэдисон выбрала физику, и ее окружили другие умные люди, разделяющие ее страсть. В основном – мужчины. И чем дальше, тем меньше рядом оставалось женщин. Когда она поступила на это направление в Университет Аризоны, в группе было восемнадцать мужчин, она и еще одна девушка, сейчас – ее ближайшая подруга. Хотя многие энергичные мужчины на физических факультетах всего мира только приветствовали отношения с женщинами, способными понять их работу, большинство предпочитало искать партнерш вне своей научной области. Либо так, либо привыкать к очень одинокой жизни. Но Мэдисон и ее друг были склонны выбирать лучшее из доступного.

Но после трех лет обучения она все еще не была счастлива. В жизни есть не только свидания, и Мэдисон изо всех сил старалась выбрать тему для дипломного проекта. Космология состояла из сплошной теории струн. Эдакая версия стола для классных ребят научного сообщества. И если теория струн – не твое призвание (а Мэдисон точно знала, что не ее), ты сразу становишься гражданином второго сорта. Она чувствовала, что идет ко дну, и было время, когда она всерьез думала бросить магистерскую программу и уйти в промышленность.

Но потом, в этом году, подоспели новые разработки в области гравитационных волн. Именно тогда, когда Мэдисон позарез требовалось новое направление. Еще недавно детекторы гравитационных волн стоили сотни миллионов долларов, требовали осцилляции массы, которую можно засечь, а их чувствительность – если это вообще можно так назвать – была смехотворной. Но теперь появилось новое поколение детекторов. Поколение, основанное на новейших теоретических подходах, стоящее пару миллионов и обладающее феноменальной чувствительностью.

В действительности новая технология была чересчур чувствительна, и детекторы ежедневно генерировали данные объемом с библиотеку Конгресса. Если бы не суперкомпьютеры, способные на триллионы операций в секунду, в этом болоте можно было бы утонуть, так и не найдя ничего мельче Солнца, а его, в чем Мэдисон не сомневалась, уже давно нашли.

Она тут же вскочила на эту новую подножку. Такой мощный инструмент способен запустить ученую карьеру не хуже петард на Четвертое июля и забросить астрономию гравитационных волн на невиданный уровень известности в обойме космологии. А Мэдисон в идеальном положении, чтобы начать эту тему с начала. Один детектор в состоянии генерировать океан данных, и если она воспользуется самым мощным из существующих инструментов – тем, что у нее между ушей, – она наверняка отыщет способ сделать серьезное открытие.

Сообщество физиков США, отказавшись от Сверхпроводимого суперколлайдера и понимая, что новой столицей мира физики элементарных частиц станет Женева с ее Большим адронным коллайдером, отчаянно желало занять лидирующую позицию в этой новой области. Научные центры по всей стране ухватились за новую технологию, даже не дожидаясь исправления всех проблем, а как только проблемы были решены, в одночасье накатила вторая волна внедрения. Сейчас почти семьдесят процентов всех действующих детекторов располагались в Америке. Хотя такое преимущество не могло удержаться надолго, лучший старт физикам США и не требовался. А Университет Аризоны попал в самую первую волну. Мэдисон в самом деле оказалась в нужном месте в нужное время.

Девушка нежилась в знании, что ее жизнь сейчас полнее и лучше, чем она смела надеяться, – и тут компьютерный монитор, стоящий в десяти футах на столе, начал мигать. Свет моргающего экрана в затененной комнате казался нестерпимо ярким. Грег, лежащий рядом, застонал.

– Ты не хочешь его проверить?

– Ага. Очень-очень, – улыбнулась она.

– Похоже, нам нужно новое правило. На время секса мы отключаем мобильники. Видимо, нам нужно заодно отключать и компьютерные мониторы.

– Но это же не во время секса, – заметила она. – Это после.

– Ну, учитывая, как часто срабатывает этот твой генератор ложных тревог, недалек тот день, когда он устроит нам ложное прерывание.

– И ты хочешь позаботиться, чтобы такого не случилось?

– Точно. Я хочу сказать, не станешь же ты прерывать да Винчи, когда он пишет свой шедевр?

– О, да ты считаешь себя да Винчи от секса? Правда? Круто… – Она закатила глаза. – А почему тебя так беспокоит Леонардо? Боишься сломать свою кисть?

Дэвис рассмеялся.

– Ничуть. Просто не хочется прерывать мастера за работой.

Мэдисон чмокнула его и ухмыльнулась.

– Мы в любой момент можем отказаться от секса, – сказала она. – И тогда тебе не о чем будет беспокоиться.

– Похоже на подначку, – усмехнулся парень. – Но я ее не замечу. – Он махнул рукой в сторону компьютера. – Давай, вперед. Я же знаю, ты умрешь, если его не проверишь. – Взглянул на часы на прикроватном столике. – Мы успеем на последний сеанс, если тебе еще интересно, но тогда лучше выбираться из кровати и одеваться. Давай я первым пойду в душ, а ты пока посмотришь свои данные.

Не успел он еще закончить предложение, как Мэдисон, подхватив свой халат, устроилась за компьютером. Дэвис покачал головой и побрел в ванную.

Компьютер Мэдисон был соединен с университетским суперкомпьютером, просеивающим миллиарды страниц данных, которые с непостижимой скоростью генерировал детектор. Месяц за месяцем Мэдисон совершенствовала свою программу, предназначенную выдавать оповещение, если та обнаружит что-то необычное. Дэвис был прав. Она ежедневно получала несколько оповещений, и каждый раз они оказывались ложной тревогой. Но эти ложные срабатывания помогали находить недостатки в алгоритмах. С каждым последующим те становились немного строже, а фильтры – немного лучше.

Мэдисон проглядела данные, желая как можно скорее разобраться, какое сочетание заурядных событий она не учла на этот раз. Несколько минут прошло в изучении материала и размышлениях, а потом у девушки медленно отвисла челюсть. В этих данных не было ничего заурядного. По правде говоря, таких данных просто не могло быть.

– Нет, – пробормотала она. – Наверно, сбой в детекторе.

Она запустила быструю диагностику. Детектор работал отлично. Но как же такое может быть?

Мэдисон Руссо проверяла свои расчеты в третий раз, когда из ванной вышел Грег Дэвис, умытый, одетый и готовый провести поздний вечер в городе.

Потрясенно глядя на экран, девушка начала торопливо запускать перекрестные проверки данных.

Дэвис с восхищением следил за ней, прекрасно зная: Мэдисон не стоит отрывать, если это вообще возможно. Он подозревал, что в таком состоянии девушка ничего не заметит, даже если он начнет играть на трубе у нее над ухом.

Спустя несколько минут она на секунду оторвалась от экрана, и Дэвис тут же спросил:

– Ты что-то нашла, да?

Мэдисон кивнула; ее потрясенное лицо выражало благоговение, но к нему примешивалась доля страха.

– Что там? – задохнувшись, спросил он.

– Это изменит все, – прошептала она.

Потом громко выдохнула и добавила:

– Навсегда.

13

Управляемая бомба прошила двухэтажное здание и взорвалась. Из здания выплеснулся огромный красно-оранжевый шар, а потом все исчезло в огненной буре. Зеркальные стекла разлетелись, а внутренность здания просто испарилась.

До места взрыва было не меньше мили, но все равно машина Джейка вздрогнула, а огненный шар, взмывший в ночное небо, светился даже сквозь закрытые веки.

Когда взрыв прогремел, Джейку показалось, будто с его плеч сняли тяжесть всего мира. Угрозам со стороны ОМП не было конца, но ни одна из них не походила на эту. Способность Миллер раздавать сверхчеловеческий интеллект в сочетании с навыками и опытом Дэша делали этих двоих самыми опасными людьми на планете. И сейчас они устранены.

Редчайший момент, которым можно насладиться. Операция выполнена безупречно.

Джейк подъехал, поздравил Руиса и его группу и стал терпеливо ждать, пока десяток пожарных, прибывших на трех больших машинах, не начнут бороться с огнем. Он связался с начальником пожарной охраны Денвера, воспользовавшись чужим именем – причем обладающим властью, что легко проверить, – и настоял: пожарные должны покинуть место происшествия, как только справятся с пламенем. После чего Джейк, Руис и выделенная группа его людей войдут внутрь, прочешут место и будут искать останки, которые докажут – отпущенное Кире Миллер время закончилось. Учитывая, что эпицентр взрыва пришелся на середину здания, это может оказаться весьма сложной задачей.

На мобильнике Джейка высветился номер. За тысячи миль отсюда звонил его заместитель.

– Как все прошло? – бодро спросил Джейк у Колка.

– Боюсь, полковник, не очень. Штурмовые группы вошли внутрь, но в обоих случаях там было пусто. Ученых не нашли ни дома, ни в кабинетах.

– Какова вероятность, что это просто совпадение?

– Нулевая, сэр. Их предупредили. Компьютеры либо исчезли, либо уничтожены. Они знали, что мы придем.

Лицо Джейка застыло. Его не беспокоило исчезновение двух ученых. Сейчас, когда он отрубил змее голову, эти двое стали всего лишь мелкими безвредными игроками, которых нужно допросить только ради полноты картины. Но сам факт, что их предупредили, добавлял нотку неуверенности в только что проведенную операцию. «Дерьмо».

– Сколько прошло времени от получения сигнала до прибытия ваших людей на место?

– От двадцати до сорока пяти минут.

– Были какие-то признаки беспорядка или поспешных сборов?

– Никаких.

Джейк нахмурился. Ситуация становилась более тревожной. Однако, если уничтожение штаб-квартиры Миллер подало какой-то сигнал тревоги, мгновенно полученный учеными, у них было время скрыться. Они могли заранее заготовить «тревожный чемоданчик» и держать деньги на руках. Учитывая паранойю Миллер и Дэша, каждый член ячеек наверняка был готов в любой момент исчезнуть.

Тем не менее нельзя исключать вероятность, что они получили предупреждение до удара «умной бомбы». Но это могло означать только одно: Миллер и Дэш знали, что Джейк идет за ними.

Джейк подошел к капитану Руису, который в мощный бинокль наблюдал за работой пожарных.

– Капитан, я хочу пройти всю операцию от начала до конца. Мне нужно убедиться, что они не могли каким-то образом ускользнуть.

– Ускользнуть, сэр? – с сомнением переспросил капитан. – Мы фиксировали их тепловые следы вплоть до момента, когда все здание превратилось в шлак. Они не могли сбежать. И не могли выжить.

– Капитан, я ценю ваше мнение, однако давайте все равно пройдемся по операции. Вы видели, как они оба заходят в здание. И соответствие внешности было стопроцентным. Верно?

– Верно.

Джейк, глядя в пустоту, несколько секунд пребывал в задумчивости.

– О'кей, я полагаю, это было до того, как вы заняли позиции. Есть какая-то вероятность, что они вас заметили?

– Нет, сэр. В этот момент я был в пяти милях отсюда. Мы только что идентифицировали этот комплекс как вероятную цель и хотели как можно скорее посмотреть на него вживую. По пути сюда мы обнаружили уличную камеру видеонаблюдения, которая давала приличное изображение входа в здание. И подключились к ней.

Джейк вздрогнул, будто его ударили. Его глаза расширились от ужаса, и на мгновение показалось, что сейчас он взорвется огненным шаром вдвое большим, чем взорвалась «умная бомба».

Капитан не мог не заметить реакцию своего начальника и нервно сглотнул.

– Полковник, это была видеотрансляция в реальном времени, – защищаясь, сказал он. – И там были Миллер и Дэш. Отличные четкие изображения.

Джейк кивнул и быстро отошел в сторону – единственный способ удержать ярость в себе, а не выплеснуть ее несправедливо на молодого капитана.

Их цель сбежала. Джейк в этом не сомневался.

Но виноват был не капитан. Его не посвятили в результаты допроса Розенблатта. Это вина Джейка, и сейчас от разочарования, гнева и самообвинений у него кипела кровь.

Его обманули. Миллер раскусила его еще до того, как капитан и его люди вышли на позицию у комплекса. Но как?

И как только он задал себе этот вопрос, разум тут же подсказал ответ. Эта группа – «Икар», по словам Розенблатта, – могла взломать военные компьютеры и воткнуть туда сторожевые программы, которые предупредят, если кто-то попытается использовать спутники или просматривать базы данных в поисках конкретного объекта к северо-востоку от аэропорта. Ему следовало искать их комплекс без спутников и компьютеров.

И он должен был подумать об этом заранее. Чего не сделал, поскольку дела и так шли хорошо. Слишком хорошо. Ему следовало сообразить, что операция по уничтожению настолько опасной и могущественной группы просто не может быть такой простой, какой кажется.

Розенблатт сказал им, что «Икар» изобрел технологию, которая не позволяла уличным камерам и спутникам получать четкие изображения членов группы. Технология была воплощена в маленьких, размером с брелок для ключей, устройствах, и члены главного совета группы постоянно носили их с собой. Хотя научный эксперт, который прослушал запись допроса, заявил, что это совершенно невозможно и Розенблатт солгал, Джейк знал – эксперт ошибается. Розенблатт сломлен. Он просто не способен на продуманный обман. А этот эксперт – узколобый придурок. Когда-то электричество тоже было совершенно невозможно. И микроволновка. И мобильный телефон. Слово «невозможно» значило мало, когда речь заходила о Кире Миллер.

Тот факт, что капитан получил четкое изображение с уличной камеры, тем более на входе в их штаб-квартиру, – было ясным знаком. Такое могло произойти только в одном случае – если этого хотели Миллер и Дэш. Изображение было подделкой. Вероятно, подделкой были и тепловые следы. Ни одна известная технология не может дать настолько эффективные результаты, но это ничего не значит. Способность вмешиваться в работу камер видеонаблюдения была всего лишь одной, и не самой последней, из арсенала «Икара». Розенблатт рассказал им, что за последние несколько лет группа Миллер усовершенствовала множество разработок в области оптики, электроники и голографии.

Да, Джейк уничтожил их штаб-квартиру, помешал их работе, но не более того. Они снова умудрились исчезнуть, с минимальными потерями и, кажется, без особых усилий. А оставшиеся члены ячейки Розенблатта залегли на дно – по крайней мере сейчас.

У Джейка на руках были все карты. Он в рекордно короткое время выжал из ученого местонахождение штаб-квартиры и без малейших колебаний атаковал ее.

И все равно провалился.

Джейк всегда был уверен, что рано или поздно найдет и уничтожит Киру Миллер. Но сейчас его уверенность здорово пошатнулась.

Сейчас он впервые задумался, сможет ли вообще он и его группа выиграть этот матч.

14

В аэропорт ван Хаттена проводила вся группа. Кира, Дэш и Коннелли составили ему компанию в салоне микроавтобуса, а Гриффин уселся за руль. Всего семь часов назад ван Хаттен был чужаком, но сейчас, разделив опыт усиления и взгляды на будущее человечества, стал частью семьи. Он тепло попрощался с мужчинами, обнял Киру и вылез из микроавтобуса, уставший, но бодрый.

Едва дверь машины закрылась, Гриффин нажал кнопку, и его лицо появилось на экране в салоне, а лица трех остальных членов группы – на маленьком экране рядом с водителем.

– Куда теперь, джентльмены? – серьезно спросил он у своих товарищей из спецназа. – Или вы оставите нас и сядете на самолет?

– Отвези нас к трейлерам, – сказал Коннелли. – А по дороге мы все расскажем.

– Будет сделано, – отозвался Гриффин, выруливая на дорогу.

– Они разбомбили ложный комплекс, – мрачно сообщил Дэш. – Как мы и думали.

– Учитывая обстоятельства, – заметила Кира, – вы с Джимом приложили немало сил, чтобы сосредоточиться на встрече.

Когда Миллер почти три с половиной года назад похитила Дэвида Дэша, она срезала с него всю одежду. Тогда он сказал что-то вроде: «О чем вы беспокоитесь? Думаете, я засунул себе в трусы какое-то следящее устройство?» Тогда она рассмеялась и признала, что это маловероятно, но она предпочитает перебдеть. Однако Дэш подал ей идею.

Когда «Икар» начал свою деятельность, Кира обратилась к созданию нижнего белья, технологически более совершенного, чем мобильные телефоны. Ей уже удалось создать мощную, но крошечную комбинацию «жучка» и передатчика. Это устройство было легко спрятать, а работало оно на совершенно иных принципах, нежели используемые аналоги, и потому его не обнаруживало даже самое продвинутое оборудование. Дэш некогда был обманут этой технологией, будучи уверен, что чист, тогда как Кира слышала каждое его слово.

Она просто объединила это изобретение с уже доступной технологией внешнего мониторинга некоторых показателей организма; органично соединила две технологии, поместив их в эластичный пояс, и, хотя это никогда не обсуждалось на первых встречах с рекрутами, для каждого члена «Икара» изготовляли комплекты нижнего белья для ежедневного ношения, в которые встраивали этот прибор. Кира позаботилась о том, чтобы почти микроскопические компоненты были способны выдержать стирку в стиральной машине.

Если член «Икара» попадал в беду, он мог нажать на секцию пояса в области пупка и активировать «жучок»-передатчик. Если показатели жизнедеятельности свидетельствовали о сердечном приступе, инсульте или потере сознания, не связанной со сном, устройство активировалось автоматически. Таким образом, ядро группы получало информацию о любом нападении, даже если жертва при этом теряла сознание, а также о проблемах со здоровьем, требующих срочной медицинской помощи. Неплохое дополнение к основной функции нижнего белья.

Хотя Джейк предусмотрительно избавил Розенблатта от одежды, в том числе от нижнего белья, и просканировал его на «жучки» – и, разумеется, ничего не нашел, – он передал одежду своему заместителю, Колку, который слушал весь допрос.

Как оказалось, допрос слушал не только он.

Основная группа «Икара» была потрясена появлением этого полковника из спецопераций, Джейка, и не собиралась недооценивать его угрозу. Но у них не было времени отменить встречу с ван Хаттеном, и потому Дэшу и Коннелли пришлось работать на два фронта. Они рассказали своему гостю о нападении, во время которого погиб Мецгер, но не стали упоминать о том, которое происходит прямо сейчас. Да и что бы они сказали? «Ни одна гексада еще ни разу не подвергалась риску… то есть до сегодняшнего дня». Не та фраза, при помощи которой можно вызвать доверие новичка.

Дэш и его старый начальник, Коннелли, занимались вопросами защиты и безопасности, а для этой работы не хватало и полного рабочего дня. Оба они в усиленном состоянии работали над многочисленными изобретениями и усовершенствованиями, связанными с безопасностью.

Они выстроили не только штаб-квартиры в Денвере и Кентукки. Они построили парные комплексы. Не идентичные, но очень похожие. В каждом городе располагался настоящий комплекс и комплекс-приманка. Оба денверских комплекса имели зеркально-стеклянные фасады, примерно одинаковый размер, а рядом с ними располагались похожие склады с одинаковым оборудованием. Кира позаботилась о том, чтобы каждый рекрут случайно увидел слайд, указывающий на расположение комплекса, но не настоящего, а фальшивого. Просто на всякий случай.

– А разве не хорошо, что они разбомбили его, а не устроили штурм? – спросил с переднего сиденья Гриффин. – Если бы они провели рейд, то сразу распознали бы обман. А так этот полковник будет убежден, что мы все мертвы.

– Пару дней – да, – ответил Коннелли. – А потом, когда он не отыщет ни единого вещественного доказательства, поймет, что ошибся. Хорошая новость в другом – этот Джейк никогда не догадается, что уничтожил ложный комплекс. Он обнаружил здание, которое искал, а потом найдет на складе лаборатории, в которых мы сымитировали ведущиеся работы. Он решит, что мы узнали о его приближении и воспользовались передовыми технологиями для подделки тепловых следов. Он узнает, что мы живы, но ни на секунду не усомнится в уничтожении нашей штаб-квартиры.

– Ты уверен? – настойчиво спросил Гриффин. – Мне кажется, что стоит ему на минутку задуматься, и все станет совершенно очевидным.

– Любой фокус кажется очевидным, если знаешь его секрет, – заметил Дэш.

Кира с задумчивым выражением лица обернулась к Коннелли.

– А что с оставшейся частью гексады Розенблатта? – спросила она.

– Все отметились, – ответил тот. – Все отлично справились с планом эвакуации. Когда я дал сигнал, они успевали добраться до аэропорта задолго до того, как этот полковник окажется поблизости. Мне бы хотелось лично навестить каждого, убедиться, что переход к призрачному состоянию идет хорошо, но у нас нет времени на такую роскошь.

– Позволь, я догадаюсь, – сказала Кира. – Вы собираетесь отправиться за семьей Розенблатта?

Дэш кивнул.

– Отличная догадка. Этот Джейк будет и дальше держать их под наблюдением. Нам нужно запустить свою версию программы защиты свидетелей… – Он помрачнел. – Нам придется сорвать с места семью с тремя маленькими детьми. Это будет просто кошмар для них.

Кира встретилась с ним взглядом и грустно кивнула.

– Отсюда до Омахи три или четыре сотни миль, – тихо сказала она. – Почему вы не летите?

– Мы с полковником уже обсуждали этот вариант, пока ван Хаттен проходил усиление, – ответил Дэш. – Нам нужно будет прихватить с собой кое-какое оружие и оборудование, и взять его в самолет довольно… проблематично. Кроме того, детям нравятся трейлеры. Розенблатты смогут пожить в нем, пока мы не вызволим Сета и не подберем им более постоянное жилье.

До встречи с Дэвидом Кира активно пользовалась трейлерами, чтобы держаться в тени. Трейлеры мобильны, но поставь его в трейлерный парк, и у тебя будет стабильный адрес. И хотя власти, не оставляя камня на камне, будут прочесывать дома и гостиницы, они не обратят внимания на трейлерные парки, известные бастионы невежества и нищеты. Никому просто не придет в голову, что ученый с докторской степенью поселится в трейлерном парке. И потому «Икар» приберегал для себя трейлеры, разбросанные по всей стране, храня несколько штук неподалеку от штаб-квартир в Денвере и Кентукки.

– А разве уже не рассветет, когда вы приедете? – спросил Гриффин. – Не лучше ли пойти ночью? Чтобы избавиться от спутников?

– От этого мало толку, – ответил Коннелли. – Управление воздушно-космической разведки запустило несколько инфра– и радиолокационных спутников, которые способны видеть в темноте.

– Предполагалось, что это секрет, – добавил Дэш, – но УВКР сознательно допустило утечку информации. После одного предположительно секретного запуска они раздали наклейки со слоганом «Мы владеем ночью». Пресса тогда изрядно удивилась.

Гриффин припарковал машину рядом с одним из трейлеров «Икара» и объявил, что они прибыли. Затем отодвинул боковую дверь микроавтобуса и заглянул внутрь, когда его товарищи поднялись со своих мест.

Дэш встретился взглядом с гениальным хакером и сказал:

– Мэтт, мне нужно, чтобы ты взял капсулу. Мне нужно, чтобы ты собрал как можно больше информации об этом полковнике спецопераций и его группе, включая майора Колка. И нам нужно найти способ освободить Сета Розенблатта. Поэтому нам здорово поможет все, что тебе удастся узнать. Ты знаешь, что делать. Но подожди несколько часов. Я позвоню тебе заранее и выдам инструкции.

– Зачем ждать?

– Пока мы едем, я поставлю себя на место этого полковника и подумаю, как он собирается нас найти. Сейчас он уже знает наш образ действий. Нанимать рекрутов в качестве консультантов, платить им вперед, до вылета, и так далее. До сегодняшнего дня нам было не критично заметать эти следы. Но теперь мне понадобится, чтобы ты хакнул банки, поменял записи о членах «Икара» и все прочее. Чтобы грамотно стереть любые следы.

– Разумно, – согласился Гриффин.

Кира тревожно посмотрела в глаза Дэшу, потом охватила взглядом обоих мужчин – мужа и Коннелли.

– Не забывайте о своих брелках, – сказала она.

– Они не должны понадобиться, – ответил Дэвид. – Но если дела пойдут худо, стесняться мы не станем.

После рейда и гибели Росса Мецгера ядро группы решило, что каждый из них должен постоянно носить при себе одну капсулу, на крайний случай. Кира разработала контейнер размером с шарик жевательной резинки, который вмещал капсулу и висел на кольце для ключей. Контейнер считывал отпечатки пальцев, и если его пытался открыть не владелец, растворял капсулу.

Кира вздохнула, ее лоб исчерчивали беспокойные морщинки.

– Удачи, джентльмены, – сказала она. – И будьте осторожны.

15

Дэш и Коннелли прибыли в Омаху, штат Небраска, около пяти часов утра. По дороге они сменяли друг друга на водительском месте, и потом обоим удалось поспать несколько часов. К этому времени оба проснулись, провели при помощи компьютера виртуальную разведку Омахи и спланировали свою операцию.

У них было две цели: вытащить семью Розенблатта и захватить для допроса одного из людей Джейка. Нельзя было упускать лишнюю возможность узнать, с чем им придется сражаться. Они детально проработали план, позволяющий достичь этих целей. Возможно, план был слишком детальным, но оба привыкли к паранойе и избыточному планированию, и пока эта привычка их не подводила.

Они припарковали трейлер на территории кемпинга в глубине леса на краю Омахи и пробежали трусцой четверть мили до места, куда вызвали такси. Через пятнадцать минут такси высадило их у круглосуточной конторы по аренде автомобилей, где их уже ждала машина, заказанная по поддельным удостоверениям личности.

Дэш подъехал к дому Розенблаттов на семейном «паркетнике», синей «Тойоте» с тремя детскими сиденьями сзади, и мысленно улыбнулся. Похоже, он все время ездит на внедорожниках, фургонах и микроавтобусах. Ну почему ни одна из его операций не предусматривает дорогую спортивную машину?

Когда Дэвид подъехал к небольшому тюдоровскому домику профессора, расположенному неподалеку от территории Университета Небраски, он несколько раз объехал соседние кварталы, проверяя, не установлено ли за домом наружное наблюдение, но, как и ожидал, ничего не обнаружил. Семья Розенблатта была безобидной и не заслуживала наблюдения. А у Джейка не было никаких оснований предполагать, что кто-то попытается их вывезти, поэтому физическое наблюдение было пустой тратой сил и времени.

Тем не менее люди полковника наверняка взломали компьютеры Розенблаттов. А для подготовки видеозаписи, добавленные к которой спецэффекты сломали беднягу физика, им требовалось войти в дом. Находясь внутри, они, разумеется, установили «жучки», камеры и датчики сигнализации. Сет Розенблатт был единственной ниточкой Джейка, ведущей к «Икару», и хотя сейчас полковник спецопераций считал верхушку организации мертвой, он должен был позаботиться о том, чтобы любые сообщения, поступающие в семью физика или выходящие из нее, перехватили и записали.

Дэш и Коннелли могли бы проработать чистую эвакуацию, особенно с учетом доступного им снаряжения, но в данном случае безупречное выполнение операции не требовалось. Люди Джейка должны были устремиться следом, чтобы они могли захватить кого-нибудь для допроса.

Дэвид вернулся к дому Розенблаттов и спокойно припарковал машину на мощеной подъездной дорожке, затем отключил сигнализацию и тихо вошел в дом. По его предположениям, у него было десять-пятнадцать минут, прежде чем ответственная за наблюдение пара получит сигнал тревоги и прибудет на место. Если они приедут, когда Дэш все еще будет в доме, он подвергнет семью Розенблатта большой опасности, чего определенно не хотелось, но Дэвид не сомневался, что справится с парой не самых лучших подчиненных Джейка, назначенных на эту скучную работу.

Было чуть больше шести, когда Дэш проскользнул в хозяйскую спальню и склонился над Лорен Розенблатт, мирно спавшей в своей постели. Последние мирные секунды, которые достанутся несчастной женщине на долгое-долгое время, а ведь она ничем этого не заслужила. Дэвид нахмурился и покачал головой. Это его вина. Розенблатта схватили только потому, что он, Дэш, не справился со своими обязанностями службы безопасности.

Дэвид нагнулся и одной рукой придержал Лорен в кровати, а другой осторожно, но крепко прикрыл ей рот.

Она мгновенно очнулась и попыталась закричать, но ладонь Дэша заглушила крики.

– Меня послал Сет, – торопливо произнес он, пока женщина продолжала мычать. – Лорен, послушайте меня. Я не причиню вам вреда.

Первое потрясение миновало, и она перестала вырываться и пытаться закричать, а ее выпученные глаза обрели более естественный вид. Дэш ослабил хватку, но продолжал закрывать женщине рот.

– Я из научного центра, который Сет консультирует в Денвере. Есть несколько очень дурных людей, которые хотят наложить лапы на одно из изобретений Сета, – добавил он, зная, что ему необходимо предложить Лорен какое-то простое объяснение, оправдывающее его действия. – Ваш муж не в Японии. Он в беде, и вы тоже.

Дэш видел, что женщина старается справиться с паникой и прислушаться к его словам, а это хороший знак.

– Ваши телефоны и компьютеры прослушиваются, поэтому я не мог предупредить вас, – продолжил он. – Но я приложу все силы, чтобы защитить вас и ваших детей. Сейчас я уберу руку. Вы сможете закричать, но только перепугаете детей и усложните мою задачу.

Договорив, он убрал руку с ее рта и отступил на шаг назад.

Лорен включила тусклую лампу, стоящую на тумбочке.

– Где мой муж? – выпалила она с намеком на истерику.

– Он в опасности, – ответил Дэш. – Но за ним присмотрят, и все будет в порядке.

Последнее было натяжкой, но это требовалось сказать.

– Почему я должна вам доверять?

– Сет говорил вам никому не рассказывать об этих консультациях, верно?

Она кивнула.

– Тогда откуда же я о них знаю? Или о том, что он просил вас держать это в секрете? Если бы я хотел причинить вред вам или вашей семье, я бы уже это сделал. Люди, о которых я говорил, следят за домом. Войдя в дом, я навлек на себя такую же опасность, в которой находитесь вы. Если мы не будем действовать вместе, у нас не останется шансов.

Она выглядела напуганной и неубежденной, и Дэш почувствовал: еще чуть-чуть, и Лорен либо потеряет самообладание, либо будет парализована нерешительностью. Дэвид мгновенно принял решение.

– Слушайте, – сказал он, – мы должны доверять друг другу. И я буду первым. – Достал из кармана тазер и бросил его на кровать рядом с женщиной. – Не думаю, что вы привычны к оружию, но и эта штука дает кое-какую защиту.

Дэш повернулся к ней спиной и уселся на пол у кровати, глядя в пространство.

Лорен нажала кнопку на черном приборчике, который походил на гладкий и вытянутый пульт ДУ от телевизора, и между электродами на рабочей стороне тазера заискрились маленькие ослепительно-белые молнии. Тазер потрескивал и гудел: звук, который невозможно ни с чем спутать. Устройство было всего в паре дюймов от шеи Дэша, но он не пытался отодвинуться или как-то защитить себя.

Прошло несколько секунд, и Лорен сняла палец с кнопки. Крошечные молнии и жужжание исчезли.

– Нам нужно двигаться, – поторопил ее Дэш, поднимаясь с пола. – Поднимайте детей; скажете им, что мы отправляемся в неожиданную поездку. Сегодня – никакой школы. Постарайтесь не слишком их будить, тогда они снова заснут, как только окажутся в машине. Я припарковался на подъездной дорожке. Жду вас в машине. Каждая минута на счету.

Лорен неуверенно смотрела на него.

Дэш указал на тазер, который она все еще сжимала в руке.

– Слушайте, я не представляю, что еще могу сделать ради вашего доверия. Либо вы со мной, либо нет.

Лорен Розенблатт еще несколько секунд раздумывала, затем засунула тазер в карман пижамы и несколько раз моргнула, будто борясь со слезами. Если учесть, сколько всего вывалил на нее Дэш, что она и ее семья в опасности и вся их жизнь в одну минуту резко изменилась, держалась она очень неплохо.

Лорен вытерла несколько слезинок, которым, несмотря на все ее усилия, удалось сбежать по щекам.

– Оставьте двери машины открытыми, – решившись, распорядилась она. – Я буду через две минуты.

Дэш вернулся к машине и занял водительское место. Не прошло и пары минут, как дверь гаража открылась и оттуда вышла Лорен. Она несла под мышками двух младших девочек, а следом, как утенок за мамой-уткой, плелся восьмилетний Макс в пижаме с Железным человеком, сжимая в руках маленького плюшевого льва. Все трое детей выглядели полусонными.

Взгляд Лорен впился в Дэша.

– Лучше бы вам не оказаться каким-нибудь психом, – прошептала она, начав рассаживать детей по сиденьям в глубине «Тойоты».

Лорен захлопнула дверь и все еще пристегивала детей, а Дэш уже тронулся с места.

– Мамочка, – сонно пискнула из глубины розовой в сердечках пижамы маленькая Джессика. – Мне нужно на горшок.

– Я знаю, сладенькая. Мы скоро остановимся. Просто потерпи чуть-чуть.

– Я попробую, мамочка, – пробормотала девочка и снова закрыла глаза; ее брат и сестра уже спали.

Лорен Розенблатт наклонилась к переднему сиденью.

– Куда мы едем? – вполголоса спросила она.

– К съезду у пересечения Ай-восемьдесят и Четыреста восьмидесятой, – прошептал в ответ Дэш. – Пересечение нескольких съездов прикроет нас от спутников.

– Что? – недоверчиво переспросила она. – Вы что, хотите сказать, что за нами следят со спутников?

– Может, не прямо сейчас, но скоро будут.

Лорен несколько секунд пыталась переварить эту новость.

– Знаете, это полное безумие.

– Знаю, – вздохнул Дэвид. – И мне очень жаль.

Следующие десять минут все молчали. Дэш часто посматривал в зеркала, но не замечал каких-либо признаков преследования, хотя не сомневался, что оно есть. Как только на них нацелят спутник, преследователи будут держаться в отдалении, чтобы их не засекли.

Он позвонил Джиму Коннелли.

– Всё по плану? – спросил полковник, сняв трубку.

– Пока да. Расчетное время – пять минут.

– Понял, – ответил Коннелли. – Я буду готов, – добавил он и отключился.

– Что происходит? – спросила сзади Лорен. – Кто это был?

– Мы скоро подъедем к нужному месту. Там есть светофор. У него мы остановимся, даже если будет гореть зеленый, и устроим маленькие пожарные учения. Мой напарник – кстати, очень хороший человек – будет в микроавтобусе «Крайслер», повернутом в противоположную сторону и с включенной аварийкой.

– А в каком смысле «пожарные учения»?

– Как только мы остановимся, вы с детьми перебираетесь в микроавтобус. Как можно быстрее. Я еду дальше и «забираю» с собой спутники и любых преследователей. Никто не заподозрит, что вы в микроавтобусе.

– И что потом?

– У нас есть большой трейлер; он стоит неподалеку, в кемпинге, рядом с рекой Миссури. Там полно деревьев, которые отлично перекрывают спутникам обзор. В нем вы уедете из Омахи.

– Вы же сказали, никто не узнает, что мы в микроавтобусе. Тогда почему вы все равно беспокоитесь о спутниках?

– Просто паранойя. Две пересадки вне видимости назойливых взглядов лучше одной. А трейлер очень симпатичный. Большой. Со спальней, ванной, гостиной, кухней – в общем, полный комплект. Ваши дети когда-нибудь бывали в трейлере?

– Ни разу.

Дэш кивнул.

– Да, ситуация очень неприятная, но, по крайней мере, детям будет намного веселее доехать до следующей точки в трейлере, а не сидеть пристегнутыми в машине.

Он помолчал.

– Мы почти на месте. Если вы донесете девочек до микроавтобуса, мой друг может отнести Макса. Мне нужно остаться за рулем, чтобы тронуться, как только загорится зеленый.

Лорен сделала глубокий вдох и кивнула. Затем протянула руку и нежно потрясла сына.

– Макс, сладенький, просыпайся.

– А? – сонно пробормотал он.

– Просыпайся, солнышко. Через минутку мы немножко подурачимся. Пересядем из этой в другую машину – прямо посреди дороги. Но это чуточку опасно, и я попрошу моего старого друга перенести тебя туда. Ладно, Макс?

Макс, как мог, потянулся в кресле и наклонил голову.

– Ладно, – сказал он.

Мальчик не понимал смысла этой новой игры, но был готов сыграть. Он все еще пребывал в том возрасте, когда часто не понимаешь, почему взрослые делают те или иные глупости.

В паре кварталов впереди замаячил узел пересекающихся съездов. На светофоре горел зеленый, но Дэш заметно сбросил газ, чем заслужил гневный гудок от машины, идущей следом. Светофор покраснел, и Дэш остановил «паркетник» под бетонным съездом, прикрывающим их от любопытных глаз из космоса. Там, где и предполагалось, на соседней полосе встречного движения стоял с включенной аварийкой и открытой дверцей белый микроавтобус «Крайслер». Джим Коннелли делал вид, что осматривает правую переднюю шину.

– Давай! – рявкнул Дэш, едва машина замерла.

Лорен распахнула дверцу и выскочила из машины. Коннелли, как по волшебству, оказался рядом. Женщина наклонилась и подхватила девочек. Макс встал сам, но позволил Джиму взять его на руки и донести до соседней машины.

Полковник и Лорен Розенблатт еще устраивали детей на заднем сиденье, когда на светофоре загорелся зеленый. Дэш нажал на газ, проскочил перекресток и, выбравшись по заезду на шоссе, поехал на север. Не прошло и минуты, как Коннелли выключил аварийку и спокойно выехал из-под съезда, направляясь на юг и увозя с собой упрятанный груз, надежно пристегнутый ремнями.

Дэш испытывал такое облегчение, что самому не верилось. Первая часть операции прошла как нельзя лучше. Лорен Розенблатт пошла навстречу и организовала своих детей, как опытный генерал. Авантюра, на которую пошел Дэвид, чтобы завоевать доверие Лорен, дала отличный результат, и это очень хорошо, поскольку в противном случае он мог оказаться выведенным из строя собственным тазером.

А сейчас пришло время для второй части. И хотя она более опасна, мирное население уже выведено из-под огня, и потому Дэш был уверен, что все закончится успешно.

16

Дэвид ехал еще пятнадцать минут, не сомневаясь, что та пара, которую Джейк оставил в Омахе, преследует его и, поскольку со спутника нельзя разглядеть салон машины, они все еще считают, что семья Розенблатта едет с ним.

Дэш добрался до нужного места – дороги, которая шла вдоль густого леса. Увидев участок, где деревья росли реже, он свернул с асфальта и медленно заехал в лес, осторожно объезжая громоздким «паркетником» деревья. Широкие шины «Тойоты», спроектированные для езды по бездорожью, отлично справлялись с лежащими большими ветками, густым подлеском и толстыми корнями, вылезающими из-под земли.

Дэш проехал почти тридцать ярдов, остановил машину и принялся рыться в сумке, лежащей на переднем сиденье, выбирая нужное снаряжение.

Дэш выбрался из машины и вошел в лес, в котором чувствовал себя как нельзя более уютно. Его окружали вязы и высокие тополя. Весенний лес был живым и ярким, он пах природной свежестью, которую Дэш всегда любил. Высоко в ветвях выводила трели невидимая птица.

У Дэша был дар действий в лесу. Беззвучное – ни шороха листьев, ни хруста ветки – перемещение по такой местности требовало хорошей формы, опыта и уникального инстинкта. Дэвид мог двигаться по густому лесу тише, чем другой человек способен идти по мягкому ковру, и настолько чисто, что ни одна ищейка не смогла бы выследить его.

Однако сейчас Дэш хотел, чтобы его выследили. Он небрежно шел от машины, оставляя по пути слабые, но все же заметные следы. Так они смогут последовать за ним. И недооценить.

Примерно в двадцати ярдах к северу он прошел строго посередине между двумя тополями, стоящими в двенадцати ярдах друг от друга, как стойки футбольных ворот. Еще несколько минут Дэш беспечно двигался на север, а затем – на этот раз с кошачьей грацией – вернулся к двум тополям. Он аккуратно натянул между двух стволов, примерно в восьми дюймах от земли, растяжку. А потом устроился наблюдать за своей машиной.

Ему не пришлось долго ждать. Вдали показался небольшой серый седан. Машина приближалась к громоздкой «Тойоте», повторяя ее путь между деревьев. Седан с низкой посадкой, не приспособленный к бездорожью, уже собрал на себя всю грязь и листья и был поцарапан. Машина остановилась на приличном расстоянии от «паркетника», и из нее осторожно вылезли двое мужчин, держа оружие на изготовку. Оба были одеты в обычную гражданскую одежду: один – в коричневых брюках и черной футболке, второй – в синих джинсах и тонком сером джемпере.

Они, пригнувшись, подобрались к машине Дэша, не отрывая взглядов от окон: а вдруг кто-то неожиданно поднимется с сиденья или пола и начнет стрелять? Когда оба были в десяти футах от машины, они разом бросились вперед и осторожно заглянули внутрь, готовясь открыть огонь при виде любой скрытой угрозы.

Когда мужчины убедились, что «Тойота» пуста, они внимательно изучили окружающий лес и, после торопливого перешептывания, разошлись и двинулись медленной трусцой сквозь деревья.

Дэш знал, что они думают, поскольку именно это они и должны были думать. Сейчас они перепугались, что Дэш и семья Розенблаттов сбежали и могут выйти из леса в любом из сотни мест. Может, им повезет и спутники вновь отыщут беглецов. А может, и нет. Раз так, нужно поспешить и догнать их, поскольку трое маленьких детей должны сильно замедлить продвижение Дэша и Лорен. Дэвид не сомневался: этим людям в жизни не придет в голову, что они гоняются за опытным и тренированным оперативником, не отягощенным гражданскими лицами, который вовсе не собирается убегать.

Когда мужчины двинулись вперед, Дэш пропустил их и пристроился сзади. Его расчет был точен. Едва он вышел на позицию, стрелок на западе зацепил растяжку и с громким оханьем рухнул лицом в грязь.

Упавший мужчина перекатился и вскочил на ноги, держа пистолет наготове, но опоздал. Пока он поворачивался, Дэш выстрелил ему в шею дротиком с транквилизатором, и мужчина вновь упал на землю, потеряв сознание еще до того, как коснулся земли.

«Один готов, один остался», – подумал Дэвид.

Напарник упавшего мужчины бросился ему на помощь, а Дэш помчался прочь между деревьев с такой скоростью, с какой немногие способны бежать по дорожке.

Оставшийся стрелок проследил за бегством Дэвида и, опустившись на колени рядом с напарником, приложил два пальца к его сонной артерии. Он явно считал, что его товарищ мертв или, по крайней мере, едва цепляется за утекающую из него жизнь. Секунду спустя он обнаружил дротик, торчащий из шеи мужчины, и вытащил его, чтобы рассмотреть.

Дэш убегал с шумом. А вернулся, сделав круг и заняв свою исходную позицию, настолько тихо, что оставшийся солдат, все еще стоящий над напарником, даже не заподозрил, что Дэш у него за спиной, пока ему в бедро не воткнулся дротик.

Мужчина рухнул рядом со своим товарищем. Оба лежали рядком и походили на две туши, аккуратно уложенные в кладовой мясного магазина.

Все вышло довольно просто, подумал Дэвид. Теперь ему остается только закинуть одного из этих парней себе на плечи и встретить Коннелли и его микроавтобус в назначенном месте.

Он связался с Джимом и доложил:

– Операция завершена.

– А чего ты так долго возился? – иронично спросил полковник.

– Похоже, теряю хватку, – улыбнулся Дэш. – Как там Розенблатты?

– Неплохо, учитывая обстоятельства. Я скажу им сидеть тихо, пока буду подбирать тебя. Хочешь везти в Денвер семью в трейлере – или пленника в микроавтобусе? Выбор за тобой.

– Определенно, семью, – ответил Дэвид. – Я буду на месте примерно через пятнадцать минут.

– Принято. Увидимся.

Дэш отключил телефон и подошел к двум лежащим без сознания мужчинам. Хочется надеяться, что тот, которого он выберет, сможет дать полезную информацию о Джейке и его операции.

Краем глаза Дэш заметил какое-то движение.

Он нырнул на землю, успев осознать, что увидел, в ту самую секунду, когда пуля просвистела над его головой и вошла в ствол вяза.

Дэвид вскочил на ноги и помчался прочь, лавируя между деревьями. Противник продолжал стрелять, и от дерева, мимо которого пробежал Дэш, отлетели куски коры. Стрелять по движущейся цели в густом лесу – задача непростая, и Дэвид знал, что стрелку должна улыбнуться удача. Тем не менее он творил чудеса, стреляя с такой скоростью и кучностью.

Когда Дэш немного оторвался от преследователей и уже секунд пятнадцать не слышал выстрелов, он рискнул оглянуться.

За ним осмотрительно, но быстро бежали четверо мужчин, все с ног до головы в черном. Сразу четверо? И все в их движениях и повадках просто кричало о спецназе.

Вот тебе и пара людей Джейка без всякого подкрепления… Так что же происходит?

Дэш побежал дальше через лес, но теперь – под прямым углом к прежнему направлению. Он знал, какую стратегию сейчас используют против него: ту самую, которой пользовался он. Прежде чем показаться, они заняли позиции перед и за ним. Останься он на прежнем курсе, влетел бы прямо в засаду.

На бегу Дэвид пытался сложить кусочки головоломки вместе. Джейк сказал своему заместителю Колку, что в Омахе останутся только двое их людей и что их нужно предупредить: подкрепления не будет. И потому Дэш расставил ловушку для этих двоих.

Но Джейк обернул ловушку Дэвида против него самого. Он был на шаг впереди. Как? Полковник каким-то образом понял, что ядро «Икара» избежало бомбардировки их штаб-квартиры. И как-то понял, что они его раскусили. Скорость, с которой он пришел к этому выводу, и его последующие действия просто впечатляли.

Должно быть, Джейк рассудил так: они могли получить предупреждение о его атаке только в том случае, если знали, что Розенблатт захвачен в плен. А если так, они, вероятно, знали и о наблюдении за семьей Розенблатта. Отсюда для Джейка вполне логично допустить, что «Икар» попытается вывезти семью.

Вероятно, команда Джейка прибыла в Омаху за несколько часов до Дэша и Коннелли и терпеливо ждала, пока она сможет замкнуть кольцо. И все действия Дэша сыграли им на руку.

Дэвид резко затормозил, достал из кармана светошумовую гранату и швырнул ее по длинной дуге себе за спину, в сторону людей на левом фланге. Граната ударилась в дерево и взорвалась с оглушительным грохотом, слышным за несколько миль, и вспышкой, настолько яркой, что она могла временно ослепить человека даже при дневном свете.

Дэш торопливо натянул между деревьев еще одну растяжку. Эта вряд ли будет эффективна против таких профессионалов, но в сочетании с гранатой она заставит их призадуматься. Чуть замедлит. Немножко выведет из равновесия.

Дэвид подумал, не принять ли капсулу, которую имел при себе. Несмотря на все умение, у него мало шансов выжить, если ограничиться нормальными человеческими возможностями. Но такое решение принять нелегко. Благоразумие – не самая сильная сторона разогнанного интеллекта. Как только разум Дэша будет усилен, он станет спасать собственную шкуру, заботясь только о своей жизни, и ничьей больше. Дэвиду будет очень трудно не дать своему альтер эго попросту выкосить этих людей, без жалости и угрызений совести.

И это большая проблема. Он сам служил в подобном подразделении и считал этих мужчин «хорошими парнями». Они были солдатами, которые рискуют собственной жизнью, чтобы не дать кому-то убить миллионы беззащитных мирных жителей. Детей. Невинных. Их ввели в заблуждение относительно Киры, но они и Дэш – на одной стороне.

Мимо просвистело еще несколько пуль, и он понял – выбора нет. Ему нужно форсировать свои способности, и прямо сейчас. Дэш молился только об одном: пусть у него хватит силы воли подправить усиленного себя, пусть его альтер эго сохранит достаточно этических ценностей, чтобы добраться до безопасного места, не перебив в процессе всех этих людей. Он достал из кармана связку ключей, прибавил скорости, а потом нырнул за широкий ствол старого тополя. Приложил большой палец к серебристому контейнеру, прицепленному к кольцу для ключей, и крышечка открылась.

Он потянулся к капсуле, и тут вокруг него взметнулись куски коры. Стреляли с другой стороны. Дэвид нырнул в кусты и перекатился, но выронил капсулу. Он отчаянно искал маленькую таблетку, но сплошной огонь не давал подобраться к ней, даже если бы Дэш точно знал, куда именно она упала.

Он обернулся. Со всех сторон, медленно и неумолимо, приближались одетые в черное мужчины. Дэш был в центре неторопливо стягивающейся сети. В ней не было ни единой дыры, а теперь он еще и лишился возможности улучшить свой разум и рефлексы.

– Я сдаюсь! – крикнул Дэвид во всю глотку, зная, что через пару секунд превратится в гамбургер. – Прекратите огонь! Я сдаюсь!

Он вышел из-за деревьев, подняв руки над головой.

Стрельба прекратилась, как только он вышел на открытое место, но в него по-прежнему целился десяток стволов. Из группы спецназовцев вышел полковник.

– Дэвид Дэш, – изумленно произнес он. – Будь я проклят…

А затем, без лишних слов, одним плавным движением поднял пистолет и выстрелил.

Дэшу хватило времени, чтобы осознать – в него попал дротик с транквилизатором. А потом он упал на землю и потерял сознание.

17

Кира Миллер меряла шагами свою спальню в промышленной штаб-квартире «Икара». Ее подташнивало. Со стола над ней насмехалась фотография в рамке – она и ее любимый мужчина. Это была не ее, а их спальня. Перед мысленным взором Киры стояло улыбающееся лицо Дэвида. Его сила. Способность к сопереживанию. Ум. Чувство юмора. Кира любила его всем сердцем. Проживи она вечность, никогда бы не встретила мужчину, способного сравниться с Дэвидом.

Ей удавалось держать себя в руках только потому, что она знала – он жив. «Жучок» и монитор показателей жизнедеятельности, вшитые в нижнее белье, активировались и передавали данные. До того момента, когда Дэвида раздели, он был без сознания, а «жучок» транслировал голоса нескольких военных. По крайней мере, монитор до последней минуты выдавал нормальные показатели.

И сейчас Кире тоже нужно быть в норме. Сильнее, чем когда-либо еще.

Она посмотрела на часы. Уже полдень. Коннелли везет Розенблаттов и прибудет в течение часа. Он оставит трейлер с семьей в соседнем трейлерном парке и тут же отправится в штаб-квартиру.

Миллер взяла мобильный телефон и набрала номер, который дал ей Гриффин. На четвертом гудке ответили.

– Алло? – вопросительно произнес голос; человек был явно удивлен, что его аппарат не может определить абонента.

– Адмирал Хансен, я звоню по важному делу. Не вешайте трубку.

– Кто это? – спросил мужчина. – Откуда у вас этот номер?

Одно дело, если кто-то по ошибке набрал секретный номер личного мобильного телефона председателя Комитета начальников штабов. И совсем другое, если этот кто-то знает, кому звонит. Хансен попытается отследить звонок, но это будет пустой тратой времени.

Кира пропустила его вопросы мимо ушей.

– Мне нужно, чтобы вы передали сообщение полковнику Моррису Джейкобсону. Это вопрос национальной безопасности, дело чрезвычайной важности.

Имя и фамилия Джейка ни разу не прозвучали во время работы их «жучка», но поскольку у него в подчинении был майор по имени Джон Колк, Гриффин разогнал свой интеллект и почти сразу выяснил настоящие данные полковника.

– Я не курьер и никогда не слышал об этом полковнике. Свяжитесь с ним сами. Если вы нашли мой номер, найдете и его.

– Это не так, – ответила Кира. – Он командует группой, которая занимается спецоперациями. Вы – широко известный председатель КНШ. Информация о вас хорошо защищена, но вы, по крайней мере, фигура публичная. Он – нет.

– Спецоперации проводятся независимо. Я не знаю этого вашего полковника, этого…

Адмирал умолк, очевидно, забыв названное Кирой имя.

– Морриса Джейкобсона.

– Верно. Моррис Джейкобсон. Я понятия не имею, кто он такой.

– Может, и так. Но не ждите, чтобы я поверила, будто вы не можете это выяснить. Вы же не считаете меня дурой. Адмирал, много ли людей в состоянии взломать ваш личный номер? Вам не кажется, что меня следует воспринимать более серьезно?

– Если бы я не воспринимал вас всерьез, мы бы уже не разговаривали.

– Адмирал, речь идет о национальной безопасности. И это простое сообщение.

Долгая пауза.

– Какое сообщение?

– Передайте, чтобы он позвонил Кире Миллер. Это кодовое имя, – солгала она. – Но он поймет, о ком речь.

– Это все сообщение?

– Да, и он должен иметь возможность подключиться к удаленному компьютеру. С передачей аудио– и видеосигнала. Я пришлю вам точное время и инструкцию по подключению.

Она помолчала.

– Адмирал, это очень важно. Даже вы не можете быть в курсе всего, но поверьте мне, это очень серьезно.

– Хорошо, – ответил адмирал. – Отправляйте инструкции.

– Спасибо, сэр, – сказала Кира. – Они будут у вас через несколько секунд.

Полковник «Джейк» Джейкобсон появился перед Кирой на большом компьютерном мониторе точно в назначенное время. Меньшего она от него и не ждала. Кира изучала его худое лицо, черные волосы и легкую, кажущуюся неизменной, небритость, запечатлевая черты мужчины в своей памяти.

Полковник выглядел несколько настороженным, но определенно заинтересованным.

– Спасибо за звонок, полковник, – начала Кира.

Он неторопливо кивнул.

– Ну, я не мог отказаться от такого приглашения. Великая Кира Миллер… Поскольку я считаю вас самой замечательной женщиной из всех живущих, я не мог упустить возможность лично пообщаться с вами.

– Замечательной своими достижениями? Или, как вы считаете, своей черной душой?

– И тем и другим, – без колебаний признал Джейк. – Кстати, а как вы узнали мою фамилию?

– Удачная догадка, – отозвалась Кира.

В уголках рта полковника появилась тень улыбки, но она быстро исчезла.

– Послушайте, – сказал он, понимая, что настаивать на ответе бессмысленно. – Я перед камерой, как вы и просили. Не хотите ли показать, с кем я говорю? Мне кажется, это справедливая просьба.

Кира покачала головой.

– Разве ваша мать не говорила вам, что жизнь вообще несправедлива?

Джейк нахмурился, но Кира видела, что он не удивлен таким ответом.

– С адмиралом Хансеном вы ловко придумали, – сказал он. – Но я знаю о ваших способностях, так что удивился намного меньше, чем он.

– Вы рассказали ему, в чем дело?

– Разумеется, – тут же ответил Джейк.

В нижней части монитора Киры появились два слова. «Он лжет».

Она взглянула на Джима Коннелли, сидящего в усилительной комнате, который наблюдал за Джейком и отслеживал разговор на собственном экране, и с признательностью кивнула. Они рассчитали время так, чтобы Коннелли был усилен в течение всего разговора и обратил на него малую часть своего разогнанного разума, играя роль живого детектора лжи.

Те, кто проходил усиление, быстро выясняли: они способны считывать комбинацию из выражения лица, языка тела и интонаций голоса нормальных людей и предсказывать их следующие фразы с такой точностью, что это походило на чтение мыслей. Что же касается правды или лжи слов, произнесенных нормальным человеком вслух, точность была абсолютной.

Кира с удовлетворением узнала, что Джейк солгал. Меньше всего ей хотелось, чтобы адмирал Хансен вошел в курс дела и подключился к игре.

– Давайте перейдем к делу, – предложил Джейк. – Чем я могу вам помочь?

– Мне кажется, у вас есть несколько моих друзей.

– Друзей? Во множественном числе? Насколько я могу судить, у меня есть только один ваш друг, тогда как другой – нечто большее. По слухам, вы его любите.

Сердце Киры ныло при одной только мысли о Дэвиде Дэше, но сейчас она не могла позволить себе никакой сентиментальности.

– Правда? – спросила Миллер. – Разве может любить такая черная душа, какой вы считаете мою?

– Возможно, на свой лад. Даже у Адольфа Гитлера была подружка.

Кира разочарованно вздохнула.

– Я полагаю, что и Сет и Дэвид находятся в добром здравии?

– Дэш все еще без сознания, и его никто не трогал. Розенблатт – здоровее не бывает.

На ее экране поплыло сообщение. Кира не успевала читать с такой скоростью, с которой его набирали.

«Он виляет. Физически с Розенблаттом все в порядке, но Джейк беспокоится о его психическом состоянии после того трюка с его дочерью. Он по-прежнему чувствует вину и сожалеет, что причинил такой вред невиновному, как он полагает, человеку».

«Очень трогательно», – сухо добавил Коннелли; комментарий, которым он ни за что не поделился бы в нормальном состоянии.

Джейк прищурился и проверил подключение, явно интересуясь, почему Кира так долго не отвечает.

– Причина, по которой я попросила вас связаться со мной, – наконец продолжила Миллер, закончив читать послание Коннелли, – проста. Я хочу предложить обмен.

– Обмен?

– Совершенно верно. Меня на тех двоих.

При всей невозмутимости Джейка он не смог скрыть удивление.

«Он ждал, ты станешь подкупать его или угрожать, чтобы вернуть их, но такого он не ожидал, – тут же написал Коннелли. – Он напряженно думает, оценивает предложение, оценивает возможности, очень возбужден».

– Я отдаю двух заключенных, а взамен получаю только одного? – скучающим тоном произнес Джейк. – На мой взгляд, это не слишком удачная сделка.

Кира громко рассмеялась.

– Бросьте, полковник. Либо мы ведем дела честно, либо я отзываю предложение и отключаюсь.

Уголки рта Джейка вновь искривились в слабой улыбке.

– Ладно, – сказал он. – Не стану отрицать. Мне это интересно. – Поднял брови. – Мне просто нелегко поверить, что вы и вправду готовы перейти под мою опеку.

– Поверьте, – ответила Кира. – Но мне кое-что от вас нужно. Ваше безусловное обещание по нескольким пунктам. Ваше честное слово.

Джейк недоверчиво уставился в монитор.

– Да вы смеетесь. Мое честное слово? С чего бы это вы мне поверите?

– Я хорошо оцениваю характеры, полковник. Если вы дадите слово, мне этого будет достаточно.

«Он ни на секунду не поверил, но не видит смысла спорить».

– Ладно, – произнес Джейк. – Я слушаю.

– Во-первых, мне нужно ваше обещание, что вы сохраните мне жизнь, когда я окажусь у вас под стражей. Не отвечайте сразу. Подумайте как следует. Прежде чем дать слово, будьте абсолютно уверены, что вы готовы и способны выполнить свои обязательства.

Джейк, поджав губы, надолго задумался.

– Я вас не убью, – наконец ответил он. – Даю слово. Но больше ничего не обещаю. Если вы будете сопротивляться или попытаетесь бежать, все ставки снимаются.

«Он говорит правду, – напечатал Коннелли. – Он всегда планировал убить тебя – чтобы гарантировать исчезновение угрозы, которой он тебя считает, – но он сдержит слово, раз уж дал его. Его новый план – тщательно допросить тебя, а потом на весь остаток жизни запереть в хорошо охраняемой камере».

– Это приемлемо, – сказала Кира полковнику. – Во-вторых. Мне нужно ваше обещание, что вы не станете допрашивать Дэша, когда он придет в сознание, и не причините никакого вреда другому пленнику.

Джейк снова задумался, потом кивнул.

– Даю слово.

«Он говорит правду».

– И последнее, – сказала Кира. – Мне нужно ваше слово, что вы выполните свою часть сделки. Как только я сдамся, вы отпустите Дэша и Розенблатта в полном здравии и не станете пытаться проследить за ними. Ни вы, ни ваши люди. Ни ваши спутники. Полковник, подумайте над этим как следует.

Джейк молчал, потирая затылок, будто это могло помочь его мыслям.

– Хорошо, – наконец отозвался он. – Даю слово. Если вы сдадитесь – в чем я по-прежнему не убежден, – я отпущу их, целыми и здоровыми. И не стану их преследовать.

«Он говорит правду, но попытается перехитрить тебя. Неплохо для него. Не думал, что этого придурка на такое хватит, – грубо написал усиленный Коннелли. – Он их отпустит, а потом допросит тебя и воспользуется этой информацией, чтобы как можно быстрее снова схватить их».

Кира поймала взгляд Коннелли и кивнула. Ей это подходит.

– Я рассчитываю, полковник, что вы – человек чести и не решите потом взять свои слова назад.

– Не решу, – ответил Джейк.

«Он не решит, – напечатал Коннелли. – Но он все еще не думает, что ты действительно доверишься его слову. Он убежден, что пропустил нечто важное. Поэтому будет исключительно осторожен и готов ко всему».

– Раз уж об этом зашла речь, – добавил Джейк, – не хотите ли и вы дать слово, что выполните свою часть сделки?

– А что толку? – поинтересовалась Кира. – Мое слово для вас ничего не значит, и мы оба это знаем.

Полковник улыбнулся.

– Разумно. Даже если бы я решил, что могу вам доверять, я остаюсь твердым приверженцем подхода «доверяй, но проверяй».

– Не волнуйтесь, – сказала Кира. – Я не подставлю своих друзей. Вы получите меня на тарелочке.

Она сделала паузу.

– Но у меня есть еще одно условие. Как только оно будет выполнено, вы сможете перезвонить через тридцать минут, и мы обсудим подробности… обмена персонами.

Кира с легкостью, без всякой помощи Коннелли, прочла выражение лица Джейка. Он думал, что все было слишком просто, и ждал, что последнее условие окажется неприятным сюрпризом, что Кира вовсе не собирается сдаваться, а их разговор – какая-то сложная приманка, выставленная с неясными целями.

– Продолжайте, – осторожно произнес Джейк.

– Скажите Сету Розенблатту, что малышка Джессика жива и здорова. И что он видел всего лишь картинку, состряпанную вашими мастерами спецэффектов.

Глаза Джейка расширились.

«Он пытается сообразить, каким хреном ты это выяснила. Думает… Ага, вот он и сложил все вместе. Сообразил, что ты должна была его слушать, хотя все равно не понимает, как ты получила трансляцию».

– С удовольствием, – наконец ответил Джейк.

– Тогда мы пришли к соглашению, – сказала Кира. – Пойдите поговорите с Сетом.

Джейк кивнул.

– Я перезвоню через тридцать минут.

18

Мэдисон Руссо едва дышала. Она никогда не страдала «страхом сцены» и спокойно чувствовала себя перед толпой, но помимо сотен журналистов, собравшихся в огромном банкетном зале пресс-центра, на нее смотрело больше ста миллионов людей, прильнувших к своим телевизорам.

Она отправила свои находки в сообщество астрономии гравитационных волн через Интернет. Они были слишком важны, чтобы ждать до утра. Через несколько часов ее находки подтвердили десятки центров по всему миру.

Правительства почти всех стран рефлекторно попытались остановить распространение данных. В конце концов, такая взрывоопасная информация нуждалась в продолжительном анализе, и только потом следовало решить, смогут ли незадачливые граждане справиться с ней. Но правительства быстро осознали, что джинн уже выпущен из бутылки и что нет никакого способа загнать его обратно. Скорее им удастся голыми руками остановить извержение вулкана.

Открытие Мэдисон и так уже привело к бессоннице по всему миру и к не виданной ранее вспышке деятельности. Если бы Земля была муравейником, открытие девушки только что пнуло его ботинком планетарного размера, и сейчас бурлящая масса его обитателей сновала во все стороны.

Первым на сцену вышел доктор Юджин Тобиас, глава НАСА. Подобные пресс-конференции, идущие по всему миру, возглавляли правительственные чиновники и научные светила. Десятки ученых и политиков в Соединенных Штатах всю ночь боролись за место основного докладчика, но поскольку именно один из их собственных ученых сделал выстрел, услышанный во всем мире, – что неудивительно, поскольку большинство работ в этой области делались в Америке, – выбор, очевидно и вполне справедливо, пал на Мэдисон Руссо. А поскольку она все еще была аспиранткой, пресс-конференция становилась менее формальной и пугающей и увеличивала градус интереса.

Бoльшая часть из бессчетных миллионов, следящих за конференцией, уже знала о ее открытии – по крайней мере, его суть, – но сейчас ожидалось первое официальное заявление. Панические домыслы и слухи распространялись почти с той же быстротой, что и известие о самом открытии.

Юджин Тобиас стоял перед микрофоном, пока аудитория не перестала болтать. Когда зал затих, Тобиас начал:

– Как многим из вас уже известно, вчера вечером, в десять двадцать три по Тихоокеанскому поясному времени аспирантка Университета Аризоны по имени Мэдисон Руссо сделала открытие, которое потрясает основы науки, космологии и религии. Это бесспорное свидетельство не просто внеземной, а разумной внеземной жизни. К настоящему времени это открытие получило многочисленные подтверждения.

На экране за спиной Тобиаса появилось его тридцатифутовое изображение, так что даже задние ряды видели каждую черточку его лица.

– Сейчас я попрошу мисс Руссо сделать краткое подготовленное заявление. После нее выступит доктор Тимоти Бенари, эксперт в области, которую называют «нулевой энергией». Он тоже сделает подготовленное заявление. Затем мы представим все данные и дадим время для вопросов… – Он указал на Мэдисон. – Микрофон ваш.

Девушка подошла к кафедре. На ней были балетки и темный костюм – юбка-карандаш и жакет.

Она терпеть не могла деловые костюмы, они были неуютными и стесняли движения. Но если и есть время для формальной одежды, то ведение пресс-конференции перед бoльшей частью Америки – именно тот случай. Девушка поправила микрофон и откашлялась.

– Привет, – прохрипела она; голос показался ее собственным ушам тоненьким и жалким. – Как уже сказал доктор Тобиас, – продолжила девушка, сумев, несмотря на нехватку кислорода, увеличить свою громкость, – меня зовут Мэдисон Руссо. Прежде чем я опишу свое открытие, мне кажется важным сделать краткий – и, надеюсь, безболезненный – обзор теории относительности Эйнштейна.

Она почти ожидала услышать из толпы журналистов единодушный стон. Девушка не спала уже тридцать шесть часов и сейчас не слишком доверяла своим суждениям, но хотя каждый слышал об относительности, она догадывалась, что немногие люди вне научного сообщества полностью понимают ее следствия. Или то, насколько сильно она перевернула интуитивные представления человечества о принципах устройства Вселенной.

Мэдисон нервно улыбнулась.

– Естественно, это будет значительным упрощением. Но теория относительности имеет решающее значение для понимания открытия, о котором сказал доктор Тобиас. Так что перейдем к трехминутному курсу. Предположим, я кидаю мяч со скоростью двадцать миль в час мальчику, который уезжает от меня на велосипеде и тоже со скоростью двадцать миль в час. Как скоро в него попадет мяч? Ответ – никогда. По отношению к мальчику мяч будет двигаться со скоростью ноль миль в час. Если бы мальчик ехал в мою сторону со скоростью двадцать миль в час, брошенный мной мяч преодолел бы расстояние со скоростью сорок миль в час.

Мэдисон подняла взгляд на аудиторию, желая увидеть реакцию журналистов, но они с таким же успехом могли быть сделаны из камня.

– И потому относительные скорости – всего лишь вопрос сложения и вычитания, – продолжила девушка. – Довольно просто и справедливо для каждого измеренного объекта.

Она сделала паузу.

– Но остается свет. Он движется с невероятной скоростью шестьсот семьдесят миллионов миль в час. И, хотя это кажется невероятным, он не подчиняется этому простому правилу. Скорость света, измеренная наблюдателем, в точности одна и та же, независимо от того, как быстро наблюдатель приближается к свету или удаляется от него. Если бы вы мчались со скоростью в девяносто девять процентов от скорости света и гнались за его лучом, он бы все равно уносился от вас с той же невероятной скоростью, со скоростью света.

Она перевернула страницу блокнота и продолжила:

– Это выглядит так, будто вы едете на машине со скоростью пятьдесят девять миль в час и преследуете другую машину, которая выжимает шестьдесят, а преследуемая машина все равно уносится от вас со скоростью шестьдесят миль в час. С той же скоростью, как если бы вы стояли на месте. Это кажется невозможным и противоречит здравому смыслу. Ньютоновская физика не способна объяснить этот феномен. К счастью, Альберт Эйнштейн создал физику, которая способна на это.

Мэдисон на секунду умолкла и посмотрела на море журналистов. Такой же интерес к ее словам могла проявлять роща деревьев. «Господи, – подумала она. – Я заморю своим занудством всю страну». Горло девушки сдавил спазм, дышать стало еще труднее. Но назад пути нет.

– Эйнштейн разработал теорию и математический аппарат, учитывающие странное поведение света, – продолжила она, выдавливая слова. – Согласно его теории, скорость меняет все. Если объект ускоряется, для неподвижного наблюдателя его длина станет уменьшаться, а масса – возрастать. Когда скорость объекта вплотную приблизится к скорости света, его длина будет близка к нулю, а масса устремится к бесконечности. Время для этого объекта также замедлится. Если вы отправитесь в путешествие со скоростью света всего на пару минут – по крайней мере для вас, – для вашей сестры, оставшейся на Земле, пройдет миллион лет.

Журналисты зашевелились, их интерес явно рос.

– Умопомрачительные рассуждения. Они кажутся совершенно безумными. Но прогнозы Эйнштейна раз за разом получали подтверждения. Скорость распада частиц, которая меняется в зависимости от скорости их движения и замедляется, когда они движутся близко к скорости света. В точности как предсказывают уравнения относительности. Даже GPS-спутники корректируют на релятивистские эффекты при помощи уравнений Эйнштейна. Причина, по которой эти эффекты кажутся настолько странными нашей интуиции, заключается в том, что речь идет о невероятных скоростях, намного превышающих скорости движения любого объекта на Земле.

Кроме того, Эйнштейн предложил новый взгляд на гравитацию. Он осознал, что пространство-время похоже на батут, который проминается любым объектом с массой. Поместите в центр батута шар для боулинга, и в батуте появится углубление. Положите на него другой предмет, и он покатится к шару. Это и есть гравитация. Когда масса вдавливается в пространство-время, она создает гравитационные волны, которые распространяются со скоростью света. До недавнего времени их было практически невозможно обнаружить. Но появление новой теории позволило создать сверхчувствительные детекторы этих волн. Мое исследование дало мне доступ к одному из таких детекторов. Я разработала программу, которая просеивает миллиарды страниц данных о гравитационных волнах, вызванных бесчисленными массами, большими и малыми. От астероидов до планет и солнц. Моя программа перемалывает эти данные и сообщает, если обнаружит что-то необычное.

Она сделала эффектную паузу.

– И прошлой ночью эта программа выдала сообщение. Она засекла в межзвездном пространстве массу размером с нашу Луну, в плоскости эклиптики, которая мчалась к нам из центра галактики. Точные координаты есть в информационном пакете, который передал вам доктор Тобиас.

Девушка остановилась и глотнула воды из стакана, стоящего на кафедре.

– Сама по себе масса размером с Луну не очень интересна. Но по мере продвижения этого объекта его масса стремительно падала. Сначала у движущегося объекта была масса Луны. Потом – половина этой массы. Потом – пятая часть. Потом – десятая. И так далее.

На первый взгляд это было бессмысленно. Но потом я вспомнила теорию относительности. Я вспомнила, что чем ближе скорость объекта к скорости света, тем сильнее возрастает его масса. И если объект двигался со скоростью, близкой к скорости света, а потом начал замедляться, результаты наблюдения за ним в точности совпали бы с моими наблюдениями.

Но объекты в межзвездном пространстве не двигаются с околосветовой скоростью. Поэтому я решила, что ошиблась. Однако, когда я подставила эти данные в уравнения Эйнштейна, все идеально сошлось. Перекрестная проверка для различных моментов времени и различных положений в пространстве дала отлично математически согласующуюся картину. Я избавлю вас от математики и представлю только результаты, следующие из уравнений: сферический объект, который в неподвижном состоянии имеет размер и массу небольшого автомобиля, двигался со скоростью, которая превышала 99,99999 процента скорости света. Затем он начал плавное торможение. При начальной скорости его масса была огромной, но по мере замедления она значительно снизилась.

Как большинство из вас знает, последующие гравитационные данные и математические расчеты показывают, что этот объект движется прямо к Земле. Час назад он перемещался со скоростью свыше миллиона миль в час и продолжал замедляться. Если его торможение будет таким же плавным, он встретится с нашей планетой ровно через двадцать два дня.

19

Джон Колк терпеливо дожидался, пока его начальник не вернется в свой кабинет, один из нескольких, которые были у полковника на военных базах по всей стране.

Моррис Джейкобсон вошел и уселся на свое место за столом, рядом с которым сидел его подчиненный. Выглядел полковник не очень.

Колк несколько растерялся.

– Вы же сказали Розенблатту о дочери? – спросил он.

Джейк вздохнул.

– Ага, сказал.

– Тогда почему вы выглядите таким расстроенным?

– Вышло совсем не так, как я думал. Боюсь, я сделал только хуже.

– Что? Как это?

– Он безумно хочет мне поверить. Но думает, что это какая-то новая пытка. Что я дам ему надежду, а потом отберу и окончательно раздавлю его. Поэтому он боится поверить, боится, что это новая ложь. Если он поверит, а потом выяснится, что я солгал, он потеряет свою дочь во второй раз.

– Я понимаю, о чем вы говорите, – произнес Колк.

Джейк посмотрел на часы. До второго звонка Миллер оставалось еще минут двадцать. Как и ожидалось, его люди, которые пытались отследить IP-адрес Миллер, вернулись ни с чем.

– Так что ты думаешь о Кире Миллер? – спросил Джейк.

Колк слушал разговор, но полковник отложил разбор до момента, когда поговорит с Розенблаттом.

– Она впечатляет, – ответил майор. – Ее репутация вполне заслуженна. Даже не видя ее, все равно ощущаешь ее обаяние. Представляю, насколько этот эффект усилится при встрече, если судить по ее фотографиям… Но вы же не верите, что она искренне готова к этой сделке, – после паузы добавил он.

– Нет, – согласился Джейк. – Ни на секунду. Но нам нужно понять, что она замышляет. Она не стала бы устраивать этот фарс просто ради развлечения.

– Скорее всего, попытку спасения.

– Согласен, это наиболее вероятное объяснение. Это она организует передачу, так что обязательно узнает, где будем мы с ее людьми. Потом она нападет. Или члены ее группы. Она будет рассчитывать на свои таблетки, которые дадут ей преимущество, как бы мы ни организовали оборону.

– Так как же вы хотите сыграть?

Джейк молчал почти минуту. Колк терпеливо ждал, пока полковник не взвесит все варианты.

– Мы будем держать Дэша и Розенблатта далеко от того места, где договоримся встречаться с Миллер. Металлические и пластиковые наручники, кандалы и все прочее – мы свяжем их и заткнем рты достаточно тщательно, чтобы мы могли спокойно оставить их, не опасаясь побега. Например, в какой-нибудь квартире. Или гостиничном номере.

– А как насчет склада? Одной из тех стальных комнат, которые вы арендовали?

– Отлично, – сказал Джейк. – Как только Миллер окажется у нас в руках и в безопасном месте, мы скажем ее людям, где найти Дэша и Розенблатта. Таким образом, внезапное нападение им ничего не даст. Если только они действительно хотят вернуть своих.

– Мне это нравится. Но она ни за что не согласится.

– Если ты прав, я хотя бы заставлю ее открыть карты. Она по-прежнему будет рассчитывать нас перехитрить, так что обсуждение не закончится. Мяч будет на ее стороне, и не сомневайся, она его вернет. – Полковник помолчал. – Но мне почему-то кажется, что она согласится на любое мое предложение.

Колк в замешательстве наморщил лоб.

– Почему?

– Потому что она намного умнее нас. Даже без своих волшебных таблеток. Мы видим на пару шагов вперед и гордимся этим. А она играет в другую игру. Я думаю, она уже учла все наши ходы.

– Если это верно, вам следует отказаться от сделки. И точка.

Джейк улыбнулся.

– Ага. Возможно. Но если я это сделаю, она навсегда выиграет. Она уже заставляет меня сомневаться, сражаться с тенями. А если я поверю, что при любом моем движении она будет на несколько ходов впереди, то я буду парализован и могу бросить все прямо сейчас.

– Тогда что еще, по-вашему, она может прятать в рукаве?

Джейк потер голову.

– В моем плане есть одно слабое место. Если у нее не будет возможности напрямую освободить своих друзей, она может попытаться захватить меня и заставить выдать их местонахождение.

Колк задумался.

– А если вы не будете знать, где они? – предложил он.

– Хорошая мысль, майор. Отличная мысль… – Джейк на несколько секунд умолк. – Значит, так мы и сыграем. Порознь. Ты оставляешь Дэша и Розенблатта связанными, но не говоришь мне где. Но тогда это должна быть квартира. Их намного больше, чем складов. Если она действительно нам сдастся, ты скажешь ее людям, где найти наших гостей. Если она убивает или захватывает меня и нашу группу, пока мы пытаемся ее взять, ты снова забираешь заключенных, и она остается ни с чем.

– Не хочу портить вам праздник, – иронично заметил Колк, – но при таком сценарии она, может, и не получит своих людей назад, зато убьет или захватит вас. Как-то не слишком весело.

Джейк рассмеялся.

– Ну, я буду изо всех сил стараться, чтобы такого не случилось. Это просто худший вариант. Мы можем арендовать для нее внедорожник и выдавать инструкции по ходу поездки, чтобы она не смогла организовать засаду. Подберем какую-нибудь низинку между двумя утесами вроде небольшого каньона, – сказал полковник, склонив голову и пытаясь мысленно представить себе возможное место встречи. – Такую, куда она сможет быстро доехать по бездорожью. Поднимем «вертушки» – они присмотрят, чтобы за ней никто не ехал, – и посадим снайперов на утесах. Бoльшую часть с боевыми патронами, а нескольких – с транквилизаторами, на случай, если она ничего не выкинет.

– Это похоже на… адекватную защиту, – протянул Колк.

Джейк видел, что его заместитель считает это перебором. Может, и так. Но возможности этой женщины заставляли его нервничать.

Майор собирался продолжать, но Джейк сказал: «Придержи мысль», – и поднял трубку телефона. Он описал женщине, которая ответила на звонок, нужный ему тип местности в районе Колорадо и попросил как можно быстрее сообщить ему GPS-координаты такого места. Потом повесил трубку и махнул рукой майору.

– Продолжай.

– Я собирался сказать, что если она на такое согласится – а на мой взгляд, это очень сомнительно, – ее шансы равны нулю. Даже если она будет на своих таблетках.

– Не забывай, что она и ее друзья из «Икара» способны придумать новую революционную технологию всякий раз, когда проходят усиление. Их разумы способны дотянуться практически до чего угодно. И даже отбрасывая технологические преимущества, если она сможет принять капсулу, тебе определенно не понравится результат. И тут в дело вступают транквилизаторы. Мы уложим ее спать. После этого держим позицию – включая снайперов и вертолеты – полтора часа. Даже если она усилила себя прямо перед встречей, эффект продлится не больше часа. Проходит полтора часа, мы заклеиваем ей рот, чтобы она не застала нас врасплох, приняв капсулу, потом раздеваем ее – избавляемся от любых скрытых устройств – и забираем.

– Да уж, проще некуда, – иронично заметил Колк. – Так чего же мы ждем?… – Он покачал головой. – Полковник, это хороший план. Но я по-прежнему опасаюсь, что она ни за что не согласится.

– Забавно, – хмуро ответил Джейк. – Я больше опасаюсь, что согласится.

20

Мэдисон Руссо закончила выступление, вернулась на свое место на сцене, и к кафедре подошел доктор Тимоти Бенари. Он посмотрел в свои записи и начал:

– Я буду говорить коротко и просто. Как уже упомянул доктор Тобиас, я занимаюсь нулевой энергией. Я рад, что мисс Руссо только что описала вам теорию относительности. Другим важным открытием, сделанным примерно в то же время, и которому также в значительной мере способствовал Эйнштейн, была теория квантовой физики. Я не собираюсь объяснять ее вам, поскольку она настолько странна, что в сравнении с нею теория относительности кажется интуитивно понятной. Даже Эйнштейн так и не смог заставить себя поверить в ее следствия. Достаточно сказать, что современная электроника была бы без нее невозможна и ее можно считать самой успешной теорией всех времен.

Ученый сделал паузу.

– Но она невероятно причудлива. Данная теория утверждает, что частицы могут одновременно существовать в двух местах, что они могут быть связаны на неограниченном расстоянии и могут появляться и исчезать. Да, и она предполагает кое-что еще: что в каждом квадратном сантиметре вакуума скрыто почти бесконечное количество энергии. Что вакуум в действительности не является пустотой. И эта энергия, настолько близкая к дармовой, насколько вообще может предложить наша Вселенная, только и ждет, когда ее возьмут. Это нулевая энергия.

Ее существование было подтверждено в тысяча девятьсот девяносто седьмом году. «Нью-Йорк таймс» исключительно хорошо описала это событие в статье, озаглавленной «Физики подтверждают существование энергии пустоты, измеряя силу мирового потока». Я прочту несколько отрывков из нее:

Доктор Бенари закончил чтение.

– Так чем же все это важно? – спросил он. – Тем, что ускорение объекта размером с автомобиль до околосветовой скорости требует значительной энергии: большей, чем выдает наше Солнце за пятьдесят лет. Исходя из наших нынешних познаний, единственный способ получить такое количество энергии – найти, как использовать нулевую энергию. Даже укрощение антивещества не обеспечит нас достаточной энергией. Всю свою научную карьеру я пытался найти способ приручить эту бесконечную дармовую энергию, тем же занимались и мои коллеги. Но мы, мягко говоря, не слишком далеко продвинулись. Многие из нас решили, что это просто невозможно.

Он медленно кивнул.

– Однако теперь мы знаем лучше.

Бенари на несколько секунд умолк.

– Я предполагал, что если нулевая энергия, или НЭ, будет освоена, – продолжил он, – это изменит так называемую постоянную Планка. Я с удовольствием объясню, что это такое, но позже. Суть в том, что объект, собирающий эту энергию, будет изменять вокруг себя некоторые фундаментальные свойства Вселенной, включая свет, и вызовет характерный спектральный рисунок, который я назвал излучением Казимира.

Доктор Бенари, не в силах сдержаться, широко улыбнулся. Вплоть до вчерашнего дня его теория подвергалась немилосердным нападкам, а его предсказания считались непроверяемыми. Как все изменилось за один день… Эйнштейн предсказал, что свет далекой звезды, проходящий мимо Солнца, будет изгибаться, но прошло несколько лет, прежде чем на месте оказались и необходимое солнечное затмение и соответствующее оборудование, и этот изгиб удалось измерить. Как выяснилось, свет отклонился на 1,7 угловой секунды, полностью соответствуя расчетам Эйнштейна. Это доказало его видение гравитации и пространства-времени и сделало его самым знаменитым ученым планеты. Теперь пришел черед Бенари.

– Как оказалось, моя теория больше не является просто теорией, – продолжил он. – Мы обнаружили, что от этого объекта исходит излучение Казимира, в точном соответствии с моими расчетами. То, что движется к нам, не просто инопланетная жизнь, но разумная инопланетная жизнь, высокоразвитая цивилизация, которой удалось победить этот наивысший источник энергии.

Он поднял брови.

– И предполагая, что этот объект не сменит курс, я до смерти хочу заглянуть ему внутрь.

21

Джейк навел бинокль на красный внедорожник, который только что въехал в центр широкой лощины. По обеим сторонам возвышались стофутовые утесы.

– Отличный выбор, – заметил уверенный голос из наушника, вставленного в левое ухо полковника; звук был чистым, несмотря на шум трех вертолетов, которые кружили по трехмильному периметру. – Сколько у вас человек на каждом утесе?

– Один-два, – уклончиво ответил Джейк.

– Полагаю, скорее пять-десять, – сказала Кира Миллер. – И еще вертолеты. Похоже, кто-то вспомнил, как в военном училище рекомендовали удерживать высоту.

– О, это просто знак уважения, – ответил Джейк.

– Надо же, как мне повезло, – иронично пробормотала она. – Я выхожу. Не забудьте напомнить своим людям о нашем маленьком соглашении. Не убивайте беззащитную девушку.

– Они знают, – сказал Джейк.

Секунду спустя дверь машины открылась и наружу вылезла гибкая женщина, одетая в выцветшие голубые джинсы и бирюзовую блузку с треугольным вырезом. Полковник и так отлично ее видел, но подкрутил бинокль, чтобы лучше разглядеть лицо. Его сердце набирало обороты. Кира Миллер во плоти. По крайней мере, похоже на то. С этой женщиной ни в чем нельзя быть уверенным.

– Отойдите на десять-пятнадцать ярдов от машины и держите руки на виду, – приказал он.

Она надела гарнитуру, как он и просил, так что ее руки были свободны. Она подняла их над головой и пошла вперед.

– Как видите, это действительно я, – сказала она в микрофон, висящий у рта. – Я сделала все, о чем вы просили. Я под вашим надзором. Не хотите ли теперь выполнить свою часть и написать моим товарищам, где находятся ваши пленники?

– Не волнуйтесь. Я буду придерживаться нашего соглашения. Но я еще не совсем убежден. Пока нет.

– Новый знак уважения?

– Боюсь, что да. Я собираюсь подключить кое-кого к нашему разговору. Она задаст вам пару вопросов.

Он нажал на телефоне несколько кнопок, и через секунду на линии появилась женщина.

– Расскажите мне о свойствах рестриктазы типа III, – низким и грубоватым голосом попросила она.

Кира Миллер широко, от всей души улыбнулась, Джейк хорошо видел эту улыбку в бинокль.

– Ладно, теперь поражена я, – сказала она. – Полковник, вы довели осторожность до принципиально нового уровня. Если перед вами, посреди какого-то затерянного уголка, стою не я, то кто же? Или вы думаете, что я отыскала себе идеального двойника и уговорила его занять мое место?

– Наверно, нет. Но я думал, что вы находитесь в том здании, которое я уничтожил, – и ошибся. Излишней осторожности не бывает. Я обещал отдать Дэша и Розенблатта Кире Миллер. А не дублеру.

– Справедливо, – согласилась Кира. – Ладно. Рестриктазы типа III расщепляют ДНК примерно в двадцати или тридцати парах оснований от сайта распознавания, который состоит из двух взаимно инвертированных непалиндромных последовательностей. У этих ферментов больше одной субъединицы, им требуется AdoMet для метилирования ДНК и АТФ в качестве ко-фактора. Метилирование затрагивает только одну нить ДНК, при этом метилируются аденозильные остатки на позиции N-6… Мы закончили? – после паузы поинтересовалась она.

– Пока нет, – ответила женщина.

Она задала еще четыре вопроса с возрастающей сложностью, а потом еще несколько, на которые мог ответить только человек с практическим, а не книжным знанием генной инженерии.

Когда Кира ответила на последний вопрос, эксперт Джейка сообщила ему, что, на ее профессиональный взгляд, субъект в телефоне – первоклассный молекулярный биолог, и отключилась.

– Вы удовлетворены? – спросила эта потрясающая женщина, стоящая на дне лощины.

Джейк подал знак снайперу, и через секунду Кира Миллер, потеряв сознание, упала на землю.

– Полностью, – ответил он в пустоту.

Джим Коннелли взломал замок на двери номера 47J в многоквартирном доме «Пайнвуд Ноллс» в восточной части Денвера и осторожно вошел, хотя и знал, что засады не ожидается. Он не сомневался в своей оценке Джейка, сделанной в усиленном состоянии, и был готов поставить жизнь на то, что этот человек сдержит слово. На самом деле, как сейчас осознал Коннелли, он и вправду поставил на это свою жизнь.

Посередине гостиной сидели связанные друг с другом Дэвид Дэш и Сет Розенблатт, рты обоих мужчин были плотно заклеены серой лентой. Ключи от нескольких пар наручников и кандалов лежали в цветочном горшке в углу комнаты, как и сообщили Коннелли. Он быстро освободил мужчин от оков и начал резать свежезаточенным ножом путы Дэша, снимая с него пластиковые наручники и липучки, которые не давали ему двинуться с места.

Не отрываясь от этой работы, Коннелли одним быстрым движением сорвал ленту со рта своего друга.

– Как ты мог ей позволить? – резко спросил Дэш, едва его губы оказались свободными. – Она важнее всех нас, вместе взятых!

Джим продолжал резать путы.

– Когда Кира Миллер собирается что-то сделать, – подчеркнуто спокойно ответил он, не обращая внимания на ярость друга, – нет такой силы на Земле, которая ее остановит.

Он указал на Розенблатта.

– Но давай поговорим об этом попозже.

Через несколько секунд Дэвид был свободен, а еще через минуту они вдвоем развязали долговязого физика. Дэш еще кипел, но молчал.

– Дэвид, пойдем со мной, – сказал Коннелли. – Доктор Розенблатт, я попрошу вас остаться здесь еще на пару минут.

Физик казался растерянным, но молча кивнул.

Вскоре после того, как Дэш и Коннелли вышли из комнаты, в дверь постучали. Розенблатт опасливо посмотрел на дверь, но потом подошел и открыл ее.

На пороге с мокрыми глазами стояла его жена и маленькая девочка, которая смотрела вверх, на Розенблатта.

– Папочка! – возбужденно взвизгнула Джессика.

Сет Розенблатт упал на колени, а его дочь бросилась к нему и крепко обняла.

Он прижал ее к себе и обнял еще крепче, будто боясь отпустить, черпая силы из своей малышки, драгоценной, самой лучшей на свете. Той, которую он считал навсегда потерянной.

По его лицу текли слезы. Значит, Джейк все же не солгал.

– Я люблю тебя, солнышко, – сказал он. – Я так тебя люблю…

Он продолжал сжимать девочку в объятиях, будто спасательный круг в бурном море.

– Папочка, с тобой все хорошо? – спросила Джессика, отодвигаясь и неуверенно глядя на отца.

Она никогда не видела на его лице и одной слезинки, а сейчас по щекам отца катились потоки слез.

Он кивнул.

– Просто отлично, солнышко.

Мать Джессики опустилась рядом на колени.

– Иногда взрослые плачут, когда они счастливы, – объяснила она.

Девочка все еще недоверчиво посмотрела на папу, который улыбался сквозь слезы.

– Папочка, ты счастлив?

Сет Розенблатт, продолжая плакать, вновь обнял свою дочь и прижал к груди.

– Да, – с эйфорическим возбуждением ответил он. – Ты даже не представляешь, как я счастлив.

22

Кира наконец открыла глаза: последние следы транквилизатора исчезли под действием препарата, введенного полковником Джейкобсоном. На девушке был серый комбинезон на молнии. Все отверстия ее тела – уши, ноздри, горло, анус и вагина – слегка побаливали, свидетельствуя, что они были тщательно исследованы. Ее руки, стянутые прочными пластиковыми наручниками, лежали у нее на коленях.

Кира встряхнулась, полностью придя в себя, и осмотрелась. Она сидела в большом безликом кабинете, без малейших признаков личности его хозяина. Перед нею стоял широкий стол, а по другую сторону сидел тот самый мужчина, лицо которого она видела на экране компьютера, – полковник Джейкобсон. Позади него, на длинной тумбе, – перевернутая изображением вниз фоторамка восемь на десять.

Полковник спокойно изучал Киру, явно не торопясь переходить к допросам.

Она мотнула головой на обстановку.

– А как же комната для допросов? Где кандалы? Почему мне в лицо не светит прожектор и где зеркальное окно для экспертов?

– Я предпочитаю начинать с цивилизованного подхода, когда могу. А в наше время видеокамер эти зеркала встречаются только в плохих шпионских фильмах.

– Разумно, – признала она. – Должно быть, я еще немного не в себе после вашего нокаутирующего препарата. Хотя признаюсь, я только рада, что была без сознания, пока вы проводили проктологический и гинекологический осмотр.

– Простите насчет этого, – сказал Джейк, на взгляд Киры, достаточно искренне. – Ниже пояса вас осматривала женщина, если вам от этого станет лучше.

– Какая галантность, – заметила она, закатив глаза. – Нашли что-нибудь интересное?

Джейк покачал головой.

– Хотя не скажу, что мы плохо старались. С другой стороны, после моего опыта с Сетом Розенблаттом мы забрали всю вашу одежду – включая лифчик и трусики – в лабораторию, где ее разберут на атомы. И учтем, что пока мы этим заняты, нас прослушивают. Мы допустили ошибку с одеждой Розенблатта. Когда наши сканеры не обнаружили активности, мы не стали копать дальше. Теперь – стали и обнаружили в резинке его трусов интересную электронику, почти микроскопическое устройство. У Дэша – тоже. С нетерпением жажду узнать, что скрывается в ваших трусиках.

– Могу поспорить, что вы это говорите всем девушкам, – криво улыбнулась Кира.

Джейк не смог сдержать ответную улыбку, но тут же вновь посерьезнел.

– Мы уже начали реверс-инжиниринг этого устройства. Скоро мы узнаем, как вам удалось его сделать.

– Удачи, – беззаботно ответила Кира. – Но прежде, чем продолжать, могу ли я считать, что вы выполнили свою часть сделки? Что Дэвид и Сет на свободе?

– Да, я выполнил свою часть. Это означает, что я понятия не имею, свободны ли они. Я просто отправил их местонахождение на тот адрес электронной почты, который вы мне дали.

Кира внимательно посмотрела на него.

– Полагаю, что вы не пожелаете рассказать, где мы находимся и сколько я была без сознания?

– Полагаю, вы не пожелаете рассказать о своей работе над ОМУ[5] и связях с террористическими группировками и диктаторами? Или подробности деятельности вашего мужа?

– Поскольку меня обвиняют ложно, и уже второй раз, я буду только рада рассказать вам все, что знаю.

Она сделала паузу.

– Но сначала – вы. Где мы? И сколько я пробыла без сознания?

Джейк напряженно изучал ее, возможно, ожидая, что она начнет ерзать. Миллер терпеливо ждала, держа скованные руки на коленях; похоже, под его испытующим взглядом она не испытывала ни беспокойства, ни неловкости.

– Забавно, – произнес он. – Инстинкт подсказывает мне не отвечать. Вы скованы, у вас нет ни оружия, ни капсул, ни каких-либо устройств. Вас раздели и тщательно осмотрели. Даже если у вас есть невидимый «жучок» и передатчик – а я уверен, их нет, – ваши друзья не смогут вас выручить. Вы, так или иначе, расскажете мне все, что знаете, и останетесь в заключении до конца своей жизни. Поэтому у меня нет причин не отвечать на ваши вопросы.

Несколько секунд Джейк пристально смотрел на нее.

– Но вы чертовски спокойны, – продолжил он. – Вы не играете в схваченного террориста, который будет гнить в тюрьме. Вы играете в беззаботную, приветливую девушку, которая болтает с приятелем. Как будто вы сами все это организовали, чтобы оценить меня.

Он помолчал.

– Что я не принял в расчет? Что еще должно случиться? Скажите мне, Кира Миллер, чего я не учел?

– Ничего. Я вовсе не так опасна, как вам кажется. А вы на редкость основательны. У меня была пара кроликов в рукаве, – с усмешкой добавила она, – но вы забрали мои рукава.

Джейк поднял брови.

– Вы исключительно обаятельны. Говорят, такое же обаяние было у Стива Джобса – он проецировал нечто, позже названное «полем искажения реальности». Но я никогда не встречался с чем-то подобным лично. До сих пор. К тому же у Джобса не было вашей внешности.

– Спасибо, полковник. Честно говоря, я ждала, что меня будут бить по голове пакетом с дверными ручками, а не говорить комплименты… – Кира нахмурилась. – Однако при всем своем обаянии я не могу добиться от вас ответа, где мы и сколько времени я была в отключке.

– Вы были без сознания семь часов. Мы на авиабазе Петерсон в Колорадо-Спрингс.

Кира обдумала эти сведения. Поскольку одна из штаб-квартир «Икара» располагалась рядом с Денвером, девушка хорошо знала Петерсон. Здесь размещался NORAD, а также космическое командование ВВС и сухопутных войск США. Отсюда до места, где ее захватили, было не больше ста миль.

– Разве Петерсон – не слишком очевидное место?

– Возможно. Но ваши товарищи не будут ждать от такого основательного человека, как я, таких очевидных решений. А поскольку вы можете быть где угодно, они должны быть на сто процентов уверены, что вы здесь, прежде чем рисковать и устраивать рейд ради вашего спасения. Но даже в этом случае у них ничего не выйдет. Эта база слишком хорошо охраняется.

– Превосходные рассуждения, – согласилась Кира и подалась вперед. – Кстати, у нас частная беседа или через видеокамеры на нас любуется целая толпа ваших друзей?

– А почему это вас интересует?

– Вероятно, я не эксгибиционистка, – сухо ответила она. – И если мне предстоит обнажить душу, я предпочитаю знать, перед кем.

– Наш разговор пишется на видео, но только для моих нужд. Больше никто об этом не знает. Наша беседа будет частной, но только в этот раз. Но если вам в голову вдруг придет какая-нибудь идея, – добавил он, – снаружи у двери стоят трое охранников. Пока вы здесь, они будут каждые десять минут докладывать моему заместителю. И если очередной доклад не поступит, сюда не хуже саранчи слетятся группы спецназа.

Кира подняла руки и кивнула на пластиковые наручники, стягивающие ее запястья.

– Вы уверены, что троих охранников и наручников достаточно? Если вы думаете, что с кандалами и прикованным к ним пушечным ядром будет безопаснее, я подожду, пока вы их не принесете.

– Не испытывайте меня, – предостерег полковник. – Мои инстинкты подсказывают, что вы все еще опасны. Возможно, мне действительно следует сковать вас получше.

Кира поняла, что просчиталась, и решила сменить тему.

– Так скажите, полковник, – заново начала она. – Как вы догадались, что я жива? И как узнали о моей способности повысить ай-кью? И, что важнее, откуда у вас взялась эта дезинформация о моих намерениях?

– Не дезинформация, а бесспорные доказательства.

– Как вам будет угодно… Ну, раз так, то поделитесь каким-нибудь со мной.

Джейк медленно кивнул.

– Ладно, – произнес он. – Почему бы и нет?

Он задумчиво прищурился.

– Начнем с вашего… хорошего друга, Дэвида Дэша.

Джейк провел пальцем по сенсорному экрану своего ноутбука, и на мониторе у него за спиной появилось изображение. Видеозапись.

Кира увидела себя и Дэвида. Они сидели на полу в тускло освещенном подвале, прижавшись спиной к серой бетонной стене. Руки обоих пленников были связаны сзади и притянуты пластиковыми стяжками к толстым стальным перекладинам, прикрученным к стене.

Сцена с ошеломляющей силой всплыла в памяти Киры. Марионетка ее брата – сначала они знали этого человека как Смита, но потом выяснили его настоящее имя, Сэм Патнэм, – захватил их и перевез в подвал явочной квартиры.

События той ночи обожгли ее разум. Патнэм издевался над ней и убедил, что имплантировал в ее голову взрывчатку, которая способна разнести мозг девушки на кусочки.

Она уже давно не вспоминала об этом дне. Кадры вызывали слишком много дурных воспоминаний, но Кира не могла отвести взгляд. Дэшу удалось проглотить капсулу, и он имитировал болезненное состояние. На записи было хорошо видно, как он начал потеть в прохладном подвале: разогнанный интеллект давал ему контроль над каждой клеткой и системой тела, включая вегетативную нервную систему.

Кира завороженно следила за изображением. Она не сомневалась, что съемка – подлинная.

В кадре появились трое вооруженных мужчин. Дэш убедил их, что сейчас выплеснет содержимое своего желудка на пол и для них же лучше, чтобы это случилось в ванной, иначе им придется терпеть вонь и грязь до утра.

Один из мужчин отвязал Дэвида и повел в ванную. Через пару шагов тот согнулся вдвое и притворился, что его сейчас вытошнит. В то же мгновение, когда трое охранников на секунду отвели взгляды, Дэш выхватил у ближайшего охранника нож и ударил им в грудь второму. Выхватывая нож, он развернул человека, который вел его, влево, и тот принял на себя дротик с транквилизатором.

Третий охранник был отлично подготовлен и владел несколькими видами рукопашного боя, но Дэш разобрался с ним так, будто охранник двигался в замедленном темпе.

Дэвид справился со всеми тремя, как великий мастер из фильма про боевые искусства, демонстрируя невозможные для реального мира расчет времени и боевые навыки. Он двигался легко, без малейших усилий. И точно, как в хореографически выстроенном бое из кинофильма, заранее знал каждое движение своих противников.

Убрав трех вооруженных охранников, Дэш нырнул под лестницу. Четвертый начал торопливо спускаться вниз, чтобы проверить своих товарищей, и Дэвид спокойно выпустил ему в ногу дротик, прошедший между ступеньками лестницы. Мужчина, уже без сознания, скатился с последних ступенек на пол.

Дэш освободил Киру, и они оба побежали вверх по лестнице.

Запись продолжалась, но в подвале ничто не двигалось.

– О'кей, – сказала Кира. – Все так и было. Признаю. И что? Наш побег был явно оправдан. И Дэш, когда мог, использовал несмертельное оружие. Вряд ли эта запись доказывает, что он является врагом государства.

Джейк мрачно покачал головой.

– Хорошая попытка. Но у нас есть и остальные записи.

– О чем вы говорите?

Джейк вновь коснулся ноутбука, и на экране появилась другая картинка. Дэвид Дэш быстро спускался по лестнице. Кира уже забыла, что он возвращался в подвал, – проверить, нет ли у охранников при себе бумажников или документов.

Охранник, у которого из груди торчал нож, был мертв. Остальные трое – в отключке, но без серьезных ранений. Дэш не пытался проверить их карманы. Вместо этого он спокойно вытащил нож и с хирургической точностью перерезал горло каждому из мужчин, заботясь только о том, чтобы его не забрызгало кровью. Как мясник на бойне.

Глаза Киры расширились от ужаса, она с трудом подавила рвотный позыв.

Это полное отсутствие эмоций, абсолютная бесстрастность Дэвида и была самым страшным.

– Хорошая игра, мисс Миллер, или миссис Дэш, как бы вы себя ни называли, – произнес Джейк, когда запись закончилась. – Превосходная демонстрация ужаса и потрясения.

– Эта запись подделана, – слабым голосом прохрипела Кира, еще не придя в себя. – Такого не может быть.

Но она явно сама себе не верила.

Джейк нахмурился и покачал головой.

– Ну конечно, – саркастически заметил он. – Вы наверняка понимаете, что мы проанализировали каждый дюйм этой записи. Все кадры подлинные. Это одна непрерывная запись. Если первая часть, которую вы видели, верна – а вы это признали, – то верна и вторая.

Кира резко отвернулась. Дэвид Дэш был самым сострадательным из всех известных ей людей. Да, он убивал, но в бою, а не беззащитных людей. И тем более – так. Это правда, ее терапия проявляла худшие стороны человеческой натуры и родившегося мистера Хайда было очень непросто держать в узде. Но настолько полная потеря контроля просто ужасала. И, хуже того, Дэш, вернувшись к нормальному состоянию, ни разу не упоминал Кире об этом эпизоде.

Возможно, это самая важная информация. В то время они не имели достаточного опыта работы с последствиями усиления. Придя в себя, Дэвид должен был ужаснуться действиями своего альтер эго, он должен был винить себя, что не нашел способа их предотвратить. Однако он не сказал ни одного слова, не выразил ни капли раскаяния.

Они через многое прошли вместе. Но эта запись ставила под вопрос все, что Кира знала. Может ли она доверять Дэвиду? Она никогда не думала, что он, даже усиленный, на такое способен. Как она могла так сильно в нем ошибиться? И если он держал это в секрете, чего еще она не знает?

Кира вновь мысленно вернулась к видеозаписи, и тут внезапно осознала: кроме мужа, предавшего ее доверие, есть и другая причина для тревоги.

23

Объект продолжал нестись к Земле со скоростью несколько меньше миллиона миль в час. Каждый детектор гравитационных волн, каждый космический и наземный телескоп Земли непрерывно следили за ним. Объект продолжал плавно замедляться, ни на йоту не отклоняясь от своего курса к родине человечества.

Планета продолжала вертеться. Людям по-прежнему нужно было ходить на работу и кормить свои семьи. Автобусы ездили, самолеты летали.

Но визит пришельцев был главной темой, порождая бесконечные споры и бесчисленные предположения. Они заполняли все новостные и развлекательные площадки. И неудивительно.

Это был эпохальный момент истории. Возможно, самый эпохальный во всей истории человечества. Люди больше не одиноки во Вселенной. Потрясающее открытие. Ничто уже не будет прежним.

У каждого было свое мнение по этому поводу. Религии восприняли новость по-разному. Некоторые священники радостно встретили идею разумной инопланетной жизни. Другие сочли это хитростью, дьявольской уловкой, искушением для истинно верующих. Господь создал человека по своему подобию. А если разумные инопланетяне существуют, то почему Бог, или Аллах, или Христос ни разу не упомянули об этом?

И конечно, отовсюду полезли безумцы. Психи. Адепты теорий заговора. Конца света. Вот только на этот раз у них было столько же шансов оказаться правыми, сколько и у самых серьезных и рациональных ученых.

Научная фантастика десятилетиями обсуждала инопланетную жизнь и первый контакт, но когда каждый человек из миллиардов населения Земли принялся за собственные рассуждения, все идеи этого плодотворного жанра, вместе с кучей новых, никогда ранее не возникавших, были изучены за какие-то часы.

Объект невелик. Неужели в нем сидят инопланетяне размером с муравьев? Если да, то каков минимальный размер мозга, способного вместить разум? Или это скоростной робот? Компьютеризированный зонд? Пошлет ли он сигнал, пробуждающий огромную колонию кораблей, которые скрыты под милями арктического льда или на океанском дне? Собирается ли он принести людям просвещение? Пригласить человечество в гигантское межгалактическое сообщество? Или уничтожить всех людей? Или это новая форма потопа, насланная мстительным Богом, чтобы наказать расу за превращение планеты в логово грехов, от которых покраснели бы даже жители Содома и Гоморры? Или это просто разведчик? Может, он пролетит мимо, сделав записи, и никогда больше не вернется? Случайно ли его появление, или о человечестве знают и активно ищут его? Может, он отправлен инопланетными военными инженерами и должен проколоть дыру в пространстве-времени и создать звездные врата, которыми смогут воспользоваться все добрые люди Земли? А если это чистое добро? Чистое зло? Чистое безразличие?

Непрерывно появлялись новые гипотезы. По всему миру проходили молебны разных религий. Где-то вспыхивали беспорядки. Мошенники, психи и просто люди, жаждущие известности, настаивали на своих контактах с приближающимся объектом и объявляли себя пророками.

Но большинство по-прежнему жило своей жизнью. Миллиарды заняли позицию фаталистов – «поживем – увидим».

Не обращая внимания на волнения, которые оно вызвало на планете – своей цели, – космическое суденышко пользовалось практически бесконечной энергией, доступной в каждом кубическом сантиметре вакуума, и мчалось вперед.

Люди Земли следили. И ждали.

24

Кира была так поглощена просмотром видеозаписи, что упустила из виду следствия самого ее существования.

Эта запись – из подвала Сэма Патнэма. Из явочной квартиры, в которой они были. Но брат Киры, Алан, этой записи не видел. В последние минуты своей жизни он хотел узнать, как им удалось выбраться из бетонного подземелья Патнэма.

Значит, последний не был полностью откровенен с Аланом. Он играл в собственную игру.

А почему нет? Он был умным, высокопоставленным сотрудником АНБ[6], обладающим исключительной властью. И настоящим психопатом. Да, Алан был еще большим психопатом и стоял за стремительным взлетом Патнэма в АНБ, но нет ничего удивительного в том, что тот был вовсе не такой верной марионеткой, какой казался.

Однако и Патнэм, и ее брат мертвы. Тогда как Джейк получил эту запись? Самое вероятное объяснение – она была найдена человеком, который работал в тесном контакте с ними обоими. Если все так, тогда игра идет по новым правилам.

– Прежде чем вы показали мне видеозапись, – сказала Кира, – я спрашивала, откуда вы получили информацию обо мне. Само существование записи говорит о некоторых тревожных перспективах. И потому ответ на мой вопрос становится еще важнее.

– Каких перспективах?

– Я расскажу вам, но будет лучше, если начнете вы. Правда.

Джейк задумался.

– Почему у меня такое чувство, будто это вы меня допрашиваете?

Кира молчала.

– Я получил письмо по электронной почте. От человека, которого считаю своим наставником, – сказал Джейк. – Он настоящий патриот и настоящий герой. По происхождению он из исламских стран, но провел много лет под глубоким прикрытием, чтобы проникнуть в высшие эшелоны «Хезболлы».

– Он родился в Америке?

– Да, но говорит по-арабски без акцента. В любом случае к письму был приложен большой файл, содержащий подробную информацию о вас. Ваша история. Охота на вас из-за ваших связей с биотеррористическим заговором. Ваш ай-кью-коктейль. Дэвид Дэш, которого отправили остановить вас. Сведения о вашей терапии долголетия, а заодно доказательства, что она – обманка. В общем, всё.

– Были какие-то упоминания о моем брате, Алане?

– Только что вы сожгли его заживо. Опять же, потом вы были очищены от всех обвинений, но мой наставник думал иначе.

Джейк сделал паузу.

– Вдобавок там были непрошибаемые доказательства ваших встреч с лидерами террористов – так он и узнал о вас – и ваших работ над ядерным и биологическим ОМУ. А еще – вашего участия в крупнейших терактах по всему миру.

– А откуда, по его словам, ваш наставник получил эти доказательства? Он утверждал, что вся эта деятельность как-то связана с «Хезболлой»?

– Я не знаю. Он слишком глубоко. Я не могу с ним связаться. До этого он рискнул связаться со мной только один раз. С информацией, которая помогла предотвратить план по саботажу на реакторе Сан-Онофре, в округе Орандж. Южная Калифорния могла превратиться в новый Чернобыль. Сам факт, что он рискнул отправить второе сообщение, свидетельствует, насколько серьезной угрозой он вас считает.

– Но если вы никогда не поддерживали с ним двухстороннюю связь, откуда вы знаете, что это письмо от него?

– Это был он. Тот же IP-адрес и адрес электронной почты. Ссылки на факты, которые знал только он.

Кира задумалась. У нее не было оснований сомневаться в словах Джейка, что улики против нее безупречны и многократно проверены. Тогда что же это значит? Либо она и в самом деле злобный террорист, который намерен уничтожить весь мир, либо… все это создано человеком, имеющим доступ к ее препарату. Единственный вариант, который допускает настолько совершенные манипуляции информацией. Но ни одна из сделанных Кирой капсул не пропала. В этом она была уверена.

Значит, где-то в мире есть человек, способный создавать действующие капсулы. Патнэм шантажировал некоего молекулярного биолога. Позже они узнали, что этого человека зовут Эрик Фрей. Брат Киры украл у нее несколько капсул и подкармливал ими биолога, требуя от него воспроизвести ее работу. Когда Патнэм и ее брат были убиты, Фрей был близок к успеху. Но без доступа к еще нескольким дозам препарата его ждала неудача.

А может, и нет. Может, он тоже вел двойную игру. Может, он достиг больших успехов, чем признавался. Возможно, он заключил союз с Патнэмом, чтобы воспрепятствовать Алану. И если так, Эрик Фрей вполне мог иметь доступ к видеозаписи, которую Кира сейчас видела.

И если там был кто-то еще, не известный ей, но способный усилить свой разум, они вполне могли с легкостью сфабриковать неопровержимые доказательства против Киры. Могли взломать нужный компьютер, получить правильный IP-адрес и прочую информацию и убедить Джейка, что доказательства пришли от надежного друга, причем глубоко законспирированного, и потому их контакт не подлежит дальнейшей проверке. Все отлично сочеталось друг с другом.

И тут на место скользнул еще один кусочек головоломки.

– Полковник, кое о чем вы мне не рассказали, – произнесла Кира. – Когда вы прочитали письмо вашего друга, то решили, что он свихнулся. Вы бы никогда не поверили в усиление ай-кью. Слишком фантастично. Я знаю, насколько это невероятно, хотя сама разработала препарат. Даже при моих способностях к генной инженерии и работе с учеными-аутистами мне самой удивительно, как такое позволила природа.

– Мой друг не один раз спасал мне жизнь. Я безоговорочно ему доверяю. Если он убежден в действенности вашей терапии, мне этого достаточно.

Кира покачала головой.

– Я думаю, вы лжете. Даже если вы поверили в усиление, вы все равно не в состоянии представить безграничные возможности усиленного разума. Никогда. Но судя по вашим поступкам, вы их представляете. Я видела вашу паранойю в действии, когда вы имели дело со мною. Вы были абсурдно осторожны. Чересчур.

– Что вы хотите сказать?

– Ваш друг отправил вам не только письмо. Кроме него он прислал небольшую посылку, верно?

Джейк посмотрел на нее и вздохнул.

– Очень проницательно. Мне следует помнить, что вы – одна из немногих по-настоящему гениальных людей, даже без всякой искусственной помощи.

– То есть вы это признаете?

Он кивнул.

– Да. Вы правы, конечно. Он отправил мне посылку. С одной капсулой. Он написал, что единственный способ действительно осознать угрозу, на самом деле понять, с чем мне придется сражаться, – это попробовать самому. Если бы это был кто-то другой, я бы и пальцем не шевельнул. Но это написал он. Плюс убедительные доказательства.

– Только одну?

– Только одну.

– И так вы из первых рук узнали, насколько разгоняется ваш интеллект и насколько впечатляющие возможности он приносит…

Она умолкла, размышляя.

– И вас накрыли социопатические наклонности. Сильно. Очень сильно. Именно поэтому вы так усердствуете, когда боретесь с той угрозой, которую мы, по-вашему, представляем.

На лице Джейка появилось отсутствующее выражение.

– Верно. Информация, которую я получил, описывала побочные эффекты – изменения личности. Я думал, что справлюсь, но все оказалось намного хуже. Я стал безжалостным. Диким. У меня был доступ к компьютеру и Интернету, и за этот час я отредактировал досье, перевел средства и разрушил карьеру и финансы двух своих соперников. Друзей-соперников. Я не специалист по компьютерным технологиям и по сей день не представляю, как я это сделал.

Джейк даже не пытался скрыть отвращение к самому себе.

– Потом я пытался исправить ситуацию, но ничего не вышло. Я анонимно помог им снова встать на ноги, но они уже никогда не будут там, где были.

– Кто-то знал, что вы это сделали?

– Нет. Я бы признался, но не мог вспомнить, как я это сделал. И не смог найти ни единой улики против себя. Признание вызвало бы слишком много вопросов, на которые у меня не было ответов. Я пытался возместить ущерб, но не смог.

– Вот теперь все приобретает смысл. Откуда у вас такое уважение к действию моей терапии. Почему вы считаете меня опаснее дьявола. Вы испытали на себе удивительную мощь усиленного разума и поняли, что в этом состоянии даже святой может стать тираном. И вы получили доказательства, что я была психопаткой задолго до появления терапии. Поэтому убить, остановить меня стало вашим крестовым походом, вашей одержимостью.

Он кивнул.

– Я единственный человек вне «Икара», который действительно знает, насколько вы опасны. Насколько творческой и гениальной вы становитесь. В сотни раз умнее Эйнштейна и Эдисона.

– Полковник, вами сыграли, – спокойно произнесла Кира. – Я не утверждаю, будто моя терапия безопасна в дурных руках. Или даже в хороших, если не принять должные меры предосторожности. Но это письмо отправлено не вашим другом.

– И на чем вы основываетесь?

– Ваш друг написал, откуда он взял эту капсулу?

Джейк отрицательно помотал головой.

– Ну, он получил ее не от меня. Мне известна судьба каждой из них. Значит, кто бы ни послал вам письмо, он получил капсулу из собственного источника. А это означает, что у них есть и другие капсулы. Насколько, по-вашему, трудно усиленному разуму получить IP-адрес вашего приятеля и сведения, которые заставят вас поверить в подлинность письма? И не важно, как глубоко они спрятаны. Насколько усиленному интеллекту сложно сфабриковать доказательства моей вины? Доказательства, которые пройдут любую проверку…

– Соглашусь, не сложно. Я даже готов согласиться, что при этом уровне интеллекта можно настолько качественно сфальсифицировать видеозаписи, что наши секретные методы проверки аутентичности с ними не справятся, хоть и считаются надежными. Но не половину непрерывной съемки. Причем без единого следа. А я показал вам именно непрерывную запись. Вы сами поручились за ее достоверность.

Кира нахмурилась. Это правда, и определенно не в ее пользу.

– Возможно, это единственное подлинное свидетельство, добавленное для пущего правдоподобия. – Она подалась вперед и напряженно посмотрела на полковника. – Но я говорю, что письмо пришло не от вашего друга.

– Если нет, – возразил Джейк, – скажите, зачем кому-то влезать в такие проблемы? Зачем вообще вводить меня в игру?

– Чтобы они могли спокойно сидеть и ждать, пока вы не сделаете всю работу и не выкопаете меня. Меня и «Икар». А потом они сделают, что захотят. Они могут выжидать, наращивать власть и ресурсы, пока вы не уберете конкурента. Пока вы не уничтожите единственных людей, которые могут заступить им дорогу. Как только нас не станет, вы вернетесь к блаженному неведению, считая усиленный интеллект делом прошлого.

Так вот почему, осознала Кира, их противник старается дискредитировать ее терапию долголетия… После того как ее брату ни хитростью, ни силой не удалось вырвать у нее этот секрет, они решили не делать собственных попыток. Но знали – фонтан молодости манит с такой силой, что способен развратить кого угодно, и потому решили не давать Джейку и его группе поводов оставить Киру в живых.

– Полковник, вас использовали, – сказала она. – Они взяли страничку из пьесы моего брата. Он тоже подставил меня и привлек военных. Разница только в одном: он выпустил их, чтобы заставить меня бежать и создать для нас с Дэвидом ситуацию максимального стресса. А эти люди хотят меня уничтожить.

– О чем вы говорите? – растерянно спросил Джейк. – Вы убили своего брата. Еще до того, как на ваши поиски отправили Дэша.

Кира нахмурилась.

– Если бы, – сказала она. – Мой брат не погиб при пожаре. Именно он дергал за все ниточки. Меня не удивляет, что авторы письма не упомянули об этой незначительной подробности.

Она рассказала Джейку о Патнэме, Алане и обо всем, что тогда случилось.

– Очень изобретательно, – отозвался Джейк, когда она закончила. – Даже вы должны понимать, насколько надуманно все это звучит.

– Разумеется. Тем не менее это правда. Кроме того, как я могла придумать такую сложную историю и ни разу не сбиться? Правду отследить намного легче, чем ложь.

– Если бы на вашем месте был кто-то другой, это могло бы меня убедить. Но вы достаточно изобретательны, чтобы экспромтом сплести целую паутину и ни разу не запутаться.

– Полковник, мы с вами на одной стороне. Я прошу только об одном – хотя бы задумайтесь, не может ли ваша информация оказаться ложной. Пересмотрите ее еще раз, но с большим скепсисом. И поступайте так же с любой другой информацией, которую получите. Если вы правы, никакой пересмотр не изменит факта, что я – враг цивилизации. Но если права я, вы обнаружите, что движетесь не в ту сторону. А ваш настоящий враг терпеливо ждет, пока вы не сделаете за него грязную работу. Что вы теряете?

Джейк задумался.

– Несмотря на ваши легендарные способности к убеждению, я по-прежнему считаю вас тем же, кем и раньше. Но не стану открещиваться от других вариантов.

– Спасибо, – выразительно ответила Кира. – Мы действительно на одной стороне. И мне бы очень хотелось это вам доказать. Я знаю, что у вас есть и другая работа – вы стараетесь уберечь мир от ОМУ. И если вы когда-нибудь окажетесь в сложном положении, упретесь в стену во время важной операции и решите, что усиленный разум сможет ее проломить, я готова помочь. Вы знаете, как меня найти.

Джейк наклонил голову.

– Я знаю, что мы с вами мило поболтали, – сказал он. – И вы сделали несколько интересных замечаний. Но я по-прежнему планирую запереть вас до конца ваших дней. Ничего не изменилось. Так что – да, я знаю, как вас найти.

Кира не могла поверить в собственную глупость. Что заставило ее делать такие заявления? Настолько явно выразить, что она не собирается надолго здесь задерживаться. Ей повезло, что он не насторожился. При его паранойе она вполне могла оказаться в окружении двадцати охранников, да еще и упакованной в бетонную коробку. И в самое неподходящее время.

Кира быстро сменила тему и начала расспрашивать Джейка о базе, обязанностях его группы и обо всем, что только могла придумать, лишь бы потянуть время. По ее расчетам, ей требовалось задержать полковника разговором еще на десять минут, но она ошиблась. Хватило и семи.

Нейроны Киры принялись преобразовывать свои связи в мощнейшей цепной реакции.

Ее разум вскипел.

Эффект уже был привычным, но от него все равно захватывало дух.

Кира немедленно принялась анализировать различные планы побега. Она не утруждала себя этими мыслями заранее, поскольку не знала, в какой ситуации – количество охраны, обстановка, ее собственное физическое состояние – окажется. Но она не беспокоилась. Она знала, что, как только ее разум перескочит на несколько уровней вверх, она разберется на лету.

Простой анализ однозначно показывал, что первым делом ей следует убить полковника. Так будет проще сбежать. К тому же он талантлив, насколько это возможно для обычного человека, и будет неустанно преследовать ее и ее группу. Но ей следует учитывать пожелания своего жалкого альтер эго, которое контролирует ее тело все, кроме исчезающе малой доли времени.

А эта слабоумная Кира считала, что Джейк – хороший человек, которого просто дезинформировали… Хотя кого это волнует? Ее анализ должен учитывать только уровень его опасности. Какая разница, хороший он или плохой, честный или бесчестный, или просто человек, которому не повезло оказаться в неподходящем месте в неудачное время?

Слабоумная Кира была жалкой и нерешительной, и ее высшая часть была не склонна потакать этим слабостям. Брат Киры был прав. Она тошнотворно правильная и ухитряется всегда идти самым трудным путем, не желая в полной мере воспользоваться потенциалом своего изобретения. Всегда так беспокоится, не повредит ли кому и заслужит ли свой значок доброго самаритянина…

Тем не менее сейчас она станет соблюдать пожелания Киры и никого не убьет при побеге. Если сможет. Первым делом нужно вывести из строя Джейка, а потом воспользоваться его компьютером для планирования побега. Потом она позаботится об охранниках у кабинета.

Она усилила выработку адреналина, идущего в кровеносную систему, чтобы добавить к своей ускоренной реакции форсировать силу.

И только теперь ее глаза засияли полной мощью усиленного интеллекта, приковывая полковника к месту высокомерным пронизывающим взглядом. Она расправила плечи, горделиво подняла голову. Вся ее поза кричала о нечеловеческой уверенности. И нечеловеческом высокомерии. Перемены в ее поведении были заметны невооруженным глазом и устрашали на интуитивном уровне.

При виде огня, пылающего в глазах Киры, у полковника перехватило дыхание. На мгновение он стал мышью, загипнотизированной коброй.

Джейк, оправившись от первого потрясения, оттолкнул стул и вскочил, выхватывая пистолет. Но его секундное замешательство позволило Кире двумя руками схватить со стола тяжелый степлер и неуловимым движением обрушить его на голову полковника.

Джейк, наполовину оглушенный, растянулся на полу.

Кира в секунду обогнула стол и, оказавшись рядом, вырвала у Джейка пистолет и приставила к его лбу.

Она выделила малую долю своего разума, создав недалекого аватара, который даст ей возможность достаточно медленно и понятно общаться с обычными людьми. «Стуком по столу меня не проймешь!» – крикнула она на случай, если охранники стоят рядом с дверью и слышат шум. Теперь они решат, что все в порядке. «И не трогайте меня!» – добавила она для пущего эффекта. Так им будет о чем задуматься.

Джейк, с трудом фокусируя взгляд, пытался удержаться в сознании.

– Но как? – прошептал он. – Мы же все проверили, у вас не было капсул…

– Ты жалкий идиот, – с кривой усмешкой прошептала она. – Так беспокоиться о новых технологиях – и забыть о той, которой уже много лет… Я приняла капсулу с отсроченным растворением, придурок. С задержкой на восемь часов. Я проглотила ее перед въездом в лощину. – Презрительно покачала головой. – Тупица, я спрятала капсулу у себя в животе.

Кира опустила пистолет и сменила позу. Теперь, несмотря на связанные руки, она могла завести одну руку ему под подбородок и принялась медленно давить ему на шею, пока полковник не перешел тонкую грань, отделяющую его от беспамятства.

25

Земля была домом для почти двух сотен суверенных государств, включая диктатуры, демократические республики, теократии и конституционные монархии. И каждое из этих государств, каждое правительство впало в безумие лихорадочной деятельности.

Никто не знал, что будет делать инопланетное судно, когда прибудет к месту своего назначения. Но никто не сомневался, что какая бы страна ни получила над ним контроль, она получит в свое распоряжение все тайны Вселенной. Это судно может содержать компьютер с чертежами технологий, которые на тысячу лет превосходят технологии Земли. И даже если он всего лишь – всего лишь! – откроет тайну нулевой энергии, эта страна получит неизмеримое превосходство над всеми.

Так если они решат приземлиться, то в какую точку? Если место приземления будет случайным, скорее всего, они сядут в океане, который покрывает больше двух третей поверхности планеты. Если же они решат спуститься на Землю, тогда это, скорее всего, будет одна из стран с крупнейшей территорией – Россия, Канада, США, Китай, Бразилия и Австралия.

Но даже крупнейшие страны отлично понимали, что шансы на приземление на их территории невелики. Судно вполне могло сесть в самой маленькой стране, вроде Тувалу, Макао или Монако. Космосу нравилось дурить человеческую статистику. И если судно приземлится в самой крошечной стране, в Ватикане, площадь которого меньше квадратного километра, – что это будет значить? Или у Стены Плача в Иерусалиме? Или в Индии, у Дерева Бодхи в Бодх-Гая? Докажет ли это религиозные верования тех мест?

Переговоры между как союзниками, так и врагами достигли беспрецедентного уровня и интенсивности. Каждое правительство боролось за свое положение. Каждое выкладывало любые карты, хоть единожды сданные ему историей. Для всеведущего наблюдателя эти маневры походили бы на двести шахматных партий, разыгрываемых в пятнадцати измерениях. Только намного сложнее.

Все без конца прогоняли модели ситуации. Если судно приземлится в пределах великой военной державы, все остальные великие державы почти наверняка заключат союз, чтобы отнять добычу. Если оно приземлится в маленькой, беспомощной стране, весь мир будет погружен в хаос, поскольку все остальные народы станут сражаться за него, формируя сложные альянсы или пользуясь собственными политическими, экономическими и военными ресурсами. Как две сотни гиен, которые дерутся друг с другом за останки антилопы гну.

В конце концов вся многозначность триллионов вероятностей свелась к элегантной простоте. Где бы судно ни приземлилось, какие бы союзы ни заключались, результат будет одним и тем же – хаос и катастрофа.

Только один вариант давал шанс. Если все страны мира заранее договорятся о сотрудничестве. Если каждое правительство – и исламские фундаменталисты, и социалисты, и демократические республики – согласится, что независимо от места приземления космического суденышка оно станет собственностью всего мира и будет доступно для изучения представителям каждой страны.

Какие-то страны пришли к этому заключению быстрее, какие-то медленнее, но в конце концов все сошлись на нем. Все больше и больше государств – даже самые независимые, упорные режимы – соглашались с ним, просто не имея другого выхода. Ни одна страна не может в одиночку выстоять против всего мира. И ни одна не согласится остаться в стороне от первого контакта с представителями высокоразвитой инопланетной цивилизации.

26

Кира нашла в верхнем ящике стола Джейка скрепку и разогнула ее. Ее ладони были сведены слишком близко, и разрезать твердый пластик, затянутый вокруг ее запястий, не удалось бы даже ножом или ножницами. Но Дэвид научил ее, как снять эти путы при помощи скрепки или булавки. Некоторые фокусники включали такие более современные наручники в свои представления, поскольку интерес к освобождению из металлических уже поугас. Успех требовал высокого мастерства и точности, но Дэш натаскивал Киру до тех пор, пока она не стала справляться с задачей даже при нормальном интеллекте.

Конструкция пластиковых наручников была проста. Их обматывали вокруг запястий пленника и плотно затягивали, продев концы пластиковых ремешков через удерживающий блок. Но запорную систему – пластиковый кубик размером с кусочек сахара – можно было вскрыть, введя разогнутую скрепку точно между круговым замком и зубцами ремешка. Как только скрепка входила туда, ремешок с легкостью выскальзывал наружу.

Кира спокойно освободилась и бросила целые наручники на пол. Затем подняла фотографию, которую перевернул Джейк, хотя почти не сомневалась, кого на ней увидит. Как и ожидалось, на фотографии была девочка лет десяти или одиннадцати. Эта загадка не требовала усиленного интеллекта. Дочь, о которой Джейк говорил с Колком. Полковник не носил обручального кольца и развелся, вероятно, несколько лет назад. Он занимался делом, плохо сочетавшимся с семейной жизнью: мужчина, у которого есть пять кабинетов, разбросанных по всей стране, никогда не бывает дома. Его работа предопределяла неудачу брака.

Кира уселась за ноутбуком Джейка, и ее пальцы замелькали над клавиатурой и сенсорным экраном. Она усваивала страницу текста, едва та появлялась на экране, и тут же переходила к следующей. Через несколько минут она взломала досье персонала авиабазы, которое было не слишком хорошо защищено, и нашла то, что искала.

План побега готов, пора уходить. Осталось решить простую задачу – как поступить с тремя отлично подготовленными охранниками у кабинета. Можно заманить их в кабинет и открыть огонь, но тогда они почти наверняка погибнут. И если войдут не все, оставшиеся могут запереть дверь и вызвать подкрепление, после чего Кира потеряет элемент неожиданности.

Однако если она попробует выйти, – не успеет она полностью открыть дверь, как в нее будут целиться все три ствола. Расчеты говорили, что она успеет уложить всех троих до первого выстрела с вероятностью девяносто четыре процента, но таких шансов недостаточно.

Молния комбинезона бежала от шеи до пупка. Кира расстегнула молнию, распахнула комбинезон, а потом, стиснув ткань руками, заставила молнию разойтись практически до промежности. Затем опустилась на пол у двери и спокойно заставила слезные протоки высвободить свое содержимое. Потом ударила сомкнутыми руками в дверь, примерно в шести дюймах от пола.

– Помогите! – истерически выкрикнула она. – Господи, пожалуйста, на помощь!

Дверь почти сразу распахнулась. В ту же секунду Кира выкатилась в коридор, держа руки сзади, и распростерлась на спине, будто была ранена. По ее лицу текли слезы.

– Ваш босс – просто животное, – шептала она между всхлипываниями. – Он пытался меня… изнасиловать.

Все трое охранников держали ее под прицелом, но слезы, разорванный комбинезон и практически обнаженное тело возымели должный эффект. Их учили действовать решительно в любой ситуации, но эта оказалась исключением. Кира рассчитывала, что благородные побуждения охранников поведут их неверной дорогой, и не обманулась. Все трое опустили оружие, пытаясь уложить в голове такой невероятный поворот событий и понять, сильно ли пострадала эта красивая обнаженная женщина, пусть даже она могла быть опасной.

Двое охранников заглянули в дверной проем, желая понять, как девушке удалось справиться с полковником, когда он напал на нее.

Именно этот миг Кире и требовался. Она подсекла ноги одному из охранников, причем так резко и внезапно, что он даже не успел сгруппироваться и смягчить падение. Мужчина с громким стуком ударился головой о пол и потерял сознание. Кира взмыла с пола и ударом ладони в шею второго охранника отправила его в нокаут. Пока тот валился на пол, девушка ногой выбила пистолет из руки третьего и развернулась лицом к нему.

Охранник принял боевую стойку, но его взгляд все же на мгновение скользнул по обнаженной груди Киры. Даже усиленная версия Миллер была удивлена такой целеустремленностью мужских мозгов.

Охранник нанес несколько ударов, каждый из которых мог бы выбить дух из лося, если бы попал в цель. Кира считывала все его движения и точно знала, когда и куда будет нанесен очередной удар. Она выждала еще несколько ударов, руками и ногами, а потом, пропустив мимо себя очередной удар, спокойно нанесла мужчине рубящий удар ладонью в шею, зная, что он не успеет восстановить равновесие и поставить блок. Силы и точности удара было вполне достаточно, чтобы охранник рухнул на колени. Не успел он прийти в себя, как Кира провела удушающий захват и уложила последнего противника спать.

Она вылезла из комбинезона и начала раздевать самого низкорослого из троих охранников, который был чуть выше ее самой. Его форма висела на ней мешком, но это все же лучше порванного комбинезона и может заставить солдат замешкаться перед стрельбой, хотя бы на секунду. У одного из охранников на поясе висел небольшой прибор ночного видения, который Кира немедленно конфисковала, вместе с пистолетом и парой запасных обойм. Потом она вернулась в кабинет и прихватила ноутбук и мобильный телефон Джейка.

Пока она была без сознания, день сменился ночью. Кира выскользнула из здания на открытое пространство и расстреляла два фонаря – единственное освещение этой площади. До прибытия подкрепления оставалось всего несколько минут. Миллер побежала на запад и расстреляла еще несколько фонарей, стоящих на прямом пути к воротам. Потом потратила пару секунд, чтобы забросить мобильник полковника в гущу деревьев – пусть послужит приманкой для охотников, – и кружным путем вернулась в начальную точку.

Спецназовцы быстро обнаружат пропажу прибора ночного видения, а увидев разбитые лампы, решат, что Кира решила держаться темноты. Но она не собиралась пользоваться преимуществами ночного видения. У спецназа все равно будут приборы получше, так что она поступит наоборот. Останется в освещенном районе на востоке, пока они будут бегать в своих очках и искать ее в темноте на западе.

Кира была почти в полумиле к востоку, когда прибывшее подкрепление начало выбегать из здания Джейка в западном направлении. Она продолжала бежать; в таком темпе ее хватило бы всего на пару минут, если бы не способность регулировать поступление кислорода к мышцам.

Она покрыла еще несколько миль и бежала по пустынной парковке, когда за ее спиной раздался выстрел. Видно, не все смотрели на запад.

«Дерьмо!» – подумала Кира. Даже она не застрахована от неудач. Миллер уже успела решить, что сейчас бежит по самому опасному участку, поскольку укрыться здесь негде, а ее можно заметить, хоть парковка и не освещена.

– Стоять! – раздался у нее за спиной низкий голос.

Разогнанный интеллект моментально просчитал направление и расстояние и выдал результат: даже с улучшенными рефлексами и реакцией ей придется выполнить приказ. Кира резко остановилась и развернулась. Одинокий спецназовец целился в нее с пятнадцати футов из штурмовой винтовки.

– Руки вверх! – рявкнул он.

Она подняла руки, сжимая в одной ноутбук полковника. Когда обе руки оказались в высшей точке, она выпустила ноутбук, который упал на бетон и разлетелся на куски.

Спецназовец следил за полетом ноутбука всего пару секунд, но этого ей хватило. Заранее рассчитав эффект своей диверсии, Кира начала стремительно двигаться в то же мгновение, как выпустила ноутбук. Солдат не успел вновь взглянуть на нее, как девушка выхватила пистолет и одним выстрелом выбила винтовку из его рук. Потом, уже на бегу, послала вторую пулю ему в бедро, заранее убедившись, ради своего жалкого альтер эго, что такую рану удастся вылечить без последствий для солдата.

В несколько секунд Кира уже была рядом со спецназовцем, не собираясь давать ему возможность предупредить о ее местонахождении. Мужчина как раз успел достать пистолет, но Кира выбила его ударом ноги. Он пытался драться, но даже с двумя здоровыми ногами не смог бы оказать девушке достойного сопротивления, и, как и прочие, был отправлен в нокаут.

А Кира Миллер устремилась дальше, в ночь.

27

Полковник шел вдоль восточного периметра авиабазы Петерсон. Он сильно нахмурился, заметив вдалеке несколько вертолетов, которые возвращались после очередной неудачной миссии «найти и уничтожить». Лоб его был перевязан. Голова пренеприятно болела уже сутки, и боль даже не думала утихать.

– Сейчас, похоже, мы уже просто зря тратим время, – заметил Джон Колк, идущий рядом.

Джейк кивнул.

– Еще четыре часа, и я отзову поиск. По крайней мере, с воздуха… – Он раздраженно покачал головой. – К этому времени она могла добраться до любой точки мира.

Полковник остановился и неприязненно уставился на забор из колючей проволоки, размышляя, как девушка его перепрыгнула. Или, может, перелетела?

– Должен признать, – произнес Колк, – мне все время казалось, что вы слишком серьезно воспринимаете эту женщину. Она просто не могла быть такой, как вы думали. Но я ошибался. Я до сих пор не могу поверить, что ей удалось бежать. Кроме вас, она сделала четырех наших лучших людей, и даже не вспотела, а потом умудрилась проскользнуть через оцепление и исчезнуть. Я говорил с лейтенантом Догерти – он охранял ваш кабинет и сошелся с ней врукопашную. По крайней мере, попытался. Он сказал, что не смог нанести ей ни одного удара.

– Если бы только я был в сознании… – сказал Джейк, зная, что еще долго будет укорять себя, припоминая все новые и новые сценарии «если бы». – Скорее всего, нам удалось бы ее остановить. Или взять у периметра базы. Как только стало ясно, что она направляется на запад, я бы отправил все наличные силы на восток.

– Сомневаюсь, что от этого был бы толк. Хотя мы сосредоточили силы и оборудование на западном периметре, восточный все равно охранялся и был защищен. Какой периметр ни выбери, невозможно носиться по всей базе в состоянии повышенной боеготовности.

Полковника спецопераций захлестнула волна ярости, но это только усилило головную боль, превратив ее из очень неприятной в мучительную. Он заставил себя успокоиться, и постепенно боль утихла до прежних неприятных пульсаций.

Сейчас они практически вернулись к началу, раздраженно подумал он, на этот раз держа гнев в узде. Ни Розенблатта, ни Дэша, ни Миллер. А ведь она практически телеграфировала о своем побеге. Предложила помощь и сказала, что он знает, как ее найти, будто вообще не была пленницей… Поразительная дерзость. Ведь она, по сути, подзадоривала его принять лишние меры предосторожности, а он, как дурак, проигнорировал свои инстинкты.

Но почему она сохранила ему жизнь? И жизни всех остальных, кому не повезло с ней встретиться? Она могла забрать все. А так – только замедляла себе побег, увеличивая шансы оказаться схваченной…

Когда Джейк принял капсулу, он превратился в безжалостное чудовище. Тоненький голосок его истинной сущности пытался обуздать стремления измененной личности, но был отброшен в сторону. Кира Миллер, которая заставила усиленную себя во время побега никого не убить, проявила силу воли, превосходящую всякое воображение. Джейк не сомневался, что он на такое не способен.

Значит ли это, что Кира – вовсе не то чудовище, в которое его заставили поверить? Может ли ее рассказ действительно оказаться правдой?

Он нахмурился и едва заметно качнул головой. Скорее всего, именно такое впечатление она и хотела оставить. Чудовище, которое обманывает поселян, прикидывается покорным, чтобы потом застать охотников врасплох.

Колк махнул рукой в сторону их кабинетов.

– Не пора ли нам вернуться? – спросил он, прерывая размышления полковника.

Джейк бросил последний взгляд на забор периметра, бегущий в обе стороны, сколько хватало глаз, будто мог найти подсказку: как же Кире Миллер удалось то, что еще не удавалось никому.

– Да. Пойдем, – сказал он. – У нас навалом работы.

28

Дэвид Дэш и Мэтт Гриффин подъехали к охраняемым воротам на микроавтобусе. Устройства, которые висели на их кольцах для ключей, гарантировали: ни одна видеокамера не получит изображения такого качества, которое подойдет программе распознавания лиц. На случай, если у охранника есть фотография и описание, Дэш надежно изменил свою внешность. Гриффин оставался вне поля зрения военных, что было очень кстати, поскольку ни парик, ни косметика не могли скрыть эдакого бородатого медведя.

– Билл Сэмпсон, – сказал Дэш охраннику. – Из «Ковров Безумного Эдди». Приехали положить ковровое покрытие…

Мэтт Гриффин, сидящий сзади, заглянул в планшет.

– Капитану Эрнандесу, – подсказал он.

– Точно, капитану Эрнандесу, – повторил Дэш. – У меня заявка на работы, прямо здесь. Мне сказали, вас должны были предупредить.

– А почему на вашем фургоне ничего не написано? – с подозрением спросил охранник. – Там должно быть «Ковры Безумного Эдди».

Дэш улыбнулся.

– Мы независимые работники, – гладко ответил он. – Эдди продает, мы делаем.

– Не возражаете, я загляну внутрь? – вежливо спросил охранник; разумеется, Дэвид знал, что это не вопрос.

– Само собой, – ответил Дэш.

Охранник отодвинул боковую дверь. Внутри было пусто, за исключением длинного деревянного ящика размером с гроб. Охранник приподнял крышку и заглянул внутрь. Весь ящик занимало туго скатанное тонкое ковровое покрытие.

– Зачем ящик?

– Так легче носить ковры, – объяснил Дэш. – А то у меня спина болит.

– Похоже, работы у вас немного, – заметил охранник.

– Так и есть. Положим покрытие в паре комнатушек. На час, не больше.

Удовлетворенный ответами Дэвида охранник вырвал лист из блокнота, где на каждом листе был напечатан план базы.

– Сейчас вы здесь, – сказал он, ставя на листе крестик; потом ручка провела линию прямо, затем направо, налево, и на листе появился второй крестик. – Квартиры здесь.

– У вас есть адрес капитана? – спросил он, протягивая листок Дэшу.

Дэш кивнул, и охранник махнул ему проезжать.

Как только они отъехали от ворот, пальцы Гриффина побежали по планшету. «Мы внутри, – написал он. – Готовность к погрузке примерно через шесть минут».

Он нажал «отправить», и через несколько секунд сообщение появилось на компьютере майора Хэнка Макдоноу: письмо, отправленное с неизвестного адреса.

Кира Миллер, сидевшая в удобном сетчатом кресле майора, с облегчением выдохнула. Она не ждала неприятностей. Гриффин проследил, чтобы на компьютер КПП пришел фальшивый заказ на настилку покрытия для настоящего капитана Эрнандеса. Тем не менее не стоит загадывать.

«Жду, – отправила она ответ. – В лучшем виде».

По правде говоря, три ночи и два дня, проведенные в качестве незваного гостя в доме семьи, счастливо уехавшей на целую неделю в Канкун, были именно тем, что доктор прописал. Когда Кира вошла с компьютера Джейка в базу личных дел персонала, она выяснила, что на этой неделе отсутствуют девятнадцать семей. И усиленная Кира сделала отличный выбор. Временное убежище оказалось идеальным. У жены майора был почти тот же размер и очень неплохой, подобранный со вкусом гардероб. И, что еще важнее, у них была полная кладовка. На этот раз Кира подошла к пределам своих возможностей – и психических, и физических, – и когда действие капсулы закончилось, ее начал терзать голод, который казался неутолимым.

У майора был отличный канал в Интернет, и Кира могла часами изучать научную литературу, собирая информацию, которая станет ей доступна во время следующего усиления. Девушка была осторожна и не совершала действий, которые могут предупредить соседей о незаконном жильце, – не выглядывала на улицу, держалась подальше от окон, не включала свет. Такой режим творил чудеса: он заставлял Киру только читать и расслабляться. Впервые за долгое время она смогла выспаться. Она чувствовала себя другой женщиной.

Но, увы, пора идти. Охота на Киру уже подзатихла, а ей предстоит слишком много дел, чтобы провести здесь еще хоть секунду. Но ей будет не хватать этого места. Она давно не бывала в домашней атмосфере, попивая какао и читая в уютном домашнем халате. Пусть это место было чужим домом, оно все равно давало Кире передышку, позволяло отдохнуть от жизни, которая с каждым днем становилась все сложнее и напряженнее.

Нужно не забыть попросить Гриффина анонимно расплатиться по счетам Макдоноу в Канкуне. Это самое малое, что она может для них сделать – особенно с учетом едва ли не в первую ночь опустошенной кладовки. Хорошо, что полными заодно оказались холодильник и морозильный шкаф.

«Были трудности с реквизитом?» – отправила она письмо в микроавтобус.

Учитывая повышенную боевую готовность, в которой база находилась уже два дня, со времени предполагаемого побега Киры, охранники на КПП будут тщательно обыскивать машину не только на въезде, но и на выезде. Но гибкие ассистентки фокусников десятки лет умещались в небольшие секретные отсеки ящиков, похожих на гробы. Простой фокус, требующий простого реквизита. А Дэшу и Гриффину даже не нужно пилить ящик и раздвигать его части, пока Кира сидит внутри. Им достаточно сбросить ковровые покрытия в таком месте, где их не сразу найдут, подождать часок и уезжать.

«Никаких трудностей», – пришел ответ. «Когда деньги – не проблема, возможно все».

Пауза, потом на компьютер майора Макдоноу пришло новое сообщение. «Дэвид говорит, что мы будем через минуту, он тебя любит, но если ты рискнешь так еще хоть раз, он сам тебя убьет».

Кира рассмеялась. Она не могла не любить Дэвида Дэша. Но сейчас ей нужно убедиться, что она действительно его знает. И решить, может ли она ему доверять.

Какая-то часть женщины сгорала от предвкушения: они снова встретятся, она сможет растаять в его объятиях.

Но другая часть была настороже.

Им с мужем предстоит небольшой разговор.

29

Едва страны всего мира согласились сотрудничать, им потребовалось решить, где же они соберутся. Были рассмотрены олимпийские деревни нескольких последних Олимпиад, но какая бы страна ни предложила свою, всегда находились несколько десятков других, которые были категорически против.

Все быстро пришли к согласию, что процесс должен идти в соответствии с Уставом ООН, поскольку почти все страны являются ее членами.

Поскольку они дают ООН больше всех денег, заявили Соединенные Штаты, и штаб-квартира организации находится в США, процесс должен проходить на их территории, возможно, в районе «Зоны 51». Здесь проходят испытания самых современных летательных аппаратов и оружия, и базу легко переоборудовать для нынешних целей. Кроме того, раз уж многие десятки лет ходят слухи, что здесь США изучают инопланетный космический корабль, вполне уместно превратить эти слухи в правду. Многие страны согласились, но Китай и Россия не только категорически возражали, но и смогли собрать в свою поддержку достаточно союзников, и предложение было отклонено.

В конце концов, после сотни отклоненных предложений, возникло новое, на котором неохотно сошлись все. Инопланетное судно следует изучать в международных водах, поскольку они не принадлежат ни одной стране. Кроме того, так можно выбрать место, наиболее удаленное от сосредоточения сил крупнейших военных держав. В результате договорились на Южной Атлантике, поближе к Африке и Южной Америке и в равной степени далеко от Северной Америки, Европы и Азии.

В качестве достойной платформы ООН присвоила «Морскую сцену», судно финской постройки и нынешний лидер многолетней гонки за самый огромный и роскошный океанский лайнер. «Морская сцена» вмещала двенадцать тысяч человек пассажиров и команды. Пять с лишним футбольных полей в длину, и одно – в ширину. Высота в двадцать восемь этажей. Упражнение в декадансе и удивительный образчик человеческой техники и жажды развлечений стоимостью свыше двух миллиардов долларов.

На судне было несколько полноразмерных волейбольных и баскетбольных площадок, а также беговая дорожка длиною в полмили. Там был парк, засаженный травой, длиной с футбольное поле, где росли деревья и кустарники и бежали ручьи с пресноводными рыбами. Двадцать семь кафе и ресторанов и сорок шесть баров потребляли за время круиза семьдесят пять тонн льда. Сорок два бака хранили для нужд пассажиров почти миллион галлонов пресной воды. На «Морской сцене» было восемь плавательных бассейнов, два ночных клуба, несколько огромных аудиторий и три театра.

Этого места едва хватит.

Нужно доставить на судно разнообразное научное оборудование. Бассейны нужно осушить, из театров убрать стулья. В парках, ресторанах, банкетных залах и спа-салонах разместят оборудование или трансформируют их в другие необходимые объекты.

Бoльшая часть верхней палубы станет импровизированным аэродромом для реактивных самолетов и вертолетов, превратив судно в крупнейший в мире авианосец. Все воздушные и морские подходы к судну будут патрулироваться миротворческими силами ООН. К «Морской сцене» будут допущены только суда, последовательно проверенные представителями ООН в нескольких точках на западном побережье Африки, тщательно обысканные на предмет оружия и несущие пассажиров и команду по заранее утвержденным спискам.

Мероприятиями по изучению инопланетного судна будет руководить двадцать один нобелевский лауреат в области физики, химии и медицины из числа награжденных в последние семь лет. Этот «совет двадцати одного» может, если сочтет нужным, избрать собственного председателя, как это делают присяжные, когда избирают своего старшину. Центральный комитет нобелевских лауреатов имеет право выбрать до двух тысяч других ученых, которые также присоединятся к плаванию, независимо от их национальной принадлежности. Правительствам почти двух сотен стран будет позволено помимо ученых отправить на судно по сорок делегатов – разумеется, любое оружие на борту запрещено, – и каждой делегации будет определен для проживания собственный квартал, как в Олимпийской деревне. Итого на борту разместятся две тысячи ученых, восемь тысяч делегатов и две тысячи обслуживающего персонала и команды судна.

Каждая каюта судна и так уже была оборудована как минимум тридцатидюймовым экраном, чтобы пассажиры могли развлекаться, а заодно планировать и заказывать экскурсии на суше. Эти экраны будут подключены к единой сети судна, так что все делегаты смогут получать важные новости и расписания.

Для подготовки этой огромной плавучей платформы требовались героические усилия, но никто не предлагал от нее отказаться. Да, возможно, эти усилия пропадут зря. Судно инопланетян может изменить курс. Оно может за пару минут пролететь мимо Земли и устремиться к Солнцу. А может сразу раскрыть свои тайны, принеся народам просветление, и все усилия ООН станут ненужными.

Если космическое судно не приземлится или его не удастся найти, возвращение лайнера в исходное состояние и возмещение его владельцам обойдутся правительствам мира примерно в сто миллионов долларов. В глобальном масштабе такую сумму можно считать ошибкой округления, даже если мир в это время будет переживать самый суровый экономический кризис.

Для судна предложили десятки новых названий. Все-таки «Морская сцена» – не самое подходящее прозвище для ковчега, где беспрецедентное содружество ученых станет изучать объект, способный навсегда изменить человеческую историю. Среди прочих обсуждали «Объединенную Землю», «Мир человечеству», «Дух человечества» и «Вавилонскую башню». Но в конце концов большинством голосов победил «Коперник», в честь человека, который, как считали очень многие, возвестил о современной науке своей революционной еретической теорией: отказал Земле в праве быть центром Вселенной. Мало того что Земля не была центром Вселенной, подлетающее космическое судно одним махом разрушило представления о Земле как центре жизни во Вселенной или хотя бы жизни разумной.

«Коперник» поплывет под флагом Объединенных Наций. Эта организация во многих смыслах безнадежно прогнила, она служит общественным форумом для стран с идеологией ненависти и нетерпимости. Некогда величественная структура теперь позволяет странам, которые отказываются соблюдать права человека, возглавлять комиссии по этим правам и нападать на своих политических противников, у которых права человека блюдут намного лучше. Но даже самые ярые критики ООН выражали надежду, что нынешние усилия помогут как минимум восстановить былое сотрудничество между народами.

Итак, планы были разработаны, делегаты – выбраны. «Морская сцена», ныне – «Коперник», будет отправлена в международные воды, неподалеку от побережья Анголы, но достаточно близко к Намибии, Ботсване и ЮАР, чтобы их порты и аэродромы можно было использовать для отправки делегатов на судно.

Огромное океанское судно ползло по волнам к месту своего назначения со скоростью двадцать миль в час, не желая опоздать на встречу с космическим судном, которое с неразгаданной целью пролетело триллионы миль.

Инопланетный корабль может поменять курс. Возможно, его не удастся найти или извлечь.

Но если он прилетит, мир будет наготове.

30

Полковник Моррис Джейкобсон бросил последний взгляд на воды Потомака и повернулся к подъехавшему длинному черному лимузину с тонированными стеклами. Взглянул на часы. Пунктуален, как всегда.

Дверь отворилась, и полковник залез внутрь, погрузившись в кокон роскоши. Внутри сидел и потягивал виски его начальник, Эндрю Даттон. Официально должность Даттона в министерстве обороны называлась «старший гражданский советник по силам специальных операций, борьбе с терроризмом, иррегулярными формированиями и наркотиками». Но неофициально, за кадром, этот человек значил намного больше. В правительстве были и другие должности с причудливыми названиями, военные и гражданские, стоявшие – теоретически – уровнем выше, но ни у кого не было такой власти или такого доступа к уху президента, как у Эндрю Даттона.

Джейк протянул руку, но шеф лишь презрительно посмотрел на него.

– Полковник, не будем тратить время и ходить кругами, – вместо приветствия произнес он. – Я прочел ваш отчет. Что за хрень у вас там творится? Вы потеряли ее еще до того, как я узнал, что вы ее взяли! Что это было за дерьмо?

Джейк встретил напряженный взгляд босса.

– Признаю, это был не мой звездный час. Но вам лучше других известно, что я работаю независимо и сам определяю характер игры. Вы сами настаивали именно на таком уровне автономности. Как только мы с вами соглашаемся о направлении голевой зоны, я вывожу команду на поле и сам отвечаю за нее.

– Если я услышу в этом городе еще хоть одну гребаную футбольную метафору, Богом клянусь, я пойду блевать.

– Суть от этого не меняется, – заметил Джейк.

– Тогда давайте проясним ситуацию раз и навсегда, – отрезал Даттон. – С этой минуты я хочу без задержек узнавать любую полезную информацию – любую! – которую вам удастся получить об «Икаре». И если у вас окажется Кира Миллер, я хочу знать об этом вчера. Вам ясно?

– Ясно.

– И я хочу увидеть все ее записи, – раздраженно продолжил шеф, покачав головой. – Все, что вы смогли записать за то недолгое время, на которое вас хватило.

– Записей нет.

– Вы что, не снимали ее? – потрясенно выкрикнул Даттон.

– К сожалению, нет, – солгал Джейк.

Он мысленно проклинал себя за слишком откровенный разговор с Кирой. Он признался, что принял капсулу, и описал, как она подействовала. Не те сведения, которыми хочется делиться, особенно с Эндрю Даттоном.

– Я всегда думал, что вы отлично справляетесь со своей работой, – сказал шеф. – Но, похоже, мне придется изменить свое мнение. Как можно быть настолько некомпетентным и не снимать ее на видео?

Джейк стоял на своем.

– Это была короткая беседа, не допрос. Само собой, мы собирались записывать допрос с первой же секунды. Но до того мне хотелось пару минут поговорить с ней наедине. Прочувствовать ее. Понять, на что она похожа вживую.

– На что похожа она? Или ее сиськи?

– Пока я был с ней, она была полностью одета.

– Парни у вашего кабинета видели совсем другое. По их словам, девушка утверждала, что вы пытались прочувствовать ее как следует – своим шлангом.

– Она просто облегчала себе побег, и вы это прекрасно знаете, – резко ответил Джейк. – Я ее не касался. С нею дрался охранник, у которого третий дан черного пояса в двух разных боевых искусствах. И он ни разу не смог ее ударить. Даже если б захотел, я не смог бы ее изнасиловать. Легче изнасиловать мясорубку.

– Не знаю, не знаю, – произнес Даттон. – Может, поэтому вы и не захотели писать разговор? Раз видеозаписи нет, откуда нам знать, что там на самом деле случилось? Может, вы ее уже имели, когда у нее запустился суперинтеллект, и просто перестали управлять ситуацией. Вы сами признаете – прежде чем выбить из вас все дерьмо, она была самой обыкновенной беспомощной Кирой Миллер.

– Поверьте, к Кире Миллер неприменимы слова «обыкновенная» и «беспомощная». Даже когда она не усилена.

– Может, вы порвали на ней одежду и отстегнули наручники, чтобы получить больший… доступ?

– Да о чем вы говорите? Вы ставите слово этой психопатки выше моего? Когда она пытается отвлечь моих людей, чтобы сбежать?

– Нет. Я говорю, что вы не записали ваш разговор. А ваш собственный отчет говорит, что ее наручники были найдены рядом с вашим столом целыми и невредимыми. Снятыми. Она не могла сама это сделать.

– В отчете также сказано, что на их запорной части хорошо видны царапины, а рядом мы нашли разогнутую скрепку. Она их вскрыла.

– Вы можете вскрыть скрепкой пластиковые наручники?

– Если знать, что делать, – да.

– Тогда почему они считаются абсолютно надежными?

– Мало кто знает, как их вскрывать, и умеет это делать.

Джейк рассерженно потряс головой.

– Но хватит об этом. Я сказал, что не касался ее. Больше не стану повторять это и не стану защищаться. Ваши обвинения меня оскорбляют. Если у вас есть хоть тень сомнения в моей правдивости, я прямо сейчас подам в отставку.

Несколько секунд Даттон смотрел ему в глаза.

– Полковник, я вам верю, – проворчал он. – В противном случае я бы уже освободил вас от обязанностей.

Он поболтал стаканом, глядя, как в нем плещется темно-янтарная жидкость, потом снова поднес его к губам.

– Но у меня есть основания вас поджаривать, – поставив стакан, сказал он. – Вы круто облажались. И отлично это знаете. Не собираетесь прямо сейчас начать записывать все свои разговоры с заключенными? Вам удалось получить самого важного пленника в вашей жизни, но вы ее упустили – и не записали ни одной секунды ее допроса. Не будь у вас отличного послужного списка, я не только принял бы вашу отставку, но сам настоял бы на ней. Из-за этой истории я до сих пор плююсь кровью… – Пауза. – Но я собираюсь дать вам второй шанс.

Даттон наклонился к полковнику и посмотрел ему в глаза.

– И поверьте, третьего у вас не будет.

На мгновение Джейку захотелось предложить своему боссу засунуть эту работу себе в задницу, но он сдержался. Ирония заключалась в том, что он не хотел второго шанса. Он начинал ненавидеть свою работу. Он был бы только рад, если бы ею занялся кто-то другой. Но у этого человека не будет преимущества – опыта разогнанного ай-кью, – и он не сможет правильно оценить, с чем борется. К сожалению, только он, полковник Джейкобсон, достаточно квалифицирован, чтобы встретиться с угрозой Киры Миллер и «Икара».

– У вас есть другие зацепки? – уже не так враждебно спросил Даттон.

– Кое-что есть. Мы их прорабатываем. Но они не очень перспективны.

– То есть вы вернулись к той точке, когда вычислили этого физика, Розенфельда?

– Розенблатта, – поправил Джейк. – Да. Примерно так.

– Просто охренительно, – раздраженно проворчал Даттон. – Ну что ж, у меня есть плохие новости по поводу этой вашей операции «Икар». Мы временно сворачиваем ее. У меня есть новая, приоритетная задача. Оставьте десять процентов своего внимания и ресурсов на «Икаре» и еще пятнадцать – на всех остальных операциях.

Джейк недоверчиво посмотрел на начальника.

– Что может быть важнее этой работы?

– К нам летит инопланетное судно, – просто ответил Даттон.

– А при чем тут я?

– Они готовят для его изучения круизный лайнер, который встанет у берегов Анголы, – ответил Даттон и принялся объяснять, в чем именно заключается подготовка; эту информацию, пока совершенно секретную, должны были обнародовать по всему миру примерно через сутки. – Я хочу, чтобы вы и пара тщательно подобранных людей были на этом лайнере. В качестве представителей безопасности. Возможно, я к вам присоединюсь, но этот вопрос еще решается. Кроме того, ваша группа в Штатах должна собрать досье на всех, кто будет на борту, – ученых, делегатов и команду. А что касается инопланетного корабля, считайте себя рукой разведки нашей страны.

– Но почему я? – возразил Джейк. – Моя область – оружие массового поражения. Я не умею нянчиться с учеными или знаменитостями.

– Потому что вы – призрак. Вас нет в досье ни одной страны, включая нашу.

– После этого поручения ситуация изменится.

Даттон пожал плечами.

– Ничего не поделаешь. По крайней мере, на этом судне для всех разведок мира вы будете загадкой, укрытой тайнами спецопераций.

– Неужели нельзя найти другого человека вне досье? – продолжал спорить Джейк. – И опять же, я занимаюсь ОМП. При чем тут инопланетные корабли?

– Этого мы пока не знаем.

Джейк покачал головой.

– Любая настолько развитая цивилизация должна справиться со своими самоубийственными и агрессивными наклонностями, – сказал он. – Если они прилетят на Землю, это будет мирный визит.

– Правда? – раздраженно переспросил Даттон. – И давно ли вы стали экспертом по инопланетным цивилизациям? Никто не знает, какая хрень может ими двигать… Послушайте, это не тема для дискуссий, – после паузы продолжил он. – Я получил на вас «добро» от всех, вплоть до Овального кабинета. Вы должны начинать прямо сейчас. Как только страны утвердят списки делегатов, они будут у вас вместе с точными координатами судна. Я хочу, чтобы на борту были вы и майор Колк. Еще пятерых подберите сами. Оружие запрещено, поэтому выберите лучших специалистов по рукопашному бою, которые хорошо импровизируют.

– Вы ожидаете каких-то неприятностей от делегатов? – спросил Джейк.

– Полковник, я всегда жду неприятностей, – хмуро ответил Даттон. – И жизнь редко меня разочаровывает.

31

Кира, Дэш и Гриффин вернулись в денверскую штаб-квартиру. Джим Коннелли был в отъезде, занимался новыми личностями для семей Розенблатта и его гексады и помогал им устроиться на новом месте и в новой жизни.

Кира была рада возможности влезть в собственную одежду и вернуть в карман кольцо с ключами, которое она вытащила перед тем, как ехать сдаваться Джейку. Миллер потратила несколько минут на срочные административные дела и проверила логи компьютеров в Денвере и Кентукки, убедившись, что у нее есть полный отчет о деятельности и расписаниях всех гексад.

Закончив с делами, они с Дэшем поехали ужинать в свой любимый тайский ресторан. Пока Кира сидела в Петерсоне, они с Дэвидом общались через компьютер, и муж уже здорово пропесочил ее за тот риск, на который она пошла. Поскольку все закончилось благополучно, Кира не сомневалась, что Дэш больше не будет поднимать эту тему.

В ресторане было темно и уютно, а еда – выше всяких похвал. Кира заказала бокал вина и с удовольствием пригубила его.

– Ты не поверишь, – сказал Дэвид, когда на столе оказалась закуска, «ми кроп»[7], – но мы до сих пор ни разу не заговорили об инопланетном корабле. Наверно, мы одни такие на всю планету.

– Ну, мы занимались обменом пленными, – с улыбкой заметила Кира. – Не говоря уже о побегах с военных баз.

– Старая отмазка, – усмехнулся Дэш. – Слышал уже тыщу раз.

Он отпил вина из своего бокала и уже серьезно спросил:

– Так что ты думаешь о наших инопланетных друзьях?

Кира пожала плечами.

– Не знаю. Победа над нулевой энергией – потрясающая новость. Но они все равно привязаны к скорости света, и это меня удручает. Возможно, и вправду не существует способа обойти этот порог… – Она помолчала. – Я видела, несколько гексад проходили усиление уже после сообщения об этих новостях. И что они думают?

– Они не смогли прийти к согласию, даже в состоянии усиленного разума. У каждого члена «Икара» есть своя теория. И их идеи не слишком отличаются от идей, распространенных среди основного населения планеты.

Кира кивнула, но явно думая о другом.

– Послушай, Дэвид, – сказала она прежде, чем он продолжил. – Я должна сменить тему. Я рассказала тебе о своем впечатлении от Джейка и побеге, но сказала я не все.

Дэвид внимательно смотрел на жену.

– Продолжай.

– Где-то есть человек или группа, имеющая доступ к моему препарату. Я в этом уверена.

Дэш прищурился.

– Откуда ты знаешь?

– Джейк признался мне, что проходил усиление, – ответила Кира. – И он определенно получил капсулу не от меня.

Она быстро пересказала свой разговор с полковником.

– Значит, Эрик Фрей все-таки жив? – спросил Дэш, когда она закончила.

Кира кивнула.

– Да. Разумеется, под фальшивой личиной. Я не вижу другой возможности.

Фрей был молекулярным биологом из Военного научно-исследовательского института инфекционных заболеваний, ВНИИИЗ. Патнэм шантажировал его, чтобы заставить воспроизвести работы Киры и наладить производство капсул для ее брата. Он располагал доказательствами педофилических наклонностей Фрея. Более того, Патнэм утверждал, что после его смерти все улики автоматически отправятся властям, тем самым заставляя всех, кого он шантажировал, заботиться о его здоровье. В подтверждение его слов на следующий после его смерти день все улики против Фрея действительно попали к властям. Именно так Дэш и узнал его имя. До этого времени Дэвид с Кирой знали только о некоем молекулярном биологе из ВНИИИЗ. Поэтому, когда выяснилось, что талантливый ученый был обвинен в педофилии, а потом предпочел покончить с собой, лишь бы не встретиться с позором и судебным разбирательством, все хорошо сошлось. Слишком хорошо.

– Мне следовало убедиться, что он действительно мертв, – сказал Дэш. – Тогда я бы не выглядел сейчас так глупо.

– У всех нас были одни и те же данные, и все мы решили, что этот конец оборван. У нас не было оснований подозревать, что Фрей продублирует мою терапию и ухитрится сохранить это в секрете. Он определенно одурачил моего брата. Если бы мы хоть на секунду подумали, что у него есть свой источник капсул, мы бы сразу заподозрили в его самоубийстве инсценировку.

Дэш нахмурился и удрученно покачал головой.

– Опять все то же, – пробормотал он. – Только на этот раз за ниточки дергает не твой брат, а Фрей.

– Не исключено, что этим можно объяснить и прошлогоднее нападение, когда мы были у Росса. Вероятно, Фрей нашел нас, напал, а потом снова потерял из виду.

– Возможно, – согласился Дэвид, поднося ко рту на черных лакированных палочках рис с креветкой.

– Невозможно сказать, насколько сейчас обширна его организация.

– Да, – ответил Дэш. – Но у меня есть догадка. Он развернул против нас Джейка и его группу именно потому, что решил расширить сферу своей деятельности. Как ни странно, когда речь заходит о новом персонале, у хороших парней есть преимущество перед плохими.

– В каком смысле?

– Вероломные социопаты, как правило, не очень доверчивы. Особенно когда имеют дело с другими вероломными социопатами, – а кого еще могут привлечь к организации Фрея? Подумай, насколько мы сами нервничаем, – а ведь мы хорошие парни. В организации, построенной ради корыстных, а не альтруистических целей, вся власть и доступ к капсулам должны быть сосредоточены на самом верху. Алан ни разу не позволил Патнэму пройти усиление. Он давал капсулы Фрею только потому, что хотел наладить их производство.

– Хорошая мысль, – заметила Кира. – И, что характерно, Фрей обвел вокруг пальца их обоих и оказался на вершине.

Дэш кивнул.

– Но сейчас мы в лучшем положении, чем в то время, когда за ниточки тянул Алан, – добавил он. – Сейчас, по крайней мере, нам известно, кто наш противник. Не важно, насколько он хорош, я смогу его выследить. Немедленно займусь этим.

– Как будто тебе больше нечем заняться, – сказала Кира.

– Эти недели были здорово загружены.

Дэвид насмешливо посмотрел на жену.

– Похоже, люди либо влюбляются в тебя… либо хотят твоей смерти.

– Послушай… – нерешительно сказала Кира, явно собираясь перейти к какой-то неприятной теме. – Это еще не всё.

Дэш напрягся, как боксер в ожидании удара.

– То есть новости про Фрея недостаточно плохи для одного ужина?

– Дэвид, ты помнишь наш побег с явки Патнэма?

– Ты еще спрашиваешь? – недоверчиво протянул Дэш. – Как такое забудешь? Тогда я впервые испытал усиление. Не говоря уже о том, что на кону были наши жизни… Вдобавок, тогда я впервые осознал, что влюбился в тебя.

– Помнишь, когда мы были наверху, ты на несколько минут оставил меня? Проверить охранников, которых ты нокаутировал в подвале. Ты сказал, что хочешь посмотреть, нет ли у них каких-нибудь документов.

Дэш прищурился, будто пытался оглядеться и понять, куда клонит жена.

– Да, – медленно произнес он. – Это я тоже помню.

– Что случилось, когда ты спустился в подвал?

Дэш наклонил голову, будто сомневаясь, что расслышал верно.

– В каком смысле? Я проверил, нет ли у кого-то из них документов или каких-то вещей, которые дадут нам зацепку. Потом вернулся наверх.

– И это всё?

– Да. Это всё. А в чем дело?

Кира описала видео, которое показал ей Джейк. С Дэшем в главной роли и совсем другим сценарием событий в подвале. Сначала Дэвид слушал ее с ужасом, к которому примешивалось отвращение, но вскоре расслабился.

– Кира, эта запись – фальшивка, – сухо сказал он. – Ничего подобного не было. Просто еще одна подделка.

Кира несколько секунд пристально разглядывала мужа.

– Я тоже так думала, – сказала она. – Сначала. – Покачала головой. – Но она настоящая. Джейк убедил меня. Поэтому, Дэвид, мне нужно, чтобы ты рассказал мне все, – продолжила Кира, безуспешно пытаясь скрыть боль. – Да, это непривлекательная история, но после всего, что мы пережили вместе, я должна знать правду.

– Кира, ничего такого не было. Иначе бы я рассказал тебе.

У нее на глаза навернулись слезы.

– Дэвид, я люблю тебя. Мы знаем, усиление приносит с собой демонов. Не стыдно признать, что ты не смог справиться с ними. Но мне нужно знать. Иначе как мне доверять тебе?

Дэш беспомощно покачал головой.

– Я рассказал тебе в точности все, как было, – с болью на лице ответил он. – Я проверил их карманы и вернулся наверх.

Он умолк, и Кира неожиданно поняла, что никогда еще не видела его настолько измотанным и уязвимым.

– Кира, ты для меня – весь мир. Ты это знаешь. Мы каждый день доверяем друг другу свои жизни. Я никогда тебе не лгал. Скорее я солгал бы самому себе, – напряженно закончил Дэвид.

Миллер не ответила, но увидела, как глаза мужа медленно расширяются, а на его лице возникает задумчивое выражение.

– А вот это нам следует обдумать, – тихо произнес он.

– О чем ты?

– А что, если я солгал себе? Если видео настоящее, тогда остается только одно объяснение – усиленная версия меня скрыла эти события от меня нормального. Жестко, но эффективно, если задуматься. В то время нам приходилось держать в голове, мягко говоря, слишком многое. Если я вернусь в нормальное состояние помня, что зарезал беспомощных людей, что во время усиления я не могу контролировать свои низменные инстинкты, – это будет терзать мой разум. А в то время от меня требовалась максимальная сосредоточенность. Мое альтер эго могло рассчитать, что такие воспоминания только помешают, и скрыть их.

– Ты как будто говоришь о двух разных людях.

Дэш мрачно кивнул.

– А разве нет? – спросил он. – Ты же сама знаешь. Усиленная версия нашей личности презирает нормальную, она считает свою вторую половину болезненно глупой.

Кира задумалась. Разумеется, он прав.

– Верно. Но моя умная половина знает, что выходит играть только на очень короткие периоды. Ее благополучие тесно связано с моим. И чтобы вызвать ее, я должна совершить осознанное действие – проглотить капсулу. Поэтому я могу ей доверять. Она знает, что контролирую ситуацию именно я.

Женщина помолчала.

– Но нет ни единого свидетельства, что усиленный разум может держать что-то в секрете от нормального себя.

– Может, и нет, – сказал Дэш. – Однако мы знаем, что усиленный разум на такое способен. В свое время ты сознательно подавила воспоминания о терапии продления жизни.

Тут он, несомненно, был прав. Но отсюда следовали новые, и очень неприятные мысли.

– Тогда что еще ты мог сделать и забыть? – тревожно спросила Кира. – Какие еще из твоих воспоминаний ложные?

– Это явно не тот вопрос, на который я могу ответить. Но я принимал капсулы только в комнате для усиления. Там по определению немного степеней свободы. Сама ее конструкция не позволяет совершить действие, о котором потребуется забыть. Вероятно, этот вопрос актуален только в том случае, если ты – социопат на вольном выпасе… – Он поднял брови. – Каким ты недавно была.

Кира уставилась в пустоту, мысленно воспроизводя события своего последнего усиления.

– Моя память говорит, что я была осторожна и оставила всех в живых. Хотя мое альтер эго с радостью убило бы их, если б я позволила. Но когда мы вернемся домой, давай еще раз все проверим, на всякий случай. Если выяснится, что я убила этих людей, а потом подправила свои воспоминания, нам придется пересмотреть всю свою деятельность.

Дэш отодвинул тарелку.

– Мы знаем, что играем с огнем, когда принимаем твой препарат, – сказал он. – Но мысль о том, что я не могу доверять собственным воспоминаниям, пугает меня до усрачки.

– Не только тебя. Она заставляет усомниться всех нас во всем, что мы знаем.

Оба молча принялись за остывшую еду.

– Погоди-ка, – внезапно произнес Дэвид и помрачнел еще сильнее. – Нам придется заново оценить твой второй уровень усиления. Можем ли мы ему доверять? Ты говорила о нирване без всякой социопатии, но правда ли это? А вдруг он приводит к негативным изменениям личности еще сильнее, чем первый уровень? Вдруг дважды усиленная Кира знает, что ты никогда не согласишься повторить попытку – вызвать ее, – и подсаживает тебе в голову привлекательные воспоминания?

Кира вздрогнула, будто ее ударили в живот. Возможно, Дэвид прав. Все, чему она посвятила жизнь, может оказаться обманом… Внезапно из нее вытекли все силы.

Она вновь припомнила свое краткое пребывание на невообразимо высоком плане интеллекта. Кира помнила чистую, ошеломляющую радость, которую испытывала, выйдя из усиления. Пока ее тело не сдалось и ее не повезли в больницу. Она была уверена, что этот уровень интеллекта выносит на поверхность только лучшие стороны человеческой природы, но никак не худшие. Эта уверенность была не только рациональной, но и эмоциональной.

За всю жизнь Кира никогда не была сильнее в чем-то уверена.

Но мог ли запредельный интеллект родить такие сильные чувства, даже если они были ложными?

Кира покачала головой. Такие размышления приведут к безумию. Если нельзя доверять своим воспоминаниям, что тогда остается? Если то, за что ты боролся, оказывается основанным на ложных предпосылках… это немыслимо. Как и указал Дэш, бoльшую часть времени их усиленные личности проводили в маленькой комнате, яростно записывая одно прозрение за другим, и нормальная личность не замечала никаких признаков обмана. До сих пор.

Женщина едва не заплакала.

– Кира? Ты в порядке? – спросил Дэш, беря ее руки в свои.

Та помотала головой и тихонько сказала:

– Мне хочется сдаться. Слишком тяжело. Слишком много препятствий. И они никак не заканчиваются. Вся Вселенная против нас. Даже развитая инопланетная цивилизация не способна взломать скорость света. Нас опять преследуют военные, а за ниточки дергает группа, которая пользуется моей терапией. А ведь мы так старались исчезнуть. А теперь еще и это… Мне кажется, что все может закончиться только катастрофой.

– Когда мы впервые встретились, дела были не лучше, но мы справились. Хотя все шансы были против нас. И дело не в том, что нам повезло. Мы сами создаем свою удачу. И мы снова справимся.

– По-моему, нет, – ответила Кира, на ее глазах проступали слезы. – Не в этот раз. Я думаю, мы уже исчерпали свой запас чудес.

– Ты имеешь полное право так думать. Ты прошла испытания Иова. И это жестоко и несправедливо. Ты одна из величайших ученых за всю историю человечества – возможно, величайший, – и однажды тебя станут прославлять, как Эйнштейна или Галилея. Но ты знаешь, они оба переживали тяжелые времена. Эйнштейн столкнулся в Германии с антисемитизмом и не мог найти работу в своей области, даже после публикации своих революционных статей. Галилея отлучили от церкви и до самой смерти держали под домашним арестом…

Он помолчал, потом застенчиво улыбнулся.

– Должен признать, никому из них не приходилось выходить против десятков спецназовцев. Но ты же понимаешь, времена меняются и испытания меняются вместе с ними.

Кира улыбнулась и промокнула салфеткой несколько слезинок.

– Ты прав, – уже более твердым, привычным голосом ответила она. – Я просто жалела себя. Прости за слабость.

Дэш громко рассмеялся.

– Слабость? Ты сильнее любого известного мне мужчины или женщины. И именно поэтому мы справимся, какие бы препятствия нас ни ждали. Когда Джейк сказал мне, что вы договорились обменять тебя на нас, я был в ужасе. Я думал, что больше никогда тебя не увижу. – Он покачал головой. – Дурак я. Это же надо было так тебя недооценивать… Я больше никогда не повторю эту ошибку, – пообещал он и с абсолютной убежденностью добавил: – И мне очень жаль того, кто ее совершит.

32

Дэвид Дэш смотрел на крепко спящую рядом жену и вновь размышлял, насколько же она необычайна. Она была спящей богиней, Еленой Троянской, разум которой влиял на мир сильнее, чем вся красота Елены. Физически Кира была, несомненно, привлекательна, но это можно сказать и о многих других женщинах. Однако личность человека и его интеллект влияют на восприятие его внешности. Уродство души портит внешнюю красоту. Но от женщины с красотой и душой Киры будет перехватывать дыхание.

В других комнатах столь же крепко, хотя далеко не так величественно, спали Гриффин и Коннелли.

Сам Дэш спал плохо. Почти всю ночь он обыскивал свою память, будто рассчитывая, в очередной раз пробежавшись по тем же нейронным цепочкам, внезапно – как на таракана под половицей – натолкнуться на воспоминания о том, как он перерезает горло беззащитным людям. Однако, как Дэш ни старался, раз за разом он приходил к одному и тому же результату: он просто обыскал охранников и ушел.

Но тут его тревожные размышления приняли новый оборот. Он подумал о Кире. О мелких несоответствиях между ее словами и делами, которые он подмечал в последние несколько лет. О тех моментах, когда она утверждала, что была в некоем месте, а Дэвид наталкивался на следы обратного. Когда он заметил, что ее ноутбук слегка передвинут, а она жаловалась, что весь день совершенно не могла работать за компьютером. Мелкие расхождения, на которые Дэш раньше не обращал внимания. Кира все время перегружена работой и делами. Кто станет обвинять ее, если она, подобно Эйнштейну и другим великим ученым, временами покажется немного рассеянной?

Но теперь эти несоответствия выглядели намного тревожнее.

Дэвид бесшумно выбрался из-под одеяла, накинул синий шелковый халат, затянул пояс и тихо вышел из спальни. Если сон не шел, они оба нередко вылезали из кровати, чтобы прихватить пару ночных часов на очередную битву с бесконечной горой работы.

Но этот раз будет другим. На этот раз он крадется не для того, чтобы не разбудить свою любимую. Сейчас он уходит, чтобы проследить за ней. И за собой.

Что же случилось или не случилось в подвале той явки? Эта мысль сводила Дэша с ума. Действительно ли он хладнокровно убил троих человек? Или все это по каким-то своим причинам придумала Кира? Но зачем? А вдруг, несмотря на всю ее уверенность, видео подделано?

Но если оно настоящее, может ли оказаться, что какие-то, пока не известные им улики, которые есть у Джейка против Киры, тоже настоящие?

Дэш должен узнать. Он должен провести расследование, изучить себя, а заодно – и Киру. Он снял ее ноутбук с зарядной станции и тихо двинулся по коридорам, пока не добрался до усилительной комнаты. По счастью, в эти предрассветные часы Дэвид не столкнулся ни с Гриффином, ни с Коннелли – в противном случае ему пришлось бы отказаться от своего замысла. Дэш подошел к комнате, установил таймер на тяжелой двери на восемьдесят минут и закрылся изнутри.

Он коснулся большим пальцем брелока, и в ладонь выпала капсула. Замена той, которую он выронил в лесу. Кира держит запасы капсул под замком, и это единственный способ пройти усиление без ее ведома. Это значит, что он останется без аварийной дозы. Но тут уж ничего не поделаешь.

В мозгу взорвался фейерверк.

Нейронный Большой Взрыв. Его сознание расширялось, заполняя несуществующую всего секунду назад Вселенную. Хорошо знакомое, но всегда волнующее чувство.

Он сразу все понял. Видеозапись, которую смотрела Кира, была настоящей. От начала и до конца.

Мысленным взором Дэш видел, как убивает людей в подвале дома-явки. Видел так ясно, будто это происходило прямо сейчас. Он ощущал рукоять ножа, когда его острое лезвие с хирургической точностью перерезало сонные артерии мужчин. Он знал, что его медленная сущность сочтет эти воспоминания отвратительными, а убийство беспомощных людей – ужасным. Но он знал, что это неправда. Эти убийства всего лишь увеличивали их с Кирой шансы на побег и выживание, ничего больше.

Однако теперь, учитывая обстоятельства, незачем держать эти воспоминания подальше от глупого Дэша. Подозревая, что часть его воспоминаний подделана, тот Дэш клонился к безумию, и поддержка этого вымысла не принесет ничего хорошего ни одному из них.

Он в одно мгновение обыскал свой разум и выяснил, что других секретов там нет. Если не считать ложных воспоминаний о событиях в подвале, он играл со своей глупой половиной по-честному.

Его нормальная часть будет помнить, что усиленная больше ничего не прячет, однако так и не сможет решить, не есть ли это очередные имплантированные воспоминания. Даже он сам, при всей своей гениальности, не смог бы справиться с такой головоломкой.

Он принялся за компьютер Киры, буквально в мгновение ока заглатывая целые экраны информации. Он заставил компьютер постранично выводить на экран журнал операций с метками времени, показывая на десятую долю секунды каждую сессию работы Киры. Он сверял записи со своими воспоминаниями, привязанными ко времени, и проверял их соответствие.

Картина постепенно проявлялась. Кира Миллер по нескольку часов каждую неделю занималась работой, о которой либо не знала, либо скрывала ее от Дэша. Он обнаружил скрытые файлы, вложенные в безобидные программы, которые были настроены на автоматический переход к другому файлу – не только хорошо спрятанному, но и надежно защищенному.

И даже он не мог взломать этот файл.

Там не было шифрования, написанного нормальным человеком, пусть даже экспертом, которое он в своем нынешнем состоянии мог бы взломать за пару минут. А это значит, что защита была выстроена другим разогнанным разумом. Других вариантов нет. И этот разум способнее его собственного.

В усилительной комнате ноутбуки были запрещены. Отсюда был доступен только главный компьютер «Икара». Это гарантировало должный контроль и управление онлайн-активностью, чтобы предотвратить проколы, в одном из которых поучаствовал Джейк. Но Кира явно пренебрегла этим правилом и зашифровала файл на своем ноутбуке в усиленном состоянии. Она была хранителем таблеток и вела их учет, поэтому могла в любой момент незаметно ими воспользоваться.

Дэш продолжал искать, зондировать; пытался складывать вместе обрывки и гадать на найденных, пусть даже самых эфемерных, чаинках. Он делал попытку за попыткой, обратив свой гений, будто алмазный молот, против воли компьютера.

И вот какой-то успех. Следы стертых файлов, которые он смог восстановить до осмысленного состояния. Чуть больше двух с половиной лет назад Кира проводила серьезные исследования международной обстановки, войн, междоусобиц, политических систем, диктатур и ядерных потенциалов стран по всему миру. Она активно искала ахиллесову пяту мировых правительств, дыры в их защите, болевые точки. Она изучала воздействие различных раздражителей – военных, политических, экономических – на мировой порядок, уделяя особое внимание тем, которые могут вызвать масштабные разрушения. Эта работа была почти не скрыта.

Спустя несколько месяцев она вломилась в секретные правительственные компьютеры, которые содержали подробную информацию о конструкции оружия массового поражения, ядерного и биологического. Но эта работа, которая заняла у Киры приличное время, была зашифрована намного лучше. Настолько, что при всем невероятном могуществе своего разума он смог только немного понадкусывать краешки.

Потом внезапно она так подняла уровень защиты, что он не смог уловить даже струйки вони скунса, запертого в этих файлах. С этого дня и далее все материалы были абсолютно недоступны.

Что же все это значит? Она выбросила белый флаг? Отказалась от путешествий в бесконечности быстрее скорости света и решила взять все в свои руки и сократить людское стадо – ради его собственного блага? Уменьшить население настолько, чтобы обнародование терапии долголетия не причинило вреда?

«Рад за тебя, Кира, – подумал он. – Наконец-то ты сделала трудный выбор, отбросив искусственную мораль и этику, пережитки ранних этапов человеческого развития вроде миндалин, которые сейчас только мешают».

Или в ее намерения входит нечто другое? Он увидел только верхушку айсберга, а поскольку все это – плод работы усиленной Киры Миллер, айсберг может оказаться чертовски большим.

Тем не менее он должен узнать. А его тупая половина поможет.

Но лучше держать это все подальше от Киры. Знает она о своей работе или нет, любой намек предупредит и ее усиленную сущность.

А если это случится, его расследование закончится, не начавшись.

При всей своей нынешней самонадеянности и невероятной гениальности Дэш знал: есть только один человек, способный его переиграть, и это – Кира Миллер.

33

Дэвид постучал в дверь одноэтажного желтого домика, будто сошедшего с картины Нормана Рокуэлла. Отлично ухоженный, с ярко-белым забором из штакетника, в общем, привлекательный своей традиционностью.

Дверь открыл пожилой мужчина. Седой, явно на пенсии, но энергичный. Скорее всего, он ушел на покой недавно и продолжал вести активную жизнь.

– Доктор Арнольд Коэн? – спросил Дэш.

– Да, – ответил мужчина. – А вы, должно быть, детектив Нельсон.

– Верно, – сказал Дэш. – Дэвид Нельсон.

Он поднял фальшивый жетон. Тот был подделан безупречно, но судя по вниманию, которое уделил ему Коэн, подошел бы и пластиковый, из коробки с кашей.

Дэш указал на стоящего рядом Джима Коннелли.

– А это мой помощник, лейтенант Джим Тайлер. Спасибо, что согласились встретиться с нами.

Поскольку первый контакт провел Дэш, они с Коннелли договорились, что Дэвид возьмет на себя бoльшую часть разговора, а Коннелли будет делать заметки.

Коэн пожал им руки, пригласил внутрь и усадил за кухонный стол.

– Не хотите что-нибудь выпить? Жена ушла в книжный клуб и оставила холодный чай.

Гости вежливо отказались.

– Как я уже говорил по телефону, – начал Дэш, – этот разговор связан с расследованием, которое мы сейчас ведем. К сожалению, я не имею права раскрывать его характер. Но признателен вам за сотрудничество.

Коэн кивнул.

– Рад помочь всем, чем смогу.

Дэш стал выяснять, кем стал Эрик Фрей, этот новый феникс, восставший из пепла старого психопата неделю назад, сразу после разговора с Кирой. Он сразу выяснил, что через две недели после предполагаемого самоубийства Фрея детектив, который занимался этим делом, был найден мертвым. Газеты цитировали источники в полиции, которые предполагали, что смерть детектива связана с одним из убийств, над которыми он работал, но Дэш знал правду. Вероятно, детектив обнаружил доказательства, что Фрей не настолько мертв, насколько представлялось миру, – и заплатил за это собственной жизнью. Эта новость только добавила соли в раны Дэша. Потрать он тогда хоть чуточку времени, все немедленно стало бы ясно и Фрей бы давно ушел с доски.

Дэвид составил список друзей Фрея – практически пустой – и людей, которые хорошо его знали. Почти со всеми удастся связаться и поговорить по телефону, но Вернал, что в штате Юта, близко, туда можно добраться на машине, а живой разговор намного лучше телефонного. Кроме того, Гриффин улетел, и Кира сможет побыть одна, а это полезно для любой, даже самой любящей пары.

И это особенно полезно для Дэша. Ему было трудно поддерживать перед Кирой иллюзию, что между ними ничего не изменилось. Можно списать все на стресс, но Дэвиду нужно найти способ избавиться от своих опасений. Вполне возможно, что цели альтер эго Киры относительно безвредны, а он просто видит все в неверном свете. К тому же Дэш был уверен: женщина, которую он любит, по-прежнему та же любимая женщина, и не подозревает, чем занято ее альтер эго. Тем не менее в их отношениях появились штрихи, которые Кира непременно заметит, если Дэш не будет осторожен. Он любил ее, но опасался и не доверял тому, что могло скрываться внутри. Если занимаешься любовью с женщиной, которую укусил волк-оборотень, хочешь не хочешь, но будешь поглядывать на луну, чтобы случайно не пропустить полнолуние.

– Так вы приехали узнать побольше об Эрике Фрее, так? – уточнил доктор Коэн.

– Совершенно верно, – ответил Дэш. – Насколько я понимаю, вы много лет работали с доктором Фреем в ВНИИИЗе.

– Так и есть.

– Какое у вас осталось от него впечатление?

Коэн колебался.

– Я могу говорить свободно?

Дэш тепло улыбнулся.

– Для этого мы и приехали, – заверил он. – Все ваши слова останутся между нами.

– Ну, я терпеть не могу плохо говорить о мертвых, ну, понимаете… о тех, кто не может себя защитить… но, на мой взгляд, Фрей был психопатом и мудаком. Это в лучшие дни.

– Продолжайте, – сказал Дэш.

– Он был чистой отравой. Но талантливой отравой, признаю. И маэстро политики. Он бил в спину, обманывал, подставлял, нашептывал, порочил коллег, воровал чужие работы – все, что угодно. Лишь бы на пользу карьере. Он врал с такой убежденностью и беззастенчивостью, с которой я не говорю правду. И мог быть обаятельным, когда хотел. Улыбался, пока не заводил тебе нож за спину, и так здорово, что мог ударить тебя раз пять-шесть, а ты все еще думал, будто это случайность.

– Вы, очевидно, знаете, что он был серийным педофилом, – сказал Дэш. – Предполагается, что он был вовлечен и в иную незаконную деятельность.

Коэн кивнул.

– Вы что-то подозревали, пока работали с ним?

Он с отвращением отшатнулся.

– Если бы я хотя бы заподозрил, чем на самом деле занят этот парень, я бы в ту же секунду доложил о нем. На мой взгляд, педофилия – самое мерзкое преступление. Но вы сами знаете, как это бывает. Полно парней, про которых выясняют, что те – педофилы или серийные убийцы, и полиция приходит допрашивать соседей, а те говорят: «Ого, кто бы мог подумать? Вроде был такой славный парень…» Ну и с Фреем должна быть та же ерунда. Я понятия не имел, что он охотится на детей, но когда это выяснилось, я ничуть не удивился… – Он покачал головой. – Впрочем, скажу, что меня действительно удивило. Его самоубийство. В жизни не подумал бы.

«Отлично, – подумал Дэш. – Подтолкнем еще чуть-чуть».

– Почему же? – спросил он.

– Самоубийство свидетельствует о раскаянии. Я несколько лет проработал с этим придурком, и такого слова в его лексиконе не было. Вы знаете, в тюрьмах не слишком любят педофилов; я это понимаю. Но я ожидал, что он скорее сбежит на какой-нибудь остров и будет дальше гоняться за детьми.

– Это полезная информация, – сказал Дэш. – Мы пытаемся составить как можно более полный портрет. Поэтому все, что вы сможете рассказать о нем, будет огромным подспорьем. Любимые спортивные команды? Он курил? Необычная еда, которая ему нравилась? Он ходил в оперу? На гонки NASCAR? Собирал деревянных утят? Любимые рестораны? Какие книги он читал?… Любые сведения.

– Я расскажу вам все, что вспомню, и подскажу, с кем еще стоит поговорить. Но я не очень понимаю… В смысле, этот парень мертв. Как вашему расследованию поможет его полный портрет?

– Вы удивитесь, – с намеком на улыбку ответил Дэвид.

Кира Миллер сидела за столом перед компьютером, снова погрузившись в административные обязанности. В огромном здании штаб-квартиры, которая служила домом ядру группы, больше никого не было. Кира планировала для гексад посещения комплекса и усилительную комнату сразу на несколько месяцев вперед. Ближайшая группа должна приехать через два дня, но несколько позиций, зарезервированных под гексаду Розенблатта, нужно переназначить: они пока не готовы возобновить свою деятельность.

Учитывая потерю комплекса-обманки, бурю деятельности, связанной с прибытием инопланетного корабля, и новые угрозы для «Икара», которые последнее время росли как грибы после дождя, вербовка новых членов, и раньше не слишком быстрая, сейчас совсем замерла.

Кира задумалась об Антоне ван Хаттене. Он станет первым членом новой гексады, но они не будут дожидаться, пока соберется вся ячейка. Он был звездой, их величайшей надеждой победить скорость света. За короткое время, прошедшее с его первого усиления, он уже приезжал дважды, а на следующую неделю были запланированы еще два посещения. Кира только надеялась, что его не заставят отправиться на «Коперник»; с того момента, как было объявлено о совместных действиях всех стран, о лайнере непрерывно говорили в новостях.

Миллер услышала за спиной слабый шорох и резко обернулась.

– Антон? – растерянно сказала она, сразу узнав физика с лицом херувима. – Я как раз о вас думала.

– Привет, Кира, – отозвался он, продолжая идти к ней.

Ван Хаттен был здесь вчера, но до следующей недели его никто не ждал. Или кто-то из основного совета изменил расписание и забыл ее предупредить? Очень маловероятно. И даже если так, кто его сюда привел?

Тут что-то сильно не так.

Пока она пыталась сообразить, что происходит, ван Хаттен достал из кармана шоковый пистолет и прицелился в нее.

Ее глаза расширились.

– Как вы нашли комплекс? – спросила она, инстинктивно стараясь потянуть время, установить контакт, заставить его говорить.

– Когда я приезжал в последний раз, я прихватил с собой маленький GPS-локатор. Все ваши попытки в духе плаща и кинжала скрыть расположение здания срабатывают только в том случае, если никто из нас не пытается его активно искать. В противном случае его легко найти.

Кира напряглась, готовясь вскочить со стула, едва ван Хаттен потеряет бдительность.

– Но зачем? Что это все зна…

Два электрода, как гарпуны, вылетели из пистолета ван Хаттена и воткнулись в ее рубашку. Кира судорожно вздрогнула и соскользнула со стула на пол.

Через пять минут сознание вернулось. Она лежала на полу, больше в комнате никого не было. Ее рот был заклеен скотчем, а руки плотно прижаты к груди.

И она не могла пошевелить руками. Она парализована?

Спустя секунду Кира сообразила, что случилось. Ван Хаттен натянул на нее смирительную рубашку. Плотная белая ткань крепко стягивала ей руки, ремни застегнуты сзади, а один проходил между ног, чтобы не дать стянуть рубашку через голову. Ван Хаттен вырезал кусок резинки из трусиков Киры, удалив монитор, «жучок» и передатчик. И вдобавок привязал ее к тяжелому столу несколькими длинными пластиковыми стяжками.

Что же происходит?

Биография ван Хаттена была хорошо известна. Он не имел никакой военной подготовки. Уважаемый физик, не какой-нибудь шпион или двойной агент. Однако же его действия отличались исключительной четкостью, к тому же он воспользовался нейлоновыми стяжками, любимыми полицией и военными. Правда, подумала Кира, в наше время любой человек с мозгами и подключением к Интернету сможет быстро войти в курс дела…

Но зачем ван Хаттен это делает? Он сошел с ума?

Физик вернулся, волоча за собой большую красную тележку, похожую на игрушку для пятилетнего ребенка. В тележке стояли несколько емкостей размером с пластиковые бутыли для офисных кулеров. Плотная жидкость пахла нефтью и полистиролом. Физик, взяв помпу, принялся энергично распылять жидкость по комнате, потом двинулся к следующей.

Кира пыталась освободиться, но без толку. Чем сильнее она дергалась, тем больше вдыхала ядовитых испарений. Ван Хаттен определенно собирается сжечь здание. Но вытащит ли он Киру или оставит внутри?

Как они могли так ошибиться в Антоне ван Хаттене? Все тесты свидетельствовали, что он хороший человек со стабильной личностью…

Кира чувствовала себя так, будто ее изнасиловали. Это здание было их святилищем. Его защищала совершенная система безопасности, первоклассная электроника, но если в ряды «Икара» затесался предатель – а похоже, так и случилось, – эту систему можно сломать. В усиленном состоянии предатель без труда разберется в ее устройстве и зашифрует для себя инструкции, скрыв их среди прочих заметок.

Они совершили классическую ошибку, ошибку Юлия Цезаря. Несравненный генерал, он выиграл немало сражений с сильными армиями, но пал от руки человека, которому доверял.

Через пятнадцать минут ван Хаттен вернулся. Он разрезал стяжки, которые привязывали Киру к столу, и наставил на нее шоковый пистолет.

– Вам придется пойти со мной, – мягко сказал он; его голос и выражение лица выдавали только грусть и сожаление.

Физик подвел Киру к задней части микроавтобуса, очень похожего на те, в которых они возили членов «Икара» из аэропорта и обратно, и устроил ее в глухом салоне. Внутри пахло легковоспламеняющимися химикатами, которые ван Хаттен распылял в помещениях.

– Не могу выразить, насколько мне жаль, – со всей искренностью сказал он.

Потом захлопнул дверь и тронулся с места, притормозив только для того, чтобы кинуть через открытое окно в лужицу горючей жидкости импровизированный факел.

– Фрей обожал морскую рыбалку, – сказал Коэн. – Хвастался, что каждый год ездит в Коста-Рику на подводную охоту, с аквалангом и гарпунным ружьем.

Дэш взглянул на Коннелли. Его не удивляло, что Фрей предпочитает сам стрелять из ружья и наблюдать, как гарпун впивается в добычу, а не ждать, пока рыба то ли клюнет, то ли не клюнет на наживку.

– И у него был свой катер, – продолжал Коэн. – Для традиционной рыбалки, которой он все время занимался. Катер стоял где-то в Балтиморе.

– Какого размера он был? – спросил Дэш.

– Не слишком большой, но высшего качества. Я как-то слышал, что судно обошлось ему почти в сто тысяч долларов. Предположительно, очень скоростная посудина.

– Вам известно, как часто Фрей пользовался катером? – поинтересовался Дэш.

И тут в его кармане зажужжал мобильник. Два раза, потом короткая пауза, затем еще два. Код, запрограммированный в центральном компьютере: член «Икара» попал в беду. Коннелли, с озабоченным выражением лица, как раз доставал из кармана свой телефон.

– Точно не знаю, – продолжал Коэн, – но, я бы сказал…

– Придержите мысль, – прервал его Дэвид. – Могу я воспользоваться вашим туалетом?

– Конечно, – ответил тот, взглянув на Дэша с ноткой неодобрения, будто интересуясь, насколько серьезна причина такой поспешности. – Он за углом справа.

Войдя в ванную, Дэвид достал телефон и прокрутил нужный экран. Тревога с монитора показателей жизнедеятельности. Кира потеряла сознание. Если судить по показателям, в нее выстрелили из шокового пистолета. Другим вариантом был удар молнии, но Дэш тут же отбросил такую возможность. А ее «жучок» ничего не передавал.

Дэш прокрутил другой экран. Обнаружив тайную деятельность Киры, он установил для наблюдения за ней видеокамеры. Текущие записи с камер хранились на защищенном интернет-сайте, к которому у Дэвида был доступ. Но сейчас его интересовала только прямая трансляция. Он подключился и вывел на экране изображение с трех разных камер.

От увиденного у него перехватило дыхание.

Кира лежала без сознания, и кто-то заворачивал ее в смирительную рубашку.

Это был Антон ван Хаттен.

Дэш не стал смотреть дальше, а пулей вылетел из ванной.

Неужели физик сошел с ума?

Дэвид многозначительно посмотрел на Коннелли и быстро обернулся к хозяину.

– Спасибо за уделенное нам время, доктор Коэн, – сказал он. – Но у нас возникло срочное дело, которым необходимо заняться. – Он быстро подошел к входной двери и распахнул ее. – Я позвоню вам, как только смогу.

И они с Коннелли бросились к машине.

Джейк совещался в своем кабинете с заместителем, когда на офисном телефоне замерцала лампочка. Четвертая линия. Эту линию полковник резервировал для личности Стива Генри, одной из фальшивых личин Джейка. Он редко пользовался ею для исходящих звонков и даже не мог припомнить последний входящий.

– Мне нужно ответить, – предупредил он Колка и нажал кнопку, включая громкую связь. – Это Стив Генри.

– Стив, это Гилл Фишер, начальник пожарной охраны Денвера. Мы разговаривали с вами пару недель назад.

Джейк вопросительно посмотрел на Колка. Тот развел руками и пожал плечами. Он тоже не представлял, о чем речь.

– Чем могу помочь, шеф Фишер?

– Тут кое-что случилось, и я подумал, вы захотите знать. Паршивое дело. Мы сейчас тушим пожар на объекте, который в точности похож на те развалины две недели назад. Когда вы просили меня работать с максимальной осмотрительностью. Можно подумать, что это то же самое здание. И очень тяжелый случай. Вроде возгорания жира, только хуже. Почти как самодельный греческий огонь.

– Так вы говорите, это поджог?

– Без вопросов. А в восьмидесяти ярдах оттуда стоит склад, и он тоже горит. Они никак не связаны, так что это еще одно доказательство поджога.

Колк с Джейком встревоженно переглянулись. «Икар» построил комплексы-двойники. Два практически идентичных здания могут оказаться совпадением – маловероятно, но возможно. Однако склад, стоящий на том же расстоянии, исключал такую возможность. Мало того что Миллер и Дэш не попали под бомбежку, Джейк и его люди разбомбили ложный комплекс. Они действовали исходя из предположения, что эти двое смылись, но остались без штаб-квартиры и пустились в бега. А теперь выясняется, что «Икар» вновь их одурачил…

– Поджог такого рода требует специальных навыков? – спросил Джейк. – Есть какой-то шанс прочувствовать, кто может за этим стоять?

– Боюсь, что нет. Сейчас в Интернете можно найти любые рецепты. Но если ты действительно хочешь что-то сжечь, нужно потратить какое-то время на эксперименты, определить нужную пропорцию компонентов. Бoльшая часть самодельного напалма – пенополистирол, пропитанный бензином. Даже с тем составом чертовски сложно иметь дело, а этот еще хуже. При таком типе пожара вода только осложняет ситуацию. Мы делаем, что можем, но оба здания безнадежны. Просто подумал, может, вы захотите знать…

– Шеф, вы были правы. Спасибо. Я у вас в долгу, – сказал Джейк.

Записав адрес пожара, он повесил трубку и повернулся к своему заместителю.

– Майор, выясни, можем ли мы получить записи с каких-нибудь камер видеонаблюдения, нацеленных на это здание, или картинку со спутников. Срочно, – добавил он, как будто от майора могла ускользнуть важность ситуации.

Колк выбежал из кабинета. Через десять минут он вернулся с кадрами, которых ждал Джейк, и вывел их на экран компьютера.

– Спутники не помогли, – сказал майор, – но мы получили четкое изображение этого мужчины, который несколько раз входил и выходил из комплекса. Он тащил красную детскую тележку с емкостями с какой-то жидкостью. И у нас есть видео, на котором прямо перед началом пожара от комплекса быстро уезжает микроавтобус.

– Удалось рассмотреть номер?

Колк покачал головой.

– Боюсь, что нет.

Джейк поставил запись на паузу и принялся разглядывать мужчину с тележкой. Его круглое лицо разрумянилось, и он выглядел усталым, будто бежал марафон, хотя всего лишь быстро тащил за собой тележку. «Явно не спецназ», – подумал Джейк.

Полковник обернулся к Колку.

– Случайно не знаешь этого парня?

Колк покачал головой.

– Угу. Я тоже.

Джейк совершенно не представлял, что происходит. Но, возможно, это та самая брешь, которая позволит покончить с «Икаром» раз и навсегда. Если, конечно, мужчина на видео еще не достиг этой цели.

– Отправь его изображение парням у суперкомпьютера, – распорядился Джейк. – И скажи, пусть запустят поиск с распознаванием лиц по всем криминальным и общедоступным базам данных.

Он наклонился к экрану, изучая лицо мужчины, и тихо произнес:

– Давай выясним, кто этот таинственный поджигатель. А потом узнаем, куда он едет.

34

Машина шла плавно, но сейчас начала подпрыгивать, будто они съехали на проселочную дорогу. Через пять минут тряски микроавтобус остановился, и дверь скользнула вбок. В проеме виднелся густой лес и большой двухэтажный коттедж, рядом с которым тек ручей.

Пока ван Хаттен под прицелом шокового пистолета заводил Киру внутрь, она постаралась как можно лучше рассмотреть окрестности. Судя по всему, коттедж был абсолютно изолирован.

Физик привязал Киру, все еще замотанную в смирительную рубашку, к тяжелому деревянному стулу, стоящему у стены, и сорвал ленту с ее рта. Потом отступил и уселся лицом к ней на небольшую кушетку у кирпичного камина.

– Антон, что все это значит? – напряженным голосом спросила Кира; у нее самой не было ни единой догадки.

– Не могу передать, как мне жаль, – сказал ван Хаттен. – Но я чувствовал, что это просто необходимо сделать. Если уж на то пошло, я считаю вас удивительным человеком, влекомым только и исключительно благими намерениями.

– Тогда зачем вы все это сделали? Я не понимаю. Вы с первого дня стремились присоединиться к нашей работе. Вы были в эйфории. Такое невозможно подделать.

– Это правда, – ответил ван Хаттен, опустив взгляд. – Но все изменилось. Я почувствовал вкус социопатии, о которой вы упоминали. Во время первого усиления ничего подобного не было. Но в третий раз мои мысли стали эгоистичными и жестокими. Злые – вот подходящее слово.

– Мы вас предупреждали.

– Знаю, но есть еще несколько факторов, которые перевесили чашу. Одно привело к другому. Когда я приезжал во второй раз, вы описали то видение, которое пережили на втором уровне разогнанного интеллекта. И это меня сильно встревожило.

– В какой части?

– Во всех, – просто ответил он.

Он умолк и уставился в дальнее окно, за которым виднелся безмятежный ручеек. Потом вновь обернулся к своей пленнице.

– Вы знаете, что я верующий?

Кира кивнула.

– Да. Мы досконально изучили вашу биографию. Верующий и воистину хороший человек. Вот почему мы так обрадовались, когда вы к нам присоединились.

– Вам не кажется странным, что ученый и упертый поклонник научной фантастики в то же время верит в Бога?

– Ничуть. Таких взглядов придерживаются многие ученые. Включая и других космологов.

Он нахмурился и покачал головой.

– Меня встревожило, насколько моя версия с повышенным ай-кью презирает саму идею Бога.

Он помолчал.

– Вы знаете, что наш мир отлично приспособлен для жизни?

Кира кивнула.

– Да. Я понимаю, мы существуем в зоне жизни. Не слишком холодно, не слишком жарко… в самый раз.

– Именно. Измените хоть одну из фундаментальных констант физики, и жизнь окажется невозможной. Будь протон хоть на один процент тяжелее, он превратится в нейтрон и атомы разлетятся. Будь слабое взаимодействие чуть сильнее или чуть слабее, чем есть, ядра звезд никогда не родят элементы высшего порядка, необходимые для жизни. И так далее.

– Я слышала, что вероятность именно таких значений этих констант составляет один к триллионам.

– Верно. И я склонен видеть в этих константах Бога.

Кира задумалась. Пока физик казался разумным. Как же ей сыграть? Следует ли ей любой ценой избегать возражений? Можно ли сердить человека, который кажется уравновешенным, хотя его действия свидетельствуют об обратном? Или ее жизнь как раз и зависит от способности возразить?

Для взвешенного решения ей не хватало информации. Она может только довериться своим инстинктам.

– Вы, разумеется, знакомы с контраргументами? – непринужденно спросила Кира, стараясь не говорить слишком вызывающе.

Похоже, ее вопрос не задел ван Хаттена. Уже хорошо.

– Да, – ответил он. – Если бы наша Вселенная была непригодна для жизни, не было бы и наблюдателей, то есть нас. А если так, какого еще результата можно ожидать? Еще есть теория хаотической инфляции. Наша Вселенная – всего лишь одна из бесконечного множества вселенных, возникающих из квантовой пены и раздувающихся в собственных больших взрывах. Каждая из них может иметь свои фундаментальные константы. Среди бесконечного множества вселенных непременно будет несколько, пригодных для жизни. К теории инфляции даже применима эволюция. Некоторые мои коллеги предполагают, что пригодные для жизни физические константы одновременно являются условием порождения большего числа дочерних вселенных. И потому вселенные, случайно родившиеся с иными значениями констант, не размножаются. В то время как вселенные с более… про-жизненными константами становятся доминирующими.

Он сделал паузу.

– Есть и другие контраргументы, но достаточно сказать, что мне они известны.

– Но вы ни одному из них не верите?

– Это блестящие теории, выдвинутые гениальными физиками. Но посмотрите, как они цепляются за свою веру: жизнь – всего лишь счастливая случайность. Многие из них совершенно не приемлют идею, что такая точная подстройка констант подразумевает существование Бога. Многие ученые поверят во что угодно, только не в это. И не важно, как оно закручено. Бесконечное число вселенных? Пожалуйста. Бесчисленные новые вселенные, которые постоянно формируются, как пузырьки в ванне? Ну конечно, это разумно и рационально. Бог? Не будьте смешным.

Кира кивнула. Пока она не соглашалась только с одним утверждением ван Хаттена. И речь шла не о концепции бесконечных вселенных, непонятных и совершенно избыточных. Или хотя бы одной Вселенной. Разум любого человека взрывала невероятность существования одной-единственной звезды. Солнце, по меркам Вселенной небольшая звезда, было бушующим огненным шаром, в миллионы раз больше Земли. Оно поддерживало температуру своего ядра в двадцать семь миллионов градусов по Фаренгейту и могло пылать миллиарды лет. Какая вера будет столь же нелепой и невероятной, как существование всего одного подобного инферно?

– Хорошо, значит, вы верите в Бога, – сказала Кира. – Не буду пытаться с этим спорить. Лично я пока не определилась, но согласна – гипотеза Бога столь же вероятна, как и любая другая, и вполне пригодна для объяснения необъяснимого. Но вы все еще не сказали, что здесь происходит. Или что вас так встревожило в моем видении со второго уровня усиления.

Физик лукаво улыбнулся.

– А разве это не очевидно? По-вашему, конечная цель человечества, равно как и любой другой разумной жизни во Вселенной, – это стать Богом. Чуточку… Ужасно не люблю слово «кощунственно», слишком уж оно отдает фундаментализмом, поэтому давайте скажем «самонадеянно». Чуточку самонадеянно, вам не кажется?

– Возможно, – согласилась Кира. – Но вы же знаете, куда бы ни текло время, законы физики работают одинаково хорошо. И уравнения Эйнштейна в теории допускают путешествия во времени. А вдруг мы должны эволюционировать в Бога, чтобы он мог миллиарды лет назад создать Вселенную?

Ван Хаттен покачал головой.

– Я в это не верю. Если эволюция в Бога идет описанным вами путем бессмертия, на котором мы потеряем свою человечность, – то нет. Я как сейчас помню нашу дискуссию. Даже вы должны признать, что идея переместить наши мозги в искусственное тело вызывает отвращение. Я видел выражение вашего лица во время того разговора. Вы защищали концепцию, но лучше других знали те колючие теологические вопросы, которые она вызывает. Что есть человек? Не потеряем ли мы свою душу?

Он помолчал.

– Я и тогда счел эту идею ужасной. А сейчас, когда я сам столкнулся со злой стороной этого невероятного интеллекта, спущенного вами с цепи, я тревожусь еще сильнее. Я не могу поверить, что путь к небесам и просвещению лежит через ад и социопатию. Негативные эффекты вашей терапии должны быть предупреждением, посланным Богом.

Кира ответила не сразу. Она опустила голову и несколько секунд размышляла, а потом вновь встретилась взглядом с ван Хаттеном.

– Послушайте… Антон, у меня нет всех ответов, – тихо призналась она. – И я согласна с большей частью ваших слов. Путь к бессмертию, каким его видит мой слабый разум, тревожит во многих отношениях. Но я убеждена, что это просто следствие нашей нынешней ограниченности. Мы будем продолжать учиться и расти. Мы найдем лучшие ответы, отыщем способ сделать все правильно.

– Я восхищаюсь вашим оптимизмом. Действительно восхищаюсь.

Физик на несколько секунд замолчал.

– Но то, что вы пытаетесь сделать, почти в точности повторяет трагическую историю Адама и Евы. И я думаю, что конец будет тем же.

Кира растерянно наклонила голову.

– Боюсь, я потеряла мысль.

– Смотрите, – начал объяснять ван Хаттен. – Я верю в Бога, но не верю в организованную религию. Тем не менее меня просто восхищает классический рассказ об Адаме и Еве, если задуматься о нем в контексте ваших попыток. Вы – Ева.

– Я Ева? – недоуменно переспросила Кира. – Вот теперь вы меня окончательно потеряли.

– В соответствии с этим рассказом, в раю было два дерева, заслуживающих упоминания. Древо Познания добра и зла и Древо Жизни. Древо Познания олицетворяет всеведение. А Древо Жизни – бессмертие. Многие ученые считают, что в действительности это два аспекта одного Древа. Человечеству было позволено стремиться к прогрессу и добиваться его, но запрещено делать шаг в одно яблоко к всеведению и бессмертию. Вы тянетесь к тому же яблоку, которое съела Ева.

Кира невольно заинтересовалась. Она никогда не рассматривала эту историю под таким углом.

– Я не верю в точность Библии, – признался ван Хаттен. – Но определенно верю, что все попытки достичь бессмертия или божественности, сделанные Адамом с Евой, или «Икаром», ошибочны и обречены на неудачу.

Он поправил очки.

– Собственно, история Адама и Евы никак не связана с моими окончательными рассуждениями. Она просто меня восхищает.

– Это интересно. Однако вы так и не сказали ничего в оправдание своим нынешним действиям, – заметила Кира.

– Согласен. Но я не закончил. Помимо тревог, связанных с вашим видением бессмертия и социопатическими последствиями вашей терапии, у вашего суперусиленного альтер эго было и другое видение, еще тревожнее. Что вся жизнь должна объединиться в разум, охватывающий Вселенную. Аналогично триллионам одноклеточных организмов, которые отдают свою независимость и личность и сливаются в человека. Чтобы образовать существо, намного большее, чем они сами. Я прав?

– По сути – да.

– Вы помните боргов из «Звездного пути»?

Кира нахмурилась. В ее детстве на экраны вышли семь сезонов «Нового поколения», и она смотрела все серии без исключений. Борг, сокращение от киборга, был огромным сообществом полуорганических, полумашинных существ. В своем развитии они значительно опередили человечество этой вымышленной будущей эпохи и посвятили себя безжалостному поглощению любой разумной жизни во Вселенной. Их самой знаменитой фразой было «Сопротивление бесполезно».

Кира с отвращением поджала губы. Ее видение бессмертия, в котором люди почти целиком станут машинами, – хотя и с нейронными цепями, в точности повторяющими человеческий мозг, – в сочетании с видением коллективного разума действительно можно было истолковать как Борг.

– Судя по выражению вашего лица, вы видите, к чему я веду, – заметил ван Хаттен.

– Да. И я согласна, что борги ужасны. Сама идея отказа от личности кажется беспредельно отвратительной. Но, возможно, существует способ стать частью сообщества, но сохранить при этом индивидуальность. Кроме того, боргов сознательно изобразили в черном цвете. Они были главными злодеями сериала.

Она покачала головой.

– Мое видение было совершенно иным. В отличие от боргов, я никогда не стану кого-то принуждать. Каждая личность будет вправе достичь собственных представлений о счастье и завершенности. Никого не будут заставлять.

– Правда? – иронично переспросил ван Хаттен. – Вы никогда не думали, что будете принуждать людей пройти усиление? Как вы поступили со мной?

Кира насупилась. Другого ответа ван Хаттену не требовалось.

– А если вы решите, – развивал успех физик, – что стать частью коллективного разума – на пути к божественности – самый лучший исход для каждого разумного существа? Помните, это как с пенициллином и умирающим дикарем. Подумайте об отдельных одноклеточных организмах. Хотели бы они объединиться и сформировать человека? Возможно, нет. Возможно, они станут цепляться за свою индивидуальность. Но став человеком, они поймут, верно? И вы вправе заставить их понять, так?

Кира чувствовала, как вздрагивает, будто его слова и идеи были ударами.

– Вы блестящий полемист и высказали несколько хороших идей. Возможно, разница между нами в том, что вы верите в Бога, но не верите в человечество. Не верите в то, к чему стремится «Икар». Я, возможно, не верю в Бога, но у меня есть вера. Вера, что мы сможем достичь той точки, в которой отыщем правильный путь. И каким бы он ни был – даже если будет противоречить моему видению, – в свое время он станет очевидным.

На этот раз задумался ван Хаттен.

– Возможно, вы правы, – признал он. – Но тут я полагаюсь на свою интуицию.

Он вздохнул.

– Но давайте предположим, что мы отбрасываем мои опасения. Давайте допустим, что вы правы. А теперь представьте, что случится, если завтра вы выйдете из тени. Вы объявляете о всех своих делах, о всех стремлениях. Кто-то сочтет это мечтой. Верующие увидят в попытках стать Богом или узурпировать Его место наивысшую степень кощунства. Другие сочтут это кощунством иного рода – светским кощунством. Вмешательством в человеческий разум. Искажением того, что делает нас людьми. А еще вспомните: люди хотят, чтобы дети были похожи на родителей. Если отец обрезан, он хочет того же и для своего сына, даже если эта операция связана с религиозными или медицинскими проблемами.

Он сделал паузу, давая Кире время обдумать сказанное, затем продолжил:

– Теперь предположим, что вам удастся сделать увеличение интеллекта постоянным. Предположим даже, что вы сможете избавиться от негативных последствий для личности. Да, люди хотят лучшего для своих детей, но захотят ли они детей, принадлежащих, по сути, к иному виду? Детей, которые будут отличаться от своих родителей, как человек – от куска дерева?

Кира напряженно смотрела на него, но молчала.

– К тому же люди сочтут вселенский интеллект слишком чуждым, – заключил ван Хаттен. – Угрозой. Они всеми силами будут стараться остановить вас.

Женщина глубоко вздохнула.

– Я уже говорила, у меня нет ответов на все вопросы. А вы выбираете наисложнейшие. Но разве это значит, что мы должны сдаться? Задавать мне эти вопросы – все равно что спрашивать амебу о теории относительности. Когда амеба станет Эйнштейном, она сможет ответить. Я рассчитываю, что человечество примет наилучшие решения из всех возможных с учетом наших знаний. Надеюсь, что трансцендентный интеллект принесет нам мудрость, которая позволит справиться с этими вопросами и сделать правильный выбор. И я по-прежнему утверждаю – каждый, кто не захочет идти вперед, может остаться.

Миллер недоуменно покачала головой.

– Но я все равно не понимаю. Вы решили сжечь здание «Икара» и похитить меня из-за моих безумных фантазий о будущем человечества? Фантазий, которые в лучшем случае станут реальностью через много-много лет?

– Ваши цели – не безумные фантазии о будущем, – возразил ван Хаттен. – И вам это известно. Если вы справитесь с межзвездными перелетами, вы можете прямо сейчас удвоить человеческую жизнь. Нынешнее поколение может прожить достаточно долго, чтобы усиленные разумы успели создать ваше представление о бессмертии. Это поколение сможет дожить до реализации вашего грандиозного плана, даже если она займет миллионы лет.

Кира молчала. Она надеялась, что этот аргумент сможет повлиять на физика, но не удивилась, когда он легко проник в суть. Он был абсолютно прав. Именно по этой причине ставки и были так высоки.

– Но я не закончил, – сообщил ван Хаттен. – К этой точке меня подвело нечто другое. Так сказать, дало решающий толчок.

Он умолк, будто размышляя, с чего начать.

– Продолжайте, – сказала Кира.

– Вы думали об этом инопланетном объекте… этом судне?

– Разумеется, – ответила Кира.

«Ого, – подумала она. – Вот это поворот».

– И что с ним? – осторожно поинтересовалась Миллер.

– Вы не задумывались, что он мог прилететь сюда из-за вас? Что сотворенный вами усиленный разум привлек его, как мотылька к пламени?

35

Колк протянул полковнику глянцевую цветную фотографию восемь на десять, только что из принтера.

– Его зовут Антон ван Хаттен. Физик из Стэнфорда.

– Да ты шутишь. У него была какая-то военная подготовка?

– Он даже в бойскаутах не был, – рассмеялся Колк. – Шахматы, дискуссионная группа… Судя по досье, чист как снег. Ни одного нарушения ПДД. Нет даже записей о штрафах за парковку. Не женат. Жертвует на благотворительность заметно выше среднего. Пять часов в неделю волонтерит – учит неграмотных читать.

– Ну и чудовище, – закатил глаза Джейк.

Он посмотрел на фотографию. Ван Хаттен походил на добродушного мужчину, который вскоре может стать дедушкой.

– Ну, яйца у него есть, это точно. Мы не смогли даже поцарапать «Икар», а он сжег его дотла. Кто бы мог подумать…

Джейк бросил фото на стол.

– И насколько он известен?

– Вы не поверите, – ответил Колк. – Розенблатт играет в высшем дивизионе, но этот парень еще круче. Я только начал изучать его достижения, но, судя по слухам, через пару лет он получит Нобелевскую премию.

Джейк усмехнулся. Ситуация становилась все более и более сюрреалистической. За что ему дадут «нобеля», за работу над катализаторами пожаров?

– Отличная работа, майор, – сказал он. – Нам нужно поговорить с этим Антоном ван Хаттеном. Есть идеи, где он может быть?

Колк кивнул, и его лицо начало медленно расплываться в лукавой улыбке.

– Собственно говоря, да. У меня определенно есть идея.

36

Кира уставилась на ван Хаттена как на безумца, которым он, вероятно, и был, невзирая на способность к рациональным рассуждениям, демонстрируемую до этой минуты. Инопланетный корабль мчится к Земле из-за открытия Киры? Из всех идей ван Хаттена эта была самой абсурдной.

– О чем вы говорите? – спросила она, не в силах скрыть пренебрежение.

Физик был спокоен, невозмутим и, похоже, как никогда разумен.

– Что, если существует галактическая цивилизация, – ответил он, – но вам требуется дорасти до вступления в нее? Возможно, такие корабли, зонды или кто они есть, рассеяны по галактике, курсируют на малой скорости и следят за межзвездным пространством. Возможно, у них есть какой-то порог интеллекта. Когда они засекают интеллект выше определенного уровня, они меняют курс, набирают скорость и устремляются к нему.

– И как же они могут обнаружить за несколько световых лет то, что происходит у меня в голове?

– Я полагаю, вы знакомы с квантовой запутанностью. Каждая сущность во Вселенной некоторым образом связана с другой. Этот вопрос сводил Эйнштейна с ума. А квантовая физика предполагает, что Вселенную формирует сознание, а не наоборот. Еще одна идея, которая может превратить самого рационально мыслящего физика в верующего. Состояние Вселенной появляется только во время наблюдения. Эйнштейн несколько десятков лет пытался найти дыры в этой интерпретации экспериментальных данных, но так и не смог, хотя его попытки были блестящими и помогли укрепить эту область. Некоторые теоретизируют, что сознание пользуется этими квантовыми эффектами. Возможно, ваше усиление интеллекта пылает на квантовом фоне космоса ярче неоновой вывески – для тех, кто знает, как искать.

Кира потеряла дар речи. Она была уверена, что у физика не найдется ответа, но, насколько она была знакома с квантовой теорией, сказанное им не выходило за рамки возможного. В течение всей своей карьеры ученого ван Хаттен отличался сверхъестественной точностью, даже когда делал прогнозы, которые большинство находило нелепыми.

– Эту идею стоит обдумать, верно? – понимающе произнес он. – Ни один житель нашей планеты никогда не имел ай-кью больше двухсот пятидесяти – до тех пор, пока вы и ваша терапия не сделали это число смешным. И нас никогда не посещали инопланетяне. По крайней мере, мы не знаем ни одного однозначно зафиксированного посещения. Тогда какова вероятность, что оба эти события произойдут с интервалом всего в пару лет? Возможно, это просто совпадение. Но может, и нет.

– И если это не совпадение?

– Тогда они захотят встретиться с представителем группы, ответственной за высокий ай-кью-сигнал. И мы произведем плохое первое впечатление. Расширение разума, порождаемое вашей терапией, выносит на поверхность худшие свойства нашей природы. А учитывая природу человека, они чертовски плохи. Галактика занервничает.

– И вы этого испугались?

– Да. Добавленное к моим прежним опасениям, оно стало соломинкой, сломавшей верблюду спину. Кроме того, есть и другая интерпретация.

Он сделал паузу.

– Вы знаете историю о праведнике и наводнении?

Кира задумчиво покачала головой. Она с жадностью читала обо всем и каждом и даже в нормальном состоянии помнила большую часть прочитанного, но сейчас колокольчик не звонил.

– Если речь идет не о Ное, тогда нет.

– Нет, это другая история. Слушайте. Праведник, который всегда вел благочестивую жизнь, сидит на своей крыше во время ужасного наводнения. Вода продолжает прибывать. Мимо проплывает моторная лодка и останавливается у его дома. «Прыгай», – говорит человек в лодке. Праведник качает головой и отвечает: «Не волнуйся обо мне. Бог меня спасет». Через пару часов, когда вода уже почти дошла до крыши, мимо проплывает другая лодка. «Прыгай, скорее», – говорит женщина из лодки. Праведник безмятежно улыбается. «Спасибо, но меня спасет Господь. Я в этом уверен». Наконец, когда вода уже доходит ему до пояса, прилетает вертолет и сбрасывает веревочную лестницу. Он не обращает на лестницу внимания и возносит молитву Господу, который, как знает праведник, вознаграждает истинно верующих.

Ван Хаттен для пущего эффекта сделал паузу.

– Через пять минут он тонет.

Растерянное выражение лица Киры явно пришлось физику по вкусу.

– И вот дух праведника возносится к райским вратам, – продолжил ван Хаттен, – и видит Бога. «Господь, – говорит он, – всю свою жизнь я был праведным и благочестивым человеком. Мне просто любопытно, почему ты не спас меня от наводнения. Я был уверен, что ты меня спасешь». В ответ Бог качает своей всеведущей головой и говорит: «Ты что, смеешься? Я послал тебе две лодки и вертолет. Чего ты еще от меня хочешь?»

Кира широко улыбнулась.

– Отличная история, – признала она и на несколько секунд задумалась. – Так вы разворачиваете ее на сто восемьдесят градусов? Вы полагаете, Бог послал этот инопланетный корабль как проявление своей неприязни? В точности как он послал тому праведнику две лодки как проявление своего благорасположения…

Глаза ван Хаттена загорелись.

– Одно удовольствие говорить с человеком, который способен с такой скоростью сопоставлять факты, – восхищенно отметил он. – Вы не представляете, как мне хочется, чтобы мы не расходились во мнениях.

– Ага, мне тоже, – пробормотала себе под нос Кира.

– Конечно, вы правы. Это еще один вариант, хотя и маловероятный. Всегда есть слабая вероятность, что мы тянемся к запретному плоду и Бог собирается хлопнуть нас по руке. Ну, возможно, остановив вас и уничтожив ваши запасы капсул, я отклоню часть вызванного нами зла.

– Так я стану жертвой Богу? – спросила Кира. – Чтобы ублажить Всемогущего?

Она неожиданно улыбнулась.

– Что тут смешного? – поинтересовался ван Хаттен.

– Знаете, я ведь не девственница.

Ван Хаттен рассмеялся.

– Нет, вы не жертва. Не важно, девственная или нет. Я просто хочу пояснить: сам я считаю свою теорию об инопланетном корабле, привлеченном вашим усилением ай-кью, наиболее вероятной. Но, возможно, если никто на Земле больше не будет проходить усиление, корабль изменит курс. Кто бы его ни послал, Бог или кто-то другой.

Кира напряженно вглядывалась в ван Хаттена. Ей ужасно хотелось списать его со счетов как психа, но в то же время она понимала – нельзя с ходу отбрасывать его рассуждения.

– Я о вас очень высокого мнения, – добавил ученый. – У нас просто два разных взгляда на будущее человечества и мудрость вашего видения его цели. Я привлек к этим гипотезам рассуждения о Боге, поскольку нахожу их весьма увлекательными, но действовал бы так же, даже будь я вовсе неверующим. Ни одно из этих опасений само по себе не встревожило меня достаточно сильно. Даже всех вместе едва хватило, чтобы склонить чашу весов.

Он серьезно посмотрел на Киру.

– Мне действительно очень жаль. Я не собирался как-то вредить вам.

– Только уничтожить все мои капсулы и не дать сделать новые.

Ван Хаттен кивнул.

– Я знаю, велика вероятность, что я ошибаюсь, – признал он. – Но если я прав, последствия могут оказаться слишком серьезными. Когда мы узнаем, что же тут делает этот инопланетный корабль, у нас появится еще одна экспериментальная точка, и я проведу новый анализ.

– А если этот корабль изменит курс? Вы убедитесь, что поступили правильно, не дав «Икару» съесть социопатическое яблоко с Древа Познания?

– Не знаю. Давайте посмотрим, что выйдет. Я несколько дней подержу вас в этом доме с максимально возможными удобствами, пока не смогу организовать постоянное убежище. Я – последний человек, которого «Икар» заподозрит в участии в таком деле. Но Дэвид и Джим очень хороши, и не сомневаюсь, что они найдут нас, если мы тут загостимся.

– А как вы представляете себе это постоянное убежище?

– Пока никак. Но я работаю над этим. Я постараюсь найти самое комфортабельное из возможных мест заключения, пока мы будем ждать прибытия инопланетного корабля.

Он нахмурился.

– Не сомневаюсь, вам сейчас не очень удобно, и я прошу за это прощения. Ваших друзей из ядра группы нетрудно разговорить, когда речь заходит о вас. О вашем мужестве и находчивости ходят легенды, поэтому мне пришлось позаботиться о такой мере предосторожности, как смирительная рубашка.

Кира вздохнула.

– Послушайте, Антон, вы высказали несколько убедительных соображений, – сказала она. – Но все это – гипотезы. Вы лучше всех должны знать, что мы не можем отвернуться от прогресса, какие бы проблемы он ни создавал. Индустриализация привела к ужасному загрязнению воздуха в крупных городах, но мы нашли способ очищать воздух, сохранив при этом плоды индустриализации. Прогресс вида и цивилизации не линеен.

Она сделала паузу.

– Что, если вы в корне не правы? Что, если Бог не только приветствовал наши попытки улучшить себя, но и помог мне достичь прорыва? Разве не поразителен сам факт, что наш мозг, как он есть, принимает такой колоссальный скачок интеллекта? И еще поразительнее, что мне удалось отыскать способ совершить этот скачок, не убив себя и избежав на пути бесчисленных мин, а я знаю, они там были… Я вижу руку Бога в своей терапии, а не в неизвестном инопланетном объекте.

Ван Хаттен кивнул.

– Если бы не негативные изменения личности, к которым она приводит, я бы с вами согласился. От вашего открытия просто дух захватывает.

– А как насчет второго уровня усиления? – продолжила Кира. – Он выносит на поверхность не худшие, а лучшие стороны человека.

– Возможно. Но его испытали только вы. Всего один раз. Негативные изменения личности не трогали меня до второго или третьего усиления. И мы не можем подтвердить ваш отчет. Из того, что нам известно, этот уровень вполне может оказаться чистым, дистиллированным злом, обманувшим вашу нормальную личность. Вы об этом не задумывались?

Кира нахмурилась. Ни один из членов группы не задавал подобных вопросов, пока они с Дэвидом не столкнулись с этой болезненной возможностью. Но ван Хаттен моментально ухватился за нее. Его разум был столь же впечатляющим, как они и надеялись, хоть сейчас и шел в ложном направлении.

Миллер посмотрела физику в глаза.

– Я не могу опровергнуть вашу гипотезу, – сказала она. – Но сердцем чувствую, что вы не правы. Вы совершаете ужасную ошибку.

– Надеюсь, что вы правы, – вздохнул ван Хаттен. – Очень надеюсь.

Его лицо на мгновение мучительно исказилось, и Кира не сомневалась, что он говорит искренне.

– Знаете, Антон, мы так боялись сами сделать ошибку, – устало сказала она. – Привлечь человека со скрытой манией величия, который расстроит все наши усилия ради собственных целей. И вы, человек, который ближе всех подошел к нашему уничтожению, были проверены и признаны самым достойным из нас. Сочувствующим. Добросердечным. Чутким.

Она качнула головой и криво улыбнулась.

– Если Бог существует, у него определенно есть чувство юмора.

37

Джим следил за копами, а Дэвид разогнался до ста миль в час и обходил машины на шоссе, будто те стояли на месте.

Коннелли не знал о камерах, установленных Дэшем для слежки за собственной женой, поэтому Дэвиду пришлось соврать, что он засек на наружных камерах отражение ван Хаттена в зеркальном фасаде штаб-квартиры. Коннелли такого не видел, но у него не было оснований сомневаться в своем друге и товарище.

Они направлялись почти точно на восток, обратно в Колорадо. Куда бы ни двинулся ван Хаттен, он точно не полетит – с Кирой в смирительной рубашке… И хотя Колорадо граничит еще с семью штатами, любой из которых может быть целью физика, их лучшим шансом – пока не удастся определить местонахождение ван Хаттена – было срочное возвращение в Колорадо.

Дэш старался сосредоточиться на вождении и боролся с паникой. Несмотря на то что он узнал о Кире – точнее, о ее усиленном альтер эго, – он по-прежнему всем сердцем любил жену, и сейчас его грызли страх и беспокойство, не дающие мыслить здраво. В голове непрерывно мелькали разные образы. Кира в смирительной рубашке свисает с крюка для мяса. Киру пытают, ее лицо залито кровью, а бритва продолжает резать нежную кожу. Киру сбрасывают в озеро, вода заполняет легкие, а она до последней секунды пытается освободиться от пут…

Дэш энергично потряс головой. Ему нужно держать себя под контролем. В противном случае он ничем не поможет Кире.

Он проклинал себя за то, что не нанял дополнительные мышцы, как только освободился от плена у Джейка. Пока группа держалась в тени, он и Коннелли обеспечивали все необходимые мышцы и безопасность. За все время существования группы, исключая ту атаку, когда погиб Росс Мецгер, им ни разу не требовалась деятельность в военном или полицейском стиле. Никого не похищали, не преследовали. Никому не угрожали. Старые добрые деньки. Всего пару недель назад…

А сейчас в вентилятор летело дерьмо, причем раз за разом. Им с Коннелли нужны хорошие парни, которые могут выехать по тревоге. Если ван Хаттен действует в одиночку – Дэш так и не смог вообразить, чего ради – и при условии, что его удастся найти, они с Коннелли смогут сами вернуть Киру. Предполагая, что она еще жива.

Но какова вероятность, что ван Хаттен работает один? Невелика. Он – физик мирового класса, а не солдат. Кто-то должен дергать за ниточки. Но все равно, остается только гадать, как им удалось заставить его предать «Икар».

Телефон Коннелли завибрировал. Он взглянул на экран.

– Это Мэтт, – сообщил полковник.

Они оставили Гриффину сообщение срочно перезвонить, как только он приземлится. Коннелли включил громкую связь.

– Я получил сообщение, – произнес голос Мэтта Гриффина. – Что случилось?

Дэш и Коннелли быстро пересказали последние события.

– Ты уверен, что это был Антон? – спросил Гриффин. – Я бы поверил в кого угодно, только не в него.

– Это был Антон, – вновь подтвердил Дэш. – Мэтт, нам нужна какая-нибудь отправная точка. Любая. Включай свою магию, на счету каждая секунда.

– Я прохожу «Макдоналдс», – сообщил Гриффин. – Сейчас займу столик и подключусь к Wi-Fi аэропорта. Вернусь, как только смогу.

Он перезвонил через десять минут и торжественно объявил:

– Нашел! Три дня назад ван Хаттен снял изолированный коттедж неподалеку от Национального парка «Скалистые горы». На две недели. И отсутствие соседей не случайно. Он нашел коттедж в Интернете, когда искал «Скалистые горы аренда дома изолированный» и «Скалистые горы аренда дома уединенный».

– Должно быть, оно, – взволнованно сказал Дэш.

Они с Коннелли облегченно переглянулись. Это еще не успех, но их шансы резко изменились к лучшему.

– Отлично сработано, Мэтт, как обычно, – добавил Джим.

Гриффин прочитал им адрес, и полковник ввел его в GPS-навигатор машины.

– Мы едем прямо туда, – сказал Дэш, – но понятия не имеем, с чем там столкнемся. Мэтт, хватай суперменю или сразу пару, за мой счет, и попробуй выяснить, что за дьявол вселился в ван Хаттена. И с кем мы там встретимся – с безумным физиком или целой армией.

– Сейчас займусь, – ответил Гриффин. – Когда мы проверяли его как возможного рекрута, я получил доступ ко всем его счетам, так что у меня хорошая фора. Если к его поведению можно подобрать ключики, я их найду.

– Спасибо, Мэтт.

– Нет-нет, это тебе спасибо, – весело сказал Гриффин. – Не каждый день меня водят в «Макдоналдс».

И он отключился.

Дэш добавил газа, разгоняясь до ста десяти. Коттедж ван Хаттена ближе к Денверу, чем к ним, но не сильно. Им здорово повезло, что они так близко. Но во рту все равно было кисло. Вселенная предпочитает нивелировать удачу. И кто знает, когда твоя окажется на исходе…

38

– Мне нужно в туалет, – сказала Кира.

Ван Хаттен кивнул.

– Мне приходило в голову, что рано или поздно это случится. Боюсь, мне придется просить вас потерпеть час или два. Надеюсь, меньше.

– Почему? Что случится?

– Я выделил для вас комнату с отдельной ванной. Мне нужно только поставить дверную ручку, чтобы я мог запирать вас снаружи. Когда я это сделаю, мы хотя бы избавимся от смирительной рубашки. Мне все равно придется держать вас на привязи, чтобы вы не смогли добраться до внешней двери, но для ванной комнаты длины привязи будет вполне достаточно.

– Просто рай, – заметила Кира, закатив глаза.

– У вас будет удобная кровать и диван. Я буду снабжать вас едой и питьем, какими пожелаете. У вас будут книги, компьютер без подключения к Интернету и все прочее. Я постараюсь придумать, как предоставить вам максимум свободы, не рискуя вашим побегом. Если бы не мое уважение к вашим способностям, я бы не принимал таких мер предосторожности.

– Ага, – пробормотала Кира. – Я заметила.

– Сейчас я пойду доделывать вашу комнату. Я рассчитывал закончить ее до вашего… визита. Но я прослушивал штаб-квартиру. И как только стало ясно, что вы будете там одна целый день, мне пришлось действовать.

– Прослушивали?

– Да. Мне было нужно, чтобы вы остались в одиночестве. В конце концов, – с лукавой улыбкой заметил физик, – если бы мне пришлось вступить в рукопашный бой, мне не хотелось бы поранить Дэвида или Джима.

– Очень мило с вашей стороны, – сказала Кира. – И как же вы нас прослушивали? Какая-то новая технология?

– Нет. Зачем изобретать велосипед? Я просто активировал устройство с резинки трусов, которые выдал мне «Икар».

– Рада, что смогли помочь, – криво усмехнулась Кира.

На самом деле туалет был ей не нужен, но Дэш учил жену в подобных ситуациях пытаться сбежать как можно раньше, до того как неприятель окопается и усовершенствует систему безопасности.

– Но хотя бы попить вы мне дадите?

– Разумеется, – дружелюбно ответил ван Хаттен.

Он куда-то убежал и через секунду вернулся с холодной пластиковой бутылкой. Открутил крышку и приложил бутылку к губам Киры.

Женщина изогнулась и, подпрыгнув вместе со стулом, к которому была привязана, ударила ван Хаттена головой под нижнюю челюсть. От боли и неожиданности ученый вскрикнул и попятился.

Тяжелый стул висел на спине Киры, как деревянный якорь. Она повернулась, пытаясь хлестнуть физика ножками стула, но поскольку едва могла стоять, движение вышло неловким; безнадежная попытка.

Физик уже почти оправился от первого удара, и если в ближайшую пару секунд она не войдет с ним в ближний бой, приоткрывшееся окошко захлопнется навсегда.

В отчаянии Кира развернулась и бросилась на ван Хаттена спиной вперед, даже не задумываясь, как она приземлится и сильно ли пострадает. На этот раз ножки и сиденье стула ударили физика в голову и грудь, и ошеломленный мужчина рухнул на пол.

Кира тоже получила свою долю последствий этого безрассудного броска. Ее встряхнуло не меньше физика, а несколько неглубоких царапин кровоточили. Но она заставила себя очнуться – зачерпнула силы из своей потрясающей воли, закаленной четырьмя годами испытаний. Кира упала на бок, таща за собой стул, как черепаший панцирь. Она с трудом изогнулась и, подобравшись к ван Хаттену, жестоко ударила его по голове. Физик потерял сознание.

Миллер собралась с силами, стараясь не обращать внимания на боль, сделала несколько глубоких вдохов и заставила себя подняться. Используя резервы силы, о которых она и не подозревала, женщина раз за разом била стулом о кирпичный камин, пока деревянная конструкция не развалилась на мелкие куски. Затем вытряхнула из своих пут обломки, не обращая внимания на несколько щепок, отыскавших участки тела, не прикрытые плотной смирительной рубашкой.

Через несколько минут сосредоточенных усилий Кира смогла открыть дверь, пользуясь лбом, ртом и подбородком, и вышла из дома. Она побежала медленной трусцой, но бег по неровной местности со связанными руками требовал концентрации всех ее возможностей.

Она старалась уйти от коттеджа как можно дальше, при этом тщательно следя за сохранением равновесия. Если она споткнется, не в силах предотвратить падение, последствия будут весьма неприятными.

39

Дэш и Коннелли, скользя через подлесок и держа наготове оружие, подкрадывались с противоположных сторон к двери коттеджа. Оба заметили в лесу множество следов, ведущих к домику. Однако мужчины никого не видели и не слышали.

Гриффину не удалось найти улики, раскрывающие мотивы физика, однако он выяснил, что тот двумя днями раньше купил подержанный микроавтобус. Сейчас эта машина была в поле зрения Коннелли. Она стояла у коттеджа на гравийной дороге с открытым капотом. Джим подобрался к ней и заглянул под капот. Вырванные свечи, выдранные ремни, куски металла. Простой, но эффективный способ превратить машину из транспортного средства в украшение пейзажа.

Дэш вышел на позицию, откуда видел, что дверь коттеджа выбита. Они с Коннелли одновременно пришли к одному выводу: они опоздали. Но к чему?

Мужчины, пригибаясь, чтобы их не заметили из окон, подобрались к коттеджу и выпрямились по обе стороны от входной двери, практически сорванной с петель. Оба напряженно прислушивались, но изнутри не доносилось ни звука. Дэш высунулся из-за угла и быстро спрятался обратно, не зная, чего ожидать.

В него никто не выстрелил, ничто даже не шевельнулось.

Дэш махнул Коннелли, и оба метнулись внутрь, держа оружие на изготовку.

В комнате никого не было, но пол усеивали осколки стекол из выбитых окон. Справа, у кирпичного камина, валялась куча деревяшек, которые раньше были стулом, а теперь годились только на растопку.

Они разошлись и принялись тщательно осматривать комнату, двигаясь так, будто в любой момент могли попасть в ловушку. Дэш тихонько подкрался к дивану и толкнул его ногой в сторону.

Из-за дивана послышался стон боли, и Дэвид моментально прицелился в ту сторону.

Лежащий на полу мужчина выглядел так, будто его несколько раз уронили с приличной высоты. Его связали по рукам и ногам пластиковыми стяжками и заклеили рот скотчем.

– Антон? – прошептал Дэш.

Ван Хаттен кивнул. Это незначительное усилие заставило его вновь застонать.

Он явно не представлял угрозы, и Дэвид двинулся дальше. Они с Коннелли прочесали остальные комнаты, проверяя, не найдется ли там каких-то сюрпризов.

Убедившись, что дом пуст, они вернулись к ван Хаттену. Дэш перевернул его на спину и сорвал скотч со рта.

– Что случилось? – требовательным шепотом спросил он.

– Я только хотел остановить производство капсул, сдержать ее, – пробормотал ван Хаттен. – Я не желал ей вреда.

– Что случилось? – повторил Дэш с таким напряжением, что его шепот прозвучал как крик. – Где она?

Ван Хаттен покачал головой и скривился от боли.

– Не знаю. Она…

Дэвид зажал физику рот.

– Говори тихо, или замолчишь навсегда, – пригрозил он.

– Не знаю, – повторил ван Хаттен, когда Дэш убрал руку; на этот раз его едва было слышно. – Она сбежала.

– Давно? – спросил Дэвид.

– Не могу сказать точно. Я как раз приходил в себя, когда сюда вломились шесть человек… шесть коммандос. Они искали Киру. Я сказал, что она сбежала, они связали меня и отправились за ней.

– Когда это было?

– Пять-десять минут назад.

Коннелли опустился на колени рядом с физиком.

– Вы захватили Киру в одиночку или есть другие игроки, о которых мы должны знать? – спросил он.

– В одиночку, – беззвучно ответил ван Хаттен.

Дэвид задумался. Они не нашли в доме никаких следов сопротивления рейду коммандос. Возможно, физик и вправду действовал один.

Дэш и Коннелли обменялись взглядами – «пора идти». Дэвид заново заклеил ван Хаттену рот.

– Ждите здесь, – сказал он пухлому физику. – Когда мы вернемся, вам придется кое-что объяснить.

40

Кира заметила впереди какое-то движение и инстинктивно нырнула за дерево. Белизна смирительной рубашки и сам факт, что она одета в смирительную рубашку, выдавали ее, как пылающий факел.

По лесу шла молодая пара, оба с большими рюкзаками; отправились в поход. Кира выдохнула. Наконец-то. Это ее шанс. Но ей нужно сыграть верно, иначе она их напугает. «Покрытая ссадинами девушка в смирительной рубашке? Посреди леса? Ну как ей можно не поверить?» – подумала Кира, мимолетно улыбнувшись нелепости своего положения.

Она глубоко вздохнула и крикнула из-за дерева:

– Привет! Мне бы очень не помешала помощь.

Кира вышла на тропинку и пошла к парочке. Они замерли и начали потихоньку отступать.

– Привет еще раз. Вы не поможете мне снять эту штуку? – как ни в чем не бывало сказала она, надеясь, что ровный тон голоса и относительно спокойное выражение лица сыграют свою роль.

Они уставились на нее, потом переглянулись. Оба явно не знали, что сказать или сделать, и даже сомневались, не обманывают ли их глаза.

– А это на вас не смирительная рубашка? – подозрительно спросил парень.

«Ага, последний писк моды на Западном побережье», – легкомысленно подумала Кира.

– Ну да, это вроде немного странно, – вслух сказала она. – Я знаю. Я приехала сюда вчера вечером с новым приятелем… – Кира мгновенно приняла решение прикинуться вульгарной и недалекой любительницей вечеринок. – Он снял домик, в полумиле отсюда. Мы вчера здорово нажрались и, ну… знаете… он типа захотел, чтобы я надела эту штуку. Ну, я и надела. Решила, что он типа немножко двинутый. В смысле, я знаю, это просто дикая хрень, – сказала она, указывая подбородком на смирительную рубашку, – но парочки же в натуре пристегивают друг друга наручниками к кровати и все такое, верно? А я к тому времени вообще ужралась в ноль… В общем, потом мы по-серьезному сцепились, и этот мудак просто слинял. Бросил меня в этой хрени! Вот жопа…

Девушка недоверчиво оглядела ее.

– Вы так выглядите, будто на войне побывали.

– Ага. Мы потому и сцепились. Я думала, эта жопа типа любит связывать, а он съехал на конкретном садо-мазо. Не моя тема. Правда, тут не всё его работа, – добавила она, указывая головой на свои ссадины. – Я пару раз грохнулась, пока искала, кто меня развяжет.

Миллер глуповато улыбнулась.

– Наверно, поэтому туристы и не носят такие штуки, а? – сказала она и повернулась к ним спиной. – Я думаю, нужно просто расстегнуть эти ремни.

Пара туристов подошла поближе и принялась изучать ремни.

– Вы выглядите хуже, чем я думал, – заметил парень.

Кира обрадовалась, услышав в его голосе не подозрительность, а заботу.

– С вами все будет о'кей? – спросил он, начав расстегивать ремни. – Может, мне позвонить в девять-один-один или еще чего?

– Неа, – ответила Кира. – Выглядит хуже, чем есть. Все будет отлично. Хотя я все равно чувствую себя полной дурой, раз дала себя уговорить на такое…

Расстегнув ремни, туристы помогли ей стянуть рубашку через голову. Когда та наконец оказалась на земле, Кира с облегчением вздохнула.

– Спасибо огромное, – сказала она и повернулась к женской половине пары. – Вы не против, если я быстренько позвоню с вашего телефона? У меня друг живет минутах в тридцати отсюда. Хочу попросить, чтобы он меня забрал.

– Ага, давайте.

Кира взяла телефон, наслаждаясь обретенной свободой рук и пальцев, отошла на несколько шагов от туристов и отвернулась.

– Дэвид, привет, это я, – негромко произнесла она, когда Дэш ответил.

– Кира! – шепотом закричал он с ощутимым облегчением в голосе. – Ты в порядке?

Она поняла, что к этому времени Дэш уже должен был знать о пожаре и, возможно, решил, что она осталась в здании.

– Да. Ты не поверишь, но я на окраине Национального парка «Скалистые горы».

– Знаю, – совершенно неожиданно для нее ответил Дэш. – Мы с Джимом тоже здесь, – торопливо продолжил он. – Мы знаем про ван Хаттена. Шесть коммандос провели рейд на его коттедж минут двадцать назад. Возможно, скоро их будет больше.

Кира, немедленно подстраиваясь под новые обстоятельства, присела на корточки. Сердце забилось быстрее. Вот это и называется – из огня да в полымя.

– Кто они?

– Полагаю, их послал Джейк, – ответил Дэш. – Но мы не уверены. В какую сторону ты бежала?

– На восток.

– Дерьмо. Мы пошли на запад…

Пауза.

– Сделай круг и возвращайся к коттеджу. Наша машина в четверти мили от него. Это национальный парк, так что люди Джейка не могут слишком высовываться. Но побыстрее. И будь осторожна.

41

Джим Коннелли выбрался через чердачное окно коттеджа на крышу и подполз на животе к самому краю. В большинстве случаев в подобной ситуации не помешал бы бинокль, но не сейчас. Полковнику требовался панорамный вид, а лес только усложнял задачу. Он выискивал любое движение, а эволюция сделала человеческое зрение исключительно чувствительным к движению на неподвижном фоне. Даже увидев вдали маленькую фигурку, полковник мог догадаться, кто это. Двигается плавно и скрывается в подлеске – коммандос. Двигается скованно и не пытается укрыться – турист. Одинокая девушка – почти наверняка Кира Миллер.

– Видишь ее? – спросил в телефон Дэш, укрывшийся в пятидесяти ярдах к востоку.

Коннелли продолжал осматривать окрестности.

– Нет. Но у тебя противник на три часа. Движется к какой-то цели. Пройдет в двадцати ярдах от тебя к северу примерно через сорок пять секунд.

– Понял, – произнес Дэвид, прикинул направление перехвата и, как всегда незаметно, двинулся по лесу.

Когда спецназовец проходил перед ним, Дэш, отлично рассчитав время, выскочил из ниоткуда и свалил мужчину на землю. Коммандос был так увлечен выслеживанием Киры и уверен, что его группа полностью контролирует лес, что нападение Дэша застало его врасплох. Дэвид выбил у него из руки пистолет и ударил локтем в лицо. Еще три быстрых удара, и мужчина беспомощно распростерся на лесной подстилке.

– Кто ты? – спросил Дэш, целясь из пистолета в голову спецназовца.

– Да пошел ты, – спокойно ответил тот.

Он дал Дэвиду именно то, что было нужно, – образец голоса. Дэш нанес еще один удар, в шею, и мужчина отключился.

Дэвид поднял ко рту телефон.

– Один есть, – прошептал он Коннелли и с тревогой добавил: – Киры не видно?

– Нет. Но я засек еще одного противника. Тридцать ярдов к западу от тебя в юго-восточном секторе.

– Понял. Слезай с крыши и встречай меня за фургоном ван Хаттена. Я сниму второго парня и отправлю остальных на юго-запад.

Их машина стояла на северо-востоке, поэтому, если ему удастся направить врагов в противоположном направлении, уходить будет проще.

– Принял, – ответил Коннелли.

Дэш снял с лежащего на земле мужчины наушник и микрофон и двинулся на север. Он перехватил второго коммандос точно так же, как первого, и хотя этот солдат смог поставить пару блоков и даже нанести один удар, конец был тем же самым.

«Двое готовы», – подумал Дэвид.

Он присел на корточки и сосредоточился на фразе «да пошел ты», любезно высказанной первым спецназовцем. Его голос был глубже, чем у Дэша, и немного хрипловат. Дэвид примерился и попробовал пару раз. Хочется надеяться, этого хватит. Он поднял ко рту микрофон, снятый со второго коммандос. «Это…» – начал он, потом что-то невнятно пробормотал, рассчитывая, что товарищи солдата сочтут неразборчивый позывной жертвой плохого приема, известной беды Скалистых гор. Легкость, с которой он справился с двумя коммандос, говорила, что они не ожидали конкурентов. Они считали себя охотниками, а не добычей, даже если их предупредили о навыках Киры. «Засек девушку к юго-западу от дома, движется быстро, – уже разборчиво продолжил он низким голосом. – Она…» Он пробормотал еще несколько слов и отшвырнул гарнитуру. Потом на секунду замер, обдумывая следующий шаг, и тут из-за дерева вышла Кира.

Она увидела бесчувственное тело рядом с Дэшем и бросилась к мужу, который как раз засовывал за пояс трофейный пистолет.

– Где Джим? – прошептала она, оказавшись рядом.

– У коттеджа, – еле слышно ответил Дэш.

Он двинулся в ту сторону, жестом показав жене следовать за ним.

Через несколько минут они встретились со своим товарищем. Как и Дэш, Коннелли не тратил время на приветствия.

– Что с ван Хаттеном? – прошептал он Кире.

– Оставь его, – беззвучно ответила она. – Он не скажет Джейку ничего нового. Он – блестящий ученый и хороший человек.

– А как же поджог и похищение? – прошептал Дэвид.

– Долго рассказывать, – ответила Кира.

Группа двинулась на северо-восток, к машине, припаркованной Дэшем и Коннелли в четверти мили отсюда. Дэвид вел, следом шла Кира, а Джим прикрывал тыл.

Они не разговаривали и даже не открывали ртов. До финишной линии осталось совсем немного, и если им удастся еще чуть-чуть не выдавать свое расположение, можно будет вздохнуть свободно.

Через несколько минут ускоренного марша по лесу они уже видели вдали свою цель, стоящий под деревом светло-серый «Форд».

Дэш услышал где-то в стороне, за спиной, слабый шорох.

Он резко развернулся, выхватывая пистолет со скоростью спортсмена мирового класса, но опоздал. Заметив его движение, коммандос выскочил из-под прикрытия дерева и послал пулю в сердце Киры Миллер.

Джим Коннелли нырнул вперед, толкая девушку вбок. Пуля, предназначенная для нее, пробила ему шею, разорвав яремную вену, и убила на месте.

Не успел коммандос сделать второй выстрел, как Дэш пробил ему дыру между глаз, и в лесу вновь стало тихо.

Дэвид осмотрел окрестности, но больше никого не заметил. Стрелок был один, но скоро эта ситуация изменится. Он выудил из кармана Коннелли ключи от машины и бросил их Кире. Та была в шоке и казалась полностью парализованной. «Давай!» – крикнул Дэш, но она не отреагировала. «Давай же! – еще раз крикнул он ей в ухо. – Садись за руль. Остальные сбегутся на выстрелы».

Кира стряхнула оцепенение и побежала к машине. Она забралась на водительское сиденье и вставила ключ в замок зажигания. Как только двигатель заработал, она обернулась посмотреть, чем занят Дэш. Он торопился к машине, таща на плечах тело Коннелли. Остатки крови полковника все еще утекали из разорванной шеи на землю.

– Открой багажник! – рявкнул Дэвид, когда подбежал к машине.

Он уложил тело своего друга в багажник и скользнул на пассажирское сиденье. Он еще закрывал дверь, когда машина рванулась с места.

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо, – бормотала Кира, добавляя газа, по ее щекам текли слезы. – Не могу поверить, что он мертв… Там должна была лежать я…

Дэша трясло ничуть не меньше, чем жену, но вновь они не могли позволить себе оплакивать друга. Не сейчас. Человек, которого он уважал больше всех, погиб, но и Дэвид отнял жизнь. Он убил солдата, который считал, что сражается за правое дело. В горячке столкновения, руководствуясь яростью и рефлексами, Дэш стрелял на поражение.

Когда они свернули на шоссе, Дэвид заставил себя выбросить эти мысли из головы.

Он задумался было, не столкнуть ли их машину в кювет, но передумал. Люди Джейка прибудут на место стрельбы пешком и не смогут их преследовать. А машина, на которой они приехали с Коннелли, пока была «чиста».

Кира была на грани срыва, поэтому Дэвид заставлял ее говорить, требуя рассказа о мотивах ван Хаттена. Физик считал, что пожар уничтожит весь запас капсул. Поскольку капсулы не выдерживали высокой температуры, то даже если их хранилище уцелеет при пожаре, они все равно придут в негодность. Тут он не ошибся.

Но он не знал, что у «Икара» есть другой комплекс. Как и Джейк, физик нанес им серьезный удар, но пока не смертельный.

– Какой у нас запас капсул в Кентукки? – спросил Дэш.

– Приличный. Хватит, чтобы поддержать нас, пока я не налажу изготовление новых. Я позаботилась, чтобы при потере одного комплекса нам хватило запасов другого. Но нам придется на неопределенное время приостановить деятельность западных гексад.

Дэш мрачно кивнул. Они ушли в глухую защиту, держа удар. Им нужно добраться до трейлера, привести себя в порядок, похоронить друга и встретиться с Мэттом Гриффином, который на этой неделе занимался штаб-квартирой «Икара» в Кентукки. А теперь их единственной штаб-квартирой…

Дэвид Дэш переживал потерю Джима Коннелли так же глубоко, как когда-то потерю своего отца. По крайней мере, его друг погиб героем. Но следом пришла другая мысль – а правда ли это? Жена казалась ему сейчас такой же чужой, как пронзающий космос инопланетный корабль. Так ради кого пожертвовал собой его друг? Ради женщины, которая вполне может оказаться самым важным человеком из всех рожденных?

Или он умер, спасая нечто совсем иное?

42

Маленькое инопланетное судно проскользнуло орбиту Плутона и продолжило неумолимое движение к цели. Продолжая замедляться, но все еще двигаясь в сотни раз быстрее любого земного объекта, оно быстро проскочило орбиты газовых гигантов – Нептуна, Урана, Сатурна и Юпитера. Сейчас оно двигалось со скоростью космического пешехода. Его масса и длина давно стабилизировались, и земное оборудование смогло их определить. Космический корабль был идеальной сферой примерно девяти футов в диаметре. Он все еще испускал излучение Казимира, хотя при таких скоростях оно соответствовало капле из океана доступной кораблю нулевой энергии.

Все попытки человечества наладить связь с кораблем оказались безуспешны.

Проходя орбиту Марса, космический корабль начал тормозить еще сильнее, и почти восемь миллиардов обитателей Земли затаили дыхание.

Он остановится? Пролетит мимо? Рухнет? Или выпустит в космос летающих свиней?

До ответов на эти вопросы оставалось совсем чуть-чуть. Корабль подлетал к Земле, и все астрономы мира, профессионалы и любители, следили за ним на бесчисленных телевизионных и компьютерных мониторах. Даже если бы Сатурн и Юпитер сошли сейчас со своих орбит и столкнулись, ни один телескоп не записал бы это событие.

Судно плавно вышло на низкую орбиту вокруг третьей от Солнца планеты. Затем оно начало выпускать из крошечных пор в своем корпусе тысячи и тысячи микроскопических прозрачных сфер, не заметных множеству нацеленных на судно приборов. Эти прозрачные сферы осыпались на планету равномерным дождем.

Судно обогнуло земной шар, в течение нескольких часов сбрасывая свою нагрузку, а потом вышло на идеальную геостационарную орбиту над экватором: сравняло свою орбитальную скорость с вращением Земли и зависло над одной точкой.

Стабилизировав орбиту, судно выпустило в сторону Солнца металлическую сферу размером с баскетбольный мяч. В следующее мгновение оно полностью перестало испускать излучение Казимира.

Люди моделировали тысячи различных сценариев, и этот – космический корабль просто припаркуется на стационарной орбите – давно рассматривался как наиболее вероятный. На сей случай ООН заключила контракт с частной компанией, «Спейс Анлимитед», на спуск инопланетного объекта на Землю, и через несколько часов после стабилизации его орбиты с Земли стартовал свой корабль.

Все попытки наладить контакт по-прежнему игнорировались, но действиям корабля «Спейс Анлимитед» никто не препятствовал. Инопланетное судно проверили на наличие жизни или компьютерного или роботизированного разума, но ничего не обнаружили.

Затем инопланетный корабль был снят с орбиты и помещен в грузовой отсек корабля «Спейс Анлимитед». Хотя признаков жизни, даже микроскопических, не нашли, специалисты запустили процесс обеззараживания, просто для надежности. Наконец, всего через сутки после своего прибытия, «пришелец» был спущен на землю и доставлен тысячам жаждущих ученых, на борт роскошного круизного лайнера, который сейчас ходил под флагом ООН и названием «Коперник» и ждал своего часа в Южной Атлантике.

43

Дэш и Кира присоединились к Мэтту Гриффину в штаб-квартире «Икара» в Кентукки и принялись зализывать раны и обсуждать планы по восстановлению. Последний месяц неудачи сыпались на них как из ведра. Когда они привлекли в свои ряды ван Хаттена, казалось, что дела наконец-то пошли как надо. Но сейчас они чувствовали себя Сизифом, обреченным катить огромный камень в гору только для того, чтобы у вершины он покатился обратно. Сизиф был осужден Зевсом на вечное повторение бесполезных усилий, но для группы «Икара», только что закатившей камень на место после первого падения, перспектива была пугающей.

Трое оставшихся членов ядра – а ведь не так давно их было пятеро – хоронили в тайне полковника Джима Коннелли, по-настоящему прекрасного человека, утрата которого омрачала жизнь и без того потрепанной и обескураженной группы.

Пока они склоняли головы, ненадолго, не желая привлекать к себе лишнее внимание, пока их след еще не остыл, безумие, охватившее всю планету после известия о приближении инопланетного корабля, утихало, и мир возвращался к новой норме.

Инопланетный корабль прилетел. Из него не вышел ни бог, ни дьявол. Мир не был разрушен и даже не подвергся изменениям. Сферический корабль не разразился нагорными проповедями. Из него не извлекли технологии, способные преобразовать общество. Ученые на борту самого известного сейчас судна, «Коперника», пока ничего не нашли, даже не смогли обнаружить, как запустить двигатель нулевой энергии, который толкал корабль. Не обнаружив ни электроники, ни компьютерного мозга и контрольных систем, ни их инопланетного эквивалента, ученые пришли к убеждению, что главный мозг корабля был выброшен в Солнце ради сохранения инопланетных тайн.

Суденышко просветили изнутри и снаружи рентгеном, радиоволнами, ядерно-магнитным резонансом – практически всеми волнами широкого электромагнитного спектра. Однако не нашли ничего – ни посланий, ни иероглифов, ни рисунков, ни даже микроскопических царапин. Тогда испробовали все, что могло прийти в голову, вплоть до проверки на невидимые чернила. Результат оказался тем же. У них на руках была оболочка корабля, с мертвым и непостижимым двигателем и без мозга.

Дэш, Гриффин и Кира, затаив дыхание, несколько дней ждали, не выскочит ли кто-нибудь, как чертик из коробки, из инопланетного судна и потребует голову Киры Миллер или начнет жаловаться, что он прилетел сюда за полгалактики в поисках высочайшего разума, а попал на планету, населенную дебилами. Но ничего подобного не случилось, к облегчению всех, а особенно – Киры, на которую доводы ван Хаттена произвели сильное впечатление.

Они продолжали контролировать зоны покрытия спутников и искать электронные глаза, которые могут смотреть в их сторону, одновременно следя за собственными системами раннего предупреждения, однако все свидетельствовало о том, что группа – по крайней мере сейчас – хорошо укрыта и находится в безопасности.

Джейк оставался главной угрозой, но вряд ли они смогут вздохнуть спокойно, пока не отыщут кукловода, дергающего полковника за ниточки. Поэтому Дэш, с помощью Мэтта Гриффина, всерьез занялся поисками человека, которого некогда звали Эриком Фреем. Дэвиду нравилось работать с добродушным великаном; их совместные усилия вызывали в памяти тот первый раз, когда они вместе разыскивали человека. Тогда они пытались найти загадочную Киру Миллер. Сейчас Кира вновь стала загадкой, и Дэш не хотел признаваться даже себе, насколько эта загадка его пугает.

Миллер выдала Дэшу и Гриффину подробное описание биотехнологического оборудования, которое требуется Фрею для воспроизведения ее терапии. Кроме того, она перечислила частные компании, продающие синтезаторы ДНК, и те, у которых он почти наверняка заказывал некоторые наиболее распространенные клонированные гены. За пять минут в разогнанном состоянии Гриффин составил список из примерно восьми тысяч клиентов, которые приобретали подобные ингредиенты.

Теперь им оставалось только отбросить лишнее. Дэш поговорил по телефону с несколькими бывшими коллегами Фрея, дополняя сведения Арнольда Коэна, и составил портрет биолога. У Фрея действительно был катер; кроме того, он был подписан на два или три журнала, посвященных морской и глубоководной рыбалке. Гриффин хакнул полицейские протоколы и выяснил, что Фрей заводил дружбу с мальчиками и брал их с собой на катер. Некоторые из них – хотя наверняка это была только верхушка айсберга – обвиняли Фрея в домогательствах, однако в результате все иски были отозваны. Катер был отличным местом для подобных развлечений: жертве не спрятаться и не убежать, никто не услышит криков и не придет на помощь.

Выйдя в международные воды, Фрей мог пользоваться то палкой, то морковкой, запугивать или задабривать. Он мог применять весь арсенал средств, изобретенных за века любителями маленьких мальчиков, и даже угрожать жизни детей, если они расскажут кому-нибудь о случившемся.

Из восьми тысяч человек, приобретавших биотехнологическое оборудование в заданный период времени, катерами и лодками владели примерно двести тридцать. Теперь, зная предпочтения Фрея в одежде, алкоголе, книгах, развлечениях и так далее, они без труда сузили список. Разогнанный Гриффин проверил несколько оставшихся имен и сразу вычислил Фрея: теперь он был Адамом Леонардом Арчибальдом.

Через месяц после предполагаемой смерти Фрея Арчибальд купил за наличные маленькую, но хорошо оборудованную биотехнологическую компанию в Сан-Диего. С тех пор компания сделала несколько открытий и сейчас обдумывала выход на рынок. По оценкам, она стоила в двадцать раз больше той суммы, которую заплатил Арчибальд.

Усиленная версия Фрея могла подменять данные в компьютерах способами, которые не смогли бы отследить лучшие человеческие эксперты, но усиленная версия Гриффина быстро распутала его следы. Настоящий Адам Арчибальд скончался восемь лет назад. Фрей взял его имя и номер социального страхования и переправил записи во всех компьютерных базах, добавив своей личине высшее образование, опыт работы и даже зубную формулу, до которой могут дойти при особо тщательных проверках. Он отпустил бороду, сделал операцию, избавившую его от очков, и пристроил на место каштановых волос с залысинами темно-каштановый парик. Но хотя этих физических изменений было достаточно, чтобы обмануть бывших коллег, если бы они встретились с Адамом Арчибальдом на улице, широкий нос, маленький подбородок и плоское лицо однозначно указывали на Эрика Фрея. Как и его привычки.

Дэш прилетел в Сан-Диего, старое логово Киры. Он собирался проследить за Арчибальдом, узнать о нем как можно больше и попытаться выяснить, с кем он работает. Но через пять дней Дэвид признал свое поражение. Арчибальд-Фрей разработал какие-то электронные технологии, которые сводили на нет работу всех «жучков» и следящих устройств Дэша. Поскольку никто на Земле не мог засечь это оборудование, такая ситуация подтверждала, что Арчибальд – действительно Эрик Фрей.

Дэвид мог продолжать наблюдение и надеяться, что рано или поздно ему повезет и он ухватит за хвост сеть Фрея. Однако существовала вероятность, что за это время тот вычислит Дэша и начнет охотиться за ним или забьется в нору. В конце концов решение стало очевидным.

Пора действовать.

44

Дэш сидел в душевой кабинке гостевой каюты и терпеливо ждал. Судно Фрея, яхта «Кодон» стоимостью в несколько миллионов долларов, производило сильное впечатление. С момента покупки предыдущего судна дела Фрея явно шли в гору, но доступ к капсулам Киры всегда способствовал таким переменам.

«Кодон», при своих шестидесяти футах и трех палубах, имел гладкие аэродинамические обводы, кричащие о скорости и маневренности: гоночная яхта, увеличенная в десять раз. Элегантные и роскошные каюты напоминали ни много ни мало спальни какой-нибудь европейской королевской семьи. Дэша тошнило от мысли о том, что, со всей определенностью, происходит на этом великолепном судне. Резко разбогатев, Фрей наверняка отпустил на волю свои наклонности.

Дэвид забрался на судно ранним утром, чтобы его случайно не увидел кто-нибудь из немногих жителей пристани, считающих лодку своим домом. Он бесшумно изучил каждый квадратный сантиметр верхних палуб «Кодона», привел в негодность два гидроцикла, черный и красный, потом вскрыл замок и поспешил вниз, подальше от просыпающихся соседей. Затем не менее тщательно проверил внутренние помещения яхты, но не нашел ничего тревожного. Ни сигнализации. Ни систем наблюдения. И никаких следов оборудования, кроме обычного оснащения судна.

Сейчас Дэш, удобно устроившись на полу душевой кабины, читал с телефона книги, загруженные прошлым вечером. Он прочел одну и принялся за следующую, когда услышал сверху какие-то звуки.

Фрей наконец выбрался на запланированную прогулку. Если сведения Дэша верны, человек, который сейчас называет себя Адамом Арчибальдом, будет единственным участником этой экскурсии.

Вскоре судно начало медленно двигаться, уходя от причала и из гавани. Через пять минут Фрей открыл дроссельную заслонку, и огромная яхта помчалась вперед. Дэвид выждал еще десять минут и выбрался из кабинки. Затем вытащил из кармана военный электрошокер и тихо пошел по каюте.

На полпути Дэш растерянно замер. Почему он чувствует такую слабость? Дэвид споткнулся, потряс головой, будто стряхивая невидимую паутину. Потом заставил себя выпрямиться и сделать следующий шаг, но не смог. Руки расслабленно опустились, пальцы разжались, и шокер выскользнул на пол.

Через несколько секунд и сам Дэш осел на пол, и навстречу ему метнулась чернота.

Дэвид пришел в себя, совершенно не представляя, сколько прошло времени. Он был в одежде и не связан, однако содержимое карманов, шоковый пистолет и «Глок» исчезли. Он потянулся к дверной ручке, но каюта была заперта.

– Присаживайтесь и давайте поговорим, – произнес ясный голос из скрытого динамика; голос, принадлежащий Эрику Фрею.

Взгляд Дэша метнулся по каюте, разум быстро перебирал варианты. Дэвид изо всех сил ударил ногой в дверь. Ногу пронзила боль. Дверь явно была усилена.

– Вы не сможете выйти, пока я не разрешу, – сказал Фрей. – Следующая порция газа тоже будет без цвета и запаха, как первая. Только она будет смертельной. Так что с этой минуты я рассчитываю на ваше послушание.

– Сколько я пробыл в отключке?

– Всего десять минут, – отозвался Фрей. – Не люблю ждать.

– О да, это ваш главный недостаток.

Фрей проигнорировал реплику.

– Садитесь на стул у кровати и включите монитор перед вами.

Дэш сделал, как сказано, и на экране появился хозяин яхты. На нем были синие плавки и белая расстегнутая рубашка, открывающая загорелое, но пухлое тело. Он стоял на мостике, но штурвала рядом не было. Значит, яхту ведет автопилот. В квадратике в углу большого монитора Дэш видел свое изображение, которое, очевидно, передавалось на монитор Фрея.

Последний с самодовольной ухмылкой наклонился к камере.

– Я знал от Алана, что его сестра не любит пользоваться своим изобретением, – сказал он. – И она сумела окружить себя такими же людьми. Невероятно. Очень благородно и чертовски глупо. Вы хороши в своем деле, Дэвид Дэш, но если считаете, что можете устранить меня на моей территории без усиления, у вас задница вместо головы.

– Я не собирался устранить вас, только оглушить.

– А если бы я был усилен? Ну, или разогнан, как вам больше нравится…

– Как бы вы ни контролировали свое тело, вы не сможете остановить электричество, – ответил Дэш. – Пистолет сработал бы. Я проверял на себе.

– Приятно знать, – заметил Фрей и насмешливо покачал головой. – А почему вы так задержались? Мне напели, что вы общались с моими бывшими коллегами, и я ждал вас раньше.

– Простите, что разочаровал, – сказал Дэш. – А как вы узнали, что я на борту?

– Во всех каютах скрытые камеры. И особенно в гостевом душе, – добавил он с кривой развратной улыбкой, и Дэвида охватило желание прыгнуть в монитор и забить Фрея насмерть голыми руками.

– Камеры модулированы так, чтобы их не засекали ни традиционные детекторы, ни ваши, – продолжал Фрей. – Как вы уже, несомненно, поняли, находясь в усиленном состоянии, я серьезно поработал над системами наблюдения. Мои устройства справляются с вашими, и их невозможно засечь. – Он поднял брови и самодовольно продолжил: – На случай, если вы еще не догадались, – симпатичная штучка на вашей талии бесполезна на борту «Кодона».

Он сделал паузу, потом презрительно потряс головой.

– Должен признаться, я бы отнесся к вам с большим уважением, если бы вы планировали меня убить.

– Ага. Ваше уважение много для меня значит, – иронически бросил Дэш. – Если от этого вам станет лучше, – горько продолжил он, – я планирую убить вас при первой же возможности.

Фрей проигнорировал его.

– Так… что? Вы собирались меня допросить? Попытаться узнать размеры моей организации?

– Знаете, как говорится, чтобы вывести тараканов, мало раздавить тех, которых увидел на свету, нужно уничтожить тех, которые прячутся под половицами.

– Хотите изображать говнюка, Дэш, – изображайте. Вы некоторое время побудете пленником, а память у меня долгая.

Он откинулся на спинку стула и закинул ноги на какой-то предмет вне видимости камеры.

– Когда я узнал, что вы говорили с моими бывшими коллегами, я сразу понял, что скоро вы придете за мной. Наконец-то. Я планировал выждать и следовал этому плану, но я не молодею, – многозначительно закончил он.

– Так почему же я до сих пор жив? – спросил Дэш.

– Чтобы я мог обменять вас на секрет долголетия.

Дэвид нахмурился. Если бы Кира никогда не начинала разработку этой терапии, ее жизнь была бы намного проще.

– Она не сможет выдать ее, даже если захочет. Вы наверняка знаете, как Патнэм и Алан Миллер старались заставить Киру открыть эти сведения. Но они спрятаны, даже от нее.

Фрей рассмеялся.

– Мы оба знаем, что это давно не так. Лично я там не был, конечно, но слушал, когда Алан запустил свой «девятый вал». Он обманул ее, заставил добровольно разблокировать память. И я не сомневаюсь, что блок по-прежнему снят.

– Боюсь, вы просчитались.

– Господи, Дэш, я даже не разогнан – и все равно могу сказать, что вы врете. Потом, когда подниму ай-кью, проверю еще раз, но я уверен, что прав. Вам стоит потренироваться делать морду кирпичом.

– Так это вы привлекли к делу полковника Джейкобсона? – поинтересовался Дэш, меняя тему.

– Вы и без меня это знаете. Вы явно пытаетесь разговорить меня. Собрать, как это зовут всякие военные парни вроде вас, разведданные…

Дэш не обратил внимания на подначку. Фрей разгадал его намерения, но это еще не значит, что попытка не сработает. Люди любят говорить. И хвастаться. Особенно когда они взяли верх и чувствуют себя неуязвимыми.

– Но зачем вы привлекли военных? – спросил Дэш. – Если вы хотите получить терапию Киры, вам нужно оставить ее в живых. Тогда зачем спускать с цепи полковника, который съехал на ее убийстве?

– Я сам пытался ее найти, но далеко не ушел. Потом я создал систему, которая искала слишком сложные для нормальных людей разработки, и напал на золотую жилу. Откуда, по-вашему, полковник взял эту идею? Мне пришлось скормить ее через моего человека в его команде, иначе он бы никогда не догадался. Так или иначе, мне повезло, и я нашел Росса Мецгера. В его компьютере были такие работы, в которых я не смог разобраться даже под усилением. Я продолжал наблюдать и когда узнал, что с ним должна встретиться Кира, организовал рейд для ее захвата.

Дэш поджал губы. Он думал, что для нормального человека рейд организован слишком безупречно, и оказался прав. К тому времени Кира вела учет каждой капсулы, и он решил, что ошибается. Если бы только Дэвид заставил себя хорошенько подумать, усомниться, действительно ли никто не способен воспроизвести препарат Киры, он бы давным-давно сообразил, что Фрей жив.

– А вы пробовали усовершенствовать реактор холодного синтеза в разогнанном состоянии? – спросил Дэш.

Фрей рассмеялся.

– Там нечего было усовершенствовать. Эта штука просто ничего не делала.

Дэвид прищурился. Установку не стоило показывать в прайм-тайм, поскольку она выдавала только чуть больше энергии, чем получала. Но сказать, что она ничего не делает?…

– Вы неправильно его пересобрали, – покровительственным тоном сказал Дэш.

– Мы отлично его пересобрали. И он ни хрена не делает.

Дэвид не знал, как это понимать. Он не мог представить, какой Фрею толк врать про реактор. Вероятнее всего, его действительно неправильно собрали, но ученый так настаивал на обратном, что Дэш решил отложить эту информацию на потом и обдумать.

– В то время этот объект был моей единственной ниточкой, – продолжал Фрей. – Когда вы сожгли здание, а мои дорогостоящие солдаты не сумели вас поймать, я попытался восстановить след. Но мне не повезло. И тогда я решил натравить на вас полковника и его обширную агентурную сеть. У меня было много свободного времени, чтобы выстроить богатство, власть, ресурсы, организацию… что угодно. Но когда я привлек военных, я увеличил размах в сотню раз.

– Предварительно дискредитировав сведения о долгожительстве.

– Верно. Слишком заманчивая тема. Мне не нужна конкуренция со стороны Джейка или его людей. А так он полностью сосредоточился на цели. Но я не беспокоился, что он может убить Киру. Она и вы слишком хороши. Однако я решил, что если он добьется какого-то успеха, станет вас тревожить, вы начнете делать ошибки, и я ими воспользуюсь. Сначала я даже не поверил, что ему удалось захватить Киру, но этот кретин практически сразу ее упустил.

Фрей пожал плечами.

– Не важно, – спокойно сказал он. – Все наладилось. Он сделал свое дело. Рыл землю. А пока Кира была у него, он дал ей достаточно подсказок, чтобы она наконец сообразила – я жив.

– Вы хотели, чтобы она узнала?

– Именно. Мой план Б. Если бы это не произошло естественным путем, мне бы пришлось вмешаться самому. Если я не могу тебя найти, я приманю тебя к себе. Как говорил Алан, вы, ребята, чертовски предсказуемы. Вы всегда совершаете благородные, героические поступки. Я решил, что если вы придете за мной, то придете именно сюда, на яхту. Отличное место для засады.

Он снова ухмыльнулся.

– Да и для развлечений тоже. Хотя вы для меня староваты на несколько десятков лет.

– Ты просто гребаный извращенец, – с отвращением бросил Дэш.

Ухмылка Фрея исчезла.

– Возможно, я и гребаный извращенец, но память у меня хорошая. Я заключу с Кирой сделку. И я выполню свою часть и верну вас ей. Но никто не утверждает, что вы вернетесь к ней целым и невредимым, – злорадно закончил он.

45

В течение недели «Коперник» оккупировали ученые, солдаты, чиновники и те люди, об обязанностях которых знали только пославшие их правительства, – и глаза всего мира были прикованы к ним.

Небольшой плавучий город по-прежнему держался у берегов Анголы, а умнейшие мужчины и женщины, которые сейчас звали его домом, – величайшая коллекция научных талантов, собравшихся в одном месте и посвятивших себя одной задаче, – скребли свой коллективный затылок.

Зачем инопланетный корабль прилетел? Какова его цель? В нем не было ни послания, ни роботизированных средств коммуникации. Не было рисунков с инопланетными существами, последовательностями простых чисел или числом «пи». Не было ни топ-сорок инопланетных хитов, ни Розеттского камня, чтобы научить примитивных землян чужому языку.

Возможно, он проделал свое путешествие, чтобы развеять этноцентрические представления человечества о себе как начале и конце жизни во Вселенной. Возможно, инопланетяне засекли усилия людей – программу SETI или что-то другое – отыскать чужую разумную жизнь и, не желая раскрывать сведения о себе или своих технологиях, отправили корабль как ответ на вопрос, который так усиленно задавала Земля. Или же это тест на зрелость вида. Раскройте загадку нулевой энергии или найдите способ выявить скрытое, квантовое сообщение – и заслужите право присоединиться к Галактике.

Но если загадка была тестом, человечество терпело неудачу. С таким же успехом ученые могли просто наслаждаться круизом и ездить на экскурсии на берег, поскольку никакого толка от их пребывания на борту не было.

Инопланетный объект был пустышкой. Да, он мог не выйти на орбиту у Земли и двинуться дальше, и тогда человечество еще десятки и сотни лет строило бы догадки о его конструкции, назначении и цели облета. Но учитывая, что корабль удалось доставить на Землю, результаты просто разочаровывали. Его корпус был уникален и обладал впечатляющими свойствами, но он состоял из материалов, хорошо известных на Земле.

Какая бы электроника ни привела его сюда, вся она отправилась в Солнце. НЭ-двигатель был отключен, и ни один из ведущих ученых мира не мог его запустить или хотя бы разобраться, как он устроен.

Мелкие части НЭ-двигателя сняли, измерили, сфотографировали, просветили всеми способами спектрографии и прочих анализов и осторожно вернули на место. Предложения по тематическим исследованиям были представлены на одобрение управленческой команде нобелевских лауреатов.

Но в основном ученые выдвигали предположения и слонялись без дела. В какой-то момент страны-участницы решат, что проект провален, и отправят свои команды домой, но этого не случится, пока остается хотя бы тень надежды на расшифровку принципов НЭ-двигателя. Поэтому разочарованные ученые отыскали своих коллег из других стран и принялись работать над собственными земными проектами, решив, что такое несравненное сборище умов не должно тратить время зря.

Но на седьмой день, что бы ни говорила Библия, никто не отдыхал.

Потому что на седьмой день ад вырвался на свободу.

И у избранного сообщества «Коперника» практически не оставалось времени, прежде чем новый и стремительно развивающийся феномен взорвет весь остальной мир.

Отовсюду начали поступать сообщения о предположительно новых микробах, хотя и необычайно больших. Но первый же взгляд в микроскоп отмел это определение. Объекты были не микробами, они вообще не были формой жизни. Полуорганические, полумашинные создания. Борги на микроуровне. Наниты.

Эти наниты были обнаружены во многих местах по всему миру. И они плодились и размножались. Всего через пару дней их сможет заметить не только биолог с мощным микроскопом, удивленный, чем же загрязнены его клеточные культуры, но и любой подросток с микроскопом за двадцать долларов и пробой грязи, воды или воздуха.

Нанотехнологии уже несколько десятков лет были последним писком моды. Ученые давно знали о возможности и потенциале манипулирования материей на атомарном уровне, и отделы нанотехнологических исследований становились важнейшим подразделением многих университетов. Но хотя люди достигли определенного прогресса, инопланетные наниты при кажущейся простоте намного опережали все достижения человечества.

Уже в 1959 году Ричард Фейнман задал вопрос: что, если объекты можно производить – собирать – «снизу вверх», используя в качестве строительных блоков атомы? А в 1986-м Эрик Дрекслер, отталкиваясь от этого, спросил: а что, если можно разработать сборочную установку наноуровня, которая сможет не только производить другие объекты по выданным «чертежам», но и воспроизводить саму себя? Потрясающий образ.

И у него были доказательства. Бесчисленные доказательства. Орел, броненосец, дуб или одна-единственная травинка. Вся многоклеточная жизнь на Земле была собрана именно таким образом.

Комплексная сущность, называемая человеком, состоит из триллионов клеток, и все они возникли из одной оплодотворенной яйцеклетки. Одна оплодотворенная яйцеклетка, получившая половину своих генов от женщины и половину – от донора-мужчины, является величайшим нанитом: превращает частицы получаемого сырья (пищи) в копии самой себя, причем экспоненциально. И возможности экспоненциального роста поражают воображение. Одна клетка превращается в две, две – в четыре, четыре – в восемь и так далее. В первые десять-пятнадцать удвоений этот рост не кажется чем-то примечательным, но если его не сдержать, всего через сорок удвоений единственная клетка превратится в триллион клеток. От одного до триллиона всего за сорок удвоений.

Однако, при всем впечатлении от такого роста, триллион идентичных клеток будет бесполезен; это куча протоплазмы, не способная ходить, любоваться закатом или написать сонет. Намного сильнее впечатляет тот факт, что единственная исходная клетка располагает программой, необходимой для создания целого человеческого существа. В некоторой точке на ранней стадии процесса клетки начинают видоизменяться – специализироваться. Некоторые из шара идентичных клеток, следуя сложной программе, заложенной в ДНК, осознают себя клетками сердца. Другие – клетками глаза. Третьи – клетками мозга. И так далее. И каждая группа клеток знает, где ей следует быть и как правильно интегрировать себя в единое целое. Все инструкции, весь комплект чертежей, заключены в самой первой, микроскопически малой оплодотворенной яйцеклетке.

И всякий раз это безусловное чудо наноконструирования.

Но если на такое чудо способна органическая материя, состоящая из липидов, белков и ДНК, почему невозможен искусственный сборщик, делающий то же самое? Не для таких сложных конструкций, как человек или даже муравей, но хотя бы для относительно простых, менее требовательных задач…

Так выглядела перспектива, и с того времени ученые устремились к ней. Уже в 1989 году физикам впервые удалось переместить отдельные атомы, а всего через два месяца они смогли выстроить тридцать пять атомов ксенона в виде букв «IBM». Ученые доросли до конструирования двигателя размером с молекулу и нашли несколько хитроумных способов самосборки своих крошечных машин.

Инопланетные наниты были построены именно на тех принципах, о которых давно мечтали земные ученые, но опережали достижения людей на тридцать, а то и сто лет. Они были просты, что обеспечивало универсальность, и способны перерабатывать мельчайшие частицы сырья в свои копии.

Бактерии давно доказали эффективность сочетания простоты устройства и непревзойденных способностей к размножению и распространению. Количество бактерий, для которых человеческое тело служит домом, десятикратно превышает количество клеток самого тела. В одной унции фекалий можно найти бактерий в тридцать раз больше, чем живущих на Земле людей. Бактерии обитают практически на каждом квадратном сантиметре земной поверхности, их находят сорока милями выше и двадцатью милями ниже этой поверхности. Они живут в ледяном арктическом климате и кипящих горячих источниках. На поверхности океанов и в глубине вод. Они могут процветать в масле, пестицидах и токсичных отходах. Бактерии планеты неисчислимы, и нет на Земле места, куда они не могут проникнуть.

Инопланетные наниты выглядели столь же неудержимыми. Они проедали пластик и сталь, одну молекулу за другой, поэтому ни один барьер не мог надолго задержать их. Ученые изолировали их и поместили в среды, содержащие различное сырье. Оценки показывали, что при такой скорости дупликации, с учетом экспоненциального роста, совокупная масса нанитов через две недели превысит массу Земли.

Разумеется, такого не случится. Наниты не могут бесконечно расти: у них закончится сырье. Однако у них должна быть цель.

Но какая?

Их большими дозами вводили подопытным животным. Никакого эффекта. Их находили на человеческой коже и в человеческих экскрементах. Без заметного эффекта. Они казались совершенно безвредными для земной жизни, как те бактерии, которые обитают в кишечнике человека.

Все население «Коперника» получало сообщения об этих новых находках в одно и то же время, на десятках языков и тысячах экранов.

Гонка началась. Задержать распространение таких новостей надолго не удастся. «Копернику» нужно вырваться вперед, понять конечную цель инопланетных нанитов прежде, чем разразится неизбежная паника. Инопланетное судно пролетело бессчетные триллионы миль не для того, чтобы повисеть на орбите и превратиться в декоративное украшение. Оно обрушило на мир чуму. Возможно, наниты станут помогать людям – к примеру, превратятся в крошечных докторов, которые плавают по кровеносной системе, ищут и уничтожают раковые и прочие зловредные клетки и чинят повреждения, – но само их существование и репродуктивные способности пугали до дрожи.

Но с таким же успехом они могут нести зло, и люди моментально придут к этому заключению. А когда – и довольно скоро – они станут многочисленными, паника достигнет критической массы, даже если наниты по-прежнему будут безвредны.

Поэтому спешно разрабатывались новые планы. Нужно отправить на «Коперник» нанотехнологов, робототехников, специалистов по компьютерным наукам и программистов, а параллельно определить наименее важных сейчас специалистов и отослать их по домам, чтобы освободить место. Но, учитывая вездесущность нанитов, «Коперник» был не единственным вариантом. Каждая страна дополняла совместную работу на борту судна собственными усилиями на Земле.

Еще несколько дней, и наниты станут настолько заметны, что к этим усилиям смогут присоединиться даже школьники.

46

Эрик Фрей, известный теперь как Адам Арчибальд, достал из стального контейнера капсулу и поднес ее к камере, чтобы показать Дэшу.

– Пора приступать ко второй части допроса, – с самодовольной ухмылкой сказал он, закинул капсулу в рот и проглотил. – Теперь я буду абсолютно точно знать, когда вы лжете, а когда говорите правду.

Фрей спокойно ждал, когда препарат подействует. Прошло четыре минуты, и Дэш понял, что время пришло: глаза его тюремщика внезапно заблестели, а выражение лица стало нестерпимо высокомерным. Теперь Фрей должен создать аватар, выделить крошечную часть своего разума для эмуляции нормального общения, иначе Дэш просто не поспеет за ним или не поймет.

Дэш старался сохранять невозмутимое выражение лица, но мысленно чертыхался. Вот дерьмо. Фрею повезло. Он выбрал для усиления самое удачное время. Дэш мельком, бессознательно, взглянул на часы у кровати, но Фрею хватило и этого.

– Вы ждете друзей, – сказал он, не спрашивая, а констатируя факт. – Вы жутко огорчены, что я принял капсулу всего за несколько минут до их прибытия. Вы все еще думаете, что возьмете верх, однако беспокоитесь, что капсула может сильно улучшить мои шансы.

Он бросил на Дэша испепеляющий взгляд.

– Вы не зря беспокоитесь.

– О чем вы говорите? – спросил Дэвид, не в силах удержаться от притворства, даже прекрасно понимая, что оно бесполезно.

Фрей исчез из вида и через тридцать секунд вернулся с биноклем. Он отключил автопилот, и яхта заложила широкую дугу, которая шла назад, к далекой и сейчас почти невидимой береговой линии Сан-Диего. Фрей полностью открыл дроссель, и когда судно рванулось по волнам на полном ходу, делая почти сорок пять миль в час, снова включил автопилот.

Только теперь он обратил внимание на своего пленника.

– Будь я проклят. Что случилось с Дэвидом Дэшем, Одиноким Рейнджером? Вы и вправду сделали неожиданный ход, и даже на удивление неглупый. Невероятно. Вы способны научить старого Дэша новым трюкам.

Он наклонился к камере, и его взгляд со всей энергией усиленного интеллекта впился в Дэвида. Этот взгляд устрашал на каком-то первобытном уровне.

– С воздуха или с воды? – резко спросил Фрей.

Дэш сохранял неподвижность и молчал.

– Ясно. Только с воздуха. Наемники?

– Лучшие, – ответил Дэш, зная, что молчание не поможет скрыть информацию от Фрея, и рассчитывая поколебать его уверенность.

Фрей только рассмеялся и начал осматривать небо в бинокль.

Бывший ученый из НИИИЗа прав насчет него, думал Дэш. Он слишком долго был предсказуем и глуп. Как только в поле зрения возник Джейк, Дэвиду следовало усилить мускулы группы. С потерей Коннелли и всем прочим, что сыпалось сейчас им на головы, армия из одного человека далеко не уйдет. А когда охотишься на безжалостного, скользкого и способного усилить себя человека, в любую минуту может оказаться, что вы поменялись ролями. Поэтому Дэш собрал в Сан-Диего группу наемников. И очень хороших. Если ты располагаешь неограниченными средствами, проблем с набором персонала не бывает. Заплати в три-четыре раза больше обычной ставки, и все отлично. Он оставил им указания вылетать на поиски через сорок пять минут после того, как «Кодон» отойдет от причала, если к тому времени Дэш не даст о себе знать.

– Сколько человек, какие приказы?

– Шесть, – ответил Дэш со всей бравадой, которую смог собрать. – На двух больших гражданских вертолетах. У них хватит взрывчатки и огневой мощи, чтобы уничтожить и вас, и судно, и ваш ум тут ничем не поможет.

Пока Дэш говорил, Фрей засек в бинокль два вертолета. Они были еще довольно далеко, и шелест лопастей был не слышен за шумом океана. Ясное голубое небо, какое часто бывает в Сан-Диего, давало превосходную видимость.

Фрей сбежал вниз и отпер дверь в гостевую каюту, даже не трудясь угрожать Дэшу оружием. В обычных условиях Дэвид спокойно справился бы с человеком вроде Фрея, если бы тот держал в руке пистолет. Но сейчас, когда этот человек усилил себя, атаковать его было бесполезно.

– У вас есть выбор, – сказал Дэш, с огромным трудом заставляя себя сохранять спокойствие.

Встреча лицом к лицу с усиленным Фреем походила на встречу с надвигающимся ураганом, могучей и яростной стихией, которую невозможно преодолеть.

– Вы можете отпустить меня и сдаться. В этом случае мои люди дадут вам второй шанс. Вас возьмут в плен, но не причинят вреда.

– Или я могу убить вас, – нетерпеливо продолжил Фрей, – и попытаться сражаться или сбежать.

– Можете, но если я буду мертв, вступит в силу приказ моим людям уничтожить яхту вместе с вами с максимальной дистанции.

– И если я не сдамся, даже если вы еще будете живы, им приказано сделать то же самое, – сказал Фрей, считав следующую реплику Дэша с такой точностью, будто тот ее произнес. – Вы сказали им, что вами можно пожертвовать.

Он наклонил голову и пристально посмотрел на Дэша.

– Ясно. Вы пообещали им огромную премию, если выживете. Умно. Не хотите, чтоб у них дернулся палец. Если они при любом исходе получают одни и те же деньги, они просто взорвут вас вместе со мной и спокойно улетят.

– Я готов умереть, – твердо заявил Дэвид. – А вы?

Фрей засмеялся.

– Я готов умереть, – пропел он пародийным голосом персонажа из мультфильма. – Я готов умереть… Да вы смеетесь? И где только выращивают людей вроде вас? – презрительно бросил он. – Но, слава богу, неуместное благородство и монументальная глупость не заразны.

Дэш не обратил на оскорбление внимания. Он выслушивал и худшие, когда его коллеги находились под действием препарата Киры.

– Моя группа прибыла, – сказал он Фрею. – У вас осталось две минуты, чтобы принять решение. Если к этому времени вы не отпустите меня и не сдадитесь, мы оба будем мертвы.

Фрей вернул Дэшу его телефон.

– Позвоните им, – спокойно сказал он. – Скажите не открывать огонь. Я сдаюсь. – Пожал плечами. – Как вы и предполагали, когда все это планировали, я не готов умереть. По моим расчетам, у меня четыре шанса из пяти перебить ваших ужасных наемников вместе с вами, но я не хочу рисковать.

Дэш коснулся экрана, и телефон начал набирать номер.

– Когда мы выйдем на палубу, – сказал он, – вы вернете мне шоковый пистолет, и я вас парализую. Потом свяжу вас и подожду, когда вы вернетесь в нормальное состояние. Остальное – после.

Фрей кивнул.

– Не открывать огонь, – рявкнул Дэш в телефон. – Мы выходим. Повторяю, не открывать огонь.

– Принято, – ответил голос, хорошо слышный обоим мужчинам.

Фрей и Дэш вышли на палубу. Пилоты вертолетов, следуя полученным ранее указаниям, держались на почтительном расстоянии. Дэвид неоднократно повторял: если ему потребуется вмешательство наемников, они должны расценивать Фрея как самого опасного противника, с которым они когда-либо сталкивались, даже если он покажется им слабым и безобидным.

В лицо дул соленый ветер, и Дэш против воли чувствовал возбуждение от скорости, с которой огромная яхта резала волны Тихого океана.

– Хорошо, – сказал он. – Дайте мне мой шоковый пистолет.

Фрей выхватил «Хеклер и Кох» сорок пятого калибра и в упор выстрелил Дэвиду в грудь.

Движение было невероятно быстрым. Дэш не успел упасть на палубу, как Фрей еще одним еле заметным движением нанес ему идеальный удар в челюсть, отправивший того через борт яхты вниз, в океанские волны.

– Простите, передумал, – спокойно произнес Фрей.

Он быстро сбежал вниз, а «Кодон» помчался дальше.

47

– Привет, Кира. Спасибо, что ответили на мой звонок, – сказал полковник Моррис Джейкобсон, сидящий в тесной, но роскошной каюте на борту «Коперника».

Он связался с Кирой несколько часов назад, чтобы назначить разговор, воспользовавшись тем IP-адресом, через который они связывались раньше. Женщина оставила этот IP открытым, но связала его с тысячами других адресов, которые постоянно смещались, как стекла в калейдоскопе, и все, за исключением одного, были пустышками.

Кира сидела перед большим монитором, который показывал лицо полковника. Рядом устроился Мэтт Гриффин, намереваясь побыть молчаливым наблюдателем.

– Теперь я знаю, как вы выглядите, – продолжил Джейк. – У вас есть какие-то причины не выводить свое изображение?

– Угу, – с горечью отозвалась Кира. – Причина в том, что вы меня хотите.

Это правда, полковник руководствовался ложной информацией, но он нес ответственность за смерть Джима Коннелли, и этого Кира не собиралась ему прощать. А ведь пуля, полученная Коннелли, предназначалась ей.

– Вы мерзавец! Вы приказали своим людям в Скалистых горах стрелять на поражение!

– А что вас удивляет? – спокойно произнес Джейк. – Вам известно, что я считаю вас врагом номер один. Когда я бомбил комплекс, который считал вашей штаб-квартирой, я стрелял на поражение. Так что вряд ли это можно считать новой тактикой. В тот единственный раз, когда вы выудили у меня обещание взять вас в плен и не пытаться убивать, вы сами преподали мне урок больше так не делать. Вы слишком умны и опасны, чтобы брать вас в плен.

– Вы убили замечательного человека, – зарычала она.

– Мне действительно очень жаль. Улики, которыми я располагаю, свидетельствуют, что вы в одиночку затеваете захваты власти и масштабные убийства, а ваши сторонники – просто наивные люди, впитавшие вашу ложь и обманутые вашим обаянием. Последователи, готовые по вашему приказу выпить отравленный «Кул-эйд»[8].

– Что вам нужно? – рявкнула Кира.

– Я звоню попросить вас о помощи.

Кира пораженно взглянула на сидящего рядом бородатого великана.

– Ну да, разумеется, – зашипела она и ядовито продолжила: – И чем же я могу помочь? Погодите. Дайте догадаться. Вы хотите, чтобы я вышибла себе мозги. Или засунула бомбу себе в задницу?

Джейк сохранял спокойствие с заметным усилием.

– Послушайте, когда мы сидели у меня в кабинете, вы утверждали, что мы на одной стороне, и предлагали помощь, если она мне потребуется. Правильно ли я понимаю, что вы просто пороли чушь?

– Нет. Это было настоящее предложение. Но я сделала его до того, как вы убили моего друга.

– Еще раз повторю: я бомбил вашу штаб-квартиру с целью убить вас и еще нескольких человек. Я никогда не скрывал своих намерений. И вы знали о них, когда предлагали мне помощь.

– Что с ван Хаттеном? – спросила Кира, меняя тему.

– Разумеется, я его допросил. Как и Розенблатт, он свято верит, что вы преисполнены сочувствия к другим людям. Хотя он также считает, что вы опасны и заблуждаетесь.

– Он убедил вас, что пришельцы захотят со мной повидаться?

Джейк улыбнулся.

– Почти. У него есть довольно дикие идеи, но он очень убедителен, почти как вы. Однако вы одурачили и его. Он ни на секунду не верит, что вы сотрудничаете с террористами и планируете захваты власти. Он думает, что вы собираетесь превратить нас всех в боргов из «Звездного пути».

– Я знаю, что он думает! – мрачно отрезала Кира. – Вы все еще держите его за решеткой?

– Нет. Он сжег ваш комплекс и похитил вас. Вряд ли он сейчас на хорошем счету в «Икаре», а значит, бесполезен для меня. Мы его отпустили. В конце концов он будущий нобелевский лауреат. Мы заставили его подписать жесткое соглашение о неразглашении, запрещающее рассказывать кому-либо о вас или «Икаре» по соображениям национальной безопасности. Но он на свободе. Мы предупредили, что вы можете попытаться отомстить ему, но он, похоже, не особо нервничает… – Джейк придвинулся ближе к камере. – А стоило бы, да?

– Ну разумеется, стоило бы, – легкомысленно буркнула она. – Я же злобная Кира Миллер.

– А еще вы очень умны и знаете, что любые ваши действия могут дать мне след.

– А вот вы намного глупее, чем я раньше думала, – презрительно сказала она. – Если бы мне понадобился его труп, я могла бы убить его еще в Скалистых горах.

Она с неприязнью посмотрела на экран.

– Так что вам нужно? Вы должны быть в отчаянном положении, если обратились ко мне за помощью. И безумны, если думаете, что после Скалистых гор я стану вам помогать.

– Я в отчаянном положении, – признал он. – Вы уже слышали о микробе, который заражает повсюду культуры в чашках Петри?

Кира покачала головой.

– Нет. Я была занята, – многозначительно ответила она. – За всем разом не уследишь.

– Ну, не пройдет и суток, как за ними смогут уследить все. И будут следить сильнее, чем за инопланетным судном.

Кира помрачнела, предчувствуя недоброе.

– Биотеррор?

– Наполовину био, наполовину нет. Но определенно террор. И вполне достаточный для звонка вам. Это наниты. Инопланетные наниты.

Кира и Гриффин ошеломленно переглянулись.

– Мне казалось, этот корабль был объявлен абсолютно чистым еще до того, как его спустили на Землю.

– Так и есть, – подтвердил Джейк. – Вероятно, он сбросил их на нас, когда облетал планету. Речь не идет о случайных безбилетниках, которые пережили обеззараживание. Он прилетел, чтобы заразить нас.

Джейк продолжил, пересказывая Кире и, сам того не зная, Гриффину полный обзор ситуации.

– Нам, разумеется, нужно понять, для чего предназначены эти штуки, – закончил Джейк. – Пока они безвредны. Возможно, такими и останутся. Или превратятся в самую разрушительную силу, которую мы когда-либо видели.

Он помолчал.

– Нам нужна ваша терапия усиления интеллекта.

– Вы ее не получите.

– Я имею в виду другое. Нам нужен кто-нибудь из вашей группы с опытом применения ваших капсул.

– Кто вам нужен и что он должен делать?

– Мы хотим вашего лучшего компьютерного эксперта. Наниты – это маленькие машины. Машины, которые требуют программирования. Нам нужно разобраться, на что они запрограммированы. Мы оба знаем, что человек с ай-кью в сотни вместо тысяч даже близко не подойдет к ответу. Я сомневаюсь, что с этим справится даже усиленный компьютерный эксперт, но так у нас хотя бы будет шанс.

Кира несколько секунд смотрела на Мэтта. Наконец он решительно кивнул.

– И какова будет его роль? – спросила Миллер.

– Он возглавит американскую группу, которую собрали для изучения этих штук. Об усилении никто не узнает. Мы сбудем его с рук как потрясающе одаренного человека, одинокого и никому не известного гения. Вроде того индийского математика, который приехал в Кембридж. – Джейк сделал паузу. – Разумеется, он получит иммунитет.

– Так вы предлагаете перемирие. Прекращение огня. Мы работаем вместе, пока не устраним эту угрозу.

– Именно. Если ваш человек не справится, есть хороший шанс, что скоро мы все будем мертвы. Если справится, мы дадим ему унести ноги.

– А потом снова будете охотиться на нас, как на паразитов…

– Если только вы не сможете в максимально сжатые сроки убедить меня в своей невиновности. Причем с такими же серьезными доказательствами, как и мои, которые говорят, что вы чудовище.

– Но как только вы увидите нашего эксперта и начнете работать с ним, его анонимность исчезнет. А если это человек, которого вы еще не знаете? Он поможет вам, а заодно упростит охоту на нас.

– Тут ничего не поделаешь. Нам обоим придется выбирать меньшее из двух зол. Вы не хотите высовываться и показывать своего спеца. Я не хочу работать с одним из тех, на кого должен охотиться. И вы знаете, как я отношусь к воздействию вашего препарата на людей. Я все еще беспокоюсь, не окажется ли лечение хуже болезни.

Гриффин привлек внимание Киры и одними губами прошептал: «Я собираюсь вступить». Кира кивнула.

– Привет, полковник, – начал Гриффин. – Я местный компьютерный эксперт. Так получилось, что я слушал весь ваш разговор.

На лице Джейка мелькнуло удивление, но только на секунду.

– Рад слышать, – спокойно ответил он. – Мы не потеряем времени, и мне не придется повторяться… – Он помолчал. – Как мне к вам обращаться?

– Мэтт – хорошее имя, не хуже других, – ответил Гриффин.

– Так вы нам поможете? – нетерпеливо спросил Джейк.

– Правильно ли я понимаю, что на «Копернике» этих жуков изучает международная команда?

– Правильно.

– Тогда я вам помогу, – сказал Гриффин. – Но только если я возглавлю международную группу.

Джейк выглядел озадаченным.

– Зачем? – спросил он. – Америка предоставит вам и вашей команде неограниченные ресурсы. Найти нанитов для изучения совсем не трудно, поэтому каждая страна сейчас собирает свою команду. И подбирает своих лучших людей. Ученые, отправленные на «Коперник», хотя и гениальны, остаются в резерве. Именно так рассуждают все страны. Эгоистично.

– Ну, я рассуждаю иначе. Если я сделаю открытие, я не хочу держать его под замком. Я хочу поделиться им с миром.

– Могу обещать – мы поделимся с миром всем, что вы узнаете. У нас нет причин поступать по-другому.

– Откуда мне знать? – ответил Гриффин. – Разум и правительство редко идут рука об руку. Но давайте я проясню ситуацию: это не подлежит обсуждению. Я должен быть на «Копернике». И не только потому, что никогда еще не был на таком роскошном лайнере, – с улыбкой добавил он. – Я хочу быть уверенным, что мои открытия станут доступны всему миру. А судно ООН прибавит мне комфорта относительно ваших обещаний.

– Я сдержу их, – настаивал Джейк.

– Можете ли вы поручиться за людей, с которыми работаете? – спросил Гриффин.

– Сейчас никто не знает, что я связался с вами. Если вы согласитесь, об этом будут знать только мой босс и мой заместитель.

– Я остаюсь при своем. «Коперник» или ничего.

Джейк нахмурился.

– Это невозможно, – твердо сказал он. – Я могу сделать вас главой американской команды. У меня нет ни власти, ни полномочий сделать вас главой международной.

– Да ладно, полковник. Я уверен, у Америки хватит на это влияния. Восемь из двадцати одного нобелевского лауреата на судне – американцы. Мэдисон Руссо, которая обнаружила инопланетный зонд, – тоже американка. К тому же на судне непропорционально много американских ученых.

– Верно, но я все равно не могу потребовать, чтобы вы возглавили команду. Вас никто не знает.

– Я видел репортажи, – сказал Гриффин. – Все трещат, какая на «Копернике» идеальная меритократия. Никакой политики, только лучшие умы, которые работают вместе. Воспользуйтесь своим влиянием на лауреатов и прочих и запустите всемирный конкурс за право возглавить команду. Два участника от каждой страны, по выбору правительства. Каждый пишет для остальных компьютерную программу: головоломки, ловушки и лабиринты. Тот, кто решит за час больше всех, становится лидером.

Джейк на несколько секунд задумался, а потом его лицо медленно расплылось в улыбке.

– Кира, ваши люди производят впечатление даже без всякой терапии. Это хорошая идея. Я смогу это устроить. Кто станет спорить с таким справедливым способом выбрать лучшего человека для важной задачи? А когда Мэтт всех обойдет, он заслужит авторитет и сможет повести за собой остальных. Это намного лучше, чем назначение, на которое я все равно не способен.

– Тогда я в деле, – сказал Гриффин.

– Спасибо, – с явным облегчением ответил Джейк. – Как быстро вы сможете добраться до авиабазы Петерсон в Колорадо-Спрингс?

Гриффин взглянул на Киру. Любая географическая информация, которую он выдаст, позже сыграет Джейку на руку, но если они не справятся с инопланетными жуками, это «позже» может никогда не наступить. Она кивнула.

– Райт-Паттерсон в Дейтоне будет ближе, – сказал Мэтт.

– Отлично. Там вас будет ждать самолет. На нем вы сразу вылетите в ЮАР, в Салдану. Я постараюсь организовать компьютерный конкурс так, чтобы он начался вскоре после вашего приземления, чтобы не терять времени. Мы заправимся и будем готовы перебросить вас на «Коперник», как только вы закончите.

Кира нахмурилась.

– Я хочу, чтобы Дэвид Дэш тоже был на борту. На тех же условиях. Когда все закончится, он уходит.

Гриффин сразу оживился, явно придя в восторг от этой идеи.

– Зачем? – спросил Джейк.

– Я тоже считаю, что это важная задача. И буду чувствовать себя лучше, если он окажется там. Поможет Мэтту и не даст вам расслабиться.

Джейк несколько секунд обдумывал предложение.

– Ладно, – наконец произнес он. – Дэш сможет прибыть в Райт-Паттерсон вместе с Мэттом?

– Боюсь, что нет, – ответила Кира, взглянув на часы. Где он? Он должен был проявиться еще час назад. – Держите наготове самолет в Кэмп-Пендлтон в Сан-Диего, и я отправлю Дэша к КПП. Позаботьтесь, чтобы перед ним расстелили красную дорожку.

Джейк кивнул.

– И перезвоните ровно через тридцать минут. У меня будет несколько вопросов, заодно обсудим логистику.

– Отлично. Что-нибудь еще?

– Ага, – сказал Гриффин. – Подумайте, насколько сильно вы хотите, чтобы я выиграл конкурс.

– Вы смеетесь? – отозвался Джейк. – Снесите всех. Сейчас не время играть в скромность. Нам нужен «Шок и трепет»[9].

– «Шок и трепет», – повторил Гриффин с кривой улыбкой. – Хорошо. Это мой стиль.

48

«Кодон» исчезал из виду, а рану Дэша лизала соленая вода. Кровь расплывалась вокруг тела розовым облачком, призывая всех акул в радиусе пары миль.

Дэвид пытался удержать голову над водой и не мог ничего поделать с кровотечением. Он старался просто лежать на воде, но с раной в груди даже это было нелегко, и он опасался, что довольно скоро он камнем пойдет ко дну. В лицо плеснула волна, Дэш закашлялся, и весь торс пронзила вспышка боли.

Оба вертолета понеслись к нему, и уже через минуту с одного сбросили маленький плот, который моментально надулся, как подушки безопасности в машине. Несколько наемников спустились в воду из зависшего над самыми волнами вертолета и перевалили Дэша на плот. Там его сразу уложили на спину. Из второго вертолета сбросили аптечку, которую поймал один из наемников, и Дэвида тут же начали перевязывать.

Он сжал зубы и старался не замечать боли. Заставил себя думать. Почему Фрей не убил его? Он с таким же успехом мог пустить пулю Дэшу в голову. По какой-то причине Дэвид требовался ему раненым, но живым.

Ну конечно, сообразил Дэш. Фрей организовал отвлекающий маневр. Он нуждался в форе. Если наемники убьют его, они получат большую премию. Но если при этом смогут сохранить Дэшу жизнь, премия будет значительно больше. Поэтому обе «вертушки» застряли здесь, желая убедиться, что Дэвид выживет. Именно это Фрею и требовалось. Наемники не станут беспокоиться, что, пока они спасают Дэша, Фрей куда-нибудь денется. Да и куда ему деться? На десятки миль в любую сторону нет ничего, кроме океанских волн, а такую игрушку, как «Кодон», в них не спрятать.

– Летите за ним. Сейчас, – изо всех сил прохрипел Дэш, но его слова звучали не громче шепота, и за шумом океана и ревом вертолета их никто не услышал.

Его начало трясти. Тем временем мужчины завернули его в куртки и привязали к спущенным с вертолета носилкам.

Едва Дэш оказался в вертолете, он слабо махнул в сторону головного телефона.

– Сколько времени? – спросил он в микрофон, как только наушники оказались у него на голове.

Вопрос смутил наемников, но один из мужчин ответил.

Дэвид кивнул. Фрей под усилением почти двадцать пять минут.

– Летите за ним, – прошептал он. – Но держите дистанцию. Просто следите за ним. Ровно через сорок пять минут высаживайтесь на судно и берите парня.

– Зачем ждать? – спросил кто-то из наемников. – Давайте прикончим мудака.

Высаживаться на борт «Кодона», пока Фрей еще разогнан, – чистейшей воды самоубийство, независимо от количества и навыков людей. Но, вернувшись к нормальному состоянию, он еще пару часов не сможет принять новую капсулу. У мозга исключительная пластичность, но требовать от него быстро переключиться с усиленного режима на нормальный и снова на усиленный – это слишком много.

– Сорок минут, – со всей настойчивостью, на которую был сейчас способен, повторил Дэш. – Ни минутой раньше. Поторoпитесь – и он нас всех перебьет. Сто процентов.

После этих слов глаза Дэвида закрылись, и он впал в беспокойное забытье.

Дэш очнулся через пять часов с капельницей в руке и хорошо заштопанной дырой в груди. Пока он был в отключке, за ним присматривал один из наемников, израильтянин Ари Регев, который когда-то работал на «Моссад».

Дэвид повернул голову к израильтянину.

– Что случилось? – спросил он, чувствуя себя заметно лучше, чем ожидал.

– Когда вы отключились, – ответил Регев с сильным израильским акцентом, – я сразу повез вас сюда. К моему другу-медику, который не станет задавать вопросов. Мы решили, что с делом справится и один вертолет.

– А цель?

Смуглый наемник нахмурился.

– Пока мы летели сюда, команда высадилась на судно. Оно так и шло полным ходом. Они выждали сорок минут, как вы просили. – Он покачал головой. – Они прошерстили каждый дюйм, но не нашли ничего живого, даже джука… – Он взмахнул рукой, подыскивая английский эквивалент. – Эмм… таракана.

– Быть такого не может. Он был слишком далеко от берега, чтобы пуститься вплавь. Не тот парень.

– Согласен. С воздуха он выглядел так, будто и с бассейном не справится. Но «вертушка» прошла поисковым зигзагом и не обнаружила пловцов.

– Тогда как? Я испортил его гидроцикл. Может, он встретился с другим судном?

Регев покачал головой.

– Вокруг пусто на много миль. Он ушел с аквалангом.

– Не может быть. На яхте не было аквалангов.

– Когда группа не засекла пловцов, они разобрали судно на части. Буквально. Парней здорово замотивировала обещанная премия. Они нашли скрытый отсек с формованными нишами под пару кислородных баллонов, ласты и мощный подводный скутер. Комплектов было два. Один остался на месте, второй исчез.

– Вот дерьмо! – Дэш сплюнул.

Он тут же представил, как Фрей в акваланге держится за скутер и несется к берегу на глубине, на которой его невозможно засечь с воздуха.

– Теперь этот мерзавец заляжет на дно. В этот раз он хотел, чтобы я его нашел. В следующий все будет намного сложнее.

– Думайте о светлой стороне, – предложил Регев.

– О светлой? – переспросил Дэш, подняв брови.

– Да. Вы живы. Пуля прошла идеально. Чистая рана, ничего важного не задето. Мы закачали вам крови, подлатали рану, и совсем скоро вы будете как новенький. Друг мой, вы очень везучий человек.

– Это не везение. Парень хотел, чтобы я был жив и болтался в море. Если бы вы увидели, что я точно мертв, вы бы разбомбили эту лоханку к чертовой матери и он бы не успел добраться до акваланга.

Израильтянин покачал головой.

– Я видел, насколько быстро он выстрелил. Даже не целился. Это был случайный выстрел. Редкая удача, что он не зацепил ничего серьезного.

– Как скажете, – устало прошептал Дэш.

49

Дэш заверил Регева, что, несмотря на результат, команда получит обещанную премию за хорошо выполненную работу. Ошибку допустил он, а не наемники. Кроме того, Дэвид собирался и дальше пользоваться услугами этой команды, а при наличии неограниченных средств переплата – неплохой способ обеспечить лояльность.

Когда Регев ушел, Дэш позвонил Кире, воспользовавшись защищенным скайп-соединением на своем чудо-телефоне, который пережил купание в Тихом океане без заметных последствий. Он быстро пересказал подробности своей встречи с Эриком Фреем. Кира очень внимательно выслушала его, а потом поделилась своим разговором с Джейком, сообщив мужу, что Мэтт Гриффин летит на военном самолете в Южную Африку.

– Потом, – сказала Кира, – я попросила Джейка перезвонить через полчаса. Я приняла капсулу, заперлась в усилительной комнате и поработала с детектором лжи. Полковник говорит чистую правду. Про всё. Он ничуть не преувеличил угрозу нанитов.

– Очень жаль, – ответил Дэш. – Потому что это какое-то очень мрачное дерьмо.

– Будто я не знаю. Я думала, вдруг это какая-то уловка, но увы… И про перемирие он тоже не врет. Он будет его соблюдать. И позволит Мэтту уйти, когда все закончится.

Она помолчала.

– Я дала Мэтту больше капсул, чем ему может понадобиться. Это большой риск, если учесть, каким он становится отвратным. Но Джейк прав. Отчаянное положение требует отчаянных мер. Нам нужно узнать, что эти наниты здесь делают. И даже усиленный Мэтт сообразит, что это и в его интересах.

– Сколько человек на борту «Коперника» будут знать о Мэтте и капсулах? – спросил Дэш.

– Джейк и еще двое.

– Ты проверила Джейка, когда он не мог солгать тебе. А эти двое? Ты уверена, что они справятся с искушением, когда узнают, что в пределах досягаемости есть приличный запас капсул?

– Я дала Джейку знать, что капсулы будут в специальном контейнере из нержавеющей стали, который сможет открыть только Мэтт. Отпечаток его пальца сверху, отпечатки его пальцев сбоку и определенное усилие, характерное именно для него. Если контейнер попробует открыть кто-то другой, все капсулы будут уничтожены. А если Мэтта вынудят его открыть, контейнер зафиксирует изменение пульса и все равно уничтожит содержимое.

Дэш присвистнул.

– Ты далеко ушла от контейнеров на одну капсулу, которые мы держим при себе. Когда ты успела разработать такую штуку?

– Никогда, – ответила Кира с широкой улыбкой; ее голубые глаза искрились присущим ей одной сиянием. – Это чистый блеф. Хороший способ сэкономить массу времени.

– Истинная правда, – рассмеялся Дэвид.

– И, жизнью клянусь, они на это купятся.

– Не сомневаюсь, – согласился Дэш, но спустя секунду посерьезнел. – Это защитит нас от кражи капсул. Но отпустят ли потом Мэтта? По твоим словам, мы можем доверять Джейку. Но опять же, есть еще двое. Не очень-то здорово.

– К сожалению, да, – признала Кира.

– Похоже, это может оказаться ошибкой, – сказал Дэвид. – Мэтт вполне мог бы изучать этих нанитов из нашей штаб-квартиры. У нас есть все необходимое оборудование. А потом передать все, что узнает, Джейку на «Коперник». Наше правительство не станет держать это в тайне. Дело слишком серьезное.

– У нас нет гарантий. К тому же сейчас у Мэтта будет команда нанотехнологов и компьютерных гениев.

– Которые и близко не поймут, что он делает, – возразил Дэш, потом пожал плечами. – Я считаю это ошибкой, но ставки очень высоки, как обычно… – Он нахмурился. – Вероятно, даже выше, чем обычно. Я понимаю. В любом случае сейчас уже поздно.

Кира напряглась.

– Я… ээ… еще не все сказала. Я решила, ты поддержишь эту идею, и вроде как… предложила тебя добровольцем. Джейк согласился на те же условия для тебя. Прости, что не спросила. Просто времени не было. Я была уверена, что ты захочешь присмотреть за Мэттом.

Дэвид кивнул.

– Ладно. Сам я мог и не принять такого решения – хотя все возможно, – но вы с Мэттом согласились. А раз так, лучше, чтобы я был рядом с ним. Мало ли, вдруг кто-то из приближенных Джейка не заслуживает доверия, – заметил он и пожал плечами. – Почему бы и нет? Потратил пенни – придется потратить и фунт.

– С каких это пор ты стал цитировать британские поговорки?

Дэш улыбнулся.

– Мне нравится держать кое-что при себе, – ответил он. – Должен же я иногда тебя удивлять.

– Ладно. Сюрпризы идут на пользу семейной жизни, – сказала она, впервые за долгое время улыбаясь.

Дэвид с трудом сохранил выражение лица, но эта реплика вернула его к реальности. На секунду он позволил себе забыть, позволил поверить, что разговаривает с той Кирой, которую знал. С таким же успехом сюрпризы могут идти и во вред. Он думал, сколько же ему еще предстоит узнать. И все равно какая-то часть его сознания упорно цеплялась за мысль, что у действий Киры есть уважительная причина. Она должна быть. Дэш слишком сильно любил свою жену, чтобы согласиться на обратное.

– Есть вопрос на миллион долларов, – продолжила женщина. – Учитывая твое состояние, ты уверен, что справишься?

В ее голосе слышалось глубокое, неподдельное беспокойство.

Дэш стоически кивнул. Он обязан справиться. С уходом Коннелли он остался единственным вариантом.

– Еще чуть-чуть, и я буду как новенький.

Кира вздохнула.

– Ладно, – сказала она, выдавив улыбку, – попробую тебе поверить. Но как только ты увидишь Мэтта, возьми у него капсулу. И сразу прими.

Дэвид кивнул. Разогнанный разум мог управлять процессами заживления организма, заметно ускоряя восстановление.

Кира сообщила, что в Кэмп-Пендлтон его будет дожидаться самолет.

– Кстати, багаж запрещен. На борту полковник выдаст тебе новую одежду. Никаких ключей, мобильных телефонов и прочего. Вплоть до нижнего белья, – многозначительно уточнила она. – У Мэтта будет контейнер с капсулами, но больше ничего. Похоже, Джейк не любит «жучков». Что происходит на «Копернике», остается на «Копернике».

– Неудивительно, – ответил Дэш. – Я позвоню Джейку, как только мы договорим. Он же дал тебе свой номер?

– Да.

Миллер помолчала.

– Я в курсе, что ты добыл самый крепкий телефон, который можно купить за деньги, но все равно удивляюсь, что он пережил такое испытание.

– Смеешься? – с широкой улыбкой отозвался Дэвид. – Когда наступит конец света, на Земле останутся только тараканы и мой телефон.

– Вчера шуточки насчет конца света звучали веселее, – мрачно заметила Кира.

50

Джейк ответил практически сразу.

– Я нашел Эрика Фрея, – сказал Дэш сразу после того, как назвал себя. – Человека, который нас подставил. Тот парень из ВНИИИЗ, о котором вам говорила Кира.

– Продолжайте, – неопределенно ответил Джейк.

– Я убедился, что у него есть собственный запас капсул. Он даже принял одну, пока я был рядом. Вот откуда ваш образец. Он все знает о вашей деятельности. Он сказал, у него есть человек в вашем лагере.

Дэш во всех подробностях пересказал, как он нашел Фрея, взявшего личность Адама Арчибальда, которую он сейчас наверняка уже сбросил, как змеиную кожу. И описал, как Фрею-Арчибальду удалось сбежать.

Джейк задумался.

– У вас есть какие-то доказательства, помимо ваших слов? Любая информация, которая убедит меня, что это не выдумки?

– Посмотрите завтрашние новости из Сан-Диего. Вы узнаете, что Арчибальд пропал, а его яхту нашли пустой и разгромленной. Я скоро буду в Пендлтоне. Но мне нужен самолет помедленнее, чем вы планировали. А заодно побольше и поудобнее. Мне нужно успеть поправиться. И позаботьтесь, чтобы на борту был медик со всем оборудованием.

– Принято, – ответил Джейк. – Увидимся в Южной Атлантике.

Медик, друг Ари Регева, согласился вкатить Дэшу последнюю дозу антибиотиков и обезболивающего и подбросить его до ворот Пендлтона. Но сначала Дэвид хотел проверить «жучки», которые установил для слежки за женой. Он заставил себя побороть чувство вины, отодвинуть в сторону любовь к Кире Миллер и вспомнить, что если ее альтер эго возьмет верх, игра будет окончена.

Видеозаписи хранились на компьютере, к которому Дэш имел доступ со своего неубиваемого телефона. Дэвид быстро прокручивал записи, на которых по большей части даже не было Киры. Его мысли уже начинали где-то блуждать, когда взгляд внезапно поймал какой-то кадр, заставивший остановить прокрутку.

Дэш сам не знал, что именно он заметил, но инстинкты подсказывали присмотреться к этому куску повнимательнее. Изображение мелькнуло так быстро, что если бы он в этот момент моргнул, то и вовсе ничего бы не заметил.

Дэвид отмотал запись назад, а потом запустил ее заново.

Комната зашаталась, будто Дэш был здорово пьян; в висках его стучала кровь.

На экране был Росс Мецгер. На мониторе компьютера Киры.

Значит, он все-таки жив.

Дэш с самого начала подозревал: нападение на тот комплекс было настолько безупречным, что за ним должен был стоять либо кто-то из своих, либо человек под усилением.

Но, возможно, верны оба варианта.

Дэвид исключил возможность фальшивой смерти Мецгера, поскольку к тому времени Кира вела строгий учет капсул и без них – а Кира настаивала, что у Мецгера их не было, – он бы ничего не смог. Дэшу никогда не приходило в голову, что женщина его мечты, женщина, которую он страстно любил, могла просто ему солгать.

Но сейчас он подумал именно об этом.

Дэвид отмотал запись со скрытой камеры до места, когда на компьютер Киры пришел видеозвонок от не вполне усопшего пилота спецназа. Когда они с Кирой поздоровались, Мецгер сказал:

– Я знаю, мы оба безумно заняты, но я подумал, что давно пора позвонить напрямую.

– Ты прав. К сожалению, ты выловил меня в самый неподходящий момент. У меня сейчас куча дел. Я перезвоню тебе попозже.

– Буду ждать, – ответил он.

– Хорошо. Но с этой минуты не связывайся со мной. После уничтожения денверского логова здесь стало слишком оживленно… – Она помолчала и огорченно продолжила: – И мне кажется, Дэвид начинает что-то подозревать.

Мецгер прищурился.

– Почему ты так думаешь?

– У меня нет конкретных доказательств. Только интуиция. Дэвид странно себя ведет со мною. Еле заметно, но я чувствую. А уж его нам точно не стоит недооценивать. Так что если захочешь поговорить напрямую, присылай зашифрованное сообщение, и я свяжусь с тобой. Не стоит искушать судьбу.

– Кира, ты слишком осторожна. По-моему, тебе это просто мерещится.

– Возможно, – ответила Миллер. – Но не будем рисковать.

На этом разговор закончился.

51

Сообщение об инопланетных нанитах за какие-то часы обежало всю планету, и мир пришел в ужас. Мужчины, женщины и дети были потрясены до глубины души. Что это значит? Эти наниты – могучая сила, которая улучшит жизнь людей? Или они предвещают гибель человечества? Сколько осталось до конца света – дни или часы?

Представители «Коперника», по-прежнему самые авторитетные люди планеты во всяких инопланетных штуках, провели пресс-конференцию. То же самое сделала каждая страна. Научные и правительственные организации всего мира старались успокоить нервы людей и предотвратить панику. Все описывали эксперименты, демонстрирующие безвредность нанитов – человек мог целый день глотать их, купаться в них, и все это без каких-либо побочных эффектов, – и утверждали, что наниты, как и любые организмы, достигнут равновесия популяции. В эфир призвали микробиологов, и те напомнили людям: человечество делит планету с микробами, доминирующими на Земле организмами по биомассе, и делит ее сотни и тысячи лет, хоть микробы и незаметны. Человеческое тело населяют триллионы безвредных микроорганизмов, и хотя люди этого не замечают, с каждым вздохом они вдыхают все новых и новых микробов. Ученые поспешили отметить, что захоти инопланетяне причинить человечеству вред, они могли бы запрограммировать нанитов на поглощение человеческой плоти с той же легкостью, с которой те потребляют металл и камень.

Эти усилия смогли в определенной степени успокоить нервы и предотвратить, хотя бы на время, неуправляемую панику. Но надолго ее не сдержать.

Инопланетных нанитов изучали круглые сутки по всему миру. И в отличие от исследований космического корабля и НЭ-двигателя ученые быстро разобрались в конструкции и репродуктивной стратегии нанитов. Но все это никак не приближало к пониманию главного вопроса – какова их цель и как остановить их распространение. Сведениями о риновирусах, вызывающих простуду, можно заполнить тома энциклопедий, однако человечество по-прежнему не в силах предотвратить это давнее бедствие.

Программное обеспечение – вот ключ. Разумные существа запрограммировали нанитов на достижение какой-то цели, и есть только два способа узнать эту цель. Дождаться, пока не случится то, что должно случиться. Или отыскать способ заглянуть в инструкцию по эксплуатации.

Благодаря усилиям ООН, за работой Группы по изучению нанитов «Коперника» наблюдали пристальнее, чем за любыми национальными или индивидуальными усилиями, хотя личности ученых, составляющих эту группу, тщательно скрывали. Она была не только самой важной группой на «Копернике», но, похоже, самой важной научно-исследовательской группой всей планеты. И у руля этой группы стоял Мэтт Гриффин.

Которого было трудно не заметить.

Джейк, посредством американских нобелевских лауреатов, организовал конкурс практически по той же схеме, которую они обсуждали с Гриффином. Тридцать компьютерных экспертов, которые были заняты в национальных программах и не участвовали в усилиях команды «Коперника», создали каждый по головоломке, компьютерной задаче, дьявольски трудной, но решаемой за короткое время, если вы в должной мере гениальны и опытны. Около четырехсот специалистов, по двое от каждой страны, приняли участие в часовом состязании. Победитель возглавит группу на «Копернике» и сможет воспользоваться навыками остальных четырехсот участников, организовав их в команду или вызывая по необходимости.

Пятнадцать процентов участников в отведенное время не смогли решить ни одной задачи. Семь решили четыре, один – пять. Мэтт Гриффин решил четырнадцать. Он мог бы решить и все, но четырнадцать уже вызывали подозрения.

Даже при четырнадцати остальные участники подняли крик. Решить пять-шесть – допустимо, но не четырнадцать же. Должно быть, Гриффин каким-то образом сжульничал. Поэтому, как только Мэтт оказался на судне, он провел часовое собрание. Собрание состоялось в центральном парке лайнера, площадке под открытым небом, окруженной пятью этажами кают и напоминающей какой-нибудь атриум размером с футбольное поле в одном из развлекательных комплексов Лас-Вегаса. Во время этого собрания в присутствии сотен членов своей команды Гриффин без подготовки взялся за добавочные компьютерные задачи, созданные первой пятеркой конкурсантов. Изображение с его монитора было выведено на пятнадцатифутовый экран за его спиной. Он решал задачи такими способами, которые даже не приходили в голову создателям, и с такой скоростью и эффективностью, что многие из собравшихся сочли их едва ли не сверхъестественными.

На исходе своего первого дня в качестве руководителя Группы по изучению нанитов «Коперника» Мэтт Гриффин стал легендой. Да, он был гениален, но еще и эксцентричен. В какой-то момент он становился высокомерным и язвительным – требовал, грубил и оскорблял; казалось, он испытывает извращенное удовольствие, унижая собравшихся вокруг него талантов. А уже в следующую минуту был общительным, но совершенно бесполезным, и заявлял, что слишком занят и не может тратить время на такие простые задачи, когда только что решал сложные.

И, судя по всему, он прекращал есть только в те минуты, когда разговаривал. Да, Мэтт Гриффин был огромен, но его аппетит казался неутолимым.

Откуда взялся этот парень? Большинство сошлось на том, что Гриффин работает на правительство США, занимаясь кибертерроризмом, кибервойнами и сбором разведывательной информации. Правительства всех стран вызывали на ковер свои спецслужбы и обвиняли их в том, что те прохлопали этот бородатый феномен. Страны моментально осознали, что их непроницаемые системы защиты окажутся не толще бумаги, если за них возьмется Мэтт. Он мог в любую минуту хакнуть их компьютеры и вытащить на свет самые запретные тайны.

Члены команды Гриффина и близко не понимали интуитивные озарения своего руководителя, но его идеи всегда срабатывали именно так, как было обещано. И хотя он загонял подчиненных до полного изнеможения, никто не мог сказать, будто сам Гриффин работает меньше.

Но как бы он ни устал, ему по-прежнему требовалось отчитываться перед своими поручителями из Штатов. Гриффин пластом лежал на кровати в роскошной, хотя и тесной каюте. Из окна во всю высоту каюты открывался вид на Южную Атлантику. Но сейчас этот вид закрывали майор Джон Колк, полковник Моррис Джейкобсон, Эндрю Даттон и друг – а сейчас нянька Гриффина – Дэвид Дэш.

Последний добрался до «Коперника» на шесть часов позже Гриффина, не успев на его красивую победу на конкурсе в Южной Африке. Спустя одну капсулу Дэш почувствовал себя отлично, хотя до полного возвращения к нормальному состоянию следовало подождать еще пару недель.

По крайней мере, нормальному физически. Эмоционально он был просто разбит. И не без причины. Он совершил несколько ошибок, которые дорого обошлись. Его ближайший друг мертв. Проект «Икар» продолжает получать удар за ударом, и их идеи о создании лучшего будущего вряд ли когда-нибудь воплотятся. И, хуже всего, женщина, которую он любил и уважал, из надежной эмоциональной опоры превратилась в непредсказуемую и, не исключено, опасную особу.

Этого уже было достаточно, чтобы подкосить самую стойкую психику, но перечень продолжался. Дэш был ранен, повсюду распространялась инопланетная чума, подталкивающая его вместе со всеми на край существования, и ему приходилось общаться с полковником «Джейком» Джейкобсоном, который нес ответственность за смерть Джима Коннелли. Хуже того, Дэш заметил, что Джейк ему нравится. Не очень удивительно, но здорово дезориентирует и наносит еще один удар по эмоциональной стабильности. Они с Джейком говорили на одном языке, обладали одними умениями, имели много общего опыта и даже похожие цели. Дэш слышал немало рассказов, как американские и советские военные времен «холодной войны» между СССР и Америкой, которые всю жизнь считали друг друга противниками, с началом разрядки быстро становились друзьями благодаря тесной связи, возникшей за эти годы.

Дэвид очень тяжело переживал потерю Джима Коннелли. И ненавидел себя за то, что больше не может ненавидеть Джейка. В то же время он ненавидел себя за то, что не может меньше любить Киру Миллер.

Короче говоря, Дэш находился в глубочайшей эмоциональной заднице, хотя подозревал, что психолог определит его состояние в несколько других терминах.

Здесь Дэвид был наблюдателем, поэтому он старался держаться как можно незаметнее, изображая муху на стене. Даттон откашлялся, и Дэш понял, что совещание сейчас начнется.

– Мы постараемся не затягивать разговор, – заговорил гражданский начальник Джейка, глядя на Мэтта Гриффина. – Но нам нужно знать, где вы находитесь. И пришли ли вы к чему-то. Кроме того, мы хотим попросить, чтобы вы постарались во время усиления смягчать тон. Говоря по-простому, вас здесь считают самым отвратным уродом, который когда-либо появлялся на свет.

Гриффин проглотил шоколадную булочку и достал следующую из пакета, который Дэш все время держал полным. Поморщился.

– Я делаю все, что могу, – виновато произнес он. – Я рад уже тому, что мое альтер эго еще никого не убило. Если не хуже. Я могу его контролировать, но только чуть-чуть. И только потому, что сейчас оно впервые за много времени столкнулось с действительно сложной проблемой.

Даттон вздохнул и решил двигаться дальше.

– У вас было два дня, – сказал он. – Я знаю, вы делаете успехи, но где мы сейчас?

– Я работаю сразу по двум направлениям, – сообщил Гриффин. – Первое – выяснить, на что запрограммированы наши друзья-наниты. Второе – найти способ передать им команду на самоуничтожение.

– Вы полагаете, у этих штук есть переключатель на самоуничтожение? – уточнил Колк.

Гриффин кивнул.

– Почти наверняка. Но это не важно. Если его нет, я придумаю, как создать свой.

Он помолчал.

– А вот выяснить напрямую, что делают эти жуки, наверняка не удастся. Это инопланетные устройства с чуждой нам логикой и чуждым программированием.

– Однако мне сказали, что вы добились больших успехов в распаковке этого программного обеспечения, – сказал Джейк. – Я употребил правильное слово?

Мэтт снова кивнул и оторвал у следующей булочки верхушку с шоколадной глазурью.

– Из тысяч групп по всему миру, которые занимаются этой задачей, только вашей удалось добиться успеха, – продолжил Даттон. – Ситуация дошла до точки, когда все остальные сидят и ждут, к чему придете вы. Вы говорите им, что сделать, и это работает, мяч катится дальше. Но никто, даже в вашей команде, не может понять, почему оно работает, и от этого у них едет крыша. Они не рассчитывают понять инопланетные программы. Но определенно рассчитывают понять ваши действия. Они спрашивают вас, как вы догадались применить именно такой подход, а вы по большей части посылаете их на хер.

Гриффин вздохнул.

– Я их посылаю, потому что и сам не имею понятия. Вы никогда не проходили усиление, но пропасть между мной и моим альтер эго – назовем его Супер-Мэтт, – с усмешкой вставил он, – не меньше, чем между птицей и человеком. Скажу честно: то, что мы пытаемся сделать, практически невозможно. Однако мое альтер эго очень близко к прорыву на обоих фронтах. Если бы я мог объяснить, что делаю, я бы объяснил.

– Не беспокойтесь, – сказал Джейк. – Все раздражены, поскольку не понимают, что вы делаете. Какая жалость… – Он помолчал и указал на Гриффина. – Продолжайте, пожалуйста. Где же мы? Вы сказали, что не сможете выяснить напрямую, для чего предназначены эти наниты. Значит ли это, что вы планируете какой-то окольный способ?

– Именно так, – ответил Гриффин. – Да. В определенном смысле нанитов можно считать компьютерными червями. Червь закапывается в ваши программы, размножается и распространяется. Но у самых вредоносных из них есть таймеры. Они незаметно расползаются, неделями или месяцами, не вызывая никаких проблем, пока не заражают миллионы компьютеров. И тогда, в заданную дату и время, начинают скоординированную атаку. Они запускают программные инструкции или обращаются за ними на веб-сайты своих хозяев, и эти люди получают в свое распоряжение огромные компьютерные сети, которыми можно воспользоваться в порочных целях.

Гриффин засунул в рот булочку. Все остальные обдумывали его слова.

– Мне показалось, или вы действительно употребили слово «порочный»? – с кривой улыбкой поинтересовался Колк.

Дэш усмехнулся. Мэтт Гриффин часто выбирал слова, которые заставляли людей улыбаться.

Хакер пропустил слова майора мимо ушей.

– Поэтому, когда находишь червя, который размножается, но больше ничего не делает, – продолжил он, – пользуешься распространенным приемом – ускоряешь время. Разгоняешь часы компьютера. Заставляешь компьютерное время бежать в тысячу раз быстрее реального. Если червь и его собратья запрограммированы дремать до пятого марта, ты заставляешь их думать, что пятое марта уже наступило, и смотришь, что выйдет. Этот способ не дает понять, как предотвратить срабатывание их программы. Но ты хотя бы заранее знаешь, что случится, и не ждешь начала войны, когда уже будет поздно.

Джейк почесал в затылке.

– И как же вы сможете ускорить часы для нанитов?

– Опять же, у меня есть только самое смутное представление. Но мое альтер эго считает это выполнимым. При помощи команды оно отыскало способ связаться с сенсорными системами нанитов. Европейцы потратили почти миллиард долларов на построение компьютерной модели всего мира. Ее назвали «Матрицей», по очевидным соображениям.

– Мы в курсе, – отозвался Даттон. – У нас тоже есть такая, только мы ее не рекламируем.

– Хорошо, – сказал Гриффин. – В общем, мы связываем с ней нанита, чтобы он принял ее за реальный мир. Потом переводим часы назад, ко времени их прибытия. Потом ускоряем модель в тысячу раз и смотрим, как нанит реплицируется, распространяется, иначе говоря, делает то, что сейчас. Мы наблюдаем, как он выполняет свою программу, и отслеживаем всех его собратьев. Когда доходим до текущей ситуации, мы видим в виртуальном мире ту же концентрацию нанитов, что и в реальном. Затем мы ускоряем время и смотрим, что они делают. Будут ли они продолжать делиться, пока не закончится сырье? Или соберутся в буквы высотой с небоскреб и составят послание: «Ну что, тупые земляне, офигели?» Или позвонят домой? Что они сделают?

– А вы обсуждали это с экспертами из своей команды? – спросил Даттон.

Гриффин кивнул.

– И они думают, это сработает?

– Ни хрена подобного, – ухмыльнулся великан. – Они считают, это невозможно. Даже за пределами невозможного. Правда, они уже привыкли работать со мной и совершать невозможное, поэтому теперь просто не знаю, что думать. А Супер-Мэтт уже разработал программы… Так что все готово. Нам нужен только доступ к «Матрице».

– Вы получите доступ к американской версии, – сказал Даттон. – Он будет готов через час.

Гриффин покачал головой.

– Через четыре часа. В последний раз, когда я принял капсулу, я рассчитал период: мне нужно не меньше трех часов, чтобы принять новую и выжить. Есть пределы того, как часто можно ими пользоваться, и я уже испытываю их на прочность. Мне и без того потребуется месяц на восстановление.

– Хорошо, четыре часа, – согласился Даттон. – Как быстро вы получите результаты?

– Насколько быстр тот компьютер, на котором работает «Матрица»? На обычной персоналке, – пояснил Гриффин, – мы будем ждать несколько лет.

Даттон и Джейк вопросительно переглянулись. Оба понятия не имели.

Колк весело потряс головой.

– Двадцать петафлопов, – обыденным тоном произнес он.

Гриффин присвистнул.

– Вот это разговор, – сказал он и на несколько секунд впал в раздумья. – Я бы сказал, при такой скорости мы получим ответ в течение часа. Может, даже тридцати минут. Но нам нужно отключить от системы всех остальных, чтобы у нас была вся мощность. Нам нужно не меньше тысячи раз прогнать нанита через модель, иначе у нас не будет уверенности, что мы полностью охватили его программирование. Я прогоню модель со своими лучшими помощниками, мы проанализируем результаты, и я представлю их по всем судовым каналам. Предупредите весь «Коперник», пусть ждут новую информацию через пять с половиной часов.

– Я восхищаюсь вашим оптимизмом, – сказал Даттон. – Но вы до сих пор не знаете, сможете ли вы вообще это сделать.

– Верно, но я не ставлю против Супер-Мэтта, – улыбнулся Гриффин. – Если он думает, что мы заложили хорошую основу, сделали достаточно открытий, чтобы вручить нанита «Матрице», кто я такой, чтобы с ним спорить?

– А Супер-Мэтт не рассчитывал, какова вероятность позитивной цели нанитов? – спросил Джейк.

– Он понятия не имеет, – ответил Гриффин. – Лично я надеюсь, что наниты сформируют квантовый компьютер, содержащий все секреты космоса.

Джейк кивнул и выдавил озабоченную улыбку.

– Было бы мило, – со вздохом сказал он и мрачно добавил: – Похоже, есть только один способ выяснить это…

52

Дэвид Дэш и Моррис Джейкобсон настороженно стояли у дверей каюты. Внутри спал бородатый великан, пытаясь оправиться от испытаний, которым подверг свои тело и разум. Еще четыре американца патрулировали коридоры, ведущие к этой кабине; телохранители самого важного человека на Земле, который попытается решить самую важную задачу. Когда проснется. А Эндрю Даттон организовывал исключительный доступ Гриффина к секретному компьютеру, на котором работала самая полная из существующих модель реального мира.

С тех пор как Дэш оказался на борту, он провел с полковником немало времени. Работа Джейка заключалась в том, чтобы присматривать за Дэвидом и самым ценным компьютерным экспертом «Икара», Мэттом Гриффином. Работа Дэша тоже заключалась в присмотре за Мэттом, любой возможной помощи и защите от людей с враждебными намерениями, как вне группы Джейка, так и внутри нее. В конечном счете оба мужчины в основном присматривали за Мэттом и друг за другом и потому, по молчаливому уговору, проводили много времени вместе.

Дэвид говорил с Кирой только два раза, пользуясь одолженным телефоном, но оба разговора были краткими и, на его взгляд, неестественными. Ему требовалось докопаться, что же происходит дома: во что вовлечена Кира и как в это вписывается Росс Мецгер. Незнание, словно колония бродячих муравьев, разъедало его разум, но тут происходило слишком много событий, чтобы он мог заняться тем фронтом, и потому его страхи гноились, как незаживающая рана.

Джейк кивнул ему.

– Я попросил пару моих людей в Штатах проверить ваш рассказ, как вы и просили.

Дэш поднял брови.

– И?

– Подтверждено. Адам Арчибальд исчез, как вы и предсказывали, хотя, учитывая состояние его яхты, его считают утонувшим.

– Продолжайте.

– Мои парни как следует покопались и убедились, что Арчибальд – реинкарнация Эрика Фрея, генного инженера из ВНИИИЗа, обвиненного в куче всякого серьезного дерьма… – Он покачал головой. – Они сказали, что смена личности была безупречной. Если бы им не шепнули, что Арчибальд на самом деле Эрик Фрей, они никогда не связали бы этих двоих.

– Вы еще не готовы поверить, что мы не такие злодеи, как вы думаете?

Джейк улыбнулся.

– Пока скажем так – мой разум открыт для добавочных доказательств. Ваша проблема в том, что вы и Кира слишком умны и изобретательны. И хорошо умеете вводить в заблуждение.

Дэш призадумался.

– Есть такое, – согласился он. – Когда имеешь дело с настолько способным человеком, как Кира, все время сомневаешься, не обыграли ли тебя…

Дэвид нахмурился. Он и сам хорошо знал это чувство.

– Но я абсолютно уверен, что если вы станете копать дальше, вы найдете правду, которую невозможно подделать.

– Надеюсь, вы правы, – просто ответил Джейк.

– Так вернемся к Фрею, – сказал Дэш. – Могу я предположить, что теперь вы попросите кого-то из своих людей вне обычной сферы сделать следующий шаг?

– Следующий шаг?

– Полковник, да перестаньте уже…

Джейк смущенно улыбнулся.

– Вы правы. Я настолько привык не делиться информацией, что это стало рефлексом. Да. У меня есть человек снаружи, которому я могу доверять и который приглядит за любыми попытками Фрея связаться с кем-то из моих людей. Но поскольку я получил предупреждение от вас, мы не сможем убедиться, что эта связь настоящая, даже если ее обнаружим.

Дэш вздохнул.

– Сам знаю, – в отчаянии пробормотал он. – Но продолжайте копать. Вы докопаетесь до сути. В какой-то момент вы получите информацию, которую не смогла бы подделать даже Кира.

– Надеюсь, что вы правы, – во второй раз произнес Джейк. – Я действительно на это надеюсь.

53

Все мониторы на судне передавали трансляцию выступления Мэтта Гриффина. Изображение шло со стационарной камеры в его каюте. За выступлением следили десять с лишним тысяч пассажиров «Коперника». Многие смотрели из своих кают или собирались в столовых, ночных клубах, ресторанах, аудиториях и театрах. Сотни пассажиров сидели в парке-атриуме, глядя в пятнадцатифутовый монитор, которым Гриффин воспользовался во время своего первого выступления на борту судна. Некоторые сидели в шезлонгах с видом на Южную Атлантику и держали ноутбуки или планшеты. Но все, без исключения, взгляды были прикованы к выступлению.

Гриффин выглядел измученным, как будто за несколько дней на борту «Коперника» постарел на десять лет. Его невероятное обжорство стало на судне легендарным не меньше его гениальности, и по лайнеру циркулировали сплетни: то ли Гриффин и сам инопланетянин, то ли в нем живет праматерь всех ленточных червей.

Несколькими часами раньше медик поставил Гриффину капельницу – маленький насос на батарейках, поскольку его усиленный разум сжигал глюкозу, как ракетное топливо, а Мэтту требовалось пройти усиление еще один раз, и намного раньше, чем это позволяло здоровье. Камера была нацелена ему в лицо, и потому левая рука с пластиковой трубкой, выходящей из вены, оставалась вне кадра.

– Времени мало, – начал Гриффин.

Его голос был слаб, а поза выдавала крайнее истощение. Он намеренно назначил выступление на то время, когда эффект усиления закончится, чтобы перед зрителями не предстала его высокомерная и язвительная версия.

– Поэтому я сразу перейду к делу. Несколько членов Группы по изучению нанитов только что закончили анализ данных, полученных при включении нанита в компьютерную модель. Моделирование проводилось с целью обмануть нанитов и выявить последствия их распространения. Не буду вдаваться в технические подробности. Достаточно сказать, что мы добились успеха.

Гриффин набрал в грудь воздуха.

– Я был бы рад сообщить вам хорошие новости, но их нет. По сути, наниты запрограммированы реплицировать и распространяться до тех пор, пока каждый квадратный фут земной поверхности не будет содержать хотя бы пару штук. До уровня насыщения. К сожалению, должен сказать, что они способны за много миль обнаруживать уран и плутоний и мигрировать к ним.

Он сделал паузу, усиливая эффект.

– В заранее заданное время они взорвут достаточное количество атомных бомб, чтобы уничтожить бoльшую часть жизни на планете.

Гриффин помолчал, представляя себе испуганные вздохи тысяч зрителей и их искаженные ужасом лица. Он дал им десять или пятнадцать секунд, чтобы переварить новость, а потом двинулся дальше.

– Члены моей группы отправили каждому официальному лицу на судне копию программного кода и протоколов, использованных нами для связывания нанита с моделью и позволивших прийти к такому заключению. Я прошу собравшихся здесь представителей правительств всех стран отправить эти инструкции домой, где ваши специалисты смогут повторно прогнать симуляцию и убедиться в справедливости наших выводов. Доступ к нанитам, разумеется, есть у всех. Мы использовали очень сложную модель мира, но вы получите те же результаты на любом суперкомпьютере с упрощенной моделью. Я также прошу все правительства, имеющие доступ к чистому урану или плутонию, проверить, что наниты предпочитают именно эти элементы.

В точке ноль наниты связываются между собой и определяют, какие именно боеголовки из тысяч возможных комбинаций будут взорваны. Их целью, предположительно, является подрыв наименьшего числа боеголовок, обеспечивающего максимальный охват излучения и начало ядерной зимы.

Для тех, кто не знаком с концепцией ядерной зимы, поясню: в результате многочисленных ядерных взрывов огромные количества дыма и сажи окажутся в атмосфере и на длительное время заслонят солнце, что приведет к катастрофическому похолоданию.

Гриффин понимал – все пассажиры огромного лайнера сейчас потрясены до глубины души. Он порадовался, что решил выступать из своей каюты: можно было говорить быстро и не ориентироваться на реакцию аудитории.

– После взрывов ядерных зарядов, – продолжил он, – выжившие наниты, то есть те, которые не находились в зоне поражения, вновь размножатся до уровня насыщения. После этого они позвонят домой. Точнее, не совсем домой, но к этому я перейду чуть позже. Мы совершенно не представляем, какое послание они отправят, но, скорее всего, в нем будет что-то вроде «задание выполнено».

После этого наниты видоизменяются. Некоторые предназначены для очистки планеты от радиации, и они начнут размножаться с фантастической скоростью. Некоторые предназначены для работы с атмосферой, и они начнут изменять ее состав, снижая содержание азота и кислорода и увеличивая количество аргона, гелия и закиси азота, пока атмосфера не станет ядовитой для всех растений и животных Земли.

Гриффин сделал паузу, понимая, что это еще одно ошеломляющее известие, но дела обстоят хуже некуда, и слушатели, скорее всего, уже оцепенели под непрекращающейся бомбардировкой плохими новостями.

– После взрыва наниты будут отправлять в космос сообщения еще дважды, через двадцать один год, а потом еще через четыре года. Однако приблизительная триангуляция показывает, что они транслируют сообщения в направлении большого флота, который движется прямо к Земле с околосветовой скоростью, тем же путем, что их зонд. Хотя этот флот ограничен скоростью света, судя по синхронизации и позиционированию передач, сами сообщения передаются со скоростью, многократно превышающей световую. Возможно, они каким-то образом используют квантовую запутанность. Наниты действуют так, будто их сообщения мгновенно достигают кораблей, и у меня нет оснований в этом сомневаться.

Гриффин помолчал.

– Суть наших выводов заключается в следующем: инопланетяне прислали свой зонд для терраформирования нашей планеты – точнее, для строго противоположного: трансформации планеты в соответствии с их биологией. Избавить гостиницу от тараканов и убедиться, что рядом с подушкой стоит мятный шоколад для их оккупационных сил. Они явно знакомы с составом нашей атмосферы и наличием у нас ядерного оружия. Последовательность событий, на которую рассчитывают инопланетяне, вероятно, выглядит так: прибывший зонд сбрасывает нанитов, те заражают и взрывают наши ядерные заряды, затем очищают планету от радиации и изменяют атмосферу под нужды своих хозяев. По нашим расчетам, они справятся с этой задачей примерно за двадцать пять лет. Примерно девятью годами позже, то есть через тридцать четыре года, инопланетный флот высадится на планету, избавленную от жизни и перестроенную под их биологию.

Мэтт Гриффин глубоко вздохнул.

– Мы прогнали около тысячи симуляций и смогли с большой точностью определить время точки ноль, – мрачно сообщил он, потом взглянул на часы, сглотнул и вновь посмотрел в камеру. – Наниты запустят свой Армагеддон через пять с небольшим часов.

54

Кира отменила все мероприятия. «Икар», по сути, находится в подвешенном состоянии, но это не важно. Сейчас весь мир затаив дыхание ждет, когда кто-нибудь облеченный властью скажет, что происходит, что все это значит и что здесь делают инопланетные машины.

«Холодная война» подвергла испытанию психику людей всего мира. Террористическая война, которую джихадисты вели против современной цивилизации, резко подняла уровень мирового стресса. Но ничто не могло сравниться со страхом, паранойей и психологической нагрузкой, вызванными инопланетными нанитами.

У Киры случались безумные времена, наполненные важными событиями, но такого месяца у нее еще не бывало. Правда, это в равной мере относилось к каждому человеку на Земле.

Ей уже приходилось оставаться в штаб-квартире в полном одиночестве. Знание, что ты единственный обитатель такого обширного здания, только усиливало чувство изоляции. Но если Миллер не выходила из их с Дэвидом жилища, она могла представить, что находится в дорогой квартире, только без двора или веранды, и забыть о незримом присутствии лабораторий и конференц-залов.

В голове Киры всплыли образы Дэвида Дэша и Мэтта Гриффина. Дэвид, резкий и проницательный, решительный и умелый. Мэтт, славный и непредсказуемый; никогда не скажет короткого слова, если есть длинное. Чем они сейчас заняты? Она ничего не слышала о них почти сутки.

Она задумалась, удалось ли Мэтту достичь какого-то прогресса с нанитами, и вернулась к своей работе, надеясь, что это отвлечет ее от событий, на которые невозможно повлиять.

55

Каждый человек на борту «Коперника» был охвачен неописуемым страхом и ужасом. Непросто примириться с собственной грядущей смертью, но сейчас речь шла об исчезновении всего вида, всего человечества. Гибели не только себя, но целого мира.

Все люди на судне реагировали по-разному. Кто-то впал в оцепенение. Некоторые медитировали, другие плакали, кого-то тошнило. Кое-кто пытался как можно скорее напиться. Многие собирались большими группами, пытаясь найти утешение в присутствии других людей.

До Армагеддона оставалось несколько часов, а потенциальный спаситель мира, Мэтт Гриффин, спал в своей каюте, а медицинская помпа гнала в его кровь очередную дозу глюкозы и питательных веществ.

Трое мужчин стояли на посту у входа в его каюту, еще шестеро прикрывали все ближайшие коридоры. Как ни странно, Джейк усилил охрану Мэтта именно тогда, когда тот нуждался в ней меньше всего. Гриффин был единственной надеждой отогнать конец света. На его великанских плечах ехала судьба мира, и потревожить его, не говоря уже об убийстве или похищении, было равносильно самоубийству – для преступника и для всей планеты.

Дэш постучал в дверь за три каюты от логова Гриффина. Дверь открыл полковник и жестом пригласил его внутрь. Кроме Джейка и Даттона, в каюте никого не было.

– Вы хотели меня видеть? – спросил Дэвид, твердо глядя на могущественного чиновника, который заправлял всем происходящим.

– Да, – ответил Даттон. – Чем занят Мэтт?

– Когда я последний раз заглядывал, спал.

Даттон нахмурился.

– Я знаю, он вымотался, но разве он не должен работать? Он – наша единственная надежда.

– Не он, – поправил Дэш. – Дайте Мэтту миллион лет, и он все равно не придумает, как отключить нанитов. Сон – наибольший вклад в этот проект, на который способен нормальный Мэтт. Наша надежда – его альтернативная сущность, а она не сможет проявиться еще минимум несколько часов. И даже тогда Мэтт пойдет на большой риск.

– Вы действительно считаете, что он справится? – нервно спросил Даттон.

Вряд ли Дэвид мог его винить. Жутко думать, что до ядерного Армагеддона осталось несколько часов, а спасение зависит от предположений какого-то спящего хакера.

Дэш пожал плечами.

– Вы слышали то же, что и мы, – сказал он.

Когда Мэтт закончил свою эпитафию человечеству, он, как мог, заверил слушателей, что почти наверняка успеет запустить программу самоуничтожения нанитов.

– Перед тем как пойти спать, Мэтт сказал мне: он думает, что его альтер эго взломает последнюю часть кода за десять минут… – Дэш сделал паузу. – Лично я считаю, что наши шансы лучше, чем пятьдесят на пятьдесят.

– Приятно слышать, – криво усмехнулся Джейк. – А то сразу и не разберешь, то ли конец света, то ли нет.

– А что происходит на вашей стороне? – спросил Дэвид.

– Вони было до небес, можете себе представить, – отозвался Джейк.

– Девяносто процентов стран уже подтвердили анализ Мэтта, – сказал Даттон. – Те, у кого есть доступ к чистому урану или плутонию, подтвердили, что эти проклятые жуки движутся прямо к нему, как и предсказывал Гриффин.

– Так мировые правительства подтвердили реальность угрозы?

Даттон рассмеялся.

– Ага. Подтвердили. Теперь сидят и срут в штаны. А почему нет? Сейчас все этим заняты.

– Все согласились держать эту информацию в секрете?

Джейк кивнул.

– Мэтт сказал им, что сможет обезвредить эти штуки за пару свободных часов. Так какой им смысл раскрывать новости? Даже самое открытое правительство в мире не станет этого делать. Если наступит конец света, все это будет не важно. Если Мэтт справится, получится, что они ни за что ввергли свою страну в панику.

– В действительности на разглашение этой информации просто нет времени, – заметил Даттон. – Те, кто знает, скорее всего сидят дома и в последний раз трахают своих жен.

– Что значит «сидят дома»? – возразил Дэш. – Разве они не должны разряжать свои ядерные заряды?

– Слишком поздно, – ответил Джейк. – Знай мы раньше, это можно было бы сделать. А теперь – либо Мэтт, либо Армагеддец.

– А если он успеет взломать их программу самоуничтожения, – спросил Дэвид, – хватит ли часа или двух до точки ноль?

– Должно хватить, – ответил Джейк. – Мэтт заявил, что если он справится, команда будет относительно простой и ее можно будет передать по всем каналам. Каждая радиостанция, вышка мобильной связи, точка Wi-Fi и спутник связи будут готовы к передаче.

Дэш покачал головой.

– Вам бы стоило убедиться, что на каждой подводной лодке и у каждого ядерного реактора тоже будет человек, готовый передать сигнал. Лично, из первых рук.

Джейк кивнул.

– Это сообщение получили все правительства, включая все террористические организации, укрывающие ядерное оружие.

Даттон подошел к холодильнику и вытащил бутылку газировки.

– У нас еще много дел, поэтому давайте перейдем к тому, ради чего я вас вызвал.

Дэш поднял брови.

– То есть?

– Нам нужно быть готовыми эвакуировать вас с Мэттом, как только он получит код самоуничтожения. – Даттон заметно нахмурился, явно мысленно добавив «если».

– Простите, еще раз? – растерянно переспросил Дэш.

– Как только кризис будет предотвращен, Мэтт станет самым разыскиваемым человеком на Земле.

– О чем вы говорите? – не выдержал Дэвид. – Он станет самым обожаемым героем на Земле.

– Ага. Это тоже. Люди всего мира станут его обожать. А их правительства – бояться.

Дэш задумался.

– Производит слегка избыточное впечатление, да?

– Думаете? – переспросил Даттон, закатив глаза. – Если бы я узнал, что у Китая есть свой эквивалент Гриффина и он работает на правительство, я бы тоже срал кирпичами. Не для протокола, но мы бы шлепнули его быстрее, чем вы оглянетесь. Как вы думаете, что прямо сейчас планируют Россия, Китай, Иран, Сирия и еще кучка других стран?

Дэш с отвращением посмотрел на чиновника.

– То есть спасибо, что спасли наши задницы, но вы так невероятно талантливы, что вам придется умереть?

– Примерно так, – ответил Даттон. – Я полагаю, мы сможем его защитить, особенно на нейтральном лайнере, где запрещено оружие. Но зачем рисковать?

– Я это не покупаю, – сказал Дэш. – Вы не обратили внимания на одну важную деталь? Если мы переживем следующие несколько часов – что, прямо скажем, не факт, – мир никогда больше не будет прежним. В космосе есть кое-какие виды, о которых нам придется побеспокоиться.

Джейк кивнул.

– Я тоже к этому пришел. Когда на карту поставлено выживание планеты, никто не станет сводить счеты с единственным человеком, имеющим какое-то представление об инопланетных технологиях и программировании. И не важно, на какое правительство он работает.

Дэш задумался. Гриффин станет собственностью мира, будет работать на ООН? Нет, об этом не может быть и речи. Мэтт не сможет долго скрывать, что он гениален только в редких случаях. Если он станет работать открыто, то рискует выдать существование препарата и «Икара», а это неприемлемо. Мэтт сможет продолжать исследования инопланетных технологий, но ему снова придется это делать из подполья, хотя это будет намного сложнее. Но все это проблемы завтрашнего дня. Если он когда-нибудь наступит.

– Возможно, вы правы, а я ошибаюсь, – согласился Даттон. – Надеюсь, что это так. И, возможно, все нации разделят вашу правильную и рациональную точку зрения. Но старые привычки живут долго. Зачем рисковать? Давайте уберем Мэтта с этого судна раньше, чем кто-нибудь поймет, что случилось. Давайте вернем вас обоих в Штаты и выпустим на волю, как и обещали. Чем плохо подстраховаться?

– Согласен, – после нескольких секунд раздумий ответил Дэш. – Но во время эвакуации нас должен сопровождать Джейк. Это мое условие.

– Зачем?

– Он единственный, кому мы доверяем.

– Как трогательно, – насмешливо заметил Даттон. – Несмотря на то что он убил одного из вас? И пытался убить всех?

Даттон сыпал соль прямо на рану, но Дэвид заставил себя сдержаться.

– Именно, – спокойно ответил он.

– Как скажете, – отозвался Даттон.

– И еще одно, – продолжил Дэш. – Прежде чем куда-либо лететь, мы должны стопроцентно убедиться, что коды Мэтта действительно отключают нанитов.

– Ясен хрен, – неприязненно бросил Даттон.

56

Мэтт Гриффин неуклюже сидел в инвалидной коляске; маленький перистальтический насос продолжал вливать питание в его кровеносную систему. Четверо членов американского контингента шли впереди, проверяя путь; один толкал коляску, еще четверо, включая Дэвида Дэша, шли по бокам, чтобы никто не узнал самого известного на судне человека.

Через десять минут они добрались до импровизированной взлетной палубы. Как раз вовремя, чтобы принятая Гриффином капсула подействовала. Мощный компьютер, которого, по словам Гриффина, должно было хватить для его нужд, ждал на столе рядом с вертолетом. Роскошный «Сикорски» новейшей модели, размером почти с «Блэк Хок», был выкрашен белым с красными вставками. Это был один из сотни вертолетов, стоящих в этой секции верхней палубы, которая до трансформации в вертодром была двумя площадками для пляжного волейбола, полноразмерной баскетбольной площадкой и полем на восемнадцать лунок для мини-гольфа. На противоположном конце палубы, длиной в пятьсот двадцать ярдов, построили взлетно-посадочную полосу для самолетов. Как правило, здесь все время хоть кто-то суетился, но сейчас площадка была пустынна. Какой смысл куда-то лететь? От разрушений, которые вызовут наниты, не убежишь, а «Коперник» ничуть не хуже прочих мест, где можно ждать смерти и размышлять о природе загробной жизни.

Даттон отпустил всех, кроме Дэша, Колка и Джейка: трех человек, которые знали о капсулах. Они стояли рядом с вертолетом и следили, чтобы Мэтту никто не помешал.

Дэш подкатил Мэтта к столу, который они поставили рядом с «Сикорски», чтобы тот мог дотянуться до беспроводной мыши и клавиатуры. Хакер немедленно начал прокручивать экран за экраном, заполненные непонятными символами, – должно быть, он преобразовывал их из сигналов, которые удалось получить от нанитов. Экраны сменяли друг друга с такой скоростью, что нормальный человек не смог бы не только прочитать и понять, но даже уследить за ними. Но Гриффин не мигая смотрел в монитор – пил из пожарного шланга, не проливая ни капли. Через несколько минут его пальцы забегали по клавиатуре, он с невероятной скоростью переключался между экранами.

Дэш посмотрел на часы, которые Джейк выдал ему вместе с одеждой.

– Девяносто семь минут и прибавляется, – мрачно сказал он стоящему рядом полковнику.

Тот безжизненно кивнул, но ничего не ответил. Сказать было нечего.

Прошло еще шесть минут. Самые медленные в жизни Дэша. И самые быстрые.

– Готовченко! – ликующе выкрикнул Гриффин, напугав всех троих. – Гребаные мелкие ублюдки… Можете поцеловать мою толстую задницу!

– Что? – растерянно нахмурился Даттон; хакер тараторил с такой скоростью, что отдельные слова было не разобрать.

Гриффин, хоть и вымотанный до безумия, уставился на чиновника с тем же сверхчеловеческим напряжением и нечеловеческим презрением.

– Отправляю, – многозначительно произнес он и нажал кнопку на клавиатуре.

Глаза Даттона расширились. Возможно, он не разобрал выкриков Мэтта, но слово «отправляю» давало хорошую подсказку.

– Лиз, – произнес он в телефон. – Мэтт отправил код самоуничтожения. Он уже должен быть у вас на компьютере.

Последовала короткая пауза.

– Получила, – ответила из своей каюты двенадцатью уровнями ниже Лиз, американский молекулярный биолог. – Передаю его радиосигналом со своего компьютера.

Как только передача завершилась, Лиз заглянула в окуляр мощного микроскопа, на предметном стекле которого расположился с десяток нанитов.

У нее перехватило дыхание.

Каждый нанит распался на пять фрагментов, и все они лежали неподвижно, будто уснули. Пока она смотрела, сложные биологические части «жучков» стали растворяться, как сахар в воде.

Код самоуничтожения сработал.

Из телефона Даттона донеслись победные вопли и улюлюканье такой силы, что их услышали все мужчины. Лицо Гриффина осталось бесстрастным, но Дэш закрыл глаза, наклонил голову и испустил могучий вздох облегчения. Впервые с момента известия о цели нанитов напряженные лица Джейка и Даттона расслабились, и все трое мужчин устало улыбнулись.

Лиз наконец-то перестала вопить и описала Даттону, что она наблюдает в микроскоп. Еще не закончив рассказ, женщина переслала код на все компьютеры «Коперника». Через несколько минут кодовая последовательность будет отправлена всем правительствам, а затем загружена в спутники, ретрансляционные вышки, радиостанции и ядерные бункеры по всему миру.

Джейк протянул Гриффину руку.

– Ты охренительный ублюдок! – восхищенно произнес он. – Ты справился!

Мэтт не обратил внимания на протянутую руку.

– Разумеется, – надменно произнес он, будто оскорбленный энтузиазмом полковника, подразумевающим былые сомнения.

Даттон остался на палубе, а четверо остальных мужчин забрались в «Сикорски». Первоклассный вертолет с роскошным салоном относился к моделям, которые предпочитали титаны промышленности. Пока Колк, опытный пилот, запускал двигатель, Дэш помог Гриффину устроиться в одном из кожаных кресел и подвесил рядом его капельницу.

– Сейчас я простимулирую сон, – заявил Мэтт, едва устроившись в кресле, а уже в следующую секунду крепко спал.

Дэвид был восхищен. Гриффин останется разогнанным еще минут сорок, но его высший разум рассчитал: раз вернуться к нормальному состоянию раньше времени невозможно, измученный мозг следует хотя бы разгрузить, переключив его на холостой ход.

Дэш снова взглянул на часы. Если все сработает, как ожидается, они успеют предотвратить кризис за десять-двенадцать минут до точки ноль. В наихудшем случае, если они упустят пару ядерных зарядов, гибель людей и разрушения будут локальными и мир все равно выживет. Тем не менее Дэвид понимал, что почувствует себя значительно лучше через семьдесят две минуты. И еще лучше – через семьдесят два часа.

Вертолет взлетел и, накренившись, развернулся на восток. Джейк и Дэш надели головные телефоны. Дэвид бросил последний взгляд на великолепный «Коперник», достойный символ творческого гения человечества. Как и все минувшие события этого месяца, ситуация казалась нереальной. Если бы кто-то месяц назад сказал ему, что Мэтт Гриффин спасет мир от инопланетных нанитов – с палубы крупнейшего в мире круизного лайнера, – а потом его будут не чествовать как спасителя, а увозить тайком, будто с места преступления, Дэш смеялся бы до слез. Независимо от того, кто наплел бы ему такую редкостную чушь.

«Сикорски» летел на юго-восток, к Южной Африке; полет был гладким, как шелк. Салон вертолета – шкафчики лакированного дерева, зеркала, встроенные видеоэкраны и полностью укомплектованный бар – казался пустым, поскольку был рассчитан на десять пассажиров.

Часы вели обратный отсчет, а мужчины, уйдя в свои мысли, молча смотрели в иллюминаторы. Гриффин все еще пребывал в отключке, хотя несколько минут назад должен был переключиться в нормальное состояние.

Когда до точки ноль осталось пять минут, Джейк выбрался из кресла, подошел к бару и наполнил шампанским два хрустальных фужера. Потом вернулся на свое место и протянул один бокал Дэшу.

Тот взял бокал и кивнул. Стоило ему решить, что ситуация уже не может стать менее реальной, и вот оно – он летит в роскошном вертолете над Южной Атлантикой, с заклятым врагом и спящим другом, за несколько секунд до конца света, и держит в руках бокал шампанского, будто в канун Нового года.

Дэш поставил бокал на подлокотник, взглянул на часы и вновь посмотрел в иллюминатор. Станет ли небо багровым? Обернется ли ночь днем от сияния техногенных солнц? Превратится ли Земля в безжизненный ад? Сколько секунд потребуется ударной волне, чтобы растереть «Сикорски» в порошок, как розу, которую окунули в жидкий азот?

Код Гриффина должен сработать. Но «должен сработать» и «сработает» – совсем не одно и то же.

– Прошли! – взволнованно объявил Джейк.

Пока Дэвид был погружен в свои мысли, они миновали точку ноль.

Дэш кивнул, но не позволил возбуждению прорваться наружу. Еще рано.

– Давайте подождем с отмечанием, – сказал он. – Пока вы не получите доклады.

Они подождали еще пять минут, пока в наушники Джейка не начали поступать сообщения. Он поднял свой бокал и обернулся к Дэвиду.

– Ни одного взрыва. Похоже, код вашего друга сработал не хуже волшебной палочки.

Дэш ухмыльнулся до ушей и чокнулся с полковником. «Гриффин справился», – думал он, пока пил шампанское. Если б не Кира, мира бы уже не стало. Ее препарат, повышающий человеческий ай-кью, предотвратил глобальную катастрофу. Но чего это ей стоило?…

Джейк выслушал сообщения на своем канале, потом переключился на общий, чтобы его слышали Колк и Дэш.

– Из всех мест, где изучали нанитов, сообщают: мелкие засранцы распадаются, – торжественно заявил он. – Сейчас по всему миру передают полную историю Армагеддона, от которого мы только что увернулись, и подробности наших усилий. На «Копернике» собирают пресс-конференцию. Они лихорадочно искали Мэтта, чтобы он ее вел, поэтому Даттону пришлось сообщить, что его уж нет на борту.

– Как это было воспринято? – спросил Дэш.

– Так себе, – ответил Джейк. Он нахмурился и посмотрел на Гриффина. – Мне уже хочется, чтобы этот здоровяк поскорее проснулся. Тогда мы сможем посадить его себе на плечи. – Скорчил рожу. – Образно говоря, разумеется. Он чертовски славный парень, когда не изображает самую отстойную задницу в мире.

Дэш рассмеялся. Ему захотелось спросить, значит ли это, что Джейк перестанет пытаться убить Гриффина, но он решил не портить праздничное настроение.

Сорок минут спустя они приземлились на еще одной спешно построенной вертолетной площадке недалеко от побережья Южной Африки. Им пришлось разбудить Мэтта и снять его капельницу, которая все равно уже практически опустела. Его осыпали поздравлениями, но Гриффин был слишком измучен и даже не смог выдавить улыбку. Он с трудом встал с кресла, чтобы выбраться из вертолета.

Площадка обслуживала все вертолетные рейсы «Коперника» в обе стороны. Силы безопасности ООН патрулировали периметр и гарантировали, что на борт международного судна не доставят никакого оружия.

Когда мужчины вылезли из вертолета, их подобрал вездеход «хамви» и отвез в американский сектор, состоящий из нескольких ангаров, временных казарм и спешно выстроенного офисного здания, которое было назначено штаб-квартирой.

Едва они выбрались из машины, теперь уже за пределами периметра ООН и на территории, на время миссии «Коперника» назначенной американской землей, их окружили четверо солдат. Каждый держал в руках полуавтоматический пистолет.

– Вы арестованы! – рявкнул один из них, лейтенант.

– Вольно, – бросил Джейк, в его голосе слышался намек на сдержанную ярость. – Эти люди – мои гости. Я отдал четкий приказ держать наготове самолет, который отвезет нас в Штаты.

Солдаты даже не шелохнулись.

– Опустить оружие! – крикнул Джейк. – Это прямой приказ!

Лейтенант покачал головой.

– Вы больше не командуете, – сказал он и обернулся к Джону Колку. – Какие будут приказания, полковник?

– Полковник? – недоверчиво переспросил Джейк.

– Именно, – подтвердил Колк. – Повышение звания в боевой обстановке. А ты, проклятый ублюдок, – оскалился бывший заместитель Джейка, – арестован за преступления против нашей страны.

57

Дэш вымотался, но его разум и тело мгновенно переключились в боевой режим, хотя толку от этого было немного. Кира знала, что Джейк намеревался сдержать слово. Но, как они и боялись, кто-то из окружения полковника имел другие намерения. Правда, удивительно, что у этого человека хватает власти сбросить Джейка с поезда. Дэвид бросил взгляд на своего бородатого друга, но Мэтт все еще напоминал зомби и с трудом держался на ногах.

– Какие преступления? – резко спросил Джейк; его глаза пылали, как два лазера.

– Не волнуйтесь, – ответил Колк, присоединившись к солдатам, и забрал у одного из них запасной пистолет. – Скоро я перечислю ваши преступления и продемонстрирую доказательства.

– Ты сам видел эти доказательства? – недоверчиво спросил Джейк.

– Видел, – отозвался Колк и обвел рукой стоящих рядом солдат. – Мы все их видели. Крепкие, как бетонная стена.

– Они фальшивые, и тебе это известно! – сплюнул Джейк.

– Они подлинные, – возразил Колк. – Но хватит разговоров. Излoжите свои возражения в суде.

По приказу Колка всем пленникам стянули запястья пластиковыми наручниками. Новоиспеченный полковник указал на Дэша и Гриффина.

– Отведите их в C-20 и скажите пилоту взлетать как можно скорее. Полковника я заберу в штаб-квартиру, для срочного допроса.

– Нам сообщили, что его нужно отправить в Штаты в отдельном самолете, – сказал лейтенант.

– Держите самолет наготове, – отозвался Колк. – Это не займет много времени. Мне нужно срочно получить от него некоторые важные сведения.

– Сэр, сколько человек вам нужно? – спросил лейтенант.

– Ни одного, лейтенант. – Колк поднял пистолет и прицелился Джейку в грудь. – У меня есть эта штука. И мне нужно остаться одному. Если он не захочет говорить, в комнате может стать немного… грязно.

Дэша и Гриффина отвезли на аэродром в нескольких милях от штаб-квартиры и посадили в ждущий их C-20, военную версию корпоративного «Гольфстрима». В самолете к их наручникам добавили новые путы, и Дэш понял: во время полета, когда за ними следят отборные солдаты, шансов на побег нет. Оставалось надеяться, что после приземления враги ослабят бдительность и мужчины смогут попытаться сбежать. Хотя шансы все равно будут не в их пользу.

Эрик Фрей сказал Дэвиду, что у него есть человек в лагере Джейка. Похоже, этим человеком был Джон Колк. А если и нет, новоиспеченный полковник работал в тесном контакте с человеком Фрея.

В любом случае от всей этой игры тянуло запашком Эрика Фрея. Дэш не сомневался, что вскоре после приземления они встретятся с капитаном недавно погибшего «Кодона». Их последняя встреча едва не обернулась катастрофой. Но следующая определенно будет еще хуже.

58

Джон Колк вошел в кабинет следом за Джейком и, по-прежнему держа его под прицелом, приказал садиться. Затем закрыл дверь и уселся за большой письменный стол, лицом к своему бывшему начальнику.

И опустил пистолет.

– Полковник, прошу прощения за эту сцену, – искренне сказал он. – Но у меня есть план.

Джейк прищурился.

– Хочешь сказать, ты все еще со мной? – удивленно спросил он.

Колк кивнул.

– У Даттона есть железные свидетельства против вас. Измена, взятки, миллионы на счетах на Кайманах и еще много всего. Очень много. Сфабриковано – просто загляденье… – Он невесело улыбнулся. – Черт, я был готов узнать, что вы несете ответственность даже за одиннадцатое сентября.

– Но если доказательства настолько серьезны, почему ты им не поверил? – спросил Джейк.

– Даже если Господь Бог спустится на землю и объявит вас предателем, я на это не куплюсь. Я работал вместе с вами и знаю, чего стоит ваша душа. Я видел, как вас выматывает эта работа. Видел, как вы выбираете трудный путь, когда мелкая душа выберет легкий. Видел, как вам больно, когда приходится причинять ненужную боль другим. Вы не станете предавать нашу страну.

– Спасибо, Джон. Твое доверие очень много для меня значит.

Колк поблагодарил Джейка едва заметным кивком и продолжил:

– Даттон говорит, он давно вас подозревал. Он сообщил о своих уликах мне и парням на площадке, чтобы мы были готовы взяться за вас, как только вы покинете «Коперник».

– И ты решил подыграть…

– Точно. Я прикинул, что это единственный способ помочь вам. Если он заподозрит, что я не поверил в эти доказательства, он закатает меня в асфальт вместе с вами.

– Ты наверняка прав.

– Этот мерзавец пошел на все, лишь бы убрать вас. Он сказал, что дернул за пару ниточек, чтобы мне присвоили полковника. Решил купить мою лояльность. Но дело в том, что он организовал всю эту операцию уже после того, как на сцене появились наниты. Прежде чем Мэтт точно выяснил, чего они добиваются, но уже после того, как все поняли, что находятся в глубоком дерьме. Представляете? Мир движется к концу, а Даттона интересует только одно – как спихнуть вас с доски…

Джейк на несколько секунд задумался.

– Нет. Ему нужно другое. Я просто оказался на пути. Он охотится за «Икаром». Но он знает, что я выполню обещание и отпущу Мэтта и Дэвида. А он этого делать не собирается.

– То есть он хочет уничтожить вас, – с отвращением заметил Колк, – и нарушить обещание человеку, который только что остановил конец света?

– Да. И я не доживу до суда. Поверь, Даттон позаботится, чтобы такой предатель-спецагент, как я, исчез тихо и незаметно… – Джейк умолк и посмотрел на Колка. – И что теперь?

Бывший майор достал из кармана пластиковые наручники.

– Я заготовил эту штуку. Срезал с них зубцы, так что вы будете казаться связанным, но сможете освободиться в любой момент. У вас будет элемент неожиданности, а с вашими навыками рукопашного боя я знаком. Полагаю, вы справитесь с одним охранником, даже хорошо вооруженным?

Джейк кивнул.

– Это не проблема.

– Хорошо. Если вы сбежите от меня, Даттон заподозрит неладное. Поэтому я вызову лейтенанта, чтобы тот отвел вас к самолету. Если вы сможете справиться с ним быстро, чтобы он не успел понять, как вы освободились от наручников, будет совсем хорошо. В любом случае не забудьте прихватить наручники с собой. Если их кто-то увидит, сразу станет ясно, что за вашим побегом стою я.

Джейк мрачно кивнул.

– Когда вы сбежите, какое-то время в Южной Африке вы будете предоставлены самому себе. Но только до тех пор, пока я не смогу очистить ваше имя. Я буду делать вид, что верен Даттону, и постараюсь как можно скорее докопаться до сути.

Он снял с Джейка наручники и заменил их на подрезанные. Закончив, тепло хлопнул Джейка по плечу.

– Удачи, полковник. Я вытащу вас. Обещаю.

– Джон, ты хороший парень, – от всего сердца ответил тот. – Я никогда этого не забуду.

Пока Колк вызывал лейтенанта, Джейкобсон лихорадочно размышлял. С побегом он справится, хотя следующие пять-десять часов будут не слишком веселыми. Но что потом?

И что все это значит?

Во-первых, эти события ставили под сомнение все, что он знал о Кире Миллер. Если уж его подставили с таким мастерством, может, подставили и ее, как она и утверждала?

И Дэш предупреждал, что в лагере полковника есть инсайдер… Вполне возможно, что Даттон просто жаждет власти или решил, что его патриотический долг – схватить Гриффина и Дэша. Но Даттон без малейших угрызений совести подставил Джейка и, возможно, собирается убрать его. Тогда намного вероятнее, что Даттон и есть тот самый инсайдер, получающий приказы от якобы умершего ученого из ВНИИИЗа, Эрика Фрея.

Возможно, Кира Миллер действительно та, за кого себя выдает.

Неужели они с «Икаром» и вправду на одной стороне?

59

Известие о катастрофе, которую удалось предотвратить, облетело планету за час. Сначала буквально миллионы людей, изучавших нанитов, увидели, как те распадаются прямо под микроскопом. А потом появилось полное сообщение. Слухи и перешептывания уже просачивались, как вода сквозь трещину в плотине, но когда эта плотина рухнула, люди узнали невероятные новости.

Инопланетяне разработали нанитов, чтобы те двигались преимущественно к урану и плутонию. Наниты предназначались для ядерного Армагеддона и преобразования атмосферы планеты в соответствии с нуждами их создателей. До успеха им оставалось всего несколько минут. И только усилия невероятно одаренного человека с «Коперника», американца по имени Мэтт, помешали этому жуткому плану.

Новости о неудавшемся нападении потрясли людей и ввергли их в ужас. Их встретили проклятиями, молитвами и возмущенными криками, произносимыми на китайском, хинди, бенгали, испанском, панджаби, вьетнамском, иврите, русском, японском, турецком, пушту, немецком, корейском и телугу. За двенадцать часов почти восемь миллиардов человек, говорящих на тысячах языков, узнали, что на Землю напали, и homo sapiens были выбраны целью для уничтожения. Не из ненависти, злого умысла или недопонимания. Задним числом. Как следствие холодного расчета существ, живущих за бесчисленные триллионы миль.

За потрясением, ужасом и облегчением вскоре последовал страх. Наука и технология этих инопланетян намного опережали человечество. И они уже были в пути. Земля – вовсе не могучая планета, величественно плывущая в пространстве. Нет, она самая крупная неподвижная мишень во Вселенной.

И хотя для многих людей основной эмоцией оставался страх, у многих других страх быстро сменился гневом. И решимостью.

Кем эти инопланетяне себя считают? Они нас не знают. Они равнодушно посылают своих «жучков», чтобы расчистить для себя место. А ведь они в курсе, что на Земле живут разумные существа, раз натравливают этих «жучков» на ядерные боеголовки. Им просто плевать.

Да, Земле просто повезло пережить это первое и внезапное нападение. Но теперь ситуация затрагивала всех.

Возможно, человечеству суждено поражение, но просто так оно не сдастся. Слишком много ресурсов планеты растрачены правительствами ради собственных интересов, в борьбе за место на мировой арене, как на шахматной доске, в войнах и подготовке к войне.

Это пора прекратить.

Человечество плывет в лодке, гребет в сотни разных сторон и останавливается, только чтобы пробить очередную дыру в днище. И все равно оно проплыло приличное расстояние. Но сейчас ситуация изменилась. Когда инопланетяне прилетят через тридцать четыре года, они увидят, что могут сделать восемь миллиардов людей, если гребут в одну сторону. И когда они сражаются за свою жизнь. Человечество бывает слабым, тупоголовым и варварским; племена этого вида обидчивы, воюют с соседями и склонны к насилию и саморазрушению.

Но это вид, который не стоит злить.

Тридцать четыре года – маловато для подготовки, и у инопланетян серьезная фора. Но за тридцать четыре года можно многое сделать. За тридцать лет, предшествовавших рубежу веков, технологии сделали колоссальный скачок. От громоздких черно-белых телевизоров до широких и гладких мониторов с яркими цветами, настолько тонких, что их можно вешать на стены, как картину. От библиотечных картотек, построенных на десятичной системе Дьюи, до хранилищ миллиардов и миллиардов страниц текста, аудио– и видеозаписей, с перекрестными ссылками и мгновенным поиском. От примитивных телефонных аппаратов, висящих на стене, до мобильных телефонов, благодаря спутникам и ретрансляционным вышкам позволяющих легко связаться с абонентами за тысячи миль; телефонов, чьи вычислительные мощности превышают компьютеры тридцатилетней давности размером с дом.

Никто не знал, насколько далеко человечество сможет продвинуться за ближайшие тридцать лет, но если все оно станет работать вместе, прогресс прежних тридцати лет покажется смешным.

Люди могут быть ленивыми, мелочными и недальновидными. Но только до тех пор, пока у них нет цели. А сейчас у всех представителей вида появилась единая цель. И целеустремленность.

Человечество обрело сильнейшую мотивацию.

60

Дэш и Гриффин приземлились на авиабазе Макдилл во Флориде. Мэтт проспал бoльшую часть полета, а Дэвид убедил охранников кормить еле живого хакера во время его коротких периодов бодрствования. Поскольку Гриффин только что спас мир, спецназовцы были готовы помочь ему любым доступным способом – разве что не выпустить. После приземления пленников поспешно отвезли на какую-то явку. Охрану взяли на себя наемники в гражданской одежде, выполняющие приказы Даттона.

В доме мужчин со связанными за спиной руками усадили на черный кожаный диван. Стеречь их осталось четверо наемников. Мэтт Гриффин сразу уснул и крепко спал, когда через несколько часов в комнату вошли Эрик Фрей и Эндрю Даттон, только что прилетевший с «Коперника».

Фрей подал знак двоим наемникам, которые тут же сдернули Дэша с дивана и поставили на ноги. Пухлый ученый сохранил парик, но сбрил бороду, и сейчас выглядел как нечто среднее между собой и поддельным Арчибальдом. Он с самодовольной ухмылкой подошел к пленнику.

– Дэвид Дэш… Приятно снова вас видеть. Должен сказать, я немного огорчился вашему бегству с «Кодона».

Дэш бесстрастно посмотрел на него и ничего не ответил.

– Знаете, вы стоили мне личности, – заявил Фрей и без предупреждения ударил Дэша в то место, куда попала пуля.

Лицо Дэвида перекосилось от боли, и он едва не вскрикнул.

– Не говоря уже о изумительной яхте, – закончил Фрей, кипя от ярости, будто Дэш пытал его возлюбленную.

– Не знаю, – бросил Дэвид сквозь стиснутые зубы. – Мне она показалась немного вульгарной.

Фрей нанес второй удар, в ту же точку, и на глазах у Дэша выступили слезы.

– Я слышал, ваша рана хорошо заживает, – заметил Фрей. – Но вижу, до полного выздоровления еще далеко.

Дэвид сжал зубы и ждал, пока боль не утихнет. «Не самая лучшая идея», – подумал он. Глупо без причины махать перед носом быка красной тряпкой. Если уж его ждет такое возмездие, нужно хотя бы добиваться какой-то цели – например, попробовать раскачать лодку. Дэш выпрямился во весь рост и презрительно посмотрел на Эндрю Даттона.

– Ну, и как вы себя чувствуете в роли комнатной собачки этой пухлой жопы? – спросил он. – Унизительно, правда? Наверно, уже в печенках сидит.

Дэвид приготовился к новому удару, но Фрей только весело взглянул на него.

– Это не сработает, – спокойно произнес он. – Эндрю знает, кто мажет маслом его хлеб. Я создал его. Я дергал за ниточки, чтобы он стал тем, кто он есть. Его должность – просто прикрытие. У него больше власти над военными и спецоперациями, чем у любого другого гражданского чиновника в Вашингтоне. И я финансирую его образ жизни, который сильно выходит за рамки его зарплаты. Он знает, что если будет держаться меня, то получит больше власти, чем когда-либо мечтал.

Он холодно улыбнулся.

– А еще он знает, что я позаботился о своей страховке. Если со мной что-нибудь случится, его уберут за большие деньги, которые отложены специально на такой случай. Я выучился у Патнэма и Алана Миллера – если работаешь с людьми… сомнительной морали, излишней осторожности не бывает. Тебе нужно иметь рычаги.

– И на какой же помойке вы подобрали Даттона?

Фрей рассмеялся.

– Не думаю, что стоит сейчас об этом рассказывать. Хватит и того, что он близок мне по духу. Честно говоря, по сравнению с ним я выгляжу Санта-Клаусом.

Дэш скривился от отвращения. Фрей в качестве Санта-Клауса, при его любви к детям, сидящим на коленях… Мерзкий образ.

Фрей кивнул на Мэтта Гриффина, спящего на диване.

– Пока ваш приятель спит – а на мой взгляд, это очень невежливо с его стороны, – я хочу, чтобы вы позвонили Кире Миллер. Когда она ответит, скажите, что вам нужен видеозвонок с настольного компьютера.

– На наших телефонах есть защищенная версия «Скайпа», – заметил Дэвид.

– Во-первых, – на случай, если забыли, – вы прилетели на «Коперник» без своего телефона. Поэтому воспользуетесь моим. А во-вторых, я хочу получить четкую и ясную картинку с качественной веб-камеры. Она красивая девушка. Я хочу видеть каждую черточку ее лица.

Дэш сжал зубы.

– А с чего вы взяли, что я шевельну хоть пальцем по вашей просьбе?

– Вы всегда так шаблонно мыслите? – пренебрежительно бросил Фрей. – Правда?

Он помолчал.

– Ладно, я подыграю. Не буду тратить время и угрожать вам. Согласно шаблону, благородный тупица вроде вас пожертвует собой ради дела. Но, согласно тому же шаблону, вы не станете жертвовать другими. Звоните, или я отстрелю Мэтту коленную чашечку. – Фрей взглянул на огромного хакера и пожал плечами. – Не знаю, может, он даже проснется…

В его глазах не было ни намека на сострадание, ни признаков блефа. Дэш неохотно кивнул в знак согласия.

Один из наемников отвязал его, трое остальных отступили на шаг и взяли Дэвида на прицел. Когда руки Дэша оказались свободными, Фрей швырнул ему телефон.

– Держите. И без всяких ваших милых штучек. Если вы ее не убедите, ваш приятель Мэтт больше никогда не будет ходить.

Чтобы подчеркнуть эти слова, Фрей вытащил пистолет, дослал патрон и поднес ствол к левому колену хакера.

– Так ваше выступление будет убедительнее, – предупредил он.

Телефон Киры не определил абонента, поэтому ее голос был неопределенным, но едва услышав голос Дэша, женщина пришла в восторг.

– Дэвид! – радостно взвизгнула она. – Слава богу! Я слышала, что случилось на «Копернике» – как Мэтт остановил конец света, – но почему ты не позвонил? Я так волновалась, что чуть с ума не сошла…

– Все отлично, – заверил ее Дэш, стараясь говорить как можно естественнее. – На этот раз мир действительно увернулся от пули. Я все тебе расскажу, но сначала хочу кое-что показать. И желательно на большом экране. Ты далеко от компьютера в конференц-зале?

– Три-четыре минуты.

– Отлично. Я буду ждать онлайн, пока ты до него не дойдешь, – сказал он и разорвал связь.

– Неплохо проделано, – заметил Фрей, пряча в кобуру пистолет и забирая свой телефон. – Коленная чашечка Мэтта останется на месте. Пока.

Он достал из кармана капсулу и проглотил ее, пояснив:

– Для беседы с выдающейся Кирой Миллер мне нужно быть на пике формы.

Фрей приказал наемникам заново привязать Дэша, на этот раз – к тяжелому столу, потом отпустил всех, кроме Даттона. Тот прицелился из пистолета в Дэвида и стал наблюдать.

Большой экран с высоким разрешением висел на стене на уровне человеческого роста. Через пять минут после того, как Дэш сказал Фрею IP-адрес для подключения, на экране появилось лицо Киры Миллер в натуральную величину.

Когда на ее мониторе появился Эрик Фрей, Кира Миллер на мгновение отпрянула.

– Ждали кого-то другого? – с ухмылкой поинтересовался тот; его глаза пылали, и было очевидно, что сейчас он усилен.

Не прошло и секунды, как лицо Киры стало спокойным и бесстрастным.

– О, умная версия Эрика Фрея… И Дэвид у вас… Насколько я понимаю, Мэтт тоже там?

– Интересно, – произнес Фрей, его голос выдавал искреннее удивление. – Вы совершенно не беспокоитесь. До вас еще не дошла суть, верно?

– Вовсе нет, – ровно ответила Кира. – На «Копернике» был ваш человек. Вам удалось захватить Дэвида и Мэтта, нарушив обещание полковника, вашей марионетки. А теперь вы хотите обменять их на мою терапию долгожительства.

Фрей распахнул глаза.

– Будь я проклят, – выговорил он. – Вас не волнует, что случится с Дэшем? Вы бы предпочли, чтобы я не убивал Мэтта здесь, но вас это ничуть не беспокоит… Вы можете быть жестче меня. Какая вы шикарная сука!

Дэш на несколько секунд затаил дыхание, ожидая, что сейчас Кира энергично отметет все обвинения Фрея. Но она молчала. Значит, Фрей сказал правду. Он усилен, его невозможно обмануть. Даже если она разделила личность, какая-то ее часть говорила правду, или ей немедленно указали бы на ложь.

Фрей обернулся к Дэшу и улыбнулся, широко и безжалостно. Он прекрасно знал, что сейчас происходит в голове у Дэвида. Знал, что сейчас ему намного больнее, чем после двух ударов по незажившей ране.

Фрей вновь повернулся к монитору и Кире Миллер.

– Вы надеялись, что я свяжусь с вами, – продолжал он, читая ее, как книгу; его глаза по-прежнему пылали внутренним огнем. – Потому что вы хотите составить со мной команду.

Он сделал паузу.

– Вы знаете, что я читаю язык тела со стопроцентной точностью, поэтому когда я задаю вопрос, вы уже отвечаете на него. Но ради мистера Даттона и вашего мальчика-игрушки, – добавил он, самодовольно ухмыльнувшись Дэшу, – произносите ответы вслух. Это обиженное, преданное выражение вашего прекрасного лица просто бесценно. Пусть Дэш услышит, как вы сами рассказываете о своем предательстве. Это как кинжал в горло. Вот только сейчас он выживет и будет раз за разом чувствовать удар кинжала.

– Милая картинка, – сухо сказала Кира. – Ладно, я притворюсь, будто вы в нормальном состоянии, и скажу вслух. Я разделяла личность много месяцев, пока боролась с собой. Моя усиленная и нормальная личность вели серьезный бой. Но в конце концов усиленная личность победила и преодолела нормальную. И теперь я стала новой, комплексной личностью, с ее чертами характера… И спасибо тебе, хренов Господь, – горячо добавила она. – Хватит этих жалких, дурацких попыток альтруизма. Хватит пренебрежения собственными интересами. От нормальной личности Киры вытошнило бы даже святого. Боги должны действовать как боги, а не как мыши.

Сердце Дэша сжалось. Его худшие опасения оправдались. Его предала женщина, которую он любил. Он видел все признаки, но не мог заставить себя поверить. На самом деле поверить. В глубине души он цеплялся за надежду, что у всех действий Киры есть разумное объяснение. Какое-то объяснение. Его любовь к ней исказила способность мозга к логическим рассуждениям. Но больше обманывать себя нельзя. Да, женщина на экране уже не была Кирой Миллер, но это не важно. Если бы ее любовь к Дэшу была по-настоящему крепка, Кира отыскала бы способ победить в той борьбе, которая шла в ее разуме.

– Вот мое предложение, – продолжала тем временем Миллер. – Мы работаем вместе. Мир достаточно велик для нас двоих. Вы получаете мою терапию продления жизни и мою организацию. Никто из моих рекрутов не узнает об этих переменах. Думайте о них как о доверенном мозговом тресте. Они будут продолжать делать открытия. – Она довольно улыбнулась. – Ради блага мира, разумеется. И вы получаете меня и мои таланты, которые встречаются один в поколение.

– Вы забыли упомянуть Мэтта, – произнес Фрей, наслаждаясь звуками собственного голоса. – Я вижу это по вашему лицу. Он знает о вашем плане заключить со мной союз и будет рад, когда это случится. На самом деле, вы с ним позаботились, чтобы он оказался на «Копернике», поскольку, как вы надеялись, это привлечет меня. Вы надеялись, что я схвачу его и Дэша и позвоню вам. И тогда вы предложите союз. Мэтт мог предотвратить конец света, сидя дома в пижаме.

Дэвид оцепенел. Ему сразу показалось странным, что Кира согласилась отправить Гриффина на «Коперник», но теперь все приобрело ужасный смысл. От грандиозности предательства Миллер у Дэша кружилась голова, но он ухватился за мысль, позволившую сохранить здравый рассудок: всего сутки назад все живое на Земле чудом избежало вымирания. Даже если он не увидит завтрашнего дня, этот день увидят восемь миллиардов других людей. Дэш цеплялся за эту мысль так же отчаянно, как тонущий в бурном море человек – за обломок судна.

Кира улыбнулась.

– Оказывается, усиленная личность Мэтта тоже одержала победу и развратила его. Отлично. Знаете, как говорится, быть грешником веселее. На небеса отправляются за климат-контролем, а в ад – за хорошей компанией.

Даттон рассмеялся. Фрей, который заранее знал, что скажет Кира, остался невозмутим.

– Мэтт – неплохой подсластитель для нашей сделки. А что с Дэшем?

Кира нахмурилась.

– Ясно, – тут же произнес Фрей. – Он тоже не застрахован от побочных эффектов регулярного применения капсул, но его усиленное альтер эго недостаточно сильно для победы. Очень жаль.

Он помолчал.

– Но вернемся к сделке. В обмен на ваше предложение вы хотите, чтобы я отозвал охоту. Восстановил вашу анонимность. Заключил с вами партнерство. Использовал свое влияние на правительство и спецоперации, чтобы забросить нас на вершины мировой власти.

– Все верно, – сказала Кира. – Но пока это общие слова. Мы сможем обсудить подробности нашей совместной работы позже. Когда вы вернетесь к нормальному состоянию.

Ее губы медленно растянулись в улыбке.

– Я не очень хорошо разбираюсь в переговорах, но одно знаю точно: вести переговоры с человеком, который в сто раз умнее тебя, – плохая идея.

– Ладно. Разберемся со всем на равных, – согласился Фрей.

– Хорошо. В качестве жеста доброй воли предлагаю вам привезти Дэвида и Мэтта в мою штаб-квартиру. Я скажу, как туда добраться.

Дэш потратил столько сил и энергии, занимаясь обеспечением работы штаб-квартир, включая их дублирование и ложные здания, что сейчас был потрясен тем, насколько легко Кира готова выдать адрес комплекса. Но чему удивляться? Сейчас она может безоговорочно доверять Фрею. Она нужна ему, чтобы удвоить продолжительность жизни и получить бессмертие, когда эта проблема будет решена.

Но ведь все это просто безумие, осознал Дэш. Кому беспокоиться? Никакого бессмертия не будет. Через три коротких десятилетия прилетят инопланетяне, и уж они-то об этом позаботятся.

Фрей краешком глаза следил за Дэвидом и тут же считал его мысли.

– Ваш мальчик волнуется об инопланетной угрозе, – пояснил он Кире. – Он думает, мы пируем во время чумы.

– Он всегда был не слишком дальновидным, – отозвалась Кира. – Хотите, чтобы я ему объяснила?

– Пожалуйста, – согласился Фрей.

– Угроза со стороны инопланетян, дорогой Дэвид, – главная причина, по которой нам с Эриком следует объединить усилия. Как ни смешно, наш союз, заключенный из чисто эгоистических соображений, в конце концов спасет род человеческий. Я уже заработала очки, когда спасла нас в первый раз, – раз уж отправила Мэтта на «Коперник», а он пользовался моей терапией, – но я стараюсь быть скромной. Если мы с Эриком станем работать вместе, через несколько лет мы либо займем трон мира, либо станем властью за ним. Человечество со своими жалкими устройствами, лишенное сплоченного и решительного мирового правительства, не имеет шансов устоять перед нападением инопланетян. Нас погубит политика и беспредельная глупость. Людям нужны компетентные диктаторы, которые возьмут бразды правления.

Она делано улыбнулась.

– Как я и Эрик. У нас не будет искусственных сантиментов. Мы станем делать именно то, что нужно сделать. Выбирать трудный путь, а не легкий. Гнать человечество кнутом, заставляя претворять в жизнь наши стратегии и замыслы. Если мы встанем у руля, шансы человечества на выживание резко пойдут вверх.

Дэш слушал ее в ужасе, но все сказанное звучало верно. Если они с Фреем станут диктаторами, владеющими секретом капсул, шансы человечества справиться с инопланетным нападением станут заметно выше.

– В худшем случае, – продолжала Кира, – если мы не сможем отбиться от инопланетян, мы решим проблему НЭ-двигателя и улетим. И будем жить, чтобы однажды встретиться с бессмертием.

– Очень поэтично, – заметил Фрей. – Думаю, это начало прекрасных отношений.

– До тех пор, пока мы работаем вместе, – предостерегла Кира. – Если мы не начнем совать друг другу нож в спину ради мелких выгод, нас будет невозможно остановить. Когда-нибудь, через тысячи лет, мы поделим между собой Вселенную.

Она подняла брови.

– Кстати, если до этого дойдет, я хочу половину с Сатурном. Всегда была неравнодушна к кольцам.

– Я с нетерпением жду дальнейшего обсуждения, – сказал Фрей.

Кира назвала адрес комплекса в Кентукки. Фрей управлялся с компьютером с нечеловеческой скоростью, и когда она закончила, в углу монитора уже появилось изображение комплекса с воздуха.

– Ваш комплекс не подходит, – объявил Фрей. – Для нашей первой встречи мне нужна нейтральная территория.

Кира нахмурилась.

– Почему? Я знаю, вы мне доверяете.

– Доверяю. Но ваше здание слишком большое и слишком открыто стоит. Если мы будем договариваться, как работать вместе, я хочу провести первую встречу на нейтральной территории.

Кира открыла было рот, но не успела произнести ни слова, как Фрей ледяным тоном добавил:

– Поберегите дыхание. Я уже отбросил все ваши аргументы.

Кира была разочарована, но смирилась.

– Тогда где? – спросила она.

Фрей сверился со своей сейчас фотографической памятью.

– Примерно в восьмидесяти милях к югу от вас есть явка. Коневодческая ферма, на которой ФБР прячет важных свидетелей. Уединенное место. Если я не перезвоню, считайте, что оно доступно и встреча назначена.

– И это – нейтральная территория? – недовольно спросила Кира.

– Я тоже там никогда не был, – ответил Фрей. – Сейчас я на явке во Флориде. Я не прошу вас приехать сюда. Нам обоим придется покататься.

Он назвал ориентировочное время встречи и сказал, что позвонит и скажет адрес, когда он и Даттон, с Мэттом в поводу, приедут на место и убедятся, что всё в порядке и всё готово.

– Прихватите заодно Дэвида, – сказала Кира. – Под конец он начал меня подозревать. Мне нужно допросить его. Люблю учиться на своих ошибках.

– Достойно восхищения. Но, по слухам, вы не совершаете ошибок.

Кира улыбнулась.

– Я стараюсь свести их к минимуму.

– Хороший подход, – заметил Фрей и поднял брови. – А если Дэш по дороге решит поиграть в героя и начнет доставлять неприятности?

– Тогда убейте его, – ответила Кира, пожав плечами.

Через десять минут огонь в глазах Фрея погас, и мужчина начал лихорадочно забрасывать в рот еду.

– Мы возьмем с собой группу наемников, – сказал он Даттону, не переставая жевать. – И вызовите еще парочку.

– Беспокоитесь, что она расставит нам ловушку?

Фрей рассмеялся.

– Ничуть. Вы же знаете, когда я разогнан, меня невозможно обмануть. Вы ведь пробовали. Вот откуда я знаю, что ваши намерения относительно меня… честны, – с усмешкой добавил он. – Кира Миллер на нашей стороне. Я это гарантирую. Она ничего не сделает.

– Тогда зачем наемники?

Лицо Фрея медленно кривилось в злобной улыбке.

– Я ни разу не сказал, что я ничего не сделаю, – довольно произнес он.

61

Штат Кентукки известен своими обширными пещерами, судоходными реками и бурбоном, но его прозвали Штатом Мятлика не без причины: эта пышная трава растет на плодородных почвах Кентукки и идеально подходит для разведения чистокровных лошадей. Ферма «Благородная лошадь» походила на сотни других коннозаводческих ферм региона, хотя была заметно меньше прочих. Уединенная, живописная, со сверкающими белыми оградами, покатыми холмами и прекрасным фермерским домом с острыми шпилями, торчащими между шестью мансардными окнами.

Единственное, что действительно отличало коннозаводческую ферму «Благородная лошадь» от прочих, это полное отсутствие лошадей, благодаря чему название казалось ошибкой. Ферма помещалась на частной земле, вдалеке от наезженных дорог, и потому некому было раскрыть ее тайну. Если же кто-то заблудится и случайно проедет мимо, он предположит, что лошади сейчас в конюшнях, а не на пастбище.

Кира приехала одна, в просторном микроавтобусе, практически близнеце денверского. Она припарковалась у входа в красивый дом и осторожно пошла к двери. Едва женщина подошла вплотную, дверь распахнулась. Эрик Фрей шагнул через порог и тепло протянул ей руку.

– Добро пожаловать, Кира, – сказал он, когда они обменялись рукопожатием, и указал внутрь. – Давайте начнем творить историю.

Едва Миллер зашла в дом, двое коммандос вскинули автоматические пистолеты и прицелились ей в грудь. Она возмущенно обернулась, но Фрей мягко подтолкнул ее внутрь и закрыл за собой дверь.

Кира стояла в гостиной фермерского дома; деревянные полы и совсем мало мебели – журнальный столик рядом с диваном и несколько больших мониторов на стенах. Кира нервно оглядела комнату. У стены, со связанными за спиной руками, сидели Дэвид Дэш и Мэтт Гриффин. Эндрю Даттон стоял в сторонке. Еще шестеро коммандос были равномерно расставлены по комнате.

– Что все это значит? – напряженным голосом спросила Миллер.

– А вы как думаете? – отозвался Фрей.

Кира качнула головой.

– Вам известно, что вы можете мне доверять, – растерянно сказала она. – Вы были усилены, когда я согласилась на партнерство с вами. Причем добровольно.

Фрей улыбнулся.

– Да, я знаю, что могу вам доверять. А вот уверены ли вы, что можете доверять мне?

– Но почему? – с отвращением спросила Кира, тряхнув головой. – Мир достаточно велик для нас обоих.

– Я, скажем так, плохо работаю с другими людьми, – сухо ответил Фрей. – Никогда не получалось.

Он отдал приказ двум солдатам. Один плотно стянул руки Киры за спиной пластиковыми наручниками, второй начал быстро обыскивать женщину. Даттон убедился, что в комнате нет никаких булавок или скрепок, которыми Кира может воспользоваться, повторив свой побег от полковника Джейкобсона.

– Хорошие новости, – весело заметил Фрей, – заключаются в том, что ваши трусики останутся при вас. Я не интересуюсь взрослыми женщинами. К тому же я установил поле, которое гасит всю вашу электронику.

Один из солдат забрал у Киры мобильник и кольцо для ключей, на котором болтался контейнер с резервной капсулой, и протянул их Фрею. Тот сразу передал предметы на хранение Даттону. Следом наемник избавил Киру от девятимиллиметрового «ЗИГ Зауэра» и пистолета-транквилизатора военного образца. Фрей сразу спрятал в карман пистолет и принялся с интересом разглядывать транквилизатор.

– Вижу, вы хорошо подготовились к переговорам, – заметил он. – На мой взгляд, даже слишком.

– Пошел ты… – сплюнула Кира.

– Я уже говорил, – самодовольно произнес Фрей, – взрослые женщины меня не интересуют. Но спасибо за предложение.

Он задумчиво помолчал.

– Я знаю, вы честно собирались договориться о партнерстве, так зачем оружие?

Кира ничего не ответила.

– Хотя смысл есть, – начал размышлять вслух Фрей. – Всегда есть шанс, что я обдурю вас, и тогда игра пойдет по новым правилам. Выгодно быть предусмотрительным и осторожным. Мы оба обречены на такую философию. Кстати, спасибо, что напомнили, – неожиданно сказал он и приказал четверым из шести наемников занять позицию снаружи дома.

– Видите, о чем я, – продолжил Фрей, когда наемники вышли. – Столько наемников – явный перебор, особенно когда я точно знаю, что вы с удовольствием приедете ко мне. Но я вечно сдвинут на паранойе. Совсем как вы. Кроме того, эти придурки упустили вас в «Эдванст Физикс Интернэшнл», и я хотел дать им шанс загладить вину. Есть еще двое, которых я с удовольствием представил бы вам, но они заняты – следят за окрестностями в ста ярдах отсюда. Снайперы. Вдруг кто-нибудь последует за вами… само собой, без вашего ведома.

Дэш увидел, как в голубых глазах Киры на долю секунды вспыхнула тревога. Нужно было очень хорошо знать Миллер, чтобы заметить эту вспышку, но она точно была.

Фрей поболтал пистолетом-транквилизатором, держа его за предохранительную скобу.

– Паранойя обязывает вас к пистолету, это я понимаю и уважаю. Но зачем вам эта штука? – спросил он, почесав голову. – Если в вентилятор полетит дерьмо, вы определенно не станете беспокоиться о чьих-то жизнях.

Он внимательно посмотрел на Киру, но она хранила бесстрастное выражение лица. Фрей пожал плечами.

– А, ладно. На самом деле, это совершенно не важно. Попозже я приму капсулу, и тогда все сразу обретет смысл.

– Вы совершаете большую ошибку, – настойчиво сказала Кира. – Мы же собирались объединиться, чтобы подготовиться к прилету инопланетян. И вы знаете, я не болтала зря. Мир, включая вас самих, получит хорошие шансы выжить, если мы станем работать вместе. А моя коллекция гениев? Не говоря уже о терапии долгожительства… Зачем вам от них отказываться? Это же бессмысленно.

Фрей улыбнулся.

– Я ни от чего не отказываюсь. Мы будем работать вместе. Нам еще нужно убедиться, что эти гребаные инопланетяне не прервут мою долгую-долгую жизнь, – сказал он. – И я подключусь к вашей организации тошнотно верных гениев. Но мы не будем равными партнерами. Вы сами сказали: единственный диктатор, управляющий миром, куда эффективнее кучки ссорящихся правительств. Это справедливо для любого бизнеса. Никому не нужны два равных партнера. Каждый хочет, чтобы один был главным, а второй – подчиненным. Поэтому я просто задаю тон. Вы будете ценным подчиненным. Как Даттон. Я решаю, когда и зачем вы усиливаетесь и чем нам помогаете. И я слежу, чтобы вы не забывали, у кого тут главная роль. Я люблю иметь рычаги воздействия на людей, с которыми работаю. Помогает крепко спать по ночам. Когда я подберу хороший рычаг, вы получите некоторую автономию. Но не раньше.

– Гребаный ублюдок! – зарычала Кира, ее лицо перекосилось от ярости. – Я поверить не могу, что ты это делаешь…

– Да ладно, Кира. Мы с вами очень похожи. Вы сами говорили, что на небеса отправляются за климат-контролем. Не притворяйтесь, будто вы руководствуетесь чем-то другим, кроме жестокости и эгоизма.

Он сделал паузу.

– У меня родилась прекрасная идея рычага. Хотите послушать?

Кира кипела от гнева, но не проглотила наживку.

– Помните, как Патнэм сказал вам, будто он имплантировал в ваш череп мощную взрывчатку и может взорвать ее по своему желанию? Ну, тогда он вас обманул. Но это чертовски хорошая идея.

– Вы с ума сошли, если думаете, что я могу под принуждением выдать секрет терапии долголетия. Я собиралась отдать его вам добровольно. Но если вы не измените курс, то скорее сгниете в аду, чем получите этот секрет.

Миллер помолчала, пытаясь взять себя в руки, и зашла с другой стороны.

– Послушайте, вы умный и рациональный человек. Неужели вы не видите, что мир достаточно велик для нас обоих? Как можно не заметить, что совместная работа лучше всего отвечает нашим интересам?

– Есть одна старая история, – совершенно неожиданно вмешался Мэтт Гриффин, сидящий у стены у них за спиной. – Про лягушку и скорпиона.

Фрей развернулся и уставился на бородатого хакера.

– Я что, приглашал вас выступать? – сердито рявкнул он.

– Я только что спас вашу задницу от ядерного Армагеддона, – с не свойственной ему горячностью ответил Мэтт, будто внутри у него что-то щелкнуло. – Так что я сам себя пригласил.

Великан справился с собой, и выражение его лица смягчилось.

– Так вот, – сказал он, будто его никто не прерывал, – скорпион попросил лягушку перевезти его через реку. Лягушка отказалась. «Стоит тебе оказаться у меня на спине, и ты меня ужалишь», – сказала она. «Нет-нет, – ответил скорпион. – Если я ужалю тебя, ты пойдешь на дно, и я тоже умру». Лягушка подумала и решила, что это разумно. Она согласилась и позволила скорпиону залезть к себе на спину. Посередине реки скорпион ужалил лягушку. Когда яд уже действовал, лягушка из последних сил спросила: «Но зачем? Ведь теперь ты тоже умрешь». Скорпион печально покачал головой и ответил: «Знаю. Но я ничего не мог поделать. Такова моя природа».

Гриффин закончил, и в комнате стало тихо. Все обдумывали его рассказ.

– Ладно, – произнес Фрей. – Хорошая история. А теперь заткнитесь.

– Фрей, вам стоит как следует подумать над моралью этой истории, – презрительно глядя на него, сказал Гриффин. – У вас самоубийственные инстинкты. Не стоит ли перебороть их? Попробуйте притвориться, что вы действуете разумно, в собственных интересах, а не как трахнутый мудак.

Фрей развернулся к Гриффину и без лишних слов выстрелил ему в живот дротиком с транквилизатором.

– Вы не расслышали, что я сказал вам заткнуться? – спросил он, когда глаза великана сомкнулись и он обмяк.

Кира бросила на Фрея испепеляющий взгляд.

– И незачем так сердиться, – с насмешливой невинностью заметил он, протягивая пистолет-транквилизатор Даттону. – Я просто пытаюсь помочь. Мне кажется, ему требуется подольше отдохнуть. Не волнуйтесь, Кира. У меня большие планы на Мэтта.

Дэш обдумывал побег, но со связанными за спиной руками – и крепко связанными – у него нет никаких шансов. Однако, как он сказал Кире, – когда думал, что она все еще Кира, – у воров чести нет. Ему нужно оставаться настороже, на случай если удастся вбить клин между Фреем и Даттоном. Первая попытка во Флориде провалилась, но должен быть какой-то способ заставить их последовать своим природным наклонностям и ударить другого в спину. Он не смог повернуть Даттона против Фрея, но вдруг получится наоборот. Шанс мизерный, но другого Дэш не видел. А пока он не увидит благоприятной возможности, он будет сидеть тихо как мышка; пусть о его присутствии забудут. Случай с Гриффином показал: попытка высунуть голову может иметь плачевные последствия.

– История Мэтта, – продолжал Фрей, будто ничего не случилось, – милая, но упускает суть. Вы, Кира Миллер, не лягушка. Если уж на то пошло, из вас скорпион еще лучше, чем из меня. Мы в некоторой степени связаны, по крайней мере сейчас. Если я не возьму верх, рано или поздно это сделаете вы. Это неизбежно. Патнэм пытался кинуть вашего брата. Я пытался кинуть их обоих. И так круг за кругом, пока на вершине не окажется самый умный и безжалостный. А вы и так чертовски умны от природы, даже без всяких таблеток.

Кира собиралась ответить, когда снаружи послышался какой-то шум. Дверная ручка резко повернулась, и в комнату вошли двое снайперов, о которых упоминал Фрей, поддерживая обмякшего мужчину. Его голова безжизненно повисла, из раны на плече сочилась кровь. Войдя в комнату, наемники бесцеремонно отпустили свою добычу, и мужчина рухнул на пол, как мешок с цементом.

У Дэша отвисла челюсть, но он успел прийти в себя раньше, чем кто-либо заметил его реакцию. Он с одного взгляда узнал новоприбывшего.

Это был Росс Мецгер.

Фрею не требовалось понимать, что происходит. И так ясно: проблем оказалось больше, чем он ожидал. Эрик достал из кармана капсулу и проглотил ее. Через несколько минут он станет полновластным хозяином любой возникшей ситуации.

– Докладывайте! – крикнул он снайперам.

– Этот мерзавец убрал Курта и всю его группу, – сказал наемник слева. – Тихо и без единого выстрела. Они все мертвы. – Он толкнул носком ботинка тело Росса. – Правда, он тоже.

– Этот парень в одиночку убрал четырех вооруженных и опытных солдат? – недоуменно переспросил Фрей.

И в эту секунду Дэш все понял. Мецгер был усилен. Сам по себе Росс хорош, но не настолько. Дэш помнил, как несколько лет назад, когда сам он был заложником и ждал неминуемой смерти, усиленный Росс Мецгер пришел им с Кирой на помощь, попутно убив Алана Миллера. Все повторялось. Но на этот раз Росс не был союзником. Сейчас он работал с испорченной Кирой Миллер, преследовал их собственные гнилые цели…

Снайпер кивнул.

– Я увидел его в прицел, когда он снял Дмитрия. Он двигался, как… даже не знаю… сверхчеловек, – добавил он со смесью страха и восхищения.

Фрей ахнул. Он наконец сообразил, что их таинственный налетчик усилен.

А значит, он контролирует свои показатели жизнедеятельности.

Фрей начал поднимать руку, чтобы послать пулю в голову Мецгера, но с таким же успехом он мог двигаться в замедленном темпе. Его рука еще не успела сдвинуться и на дюйм, как окровавленное тело на полу перекатилось на бок, и в воздухе мелькнула стальная полоска. Боевой нож вонзился точно между глаз Фрея, убив его на месте.

Мецгер подсек обоих снайперов прежде, чем они сообразили, что происходит, и с хрустом свернул одному шею. Второму оставалось жить от силы пару секунд, но тут Эндрю Даттон, который все еще держал в руках полученный от Фрея пистолет-транквилизатор, открыл лихорадочную стрельбу по размытому силуэту. Дротик ударил Мецгера в ногу. Будь это пуля, Росс ее не заметил бы, но его сверхчеловеческая скорость внезапно исчезла; это походило на видеозапись, которую сначала пустили на большой скорости, а потом резко остановили. Мецгер вновь осел на пол, из плеча по-прежнему сочилась кровь.

– Вставай! – крикнул Даттон солдату, которому только что спас жизнь.

Он подбежал к Кире Миллер, схватил ее за волосы и резко дернул, подтаскивая поближе к себе.

– Кто это? – требовательно спросил чиновник.

– Не знаю, – прохрипела Кира, кривясь от боли. – Он не со мной.

Даттон поднес к ее голове пистолет и дослал патрон.

– Кто он? Сколько их еще? У тебя три секунды!

– Убей меня, и ты никогда не получишь терапию долголетия! – задыхаясь, выпалила она. – Я не планировала вас обманывать. Фрей знал. Подумай об этом! Я понятия не имею, кто он такой… Но если у него есть поддержка, из нас выйдет отличная мишень, – добавила Кира после короткой паузы.

Даттон обернулся к двоим наемникам, которые остались в комнате.

– Вы двое – со мной, – приказал он. – Разойдемся, обыщем территорию и встретимся у двери через пятнадцать минут. Смотрите как следует. – Обернулся к спасенному им снайперу. – А ты оставайся здесь и присматривай за этими двумя.

С момента, когда Мецгер сделал ход, Дэш пребывал в состоянии повышенной боеготовности и ждал своей минуты. Во время суматохи он ухитрился незамеченным подняться на ноги. Снайпер, которого Даттон оставил их охранять, еще не пришел в себя: Мецгер успел здорово встряхнуть ему мозги. Руки Дэвида были по-прежнему связаны за спиной, но он готовился к броску и следил за глазами мужчины. Когда Даттон и двое наемников вышли и захлопнули за собой дверь, снайпер на секунду отвел от пленников взгляд и чуть опустил оружие.

Этой секунды Дэш и ждал. Он метнулся вперед, в одно мгновение покрыв десять футов до охранника. Снайпер успел вскинуть руку, но Дэвид – низко опущенная голова и мощная работа ногами, как у футбольного защитника, который перехватывает попытку прорыва, – уже врезался в него. Наемник отлетел к противоположной стене и выронил оружие. Чуть придя в себя, он уже тянулся к поясу за пистолетом, но Кира сделала ему подсечку. Мужчина рухнул на пол, и Дэш ударил его ногой в лицо. Удар такой силы мог пробить бетонную стенку. Голова наемника откинулась назад, глаза закатились.

Гриффин и Мецгер все еще были без сознания после попадания дротиков-транквилизаторов. Фрей и оба снайпера – мертвы. На ногах остались только Дэш и Кира.

Дэвид подбежал к телу Фрея и упал рядом на колени. Он выгибался, пока связанные руки не нащупали рукоять ножа Мецгера. Дэш ухватился за рукоятку и потянул. Ему пришлось здорово постараться, пока окровавленное лезвие не вылезло из переносицы Фрея.

Дэвид попытался пристроить нож, чтобы разрезать прочный пластик своих наручников, но запястья были стянуты слишком плотно, и он никак не мог подобрать нужный угол или подходящий рычаг. После нескольких неудачных попыток по лезвию потекла свежая кровь.

– Дай мне нож, – сказала Кира. – Я тебя освобожу.

Дэш покачал головой. Даже будь она союзником, пластик слишком жесткий, а руки стянуты слишком сильно. Она сможет удержать нож под правильным углом, но поскольку ее руки тоже связаны за спиной, у нее просто не хватит сил перерезать прочный пластик. Хотя все это совершенно не важно, поскольку они определенно не союзники.

– Ага, сейчас я дам тебе нож и позволю ковыряться в моих запястьях, – саркастически заметил он; хватит и тех ран, которые он уже нанес себе сам.

– Тогда разрежь мои наручники, а потом я освобожу тебя, – встревоженно предложила Кира.

Предложение было настолько абсурдным, что Дэш рассмеялся.

– Конечно. Ты просто убьешь меня и сбежишь. Джейк был прав: ты самая опасная психопатка на Земле. Так что не рассчитывай.

– Дэвид, – спокойно произнесла она; это был голос прежней Киры, женщины, которую он любил, и от этого его ненависть к нынешней стала еще сильнее. – Я на твоей стороне. Я всегда была на твоей… на нашей стороне. Знаю, я странно вела себя и обманула тебя, но ты ошибаешься, я тебе не враг.

– Лучше помолчи, – с отвращением бросил Дэш. – Ты серьезно думаешь, что я сейчас поверю хоть одному твоему слову? Правда?

– Дэвид, помнишь, когда ты выяснил, что за ниточки дергает Алан? И его настоящий план? Помнишь? И ты скрыл это от меня. Ты не знал, как я среагирую, а на карту было поставлено так много, что ты не рискнул довериться моим актерским способностям. Помнишь? – настойчиво повторила она. – Я думала, что мы уже мертвы, что все потеряно. И ты позволил мне так думать – по достойной причине.

Она перевела дыхание.

– Сейчас ситуация похожая. Дерзкий план, в который были посвящены Росс и Мэтт. Но не вы с Джимом. Я не могла рисковать и рассказать тебе. Слишком многое было поставлено на карту.

Кира как никогда казалась несчастной и уязвимой.

– Но я всегда любила тебя, Дэвид. Всем сердцем, – промолвила она и качнула головой. – И никогда не разлюблю.

«Господи, как она умеет убеждать», – подумал Дэш. Он обманул ее, когда речь шла о жизни и смерти, – и не зря. Неужели она говорит правду? Неужели она поступила так же, как когда-то он сам? Ему хотелось верить Кире каждой клеточкой своего тела, но тут разум вернулся ударом бейсбольной биты, и Дэш проклял себя за эту секундную слабость.

– Ты и вправду считаешь меня таким дураком? – с горечью выкрикнул он. – Я слушал, как ты трепалась с Фреем. Когда он был усилен. Я все слышал! Ты сказала, чтобы он убил меня, если захочет. Ты сказала, что хочешь с ним объединиться. Что твое социопатическое альтер эго поглотило твою личность. И все это было правдой! Каждое слово! Иначе Фрей бы увидел.

– Джейк позвонил мне из Южной Африки, пока вы летели во Флориду, – торопливо сказала Кира. – Даттон подставил его, чтобы вывести из игры. Но он сбежал. И сейчас верит, что меня тоже подставили. Поэтому он предупредил меня, что Даттон захватил тебя и Мэтта и везет в Штаты.

Она сделала паузу.

– Я знала, что Фрей попытается использовать вас обоих в качестве рычага. Поэтому я ждала его звонка. И у меня хватило времени придумать план. Я знала: единственный способ заставить его доверить мне свою жизнь – убедить, что я на его стороне. Когда он усилен, а я – нет.

Кира напряженно смотрела на Дэша, ее голубые глаза умоляли поверить, довериться.

– Когда мне позвонили с неизвестного номера, – продолжила она, – я поняла, что это Фрей, что он хочет торговаться за вас с Мэттом. И я была готова. Я приняла капсулу и только потом ответила на звонок. Как оказалось, сначала это был ты, но к тому времени, когда я говорила с Фреем, я уже была усилена.

Дэш отшатнулся. Кира говорила очень рассудительно. И сейчас она не разогнана. Даже она не способна на лету придумать такую сложную и достоверную историю… Или все-таки способна?

– Я не стала выделять долю своих способностей на создание медленной версии себя. Я использовала сто процентов способностей, чтобы создать аватар Киры, который сойдет за меня нормальную. Я позаботилась, чтобы мои глаза не сияли сверхчеловеческим разумом. Чтобы мой язык тела, мои манеры полностью соответствовали нормальной Кире Миллер. Чтобы я выбирала те слова, которые свойственны ей. Есть только один способ обмануть усиленный разум – пройти усиление самому. Тогда ты сможешь управлять выражением лица на клеточном уровне, заставлять язык тела в точности следовать за словами.

– Так это все было подстроено? – спросил Дэш, боясь поверить и вновь оказаться обманутым.

– Да! – выразительно ответила Кира. – Я предложила Фрею все, чего он мог пожелать, причем так, чтобы он мне поверил. Потом, когда они с Даттоном приехали бы в нашу штаб-квартиру, мы с Россом легко с ними справились бы и освободили вас. И наконец – наконец! – объяснили тебе, что же на самом деле происходит. Я не рассчитывала, что он захочет встретиться здесь, и тем более не ожидала обмана, когда он и так получал все. И все равно, у меня в рукаве был Росс.

Она качнула головой.

– План должен был сработать. Нам просто не повезло. Я бы в жизни не догадалась, что Фрей дойдет до такой паранойи и где-то укроет снайперов.

Это объясняло пистолет-транквилизатор, который вызвал такое недоумение Фрея. Социопатов не слишком заботило сохранение чужой жизни. Кира хотела оставить Фрея и Даттона в живых, чтобы получить от них как можно больше информации и раскрыть их организацию.

– Ты построила план на том, что Фрей во время разговора будет усилен и решит, что читает тебя. А если бы он не усилился?

– Я бы настояла на этом, – немедленно ответила Кира, – с самого начала разговора. Чтобы доказать ему свою искренность. Джейк неоднократно предостерегал меня, поэтому я спланировала несколько подходящих моментов.

Дэш обдумывал ее последние фразы, и тут железный самоконтроль Киры снова не выдержал. Лицо женщины вновь стало несчастным и уязвимым, но на этот раз по щекам потекли слезы.

– Дэвид, я люблю тебя, – прошептала Кира. – Я понимаю, насколько жестоко все вышло. Понимаю, как тебе больно. Понимаю, почему ты мне не веришь. Но я клянусь тебе: я не социопатка, которую изображала перед Фреем. Я женщина, которую ты любишь.

Дэш оцепенело смотрел на нее. Все ее слова звучат правдоподобно. Но что, если она опять держит его за дурака?

– Даттон и его люди могут в любую минуту вернуться, – сказала Кира. – Тебе нужно решить, можешь ли ты мне доверять.

Дэвид смотрел в ее прекрасные глаза, все еще влажные, хотя она уже не плакала. Может, она говорит правду. А может, его сердце даже сейчас мешает рассудку. Но если так, пусть лучше Кира убьет его. Смерть станет долгожданным освобождением.

– Ладно, – кивнул Дэш. – Давай.

Они быстро встали спиной к спине, и Дэвид принялся пилить ее путы ножом Мецгера. Ее наручники были затянуты не так туго, и между запястьями оставалась пара дюймов пластика. Пилить за спиной, в неудобной позиции и не имея подходящего упора, было нелегкой задачей и требовало каждой унции его силы и сосредоточенности, но через несколько минут ему удалось освободить Киру.

Дэш мысленно перевел дыхание. И что случится теперь?

Как она и сказала, Кира тут же начала пилить его наручники. Освободив руки и держа их перед собой, женщина могла работать в полную силу. Не прошло и минуты, как острое лезвие боевого ножа, покрытое запекшейся кровью, перерезало пластик.

Кира забрала с тела Фрея свой «ЗИГ Зауэр», а Дэш выбрал один из автоматических пистолетов, разбросанных по комнате. Вдвоем они оттащили снайпера, убитого жестоким ударом Дэша, в глубь комнаты, чтобы его тело было не видно от дверей. Потом оба заняли позицию по бокам двери, примерно в двенадцати футах от нее. Спрятав оружие за спинами, как будто они все еще связаны, Дэвид и Кира приготовились встретить врагов.

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась. Даттон вошел в комнату и остановился перед Миллер.

– Этот парень действовал в одиночку, – сказал он. – Но я займу место Фрея, так что мне понадобятся твои волшебные пилюли.

Чиновник искоса взглянул на Киру.

– Кстати, я предпочитаю взрослых женщин.

Он собирался продолжать, когда наконец сообразил – что-то неправильно. Нигде не видно снайпера, оставленного сторожить пленников. Двое наемников почувствовали неладное мгновением раньше, но прежде чем они успели среагировать, Дэш и Кира превратили троих мужчин в ошметки.

Миллер понимала – у них не было другого выхода, но это кровавое убийство заставило ее упасть на колени, с трудом сдерживая рвоту. Затем женщина с усилием стряхнула с себя ужасное ощущение орудия смерти и чувство физической брезгливости и подошла к Россу проверить его рану.

– Найди аптечку, – распорядилась она.

Дэш вновь поразился ее способности забираться в седло после любого падения. Да, Кира – действительно потрясающая женщина.

Он пробежался по дому и через несколько минут вернулся с военной аптечкой скорой помощи. Кира промыла рану Мецгера и принялась бинтовать ее. Росс потерял немало крови, но в те несколько минут, когда он притворялся мертвым, усиленный разум выстроил факторы свертывания крови и иммунные тельца и направил эти биохимические армии к ране, начав эффективный процесс заживления. Кира была уверена, что Мецгер все сделал.

Она как раз заканчивала, когда Мэтт Гриффин открыл глаза. Доза транквилизатора была невелика и явно не рассчитана на мужчину таких габаритов.

Гриффин встряхнулся, потом оглядел комнату и увидел лежащие повсюду трупы. Он осмотрелся еще раз, будто сомневаясь, не обманывают ли его глаза. Двигались только два человека. Кира Миллер ухаживала за Россом. Дэвид Дэш, который был виден в распахнутую дверь, наблюдал снаружи за окрестностями.

Мэтт громко, с облегчением выдохнул, и Кира резко обернулась на звук. Она поймала его взгляд и заметно расслабилась.

– Кира, эмм… просто любопытно, – криво усмехнулся великан, демонстративно оглядывая комнату и разбросанные по полу тела. – Я случайно не пропустил чего-нибудь интересного, пока спал?

62

Они освободили Гриффина, и тот горячо обнял Киру. Дэш снял ключи Миллер с изрешеченного пулями тела Даттона, и они осторожно перенесли Росса Мецгера в микроавтобус «Икара».

– Дэвид в курсе? – спросил Мэтт.

Кира задержала дыхание и покачала головой.

Взгляд Гриффина перемещался с Дэша на Киру и обратно, словно он пытался угадать, каковы их текущие отношения.

– В таком случае, – наконец сказал он, – я поведу.

Мэтт протянул руку к Дэвиду, державшему ключи.

– Вы с Кирой сядете сзади. Вам двоим нужно побыть наедине, – сказал он и поднял брови. – Ну, наедине, не считая Росса.

Дэш снова посмотрел Кире в глаза. Неужели существует объяснение, которое ее оправдает? Это казалось почти невозможным. Он так хотел, чтобы оно существовало, но все-таки не исключал, что оно не оправдает его надежд. Впрочем, есть только один способ узнать это…

– Спасибо, Мэтт, – ответил он и положил ключи в ладонь великана. – Найди ближайший лес, и мы подумаем, не стоит ли поменять машину. Я уверен, что Фрей и Даттон хотели сохранить засаду на Киру в тайне, поэтому наблюдения быть не должно. Но все же будь настороже и держи глаза открытыми.

– Вау, – сказал Гриффин с усмешкой, – похоже, мы снова большая счастливая семья.

– Поживем – увидим, – мрачно ответил Дэш.

Он и Кира уселись в кожаные кресла напротив друг друга и пристегнулись. Мэтт рванул прочь от дома, полного трупов.

– Ладно, Кира. Если тебе удастся убедительно оправдаться во всем, что я узнал, в каждом своем шаге, ты бoльшая волшебница, чем я думал.

Миллер вздохнула.

– На кольце для ключей есть капсула. Можешь принять ее, чтобы не сомневаться в моих словах.

Дэш задумался. Само предложение усилиться обнадеживало.

– Сойдет и так. Давай поговорим нормально. Ударение на «нормально».

– Я настаиваю, чтобы ты принял капсулу, если у тебя есть хоть малейшие сомнения.

Дэвид отмахнулся.

– Все это началось чуть более двух с половиной лет назад, – заговорила Кира. – За пару месяцев до того, как я опробовала второй уровень усиления. События в мире вызывали у меня сильное беспокойство.

– Ага, они это могут, – хмуро заметил Дэш.

– Как тебе прекрасно известно, мой анализ показал, что продление жизни приведет к катастрофе. Что общество еле справляется с проблемами перенаселения и долголетия. До начала эпохи соцобеспечения американцы обычно не доживали до шестидесяти пяти лет, до пенсионного возраста. Сейчас средняя продолжительность жизни около восьмидесяти лет. Каждый год, подаренный медицинскими открытиями, тяжкой ношей ложится на систему. В тысяча девятьсот сороковом году на одного пенсионера приходилось шесть работающих людей. Сейчас – только три. И пенсии становятся все длиннее с каждым десятилетием. Общественное устройство уже разваливается, и моя терапия резко ускорит процесс, что неизбежно приведет к войнам и концу цивилизации.

– Я помню твой анализ, – нетерпеливо сказал Дэш.

Как его не помнить? Главной целью «Икара» было изобретение эффективных межзвездных перелетов, чтобы человечество могло покинуть свою колыбель и получило пространство для роста – и для возросшей продолжительности жизни.

– Я знаю. Прости. Так вот, даже без сообщений о моей терапии долголетия казалось, что мир катится к чертям. Европейская экономика падала сильнее, чем предполагала усиленная я. В большинстве других стран дела обстояли хуже, чем ожидалось. Террористические государства обзаводились или создавали ядерное оружие. Исламский фундаментализм укреплял свои позиции, и в результате как бы демократических революций к власти приходили все более нетерпимые силы. И поэтому я беспокоилась сильнее, чем обычно. Я рассчитывала, что мы успеем изобрести сверхсветовые путешествия прежде, чем взорвется пороховая бочка. Но что если я ошибалась?

– Полагаю, ты пыталась разобраться с этим в усиленном состоянии?

Кира кивнула.

– Да. Но безуспешно. Анализ для резкого скачка вроде увеличения продолжительности жизни на восемьдесят лет сделать просто. Но не этот. Даже для усиленного разума. Было ясно, что вероятность неизбежного самоуничтожения нашего вида высока. Но насколько высока и насколько неизбежного? Кроме того, даже если предположить, что конец близок, мой сверхчеловеческий интеллект не видел никакого способа его отодвинуть.

Дэш задумчиво слушал.

– Но потом ядро группы согласилось, чтобы я опробовала пятиминутное усиление второго уровня. Поэтому я изучала ситуацию в мире, геополитические конфликты, системы вооружения и стратегии, результаты различных воздействий на мировой порядок и болевые точки, которые могут спровоцировать войны. В общем, всё. Я хотела предоставить… эээ… суперусиленной себе все возможные исходные данные.

Дэш кивнул сам себе – хотя бы один фрагмент головоломки встал на место. Он нашел спрятанные следы этих исследований на ее компьютере и вполне закономерно пришел к неправильным выводам. Кира Миллер хотела быть готовой к своим пяти минутам на уровне интеллекта, способного на все, кроме всеведения.

– И? – спросил Дэш.

– И… мой разум на трансцендентном уровне легко справился с анализом. Результаты оказались ужаснее, чем я предполагала. Строго говоря, наше время уже вышло. Третья мировая война или ее аналог неизбежна и необратима. Все шло к тому, что изобрети мы сверхсветовые путешествия на следующий же день, мы бы опоздали. Хотя тогда кто-то из нашего вида мог бы уцелеть и пустить корни где-то еще. Но только если бы мы справились со сверхсветовыми путешествиями, а даже трансцендентная я считала эту задачу непростой.

Кира умолкла, собираясь с мыслями.

– Продолжай, – подтолкнул ее Дэш.

Разговор с женой, как обычно, полностью увлек его и расшевелил разум.

– Трансцендентная Кира поняла, что для спасения нас от самих себя нужно выполнить два условия. Во-первых, снизить все возрастающее напряжение между странами. И во-вторых, лишить силы все ядерные боеголовки на Земле.

Кира сделала паузу, чтобы Дэш успел оценить масштабность этих двух целей.

– За пять минут своего существования, – продолжила она, – трансцендентная Кира продумала план, безумно смелый даже для нее. И она разделила обычную меня и меня усиленную на две разных личности. Одна была в курсе этого плана – для его выполнения, наблюдения и внесения поправок, если они потребуются. А вторая оставалась в полном неведении, чтобы она вела себя и реагировала естественно, когда все завертится.

Дэш пристально посмотрел Кире в глаза и увидел в них только искренность. Да и ее утверждения слишком невероятны, чтобы не быть правдой.

– Я обманывала не только тебя, Дэвид. Я точно так же обманывала саму себя. Чем меньше людей в курсе, тем меньше вероятность осложнений. Если ты чего-то не знаешь, ты не выдашь этого при допросе. Знали только те, кто должен был знать. Будь моя воля, я рассказала бы тебе все с самого начала. – Она закатила глаза. – Впрочем, себе бы я тоже рассказала.

Дэш кивнул. Знание, что не ему одному не доверились с этим планом, немного успокоило его, хоть и не должно было.

– В общем, трансцендентная Кира поняла, что единственный способ отсрочить катастрофу – это создать внешнюю угрозу. Угрозу планете, которая испугает весь мир. Шокирует людей и правительства настолько, что они научатся вести себя, как единый вид. Они сохранят свои языки и культуру, но будут стремиться к общей цели, объединятся против общего врага вместо того, чтобы бить друг друга побольнее.

Дэвид прищурился. Он правильно понимает, к чему она ведет?… Дэш не видел других версий.

– Что ты говоришь? – спросил он недоверчиво. – Ты не можешь…

Дэвид умолк и взмахнул руками, неспособный закончить мысль, казавшуюся совершенно абсурдной.

– Что ты такое говоришь? – повторил он.

– Я говорю, – ответила Кира с улыбкой, вызванной его потугами, – что нет никаких инопланетян. Я говорю, что трансцендентная Кира сумела состряпать их из ничего.

Она сделала паузу и проказливо подняла брови.

– Я говорю, Дэвид, что явление инопланетян – сплошное надувательство.

63

Дэш почти тридцать секунд ошеломленно молчал. Неужели Кира Миллер действительно спроектировала величайший обман в истории человечества? Обман, затянувший все восемь миллиардов человек? Необыкновенно. Потрясающе. Невозможно.

– Чуточку слишком амбициозно? – улыбнулась Кира. – Не так ли? Даже для человека с божественным интеллектом…

– Но как? – только и вымолвил Дэвид.

– Разумеется, весь план разработала Кира второго уровня. Она же внедрила ключевые части плана в нейронную структуру меня и разогнанной Киры. Это вроде программирования компьютера.

– Такого быть не может, – возразил Дэш. – Невозможно внедрить в мозг открытия, которые мы делаем во время усиления, и проиграть их в нормальном состоянии.

– Да, невозможно. На первом уровне усиления, – ответила Кира. – Но, как тебе известно, второй уровень настолько же выше первого, насколько первый выше нормального.

Дэш виновато улыбнулся. Разумеется, он знал. Он только что сказал глупость. Не зря же они использовали слово «трансцендентный».

– Продолжай, – сказал он.

– Мы давно знали, что Росс воспринимает усиление лучше нас всех, вообще без негативных изменений личности. Трансцендентная Кира была уверена, что может ему абсолютно доверять, даже когда он усилен. А еще он неплохо знал физику и мог провернуть пару чудес – с ее помощью, разумеется. Поэтому я выдала ему пожизненный запас капсул, которые резко ускорили его исследования, раз уж он был безопасен для общества и не требовал присмотра.

Дэш кивнул.

– В итоге, едва ты оправилась от пяти минут на втором уровне, как заставила Росса зубрить физику. Но не задачу холодного синтеза.

– Верно. Росс с самого начала знал реальную подоплеку событий, даже когда ее не знала я. Скрытая часть моей личности рассказала ему все. Он отвечал за реализацию трех проектов, которые трансцендентная Кира выжгла в моей голове. Разумеется, одним из них была нулевая энергия. Россу нужно было притворяться, что он делает успехи с холодным синтезом, оправдывая им свои физические исследования. И мы ни в коем случае не могли рисковать, чтобы ты или Джим – или я, если уж на то пошло, – узнали: Росс работает над реализацией принципов НЭ-двигателя, заложенных самой умной мной. В противном случае при появлении инопланетного судна вы могли связать все факты воедино. За это время Росс успел создать собственную группу, которая помогала продвигать план. Они работали на капсулах из его запаса.

– Правильно ли я понимаю, что он отвечал и за разработку нанитов?

– Да. Хотя я помогала ему с биологической частью, и его группа тоже работала над этой проблемой.

Она сделала паузу.

– На самом деле наниты гораздо проще, чем ты думаешь. Согласованные действия позволили бы нам создать их даже на первом уровне усиления, без помощи трансцендентной Киры.

– Но потом Фрей узнал о Россе и атаковал, – сказал Дэш.

Кира кивнула.

Дэш поднял брови, припомнив кое-что еще.

– Фрей узнал о Россе, обнаружив на его компьютере передовые научные работы. Он сказал, что они оказались настолько передовыми, что он ничего не смог понять, даже в разогнанном состоянии. А ведь он был дипломированным ученым.

– Фрей нашел принципы НЭ-двигателя, которые сформулировала трансцендентная Кира. Поверь мне, никто из нас не способен в них разобраться, даже под усилением. Но Росс и его группа работали над ними и смогли понять достаточно, чтобы создать на их основе действующий двигатель.

– И когда Фрей напал, Росс решил воспользоваться случаем и исчезнуть из поля зрения «Икара».

– Точно. В него действительно попали. Ему пришлось принять капсулу, чтобы помочь выздоровлению. Просто повезло, что выстрел оказался не смертельным. Но как только Росс усилился, то сразу осознал, насколько это уникальная возможность. Если он обрежет свою связь с «Икаром», то сможет действовать абсолютно независимо, не притворяясь, что работает над чем-то другим. Бoльшую часть времени я знала о происходящем не больше вас, включая и ту ночь. Когда у него исчез пульс, я тоже была уверена, что он мертв.

Дэш помнил, как Кира отреагировала на предполагаемую смерть Мецгера, и знал – она говорит правду. Она была безутешна.

– Потом он продолжил строить свою организацию, – сказал Дэвид. – Периодически выходя на контакт с тобой.

– Именно. Вскоре после этого он усовершенствовал нанитов.

Дэш задумчиво потер подбородок.

– Наниты были нужны, чтобы укрепить угрозу, исходящую от выдуманных инопланетян, – произнес он. – Создать иллюзию, что флот уже в пути, и задать конкретный срок. Заставить род человеческий работать вместе.

– Правильно. Отодвинь угрозу далеко – и она лишится нужной актуальности, нужного влияния. Но и слишком приближать ее тоже плохо. Трансцендентная Кира рассчитала срок – тридцать четыре года. – Миллер сделала паузу. – Но наниты сыграли и другую роль.

– Ну да, они делали вид, будто предназначены взорвать все ядерные боеголовки на планете. Чтобы еще сильнее напугать нас. И заставить все страны мира вывести из обращения ядерное оружие.

– Нет. Мы по-прежнему не можем рассчитывать, что народы мира разоружатся сами. Даже сейчас. – Она широко улыбнулась. – Второй целью нанитов было вывести из обращения ядерное оружие.

– Что?

– Мы создали нанитов, которые целенаправленно перемещаются к урану и плутонию. Да, это добавило правдоподобия нашей мистификации. Но их настоящей целью было не просочиться в боеголовки и подорвать их, а просочиться и обезвредить.

Дэш вытаращился на Киру.

– Разработать нанитов, которые способны взорвать ядерную боеголовку, собрав критическую массу урана, намного сложнее, чем ты можешь себе представить, – продолжала Кира. – Я много узнала о ядерном оружии, пока помогала Россу разрабатывать нанитов.

Дэш кивнул. Он уже знал об этом. Миллер взламывала секретные правительственные компьютеры и изучала ядерное оружие. Но она изучала и биологическое. Зачем?

– Ты ведь изучала и биологическое оружие, верно? – сказал Дэвид.

Кира тоже кивнула.

– Превосходное умозаключение, – восхищенно сказала она, не подозревая, что умозаключениями тут и не пахнет. – Зачем изобретать велосипед? Нам требовалось оптимизировать распространение нанитов. А многие страны занимались масштабным моделированием и анализом распространения патогенов, разрабатывая защиту от биологического оружия.

Дэш не смог удержаться от дурацкой улыбки. У Киры получалось. Она собирала бесконечные и, казалось бы, не связанные кусочки головоломки в единое целое.

– Во всяком случае, – продолжила женщина, – как я уже сказала, очень непросто разработать нанитов, которые способны подорвать ядерные боеголовки. А создать нанитов, которые способны избавиться от радиации и очистить атмосферу, еще сложнее. Но, как оказалось, намного проще создать нанитов, которые разряжают ядерные заряды. Ядерный заряд нуждается в уране, обогащенном до очень высокого уровня, а для его получения требуется много сложного оборудования и бесконечная работа ультрацентрифуг. И если добавить в обогащенный уран немного примесей, твоей ядерной боеголовкой можно будет подпирать двери.

Дэш знал, что все именно так, как она сказала.

– Так значит, Мэтт с самого начала был в деле? – спросил он.

– Да. Он тоже был ключевым игроком. Подорвать ядерные боеголовки при помощи нанитов трудно, но подключиться к инопланетным нанитам, разобраться во внеземных программах и получить какой-то результат просто невозможно. Однако мы показали фокус. Находясь на «Копернике», Мэтт совершил столько невозможного, что когда он закончил представление, даже самые пресыщенные ученые поверили в возможность любых его действий. Мэтт вовсе не подключался к инопланетным нанитам, чтобы разобраться в них. Он сам помогал их создавать. В усиленном состоянии он разработал код, который выглядел инопланетным и был совершенно непонятен нормальному разуму. Поэтому Мэтт точно знал, как заставить нанитов отрыгнуть фальшивый сценарий конца света. Он сам его внедрял. Мы точно рассчитали время между открытием враждебной цели нанитов и точкой ноль. Возьми промежуток побольше, и информация успеет просочиться наружу до того, как нанитов удастся остановить. А это приведет к катастрофе. – Она печально покачала головой. – И без того немало людей по всему миру погибло от паники и беспорядков.

Дэш осознал, что ему непросто охватить грандиозность замысла Киры.

– Чисто для ясности, – сказал он. – Ты говоришь, что все ядерное оружие в мире сейчас разряжено?

– Все и каждое, – гордо ответила она. – Надеюсь, что рано или поздно все страны сами от него избавятся. Когда наш вид вновь обретет некое здравомыслие.

Она сделала паузу.

– Но сейчас, разумеется, правительства не знают, что их разоружили.

– Почему?

– Если у психопата-убийцы есть пистолет, лучше одурачить его и зарядить пистолет холостыми, чем украсть. Если ты украдешь пистолет, он просто найдет себе другой. А про холостые не узнает до тех пор, пока не решит открыть стрельбу в студенческом общежитии. Тогда его пистолет просто не сработает. Зато его попытка привлечет внимание полиции.

– Ты заранее приготовила эту метафору?

– Возможно, – улыбнулась Кира. – Мы объявили о прибытии инопланетного флота, чтобы дать целому поколению людей шанс увидеть себя единым видом, – пояснила она. – Встать на борьбу с общим врагом.

Дэш нахмурился.

– Но вместе с тем вы обрекли это поколение на страх перед небом. Страх приближающегося конца света.

Лицо Киры приобрело виноватое выражение.

– Я знаю. В свое оправдание хочу сказать, что это не мой план. Трансцендентная Кира рассчитала, что с негативными последствиями придется смириться. Но если этого не сделать, если люди не станут в должной мере бояться конца света, они призовут его сами, не пройдет и десяти лет.

Дэш в раздумьях склонил голову. Микроавтобус резко набрал скорость. Вероятно, Гриффин выехал на шоссе, направляясь к ближайшему лесу.

– Ты сказала, что когда была на втором уровне, то внедрила в разум себя нормальной три научных прорыва. Один – НЭ-двигатель, второй – наниты. А третий?

И вновь Кира одарила его взглядом неприкрытого восхищения.

– Приятно знать, что ты меня внимательно слушаешь, – игриво заметила она. – Третьим прорывом был принцип гравитационного волнового детектора. У Росса в команде был ученый, который взял на себя заслугу этого открытия, революции в космологии. Ему потребовалось очень точно рассчитать время. Если технология будет доступна, когда он запустит поддельный инопланетный корабль, кто-нибудь может засечь его отлет, а такого допустить нельзя. Поэтому Росс запрограммировал корабль висеть среди звезд, пока технология не будет усвоена, чтобы корабль засекли на обратном пути. Весь мир должен был узнать о летящем инопланетном корабле. Тогда в сознание людей будет гвоздем вбито существование высокоразвитой инопланетной цивилизации. Причем заблаговременно, чтобы страны всего мира успели объединить усилия в подготовке к его прилету. «Коперник» был прекрасным решением.

Дэш одобрительно улыбнулся.

– Твое альтер эго обо всем подумало.

– У всеведения есть свои преимущества, – усмехнулась Кира. – Но поверь, оно подумало не обо всем.

– Погоди-ка, – сказал Дэш, которому пришла в голову новая мысль. – Так Мэдисон Руссо – из группы Росса?

– Отличное умозаключение, но – нет. Нам нужно было гарантировать, что инопланетный корабль заметят, и мы выбрали для этого человека из группы Росса.

Кира качнула головой.

– Но Мэдисон Руссо опередила его на пять или шесть часов. Мы чертовски удивились. И это была неудача, хотя и незначительная.

– Почему?

– Мы знали, что автор открытия корабля войдет в международную команду по его изучению, и хотели собрать на «Копернике» больше наших людей.

– Больше?

– У нас там уже было трое. На «Коперник» отправились лучшие и умнейшие. Росс руководствовался теми же принципами, когда собирал свою команду.

Она покачала головой.

– Но мы решили их не использовать. Этого не требовалось, к тому же вся операция шла по принципу «для ограниченного круга лиц». У нас был только один шанс сделать все как надо.

– Мне кажется, у этого плана был один пагубный недостаток. Вам повезло, что все сработало, но что, если бы вы не смогли поставить Мэтта во главе группы по изучению нанитов? Если бы Джейк не позвонил тебе? Или не уступил требованиям Мэтта работать на «Копернике»? – Дэш умолк и озабоченно нахмурился. – Погоди… Это благодаря тебе Джейк начал охотиться на нас? Поскольку ты знала, что он станет частью международной команды?

Кира рассмеялась.

– Даже трансцендентная Кира не настолько хороша. Ни один план не переживает столкновения с врагом. Именно поэтому она создала скрытую личность, сторожевого пса плана. Она понимала, что встретится с неожиданными поворотами, которых не могла предвидеть. Поверь, план должен был идти абсолютно гладко. Никто не предусмотрел ван Хаттена. Никто не предусмотрел Фрея, который оказался внезапным кошмаром. То же справедливо и для Джейка и его группы. – Она опустила взгляд и печально закончила: – И никто не предусмотрел гибель Джима Коннелли.

Дэш вспомнил то мгновение, когда Коннелли не раздумывая пожертвовал собой ради Киры. Тогда Дэш спрашивал себя, стоила ли того жертва друга. Теперь он знал ответ. Стоила.

– Скрытая часть меня определила: существует вероятность, что Джейк будет включен в международную группу по изучению инопланетного объекта, – продолжила Кира. – Вот почему я подкинула ему идею звонить мне, если он столкнется с чем-то слишком сложным. В тот момент я была его пленницей и ругала себя, не понимая, зачем я это ляпнула.

Глядя назад, подумал Дэш, кажется совсем неудивительным, что Джейк был отправлен на «Коперник». Он докладывал Даттону, который был марионеткой Фрея. А тот хотел иметь на круизном лайнере своего человека. У него не было иной возможности узнать о найденных инопланетных секретах, поэтому его доверенные лица должны были занять местечко в первом ряду. Тем не менее Кира никак не могла рассчитывать на такую сложную схему.

– Но вам просто повезло, что все сработало, – подчеркнул он. – Повезло, что ты смогла подкинуть Джейку эту идею. И повезло, что Джейка отправили на «Коперник»…

– Ничуть. Если бы не вышло с Джейком, наши люди попытались бы организовать конкурс за право возглавить группу по изучению нанитов. Если б и это не вышло, Мэтт мог бы внести свой вклад из Кентукки. Ты же помнишь, нанитов могли изучать все. Они были повсюду. Мэтт очень скоро опередил бы всех прочих исследователей и утвердил свою квалификацию. Он в любом случае оказался бы на «Копернике». Просто немного позже. Но это не имело значения. Потому что точка ноль была ненастоящей. Он запрограммировал точку ноль на пять или шесть часов с момента, когда заставит нанитов открыть их истинные цели. А это могло произойти не раньше чем он зарекомендует себя на «Копернике».

Дэш припомнил деятельность своего друга на огромном круизном лайнере и изумленно покачал головой.

– Мэтт устроил шикарное представление, – сказал он. – Реальный гений. Этот большой парень заслуживает «Оскара».

– Не сомневаюсь, – с гордостью заметила Кира. – Хотя он действительно усиливался. Это подделать невозможно. И ему требовалось произвести такое впечатление, чтобы все поверили – он на несколько порядков превосходит любого из ученых, собравшихся на борту. Но ему досталась самая тяжелая работа. Ты и я не знали, что происходит… ну, по крайней мере, половина меня. Две половинки меня сложились вместе, только когда пришла новость, что мы справились с задачей. Но Мэтт с самого начала знал правду. И бoльшую часть времени должен был скрывать ее от нас. Он мог довериться только моей второй половине, а она нечасто появлялась на свет.

Теперь он знает всю историю, понял Дэвид. Разумеется, есть еще что обсуждать. Но все так красиво сходилось вместе… План Киры напоминал произведение искусства – изящно сконструированные часы.

Думая о грандиозности сделанного, Дэш отстегнул ремень. Он испытывал неописуемое облегчение, будто с его груди сошло стадо слонов. Дэвид повернулся к любимой женщине – женщине, в которой он не ошибся, которая была достойна такой любви, – и по его щекам потекли слезы. Эмоциональный груз ожидания конца света, в который Дэш, как и все люди, искренне верил, и предательства женщины, которую он любил всеми фибрами своей души, наконец-то исчез.

Его переполняла эйфория.

Дэвид потянулся к Кире, и несколько минут они крепко обнимались, плача от радости. Потом разомкнули объятия и принялись страстно целоваться, чувствуя на губах соленые слезы друг друга. В конце концов ни о чем не подозревающий Мэтт Гриффин резко затормозил, вероятно, перед светофором, Дэша бросило вправо, и он едва не налетел на все еще бесчувственного Мецгера.

Дэвид счел это сигналом вернуться на свое место и снова пристегнуться.

Когда застежка ремня щелкнула, Кира тяжело вздохнула.

– Дэвид, мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через это, – сказала она. – Но трансцендентная Кира сделала свой выбор. И после этого я уже ничего не могла поделать. Она заставила и мою невежественную половину пережить немало потрясений.

Слезы обоих сменились легкомысленным, головокружительным состоянием. Дэш одарил Киру кривой улыбкой.

– Так ты обо всем узнала, только когда Мэтт добился успеха?

– Да. Скажу тебе, я была потрясена. Это как прорыв плотины. В меня хлынули отгороженные воспоминания о действиях, которые я совершала, но о которых ничего не помнила. Сначала я остолбенела. Потом здорово разозлилась на себя. И наконец, потом пришла в восторг. Все получилось. Ядерное оружие разряжено, мировая напряженность будет не нарастать, а утихать. И, надеюсь, навсегда останется в прошлом.

Она с любовью посмотрела Дэшу в глаза и улыбнулась.

– Но самое главное – я была счастлива, что теперь могу рассказать тебе о плане. Что я снова стала цельной личностью. Что теперь мы снова будем вместе, как были до этого плана, поставившего наши отношения под угрозу.

Ее лицо напряглось.

– Но я даже не подозревала, что у Даттона хватит наглости похитить вас с Мэттом с «Коперника», когда еще пыль не осела.

Дэш кивнул. Даттон проделал серьезную работу, убеждая его, что Мэтту необходимо срочно покинуть судно.

– Когда позвонил Джейк, я была в бешенстве, – продолжала Кира. – Мы должны были праздновать победу, а не снова бороться за жизнь.

– Ну, ты придумала блестящий план нашего освобождения.

– Который пошел вкривь и вкось, – заметила Кира.

– Ты ошиблась, решив, что Эрик Фрей будет вести себя рационально. История Мэтта о лягушке и скорпионе будто про него придумана. Но твой план все равно гениален. Не посади он в засаду снайперов, все получилось бы, хоть он и сыграл по-своему. Бывает паранойя, а бывает глупость.

– Ну, учитывая все, что за последний месяц обрушилось нам на голову в прямом и переносном смысле, есть и хорошая новость. Джейк теперь на нашей стороне. Когда мы вернемся в штаб-квартиру, а Мэтт еще немного оправится, он восстановит доброе имя Джейка. Сотрет поддельные доказательства, которые состряпал Даттон, и заменит их уликами против самого Даттона.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь – Джейк на нашей стороне? Он прекратит охотиться на нас или станет нам активно помогать?

Дэш как минимум надеялся, что семья Сета Розенблатта, вместе с остальной частью его гексады, сможет вернуться к своей обычной жизни.

– Активно помогать. Он практически влюбился в вас с Мэттом. Не знаю, что произошло на «Копернике», но он бредит вами. Мне кажется, что теперь Джейк жаждет не пустить в вас пулю, а заслонить от нее.

Дэш помолчал, впитывая новости.

– Ты расскажешь ему правду об инопланетянах?

– Нет. Больше никто не должен знать. Только Росс, Мэтт, я и ты. И всё. По крайней мере, еще лет тридцать-сорок. Надеюсь, когда-нибудь мир станет более просвещенным, и мы сможем задуматься, не раскрыть ли наш обман.

Мысли Дэша перескочили на ван Хаттена.

– Антон похитил тебя из-за инопланетного корабля. Именно это перевесило чашу. У тебя не возникло искушения сказать ему правду, когда он затягивал тебя в смирительную рубашку?

Кира покачала головой.

– Тогда я сама этого не знала. Моя скрытая личность наблюдала за ситуацией и не посчитала нужным ввести меня в курс дела. План был слишком важен, и в него нельзя было посвящать никого лишнего, включая меня. Даже если моя жизнь под угрозой.

Дэш переваривал это отрезвляющее сообщение.

– А если бы тебя убили?

– В таком случае план бы все равно сработал. Мэтт и Росс позаботились бы об этом.

Дэвид задумался. Да, она права. В тот момент ее можно было считать расходным материалом. Слава богу, что до такого не дошло.

– И Джейк действительно хочет нам помогать?

– Всем сердцем. Он хорошо осведомлен о силе разогнанного ай-кью, но теперь считает нас хорошими парнями. Не говоря уже о том, что мы – лучший шанс через тридцать четыре года предотвратить Армагеддон номер два.

– Он хочет присоединиться к нашей группе?

– Нет. Намного лучше оставить его на месте. Он и его группа спецопераций будут нашей тайной службой безопасности. И он позаботится, чтобы мы получили поддержку с самых верхних эшелонов власти. Когда он скажет им, что великий и могучий Мэтт, который сейчас имеет богоподобную репутацию, всего лишь средний уровень нашей группы, они сразу осознают, что мы – главная надежда Земли в грядущей войне с инопланетянами.

– Верно, – широко улыбнулся Дэш. – Грядущая война с инопланетянами.

– Нам больше не потребуется из последних сил прятать свою деятельность, мы сможем работать более открыто. Не стоит сходить с ума, конечно, но прежнего напряжения уже не будет.

– Мы и раньше обсуждали возможность связаться с правительством, – заметил Дэвид. – И сошлись, что это плохая идея.

– Но теперь-то все изменилось, – ответила Кира. – Джейк по-прежнему считает, что терапии долголетия не существует. Поэтому никто не станет за ней охотиться. А с учетом нависшей над миром инопланетной угрозы правительство оставит нас в покое. Мы выдумаем какую-нибудь историю про сканирование потенциальных рекрутов на генетическую совместимость с препаратом – мол, если его примет человек с генетической несовместимостью, он сразу умрет. Поэтому если кто-то при власти попробует заставить нас взять его, мы разыграем эту карту.

Дэш восхищенно посмотрел на Киру. Она явно много об этом думала.

– И у нас будет полная поддержка Джейка, – продолжала женщина. – Нас будут знать на самом верху как спасителей планеты, которые трудятся, чтобы вновь спасти ее.

– Ладно, я уже понял. Это определенно большое подспорье. Но позволь я еще на секунду вернусь к общей картине. Я согласен, план трансцендентной Киры заставит нас всех работать вместе против общей угрозы. И глобальная напряженность будет уменьшаться. И я понял, что у нас больше не будет ядерного оружия. Но тебя не беспокоит, что теперь весь мир начнет работать над более мощным оружием? Достаточно мощным, чтобы остановить этих выдуманных инопланетян?

– Трансцендентная Кира тщательно обдумала последствия, – ответила она. – Да, люди будут разрабатывать новое оружие, но человечество станет одной командой. А стратеги в любом случае быстро поймут, что оружие и защитные системы – не ответ. Ответ – скорость и маневренность. Планета – огромная неподвижная мишень, особенно если тебе приходится защищать ее от кораблей, которые способны двигаться со скоростью света и появляться с любой стороны. Настоящий ответ – это перемещение со сверхсветовой скоростью. Мы должны быть способны встретить инопланетную угрозу как можно дальше от Земли.

Она усмехнулась.

– Ну, если инопланетяне действительно существуют. Нам нужно уничтожить их в межзвездном пространстве, прежде чем они подойдут к нам близко. Стратеги поймут, что только корабли, движущиеся со сверхсветовой скоростью, управляемые искусственным интеллектом и таранящие инопланетян в стиле камикадзе, позволят нам победить… выдуманного врага.

Дэш присвистнул.

– Ого… Инопланетянам повезло, что их не существует. Думаю, ты надрала бы им задницу. – По-прежнему улыбаясь, он добавил: – И это хорошо согласуется с нашими целями. Вчера сверхсветовые скорости были приоритетом номер один у «Икара». Сегодня они стали приоритетом у всего человечества.

– Хорошая вишенка на тортике, правда? – ответила Кира. – И не забудь, у нас уже есть НЭ-двигатель. Мы будем ждать, пока не решим, что мир способен его принять, дадим Россу еще лет десять, чтобы он полностью разобрался в технологии, а потом сообщим о двигателе миру. Тогда мы, по крайней мере, сможем отбирать исследователей и отправлять их колонизировать другие планеты. Нам не придется беспокоиться, что выживание вида зависит исключительно от Земли.

– Но ведь на эти путешествия уйдут тысячи лет? – уточнил Дэш.

– С нашей точки зрения, – согласилась Кира. – Но благодаря принципам относительности для пассажиров они будут намного короче. Правда, для достижения нашей конечной цели нам по-прежнему нужны путешествия со сверхсветовой скоростью. Но если военные станут помогать нам, а не мешать, и мы сможем спокойно набирать новых членов организации, я убеждена, что мы справимся.

Дэш вновь выбрался со своего сиденья, и они с женой начали жадно, как будто впервые, целоваться. Прелюдия часов страстной, безумной любви, которой они будут предаваться, как только доберутся до места и позаботятся о Россе.

Наконец Дэш отодвинулся и с любовью посмотрел в сияющие голубые глаза женщины, которую обожал. В эту минуту он не сомневался, что они достигнут всех целей. До тех пор, пока с ним эта замечательная женщина, возможно все.

Кира отыскала способ направить энтузиазм человечества к конструктивной, а не разрушительной цели. Разоружить планету. Трансформировать воинственный вид, расколотый на тысячи эгоистичных племен, в единую сущность силой в восемь миллиардов. И попутно спасла человечество от самого себя, оттащив его от края пропасти.

Дэш широко улыбнулся. Сейчас сложно не быть оптимистом. Кира Миллер взнуздала страсть человечества к саморазрушению.

По сравнению с этим подвигом путешествия на сверхсветовых скоростях казались детской игрой.