Апофеоз

«Ультранасилие»

В восемь часов утра я уже был готов. Открыл глаза, смачно зевнул, размял свою шею. –Хрясьт- Спустя минуту каждый нерв моего тела был натянут как струна, дух же вовсю бодрствовал. Было слышно, как мать на кухне моет посуду. Ритмично журчала вода.

Уверенной поступью шагнул на кухню, подошёл к матери сзади. – Ма? Она обернулась и вздрогнула. Мать ещё не вышла из состояния замешательства, а мой кулак уже прилетел ей в челюсть. Жидкости обрели свободу: капли крови, сгустки слюны, струйка воды из-под крана.

Она скрючилась, а я только начал. Взял левой рукой её за волосы, правой же со всей силы ударил в живот. Из её рта полилось тёмное кофе, смешанное с пережёванной колбасой.

Тело матери упало на пол, начало содрогаться от боли. – Ч… Что? – только и вымолвила она. Я не успокаивался: бил ногами по животу, руками ударял по лицу, плевался и неистово кричал.

СТАРОЕ

На кухню вошла моя девушка, происходящее шокировало её. Я воспользовался краткой заминкой и схватил кухонный нож. Одним стремительным ударом я прошёлся по её животу. –Хлысь- Багряный топ заблестел от кровавых пятен.

Из отверстия в животе мне подмигнула связка кишков. Ногой я пнул её в сторону плиты, тёмные волосы загорелись, вспыхнув от пламени конфорки.

Меня разбирала ярость. Я шёл в сторону прихожей, собираясь задать трёпку всем вокруг. На плечи накинул лёгкую куртку, нетерпеливо вышел из квартиры.

На лестничной клетке сидел кот, вечно клянчащий еду. Ударом жёсткого носка ботинка я отправил его в стену. Задние ноги животного сложились так, словно это был шаткий карточный домик.

У подъезда я встретил парочку, частенько шумящую по ночам. Они собирались на лёд, в руках девушка несла напомаженные коньки. Я вырвал их из бледных женских рук и одним из коньков ударил её парня в шею.

Он был похож на окровавленную балерину, которая пыталась заработать максимальный бал у жюри. Кружил влево, потом заворачивал вправо, разбрызгивая по сторонам артериальную кровь.

Девушка закричала, и я ударил её ногой в живот.

ДОБРОЕ

Асфальт был покрыт наледью. Из-под лавки натекла струйка собачей мочи, перемешавшейся со снегом. Лицом я начал бить девушку об землю. Кто треснет быстрее – хрупкий лёд или её обтянутый кожей череп?

Глаза выражали безбрежную пустоту ужаса. Нос и губы разбухли, кровь мешалась с соплями и грязным снегом. Мне надоело.

Я перевернул её лицом вверх и начал поливать голову девушки спиртом. У меня с собой была небольшая фляга. –Бульк-бульк-бульк- Она захлёбывалась: то ли от вязкой крови, то ли от талого снега, попавшего в рот. Большим пальцем я провёл по колёсику зажигалки – чирк – и бросил зажжённую жигу ей на лицо. Ожоги третьей степени? Быть может.

Злость – вот что руководило мной. Взъерошенный и неопрятный я шёл в сторону подъезда бабушки. Мои кулаки покрылись ссадинами и загустевшей кровью. – Блин! – выругался я.

Несусь в подъезд, взлетаю на третий этаж, ногой выбиваю незапертую дверь. Массивная створка придавливает жирного кота, такого поворота событий он точно не ожидал. Бабушка еле-еле кряхтит на кухне, пытается заварить себе чай.

– Я сам! – ору на неё я.

Она отстраняется, а я хватаю чайник и брызгаю кипятком в её лицо. Ожоги второй степени? Самые болезненные.

Старушка визжит и бьётся об стену, я ведь умудрился выжечь ей глаза. Хватаю левой рукой зазубренный нож и облизываюсь.

Один, два, десять, сорок ударов ножом. Да у меня «стрик». Кровь разлетается повсюду: капает с моего лба, покрывает лезвие ножа, струится по жухлому линолеуму.

УЛЬТРАНАСИЛИЕ

Соседи понимают, что нечто происходит не по классическому сценарию. Им страшно. Я включаю все конфорки на плите и кладу в микроволновку аэрозоль против насекомых. Таймер выкручиваю на пять минут.

–Дзинь-

Рысцой выбегаю из подъезда, отсчитывая про себя секунды. С моих губ слетает бессвязная речь: «карты Таро», «особые тропы», «слияние астральных тел».

Сзади меня слышится взрыв. -БАМ- Я слышу крики людей и чувствую запах дыма. Вкус горящей плоти. Но я не вижу зла. Его для меня не существует.

– Мой мир состоит из радужных цветов, вокруг только конфетти, пение птиц и смешные животные – сообщаю я застывшей от ужаса женщине. Из её бока торчит рукоятка моего ножа.

– В моих глазах превалирует розовый цвет, всё вокруг светится и цветёт. Окружение искрится от детских улыбок.

Из её глаз текут слёзы – п… пожалуйста – хнычет она.

– И потому – продолжаю я – мне не остаётся ничего другого. Если вокруг есть только добро и свет, то мне остаётся последний выход:

СТАРОЕ. ДОБРОЕ. УЛЬТРАНАСИЛИЕ.