Апокалипсис [СИ]

Глава 14

— Как же это прекрасно — ходить в туалет самому! Наклоняться, не боясь, что живот перевесит, и ты упадешь мордой в пол. Больше никакого обильного потоотделения. Не надо ходить без рубашки, сверкая пупком с торчащими из него сальными волосами. — Осматривал свое новое тело член совета ста семей. — Насколько тебя хватит интересно? — Спросил он у своего отражения в зеркале. Из зазеркалья на него смотрел молодой шатен, имеющий прекрасные мускулы, голливудскую улыбку и пронзительные, жесткие глаза — янтарного цвета. Толстяк изменился до неузнаваемости. Кому интересно принадлежало это тело раньше?

— Внимание! Внимание! — Раздался голос по кабинету. — На планете Гааг-Ра пошел снег. Внимание! Повторяю…

— Опа! — Удивился шатен. — Кто это у нас там балуется? — Задумался «Пупок». Приход зимы на планете класса Х — означает одно. Там обосновался сильный псион. Очень сильный. Или умер, что маловероятно. — Что тебе нужно? Зачем ты залез в мою кормушку? — Не находил себе место «Пуп», по старой памяти став вычищать оное место указательным пальцем. Нервничая. — Да, так и сделаю, — надумал он что — то, кивнув самому себе и слизнув серу с пальца. Сморщился, но не выплюнул. Жирный или нет, он всё еще вызывает отвращение.

На планету отправилась элитная пятерка бойцов гвардии семьи, что должна найти возмутителя спокойствия и убить, по возможности.

— Всё сидишь? — Присел рядом дед Спиридон, качнув скамейку. Землю припорошил снег. Старожилы планеты и не помнят такого. В сети ведутся споры. На всех каналах стоит, хай. Предрекают конец света и кары небесные.

— Сижу. — Ответил я, не отводя взгляд от стройных рядов крестов на кладбище. Ровно сто пятьдесят штук. Столько землян покоится на нашем погосте. И львиная доля присутствующих — моя вина. Как жить? Как сбросить этот груз, что давит с каждым днём всё сильней?

— Ты всё сделал правильно. О никакой демократии и речи быть не может. Мы не на увеселительной прогулке — вождь.

— Вождь? — Хмыкнул я горько.

— Называйся, как хочешь. Вождём, диктатором, монархом. Суть одна — твой приказ или выполняют или… — Кивнул он на кладбище.

— Что люди говорят? — Стало интересно, вот и спросил. Хандра чуть отступила.

— Сам как думаешь? — Добился он того, что я посмотрел ему в глаза, отведя взор от крестов.

— Осуждают? — Предположил. Что им ещё делать? — Считают чудовищем?

— Нет. Ты неправ. — Покачал он головой в отрицании, закурив трубку мира. Местные травки со слабым галлюциногенным эффектом. — Они рады, что ты за нас. Сравнивают с такой одиозной и неоднозначной личностью, как Сталин. Так то!

Ну что сказать? Чистка у нас прошла знатная. Вся гниль лежит в земле. Может там и были нормальные, хорошие парни, что запутались — но поздно. Ничего не изменить. Гореть мне в аду.

Остались лишь истинно чистые, светлые души, что и мухи не обидят. Восемьдесят человек. Двадцать мужиков от мала до велика и женщины всех возрастов.

— Что прикажешь? — Повис вопрос в воздухе.

— Собери всех, нужно поговорить. — Решил я устроить собрание. Будем думать, как жить дальше.

Пока все собирались, занимая места за обеденным столом — глянул как там дела в изучении инопланетных книжек. Знания — сила! Список был внушительный.

Отец без слов уступил мне своё место, во главе стола — сжав плечо. Поддерживая. Люди же сидели, опустив лица в столешницу, глаза на мокром месте. Плохо спали, переживая всё то, что произошло вчера. Особенно это касалось пожилых. Тяжко…

— Не буду долго разглагольствовать. Все здесь знают, чем аукнулась нам политика открытых дверей. Как мы обожглись — пригласив в «Добрые Пчёлы» людей, на которых надеялись, ждали… Не проверили их. Какую цену мы за это заплатили?! За свою доброту?! Двое мертвы. Несколько раненых и реальная опасность для остальных. Так??? — Вопрошал я.

— Верно. Верно. Правильно сказал. — На все лады поддерживали меня. Бабка Нюрка сняла тапочек и стала бить им по столу, выражая своё одобрение. Соседи были недовольны — запашок.

— Отныне все новенькие будут проходить проверку на полиграфе, который здесь куда более совершенен, чем у нас. Он уже заказан. — Прервал я гвалт. — Список вопросов к кандидату прошу составить комитет матерей. Вы ведь так называетесь? — Обратился я к маме.

— Да. — Сморщилась она от боли в лице, когда улыбнулась. Один сплошной кровоподтёк. — Мы — это инициативная группа, что разрабатывает планы обучения в школу, следит за графиком готовки, уборки. Все общие вопросы поселения решаем мы.

О них я узнал недавно. Не думал, что у нас есть органы самоуправления. А оно вон как…

— Хорошо. И дальше продолжайте свою работу, но не забывайте, кто здесь всё решает. Любой важный, — акцентировал я внимание, — вопрос должен быть согласован со мной. Отныне у нас не демократия! — Бахнул я кулаком по столу. «Мурзик» поддержал меня истошным мяу. На хвост ему наступил. Нечего под столом сидеть.

Убегая, он очень выразительно на меня смотрел. Не сомневаюсь — отомстит. Забудет и ещё раз отомстит.

Все смолчали, не обратив внимания на кота. Переглядывались, открывая рты и снова закрывая. Пришло время перемен. Не дождавшись возражений, продолжил речь, выкинув «Мурзика» из головы:

— Что же касается комитета староверов, то тут всё просто. Ваша стезя — это идеология. Знаю, чем вы занимаетесь, но придется взять на себя обязанности по военной подготовке. Создать курс молодого бойца. Стрельба, физическая подготовка — на вас. Вы практически все прошли войну, знаете жизнь не понаслышке. Это важно. Так что прошу постараться.

— Сделаем в лучшем виде, — кивнул председатель комитета дед Спиридон, пустив струю дыма, что сложилась в серп и молот. Да он просто Гарри Гудини, подумалось.

— Составьте списки. Я хочу знать председателей, их замов и работников. Кто на какие комитеты трудится. Тунеядцев быть не должно! — Помолчав, дал им время переварить новость. — С этим закончили. Следующий важный вопрос — как жить дальше? Признаем — мы не свободны. Вылететь за пределы этой системы нам не дадут.

— Рабы! — Прорычал Константин, трезвый, как стеклышко.

— Да. Мы обречены, собирать ресурсы Гааг-Ра до самой смерти и это меня не устраивает. Первой задачей я ставлю: закрыть долг перед корпорацией. Выкупить себя. Второй: покинуть эту негостеприимную планету, куда ссылают преступников всех мастей. Третье: найти нам новый дом. Вопросы, предложения?

Со своего места встала Ксюша. Рыженькая.

— Как мы знаем, на планете не хватает мужиков. Сильно не хватает… Возможно стоит обязать их иметь не меньше трех, пяти жен? Ситуацию нужно выправлять. — Смотрела она с вызовом. Бабульки заворчали, а молодые женщины поддержали хлопками. Улюлюкали и свистели.

— Согласен, — возликовал я, не показывая этого. Пять жен! Гарем! Разве это не мечта любого мужика? — Отныне все, кто достиг возраста восемнадцати лет — должны иметь от трёх и более жен. Времени у них на поиск и притирку пять лет. — Дал я роздых напрягшимся представителям сильного пола. Мама показывала отцу кулак. — Ещё предложения? — Никто руку не поднял. — Тогда на этом закончим. За работу, — распустил я собрание.

Наталья взяла меня в охапку и потащила домой, не дав девчонкам позаигрывать со мной всласть. Поглядывала зло. Ядом плевалась. В первый раз поругались. До битья посуды не дошло, так как она из мягкой керамики. Не ломается.

— И ты так это оставишь?! — Кричала она, пытаясь задушить меня в объятиях. — Я люблю тебя. Не смей. Ты мой. — Ударяла она меня кулачками в грудь, при каждом слове.

— Наташа, милая. — Применил я сто первый приём карате — поцелуй в ушко. — У меня есть ещё пять лет. Ну и сама подумай, как быть остальным? Они тоже хотят быть любимы, иметь детей, мужа. Или им в девках до старости сидеть?

— Да, — всхлипнула она и разрыдалась. Пришлось долго успокаивать. Выбила из меня обещание брать жен только с её одобрения. Некрасивых и с кривыми ногами. Она, конечно, будет первой, главной женой. Успокоилась.

Пришлось весь день провести в поселении, вникая в мелкие и большие проблемы. Должность обязывает. Эх… Лучше бы отправился в лес.

Ну, вот зачем мне знать, что наши какашки идут на удобрение грядок с картошкой? А их сетования, что говнеца мы вырабатываем мало, и надо это исправить?

Девки же вообще берега потеряли. Подавай им мужа на час! Я может и не против, но Наташа… Отказал.

Так что заперся в мастерской, попросту сбежав. На двери повесил табличку — меня нет. Вечер на дворе. В окно задувал холодный ветерок, внеся разнообразие в вечное лето Гааг-Ра. Завтра будем собирать урожай, а не то померзнет. Первый раз за день расслабился.

— За ваше отсутствие происшествий не было. В комнату заходили дети, что перетрогали здесь всё и ушли. — Доложился искин Наука-2. «Док».

— Хорошо. Что с «НБрД-5»?

— Наручный браслет диверсанта пятого уровня сбросил все настройки. Угрозы не найдено.

— Чудно, — взял я коробочку и положил себе на запястье левой руки. Она сперва потеплела, потом накалилась докрасна, знатно обжегши меня и бульк — стала жидкой, впитавшись в руку. На запястье проступил узор татуировки из ломанных черных линий.

Вот и все. Из информации, которую я нарыл — эта штука незаменима. Встроенный дешифратор, взломщик, программатор, искин и куча всего. Помощник на все случаи жизни. Очень удачное приобретение. Очень.

— Ну, ты где? — Вошла в мастерскую Наталья. На часах было два ночи. Не заметил, как время прошло.

— Извини. Заработался, — улыбнулся я виновато, рассматривая свою красавицу в свете звёзд из окна. В комнате горел лишь экран проектора.

— Тебе придется долго извиняться, — подошла она сзади к моему стулу и обняла за плечи. Её руки пахли клубникой. — Алиса уснула на нашей постели, так что… — Скинула она халатик, оставшись в розовом белье, разрисованном зайчиками. И где она его взяла интересно?

Встал, подхватив взвизгнувшую малышку на руки, и усадил на верстак, любуясь своей женщиной.

— Я буду стараться, — потянулся я к лифчику, а она к застёжкам моего комбинезона.

— Я не смотрю. — Подал голос искин.

Охота. Как много в этом слове. Каждый раз, убивая беззащитное существо, у меня сжимается сердце. Люблю я животных. Эти мягкие комочки меха, что пищат в твоих руках и требуют кушать.

Вспомнил «Малыша», нашего кавказца, что заболел, разбудив нас посреди ночи, и стал тыкаться во все углы головой, жалобно скуля, прося помощи. Первыми отказали глаза. Затем ноги. Потекла слюна, не останавливаясь. Целый ручей. Вызвали ветеринара, который не хотел ехать на ночь, глядя, но за десять тысяч — согласился. Жулик поганый!

Глаза наполнялись слезами, когда мы держали нашего пушистика, а этот гад — врач, его усыплял, приговаривая: скоро умрёт, скоро умрёт. Он делал своё дело — понимаю, но ненавижу. Встреться он мне в темном переулке…

— Поймали дядя Ваня. Поймали! — Бежал ко мне племяш, с особью номер девяносто девять в руках. Розовый пушистик, по моей классификации. В память о «Малыше». Не опасен. По факту это пух с дерева, который демонстрирует признаки разумного существа. Строит жильё, что-то пищит и ластится. А мы их корпорации сдаем. На опыты. Косметику.

— Молодец. — Похвалил я его. — Повезло, что наткнулись на их колонию. План на несколько месяцев вперёд выполнили. — Принял я пушистика из его рук, смотрящего на меня удивленными глазками и посадил в клетку. — Устали? — Обратился я к ребятам, стараясь не смотреть на сжавшийся комок меха в углу, что жалобно пищал и тянул ручки в сторону леса. Блядская жизнь!

— Уффф… — Вытерли он трудовой пот. — Да. Передохнуть бы. — Умаялись. Гонялись за этим реактивным шариком, что может становиться невидимым. Непростая задачка, даже для взрослого.

— Ну, тогда грузимся. Полетим в одно место. Там отдохнем и развлечемся.

— А куда? — запрыгали они от радости — визжа. Совсем дети ещё.

— Узнаете, — многозначительно помолчал, состроив мечтательное лицо.

Посещать точки на карте, что оставил бандит — не перестал, несмотря на фиаско с волками. Вот в очередной поход и наткнулся на это чудо. Затерянный мир. Или страна Оз. Не решил ещё, как назвать.

— Правый двигатель барахлит. — Пожаловался Богдан, стоило нам взлететь, завалившись на бок. По кабине полетели незакрепленные вещи, ударяя о переборки. Повезло, что головы нам не разбило. Сам виноват — нарушил правила техники безопасности, не закрепив барахло.

— Сажай. Посмотрим. — Приказал я. Парни вцепились в кресла, побелев от страха. Малость перетрухнули. Думали, разобьёмся.

Доступ к двигателю был через трюм. Снял люк с пола и спрыгнул в машинное отделение. Температура была в районе семидесяти градусов. Пот потёк ручьём. Ребятня свесила головы, наблюдая за каждым моим движением.

— А как вы его чинить будете? — Спросил Митя. — Инструментов же нет. Мой папа, когда уходит в гараж берет две сумки и магарыч.

— У меня есть ядро в голове. Компьютер. Вам его поставят по достижении пятнадцати лет. Оно мой инструмент и магарыч. — Закусил я язык от усердия. Кожух двигателя перегрелся и в никакую не хотел сниматься. Придется по старинке.

— Саша подай гвоздодёр. Он должен быть под капитанским креслом. — Выделил я племянника, что был, посерьёзней. Взрослым подражал.

— Бегу, — сорвался он, обернувшись за секунду и в последний момент, оступившись, уронил железку точно в люк. Хорошо я голову успел убрать, брякнулся гвоздодер о пол, выбив искру. — Извините. Я…я… — Стал он заикаться, готовый заплакать.

— Все нормально. — Улыбнулся, подбадривая его. — Не переживай. — Поднял я инструмент и вырвал кожух с корнем. На замену.

— Так. Что тут у нас? — Осматривал я кристалл, что менял цвет с красного на зелёный, мигая. Богдан с ним соединиться не мог, как и я. Магистрали целы. Трещин нет. Хм…

— Всплыло сообщение. Вот и проверим, насколько он хорош, залез я в менюшку.

Из руки вылетело облако пыли, что осело на кристалл. Это нанороботы, не заметные глазу. Они стали диагностировать сложное оборудование — двигатель, что имеет такой непривычный землянам вид.

— Дай посмотреть! — Толкались ребята у меня над головой.

Три минуты ожидания и ремонт закончен. Как, интересно СБ. добилось, что браслет, имеющий пятый уровень — не выходит из строя на Гааг-Ра? Другая техника долго не живет. Очередная загадка.

— А вы волшебник? — Открыл рот Митька. Остальные держались бодряком. Только глаза выдавали.

— Почему волшебник? — Удивился я малость. Пси вроде не использовал.

— У вас из рук облака выходят.

И верно. Чем выше технологии, тем больше они смахивают на магию.

— Да. Только никому. — Приложил я палец к губам, показывая знак тихо.

— Мы молчок. — Замотали они головами, как болванчики. Не сомневаюсь, что скоро об этом будут знать все «Добрые Пчёлы»

Плавно взлетели, не упав. Это ли не показатель моего профессионализма, как техника? Не зря учился, теряя литры крови.

— Вау! Ух, ты! — Подбежали пацаны к иллюминатору при подлете к месту. В воздухе стоял непроглядный туман, пробив который мы врезались в шумящий водопад, прижавший нас к земле на несколько метров под весом воды, пока мы не прошли его насквозь. На миг нас ослепило солнце.

Скрытая от чужих глаз долина была заполнена красками всех расцветок. Всё прыгало, скакало. Свистело или светилось. Я не встретил здесь ни одного агрессивного животного, так что не боялся за парней. Узнай о местных зверушках наверху — бороды бы съели от желания заполучить их.

— Смотрите! — Указал пальцем на летающее дерево Миша. Оно крутилось вокруг своей оси, отбиваясь от птиц, что хотели свить там свои гнёзда. Готов поклясться — оно имело лицо, и густые брови. А ругалось как залихватски!

— А это видели??? — На земле пасся табун кентавров. Туловище лошади плавно переходило в торс человека. Их я увидеть не ожидал. Мой прошлый визит обошелся без потрясений.

Пришлось резко вильнуть кораблём в сторону, уйдя от сгустка огня, что пустил в нас самый крупный из них, обвешанный амулетами с копыт до головы.

— Как думаете, они разрешат нам покататься? — Смотрел в окошко — младший мой подопечный, восхищённо поскуливая. В руках был карандаш и бумага. Он их зарисовывал.

— Ммм… — Не нашелся я с ответом, уворачиваясь от огромной руки из воды, что норовила нас прихлопнуть. Включил внешние динамики и вышел на контакт с аборигенами:

— Шаурма, бусы, чурчхела! Недорого! Торопись, покупай…