Аппарат Джона Инглиса (Рисунки В. Ермолова)

АППАРАТ ДЖОНА ИНГЛИСА

Это случилось совсем недавно, когда Джон Инглис сдавал свою докторскую работу. Тема его исследования была довольно трудная: он должен был изучить условия, вызывающие уменьшение коэфициента трения, и вывести соответствующие формулы. Но при всей трудности этой работы нельзя было сказать, что Джон ради науки совсем забросил теннис, футбол и речные гонки. Время от времени он бывал и у Кроккеров. Ни для кого не было секретом, что их дочь, мисс Сибилла Кроккер, скоро превратится в миссис Инглис. Это было так же несомненно, как и то, что Джону обеспечено звание доктора технических наук.

Однако ни занятия спортом, ни встречи с мисс Сибиллой нисколько не мешали работе Джона. Он даже успевал ежедневно бывать в лаборатории, где конструировал интересную и своеобразную модель. Аппарат предназначался для того, чтобы наглядно иллюстрировать формулы, устанавливающие отношения силы трения, скорости скольжения твердых тел и давления тела на скользящую поверхность. Это был очень остроумный прибор, и Джон Инглис больше всего гордился именно этим изобретением.

Словом, молодой ученый горел творческим энтузиазмом. Он радостно вступал в мир и настолько был уверен в своих будущих победах, что весь земной шар казался ему только триумфальной колесницей, специально для него приготовленной. В самом деле, ему везло. Докторская работа удалась блестяще, к сам декан факультета публично заявил, что университет гордится таким способным воспитанником. Мисс Сибилла, поздравляя своего жениха, впервые позволила обнять себя и обменялась с ним первым поцелуем.

Джон Инглис был беспредельно счастлив в этот дважды знаменательный день. Но блаженство его легкой тенью омрачала мысль, что аппарат еще не готов из-за некоторых деталей. Поэтому он тотчас же после обеда у родителей мисс Кроккер поспешил в лабораторию.

— Завтра аппарат должен быть готов, — сказал он своей невесте. — Я просижу всю ночь, но закончу его.

В лабораторию Джон успел попасть всего за несколько минут до закрытия. Он решил взять свою модель домой, где у него была небольшая мастерская. Аппарат, которому он еще не придумал названия, свободно укладывался в небольшой футляр. Джон, весело посвистывая, отправился домой. У него впереди была целая ночь.

Дома он с любовной нежностью поставил свой аппарат на стол и замечтался. В его воображении мелькали различные вариации частей прибора. Потом, фантастически переплетаясь с серыми глазами мисс Сибиллы, они отодвинулись куда-то в сторону. Джон Инглис неожиданно увидел своих стариков, к которым в Саут-Бенд он привез свою молодую жену. Вот он чувствует, что мать положила руку ему на голову и говорит таким нежным и уютным голосом:

— Как бежит время! Вот мой мальчик стал уже доктором и мужем очаровательной девушки…

Джон Инглис весело рассмеялся и отогнал от себя сладкую дремоту. Он энергично принялся за дело. Время летело незаметно. Где-то в верхнем этаже часы поночному гулко пробили три раза. Джон разогнул онемевшую спину. Он выточил наконец сложные рычажки, которые должны управлять аппаратом, привинтил их у зубчатой передачи и попробовал, как они действуют. Все было великолепно. Джон даже не предполагал такой точности, какую обнаружил аппарат. Радостный и довольный, он откинулся на спинку кресла, посасывая трубку. В это время миссис Инглис опять оказалась около сына. Она восторженно осматривала его прибор и что-то разъясняла Давиду Диксону, товарищу Джона по нормальной школе.

Давид Диксон, теперь молодой врач, недоверчиво улыбался, покачиваясь на своих длинных ногах.

— Послушай, старина, — говорил он Джону, — неужели ты действительно можешь довести коэффициент трения до нуля?

Джон лукаво улыбнулся и подвинул к себе «иксофор», как теперь назывался его аппарат, носитель никому неизвестной силы. Сам Джон Инглис никак не мог понять, как ему удалось сконструировать такое чудо. Это было гениальное, но совершенно невероятное открытие. Иксофор работал вопреки всем известным законам природы, но факт оставался фактом — аппарат действовал.

— Ты не веришь, — сказал Джон, наводя с усмешкой иксофор на Давида, — так испытай.

Он нажал рычажок, и вдруг длинные ноги Давида поползли в стороны, как будто к ним были привязаны коньки. При первой же попытке удержаться он поскользнулся и шлепнулся на пол. Раздосадованный, он хотел подняться, упираясь ногами и руками в пол, но скользил, как по льду, и падал плашмя. Джои хохотал во все горло.

— Уверился! — выкрикивал он сквозь смех, видя, как его приятель извивается на полу, будто червяк на удочке.

— Довольно! — взмолился наконец Диксон.

Джон нажал второй рычажок, и Давид легко поднялся с пола.

— Ты не можешь представить, — заговорил он, — какое это дьявольски скверное ощущение! Простите, миссис Инглис, за резкое слово, но я совсем сбит с толку. Джон сделал величайшее открытие, а я чувствовал себя так, будто все земные законы нарушились…

В это время раздался громкий стук от упавшего предмета. Джон Инглис слегка вздрогнул и открыл глаза. Оказывается, он опять задремал и уронил изо рта трубку, которая упала на кусок жести. Джон поднял трубку и рассмеялся.

— Какой странный сон! — пробормотал ом, подходя к окну. — Однако уже утро.

Погасив свет, он отдернул занавеску, и солнечные лучи ворвались в комнату. На улицах начиналось движение. Проходили еще пустые трамваи, видимо только что вышедшие из парков. На — автомобилях провозили мусор, а машины мели и поливали асфальтовую мостовую.

— Забавный сон… — повторил с улыбкой Джон Инглис, подходя к своему аппарату. — Итак, ты называешься «иксофор».

Он засмеялся, но вдруг смолк и побледнел. Его аппарат имел не такой вид, как раньше. Эго был теперь небольшой плоский ящичек черного цвета с блестящими рычажками по бокам. К аппарату были прикреплены ремни, чтобы надевать его, как пояс. Джон Инглис, взволнованный и потрясенный, склонился над своим рабочим столом.

— Непонятно! — шептал он. — Невероятно!..

Вглядываясь, он заметил на передней стороне аппарата очень своеобразную диафрагму. Она была закрыта черным матовым диском. Все это было похоже на карманный фотографический аппарат. Блестящих рычажков было три: один справа, другой слева от диафрагмы, а третий над ней. Ничего не понимая, Джон нажал наугад рычажок с правой стороны. Тот подался, как кнопка электрического звонка, и слегка щелкнул, словно замочная пружина. Тотчас же черный диск странной диафрагмы начал вращаться с бешеной быстротой.

— Неужели я опять сплю! — воскликнул Джон Инглис и что есть силы ущипнул себя за руку выше локтя.

Неожиданный эффект этого жеста поверг его в изумление. Его пальцы легко скользнули по чему-то гладкому и маслянистому. Пиджак и мякоть руки будто растаяли между пальцами. Он провел рукой по лицу. Ничего необыкновенного не случилось. Он стал двигать руку вниз, и вот, начиная от плеч, рука заскользила по маслянистой поверхности и лишь около колен почувствовала шероховатую ткань брюк.

Джон Инглис постоял несколько минут с сильно бьющимся сердцем. Потом он взял себя в руки и стал исследовать непонятное явление. Вскоре он установил, что из аппарата исходит луч какой-то энергии. Луч имел вид конуса, вершиной которого была диафрагма аппарата с вертящимся диском. Диск этот светился теперь лиловым фосфорическим светом, похожим на свет катодных лучей.

Все это так захватило внимание молодого инженера, что он перестал удивляться необычности явления. Он хотел понять происходящее. Продолжая рассматривать аппарат, он привычным жестом достал коробку спячек. Но коробка так скользила, что он едва удерживал ее в руках.

Он изловчился и ткнул в донышко коробки пальцем, чтобы выдвинуть спички, но внутренняя часть коробки вылетела вон, а вслед за ней выскользнула из рук и. верхняя часть. Когда же он невольно сделал резкое движение, чтобы поймать коробку, из его жилетных карманов выскочили сразу кошелек, записная книжка и вечная ручка.

Джон Инглис машинально опустился на пол и стал подбирать выпавшие предметы. Он крепко зажал в руке кошелек, книжку и ручку. Но как только он выпрямился, все эти вещи мгновенно стали скользкими, как ртуть, и выскользнули из пальцев.

— Коэфициент трения равен нулю! — воскликнул Джон.

В его голове вихрем закружились странные мысли. Он не мог допустить возможности существования энергии, уничтожающей силу трения. Это было явным абсурдом и никак не укладывалось в его мозгу.

— Может быть, — шептал он, — я действительно сделал этот невероятный аппарат, потом уснул, видел его во сне, а теперь проснулся и путаю?

Эти сбивчивые соображения Джона Инглис а были прерваны шумом и криками, которые неслись с улицы. Он быстро обернулся к окну и увидел нечто непонятное. На площади, куда выходили окна его комнаты, он заметил как раз на самом бойком месте странную неподвижность пыхтящих и трясущихся на месте автобусов и автомобилей. Среди них стояло три трамвая. Подъезжавшие со всех сторон автомобили и автобусы вдруг начинали скользить, как на лыжах, потом останавливались.

Джон Инглис вгляделся и увидел, что колеса трамваев и машин быстро вращаются на одном месте. Перепуганные люди с растерянными, бледными лицами кричали и пытались уйти подальше от этого заколдованного места. Однако руки их скользили и не могли ни схватиться за что-нибудь, ни удержать какой-либо предмет. Люди, пытавшиеся выйти из трамваев и автобусов, скатывались по ступенькам, как по льду, тяжело падали на мостовую и катились некоторое время дальше. Потом останавливались и начинали вертеться на одном месте, тщетно пытаясь встать на ноги. Особенно неистовствовал толстяк пудов восьми весом, распластавшийся недалеко от окон Джона. Багровый от напряжения, он кричал во все горло и время от времени вертелся волчком. Прибывавшие с каждой минутой экипажи грозили запрудить всю площадь.

Всмотревшись в окна трамваев и автобусов, Джон Инглис увидел, что внутри их пассажиры копошатся на полу между сиденьями. Иногда некоторые из них выскальзывали из дверей, падали на мостовую и не могли подняться. Мужчины и женщины всех возрастов, дети, коробки и пакеты смешались в одну кучу. Два полисмена, потерявшие свои резиновые палки и каски, тоже извивались на мостовой с крайне озадаченными лицами, выпучив глаза. Один из них попал под стоящую машину для поливки улиц и вертелся под ударами водяных струй, усердно его поливавших…

Однако за этим, так сказать, «заколдованным местом» все имело обычный вид. Кругом, на границе странных явлений, скопились любопытные и успевшие во-время остановиться авто и трамваи. Некоторые из зрителей протягивали пострадавшим трости или бросали им концы веревок, бечевок и даже ниток. Это было что-то вроде рыбной ловли.

Джои Инглис невольно засмеялся вместе с публикой, видя, как один тщедушный, длинный парень закинул обыкновенную шпульку и, поймав восьмипудового толстяка, легко тащил его на еле видимой, тонкой ниточке, словно гигантскую рыбу. Однако, в силу отсутствия трения, толстяк постоянно срывался.

Вскоре стараниями многочисленных удильщиков были выловлены мокрый полисмен и две дамы. Это было так увлекательно, что о фантастичности и загадочности явления все словно забыли. Молодежь смеялась, и Джон Инглис тоже беспечно улыбался, глядя на всю эту возню, но вдруг вспомнил, что ведь это он виновник всего происходящего. В ту же минуту в его мозгу мелькнула страшная мысль, что если все шоферы и вагоновожатые покинут машины, то те, когда прекратится действие иксофора, помчатся без управления во все стороны и будут давить люден. Волосы зашевелились у него на голове, и он бросился к своему аппарату. Он решил, что левый рычажок остановит выделение энергии, вызванное нажимом правого. Но произошла новая неожиданность.

Как только Джон Инглис нажал второй рычажок, ноги его моментально поползли по невероятно гладкому полу. Он не удержал равновесия и распластался посреди комнаты, недалеко от стола с иксофором. При падении он скользнул немного в сторону и, больно ударившись об пол, проехал до самой стены. С ним случилось то же, что с Давидом Диксоном и всеми теми несчастными, что валялись на площади. Зная по опыту, что подняться нельзя, Джон Инглис стал напряженно искать выхода из глупого и в то же время ужасного положення. Вдруг его поразило следующее наблюдение: наиболее мелкие предметы, лежавшие на полу, скользили и двигались к стенам или к крупным предметам вроде шкафа. Это напомнило ему школьный опыт, когда крошечные кусочки пробки в чашке с водой подтягивались к стенкам сосуда и прилипали к ним. Лишь позади стола, где валялись винты, кусочки дерева и бумажки, не было никакого движения. Очевидно, изменения в силе трения происходили только впереди иксофора.

В голове Джона быстро промелькнула целая вереница догадок. Выло ясно: трения абсолютно нет, а притяжение к центру Земли уравновешено противодействием пола. Значит, действует только притяжение предметов друг к другу. Чем тяжелее предмет…

— Выход есть! — прервал он радостный возгласом ход своих мыслей, чувствуя, что коснулся ногами стены.

Напрягая мышцы, он оттолкнулся и тотчас же, как биллиардный шар, проскочил между ножками стола и неожиданно затормозил. Руки его уперлись в настоящий, твердый, а не скользкий, призрачный пол. Он быстро подтянул, словно из воды, еще скользящее тело и радостно встал на ноги позади стола с иксофором. Он осторожно склонился над аппаратом и нажал третий рычажок, помешенный над диафрагмой. Фосфорический свет мгновенно погас, и вращающийся диск начал постепенно останавливаться.

Джон Инглис зажмурил глаза, боясь взглянуть на площадь. Ему казалось, что он сейчас услышит вопли несчастных, попадающих под колеса машин. Но вот зазвенели звонки, загудели гудки и раздался шум тормозов. Он открыл глаза. Площадь приняла обычный вид. Все люди стояли на ногах или подымались с земли. Автобусы и автомобили медленно двигались по площади, и так же медленно двумя лентами тянулись навстречу друг другу по параллельным линиям скопившиеся трамваи. Постепенно быстрота движения увеличивалась, но приняла нормальную скорость лишь тогда, когда черный кружок иксофора совершенно остановился. Дисон Инглис протер глаза.

— Нет, это или сон, или галлюцинация… — пробормотал он.

Джон поглядел на иксофор и с гордостью взял его в руки. Расправив приделанный к аппарату ремень, он надел его на себя, как пояс. Только в этот момент он вспомнил о Сибилле и бросился на улицу, чтобы сейчас же ехать к Кроккерам. Ему хотелось блеснуть своей гениальностью перед невестой, а главное, дать почувствовать будущей теще все свое величие и внушить к себе должное уважение. Дело в том, что, несмотря на официальное обручение, миссис Кроккер еле терпела Джона Инглиса, который, по ее словам, «похищал ее единственную радость». Кроме того, эта зловредная женщина была убеждена, что ее малютка будет несчастна. Джон казался ей подозрительным человеком. Действительно, молодой человек имел как-то неосторожность защищать теорию Дарвина. Правда, он не проявил открытого безбожия, но для миссис Кроккер и одного дарвинизма было более чем достаточно.

Такие мысли волновали Джона Инглиса, когда автомобиль мчал его к Кроккерам, жившим на другом конце города. Прошло уже более часа с того момента, как начались странные события около дома Инглиса. Весть об этом, видимо, разлетелась повсюду. По крайней мере, когда он проезжал мимо редакции «Лафайет Геральд», оттуда вырвалась толпа газетчиков и с криками рассыпалась по улицам, размахивая пачками экстренного выпуска газеты. Джои Инглис задержал автомобиль и за десять центов приобрел печатный листок, где жирным шрифтом было набрано:

В заметке с невероятными преувеличениями рассказывалось о том, что натворил иксофор. Тут же были фотографические снимки, среди которых первое место занимал портрет молодого полисмена. О нем говорилось, как о жертве гражданского долга, и восхвалялись его героические усилия водворить порядок среди хаоса на площади. Джон Инглис вспомнил, как этот полисмен вертелся под машиной для поливки улиц, и рассмеялся.

— Вот доказательство могущества моего аппарата! — произнес он вполголоса.

В самом отличном расположении духа он подкатил к дому Кроккеров и вбежал в прекрасный цветник с фонтаном и с площадкой для тенниса. Мисс Сибилла сидела на скамейке, погруженная в чтение романа.

Молодые люди крепко пожали друг другу руки и обменялись приветствиями. Джон тотчас же достал газету и передал ее Сибилле. Та с жадностью впилась в сенсационные строки, время от времени прерывая чтение испуганными восклицаниями.

— Это ужасно! — проговорила она. — Папа еще не приезжал домой, и и боюсь, как бы не повторились эти непонятные явления.

Джон весело рассмеялся. Это удивило ее, даже слегка обидело.

— Не бойтесь, — поспешил заявить Инглис, — эти чудесные явления могут произойти только по моей воле.

Она посмотрела на него, как на сумасшедшего, и невольно отступила на шаг.

— Вот здесь, — продолжал Джон, указывая на пристегнутый ремнями иксофор, — заключается источник всех чудес. Пойдемте в крайнюю аллею, и я покажу вам действие этого аппарата.

Мисс Сибилла молча последовала за Инглисом. Они обогнули теннисную площадку и зашли за густые кусты сирени. Это было любимое местечко толстого и жирного бульдога Джимми. Собака спала. Увидев своих, она только повела ушами и снова закрыла глаза.

— Мы произведем опыт над Джимми, — предложил Инглис. — Вы увидите сами, как мой аппарат, называемый иксофором, мгновенно прекратит всякое трение, когда я нажму вот этот рычажок.

Мисс Сибилла по знаку Джона позвала собаку. Та лениво поднялась, выпрыгнула из плетеной плоской корзины и, потягиваясь, направилась к хозяйке. В этот момент Джон, попросив свою невесту не становиться впереди аппарата, нажал рычажок. Собака сразу как-то странно остановилась, и ноги ее стали расползаться в разные стороны. Потом она перевернулась на бок и, несмотря на отчаянные усилия, не могла подняться.

От усиленного махания лапами и судорожных изгибаний тела животное иногда скользило взад и вперед, как кусок масла, брошенный на раскаленную сковородку. Все эти движения были так не похожи на обычные, что мисс Сибилла взволнованно воскликнула:

— Это поразительно!

В этот момент пробегавшая по саду кошка неожиданно попала в луч иксофора и, распластавшись на земле, заскользила к тому месту, где барахтался бульдог. Она вся распыжилась, фыркала и шипела, но ее лапы скользили по земле, и она беспомощно каталась недалеко от собаки.

— Представьте, Сибилла, — радостно говорил Джон Инглис, — что американская армия вооружена такими, казалось бы, невинными приборами. Ведь тогда все неприятельские полки, пешие и конные, все их батареи будут так же вот беспомощно кататься по полю битвы.

Откуда-то долетели испуганные женские крики, но, увлеченные чудесным опытом, молодые люди ничего не заметали.

— Теперь, Сибилла, — говорил Джон Инглис, — крепче зажмите пальцами свою книгу и поднесите се к диафрагме иксофора.

Книга мгновенно выскользнула из рук девушки и упала на землю. Сибилла вздрогнула от неожиданности, но потом рассмеялась.

— Знаете, Джон, — сказала она улыбаясь, — книга выскочила, будто мокрый и скользкий кусок мыла.

В это время опять за кустами сирени раздались глухие выкрики какой-то женщины.

— Пойдем туда! — заволновалась Сибилла. — Там кто-то кричит.

Взявшись за руки, молодые люди двинулись к кустам. Как только они приблизились к кошке, животное вскочило и убежало с громким фырканьем.

— Она вышла из сферы действия луча, — пояснил Джон.

В это время бульдог тоже благополучно вскочил на ноги, ворча и испуганно озираясь по сторонам. Молодые люди рассмеялись и, раздвинув кусты сирени, вышли на аллею. Здесь они остановились как вкопанные. Какая-то толстая дама вертелась, как турбина, в песке и пыли садовой дорожки.

— Мама! — закричала Сибилла и бросилась к будущей теще Джона.

Девушка, словно на коньках, прокатилась несколько метров, потом сразу наскочила на мать. От толчка миссис Кроккер подпрыгнула на песке, причем ее головной убор отлетел в сторону, обнаружив почти лысую голову. При отсутствии трения шпильки и завязки не держали парика.

Джон Илглис был так поражен этой неожиданностью, что стоял, разинув рот. Между тем миссис Кроккер злобно хваталась за парик, но он всякий раз выскальзывал из ее пальцев.

— Джон, — закричала наконец Сибилла, — да прекратите же действие своего аппарата! Разве вы не видите, что делается с нами?!

— Так это он, — взвизгнула будущая теща, — это он издевается над нами? Мистер Инглис, вы безнравственный человек, вы даже не джентльмен!

В этот момент парик окончательно отлетел прочь и, не удерживаемый трением, покатился к ногам злополучного изобретателя.

Джон Инглис отскочил от него, как от гремучей змеи, и бросился бежать. Он понял, что мисс Сибилла никогда теперь не будет его женой, что его счастье разбито навеки. В порыве отчаяния, ничего не видя и не соображая, он выскочил из цветника на улицу и бросился бежать, не разбирая дороги. Он не замечал, что его неистовый бег сопровождался всюду какой-то кинематографической буффонадой.

У одного магазина из рук приказчика грохнула на пол корзина с бутылками лимонада, как только луч иксофора коснулся ее. Шипучий напиток под звон разбитого стекла взметнулся фонтаном из корзины. В другом месте небольшой ресторанчик наполнился воплями и грохотом разбиваемой посуды, а публика забарахталась на полу, среди осколков и кусков пищи.

Со всех сторон за Джоном Инглисом неслись крики, звон и грохот падающих предметов, а он бежал, как затравленный заяц. Его сердце так мучительно ныло, что он забыл о существовании иксофора, не понимая, что и отчего происходит.

Вдруг он увидел перед собой поезд. Колеса паровоза, густо окутываясь паром, вертелись на одном месте. Тормоза не действовали, и весь поезд медленно скатывался назад, под уклон. Тут только Джон догадался, что во всем виноват он сам. С яростью он сорвал с себя иксофор и стал топтать его ногами, но тотчас же беспомощно распластался по земле, как кисель.

В ужасе он открыл глаза. Обвел мутным взором свою комнату и отчетливо услышал стук в дверь. Он не сразу сообразил обстоятельства, но машинально ответил:

— Войдите!

Вошел посыльный Кроккеров и подал ему карточку с приглашением на домашний концерт.

Джон Инглис окончательно пришел в себя и, поблагодарив посыльного, добавил с радостным смехом:

— Сегодня, Дик, я видел поразительно смешной сон!