Ард Айлийюн

.

– Айлы с рождения впитывают в себя сияние Иш-Аруна и превращенный свет Иды с Чандрой. Суть внутренняя родной звезды и обеих лун живет в нас…

Так говорил Ажар, Хранитель отсутствующего Свитка, на празднике выпускников школы. Нур хорошо запомнил его слова. Еще Ажар сказал, что среди причин последнего Азарфэйра была и такая: обитатели Арда Ману из возможных путей развития выбрали не лучший. Большинство пошло Дорогой Лунной, – путем стремления к магическим тайнам, накопления сокрытых от других знаний и замыслов… Лишь немногие айлы избрали Звёздный Путь, путь открытости и признания абсолютной власти Высшего Эона над всем и всеми. Они и стали предками современных айлов.

.

Бухайр, Дух Лотосового озера, рассказал Нуру: айлы, где б они ни проходили, оставляют видимые не всем следы. Следы цветовые, световые, запаховые. У каждого айла, – свой, неповторимый след-отпечаток. И по составу следа можно определить даже намерения айла, его суть. Ведь и айлы очень разные… Как и неайлы тоже.

Если преобладает свет Иды, малой луны, надо остерегаться… А если свет Иш-Аруна, – то иди с радостью. Интересно, советы относятся к магии? По-всему, через Пустыню Тайхау они прошли Лунной Дорогой. А Звёздный Путь надо искать по сгущенным следам-отпечаткам, оставленным первым и вторым дозорами. А они их не нашли.

Наверное, поэтому Сандр назначил Глафия идти впереди. Борода и усы Глафия, – как сплетенные солнечные лучики. Ему далеко до роста Сандра, но он очень широк и костист. Что говорит о жизненной основательности. И еще от него махнет мёдом и слышится жужжание невидимых пчел. Глафий лучше всех чует следы потому, что всю жизнь в Арде занимается пчёлами. И сам похож на большой пчелиный домик. Глафий добр, но старается скрыть свою мягкость. О многом думает Нур…

– Как мы найдем Солнечную Дорогу, Сандр? – спросил Нур, подъехав на Кари к Воронку и подняв голову.

И Сандр заметил сверху, что Кари подросла за время странствий. Да и Нур тоже. Чуть-чуть, но есть…

Кругом расстилается степь, то ровная как стол, то холмистая как море под умеренным ветром. Травы раскрашены неярко, цветов мало. И те блеклые, будто краски туманом разбавлены.

– Как найдем? Не знаю. Думаю, большим общим желанием. Единой уверенностью. Пока у нас одна Дорога на всех.

Нур задумался. Кари по-женски косит выпуклый черный глаз на Воронка. Тот делает вид, что не замечает. Да, время течет быстро. Слишком быстро. Скоро они, Воронок и Кари, будут вдвоем. А вот Сандр и Нур обречены на одиночество. Необходимое, полезное одиночество. Но и мучительное… Все же, в нем много плюсов. Оно рождает правильные мысли. А правильные мысли заставляют быстрее взрослеть. Вот почему Нур задает такие вопросы…

– Сандр… Ты сказал – уверенность. А вера? Как они сочетаются? Ведь они не одно и то же?!

– Наверное, не одно. Уверенность ты ощутишь, как только печаль твоя покинет тебя. Она, уверенность, – то, что внутри тебя. И происходит из тебя. А вера… Думаю, в этом ты понимаешь больше меня. Ведь она, по-моему, в понимании Эонов. В знании того, как они влияют на твою жизнь. Думаю, вера дается оттуда. Мы встретим племена, в которых ничего не знают об Эонах. Ты всегда помнишь и думаешь о Седьмом Эоне… От Ажара я слышал: перед Азарфэйром многие отказались от Свитка. Они установили камни, деревяшки раскрашенные, изображения зверей-покровителей… И стали считать, что успех в жизни зависит от них. Они подарили живые чувства мертвым идолам. Кому принадлежат наши чувства, Нур? Твои чувства, мои?

– Уверенность без веры может привести к поклонению самому себе?

Да, пока одни вопросы… Но без вопросов не бывает ответов.

Бирюзовый лес

Степь вымотала айлов и лошадей почему-то больше, чем Пустыня. Неделя пути, а они устали так, что уже ничего не хотят. И Сандр объявил привал.

Проснулся первым, на утренней заре. И крайне удивился.

Иш-Арун поднимается свежим и веселым, каким они его давно не видели. Краешек диска сверкает сочным апельсиновым цветом, лучи играют на утренней траве многоцветными искрами. Но, – удивительно! – листья и стволы деревьев Иш-Арун окрасил в бирюзовые оттенки. И еще более удивительно: откуда взялся сам бирюзовый лес? Или они накануне так устали, что и не заметили его? Ведь до опушки уходящего на запад, юг и север леса, – совсем рядом!

Неужели очередной мираж? И Сандр решил рассмотреть его вблизи.

Лес оказался смешанным, лиственным и хвойным. И сплошь бирюзовым по своей природе, а не в результате игры рассветных лучей. Иш-Арун всего лишь усилил впечатление от странной окраски… Подобного цвета лиственные деревья в Арде Айлийюн – исключение. Одно – у дома Фреи. И еще несколько – на южной части полуострова. Они напоминают хлебные деревья, но плодов не дают. Декорация, у дома Фреи очень даже к месту. А хвойных таких в Арде совсем нет.

Невиданный лес, необычный. Необычайный… Предрассветные лучи скользят по кронам, создавая массу оттенков бирюзы, и каждый листочек, каждая иголочка играют цветом по-своему. Излишки цвета стекают вниз, и трава тоже становится необычайной. Наверное, над этим лесом и луна бирюзовая.

Зрение Сандра отказывается верить в истинность видимого. Разуму требуется освоить новое пространство, чтобы согласиться с его достоверностью. Откуда это? Сандр невольно посмотрел на закрытый бирюзовой чащей север. Там, на ледяном краю Арда Ману, разгорается красно-багровое зарево, меняя цвета Радуги. Бирюзовый лес, возможно, тоже порождение активности пробивающейся сюда Империи. Но все равно это земля айлов, и оперотряд здесь не чужой.

Сандр углубился в лес еще на два десятка шагов, и остановился от шороха позади. Мгновенно присев и сменив место, повернулся. Шорох дополнил слабый треск сухих веток. Среди стволов, в нескольких шагах, горят два зеленых огонька. Любопытно: первая встреча с диким жителем бирюзового леса. Даже всего Арда Ману! Он присмотрелся. Зверь ростом ему в пояс, в густой рыжей шерсти с бирюзовым оттенком, на легких стройных ногах, с ветвистой короной рогов на красивой, гордо поставленной голове.

Зверь из преданий! И мирный, рога – его единственное оружие. Сандр вспомнил его имя, – такин. Но где такин, – там и другие, хищные существа. В том числе безволосая карикатура на престарелого ману: красногрудый Бульф с могучим шипастым хвостом и отвратительной голубой мордой, отдаленно напоминающей лицо. Вот этот Бульф вооружен и клыками, и когтями, да и хвост – мощное оружие. Не менее опасен, чем лев Пустыни.

Придется помнить всем, – дальше на юг неизученная полоса непроходимых без специальных приспособлений джунглей, закрывающая подступы к океану. Джунгли, наполненные неизвестной жизнью… Гости оттуда вполне могут оказаться и в Бирюзовом лесу.

Заря погасла, в лесу ненадолго потемнело. Сандр сделал шаг к такину. Тот пригнул голову, сверкнул глазами и моментально исчез среди деревьев. Вслед за этим восток окрасился нежным багрянцем поднявшегося Иш-Аруна, и только теперь Сандр ощутил, насколько воздух насыщен влажной прохладой и красочными ароматами. Лес замедленно пробуждался от ночной тишины, ожидая прикосновения прямых лучей светила. Звуков все больше, и они сливаются в мелодию для Сандра. В мелодию предстоящей Дороги, которая обещает стать Солнечной. Озвученный лесной воздух наполнил грудь свежей энергией.

Иш-Арун поднимался, но бирюзовость травы, листвы и стволов не уходила, не смешивалась с сочной апельсиновой яркостью утренних лучей. И Сандр решил возвратиться и будить спящий отряд. Но он напрасно заторопился. Естественные звуки Солнечной Дороги смолкли. И – будто осуществилась мечта Джахара, вернулись из прошлого потерянные во времени музыкальные инструменты, а все звуки мира подчинились желаниям айлов. И вот теперь невидимый оркестр будет исполнять то, что желает естество Сандра. Так, как он хочет… Но нет, оркестр лишь предварил главное…

Сандр замер, удерживая трепет сердца.

Всё, что касалось Фреи и приближало к ней, всегда являлось для него особенным. Как Свиток для Ажара. Как одиночество для Хисы. Или как пчелы и мёд для Глафия…

Рядом с Сандром рождалась песня Фреи. Но – не желанной подруги, а матери. Песня Фреи, обращенная к Нуру. Исполнял ее весь лес по мановению лучей Иш-Аруна. И в наплывающих звуках перед Сандром явилось откровение, состоящее из красок и линий, разграничивающих краски.

Через Бирюзовый лес проходит та самая древняя дорога, кусочки которой открыла им Пустыня Тайхау. А эта дорога, ведущая на запад, – всего лишь одна лента из многих, обеспечивавших единство прежнего мира. И неважно, кто ее возводил. Теперь Сандр знает, куда и как идти. Песня Фреи разбудила древнее знание.

А звуки заструились за пределы леса, приглашая Сандра вернуться к отряду. Ибо там еще один, слышащий песню Фреи. И ему требуются помощь и поддержка. Сандр успел вовремя. Нур проснулся и потянулся руками к Сандру. Тот присел рядом, помогая ему подняться.

– Сандр… Я знаю, ты увидел ее… Дорогу… По ней мы придем к Жемчужной реке. К переправе через неё. Я не знаю, как шел Ахияр дальше. Там узнаем, так ведь?

Сандр обрадовался. Хороший знак, – Нуру стали сниться вещие сны. А песня Фреи затихла и вернулась в Бирюзовый лес. Слышал ее один Сандр. Но Дорогу видели двое…

Сандр все же спросил:

– Ты слышал песню, Нур?

Нур не понял вопроса. Мелодия его разбудила, но он ее не запомнил. Значит, было что-то еще. Что-то более значительное для Нура, чем сама песня, чем даже Дорога.

– Что ты еще увидел? – нетерпеливо спросил Сандр.

Нур немного подумал. И сказал так, чтобы было слышно одному Сандру. Отряд неспешно поднимался, готовясь в путь. Айлы с любопытством поглядывали на рано проснувшихся командира и самого младшего.

– Фрею… Она говорила со мной. Мне говорила… Она сказала, что мы, айлы, живем долго. Но только в сравнении с другими. Но и мы уходим. Как и они. Это неизбежно. А уходящее по цене не выше, чем пыль Тайхау. Это так?

«Жизнь как пыль? Как ничто? Как почти ничто? Сказать Нуру, что он не так понял? На каком основании? Да, опять Свиток! Без него непонятно, что сказать. Но мальчика надо успокоить…»

– Нур… Перед вечностью всё ничтожно.

«Но… И Фрея ли говорила с ним?». И он продолжил:

– Да… Но на всех дорогах свои препятствия. Преодоление их что-то значит? И разве мы уходим в ничто? В никуда? И… Фрея еще что-то сказала?!

– Сказала. Еще… О Колодце Желаний. Она запретила пить из него. «Не пей из этого колодца. Не желай ничего лишнего. Не стремись к постороннему». Вот что она сказала. Ты понимаешь?

«Все-таки это была Фрея, – уверился Сандр, – Только она одна так могла говорить с Нуром. Да, ей был сон о том, что нас ждет впереди. И об исчезновении Котёнка она не знает. Иначе постаралась бы успокоить Нура. Малыш все еще в центре мыслей Нура. А кто-нибудь другой обязательно использовал бы факт пропажи Котёнка, чтобы надавить на Нура побольнее…»

Отряд почему-то не удивился Бирюзовому лесу. Хиса даже презрительно хмыкнул. Неестественные, – по его мнению, – цвета он отвергал. На Пустыню он так не хмыкал.

– Глафий! – повелительным тоном сказал Сандр, – Ты будешь занят поиском следов дозоров. И, – не потеряй из виду Дорогу. Она приведет нас к Жемчужной. Причем к нужному нам месту реки.

Глафий в ответ тряхнул рыжей бородой. Замечательно: Глафий почувствовал под травой и слоем дерна каменные плиты. А лес продолжал удивлять. Но пока только Нура и Сандра. Совсем рядом, только руку протяни, на бирюзовой яблоньке пунцовеют совсем настоящие яблоки. А за яблонькой виднеются абрикосы, груши… И все они, – среди сиреневых елей с длинными сиреневыми колючками. В диком неестественном лесу настоящий сад изобилия… Нур притормозил Кари, дотронулся до яблока, принюхался. И сообщил взглядом Сандру: да, оно и на вид, и на запах настоящее. Но не сорвал. И никто другой не решился попробовать на вкус плоды перекрашенного мира.

Обещавшие дождь плотные облака ушли на восток, к Арду Айлийюн. Воронок недовольно фыркнул, – он ждал приличного ливня. Лошади стосковались по большой воде.

Крупные деревья на Дороге не селились. Лишь незнакомый айлам редкий кустарник среди высокой травы и редких цветов. Зелени нет, – бирюза заменила ее. Лошади освоились в новой обстановке быстрее айлов. Воронок на правах вожака первым пожевал бирюзовой травки и его примеру последовали остальные. Кроме Кари, – та отнеслась к неэстетичному корму с явным презрением.

С юга задул верховой влажный ветер, лес густо зашумел. И Сандр скомандовал:

– Ускорить движение, отряд!

Глафий впереди, Сандр с Нуром позади. Кари вблизи с могучим Воронком, – как Нур рядом с Сандром.

Мысли Сандра вернулись ко сну Нура. Колодец Желаний… Озадачила Фрея… В таком лесу можно ожидать чего угодно. Как он выглядит, опасный колодец? Как его отличить? Зрение пока не вернуло прежней остроты. Требуется привыкнуть к новой тональности. Копыта ступают почти бесшумно, не заглушая лесных шумов. Но среди них только жужжание, стрекот, шелест, звон… Насекомые… Птиц и зверей нет поблизости.

Чувство нереальности, иллюзорности леса, поднявшегося на останках мира прежнего, обжитого предками айлов, не уходит. Но Дух Пустыни намекнул, что строители – не только и не обязательно айлы. Но кому нужны такие мощные дороги? По ним легко пройдут целые армии, вооруженные и агрессивные. Достаточно авангарда на несколько дней впереди, чтобы расчистить путь.

Отряд двигался молча, настороженно прислушиваясь и приглядываясь. Сандр подозвал Джахара и рассказал о мелодии на заре. Джахар, легкий и быстрый, один из лучших атлетов Арда, самый модный тренер среди детей всех возрастов, давным-давно увлекся теорией музыки и обзавелся страстью к древним музыкальным инструментам. Вторая страсть обострила его чувства. Жил он на крайнем юге полуострова и почти не знал Фреи с Ахияром. И, возможно, не слышал ее песен. На юге – океан. Ландшафт там почти не тронут рукой айлов. Жизненная инфраструктура делается по иным принципам. Спорт с музыкой можно сочетать только в таком месте. Одна из причин, по которой Джахар вошел в оперотряд, – надежда отыскать старинные музыкальные инструменты. Что ж, он упорен и достигнет мечты. Если выживет. Если все они выживут…

Джахар, выслушав Сандра, присоединился к Глафию. Теперь впереди двое самых чутких.

Иш-Арун между тем покатился к западу. Глафий предостерегающе поднял руку. Сандр ощутил запах свежей, родниковой воды. Впереди источник. А где свежая вода, там много жизни. В Бирюзовом лесу наверняка свои крупные животные, да и джунгли относительно недалеко. Сандр кивнул Нуру, чтобы он с Кари занял место перед Ангием на Маре. А сам поторопил Воронка. Теперь место командира во главе.

Вода бьет из подпочвенных глубин, рядом с дорогой. И тут след чьих-то умелых рук! Родник обложен красным искрящимся камнем так, что получилось правильное кольцо. И похоже, оно уходит в землю достаточно глубоко. Переполняя кольцо, вода родника делится на множество тонких ручейков, стекающих на влажную бирюзовую траву, которая здесь почему-то едва прикрывает почву. Кругом над источником нависли кроны высоких деревьев. В полусумраке тени колодец светится алыми нежными полутонами, а искры зерен, вкрапленных в камень, кажется, смешиваются с водой и вместе с ней стекают вовне. Волшебная картинка.

Но слово всплыло в сознании: «Колодец».

«Не пей из Колодца Желаний!».

Так предупредила Фрея. Только Нура? Конечно, всех! К Нуру пришло сновидение. Потом была песня. Для всех. Но услышал ее полностью только Сандр. Остальные оперативники проснулись от ее звучания. И не запомнили. Но, как сказал Джахар, осталось ощущение прекрасной мелодии, и отложилось оно где-то в глубинной памяти. А это значит, – всплывет, когда понадобится.

Глафий с Джахаром остановились перед колодцем, не спешиваясь. Да, что-то тут не так. И не всё так уж ясно с песней Фреи. Воздух бирюзового леса воссоздал смысл слов, вложенных в мелодию предутреннего леса. Но сделал это на языке ином, незнакомом айлам. Только теперь Сандр понял, что переводил смысл по наитию. Почему на другом языке? Потому что Бирюзовый лес не знает языка айлов? Или современных айлов?

Бесспорно одно: разумное население Арда Ману, построившее Дорогу, имело лексикон совсем иной. Но музыка… Джахар скажет, что музыка – одна на всех. Может быть… Не обязательно. Но если они были достаточно развиты, то и музыку, и цвет, и слово они могли соединять в нечто единое. И наслаждаться этим единством. Фрея для каждой своей новой песни создает и новое платье. Вот уже сколько лет у нее преобладают линии, формы и цвета ожидания да печали. Но и, – особенно теперь, – любви оберегающей, материнской, истинно женской… Тут поколения, насколько они не отдалены, могут иметь точки пересечения. Точки взаимопонимания…

«Колодец Желаний…»

А вода в источнике, заключенном в опалесцирующий камень, не просто струится, она дышит, колеблется, реагирует. И на оперотряд реагирует! А голос родника, вплетаясь в шумы леса, что-то, кажется, обещает… Запах воды чарует, манит… Сейчас бы глафиевский большой ковш из чудесного дерева, да зачерпнуть до краев, да приникнуть губами… Какое сильное желание!

Желание?! «Желание»!

Сандр заметил, как Нур спешился и не спеша пошел к колодцу. А следом за ним все другие.

– Нур! – неожиданно и для себя скомандовал Сандр, вложив в голос непреклонную твердость, – Стой! Ни шагу дальше!

Нур замер в трех шагах от колодца, за ним весь отряд. Кроме Хисы.

Хиса, математик, холодный и расчетливый по способностям, призванию и образу жизни, оказался самым эмоциональным? Нет, не так. Тут другое. В нем жило и живет нечто скрытое, сжатое до малого, долго сдерживаемое. То самое, что отделяет и отдаляет от других. Если что-то долго сдерживать в себе, оно непременно вырвется при случае. И прорвет любую преграду. Что ему приказ Сандра!?

Вот и случилось.

Хиса приник лицом к волнующемуся, искаженному зеркалу и принялся пить. Мелкими, частыми, бессчетными глотками. А водное зеркало изменило цвет, потеряв и ту малую прозрачность, которую имело до Хисы. Уже нет в нем отражения бирюзы, господствующей кругом, искры мерцают не алым, а насыщенно багровым.

Сандр обратил взгляд на Глафия. Тот понял, приблизился к Хисе сзади и обхватил его могучими, в узлах мышц и сухожилий руками. И оторвал от источника. Тут же, – о чудо! – из колодца поднялась копия Хисы, прозрачная, светящая багрянцем. Копия, повторяющая облик Хисы в деталях. Вот только во взгляде водяного клона, обращенном на Сандра, ясно читаются ненависть в смеси со страхом. Вот он перевел взгляд на Нура, – и в нем проявились злоба и стремление достать. И потянулись водяные руки…

Сандр спрыгнул с Воронка. И тут же копия Хисы распалась на молекулы и слилась в одно с источником. Колодец принял в себя отражение Хисы. Но, наверняка, дал Хисе что-то взамен. Какие желания теперь угнездились в закрытом сердце айла-одиночки, в его математически выверенном сознании? Лицо не выражает ничего. Пустое, лишенное малейшего признака какого-либо чувства, оно как мертвая маска, пугает и отталкивает.

«Колодец Желаний»…»

А источник живой! Живет и распространяет мысль.

– Взгляни в меня… Зачерпни и пожелай… Сделай глоток и сбудется всё…

Из Колодца летят не слова. Цельный поток пронизанных волевым смыслом эмоций, струящийся неизвестно из какого пространства, неизвестно кем направляемый. Просто айлы переводят зов в подходящие смыслы, приписывая их родниковой воде Бирюзового леса. И, – родилось желание еще раз увидеть в ее глубине прозрачную копию брата Хисы. Свежее искушение!

Опасность оставалась. Пусть пока никто не желает повторить действия Хисы, но возможностей Колодца они не знают. Если судить по лицам оперативников, магия действует.

– Уходим! – приказал Сандр, – Глафий и Джахар! Позаботьтесь о Хисе.

Он принял решение: пройти лес как можно быстрее, без остановок. Ибо ситуация более сложная, чем можно представить из имеющихся данных. Фрея не могла сама проникнуть в тайну Колодца Желаний. В ее с Нуром сон проник кто-то еще. Кто-то желающий им добра. Или готовящий более великое зло. Возможно тот, кто стоит за всем Бирюзовых лесом, очень рассчитывал на Колодец Желаний. О, если б не Фрея и ее общий с Нуром сон, Сандр не сообразил бы вовремя.

Хиса потерял лицо. Из него вынули его собственное Я. Наверное, это обратимо. Или нет? Ампутация души? Надо прежде выйти из Бирюзового леса.

Кари едва поспевает за Воронком. Ей приходится обходить кусты, которых Воронок не замечает. Быть большим – великое преимущество. В ближайшем будущем дорогу придется расчистить. А сколько их еще, объектов расчистки-зачистки?!

Сандр оглянулся. В неестественном бирюзовом сиянии лицо Хисы выглядит безжизненной маской. Глаза пустые, бесцветные. Никаких эмоций, мышцы словно заледенели. Тойра, лошадь Хисы, ведет себя совсем не так, как всегда. Она явно нервничает. Да, айл за несколько глотков родниковой воды стал куклой. Куда его направишь, туда он и пойдет; что прикажешь, то и сделает. Отряд, поняв наконец, что произошло, впал в мрачность. Даже Джахар спрятал ослепительную улыбку. И спеть его теперь не заставишь.

Сандр поднял голову. Где Иш-Арун, непонятно. Небо здесь не такое прозрачное, как в Пустыне. Мутное оно какое-то, как отражение в застарелом зеркале.

К вечерним сумеркам дорогу закрыл туман. Но Сандр не сбавлял темпа. Воронок идет уверенно, другие лошади то и дело спотыкаются, цепляются за кусты, попадают в неожиданные ложбинки. В нескольких шагах всадники выглядят темными силуэтами, плывущими в густом сиреневом тумане.

День бирюзовый один, второй, третий… И ночи, светящиеся бирюзой, разбавленной сиреневым туманом. Откуда берется странный свет? И ничего не меняется… Короткие остановки для проверки и отдыха лошадей, по глотку медовой воды айлам… Глафий изобрел из собственного мёда и неизвестных никому трав эликсир. И при первой возможности поит им Хису. Тот подчиняется беспрекословно. Ему теперь что эликсир, что жижа из болота,– все равно.

К концу третьей недели бирюзовость стала блекнуть, уступая место нормальным цветам. Нур держится неплохо. Не хуже других. Сандр иногда «заглядывает к нему», мягко, неслышно. Там, внутри Нура, всё так же горит тоска по Малышу, его будоражат мысли об Азхаре, Фрее… Ахияр пока не занял должного места в сердце сына. Воспоминания об отце, которого никогда не видел, связаны с переживаниями о личном Предназначении, которое пока лишено ясности, определенности. Неясное будущее не может не пугать. И Сандр не представляет, как он сможет оставить Нура одного при переходе в Империю. Кафские горы далеко, но они дойдут. Через год, два или три, но неизбежно дойдут. Как известно, всё неизбежное – близко.

Нур принюхивается к дороге не менее старательно, чем Глафий. Тот уверен, что оба дозора прошли именно этим путем. Но следов нет. Свободный поиск часто оказывается более плодотворен, чем целенаправленный. И Нур первым нашел то, чего никто найти не ожидал. Не было уже ни бирюзового сияния, ни жемчужных сиреневых туманов. Подарок леса или Дороги ожидал Нура под невысокой елью в неопределенного цвета иголочках.

Скорчившийся, дрожащий, серый, беспомощный… Существо неизвестного племени, совсем не напоминающее айла. Первый из многих, которых предстоит встретить отряду на незнакомых дорогах и бездорожье Арда Ману, родного и неизвестного материка. Как их называть, этих айлообразных существ? Этому, первому, повезло. Он встретил Нура, переполненного нереализованными чувствами к Котёнку. И попал точно в опустевшую нишу в душе Нура. В подготовленную зону опеки.

Нур не обрадовался находке, нет. Просто новая забота спасала его от неуходящей тоски, и он постарался заняться этим новым делом как можно плотнее. Поступок взрослого айла… До похода Нур на такое бы не решился.

Нур нашел имя: Найденыш. Существо почти без сил, потерявшее память. Но не так, как Хиса. Хиса потерял себя, а в Найденыше его внутренняя суть присутствует. Только вот никак не определить, что там кроется. И Сандр попросил Ангия взять Найденыша под негласное наблюдение. Ангий обрадовался заданию, и тут же начал переодеваться в белые одежды. Что само по себе означает, – Ангий занят важным поручением! Вот тебе и негласное наблюдение… Сандр только улыбнулся: поистине, айлы как дети, независимо от возраста.

После Бирюзового леса к Найденышу вернулся кусочек памяти. И он заговорил. Речь его понять было можно; следовательно, мыслил он почти как айл. После суток наблюдения и тяжелого диалога Нур сообщил Сандру: Найденыш смутно, но помнит о своем народе, о нападении неизвестных и похищении. Или пленении… Пока всё.

Природа переменилась к лучшему и Сандр предложил суточный отдых. Глафий, раздраженный безрезультативностью разведки отпечатков отряда Ахияра, удалился на Заре в сторону и через час доложил, что нашел подходящее место.

Место – обширная поляна, по краю усеянная множеством знакомых и неизвестных цветов. Кругом, – нормальный хвойный лес, источающий запах живой смолы и грибной свежести. В смеси с цветочным луговым ароматом дыхание леса обрадовало всех, и, похоже, даже Найденыша. Джахар по звуку отыскал в лесу ручеек, и стало совсем комфортно.

Лошади рассеялись по поляне, чтобы к вечеру в центре ее образовать круг для отдыха айлов. Традиция сложилась, став привычкой. Ангий занялся приготовлением полноценного ужина. Это он умел лучше других, профессионально. Кто сейчас на его месте, заведует питанием в школах? Полноценный ужин: травяной чай, мёд, размоченные лепешки, собранные в ближней окрестности ягоды. Для Найденыша, внешне похожего на тощую и плохо сработанную копию айла в более юном, чем Нур, возрасте, такая еда оказалась разминкой. Ангий скормил ему еще десяток лепешек, с нескрываемым отвращением наблюдая, как тот чавкает, шумно глотает и постреливает по сторонам жадными глазками.

– Да наши животные разумнее и воспитаннее, чем он, – заметил он Нуру, как ответственному за нового члена отряда.

Нур только развел руками. Животное, напоминающее айла, да еще в таком беспомощном состоянии… Надо воспитывать. Примерно так понял Нура Ангий. Он не возражал против одного: что Найденышу выделили место на спине Тойры, за спиной Хисы. Его Мара, заверил Ангий Сандра, ни за что не согласится на такого седока. Между тем Арри изучал одежду Найденыша, она его сильно заинтересовала. Пусть займется этой загадкой, решил Сандр, меньше сил и времени останется на пустые размышления. Круглое лицо Арри потеряло плавность черт после прохождения Бирюзового леса. Происшествие с Хисой очень расстроило, и специалист по тканям Арда Айлийюн стал непривычно угловат и резок не только чертами лица, но и в движениях. От прежнего Арри только цветной платок на шее.

Да, отряд меняется. Так и должно быть. Но не очень ли быстро? К тому же Сандр, надо признаться самому себе, знал их по прежней жизни не очень… Кроме, пожалуй, Глафия. Фрея предпочитала мёд из его пасеки, и Сандр старался почаще дарить его ей. Вот и подружились. Единственное, чего он не понимает в Глафии, так предпочтения в одежде сразу трех цветов: белого, желтого и коричневого. В сочетании с почти рыжей бородой и усами… Как пчёлы терпят такую ядовитую смесь?

К полуночи задул северный ветер и принес стужу. После многих недель Пустыни и влажных полутропических туманов Бирюзового леса сделалось неуютно. Над восточной окраиной поляны загорелась звездочка Нура. К ней присоединилось еще несколько звездочек поскромнее. Ида сияет свежо, чисто, и кажется, улыбается. Небо почти своё, родное. Как будто всё стабильно. Но…

Но, – над невидимым севером, где стоят недостижимые отсюда Кафские горы, поднялось алое зарево. Угрожающее напоминание о небесцельности, ненапрасности их продвижения по незнакомому миру. Продвижения к самому этому зареву.

Думай, Сандр, думай… До Жемчужной, где им предстоит выбрать более точное направление, более двух лунных месяцев пути. Оттуда они пойдут, скорее всего, по левому берегу реки на север. Малый лунный цикл, цикл Иды, длиннее цикла Чандры. Здесь нет большой луны. Где она прячется? Появление Найденыша, – признак того, что населенный мир приблизился. И живут в нем не айлы. Ард Ману громаден, обойти его жизни не хватит. И Сумрачный материк, Ард Аатамийн, не меньше.

Но пока звезды мерцают спокойно, малая луна светит ласково и знакомо. От окраин поляны доносятся самые разные звуки, большинство из них неопределимы. Сандр всматривается, вслушивается. Нет сна, и ночью этой не будет. Наступает перелом какой-то на дороге оперотряда, и требуется определить, каким должен быть командир в непредсказуемый момент. Командир – единственный из всех, не имеющий права на слабость или колебания. Уметь принять быстрое и верное решение… Быть в готовности помочь любому в любой обстановке… Но разве он готов к такому? Скорее нет, чем да. Внутренних слабостей больше, чем у Нура. А нужных знаний меньше, чем у Найденыша. Нур тоскует по Малышу, вспоминает Азхару… Нормально… А у Сандра в сердце кусочек пустоты… Не получилось заполнить за всю предыдущую жизнь. А в текущей, —невозможность подойти к ней наяву, от запрещенности протянуть ниточку через сновидение. Да, Сандр нерешителен, Сандр сомневается в себе, в своей достойности. Фрея, она живет где-то далеко. Айлы давно попрощались с Ахияром, но Фрея продолжает надеяться. У каждого в отряде оставленные позади привязанности; и надежды, которым уже не сбыться. И неизвестность впереди. Выбор, сделанный не ради себя… Какое он имеет право на принуждение? Каждый рискует всем, что имеет. И тем, что мог бы иметь.

Итак, где зарево, там северный полюс. Цель номер два? Да, номер один все же Свиток! Сколько их, миров, подобных Иле-Аджале? Неужели в каком-то из них есть Хранитель, подобный Ажару? Хранить то, чего нет, – как странно! Айлы растеряли множество полезных знаний и об Эонах, и об Ардах… Что-то ушло вместе с Азарфэйром, что-то не сохранили-потеряли после. А вокруг Ажара сгруппировано некое научное сообщество, занятое в основном попытками прочитать нечитаемые книги. Сандр подозревает, что Нур от Бухайра узнал больше, чем все они. И в чем-то больше, чем учителя-айлы.

Нападение братьев-отшельников

В это прохладное утро оперативный отряд собирался очень медленно, совсем не оперативно.

Вначале Глафий объявил: Дороги нет, они ее потеряли. Но Дорога и не обязана тянуться в нужную им сторону. Но пробираться сквозь хвойную тайгу, – решение не лучшее. Видимо, время прямых путей прошло. Вот если бы Найденыш вернул память! Нужен проводник.

Чары Бирюзового леса ослабели, в глазах Хисы появился отблеск осмысленности. Надежда…

Лучи Иш-Аруна стелются почти горизонтально. Параллельно взглядам айлов. Но вид на запад не обнадеживает, даже с господствующего в окрестностях холма. Сплошь плотный темно-зеленый, а к горизонту сине-фиолетовый отталкивающий цвет. Чем дальше, тем выше деревья, тем непроходимее чаща.

– Придется идти зигзагами, петлять, дорога очень удлинится, – сказал Ангий, повязывая на шее новый цветной платок и с неудовольствием поглядывая на Найденыша.

А тот запивал медовой водой третью сухую лепешку. Одной такой хватает всему отряду, иногда и не на один день. Итак, Нур открыл свой неприкосновенный запас. Еще одна забота – пополнение припасов.

– Если не найдем другого способа, – согласился Сандр, – Нужен контакт с местным населением. С его разумной частью.

– А контакт уже есть, командир! – радостно объявил Глафий, – Если верить моему обонянию. А я ему верю! Нас окружили. Или пленили. Как вам нравится. Часть местного населения. Возможно, разумная.

– Сколько их? – спросил Сандр, пытаясь определить степень угрозы.

Нур посмотрел на Глафия, затем на Сандра и сказал:

– Мы здесь как на выставке учебных книг. Как на верхней полке стеллажа. Нас видно отовсюду.

На самом деле… Яркое цветовое пятно, – вот что такое группа айлов для любого местного жителя, в том числе разумного. Очередная ошибка. Неверный выбор способа разведки местности. Ошибка, надо учиться, командир.

– Нур, остаешься с Найденышем и лошадьми! – скомандовал Сандр, – Все остальные… Рассредоточимся по кругу… Лицом к ним. Они не будут долго ждать. Наша задача, – лишить их враждебной активности и собрать всех на вершине холма. Скрываться-прятаться бессмысленно.

Превратить неожиданность, скорее всего неприятную, в ожидаемую внезапность, – только так. Затем узнать схему местности, наметить путь к Жемчужной, и, может быть, найти проводника. Или взять его… Так ошибка может обратиться в успех.

Теперь: объединить восприятие, волю, сознание. И использовать общую силу в своих интересах. В интересах командира… Прием известный, такому айлы учатся с детства. Таким образом трое объединенных в целое айлов делают то, что не смогут и сто разъединенных внутренне, хотя и действующих по общему, но внешнему плану.

Сандр свою волю объявил, оставалось ждать. И, как он и рассчитывал, недолго. Вот они, аборигены-захватчики. Вид вполне соответствующий месту и времени. Звериные шкуры, куски грубой неудобной ткани, – одежда. В руках у каждого оружие: луки со стрелами и копья-дротики. Любимая забава Джахара. Он как-то попытался ввести стрельбу из лука в число обязательных умений выпускников школы. Комитет айлов не поддержал. Зря?

Нападавших оказалось всего двадцать. Выскочив из кустов-укрытий, окаймивших холм густыми зарослями, они с криками и непонятными возгласами ринулись наверх. Дальше всё произошло по воле айлов. Подбежав к отряду шагов на десять, они замолчали, аккуратно сложили на траву оружие и собрались в тесную группу рядом с Сандром..

Лица растерянные, глаза испуганные. К Сандру подошел Нур, нарушив тем приказ командира. Вот и тема ближайшей с ним беседы…

– Можно, я поговорю с ними?

Нур рассчитывал на знание языка Найденыша, с которым он общался достаточно часто. Сандр внутри себя сменил гнев на радость. Ведь Нур сам включился в проблему, он делается всё более активным и деятельным.

Нур беседовал, отряд слушал. Для всех речь плененных воинов непонятна и дискомфортна. Быстро Нур вычислил вожака и пригласил подойти к Сандру. Сюда же привели Найденыша под присмотром Ангия, – смотрел он на неудавшихся захватчиков с таким интересом, что Сандр засомневался в отсутствии у него интеллекта и памяти.

– Они, – отшельники. Не принадлежат ни к какому народу или племени, – объяснял Нур, – Их профессию я не знаю как перевести. Как объяснить… Лучше подходят древние слова из лексикона Найденыша: грабёж, бандитизм…

– То есть они живут за счет других? – уточнил Глафий.

– Примерно так, – согласился Нур, – Этот, – вожак, командир. Он знает и умеет больше других. Ты поговоришь с ним, Сандр?

Просьба, от которой невозможно отказаться…

– С твоей помощью, Нур, – сказал Сандр, скрывая улыбку, – У меня нет времени на изучение языка. Нам нужно узнать кратчайший удобный путь к Жемчужной. И, – понадобится карта района. Кто тут обитает, где и что… Нам не нужны подобные неожиданности. А если они осведомлены, то побольше обо всём Арде Ману. Но в последнем я сомневаюсь…

Сомневался Сандр небезосновательно: жизненно-профессиональные интересы отшельников не сочетались с тягой к знаниям и наличием развитого интеллекта.

– Международная банда, – проворчал Глафий, с грозным видом обойдя группу дикарей, – Сила превыше разума. Бездельники, пренебрегающие трудом. Командир, их требуется наказать. Пусть ищут древние дороги. От левого берега Жемчужной до Бирюзового леса. Нам ведь придется возвращаться. Вот так!

«Вот так!» Он думает о возвращении, как о чем-то неизбежном и, следовательно, близком!

Беседой с «вождем» Сандр остался удовлетворен. Регион обитания братья-отшельники знали неплохо, у Жемчужной даже бывали, но исключительно на левобережье. Ард Ману по правую сторону центральной реки мира оставался для них такой же загадкой, как и для айлов. В джунгли и далее к океану они не стремились, северные области их вовсе не интересуют. Международная банда регионального значения…

Кроме чисто полезных сведений, Сандра заинтересовало известие о некоем новом племени, появившемся на Арде совсем недавно и совершенно не похожем на другие. Они явились как бы сами по себе, ниоткуда. И заняли целый остров на юго-западе Арда. Но этот район в стороне от интересов оперотряда. Да и известие на уровне непроверенных слухов…

– Вы – айлы!? – со страхом и подобострастием сказал вождь отшельников, закончив отвечать на вопросы Сандра через Нура, – Мы слышали о вас… Но не верили… Простите нас, мы больше не будем.

«Мы больше не будем», – с улыбкой повторил про себя Сандр, – Они как малые дети. Нур рядом с ними взрослый учитель и старший брат». Сандр уже начал разбираться в наречии отшельников. Напряжение с пленных спало. Поняв, что пытались ограбить легендарных айлов, они упали на колени и после паузы стали обмениваться репликами, понятными и Сандру.

– Если чуть позже, будет в самый раз…

– А сейчас?

– Можно. Но будет не ко времени.

– Но к месту?

– К месту. Но не к тому… То место еще не созрело.

– Это какое место для меня не созрело? Или у меня?..

Сандр вопросительно посмотрел на Нура. Тот пожал плечами: смысл разговора был непонятен и ему. И сказал с сочувствием:

– У них нет ни школ, ни учителей. Ты что-нибудь придумал для них?

Сандр догадался, чего хочет Нур. Отправить банду в Ард Айлийюн и определить на обучение-воспитание.

– Они не пройдут Пустыню. Да и Бирюзовый лес может не пропустить. Пропадут там. В нем, уверен, много еще чего имеется. Пусть займутся, как предложил Глафий, составлением карты.

Поручение айлов отшельники восприняли без радости или энтузиазма. Но с рабской готовностью. Только попросили оставить им луки-дротики. Для пропитания… А на замечание Ангия о правильном питании ответили просто: то, что хорошо для айлов, не годится для всех остальных; мёд, вода, пыльца, ягоды-фрукты, – разве это пища? Для жизни нужны мясо, рыба, хлеб, овощи… Они любят посещать племена, где растят зерно, где огороды и животноводство.

– Живоеды! – возмутился Нур, – Вы едите зверей и птиц? И рыбок? Сандр! Не отдавай им оружие!

Но Сандр не согласился:

– Не в силах наших переменить обычаи и традиции Арда. И не такова миссия. Ард Ману совсем не Ард Айлийюн. Разве они – исключение из общего правила, а мы – это самое правило? Скорее, наоборот. Привыкай, Нур. Это не самое страшное из того, что встретится нам.

И добавил еще серьезнее:

– Их организмы другие. Найденыш вот… И на них похож, и на нас одновременно. И по-нашему питается, но готов и по-ихнему. Это есть загадка биологическая. И только.

Нур почему-то встал на защиту Найденыша:

– Ну уж нет. Найденыш выздоровеет и вспомнит себя. Он не такой, как они. Они – грабители. А он, думаю, почти как мы…

Лилла-искусительница

Встреча с «бандитами» значительно облегчила дальнейший путь. Их ждали населенные места. Где-то впереди, на полпути к реке Жемчужной, – первое большое поселение. Там живут те, кто больше похож на айлов, чем отшельники. Больше, но и только. Они – не айлы, и никогда ими не были. И не будут. Так сказал вождь отшельников.

– Почему они так прозвали себя? – спросил Нур.

– Отшельник – древнее слово. Кто-то из них или их предков знал, что это такое, – быть отшельником. И – ради чего. Вот и передавалось… Пока не забылись истоки. Отшельники, – те, кто старался жить по порядку, установленному Эонами. А эта группа, уверен, не единственная из подобных. У этих порядка никакого.

– А у нас есть порядок?

«А на самом деле, есть в отряде порядок? А в Арде Айлийюн? А если есть, то соответствует ли он должному»?

– Порядок… Вот что я думаю по поводу этому.., – Сандр говорил медленно, обдумывая то, о чем уже не раз размышлял, но так и не пришел к окончательной ясности, – В жизни как в игре… Представь, что участники одной и той же игры начнут использовать в ней свои правила. Не общие для всех. Что будет?

– Игры не будет. Получится неинтересный беспорядок.

– И не будет победителей. Проиграют все. Даже удовольствия не получить от такой игры. Мы с детства усваиваем много правил. Как говорить, как обращаться друг к другу, как делать доброе и избегать зла для себя и другого. Это и есть правила большой игры под названием жизнь. Не мы поселили себя на Иле-Аджале. Не мы дали себе жизнь. Не мы придумали законы физического мира. Но мы их изучаем и стараемся использовать. Если огонь использовать правильно, он согреет. Если неправильно, – сожжет.

– Я понял, Сандр! Правила жизни установлены не нами. Но их надо знать. Узнавать! А не вводить свои, не менять установленные. Так ничего не получится. Кроме Азарфэйра. Или Империи. Так?

– Ты хорошо понял, Нур. Отшельники, – первые, – отделялись от других, чтобы жить по правилам, установленным свыше. А не по правилам, введенным их соплеменниками. В одно слово можно вложить разные смыслы. А это тоже одно из правил: использовать слова с одним внутренним значением. Иначе будет только видимость диалога. Бессмысленный разговор…

– То есть, можно делать неправильно, если это будет верно?

– Отлично! – Сандр радовался; диалог получался, Нур мыслил глубоко, – Нарушать законы Империи, – неправильно с точки зрения самой Империи. Но если законы Империи нарушают установления Эонов, то самое верное, – действовать им наперекор. То есть неправильно, но верно. Согласен?

– Еще как! – Глаза Нура светились, он увлекся разговором, – Все дело в смысле, в значении слов. Они ведь тоже даны нам свыше. И не надо менять их смысл, или использовать не по назначению. Иначе можно стать как Хиса сейчас. Или как Найденыш. Или как эти отшельники…

Отряд забыл о Пустыне Тайхау и Бирюзовом лесе. Потому что на небе проявились звезды. Не хватало большой луны, Чандры, но о ней уже никто не тосковал особенно. Тысячезвездное небо сверкает сокрытым многоцветием, радуя привычным, знакомым расположением самых ярких и близких звезд.

Нур посматривает на небо реже спутников: его собственная, родная звездочка затерялась среди тысяч. Как ее отыскать? В Арде Айлийюн все двенадцать лет его жизни она светила ярче других и указывала на Предназначение, о котором он тогда не подозревал. А здесь, в Большом Мире, в Арде Ману, ее надо искать там, где по вечерам Иш-Арун уходит к Темному материку, к Арду Аатамийн.

Но, немного подумав, он перестал расстраиваться. Ведь ясно же, что его звезда засияет ярче всех, когда это ему понадобится. По закону, по правилу Седьмого Эона… И укажет, уточнит направление к цели. Если она сейчас в закатной стороне, то ведь и оперативному отряду пока нельзя двигаться прямо на север, к полюсу, к Кафским горам. Нельзя, потому что рано. Правда, почему рано, ему не совсем ясно…

Оперативный отряд продвигается по маршруту, предложенному отшельниками. Остается не больше четверти лунного месяца до выхода к реке, впадающей в Жемчужную. Дальше удобнее будет придерживаться троп, проложенных по северному берегу этой безымянной реки. Но перед тем придется встретиться с народом, издавна живущим на этой территории. С народом, как уверяли отшельники, мирным, занятым разведением всевозможных зверей и животных.

То есть животноводством… Они заботятся о животных, чтобы употреблять их в пищу. Занятие незнакомое и противное айлам. В Арде много зверей, любая птица или бабочка обитают там, где хотят, а не там где их разводят. Даже пчелы Глафия выбирают себе ульи сами. Но иногда и по просьбе Глафия. Правда, ему приходится долго их уговаривать. В Арде всё живое любит айлов, дружит с ними, а по надобности или по зову приходит к домам.

Зрение, слух, обоняние… Они говорят: тайга переполнена жизнью. Но таежные обитатели осторожны, держатся вдали от отряда. Почему они остерегаются айлов? Глафий уверен: виной тому отшельники, животноводы и другие народы, которые используют животных в своих целях. Нарушена гармония, говорит Джахар. Но Нур склоняется к мнению Сандра.

А Сандр сказал: этот мир живет по правилам, нам незнакомым и только потому чуждым. Но это правила, и они – часть всеобщего Закона. Сандр больше, сильнее, разумнее и справедливее любого из айлов. И любого из неайлов. Поэтому он командир оперотряда. Поэтому он ближний друг Ахияра. Поэтому Нуру он ближе всех. Но ближе он не только поэтому. Тут еще думать надо…

Наконец открылось громадное пространство, лишенное деревьев. Лишь высокая трава да редкие неяркие голубенькие цветочки. Признак близости реки и незнакомого народа. Сандр поднял руку и отряд остановился.

– Отдохнем немного. Надо осмотреться…

Глафий спрыгнул со своей Зари гулко и с хмыканьем. Раздражение не покидает его: ни первый, ни второй дозоры не проходили по этим местам. Скорее всего, они избрали путь к Жемчужной севернее. Но насколько севернее? Прямо на север они тоже пойти не могли: айлы помнили древнее правило, – по прямым направлениям передвигаются только недобрые духи. О просчете Комитета в организации связи с дозорами Глафий говорить не хотел.

Найденыш в последние дни старается сблизиться с Глафием. То ли оттого, что мёд у того особенный, то ли чувствует в нем особую доброту… Вот и теперь, он сполз с Тойры, едва не стащив за собой безучастного Хису, и подошел к Глафию, скорчив недовольную мину. То ли подражает новому кумиру, то ли иронизирует?

Сандр с Джахаром занялись осмотром местности, отряд приступил к осмотру лошадей и снаряжения. Нур впервые за весь поход остался один, без опеки. Чему обрадовался: хотелось подумать о многом без помех и вспомнить кое-что. Ведь айлу требуется время от времени вспоминать о том, что было и думать о том, что может быть. Или могло быть… А для этого необходимо уединение. Только Малыш не нарушает одиночества Нура. Но Малыш – особенный, и он родился специально для Нура. Как та звездочка… Даже с Фреей так не получалось. И не получится. Как и с Азхарой. Но они далеко, и уже не проверишь. И они так далеко, что в этой жизни Нур может с ними встретиться только в памяти. Общих снов после Бирюзового леса не получается ни у кого.

На западе травное поле, обретая седовато-металлический оттенок, уходит за горизонт. Пройтись, посмотреть, что там? Нет, нельзя. Не по правилам. Сандр расстроится. У командира и так много забот. Не хочется добавлять еще и придуманные проблемы. Он осмотрелся. Да вот же, недалеко, шагах в тридцати, светится ягодный куст, похожий на смородиновый из Арда. И близко, и никто не помешает.

Нур, раздвигая телом сочные упругие зеленые стебли, увенчанные тугими колосьями, подошел к кусту, усыпанному сразу и оранжевыми мелкими цветочками, и сине-черными ягодками. Красиво… И запах от куста приятный. В смеси с запахом травы получается такой восхитительный аромат! В нем еще что-то… Ах, да, на юге невидимая отсюда река. Реки не видно, но ты знаешь о ней, и это знание придает пейзажу красивую законченность. То, что надо!

Нур присел у куста и как бы растворился в бескрайнем поле. И в небе над ним… Сколько он уже прошел вместе с Кари? Сколько всего осталось позади… Оставленное в пути не возвращается… Скольких он не увидит уже! Никогда! Они остаются в памяти, совсем рядом. Память тоже живая, но от этого грустно. Неужели жизнь складывается из невозвратимых потерь? Таково ее правило? И что еще предстоит потерять, чтобы помочь тем, кого больше не будет рядом? Получается, близкие, – это не те, кто рядом, а те, о ком помнишь всегда… Поплакать, что ли? Сандр говорит: плакать не стыдно. Но лучше, когда никто не видит. Ведь не для кого-то плачешь, для себя.

Азхара назвала себя Нурией. Это все равно, что поклясться в верности навсегда. Фрея не клялась, но осталась верна Ахияру. Отцу… Все говорят, он был похож на Сандра. Неужели кто-то может походить на него? А Фрея не приближает Сандра. Почему? Ведь он страдает. Лафифа, подруга Фреи, тоже очень красивая. Она мечтает о Сандре. Напрасно, Сандр не меняет привязанностей. И зачем такое Азхаре? Тоска по ней слабее, чем по Котёнку. Если она приснится Нуру, он скажет ей: «Зачем тебе два имени? Оставь себе одно, первое. Оно очень красивое. Ведь я никогда не вернусь…»

Нур потер ладонью заслезившиеся глаза и поморгал. И тут же окаменел: перед ним сама Азхара-Нурия! Можно рукой дотянуться-дотронуться. Еще один мираж? Но! – она такая, какая есть, такую нельзя повторить. Из одной Азхары не сделать двоих. Это из Найденыша – можно. Хоть сколько…

– Ты как здесь? – не сознавая, что говорит, выдавил из себя Нур.

– А я всегда здесь. Здесь, – это там, где ты. Ведь так?

– Что? Ты шла за нами? За отрядом? По Пустыне Тайхау, через Бирюзовый лес?

– Может, и шла, – она улыбнулась той самой сверкающей улыбкой, как молния пронзившей Нура, – А может, и не шла. Может, я летела? Ты скучал по мне?

Платье на ней до пояса слилось с травой, а выше пояса и колосьев настоящее, из арриевой ткани. Оно слегка колеблется от легкого меняющегося ветерка, – то самое, которое он особенно любил на ней, голубенькое. А на голубом мелкие синие и красные цветочки. Нижняя часть все-таки не платье… Но улыбка-молния – та самая. Нур почувствовал, что раздваивается. Чувства утверждают: да, это она. Но разум протестует.

Айлы всегда остаются айлами. Что бы с ними ни случилось и где бы они ни были. И айлы больше слов любят мысли, которые еще не прозвучали. Непрозвучавшие мысли светлее, полнее, живее слов. Обмениваться ими намного приятнее и полезнее, чем словами. Словами можно что-то добавить или сгладить, поправить или еще что… Ведь интонация, тембр голоса, – они тоже что-то значат. Но так не у всех. У отшельников мысли мельче и тусклее слов. И потому Нур решил поговорить с Азхарой мыслями. Ведь сказать надо много, слов может и не хватить, и времени мало, Сандр вот-вот обеспокоится и примется искать его. И быстренько найдет. Тогда Азхара исчезнет.

Нур отправил ей мысль о том, что случилось с Хисой. Но! – Азхара не ответила. И даже глаза ее не изменились. Как были веселые и радостные, так и остались. Но настоящая Азхара не может не слышать мыслей Нура! Если она не слышит, – она не Азхара!

– Здесь так не жарко… И не то, чтобы холодно, – сказал первые всплывшие в сознании слова Нур.

И добавил, уже твердо, осмысленно, со всей уверенностью, на которую был способен:

– Ты кто?

Улыбка покинула лицо Азхары, молния погасла. И сразу поблекло ее платье, а за ним и все кругом. Ведь и трава, и цветочки, и воздух, – все они тоже поверили, что пришла Азхара. А оказалось… Она отвечала, но голос ее стал другим, и разочарованный воздух нес ее слова к Нуру нехотя, тяжело, всего лишь по обязанности. Звуки отзывались в ушах Нура рокотом отдаленной морской волны.

– Вот ты каким стал, айл Нур… Дорога обогатила тебя… Но я останусь такой, какой предстала. Чтобы разговор получился…. А зовут меня Лилла… Слышал?

– Нет, – не совсем уверенно ответил Нур; ему очень захотелось появления Сандра.

Зацепившись взглядом за знакомую сине-фиолетовую косу, уходящую за ее левое плечо, он старался не смотреть в глаза Азхары. Видеть живое лицо и знать, что оно – всего лишь маска! И не понимать, как такое возможно!

– Интересно! – удивилась Лилла, – Какой невежественный айл! Я к нему с добром, а он… Хоть бы ради приличия сказал, что слышал.

Нур, справившись с волнением и растерянностью, ответил, разглядывая небо за спиной Лиллы:

– Я – айл, это так. Айлы не говорят неправду. Ни ради чего.

– Пусть так, – согласилась Лилла, – Такая уж у меня работа неблагодарная. Стараешься, стараешься… Твой отряд, Нур, желает отыскать то, что потеряно. Но ведь, как говорят мои новые друзья: что с возу упало, то пропало. Да, Нур, у меня есть не только старые, но и новые друзья. А у тебя и старых-то как кот наплакал…

Нур почувствовал, что начинает злиться. И, чтобы снять наплыв злости, спросил:

– Ты хочешь рассказать мне всю свою жизнь? Зачем?

– Нет, Нур, нет. Не о своей жизни я хочу поведать. А о твоей. О твоей судьбе путаной да ломаной. Ведь исправить еще можно. Если бесполезное с предстоящих дорог убрать. Буковки вредные да слова, всякие там печальные свитки-книжки… Мечты пустые… Вы вот на зарницы красные смотрите по ночам… Красные сполохи вас напрягают… А они есть на самом деле, эти зарницы-сполохи кровавые? Ты не думал, айл, что они, – всего лишь отражение ваших собственных фантазий-страхов? Кто-то взял да внушил их вам, да еще и зеркало перед вашими глазами поставил. Смотрите, доверчивые глупые айлы, и занимайтесь чем попадя, ломайте свои устоявшиеся жизни. Чего вы боитесь, айлы? Куда устремились, к каким миражам? Ведь вам дано то, чего у других нет и не будет. Порастеряете дары на путаных дорожках. Вот ты, Нур… Ахияра, отца своего, так и не увидел. Как и он тебя. Мама Фрея, подруга Азхара… Им горе, тебе несчастье…

Она так пристально смотрела на Нура, что ему стало горячо. Так, что даже небо на юге побагровело. А Лилла с жаром Азхары добавила вопрос:

– Ну зачем? Зачем?

Нур решил не отвечать на вопросы. И вообще не продолжать разговор. На место растерянности пришла было злость, но теперь наступал страх. Разве он справится с хитрой Лиллой без Сандра? Хоть бы Глафий оказался поблизости…

А Лилла, оставаясь Азхарой, продолжала атаку:

– Я многое знаю и многое умею, одинокий маленький айл! Да, не очаровала тебя сегодня. Не смогла, сама не понимаю почему. Но ведь я пришла не затем. А чтобы открыть тебе день завтрашний. Показать тебе все страхи, потери, горести и страдания приготовленные. А ты посмотри да скажи: надо это тебе или нет? Если верно используешь полученное от меня знание, – отведешь от себя все беды. И не только от себя, но и от Сандра, и от других. И вернешь радость Фрее и Азхаре… Так как? Хочешь узнать, что ждет тебя у Жемчужной, и дальше, вплоть до гор Кафских?

Нур, вслушиваясь в речь Лиллы, окончательно уверился: не с добром явилась к нему эта Лилла. С добром не надевают масок, снятых с чужих лиц, с добром не притворяются. А если так, любой ее дар будет во зло. И не нужно ему от нее ничего!

– Нет! – твердо сказал Нур, смотря в глаза Азхаре, – Нет, не хочу я от тебя ничего. Разве тебе не известно: айлы не берут чужого? И без их согласия с ними ничего такого не сделать. Нет! А ты – всего лишь искусительница. Прощай. Иди своим путем.

Лилла явно не ожидала категорического отказа. И лицо ее перестало быть лицом Азхары. По нему пробежали мелкие волны, черты исказились, очарование исчезло. Из потерявших красоту глаз полилась неприязнь, с языка полетела нескрываемая злоба.

– Невежественный айл! Ты потерял страх? Тяжкая утрата! Ты мал и ничтожен, а ничего не боишься? О, как будет длинна дорога твоей печали! Одиночество станет твоим уделом! Нет испытания тяжелее, неблагодарный айл. Одиночество заставит тебя колебаться и сомневаться. Оно принудить искать тепла и любви среди чужих. Но испытаешь ты лишь разочарования, непонимание и предательство, измены и поражения…

Нур, обессиленный психологической борьбой, искал способа прекратить встречу.

– Достаточно! – с интонацией угрозы сказал он, – Или…

Он не успел договорить. Да и не знал, что скажет. Неслышно рядом с Лиллой возникла громадная фигура Сандра. Лилла тут же сгорбилась, ее глаза совсем потухли. Голос Сандра звучал спокойно, но в нем крылось столько угрожающей решимости, что даже Нур затрепетал.

– О дух бесприютный, мать бродяжничества и распутства! Наказать тебя за неправедное, – дело благое и нужное!

Лилла переменила облик мгновенно. И предстала в изначальном виде: в лохмотьях, покрытая спутанной грязной шерстью, с медными ногтями на пальцах рук и железными зубами. Сущность женская, но от Азхары ее отделяют вечность и бесконечность.

Видение это длилось миг, не больше, но отпечаталось в памяти Нура на все предстоящие жизни. Сандр подошел к нему, присел напротив, положил руки на плечи. И они молча смотрели друг другу в глаза. Нур мог так просидеть и день, и ночь. И слушать Сандра. И просто молчать.

– Я услышал, что она говорила. Лилла-искусительница… Кто-то ее направил к нам. К тебе… Сама по себе не рискнула бы.

– Наверное, тот, кто шептал мне… Но она так испугалась тебя! Ты уже встречался с ней?

– О да… Но о той встрече в другой раз. Нам надо спешить. Я видел, я понял, – ты ее отверг. В чьем облике она предстала? Фрея или Азхара? Ясно… Она принесла открытое зло. Но ведь она права в словах своих…

– Что? – удивился Нур, – Права?

– Да. Права в том, что никому из нас не избежать великих трудностей. И одиночества тоже. Я постараюсь вложить в тебя максимум знаний нужных и воли необходимой. Но усваивать, учиться, применять тебе придется самому. Внутри тебя тебе никто не поможет. Понимаешь?

Нур вздохнул.

– Она говорила, что нам подсунули зеркало с неверными отражениями. Это как?

– Неверные отражения… Искажения, преломления…

Сандр медленно произнес слова и сам будто стал частью картины в невидимом преломляющем зеркале. Походная куртка его, зелено-песчаного цвета, стала розово-багровой. Лицо, обычно спокойное и доброе, хоть и поражающее крупными, но правильными чертами, стало предельно сосредоточенным, излучающим готовность к сокрушающему действию. Глаза сузились до предела, губы сжались, на скулах задвигались желваки. Руки резко отяжелели, будто на плечи Нура кто-то сбросил всю поклажу оперотряда. И аура, – таких насыщенных цветов нет и у Радуги! Нур постарался ничем не показать своего замешательства от такого превращения.

– Отражения, друг мой… Никто над нами не властен. А зеркала чужие – нет их! Сами мы… Сами мы часто правое путаем с левым, правду с кривдой, добро со злом меняем местами. Спешим часто без оснований на то… Предназначенное никуда не уйдет, настигнет в назначенный час и в назначенном месте.

Голос Сандра впервые звучал так: негромко, но весомо, будто отдаленный гром весенней грозы в родном Арде. Такого Сандра Нур не знал. Но он обратился к Нуру так драгоценно: «Друг мой…» И Нур не испугался. А задумался. Получалось, что с Лиллой-Искусительницей он повел себя в целом правильно. Как надо сказал и сделал. А это значит… А значит это, что Лилла в одном точно права, – он, Нур, за месяцы Пути изменился. А Сандр, оказалось, способен на такие перемены, о возможности каких Нур и не подозревал.

Арифметика аваретов

Палатки, шалаши, юрты, избы… Брезент, колья, бревна, шкуры, ветви… Лошади, коровы, козы, прирученные волки… Веревки, ошейники, колокольчики… Котлы, черпаки, столы да скамейки… Сушеное и копченое мясо, вяленая рыба, сыры, молоко… Рёв, вой, дым, непрерывный говор, запахи непонятно чего…

Река и лес… Между ними, на освобожденной от пней и кустов громадной площади, – главное стойбище народа, живущего отдельными племенами во многих местах Арда Ману. Когда-то на площадь наложили планировочную сетку из прямых углов, по ее прямым линиям протоптали дорожки, назвали их улицами и пронумеровали по вертикалям и горизонталям. Вертикали пошли от юга, от реки к северу, к лесу, вначале смешанному, а дальше дремучему хвойному. Горизонтальные пути-дорожки протянулись от востока, где раскинулись луга-пастбища, на запад. Что на западе, отряду пока неизвестно.

Геометрия не существует без арифметики. Математический от рождения мозг Хисы от соприкосновения с живой сеткой поселения кочевников словно воскрес от беспробудного сна. Математика Хисы сюда вписывалась органически. Но ожил Хиса только одной своей частичкой, численно-цифровой.

Вершиной жизненного искусства кочевников стала торговля и ее знаково-стоимостное выражение. Торговцами тут были все: дети, женщины, пастухи, охотники, рыбаки… Торговцами тут рождались и умирали. И любой гость племени рассматривался как объект извлечения выгоды. И потому не было спокойствия в стойбище ни днем, ни ночью.

Найденыш ушел от Глафия. И переметнулся к Хисе. Вдвоем они обходили квартал за кварталом и шумно торговались. Но не покупали и не продавали. Им был важен сам процесс. В итоге на второй день обоих признали полноправными членами большой шумной семьи кочевников-торговцев.

Найденыш дегустировал всё подряд, и непонятно как в него оно укладывалось. Хиса действовал выборочно. Тело его помнило, что принадлежит айлу, и предпочитало мёд, ягоды и напитки. Но в напитках он разбирался плохо и скоро алкоголь, предлагаемый в самых безобидных вариантах, раскрепостил Хису до панибратства со всяким встречным. Встречные отвечали тем же. Сохраняя внешность айла, Хиса и тут не вернул себе прежнее состояние. Провал Колодца Желаний по-прежнему зиял внутри него. Колодец не препятствовал арифметике текущего бытия и алкоголизации организма. То и другое не мешали держать Хису на коротком поводке, протянутом к невидимой руке.

Айлы, изучая обстановку, следовали за Хисой и Найденышем, но никто их не замечал. Контакта не получалось ни с кем. Вождь племени, разодетый в меха и цветные кожи, зрелый до седины кочевник по имени Канантин, принял в своей палатке одного Сандра. Но на второй день после прибытия отряда и нескольких попыток получить с ним встречу. Беседа получилась недолгой и скучной. Отряд не представлял никакого экономического интереса, а голой политики тут не признавали. Дружбы без выгодного взаимообмена не могло быть.

– Народ авантинов приветствует путников. Куда вы направляетесь?

Несколько подобных дежурных вопросов дались вождю не без усилий. Он с такой тоской поглядывал на огромную курительную трубку, лежащую перед ним на столе с угощением для Сандра, что смотреть печально. От угощения, – медового алкоголя, – Сандр отказался. А вопросов вождь не расслышал. Ибо в словах Сандра не содержалось ни списка товаров, ни их стоимости в соответствующих эквивалентах. Наконец Сандр осознал, что айлы оценены кочевниками-авантинами как дикари-бродяги, сами не понимающие, чего хотят от жизни. Осознав, пожал плечами и, не попрощавшись, вышел из палатки.

Ожидающий у входа Нур, с множеством вопросов глазах, спросил неопределенно:

– Что-нибудь прояснилось?

– Нисколько. Наоборот, – заключил собственные рассуждения Сандр, – Он не желает ничего слышать ни о Свитке, ни о Кафских горах. Они для него за гранью существования. Единственный способ заставать их помогать нам, – заключить длительный и объемный торговый контракт.

– Примерно так выражается сейчас Хиса, – улыбнулся Нур, – Он обучает Найденыша торговой математике. Это пригодится им обоим? Или нам? Они могут превратиться в аваретов…

– Ты озабочен перспективой… Тебе не нравятся кочевники-авареты?

– Пожалуй… Больше нет, чем да. Они все снаружи сытые. Изнутри – жирные. Им не надо ничего из того, чего они не знают и не понимают. Я так и знал. Но ведь таким образом ни в чем не разберешься. Для чего такая жизнь?

«Я так и знал!» – Сандр уже не удивлялся переменам в Нуре. Дорожные испытания, и, особенно разлуки—потери, стимулировали в нем интерес разобраться: почему всё получается так, а не иначе?

***

Молочное стадо, – вот единственное, что Сандр перенес бы в Ард Айлийюн из опыта этого мира. На границу с Пустыней, за Большими Садами, на востоке, – там можно отвоевать у песков место для пастбищ. И завести стадо коров… Очень Сандру понравилось молоко от них. Да и некоторые из сыров тоже.

Вот только вопрос возникает: не станет ли нововведение началом отхода от сути айлов? Впрочем, отход начался давно… Просто идет он относительно медленно, незаметно для тех, кто внутри процесса. Ведь авареты прекрасно чувствуют себя в атмосфере непрерывного шума. Столько разных животных в одном месте! Это не только масса раздражающих звуков, но концентрация не лучших запахов. Отряд старается не показать отвращения, но долго так не продержаться.

Следом за айлами к аваретам явился еще один гость. Одинокий посланец дальнего, неизвестного и кочевникам народа, обладающего невиданными сокровищами. Гость вооруженный, бесстрашный, разумный, ведущий за кожаные, инкрустированные цветными каменьями поводья белого гривастого коня. Да и сам он весь в белом. Только вот цвет кожи лица и открытых до локтей рук темно-красный, почти коричневый. Джахар с Песней прикипели к всаднику и коню взглядами. А в двух кожаных мешках, притороченных к седлу, не только камни-самоцветы. Много еще чего. И, – белые листы, тонкие, непрозрачные, влекущие лунной чистотой. А к ним, – карандаши, оставляющие на белом черные следы. Можно рисовать любые знаки, которые способны храниться столько, сколько выдержит сам лист. «Карандаши и бумага, для разума и чувства», – так сказал гость, внимательно наблюдая за айлами серьезными глазами и улыбаясь аваретам. Но кочевники не знали письма. Они знали счет, прекрасно управлялись с ним в уме, не допуская ошибок. Счет их отражал не только количество, но и качество вещи, способной стать товаром.

В полдень первого дня прибытия дальний гость собрал у главного торгового чума стойбища толпу любопытствующих аваретов. Что само по себе привлекло к нему внимание вождя. К тому же гость во время демонстрации привезенных товаров предлагал заключение многолетних контрактов на их поставку. А взамен тот народ, который прислал его, готов принимать любые дары. Долгосрочной торговлей кочевники никогда не занимались, и стойбище заволновалось. И гостя пригласили к Канантину.

Вот тогда белый гость поставил условие. Найдя взглядом отряд айлов, он подошел, указал рукой в белом широком коротком рукаве на Нура и объявил:

– Я пойду к вождю с ним. Без него не пойду.

Слуги вождя не стали спорить. А Сандр отметил: этот загадочный торговец заметил айлов не только что. А на Нура обратил внимание сразу после прибытия. Очень точный глаз у гостя…

У палатки вождя шум почти стих. Айлы, стоящие отдельной группой, излучающие свет и цветное сияние, наконец привлекли всеобщее внимание. Пока только контрастом с окружающим пространством. А тут еще темнокожий торговец в белом на белой лошади с невиданными предложениями. И авареты задумались. Сразу два таких исключительных события могут знаменовать приближение перемен…

Вот так, в общей задумчивой тишине, Нур в перешитых цветных одеждах и пришелец в белом вошли в палатку вождя. Сандр успел согласовать восприятие Нура со своим. И прикрыл глаза, опершись на кол для привязи животных рядом с палаткой. Он увидит происходящее в палатке глазами Нура, услышит его ушами. Чтобы наиболее правильно и скоро оценить происходящее, требовались знания и опыт. И еще многое, чего пока не имелось у Нура.

***

Все пошло, как и положено в таких случаях.

По одну сторону, – вождь с советниками. По другую, – иноземный торговец и чуть позади Нур. Между ними на деревянном столе россыпь сверкающих камней и множество неизвестных Сандру предметов. Впрочем, кое-что можно и отождествить… Вот, статуэтки из белой кости: существа, похожие на айлов, красочно разрисованные, очень достоверные. Рядом, – вырезанные из камня фигурки животных, явно хищники. Рядом с ними стопочка листов бумаги с карандашами на ней выглядит не очень привлекательно.

А Сандра интересует в первую очередь бумага. Из такой же, скорее всего, состоят книги, собранные в Храме. Айлы не знают секрета бумаги, да и не нужна она им была. При необходимости они пишут слова на песке и, навсегда запомнив написанное, уничтожают запись. Вдруг эта белая бумага из той самой серии, из которой делались древние книги? Книжные листы, правда, больше серые да желтые. Но это, возможно, от времени или неправильного хранения.

***

После первого обмена дежурными фразами на какое-то время в палатке установилась тишина. Авареты брали в руки то один предмет, то другой… По брезенту палатки загуляли разноцветные лучи, воздух засветился. Вождь вертел в пальцах камень за камнем. Видно, он склонен был принять условия гостя, только чтобы заполучить такие драгоценные, излучающие свет и цвет прозрачные камешки. Но вождь любопытен, как все авареты. И добрался до бумаги. Взяв лист, он крутил его в руках, изгибал, обнюхивал… Так и не поняв его предназначения, он поднял вопросительный взгляд на белого торговца. Тот лишь неопределенно повел плечами: то ли сам не знал, то ли не желал открывать тайну.

И тут, повинуясь внутреннему импульсу, Нур взял другой лист, положил на стол, отодвинув несколько фигурок, вооружился карандашом и принялся уверенными быстрыми движениями водить карандашом по бумаге. Лист заполнился ровными строчками знаков, превратившись в книжную страницу.

Сандр не верил собственному восприятию: да, Нур повторил страницу из книги, хранящейся в Храме Арда Айлийюн! Это что-то… Авареты замерли, словно им показали чудо. Менее растерянно воспринял поступок Нура гость-торговец.

Трепет… Да, трепет, – только так можно определить их реакцию. Так мог бы замереть любой айл при неожиданном появлении рядом с собой, скажем, визитера с планеты, вращающейся вокруг звездочки Нура. Магия письма, давным-давно забытого обитателями Арда Ману, жила в их крови и теперь начала действовать. Нур в один момент стал волшебником. И Сандр, оценивая ситуацию, прозрел: да ведь каждый айл для представителя любого другого народа и есть волшебник! Так оно было и до Азарфэйра! Айлы всегда были учителями и вождями разумного населения Арда Ману. И место айлов среди других, в таких вот стойбищах…

***

Вождь, обретя самообладание, велел пригласить в палатку весь оперотряд. И первым делом попросил прощения у Сандра. Интересно попросил, как провинившийся ребенок у отца. И только тут открылось, что вождь Канантин не имеет окончательного решающего голоса для принятии решений в подобных, особых ситуациях. Требовалось оформить отношения аваретов с далеким народом, обладающим бумагой, а также с айлами, владеющими секретом ее использования. Утверждал подобные решения тот, о наличии которого айлы и не подозревали, имя которого авареты не упоминали даже в беседах между собой.

***

Шаман!

Шаман обитает в невзрачном приземистом жилище из застарелых бревен, с крышей из древесной коры. Жилище стоит за западной окраиной стойбища, под громадной, со свисающими с лап бородами мха елью. В любое время, в любую погоду из закопченной кирпичной трубы на крыше струится голубоватый дымок, распространяя предупреждающий запах неизвестно какого горючего, тлеющего или горящего в очаге шамана. А ведь этот дымок виден из любой части стойбища. Но не привлек внимания айлов.

Шаман ждал гостей и был готов к приему. В проеме – двери очень худой и старый аварет, в ниспадающей до пят холщовой серой рубахе. Голову покрывает серая шляпа, из под которой торчат пряди седых волос. Но глаза горят молодо и живо.

Хозяин хижины отступил назад, что и стало приглашением.

Внутри оказалось удивительно просторно. И просто: земляной пол, пучки трав на стенах, открытый огонь посреди помещения. На лежанке, накрытой холщовым одеялом, сидит черно-серый кот и сверкает сумасшедшими зелеными глазами. Над ним, на прикрепленной к стене жердочке, замерла круглоглазая сова. Над огнем, на треножнике, жаровня, струящая к потолку сизый дымок. Аромат в жилище стоит такой невероятно густой и насыщенный, что в первый миг у Сандра закружило в голове. Но сознание прояснилось, и сделанное тут же открытие поразило.

Сандр встретился взглядом с глазами шамана и легко принял поток его мыслей. И оказалось, что высший по авторитету в стойбище аварет знает, кто перед ним. Более того, он знает о том, что беспокоит айлов: о Свитке, об угрозе со стороны запредельной Империи, о Темном материке… И, возможно, догадывается о миссии Нура. Какая интересная личность! Вот с ним получится разговор в открытую. Независимо от присутствия здесь невежественных кочевников и представителя неизвестного народа. Но Сандр не успел предложить шаману диалог. Тот первым начал:

– Отряду айлов, – абсолютный приоритет в племени!

Вождь и сопровождающие его склонили головы. Это был приказ.

– А теперь говори, что хотел сказать, вождь-айл! – требовательно разрешил шаман, не отпуская острым взглядом глаза Сандра.

И Сандр сказал то, о чем думал, наблюдая за жизнью оседлых кочевников и пытаясь вписать их судьбу в общую картину предстоящих перемен на Арде Ману. Ибо никому не удастся пересидеть их в лесах или пустынях, не укрыться от них в стойбищах или подземных норах. Заключил Сандр предложением, которое, – он это твердо знал, – шаман не позволит аваретам отвергнуть с ходу:

– Вам придется перекочевать к снегам. Поближе к Кафским горам. Да, там тяжелее, суровее. Поживете, сменится поколение, прикипевшее к текущему образу жизни. Ваши дети и дети детей обретут в Предгорье настоящую родину, жизнь их обретет смысл…

Сандр уловил, что крутится на языках вождя и его спутников.

«Может быть, когда-нибудь, где-нибудь, что-то такое да этакое….»

Как крепко в них угнездилась неопределенность и во времени и в пространстве. За исключением отношений, основанных на торговой арифметике.

– Вы постараетесь собрать воедино знания об обычаях и образе жизни народов Арда Ману до последнего Азарфэйра. Ведь вы еще не отвыкли от странствий. И разошлете гонцов, чтобы готовились народы и племена иные к Общему Собранию вождей Арда…

***

Сандр закончил коротенькую речь и принял мысль шамана: «Я такой, как ты. Как вы. Я айл… Какое светлое слово… Я уж и не надеялся, что это звание сохранилось в реальности. И что его носит кто-то живой на Арде Ману. Я рад. И пошел бы с вами. Но я стар. Очень стар. Невообразимо стар. Ты еще узнаешь, что это такое, старость. Но – не скоро. Как и тот айл, что несет в себе Свет. Нур… И он, и ты, – вы вернетесь к нам. Но не знаю, в какие времена. Знаю, вам пора в Дорогу. Не беспокойся, авареты поступят так, как ты сказал…»

Сандр ощутил, что Нур тоже «на связи». Как ему удается развиваться так быстро?! Не все взрослые айлы способны на активное чтение чужих мыслей. И шаман это уловил: перевел взгляд на Нура и улыбнулся ему. И сказал вслух:

– Не печалься, мой юный брат. Все, что ты потерял, вернется к тебе. И вернется навсегда. Только вот придется крепко поработать. Тебе со старшим братом-командиром предстоит многое перетерпеть…

Шаман вернул внимание Сандру. Но прежде сказал вождю, негромко, но так строго, что айлы переглянулись:

– Канантин… Ты все услышал. И ты все понял. Иди готовься… А мне с айлами предстоит еще одно дело. Прежде чем они продолжат свой Путь…

Тут он обратил внимание на торгового гостя:

– А у тебя, белый ману, своя задача. Ты свободен в своем выборе. Ведь тебе предстоит возвращение к своим?

Сохраняющий внешнюю невозмутимость торговый гость согласно опустил голову и молча вышел. И Сандр ощутил, как вместе с ним ушло нечто важное и нужное. Словно пустота выхватила и забрала к себе что-то родное и ценное. Странное чувство, – ведь они не успели узнать имени странника. И даже не попытались сделать это! Как барьер какой-то стоял между ними.

***

А шаман, затянув ремешки на своих кожаных сандалиях, жестом сухой коричневой руки указал на выход из своего скромного, наполненного секретами жилища.

– Вас, айлы, приглашаю посетить Священный холм нашего народа. Вы предоставите мне одну из лошадок для передвижения? Это недалеко, но в моем возрасте прилично беречь силы…

Нур предложил ему свою Кари, шаман посмотрел на «лошадку», «лошадка» на него, – и дело решилось. Отряд двинулся через редкий хвойный лес к западу по широкой, протоптанной множеством ног среди темно—зеленых елей тропе. Удобно устроившийся в седле шаман начал рассказ о себе:

– Это случилось со мной. Но так давно, что стало легендой и для меня. А был я тогда похож на…

Шаман смотрел на Ангия. Смотрел и оценивал. И кивнув, продолжил:

– Да, и я был крепок и ухватист. Наверное, мы с Ангием имеем единые корни в очень отдаленном прошлом. Но я о другом. В то давнее время завелся в окрестностях стойбища злой дух. Так утверждали авареты. Дух похищал скот, пугал детей и все такое. Пришлось мне заняться… Нашел я этого духа. Зверь оказался на вид ужасным, могучим и яростным. Но вы сами убедитесь… Он устроил себе убежище в том самом холме. Я заставил его расширить нору и погрузил зверя в спячку. Но раз в год мне приходится оживлять его, чтобы насытить пищей на очередной срок спячки. И заодно продемонстрировать народу свою власть над злым духом. Зверь этот, – один из символов моего влияния здесь. Ведь авареты только наполовину кочевники. Этому стойбищу почти столько лет, сколько мне. И периодически от него отделяется излишнее население и уходит на иное место. Так происходит и в других стойбищах. Но все племена народа аваретов связаны и более-менее едины. Я говорю об этом потому… Потому что если это стойбище пойдет на север, пойдут и другие. И образуется какой-никакой заслон, не так ли?

Шаман повернулся к Нуру, идущему рядом, и улыбнулся так светло, что не только Нур, но все остальные ответили ему тем же. А из-за дерева выпорхнула нарядная птица и по-домашнему устроилась на плече шамана. Он аккуратно взял ее на ладонь и приблизил к лицу. Смотря шаману в глаза, птичка принялась щебетать, то и дело останавливаясь и посматривая на Нура. Сандр видел: шаман понимает речь птички. Да, он действительно айл, хоть внешне так отличен. Наконец птичка закончила рассказ, легонько вспорхнула и, сделав плавный круг над отрядом, полетела в направлении холма.

– Она сообщила мне, что зверь заволновался. По-видимому, как-то почуял перемены в своей судьбе. Тем лучше. Ведь, несмотря на мой запрет, холм превращается в место поклонения. Эти авареты… Как их ни учи, как ни воспитывай… Они уже начали приносить ему жертвы, изобрели-придумали какие-то молитвы… Хоть оживляй его совсем и держи у себя на привязи.

Он опять улыбнулся. Улыбка преображала его: коричневое, в глубоких морщинах лицо становилось привлекательным и добрым. Улыбнулся, остановил Кари и громко спросил:

– Вы поняли уже мой замысел, айлы оперативного отряда? Мой зверь дождался своего часа. Он будет служить вам. Защищать, охранять, сторожить… Вы можете возразить. И скажете, что сами способны защитить себя. Это так. Знаю. Помню еще… Живая природа – не враг айлам. Никакой обитатель Арда Ману вам не страшен. Но вы не всё знаете. Времена изменились. Сколько поколений сменилось после Азарфайра? И мне неизвестно. Вы прошли сюда, не испытав агрессии. Так? Не о духах речь…

Тут он посмотрел на Хису и снова стал старым и равнодушным. И добавил уже негромко:

– Времена другие… До Азарфэйра в лесах не водились такие звери, как мой. Но вперед, уже рядом…

***

Священный холм выглядел весьма ухоженным. Культ, похоже, установился, решил Сандр. И согласился с шаманом, – зверя надо удалять от народа. Хоть на время, чтоб подзабыли. Пока еще найдут другой объект для поклонения…

…Круговая тропа, на кустиках цветные ленточки, на вершине шест с алой тряпкой. Вход в нору завален одним громадным камнем. Из-за него доносится прерывистый храп. Зверю снится сон о вкусной обильной еде.

– Как его зовут? – спросил Нур, оглядывая камень-преграду.

– Не думал об этом, – со вздохом отозвался шаман, – Но теперь пора… Крутится в памяти одно слово. Не знаю, откуда взялось. Мантикора… Подойдет?

Он спрашивал Нура. Только Нура. И Нур, чуть помедлив, кивнул в знак согласия. А Сандр с удовлетворением отметил: Нур постепенно переходит к самостоятельным решениям. Шаман вынул из складок своей древней хламиды деревянный свисток. Три резких высокотональных звука, и из глубины холма донеслось приглушенное ворчание. Мантикора проснулась. Еще немного времени, и зашевелился камень, закрывающий выход, качнулся и откатился в сторону. Взору айлов предстал прирученный шаманом дикий зверь.

Вначале высунулась морда, по очертаниям напоминающая лицо Найденыша, увеличенное в несколько раз и чуть искаженное. Небесного цвета глаза сверкают яростью, ноздри громадного, в коричневых складках носа нервно раздуваются, пасть раскрыта, из нее торчат влажно поблескивающие клыки. Передние лапы оснащены когтями, похожими на кухонные ножи Ангия.

Тело сплошь покрыто крупной чешуей, отсвечивающей при свете дня сине-фиолетовыми отблесками. Картину завершил длинный шипастый хвост, увенчанный ядовитым скорпионьим жалом. Если бы не хвост и не совсем звериная морда, то издали Мантикору можно было принять за льва, подобного тому, что айлы встретили в Пустыне. Но помощнее да пострашнее.

Выбравшись из почти годичного заключения, Мантикора первым делом обозрела окрестности холма, затем склонилась перед шаманом, опустив голову на сложенные передние лапы. Айлов, стоящих позади шамана, она как бы и не заметила. Кари нервно зафырчала и задрожала всем телом, и тут же напрягся Воронок. Нур успокоил свою лошадку поглаживанием по голове. Лошадям отряда зверь не понравился.

Но более всего Сандра поразило поведение Найденыша. Тот затрепетал при появлении из холма головы зверя. А когда тот предстал во всем величии, Найденыш совсем потерял самообладание. Страх и ужас сковали его так, что выпитое по дороге к жилищу шамана на пару с Хисой алкоголизированное пойло выступило на нем обильно струящимся потом. Хиса же восседал на Тойре впереди Найденыша абсолютно невозмутимо.

«Очень странно, – отметил про себя Сандр, – Такая реакция возможна в двух случаях. Или он патологически труслив, или хорошо осведомлен о возможностях зверя…»

А Мантикора сохраняла позу покорности. Шаман же обратился к айлам, смотря на одного Нура, разглядывающего Мантикору с любопытством ребенка, впервые увидевшего цветную забавную ящерку.

– Вы – настоящие айлы! Сохранившиеся настоящие! Какая радость для меня… Ведь я – бывший из вас. Очевидно, что вы впервые в Большом Мире. Для вас Большом… А где ваш малый мир… Но ладно. Вы еще не знаете, на что сами способны, чем и как одарены. Я это вижу. Природа пока вспоминает вас, удивляется вашему появлению. Ведь вы не встречали в пути крупных хищных животных? Никто вас особенно не тревожил?

Но теперь… Слух о вас достиг всех пределов. К вам будут стремиться. С разными целями. И чтобы познакомиться, и чтобы подтвердить дружбу и преданность. Но! Но… После Азарфэйра в природе многое поменялось. Ведь и Мантикоры прежде не было. Так что возможны сюрпризы. Мантикора – дополнительная страховка. И должна она быть внутренне привязана к одному из вас. Думаю, к Нуру. Ты не против?

Вопрос для Нура был ожиданным. И снова он не стал советоваться ни с кем, даже с Сандром. И спокойно сказал:

– Подружиться с ней не смогу. Понимать друг друга будем. Но есть вопрос.

Он бросил взгляд на Сандра, шаман улыбнулся по-отцовски. И Нур продолжил:

– Что с ней будем делать, когда… Если она нам станет не нужна? Крайне не понадобится?

Шаман продолжал улыбаться, понимающе и с тем же удовлетворением, что и Сандр.

– Очень хорошо! Я думал и об этом. Или ликвидация, или отправите назад, ко мне.

– Но… Вы же передислоцируетесь. Как она вас отыщет?

– Ничего… Она меня найдет всюду. Только прикажи.

Сандр слушал их диалог, подавляя внутреннее сопротивление. Совсем ему не нравилось такое прибавление в отряде. Тут еще и странное поведение Найденыша… Последнего бы прицепить к аваретам. Да Нур не даст… Сандр улыбнулся тому, что мнение, позиция Нура, самого слабого и юного, становится выше командирского. Да и шамана обижать нельзя. Он хочет им помочь, хоть таким вот неоднозначным подарком способствовать их делу. Делу айлов…

***

Зверь принял Нура за хозяина сразу. А Нур оказался в готовности руководить Мантикорой.

И путь продолжился. Но теперь впереди двигалась Мантикора. Нур лишь ставил ей задачу на суточный переход. Обследовав маршрут, она ожидала хозяина с отрядом. Продвигался громадный зверь достаточно бесшумно. Животный мир, почуяв такое усиление в оперотряде, держался как можно дальше от айлов. Только птицы не снижали активность и стаями кружили над маршрутом, указывая местонахождение Мантикоры. Сандр заметил Глафию, что кривая степени безопасности резко пошла в гору, но легче от того не стало. Не было удовлетворения. Словно айлы использовали против обитателей Арда Ману в своих интересах запрещенный, неестественный прием.

Между тем хвойная тайга сменилась лиственным лесом. Местность пошла холмистая, сопки сменялись болотистыми марями, в ушах звенело от обилия мелких насекомых.

Через неделю заметно похолодало, хотя ветер задул совсем не Кафский, северный, а с юга, тропический, с привкусом далеких морей. И звезд на небе стало меньше. Да и одинокая луна заметно поблекла, сделавшись из серебряной какой-то белесой.

Однажды пошел колючий мелкий град. Градины синие, прозрачные… Почти как жемчужины, извлекаемые со дна Лотосового озера Бухайром. За последний год их у Нура набралось почти два десятка, он подарил их Азхаре и Фрее. Очень красивые жемчужины, как глазки птицы Динни из любимого абрикосового сада Азхары.

Шли быстро, без усталости, кочевники снабдили отряд честным знанием местности. Река на юге, стремящаяся вместе с ними к Жемчужной, то и дело меняла направление, петляла. Но ее дыхание оставалось близко, добавляя к настроению теплую нотку. Если рядом вода, чистая и свежая, то путнику идти к цели не только легко, но и радостно.

Да, отряд шел быстро. Но не так, как в Пустыне. Если там приступы слабости духа и тела как то можно было объяснить, то сейчас… Оживший было в стойбище аваретов Хиса вновь ушел в неизведанные глубины Колодца Желаний. Найденыш вел себя беспокойно, пугаясь каждого звука, особенно если они доносились от прокладывающей путь Мантикоры. Но о нём что беспокоиться? – ведь он не айл; ему, возможно, так и положено.

Сандр смотрел на братьев.

Арри снял с шеи цветной платок, сделался скучным и мрачным. Его округлое, луноподобное, по выражению Глафия, лицо перестало проявлять какие-либо эмоции.

Ангий, старший в отряде по возрасту, сочетавший седину в волосах с неспешностью в суждениях и действиях, то и дело суетился, беспокоился о всяких мелочах. На последнем малом привале ему показалось, что на него косо смотрят. И объявил, что потерял какой-то ремешок из комплекта своей белой, рабочей одежды. И отказался идти дальше, пока не найдет его. Весь отряд в течение трех часов был занят поисками ремешка. Пока он не нашелся в кармане куртки Ангия.

Джахар, уверенный в себе спортсмен-красавец, вдруг погрустнел и потерял интерес даже к новым звукам, которые он коллекционировал всю дорогу.

Даже Глафий, правая рука Сандра, олицетворение бодрости и жизненной силы, вдруг сделался предельно задумчив. И все покусывал соломенный ус, смотря отстраненными глазами куда-то в бесконечность. К исходящему от него запаху, обычно ярко-медовому, добавился острый, почти перечный.

Нур беспокоил больше других. Смотрел он мрачно, ушел в себя. То ли о Малыше опять затосковал, то ли Азхару вспоминает.

Шаман прав. Никак айлы не сроднятся с новой реальностью. Каждый втайне мечтает о возвращении в Ард Айлийюн. Но ведь и там уже не будет как прежде. И Сандр временами все внутренние силы отдает борьбе с приступами неверия в благополучный исход миссии. Идти еще неизвестно сколько месяцев, а то и лет; и неведомо никому, что ждет впереди. Опасности с трудностями еще не начинались. Даже беспечное, внеразумное бытие аваретов начинает казаться вариантом блаженства.

***

Но вот западный ветер донес волну пряной влажной свежести. И отряд воодушевился: Жемчужная! Исчез постоянный звон в ушах, – мириады насекомых остались позади, надоевший лес кончился. Началась ровная бескрайняя степь, буйно заросшая высокими травами. Цветов мало, и потому каждый из них притягивал к себе айлов с особой силой. Сандр сделал несколько попыток, чтобы покончить с обнюхиванием и близким рассмотрением то одного, то другого цветка, и махнул рукой. Ему самому ох как хотелось забыть о дороге, улечься в траве и смотреть на небо, дожидаясь звезд. То ли осуждать спутников, то ли радоваться… Айл всегда ребенок, независимо от возраста.

Степь пересечена множеством крепко утоптанных троп и тропинок. Большинство их ведет на водопой. Но присутствие где-то впереди Мантикоры сделало маршрут пустынным. И Сандр принял решение: при первом же удобном случае побеседовать с Нуром. И найти причину отправить Мантикору обратно, к прежнему хозяину. Ведь так можно не просто отпугнуть, но и восстановить против себя все местное животное царство.

До Жемчужной оставался суточный переход, когда Глафий обрадовал всех долгожданной находкой. Обнаружена первая точка связи с обоими дозорами! Оказалось, что отряд, следуя течению безымянной реки, взял солидно к югу. Сандр побеседовал с Глафием и понял: ввело в заблуждение зарево на далекими Кафскими горами, которое с наступлением сумерек заполняло четверть неба; а ночами с севера доносились гул и грохот. Будто громадный супермолот пробивал в скалах проход. Свет и звук внушали отвращение. Айлы бессознательно отдалялись от источника тревоги.

***

Но не только эхо Империи деформировало психику айлов. Действовал фактор внутренний, развившийся через множество поколений, возросших в садах Арда Айлийюн, лишенных неприятностей. И Сандр, наблюдая за Нуром, пытаясь сопоставить его переживания со своими, мучительно искал способы преодоления наступающего кризиса. Приходилось подавлять вдруг разгоревшуюся тоску по Фрее; поднялось сомнение в истинности принимаемых Комитетом Согласия решений. Среди родных садов они воспринимались иначе. Отсюда же, из времени-пространства их реализации, выглядели чистой авантюрой.

Донесения дозоров указывают: группа Ахияра прошла этим же путем. Впереди – переправа через Жемчужную, разрушенная неизвестно кем и когда. И как пошел Ахияр дальше, – не определить. Потому один дозор отправляется на север по левому берегу реки, другой переправляется через Жемчужную и попытается отыскать следы экспедиции Ахияра на правобережье. И когда второй дозор повернет к Кафским горам, – неизвестно.

Отряд чуть-чуть ожил. А Сандр задумался о другом… Почему дозоры не упомянули о Колодце Желаний и стойбище аваретов? Ведь они определенно прошли древней каменной дорогой! Не заметили аваретов, а авареты их? Непонятно… В донесении есть сообщение о некоем племени впереди, на левом берегу Жемчужной. Но до него еще добраться нужно. Трижды Сандр просил Глафия проанализировать заново донесения. И – ничего нового.

***

Мантикора дежурит в ожидании Нура южнее останков моста через реку. Нур приказал ей наблюдать за ситуацией вне видимости отряда. А отряд, увидев Жемчужную, дальний берег которой уходит к западному горизонту, застыл в восхищении. Река как море! Придя в себя, айлы, не ожидая команды Сандра, занялись изучением переправы. Даже Найденыш, только что выглядевший изнуренным до предела, очень резво кинулся следом. Только Хиса в полной отрешенности прилег в траве и закрыл глаза.

Сандр успел ухватить Нура за рукав и указал рукой на холм, с которого можно наблюдать реку и мост. Бестравную, красную глинистую почву вершины утоптали до каменной твердости ноги неизвестных предыдущих наблюдателей.

– И здесь айлы не первые, Нур, – заметил Сандр, устраиваясь поудобнее.

Вид открылся красочный и бескрайний. Главное украшение чарующей картины – Жемчужная, меняющая цвет к западу от сочно-голубого до синего. Что на правом берегу, не разглядеть. А на левом нескончаемое травяное поле с редкими цветочными островками, над которыми роятся дикие пчелы. Высоко в безоблачном небе кружит стая крупных птиц, указывающая место лежки Мантикоры. Западный ветер ослаб, готовится перемена погоды. Придет то ли теплый дождь, то ли холодный град… Но пока теплая свежесть шевелит травы, поднимая запахи нового для айлов мира.

– По внешним признакам надо бы здесь устроить большой привал, – сказал Сандр, – На четверть лунного месяца, не меньше. Но я склоняюсь к решению продолжить путь без остановки. Отдых может нам повредить. Что ты думаешь?

Нур, не отрывая взгляда от птичьей стаи, отвечал как-то слишком спокойно:

– Идти-не идти… Как ты скажешь. Впереди новые народы, новые племена… И никому не нужные развалины древнего мира… Живые ничего не помнят, мертвые молчат… Экспедиции исчезают… Ведь мой отец не первый?

Так!.. Это уж слишком! Кто угодно, только не Нур! Сандру захотелось разом и разрыдаться, и закричать грозно, по-львиному. Так, чтоб и Мантикора содрогнулась от его гнева. Нур, похоже, уловил его состояние и положил нежную руку на крупную жилистую ладонь.

– Но, быть может, нам повезет, – сказал Нур без видимого равнодушия, – Вот и Хиса, хоть и не прежний, но есть какое-то движение…

Нур смотрит на разбитую переправу. Хиса уже там, рядом с Найденышем. Оба с энтузиазмом ощупывают торчащую из бетонно-каменного остова длинную металлическую балку. На металле ни следа ржавчины, строители знали свое дело. Какая сила разрушила монументальное сооружение? До или после Азарфэйра? Но как странно разбросаны обломки моста по руслу и берегам Жемчужной… Противоположная сторона переправы почти у горизонта, пришлось напрячь зрение.

***

Сандр усилием воли подавил приступ меланхолии и полностью переключился на анализ остатков моста.

Несколько пролетов на речном фарватере сохранились, давая возможность зрительной реконструкции. Выглядел мост красиво, легко, но и мощно, надежно. Камень, бетон, нержавеющий металл. В отделке, – золото, серебро, какие-то сплавы. Сандр прикинул: если сотворить по взрыву недалеко от берегов под несущими опорами, получится именно то, что имеется. Но в таком случае переправа уничтожена далеко не сразу после Азарфэйра. Должны были пройти многие десятки, а то и сотни лет… Да, нет у айлов привычки считать года… Еще один минус-фактор…

Жемчужная крутит вокруг обломков пенные буруны, добавляя в звуковую картину ноту протеста. Нур упомянул о нормализации Хисы только чтобы успокоить… Не так всё. Хиса после погружения в Колодец Желаний растерял почти весь свой свет. Ауры и нет практически. Так он может в копию Найденыша превратиться, тот светится как деревянная кукла. Но что же Хису так оживило у реки, если энергии айла в нем не осталось?

Сандр посмотрел на Нура. Да, заметно сдал юный айл! В ауре холодных цветов прибавилось… Нет, нельзя его оставлять наедине с собой…

– А теперь пора и нам познакомиться с Жемчужной! – как можно бодрее сказал Сандр, энергично поднявшись с красной почвы холма, – Дальше ведь она нам спутником станет. Пойдем рядом, правда, – навстречу друг другу. Она на юг, мы на север.

***

Сандр спустился к берегу крупными шагами, оставляя за собой полосу примятой травы, чтобы облегчить дорогу Нуру. И подумал, что при хорошем разливе Жемчужная способна сделать своей поймой все пространство до самых лесов на востоке. Но для такого мощного разлива нужна еще и вторая луна, Чандра…

Узенькая полоска бледно-серого песка с редкими округлыми камешками и мелкими остатками ракушек. Вода прозрачно-синяя, а дно не просматривается. Сандр присел, опустил руку. Стало свежо и прохладно. Хорошо бы всем искупаться перед продолжением пути. Сандр опустил вторую руку, пошевелил пальцами, вызвав маленькие завихрения. Вода заметно плотнее и тяжелее, чем в реках и родниках Арда Айлийюн. И упругость в Жемчужной какая-то твердая, противостоящая… Почему? Разве она не узнала айлов? Ведь Жемчужная помнит тех, кто построил этот мост. По красоте он ей соответствовал. Но она помнит и тех, кто сделал красавицу-переправу порогами на ее ложе. Жемчужная жила и до Азарфэйра. И вправе не доверять айлам…

***

Со стороны крайней опоры моста доносились голоса оперативников, приглушенные рокотом бурунов у искусственных порогов. Вслушиваться не хотелось.

– О чем они? – спросил он себя вслух.

Ответил Нур, сидящий на берегу, пересыпая песок из ладони в ладонь. Ближнего знакомства с рекой он не пожелал.

– Я о том же подумал… Они говорят: хорошо бы кораблик иметь. А лучше – два. На одном вверх против течения, на другом вниз. Кто куда захочет…

Сандр понял. Нет в отряде единства. Домой опять захотелось кому-то. По морю идти быстрее, чем по суше. Но не умеют айлы корабли делать. А здесь и сейчас такое вовсе невозможно. Лес очень далек, да и орудий труда нет. Очень многого недостает. А раз нет условий, – то нет в том и необходимости. И продолжать разговор об этом, – болтовня пустопорожняя.

Нур услышал его мысль. Они все чаще думали и переживали на одной волне. Услышал, вздохнул, высыпал из ладони песок и предложил:

– Раз так, командир, отряду пора. Лошадки наши отдохнули, а Мантикору я запущу подальше по кругу, по опушке леса. Догонит нас завтра.

«Очень верно, – согласился Сандр, – Отдохнуть бы от ее активности впереди. Зверь могучий и красивый, но нет от него тепла…»

Нур отозвался мыслью сосредоточенной, почти без эмоций:

«И я так думаю. Мантикора всех распугала. Идем почти как в Тайхау. Но тут так нельзя. Так мы ничего не найдем. Скорее потеряем… Предназначенное именно нам, оно ведь может нас и миновать? Если сильно ошибемся?»

Ложный артефакт

Нур ошибся в расчете. Мантикора, проявив невероятную преданность новому хозяину, преодолела назначенный ей кружной маршрут в срок рекорда. И к исходу дня пришлось догонять ее. Стаи птиц, на этот раз как крупных, так и мелких, вьются над невиданным зверем, временами закрывая редкие белые облачка. Небо над Жемчужной застыло густо-лазоревое, высокое. Но почему-то оно настораживает, как тот тяжелый занавес над Пустыней, таивший близкую угрозу. Та, явная, опасность не состоялась. Но здесь…

Птицы кружат беззвучно. От нависшего над степью и рекой молчания отряд сжался не только внутренне. Лошади шли, почти касаясь друг друга, тревожа поклажу. Кари держится поближе к Воронку. Конь не возражает, поглядывая на нее огромным черным глазом, возмущенно пофыркивая от недовольства неизвестно чем. Найденыш как прилип к спине Хисы, совсем не замечает Нура и старается не попасть под взгляд Сандра. Оперативники внимательно обозревают ничем не примечательные просторы степи и ленту реки слева.

Шли так, пока не остановило дыхание Мантикоры, шумное, хриплое и полное сдержанной злобы. Зверь впервые нарушил приказ Нура. И, – не без основания.

Впереди, на полпути к северному горизонту, отсвечивала густой синью в лучах заходящего Иш-Аруна непонятного происхождения горизонтальная полоска. Там кончалась степь, там начиналось нечто дремучее и непроходимое. Но не эта неизвестная даль остановила Мантикору. На расстоянии двух-трех ее прыжков, в сотне шагов взрослого айла светит отражением закатного неба водное зеркало.

Жемчужная отсюда впрямую не наблюдалась и вид спокойного, окаймленного зелено-коричневым камышом водоема обрадовал всех. Кроме Мантикоры. Она смотрит выкаченными синими глазами, с недоверием и подозрением. Передние лапы напряжены, хвост изгибается, на морде гримасы сменяют одна другую.

Зверь впереди, оперативный отряд в отдалении. Все в ожидании. Вкус и запах Жемчужной еще не покинул восприятия айлов. Кроме Нура, который так и не дотронулся до речной воды. И, наверное, поэтому активно заинтересовался озером. И уж хотел было направиться к нему, но отвлек Найденыш. Покинув место за Хисой, Найденыш резво, почти бегом, приблизился к Мантикоре. И, встав перед ней в позу ментора, принялся жестикулировать и говорить на непонятном языке. Мантикора, – что не менее загадочно! – склонила к нему карикатурную физиономию и даже пасть закрыла. Маленький Найденыш беседует с большим?

Сандр напрягся. Те мысли, которые он ранее старался упрятать подальше, всплыли и требовали ясности. Найденыш повел себя непринужденно, нештатно. Преодолеть страх перед зверем вот так сразу он не мог! Значит, не было страха! За страх они приняли какое-то иное чувство. Да и Мантикора ведет себя с Найденышем не так, как с айлами. Да, она подчиняется им, но это – результат принуждения. А тут… Впечатление от диалога – естественность! Неправильно это. Неправильно для оперативного отряда наличие рядом необъяснимого. И обязанность командира…

Сандр не завершил мысль.

Нур дал мысленную команду Мантикоре, а Найденышу прокричал, органично точно имитируя интонацию Сандра:

– Вернись, приёмыш! У тебя нет права на самостоятельность!

В голосе и мысли Нура прозвучало столько непреклонной воли, что приказ одновременно исполнили и Мантикора, и Найденыш. Сандр удивился этому. И еще удивился тому, что в его удивлении просквозило недовольство. А через недовольство проскользнуло неприятие. Неужели Нур обретает то, что ему не присуще? Или в Сандре заговорило нечто, чуждое айлу?

***

Озеро не было синим или голубым. Оно отсвечивало нефритом. А на зеркале нефрита сияли нежной белизной лотосы. Лотосы озера айлов…

Опять не так! Опять неестественно. Но почему? Что они знают о Большом Мире? Тут действуют иные, неизвестные им правила жизни. Или, возможно, природа тут так отзывается на появление айлов.

Воздух над озером застыл совершенно неподвижной массой, напрягающей при дыхании мышцы грудной клетки. Непонятный микроклимат, таящий сюрпризы… Сюрприз может быть небезопасен. Сандр сфокусировал зрение на деталях. Да, вот оно: белые лотосы на застывшем нефрите шевельнулись. Вначале отдельными лепестками, затем и целиком. Сами по себе или их кто-то двигает? Местный Бухайр?

Сгущенный воздух взволновался. Упругая волна достигла каждого, заставив дрогнуть. И белые цветы зашевелили лепестками согласованно, в едином ритме. Звук, рожденный ими, распространялся кругом и усиливался. Каждый лепесток рождал свою ноту, а сила, таящаяся в нефрите озера, группировала их в мелодию, разбавляя полутонами, меняя тембр… И вот, музыкальная волна сформировалась. Узнали ее все, кроме Найденыша и Мантикоры. Но и не узнанная, она заставила их тоже остановиться в текущих желаниях.

Сандр вслушивался с тоской и болью. Но не позволял эмоциям отключить контроль сознания. Нет, это действовал не просто природный, неведомый им феномен! Творила чья-то разумная воля, способная заглянуть в сознание Нура или Сандра. Или же просто знающая, что в них таится такое, способное их трансформировать…

Нефритовое озеро, напоминающее Лотосовое озеро Бухайра, воспроизводило голоса Лафифы и Фреи. Грустная песня без слов, призыв к возвращению и прекращению страданий. В мелодии столько тоски и печали, что глаза Мантикоры повлажнели. Незнакомое с психикой айлов чудище оказалось способно воспринять их чувства!

Почему Лафифа? Потому что она близка Фрее? Или привязана сердцем к Сандру? Да, Лафифа и Фрея иногда пели вдвоем. Айлы любят слушать их дуэт. Да, бывало, они исполняли мелодии без слов. Но в последние годы это случалось так редко… Грусть вошла в их песни от невозвращения Ахияра и Джая. И от безнадежной для Лафифы позиции Сандра. Но чтобы в такой концентрации!?

Несомненно, это их голоса. Лотосы нефритового озера воспроизводят их в точности. Но поют не они! Даже вдвоем они не соберут в себе столько печали. Сердца их не смогут вместить ее в таком количестве. Фрея и Лафифа, – это любовь! И неважно, неразделенная она или потерянная.

Сандр медленно приблизился к Нуру, положил ему руку на плечо и прошептал:

– Это не они. И не Фрея…

– Я знаю, – так же тихо отвечал Нур.

Глаза его не были влажными, как у Мантикоры и Найденыша. И не переполнены слезами, как у других айлов оперотряда.

В тот момент, когда Нур произнес: «Я знаю», музыка смолкла, стихла мелодия без слов.

– Это озеро слёз, айлы! – громко сказал Сандр, – Глафий, ты лучший в определении вкуса. Спустись к воде, продегустируй ее. И ты убедишься…

Глафий тряхнул косматой головой. И отказался.

– Я уже понял, командир… Опять нас желают вернуть туда, откуда мы пришли. Мантикору бы на них…

Наваждение отступило от отряда. И Джахар, единственный в отряде музыкант и профессиональный ценитель музыки, рассмеялся облегченно и радостно.

– Мне бы вот так уметь… В доазарфэйровскую эпоху существовали инструменты, способные создавать и не такое… Но здесь их нет. Здесь обман, но какой красивый! Нет, Мантикору на них не надо…

– Да и что она сможет? – поддержал его Арри, – Разве что озеро выпить… Да оно в нее не поместится.

Из глаз Хисы текут обильные слезы. Сандр обрадовался: неужели он возвращается? Но слова Хисы разочаровали, несмотря на смысл, заложенный в них.

– Зеркало неба… Вода такая соленая, что ходить можно. Озеро слез… Братья-айлы! Задайте любой вопрос и лотосовое зеркало ответит.

Хиса повернулся кругом, заглядывая все теми же пустыми бесцветными глазами в лица айлов.

– Почему не спрашиваете? Боитесь знания о себе?

Сандр вздохнул. Хису использует неведомая сила. Возможно та, что с начала их пути пытается атаковать Нура. У айлов нет пока способа противостоять ей так, чтобы отгородиться. А Колодец Желаний… Колодец – всего лишь рычаг, невидимый палец, отпускающий тетиву лука. Да, было в Хисе и до отряда нечто скрытое ото всех и ждущее своего часа. Вот и дождалось.

– Помолчи… Ведь ты все еще айл, – с сочувствием сказал Хисе Ангий.

Хиса замолчал. И занял прежнюю позу, лицом к озеру. И тут же, словно поставив точку за словами Хисы, озеро забурлило. Рядом с берегом поднялся водяной горб и очень быстро обрел форму существа, весьма похожего на Мантикору. Сотворившись из жидкого соленого нефрита, существо обрело материю тела столь грозного, что Мантикора почти перестала дышать и прижалась к земле, сминая траву, словно пытаясь слиться с неодушевленной природой и скрыться в ней.

– МегаМантикора, – спокойно откомментировал Нур, – Озеро Обмана… Оно лишь копирует, но само ничего не может. Сандр, я думаю, мы способны убрать с дороги это препятствие.

Сандр тоже понял. Озеро со всеми чудесами всего лишь отражение их, айлов, страхов и переживаний. А тот, кто поставил зеркало, по сути бессилен и не властен.

– Не торопись… Пусть проявит свои намерения и возможности, – сказал Сандр, – Не будем спешить, Нур…

Сложенный из молекул нефритовой воды зверь показал длину клыков и прорычал, с трудом воспроизводя нужные слова:

– Вижу… Вижу, вы не боитесь меня. И правильно, ведь меня здесь нет. Я там, где вы будете. Если дойдете, доползете, дотянетесь… Я вам покажу, где это, чтоб вы быстрее добрались. Приходите туда утром, до первого завтрака. В этот ранний прохладный час я получу от вас наибольшее удовольствие.

Голодный зверь высунул длинный багровый язык, облизал клыки и съежился. На его месте воздвигся макет предгорья. Подножие Кафских гор, определил Сандр. От берега исчезнувшего озера через заснеженное стылое пространство к расщелине меж скал тянется хорошо утоптанная тропинка. Сандр напряг зрение до предела.

***

Идет демонстрация реальной местности. Этим зеркалом владеет некий дух, могучий и знающий. От скал и снегов повеяло стужей, на нее среагировали одновременно Хиса и Найденыш. Хиса принялся натягивать на себя покрывало, извлеченное из поклажи Тойры, Найденыш просто съежился, у него нет собственных теплых вещей.

Из межскальной расщелины донесся грозный рык, блеснул алый отсвет. Здесь живет МегаМантикора. Но не это поразило Сандра. В стороне от тропинки, недалеко от прохода в горы, на яркой белизне снега чернел предмет, чужой здесь и посторонний. Сандр узнал его в один миг и ощутил, как мороз, существующий отсюда за сотни и сотни лунных циклов, достиг и его взволнованного разума.

Кожаный мешочек, предназначенный для хранения памятных вещей. Вещь личная, не для посторонних. Мешочек, сшитый Фреей и принадлежащий Ахияру. Итак, добрался брат Ахияр до цели! Теперь требуется свернуть живую картинку, пока Нур не дошел до сути. Тем более, что суть все равно останется неясна до конца, но открытие может потрясти. Как-то слишком быстро меняется Нур, на него уже как на взрослого можно рассчитывать. Но повзрослел, – не значит сформировался духом да крепостью интеллекта и сердца. И Сандр сконцентрировал всю волю в луче мысли.

Горы рассыпались, снег растаял, вода ушла в землю Арда Ману, и только влажные еще камыши шелестели вокруг древнего кратера, поросшего травой нефритового цвета.

***

Сандр посмотрел в глаза Нуру и с облегчением понял, что тот не опознал в предмете на снегу вещи отца. Как и все остальные, Нур смотрел в расщелину, где обитает зверь.

– Слушайте меня! – Сандр повелительным жестом бросил правую руку вверх, – Ард Ману полон загадок и тайн. В том числе мрачных. Уверен, их появление связано и с нами. Мир удивлен айлами! Мы здесь пока не свои. Против нас действует неведомый дух. Но он силен, пока мы слабы. Природа нам почти не помогает, но это – временно. Она вспомнит айлов. Но как добиться содействия от разумного населения Арда Ману, я не знаю. А без него нам придется трудно. Будем думать над этой проблемой. Нур, командуй Мантикорой. Мы продолжаем движение на север…

Мантикора, подозрительно-настороженно глянув на влажный еще кратер, с громким шорохом исчезла. Лошади, нисколько не взволнованные чудесами нефритового озера, послушно двинулись привычным ускоренным шагом.

А Сандр задумался над тем, что маршрут оперотряда для противника ясен. Кто в отряде его глаза и уши? Скорее всего, Хиса. И, возможно, не только он. Но если «не только», то противник не один. И не только недобрые духи противодействуют айлам. Нужен контакт с населением Арда. С теми из них, кто обладает и разумом, и мудростью предков.

***

Ночные сполохи над Кафскими горами заметно пригасли, и грохот прорыва Империи уже не тревожил настороженный слух айлов. Но оперотряд понимал, что это не означает снижения или отдаления угрозы. Просто включились иные, неизвестные факторы.

Отряд шел почти точно на север, следуя синей ленте Жемчужной. День за днем, ночь за ночью. Вот уже заканчивается очередной лунный месяц. Слева, – дыхание реки, справа, – пойменные луга и степные травы. За ними, то приближаясь, то удаляясь, зеленеет полоса леса. Ни помех, ни происшествий, ничего. Только в небе по-прежнему кружат птичьи стаи, указывая на местоположение Мантикоры.

Племя Творцов

Схему местности спрятали в поклажу Воронка. Начались места, незнакомые кочевникам-торговцам и бандитам-отшельникам. Шаман аваретов заверил, что Мантикора разумных обитателей Арда не тронет. Но как определить разумность тех или других? Попробуй докажи Нуру, что его Котёнок неразумен!

Проблема Мантикоры становилась приоритетной. Мысль Сандра оказалась созвучна словам Нура:

– Впереди большое селение. Я приказал Мантикоре обойти его и ожидать нас выше по течению Жемчужной…

Отряд остановился, айлы спешились. Перед встречей требовалось отдохнуть и осмотреть поклажу.

– Вот как! – удивился Глафий, – Нур, ты научился смотреть зрением Мантикоры?! Я много лет мечтал увидеть мир глазами пчелы, но мне не удалось. А ведь насколько пчела ближе к айлам, чем твой дикий зверь!

Найденыш, после озера державшийся рядом с Хисой, подошел к Нуру.

– Большое селение… Нам нужно определить дары их вождям. Ведь мы остановимся там надолго?

Слова Найденыша вызвали у Сандра всплеск неприязни к нему. Чужой, приемыш, не айл и не… И он говорит: «Нам», «Мы»… Сандр не счел нужным скрывать чувства.

– Найденыш! У оперативного отряда есть командир. И он не нуждается в советах со стороны.

Найденыш прикрыл глаза, опустил голову и вернулся к Хисе, в молчании перебиравшем защитные платочки, сослужившие хорошую службу в Пустыне. Сандр проводил его взглядом и заметил, что Хиса сейчас больше походит на Найденыша, чем на себя прежнего. Чем на айла…

– Встреч впереди много. Нам не хватит даров, даже если расстанемся с одеждой и посудой. Будем рассчитывать на гостеприимство. И на свои силы. Долго мы там не задержимся. Несколько дней. Не дольше, чем в стойбище аваретов. Главная задача, – уточнение маршрута и выяснение схемы местности. Глафий! Уверен, один из наших дозоров прошел этим путем. И…

В «И…» Сандр вложил столько эмоций, что Глафий понял без уточнений. С этого дня ему предстоит искать следы не только дозора, но и группы Ахияра. Как и Сандр, Глафий не сомневается, что отряд Ахияра прошел на север именно тут, по левому берегу Жемчужной.

Сандр осмотрел поклажу Воронка, поворошил его густую гриву, помог Нуру укрепить ослабшие ремни на повеселевшей Кари. Лошади предвкушали длительный отдых. И айлы выглядели посвежее. Нур поднял голову к небу.

– Смотри, Сандр. Птицы исчезли. Здесь будет безопасно.

***

Селение расположилось на возвышенности и смотрелось издали как красивая цветная игрушка, забытая великаном между рекой и лесом. Обойти его не представлялось возможным.

Настроение айлов улучшилось. И когда они услышали радостные крики детей, выбежавших навстречу, то почувствовали себя почти дома.

– Айлы приехали! Айлы!

Отряд спешился и, вслед за Нуром, предоставил детям места на спинах лошадей. Остальные с криками радости окружили отряд, создав праздничную шумную процессию. Воздух посвежел и засветился от общей радости. Лучи Иш-Аруна заскользили по высоким серебристым облакам и с неба на цветные дома опустилась Радуга, настоящая, без искажений.

Айлы знали цену предзнаменованиям. Но знали её не только они. Вожди и старейшины селения встретили отряд, окруженный детьми, сдержанно, но с улыбками.

– С вашим прибытием ожили предания о жизни светлой и осмысленной, – сказал стоящий впереди встречающих старец с доходящей до пояса белой бородой.

Сказал и склонил голову. Его движение повторил Сандр, а следом все айлы. Кроме Найденыша.

– Радуга, Радуга, – между тем кричали дети, указывая на три громадные цветные арки, нависшие над их красочным селением.

– Наши дети знают о Радуге. Но видят ее впервые. Мы помним, что Радуга всего сопровождает айлов. Мы принимаем вас как дорогих гостей…

Толпа встречающих расступилась, образовав проход, ведущий к широкой, мощеной искрящимся веселым камнем улице. Народ стоит у своих домов, сооруженных из камня и дерева, украшенных причудливой резьбой, многоцветными и непохожими один на другой. В одеждах жителей преобладают белые и оранжевые тона, лица светлые, в здоровом румянце. Из глубины селения донеслась музыка. Джахар встрепенулся. Похоже, сбывается его мечта увидеть музыкальные инструменты древности.

Сандр, и здесь превосходящий всех ростом на две головы, пытался увидеть и услышать как можно больше, чтобы вовремя определить, не с очередной ли иллюзией они встретились. Но нет, не находилось и единого признака, указывающего на то. Но уж слишком велик и внезапен оказался контраст между тем, что сейчас и тем, что отряд айлов повстречал на всем пройденном пути… Оказалось, все они успели привыкнуть к настороженности, опасностям, готовности к неожиданному злу… И теперь отвыкать?

Распахнутые окна шелестят легкими цветными занавесками, от каждого дома спешат к айлам женщины и дети с блюдами в руках. Неужели они были всегда, в любой момент готовы к такой встрече?! Нур не ошибся, здесь будет безопасно. И отряду нужен достаточно длительный отдых. Но! – только не здесь! В такой ласке и неге они перестанут быть оперотрядом. Второго старта может и не получиться…

***

Айлы, несомненно, приятно шокированы встречей и всей обстановкой. Все, включая Хису. Поведение Найденыша отличается, он действует как звездочет, открывший сразу группу неизвестных до него звезд. И старается зафиксировать их расположение, свет, цвет…

Праздничная процессия привела айлов к высокому зданию на площади, в котором размещалось управление райским оазисом. Переход занял около часа, и Сандр смог составить целостное впечатление о селении. Настоящий город, похожий на те, которые во множестве были на Арде Ману в доазарфэйровскую эпоху. И здесь могли сохраниться многие источники утерянного айлами знания. Возможно, и Свиток. И конечно же, тут достаточно полно осведомлены о современной жизни на всем материке. И внешне они ближе к айлам, чем к аваретам, которые заняты исключительно бытовыми проблемами.

Они называют себя Народом Творцов… На деле так или самовозвеличивание? Сандр решил: при первой же возможности уединиться с Нуром. Нужен иммунитет от новых соблазнов, пора Нура прикрыть и изнутри. Ранние взросление и самостоятельность хороши, но они же таят в себе опасности…

Беседа с вождями-старейшинами получилась столь откровенной, что сняла у айлов все подозрения и сомнения. Город Творцов, окруженный мелкими поселениями сеятелей, животноводов, рыбаков, охотников, мастеровых и собирателей, имел всё необходимое для полноценной жизни.

Большой стадион, несколько спортплощадок, – глаза Джахара засветились еще ярче. Школа трех ступеней… И даже театр, отсутствующий в Арде Айлийюн, значительно большем по размерам и населению. А в театре, – несколько музыкальных инструментов, не виданных Джахаром. Но он сдержал порыв и никак не показал интерес.

В ближнем лесу расположился промышленный центр, где работают с металлом, деревом, тканями, посудой… Там делают также инструменты для театра. Многое умеют «творцы»… И, – развалины старинного храма, забытого и исключенного из приоритетов жизни. Серые камни, остатки изразцов и росписей… В живом и радостном, цветном и веселом городе храм выглядит как гнилой зуб в здоровой челюсти. Его не только не восстанавливали, но и не прибирают в нем, – «творцы» не только не знают, что с ним делать, но и остерегаются артефакта древности. И Сандр понял, – некоторые ожидания напрасны. Следов Свитка тут не сыскать.

***

В заключение экскурсии айлам показали многокомнатный семейный дом, в котором предложили разместиться на любой срок. Айлы, включая Нура, устремились изучить интерьер жилища, но повелительный взмах руки Сандра остановил их.

– Айлы благодарны за прием и заботу. Но отряду предпочтительней и целесообразней организовать лагерь-стоянку за пределами города.

Тон голоса командира отряда не оставлял места дискуссии или уговорам. Вожди «творцов» не возразили. Айлы, внутренне все несогласные, подчинились молча. Сандр с облегчением, неслышно вздохнул: через неделю-две жизни в этом доме, в центре разнеженного города, такого безусловного подчинения можно и не дождаться.

Возникшее напряжение сняла бригада собирателей, только что вернувшаяся из Дальнего леса. Радостно возбужденный бригадир доложил седобородому старейшине о необычайной удаче сегодняшнего дня. Они нашли поляну с особенно сочной и крупной малиной, великое семейство редких ценных грибов и принесли для разведения в городе цветок Орхей. Цветок-символ счастья и удачи, который искали поколениями. И вот только сегодня, когда над лесом встала Радуга…

– Теперь я знаю, – восторженно сказал бригадир собирателей, с восхищением оглядывая оперотряд, – Всему причиной, – появление айлов. Мы очень рады…

Сандр боковым зрением отметил реакцию Нура, – тому стало неудобно. Очень хорошо! Нет опасности, что и айлы назовут себя «творцами». «Творец», живущий рядом с разрушенным бездействующим храмом, – надо же!

Старейшины определили проводника, чтобы показать удобное место для лагеря айлов, и отряд направился через город к лесу. По пути им встретилась еще одна бригада, – звероловов. Эти не выглядели слишком радостными, впервые удача отвернулась от них. Ни одной, самой маленькой добычи! Айлам звероловы тоже обрадовались, но причиной неудачи их не посчитали. И правильно, сказал себе Сандр. Тут, скорее, фактор близости Мантикоры сработал.

Время очередной встречи с правителями города не установили, Сандр решил не торопиться и заняться коллективным анализом ситуации. О еде и питье он не беспокоился: ясно, что после возвращения проводника «творцы» направят в лагерь все, что только возможно. И, тотчас после этого, – Сандр объявит о максимальном сроке пребывания здесь: три дня… Недели будет слишком много. Тихое, безмятежное, красочно-музыкальное спокойствие жизни, что может быть привлекательней? И что более этого грозит провалом экспедиции?

***

К концу третьих лунных суток отряд согласился с Сандром: народ «творцов» отличается от аваретов только внешне. По сути они – одно. В чем-то авареты даже полезнее оказались. «Творцы» совсем никакого представления не имеют о местности за пределами своих жизненных интересов. Знания на уровне слухов, не точные, не проверенные. Единственное, что привлекло внимание Сандра, – информация о некоем артефакте, расположенном на севере, по пути к Водопаду Ауян, с которого и берет начало Жемчужная. Откуда берется вода для самого водопада, «творцы» не знают. Признаки приближения Империи сюда почему-то не доходят. Темным материком они вовсе не интересуются.

Итак, встреча оказалась приятной, даже радостной, но почти бесполезной. Предостережения айлов о предстоящем «творцы» отвергли с улыбкой новорожденного. И Джахар забыл мечту об обретении флейты из театрального оркестра. А Нур ночью накануне продолжения пути, пытаясь отыскать среди множества рассыпанных по фиолетовому бархату искр свою, спросил:

– Почему говорят, что будущее строится в настоящем? Неестественно это как-то… Может быть, совсем наоборот?

Сандр понял суть вопроса. «Творцы» жили именно так, «наоборот». Будущее их беспокоило примерно так, как айлов прошлое. И жили неплохо. Будто нет никаких угроз ниоткуда, ни снизу, ни сверху, ни справа, ни слева…

– Да, Сандр! – уверенно сказал Нур, – Именно будущее строит каждый наш день и определяет наши шаги.

– Как цель? Или как предназначение? – уточнил Сандр, пытаясь отвернуть поток мыслей Нура с русла фатальности.

– Это тоже. Но… Находясь в Империи… Оттуда можно воздействовать на день текущий здесь, в Арде Ману? Воздействовать не опосредованно, а прямо?

Вот оно что! Сандру сделалось не по себе. Быстро развивающийся айл половиной своего маленького Я уже там, в Империи. И не слышно страха в его словах. Только озабоченность. Что ему отвечать? Комитет Согласия определил Сандру личную задачу: отправить Нура, отыскать Свиток, решить проблемы с географией и вернуться домой. Вернуться… Но где Сандр будет более полезен? Чья задача важнее? Комитет не мудрее кого-либо в этих вопросах. В реальности Дороги приходится опираться на нечто внутри себя, неназванное, неопределенное, не имеющее имени, существующее независимо от себя самого. Айлы чем лучше «творцов»? Только-только начали шевелиться. Да и то вовне. Не важнее ли в самих себя заглянуть? И там устроить переустройство? А он, Сандр, все острее ощущает: внутри него гнездится мир громадный, со своими ардами и небесами. А то и Эонами. И цвета в том внутреннем мире богаче Радуги, и пространства шире небесного над Ардом Ману. И горит там своя, личная звезда… За ней следовать или за решениями Комитета?

Центр Магии предков

По мере удаления от города «творцов» небо возвращало прежние тревожные краски. Империя никуда не делась. Она продолжала пробивать грани пространства, чтобы заполнить собой свежие территории. Грохот, идущий от Кафских гор, обрел четкий ритм. По ночам возникало ощущение, что в заснеженных скалах установили громадный барабан и теперь стучат по его оглушающим бокам колотушкой размером с Мантикору.

Жемчужная несла по фарватеру крупную пузыристую пену. Голодные хищные рыбины рвали посветлевшую синюю ткань реки и, застывая в ее разрывах, провожали отряд пристальными взглядами. Гром имперского барабана распугал большинство птиц, и теперь в небе кружили редкие орлы-одиночки. Этим не до Мантикоры, они высматривали что-то своё, важное и более значимое, чем реалии небольшого отряда айлов.

Ветер несколько раз за сутки менял направление и силу, временами принося холодные злые дожди. Айлы растеряли полученный у «творцов» заряд бодрости и настойчиво искали знаки благоприятствования. Знаков не было. Если дозор и прошел этим путем, ему было не до донесений. Или же кто-то стирал следы их продвижения.

Сандр понимал: до Кафских гор не близко. И возможно их достичь, если двигаться прямо, в два, пусть и долгих, броска. Но тогда нужен длительный отдых. В один лунный месяц. Но не миновав, не оставив позади Артефакт, обозначенный на маршруте «творцами», рассчитывать на отдых нельзя. Глупо. А народ устал.

На Найденыша смотреть противно. Сморщился, сжался, стал похож на тот комок жизни, который подобрал Нур в Бирюзовом лесу. Теперь и Хиса не испытывает к нему симпатии. Наиболее оптимистично выглядят Воронок и Кари. Между ними вырастает серьезное чувство. Айлы же предпочитают преодолевать трудности пути каждый внутри себя. Что нисколько их не облегчает.

Даже Мантикора переменилась: клыки пожелтели, язык обрел фиолетовый оттенок, глаза покраснели. Ядовитый шип на кончике хвоста наполнился ядом. Весь ее облик источает максимум свирепости и беспощадности. И Сандр не удивился, когда однажды зверюга не подчинилась Нуру.

Мантикора остановилась перед громадным куполом, установленном на длинных колоннах. Меж колоннами множество арочных проходов; за ними пустое подкупольное пространство. И всё это: купол, колонны-арки, твердый каменный пол, – покоится на вершине холма правильной конической формы. Холм плотно закрыла неяркая трава, жесткая и безжизненная на ощупь. Кроме этой неживой травы, ничего на нем не растет. Кругом же царит кипение растительной жизни: от высоких деревьев, оплетенных лианами, до красиво цветущих кустов. Но ни ягод, ни плодов…

Строение смотрится как загадочное и, на первый взгляд, бессмысленное, здесь чужеродное. Нездешность бросается в глаза сразу. Камень купола и колонн прикрывает рыже-седыми космами мох, неизвестно чем живущий. Растение или нет, оно отталкивает взгляд не столько внешними признаками, сколько чем-то внутренним, четко не фиксируемым, но явно присутствующим в каждой ворсинке, в каждом изгибе отвратительных нитей.

Мантикора почти легла у подножия холма, слюна закапала из раскрытой настежь пасти, глаза неподвижно горят двумя предупреждающими углями. Два огня… Арри очень точно определил название для такой цветовой тональности: мантикорный, имперского сгущения. Да, цвет недобрый, не сулящий чего-либо приятного.

Нур безуспешно пытался поднять застывшую Мантикору и послать ее вперед, на ближний осмотр Артефакта. Не среагировала она и на команду обойти препятствие и продолжить движение на север.

– Пусть сидит зверюга! – сказал Сандр раздраженному Нуру, – Нам придется изучить памятник. Нельзя оставлять позади неясность и неопределенность.

То и дело соскальзывая с крутого склона по неживой траве, айлы поднялись на вершину холма, под массивный свод купола. Камни внутренней части круговой колоннады сохраняли первозданность, их не касались ни вода, ни ветер, несущий песок или пыль. И сейчас воздух под куполом стоял неподвижным монолитом, заставляя вспомнить ложное лотосовое озеро. Вблизи прилипшие к колоннам куски мха-лишайника вызывали рвотную реакцию. Очень странно: колонны сухие, а мох переполнен влагой, грязные капли падают вниз медленно, и до пола не долетают. Как и где они успевают исчезнуть? И тишина стоит такая вязкая, что Джахар не выдержал:

– Может, споём? Что-нибудь героическое, походно-военное?

Артефакт откликнулся на призыв немедленно. «Военно-героическая» песня на родном Джахару языке зазвучала из-под камней пола. Или – потолка, как посмотреть… Мужские голоса, целый хор в сопровождении нескольких музыкальных инструментов.

Мелодия, тембр, ритм сплелись так мощно, что проникли в самые подвалы памяти, где хранятся без движения древние чувства воина, встающего ото сна на зов врага. И достигли тайников неизвестно где прячущейся души Найденыша. Потухшие глаза загорелись, спина распрямилась, нос заострился клювом хищной птицы, пикирующей на жертву. Заморыш на глазах превращался в героя, готового на любой подвиг во имя…

Сандр смотрел на превращение внимательно. Да, прав Джахар, музыка древних имела великую силу. Не за этой ли силой отправился в поход Джахар? Она его тайная цель? Но Найденыш!.. Во имя чего и ради кого он готов стать героем-одиночкой? Очень интересно! Но уж никак не ради айлов и их интересов, совсем ему не родных и даже не близких.

Мелодия рождала небывалые ассоциации: огонь полевых костров, шипение мяса на вертелах, запахи вина и пота… Неужели айлы прошлой эпохи жили именно так? В таком случае Азарфэйр пришел по делу, а не по случаю. Не по слепому вселенскому ритму, не учитывающему ничего, кроме временной последовательности. Или же картины дикой жизни несет в себе музыка?

***

Мокрый мох на колоннах и под сводом купола от звуков съеживался, обнажая краски, нанесенные в забытые времена неизвестной кистью. Открылись яркие еще образы, объединенные одним сюжетом: жизнь существ, напоминающих айлов, в различной обстановке. Отдых у костра; яростная битва с существами иной расы; любовная сцена…

Сандр наконец справился с наваждением и крикнул, перекрыв силу тайного хора:

– Кто догадывается, что это такое? Быстро!

Как он и ожидал, ответил первым Джахар:

– Я знаю. В одной из храмовых книг есть упоминание о подобном. Магия! Здесь располагался центр магии. Возможно, всего Арда Ману. Но какие красота и мощь…

Нур добавил с удовольствием знающего ученика:

– Звуки сложные, многочастотные. Но не живые. Ведь так? – он посмотрел на Джахара; тот кивнул, – Я ощущаю искажения. Что значит: как-то записали, а теперь воспроизводят. Механическое устройство…

Музыка внезапно смолкла и раздался неожиданно близкий стук. Не дожидаясь общей оценки и решения, Нур стучал то в одну, то в другую плиту пола неизвестно где взятой палкой.

– Ты что делаешь? – спросил Глафий, изогнув мохнатые брови лунной дугой.

Нур, не прерывая занятия, не обычным, а сосредоточенно-отрешенным голосом объяснил:

– Хватит уже болтать. Я ищу вход. Всё, что нужно, там, внизу.

***

Нура требовалось остановить. Но Сандр не успел. Сверху, с купола, соскользнув по колоннам, по полу разбежались десятки маленьких, юрких тварей. Мохнатые, с глазами в пол-личика, они стучали коготочками по камню, повизгивали, корчили гримасы и непрестанно передвигались по всей площади пола-потолка артефакта мистики. Сандр присмотрелся: нет, не коготочки у них. А длинные костлявые пальчики, на кончиках которых мягкие присоски, как у некоторых обитателей моря близ берегов родного Арда. Десяток малосимпатичных зверьков не отходили от сидящего Найденыша, старательно засовывая пальчики в карманы сборной, ото всех понемногу, одежды. И не зря, – им досталось несколько трофеев: кусочки вяленого мяса, обвалянного в каких-то крошках, печенье в тряпице. Мало Найденышу еды в поклаже на лошадях, так он в городе «творцов» постарался набить припасами карманы. Зачем? Так хранить – только портить. А личиками мохнатые зверьки похожи на Найденыша! Они как из одной стаи: носитель тайного героизма и голодненькие обитатели преддверия мистических подвалов. Нет, никогда Найденышу не стать айлом. Даже аваретом не сможет. Из какого же он племени? Откуда?

Мохнатые зверьки исчезли так же внезапно, как появились. В знак того, что Артефакт, законсервированный центр магии, продолжает жить и работать. И Нур по сути прав, надо лезть внутрь холма. Жертвами айлы не станут, рискуют лишь потерять Найденыша. И, возможно, Хису. Но Хиса и так потерян. А считать его живым или не считать… Сандр остановил поток мыслей. Не туда они потекли. Отсюда урок…

– Держим себя на контроле! – строго, но с оттенком просьбы сказал он, – Каждый – себя! Иначе рискуем оказаться в плену. Сила древняя, тысячи лет без хозяина.

– Стать правителем магических сил! – воодушевился Ангий, – А вдруг это поможет нам и всему Арду?

– До нас жили не глупее.., – возразил Арри; он помолодел то ли от волнения, то ли от открывшихся скрытых надежд, – И что, помогло им? Магия осталась, а хозяева исчезли. Зачем повторять?

Нур, не обращая ни на что внимания, выстукивал пол. И, само собой, достиг цели, попал в нужную точку. Или же изнутри кому-то или чему-то ждать надоело. Один из камней ушел плавно вниз, без скрипа или сопротивления. Механизм не заброшенный! Любому-всякому потайные двери не открываются. Правая рука Сандра ухватила Нура за плечо, приподняла легкое тело и перенесла в сторону. А ноги уже заняли первую ступеньку лестницы вниз.

Джахар хлопнул ладонями и сказал:

– Командирский рефлекс! Нормально…

Одобрение или ирония? Сандр тряхнул черными локонами и доверился «рефлексу»

Внутри храма магии царит уют, организованный по-домашнему, в лучших образцах стойбища аваретов. С вкраплениями изысканных особенностей города «творцов». Дышится легко, глазам просторно.

Айлы попали в центральный зал, явно предназначенный для приема гостей. Кресла-диваны разных форм и размеров, цветы в вазах-горшках, на северной стороне разожжен камин. Дрова пылают теплым огнем, с приятным потрескиванием. Несколько деревянных столов с фигурными ножками, на них тарелки с фруктами, кувшины и чаши. Свет живой, с добавкой в дневной спектр лунной серебристости.

Хора с оркестром не наблюдается. Нур прав, звук не живой, работает некая технология. В когда-то заведенном, определенном создателями режиме? Фрески на куполе снаружи изображают существ, похожих на айлов. Отсюда: отряду едва ли грозит прямая опасность. Самое страшное, что может случиться: капкан. А из капкана, уверен Сандр, они выберутся. Если сохранят в норме психику, самосознание…

Плита-люк вернулась на место, лестница исчезла следом. Справа и слева от камина – по проёму. В них чернота, ничего не просматривается. Стены гостевого зала украшены сложным геометрическим узором. Смысл в нем, конечно, имеется. Но чтобы до него дойти…

***

Центр Магии… То есть силы, не признающей положений Свитка. В этом камине могли сжигать при ритуалах страницы ценных книг. Тех книг, в которых отображалось понимание Свитка. Строители-хозяева отличались практичностью. Интерес мага – день сегодняшний и судьба личная. Все прочее – обеспечение потребностей. Долговременная настройка сложного устройства, скрытого заброшенным холмом колдуну нужна? Механизм сейчас примется испытывать их на изгиб, определять, кто пришел: хозяин или посторонний. Или враг… И включит соответствующую оценке программу реакции. Вот, началось…

От стен заструились звуки неопределимых по смыслу слов, от проема слева от камина донесся дух жареного мяса, сдобренного специями. Найденыш встрепенулся, зашевелил серыми ноздрями, постоял недолго и по-спринтерски рванул на запах. Чернота проема прояснилась. Но что там, не видно по-прежнему. Обретший спокойствие Нур посмотрел на Сандра. За ним – другие. Сандр разрешающе кивнул, закончив попытки понять смысл звучащих стен.

***

Первым, по праву обладателя наилучших носа и языка, пошел Глафий.

За проемом открылась комната, способная разместить несколько оперотрядов. В центре пылает открытый огонь, над ним металлическая решетка. Нанизанные на нержавеющие пруты, шипят, истекая жиром и соком, куски красного мяса. Возможно, того самого, не добытого бригадой звероловов города «творцов».

Найденыш, вцепившись руками в горячий прут, с жадностью неразумного хищника проглатывает один кусок за другим. С подбородка стекает жир, капает на одежду. Глаза горят, он оглядывается, рычит, в готовности защитить трапезу. Не прожевывая, не обращая внимания ни на вкус, ни на готовность противоестественного блюда…

Сандр с трудом подавил рвотный рефлекс. Глафию с рекордной чувствительностью сложнее. Он закрыл рот и нос громадным цветным платком, отпугивающим отвратность. Сандр встал рядом. Стало полегче.

Поведением Найденыша в той или иной степени потрясены все. Кроме Хисы. Магия вряд ли вернет Хисе собственную суть. Болезнь не извне пришла, он с ней жил. Потому изменить состояние можно только изнутри. Но для этого требуются знания, в магии не имеющиеся. Не подвластные магии.

***

Нур, не расставшийся с палкой, простучал ею по стенам. И снова попал в нужную точку. И вовремя. Найденыш стонет от удовольствия, жирными руками стирая с щек слезы счастья. Отвращение к нему вот-вот перерастет в непредсказуемые действия, и Сандр махнул рукой в сторону открывшейся двери. Они вошли и дверь позади закрылась.

Эта комната напомнила музей Истории «творцов», который они посетили, чтобы не обидеть хозяев. Там на стенах висят красочные полотна, изображающие деятельность народа: в сельском хозяйстве, в Промышленном центре, на охоте… Но здесь… Пейзажи странные, незнакомые, не связанные с чем-то известным. И каждый рисованный сюжет, стоит подойти, говорит голосом мужским или женским. Но слова не воспринимаются. Как и сами картины, они из другой жизни.

Оперотряд рассеялся по комнате-галерее. Каждый выбрал свое. Предпочтение или притяжение?

***

Сандр присмотрелся к сюжету, притянувшему Нура.

Обжитой кусок природы… В центре мощная река. Наверное, так выглядит Жемчужная при впадении в океан. По правому берегу – горы, поросшие дремучей тайгой. На левом, пойменном берегу, раскинулся город. Порт, корабли, лодки… Дома в основном деревянные, одно– и двухэтажные. Тут должны жить корабелы, охотники, рыбаки… Живут или жили… Или будут жить? В целом ничего такого, особенного. Только вот словесно-звуковое сопровождение… Оно напрягает. И даже настораживает. Словно предупреждение. Или уведомление… Но о чем?

Почему она привлекла Нура? После надо поговорить об этом.

Сандр подошел к соседней. А вот тут…

Тут портрет, групповой. Если двоих считать группой. Один – высокий, могучий, с крупными чертами лица, в специальной форме со знаками отличия, с каким-то ручным оружием на поясном ремне. Пожалуй, ростом и силой он мог бы сравниться с Сандром. Но он не айл, он другой. Рядом, видимо, его близкий друг, юный еще, чем-то напоминающий Нура. Чем? Возрастом? Или выражением глаз? Но связь-ассоциация явная, выраженная! Сандр прислушался. Голос от портрета обращается к нему, ни к кому другому, это ясно. И музыка, тихая, плавная, но могучая, как река на картине Нура. Она то вдруг обрывается, то вспыхивает как буруны на порогах, играя ключевыми словами. О, если бы знать этот непонятный, но такой близкий язык! И понять смысл мелодии, взбудоражившей душу Сандра…

Да, магия… Она может быть и истинной, проникающей в суть. Но действующая в авторежиме?

Портрет то делается цветным, то черно-белым. Соответственно меняется музыкальное и голосовое сопровождение. Но как понять смысл такой связи? Сандр вспомнил один из уроков Джахара Нуру. Естественные цвета и естественный, живой звук похожи сложностью состава. Красочная гамма и богатство тембра… Но без специальной подготовки не расшифровать.

Накатила усталость. Картина забирает много энергии. Каким образом? Энергетическая связь айла с чем-то или кем-то извне возможна при согласии айла. Неужели он сам желает? Надо покопаться в себе. И пора отрываться от картины-портрета. Сандр улыбнулся юноше, похожему на Нура и трижды хлопнул в ладони.

– Нур! Где магический посох? Действуй!

***

Нур по-сандровски тряхнул головой, оторвался от пейзажа с неизвестным городом, принялся стучать по стене. Открылась очередная дверь. За ней – склад самых разных вещей, разложенных на полках вдоль стен и в беспорядке разбросанных по полу. Освещение какое-то странное: перемешанная в полубесцветность Радуга, незавершенный свет… Поэтому, наверное, и предметы кажутся незавершенными, – объемы и контуры четкие, в наличии, но внутри пустота, просвечивающая наружу.

Фигурки зверей, известных и незнакомых… Модели разных, самых невероятных строений… Какие-то средства передвижения, как по земле, так и по воздуху… Много непонятного. Взять и внедрить в практику, – развитие айлов резко ускорится. Но куда оно приведет? Среди невообразимого многообразия можно отыскать и образцы оружия, способного дать лишний шанс в борьбе с Империей… Если ее прорыв неизбежен…

Центр Магии, скорее всего, признает айлов за новых хозяев. Искушение великое. Остановиться здесь, изучить и использовать? Власть над Ардом Ману…

***

Сандр наклонился и поднял с полу фигурку животного, похожего на полосатого тигра, обитателя тропического пояса. Оказавшись на ладони, она наполнилась весом, полупрозрачность пропала. И вот – зашевелилась и заговорила. На языке ясном и понятном:

– О, могучий и добрейший Сандр! Как я рад… Возьми меня с собой. Я пригожусь тебе, пригожусь.

Выглядит крошечный тигр забавно. И Сандр спросил:

– И чем же ты пригодишься?

– О лучший из айлов! Я научу тебя… Я помогу тебе стать величайшим из всех. Царем царей, императором императоров…

Сандр улыбнулся. Да, магия работает. И проникает внутрь айлов. Но далеко не так глубоко, как он опасался.

– Вижу, вижу, ты можешь, – сказал он, – Но придется тебе подождать…

Он вернул проницательную игрушку на прежнее место и огляделся. Айлы изучают выбранные предметы. Игрушки, готовые стать смыслом жизни. У Хисы в руках хрустальный кристалл, излучающий переменную гамму цветных тонких лучей. Лучи отражаются и преломляются в бесцветных глазах, придавая им смысл и энергию. Кристалл шепчет на языке айлов, причудливым ритмом расставляя интервалы между словами. Из-за чего паузы делаются значительнее слов.

– Я – проводник в мир твоих снов, мой повелитель. Я сделаю сны местом исполненных желаний…

***

Что ж, мастер снов попал по адресу. Хисе уход в сновидения не помешает. Может быть, даже поможет. А вот другие… Арри занят рассмотрением мини-фабрики. Скорее всего, по производству тканей. Это нормально, и безопасно. Пригодится по возвращению. Глафий беседует с пчёлкой натурального размера, Ангий занялся стереометрической фигурой-загадкой, Джахар держит на ладони что-то похожее на древнюю арфу. И на самом деле, что помешало айлам восстановить древнюю музыку? И соорудить театр не хуже, чем в городе «творцов»?

Хиса слушает кристалл так увлеченно, что шевелиться перестал. Сандр забеспокоился. А если Хиса не потерял способность входить в чужие сны? Особенно в общие, коллективные… И тот, кто захватил в плен суть Хисы, получит наилучший способ воздействия на айлов… Любой плюс таит в себе равновесный минус. Но отложим вопрос, не до Хисы пока.

***

Нур! Нур в последние дни беспокоит. Не идет на близкий контакт. Что-то в нем серьезно меняется. Проходит процесс непросто, больно. Боль прорывается, выражаясь в неустойчивости настроения, капризности, желании бунта. Ускоренный рост не может быть безболезненным. Но… Что у него в руках? О-о… Так же нельзя!

В руках Нура оживал Котёнок. По расцветке, по размеру, по всем мелким особенностям – тот самый настоящий, ушедший в неизвестность из оазиса в Пустыне Тайхау… Тот самый Котёнок, ближе которого у Нура никого не было и нет. Даже если считать Фрею и Азхару. Из массы вариантов он выбрал один! Значит, и через столько месяцев, переполненных сверхновыми впечатлениями, боль потери не угасла. И Центр Магии легко ее обнаружил.

Нет, не вмешаться нельзя! И Сандр подошел к Нуру, протянул руку, погладил Котёнка. Что и как сделать, сказать? Ударом на удар? По самому больному месту самого близкого тебе существа?

– Привет, Малыш, – сказал Сандр.

Тот в ответ мурлыкнул, прижмурил один глаз. Всё так! Котёнок тот самый: правый глазик, по рассказу Нура, открылся позже первого на неделю. После чего осталась привычка прижмуривать его. Очередь за Нуром…

Нур застыл, прижимая Котёнка к груди. И тихонько поправил Сандра, без раздражения или обиды:

– Это не Малыш, Сандр.

Сандр чуть не выругал себя вслух. Боль Нура ушла вглубь, теперь до нее никто не дотянется, даже Центр Магии. Но от того она не станет слабее. А убрать ее будет сложнее. Или никак… Копия не заменит живой оригинал. Никто не способен повторить однажды сотворенное высшим Эоном. Да, ни сотворить, ни повторить. Нур возьмет его с собой? Найденыш, Хиса, теперь Котёнок… Не много ли на один отряд ненастоящего, поддельного?

Возможно, Нур прочел мысли Сандра. И понял смысл озабоченности командира.

– Он останется здесь. А мой Малыш… Он вернется ко мне. Он создан специально для меня. И обязательно вернется.

Нур погладил напрягшегося Котёнка и аккуратно, бережно, положил его на полку рядом с другими мини-копиями животных. Котёнок сразу потерял внутреннюю насыщенность и уподобился другим моделям живого и неживого, полупрозрачным и неистинным.

***

Глафий, внимательно следивший за ними, тоже избавился от своей игрушки.

– Пора выбираться, командир. В дорогу отсюда нечего взять. А хитрым холмом займется Ард Айлийюн.

– Я не вижу Найденыша! – вдруг объявил Хиса, равнодушно-спокойно, как глашатай, принесший ожидаемую весть.

– Найденыш найдется. Не нами, так кем-либо еще.., – нетерпеливо среагировал Глафий, теребя бороду.

Хиса ничего не сказал, ему все равно.

***

Купол надежно стоит на колоннах, поросших отвратительным, сочащимся грязной жидкостью мхом. Пушистые зверьки уже не пытаются играть с айлами, а заняли наблюдательные позиции на краю купола, посверкивая непропорциональными глазищами.

И Найденыш никуда не делся. Сытый и довольный, стоит у лошадей, лениво поглаживая холку недовольной тем Тойры. Сандр долго смотрел на него. И обратился с вопросом без слов к Глафию. Глафий, пошевелив сразу носом и усами, ответил:

– Нет, не подменили. Та самая скотинка. Куда ей от нас, кормильцев-поильцев…

Он отвернулся от «скотинки», и тут же завечерело. День сменился ночью без плавного перехода. Решили переночевать рядом с лошадьми, исключив излишнюю суету. Но сон не пошел. Помешал Ангий: решив почему-то сменить белую повседневную одежду на праздничную, многоцветную, посмотрел на звезды и сказал:

– Нам бы самих себя не встретить. Мы сдвинулись во времени на лунный месяц. Мы – в будущем, до коего еще не дожили…

Стоянка первая. Стартовая площадка

Жемчужная осталась далеко на западе. Так далеко, что и дыхания ее не услышать. Каменные завалы, оставшиеся со времен оледенения, последовавшего за Азарфэйром, закрыли не только пойму с частью речного русла, но и широкую полосу степи. Идти вдоль реки, – остаться без ног и лошадей.

И после короткого совещания отряд принял решение: сделать большой крюк на восток, удлиняющий дорогу не менее чем на месяц. Главное: возрастет шанс отыскать след второго дозора. Тогда, при выходе к водопаду Ауян, и появится реальная, обоснованная возможность позволить себе и лошадям основательно отдохнуть. В первую очередь – лошадям. Непрерывное движение, несмотря на приличное питание, измотало даже Воронка. Он не успевал восстанавливать утраченную энергию, на боках проступили ребра.

***

И вот, желанный момент приблизился.

Первое дело, – поиск удобного места. Чтоб и родничок рядом, и лес с ягодками да свежим мёдом… Айлы и лошади стали единым целым, все думают об одном. Отряд ведет Воронок, полноправный член отряда. Ведет, не обращая внимания на местоположение Мантикоры, удалившейся вперед на трое суток. Нур определил ей маршрут параллельно Жемчужной, через каменные россыпи.

Удлинение пути себя не оправдывало. Следов второго дозора, а тем более группы Ахияра, не наблюдалось. А погодка стояла какая надо, облака с дождичками по потребностям, ветерок свежит, травы-цветочки щедро дарят многообразнейший аромат… Но сил радоваться все меньше.

В час, когда все, кроме командира готовы были упасть в оздоровляющий сон где придется, Воронок заржал, посмотрел на Сандра выкаченным черно-коричневым глазом, и постучал копытом о грунт. Что означало: пришли, пора спешиваться.

Воронок выбрал хорошее место. Ручей, берущий начало в лесу на востоке и уходящий к Жемчужной, несет чистую ароматную воду. По берегам ни камешка острого; мягкий песочек да ласковая травка. А поодаль цветы, поселившиеся компактными группами-клумбами. Поселились так, чтобы айлы не боялись примять нежную красоту.

Детальное обустройство стоянки отложили на утро. Подождав, пока лошади утолят жажду, а оперативный отряд освободит их от поклажи, Сандр присел в отдалении, рядом с ягодным кустом, украшенным красными спелыми гроздьями и оранжевыми цветами. Итак, тут господствуют сразу два сезона. Или три, как смотреть. Почти как дома… Впрочем, в Арде Айлийюн один сезон, растения цветут и плодоносят непрерывно.

Ночь командиру предстоит бессонная. Все так устали, что Сандр не мог назначить никого на ночную охрану стоянки. И хорошо, – до утра наметит основные моменты плана, который насытит предстоящие дни делами не обременяющими, но полезными.

Впереди – осмысление пройденного пути, выделение наиболее тревожных и важных моментов. Предстоящая дорога не будет легче. Невидимое зло, избравшее целью Нура, не отступило. Нур повзрослел, стремится к самостоятельности, но не готов к ней. И внутри еще слишком мягок, податлив. Для Сандра забота о нем остается важнейшей.

И пора принимать решение по Хисе, Найденышу и Мантикоре. Они становятся серьезной помехой в успехе главных дел оперотряда. Единоличного командирского решения по ним не может быть. Да командир и не знает, как поступить. Очень трудно выбирать. И больно. Найденыш делается все больше существом не из айлов. Ему нельзя доверять. И нельзя отправлять в Ард Айлийюн. В нем какая-то угроза спрятана, очень хитро скрытая и тем страшная.

Хиса… Даже с проводником не дойдет домой, не выдержит. Оставить в каком-нибудь племени? Мантикору можно и нужно возвращать прежнему хозяину. Но по пути к шаману она способна натворить столько зла! Ликвидация? Да…

Сандр мысленно спросил:

«Кто помнит, Хиса участвовал в общих снах? Хоть раз?»

«Нет», – последовал ответ.

«Загадочно. Почему? Не хотел?»

Пришла мысль от Глафия:

«На исходе Пустыни я случайно попал в его сновидение. Какой-то кошмар… Эмоция страха, путаница образов… Я сразу вышел».

Вот так!

Еще раз посмотреть возможности каждого, проверить состояние. Нужна коррекция как индивидуальных задач, так и психики. Айлы переменились заметно, не похожи на тех, кто уходил из Арда. И лошадям надо хорошенько отдохнуть. Север, – зона неиспытанных холодов. Стужа, снега, льды… Никто не готов к таким испытаниям. Почему нет донесений от второго дозора? И почему нет следов группы Ахияра? Кто-нибудь, кроме командира, думает об этом? А кто еще должен обо всем этом думать? Зачем тогда отряду командир?

***

Сандр размышлял, наблюдая за течением мыслей. И удивлялся тому, сколько в нем неупорядоченности и недозрелости. И, рассматривая себя внутри, смотрел на готовящихся ко сну айлов…

В Арде Айлийюн единство и братство поддерживаются легко. Само собой получается. Почему? Участие в общих сновидениях? Отсутствие испытаний да трудностей? Но не создавать же их намеренно!? А что сейчас в отряде? Единство сохраняется в формальном виде. А на деле… На деле каждый наедине с собой. И – все они одиноки против зла противостоящего Неведомого. Причем Неведомое многолико… Оно рассредоточено в Арде Ману, проникает внутрь каждого, и… Вот это третье «и», возможно, самое неизвестное, неопределимое. И, по убеждению Сандра, самое важное, то есть решающее.

Из всего отряда ближе всех к этому «третьему» Нур. При любом разговоре он обращается к упоминанию о Высшем Эоне. Он желает понять… Но как ему помочь, если сам почти ничего не знаешь?

***

Хмурая ночь добавила тяжести. Ида крупная, с желтизной, напоминает Чандру. Звезд мало. Но звездочка Нура горит уверенно. Небо странная вещь. Близко, а не дотянуться… Ни днем, ни ночью через него к Эонам не пройти. Где же туда путь?

Если б не Империя, они с Нуром отыскали бы Свиток. Несомненно нашли бы! А будет ли успех без него? Надо торопиться. Двигаться как можно быстрее! Сандр, – твердое убеждение, – обязан прикрывать Нура, где бы тот ни находился. Хоть за пределами известного неба, хоть на самой Чандре. И что ему Империя…

Никто не подобен Нуру. Да, айлы отряда будут искать Свиток, пока есть хоть капля жизненной силы. Но не потому, что в них гнездится внутренняя потребность. А потому, что надо. Потому что так определил Комитет Согласия. Но подобные сверхзадачи решаются не по обязанности, назначенной кем-то.

***

Через четверть лунного месяца отряд обрел приличный вид. И Сандр определил пары для разведки местности. Чему благоприятствовало отсутствие Мантикоры поблизости. Она выдохлась, повредила все свои лапы, пробираясь через каменные россыпи. Потому Нур назначил ей ареал отдыха на берегу Жемчужной, недалеко от водопада Ауян.

Удача в разведке, и основательная, выпала Ангию с Джахаром. Выслушав их, Сандр призадумался. Сердце подсказывало: обнаружено что-то чрезвычайно важное не только для айлов, но и всего Арда Ману. И впервые за всю известную ему историю встал вопрос о доверии. Перед внутренним взором поднялись лица Хисы и Найденыша. Первый – уже не айл, второй им никогда не будет. А в Большом Мире оказалось много всего. И немало как равнодушия, так и враждебности, открытой и тайной. Самое важное должно оставаться в своем кругу. Хиса кукла, им может воспользоваться в своих интересах кто угодно. Внутрь Найденыша никак не пролезть, а ведь он успел стать осведомленным.

Лошади останутся в лагере, Воронок сумеет их защитить. Если пропадет часть поклажи, – ничего, не беда. Да, единственно верное решение: пройти путь Ангия и Джахара всем отрядом. Хиса с Найденышем получат задачу охраны стоянки. Придется точно формулировать то, чего на самом деле нет и не требуется. Найденыш будет старшим в группе, где второй, – айл, все еще айл… Сандр никому не сказал: разведка организована исключительно для того, чтобы не расслабить отряд за время отдыха. Абсолютное безделье или бессмысленная работа способны деморализовать кого угодно.

А тут еще такое открытие! Всех поразило сообщение Нура. Ему удалось проникнуть в сознание Найденыша, чего не получилось у Сандра. Правда, не очень глубоко, сидит в звереныше какая-то блокировка. Но до языка, до словарного запаса Нур добрался. И сделал дешифровку, опираясь всего лишь на бессвязные на первый взгляд фразы, иногда выскакивающие из Найденыша. Язык оказался не менее развитым, чем у айлов. И, – главное, – он имеет древние корни, продолжающие жить. Живой язык! Вот так! Айлы до сего времени не смогли реконструировать свой доазарфэйровский, а тут, – раз и готово! Ард Ману велик, места многим хватало и хватает. С языками «творцов» и аваретов лексикон Найденыша никак не пересекается, и нет в нем красоты и изящества языка айлов. А если не Ард Ману… То… С таким далеко уводящим заключением айлы отряда не хотели согласиться.

Тень Темного материка… Угроза? Вдруг не меньшая, чем от Империи? Вот если б была возможность соединения ради решения этого вопроса в общем сне нескольких десятков айлов, близких к проблеме. Сандр испытал чувство детской беспомощности.

***

И вот, они на месте… Идти на исследование вслепую Сандр отказался, объект интереса слишком обширен. Глафий с сожалением заметил:

– Айлы не птицы. Жаль, но летать мы не умеем.

Расстроенный Джахар предложил выход:

– Командир! Выберем деревья повыше, и рассмотрим территорию с высоты. Увиденное суммируем.

Так и сделали. Джахар и Ангий взобрались на деревья, причем Ангию удалось опередить спортсмена в два раза. И всем стало ясно: найден артефакт технической цивилизации, незнакомой современным айлам. Кое-что можно как-то объяснить, но целостное понимание предназначения обширной площади пока составить невозможно. Остатки кирпичных стен, каменных и бетонных фундаментов, множество металлических сооружений, конструкции из неизвестного материала, непонятные машины и механизмы… А на восточной стороне, на бетонном круге, – аппарат, готовый к использованию. К запуску…

С него и решили начать. Пока обходили территорию кругом, выяснили, почему на территории артефакта ни травинки. Низовые ветра сдувают любую пылинку с территории, не позволяя зацепиться ни семечку—зернышку, ни молекуле почвы.

***

Ближние деревья особенно высоки, многие двух и даже трехствольные. Таких айлы раньше не встречали. А нацеленный в зенит аппарат по высоте соперничает с деревьями. И напоминает толстую стрелу со сложным хвостовым оперением. Сине-серебристый металл гигантской стрелы в лучах уходящего за вершины деревьев Иш-Аруна отсвечивает тем самым багрянцем, что поднимается временами над Кафскими горами и сгущает красную часть спектра Радуги. От всего тела громадной стрелы струится жар, наполняя сердца айлов необъяснимым трепетом.

– Великая мощь, – негромко сказал Арри, оглаживая дрожащими пальцами круглое лицо.

– А что скрыто под плитами?! – добавил Ангий; серебро седины в падающих от стрелы отсветах играет розовым оттенком.

Джахар молчит, переваривая поражение, полученное недавно от Ангия. Теперь он будет искать, в чем проявить себя особенно. Тоже хорошо. Глафий раздувает ноздри, пытаясь уловить в воздухе признаки то ли опасности, то ли древности.

– Ничего, – сказал он наконец, разведя руками, – Ничего специфического. Пахнет камнем, металлом, лесом… Когда, кто, – не пойму.

Нур осторожно приблизился к стреле, дотронулся до плоскости оперения. На ощупь металл оказался вовсе не горячим. А, напротив, чересчур холодным.

– Нур, вернись! – воскликнул Глафий и, дождавшись, когда тот подошел, добавил, – Через сновидения дается нам знание…Через них мы узнали о прорыве Империи. И теперь знаем причину искажения Радуги, его связи с заревом над Кафскими… Так пришло предостережение. Через сны мы поняли необходимость возвращения Свитка. Так пришла надежда на спасение. Через сны, по повелению оттуда, – Глафий указал рукой на небо, – ушел Ахияр. И ты, Нур, через сны…

Глафий сверкнул повлажневшими глазами, взъерошил резким движением левой руки бороду, правой указал на металлическую стрелу, нацеленную в небо.

– Но Тот, кто дарит вещие сны, не показал этой угрожающе непонятной загадочной конструкции. И нам не дано понимания сути всего этого…

Глафий повел рукой перед собой и завершил коротенькую речь:

– Мы не знаем, кто это построил и зачем. И, может быть, нам и не нужно знать?

Нур принял вопрос на себя. И отвечал неторопливо, подбирая слова; крупные уши покраснели, зелень в глазах сгустилась:

– Я могу… Я должен сказать.. Бухайр… Он рассказал мне, что предки айлов летали к звездам. И посещали Чандру. И на Чандре остались их следы. Остались потому, что на ней не было Азарфэйра. А эта холодная стрела, в которой хранится жар, – тот самый аппарат, на котором те айлы поднимались в небо. Я тогда не поверил Бухайру. Подумал, сказка для маленьких. Теперь вижу, – не сказка…

– Но зачем нам лететь, – летать, – на Чандру? – спросил Глафий; руки его потянулись вверх, – Небо… Звезды так далеки… Ард Айлийюн мал, Ард Ману – велик. Не исключено, кто-то и смог избежать Азарфэйра, улетев на Чандру. И что там? Командир Сандр! Надо забыть о находке. Сейчас не до нее. Нам бы с постройкой кораблей моря справиться… И еще… Но вы знаете, сколько еще всего…

***

Сандр задумался. Народ волнуется. Небо темнеет. Возвращаться? Или задержаться до утра? Поднялся ветер, закручиваясь по периметру артефакта. Откуда берется такой локальный, местного значения, ветер? Ведь это он не дал строениям и механизмам уйти под землю и зарасти травой и кустами, как произошло с Центром Магии. И торчала бы из почвы половина стрелы, и не поняли бы они ничего вовсе, если б даже вышли на это место. Так что не только через вещие сны… Но Глафий прав: где взять силы и время на освоение такого наследства? Случай требует единоличного решения. А что он может предложить?

И Сандр сказал:

– Мы не можем знать, когда и что пригодится из обнаруженного сейчас и после. Отряд Ахияра имел один сеанс связи с Ардом Айлийюн. Наши дозоры на нас напрямую не вышли ни разу. Что мешает? Ведь мы знаем, что для снов нет расстояний. Мы сделали стоянку и для того, чтобы настроиться на общие сновидения с Ардом. И доложить обо всем, что узнали. Во всех деталях! В том числе об этой звездной или лунной стартовой площадке. А что о ней можем сообщить? Потому, – переночуем поблизости и с утра займемся изучением площадки. За день-два что-нибудь и прояснится.

Никто не возразил. А Джахар добавил:

– Всё так. Но мы все еще не в своем времени. Магический сдвиг действует…

– Или еще что-то, – сказал Арри.

– К чему это может привести? – спросил Сандр, обращаясь к Джахару.

Тот поворошил пальцами одной руки заалевшее золото локонов. Другую засунул во внутренний карман куртки, и с интонацией школьника на экзамене сказал:

– А я знаю? Давайте подумаем.

Сандр уже смотрел на Нура: на потемневшем от ветров юном лице читалось проникновение в проблему. Не дается ему ответ на взрослую задачку.

– Мы впереди или позади? – продолжал спрашивать Сандр, – От нужной точки? Себя можем встретить?

– Только если раздвоились, – сказал Глафий, – И в мире два Сандра, два Глафия, много Найденышей… Что будет значить: реальность расщепилась вся! Но два одинаковых мира, сдвинутых относительно друг друга на месяц? Глупость какая-то, по мне один и тот же предмет не может присутствовать разом в двух местах. Тем более предмет живой, одушевленный. Один и тот же кусок пространства не может раскручиваться сразу в двух временах. Глупостей в устройстве мира нет. Они могут быть в наших головах.

И в разговор вступил Нур:

– Тогда… Мы – реально нигде! Сдвиг-то есть. Или нет? Мы – внутри иллюзии. Наведенного обмана. Таким путем можно выпасть из действительности? И такое разве возможно?

– Да, Нур, вопросы хорошие.., – продолжил мысль Нура Ангий, – Ты молодец, правильно мыслишь. Тут сразу и другие проблемы появляются. Если вернемся на свое место во времени, то где окажемся в пространстве? В точке начала сдвига, или же с учетом того расстояния, что мы преодолели в иллюзии? Через часок посмотрим на небеса…

***

Круговой очистительный вихрь, разгулявшийся ночью над «стартовой площадкой», на нижние этажи леса не проникал, раскачивая верхушки деревьев. Кроны шумели мягко, приглушая свистящую симфонию вихря, и звуки казались далекими, безопасными. Кругом «площадки» действовала защитная зона, в которую не проникали и мельчайшие насекомые. Толстый слой старых листьев послужил удобным ложем, а их пряный, гипнотический запах ввел оперотряд в глубокий безмятежный сон. Сандр попытался справиться с ним, но остановился где-то на полпути, между сном и явью.

Вначале по краю леса, бесшумно проскользнув светлыми тенями меж толстых стволов, прошла группа Ахияра. Ахияр приветственно махнул рукой и направился к Стреле. Похоже, собрался в полет на Чандру. Сандр решил: пусть летит, если хочется. Ему виднее.

Затем явилась Фрея, разбудила Нура и они оба устроились рядом с Сандром, взъерошив листья и подняв с ними такой чарующий аромат, что… Фрея выглядела крайне прелестно. Новое легкое платье с рисунком созвездий на голубом, с золотой каймой и серебряным пояском с кисточкой на левом бедре. Лицо свежее, излучающее сразу столько чувств… И аура очень яркая… Но вот в глазах печаль. И ее столь много, что стекает она ручьями по лицу, платью и ложится тонкой пеленой на листья. Багрянец впитывает грусть и светится сам, добавляя в ауру Фреи темное серебро.

– Я не смогла пригласить на встречу Азхару, Нур. Не получилось, что-то помешало. Но я сохраню и передам ей все, что увижу и услышу. Нур… Как же ты повзрослел… Мы не знаем, с чем вам пришлось столкнуться на пути. Но легких дорог не бывает… Сандр, я ненадолго… И ты изменился. На лице вижу печать многих раздумий, из которых произрастает мудрость. А Радуга наша продолжает меняться…

Глаза Нура блеснули влагой. То ли от струящейся печали Фреи, то ли от призрачного света Чандры, рассеянного поднебесными кронами деревьев множеством грустных лучиков. Он опустил голову на плечо Фреи, она обвила его невесомыми руками и легонько вздохнула. И спросила:

– Тебе тяжело приходится, Сандр? Ведь ты в ответе за всех. И за Нура…

– Ничего… Всё хорошо, Фрея. Мы пройдем, – Сандр с трудом преодолел комок в горле и хрипоту в голосе.

Ему захотелось, подобно Нуру, прислониться к плечу Фреи. Прижаться и молчать, ни о чем не думая. И так всю ночь… И еще ночь, и еще…

– Мы потерялись во времени, мама, – сказал наконец Нур, – И как ты нас нашла? В нашем новом времени нет Азхары. Здесь противные Мантикоры, разрушенные мосты и стрелы, летящие к Чандре.

Нур смотрел меж стволов, где виден кусочек Стрелы. Свободный от лесного притяжения луч Чандры скользнул по металлу и, отразившись, утонул в просветлевших зрачках Нура.

– Такое случается, Нур мой.., – сказала Фрея и улыбнулась Сандру, – Нойр недавно расшифровал одну из древних книг. Там написано, что вся наша жизнь, – блуждание среди миров-отражений. Мы живем в лабиринте зеркал. А за каким зеркалом истинный мир, не знаем. Надо искать главное зеркало, общее для всех. Только там никто никогда не теряется.

Какая мудрая книга, восхитился Сандр. Почему Нойр не расшифровал ее до ухода оперотряда?! Как теперь узнать настоящую правду о себе, о Фрее, о Нуре? Так и будем переходить из одного отражения в другое? Нет, так не пойдет!

– Между всеми мирами проложены коридоры, – продолжала Фрея, – Но они открыты не для всех. Для избранных. Мне повезло, Сандр… Нур и Ахияр, – избранные. Джай, – не знаю. Но и он не возвращается. И с тобой, Сандр, не сумела попрощаться как хотела. Но, может быть, ты вернешься… Ты ведь вернешься?

Вопрос маленькой девочки… Что ей ответить? Никакой ответ не снимет ее печаль. Она так и будет стекать во все миры из ее глаз, пока не заполнит их. Никакой ответ не приблизит к ней.

– Сандр… Не разбавляй свет тьмой… Не бери в отряд того, у кого на сердце цветы не цветут. И следи за знаками, Сандр. Знаки, – не наказание, они – предупреждение. Ведь ты вернешься, Сандр?

Нур уснул под голос матери. Она бережно уложила его рядом с Сандром. И попросила взглядом-мыслью: «Защити его, Сандр». Затем поднялась, повернулась и ушла туда, где Сандр видел тень Ахияра. Платье затрепетало от кругового ветра, коса, пропитанная тяжелыми лучами Чандры, потянулась шлейфом следом за легкой фигуркой. И вот, Фрея затерялась среди плотных ночных теней.

Он смотрел туда, куда она скрылась, пока не услышал голос Джахара:

– Всё! Мы – дома!

Сандр потер заболевшие глаза, хлопнул по щекам, осмотрелся. От восклицания Джахара проснулись все. Нур сидит рядом с Сандром и оглядывает пространство непонимающим взглядом. Рядом! Нур должен бы спать не здесь, а у соседней лиственницы. Там тоже листва примята. Выходит, то был не сон. Но что тогда?

– Что значит дома? – спросил Джахара Глафий, спокойно и неторопливо потягиваясь всем телом.

– Это значит, великий пчеловод, что звезды на своих местах, что мы в том реальном времени, в котором и родились. И уходить навсегда будем из него, и не в искаженные пространства.

С востока пробился первый луч зари, преломленный острием Стрелы. Краски, пришедшие от Арда Айлийюн, осветили начинающееся утро. Сандр поднялся, сделал несколько шагов в направлении, в котором ушла Фрея. Следы… Можно попросить Глафия, чтобы проверил. Да, Фрея… И Ахияр со своей группой… Нет, не надо. Слова Фреи требуется обдумать. Они не пустые. Этих-то слов и не хватало. Теперь будет легче.

Нур, как и все, смотрит на светлеющее небо. Звездочка его горит, не желая уходить следом за остальными. Через неделю Нур, в соответствии с традициями айлов, станет совершеннолетним. Но реально уже им является. А когда такое произошло, – и Сандр не заметил.

– Ангий, у нас имеется на завтрак что-нибудь существенное? – с легкой улыбкой спросил он.

***

Разведка «стартовой площадки» заняла три дня и прибавила тайн. Еще больше вопросов стало по возвращению на стоянку.

Такого не ожидал никто. Такого и Центр Магии не смог бы предсказать.

На стоянке – двое и лошади. Издали, – всё как надо. И как должно быть. Но…

Отсутствовует Хиса. Рядом с веселым сытым Найденышем кто-то чужой. Сидит на сваленной в кучу одежде и смотрит на айлов равнодушным тупым взглядом. Кругом распотрошенные короба и мешки с провизией. Найденыш, улыбнувшись серыми губами, сказал с вызовом:

– Вот так теперь будет! Хватит беспорядка! Еду и питьё распределяю я. А это – мой помощник.

Пока Сандр оценивал ситуацию, Нур быстрым шагом подошел вплотную к Найденышу и, ухватив его левой рукой за грудь, так что затрещала подаренная им же куртка, поднял над собой.

– Ах ты, выкормыш дикой обезьяны! Немедленно всё вернуть на свои места!

В голосе Нура прозвучало столько беспощадной решимости, что вид Найденыша переменился немедленно. А неизвестный отошел на несколько шагов назад и застыл. Джахар рванулся успокоить Нура, но Сандр остановил его.

– Все правильно! Полчаса им, чтобы вернуть поклажу на места. Нур, проследи. Ангий! Найденышу запретить доступ ко всему. Свободу ограничить до предела. Гостя допросить и выпроводить с места стоянки. Пусть идет куда пожелает. Это – твоя задача, Джахар.

В назначенный командиром срок на стоянке воцарился прежний порядок, и Джахар доложил:

– Это существо подобно нам лишь внешне… Он лишен собственного разума. И способен действовать только по командам. Ты прав, командир, от него надо избавиться.

Арри, успевший осмотреть окрестности, сказал:

– Следов Хисы нет. Он покинул нас.

– Что ж… – Сандр постарался скрыть облегчение от этой новости, – Он все-таки айл. Пусть только телом. А пока он айл, ему никто не причинит вреда. Его путь не вычислить. Искать не будем.

Сандр вспомнил слова Фреи, прозвучавшие в ночь смены времён. Она права. И надо держаться ее правоты.

Найденыш вернулся в прежнее состояние и растеряно сидит рядом с Тойрой. Рядом ни Хисы, ни нового «помощника». Нур смотрит на него почти с ненавистью. Приказав Найденышу: «Отойди подальше и жди», Сандр подошел к Нуру и, подняв руку над головой, сказал для всех:

– Нур сегодня перешел на взрослый уровень по счету лунных лет. В Арде Айлийюн по такому поводу делается ритуал. Имеет ли он смысл здесь и сейчас? Нур давно равный среди равных в нашем отряде, взрослый среди взрослых. Поздравим и запомним этот день.

Нур в ответ крепко сжал пальцами ладонь Сандра. И сказал:

– Я привел Найденыша в отряд. Моя вина. И если нет оснований убрать его сейчас, буду за ним присматривать. И не позволю ему преступить ни малейшей черты нашего закона.

Сандру стало ясно из интонации и спрятанной среди слов информации: память о той ночи рядом с Фреей у Нура та же, что и у него. Значит, – было! А если так… Если так, по-прежнему он командир и отвечает перед Ардом и Фреей за всё и всех. И за Нура.

– Отдыхаем еще неделю. После чего попытаемся установить связь с Ардом. Через сон. Затем – продолжим путь. На север! Есть иное мнение?

Часть четвертая. Запрет АхияраПослание Ахияра

Джахар замыкает колонну и поет песню. Свою, недавно созданную…

.

Жизнь пролетает сквозь сны,

Не открывая путей к Тебе…

Как лунные тени темны! —

В кружении слов к звезде…

.

Я не заметил Тебя вовне,

Я увидел Тебя внутри…

Я не встретил Тебя во сне,

Я услышал Тебя в пути…

Где тропинка к Тебе во мне?

Как из мрака к Тебе взойти?

.

Я много кружил в снегах, —

Но разве я там потерял?

Я долго искал в небесах, —

Да в небе я слишком мал.

Сонмы секунд и ночей

Тысячей тысяч ран…

Но где-то звучит, – «Ищи,

Сколько бы ни было стран…»

.

Ты проложишь дорогу из звезд,

Маяками развесишь луны…

И подаришь волшебную трость,

Чтоб звучали дорожные струны…

.

И вся многоликая страсть

Пусть уходит в свои вольеры,

Я не устану Тебя искать, —

Одной мне достаточно веры.

.

Пусть кто-то шепчет: «Зачем

Ты блуждаешь не там, где надо?»

Тот шелест – всего лишь червь, —

Раб немузыкального лада.

.

Пусть кто-то кричит: «О да!

Ты заблудишься там, не надо!»

Тот возглас – всего лишь раб,

Пленник безнотного лада…

.

Я не заметил Тебя вовне,

Я увидел Тебя внутри…

Я не встретил Тебя во сне,

Я услышал Тебя в пути…

Где тропинка к Тебе во мне?

Как из мраков к Тебе взойти?

.

– Как назвал ты песню свою, Джахар? – потирая пальцем глаза, спросил Глафий.

– «Я и Ты…» Или «Я и Он». Тебе нравится?

Джахар отвечал Глафию и смотрел на Нура. Такого взгляда Сандр раньше не видел.

– Еще бы! Но в словах твоих столько смысла, сладкоголосый Джахар, что придется тебе петь свою песню много раз… Чтобы и до меня, толстокожего, дошло…

Не дав договорить Глафию, Нур воскликнул:

– О, Джахар! Ты поёшь о себе. И – обо мне. И о каждом из нас. И – о Нём, Хозяине и Повелителе Седьмого Эона! Так ведь?

Отряд затих, проникая в значение происходящего. А возбужденный вопросами Нура и, значительно больше чем-то скрытым внутри себя, Джахар воскликнул не менее пламенно:

– О, Нур! Наверное, ты прав! Я сам часто не понимаю, откуда берутся слова моих песен. С Симхой-Радой мы столько говорили об этом! Да и мелодии тоже…

И, когда Иш-Арун вместе с отрядом преодолел еще четверть дневного пути, мысленно попросил у Сандра беседы. Сандр услышал: срочно и важно! И, определив Глафию место впереди отряда, отстал с Джахаром.

***

– Ты сотворил замечательную песню, – сказал Сандр, – И что тебя обеспокоило?

Джахар резко взъерошил озолоченные Иш-Аруном кудри, попытался улыбнуться, но не вышло. Его светлое лицо раскраснелось, голубизна глаз посинела.

– В ней всё и дело! – взволнованно сказал он, – Я убежден! Слова песни я получил от Нура! И, – я также убежден! – он не способен на такое. Я знаю его меньше тебя, но достаточно. Для создания такой песни требуется многое испытать, узнать. Созреть требуется. Подняться на такой уровень, который мне пока недоступен. Несмотря на избранность и исключительные способности, у Нура тоже нет ничего такого, необходимого…

– Следовательно, Нур ни при чем, – улыбнулся ему Сандр; он пока не понимал сути обеспокоенности Джахара, – Зря ты умаляешь свой талант. Откуда такое убеждение?

Джахар из красного стал бледным. Волнение в нем не утихало.

– Да голос его звучал во мне! Его голос! Не имитация, можешь мне поверить. Только голос не сегодняшний, а зрелый. Взрослого айла голос. Именно таким у него он будет через много лет!

Волнение Джахара перешло на Сандра. Догадка пронзила иглой. И он сказал:

– Не говори ему. И без того мальчику приходится размышлять о многом…

Джахар почти успокоился. И спросил:

– Неужели?

Продолжить мысль он не решился. И Сандр согласился. Но уже не словом, а мыслью:

«Да. Необъяснимо, но… Да, он прошёл! Миры сблизились. Со сдвигом во временах. В его будущем… И он смог. Он уже сейчас думает о том, как воздействовать на Ард Айлийюн оттуда».

А вслух добавил:

– А пока… Забудем этот разговор, Джахар. Спрячь своё убеждение как можно глубже. Песня эта твоя, и ничья больше. Так?

Джахар совсем успокоился и улыбнулся так светло, как не может никто другой.

– Так!

***

Продолжающей звучать в небесах песне Джахара вторил водопад Ауян, невидимый за поворотом пути, то ли враг то ли друг. Отряд идет мимо, не встретится с ним лицом к лицу. И потому можно считать его другом. Даже если монотонный, отдаленный шум-говор непонятен идущим.

Нур сегодня весел и активен. И на Найденыша, едущего впереди на лошади Хисы, посматривает без раздражения и настороженности. Песня Джахара переменила его. И не только его.

Погода соответствует настроению айлов. Иш-Арун смотрит с ласковой улыбкой, на востоке собираются легкие розовые облака, чтобы к вечеру пролиться теплым мягким дождем. Зона сплошных лесов осталась позади. Деревья растут небольшими группами там, где пробиваются родники и говорят с Небесами ручьи. Только вот зелень с каждым дневным переходом бледнеет. И травы с цветами постепенно теряют в ароматах. Уходит то один, то другой тонкий запах.

Да ночами небо над полюсом сияет переменным багрянцем, и временами оттуда доносится глухой грохот. Мантикора исчезла одновременно с Хисой, Нуру не удается отыскать ее психополе. И обитатели Арда Ману, оставив страхи с опасениями, всё чаще приближаются к айлам, наблюдая за отрядом с безопасного расстояния. Слух о Мантикоре дошел и сюда, ее исчезновению пока не верят.

Найденыша перемена отношения к отряду со стороны природы не радует, при виде любого животного он съеживается и выпускает невидимые колючки. Лошадь Хисы терпит седока, но часто фыркает от возмущения. По вечерам, на привалах, самые смелые обитатели незнакомого мира посещают стоянку. Больше других привлекает Глафий, единственный обладатель бороды и медового запаха, вернувшегося к нему. Стричься он не желает, и солнечная завеса закрывает плечи. В дороге над головой-копной гудят пчёлы, чуть выше кружат бабочки.

И никто не удивился, что именно Глафий первым предупредил о приближении ненастья.

– Командир! Отряд! Нам требуется укрытие. Вот-вот налетит и накроет нас первый холодный шквал.

Сандр доверил поиск укрытия Воронку. Резкая смена погоды насторожила. Возвращались прежние опасения. Нет, не могут их вот так просто пропустить к цели! Активное противодействие только начинается.

«Почему мы выбрали прямой путь на север? Как только мы ступили на него, ничего серьезно опасного не происходит. Словно кто-то старается облегчить нам дорогу. И Нечто словно забыло о Нуре. Что, если сам Нечто и направляет на север? И мы идем по маршруту, намеченному им?»

На привале, не добившись связи с Ардом Айлийюн, проанализировали весь пройденный путь. И сделали общий вывод: за отрядом наблюдают. Путь корректируется. То слабее, то сильнее… То задерживают, то подталкивают. Определенно, воздействие исходит из единого центра. В таком случае, в том командно-наблюдательном центре не исключают, что айлы догадываются о наличии активного контроля. Мозг Хисы мог находиться под ними. И Найденыш не нашелся, его подсунули… Подбросили!

И, в таком случае, – ураган предназначен для того, чтобы развеять наши возможные подозрения. Но ведь несложно им там понять, что и этот ход мы в состоянии раскрыть… Возникает большая путаница. В мелочах можно заблудиться. Надо подняться над ними, увидеть главное. Увидим, поймем, – и все получится. Напрямую им с нами, айлами, не справиться. Иначе бы давно…

– Глафий! – обратился Сандр к «великому пчеловоду», окруженному жужжащим роем и шелестящим облаком. Часть из бабочек закружила и над черноволосой коротко стриженой головой Нура.

– Глафий! Следы дозоров отсутствуют, их донесения не доходят до нас. Их ликвидируют!

– Та-ак! – Глафий принялся чесать пальцами бороду, – А сами дозоры?

– С ними порядок. Я уверен. На Арде Ману нет силы, способной серьезно повредить айлам. Нас можно напугать, обмануть, но нельзя уничтожить.

Глафий вытянул руку перед собой и на ладонь спланировала громадная изумрудно-голубая стрекоза. Ее выпуклые многозрачковые глаза смотрели разом на Глафия, Сандра и Нура.

– Какая красавица! – восхитился Глафий, – Она информирует: приближается ураган. Но сама не прячется. И пчёлки мои тоже… Что значит, – ты прав, командир. Переждем непогоду и попробуем перестроить наши мозги.

– И сделаем это подальше от Найденыша, – добавил Нур.

Он с понимающей улыбкой взрослого айла погрозил пальцем Кари, тычущей лбом в бок Воронка. Кари отреагировала взмахом хвоста.

***

Через сотню шагов Воронок с Кари остановились у рощицы стройных желто-белых березок. Вокруг деревьев – почти одинаковые по форме и размеру камни, расположенные по правильной окружности. След работы разумных рук. Сандр предоставил Воронку свободу и тот увел лошадей в центр огражденного камнями оазиса безопасности. Деревья выросли рассредоточенно, в центре самой рощицы свободное пространство, поросшее высокой зеленоватой травой. Идеальное место для укрытия.

И вот, черные тучи закрыли Иш-Арун плотной шторой. Потемнело резко и тут же рванул ветер, срывая листья с берез. Пошел такой гул, что голосовое общение стало невозможным. Прояснилось назначение камней, – они полностью гасят низовой ветер и спасают ручеек, берущий начало среди березок, от загрязнения.

Нур бросил Найденышу, вцепившемуся в ствол дерева, накидку. Айлы решили не прятаться от дождя. Много дней и ночей нет рядом большой воды; и любой дождь, пусть холодный проливной, кроме пользы, ничего не принесет.

За ночь ветер сорвал с верхушек деревьев всю листву, ручеек стал речкой. Временами где-то на севере ветвились молнии, до оазиса докатывались раскаты грома. Будто громадные каменные шары падают с высоких гор, дробясь к подножию на мелкие обломки.

Ночная гроза омыла лошадей и придала свежей энергии. Как и айлам. Съеженный Найденыш дрожал всем телом. Нур, поколебавшись, вытащил из собственной поклажи сухой плед и протянул вместо мокрой накидки.

– Выжми одежду свою, потом завернись в плед. Через час трогаемся.

«Вот и первая команда юного командира», – довольно улыбнулся Сандр и громко спросил:

– Все слышали? Ты как, Воронок?

Воронок продемонстрировал два ряда белых зубов и озорно повел глазом. Он не возражал подчиняться Нуру.

– Вот так! – произнес Сандр заимствованную у Глафия любимую фразу, и легко сощурился: тот пытался просушить обросшую голову мокрым платком.

За пределами их ночного убежища грозовой ураган оставил заметные следы. Местами ветер повырывал из почвы даже траву с корнями. Сандр предложил бы суточный отдых. Но… Решение Нура озвучено.

– Я пойду впереди, командир! – строго объявил Глафий, прижимая к лицу платочек, только что простиранный в родниковой воде.

Сандр понял. Гроза очистила, отфильтровала воздух, а дождевая вода, смешанная с родниковой, позволят Глафию усилить чувствительность до предела. А еще – предчувствие! Оно подсказывает, – Глафий что-нибудь да отыщет!

И нашел, как только светило прошло четверть пути по небосводу. И, остановив отряд взмахом руки, пригласил Сандра. Они присели на корточки перед округлым камнем, на треть погруженным в землю, поросшую высокой травой. Рядом цвел куст, напоминающий родную ардовскую розу.

– Здесь! – зашевелив ноздрями и сделав глубокий вдох-выдох, сказал Глафий.

И, напрягшись, резким толчком обеих рук отвалил камень в сторону.

Под ним на влажной почве, лишенной корней трав, поблескивал металлический предмет.

– Ахияр! – не сдержав волнения, шепотом воскликнул Сандр, – Это его вещь!

– Верно! – спокойно отреагировал Глафий, – Следу около пятнадцати лет. Аура слабая, но четкая. Он знал, что мы найдем это. Он знал и знает больше, чем мы…

Сандр повернулся. Отряд вне досягаемости шепота. Найденыш, закутанный в плед Нура, не дрожит, и взгляд его устремлен на спину Глафия, закрывающую вид на находку.

– Нур! – произнес Сандр, вложив в имя нужные эмоции.

Нур понял и по его команде отряд отступил на полсотни шагов. Глафий поднял находку, подержал в руке, протянул Сандру.

– Твоя очередь. Да, на ней отпечаток руки Ахияра. Но что это – я не понимаю

У Сандра губы задрожали. Так, что пришлось их мять пальцами. Но ведь есть отчего… Получалось, Ахияр был уверен, что его послание откроет именно он. Но надо вначале объяснить Глафию…

– Друг мой… Эта золотая коробочка… Футляр… Он принадлежал моему отцу. Ты ведь помнишь, он занимался исследованием океана. В этом футляре он привозил подарки из экспедиций. Он золотой, герметичен, и открывается хитро. Жемчужины, кусочки кораллов, всякие мелочи… Помню, я открывал его и радовался каждой находке-подарку. Наследство отца… Вот, посмотри, тут гравировка, его имя. Ахияр попросил его перед уходом. Кроме нас двоих, никто не знает его секретов: как открыть, и как прочитать то, что написано внутри.

– А внутри что-то написано? – заинтересовался Глафий, – Можно, я попробую?

Попытки не увенчались успехом, и он сдался.

– Дня через три и ты бы открыл. Вот так, – Сандр коснулся одновременно пяти точек на корпусе футляра и он мягко распахнулся, открыв пустоту. Но внутреннюю поверхность покрывала вязь из знаков-идеограмм, – Попробуешь прочитать?

Глафий взглянул и отказался.

– Тут использован шифр, который мы с Ахияром придумали в детстве. Специально для игры в разведчиков Арда Аатамийн, Темного материка. Постепенно в игру включились многие, но шифр мы оставили себе. Разгадать его кому-то непросто.

Сандр приблизил послание к глазам и, повторяя движения Глафия, попробовал уловить специфику запахов. Повеяло морем, настроем детской игры… Но это – психика, и только. До Глафия не подняться.

– Что там? – нетерпеливо спросил Глафий.

– Сейчас, – Сандр переключился на задачу, – Предостережение. В форме запрета. Нам нельзя на север. Это направление крайне опасно. Он предлагает вернуться, пересечь Жемчужную и изучить обстановку на правобережье. И уж после этого принимать решение на уточнение маршрута.

– Я так и знал! – ударил кулаком правой по ладони левой Глафий; получился яркий сильный звук, – Мы слишком торопились. Нур не готов к Переходу. То, что ему необходимо, находится по ту сторону Жемчужной. Больше ничего?

– Нет. Он торопился. Его опекали плотнее, чем нас. Но он прошел, я знаю. Ведь так?

Сандр вспомнил видение о посещении Чандры, но рассказать Глафию не решился. Не время.

– Так! – согласился с ним Глафий, – Ахияр способен не только на такое. Но что делать с сообщением?

– Оставим как было. Почти как было. После нас придут любопытствующие. Я буду очень рад…

Сандр направил сосредоточенный взгляд на раскрытый футляр. Металл нагрелся, покраснел. Нанесенные алмазной гранью знаки начали хаотически перемещаться. Дождавшись, пока они перемешались, Сандр закрыл футляр.

– Всё! Смысл исчез. Ты доволен, брат мой Глафий?

– Еще как! Я не подозревал, что так можно…

– Я и сам до недавнего времени… Мы, айлы, не знаем себя. Вот для чего Нуру требуется путешествие по Арду Ману.

Водопад Ауян

О предупреждении Ахияра Сандр решил сообщить Нуру и айлам позже, когда Найденыш будет подальше. Озадаченный внезапной сменой маршрута, оперативный отряд шел молча. Над возможным руслом Жемчужной выше водопада Ауян застыла густая масса тумана. Решили идти рядом с ним на юг, пока не найдется подходящее место для переправы.

Отыскалась удобная звериная тропа, местами почти примыкающая к полосе тумана. И тогда в белесом массиве айлы отмечали движение сгустков наподобие морских медуз. Светло-оранжевые, величиной с Найденыша, словно кометы неба, знаменующие приход Азарфэйра, они рождали не положительные эмоции.

– А ведь туман не временное явление, – сказал Джахар, – Там внутри сложился микроклимат, свои организмы, много чего…

– В Арде Ману должно быть множество таких биоанклавов, – сказал Арри, дергая за неподдающийся узел цветного платка на шее, – И в каждом свой, непохожий на другие, мир. Наступят спокойные времена, непременно займусь их исследованием…

– Займешься, – рассмеялся Ангий, – Но кто тебя оторвет от экспериментальной фабрики, от опытов с красками? Игрушку из Центра Магии ты ведь непременно превратишь в настоящую.

– Ну, – возмутился Арри, присматриваясь к голове медузы, подплывшей к краю туманной полосы, – Сколько я обхожусь без них! И ничего ведь…

Голова медузы из оранжевой перекрасилась в фиолетовый цвет. А на фиолетовом фоне блеснули два оранжевых глаза, излучающие холодную, пронизывающую воздух мысль. Или показалось? Сандр потер глаза, посмотрел снова, но медузы уже нет.

***

Тропа отклонилась влево, Арри облегченно выдохнул. Значит, не показалось, он тоже заметил. И не понравилось. Тканевые фабрики роднее, чем туманы с разумными каракатицами.

Лучи поднявшегося Иш-Аруна заскользили по туманной стене, заставив ее мерцать и искрить. Как только наплывало облачко, мерцание-искрение исчезало. И стена отражала идущий мимо оперотряд. Шум Ауяна усилился, заглушая звуки движения.

Стена тумана оборвалась неожиданно, как срезанная по вертикали, и открылся вид на водопад. Отряд замер перед величественной картиной. Над головами, на расстоянии любимой Джахаром спринтерской дистанции, – обнаженный скальный массив. То, что за ним на запад и север, скрыто под полосой тумана. Ведь Жемчужная откуда-то берет начало? Уж не до Кафских ли гор тянется загадочная белая полоса? В любом случае вода Жемчужной требует отдельного исследования. Нур ведь не потянулся к ней при первой встрече.

Масса воды, истекающая из неведомого пространства, полускрыта завесой мельчайших капель. Она прорезала в теле скалы множество расщелин и низвергается с них упругими струями в невидимость. Русло Жемчужной скрыто облаком водяной пыли и пузырящимся одеялом пены. Ауян заявляет о независимости

Скальное основание водопада выгнуто подковой на север, упираясь с востока и запада в каменные россыпи, оставленные ледником. А над могучим великолепием застыла многоцветная дуга, многократно превышая мощью Радугу Арда Айлийюн.

Айлы склонили головы. Перед исконной красотой нельзя иначе. А здесь она ярко отражена мириадом капель, растворена в каждой струйке. Живая радужная стена…

***

Говорить в таких условиях невозможно. Сандр мысленно попросил отряд спешиться и подошел ближе к водопаду.

«Звук низкой частоты, – передал Джахар, – Прислушайся, Нур. Такой шум мы называем «розовым». В отличие от «белого» шума, какой мог бы исходить от Ауяна непосредственно. И был бы он нехорош до противности».

«Да, я помню. Между нами и водопадом некая преграда. Так?»

«Именно!» – согласился Джахар.

«И Радуга неискаженная… Почему? Свободна от процессов, действующих на Арде Ману? Стена тумана, Водопад, Жемчужная… Три явления, переходящие одно в другое… Не единое ли они целое? Шум воды воздействует на нас. Внимательно осмотреться! Искать переправу ниже, – несерьезно, время терять. Сквозь туман выше нельзя. По водопаду не пройдем. Но если под ним?»

***

Мысль Сандра принята отрядом. Айлы нацелились на пространство между жидкой Радугой и монолитом скалы. Все, кроме Нура.

– Если водопад исходит из волшебного, необычного тумана, то и проход необычен, – сказал он.

Нур смотрит на коричнево-скользкую скалу, застывшую неприступной преградой. Восточная грань монолита громадной подковы… Рядом застыл Найденыш. Взгляд Найденыша не соответствует внешнему виду. Словно глаза гордого орла пересадили полевому суслику, пугливому обитателю темной норы.

И Сандр предложил:

– Нур, мы вдвоем подойдем ближе. Ты не против?

– Я не против, – сосредоточенно, не отрывая взгляда от мокрой плоскости, ответил Нур и слез с Кари.

***

Рокот водопада не давал сконцентрироваться на зрении. Требовалась адаптация. Сандр понимал, – Нур ищет то, чего в природе просто так не бывает. После осмотра «стартовой площадки» возможности прошлой цивилизации переоценить трудно. А водопад, известно из преданий, существовал до Азарфэйра. И покорно служил предкам… Нур наверняка представил, что мог сделать на их месте. Несомненно, пробил сквозной туннель, удобный и полезный. А если так, туннель имеется. И надо быть ненормальным, чтобы его не найти.

Пусть найдет Нур, решил Сандр. Сандр переключился на ближнее пространство. Мало ли кто или что… Но рядом не наблюдается никакой угрозы. Рождают беспокойство грохот водопада и незримое давление громадной по массе туманной полосы. Туманоподобное живое образование…

Айлы знают: явлениями природы управляют духи. Добрые и злые. В Арде Айлийюн – добрые. Как Бухайр на Лотосовом озере: единственный правитель. Но теперь Сандр серьезно сомневается в преобладании добра в Арде. Требуется мышление непредвзятое, но на чем его основывать? Бывает достаточно одного примера, и устоявшееся мнение разрушается.

Достоверный факт: шепот в левое ухо Нура при рождении Котёнка. Определенно: зло не только присутствует в Арде Айлийюн. Оно там наблюдает за кем пожелает, а что-то и контролирует. Разве что в Арде злое Нечто ослаблено. И пока только в мысли пролезает, выдавая своё за твоё. Но айлы не знают…

Надо фильтровать собственное сознание. Ошибок и заблуждений будет поменьше.

А в Арде Ману Нечто как дома. Нет – дома! Вся Ила-Аджала в какой-то степени подвластна ему. Нур, как Ахияр, родился не как все. Под знамением… И потому у него иммунитет от проникновения зла. Он видит, распознает его. И не после удара, а до того. Крайне важное качество.

Таким образом, Нечто ограничено в возможностях. И сейчас мы в этом убедимся… Нур убедит!

***

Сандр не ошибся. Нур сделал шаг вперед, прямо в искрящуюся Радугой россыпь водяного тумана, отделяющую зеленый мир от скальной основы водопада. И открылся мост, упирающийся западным краем в сочащийся влагой камень.

Нур обернулся с победной улыбкой.

– Есть проход! – возглас перекрыл грохот и достиг отряда.

Сандр произнес мысленно, сохраняя интонации Нура: «Есть проход! Вперед, оперотряд!»

Наверное, Нечто при чем. Мост опознал айлов, вот и вся проблема. Признал и проявил себя. Так будет и с проходом сквозь скалу.

Отряд оживился. Сложное впечатление от завесы тумана, скрывшей Жемчужную выше Ауяна, пропало. Да, отметил Сандр, отряд меняется. От одного лунного цикла к другому… Не будет так широко качаться маятник, от разочарования в своих силах и целях похода до крайней самоуверенности и ощущения неуязвимости. На маршруте впереди много зигзагов. Но теперь всем ясно, – куда ни поворачивает дорога, они идут к Цели. И сил хватит, у айлов энергии больше, чем принято думать в Арде.

***

Проход открылся в нескольких шагах от стены. Ни двери, ни люка, ни завесы. Иллюзия исчезла, и всё.

Ила-Аджала переполнена миражами. Через сколько обманов требуется пройти, чтобы перестать на них реагировать? Да и возможно ли такое? Замкнутый туннель заставил забыть о текущих переживаниях. Мысль освобожденная собрала вопросы, таящие ответы длиной не в одну жизнь.

Рожденные под звездой не ближе к Свитку? Где и кто теперь Ахияр? Где и кем станет Нур? И как соответствовать им? Какими были те из айлов, что держали в руках своих Свиток и могли понимать его? Так понять, чтобы другим рассказать? И есть ли миры без пустынь и туманов?

Внутри водопада нет воды. А есть безмолвие и что-то еще… Что-то большее, чем весь Ауян….

Кони ступают по граниту, но не звучат копыта. И напрасно здесь общаться с тем, кто не знает иной речи, кроме голосовой.

Съежился Найденыш как никогда раньше. Потому что никогда не был айлом. И никогда не будет. Даже если пройдет с отрядом всю жизнь, и жизни той будет тысяча тысяч лунных циклов.

Они идут на запад, касаясь скалы с севера. А с юга нет стены. И ни воды, ни Радуги! А виднеются дороги, прямые и ветвящиеся, проложенные через изобилие и страдания, негу и преодоление. Дороги известные и дороги предстоящие.

Может быть, все дороги всех айлов, и не только айлов, способна показать отсутствующая стена. Но каждый видит свои. И чуть-чуть, – другие, пересекающиеся или протянутые рядом. И столь близкие, что сливаются в одну. Увидел Сандр, – дорога его нынешнего воплощения не обрывается в Арде Ману. И не увидел себя в Арде Айлийюн, рядом с Фреей. Но не стало печально. Ведь уходит его дорога к звезде Нура. И идет не один, а с теми, кто рожден под звездой. То показан общий путь; не путь одинокого путника, потерявшего свой отряд.

Дорога – как луч звезды… Звезда захотела показать больше и дальше. Но не смог Сандр принять весь предложенный смысл, ибо не готов. Ибо не знает он многого… Но знание не придет само.

«Придется тебе, Сандр, поработать головой и не только, – сказал он себе, – Пока не откроется Звёздный Путь…»

***

От Ауяна началась Дорога Лунная. Древняя, как Ард Ману, равная возрастом водопаду Ауян. Отряд вышел в беззвездную ночь, мягко-шелковистую на ощупь, скользкую на взгляд, наполненную шепотами и отдаленными ароматами.

Но тем лучше. Найденыш со страхом и рвущимся через него любопытством смотрит на светящиеся одежды и тела айлов, на сияющие глаза лошадей. Особенно, – Воронка и Кари, которые идут впереди и освещают путь на много шагов. Искрящимися веерами разлетаются звездочки из-под копыт и страшно смотреть, как могучий Воронок с непобедимым седоком подминает Дорогу под себя…

И Кари совсем не та, какую помнят в Арде Айлийюн. Она росла и крепла вместе с Нуром и соответствует роли будущей подруги Воронка. А Нур… Сандр видит: еще пара солнечных циклов, и сравняется сын с отцом. Ахияр немногим ниже и слабее, чем Сандр, а превосходит его тем, что неявно, но определяет цену жизни. Нур становится гордой радостью айлов. Нур и Азхара – звёздная пара, прекраснее которой не знал весь Ард Ману.

Но! – радости айлов предстоит роль обитателя ненавистной Империи. Печаль Фреи и тоска Азхары достигнут звезды Нура. А гнев Сандра дотянется до тех, кто пытается вершить судьбы айлов за багровыми сполохами Кафских гор… Но не отдалит гнев от того же Азарфэйра, и не отменит его. Ибо миром правит нечто высшее, чем гнев.

Но цветные тени пролегли через дорогу, – поднимался рассвет. И не стал виден льющийся от айлов свет, и в глазах Воронка не находит Найденыш ярости. И не понимает отпрыск чуждого племени, каким чутьем айлы не сбиваются с пути.

Посмотрел Сандр и поразился разнице между Нуром и Найденышем. Желание Нура держит Найденыша в отряде. Нур не осознает причины? Прислушался Сандр и прочел в Нуре то, чего нет в нем самом. Нур размышляет о смысле сотворения. Он излучает мысль, связанную с Истиной. До водопада Ауян такого не бывало.

***

…Просто песок, – сколько б его ни было много, – еще не Пустыня!

Песчинка – малая малость. Но и малость способна заслонить всё небо. Хиса знал, что такое песок. Песок снаружи… Песка внутри себя Хиса не видел.

Пустыню Тайхау Хиса внешне прошел легче других. И помогал другим сберечься. Пустыню в себе для себя он обрел после… Он вытащил ее из себя для себя. И заблудился во внутренней пустыне. У Колодца Желаний произошел не разовый акт. Колодец всего лишь точку поставил, обозначил необратимость процесса. А выбор Хисой сделан раньше.

Песчинка заслонила небо…

Но Хиса – айл.

Ни у кого, у айлов тоже, нет гарантии…

Потерять себя на перекрестке дорог?

Иш-Арун поднялся крупным шаром не ниже уровня дня пройденного. Что значит, – до Кафских гор ближе не стало.

И Сандр остановил отряд.

– Требуется ли нам отдых после Ауяна?

– Нет, – последовал общий ответ.

– Будем ли мы следовать древней дорогой, пока это имеет смысл?

– Да.

– Тогда – вперед!

Да, вперед! Куда б она ни вела, Дорога, она – необходима. А хранящий память давних времен камень одновременно вел и в прошлое, и в будущее. На этот раз он вывел оперативный отряд к аваретам, ко второму их стойбищу.

***

Кочевники знали о приближении айлов. И встретили как дорогих гостей. Что, казалось бы, выводит второе стойбище на высший уровень в сравнении с первым. С удивленной радостью айлы наблюдают и за отправкой гонцов к племенам на северо-западе. Гонцы несут весть о созыве Всеобщего Собрания Арда Ману и призыв к доазарфэйровскому образу жизни.

Очень интересно! Они исходят из решения, принятого аваретами первого стойбища! Каким образом они узнали о том, что там произошло, раньше прибытия оперотряда?! Ведь у аваретов нет общих снов.

Состоящая из прямых углов геометрия стойбища впечатляет. Особенно – ее центральной, стягивающей смысл точкой. В центре поселения высится холм. А на нем – отлитое из золота изваяние.

Для айлов приготовили специальный дом, по убранству почти столь же роскошный, как дом вождя. И закрепили штат слуг, обязанных удовлетворять прихоти гостей.

На второй день пребывания Глафий сделал первый вывод:

– Эти кочевники более развиты, чем те. Но я сожалею, что у них нет шамана. А еще сожалею, что под холмом в центре не спит Мантикора.

Мнение Глафия разделили айлы вечером, после приглашения к ритуалу года.

Обитатели стойбища в праздничных одеждах цвета статуи, – красноватое золото, – собрались кругом холма в ожидании вождя-шамана. Единовластие, внушающее трепет соплеменникам…

Найденышу вождь участвовать в церемонии не разрешил, и тот остался в гостевом доме под наблюдением слуги-стражника.

И, пока вождь в сопровождении помощников и айлов продвигался по бревенчатой главной улице, Нур успел с ним побеседовать. Официальной встречи-представления не было, и Сандр решил: вождь принял Нура за командира оперотряда, а Сандра за телохранителя. Такая схема органично вписывалась в систему взглядов аваретов. Сандр не возразил. В основе такой расклад соответствует реальному положению дел.

– Вы поклоняетесь тому, кто стоит на вершине… Как давно вы это делаете? И как часты такие ритуалы?

Изваяние, ростом раз в пять превышающее средний рост аварета, украшенное самоцветами, с расписанным в естественные цвета лицом, смотрит на север. В свете восходящего Иш-Аруна золото сияет, самоцветы играют цветными лучами.

– Так делали наши отцы. И отцы наших отцов. И отцы отцов наших отцов… Ритуал проводится по праздничным дням. Праздничные дни —солнцестояние, равноденствие и особые даты. Прибытие к нам айлов – случай, требующий полного обряда.

– Кто же он, тот? – спросил Нур.

Вождь посмотрел с недоумением: или Нур скрывает знание, или же происходит из племени невежественного и дикого. Но, поскольку Нур безусловно айл, вождь решил, – Нур испытывает его на прочность веры.

– Мы не знаем его имени… Оно настолько священно, что лучше не знать… Он – тот, от кого началось все разумное население Илы-Аджалы. Родоначальник аваретов и всех иных племен. Вы знаете, что и айлы зачаты им же, но по особому, специальному замыслу. Дух его присутствует в изображении и, распространяясь кругом, достигает всех уголков Арда Ману. По его высшему повелению вы, айлы, прибыли в мое стойбище. И мы сегодня воздадим должную благодарность его могуществу и мудрости.

***

Выслушав вождя, Сандр задумался. Как они, айлы, избежали поклонения кумиру-основателю? У айлов имеется знание о семи Эонах. И они убеждены в том, что хозяин Высшего, Седьмого Эона и есть тот, кто устанавливает порядок вещей во всех мирах. Да, они не знают, кто он, в чем смысл установленного порядка, много чего не знают. И потому решили отыскать Свиток. Но Храм айлов просто реликвия. И еще – хранилище древностей, неразгаданных книг. Есть ли у айлов преимущество перед аваретами? Или же авареты второго стойбища превосходят айлов верой? Ведь она у них материализована, источник веры всегда перед глазами, у них устоявшийся ритуал поклонения первопредку Ашрану…

– Вы о чем-то просите того, чьего имени не знаете? – продолжал спрашивать Нур.

– Да. Он любит, когда его просят. О благоденствии, о безопасности, об удаче. О многом, что составляет нашу жизнь. А главное, – мы просим о возвращении на Ард Ману Великого Сокровища.

– Великого Сокровища? Что это? Мы не знаем.

– Айлы не могут не знать о Великом сокровище, – с обидой и возмущением воскликнул вождь; он вскинул руки к небу, полы расшитой золотыми нитями багровой тоги распахнулись, открыв белоснежное нательное белье, – Сокровище – это волшебный кристалл, принадлежавший Ему изначально. Кристалл исполняет все желания. Народу, обладающему Великим Сокровищем, нет необходимости пасти скот, возделывать землю… Всё нужное для полноценной жизни поступает в наилучшем виде и в изобилии.

Услышав это, Нур, показалось Сандру, потерял дар голосовой речи. Но справился с замешательством быстро.

– Чем займется народ аваретов, когда станет обладателем Кристалла? – спросил Нур.

Вопрос для вождя оказался сложным. Он замолчал; лицо меняло цвет от почти бледного к ярко-красному и обратно. Цикл смены цвета прошел трижды, пока нашлись слова.

– Он определит задачи. Мы получим на холме откровение.

На том беседа завершилась. И началась практическая часть, ритуал. По решению Сандра отряд не принял в нем участия. А Сандр усмехнулся и сказал Нуру:

–Тебе, верховному шаману отряда айлов, придется объяснить вождю смысл отказа. Только не обижай его…

Нур, чуть улыбнувшись в ответ, кивнул. А церемония впечатляла и воздействовала на все чувства участников. Как только вождь с ассистентами влился в толпу вокруг холма, она самоорганизовалась. Все повернулись лицами в одну сторону и начали мерное шествие под ритм четырех барабанов, расставленных по сторонам света. В такт барабанному бою и собственным шагам, племя принялось исполнять хвалебную песнь, на языке столь же древнем, как статуя на холме. Через равные промежутки над процессией воздвиглись рисованные на деревянных досках изображения статуи первопредка. Доски в золотых окладах и сверкают мелкими цветными каменьями.

Процессия получилась красочной, ритмично-музыкальной, преисполненной тайного и явного смыслов-значений. Ритм движения задавал вождь.

– Да… Мантикора им ни к чему. И шаман не нужен. Четыре таких обряда в год, при необходимости можно добавить… Они так впечатываются в память аваретов, что их сознание не примет ничего иного. Идол над стойбищем, он на самом деле поселился в каждом сердце.

Это сказал Глафий, грустно и зло.

***

После обряда поклонения статуе вождь пригласил на праздничный прием. Но предварительно выслушал объяснение Нура, оправдывающее неучастие отряда в ритуале. За столом и достигли ушей айлов первые факты об острове на юге Арда Ману. На мрачном Острове живут неведомые существа, называющие себя «люди» и «человек». Внешне «люди» похожи и на аваретов, и на других. Но далеки от сходства с айлами. Но каковы их сердца, не знает даже вождь…

Стойбище аваретов стоит у древней дороги издавна. Но сами авареты не ходят по ней. Кочевник и дорога – несовместимы. Даже если кочевник имеет постоянное место жизни. Потому аваретов не интересуют направления дорог. Или лукавят авареты?

Сразу после стойбища с золотым идолом древняя дорога повернула на север. А через семь дневных переходов резко переменилась погода. Словно под натиском Империи Кафские горы сместились на юг Илы-Аджалы.

Кто управляет струнами дней и ночей? Кто их натягивает-ослабляет? Дни сжались, ночи удлинились. Ида покинула небо, повеяло морозом. И Радуга не загоралась на каплях утренней росы под лучами отдалившегося Иш-Аруна.

Найденыш ожил, развернулся. Почему его радует приближение к северу?

Айлы задумались. Запрет Ахияра… Как с ним быть? Ведь он получен по ту сторону Жемчужной. Относится ли он к этой части Арда Ману? Небо скупое, ни дождей, ни снегов… Воздух звенит от любого прикосновения. Лес поредел, похудел и ужался в росте. Так себе, не лес, а мрачная схема. Листья не шуршат, а глухо, чуть слышно, постукивают друг о друга. А звук копыт катится по дороге морожеными шариками. И шарики никак не скатятся с дорожной полосы. Кажется, звуки продвижения отряда не гаснут, а сохраняются многими днями. Вчерашние шарики догоняют сегодняшние, шершаво соприкасаются, вызывая в воздухе новое натяжение струн.

Север явно отталкивает отряд, сдерживает скорость, испытывает терпением и дискомфортом. В Найденыше растет непонятная радость, он пытается ее скрыть, но чувства айлов обострены.

Нур не отходит от Найденыша. Кари почти догнала ростом коня Хисы, Нур сравнялся в росте с потерянным седоком. Нисколько не прибавивший ни в чем Найденыш поглядывает на Нура со страхом, в котором скрыта позиция тайного наблюдателя.

Сандр на Воронке возглавляет колонну, впереди на полсотни шагов. Глафий приблизился к нему и, протягивая деревянную кружку медового напитка, сдобренного травами, сказал:

– Подкрепись, командир. Холод оттягивает массу энергии. Надо подумать… Это сопротивление… Ветерок-то слабый совсем, а мы как через встречную волну пробиваемся. Это раз. И запрет Ахияра. Это два. Что, если сопротивление не злое? Не Имперское? Будем ждать третьего предостережения?

Сандр сделал один глоток, другой… Напиток оказался хорош. Очень хорош. Возвращая Глафию пустую кружку, сказал:

– Ты настоящий, непревзойденный мастер, брат. Третье предостережение? Мы не знаем сути второго. Никакая Империя и никакой Дух не в состоянии раздвинуть или сблизить Восток и Запад, Север и Юг. А сдвиг в наличии. Мы что, как-то вдруг перескочили через сотню-другую полных суточных переходов?

– Я понимаю, – ответил Глафий, – Никто не может… Но оно есть. Сотворить иллюзию такого масштаба, в полнейшей достоверности? И почему радуется заморыш? Надо проломиться в дурную голову, многое поймем. Уверен.

Сандр придержал Воронка, вдруг рванувшего вперед.

– Надо, знаю. Потому и не избавляемся. Но как? Не дается, мы с Нуром пытались. Какая-то пустота в нем. Или стена заградительная. Язык в основном понятен, и у меня есть догадки. Но подтверждений нет. И не такой уж он заморыш. Уверен, внутри куска льда выживет. Если замуровать…

Глафий согласился:

– Ладно. Я сказал, ты услышал. Тут тебе решать придется. Одному. Без Нура. Ты понял?

– Да понял я, еще как понял. Возвращайся к отряду. Мне в одиночестве надо побыть. С Воронком можно посоветоваться?

– С Воронком можно, – сверкнул голубизной глаз Глафий и придержал Зарю, лошадку мохноногую и широкую в корпусе, под стать хозяину, – Стой, Заря моя вечерняя и утренняя. У нас свои дела, у них свои.

Глафий лишь добавил горючего в костер, который давно жжет Сандра. Проход в Империю никуда не денется. Не уйдет Нур от судьбы. Со Свитком сложнее. Конечно, они прошли тонкой иглой через большой сложный организм, сделали всего один короткий прокол. Но ведь ничего не зацепили. Будто нет и не было его в памяти народной. Встреченные племена – сами по себе. Ничего не хотят, ничего требуемого для завтра не умеют. Ни корабелов, ни оружейников… Что даст общее Собрание? Таких объединять – тысячи лет мало. И – сброд получится. Силы Империи с таким войском как с детками бессильными разделаются.

***

Долго длился сон айлов. Укрылись за завесой Пустыни Тайхау… Пока Радуга не стала деформироваться. Сандр не догадывался, что Бухайр доверяет Нуру. Дух многое знает. Но у него нет права дарить айлам знание. Самим надо искать, добиваться. Может, и требовать… Зарыться в Замок Магии, в «стартплощадку»… Но это – многих годы для многих. У оперотряда нет резервов времени. Мы обязаны представить Арду Айлийюн подробное описание планетной обстановки. И, похоже, без поддержки извне не выстоять. Нечто собирает силы, анализирует ситуацию. Нечто впереди нас, куда бы мы ни двигались. Мы несем потери, а оно жиреет, мышцами обрастает. Надо предельно жестко зондировать всех, кто встретится. Тайны прячутся, хранилища существуют! Нура без необходимой суммы знаний нельзя отпускать! Всё, что он обретет здесь, вернется к нему там. Неизвестно, в какой форме, но вернется! Ахияр наверняка прошел, и ждет Нура, это определенно. И, быть может, Сандра тоже…

– Сандр! Командир!

Крик Джахара дошел не сразу. Он остановил Воронка, повернул назад. Дыхание коня обращалось в белые облачка, облачка опадали мелким инеем.

– Ты куда заторопился, командир? – спросил Глафий.

Вопрос прошелестел мимо легким крылом и заставил повернуть голову на запад, где едва светит бледный шарик Иш-Аруна. За невысокой жиденькой стеной леска поднимается отвесно в небо столб сизо-белесого дыма. Горит дерево. Дымит из печей, сработанных руками.

«Наконец-то! – обрадовался Сандр, – Тут-то всё и решим. Куда идти, с кем и…»

За первым столбом дыма угадывались другие, теряющиеся на жидко-голубом экране небосвода. Поселение… Тут живут те, кто привык к холоду. Итак, морозец не иллюзия. Но это ничего не значит. Кафские горы сами по себе по планете не передвигаются.

Азарфайры

Странным оказался народец холода. Неожиданно диковинным.

Ард Ману велик… Каждый народ, большой или малый, волен избрать для жизни удобное место и никого не стеснит. И когда смотришь на поселение, устроенное в неприветливо-промозглом окружении полулесов и полутундры, возникает много вопросов. Среди них и такой: то ли место формирует характер поселенцев, то ли выбирают они места по своему нраву.

Печи держат огонь днем и ночью. Но не очень-то греют тех, кто поддерживает огонь, вырубая и без того худые леса. Кровь в жилах племени течет вязкая и низкотемпературная. Прибытие айлов не вывело их из непрерывного транса. Очень хитро организованная жизнь: поставить перед собой материализованную цель, наделить ее смыслом и спокойно, без малейшего трения, пропускать через себя торопящееся куда-то время.

Азарфайры – так они назвали себя.

Айлы переходили из одного дома в другой, пытаясь организовать информационный контакт. Но с кем? Ни вождей, ни шаманов, ни библиотек, ни театров, ни… Народ распределился семьями-группами по отдельным домикам и непрерывно жжет дерево. Как лесок вокруг сохраняется?

– Они равны друг перед другом. Все вожди и шаманы. Будем искать старшего возрастом.

Сандр сказал и присмотрелся к Найденышу. Тот не отстает от Нура, удивительно активный: разве что сам не ведет допросы. Нравится ему здесь. Почему? Старейшина нашелся. Как раз такой, каким представлял Сандр: беловолосый, размерами бороды соперничает с Глафием.

Кроме него, в невысоком бревенчатом жилище никого. Старик, предпочитающий одиночество. Убранство дома убогое. На полу близ печи матрас из соломы, низенький столик, в углу какая-то одежда. Вдоль стен, – поленницы дров. Отшельник-мудрец?

– Кто ты? – спросил Сандр.

– Азарфайр, – кольнул его старик голубым глазом, отправляя в огонь очередное полено, – Мы все Азарфайры. Нам не нужны иные имена.

Народ азарфайров… Эти люди сделали своим прозвищем имя огня, уничтожившего прежний мир.

– Почему вы не переселитесь туда, где теплее и уютнее? – задал вопрос Нур.

– А разве здесь холодно и неуютно? Вы еще не встречали настоящего холода, нежные айлы…

Вот как! Он знает гостей. И – не в особом восторге.

– Мы его узнаем! – заверил Сандр, – Но вам-то зачем?

– Вы айлы, пришли в оазис промежуточного холода. Он всегда с нами. Так будет до прихода очередного Азарфэйра. Куда бы мы не переселились, оазис перейдет с нами. Мы тянемся к огню, а север сделал нас своими рабами.

Вот так! Они избрали предназначением служение жару пламени, но оказались в плену холода. Итак, отряд попал не под ветры Кафских гор. Они сюда не дотягиваются. А Иш-Арун на самом деле тут плывет по небу высоко и круто. Эти люди выбрали путь, природа Арда Ману поддержала их. Интересным образом: условия такие, что огонь им нужен самим. Как можно забыть о постоянной необходимости?

Сандр, с сочувствием наблюдая за седобородым «азарфайром», обратился к Нуру.

– Что произошло с населением Арда Ману? Или так было всегда? Все ищут и находят себе идола для поклонения. Всем обязательно надо кому-то служить. Мантикоре, статуе, арифметике, пламени… Почему? Ты знаешь?

Нур, протянув руку за спину, ухватил притаившегося за спиной Найденыша за ворот куртки, вытащил на середину дома и строго сказал:

– Отвечай на вопрос, о блуждающий сын неизвестного племени!

Найденыш растерянно заморгал бесцветными глазками. Говорить он не собирался. Тогда Нур обратился к старейшему хранителю огня:

– Ты видишь, о хранитель огня, этот хитрый отрок не из айлов. Он неизвестно чей. Но и он имеет внутри себя скрытого идола. Когда мы узнаем, кто и что это, мы узнаем о его народе всё. Что для тебя огонь, хранитель? Не гаснущий, требующий непрерывной пищи огонь?

Седобородый покачал головой то ли соглашаясь, то ли отрицая что-то. И сказал нехотя:

– Статуя аваретов… Вы видели… Золото вечно, оно подобно огню… Но золото лишено движения. Где движение, там жизнь. А где жизнь, там беседа… Печи связывают нас с Азарфэйром. Огонь рассказал мне о том, кто вы и откуда идете. Огонь может рассказать и о том, куда вы придете… Огненный цветок Илы-Аджалы знает всё!

– Откуда он знает? – спросил Нур, строго глянув на Найденыша.

– Огонь сотворил наш мир. И нас… И вас… Огонь меняет наш мир снова и снова… Вы ищете Свиток, и найдете. И прочтете в нем то, что я сказал. Но то, что сказал и скажу, я узнал от Огня.

Сандр нахмурился.

– Тогда скажи, Хранитель Вечности, что в нашем путешествии будем самым важным, необходимым?

Тот после вопроса Сандра оживился, глаза его сверкнули.

– Азарфэйр предостерегает айлов… Прежде чем достичь северных гор, вам придется достичь пределов юга… Остров чужой тьмы ждет вас… А на острове то, что способно отравить весь Ард Ману. И тогда…

– И тогда придет Огненный Цветок, чтобы очистить планету, – продолжил за старика Нур.

– Да, так будет. Скорее всего… Иной вариант возможен, но еле виден… На этот раз Азарфэйр придет с севера…

«Что-то есть в словах белобородого хранителя вечного огня, – сказал себе Сандр, – Некий дух, ответственный за оазис промежуточного холода, общается с ним через пламя. Может быть, они все в этом племени прорицатели».

– Каков ритуал обращения с огнем? – спросил Сандр, чтобы простимулировать старейшину на новые откровения.

– Не выносить огонь за пределы оазиса промежуточного холода. Не дать погаснуть, иначе прервется связь с Огненным Цветком. Не бросать в пламя никакой грязи ни в каком виде. Только очищенное, не мокрое дерево…

– Чего вы ждете от нас? – спросил Сандр, – Чем мы можем вам помочь?

Старец вернулся в состояние отрешенности. И сказал негромко, смотря на пламя:

– Айлы… Тысячу лет среди нас ни одного айла… Азарфэйр уважает айлов…

«Вот оно что… Они желают, чтобы один из нас остался с ними. Нет. Это – не помощь. Это – участие в заблуждении».

– Что вы знаете о нас? Об айлах…

– Айлы… Вы живете далеко… Никто из ныне живущих племен Арда Ману не способен достичь вас. До Азарфэйра вы были хранителями мудрости. Неужели вы ее утеряли? И отправились за Свитком…

– Когда явится Цветок? Когда? – вдруг, неожиданно и для Нура, вибрирующим голоском спросил Найденыш.

Старец сначала усмехнулся, и затем ответил:

– Ты так и не стал своим среди чужих, пришелец… И не станешь… Айлов не обмануть. Но я отвечу тебе…

Он прикрыл глаза желтыми веками.

– Когда обе луны, – большая золотая и малая серебряная, соединятся в одну линию со светилом, с Иш-Аруном… Но перед тем в предгорье, на месте явления Азарфэйра, поднимутся три белых тополя. Тополя высокие, как мачты древних кораблей айлов…

– Две луны?! – Найденыш возбудился так, что забыл о страхе перед айлами, – Но ведь на небе всего одна луна?! Где вторая? Где ее взять?

«А Чандра, луна вторая, светит ночами над Ардом Айлийюн, – и нет ее рядом с Идой в небе Арда Ману. Великая загадка… Но тут мы ничего больше не узнаем. Эти фанаты не сдвинутся со своих позиций никогда. А вот Найденыш, – надо каким-то образом влезть в его мозги. А двигаться дальше на север становится глупо. Запрет Ахияра можно преодолеть, но делать этого нельзя».

Оперотряд стоит на древней дороге. На том месте, откуда увидели дымы печей племени Хранителей Огня.

– Дозор сюда не дошел. Ахияр здесь не проходил. Этот оазис промежуточного холода – ловушка, капкан. В наших головах достаточно знаний. В наших сердцах – убежденность в правоте выбора. Сейчас перед нами дилемма: на север или на юг!

Молчание после слов Сандра длилось долго. Бледное непрозрачное небо, скрипящий перемороженный воздух… Слова падают на древний камень рыхлыми комками слипшегося хрусткого инея…

За редким частоколом худосочных деревьев – столбы сизого, с трудом определяемого на расстоянии дыма. Там тлеет, не желая погаснуть, множество огней, – символ потерявшего общий ориентир Арда Ману… Символ блуждания в промежуточных оазисах.

– Мы пойдем на юг! – тихо, но твердо сказал Нур, – Цель от нас не уйдет. Пространство тут ни при чем. Наше время еще не вышло…

– Так! – поддержал его Глафий, – Вот когда сделаем предназначенное, узнаем предуготованное… А в таких вот местах ни дела, ни отдыха. Это не наш выбор! Вот так!

Сандр, опустив руки на холку Воронка, подвел итог:

– На юг! И пусть Ард Ману вспомнит об айлах. И пусть айлы узнают Ард Ману…

***

Оазис азарфайров потерял силу одномоментно. Перехода никто не заметил: и вот над головами жаркий диск Иш-Аруна. Горячий воздух, соскучившись по айлам, ласкает обжигающе, яростно. Но идиллия контраста длилась недолго. Природа компенсировала нарушенное равновесие невиданным ливнем. Он пришел из облаков, рожденных над оазисом промежуточного холода. Дождь лился обильно, разогретый почти до точки кипения. Горячий пар накрыл отряд, пришлось использовать все имеющиеся в поклаже средства защиты, от накидок до последнего платочка. Воронок вовремя привел отряд в небольшую рощицу, и для защиты лошадей пришлось соорудить навесы, натянутые между стволами.

– Я сварюсь! Сварюсь, сварюсь.., – причитал Найденыш, скрючившись под брюхом Кари.

Она, недовольная таким соседством, недовольно пофыркивала и показывала зубы. Но команды Нура на изгнание непрошенного гостя нет, и она терпит. Кипящий дождь прошел быстро. Найденышем не сварился, но трава превратилась в студенистые косички. Почва парила, освобождаясь от небесного влажного жара.

– Чего только не бывает среди многопоклонников! – воскликнул Глафий, благодушно улыбаясь очистившемуся синему небу.

– Кого ты называешь многопоклонниками? – не понял Джахар.

– Да всех! – с жаром ответил Глафий, – Через сколько племен мы прошли? И у всех свои, групповые идолы. Там цифра стоимости с Мантикорой, там золотой аварет… То ли народ Арда Ману до предела запутался, то ли память потерял…

– Свиток народ потерял, Свиток! – убежденно заключил Ангий, —Мы его отыщем, принесем им; а они откажутся, отвернутся.

«Так оно и будет, – согласился с Ангием Сандр, – Чтобы их развернуть, сотня лет потребуется. И то, если все айлы пойдут в проповедники». И скомандовал:

– Хватит отдыхать, отряд! Уходим из прачечной. Занавески-одеяла по дороге высохнут.

И, строго посмотрев на Найденыша, добавил:

– Ты хочешь, чтобы тебя Нур на ручках носил? На юг не хочешь? Тогда иди куда вздумается. Но без лошади. Ни одна с тобой не останется.

Найденыш зыркнул в сторону Тойры, пружинно распрямился и мгновенно оказался на ее спине. Нур тут же взвалил на него тюк мокрого тряпья и приказал:

– Высушишь по одной. И аккуратно свернешь-сложишь.

Найденыш согласно закивал. И Нур, удовлетворенно кивнув, доложил:

– Мы готовы, командир!

Первый дозор

Овраги, буераки, холмы… Лесостепь… Бездорожье…

Все больше крутится вокруг отряда всяческого зверья, кружит над ним птиц. В траве множество крупных насекомых. Мир богатеет и дифференцируется, несмотря на отсутствие Хисы-математика. В озерах кишит всяческая рыба, среди деревьев в изобилии бродят отучившиеся летать жирные пернатые и прочая живность. Найденыш смотрит на мясо-рыбное изобилие жадным лицом, но молчит. И, не слезая с Тойры, обходится тем, что предлагает дважды в день Ангий.

Привал Сандр решил устроить на седьмой день у реки, берущей начало на закате. Река изобилует порогами, рычит, пенится. Но, самое интересное, – вода ее необъяснимо красная. Во всем прочем ничем не отличаясь от обычной.

– Красная черта… Опять какой-то символ? – спросил сам себя Арри.

На его вернувшем прежнюю округлость лице проступили мелкие морщинки, грозящие превратиться в складки. Цветной шарфик-платочек на шее заметно выцвел, поблекли цветочки-звездочки, пропечатанные на одежде.

«Неужели стареет? Так быстро?! Дорога…»

Глафий от слов Арри встрепенулся и обратил взгляд на Сандра. И Сандр понял его.

– Нур! Ты не против разведки? С Глафием?

Нур согласился без лишних слов. Только спросил:

– Пешком можно? Кари отдохнуть надо. После парилки…

***

На разведку ушли день и часть ночи. Глафий не ошибся. Первый дозор не мог здесь не проходить. И если оставил донесение, то на Красной реке. Более яркого ориентира не отыскать на многие недели пути в любом направлении.

Лоскут красной ткани, привязанный к вершинной ветке дерева Шика, произрастающего и на востоке материковых садов айлов… Дерево поднялось у мощнейшего порога, образованного из камней времени расцвета Огненного Цветка. Над расшифровкой Глафий при содействии Сандра трудился почти четверть светового дня. Результат не удовлетворил.

– Не знаю, командир… Наверное, это я не умею читать. Сумбур какой-то! О пути – ничего. Откуда, куда направились… Встретились с чем-то опасным и непонятным. С чем? Или с кем? Вот, – знак! Означает – в дозоре потери. Что они потеряли? Или кого? И еще, совсем странно: им требуется оружие. Что они решили: искать его, добывать, делать? И то, и другое и третье сразу? Как это? Упоминание о катастрофе… Видимо, об Азарфэйре. Так… Свиток потерян окончательно. И Ард Ману обречен. Да что они?!

Сандр перестал мять нижнюю губу пальцами, прикусил зубами. Глафий разобрался нормально, извлек из сообщения все содержимое. Тут другое.

– Информация искажена чем-то. Нет, – кем-то! Будем, Глафий, иметь в виду, но действовать несмотря. Обсуждению это не подлежит. Согласен?

– Согласен. Но Нур, думаю, всё понял. Так что пол-отряда в обсуждении приняло участие.

– Всё! – заключил Сандр, – С утра переправляемся через Красную! Пойдем по меридиану! Хватить гулять по кривым дорожкам.

Красная река долго оставалась в центре внимания айлов. Трава вдоль нее, цветы, деревья, – все отдавало алым либо оранжевым. Красная лента на розоватом дереве Шика… Шика в Садах совсем не розовое. Глафий предположил: дерево и река покраснели после того, как дозор ленту оставил. Или произошло наоборот?

Страна Теней

Окружающая природа кипела жизнью. И Глафий заявил:

– Я склонен думать, – нас готовят к переселению в один из Эонов. Где всего столько, что желаний не хватает.

Нур рассмеялся, но сказал серьезно:

– Ты заговорил как авареты у золотой статуи, ожидающие в подарок от первопредка машину исполнения потребностей. Не понимаю, почему Найденыш не остался там… Он ведь усвоил урок.

– Твой Найденыш не так примитивен. Рядом с нами он надеется получить что-то значительно большее. Он хитрее той лисы…

Глафий указал на красношерстного зверька с длинным рыжим хвостом, перебежавшего путь отряду. А Сандр удивлялся. Глафий лучится от блаженства, будто достиг вершин бытия в вечности. Над ним гудят три роя пчёл, распространяя аромат лесного мёда на сотню шагов кругом. Между пчелами снуют невиданные до того бабочки. Разных размеров и оттенков, они избрали предметом любви Нура, превратив его в одну из цветочных клумб у дома Фреи. Арри, Джахар и Ангий, отмахиваясь от пчёл, расширенными глазами впитывают развернувшуюся рядом идиллию.

Стадо оленей сопровождает отряд второй час. Кари рвется поиграть с ними. Слишком уж красивое и забавное зрелище эти олени, розовые и светло-коричневые, в белых и желтых пятнах. Кари за последний месяц преобразилась. Из серой стала светло-пепельной, черные пятна обрели коричневатый оттенок; вполне соответствует им по красоте. Ветвистые объемные рога оленей, впитав лучи Иш-Аруна, светятся как медовые соты, хранящие свет яркого неба. Из ближнего леска донесся сдержанный львиный рык, но олени не отреагировали. Ощущают безопасность рядом с айлами? Или такой порядок царит сам по себе? На гриву Воронка совершили плавную посадку сразу несколько стрекоз: голубая, фиолетовая, оранжевая… Многокрылое изящество завораживает Сандра с младенчества. Он и теперь готов разглядывать их часами. Попытаться установить канал чувственной связи? Когда-то получилось. Эффект стереовидения отложился в памяти дорогим воспоминанием.

Воронок идет легко, пританцовывая. И, – оглядываясь на Кари. Нур улыбается этому, а Кари делает вид, что не замечает. Тойра под Найденышем, недовольная участью перевозчика, мучится еще и ревностью. А вот Найденыш, попав в красочную идиллию, остался равнодушным. То ли не понимает, что есть гармония мира и красота, то ли отвергает. Сандр заключил: Найденыш и не из этих мест. Ард Ману велик и просторен… Но ведь сколько он прошел с отрядом! Пора и вспомнить! Предположению об ином его происхождении Сандр пока не давал ходу.

Отдых отряду не требовался. И айлы, и лошади удовлетворялись тем, что дает удивительно ароматный воздух, напитанный энергией Иш-Аруна и Иды, пронизанный светом звезд, насыщенный дыханием Илы-Аджалы.

Ангий сидит на Маре крепко, надежно. Только что вручил Найденышу запас воды и продуктов на семь суток, и твердо предупредил: раньше чем в указанный срок не получит ни капли и ни крошки сверх данного. И Найденыш, вечерами разворачивая свертки, вздыхает и нехотя возвращает их в котомку на боку Тойры. Сандр подозревает, что в глубине законспирированной души Найденыш ненавидит айлов. Нура – больше других. Что значит, – не требовалось ему спасение в далеком Бирюзовом лесу. Но в чем он нуждался? И нуждается?

У Арри исчезла замедленность в реакциях; по его округлому лицу видно, – готов к любому приключению. Эмоции держатся на нужном уровне. Замечательно! А Джахар весь светится, готов взлететь с Песней на любое небо.

Мысли Сандра прервал восхищенный крик Нура, протянувшего руки на восток неба. От раскинутых ладоней устремились два пестроцветных потока, состоящие из множества бабочек. Воздух, взволнованный красочным полетом, рождал волшебную мелодию сопровождения. От Глафия отделились пчелы и присоединились к потокам-лучам бабочек. И сложилась мелодия восхождения. А на Востоке, в неизвестной дали, засверкал множеством граней бриллиант такого размера, что глазам сделалось больно.

Роух! – уловили айлы мысль Нура и восхитились вместе с ним, и небесное спокойствие снизошло на отряд. Птица счастья Нура, летающее воплощение Арда Ману… Не ей ли обязан оперотряд отсутствием непосредственного влияния злого Духа, преследующего Нура? Роух не способен бездействовать. Но является только в крайней степени нужды. Или когда пожелает… Этим чудесным днем Роух дает знак. В знамении этом много смыслов, Нур их разгадает. Но среди них и указание на предстоящее. Видимо, очаровательное бездорожье вот-вот закончится…

Два потока красоты и любви тянулись от ладоней Нура к Роух. Воздух звенел и вибрировал, соединяя две основные мелодии, сложенные из полета бабочек, пчел, птиц, из дыхания и ритма легко идущих лошадей, из колебаний травы и деревьев леса, из аромата и цветовой гаммы расцветших цветов, из распахнувшихся навстречу Роух сердец айлов… Из всего многообразия сложилась великая и легкая симфония, направившая оперативный отряд к южной линии неба, в страну без красок и ароматов, без гармоничных звуков и без любви. В Страну Теней…

***

Восточная птица Роух, алмазное сердце Илы-Аджалы, связанная судьбой с предназначением лучшего из сынов Арда Айлийюн, подняла оперативный отряд айлов над всеми горизонтами Илы-Аджалы. Так было всегда. И планета, взращивая на своей груди Огненный Цветок, не позволяла губить тех, кто более других угоден Седьмому Эону.

И вот уже не касаются копыта Воронка и Кари почвы Илы-Аджалы. А вслед за ними поднимаются к небу и другие… Потому что они принадлежат роду айлов. Потому что тем, кто несет в себе неискаженный изначальный свет первого творения, позволено то, что не разрешено другим, отдавшим предпочтение темени…

Айлы узнали, что могут летать. Возможно, иногда они будут это делать. Но – иногда… Айл – не птица. У айла – своё предназначение, и стремление стать птицей есть несогласие с предназначением. Но если использовать «стартовую площадку» для полета к Чандре или еще дальше? Будет ли это способствовать предназначенному? Одно пока ясно, – требуется предельная осторожность в выборе желаний и возможностей. Не увлекаться, не стремиться к излишнему… Но поддержат ли айлы такое мнение Сандра?

Айлы оперотряда поддержали. Всадники опустились на траву. И вовремя. Алмаз птицы Роух покинул пределы Востока. И линия неба, ограничивающая горизонт Илы-Аджалы, напряглась, чтобы свершился еще один акт, предусмотренный для Дороги.

***

В симфонию красоты и счастья вкралась фальшивая нота, открыв доступ постороннему тембру, и гармония рассыпалась на отдельные кусочки, не способные соединиться в идиллию. И потеряла внутренний смысл, и покинула Путь айлов.

– Какова линия неба, такова и форма планеты, – загадочно сказал Глафий, морща нос и прикрывая его бородой. Но борода не помогла.

Движение заметил Ангий и откомментировал перемену:

– Чужим духом запахло… Добрались-таки. Тут никто не летает. Тут все ползают.

«Добрались…» И на самом деле, куда делись пчелы, стрекозы, бабочки, птицы? Где лисы, олени, добрый рык льва? Почему пропали цветы? И свет неба поблек, не желая участвовать в диссонансе звуков и запахов.

– Отряд! – воскликнул Сандр, зажимая нос ладонью, – Что можно сделать с дыханием? Эти ароматы невозможно выдержать без конвульсий.

Предложил Арри:

– Делайте как я, – он снял платок-шарф с шеи и повязал на лицо, – Так нас учил Хиса в Пустыне. У кого нет платка, я найду. А дальше, – организм сам перестроится. Это легче, чем летать научиться. У нас же есть опыт прохождения Пустыни Тайхау…

«Да, есть… Хиса… А ведь теперь яснее многое о нем. Он жил не просто в отдалении от айлов, на краю Садов. Он жил один… Пропустил Комитет Согласия важный момент… Отряды, особенно оперативные, надо комплектовать по-другому, осторожно…»

Иш-Арун еще не ушел под закат, но уже потемнело. Наступала длинная, душная, плохо пахнущая, беззвездная и безоблачная ночь.

Под копытами лошадей захлюпало. И не вода, и не сушь…

– Вступаем в Долину Теней, – сказал Нур, – Я откуда-то знаю о ней. Немного. И не могу вспомнить, откуда.

– Неважно, откуда, – нетерпеливо сказал Джахар, – Что нас ждет? К чему быть готовым?

Нур отвернулся от Найденыша, вдруг застывшего в позе «слушающего степь» суслика. «Этому заморышу чем хуже, тем лучше. Какая сила прицепила его к отряду, злая или добрая? Когда Сандр наконец решится как следует его прощупать, прозондировать?»

– Ничего определенного.., – Нур перехватил мгновенный, острый взгляд «суслика» и напрягся, – Мало кто из попавших в Страну Теней выходит из нее. Но если повезет, – то меняется. А тени… Похоже на сказку. Тени, – это те, кто не смог вырваться из плена. Став тенями, они могут бродить и за пределами Страны Теней. Управляют ими хозяин или хозяйка. Имени не знаю. Мир темный, значит – злой.

– Тени… Но они живые? Или так себе? – спросил без особого интереса Глафий, – И пчёл у них, конечно, нет…

Нур вдруг рассмеялся, – пришло решение по поводу «суслика», – и сказал:

– Думаю, всё тут так себе. Пройдем, посмотрим. Нам дорога предлагает такие места… Прежде чем дойти до целей, мы должны что-то узнать. И научиться чему-то. Я прав, командир?

– Ты-то прав… Только вот что узнать и чему научиться в вонючих болотах? Но, да – пройдем, посмотрим.

***

Мир, наполненный красотой, не имел дорог. Здесь же, – целая сеть троп и тропинок, выбирай на вкус и размер. Если б не изобилие змей и незнакомых ползающих гадов, от которых шарахается даже Воронок. Редкие скопления чахлых деревьев выплывают из клочковатых сгустков тумана, заставляя бросать только что выбранные удобные тропы. А по сторонам, – гиблые озерца грязного блеска, готовые принять безвозвратно каждый по оперотряду. Рядом с озерцами вспухают и рвутся в грязные клочья пузыри, распространяя смрад.

В сгустках тумана проявляются беспокойные тени, отовсюду доносятся шорохи, неясный шепот. Взрываются вонючие пузыри, небо растворилось в серо-промозглой пелене, из которой на айлов оседает сырая скользкая масса.

– Нур! Твои решения-предложения доведут нас до края бытия, – приглушенный сразу тремя повязками голос Джахара выражал страдание, – Командир! Может, вернемся? И обойдем смердящие трясины стороной. Первые сутки идем. А чтобы отмыться, года не хватит.

Сандр понимал его. Главный поражающий фактор гиблых болот, – отвратительный запах. И организм никак не хочет перестроиться. Внутренности выворачивает наизнанку, в животе мучительные спазмы. Но разум, пусть и не дружественный, здесь присутствует. И они, айлы, пришли сюда для контакта с этим разумом. Чужая воля давит то на затылок, то на желудок. Судя по внешнему виду, Нур испытывает то же. А дороги назад не найти. Идущий по болоту не оставляет следов.

– Держись, Джахар! Посмотри на Найденыша. Он и тут как дома.

– Так он, может, отсюда и произошел. Такие под Радугой не рождаются. У меня идея, командир. Надо бы его вперед поставить. Пусть выбирает тропинки. Поработает проводником, не похудеет.

– Верная мысль! – поддержал его Сандр, – Нур! Ставь задачу Найденышу.

Найденыш воспринял приказ без энтузиазма, но безропотно. И, – интересно, – без страха. Кари перестроилась слева от Воронка, почти касаясь его. Силуэт Найденыша на Тойре и с близкого расстояния смотрелся как тень, как неотъемлемая часть отвратительного пейзажа, пропитанного белесо-серым сумраком.

– Болотные жители рядом, – сказал Нуру Сандр, – Они выжидают. Контакт неизбежен…

Тойра пошла ровно и уверенно. И вывела отряд в интересное место. Хляби под копытами исчезли, пошла почти твердая почва, накрытая плотной упругой травой. Воздух посветлел, и когда впереди открылась полоса зрелых камышей, Найденыш притормозил Тойру.

Сандр предостерегающе поднял руку. И, подождав, хлопнул ладонями. Звук получился яркий, и в шуршащей полутишине прокатился к камышам мягкой волной. Из глубины коричнево-серых зарослей раздался беспорядочный шум, в небо взметнулись несколько крупных птиц. Красота их удивила: красные цапли и синие журавли, изредка посещающие Ард Айлийюн, здесь смотрелись не к месту. И еще больше айлы удивились предположению: эти красивые птицы знают Ард Айлийюн, но для жизни предпочитают гиблые болота. Как всё переплетено… Свет и темнота, Радуга и мрак туманов… Ард Ману вместил всё и рядом, и далеко…

Два ярких цветовых пятна… Две стаи ушли в небо и потерялись в серой мгле.

***

То ли Тойра не захотела приблизиться к камышу, то ли Найденыш сдерживал ее. Айлы, в нескольких шагах позади, оценивали ситуацию. Ясности не было.

Нур повернулся к Джахару:

– Странно как-то. Ведь тишина. А слышно плохо. Вот, птицы поднялись… Десятки крыльев разом, рядом почти, – а звук такой, будто у горизонта взлетели. И как-то глухо, бледно…

Джахар посмотрел на Нура как учитель на способного ученика:

– Воздух тут только кажется плотным. На самом деле он разрежен. Так в горах бывает. На звук влияет и наше настроение. Слякоть, мгла серая, неизвестность… Самое то для нежелания слушать и слышать.

Сколько времени Джахар в пути отдает передаче Нуру чувства и понимания гармонии в звуке! Усилия не пропадают даром. Но впереди, – близкая опасность. Не до образования. И Сандр сказал:

– Эксперты-музыканты… Там, впереди, что-то или кто-то. Готовимся к встрече, отряд!

И скомандовал Найденышу:

– Прими-ка в сторону, проводник-разведчик. И спрячься где-нибудь. Не до тебя будет.

Найденыш, не скрыв испуга, закивал и принялся шевелить уздой. Но Тойра, вырвав резким рывком головы уздечку из его рук, раздраженно фыркнула и отошла к чахлому деревцу в сторонке.

Тут же камыш заколыхался, заскрипел, из шевелящейся коричневой мглы полезли черно-серые фигуры, внешне напоминающие Найденыша, но раза в два крупнее. Вооруженные палками и камнями, они стройным шагом двинулись вперед, соблюдая интервалы. В первой шеренге десяток фигур, за ней вторая…

Сандр не стал ждать, пока оперотряд рассредоточится по фронту нападения, шлепком по холке заставил Кари отступить назад и шепнул Воронку:

– Давай, родной, покажем им…

Воронок задачу понял, поднялся на дыбы и, издав боевой рев, очутился на фланге первой шеренги. Но его устрашающий вид никак не подействовал на нападающих. Они ничего не воспринимали, выполняя поставленную задачу бездумно и бесстрашно.

Сандр качнулся вниз, ухватил ближайшего противника за ворот, крутанул тело над головой и бросил в шеренгу. Всю первую десятку ударом смело в одну кучу, которая сразу перестала шевелиться. По следующей шеренге прошелся Воронок, давя ее копытами и вминая в мягкую траву, под которой оказалось все то же болото.

– А нам-то чем заняться?! – с восторгом воскликнул Глафий, – Командир! Достаточно, там поняли…

И на самом деле, третья шеренга повернулась кругом и пропала в камышовых джунглях. Сандр успокоил яростно дышащего Воронка и повернул его к отряду. И мгновенно понял: он, Сандр, только что переменился, стал другим. Или почти другим. И увидел, что отряд это тоже понял. В том числе и Найденыш, но он по-своему. В глазах неайла страх, граничащий с ужасом. Страх перед айлами и, особенно, перед командиром айлов. Но айлы смотрели не так: удивленно, восхищенно, осуждающе… И у каждого эти чувства перемешались в разной пропорции.

И открылось Сандру… Он посеял гибель, смерть в себе и от себя ради того, чтобы другим сеятелем, вместе с ним, не стал Нур. Иначе Нур потеряет свет звезды, и Империя поглотит его. Да, он познал только что гибельность своей силы и беспощадности. И это поможет отряду и Нуру. Но, не исключено, помешает самому Сандру. Если он захочет пройти туда, куда проходят только избранные.

Но в данный момент он спокоен. И пора прояснить кое-что. Сандр, похлопав рукой по холке Воронка, негромко сказал:

– Тот, который перед водопадом пришел на освободившееся место Хисы, был из этих… Мы изгнали его. Напрасно. В нем не было жизни. Как и в этих. И они несут гибель живому. В них нет ауры, они излучают черноту. Кто-то не согласен?

Нет несогласных. Всё так, как сказал командир. Но айлы, зная жизнь, не бывали причиной смерти. И теперь их души и сердца в трепете. Им предстоит перейти грань, которую только что преодолел Сандр. И, – не допустить, чтобы это произошло с Нуром.

Сандр вернул взгляд на Найденыша и тихо сказал ему:

– Я пока не знаю, кто ты и откуда. И для чего с нами. Но я узнаю! И тогда! Ты знаешь, что будет тогда…

Найденыш на спине Тойры сжался в себе так, что стал походить на съеженного паука.

– А пока делай то, что предназначено. Тебе выбирать.

Сандр отвернулся от Найденыша.

– Отряд! Ситуация требует завершения. Чтобы неживое действовало, им требуется управлять. Тот, кто управляет ими, обладает жизнью и разумом. Он там, – Сандр простер руку в глубь камышовых джунглей, – И мы найдем его. Вперед, отряд!

Камыш под черным телом Воронка трещал и ломался. Поросшая серой травой почва тревожно пружинила. Небо, серое и металлическое, нависало прямо над головами. Но запаха гнили исчез, айлы убрали повязки с лиц.

***

В Стране Теней нет смены дней и ночей, царит усредненная серость. И нельзя определить, сколько прошел отряд, прежде чем ему открылось пространство без камышей. А в том пространстве из той же серой травы выступает громадный кусок монолитной скалы с зияющим провалом.

– Это здесь, Сандр, – с усилием произнес Нур, скользнув отсутствующим взглядом по лицу Сандра.

Нур не согласился с новым обликом Сандра: не просто командира, но воина, готового и принять смерть и подарить ее тому, кого посчитает врагом. В Арде Айлийюн нет врагов. Ард Ману оказался совсем другим. Открытие требовалось переварить.

– Да, здесь, – согласился Сандр, подавив вспышку печали, – Мы с Глафием идем внутрь. Джахар! Остальные под твоей опекой. Наблюдайте. И будьте настороже.

Ничего таинственного, никакой магии. В скале, – пещера, тянущаяся в неизвестные глубины. А у входа, среди причудливых сталактитовых и сталагмитовых колонн, стоят кувшины из обожженной глины. Кувшины в половину роста Сандра. Что значит, – в рост обычного айла. И Нур, и даже могучий Глафий легко уместятся в любом из них. Сандр – не сможет. А над кувшинами, – легкое серебристое сияние, играющее цветными искрами на кристаллах, покрывающих колонны.

– Когда-то, давно.., – сказал Глафий, —Мы в глубоких недрах Илы-Аджалы. Азарфэйр поднял скалу.

Голос Глафия прокатился по полу, неровности камня подбросили его вверх, он отразился от близкого потолка и погас впереди, в непроглядной темноте. Но прежде чем утихнуть, разбудил стража пещеры. Слабо светящаяся фигура восстала из-за кувшинов, открыв бледное лицо с серыми глазными впадинами. Лицо, не знавшее солнечного света и Радуги.

– Кто ты? – строго спросил Сандр.

Фигуры в цветной ауре не могли не встревожить полуживую тень. Или живую полутень… Неуничтоженная третья шеренга не могла спрятаться нигде больше, кроме как здесь. И Сандр повторил вопрос, вложив в него угрозу возмездия:

– Кто ты? И что здесь хранится?

Бледная фигура изогнулась камышинкой под порывом ветра; по пещере пронесся шелест, понятый айлами.

– Я Лусин. Я всего лишь страж. Страж кувшинов…

– Кто твой хозяин? И где он?

Тень молчала, продолжая изгибаться, будто по пещере гуляет переменчивый ветер. Сандр быстрым шагом приблизился к кувшину и ударил по нему ногой, обутой в тяжелый походный ботинок. Раздался гул, по коричневой поверхности зазмеились трещины и кувшин с глухим треском распался на куски. А среди обломков обнаружилась скорченная в позе младенца фигура, подобная тем, что напали на отряд перед камышами. Фигура шевельнулась, Сандр ухватил ее рукой за шею и, выкрикнув предупреждение, выбросил наружу.

Лусин колыхнулся и упал на колени.

– О, я знаю, кто ты! Остановись, прошу…

– Ах ты, хранитель смерти! – Сандр со стороны выглядел усташающе, – На мои вопросы надо отвечать! Я разобью все кувшины. И освобожу тебя от работы. Или…

– Бурта, Бурта.., – шелестящий голос наполнился страданием, – Я приведу тебя к хозяину Бурте.

А позади Сандра раздался голос Нура:

– Сандр, мы разобьем кувшины. После. При необходимости.

Сандр резко повернулся с намерением сделать выговор, но желание пропало. Нур смотрит прямо, не скользящим касанием. И смотрит уверенно, понимающе.

– То, что в кувшинах… И те, что напали… Когда-то они были живыми. Как мы. А теперь… В них программа, заложенная кем-то. Может быть, Буртой. Он способен ими управлять. Зачем, – не знаю. Но они были живыми, Сандр…

«Они были живыми…» – фраза Нура воспроизводилась пещерным эхом, пока не прозвучал голос Лусина:

– Они бессмертны, Сандр… Бурта подарил им бессмертие. И лишил страданий. Разве вы не хотите того же?

«Вопрос как капкан!» – в Сандре нарастало возбуждение воина. Новое состояние, в которое он вошел в стране бессмертных теней… Состояние требовало действий. Наверное, так правильно. Пора размышлений должна закончиться. В отряде есть кому размышлять. Но и действия… Сами по себе они тоже ничего не стоят.

– Хорошо! – спокойно сказал Сандр, – Мы никуда не пойдем, Лусин, мы останемся здесь. А ты пойдешь к своему хозяину Бурте и приведешь его сюда. И тогда, возможно… Вперед, Лусин!

Тень разогнулась и вот, – ее как не бывало.

– Глафий, – попросил Сандр, – Проверь, как там… Может быть, Джахар не справляется?

Глафий понимающе кивнул и направился к выходу из пещеры, ставя ноги на камень так, словно он не способный летать айл, а золотой идол аваретов. Сандр протянул руку и мягко опустил ладонь на плечо Нура.

– Разве я не согласен с тобой? Лусин в себе называет их Зомби. Что значит, – они из неживой материи, не имеют ауры. Ты ведь знаешь, аура, – это душа, проявление и источник жизни. Но в них – угроза. Кем бы они ни были раньше.

– Да, – Нур не спорил, но и не соглашался, – Но ведь и камни, деревья, вода имеют ауру. Упавшее от старости дерево долго излучает свет и тепло. С ними, – Нур обратил взгляд на кувшины, – проделали какую-то операцию. Неужели нельзя обратить вспять, повторить ее наоборот?

«Однако! – поразился Сандр, – Он думает, как мертвому вернуть жизнь, как из врага сделать друга. Его никто не учил милосердию, он сам продвигается к его вершинам. Что ему делать в Империи?! Там, где от Радуги остался красный цвет, где она почти неживая, где нет места сопереживанию, где слабого бьют и топчут, хотя он не менее живой?»

Он так крепко опечалился, что пропустил возвращение Лусина с хозяином Буртой. Ростом и внешней мощью правитель зомби походил на Сандра, отличаясь угрюмостью и чернотой лица. Но он все-таки живой и разумный, и окутан слабым серебристо-зеленоватым сиянием.

– Ты мальчик нарисованный, – говорил Бурта Нуру, старательно не замечая Сандра, – Тебя нарисовали, а потом ты ожил и пришел ко мне. Ты просишь вечности? Бессмертия?

Сандр переключился на Бурту. Хозяин неживой, но активной плоти определял позицию поведения. Говорил и спрашивал спокойно, но внутри кипит возмущение. А где возмущение, там страх… Он боится светящихся айлов. Сандр встал рядом с Нуром. Чтобы не смотрел Бурта сверху вниз. И чтобы продолжал говорить. Потому как Сандр тоже не определил своей позиции…

– Знаю, кто вы… Но вас мало. Мало в этой жизни дающих. На всех не хватит. А желающих взять от вас еще меньше. И потому дающие не востребованы. Зачем мне Радуга, у меня есть цветные стекла!

Сандр не заметил сигнала Бурты. Но в потолке пещеры загудело, и пространство над кувшинами с зомби залили цветные лучи. Интересно! Небо непроницаемое, металлическое, а тут вот оно что… Но это – мелочь, технология. А вот заявление о том, что айлы Арду Ману не нужны… Серьезное заявление, с убеждением.

– И в ком нуждается Ард Ману? – спросил Сандр, – И в чем? В этой жизни?

Цветные блики загуляли по кувшинам, по заискрившимся колоннам. Искусственная, но радуга. А под ней законсервированная под жизнь смерть. Серый болотный мир, отвергающий айлов. Но разве не отринули их другие, явно живые и разумные? Те же авареты?

***

– Светлый ветер вечности, – продолжал излагать свою концепцию жизни Бурта, – Яркая многоцветность… Эти гиблые места сотворены не просто так. И пещеры поднялись из глубин не случайно. В них сокрыто столько, что и на вас хватит. А цветные стекла, – тоже подарок. Азарфэйр расплавил пески и горы, вот они и получились. Какие надо и сколько надо. Теперь у меня свое, индивидуальное небо. И все в Арде Ману хотят своего неба. Своего, не чужого. А ваше, – оно для нас чужое. Слышали вы об Острове на южном берегу, где Океан? Возможно, вы идете туда… Я не был на том Острове. Но чувствую отсюда, – они тоже знают мир сумеречного света. Ничего слишком! И свет должен знать свое место!

«Что-то он разгулялся! – решил Сандр, – Пора притормозить. И если мы здесь, нам нужна тайна кувшинов. Чтобы не бродили по планете мертвые тени, способные нанести вред живому». И, обменявшись мыслями с Нуром, проник в сознание Бурты. Не с той стороны боялся айлов хозяин кувшинов. А потому не понял, что произошло. «Ловец душ» хорошо хранил свою тайну, доставшуюся ему от тех, кого уже нет. Бурта превратил в обитателей кувшинов наследников древней технологии обращения непослушных живых в послушных мертвецов. Тайна перешла к Сандру, а Бурта занял приличествующее место. Кувшинов в пещере приготовлено слишком много. Для целого войска.

– Печать от кувшинов в наших руках, – сказал Нуру Сандр, – И твое предложение, как и другие, нуждается в рассмотрении. Но не наше это дело, Нур. Мы – всего лишь оперотряд. С чародеем мы поступили по-чародейски. Что значит – справедливо. Так?

Лучи, льющиеся с потолка, вдруг колыхнулись. Дрогнул пол под ногами. От напряжения лопнули и посыпались стекла. Глядя на осколки, Нур заметил:

– А ведь разбились только зеленые…

Сандр понял, о чем Нур подумал: это Знак. Знак через Радугу. Империя приблизилась еще на шаг. И те, кто обитает в северном предгорье, ощутили это первыми. А отряд направляется в другую сторону. И опять упоминание об Острове, как надежде чей-то и средоточии чего-то. Дрожь планетной коры утихла. И Нур сказал, заглянув в ближайший кувшин:

– Ты конечно прав, Сандр. Всем айлам хватит работы. Но решать задачи надо честно. Не принудительно… Смена одной зависимости на другую… Это разве освобождение?

Вопрос без расчета на ответ.

***

После заключения Бурты в глиняный кувшин резко переменилась погода. Верхний ветер разогнал серо-металлическую пелену, и теплый свет превратил островок посреди болота и камышей в красочную картинку. Трава позеленела и отсвечивала редкостно, мягкими серебряными лучиками. Камышовые стебли заблистали легким золотом, а верхушки распространили густой коричнево-горчичный аромат. Вернулись цветные цапли и журавли. Покружив над болотом, они нисколько не встревожились присутствием айлов и приземлились в гнездовья.

– Будто заклятие сняли, – заметил Арри.

Ангий то ли согласился, то ли нет:

– А заклятья бывают? Природа реагирует на любые перемены, это я твердо знаю. А вот по каким законам, как и когда, – неизвестно.

Нур повернулся всем корпусом, Кари от внезапного движения седока остановилась.

– А вдруг известно? Только спрятано знание глубоко. Мы ведь с рождения получаем доброту, понимание и любовь. От дерева, травинки, стрекозы, от самих себя. И ждали того же в походе. Но сами идем с настороженностью, с опасением. Вот и получили в ответ…

Арри от неожиданно мудрых слов крутнул головой и посмотрел на Сандра. Взгляд говорил: «Вот и готова тебе смена, командир». Сандр не отреагировал и объявил:

– Мы в центре гиблого места. Все направления отсюда равнозначны. И потому предлагаю продолжить движение на юго-запад. Нет возражений?

Возражений не последовало. Выходили из болота легко. Топи будто и не было никогда, и не тонули копыта, и воздух пах если и не мёдом, то и не гнилью.

***

Кто знает, сколько прошло дней и ночей, солнечных и лунных… Айлы не любят считать время. Ведь в Арде Айлийюн нет в том необходимости. Отряд пытается, но получается плохо.

И вот однажды, приятно прохладным утром, Иш-Арун высветил на южном горизонте горную цепь, сверкающую снегами далеких вершин. А простерлись горы на восток и запад, так что и мысли не появилось обойти преграду.

– Горы не Кафские, но поднапрячься придется, – недовольно проворчал Глафий, – Не люблю я карабкаться на вершины.

– А я – спускаться с них, – поддержал его Арри.

Нур засмеялся, впервые за много несчитанных дней.

– Отлично! Развернем у подножия высокой горы лагерь отдыха. И поживем всласть, как авареты. Пока счастье не явится. Каждому…

Глафий с Арри посмотрели на него как на золотое изваяние предка аваретов. Затем рассмеялись. И вот хохочет весь отряд, кроме командира. Смех прекратил Воронок громким ржанием. Лошади нетерпеливо перебирали ногами, ожидая команды.

– Вот и решено, – сдерживая улыбку, сказал Сандр, – Тринадцать голосов за продолжение похода. Четырнадцатый в расчет не берется.

***

Предгорье… Место для отдыха указала Кари. Чуть западнее змеится речка, берущая начало из горных родников и снегов. По обе стороны от нее, – рощицы плодовых деревьев, и цветущих и дающих плоды. Ярко-зеленая трава усыпана цветным благоуханием. Рядом слева булыжники образовали колечко, можно устроить идеально защищенный полевой лагерь.

А кругом кипит жизнь, за которой наблюдают громадные хищные птицы. Глафий уловил любимые ароматы и, почесывая бороду, заговорил интонацией Нура:

– Затоскуем в горах, – сказал он, – вернемся сюда и освежим запасы. Мёд тут должен быть особенно восхитительным. Но, подозреваю, нас ожидают вещи увлекательнее. Да и запасы, – чего их обновлять? Кроме Найденыша, никто и не ест ничего.

Он вздохнул и, имитируя голос Сандра, протяжно произнес:

– О-отряд! Слушай мою команду! Вперед, на горы!

Озеро горных духов

Но отдохнуть и освежить припасы перед восхождением на снежные вершины всё же пришлось.

В предгорье, поросшем могучими лиственничными деревьями, раскинулось поселение, состоящее из многих десятков крепких деревянных домов. По цвету бревен можно заключить: возвели их сотни лунных лет назад. А по отсутствию каких-либо украшений-излишеств: тут живет народ практичный и занятый исключительно общественно-полезным трудом.

Айлы спешились. Лошади последовали отдельной колонной за ними под главенством Воронка. Народ поселения никак не отреагировал на прибывших, – ни радости, ни огорчения. Торжественной встречи не случилось. Одни суетились в садах, примыкавших к каждому дому, другие носили по травяным улицам какие-то вещи, третьи выглядывали в открытые окна и тут же исчезали в комнатах. При домах всюду дворовые постройки с птицей и животными, кое-где небольшие пасеки. Всё – естественных цветов, никакого раскрашивания. Но везде по-разному, никакого стандарта.

Объединяло жителей одно, – повязки на лицах, подобные тем, что использовали айлы в Пустыне и Стране Теней. А воздух в селении абсолютно здоров и приятен.

– Придется самим устанавливать контакт, – заключил Нур.

И, приблизившись к жителю, переходившему улицу, встал перед ним, склонил голову и представился:

– Я – айл. По имени Нур. Мы пришли…

– Я вижу, что вы пришли, – отозвался тот сквозь серую повязку, – Зачем сообщать очевидное?

Нур протянул ему руку как символ мира и дружбы, но абориген ответил отказом:

– Возьми назад свой дар. Скорее всего, он для меня бесполезен. Или даже вреден. То, что ценится айлом, для нас абсолютно не нужно.

Он обошел Нура, продолжил движение и вошел в дом. Нур несколько мгновений стоял с вытянутой рукой, в растерянности. И не понимал, как поступить дальше. Пока из дома не вышла девочка лет семи и приблизилась к нему. Осмотрев отряд, она фыркнула, и внимательно разглядывая Нура, сказала:

– Вот они какие, айлы. Я думала, вы обряжены в листья и цветы, а над вами Радуга. Ничего подобного. Только светитесь по-другому, и всё. Тебя зовут Нур… Это значит – свет. Так? Какое странное имя. Не деловое. У нас деловые имена. Удобно…

Глаза огромные, синие… Нур вздрогнул от сопоставления. И в них светит то, чего нет в словах. Опустив голову, Нур спрятал руки за спиной. В диалог, сощурив взгляд, вмешался Сандр.

– Умная девочка… Нам нужен тот, кто расскажет о вас. И нам понадобится тот, кто покажет дорогу через горы. Ты можешь указать на таких?

Девочка поправила серую повязку на лице и серьезно ответила:

– Такое все могут. Сразу бы так сказали. Молча ходите, лошадей зря гоняете. Пойдемте.

Она повернулась и направилась по улице на восток, на первом перекрестке свернув направо, на юг. У ближнего к горам дома, ничем не отличного от других, остановилась.

– Здесь. Заходите. И спрашивайте, не молчите. Мы разговариваем только вслух.

После чего направилась обратно, поправляя на ходу сразу и повязку, и волосы на голове, взлохмаченные, но перевязанные свежей черной ленточкой.

– У этих специфическая религия. Иначе зачем скрывать лица? – заключил Джахар, – Я не вижу в них никакой болезни. Пойдем, командир Сандр, в дом. Говорить будем вслух…

***

На разговоры ушло два дня и две ночи. Хозяин дома, старейший на все предгорные селения, ответил на заданные вопросы. Рассказал о том, что спрашивали, но не более.

Отряд встретился с народом, жившим здесь до Азарфэйра. Потомки тех, кто выжил в Огне, продолжили дело предков. А дело оказалось и простым, и сложным от непонятности его айлам.

…Нет, предки не носили масок на лицах. А горы стояли всегда. В горах – множество озер. В озерах до Азарфэйра плескалось жидкое золото. Предки славились умением изготовлять из него изделия по любому заказу. Да, изваяние в племени аваретов – отсюда. Идол? Их называли разными именами. Мы их делали, потом они расходились по всему Арду Ману. Работы хватало. Каждый народ и племя хотели иметь своё изваяние.

После Азарфэйра на место золота пришло серебро. Серебро тоже хороший металл. Но он скорее ночной, лунный. И народу поубавилось. Намного… Заказов не стало. Последнее столетие работа оживилась. Появляются заказчики, им делаются отливки по старым, очень древним эскизам. Потомки разучились делать свои рисунки. Да, идолы. Но уже серебряные. Зачем они им? Мы не думаем над этим. Для себя не делаем. Нет потребности, нет желания.

А маски надели десяток лет назад. В озерах серебряных, – бывших золотых, – поселились духи, нам неизвестные. И воздух в горах сделался тяжелым, приносящим страдания. Маски спасают. Специальные маски, многослойные, из нужной травы, пропитанные специальным раствором. Когда ветер южный, дыхание горных духов дотягивается до нас…

Найденыш выпросил маску. Айлы отказались.

Проводником через горы старейший определил себя. Почему, ясно, – последнее путешествие, он успеет принести айлам пользу и закончит свою жизнь в горах. У того озера, какое выберет.

Но выступление пришлось отложить на сутки. Объявилась Мантикора. Голодный зверь растерзал рядом с селением стадо одомашненных оленей, чем вверг жителей в тихую печаль, а животный мир – в страх и трепет.

Нуру с помощью Сандра пришлось усмирять Мантикору несколько часов. Сандр предложил уничтожить хищника, Нур уговорил отправить его к бывшему хозяину, шаману аваретов восточного стойбища. После исчезновения Мантикоры успокаивали идоловаятелей долго.

– Не появится зверь этот! – уточнил на прощание Сандр, – На прочих гарантия не распространяется.

– И правильно, – заметил уже в пути Глафий, – Что мы можем гарантировать? Страшилищ и похуже Мантикоры, думаю, на просторах Арда Ману не меньше, чем идолов.

– Не меньше! – уточнил Нур, – Но и не больше!

***

Маршрут определял проводник в маске, окончательный выбор оставался за Воронком. По мере продвижения горы вырастали, лиственный лес сменялся хвойным. И вот, наступил момент, когда Воронок встал: тропа потерялась в громадных елях, и выбора не осталось. Проводник молча указал рукой на деревья. Иглы закрутились в спирали, в зелень обильно вкрапилась ржавчина.

Дыхание горных духов, поселившихся у серебряных озер, давало себя знать. Сандр оглянулся. Найденыш поверх универсальной повязки накрутил еще какую-то тряпку из поклажи. Глаза его смотрят с напряжением, но без страха. Отметив этот факт, Сандр сказал:

– Отряд! Мы – айлы. Иммунитет справится. Но наблюдайте за своим состоянием. Воронок! Ты тоже справишься. Вперед.

Воронок тряхнул головой и двинулся за пешим проводником. Под копытами захрустел мелкий щебень. Тропа выводила на высокогорье, укрытое зелено-рыжими лугами и снежными языками, сползающими с приблизившихся ослепительно белых пиков.

– Мой маршрут минует большинство озер с горными духами. Но все обойти не получится. Придется пройти мимо одного, самого большого. Мои соплеменники предпочитали это озеро. Я тоже. Там было чистейшее серебро, и никаких духов. Они недавно пришли и туда. В серебро влезла какая-то примесь. Дыхание духов отравляет всё кругом.

– Надеюсь, карабкаться на ледники и горные вершины не придется? – спросил Глафий, внимательно рассматривая один из пиков, вознесшийся к самым облакам. Одно тяжелое облако зацепилось за него и угрожало добавлением снега к без того немалым запасам.

– Нет, – заверил проводник, – После озера пойдем по ущельям. Препятствиями будут реки, но они неширокие. И, думаю, сохранились древние мосты.

Сандр решил оценить обстановку совместно, на мысленном уровне. Объяснение проводника о нашествии неких духов, травящих серебряные озера и природу вокруг, не удовлетворяло.

«До Азарфэйра они черпали из озер золото. Делали идолов и украшения. Обеспечивали весь населенный мир. В преданиях айлов об этом ничего. После Азарфэйра вместо жидкого золота в озерах появилось серебро. Это понятно, – пришла новая эпоха. Ила-Аджала, планета, действует в соответствии. Но недавно серебро стало портиться. И природа гор меняется. Из озер в воздух поступает какая-то отрава. Действуют внутрипланетные процессы или внешняя сила? Разве духи способны на такие химические преобразования? Нам бы выяснить причину перемен… Ведь придется возвращаться, идти к Кафским горам. Неизбежно… Выберем этот же путь? Или предпочтем другой? Они реанимировали мастерские по производству идолов. Связи между племенами и народами восстанавливаются странным способом. К чему это приведет? Не опередит ли очередной Азарфэйр нашествие Империи? А за спиной еще загадка Темного материка… Горные духи – мелочь в общей картине. Но без мелочей ее не составить… Не оттуда ли травят озера?»

Тропа то тормозила мелким камнем, то заставляла скользить по жухлой траве. Вверх, вниз, вправо, влево… Над головами то Иш-Арун, то одинокая Ида… Проводник не знает усталости, и привалов нет. Кругом – нагромождение серо-коричневых гор с несколькими гордыми вершинами, светящими холодной белизной. Животный мир отсутствует.

Наконец, перед подъемом на очередной перевал, проводник остановился.

– Придется сделать остановку. По ту сторону то самое большое озеро, которое не обойти. Нужен запас сил, чтобы пройти мимо как можно быстрей.

Айлы спешились. Найденыш остался верхом, продолжая ощупывать сверлящим взглядом нерадостный пейзаж. Чистые краски отсутствовали. Ржаво-коричневые обнажения камня, порыжевшая чахлая трава, засохшие остовы деревьев…

Внезапно Найденыш на Тойре прижался боком к отвесному склону. Сандр удивился: «звереныш» испугался бездонности обрыва? Но и прежде путь не был безопасней.

***

Где-то внизу шумит невидимая с высоты река, раздаются крики то ли птиц, то ли животных у водопоя. Воздух не совсем чист, с ярким налетом горечи, язык щиплет. Но организмы айлов пока справляются. Полегче, чем в болотах хозяина зомби Бурты.

Но дрогнула земля и Сандр понял, – Найденыш обзавелся предчувствием. Раздался гул, и пришли в движение самые высокие вершины. Стронулись снежные лавины, заскрипели подстилкой дальние ледники. Где-то рядом посыпались камни… Тропу, по которой пришли, наверняка перекрыло или уничтожило вовсе в нескольких местах. И сокрытая в свете Иш-Аруна Радуга поблекла в красочности переливов, сдвинулась на один тон к багрово-красному краю.

Проводник присел на корточки, обхватив плечи руками. Глаза излучают ужас. Но не колебание гор напугало его, привычного к подобным капризам родной природы. Из трещины в скале рядом выползал на белый свет грязно-бордового цвета червь, опираясь на короткие когтистые лапы. Размером с Найденыша, вместо головы – безглазая пасть, усеянная мелкими черными зубами. Горотрясение закончилось, стало слышно хриплое дыхание. Головная часть, увенчанная пастью, поворачивалась вправо-влево, будто червь определял расстояние до ближайшего существа в маске.

Сандр осторожно, стараясь не соскользнуть в обрыв, приблизился к проводнику, схватил его левой рукой за одежду и, подняв над головой, передал назад, Нуру. Нур устроил его на Кари.

– Чего ты испугался? – услышал Сандр Нура, – Жалкого червячка?

– Нет, айлы, – без промедления отвечал проводник, – Не червяка. И не трясения гор. Но этот червь – предвестник большой беды. Она, возможно, затронет всех обитателей Арда Ману. А страшно оттого, что не исполню долг, не смогу предостеречь народ свой.

Старый проводник замолчал и расплакался как ребенок. Отряд аккуратно спешился и собрался у Кари. То ли тропа расширилась… Места хватило всем. Сандр, настроившись на волну психики червя, приказал ему вернуться обратно. Тот несогласно покрутил квази-головой, но приказ выполнил.

Отряд утешал проводника. А Сандр смотрел на Нура. И в самом деле, происходило что-то из ряда… Небывалое происходило.

Таким Нур не был нигде и никогда. Взгляд застыл, глаза покраснели. Смотрит то ли внутрь себя, то ли… Лицо бледное, аура пульсирует в красном спектре.

– Сандр, ты здесь? – неприятно глухим голосом спросил Нур.

– Здесь я, здесь! – с тревогой ответил Сандр.

– Слушай… Я постараюсь передать все, что вижу… Я в комнате… Кровать, стол с книгами, стены оклеены цветной бумагой. Сижу за столом и читаю книгу. Буквы и слова непонятные на вид, но понимаю. Послушай, Сандр…

…«Я стал снова всматриваться, и такова была тонкость работы художника, что чем больше я смотрел, тем больше деталей как бы всплывало из глубины картины. У подножия конусовидной горы поднималось зеленовато-белое облако, излучавшее слабый свет. Перекрещивающиеся отражения этого света и света от сверкающих снегов на воде давали длинные полосы теней почему-то красных оттенков. Такие же, только более густые, до кровавого тона, пятна виделись в изломах обрывов скал. А в тех местах, где из-за белой стены хребта проникали прямые солнечные лучи, над льдами и камнями вставали длинные, похожие на огромные человеческие фигуры столбы синевато-зеленого дыма или пара, придававшие зловещий и фантастический вид этому ландшафту.

– Не понимаю, – показал я на синевато-зеленые столбы.

– И не старайтесь, – усмехнулся Чоросов, – Вы природу хорошо знаете и любите, но не верите ей.

– А сами-то вы как объясните эти красные огни в скалах, сине-зеленые столбы, светящиеся облака?

– Объяснение простое – горные духи, – спокойно ответил художник».

Нур прервал чтение неведомой книги и пояснил всем тем же получужим голосом:

– Я не все подряд читаю. Выборочно. Нужные фразы… Они сами идут ко мне…

И он продолжил:

«Красота этого места издавна привлекала человека, но какие-то непонятные силы часто губили людей, приходящих к озеру. Роковое влияние озера испытал и я на себе, но об этом после. Интересно, что озеро красивее всего в теплые, летние дни, и именно в такие дни наиболее проявляется его губительная сила. Как только люди видели кроваво-красные огни в скалах, мелькание сине-зеленых прозрачных столбов, они начинали испытывать странные ощущения. Окружающие снеговые пики словно давили чудовищной тяжестью на их головы, в глазах начиналась неудержимая пляска световых лучей. Людей тянуло туда, к круглой конусовидной горе, где им мерещились сине-зеленые призраки горных духов, плясавшие вокруг зеленоватого светящегося облака. Но, как только добирались люди до этого места, все исчезало, одни лишь голые скалы мрачно сторожили его. Задыхаясь, едва передвигая ноги от внезапной потери сил, с угнетенной душой, несчастные уходили из рокового места, но обычно в пути их настигала смерть.

…Я решил остаться еще на день, заночевав в лесу, в полуверсте от озера. К вечеру я ощутил странное жжение во рту, заставлявшее все время сплевывать слюну, и легкую тошноту. Обычно я хорошо выносил пребывание на высотах и удивился, почему на этот раз разреженный воздух так действует на меня.

…Я очень устал, руки дрожали, в голове временами мутилось, и подступала тошнота. Тут я увидел духов озера. Над прозрачной гладью воды проплыла тень низкого облака. Солнечные лучи, наискось пересекавшие озеро, стали как будто ярче после минутного затмения. На удалявшейся границе света и тени я вдруг заметил несколько столбов призрачного сине-зеленого цвета, похожих на громадные человеческие фигуры в мантиях. Они то стояли на месте, то быстро передвигались, то таяли в воздухе. Я смотрел на небывалое зрелище с чувством гнетущего страха.

Еще несколько минут продолжалось бесшумное движение призраков, потом в скалах замелькали отблески и вспышки кровавого цвета. А над всем висело светящееся слабым зеленым светом облако в форме гриба…»

***

Никто не утешал проводника; все, в том числе он, слушали. Нур замолчал, став прежним. И сказал родным, сформированным за Дорогу, приглушенным баритоном:

– Дальше, в конце рассказа, объясняется… Озеро ртути. Жидкий металл, мы его знаем. Его не надо нагревать, как серебро. Или золото. Но из него нельзя сделать ни идола, ни… Автор книги Ефремов. Не айловское имя.

Нур прерывисто вздохнул и попросил:

– Пойдем дальше, Сандр? Надо выбираться из трясущихся гор.

Обеспокоенный Сандр махнул рукой айлам. Все заняли места в седлах. И спросил проводника:

– Идешь с нами дальше? Или попробуешь вернуться?

Проводник пристально смотрел на Нура. И ответил не сразу.

– Вернуться невозможно. Не успею найти новый путь. Проведу вас сколько смогу. Думаю, ваше благополучие важнее для Арда, чем наше…

Озеро, многие столетия служившее источником выгоды для делателей всяческих кумиров и идолов, смотрелось с высоты упавшим с неба овальным зеркалом. Тропа огибает его с востока и уходит к югу в межгорное ущелье, заросшее чахлыми деревцами, лишенными листьев. Южный ветер доносит ощутимую горечь, щиплющую губы и язык.

Проводник покашливал, Найденыш шумно дышал сквозь тряпки.

– Как ты, Воронок? – спросил озабоченно Сандр.

Воронок передал, что лошади выдержат и нетерпеливо фыркнул. Ему хотелось проскочить опасное место как можно скорее. Нур не отрывает взгляда от приближающейся зеркальной плоскости. Картина быстро меняется. Айлы напряженно всматриваются, сравнивая реальность с описанием Нура. И они всё больше совпадают.

Сине-зеленые тени вдруг всплыли над сверкающей гладью и хаотично задвигались. Над озером высветилось зеленоватое облако, пронзающие его лучи Иш-Аруна ложились на ближние скалы и на низину с востока длинными красными полосами.

– Вот, и в том мире так же, как в нашем, – без обычного оптимизма сказал Джахар, – Мы заполнены по край слуховыми и зрительными иллюзиями. Глаза видят одно, а мозг строит картинку, удобную для пользования. Слушаем одно, а слышим совсем другое. Да и далеко не все, что звучит. Сами себя не знаем, а пытаемся понять бесконечность вне нас…

Проводник скорчился в судорожном кашле, и Сандр поднял его на спину Воронка. Требовалось спешить. Тропа расширилась, и Кари смогла пристроиться рядом с Воронком. Ветер усилился, задул со стороны ущелья, гладь озера покрылась плавными волнами. Тени в зеленых призрачных мантиях закружились в беспорядочном танце.

– Сандр, только для тебя! – заговорил Нур, – Никто больше не услышит. Я побывал там. В Империи! И читал книгу писателя, живущего там. Этот писатель нашел там озеро ртути. Вот это самое озеро! Оно не наше, оно оттуда, Сандр! Нет, произошло не по их желанию. Не по их желанию в Ард Ману уже проникли оттуда человеческие существа. Они внешне как мы. Только не светлые. Не айлы. Они здесь… Где они Сандр? На том острове, может быть? Нам надо туда. Я узнал, когда возвращался из той комнаты. Не знаю, как, но узнал. Они хотят переместить сюда армию с оружием, чтобы подготовить территорию. Они хотят заселить собой Ард Ману. Население Арда в расчет не принимается. Сандр, нам надо что-то делать! И надо торопиться, они вот-вот!..

Часть пятая. Живая сказкаТерритория Линдгрен

Проводник отказался от возвращения домой и не принял приглашения продолжить путь с надеждой на выздоровление. Он устал от тяжести прожитых лет. И еще, – проводник узнал нежелаемое. И потому остался там, где можно видеть то, чего нет. И, возможно, то, чего хочется. К концу жизни проводник обрел ее начало. И уверил себя: если его ужасное знание уйдет вместе с ним, оно исчезнет из мира, в котором продолжится его народ.

Горы с металлическими озерами закрыли Кафские. Не видно багровых отблесков, не слышно громовых раскатов.

Пошли веселые густые леса, воздух предвещал дыхание джунглей. За ними айлов ожидает океан….

Роль проводника перешла к Воронку, протянувшему линию пути мимо селений. Но в окрестностях обитает множество племен. Часто используемые дороги тянутся в разных направлениях, пересекаются и разветвляются. И Воронок то и дело задумывается, какую из двух или трех предлагаемых ветвей выбрать. Иш-Арун поднимается все выше; маленькая Ида растет от ночи к ночи, из серебряной превращаясь в золотое подобие невидимой Чандры.

– Чего нам не хватает, так указателей на перекрестках, – сказал во время остановки на очередной развилке Джахар, – С названиями поселков, с расстояниями до них.

– Карты сильно недостает, – поддержал Глафий, – А лучше всего нарисовать её сверху, с неба. Тут водятся умные птицы. Остается договориться…

– Или Нур попросит своего покровителя Роух, – неожиданно предложил Ангий.

Сандр не раз вспоминал о Роух, но не решался высказать мысль, чтобы не оживлять в Нуре тоску о Котёнке. А Нур с долей грусти сказал:

– Возможно, когда-нибудь так и сделаем. Но не станет ли Ард Ману скучнее? Разве прелесть дорог не в ожидающей неизвестности?

Вопрос заставил задуматься даже Джахара. А Воронок поблагодарил Нура, мягко коснувшись его колена губами. На самом деле, обязанность проводника поднимает престиж Воронка. Карты с указателями явно не на пользу отряду, так считает Воронок. И Воронок знает, как выбрать лучшую дорогу. Лучшую для Сандра. И, следовательно, – для всех айлов. Он никогда не ошибается в выборе. И не колеблется.

Кроме как сейчас…

Он застыл на полном ходу, так что Сандр с трудом удержался в седле. Отряд смешался в беспорядочную толпу. Всё то же сине-золотое небо, тот же напоенный любимыми ароматами воздух. Те же цветы, светящие в высоких шелковистых травах. И бабочек со стрекозами великое множество. Светлая цветная тьма…

И почти такая же развилка из трех дорог, какие встречались ранее. Одно отличие: перед ней, справа по ходу, вкопан столб, а к нему прикреплены три досточки-указатели. По одной для каждого из возможных путей. А на указателях красивые четкие буковки, легко узнаваемые айлами. И, наверное, не только айлами.

Арри озвучил все три надписи.

– Направо – то же, что и налево… Налево, – то же, что и направо… Прямо – Территория Сказки…

Воронок косит недовольным глазом, не зная, что выбрать. И от неуверенности нервно перебирает ногами.

Айлы спешились и сгрудились у столба, стараясь понять скрытое значение надписей. Но смысла автор указателей не оставил. И на самом деле: на запад до горизонта тот же живой образцовый луг, что и на восток. Те же весело журчащие ручьи, рощицы со спелыми плодами, кустарники со зрелыми ягодами. Единая красота и благодать, разделенные пополам.

А прямо… Южная дорога теряется в жемчужном мерцании, предваряющем вход в живописный лес со спрятанными в нем тайнами. Начало неизвестности – на полпути к южному горизонту, над которым застыли серебристо-апельсиновые облака. И еще чуть-чуть: чуткое ухо Джахара поймало какую-то интересную мелодию, отличную от той, что воспроизводит природа здесь, у указателя, и позади, и справа, и слева. Джахар подозвал Нура.

– Слышишь? Вспомни, о чем мы говорили…

И Нур обратился в Ухо.

– Вспомни, Нур… Большинство айлов легче всего различают цвета зеленый и желтый. Ты более чувствителен к апельсиновому и гранатовому цветам. Как и я. Потому мы с тобой слышим звуки, недоступные для других. Они тоже слышат не только ушами. А неизвестно чем. Но ты – еще более неизвестно… Ты – за пределами обычного, физически доступного диапазона. Прислушайся…

Нур сосредоточился так, что аура заволновалась. И все затихли, даже Воронок перестал нервничать.

– Да… Очень высокий звук… И его обвивает сложный тембр… Звучит много нот и полутонов…

– Много инструментов! И непохоже на запись, как в Центре Магии. Как ты считаешь?

– Да! – признал Нур, – Ты прав. Там будет интересно. Мы так давно не слышали красивых добрых песен… Кроме твоих.

Сандр улыбнулся. Нур на несколько мгновений стал таким, как в начале похода. Тогда зло только подступало к нему, только нацеливалось.

– Вот и выбрали дорогу! – сказал Сандр, – Как, Воронок?

И тут впервые за много-много дней заговорил Найденыш.

– Вы хорошо подумали?! Ведь сказки… Они разные бывают. Ужасные, кошмарные, вредные для здоровья.

– А ты откуда знаешь? – раздраженно спросил его Джахар, – Вот когда я войду в твой сон, хоть в один, я выслушаю тебя! Может быть…

«Вот как! Не только мы с Нуром прощупываем Найденыша, – Сандр не знал, как отнестись к открытию, – Неужели он этого не обнаруживает? Всякое живое существо не может не заметить повышенного интереса к себе. Как же он умудряется скрыть знание?»

***

Дорога привела оперотряд на опушку сказочного леса. Мерцающий жемчугом туман оказался иллюзией. Интригой для избранных путников… Дальше, в глубь леса, вели тропинки, устланные сизо-зеленым плотным мхом. С деревьев свисали длинные бороды серебристо-голубых лишайников. И свет неба, проходя через древесные кроны, расслаивался на веер лучиков и ложился на тропу сложной мозаикой.

Из лесной глубины потянуло свежим дымком от горящего сухого дерева.

– Понятно, – заметил Арри, – За лесом присматривают. Ни упавшего дерева, ни сухой веточки. Где такой порядок, там нет места кошмарам.

– Правильно. Очень хорошая развилка, с правильными указателями, – согласился с ним Глафий.

От могучего низкого тембра колыхнулась тяжелая крупноигольчатая ветка, и с нее взлетела птица с круглой мордочкой и громадными желтыми глазами.

– О, хороший знак! – воскликнул Арри, – Птица мудрости. К нам в Ард они залетают так редко.

– Пойдем пешком, – предложил Сандр, – А лошадей поведет Воронок. Тут нельзя спешить…

Горьковато-сладкий дым защекотал ноздри, едва слышимая музыка сопровождала отряда. Мох пружинил мягко, из светлого полусумрака посматривали мудрые желтые глаза.

Шли молча, но без настороженности. Явной опасности старый ухоженный лес не таил. Тропинка стелилась приглашающей праздничной дорожкой. И привела к поляне, усеянной светло-голубыми колокольчиками. А посреди поляны – громадный бревенчатый дом без окон, с распахнутой дверью. Над входом – простой дощатый навес, над четырехскатной крышей из каменной трубы вьется синий дымок.

А у двери ожидает хозяйка Территории Сказок – женщина величественная, похожая внешне на Фрею. Если только Фрее прибавить лет сто или чуть меньше…

Пораженный Нур обхватил пальцами запястье левой руки Сандра. Растерянный так же, Сандр сумел скрыть волнение.

– Дорогие гости! – певучим голосом юной Фреи сказала хозяйка, – Как я вам рада, как давно я не встречала сразу целый отряд моих любимых айлов… Прошу вас… Оставьте лошадей на поляне, им тут будет привольно. Прошу вас, входите…

Преодолев замешательство, Нур отнял руку от руки Сандра и сделал шаг первым. Хозяйка Сказок дождалась, пока он приблизится, очаровательно улыбнулась и, опустив ладонь на его плечо, повела в дом.

***

В открытом с четырех сторон камине, расположенном в центре большой комнаты, пляшет огонь. Комната освещается каминным пламенем, но светло и уютно. На дальней стене угадываются несколько прикрытых дверей. Между камином и дверью входа деревянный стол, а вокруг расставлены стулья. Ровно столько стульев, чтобы разместился оперотряд. И остался еще один – хозяйке.

– Присаживайтесь, дорогие гости, лучезарные айлы, – широким движением легкого цветного рукава такого узнаваемого платья пригласила хозяйка, – Угощение для вас готово, оладушки с мёдом… Ведь не откажетесь от добрых свеженьких оладушков?

Кто сможет отказаться от приятнейшего угощения? Камин волшебный, служит еще и печью. И вот, на столе громадное блюдо с дымящимися оладушками, да тарелочка каждому, да прозрачный широкий кувшин золотого мёда с деревянной расписной ложкой в нем…

Хозяйка присела рядом с Нуром и присоединилась к пиршеству. Сандр не ел подобного деликатеса со времени прощания в родном Арде или даже раньше. Свет пламени скрывал возраст хозяйки и ему показалось, что оперотряд выполнил задачу и вернулся на родину. И вот они сидят дома у Фреи и готовятся рассказать о своих приключениях. А Нур совсем размяк. Цветной невесомый рукав то и дело касается его плеча, и легкое колыхание тонкой ткани расцветило щеки детским румянцем, а в глазах разожгло по рою золотых огоньков.

– Меня зовут Линдгрен, – назвала себя хозяйка, накладывая в блюдо вторую гору свежих дымящихся оладьев, – А ваши имена вы назовете, когда захотите.

Первым насытился Глафий. Что странно, ибо он обладатель величайшего аппетита в отряде, не считая Найденыша. И, довольно огладив красную в цвете пламени бороду, спросил:

– Но причем тут сказки, уважаемая Линдгрен? А угощение у тебя знатное, ты великая искусница.

– Как хорошо, что вам понравилось! – расцвела улыбкой хозяйка, – А сказки впереди, благодарный айл. В моем доме живут сказки всех миров. И вы можете выбрать любую. И сможете поселиться в выбранной. На сколько пожелаете: на день, на год, на жизнь…

– На жизнь?! – насторожился Джахар, – Снова магия или колдовство?

– У себя дома ты уважаемый и великий айл. Многого достиг и многое умеешь, – чуть-чуть погрустнела Хозяйка Сказок, смотря в глаза Джахару, – Но вспомни себя юного, в облаке тайн и фантазий. Вспомнил? А теперь посмотри на себя… Всего ли ты достиг, о чем мечтал тогда? Всё ли сбылось, как хотелось? И так ли исполнилось?

Каждый из айлов, вслед за Джахаром, совершил путешествие в детство.

– И что, ты можешь воплотить все наши мечты в явь? – все еще сомневался Джахар, – Так, чтобы мы поверили в них? Это ты пела песню, которая привела нас сюда?

Хозяйка встала, обошла стол, остановилась за спиной Джахара. От ее движения по комнате разошелся аромат цветущих садов Арда Айлийюн.

– О, сколько у вас вопросов… Но я отвечу на все. Не сразу, но отвечу. Вы торопитесь, я знаю. Но вам возможно задержаться здесь, ваше от вас не уйдет. И порадуете меня своим присутствием.

Она обошла стол кругом, задержавшись за спиной каждого на миг. Но за спиной Сандра – на два мига.

– Теперь я напою вас душистым чаем из лучших трав, да поставлю вам варенье разное из вкуснейших ягод. Вы ведь не отвернетесь от вкусненького варенья? Ты не откажешься от малинового, могучий командир айлов?

Она совсем рядом, и касается лежащей на столе большой темной руки маленьким розовым пальчиком. Сандр вздохнул. «Нет, не Фрея… О, если бы Фрея…» И сказал, сдерживая голос, готовый сломаться:

– Да, не откажусь… Как можно…

– Да, никак не можно, – радостно подтвердила она.

И вот, на месте блюдечек чашечки, ложечки, дымящийся чайник, вазочки с разнообразным вареньем. И, – запах чистого леса над столом, сгущенный, чуть пьянящий.

***

Хозяйка рядом с Арри…

– Скажи, – просто подумай! – кем ты хочешь стать, – и станешь. Скажи, – просто подумай! – куда ты хочешь попасть, – и попадешь. Скажи, – просто пожелай! – где ты хочешь жить, – и будешь там жить…

Арри замер с поднятой чашечкой, расписанной голубыми цветочками.

– Ты можешь летать птицей в небе, плыть золотой рыбкой в море… Ты испытаешь судьбу Синдбада-Морехода или хозяина пещеры с драгоценностями… Станешь Гвидоном с золотым петушком на царском тереме… Ты сможешь пригласить в свою сказку кого захочешь. И исполнить любые его желания… Но еще лучше, – войти в сказку по моему выбору. Я помню все, что у меня есть и знаю, как выбрать для каждого наилучшее. Разве не я Линдгрен, Хозяйка Территории Сказок?

– А у тебя есть книги? Со сказками? – неожиданно спросил Нур.

Арри вышел из задумчивости и опустил чашечку на стол. А хозяйка вдруг сделалась серьезной. И ответила почти грустно:

– О, рано повзрослевший айл… Чтение – великое искусство. Ведь мало владеть грамотой и уметь читать. Надо ведь еще и понимать прочитанное…

Нур смотрел с ожиданием. Сандр пытался определить смысл вопроса Нура.

– У меня есть книги. И древние тоже. Миры моих сказок как-то связаны с ними. Подозреваю, твой вопрос об этом. Но вы – айлы. В прошлую эпоху вы владели искусством как чтения, так и понимания. Да, будут вам книги. Если не раздумаете…

***

Нур вдруг вскочил со стула и выбежал из дома.

Сандр проводил его взглядом. Куда они попали? А вдруг Свиток где-то тут? Или хоть часть Свитка? Но возможен ли прямой вопрос? И он сказал, скрывая интерес:

– Да, твой лесной дом многообразен и многокрасочен. И ты помнишь прошлую эпоху. Твои сказки и твои книги, – они оттуда?

– О, как сузился, как истончился мир Арда Ману! – воскликнула хозяйка, – В одной из сказок мой дом называют Порталом Путешествий. В другой, – Библиотекой Приключений. А в этом – просто Территорией Сказок. Как его называли айлы в ту эпоху? Может быть, я и забыла. Неважно. Важно другое. Многие айлы тогда верили, что сказки, – не небылицы вовсе, а проявления иных реальностей. Они говорили о связующих туннелях, о переходах и коридорах из одного мира в другой. Некоторые изучали звезды и арды, путешествуя по коридорам. И возвращались более мудрыми, чем уходили. Но мудрость их не спасла планету от Азарфэйра.

Ангий аккуратно долил в чашечку толику чаю, чтобы наполнить ее до края, и разом выпил. Морщины, собравшиеся на лбу, обнаруживали: он не во всем согласен с услышанным.

– Видимо, так, – сказал он, – Ты великая сказительница. Но что ты знаешь о снах айлов? Разве они хуже твоих сказок? И не безопаснее? Разве мы не можем создать в сновидении любой из твоих миров? Разве не в снах приходят к нам открытия, решения, откровения?

Хозяйку Территории Сказок сомнения Ангия повергли в задумчивость. Она присела на стул и не спеша выпила чашечку чая с малиновым вареньем. И только после подняла взгляд. Вначале на Ангия, затем на Глафия. Внешность бородатого айла привлекла больше.

– Я кое-что помню… У вас бывают индивидуальные и групповые сны… Вы можете приглашать в них кого пожелаете. В снах учитесь, познаете… Но ведь у вас есть сны необъяснимые, и необъясненные, не понятые. Вы их собираете в отдельную копилку. В надежде, что кто-то когда-нибудь разгадает. Ведь так?

– Это так.

Ангий, похоже, снял сомнения, морщины на лбу разгладились. И Сандр, отложив вопрос о Свитке, спросил о другом:

– Ты знаешь… Но в последние годы к нам приходят и страшные сны. Мы не знаем, откуда они. И что предвещают…

– Вот как… Вот почему вы в путешествии, – она наморщила изящный лобик подобно Ангию, – Вы хотите узнать, как они связаны с Империей. Или с Темным материком.

Сандр отметил краем внимания, как чуть дрогнул Найденыш. И уточнил:

– Мне интересно, можно ли в твоих сказках выйти на наши сновидения и прояснить их. Через твои сказки…

Глаза Хозяйки будто застлало туманом.

– Не знаю… Мир за пределами моей Территории очень изменился…

Но туман продержался недолго. Взгляд просветлел и она сказала:

– Одно могу гарантировать: в каждой моей сказке вы найдете понимание. Понимание себя и других в себе. Не хуже, чем в ваших снах.

– Каким образом? Ведь настройка идет извне, ведь так? – спросил Сандр.

Сказочная территория заинтересовала всерьез. По всему, в прошлую эпоху айлы ее недооценили.

– Общее поле… Это трудно объяснить словами. Нужна высокая математика. Но все возвышенное задержалось в прошлом. Невозможно объяснить лед через свойства огня. Хотя обжечь могут оба. А жутких страшных сказок у меня нет. Наверное, их совсем не бывает. Я вижу, вы забыли науку предков. Не знаете, что мир состоит из мельчайших частиц. А в каждой из них кроется бесконечность. И наша жизнь со всеми лунами и звездами может содержаться внутри одной из малых частичек. Если посмотреть на нее извне. Ты узнал свое слово? В древнем представлении – ключ к путешествиям через сказки, сны и не только… Я пыталась объяснить тому из вас, кто пришел ко мне первым. Несколько лун назад…

«Хиса! – мелькнуло в голове Сандра, – Хиса пришел раньше нас. Как?»

– Его звали… – Сандр не успел назвать имя.

– …Хиса, – сказала за него Хозяйка, – Он так ослаб, что не мог жить в вашем мире. Из него исчезла любознательность. Но не потерял он любопытство. Спасение – погружение в личную сказку. Я нашла подходящую и помогла войти.

Вернулся Нур, с книгой в руке. Той, что взял в поход по совету Фреи.

– Хиса жив? Он здесь? – удивился Нур, – Мы не смогли ему помочь. Колодец Желаний поглотил его внутреннее лицо.

И, чуть замявшись, сказал:

– У меня подарок… Книга сказок, которую мы не можем прочесть. Но вам будет легко…

– О-о, благодарю. Дар ваш бесценен, айлы. А Хиса ваш…. Связь с собственным Я остается, пока есть память. Его разум похитили и удерживают. Кто-то, где-то… Не спрашивайте.

– Так ему там хорошо? В Сказке? – продолжал интересоваться Нур, – И он снова один сам с собой? Можно к нему заглянуть?

– Заглянуть? Не рекомендую. Входить не надо. Он и среди вас предпочитал одиночество. А там обрел в нем счастье. Не осуждайте, у каждого оно свое. Его сон увлекателен и бесконечен…

– И Колодец Желаний теперь бессилен перед ним? Тот, который где-то далеко?

– Я понимаю, о чем ты. Нет, не где-то далеко. Он из вашего, из нашего мира. Колодец, он и раньше был. Его называли… Лучшее слово, – Провал. Этот Провал, он кочует по Арду. Сегодня здесь, завтра там… После Азарфэйра им владеет плохой хозяин. А прежние айлы готовились использовать для путешествия к далекой звезде… Плохой замысел! Та звезда лишена благости. Это все, что я знаю. У вас связь с Духами воды… Они знают достаточно. Но не уверена, что откроют знания. Даже айлам…

***

Нур смотрел на Найденыша. И мысленно сказал Сандру: «Смотри, как он себя ведет. Необычно. Ел-пил не больше других. Неужели освободился от дикой жадности?»

«Нет, едва ли. Его чем-то напугал приход на Территорию Сказительницы. Не торопись, мы успеем с ним разобраться».

Тут Найденыш снова удивил: резко тряхнул головой и быстро заговорил. Чтобы понять, пришлось напрячься.

– Али победил сорок разбойников потому, что ему было любознательно. А разбойникам было любопытно и жадно. Нельзя любопытство смешивать с жадностью…

После чего заговорил на родном наречии, в котором разбирался только Нур. Хозяйка посмотрела на Найденыша с великим вопросом, и Нур сказал ей:

– Я понял тебя. Я спрошу его… Он использовал только что одну из твоих сказок?

Она кивнула. Нур заговорил на языке Найденыша, звучавшем и как рычание мелкого хищника, и как клекот крупного стервятника. Найденыш ответил.

– Он говорит, что у его народа есть или была такая сказка.

– Хорошо, – сказала Хозяйка, – Скажи ему… Пусть он сообщит мне, кто он и откуда. Я не могу понять…

Нур остановил бормотание Найденыша.

– Он не ответит. Или забыл, или…

Хозяйка, не отпуская взгляда от побледневшего лица Найденыша, сказала твердо:

– Для тебя у меня нет сказки. У меня для тебя ничего нет. И никогда не будет. Зачем ты явился ко мне с айлами?

Найденыш закатил глаза. Глазницы стали серыми и жуткими. Но заговорил внятно:

– Оладушек хочу. Варенья хочу. Хочу, хочу…

А хозяйка отвела от него взгляд, вздохнула прерывисто и сказала Нуру:

– Ты правильно делаешь, что изучаешь его язык. Передай эти знания своим спутникам. Оно им, возможно, будет нужнее. Нужнее, чем тебе и твоему командиру…

Сандр вздохнул: неясностей прибавляется, искать ответы нет времени. А Свитка здесь нет. Свиток – не сказка. Такие вещи хранятся отдельно. А вот то, что Хиса нашелся, уже хорошо. Очень хорошо. С Колодцем-Провалом айлы разберутся. Успеют. Может быть…

***

А хозяйка, положив пальчик на руку Сандра, заговорила тихо и напевно:

– Я люблю вас, айлы.. С вами Радуга… У вас цветные сны и мечты. Азарфэйр не тронул вас. Но идут новые тяготы. Они коснутся и вас, поскольку вы пошли на противодействие…

– Ты предлагаешь нам укрыться в одной из сказок? Но как быть с народами, которые не готовы к отражению «тягот» и возрождению? Они не справятся без нас.

– Да, они без вас не справятся. Но вы рискуете расстаться со своими мечтами. И тогда планета лишится Радуги. И мои сказки закроются. И никто больше не сможет войти в них.

– А ты мне не снишься? – вдруг спросил Глафий, – Со всеми оладушками, вареньем? А?

Она рассмеялась.

– А в твой сон может войти чужой, непрошеный?

Она смотрела на Найденыша.

– А теперь, мои любимые айлы, хочу предложить вам отдых. В моем лесу завечерело. Лесные ночи лучше проводить среди снов. Вы слишком долго в пути. Не так ли?

Сандр согласился. Предложение ко времени и месту.

– А с утра… Я покажу вам кое-что из того, что у меня есть. Это моя любимая обязанность. Но и право, не так ли? Уверена, кое-что из ожидаемого пригодится вам в ближайшее время… И еще… Я не все тут делаю сама. Некоторые из обитателей сказок, – из постоянных обитателей, – иногда помогают мне. Вы не против?

И она, подойдя к одной из дверей, легонько постучала в нее пальчиком и позвала:

– Гэндальф! Если не занят, поможешь мне?

Дверь открылась, из нее вышел высокий старик в длиннейшей белой бороде, в приятного тона серой накидке и синей шапочке. Спрятанные в сетке мелких морщин глаза лучатся доброй молодой энергией.

– Гэндальф перед тобой, моя Хозяйка, – сказал он располагающим, чуть хриплым баритоном.

– У нас гости, Гэндальф. Айлы. И все – мужчины. Будет правильно, если разместиться на ночной отдых поможешь им ты. Не против?

– С удовольствием. Гэндальф всегда рад помочь. О, какие симпатичные сияющие гости! Айлы? Мне вдвойне приятно.

Он склонился в поклоне, а Хозяйка, зашелестев платьем Фреи, исчезла в темноте за камином. Гэндальф, проводив ее ласковым взглядом, сказал:

– Я из любимой Хозяйкой сказки. Там, у меня, бывает горячо и даже опасно. И я рад иногда выбраться сюда, перевести дух. Вы не слышали о Братстве Кольца? Нет… Так я и думал.

Он сунул руку в складки накидки и вытащил сияющее золотое колечко. И, оглядев всех поочередно, обратился к Нуру:

– Мой юный друг! Это кольцо Могущества. Оно сделает тебя властителем твоего мира. Хочешь это кольцо?

Нур, смотревший за спину Гэндальфа, в пространство за раскрытой дверью, чуть дрогнул, обратил взгляд на улыбающееся лицо Гэндальфа и ответил:

– Нет, волшебник. Я понял тебя. Кольцо – искушение, так ведь? Оно для тех, кто не верит в себя и свои силы. И – в свой народ.

Гэндальф снова улыбнулся, на этот раз и обрадованно, и огорченно разом.

– Ты молодец, юный айл! И далеко пойдешь. Даже я не могу угадать конца твоего пути. Но я и огорчен: сколько же мне носить кольцо? Оно так и тянет на дурные поступки.

И он простер руку в сторону крайней двери.

– Здесь… Только здесь свободно от сказок и прочих неожиданностей. Здесь вам будет уютно, как дома. Уверен, она всё приготовила. Она успевает сделать необходимое до того, как оно понадобится.

Комната поразила забытым уютом в стиле спален Арда Айлийюн: свечи на прикроватных столиках, деревянные кровати, застланные цветным постельным бельем.

– Там, за той дверцей, – указал Гэндальф, – можно умыться и всё такое. А здесь, посмотрите, холодный чай, сервиз на всех, мёд и варенье. Для тех, кто спит мало… Вы довольны?

– О да! – заверил Сандр, – А вам… Вам не скучно жить постоянно в одной сказке?

– Что? О, нет… Нет! Сказки ведь тоже меняются. У меня там эльфы, много друзей. Особенно, – хоббиты! И врагов, конечно, тоже много. Можно бы и поменьше. А главное, меня всегда ждут хоббиты. Это народец такой, очаровательный чрезвычайно. Их мало, они беззащитны… И такие же светлые, как вы. Мой мир не менее реален, чем ваш. Какая разница, в каком ты пройдешь свой путь? Привязанности, конечно…

– Но ты из сказки! – воскликнул Нур.

– Ты думаешь, сказки придумываются сказочниками? Нет, просто один из миров однажды приближается к другому. И просачивается знание о нем через сознание одного или сразу нескольких. Моя «сказка» связана с тем миром, в котором она «придумана». А тот мир уже приблизился к твоему. И твой в нем тоже покажется волшебной сказкой.

– Империя!!! Тоже «сказка»…

– Да. Но – мрачная, колдовская.

Убедившись, что в комнате порядок, Гэндальф собрался уходить. И, на прощание, предложил:

– Я вас приглашаю. В Братство Кольца. Вы там придетесь в самый раз. И сюжетик завертится покруче. Всем будет веселей. Интерес гарантирую. Подумайте, светлые айлы.

И он мягко затворил за собой дверь.

– Удивительный дом, – заметил Глафий, проверяя кровать на прочность, – Портал Путешествий… Так она его назвала? Вот отобьем нашествие, я сюда наведаюсь. К Гэндальфу, скорее всего.

А Нур со взрослой рассудительностью сказал:

– Надо нам отменить преподавание магии. Магия – колдовство. Не волшебство. Колдовство превращает любую сказку в мрачную. Инсар очень хороший, и я его уважаю. Он легко переквалифицируется. Например, займется историей Арда…

***

Утро началось с того, что Хозяйка Сказок потребовала убрать куда-нибудь Найденыша.

– Найдите ему занятие вне дома. Он здесь лишний.

– Мы тоже так думаем, – признался Сандр, – Он с вечера рядом с лошадьми. Нур приказал ему остаться с ними.

– Прекрасно! Я ведь ждала вас, айлы, – серьезно, без улыбки сказала Хозяйка Территории Сказок, – И прежде всего, – тебя.

Она повернулась к Нуру, стоявшему в стороне, у входа.

– Ты рожден под звездой, я вижу. Что тебе мои сказки! Тебя ждет такая, какой и мне не придумать. И внутрь твоей сказки вложено еще много других. Они сочинены теми, кто живет там. И те, сочиненные ими истории, предназначены для того, чтобы скрыться от реальности. Хоть на час, хоть на миг убежать от нее. Но у них нет такого дома, как мой. И потому те, кто застревает в тех, внутренних маленьких сказках, рискуют застрять там навсегда. Смотри, рожденный под звездой, не попади в одну из них…

– А из той, большой сказки, есть возврат? – спросил Нур.

– Из большой – есть. Но для немногих.

– Какие они, немногие?

– Оставшиеся собой. Останешься таким, как есть, сможешь. А станешь похожим на всех – нет. Главное – твердо решить. Как ты решишь, – так и будет.

– А какая она, ожидающая меня сказка? Тяжелая? Страшная?

– Скорее, – мрачная. Там слишком много зла. И нет равновесия. А где нет равновесия между левым и правым, – там приличному айлу лучше не появляться. Если, конечно, не предназначено…

– А мне предназначено? И выбора нет?

– Выбор всегда есть. Но ты уже выбрал. Это видно по твоим глазам, рожденный под звездой. А кусочек той мрачной сказки уже явился и в наш мир. И надо бы вам, айлы, отыскать его. И посмотреть, что это такое…

«Остров! – отозвалось в сердце Сандра, – Опять таинственный остров. Потому нас так неодолимо тянет на юг, к океану. Империя – большая мрачная сказка. И она уже зацепилась куском мрака за Ард Ману. Что же там делается, на полюсе, в горах Кафских?»

– Да, айлы… Да, командир… Уже случается: ночами выпадает ядовитая роса и губит мои голубенькие цветочки. Они хотят заменить искренние улыбки горькими слезами и лицемерным хохотом. Мрак, промозглые туманы, громы, дикие крики, дурные запахи, перекошенные лица… Я не знаю, что вы можете. И сможете ли… Мои сказки для вас сейчас бесполезны. Они будут нужны, если вы сможете.

Хозяйка Сказок прошла к столу и жестом пригласила айлов за собой.

– Я знаю, завтракать вы не будете. Я приготовила другое, полезный сюрприз: карту вашего продвижения на юг. Уверена, вы по ней попадете точно туда, куда нужно. Смотрите, запоминайте…

***

Отряд склонился над столом. Прежде всего поразило: рисунок сделан на листе бумаги. На такой же бумаге, которую развозит по Арду странный торговец с севера. Только лист побольше. Приятно удивило: карта очень подробная. Сеть дорог, значки жилых селений, реки, озера, леса… От Территории Сказок до самого Океана; до места, где узкий пролив отделяет материк от острова.

– Если идти прямо к цели, – начала объяснение Хозяйка, – окажетесь на месте достаточно скоро. Но я рекомендую отклониться от прямого маршрута. Смотрите… От моего дома пойдете на северо-запад. Дороги похуже, места малонаселенные, но они того стоят.

Она подняла голову, неожиданно тяжелым взглядом посмотрела на Сандра. И продолжила:

– Торопиться, конечно, надо. Но спешка бывает во вред. Помните: не время над вами, вы над временем. Вы! Вот здесь, – она поставила указательный пальчик на карту, – вы встретитесь с тем, кого я считаю своим ближайшим другом. Мы с ним давно не виделись. Очень давно. Он будет рад вам…

Она отняла руку от листа, прикрыла глаза. Веки темно-синие… Синева выдает возраст? Сандр догадался: как и шаман первого стойбища аваретов, Хозяйка Территории Сказок принадлежит к племени айлов. Но долгое одиночество среди других, длинные годы стерли признаки… Кроме внешней схожести с Фреей. Удивительного, истинно волшебного сходства. И голос – уходить не хочется.

– Наверное, вы удивитесь. Очень удивитесь… Лес тот дремучий, нежилой. Никто через него не ходит. И дикие звери обходят место стороной. Потому что живет здесь Вёльв. Да, живет! Вёльв – это череп, хрустальный череп. Каким был Вёльв в забытые века, сейчас неважно. Туда не вернуться. Там мы с ним делали одно дело. Вёльв контролировал сказки другого мира. А через сказки – влиял на него. В том, другом мире он поселил своих деток. И держал связь через них. Теперь они тоже всего лишь черепа. Маленькие хрустальные черепа. А Вёльв – большой. Большой и одинокий.

Она вздохнула и устало улыбнулась. Айлы пока ничего не понимали. Живой хрустальный череп, оставшийся от могучего существа, управлявшего целым миром, целым Ардом, расположенным неизвестно где.

– Что с ним произошло? – спросил Нур.

Хозяйка опять вздохнула и, взмахнув рукавом, повернулась лицом к огню камина. Пламя резко выросло, алые языки потемнели и получилось черное, устрашающее лицо с горящими ярко-красными глазами. Нур вздрогнул, ужас молнией пронзил тело от головы к ногам. На них смотрел тот самый, имени которого они не знали. Которого Нур называет Нечто. Тот Дух, который объявил себя врагом айлов и особенно ненавидит Нура.

И вот, оказывается, этот Нечто никуда не делся. Он не оставил отряд без своего внимания. И конечно же, он всегда рядом, сопровождает отряд, не проявляя себя открыто. И где-то впереди на маршруте определил точку открытой встречи.

– Вот как! – взглянув на Нура, сказала Хозяйка, – И вы успели с ним познакомиться! Я могла бы догадаться…

Она снова махнула цветастым легким рукавом и пламя в камине обрело прежний вид.

– Вы видели лицо моего врага… Нашего врага! Врага айлов. Врага Арда Ману.

Сандр спросил:

– Мир, который контролировал Вёльв – мир сегодняшней Империи?

– Верно, командир, – сказала она, – А этот Черный Дух-Демон действует в интересах Империи. Он начал свое дело еще до Азарфэйра. Но тогда он не был так могуч. Вёльв был сильнее… Но Азарфэйр сменил акценты.

Сандр поразился: как мало они знали и знают! Да, Хозяйка права, спешить нельзя. Прежде надо обзавестись представлением о ситуации в целом, получше узнать противника. И разобраться: а что они могут ему противопоставить? До того Нура нельзя отпускать в тот мир! Никак нельзя… И Свиток может находиться под вражеским контролем.

И Провал-Колодец…. То ли через время, то ли через пространство…

– Всему определен свой предел, – продолжила прощальное напутствие Хозяйка, – Империя гибнет. Они там замусорили, исказили собственное бытие. Планета освобождается от грязи. Вёльв это предвидел. И пытался их вразумить. Напрасно…

– А мы здесь, в Арде Ману, тоже напакостили? И от нас наша планета решила освободиться? – спросил Джахар.

Новое знание пока не улеглось в нем, не стало частью целого. Вопрос Джахара, конечно же, обращен к Хозяйке Сказок. Но ответил Нур.

– Мы прошли через малую часть Арда Ману. И мало видели. Но везде, – во всех поселениях, – хаос. Нет единого правила жизни. Никто и не думает об Эонах. Выше птиц даже в мыслях не поднялись. Жидкое золото не для того было дано. И серебро. Статуя аваретов – печать на приговоре. Каждое племя, каждый народ, – я почти уверен! – имеют подобные печати.

«Интересное заявление. Оспорить невозможно. И с тем же основанием можно не согласиться. Правота? Может быть, она между «да» и «нет»? Откуда Нур берет такие мысли?»

Сандр спрашивал себя, а смотрел на Хозяйку. И видел Фрею… Вчерашний вечер с оладушками, – это прощание… Ни Сандру, ни Нуру, уже не бывать дома. Быть им бездомными неизвестное число времён. Пройдут эти времена, Фрея станет похожа на Хозяйку Сказок. Может, тогда они встретятся?.. За чаем с оладушками…

Хрустальный череп Вёльв

В сторону от целей… Ради одной-единственной беседы! И – неизвестно с кем, каким-то невообразимым существом. Всего лишь остатком существа!

Окружающий Вёльва лес оказался непроходим для лошадей. И, после сомнений-колебаний, Сандр решился. Разговор с Воронком получился долгим и трудным. Но Воронок понял и согласился. Да, он с лошадьми обойдет лес стороной. И они встретятся по ту сторону черного бурелома в месте, пригодном для отдыха. Самом удобном для айлов и лошадей. Воронок смог принять в себя карту Хозяйки, переданную мысленно Сандром.

***

Лес не признал айлов. И не склонился перед ними. Пустой лес: ни птиц, ни зверей, ни даже пчёлок. И ни тропинок или полянок.

Высоко шумят кроны, закрыв небо сплошной темной завесой. А внизу завалы упавших от старости стволов, горы сучьев и веток, вплетенные в пружинистый сплошной кустарниковый заслон, изобилующий шипами и колючками. Ветви живых деревьев, смыкаясь на уровне половины роста Сандра, создали второй заградительный слой. И всюду тянется вверх бледно-зеленоватая трава, жгуче-горячая на прикосновение.

Хруст и треск от продвижения отряда разносятся не больше чем на сотню шагов и возвращаются искаженным эхом. О сохранности одежды можно забыть, клочья ее отмечают цветными пятнами преодоленный путь.

– Ну, мы попали, командир! – пропыхтел Глафий.

Ему приходится тяжелее других, широкий торс не позволяет протиснуться без усилий в подобие коридора, проделываемого Сандром. Колонну первопроходцев замыкает Нур, следящий за Найденышем. А тот терпит трудности молча, не издав ни стона от множества царапин и ушибов. А ведь имеет легкую возможность затеряться в темной чащобе, несмотря на непрерывную опеку. И кто бы его стал искать? Тем не менее, Сандр обратился к Нуру с просьбой, похожей на приказ:

– Нур, не дай ему затеряться! Он будет с нами, пока не придет его час!

Час, – это ясность в смысле пребывания Найденыша в оперотряде. Ясность, глубоко законспирированная в блокированном сознании Найденыша.

Ни луны, ни светила, и потому нет смены ночей и дней. Нет времени…

Шум, треск, тяжелое дыхание, ворчание Глафия… Раны не успевают заживать, потеки крови всегда свежие.

Кажется, испытанию конца не будет. Пока не потеряют всю кровь и не лягут бессильно под мертвые стволы. Но вот, когда в очередной раз яростно зарычал, – или застонал? – Глафий, увеличивая просвет между двумя толстыми стволами, по лесу разнесся голос, перекрывший все прочие звуки. Голос неожиданный, ироничный, и нет в нем ни доброты, ни элементарного сочувствия.

– Что с вами, айлы? Что вы ищете? Предания собственных предков? Откуда вы взялись, из какой золотой клетки? Сочините себе что-нибудь и успокойтесь. Не будоражьте обреченный мир пустыми мечтами. Вам показалось, будто вы знаете, куда идете…

Слова отразились от невидимых крон, множества стволов, проскользили по колючей траве. Многократно отражаясь, они переплелись, и долго не гасли, цепляясь за изломанные ветки и колючки.

***

Отряд остановился. Айлы пытались определить направление. Но и Джахар признал бессилие.

– Это ты, Вёльв? – крикнул в никуда Сандр.

В ответ раздался хриплый смех. И снова голос:

– Айлы, айлы… О вас ходило столько легенд… Не пересчитать. А вы блуждаете по Арду не хуже бестолковых аваретов. Ха-ха-ха… Выкладывайте, что вас привело ко мне! Да побыстрее, не томите. Я еще на многое способен, а гнев мой ужасен.

Айлы переглянулись. И облегченно вздохнули, – половина пути по дикому лесу проделана. Нур, стерев капли крови с щеки, сказал без усилий, не напрягая голоса:

– Мы от Хозяйки Территории Сказок, Вёльв. Иначе как тебя отыскать?

Наступило молчание, длившееся ровно столько, чтобы запеклась кровь на ранах. После чего голос зазвучал по-иному.

– Вот оно как… Она не забыла бедного Вёльва… Тогда, прозорливые айлы, откройте глаза. Разве вы не видите, Вёльв перед вами!

Это было так. Но кто ожидал, что Вёльв – это игра света, сплетение лучей, замкнутых в строгий изящный вид. Облик черепа, подобного черепам айлов, но многократно увеличенного.

Понадобилось время, пока зрение приспособилось к сияющему явлению. Не удалось это одному Найденышу: тот ворочал головой, но не смог зафиксировать зрением ясно видимое айлами.

Крутой, блистающий радужными сполохами лоб, светящиеся радугой глазницы, перламутровые зубы… Совершенные, функционально сотворенные линии соединялись в органичную, приятную глазу форму.

– Вот ты какой, Вёльв! – с восхищением выдохнул Глафий.

– Нет! Не таков я! Каков я на самом деле, не помнит никто. Кроме Неё… А ты, болтливый айл, слишком много ешь!

От правого глаза вырвался тонкий лучик и уперся в живот Глафия. Глафий не удержался от возмущения:

– Я? Я много ем? Да я… Меньше птички, меньше…

Череп расхохотался так, что закачались ближние ветви.

– Ну прости, айл, прости. Я пошутил, пошутил. Конечно же, ты не обжора. Ты таков от рождения. Ты могуч и славен. Будешь славен, будешь…

И, погасив луч, Вёльв продолжил спокойно:

– Я понимаю, зачем вы… Хотите разорвать сплетенную без вас паутину времён и пространств? Долго вы спали! В кружении времен не бывает сбоев. Нет сил, способных замедлить или ускорить вращение кругов. Кругов, сфер, дисков, вихрей…

***

Вёльв замолчал. Тишина установилась такая, что Сандру показалось: в уши кто-то вложил восковые пробки. Надо подождать. Череп несомненно взволнован. По-другому быть не может, – он давным-давно ни с кем не встречался, а тут целый отряд с известием от Неё… Да, определенно, в прошлой жизни Вёльв и Хозяйка Сказок были близки. Но тогда череп занимал положенное ему место, а Хозяйка была почти Фреей. Совсем как Фрея…

– Начнем помалу, айлы… Вы так мало знаете, что я не представляю, откуда повести рассказ. Я – последний из великого народа, прилетевшего на Илу-Аджалу с далекой звезды. Наша звезда погасла… Давно уже погасла. Но, – она снова явилась на небе несколько лунных лет назад. Столько лет назад, сколько вот этому айлу…

Луч от глаза Черепа протянулся к Нуру и ощупал лицо.

– Не с ней ли связано ваше будущее, айлы? Вы представления не имеете, сколько звезд на небе. И как далеки от вас Эоны. И – как они близки. Да, так: нет ничего далекого, и нет ничего близкого. И то, и другое присуще любой вещи. Я, Вёльв, храню в себе вибрации начала Вселенной, о которой вы ничего не понимаете. Во мне – первичное знание, но как пробудить его? Некто, лишив меня плоти, установил печати на память. Как их сорвать? Даже Она не знает… Я не оракул, айлы, и не владыка судеб. Но мои малые подобия жили в том месте, которое вы называете Империей. Хорошее, точное название… Но последний Огонь, переменивший Илу-Аджалу, лишил меня связи. И начало трясти Кафские горы. Потом на южном берегу поднялся Остров и скрылся во тьме. Первый коготь Империи… Вам туда, айлы?

Лучи внутри прозрачного Черепа свивались в кольца, раскручивались в спирали, плелись паутиной… Не выдержав напряжения беседы, одно из ближних мощных деревьев затрещало и накренилось над хрусталем Черепа. Еще чуть, – и рассыплется он мириадами осколков, лишенных разума и жизни. Такого странного, непонятного существования.

Но Череп не бессилен. Невидимая рука подняла дерево, вырвав его из почвы с корнями. И отбросила вверх и в сторону с такой мощью, что образовалась просека, нацеленная на запад.

– Вот и направление пути, айлы. Пойдете так, и отыщете за лесом место, где будет удобно поразмышлять. Действовать вы не готовы. Думайте столько, сколько понадобится. И когда знание моё найдет в вас понимание, пойдете на Остров. А там… А там – будет видно.

Найденыш, не в силах унять дрожь, смотрит на просеку. Он слышит голос, но не видит Черепа. Он запомнил все его слова, но ничего не понял. И потому взгляд Найденыша лихорадочно мечется, не в силах зацепиться за что-нибудь ясное или объяснимое.

А Вёльв протянул глазной луч к лицу Сандра. И Сандр, не раздумывая, позволил войти в сознание. Пришелец со звезды Нура не мог быть врагом. Друг женщины, похожей на Фрею, не мог не быть другом. Вёльв воспользовался приглашением. И, закончив проникновение, Вёльв воскликнул:

– О айлы, против кого вы восстали!? Слабые, беспомощные, малочисленные айлы… Не понимаю, почему вы все еще целы? Я вам покажу, против кого… Не пугайтесь, это всего лишь модель. Далекий образ…

***

И на месте Черепа закрутился вселенский мрак. А внутри сталкивались и гибли скопления звезд, яростно обнимались гибель и смерть. И сквозь всеобъемлющий жаркий мрак проносился пронизывающий ледяной взгляд, выискивающий новые жертвы. Звезды, планеты, существа, молекулы… Всё годится в пищу владельцу жуткого взгляда.

Страшно стало айлам. И даже Сандра объял страх, скрутивший все внутренности в больной клубок.

Показ закончился. На его месте возник такой светлый и родной хрустальный Череп с прекрасным роем радужных звездочек и сплетением искрящихся нитей внутри себя!

– Вы видели? Это лишь далекое приближение… Нет у вас силы против этой силы! Но! Почему-то будущее ваше прослеживается мной… Как-то так… Нет, такое невозможно!

Вёльв замолчал ненадолго. Вихри света внутри него собрались в плотный сгусток за плоскостью лба.

– И все-таки… Кто на вашей стороне, айлы?! Почему не знаю!? И если Он есть, то почему не защитил меня?

Выйти из леса оказалось намного легче, чем войти в него. И Глафий перестал возмущаться, и Найденыш не метался взглядом по сторонам.

Там, где указал Вёльв, и примерно там, где предполагал Сандр, их ожидал Воронок со своим отрядом.

Место более чем подходящее. Небольшое чистое озеро, цветы на воде у берега. Не лотосы, но все же… Луг вокруг – настоящий цветник. Неподалеку деревья, увешанные спелыми плодами. И – запах свежего дикого мёда, созревшего в ближних укрытиях-дуплах. А в озере – отражения светлых легких облаков, чуть окрашенных желтым и зеленым. Где-то недалеко Радуга…

Стоянка вторая. Величие малого или сила слабости

Как только стоянку обозначили-оборудовали, Сандр приказал:

– Всем – спать! Столько, сколько получится. Кто сможет, пусть пробьется в Ард Айлийюн.

Первым свалился Найденыш. Именно свалился, как скошенная камышинка, там, где стоял. Последним, – Глафий, успев прошептать:

– Командир, разбуди через часок. Я сменю тебя…

Сандр присел на камень поодаль от всех. Перед открытыми глазами возникла постаревшая Фрея. Рядом с ней, – Вёльв, вернувший прежний облик, с роскошной бородой Гэндальфа. Они стояли обнявшись, радостные. И оба одновременно говорили ему одни слова. Слова путались, Сандр воспринимал с трудом.

– Вот, прошел ты по неведомым дорожкам… Увидел быль, посмотрел на небыль… С нечистой силой подружился… И что, чего ты достиг? Эх, Сандр, Сандр, глуп ты еще и мал…

Фрее и Вёльву отвечал кто-то тоненьким голоском:

– Я, может, и мал. Но не так уж и глуп.

Сандр усилием воли отогнал видение подальше, к кусту черной смородины на озерном берегу. И, мобилизовав силы для рывка, пружинно разогнул ноги в прыжке назад, одновременно развернув тело кругом. И вот, в руках трепещет существо, напоминающее двухлетнего айла. Нет, скорее, аваретянина. Только вот разодет слишком причудливо. Фасончик платьица, краски, – всё крайне ярко и оригинально…

– Так это ты мал, но не глуп?

– Я-я, – заверещал карлик, – Прости, господин, я ошибся. Я совсем не хотел тебя беспокоить…

– Как тебя зовут?

– О, господин, я раб. А у раба нет имени. Не положено рабу имя иметь.

– Раб… Чей же ты раб?

– Альвика, господин, Альвика. Он мой хозяин.

Карлик выглядел так уморительно и забавно, испуг его был так откровенен, что Сандр рассмеялся, поставил его перед собой на траву среди цветов и освободил от объятий ладони. И продолжил допрос:

– Кто такой Альвик?

– Альвик – вождь. Он глава моего народа. Строгий вождь, но справедливый. Вождь Альвик просит тебя посетить его.

– Вот оно как. Ты раб и посланник своего вождя. В твоем племени все такие маленькие? Или только рабы?

– Все, господин, все. Мы поменьше, чем вы. Но не глупее. Нисколько.

Сандр совсем повеселел. Визит к Альвику обещал нечто новое в дорожных впечатлениях.

– Где твое селение и насколько велико ваше племя?

– Селение? Селение рядом, совсем недалеко, – карлик забавно махнул ручкой в сторону заходящего Иш-Аруна, – Но племя велико. Мы имеем селения до самого побережья.

Он снова махнул рукой на закат.

– Господин! Вождь Альвик поручил мне пригласить вас. И еще повелел узнать, кто вы и откуда…

– Хорошо. Мы – айлы. Меня зовут Сандр, я командир отряда. А пришли мы оттуда.

И Сандр, имитируя движения собеседника, махнул рукой на восток. На маленьком личике изобразилась целая гамма чувств. И восхищение, и испуг, и радость…

– Айлы! Айлы! Какое известие! За такое сообщение Альвик может и освободить меня! Вы пришли оттуда? Из Запретного леса? Но там хозяйничает ужасное чудовище, и туда никто не осмелится… Никто! Как же вы?

– Чудовище-то совсем не ужасно, – улыбнулся Сандр, – И вам не мешает с ним познакомиться. Станете еще умнее. Если такое возможно…

– Нет-нет, – испуганно сказал карлик, – Не надо нам умнеть. Нам и так хорошо.

– Нет так нет, – согласился Сандр, – Передай своему вождю, Альвику. Айлы прибудут к нему завтра, в это же время. Так будет правильно? Айлам надо отдохнуть после Запретного леса…

Карлик, забавно перебирая ножками, устремился на запад. А Сандр, провожая его взглядом, улыбался. Интересный, должно быть, народец. И как многообразно население Арда Ману… Это тоже радует. Желание сна ушло, Сандр поднялся и обошел спящих. Лошади очень устали. Им пришлось, обходя лес, преодолеть большое расстояние за короткое время. Воронок, почуяв близость друга-айла, приоткрыл глаз, но Сандр накрыл его ладонью, прошептав:

– Отдыхай, не беспокойся. У меня все в порядке. Я сам разбужу тебя…

По внешним признакам, общих снов нет. В Ард Айлийюн отсюда не пробиться. Вот только Нур… В его сновидение пришло что-то важное. И, может быть, необычное. Возможно, ему удастся… И Сандр решил не будить Глафия. Все равно сон не пойдет, отогнал его хитрый карлик.

После короткого совещания решили не идти к карликам всем отрядом. Сандр и Нур, – для знакомства достаточно…

Ангий нагрузил Кари подарками для маленького народа. С уходящими пытался увязаться Найденыш; на сей раз вразумил его Глафий. Подняв могучей рукой за ворот и отдалив от себя, сделал строгое назидание:

– Но ты, семя заморское! Никаких движений без позволения Глафия. Цыц мне!

«Семя заморское…» Что-то в этом есть, мелькнуло в сознании Сандра. А ведь Глафий, с его авторитетным видом и напором, может разговорить Найденыша. Если вместе с Нуром… Когда это сделать? До Острова или же после? Но, впрочем, всё происходит в своё время, как сказал Вёльв. Он прав. Чтобы получить новое знание, надо как следует усвоить «старое».

***

Во владениях Альвика и природа умилительно миниатюрна. Травинки, кустики, деревца… Всё почти игрушечное, призывающее к тихому и неспешному раздумью. Что к чему приспособлено? Рост карликов к микроприроде или же Ила-Аджала старается соответствовать?

Селение Альвика услаждает взор изощренным, мастерски выверенным сочетанием причудливейшей архитектуры и цветового оформления красивейших домиков и ограждений меж домами и улицами. «Как они умудряются сохранить себя и своё микробытие в большом и не всегда добром мире? – спросил себя Сандр, – Ведь малый зверек способен без труда разрушить всё это великолепие? Видимо, в природе царят законы, превосходящие известное нам противостояние добра и зла. Надеюсь, это моя мысль, а не от Вёльва».

Население игрушечного анклава столпилось у восточной окраины центрального селения. Сандру и Нуру пришлось присесть, чтобы хоть чуть уравнять позиции сторон. Впереди Альвик, в прелестном, обшитом по краям золотом халате и золотой короне. Одеяния остальных сочетают все мыслимые цвета, кроме красного и золотого. Итак, цвета Иш-Аруна принадлежат только вождю. Что ж, объяснимо. И разумно.

– Мы рады приветствовать ваш народ, – негромко сказал Сандр.

– Да, мы очень рады, – подтвердил Нур.

Нур смотрел на карликов и их селение так, как в свое время на Котёнка. Похоже, у Нура появляется новая привязанность, новое очарование. Замещение печали… Тоже хорошо. К маленькому народцу всегда можно вернуться. Можно бы… Если б не Империя…

– И мы рады видеть у себя светлых айлов, – сказал вождь голосом флейты, любимой Джахаром.

Нур разгрузил Кари и сложил дары в сторонке, ближе к селению.

– Здесь то, что мы любим и может понравиться вам. Примите дар айлов, в знак дружбы нашей на времена предстоящие.

Дальше между Нуром и Альвиком состоялся долгий обмен любезностями, а Сандр практично размышлял: какую пользу для отряда можно из них извлечь? И дождавшись окончания процедуры встречи, прямо спросил:

– Отряд айлов направляется на Остров. Тот, что образовался на юге. Вы знаете о нем?

Вопрос посеял замешательство. Толпа карликов задвигалась, разом заговорила. Но и общая, совместная их речь звучала красиво и приятно. Альвик попытался навести порядок. Ему это не удалось, он не по-царски махнул рукой и отошел от непослушного народа, поклонился Нуру и приблизился к Сандру на длину локтя.

«Вот, – улыбнулся Сандр, – командир с командиром, а народ… Что ж, Нур достоин представить собой народ айлов. Пока у нас подобие двоевластия».

– Поговорим, вождь? – спросил Сандр.

– Поговорим, – согласился тот.

– У вас есть рабы? Лишенные воли и свободы?

– Да. Но это временное состояние. Вы о том, кого я посылал к вам… Он вел себя неосмотрительно. И задолжал многим больше, чем имел. Я оплатил его долги. И теперь он будет служить мне, пока трудом своим не покроет их. Но раз в неделю я разрешаю ему посетить свою семью.

– И много у вас таких рабов?

– Нет. Не много. Много – опасно. Угроза бунта и беспорядков. Народ мой эмоционален и трудно управляем.

– Как долго вы живете на планете?

– Столько же, сколько и вы. Или чуть меньше. Если не больше…

– И вас не затронул Азарфэйр?

– Мы слишком малы для больших потрясений.

– Что вы знаете об угрозе нашествия Империи?

– Мы знаем, что угроза есть. Об этом знают все, кто населяет Ард Ману. Но что может принести нашествие, нам неведомо. Мы знаем и об Острове. Слухи о нем распространяются последние двадцать пять лет. Но наши знания и здесь скудны. Но я догадываюсь, что интересует айлов, кроме Империи и Острова. Ваш интерес приведет вас к северным снегам. Там, ближе к западу от Кафских гор, айлы предпочитали хранить самые главные ценности. А что для вас главное ценное?

– Свиток! – коротко ответил Сандр.

– Свиток.., – пропел Альвик, – Свиток нужен всем. Но он не принадлежит никому. Ни нам, ни вам.

– То есть как никому? – не понял Сандр.

Да, Вёльв направил их сюда не просто так… Вёльв сказал далеко не всё, что мог бы. Почему? Знание требуется заслужить? Заработать? Оплатить страданиями? Становится всё сложнее. Логика мира делается многозначной. На вопрос Сандра Альвик только развел руками. Возможно, знак того, что вопрос лишний или глупый. И маленький царь задал свой вопрос, касающийся посещения Запретного леса. Сандр рассказал о Вёльве, чем поразил вождя. Карлики располагали сведениями о Вёльве и думали о нем с почтением. Но не знали, что он так близко. Что ж… Вёльву, определенно, предстоят новые знакомства.

– Мы вышли из леса Вёльва уставшие. Но я все равно не понимаю, как не заметил приближения твоего раба-посланника, – сказал Сандр, завершая рассказ о Вёльве.

– О, – очаровательно улыбнулся Альвик, – У нас есть дар, которого нет ни у кого. Мы умеем наводить сон. На любое существо, независимо от размеров. А после узнавать всё, что пожелаем.

«Так вот почему отряд заснул так быстро! Вот почему Найденыш упал где стоял, даже не закусив ничем, как обычно. И привиделся мне не Вёльв. И не Фрея. Это я сам признал таковыми видения, навеянные маленьким рабом-посланником… Они совсем не так беззащитны, как мне показалось. Какие хитрецы…»

– Ты не сердишься, вождь айлов? – спросил с опаской в голосе Альвик.

– О нет, нисколько, – улыбнулся Сандр, – Я уверен, наши народы будут друзьями и братьями.

– А как же иначе! – удивился вождь карликов, – Ведь так было всегда. И приближаются времена, когда нельзя будет жить по-другому.

Сандр восхитился:

– Да, иначе никак! Я бесконечно рад, что могу называть другом мудрого Альвика… Но нам пора…

***

На обратном пути Нур обрушил на Сандра водопад вопросов.

– Они могут любого ввести в сон? А что, если Найденыша?..

– Нет, Нур. И у них не выйдет. Найденыш, конечно, тоже живое существо. Но сон у него другой. Он изнутри другой. Что-то в нем каменное или металлическое. Камень или металл таким способом не услышать. Тут надо по-иному. Но мы сделаем это, Нур. Ты, я и Глафий.

– А Череп? Вёльва можно вернуть к полной жизни? Вёльв, по-моему, такой же, как карлики. Размер не имеет значения.

– Вёльв погружён в себя. Блуждает в собственных тайнах. Карлики не знали, что он так близко. Мир разобщен, – вот беда.

Нур тонул в вопросах. И сам из них не сможет выбраться. Сандр видит, как Нур погружается в оба свои мира, нынешний и будущий. Будущий, – непонятен, неизвестен. Он хочет опереться в неизвестности на то, что считает своим. На Ард Айлийюн, затем на Ард Ману. Всю планету айлы не представляют, она наполовину не своя. Второй материк – в недостижимой, непознанной тьме. Но и Ард Ману, как оказалось, тоже… Он лишь внешне, географически, близок айлам. А по сути они в нем ничего не понимают. Или почти ничего. На чем стоять Нуру? На личном родстве? Где оно сейчас? На привязанностях? Кроме него, Сандра, никого ближе нет. А Сандр сам теряется в вопросах… Где она, та опора, которую ищет Нур?

– Сандр, мы говорим: дух воды, дух пустыни, духи деревьев… Почему мы не говорим: Дух Огня по имени Азарфэйр? А он есть! И разве он имеет право и возможность действовать так, как захочет? И уничтожать целый мир по своему желанию… Нет, не верю я в такое. И дружба с духами нисколько не отдаляет от наказания. Да и не со всеми они дружат. И – от наказания за что?

Что мог ответить Сандр? Что можно сейчас делать, кроме как слушать?

– Злые духи… Я понимаю, тот самый безымянный, Некто. Нечто… С ним ясно. Но Азарфэйр – он злой? Или добрый? А Дух Пустыни Яхмау? Кого-то пропускает, кого-то губит… Я беседовал с ним. И не могу назвать его злым. И в этом вселенском Нечто, преследующем меня, умалившем Вёльва, разве в нем нет ни капли доброты? Нет, Сандр, если бы все духи действовали по собственному усмотрению, воцарился бы хаос. И не осталось бы ничего живого. Да, мирами и духами кто-то правит. Не Эоны! Эоны сами управляемы. Кто правит Эонами, Сандр?

А на самом деле, Нур проникает в самую суть! За что наказаны те, кто населял Илу-Аджалу в прошлую эпоху? На Арде Ману царило единство. Второй материк был посещаем, Чандра достижима. И, возможно, даже звезды. Немыслимый сейчас уровень! И что осталось? Развалины, остатки дорог, бездействующий полигон? Единство Арда… Всюду дома, путешествуй куда хочешь, никто не преследует, не ставит капканов… Ни Империи, ни коварных Провалов. Какой закон правит Империей? Что их ждет на Острове?

– Нур! У тебя есть вопросики полегче?

– Есть! – тут же ответил Нур, – Расскажи мне об отряде Ахияра. Вкратце. Какие они?

Сандр головой тряхнул: «Тоже мне полегче!» Но куда деваться…

– Джай, брат твой… Пошел уже зрелым, сильным. Он старше тебя на полтора десятка лет… Но не такой. Он – в деда, невысок, но коренаст. Почти как Глафий без живота и бороды. Барк, – ты о нем наверняка слышал от Инсара, мечтал об электричестве. Был учеником Инсара, но пошел дальше, достиг способности менять погоду. По мне, в том нет необходимости. Как и в электричестве. Третий, – Киран. Солнечный луч… Всегда радостен, заражает весельем. Белокур до яркости. Да, напоминает Джахара. Следующий, – Антар. Айл бесстрашный, с множеством талантов. И красив как герой-воин. Помню, имел чувство к Чанде. А Чанда пошла из-за Джая… Такой вот многоугольник получился…

Нур посерьезнел еще больше:

– Многоугольник… Ты поэтому отказался взять Лафифу? Из-за ее чувства к тебе? Чтобы углов в отряде было поменьше? Нет, не могли они пропасть бесследно. Не такие…

***

А в лагере их ожидала всеобщая растерянность. Бесследно исчезла часть поклажи. И Найденыш ни при чём. Поблизости кто-то бродит… Какие-нибудь братья-отшельники. Экстремисты, занятые только собой. Маленький карлик способен усыпить большого айла. Наверное, и Мантикору тоже. Неизвестный вор что-то искал. И не побоялся оставить след. Айлы для него не авторитет. Мысли Сандра сплелись в подобие вихря пустыни. Надо еще раз определить главное на ближайшее время. И так, чтобы не потерять стратегических задач.

Нет, царство Альвика, игрушечное, но такое живое и притягивающее, не смогло в Нуре вытеснить память о Котёнке. И о Фрее с Азхарой. И о лотосовом озере… Память о том, чего рядом нет… Может ли она стать опорой?

Да, Сандр всё больше утверждался в мысли: успех миссии Нура связан с возвращением Свитка. Вначале Свиток!

Отряд расстроен. Айлы в отсутствии командира проглядели врага. Сандр объявил:

– Отряд не готов к продолжению пути. Айлам требуется отдохнуть. Айлам нужен долгий сон. Под присмотром!

Если даже не получится общего сна, и не придут сны вещие, не приснится каждому своя Фрея, не увидит Нур в своем сне улыбку Котёнка… Но что-то легкое обязательно посетит каждого.

А Сандр тоже поспит. Но одним глазком. И услышит песню Фреи, наполненную не тоской, но надеждой.

Часть шестая. Неизбежность Острова ТьмыНизвержение идола-айла

Фрея не приснилась. И больше не приснится. В этой жизни – нет. Потому что он решил, – не вернется, как и Нур. Они оба не вернутся в Ард Айлийюн в этой жизни. А в той – посмотрим! В той он нужен Нуру не меньше, чем в этой. Без него там Нур пропадет. Тот, кто правит Эонами, оставит за Сандром разум и силу и в том воплощении, чтобы уберечь Нура от тисков Империи. В этом смысл жизни, в этом предназначение Сандра. Всё прочее, – всего лишь прочее…

Уже теперь… Уже теперь Фрея не узнает своего Нура. И не только внешне. Еще несколько переходов, – и он сравняется с Ахияром ростом. Только окрепнуть, как тот, не успеет. Времени не хватит. А лицом… А лицом Нур ни на кого стал не похож. Оригинальное сочетание самого разного. Лицо для художников прошлой эпохи, проникавших в живые образы вселенной. Глаза Нура как у Ахияра, с зеленой в коричневую крапинку радужкой. Нос и уши за время путешествия укрупнились; у Глафия поменьше. Но гармония сохраняется. Но и меняется, на смену детской нежности приходит мужественность.

Нет, не узнает его Фрея!

Потому что Нур частью своей уже там, в Империи. Потому, что ослабли его связи с родным миром. Не совсем уже он айл. И не потому, что Нур захотел. Нет у Нура желания переселиться из одного, прекрасного Арда в другой, дикий.

А потому что разгорелся в нем тот свет, что при рождении окутал древний Храм Арда Айлийюн. Иной свет, не тот, что идет от Иш-Аруна днем и отражается от Чандры с Идой ночами. Свет его звезды? Звезды Вёльва? Нет, та звезда такая же, как Иш-Арун. Та звезда – не больше, чем символ предназначения, избранности.

Нур мыслью ушел не просто далеко. Высоко ушел. Потому что предначертания, подобные судьбам Ахияра и Нура, формируются не здесь. Ну кто тут способен предопределить жизнь Нура? Фрея? Предки Ахияра? Или бездействующий Храм?

Да, Нур… Тот, Кто правит Эонами… Вот куда нацелено сердце Нура. Он ищет единого Правителя. Ищет всюду: в себе, в нашем мире, в Империи. Прекрасную песню придумал Джахар. Или Нур…

Не о том ли и Свиток? А если так, отряд найдет его! Ибо Предназначение не отклонить! Великое слово…

В Свитке, больше нигде, – ответы на слезы, на улыбки, на горе или радость… Там ответы на вопросы Нура, отказавшегося от жизни рядом с Фреей, от Азхары, от Лотосового озера… Отказ от счастливой жизни в самом ее начале… От жизни в Арде Айлийюн ради бытия в Империи.

Нет, ради жизни Арда Айлийюн! Счастье в борьбе с непредсказуемым финалом?

***

– Слушай, оперативный отряд! Следующая наша операция, – проникновение на Остров. До него уже близко. Все, что встретится на пути, не должно отвлечь от цели. Но цель эта – ближняя. Затем пойдем на север, к Кафским горам. И, прежде чем достигнем их, найдем Свиток! В том нет сомнения…

Отряд выслушал командира молча и приступил к сборам. Найденыш слушал внимательнее других. И собирался в путь задумчиво и очень аккуратно. Словно подменили «звереныша», как стал именовать его Джахар.

***

Пройдено столько дорог, что отряд думать забыл о счете дневных или ночных переходов, о количестве и длине многосуточных маршей. Пройдено столько дорог, что айлы, самый оседлый народ Арда Ману, может считать себя самым кочевым.

И продолжая удивляться нескончаемому многообразию тайн и секретов Илы-Аджалы, оперотряд уже не поражался им и не считал исключением из правил.

И потому, когда прямо в пути, неожиданно, – или почти неожиданно, – их окружило странное племя, айлы отреагировали без настороженности и готовности к отпору.

Такого многообразия расцветок в одежде нет даже у карликов-акзамов. Такого непрерывного, неистощимого веселья и беззаботности нет ни у кого больше, – повторить, а тем более превзойти этих никому и никак невозможно. И наконец-то Джахар увидел множество разных музыкальных инструментов; чему так обрадовался, что немедленно влился в поющую и пляшущую толпу.

Спешились все, кроме Нура. Сандр сразу понял, в чем дело: Нура остановили маски на лицах. Ни одного открытого лица! Только маски, выражающие все возможные чувства и эмоции, от великой радости до глубокого горя.

И всё это красочное великолепие – в безостановочном движении, в сопровождении замечательным звуком… Зрелище для спокойных и неторопливых айлов невиданное, выходящее за грань обыденности.

Торжественная часть встречи, явно заранее подготовленная, закончилась. И какая-то маска сказала неясным, искаженным баритоном:

– Мы только что прославили айлов, осчастлививших нас прибытием. И с этого дня мы будет восхвалять вас ежедневно! Наш праздник не кончается, и присоединяйтесь!

Через прорези масок светит множество горящих глаз, излучающих радость и желание угодить. Особенную активность показывают пестро разодетые женщины веселого племени. И вот, одна из них, стройненькая до утонченности, с косой Азхары, легко подпорхнула к Кари и протянула Нуру тоненькую ручку в зелено-золотом рукаве и звенящих браслетах.

– Почему ты еще не с нами, о прекрасный айл? Иди, иди со мной! Мы будем петь о тебе и твоем счастье…

По лицу Нура прошла волна напряжения, аура усилила фиолетовую часть. Не надо было ей упоминать о счастье рядом с тем, кто отказался от него. Такое упоминание будет уместно, когда Нур сравняется возрастом с Хозяйкой Территории Сказок. Сандр наблюдал, как отреагирует Нур. И едва сдержал улыбку: хорошо отреагировал, зрело. Не спеша слез с Кари, подозвал жестом Найденыша, вручил ему поводья и приказал следить за лошадьми. После чего, делая вид, что подчинился призыву, увлек исполнительницу песен счастья за собой, и присоединился с ней к отряду.

Народ в масках сообразил, что к чему, без разъяснений. К Найденышу никто не подошел. И никто не настаивал, чтобы все айлы повторили «выход в народ» Джахара. Тем более, что Джахар с изящной, раскрашенной флейтой в руке вернулся к отряду.

А к женщине, спешившей Нура, присоединился мужчина в печальной маске. Оба они, определив командира-вождя, остановились перед Сандром и склонились в низком поклоне. Но не выделить Сандра нельзя, – он возвышается над всеми на две головы минимум, выделяется гордой осанкой и напряженным прищуром.

– О инаковые айлы! Мы давно, очень давно ждем вас. И если вы останетесь с нами, блаженству нашему не будет предела.

Они вновь склонились, а следом и все племя в масках.

– Мы благодарим за вашу радость, – сказал Сандр, пытаясь проникнуть за цветной рельеф масок, – И тоже рады видеть вас. Но как понимать «инаковые»?

Сандра не интересовал смысл эпитета, присоединенного к имени «айл», но требовалось остановить ритуал встречи или посвящения, грозивший затянуть отряд в бессмысленный праздник.

– Инаковые, – пропела тростинка в зелено-золотом.

– Инаковые, – не менее искусно повторил ее спутник в маске печали, – Значит совсем другие. Совсем непохожие. Совсем…

Скорее всего, это вождь масок. Иначе зачем носить на себе столько вызывающей печали? Маскарад не пришелся по душе Сандру, но он решил чуть потерпеть. И послушать, прежде чем… Печальный вождь вечного праздника продолжил:

– Мы храним предания об айлах. Теперь мы видим айлов! Ведь вы – свет! И не просто свет, а цветной свет. Вы – кусочки Радуги! Вы – как кристаллы алмазные. Вы способны летать как птицы и выше птиц…

Сандр не выдержал и прервал поток похвал.

– Сколько всего… Откуда вам это известно?

– Из достоверных преданий, великий вождь айлов! Мы храним сказания предков, они для нас священны.

Он снова склонился и, не поднимая головы, сказал:

– Мы ждем вас с того дня, в который вы посетили Нугаши. И просим пройти в наше селение…

Дома носителей праздничных масок расположились между двумя садами, по берегам спокойной речки, уходящей на восток. Видимо, к Жемчужной. Через речку перекинуто множество мостов и мостиков, а в центре селения, на гранитном постаменте, установленном на речном фарватере, высится статуя, тянущая руки к небу.

«Снова золотой идол!» – вздохнул Сандр и спросил:

– А это кто такой? Ваш первопредок?

– О нет! – весело отозвался печальный вождь, – Это образ айла, дающий нам счастье и беззаботность. Образ твой, о вождь, и прибывших с тобой, и всех тех айлов, кто населял Ард Ману до вас…

Глаза Нура расширились. Глафий закашлялся. Джахар выронил флейту и не заметил того. Арри принялся развязывать-завязывать цветной платочек на шее. Ангий подозвал Мару, чтобы переодеться в белые одежды повседневности. Сандр задержал дыхание…

– Так это он дает вам счастье, – растягивая слова заговорил Нур, прищурив по-сандровски глаза, отчего лицо его стало походить на маску воина, готового к битве, – Может, он дарит вам жизнь? И обещает бессмертие? И защитит вас от нашествия Империи? И спасет от Азарфэйра?

Наступила гулкая тишина. А Сандр решил: Нур взял старт, и лучше его не тормозить. Он не успокоится теперь, пока не очистит русло реки от своего «образа». Наверняка так и нужно, – удалить дурную опухоль одним разом. На то и оперотряд, чтобы проводить операции. Таким образом, неслышно-незаметно, Нур перешел на новую ступеньку в своем росте. И поднялся выше всех в отряде. Одно дело – не соглашаться, но и терпеть зло рядом. А другое – вмешаться. И так вмешаться, чтобы результат был. Ведь кто знает, сколько им отпущено времени? Всем на Арде… Не изменимся и не изменим, – не попытаемся хоть, – и худшее неизбежно. Причем может прийти совсем завтра. Примерно так мыслит Нур. И надо его поддержать. Ничего не случится с любителями патологического веселья, если их лишить любимой игрушки-кумира.

– То, что говорит один айл, означает: так говорят все айлы! – громко объявил Сандр, – То, что сказал вам Нур, наше общее мнение. Мнение всех айлов, основанное на знании.

Тишина сделалась громче. Народ не понимал как реагировать. Рушились вековые традиции, причем ломали их те, на ком они и держались. И – неожиданно, без предварительной подготовки. Всеобщий стресс… Ситуация психологически благоприятная; отложить акцию – породить сопротивление, мятеж… И Сандр кивнул Нуру: «Продолжай!»

Нур, вдохнув-выдохнув, объявил голосом твердым и строгим:

– Мы не позволим вам встретить конец мира пляской и пением вокруг идола в обличии айла. Айлы не желают поклонения себе. И мы вправе решать и настаивать на своем решении в подобных случаях. Я требую, – немедленно убрать мой образ!

Толпа в масках напряглась. По тембру ее напряжения Сандр понял: они не хотят расстаться ни с кумиром, ни с избранным стилем бытия. Несмотря на конец света или там нашествие. Они отзомбировали себя сами. А такой вид самопрограммирования самый радикальный и устойчивый. Ради статуи айла они могут покуситься на жизнь живого айла. И Сандр приготовился.

Нур выжидал ответа недолго.

– Я требую немедленно убрать мой образ! Вы боитесь пустого места на камне в реке? Тогда я сам встану на этот камень вместо изваяния. Разве живой айл хуже или слабее мертвого изображения?

Толпа зашелестела тихим словом.

– А-а, не слабее… Правильно. Тогда ответьте: я, живой айл по имени Нур, или наш командир Сандр, который разумнее и сильнее меня, – кто-то из нас способен дать вам то, что вы желаете? Каким образом? Я не знаю… Разве я создал вас? Или другой айл? И эти сады кто сотворил? И эту реку? И всё, что в них? А если накроет вас град и ураган, айлы смогут избавить от них? Может, есть кто-то еще, кто-то другой, способный на это и на то, о чем я спросил вас раньше?

***

Однажды Фрея, вспоминая Ахияра, привела его любимые слова: «Слушать и слышать, – не одно и то же. Смотреть и видеть, – разные вещи». И сейчас Сандр воочию убедился в мудрости этих слов. Существа в масках, поклоняющиеся айлам, не слышали айла. И он повторил им слова Ахияра, давая отдохнуть Нуру. И добавил:

– Не хотите… Тогда так: смотреть будете сейчас, а увидите всё позже. Когда захотите.

И снова толпа напряглась, уже без шелеста. Нет, они добровольно не сдадутся. И Сандр снова кивнул Нуру. Нур подозвал почему-то Воронка, а не свою Кари. Воронок не возразил, лишь повел глазом на Сандра. Нур одним махом занял место в седле и вытянул правую руку в направлении статуи. Лицо его напряглось, глаза совсем исчезли в тонком прищуре.

Мгновение, другое, третье… На раскрытой ладони засветился яркий шар. Еще мгновение… Легкое движение всем телом, повторенное Воронком, – и шар с ускорением устремился к золотой статуе. Еще мгновение, – и ослепляющая вспышка скрыла изваяние. Свет рассеялся, и толпа ахнула, – на гранитном пьедестале пусто.

Сандр успел отфильтровать реакцию на событие. Толпа в масках замерла в страхе. Это понятно: только что произошло очевидное чудо. Не понимаешь – значит боишься. Поведение Найденыша охарактеризовать сразу не получилось, – он застыл наподобие исчезнувшей статуи. Отряд смотрел на Нура с восхищенным одобрением. Отряд смотрит хорошо! Ведь айлы помнят: на такое способен Ахияр. И больше никто из живущего поколения. Сандр пробовал, но получалось много скромнее. Чтобы такое сотворить с золотым истуканом, ему потребовалось бы встать к нему почти вплотную. А ведь такое искусство – наверняка родовое свойство всех айлов. Только вот в чем его секрет? Надо бы изучить предания любителей пения и плясок. Они знают о нас то, чего мы сами не помним…

Маски потускнели, потеряли праздничность. Свержение идола восприняли как демонстрацию превосходящей силы. И смирились. Не согласились, но подчинились. Мятежа не будет. Уже неплохо.

Сандр подозвал вождя с подругой и попросил:

– Мы торопимся. И уйдем этим вечером. Но предварительно побеседуем с самыми знающими из вас. И покажите нам записи древних.

– И позаботьтесь о лошадях, – добавил Нур, – Если возможно…

Просьбы восприняли как боевой приказ.

***

Но беседа не принесла ничего ценного. Об Острове они почти ничего не знают. Несколько древних книг, лишь частично расшифрованных, содержат только описание быта доазарфэйровских народов и характеристики некоторых вождей, именуемых айлами. Ничего особенного. Если не считать их умения летать лучше, чем птицы. Возможно, преувеличение. Сказочная легенда.

Одна польза от встречи с племенем праздничных масок все же имелась: их непрерывный праздник завершился. Теперь они имели все основания и условия хорошенько задуматься. И снять маски.

– Империи ваши музыка и песни не понадобятся. Там иная цивилизация, – с сочувствием на прощание сказал Джахар, – Мы, айлы, заняты тем, чтобы найти средство предотвращения агрессии. А вам… Вам следует задуматься о причинах проникновения Империи к нам. И к вам…

Он с сожалением, но решительно вернул флейту. И уже в дороге заметил:

– А ведь в иные времена… В иные времена они могли бы привнести в мир столько радости… Нур! Как они поют! И как играют!..

Нур сказал с сочувствием:

– Не отменены еще иные времена… И они будут делать свое дело. Ведь это их предназначение… И будет у тебя не только флейта…

***

После низвержения идола-айла решили немного отдохнуть, вернуть эмоциям равновесие. И Сандр, спешившись, подошел к Глафию:

– Ты заметил, что с Нуром?

Глафий, оценив интонацию и всё сопутствующее моменту, догадался:

– Да неделю как смотрю… Он перерос свои одежды. Но ведь ты приготовил еще в Арде, с расчетом? И у меня кое-что найдется.

Они собрали в отдельный узел все требуемое и осмотрели.

– Без Арри не обойтись, – с разочарованием сказал Сандр, – Я не рассчитал. Он опередил мой прогноз. А твои вещички придется уменьшить в ширине.

Арри понадобился час, чтобы без примерок привести одежду в соответствие с ростом и комплекцией выросшего Нура. Еще час ушел на переодевание. Результат оказался непредсказуем: все в отряде крепко задумались. Никто не ожидал, что Нур столь быстро и незаметно превратится из малыша во взрослого айла.

И погода застыла в трансе, подобно племени праздничных масок. Ни дуновения, ни шелеста самого малого крылышка. Все травинки, все листочки неподвижны, как завороженные.

– Смена климатических поясов, – предположил Арри, – Впереди тропики, джунгли. Мы тут ни при чем.

А Сандр подумал: мы всегда при чем. И все всегда при чем. Тишина, – это знак. Указание на равновесие. Возможно, низвержение Нуром идола качнуло маятник в нужную сторону. Нужную им, айлам, а не Империи и невидимому Нечто. И нет никакой обреченности.

А вот и новое подтверждение! Юг дохнул влажной свежестью, Воронок задвигал ушами, довольно фыркнул. Отряд ускорил движение.

***

Это было озеро. Громадное озеро, уходящее голубым зеркалом на юг и запад. Ангий оживился:

– Не задержимся? Водичку проверим на вкус и цвет?

– Да! – коротко ответил Сандр, – Но только умыться-искупаться. Нам и лошадям. Только!

По мере приближения к Острову тот все больше заполнял внутренний мир. Но сведений мало, и картинка не вырисовывалась. В одном он убежден, – Остров как-то связан с Империей. Или имеет к ней самое прямое и непосредственное отношение. Что и заставляло торопиться. А Найденыш к Острову никаким боком. Крепкую защиту установили внутри «звереныша». И не только защиту. Потому не всегда можно поговорить открыто. А мыслесвязь на ходу отнимает много энергии.

Поднялся свежий ветерок, аромат от озера пришел захватывающий, оригинальный. Какие-то неведомые айлам цветы… На берегах или в воде?

– Смотри, Сандр! – воскликнул Нур, – Лебеди! Самые настоящие! И какие!

Да, таких лебедей айлы не видели. Красные крылья, зеленые грудки… Словно из Территории Сказок. Линдгрен бы сюда…

– Да, такие к нам не прилетают, – с сожалением сказал Глафий.

Лучи Иш-Аруна играют на перьях множеством оттенков, над птицами парит искрящаяся Радуга. Изумрудные шеи выгнуты изящной дугой, черные глазки сверкают чистотой, вода кругом них расходится круговой пологой волной.

Нур прошептал:

– Как частичка Эона…

Джахар о своем:

– Хм… Они говорят, мы умели летать как птицы. Не исключаю. Но так как эти… Нет, едва ли. Хотя, если пожить среди них, может и получится. А?

Сандр хотел было возмутиться, но сдержался. И сказал спокойно:

– А что?! Соберем золото с соседних народов, отольем коллективный монумент. Поставим золотую копию оперотряда, сочиним ритуал покрасивее… Протопчет к нам благодарный народ дорожки, храм возведем… взлетим выше первого Эона. Так?

После краткой паузы рассмеялся Глафий. За ним все остальные. И весь отряд хохотал до усталости, поставив Найденыша в тупик. Красно-зеленые лебеди на озере встревожились, гортанно обсудили поведение айлов и, вытянув шеи, начали стартовый разгон к небу. И вот, на месте стаи только Радуга, легкая и прозрачная. Но пока отряд приблизился к берегу, Радуга растворилась в озерной свежести.

– А ведь лебеди поняли, о чем мы.., – сказал Нур, пытаясь отыскать в ярком теплом небе уходящую стаю, – И не понравилось им. Им всё равно, айлы мы или авареты, в масках или без них.

– Ты понял их? – удивился Арри, – Все-таки загадка общения беспокоит. В начале пути я спрашивал себя: как мы будем контактировать с другими? Языки-то разные. Оказалось – всех понимаем. И все – нас. Почему так?

Джахар согласился с ним:

– Да, на самом деле… Как в музыке: если настоящая, любой поймет и услышит; и увидит, что за звуками. Из одного источника водица. И смыслы пока общие.

Ангий нахмурился:

– С Империей так не получится. И с теми, кто на Острове, – сомневаюсь. Учителя понадобятся.

Нур не согласился:

– Не понадобятся! Не будет такой необходимости – устанавливать языковой контакт с Империей. Сандр сказал: успеем, значит – успеем.

«Когда я сказал? – замешкался в себе Сандр, – Подумал – да. Или все же сказал вслух?»

Паутина Страха

Улетели лебеди зеленые и унесли погоду на крыльях красных. А еще прихватили оптимизм Нура. Прикипев взглядом к мрачной туче, надвигающейся с юга, он негромко проговорил:

– Не понимаю… Наши цели на севере. А мы стремимся в обратную сторону. Зачем нам Остров, Сандр?

Заколебался, засомневался Нур. Что мог ответить Сандр? Сказать о том, что его убежденность стоит на чувстве предвидения? На чувстве, которого сам как следует не понимает. Нет вещих снов, неоткуда взять подтверждение.

Жаркий мокрый ветер пронизывает насквозь. Тела под одеждой покрылись скользкой влагой. Дорога петляет среди зарослей пружинного бамбука и колючей травы, режущей ноги лошадей.

Психика айлов противилась растущей сырости, надвигающимся проливным дождям. Слова Нура, сказанные Сандру, выражали общее мнение. Отряд двигался на силе воли и авторитете командира.

Все больше неизвестных животных и птиц, странных нераспознаваемых запахов. Цвета природы заметно потускнели, мир начинал тяготеть к бесцветности.

Иногда путь пересекали бродяги. И, заметив отряд, мгновенно исчезали. Возникло ощущение, что за ними наблюдают десятки недружественных глаз. Нуру временами слышался издевательский смех того, у кого нет имени. У кого вместо имени черное лицо. Или морда…

Ветер вдруг стих. Сандр огляделся, – в смешанном лесу, сменившем заросли бамбука, воцарилась предгрозовая суета. Деревья раскачиваются, вихрями летит оборванный лист. А вокруг отряда полный застой, тишина и глухой полусумрак. Неподвижные ветки с пестро раскрашенными листьями и бурыми несъедобными ягодами так переплелись: не разобрать, что откуда. В небе над отрядом светлый серый круг в обрамлении чернеющих туч. Словно отдельный колодец, независимый от остального мира.

Лошади жались к Воронку. Тот посматривал на Сандра. Айлы пытались разобраться, куда попали. Первым оценил происходящее Арри:

– Да это настоящее чудо! Я о таком и мечтать не смел. Вы посмотрите!

И на самом деле… Свет в «колодце» из-за перемен в небесной круговерти сменился; то ли пожелтел, то ли порозовел, то ли сразу то и другое. И в глаза айлам бросилась сеть, сплетенная из серебряных толстых нитей, наброшенная на ветви деревьев. Плотный, знакомый стягивающий узор. Арри коснулся нити. Она оказалась настолько липкой, что он с трудом оторвал пальцы.

Паутина, – дошло до всех сразу. И до Найденыша. И какая! Для платья, о котором задумался Арри, может и сгодится. Перед назначением в оперотряд Арри расстался со второй уже подругой и присмотрелся к третьей. О причине разводов говорил так: «Я – как луна дальняя. А им подавай звезду близкую». Одежда из такой паутинки, – роскошный подарок хозяйке сердца. «Да кто ему отдаст эту нить добровольно? – усмехнулся внутри себя Сандр, – Ведь хозяин должен быть еще тот!»

Мысль о хозяине сети-паутины пришла сразу всем. Лошади сбились в плотную группу. Айлы встали вокруг них, готовые к отражению возможного нападения.

И вовремя: три пары выпуклых жадных глаз нацелились на отряд в паучьем капкане.

– Попробовать договориться? – предложил Глафий, – Чтобы без драки. Не слишком они милы на вид.

– С ними не договоримся. С пауками у нас нет общего языка. Они и музыки не понимают. В Арде нашем они водятся только на границе с джунглями. Встречаются еще изредка там, где дом Хисы…

Джахар сказал твердо, и наступило молчание. Всеобщее: и хищников и кандидатов в жертвы. В небе снова что-то произошло, и цветотени поблекли еще на тон. Свет терял насыщенность, краски куда-то уходили. Еще не мрак, но уже и не свет.

– Чего они ждут? – раздраженно произнес Ангий, – Кто знает, как правильно воевать с пауками?

Сандр, неожиданно для себя, поймал мысль, исходящую извне, из-за пределов темного колодца-капкана, и направленную на центрального, большего паука. Мохнатое черное туловище, состоящее из двух мешков, малый из которых украшают глаза и челюсти, а большой опирается на шесть лап, зашевелилось. Стало яснее.

– Они ждут команды, – сказал он, – Настоящий хозяин ловушки не здесь. А дальше в лесу.

– Если так, бороться с ними будем их оружием, – предложил Нур и сделал шаг вперед.

Главный паук то ли обрадовался активности жертвы, то ли опешил от ее наглости. И зашевелил беспокойно лапами. Нур сделал еще шаг вперед. От лошадей донесся стон. Или смешок: Найденыш не смог сдержать эмоций. Если то были эмоции. И тут же паук изогнулся туловищем, выстрелив серебряной каплей, в полете ставшей нитью. Движение повторили два крайних паука.

Но получилось не то, на что рассчитывал невидимый управитель крайне неприятными на вид чудовищами. Не коснувшись Нура, нити рванулись в обратном направлении. И все три паука принялись со всей возможной энергией наматывать паутину сами на себя. Получилось три восхитительных кокона, на которые с еще большим восхищением воззрился Арри. Сандр знал, о чем он сейчас возмечтал: развести из таких пауков на границе Арда Айлийюн плантацию побольше. Он построит фабрику и займется производством лучших под лунами тканей.

Да, планы и задачи айлов на будущее множатся и складываются в коробку с надписью: «Когда-нибудь».

– Что дальше? – спросил Глафий, с интересом поглядывая на Нура.

– Попробуем отыскать водителя пауков, – сказал Сандр, – Очень хочется теплой дружеской беседы.

Пока искали паучьего хозяина, Сандр ушел в воспоминания. Он помнил Нура с первого дня, как Нур своего Котёнка. Общая получилась жизнь и судьба. Однажды Сандр взял пятилетнего Нура с собой к джунглям, показать особенности Большого Мира. Паук-хищник встретился сразу, Сандр едва успел отогнать его. И запомнил реакцию Нура. Прежде всего, – отвращение. Не принял он странную форму жизни. А где отвращение, там есть место страху. Но сегодня Нур иной, совсем другие эмоции. Тогда, в Арде, он прижался к коленям Сандра и чуть не заплакал, хотя паук тот в сравнении с этими совсем игрушечный. Выходит, внутренне растет он не менее быстро, чем внешне.

Водителем оказалось маленькое неприятное существо, схожее и с пауком, и с гусеницей, выглядывающее из дупла очень старого дерева. Сандр накрутил на руку покрывало из поклажи, и с брезгливой гримасой вытащил его из дупла. Из черных в красной радужке глаз выплескивалась ненависть к айлам. Только раз его взгляд коснулся Найденыша, но проявил совершенно другое отношение. Открыть то, что хранилось в маленьком несложном мозге, не составило труда. Прочитав, Сандр с отвращением отбросил его в сторону. Безобразное тельце, ударившись о ствол и потеряв форму, серой жидкостью пролилось вниз.

– Слуга твоего тайного опекуна, Нур, – Сандр смотрел на Нура с сочувствием и предостережением, – Мы увидели малый кусочек большой паутины. Демонёнок только что предсказал неизбежную гибель Страны Света и всех айлов. И установление в Арде Ману вечной власти Империи.

– Найденыша предсказание не касается, – добавил Нур, тем показав, что в курсе, – Найденышу предполагается найти почетное место в структуре Империи?

– Тогда, может, приблудыша тоже закатаем в паутинку? – предложил Глафий, – Пусть побудет коконом в ожидании своего Императора.

Найденыш притих, но застрелял глазками сразу во все стороны света. Видимо, пытался определить, куда и как скрыться.

– Нет. Рано, Глафий, – заключил Сандр, отметив, что Нур просчитал демонёнка мастерски, никто не заметил, – Пусть еще погуляет с нами. Бежать ему все равно некуда. Да и команды на бегство от руководства нет…

Он поднял руку и пошевелил пальцами. Глаза обратились в щелочки, он принялся мять нижнюю губу.

– Я чувствую… Не так уж далеко… Присутствие еще одного активного недружественного разума.

– Из той же паучьей банды? – осведомился Глафий, пытаясь с помощью ветки обнаружить останки водителя пауков. Но жидкость впиталась в траву и почву, не оставив никакого следа.

– Думаю нет, – опустив руку, сказал Сандр, – Что-то местное. Родное, можно сказать. Но миновать не получится. Да и не надо. Чем больше узнаем о главном противнике и его союзниках, тем лучше.

Ведьма Рагана

Сандр вел отряд к новой цели, ощущая, что Нур отслеживает направление параллельно с ним.

После расправы с пауками небо очистилось, воздух посвежел, да и лес сделался ближе к привычному. Без ядовитых ягод, мегапаутины. Появились тропинки, залетали птички, пчёлки; забегали лисички, белочки…

Ушли раздражение и недовольство, аура айлов очистилась от искажений. И Найденыш вел себя как приговоренный к смертной казни после помилования.

А Сандр с удовольствием отметил, что не только Нур заметно вырос и повзрослел, но и Кари почти сравнялась с Воронком. И рядом они, Воронок с Кари, смотрятся очень красиво, прямо глаз радуется. И, пожалуй, Кари претендует на роль вожака лошадиной части отряда. А Нур почти готов заменить Сандра. Впрочем, он готов уступить место командира хоть сейчас. Был бы смысл…

Вот! Нур по-сандровски поднял руку, – цель близка. Лес значительно поредел, но деревья пошли основательные: древние да могучие, в большинстве дубы. Да и повеселело: грибные семейки, ягодные кустарники, естественные цветочные клумбы… Но птица в основном хищная, крупная, с клювом стервятника и глазами ночной мудрости. Больших животных поблизости не замечалось.

Нур предложил сделать крюк, чтобы выйти к точке встречи со стороны и осмотреться. Впереди предполагалась обширная поляна, предосторожность не излишняя.

***

Отряд вышел точно на идеальное место наблюдения. Не близко и не далеко; маленькая неказистая избушка смотрится с вершины невысокого холма очень выразительно. Самих наблюдателей за срезом холма, прикрытом полосой кустов, заметить непросто.

Лошадей оставили рядом в лесу с приказом не покидать его по собственному желанию.

– Полежим, посмотрим, отдохнем… Понаблюдаем, что снаружи, заглянем внутрь, прощупаем, – негромко сказал Сандр, – Хватит неожиданных сюрпризов. Двинемся, как прояснится…

День, обещая стать долгим и спокойным, действовал расслабляюще. В голубой дали резвились легкие облачка, поляну усыпал яркий многоцвет. Ничто не указывало на присутствие в мире каких-либо угроз и всякого зла, местного или вселенского масштаба. Да и сама почерневшая от старости избушка странным образом органично вписывалась в идиллическую картину.

– Прощупаете? – впервые за последние дни издал голос Найденыш, – И заглянете внутрь? Прямо отсюда?

– А в чем вопрос? – усмехнулся Глафий, – У тебя сомнения относительно айлов?

– Нет-нет, – с испугом заверил его Найденыш, – Просто я не понимаю…

– А тебе и не надо, – холодно сказал Нур, – Понимания от тебя не требуется. А если что-то потребуется, мы и сами возьмем.

– Понял-понял, – с готовностью согласился Найденыш и замолчал.

Сандр решил не отсылать его под опеку Воронка и держать в зоне прямого контроля.

Глафий отозвал Сандра в сторонку, под куст желтой малины, из-под которого пробивался родничок. У куста замер оленёнок, разрисованный желтыми пятнами на розовом фоне. Выпуклые черные глаза смотрели с любопытством и ожиданием.

– Привет, красавец! – прошептал Сандр, – Мы водички попить. Ты тоже? Тогда ты первый. Мы подождем.

Оленёнок постоял чуть, сделал несколько глотков и, бросив прощальный взгляд, не спеша отправился к лесу. Айлы подождали, пока он скрылся, и Глафий сказал:

– Нам тут не один час на травке лежать. А вопрос меня давно грызёт. Что с Нуром?

– А что с Нуром? – повторил вопрос Сандр; оленёнок разбудил в нем воспоминания о зверье родного Арда, окружающем в обилии дом Фреи. Тогда он не понимал ее. Оказывается, в такой близости скрыта великая прелесть.

– В нем открываются все новые таланты и возможности. Он уже сейчас способен на такое, что другие айлы повторить не могут. Думаю, и ты, Сандр. Откуда такое берется?

– Хороший вопрос, Глафий. То есть сложный. Я сам бьюсь над ним. Думаю, главное вот в чем…

Сандр потер лоб, покусал нижнюю губу и продолжил:

– Мы, айлы, зацепились за нижний этаж. Это я образно… Вспомни, на «стартовой площадке» мы смотрели молниеприемник? Точнее, молниеотвод. По замыслу строителей, молния с небес бьет в него, потому что он выше других конструкций. Бьет и уходит через него в планетную кору. И всё, – от поражающей энергии ничего не остается. Главное тут в двух моментах: высота и контакт с почвой. В прочном контакте с планетой все дело, Глафий. Мы погрязли в повседневности, закрылись от прочего мира, и, главное, – от Эонов. Легенды об айлах не на пустом месте… Забыли, что дар полета – в нас. Да и желания подняться выше птиц нет. Мёд, сады, сны, неспешное копание в древних книгах… Радуга стоит над перешейком – мы и рады. Нам и достаточно.

А Нуру – нет. Он не успел обзавестись нашими привычками думать и делать только так, как делали и думали до нас. Оперотряд, дорога, – они встряхнули Нура. Первый толчок – исчезновение любимого Котёнка.

– Вот так? – удивился Глафий, – И потери могут служить пробуждению лучшего? То есть и зло может содержать в себе свой антипод?

– Обязательно! Нур через размышления, связанные с личным предназначением, пробудил в себе открытость к Небу. К тому Небу, что за звездами. Он тянется к Высшему Эону, он старается понять, кто есть Тот, от Кого все исходит…

– Магия Свитка, – вздохнул Глафий, – Размышления… Но ведь предназначение еще! А у меня что?.. Да, вот еще… Прости, но мне не все равно. Потери, конечно, необходимы, но лучше без них… Ты хочешь последовать за ним? За Нуром? Туда?

Второй вопрос Глафия смутил Сандра. Глафий прав – предназначение значит… И Глафий понимает разницу между собой и Нуром. Или Ахияром. А он, Сандр, получается, исполнен манией величия. Но откуда тогда уверенность, что сможет пройти? Может, все дело в том, что не ради себя, а ради Нура? И, в итоге, ради всех айлов? Что ответить прозорливому Глафию?

– Желать – это одно. А вот смочь… Если смогу, друг мой. Если смогу…

Глафий снова вздохнул. Видно, не сомневается, что Сандр сможет.

***

В полдень из трубы над избушкой завился легкий светлый дымок.

– Неужели там похолодало? Для чего печь в такие погоды? – спросил Арри.

Спросил, просто чтобы спросить. Безделье ему надоело. И не только безделье…

– Есть для чего, – отвечал ему Нур, – Начал работу перегонный аппарат. А дымок – еще и сигнал, приглашение к визиту.

– Приглашение нам? – опять просто так спросил Арри.

– Посмотрим, кто явится. Внутри одна хозяйка. Варит зелье, пробует на вкус, напевает бессмысленные песенки.

– А что за зелье?

– Не понимаю… Большой сосуд, в нем кипит исходный материал. Какая-то жидкость… Трубы, через которые идет испарение. Охлаждение водой. На выходе – то самое зелье. За ним и приходит народ к избушке.

– Видимо, лекарство. Для болящих и скорбящих, – пояснил Глафий, – Сходи, Арри, оздоровишься, пободреешь. За тобой и другие потянутся.

Арри только хмыкнул. А народ уже потянулся к избушке. Вход в которую почему-то сделан со стороны леса.

Нур сосредоточился.

– Вот и обмен информацией пошел. Разговоры нехитрые, ничего привлекательного… В основном: сколько кому налить, и что в обмен. Зелье для хозяйки – источник благосостояния.

Нур продолжал «прослушивание» еще какое-то время без комментариев. Сандр склонился к решению продолжить путь на юг, когда Нур зашевелился.

– Вот! Интересно. Она говорит, появились конкуренты с южного острова. И предупреждает клиентов о низком, даже вредном, качестве зелья оттуда. Местность достаточно населенная. Как она ухитряется удовлетворять общественный спрос таким небольшим устройством?

– Придется навестить! – сказал Сандр, – Пойдем все. И ты, Найденыш. Опасности для нас тут нет. А узнать кое-что полезное можно.

***

Отряд зашел со стороны поляны. По знаку Сандра решили постоять, пока Нур не осмотрит еще раз избушку новым видением. Оказалось, строение может поворачиваться вокруг оси. Что и произошло, со скрипом да скрежетом.

Чуть качнувшись, избушка застыла в новом положении. В открытой двери, с порогом на уровне почвы, стоит старушка, не менее древняя, чем жилище. Безволосый череп обтянут желтой кожей, собранной на лице во множество морщин. Среди них надежно спрятались безгубый рот, горбатый нос и щелочки глаз. Только уши, без мочек, вытянутые кверху треугольником, покрывает растительность, напоминающая тонкие паучьи нити. Внешний вид старушки не располагал к душевному диалогу, и айлы молчали. Наконец она открыла беззубый рот.

– Айлы… Вот вы какие… Не знаете к кому пришли? Что ж… Рагана… Так меня зовут. Ведьма я, властительница душ и тел. Не боитесь? Ну-ну…

Она криво усмехнулась, хихикнула и махнула сухой коричневой рукой.

– Входите уж, коль пришли. Я никого не отваживаю. Я и ведьма, я и мать-Рагана.

Единственную комнату осветили лучи Иш-Аруна, бьющие с юго-востока. Печь возведена в центре, вокруг нее и вращается домик. На стенах – масляные светильники из черепов разных животных. На полках вдоль стен глиняные горшки различных форм, над ними сухие пучки трав. На печи – металлическая емкость, с выходящими из нее трубами, из нержавеющего металла. Трубы уходят на тыльную сторону печи с пылающим огнем. Воздух преотвратный, не лучше чем в болотах. Айлы, не сговариваясь, закутали лица платками.

– Что, дух мой негож? – с оттенком недовольства спросила Рагана, – В ваших домах ароматы цветочные да медовые? Привыкнете, куда денетесь. Жизнь – не такая приятная штука, как вы думаете.

Сандр решил обойтись без дипломатического этикета.

– Мать ведьма Рагана… Чья ты мать? И кому ведьма?

Рагана нервно крутнулась, и вот, – на ней всяческие украшения, не скрывающие ветхости черного платья. Несколько ожерелий из бусин, зубов и камешков, браслеты, кольца и перстни, цветные перья. Получилось немыслимое сочетание, только подчеркнувшее природное уродство.

– Какой грозный командир у айлов! Смотри, потолок головой не пробей, ответить придется.

Зазвенели браслеты, дернулись языки пламени в черепах.

– Вы Раску погубили, друга моего сердечного. Мне бы сразу вам отомстить, но я погожу.

Итак, демона-водителя пауков звали Раской. А ведьма в курсе происходящего. И видит через стены своей избушки, поворачивает ее сама куда надо.

– Мутные вонючие детки! Дайте-ка я вас пощупаю…

Рагана задергала ручками. Сандр ощутил мурашки на груди и попытку проникновения в сознание. Кое-что знает старушка, да силы в ней совсем чуть-чуть. И он, мысленно, придержав порыв Нура, сказал Глафию:

– Друг мой! Займись бабушкой паучьего демона.

Глафий расцвел от такого предложения. Давно ему хочется показать, кто есть на деле рядовой айл—пчеловод. Разгладив пальцами усы, он весело приказал:

– Ведьма-колдунья… Вижу, табурет у тебя. Поставь-ка его у печи! Вот так. И присядь. Покрепче прижмись к нему, покрепче!

Костлявое тело Раганы прикипело к грязному табурету, щелочки глаз обратились пуговками.

– Приступим! – Глафий потер руки, огляделся и дал знак Найденышу пройти вперед, – Мы все тебе не нравимся? А этот как?

Старушка попыталась всплеснуть ручками, но они не подчинились.

– Братуха, милый! Ты то как здесь? И почему с ними?

«Так вот кому Найденыш родственная душа! Демоническому племени… Но пока неясно, многое неясно». Сандр постарался уловить нюансы диалога.

– Иди, родной, хлебни из ковшичка, – продолжила Рагана, растянув бледно-желтые губы, – Первачок забористый, не для сирых-убогих, для своих. Ты почему с айлами? Они тебе не пара, хоть и упитанные, но с худобой, светятся как стеклышки…

Найденыш, поняв, что к чему, затрясся от страха. Он уже представлял варианты скорой гибели вместе с Раганой. Сандр понял: хоть из одного они племени, но не знают и не понимают друг друга. Но род демонический широко расплодился, на много семеек рассыпался после Азарфэйра. Хаос в Арде Ману, беспорядок…

– Бесхозяйственность! – вдруг вскричала Рагана, – Бесхозность! Бес-образие! Да разве я против? Сказали бы: поворотись к лесу задом, ко мне передом! Как дорогих гостей бы встретила.

В морщинах затерялась одинокая слезинка.

– А теперь – говорить будем, – весело сказал Глафий, – Первое: что ты знаешь об айлах?

Рагана заговорила скорым фальцетом:

– Первый айл был создан Хозяином Эонов из почвы и воды. Потом Он из него же произвел ему подругу. Так начались айлы и расселились по Иле-Аджале. Планета была другой, радостной и прекрасной во всем и везде. Но шли годы, и айлы стали забывать, кто их Создатель. И потеряли айлы единство, расслоился их язык, обособились народы да племена. Поднялись огнедышащие горы, расстелились песчаные пустыни, начались наводнения. И айлы стали терять прежний облик. Исчез Свиток, и стало совсем не так. Разве Рагана виновна во всем этом?

Она судорожно вздохнула и просительно взглянула на Глафия. Тот разрешил. Ведьма схватила ковшичек, предложенный ранее Найденышу, зачерпнула из широкогорлого горшка на полке, сделала долгий глоток и шумно выдохнула. Воздух в комнате стал еще нетерпимее. Даже Найденыш брезгливо поморщился. Глафий решил терпеть и отказался от платка. С бородой и усами все же полегче.

Рагана успокоилась и протянула палец в сторону Нура.

– Что касается тебя, молодой айл… Возможно, ты где-то там, – она неопределенно повела рукой, – откроешь в себе и для себя то, чего не сможешь здесь. И принесешь открытое сюда.

– Как было перед Азарфэйром? – задал очередной вопрос Глафий.

– Перед Азарфэйром… Я не виновна в Азарфэйре! Перед тем айлы возвели гору великую и назвали ее обиталищем богов. Населили ее самые могучие айлы и стали править оттуда. Настал порядок, но недолго продлился. Потом, слышала я, не помню от кого, собрались какие-то, не те, что на Горе обитали, и ушли от всех. Где они скрылись, никому неизвестно. Тоже айлы были. Может, вы и есть они…

– Может быть, – согласился Глафий, бросив взгляд на Сандра, – А теперь о своих конкурентах по зелью. Об Острове Южном. Кто там поселился, когда… Все, что знаешь.

Рагана вздохнула и пробуравила пуговичками Найденыша.

– О, милок, кто знает, сколь миров в звездных вихрях? И сколько надлунных коловращений… И темные там есть, и светлые имеются. Разведены сферы меж собой. Айлы знают лучше, они летали куда-то… Но случается так, что сближаются дальние, недостижимые круги. И начинается соприкосновение. И образуются острова. Не друзья они мне, не родственники. Я-то отсюда родом, из Арда Ману. Своя я, своя!

Она с тоской посмотрела на ковшичек, но не решилась и непонятно добавила:

– С горы равнина ямой кажется. Дорога ваша трудна будет, айлы. Не обижайте старую. Я не со зла. Каждый живет как может. На что я еще способна? Травками хвори пользую, зельем от скуки да тоски спасаю. А Раска, – и не родня мне. Так, встречались раз-другой. Думала, пригодится демон. Вот и говорю я: упасть, чтобы подняться? Или подняться, чтобы упасть?

Всего ничего поведала Рагана, но всколыхнула айлов.

Мир Азарта

Оперотряд после встречи с ведьмой Раганой впал в глубокое раздумье. Рагана сказала немного, но знание ее касалось основ и главного. И это малое вместе с ранее открытым требовало пересмотра взгляда айлов на мир и судьбу.

Сандра беспокоит – Ард Ману предельно разобщен. Нет объединений племен и народов. Ни малых союзов, ни великих. Неизвестны они… Конечно, пройдя долгий путь, узнали о небольшой части населения материка… Изучение Арда Ману не входит в сферу интересов отряда. Но великое объединение, – задача обязательная, реальная и выполнимая. Если Комитет Арда Айлийюн поддержит, то… Хватило бы отпущенного времени…

Между тем дыхание океана делается все более плотным. Избранная Воронком дорога пролегла через влажный тропический лес, кишащий жизнью. Сандр надеется добраться до побережья без остановок, одним рывком. Ведь предстоит еще немалый обратный путь на север.

Но очередное препятствие, отмеченное на карте Линдгрен, обойти не удалось. Мир Азарта, как назвал его Джахар. Мир, собравший на обширной территории представителей разных народов, малых и побольше. Объединила всех общая страсть – игра. Игра на интерес. Игра как способ бытия. Игра как профессия, игра как захватывающее хобби. Игра не сама по себе, а игра с расчетом на результат. С надеждой на итог, в котором слились риск, тревога, обретения и потери…

Игроки и обслуга игры: две составляющие населения Мира Азарта, возникшего одновременно с близким отсюда Островом или чуть раньше.

И какое дело игрокам до айлов? Нет им до айлов никакого дела.

Ни власти, ни намека на самоуправление. И тем не менее: всё организовано, всё в органической взаимосвязи, всё в соответствии с требованиями Игры. Образец самоорганизующейся открытой системы, готовой в любой момент включить в свою гибкую структуру новый элемент. Даже если этот элемент отряд айлов. Или просто Найденыш, оживший в игровом раю. Лошадей отряда не замечали, а всадникам сыпались приглашения присоединиться. Всадникам имелось что проиграть, ведь у них поклажа, у них яркие одежды…

***

Арри взял на себя функцию комментатора. Отряд пробирался среди игральных столов, павильонов, площадок, мест питания и отдыха…

– Шахматы… Игра нам известна, она в программе обучения первой ступени. А это – лото, так они называют игру с цифрами. Цифры здесь всюду, цифры – главный игрок. А карты, обратите внимание: всех размеров, видов, цветов, – глаза разбегаются. Вот там, в сторонке справа, на картах уже не играют, а гадают. Одна гадалка может предсказать, что нагадает другая. И – наоборот. Причем обе – в один момент. Логическая путаница возникает. Но они это любят. Тут нарды, кости… Там – рулетка. Расчет на счастливый исход… Рядом – место для дуэлей. На случай неудовлетворенности игрой соперника. Тут жизнь зависит от многого: выбор оружия, умение им владеть, случай опять же. Бытие включено в ставки. Это добавляет азарта. А там, поодаль, справа, посмотри, Джахар… Там спортивные игры. И командные тоже.

Всюду – ставки, работают тотализаторы. В закусочных подают зелье разных видов. От матери Раганы, так они ее называют, и с Острова. К зелью еда на любой вкус: от съедобных трав до жареных паучков. Выбор очень велик. Найденыш! Если ты проголодался, иди… А то у Раганы так и не испил из ковшичка. Но знай, – за все надо платить.

Нур, ты обратил внимание? На всех столах бумага! Ее тут не жалеют. Используют для списков игроков, записи долгов, для контрактов, ставок… И во многих играх, особенно в картах. Откуда столько бумаги?

***

Громкие выкрики в общем шуме, вспышки коллективного смеха, одиночного веселья… Кажется, азартному миру нет конца ни во времени, ни в пространстве.

Какие-либо вопросы, не касающиеся Игры, задавать бессмысленно. Уходят куда-то проигравшие, приходят на их место новые искатели удачи. То и дело от столов айлам поступают приглашения принять участие в игре от разных участников. Судя по разнообразию стилей в одежде, разным типам лиц, здесь собрались представители десятков племен. Юго-запад Арда Ману весьма населенный регион.

– Сандр! – не выдержал наконец Нур, – Надо выбираться отсюда. Еще чуть, и я…

«Да, не хватит у него терпения. Начнет уговаривать-воспитывать, а затем крушить столы и собирать бумагу. Пусть лучше Воронок возьмет на себя неблагодарную задачу».

Сандр скомандовал и Воронок ускорил движение, особенно не выбирая путь. Затрещали столы, падали жаровни, проливались баклажки с зельем… Кто-то пытался возмутиться, но Кари, идущая следом, тут же пресекала всякие попытки. И все лошади последовали их примеру, оставляя за собой полосу препятствий. Воронок впереди, замыкает колонну Песня. Два коня, черный и белый, запомнятся в этой части Арда Ману надолго. Отряд шел почти по прямой, пока не выбрался из обширной зоны Игры.

– Каждый из них приходит сюда с желанием взять себе что-нибудь, принадлежащее другому. Они это называют «выигрыш». Разве это игра? И они приглашали нас в свою игру! Но ведь если я не желаю и не беру чужого, то и чужой не должен желать моего? Ведь так?

– Так, Нур, – отвечал ему Глафий, – По-нашему так. Но мы же видим: наши правила за пределами родного Арда не действуют. Тут одна тонкость… Для тебя «моё» – это и «наше». А тут «моё» – это личное. Пока «моё» и личное слиты, существует и «чужое». Об этом надо хорошенько подумать.

– Да, – согласился Нур, – Подумать надо. Одно мне ясно, – только отказом от «личного моего» можно обрести всё. Я склонен предположить: так говорится в Свитке, который мы ищем. И найдем.

Ангий сказал с неожиданной грустью и не в тему:

– Мои бабушки-дедушки светлее и радужнее меня. И понимали больше. Я был мал, но разницу видел. Из старших моих живы отец и брат его. И они лучше меня. Неужели мы деградируем?

Нур посмотрел на Ангия с сочувствием и перевел разговор:

– Найденыш! А ты бы отдал всё, что у тебя есть, другому? Кому твое нужнее?

Найденыш закряхтел, заворочался в седле. Но отвечать надо. И с напряжением сказал:

– А как я узнаю, что ему нужнее, чем мне? Мало ли что скажет этот другой. Да и нет у меня ничего. Я ничего не могу дать…

«Вот, обнаружен на планете и самый неимущий, – с язвительной иронией подумал Сандр, – Вечно голодный и страждущий…»

– Не беспокойся, Найденыш! – сказал Глафий, – Никто у тебя ничего не возьмет. Даже если предлагать будешь. Для воров и грабителей ты бесполезен. Или все-таки нет?

– Бесполезен, бесполезен, – быстро подтвердил Найденыш.

Тут Глафий погрозил ему пальцем:

– Так ли? А если рядом с ними? Не с нами?

Найденыш вдруг осмелел:

– Ну уж нет! Я от айлов ни на шаг! Айлы меня спасли, теперь я с айлами навсегда!

Глафий расхохотался так, что его Заря, «вечерняя и утренняя», встрепенулась.

– А ты смел, Подкидыш! Твоя угроза не пуста. Но ты меня не спросил. Да и у других не поинтересовался.

Сандр решил увести разговор с преждевременной темы:

– Отряд! Мы так и не узнали, где делают бумагу. И зачем ее развозят по племенам? Для одной ли торговли? Почему ее в Мире Азарта в такое изобилие? И еще: чем ближе Остров, тем непонятнее мир… Группа Ахияра и оба наших дозора исчезли бесследно. Их никто не видел, никто не помнит.

Арри нервно поправил платочек на шее:

– Кто их видел, тех мы еще не встретили. Ахияр шел точно к цели. И дозоры – следом. А наш отряд – совсем не туда…

Арри впервые вслух, открыто, не согласился с командиром. Сандр мысленно развел руками: сколько уже говорилось о взаимосвязи основных задач отряда… А сейчас, когда рядом Найденыш, который, – прав Глафий, – скорее всего Подкидыш, – едва ли стоит еще раз… Пока он определялся с реакцией на слова Арри, Нур сказал негромко:

– Наверное, Арри, ты прав. Но прав и Сандр. Но есть правда правее и твоей, и его, и моей. И я был против посещения Острова. А сейчас убежден, – это обязательно. Чем дальше на юг, тем тревожнее. Идолы, пауки, ведьмы-самогонщицы, игроки… И это – после Линдгрен, Вёльва и Нугаши. Из сказки мы лезем в кошмар.

Часть седьмая. Ард ТэлямийнДух Империи

Джунгли кончились. Вместо них, – торчащие из бестравной почвы пни, некоторые свежие. Между ними остатки разделанных деревьев. В небе, – морские птицы. Воздух соленый, с привкусом водорослей: предвестие неухоженного океанского побережья. Небо по-прежнему светло-голубое, высокое. Только на юге, у горизонта, – сгущение серого мрака.

Отряд воодушевился, Арри утратил критический скепсис. А когда ночью услышали гром незабытого имперского барабана, донесшийся с недостижимого отсюда северного полюса, и увидели отсвет багрового сполоха, всякие сомнения в истинности выбора пути отпали.

А наутро открылась картина, ранее не виданная.

Ограда из деревянных реек, внутри нее, – несколько холмиков. Грунт освобожден от травы, на холмиках каменные стелы с выбитыми на отшлифованной стороне знаками.

– Это буквы. Язык непонятен. Надо услышать, чтобы… Несомненно – имена. Имена тех, кто здесь захоронен, – объявил Джахар после внимательного обзора, – Гармонии нет, мрачность некомфортная, командир Сандр.

«Вот и первое столкновение с Островом, – сказал себе Сандр, – Тут они хоронят своих мертвецов. И, судя по количеству холмиков, они тут недавно. И не так уж их много».

Шевеление за холмиком остановило течение мыслей. Одним прыжком, и Сандр за каменной стелой. И через мгновение держит в вытянутой руке лохматое грязное существо в странной для местного климата одежде: теплая, стеганая толстой нитью в крупную клетку ватная куртка с белым двузначным номером на спине. Существо яростно вращает красными глазками и верещит, брызгая слюной. Послушав, Нур сказал:

– Он бригадир. Начальник какой-то. Вот-вот прибудет его бригада. Тогда, он обещает, нам не поздоровится.

– Так и говорит? – деланно удивился Глафий, – Сандр, дай его мне. Побеседую с ним. А вы пока осмотритесь.

Сандр передал бригадира Глафию, отер ладонь о деревянную рейку. Айлы разошлись по территории захоронения. Могил десяток, но места хватит не на одну сотню.

– К массовой гибели они готовятся, что ли?

На юго-западном углу огороженной площадки вырыт котлован, собраны камни для фундамента. По периметру вкопаны саженцы неизвестных деревьев.

– Глафий! – громко сказал Сандр, – Они тут что-то готовят. Спроси бригадира.

Глафий ответил почти сразу.

– Этим и занимается бригада. Возводят Мавзолей Императора Острова. Семейный склеп.

– Император… Хозяин Империи, – сердце Сандра дрогнуло, – Они решили обосноваться навсегда. Нур, неужели мы опоздали?

Нур выглядел менее расстроенным, чем Сандр.

– Мы не опоздали. Эти, с Императором, просто первые. Они пытаются закрепить свои желания могильными камнями. Меня это не печалит. Мы ведь разберемся? Остров не материк. А Император – не Империя.

Сандр подошел к Глафию и приказал:

– Отряд, сюда. Присядем с бригадиром. Подождем бригаду. Поговорим как следует. И – к Острову.

– Правильно, – согласился Глафий, – Бригадир слишком пьян. И ругается через слово. Употребляет непотребные слова. Тут у них склад зелья с Острова. От щедрого владельца и будущего обитателя Мавзолея.

Бригада явилась скоро, с лопатами и прочим инструментом.

– Добровольцы местного племени, – пояснил Глафий, усаживая их рядом с бригадиром, – А на самом Острове трудятся наемники. Из их племени и еще двух. Хозяйство там, говорят, большое. Платят им зельем и провизией. Они пьют ежедневно и не один уже месяц. Что-нибудь полезное из них не выудить. Мало что соображают.

– Те же зомби, – подытожил Джахар, – Остров мобилизует так рабочих. Начало экспансии. Мы не опоздали, Сандр. Но надо торопиться. А бригада пусть строит склеп. Дело полезное.

– Хорошо. Уточни расположение их племен, – сказал Сандр, – Пойдем назад, навестим. Может быть…

– Едва ли это рационально, – сказал Ангий, – Они там все в подобном состоянии. Их не один день в порядок приводить.

Сандр взглянул на Глафия, стоящего перед бригадой, сидящей в шеренгу перед ним. Вид у них, действительно, не указывал на наличие разума. А запах освежал воспоминания о жилище Раганы. Глафий понял и доложил:

– Да, командир. Они забыли о нас. И не вспомнят ни при каком давлении.

Воронок знал, куда идти. Но отряд прошел немного. Нур неожиданно вскрикнул:

– Я знал! Я ждал…

Отряд остановился. Проследив за взглядом Нура, обращенным к небу, Сандр тоже увидел. Еще одно знамение! Еще одно подтверждение верности выбора пути. Яркая жемчужная точка приближалась с севера и быстро росла.

– Роух.., – выдохнул Глафий, – Наконец-то!

Отряд спешился. Айлы отошли от лошадей, оставив с ними Найденыша.

***

– О, айлы мои любимые! – сказал Роух, сияя лицом и крыльями, – Как я рад видеть вас в здравии. Одного вот потеряли. Знаю. Нур, как ты возрос, друг мой!

Воздух вокруг Роух искрился рассыпанной на ветру радугой. Всем сделалось легко и спокойно. За исключением Найденыша, – тот спрятался за Тойру и закрыл лицо дрожащими руками.

– Тебя так давно не было! – по-детски, дрожащим от волнения голосом сказал Нур, – И столько всего произошло…

– Произошло много, – подтвердил Роух, – Но произойдет еще больше. Уверяю вас. Дорога привела вас к Острову. С Дорогой не спорят. Но прежде рассмотрим, куда вы идете. Нур, прошу…

Глаза Нура загорелись. Еще бы: подняться в воздух с Роух! И с высоты неба посмотреть на Ард Ману, на океан! И он, не медля и мгновения, вскарабкался на спину гигантской птицы.

– Сандр, я попробую организовать прямую трансляцию всего, что увижу!

Взмах крыльями, воздух отозвался тугой волной, рассыпанная Радуга вихрем взметнулась следом за Роух и Нуром.

А он обхватил руками шею птицы, выбирая удобное положение. Три круга восходящей спирали, и Роух набрал нужную высоту. Береговая линия изломами-извивами уходила на запад и восток, отделив тонкой песчано-каменистой лентой зелень тропиков от синевы океана. Там и сям пестреют селения неизвестных племен, тянутся меж ними извилистые линии дорог. Вот как надо делать подробную карту Арда Ману, понял Нур. Контакт с Сандром установился легко и теперь айлы видят глазами Нура.

Крылья Роух распростерлись горизонтально, полет пошел по плавной дуге.

***

Вот он, Остров! С берегом соединен тонкой ниточкой насыпного моста. По виду, возвели недавно. А это очень интересно: всюду над Ардом и Океаном чистое небо, Иш-Арун светит беспрепятственно. А прямо над Островом – то ли туча, то ли сгусток серой мглы, через которую лучи светила пробиться не в состоянии. Впечатление такое, что Остров освещен не светлыми, а серыми лучами какой-то иной, невидимой серой звезды. Но у Иш-Аруна нет серого двойника!

Да, Остров обитаем и обустроен плотно, скученно. Имеется храм под куполом. Что за идол там установлен? Деревянные здания разных размеров, одно каменное… Животные в загонах и на цепях, одомашненная птица… Хозяйство, почти как у аваретов. Интересная особенность: всюду мусор, по всему Острову. И в кучах, и кругом зданий, везде. Зачем так? И откуда столько грязи? Ни дорожек, ни тропинок, – они месят при ходьбе влажную жижу. Ни деревца, ни кустика, ни травинки, ни цветочка – как так можно?

А вот и хозяева… Или наемники из прибрежных племен? Нур попросил Роух снизиться. Некоторые в тех же нарядах, что бригада строителей Мавзолея, другие в одинаковой темно-зеленой униформе. В руках инструменты. По блеску – из металла.

Обитатели Острова заметили Роух, и задвигались более энергично. Один снял с плеча железный инструмент и направил в сторону Роух. Серия вспышек, мимо Нура со свистом что-то пролетело. Оружие! В Арде Ману такого отряд не встречал. Серо-грязный Остров вооружен и осмелился обстрелять Роух! Вот еще серия вспышек. Одно из перьев на левом крыле задето и падает вниз, отсвечивая меняющимися цветами. Перо спланировало в центр Острова, добавив света в сумрак. И оказалось, что господствующий во всем серо-грязный цвет разбавлен местами темно-желтым противным тоном! В итоге – такая безвкусица, – глаза бы не смотрели. Кто же там поселился? Неужели в Империи обитают столь грязные и агрессивные существа?

– Роух! Они задели тебя! Полетели назад!

Роух набрал высоту, недосягаемую для оружия. Направляясь обратно, Роух обратился к Нуру:

– Я бы и сам… Но придется всё там разрушить. Верни мне мое перо, Нур. Они его недостойны.

– Да, обязательно…

Нур расстроился. Конечно, там живет плохой народ, и перо Роух им ни к чему. Они опустились на месте старта. Взгляд птицы сверкает яростью:

– Вы всё видели, айлы? Вы пойдете туда. Нур заберет моё перо. Я буду ожидать вас. Это племя требует наказания. Какого, выбирать вам, айлы. А теперь, прежде чем расстаться, поговорим?

Роух устроился поудобнее между множества пней, глаза потеплели и Радуга вновь пронизала ближнее пространство. Конечно же, разговор начал Нур. На правах избранного друга Роух.

– Ты осведомлен о нашем пути. Я уверен. Все эти чудеса и тайны Арда Ману… Через некоторые мы прошли. Ила-Аджала переполнена ими. Так было всегда?

Роух улыбнулся Нуру и подмигнул Сандру.

– Кое-что перешло из прежней эпохи. Многое возникло после Азарфэйра. Вы уединились в Арде Айлийюн. А так что узнаешь? И вот, вы идете будто по чужой планете. Ведь так, Сандр?

Сандр кивнул и после короткой паузы сказал:

– Я бы добавил: по забытой планете. Мир мог быть иным, если б айлы не уединились.

– Возможно, – с сомнением сказал Роух, – Но все же… Разве мир не похож на сказку? А чтобы понять сказку, войти в нее, – надо оставаться юным. Так, Джахар?

Джахар вздрогнул, не ожидал он обращения к себе. Но ответил сразу:

– Да… Юность видит и слышит по-иному. Другие мелодии, другие обертона. И в звуках, и в красках. Я понимаю, о чем ты…

Роух чуть шевельнул крылом, вихрь радужных крупных искр завертелся кругом его головы.

– В этом всё и дело! В сказке всегда интересно, что бы ни случилось. Отовсюду, в любой миг, может явиться чудо. Если живешь в сказке, Эоны рядом. Но сказка, – это сновидение или нет? Как, Глафий?

Глафий отвечал степенно, поглаживая бороду:

– …И да, и нет… От сна можно пробудиться. А из сказки не всегда есть выход. И не для всех. Бесконечный сон, – вот что такое сказка. Дети не боятся бесконечности.

Роух улыбнулся Глафию:

– Хорошо… Ты все еще юн, Глафий. Как и все вы… И – вы все возросли, не только Нур. Чудеса сами по себе бесполезны. Ардом Ману правят не сновидения. И не сказки. Линдгрен может подсказать или показать что-то, но сделать за вас – нет. Может быть, мы уничтожим Остров. Не исключено… Может быть, мы блокируем Проход в Кафских горах. Но Империя прорвется в другом месте. И там, где мы не будем способны даже наблюдать процесс. К примеру, – через Ард Аатамийн, Темный материк. После Острова займитесь Найденышем, Сандр…

Ангий, после долгих колебаний, решился вступить в разговор:

– Другими словами, от предназначенного испытания не уйти.

***

От Арда Ману отделили кусочек побережья и отгородили сплошным деревянным забором. Оставили один участок для прохода, рядом с ним поставили будку с часовым. Часовому вручили оружие и дали право не пропускать или пропускать, а также применять оружие по тем, кто не согласен с наличием ограды. А из-за нее доносятся хрюканье, мычание и лай.

Оперативный отряд остановил окрик:

– Стоять! Государственная граница!

Глафий выдвинул свою Зарю вперед, приподнялся в седле, чтобы увидеть, что там за забором, и оглушительно спросил:

– Откуда голосок-то? И что такое государственная граница?

Глафий изо всех сил делал вид, будто не замечает ни будки, ни часового в ней. Развеселился бородатый пчеловод и решил поиграть в детскую игру.

Часовой медленно выбрался наружу и, не зная, что делать, отступил на шаг от надвигающейся на него громады Зари с шумным и грозным всадником. Оказался он ростом с Найденыша, но округлый, как шар, задрапированный в грязно-зеленое облачение. Шар охватывало несколько кожаных ремней. Рядом с Зарей, весело фыркнув, встал Воронок. Часовому стало совсем страшно. Но он как-то справился и объявил еще более тонким голосом:

– Граница суверенного государства! В пределах ее действуют имперские законы. Нарушение законов Империи…

– Стоп-стоп.., – раздался из-за забора более твердый и уверенный голос.

И за бревном, подвешенном на вертикальном столбике, закрывающим проход в «суверенное государство», появилась фигура в той же зеленой форме, но более стройная, в фуражке с надвинутым на глаза козырьком. Часовой застыл на месте, повесив оружие на плечо.

– Вот и начальник прибыл! – обрадовался Глафий и сделал широкую улыбку, – Это не ты за забором хрюкал-мукал-лаял? И всё это ты один? Джахар! Он же талант! Из него одного можно целый хор… Да что хор! Плюс еще оркестр получится!

Но начальник не склонился к веселью. И, остановившись у ограждения, строго спросил:

– Вы кто такие? И с какой целью?

– Айлы мы, айлы, – раздраженно сказал Арри, – Или не слышал, хрюкая за оградой, кто в мире живет? Кроме вас, дикарей…

Сандр переключил внимание на Арри. Какой контраст с благодушием Глафия. И те же слова прозвучали беспричинно зло. Что-то кипит в Арри…

– Я – начальник пограничной стражи. И выполняю определенные мне обязанности. Айлы?.. Слыхали, как же… И на самом деле, светятся… Из эльфов, что ли? Только вот рост не тот. Нет, не эльфы.

– Кто такие эльфы? – спросил Нур.

Сандр почувствовал, что и Нур склоняется к настроению Арри.

– Ах да, – начальник пограничной стражи поправил фуражку и криво усмехнулся, – Вы тут все неграмотные. Вам бы самогонки да закуски приличной. И счастье придет само. Ничего. Скоро мы откроем школы для вас. Обучим полезным профессиям. А пока вы годитесь только для демонстрации на праздниках. С чем пожаловали?

Сандр взял инициативу себе. И сказал спокойно:

– Наша задача, – осмотреть Остров. И побеседовать с вашими вождями. Или старейшинами. Или императором. Если он еще жив.

Начальник стражи убрал усмешку и прищурился.

– Император живее всех живых. И вас переживет. Осмотреть Остров… Ишь… Размечтались! А побеседовать… Если он пожелает…

Он прошел в будку. Донеслись звуки странного жужжания. Затем начальник доложил кому-то о прибытии и желаниях айлов.

– У них связь такая, – разъяснил Нур, – Что-то подобное мы видели в Центре Магии. Провода, электричество и все такое. Очень примитивно.

Начальник стражи закончил доклад и вышел из будки.

– Встреча разрешена. Я провожу вас. Лошадей оставите здесь. Оружие тоже. А это кто среди вас? Непохоже, чтобы айл. Ну-ка, слезь с лошади и подойди…

Найденыш послушно сполз с Тойры и подбежал на зов.

– Не айл я, не айл, – прошептал он на языке айлов.

«Он уверен, что его не поймут на родном языке? – спросил себя Сандр, – Нет, и не из этих Подкидыш…»

Предложение оставить лошадей совпадало с его планом, и Сандр согласился. Арри, похлопав Йолли по шее, заметил начальнику стражи:

– Не подходите к ним. Не рекомендую. Пищу и воду они найдут сами. Тебе понятно, грамотный начальник пограничной службы?

Часовой поднял поперечное бревно. Отряд прошел за ограду «суверенного государства» и айлы единым движением остановили дыхание и закутали лица платками. Направо и налево, на всем протяжении взгляда, за невысоким деревянно-проволочным заграждением, разместились многие десятки коров и свиней под охраной сторожевых собак на железных цепях. Выглядели они свирепо, но от рычания на айлов воздержались.

Вперед, к самому Острову, ведет хорошо утоптанная тропинка. Шагов через сто, – справа и слева, – по укрытию из бетона с горизонтальными окнами, из которых торчат стволы оружия, большего по размерам, чем у часового.

– Пулеметы, – сказал Нур; ему удалось проникнуть во внешний слой мыслей начальника стражи, – Так называют они это оружие. Примерно из такого стреляли по Роух. Но патронов у них мало и стрелять без приказа запрещено. Действовать только холодным оружием, – таков приказ.

Сразу за укрытиями с пулеметами открылось деревянное здание.

– Здесь наш магазин для чужестранцев. Если у вас есть чем заплатить, можете войти и купить любой товар.

Айлы переглянулись и вошли. На стенах полки с товаром, прямо – витрина. За ней – толстый, что-то жующий и крайне неопрятный юнец, явно имперского происхождения.

– Директор магазина, – начал пояснять Нур, – Родственник губернатора Острова, которого все зовут Императором. Видимо, губернатор претендует на императорство в Арде Ману. Родственник здесь при деле. Он почему-то не растет, не меняется в возрасте. И не умнеет. Это признано всеми на Острове. А магазин принадлежит губернатору-императору.

Директор презрительно посмотрел на вошедших, плюнул на стекло витрины с товаром, высморкался себе под ноги и что-то пробормотал. Под стеклом витрины и на полках вперемежку лежат всякие железки, флажки, морские ракушки, чучела рыб, мелких зверюшек и много чего, айлам непонятного. И – бабочки с птичками в клетках. Увидев айлов, птицы зачирикали, бабочки запорхали.

– Они обращаются к нам, – сказал Нур, – Просят освободить.

Нур посмотрел на Сандра, тот только развел руками. Нур попросил помощи у Глафия, они вдвоем вынесли клетки из магазина и открыли. Директор усиленно плевался и что-то кричал вслед, не выходя из-за витрины. Начальник стражи, не меняя выражения лица, коротко объявил:

– Вам придется компенсировать нанесенный ущерб на обратном пути. Иначе собаки вас не выпустят.

Он хлопнул в ладоши. Из-за магазина на хлопок выскочили две охранные собаки но, увидев айлов, тут же ретировались.

«А собаки-то понимают больше, чем хозяева», – передал Сандр Нуру.

«Они называют скопище коров и свиней мясо-молочной фермой. Мы разрушим и это, Сандр», – ответил Нур.

«А ведь он принял решение. Вместе с Роух!» – сказал себе Сандр.

Калинов мост

Запах в пределах границ суверенного государства заставил ускорить шаг. Повязки плохо помогали. Начальник пограничной стражи, привыкший к государственному аромату, следовал впереди отряда, вдыхая комфортно, полной грудью.

Море приблизилось, но не доставило заметного облегчения. Южный ветер нес с острова дух еще более непереносимый. К Острову вела дамба, устланная бревнами в несколько слоев. Начало дамбы отмечали установленные два деревянных щита. На левом, – портрет с усами, не менее роскошными, чем у Глафия, в сером кителе, украшенном орденами и перекрещенном ремнями. Портрет улыбался, ласково и снисходительно. На правом, – крупный черный крест с загнутыми концами и надписью под ним: «Сваргия».

– Вот мы и у кануна Империи! – сказал Сандр Нуру, не скрывая печали.

– Если так пахнет преддверие, то каково внутри, в самом доме? – заметил Глафий, с неприязнью посматривая на нарисованного усатого императора.

Настил дамбы звучал под ногами уверенно, устойчиво.

– А под бревнами – камни. Много камней, крупных и мелких. Откуда они? На берегу нет признаков добычи, – сказал Нур.

«Он старается отключить эмоции, – подумал Сандр, – Мы вступаем в пределы его будущего дома. Нет! Да! Не родного, но дома…»

***

И захотелось Сандру крушить анклав Империи на Арде Ману, чтобы ушел навсегда дурной запах свинячьего дерьма и тления. И продолжить разрушение на территории самой Империи. До того самого мгновения, которое сделает ненужным уход Нура в чуждый мир. И так он увлекся этой мечтой, что не заметил, как наступил на металлическую трубу, идущую по дамбе.

– Что за путепровод? – не скрывая раздражения, спросил он, – Транспортируете запах фермы на Остров? Своего там не хватает?

– Водопровод, – спокойно пояснил начальник стражи, не заметив агрессивных эмоций Сандра, – На Острове нет питьевой воды. В самом начале был колодец, но однажды исчез.

«Если колодец просто исчез, то он не просто колодец. А тот самый, что поглотил Хису. А до того он проявился здесь и исторг из себя передовой отряд Империи».

Сандр представлял себе целостную картину экспансии. Но по-прежнему штаб, центр управления оставался недостижим, прикрытый мрачным ликом злого Нечто. Или Некто…

«Они качают чистую воду Арда Ману. А жизнь их протекает среди отвратительных запахов. Вместе с Роух мы посмотрели: на Острове ни деревца, ни кустика, ни цветочка. И они складывают своих мертвецов в нашу чистую почву».

– Какая сила перемещает воду? Ведь колодец далеко, и Остров выше по уровню? – деловито спросил Ангий.

– Люди ближних племен служат нам, – с чувством превосходства заявил начальник стражи, – Два человека непрерывно качают помпу.

«…Люди, человек…» Айлы впервые услышали слова, предназначенные для именования всех разумных обитателей Арда Ману. И – для жителей Острова. Общее слово, отсутствующее в языке народов Арда. Айлы, авареты, многие другие… Оказывается, их всех можно называть одним словом, и это правильно.

«Но правильно ли то, что люди Арда Ману превращаются в слуг людей Острова? То есть людей Империи? – задал себе вопрос Сандр, – Может ли айл стать слугой обитателей вонючего Острова? А здесь придется задержаться. Пока не выясним необходимые детали…»

– Почему вы называете дамбу Калиновым мостом?

– Когда мы только явились сюда, на берегу напротив росло много деревьев. Красная осенняя ягода…Мы называем это дерево калиной.

– Вы уничтожили их?

– Нет. Калина сама исчезла. Вместе с солнцем и луной. Над Островом навис мрак, – в голосе пограничника уже нет превосходства, зазвучали нотки тоски и разочарования.

Нур, как и Сандр, почувствовал, что он не все сообщил о происхождении названия «Калинов мост».

Сандр задал прямой вопрос:

– Почему вы не переселитесь на материк?

– Мы сделали несколько попыток. В итоге появилось кладбище. Мы не можем жить нигде, кроме Острова. На Острове для нас жизнь, на материке – смерть.

Сапоги начальника пограничной стражи гулко печатали шаг по настилу Калинова моста. И звучало: «жизнь-смерть, жизнь-смерть…» Сандр остановился, пропуская отряд мимо себя. Айлы имели одно выражение на лицах – отвращение. То ли Колодец Желаний выбрал для роли первопоселенцев из Империи самых-самых, то ли они там все такие… Нур или Ахияр… Или Сандр… Никакой айл не сможет там выжить. Как и эти, кроме как на Острове. Остров превратился в Ард Тьмы! В Ард Тэлямийн!

Закончился Калинов мост, о чем возвестил собачий лай. Открыл его сторожевой пес, привязанный к опоре смотровой вышки, поддержанный множеством собратьев в глубине Острова.

Рядом с псом сторож-пограничник, другой на площадке наверху. У обоих то самое оружие, из которого обстреляли Роух с Нуром. Почва серая, пропитанная влагой. И ни травинки. Сторож держит во рту дымящуюся сигарету. Так это называется. У ног – десятки использованных сигарет-окурков. Начальник стражи строго посмотрел на сторожа, тот в испуге выронил сигарету и вытянулся в струнку.

– Проследи за гостями! – приказал начальник и обратился к Сандру, – Вам придется подождать здесь. Пока не прибудет комиссия встречи. Возможно, и сам император.

Он зыркнул на сторожа, погрозил поднятым вверх кулаком второму, и побежал, разбрызгивая сапогами грязь. Сандр оценил поведение Найденыша. Тот выглядит заметно веселее, но с настороженностью. Да, здесь ему уютнее, чем с айлами, но и тут он не свой.

До сторожевого пса дошло, кто перед ним, он поджал хвост и замолчал. А пограничный страж вышел из оцепенения и зацепился взглядом за бриллиант на куртке Нура. Псового чутья у него не было, и он требовательно сказал:

– С вас пошлина! Вот этот камень! – и он направил желтый грязный палец на бриллиант.

Нур сдержанно улыбнулся.

– Он не принесет тебе радости. Зачем тебе то, что тебе не предназначено и лишнее?

Страж возмутился, лицо его перекосило и он сказал сквозь зубы:

– Не тебе решать, тень светлая, что кому положено. Распустили языки…

И он требовательно протянул левую руку. Нур, поколебавшись, вынул камень из сделанной Фреей оправы и передал его. Сама оправа, сплетенная из тонких золотых нитей, стража не заинтересовала. Кристалл заиграл радугой, глаза стража загорелись, он схватил его и, поднеся к лицу, принялся разглядывать. Но восторг продлился не дольше мгновения. Издав вопль, он заворожено смотрел на ладонь. Вместо бриллианта, – комок нагретой до истечения пара вонючей грязи, подобной той, что устилает Остров. Привлеченный блеском камня, с вышки слез второй страж и с испугом смотрел на руку коллеги. Пораженный собственной жадностью страж нервным движением смахнул грязь с ладони вместе с отставшей кожей, и завопил еще сильней. Второй пограничник вытащил из кармана зеленых штанов объемную грязную тряпицу и обмотал товарищу руку.

Глафий усмехнулся и посоветовал:

– Почему не промыть рану чистой водой? Да приложить травки целебной. Да чистым платочком перевязать? Или у вас нет ничего чистого? Ведь грязное из чего-то происходит?

С юго-запада резко задуло. Второй пограничник со страхом посмотрел на море, затем на закачавшуюся вышку.

– Чистое, не чистое… Какая разница! Сейчас шторм нагрянет. Вот будет весело!

– Шквалы часто налетают? – спросил Джахар.

– Часто. И всегда неожиданно. Меня уже сбрасывало.

Справа от наблюдательной вышки, за грудой валунов виднелась деревянная пристань. Поднявшиеся серо—пенные волны подбрасывали привязанные веревками лодки. Воздух посвежел, и подбежавшего в сбитом дыхании пограничного начальника отряд встретил вполне благосклонно. Ведь он торопился с великим известием: айлов встретит лично император.

– Но где Империя? – не удержался от вопроса Глафий, – Страж границы! Император – прекрасно. Но сама Империя где?

Вопрос Глафия не совместился с сознанием начальника стражи. Наверняка счел его бессмысленным. И на самом деле, – император в наличии, какие могут быть проблемы? Он указал айлам направление движения и затрусил впереди, разбрызгивая во все стороны серую жижу. Надвинувшийся шторм внес поправку в сценарий встречи: вместо открытой площадки вблизи Калинова моста – деревянный настил под навесом, используемый для дневного послеобеденного отдыха императорской семьей.

Живой император выглядел проще приграничного изображения. Простой защитного цвета китель без украшений, приветливая улыбка. Китель чист и проутюжен, отметил Джахар.

– Айлы.., – сказал он, не снимая улыбки, – Вот вы какие, айлы… Вы в растерянности? Понимаю… Встреча с императором… Но я вас успокою: Империя моя пока не обрела четкого контура. Сам я себя называю губернатором. И вы можете…

Он растянул улыбку предельно широко, показав цветные зубы: золото, сталь, пластик. И ласково продолжил, с интонацией отца малым детям:

– Извините за задержку на границе. Совсем недавно какие-то бандиты пытались проникнуть на мой Остров. Нападение на пограничный пост… Стража расстреляла наглецов. И так будет со всеми, кто попытается… Вы понимаете?

– Мы понимаем, – сказал Сандр, – Но мы не банда. И ни на кого не нападаем. Айлы против насилия.

– Очень правильно! – без улыбки сказал император-губернатор.

– Не совсем! Не очень! – неожиданно в тон ему продолжил Нур, – Вы пытались своим оружием поразить птицу, которая не желала вам зла. И она из-за этого потеряла одно из перьев. Мы требуем отдать его. Я верну его птице Роух, как обещал.

Стоящий рядом с губернатором человек в ярко-красном одеянии гулко рассмеялся, добавив нужную ноту в мелодию расходящегося шторма:

– Ты обещал, ты и возвращай! Мы-то тут каким боком?

Губернатор бросил строгий взгляд на свиту и красный замолчал. Но все без исключения смотрели на айлов без признаков дружелюбия.

– Да.., – со вздохом сказал губернатор, – Верно, Остров мой не лучшее место для хороших людей. Да и для нас. Думаю, вскоре сможем переселиться. А тут будет военно-промышленная база. У вас имеется военная промышленность? Неважно… На запад отсюда есть приличное место. Голубая бухта, как называют местные аборигены. Аборигены пока упорствуют. Они утверждают, что вся земля, – Ард Ману, да? – принадлежит айлам. То есть вам, что ли? Если так, то вы явились в самое время. Сразу и оформим акт передачи. Продажи, если хотите…

Сандр осмотрел свиту императора, заглянул каждому в глаза, нахмурился и ответил:

– Нет. Мы не имеем ни права, ни желания… Ард Ману не продается. И да, он принадлежит айлам.

Бледные щеки губернатора стали белыми, глаза сузились.

– Что вы несете всякую путаницу!? Раз вы айлы, то прошу во дворец, там все и оформим.

Сандр терпеливо продолжил разъяснение:

– Мы айлы. Но мы не все айлы. Мы всего лишь оперативный отряд. Необходимо согласие всего населения Арда Ману. Всех без исключения. До единого.

Красный из свиты выступил снова.

– Я вижу, ты командир. Посмотри кругом. Ты стоишь на нашей земле, а говоришь как хозяин. Тебя не спрашивают. Тебе предлагают…

В беседу вновь вмешался Нур:

– Этот остров не ваш. Хоть вы здесь и живете. Временно живете. Думаю… Уверен, вам придется покинуть его. И вернуться туда, откуда пришли.

Настала общая пауза, нарушаемая рокотом волн, скрипом невидимых отсюда построек и шумом холодного влажного ветра. Паузу прекратило общее восклицание императорской свиты:

– Что-о!??

Но губернатор властно и резко поднял руку. И мягко сказал:

– Ничего. Решим. В процессе… А вы неплохо выглядите, айлы. Почему среди вас я не вижу женщин? Знаешь, командир, – обратился он к Сандру, просверлив прищуренным взглядом Нура, – Есть у меня подруга. Императрица… Была когда-то царевной-лягушкой. Да теперь – жаба жабой. И шкуру уже не скинет, тяжела стала шкурка, к костям приросла. Возьму я себе жену-подругу из ваших женщин, светлую да тонкую… Вот и будем решать вопросы по-родственному, по-семейному…

Пауза сосредоточилась на оперотряде. Общие семейные перспективы потрясли айлов. И Джахар, морщась больше от какофонии звуков, чем от дурных запахов, сказал:

– Такой мир между нами невозможен.

Император рассмеялся. И спросил:

– Так вы хотите войны?

И Нур ответил:

– Для обретшего понимание Истины наилучшее состояние: ни войны, ни мира. С теми, кто не желает обрести такого осмысления.

Сандр рассмеялся, радостно и восторженно. Ай да Нур, какой же молодец! Император сузил взгляд до минимума.

– А ты, юный да скорый, успел обрасти пониманием? Во всем?

– Нет, не во всем, – с улыбкой отреагировав на смех Сандра, ответил Нур, – Такое невозможно. Но, – достаточно вступить на этот путь. И сделать единственным. Дальше дорога сама поведет.

– Это в смысле: сапоги дорогу знают? – с ехидным смешком спросил стоящий с краю свиты маленький и пузатенький.

Сандр уяснил: эти «люди» не способны понять сказанного Нуром. И мыслеобщение с ними невозможно, ибо сознание имперское ущербно и поверхностно. А напряжение нарастало, контакт не получался, и Сандр мысленно приказал отряду быть готовым к любому исходу встречи. Свою мысль добавил Нур: «А перо Роух мы вернем в любом случае!» Но обстановку разрядил мальчик, уверенно пробравшийся вперед сквозь свиту. Судя по богатому и опрятному одеянию, из высших кругов Острова. Или даже Империи. Глаза его светились таким любопытством, что айлы размякли. Пыл свиты тоже улегся, они не знали, что и как делать в текущей ситуации.

А мальчик, смотря на отряд, восторженно произнес:

– Вот и вы… А я слышал, вы из цветов рождаетесь. Правда?

Ангий вдруг расцвел встречной улыбкой: проявилась профессиональная близость к детям. И сказал так мягко, что всех удивил:

– Почти правда. Но не совсем… Мы появляемся в мир среди цветов. При спокойных лунах и ярких звездах, – так рождается айл… А ты разве не так явился?

Мальчик погрустнел и ответил:

– Я не помню. Тут нет лун, звезд и цветов. Они все там, за Калиновым мостом.

Император положил руку на голову мальчика и погладил ее как-то механически. И сказал, сосредоточенно подбирая слова:

– Мы не айлы. Мы – люди. И у нас все делается по-человечески. И рождение, и смерть. И то, что между ними, ха-ха…

Смешок вышел нервный, почти истерический. Ангий, уяснив слова императора, но его самого исключив из поля внимания, смотрел на мальчика и продолжал:

– Смерть по-человечески… У нас нет кладбищ. Как то, что вы соорудили на берегу. Приходит определенная ночь, и мы уходим из мира вместе с нашими телами. Но прежде мы прощаемся с родными и друзьями, с цветами. С деревьями, водой, камнями…

– И с цветами?! – восхитился мальчик; лицо его разгорелось, глаза расцвели, – Вы умеете говорить с цветами?

Император отнял руку от головы мальчика и сказал строго:

– Придет время, и ты все узнаешь. А пока… Займи свое место. У меня переговоры.

Мальчик неохотно удалился назад за свиту. А император заговорил с Сандром, смотря на него суженными глазами:

– Здесь, – имперский дух. Извольте помнить! В этой земле мои люди положили свои кости. А коли так, то по завету предков, земля эта наша. Да, та земля, на которой пролилась наша кровь, – наша земля! Слово предков священно. И потому знамена наши красные… Прошу крепко помнить! Я ухожу. Продолжим беседу во Дворце. Вас проводят, покажут остров, как мы живем…

***

Экскурсоводом оперотряду определили лицо из свиты. Лицо, обладающее особыми обязанностями и полномочиями.

– Жрец, монах, управдом… Имя, – Назар, – с хитрой улыбкой представился он и задымил громадной сигаретой, – Впрочем, зовите как хотите. От меня не убудет…

И жрец закашлялся, приведя в колыхание спрятанный за обширной черной рясой объемный живот. Ангий посмотрел с состраданием на побуревшее от кашля лицо и спросил:

– Зачем вы курите? Сигареты, – это ведь вредно?

За жреца ответил Нур:

– А им курить полезно. Сигареты создают внутри организма такие вкус и запах, что извне они уже ничего не воспринимают. Покурил – и можно хоть в центре свинофермы спать. Отвратительного для них не существует. Ведь так, жрец?

Назар успел откашляться и сплюнул под ноги сгусток серо-сизой мокроты. И отвечал уже уверенным проповедническим басом:

– Так, сын мой, так. Для нас всё едино, что чёрт, что ангел. Было бы чем закусить. Но прошу…

И он, подобрав полы далеко не свежей рясы, опоясанной на животе растрепанной веревкой, заторопился вперед, на подъем. Сделав шагов пятьдесят по скользкой и замусоренной почве, отряд оказался на верхней точке Острова, перед водохранилищем, обложенным по краям необработанным камнем. Справа высился храм под металлическим на вид куполом и башня рядом с ним. Оба строения сооружены из щебня, связанного бетоном. На южном берегу водохранилища – обширное здание, возведенное из дерева. С десятком колонн, покрашенное в зеленый и синий цвета, оно, несомненно, императорский дворец.

Плотные облака над Островом опустились заметно ниже и сомкнулись с серым туманом, сквозь который проглядывали силуэты нескольких ближних зданий.

Жрец Назар остановился перед храмом, простер руки и объявил:

– А сие – моя резиденция. Центр нашего мира! Место святое и знаковое.

Айлы внимательно рассматривали храм, пытаясь понять смысл центра мира. Над входной деревянной дверью – то же знак, что рядом с портретом императора на Калиновом мосту. Четырехконечный крест… В арке на вершине башни – колокол из почерневшего металла. Больше никаких признаков смысла не замечалось. Назар, отметив реакцию гостей, пояснил:

– Колокол на башне – символ будущего… Он сам зазвонит. Когда наступит наш Час в этом пока чужом мире. И мой час, ибо предстоит мне стать главным жрецом предстоящей Империи.

Нур с иронией посмотрел на него:

– Не зазвонит твой колокол, жрец. Никогда не зазвонит. Я предвижу, очень скоро собьет его на землю молния с неба. Навсегда собьет.

Жрец, молча подойдя к двери, распахнул ее резким движением. Предсказание Нура расстроило и возмутило его, но он никак не показал того.

Изнутри храм выглядел неприютным. Вереница прямоугольных окошек на стенах под потолком свету не прибавляла. Штукатурка на каменной кладке местами пообваливалась, и куски ее собрали в кучки на утоптанной серой глине. Напротив входа красуются выписанные на деревянных дощечках грубыми мазками лица имперских людей. Всего с десяток. Под ними столько же свечек, явно не восковых. Над портретами, – часы, как понял Сандр, мягко прозондировав мозг жреца. Стрелки, цифры, гирьки на цепочках… Айлы встретились с часами впервые. И Глафий спросил:

– С портретами ясно. Образы ваших пионеров, как вы их зовете. Тех, что покоятся теперь рядом со свинофермой. На не вашей, не суверенной земле. Крест-свастика – символ религии. Так? Но часы-то зачем?

Жрец удивился столь великому невежеству.

– Как? Вы, айлы, и не знаете? Это же время! От полуночи до полуночи. Или от одного заката до другого… Как же без часов?

– Действительно, как им без них? – вдруг поддержал жреца Глафий, – У них же тут восход от заката или полдня не отличить. Неба-то нет! Отсутствует небо!

Жрец иронии не понял.

– Ну, небо и у нас есть. Какое-никакое… И служба храмовая – она порядок любит.

– А вы цветы заведите, – предложил Нур, – Они вам и покажут время. Радостное, красивое, ароматное время…

Назар посмотрел на него с подозрением.

– Не пойму я вас, айлы… Вы будто и на людей похожи, а точно духи какие-то неземные. Цветы вместо часов, – надо же! Нет, не бесы вы. Но и не ангелы. Хоть и обличье полусказочное. И ничего, вижу, в жизни не смыслите. Вот, вопрос, к примеру: что вы знаете об устройстве миров? Кто ими правит?

Вопрос, вопреки ожиданиям, пришел со смыслом. И ответ на него поручили Нуру.

– Ты говоришь о Седьмом Эоне… Точнее, – о его Хозяине. Предания говорят: там, – планы всех миров. В том числе Илы-Аджалы. И того мира, в котором погибает твоя Империя. Но полная истина – в Свитке. У вас имеется Свиток? Или знания о нем?

Жрец гулко рассмеялся. Смех еще катился по стенам, со звоном рассыпаясь на глине пола, когда зазвучал хриплый голос:

– Седьмой Эон… Свиток… Вы наивны больше, чем дети. Церковь нужна! Храм мой будет основой Церкви. Пастыри наши вас направят и поведут… К служению…

– Куда поведут? – удивился Нур, – Разве мы нуждаемся в посредниках-поводырях между собой и Эонами? Ты только что представил нас глухими и слепыми. Может, и так оно. Но не в том, не в твоем смысле…

– Ну-ну, – энергично замахал руками жрец, – Мы кое-что знаем о вас. Ард Айлийюн… Думаете, надежно укрылись? Говорят, по суше к вам не пройти. Требуется разрешение некоего Духа. Им тоже займемся. Нет у нас пока нужной техники одолеть пустыню. Но это – пока. И – есть ведь и морской путь! И воздушный тоже! Ведь у вас нет своего флота? Дико живете, не цивилизованно. Так что лучше вам договориться с Императором. Советую подписать протокол… Для вас выгоднее будет. Мы ведь можем и без договоренностей…

Жрец рассмеялся, и снова эхо повторило смех.

«Храм требуется развалить в первую очередь, – подумал Сандр и поразился легкости решения на разрушение; выходит, и он меняется, не только Нур или Глафий. И – незаметно для себя, – Храм вначале, а за ним вонючие фермы с пограничным забором…»

А жрец, оборвав смех, сказал:

– Но об этом – во дворце. Мне же предстоит показать жизнь нашу… Прошу…

***

Туман чуть рассеялся. Но света не прибавилось. Как и чистоты. На влажной бестравной почве разбросаны обглоданные кости коров и свиней, обрывки и целые куски изношенной одежды, обуви, другой мусор. Ветер переменился, и к вернувшемуся запаху островной несвежести добавился «аромат» с границы.

Жрец направился к выступившему из белесой завесы деревянному зданию. Закурив очередную сигарету, не оборачиваясь, сказал:

– Мне сообщили о случае с камнем. То ведь алмаз был? На чудо похоже. Или – античудо… Превращение драгоценности в грязь, – надо же! И что, много у вас таких камешков?

– А вам много надо? – спросил Сандр, – Бессмысленное желание. В такой грязи драгоценности не живут.

Жрец остановился и, не поворачиваясь, качнул головой. Видимо, от несогласия. В руках появилась металлическая фляжка, он несколько раз шумно глотнул. Выдохнув, сделал крупную затяжку дыма.

– Вы, айлы, всегда говорите что думаете? А, да что я… – он протянул фляжку, – Кто-нибудь желает? Первоклассная самогонка, для себя делаем. Истинная живая вода. А точнее – коньяк. На коре дуба настояна.

Подержав недолго фляжку в вытянутой руке, завернул пробку и со вздохом спрятал в складках необъятной рясы. Ветер с суши сменился сильным порывом с моря. Туман ушел к востоку, и деревянное здание выплыло из него совсем рядом.

– Как зовут того из вас, который не айл?

– Найденыш, – ответил Нур, – Или Подкидыш. Называй как хочешь. Он примет любое имя. Как и ты.

Жрец Назар ткнул пальцем в направлении Найденыша, привычно плетущемуся позади отряда.

– Подойди!

Найденыш сделал несколько шагов и замер.

– Айлы пришли, айлы уйдут. Хочешь с нами? Будешь равным среди равных. Не так, как с айлами…

Найденыш, выражая несогласие, резко замотал головой и пробормотал на своем языке. Жрец удивился: он не понял ни слова. В то время как речь айлов для него ясна. А Сандр мысленно обратился к отряду с просьбой оценить ситуацию. Неужели одно зло остерегается другого? Кто из них представляет более страшную силу? Найденыш не в состоянии скрыть страх. Если он не из Империи, то откуда? Ведь зло не бывает обезличенным. А ведь по строению язык Найденыша ближе к островному, чем к любому из известных отряду языков Арда Ману. Но островной расшифровывается легко. Впрочем, в Империи может быть множество наречий.

***

С крыши здания взлетели несколько птиц. Туман приглушил шум крыльев. Хищники, определил Сандр, вороны и стервятники. Значит, мертвечины хватает не только собакам. Подданные императора умерших людей хоронят, а остатки еды выбрасывают куда придется. Остров превращен в свалку пищевых и прочих отходов. На деревянной двери лязгнул висячий замок, скрипнули дверные петли.

– Это казарма, пока единственная. Здесь отдыхают наши люди. Есть еще барак, такого же размера, он дальше к востоку. Барак, – для рабочих из ближних племен.

Он распахнул дверь, из внутреннего мрака бросились мыши и крысы. Из глубины помещения дохнуло смрадом более отвратным, чем снаружи. А прямо у ног жреца свилась в кольцо и подняла треугольную голову крупная змея. Жрец побледнел, лицо покрылось обильным слоем пота.

Нур пошевелил пальцами рук, змея дрогнула и уползла следом за грызунами. Глафий, внимательно наблюдающий реакцию жреца, заметил:

– У вас плохая терморегуляция тела. Даже очень плохая. Много грязи в организме. Очень много. Должно быть, вам приходится омывать тела неоднократно за сутки.

Жрец размазал пот широким рукавом рясы, лицо вернуло серый оттенок.

– А вы не потеете? – спросил он; страх отпускал медленно.

– Нет, – сказал Глафий, – Потение, – противоприродный процесс. Наши тела не подвержены гниению.

– А наши что, гниют, по-твоему? – возмущенно спросил пришедший в себя жрец.

– Об этом – после! – распорядился Сандр, – Показывай что хотел показать.

В казарме царил почти ночной мрак. Вдоль стен – деревянные кровати в два этажа, застланные матрасами из грубой материи, набитые травой. Ни окон, ни вентиляции. Часть кроватей занята людьми в одежде, знакомой по стражам границы. Храп, сопение, бормотание… По полу и стенам ползают тараканы и мелкие ящерки, воздух звенит комарами и мухами.

– Внутрь мы не пойдем, – объявил Сандр, – Император не обидится. Веди дальше, жрец Назар.

Назар прикрыл громыхнувшую дверь. Экскурсия в принципе становилась бессмысленной; этот новый мир, отпочковавшийся каким-то образом от Империи, для Илы-Аджалы чужд и прижиться не мог.

– Нам предложили побродить по Острову, чтобы император успел подготовить встречу во Дворце, – вслух сказал Сандр; скрывать понимание обстановки от жреца не было смысла, – Пусть так. Нур, прозондируй глубины. Подземелья и все такое.

…Склады, мастерские; лаборатория, в которой производится как обычное зелье для «аборигенов», так и свойский «коньяк»… Камнедробилка, кухня-столовая, вышки… Немало на поверхности соорудили. Сандр присоединился к проникновению Нура.

– Стой, Назар! – сказал Нур, – Я вижу, ты устал и опять мокрый.

Минуты две постояли, и Нур доложил:

– Подземелье у них обширное. Камень для Калинова моста оттуда. Там столько всего… Напоминает кусочек «стартовой площадки». Они и транспорт придумали…

Он указал на железные рельсы в стороне, уходящие в туман.

– Железная дорога. Так это называется. По ней катят тележки на колесах. Они умеют усложнить жизнь.

– Перспективы и сроки? – спросил Сандр.

Вопрос больше к себе. Сравнение со «стартплощадкой» насторожило.

– Ближняя мечта – электростанция. Паровая. Думают об атомном реакторе. Ждут посылку из Империи.

– Они тащат за собой технологию смерти… Оружие, – сказал Сандр, – Каким путем?

– Колодец, Провал. Тот самый. Он действовал здесь. Из него и воду черпали заодно. Жрец! —жестко спросил Нур, – Где располагался колодец? Тот самый, первый?

Жрец сначала смутился, затем сделал строгое лицо и ответил:

– Государственная тайна!

Тут на помощь жрецу пришел явившийся из тумана мальчик из свиты императора.

– Я знаю, айлы. Я вам покажу. Какая еще государственная тайна? – обратился он к жрецу, – Разве у тебя есть государство?

Мальчик в мини-Империи явно занимает положение не меньшее по весу, чем жрец. Поведение, слова, взгляд… Он не походит на людей императора, хотя один из них. Нур присел перед ним и, заглянув в глаза, сказал:

– Ты умник. И ты прав. Нет государства. И нет тайны.

Нур читал мысли, вихрящиеся в голове мальчика, и передавал их айлам.

«Говорят, мы люди. Это не так. Мы не совсем люди. Люди остались там, где я был до Острова. И айлы – люди. А на Острове – мутанты. В Империи много мутантов. Генетическая смесь бывших людей с бесами. А называют себя лучшими. Авангардом, пионерами. Зачем врать, когда всё видно?»

Нур задал мысленный вопрос мальчику, он услышал его и ответил:

– Как мы попали сюда? Непонятно как. Президент и мой отец, вице-президент, – они братья, – проводили инспекцию устройства, под названием «Ковчег Спасения». Оно в секретном районе, в горах. В скале недалеко открылся колодец со светящейся водой и нас втянуло в него. Со всем, что было рядом. Мы были в стороне от главных специалистов «Ковчега» и инспекции. Попались… Под горячую руку…

Нур следующий вопрос задал вслух:

– А ты? Кто ты? Ты не похож на них. И как тебя зовут?

Мальчик поморгал, глаза повлажнели.

– Я – сбой программы. Так говорил дядя, президент. Но я просто человек. Из-за того, что я сын вице-президента, меня не перевоспитывают. А зовут Степаном. Вообще называют Тяпой…

Имя мальчику не нравилось и Нур предложил:

– Мы будем звать тебя Анкур. То есть Росток. Росток, из которого вырастет большое дерево с красивыми цветами… Согласен?

– Еще бы! – с радостью сказал Тяпа-Анкур, – А теперь пойдемте, я покажу Колодец.

Он ухватил Нура за руку и потянул за собой. Провал находился рядом с плохо замаскированным входом в подземелье. Анкур поднял камешек и бросил в колодец. Подождав, он сказал:

– Вот, ничего не слышно. Значит, дна нет. Можно упасть и потеряться. Навсегда. Обратного пути нет.

Глафий обратился к жрецу:

– А почему не прикрыли? Ведь сам можешь провалиться. И навсегда.

Жрец молчал, не зная что говорить и делать. Управление Тяпой-Анкуром выше его полномочий. Сандр попытался проанализировать всё, что им известно о Провале. Сиреневый лес, Хиса, Сказительница Линдгрен… Провал на Острове способен заработать в любой день. А может остаться дырой в бесконечность. Он успел переправить несколько человек из Империи со всем тем, что их окружало. Общество получилось пёстрое, их не готовили. Это через Кафские горы стремится специальный авангард, профессионалы. «Ковчег Спасения»… Но ведь и Провал можно использовать целенаправленно…

Анкур охладел к бездействующему Колодцу Желаний. Он узнал имена айлов и горел вопросами.

– Нур, вы посадите на Острове деревья?

– Деревья, Анкур, вырастают сами. Какое захочешь и где захочешь.

– А почему у нас не вырастают?

– А потому что у вас Империя! – прогрохотал Глафий. Туман почему-то его голос не глушил.

И он добавил для Сандра:

– Что, командир, есть сомнения? Все-таки придется ликвидировать заповедник Тьмы… Могут ведь притянуть подобных себе. Их пока несколько десятков. А пойдут сотнями, Арду Ману придется несладко.

***

Нур, преодолевая детский страх, попытался увидеть во тьме Провала знакомое лицо Нечто. Но пустота не показывала ничего и никого. Вынырнув из сгустившегося тумана, к жрецу подошли двое и принялись шептать ему в оба уха. Всё те же пятнисто-зеленая униформа, грязные сапоги, серые лица. Жрец покачал головой и они исчезли в направлении Дворца.

– Я вам покажу, как живут рабочие из материка, – предложил Назар, с опаской посматривая на Провал. Он к нему и не приблизился.

– И самогонный завод покажи! – неожиданно добавил Анкур, – Нур, они там так хитрят! Себе делают очистку, а в барак рабочим дают неочищенную. Одну называют «святой водой». Почему она святая, Назар? Другую – «шайтан-водой».

Жрец пошевелил губами и с трудом выдавил из себя несколько слов:

– Тяпа, думаю, тебя во Дворце заждались…

– Я не Тяпа! Я – Анкур! И нигде меня не заждались. Мне с айлами лучше, чем с вами. Шел бы ты сам в свой Дворец. А экскурсию мы и без тебя закончим.

Глафий расхохотался.

– Так их, Анкур! Значит, жрец, святую воду потребляешь? Из фляжки? Святой коньяк? А для народа шайтан-вода?

***

Барак для рабочих не отличался от казармы для своих. Грязь, полусырые матрасы на двухэтажных лежбищах. Только народ иного сорта и в иной одежде. Белые цифры, как на часах в храме, на стеганых ватных куртках спереди и сзади удивили. Поскольку роль гида от Назара перешла к Анкуру, он объяснил:

– Номера на фуфаечках, – очень удобно. Вместо имени. Запомнить легко, не перепутаешь.

Преодолевая отвращение, Сандр шагнул внутрь барака. Жрец, помня о змее, к двери не подошел. Внутри, – тот же мрак, с некоторыми отличиями. Анкур не любит жреца Назара. И потому сразу указал на угол слева от входа.

– Святой угол. Назар их везде устраивает. Там под пылью образ. Картинка лица святого. У нас художник есть. Но я и сам могу не хуже нарисовать. Даже лучше. Эти образы пауки очень любят. Видите, все в паутине?

Действительно, паутина плотно обволокла дощечку с портретом. Да, пауков предостаточно.

– А вот тут, на стене, видите? Шкура василиска. Для Назара сушат. Он за такие шкуры двойной паек шайтан-воды выдает.

– А зачем тебе змеиные шкуры? – поинтересовался у жреца Арри.

– Василиск – не простая змея, – отхлебнув из фляжки для поддержания духа, сказал Назар, – А царская. Шкура станет украшением императорских корон. И сделает власть имперскую вечной. Столь велика сила василиска, освященная мною…

– Тобою? – улыбнулся Джахар, – Но ведь внутри тебя нет никакой мелодии… Как ты можешь что-то облагородить?

– Конечно! Ничего он не может! – подтвердил Анкур, – Это у него еще одна государственная тайна. Они планируют развести побольше василисков и сделать их своим войском.

– Войско? Против кого же? – спросил Ангий, – Ведь они ядовиты, не так ли?

– Против того, кого они боятся больше других. Против айлов. Против вас, – раскрыл государственную тайну Анкур, заставив жреца побледнеть.

– Серьезное войско, – сказал Сандр, – Ваши василиски много сильнее той змеи, что грозила твоей жизни, Назар. Не боитесь, что они обратят яд против вас?

Но жрец Назар не хотел продолжения диалога. Да и не мог его продолжать: мозг потерял остатки упорядоченных мыслей. Не в последнюю очередь под воздействием святой воды из фляжки. И Сандр обратился к мальчику:

– Что ж… Анкур, веди нас дальше…

Но пришлось задержаться. В барак вошли трое рабочих, усталых и полупьяных. И принялись будить новую смену. Айлов не заметили.

– Они из мастерских, – пояснил Анкур.

Сандр проводил их взглядом и посмотрел на Нура. Да, на самом деле: такие труженики уже не обитатели Арда Ману. Они – зомби-рабочие, ни на что иное не способные. В прежнее бытие не вернутся и под принуждением. Островной трудовой ритм для них единственный способ существования. Рабочая смена, визит в столовую за порцией шайтан-воды и кормёжкой, сон в бараке и снова по кругу. А сон, – без сновидений, в пьяном кошмаре.

Отряд отошел от барака. И тут же, шагах в тридцати, совершенно ниоткуда возникло странное существо: обросшее шерстью, туловище наполовину скрыто рваной хламидой, на остроухой голове рожки, вместо сапог – натуральные копытца. Существо блеснуло круглыми зелеными глазками и метнулось к Назару. И заговорило визгливо:

– О друг мой домоправитель! О драгоценный Назар! Я ищу тебя по всему Острову, а ты тут с айликами прогуливаешься… Пойдем, новости есть. С тебя – сто грамм и огурчик…

– Не бойся, Нур. Это собутыльник Назара. Пан Сатир. Так его зовут. Но он не страшный. Даже меня боится.

Сатир сверкнул зеленым взглядом на Нура, скользнул по айлам и, ухватив жреца за полу рясы, увлек в сторону. Сандр отметил, как мгновенно напрягся Нур.

– Пан Сатир? – Нур внимательно смотрел на уходящих в туман Назара и Сатира, – Это – демон. Дух Острова. Злой дух, Анкур. Маленький, но злой.

– Злой.., добрый.., – протянул Анкур, – Я понимаю. Добрый – как айл. А злой – как Назар. Правильно?

Глафий всё-таки не выдержал местного аромата:

– Добрые айлы! Мой юный бравый друг Анкур! А не пройти ли нам к берегу? Не так уж и далеко, а? Подышать хоть чуток. Иначе…

Анкур тут же согласился:

– Я и сам хотел. Тут рядом моё любимое местечко. Пойдемте.

И ухватил Нура за руку.

– А он тут не один, Пан Сатир. У него свои друзья. Они тоже не люди. Леший, Яг-баба, Водяной… Наверное, они тоже демоны.

Берег принес некоторое облегчение. Шторм утих, туман на побережье рассеялся. На песок и камни медленно накатывают тяжелые, ртутные на вид волны. На сером песке, привалившись спиной к камню, сидит островитянин в униформе. Рядом – три удочки, нацеленные на улов.

– Ярёма! – воскликнул Анкур, – Почему ты здесь, Ярёма?

Рыбак медленно повернул голову. Увидев рядом с Анкуром айлов, он резко вскочил и сделал неуверенный шаг вперед.

– А это кто с тобой? – спросил он.

– Айлы. Пришли посмотреть, как мы на острове живем. Ты как живешь?

– Я? – Ярёма, похоже, не понял вопроса, – Айлы? Нет, я не смогу вас нарисовать. Слишком много цветов, много яркого. Нет. Да и легкие вы какие-то. Зачем ты их привел ко мне, Тяпа? У меня творческий кризис, и я в тоске.

– Ярёма – наш художник, – пояснил Анкур, – Называет себя придворным живописцем. Как будто есть еще и другие, не придворные. Ты ловишь рыбу, Ярёма? И как?

– Никак, Тяпа. Нужна лодка, но Назар-ключник не дает. Попросишь его за меня? Рыбки хочется. Свежей.

Нур вдруг торжественно продекламировал:

– «И сын вырос в сильного и удачливого охотника. Он умел распутывать следы всех лесных зверей, соболь не обходил его ловушек, медведь подставлял убойное место его оперенным стрелам».

Отряд не понял смысла фразы. Нур по-сандровски помял пальцами четко очерченные губы, сощурил ставший хитрым взгляд и объяснил:

– Это из одной сказки… От Сказительницы Линдгрен. Искал про Ярёму, но ничего похожего. Ты не тот сын, Ярёма, тебя нет ни в одной известной сказке…

Придворный живописец совсем перестал соображать, выкатив блеклые с рыжиной глаза на Нура. А Сандр понял, что Нур ухитряется сохранять связь с Территорией Сказки… Еще одно замечательное открытие… Ярёма опомнился и сказал:

– Я знаю только одну сказку. Про остров Алатырь. Так называют наш Остров там, откуда мы пришли. Верно, Тяпа? – Анкур промолчал, – По берегам Алатыря должно быть много желтого камня. Волшебного камня… «Всем камням отец». Но я так и не нашел. Ни одного.

Он вздохнул, нагнулся, поднял с песка раковину и приложил к уху.

– Рыба не клюет, и я слушаю. Шум моря-океана. Интересно. Без раковины его не услышишь.

Джахар рассмеялся:

– Шум моря-океана? Можешь вместо раковины взять стакан у Назара и прислонить к уху. Услышишь то же самое. Это не голос моря. Это давление воздуха на ухо, усиленное ушной раковиной. Ушной! И стаканом. Самый простой музыкальный инструмент. А похитрее инструментики есть у вас?

– Только барабаны, – тотчас понял его Анкур, – Была еще сигнальная труба, но потерялась. Думаю, Пан Сатир, друг Назара, стащил. У нас тут все воруют друг у друга. И демоны тоже.

Анкур посмотрел на море. Серая облачная завеса, не пропускающая ни одного прямого луча Иш-Аруна, опустилась еще ниже. Одна из удочек шевельнулась. Рыбак-художник бросился к ней, а Анкур заметил:

– Дело к вечеру. Думаю, скоро вас посадят за стол во Дворце, и начнут поить да кормить. Терпеть не могу этих застольев. Напьются, начнут орать, плеваться, обниматься, целоваться…

Он скривил лицо от предвкушения неудовольствия и вдруг вскрикнул:

– Ярёма! Морской кот! Сейчас сюда собаки набегут. Сматывай удочки!

***

Но быстрее собак явился жрец, по виду удовлетворенный встречей с демоном Острова.

– Господа айлы! Император приглашает вас во Дворец. Прошу за мной.

Серое лицо жреца лоснится на предвечернем рассеянном свете. Руки сплетены на верху живота, глазки лучатся от предвкушения желудочного удовольствия.

– Как можно не ответить на такое приятное приглашение? А, командир? – сказал Глафий и поднял голову, пытаясь определить местонахождение светила.

И Сандр, который уже склонился было к тому, чтобы покинуть Остров, согласился. Да и перо Роух наверняка хранится во Дворце.

Та же грязь под ногами вперемежку с костями и всяким мусором, тот же запах… Они сделали шагов пятьдесят, как мимо с лаем пронеслась стая собак. За морским котом…

– А как Ярёма? Не загрызут его? – поинтересовался Джахар.

– Да нет, – серьезно ответил Анкур, – В крайнем случае в камнях спрячется-отсидится. Собаки своих не трогают. Бывают случаи. Но редко. С рабочими.

Отряд миновал рельсовую дорогу, ведущую в подземную часть Острова. Анкур указал на небольшой домик рядом со входом в подземелья.

– А это женский барак. Его называют Гаремным. Но тут не все женщины живут. Некоторые – в общем… А там, внизу, я не был.

– И не знаешь, что там? – спросил Нур; ему захотелось уточнить результаты своей дистанционной разведки.

– Да нет… Зачем? Неинтересно. Знаю, что там тюрьма. Сажают тех, кто проштрафился. На простую воду.

– Тюрьма? – Сандр не сразу понял значение слова, – Принудительная изоляция? Для чего?

– Ну как вы не понимаете! Для исправления, конечно. Я бы туда Назара посадил. На месяц. Назар, ты согласишься? Вот унаследую трон, обязательно тебя упеку в общую камеру.

Жрец промолчал. Тогда вопрос ему задал Ангий:

– Жрец, зачем вам столько собак? Сторожевых мало? И, я заметил, они чем-то очень похожи на вас. Или вы на них…

До Назара не сразу дошло. Но как только…

– Что?! Я – собака, по-вашему? Да мы вас тут в пыль лунную! В порошок…

Нур рассмеялся:

– Да не торопись ты со словами. У вас же нет луны. А пыли тем более. Зачем грозить невозможным?

Сандр кивнул Нуру и добавил:

– Чем ты возмущен, жрец? Разве Ангий сказал неправду? Вы действительно похожи, люди и собаки. Но кто на кого – вопрос… Дико у вас, жизни почти нет. Вы знаете, вода, которую вы качаете, и храните как мусор, скоро станет для вас ядом? Страшнее яда василиска. Без радуги, без светила небесного… Без яркого неба и цветов на земле вода делается мертвой. Разве вы не знаете?

– Не знают. И знать не желают, – вместо жреца ответил Сандру Нур.

***

Решение айлы приняли. Оставались два вопроса: перо Роух и Анкур.

В наступающих сумерках Дворец выглядел совсем мрачным. Не спасали впечатление и ухищрения Ярёмы, раскрывшего на фасаде здания весь свой талант. У закрытой парадной двери с тремя громадными металлическими замками замерли навытяжку два стража с оружием.

– От кого вы прячетесь и закрываетесь? – спросил Арри, – Деревянная граница, запоры, замки, закрытые двери, замаскированные входы. Что вы бережете? Шайтан-воду?

Над входом во Дворец трепыхалось на вечернем ветру красное полотнище с вышитой по центру золотой двуглавой птицей. Вокруг птицы рассыпаны белые звездочки.

– Государственный флаг Империи, – объяснил Анкур, – Сколько звездочек, – столько будет штатов. В каждом штате – свой губернатор. А Порфирий будет ими командовать. Он так думает.

«Десант… Вторжение уже началось. Планы захвата Арда Ману готовы. В подземельях делается оружие. Провал-Колодец может заработать в любой момент. Как держатся Кафские горы – загадка…»

Сандр смотрел на стражей двери губернатора. Или императора. Грязно-зеленая форма, кожаные ремни, ружья наперевес, в карманах патроны… На груди у каждого маленький образ-иконка. И пустые глаза без разумной мысли… Они мечтают о грудах золота и россыпях алмазов, пиршественных столах и гаремных бараках.

Этого Острова на прежней карте Илы-Аджалы не было. Он поднялся из океана после Азарфэйра. И явились часы с барабанами вместо Радуги… Они научились делать и считать время! Авареты тоже любят арифметику. Авареты ближе к островитянам, чем к айлам.

Нур повернулся к Сандру с озабоченным лицом.

– Командир, не держи темных мыслей. Я хочу сделать подарок тебе. Полюбуйся, пока не вошли в обитель настоящей тьмы.

Нур отошел от всех на несколько шагов и постоял с закрытыми глазами. Затем повернулся в сторону, где за туманом сияет его звезда и простер к небу руки.

Ждать пришлось недолго. Туман и облака разошлись сразу в двух местах, открыв звезду и заходящий диск Иш-Аруна. На айлов хлынул поток света. Над отрядом, не касаясь стен Дворца, загорелось кольцо Радуги. Цветные лучи разбежались по Острову, разгоняя серость и приведя в замешательство обитателей Арда Тэлямийн.

Но, против ожидания, ни люди, ни строения не стали от того краше. Застарелый, въевшийся в саму суть живого и неживого мрак не подлежал преобразованию. Его можно было уничтожить только вместе с его носителями.

На Острове наступила полная тишина: ни лая собак, ни шума шагов. Оба стражника, бросив в грязь оружие, закрыли глаза руками. Жрец Назар в страхе упал животом в жижу с испражнениями и, тщетно пытаясь подняться, катался в ней рядом с растерянным Найденышем. Только Анкур стоит с широко раскрытыми радостными глазами и улыбается, словно рожден не в Империи, а среди айлов.

Но вот диск Иш-Аруна ушел за горизонт, просветы затянулись, и Остров погрузился в обычный сумрак. Но, после одновременного явления солнца, звезды и Радуги, полутьма стала более тяжкой.

Отряд не стал дожидаться, пока стражники очнутся, а Назар поднимет из грязи неподъемное брюхо. Сандр подмигнул Анкуру, тот лихо рассмеялся. Дверь подалась со скрипом. Комната, способная вместить несколько оперотрядов, пуста.

– Они тоже увидели Радугу и чистое небо. И перепугались, – объяснил Анкур, – Пойдемте, я всё покажу. Это холл. А парадная зала дальше.

На стенах холла образцы оружия, от копья до незнакомых айлам образцов. Потолок расписан картинами сражений, то ли где-то бывших, то ли вымышленных. В левой стене горит камин, и его огонь, дополненный полусветом из нескольких малых окошек, придает пространству холла призрачность. Над камином за мутным стеклом висит грамота, подписанная Президентом, на владение миром. Под миром, понял Сандр, имеется в виду Ард Ману. Или вся планета Ила-Аджала.

Пир обреченных

По протоколу, торжественная встреча должна произойти в холле. Эксперимент Нура расстроил сценарий. Замешательство императора с приближенными прервал Анкур. Но и ему пришлось потрудиться, чтобы достучаться в дверь, ведущую в парадную залу и запертую изнутри.

Длинный стол, начинающийся в трех шагах от входа, ломится от изобилия. Окорока, пироги, гусь и прочая птица, рыба во всяких видах, икра красная и черная, жареные поросята… И – через равные промежутки – стеклянные бутыли со святой водой.

Как прикинул Глафий, исходя из количества мест за столом, на каждого участника трапезы приходится примерно пять килограммов еды и около трех литров питья. Даже если учесть максимальные возможности объемные телеса хозяев стола, возникал вопрос: куда, как и зачем?

На столе, – множество горящих свечей. На стенах – масляные лампадки. И все равно мрак нависал над пространством стола; а родной для Острова запах гниения, смешанный с сомнительными ароматами закусок, заставлял думать о платках Хисы.

– Зачем это? – все-таки спросил Нур, игнорируя предложенный этикет.

Император, с гордостью оглядев стол, откашлялся и, поглаживая подрагивающими пальцами ордена на груди, громко сказал:

– Как зачем? Мы понимаем, как кого встречать! Так, чтобы и себя показать, и в грязь лицом не ударить!

Он покашлял, отвесил удар по шее слуги, запоздавшего с каким-то блюдом, и крикнул ему:

– Шевелись! Совсем нюх потерял, сын собачий!

«Из каких же племен рабочие и слуги? И сколько им понадобилось времени, чтобы насовсем забыть, кто они и откуда?»

– А теперь, – продолжил император, широко улыбнувшись цветным полиметаллическим ртом, – Прошу садиться. По званиям, по рангам… Гостей-айлов по правую от меня руку…

Как-то вышло, ближним к императору оказался Найденыш. И, похоже, тем весьма доволен. А вид стола привел его в невыразимый восторг. Справа от Найденыша, – Нур. Потом Сандр, Глафий, Арри и Джахар. Вылезший из лужи переодетый жрец Назар занял место в дальнем конце, напротив императора.

– А что за ранги-звания? – спросил Глафий, с отвращением разглядывая стол.

– Узнаете, дорогие гости, – сказал император и поднялся, – Всему свое время. А сейчас, в соответствии с ритуалом, гимн Империи и наш любимый военный марш.

Открылась одна из дверей, вошли слуги-музыканты. Барабан, медные тарелки, кнопочная гармонь. Шум от них пошел такой, что Джахар прикрыл ладонями уши. Хозяева встали и хором запели слова гимна. Айлы остались сидеть. Найденыш, поколебавшись всем телом, тоже. Из-под стола рядом с Сандром вылез Анкур и жестом попросил место между ним и Глафием. Задачка решилась несложно, так как вместо стульев по обеим сторонам стола разместили широкие доски, накрытые кусками ткани. Стульев в парадной зале всего два, для императора и жреца Назара.

Пока хор под императорским управлением исполнял гимн, Анкур отвечал на вопросы. Глафий обратил внимание на портретики, привязанные к горлышкам бутылей со святой водой.

– Герои Империи, – пояснил Анкур, – Чтоб не забывали. И равнялись. Они отдали жизни за Империю и Президента. Назар часто повторяет, что мы все тут герои. И из наших имен люди составят песни и сказания. И останемся мы навечно в памяти человеческой. Ты бы стал героем, Глафий? Мне не очень хочется…

– Да и мне не очень, – согласился Глафий.

Закончился торжественный грохот марша, император-губернатор поднял стакан:

– Тост… За эту землю! Мы превратим ее в зону счастья и благоденствия!

– Да будет так! – прозвучал с другого конца бас Назара.

Стоя осушили стаканы. Айлы сидели в ожидании деловой части встречи.

– А гости? – император выдохнул, хрустнул соленым огурчиком, – Вы что, против? Командир?

Сандр кивнул Нуру. И Нур ответил:

– Сандр командует отрядом, когда необходимо. Здесь нет необходимости, мы все равны. Против, спрашиваешь ты? Мы не пьем никакого зелья. И не едим такую пищу. Мы – айлы. А зона счастья… Но вы уже давно внутри зоны. Где же процветание-благоденствие? Мы видели только грязь и бессмыслицу. Мы показали вам свет и Радугу, какие живут в Арде Ману. Но в вашей зоне их нет. Вам бы перемениться… И отказаться от того, к чему стремитесь…

Император сел, за ним все остальные. Но тотчас снова встал и, не отрывая взгляда от Нура, сказал строго и прищурено:

– Эх, неразумный айл! А я-то размечтался… Хотел сегодня же просватать за тебя дочь свою, красавицу Ату…

Он повел левой рукой. Сидящая за дородной женщиной рядом с императором девица хихикнула и, стрельнув масляным взглядом в Нура, прикрыла лицо куском гуся. Жир потек по руке, она размазала его другой рукой и впилась в кусок.

«Красавица Ата, – с печалью улыбнулся Сандр, – Им бы на Азхару разок взглянуть. Или на Фрею…»

– Ничего, папик, – густым баритоном сказала императрица, погрозив жирным пальцем сразу всему отряду, – Поглядим. Они еще на коленях умолять будут.

– И то верно! – успокоился император, – Вот, господа айлы, насколько мудра моя супруга. За здоровье императрицы Регины!

Стол хором повторил: «За здоровье…»

– На самом деле Регину зовут Мареной Кирбитьевной. Любят они выдумывать себе имена. Но им старые лучше подходят. А мне – новое, – сказал Анкур, – Я бы хотел как вы, без рангов и званий.

Сандр услышал желание Нура. Вывести с Острова мальчика не проблема. Но что потом?

Между тем Регина-Марена оглаживала тяжелое платье из расшитой парчи, украшенное непомерным количеством цветных камней и золотых украшений. Сандр смотрел и уже не удивлялся. Довольная собой больная женщина. Дряблый тяжелый живот, обвисшие груди, гниющие внутренние органы, мутная кровь… Чтобы стать людьми, как они себя называют, надо перемениться внутри. Там, где сердце и сознание. Но они не захотят. «Красавица» Ата – почти такая же. У обеих на лицах столько всякой краски… Нельзя такое племя держать в Арде Ману. Зараза уже пошла… Обратно зараженных не вернуть, и потому…

Сандр размышлял; губернатор, пропустив еще стакан, говорил:

– Да, у нас мало женщин. Пока… А женщины – опора Империи! И мы рассчитываем на ваших… На айлийянок… Так и укажем в Договоре. Они среди нас окрепнут, поздоровеют. Империи нужны мощь, мастеровитость, плодовитость. Вот, такие вот крепкие бабы да мужики с оружием. Эльфы да ангелы нам ни к чему. Ты согласен, командир Сандр?

***

Огонь пира понемногу разгорался. Лица наливались кровью, глаза светились голодной жадностью, руки тянулись к стаканам и кускам мяса. И каждый старался сказать приятное губернатору и осудить не вкушающих хлеб гостеприимства айлов.

А где-то рядом готовился Договор.

– Я не вижу детей, – сказал Глафий, – Ты один, Анкур?

Анкур погрустнел.

– Не совсем так, Глафий. Есть еще трое маленьких лет по пяти. Но они не растут и не взрослеют. И ничего не соображают. Император планирует брать детей с материка. На воспитание. Но дети оттуда сюда не идут. Сбегают.

Пир перешел в новую стадию. Говорили все разом, каждый произносил свой тост, выпивал очередной стакан. На столе воцарился беспорядок, подобный внешнему островному. Не хватало собак, мышей, крыс, змей и мух. И морского кота для веселья.

Главный оружейник, генерал рангом, очень толстый и могучий голосом, по имени Панкрат, пытался завладеть внимание Нура.

– Слышь, айл… Я слышал, у вас реки текут разные. Одна, – молоко в кисельных берегах, другая – наоборот. А третья – вином наполненная. Первые две мы вам оставим. А третья будет нашей. Надо и этот пункт включить в Договор. Мы научим вас нормально говорить. Чтоб без лишних слов! А то распелись! Петь будете по праздникам. Праздники мы назначим.

Длинный и единственный здесь худой, отвечающий за идеологию и культуру по имени Джон, отличался еще и одеждой. Костюм скроен из государственного флага, такой же расцветки цилиндр на голове. Из тех, кому «корм не в коня и не в жилу», как заметил Анкур. Но ест и пьет не меньше других. Речь оружейника ему не понравилась. И он возразил:

– Стоп, генерал! Ты не сильно разошелся? Проход совершается техникой Западной Федерации. Ваши там только горы. Ард Ману достанется нам. А вам, – другой материк. Здесь мы по-своему распорядимся, демократично.

Главный оружейник покраснел, но ничего не возразил.

Опрокинув стаканчик, Джон поджал одну ногу под себя так, что колено уперлось в подбородок, и обратился к Джахару:

– Ты Джахар, да? Джахар, у вас много алмазов, самоцветиков всяких. Я желаю ваши месторождения в концессию. Лет на сто…

Джахар дипломатично улыбнулся, настороженно посматривая на бездействующих музыкантов.

– А ты планируешь прожить сто лет?

– При такой закуске – легко! – заверил его Джон.

К Арри привязалась Дарья, гражданская подруга Назара, официальных жен жрецу не полагалось.

– У вас дикая жизнь, айлы. Мужики из вас – никакие. Не пьете, сидите как монахи-отшельники. Неинтересно живете. Но Империя внедрит в вас культурку. Городов понастроим, чтоб побольше приличных притонов. Для всех чтоб хватило. Посидеть вот так, душевно, а потом по койкам разбежаться… Ты понимаешь меня?

Арри с трудом удерживался в рамках «протокола».

– Планета наша, по имени Ила-Аджала, не примет вас. Не будет городов с притонами и койками. Сандр, сколько нам еще терпеть?!

Сандр успокаивающе качнул головой. А Дарья, возбужденная ревниво-похотливым взглядом жреца, продолжила атаковать Арри.

– Ила-Аджала? Называйте как хотите. По любому она всего лишь изнанка Земли. Нашей Земли. Вы в физике совсем не соображаете. Планета Земля существует во многих измерениях. Наше измерение – основное. А ваше – дополнительное.

Внезапно протрезвевший губернатор обратился к Нуру. Речь его казалась осмысленной. Но Нур понимал, что слова могли рождаться и в ином, внешнем сознании.

– Вы, айлы, живете, будто играете… Но разве вы дети?

Нур пошевелил губами, на миг прижмурился. Интересно, с кем беседа?

– А разве жизнь не игра? Если хорошенько изучить правила этой игры и следовать им, то она может стать приятной и обеспечить хорошее будущее. И уйдут ложные цели.

В беседу за Нуром включился Сандр. А вдруг проявится стоящий за колонистами из Империи?

– Порфирий… Там, откуда вы… Там игра стала опасной. Вы потеряли знание? Отказались от правил?

– Неважно, – трезво и твердо сказал губернатор, – Наш закон выше вашего. Мы – правители по происхождению и предназначению. Мы сами устанавливаем правила игры. И меняем их когда надо.

Тут застолье вошло в экстаз, и беседа прервалась. Трио музыкантов обозначило ритм, народ вышел из-за стола и принялся яростно топать ногами, сопровождая пляс короткими рифмованными предложениями вне смысловой связи. Стол задрожал, посуда зазвенела, светильники на стенах заколебались.

Джахар, продолжая зажимать уши, забеспокоился:

– А потолок не рухнет? Дворец немалый. Выбираться непросто.

Успокоил Анкур:

– Не рухнет. Они строят с расчетом на войну. На прямое попадание, говорил Панкрат. Они тут и посильнее топали. И ничего.

– Ну если так, посидим еще, – сказал Глафий и обратился к Джахару, – Как тебе имперское творчество? Музычка? Слова какие поют, слышишь? Притоп, прихлоп, припляс… Да еще и звучащее слово. Очень колоритно!

Джахар вымученно, через силу улыбнулся:

– Рад, что тебе нравится. Вслушайся в тембр звуков. Это самое главное, – тембр. Нет в нем Радуги! Серость, одноцветность… Никаких обертонов, ничего такого… А слова их меня не интересуют. Они сами не знают, что говорят.

Глафий спросил Анкура:

– Для чего они так? Ведь с такими животами, да по край набитыми мертвечиной, – тяжкий труд! Еще и слова какие-то извлекать… Наверное, они правы, называя себя героями.

Анкур отвечал очень серьезно:

– Они так снимают напряжение. И где они его берут? А кричат сейчас о том, что они самые красивые. И что Калинов мост лучше Радуги. О том, что вы светитесь как духи бесплотные. А по-человечески не можете ни выпить, ни закусить. А вы правда ничего не едите и не пьете?

– Неправда, – тоже очень серьезно сказал Глафий, – Пьем, едим… Но чистое. И понемногу. Вода ключевая, мёд, фрукты, ягоды, плоды хлебного дерева…

– Да… От фруктов и я бы не отказался. Да где их взять?

– Ничего, будут тебе фрукты…

Губернатор объявил перекур. «На свежем воздухе». Народ повалил в ночь с фонарями и свечками. Включая Марену Кирбитьевну с Атой, с хохотом утирающих сальные лица жирными руками.

Ветра нет, на море воцарился штиль. Потрясенный недавней Радугой живой мир Острова молчит. От такой необычной тишины и безветрия запахи сгустились и айлы не выдержали, повязали лица платками.

Задымились сигареты, дым заклубился в скудном свете фонарей.

– Ничего, – рассыпая искры от глубокой затяжки, сказал Панкрат, – Вот сотворим электричество и мир преобразится. И головы врагов падут к наши ногам.

В глазах его горели искры, подобные сигаретным. Кто есть враги, ясно без вопросов.

– Как я понимаю, у вас нет Министерства Обороны, – Панкрат направил глазные искры на Сандра, – И Вооруженных Сил тоже не имеется. Значит, и государства нет. Не понимаю, почему император с вами возится? Я бы…

– Что ты бы!? – взъярился император, – «Я бы…» Вот когда будешь, тогда и… Подпишут Договор, там посмотрим. Куда они денутся…

***

Обстановка прояснялась. Чересчур долгое погружение в жуткую реальность переиначивало ее в кошмарный сон. Что предвещало метаморфозу: наблюдаемое во сне может обернуться жуткой действительностью. Даже взятой из чуждого сна. Неужели зловонный кусок Империи кто-то внедрил в свою спящую голову, а затем реализовал на пути айлов? И всё дело не в том, что они попали в чужое сновидение, а в том, что поверили в него?

– Ты так думаешь, Нур? – спросил Сандр, – Не слишком ли? О злых преднамеренных снах…

– Как вариант, Сандр. Из коллективного сновидения выйти без потерь сложнее, чем из индивидуального. Но тем и интереснее. Ведь впереди задачи посложнее.

– Я помню тех, кто навсегда остался в сновидениях. Они превратились в туман, который не рассеет никакой ветер.

– Они оставили вместо себя туман? Как напоминание… Как предостережение… Или как зов?

– Тогда… Я командир, Нур. Будем действовать не так, как айлы. Не так, как от нас ожидают.

– Ты командир, Сандр. Я согласен. Ведь мы уже решили…

Дым сигарет в дурно пахнущей ночи не говорит ни о чем. Но нервные красные точки во тьме излучают злую рассчитанную ненависть, которой нельзя не заметить и не понять.

– За тех, кто в море… Мы еще не пили за тех, кто в море! Десерт – после!

Вот так!

Присяга Найдёныша

На десерт управдом Назар объявил коньяк и всяческие сладости, в том числе шоколадные изделия: фигурки зверей и, – айлов. Восторг обитателей Острова грандиозен! От щедрот Империи губернатор объявил прибавку в меню рабочим и слугам во Дворце – борч мясной. Найденыш расцвел от предвкушения. Сандр попытался определить, чему он радуется больше: коньяку или возможности полакомиться сладкими копиями айлов? Но выявил двойственность в психике: Найденыш не прочь остаться на Острове, но необъяснимый страх предписывает цепляться за пребывание в оперативном отряде. А проникнуть в его сознание так, чтобы добраться до внедренного и законспирированного центра управления опять не получилось.

Но не суждено было и Найденышу насладиться сладким. Ибо по протоколу встречи коньяк предварялся мероприятием официальным. Тем мероприятием, ради которого застолье и затеяно.

За время «перекура на свежем воздухе» парадная зала преобразилась. От следов пиршества не осталось и следа. У стены против входа в прозрачном контейнере установили знамя новой Империи под охраной двух часовых с оружием. Перед знаменем столик, покрытый красной тканью. И, – удивительно, – на столике пачка бумажных листов.

Император встал перед столиком и повернулся лицом к айлам, окруженным придворными. К ним примкнули несколько вооруженных стражников.

– Наши кости легли в эту землю, – торжественно заговорил император-губернатор, – И теперь эта земля наша. Мы – первые из лучших! Мы предназначены править вашим миром, айлы. Скоро к нам присоединятся новые соотечественники. Но пока… Пока люди Арда Ману будут нашими союзниками. Да, союзниками. Или, – никем! Ваша цивилизация исчерпала себя. Мы откроем новую! Вы, айлы, обязаны нам помочь. Наше право, – заставить вас, если не захотите.

Нур предостерегающе поднял руку и сказал:

– Порфирий! Или кто ты там! Ты бежишь впереди себя. Переведи право в обязанность, а обязанность сделай правом.

Император рассмеялся. Он уверен в себе.

– Мудрёно… Словами играем? Играйте, играйте… А мы вашими судьбами позабавимся. Посмотрим, чье право правее, и чья обязанность обязательнее… Хоть для меня и загадка, как мы понимаем друг друга. Языки-то разные!

Сандр встал рядом с Нуром и негромко сказал:

– Языки, как и понимание их, не от нас. И не от вас. Они – дар Эонов. Кто дарит, тот и управляет этим подарком.

Рядом с императором возник жрец. С шеи на веревочке свисает на живот дощечка с изображением золотой двуглавой птицы.

– Да бросьте вы! Какие еще Эоны? Нет там ничего и никого! Есть только миры подлунные, которые нам предстоит освоить и приспособить. Айлы или демоны – нам без разницы. Таково наше имперское дело. Нам некогда цветочки нюхать да котят поглаживать.

Лучше бы жрец не упоминал котят! Сандр не успел бы вмешаться, даже если б захотел. Нур и пальцем не шевельнул, а огненный шарик возник из ничего и в миг переместился к животу жреца, спалив дощечку вместе с куском рясы. Жрец остолбенел, но не издал ни звука. Никто из островитян не понял, что произошло. До жреца, конечно, дойдет, но не скоро. Да, с ними говорить через рассудок бессмысленно.

До императора тоже не дошло. Знак-предупреждение оказался бесполезен.

– Прежде чем приступить к подписанию Договора, соучастники обязаны пройти ритуал. И поставить свои отпечатки под торжественной присягой на верность. Послушайте текст, затем повторите его вслух. Можно и всем вместе. Будет быстрее и проще.

Завершив инструктаж, император кивнул, на место выбывшего из строя жреца встал главный оружейник Панкрат и, взяв со столика лист бумаги, принялся озвучивать текст.

***

«Я, Панкрат, оружейник Империи, клянусь всеми духами обоих миров перед знаменем Империи, что буду верно служить императору Порфирию не щадя ни жизни, ни имущества. И обещаю исполнять его указы и распоряжения, а также законы, установленные Империей на территории обоих миров. А также: выявлять, изобличать и уничтожать врагов императора и Империи, как явных, так и тайных, как видимых так и невидимых. А также твердо хранить государственную и военную тайну, стремиться к подвигу, имея перед собой образцы преданности героев, павших там и тут. В ознаменование верности моей присяге прикладываю к ней отпечаток пальца своего, как след преданного Империи сердца. Панкрат, верный слуга Империи и преданный раб императора».

Панкрат нормализовал сбившееся дыхание, повернулся к столику, макнул большой палец левой руки в плошку с краской и приложил палец к бумаге. Остальные верноподданные зааплодировали и закричали:

– Молодец, Панкрат! Слава императору! Да здравствует Империя!

Император продолжил церемонию:

– Следующий: айл по имени Сандр, предводитель посольства айлов в Империи. Павшие в правой борьбе лицезреют тебя, Сандр!

– Скорее – падшие, чем павшие, – рассмеялся Сандр, – Предлагаете породниться… Станем вместе жить-поживать, да добра наживать, да вместе царством управлять…

Император заулыбался:

– Да-да… Жить, управлять, вместе…

Нур спросил без улыбки:

– А если я не хочу?

– Тогда: мой меч – твоя голова с плеч. Как бы не торчать твоему упрямому черепу на высоком шесте. Хоть и разноцветен да полупрозрачен… Хоть призраком будь, наказания не избежишь. И еще… Вы же за пером Жар-птицы пришли? Получите. Примете присягу, пообещаете вместо пера коготь той самой птицы, Договор подпишем…

– Мы, айлы, не призраки. Не эльфы, не духи, не демоны.

– Пусть! Но вот тот, среди вас, серенький такой. Он ведь не айл.

– Он – не айл.

– Если он примет присягу? И всё остальное?

Сандр усмехнулся:

– Это его дело. Пусть клянется вам. И пусть подписывает, делает отпечатки на всех бумагах всех Империй. К нам он не имеет отношения.

Найденыш осмелел и почти без дрожи в голосе сказал:

– Так я могу принять присягу? Но я хочу продолжить путь с оперотрядом.

Нур махнул рукой:

– Делай что хочешь. Принимай, продолжай… Все, что пожелаешь. Ведь так было весь путь твой с нами. Так?

«В Найденыше два существа. Два Найденыша в одном… Кто из них возьмет верх? Что там своё, а что внедренное?»

Император потеплел взглядом:

– Хорошее начало. Подкидыш будет первым? Очень хорошо. А вы, айлы, за ним.

Нур рассмеялся так весело, что Глафий закашлялся:

– Мы, айлы, ни за кем. Мы пришли за пером, мы его возьмем и уйдем. А вы принимайте присяги, подписывайте Договоры. Сколько успеете… О когте Роух лучше не вспоминайте. Даже за десертом.

Наступила вязкая тишина. Но в сценарии губернатора предусмотрено место и такому варианту. Не зря вооруженные стражники рядом в готовности. И губернатор сорвался:

– Панкрат! – заорал он, – В домзак их! В тюрьму! Держать там, пока не подпишут!

Сандр сдержал порыв Нура и Глафия:

«Подчинимся. Тюрьма – это подземелье. Простого зондирования недостаточно. Уйдем с полным знанием об этом кусочке Империи!»

Под арестом

За железной дверью проскрипел засов, щелкнул двумя оборотами ключ в замке.

– Висячий замок. Они их амбарными называют, – сказал Джахар, – Железом о железо… Отвратительный звук!

Глафий осмотрел помещение, вырубленное в скале.

– Ручной труд… Нур, ты смотрел. Везде камень? Трудновато пришлось рабочим. Под нами столько ходов пробито! И сколько комнат побольше этой! Имперская государственная тайна… Сандр, сколько мы здесь пробудем? Мне уже надоело, прилечь не на что.

Нур негромко сказал:

– Кафские горы из того же камня…

– Любят они камень долбить, – сказал Арри, – Думаю, от пристрастия к святой воде. Но здесь воздух почище, можно и без платков Хисы.

Нур обрадованно воскликнул:

– Вот! Нашел! Еще один ход. Настоящий тоннель, посильнее, чем под Ауяном. Тянется на материк, параллельно Калинову мосту.

– Смысл? – спросил Арри.

– Сейчас… Задача, думаю, соединить иссякший колодец с какой-то точкой на материке. Одну аномалию с другой, нам неизвестной.

Глафий обеспокоенно воскликнул:

– Они хотят запустить Провал! И так исполнить желания. Доставить из Империи оружие, людей покрепче. Их заводы, что под нами, очень примитивны.

Нур согласился с ним:

– Да. Имперские технологии в целом не превосходят те, которыми обладал Ард Ману до Азарфэйра. На поверхности – сумрак, а внизу… Тут настоящее богатство для тех, кто избрал технический путь. Залежи всяких металлов, в шахтах плавильни, кузни. Есть вытяжная труба, но справляется плохо. Рабочим рабам несладко.

– Работа и теперь идет? – спросил Нура Глафий.

– Процесс непрерывный. Оружие, энергия – вот главные цели.

– Они там что, под арестом? Как мы?

– Нет. Я понял тебя. Они сами избрали такую жизнь. И за нами не пойдут. Кстати, отходы производств выбрасывают в океан. На севере Острова. Там мы не были. Океан возмущен.

– Вот откуда штормы и ураганы! – догадался Ангий, – Сами гниют во тьме, да еще и воду травят…

Наконец Нур облегченно вздохнул и сказал:

– Связи с Империей у них нет. О происходящем в Кафских горах не осведомлены.

– А коготь Роух им для чего? – спросил Джахар, – Он что, красивее пера?

– Красота им… Роух живет очень долго, дольше эпохи. Они узнали об этом. И почему-то уверены, что его коготь дает бессмертие и излечивает болезни. А радужное перо для них, – бесполезная светящаяся игрушка. Жрец Назар мечтает из когтя сделать емкость для питья.

– Делать святую воду еще святей? – рассмеялся Арри.

Сандр отметил, что Арри на Острове быстро и сильно переменился. И относится к задачам отряда совсем по-иному. А Глафий всегда молодец. Вот и сейчас, – занялся исследованием тюрьмы, осмотром и ощупыванием стен. В свете общей ауры камень отсвечивает блистающими искрами.

– Хорошее место для воспитания. Появляется желание подписать любой Договор. Чувствуете? Но я не думаю, что Седьмому Эону понравится, если мы тут задержимся до утра. Ведь так, Нур?

Сандр отметил: вот и Глафий обращается напрямую к Нуру, минуя его. А вопрос-то командирский. Похоже на плавный переход власти.

Нур отвечал раздумывая, не торопясь:

– Воспитать можно невоспитанных. Но островитяне невоспитуемы. Мы остаемся в своем намерении. Я об участи Острова и его обитателей. Заберем перо Роух, Найденыша и Анкура…

– Найденыша я бы похоронил со всеми. Я на него смотреть без отвращения не могу. Особенно, когда он ест. А до восхода Иш-Аруна совсем немного.

Слова Глафия подвели итог дискуссии.

***

Камень под ногами дрогнул, прошел глухой гул. Взволновалась планетная кора, понял Сандр. Удар от Кафских гор докатился до Острова. Связь между двумя мирами есть, и она прямая.

Арри вдруг напрягся, аура засветилась, – как при близкой опасности. Джахар обеспокоился:

– Что с тобой, Арри? Ты чего-то испугался?

– Нет, брат, – с волнением сказал Арри, – Я увидел… Давайте осветим потолок. Очень любопытно.

Общего света хватило. Потолок тюрьмы расписан цветными красками. Видимо, Ярёмой или кем-то равным по таланту. Картина изображает звездное небо. А звезды соединены линиями в несколько групп. Айлы замерли. И молчали, пока Сандр не выразил коллективное мнение:

– Чужое небо. Не наши звезды… Небо Империи. А это значит…

– А это значит, Ила-Аджала никак не изнанка планеты Земля, – заключил Джахар, – Совсем другая музыка, иные звуки. Скорее всего, они пробиваются издалека.

– Необязательно.., – негромко сказал Нур, – Я читал с Нойром одну книгу. Некоторые написаны легким языком… Ты, Джахар, думаешь о пространстве. Но оно меняется со временем. Звезды над Ила-Аджалой до Азарфэйра располагались по-другому. Ведь они тоже движутся.

Джахар напрягся, подобно Арри.

– И тогда… Они рвутся к нам из прошлого или будущего, единого с нашим миром. Еще страшнее.

– Или мы имеем дело со значительно более сложным переплетением… Сплетением пространств и времен. Наши знания слишком малы.

Сандр решил перейти к практике бытия.

– Понятно… Что не всё понятно. Отключаем иллюминацию. Энергия пригодится. Предлагаю план. Никакого шума! Никого не трогаем, ими займется Ила-Аджала. Духи планеты нас поддержат. Айлы первыми не нападают. А тут тем более, вопрос о полном уничтожении. Выходим мимо двери, замок пусть висит. Все нам нужное – во Дворце. Найденыш, Анкур, перо Роух. Там же – библиотека. Небольшая, но посмотреть надо. Из Дворца – на пристань. Уходим морем, я видел крепкую лодку с парусом. Так, Нур?

– Так! – кратко подтвердил Нур.

– Морем – на запад. Недалеко. Туда, где они организовали подобие верфи. А там определим, как и куда. Все согласны?

Глафий, довольный предстоящей морской прогулкой на свежем утреннем воздухе, проворчал, скрывая радость:

– А я уж подумал… О Свитке… О том, что Седьмой Эон, – прости, Нур, Хозяин Седьмого Эона, – пошлёт нам новые страдания. Не хочу пропасть страдальцем-мучеником в средоточии имперских ароматов. Еще чуть, и мое дыхание остановится…

Для выполнения особо трудных задач айлы предпочитают объединять усилия. Пройти через каменную толщу стены… Они встали ближе друг к другу, объединили энергию. Аура слилась, все стали одним. Мощь объединенного существа неизмеримо больше единичной силы. Любое желание в таком состоянии исполнимо, несмотря ни на какую помеху. Отряд прошел сквозь камень, не почувствовав сопротивления.

***

Сандр ожидал хоть каких-то помех. Но освобождение от пут Арда Тэлямийн прошло абсолютно спокойно. Вопреки опасениям Глафия, Хозяин Седьмого Эона на стороне оперативного отряда.

Анкур объяснил физиологическую сторону тишины:

– А у них похмелье… После ночной оргии. У каждого в изголовье и на каждом посту баклажка святой воды. Будут отмокать сутки. Да, я очень хочу с вами.

Найденыш не открыл, чего он хочет, – молча поднялся и присоединился к отряду. Пальцевый отпечаток под текстом Имперской присяги не помешал.

Перо Роух нашлось в личной кладовой Порфирия, среди множества орденов и украшений. Тут же обнаружилась библиотека, о которой сообщил Нуру Анкур. Всего несколько книг, из которых одна по магии, остальные. – детские имперские сказки. Единодушно тут же решили «Магию» переправить Вёльву, а сказки Линдгрен.

На том и завершилась полезность Острова для Арда Ману. Всё прочее, что оставалось на нем и в нем, как живое, так и неживое, представляло несомненную опасность для всей Илы-Аджалы.

***

Лодка поместила всех. Океан приветствовал попутным ветром. Кроме Найденыша и Ангия, все выглядели радостно и весело.

– В чем дело, брат Ангий? – спросил Глафий, с восторгом встречая поднимающийся диск Иш-Аруна.

– Сам не понимаю, – отозвался Ангий, – Грусть накатила. Столько лет мы жили без волнений и проблем, красиво жили. За время пути было с чем сравнить. А оказывается, – неверно жили. Нельзя пребывать во снах чрезмерно. Наша детская беспечность, – причина имперской агрессии. Ард Ману превращается в помойку. Надо срочно передать в Ард Айлийюн всё, что увидели на Острове. Как можно срочнее.

Сандр поправил-подрегулировал парус и сказал:

– Империя – это серьезно. Но есть еще и Темный материк. Чувствую оттуда скорую угрозу. Мало того, население Арда Ману на таком уровне, что… Как легко они превратились в рабов-зомби на Острове!

Иш-Арун поднимался, наполняя лодку мягким светом. Ближе к западу угадывался бледный кружок Иды, – ей не хотелось пропустить день, обещающий интересное зрелище, посвященное айлам. Море наливалось синью, голубое небо ласково обнимало воду и сушу.

Но оперативный отряд погрузился в оперативные проблемы.

– Да, – сказал Джахар, пытаясь осмотреть сразу все горизонты, – Всех айлов не хватит для решения всех обязательных вопросов. А признаем: люди из Империи успели многое сделать. Флотилия вот… На таких лодках можно обогнуть и Ард Ману. И другое… А мы? Всё надо начинать с нуля.

Сандр резко переложил парус, лодка качнулась, Нур ухватился за плечо Джахара и сказал:

– Наследство прежней эпохи поможет.

Ангий не расстался с наплывом грусти. И сказал с интонацией, присущей скорее Нуру в первые дни похода:

– Я надеюсь на тебя, Нур. Путь еще ох как долог.

Нур отнял руку от плеча Джахара и снова улыбнулся:

– Доверие айлов всегда приятно. Но я больше доверяю Сандру, чем себе или… Без Сандра мы не справимся. А без меня, – да.

Сандр отметил: итак, Нур на Острове поднялся еще на ступеньку. Отряд легко воспринимает его как командира. Вот бы Сандру поменяться с ним Предназначением! Нур способен стать вождем всего Арда Ману. Сандр одинок, его исчезновение никому не принесет боли. А Нур, – это Фрея, это Азхара, это…

Часть восьмая. Притяжение Цели

Гнев

Илы-Аджалы

Свежий ветер домчал лодку до нужного места за час по циферблатам Острова. Увиденное на берегу поразило. На стапелях верфи красуются пять новых кораблей; один практически готов к океанскому плаванию, и способен вместить до ста человек.

На верфи трудится постоянная бригада, собранная из нескольких ближних народов, не потерявшая облик существ разумных и понимающих суть вещей. Здесь и обнаружилась вторая часть библиотеки императора, содержащая технологию постройки морских кораблей различных типов с чертежами и расчетами.

Бригада из сотни рабочих встретила айлов без особой радости. Они ожидали куратора строительства из императорской свиты. Сандр без объяснений-предисловий приказал им собраться на палубе почти завершенного судна. И обратился к Нуру:

– Давай, Нур. Ты сможешь. Дай им увидеть то, что увидел на Острове. Дай им услышать все, что услышал. Пусть они непосредственно ощутят тот запах, пусть влезут в тот мусор, в ту грязь. А вы, преданные рабы Империи, смотрите, слушайте, обоняйте, думайте. Как насытитесь, дайте знать.

Корабль имел имперские часы. С их помощью хозяева организовали труд по нормативам. Пяти минут по этим часам хватило для «насыщения». Теперь рабочие выглядели по-иному, нежели в момент встречи.

Оглядев их тяжелым взглядом из-под полуопущенных век, Сандр сказал:

– Очень хорошо! А теперь послушайте нас, айлов.

Рассказ об Империи и ее планах занял значительно больше времени, чем виртуальное посещение Острова. И полностью лишил бригаду корабелов трудового энтузиазма.

Сандр, помягчев лицом, продолжил:

– У нас, – у всех нас, айлы мы или нет, неважно, – есть выбор из двух вариантов. Или превратиться в рабов Империи, или остаться свободными обитателями Арда Ману. И не просто свободными, но и защищенными от угрозы этой свободе. Вы вольны выбрать и вы обязаны сделать выбор. И не когда-нибудь, а сейчас. Отложить решение означает стать рабами грязных и неразумных существ. Ну никуда не деться! Итак, думайте.

***

После краткого молчания поднялся шум-гам. Обсуждение длилось не дольше, чем «путешествие» на Остров с Нуром, и сменилось молчанием. Но совсем другим по наполнению.

– Я понял вас, – сказал Сандр, – Остров вместе с его населением будет уничтожен. Сегодня, до заката Иш-Аруна. Но пристань и верфь останутся нетронуты. Они с этого момента принадлежат Арду Ману. То есть и вам тоже. Вы избрали служение Разуму Арда Ману, а не дружбу с демонами тьмы, и продолжите работу по завершению кораблей. Сюда придут другие айлы и помогут в определении следующих задач. Ваши знания и умения крайне нужны Арду.

Нур, легонько вздохнув и виновато посмотрев на Сандра, добавил:

– Маленькое дополнение… Мы служим и будем служить не только Разуму Арда Ману. Но и воле Хозяина Седьмого, высшего Эона! Так?!

Короткое дополнение Нура бригада отметила дружным «Так!» А Сандр задумался: как Нуру удается столь легко привлечь к себе внимание? Они плохо понимают в Эонах и Ардах, но уже с ним. А понимание придет, куда оно денется. В чем же секрет? Ведь и слова те же, и интонацию он делает почти «сандровскую». А реакция иная. Или свет его звезды пропитывает мысли и слова?

***

На запад от верфи, за мысом, открылось место, напомнившее айлам родной Ард. Золотой песок, голубая вода: все, что требуется для очищения тел и одежды от скверны имперского Острова. Без такого ритуала нельзя общаться с Духами Арда Ману.

А выше по берегу, вплоть до начала джунглей, – идеально ровный луг, покрытый нежнейшей травой, усыпанный множеством цветов. Морской и луговой ароматы в смеси создали нечто волшебное, будящее воображение и приятные воспоминания.

Ангия старался через слово освободиться от печали. Через непривычное возмущение, выраженное вслух, он возвращался в себя:

– Они готовили большую охоту в этих местах. Хотели запастись дичью для очередной праздничной оргии. Луг был бы искажен грязными сапогами нечистых людей и вонью злых собак.

Сандр расправлял выстиранную одежду, – свою и Нура, – на горячем песке и наблюдал за ним, продолжающем качаться на волнах. Мысли текли спокойно, не мешая друг другу. Вот, надо сказать Глафию, – пусть передаст лошадям, ожидающим у «границы», новую точку встречи. Лучше здесь, на лугу.

Иш-Арун продолжает набирать высоту, посылая тепло и свет. А над Островом по-прежнему висит тяжелая завеса, пропитанная смрадом и испражнениями тех, кто называет себя людьми. Пожалуй, если б не завеса и туман над Островом, имперский дух достиг бы верфи и луга.

А выбор способа уничтожения Арда Тэлямийн надо предоставить Нуру. Пора… Ему такой опыт пригодится. Айлам предстоит пересмотреть отношение ко многим вещам. Придется учиться ненавидеть. И нападать. И – убивать…

***

Нур вышел из воды и лег на спину рядом с Сандром.

– Сандр! Я обратился к Духу воды. Он ответил. Он вот-вот появится.

Итак, Нур уже сделал решающий шаг. Сам. Хорошо. Океан смоет грязь со своего лица. Конечно, если желание айлов совпадет с волей хозяина Седьмого Эона. Но Сандр уверен, – так и будет.

Ждать долго не пришлось, как Сандр увидел, – это уже так! Море вскипело, запенилось. Ветер стих, но вздыбились синие волны и покатили к берегу. Зашипел песок, темнея от удовольствия соприкосновения.

Отряд замер в ожидании. Найденыш напрягся, Анкур раскрыл в волнении рот…

Первая волна, вторая, третья… Вот и волна седьмая, самая крутая. Сандр прикипел к ней взглядом, еще не зная, что будет.

Ближе, ближе… И, – вот они! – из седьмой волны выросли семь бело-голубых коней, прекрасных и гордых. И у каждого во лбу – белый длинный рог.

Единороги моря! Древнее истинное знание заволновалось в Сандре, пробудилось в айлах.

Нур, вызвавший единорогов своим желанием, смотрел так же, как Анкур, широко раскрытыми глазами и с раскрытым ртом.

И вот, оторвавшись от волны, бело-голубые единороги ступили на песок и замерли перед айлами, склонив головы, сияя небесными глазами.

Айлы поднялись в едином порыве и опустились на колени перед невиданной красотой и мощью.

– Но где же Дух моря? – вырвался-таки вопрос у Сандра.

В ответ раздался чарующий голос:

– О айлы! Мы и есть Дух этого моря! Неужели вы боитесь открыть знание, таящееся в вас с начала времён? И остерегаетесь поверить в то, что перед глазами?

Голос, – как утренний ветер, как свет обеих лун в беззвездную ночь. Голос такой, что Джахар застонал от радостного восхищения. Голос такой, что Найденыш превратился в статую, а улыбка Анкура расцветилась и окутала его легким облачком. И стал Анкур одним из айлов. Ибо он так захотел, а желание совпало с волей Хозяина Седьмого Эона.

– Нур! Ты будешь говорить со мной от имени айлов… Поднимись, Нур. Встаньте, айлы.

Нур заговорил мыслью. И Сандр присоединился к нему. И Глафий… Потому что чувством одного не передать увиденного на Острове.

Восприняв замысел айлов, кони-единороги зашевелили ногами, сблизились и слились в одну фигуру. В одного громадного Единорога.

– На исходе дня… На начале ночи.., – всё тот же голос-мелодия, но наполненный сочувствием, пониманием и гневом, – Я пройду по Острову и примкнувшему побережью. И уничтожу скверну, скопившуюся там…

Глафий преодолел робость и спросил вслух:

– О Дух Моря, почему ты не сделал этого раньше? Разве ты не видел, не знал, не ощущал?

Сине-голубая громада всколыхнулась. Дух Моря встряхнул головой, и взлетели искрами чистые капельки, и заискрились, и вспыхнула такая Радуга, что Анкур вскрикнул от восторга.

– Видел. Знал. Ощущал. Но у меня нет свободы выбора в принятии такого решения. Я могу, но права на действие мне не дано. Право, – у вас, айлы. Вы можете сами, но передали право мне. Это мудро. И я рад. И Дух Ветра будет со мной, и Дух Арда Ману. И они благодарят вас, айлы.

– За что? – обеспокоился Нур, – Разве мы сделали что-то великое или доброе?

– За то, что мы сможем выразить своё отношение, свои чувства… За возможность очистить воду, кусочек Арда и воздух над ним. За встречу и надежду… Прощайте, айлы…

Дух-Единорог опять тряхнул головой, дрогнул всем телом и ушел в зашипевший песок, и снова стал волной. А волна – морем.

Нур сделал открытие…

Дух Воды – это вода… В воде – ее дух… Вода и есть дух. Вода – живая и разумная.

Так же и воздух, и все остальное…

***

Понадобились усилия, чтобы привести Найденыша в чувство. Дух Воды, – голубой Единорог, – не заметил Найденыша. Не счел нужным заметить.

Анкур смотрит на чужака среди айлов с неприязнью, а на всё кругом него происходящее такими глазами, что Нур не мог не подойти.

– Что с тобой? – спросил он.

– Я ничего не понимаю… Сказка… Нур, а ты можешь сделать так, чтоб я стал совсем таким, как вы? Как айлы?

Нур негромко рассмеялся:

– Пусть станет чуть-чуть попозже, и это придет.

– И почему я не попросил чуть-чуть пораньше? – расстроился Анкур, – Тогда попозже случилось бы теперь.

– Ты умный малыш. Но чуть пораньше ты этого не хотел. И хотеть не мог. А без умного хотения случается лишь нежелаемое. Часто – нежеланное.

***

Глафий объявил: скоро их лошади прибудут на луг. И отряд сменил терпкое дыхание моря на аромат приджунглевых цветов и трав. И в ту самую минуту… Синее небо закрыла чистая белоснежная тень.

– Роух! – вскрикнул Нур и бросился туда, где должна приземлиться птица.

Сандр вздрогнул: громадное крыло полностью накрыло Нура. Но через мгновение он сидит верхом на Роух, обнимая за шею. А Роух повернул лицо, и они заговорили друг с другом.

Это что-то! Не только Сандр, но весь отряд, включая Анкура, понял: для Нура Роух то же, что и для Роух Нур. Птица-легенда и айл… Айл, которому предстоит стать легендой.

– Отойдем в сторонку, отряд, – негромко сказал Сандр, – Им о многом надо поговорить. Ангий, прошу, убери Найденыша подальше. Времена пошли лихие, а он нам еще нужен…

Сели под тенью ближнего дерева, опутанного лианами, на расстоянии воспитанной, приличествующей отдаленности. И не слышно ничего, и видно… Потому что Роух прилетел на встречу с Нуром. И только с ним. От того стало Сандру грустно. И радостно за Нура… Только поднялось в нем смешанное чувство, как пришел зов. Приглашение от Нура на беседу… Сандр махнул рукой Глафию и закрыл глаза. Глафий понимает сразу, и теперь никто не помешает.

Нура беспокоит: правы ли айлы, что обрекли Остров с обитателями на уничтожение. Слова и мысли Роух шли не напрямую, через сознание Нура. Очевидно, сам Нур воспринимает от птицы много больше, чем передает дальше, Сандру.

Интонация Роух различалась сразу:

«О, мой Нур! Для печали или вины нет повода. На Острове не было жизни! Или: там была видимость жизни. Изнанка ее… Духи Моря, Воздуха и Арда займутся не уничтожением, а очищением. Оздоровлением Илы-Аджалы и Арда Ману. И так должно произойти всюду на планете. Во многих местах её. При условии: все айлы, что сейчас в Арде Айлийюн, станут оперотрядом. Многими оперотрядами!»

Нур:

«Перо твоё у меня. Ты возьмешь его?»

Роух:

«Я – это ты. Ты – это я. Перо твое, Нур. Мой подарок. Тебе предстоит дальний путь. Я не смогу сопровождать. В трудный час перо поможет».

Наступила пауза. Прощание? Нет, ведь впереди долгая дорога.

Нур:

«Я – это ты?.. Как?»

Роух:

«Да, я, – это ты, Нур. Я в тебе. Только потому я здесь. И в тебе, Сандр…»

Эта мысль прошла напрямую, расцвеченная любимыми Фреей розовыми и голубыми оттенками.

«В тебе, Сандр, меня меньше, чем в Нуре. Но ты понимаешь… И в Глафии частичка меня. Обрадуй его, Сандр, не позже…»

Нур:

«Человек Анкур стал одним из нас. Желанием сердца своего. Теперь он – айл. Так правильно?»

Роух:

«Так правильно. Я вижу его сердце. Ведь это ты его привлек…»

Нур:

«Отсюда следует… И другие могут? И люди, и авареты, и… Каждый может стать айлом? Если сердцем захочет?»

Роух:

«Да… Но – не все! Очень мало! Со временем, возможно, больше».

Нур:

«И Найденыш?»

Роух:

«Нет. В Найденыше меня нет и не будет никогда. Но вы сами поймете. Сандр почти знает…»

Нур:

«Кто закрыл Остров от неба? От Иш-Аруна, Иды, звезд? Неужели Нечто?»

В вопросе о Нечто Сандр уловил беспокойство. Но не страх. А еще понял Сандр: Нур не спросит ни о Фрее, ни об Азхаре, ни о Котёнке. Не спросит, выдержит. Потому что эти вопросы не для сегодня. Для каждого дня свой вопрос, и для каждого вопроса свой день.

Роух:

«Там, где черные цветы зла расцветают очно, там Нечто отсутствует. Ибо гнездится в нем великий страх. Ибо известно ему, что придется держать ответ за каждое слово и действие. И, удаляясь от свершаемого по его подсказке, он рассчитывает на снисхождение. Но – не верит в него. Незавидная участь…

А над Островом, Нур, не было облаков. Ни облачка не было и нет. Это их мертвые мысли и чувства закрыли над ними небо грязной пеленой. Они сами отделили себя от Радуги. А ты ведь знаешь: без неба и Радуги нет жизни.

Сандр! Расскажи всем айлам: вы увидели изнанку добра. И еще не раз вам придется увидеть ее. Не желая того, по необходимости. Против желания, ибо увидевший такое раз не захочет вторично. Если он жив и разумен.»

Нур:

«Изнанка добра… Зло – сторона добра? Как это?»

Роух:

«А под звездами всегда так. Двоичность… Замысел Создателя. Тем Арды и отличаются от Эонов».

Нур почти простонал, как ребенок, у которого отнимают любимую игрушку;

«Это из Свитка?! О, Роух!»

Роух:

«О, мой Нур! Ты узнаешь, когда откроешь Свиток. Но мне пора… Ведь и у меня есть дела, не только у оперотряда. Храни перо, Нур… До следующей встречи. Пока, Сандр. Ты знаешь, у нас с тобой есть общая забота…»

Да, сказал себе Сандр, он это знает. И как теперь легко от этого знания! Одна забота на двоих с Роух…

***

Роух накрыл луг светлой тенью и исчез в небе дневной звездой. Нур подошел в великой задумчивости. А следом явился Воронок со своим отрядом.

Тут Сандра вновь посетило радостное удивление: Кари, в начале Пути выглядевшая игрушкой, теперь под стать Воронку! Ни в чем ему не уступит: ни в росте, ни в мощи, ни в ироничном, всё понимающем взгляде. И как Воронок смотрит на нее! Да и она от него ни на шаг лишний.

И сегодняшний Нур на Кари, – истинный герой из лучших сказок Линдгрен. Определенно, сравнялся он ростом и статью с Ахияром. Отсюда, Сандр, следует вывод: такие дороги, как та, по которой идет оперотряд, необходимы всем айлам. И чем раньше, тем своевременнее.

– А что будет с демонами Острова? – задал вопрос Анкур, обращаясь ко всем.

Как легко, без тени печали, расстается маленький человек с прошлым!

– Их судьба не в наших руках, – Сандр посмотрел на него с сочувствием, – Добрые духи, друзья наши, позаботятся и об этом.

– А кладбище со свинофермой? А коровы?

Сандр подошел к Воронку, посмотрел ему в выпуклый, отражающий небо глаз, прислонился головой к голове.

– Воронок освободил коров. А все прочее… Остров уйдет туда, откуда поднялся. Вместе с кусочком побережья. Дух Империи несовместим с духом Арда Ману. Очередь – за страной Теней и Буртой.

Нура уже интересовало иное:

– Меня беспокоит территория Империи. Изнанка Илы-Аджалы. Земля… Потребуется очистка целой планеты… Если этого не произойдет, такие Острова будут появляться. И горы наши будут сотрясаться от попыток проникнуть к нам. Почему-то грязь и серость активней и энергичней, чем чистота и цвет. Они там, в своих изнанках, группируются в серые рати, обзаводятся всяким оружием. Проникают в тайны миров… А мы…

Глафий сказал с грустью:

– А мы полжизни проводим в сновидениях… А на дорогах нас поджидают Подкидыши, и мы не знаем, как с ними поступить.

С моря донесся порыв, колючий и холодный. Заколебалась почва под ногами. Лошади забеспокоились. Сандр поднял голову: диск Иш-Аруна катится вниз. И, – символ? – из желто-оранжевого сделался почти багровым. Пора возвращаться в роль командира…

– Отряд! Мы не будем наблюдать за возмездием. В путь! Теперь – на север. Только на север!

***

«О Воронок! – воскликнул мысленно Сандр, – Как ты стал переменчив!»

Ведь перед тем сказал ему:

– Путь наш на север, Воронок!

А Воронок, прежде советовавшийся только с другом и хозяином, смотрит на Кари и ждет. Вот так! На месте предводителя – предводительница. Как быстро все меняется!

А тут еще неприятное открытие: обреченный Остров успел распространить свое зловоние на территорию луга. И воздух тропиков на побережье не свободен от скверны.

Сандр посмотрел на Нура. Тот сдерживает улыбкук, поглаживая шелковистую гриву Кари. Он еще рассмеялся бы! Воронок потерял свободу выбора! Меняется власть. Какие направления предпочтет Кари?

«Сандр! – мысленно сказал Нур, – Чем ты расстроен? Сейчас ты увидишь разницу между Воронком и Кари. Куда бы устремился твой Воронок? По первой же тропе, ведущей через джунгли, прямо к цели! А что выберет Кари? А, – с этого дня! – и он? Посмотрим, что для нас лучше?»

Сандр не выдержал и улыбнулся. На самом деле, чем он расстроен? Тем, что осталось позади? Но оно ушло, и его уже нет. Тем, что впереди? Но оно неизвестно, и потому не существует. А то, что сейчас? Разве оно понято так, чтоб были видны пружины собственного действия и первопричины происходящего?

Только вот запах, распространившийся по побережью… Двойной запах, смесь Арда Ману и Империи. Тяжелый, давящий… Сразу после Острова он как бы не ощущался, а теперь… Цветы на лугу – отравлены, они недолго протянут. Понадобится долгий очистительный дождь…

Запах черной затхлой пустоты… Неужели вся Империя так пропахла? Наверное, нет, – Анкур стал одним из айлов, и не один же он там такой. Но тех, кто вот-вот на Острове испытает возмездие, – их не отмыть. Ни дождями, ни снегами, ни градом. Ни пеной моря, ни водой Лотосового озера. Бухайр не примет их.

***

Воронок оторвался от Кари и обратился к Сандру. Умница! Всё он понимает. И нет в нем измены. Ведь и он сердцем айл. Такие не изменяют. И не служат Империям.

Воронок фыркнул. И Сандру захотелось сделать то же самое. С моря резкий порыв ветра доставил новый аромат. Так пахнут выброшенные недавно на прибрежные камни водоросли. Сложная смесь, неповторимая. Сразу стало легче.

– Вперед, Воронок! Ты выбрал то, что предложила она? Но выбрал ты?! Тогда – вперед!

Да, верно, – не напролом, не через чащу, не сквозь путаницу джунглей. Отряд пошел не прямо на север, а на запад, по прибрежной полосе. И так, – пока не достигнет места, где нет и частички запаха Империи.

Всего час ровной иноходи…

Задрожала планета под копытами. Сгустился воздух над океаном, закрутились смерчи над вздыбившимися волнами.

Воронок остановился. Правильное решение.

– Спешимся! – сказал Сандр.

Такого моря айлы не видели. И не предполагали, что оно может быть таким. Громовые черные тучи, опираясь на десяток туго закрученных смерчей, засветились изломами молний. К гулу возмущенной планеты добавились громовые раскаты, затмившие и грохот Кафских гор, откуда б их не слушай. На побережье нацелились гигантские волны.

Что же творится на самом Острове?! И на берегу рядом с ним!

– Воронок! Найди место, где нам укрыться. Сейчас польет.

Воронок мотнул головой Кари, и они ринулись к зеленой стене джунглей. Нур успел их остановить.

– Не надо, командир. Нас затронет краем. И ненадолго это.

Глафий присоединился к Нуру.

– Да, командир. Переждем здесь. Дождичек не помешает. Моя борода так пропахла, что и море не помогло. Небесная водичка – самое то.

***

Подземный гул и небесный грохот слились в единую симфонию возмездия. Молнии сверкали непрерывно, заливая пространство ослепляющим огнем. Все смерчи объединились в один, и по нему определялось местоположение Острова. Гигантский смерч впитывал рвущийся с него животный ужас. И мощный закрученный столб энергии между небом и Ардом сам становился источником излучения суммарного энергетического негатива. А где смертный ужас, там самое место для Нечто. Айлы, наблюдающие за катаклизмом, увидели и ощутили давление багровых огней, хозяин которых пытался остановить разрушение очага зла. Но здесь он бессилен, и мог лишь грозить отмщением. Бессилен, но в безопасности. Ведь самое Нечто не уничтожить ураганом или молнией.

Багровые огни, – глаза. Как мог Нур не узнать врага всех айлов! Показав лик отряду, враг дал понять: «Никуда я от вас не ушел, и не уйду. Пока не заставлю страдать и не уничтожу».

Сплошной ливень пронизал островной мир. Но багровые глаза продолжали светить ярко и яростно. И Нур принял решение. Подняв руки и взгляд к небу и постояв так недолго, он напрягся всем естеством и резким движением выбросил обе ладони вперед. Тут же от них рванулись к смерчу два огненных шара, прочертив в массе дождя две дымящие паром линии.

У Нечто не было шансов. Энергия Нура ударила точно в багровые зрачки, и вопль нестерпимой боли перекрыл все звуки.

И наступила тишина, очистилось небо, успокоился Ард.

***

Сандр оглядел отряд. Остатки дождя стекают по мокрой чистой бороде Глафия, смотрящего на Нура с обожанием. Остальные отреагировали примерно так же. Только Найденыш, не подавая признаков жизни, распростерся ничком на траве. И Сандр забеспокоился: только бы этот «звереныш» не разделил участь островитян. Найденыша не отмыть, как бороду Глафия. И пора заняться его разгадкой.

С моря повеяло морозом. Анкур увидел первым и удивился:

– Смотрите! Что это?

Сверкающая стеклоподобная гора медленно плыла к бухте с верфью.

– Это же айсберг!

Анкур встретил то, о чем имел представление в Империи. И озвученное им слово обрело смысл в сознании айлов. Айсберг поразил красотой цветных слоев. Яркая Радуга сопровождала ледяной кристалл, предназначенный для завершающего этапа очищения прибрежного кусочка Арда Ману. Что значило – духи Арда сохранили верфь и корабли, возведенные по чертежам Империи для айлов.

– Ангий! – Сандр смотрел на Нура, обессилено сидящего на мокрой траве и определял, чем ему помочь, – Оживи Найденыша. Ведь он еще нужен отряду.

И подошел к Нуру, сел рядом.

– Очень устал?

Спокойствие и молчание только что очищенного мира проникали в глубины сознания; туда, где рождались мысли, чтобы после стать словами или образами. Туда, куда нет доступа собственному Я.

Нур отозвался почти шепотом; но мысль его летела выше мысли Сандра.

– Сколько было Азарфэйров, столько прошло эпох-Амров. Те, кто ушел в Эоны, до первого еще Огня, были светлее, ярче, лучше нас. Они знали дорогу сквозь небеса. Неужели она закрыта для нас?

– О чем ты? – не совсем понял Сандр.

И опять мысль Нура совершила немыслимый вираж.

– Надо бы собрать всех, кто попал в зависимость… Шайтан-вода… Азарт… Маски… Рабы собственных иллюзий… Сами по себе они пропадут. И станут прислужниками зла. Союзниками Империи или Темного материка.

Нур замолчал, бросив взгляд на Ангия, поднявшего с травы Найденыша. И сказал, предназначая слова для одного Сандра:

– Роух столько мне сказал… Ты поможешь мне понять всё? Роух сказал:

«Сокровище твое – в тебе. Оно ближе, чем рядом. Но, чтобы узнать и открыть его, придется многое пройти».

– Что это за сокровище? Что еще придется пройти? Как сделаться готовым? Созреть и вырасти – не одно и то же?

Сандр не успел ответить. Да и не смог бы, вопросы требовали иных способов проникновения в глубины смыслов, чем проявленные в нем. Ангий с возмущением воскликнул:

– О, отряд! Не слишком ли мы беспечны?!

Найденыш, трепыхаясь свежепойманной рыбкой в руках Ангия, повизгивал подобно одному из мелких псов Империи. Из-под куртки, подаренной Нуром, падали на траву листы, испещренные знаками, схемами, письменами. Подбежал Джахар и стал собирать бумагу, спасая от дождевой влаги.

– Он успел найти клад в мастерских верфи. Сандр! Нур! А ведь это крайне любопытно.

«Крайне любопытно, для кого Найденыш спрятал украденные листы. На данный момент это самое важное».

Джахар собрал листы в пачку, подошел и сел между Сандром и Нуром.

– Пока собирал, кое-что уяснил. Тут чертежи военных морских кораблей, и очень больших. И, – описание «стартовой площадки», на которой мы побывали. На языке Империи звучит так: «космодром».

«Джахар побывал внутри Анкура, – понял Сандр, – И теперь ориентируется в наследии наших предков, используя знание Империи».

Джахар перебрал листы, нашел нужный.

– Вот… Маршрут полета к Чандре. И – дальше… Уверен, это не все. Там, в хранилище верфи, много еще… Я упакую и спрячу в поклажу Воронка. Или Кари? Как, Нур?

«Вот и сравнялся Нур с Сандром. А Кари с Воронком. Свет звезды или Предназначение? Без Свитка я ничего не смогу понять. Ибо происходит то, что выше моего понимания и имеющегося знания.»

– И вот еще что, – сказал Джахар, показывая металлическое устройство с кнопками, —Трофей Найденыша. По всему, из того же источника. Простенькая вещь, но… На что похоже, кто скажет?

– Флейта древних? – догадался Нур; силы возвращались к нему.

– Точно! – радостно подтвердил Джахар, – Попробуем…

Он приложил флейту к губам. И полилась тихая мелодия. Импровизация Джахара привлекла всех. Кари подошла к Нуру и опустила голову ему на плечо. Нур улыбнулся светло, но сказал грустно:

– Островитяне были как мы…

– Ты о чем? – спросил его Арри, – О внешнем сходстве?

– Не только. И не столько, – внутри мы тоже идентичны. Одно отличие, – света в них не было. Того света, который рождает ауру. У Анкура свет есть. Зеркало у него внутри. Как у тебя, Арри. Только у тебя побольше и почище. Оно и собирает свет, идущий откуда-то оттуда…

Нур медленно поднял слабую руку, указывая на небо.

– Есть зеркальце, – есть и свет. Нет зеркальца, и свет проходит, не задерживаясь.

Внутри Сандра, – и не определить где точно, – что-то включилось. Прояснилось разом то, что долго не давалось, но о чем непрерывно думалось.

– Там, в Империи… Не однажды, Нур, твоя глубинная мысль будет протягиваться сюда, в Ард Ману. И ты будешь вспоминать, догадываться, кто ты и откуда. Не знаю, как это будет происходить. Во снах, силой воображения, дальними ассоциациями или по-другому… И ты захочешь об этих видениях кому-нибудь рассказать. Словом, письмом… Немногие поверят тебе. Очень немногие. На то она и Империя. Те, кто поверит, они и будут с зеркалами внутри. Они и станут твоими братьями. Только помнить надо: свет не от тебя идет, а через тебя.

Нур расслабленно улыбнулся:

– Жаль, сейчас ничего нельзя узнать. Увидеть… Каким я буду там… И в какой момент Империи. Вдруг задолго до начала проникновения через Кафские горы…

Сандр встрепенулся. Стало так больно… Но боль показывать нельзя.

– Ты же знаешь главное. Всё решает Седьмой Эон. Ничего мы не знаем в точности. Связи нет. Ахияр молчит. Следовательно, нет возможности. Или – рано для нас, не созрели.

И добавил мысленно:

«А зеркало – это интересно, Нур. Попробуем просветить Найденыша. Зеркала, думаю, не найдем. Но что-то там есть, и мы нащупаем».

И продолжил вслух:

– Ну, отдохнули. Пора в путь. Потихоньку-полегоньку. Так, Кари?

Кари коснулась губами затылка Нура, махнула хвостом и отошла к Воронку.

Воронок, возвращая доверие Сандра, сам нашел приличную дорогу через джунгли прямо на север. Дорогу из древних, доазарфэйровских. Разговор перешел на уровень мысли.

«Никто из тех племен, через которые мы прошли, не пожелал включиться в оперотряд, – передал Глафий давно зревшее в нем переживание, – Никогда раньше в моей голове не толкалось столько вопросов. Очень от них неуютно. Нет, я не приспособлен для подобных экспедиций. Вернусь, и никуда от пасеки и дома-семьи. И борода у меня слишком нежная. Вредно ей гулять по вонючим болотам и мерзким островам».

Сандр рассмеялся. Молодец Глафий, умеет поднять настроение. Отряд вошел в полосу, которой не коснулся очищающий дождь. Но и тут дышится легко и свободно. Джунгли кишат всяческой жизнью. Крупные ящеры и маленькие ящерки, олени всех мастей, незнакомые звери и птицы. Вот, – на дороге впереди сидит громадный полосатый кот и нацелил желтые светящиеся глаза на Воронка. Осталось пять шагов, и только тогда он отошел в сторону, не торопясь, степенно. Особенно много птиц и насекомых, самых разных по виду и голосам. Оно и понятно: всюду столько цветов!

Арри передал мысль, окутанную плотным облаком тоски по Арду Айлийюн.

«Никто не живет так, как мы, айлы. И никогда никто не сможет. Нигде нет столько света, цвета, любви и понимания. И чистоты… Наш мир небольшой, но без него Ард Ману сер и скучен. Империя нацелилась на нас, на наш Ард! Исчезнет Ард Айлийюн, – и придет Азарфэйр. Может быть, последний. Разве не так?»

«Может, и так, – продолжил его мысль Нур, – И я об этом думаю. Если с нами никто не пойдет, будем сражаться сами. Слишком долго жили без усталости, страхов, боли и ран…»

Ангий воспроизвел картинку: Найденыш, скорчившись в седле, смотрит неподвижным взглядом в одну точку и время от времени вздрагивает всем телом, вызывая тем возмущение Тойры.

«Народы живут обособленно. И создают свои системы ценностей. В том числе противоречащие до непримиримости. Много абсурда. Интеллект ведь падает к исходной точке. И ничего не меняется к лучшему. Многим все равно, под Империей жить или сбоку от нее…»

Неужели Арри снова впадает в печаль? Как его успокоить? И Сандр передал:

«Воронок с Кари ведут нас так, что не минуем Мира Азарта. Его западной окраины. Вот и посмотрим, есть ли перемены. Исчезновение Острова не может не сказаться на ближних к нему племенах. Рагана, думаю, радуется гибели конкурента. Пауков стало меньше. Сказительница Линдгрен повеселела и что-то изменила в своих сказках».

Хутор музыкальных иллюзий

Племя игроков запомнило визит айлов. Как можно забыть вздыбленного в ярости Воронка, крушащего игральные столы! Поток шайтан-воды иссяк, власть Нечто ослабла, играть в иллюзии жизни хочется меньше.

«И азарт не вечен, – отметил Сандр, – Но грусти у них теперь больше, чем веселья».

Проницательность Нура, соединенная с чувствительностью Глафия, позволили уверенно заключить: в этом народе не гнездится угроза планам айлов. Они будут помогать айлам, несомненно. Но пока страсть к азартным играм существует, Нечто будет воздействовать. Опасность может проходить через них, и понадобится принуждение.

– Они – оружие двойного предназначения, – сделал вывод Глафий, – Могут быть с нами. И могут быть против нас. Им требуется айл-руководитель. С жестким характером. Но пока он явится! Командир! Оставлю-ка я наставление. Как жить, о чем думать, к чему стремиться… Год помнить будут, гарантия.

Пока Глафий, выведя голосовой аппарат на полную мощность, озвучивал «Наставление», отряд осматривался, наслаждаясь сочетанием глафиевского баса и содержанием советов по перемене образа жизни. Воспринимался Глафий в роли проповедника убедительно. Короткую лекцию он завершил предельно довольный, оставив экс-игроков и организаторов Мира Азарта в великой задумчивости. Анкур же, восхищенный увиденным-услышанным, сказал Глафию:

– Ты выглядел очень красиво! Ты хочешь стать миссионером? А как же пчёлы?

Айлы дружно рассмеялись, Глафий принялся чесать бороду, и отряд двинулся дальше к западу, к основной дороге.

За пределами игровой зоны встретился, по выражению Анкура, «хутор»: отдельный домик, обнесенный сплошным деревянным забором. Внимания он не привлек, но Кари… После Острова она обрела не только независимость, но и игривую инициативность. Подняв переднюю ногу, она постучала в запертые ворота. Стук получился солидный, и хозяин хутора появился тотчас, демонстрируя улыбку гостеприимства. Но сквозь улыбку и слова приветствия просвечивали чувство собственной значительности и недовольство. Айлы для него, – не более чем другие прохожие, обычные и незначительные. Джахар не стал церемониться; он не любил противоречия между тем, что хотят показать и тем, что имеют. Заглянув в верхний слой сознания «хуторянина», он спросил:

– Ты музыкант? Может, еще и композитор?

– Ну… О, да! Я все делаю хорошо.

Прозвучало: «Я делаю всё лучше всех».

В сознании Сандра неожиданно всплыла фраза, ранее незнакомая: «Поскреби золото, которым он покрыл себя, и под ним обнаружишь ржавое железо». Он попытался уловить источник, но не смог. Нур сразу понял существо фразы. Что тоже загадочно. И предложил Сандру:

– Не иначе, придется поскрести… Джахар сообщает, что этот композитор играет не свои, чужие мелодии в веселящих заведениях Мира Азарта и руководит хоровым пением. Они хором, то есть толпами, славят своих идолов, вожаков, удачливых игроков. За это хорошо платят.

– Откуда у него такое самообольщение? Он убежден, что лучший из всех. Самый красивый, самый одаренный, самый сильный, самый-самый…

Нур улыбнулся:

– Зеркальце у него затуманено и искажено. Деформировано. И враг наш, уцепившись за гордыню, вовсе зачернил его. Причем давно, еще в начале жизни. Он видит себя и мир такими, как пожелал тот, черномордый… Я не знаю, что делать с такими. Ведь его образ бытия сформирован его подругой. С ней Нечто легко нашел общий язык.

«Тогда поскребем немного. Любопытный экземплярчик. На Острове он был бы к месту. Служил бы императору-губернатору верой да правдой рядом с Назаром».

Глафий замахал рукой кругом головы и возмутился:

– Хуторянин! Ты притворно улыбаешься под жиденькими усиками, и в то же время насылаешь на меня необразованных ос и невоспитанных пчёл. Ты почему такой двойственный? Ты считаешь в душе своей себя богатым, а нас бедными. Почему ты такой лицемерный?

О пчёлах он сказал так убедительно, что айлы принялись оглядывать пространство кругом Глафия, но ничего не заметили. Но «композитор» поверил, улыбка сошла с испуганного лица, он засуетился.

– О господа айлы! Прошу, прошу…

Он распахнул ворота и добавил, пряча взгляд:

– Проходите, проезжайте. Я и моя супруга так рады…

***

Чаем, с печеньем и медом, угощался один Найденыш, быстро входящий в прежнюю форму. Анкур взял печенье, чуть откусил и отложил. Супруга композитора прятала за суетой кругом стола настороженность. На хуторе господствовала неискренность.

– А пчёлы, – обращаясь к Глафию, заговорил хозяин, – Не наши это пчёлы, господа айлы. Земли у меня много, вот и предоставляю ее пасечнику. Удобно: и пчелы под присмотром за забором, и цветочные луга рядом.

– Пчёлы? Какие пчёлы? – удивился Глафий, поглаживая роскошные усы, – Не вижу пчёл. Не мало ли землицы огородил? За чужую музыку доход, за хоровое пение, за не свою пасеку… Не хватает, признайся? Так что, расширить вам полезную площадь?

Глафий взял на себя дело обнажения ржавчины. Что ж, пусть. Видно, не по душе ему пришелся огороженный хутор. Или действует новое, миссионерское призвание?

– Вы не забыли, кто мы? Напомню: оперативный отряд. И вы знаете об угрозе Империи. Мы набираем добровольцев для защиты Арда Ману. И с радостью включим вас в список.

Хозяева хутора побледнели. Первой заговорила хозяйка, нервно оглаживая живот:

– Да разве мы самоубийцы? Какая защита? Это верная смерть! А у нас работа, у нас семья, у нас собственность.

– Не исключено, – согласился Глафий, не обратив внимания на последнюю фразу, – Все мы смертны. Но разве верная смерть не лучше неверной? Не желаете стать добровольцами… Но тогда придет Азарфэйр. Надеетесь выжить в момент, когда весь мир будет обречен? Это не самоубийство?

Узкоусый «композитор» с любовью и гордостью окинул взглядом забор, цветущие кусты, дом. И, пытаясь скрыть неприязнь, сказал:

– Азарфэйр – это другое. Куда денешься. Выхода не будет. Судьба! Никакой добровольности. Чего искать приключений на свою, так сказать… Я слышал, в прежнюю эпоху было много таких как вы. Их называли героями. Но Азарфэйр все равно явился. Так и Империя. Явится, – будем думать, как жить. Музыка всем нужна.

Нур, – странное дело! – не взволновался от всплеска циничности, и сказал с холодной усмешкой:

– Глафий, оставь лжекомпозитора. Нет, картину Острова им не надо показывать. Он прав, – такие к любой власти приспосабливаются. Но ведь в Арде Ману власть будет не любая?!

Но Глафий набрал скорость. И продолжил:

– Среди задач оперотряда – поиск Свитка. В нем – обращение к нам Хозяина Седьмого Эона. Вас это интересует?

Композитора вдруг прорвало, сработал крючок от Нечто:

– Какие-такие Эоны?! Всё это пропаганда. Не нужны мне ваши Свитки! У меня свой канал связи с небесами. Через музыку! Хор поёт, я машу руками – и достаточно. Одновременно получаю образование с небес и физическое совершенство. Оставьте ваши буковки себе! Звуков достаточно! Или вы не видите, как я гармоничен? Живите как я, и будет вам тоже счастье!

Джахар передал мысленно; вслух ему не хотелось:

«Мы нежеланные гости. Как бы хозяйка нас ухватом не погнала. Заметили: вход в дом со двора, а не с фасада? Как у Раганы. Задом к народу. Если б не Кари постучала, то и не открыли бы. Неуютно мне тут. Может, пора?»

В полемику неожиданно вступил Анкур:

– У дяди-президента есть советник. Он очень разумный, и мне нравится. Советник однажды назвал такого же музыканта: «заслуженный регент Уртабского уезда».

У хозяина хутора глаза подернулись сизой поволокой. Он выходил из себя, но страх перед айлами не позволял вскипеть в полную мощность. И он зло спросил:

– Что значит «регент» и «Уртабский уезд»?

– Советник так сказал о музыканте, который был признан заслуженным в одном восточном регионе. А регент, – это тот, кто руководит хором храмовых песнопений.

Глафий громко хмыкнул и сказал Анкуру:

– Он не понимает, что есть храм. А может, совсем ничего не понимает?

Анкур добавил:

– Храм, – это здание с колоколом, где работают бородатые толстые дяди в красивых одеждах. Учат кланяться картинкам.

Глафий продолжил:

– Понятно? Теперь слушайте! Ты не композитор и не интерпретатор. Все, что ты исполняешь в себе и для себя, – он указал рукой на грудь хозяина хутора и провел ею по внутреннему пространству дворика, – Это всего лишь…

Он задумался в поисках подходящего слова, но ему помог Анкур:

– Караоке! Всего лишь караоке!

Джахар первым вник в значение нового слова из Империи и воскликнул:

– Точно! То самое определение! Анкур, попробуй втолковать ему…

Анкур с помощью Нура минуты три объяснял, пока «композитор» не побледнел от бессильного возмущения. Он и на самом деле не понимал, как можно им не восхищаться! И Глафий заключил:

– Вот так! Теперь прижми хвост своему дикому самолюбию и крепко задумайся над своей породистой исключительностью. На данный момент ты смог только исключить себя из числа разумных ману. Сотри с плеч нарисованные крылья. Не все птицы летают. Ты – не орёл. А если и гусь, – то одомашненный. Потому и не способен даже свой забор преодолеть.

Сандру стало противно. И он передал Глафию:

«Оставь их, брат. Они из заскорузлых. Мания величия, комплексы всякие, из детских обид выросшие, иллюзия непотопляемости. Они избрали себе удел и они его получат. Через месяц Мир Азарта станет другим миром, без лжекомпозиторов самозваного толка. Советник из Тьмы не поможет. А от высшей защиты он отказался. Вперед, отряд, и не прощаемся. Они не достойны прощания айлов. Пусть поживут еще несколько мгновений в желудочно-кишечной музыкальности.

***

Тропики с насыщенными контрастами позади. Пошли мягкие, плавные переходы от одного состояния к другому лесостепного пояса Арда Ману. Сложился удачный дуэт проводников, – Воронка и Кари. Им удавалось находить остатки путей древних, продвижение ускорилось.

И вернулись прежние тревоги. Сполохи над Кафскими горами стали затмевать утренние зори. Удары инопространственного или иновременного барабана звучали чаще и слышнее. Отряд возвращался в состояние предельной сосредоточенности.

И потому встреча с маленькими людьми из народа Нугаши стала приятнейшим событием. Глафий, не оповестив братьев, приготовил им подарки. В основе, конечно же, угощения на меду.

На этот раз акзамы в нарядах синих и голубых тонов. «Как частички неба и моря», – определил Джахар. Радость встречи обоюдная и безграничная. Улыбки и добрые слова взлетели к облакам, и облака засветились так, что Радуга решила задержаться до предзакатного времени. Но личная радость Нура превзошла совокупную радость отряда. Он лег на спину, подложив под голову седло Кари, акзамы устраивались у него на груди по одному и группками, чтобы обменяться с ним хоть одним словом.

Акзамы приняли айлов в родство, и они стали одной планетной семьей. Ард Айлийюн простерся до Арда Нугаши. Вождь акзамов Альвик, преисполненный возросшей значимостью, держался на уровне царского величия и не отходил от Сандра. Анкур избрал роль спутника Нура, и учился беседовать с акзамами. Что давалось с трудом. Он никак не мог понять, почему несклоняемое имя всего народа – Нугаши, так отличается от изменяемого имени представителей этого народа. И почему единственное число – казам, так мало похоже на множественное – акзамы.

Дары Глафия разошлись моментально, и начался пир, для которого народ Нугаши приготовил айлам свои угощения. О Найденыше забыли, и он устроился в сторонке, близ микрокустика смородины, наблюдая праздник голодными злыми глазами.

И, – странно, но объяснимо! – самый интересный подарок вручили Анкуру.

Волшебную Лампу, в которой живет Старый Хитрый Дедушка, миниатюрная копия маленького казама, с седой бородой до пят и голубом халатике, со смеющимися всегда глазками. Седобородый хитрец, когда хотел, зажигал свечечку в центре Лампы, садился рядом с ней, и смотря в пламя, рассказывал волшебные истории. Или задавал каверзные вопросы.

Происхождение Лампы акзамы забыли, но уверены, что она с ними всегда.

Нур с Анкуром немедленно занялись Хитрым Дедушкой. И вместе с акзамами пытались понять смысл его коротеньких историй-притч. Айлы, акзамы, ману древние и современные представали в них то птичками, то животными…

«Вот, еще одна Территория Сказок появилась на карте Арда Ману, – отметил Сандр, – Хуторянам-лжекомпозиторам в обновленном мире придется неуютно… Ведь им не до сказок, им хлеба насущного недостает…»

А мудрый Альвик с важным видом утверждал, что неизбежности не существует. Нет никакой обреченности. А есть лишь беспечность и бездумье. Поэтому не надо бояться никакого нашествия. Да и Нугаши в союзе с айлами совсем не слабое войско.

А Сандр думал о том, как защитить акзамов в предстоящих днях.

– Вы маленькие, Альвик. И, – среди великанов не только добрых, но и плохих, и равнодушных. Да, вы очаровательны и чисты. Айлам не хочется, чтобы вас постигли беды и несчастья. Но мы пока не знаем, как обезопасить вас. Может быть, вам переселиться в Ард Айлийюн?

Но Альвик не опечалился. И Глафий добавил:

– Ард Ману приходит в движение. Долго длилось время застоя и спокойствия…

Альвик движением изящной ручки остановил Глафия. И сказал-пропел:

– Всё естественно. Просто Ард Ману созрел. Время расцветать и приносить плоды. А какие они будут, черные или цветные-многокрасочные, ядовитые или полезные, – и от нас зависит. Я уверен, народа Нугаши не было на Арде Ману до Азарфэйра. Да, и вы не знаете. Высшая воля переместила нас, и мы забыли родину свою. Но та же высшая воля нас защитит. И не только нас. Большие и сильные рассчитывают на себя и тем лишают себя Высшего Покровительства. Мы же уповаем… Вы заметили: у нас нет предвестий грозных, – ни сполохов, ни грома… Разве это не знак защиты?

Сандр уловил тревожную нотку от Ангия, наблюдающего за Найденышем. И, с извинениями, передав беседу с Альвиком Глафию, заторопился к Нуру. Наступил тот самый момент извлечения истины, о котором они договорились после кражи Найденышем документов с Верфи.

Неразгаданный иноземец сидит на траве и вслух удивляется отсутствию насекомых и животных. Стоящие у крайних домиков акзамы смотрят на него с недоверием и готовностью действовать. Точнее, – противодействовать. Сандр впервые такое наблюдает: от серой неказистой фигуры Найденыша исходит явная угроза, – маленький народец Нугаши очень ему не нравится… Откуда проистекает такая злая ненависть к акзамам? От его хозяев? Он принял имперскую присягу, но сам к ней не имеет отношения. Не имеет, пока Империя далеко.

А Найденыш, не замечая наблюдения за собой, выясняет происхождение народа Нугаши.

– Откуда вы взялись, хитрые лилипутики? Вас не должно быть здесь. Вас нигде не должно быть! Наверное, вы изнаночные…

Он говорит и тянет руки к домикам, деревцам, плетеным оградкам… Акзамы стоят у своих прекрасных жилищ, готовые ко всему. Сандр понял, что от атаки их удерживает близость Найденыша к айлам. Иначе тот уже был усыплен и наказан.

– Вот в Империи вам самое место! Там приготовлено много пещер-катакомб и огороженных зон. Для таких же… А вы тут домиков себе понастроили… Я бы с вами разобрался, да вы защитниками обзавелись.

«Почему он к ним так? Неужели на самом деле от Нугаши исходит серьезная угроза для его хозяев?»

Один из стоящих на окраине селения казам сказал Найденышу:

– Не обижай маленького. Обидишь, – и обида вернется к тебе, умноженная стократно.

Найденыш услышал, поморщился, но тень испуга прошла по лицу. А казам усмехнулся и добавил:

– Для всякого дела созреть надо. Но тебе – не дано. А если собираешься что-нибудь найти, приготовься что-то и потерять. Тень нужна, чтобы свет был виден. Не будет мрази в мирах, – как оценить очарование чистоты?

Дело пошло по сценарию Сандра. Акзамы дразнили Найденыша, тот кипел от ненависти; и от бессилия выразить ее обнажал себя.

«Сандр! Он будто и живой… Но зеркала в нем не могу отыскать, – Нур зондировал психовнутренности Найденыша, – Не понимаю…»

«Имитация, – Сандр действовал параллельно и его догадки приближали к истине, – Протестируй голову. Чисто на физиологическом уровне. Там что-то любопытное. И неживое, и мысль излучающее… Империя – цивилизация техническая. А тут – результат иного развития. Неживое, облеченное в живую ткань».

«Полуискусственный разум?»

Нур в процессе решения задачи осваивал новое поле понятий, проникая в систему мышления другой цивилизации.

Акзамы, помогающие им, чуть расслабились. Один из них сказал:

– Есть нормы жизни. Они в том Свитке, который ищет отряд айлов. За нарушение этих норм – неотвратимое наказание. И неважно, знаешь ты их или нет.

Другой, указывая пальчиком на Найденыша, отозвался:

– Внутри этого существа действует закон, не совпадающий с нормами Свитка. За уничтожение такого существа не будет возмездия. Очищение Арда – благое дело.

«А ведь не пустые слова, – уверился Сандр, – Они приготовились ликвидировать Найденыша. Они знают, – он не айл, не из отряда. Просто пытаются понять, зачем он нам нужен».

И Сандр попытался вступить в мыслесвязь сразу со всей группой акзамов, нацеленной на Найденыша. И – получилось! Тут же подключился Нур и объяснил, что айлы хотят узнать и понять.

Ответ поступил незамедлительно:

– Найденыш – кукла. Почти живая, мыслящая, но кукла. Ей управляет программа, вложенная в голову. Программа тоже кукольная. И она может сообщаться с создателями… Но мы с вами мыслим не в голове, а в сердце. Не так ли?

Сандр передал Нуру:

«Они сообщили нам самое главное: живое мыслит сердцем. Голова для обработки информации. Каково!»

Нур ответил:

«И я восхищен. Его создатели здесь, на Ила-Аджале. Твоя догадка верна, Сандр!»

***

Сандр ощутил, как поднялась температура крови. Он на верном пути, но без маленьких акзамов шел бы по нему неизвестно сколько. Ард Аатамийн, Темный материк… Неизвестный, неизученный… Вот зачем нам корабли островитян! Один из акзамов продолжил мысленно:

«Он говорит не то, что думает. Может, он вообще не думает. А действует еще одна программа, для общения приспособленная. В него загрузили целые речи, приготовленные заранее. Разные наборы фраз для озвучивания в разных ситуациях. Вот, сейчас готовится одна из них, на случай, если вы его будете допрашивать. Послушайте…»

Возможности маленького народа поражали. В головах Нура и Сандра зазвучал голос Найденыша, сопровождаемый причитанием и эмоцией раскаяния:

– Да, я виноват перед вами, айлы. Да, я ощущаю, я понимаю, что так жить неправильно. Но у меня не получается. Я очень хочу, но… Все время действую неверно. Наверное, я плохо воспитан. И память не возвращается. Я в тупике, и боюсь вашего наказания. Не изгоняйте меня! Я без вас пропаду. Научите меня, помогите мне. Ведь айлы добрые и справедливые…

И казам, передавший эту запись, хранящуюся в голове Найденыша, добавил:

– И еще там всё такое, рассчитанное на всякое событие. Мы считаем, эти программы меняются, приспосабливаются по мере обретения опыта и знаний об Арде Ману. Элементарная разведка. Но и – еще какая-то задача. Цель, связанная с вашим оперотрядом. Мы ее не можем вскрыть. Глубинный уровень, специальная защита.

– Всё! – вслух сказал Сандр, – Найденыша изолировать! Разведчик со сверхзадачей по оперотряду… Ангий! Ты станешь тюрьмой для Подкидыша. Опыт у нас есть. Нур?

Голос Нура прозвучал устало:

– Не знаю… Надо идти, но… Мне нужен отдых. Несколько часов сна.

Сандр согласился.

– Хорошо. Я буду рядом. Проверим снаряжение, освежим припасы и все прочее. Глафию – тоже сон. Попробуй пробиться в Ард. Попроси помощи у акзамов. Может, Хитрого Дедушку… Уверен, в Лампе что-то скрыто… Наступают жесткие времена, брат Глафий. Информации у нас накопилось! – Комитет ждет!

– Ты, командир, стал верить в чудеса, – отозвался Глафий, – Но попробуем… Ты прав, информация, нами собранная, дороже самого отряда. Кроме Нура, конечно…

И чудо произошло. «Хитрый» седобородый Дедушка из Волшебной Лампы стал ретранслятором между отрядом и Ардом Айлийюн. Игрушка акзамов, взявшаяся неизвестно когда и откуда, оказалась сложным и одновременно простым в использовании устройством дальней связи. Глафий, предварительно подключившись к памяти айлов отряда, смог побеседовать со своей семьей, поговорить с Агаси, не достав Грэйса. И передал накопленные знания. К разговору, но пассивно, удалось подключить Фрею с Азхарой.

– Даже глубокого сна не понадобилось! – возбужденно говорил Глафий, бережно держа Лампу в руках, – Это ж не игрушка! И не просто Лампа… Это! Это…

***

…Первая серьезная удача за всё путешествие… То ли открылась полоса везения, то ли впереди крайне серьезные препятствия.

Сандр смотрит на спящего Нура и размышляет: сон расслабил; напряжение, подобающее зрелому айлу, ушло и лицо стало почти таким, каким было до Тайхау, когда никто предположить не мог, через что придется пройти. В сущности, времени прошло совсем немного, в Арде Нур оставался бы еще долго юным, беспечным и наивным. Исчезновение Котёнка, – первое потрясение. Второй этап: от первого оазиса до Острова… Тут Нур – совсем другой, непохожий на себя и внешне. Удивительное превращение! Третья стадия: Остров… Там он потратил слишком много сил. И сколько энергии ушло на нейтрализацию Нечто?!

Да, Нечто пыталось спасти если не Остров, то его Имперское население. Плацдарм Империи… Может быть, не единственный. Айлы мало знают об Арде Ману, и почти ничего – об Арде Аатамийн. Найденыш начинен хитрыми биомеханизмами. Да и сам, возможно, представляет собой биоустройство. Что означает, – на Арде Аатамийн существует быстро прогрессирующий разум, интересующийся вторым материком планеты. По Найденышу не определить их стремлений. Прояснить их могут предстоящие действия. То, для чего Найденыша внедрили в оперативный отряд, вот-вот проявится…

Нур проспал сутки. И проснулся отчаянно голодным. Занялись им акзамы, избравшие помощником Глафия. Маленькие акзамы успели расставить приоритеты в симпатиях к айлам: на первом месте Нур, затем Глафий. На третьем – все остальные. Джахар успокоил себя тем, что третье место тоже призовое. К Анкуру антипатий не питали, но и не тянулись. Их тонкое чутье выявило в Анкуре то, что принадлежит Империи. А Волшебная Лампа подарена все же Анкуру! И тут противоречия…

– Сандр… У Нугаши так хорошо… Как дома.

Нур улыбался трем маленьким существам в голубых халатиках, расположившихся на груди. Как котята… Глафий поставил перед ними крохотный столик, и они по тайному рецепту замешивали в чашечке лечебное снадобье.

– Они, – все трое, – целители, – говорил Нур, млея от происходящего, – Сейчас будет готово лекарство, и оно завершит процесс оздоровления. Они сказали, – я подхватил заразу из Темноты. Наверное, Нечто нанес встречный удар, а я не заметил. Мне повезло, пришли к Нугаши вовремя. Еще немного, и Тьма могла зацепиться за сердце.

Все составляющие эликсира загружены и три ложечки под тройной шепот принялись приводить его в соответствие с рецептом. Вот и готово, – все трое вынули ложечки из чашечки и склонили головы. Нур поднял чашечку и сделал глоток. Немного молчания, – и три целителя, наблюдающие за взглядом Нура, захлопали в ладошки.

– Всё хорошо, – сказал один, – Глафий, забери отсюда мебель. И сними нас. Мы устали.

Забавная, чудесная картинка… Сандр не мог удержаться от улыбки.

– Теперь я в порядке, – тоже улыбнулся Нур, – Усталость ушла. И сновидение было… Сложное, путаное. Хочу рассказать, Сандр. Пусть послушают все. Всем будет легче понять. Я расскажу так, как видел и слышал. Может, последовательность перепутаю. Но временной порядок, – тут он не так важен.

***

– …Я побывал у Кафских гор. Совсем рядом с ними. Небо яркое, ало-багровое. И снега такие же. А потом, – или раньше? – Лунный цветок. Чандра – апельсиново-оранжевая, очень крупная. Или – очень близкая. А на полюсе Чандры – здание. Красивый купол, отсвечивающий серебром. Как Озеро Горных Духов. В нужный момент купол раскрывается как цветочный бутон, лепестки расходятся и свет Илы-Аджалы среди звезд озаряет внутренности цветка. Но я не успеваю заметить, что там, в Лунном Цветке.

Оттуда, с Чандры, перелетаю на Илу-Аджалу. Но почему-то оказываюсь в Империи. Там все такое же, как на Острове. Только страшнее и противнее. Мир без Радуги…

А потом: сон во сне…

Я видел тебя, Сандр. И себя. Не здесь. Где? Не знаю. Мы там другие, но – мы. Идем по дороге, вдвоем. До развилки… Вместо одной, – две дороги. Одна уходит к селению с множеством домов, серых и некрасивых. Другая, – огибает городок и теряется в громадном лесу. Куда она ведет, неизвестно.

На развилке мы расстались. Ты, Сандр, пошел к домам, и к тем, кто в них. Я – через лес. Почему? Ведь это были мы. Зачем нам разделяться?

Вот такие видения посетили меня, айлы и акзамы…

Задумались айлы… А Нур к исходу дня добавил известие, которое и оценить сложно. Очередной сеанс связи со сказительницей Линдгрен открыл – или закрыл? – завесу тайны над судьбой Хисы. Контакт с Территорией Сказки возобновлялся по инициативе Хозяйки и как она его поддерживала, непонятно.

– Линдгрен сказала, что живая сказка не может существовать для одного. Такая фантазия – аллегория гибели. Вы помните, она не показала нам Хису. Мягко отсоветовала… Хотела поддержать в тот момент? Хисы нет нигде? Зачем она придумала легенду о Хисе?

На такие вопросы может ответить только Роух…

Прощание с маленькими акзамами развеяло печаль. Они взялись навестить Вёльва и Линдгрен. И передать им «весточки-подарочки» от айлов. И от себя, конечно.

Начало всеардовского взаимодействия. Если не считать шамана аваретов с его Мантикорой. Акзамы скорректировали маршрут оперотряда. Но отклонение невеликое. На северо-запад, на полдня пути в сторону от мощеной камнем древней дороги.

Экс-столица Арда Ману

– Куда мы теперь? – спросил Нура Анкур, занимая место на спине лошади Хисы, весьма обрадованной сменой всадника.

– Акзамы посоветовали… Недалеко город большой, сохранившийся с доазарфэйровских времен. Они утверждают, он обитаем. Как не посетить?

Сандр наблюдал, как Найденыш взбирается на вверенного ему коня. Тойра после второго визита к Нугаши отказалась нести на себе Найденыша. И Воронок привел из окрестных степей спокойного жеребца среднего возраста, согласного идти с айлами. Хорошее решение. Иначе пришлось бы отдать Найденышу и Анкуру коня одного из айлов, а тому пересесть на Тойру.

Не очень верилось, что какой-то город пережил планетную катастрофу. Но акзамы не умели лгать. Несколько суточных переходов по заросшей низкой травой и мелким кустарником каменной дороге, затем полперехода на запад…

Акзамы оказались точны. Да, город, удивительный по размерам и архитектуре! Такого суперселения айлы и представить не могли, – не с чем сопоставить.

Каменные и кирпичные здания во много этажей, облицованные цветной плиткой, с распахнутыми окнами и просторными балконами; широкие мощеные улицы с фонарями для ночи.

Город построили на излучине реки, берущей начало на далеком севере и тут поворачивающей на запад, к океану. И река стала центральной улицей Города. Облицованные цветным камнем берега-набережные усажены красивыми деревьями, много цветочных полян-парков с удобными скамейками. По прозрачной темно-зеленой воде снуют лодки и небольшие корабли под парусами и на веслах. Красиво, но экзотично.

Город населяет народ, внешне похожий на айлов, но с меньшей аурой и отсутствием интереса к разнообразию в одежде. Серая или белая ткань простого покроя. Радуги над городом нет.

Оперативный отряд встретили спокойно, без эмоций. Разрешения на осмотр удивительного Города отряд не получил. Почти все население занято постройкой крепостной стены. Говорил с айлами начальник строительства, используя дипломатический способ общения.

– Зачем вам, айлы, тратить драгоценное время на дело бесполезное и ненужное? У вас совсем другие цели, ваш интерес к нам отношения не имеет.

А стройка кипит энергией. Лошади, быки, повозки, веревки, блоки… Полуголые смуглые строители ни в малой степени не заинтересовались гостями. Будто они видят светящихся радугой родственных существ чуть ли не ежедневно. Вспыхнувшая над оперативным отрядом Радуга, поднявшаяся из реки-улицы, не смутила их.

– Наверное, ты прав, – после паузы сказал Сандр, не слезая с Воронка, – Что мы поймем, не прожив среди вас дни-недели? Но зачем вам стены такие? Вы делаете из Города крепость?

Начальник строительства смотрит на Сандра снизу вверх, но кажется: глядит из-под облаков, как лжекомпозитор. Интонации речи также свидетельствуют о позиции превосходства. Этот народ не любит гостей, путников, странников, пилигримов ввиду их бесполезности.

– Вы разве не осведомлены? И не предчувствуете? Тогда узнаете там, куда направляетесь.

Сандр проигнорировал и тон обращения, и вопросы.

– Как давно вы здесь поселились?

– Мы здесь всегда. Это наша земля. Некоторые из наших предков пережили Огонь. И остались тут, не ушли в другие места. Мы, их потомки, продолжаем завещанное.

Сандр посмотрел на Нура. Тот понял и продолжил разговор, начатый Сандром.

– В таком случае у вас хранятся знания о той эпохе. Какие существа населяли Ард Ману и чем жили? Единой цивилизацией или народы были разобщены, как теперь?

– О, вы зовете себя айлами и так невежественны? А ведь в те времена весь материк назывался Ард Айлийюн. Земля айлов…

Открытие шокировало отряд.

– Айлы населяли весь Ард Ману!? От кого же и как пошли те народы и племена, что сейчас обитают на нем?

Нур поражен и не скрывает этого.

– А от айлов, – с иронией усмехнулся главный строитель, – Все мы от айлов, и вы тоже. От тех айлов, не от вас.

В сознании Нура всплыло: «Человек, люди…»

Общее название разумных обитателей Империи. И тут, на Иле-Аджале, так же как на Земле?

– Айл… Общее для всех имя? – спросил он.

– Да. И – не только. Последние столетия словом «айл» обозначалось определенное состояние того, кого ты сейчас в себе назвал «человек, люди».

Вот так! Еще одно открытие. В мозгах оперотряда спокойно прогуливается Горожанин, а они и не замечают. Хоть сейчас доставай перо Роух или Волшебную Лампу с Хитрым Дедушкой и проси помощи. Строитель, наблюдая растерянность айлов, слегка сморщился. То ли иронию скрывал, то ли сочувствие.

– Айл, – высшее, просветленное состояние… Скажем вашим, заимствованным словом, – высшее состояние человека, людей. Оно определялось не цветом одежды, не умением вызывать Радугу… А внутренней наполненностью светом, знаниями, мудростью. Айлы занимали высшие посты в том едином государстве, – Арде Айлийюн. А вы… Вы присвоили себе то, что принадлежит не вам.

Сандр не знал, что сказать. Никто не знал. Удар внезапен и силен. Исторические сведения – истинны, без сомнения. А если так, высокомерный строитель крепости прав. Но… Но что-то тут не совсем так. А если не так, то долгая пауза вредна отряду. И не только отряду. Разваливается вся концепция объединения Арда против агрессии, построенная на постулате об избранности айлов, на их предназначении накануне Вторжения. Некому будет организовать сопротивление, противодействие на всем пространстве Арда Ману. Нет айлам замены в этом деле. И если верно то, что они услышали, за ними никто не пойдет. Никто, кроме маленьких акзамов… Нельзя больше молчать!

И Сандр, глубоко вздохнув, собрав волю и опираясь на маленькую догадку-надежду, впервые приказывает Нуру вслух:

– Нур! Ты айл оперативного отряда Арда Айлийюн! Я – айл по имени Сандр, командир отряда, приказываю: распахни свою память, открой сердце! И всё, что имеется в тебе, передай жителям Города, всему гордому братскому народу! Пусть они увидят то, что ты успел увидеть за свою жизнь; и поймут то, что ты успел понять. Всё, до последней мелочи, включая Фрею, Ахияра, Котёнка, Духа Лотосового озера и наш бездействующий Маяк, и наши непрочитанные книги. И после всего: пусть они оценивают нас, и судят нас. Отряд поддержит тебя всей энергией, что есть в нас. Действуй!

***

Нур мгновенно ухватил смысл приказа. Разгорелась, расширилась его аура, объединив отряд. Ярче вспыхнула Радуга над домами и крепостной стеной, заставив притормозить лодки на реке-улице, приостановить работу строителей. Все замерли, словно околдованные волшебными чарами.

Немного прожил на свете Нур, но много уместилось в юной и зрелой уже памяти, распределенной в душе и сердце… Отпечатки осуществления Предназначения, действующего с первого мгновения жизни… Радости, потери, обиды, надежды, разочарования… Взлеты мысли и чувства, моменты бессилия и разочарования… Чрезвычайно великий груз, принятый совсем юным айлом осознанно и добровольно…

Немного понадобилось времени, чтобы выплеснуть реку жизни в сознание, души и сердца жителей древнего Города. Чуть дольше длилось принятие и усвоение. Диск Иш-Аруна зацепился за шпиль высокого здания в центре Города, когда, прием информации завершился. И, когда Иш-Арун спрятался за городской окраиной, а вместе с ним пропала Радуга, все строители повернулись лицом к отряду. Повернулись и склонились в едином земном поклоне. А их руководитель, он же глава народа и Города, не разгибая спины, сказал виноватым голосом:

– Простите нас! Наши предубеждения не позволили разглядеть очевидное. Да, вы и есть айлы! Прощаете ли вы нас?

Сандр поразился такой перемене не меньше, чем холодному неприятию при встрече.

– Если прощение для вас так важно, – то примите его. Но вы виновны не больше, чем мы. Вы открыли то, что нам неизвестно. Надеемся, поделитесь и остальными знаниями. И о прошлом, и о настоящем. Ведь вам теперь понятна задача оперотряда.

Вокруг собралось десятка два строителей. Остальные слушают и наблюдают с рабочих мест.

– Айлы так далеко забрели в поисках знания? Неужели оно так необходимо? Ведь мы увидели, – вы прямые потомки правителей всего этого мира. И они, те айлы, имели внутри себя то, что другие могли найти только на стороне. То есть вне себя.

– Наверное, так, – согласился Сандр, – Наверное, мы это унаследовали. Но тайники пока не раскрыты. Таких, как Нур, у нас единицы. Но и Нур не познал самого себя. У нас нет учителей такого рода. И для этого тоже нужны знания.

– Но зачем? Вы хотите спасти обреченный мир. Разве такое реально? Можно сохранить несколько кусочков от целого, максимум. На большее не хватит ни айлов, ни энергии всего Арда.

Иш-Арун ушел за горизонт, уступив место звездам. В Городе зажглись фонари. И улицы преобразились. Свет фонарей, разбавленный серебром Иды и искрением звезд, волнами отражается от изразцовой облицовки домов, от цветных оконных стекол, от волнующегося зеркала реки-улицы. И воздух, пронизанный смешанным сиянием, рождает настроение нескончаемой доброй сказки о великом прошлом.

К такому великолепию требуется привыкнуть.

– Что питает фонари? – поинтересовался Арри.

– Электричество. Мы восстановили хозяйство Города. Одной из бывших столиц… Древние генераторы и преобразователи энергии… Они надежны. И позволят защититься от всякого врага. Даже от Империи.

– Сияющая ночь.., – Нур крутил головой, поворачивался, разглядывая панораму ночного Города, – Вы хотите обороняться в одиночку? И надеетесь сохранить свободу?

– А кто нам поможет? Никто не пожелает, – из известных нам племен. Не думают и себя обезопасить. У вас, айлы, стратегические задачи. Вы желаете объединить всех. Но такое желание, – поверьте! – неосуществимо. А наше спасение только в наших руках. Потребуется, мы зароемся в землю, но выживем и дождемся своего часа. Если айлы присоединятся к нам, мы будем рады. Очень рады.

Нур постарался сказать как можно мягче:

– Но мы не сами по себе. Мы рассчитываем на помощь и поддержку Седьмого Эона и его Хозяина.

– Небеса… Эоны… Узнаю айлов. У нас есть записи. Они и тогда призывали Небеса. И что, отменили Азарфэйр?

– Возможно, они в тот момент не имели Свитка. Или отошли от его постулатов. Или, – скорее всего, – он звучал на языках, но не в сердцах.

– О айлы! – в голос главы Города добавилось горловое напряжение, – Юный, но мудрый айл говорит и мыслит совсем как проповедники-отшельники, живущие далеко на севере. До нас изредка доходят вести о них. Они это называют Верой. А не просто Знанием. Свиток, Эоны, Вера… Но мы еще побеседуем об этом. А сейчас… Для вас приготовили покои во Дворце Айлов. Да, это старое название… Чистая вода, постели, еда и питье. Ведь вам требуется отдых, мы видим…

***

Горожане на прощание преподнесли отряду восстановленное древнее оружие. В том числе несколько экземпляров огнестрельного, подобного тому, что отряд встретил на Острове. Глафия особенно заинтересовал лучемет, способный подзаряжаться от света Иш-Аруна и внутренней энергии айлов.

– Данные экземпляры нами проверены, – сказал глава Города, – Мой народ выражает восхищение решимостью айлов и оставляет приглашение в силе. Мы выдержим любую осаду. Или почти любую… И, – особое уважение айлу Нуру… Ты идешь, – вслед за отцом своим Ахияром, – в тяжкую неизвестность. Да сопутствует тебе удача! Наши сердца с тобой, Нур. И да пригодится вам оружие не для боя, а для охоты…

Глафий держит лучемет на вытянутых руках, во взгляде неуверенность. Не хочется ему ни в бой, ни на охоту. Но старается скрыть настроение:

– Оружие для войны… Я заметил – дары к нам приходят своевременно. Видно, придется повоевать…

Сандр понимает сложность задачи: в айлах действует психологическая преграда, – невозможность причинить кому-либо серьезный вред. И тем более, – запрет на смерть, убийство. Многими давно забытые слова. Пора осваивать лексикон Найденыша. А тот внутри себя активизировался: приближается пиковая ситуация. Вариантов несколько. В том числе попытка истребления оперотряда. Но не один же Найденыш собирается это делать!

Впереди справа, – Страна Теней, обиталище зомби. Бурта нейтрализован. Да и не представляют они серьезной опасности. Что и кто скрывается в ближних лесах? Нападение, несомненно, произойдет до предгорного пояса, до снегов и морозов.

***

Отряд двинулся, оглядываясь: оригинальная красота Города манит. Посидеть бы часок в парке на набережной! Своими руками уложить камень в крепостную стену… Дождавшись исчезновения за горизонтом последнего здания, Сандр остановил отряд.

– Ангий! Видишь яблоню? Привяжи к ней Найденыша и возвращайся. Будет большой разговор.

Айлы спешились. Место удобное, – невысокий холм, а кругом равнина, поросшая невысокой серебристой травой и редкими плодовыми деревьями. Сандр сел так, чтобы видеть привязанного Найденыша. И как только все расположились рядом, сказал:

– Найденыш – разведчик Темного материка. Внедрен к нам целенаправленно. Сущность его не выяснена. То ли живой, то ли нет. То ли симбиоз живого и неживого. Не это важно. Он начинен всякими устройствами, имеющими биооснову. Потому их так трудно распознать. В течение всего пути мы с Нуром пытались разгадать… Кое-то прояснилось. Он принимает и передает информацию. Волновыми пакетами, по мере необходимости. Действуют программы передачи, приема, и обработки всего, что Найденыш видит и слышит. Перед второй встречей с акзамами он активизировался. Появился новый канал связи. С кем-то неподалеку. По приказу с Темного материка для нас готовится сюрприз. Предусмотрено их несколько, но вначале, думаю, попытаются уничтожить отряд. Впереди тундра, затем предгорья… Места пустынные, снежные… Лесостепь в умеренной климатической зоне – самое то для нападения. Двигаемся дальше как намечено. Найденыша не кормить совсем. Голод вызывает в нем злость. Это подействует на начинку. Она – часть организма. Надо подготовиться. Настроиться, проверить подаренное оружие.

Все посмотрели на Найденыша. А тот спокоен, и головой не вертит.

– Разведчик?! Наблюдатель?! Координатор?! Такая мелкая серая мышь, – пёс Арда Аатамийн? – Арри протянул руки в сторону яблони с привязанным «зверенышем», – О, чего не бывает под звездами! Они ненавидят нас больше, чем боятся Империи? Но почему? Мы же соседи, в единой лодке плывем.

– Утро какое тихое, – с ноткой истомы сказал Джахар, – И свеженькое, с примесью прохлады. Горы приблизились. Сандр прав, самое то для войны. Пусть и маленькой. В такое утро любой звук доносится чисто, без искажения. Легко опознать: свой или чужой.

Сандр поднял голову. На самом деле, – приблизились Кафские горы. Запахло снегом горных высот, —свежо и тонко, как метко выразился Джахар. Запах рождает образы незнакомых цветов, произрастающих близко к небесам, рядом со звенящими тонким хрусталем ручьями. Но идти к ним еще далеко и долго.

– Нур, как Волшебная Лампа?

– Дедушка проснулся, – Нур подержал Лампу в руке и спрятал в специально для нее сделанный горожанами ящичек, – Я его не собирался беспокоить после связи с Ардом. Но он с раннего утра разговорился с кем-то. Подозреваю, связь с Линдгрен.

– О чем говорит? – спросил Глафий.

– О близости Нечистой Силы. Предупреждает: место, где растут верба или орех, лучше обойти.

– Ангий! Ты к какому дереву шпиона привязал? – снова спросил Глафий.

Ангий вначале пробурчал что-то, затем ответил:

– Ты что, яблоню от ореха не отличишь?

– А то, что и там нечистое место. В лунную полночь или звездный полдень у яблонь скапливается всякая нечисть. Бесы, черти… Слышал о таких?

Ангий посмотрел на небо, махнул рукой. Глафий довольно хихикнул и пригладил усы.

Сандр помял пальцами нижнюю губу и, взглянув на Глафия, озабоченно сказал:

– Надо бы другое место для Лампы определить. Что, если в поклаже Кари? И чтоб держалась подальше от схватки. С Анкуром. Ну, обсудили сатанинский вопрос? Будем настороже. Вперед, отряд!

Найденыша назначили в авангард. Конем под ним дистанционно управлял Воронок, задавая скорость и темп. Найденыш молчал, не оглядывался. Отряд не воспринимал его как живое, тем более разумное существо. А как загадочный биомеханизм.

Иш-Арун с каждым переходом греет слабее. Грохот с севера иногда доносится и днем. Удлинившиеся ночи окрашены багровым сиянием, затмевающим звезды.

Момент истины наступил внезапно, ранним утром после беседы Джахара с Нуром о роли музыки в сражениях. А не в лунную полночь или звездный полдень. На Темном материке не слышали сказок Линдгрен.

– Думаю, Нур, они просигналят перед нападением. Так, чтоб и Найденыш услышал. Какой звук они выберут?

– Думаю, Джахар, – в тон отвечал Нур, – К сильному основному добавят несколько верхних нот. Сигнал получится резким, как крик ночной птицы.

– Вот, – довольно сказал Джахар, – Уроки мои не пропали даром. Какой зверь или птица обладают таким сигналом? Голосом? Криком? Не знаешь. И я не знаю… Тут столько всего водится…

– Значит, – заключил Нур, – Услышим что-то похожее на крик птицы или зверя в этом регистре, сразу спешиваемся?

– Именно! Уверен, будет труба! А не флейта. Высокие частоты, Нур!

– Труба? Подобная той, что пропала с Острова?

– Да, может быть, она самая. Да, обязательно труба. Предупредим народ?

***

«Предупрежденный народ» услышал отдаленный звук трубы, повторенный трижды, на подходе к болотистому озеру, густо заросшему высоким камышом. Отряд моментально спешился, Нур отправил свою Кари, предварительно посадив на нее Анкура, в лесок, зеленеющий в трех сотнях шагов от озера.

– Воронок, уведи своих к Кари, – приказал Сандр, – Сам поймешь, когда понадобишься. Всем лечь и приготовить оружие.

Возмутился Глафий. Лежа, освобождая бороду от колючей травы, проворчал:

– Да за кого они нас держат! Вот ведь как! С айлами так не шутят.

Сандр скомандовал Ангию:

– Давай Найденыша! Они ждут подтверждения… Пусть действует как хочет.

Найденыш, освобожденный от веревок, неуверенным шагом, слегка подергивая головой, двинулся к зашевелившимся камышам.

– Эх, сюда бы шаманского зверя! —вздохнул Арри, – Посидели бы в сторонке, посмотрели. И он бы повеселился по-хорошему.

– Задача: взять целеньким хоть одного! – сказал Сандр, – И попробуем препарировать. Пленным будет крайний по левую руку. Договорились?

Найденыш исчез в камышах, наступила тишина.

«Какая это засада, если приходится ждать? Что-то не так… Небо?»

Сандр перевернулся на спину и ужаснулся: прямо над ними завис, медленно проявляя себя, круглой формы аппарат с бледно-розовым фонарем в центре. Передав картинку отряду, попросил Нура присоединиться к нему, а остальных продолжать наблюдение за озером.

«Действую как на Острове!» – принял решение Нур и отложил в сторону оружие, подаренное Городом.

«Я тоже!» – ответил Сандр.

Серебристо-серый диск, на вид металлический, проявился полностью, и розовый фонарь налился краснотой.

«Не ждем!» – предупредил Нур и вытянул вперед правую руку.

Сандр повторил движение. Два огненных бело-желтых шарика встретились при соприкосновении с раскрасневшимся фонарем. Через паузу, равную по протяженности перемене взгляда, на месте диска образовалось огненное облако и рассыпалось на мелкие искры. Взрыв произошел беззвучно.

«Что это было?» – спросил Нур.

«Если бы знать, – ответил Сандр и добавил с ликующей интонацией, – А я смог! Ты видел?!»

«Еще бы!» – мысленно рассмеялся Нур.

И Сандру стало неловко: ведь они только что поменялись возрастом.

Тишина сменилась шорохом, плеском воды, позвякиванием. И вот, – удивления достойно! – вместо одного из зарослей вышли десять одинаковых Найденышей. На плече каждого – метровая труба диаметром с ладонь Сандра.

«Делаем барьер!» – скомандовал Сандр.

Трубы – начиненные огнем стволы. Багрово-черное пламя, клубясь, рванулось одновременно из десяти стволов. Но, наткнувшись на невидимый энергетический заслон, отразилось. Загорелась зеленая трава, запылал коричневый камыш.

«Глафий, попробуй отсечь левого!» – скомандовал Сандр.

Глафий бросился вперед, используя защитную стену, установленную Сандром. Справа от стены в общем огне выделялись девять вздымающихся вверх черных дымных столба. Найденыши сгорали с чадом и дурным запахом. Десятый застыл как незажженная свеча, пассивно наблюдая за происходящим. Глафий обыскал его, отбросил за спину опустевшую огненную трубу, связал руки-ноги его же ремнями и, подняв на вытянутой руке, вынес на нетронутую огнем траву.

Плененный Найденыш – копиия прошедшего с оперотрядом почти весь путь.

– Штамповка, – заключил Глафий, перевернув ногой пленника на спину, – Они далеко ушли в технологиях. По небу летают, огнем управляют…

– И связь планетарная, – добавил Нур, – Крайне нужна экспедиция. Они о нас знают многое, мы о них – почти ничего.

Арри, проверяющий состояние лошадей, доложил:

– К нам гости. С северо-запада. Солидная группа.

– Опять?! Снова Найденыши? – с тоской воскликнул Глафий; не понравилось ему лежать на животе, неудобно.

– Нет, – спокойно сказал Арри, – Люди. Человеки. Или айлы. Как теперь называть разумных двуногих, не понимаю.

«Разумные двуногие» оказались братьями-отшельниками, бродящими по Арду в поисках приключений и трофеев. Вооруженные луками, ножами и дротиками, они быстро оценили ситуацию. Да и общая отшельническая память проявилась. Сложив перед собой оружие, они молча преклонили колени.

Сандр не стал церемониться и жестко приказал:

– Набегались, интербандиты! Ставлю задачу, общую для всех «братьев». Создайте несколько стационарных баз, по регионам. Опознавательный знак – белый флаг с красным крестом. Вас найдут. На базах – дежурные группы. Остальным рассеяться по Арду Ману. Цель: выявить всё чуждое, не из Арда. Изучить, нанести на карты. Если возможно и необходимо, – принять меры к уничтожению. Всё поняли?

Братья-отшельники склонили головы еще ниже. И Сандр закончил:

– Тогда вперед, действуйте. За невыполнение приказа – наказание по высшему пределу.

Отряд братьев исчез бесшумно и быстро. И Глафий задал вопрос отряду:

– А как мы собираемся препарировать десятого Найденыша? Ножичком резать? Увольте, я не охотник и даже не рыболов.

Пока перебирали варианты «препарирования», Найденыш незримо растворился, оставив на траве слизь. И одежды искусственная копия ткани. Куртку Нура тиражировали десятикратно.

Мастер искаженного Времени

– Представим Илу-Аджалу в виде зримой модели и нарисуем на ней наш маршрут. И увидим…

Так сказал Арри, присвоивший печаль, покинувшую Ангия.

– И увидим путаную, ломаную, извилистую линию, – закончил за него Ангий.

– Это так… Но после Города… Десятки суточных переходов идём по идеально изогнутой прямой, соединяющей оба полюса.

– Идеальная изогнутая прямая! Хиса тебя не слышит.

– А что? Мир вдруг сделался не просто многомерным, а безмерным. Пространство, время… Всё расщепилось, изогнулось… Открываются-закрываются Провалы, соединяющие с невидимой отсюда звездой. Как расшифровать карту неба Империи до того, как откроется Проход? Мы, айлы, осознали собственное невежество. Я предположить такое не мог!

– Никто не мог, Арри! – вмешался в разговор Сандр, – Мы пока не встретили настоящую силу и мощь. Зло на Арде Ману давно не в гостях. Остров уничтожен силой Духов планеты. Но Остров – ничтожный анклав не самых развитых людей Империи. Мы разделались с десятком найденышей, уничтожили одно летающее блюдце. Но в Империи созрела такая технология, что позволяет выбрать иной мир и проникнуть в него. Военная техника у них, скорее всего, страшная по поражающим способностям. На Темном материке, рядом с нами, поднялась цивилизация, легко копирующая живые организмы. А мы их разобрать не в состоянии, чтобы рассмотреть внутренности. Но меня больше волнует другая проблема… Ард Ману, – ведь это Земля Человека. Земля Людей. Земля Айлов. Единая раса разумных созданий, существующая на многих планетах, и на «изнанках» планет. Одно слово-понятие на разных языках…

– А в чем проблема, командир? – спросил Глафий, – Здесь айлы, ману… Там люди, человек… В другом месте еще кто-то.

– Проблема в том, что все идут разными путями. На Иле-Аджале практически две несовпадающие, расходящиеся линии развития. Пытаюсь уловить смысл различий и не могу.

В разговор после недолгих колебаний вступил Анкур:

– И я тоже… Я с вами как в сказке, – столько дней в пути, а еще не устал. И ем совсем не то, что в Империи. А не голоден. Может быть, я сплю?

Глафий рассмеялся:

– О, брат мой юный Анкур! Все мы живем во сне. Ибо чем, как не сновидением, можно назвать жизнь, которая непременно заканчивается?

Над отрядом пронеслась попутная стая больших птиц, гортанными криками приветствуя айлов.

– И они летят по изогнутой прямой, – снова рассмеялся Глафий, – Как птицы определяют маршрут?

И снова Анкур:

– Мне говорили в школе. Там еще… Задающие такие вопросы: Как? Почему? Зачем? – люди маленькие, незрелые. Им надо повзрослеть. Айлы не повзрослели?

Ответил Нур, серьезно и неторопливо:

– Наверное. А дорогу, по которой мы движемся, построили взрослые люди. Тысячи тысяч раз над ней всходил и заходил Иш-Арун, а она стоит. Камни, по которым мы ступаем, взяты с гор, которых отсюда не видно. Они были взрослыми и могучими, но не спаслись. Лучше тебе не взрослеть, Анкур.

***

С севера поднимались тяжелые облака, подсвеченные алым. Воздух замерцал перламутровыми искрами. Составленная из громадных камней дорога, словно вечная стрела, летит туда, откуда доставлены ее исходные элементы. И дороге все равно, кто идет по ней, стремясь к целям реальным, недостижимым или ложным. Дорога мудрее тех, для кого предназначена.

Сандр перебирал в себе накопленные за последние месяцы «как, почему, зачем» и добавлял к ним новые вопросы. Сколько в Империи подобных Анкуру? И все ли, взрослея, теряют детство насовсем? Им уже не снятся цветные сны…

Воронок и Кари чуяли дорогу безошибочно. Семь дней назад Нур попытался заставить их взлететь. Хоть немного, чтобы облегчить путь лошадям. Не вышло. Не всегда и не всем дано взлететь…

Отряд впервые входит в осень…

Природа расцветилась в тональности, приближенной к имперским сполохам. Но осень, – совсем не отсветы имперских огней. Осень, – своя, естественная и родная для этой части Арда Ману. Город помнит: когда Империя сидела на положенном ей месте, над Кафскими горами играли многоцветные сияния, радующие ночь.

Близость к горам обещала сюрпризы. Джахар забеспокоился первым, раньше птиц или животных.

– Командир! Требуется притормозить.

Сандр тут же обратился к Воронку:

– Ты слышал, друг мой? Найди место поприличнее.

Воронок качнул головой, довольно фыркнул, блеснул глазом на Кари. И отряд повернул на восток, где ожидала окрашенная в желтое и багряное роща.

Джахар не ошибся. Снова в небе стая, совсем невысоко. Летящая обратно, на юг. Птицы легко узнаваемые, – те самые красно-зеленые лебеди с озера в Серебряных горах. Но сколько же их! Хватит ли им одного такого озера?

Роща шелестела с сухим шорохом, покачивая не гнущимися веточками.

– Березы.., – с чувством путника, вернувшегося домой, прошептал Анкур, поглаживая бело-коричневый ствол, – Осень началась. А там, – он указал на юг, – Там не бывает осени. Неужели она сюда просочилась из Империи?

«Вот и Анкур, вслед за Нуром, взрослеет ускоренно, на глазах, – подумал Сандр, – Нет, не в моих силах охватить все, что происходит. Всё идет не так, не по-привычному…»

Листья берез необычно желтые, с краснотой, в коричневых прожилках. И трава не та, – без сочности, зелень бледная, худая. Сандр поднял голову. Кроны, покачиваясь под слабым северным ветерком, шуршат и поскрипывают, царапая бледное, почти бесцветное небо. Неуютно, клонит к печали. Как бы Арри опять не впал в нее… Но нет, в этом своя, привлекающая прелесть. Нет, осень, – не подарок Империи, не ее первое зримое приветствие!

– Джахар! – оторвавшись от новизны осеннего очарования, спросил Сандр, – Что там?

Джахар стоит рядом с Нуром, занятым осмотром Волшебной Лампы, приложив обе ладони к левому уху.

– Не понимаю, нет ассоциаций. Слышу звон. На пределе распознаваемости. Ритмичный, в одной тональности… То ли музыка где-то, то ли механизм какой-то действует. Не природный звук.

– Больше никто не слышит? – спросил Сандр.

Ответил Нур:

– Нет. Благодаря Джахару высшая чувствительность к звукам в отряде у меня. Но я – на втором месте. Следовательно, звучит или за горизонтом, на севере. Или… Если ближе, то источник слаб. Это маловероятно…

Сандр принял решение:

– Двигаемся дальше. Но не по дороге, а рядом. Камень хоть и прикрыт почвой-травой, копыта звучат осязаемо. Будем настороже. Чем ближе к цели, тем опаснее. Я не прав?

День прошел спокойно, но к вечеру звон обозначился четко, и кроме Джахара, его слышали Нур, Сандр и Глафий. По общему мнению, так может звучать колокол, подобный тому, что висел на колокольне храма Арда Тэлямийн. Настроение понизилось, кому хочется дважды погрузиться в имперскую атмосферу. Переживания вылились в слова.

– У них все другое: небо, звуки, храмы.

– И ароматы…

– Ладно!.. Грязь, смрад, отсутствие разума… Собранное вместе, оно называется Империей. Империя владеет теми, кто живет в ней. И мечтает обладать теми, кто вне её границ. Вот еще – границы! Пограничные вышки, заборы и бараки… Требуется не один оперативный отряд: пройти по Арду Ману и уничтожить все ростки заразы. Иначе…

– Иначе красноглазое Нечто разгуляется по нашей земле. По-хозяйски, как под теми звездами.

***

«Отчего это? Почему я склонился к минусу? И ощущение такое, будто мир вокруг вдруг сжался, уплотнился… И вязкость в нем, ранее небывалая. Ведь нет ни видимых, ни слышимых причин. Разве что дальний отзвук».

Сандр слушает отряд и отдаленный звон, пытаясь понять смысл изменений в восприятии. Чувство опасности, – это проверено, – никогда не подводит. А сейчас впечатление двойственности: будто оно есть, и будто оно всего лишь тень, уходящая следом за светом. Как сгусток тумана, ждущий рокового ветерка. Все айлы подвластны незримому. Как глаза Нура потемнели, лицо напряглось! Пытается войти в суть неуловимых перемен, добраться до источника.

Но дорога отряду намечена до начала эпохи… И не свернуть. Притяжение Цели усилилось, а это значит, – надо спешить.

– На Дорогу, Воронок! – приказал Сандр, – Кто-то нас испытывает. Посмотрим на испытателя.

Мягко зазвучали под копытами скрытые травой времени древние камни. Но не затих колокольный отзвук. И через четверть долгого дня к звону примешались сопутствующие стуки, скрипы, шуршание. Мир сгустился ощутимо, склонив головы лошадей. Но в айлах пробудилось ощущение легкости: отряд увидел источник звука. Глафий гулко рассмеялся, удивившись тембру смеха. И сказал чужим сверхплотным баритоном:

– И тут часы! Не имперские, нет. Родным от них духом веет, свойским.

Отряд остановили часы, возведенные над Дорогой. Аркой две опоры, а меж ними громадный ящик с циферблатами, обращенными к четырем сторонам света. Звон и все прочие звуки шли изнутри ящика, украшенного множеством разномерных стрелок, движущихся с разной скоростью.

– Еще одно чудо доазарфэйровской магии, – спокойно сказал Нур, спешившись, – Сандр, будьте наготове. Я осмотрю дорожную арку. У часов должен быть владелец.

Нур встал под арку.

Множественный звук слился в единый ритм, подчиненный бою скрытого колокола. Только теперь Сандр отметил: на протяжении взгляда кругом ничего живого. Ни зверя, ни птички, ни пчёлки… Никому не хочется попасть в поле магии искусственного времени. Именно так: само время тут движется по-иному, и воздействует на живое иными ритмами.

По большому, основному циферблату Нур простоял около пяти минут. И вернулся к отряду.

– Я установил контакт, – сказал он, – Сейчас явится часовщик. Он где-то рядом, но я не определил, где точно.

Глафий возмущенно поворошил бороду:

– Надо сорвать защиту с его убежища. Не нравятся мне те, которые прячутся.

И, словно в ответ на его угрозу, часовщик явился совсем рядом, чуть в сторонке от Зари. Люк, замаскированный слоем дерна, скрывал вход в подземное убежище. Худой, в скромной серой накидке, с серой бородой до пояса, он походил на серую тень, обретшую самостоятельное бытие. Невольно поднялся вопрос: кем и каким был тот, кому принадлежала тень?

Голос хозяина часов соответствовал внешности: хрипло-скрипучий, невыразительный.

– Как давно не было у меня гостей. Никто не ходит по Большой Дороге. На север – опасно и незачем. С севера – некому. Живущих у гор не интересуют звуки степей и лесов.

– Ты кто такой, серая мышь? – строго спросил Глафий, – Что за устройство возвел поперек нашей Дороги?

Седобородый широко раскрыл глаза и прокашлялся. После чего голос обрел толику привлекательности:

– Так вот вы кто… Айлы! Живущие не по ритмам времени, а по наитию собственных снов. На вас действует магия моих Часов. Айлы вышли в Большой мир. Следовательно, айлы заинтересовались разницей между правдой и истиной… Так?

– Можно и так сказать, – мирно, с готовностью к диалогу, сказал Сандр, – Пока мы уяснили лишь: не всё из того, что есть правда, является истиной. А ты как считаешь, часовщик?

Серобородый часовщик сделал попытку улыбнуться.

– Я считаю? Я не только считаю. Я еще и знаю: истина, – это когда правда остается таковой в любых условиях. В любом месте и любом времени. Не так важно, что вы думаете обо мне…

Нур улыбнулся. Ему понравились слова серобородого. И ослабло давление на айлов ритма Часов. Правда искусственного времени не выше живой правды айлов.

В разговор счёл нужным вступить Джахар, который давно морщился от проникающих в него звуков.

– Пусто место кругом. Знаешь почему? Отвечаю: гармонии в твоих часах нет. Шум немузыкальный.

– Но что есть музыка? – спросил часовщик, – Ты умеешь отвечать на свои вопросы. Ответь на мой, попробуй.

Джахар развел руками в стороны, поднял их к небу, после чего помолчал минуту по Часам, по их большому циферблату. И сказал с придыханием:

– Музыка, – это то, что изъято из мировой гармонии, из растворенных меж звездами первослов. Правильно скопированное и верно приспособленное. Айл, человек, – всего лишь собиратель и исполнитель. Композиторов нет. А ты решил, что стал им?! Мелодии миров нескончаемы и бездонны. Изберешь не ту ноту – и нарушишь гармонию внутри и кругом себя. Ты избрал не те ноты, часовщик. И не ту жизнь. Человек должен жить под светом звезд, а не в вырытой под минутами яме.

Хозяин Часов молчал. По серому лицу и выцветшим глазам нельзя понять, какие мысли и чувства обуревают его. Наконец он задвигал руками как часовыми стрелками, повернулся к Часам. Совокупный звук изменился. Джахар перестал морщиться, посветлел. А часовщик будто и не заметил изменений. И подошел ближе к отряду, обратив взгляд на Нура.

– Начинаю понимать… На вид ты, айл, зрел, но по сути весьма юн. Да! Вижу, тебе присущи качества Избранного. Только не пойму: изначально, от отца-матери, или самообретенно… Ты идешь к Высшему Закону. Для чего? Неужто в поисках спасения тех, кто недостоин того? Я не знаю, чем тебе помочь…

Теперь замолчали айлы. Проницательность живущего в «яме» серого часовщика изумила. А тот обратился к Часам. И вновь изменилась мелодия, стрелки на циферблатах задвигались с переменными скоростями. И когда часовщик повернулся к отряду, айлы в очередной раз поразились. Перед ними юноша со свежим ликом и яркими голубыми глазами. И голос звучит красивой мелодией.

– Так вот зачем твои Часы! – догадался Арри, – Ты отгородился от всеобщих ритмов, ведущих к старению и смерти. Ты решил жить вечно, юный старец?

Безбородый юноша ослепительно улыбнулся:

– О, любитель внешней красоты! Нет под звездам вечности. И в музыке ее не найти. Возможно, в том, что вы назвали первословами, имеется намёк на нее, указание, направление. Я искал первослова, как и вы. Но не нашел.

– Как долго ты искал? – поинтересовался Сандр; меняющий облик часовщик интересовал все больше, – И почему не смог?

– Я привязан к этой эпохе. От последнего Азарфэйра до предстоящего. Таков мой удел. Но – только здесь, под аурой моих Часов. Выбор мал и скуден.

– Жизнь в анклаве Искаженного Времени… Странная участь. Но ты сам избрал?

Юноша едва заметно усмехнулся и сказал так, как могут только мудрые старцы:

– Как можно ответить «да» или «нет»? Таких ответов не бывает ни на один вопрос. Ибо во временах и пространствах так перемешано, и существует столько оттенков между крайними позициями… Я не знаю. Не исключено, под воздействием ложной причины я действую так, а не иначе. Допустим, я покину свое убежище. К чему это приведет? К скорой старости и смерти? Может быть. Но… Ведь не исключено, что моя зависимость от Часов – всего лишь иллюзия. Проверить невозможно. Риск велик. Но меня в данный момент, – тут он весело улыбнулся, глянув на Часы, – больше интересует судьба юного, как и я, айла…

Нур серьезен как никогда. Но в словах – волнение:

– Мое Предназначение не тайна. Да и разве есть тайны, скрытые от Мастера Времени? – Нур заставил себя повторить тонкую усмешку часовщика; получилось плохо, – Я иду в Империю. Ты знаешь о ней?

И часовщик обрел серьезность.

– Немного. Печальное знание… Ведь там ты пропитаешься духом и эмоциями людей Империи. Впитаешь в себя их запах…

Глафий возмутился:

– Айл Арда Ману, Арда Айлийюн станет вонючим человеком Империи?! Думай, прежде чем сказать!

Часовщик и не думал менять тональность разговора.

– А я думаю, пчеловод… От тебя прямо несет мёдом. Приятный аромат. Я поразмышляю о гармонии звуков еще. Чтобы пчёлы поселились на арках Часов. Да, я думаю… Ты, юный айл, впитаешь в себя чуждое, чтобы познать изнанку мира. Изнутри… Чтобы затем естество твоё отторгло впитанное. Отказалось, извергло… Вот что произойдет с тобой там, в Империи.

– И он будет там чужим и чуждым? Чужаком? – спросил Джахар с волнением.

– О да! Чуждым чужаком! Пилигримом, странником во временах. Среди зла, которому нет и названия-имени. Оно неопределимо словами. Тем не менее, оно проявляется в словах и реализуется в поступках. Но где таятся источники, рождающие мотивы зла? Ответь ты, знаток гармонии миров…

Часовщик повернулся к Джахару, показывая, что слышал его слова и не забыл.

– Впрочем, истоки добра кроются не менее глубоко. И еще, айл-пилигрим. Тебе придется пережить внутреннюю войну. Борьбу внутри себя самого! И когда эта борьба выйдет наружу, она вызовет агрессию внешнего мира в твой. Ты готов к такому? Готовиться надо здесь. Непонимание, зависть, предательство… Пережить это всё, – и остаться собой! И – обрести в себе то, чего недостает айлам здесь.

Сандр взволновался больше Джахара, собирающегося с ответом:

– Что?! Нам не хватает чего-то очень важного?

– О да! Очень не хватает. Чрезвычайно важного. Ведь вы – тепличные, оранжерейные цветы, ежащиеся от холодных горных ветров. Вы живете в снах, а просыпаясь, – продолжаете их. Вы не проснулись. И Дорога ваша идет по территории сновидений. Я вам приснился, айлы. И мои Часы – тоже. Попробуйте доказать, что это не так! О, эти временные суперструны… О, эти запутанные хроновихри…

Часовщик осветился лицом.

– Но разговор разговором… Я не хочу прослыть среди айлов скрягой. Даже внутри вашего сна. Мой дом в глубине, но он достаточно просторен, чтобы принять гостей. И угостить чем-нибудь вкусненьким…

– О нет! – почему-то поспешил отказаться Глафий, – Мы благодарим, но мы не голодны. И будем рады если ты примешь от нас меру мёда. Тогда, возможно, обзаведешься и пчёлами. А вслед за ними оживет и место твоего обитания. Принимаешь дар?

– От дара не отказываются. А дар айлов принимается с радостью. Такова вековая традиция.

Лицо его переменилось. И сделалось лет на двадцать старше, обозначив следы опыта и знаний. Глафий сходил к Заре, принес деревянную закрытую кружку, открыл пробку. Упругими волнами распространился медовый аромат. В руке Мастера Времени оказалась деревянная ложечка, он опустил ее в кружку. И уже через секунду облизывал ее, жмурясь от удовольствия.

– Ну очень вкусно! Даже – невероятно! Да будут пчёлы, да будет рядом со мной по-вашему.

Он счастливо рассмеялся. Да так, что Сандр уверился: можно доверять ему без всякой проверки. Бывший айл заблудился в собственной судьбе и не знает, как ему быть. Но в то же время он обладает многим знанием и может оказаться полезен в предстоящих делах.

Медовый аромат достиг Часов и окончательно снял давление искусственного времени. Можно продолжить движение. Но требовалось завершить беседу, ставшую важной для оперотряда. И пока Сандр размышлял о полезности часовщика, Джахар спросил, забыв о вопросе:

– Но в чем секрет твоей часовой магии?

Мастер Времени повторил ритуал с разворотом к часам. И повзрослел на десяток-другой лет, обретя курчавую черную бородку с проблесками седины.

– Ну какой секрет! Весь фокус, – в правильном сочетании нескольких начал. Во-первых, естественный шумовой фон. Отзвук всеобщей гармонии… Во-вторых, – звук самих Часов. Механика все же… В-третьих, – дополнительные звуки. Колокол, мелодия, голос. Колокол звучит постоянно, остальное я включаю по мере… Ну еще, – эмоциональный настрой. И – формулировка точной цели воздействия. Слагаемых несколько, но вариантов – великое множество. Даже я не все знаю. Но все-таки основное – внутренние особенности живого объекта. Личность… Ведь именно там идет превращение… Ясно?

Джахар покачал головой:

– В основе – да. Получается, все это, – он указал рукой на арку над дорогой, – необходимо для того, чтобы запустить внутренний механизм, имеющийся внутри каждого живого существа. Наверное, такое возможно и без Часов.

Тут Мастер Времени сделал обиженное лицо:

– Возможно всё, кроме невозможного. А ты попробуй найди, как. Чтобы без Часов!

Сандр решил остановить расспросы Джахара.

– Джахар! Не обижай нашего друга. Ведь он великий Мастер, это несомненно. А ты, Мастер, не обижайся, айлы не хотят зла ни в малой мере. Но нам требуется то, что будет полезно впереди. Ведь ты понимаешь…

– Да, могучий айл, я понимаю. Вы встречались с Линдгрен. Она иногда присылает мне книжки. В одной я прочел такие слова:

«Прибыл я в страну – там обитает очень хороший, добрый народ, но в этой стране никто не говорит правды, все там лжецы – и стар и млад. Привели меня к царю. У него я и остался. Никто не смел говорить правду, а если ее кто-нибудь говорил, это считалось превеликим позором».

– Ведь так, малыш из страны Империи?

Мастер Времени смотрел на Анкура. А тот, опустив глаза и покраснев, сказал:

– Да, так. Еще и хуже бывает… Народы объявляют себя святыми…

И, быстренько набравшись смелости, продолжил более уверенно:

– Но меня волнует вот что… Джахар говорил, ухо любит, когда к основному музыкальному тону прибавляются обертона и гармоники. Тогда и начинаются чудеса. А у тебя всё стучит, шуршит, звонит… Не поймешь, какой звук главный, на что обращать внимание.

Джахар хлопнул в ладони и широко улыбнулся:

– Правильно! Знай, малыш, – главный звук выделяется своей частотой. Он еще научит тебя, Мастер, верно настроить циферблаты. А то ты столько частот накрутил, диапазон такой занял…

Анкур совсем осмелел:

– Диапазон – ведь это важно. Меня учитель музыки Насретдин учил, что ухо человека воспринимает хорошо только первые пять килогерц из двадцати слышимых. Вот и инструменты делаются исходя из этой ограниченности.

Сандр вдруг понял: а ведь Джахар избрал себе нового ученика вместо Нура!

Чернобородый часовщик, не очень приветливо посмотрев на Анкура, обратился к Сандру:

– Тебя избрали вожаком, командиром. На тебе большой груз. Потому к тебе мои слова. Я совсем не понимаю! Вы отправляете лучшего из вас туда… А вместо него оставляете незрелого юнца, прибывшего оттуда? Неравновесный обмен…

Не прерывая речи, посмотрел на Нура и продолжил:

– Неизвестно куда… Зачем? Почему? Для чего?!!!

Сандр задержал вдох, прежде чем ответить. Все эти вопросы он задавал себе столько раз!

– Чтобы дать ясный ответ, придется рассказать о многом. Предназначение Нура вплетено в ткань общей судьбы всех айлов… И не только айлов. Ты знаешь: сновидения для нас, – способ общения, мерило жизненных приоритетов и многое другое. У нас нет действующих храмов, нет ритуала. И мы поддерживаем связь с Эонами через сны. Когда-то давно через них мы могли посещать далекие миры. А связь с Эонами была двусторонней. Но случилось так, что потеряли умение и знания, – у нас нет Свитка! Память сгорела в Азарфэйре. Но Эоны, в том числе Высший, – поддерживают с нами связь. Иногда приходят известия-откровения. Мы им доверяем безусловно. На том и стоит Ард Айлийюн.

Сандр сделал паузу, чтобы сконцентрировать мысли и слова. И продолжил:

– Нур – не первый. Мы не знаем, сколько прошло тем путем, который предстоит ему. Среди них отец Нура, Ахияр. Они – избранные Седьмым Эоном. Они и рождаются по-особенному. Загорается новая звезда, по Арду распространяется особый свет. А затем приходит Весть о Предназначении. Империя начала прорыв задолго до нынешних дней… Ахияр прошел… Я знаю, – он там, он действует. И – не один.

– Ты знаешь? – очень удивился Мастер, – Да, вижу, ты знаешь. Вы, айлы, удивительные существа. Но у тебя есть что-то ко мне. Так говори.

И тут Сандр поразил не только его, но и весь отряд неожиданной непонятностью:

– Ты, Мастер, мне нужен для того, чтобы я тебе стал нужен. Тебе недостаточно твоего «Я», тебе жизненно надо стать частью меня. Я же не могу стать частью твоего «Я», ибо тогда стану пленником этого мира. Как и ты. Как и все, кроме Нура. Или Ахияра.

Наступила новая пауза в коротком, чрезвычайно емком разговоре. И Сандр, не дождавшись ответной реакции, продолжил:

– Мастер! Да покроется пылью твоя правая рука!

Часовщик дрогнул мелкими мышцами лица, голубые глаза широко раскрылись.

– Ты даешь мне понять: если я не свершу того, о чем ты скажешь мне, то потеряю слишком многое? Я понял. Говори.

Сандр сосредоточился еще более. Глаза почти исчезли среди век.

– У тебя – доступ к великой магии. Ты сам не знаешь своих возможностей. Где-то в середине нашего Пути мы попали под действие твоих Часов. Время нашего бытия сдвинулось на месяц, затем синхронизировалось. Тогда мы не знали, в чем дело. Мастер! Империя все ближе. Они вот-вот откроют проход. Но Ард Ману не готов к отпору. Народы разобщены, заблудились в своих сердцах и потому бессильны. Перемести свою магию к Кафским горам. И сделай так, чтобы течение времени тут и там расщепилось…

Злое бессилие Демона

По утрам пошли холодные туманы, белые до непрозрачности и плотные; хоть веслами разгоняй или лопатами разгребай. Над головой все меньше видимых звезд, под ногами все больше сизых мхов. В редких лесах бурлят необитаемые болота, озера таят бездонные омуты, отклонение от Дороги грозит падением в ямы-западни.

И все выше поднимается ало-багровое зарево над Горами, и все слышнее звучит имперский барабан.

Воздух насыщается тревожным ожиданием, ночами искрит снежными иголками; чтобы нормально дышать, пришлось вернуться к повязкам Хисы.

Не стало плодовых деревьев, исчезли цветы.

А вдоль Дороги то тут, то там вспыхивают и сразу гаснут языки полупрозрачного пламени.

Арри склонился к воспоминаниям-ассоциациям.

– В Арде Айлийюн тысяча цветов и красок. Все они существуют в Радуге. Ее не повторить. Потому что Радуга приходит от Седьмого Эона. А выше нет ничего. Чем дальше от родного Арда, тем мрачнее. Мы в этом мире чужие…

Круглое лицо потеряло луноподобность, он часто перебирал пальцами складки одежды, потерявшей яркую многоцветность. А платочек на шее вовсе обесцветился. Воспоминания склоняли его к депрессии.

– Где нет Радуги, там и слова безвкусны и бесцветны. Пустые цвета и цветы… Пустоцветы… Цвета Пустоты…

– Да, ты прав, – поддержал его Джахар, объезжая сухой ствол неизвестного дерева, пробившийся через камень Дороги, – Чем ближе к Горам, тем меньше различий, тем меньше четкости и красоты форм. Обезличенность – предпосылка безжизненности.

– Но так в Предгорьях не всегда было, – вмешался в разговор Нур, – Да и, уверен, ближе к Горам по-другому. Снега и льды требуют особенно яркой жизни. Думаю, там Хиса имел бы шанс.

Сандра упоминание о Хисе ударило по сердцу; он не смог преодолеть чувство вины за происшедшее. И сделал попытку продолжить общую мысль:

– …обезличенность, растворение в формах пространства и времени, они лишают и содержания. Они приводят к полному исчезновению, к необратимой смерти. Жизнь становится напрасной, теряет всяческий смысл. Человек, предназначенный исчезнуть в небытии, в ходе жизни играет роль голого корректирующего фактора для людей, имеющих судьбу. Через таких, как Хиса, реализуются минусы бытия.

– Ну-у… Ну ты и выдал, командир! – Глафий от восторга щелкнул пальцами, – Ты это к чему, о минусах бытия?

Сандр решил вернуться к конкретности:

– Обрати лицо к небесам, брат! А тебе, Воронок, следует поискать укрытие. Да понадежнее.

Глафий поднял голову и охнул. Небо в зените отсутствовало. Вместо него над отрядом нависла черная туча, напоминающая закрученный омут.

– Да-а, – озабоченно сказал Глафий, – У нас в запасе полчаса по большим стрелкам Мастера Времени. Такого мы не встречали.

И он посмотрел на Нура. Тот понял невысказанный вопрос.

– Пока не вижу. Но без него не обошлось. Давненько он нас не беспокоил личным присутствием.

А Сандр заволновался всерьез. И прежде всего тем, что после преодоленных испытаний отряд обзавелся чувством «непотопляемости». Слово значимое, увиденное им в описаниях кораблей верфи Острова. Ведь даже острова тонут, причем не в океанских глубинах, а рядом с берегами.

Воронок не подвел. За восточным горизонтом нашелся красочный лес, состоящий из лиственных деревьев, едва тронутых осенью. Едва успели снять с лошадей поклажу, звонкое затишье сменилось грозным гулом. Лес закрыла темень, деревья заскрипели, посыпались листья и мелкие ветки.

– Закройте глаза лошадям! – успел предупредить Сандр.

Молния, высветив пространство серебряной вспышкой, ударила в высокое дерево, расщепив ствол надвое. По веткам зазмеилось пламя, но ударивший сверху снежный заряд погасил его.

Но в секундной вспышке, за которой не последовало грома, настороженный взор Нура успел заметить ожидаемое. Прав Сандр, – на них обрушился не природный шквал снега и сгущенного электричества. Над отрядом нависло то самое живое зло, не имеющее имени в языке айлов. Зло, подготовленное к встрече, вобравшее в себя непогоду земли и неба.

Над отрядом не атмосферная воронка, а закрученная собственной злобой сущность Нечто. И на этот раз не просто голос или неразличимая по очертаниям морда с красными глазами. А четкая, оформленная Тень, имеющая руки, ноги, голову… А голос, заменивший раскаты грома, зазвучал с неба отчетливо и распознаваемо:

– Я не оставлю тебя, маленький вредный айлик! Я никогда не оставлю тебя!

Голос услышали все айлы, включая Анкура, от страха закрывшего лицо руками. Нур опустил ладонь ему на голову и мягко разъял дрожащие руки. Анкур преодолеет первый страх с открытыми глазами, и дальше пойдет правильно. В суммарном свете ауры отряда Нур увидел: глаза Анкура ожили, он смог.

Но Голос с неба продолжал низвергать злобу и ненависть:

– И я не дам тебе превратиться в могучего айла! Да, Сила ведет тебя по Пути. Но мне позволено многое… Я обойду прямую по кривым…

Тень над лесом изогнулась, собирая заряд мокрого снега и града, накапливая электрический заряд. Но прямого красноглазого взгляда нет: Нечто запомнило удар у Острова.

– Я достану тебя везде и всегда. Ищи лопату, вредный айлик. Поторопись, придется тебе рыть могилку собственными нежными пальчиками. Кожа сойдет с твоих рук, твоя цветная кровь пропитает землю. И ты познаешь предсмертную муку…

На лес обрушился тайфун: плотные заряды снега, перемешанного с крупным градом. Молнии целили в расположение оперотряда. Но зигзаги электрического разряда, ломаясь по иным законам, всякий раз били мимо. Снежно-градовый шквал ломал деревья, но не в месте, желаемом Нечто. Ярость его росла. Ветер собрался в тугую спираль, обратившись в смерч. Над головами полетели вырванные с корнем деревья, ломая ближние кроны. Посыпались скрученные в тугие колючие вязанки ветви.

Но в оперотряде на сей раз нет чужих. Нет и крючка страха, за который можно уцепиться, и скорректировать смертельный удар. У кого нет страха перед злом, тот не потерпит поражения. Анкур рядом с Нуром, и аура его нисколько не уступает той, что была у Нура в начале Пути.

Но небо клубилось все более неистово. Сгустки мрака росли и тянулись друг к другу. Голос звучал раскатами грома.

– А вам, спутники вредного айлика, я отомщу за гибель моего Острова! Я пересчитаю сам все ваши косточки, я сам извлеку из черепов ваши ненавистные глазки!

Мрак над головам айлов слился в плотный массив и сделался таким, что слепил чернотой.

– Я заберу себе ваши души и сделаю своими рабами! Вы будете служить мне, и сами превратите ваш противно радужный Ард в мое обиталище…

Громовые раскаты приблизились к разодранным верхушкам деревьев. Гром распался на множество разных голосов, окруживших оперотряд. В свете молний проявились десятки уродливых тел, подобных островному Пану Сатиру, другу жреца Назара. Только головы их прикрыты одинаковыми масками, изображающими злобу и ненависть.

«Опять клоны! На сей раз поизощренней Найденышей», – отметил Сандр, стараясь определить, что противопоставить искусственной напасти. В руках у клонов флейты. По неслышной команде они разом заиграли заказанную из Тьмы мелодию. Мгновенно наступила тишина, серый безжизненный свет окутал отряд.

Джахар рассмеялся:

– Козлоногий и козлорогий оркестр! Сандр! Они хотят вселить страх через низкие частоты. Но мы ведь не люди Острова! Мы – айлы Арда Ману, способные пропустить дурной звук мимо ушей. Нур! Ты держи на контроле вожачка наверху, а мы поработаем здесь, внизу.

Сатиры в масках сгорели быстрее Найденышей и без гари. Видимо, ввиду избытка собственного внутреннего жара. И, потеряв поддержку снизу, тот, что реял вверху, разразился прощальным громом и исчез. Наступила жаркая морозная тишина. Небо очистилось. Лес уже не был лесом. А, скорее, заготовкой для многих костров.

***

– Всё! – с облегчением сказал Нур, – И у него возможности не безграничны. А от панов-сатиров следа не осталось. Война с привидениями, с миражами…

Лошади перенесли искусственное ненастье без потерь и ран. Только конь Анкура нервно подрагивал, расставаясь со страхом: сказывались неайловское происхождение и воспитание.

– Отдохнуть бы немножко, – попросил Глафий, – Устал я, что ли…

– Здесь? – с легким раздражением спросил Сандр, сделав выразительный жест рукой в сторону останков леса.

Глафий, устраивая поклажу на свою Зарю, со вздохом ответил:

– Нет, конечно. Мы понимаем. Вот выйдем на простор, посмотрим.

Но простор не обрадовал. А поразил невиданным ранее великолепием. Всюду лежит толстый слой белейшего снега с крупными голубыми градинами. К небу поднимается волна пронизывающего холода. Лучи склонившегося к закату Иш-Аруна скользят по белому покрывалу, не в силах растопить его.

Сандр слез с Воронка, помял в горсти ком снега, отбросил, взял градину, сверкнувшую синим лучом. И сказал с великой задумчивостью, расставаясь с порывом раздражительности:

– Вот и ступили в Приполярье. Досрочно, но успешно. Ведь так? Анкур! Тебя потеплее приодеть…

Но Анкур, радостно сверкая глазами, сказал:

– А я и не мерзну!

И, легко рассмеявшись, гордо добавил:

– Ведь я уже айл!

Сандр кивнул:

– Да! Ты уже айл. Но ты и был айлом. Только не знал о том. Ведь так, Нур?

Нур не ответил. И Сандр, повернувшись к нему, понял: еще не закончилось! Нур сидит на Кари как та золотая статуя, не шевелясь. Сандр осмотрелся: никаких признаков опасности: и небо чистое, и всюду белое в голубую крапинку покрывало. Он поманил рукой Джахара. Тот спешился, подошел к Нуру. Постоял мгновение, другое… И, предостерегающе подняв руку с вытянутым указательным пальцем, сказал:

– Сейчас… Все услышим. Регуляторы громкости после грозы в неисправности.

«Регуляторы громкости…» Джахар успел определить источник! Сандр подключился к Нуру и слушал вместе с ним. Передача узконаправленная, для одного. Обещание выполняется.

***

А в мозге Нура звучала песня. Голос, мелодия, инструменты сопровождения…

…Свежий юный родник, играющий на цветных округлых камешках… Ручеек, запутавшийся в опавшей осенней листве и пружинящей траве… Легкий воздух, нежно шевелящий лепестки цветов, говорящих шепотом чем-то родном, да забытом… И, – волшебный голос Фреи, возвращающий незабытые образы… Тот самый голос, которому вторили в Арде Айлийюн горы, сады, и даже Лотосовое озеро Бухайра.

Невесомая мелодия печали и нанизанные на нее слова надежды на встречу. На скорое возвращение…

Черный супердемон владел магией, проникающей в самое сердце. Хватит! Сандр почти прокричал:

– Это подделка, Нур! Это – не Фрея! Это – он!

И песня отпрянула туда, где была инспирирована. И на прощание, голосом Фреи, пропела:

– Я поставлю вам знаки, и они распределятся по векам и переходам. Ибо я хочу вашей нерешительности в каждом мгновении. Ведь вы – мои рабы послушные… Еще чуть-чуть…

Нур возвращался мучительно тянущиеся мгновения. И, побледневший, сказал Сандру:

– Я вошел в свои мысли… В те мысли, которые будут у меня там… В Империи.

Сандр, взволнованный, сделал знаки Глафию и Джахару. Они приблизились и Нур произнес без всякого выражения:

– И не понимаю я: почему, когда даришь добро, у тебя его не берут? Или берут, но отвечают злом? А после встают вопросы… А может, не так даю, не вовремя, не совсем то? Или не тому, не тем? Может, надо прежде подумать хорошенько? Но, – если задумаешься, это уже не совсем добро? С расчетом ведь?..

А вдруг то, что считаю добром я, они принимают за зло? А может, оно и есть зло, а я не понимаю? И – ведь включается рассудок, разум. И чувства уходят в сторонку. А ведь добро идет, – или должно идти? – через чувства прежде всего. Или не так?

И вот, задумался, – и не до дарения. И не делаю ничего. И не ошибаюсь. Но ведь не делаю! Где же тут добро не то что для кого-то, но хоть для себя?

– А Мастер Времени пригодится не только у Кафских гор! Времена и в нашем мире основательно перемешались. И не понять часто, где темнота, а где свет. И не увидеть сразу, кто – айл, а кто…

Так сказал Глафий, с нарочитой грубостью опустив тяжелую длань на плечо Нура. С другой стороны то же сделал Джахар, добавив:

– Да дело не в том, что происходит. А в том, как мы воспринимаем то, что происходит.

Стоянка третья. Соединение с дозорами

Снег и град, сотворенные ураганом Зла, остались позади через два суточных перехода. Обнажились травы, искрящие днем колючками инея. Небо потеряло яркость, обзавелось множеством небольших компактных облачков. С севера то и дело налетают порывы морозного ветра. Воздух уплотнился, дышать приходится с усилием.

Глафий дремал на ходу. Но Воронок никак не мог выбрать место для отдыха. Кари отказывалась помогать.

Багровые отсветы над северным горизонтом закрывали по ночам четверть неба, барабан гулко отзывался на неслышимый отсюда зов Нечто.

Временами Глафий просыпался, изрекал несколько лишенных видимого смысла фраз и снова уходил в дрёму. Вот и сейчас, когда побледневший от близости к измененному полюсу диск Иш-Аруна перекатился через точку зенита, он сказал:

– Товарищи! Вспомним прозрение старейшины из племени азарфайров… Я же помню! Он так сказал: «До Огня небо над горами Севера потеряет радугу переливов…» И что сейчас? Уже сейчас сияние багровое. И больше никакое. И еще он сказал: «Будет пламенно-красное небо» не только ночами. Но и днём.

Он прикрыл глаза, но в сон не ушел, а продолжил:

– И еще он сказал: «Небо – зеркало Арда. Огонь – зеркало Неба». Я бы так не смог. Я добавлю: огонь Неба показывает отдаленные пространства и иные времена. Да понять могут немногие. Среди нас есть немногие, товарищи айлы?

Сандр, справляясь с приливом усталости, покрутил головой и сказал:

– Мы все немногие, Глафий. Не засыпай. Воронок что-то нашел.

***

Отряд свернул с Дороги на восток, в направлении отсвечивающей голубизной глади крупного озера, отгороженного от северных ветров лесной полосой.

Северный лесистый берег срезан резким уступом, и получилась безветренная тихая полоса, повторяющая плавные изгибы границы воды и земли. Тепло, как в окрестностях Города… Плотная, радующая мягкой зеленью трава и цветы. Насекомые, мелкие зверьки… Природа балует айлов перед вступлением на суровый север.

Глафий оживился. И занялся исследованием опушки леса выше по косогору. Чутье не подвело: минут через десять он закричал так, что вспугнул стаю птиц, напоминающих чаек южных морей.

– Есть! Нашел! Я нашел!

Отряд, за исключением Анкура, разом понял, что нашел Глафий. Настроение взлетело к темнеющим на северо-западе облакам.

– Слушайте! – Глафий держал перед глазами белую тряпочку, – Тут немного. Указание точное на следующую точку связи. И, – они вернутся сюда. Через три дня! Первый дозор! Я был уверен, что Афраз вытянет, пробьется!

Восторг Глафия беспределен. Ведь командир первого дозора Афраз, – ближний друг с детства.

– Он сам выбирал тех, кто пойдет с ним. И не ошибся, – Глафий хлопнул ладонями, – Объявляю праздник! Готов угостить всех оригинальным чаем на северных травках.

Праздничный пир продлился до полуночи, окрашенной полной Идой в серебристо-золотые тона. Даже облака в знак поддержки радости Глафия ушли с лунной дороги. Трое суток заполнили подготовкой к встрече первого дозора.

***

Уставшие айлы в рваных штопаных одеждах, изможденные кони…

Но – не пятеро, а шестеро. Сандр с Нуром переглянулись: праздник завершился до начала. Первый дозор – в полном составе: Афраз, Вилей, Менкар, Техри, Ридж. И с ними, – Айдан, единственный из второго дозора. По выражению лиц сомнений не осталось, – Бахир, Санг и Эльдий не вернутся в Ард. Вместе с Хисой уже четверо…

Скатерть на траве, хмурый Глафий разливает чай по деревянным теплым чашечкам. Нур расставляет мёд и лепешки. В центре внимания, – Айдан. Айл редкий, особенный во всем. И в красном окрасе кожи, и в темно-золотой радужке глаз, и в выносливости… Один из многознающих, всегда светлый, лучащийся приветливостью. А сейчас – потемневший ликом, с поблекшими глазами.

– …Все пошло не так с момента, когда решили пробиваться на север. После водопада… От него выше тянется полоса живого тумана. Она длится почти до предгорий…

– Мы видели этот туман, – негромко сказал Арри, – В нем какие-то медузы плавают. Странное образование.

– Да, и медузы, – подтвердил Айдан, – Много чего там обитает. Нечисть разумная… Надо подумать, как все это нейтрализовать.

Айдан одним глотком осушил чашечку, Глафий налил ему еще, Анкур протянул блюдечко с лепешкой.

– А это кто? – спросил Айдан, смотря на Анкура, – Откуда взялся в отряде? Будто и айл, но вроде и нет…

Сандр махнул рукой:

– После расскажем. Он наш, по имени Анкур. Так что произошло?

Айдан проглотил лепешку, осушил чашечку и принялся за рассказ:

– Решение было таким – пройти к Горам через тундру, приполярье, разведать кратчайший путь. Но после Водопада началось такое… Но об этом тоже после. Шли мы вдоль полосы тумана, так казалось удобнее и проще. Лишних трудностей мы не искали. Они сами нас находили. И вот, – он сделал еще маленький глоток долитого Глафием чая, с добавлением в заварку пряного бодрящего северного цветка, – Туман уходил на нет, когда мы встретили бродячее племя. Из тех, кто не любит теплых краев. Во главе племени – шаман по имени Хабатай. На вид старенький, но жилистый, мне с ним не тягаться по выносливости. Всю жизнь по тем местам бродит. Эльдий его прозондировал, прощупал, – ничего не нашел враждебного. Вот Бахир ему и доверился. Да и мы все.

Хабатай и поведал: там, где кончается туман, – первоисток Жемчужной. А у родников, среди снежных цветов, – место упокоения Аршана.

– Аршана! – не удержался от восклицания Джахар, – Первопредка айлов! И не только айлов!

– И мы также воспряли, – грустно усмехнулся Айдан, – И, – туда… Родники нашли, снежные цветы… Голубенькие такие, нежные, из снега пробиваются. Но захоронения Аршана не нашли. Хабатай покружился, поохал, а полоса тумана, – самое его начало, – вот она, рядом. Да, вода в родниках особенная, живая. Те полярные бродяги утверждают, – мертвого оживляет. На себе проверял, – раны на глазах затягиваются. Так вот, Хабатай после ритуальных кружений сообщил, что туман продвинулся немного на север и скрыл могилу. И предложил войти в него, гарантируя безопасность. Я возразил, но Бахир, знаете ведь, упрям. Да и Эльдий…

Я не пошел. Долго мы их ждали. Пока я не понял, – предатель этот Хабатай. И служит тому, кто нам капканы на пути ставит… Как разобрался, так шамана туда же, в туман отправил. Племя его разбежалось, а я назад двинулся к водопаду Ауян. Прошел под ним, поблуждал по правобережью Жемчужной, пока не наткнулся на метку первого дозора. А там уж всё пошло без особых приключений… Вот так. В основном…

***

Нур смотрел на Сандра с одной мыслью: оба дозора были блокированы той же силой, которая преследует его, Нура. И Хабатаев на Арде Ману не единицы…

– Да, Бахира нельзя было ставить командиром, даже в дозор, – он всегда был импульсивен и склонен к безрассудному риску. Вот и доигрался Бахир…

Фразу Сандр произнес вслух невольно. Айдан допил очередную чашку, доел лепешку, отказался от добавки. И, кивнув Сандру, добавил:

– Это так. Я много над этим думал, пока шел. Да, наша жизнь, – большая игра. Правил которой мы почти не знаем. Возможно, Свиток поможет. Если найдем…

Нур сказал предельно серьезно:

– Свиток – не волшебная палочка. И даже не Волшебная Лампа. И не перо Роух. Свиток восстановит прямую связь с Седьмым Эоном. А игре в жизнь придется самим учиться.

Айдан, очень внимательно посмотрев на Нура, негромко заметил:

– Как ты переменился… Стал совсем как отец твой, Ахияр. И говоришь как умудренный и опытный айл. Самим учиться – это правильно. Но долго. Не успеем мы сами выучиться. А тем более прочие племена-народы выучить. Учитель нам нужен. И не один.

Айдан ничего не сказал о чувстве собственной вины за гибель второго дозора, но все ее ощутили. Пока вина оставалась его главной эмоцией. И с этим ничего не поделать. Но слова его били больно. Били по всему смыслу последних лет бытия айлов. И с этим надо что-то делать.

– Что, Нур, потеряли мы Ард Ману? – прервал молчание Сандр, – Опоздали, не успели?

Нур ответил не сразу.

– Ну… Так уж сразу… Ведь мы знаем: всё происходит в свое время. Даже если время измененное. Да, всё учтено. Там, – он указал пальцем на синеющее небо, – Будем думать и двигаться во взаимосвязи и по максимуму, – выиграем. Не исключено.

Айдан мрачно добавил:

– Но и не гарантировано. Соотношение сил явно не в нашу пользу. Хисы тоже нет? Вижу, вам нелегко пришлось.

Айдан смотрел на Нура так, словно подозревал, что он не тот, за кого себя выдает. Сандр же пытался увидеть оперативный отряд глазами Айдана. Да, перемены очевидны. И кое-где, кое в чем и кое в ком совсем разительны. Сегодняшний Нур не вмещается в память, в сознание Айдана. Он ожидал увидеть беспомощного и наивного юнца, а перед ним почти Ахияр. Как внешне, так и внутренне. Измененное время… А что?

Нур посмотрел на Айдана как учитель на ученика:

– А я не на это небо указал. А на Небеса Седьмого, Высшего Эона. Там определяется то, что происходит ниже. Мы найдем Свиток. Там – об этом. Там – начало всех наших надежд. Разорвем эту связь – вот тогда проиграем большую игру. И все маленькие тоже.

***

«Вот и созрел Нур, – Сандр ощутил, как спокойствие вошло в него, – Сформировался. И во многом превзошел многих. Он – один из редких, в ком целостное представление о мире в целом и об Эонах. Ему бы открыть Свиток перед тем… Непременно открыть! Заменить бы Нура собой! Да как? Он через год будет способен возглавить всю работу по подготовке Арда Ману к отпору агрессии. Империя, Темный материк, черное Нечто… Мало ли кто там еще? У Нура есть связь с Седьмым Эоном. Он – избранный. И – прирожденный вождь. Слова, интонации, мимика… В соединении – магия воздействия на любого. На любые племена-народы… В Империи вождем ему не быть».

Ридж, черноволосый и коричневокожий от рождения, заговорил неспешно:

– Вы знаете, я учитель письменности. Каллиграф и толкователь смыслов текста… И не мне поучать других. И я рад, что Нур стал таким… От того и печали больше… А против нас не только явный, но и скрытый враг. Не исключено, у врага тоже имеется свой Свиток. Или копия нашего. Тут, думаю, дело в убежденности. В действиях через сердце, а не через разум. Ты об этом, Нур? Ведь чистые надежды исходят не из логики. В логике они могут лишь выражаться…

«А ведь Ридж был учителем Нура! – вспомнил Сандр, – И вот – беседа равных. Как минимум. Но, по-моему, ученик перерос учителя. В главном, смысложизненном».

Тахри попросил у Глафия еще чаю и лепешку. Да, крепко потрепало дозоры. И отпив глоток, Тахри сказал:

– В социологии, Нур, нет тем, касающихся Эонов. И я крайне мало думал над этим. Ужасно мало. Как и большинство из нас. Ты, Нур, достоин доверия. Но ты так убежденно говоришь о таких вещах… Как можно что-то знать о недостижимом? Разум на такое не способен. Ты ведь там не был. И не видел Хозяина Седьмого Эона.

Нур сказал печально, но твердо:

– Это знание – другое знание. Его нельзя добыть. Оно дается. Просто дается. Как дар. Тому, кто хочет. Кто очень хочет!

Тахри с сомнением покачал головой:

– Получается, я, один из признанных ученых Арда Айлийюн, не хочу. И, поскольку, как говоришь, дело касается не разума, а сердца, это не проверить. Я могу заблуждаться и не знать об этом. А со стороны не разберешься. Тупиковая проблема. Не поддается логическому анализу. Голая, не подтвержденная ничем, вера. Так?

Нур сохранял твердость:

– Так, да не совсем. Но мне не хватит слов объяснить. Отсюда не увидеть Эоны. Но оттуда видно всё. И всех. Тебе, Тахри, нужен Свиток! Нам всем нужен. Иначе…

– На том и остановимся! Пока! – решительно сказал Афраз; он успел восстановить свою обычную рассудительность и теперь, сузив и без того очень узкие глаза, пожелал распространить ее на всех айлов, – И вернемся к нашим насущным делам. Завершать задачи все равно придется. А там посмотрим. Но вначале обменяемся информацией. Так, как мы это делали в родном Арде. Принимается?

Предложение к полному отдыху. К общему сну и сновидению. Объединенный оперотряд слишком устал, чтобы противиться.

***

Каллиграф Ридж предпочитал в жизни постоянство, следование традициям. В Арде Айлийюн всё это было. Но за его пределами господствует дух перемен. Но времени, проведенного внутри непрерывно грозящего сюрпризами Большого Мира, оказалось для него недостаточно. Ни сердце, ни разум его не соглашались с новыми реалиями.

Он собрал побольше сухих веток и разжег у воды костер. Языки пламени вспыхивали и исчезали, отражаясь в озерном зеркале. Получилось два костра – истинный и иллюзорный. Ридж наблюдал сразу за обоими, подбрасывая в огонь веточки.

Костер привлек отдохнувших во сне айлов. И, как только все собрались, Ридж сказал:

– Я против. Чтобы спасти мозаичный, расклеенный мир, айлы решают пожертвовать собой и своим Ардом. Единственное, что требуется – сохранить Ард Айлийюн! Все другие проблемы – не наши.

Потрескивали сгорающие ветки, выстреливая оранжевые искры. Ночь близилась к исходу, отражение костра привлекло проснувшихся рыб. Размером в ладонь, в перламутровой чешуе, с длинными пушистыми цветными хвостами… Наблюдение за их игрой приносило успокоение. Красивый озерный мир, сохраняющий внутреннее равновесие долгие годы…

– Эти рыбки не боятся нас. Они уверены в своей безопасности. Но достаточно десятка вооруженных людей Империи. Или десятка Найденышей. И всё – гармония исчезнет.

– Айлы – не рыбы! – возразил Сандру Ридж.

– Да, не рыбы. Но над Лотосовым озером зависнут сотни воздушных лазерных тарелок, у маяка высадятся вооруженные мега-Найденыши… Мы не знаем, что еще имеется в распоряжении обитателей Темного материка. Не получив отпора, Империя пробьет коридор в Ард Ману. Империя – технически развитая цивилизация. Она имеет такие виды оружия, что нам захочется уйти в самые кошмарные сновидения. У нас, айлов, не останется надежд. Разве что спрятаться в одной из сказок Линдгрен.

Глафий продолжил в тональности Сандра, мягкой внешне, но несгибаемой внутри:

– Грязь и вонь поглотят Ард Ману. Чавканье, хрюканье, мусор и соответствующий антиаромат. Неужели такое угодно Эонам? Думаю, приблизится исход всей Иле-Аджале. Вместе с перемешанным на ее лице добром и злом, горькими и сладкими сказками. А затем – исчезнет в мирах и память об айлах. И наш трусливый позор уйдет вместе с нами.

Ридж только вздохнул. Сандр тоже, только внутри себя. Вот и оппозиция явилась. Наверное, нормально. Если к расколу не приведет. Айлов и так недостаточно, чтобы как надо быстро переустроить Ард Ману.

Глафий услышал и продолжил наступление:

– Ты, Ридж, один из лучших. И я понимаю тебя. Сам бы жизнь просидел в Арде Айлийюн, никуда не вылезая. Так ведь не дадут! На Острове оказались случайные люди. Империя не готовила проникновение через Провал. Мы не знаем, каков у них высший слой разума.

Посветлевший лицом, почти прежний Айдан сказал с надеждой:

– Да… Всё образуется. Нур уйдет… Но неужели у нас не найдется еще тысяча-другая подобных ему? И таких, как Ахияр… Не позволим мы им строить бараки и заборы, возводить границы на нашей земле. Мы впервые после Азарфэйра можем нарисовать карту Арда Ману. И распределить на ней первоочередные задачи. И перешлем через Волшебную Лампу. Ард Айлийюн в эти дни так бурлит… Мы в состоянии помочь им. И Комитету Согласия.

Оживился и Вилей, впервые после встречи:

– Я землеустроитель-профи. В родном Арде у меня и моих коллег работы почти нет. Наконец-то развернемся. Мы помним, – до Азарфэйра на нашем материке жила единая цивилизация, объединившая все племена и народы. Царил единый закон. Единые правила игры… И айлами называли правящую элиту, состоящую из представителей разных народов. Вот почему мы непохожие. И были у нас флоты морской и воздушный, космотехника. Даже Центр Магии имелся. Не на пустом месте начнем, а продолжим. Тахри разработает систему общего управления. А оперотряд на обратном пути отыщет мастеров нужных профессий. Соберем команды строителей, оружейников, моряков…

И Айдан, похоже, приходил в норму:

– Айдан означает светлую силу. Если она у меня еще есть, приложу всю к общему делу. Начало океанскому флоту положено: работают две верфи. Мы почти готовы к экспедиции на Сумрачный материк. Вот-вот вернется оттуда разведка. Я разделяю гипотезу, что Кафские горы – не наши. Они – отколовшаяся часть Сумрачного мира. Подобное тянется к подобному. Возможно, найдется способ блокировать Горы местным катаклизмом. Оперотряд имеет опыт взаимодействия с Духами Арда.

Афраз деликатно, растягивая фразы, посматривая на Нура, сказал:

– Но тот… Супердемон, так настроенный против отряда. И Нура… То, что я узнал, меня более чем насторожило. Не он ли главный вдохновитель и организатор всего? И, как я теперь понимаю, мой вопрос больше для Нура, чем для кого-то…

Нур принял вопрос Афраза на себя:

– Здесь и пока, наверное, так. Ко мне вопрос. Но ответ… Он не из области тех знаний, которые можно проверить или уточнить. Я сам не знаю, как они приходят. Но одно ощущаю ясно: они больше в сердце, чем в голове. Но мы же не знаем, где истоки сознания? Я уверен, – этот демон, как и другие такие же, не имеет над нами никакой власти. Он действует через тех, кто склонен ему подчиниться. Если вместо такой склонности поместить в сердца правильное знание о Седьмом Эоне, – он исчезнет из нашей жизни. А пока придется воевать с теми, кто склонился к нему.

Афраз заинтересовался:

– Я не с пустого места спросил. Мы проверили наши последние метки-донесения. Оказалось, они исчезли. И мы предположили: эти точки известны нашим врагам. Заранее известны! А ведь примерный маршрут и система связи дозоров с отрядом составлялись в Комитете! Знающих мало… Да, и мы стали оставлять донесения в других местах, на которые вы могли выйти с большей вероятностью. А когда стало ясно, что маршрут оперативного отряда поменялся, – вы пошли долгим путем, – еще раз все уточнили и проанализировали. В том числе обстановку на Арде Ману. И решили, – вы обязательно посетите новый остров на юге. А оттуда направитесь прямо на север. И будете торопиться. Значит, – пойдете по главной древней Дороге. И вот – угадали.

И, наконец, Айдан задал вопросы, на которые не решался:

– Как же вы потеряли Хису? Колодец, – конечно. Почему именно он? Разве он мог не услышать твоего запрета, Сандр?

Прозвучало как обвинение командиру оперативного отряда. Сандр не знал, что отвечать. Оправдываться? Объяснять? Но как и что? Помог рассердившийся Глафий:

– А ты, Айдан, не знаешь? Или хочешь скрыть, что знаешь? Хиса среди айлов жил не как айл. А как человек, ману. К примеру, верил в приметы, боялся дурных знаков. Нельзя никому уединяться. Он удовлетворился собой и своей страстью к вычислениям. Как тот лжекомпозитор на хуторе.

Айдан даже покраснел от такой отповеди и сказал с волнением:

– Простите, если вызвал непонимание. И в мысли не было обвинить кого бы ни было. Но уж если разговор идет, то еще одно…

Он посмотрел сначала на Нура, затем на Сандра и спросил:

– Как моя дочь, Азхара? Каков ее настрой после ухода оперотряда?

Нур тут же замкнулся. Сандр понял, – придется отвечать ему. И отметил: Айдан ничего не спросил, – да и не спросит, – о матери Азхары. Объяснимо: она отличается редкими среди айлов качествами, – легкомысленностью и почти полным отсутствием эмоционального сопереживания. Говорил Сандр скупо, обтекаемо, стараясь не задеть словом Нура и закончил ответ отдельным вопросом по Сангу.

– Санг, – хранитель традиций айлов. Великая потеря, ведь он не оставил ни записей, ни учеников. И, – я хорошо знаю, – он был всегда осмотрителен, обдумывал действие, прежде чем его совершить.

Айдан вздохнул и сказал:

– Верно. Он часто сдерживал инициативы Бахира. И тогда попытался. Он остановил Бахира и Эльдия рядом со стеной. И хотел что-то сказать. Но Бахир уже коснулся тумана, и тот его зацепил. А Санг в этот момент ухватил Бахира за руку. И тут, – то ли Бахир не послушал и двинулся, то ли туман рывком затянул их. Эльдия туман не коснулся. Но он попытался их спасти, и сам… А Эльдий собрал по пути много интересного по растительному миру. Его труды тоже пропали. Великий был природовед. И – у него осталось пятеро детей. Но там комплект бабушек и дедушек, да и Эрида, подруга его, женщина волевая и разумная.

Беседа оказалась тяжелой и потребовала перерыва. У озера разлилась утренняя заря, ароматы приозерного оазиса ожили и четко проявилась их северная составляющая, – яркий мятный холодок, оставляющий послевкусие не только в обонянии, но и на языке. Ангий успел к первым лучам Востока приготовить для всех праздничное угощение. Праздником он объявил «воссоединение». Эксклюзивный деликатес, – многослойные пирожные, – достались Анкуру и Айдану. Ангий посчитал, что они в данное утро особо нуждаются в поддержке. Обстановка сложилась домашняя, и разговор сам собой продолжился.

Инициировал продолжение Сандр:

– Что нам предстоит сделать прежде всего, – как только дойдем до Цели, – собрать воедино всё, что узнали. Определить общую концепцию поведения, выделить главные направления деятельности. Имперским президентом уже определены кандидатуры правителей регионов Арда Ману. Подозреваю, у них есть и схема территории. Они не наугад пробиваются. И стратегия у них есть, и способы ее достижения определены. Так же – на Темном материке. А у нас еще и Штаба по организации нет. Штаб? Так он правильно называется, Анкур?

Анкур подтвердил:

– Да, Генеральный Штаб.

Часть девятая. Кафское ПредгорьеНайды – хранители Слова

Оперотряд сильно замедлил скорость продвижения. Айлы впервые ступили в глубокий север.

– Воронок, притормози… Постоим немножко. Такая необычная красота…

Сандр, разрумянившийся, ярко светящийся, с горящими глазами, дышал глубоко и с наслаждением.

Афраз, Вилей, Менхар, Тахри, Ридж… Первый дозор не разделял восторга командира. Они не смогли полюбить север, пройдя рядом с ним. И уже не смогут. Айдану пока не до возвышенных чувств. Только ядро объединенного оперативного отряда думает и чувствует как единое существо. Или почти как единое, если учитывать Анкура.

В высоких сугробах застыли громадные кедры. Недавно прошел мягкий снегопад. Зеленые игольчатые лапы закутались в ослепительно белые покрывала, сквозь которые игриво выглядывают блистающие коричневой чешуей шишки. В просветах между лапами кедров просвечивает небо, сочно-лазурное и близкое. Выше, над кедровой рощей, оно светит бледной отдаленной голубизной.

По снежному насту петляют следы зверей, с верхушек деревьев за отрядом наблюдают птицы и делятся увиденным между собой и с деревьями. И морозная тишина изредка нарушается легким треском, – кедры говорят друг с другом об айлах.

Из-за ближнего багряно-коричневого ствола выглянула остренькая мордочка с ярко-желтыми точками глаз. Пошевелив черным влажным носиком, зверек прыжком сорвался с места и устремился в глубь леса, заметая след пушистым оранжевым хвостом.

– Красавица какая! – в восхищении воскликнул Джахар.

На его голос отреагировали крупные птицы. Черно-серо-белые крылья смахнули с вершин деревьев снежные шапки и взмыли в воздух, наполнив его шуршанием и шелестом.

«Какой здесь чудный, любящий тишину воздух… Тут возможны приятные тихие беседы, ведь время течет неспешно, хоть и заметно вязко. Оно затягивает, влечет, из него не так просто вырваться… Тут и новые привычки закрепляются быстро», – Сандр смотрел на природу незнакомого севера и определял, как ее использовать для решения задач отряда и после. И отметил для себя, – вот и выработался новый стиль мышления, практичный и деловой.

«Да..! Веселый огонь в деревянной избушке, клекот кипящего котла, аромат развешанных по стенам трав… Что еще нужно для счастья?» – добавил свою ноту Глафий.

Нур ушел еще дальше от практических смыслов Сандра.

«А вы гляньте под сугробы! Под снегом, – жизнь! Трава зеленая, и цветы в бутонах, и ягоды живые, и родники струятся…»

Отряд мог простоять в блаженном созерцании до сумерек, но Воронок требовательно заржал. И в разбуженную тишину добавился мягкий, с легким скрипом шум копыт. Отталкивающий багровый отблеск на севере притягивал необходимостью, поднятой выше желаемого.

Через десяток переходов к снегам добавился иней, щедро рассыпанный в воздухе, прилипающий к любой поверхности. Облака налились тяжестью. Природа постепенно склонялась к угрюмости. То и дело жестко налетали колючие вихри. Хрупкие ветки ломались от малейшего прикосновения. С деревьев ушел лист.

Первая настоящая зима айлов…

***

Еще несколько суточных маршей – и облака опустились, отгородив небо плотной пеленой с редкими просветами. Пробиваясь через них, лучи Иш-Аруна собирались в светящиеся полосы и расстилались желто-золотыми лентами по снежному покрывалу. Картина невероятная, ранее непредставимая.

Иней, снег, лед. До неба рукой можно дотянуться. А из облаков пикируют остроклювые птицы с глазами найденышей, стайками по три. Сделав низкий круг над отрядом и поняв, что поживиться нечем, в крутом вираже исчезают в белой непроницаемости.

– Птицы хищные и нас не боятся. Впереди – населенная людьми местность, – заметил Вилей.

«Вот, – термины Империи входят в наш язык. Люди, человек, земля… Начало сближения, конвергенции?»

Сандр внимательно наблюдал. Облака впереди, на полпути к горизонту, разошлись, световые полосы собрались в громадную единую колонну световых лучей и тут же всё пространство под облаками заиграло невероятно яркими отсветами, больно бьющими по глазам. Воронок остановился и напряженно задышал.

– С Дороги не сходить! – громко сказал Сандр, пытаясь разглядеть то, что почуял Воронок в светящейся игре небесного сияния, – Снег слишком глубок. У нас нет времени прощупывать ямы и западни.

И, потрепав Воронка по холке, успокаивающе сказал:

– Ты молодец, друг мой. Там, впереди, люди? И они ожидают нас? Очень хорошо. Потихоньку вперед.

Лошади двинулись медленным шагом, комьями разбрасывая по сторонам липкий снег. Скрыть шум продвижения нет никакой возможности.

– Дозор! Станьте арьергардом, дистанция сто шагов. Отряд, ускорить движение!

Их ждали.

Неподвижные фигуры в меховых одеждах с капюшонами. Айлы таких температур не боятся. Отсюда, – это люди, ману, потерявшие способности айлов. Их много, очень много. Коричневые черточки, хорошо видимые на снегу, ближе к горизонту они выглядят черными точками.

Один стоит заметно впереди… Сандр поднял руку, остановил отряд, спешился, подошел к нему и представился:

– Сандр, командир оперативного отряда айлов.

– Наши имена тебе не добавят понимания. Мы – найды, обитатели и хозяева Предгорья. Мы знаем о вас достаточно. И давно ожидаем, птицы принесли весть. Вы готовы к контакту?

– Да! – отозвался Сандр.

«Снежные люди, сыны холода. Вот мы и у Цели! Мы – гости-странники. Будем добры и благодарны хозяевам…»

– Снег дальше покрыт твердым настом. Мы приготовили для айлов обувь. Вы пойдете пешком за мной. За вами, по следам, лошади. Иначе и вы, и они серьезно поранитесь.

Предводитель найдов повернулся кругом. И темные черточки с дальними точками на снегу пропали, будто их и не было. Обувь, сшитая из плотной и мягкой кожи, оказалась к месту. Лошади по насту, да с поклажей, прошли бы немного. Айлы проламывали твердую снежную корку, оставляя за собой утоптанную дорожку.

Как и предположил Сандр, найды обитают в планетной коре. В катакомбах, на языке людей. Но каких! Определенно, и Президенту Империи такой комфорт не снился. Но для айлов увиденное стало подобием сновидения, проникновением в лучшую сказку волшебницы Линдгрен.

Город-сад, город-лабиринт, город-школа, город-фабрика…

Отряд опомнился, когда занял места за большим круглым столом, накрытым столь обильно-изящно, что Глафий немедленно пересадил Анкура рядом с собой. Ибо лучший способ связать свой аппетит, – приняться угощать другого. Конечно, не Найденыша.

***

Разговор сложился сразу. Потому что прежде всего найды объявили: они – наследники-хранители Главной Библиотеки доазарфэйровского времени. Наследие неисчерпаемое! И Свиток числится в хранилище под номером один. Радость отряда выплеснулись через гермолюки города и поднялась к облакам. Аура Нура так засветилась, что он попал в центр внимания найдов.

– Мы разделили вашу радость. Вы достигли цели – Свиток ваш. Найденное наследие – крайне важно. Но мы считаем: вы не оценили и не поняли то, что ваш брат Нур открыл самого себя. Разве такое не требует усвоения? За короткий срок он прошел внутри себя целую жизнь! И найденное в себе будет для него самым ценным приобретением. И ваш Нур с сегодняшнего дня, после обретения Свитка, – уже не айл.

– Не айл? Кто же он?! – прогремел Глафий.

– Он – больше чем айл. Чем ману или человек Империи. Таковыми были первые поколения Арда Ману. Первые потомки Первопредка Ашрана. Но – к столу. Не обижайте воздержанностью.

И воздержанность растаяла. Все пили, ели, говорили. Общая аура соединила мысли айлов и найдов, но слова требовались для того, чтобы выделить самое ценное в данный момент. И в Айдане растаял ком вины, колко застрявший внутри. И Афраз отбросил печаль так далеко, что и при желании не смог бы отыскать ее.

Только двое не смогли преодолеть то, что скрывали друг от друга и от себя. Желание исполнить Предназначение – да! Выше нет ничего. Но при этом они хотели остаться рядом друг с другом. Быть всегда вдвоем! Потому что свыше им подарено родство, по сути основнее кровного. Они ближе, чем отец и сын. А Предназначение разводит в разные стороны навсегда. Наверное, один Глафий как-то проник в тайну, которую они скрывали и от себя. И Глафий, глядя на них, радовался и печалился разом. Он видел в Пути: Ахияр не смог бы сделать для Нура то, что сделал Сандр. И Нур никогда не смог бы стать к Ахияру настолько близок, как стал близок к Сандру. Конечно, и Фрея здесь… Но она – другое. С этим Сандр справлялся и справится. Так определено Эонами… И тайное решение Сандра не скрылось от Глафия. Но как его оценить, он не знал.

***

Но всё, имеющее начало, имеет завершение. Стол освободили и найд в строгой серо-черной одежде принес на вытянутых руках и осторожно поставил на середину стола ящик из почерневшего дерева. А в нем, – то, что айлы называют Свитком. Но в ящике их оказалось несколько. Письмена, нанесенные на материал, похожий на знакомую бумагу. А сама бумага свернута рулоном-свитком на деревянную круглую основу, напоминающую жезл.

Несколько Свитков… Жезлы-цилиндры… Двое держат жезл, а еще двое раскручивают рулон бумаги. И тогда пятый получает возможность чтения.

– Так он устроен предками, – пояснил найд, принесший Свитки, – Можно использовать специальное устройство и справятся двое. Оно у нас есть. Текст вытягивается лентой. Как видите, знаки-буквы очень мелкие. Можете представить, сколько там информации…

Воцарилось благоговейное молчание. Молчание, нарушенное тихим спокойным голосом Нура, глядящего на один из Свитков:

«Когда ты сделаешь двоих одним, когда внешнее для тебя станет внутренним, а внутреннее – внешним, когда то, что сверху окажется внизу, тогда ты войдешь в Царство…

Я – свет, который сияет над всеми. Я – всё, и всё исходит из Меня и возвращается в Меня. Расколи кусок дерева, и Я буду там; подними камень, и в нем ты найдешь Меня»

(Евангелие от Фомы. Нью-Йорк, 1956)

И снова молчание. Но иное: будто Свиток ожил и заговорил. А что голосом Нура, – не в нем дело. Когда первые эмоции схлынули, предводитель найдов сказал:

– Да, теперь и мы убедились: ты – Избранный. Сказанное тобою – отсюда. Ты прочел, не развертывая… Но хорошо ли ты представляешь, куда направляешься?

Снова затишье. Каждый представил себе Империю как мог. И попытался совместить свой образ с личностью Нура. Часы для гостей остановились. Но только Часы.

Найды же этого не заметили. И один из них сказал:

– В Империи наступили тяжелые времена. Не стало ни восходов, ни закатов. Не стало зорь, ни утренних, ни вечерних. Ни Солнца, ни Луны… Сплошная пелена закрыла небеса. Ведь так, айл по имени Анкур?

Найды брали образы и их словесные обозначения напрямую из памяти выходца из Империи.

– То, что видим мы над Кафскими горами, – всего лишь знамение для населения Арда Ману.

Ридж отнесся к его словам с недоверием. И с иронией заметил:

– Зарево и грохот, – не результат работы по Прорыву?

Найд поправил Риджа мягко:

– Не совсем так. Земля горит под их ногами… А своими попытками прорыва они добавляют огня. Мы нашли в Хрониках… На том месте, где поднялись Кафские горы, стоял Храм. Один из первых на нашей планете. Мы думаем, он и сейчас стоит.

Новость вызвала небольшую дискуссию среди айлов. Мнения разделились. Одни утверждали: пока храм стоит, земляне к ним не пробьются. Другие: храм сам по себе ничего не значит. Без знающих и присутствующих в нем…

Сандр подвел итог сказанному найдами:

– И в ваших знаниях нет ясной системы. Прошу простить за прямоту. Нам предстоит узнать все, что возможно. И сложить единую четкую картину. Вы изучили Свитки? И поняли знание, содержащееся в них?

– Ты стремишься к невозможному, командир айлов, – отвечал ему предводитель найдов, – Да, мир познаваем. Но, – познать и понять его не дано никому.

Анкур попытался дать легкий ответ:

– Это потому, что живем мало? Не успеваем?

– О, не так просто. Ведь ты – человек Империи. А теперь – айл. Интересное, многообещающее начало судьбы… И ты, человек-айл, понял, откуда получает свои знания Нур. Но ведь и мы оттуда же! Да каждому дается своё! В зависимости от особенностей психики, уровня интеллекта…

Сандр решил увести разговор от разногласий в главном:

– Это так. Это верно. Но есть еще цепочка передачи. Должна быть. От учителей к ученикам. От учеников, ставших учителями, к новым ученикам. Ваше собрание книг… Там скрыто столько учителей! Мы не освоили то, что имеется, а готовы требовать новое? У Нура своё, особенное Предназначение. Но мы, оставшиеся и остающиеся тысячи и миллионы, – мы другие. Кому-то из нас придется зарыться в Свитки и тома, чтобы извлечь нужное нам здесь и сейчас. То, что тут же станет опытом и практикой. А с вопросом познаваемости мира будем разбираться после. Вы, найды, – Хранители. Кто, кроме вас, способен стать учителями Арда Ману?

Глафий кивком головы поддержал Сандра и добавил:

– Ведь это вы продаете бумагу и карандаши из своих подснежных складов?

Предводитель найдов слегка удивился:

– Продаем?! Да, наверное. Но, – на самом деле, – дарим. Почему? Что легко дается, мало ценится. Мы оцениваем бумагу по максимуму, и те же торговцы-авареты смотрят на нее как на драгоценность. И приобретают за объявленную цену. Чаще расплачиваются товаром. Мы не нуждаемся ни в чем со стороны. И передаем полученное от них другим племенам и народам. В чем наш расчет или выгода, бородатый айл? Каждый народ сохранил навыки письменности, какие-то знания, предания… Пробудится скрытая память. У многих уже явилась потребность записывать… Вы понимаете смысл нашей работы?

Нур тут же подтвердил:

– О да! Это мудро и дальновидно! Возрожденная письменность объединит народы, поднимет интеллект. Сандр, пожалуй, ты не прав с оценкой их вклада… Найды опередили айлов в общем деле.

Сандр улыбнулся и склонил голову.

– Признаю с радостью, – я ошибся. Да не проникнет враг в ваш дом, о мудрые найды! Но у нас еще одна нерешенная задача… Нам требуется найти Вход. Или – Переход. Или…

Предводитель найдов тоже улыбнулся:

– Да, айлы настойчивы в осуществлении своих планов. Не в нашей власти переменить ваше намерение. А желаем… Такие, как Нур, крайне нужны нашему миру. Вы идете к Месту Тьмы… Мы называем его «Кишечник Межвременья». Луч света тонет там без следа. Да, это Вход. Но куда? Возможно, в любой теневой мир. Не только в Империю. В коридорах межвременья легко заблудиться. Нет никаких гарантий… Можно ведь оттуда проскочить и на Темный материк, и оказаться близ самой дальней звезды. Но, поскольку вы непреклонны… Севернее нас обитает интересное племя. Снежная Стая, – так мы его называем. Лучше них горы никто не знает. Снежная Стая поможет вам завершить операцию по Проникновению. Они – летающие люди. Встреча с ними станет для вас сюрпризом. И мы, найды, не будем ее предвосхищать…

Снежная Стая

К Предгорью ведут тропы, подготовленные и известные только найдам. Проводник идет уверенно. Оперативный отряд приближается к Цели Пути. Но психоэмоционального подъема нет. Скорее, наоборот, падение. Ничто не радует айлов: ни снежная белизна, ни зеленые кедры с зимующими красно-коричневыми шишками, ни голубое небо. Кафские горы в полосе отдыха, – ни зарева, ни барабана. Казалось, угроза, ведущая отряд вперед, только приснилась.

Проводник постарался улучшить общее настроение:

– Вы не видели ману, летающих как птицы, группами. Стаями… Отсюда и название,– Снежная Стая. Я их вызову. Иначе вам придется ждать долго.

Он издал такой причудливый свист, что Джахар рот открыл. То ли от восхищения, то ли от протеста.

Стая появилась в небе со стороны гор, закрывших треть северного небосклона. Семь птиц-ману. Серо-черные с белыми крыльями, они сделали над отрядом круг и снизились. Один опустился перед отрядом, остальные продолжали кружить, опираясь на восходящий воздушный поток. Мягко сложив крылья за спиной, летающий ману постоял, осматривая отряд. И, почти не приминая снег, легким шагом подошел к стоящим впереди Сандру и Нуру. Ростом пониже Нура, с обветренным красно-коричневым лицом, он сконцентрировал ярко-синий взгляд на Сандре. Изучение продолжалось недолго. Но первые слова летающего ману ввели айлов в шоковое состояние:

– Ты – Сандр. Друг Ахияра…

Подготовленный найдами к неожиданностям, Сандр не сразу сообразил, что и как.

– Ты узнал меня… И Ахияр… Как?

Летающий ману растянул темные губы, показав синеватые зубы:

– А ты совсем не изменился, Сандр. Почти не изменился.

Сандр глянул на Нура, – и тот ничего не понимает. Сандру пришлось изрядно напрячься, чтобы сопоставить известное, ожидаемое и невероятное.

– Джай… А ты неузнаваем. Одни крылья…

Вздох прошел по отряду. Проводник наблюдал за встречей невозмутимо-спокойно.

– Что крылья, Сандр… Каждый айл способен отрастить крылья. Если захочет… В горах без крыльев нельзя.

Теперь и Нур, – последним в отряде, – понял, кто перед ними. Открытие потрясло его больше, чем Сандра. Ибо Сандр надеялся встретить айлов из отряда Ахияра, известных и близких. А Нур знал отца и брата заочно, по рассказам Фреи и Сандра.

Летающие айлы… Начало новой расы разумного населения Арда Ману… Возможно, – ближнее будущее как айлов, так и других народов? Ведь они все – ману, люди.

Сандр приступил к вопросам:

– Почему вы не вернулись? И где остальные четверо? Кроме Ахияра…

Джай отвечал, оставаясь спокойным, как проводник:

– Я пытался. Ведь лететь не так долго, как идти. Но Ард Айлийюн с внешней стороны недоступен. Пустыня не пропустила. Как и море…

Сандр жадно смотрел на Джая, определяя первоочередные вопросы.

– Но… Что вы делаете здесь? Ведь горы, мороз, снега… И Империя…

– Именно. Империя. Из-за нее. Мы готовим завалы в вероятных местах прорыва. И – еще кое-что…

К расспросам подключился Глафий:

– Но разве вы в силах остановить их?!

– Не остановим, да. Но задержим. Нанесем урон. Каждый делает то, что может и должен… Моя Стая занимает Центральное ущелье, ведущее к полюсу. Оно имеет особое значение. Но, Сандр… Я узнал почти всех в твоем отряде. Кроме двоих.

Джай переводил взгляд с Нура на Анкура. Сандр рассказал об Анкуре. Джай от услышанного задумался так, что почти забыл о Нуре.

– Провал… Колодец Желаний… Выходит, они просачиваются…

– А это, – Нур, – сказал Сандр, останавливая его размышления, – Сын Фреи и Ахияра. Брат твой.

Джай не сразу воспринял новость. И смотрел на Нура так долго, что тишина зазвенела. И, похоже, понял больше, чем было сказано.

– Брат… Вот как, – тепло рванулось через его глаза, но Джай смирил его, – И, вижу, ты решился повторить путь отца?! Да, отец говорил мне. Сон… Он узнал о твоем рождении. И сказал, что мы встретимся. Теперь понимаю… Но почему ты?

– Предопределение, брат, —скрывая волнение отвечал Нур, – Или Предназначение… Мы успеем обсудить это…

– Наверное, успеем, – Джай внимательно посмотрел на Сандра и вернулся к Нуру, – Я не мог и предположить, что ты такой… Да, как отец почти. Да… А остальные четверо, Сандр… Они в Ущелье. Много работы. В воздухе – мои братья. Снежные люди… Они – братья найдам. Мы здесь все – одна семья. Без братства на севере нельзя.

Он оглядел отряд и сказал найду-проводнику:

– Брат, можешь возвращаться. Дальше поведу я. И передай Белому Сну, – впереди Большая Встреча. Пусть готовится.

***

Вот и Кафские горы, гордо вознесшие алеющие снежные вершины выше облаков. Громадный массив, полностью не исследованный ни найдами, ни Снежной Стаей. Пики, хребты, ущелья, долины… Протянувшиеся до полюса и дальше, к морю, разделяющему Ард Ману с темным Материком. Кто и что может скрываться там? Непривычное давление горной массы рождало в айлах настроение потерянности. Слишком они здесь малы. Иные масштабы, прежние оценки неприменимы.

Почувствовав общее настроение, Сандр мысленно указал отряду на Джая, идущего впереди. Старший сын Ахияра явно отличается от айлов отряда. От сильной фигуры струится такая уверенность! Не портит впечатление и белый горб от сложенных крыльев. Гордая красота, готовность к немедленному действию… Сшитая из кожи зверей одежда добавляет мужественности. И Сандр, присмотревшись, мысленно передал Нуру:

«Видишь? Кожа, ремни… Просто, функционально, красиво. Стиль Фреи! И никак иначе».

Тропа запетляла, поднимая отряд к облакам. Птицы-люди по-прежнему кружат над ними, но на такой высоте, что нельзя определить, кто они. Снег под ногами пошел крупчатый, рассыпчатый. Лошадям идти труднее. Вспрыгнув на выступ скалы, Джай повернулся и сказал:

– Осталось немного. Потерпите.

И, подняв руки над головой, просигналил пальцами. Стая снизилась, сделала круг и улетела на север.

«Однако, и зрение у них! – восхитился Джахар, – И музыку они наверняка предпочитают тонкую, чистую. Не «композиторскую».

Горы придвинулись на дистанцию осязаемости. Но зарево и грохот отдалились.

«Очень интересный факт», – отметил Сандр.

Снежная крупа хрустит под скользящими на ней копытами. Под крупой лежит снег твердый, как камень, слоем неизвестной толщины. Темно-коричневые откосы и серые сколы поблескивают цветными зернами минералов. Зерна собираются в пятна и полосы, слепящие то желтым, то радужным блеском.

Вот и место назначения. Еще один сюрприз-контраст! В округлой, на полгоризонта радиусом, чаше раскинулся зеленый оазис с озером в центре. Трава, цветы, зеленеющие деревья… И удивительно чистый ароматный воздух. Воронок с Кари от удовольствия заржали дуэтом. Эхо прокатилось по межгорью и навстречу отряду из цветных шатров под зелеными кронами вышли люди Снежной Стаи.

– Здесь наше главное пристанище, – сказал Джай, – Есть много других, но они все в горных пещерах. Часть скрытого города подарили нам найды. Лошадей предлагаю оставить здесь. Будете готовы, двинемся туда, куда предписано…

«Куда предписано…» – больно отозвалось в сердце Сандра. Долгий Путь подошел к завершению. И понял Сандр о себе, что отодвигал мысль о расставании с Нуром, лелея надежду на иной исход. Но вот сказано: «Предписано!»

А пока…

Перед оперотрядом встали четверо из Снежной Стаи. Четверо айлов: Барк, Киран, Антар и Чанда, – единственная женщина в экспедиции. Узнать их трудно. Практически невозможно. Прошло пятнадцать лунных лет. Всего пятнадцать или целых? Как же они суровы на вид! Как холодный камень или снег.

Но Сандр за годы пути успел превратиться в командира, руководителя. Инициатива, быстрые решения, давление воли…

– Я – Сандр. Со мной – оперативный отряд Арда Айлийюн. Кроме двоих из нас, вы всех помните и знаете. А вы, группа Ахияра… Чанда! Подойди ко мне!

Нур не удивился: темная от горного загара женщина, внешне мало отличающаяся от спутников, послушно сделала десяток шагов и остановилась перед Сандром, лицом к лицу.

– Я – Чанда, ты угадал, Сандр. Мы рады вас видеть. Ведь мы не забыли, кто мы и откуда. Но мы узнали всех. И Нура, брата Тоира. И того, кто стал айлом недавно. И мы знаем, откуда он.

Голос Чанды потряс Нура, – он как бы сплелся из двух голосов, Фреи и Азхары. Женский голос Арда Айлийюн, который не надеялся услышать.

– Мы – прежние, Нур, не удивляйся. Но мы и другие, – не обманывайся, Глафий. Нам придется сближаться заново. Я представлю тех, кого вы не сможете назвать по именам… И Джай уже не Джай, а Тоир. Потому что он вождь Снежной Стаи, один из них. И – один из нас. Джай унаследовал лучшее от айлов через Ахияра и Фрею. Он – айл Джай. И – он усвоил все лучшее от людей Снежной Стаи. И он – Тоир, вождь птицелюдей.

Группа Ахияра! Да сам Ахияр растерялся бы! Все пятеро, – айлы, роднее быть не может. И они же – летающие люди-ману Кафских гор, отдаленнее не придумать.

Джай-Тоир, дождавшись, пока Чанда представит каждого из темнокожих крылатых айлов, сказал, стараясь говорить мягче. Но получилось твердо и сухо. Или холодно?

– Мы отвели вам комнаты. Они здесь, под ногами. Будем действовать в соответствии с вашими желаниями.

– Комнаты подождут! – не менее твердо сказал Сандр, – Мы организуем стоянку оперотряда там, где… У финишной черты! Там же, с вашим участием, проведем сеанс связи с Ардом Айлийюн. После которого необходимо Общее Собрание представителей тех народов, которые смогут принять в нем участие. Определим первостепенные задачи для Арда Ману.

«У финишной черты! – Нур дрогнул внутри, – Он не решается сказать: «прощальной». Он не готов. Как и я. Ни он, ни я – мы оба не хотим расставаться. Как преодолеть нежелание?»

– Да будет так! – подытожил Джай-Тоир, – С утра и двинемся. А пока отдыхайте. Отдам распоряжения и присоединюсь к вам.

***

Берег горного озера…

Ни лотосов, ни друга Бухайра. Но: синь чистейшей воды и рыбки, – неяркие, но многоцветные. Цветочки по берегу бледно-голубые, нежные. Но снежных цветов, виденных первым дозором у истоков Жемчужной, здесь нет. Тихо, спокойно, воздух ласковый, самый тот. И пчёлки жужжат на радость Глафию. Только помельче и красноватые, без полосочек. Каков вкус их мёда?

Нур смотрел и думал о предстоящем.

Чанда мягко опустилась на траву рядом, протянув чашечку красноватого мёда. Читают мысли? Но да, они же айлы… Чанда выглядит иначе. Освобожденная от лётной одежды, в удобном голубом платьице с длинными рукавами, тонкая и изящная… Если исключить крылья… И осветлить кожу… И смягчить ауру, добавив теплых тонов… И… И… Нет, возврата не будет. Возможно, такое преображение ждет многих и многих айлов.

– Труден оказался путь, Нур? – спросила она, заглядывая через глаза в душу синим мягким взглядом.

– Нет, – не колеблясь ответил Нур, – Впереди, – труднее. Там не будет оазисов.

Чанда улыбнулась с легкой печалью:

– Как ты похож на Ахияра! На молодого совсем Ахияра…

Нур перевел разговор:

– Братство Севера… Оно выше, крепче братства айлов? К кому ближе Джай? Тоир…

– Я поняла тебя, Нур. Вы – братья по крови. По общему делу, – заочно. Вы впервые увиделись. Чтобы стать братьями по духу и сердцу, – требуется кое-что еще…

– Мы не успеем. Я не смогу унести его образ.

Разговор получался трудный, соответствующий моменту. Но контрастирующий с тихой красотой долины в снежных горах. И Чанда решила смягчить контраст песней. Ей не вторили, как Фрее, воздух и пчёлы, цветы и деревья. Слова песни сложились из трех языков: айлов, найдов и крылатых ману. Нур с трудом постигал гармонию слов.

– …прелесть своя во всех переменах… Ила-Аджала наша жива, и она не слабей Азарфэйра. Нельзя быть сильней Илы-Аджалы, сильней Иш-Аруна. Спор с Небесами напрасен…

Ни айлы, ни Снежная Стая, – не творцы и не хозяева времени. Но не рабы мы часов или лет… Время – лицо бесконечности, она внутри и вне нас… Время тает как снег у костра, но мы не уходим с ним вместе… Сердце айла – глаз Вечности!

О Высший Эон! Ты – в сердце моем. О, Высший Эон! Не дай заблудиться среди отражений слов…

О, Высший Эон! Помоги тому, на ком Света печать, и спаси от ужасов Тьмы…

Песню Чанды остановил шорох крыльев. Вернулся Джай в сопровождении троих братьев, и отряд собрался вокруг них.

– Большое Собрание состоится в назначенный тобой день, Сандр. Есть хорошая новость, – мы закончили подготовку еще одной ловушки для Империи. Рядом с ущельем, через которое готовится Прорыв, скрыт в недрах резервуар тайного огня. Черная маслянистая жидкость… Если направить вниз и поджечь, спасения не будет.

Анкур оживился:

– Я знаю, это – нефть. Когда-то ее на Земле было много. Империя израсходовала…

– Нефть.., – мягко повторил Джай, – Красиво звучит. Мы будем надеяться, Ила-Аджала простит нас за такое использование ее сокровища.

Заговорил прилетевший с Тоиром летающий ману. Айлы впервые услышали голос аборигена гор. Непривычные тембр и мелодики, странные звуки… Джахар насторожился, вслушиваясь в незнакомую речь.

– Наши легенды гласят, что пространство Империи не всегда под властью Тьмы. Земля была не менее красива и обильна, чем Ила-Аджала. Мы думаем так: Империя подняла знамена своих желаний выше законов жизни планеты. И планета вывела на поверхность внутренний огонь, чтобы очиститься от скверны, накопленной людьми. Сейчас там пылает множество Азарфэйров.

Джахар вздохнул от умиления звуками; и вопроса не возникло, – а откуда они знают? Спросил о другом:

– Ваша речь, летающие ману, – как музыка гор, снегов, зимнего неба. Невероятно красива. Но почему здесь, рядом с Прорывом, не видно багровых сполохов, не слышно грохота барабана? Ведь мы их видели и слышали далеко на юге…

В разговор вступил другой летающий ману, оказавшийся женщиной. Она обладала голосом еще более чарующим, и Джахар совсем растаял, слезы выступили на глазах.

– О-о, мы тоже иногда слышим и видим. Но долина защищена Ила-Аджалой… А у поселений найдов… Ночью там – красные зарницы. А по утрам – отраженный гром. И отзвуки с отсветами… Они соединяются дважды: на рассвете и на закате. А иногда мы слышим голос, несущий угрозу. Он почти живой. Но – только почти. Кто-то грозит нам…

Она сказала и прислонилась к плечу Тоира. Он пояснил:

– Гайяна. Моя подруга.

Сандр, поворачивая интерес к практическим делам, сказал, строго глянув на Джахара:

– Мы привезли образцы оружия. От народа, живущего в Городе, бывшем столицей Арда Ману. С его помощью легко поджечь нефть. Оружие многофункциональное. Думаю, вы отправите экспедицию в Город. Мало ли… Враг пробьет Проход и пойдет группами, колоннами, не разом вывалится. Это оружие способно завалить Проход трупами.

Джай согласно кивнул. Третий из прилетевших с ним взмыл в воздух. Гайяна, внимательно посмотрев на Нура, обратила вопрошающий взгляд на Сандра.

– Я многое знаю об айлах… Тоир – брат Нура… Вот… Вы провожаете Нура, брата своего и нашего. Я знаю, почему. А если от Седьмого Эона придет к вам через сновидение повеление всем уйти туда?

Она махнула изящной коричневой ручкой на север. Полусложенные за плечами белые крылья дрогнули.

– Вот такое повеление… Уйдете? Все?

Ответили ей одним голосом трое, Сандр, Нур и Глафий:

– Уйдем!!!

Глаза Гайяны расширились, отразив сразу три горные вершины. И помолчав чуть, она медленно, но с убеждением, объявила:

– Тогда… Если так… Тогда я… Все мы присоединимся к вам.

Она крепко прижалась к Джаю.

Прощание перед Встречей

Утром оперативный отряд увеличился на семерых: кроме группы Ахияра присоединились Гайяна и Амар, – координатор правящего Комитета найдов.

Переход к избранной Сандром точке дался легко. Расстояние преодолели за сутки.

Сандр осмотрелся. Последняя стоянка на Пути, – выбрать непросто. Надо бы поближе к Проходу. Или Переходу… Но и не в прямой видимости.

Над севером, обозначая близкий полюс, тянутся к приблизившимся звездам острые горные вершины, днем отбрасывающие яркие слепящие блики, а ночами посверкивающие мириадами красных и багровых искр. Барабана здесь не слышно, но оттого еще более тревожно. Кажется, будто враг прокрадывается бесшумно, и вот-вот его вооруженные отряды вынырнут на свет из ведущей в глубь Кафского массива расщелины.

Джай провожал Ахияра и знал: где, что и как. Гладкое плато серого известняка лишено снега, излучает заметное тепло. Под ногами в глубине скрытый огонь. На юго-востоке темнеет небольшой лесок, через который тянется незамерзающая речка. Очень хорошо, – для костра достаточно материала. На полпути между расщелиной и речкой, – самое место…

И, – чудо? – там уже стоят два сборных домика, используемые найдами в походах! Джай предусмотрел и предугадал выбор Сандра.

Мысль вернулась к попыткам понять психику обитателей Империи. Островитяне и Анкур… Два полюса, очень не равнозначные. Да и своего зла на Арде Ману хватает. Но непонятно многое. Империя достигла высокого уровня в технике и технологиях. Но живет исключительно для тела. Желудочное сообщество. Если учесть, сколько она плодит мусора и грязи, – желудочно-кишечное. Само собой, в таких условиях гнездящийся в них Дух тоскует. Они удовлетворяют тоску храмовыми эрзац-ритуалами. Держат касту грязных служителей культа. Точнее культов! Никакого представления об Эонах!

Но, – далеко ли от них люди Арда Ману? Разве здесь не дефицит Веры и Истины? Племена, народы… И между ними, и внутри них нет единства. Особенно – по отношению к Империи. Кому-то все равно, кто-то даже радуется… Мало кто тревожится и задумался. Но и среди задумавшихся редкий желает склониться к какому-нибудь решению…

***

К исходу дня условия для сеанса связи и Общего Собрания созданы.

Огонь нескольких костров бросает длинные отсветы на ближние скалы, окрашивая голый камень в бордовый цвет, а снежные наносы в алый. Отряд Ахияра организовал питание для гостей. На треногах над кострами булькают котлы, расстилаются скатерти, расставляется посуда.

Сандр устроился в стороне, чтобы горы оставались в поле зрения, не перекрытые светом костров. Зажглись звезды, подошел Нур с Волшебной Лампой в руках.

– Наш Хитрый Дедушка в замечательном настрое. Я провел пробный сеанс. Комитет Арда Айлийюн готов. Маленькая новость, – Фрея вошла в состав его. Как лучше: вначале сеанс связи или подождем Собрания?

Сандр ненадолго задумался.

– Собрание – завтра. И – с ним достаточно ясно и просто. Лучше – сеанс сейчас. С участием тех, кто пожелает. Но Тоиру, – Джаю! – быть непременно.

Нур согласно кивнул и передал Лампу Сандру. В глазах блеснули влажные оранжевые искорки. Да-а… Пока Нур занимался приглашением желающих связаться с Ардом Айлийюн, Сандр вернулся к размышлениям.

Высохшие на морозе сучья и ветки горят без шума и дыма, над плато стынет первозданная тишина. Долгожданный конец Пути наступил внезапно. И оперативный отряд растерялся в пустоте, которая вдруг образовалась внутри заполненных трудным стремлением к Цели сердец. Внешнее напряжение разом спало, на смену пришло тяжелое раздумье. Максимальная близость к Империи и предстоящее прощание с Нуром казались нереальными.

Айлы подходили по одному, молча становились кругом Сандра с Лампой в руках. Дедушка поглаживал седую бородку и лучился доброй улыбкой. Успеет ли Сандр разобраться, что это за дар, – механизм, оставшийся от древних, или же конструкция, таящая искушение?

– Комитет Согласия айлов готов к разговору, – негромко сообщил Нур, – Они собрались в Храме. Собрались все, с кем каждый из нас хотел бы поговорить. Но только мыслью и чувством. Увидеть не получится, Лампа не так совершенна, как сновидения…

Сандр добавил:

– И, – не будем утомлять Дедушку. Лампе предстоит стать центром связи со всеми регионами Арда. Ему придется много поработать.

***

Плато едва уместило всех прибывших на Собрание. Снежная Стая, найды, несколько незнакомых оперативникам народов… Прибыл и представитель аваретов.

– Здесь территориально расположится Штаб Противодействия Империи! – твердо, опустив приветствия и вступление, сказал Сандр, – Есть принципиальные возражения?

Рост Сандра позволяет видеть каждого. И оценить общий настрой. А он явно не деловой и не «оборонительный». О «наступательном» и мечтать не приходится. Да, Ард Ману придется раскачивать и наполнять энергией да решимостью. Пока они стадо, не знающее и не желающее поводыря или пастыря.

Тот, из аваретов, спросил:

– Что значит Штаб?

– Штаб – центр управления, организации и координации всех наших действий на всей территории Арда Ману в соответствии с задачами. С их определения мы и начнем встречу. После чего утвердим состав Штаба и его полномочия.

Больше вопросов не поступило. Несмотря на отсутствие у большинства минимальной ясности. И Сандр приготовился к достаточно долгой и утомительной речи. И беседам за ней…

***

День Собрания завершился. На плато остались избранные в состав Штаба. И Гайяна рядом с Джаем-Тоиром.

Сандр измотан, как после прохождения Бирюзового леса и потери Хисы. И с удовольствием поглощает приготовленный Глафием и Ангием медовый отвар неизвестного состава. Гайяна смотрит с сочувствием. Общее мнение высказал Джай:

– Сандр! То, что ты сделал сегодня, не смог бы никто. Начало превосходное! Мы распространим память этого дня немедленно по всем народам. Постоянная связь их со Штабом будет надежна. Снежная Стая занялась этим.

– Очень хорошо! – сказал Сандр, принимая вторую чашечку целебного напитка, – Но я – не незаменимый. Штаб обязан работать и без меня. Джай! Тоир… Глава Штаба должен быть из айлов! И я не вижу более подходящего, чем ты. Что можешь возразить?

Глаза Нура блеснули, – Сандр укрепился в тайном устремлении. И на самом деле, кто, кроме него самого, определит ему место в общем раскладе борьбы?

Плато дрогнуло. С ближних скал зашуршал снег, прошел легкий гул.

– Под нами потенциальный Азарфэйр, – пояснил глава найдов, – Но он не собирается выходить наружу. Трясет не от него.

– Имперский Азарфэйр действует? Такая тесная уже связь? – спросил Джахар.

– Да. Знакомое вам зарево – мираж. Как и удары барабана. Они появились, как только начались реальные эксперименты. Предупреждением для нас.

– Что значит, – сладкая жизнь у них там кончилась. Вулканы, землетрясения…

– Да. Их планета приступила к самоочищению.

Спросил кто-то неузнанный Сандром по голосу:

– Но ведь за Кафскими горами… Там – только море! Море Наджас!

– Так и не так, – продолжал вождь найдов, – Наджас… Море Мрака… Оно разделяет Ард Ману и Ард Аатамийн. Два материка Илы-Аджалы. Наверняка есть кусочки суши и поменьше, острова в океане. Но мы о них ничего не знаем.

– Замечательно! – воскликнул Анкур, – Предстоит столько открытий! И путешествий! На Земле не осталось ничего не открытого, и все там одинаково.

– Тебя зовут Анкур… Ты айл. И ты – землянин. Интересное перерождение. Известно ли тебе о том, что и кто правит всеми мирами? Об Эонах.

– Я кое-что узнал об этом в оперотряде. В Империи такими знаниями заведуют такие, как монах Назар на Острове. Они ничего не знают. Тех, кто пытается об этом говорить, Управление Безопасности отправляет в отдаленные зоны.

– Так… В Империи живут не только сущности, подобные разумным. Те, которых отправляют в отдаленные зоны, могут быть нашими союзниками? Анкур?

Анкур воодушевился:

– Еще как! Если только их освободить и… Я учился в специальном колледже. Там бывают всякие разговоры. И об этом тоже.

Сандр наблюдал за Нуром. Разговор с участием Анкура не мог не заинтересовать. Но внешне Нур выглядит спокойно, веселее обычного.

Амар, старейший из народа найдов, с лицом сплошь из морщин и бритым коричневым черепом, заговорил почти неслышно, и сама собой установилась тишина.

– Я здесь самый бесполезный… Но самый старый, потому и пригласили. Не помню, сколько мною пройдено лет. Но память моя молода. Почти… Я вспоминаю… Кафские горы принадлежали Арду Аатамийн. То ли из преданий, то ли из книги какой… За Горами царила древняя магия, берущая начало неизвестно от кого и когда. Амулеты, обереги, идолы, образа… Вещи, наделенные тайной силой…

Киран, музыкальный конкурент Джахара из группы Ахияра, спросил:

– Образа? Что такое образа?

Амар зашевелил бледно-серыми губами, из сетки морщин выглянули голубые глаза, неожиданно блеснувшие энергией.

– Доподлинно неизвестно, – сказал Амар, – Возможно, это похоже на наши образы. Не знаю, как у айлов. Но мы, по настроению, бывает, рисуем мысленно картинку, которую могут увидеть другие. Рисуем и «подвешиваем» в нужном месте города своего. Чтобы увидели все или тот, кому мы картинку адресуем.

– В Империи рисуют картинки по-другому, – Анкур совсем акклиматизировался, – На бумаге. На дереве. На чем придется. И тоже вешают где придется. А потом просят у этих картинок кто о чем. Кто здоровья, кто денег…

Амар недовольно закряхтел. Ассоциация землянина ему не понравилась. Томан, профессиональный то ли маг, то ли жрец найдов, пришел на помощь Амару:

– Если просят, рассчитывают на отдачу. На магию. На Темном материке вместо Эонов то же, что и на Земле. В этом смысл образа, – замещение Эонов.

Глафий, сдерживая мощь голоса, спросил:

– А разве образ, картинка, – она может помочь или спасти? Излечить, что-то подарить? Откуда она возьмет? И как услышит? Без ушей? Чушь какая-то.

Амар вдруг рассмеялся. И сказал заметно громче:

– Если чего-то очень сильно хочешь, это может случиться. Но наши образы не для этого, волосатый айл. Они для передачи мыслей и настроения. Иногда – того, что ты придумал. И желаешь поделиться.

***

Что-то в разговоре вывело Нура из себя. Он встал перед Сандром, резко махнул рукой в сторону Амара и громко сказал:

– Болтаем о том, в чем не смыслим! От иллюзии Эона можно получить только иллюзию исполнения желания. Даже если она выглядит реально. Это на самом деле чушь, уводящая в сторону от верных знаний. И от правильного их понимания. И от наших дел тоже.

Нур делался нервным, способным на эмоциональный срыв. И Сандр мысленно попросил всех, кроме Джая, покинуть их. Джай понял состояние брата. Нур пытался сконцентрироваться на задаче Перехода, чтобы определить точный момент. Но не получалось. Не было в его жизни ничего более тяжкого. И не будет.

Они остались втроем рядом с костром, отделившим от остального мира. И Джай негромко сказал:

– Я часто сижу у места, откуда ушел отец. Я один присутствовал при этом. Так он пожелал.

Джай говорил неторопливо, пронизывая взглядом горы.

– Там всегда тишина и покой. Но в последнее посещение, перед вашим прибытием, тишина нарушилась. Странное происшествие…

Нур насторожился, Сандр тоже.

– Я вначале подумал, это тень… Но небо оказалось чисто. Решил, зверек пробежал. Из тех, что водятся поблизости. Но на плато, а тем более у Перехода, они не появляются. И решил проверить. Для летающего айла настигнуть подобную добычу нетрудно.

Джай помолчал, продолжая сверлить взглядом горы.

– Не тень, не зверек… То был кот, достаточно большой, тяжелый, сильный, весь из жил и мышц, ни жиринки. В его зеленых глазах виделся долгий путь, который пришлось пройти. У нас таких не водится. Но что ему понадобилось у края Арда Ману? Я держал его в руках и смотрел в глаза, пытаясь прочесть ответ. Кот держался спокойно, без сопротивления, но уверенно. И сам смотрел на меня так, что мне показалось, – хочет что-то передать. Да я не способен принять…

Нур, скрывая возбуждение, спросил:

– Что с ним? Куда он делся после встречи с тобой?

Волнение Нура не скрылось от Джая. И он, с недоумением и непониманием такого интереса, продолжил:

– Я опустил его на камень рядом. Кот постоял, еще осмотрелся и неспешно двинулся путем Ахияра. Он шел так, будто видел следы его. И – исчез за Преградой. Как и отец. Да, очень странное происшествие. Как знак, что ли…

Нур перестал сдерживать эмоции. Он встал лицом к Джаю, положил руки на плечи, чуть тряхнул, и шепотом приказал:

– Передай мне… Передай мне образ этого кота! От начала до его исчезновения…

Сандр кивнул Джаю, тот повиновался. Увидев «странное происшествие» глазами брата, Нур переменился. Нервное возбуждение ушло, радость прямо полилась от него. Успокоившись, он поведал Джаю всю историю своего Котёнка, от рождения до исчезновения на краю Пустыни Тайхау. И добавил после всего:

– Он шел по моим следам, опережая время. Он искал меня. Ищет. Следы Ахияра принял за мои. И понимал, куда идет. Ведь он сотворен для меня!

И Нур повернулся к Сандру.

– Сандр! Мой день приблизился! Там со мной будет мой Малыш! Ты понимаешь, Сандр?

Сандр заставил себя улыбнуться и обнял Нура в стремлении снять с него часть стресса. Радостное возбуждение схлынуло, его место заступила уверенность. И Джай, увидев в Нуре то, что ожидал, сказал:

– День твой приблизился… В таком случае, и мне пора исполнить перед вами обоими еще одну обязанность. Долг перед отцом. Для этого нам надо оказаться там, где указал он.

Место, указанное Ахияром, – по ту сторону расщелины, на западе. Ничего примечательного, за что мог зацепиться взгляд. Только знающий… Всюду камень. И голый, и укутанный снегами. А дальше и выше, в распадке, блестит язык застывшего ледника.

Джай остановился на бесснежном каменном пятачке; втроем еле поместились. Еще чуть западнее, на расстоянии прыжка высится одинокая зелено-голубая ель, увешанная красными шишечками. На ее лапах устроилось с десяток мохнатых зверьков с громадными глазами на маленьких мордочках. Один из них поднялся на задние лапки, одной передней почесывал себе спинку, а длинными когтистыми пальцами другой указывал то ли на Нура, то ли на Сандра.

– Они – охрана места, – пояснил Джай, – Они неуловимы. Я пытался – их не поймать. Будто растворяются в дереве. Как привидения. Иногда я думаю, что их нет. Образы, как говорит Амар. До прибытия Ахияра, то есть нашего отряда, их не было тут. Снежная Стая знает эти места, как вы, – как мы, – Ард Айлийюн.

– Почему он указывает на нас? – озабоченно спросил Нур, – Раньше такое замечалось?

– Ни разу. Они очень спокойны. Сидят на ветках и наблюдают.

– Нет, – не согласился Нур, – Они не просто наблюдатели. Этот, указующий, о чем-то предупреждает. Но не могу понять. Их не прощупать. Как пустота… Действительно, как привидения… Но, Джай, перейдем к твоему делу!

Нур упорно не хотел называть брата Тоиром. Вожак Снежной Стаи – это пусть. Для айла возможно. Но имя, данное Фреей и Ахияром… Этой замены Нур не принял.

– Да, к делу, – Джай вначале посмотрел на Сандра, – Место, на котором стоим, указал отец. За день до ухода… Не знаю, для чего. Не понимаю. Но исполнить его волю обязан. Мы обязаны. Я уверился в этом после Общего Собрания. А особенно, – после того, как понял, что за кот ушел следом за отцом.

Джай сделал паузу, глубоко вдохнул, выдохнул и обратился к Сандру:

– Сандр! Слова Ахияра таковы: «Сандр и тот, кто придет с ним, должны встать на это место». С тобой пришел Нур. С вами пришел оперативный отряд, да. Но я в первую встречу увидел: Нур пришел с тобой, Сандр. Без тебя бы он не смог. Вот почему вы здесь. Оба.

Сандр удивился:

– Встать на это место… И всё?

– Всё! Больше он ничего не добавил.

Нур оторвал взгляд от большеглазых привидений. И как только указующий зверек опустил свою ручку с указующими когтями, Нур положил руку на плечо Сандра, сжал его и твердо произнес:

– Отец, я Нур. Я пришел. И Сандр здесь. Рядом. И Джай.

Ель зашумела и успокоилась. Сандр краем зрения отметил – глазастые привидения пропали. Но перед елью, точно на середине расстояния от нее до пятачка, сгустилось серое облачко, чуть колыхнулось и тоже пропало. Но на том месте возникла фигура айла.

Сандр мгновенными движениями рук ухватил Нура и Джая за плечи и повернулся вместе с ними, на четверть оборота влево. И выдохнул:

– Ахияр!

А в голове мелькнуло: «О Амар, старейший найд! Ты догадывался! Многому у вас предстоит учиться айлам. Всем, кроме Ахияра! «Образ», сотворенный для Нура! О Ахияр! Поистине, ты величайший среди айлов, ману, людей!»

– Я тебя удивил, друг мой Сандр? Рад, что смог это сделать… После вашего похода это ведь так трудно.

Ахияр улыбнулся. Такой знакомой драгоценной улыбкой! Улыбкой сегодняшнего Нура…

– Джай, сын мой… Ты дождался, и сделал по моему слову. Ты теперь вождь Снежной Стаи? Очень хорошо. Тебе предстоит большая работа…

Джай смотрит на Ахияра заворожено, он никак не ожидал такого. А Сандр восхитился: Ахияр просчитал и это.

– И ты здесь, Нур, сын мой, – глаза Ахияра просветлели и повлажнели; будто он и на самом деле присутствует рядом, – Сын мой, отцом которому стал ты, Сандр. Вот и вся семья в сборе, за исключением Фреи… Но и она с нами. Ведь так?

Сандр невольно кивнул. Движение его повторили сначала Нур, затем и Джай. Таково магическое обаяние Ахияра, действующее и через запечатленный в пространстве образ. Сандр снял руку с плеча Нура, прижал к себе Джая. Так Нур встанет ближе к отцу, которого видит и слышит впервые.

А Сандр старался охватить восприятием всю картину разом.

Вот! Два Ахияра стоят друг против друга и беседуют. Словно близнецы. Но нет,– один заметно моложе. Вся и разница. Моложе, но так же крепок и уверен в силах своих, так же красив и обаятелен… А зрелость, – она догонит. Быстро догонит. И здесь, и там, в Империи. Время всюду быстротечно.

Сандр смотрел и пытался понять то, что скрывалось за внешним сходством, почти совпадением. Единое Предназначение? Но что внутри этого емкого, требующего конкретности, слова? Аура… В ней, через нее светит некая трудно распознаваемая основа… Вот, чуть выглянуло, – и спряталось! Цвета ауры на миг вспыхнули ярким огнем. Но Сандр успел кое-что ухватить: ощущение суперзащищенности, делающее их обоих неподвластными никакому случаю или роковому стечению обстоятельств. И даже, – неподчиненности всем тем законам-процессам, коим неизбежно подчиняются и айлы, и пчёлы, и облака, и звезды…

Нур! Какое превращение! Где тот малыш, переполненный неуверенностью и страхами, страданием и болью? Малыш, прижимающий к груди Малыша другого, взрослого, но не айла, не человека…

Неужели малыш Нур исчез бесследно? Опять Сандр попытался проникнуть туда, куда вход воспрещен. И смог. И увидел: нет, не исчез малыш Нур, не пропал в вихрях ушедших дней.

Но к Сандру уже обращался Ахияр…

– Друг мой единственный… Коридоры судьбы такие тесные… Если избрал предназначенное свыше, а не исполнение набора меняющихся желаний. Тебе, Сандр, пришлось тяжелее других. Заменил Нуру меня. С тобою он стал тем, кто стоит передо мной. Он сможет, Сандр, он справится. Ведь мрак не сильнее света. И тебе, друг мой, скоро придется взвесить своим сердцем свободу и предопределение. Серьезно взвесить. Но ведь в тебе есть то, что объединяет нас троих?! И что присоединит к нам Джая?

И тут Сандра осенило. Он проник в ту основу, что роднила Ахияра и Нура.

Вера! Вера во всемогущество Седьмого Эона, теперь подкрепленная в Нуре знанием Свитка. У отца и сына, – дар изначальный, а к Сандру пришедший в Пути рядом с Нуром. И теперь вопрос: кто кому больше помог, Сандр Нуру или Нур Сандру?

– Веру нельзя купить, выпросить, выменять, добиться своими силами. Она – Дар! Вы нашли Свиток. Сандр, Джай! Айлы должны впитать его. Перед началом всех дел! И тогда, – не во всех, но во многих засияет огонек. Вот тогда айлы смогут. Но только тогда! А без айлов Ард Ману – жидкая глина, безжизненная и неразумная. Империя легко захлестнет его. И вылепит мир по своему подобию. Будь даже вы на Ила-Аджале самые многочисленные, сильные и красивые…

Сын мой Нур! Тебе выпала великая, редкая и тяжкая удача. Она другой и не бывает. От страхов и печалей не уйти. Ни в твоем мире, ни в том, где я сейчас. Важно знать, – они лишь фон, на котором нам предстоит проявить себя. Тебя ждет изнаночный мир. Империя в ней, – всего лишь всплеск зла и тьмы. Грязь Империи затопила взаимообусловленное бытие Илы-Аджалы и Земли. Но грязь схлынет. Надо видеть дальше уже сейчас. Зло многолико, но ограничено. А наше Предназначение простирается шире и дальше. Империя – эпизод. Темный материк – эпизод. За ними – организованная, разумная и хитрая субстанция, стремящаяся поглотить всё, излучающее свет…

И я надеюсь, что не только мы, стоящие у красавицы ели, но и все айлы, избраны для противостояния ей. Ведь айл – это состояние духа, свойственное и ману, и людям.

***

Сеанс закончился.

– Отец провел здесь в одиночестве лунный месяц, – сказал Джай, заметно побледневший и взволнованный.

– Так, брат, – сказал Нур, смотря на Иду, обозначившую тонким серпиком начало очередного цикла, – Я сделаю так же. Необходимая часть ритуала подготовки… Отсчет месяца пошел… А когда он завершится… Сандр! Пусть тогда придут те, которые сами решат. Думаю, будет немного…

Сандр обвел правой рукой пространство кругом и спросил:

– Как ты ограничишь свое местопребывание?

Нур коротко уточнил:

– А как ты?

– От ели с глазастыми привидениями до того леса с речкой. Там достаточно топлива для костра. Он тебе не помешает. Огонь тоже очищает. Особенно в одиночестве.

Голос Нура чуть дрогнул:

– Благодарю, Сандр. Ты определил самое главное – очищение. Да, я буду в этих пределах, ты прав.

Сандр, стараясь не реагировать на эмоции, добавил:

– Захочешь, поговори с Ахияром. Я уверен, он сделал образ-запись и для тебя одного.

Джай, вне видимой связи с темой встречи, сказал:

– У найдов есть сведения о состоянии планеты до последнего Азарфэйра. Пустынь и тундры не было вовсе. На севере Арда Ману были горы, но не столь высокие. За ними – океан. Половина населения Арда предпочитало жить в городах. Города соединялись сетью дорог. Многие располагались на побережье. Сейчас они под водой. А Пустыня, отделившая полуостров айлов, – наш полуостров, – необъяснимый феномен.

– Как и очень многое на современном лице Илы-Аджалы, – сказал Сандр, – Естественно, планета живая, обладает сознанием. Но я не понимаю, как и почему она реагирует. Неужели все зависит от наших желаний и поступков…

Все замолчали. И природа рядом тоже. Подтверждая предположение Сандра…

И, не выдержав тишины, Нур, опережая времена на месяц, предвосхитил прощальную встречу:

– Я знаю, какие советы могу получить. Сможешь отклониться от удара, отклонись. Уйди… Можешь нейтрализовать – отрази. А не сможешь ничего – прими испытание достойно. Принцип зеркала… Действие – противодействие. Слишком, по-моему, примитивно, тускло. Можешь еще собирать союзников, обзаводиться друзьями. И сколотить из них оперативный отряд. Тогда реакция на любую обиду будет мощнее. И что? Ведь и удары станут сильнее, изощреннее. Что-то я не понимаю. Не должно быть так.

Но как должно быть, не знает не только Нур. И потому попрощались без слов. Впереди был месяц размышлений, предложенный Ахияром.

***

Сандр, Джай, Глафий, Джахар…

Хотели многие, но предпочли отказаться. Джахар заметил:

– Очень хотел Барк… Но я его прощупал. Он же ученик Инсара. И главный его интерес, – Центр Магии. Особенно, – внефизические источники энергии. Он ни о чем другом думать не может. Ну, я ему объяснил доходчиво, что внефизического или внехимического ничего нет. Есть только наша неосведомленность. И посоветовал не очень увлекаться… А посмотреть на проблему через Свиток. Я прав, Нур?

– Лучше никто бы не объяснил, – отозвался Нур.

Он был благодарен, что рядом с ним самые близкие. Месяц ничего не изменил в обстановке у Прохода. Но переменил Нура. Аура спокойная, сбалансированная. Лицо струит отрешенность и готовность.

Заметив у Глафия Волшебную Лампу, он мягко сказал:

– Спрячь, Глафий, не искушай. Фрее после связи будет тяжелее.

И обратил просветленные огромные глаза Ахияра на Сандра. И Сандр легко прочитал мысль:

«И твой груз увеличится, Сандр. А он и без того велик. Распредели свою ответственность между айлами и другими людьми. Дай себе возможность сосредоточиться на главном».

И еще услышал Сандр от Нура чувства, не вплетенные в слова внешние и внутренние. И понял, что Нур знает о его отношении к Фрее. Всегда знал… И что считает его своим реальным отцом и наставником, единственным другом и опорой. А встреча с образом Ахияра ничего не меняет в их отношениях.

Глафий аккуратно спрятал Лампу на груди и спросил так, будто они расставались на время, а теперь разлука позади, и впереди все будет хорошо.

– Как ты тут без нас?

Он оглядел небо, голубое и морозное, и сказал:

– А мы углубились в Свиток… Я, оказалось, еще слаб умом, мало понимаю. Там написано: главная борьба внутри нас, а не снаружи. Следует ли это понимать так: Империя приходит к тем, кто изнутри соответствует ей? Кто внутри раб простейших желаний? И еще… Вот такая фраза: одно-единственное слово может перевесить все твои грехи. И даже все грехи мира. Грехи, – это нарушения закона, установленного Хозяином Седьмого Эона. Все так. Но вот в какую чашу ляжет это самое тяжелое слово?

Нур легко, по-детски рассмеялся. Да так, что никто не удержался от улыбки.

– Ты знаешь, Глафий, я второй раз за месяц слышу эти вопросы. Одно и то же слово, оказывается, может звучать по-разному. Твои вопросы радуют… Перед вами приходил тот, кто не мог не прийти. Да, тот самый Демон, поселившийся на Арде Ману после Азарфэйра. Помнишь, Сандр, он обещал: «Я не оставлю тебя нигде». Он выполняет свои обещания. Он знает, что я пройду. И что не погибну в Империи. Он пойдет за мной. У демонов свои пути… Да, вначале он пытался меня склонить на сотрудничество. А в обмен, – тишину и спокойствие для Арда Ману, мне – трон императора. Хотите увидеть его лик? Каков он здесь, и каким предстанет в Империи?

Сандр содрогнулся. По сути еще мальчик, Нур выдержал удар, способный погубить почти всех в Арде! И не только выдержал, но и возрос, осветился новым светом. И Сандр посмотрел на айлов, – все молчат, не зная что сказать. Что ж, с легкой печалью сказал себе Сандр, – ты еще командир. Еще не прошло время принимать решения за всех. И он кивнул.

***

То, что сохранилось на вершине памяти Нура, переместилось к ним.

Звездное небо, украшенное Идой, желтые горы… Ель, темно-зеленая и мрачная, поблескивает глазами привидений. От камня плато струится волнами вверх тепло планеты.

Но вот тревожно замигали глаза стражей ели. Полный диск Иды закрыло черное облако и горы скрылись из виду. Облако разрослось, закрыв щупальцами звезды, и опустилось, зависнув над головой Нура. Из-за гор поднялось багровое зарево, кромешная тьма осветилась имперским светом.

И в этом кровавом свете предстала перед Проходом громадная черная фигура высотой в гору. Освещаемое алыми сполохами лицо, вознесенное к облаку, излучает ненависть. А голос сверху звучит раскатами имперского барабана:

– Ты встретишь меня много раз, во многих местах. И внутри себя тоже! И не раз раскаешься, что избрал местом жизни Империю. У меня будет много обличий, несущих страх, ужас, искушение… Я не оставлю тебя, вредный айл…

Лицо черного призрака приблизилось и стало меняться, фиксируясь на мгновения. Лица обитателей Земли, подданных Империи, представали перед Нуром нескончаемой вереницей. Красивые, уродливые, женские, мужские… Но ни одно из них не содержало в себе светлого чувства и доброго разума. И не вызывало к себе притяжения, и не требовало обратной улыбки.

Демон показывал многочисленность и мощь своего войска, ожидающего Нура по ту сторону Илы-Аджалы.

Видение пропало. Нур произнес:

– Достаточно. Зрелище не из лучших. А его последующий разговор со мной – о нем вы знаете главное. Сколько искушений! И сколько устрашающих угроз! Сандр, за этот месяц я открыл важное: он абсолютно бессилен! До айлов ему не добраться. Почему погибли Хиса и первый дозор? Потому что внутри них жило то, за что злу легко зацепиться. И потому, что они полагались на себя! Только на себя! А не спасительную волю Хозяина седьмого Эона.

Вот так я провел месяц, Глафий. И я чувствовал вашу близость. Я ее буду ощущать и там… А для себя я понял: не зла бояться надо, а гнева Эона. И придет бесстрашие.

***

– Когда? – спросил Сандр, пересилив себя.

Нур ответил без промедления:

– Сейчас. Поговорим, попрощаемся. А ты проводишь меня, Сандр… До самого Прохода. Хорошо?

И он остановил взгляд на Глафии. Глафий, определенно, за месяц так и не собрался для прощания с Нуром. И, поморгав, сказал:

– Не знаю, конечно… Но уверен, – ты там чужой. Не станешь своим. Всегда чужой – в детстве, в зрелости… С чего начнешь… И – везде… Не будет дома, который ты сможешь назвать своим. Не будет родного Арда, милой родины, куда тянет после странствий. Друзья… Не уверен. Не знаю, – немного, но будут. Единицы. Главное, – отделить их для себя от лицемеров. И будет много странствий…

Нур светло улыбнулся:

– Больше, чем мы прошли? Глафий, ты печалишься? Нет оснований. Нельзя же быть своим и тут и там. Надо выбирать что-то одно. Но такого друга как ты, я там точно не найду.

Глафий провел ладонью по лицу, занялся бородой.

– Ты и там останешься айлом. И будешь вспоминать родной мир. Собери воспоминания и напиши о нас книгу-сказку. Ведь наша жизнь здесь – для них сказка.

Нур улыбнулся еще ярче:

– Отлично! Уверен, – напишу. Добрая сказка там – тоже наше оружие.

И добавил:

– Джай… Брат…

Джай сказал не своим голосом:

– Ищи места, где растут цветы. Даже если всего лишь снежные. И где пчёлы… Так, Глафий?

Джай был растерян не меньше Глафия. Тот лишь потряс бородой. И Джай добавил:

– Мне поначалу в горах было непросто. Найды, Снежная Стая… Вместо Радуги, – багровые сполохи. Потом понял, – мы в мире времени всего лишь отражения самих себя. Того себя внутри сердца, что всегда и везде присутствует и не меняется. Вечное. Было бы отражение чистое да полное. Но это… Миры совершенства где-то там, за пределами звезд… Там обязательно встретимся. Если не свернем с Дороги. И Малыш там будет. По твоему желанию. Ведь там наши желания исполнятся…

Закончил он то ли вопросом, то ли утверждением. И Нур сделал акцент:

– Там – обязательно! Исполнятся! Да, вот еще, брат, – Нур не стал называть его по имени, – Займись непременно Вёльвом. Возможно, в Империи я отыщу след его малых хрустальных братьев. В этом что-то кроется важное.

А Сандр отметил: вот, он уже освобождает меня потихоньку от обязанностей… Придется-таки Джаю возглавить Штаб.

– И еще: сделай так, чтобы Ард Ману стал Анкуру домом и родиной. Он только начал понимать… Ведь так, Джахар?

«Как он мягко сокращает время прощания. Ведь тягость его тем больше, чем больше слов».

Джахар сказал совсем негромко:

– Может и так, друг мой… Жаль, мы недостаточно углубились в тайны гармонии звука… Придется тебе продолжить без меня. Ты обещаешь, что продолжишь?

– Непременно!

– Тогда порядок. В твоем имени едины и Свет, и Музыка. Если там получишь новое имя, оно будет сходным по смыслу и звучанию. По-иному никак. Имя – очень важно. Оно отделит тебя от диссонанса и дисгармонии. Их там… Оттого и тьма, и грязь, и барабаны, и поющие толпы…

Где-то в глубине гор тяжко ухнуло. Как сигнал. Нур поднялся, за ним все, кроме Сандра. Краткий обмен взглядами и трое ушли…

***

Ни страха, ни тоски, ни печали… Ни радости… Иш-Арун оставил за себя вечернюю зарю, но сам не спешил с закатом, зацепившись краешком диска за белоснежный выступ скалы.

Горы замерли в напряженном ожидании. Ни сполоха, ни грохота…

Вечерний миг застыл вне времени, заря растеклась над западом горячими теплыми слоями, от сгущено-алого до лимонно-желтого.

Осталось немного слов, которые требовали звука. Слов, которые касались только их двоих, и никого более во всех мирах.

– Сандр…Что ты решил, то исполнится. Но справятся ли они без тебя?

– Незаменимых здесь нет, Нур. Там – есть. Организую, положу начало, сделаю рывок… И – я свободен.

– Да, ты свободен. Звезда ничего не решает. Ведь Котёнок прошел.

Иш-Арун дрогнул, и от места его соприкосновения со скалой оторвался слепящий луч и скользнул в то самое ущелье.

«Время! – понял Сандр, – Пора… Самые те мгновения…»

– Я побывал здесь вчера. Смотри…

Нур указал рукой направление на Проход.

– Впереди – прозрачная стена. Но лучей Иш-Аруна за ней нет.

Сандр еще раз проследил за лучом, отраженным скалой. На самом деле…

– Где иллюзия, где реальность… Ведь это неважно. Но если кто бросит сквозь стену камень, – увидит его там лежащим на снегу. Это – реальность. Любой найд пройдет и не исчезнет. Туда и обратно. Для него нет Перехода. Но вот брошу камень я – и он исчезнет. Он уже вне Кафских гор.

Нур взял камешек и показал.

– Стена сама определяет того, кто пройдет. В Котёнке моем заложено то, что есть во мне, Ахияре и тебе. И звезда – ни при чем.

«Звезда ни при чем! Да, Джай хорошо смотрел и запомнил: Котёнок прошел и исчез… Зарева Империи тут нет. Тут все обычно. А стена – прозрачная. Для кого-то есть, а для другого – нет. Всё происходит вовремя».

– Ты поймешь, Сандр, когда наступит твое время. Будет знак. Внутри тебя или вовне.

Он протянул Сандру руку. В ней горело перо Роух.

– Перо твое, Сандр. Оно для тебя. И Роух знал. Ты еще встретишься с ним. И Роух расскажет то из нашей с ним прощальной беседы, что я не успел. Перо предназначено для тебя, и оно проведет тебя, если ничто другое не сможет помочь.

Сандру до боли захотелось разрыдаться и стать таким маленьким, чтобы иметь право склонить разгоряченную голову на колени Фреи. Рядом с Нуром… Но Сандр знал, что выдержит. А вот аура Нура вдруг запульсировала и стена воли, которая сдерживала эмоции, рухнула. Глаза наполнились слезами и он дрожащим голосом сказал так, как говорил в начале Дороги:

– Сандр! С тобой мне всегда было надежно и безопасно. Я не представляю, как буду без тебя. Такое невозможно…

Он всхлипнул совсем по-детски и уронил голову на грудь Сандру. Сандр обхватил его за плечи и прижал к себе. Так они стояли, пока перо Роух в руке Сандра не засияло Радугой. Волшебная птица айлов будто явилась перед ними и осушила слезы видимые Нура и невидимые Сандра.

Прощание закончилось.

Осталось произнести две магические фразы:

– До встречи, Сандр!

— До встречи, Нур!