ГЛАВА ПЯТАЯ,


возвращающая читателей — и теперь уже надолго! — к событиям, развернувшимся в астроплане, и знакомящая их (так же как и путешественников в космосе, — пожалуй, за исключением, одного лишь Вадима Сокола) с четвертым пассажиром межпланетного корабля

— Что это? — вскрикнул пораженный появлением незнакомца Вадим Сокол.

От неожиданности он подскочил — и его сразу отбросило вверх, к потолку. Ударившись головой о мягкую обивку, Сокол едва успел схватиться за спасительную петлю в потолке. Но его глаза не отрывались от лица незнакомца, который сейчас смотрел на молодого ученого, однако не так растерянно, как на Ван Луна.

Николай Петрович Рындин покачал головой: вот она, неизвестная причина лишнего веса астроплана!..

И только Ван Лун оставался спокойным и невозмутимым — по крайней мере, внешне. Прикоснувшись к основанию прозрачного цилиндра-шлема, там, где цилиндр соединялся изогнутым металлическим кольцом с плечами и грудью скафандра, он убедился, что шлем не примкнут к скафандру, и, отступив на шаг, с церемонной вежливостью произнес:

— Прошу, уважаемый товарищ, прошу! Выходите. Будем знакомиться!

Незнакомец не заставил себя ждать. Он откинул назад прозрачный шлем, взялся руками за металлическое наплечное кольцо и, опустив его, с трудом выкарабкался наружу. Но, вылезая из скафандра, он, естественно, не рассчитал движений и, неожиданно для себя взлетел вверх и поплыл вдоль каюты к противоположной стене.

— Что это? — испуганно вскрикнул незнакомец звонким голосом, будто копируя предыдущий возглас Сокола. Он беспомощно забарахтался в воздухе, пока сильная рука Ван Луна не схватила его за плечо.

— Полагаю, давайте знакомиться, молодой товарищ. Кто вы? Зачем оказались тут? — все так же сухо, вежливо осведомился Ван Лун, всматриваясь холодно прищуренными глазами в лицо неизвестного. — Впрочем, вы, если не ошибаюсь, девушка?..

Даже в невозмутимом голосе Ван Луна послышалась нотка изумления. Черт знает что такое! Неизвестное лицо в астроплане, да еще девушка! Между тем это было именно так.

«Неизвестное лицо» было одето в темно-синий комбинезон с большими карманами на груди и шароварах. Под широкими складками комбинезона угадывалась стройная девичья фигура.

На вид незнакомке было не больше двадцати лет. Тонкое, очень бледное лицо девушки, с крутым, упрямым подбородком, светло-карими глазами, пушистыми изогнутыми бровями и задорным коротким носиком, все еще было растерянным.

Но, как отметил наблюдательный Ван Лун про себя, это не имело ничего общего с растерянностью человека, застигнутого врасплох. Мало того, Ван Лун готов был поклясться, что на лице ее было задорное выражение уверенности в себе, как бы говорящее: «А вот вы ничего со мной и не сделаете!»

— Думаю, где-то даже видел вас, — произнес Ван Лун, снова овладев собой. — Где это было? Гм… сейчас, сейчас!

Изумительная память путешественника Ван Луна походила на чувствительную фотопленку, которая автоматически запечатлевала все, на что хотя бы случайно падал его взгляд. И теперь эта пленка — кадр за кадром — быстро раскручивалась в обратном направлении. В Китае, во время путешествий?.. Нет, не годится, девушка слишком молода. Астроплан, подготовка, Кавказ, долина… нет, тоже не то, хотя уже ближе. Москва… Так, еще, еще ближе! Есть!

Ван Лун спокойно осведомился:

— Ваш интерес к географии весьма похвален, милая девушка. Но зачем вы здесь? Мы на Венере не собираемся охотиться на тигров. Помню, они вас занимали больше всего.

Девушка изумленно взглянула на него:

— Как? Вы помните это, товарищ Ван Лун? Но ведь нас было много, и спрашивали все…

Не отвечая ей, Ван Лун обернулся к Рындину:

— Эта молодая особа была с экскурсией в географическом музее Академии наук в Москве, когда осматривал его и я. Очень сильно интересовалась тиграми. Расспрашивала меня настойчиво, сколько мне удалось убить полосатых зверьков. Не думал, что буду беседовать с нею в ракетном корабле. Но и тогда, позволю себе заметить, — продолжал он, снова обращаясь к девушке, — меня тоже не интересовали зайцы. Даже межпланетные.

Девушка, начавшая было приходить в себя, вдруг еще больше побледнела. И от этого у нее на лбу под спутавшимися густыми волосами ярче выделилась багровая свежая ссадина. Это заметил и Сокол, который встревоженно воскликнул:

— Галя, вы расшиблись! Надо сейчас же промыть!

Окончательно озадаченный Рындин вопросительно взглянул на геолога. Ван Лун хитро присвистнул:

— Очень-очень интересно! Нашу девушку, оказывается, знает и Валим. Полагаю — значительно лучше меня! Тогда прошу вас, друг, объясните, в чем тут дело?

Сокол сердито отмахнулся от него:

— Ничего я не могу объяснить. Для меня это такая же неожиданность, как и для вас.

— Но ведь вы с ней знакомы? — добавил Рындин.

— Знаком, — неохотно согласился Сокол. — Это Галина Рыжко, студентка Политехнического института. Я читал там лекции, и она не раз расспрашивала меня о путешествии на Венеру и говорила, как бы ей хотелось принять в нем участие. Но я никогда не думал…

— Что она будет тут… как это?.. как межпланетный заяц? — безжалостно закончил за него Ван Лун. — Понимаю… — Он обернулся к девушке: — Эта маленькая вещь, надеюсь, ваша?

На ладони его лежала найденная в каюте пуговица с обрывком темно-синей материи — той самой материи, из которой был сшит комбинезон девушки.

— Дырку вижу на вашем левом рукаве, — продолжал Ван Лун. — Думаю, оторвалась, когда вы торопились туда, в скафандр. Да? Пуговица легко пришивается. Легкомысленный поступок нелегко кончается.

Насмешливо-суровый тон Ван Луна заставил девушку смущенно опустить глаза. Но профессор все так же сурово продолжал:

— Так, понимаю, вы решили принять участие в нашем путешествии? Очень-очень похвально. А кто вас приглашал? Межпланетный корабль — не трамвай, не автобус. Там всегда может быть лишний пассажир. Тут — нет! Вы надеялись, что вас не выкинут из астроплана? Очень напрасно, девушка.

— Подождите, Ван Лун, — остановил его Николай Петрович. — Вы совсем запугаете ее. Ну-с, отвечайте, девушка. Мы ждем. Ведь теперь скрывать уже нечего. Не бойтесь.

Девушка порывисто подняла голову. На ее глазах блеснули слезы, но она решительно и смело сказала:

— Я ничего не боюсь. И скрывать мне нечего. Меня, конечно, по заслугам бранят! И пусть товарищ Ван Лун поступает, как хочет, если…и, наконец, вы имеете право, я не должна была… я все понимаю! Только это не так, я докажу, я все рассчитала… и просто не могла… вот когда увидела, как пробовали корабль, ничего не могла сделать уже, решила, что полечу тоже… ой!

Она замолкла, будто собираясь с силами. Свободной рукой она прикоснулась к ссадине на лбу, поморщилась от боли и неуверенно пошевелила плечами, как бы пытаясь освободиться от какой-то тяжести. Лицо ее побледнело еще больше, она беспомощно прикрыла глаза и пошатнулась. Ван Лун подхватил ее своей крепкой рукой:

— Что с вами?

— Наверно, разволновалась очень, — сказал Сокол, сочувственно поглядывая на белое, как мел, лицо девушки.

— Нет… это не потому, — ответила она, с трудом произнося слова. — Просто… меня сильно бросало… и давило там, в скафандре… мне очень стыдно, что я не выдержала как следует… и вот сейчас…

Голова ее упала на грудь, она замолчала, тяжело дыша.

— Вадим, скорее дайте ей вина! — встревоженно сказал Николай Петрович. — Друзья мои, девушка перенесла ускорение и огромную перегрузку без всяких облегчающих приспособлений. Только подумайте: вы были в упругих гамаках, я — в мягком кресле, а она — в жестком скафандре, в этой темной нише… Страшно представить, что она перечувствовала! — Он вспомнил о своем ощущении в то время, когда астроплан бешено ускорял движение — сначала по взлетной рельсовой дорожке, а затем под воздействием своих мощных ракетных двигателей.

Вадим Сокол уже протягивал девушке чашку с вином и трубочку. Галя отпила немного. На ее щеках появился слабый румянец.

— Я, конечно, очень виновата перед вами, Николай Петрович, но я не могла иначе… — сконфуженно сказала она.

— Совсем добрая знакомая! Прямо по имени и отчеству обращается! — подхватил Ван Лун. — Но, в самом деле, что вы хотите делать в нашем астроплане?

— Лететь на Венеру, помогать вам и вернуться с вами обратно на Землю, — невозмутимо ответила девушка.

Рындин пожал плечами:

— Вполне понятно, что лететь. Не выкинем же мы вас теперь, действительно, за борт корабля. Но…

— Вот и я надеюсь, что не выкинете, — уже лукаво подтвердила она.

Рындин с недоумением развел руками:

— Послушайте, милая девушка… кажется, Галя? Ваши мужество и смелость очень похвальны. Но неужели вы, действительно, не понимаете, что вы наделали? Вы утяжелили астроплан — и это уже сказалось на нашем курсе. К счастью, посты управления на Земле заметили это и вовремя выправили курс. Дальше: подумали ли вы о тех трудностях и опасностях, которые ожидают нас? Представляете ли вы себе, как может отразиться и в дальнейшем на общей судьбе экспедиции ваше неожиданное появление здесь? Ведь профессор Ван Лун, по сути, вполне прав! Наш корабль рассчитан только на трех пассажиров. На троих рассчитаны и все наши запасы. Чем, например, нам кормить вас, а?

— Я, Николай Петрович, привыкла есть очень мало. Весь последний месяц я приучала себя к этому. Мне хватит самой маленькой крошечки, — умоляюще сказала Галина Рыжко.

Рындин не смог удержать улыбки: положительно, ему начинало что-то нравиться в этой девушке, которая упорно держалась своего и на все находила ответ, хотя бы и наивный.

— Ну, об этом потом, — сказал он по возможности строго. — Кто вы, сколько вам лет?

— Меня зовут Галиной Рыжко, Галей. Мне девятнадцать лет. Я студентка второго курса Политехнического института. Комсомолка.

— И все же решились на такой недисциплинированный поступок — тайком забраться в астроплан? Поставить под угрозу успех нашей экспедиции? — с укором сказал Рындин.

Галя Рыжко смутилась — едва ли не в первый раз:

— Николай Петрович, я понимаю, я совершила в этом смысле недостойный поступок. И, наверно, понесу наказание… когда возвращусь на Землю, — добавила она. — А в астроплане ведь комсомольской организации нет.

— М-да… — согласился Рындин, поглаживая свою седую бородку и искоса посматривая на спутников: оба они были явно не комсомольского возраста. Нет, она даже находчива и остроумна, эта девочка!

— Но у меня, правда, не было другого выхода, — продолжала Галя. — Ведь я твердо решила, что должна лететь! Я писала вам, просила взять меня с собой, доказывала, что подготовилась и пригожусь вам.

— Писали мне?

— Да, писала, и не раз. И всегда получала плохие ответы. Правда, не от вас лично, а от вашего секретаря. Ну чего можно ожидать от бездушного секретаря? Бюрократ — и все!

— Это почему, позвольте осведомиться? — настороженно спросил Рындин, вспомнив своего исполнительного и как будто очень отзывчивого секретаря. — Я, знаете, что-то не замечал.

— Так то вы, а то я, — убежденно ответила Галя. — Как же не бюрократ, если на псе письма, даже самые убедительные, всегда отвечает одно и то же: «удовлетворить вашу просьбу невозможно». Твердит одно и то же, будто зазубрил. И не обращает внимания на доводы. Типичный бюрократ!

— Та-ак, — понимающе покачал головой Рындин. — И его ответы вас не убедили?

— Конечно, нет! Правда, сначала я растерялась…

— Не может быть! — убежденно прервал ее Ван Лун.

— Почему? Конечно, растерялась, — простодушно посмотрела на него Галя. — Все-таки ответ от имени академика Рындина. А потом я подумала: это ведь отвечает не сам академик Рындин, у него, наверно, нет даже времени прочитать мое письмо. И тогда я решила сама все рассчитать, проверить.

— И что же?

— И оказалось, что секретарь — бюрократ. Меня можно было взять. И я решила, что полечу с вами на Венеру и обратно.

— Нет, вы слышите? — всплеснул руками Рындин. — И обратно! Ну, дальше?

— И у меня не было другого способа, кроме того. чтобы тайком пробраться в корабль. Это было очень трудно, знаете.

— Еще бы! — подтвердил Рындин. — Остается только удивляться, как это можно было сделать при такой охране.

Галина улыбнулась — задорно и весело:

— Ну, если хочешь, то перехитрить всегда можно. Особенно девушке. Важно — сильно захотеть. Мне помог мой комбинезон механика. Вот я и пробралась. Залезла в скафандр. А товарищ Ван Лун нашел меня… к счастью, уже теперь, когда корабль летит.

Рындин многозначительно переглянулся с товарищами. Положение, в самом деле, было своеобразное: ведь и правда, ни в космическое пространство эту девушку не выкинешь, ни на Землю отсюда не вернешь.

Галя Рыжко тем временем задумчиво крутила в руках пуговицу от комбинезона, полученную от Ван Луна. Подняв голову, она заметила взгляд Рындина и совершенно спокойно объяснила:

— Это когда я лезла в скафандр… торопилась, чтобы успеть. Боялась, что вы возвратитесь. Ну, ничего, я пришью.

Девушка разговаривала так непринужденно, будто и в самом деле она не сделала ничего особенного. Ну, ехала, скажем, в троллейбусе зайцем. Контролер обнаружил, заставил купить билет — и все тут. Можно ехать дальше. Только следует вспомнить и о том, чтобы пришить пуговицу, оторвавшуюся при посадке. благо она нашлась. Именно так подумал Сокол, Он искоса посмотрел на девушку:

— Слушайте, Галя, вы, очевидно, не понимаете все же, что натворили. Ведь я вам не раз объяснял всю невозможность, всю несуразность вашего настойчивого стремления отправиться с экспедицией.

— И вовсе не так! — горячо возразила она. — А помните, как вы сказали, что сами лично были бы рады, если бы я полетела с вами? Помните? Нет, вы помните?

Сокол беспомощно развел руками. Краснея, он ответил:

— Но ведь это я говорил совсем в другом плане… так сказать, в личном.

— А личное всегда неотделимо от общего, и наоборот! — торжествующе заявила Галя. — И я тогда же поняла, что если бы не официальное запрещение взять кого-нибудь еще, то и вы согласились бы… Может быть, даже скорее, чем другие, — добавила она, потупив глаза и едва заметно улыбаясь.

— Прямо удивительно! — теперь уже совершенно искренне возмутился Ван Лун. — Вы полагаете, все дело в официальном запрещении? Так: запрещено — и все? А позволю себе спросить: продукты? Ваш, простите, вес? И где польза от вас, извините, в чем?

— Напрасно вы сердитесь, товарищ Ван Лун, — обезоруживающе простодушно ответила девушка. — Есть я буду очень мало, ведь я уже говорила, что специально тренировалась и не обременю вас. Вес у меня маленький-маленький, всего пятьдесят шесть кило. И к путешествию я подготовилась. Могу, Николай Петрович, помогать вам в работе с приборами. Специально училась в обсерватории.

— Что?

— Моя мама работает в Крымской астрономической обсерватории. И я всегда очень интересовалась астрономией, помогала маме и раньше. Ну, конечно, она ничего не знала о моих планах. Мамы — они еще хуже бюрократов-секретарей, их никогда ни в чем нельзя убедить, вечно считают тебя девчонкой, будто сами никогда не были молодыми. Вот… Вам, Вадим Сергеевич, буду помогать искать на Венере ультразолото. Я всегда очень любила химию и геологию. И могу даже взять на себя приготовление пищи на корабле, это ведь женское дело, — закончила она, искоса глянув на Ван Луна. Заметив, что он с интересом посмотрел на нее, Галя добавила: — Еще умею немного стрелять. Меня хвалили в нашем кружке. Конечно, не то чтобы по-настоящему, как вы, товарищ Ван Лун, но немного могу.

Ван Лун разыскал свою трубку, которая за это время успела уплыть к противоположной стене, и с большим трудом снова зажег ее. Бойкая девушка, ничего не скажешь, у нее на все находится ответ. Насчет приготовления пищи — это, конечно, идея, хм… очень-очень скучное занятие для мужчины, что ни говори…

Галя Рыжко уже заметила раздумье Ван Луна и, чуть-чуть улыбаясь, поспешила добавить:

— И я не курю, значит — не буду тратить на себя много воздуха. Видите, все не так плохо, как вам казалось.

— Что это, Николай Петрович, — почти добродушным тоном пожаловался Ван Лун, отворачиваясь от Гали, чтобы она не заметила его невольной улыбки, — она, отмечу, позволяет себе уже шутить со мной!

— Обождите, Ван, — ответил Рындин, — все это слишком серьезное дело. Ведь ее надо будет кормить, понимаете? Где мы возьмем для нее еду?

Но вместо Ван Луна ответила сама Галя:

— Астроплан будет лететь до Венеры, я помню, сто сорок шесть дней. На спуск на Венеру понадобится, допустим, еще несколько дней. Я помню все расчеты и цифры в статьях и докладах, особенно в ваших, Николай Петрович. Я их чуть ли не наизусть заучила. В общем — округленно — получается около ста шестидесяти дней. На обратный путь будем считать столько же. Итого — триста двадцать. Пребывание на Венере — еще почти пятьсот дней. А продуктов взято намного больше. Да есть еще и резервный запас. Значит, хватит и на меня. Вот!

Сокол чувствовал себя неудобно — особенно потому, что так не вовремя смутился. Решив, что пора и ему подать голос, он откашлялся и сказал:

— Все это хорошо, Галя, допустим. А вот представьте себе, что нам не удастся пополнить наши запасы на Венере. Что будет тогда?

— Никак не могу представить, — решительно ответила девушка, продолжая невинно смотреть на Николая Петровича, будто это он задал ей вопрос, а не Сокол. — Никак не могу! Вадим Сергеевич столько рассказывал мне о разных диковинных животных, которых экспедиции придется встретить на Венере. И говорил. что если бы я полетела, то он убедил бы товарища Ван Луна специально подстрелить молоденького игуанодона и угостить меня жаоким. Увеоял, что это будет похоже на телячью отбивную, только еще нежнее. Он очень красиво тогда рассказывал. И я всегда верила ему, Николай Петрович!

Сокол бурно раскашлялся. Затем ему пришлось еще протирать и очки, тем более что Рындин рассмеялся и даже Ван Лун широко улыбнулся.

— Нет, правда, ее ничем не проймешь: упрямая и за словом в карман не лезет, — сказал наконец Николай Петрович. — Товарищи, у меня есть предложение.

— Какое?

— Судя по ее словам, она знает довольно много. Но давайте проверим, с кем мы в действительности имеем дело. Пусть каждый из нас задаст ей несколько вопросов по своей специальности, а наша новая знакомая докажет свою подготовленность к путешествию. Я даже могу начать.

Ему никто не возражал. Николай Петрович собрал в кулак свою бородку и посмотрел исподлобья на Галю Рыжко.

— Так. Э… скажите нам, пожалуйста, каково расстояние от Земли до Венеры?

— Во время так называемого противостояния, то есть когда расстояние между этими планетами самое короткое, — тридцать девять миллионов километров, — одним духом выпалила Галя.

— Гм… Правильно, знаете…

Николай Петрович перевел взгляд на Ван Луна, потом снова посмотрел на Галю: она уверенно и независимо подняла голову, короткий ее носик выглядел еще задорнее.

— Так… Теперь скажите, что такое альбедо? — продолжал Рындин.

— Это — количество отражаемого планетой света.

— Чему равно альбедо Венеры?

— Пятьдесят девять процентов.

— А Луны?

— Семь и три десятых процента.

— Какой вывод из этого вы сделаете?

— На Луне нет атмосферы, а на Венере есть, и она очень плотная, так как отражает много света…

Вопросы и ответы следовали без замедления. Рындин развел руками:

— Гм… да-да, — покачал он одобрительно головой. — Она меня, знаете, убедила, друзья мои. А ну, Вадим, проверьте теперь вы. И, знаете, без всяких скидок на знакомство!

Вадим Сокол обиженно пожал плечами. Он решительно поправил очки, и без того вполне правильно сидевшие на носу, и задал первый вопрос:

— Ну вот, вы сказали об атмосфере Венеры. Что вы помните еще об этом? Хотя бы в общих чертах.

— А точных сведений об атмосфере Венеры вообще еще нет, как вы сами мне говорили. — Галя Рыжко на этот раз смотрела прямо в глаза Соколу. Это был не иронический взгляд, боже упаси, но казалось, что где-то в глубине ее светло-карих глаз едва заметно вспыхивают и сейчас же угасают насмешливые огоньки. — По неполным данным, которые нам придется проверить, атмосфера Венеры значительно плотнее земной.

Рындин усмехнулся: просто молодец эта девушка! Откуда у нее столько смелости и независимости? Тем временем Сокол продолжал спрашивать, почему-то смотря в сторону:

— Каков атомный вес радия?

— Двести двадцать шесть целых и пять десятых.

Даже глядя в книгу, нельзя было ответить быстрее.

— Какой геологический период вы знаете между триасовым и меловым?

— Юрский геологический период, — мгновенно ответила Галя.

Сокол беспомощно посмотрел на Рындина. Тот махнул рукой:

— Хватит! По химии и геологии она коечто знает. Ван, ваша очередь!

Но Ван Лун, посасывая трубку, только усмехнулся:

— У меня нет вопросов. Всего одна маленькая проверка.

— Это насчет приготовления пищи? — пошутил Рындин.

— Полагаю, серьезнее. Вы знаете, девушка, что это такое?

Он вынул из кармана довольно большой черный пистолет с тонким дулом и крупной высокой мушкой. Галя Рыжко внимательно посмотрела на него и ответила:

— Похоже на пневматический пистолет.

— Так, похоже. Электрический тренировочный пистолет. Буду просить вас сейчас…

— Минутку, Ван, — прервал его Сокол. — Зачем вам этот пистолет в астроплане?

— Позволю и себе осведомиться: зачем у нас в астроплане библиотечка с разными справочниками?

— Ну, это понятно. Нам то и дело может понадобиться та или иная справка. Сравнили!

— Думаю, правильно сравнил. Потому что пистолет так же необходим, как и справочник. Настоящий стрелок всегда тренируется: надо, чтобы рука держала оружие твердо, хорошо. Вас с Николаем Петровичем тоже буду просить полюбить этот пистолет. Это пригодится, — многозначительно подчеркнул Ван Лун. — Пожалуйста, девушка. Вот цель.

Он повернул стоявший у стены металлический щит.

На обратной стороне щита была прикреплена бумажная мишень.

— А я все забывал спросить, зачем тут, в каюте, этот лист! — засмеялся Рындин.

— Решил, так будет лучше. Не пострадает обивка каюты, — невозмутимо ответил Ван Лун. — Так. Стреляйте, девушка. Десять выстрелов. Отсюда, от этой стены, измерил — пять метров. Прошу, покажите нам, какой вы стрелок.

Галя взяла пистолет. Ван Лун с интересом следил за ней. Казалось, и теперь девушка не испытывала ни тени смущения, будто все происходило именно так, как она заранее предполагала. Она встала на указанное ей место, еще раз внимательно осмотрела пистолет.

— А вы его пристреливали, товарищ Ван Лун? Ведь это рискованно — сдавать зачет из пистолета, который впервые взят в руки.

— Очень прошу не думать так, — успокоил ее Ван Лун. — Уверяю: если не попадете, пистолет не браните. Пристрелян правильно.

Галя, старательно прицелилась. Все внимательно следили за нею.

Выстрел — сухой и едва слышный. Пуля врезалась в черное яблочко мишени. Но в эту же секунду и сама Галя пошатнулась и едва удержалась на месте, схватившись за перила.

— Ой! — вскрикнула она. — Какая сильная отдача!

Рындин рассмеялся:

— Ну, вот вам, еще один вопрос: что нужно сделать, чтобы избежать в дальнейшем таких неприятностей?

Девушка задумалась, опустив пистолет дулом вниз.

— А действительно, что сделать? — повторил Сокол. — Ван, как вы думаете?

Но Галя уже придумала выход сама:

— Нужно хорошенько опереться спиной о стену. И все.

Так она и сделала.

Выстрелы зазвучали один за другим. А когда девушка кончила стрелять, Ван Лун подошел к стене, взял мишень и внимательно осмотрел ее. Затем он взглянул на Галю Рыжко с заметным интересом, будто открыл в ней новые, до сих пор неизвестные, черты.

— Так… Дайте руку, девушка. Это очень-очень хорошо, — сказал он тоном, в котором не было и тени иронии.

Галя Рыжко сконфуженно покраснела: она поняла, что завоевала симпатию Ван Луна, самого сурового из трех членов экспедиции.

А он уже говорил Рындину и Соколу:

— Буду очень рад, когда и вы добьетесь таких результатов. Наверно, придется хорошо поработать. Такие успехи бывают не сразу. Эта девушка… — Ван Лун еще раз посмотрел на раскрасневшуюся, довольную собой, Галю: — Эта девушка положила все десять пуль в яблочко. Нет промахов, нет боковых попаданий! Думаю, она может называть себя снайпером!

Загрузка...