Архимаг ее сердца

Глава 3. Королевская невеста

«Орвил Дей Флодрет просит твоей руки».

Алька повторила это про себя. И еще раз. Судорожно хватая за руку Рона, глубоко и быстро дыша сквозь зубы. Перед глазами танцевали надоедливые мошки, ноги ослабли. То, что сказал Сантор… Не может быть правдой, просто не может! Да и сама она… замуж? Но ведь… как же так?..

Сантор окинул ее внимательным взглядом, затем коротко кивнул сыну.

– Присядь. Что это с тобой? Все нездоровится?

Алька с трудом сообразила, что Авельрон бережно подвел ее к креслу и усадил. Она без сил откинулась на спинку, из-под ресниц наблюдая за отцом.

Может быть… все-таки… он пошутил?

Ну в самом деле, зачем королю такая жена? Она ведь была самым настоящим крагхом. Она… не девственница, у нее был мужчина. Поэтому предложение выглядит совершенно неуместно, как-то глупо.

Алька все еще смотрела на Сантора, и по каменному выражению его лица вдруг поняла, что – нет, не шутка. Все по-настоящему. Ей предлагают выйти замуж за мужчину, которого она видела раз в жизни, который… король Земель Порядка.

И все серьезно.

– Я не могу, – жалко пролепетала она.

Авельрон положил ладонь на плечо, словно бы напоминая – а я ведь предупредил, сестренка. Сантор вздернул бровь, окинул ее нечитаемым взглядом. Затем откашлялся, устроился поудобнее на стуле, положил подбородок на сцепленные пальцы рук. И спросил:

– Это почему же?

«Да потому что я люблю Мариуса!» – чуть не выкрикнула Алька, но вовремя прикусила язык. Это, конечно, было так, и она, хоть и извелась, по-прежнему чувствовала себя частью Мариуса Эльдора, а его – частью себя. Но вряд ли отец поймет. И вряд ли пойдет на поводу обычной женской истерики.

Поэтому Алька вдохнула поглубже и, хоть голос и подрагивал, почти спокойно сказала:

– Я не хочу замуж, отец. И я… не знаю этого мужчину. Совсем.

Сантор вдруг улыбнулся, почти ласково.

– Твой магистр тебя бросил, Алайна. Надеюсь, у тебя хватает здравого смысла, чтобы оставить эти отношения в прошлом?

Она устало мотнула головой.

Нет, не хватает. И Сантор наверняка это прекрасно понял.

– Но, даже если ты на что-то надеешься, вот что я тебе скажу, дочь. Все же ты – прежде всего принцесса. А принцессы не выбирают себе мужей. Принцессы идут замуж за того, за кого выгодно государству. И поэтому я не вижу ни одной причины, почему я должен сказать «нет» королю, который все еще пытается наладить с нами отношения.

Алька слабо усмехнулась, выдержав тяжелый взгляд отца.

– Ты меня… насильно выдашь замуж? Я же…

– Сбежишь? – он медленно поднялся, вышел из-за стола и подошел к креслу, угрожающе нависая, подавляя любую волю к сопротивлению.

– Сбегу, – Алька решительно поджала губы, – я не выйду замуж, хоть убей. Ни за Флодрета, ни за кого-либо еще.

Сантор чуть откинулся назад, с интересом ее разглядывая. И именно в тот миг Алька и поняла, что ничего, ровным счетом ничего она не может противопоставить ни доводам отца, ни его власти.

– А тебе некуда бежать, – сказал он тихо и угрожающе, – он бросил тебя, Алайна. Ты не нужна ему оказалась. Нет, конечно, здесь и твоя вина, но… Если бы он хотел, чтоб ты была с ним, то простил бы, как я бы простил твою мать, пожелай она вернуться. Но надо иметь смелость признать: ты. Ему. Не нужна. А так-то… бежать? Тебя никто и нигде не ждет.

Алька промолчала, подумав, что она могла бы просто уехать в город, снять жилье попроще и работать где-нибудь… ну, гувернанткой, например. Учительницей рисования. Или секретарем.

Сантор молча прошелся по комнате, бросая на нее задумчивые взгляды, затем сказал:

– Ты выйдешь замуж за Флодрета. И если раньше я был готов… Да, был готов мириться с тем, что ты выбрала себе мужчину, который посмел одеть на тебя ошейник рабыни, то теперь я буду поступать так, как угодно нашему государству. Твое мнение в этом вопросе никому не интересно. Так что, моя драгоценная дочь, выбор за тобой: либо ты отправишься ко двору Флодрета добровольно и со всеми удобствами, либо тебя отправят ему связанной по рукам и ногам. Но – отправят.

Она сглотнула и с тоской посмотрела на отца. В самом деле, откуда у нее взялась мысль о том, что он будет ее понимать? Да и какой он отец? Не знал, не видел ее маленькой, не растил и не воспитывал. А вот товар из нее отменный. Так отчего не воспользоваться?

– И нечего на меня смотреть забитой овечкой, – грубо сказал Сантор, – повторюсь еще раз. Ты – принцесса. А принцессы не выбирают свою судьбу, так было и будет всегда.

– Но до падения Пелены ты вроде был не против, чтоб я выбирала, – она нашла в себе силы возразить.

Повелитель крагхов неопределенно махнул рукой.

– Тогда не было соседнего государства. А теперь… Да чего ты упрямишься, в самом деле? Будешь королевой. Еще и пинков надаешь своему Мариусу. Ему ведь ко двору положено являться. А там – ты, его королева. Даже забавно, в самом деле. Отыграешься.

Алька прикусила изнутри щеку, чтобы не разреветься. Она не хотела ни на ком отыгрываться. Она ощущала почти физическую необходимость видеть Мариуса, и одновременно не желала его видеть, потому что это слишком больно, понимать, что не нужна она ему больше. Поигрался – и выбросил.

– В общем, иди, – сказал Сантор, – Авельрон, проводи сестру в ее спальню.

– Подожди, – Алька встрепенулась, – подожди! А когда ты… думаешь меня туда отправить?

Сантор пожал широченными плечами, задумчиво провел пальцами по каменной столешнице.

– Не все так быстро. Думаю, ты туда поедешь дней через пять.

– Пять? И это – не быстро?

Отец развел руками.

– Ну, а что откладывать-то? Эти дни позанимаешься с Фэем, думаю, ты быстро все схватишь.

Она опустила голову, чтобы Сантор не видел ее лица. Пять дней… так мало. И, конечно же, за ней будут присматривать. Так, может, и правда – зачем противиться? Мариус отказался от нее… Да и что за жизнь бы была у них? После того, как сама его обманула?

Но на душе было горько и больно. И привкус пепла на пересохших губах.

Алька покорно позволила вывести себя из кабинета, и медленно пошла рядом с Авельроном. Пол под ногами плыл и смазывался из-за набежавших слез. Она почувствовала, как Рон приобнял ее за талию, поддерживая и легонько подталкивая вперед.

– Аля.

– Что? – сморгнула слезы.

– Не надо плакать.

– Ну, разумеется, – тут Алька не выдержала и всхлипнула, – это ж не тебя выдают замуж за незнакомого мужика.

– Не меня, да, – согласился Авельрон, – но, возможно, это к лучшему? Со временем ты забудешь Мариуса Эльдора. Может быть, король не так уж и плох, а?

Тут она замерла, повернулась к Рону и посмотрела прямо ему в глаза. Издевается?

Нет. Лицо совершенно спокойное, может, чуточку озабоченное и опечаленное. Рон говорил совершенно серьезно, и сам был абсолютно уверен в том, что сейчас для Альки нет ничего лучше, как выйти замуж за Флодрета.

– Ты… не понимаешь, – выдохнула она, – ты не чувствуешь даже тысячной доли того, как мне сейчас больно. Вы меня… словно ножом пластуете. Продаете. Я ж не вещь, Рон.

– Конечно, не вещь, – согласился он, – ты очень дорогая женщина. Почти бесценная. Залог мира между нашими землями. Возможно, тебе будет легче, если ты подумаешь о тех людях, кому все это будет во благо.

Алька судорожно вздохнула, быстро вытерла слезы.

– У меня нет выхода, так ведь?

Он качнул головой.

– Даже если сбежишь, отец тебя найдет.

Она обхватила себя за плечи дрожащими руками. Вот теперь… теперь действительно все плохо. Она не представляет рядом с собой никого, кроме Мариуса. От одной только мысли, что кто-то другой будет ее касаться, к горлу подкатывает липкий комок тошноты.

Алька крепко зажмурилась. Это… все равно, что прыгнуть в ледяную воду. Надо принять решение, наконец – то ли бежать, то ли в самом деле смириться. Послушать, что говорят близкие ей мужчины. Возможно, они правы, и Флодрет – не такой уж плохой жених?

Но кое-что не давало покоя.

Алька посмотрела на Авельрона, он молча ждал, что она скажет.

– Где мне найти Кьера? – получилось сипло и совершенно безжизненно.

Рон почему-то не удивился.

– Кьер живет на нижнем уровне, там, где рабы, – сказал он, – спустишься туда, спроси любого… Каждый знает, где найти личного убийцу повелителя.

***

Авельрон так у нее и не спросил, зачем ей Кьер. Может быть, понял, что попросту не имеет права спрашивать. Может быть, чувствовал вину – за то, что на стороне отца, за то, что отдает ее как вещь, как очень дорогую вещь. Он оставил Альку в ее спальне, а сам ушел. А она обессиленно опустилась на краешек кровати, уткнулась лицом в ладони и некоторое время сидела, раскачиваясь из стороны в сторону и не имея сил пошевелиться. В груди болело, ныло, как будто там открылась плохо заживающая рана. Как она… дальше будет? Вспомнила Флодрета. Таким, каким видела на балу. Этакий ледяной блондин, недурен собой. Нельзя сказать, что красавец – но – чувствуется в нем стальной несгибаемый стержень. Алька вдруг представила себе, что рука короля на ее бедре, медленно задирает сорочку… Чужие, совсем неласковые прикосновения. Как это все стерпеть? И как же Мариус?..

«Он тебя бросил», – поправила она себя.

А так хотелось, чтобы простил и вернулся, позвал за собой.

И, наконец, может быть и ему горько, и он все-таки вернется?

Она глухо застонала, уронила руки на колени. Кьер. Вот кто ей нужен.

Собралась с силами, поднялась на ноги – комната предательски закружилась перед глазами, и снова к горлу подкатил горький комок тошноты. Пришлось глубоко дышать, держась за стену, пока не отпустило. Потом Алька решительно вышла из комнаты и направилась на нижние уровни дворца.

Она никогда раньше не спускалась туда, и поначалу боялась – как на нее будут смотреть? Есть ли там стража? Да и вообще, не зря ли затеяла этот поход.

Но все оказалось совсем не страшно. Да, темновато. Да, немного сыро, в некоторых местах по кривым стенам вода стекает. Впрочем, на верхних уровнях тоже бывало темно, и встречались галереи вовсе без окон. Так что, выходит, и разницы особой не было между верхним и нижним уровнем. Потом Алька догадалась: раньше-то все были с крыльями, поэтому крагхи благородных кровей занимали места ближе к небу. Ну, а слуги и рабы – ближе к земле. Хотя тоже не скажешь, что земля близко, все равно весь дворец бледной грибницей оплел скалу.

Ей встречались люди. Они были бедно, но чисто одеты, кланялись. Узнавали.

Несколько раз Альке пришлось спрашивать, где найти Кьера, и каждый раз сердце замирало – а ну как никто не знает, куда дальше? Но они знали. В итоге она, преодолев несметное количество путаных коридоров, остановилась перед низенькой дверцей неправильной овальной формы. И как он ходит через такую дверь? Высокий ведь, крупный мужчина.

Постучалась. Закусив губу, стиснула кулаки. Она ведь с просьбой пришла, а оно ему надо, Кьеру, выполнять пожелания принцессы? Тем более, что утром выглядел он, мягко говоря, неважно. В голове не укладывалось, что Сантор мог приказать избить его за то, что Алька стала жертвой своей же глупости.

За дверью была тишина, Алька упрямо постучалась еще раз. Потом подумала, что, быть может, Кьер ушел куда. А она тут – стучись хоть до ночи…

Но потом за дверью раздались тяжелые шаркающие шаги, легко звякнула щеколда, и в полумраке, горбясь, из полуоткрытой двери выглянул Кьер.

Он окинул Альку хмурым взглядом. Вблизи стало окончательно понятно, что его били, причем не жалея. Один глаз слегка заплыл, скула свезена, грязные волосы свисают желтоватыми сосульками. И рука – рука его, которой он придерживал дверь, подрагивала.

– Что вам, ваше высочество? – устало спросил он, и Алька почувствовала, что стремительно краснеет.

Действительно, что?

Вряд ли Кьер горит желанием видеть причину, по которой его наказал Сантор.

Но… Альке очень нужно было поговорить. И она отлично понимала, что о том, что задумала, можно было просить только Кьера. Потому что он… он знал ее тогда, когда она была счастлива с Мариусом Эльдором.

– Можно я войду? – пролепетала она.

Кьер еще раз оглядел ее, хмурясь, пожевал губами.

– Я не могу сказать «нет».

И шагнул внутрь, освобождая дорогу.

Алька, чуть пригнувшись, протиснулась в узкую дверь и осмотрелась.

Внутри… все оказалось не так уж и плохо. Кьер занимал несколько соединенных друг с дружкой комнат, которые как будто перетекали друг в друга. Окон не было, но по стенам висели плетеные ажурные корзиночки с крупными лайтерами, они-то и давали свет – достаточный, чтобы рассмотреть бедную, но чистую мебель, угол застеленной на полу постели, несколько полок с книгами и… сваленные на полу мятые тряпки в кровавых пятнах.

Алька все-таки не утерпела. Ткнула пальцем в них и, отдавая себе отчет в том, что ведет себя крайне бестактно, задала вопрос:

– Что это, Кьер?

Он молча подошел, все той же тяжелой, шаркающей походкой, затем ногой подпихнул тряпки под стол.

– Ничего, – и ухмыльнулся, – к вам это не имеет отношения, ваше высочество. Зачем вы пришли?

– Мой отец тебя наказал? – все-таки не унималась Алька, – но за что?

Пожатие плеч. Тут только Алька рассмотрела, что на нем была грязная сорочка, мятая, и на боках… тоже в пятнах. Прочую одежду составляли мягкие шаровары и кожаные туфли без задников.

– Кьер, – почти прошептала она, – твоя спина…

– Да что вам нужно? – он посмотрел на нее так устало и горько, что Алька внезапно испытала порыв обнять его, прижать голову к груди, утешить. Так, как утешают маленьких детей.

И точно так же она понимала, что не имеет никакого права даже прикасаться к убийце. Не потому, что он был рабом, а она – принцессой, а потому что именно она, судя по всему, была причиной его плачевного состояния.

– Почему тебя не лечат? – все же спросила Алька, топчась на месте. От запаха крови начинало мутить, и воздуха ощутимо не хватало.

– Не заслужил, – еще одна ухмылка.

– Тогда… почему ты не сбежишь?

– Так не принято, – неохотно ответил Кьер, – вам не понять, ваше высочество. Говорите, пожалуйста, зачем пришли…

– И проваливайте? – Алька покачала головой, затем осмотрелась в поисках табурета. – Я обработаю твои раны.

– Не стоит, – одними губами, так, что почти не слышно.

И еще ей показалось, что Кьер отшатнулся от нее.

– Если за тобой не ухаживают, то это сделаю я, – решительно сказала она, – не понимаю, о чем думает Сантор.

– Не вам обсуждать решения повелителя, – кажется, Кьер начинал злиться, но Алька чувствовала, что ее несет. В конце концов, принцесса она или кто?

– Не мне, да. Но, уж поскольку я – принцесса, то в моей власти тебе приказывать, верно?

Кьер обреченно вздохнул. Он стоял, так же хмуро глядя на Альку, меж светлых бровей пролегла глубокая складка. А она вдруг решила, что на самом деле Кьер не сильно-то и старше Мариуса. Только вот в глазах… Тоска и безнадега.

– Дай мне чистое полотно и чем промыть, – сказала она, – и садись. Слышишь? Это приказ.

Через несколько минут на одном табурете стояла миска с водой, рядом, на столе, были разложены куски полотка и расставлены плошки с остро пахнущей мазью. Кьер, едва слышно постанывая, стянул сорочку и покорно уселся спиной к Альке, а ей захотелось зажмуриться и бежать отсюда куда подальше. Вообще отсюда. Не только из жилища убийцы Сантора, но и из этого дворца.

Конечно, Кьер пытался наложить повязку, но очень трудно это сделать, после того, как тебя выпороли плетью. Кое-где спина напоминала отбитое мясо в засохшей кровавой корке. Ну и там, где уцелела кожа – все черно-синее.

Алька стиснула зубы и решительно смочила кусочек полотна в воде.

Вообще странно, что в таком состоянии Кьер еще на ногах держится.

– Потерпи, – прошептала.

Короткий смешок в ответ.

Некоторое время оба молчали. Алька промыла раны, аккуратно намазала на полотно мазь, потом закрепила повязку на спине. И подумала, что все ее планы летят в тот самый астрал, о котором когда-то слышала. Потому что в таком виде Кьер едва ли пригоден к выполнению ее просьбы.

Задумавшись, она задержала руку на его плече, гладком, смуглом, и очнулась оттого, что Кьер вяло пошевелился.

– Все. Я – все, – выдохнула Алька, – иди, ложись. Тебе надо лежать.

Все еще сидя к ней спиной, Кьер повел плечами, затем тихо поинтересовался:

– Зачем вы приходили? Не затем же, чтоб за мной ухаживать?

– Не за тем, – Алька прикусила губу, – но сейчас… тебе надо лежать.

И грустно подумала о том, что через пять дней у нее уже не будет никакого выхода. Она отправится в земли Порядка в качестве разменной монеты. Принцессам не дано выбирать судьбу, так ведь?

– Говорите, – Кьер осторожно повернул голову, – чтоб не просто так на нижний уровень ходили.

И тогда Алька решилась. В конце концов, вряд ли он побежит доносить Сантору, а так-то – почему б не сказать?

– Я хотела тебя попросить, чтоб ты отправился в Эрифрею и посмотрел… как там… – запнулась, не в силах произнести имя.

Но Кьер понял.

– Я должен сделать это незаметно?

– Да что ты сейчас сделаешь? – она всплеснула руками, – ты же на ногах едва держишься!

Кьер вздохнул, поднялся. Затем отошел в угол, где стоял темный деревянных сундук, порылся в нем и достал чистую тунику. Алька опустила глаза, но то, что она успела заметить, огорчало: мускулистая грудь раба Сантора тоже была в белых старых шрамах. Судя по всему, наказывали его не в первый раз.

– Это пройдет, – его голос прозвучал уверенно, – снадобье очень действенное, а я… я быстро восстанавливаюсь. К тому же, я отправлюсь туда на архаане, это займет не больше дня. Главное, чтоб ваш отец меня не хватился в это время.

– Я скажу ему, что отослала тебя по важному делу, – Алька покачала головой.

– И по какому же такому важному делу? – он прищурился, – не возражаете, если я еще немного посижу?

– Да, да, конечно… Думаю, я вполне могу попросить тебя разузнать что-нибудь о моем будущем муже, – пробормотала она, – но на самом деле… прошу…

– Я понял. Заглянуть к магистру и посмотреть, что да как.

– Да, да! – она закивала, – мне очень… нужно знать, чем он занят и… вспоминает ли меня.

– Но не проще ли у него спросить? Я могу сказать, что вы… Можете его простить, ваше высочество, что у него есть шанс.

Алька замахала руками. Как тут спросишь? Мариус… он же сам ушел. Зачем ему шанс? Но если только… если только ему плохо, то… Она вернется. Хотя бы просто для того, чтобы быть рядом, ничего не требуя взамен. Вот вообще ничего.

Тут Алька поймала себя на том, что все это – какие-то совершенно больные чувства. Молодая девушка, да еще принцесса, не должна любить вот так, как она. Согласиться на все, лишь бы быть рядом, лишь бы ловить тепло его взгляда, ощущать запах кофе и горького шоколада.

– Только посмотри, что там происходит, – умоляюще сказала она, – я придумаю, что сказать отцу.

Кьер провел рукой по волосам, отбрасывая их назад.

Он немножко был похож на Флодрета, наверное, светлыми волосами, светлыми бровями и совершенно ледяными глазами. На этом сходство заканчивалось. Флодрет… он как будто был солнцем, ярким, слепящим. А Кьер, сбросив непроницаемую маску убийцы и шпиона, тонул в собственной тоске и безнадежности, как луна тонет в бесконечной темноте неба.

– Я слышал про предложение Флодрета, – вдруг сказал он, – сочувствую.

Алька пожала плечами.

– Если есть надежда, что Мариус хоть когда-нибудь меня простит, то я бы хотела быть с ним, – честно сказала она.

Кьер медленно прошелся по комнате. Алька видела, как его взгляд плывет, застывает, то останавливается на плошке с грязной кровавой водой, то на стенах, то на ней.

– Через два дня, – наконец сказал он, – ровно через два дня вы узнаете обо всем, о чем хотели бы.

***

Лиар Фэй, самый сильный маг земель за Пеленой, оказался на удивление приятным, спокойным мужчиной, с которым разговаривать было сплошное удовольствие. У Альки опыта общения с мужчинами, считай, не было никакого – исключая Мариуса – и потому она увлеченно слушала то, что рассказывал Лиар, а рассказывал он хорошо, интересно, так, что и уходить с занятий не хотелось. Впрочем, занятиями все это можно было назвать весьма условно: он водил Альку на прогулки по высокогорным плато, учил летать на архаанах, учил призывать тварей роя. Они посетили маленькие садики, где росли кальхеймы, проклевываясь сквозь красноватую землю ярко-зелеными носиками, а потом Алька трясущимися руками подносила ярко-зеленые луковки к страшным мордам архаанов. Ей все казалось, что сейчас – клац! – и она останется, по крайней мере, без пальцев. Но ничего такого не случалось. Архааны высовывали длинные языки и деликатно слизывали угощения. Лиар Фэй заразительно смеялся, и его ярко-голубые глаза искрились неподдельным весельем.Алька еще немного смущалась, не привыкла вот к такому свободному поведению с малознакомым мужчиной, но за два дня оттаяла, и ей уже казалось, что они очень давно знают друг друга, а сам Лиар Фэй – что-то вроде добродушного старшего брата.

Именно поэтому то, что он ей сказал на второй день, показалось просто дурной шуткой, совсем не в его стиле.

– Тебе понадобится призыв тварей после того, как убьешь Флодрета.

Вот что сказал Лиар Фэй.

И посмотрел на нее своими яркими глазами.

– Что? – мяукнула Алька. Нет, это шутка. Ведь шутка?

Они стояли на одном из балконов дворца, который выходил в сторону гнездовищ тварей. Здесь жили крылатые скорпионы, и умудрялись они лепить гнезда из красной глины прямо на отвесной поверхности скалы – ну прямо как ласточки.

– Возможно, тебе понадобится призыв тварей после того, как убьешь Флодрета, – спокойно повторил Фэй.

Алька поморгала.

Нет, похоже, все было серьезно. Но как-то… неправильно. Ее отец… Неужели это его идея?

Сцепив дрожащие руки, так, чтобы Фэй не заметил ее волнения, она выдавила улыбку и спросила:

– А разве… разве я не должна выйти за него замуж?

– Должна, – мужчина улыбнулся, показывая белые крепки зубы, – более того, ты должна дожить с ним до официальной коронации, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что именно ты – королева. А потом ты овдовеешь и вторично выйдешь замуж за того, за кого нужно.

– А за кого нужно? – механически спросила Алька.

Происходящее все больше напоминало дурной сон.

– За меня, – сказал Фэй и усмехнулся, – но чтоб ни у кого из придворных прихвостней, и в том числе, у охраны Флодрета, не возникло никаких сомнений в твоем праве, ты призовешь тварей. Вот так и будет, рой в сердце земель Порядка.

В его голосе слышались нотки какой-то отчаянной злости, при том, что Фэй продолжал улыбаться и смотрел на Альку так мягко и спокойно, словно они сидели в кафе с десертами и вели светскую беседу о моде на рукава с буфами.

«Чем-то его обидели, те, кто жили за Пеленой», – решила Алька, но спросить побоялась.

Поколебавшись, она все же глянула Фэю прямо в лицо.

– Это мой отец такой план придумал?

Вот это ей нужно было знать, обязательно. Потому что, если весь этот бред принадлежит Сантору, то, пожалуй, она больше ничего и никому не должна в этих землях. Сбежит – и никто ее не найдет, можно ведь затаиться, мир большой.

– Сантор? – Фэй поднял атласную бровь, – нет, нет, что ты, Алайна. Ему бы такое и в голову не пришло. Он был просто счастлив, когда получил послание с предложением заключить мирный договор. Именно тогда он и отписался Флодрету, мол, есть принцесса… Ну а дальше – сама знаешь.

Алька выдохнула. Ну, хоть не отец. Но тогда…

– А тебе это зачем? – поинтересовалась она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Лиар рассмеялся, потом мягко взял ее за руку и повел прочь с балкона. На лестницу, что вела наверх, к небольшому плато.

– Видишь ли, Алайна… тут ведь какое дело. До того, как рухнула Пелена, я был никем. Да что там, я был рабом у мелкого торговца. Наверное, благодаря этому я обучен грамоте, потому что кто-то должен был вести учет товара, кто-то должен был писать письма этому неграмотному борову. А потом в один миг я стал самым сильным магом этих земель. Никто не может призвать рой больше, чем я. Ну и… отчего бы мне не стать королем? Должна ж быть награда за то, как я жил все эти годы?

Алька молчала. Да и что тут скажешь? Она дождалась, когда он откроет люк, ведущий наверх, затем выбралась на поверхность. В лицо хлестнуло холодным ветром, вышибая слезы, и она торопливо вытерла их. Чтоб Лиар Фэй не подумал, что она плачет из-за его предложения.

Вид отсюда открывался великолепный. На земли крагхов, на величественные, необъятные красные скалы, причудливые утесы, которые кое-где были заселены тварями роя. Она дождалась, когда Лиар Фэй выберется следом и закроет люк, затем обернулась.

– Ну и как ты себе это видишь? Сперва убить Флодрета, затем Сантора? Сам править хочешь?

Фэй снова рассмеялся, потер ладони.

– Нет, что ты. Зачем мне Сантор. Сантор будет сидеть в этих землях, а мы с тобой – в землях Порядка.

– А если я расскажу отцу, что ты хочешь убрать Флодрета? – как бы невзначай обронила Алька, щурясь на заходящее солнце.

Она почувствовала, как он подошел сзади. Стал так близко, что она спиной ощутила тепло, исходящее от его тела. Хотела отстраниться, но Фэй внезапно твердо удержал ее за плечи. У него оказались очень сильные, костлявые пальцы. Он надавил больно, словно давая Альке прочувствовать, кто здесь хозяин положения.

– Ты этого не сделаешь, Алайна, – шепот змеей вползал в уши, – потому что ты не захочешь причинить вред тем, кого любила… когда не знала о своем происхождении. В самом деле, будет грустно, если твари роя пообедают мальчиками из частной школы. Или… вдруг с магистром Надзора что-нибудь приключится? Он ведь силен, но не всесилен, Алайна.

Пастырь ведает, каких сил стоило Альке не завопить от ужаса и не бежать с этого треклятого плато, сломя голову. Она даже смогла повернуться, стоя вплотную к Фэю. Их лица… почти соприкасались, потому что никто так и не отступил. Губы сжаты в нитку, желваки дергаются. Тоже не скажешь, что спокоен. Испугался? Не подумал, что послушная девочка Алька может взбрыкнуть?

Внезапно Фэй расслабился, улыбнулся уголками рта. Поднял руку, осторожно прикоснулся к ее щеке.

– Не переживай, я буду хорошим мужем. Гораздо лучшим, чем король, лучшим, чем твой магистр. Я буду ценить то, что ты – дочь Сантора. Я буду ценить и то, что сделаешь для меня.

«А ведь сделаю, – обреченно подумала Алька, – я не могу позволить, чтобы с Тибом или с Мариусом что-нибудь случилось. Или же… буду старательно делать вид, что послушна. Ровно до тех пор, пока не найду способ от Фэя избавиться».

– Ты… все, конечно, продумал? – сипло спросила она, чувствуя на губах его горячее дыхание, – а как я убью Флодрета, чтобы все это выглядело, как естественная смерть?

Взгляд Фэя прилип к ее губам, он чуть заметно качнулся вперед…

«Если он полезет еще и целоваться, меня стошнит», – мелькнула шалая мысль.

Но Фэй внезапно сделал шаг назад, с видимым сожалением еще раз окинул Альку жадным взглядом, облизнул губы.

– Я тебя научу. Сам недавно раскопал. Ты ведь не только можешь призвать Рой. Есть еще один вид нашей магии, ты можешь призвать в себя яд тварей. Сама стать ядом понимаешь? И тогда… – он усмехнулся, покачал головой, – тогда будет достаточно поцелуя с его величеством Флодретом. Достаточно глубокого поцелуя, Алайна, чтобы сердечную мышцу парализовало.

Фэй подал ей руку, Алайна послушно вложила пальцы в его прохладную ладонь. После всего сказанного, ее начинало потряхивать, словно в ознобе.

– Давай вернемся, – попросила она, – мне холодно.

– В самом деле, – Лиар Фэй улыбнулся, – я дурак. Я должен заботиться о своей будущей жене. Надеюсь, этот разговор останется между нами?

И посмотрел на нее так, что по спине продрало колючим морозом.

– Не стыдно тебе, угрожать расправой над невинным мальчиком? – все же выдавила Алька, хоть зубы стучали друг о дружку.

– Но ведь с мальчиком пока ничего плохого не случилось. И не случится, если ты будешь делать то, о чем мы только что поговорили. И ничего плохого не случится ни с кем из тех, кто был тебе дорог. Я честно выполняю сделку.

Она молча кивнула. А мысли суматошно метались. Сказать отцу? Сказать Кьеру? А что, если у Фэя все просчитано, и в случае его смерти действительно кто-нибудь убьет Тиба? Или устроит ловушку для Мариуса? Или даже для Марго и Робина?!! О-о, она не переживет, просто не переживет всего этого.

– Я вижу, что ты расстроена, – голос Фэя доносился как свозь слой ваты. Он как раз открывал люк, чтобы впустить Алайну внутрь дворца.

Она едва не расхохоталась в голос. И правда, кто бы мог подумать, что она огорчится от такого поворота дел?

Думала, что получится избежать брака с Флодретом? Но нет. Придется не только выйти за него замуж, но еще и отравить… в общем-то, отравить человека, который лично ей не сделал ничего дурного.

Выглядело все это… как горячечный бред.

– Научи меня, как стать ядовитой, – пробормотала Алька, глядя на красные скалы и на прилипшие к ним «ласточкины» гнезда, – я согласна.

А сама подумала, что она как-нибудь и с этим справится. Надо будет только немного подумать… И еще взять от Лиара Фэя все его познания в магии крагхов.

***

Поздним вечером, когда чернильная синева окутала красные скалы, а небе зажглись первые звезды, пришел Кьер.

За всем случившимся Алька и забыла, что именно сегодня подходят к концу те два дня, которые Кьер просил для выполнения ее просьбы. Почти все время после разговора с Фэем она металась по спальне, как запертая в клетке рысь, не зная, что делать и как быть раньше. Очевидно, от Фэя нужно было избавляться. Но как? Он-то рассказал, как впитывать в себя яд тварей, но после таких откровений вряд ли бы стал с ней целоваться, не настолько доверял. Да и не привыкла Алька убивать, вот так, хладнокровно, преследуя свои цели.

Поэтому к тому моменту, как в дверь осторожно постучали, Алька окончательно извелась, наревелась и почти смирилась с тем, что ей придется стать женой Флодрета ради спасения тех, кого любила по-настоящему. Это было больно, очень. Но иного выхода Алька не видела.

– Кто там? – вскинулась она.

От одной мысли, что это снова может быть Фэй, затрясло.

Но из-за двери донесся глухой голос Кьера. Она двинулась к двери и – всего лишь на миг – перед глазами как будто почернело. Пришлось остановиться, снова глубоко подышать, темнота отступила, но ее место как-то незаметно занял страх.

Предчувствие чего-то дурного.

«Хоть бы с Мариусом ничего не случилось», – подумала она, открывая дверь и впуская Кьера.

Личный убийца и раб Сантора был одет так, как и положено жителю земель Порядка: рубашка, шейный платок, сюртук и бриджи. На лице – ни следа побоев. Просто приятный мужчина, тщательно выбритый, аккуратно причесанный, светлые волосы были собраны в коротенькую косичку.

– Ваше высочество, – коротко поклонился.

И Алька не удержалась. Просто схватила его за руки, заглядывая в лицо.

– Ну… что там, как он?..

Кьер помолчал. И от этого молчания предчувствие плохого резнуло так болезненно, что на глаза набежали слезы.

– Ты молчишь?.. с ним… все в порядке?

– Сейчас все расскажу, – Кьер осторожно освободил руки от Алькиной хватки, огляделся, – могу я присесть куда-нибудь? Вы простите меня, ваше высочество, но я еще не совсем здоров, а полет был долгим.

– Да, конечно! Почему ты спрашиваешь? – Алька смутилась. Кьер, может, едва на ногах держится, а она сходу его выспрашивать начала.

Поэтому когда Кьер осторожно присел на край кушетки, Алька сбегала в соседнюю комнату, налила в стакан воды с размятой в ней малиной и принесла Кьеру.

– Вот.

Он как-то странно посмотрел на нее, молча взял стакан и опустошил его в несколько глотков. А затем сказал:

– Прежде, чем я расскажу о том, что видел, я хочу кое-о-чем вас попросить, ваше высочество.

– Проси, – она не раздумывала. Что бы он сейчас не сказал, это не великая цена за то, чтобы узнать, как там Мариус Эльдор.

Кьер не торопился, как будто не замечая ее нетерпение. Сам он… казался задумчивым, словно именно сейчас, сей момент, искал ответ на очень важный вопрос.