Архив Троцкого. Том 1

Л. Троцкий: Наброски к статье о китайской революции

5 апреля 1927 г.

Обосновать нынешнюю официальную тактическую линию в отношении китайской революции можно, только обходя классовую постановку вопроса, т. е. по существу, отказавшись от марксизма. Мы это видели на примере подробно нами разобранной передовой статьи «Коммунистического Интернационала». Ошибочно было бы думать, что эта статья представляет исключение. К несчастью, это не так. Чем больше революция приходит в противоречие с официально проводимой линией, тем более чудовищные натяжки приходится делать для ее оправдания.

В речи на собрании рабочих трамвайного парка тов. Рудзутак заявил, «что революционное правительство имеет за собой все классы Китая» (Правда[53], 9 марта 1927 г.). До сих пор мы считали, что правительство классового общества является аппаратом угнетения, что внеклассового, надклассового, бесклассового правительства нет и быть не может. Маркс некогда это твердо установил. Ленин посвятил этому вопросу одну из наиболее выдающихся своих работ («Государство и революция»), в которой, как, впрочем, и в бесчисленном ряде статей и речей, разъясняет, повторяет, что самое революционное правительство самой демократической республики является орудием грабежа, насилия, эксплуатации имущих по отношению к трудящимся. Теперь оказывается, что этот основной закон классового общества нашел первое в истории исключение: революционное правительство Китая имеет за собой все классы. Может быть, речь тов. Рудзутака передана неправильно? Но почему же не обратили на это внимания ни редакция, ни сам автор?

Тов. Рудзутак, однако, не один. За три дня до него тов. Калинин[54] говорил рабочим фабрики Госзнак: «Все классы Китая, начиная с пролетариата и кончая буржуазией, ненавидят китайских милитаристов как ставленников иностранного капитала; все классы Китая одинаково считают кантонское правительство национальным правительством Китая» (Известия[55], 6 марта 1927 г., курсив мой). Мы видим, таким образом, что московским рабочим преподносятся самые вульгарные демократические иллюзии. Подумать только, «все (!) классы Китая одинаково (!) считают кантонское правительство своим».

Прежде всего это неверно в отношении Чжан Цзолина[56], У Пейфу[57] и других милитаристов. Может быть, они не представляют классов? Но разве компрадорская буржуазия не класс? Разве это не самая сильная и влиятельная часть китайской буржуазии? Разве помещики, которым угрожает крестьянское движение, не поддерживают больших и малых милитаристов? Разве они не организуют, вместе с деревенскими кулаками и ростовщиками, контрреволюционные банды, подвергающие разгрому крестьянские союзы? Эти классы играют не малую роль в экономике и политике Китая, и они, во всяком случае, не считают кантонское правительство своим, так как находятся с ним в состоянии гражданской войны. Абстрактного национального гнета, который «одинаково» давит все классы населения, не существует. Гнет иностранного капитализма теснейшим образом сочетается с классовыми отношениями самого китайского народа. Борьба против национального гнета принимает форму гражданской войны.

Но, может быть, все остальные классы, за вычетом такой мелочи как компрадорская буржуазия, помещики, верхи бюрократии и деревенские кулаки — действительно считают кантонское правительство своим? Это утверждение правильно примерно в такой же мере, в какой после Февральской революции[58] можно было бы сказать, что все классы России считают Временное правительство[59] своим. Поскольку рабочие считали Керенского[60] своим, это объяснялось их отсталостью, политической неразвитостью, слабостью партии большевиков, а отнюдь не тем, что правительство Керенского выражало классовые интересы рабочих. Поскольку рабочие Шанхая считают национальное правительство своим — это объясняется не тем, что китайские национал-либералы выражают интересы всех классов, а тем, что китайский пролетариат в массе своей еще не уяснил себе своих основных классовых интересов революции. Отсюда вытекает лишь, что нужно коммунистическую партию как можно скорее освободить из гоминьдановского плена и помочь ей наверстать упущенное драгоценнейшее время.

Но, может быть, самым поразительным документом отречения от марксизма является передовая статья в «Правде» от 16 марта «Революция в Китае и Гоминьдан». Статья эта набрасывается на «критиков», «ликвидаторов», которые утверждают, что правые господствуют над революцией, что революция «переродилась» (!!), что компартии нужно выходить из Гоминьдана и пр. Приводим основное место целиком:

«Раз правые господствуют, раз революция переродилась, ей надо петь отходную, китайским коммунистам уйти «в себя», отказаться от «больших дел» и больших планов — такова слезливая и нехитрая логика тех, кто подпевает буржуазии о правом «засилье» в китайской революции. Предлагают компартии выйти из Гоминьдана, тем самым пособничая правым гоминьдановцам. Не понимают, что вне сотрудничества компартии с Гоминьданом невозможна руководящая роль пролетариата в революции, и тем самым обречена на провал китайская революция. Ликвидаторы наших дней не «замечают», что их проповедь выхода из Гоминьдана есть проповедь ликвидации китайской революции.»

На то, чтобы распутать клубок путаницы, заключающийся в пятнадцати газетных строках, понадобилась бы целая газетная статья, если бы предшествующий разбор передовицы «Коммунистического Интернационала» не облегчил нашу задачу. Мы слышим, прежде всего, что те, которые говорят о правом засилье в китайской революции, подпевают буржуазии. Хочет ли «Правда» сказать, что национальное правительство находится в руках левых, или она отрицает засилье национального правительства в революции? Но если бы мы даже ничего не знали о Китае, кроме того, что сказано в передовой статье «Коммунистического Интернационала», мы и тогда не могли бы отрицать, что «в национальном правительстве власть принадлежит уже центру, а центр последнее время в большинстве случаев тяготеет определенно вправо» (стр. 4). Это сказано очень мягко и слащаво. Хочет ли «Правда» сказать, что даже и злополучный передовик «Коммунистического Интернационала» подпевает буржуазии? Для зашиты ложной политики «Правда» вынуждена уже грубо подкрашивать состав и политическую линию национального правительства.

Далее мы слышим: «Раз правые господствуют, раз революция переродилась, ей надо петь отходную». Почему господство правых обозначает, что революция переродилась? В первый период нашей Февральской революции господствовали князь Львов[61], Милюков[62] и Гучков[63]. Означало ли это, что революция переродилась? Нет, это означало лишь, что она еще не развернулась. Раз правые господствуют — рассуждает «Правда» — китайским коммунистам остается лишь «уйти в себя, отказаться от больших дел и от больших планов». Что сей сон значит? Так как буржуазия еще господствует в революции, так как рабочие массы, несмотря на свой героизм, еще не заняли в революции должного места, то коммунистам нужно... отказаться от больших дел. Такова убийственная логика тех, которые думают, что коммунисты могут делать «большие дела», только оставаясь внутри Гоминьдана, подчиняясь его дисциплине и отрекаясь от критики суньятсенизма. Мы же думаем, что только самостоятельная партия может задаваться большими планами. Но те, кто предлагают коммунистам выйти из Гоминьдана, «тем самым пособничают правым гоминьда-новцам».

И это не ново. Мартыновы и Даны[64] всегда обвиняли большевиков в том, что, ведя самостоятельную классовую линию, они тем самым пособничают реакции. На этом мотиве построено три четверти полемики между меньшевиками и большевиками[65] за время с 1904 года (земская кампания Аксельрода[66]) до 1917 года. Статья «Правды» тут ничего нового не выдумала. «Не понимают, — продолжает она, — что вне сотрудничества компартии с Гоминьданом невозможна руководящая роль пролетариата в революции». Здесь вхождение в Гоминьдан незаметно подменено сотрудничеством. Хочет ли редакция сказать, что сотрудничество компартии с Гоминьданом мыслимо только в форме подчинения компартии Гоминьдану? Такова точка зрения Чан Кайши[67], который заявил, что признает коммунистов лишь как дисциплинированных членов Гоминьдана.

Софистически отождествляя сотрудничество с подчинением, «Правда» кует оружие для правых гоминьдановцев против коммунистов, руководящий центр которых высказался, как мы знаем, 15 июня прошлого года за необходимость выхода из Гоминьдана. И до какой же степени нужно выхолостить все основные понятия большевизма, чтобы заявлять, будто «руководящая роль пролетариата в революции» невозможна без подчинения пролетарской партии дисциплине партии буржуазной. В чем же тогда различие между ролью руководителя и ролью руководимого?

Но и насчет сотрудничества как такового «Правда» грубо хватила через край. Выходит так, что китайская революция клином сошлась на нынешнем Гоминьдане. На самом деле, руководящая роль пролетариата невозможна вне сотрудничества его с трудящимися и эксплуатируемыми низами городского и деревенского населения. С того момента, как Гоминьдан мешает пролетариату развернуть такого рода сотрудничество, преступлением является оставаться в Гоминьдане. Наиболее надежной, правильной, глубокой, исчерпывающей формой сотрудничества пролетарского авангарда с угнетенными массами могут быть и должны быть Советы. Сотрудничество с Гоминьданом нужно переносить на почву Советов, т. е. организации миллионов. В агитации за Советы, в разъяснении их смысла, в создании первых образцовых Советов в промышленных центрах Китая компартия должна занять руководящее положение. Нужно заставить Гоминьдан равняться по Советам. Нужно помочь тем элементам, которые хотят этого, открыто перебраться в лагерь реакции. «Правда» считает это пособничеством правым. На самом деле это есть борьба за революцию. Мы станем десятикратно и стократно сильнее в массах, когда выкинем вспомогательный отряд империалистов из руководящих организаций революции. Неужели же мы разучились и это понимать? Вздор, жалкий, пошлый вздор, будто выход из Гоминьдана есть ликвидация революции! Вздор, будто революция клином сошлась на Гоминьдане, в котором правые командуют, а коммунисты ходят с кляпом во рту.

Вся статья «Правды» построена на этих мотивах. По основной своей тенденции она целиком совпадает со статьей «Коммунистического Интернационала» и с поистине программными заявлениями Калинина и Рудзутака. На этом пути сказано почти все. С этого пути давно пора свернуть.

5 апреля 1927 г.

Одними рабочими ограничиться, разумеется, нельзя. Национальная армия играет сейчас гигантскую роль в развитии революции. Эта армия не однородна. Внутренней гарантии ее революционности совершенно недостаточно. Бонапартистские[68] и фашистские тенденции внутри армии неизбежно будут развиваться по мере обострения классовой борьбы, и темп этого процесса может оказаться чрезвычайно быстрым. Где же искать гарантии революционности? Ответ ясен: в низах, в китайских массах, в их политической организованности, в их действительном сотрудничестве с рабочими. Как это сотрудничество организовать? Историческая форма уже подсказана нашей революцией: в форме солдатских Советов, связанных с рабочими Советами. Начинать надо с гарнизонов крупнейших промышленных центров. Солдаты должны мыслить и чувствовать заодно с рабочими Шанхая, Ханькоу и пр. Совет рабочих и солдатских депутатов Шанхая должен получить, по крайней мере, такое же значение в развитии жизни страны, какое Петербургский совет рабочих депутатов 1905 года.

Но и армией нельзя ограничиваться. Нужно, по возможности, вовлечь в советскую систему полупролетарские низы городского населения, преодолев, по возможности, их распыленность.

Одновременно с этим нужно переносить Советы на деревню, пользуясь для этого наличными крестьянскими организациями, углубляя и обостряя их борьбу с помещичье-кулацкими вооруженными отрядами.

Но в каком же отношении будут эти Советы к национальному правительству? Ведь Советы представляют собою органы борьбы за власть, или органы власти. Между тем, в Китае существует власть, назначенная Гоминьданом. Не выйдет ли из этого двоевластия[69]? Не окажется ли это двоевластие «пособничеством реакции»?

Тот, кто рассуждает так, не понимает, что китайская революция неизбежно должна пройти через период двоевластия, т. е. через такой период, когда пробуждающиеся и организующиеся под руководством пролетарского авангарда массы будут оспаривать власть у нынешнего правительства. Двоевластие есть неизбежный этап и по отношению к нынешнему состоянию прогрессивного этапа революции.

Но ведь большевики были против двоевластия. Да, большевики тянули революцию от двоевластия на более высокую стадию — к единовластию Совета. Сейчас в Китае задача так еще не стоит. Прежде всего нужно создать Советы, т. е. организовать массу для революционного действия, и дать сотрудничество пролетариата с крестьянством не верхушечной — и сейчас уже глубоко реакционной — формой вхождения в Гоминьдан, а на широком поприще Советов. Было бы нелепо выдвигать лозунг «вся власть Советам», когда в Китае нет Советов и подавляющее большинство трудящихся не знает Советов. Надо начинать с создания Советов, которые в данных условиях откроют эпоху двоевластия. Только на основах этого двоевластия можно будет — и должно будет — повести работу под лозунгом «вся власть Советам рабочих и крестьянских депутатов».

6 апреля 1927 г.

Ленин очень резко противопоставлял страны отсталые и угнетенные передовым и угнетательским капиталистическим странам. Но это вовсе не означало, что для первых отменяются законы классовой борьбы. Для отсталых и угнетенных стран, как Китай, их демократическая революция сливается с национально-освободительной войной. В этой войне пролетариат выступает не пораженцем, а защитником отечества, хотя это еще и не социалистическое отечество. Почему? По той же самой причине, по которой пролетариат выступает за демократическую революцию, несмотря на ее буржуазное содержание. Если не делать этого противопоставления, то неизбежно идти к плоско пацифистскому нейтралитету по отношению к обеим воюющим сторонам — и к Кантону, и к Англии. Такова, по-существу, позиция Второго Интернационала.

Но воевать за национальную независимость можно по-разному. Война есть одна из форм классовой политики. Буржуазия, даже если она в той или другой своей части втягивается в революцию или в революционную войну, стремится вести ее за счет трудящихся масс и как можно скорее прийти к соглашению с силами контрреволюции, в данном случае — иностранного империализма, опять-таки за счет собственных трудящихся масс. К национально-освободительной войне применимы поэтому все основные правила революционной стратегии пролетариата в буржуазно-демократической революции. Есть два пути национально-демократического объединения Китая, как и два метода революционной войны: один под гегемонией буржуазии, другой под гегемонией пролетариата.

В своем докладе по колониальному вопросу на II конгрессе Коминтерна[70] Ленин не только резко противопоставлял освободительно-колониальные войны грабительски-империалистским, требуя поддержки первых и борьбы против вторых, но и с не меньшей настойчивостью напоминал, что национально-освободительное движении колоний есть буржуазно-демократическое движение. В резолюции ни словом не говорится об обязанности пролетариата вступать в борьбу под политическим руководством буржуазии, а тем более об обязанности компартии входить в руководящую буржуазную организацию. Наоборот, резолюция требует противопоставления пролетариата руководящей национальной буржуазии[71].

12 апреля 1927 г.

В последней статье в «Правде» (10 апреля) Мартынов обосновывает нынешнюю политику в Китае «особенностями китайской революции». Состоят эти неведомые нам особенности в том, что над Китаем нависает гнет иностранного империализма, задерживающего развитие производительных сил Китая, а, следовательно, и развитие китайской буржуазии. Вот почему она, хоть и против воли, идет в общем фронте с другими революционными классами, вот почему клевещут те, которые говорят, что национальное правительство есть буржуазное правительство. Нет, это «правительство блока четырех классов». Кто не понимает всего этого, тот неизбежно приходит «и теоретически и практически к совершенно ложным выводам».

Первая «особенность», на которую мы хотели бы обратить внимание, такова: Мартынов здесь слово в слово, буква в букву защищает по отношению к Китаю ту самую политику, которую он в эпоху 1905 года и после него защищал по отношению к России. Там только речь шла не об иностранном империализме, а о самодержавно-крепостнической реакции, которая задерживает рост производительных сил, мешает развитию буржуазии и тем самым вынуждает ее, «вопреки ее воле», идти в общем революционном фронте и т. д. Отсюда вытекала тогда необходимость мудро подталкивать буржуазию влево, а не отбрасывать ее в лагерь реакции. Теперь, спустя 10 с лишним лет, понадобились все особенности китайской революции для того, чтобы оживить мартыновскую теорию, «особенности» которой, казалось бы, не нуждаются в рекомендации.

Однако мы клевещем на Мартынова. В его построениях есть и новое слово. Сохранив в силе все свое старое построение и заменив только самодержавно-крепостническую реакцию иностранным империализмом, Мартынов увенчал дело в полном соответствии с духом эпохи: он признал, что если китайцы будут следовать его старым рецептам, то «завершение буржуазно-демократической революции, поскольку оно связано будет с национализацией иностранных предприятий, означало бы уже начало перехода на социалистические рельсы».

В этом своем виде мартыновская теория получает высшую убедительность. Буржуазия вместе с крестьянством, мелкой буржуазией и пролетариатом образуют «блок четырех классов». Они создают правительство — не буржуазное, а правительство четырех классов. Буржуазия удерживается в блоке тем обстоятельством, что империализм препятствует развитию национального капитализма в Китае. С другой стороны, Мартынов великодушно разъясняет китайской буржуазии, что блок четырех классов непосредственно ведет к началу социалистической революции, каковая перспектива должна еще более скрепить национально-революционный блок: кто же не знает, что буржуазия предпочитает быть обезглавленной собственным пролетариатом, чем сотрудничать с иностранными хищниками.

Мы видим, что вся эта теория представляет собою просто скверный анекдот. Мартынов пользуется несомненными и всем нам хорошо известными особенностями китайского развития для того, чтобы импортировать в Китай давно уже созданную и давно всем ходом развития раздавленную теорию и политику. При этом он сразу же становится, по примеру прошлого, на путь самой вульгарной буржуазной апологетики. Китайское национальное правительство оказывается у него лишенным классового характера: это правительство блока. Замечательное социальное определение! Поразительная марксистская глубина! Да каждое правительство в мире является правительством блока классов. Даже во время гражданской войны борется не класс против класса, а блок против блока. Но это не исключает, а предполагает, что в каждом блоке есть ведущий и ведомые, эксплуатирующий и эксплуатируемые. Для кого служит китайский блок четырех классов опорой? Для национально-либеральной буржуазии. Кого он поддерживает у власти? Буржуазию. Вся статья Мартынова направлена к замазыванию и подкрашиванию этого факта. Она насквозь проникнута буржуазной апологетикой.

Но ведь китайская буржуазия участвует в революционной войне против иностранных империалистов. Да, она еще участвует; мы уже знаем как: в качестве внутреннего тормоза. Она еще участвует не благодаря тому, что китайская компартия проводит мудрую мартыновскую политику, а вследствие того, что политика компартии еще вообще не чувствуется.

Гоминьдан связывает классовую борьбу, подчиняет себе компартию, ограждает буржуазию от двоевластия и этим дает ей возможность возглавлять освободительное движение в его военно-государственной форме. Мы знаем, что в национально-освободительной борьбе такую роль играли не только буржуазные классы, но и феодальные, и династии. Каждый из этих классов по-своему и для своих целей нуждался в объединенном отечестве, свободном от внешнего гнета. Китайская буржуазия великодушно усыновила армию и великодушно приняла из рук революции власть. Гоминьдан помогает ей в революционном хаосе орудовать этими немаловажными инструментами. Но то, что составляет сущность революционного движения: пробуждение рабочих, их стачки, их объединение в союзы, пробуждение крестьян, аграрные восстания — все это совершается не только не под руководством буржуазии, а в непосредственной борьбе с нею и с аппаратом ее власти. В низах, в толщах народных масс, в городах и деревнях никакого блока четырех классов нет, а есть жестокая классовая борьба, переходящая в гражданскую войну, с расстрелами рабочих, убийствами штрейкбрехеров, разгромом крестьянских организаций, поджогом помещиков и пр. Но эта борьба миллионных масс не имеет обобщенной программы и руководящей организации.

У китайского пролетариата нет самостоятельной партии. Коммунистическая секция Гоминьдана есть только один из его вербовочных аппаратов. В этих условиях китайская буржуазия питает надежды довести объединение республики до конца под своим руководством. Ни о какой конфискации иностранных концессий при этом, разумеется, не могло бы быть и речи. Буржуазия пришла бы к соглашению с иностранными владельцами, т. е. с большими барышами для себя учла бы кровь гонконгских, шанхайских и нанкинских пролетариев. Такова ее перспектива. И эта перспектива куда реальнее мартыновской.

Л. Троцкий