Арктика в Великой Отечественной Войне

Налеты и десанты

26 июня 1941 года Финляндия объявила войну СССР, и поэтому приготовления к отражению атак со стороны финских частей и базировавшихся на ее территории немецких войск вступили в завершающую фазу.

По данным разведки, доложенным командованию Северного флота, немцы имели преимущество в самолетах: на территории оккупированной ими Норвегии базировалось 400 машин, а на территории союзной Финляндии – 600, причем многие из вражеских пилотов имели почти двухгодичный опыт боевых действий в небе Европы, в том числе бомбометания с пикирования.

Так, например, высадка людей с транспорта «Моссовет» (грузоподъемность 5 тысяч тонн) в Титовке, небольшом рыбачьем поселке, расположенном в бухте Мотовского залива, проходила под непрерывными налетами вражеских самолетов, которые применяли бомбометание с пикирования. Однако, несмотря на то что «Моссовет» представлял собой удобную цель для вражеской авиации, которая начала бомбить судно с момента выхода из Кольского залива, сопровождающие «Моссовет» эсминцы и катера сумели отогнать огнем вражеские самолеты, и в транспорт не попала ни одна бомба.

В течение 25 и 26 июня 1941 года советские летчики сбили на Севере 10 вражеских самолетов, потеряв при этом шесть истребителей.

А. Г. Головко так описывает в своих мемуарах события 27 июня: «Проявили себя артиллеристы. Прежде всего, артиллеристы той самой батареи, которая первой открыла 22 июня огонь по вражескому конвою. Батарея находится на полуострове Среднем и установлена там после финской кампании. Пушки ее не из новых, но достаточно хорошие, чтобы выполнять свою задачу. Расположена батарея так, что своим огнем преграждает вход в Петсамо и выход из Петсамо в море. Командует ею старший лейтенант Космачев, гордый тем, что является командиром самой правофланговой батареи Советского Союза. Внушает доверие к себе спокойствием и полезной долей упрямства. Хорошая боевая и политическая подготовка личного состава батареи вновь подтверждена сегодня. Утром из Петсамо вышел сторожевой катер. Батарея потопила его буквально в две-три минуты. Артиллеристы торжествовали. Пришлось предупредить их, чтобы ждали удара с воздуха и не очень надеялись на прикрытие: обеспечить их истребителями мы не могли»[34].

Спустя несколько часов группа из 35 немецких самолетов начала применять бомбометание с пикирования, но зениткам и пришедшим на помощь батарее истребителям удалось сбить два «юнкерса». В результате вражеского налета одно из орудий выведено из строя, среди артиллеристов были убитые и раненые. Через пару часов немецкие самолеты появились снова, но командир батареи получил приказ не открывать огонь по противнику, как будто батарея уничтожена. Когда же враг вновь попытается пустить свои конвои и попадет под огонь «уничтоженной» батареи, это будет для него неприятной неожиданностью.

Командующий 14-й армией В. А. Фролов сообщил Головко, что собирается использовать армейскую артиллерию для огневого налета по скоплениям немецко-финских войск. Задача – помешать каким-либо неожиданным действиям немцев на суше, например, против Мурманска. Цели артобстрела заранее изучены.

Тем временем началась эвакуация детей и женщин из Полярного и других гарнизонов на пароходе «Ост». Когда он отошел от причала, началась бомбежка…

В 10:35 утра поступил приказ наркома военно-морского флота выслать подводные лодки в район Варде, чтобы не допустить боевые корабли и транспорты противника к Варангер-фиорду.

Командованию Северным флотом сообщили, что объявлена всеобщая мобилизация. Начальники пароходств и Главсеврыбпрома получили указания сосредоточить весь транспортный флот в портах, ставших пунктами для мобилизации. В состав Северного флота были включены суда морпогранохраны и аварийно-спасательные отряды Экспедиции подводных работ особого назначения, занимавшейся подъемом судов и подводных лодок (к 1941 году численность по СССР превышала три тысячи человек).

Вскоре из столицы командованию Северного флота поступило новое распоряжение: в связи с вражескими диверсиями в тылу объявить военное положение на базах, в укрепленных районах и секторах; установить строжайший режим пропусков; принять меры, необходимые для охраны тыла, особенно средств связи и техники.

Слабым местом была авиация – из 116 самолетов примерно половина были старые, неспособные противостоять в воздухе более совершенным самолетам, управляемым немецкими асами. Используя свое преимущество в воздухе, немцы совершали налеты на корабли. Менее чем через месяц после начала боевых действий, 20 июля 1941 года, германские пикирующие бомбардировщики потопили эсминец «Стремительный».

В схватку с немцами вступили и подводники. А. Г. Головко так писал об их действиях: «К ним успех пришел далеко не сразу, несмотря на решимость и отвагу командиров и экипажей. Этих качеств было еще недостаточно, чтобы отдельные удачи сменились постоянным успехом. Решали опыт, доскональная изученность театра и приемов противника, знание препятствий, и природных, и специально подготовленных гитлеровцами на том или ином участке, искусство поиска, мастерство при выборе момента и направления торпедной атаки плюс спокойная воинская дерзость, ошеломляющая врага»[35]. Советские подводники, входившие в состав Северного флота, предпринимали не только торпедные, но и артиллерийские атаки, а также ставили мины у вражеских баз.

Воздушное противостояние

В первый день войны немецкие войска и флот не вели наступательных действий на море и суше против Северного флота и 14-й армии, ограничившись лишь авианалетами. Как отмечает в своих воспоминаниях Головко, «весь день фашистские самолеты, одиночные и группами, стремятся к району Кольского залива и Мурманска. Их перехватывают и поворачивают вспять наши истребители. Один из гитлеровских бомбардировщиков перехвачен у Рыбачьего летчиками-истребителями Сафоновым и Воловиковым. Били они его как будто неплохо, он задымил, значит, имел прямое попадание, но все-таки оторвался и ушел. Оба летчика ручаются, что вражеский стрелок убит, но сказать, что же сталось с фашистским самолетом, не могут. А раз так, нельзя и заносить его на чей-либо счет»[36].

Между тем флотская разведка и разведка 14-й армии докладывали командованию Северного флота, что неприятель через Киркенес и фиорды подтягивает новые части и боевую технику из Северной Норвегии и увеличивает число самолетов на близлежащих к советской границе аэродромах. Помимо этого, на границе с Советским Союзом происходило сосредоточение частей финской армии. По мнению командования Северного флота, немцы могли концентрировать силы, чтобы отрезать Кольский полуостров от остальной страны и захватить подступы к Мурманску и Полярному с моря. А. Г. Головко обратился с просьбой к командарму 14-й армии генерал-лейтенанту Валериану Александровичу Фролову (командовал армией с 25 октября 1939 года по 30 августа 1941 года) нанести совместно с авиацией Северного флота удар по фиордам и по дороге Тана-фиорд – Киркенес, по которой немцы доставляют вооружение и перевозят подкрепления, но получил отказ. По словам командарма 14-й, армейский полк скоростных бомбардировщиков нацелен в другом направлении – на защиту Кандалакши.

На отправленный в начале войны доклад Головко наркому Н. Г. Кузнецову с просьбой о помощи авиацией вскоре также последовал отказ: положение на Балтике и на Черном море еще опаснее, поэтому Северному флоту пока придется обходиться своими силами. Как отметил в своих записях Головко, нарком дал указания, что «нам надлежит стараться уничтожать вражескую авиацию на ее аэродромах ударами с воздуха и действовать подводными лодками у Варангер-фиорда, не позволяя противнику подвозить подкрепления. Финские войска не трогать, поскольку Финляндия с нами не воюет. Но как понимать и расценивать факт предоставления Финляндией своей территории гитлеровским войскам, ведущим войну против Советского Союза?»[37]

Управление 1-й смешанной авиационной дивизии, в состав которой входили 145-, 147-, 152-й истребительные авиационные полки и 137-й скоростной бомбардировочный авиационный полк, дислоцировалось в Мурманске. Части дивизии с 22 июня 1941 года действовали в Заполярье, поддерживая с воздуха войска 14-й армии и прикрывая от воздушных налетов Мурманск, Кандалакшу и Кировскую железную дорогу.

К началу войны командование отечественных ВВС на Севере рассредоточило и к тому же успешно замаскировало находящуюся на аэродромах боевую авиацию, что вскоре принесло первые успехи в схватке с врагом в воздухе.

На пятый день войны на советском Севере был осуществлен первый таран. Командир звена лейтенант И. Т. Мисяков (145-й истребительный авиаполк) на самолете И-16 во время воздушного боя протаранил вражеский истребитель «Мессершмитт-110». Советский летчик при этом погиб.

В тот же день эскадрилья 147-го истребительного авиационного полка (1-я смешанная авиационная дивизия) перехватила вражеские бомбардировщики, направлявшиеся к аэродрому Мурмаши, расположенному юго-западнее Мурманска. Под командованием Леонида Илларионовича Иванова советские истребители И-15-бис преградили путь врагу и сбили три самолета. Когда эскадрилья, возвращаясь после этого боя, заходила на посадку, ее атаковали несколько вражеских машин, и командир эскадрильи Леонид Иванов был убит. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1941 года старшему лейтенанту Л. И. Иванову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В честь летчика-героя названы рыболовный траулер и улица в его родном городе – подмосковной Кашире.

29 и 30 июня советские летчики совершили успешные налеты, нанеся повреждения причалам и базам финского Петсамо и потопив пришвартованное там судно. 4 июля был совершен еще один рейд, в результате которого повреждены два вражеских транспорта.

Враг тоже не бездействовал: немецкая авиация совершала налеты на Кировскую железную дорогу и Мурманск. Так, 29 июня, несмотря на героические усилия зенитчиков и истребителей противовоздушной обороны, вражеская авиация нанесла значительные повреждения центральной городской электростанции и части верфей и портовых сооружений Мурманска.

Историк Михаил Жирохов так оценивает планы руководства ВВС Третьего рейха в советском Заполярье: «Еще одной задачей, которую командование люфтваффе ставило перед экипажами Ju-88 из II./KG 30, было нарушение движения по Кировской железной дороге – главному пути транспортировки военного имущества в Мурманск и из него. Эта железная дорога в 1941 году разрушалась немцами более сотни раз, но, имея рассредоточенный по множеству точек запас материалов для ремонта пути, советские железнодорожники всегда могли быстро привести дорогу в рабочее состояние. Осуществляя вылеты на бомбардировку, экипажи немецких бомбардировщиков быстро научились уважать советских летчиков-истребителей, выходивших на перехват…

Немецкие истребители, действовавшие в этом районе, получили большое преимущество после того, как была смонтирована радарная станция раннего обнаружения "Фрейя". Это было редким исключением из правил, поскольку основная часть люфтваффе на Восточном фронте почти всю войну практически не пользовалась целеуказаниями радара.

Истребитель МиГ-3

Фото: Аэрокосмический музей Сан-Диего

Истребитель «Мессершмитт-110»

Фото: Имперский военный музей

Станция "Фрейя", работавшая на длине волны 2,4 метра, имела дальность обнаружения 130–160 километров, что позволяло парировать налеты советской авиации. Результаты ее работы стали явственно отражаться на потерях советской стороны. Так, из 53 бипланов Поликарпова, имевшихся в 147-м ИАП на 22 июня, через три недели было потеряно 33!

Но, несмотря на личные счета своих летчиков, мессершмитты так и не смогли организовать противодействие советским истребителям-бомбардировщикам, постоянно атаковавшим 19-й горнострелковый корпус.

Об этом явственно свидетельствует и советская статистика: до середины августа 57 % боевых самолето-вылетов приходилось на удары по аэродромам врага, прикрытие войск на поле боя и перехват вражеской авиации, а 43 % – на поддержку наземных войск.

После того как 36-й армейский корпус увяз в тяжелом сражении у Саллы, большей части пикировщиков пришлось в срочном порядке вылетать на поддержку войск в этом районе. Наступление на Мурманск, лишенное поддержки с воздуха, с неудовлетворительным снабжением из-за практически полного отсутствия дорог и атак советских ВВС, замедлилось до темпов улитки… Разделение атакующих сил на две части – обеспечение наступления генерала Дитля на Мурманск и выхода на Кировскую железную дорогу 36-го армейского корпуса – оказалось фатальным. Сражение возле Саллы продолжалось больше недели. В конце концов немецкие пикировщики смогли уничтожить советскую оборонительную линию. Позже, в июле, подразделение пикирующих бомбардировщиков было размещено в 160 километрах юго-восточнее Саллы, откуда оно успешно осуществляло поддержку совместного немецко-финского наступления, завершившегося захватом Кестенги. Эти вылеты обошлись очень дорого: к концу года 22 (из имевшихся первоначально 36) Ju-87 были сбиты. Командир подразделения, гауптман Арнульф "Блазмич" Блейзиг, после выполнения 130 боевых вылетов на пикирующем бомбардировщике, 4 сентября был награжден Рыцарским крестом. Но общей ситуации эти отдельные успехи не изменяли. Растущие потери значительно ослабили ударную возможность подразделения.

Немецкое наступление на Кировскую железную дорогу так и не имело никаких серьезных достижений. Советские войска смогли остановить захватчиков в районе Алакуртти. После этого началась позиционная война, длившаяся без малого три года…»[38].

В первые же месяцы войны командование делало все возможное для усиления авиации Северного флота. Помимо новых бомбардировщиков Пе-2 (из которых была сформирована 5-я эскадрилья 72-го сводного авиаполка), с завода поступили 10 новых истребителей МиГ-3, из других авиачастей флота на Север перебросили 22 И-16, а затем еще 10 И-153. Также в ВВС Северного флота передали три торпедоносца ДБ-Зф, а спустя несколько месяцев еще шесть самолетов. С Балтики на Северный флот в сентябре 1941 года была перебазирована 22-я авиаэскадрилья морских дальних разведчиков Че-2 (МДР-6; экипаж четыре человека, вооружение – два 7,62-мм пулемета ШКАС, бомбовая нагрузка до 1000 кг). Эти самолеты использовали для обеспечения проводки морских конвоев – ведения общей и ледовой разведки по маршрутам их следования. Впоследствии проявились недостатки этой модели в схватке с врагом – слабость оборонительного вооружения и наличие значительных мертвых зон обстрела.

Первый натиск

29 июня 1941 года вермахт начал операцию «Платиновая лиса» – бросок к Мурманску. В состав армии «Норвегия», принимавшей участие в этой операции, входили горнострелковый корпус «Норвегия», 36-й горный корпус, финский 3-й армейский корпус. Общее численность этих корпусов составляла немногим более 68 тысяч человек. Около 150 тысяч человек, входящих в состав семи дивизий и нескольких подразделений, были по приказу Гитлера оставлены на территории Норвегии для отражения возможного британского вторжения.

Уже в августе 1941 года продвижение немцев на север остановилось, и более силам вермахта потеснить сухопутные советские войска и моряков не удалось. Тогда же, задолго до всех официальных соглашений и договоренностей, началось фактическое военное сотрудничество Англии и СССР: по просьбе вице-адмирала Головко 151-е крыло Королевских ВВС Великобритании нанесло удар по немцам на Кольском полуострове, о чем еще будет подробно рассказано.

Западные историки Сэмюэль Митчем и Джин Мюллер в книге «Командиры Третьего рейха» говорят о том, что для немецких войск одной из самых больших проблем стал сама природа советского Заполярья: «Голая тундра, валуны, гравий, вечная мерзлота и сотни озер, остающихся после таяния снегов. Не было ни дорог, ни железнодорожных путей, ни мостов, ни пищи для солдат, ни фуража для лошадей. К тому же лето в этой части Арктики было очень коротким. Немецким войскам недоставало опыта в ведении войны в арктических условиях. Советы же, в свою очередь, понимали, что им необходимо отстоять незамерзающий мурманский порт, иначе они потеряют большую часть помощи, оказываемой им западными союзниками.

Используя железную дорогу Ленинград – Мурманск и Мурманское шоссе, они укрепили свою оборону к западу от города и оказали упорное сопротивление противнику. В июле XXXVI корпус смог продвинуться вперед всего на 13 миль, потеряв при этом 5500 человек.

Фалькенхорст прилагал все усилия, чтобы обеспечить наступление, но его тыловые проблемы были просто непреодолимы, и к 12 сентября состояние снабжения его войск стало критическим. Британские подводные лодки потопили корабли, на которых доставлялись припасы, у северного побережья Финляндии и Норвегии, и у его пехотинцев оставалось всего лишь полтора боекомплекта.

До 18 сентября Советы предпринимали постоянные атаки, и Фалькенхорсту пришлось перейти к обороне. 7 ноября 1941 года Гитлер забрал у Фалькенхорста мурманскую группу войск и передал их сформированной в Лапландии армии Эдварда Дитля, которая позднее стала 20-й горнострелковой армией. Фалькенхорст сохранил за собой пост командующего "норвежской" армией, но приобрел репутацию неудачника…»[39].

Действительно, наступление в Заполярье вскоре захлебнется…

Битва за Мурманск

Государственную границу Советского Союза севернее Ладожского озера накануне Великой Отечественной войны защищала 7-я армия. Ее управление, расформированное после окончания советско-финской войны, было создано заново приказом Наркома обороны № 0050 от 18 сентября 1940 года. Армию сформировали на базе 56-го стрелкового корпуса с дислокацией в Петрозаводске. Командующий (28 января – 24 сентября 1941 года и 9 ноября 1941 года – 4 июня 1942 года) – генерал-лейтенант Филипп Данилович Гореленко. Через двое суток после начала Великой Отечественной войны 7-ю армию включили в состав Северного фронта, и в июле она вела оборонительные бои в Карелии, сражаясь против финских войск.

К началу августа 1941 года войска держали оборону в 25 км северо-западнее города Олонец, расположенного на Олонецкой равнине, на рубеже Поросозеро – Шотозеро – река Тулокса. В конце августа армия была предана в состав Ленинградского, а с начала сентября 1941 года – в состав Карельского фронта. С 24 сентября по 11 ноября 1941 года армией командовал один из самых известных советских военачальников – генерал армии (впоследствии Маршал Советского Союза) Кирилл Афанасьевич Мерецков. Выпущенный 6 сентября 1941 года из тюрьмы Мерецков был принят Сталиным, 9 сентября направлен представителем Ставки Верховного главнокомандования на Северо-Западный фронт, а через 15 дней возглавил 7-ю отдельную армию.

В своих мемуарах Мерецков так описывает ее сложное в то время положение: «Когда гитлеровцы пошли на штурм Ленинграда, финны резко усилили нажим на 7-ю армию и рассекли ее войска на три группы. В результате боев центр позиций армии глубоко выгнулся на восток. Находившиеся здесь соединения раздвоились на Южную группу, прикрывавшую устье Свири, и Петрозаводскую. Третья группа была отрезана от основных сил, когда финны прорвались к Кондопоге, и отошла на северо-восток. Там она и осталась под названием Медвежьегорской. С Медвежьегорской группой из-за дальности расстояния связь осуществлялась слабо. Радиостанций у нас было очень мало. В нужном количестве радиотехника попала в войска гораздо позднее. Связь между двумя другими группами грозила вот-вот прекратиться, так как финны выходили уже на берег Онежского озера в районе селения Шелтозеро. Скорее вывести Петрозаводскую группу из-под удара, чтобы ее не сбросили в воду, и передислоцировать на юг, а там организовать прочную оборону по реке Свирь – вот что подсказывала обстановка. Действовать надо было немедленно, и я 24 сентября взял командование 7-й армией на себя… Сразу же приступили к решению главной задачи – к организации планомерного отвода войск…. Отводя войска, мы старались создать на Свири такую линию обороны, которая стала бы для Карельской армии финнов непреодолимой»[40].

Однако вначале напор был очень сильным. Финские войска планировали прорваться через реку Свирь и соединиться с немцами у Волхова, а в другом направлении выйти через район озера Белое к Вологде. Шли ожесточенные бои, и возможности оказать значительную поддержку защитникам Заполярья не было.

14-я армия, сформированная в октябре 1939 года в Ленинградском военном округе, и обеспечивавшая прикрытие государственной границы с Финляндией, к началу войны занимала полосу обороны от побережья Баренцева моря до Ухты.

В состав армии входил 42-й стрелковый корпус (104-я, 122-я стрелковые дивизии и 1-я танковая дивизия, которая формировалась в лагере Струги Красные с июня 1940 года) и отдельные 14-я (вновь сформированная в ходе Зимней войны) и 52-я (сформированная в 1935 году в Московском военном округе) стрелковые дивизии, 23-й укрепленный район и 1-я смешанная авиационная дивизия двухполкового состава. К началу войны управление дивизии дислоцировалось в Мурманске. В состав входили: 145-й истребительный авиационный полк, 147-й истребительный авиационный полк, 152-й истребительный авиационный полк, 137-й скоростной бомбардировочный авиационный полк. Летчики с первых дней войны поддерживали с воздуха войска 14-й армии и обеспечивали прикрытие от воздушных налетов Мурманска, Кандалакши, Кировской железной дороги. 15 февраля 1942 года 1-я смешанная авиационная дивизия была расформирована, из управления расформированной дивизии образовали управление ВВС 14-й армии.

42-м стрелковым корпусом с 14 марта по 23 августа 1941 года командовал генерал-майор Роман Иванович Панин. С 24 августа 1941 года до 27 марта 1942 года Р. И. Панин командовал 14-й армией Карельского фронта, которая в 1941 году отстояла в ходе Мурманской операции Мурманск и нанесла немцам в ходе боев тяжелые потери.

Генерал-майор Георгий Александрович Вещезерский (с 9 июля 1941 года командир 52-й стрелковой дивизии, отличившейся в сражениях на мурманском направлении; с декабря 1941 года командующий Мурманской и Массельской группами войск; в марте 1942 года назначен на должность заместителя командующего 32-й армией Карельского фронта) в мемуарах так пишет о своем командире: «Генерал был обаятельный человек, быстро находил путь к сердцу каждого сослуживца. От него так и веяло бодростью, энергией. В самые трудные минуты он не терял присутствия духа. Жизнерадостный, остроумный, Панин пользовался всеобщей любовью»[41].

Военный совет Северного фронта (образован 24 июня 1941 года на базе управления и войск Ленинградского военного округа) и руководящая им Ставка Главного Командования Вооруженных Сил СССР поставили перед командованием 14-й армии задачу: прикрыть северное побережье Кольского полуострова от немцев, удержать полу острова Рыбачий и Средний и не допустить прорыва вермахта на мурманском, кандалакшском и кестеньгском направлениях. Ширина полосы обороны 14-й армии в самом начале Великой Отечественной войны достигала 550 километров. В Мурманске, в районе командного пункта, располагался противодесантный резерв в составе стрелкового батальона.

22 июня 1941 года в Мурманской области и самом Мурманске объявили военное положение. К началу Великой Отечественной войны население Мурманской области насчитывало около 1 109 000 человек, из которых около 310 тысяч человек было призвано в армию и на флот. В три городских военкомата (Ленинский, Кировский и Микояновский) пришло множество людей. Среди них не только призванные по повесткам новобранцы и военнослужащие запаса, но и множество добровольцев, в том числе женщины и молодые девушки, просившие отправить их на фронт. Кому-то уже довелось воевать в Финскую, Гражданскую и Первую мировую, другие еще ни разу не держали в руках настоящую винтовку или гранату.

Впоследствии, 5 мая 1942 года, Сталин подписал постановление Государственного Комитета Обороны о мобилизации комсомолок-добровольцев в Военно-морской флот. В тексте указывалось: «Обязать ЦК ВЛКСМ мобилизовать к 20 мая 1942 года в части Военно-морского флота 25 000 девушек – комсомолок и не комсомолок – добровольцев в возрасте 19–25 лет с образованием 5–9 классов, согласно прилагаемой разверстке по областям и фронтам… Мобилизуемых девушек направить для замещения краснофлотцев: …Северный флот – 1100…

Мобилизованных девушек обеспечить всеми видами довольствия… На мобилизованных девушек выделить ВМФ 25 000 пайков.

Обязать начальника Главного управления портов ВМФ и начальника ОРСУ ВМФ разработать образцы одежды и изготовить 25 000 комплектов обмундирования для мобилизованных девушек».

Мобилизацию девушек для Северного флота надлежало провести Татарскому, Марийскому, Архангельскому, Вологодскому и Мурманскому обкомам партии.

«На основании постановлений Государственного Комитета Обороны (ГКО), созданного 30 июня 1941 г., были проведены массовые мобилизации женщин 25 марта, 13 и 23 апреля 1942 г. для несения службы в войсках ПВО, связи, внутренней охраны, на военно-автомобильных дорогах, в ВМФ и Военно-Воздушных силах. Мобилизации подлежали здоровые девушки в возрасте не моложе 18 лет. Вопрос проведения мобилизации проводился под контролем ЦК ВЛКСМ и местных комсомольских организаций.

При этом учитывалось все: образование (желательно не ниже 5 классов), членство в комсомоле, состояние здоровья, отсутствие детей. Основная масса девушек были добровольцы. Правда, были случаи нежелания служить в Красной Армии. Таких девушек отправляли по месту призыва»[42].

Прибывших на Северный флот девушек назначали не только на штабные и канцелярские, снабженческие и медико-санитарные должности, но и на должности береговых связистов. На находившемся в Финском заливе острове Сальный рядом с маяком была установлена зенитная батарея, на которой служили комсомолки. Однажды к ним в гости решили отправиться на двух рыбачьих баркасах морские летчики, но сбились с курса и оказались не на острове, а в середине залива, откуда их забирали катера. Даже в суровые годы Великой Отечественной войны происходили свадьбы, после которых новобрачные отправлялись нести службу на море, в небе и на суше.

Девушки-бойцы 260-й бригады морской пехоты отличились в ходе боевой операции по очищению от неприятеля островов Тиурин-Сари и Койвисто. В первом же броске десанта участвовала старший краснофлотец, санинструктор Марта Бонжус, ушедшая на фронт в 17 лет в 1941 году. Под сильным огнем вражеской артиллерии она сумела оказать помощь 20 раненым бойцам и офицерам, а когда финны бросились в атаку, открыла по ним огонь из автомата. За этот подвиг Бонжус награждена орденом Отечественной войны II степени.

Другой боец медсанроты, Вера Знаменская, вынесла с поля боя и сумела оказать своевременную помощь 40 раненым бойцам и офицерам. Она награждена медалью «За боевые заслуги».

На митингах, прошедших на большинстве мурманских предприятий и учреждений, выступавшие призывали защищать Родину не только на фронте, но и в тылу, повысив трудовую дисциплину, бдительность в борьбе против вражеских шпионов, и повсеместно крепя обороноспособность страны. Конкретно это выражалось в удлинении трудового дня и замене на рабочих местах тех, кто уходил в действующую армию и на военно-морской флот. Во многих организациях приняли решение о передаче Красной армии и командованию флота средств связи, автотранспорта и других необходимых предметов. Среди переданного были не только грузовики, но и лошади, и телеги.

Война с первых дней коснулась и советских рыбаков. Как отмечает А. А. Киселёв, «Мурманск отдал Северному флоту и большую часть своих моряков. С первых дней войны ушли в Военно-Морской флот прославленные капитаны тралфлота – А. И. Стрельбицкий, К. Л. Бурков, Я. А. Гунин, П. П. Корехов, И. М. Титов и другие. Бывшие тралфлотовцы быстро научились стрелять из пушек и пулеметов, отражать атаки подводных лодок и авиации, уничтожать мины и нести дозорную службу. В состав Северного флота влилась также значительная часть моряков торгового флота. От причалов рыбного и торгового портов и днем и ночью отходили пароходы, катера, буксиры с баржами. Они везли на западный берег Кольского залива, к Полярному и на Рыбачий людские подкрепления, боеприпасы, продовольствие и фураж. На линии Мурманск, Озерко (на полуострове Рыбачий) постоянно курсировал буксирный пароход "Кола" под командованием З. И. Хабарова»[43].

Выступая 22 декабря 1941 года на объединенном пленуме обкома и Мурманского горкома партии с отчетом о перестройке жизни области на военный лад, Максим Иванович Старостин, первый секретарь Мурманского обкома партии и кандидат в члены ЦК ВКП(б), подчеркнул, что «…период перестройки советских и хозяйственных организаций на военный лад закончился к августу, когда все наши организации области вплотную занялись работой наших оставшихся предприятий, взяли все запасы на строгий учет, централизовав через обком партии и военные советы армии и флота их распределение, и всю свою работу подчинили обеспечению армии и военного флота, интересам организации разгрома врага…»[44].

Бюро Мурманского обкома ВКП(б) 7 июля 1941 года приняло постановление «О состоянии агитационно-пропагандистской работы в партийных организациях города Мурманска в условиях войны», в котором выделило основные направления идеологической работы в военных условиях. Мурманский обком формировал агитационные коллективы, общее число агитаторов в которых достигало 2500 человек. Распределенные по производствам, домоуправлениям и общежитиям, они проводили агитацию работающих и живущих, охватывая своей деятельностью большую часть городского населения.

Для патриотического воспитания и воодушевления граждан на борьбу со смертельным врагом использовали газеты «Полярная правда» и «Комсомолец Заполярья», а также появившиеся в самом начале Великой Отечественной войны «Окна «Полярной правды» (в 1941–1942 годах вышло 43 выпуска этого издания). Помимо газет, на территории Мурманска печатали и распространяли патриотические листовки, призывающие бороться с врагом. Постоянно работал Мурманский радиокомитет.

22 августа 1941 года Государственный комитет обороны принял решение о проведении специальных работ по строительству оборонительных сооружений на Северном фронте (в августе разделенном Ставкой на Ленинградский и Карельский фронты). Спустя две недели первый секретарь обкома ВКП(б) Г. П. Огородников докладывал наркому Лаврентию Берии, что на оборонительные работы в Мурманской области направлено 30 354 человека.

Оборонительные сооружения строили в основном женщины. Большинство отправились на строительство в конце лета сроком на две недели, но вернулись только поздней осенью, 4 ноября 1941 года. Некоторые, одетые не по сезону, живя в сырых землянках, заболели, другие, попав под бомбежки, были ранены или убиты. Но остальные труженицы, невзирая на тяжелые условия жизни и тяготы постоянной многочасовой физической работы, киркой и лопатой продолжали строить оборонительные сооружения.

В докладе аспирантки Поморского государственного университета им. М. В. Ломоносова Т. А. Санакиной «Вклад жителей Архангельской области в оборону страны в годы Великой Отечественной войны» на конференции «Научный православный взгляд на ложные исторические учения» приводятся следующие данные. «Главной задачей Архангельского военного округа стало готовить кадры офицеров, сержантов, солдат для пополнения действующих войск. За короткие сроки была налажена работа курсов и эвакуированных военных училищ. В их числе: Борисовское военно-инженерное училище (Архангельск), Ленинградское военно-строительное (Вельск), Архангельское военно-пулеметное (Архангельск. п. Цигломень), филиал высших курсов для переподготовки комсостава, курсы младших лейтенантов (Архангельск, Маймакса), военно-политическое училище, Петрозаводское пехотное училище и др. Были созданы ряд курсов по подготовке военно-морских специалистов, военно-воздушных, танковых, автомобильных и др.

В первые дни войны 7900 северян подали заявления с просьбой направить их в действующую армию. С 22 по 30 июня 1941 г. штаб округа занимался формированием на ст. Грязовец команд из призывников и отправкой эшелонов на фронт. На территории области было сформировано около 120 различных воинских подразделений: 3 стрелковые дивизии, 5 отдельных стрелковых и лыжных бригад, столько же отдельных полков, 105 подразделений обслуживания»[45].

Подвиг сторожевика «Туман»

10 августа 1941 года сторожевой корабль «Туман» обнаружил три германских эсминца из состава 6-й флотилии эсминцев кригсмарине – это были «Рихард Байцен», «Ганс Лоди», «Фридрих Экольд» – и передал донесение оперативному дежурному Северного флота. После этого «Туман» был расстрелян врагом, имевшим многократное превосходство в ходе и артиллерии. Сторожевик не сдался и затонул с поднятым флагом. В память об этом подвиге, проходя мимо острова Кильдин, корабли ВМФ приспускают флаги и дают протяжный гудок. В честь геройски погибшего сторожевика назвали новый сторожевой корабль «Туман». Спустя 20 лет после того неравного морского боя, 10 августа 1961 года, он прибыл на место, где в схватке с врагом погиб его предшественник, чтобы салютовать тому в знак вечной славы.

Впрочем, командующий Северным флотом с грустью констатировал, что в этой трагической истории проявилось еще и отсутствие привычки к ведению военных действий, к стремительной реакции на ситуацию, поскольку сначала с «Тумана» был замечен одиночный немецкий самолет – явно разведчик. «В двух предыдущих случаях появление вражеских эсминцев было предварено воздушной разведкой и совпадало по времени с нынешним случаем. Если бы сегодня мы учли это, если бы действовали быстрее, если бы все донесения были сделаны раньше, картина боя могла быть иной. Ибо где-где, а на войне время не ждет»[46], – писал Головко.

Первые «харрикейны»

Алексей Васёнов, сооснователь крупнейшей русскоязычной книжной социальной сети «Живая Библиотека» и платформы gorblog.org, специально для этой книги так характеризует обстановку, в которой начались тогда военные действия и появилась уникальная возможность для содружества СССР и Великобритании в борьбе с общим врагом:

«Русский Север. Богатый своей природой и безжалостный ко всякому, кто смеет пренебречь его суровым нравом. Земли, которым еще предстоит раскрыть свое истинное значение в формировании русского духа, русской нации, ее языка и традиций. Если и есть сакральные для российского государства территории, то эта – точно одна из них.

Богатая история этих суровых мест тесно переплетена с историей самой страны. Долгое время Русский Север был основным путем торговли с Западной Европой, приносившей до 60 % доходов казны. Это был наш, русский фронтир, совмещающий в себе черты былинного "края света" и еще не прорубленного "окна в Европу". И что любопытно, по ту сторону этого "края" основными партнерами были не шведы, не финны и даже не датчане с немцами. Главной причиной торгового развития Русского Севера были англичане.

Со времени прибытия Ричарда Ченслера в 1553 году в устье Северной Двины через Белое море этот регион считал себя привычным к английской речи. Московская компания давала исправный доход британской короне, и он был весьма велик. Настолько, что в период правления короля Якова I существовал план присоединения русских северных территорий и вхождения их в состав королевства.

Сторожевой корабль «Туман» в камуфляже и с минным тралом на носу

Фото: http://waralbum.ru

Эсминец «Ганс Лоди»

В эпоху наполеоновских войн и в связи с континентальной блокадой Великобритании в 1807–1813 годах этот край испытал новый экономический подъем, так как Архангельск являлся единственным в России портом, куда могли поступать британские товары.

Во время Крымской войны объединенная англо-французская эскадра совершила рейд в Белое море, нанеся удар по Соловецкому монастырю и городам Коле и Кандалакше.

Ну и, конечно, оккупация Мурманска и Архангельска английскими войсками (при незначительной поддержке союзников по Антанте) в 1918–1920 годах позволяет говорить о богатом опыте взаимодействия региона с подданными Соединенного Королевства.

Но тем более удивительными и наполненными истинным героизмом кажутся события, остающиеся часто незаслуженно обойденными вниманием или вовсе забытыми на фоне масштабов Второй мировой войны.

Операция "Бенедикт" (Force Benedict) продлилась всего четыре месяца. Это было время, когда размах трагедии на западе от Москвы перекрывал все мыслимые представления человечества об ужасах войны. Что значит на фоне этих событий прибытие 40 истребителей "Харрикейн" в порты Мурманска и Архангельска, а затем создание постоянной авиационной базы в Ваенге? Казалось бы, ничего, если не принимать в расчет того, что их сопровождало более 500 человек из RAF (Royal Air Force), включая пилотов и наземный персонал, призванных в сжатые сроки подготовить советских техников и летный состав. Или того, что авианосец HMS Argus и транспортный корабль SS Llanstephen Castle по сути являлись первым арктическим конвоем, за которым последовали десятки других. И того, что первые боевые вылеты советские пилоты начали совершать уже через месяц после прибытия британских специалистов. Ну и, конечно, того, что незамерзающий порт Мурманска смог принимать жизненно необходимую помощь в рамках ленд-лиза, а немецкие войска, благодаря в том числе и бескомпромиссной отваге летчиков 151-го крыла, так и не смогли пересечь государственную границу СССР в его окрестностях».

Сага о летчике Сафонове

С мая 1941 года старший лейтенант Борис Феоктистович Сафонов командовал эскадрильей 72-го смешанного авиационного полка (ВВС Северного флота). С первых дней Великой Отечественной войны, летая на истребителе И-16, Сафонов стал одним из лучших советских асов, мастерски используя приемы как обороны, так и нападения.

Истребитель «Харрикейн» на одном из судов

Фото: Имперский военный музей

Звено британских истребителей «Харрикейн» пролетает над аэродромом Ваенга

Фото: http://waralbum.ru

7 июля 1941 года Борис Сафонов во главе девятки И-16 прикрывал военно-морскую базу Полярное, когда в воздухе появилась группа пикировщиков «Юнкерс-87», сопровождаемая истребителями «Мессершмитт-109». Атаковав юнкерсы, наши самолеты сбили четыре машины, и в ходе преследования врага сбили еще три, без потерь вернувшись на базу.

10 июля 1941 года Б. Ф. Сафонову было присвоено звание капитана. Ему вручили новую машину – И-16 тип 17 – с заводским номером 2821395. Через несколько часов начальник политотдела авиабригады полковой комиссар Сабадырь в своем докладе политуправлению Северного флота отметил, что «получив в свои руки машину, капитан Сафонов написал на ее фюзеляже боевой лозунг священной мести: "Смерть фашизму!"».

14 июля 1941 года Сафонов был награжден первым орденом Красного Знамени. К концу лета 1941 года прославленный ас совершил 130 боевых вылетов, провел 32 воздушных боя и лично сбил 11 самолетов противника.

15 сентября 1941 года семерка истребителей во главе с Борисом Сафоновым, вступив в схватку с 52 вражескими самолетами, сбила 13 машин, не потеряв ни одного своего самолета. На следующий день за героизм, мужество и отвагу, проявленные в боях, командиру эскадрильи 72-го смешанного авиаполка капитану Б. Ф. Сафонову, первому среди летчиков-североморцев, было присвоено звание Героя Советского Союза.

К моменту опубликования указа об этом летчики эскадрильи, которой он командовал, одержали около 50 воздушных побед, из них 16 – на счету командира.

Сам летчик, оценивая противника, и давая советы, как с ним расправиться, говорил: «Ju-88 и Me-110 самолеты довольно живучие, поэтому стрелять по ним с расстояния более 300 метров – занятие бесполезное: огонь рассеивается, и вероятность попадания уменьшается. Поэтому я прежде всего сокращаю дистанцию до 200 метров, а иногда и меньше. Куда целить?.. Раньше я начинал бить по пилоту, а он маневрировал с таким расчетом, чтобы я сам был мишенью для его стрелка. Тогда я стал вначале бить по стрелку. Стрелок-то ближе к хвосту, и его легче достать. А замолчал стрелок – машина, считай, на твоем боевом счету»[47].

Секрет побед Сафонова заключался не только в боевом мастерстве, но и постоянном совершенствовании истребительной техники, изучении боевых машин врага. Так, осмотрев немецкий истребитель «Мессершмитт-109», летчик определил слабые стороны вражеской машины, в частности, плохой обзор назад из кабины пилота. А сбитый «Мессершмитт-110» был превращен в своеобразную мишень на краю аэродрома, где наши асы регулярно упражнялись в стрельбе по нему с различных дистанций и под различными углами. Еще он считал важным фактором личную заботу о своем самолете, обязательное присутствие самого летчика при зарядке боекомплекта. Но и боевым товарищам, готовящим машину к полету, ас доверял, и до наших дней дошли его слова, по достоинству оценивающие их работу: «Половину сбитых мной самолетов я отношу за счет техника Семёнова и моториста Колпакова»[48].

Борис Феоктистович Сафонов

Фото: «Североморский летчик», 7 ноября 1943 г.

Борис Сафонов заботился об обучении молодых летчиков и взаимодействии в воздухе во время боя. Каждый из пилотов должен знать свои обязанности, выполнять их, чтобы не подставить под удар других. В одной из газетных публикаций ас отмечал: «Взаимодействие между звеньями, слаженность в бою имеют решающее значение. Когда мое ведущее звено врезается в строй бомбардировщиков, мы абсолютно спокойны: если нас попытаются атаковать вражеские истребители, то звено Коваленко не допустит этого. Поэтому так и получается, что на мою долю в основном приходятся сбитые вражеские бомбардировщики, а на долю Коваленко – истребители»[49].

16 сентября 1941 года указом ПВС СССР «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом доблесть и мужество» 72-й смешанный авиационный полк был награжден орденом Красного Знамени. К этому времени полк уничтожил около 100 вражеских самолетов.

В сентябре 1941 года на аэродроме, где базировалась эскадрилья под командованием Б. Ф. Сафонова, появились британские истребители «Хокер Харрикейн» с авианосца «Аргус», прилетевшие для усиления истребительного прикрытия конвоев. Командование английских ВВС передало два самолета нашим ВВС, и Сафонов первым из полярных летчиков освоил новый самолет. Всего было передано 27 «харрикейнов». В октябре 1941 года командование поручило Сафонову выбрать лучших летчиков, сформировать из них 78-й истребительный авиационный полк (ИАП) и возглавить его.

Английские пилоты тоже не отсиживались на земле. Бывший летчик 151-го авиакрыла X. Гриффит в своей книге «Королевские ВВС в России» приводит выдержки из журнала боевых действий: «Патруль 134-й эскадрильи встретил вражеские бомбардировщики и атаковал их. Бомбы сброшены в море… Звено 81-й эскадрильи встретило один "хенкель" в сопровождении четырех Ме-109. 2 "мессершмитта" были сбиты, один из них уничтожен точно, "Хенкель" поврежден». Не обошлось без потерь и среди британских летчиков: пять атакующих «харрикейнов» в бою с группой «Юнкерс-88», которую сопровождали четыре «Мессершмитта-109», потеряли одну машину, а пилот сержант Н. Дж. Смит погиб. Немцы потеряли три самолета.

В книгу Майка Спика «Асы союзников» включен очерк Г. Ф. Корнюхина «Советские истребители в Великой Отечественной войне», в котором он рассказывает о Борисе Сафонове и приводит воспоминания англичанина Хуберта Гриффита: «Это был более чем способный пилот, выдающийся стрелок, как позднее выяснилось в соревнованиях по стрельбе из пистолета. Сафонов был типичным русским, коренастым, солидным, методичным и неторопливым… Когда Сафонов взлетел на "харрикейне", все перед этим проверив, он продемонстрировал прямой взлет, набрал высоту 1500 футов и начал первый разворот. Его посадка была соответствующей – сделал два или три аккуратных круга и показательно приземлился…». Подержанные "харрикейны" были не слишком щедрым подарком по причине недостаточной скорости и слабого вооружения. Последний недостаток Сафонов устранил заменой 12 английских пулеметов винтовочного калибра на советские крупнокалиберные пулеметы БС или пушки ШВАК. Он даже выдвинул предложение оборудовать иностранные машины направляющими для реактивных снарядов»[50].

22 декабря 1941 года Б. Ф. Сафонов награжден вторым орденом Красного Знамени, а 22 января 1942 года – третьим орденом Красного Знамени.

18 января 1942 года указом ПВС СССР и приказом НК ВМФ № 10 72-й полк, одним из первых в авиации Военно-Морского флота, был переименован (после реорганизации) во 2-й гвардейский смешанный Краснознаменный авиационный полк.

В приказе народного комиссара ВМФ СССР адмирала Н. Г. Кузнецова от 18 января 1942 года о 72-м Краснознаменном САП сказано:

«72-й Краснознаменный смешанный авиационный полк за 4,5 месяца боевых действий сбил в воздушных боях сто восемнадцать самолетов и уничтожил на аэродромах двадцать четыре самолета противника, уничтожил штурмовыми действиями более двух тысяч человек вражеской пехоты, потопил три транспорта, уничтожил три береговые батареи, многократно разрушал причалы и сооружения в портах противника.

За проявленную отвагу в воздушных боях с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава… полк преобразовать в гвардейский…»

В гвардейском авиаполку состоялся праздничный митинг, на котором выступавшие летчики, авиационные специалисты, командиры обещали сражаться в советском небе еще лучше, драться с врагом по-гвардейски: «Мы клянемся беспощадно уничтожать в воздухе и на земле фашистскую свору. Воодушевленные наградой, мы, гвардейцы, еще лучше будем драться с ненавистным врагом, мы наш счет уничтоженных фашистских самолетов приумножим».

19 марта 1942 года радио Москвы передало, что Сафонов и еще трое летчиков-североморцев (Герой Советского Союза гвардии подполковник А. А. Коваленко, полковник А. Н. Кухаренко, майор И. К. Туманов) награждены высшим авиационным (летным) орденом Великобритании – крестом «За выдающиеся летные заслуги» (Distinguished Flying Cross) – за сотрудничество в рамках операции «Бенедикт» по оснащению советских ВВС британской авиатехникой. Согласно статуту выполненную из серебра награду вручают за мужество и преданность долгу в период несения службы. Ордена вручал в торжественной обстановке прибывший в Заполярье глава британской миссии в СССР генерал-лейтенант Ноэль Мэйсон-Макфарлан.

20 марта 1942 года Бориса Сафонова назначили командиром 72-го смешанного авиационного полка ВВС, в котором он совершил первые боевые вылеты в Великую Отечественную войну. Старшего политрука П. А. Редкова назначили комиссаром полка.

Весной 1942 года усиливая военные действия на море и стремясь ликвидировать шедшие в СССР конвои, немцы увеличили не только число подводных лодок на Севере, но и число самолетов. С целью обезопасить конвои командование Северного флота провело организационные изменения в авиации флота.

В результате проведенной реорганизации 20 марта 1942 года во 2-й гвардейский полк был передан личный состав 78-го истребительного авиационного полка со всей авиационной техникой. 23 марта во 2-й гвардейский полк прибыли шесть самолетов-торпедоносцев ДБ-3Ф, и начала полеты сформированная 6-я минно-торпедная авиационная эскадрилья, которую возглавил капитан Г. Д. Попович.

В первые месяцы Великой Отечественной войны мины на Северном флоте выставляли с надводных кораблей и подводных лодок. В апреле – июне 1942 года в заливе Петсамовуоно, в Бек-фьорде, в проливах Магерейсунн и Брейсунн их начала ставить 6-я минно-торпедная эскадрилья.

Многоцелевой самолет «Юнкерс-88»

Фото: Bundesarchiv, Bild 101I-407-0686-39 / Martin / CC-BY-SA 3.0

Истребитель «Мессершмитт-109»

Фото: Bundesarchiv, Bild 101I-487-3066-04 / Boyer / CC-BY-SA 3.0

За март 1942 года летчики полка уничтожили 14 вражеских самолетов, в следующем месяце количество уничтоженных фашистских самолетов увеличилось еще на 21.

Несмотря на то что, став командиром полка, Б. Ф. Сафонов меньше времени проводил в полетах, в конце марта в ходе воздушного боя в районе Туломской ГЭС он лично сбил два вражеских истребителя «Мессершмитт-109».

Базировавшийся на аэродроме Ваенга 2-й гвардейский смешанный Краснознаменный авиационный полк на 1 апреля 1942 года имел в своем составе следующие самолеты (общее количество / число исправных): 50/30 «харрикейн», 4/3 МиГ-3, 3/1 Пе-2, 10/8 СБ, 8/6 ДБ-3, 1/1 ТБ-3. В апреле в полк начали поступать новые истребители американского производства Р-40Е «Киттихаук», и летчик-ас подполковник Сафонов одним из первых освоил эту машину.

1 мая 1942 года командир полка Герой Советского Союза Борис Сафонов принял гвардейское боевое знамя части, которое вручил полку член Военного совета Северного флота дивизионный комиссар А. А. Николаев. С развевающимся на ветру знаменем летчики полка торжественным маршем прошли перед командованием.

30 мая 1942 года гвардии подполковник Б. Ф. Сафонов вылетел во главе звена истребителей на прикрытие каравана судов PQ-16, направлявшихся к Мурманску.

Как описывает в своих мемуарах командующий Северный флотом А. Г. Головко, «конвой находился в шестидесяти милях от наших берегов, когда гитлеровцы устремились к нему, чтобы нанести массированный бомбовый удар. В налете участвовали сорок пять "юнкерсов", прикрываемых "мессершмиттами". Наперерез им вылетела, как только был получен тревожный сигнал с кораблей охранения, четверка наших истребителей. Повел ее Сафонов. Четвертый самолет (летчик Кухаренко) возвратился с полпути из-за неисправности мотора. Подобные неприятности происходят, к сожалению, довольно часто с тех пор, как мы получили по ленд-лизу самолеты типа "киттихаук". Эти самолеты имеют особые подшипники в своих моторах, потому что залиты подшипники не обычным сплавом, а серебряным. Американцы считают такой сплав новейшим техническим достижением; однако моторы с подшипниками, залитыми серебряным сплавом, часто выходят из строя. Вот почему наши летчики с горькой насмешкой называют эти самолеты "чудом безмоторной авиации". Чаще всего "киттихауки" стоят в бездействии, точно так же, как 30 мая, когда в полку Сафонова могли вылететь только четыре самолета. И вот из этих четырех один был вынужден, опять-таки из-за мотора, повернуть обратно на аэродром. Полет продолжали трое. Втроем они и приняли бой. Трое против 45 "юнкерсов" и неустановленного числа "мессершмиттов"!

Тем не менее все попытки гитлеровских летчиков прорваться к транспортным судам, входившим в состав PQ-16, были пресечены нашими истребителями – Сафоновым, В. П. Покровским и П. И. Орловым, отлично согласовавшими свои действия с заградительным огнем артиллерии кораблей охранения. На глазах у всех Сафонов сбил два бомбардировщика, Покровский и Орлов – по одному.

Вскоре на командном пункте Ваенги по радио были приняты слова: "Прикройте с хвоста…" Это были, как выяснилось, слова Сафонова. Затем сигнальщики эскадренного миноносца "Куйбышев" – одного из кораблей, сопровождавших конвой, – увидели, что Сафонов устремился в атаку против третьего "юнкерса", но что в то же мгновение из облаков вывалился и напал на Сафонова вражеский истребитель. Спустя короткое время на командном пункте приняли еще одну радиограмму Сафонова: "Подбил третьего… мотор… Ракета…" Последнее слово было условным извещением о неизбежности вынужденной посадки. Дальнейшее, по докладам корабельных сигнальщиков, произошло так: самолет Сафонова, теряя высоту, планировал в направлении "Куйбышева", однако не дотянул двадцать – двадцать пять кабельтовых, упал в море и мгновенно затонул…»[51].

После этого немецкие бомбардировщики, сбросив бомбовый груз, куда попало, отправились на свои базы в Норвегию, а конвой, не потеряв ни одного транспорта, продолжал плавание. В течение двух часов команда эскадренного миноносца «Куйбышев» вела поиски летчика, но безуспешно. До сих пор окончательно не выяснена и причина гибели Сафонова. Среди версий – вражеское попадание в мотор самолета или одна из технических неполадок, часто случавшихся с «киттихауками».

1 июня 1942 года все суда и боевые корабли конвоя, за который вступил в свой последний бой летчик Сафонов, благополучно достигли портов разгрузки в Кольском заливе и Белом море. Если до вступления в операционную зону Северного флота караван союзников РQ-16 потерял семь судов, то в ее пределах потерь не было.

15 июня 1942 года указом Президиума Верховного Совета СССР летчик Борис Феоктистович Сафонов был награжден второй медалью «Золотая Звезда» (посмертно, хотя к этому высокому званию нарком ВМФ представил его еще при жизни, 27 мая 1942 года). Сафонов стал первым в морской авиации дважды Героем Советского Союза.

До наших дней дошла легенда, что у немцев существовало специальное сообщение «Сафонов в воздухе», после которого даже немецким асам следовало немедленно вернуться на аэродром, чтобы избежать встречи с прославленным летчиком.

17 июня 1942 года летчики полка, которым еще недавно командовал Борис Сафонов, совершили налет на вражеский аэродром Луостари, где, по данным разведки, находилось свыше 50 немецких самолетов. Потери неприятеля в результате налета составили три «Юнкерса-88», три «Мессершмитта-109» и один «Мессершмитт-110».

18 июня 1942 года приказом наркома ВМФ № 01376 2-му гвардейскому смешанному Краснознаменному авиационному полку было присвоено имя погибшего командира – дважды Героя Советского Союза подполковника Б. Ф. Сафонова. Командиром полка назначен капитан И. К. Туманов, который погиб 6 декабря 1942 года в ходе выполнения боевого задания. Имя И. К. Туманова увековечено на мемориальной доске музея ВВС Северного флота и на памятнике авиаторам-североморцам, погибшим в море.

Авторы многочисленных публикаций, посвященных Борису Сафонову, отмечают, что он был талантливым командиром-воспитателем. По словам командующего Северным флотом, большая заслуга Сафонова в том, что он успел подготовить и воспитать множество преемников, которые продолжили его дело (среди его воспитанников 13 Героев Советского Союза). Многие советские летчики, узнав о гибели героя, писали на бортах своих самолетов «За Бориса Сафонова!».

К июлю 1942 года полк имени Сафонова получил на вооружение 24 истребителя «Кертис» Р-40Е. Эти самолеты поступали по программе ленд-лиза с конца августа 1941-го по декабрь 1944 года, всего было получено 2425 самолетов (2097 из США и 230 из Великобритании). Многие советские летчики считали, что они уступают последним моделям отечественных и немецких истребителей из-за недостаточной скорости и плохой скороподъемности. Достоинством была дальность полета до 1100 километров, что позволяло использовать их в качестве истребителей сопровождения и для полетов над морем.

В июле минно-торпедная эскадрилья приступила к выполнению своих главных задач – торпедным атакам на немецкие корабли. А уже 14 октября приказом наркома Военно-морского флота 2-й гвардейский смешанный авиационный Краснознаменный полк был переформирован во 2-й гвардейский истребительный Краснознаменный авиационный полк имени Б. Ф. Сафонова. На основе двух эскадрилий полка, выведенных с 1 ноября 1942 года из его состава (4-й бомбардировочной, командир капитан А. З. Стоянов, и 5-й минно-торпедной, командир капитан Г. Д. Попович), началось формирование нового, 24-го минно-торпедного полка авиации Северного флота под командованием подполковника Н. Н. Ведмеденко.