Артефаки. Часть 2

Этап 1. Глава 1

Анастасия Вернер, «Артефаки» (нет, в названии нет ошибки).

ЭТАП 1. БОЛЬНИЧНАЯ ЖИЗНЬ

Глава 1

В его жизни было много неприятных дней, но этот оказался худшим за очень долгое время. Корни раздражённо стиснул зубы, с ненавистью наблюдая за новым артефактником.

Николас Юргес. Зализанная скотина заняла священное место и теперь щупала идеальные плетения третьей степени.

— Не думал, что сильный маг может создать такие выхлопные газики, — насмешливо проговорил блондин, убирая руки с рисунка и откидываясь на спинку стула.

— Что ты сказал? — Корни хищно подался вперёд.

— Ой, я тебя обидел? — сделал вид, что расстроился Юргес. — Прости, пожалуйста. Ты такой душечка в этих колечках и браслетиках. Кто же мог знать, что тебя так легко обидеть, если говорить правду.

— Заткнись, выродок.

— А вот грубить мне не надо. — Ник показательно скрестил руки на груди. — Ты тут ничего не значишь. Всё, что ты можешь, — это создавать волшебные комки. Если бы ни я, так бы и игрался ими в песочнице.

— Ты сейчас нарвёшься. Мне пофигу, кто твой руководитель, — прошипел Корни. — Я наваляю тебе так, что придётся новые зубы покупать.

— Ой, только посмотрите, какие мы грозные. Интересно, как ты запоёшь, если я дам тебе приглашение в «Нейрон»? Слышал про этот клуб? Туда просто так не пройдёшь. Не благодари.

Ник ленивым движением вытащил смятое приглашение из кармана и кинул его в Корни. Никто уже давно не печатал приглашения. Своим поступком блондин пытался показать, что разбрасывается подобными вещами, как обыкновенными бумажками.

— Мне ничего от тебя не надо. — Маг презрительно стряхнул с себя бумажку.

— М-да? — протянул Юргес. — В конце стажировки я буду выставлять баллы каждому своему магу. Заметь. Маги не оценивают артефактников. Только мы оцениваем вас. Уверен, что тебе ничего от меня не надо?

— Пошёл ты, — выплюнул Корни с ненавистью, — у меня уже есть баллы от Эрин. Не трать силы на шантаж.

— Берлингер? — рассмеялся Ник. — Она слилась, идиот. Уж не знаю, кто это устроил. Почти уверен, что никто, она сама тупица — напутала в плетении. На стажировку она больше не вернётся.

— Закрой свой вонючий рот. Если бы на тебе не было этого сраного артефакта, я бы вычислил тебя по мыслям. И оторвал бы тебе яйца, — членораздельно проговорил Корни.

— Ух, как дерзко. Увы, я тебя разочарую. Я ничего не делал твоей Берлингер.

Корни медленно поднялся на ноги и подошёл к Нику. Блондин высоко задрал бровь, глядя на мага снизу вверх, но при этом сохраняя железную выдержку.

— Ты можешь говорить, что угодно. Я знаю, что это ты. И ты за это поплатишься, обещаю.

— Ух ты, каким ты оказался преданным щенком, — саркастично отозвался Юргес.

Корни разъярённо схватил Ника за воротник рубашки и дёрнул вверх. Парень знал, что блондин занимается боксом — выцепил у кого-то в мыслях, — но отступать не собирался. Пусть его даже поколотят. Пусть отделают так, что ему придётся лечь в больницу — вслед за Эрин. Что угодно, только не совместное существование.

Ник быстро вывернулся. Вскочил, размахнулся и зарядил Корни по лицу. Маг отшатнулся, напоролся на чужой стол. Заколки, которые в скором времени должны были стать артефактами, посыпались на пол. Девушки закричали.

Юргес насмешливо сплюнул. Корни поднялся и, пошатываясь, бросился на артефака. Тот шустро принял удар, обхватил мага за талию и навалился всем весом. Они грохнулись на пол. Оба шандарахнулись об угол стола.

— А ну расцепились, с-с-собаки! — провыл Хуан Хи-хи.

Он схватил одного из парней за шиворот и ловко поднял на ноги. Со вторым помог Эван Дэппер, тоже оказавшийся рядом.

Корни и Ник тяжело дышали, буравя друг друга ненавистными взглядами.

— Это что такое?! Вы что тут устроили?! Это вам не ринг! Хотите выяснять отношения — добро пожаловать на улицу!

— Я не собираюсь с ним работать, — буркнул Корни, вытирая кровь с лица.

— А тебя никто не спрашивает! — Хуан Хи-хи эмоционально взмахнул руками.

— Нужен мне больно психованный маг, — сплюнул Юргес. — Хоть смотрите, кого берёте. Он же неадекватный, ему в дурку надо.

— Ник, выбирай выражения, — вступился Эван Дэппер. — Если я назначил тебе мага, значит, ты должен с ним работать. И это не обсуждается. Крутись, как хочешь, но такое больше не должно повториться. Иначе ты закончишь стажировку на два месяца раньше.

Юргес злобно взглянул на младшего партнёра. Во взгляде блондина так и читалось нечто вроде: «С фига ли я хотел, чтобы ты был моим руководителем?» Но вслух он не сказал ни слова. Только кивнул.

Эван развернулся и направился обратно в сторону лифта. Мужчина не прошёл и двух метров, как его нагнал Корни. Без лишних слов младший партнёр протянул ему платок, который всегда носил в кармане пиджака.

— Когда вернётся Эрин? — гнусаво спросил маг, затыкая тканью кровоточащий нос.

— У неё тяжёлый период.

— Спасибо большое, я знаю, — огрызнулся маг и тут же устыдился. — Извини. Я не могу работать с Юргесом, он хуже всех, кого только можно было ко мне посадить.

— Сейчас всё сложно. Как только станет понятно, что с Шэйном, будем что-то решать. Пока так.

— А… Эрин?

— Она не вернётся.

Младший партнёр нажал на вирт-окне нужный этаж. Рядом с ним пикнул лифт. Железные двери распахнулись.

— Ну, пока да, но ведь скоро она восстановится, и тогда… — заговорил Корни, но Эван задушил его простыми словами:

— Она не вернётся. Никогда. Смирись с этим и постарайся найти способ ужиться с Юргесом.

Эван зашёл в металлическую кабину. От холодных ламп его кожа стала ещё бледнее, окрасившись фиолетовым оттенком, под глазами отчётливо проступили синяки недосыпа. Мужчина дождался, пока двери лифта закроются, и только после этого позволил себе устало потереть виски, запустить пятёрню в волосы и до боли стянуть их в кулаке.

Глава 2

Глава 2

Больница жила собственной жизнью. Это была отрезанная от цивилизации маленькая экосистема. Совсем как «Берлингер» — со своими тайнами, интригами, проблемами, надеждами и трагедиями.

Я лежала тут уже неделю. Раньше у меня была мечта — стать великим артефактником, пойти по стопам отца и доказать всему миру, что я не хуже.

Теперь эта мечта разбилась…

… но я верила, что осколки ещё можно собрать и склеить.

Сейчас, правда, у меня есть лишь больничная койка, перебинтованное горло и неподвижная рука. Однажды я упала с поезда, заработала себе сотрясение мозга и оправилась за четыре дня. Хотелось, чтобы быстрое восстановление стало моей визитной карточкой. Я уже могла дышать самостоятельно, но, увы, не разговаривать.

Почти всю неделю я провела в палате, но это не помешало мне разузнать о больнице и её обитателях.

Мистер Мечта, он же Марк Дэппер, отец моего руководителя на нынешней стажировке. Мужчина за пятьдесят, с сединами, кричащими о богатом жизненном опыте — как на работе, так и в личных отношениях. Медсёстры в тайне его любили, но друг перед другом поливали грязью: козёл, мразь, бабник. Переспал он с каждой из них, а они, делясь подробностями бурных ночей, случайно поняли, что хвастаются одним и тем же мужчиной.

Его репутация «как человека» была бессовестно втоптана в разбившиеся надежды девушек, а вот репутация «как хирурга» приобрела высоченные масштабы, за что он, собственно, и стал заведующим хирургическим отделением. Поговаривали, метил он ещё выше — к руководству больницы.

Клементина Бламп, она же Клим — старшая медсестра. Несмотря на вполне себе милое имечко, она была местным старожилой. Никто и ничто не проходило мимо неё незамеченным. Она гоняла медсестёр, гоняла непослушных пациентов, гоняла интернов, гоняла ординаторов, гоняла докторов. В общем, по-моему, это она заведовала больницей.

Джорджина. Её фамилию я не узнала, да и не сказать, что очень-то хотела узнать. Моя рыженькая медсестра, собирала сплетни и разбрасывала их в этой палате. Она была как впитывающая губка, которая от минимального давления изливалась морем слов.

Иногда вместе с Джорджиной заходила Лидия. Тоже медсестра. Вместе они любили поболтать, а я вымученно улыбалась, если обращались ко мне. Девушки пытались меня расшевелить, выдернуть из пучины забвения.

Но я ни с кем не разговаривала.

Ни с кем, кроме Эвана.

Мама говорила, что это, во-первых, юношеский максимализм; во-вторых, упрямство, доставшееся мне от отца; в-третьих, обычная вредность. Каждый раз версии менялись.

Вела ли я себя по-детски? Осознавала ли, что придумала не самый разумный план? Да, чёрт возьми. Да! Но только так я могу держать Эвана рядом. Нет, вовсе не потому, что я дышать не могу без руководителя. Пока он тут — он про меня не забыл.

Уйдёт и всё. С концами. Найдёт мне замену, начнёт обучать кого-то другого. А про меня забудет. И я потеряю своё место навсегда.

Поэтому каждый день я отправляла ему одно и то же сообщение: «Не блокируй мой пропуск».

Он ни разу не ответил.

Глава 3

Глава 3

Со стороны могло показаться, что старшая медсестра Клим — именно та, кого в больнице не любят и побаиваются. Маленькая, как шарик, шустрая, как граната, и такая же взрывная.

Но не её полненькая фигурка вызывала ненависть любого, кто побывал в ЦАБ — Центральной Акамарской больнице.

Женщину, которую невозможно было любить, звали Линда Карильо.

Она выглядела, как ветка иссохшего и покосившегося от сырости дерева. Ей было лет семьдесят, а может, и больше. У неё была тощая фигурка, которая, хоть и исказилась от времени, но не утратила изящность прошлой жизни. Когда-то Линда Карильо завоевала титул Мисс Мира и была известнейшей балериной в Эль-Нате. Сейчас это злобная старуха с переломанными ногами, передвигающаяся на инвалидной гравиколяске.

Её ненавидел даже бывший муж, лежащий в соседней палате (у них обоих было какое-то сердечнососудистое заболевание).

Мы с этой семейной четой прозябали на третьем этаже больницы. Джордан Сандерс — известный (кому-то) миллиардер. Линда Карильо — известная балерина. Эрин Шэдли — дочь известного артефактника, а в целом, никто.

Так мы все вместе оказались в VIP-крыле.

Они постоянно ссорились. Никогда прежде я не сталкивалась с настолько обозлёнными друг на друга бывшими супругами — стены дребезжали от их словесных зловоний.

— Опять тебя на анализы повезли?! Зачем они тебе?! Я и без анализов скажу, что ты латентный импотент!

— Закрой пасть, мразь! Зубы-то повыпадают!

— Что ты мямлишь, как щенок! Купи себе протезы!

— Это на мои деньги ты себе золотые зубы сделала! Захочу и верну! Пасть твою себе оставлю!

— Вы только посмотрите, какой щедрый и благородный! Не только меня ты озолотил! Я каждую юбку видела!

— Да, милая, моя постель повидала больше юбок, чем твой шкаф!!!

Они орали друг на друга в любой удобный момент. А удобным он считался, когда кого-то из них увозили на процедуры и привозили с них. Стены в больнице были толстые, поэтому браниться каждую ночь у бывших супругов не получалось. Зато, если один из них появлялся в коридоре… а ещё страшнее, если они оба… начиналась местечковая ядерная война. Даже Клим не могла их заткнуть.

Я всегда всё слышала. И думала о том, что вернулась домой — в постоянную ругань.

Становилось тошно от тоненького жужжащего звука, означающего приближение адской колесницы… в смысле гравиколяски Линды Карильо.

Эта старушка… нет, язык не поворачивался так её называть. Эта женщина преклонных лет доставала любого, даже если он не попадался ей на пути.

Она приблизилась к моей палате, датчики на двери тут же распознали человека и благосклонно раскрыли «врата». Линда вплыла как ни в чём не бывало.

— Ых-хе-е-е! — в отчаянии захрипела я. Мне нельзя было разговаривать.

— Что у нас тут?

Она пожевала пересохшие губы, её глаза лихорадочно пробежались по моей палате. Веки семидесятилетней женщины напоминали половинки яблок. Глубокие впадины глаз с морщинистой кожей добавляли ей возраста и совсем не красили. Но против времени не попрёшь, даже артефакты не могут вечно поддерживать молодость изнашивающегося тела. Хотя Линда носила артефакт: амулет на тоненькой цепочке, она старательно прятала его под одеждой, но от меня-то такое не спрятать.

— О, ты совсем не ешь, — прошелестела она старушечьим голосом.

Я злобно затыкала в кнопку срочного вызова медсестры.

Линда взяла себе еды с моего подноса, что стоял на прикроватной тумбочке. Я дёрнулась было, но тут же откинулась на подушку. Нет. Руку нельзя напрягать.

— А чё это за мужик заходит к тебе постоянно? — задумчиво приговаривала она себе под нос, открыв шкаф, где лежали мои вещи. — Красивый. Они все красивые, пока мы красивые. А потом начинают… по бабам туда-сюда.

— Ых-хы-хы! — хрипела я и ожесточённо била здоровой рукой по дурацкому пульту.

— Ну, ты не нервничай. Он всё равно тебя бросит. Найдёт помоложе… хотя куда уж моложе, думаешь ты? Поверь, деточка, эти извращенцы любят помоложе. Ещё моложе… и ещё… и ещё…

Она развернула гравиколяску и выплыла из палаты, спрятав под больничной рубахой еду с подноса и какую-то вещь из шкафа.

Джорджина вбежала слишком поздно и застала лишь мои хрипящие всхлипы. Слёзы градом лились по лицу.

— Прости! — жалостливо выдавила медсестра. — Прости, Эрин! Опять она заходила? Ну, чего ты… ну не плачь, пожалуйста…

Она подошла и мягко обняла за плечи, положив подбородок на мои тёмные, уже пару дней как не мытые волосы. Я плакала и плакала.

Эти слёзы были из-за Линды Карильо, которая постоянно наведывалась сюда и, пользуясь моей беспомощностью, воровала вещи, наговаривая при этом всякой режущей по свежим ранам чуши. И вместе с тем слёзы были вовсе не из-за неё.

Глава 4

Глава 3

В столовой ГАУ было достаточно оживлённо, но хотя бы не собралось километровой очереди, как на большом перерыве во время учебного года.

Шэйн сидел с отстранённым лицом и меланхолично помешивал кофе одноразовой бумажной ложечкой. Айрис терпела-терпела, но в конце концов не выдержала:

— Хватит уже! Это на тебя не похоже!

— Что не похоже, — без особых эмоций уточнил парень.

— Такое состояние! Ну серьёзно, Шэйн, чего ты себя мучаешь? Ты не виноват. Она сама схватила это плетение. Если человек доучился до третьего курса и до сих пор суёт руки в раскалённую магию, этот человек идиот. Ясно тебе?

Айрис c жалостью разглядывала друга, который ушёл глубоко в себя и там начал разлагаться. Она искренне не понимала, с какого перепуга он так переживает. Он же объективно не виноват. Шэйн просто пошутил, если бы Эрин не протупила, все бы посмеялись и забыли. А теперь из её друга сделали врага народа.

Да и он тоже хорош. Нашёл очередную возможность поныть. Привык, что проблемы за него решают родители, вот и не может взять себя в руки.

Кретин. Ну какой же кретин!

— Слушай, если будешь так остро на всё реагировать, то тебе в артефактике не место. — Айрис была безжалостна.

Шэйн поднял на неё липкий, неприятный взгляд.

— Извини? Ты, то есть, по-другому бы себя вела, да?

— Я тебе ещё раз говорю. Ты не виноват. Она идиотка, а ты идиот ещё больше, потому что позволяешь ей строить из себя жертву.

— Из-за меня Берлингер наследницы лишился. — Парень вцепился пальцами в короткие, уже сутки немытые волосы.

— Она не умерла, а рука восстановится. Никуда твоя наследница не денется. Боже мой, сколько можно? Знаешь, за это я и восхищаюсь Юргесом. Он бы нюни распускать не стал, продолжил бы работать и добился своего.

— Ну так и вали к своему Юргесу.

— Зачем я вообще с тобой разговариваю, — раздражённо закатила глаза Айрис. — Хочешь зарыться в самобичевании, милости прошу. Мешать не буду.

— Иди слушай своих говноартефаков, — тут же огрызнулся Шэйн.

На парне была чёрная объёмная толстовка, он сложил руки на столе и уткнулся в них лбом, «утонув» в плотной ткани. Ему ещё никогда не было настолько плохо, что каждый вздох давался с трудом.

Никогда ещё так отчаянно не хотелось сдохнуть.

Всё равно всем будет наплевать. Про него скажут, что заслужил, что это «бумеранг вернулся».

— Ай! — пронёсся по столовой высокий девчачий возглас.

Шэйн лениво поднял голову и увидел, как Джул склонилась над опрокинутым подносом. Рядом с ней стоял парень. Его броская чёрная кожанка вызывающе приглашала поскандалить, цветная татуировка на шее намекала на протестующий характер, выбритые виски светились непреклонностью. Он пнул её поднос массивными берцами и сплюнул:

— Ты чё тут, овца!

— Эй! — на этот раз воскликнул уже Шэйн. Он быстро вскочил на ноги и приблизился к «парочке». — Тебя манерам не учили?!

Шэйн оказался на голову, если не на две меньше зачинщика неприятностей — огромного бугая, явно наложившего поролона под куртку, ведь таких выпуклых мышц у людей просто не бывает! Или бывает?

— А ты чё? Ну чё, а? Чё?

С красноречием тут была беда, но вот с габаритами… он навис над Шэйном и отпихнул его объёмной грудью.

— Ну вот и чё?! А ничё!

— Других слов не знаешь? — Шэйн как-то не по-джентльменски растерял всю уверенность. — Перед девушкой извинись.

Ввязываться в драку ему резко перехотелось, но при целой столовой зрителей давать заднюю было поздно. Нет уж, прослыть ещё и трусом в собственном универе точно не с руки.

— А сам-то чё?! Ну вот и ничё мне тут!

— Так. Слушай ещё раз…

Слушать тот не стал. Размахнулся и врезал Шэйну по лицу с такой силой, что парень опрокинулся на спину и проскользил ещё метр по плиточному полу.

Вот и поговорили.

Спустя несколько минут Джул аккуратно присела за тот столик, где недавно Шэйн сидел с Айрис, даже на её место, и протянула парню пакет со льдом. Шэйн впечатал его в лицо, не особо заботясь, на синяк он это сделал или нет.

— Не нужно было, — тихо проговорила девушка, — я бы себе просто другой поднос взяла, да и всё…

— Типа я сейчас зря по роже получил?! — Шэйн аж пакет от лица убрал.

— Не зря, — быстро сказала Джул. — Прости. Прости! Я «спасибо» не сказала.

— Ну, «спасибо» в карман не положишь, знаешь ли.

— А… а что положишь?

— Вообще-то, если уж так случается, что я заступаюсь за девушку, то обычно потом у нас бывает секс! — Джул изменилась в лице, Шэйн мученически вздохнул: — Да не про тебя я. Забей. Ничего не надо.

Парень бросил пакет со льдом на стол и вновь уткнулся в спасительную толстовку. Она была приятнее и дружелюбнее, чем мир вокруг.

— Джул, ты сказала, что на обед тебе нужно пятнадцать минут. Ты поела? — раздался рядом просто невероятно низкий и властный голос.

— Папа, знакомься, это Шэйн, мой… э-э… коллега.

Шэйну захотелось залезть под стол и больше никогда оттуда не вылезать. Парень поднял голову и встретился с парой абсолютно недружелюбных глаз, стреляющих готовностью защищать дочурку от любой особи мужского пола.

— Ты же шла обедать одна.

Ох как был недоволен этот мужчина.

— Пап, один парень меня толкнул, а Шэйн за меня заступился.

Отец Джул просканировал того безжалостным взглядом.

— Полковник Фрэнк Маккомбер, — и протянул руку.

— П-полковник? — у Шэйна онемел язык.

Парень протянул в ответ свою хиленькую и трясущуюся ладонь. Лучше бы уж не позорился. Рукопожатие вышло таким крепким, что у Шэйна начала неметь ещё и рука.

— Вижу, у тебя наливается синяк. — Полковник принялся громогласно растаптывать нежелательного знакомого дочери. — Подрался?

— Да, сэр.

— Скотина получила по заслугам?

— Он будет мучиться, сэр.

Правда, угрызениями совести, но Шэйн не стал дополнять.

— Синяки, полученные за даму, только украшают мужчин! — без особого дружелюбия кивнул отец Джул.

Глава 5

Глава 5

Было нечто особенное в этих вечерне-ночных встречах. По палате рассыпался приглушённый свет, окрашивающий все предметы в холодные тона, громкие голоса затихали, чужие шаги появлялись всё реже.

Моя правая рука, искорёженная металлическими прутьями, не так уж сильно выделялась в это время суток.

— Эрин, как ты себя чувствуешь? — спросил он тихо, сделав несколько шагов к окну.

Мне пришлось перевернуться на спину, посмотреть на него. Вздохнуть тяжело. Взять левой рукой видеофон, поудобнее разместить его в ладони и начать печатать.

«Бывало и хуже».

Прошло несколько секунд, прежде чем Эван повернулся, прищурился, прочитал, скупо кивнул.

На нём был дорогой костюм, но вопреки той элегантности, что обычно была присуща этому мужчине, на этот раз одежда была в неважном состоянии. Он снял пиджак, повесил его на спинку стула, оставшись в белой рубашке с распахнутым воротом. Руководитель явился без галстука, что выглядело слишком подозрительно. Эван без галстука?

«Моё место там ещё не покрылось плесенью?» — напечатала.

Младший партнёр хмыкнул.

— Его чистят пять раз на дню, можешь не волноваться.

Я довольно улыбнулась, но после того, как вновь повисла давящая пауза, улыбаться перестала. Эван отрешённо глядел на закрытые жалюзи, и это мне не понравилось. Улицы в это время суток почти и не увидеть, а на что ещё можно пялиться?

«Вы нашли того, кто это сделал?» — напечатала, но мужчина не увидел, так как стоял спиной ко мне.

— Ых-хы!

— Что? — Эван обернулся. Прочитал. — Да.

Лицо у него было совсем не радостное. Я недоумевающе выгнула бровь и быстро-быстро затарабанила пальцами по экрану.

«Его же выгнали, да?»

— Эрин… — проговорил руководитель, и я с беззвучным стоном откинулась на подушки. — Обещаю тебе, на его карьере в «Берлингере» можно поставить крест. Но мы не можем его выгнать.

Я непонимающе уставилась на младшего партнёра, даже писать ничего не стала — по моему лицу и так всё было понятно.

— Он сын зама мэра.

Я состроила ещё более непонимающее выражение, мол, и что из этого?!

— Мы не можем сейчас избавиться от него… по внутренне-договорным соображениям.

Ох, вы только посмотрите, как закрутил!

«Вы ведь говорите, что блата ни у кого нет», — написала максимально рассерженно.

— Я никогда такого не говорил. Было бы странно, если бы в такой крупной фирме, как «Берлингер», не было, как ты выражаешься, блата.

«Вы должны его выгнать! Он не имеет права сидеть там сейчас!»

Я возмущённо уставилась на Эвана, после чего упрямо зажала в восклицательный знак.

«!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»

— Эрин, можешь быть уверена, я этого так не оставлю. Этот человек никогда не сможет стать в фирме больше, чем просто стажёром. Но я не могу его выгнать. Не сейчас. Поверь, мне от этого не намного приятнее, чем тебе.

Я стиснула зубы, впилась пальцами левой руки в наволочку и всхлипнула.

— Эрин…

От этого дурацкого тона стало ещё хуже. Напечатала с ненавистью:

«УБИРАЙСЯ».

— Постарайся посмотреть на ситуацию здраво.

Здраво?! Он сказал — здраво?! Мне жизнь сломали, а я должна ещё какое-то снисхождение проявлять?

Под рукой был только поднос с едой. Вернее, с её остатками — остальное утащила Линда Карильо. Не запомнила, увы, как схватила стакан с водой и запустила им в стену. Жидкость разлетелась по помещению.

— Прекрати. — Эван смотрел недовольно, как на ребёнка.

Я выгнула бровь, взяла одноразовую биотарелку с чем-то там на ней, и, не раздумывая, кинула её в руководителя. Он увернулся, но после этой выходки, сдержанно снял пиджак со спинки стула и удалился, прикрыв за собой дверь.

Глава 6

Глава 6

Я лежала на третьем этаже в VIP-палате. Мне сделали две операции на правой руке, и теперь она напоминала железную клешню — пальцы были зафиксированы специальными штифтами. Регенерация шла очень медленно, уродливые красные шрамы, напоминающие трещины в засохшем каньоне, заживали исключительно благодаря дорогущим лекарствам. Их привозили аж из столицы.

Каждый день в десять утра и семь вечера массирующими движениями мне втирали заживляющую мазь, а сверху опрыскивали жгучим спреем. Кожа горела вплоть до следующей процедуры. Всё это было с одной стороны паршиво, а с другой — выздоровление шло быстрее.

Правда, работоспособность пальцев придётся возвращать при помощи физиотерапии, на что тоже уйдёт куча времени.

Я не покидала палату. Максимум моего передвижения: поход от койки до туалета, душа и обратно. На самом деле двигаться я могла, ноги не пострадали от взрыва. Это была обычная вредность.

Спустя неделю умышленного заточения, до мозга постепенно допёрло, что выпендриваться больше неразумно. Если с мамой ещё можно было поиграть в молчанку, то психануть в присутствии Эвана было уже менее правильным решением, а вот насильно сдерживать себя в палате — так и вовсе тупость.

Поэтому я набралась сил и выползла из-под покрывала. Сунула голые пятки в больничные тапочки, опустила правую руку вдоль тела, ощущая неприятную тяжесть от металлических прутьев, сковывающих пальцы, и двинулась в сторону двери.

Больничный коридор напоминал кишку, по которой сновали бактерии и переваренная пища. В роли первых выступали дети, в роли вторых — взрослые пациенты. Здание было небольшим по меркам столицы, но довольно внушительным по меркам Акамара. В узких коридорах разве что пациентам на гравиколясках было не очень удобно.

Я осторожно высунулась из палаты и медленно пошлёпала по плиточному полу. Мимо проходили медсёстры, не обращающие на меня внимания, взрослые мужчины, глядящие исключительно себе под ноги, и женщины, глядящие исключительно на взрослых мужчин. Единственными, кому было до меня дело, оказались дети. Их глаза превращались в огромные блюдца, в них же пульсировало удивление вселенского масштаба при одном лишь взгляде на мою руку.

— ДЕВУШКА-ТРАНСФОРМЕР! — услышала я детский возглас.

Вздрогнула, оглянулась. Заметила несколько выпученных глаз и приоткрытых ртов. Попыталась спрятать руку за спину или сунуть её куда-нибудь под больничную одежду, но, естественно, никакого результата это не принесло.

— ВА-А-А!

Стало стыдно и неприятно. Я затравленно оглянулась и нетвёрдым шагом двинулась по коридору. Прямо по курсу появилась дверь с характерной табличкой женского туалета. Я прибавила в шаге (скорее, в шарканье) и налетела прямо на неё — левым плечом, конечно. Поморщившись, прошмыгнула внутрь и выдохнула, когда оказалась в тишине.

Посмотрела на тёмный плиточный потолок, искажавший очертания моего лица, сморгнула слёзы. Ну и как к этому привыкнуть? Я когда-нибудь смогу привыкнуть?!

Послышался слив, дверь кабинки открылась, и передо мной появился… лысый мальчик. Мелкий, круглолицый и круглоглазый. Он ошарашенно уставился на меня, зависнув на секунду, после чего резко дёрнулся в обратную сторону и спрятался в кабинке.

Я шмыгнула носом. Мне не ответили.

Настороженно проверила индикаторы на других дверях и убедилась, что с мальчиком мы тут прятались вдвоём. Поначалу подумывала уйти, а потом поняла, что вообще-то это женский туалет, и у меня так-то больше прав находиться здесь.

Открыла дверцу одной из кабинок и уселась на крышку унитаза. Мне было не привыкать коротать так время — однажды я несколько часов подряд просидела в «Берлингере», изучая учебники по артефактике. На этот раз учебников не было. «Берлингера», впрочем, тоже.

Сперва появился странный звук, похожий на чьё-то карабканье. Потом в проём между полом и стенкой кабинки просунулась лысая голова. Два огромных глаза уставились на меня уже без прежнего страха, в них было исключительно любопытство.

— Ты не расскажешь Клим?

Я скептически выгнула бровь и красноречиво указала пальцем себе на шею, где ещё виднелась красная полоска шрама.

— О-о-о! — уважительно причмокнул ребёнок. — Ты немая?

Я раздражённо покачала головой и попыталась тапкой дать детю по лбу, чтобы он убрался в другую кабинку.

— О-о-о! Рука! — Он не убрался. Вместо этого завороженно уставился на мою металлическую клешню.

Я попыталась её спрятать, но ребёнок вдруг пропал из виду. Он всё-таки заполз обратно, вот только не затих, а заворочался и закряхтел. Потом сунул мне две своих ноги — одну нормальную, здоровую, а другую — протез. Металлический.

— Я тоже трансформер, — и даже похвастался.

Вроде мне не нужно было говорить, но рефлекторно во рту образовался дискомфорт. Ком, вставший поперёк горла, всё никак не получалось сглотнуть.

Ребёнок в это время убрал ноги, вновь перевернулся и сунулся ко мне уже головой. Он продолжал лежать на плиточном холодном полу, и я жестами попыталась уговорить его подняться. Он пантомиму не понял.

— Ты смешная, — сказал милым, приятным голосом. Улыбнулся.

Я сконфуженно изогнула губы в подобие улыбки. Взглянула на свою клешню.

— А почему тебе волосы не сбрили? — озадачился мальчик.

Я покрутила пальцем у виска левой рукой.

— Э-эй! Вот тебе!

Мне культурно продемонстрировали средний палец. Я только брови приподняла. А этой малышне не рановато такие вещи взрослым показывать?

Долго на меня не дулись, уже спустя несколько мгновений ребёнок извлёк из кармана больничного халата… пачку сигарет.

— Будешь?

Я вытаращилась на мальчишку, как на ожившую мумию. Да ему же лет шесть! Откуда у него сигареты?! Даже не электронные, а старые, бумажные, их только на синей ветке можно раздобыть, почти раритет!

— Как хочешь, — пожал он плечами, достал какую-то доисторическую зажигалку и затянулся.

Я злобно попыталась выхватить у него совершенно не детский предмет, но левая рука была настолько беспомощна, что пальцы мало того, что промахнулись, так они даже не сжались до конца!

Глава 7

Глава 7

На вторую неделю вынужденного заточения в больнице Доктор Мечта отправил меня на занятия физиотерапией. Правая рука всё ещё была зажата металлическими штифтами, но требовалось разрабатывать предплечье и левую руку, чтобы я могла пользоваться ей как основной.

Зал находился на третьем этаже, маленький, но вместительный. В помещении располагалось множество самых разных тренажёров — их установили в основном для тех, кто учился ходить с протезом. Для меня же особых приспособлений не требовалось. С тренером мы вообще начали с малого — развивающей гимнастики, которую, на самом деле, можно было выполнять и в палате.

Я не выказывала никакого энтузиазма. Полагаю, мою бледную физиономию можно было демонстрировать в медицинских вузах, как потрясающий пример лица покойника.

Старичок-тренер, его невнятные речи, еле шевелящиеся губы и неосмысленный взгляд всё пытались вовлечь меня в тренировку. Я пришла сюда, чтобы руке стало лучше, и старалась выполнять требования, но притворяться, будто испытываю удовольствие от процесса, не собиралась.

Других пациентов было немного — человек пять. Один из них заметно выделялся. Я прищурилась, оценивая хорошенькую фигуру. Он стоял ко мне спиной, рядом с ним вертелась девушка. Она что-то объясняла, смеялась, флиртующе поглаживала его по обнажённому плечу (парень был в майке). Они не были похожи на пациентов — в этой больнице смеялись только дети, причём чаще всего те, у кого были тяжелейшие заболевания.

«Можно сделать перерыв?», — напечатала на видеофоне.

Мой старичок-тренер кивнул и поднялся первым.

Я подошла к окну, занавешенному жалюзи, взяла биостаканчик с водой из кулера и прислонилась попой к подоконнику. Наблюдать за парочкой с этого места было очень удобно.

У парня была прекрасная атлетическая фигура, из-под майки хорошо проглядывались мышцы, лопатки напрягались от движения, хотя в большей степени работал он всё-таки ногой. Вернее, лодыжкой. Парень разместился на тренажёре, обе ступни спрятал в специальных выемках и закрепил ремнями. Тренажёр автоматически двигался в соответствии с заданными параметрами, парень должен был изменить траекторию этого движения, тем самым заставив ноги работать.

Держался он довольно долго, я уже испугалась, что скоро мой внеплановый перерыв закончится, но тут парень выдохся. Он вылез из тренажёра и направился попить водички.

Заметив меня, замер.

Я спрятала злорадную улыбку за ободком стакана.

— Берлингер, ты как таракан, — скривился Ник Юргес.

Ну что на это ответить? Я только вздохнула, мысленно соглашаясь.

— И чего, даже не пошлёшь в жопу? — недоверчиво прищурился он.

Я красноречиво указала на горло.

— Рану, которая заставляет девушку заткнуться, даже раной назвать нельзя, — хмыкнул Ник.

Я от всей неблагочестивой души треснула его по плечу.

— Твоё здоровье. — Парень шутливо изобразил чоканье стаканом в воздухе и добавил: — Шучу, конечно.

После этого отошёл от меня и намеренно делал вид, что никакой Берлингер в этой комнате не существует.

А я была рада. Впервые за долгое время.

Понятное дело, что Юргес пришёл сюда ради физиопроцедур. Понятное дело, что он бы и не подумал сунуться в это место, чтобы занести мне мандаринчиков. Но было невероятно приятно видеть знакомое лицо… словно из какой-то прошлой жизни.

Не подозревала, что когда-нибудь смогу сказать это, но я действительно была рада видеть Николаса Юргеса. Он доставил мне немыслимое количество проблем, оскорблял и унижал. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что сделал кое-кто другой. Ника я никогда не считала другом, и он моих ожиданий не обманывал. А вот тот, кого я на секунду посчитала хорошим, достойным человеком, даже товарищем…

… припёрся прямо сюда.

Я сперва не поверила собственным глазам. Шэйн. В совершенно извращённом для интеллигентов виде, с красными глазами и в помятой одежде. Не особо обращая внимание на окружающих, он нетвёрдой походкой прошаркал в зал. Остановился, оглядываясь.

Увидел меня почти сразу. В его глазах, кажется, блестели слёзы.

Это последнее, что я успела заметить. В ушах зазвенело, все окружающие звуки смазались. Шэйн открыл рот и изрыгнул несколько слов — я ничего не разобрала. Я смотрела на него, пытаясь удержать собственные руки, чтобы не кинуться на него и не задушить.

«КТО ЕГО ВПУСТИЛ?!»

«ПОЧЕМУ У ВАС ПО БОЛЬНИЦЕ ХОДИТ ВСЯКАЯ ШВАЛЬ?!»

«УВЕДИТЕ ЕГО ОТСЮДА!»

«УВИДИТЕ!!!»

«ПОЖАЛУЙСТА!!!»

«Я УБЬЮ ЭТУ СКОТИНУ!»

«ОН СЛОМАЛ МНЕ ЖИЗНЬ! ЭТО ОН ВИНОВАТ!»

Мне так хотелось заорать во всё горло, но оно не слушалось, и всё, что удалось выдавить — какой-то сипящий хрип, мало похожий на те мысли, что пульсировали в голове.

Я спрятала руки за спиной. Стиснула зубы. А Шэйн не заткнулся, не понял, что не могу его видеть. Он пришёл каяться, думая, что сейчас увижу, какой он заплаканный, разжалоблюсь и прощу. И тогда он снимет с себя этот груз вины.

Мне стало настолько мерзко, что живот скрутило в тугой узел.

Изо рта не вырвалось ни единого нормально звука, хотя я открыла его и напрягла голосовые связки. Только хрип утопающего. А потом я сорвалась с места и побежала к Шэйну.

Я бежала, чтобы выцарапать ему глаза. У меня не было возможности орать, поэтому осталось одно единственное желание — убить.

Никто не мог помешать вцепиться ему в глотку и выдрать её вместе с позвоночником. Никто не знал, кто этот парень, и зачем он пришёл. Никто не знал, что он сделал.

— Берлингер!!! — прорычал Ник мне в ухо.

У него оказалась мёртвая хватка. Он с такой силой обхватил и зафиксировал мои плечи, что меня мотнуло назад, ноги оторвались от земли.

Я впилась ногтями в каменные мужские руки.

— Пусти! — получилось прошипеть. — Пусти!

Пыталась выскользнуть, но по факту только моталась из стороны в сторону, словно загнанная в ловушку змея. Ноги извивались, как ленточки на ветру.

Глава 8

Глава 8

Голова болела страшно. Во рту разжилась сухость, а в животе плодились бабочки голода. Сквозь тяжело соображающий разум прорывались странные звуки, похожие на чужие голоса. Говорили они тихо, будто боялись разбудить, и я не стала портить им спектакль своим пробуждением.

— Миссис Шэдли, вы же всё прекрасно понимаете. Вы ничего этим не добьётесь.

— Не надо мне лапшу на уши вешать. Ваш сын едва не угробил мою дочь, — шёпотом злилась мама.

— Послушайте. Заберите заявление. И мы обойдёмся малой кровью.

— А не то что? И ко мне своего сыночка подошлёте?

— А не то мои адвокаты вас раздавят. И вы потеряете намного больше, чем можете приобрести даже на данном этапе.

— Я вас не понимаю. Говорите яснее.

— Не переживайте, ясность я внесу. Мой сын ни в чём не виноват. В компании есть камеры видеонаблюдения, они записали действия всех… участников процесса.

— Это вам не секс, не надо этих ваших скользких фразочек, — выплюнула мама.

— Миссис Шэдли, — холодным тоном оборвал её собеседник и вернулся к шёпоту, — мой сын изменил всего одну линию в плетении вашей дочери. Это была невинная шутка. Должен был получиться небольшой фейерверк. Ваша же дочь нарушила все правила безопасности. Мало того, что она не припала к полу и не накрыла голову руками, как написано в инструкции, так она ещё и схватила плетение. Это нарушение недопустимо, ни один артефактник не тронет раскалённое плетение голыми руками. О чём думала ваша дочь, мне непонятно. И о чём думаете вы, пытаясь подать на нас в суд, мне тоже неясно.

— Я пока эту вашу запись не увижу, ничего…

— Миссис Шэдли, прекратите спектакль. Я знаю, что вы уже видели запись. Вы всё прекрасно знаете. Так что я предлагаю…

— Вы хоть понимаете, что я дочь одна воспитываю! — надрывным шёпотом залилась мама. — Её отец нам не помогает! Все лекарства я сама оплачиваю, а вы думаете, мы так богато живём?! Ваш сын отправил мою дочь в больницу! Вы хоть представляете, какое это горе для матери?! У меня болит сердце! Я просто хочу, чтобы моя дочь выздоровела!

— Я прекрасно понимаю, как тяжело приходится вашему сердцу.

— Не понимаете! У меня даже к сыну-то вашему претензий нет, мне главное доченьку мою на ноги поставить…

— Заберите заявление, и мы покроем все затраты на лечение. Ну и плюс, конечно, возместим вам некоторую моральную компенсацию.

— Это всё ради моей дочери, она у меня прекрасная девочка. Ей бы только на ноги встать, только бы здоровье вернуть, понимаете?

— Мы договорились?

— Я лишь хочу, чтобы вы ответили за поступок вашего сына. Если вы сделаете это деньгами, то пусть будет так.

— Мы договорились?

— Угу.

— Чтобы к вечеру никакого заявления в полиции не было. И да… в криворукости вашей дочери мой сын не виноват.

— А это уже Бог рассудит!

Они завозились, ещё что-то сказали друг другу, а спустя несколько секунд входная дверь с шипением отъехала в сторону и выпустила случайного посетителя.

— Мам? Кто это был? — хрипло выдавила я.

— Эрин? — Мама вскочила на ноги, даже не успев опустить попу в кресло. — Ты проснулась?

— Кто это был?

— А что, бойкот кончился? Теперь ты решила со мной разговаривать?

— Мам…

— Тише-тише, девочка, тебе ещё нельзя говорить.

— Можно уже, мам. Хватит. Кто приходил?

— Какой-то мужчина, который чеки выписывает. За операцию и за лекарства… там сумма накапала.

— Ясно.

— Но ты не переживай! Всё будет хорошо! Мы и не из таких ситуаций вылезали. Ничего. Справимся. Вот твой отец меня одну с ребёнком на руках оставил, а я выкарабкалась. И ты выкарабкаешься.

— Да, — бесцветно выдавила я.

— Кстати, тут какой-то рыженький парень приходил. Сказал, что он твой молодой человек.

— Так и сказал? — поперхнулась.

— Ты почему утаила, что у тебя появился мальчик?! Я же твоя мама. Я думала, мы подруги и всем друг с другом делимся. А тут выясняется, что ты к отцу в фирму бегаешь, артефакты какие-то делаешь. Ещё и парня завела. Он из этой фирмы?!

— Нет. Он просто друг.

— Мы с тобой ещё это обсудим! Я, конечно, посмотрела на него, но это совершенно что-то дикое, Эрин. Мальчик без работы, без образования, что ты собралась с ним делать? Детей?

— Мам… не начинай…

— Нет, я, конечно, всё понимаю, любовь… гормоны… но ты должна думать о своём будущем. Вот ты в больнице, а чем он тебе поможет? Он деньги, что ли, давать будет?

— Где он?

— Я его не пустила. Какое! Тебе сейчас нужно лежать, отдыхать. К тому же разговаривать ещё нельзя в полную силу, потом наговоритесь!

— Ладно. Если ещё раз придёт, впусти его. Пожалуйста.

— Ох, молодость! — Мама была недовольна.

Ближе к обеду она ушла. За это время врач к нам так и не заглянул, про мой обморок не прозвучало ни слова. Я не знала, что и думать, радоваться или нет? Как я хоть в палате оказалась?

В итоге решила встать и обо всём сама расспросить. Для этого нужно было подойти к кабинету заведующего хирургическим отделением, то бишь к Доктору Мечте, то бишь к ДД (Доктору Дэпперу).

Но оказалось, он был не один.

Когда на мой стук ответили разрешением войти, я никак не ожидала увидеть в кресле напротив Дэппера-старшего Дэппера-младшего.

— Эван? — От неожиданности оцепенела.

— Привет, — кивнул он.

Было около двух часов по полудню, Эван ну никак не мог сидеть в этом кабинете! Что он здесь делает?!

— А ты… как… чего… — невнятно попыталась озвучить свои мысли.

— Заскочил в обеденный перерыв.

Ничего себе перерыв. Скорее обеденный перерывище. Даже обеденный отгул.

— Я сообщил твоему руководителю, что тебя нашли на полу в туалете. А в крови обнаружили следы наркотиков, — сухо проговорил Дэппер-старший.

— Вы сказали Эвану, но не сказали моей матери? — недоверчиво уточнила я.

— Твоей маме я попросил не говорить, — вступился младший партнёр. Он смотрел на меня так, словно я украла у него любимого кота. — Эрин, объясни, что происходит?

Этап 2. Глава 1

ЭТАП 2. ПОБЕГ

Глава 1

Мы с Диланом даже сказать ничего не успели, как Линда Карильо выплюнула в нашу сторону:

— Будете должны!

— За что? — обиделась я, хотя вроде как сама пришла…

— За то, о чём хотите попросить!

— А как вы…

— У вас на рожах всё написано!

— Эй, ребята, ну чего вы на неё время своё тратите? — послышался мужской голос у дверей. Мы озадаченно обернулись. — Если хочется чего-то получить, лучше обратиться ко мне.

Её бывший муж. Джордан Сандерс. Известный (в узких кругах) миллионер. Он тоже передвигался на гравиколяске. На нём была больничная рубаха, открывающая неприятные волосатые ноги; сам он уже давно поседел, его белоснежные волосы почти светились под холодными лампами. Лицо вряд ли было привлекательным в молодости, а сейчас и вовсе покрылось змейками морщин, но взгляд остался острым и вызывающим — этот человек привык добиваться всего, чего пожелает стареющая душа.

— Пошёл вон из моего дома, — прошипела Линда.

— Это не дом, а больница, маразматичка, — огрызнулся Джордан.

— Я тебе кости переломаю!

— А ты теперь предприниматель? Бизнес решила открыть?

— Дети ко мне ходят больше, чем к тебе!

— Дети тебя ненавидят!

— Тебя ненавидят даже медсёстры! Им твои помои осточертело вытирать!

— Им осточертело твои помои слушать!

— Их нельзя слушать!

— А они у тебя изо всех щелей лезут! Изо рта тоже!

— ЗАКРОЙТЕ РОТ ОБА! — завопила я, вздрогнули даже стены, не то что эти двое. Бывшие супруги шокировано уставились на меня. Я набрала в лёгкие побольше воздуха и выпалила: — Медсёстры ненавидят вас обоих, а дети приходят к вам только потому, что вы можете дать им то, что они хотят. Вас никто не любит. Вы друг друга тоже не любите. Так что заткнитесь. Всем уже надоело вас разнимать, на ваши крики даже персонал не прибегает. Джордан! — угрожающе обратилась к миллионеру, который был в три, если не в четыре раза старше меня. — Это палата Линды, так что будьте добры, уезжайте отсюда. И к вашему сведению, так клиентов не переманивают!

Джордан Сандерс возмущённо открыл рот, чтобы окатить меня помойными словами, но я грозно подняла раненую руку.

— Я вам сейчас в глаз дам, если не уедете! Меня тут трансформером называют, советую быть осторожнее с выражениями!

Не прошло и пары минут, как мы остались в палате наедине с одной лишь балериной. К ней у меня тоже имелись требования.

— Вы больше не будете у меня ничего воровать, понятно?

— Во-первых, я у тебя ничего не воровала. Во-вторых, с чего бы такой тон? — Линда умела держать удар.

— Я только что выбрала вас, а не вашего мужа, так что вы передо мной в долгу.

Старуха поражённо расхохоталась.

— Бывшего мужа. Деточка, если тебе так хочется, можешь вернуться к нему на коленях. Он это оценит, кстати. Ему, знаешь, нравится, когда перед ним на коленях стоят. Особенно, молодые девушки.

Я от удивления даже рот приоткрыла. Да как она смеет?

— Только если вернёшься, не жди, что я это так оставлю, — отчитала меня балерина.

Так. То есть она умудрилась обставить всё так, словно это я ей теперь должна? Как так получилось-то вообще?

— Мне нужна ваша помощь. Говорят, через вас можно кое-какие вещи достать, — я решила сменить тему.

— Не просто так. — Линда деловито скрестила руки на груди.

— Знаете про конференцию «Артефактика будущего»?

— Может быть.

— Мне нужен второй входной билет.

— Зачем?

— А вы всегда задаёте вопросы? Или сразу догадываетесь, что это не ваше дело?

— Вот грубить мне не надо. — Линда сощурилась, стало не по себе. Вести переговоры она умела. — Тебе нужны билеты. Хочешь их получить — будь вежливой.

Я упрямо стиснула зубы, но всё же сдалась под напором её тяжёлого взгляда.

— Один мальчик из больницы хочет попасть на эту конференцию.

— Мальчик? — Балерина заинтересовано подалась вперёд. — У нас тут из артефаков только ты.

— Не надо меня так называть. — Возмутительно. Она, значит, мой «неподобающий» тон замечает сразу, а свой язык придержать не может? — Моя профессия — артефактник. В смысле, не моя, а просто профессия.

Линда растянула тонкие губы в понимающей улыбке.

— А, всё ясно. Хочешь вывести ребёнка на прогулку.

— Именно.

— И сама бы ты на эту конференцию не пошла.

— Ни за что.

— Даже ради своего красавчика босса.

— В особенности ради него.

— Ладно. — Она окатила меня надменно-оценивающим взглядом, её выпуклые глаза едва не выпали из глазниц. — Приходи вечером. Обсудим условия.

— Как скажете, — излишне по-детски буркнула я.

— Деточка, — нагнал меня голос Линды уже у выхода, заставив обернуться, — прежде чем мальчика выгуливать, надо бы разрешение на это взять.

Я едва не хлопнула себя по лбу. Чёрт! И почему я сразу об этом не подумала, может, нас и не выпустят вовсе?

И чего эта Линда так на меня смотрит? Я действительно только ради Дилана иду на конференцию!

Кабинет Мистера Мечты пустовал — так мне показалось при первых секундах, когда его дверь появилась в поле зрения. Но стоило подойти ближе, и почудилось, что там шевелятся человеческие тени.

Ради приличия я постучала, дёрнула за ручку (тут не было автоматической системы), но дверь не поддалась. Решив, что всё же ошиблась, развернулась и прошла почти половину больничного коридора, когда позади что-то щёлкнуло, и голова доктора Дэппера позвала:

— Эрин? Это ты заходила?

Я быстро обернулась. Молоденькая медсестра, впопыхах поправляя причёску, выскользнула из кабинета заведующего хирургическим отделением. Не поднимая взгляда, девушка посеменила по плиточному полу.

Как ни в чём не бывало, доктор Дэппер впустил меня к себе.

— Садись, — благосклонно указал он на стул.

— Спасибо, я постою, — брезгливо поморщилась.

Глава 2

Глава 2

На гравиколяске Дилан смотрелся довольно нелепо. Мелкий пацанёнок мог свернуться калачиком и уснуть на кресле, но вместо этого ему пришлось свесить ноги, чтобы не повредить протез. Затылок едва-едва доставал до спинки кресла, и мальчишка быстро плюнул на попытки облокотиться. Сел, выпрямившись, и начал озираться по сторонам.

Конференция проходила на фиолетовой ветке в здании ГАУ, так что мне пришлось тащить Дилана на платформу, покупать ему билетик и завозить в вагон.

Он наблюдал за пейзажем за окном с открытым ртом. Я была в недоумении. На что там смотреть? Железные балки, за ними земляные стены, зелёные пластиковые заборы на платформах. Неужели в этом есть что-то удивительное?

— А вдруг за нами погоня? — с детской непосредственностью предположил Дилан.

— Мы же не беглые преступники.

На самом деле, именно ими мы и были.

Во-первых, я вытащила пацана без официального разрешения. Пришлось применить всё моё красноречие, чтобы заговорить зубы женщине в регистратуре.

Во-вторых, мы стащили гравиколяску. Кто бы мог подумать, что в этой больнице находится столько инициативных детей, готовых к приключениям. Мне даже делать особо ничего не пришлось, они припёрли эту коляску сами.

В-третьих, за наш входной билетик на конференцию мы пообещали Линде купить сигареты и протащить их в больничное крыло.

В общем, грехов набрали хоть отбавляй.

— Станция «Фиолетовая»! — объявил дикторский голос. — Конечная!

— Я сюда в школу ходил, — похвастался Дилан, пока я проталкивала гравиколяску к выходу.

— Ты удивишься, но я тоже.

— А ты долго ходила? — похлопал он глазами.

— От начала и до конца.

— Ого! Тебе понравилось?

— Не особо.

— А вот если бы я так долго в школу ходил, мне бы понравилось!

Спускать коляску с платформы оказалось довольно проблематично. Хоть она и висела в воздухе, это не мешало ей корпусом корябаться о ступеньки.

В остальном мы добрались до ГАУ довольно быстро.

Здание главного университета в Акамаре с нашей прошлой встречи не изменилось. На лужайке по бокам от каменного крыльца работали поливальные устройства, люди мимо них проходили с аккуратной настороженностью. Я намочить одежду не боялась: сложно испортить и без того старые джинсы и футболку, которые в шкафу когда-то оставила мама.

Уверенно провезла Дилана до входа, остановилась возле турникетов и сунула охранникам пригласительные билеты. Нас задержали буквально на минуту, просто осмотрели наши скудные вещички. Документы, удостоверяющие личность, не спросили — не того масштаба мероприятие.

Изнутри ГАУ очаровывал ещё больше.

Мы будто стояли посреди памятника культуры, который сохранил в себе долгую историю человечества. Цивилизации сменялись, а здание как стояло тут с начала времён, так и стоит — именно такое впечатление производили старые стены, давящие округлые потолки, двери с окантовкой прошлого века, деревянный пол.

При всём этом древнем великолепии видеть здесь современную аппаратуру оказалось непривычно. Конференция проходила в большой аудитории, на доске-экране скакали различные голограммы, сменяющиеся анонсами различных мероприятий, слоганами компаний и их продукций. Всего было организованно несколько площадок, на каждой из них велись презентации новых разработок или проходили выступления гуру артефактики.

— Все такие чёрные, — поражённо выдавил Дилан, по всей видимости, имея в виду костюмы дам и джентльменов.

Он был немного неправ. Здесь собрался совершенно разный контингент: от бизнесменов в элегантных образах до обычных студентов, которые такими глупостями не заморачивались.

Мы с Диланом зашли в первый попавшийся зал, увидели, что презентация ещё не началась, и решили занять удобные места. Аудитория была обычной, «плоской», сидения не поднимались вверх, как на кафедре, поэтому мы спокойно добрались до одного из задних рядов.

— Берлингер, — произнёс один из самых ненавистных голосов на планете.

— Юргес, — не оборачиваясь, кисло заключила я.

— Ты же вроде свалила из артефактики.

Он подошёл к нам с Диланом вплотную, так, что мы поморщились от его искусственного приторного аромата.

— Я обучаю подрастающее поколение, — кивнула в сторону притихшего мальчишки.

— Чему обучаешь? Как убиться на работе?

— Обучаю не обращать внимания на едкие комментарии всяких выскочек. — Я злорадно улыбнулась и вдруг почувствовала то, что не хотела бы чувствовать очень и очень долго — желательно никогда. Чужая ревность. Ядовитый взгляд, желчью обливающий меня с ног до головы.

— Привет, я Кэри. А… вы чего тут обсуждаете?

Оказалось, это была подружка Ника. Подружка в том смысле, что не девушка, не спутница, не мечта всей жизни, а просто подруга. Но вела она себя так, словно совмещала в себе все четыре ипостаси.

— Просто говорим о… — начала я, но Ник презрительно отмахнулся:

— Она всё равно не поймёт, о чём ты.

Лицо Кэри красноречиво вытянулось от удивления. Девушка эффектно задрала бровь.

— Давай ты не будешь мне указывать?

Она вообще была очень эффектной. Привлекательная брюнетка с длинными волосами, подтянутой фигурой и черничными, слегка перекрашенными бровями.

— Я вообще-то, что б ты знал… — Она не успела закончить фразу, потому что Юргес молча отвернулся и с каменным начал пробираться к своему месту.

Кэри опешила. Замерла, наблюдая, как её спутник удаляется. Неловко взглянула в нашу сторону, а потом фыркнула, и, делая вид, что так и задумывалось, пошла за Ником.

Мы с Диланом сидели в этом же ряду, с края. Мальчишка самостоятельно слез с гравиколяски и разместился в кресле, а больничный агрегат мы сложили и поставили рядом с подлокотником. Место было удобным, если что — можно незаметно слинять, но при этом не наступать на ноги всем подряд.

Правда, мы так и не слиняли.

Выступление подготовил военный артефактник Бил Мориган. Я о нём услышала впервые. Его презентация посвящалась новым разработкам, которые помогают усовершенствовать современную армию. Он рассказал, что в проекте участвуют не только физмаги, но и филмаги. То есть артефактники пытаются улучшить не только технику и снаряжение, но и самого человека — лишить его страха, например.

Глава 3

Глава 3

В столовой ГАУ было достаточно оживлённо, но хотя бы не собралось километровой очереди, как на большом перерыве во время учебного года.

Шэйн сидел с отстранённым лицом и меланхолично помешивал кофе одноразовой бумажной ложечкой. Айрис терпела-терпела, но в конце концов не выдержала:

— Хватит уже! Это на тебя не похоже!

— Что не похоже, — без особых эмоций уточнил парень.

— Такое состояние! Ну серьёзно, Шэйн, чего ты себя мучаешь? Ты не виноват. Она сама схватила это плетение. Если человек доучился до третьего курса и до сих пор суёт руки в раскалённую магию, этот человек идиот. Ясно тебе?

Айрис c жалостью разглядывала друга, который ушёл глубоко в себя и там начал разлагаться. Она искренне не понимала, с какого перепуга он так переживает. Он же объективно не виноват. Шэйн просто пошутил, если бы Эрин не протупила, все бы посмеялись и забыли. А теперь из её друга сделали врага народа.

Да и он тоже хорош. Нашёл очередную возможность поныть. Привык, что проблемы за него решают родители, вот и не может взять себя в руки.

Кретин. Ну какой же кретин!

— Слушай, если будешь так остро на всё реагировать, то тебе в артефактике не место. — Айрис была безжалостна.

Шэйн поднял на неё липкий, неприятный взгляд.

— Извини? Ты, то есть, по-другому бы себя вела, да?

— Я тебе ещё раз говорю. Ты не виноват. Она идиотка, а ты идиот ещё больше, потому что позволяешь ей строить из себя жертву.

— Из-за меня Берлингер наследницы лишился. — Парень вцепился пальцами в короткие, уже сутки немытые волосы.

— Она не умерла, а рука восстановится. Никуда твоя наследница не денется. Боже мой, сколько можно? Знаешь, за это я и восхищаюсь Юргесом. Он бы нюни распускать не стал, продолжил бы работать и добился своего.

— Ну так и вали к своему Юргесу.

— Зачем я вообще с тобой разговариваю, — раздражённо закатила глаза Айрис. — Хочешь зарыться в самобичевании, милости прошу. Мешать не буду.

— Иди слушай своих говноартефаков, — тут же огрызнулся Шэйн.

На парне была чёрная объёмная толстовка, он сложил руки на столе и уткнулся в них лбом, «утонув» в плотной ткани. Ему ещё никогда не было настолько плохо, что каждый вздох давался с трудом.

Никогда ещё так отчаянно не хотелось сдохнуть.

Всё равно всем будет наплевать. Про него скажут, что заслужил, что это «бумеранг вернулся».

— Ай! — пронёсся по столовой высокий девчачий возглас.

Шэйн лениво поднял голову и увидел, как Джул склонилась над опрокинутым подносом. Рядом с ней стоял парень. Его броская чёрная кожанка вызывающе приглашала поскандалить, цветная татуировка на шее намекала на протестующий характер, выбритые виски светились непреклонностью. Он пнул её поднос массивными берцами и сплюнул:

— Ты чё тут, овца!

— Эй! — на этот раз воскликнул уже Шэйн. Он быстро вскочил на ноги и приблизился к «парочке». — Тебя манерам не учили?!

Шэйн оказался на голову, если не на две меньше зачинщика неприятностей — огромного бугая, явно наложившего поролона под куртку, ведь таких выпуклых мышц у людей просто не бывает! Или бывает?

— А ты чё? Ну чё, а? Чё?

С красноречием тут была беда, но вот с габаритами… он навис над Шэйном и отпихнул его объёмной грудью.

— Ну вот и чё?! А ничё!

— Других слов не знаешь? — Шэйн как-то не по-джентльменски растерял всю уверенность. — Перед девушкой извинись.

Ввязываться в драку ему резко перехотелось, но при целой столовой зрителей давать заднюю было поздно. Нет уж, прослыть ещё и трусом в собственном универе точно не с руки.

— А сам-то чё?! Ну вот и ничё мне тут!

— Так. Слушай ещё раз…

Слушать тот не стал. Размахнулся и врезал Шэйну по лицу с такой силой, что парень опрокинулся на спину и проскользил ещё метр по плиточному полу.

Вот и поговорили.

Спустя несколько минут Джул аккуратно присела за тот столик, где недавно Шэйн сидел с Айрис, даже на её место, и протянула парню пакет со льдом. Шэйн впечатал его в лицо, не особо заботясь, на синяк он это сделал или нет.

— Не нужно было, — тихо проговорила девушка, — я бы себе просто другой поднос взяла, да и всё…

— Типа я сейчас зря по роже получил?! — Шэйн аж пакет от лица убрал.

— Не зря, — быстро сказала Джул. — Прости. Прости! Я «спасибо» не сказала.

— Ну, «спасибо» в карман не положишь, знаешь ли.

— А… а что положишь?

— Вообще-то, если уж так случается, что я заступаюсь за девушку, то обычно потом у нас бывает секс! — Джул изменилась в лице, Шэйн мученически вздохнул: — Да не про тебя я. Забей. Ничего не надо.

Парень бросил пакет со льдом на стол и вновь уткнулся в спасительную толстовку. Она была приятнее и дружелюбнее, чем мир вокруг.

— Джул, ты сказала, что на обед тебе нужно пятнадцать минут. Ты поела? — раздался рядом просто невероятно низкий и властный голос.

— Папа, знакомься, это Шэйн, мой… э-э… коллега.

Шэйну захотелось залезть под стол и больше никогда оттуда не вылезать. Парень поднял голову и встретился с парой абсолютно недружелюбных глаз, стреляющих готовностью защищать дочурку от любой особи мужского пола.

— Ты же шла обедать одна.

Ох как был недоволен этот мужчина.

— Пап, один парень меня толкнул, а Шэйн за меня заступился.

Отец Джул просканировал того безжалостным взглядом.

— Полковник Фрэнк Маккомбер, — и протянул руку.

— П-полковник? — у Шэйна онемел язык.

Парень протянул в ответ свою хиленькую и трясущуюся ладонь. Лучше бы уж не позорился. Рукопожатие вышло таким крепким, что у Шэйна начала неметь ещё и рука.

— Вижу, у тебя наливается синяк. — Полковник принялся громогласно растаптывать нежелательного знакомого дочери. — Подрался?

— Да, сэр.

— Скотина получила по заслугам?

— Он будет мучиться, сэр.

Правда, угрызениями совести, но Шэйн не стал дополнять.

— Синяки, полученные за даму, только украшают мужчин! — без особого дружелюбия кивнул отец Джул.

Глава 4

Глава 4

Я не могла с этим справиться. Не знаю, что случилось. Просто не могла и всё.

Оно было повсюду.

Оно было во мне.

Эта штука вгрызлась в душу и не собиралась отпускать, пока не оставит от меня одни обглоданные кости.

Эта штука называлась отчаяние.

— Эрин? Ты тут?

О нет. Нет!

Попыталась левой рукой вытереть слезы-сопли, шмыгнула носом несколько раз и выдавила:

— Всё нормально. Я в порядке.

— Эрин.

— Не надо. Ничего не надо. Я не плачу уже.

Повернула голову и вздрогнула настолько сильно, что ударилась макушкой об ободок раковины. О нет. Эван! О НЕТ!

Я ведь не опознала его. Поняла, что голос мужской. Показалось, что незнакомый. Думала, кто-то из добрых людей решил помочь ревущей девушке, а реальность подготовила сюрприз.

— Ты… ты… ты чего…

Я попыталась принять более подобающую для таких встреч позу, но ноги заскользили по полу, а голова вновь ударилась о раковину. Пришлось замереть, чтобы не сделать хуже. Решила вытереть слёзы на лице, автоматически подняла обе руки и, естественно, поцарапала себя железными прутьями.

— Прости, — выдавила тихо и начала плакать.

Постаралась свернуться калачиком — к нему спиной, чтобы он не видел моих слёз. Их редко кто видел, и Эван вообще не должен был быть среди тех, кому выпала эта незавидная участь.

— Эрин.

Он коснулся моего плеча. Сквозь ткань футболки я остро ощутила его тёплую кожу.

— Не надо меня трогать! — прогнусавила. — Всё нормально!

— Эрин.

Ну чего? Вот чего?

Я не хочу, чтобы меня видели. Неужели непонятно?

— Давай, аккуратно.

Эван сжал мою правую руку в районе предплечья и начал тянуть на себя.

— Что… н-нет…

Сообразила, что он пытается сделать. Начала сопротивляться. Взбрыкнула ногами, в очередной раз долбанулась о раковину, начала всхлипывать ещё сильнее — теперь от боли, попыталась обратно забиться в угол.

— Вылезай. Не дури.

— Не надо. Пожалуйста, уходи, — чуть ли не провыла ему в ответ.

— Это не сложно. Ну.

Я знала, что с ним бесполезно спорить, что-то ему доказывать (даже очень аргументированно), он всё равно сделает по-своему. И ещё меня жутко раздражал его приказной тон, но когда Эвану что-то требовалось — он переходил на него, и тут уж хочешь не хочешь, а делать будешь.

Меня лишили выбора ещё в тот момент, когда руководитель появился в помещении, даже если поначалу казалось по-другому.

— Давай. Ничего сложного, — повторил он.

Мне не отвертеться. Повернулась насколько смогла и позволила вытянуть себя из-под раковины.

— Ну вот видишь, — мягко сказал Эван. — Я же говорил — это несложно.

Он заставил сперва повернуться на бок, а потом опереться на колени и выползти к нему. Он по-прежнему держал меня за руку, и даже когда мы оказались друг напротив друга, руку не отпустил. Продолжил тянуть… тянуть… притягивать ближе.

— Теперь голову сюда, — приказал огорошенной мне. — Ну и всё. Не так уж трудно, правда?

Я оказалась в его объятиях.

Как ребёнок уткнулась лбом ему в плечо. А плечо было мягким-мягким, потому что под пиджаком скрывалась подкладка. И я внезапно осознала, что мы сидим на коленях на полу. И ладно я, у меня хотя бы джинсы, да футболка. Но Эван? Он же в дорогущем костюме.

— Спасибо, — прогнусавила в атласную серую ткань.

— Не хочу тебя обидеть, но по моим наблюдениям мама у тебя не из тех, кто обнимает детей.

— Не из тех, — согласилась тихо.

— Тебя не обнимали никогда, — сказал он мне.

— Обнимали, — не согласилась. — В моей жизни были люди, которым хотелось меня обнимать.

— И где они сейчас?

— Мы с ними расстались, — со слезами выдавила я.

Сама не заметила, как вцепилась в его пиджак, скомкав ткань в левой руке. Будь я кем-нибудь другим, он, наверное, прибил бы меня на месте за это. Но сейчас он сам сидел рядом, сам притянул к себе и сам обнимал.

— Эван… — Слёзы покатились с новой силой. Стало тяжело дышать, лёгкие разрывались. — Я сдаюсь. Сдаюсь.

— Сдаваться нельзя.

— Я так больше не могу.

— Сдаваться, Эрин, нельзя. Никогда. Всё получается.

— Ничего не получается. Ни… че… го…

Не хватало сил выговаривать слова.

Я пыталась вздохнуть и не могла, воздух застревал в горле и не добирался до грудной клетки. Я начала задыхаться.

— Тихо. Не плачь.

Почувствовала его ладонь — тёплую и мягкую — на своей щеке. Едва-едва касаясь кожи, он провёл пальцами вдоль лица, очерчивая контуры, склонился и прижался губами.

Я знала, что он это сделает. Его взгляд, этот невероятный пронзительный взгляд, говорил намного больше, чем лицо, на котором он всеми силами сохранял нейтральное выражение.

Его губы были тёплыми, приятными, будто родными, будто созданными именно для меня. Он заставил ответить на поцелуй. Хотя о чём это я? Какое заставил?

Я потянулась ближе, прижимаясь теснее, позволяя превратить нежный невинный поцелуй в бомбу замедленного действия… которая так и не детонировала.

— Я где-то читал, что при панической атаке нужно задержать дыхание, — хрипло сказал он.

С трудом осознала, что он больше не рядом. Стало холодно. Губы будто покрылись инеем.

— Ясно. Я… я задержала.

Вперила взгляд в пол. Только из-за того, что видела мужские колени, понимала, что Эван рядом. В остальном казалось, что он отдалился на сотни, тысячи, миллионы километров.

— Если тебе лучше, то мы можем…

— Мне не лучше.

Резко подняла взгляд на мужчину. Руководитель уже отвернулся, чтобы подняться. Я упрямо схватила его за руку. Эван вздрогнул, вновь посмотрел на меня, и от этого взгляда меня молнией пронзило с ног до головы.

— Хотела бы я сказать, что ты мне как отец, но тогда я совру.

Бывало, что мне нужна была куча времени, чтобы распознать человека и подпустить его ближе.

Глава 5

Глава 5

Мы открыли дверь аудитории и увидели картину маслом: отец игрался с Диланом в виртуальную игрушку на видеофоне. Они услышали скрип и синхронно повернули головы. Руперт выглядел обеспокоенным.

— Успокоилась? — спросил, тем не менее, выдержанно, без явных эмоций.

Потом заметил, что рядом со мной стоит Эван и нахмурился. Я немножко… или множко испугалась.

— Это ты вытащил её из больницы? — Его тон тут же сменился на недовольный.

— Да. — Эван оставался спокоен. — Мы всё обговорили с её лечащим врачом, он не имел ничего против.

— А я… а её мать в курсе?

— Все, кто должен быть в курсе, оповещены.

Руперт изменился в лице — из просто недовольного оно превратилось в очень недовольное.

— Если это из-за тебя она оказалась тут, то будь добр, хотя бы позаботься, чтобы она вернулась в целости и сохранности!

Эван сухо опроверг:

— Она тут не из-за ме…

— Я всё сказал! — рявкнул отец и своей привычной несобранной походкой покинул аудиторию.

— Что это с ним? — Я проводила Руперта удивлённым взглядом и медленно приблизилась к обескураженному Дилану.

— Он за тебя переживает.

— Пф, это вряд ли, — хмыкнула.

— И откуда такой скепсис? В мире намного больше людей, которые волнуются о твоём здоровье, чем ты думаешь.

Понадобились все силы, чтобы не поднять взгляд и в упор не посмотреть на Эвана. Руководитель прожигал во мне дыру, но я не реагировала. Терпеливо склонилась к Дилану и попросила мальчика сесть в гравиколяску.

— Мы уже уходим? — Дилан моей просьбе не обрадовался.

— Да, нам пора, мы тут уже долго, а нам ещё поезд ждать.

— Я вас довезу, — тоном, не предполагающим возражений, сказал Эван.

И я всё же посмотрела на него. Сглотнула. Улыбнулась немного нервно.

— Видишь, Дилан, мир не без хороших людей.

Пацан залез на кресло. Я подтолкнула коляску, она с улиточной скоростью поплыла по воздуху к выходу. Эван сдержанно открыл дверь и дождался, пока мы покинем помещение.

В тот момент, когда я проходила мимо мужчины, его рука легла мне на талию и аккуратно направила. Случайным зрителям могло показаться, что руководитель просто торопит стажёра, чтобы скорее закрыть аудиторию.

Только мы знали, сколько на самом деле смысла в одном незначительном движении.

Я придерживала гравиколяску и исподлобья поглядывала на Эвана. Он на меня не смотрел. Пялился в видеофон. Не знаю, действительно ли у него там какое-то дело, но печатал он быстро… Потом ему позвонили. Потом ещё раз. А потом мы спустились на первый этаж.

Стоило мне открыть рот, чтобы задать важный вопрос, как к руководителю с другого бока пристроился Ник. И затараторил:

— Я поговорил со всеми, кто был в списке. Первых трёх можно сразу вычеркнуть, они твердолобые ослы. И с Марком Трэвенсоном придётся повозиться, он очень скользкий тип.

— С Марком будем связываться только в крайнем случае, — покачал головой Эван. — Остальные двое?

— Идиоты, как по мне.

— Это не кастинг, Ник. — Всего за мгновение Эван превратился в такого знакомого строгого руководителя... — Ты с ними поговорил?

— Поговорил.

— Они знают о нашем предложении?

— Знают.

— Заинтересованы?

— Да.

— Отлично. И в следующий раз я не должен всё это из тебя клешнями вытаскивать, хорошо? — Эван неудовлетворённо вздохнул. — Можешь идти.

— О, Берлингер! — Юргес сделал вид, что только что меня заметил. — Как дела?

— Спасибо, Ник, всё хорошо. А у тебя? — фальшиво улыбнулась я.

— У меня тоже всё хорошо, — из его рта аж засочился яд.

— А где же Кэри? — Я наигранно покрутила головой. — Потерял?

— Она берёт интервью у Адама Зейла. Это столичный артефактник.

— Ух, она у тебя ещё и журналист!

— Ух, она не у меня! — Ник злорадно щёлкнул меня по носу (приблизившись так стремительно, будто собирался ударить), и свалил из нашей зоны видимости.

Во всяком случае, теперь Эван хотя бы обратил на меня внимание.

— Что это было сейчас? — Его брови поднялись так высоко, что почти затерялись среди нескольких прядей тёмных волос, свисающих на лоб.

— Это я у тебя хотела спросить! — набросилась в ответ и, кажется, переборщила.

Мало того, что несколько людей на нас оглянулись, так даже Дилан тихонечко выдавил:

— Ой-ёй…

— Поговорим в машине. — Под взглядом Эвана почувствовала себя истеричной дурой.

Быстрым шагом он приблизился к выходу, молча помог мне спустить Дилана по большой каменной лестнице, довёл нас до машины и галантно открыл заднюю дверь.

Надо отдать мужчине должное, он лишил меня необходимости затаскивать мальчишку на сиденье, складывать кресло и засовывать его в багажник — это поручили Ибрагиму. Эван же сел… рядом со мной. На заднее сиденье! Дилан втиснулся между нами. Мальчик просунул протез промеж передних кресел и попытался дотянуться им до кнопок.

— Я не сомневался, что ты придёшь, — первым заговорил Эван. Тихо, но отчётливо, будто выступал на конференции. — Ты способна с этим справиться, чтобы вернуться.

— Я не планирую возвращаться, — отрезала жёстко. — И на конференцию я пришла только ради Дилана.

— Он даже не артефактник.

— Он ребёнок, которому плохо в больнице. — Я посмотрела на Дилана, который нашёл в кармашке сидений несколько монет и растерянно крутил их в руках. — Эван, я очень тебе благодарна. Правда. Что ты помог мне.

— Не за что. — Он кивнул. Смотрел при этом так, словно ждал от меня каких-то слов или действий. А я-то понятия не имела, чего он хочет.

— Что? — нахмурилась. Эван не ответил, и я спросила первой: — Значит, Юргес теперь занял моё место?

— Место Уоша.

Ибрагим сел в салон и машина двинулась с места.

— Мне казалось, ты не хочешь, чтобы он был твоим стажёром.

— У меня не осталось выбора, Эрин. — Руководитель смотрел этим ужасающим взглядом. Да что такое-то? — Потерять одного стажёра — ещё куда ни шло. Потерять двоих — это…

Глава 6

Глава 6

— Эрин.

Этот голос был способен уложить женщину в постель за две минуты (вывод, основанный на рассказах медсестёр, а не на личном опыте!), но в данный момент в нём было столько недовольства, что я застыла на месте и мысленно начала обращаться в каменную статую.

— Эрин.

Повернулась и вымученно улыбнулась, глядя, как доктор Дэппер грозно приближается ко мне.

— Ты вытащила Дилана из больницы?

О нет. Он не спрашивал. Эта вопросительная интонация была лишь обманом, на самом деле мне устроили проверку на вшивость.

Я приосанилась и смело выдавила:

— Да.

— Я же запретил, — стиснул он зубы.

— Ну да, — не стала спросить. Посмотрела ему в глаза, стоически приняла на себя его тихую ярость, и добавила: — Простите, пожалуйста.

— Всё?

— Мальчику так хотелось погулять, а я не могла его бросить, он же такой милый, такой бедный…

— В тебе проснулся материнский инстинкт? — Доктор Дэппер не повёлся.

— Ну… да.

— Эрин, у меня тут таких вот щенячьих глазок целая больница.

Меня всё ещё слегка потрясывало после рыданий в здании ГАУ, поэтому мне совершенно не составило труда жалостливо сморщиться.

— Я ведь… я просто хотела ему помочь… Вы же видели этих детей. За что вы меня ругаете? За то, что я подарила этому мальчику крупицу счастья?

Глаза накрыло водной пеленой.

— Эрин, ну хватит, — неловко пробормотал доктор Дэппер. — Я не хотел тебя задеть, просто ты, чёрт возьми, украла ребёнка. Так нельзя делать.

— Я больше не буду, честно-честно, — из меня посыпались очень характерные всхлипы.

— Ну ладно. Хватит плакать. Перестань.

Он подошёл ближе и крепко обнял. Так крепко, что у меня аж заболело плечо. Я уткнулась носом ему в белый халат и ждала, пока меня отпустят.

— Какие же вы, мужики, ту-пы-е! — саркастично прокомментировала Линда Карильо немую сцену. — Стоит пустить слезу, как вы превращаетесь в бесхребетных ослов!

Стоя в объятиях доктора, который был намного выше меня, я повернула голову и прижалась щекой к мужчине. Моим взглядом можно было испепелить чёртову балерину. Чтобы подтвердить серьёзность своих намерений, я красноречиво пошелестела пакетом.

Линда быстро смекнула, что к чему.

— Ладно, это действительно уже неприлично, — всполошился доктор Дэппер, собираясь отцепить меня от себя.

— Женщину вообще-то успокаивать нужно!!! — взвыла балерина. — Как можно! Где ваша совесть, доктор?! То же мне, мужчина ещё называется! Да тьфу на вас, и на весь мир, если в нём повывелись нормальные мужики, а остались только такие, как вы!

— Она кричит, — жалостливо прохныкала я. — На меня сегодня все кричат. Я так устала это слушать, если бы вы только знали!

— Эрин, пойдём, я отведу тебя в палату, — быстро сориентировался доктор Дэппер и злобно зыркнул в сторону Линды.

В палате было тихо и спокойно. На самом деле чужие крики и упрёки мне действительно поднадоели. Я даже рада была увидеть незаправленную больничную койку.

— Я дам тебе успокоительное, — тихо сказал доктор. — Ложись пока.

Я быстро положила пакет в шкаф и с ногами забралась на кровать.

— У вас не самые близкие отношения с сыном, — поумничала, расслабленно откинувшись на подушку.

Мистер Мечта обернулся, хмыкнул и протянул мне биостаканчик с разведённым лекарством.

— Когда-нибудь твой язык доставит тебе очень много проблем, — вздохнул мужчина.

— Уже доставил, — меланхолично пожала плечами. — Это из-за того, что вы не хотели, чтобы он занимался артефактикой?

На меня посмотрели с некоторой усталостью, если не сказать — измученностью. Доктор Дэппер поправил покрывало и посоветовал:

— Тебе нужно отдохнуть.

После чего покинул палату, не выдавив больше ни слова. Ну ничего. Я тут не на один день, у меня ещё будет время его разговорить.

Отдохнуть мне не дали.

Буквально через минуту дверь палаты отъехала в сторону, и внутрь вкатилась Линда Карильо.

— В шкафу, — безучастно сказала я.

Балерина тут же сунула руку в мои вещи и извлекла пакет, в котором и покоились сигареты.

— Без никотина, — обомлела та, заглянув внутрь.

— Ну не могла же я никотиновые купить, — прокомментировала, как ни в чём не бывало, — вы же их потом детям давать будете.

— Детям, — фыркнула Линда, будто я сморозила глупость.

— Да. Детям.

Балерина остро среагировала на мой сухой тон: окатила презрением всю фигуру, укрытую под больничной простынёй, и заставила почувствовать себя полнейшим ничтожеством. Но я приложила все силы, чтобы не показать испуга. С вызовом посмотрела на старую женщину.

Когда она злилась, её глаза будто просаживались под выпуклыми веками, худые щёки впадали ещё сильнее, выпячивая скулы, морщинистая кожа натягивалась, словно струна, особенно на шее. Балерина приподнимала подбородок, сужала глаза и прожигала в собеседнике огромную дыру.

Это было даже немного завораживающе.

Иногда казалось, что она подбирает специальные ракурсы, будто из-за угла вот-вот может появиться камера.

— Многие из этих детей никогда света белого не видели, они понятия не имеют, что значит гулять и веселиться. Некоторые так и не узнают. Многие отравлены солнцем, теперь они не живут, а выживают. Для них каждый день — война, они всегда на передовой. Они пережили намного больше горя, чем ты в свои малолетние двадцать. Так что я скорее назову ребёнком тебя, чем кого-то из них.

— Вы их травите, — защищалась я.

— Травить можно здорового человека, а они уже отравлены. Причём многие из них даже не знают, доживут ли они до завтра.

— Дилан, например, на реабилитации. Мальчик выздоравливает, а вы губите его жизнь.

— Уверена? — Балерина надменно выгнула бровь. — Это очень свойственно твоему поколению, — презрительно выплюнула она.

— Свойственно что?

И зачем я только ввязалась в этот разговор?