Артефаки. Часть 3 (СИ)

Глава 4

Глава 4

Я носилась по дому, как электропылесос, но не всасывала пыль, а наоборот, разносила её по комнатам. Мама тревожно мельтешила на кухне и собирала боксы.

— Кайл! Где мои карточки?! — заорала я на всю синюю ветку.

— Я не знаю!

— А кто знает?!

— Я не знаю!

— Они лежали в моей комнате! Я их отцу показывала! Куда ты их дел?!

— Я не трогал!

— Я тебя убью!

— МА-А-А-АМ!!!

— Эрин, не трогай брата, — тут же заступилась за него мама.

— Он украл мои карточки! — возмутилась я со второго этажа.

— Да зачем они тебе вообще?!

— Это мой первый день! Вдруг понадобятся!

Мама подошла к лестнице и тоном, не принимающим возражений, приказала:

— Эрин, забудь про эти карточки, быстро спускайся и поешь.

Я послушно закрыла дверь комнаты и чуть ли не кубарем преодолела старую лестницу. На кухне аппетитно попахивала овсяная каша.

— Не знаю, зачем ты вообще собралась в ГАУ, — запричитала мама, пока я ковырялась ложкой в густой жиже. — Колледж уже закончила, могла бы работать пойти.

— Я хочу образование артефактника. — Это был примерно миллионный раз, когда я повторила эту фразу.

— Я не понимаю вот этого вашего! Вот этого всего! Узлы, магия, ты могла бы нормальную работу найти.

— Я найду нормальную работу, — улыбнулась ей, встала изо стола, чмокнула в щеку, схватила сумку с боксами и понеслась к двери. Вслед мне полетело грозное:

— Ты же не поела совсем!!!

Фиолетовая ветка любому напоминала о детстве.

Я посмотрела на студентов, которые спешили на пары в универы; учеников, опаздывающих на занятия в школах; прошла мимо дворика перед детским садом с искусственным газоном; переглянулась с несколькими взрослыми — то ли учителями, то ли преподавателями, а может, просто родителями.

Подошла к Государственному Акамарскому университету. Это было самое крупное, самое статное здание из всех. На фиолетовой ветке возвели много современных строений, но ГАУ как раз привлекал старинной архитектурой. Казалось, что ты смотришь на реликвию; на что-то настолько древнее, что веками копило в себе знания, через что прошли несколько поколений.

Руперт Берлингер оказался прав, когда поверил, что я могу поступить сюда на бюджет. Это моё место. Оно предназначено именно для таких, как я — горящих, фанатичных, жаждущих двигаться вперёд.

Изнутри ГАУ очаровывал ещё больше.

Не верилось, что мне выпала честь прикоснуться к величайшему памятнику культуры, который сохранил в себе долгую историю человечества. Я зависла в холле и разглядывала старые стены, давящие округлые потолки, двери с окантовкой прошлого века, деревянный пол. Моя мечта.

— А можно как-то пройти-то, а?! — выдернул меня из грёз раздражённый голос одного из студентов.

Я вернулась в атмосферу сонного мельтешения и отчаянных попыток первокурсников найти нужную аудиторию.

Пришлось растеряно потыкаться по разным этажам и дверям, прежде, чем личный кабинет перестал тупить и корректно отобразил карту здания. Естественно, на свою первую лекцию я опаздывала.

Запыхавшись, налетела на огромную дверь, толкнула её вперёд, ввалилась внутрь под удивлённые взгляды собравшихся слушателей. Сконфужено сжалась, повернулась к кафедре, открыла рот, чтобы извиниться перед преподавателем. Но слова застряли в горле.

С высоты преподавательского помоста на меня смотрел Эван.

Я парализовано застыла.

Он не двигался.

Мы поражённо не могли отвести взгляда друг от друга.

— Ваша фамилия? — Он преодолел ступор первым. Конечно же.

— Шэдли, — просипела в ответ.

— Вынужден внести вас в список опоздавших. Мисс Шэдли. Займите свободное место.

На трясущихся ногах я доковыляла до единственного незанятого места — в первом ряду, естественно, никому же не хотелось сидеть так близко к преподавателю.

Я тихонько выложила старенький планшет и быстро сфотографировала информацию с огромного учебного экрана. Затем раскрыла блокнот, щёлкнула ручкой и приготовилась записывать по-старинке, как всегда это делала в колледже.

— Ладно, вернёмся к артефактике, — мелодично продолжил выступление Эван. — Поговорим сегодня, что это за наука, зачем она нужна, и кому точно не стоит продолжать обучение.

Я ласкала, облизывала и обнимала его мимолетными, осторожными взглядами. Так хотелось прикоснуться к его голубоватого оттенка костюму, идеальным швам, аккуратным манжетам, вдохнуть его уникальный аромат парфюма, который я больше ни у кого не чувствовала.

— Артефактика — это сложная наука. Она не подходит фанатикам. Не подходит тем, кто пришёл в неё ради пафосных благородных целей. Если вы пришли сюда, чтобы излечить все болезни мира, то лучше забирайте документы.

Картинка руководителя, каким я запомнила его со времен стажировки, рассыпалась мелкими осколками непонимания и разочарования.

Я дерзко вскинула руку.

Эван вперил в меня холодный взгляд, но на мою немую просьбу никак не отреагировал, продолжив напор:

— Если вам кажется, что вы всесильны, запомните: вам кажется. Если думаете, что вправе решать, кому носить артефакты, а кому нет, запомните: ни у одного человека нет такого права. Вы не Боги.

Я упрямо тянула руку.

Эван делал вид, что не замечает этого.

— Если вы думаете, что родились с даром артефактника и теперь вам необязательно учиться, то знайте: вы не думаете. Вы тупите. Повторяю, в таком случае вам лучше забрать документы.

Девушка рядом со мной тоже подняла руку. Эван кивнул в её сторону, разрешая задать вопрос.

— Но разве не осознание своего призвания даёт мотивацию?

— Мотивацию даёт понимание, ради чего вы работаете.

Я злобно вскочила с места и эмоционально высказала и своё непонимание:

— То есть артефактник не может работать ради высшей цели?

— Какой высшей цели, мисс Шэдли? — Эван тут же меня осадил. — Излечить всех больных?

— Создать артефакт, который сможет спасать жизни.

— Ценой чьей жизни будете создавать артефакт?

— Что? — Я аж пошатнулась.

— Кем пожертвуете, мисс Шэдли?

— В каком это смысле? Никем я не собираюсь жертвовать.

— И это отличает глупого фанатика от настоящего профессионала, — опасно улыбнулся Эван. — Профессионал знает, что артефакты не создаются без жертв. Ослеплённый идеей артефактник не видит препятствий. Не думает. Не анализирует. Только подвергает опасности всех вокруг себя.

— Как же тогда создавать новые артефакты? Или вы предлагаете всю жизнь плести одни и те же знакомые плетения?

— Нет, мисс Шэдли, я предлагаю думать головой. И всем, кто считает себя новыми Богами, советую покинуть аудиторию.

— Артефакты задумывались, как помощь человечеству! — возмущённо воскликнула я.

— Они и помогают.

— И могут помогать ещё больше!

— Скорее всего. Сперва, правда, убьют сотню-другую подопытных. Особенно, если тестировать их сразу на людях.

Залепил мне словестную оплеуху на всю аудиторию.

Я разъярённо стиснула зубы.

— Великие вещи создаются людьми, которые не боятся идти вперёд.

— Великие провалы создаются ими же, — парировал Эван.

— Что ж, значит, артефактика учит засовывать голову в песок и ждать, пока какой-нибудь кудесник не придумает что-нибудь новое?

— Артефактика учит сдержанности. Кропотливости. Усидчивости. Арефактика учит совершать ошибки и исправлять их. Учит осторожности. Каждый, кто хоть раз создавал плетение, знает, как опасна бывает магия.

— И что же теперь, людям, у которых горят глаза, нельзя прикасаться к магии?

— У людей, чьи глаза горят, как правило, начинают гореть и руки.

Вторая словесная оплеуха.

На этот раз я пошатнулась вполне ощутимо.

— Ваши возражения закончились, мисс Шэдли? — хладнокровно уточнил Эван.

Я кивнула, чувствуя себя раненой птицей, и под заинтересованные взгляды студентов вернулась на место.

Эван продолжил объяснять, что значит «быть артефактником». Я слушала вполуха, тыкала ручкой в листы блокнота, но так ничего и не записала. Сканировала подозрительным взглядом новую версию своего руководителя.

Жёсткий и жестокий. Не терпящий возражений. Высеченный из стали. Похудевший, отрастивший темные волосы, прячущийся за непоколебимыми терминами и ледяными фразами.

— А у артефактника может быть мечта? — задала вопрос какая-то первокурсница с дальних рядов.

— Конечно, — слегка улыбнулся Эван. — У каждого может быть мечта.

— Но вы ведь говорили, что таких людей не должно быть в профессии.

— Я сказал вовсе не это, мисс. Никто не может запретить вам мечтать. И вряд ли это помешает вашей работе.

— Но тогда как насчёт ваших слов про людей с горящими глазами?

Эван устало вздохнул и помассировал виски.

— Слушайте, поясню кратко: вы станете артефаком, если будете думать горящей жопой, а не головой.

Кто-то прыснул.

— Простите, мистер Дэппер, но наша лекция уже закончилась, — решился сообщить незнакомый мне парень с первого ряда.

— Хорошо. На сегодня всё.

— А как же домашнее задание? — не понял этот же парень.

— Домашнего задания не будет. Это наша последняя лекция.

— Но ведь она первая.

— И последняя.

— Почему? — достаточно громко спросила я, глядя на него в упор.

— Я увольняюсь, — хлестко отозвался Эван, схватил чемоданчик и начал спускаться с кафедры.

— ХА-ХА-ХА НУ Я ЖЕ ГОВОРИЛ, — оглушил нас какой-то подозрительно знакомый голос с последнего ряда.