Артигас

Эпилог

Из Итапуа Артигаса перевезли в столицу Парагвая Асунсьон и, по приказу Франсии, поместили в монастыре Мерсед. Диктатор только что раскрыл заговор, организованный Негросом и другими известными деятелями, которые были связаны с Артигасом дружескими отношениями. Поэтому Франсиа приказал содержать Артигаса в полной изоляции. Даже сам он ни разу не повидался с Артигасом и не отвечал на его письма, хотя тот не раз выражал желание рассказать парагвайскому правителю о всем пережитом. В монастыре Артигас жил в келье для посетителей, куда ему приносили еду. Каждое утро игумен и секретарь диктатора справлялись о его здоровье. Его близким было запрещено поселиться вместе с ним; они находились в тюрьме Адуаны.

Рамирес был обеспокоен тем, что Артигас может договориться с Франсией о совместных действиях. Он написал парагвайскому диктатору письмо, в котором предлагал заключить с ним дружественный союз и обещал обеспечить свободу торговли; в обмен он просил выдать ему Артигаса для предания его суду. Известно, что эмиссар, который вез это послание, так же как и тот, который был послан с предыдущим письмом Рамиреса, не вернулся из Парагвая.

Уединенная жизнь среди монахов была, конечно, не лучшей долей для солдата. Через три месяца после прибытия в Асунсьон Франсиа распорядился вручить Артигасу его личные вещи и отвезти его в Сан-Исидро-Лабрадор, отдаленное местечко на берегу реки Куругату, в шестидесяти шести легвах от столицы. Из списка вещей, которыми его снабдили, мы узнаем, что Артигас был обеспечен множеством вещей, начиная от английской кашемировой ткани и кончая хорошим вином; за это внимание Артигас поблагодарил Франсию в специальном письме.

В январе 1821 года Артигас — то ли как пленник, то ли как изгнанник — был перевезен в Сан-Исидро, далекое место ссылки на границе с Бразилией, где было много кустарника йерба-мате. С ним. поехал Хоакин Ленсина (Ансина), негр, который сопровождал Артигаса всю его жизнь, начиная с детских лет. Здесь, в этом городке с четырнадцатью тысячами жителей, одиноко стоящем среди тропической сельвы, Артигасу предстояло прожить четверть века, отпущенные ему судьбой.

Ему предоставили дом, где, как ему было заявлено, он мог жить совершенно свободно. Позднее он получил за городом участок земли и сам построил себе жилище из кирпича-сырца с черепичной крышей. Ежемесячно он получал одну унцию золота; в этом плодородном крае ему этого вполне хватало, тем более что потребности его были весьма скромными.

Одинокий, молчаливый, хотя и не избегавший общения с соседями, всегда готовый помочь нуждающимся, Артигас вскоре завоевал уважение и восхищение жителей городка, которые прозвали его «отцом бедняков». Его щедрость была замечена диктатором, и субсидия, которую посылал Франсиа, становилась все меньше и меньше. В 1829 году «эмигрант с другого берега, Хосе Артигас», как числился он в казначейском списке, получил всего девяносто шесть песо за весь год; сумма была ничтожной; средства к существованию он добывал, обрабатывая землю.

В 1831 году Артигаса навестил известный французский натуралист Бомплан, который привез ему изданный в Монтевидео проект конституции его родной провинции. Очевидцы рассказывали, что Артигас поцеловал эту книжку и возблагодарил судьбу, что дожил до того времени, когда его родина обрела независимость и стала конституционной страной.

Жизнь шла размеренно, ее течение определялось лишь сменой времен года и полевых работ; среди этих забот Артигас узнает о смерти Франсии в 1840 году. Из столицы прибыл посланец с приказом «немедленно доставить в надежную тюрьму бандита Хосе Артигаса». Этот приказ был доставлен за два дня — посланец мчался с бешеной скоростью. Полицейские ворвались в дом и, схватив семидесятишестилетнего старика, в кандалах отправили его в тюрьму, Когда через шесть месяцев его освободили, от его посевов, стада и имущества почти ничего не осталось, кроме знаменитого коня Морито и пса Чарруа, за которыми присматривал его старый слуга.

Консулы, пришедшие к власти в Парагвае после 12 марта 1841 года, отнеслись к Артигасу дружественно. В августе того же года его выпустили из тюрьмы. Ему было дано разрешение вернуться на родину, если он этого пожелает. Однако Артигас отказался от этого. В своем письме он заявил, что он хочет окончить свои дни, которых осталось так мало, в том же городке. Эта покорность ясно говорила о том, что жизнь Артигаса приближалась к концу. Консулы дали приказ оказать ему необходимую помощь, а после его смерти воздать ему почести.

Когда Артигас вернулся в Сан-Исидро, материальное положение его было самое жалкое — все его хозяйство было разрушено. Городские власти сообщили об этом правительству, и Артигасу послали двадцать песо и кое- какую одежду.

Его желание остаться навсегда в Парагвае было ясно и раньше. Ривера, ставший президентом Восточной республики Уругвай, несколько раз писал ему. Эти послания Артигас возвращал нераспечатанными. Отказывался он и от других предложений о возвращении. Единственное, чего он хотел, — это увидеться со своим сыном Хосе Мариа, которому минуло тогда тридцать восемь лет. Он был подполковником вооруженных сил республики.

Новый президент Парагвая Карлос Антонио Лопес живо интересовался Артигасом и даже хотел назначить его инструктором в армии, хотя старику уже шел восьмидесятый год. По распоряжению Лопеса, Артигаса перевезли в окрестности Асуньсона. Сначала его поселили в Маноре, затем в Ибирае, в доме, который Лопес построил для него на берегу Параны. Здесь можно было видеть, как этот глубокий старец, худой и сгорбленный, без бороды (так это было принято в Парагвае), в коротком пончо, медленно шагает, опираясь на палку, или проезжает верхом на своем старом коне Морито. Сюда часто приезжали посетители, стремившиеся взглянуть на живую реликвию бурных революционных лет, на этого легендарного аскета, в полном спокойствии ожидавшего своего смертного часа. Он любил сидеть в тени большого старого дерева и, казалось, молча подводил итоги своей долгой жизни, вспоминая годы жестокой борьбы, побед, поражений и, наконец, изгнания.

В 1848 году к нему приехал сын Хосе Мариа и провел с отцом три месяца. Ему так и не удалось уговорить отца уехать из Парагвая. «Я захочу вернуться только в одном случае — с почестями, а не как прощенный», — говорил он. По возвращении Хосе Мариа опубликовал взволнованные страницы о своем отце, объясняя причину его нежелания возвращаться на родину.

К Артигасу часто приходил генерал Хосе Мариа Пас, живший неподалеку, и они вели долгие беседы. Несмотря на преклонный возраст, Артигас с предельной ясностью излагал свои идеи и историю своей борьбы. Эти беседы Пас впоследствии воспроизвел в своих мемуарах.

«Моя задача состояла лишь в том, чтобы с помощью моих войск оказать сопротивление темным махинациям правительства Буэнос-Айреса и прекратить нападки на меня, поскольку в моем лице оно видело врага централизма, — говорил Артигас Пасу. — Централистская политика очень мало отличалась от королевской власти. Взяв за образец Соединенные Штаты, я хотел добиться автономии для каждой провинции, хотел, чтобы каждая из них имела собственные правительство и конституцию, свое знамя и право выбирать себе правителей и судей. Это я провозгласил для своей провинции и для тех провинций, которые признали меня своим протектором. Однако Пуэйрредон и его приближенные хотели превратить Буэнос-Айрес в новый Рим, в столицу империи, и управлять провинциями, посылая туда своих проконсулов. Стремясь лишить их всякого политического представительства, они не признали депутатов, которых выбрали жители Восточного берега».

Артигаса навещал также французский врач и путешественник Альфред Демерсей, который сделал карандашную зарисовку лица Артигаса в последние дни его жизни. Приезжал к Артигасу еще и таинственный посланец от Хуана Мануэля Росаса, диктатора Аргентины. Росас боялся, что беседы Артигаса с Пасом, возможно, таят опасные для его тирании планы, и потому пытался завязать с ним связь. Но этот зловещий тиран забыл, что пресловутый федерализм, начертанный на его знамени, был весьма далек от того подлинного федерализма, за который боролась Лига, и главное — что Артигас был человеком высокой морали.

За четыре месяца до смерти Артигаса посетил еще один человек — сын парагвайского героя Иегроса, расстрелянного Франсией в 1820 году. Артигас был знаком с Негросом еще раньше, во времена английской интервенции. Сыну своего друга Артигас подарил экземпляр книги маркиза Каррачиоли, сделав на ней надпись дрожащей старческой рукой.

До последнего дня Артигас шил в тесном единении с природой, он ездил верхом, ел юкку, пил воду из ближайшего источника. В 1850 году он отметил свой восемьдесят шестой день рождения прогулкой на Морито в компании своих верных негров и внука президента — Лопеса-младшего, который очень любил старика. Когда он уже не мог вставать с постели, его перенесли в дом Лопеса-младшего, где было удобнее за ним ухаживать. 22 сентября ему стало лучше, и он обратился к присутствующим с просьбой: «Я должен умереть не в постели, а на коне. Приведите мне моего Морито, и я сяду на него». Однако сделать это он уже не смог. Истекали последние минуты его жизни. Когда настало утро 23 сентября, глаза Артигаса уже не увидели ни яркого солнечного света, ни окружавшей его пышной зелени. У берега реки, на руках Ансины, своего верного друга и помощника, которому было уже более девяноста лет, Артигас навсегда закрыл глаза.

На следующий день похоронная повозка, запряженная быками, трясясь и громыхая, отвезла его прах на кладбище бедняков — о распоряжении похоронить Артигаса с почестями было забыто. «В третьей могиле, под номером двадцать шесть, похоронен взрослый мужчина, иностранец, под именем Хосе Артигас» — так записал в книге священник, который его отпевал. За гробом шло всего лишь несколько человек, и среди них верный Хоакин Ансина, который лил бесконечные старческие слезы, оплакивая своего хозяина — защитника негров.

Шесть лет спустя несколько человек осторожно перенесли останки Артигаса из Асунсьона в Адуану. Позднее прах Артигаса был, наконец, перевезен на родину. Теперь он покоится на земле своего народа, который в то далекое время разделял его идеи и сражался вместе с ним, а ныне видит в нем знамя борьбы за полное социальное освобождение.