Артиллерист (СИ)

Глава 9

— Мария Ивановна, что с ней? — Поинтересовался Василий, обращаясь к хирургу медсанбата, которая сейчас осматривала Эльзу.

— Молодой человек, вы же советский офицер, а ведете себя, простите Господи, подобно деревенскому гармонисту! — Прежде всего, помогите мне раздеть вашу девушку! На ней все обгорело, а кожа такая, что ничего не прощупывается, ран я попросту не вижу!

В этот момент Васька вспомнил о том, что на Эльзе, по-прежнему, одет боевой костюм, поэтому хирург медсанбата, куда он на себе притащил девчонку, так ничего и не увидел на теле этой потерявшей сознание девчонки. В тот момент, когда Мария Горлова, капитан медицинской службы и главный хирург медсанбата на секундочку вышла из приемного отделения, то он над телом Эльзы произвел определенные движения руками, снимая с нее боевой комплекс, который так удачно спас ей жизнь. Одновременно, он попытался заткнуть горло Эльзе, чтобы, когда она очнется, не обратилась бы к медсестре или к врачу советского медсанбата на своем родном немецком языке!

Когда Васька, увидел, что основной удар атакующего истребителя пришелся по его боевой подруге, Эльзе, то он едва не сошел с ума! Она наблюдал за тем, как во все стороны полетела щепа от ствола карагача, выросшего на вершине морского берега, за которым она пряталась. Боевые комплексы оказались хорошим и надежным средством защиты человека, но в них атаковать боевые самолеты противника, разумеется, оказалось сверх наплевательским отношением к самому боевому искусству. Если с первой парой истребителей противника Эльза и Васька справились относительно легко, то с четырьмя другими истребителями-перехватчиками, они едва управились. Да и то во многом благодаря тому, что противник еще не был знаком с такими боевыми комплексами и противник пока еще не разработал методику борьбы с людьми, одетыми в боевой комплекс.

Поэтому, когда Эльза сбила ведомого второй пары, то оставшийся в живых лидер этой пары, атакуя ее, продемонстрировал весь свой накопленный опыт участия в боевых действиях, неопытная девчонка попала-таки под его удар его пушечных и пулеметных очередей, и ракет. Она бы погибла, если бы не Василий, который сумел вовремя подставить самого себя под льющиеся с неба пули, снаряды и ракеты. Его боевой комплекс N 16 выдержал этот удар и даже защитил от напалмовой смеси, от которой горит все живое и неживое! Василий в свою очередь сумел так ответить, что атакующий враг был уничтожен!

Васька не мог оказать первой медицинской помощи Эльзе, так как был вынужден заняться второй вражеской парой, которая атаковала их уже по принятыми правилами ведения воздушного боя, поэтому этой паре Василию было относительно легко противостоять. Когда бой завершился, то Васька подхватил Эльзу, потерявшую сознание, на плечо и, сам словно стригунок, рысью понесся в ближайшее медицинское учреждение, где ей могли бы оказать первую медпомощь и привести в сознание.

Он резво несся по пересеченной местности, все ближе и ближе слышалось дыхание фронта, — винтовочные выстрелы, короткие пулеметные очереди и отдельные пушечные выстрелы. Во время бега он не заместил, как его немецкое обмундирование сменилось на форму старшего лейтенанта Красной Армии, подкованные железными гвоздями немецкие ботинки, праотцы берцев, стали простыми советскими сапогами кирзачами. Вскоре в одном из глубоких оврагов он нашел полковой медсанбат, который только что прибыл на это место и в данную минуту разворачивался, готовясь к приемке раненых и контуженых красноармейцев.

Вернулась недовольная Мария Ивановна Горлова, она тут же продолжила осмотр травмированной красноармейки. Что-то ей не совсем нравилось в травмах этой молодой и такой красивой девчонки, поэтому капитан Горлова строгим голосом попросила медсестру Галину сбегать за их нейрохирургом Васильевым. Николай Николаевич вскоре появился, но он даже не стал осматривать контуженую красноармейку, а тут же во всеуслышание и со знанием дела заявил:

— Закрытая черепно-мозговая травма! Нам там сегодня со своими медицинскими знаниями делать совершенно нечего! Господь в течение трех дней сам определит, будет ли или не будет эта девица жить! Ну а потом, если она сподобится жить, то и мы своими лекарственными средствами ей поможем выкарабкаться из могилки! Санитары, эту девицу и сопровождающие документы несите в мое отделение, как-никак у меня все-таки целых три койки на все отделение в полковом медсанбате имеется!

Как только возник вопрос о документах, Васька незаметно оставил приемный покой красноармейского медсанбата, красноармейских документов у Эльзы и у него не было. Издали, укрываясь от подозрительных глаз в перелеске, парень наблюдал за тем, как двое старослужащих на носилках перенесли девушку в отделение нейрохирургии майора Васильева. Затем Васька задумался над тем, чем ему далее заниматься, так как теперь три дня он должен был провести вблизи этого медсанбата, наблюдая за ходом выздоровления своей Эльзы.

Но в этот момент он вдруг услышал за спиной чье-то кряхтение, резко обернулся, там он увидел не человека, а нечто похожее на орангутанга, которое, довольно улыбаясь, произнесло:

— Привет, рядовой! Рад, что у тебя пока все так неплохо получается. Должен поздравить тебя и с тем, что ты вовремя добрался до нашего учебного лагеря!

Васька вспомнил того баклана спецназовца, который общался с ним в его же первый день пребывания в этом измерении. Немного подумав, Василий решил этому баклану ничего не рассказывать из своих прожитых трех дней, а также и о том, что произошло с Эльзой!

— Ну, хорошо, словно читая его мысли, согласился старпер спецназа. Мне сантименты и романтика не нужны, оставь их для себя. А сейчас собирайся и отправляйся в наш лагерь, чтобы приступить к занятиям по своей программе. Лагерь находится в этом месте и он откуда-то из-за спины достал топографическую карту…

В сознание Василия тут же возникла аналогичная топографическая карта, отлично заточенное острие грифельного карандаша коснулась буерака, а затем перенеслось на какое-то строение. Васька еще продолжал слышать голос баклана спецназовца, но значение произносимых им слов уже не доходило до его сознания. Он сам начал осознавать все то, что видел на карте, и существовало в реальности. Тут-то и выяснилось, что учебный лагерь спецназа находится за линией фронта, пролегшей между красноармейскими частями и немецким Вермахтом. Сейчас эта линия фронта проходила от него всего в полутора километрах, но, разумеется, с немецкой стороны. У Васьки тотчас же возникла мысль о том, чтобы упростить ситуацию с Эльзой, ему было бы целесообразнее девчонку выкрасть из советского медсанбата и перетащить в немецкий госпиталь, тогда ему не придется каждую ночь, навещая ее, переходить линию фронта.

— Женщина не транспортабельна, к тому же сейчас она из-за отсутствия документов находится под наблюдением Особого отдела капитана Малинина 12 стрелковой дивизии РККА. — Тут же послышался голос баклана. — А твоя личная задача, рядовой, заключается в том, что ты должен каждый день незаметно пересекать линию фронта, но каждый раз, разумеется, другим маршрутом. Три пересечения линии фронта без обнаружения — один положительный балл, пять положительных баллов в учебе, и ты становишься майором Абвера!

— Извини, старик, но я тут совершенно не причем! — Вдруг мысленно прошептал капитан Нетцке.

— Да, помолчи ты там! Не причем, говоришь? А если бы я тебя не убил, и ты не залез бы в меня, в мою голову, то, что было бы со мной тогда!

— Возможно, служил в РККА или куковал бы в немецком лагере военнопленных! Да, и не встретил бы своей Эльзы!

Мысленная перебранка между симбионтами быстро началась и так же быстро закончилась, серьезного предмета спора не имелось!

— Да, между прочим, друзья, — вдруг к их мысленному разговору подключился баклан спецназовец, — у нас тут слухи пошли о том, что наша медицина научились разделять симбионтов! Правда, при этом один из симбионтов становится полным дураком, даже разговаривать не может! Так, кто из вас двоих станет умником, а другой дураком? Признавайтесь!

Васькин кулак едва-едва не дотянулся до красных и толстых губ баклана, но уж очень ловким тот оказался, в самую последнюю секунду, он успел свои губы глубоко втянуть в себя! После недружественного выпада с Васькиной стороны, баклан заткнулся и уже больше не принимал участия в разговоре, он вообще исчез из его поля зрения. Васька же поднялся с земли и внимательно себя осмотрел, осмотр привел к печальным выводам! Боекостюм срочно нуждался в дополнительной подпитке энергией, в таком состоянии боевого комплекса ему идти через линию фронта было бы смерти подобно. Сколько бы раз Василий не вызывал баклана на связь, тот не откликался. Но, вдруг на его вызов ответила какая-то старуха, она выглядела настоящей кикиморой, которая вдруг произнесла дискантом:

— Генерал-лейтенант войск специального назначения Вермахта Баумгартен. Дежурный штаба в служебное время и без разрешения в сортир убежал, вот я и вынужден теперь отвечать на всякие дурацкие вызовы. Ты, кто такой, молодой удалец, почему в красноармейской форме! Ах, да совсем забыл о том, что мы сейчас воюем с русскими! Ну, да, ладно, тогда говори, чего от меня хочешь?

— Господин генерал-майор, не подскажите ли, как мне быстренько и в полевых условиях свой боекостюм энергией подзарядить?

— Нет ничего проще, обер-лейтенант! Складываешь из трех пальцев фигу, а дальше ими одновременно щелкаешь! Этот магический трюк помогает пополнить бензобаки, подзарядить энергию, пополнить боеприпасы. Не благодари меня за помощь, в свое время сам таким молодым был, многого не знал и обращался к старшим товарищам за помощью. Так что счастливо тебе оставаться, обер-лейтенант!

С этими словами старая кикимора и одновременно генерал-лейтенант Вермахта навсегда исчез из жизни Василия. Парень же вспомнил о ими брошенном на произвол судьбы бронетранспортере «Адаме», и отправился на его поиски. Удивительное дело, но этот «Адам» нисколько не пострадал при авианалетах. Его командир, Эльза, сейчас лежала без сознания в медсанбате, а этот бронетранспортер спокойненько стоял на месте и чего-то явно ожидал. Васька внимательно его осмотрел и сразу же убедился в том, что боевая машина была ухожена донельзя, но вот боекомплект ей было давно пора заменить. Но сколько бы он не щелкал своими пальцами то одной, то другой руки «Адам» не перезаряжался! Пришлось Василию надевать трудовые рукавицы и по отдельной панельке боекомплект загружать на место, а таких панелек было более десяти, все они были различных размеров и габаритов. Одним словом Васька сильно устал, но к полуночи свою работу закончил.

Появился баклан спецназовец и тихо брякнул, словно про себя:

— В учебном лагере подъем учащихся в пять тридцать утра! Общее построение — в шесть утра!

Ладонь правой руки Василия сама собой сжалась в кулак, но бить опять было некого, баклан объявился и тут же исчез. От горестных размышлений и понимая, что опаздывает, Васька тяжело залез на место Эльзы в бронетранспортер и приказал:

— Слушай, будь добр, а то я совсем опаздываю! Довези до учебного лагеря спецназа, чтобы я мог бы перед общим построением пару минут поспать, а то уже на ногах не стою!

Тихо сдвинулся бронированный люк из тонированного и бронированного стекла на место, «Адам» взвыл двигателем и покатил по дороге. Всю дорогу Васька благородно дремал, полностью доверяя чутью и знаниям «Адама», а тот попросту катил то по одной, то по другой дороге. Никто по ним не стрелял, никаких окопов друг напротив друга не было! Были одни дороги, но с разными покрытиями, честно говоря, и вообще без покрытий, с такими рытвинами и ухабами, что Ваське даже во сне казалось, что бронетранспортер вот-вот перевернется. На «Адам» так и не перевернулся, он вдруг повернул на право и через ворота, у которых с винтовкой в обнимку спал часовой, проехал на площадку! Там он и остановился, откинул бронированный стеклянный люк, чтобы спящий Васька мог бы подышать свежим и прохладным воздухом.

Как только на востоке озарился горизонт, то на площадке появился горнист, который с недоумением посмотрел на чужой бронетранспортер, стоявший в центре площадке для общего построения, но этот спецназовец по натуре был большим пофигистом, поэтому ничего не предпринял для исправления положения. Он вытащил свой инструмент из чехла, приложил его к своим губам и над учебным лагерем пронесся чистый сигнал общей побудки: «Вставай, вставай с постели на…»

Вскоре в палатках, рассчитанных на десять человек, началось какое-то шевеление, время от времени в их дверях показывались какие-то личности, длинноволосые, коротковолосые, стриженные под бобрик, бокс или полубокс. Васька же продолжал спать в бронетранспортере, он спал и тогда, когда сорок человек выстроились вокруг его «Адама» в квадратную линейку. Отдельные личности из сорока солдат выходили из строя, строевым шагом шли к возвышению, где стоял командир спецподразделения и что-то ему громко рапортовали. Последний из рапортующих то и дело сбивался в этом своем рапорте, странно оглядывался за спину, а когда произносил последние слова рапорта, то громко произнес:

— Подразделение в полном составе присутствует на по строение, правда, один боец моего подразделения в настоящий момент… спит!

Третий час Васька, укрываясь в зарослях сильно заросшего склона оврага, высматривал огневую позицию вражеского снайпера, которого, которого должен был уничтожить в рамках своего персонального задания на сегодняшний день. Вот уже третий день кряду Василий проходил занятия по повышению своей специализации майора, старшего офицера, войск специального назначения Вермахта. Казалось бы, это была очень простоя боевая задача, найти и уничтожить вражеского снайпера, тем более, что окружающая его местность не имела особенно сильно изломанного рельефа, в котором этот снайпер мог бы надежно укрыться.

Перед глазами Васьки был участок лесостепи, на котором располагалось колхозное поле, на котором колосилась пшеница. Разумеется, на подобных полях было бы вообще невозможно обнаружить какого-либо снайпера, но дело в том, что участок обороны немецкой роты, на которой действовал советский снайпер, располагался прямо напротив участка обороны советского батальона. Этот снайпер, видимо, был батальонным снайпером и контролировал этот участок обороны красноармейцев, окопы и огневые позиции которой проходили как раз между двумя старыми буераками лесостепи. Иными словами, красноармейский снайпер оборудовал свою позицию или в одном, но в вынесенном далеко вперед окопе, или же где-то по флангам советской обороны.

Васька всем своим нутром ощущал, что этот снайпер занял вынесенный вперед окоп, откуда и контролировал немецкую оборону. За время своего существования снайпер убил дежурного пулеметчика, тяжело ранил заместителя командира роты, обороняющей этот участок фронта, он едва не убил самого их баклана. Их командир спецподразделения неизвестно зачем с биноклем полез в траншеи этой роты и едва не был расстрелян русским снайпером, когда его бинокль начал бликать на солнце. Практически все спецназовцы тяжело завздыхали, когда услышали об этой неудаче их снайпера оппонента. Сам же баклан лично встретился с Васькой и поставил ему на сегодня задачу, уничтожить этого советского снайпера!

Вот поэтому Васька третий час кряду лежал под палящим и жарким солнцем, прямо-таки подыхая от жажды и прохлады. К тому же он страдал, вспоминая о ранении Эльзы, этот орангутанг баклан предпринял все, что мог, чтобы ему не позволить хотя бы на минуту оставить учебный лагерь. Три дня подряд, четвертый день Васька не переходил линии фронта, поэтому не знал, как обстоят дела с его боевой подругой в советском медсанбате. Вчера она должна была прийти в себя…. а может быть, ее уже давным-давно закопали в землю. От этих мыслей Василий синел и глазами разыскивал баклана, чтобы его поставить на линию расстрела, нажать курок своей СВТ40, которое стало любимым Васькиным оружием, с которой он практически не расставался.

В этот момент колыхнулась веточка в одном из советских окопов, который от других окопов отличался только тем, что был вынесен далеко вперед по сравнению с другими одиночными окопами советского батальона. Да и внимание на этот окоп Васька обратил только потому, что на его бруствере стояла сухая веточка, словно этой веточкой снайпер отметил один свой давний ориентир. Так вот это веточка и колыхнулась на полное безветрие и тридцатиградусную жару. Васька подобрался и приник своим глазом к визиру снайперского прицела своей винтовки. Там было все в порядке, ничего не было видно, но Васька, как бывалый снайпер уже знал о том, что именно в этом окопе и скрывается советский снайпер. Он не спешил с выводами и своими действиями в этой связи, просто лежал на земле, широко раскинув ноги в легком маскировочном костюме «Гилли» для лесостепи.

Ему повезло, где-то после четырех часов пополудни, веточка упала и больше уже не поднималась, а вместе нее Василий увидел лицо очень красивой девчонки, в которую влюбился бы, если бы не опасался ответной реакции со стороны Эльзы. Да и взгляд у этой девчонки был не очень-то хорош и весьма впечатлителен, он, словно бритва, прошелся по позиции немецкой роты, что-то там обнаружил, глаза девчонки тут же приобрели стальной блеск. Васька даже подумал о том, как плохо будет мужику, который руку и сердце предложит этой девчонке. Тому несчастному парню до конца жизни придется горе мыкать и детей ее растить, стоя на коленях!

В этот момент девчонка прицелилась и через минуту выстрелила. Где-то за спиной Васьки послышались крики о том, что убит лейтенант Цейтлин, командир взвода роты. Честно говоря, Ваське совершенно не хотелось стрелять по этой красивой девчонке, но сейчас создавалась очень опасная для него ситуацию. Дежурные пулеметчики роты успели заметить, откуда стрелял русский снайпер по их лейтенанту. Они по этой позиции повели бешеный пулеметный огонь, а девица снайпер вместе со своей длинной и неудобной винтовкой уже ползла к другому окопу, где скрывалось ее прикрытие, два русских автоматчика.

Одним словом, создалась ситуация, согласно которой, если Васька не выстрелит и не убьет вражеского снайпера, то баклан может его обвинить в предательстве интересов Рейха и надолго засадить в тюрьму. Тогда Васька хорошо прицелился и нажал курок своей СВТ40, а эта красивая девчонка снайпер, ну, совсем, как в кино, вдруг встрепенулась, вскинула кверху свои красивые руки, уронила снайперскую винтовку и поникла головой. Васька-то хорошо знал, что она теперь в жизни никому не признается, куда именно попала эта фашистская пуля из советской снайперской винтовки. Девочка от глубокого стыда и срама, это, разумеется, только, по ее мнению, поникла и головой и застыла на одном месте.

Все люди с обеих противоборствующих сторон, и немцы, и русские сразу же подумали о том, что вражеский снайпер все-таки прикончил советского героя. Русские автоматчики с русским матом рванули из своего окопа и, стреляя из автоматов во все стороны, подбежали к девчонке, подхватили ее за шкирку маскировочного костюма и по земле поволокли к себе в окоп. Как только они в нем скрылись, тут обе стороны вспомнили о противостоянии и из всего оружия открыли друг по другу огонь. Перестрелка получилась нешуточной и длилась она достаточно долго. За это время Васька успел перекусить консервированной сарделькой с хлебом, а когда перестрелка прекратилась, то он тяжело пополз на советскую сторону. В его распоряжение каким-то чудом появилось от пяти до семи свободных часов, которые он решил провести в медсанбате, выясняя состояние Эльзы.

Когда он миновал линию фронта, то сразу же убедился в том, что на этот раз никаких магических метаморфоз с ним не происходило. Он как был. Так и остался в маскировочном костюме Гилле, на нем, по-прежнему, были простые немецкие солдатские полусапоги, очень удобные в носке. Все нательное белье на Ваське было немецкого производства. Одним словом, любая противоборствующая сторона могла его принять, как за своего, так и наоборот! По тылам батальона Васька прошелся, не скрываясь от патрулей и от НКВД. Энкеведешники к нему все время приставали с вопросами о том, а что там за перестрелка была на передовой. Васька не соврал, сказав:

— Спасали нашего снайпера!

— Ты же тоже снайпер! А ты сам в этот момент, где был, скворечня?

— На другом участке передовой! Прикрывал товарища майора, командира батальона, который осматривал тот участок обороны!

Энкеведешников, оказывается, очень интересовал и другой вопрос, который они почему-то задавали полушепотом:

— Скажи, паря, по-честному, а там не видно, когда фрицы в наступление пойдут?

Тут Васька вспомнил, как в одном из своих выступлений их баклан орангутанг, возьми, и вякни перед всем строем:

— Ни сегодня, ни завтра наши доблестные немецкие войска перейдут в наступление, а мы должны быть к этому времени готовы на вражеской территории своими диверсиями расчищать им дорогу к победе!

Вот он попросту и этим энкеведешникам ответил:

— Нет, немцы ни сегодня, ни завтра в наступление не пойдут. А вот послезавтра, — это может случиться!

Васька всегда был и оставался простодушным деревенским парнем, поэтому он, разумеется, и не заметил, как сверкнули недобрым глаза спрашивавшего энкеведешника. Он также не заметил, как вслед за ним почему-то увязались два автоматчика из НКВД. Разумеется, автоматчиков было трудно не заметить, если они шли за твоей спиной практически вслед за тобой. Эти автоматчики были более похожи не на сопровождающих, а на простой энкеведешный конвой. Но Васька не обращал на это внимание, так как он спешил в медсанбат, чтобы узнать о судьбе своей Эльзы и думал только о ней.

Вот и спуск в овраг, на склонах которого в недавнем прошлом располагался медсанбат, но сейчас там никого не было. Один только майор Николай Николаевич Васильев сидел на пне и курил большую самокрутку, вблизи которой попросту было невозможно нормальному человеку дышать. Васька так и не понял, признал ли его майор медицинской службы, или не признал, он остановился перед ним с двумя автоматчиками за спиной, терпеливо ожидая, когда тот заговорит.

— Марию Ивановну расстреляли за пособничество врагу! — Вдруг произнес однотонным голосом Николай Николаевич, не поднимая взгляда своих глаз на Василия.

— Всех медсестер перевели в штрафбат, чтобы они там кровью доказали, что не предавали родины! — Продолжал говорить Николай Николаевич!

— А где все раненые, контуженные и выздоравливающие красноармейцы? — Не удержался и задал свой вопрос Василий.

— В нашем предательском медсанбате не было раненых или контуженых красноармейцев, а были одни самострелы, симулянты и предатели родины, которые под видом раненых и контуженных скрывались от родного правосудия! Сейчас они все находятся под следствием Особого отдела 12-й пехотной дивизии. Завтра их расстреляют или отправят по лагерям досиживать ими не досиженные сроки!

— Ну, вот, а мне говорили, что главный шпион не придет, что он не появится! Я же вам предлагал, всех врачей этого вражеского медсанбата не расстреливать, а одного или двух оставить на наживку. Я был уверен в том, что этот гад обязательно здесь появится, чтобы с кем-либо из них переговорить или для того, чтобы получить информацию! Сколько дней у нас этот предатель просидел на этой поляне со своими портками, прибитыми гвоздями к этому пню?! Всего лишь полдня, и вот вам, главный шпион у нас в руках! Теперь он нам выдаст всю подноготную, сдаст нам свою агентуру, а мы всех его шпионов арестуем, допросим, полученный материал отправим в Москву. А там нас наградят или повысят в офицерском звании!

Разговаривая со своими сопровождающими, капитан в малиновой фуражке НКВД появился между Васькой и Николаем Николаевичем, не обращая внимания ни на того, ни на другого. Группа энведешников в четыре человека остановилась, а капитан продолжал о чем-то разглагольствовать, жестикулируя руками. В этот момент Ваську прямо-таки поразил взгляд глаз капитана НКВД, который сейчас ему напомнил взгляд той девчонки снайперши, которую он ранил в… Но следует откровенно признать, что Василий нисколько не испугался сложившейся ситуации, пока у него в руках было оружие, пока его свобода еще не было ограничена, он всегда имел возможность действовать. Вот и в этой ситуации он решил выступить инициатором, по-немецки он произнес:

— А где же раненая мною ваш снайпер? Я пришел ее проведать!

Один только капитан НКВД из всех присутствующих советских офицеров понял, что же именно Василий спросил. Он как-то странно задвигался и, вместо переводчика, сам начал отвечать на вопрос Васьки, поэтому его ответ получился каким-то несерьезным и типа:

— Девушка пошла спать, отдыхать, она устала!

В этот же момент майор Васильев вдруг вскочил на ноги, большая часть его галифе осталась на пне и громко произнес:

— Это капитан НКВД Малинин, простой советский парень! По его приказу расстреляли Марью Ивановну Горлову, нашего лучшего хирурга и трех других врачей. Девчонок медсестер отправил на поруганье в штрафбат, а всех раненых и контуженых красноармейцев завтра или послезавтра расстреляют по приговору трибунала.

— Да заткнись ты, майор! Свое дело ты уже сделал! Теперь и тебя можно расстрелять, как при попытке к бегству!

С этими словами капитан Малинин начал из своей поясной кобуры доставать бельгийский наган, но Васька ловким ударом приклада СВТ40 этот наган выбивает из его рук. Затем он ствол винтовки наставил на троих офицеров, оружие, которых, по-прежнему, оставалось у них в кобурах, и попросил Николай Николаевича:

— Забери у них оружие, а то еще они с ним наделают глупостей!

Майор Николай Васильев, сверкая голой задницей, один за другим забирал у них оружие. Ваську особенно поразил громадный маузер в деревянной кобуре, он не мог себе представить, как таким маузером можно было бы пользоваться в бою?! Николай Васильев, собрав все оружие, суровым голосом потребовал от капитана Малинина, чтобы тот с себя стягивал бы галифе приятно синего цвета.

— Тебе все равно скоро гнить в матушке-земле, а мне с голой задницей ходить непотребно! — Говорил он, тыкая капитана стволом маузера. — Да и вы приятели, сдавайте свои автоматы! — Николай Николаевич обратился к двум автоматчика, прятавшимся за спиной Василия.

— Да, мы не энкеведешники вовсе, а этого русского немца кортеж, чтобы наши его случайно не убили!

— И что теперь у нас получается? — Вдруг заныл Николай Николаевич. — Теперь мы что, немцам должны сдаваться в плен из-за этой хрени в малиновой фуражке?! Но я не хочу предавать своей Руси, она — моя родина!

— Да и никто этого делать от тебя не просит! Еще часок, другой и мы навсегда расстанемся! Каждый из нас пойдет своим путем! Мы же больше никогда не встретимся. Только сейчас нам предстоит освободить раненых и травмированных красноармейцев из-под стражи, чтобы их завтра не расстреляли бы по приговорам трибуналов. Да, и с этими четырьмя командирами НКВД мы должны решить, что будем делать дальше, расстрелять или отпустить на свободу. Только имей в виду, Николай Николаевич, сейчас ты их пожалеешь, но они тебя никогда не пожалеют и никогда тебе не простят того, что сейчас с ними происходит!

Видимо, Васька стал постоянным искателем приключений на свою пятую точку! Вот и сейчас он, радостно обнимая и прижимая к себе Эльзу, которая, как только его увидела, то сразу же заговорила на отличном русском языке, и говорила не переставая. Он же в этот момент со страхом думал о том, а что ему дальше с этой любимой девчонкой делать?! Война с немцами только началась, никто не знает, что с ними случится завтра? Жениться на Эльзе, заводить детей, а если он или она погибнет на фронте, тогда кто же будет воспитывать их несчастного ребенка?! Только сейчас Васька вспомнил о своем отце, которого не видел с первого дня начала войны, где же он сейчас пропадает, чем занимается? Но сам Васька почему-то был уверен в том, что его отец ушел в лесные партизаны!

Василий вежливо, но твердо уклонился от объятий и поцелуев Эльзы, в глубине души решив, оставить все так, как сейчас есть, но с этой прекрасной девчонкой пока не переходить определенных интимных границ. Если у них, когда и появятся дети, то это должно случиться не сейчас, этого не должно случиться раньше окончания этой народной войны! Видимо, женская натура Эльзы услышала или почувствовала то внутреннее решение, принятое Василием, девчонка моментально всплакнула, чтобы тут же начать пудрой приводить в порядок свои бледные щеки. Эльза также приняла решение жить и ждать, что может когда-либо случиться в ее незамужней жизни!

Васька вскинул ремень винтовки через плечо, поправил подсумок на поясе и, как был в маскировочном халате «Гилли» зашагал по тропам войны. Эльза давно скинула с плеч медсанбатовский халат с огромным черным штампом о его принадлежности. С ближайшего убитого энкеведешника она стянула гимнастерку, штаны галифе и обмотки с ботинками, подняла с земли автомат ППШ с круглым диском, который был в половину ее роста, и бледным спирохетам поспешила за Васькой. Сейчас Эльза после внезапного освобождения из-под ареста НКВД ничем не напоминала ту блестяще выглядевшую зондерфюрера СС, которая так нагло и бесцеремонно ворвалась в Васькину жизнь, и в его купе экспресса «Минск — Варшава».

Капитан НКВД Малинин освободил из-под ареста и прекратил расследования по делам врачей одного полкового медсанбата. Но он возненавидел этого здорового то ли рядового красноармейца, то ли командира РККА, который под дулом своей винтовки заставил его сделать то, чего бы тот никогда в своей жизни не сделал бы! Он своим собственным распоряжением освободил из-под расследования и из-под трибунала этих возможных врагов родины! Как только врачи были расписаны по медицинским учреждениям передовой линии фронта, капитан Малинин тотчас же отдал приказ по линии НКВД, разыскать, арестовать и расстрелять на месте бугая в маскировочном костюме снайпера.

И надо же было такому случиться, получив приказ своего командира, те два автоматчика, которые ранее сопровождали, а не конвоировали Ваську, снова столкнулись с ним нос к носу, когда покидали землянку начальника Особого отдела. Васька стоял неподалеку, он, видимо, совершенно не собирался прятаться и скрываться, и о чем-то разговаривал с девушкой, которая горько плакала. Если бы эти автоматчики продолжали бы себя вести, как и в первый раз, то ничего бы не случилось, они бы мирно разошлись. Но один из автоматчиков почему-то решил стать героем, он скинул автомат с плеча и взял его наизготовку, готовый открыть огонь на поражение. Не парень, а девушка первой заметила такие подозрительные действия одного из автоматчиков, она попросту нагнулась, подняла булыжник с земли и швырнула его в голову несчастного парня. Тот погиб на месте, а второй автоматчик вместе с автоматом попросту сбежал с этого места. Так Эльза получила обмундирование и оружие, в котором сейчас щеголяла по дорожной грязи.

Ваське было чрезвычайно жаль напрасно погибшего героя автоматчика, но что он мог поделать в такой глупой ситуации?! Тем более, что в настоящий момент он размышлял о том, как бы ему донести до Москвы такую серьезную и правдивую информацию о том, что немцы послезавтра перейдут в наступление на Киев! Ведь связи с Москвой у него никакой не было, попытаться выйти на Москву по спецсвязи, то капитан Малинин, наверняка, заблокировал все к ней подступы! Попытаться эту информацию передать через Сморгонь тоже ни к чему бы не привело, прежде, следовало подумать, как можно было бы добраться до этого белорусского городка, и второе, люди, оставшиеся там вести подпольную борьбу с оккупантами, связи с Москвой тоже не имели!

— Ну, чего ты, Вась, себе голову ломаешь! Нет ничего проще, как зайти на узел связи какой-нибудь пехотной или танковой и уже оттуда передать на Московское радио свое сообщение! То, что это сообщение до Москвы дойдет, даю тебе голову на отсечение! То, что его прочитают, на сто процентов в этом уверен! Но вот поверят ли тебе, Вась, вот в этом я не вполне уверен?! Да, и кто ты такой, Василий Васильков?! Но я полагаю, что нам нужно обязательно попробовать передать это сообщение в Москву!

— Интересная получается вещь, Альфред! Ты, немецкий офицер, почти майор, даешь мне советы, как подорвать военную силу твоего Третьего Рейха? Это что же получается, ты решил бороться против своей родины?!

— Ну, не совсем это так! Я просто подумал о том, что наше нападение на твою страну, Василий, было большой ошибкой и эту ошибку нужно срочно исправлять! Уж слишком много невинных людей начинают гибнуть в этой мясорубке, на полях сражений этой несправедливой с нашей стороны войны! Поэтому в кое-каких вопросах я с тобой!

— Ну, спасибо, Альфред, за доверие и дружбу! Попробую действовать в рамках твоего совета, попытаюсь через кого-нибудь отправить в Москву свою информацию. Но меня, Альфред, беспокоит еще одна большая проблема, которая с каждой минутой все более и более занимает мое внимание!

— Я тебя понимаю! Ты, вероятно, имеешь в виду, свою Эльзу! Да, трудно тебе с ней придется. Она теперь без тебя жить не может, так что, Вась, придется тебе проявить мужской характер, вернуть ее или на родину, в Германию, или же на работу. Ты не можешь, не имеешь права ее повсюду таскать за собой хвостом, она может попросту погибнуть. Лучше, отправь ее домой или в какую-либо нейтральную страну и найди там ей работу!

— Но, ты же, Альфред, хорошо знаешь, кто я и что у меня нет знакомых за пределами Советского Союза!

— Уже есть! Но, давай, к этому вопросу вернемся немного позже! А сейчас мы находимся неподалеку от штаба танкового полка. Давай, именно оттуда мы попытаемся отправить наше сообщение в Москву!

Эльзу в ее красноармейском обмундировании нельзя было тащить в немецкий штаб! Поэтому Василий был вынужден найти для нее скрытное место неподалеку, у самого русла небольшой степной речушки в густом ракитнике. Внимательно осмотрев местность, он ее попросил:

— Эльза, пожалуйста, дождись моего возвращения. Мне нужно на пару минут забежать в штаб танкового полка, разместившегося в паре минут ходьбы от этого места!

Девчонка только утвердительно кивнула головой, Эльза забралась глубже в ракитник, ничего не сказав. Даже при свете обеих лун ее невозможно было обнаружить. Удовлетворенный Василий взобрался на косогор и отправился в стороны домов, в окнах которых виднелось освещение. Немецкие генералы в самом начале войны практически не боялись советской бомбардировочной авиации, считая, что она погибла на пограничных аэродромах, поэтому часто не соблюдали правил светомаскировки. Часовые у одного из штабных домов проверили его документы и подсказали, где, по их мнению, мог располагаться узел связи этой танковой части Вермахта.

Переступая порог штабного помещения, Васька нос к носу столкнулся с полковником Юстусом Ингмаром, командиром танкового полка 4-й танковой дивизии Вермахта. Тот его поначалу поприветствовал ладонью правой руки быстро и четко приложенной к околышу форменной фуражки, затем смутился, остановился и спросил:

— Извините, офицер, но мне кажется, что мы встречались в недавнем прошлом?

— Так точно, господин полковник! Позвольте представиться, капитан Альфред Нетцке, военная разведка Абвер!

— Ах, да, кто-то совсем недавно мне упоминал о том, что поблизости от моего полкового штаба расположен учебный лагерь военной разведки! Так, вы, капитан, видимо, оттуда в таком виде. Если бы я вас встретил бы на мало освещенной улице в каком-либо в таком замаскированном виде, то я бы, наверняка, испугался и вас бы не узнал! Так что именно, капитан, вас привело в штаб моего танкового полка.

— Господин полковник, разрешите через узел связи вашего полка отправить весточку на родину, о том, что жив и здоров, чтобы родственники обо мне зря не беспокоились!

— Нет ничего проще, капитан! Фенрих Больце, позаботьтесь о том, чтобы у капитана Нетцке не было бы проблем по отправке сообщения на родину. До свидания, господа, и до новой встречи! Завтра нам предстоит тяжелый день, будем рвать оборону противника!

С этими словами полковник Ингмар исчез в сумерках ночи, а Василий в сопровождении юного Больце был препровожден на полковой узел связи. Там в небольшом помещении за столом дремал дежурный радист и почему-то здесь в столь позднее время находился лейтенант Веймара, командир этого узла радиосвязи. С первого же взгляда на этого молокососа Васька сразу же догадался о том, что в лице этого сопливого лейтенанта он встретил оппонента соперника, который, чтобы он теперь не попросит, тот ему во всем откажет.

— Ты, Василий, быстрей решай свои дела, или сразу же отваливай из этого узла связи! Этот лейтенант — твоя полная противоположность, он ничего тебе не позволит отправить со своего узла связи. Мой опыт подсказывает, постарайся через посредство Фенриха от него избавиться, мотивируя свое решение тем, что военная разведка в свои дела посторонних не вмешивает. А также тем, что ты свой вопрос уже согласовал с сами полковником Ингмаром!

Как только лейтенант Веймара узнал причину появления этого наглого абверовца на своем узле связи, то он сразу же потребовал соответствующие разрешения и допуска на работу с радиоаппаратурой. Наивный Фенрих Больце сразу же принял сторону Васьки, он всеми силами защищал его позицию и практически настоял на том, чтобы радист и командир полкового радиоузла оставили Василия в одиночестве, когда он связывался со своими родственниками. Москва даже направила подтверждение о том, что его послание было принято и сообщила, чтобы он по средам регулярно слушал выпуск Совинформбюро, так как может его, может быть, попросят выполнить еще одну небольшую просьбу! Перед самым уходом, Васька, по совету Альфреда, верньер частот радиостанции перевел на частоту, на которой работала канцелярия самого германского канцлера.

Когда он спустился к речке, чтобы забрать Эльзу, то ее он там не обнаружил. Только на самом берегу валялся советский автомат ППШ, но с пустым диском. Васька с горя перерыл весь ракитник, но девчонку он там так и не нашел! Ему очень не понравилось такое совпадение, всего пару часов он с капитаном Нетцке обсуждал проблему своей любви к этой немецкой девчонке. И вот она пропала, произошло совсем так, как некоторые люди любили говорить о том, что, если нет человека, то и не существует и его проблемы!

— Ты случайно не подумал о том, что я мог тебя предать в этом вопросе? — Мрачно поинтересовался Альфред!

— Нет, Альфред, но сейчас мне кажется, что наше с тобой мысленное общение кто-то контролирует или, по крайней мере, нас хорошо слышат! Мне же это не очень-то нравится. Я не хочу быть марионеткой в чужих руках. А то мы с тобой даже не знаем о том, кто-то контролирует наше поведение или нет?!