Артур – король драконов. Варварские истоки величайшей легенды Британии.

Глава 3 Артур: историческая личность или герой легенд?

Примерно с начала VIII века ученые стали задаваться вопросом о существовании реальной исторической фигуры по имени Артур. В среде ученых было достигнуто согласие, отводящее место Артуру в общей хронологии Британии периода Темных Веков. Следуя псевдоисторическим свидетельствам жизни и деяний Артура, ученые определили, что он жил в конце V – начале VI веков. Однако его идентификация не основывается на каких-либо письменных свидетельствах, а в качестве доказательства приводятся примерно такие аргументы: мы знаем, что он не существовал в это время, потому что в то время правил другой человек, но мы знаем, что такой-то король правил позднее, следовательно, Артур, должно быть, царствовал между ними. Или же говорят: мы знаем, что продвижение саксов было остановлено примерно в этот период, и сказания об Артуре свидетельствуют, что именно он нанес саксам поражение. Поэтому он, по- видимому, должен был править Британией в те времена, когда были остановлены саксы… Имеющиеся в нашем распоряжении подобные исключительно косвенные свидетельства приводят некоторых ученых к выводу о том, что Артур «по-видимому существовал». Неопровержимого свидетельства существования Артура нет.

Король Артур в доспехах. Миниатюра из “Хроники Англии”. Начало XIV в. Британская библиотека.

Ученые, которые не считают Артура исторической фигурой, конечно же, отвергают эту версию по той веской причине, что свидетельств их оппонентов недостаточно. В действительности существующие аргументы настолько слабы, что с самого начала вызывают вопросы. Первое, о чем необходимо спросить, существовал ли Артур вообще?

Я далеко не первый человек, которому интересно, был ли Артур кем-нибудь еще, кроме как «могучей тенью». Именно об этом пришлось сказать Уильяму Кэкстону в 1485 году в своем предисловии к сочинению сэра Томаса Мэлори «Смерть Артура»:

Помянутые же благородные джентльмены потребовали от меня безотлагательно запечатлеть историю об этом благородном короле и завоевателе – короле Артуре и его рыцарях, а также историю Священной Чаши Грааль и гибели упомянутого Артура, утверждая, что надлежит мне скорее запечатлеть его деяния и благородные подвиги… поелику был он рожден в пределах этого королевства и здесь был королем и императором, и что на французском языке есть много благородных томов о его подвигах, а равно и о подвигах его рыцарей.

Я же им отвечал, что многие люди придерживаются мнения, будто не было такого Артура, а все книги, о нем составленные, это лишь вымыслы и басни, ибо есть хроники, где о нем вовсе не упоминается, прямо или косвенно, равно же ни о рыцарях его.

На что они мне отвечали, и один в особенности на том стоял, что ежели кто скажет и помыслит, будто не было на свете такого короля Артура, – в том человеке можно видеть великое неразумие и слепоту, ибо существует, по его словам, немало доказательств противному… [1] Из разъяснения Кэкстона следует, что практически с момента появления первых письменных упоминаний об Артуре они были объявлены вымышленными сочинениями, в то время как другие принимали их за некое откровение, раскрытие долго скрываемой, но подлинной тайной истории. Вернемся к тому времени, когда, как считается, жил Артур, и выясним наличие каких-либо доказательств его существования.

Первая попытка дать полное описание жизни Артура и его правления приводится в «Истории бриттов», труде Гальфрида Монмутского, завершенном в 1136 году. Несмотря на то, что автор очень неконкретен в отношении дат, его труд содержит изложение событий, начиная с колонизации Альбиона троянцем Брутом и его людьми, которые стали основателями британской нации. Гальфрид прослеживает их историю во времена римского завоевания и в последовавший затем период хаоса, и, в конце концов, подходит к апогею своей «истории» – рассказу об Артуре.

В соответствии с хронологией Гальфрида правление Артура приходится приблизительно на период между 480 и 520 годами. Несмотря на то, что достоверность его сведений подвергалась сомнению с момента публикации, идея о том, что Артур жил примерно в эти годы, жива до сих пор. Отметим, однако, что это утверждение не основывается на каких-либо фактах. Нет никаких доказательств, что Артур правил именно в то время, а также того, что у него был чудесный меч, или что его воспитывал друид Мерлин. Тем не менее ряд соображений базируется на более достоверной общей истории этого периода, поэтому они и получили устойчивую поддержку.

Римляне оставили Британию в начале V века. Во время своего правления они фактически контролировали всю территорию сегодняшней Англии, а также часть территории Уэльса и Шотландии. Властвуя над бриттами, Рим не стремился к полному уничтожению их традиционного социального уклада. Знать, вожди, даже короли тех или иных бриттских областей были оставлены на своих местах, и они часто вводились в состав римской администрации. Многие представители местной знати настолько разбогатели, что стали строить собственные виллы, особенно в Южной Британии. Местное население вступало во вспомогательные войска римской армии; за это не только хорошо платили, – по окончании службы ветераны получали полноправное римское гражданство.

Так продолжалось до тех пор, пока в конце IV века дела римлян в континентальной Европе не ухудшились. Римским легионам в полном составе, включая их вспомогательные (британские) войска, было приказано отправиться на континент, чтобы противостоять волнам вторжений варваров, которые теснили Империю с востока и северо-востока. Когда в 410 году римляне в конце концов оставили Британию, страна была очень слаба в военном отношении, в ней также отсутствовала централизованная система политического управления ^{43}.

Тем временем континентальная Европа вступала в период грандиозного хаоса: наступила эпоха Великого переселения народов. Целые народы пришли в движение, испытывая свою храбрость на друзьях и соседях, а также на своих традиционных врагах и соперниках. Любые группы людей, которые не были хорошо организованы и скоординированы, становились уязвимыми, и это, конечно же, относилось к бриттам, недавно оставленным римлянами.

После неожиданной утраты централизованного управления своими территориями бритты вернулись к политической системе, существовавшей у них до римского завоевания. Местные короли провозгласили себя сюзеренами и соперничали друг с другом за еще большую власть и политический контроль ^{44}. Союзы внезапно возникали и столь же внезапно распадались со смертью ключевой фигуры или из-за перехода какой- либо группировки в другой лагерь. Проживавшие в непокоренной Шотландии пикты, бывшие давними врагами британских кельтов, узнав о смуте на юге, стали совершать непрерывные набеги и нападения с суши и с моря.

Согласно преданию, один из бриттских вождей, Вортигерн (в переводе с бриттского – «Верховный правитель», бриттский эквивалент римского Dux Bellorum) совершил роковую ошибку, призвав свирепых саксов на помощь в качестве наемников в борьбе против пиктов ^{45}. Как только саксы ступили на землю Британии, они быстро поняли слабость бриттов и стали захватывать их земли как колонисты-завоеватели.

Независимо от того, является ли реальным или вымышленным факт участия Вортигерна в этих событиях, археологические данные свидетельствуют о том, что на протяжении V века саксы, англы, юты и фризы появлялись и расселялись на территории всей Восточной Англии – от Кента ^{46} до Нортумбрии ^{47}. Оттуда они постоянно продвигались на запад, хотя и археологические свидетельства, и скудные письменные источники указывают на то, что им приходилось сражаться за свою добычу. Эти же источники сообщают, что приблизительно в конце V века наступление саксов было успешно приостановлено на период от тридцати до шестидесяти лет. Принято считать, что заслуга в сдерживании натиска саксов принадлежит Артуру.

Однако неудача саксов была лишь временной. К концу VI века англосаксы захватили всю территорию современной Англии. За прошедшее столетие многие завоеватели приняли христианство, а некоторые обучились грамоте ^{48}. Большая часть письменных свидетельств, связанных с историей этого бурного столетия, когда бритты были загнаны в горные крепости Уэльса и Шотландии, принадлежит англосаксонским авторам. Не приходится удивляться тому, что эти авторы стремились принизить роль бриттского военного вождя, доставлявшего им постоянные хлопоты. Англосаксонские летописцы вряд ли стали бы превозносить вражеского короля, который неоднократно побеждал их. Таков общепринятый аргумент, объясняющий отсутствие упоминаний об Артуре в хрониках того времени.

Принимая этот сугубо пропагандистский взгляд на историю, согласно которому люди фиксируют только те события, которые представляют в выгодном свете их самих, можно многое объяснить. Поскольку Артур в течение определенного периода громил саксов, они просто вычеркнули его из истории. И действительно, в истории существует множество примеров такого рода. Однако есть не меньше примеров и обратного, когда победители признают подвиги побежденных, ведь куда благороднее одолеть могучего и доблестного врага, чем учинить расправу над немощным противником. Некоторые из наиболее обоснованных свидетельств в пользу существования Артура сообщают, что он одержал не менее десяти побед над врагами, но почему-то об этих победах нет ни единой записи в саксонских источниках. О них не упоминается в англосаксонской поэзии и эпосе.

Ситуацию не меняет тот факт, что единственное датированное свидетельство об этом периоде, которым мы располагаем, было записано не саксом, а британским монахом по имени Гильдас ^{49}. Около 540 года Гильдас написал исторический очерк о своем времени – «О погибели Британии» (De Excidio et conquestu Britanniae) ^{50}. Несмотря на то, что он писал свой труд всего лишь через 20 лет после предполагаемого царствования Артура, и писал именно об этом периоде истории, он ни разу не упоминает об Артуре ни как о короле, ни как о военном вожде.

Сам Гильдас говорит, что этой работой он преследовал свои личные цели. Не будучи сторонником саксов, он был настроен против бриттов. Будучи клириком, он горячо верил в то, что вторжение саксов было Божией карой обленившимся и разложившимся бриттам за их грехи. По меткой оценке, данной Алистером Моффатом в его работе «Артур и потерянные королевства», книга Гильдаса – это рассказ «скудный в отношении имен и фактов, и пространный в том, что касается обвинений и жалоб». Гильдас, безусловно, знал, как нарисовать апокалиптическую картину судьбы бриттов:

Стены всех городов были повержены ударами таранов, их обитатели вместе с предстоятелями церкви, священники вместе с народом повергались наземь, в то время как повсюду сверкали мечи и трещало пламя. Печальное зрелище! Повсюду на улицах, среди камней поверженных башен, стен и святых алтарей лежали тела, покрытые запекшейся красной кровью, словно их раздавил некий чудовищный пресс, и не было для них иных гробниц, кроме развалин домов или внутренностей диких зверей и птиц небесных… [2]

Далее Гильдас говорит о другом британском вожде, Амброзии Аврелиане, который перед лицом яростного натиска саксов вернул людям чувство национальной гордости. Гильдас сообщает, что Амброзий был храбрым солдатом, более искусным в сражениях верхом, нежели пешим, и упоминает о великой битве, в которой саксы потерпели поражение.

Гибель Вортигерна. Миниатюра из английского манускрипта начала XIV в. Британская библиотека.

Это событие, ставшее впоследствии известным как битва у горы Бадон, он датирует 500 годом, но опять никоим образом не упоминает об Артуре в качестве победителя ^{51}.

Справедливости ради необходимо признать, что Гильдас был весьма желчным человеком, который приберег свою злобу для королей Британии:

Есть в Британии цари, но тираны; есть судьи, но неправедные. Они защищают и покровительствуют, но они – сутяги и разбойники. Они имеют огромное количество жен, но их жены – потаскухи и изменницы. Они часто клянутся, но становятся клятвопреступниками; они дают обеты, но почти постоянно при этом лгут… Презирают безобидных и смиренных, а кровавых, гордых, отцеубийц, своих соратников, прелюбодеев, враждебных Богу (унес бы, как говорится, жребий тех, кого с самим их именем определенно следовало бы уничтожить!), как только могут, возносят к звездам. [3]

Едва ли вышеприведенные характеристики соответствуют образу нашего доблестного рыцарственного героя Артура. И учитывая отношение Гильдаса к бриттским королям в целом, Гильдас, возможно, никак не выделяет Артура для особого осуждения. Если рассуждать здраво, то даже с учетом исключительной неприязни Гильдаса к королям и его ненависти к бриттским вождям, все же кажется неправдоподобным, что он нигде даже не упомянул о знаменитом военачальнике спустя всего лишь 20 лет после его смерти. Мог ли даже очень раздражительный старый клирик, описывая в 60-х годах XX века Британию и Вторую Мировую войну, не упомянуть Уинстона Черчилля? Тот факт, что Гильдас не упоминает об Артуре, является для меня главным доказательством того, что Артур не существовал, а если и существовал, то, по крайней мере, не в то время.

Сходная проблема возникает в 731 году, когда монах из монастыря Ярроу в королевстве Нортумбрия на севере Англии, известный как Беда Достопочтенный, завершил свою «Церковную историю народа англов» ^{52}. Поскольку он жил в Северной Англии, ясно, что основной задачей его труда было описать завоевание Англии англами и саксами. В изложении событий V века Беда в основном полагался на Гильдаса, а весь VI век он просто «пропустил». Но, в отличие от Гильдаса, Беда известен как одаренный и в целом точный в описаниях историк. Поэтому полное отсутствие у него упоминаний об Артуре как о короле или военном вожде снова вызывает сомнения в существовании Артура в V-VI веках ^{53}.

Куда более интересно сообщение валлийского монаха по имени Ненний (начало IX века), который первым упоминает Артура и приводит некоторые факты его жизни ^{54}. Однако признание этого монаха относительно своих источников смущает:

Я же собрал все, что нашел, как из анналов римлян, так и из сочинений святых отцов… равно как и из анналов скоттов и саксов, а также из изустного предания наших предков… [4]Таким образом, он признает, что его труд является компиляцией ряда различных источников – от исторических сведений до вымышленных легенд, искусно сплетенных друг с другом в хронологическом порядке. Но по крайней мере у Ненния появляется Артур, сражающийся против вторгшихся саксов.

Ненний является первым автором, кто изображает Артура не как короля (он приводит свой собственный список королей), но как полководца Dux Bellorum, направляющего ход битв, в которых сражались короли бриттов. Он также вводит в образ Артура элемент магии, без сомнения почерпнутый из легенд, которые, по его признанию, он использовал. Так, в одном эпизоде он описывает, как пес «Артура-воина», преследуя вепря, оставил след своей лапы на камне, и как впоследствии Артур сложил на этом месте пирамиду из камней, чтобы отметить место, где произошло это чудо. В другом случае Ненний сам пишет о своем посещении могилы некоего Анира, который был сыном Артура-воина. Эта могила волшебным образом изменяет свои размеры каждый раз, когда ее измеряют ^{55}. Но самым важным местом из того, что сообщает Ненний, является рассказ о борьбе Артура против саксов. Это настолько значимый отрывок, что лучше привести его полностью.

В те дни сражался с ними (саксами) военачальник Артур совместно с королями бриттов. Он же был главою войска.

Первая битва произошла в устье реки, которая называется Глейн.

Вторая, третья и четвертая, равно как и пятая, – у другой реки, носящей название Дубглас и находящейся в области Аиннуис.

Шестая – у реки, именуемой Бассас.

Седьмая битва произошла в Келидонском лесу, иначе Кат Койт Келидон.

Восьмая битва состоялась у стен замка Гвиннион, и в ней Артур носил на своих плечах изображение святой непорочной Девы Марии; в этот день язычники были обращены в бегство и по изволению Господа нашего Иисуса Христа и святой Девы Марии, Его родительницы, великое множество их здесь было истреблено.

Девятая битва разразилась в Городе Легиона.

Десятую битву Артур провел на берегу реки, что зовется Трибруит.

Одиннадцатая была на горе, которая называется Агнед.

Двенадцатая произошла на горе Бадонской; в ней от руки Артура пало в один день девятьсот шестьдесят вражеских воинов, и поразил их не кто иной, как единолично Артур.

Во всех упомянутых битвах он одержал верх. А саксы, так как во всех этих битвах были повержены, запрашивая из Германии помощь, непрерывно возрастали в числе… [5]

Для тех, кто ищет подтверждение существованию Артура, эти строки Ненния – дар небес, путеводная нить, дающая возможность проследить его военную карьеру. Однако и эти сведения не столь надежны, как это могло бы показаться. Из перечисленных 12 мест сражений только одно имеет определенное расположение – Каледонский лес в Южной Шотландии, который сейчас называется Иттрикским, простирающийся к западу от города Селкирк. Он по- прежнему покрывает прекрасную долину, посреди которой несет свои воды бурная река, хотя большая часть древнего леса была либо сведена под овечьи пастбища, либо замещена посадками хвойных пород. Говорят, что полторы тысячи лет назад этот лес был ареной славной битвы Артура, и по нему бродил обезумевший Мерлин ^{56}.

Кроме Келедона Ненний особо упоминает Карлион, «Город Легионов» ^{57}, известное, возможно, связанное с Артуром место, находящееся неподалеку от Ньюпорта в Южном Уэльсе, как раз выше того места, где река Аск впадает в эстуарий Северна. Однако многие ученые считают, что Ненний, сам будучи валлийцем, вставил это указание на конкретный Город Легионов, в то время как настоящим Городом Легионов в равной степени могла быть любая из баз легионеров в Британии.

Что касается других мест, невозможно определить, где они находятся и как называются, либо их названия можно толковать по-разному. Существуют, например, две реки Глен (Глейн): одна в Линкольншире, а другая – в Нортумберленде. Приводились аргументы в пользу каждой из этих рек, претендующих на звание артурианских. Еще сложнее проблема с рекой Дубглас (Дуглас). Ее название означает просто «темная вода» или «черное болото» на кельтском языке, но в Британии есть несколько рек с таким названием. Одна из них находится в Шотландии, другая – в Ланкашире, недалеко от главного римского гарнизона в Рибчестере. И снова приводятся доводы в пользу каждой из этих рек. К сожалению, никто, похоже, не связал ни одну из них с упомянутой областью «Линнуис» ^{58}.

Древнее земляное укрепление на холме Бэдбери Рингз, отождествляемом с горой Маунт Бадон. Аэрофотосъемка.

Есть несколько рек, претендующих на отождествление с рекой Трибуит, но это по сути догадки. Никто точно не знает, идет ли речь об устье реки Северн или об эстуарии реки Риббл в Ланкашире. Отождествление замка Гвиннион опять-таки представляется чьим-то предположением. Не установлено достоверно даже местонахождение горы Бадон, о битве близ которой упоминается у Гильдаса, Беды, Ненния и в «Анналах Камбрии». Большинство помещает ее около Бата – недавние раскопки в определенной степени подкрепляют эту точку зрения, хотя неясно, говорим ли мы о невысоких холмах около города Бат или о древнем укреплении на холме Бэдбери Рингз близ Суиндона. Ко всему прочему, было бы нелегко с чистой совестью назвать какое-либо место в Юго-Западной Англии горой, а не холмом.

Таким образом, Ненний, несмотря на исключительно подробные сведения, на самом деле никак не приближает нас к правде о том, кто был Артур или что и где он совершил.

«Анналы Камбрии», свод записей значительных событий в хронологической последовательности, датируются концом IX – началом X веков, то есть они появились спустя 400 лет после описываемых событий ^{59}. Этот источник сообщает о битве при горе Бадон, датируя ее 516 годом. В «Анналах» также впервые упоминается о битве, в которой погибает Артур и его сын Мордред. Самая древняя версия «Анналов» не проясняет, погибли ли они, сражаясь друг против друга (как говорится в более поздних легендах), или же плечом к плечу. Однако более поздняя версия не оставляет места для сомнений:

Битва при Камламе, в которой прославленный король бриттов Артур и Мордред, изменник, пали от ран, нанесенных друг другу.

За несколько десятилетий до появления «Анналов Камбрии» англосаксы создали свою собственную хронику, целью которой было, как и у Беды Достопочтенного, запечатлеть успехи саксонского завоевания Британии. «Анналы Камбрии» являются наиболее обстоятельным «историческим» документом всей той эпохи. Датированная 870 годом, эта хроника также не упоминает Артура как военачальника или короля. Большинство ученых, как уже отмечалось, видят в этом пример замалчивания раздражающе удачливого противника, и я уже приводил доводы относительно сомнительности подобных утверждений.

Следующее появление Артура происходит спустя несколько десятилетий, около 950 года, в легенде о Куллохе и Олуэн из свода валлийских сказаний, известного как «Мабиногион» ^{60}. Здесь отсутствует попытка представить Артура реальным историческим персонажем – мы всецело находимся в мире мифологии. Некто Куллох просит Артура помочь ему получить руку Олуэн, дочери Исбададена, Повелителя Великанов. Мы впервые встречаемся с тремя рыцарями Артура – Каем, Бедивером и Гавейном. Артур приказывает им и другим рыцарям отправиться в путь, чтобы помочь Куллоху заполучить его великаншу; последующие события предвосхищают появление многих эпизодов в более поздних романах в такой же фантастической форме.

Возможно, значимость этого раннего сказания состоит в том, что оно дает нам некоторое представление о всем богатстве устной традиции, сложившейся вокруг фигуры героя по имени Артур. Большинство тех фрагментов, что есть в нашем распоряжении, предполагают, что к этому времени Артур был фигурой хорошо известной и рассказчику, и слушателю волшебных повестей, и так же, как и сегодня, нет необходимости представлять его, потому что в любом случае все его знали.

С начала XI века Артур появляется в целой серии составленных валлийскими клириками жизнеописаний святых. Их отношение к Артуру зачастую неоднозначно, однако некоторые из них недвусмысленно изображают его как светского, иногда распущенного правителя. Это может быть объяснено неприязнью Гильдаса к бриттским королям. Житие святого Гоэзновия, написанное в первые десятилетия нового тысячелетия, около 1020 года ^{61}, дает лаконичный, основанный на трактовке Гильдаса, очерк ранней британской истории, за которым следует вполне прозаическое описание Артура. Впрочем, здесь на портрете Артура появляется отблеск бессмертия:

Гордыня саксов была позже обуздана великим Артуром, королем бриттов, и они были оттеснены с большей части страны и обращены в рабство. Когда же, однако, после многих блестящих побед, одержанных им в разных частях Британии и Галлии, упомянутый Артур был отозван, наконец, от своих земных дел, то для саксов, которые оставались на острове, путь был вновь открыт. Великое угнетение пало на Британию, и Святая Церковь подверглась гонениям.

Спустя полстолетия, около 1075 года, теперь уже другой валлийский клирик, Ливрис Лланкарванский, вводит Артура в свое «Житие святого Кадока» ^{62}. Однако в своем произведении Ливрис, кажется, твердо решил запятнать репутацию Артура. Сначала у него Артур замышляет похитить и обесчестить дочь побежденного соседа-короля. Позднее святой и Артур затевают спор по поводу компенсации, которую Артур требует за убийство трех из его рыцарей. Когда коровы, предложенные в качестве компенсации, были доставлены, святой, демонстрируя свою божественную силу, превращает их в связки папоротника. Однако тогда Артур, отнюдь не обескураженный увиденным, начинает охаживать святого чудотворца хлыстом. Затем он отправляет святого в изгнание на семь лет, семь месяцев и семь дней, прежде чем соглашается с его указанием по урегулированию спора.

Это первая трактовка темы, которая повторяется несколько раз в церковной литературе того периода. Здесь благочестивый святой уводит «упорствующего короля» от тирании и наставляет его на праведный путь. Это явно нравоучительные притчи, написанные клириками с политическими амбициями, людьми, стремящимися доказать нравственное превосходство духовных лидеров над мирскими правителями. Клирики действительно обратили в свою веру многих жестоких военных предводителей во времена Темных Веков, хотя о таком обращении бриттского короля Артура известно только с их слов.

Около 1100 года Артур впервые вступает в схватку с драконом на страницах «Жития святого Караннога» ^{63}. Любопытно, однако, что вовсе не могучий Артур побеждает чудовище. Святой, придя во владения Артура на берегах реки Северн, спрашивает короля, не нуждается ли тот в какой-нибудь услуге. Артур рассказывает святому о драконе, опустошающем его поля. Тогда святой спешно пускается в путь, усмиряет дракона, приводит его в крепость Артура и кормит его на глазах у изумленной толпы. Люди, естественно, пытаются убить дракона, но святой не позволяет им этого сделать, говоря, что дракон был послан Богом истребить грешников в этом королевстве. Завоевав таким образом высокий нравственный авторитет, благочестивый святой ведет укрощенного дракона к городским воротам и отсылает его прочь, наказав не возвращаться обратно; дракон поспешно убирается прочь. Артур настолько потрясен всем случившимся, что вручает святому ключи от города и позднее жалует ему земли. Налицо явный пример благочестивой духовной пропаганды, которую по обыкновению вела Церковь, но вряд ли этот пример поможет нам в поиске исторического Артура.

Намного более интересные сведения появляются около 1125 года в «Деяниях английских королей» Вильяма Мальмсберийского ^{64}. Он заимствует у Ненния описание битвы при горе Бадон, хотя полагает, что Артур был полководцем Амвросием (которого обычно считают дядей Артура, а не королем). Но его обличительные комментарии показывают, каким был образ Артура в народной памяти в XII столетии:

Они (бритты) были бы полностью уничтожены, если бы не Амвросий, обуздавший надменные орды варваров благодаря прославленным завоеваниям воинственного Артура.

Об этом Артуре бритты и поныне рассказывают всякие наивные сказки. Без сомнения, этот человек более заслуживает быть возвеличенным в достоверных повествованиях как вождь, который спас свою гибнущую родину и воодушевил на бой своих мятущихся соотечественников, нежели стать воображаемым персонажем вымышленных преданий.

В следующем упоминании о народных преданиях Вильям затрагивает тему «Короля Былого и Грядущего»:

Могила Артура нигде не найдена, оттого-то древние легенды утверждают, что он еще возвратится.

Несмотря на краткость этих упоминаний, они предельно ясны и подтверждают то, что Артур был важной легендарной фигурой, память о которой сохранялась еще в XII веке, по крайней мере, среди британцев.

Позднее в том же столетии Карадок Лланкарванский задался целью написать биографию своего великого героя – и не кого-нибудь, а самого святого Гильдаса, который за 500 лет до этого не упомянул об Артуре ^{65}. Вычислив, что Гильдас и Артур должны были быть современниками, Карадок с удивительным самодовольством сообщает читателям, что старшим братом Гильдаса был некий воитель по имени Юэль. Вот что произошло:

Старший из них (братьев Гильдаса), Юэль, был усердным и воинственным, и знаменитейшим воином, и ни одному королю не повиновался, даже Артуру. Он нападал на него, и они сражались друг с другом с величайшей яростью. Он очень часто приходил из Шотландии, устраивал пожары и уносил добычу с победой и славой. Поэтому король всей Британии, услыхав, что отважный юноша делал такое и такое же делает, преследовал победоносного юношу и наилучшего, как говорили и надеялись местные, будущего короля. В преследовании же враждебном и военном столкновении на острове Мэн ^{66} он убил юношу-расхитителя. [6]

Карадок распустил слух о том, что Гильдас исключил Артура из своего повествования за то, что король-воин убил его брата. Эта идея быстро распространилась в весьма интересное время – время, когда самое подробное описание жизни Артура было восторженно встречено и привлекло всеобщее внимание. В 1136 году Гальфрид Монмутский, еще один валлийский клирик, отмел прочь всю напраслину, возведенную на Артура валлийскими церковниками, и провозгласил его благороднейшим забытым героем и истинным основателем британской нации. У Гальфрида были веские политические причины поступить таким образом, но чтобы в них разобраться, нам придется сначала пройтись по событиям рассматриваемого нами исторического периода за предшествующие 300 лет.

Несмотря на все усилия, бритты к концу VII века потеряли контроль над большей частью Англии. Это не означает, что они были уничтожены, но, без сомнения, находясь под господством англосаксов, они постепенно ассимилировались ими. Свободные бритты, говорившие на кельтском языке, жили в пределах Уэльса, Корнуолла и некоторых областей Шотландии. Они, конечно, поддерживали связь с кельтоязычными общинами Ирландии и Бретани. На протяжении последующих столетий поселения саксов в Восточной Англии подвергались постоянным набегам датчан и норвежцев, которые осели на Британских островах и были поглощены англосаксонской социальной системой. Несмотря на то, что скандинавское влияние прослеживается в древнеанглийском языке, очевидно, что этот язык остался в своей основе англосаксонским. К началу XI века люди считали себя англичанами, несмотря на то, что бритты и многие иноземцы называли их саксами.

Вильгельм Завоеватель ^{67}, высадившийся в Британии в 1066 году, был незаконнорожденным сыном герцога Нормандии – скандинава или викинга по происхождению, осевшего в Северной Франции. «Норманн» – это упрощенная форма от Norse-man («человек с севера»). Будучи всего лишь герцогом, Вильгельм являлся вассалом короля Франции и мог претендовать на английский престол только от имени французского короля. Однако Вильгельм утверждал, что его мать была бретонкой и на самом деле происходила по прямой линии от великого короля Артура. Вильгельм таким образом использовал «королевское» происхождение своей матери в качестве основания для своих притязаний на британский трон.

Норманны подавляли англосаксонское население Англии с исключительной жестокостью, однако, их целью было господство над саксами, а не полное их истребление. Им нужны были саксы в качестве крепостных, для того чтобы возделывать землю, строить для них замки и церкви, сражаться в войнах. Они быстро уничтожили саксонскую аристократию и распределили земли между своими сородичами, но им так и не удалось заменить английский язык французским, который они ранее сами заимствовали. Французский был языком двора и всей властной верхушки на протяжении более 200 лет, многое из него проникло в местный язык, но народ упорно отказывался его принимать.

Возможно, к началу XII века правящая элита, осознав, что навязать свой язык и культуру саксам ей никогда не удастся, пошла по другому пути – принижению саксонской культуры и возвышению своей собственной. С публикацией Гальфридом Монмутским повествования об Артуре у высшей знати появилась новая возможность доказывать законность своих притязаний на престол по родословной Вильгельма. В этой истории героями были предки Вильгельма, а злодеями, конечно же, саксы.

Я подозреваю, что у Гальфрида не было намерения сделать из своей книги нечто большее, чем просто пересказ предания, сохранявшегося на протяжении нескольких столетий, главным образом, в устной традиции Уэльса. Однако в контексте политических устремлений правящей элиты, которым она полностью соответствовала, книга гарантированно должна была стать «бестселлером».

Возможно, я чересчур снисходителен к Гальфриду. Он был, конечно, старым хитрым лисом. С самого начала его история касается незаконнорожденного сына (Артур), который становится героем-победителем и королем, точно так же, как и Вильгельм Завоеватель (тоже бастард). А кому Гальфрид посвящает эту книгу? Да конечно же Роберту, графу Глостерскому, незаконнорожденному сыну короля Генриха I ^{68}. И он очень искусно снимает с себя ответственность за достоверность изложенных фактов, сообщая нам во втором параграфе предисловия, что:

… Архидиакон Оксенфордский Вальтер ^{69}, муж отменно сведущий в искусстве красноречия и в иноземной истории, предложил не некую весьма древнюю книгу на языке бриттов, в которой без каких-либо пробелов и по порядку повествовалось о правлении всех наших властителей, начиная с Брута, первого короля бриттов, и кончая Кадваладром, сыном Кадваллона. Поддавшись его увещеванию и не собирая в чужих садах сладкозвучных слов, но, довольствуясь деревенским слогом и собственным пером, я постарался перевести сочинение это на латинский язык. [7]

Источника, на который ссылается Гальфрид, и в природе не было, как не существует и других упоминаний об истории королей Британии, написанных на языке бриттов. Это такой манускрипт, который в нужный момент таинственным образом появляется, а затем так же непостижимо исчезает по воле своего «переводчика». Мы не можем доказать, что этот важный источник вообще не существовал, точно так же мы не располагаем и каким-либо свидетельством о его существовании.

Каковы бы ни были источники, использованные при написании «Истории бриттов», повествование Гальфрида об Артуре качественно отличается от всех более ранних источников в том, что оно является очень пространной и всеобъемлющей, как его называет сам Гальфрид, «историей». В этом смысле книга Гальфрида справедливо считается краеугольным камнем множества последовавших после него повествований об Артуре, которые составляют канон Артурианы, достигнув своей высшей точки в «Цикле Вульгаты» ^{70} во Франции и в «Смерти Артура» Мэлори в Англии. Как работа, претендующая на историчность, она была раскритикована даже современниками Гальфрида. Спустя сорок лет после его смерти хронист Вильям Ньюбургский вынес книге суровый приговор:

Вполне очевидно, что все написанное этим человеком об Артуре и его преемниках, или в равной степени его предшественниках, начиная с Вортигерна и далее, было придумано частично им самим и частично другими или из необузданного пристрастия ко лжи, или из желания угодить бриттам.

Однако не следует только обвинять Гальфрида, ибо о значимости его работы было бы правильнее судить с учетом его центральной роли в создании артурианского цикла. Льюис Торп выбрал верный тон в своем предисловии к сочинению Гальфрида:

Какие бы любопытные элементы истины эта книга ни содержала, «История бриттов» Гальфрида Монмутского была, как мы видим, подвергнута суровой критике более ортодоксальными историками, которые писали в то же столетие, что и автор. С другой стороны, как романтизированная история, как письменный первоисточник, вдохновивший других авторов, как источник вдохновения для создания произведений поэзии, драмы и художественной прозы на протяжении многих веков эта книга имеет мало, если имеет вообще, себе равных во всей истории европейской литературы.

Роль Гальфрида в зарождении артурианской романтической литературы является неопровержимым фактом, но есть ли в его повествовании достоверные крупицы правды – это уже более проблематичный вопрос. Чтобы придать своим историям больше убедительности, Гальфрид помещает свои персонажи и события в знакомый пейзаж Британских островов и некоторых частей Европы. Подобным образом он выстраивает ряд «артурианских ассоциаций», которые прекрасно сохранились и по сей день. Нередко под влиянием этих ассоциаций в некоторых местах, бывших ареной главных событий повествования, проводились археологические исследования с целью отыскать присутствие хоть доли истины в рассказах Гальфрида.

По утверждению Гальфрида, Артур был зачат в королевском замке Тинтагель, на северном побережье Корнуолла ^{71}. Мерлин на время придает внешность Горлоя, герцога Корнуолла, отцу Артура, Утеру Пендрагону, который обманом, под видом законного супруга овладевает Ингерной, женой герцога. Уловка удалась, и таким образом был зачат Артур. Несомненно, это красочное и подходящее начало для королевской легенды, но едва ли оно является отголоском исторической правды. Тем не менее, это место стало ассоциироваться с Артуром, чему отчасти, должно быть, способствовала мистическая красота природы Тинтагеля. Живописная бухта глубоко врезается в зубчатые утесы. Узкая полоска суши природным мостом соединяет остров с большой землей. Волны непрерывно разбиваются о береговую линию, наполняя воздух шумом прибоя и солеными брызгами. Когда море проникает глубоко в пещеры, включая ту, что известна как пещера Мерлина, в них раздается таинственное эхо. Некоторые пещеры промыты волнами и простираются под мысом от бухты до бухты.

Если отвести взгляд от туристов, разбредшихся по вершине утеса, то можно почувствовать, что это место окружено магическим кольцом. Если на перешейке соорудить укрепления, остров стал бы фактически неприступным, а занимаемая им площадь намного больше, чем об этом можно судить по привычным аэрофотоснимкам. Так что там наверняка было достаточно места для жилищ и выпаса скота, а обеспечив безопасное и стабильное водоснабжение острова, можно было выдерживать осаду почти неограниченное время.

Во времена Гальфрида там не было замка, но уже тогда это место было известно как резиденция знатной особы, может быть, даже короля. Подтвердили это предположение недавние раскопки, выявившие, что это место было заселено в римские и постримские времена и выступало важным центром международной торговли. Раскопанные культурные слои, относящиеся к V и VI векам, то есть ко времени Артура, содержат огромное количество фрагментов привозной керамики, в основном сосудов для вина и масла, из Восточного Средиземноморья. Недавние раскопки выявили там таких фрагментов больше, чем их было найдено во всей остальной Британии и Ирландии. Другие находки указывают на существование в V веке прямых торговых связей между Испанией и Британией; и такие находки однозначно подтвердили значимость Тинтагеля как крупного торгового города, специализировавшегося на предметах роскоши, поставляемых ко дворам аристократических и королевских семей.

Хотя бухта достаточно хорошо укрыта и встать в ней на якорь было относительно легко, все же Тинтагель нельзя назвать идеальной гаванью. На юго-западе есть много мест, лучше подходящих для этой цели; в этом плане эстуарий Фалмута является лишь одним из очевидных примеров. Создается впечатление, что для торговли именно в этом месте имелись свои причины, одной из весьма вероятных было присутствие там могущественных и знатных покупателей.

Тинтагель попал на первые полосы газет в августе 1998 года, когда работавшая там группа археологов сообщила о находке сланцевой крышки водостока с нацарапанным на ней словом, похожим на «Артур». Водосточная крышка относилась как раз к рассматриваемому периоду и на самом деле была в свое время чем-то вроде вмурованной в стену декоративной плитки, прежде чем она была разбита и помещена над водостоком. На ней имеются две надписи, из которых одна, более разборчивая, читается, как PATER /COLI AVI FICIT/ ARTOGNOV, что, очевидно, означает «Артогно, отец потомка Кола, это сделал/построил/воздвиг».

Пресса, разумеется, сразу клюнула на это «подтверждение» пребывания Артура в Тинтагеле. Энтузиасты также поспешили увязать имя Кола с Коэлом Хеном (известным по историческим документам королем Северной Британии ^{72}, который мог быть также военным вождем. К счастью, руководитель этих раскопок, Крис Моррис из университета Глазго, не тот человек, на мнение которого могут повлиять средства массовой информации. Согласившись, что первая часть имени «Арт» содержит кельтский элемент artos – «медведь», он категоричен в том, что вторая часть не относится к Артуру. Вот как это излагает Моррис:

В средствах массовой информации было много разных спекуляций об этой надписи, но достаточно сказать, что она не читается как «Артур». Мы должны оставить любую мысль о том, что имя на этом камне как-то связано с тем легендарным литературным персонажем.

Остается действительно сожалеть об этом, так как эта находка больше, чем что-либо другое, могла бы подтвердить существование Артура.

Некоторые акты описываемых Гальфридом событий разворачиваются в укреплении Димилиок, которое находится всего в пяти милях от Тинтагеля. Это древнее укрепление, состоящее из земляного вала со рвом, но мы не располагаем сведениями о нем в связи с рассматриваемым периодом. Роковая последняя битва Артура, согласно Гальфриду, произошла на реке Камблам у городка Камелфорд, рядом с Тинтагелем. И в этом случае повествование Гальфрида пересекается с местным фольклором: мост через реку Камса носит название «Мост Резни». Но конкретных свидетельств о какой-либо битве, происшедшей на том месте в послеримский период, не существует.

Тинтагель.

Холм Гластонбери.

Гальфрид также приводит названия ряда римских поселений в Британии: Йорк, один из нескольких Городов Легионов, а также Карлион в Южном Уэльсе, еще один важный римский военный центр. Бат, с его целебными римскими термами, является местом битвы у горы Бадон ^{73}, при этом также упоминается Линкольн. Как и другие источники, Гальфрид помещает Каледонский лес в Шотландию, в Шотландии разворачиваются и другие события, описываемые в повествовании. Некоторые действия происходят в Сомерсете, и Гальфрид, первый автор, отправляющий умирающего Артура на остров Аваллон, который многие считают холмом Гластонбери, возвышавшимся над болотистыми озерами Сомерсетской равнины, пока они не были осушены.

Здесь находится родина еще одной интригующей мистификации, связанной с Артуром. Начиная с VII века Гластонбери являлся религиозным центром и местом паломничества, но в 1174 году пожар уничтожил часть аббатства и многие святые реликвии, привлекавшие в эти места паломников.

Крест короля Артура из древнего захоронения в аббатстве Гластонбери

Король Генрих II прислал деньги для восстановления здания, но престижу аббатства и его доходам был нанесен сильный ущерб. Тогда в 1191 году монахи объявили о чудесном «открытии». По их словам, копая могилу для своего собрата-монаха, они наткнулись на склеп, в котором находились три гроба. Обнаруженный ими крест с древней латинской надписью сообщал, что здесь покоится тело знаменитого короля Артура, погребенного на острове Аваллон.

Сначала монахи объявили о том, что эти тела принадлежали Артуру, Гвиневере и Мордреду, но скоро изменили свой рассказ, убрав из него Мордреда, так как сама мысль о том, что Артур мог быть погребен вместе с предавшим его сыном, выглядела смехотворной. Что касается креста, то он исчез в XVII столетии, впрочем, до его исчезновения антиквар Уильям Кэмден сделал с него рисунок. Несмотря на предпринятую попытку придать надписи достоверный вид, ее орфография никоим образом не соответствует VI веку, как и тот факт, что Артур упоминается в качестве короля. За пределами священных стен Гластонберийского аббатства эта шарада долго воспринималась как мошенничество в духе старой монашеской традиции «обнаруживать» святые реликвии.

Подобным образом говорилось, что знаменитый Круглый Стол Артура висел на стене Большого зала в Винчестере «с незапамятных времен», но поскольку стол был изготовлен из дерева, его возраст было легко определить с помощью радиоуглеродного анализа – метода, разработанного в 40-х годах XX века. Увы, стол был сработан всего лишь в XIII веке. Так была выявлена еще одна не относящаяся к Артуру подделка, сотворенная на сей раз добрыми людьми из Винчестера.

По мере развития легенд об Артуре география артурианской Британии постоянно обогащалась новыми местами и персонажами, как реальными, так и вымышленными. Около 1177 года великий французский сочинитель рыцарских романов Кретьен де Труа ^{74} представил обществу самого лучшего (французского) рыцаря всего христианского мира Ланселота из Камелота, хотя он и не сообщает нам, где Камелот находится. К тому времени, когда Кэкстон готовил предисловие к сочинению Мэлори «Смерть Артура» (1485 г.), в список попали Гластонбери (могила Артура), могила Эдуарда Исповедника в Вестминстерском аббатстве (оттиск с Артуровой печати на красном воске), Дуврский замок (череп Гавейна), Винчестер (Круглый Стол), город Камелот в Уэльсе (огромные камни и великолепные изделия из железа, лежащие в земле), и «иные места», где можно было найти меч Ланселота и многие другие реликвии ^{75}. В самом же тексте Мэлори утверждает, будто Стоунхендж был построен из камней, которые Мерлин привез из Ирландии и сам же установил на равнине Солсбери. Любопытные идеи, но ни одна из них не подтверждается археологическими данными.

Игра в поиск артуровских мест продолжается на протяжении столетий и в настоящее время принимает угрожающие размеры. За последние восемь лет появилось по крайней мере шесть книг, рассказывающих историю жизни «настоящего» Артура. Все они строят свои утверждения главным образом на топонимике, прослеживая связи жизнеописаний Артура с названиями местностей. Три из этих книг обнаруживают Артура, Камелот и места его битв в Уэльсе. Четвертая свидетельствует об их нахождении частью в Западном Мидленде, частью – в Центральном Уэльсе. В пятой книге автор, следуя традиционным и менее убедительным путем, находит Артура в Юго-Западной Англии. Шестая книга является наиболее правдоподобной и изображает его сражающимся против пиктов и вторгшихся саксов на пограничных с Шотландией землях со своей опорной базы, известной в наше время как замок Роксборо.

Не следует особенно удивляться тому, что большинство этих авторов находят Артура в своих родных местах – валлийцы в Уэльсе, шотландцы – на границе с Англией, англичане – в Мидленде и на юго- западе Англии. Мне говорят, что этот феномен «местного Артура» распространен даже шире. Очевидно, существуют местные артурианские исторические общества, разбросанные по всей стране, которые создали свои собственные «карты приключений Артура», по большей части таким же образом, каким Алистер Моффат обнаружил его в Шотландии, а Алан Уильсон и Бэрэм Блэкет нашли его в Уэльсе.

Я не считаю подобное явление удивительным. Даже из этого краткого обзора исторических источников совершенно ясно, что легенды об Артуре были широко распространены на протяжении столетий, но в них весьма туманно сообщалось о точных датах и местах событий. Такова сущность мифологии, а если это не так, то это уже история. Проявляется также тенденция к «одомашниванию» мифов: сказители любят привязывать свои повествования к местным ландшафтам.

На своем опыте я столкнулся с синдромом подобных «мифических карт», когда работал в лесах Амазонии с людьми, не владеющими грамотой. Там я обнаружил, что как только мне удавалось узнать какой-нибудь миф, стоило проехать 50 или 100 миль от этого места – и можно было услышать точно такую же историю, но с совершенно другой географической привязкой. Так, например, если в одной деревне рассказывали о Старике-Громе, который жил под высоким водопадом Каруру, то согласно другому сказителю – живущему около водопадов Ягуара – тот же самый Старик-Гром жил около водопадов Ягуара, и так далее.

Ничего нет приятнее для устной традиции, чем слиться с местным пейзажем, давая рассказчикам и слушателям жутковатое ощущение того, что «однажды и давным-давно» эти поразительные вещи на самом деле происходили прямо у них под носом. Поступая так, мы привносим в рассказы и в местный пейзаж долю мистики, которая вызывает у нас мурашки по всему телу при одной мысли, что здесь когда-то действительно были… драконы!

Без сомнения, такой подход к Артуру характерен для большей части Британии. Существуют многочисленные претенденты почти на все основные места действия артуровских легенд; в целом насчитывается более 2000 существующих в настоящее время топонимов, которые, как считается, имеют отношение к артуриане. С моей точки зрения, обнаруженные «соответствия» между местными географическими названиями и событиями, описываемыми в повествованиях, являются мифическими картами, а вовсе не историческими.

В общем и целом мне кажется, что доказательства в пользу существования в конце V и начале VI веков исторической фигуры по имени Артур являются чрезвычайно неубедительными. Бесчисленные авторы нашли там Артура только потому, что хотели это сделать, а не потому, что существуют свидетельства, подтверждающие их правоту. Если бы Артур не воспринимался с давних времен как ключевая фигура в формировании британской национальной идентичности, сомнительно, что кто-нибудь придал бы какое-то значение утверждениям Ненния. Полное отсутствие подтверждения его существования археологическими данными еще более усугубляет мои подозрения в том, что Артур, по сути, является таинственным и мифическим персонажем.

Надеюсь, из представленных в данной главе свидетельств становится очевидным тот факт, что при создании артурианы «было вымысла в избытке». Ненний не только достаточно честен, признавая, что работает по незначительным обрывкам и фрагментам, но и достаточно умен, чтобы понимать, что, если у него Артур сражается в качестве военачальника при королях Англии, то не следует вступать в противоречие с установленными списками королей VI века, которые, разумеется, не упоминают короля Артура.

На самом деле даже имя «Артур» достаточно редко встречается во времена, о которых идет речь. Несколько авторов утверждают, что во второй половине VI века это имя стало более распространенным среди знати и королевских фамилий. Из этого они делают вывод: имена отпрыскам давались в честь некого Артура, бывшего, очевидно, великим человеком того времени. (Тот же феномен наблюдаем мы и сегодня: мода на «Диан» появилась сразу же вслед за браком покойной принцессы Уэльской.) Но и это вряд ли доказывает существование короля Артура.

Однако к тому времени, когда легенды об Артуре со всеми подробностями начинают появляться в печатном виде – спустя почти 500 лет – к «могучей тени» относятся как к чему-то знакомому и надежному, свято веря в историческую достоверность существования Артура. При этом с самого начала легенды об Артуре были перегружены многочисленными подробностями о поведении и культуре главных героев, которые не вписываются в контекст британской истории VI века.

Итак, прежде чем мы попытаемся проследить происхождение всех этих необычайных идей и событий, нам потребуется более детально рассмотреть артурианскую литературу, складывавшуюся главным образом в Англии и Франции между 1136 и 1485 годами.