Астровитянка. Книга II. Уравнение будущего

Глава 2. Рождество

Приближалось Рождество – любимый праздник школьников: ведь с него начинались зимние каникулы длиной в месяц! Но последние дни перед праздниками и каникулами насыщались учебными неприятностями как никогда – контрольные работы сыпались на бедных учеников Школы Эйнштейна как из рога изобилия, оставляя заметные шишки.

На очередной ужин Джерри пришёл мрачный.

– Что случилось? – спросил его Хао, и Никки тоже оторвалась от тарелки и посмотрела на Джерри.

– Профессор Дермюррей поставил за мою контрольную работу по кольцам Сатурна самую низкую из зачётных оценок – три балла из десяти. Хорошо хоть не заставил переписывать, но приличной оценки за полугодие мне уже не видать как своих ушей.

– А почему?

– Счёл основную идею реферата неправильной. Помните, он рассказывал о проблеме крупномасштабного расслоения колец Сатурна и обмолвился о том, что никто ещё не сумел найти механизм крупной полосатости колец? Что-то заставляет плотное центральное кольцо шириной в двадцать пять тысяч километров делиться на узкие колечки шириной примерно в тысячу километров, которые, в свою очередь, делятся на более узкие – в сотни и десятки километров…

– Помним, – кивнула Никки.

– А на биологии профессор Франклин нам рассказывала о полосках на шкуре тигра, вызванных неустойчивостью или самоорганизацией органических молекул, переползающих с места на место и химически реагирующих друг на друга?

– Ну и?.. – спросил заинтересованно Хао.

– Обе эти системы описываются системой уравнений одного типа. И мне пришла в голову идея: может ли полосатость колец Сатурна генерироваться тем же механизмом, что рисует полоски на тигре? Я сравнил системы уравнений для планетных колец и для биосистем. После чего доказал: если включить в уравнения для колец слагаемые, соответствующие аналогам химических реакций, то кольца смогут расслаиваться на очень крупные структуры. Следовательно, кольца могут быть полосаты по тем же причинам, что и тигр.

– Отличная идея! – восхитилась Никки. – Молодец, Джерри!

– И как отреагировал профессор Дермюррей? – спросила внимательно слушавшая Дзинтара.

– Он написал в отзыве: «Идея химических реакций между снежными частицами колец Сатурна – это бред!» – и велел не браться за проблемы не по зубам. И поставил эту чахлую тройку.

– Идея действительно хороша, но речь идёт не просто о химических реакциях, а об их имитации… – протянул задумчиво Хао.

– Я лишь указал на математическую возможность решения проблемы расслоения колец, но не смог найти реального аналога таких реакций, а профессор за это и ухватился… – расстроенно сказал Джерри. – В конце концов, это всего лишь школьная курсовая, а не диссертация!

– Профессор Дермюррей не любит людей, замахивающихся на задачи, которые он сам не может решить, – отметила умная Дзинтара.

– Но уступать тоже нельзя, – решительно заявила Никки. – Надо понять, в чём здесь дело, и утереть нос профессору Дермюррею. Подумаем вместе, если хочешь.

– Это не поможет улучшить оценку за полугодие… – грустно вздохнул Джерри.

– Тарантул с ней, с оценкой, – фыркнула Никки. – Важнее всего истина и справедливость.

В субботу после завтрака Джерри с Никки пошли в парк – давно уж занятия не давали им спокойно побродить по дорожкам и сходить к озеру. А Никки вообще в первый раз попала в лес без коляски и прыгала по зарослям и кочкам, как оленёнок, в то время как Джерри степенно шёл по светлой бетонной дорожке, на которой лежали почти чёрные пятна теней от деревьев.

Джерри задумчиво шагал по тропинке, машинально стараясь наступать только на тёмные места. Никки проводила его походку взглядом, потом выпрыгнула из кустов и выпалила:

– Реши задачку, Робби мне как-то задавал… Дано бесконечное поле, раскрашенное произвольно в чёрный и белый цвета. Докажи, что на этом поле всегда можно найти две точки одинакового цвета, которые можно соединить заданным отрезком, например длиной в шаг.

Джерри на несколько секунд задумался, потом ответил:

– Беру равносторонний треугольник со сторонами той самой заданной длины и бросаю на твоё чёрно-белое поле… могу даже закрыть глаза при этом. Три вершины треугольника на поле двух цветов – из них две вершины будут обязательно одинакового цвета – вот и всё.

– Силён… – уважительно сказала Никки. – Я думала дольше и пошла по другому пути – проводила окружности, брала дуги… У тебя решение красивее и проще.

– Тогда и я тебя озадачу, – улыбнулся Джерри. – Как-то, по мнению султана, в его придворной академии оказалось слишком много мудрецов – требовалось срочное сокращение штатов. И тогда он объявил своим учёным: «Завтра я вас всех построю в прямую линию – в затылок друг к другу, чтобы вы позади себя ничего не видели. Каждому надену колпак – красный или синий, а вот какой – вы будете видеть лишь у всех впереди стоящих, но не у себя. К каждому из вас, начиная с последнего, подойдёт палач и спросит о цвете вашего колпака. Вы можете сказать только одно слово – „красный“ или „синий“. Если не угадаете цвет своего колпака – голову долой, угадаете – живите…»

Так султан надеялся сократить вполовину султанскую академию наук, но у него ничего не получилось – за ночь его академики придумали способ, как спасти жизни практически всем. Лишь один из них рисковал жизнью. Какой способ нашли мудрецы?

– Ух ты! – Никки задумалась до самого озера и уже не бегала по лесу, как охотничий щенок. – Задача не имеет решения, – через полчаса решительно заявила Никки. – Последний мудрец может сообщить цвет колпака впереди стоящему – и тот спасётся, но что будут делать остальные? Можно спасти около трёх четвертей мудрецов, но не всех…

– Неверно, – ухмыльнулся Джерри, – думай дальше, Никки.

Они устроились в шезлонгах у озера, где коварный Джерри стал спокойно греться на солнышке, а Никки продолжала морщить лоб. Джерри уже задремал в полотняном креслице, когда она закричала:

– Нашла, нашла! Смотри – присваиваем красному колпаку значение единицы, а синему – двойки. Последний мудрец смотрит на колпаки впереди стоящих товарищей по несчастью и складывает все эти цифры. Получает число – чётное или нечётное. Если чётное – он отвечает на вопрос палача «синий», если нечётное – «красный». Ему может повезти, и этот цвет совпадёт с его колпаком, тогда он останется жив.

Когда палач переходит к следующему мудрецу, тот уже знает ответ первого, подсчитывает сумму цифр по передним колпакам и если получает число той же чётности, то это означает, что его колпак – синий. Если чётность чисел не совпадает, то его колпак – красный. Так поступает каждый мудрец – зная ответ сзади стоящего и видя колпаки впереди стоящих, он вычисляет цвет своего колпака. Шикарная задача!

– Молодец, – серьёзно сказал Джерри. – Когда отец задал мне эту головоломку, я думал неделю, но не смог решить. Правда, это было пару лет назад…

Никки, очень довольная, уселась поудобнее в шезлонге и заявила:

– Не думаю, что этот трюк спасёт мудрецов надолго – султан всё равно найдёт способ их прикончить… Обрати внимание: во все времена были султаны и мудрецы – власть и мозги, – и всегда они разделены, и всегда мозги подчинены власти… Нигде интеллектуалы не стоят у политического руля.

– Это ортогональные профессии в мире узкой специализации, – хмыкнул Джерри. – Или ты думаешь о тайнах природы – и должен быть, как правило, хронически честен, или ты сконцентрирован на политической карьере, что обязывает к профессиональной лживости.

– Похоже, что так… – задумчиво протянула Никки. – Ну, после такой интеллектуальной разминки мы твою задачу про аналоги химических реакций в планетных кольцах решим с разбегу. Насколько я помню… исправляй, что не так… сатурнианские кольца – это гигантский тонкий диск радиусом сто сорок тысяч километров, вращающийся вокруг Сатурна с радиусом в шестьдесят тысяч.

Джерри одобрительно улыбнулся. Никки продолжала:

– Кольца Сатурна в пропорции тоньше любой бумаги: при гигантской ширине в семьдесят тысяч километров кольца представляют собой плоский, толщиной в десять – двадцать метров, слой из снежных частиц с размерами от мелкой пылинки до нескольких метров. – Никки явно нарисовала в голове картинку колец и с любопытством озиралась в ней. – Снежные глыбы летят вокруг планеты со скоростью более десяти километров в секунду, а относительно друг друга плавают миллиметр в секунду… великолепная рысца улитки! Словно вялые великаны играют в чудовищные снежки. Частицы с плотностью свежевыпавшего снега легко разрушаются при взаимных столкновениях с миллиметровой скоростью благодаря исключительной рыхлости.

От удара частица плавно – в течение часа! – разваливается на части, и снежная пыль расползается вокруг, сверкая в солнечном свете. Это, наверное, эффектное зрелище! Каждая крупная частица за несколько дней проходит цикл от разрушения до нового собирания вещества в комок. Снежок грязноват – есть примесь каменной пыли.

Никки задумалась:

– Что мы можем отсюда получить?.. Слипание мелких частиц и разрушение крупных – это здорово похоже на химические реакции… пусть крупные частицы – это химический элемент А, а мелкие – это химический элемент В – и всё в порядке! А распадается на В, а В сливаются в А – вот тебе и химические реакции в кольцах! А?

– Нет, не годится, – ответил Джерри. – Я уже анализировал такую идею. Системы уравнений для каждого такого компонента А и В в сумме дают обычное уравнение непрерывности, без слагаемых химических реакций – и никакой структуры не возникнет.

– Хорошо бы придумать какой-то аналог химических реакций для открытой системы – именно в них возникают пространственные волны… – Никки рассеянно потянула себя за ухо…

Джерри согнал с колена большого кузнечика, прыгнувшего из прибрежной травы, и посмотрел на озеро.

– Если для мелкого озера записать уравнение непрерывности, то оно опишет динамику количества воды на квадратный сантиметр и покажет, что озёрная волна возникает за счёт прилива из соседних областей… Если же над озером висит туман, то в уравнении добавляется «химическое» слагаемое, описывающее конденсацию пара над поверхностью. Дождь – это новый источник вещества в каждой точке озера.

– И что же тебе ещё надо? – удивлённо спросила Никки.

– То есть?

– Ты уже решил задачу! В уравнениях планетных колец аналогом химических реакций является конденсация внешнего вещества, оседающего на кольца. Это и есть открытая система с притоком вещества снаружи.

– И что же может служить причиной такого внешнего потока? – спросил Джерри после паузы напряжённого раздумья.

Никки радостно фыркнула.

– Да тебя устроит любой поток вещества, который никак не связан с диффузией и перемещением крупных частиц колец. Например, микрометеориты бомбят снежные глыбы и рождают ледяную пыль, а она может оседать в кольцах где угодно. Возможно, при образовании колец над ними висело облако водяного пара, которое конденсировалось в снег. Наверное, это было красиво – падающий снег в юных кольцах Сатурна!..

– Как у тебя оказалось всё просто… – удивился Джерри.

Никки, взволнованная новой идеей, соскочила с пляжного креслица.

– Любое несохранение вещества становится аналогом химических реакций! Я давно заметила, что сохранение – брат тривиальности, а открытость или несохранение дают новый уровень организации системы! А ты знаешь механизм образования барханов в пустыне или снежных волн при метели? – спросила Никки с горящими глазами.

Джерри отрицательно помотал головой.

– Барханы – и песчаные, и снежные – появляются, когда ветер переносит мелкий песок или снег с места на место. Сыпучие волны образуются, если есть песок разных размеров – крупные песчинки катятся, а мелкие летят по ветру. При их взаимодействии начинают расти волны. Мелкая пыль играет здесь роль как раз внешнего потока вещества! Значит, полоски на шкуре тигра, песчаные барханы и самые крупные колечки Сатурна образовались по одному принципу! Какая красота!

Никки от возбуждения не могла устоять на месте, она металась по пляжу, как кошка, глотнувшая валерьянки.

– Опубликуй это в сборнике Колледжа! – выпалила она, подбежав к шезлонгу Джерри. – Утрёшь нос профессору Дермюррею!

– Согласен, только если ты будешь соавтором, – улыбнулся Джерри. – Окончательное решение увидела ты. Заодно составишь список физических условий, когда возникает такая неустойчивость.

– Спасибо, Джерри, за предложение… – Никки смутилась от неожиданности. – Как ты назвал свою неустойчивость?

– Нашу, Никки, нашу… – улыбнулся Джерри. – Ещё не назвал… У тебя есть идеи?

– Я бы назвала её неустойчивостью тигриных полос!.. Или нестабильностью горячих барханов!.. Или феноменом снежной метели!.. Или антидермюрреевским процессом! – Никки расшалилась и побежала по кромке озера, громко что-то крича и раскинув руки…

Избавившись от коляски, она то и дело бегала – просто не могла устоять на месте. А Джерри от души радовался за неё.

Рождественский бал в Школе Эйнштейна устраивался за день до Рождества. На следующее утро студенты разъезжались на каникулы, и большинство успевало встретить праздник дома, в семьях.

Бал Рождества был главным светским событием года в Колледже – к нему готовились задолго, особенно девушки, много месяцев выбирая по каталогам наряды и страстно обсуждая самые убойные причёски и туфли. Некоторые ради эффектного платья заранее садились на жёсткую диету, отчего портился аппетит и у других сидящих за тем же столом. Как можно спокойно есть, если соседка-модница смотрит в твою тарелку голодными злыми глазами?

По совету дружелюбной Луизы, парикмахера и модельера Колледжа, Никки заказала себе по марсианскому каталогу платье цвета лаванды с серебряной отделкой. Для Робби пришлось купить отдельную сумку такого же цвета и переселить его туда из потрёпанного рюкзака.

Хорошо ещё, что покладистый Робби совершенно не интересовался фасоном своего обиталища. Шнур от шейного импланта шёл к Робби по ремню сумки, поэтому снимать её с плеча было нельзя.

Войдя в зал, убранный для рождественского бала, Никки попала на поляну, окружённую заснеженным еловым лесом. Воздух искрился от мелких снежинок. По краям поляны, не мешая танцующим, стояли столы – прямо в пушистых сугробах меж елей. На столах высились бутылки безалкогольного шампанского, подносы с бутербродами и тортами, канделябры с зажжёнными свечами и вазы с букетами хвойных веток.

Сверху зал освещался полной луной. Вряд ли над Эдинбургским замком сейчас сияла такая луна – возможно, её пришлось занять где-нибудь на русских равнинах или в канадских лесах.

По краю поляны горело несколько костров, и, подойдя ближе, Никки с удивлением обнаружила, что костры настоящие – в отличие от голографического снега. Огонь всегда привлекал её – на астероиде она не могла позволить себе такой роскоши: слишком большой расход кислорода.

Она остановилась у костра под большим деревом и протянула ладони к раскалённым языкам пламени. Вокруг расположилась и шумела компания юношей и девушек старших курсов Ордена Совы. Никки никого здесь не знала, но они дружно приветствовали её. Девушки стали заинтересованно рассматривать и обсуждать Никкино платье – а что ещё делать на балу до начала танцев? Невысокий – ниже Никки – мальчик спросил взволнованным голосом:

– Что тебе принести выпить, Никки?

Она уже открыла рот – попросить любого красного сухого вина, но вовремя вспомнила, что сегодня вся еда уже выставлена на столах и там явно нет того, чего она хотела. Никки улыбнулась мальчику:

– Спасибо, ничего не нужно.

Он смешался и куда-то исчез.

Пламя язычески буйно танцевало на кусках старых деревьев, собранных кем-то в лесу. Не очень сухие дрова шипели, трещали и стреляли искрами. Никки грелась у костра, посматривая на окружающих школьников – умных, весёлых, дружелюбных, и в какой-то момент на неё снизошло удивительное чувство умиротворения.

Она остро почувствовала, как счастлива в Колледже, и ей стало совершенно непонятно, как она смогла прожить столько лет в одиночестве – без этого смеха вокруг, умных разговоров и острых шуточек.

Перед ней снова возник невысокий мальчик, но уже с бокалом красного вина в руке, встреченный дружным смехом компании. Никки удивилась:

– Ты что – читаешь мысли? Где ты это взял?

Мальчик зарумянился:

– Все знают, что ты любишь кьянти и что тебе это разрешено… А это – со стола преподавателей, профессор Майсофт мне помогла. Я сказал, что для тебя…

Никки взяла бокал у него из рук, отпила – не кьянти, но отличное лунное каберне.

– Спасибо! – с чувством сказала она и, повинуясь импульсу счастья, переполняющему её в этот вечер, обняла свободной рукой невысокого мальчика за плечи и поцеловала его в румяную щёку.

Тот вспыхнул ярче костра, но всё-таки сказал высоким голосом:

– Пожалуйста!

Компания засмеялась и захлопала в ладоши. Очень смуглый горбоносый парень сказал, странно растягивая слова:

– Никки, почему тебя, с твоим интеллектом, Волди определил в Леопарды, а не в Совы?

– Наверное потому, что Леопарда с мозгами представить легче, чем Сову с зубами… – пожав плечами, ответила Никки.

– Слушай, Никки, а можно спросить про твою теорию? У тебя в реферате есть одно тёмное место про чёрные дыры, – скаламбурила красивая девочка-Сова в пёстром платье с огромным прозрачным шарфом. – Правда, сейчас бал…

– Спрашивай, конечно, – сказала Никки. – Беседовать у рождественского костра о чёрных дырах – это шик.

– Ты утверждаешь, что космонавт, упавший в чёрную дыру, обязательно из неё выберется. Но ведь даже свет не может улететь с поверхности этой гравитационной могилы! Как же это сможет сделать космонавт, если ничто в этом мире не может двигаться со скоростью быстрее света? – спросила девочка, пристально смотря на Никки.

Вся компания Сов-интеллектуалов с интересом ожидала ответа.

– В чёрной дыре есть одна вещь, которая может летать гораздо быстрее света, – это сама чёрная дыра, вернее, её поверхность, – сказала Никки. – Поверхность Шварцшильда – воображаемая штука, и она может сжиматься или падать к центру во много раз быстрее и фотона, и космонавта. Поэтому поверхность чёрной дыры легко может обогнать падающего космонавта, и он окажется вне её – то есть выберется из чёрной дыры без всякого нарушения теории относительности.

– А почему дыра начинает сжиматься? – спросил рыжий вихрастый мальчишка с короткой верхней губой, открывающей крупные зубы.

– Любое уменьшение гравитационной массы дыры вызывает сокращение радиуса Шварцшильда. Переменность гравитационной массы – это ключевой фактор динамики как в чёрных дырах, так и в космологии. Вселенная с постоянной массой нежизнеспособна, как пловец с гирей на шее… И чёрная дыра с фиксированной массой – это действительно гравитационная могила. Зато чёрная дыра с массой, переменной из-за испарения в гравволны, не только никого не погребёт, а буквально вывернется наизнанку, но выбросит сумасшедшего космонавта наружу… – сказала Никки. И увидела Джерри, который шёл по залу, высматривая её.

Она подняла руку – юноша заметил Никки среди Сов, заулыбался и направился к ним. Для бала Джерри оделся в бордовую с искрой рубашку и чёрные брюки. Он шагал по залу уверенно и энергично. Этот высокий юноша совсем не был похож на подавленного подростка из Лунного госпиталя, а тоскливое выражение давно исчезло из его глаз.

«Он уже совсем не мальчишка…» – удивлённо подумала Никки, и ей вдруг ужасно захотелось поерошить его длинные каштановые волосы… но она уже понимала, что у людей не принято трогать друг друга без особых причин. Впрочем, даже когда особые причины существуют, люди всё равно зачем-то наступают себе на горло… Дурацкие традиции!

– Где ты был, Джерри? – приветствовала его компания. – Тут Мэтт таскает Никки вино… Она его целует в благодарность! Гляди – уведёт подружку!

Джерри усмехнулся:

– Ребята, вы с ней поосторожнее – это настоящий Леопард… Увести её? Ха! Никки идёт только туда, куда сама захочет! Её и танком не остановить… были, были прецеденты.

Никки улыбнулась и, неожиданно даже для себя, не выдержала – смело обняла Джерри и поцеловала в обе щёки, чуть не облив ему спину вином из бокала. Потом посмотрела блестящими глазами на смеющуюся компанию вокруг костра и сказала, переполненная удивительным чувством праздника и общности с этими ребятами:

– Я вас всех люблю! Это моё первое Рождество среди людей, вообще мой первый бал, вы даже не представляете, как я счастлива… Я и танцевать-то не умею, и у костра стою впервые в жизни…

Совы вокруг огня весело загалдели, довольные так, как будто именно они изобрели рождественские балы, танцы и костры:

– Да мы тебя сейчас научим танцевать, делов-то!

– По-моему, Никки навеселе, наверное, Мэтт ей коньячок притащил…

– Юкку-джет каждый шпак станцует!

– Вертофлип интереснее…

– Подумаешь, вертофлип… Я бы ещё про чёрные дыры послушал…

– Ребята, пошли к столу, перекусим!

Они по колено в снегу добрались до бутербродов; потом загремела горячая музыка. Все стали учить Никки танцевать, и она действительно быстро освоила ритмические движения.

Когда зазвучала плавная мелодия, Джерри пригласил девушку на медленный танец. Оказалось, что ему и учиться не надо, а ещё, к удивлению Никки, выяснилось, что в таких медленных танцах люди нарушали свои же традиции и приближались друг к другу на расстояние, немыслимое в обычной ситуации.

«Вот странно, гладить друг друга по голове у людей считается неприличным, но в таком танце разрешается обнять девочку… – Никки прерывисто вздохнула, ощущая руки Джерри вокруг своей талии, – или взять мальчика за плечи… – Никки с забившимся сердцем передвинула горячие ладони на плечах Джерри и осторожно приблизилась к нему ещё чуть ближе. – Может, тут важна музыка или коллективность?» – Никки была взволнована и удивлена, но совершенно не возражала против такой нелогичности людских традиций.

Потом она танцевала с Мэттом и другими знакомыми и незнакомыми мальчиками. Впрочем, это оказалось совсем не то, что танцевать с Джерри… В середине бала, когда они с Джерри отошли отдохнуть и выпить минеральной воды, Дзинтара представила ей свою не-дитбитовскую компанию Драконов.

Тощий Дракон из окружения Дзинтары захотел пригласить Никки на танец, но она, посмотрев на него, отказалась, сама не понимая почему. Дракон надулся и обиженно обратился к Дзинтаре:

– Принцесса Дзинтара, твоя подружка Никки ко мне плохо относится!

– Ужасная невоспитанность! Я ей всегда говорила: не суди о человеке по лицу! – ядовито посочувствовала Дзинтара. – Прости её – она сущее дитя природы.

На самом деле Никки ко всем сегодня относилась хорошо и все ребята казались ей удивительно милыми и приятными. И даже когда она, вальсируя с Оленем Сёмой Глуздом, промчалась возле группки друзей Дитбита и оттуда вылезла нога для подлой подножки – это нисколько не испортило её настроение: она просто с размаху наступила острым каблуком на далеко высунутую ногу и закружилась в танце дальше.

Рождественский бал удался на славу. Никки в жизни так не веселилась.

Но самое главное в этот удивительный вечер случилось позже – когда Джерри провожал её до башни Леопардов. В полутёмном холле башни никого не было, кроме времени и судьбы.

В углу громко тикали часы с маятником в античном стиле, мелодично, но непреклонно отзванивая каждую четверть часа.

Между танцами Джерри украдкой отпил из бокала Никки пару глотков, и сейчас его глаза необычно блестели. Никки уже зашла в лифт, но Джерри вдруг шагнул вперёд и неловко обнял её за талию.

«Он хочет танцевать прямо здесь?» – подумала удивлённо Никки. Но Джерри сильно прижал Никки к себе и зарылся лицом в её хрустальные волосы. Никки замерла. Сердце её оглушительно забилось, и руки сами робко скользнули на плечи Джерри. Она много читала про ЭТО, но никогда не испытывала ничего подобного. Сильно дрожа, Никки подняла голову, и их губы встретились.

Ослепительная вспышка осветила тёмный холл.

Наивная девочка с маленькой планеты никогда не представляла, какой силы чувство возникает в момент, когда впервые влага твоих губ смешивается с влагой ЕГО губ, неприятно чужих вначале и бесконечно близких уже через длинное мгновение.

И его, и её опалило, и они на шаг отступили друг от друга. Никки прижала ладони к пылающим щекам, а Джерри, задыхаясь, схватился за стену. Они совершенно не понимали, что с ними случилось.

А случился с ними Первый Настоящий Поцелуй – редкая и драгоценная вещь! Поэты и учёный люд давно ломают головы над этим загадочным феноменом, который невозможно повторить в лаборатории.

Рецепт вначале прост: надо взять два чистых сердца… – но никто не знает, что нужно делать потом! Известно только, что человек, испытавший чудесный жар Первого Настоящего Поцелуя, запоминает его на всю жизнь – этот огонь согревает душу спустя десятилетия и может даже спасти жизнь усталого путника, замерзающего в ледяной пустыне.

Железный лифт, равнодушный к человеческим эмоциям, закрыл двери между Никки и Джерри и повёз ошеломлённую девочку наверх. Она едва перевела дыхание к десятому этажу – и сразу выскочила на балкон.

Внизу, среди ночных газонных фонтанчиков, совсем не прячась от водяных струй, Джерри медленно шёл к башне Сов. Никки робко подняла ладонь ему вслед, и в тот же момент Джерри обернулся и махнул ей рукой. Сердце Никки совершило кульбит, и она, совершенно ошалевшая от переполняющих чувств, умчалась в комнату, унося с собой жаркое воспоминание, цветущее на губах.

Следующим утром Никки проснулась с восхитительным чувством – она первый раз за многие годы встретила Рождество не на астероиде в полном одиночестве (ну да, ну да, конечно, там был Робби, но всё-таки…), а среди друзей в весёлой компании. А уж изумительный фортель, который выкинул вчера Джерри… И ещё здорово, что наступили каникулы и можно от души поваляться в кровати.

Вдруг зазвенел дверной зуммер – кто-то срочно хотел её увидеть.

– Кто там? – удивлённо спросила у Робби сонная Никки.

– Робот-посыльный, – сообщил Робби. – Просыпайся, двуногий ленивец, тебе притащили рождественские подарки.

– Мне? Подарки?! – Сон слетел с Никки со сверхсветовой скоростью, сметя по пути теорию старика Эйнштейна.

С громкими поздравлениями в спальню въехал робот, еле видный из-под кучи коробок.

– О Андромеда! – восхищённо выдохнула Никки. Никогда ещё она не получала столько подарков. Честно говоря, на своей памяти она ни одного подарка ни от кого не получала. На астероиде она дарила их сама себе. Да, конечно, и Робби старался, как мог, но что он мог ей подарить, сидя вместе с ней? Разве что какую-нибудь звезду с неба… А тут целая куча самых привлекательных коробок!

Робот-кентаврик сгрузил подарки и уехал, распевая приятным голоском рождественскую песенку «Джингл белл, джингл белл…».

Никки бросилась разбирать сверкающую груду сокровищ. Сверху лежала яркая коробка от Смита Джигича «Лунные крылья – пособие по конструированию, изготовлению и полётам» – лэптоп со специальным экраном и световым пером для моделирования собственных крыльев.

– Какая полезная штука! – обрадовалась Никки. – Спасибо, Смит!

Следующая коробка – от адвоката Дименса – содержала электронную книгу-библиотеку с набором всех знаменитых книг и фильмов человеческой цивилизации.

– Да, эту книгу можно читать и смотреть всю жизнь, – иронично прокомментировал подарок Робби.

Но Никки пришла от этой библиотеки в восторг. Ей нравилось и то, что книга могла комментировать своё содержимое с разных точек зрения. Если задать ей вводную информацию «первокурсник Школы Эйнштейна», то она начинала ломким голосом хвалить «Приключения марсианского пионера». Можно было прикинуться столетним бывшим космонавтом, и книга начинала с почтительного совета посмотреть документальный фильм про освоение Луны.

Хао прислал толстую бумажную книгу – сборник восточной поэзии. Никки открыла наугад страницу со стихами какого-то Басё и с удовольствием прочитала:

«Здорово!» – восхитилась Никки.

«Но Хао и сам хороший поэт…» – смущённо вспомнила она стихи, услышанные в первый учебный день, и перевернула страницу.

Никки вздрогнула и захлопнула книгу. И побыстрее принялась разворачивать следующий подарок.

Большая Тереза подарила красивую глиняную бутылку лунного мерло! Вот уж никак не ожидала Никки таких жестов от этой суровой леди.

Дзинтара прислала очень старую картину маслом – бушующее море и моряки, цепляющиеся за обломок мачты после кораблекрушения. Гигантские зелёные волны в пене просвечивались ярким солнцем, и на фоне этого великолепия даже судьба матросов не казалась ужасной, хотя, конечно, их положение было не блестящим.

Никки немедленно повесила картину на стену и отошла полюбоваться. Картина излучала рёв волн, сверкание солнца, мощь стихии… Комната Никки преобразилась – в ней появилось дыхание океана, кусок удивительной планеты Земля, где Никки никогда не была. Её странно трогало и то, что это было нарисовано земным человеком, который сам видел полупрозрачную волну и море в белой штормовой пене…

Есть сущности выше фантазии – их нельзя придумать, а можно только увидеть.

Никки осторожно потрогала рельефные мазки краски на древнем холсте и подумала, что это наверняка очень старинная и страшно дорогая картина. Дзинтара совсем не думает о цене, для неё такой категории просто не существует. Как-то они заговорили за завтраком об омарах. Выяснив, что Никки никогда их не пробовала, Дзинтара, не моргнув глазом, заказала на ужин гигантских морских раков – с доставкой из самого шикарного ресторана Луна-Сити. Джерри потом сказал, что подобный заказ стоит неимоверно дорого… Принцесса, что и говорить. Но омары были хороши.

Большая коробка от профессора Майсофт содержала отличный шлем для виртуальной реальности и музыкальную открытку.

Изабелла прислала набор вкусных шоколадных конфет с гавайскими орехами «макадамия» – Никки никогда раньше их не пробовала.

Последний небольшой пакет – от Джерри. Он подарил ей стального цвета наручные часы с массивным браслетом. На матовой поверхности довольно большого циферблата ничего не было видно. В постскриптуме к поздравлению на красивой голографической открытке с заснеженной ёлкой, которая махала лапами, звенела сосульками и хвойно благоухала, Джерри просил, чтобы Никки носила часы постоянно, – они с секретом, который будет ей «раскрыт в ближайшем будущем».

Никки с любопытством покрутила часы и надела их на руку. По часам немедленно пробежала россыпь разноцветных крохотных огоньков, выстроившихся в значки, – часы стали исправно показывать время. Здорово!

«А я-то никому не послала подарков! – ужалила Никки кошмарная мысль. – Палёная шерсть Тарантула! Я совсем не привыкла кому-то что-то дарить – и вот оказалась полной свиньёй! Ужасный ужас! Надо придумать всем подарки на Новый год – не блестящий, но всё-таки выход».

И Никки стала совещаться с Робби.

Когда она вошла в кафе, все друзья уже собрались за столом. Никки встретилась взглядом с Джерри. Между ними проскочила искра, и на Никкином лице вспыхнул жаркий след Первого Поцелуя.

Маугли не знала, что на губах Джерри расцвёл такой же след.

– Ну ты и соня! – приветствовала её Дзинтара. Джерри и Хао тоже поздоровались. Никки села за стол.

– Ребята, спасибо вам за подарки, – с благодарностью сказала Никки. – Я уже хорошенько всё рассмотрела. Дзинтара, картина великолепна – у меня нет слов… в моей комнате появилось окно на Землю и запахло океаном.

Хао, спасибо за мудрую книгу… Басё чуть было не заставил меня плакать.

Джерри, твои часы совершенно замечательны, да ещё с таинственным сюрпризом.

Никки подняла руку с часами и полюбовалась на них.

– Вы даже не понимаете, что для меня значат ваши подарки – ведь уже много-много лет мне никто и ничего не дарил. За последние месяцы я поняла, как хорошо жить среди друзей, вчера я первый раз танцевала на балу, а сегодня я узнала, как здорово получать подарки!

Про самое замечательное событие рождественского бала Никки решила умолчать.

Друзья улыбались, глядя на взволнованную Никки, а Дзинтара даже встала и растроганно обняла Никки. Джерри тоже был бы рад это сделать, но… Дурацкие традиции!

– Рада, что тебе всё понравилось, – сказала Дзинтара. – Ведь дарить подарки не меньшее, а, может, даже и большее удовольствие, чем получать их.

– Сейчас увидим. – Никки достала из кармана и положила перед каждым из друзей по блестящему металлическому кристаллу размером с полпальца.

– Платино-иридиевые кристаллы, – удивилась Дзинтара, выросшая в семье, процветающей на геологических разработках и месторождениях. – Большая редкость, особенно такие крупные… растут только в космосе, их найти очень непросто.

– Да, – согласилась Никки. – Это вам сувениры с моего астероида, я там обнаружила небольшое гнездо таких пальчиков.

– Благодарю, Никки. – Джерри залюбовался блестящими гранями кристалла.

– Это же, наверное, дорогая вещь, они тебе самой могут понадобиться, – сказал бережливый Хао.

– Ерунда, – отмахнулась Никки. – Но этот подарок со смыслом. Изотопный состав химических примесей в металлических кристаллах очень индивидуален. Поэтому такой кристалл может служить изотопным ключом, который практически невозможно подделать. Расценивайте его как постоянно действующее приглашение на мой астероид. Шлюз «Стрейнджера» будет настроен на него. Кроме того, – кто знает? – нам может понадобиться иметь общий для всех нас ключ-пароль. Если вам когда-нибудь на запертой двери встретится изображение Санта-Клауса с большим ключом, то приложите этот кристалл – и дверь откроется.

Всем это жутко понравилось, ещё бы – тайное Общество Рождественского Ключа, секретные двери и загадки. Ребята с энтузиазмом стали благодарить Никки, а та мысленно согласилась с Дзинтарой – действительно, подарки делать очень приятно. Но что же – о стройные копыта Козерога! – подарить Смиту Джигичу, Изабелле и профессору Майсофт? И Большой Терезе, конечно!

К вечеру все друзья разъехались на каникулы, и Никки с Джерри остались за ужином одни. Когда Никки встречалась с Джерри взглядом, то между ними вновь и вновь проскакивала та же искра – у них была тайна, и она расцветала опаляющим цветком на их лицах.

Но потом они отводили глаза друг от друга – по велению древнего охранного инстинкта, который знал: тайне нужно время, чтобы вырасти, её нельзя торопить, на неё нельзя таращиться, она хрупка и уязвима, как птенец…

В гулком обеденном зале школьников осталось совсем немного. К столу Никки и Джерри вдруг подошла оживлённая Марина Блэкуолл и громко заговорила:

– Можно присесть? – и стремительно хлопнулась на стул, не дожидаясь ответа. – Слушайте, поехали в Шрёдингер, а то в Школе делать уже совершенно нечего!

Услышав шумную речь Марины, к ним завернул проходивший мимо Смит Джигич:

– Эй, кто собирается в Шрёдингер, возьмите и меня!

И они договорились в ближайшие дни отправиться вчетвером в Шрёдингер.

Когда они остались за столом одни, Джерри покосился на Никки:

– По-моему, тебе не очень нравится Марина.

– Да, почему-то не очень… – сказала Никки.

Она потянулась за сахарницей, а он наклонился за упавшей ложкой. Их головы случайно сблизились. Джерри сделал глубокий вдох и произнёс севшим голосом:

– Ты пахнешь, как трава, нагретая солнцем…

Никки улыбнулась и ласково взъерошила его длинные каштановые волосы.

Их тайна чуть-чуть подросла и окрепла.

– Знаешь, в последний свой день рождения на астроиде, – сказала она, – я приготовила праздничный ужин, подняла бокал в свою честь и пожелала себе далёкого путешествия в сказочную страну и встречи с прекрасным заморским принцем. Через девять часов за мной прилетел крейсер, а ещё через несколько дней мы с тобой познакомились.

– Увы, я – не принц… – и Джерри слегка разочарованно откинулся на спинку стула.

– Да это же здорово! – воскликнула Никки. – Уж насмотрелась я на принцев-то!

Они засмеялись.

А Никки положила ему на плечо не меч, а длинный стебель цветка из настольной вазы и торжественно произнесла:

– Ты будешь моим пажом!

Она очень любила играть в принцессу и пажа. Ребёнок.

В один из последних дней старого года Никки, Джерри, Марина и Смит отправились вместе в Шрёдингер – единственный городок возле Колледжа, связанный со школой миниатюрным метро. Все служащие Школы Эйнштейна: повара, охранники, продавцы, парикмахер Луиза и многие преподаватели – жили в Шрёдингере и каждый день ездили в Колледж.

Неспешно проехав полутёмный тоннель на открытом экипажике, школьники попали на крохотную станцию подземки со стенами, разноцветно расписанными какими-то таинственными буквами и знаками. Пройдя маленький перрон, четверо друзей вышли в центр Шрёдингера, стилизованный под живописную площадь средневекового города с многочисленными магазинчиками, лавками и кафе.

На площади толпились люди, глазеющие на праздничное шествие с барабанным грохотом и музыкой. Впереди шла группа девушек в очень коротких юбочках и ярких топиках. Они синхронно совершали сложные и вызывающие движения, потряхивая огромными пучками разноцветных верёвочек.

– Какие забавные мочалки! – воскликнула заинтересованно Никки.

Марина равнодушно пожала плечами и предложила зайти в кафе-мороженое и пересидеть, как она выразилась, это нашествие. Все согласились, только Никки сказала, что придёт через несколько минут, – ведь она никогда не видела таких парадов – и попросила Джерри выбрать ей лучшее мороженое. Он кивнул и зашёл в кафе с остальными.

За пританцовывающими девушками шагал многолюдный оркестр из школьников в красной униформе и с огромными золотыми трубами. Оркестр не очень слаженно, зато громко дудел что-то бравурное, не знакомое Никки.

За оркестром шествовала группа парней, одетых в одинаковые светлые одежды. Они держали в руках какие-то палки и мячики и шли с очень гордым видом. Видимо, это были спортсмены, но Никки крайне редко смотрела спортивные передачи и не смогла определить, зачем нужны эти палки. Может, это какие-то бильярдные штуки?

Никки обернулась и увидела вокруг себя группу крепких ребят лет шестнадцати-семнадцати, смотрящих на процессию. Они были все как один мрачны и одеты во всё подчёркнуто тёмное. На голове они носили одинаковые чёрные платки, повязанные набок, как у пиратов.

– Что за палки несут люди в белых штанишках? – вежливо спросила она высокого парня, стоящего впереди группы.

Тот смерил её презрительным взглядом:

– Ты что – с Земли свалилась? Это же наша школьная команда по лунному бейсболу!

– Не видишь разве, – хмуро сказал ему другой, – это малявка из Колледжа, она издевается над нами…

– Ну что вы, – утешила их Никки, – я совсем не хотела вас обидеть…

Но лица парней оставались хмурыми.

– А вы из этой школы? – спросила вежливо Никки. – Наверное, тоже команда?

Разговора не получалось.

– А почему вы не идёте вместе с остальными, – которые с мочалками и дудками? – непосредственно поинтересовалась неугомонная и дружелюбная Никки.

– Так… – зловеще протянул самый здоровенный парень, предводитель команды в чёрных пиратских платках. – Девчонка относится к нашей банде «Лунные Волки» без должного уважения. Необходимо воспитательное воздействие.

Парни сгрудились возле намеченной жертвы и быстро оттеснили её в ближайший переулок к стенке здания. Двое ловко и привычно брызнули чем-то на полицейскую камеру на углу здания.

Главарь банды удовлетворённо подумал: «Сейчас мы потолкуем…»

– Да ладно, ребята, не обижайтесь, – примиряюще сказала девчонка, – я не знала, что вы не любите ходить с мочалками и барабанами.

Предводитель подошёл к ней.

– Мы – служители культа Силы! – гаркнул он, подводя нехитрый философский базис под планируемое воспитательное воздействие. Банда поддержала его тезис дружным рёвом. – Мы не учились в ваших колледжах! – снова рёв. – Плевали мы на ваши вонючие деньги и на ваши заумные книжки! – Рёв заглушил оркестр. – Богатенькие и умничающие малявки должны знать, что кроме ваших денег в мире правит наша Сила! Когда встречаешь Силу, ей надо вежливо кланяться, иначе придётся приносить кровавые жертвы! В Шрёдике наша банда самая крутая, и ты это навсегда запомнишь.

Предводитель экстатически наслаждался своим ораторским искусством.

– О Волопас, неужели опять плацебо компенсационной схемы? – непонятно и удивлённо пробормотала девчонка.

Вожак стаи размахнулся и ударил нахалку по лицу. Вернее, он хотел её ударить, но девчонка куда-то испарилась, и кулак с размаху врезался в очень твёрдую стену.

– А-а! – истошно заорал парень, тряся разбитой в кровь рукой.

– Ребята, – укоризненно сказала девчонка, – сохраняйте спокойствие, и никто не пострадает.

– Бейте эту мерзавку! – крикнул вожак, и вся банда набросилась на неё.

Возле стены мгновенно образовалось месиво из падающих тел, взлетающих кулаков и ныряющих вниз голов. Переулок огласили крики, звуки резких ударов и стоны. Предводитель, отскочив в сторону и придерживая повреждённую руку, жадно пытался рассмотреть детали наказания этой соплячки, но драка завязалась столь стремительная и объёмная, что он ничего не мог понять.

Видно было только, что схватка разгорелась не на шутку: Оборотень выпал из боя с разбитым носом, Койот уже лежал на асфальте, не шевелясь, а лучший боец стаи – Бульдог – заполз на четвереньках на газон и, кажется, стал есть траву. Прошло с полминуты, но исход битвы оставался непонятным.

– Да с кем это вы дерётесь? – завопил изумлённый Большой Волк.

Из кучи тел раздался неприятный хруст и отчаянный вопль.

– Загадка! Но, кажется, их захватил сам процесс… э-э… жертвоприношения, – иронично хмыкнул кто-то.

Предводитель резко повернулся и увидел странную девчонку – целую и невредимую, да ещё и издевающуюся! Он заревел и бросился на неё как разъярённый бык. Но выбранная им траектория загадочно искривилась, он налетел на своих волков, споткнулся и воткнулся головой в стенку.

Раздался сочный омерзительный звук раскалывающейся тыквы, но череп главного волка выдержал – он был крепче бетонной стены.

Меркнущим сознанием вожак услышал приближающуюся полицейскую сирену и задумчивый голос девчонки:

– Какое удовольствие они нашли в этом культе силы? Я ещё могу понять, что они деньги не любят… Но почему они так гордятся своим невежеством?

Джерри, услышав сирену, выскочил в тревоге на улицу и с облегчением увидел Никки, подходившую к кафе.

– Ты где застряла? – озабоченно спросил он. – Твоё мороженое давно готово.

– Наблюдала за одним интересным религиозным обрядом, – беззаботно сказала Никки.

Джерри увидел, как из ближайшего переулка полицейские выводят хромающих окровавленных парней с руками в наручниках, а медики выносят одно за другим стонущие тела.

– Это не ты их побила? – спросил Джерри, глядя с подозрением на Маугли.

– Джерри, – заявила Никки тоном чопорной английской леди, – я никогда не начинаю драк. Да ещё на улице – фи!

Но, вообще говоря, это был весьма уклончивый ответ – в стиле Ниро Вульфа.

– Много ли в Шрёдингере школ? Сколько стоит обучение в таких школах? – Никки, лакомясь мороженым, успевала расспрашивать друзей.

– Здесь всего одна школа, – ответил Джерри, – и она бесплатная.

– Ух ты, здорово! – обрадовалась Никки за счастливых детей Шрёдингера.

– Ничего хорошего, – усмехнулся её наивности Джерри. – Большинство выпускников этой школы едва знают таблицу умножения, с трудом читают и пишут.

– Не может быть! – не поверила Никки.

– Так гласит официальная статистика, – поддержала Джерри Марина. – Образование в бесплатных публичных школах просто ерундовое.

– Но почему же их не учат всему остальному? – поражалась Никки.

– Невозможно ничему научить людей, которые не хотят учиться, – безапелляционно заявила Марина. – Формально им преподают те же предметы, что и нам, хотя и на совершенно другом уровне. Но из этого они мало что извлекают. Поэтому реальная основная задача подобных школ – социально адаптировать этих шалопаев, а вовсе не научить их высшей математике.

– Социально адаптировать? – нахмурилась Никки.

– Это означает, что выпускники должны без проблем вписаться в общество – послушно работать на низкооплачиваемой работе и не нарушать закон, – сказал саркастически Смит.

– Но ведь если они получат хорошее образование, то их заработки будут выше и жить они будут лучше, – не успокаивалась Никки.

– Очень трудно получить хорошее образование в школе, где большинство школьников не хочет учиться, а учителя издёрганы и ориентируются в преподавании на средний уровень учеников, который как раз не средний, а очень низкий, – отметил Смит. – Образование – типичная двухфазная система, состоящая из частных колледжей – очень дорогих и хороших, сравнимых с нашей Школой, где учится элита, и из отвратительных бесплатных школ для социальных низов. А плохое образование автоматически приводит к тому, что из этих низов выбраться очень трудно. Фактически возникла кастовая система…

– Пошли, дурацкое шествие закончилось, – скомандовала и встала из-за стола Марина.

Они погуляли по Шрёдингеру, зашли в его маленький чахлый парк с фонтаном посередине – никакого сравнения с колледжским парком или лесом, – побывали в шоколадной лавке, в местном супермаркете и прошлись по интереснейшим магазинчикам земных древностей и космических диковин.

Никки внимательно присматривалась к работающим в Шрёдингере людям, среди которых мелькало много недавних школьников, явно не из Колледжа. Эти подростки уже не собирались учиться дальше и устраивались официантами, продавцами и разносчиками.

В жилом квартале Никки пристально оглядела улицу небогатых двухэтажных домов, стиснутых друг с другом, как зерна в кукурузном початке, – в таких жилищах обитало большинство населения Шрёдингера.

Построенные из тонкого дешёвого пластика дома производили мрачноватое впечатление. Никки неприятно удивило и полное отсутствие деревьев на жилых улицах. Возле углового дома усталая женщина гуляла с ребёнком, одетым в полосатый комбинезончик, здорово напоминающий робу древнего каторжника.

– Для чего здесь эти люди? – спросила Никки у Робби. – Почему они не улетают на Землю? С их здешней работой легко справятся роботы.

– Ты ничего не понимаешь в лунной политике, – усмехнулся Робби. – У этих людей есть высокая миссия, о которой, впрочем, они не подозревают.

– Объясни толком, мудрец! – фыркнула Никки.

Робби не стал капризничать:

– Первыми поселенцами на Луне были герои – астронавты, инженеры и учёные. Они строили первые купола, закладывали оранжереи и монтировали установки для переработки лунного реголита, состоящего из оливина, плагиоклаза, клинопироксена, ильменита и даже металлического железа.

– Железа? – удивлённо воскликнула Марина.

– Да, чистого железа – редкой штуки на Земле с её окисляющей атмосферой, – подтвердил Робби. – Из реголита можно получить любое нужное количество и других металлов – алюминия, титана, магния – вопрос только в энергии. Но Луна оказалась богатой и на изотоп гелий-3 – идеальное топливо для термоядерных реакторов. Поэтому здесь возникла сеть мощных электростанций, и освоение Луны превратилось в прибыльное дело: дешёвая лунная энергия не только хлынула на Землю, но и преобразила жизнь космических поселенцев; автоматические установки по выплавке металлов и изготовлению бетонных плит из реголита обеспечили бурный рост городов и оранжерей. Жизнь на Луне стала дешевле, чем на Земле, – при сравнимом уровне комфорта. И это породило первый социальный кризис на Луне.

– Почему улучшение жизни вызвало кризис? – заинтересованно спросил Смит.

– Земные государства, особенно перенаселённые, стали поощрять лунную эмиграцию своих граждан. Это смягчало проблемы земной политики, а также расширяло присутствие этих государств на Луне. Ведь парламент Лунной Республики формируется с учётом национальной принадлежности жителей. Поэтому местные жители служат своей численностью интересам земных государств, гражданство которых они сохраняют.

– А из-за чего возник кризис? – уточнила внимательно слушающая Никки.

– Из-за отсутствия достаточного числа рабочих мест на Луне. А безработица – даже сытая, на хорошем пособии – порождает преступность, распространение наркотиков и волну насилия. И Лунной Республике пришлось заняться социальным обустройством бурно растущего населения. И теперь каждый житель имеет работу – потому что денежное пособие получают не безработные, а работодатели, которые принимают их на работу. Любую работу. Большая часть жителей лунных куполов не нужна на Луне, но ещё меньше они нужны на Земле.

– Как-то унизительно – делать работу, которую мог бы сделать кибер, – насупился Смит.

– Да, мы, роботы, можем делать почти всё без вас, людей, – заявил нахальный Робби. – Но до чего же скучен будет город, в котором живут одни киберы! Вы, люди, с одной стороны – просто крупные лягушки, а с другой стороны – так приятно непредсказуемы. Пусть вы будете – на всякий случай.

Марина хмыкнула и с опаской покосилась на Робби.

– Здесь, в Шрёдингере, любопытно, – сказала задумчиво Никки, когда они усаживались в тележку, – надо будет приехать сюда завтра или послезавтра.

Она обернулась и посмотрела на зачем-то разрисованные стены станции подземки. На стеклянных дверях перрона, сквозь которые ребята смогли пройти, только предъявив колледжские чипы-жетоны, сидела большая жёлтая пчела, и Никки показалось, что пчела смотрит на неё сквозь стекло. «Что она тут ест? – подумала Никки. – Здесь почти нет цветов…»

Джерри включил мотор тележки, и станция Шрёдингера съёжилась сначала в светлое пятно, а потом и совсем исчезла за плавным поворотом тоннеля.