Глава 4 ЛАГЕРЬ БОЕВИКОВ, 17 КМ ЮЖНЕЕ РАЙОННОГО ЦЕНТРА ШАЛИ 4.09, среда, 20-00

От румянящихся на самодельных деревянных шампурах кусков баранины поднимался аромат жарящегося мяса и сухого виноградного вина. По случаю визита к командиру дорогого гостя длиннорукий Ахмед – личный повар и телохранитель Ильяса Бисламова – перед жаркой два часа вымачивал мясо в молодом вине. Аромат готовящегося шашлыка, безусловно, чувствовали и другие бойцы отряда, но путь к мангалу преграждали выставленные Бисламовым телохранители, и рядовым боевикам оставалось только принюхиваться. Остатки туши забитого барашка, после того как Ахмед вырезал из нее самую аппетитную часть, тоже пошли на шашлык. Разделанную тушу жарили на углях еще в трех частях лагеря. Но доносящийся оттуда запах не шел ни в какое сравнение с ароматом, распространяющимся от мангала у командирской палатки. Мангалом Ахмеду служила разрезанная вдоль и вкопанная в землю стальная бочка. Но несмотря на явную кустарность использованных поваром мангала и шампуров, шашлык обещал получиться отменным. Чувствуя это, стоящие неподалеку Ильяс Бисламов и один из двух его гостей с одобрительными улыбками на лицах взирали, как Ахмед ловко переворачивает над заполняющими самодельное железное корыто углями обструганные прутья с нанизанными на них кусками баранины, покрывшимися румяной корочкой.

Лицо второго гостя – рослого широкоплечего человека со смуглой кожей и трехдневной щетиной на небритых щеках, напротив, выражало полную сосредоточенность. Он был голоден не меньше своего хозяина, вполголоса беседующего с чеченским полевым командиром. Но собственный голод волновал его постольку-поскольку. При необходимости он мог обходиться без пищи сутками. Его главной заботой была безопасность хозяина и двух пластиковых пакетов со ста тысячами долларов в собственном рюкзаке. Сопровождая хозяина, он пронес эти деньги через четыре границы и вот теперь наконец добрался до конечной точки маршрута. Но пока деньги оставались при нем, телохранитель со смуглой, даже для Кавказа, оливковой кожей не расслаблялся. Его взгляд фиксировал спину чеченского полевого командира, руки присевшего возле мангала повара, оружие стоящих вокруг командирской палатки телохранителей и передвижение расхаживающих по лагерю боевиков. Свои руки гость сложил на широком поясном ремне, на котором в открытых кобурах висели двадцатизарядный российский «стечкин» и немного уступающая ему по размерам пятнадцатизарядная итальянская «беретта». При малейшей опасности гость готов был выхватить оружие и всадить пулю в голову любому, кто попробовал бы покуситься на его хозяина или спрятанные в рюкзаке деньги. Он без колебания застрелил бы и самого Ильяса Бисламова, нисколько не заботясь о том, что по лагерю расхаживают два десятка боевиков чеченского полевого командира, вооруженных автоматами, легко прошивающими его кевларовый бронежилет. Но вокруг пока все было тихо, и руки телохранителя спокойно лежали на поясном ремне, слегка соприкасаясь с кожей пистолетных кобур.

Но он не был бы так спокоен, если бы знал, что из густых кустов на склоне холма, у подножия которого был разбит лагерь, за всем происходящим у палатки Ильяса Бисламова внимательно наблюдают два человека. Один из них – рослый мужчина с широкими плечами и перебитым носом – отнял от глаз бинокль и завистливо произнес:

– Ахмед блюдо притащил. Значит, шашлык уже готов, сейчас жрать будут.

– Ты голоден? – тут же поинтересовался у него второй наблюдатель, невысокого роста, в черной вязаной шапочке на голове, натянутой на лоб до самых бровей.

– Нет, – ответил ему первый и обиженно добавил: – Гречка с тушенкой – разве это еда?

Мужчина в шапочке едва заметно усмехнулся:

– Если бы это мы платили Бисламову деньги, а не он нам, то такой шашлык он собственноручно жарил бы для нас каждый вечер.

Первый наблюдатель презрительно скривился:

– Да если бы мы сегодня не расшлепали эту колонну, он бы мог вообще никаких денег не получить. Знал, что скоро явятся курьеры с очередной подачкой, вот нас и нанял. Сейчас, наверное, расписывает им, как ловко его бойцы расправились с неверными. – Немного помолчав, наблюдатель неожиданно для собеседника без всякого перехода добавил: – Интересно, сколько они ему платят? Может, следовало перехватить курьеров по дороге, вытрясти их мошну, и дело с концом? Это куда безопаснее, чем подставляться под пули.

Своим вопросом он попал в точку. Подобные мысли уже не раз посещали человека в черной вязаной шапочке. Но после недолгих размышлений он ответил:

– Ничего не выйдет. Чтобы провернуть такое дело, необходимо знать маршрут курьеров, места, где они останавливаются. Нужны осведомители, а у нас их пф… – вместо окончания фразы он выпустил воздух между плотно сжатых губ. – В общем, наберись терпения, Боксер. Закончим дело, получим с Бисламова бабки. И тогда сможешь махнуть хоть в Турцию, хоть в Испанию или еще куда подальше.

– Да, уж там я оторвусь, – первый наблюдатель мечтательно закатил глаза. – Налопаюсь от пуза и натрахаюсь вдоволь.

Размечтавшись, он не заметил, как только что появившаяся улыбка исчезла с лица его собеседника. И уж тем более не услышал его мысленный ответ: «С теми деньгами, которые нам платят «чехи», только это и остается».

А у своей палатки чеченский полевой командир тем временем продолжал обхаживать, в прямом и переносном смысле, дорогого гостя.

– Сейчас перекусим, выпьем, и вы, дорогой Мухаммед, сможете отдохнуть с дороги. Ахмед – настоящий мастер. Такой шашлык готовит, во рту тает! – добавил он и, картинно сложив трубочкой свои широкие губы, поцеловал кончики пальцев.

Ни к одному из предыдущих курьеров Ильяс Бисламов не обращался столь уважительно и уж тем более не приказывал зарезать для угощения гостя самого жирного барана. Но сейчас что-то подсказывало Бисламову, что двое появившихся в его отряде новых людей – не простые курьеры. Уверенный взгляд и властные манеры старшего выдавали в нем человека, привыкшего повелевать. В той организации, которую он представлял, такой человек, по мнению Бисламова, не мог занимать низовое положение. Да и его дюжий охранник с двумя пистолетами на поясе, глядящий на всех лютым зверем, тоже придавал веса своему господину. «Курьер определенно не тот, за кого пытается себя выдать, – рассуждал Бисламов, продолжая расписывать достоинства своего повара. – Скорее всего, это инспектор, направленный проверить, как тратятся выделяемые его организацией деньги. В таком случае сегодняшняя вылазка Блэка и его людей оказалась весьма кстати. Есть что представить инспектору».

– Можно снимать, Ильяс! – мысли Бисламова оказались прерваны возгласом Ахмеда, сбрызнувшего шампуры остатками сухого вина.

Лицо Ильяса Бисламова сейчас же расплылось в широкой улыбке. Он слегка тронул своего собеседника за плечо и, вытянув руку в сторону распахнутой палатки, произнес:

– Прошу вас, дорогой Мухаммед, и вас…

Полевой командир замешкался, не зная, как назвать своего второго гостя. Появившись в отряде, Мухаммед не представил своего сопровождающего, а за все время тот так и не произнес ни единого слова. Он сказал, словно в пустоту. Охранник не двинулся с места и, лишь получив утвердительный кивок хозяина, вошел в палатку, где на застеленном белой скатертью топчане была разложена зелень, еще теплые куски специально подогретого лаваша, расставлены блюдца с острыми ткемали и аджикой, а также стеклянные стопки, кувшин самодельного вина и пара бутылок водки. Последним в палатку вошел подпоясанный платком, вместо фартука, Ахмед с большим металлическим блюдом в руках, на котором горкой лежали снятые с мангала шампуры.

– Кушайте на здоровье, – произнес Ахмед и, поставив блюдо в центр импровизированного стола, тут же удалился.

Кавказские и мусульманские обычаи не велят вести во время трапезы серьезные разговоры. Лишь после еды, когда голод будет утолен, следует переходить к делу. И Ильяс Бисламов поддерживал предложенную Мухаммедом беседу, вынужденно отвечая на вопросы своего гостя. Сопровождающий Мухаммеда охранник участия в беседе не принимал, как не притронулся и к предложенным Бисламовым напиткам, лишь молча поглощал куски мяса, с сосредоточенным видом пережевывая их мощными челюстями. Следуя за наводящими вопросами Мухаммеда, Ильяс Бисламов рассказал о славном боевом пути своего отряда, о безграничном мужестве воюющих под его командованием горских мужчин, о том уроне, который они нанесли русским шакалам, не забыв при этом упомянуть и о трудностях, которые испытывает его отряд. Причиной всех трудностей, по словам полевого командира, являлось недостаточное финансирование чеченцев-патриотов их братьями-мусульманами из других странах. Бисламов считал, что после таких слов курьер сразу достанет привезенные деньги и с извинениями за задержку передаст их в его руки. Но Мухаммед проигнорировал его откровенный намек. Те же обычаи кавказского гостеприимства не позволяют хозяину самому переходить к деловой части беседы, оставляя это право гостю. Но гость явно не торопился вручить посланные отправителем деньги, и Бисламов решил сам напомнить курьеру о его прямых обязанностях:

– Мы делаем общее дело, сражаясь против неверных. И в этой борьбе рассчитываем на поддержку наших братьев.

Мухаммед проницательно взглянул в глаза Ильясу Бисламову, после чего сделал неуловимый знак охраннику, и тот молниеносно сбросил с плеч свой рюкзак и передал хозяину.

– Иди прогуляйся. Ты мне пока не нужен, – по-арабски обратился Мухаммед к телохранителю, и тот, понимающе кивнув, выбрался из палатки. – Я отправил его прогуляться по лагерю, пока мы будем вести деловой разговор, – пояснил Мухаммед свои действия Бисламову, вновь переходя на русский язык, на котором он изъяснялся с полевым командиром.

Бисламов кивнул в ответ, хотя в произнесенной гостем фразе понял только одно слово – «иди». Знание иностранных языков не являлось отличительной чертой бывшего приемщика ломбарда. Курьер тем временем распаковал рюкзак своего охранника и, вытащив оттуда один из пластиковых пакетов с деньгами, перебросил его через стол на колени к Бисламову. Пальцы полевого командира жадно впились в защищенные целлофаном банкноты.

– Сколько здесь? – не в силах совладать с собой, дрогнувшим голосом спросил он.

– Пятьдесят тысяч, – спокойно ответил Мухаммед.

– Как пятьдесят?! – непроизвольно вырвалось у Бисламова. – Ведь вы должны были привезти сто тысяч!

– Вы что-то путаете, уважаемый Ильяс, – с легкой улыбкой на лице ответил курьер. – Мы привезли вам именно ту сумму, которую и должны были привезти. Это вы первоначально вели разговор о ста тысячах долларов, но… – Мухаммед картинно развел руками. – Мы тоже испытываем трудности. Эти деньги, – он указал взглядом на пакет с долларами на коленях Бисламова, – наши братья собирали по крохам, недоедая и отказывая себе буквально во всем.

Курьер сделал скорбное лицо и поднял глаза на полевого командира. Но глаза того, напротив, вспыхнули ненавистью. За время своей работы в ломбарде Ильяс Бисламов научился отличать по-настоящему дорогие вещи от дешевых подделок. Поэтому, лишь взглянув на руку курьера во время приветственного рукопожатия, сразу определил, что перстень из белого золота с крупным голубым сапфиром на безымянном пальце Мухаммеда стоит не одну тысячу долларов. Цена перстня заставляла сомневаться, что брату-мусульманину, сидящему по другую сторону стола, приходится отказывать себе буквально во всем. Но несмотря на кипевшее в нем негодование, Ильяс Бисламов понимал, что ему ни в коем случае нельзя портить отношения с зарубежным курьером. Если курьеру что-то не понравится или он решит, что Бисламов требует слишком многого, лидеры организации вообще могут прекратить финансирование отряда. А тогда… Бисламову даже страшно было представить, что произойдет тогда. Его боевики разбегутся. Потому что словами, не подкрепленными долларом, не заставишь воевать даже неграмотного пастуха. Да и ему самому придется распрощаться с сытой обеспеченной жизнью. Поэтому все недовольство Ильяса Бисламова ограничилось единственной фразой:

– Очень трудно вести борьбу, не получая поддержки от друзей, столь необходимой в эти тяжелые для нашего народа дни.

– Трудности преходящи. Будем надеяться, что положение изменится, ведь на все воля Аллаха, – ответил Мухаммед и поднял вверх руки, еще раз продемонстрировав Бисламову свой перстень на безымянном пальце.

– На все воля Аллаха, – повторил за курьером чеченский полевой командир.

В этот момент полог палатки распахнулся. Внутрь протиснулся молчаливый охранник Мухаммеда и, заняв прежнее место за столом, обратился к своему хозяину.

– Я нашел их, – произнес он по-арабски. – Отдельная палатка на склоне, выше основного лагеря. Возле палатки часовой, судя по внешности, русский.

«А может, украинец, серб или другой славянин», – мысленно возразил Мухаммед, а вслух уточнил:

– Ты видел только одного?

– Двоих, – чуть помедлив, ответил телохранитель. – Но второго не рассмотрел.

Мухаммед изумленно вскинул брови: чего-чего, а невнимательности за его телохранителем не водилось. Однако он не стал задавать телохранителю уточняющий вопрос, а, вновь переходя на русский, обратился к Бисламову:

– Благодарю за отменное угощение. В полевых условиях редко можно встретить подобный прием, уважаемый Ильяс. После столь сытного ужина мне нужно немного пройтись. – Хитро улыбнувшись Бисламову, Мухаммед добавил: – Ну, вы меня понимаете.

Тот услужливо поднялся со своего места:

– Я покажу дорогу.

Но гость решительно выставил перед собой руку:

– Нет-нет, благодарю. На такую прогулку настоящий мужчина отправляется в одиночку.

С этими словами Мухаммед достал из бокового кармана рюкзака распечатанную пачку бумажных салфеток и, сунув ее себе в карман, выбрался из палатки.

Загрузка...