Атаман Анненков

4. ЭПИЛОГ

Сразу же после бегства остатков анненковских войск за границу особые отделы ВЧК стали выявлять и арестовывать оставшихся на нашей территории наиболее активных организаторов и исполнителей карательных акций, расстрелов, грабежей и погромов. Прокатилась волна процессов над бывшими белогвардейцами, доносчиками, всякого рода пособниками кровавых расправ. Наступила пора возмездия. Решения коллегии Алтайской губернской ВЧК были строги; большинство преступников приговаривались к высшей мере наказания. Одним из первых, кого постигла суровая кара, оказался руководитель комендатуры Усть-Чарышской пристани белогвардейский офицер Афанасий Кузнецов, лично причастный к расстрелам, массовым поркам. Затем пришел черед Иустина Скрипки, составившего и передавшего анненковским карателям списки зачинщиков восстания крестьян села Архангельского. Осуждены и расстреляны участники карательных экспедиций белых Иван Ябров, Анатолий Чанцев, Леонтий Широков, Феодосий Сушенцев, Мартын Паста… На счету каждого из них десятки и сотни безвинно загубленных людей. Примечательно, что большинство вчерашних палачей оправдывались тем, что выполняли приказы своего командования.

Наконец, в июле 1927 года в руках правосудия оказались бывший командующий Семиреченской армией генерал Анненков и начальник штаба генерал Денисов. Судили их в Семипалатинске, в тех самых краях, где до зубов вооруженное белогвардейское войско воевало с бунтующими мужиками, доведенными до отчаяния беззакониями и произволом. Опровергать творимые бесчинства и зверства было просто невозможно. Но если непосредственные исполнители карательных акций ссылались на приказы свыше, то Анненков стремился убедить суд в том, что массовые расстрелы, порки и грабежи чинились по собственной инициативе вышедшей из-под контроля и не подчинявшейся командующему полуанархической сворой. Иначе говоря, снимал с себя всякую ответственность за грабежи, поруганных женщин, тысячи замученных и уничтоженных людей. А ведь это был человек, который не просто боролся с Советской властью. Он сам яростно рвался к власти, во имя ее хладнокровно переступал через бесчисленные жертвы, исковерканные людские судьбы, равнодушно взирал на сиротские и вдовьи слезы. Неприятие или даже малейшее недовольство простого землепашца насаждаемыми Анненковым порядками пресекались жесточайшим насилием. Военный диктатор по натуре, Анненков не видел иного способа устройства общественной жизни, кроме как по законам солдатской казармы и муштры. Насаждалось же такое устройство методами откровенного террора.

Сегодня еще приходится иногда встречаться с различными подходами к определению причин провозглашения «красного террора» и последующего сурового преследования за всякую контрреволюционную деятельность. Не будем останавливаться на перегибах. О них разговор особый. Но если не касаться конкретных акций, связанных с посягательствами на жизнь руководителей социалистической революции, то репрессии были спровоцированы массовым белым террором. Ответом на насаждавшийся белогвардейским войском, прежде всего его генералитетом, белый террор стел «террор красный».

Может, Анненков был прав, что в какой-то момент упившиеся кровью головорезы стали неуправляемы, чинили погромы, грабили и убивали без оглядки на своего командующего. Однако таковыми их сделал он, Анненков. Атрибутика из черепа с человеческими костями, розги, плети, незаконные расправы без суда и следствия, зверские казни — все это насаждал сам атаман, в основном все делалось по его личному приказу и исполнялось тотчас, в его присутствии.

Такая вот альтернатива существовала в качестве силы, противодействовавшей Советской власти. Нетрудно представить, в какой страшный мрак могла погрузиться страна при ином исходе гражданской войны. Не за то боролись Анненков и ему подобные, чтобы, выйдя победителями, уступить кому-то власть и сойти с исторической арены.

«Мятежный» атаман Анненков расстрелян по приговору военной коллегии Верховного Суда СССР, тем самым он разделил участь своего верховного предводителя — адмирала Колчака. Судили его принародно и воздали сполна. На этом можно бы и закончить наше повествование.

И все же придется его еще немного продолжить. В одном из февральских номеров номеров «Комсомольской правды» за 1991 год помещена пространная статья о Колчаке. Ее автор, описывая заслуги адмирала в исследовании Севера, сокрушался по поводу того, что многие жители Иркутска не знают места расстрела бывшего Верховного правителя Сибири. Там сейчас валяются пустые разбитые ящики, какие-то грязные свертки и банки…

Пускай нас обвиняют в отсутствии национального патриотизма, но мы никогда не станем ратовать за светлую память об этом человеке. Север обследовали бы и без него, что, кстати, продолжается и в наши дни. А вот за насаждавших белый террор анненковцев, семеновцев, каппелевцев и им подобных, которыми командовал Колчак, не будет ему народного прощения. Вспомним, ведь именно он, Верховный правитель, послал Анненкова на подавление восставших против белогвардейского гнета жителей Славгородского уезда. Не кто иной, как Колчак, поощрял атамана за кровавую расправу над безоружными мужиками и пожаловал ему за это генеральский чин. Так что от установления памятника тем, кто посеял ветер гражданской войны, давайте пока воздержимся. Для нас, скажем откровенно, единственная безвинно загубленная жизнь простого русского землепашца, ребенка, старухи дороже всех адмиральских заслуг Колчака и боевых отличий самозванного атамана Анненкова.