Атлантида. История исчезнувшей цивилизации

Глава 3. Изучение исторических источников об Атлантиде

Перед тем как нам продвинуться дальше, необходимо подвергнуть тщательному изучению находящиеся в нашем распоряжении источники об Атлантиде, учитывая при этом как их историческую достоверность, так и содержащиеся в них конкретные факты. Что касается рассказа Платона, то многие из его комментаторов, от Прокла до Джоветта, высказали мнение, что это была всего лишь басня, «благородная ложь», изобретенная Платоном. «Мне кажется, – говорит Арчер Хинт, – что невозможно определить, выдумал ли Платон всю эту историю с начала до конца, или же она действительно представляет в большей или меньшей степени некую египетскую легенду, принесенную на родину Солоном». В другом месте он отмечает невероятность этой истории. Еще он упрекает Штальбаума, разделившего неверное, по его мнению, истолкование платоновского повествования Проклом, который утверждал, что этот рассказ – «не простой плод воображения, а изложение фактов, которые в действительности произошли». Платон же чрезвычайно ясен в этом моменте. В «Тимее» он делает акцент на историческую достоверность своего рассказа сразу в нескольких местах. Повествование, – как он говорит, – удивительно, но все же совершенно правдиво». Солон и вправду намеревался сделать его сюжетом эпической поэмы, Критий помнил историю очень ясно, слышав ее еще ребенком, и она неизгладимо запечатлелась в его памяти «подобно выжженным картинкам» на глиняных плитках. Он заставил Сократа в «Тимее» сказать следующее: «Дело в том, что это не выдуманный рассказ, но истинная история, что очень важно». В «Критии» Платон далее заставляет своего героя говорить, что у его прапрадеда рассказ об Атлантиде был записан. Таким образом, Платон особенно подчеркивал историческую достоверность этого рассказа.

Факт посещения Солоном Египта также кажется несомненным. Плутарх в своей «Жизни Солона» и «De Iside et Osiride» утверждает, что Солон посетил Египет и говорил со жрецом Сончисом в Саисе. Именно таково, согласно Клементу Александрийскому, было имя жреца, обучавшего Пифагора египетской науке. Прокл в своем трактате, посвященном Тимею, сообщает, что Платон также посетил Египет и беседовал в Саисе со жрецом Патенеитом, а в Гелиополе со жрецом Очлапи и в Себенните со жрецом Этимоном. Он упоминает также, что Патенеит, несомненно, тот самый жрец, на которого ссылался Платон в «Тимее».

В «Критии» говорится, что Солон написал большую эпическую поэму об Атлантиде и что его высказывания об этой истории дошли до молодого Крития. Он узнал их от своего дедушки, Крития, сын Дропида. Этот второй Критий, согласно генеалогии, сохраненной Проклом, был кузеном матери Платона. Аст и Кляйн в своих критических анализах работ Платона считают, что именно он впервые принес рассказы об Атлантиде из Египта. Плутарх явно поддерживает утверждение Платона, что Солон намеревался написать поэму об Атлантиде, но был вынужден отказаться от этого намерения из-за своего преклонного возраста. В «Тимее» Платон красноречиво выражает свое сожаление по поводу того, что он так и не осуществил свой замысел. Мартин в своей «Dissertation sur l’Atlantide» высказал обоснованное предположение, что Платон, осознавая свое родство с Солоном, благородно попытался выполнить намерение родственника и для этой цели использовал дошедший до него материал, положив его в основу своего рассказа.

Крантор, который умер тридцатью тремя годами позже Платона и был одним из наиболее известных его комментаторов, заявляет, что в его время египетские жрецы показывали грекам некие колонны или столбы, на которых, как они уверяли, была записана история Атлантиды. И разумеется, хорошо известно, что Саис, где Солон услышал историю об Атлантиде, был тесно связан с Грецией. На самом деле это был центр греческой культуры. В период своего наибольшего расцвета, где-то между 697-524 годом до н. э, один из его властителей, Псамметик, удерживался на троне при помощи греческих наемников. Он дал своим сыновьям греческое образование и поощрял греков приезжать в его город. Сближению Саиса и Афин особенно способствовало их поклонение одному и тому же божеству – Нейт-Афине. Отсюда возникло предположение, что Кекроп[13] был главой колонии саитов в Афинах. Жрецы Саиса, кажется, действительно заискивали перед афинянами, обнаруживая похожие черты между аттическими и египетскими социальными учреждениями. В Саисе даже существовал отдельный греческий квартал. Эллинский элемент в Саисе был настолько силен, что ходили даже споры о том, кто кого колонизировал – саиты Аттику или афиняне Саис.

Если жрецы Саиса и вправду передали историю Атлантиды Солону, они почти наверняка должны были рассказать ее многим другим грекам, с которыми поддерживали постоянный контакт. Отсутствие какого-либо другого подтверждения этой предполагаемой передачи информации неудивительно, если мы примем во внимание то, что контактировали они в основном с эллинскими торговцами. Но если рассказ Платона не был унаследован от Солона и имел египетское, но не саисское происхождение, то его могли бы опровергнуть тысячи греков, и это опровержение обязательно достигло бы Афин, принимая во внимание чрезвычайный интерес, вызванный повествованием Платона в античном мире.

Рассматривая совершенно иной аспект платоновской истории, можно только удивляться, насколько точно обстоятельства его повествования совпадают с данными археологии, сообщающей нам о происхождении цивилизации ранней Европы. Это обстоятельство будет рассмотрено в деталях позже. Здесь достаточно сказать, что приблизительная дата вторжения с Атлантиды, указанная Платоном, согласуется со временем переселения азилийско-тарденозианских народов – предков иберийской расы – в Европу и в те европейские и африканские области, которые он считал подвластными Атлантиде. «Ливия до Египта и Европа до границ Этрурии» точно являются теми регионами, в которых протоиберийцы обрели родину.

В «Тимее» утверждается, что Афины освободили Европу от тирании Атлантиды. Совершенно очевидно, что в то время (9600 г. до н. э.) не было никаких Афин, на которые ссылается Платон. Эта дата отстоит на тысячи лет от первой египетской династии, и все относящиеся к этому периоду находки на месте Афин – всего лишь немного глиняных черепков времен неолита или нового каменного века. Тем не менее, как мы видим, Европа и Африка вовсе не находились тогда в состоянии презренного варварства, и вполне возможно, что смутные воспоминания о сопротивлении, оказанном местными жителями надвигающимся ордам протоиберийцев, сохранялись в веках.

«Но позднее, – заметил египетский собеседник Солона, – когда пришел срок для невиданных землетрясений и наводнений, за одни ужасные сутки вся ваша воинская сила была поглощена разверзнувшейся землей; равным образом исчезла и Атлантида, погрузившись в пучину». Здесь необходимо отметить, что греки подверглись разрушительному действию подземной стихии, а жители Атлантиды – морской, и этот фрагмент дает нам ключ к пониманию действительно исторического характера повествования Платона. Афина Паллада, богиня-покровительница Афин, была заклятым врагом Посейдона, основателя Атлантиды и ее божества-эпонима. Борьба между Афиной и Посейдоном за владение Аттикой широко освещена в греческой мифологии. Один из древних комментаторов Платона утверждает, что победа афинян над атлантами была изображена на символическом пеплуме – одеянии, которое подносили богине на Малых Панафинеях, празднике в ее честь. Отсюда можно сделать вывод, что битва между афинянами, людьми Афины, и атлантами, народом Посейдона, или Нептуна, бога моря, имела для первых реальный исторический характер, сохраненный в народной памяти. Попутно заметим, что Панафинеи были основаны по крайней мере за 125 лет до Платона. Таким образом, если мы принимаем на веру утверждение комментатора о войне между афинянами и атлантами, мифологической или же исторической, должно было быть хорошо известно афинянам более чем за столетие до Платона; и это сразу опровергает расхожее предположение, будто он сам сочинил эту историю.

«В то, что рассказ был полностью выдержкой Платона, – отмечает проницательный Филипп Смит в своей статье «Атлантида» в «Словаре греческой и римской географии» Уильяма Смита, – верится с трудом. Эта легенда найдена и в других формах, и непохоже, чтобы они были скопированы с Платона». Все это напоминает нам о цитате Страбона из Посидония, согласно которой разумнее верить, что Атлантида некогда существовала и затонула, чем говорить, будто «ее создатель заставил ее исчезнуть».

Если утверждение относительно пеплума истинно, то можно предположить, что Платон просто положил местный миф в основу своего рассказа. Почему же тогда он акцентировал внимание на истинности этого повествования и почему ссылался на египетский источник? Совершенно очевидно, что Платон должен был знать об афинской версии предания, изображенной на пеплуме. Он мало говорит о ее местном признании, хотя он, должно быть, хорошо знал, что история имела непосредственное отношение к празднику Панафиней, и возможно поэтому он расценивал знание афинян об этих событиях как общеизвестное и бесполезное для упоминания. В диалоге «Тимей» Сократ говорит, что этот рассказ особенно подходит для праздника богини и что Платон знал об его связи с праздником Панафиней.

Возможно, он сделал акцент на египетскую версию, чтобы придать рассказу более древний колорит. Для подтверждения того, что неосведомленному человеку могло показаться обычным местным преданием, не имеющим никакого исторического свидетельства, которое без сопоставления с египетскими сведениями могло бы быть принято за сказку. Действительно, вполне возможно, что Платон именно намеревался проиллюстрировать таким образом свои политические идеи.

Помятуя о борьбе между Афиной Палладой и Посейдоном, которая, судя по всему, имела определенное отношение к греческой легенде об Атлантиде, мы вряд ли удивимся заметке в «Оккультном обзоре» за сентябрь 1923 года, где сообщается об обнаруженных в «Одиссее» Гомера дополнительных свидетельствах причастности Атлантиды к этой мифологической вражде. Возвращаясь из-под Трои, Одиссей высаживается на острове Циклопов, и только отчаянными усилиями ему удается избежать опасности. Действительно, как пишет автор статьи: «В «Одиссее» Гомер рассказывает о герое, чьи скитания и приключения на самом деле были одной длительной борьбой с Посейдоном, то есть с божеством Атлантиды». На острове Огигия, где он оказался пленником чаровницы Калипсо, дочери волшебника Атласа, ему помогает Афина, взявшая его под свою защиту. Здесь мы снова еще раз обнаруживаем противостояние афинской богини с божеством Атлантиды, и на сей раз это обстоятельство, более чем что-либо иное, проливает свет на ссору с Атлантидой. Таким образом, мы видим, что Афина Паллада находится в двойной связи с персонажами, представляющими Атлантиду. Тот факт, что она встает на сторону Одиссея против Посейдона – бога Атлантиды – и против его внучки, Калипсо, дочери Атласа, усиливает предположение о ее связи с переданным выше мифом об Атлантиде.

А фраза – «с тех пор и по сей день море в этих местах несудоходно и недоступно из-за обмеления, вызванного огромным количеством ила, который оставил после себя осевший остров», – многократно подтверждается многими античными авторами. Скилакс из Карианды, писавший еще до Александра Великого, приблизительно в одно время с Платоном, утверждает в своем «Periplus», что Керн, остров близ Атлантического побережья Африки, «находится в двенадцати днях плавания за Геракловыми столпами, в месте уже не судоходном из-за мелководья, грязи и морских водорослей. Морская водоросль там шириной с ладонь, и к тому же она острая и колючая».

Приблизительно в 500 году до н. э., выйдя из Карфагена на поиски неведомых стран, Гимилко отделился от Ганно и, согласно поэту Фесту Авиену, столкнулся «с водорослями, мелководьем, штилем и прочими опасностями в Атлантике». Авиен писал об этом примерно в IV столетии н. э., но уверял при этом, что всего лишь повторил рассказ Гимилко. Он писал: «Даже слабое дуновение не подгоняет корабль вперед, настолько слаб ветер этого спокойного моря. Он (Гимилко) также добавляет, что среди волн там очень много морских водорослей, часто тормозящих судно. Он говорит, что море неглубоко и что поверхность земли лишь слегка покрыта водой. Вокруг них снуют морские чудовища, и дикие звери плавают среди вялых, медленно движущихся судов». В другом месте Авиен добавляет: «Дальше на запад от этих столпов расположено бескрайнее море». Гимилко упоминает здесь, что… «ни один корабль не плавает в этих водах, потому что нет ветра, подгоняющего корабли… а еще потому, что завеса тьмы скрывает дневной свет и туман всегда прячет море от взора».

Аристотель в своей «Meteorologica», также отмечает, что море за Геракловыми столпами было грязно, мелко и почти не возмущаемо ветрами. Аристотель был в свое время учеником Платона, и это, кажется, служит лучшим доказательством того, что утверждение последнего основано на хорошо доступной информации, скорее всего представленной финикийскими или греческими моряками.

Помимо этого классического свидетельства о несудоходности Атлантики, мы имеем данные, датируемые значительно более поздним периодом. По свидетельству арабского автора Эдриси, некие мавританские моряки из Лисабона, отправившиеся в плавание через Атлантику в поисках земли где-то между VIII и XII столетиями, столкнулись с несудоходностью океана и были вынуждены изменить свой маршрут, достигнув в итоге одного из Канарских островов. Карта Пизигани 1367 года также имела пометки, настоятельно не рекомендующие попытаться переплыть несудоходный участок океана за Азорскими островами, вблизи Саргассова моря.

Теперь мы переходим к разбору «Крития». Прежде всего удивляет утверждение Крития, что жрецы Саиса уже придали именам атлантов египетское звучание и что он (Критий) был вынужден перевести их на греческий. Если бы эта история была выдумана, он вряд ли бы взял на себя труд прояснять эту деталь. Однако сложно себе представить, как такие имена, Посейдон или Атлас, могли бы быть переведены на египетский. У египтян не было божества, соответствующего Посейдону, а также никого, кого можно было бы сравнить с Атласом, держателем Земли.

Однако божества, упомянутые в рассказе Диодора, вполне могли бы иметь и египетское воплощение, и вполне могло бы оказаться, что Критий или даже сам Платон просто вернулись к именам, известным им по местной, афинской версии истории Атлантиды, связанной с Панафинеями. Это вполне объясняет появление в рассказе Посейдона, который, согласно мифу, был близко связан с Афиной Палладой, покровительницей города. Единственное из имен сынов Посейдона, дошедшее до нас в атлантической версии, – это Гадир, который имел в своем владении часть острова возле Геракловых столпов, и эта его часть с тех пор носила имя Гадирической. Это имя соответствует классическому названию района Кадис в Испании, что указывает на близость соседства берегов Испании и Атлантиды.

Топографические детали я намереваюсь обсудить в главе, посвященной географии Атлантиды. Здесь же уместно будет отметить мелкие, но от этого не менее удивительные штрихи. Климат Атлантиды, как явствует из рассказа Платона, представляется очень похожим на климат Канарских островов, но два обстоятельства придают ему отчетливо африканский характер: большие стада слонов, что бродили по болотам, и произрастающий там «плод с твердой коркой», дающий и мякоть, и питье, и масло. Это может относиться только к кокосу. Немало суждений высказано как за, так и против этих фактов. Обитание слонов – современников человека в Южной Европе – археологи обычно считают «недоказанным», но тем не менее нет веских причин сомневаться в недавнем существовании слонов в климатически подходящей для них местности, возможно – африканского типа.

Поскольку правительство и религия Атлантиды будут также рассмотрены отдельно, здесь мы не будем анализировать относящиеся к ним фрагменты рассказа Платона. Но все же вскользь отметим, что наблюдения Платона и о том и о другом не противоречат тому, что мы знаем о ранней азилийской цивилизации в Испании и в Южной Франции. В этих областях поклонялись быку, и описанная Платоном церемония, сопровождающая жертвоприношение, могла бы быть хорошей иллюстрацией к некоторым гуманным фольклорным преданиям о варварских обрядах азилийской эпохи. Кое-какие детали этого обряда сохранились до «классических» времен в бое быков. Бычья травля даже в Англии длительное время, вплоть до начала XVIII столетия, имела полурелигиозное значение и была связана с ритуалом, несомненно, языческого происхождения. То, что она выжила в другой части Европы, может быть также легко показано.

Рассказ Платона об Атлантиде обрывается на полуслове – он остался незаконченным, вероятно из-за смерти автора. Вне всякого сомнения, он ставил себе цель проиллюстрировать свою модель идеального государства. Но было бы неправильно считать, что он написал этот рассказ только для этого. Совершенно естественно, что его второстепенные детали имеют греческий или персидский вид, но совсем не обязательно на этим основании считать, что он задумал этот рассказ только как аллегорию персидской войны, как это многократно утверждалось. В действительности многие из его деталей – например островное и морское положение Атлантиды – делают эту теорию довольно-таки неправдоподобной. Но рассматриваемый в целом рассказ Платона является сам по себе лучшим опровержением такого предположения.

Рассказ Диодора поднимает совершенно иной пласт проблем. Например, он побуждает нас задумываться о том, какое отношение к истории Атлантиды имеет греческий миф о гесперидах. Диодор размещает Атлантиду на западном побережье Африки, в любом случае он «граничит с океаном», но не определяется именно как остров. На самом деле остров Гесперия, населенный амазонками, географически в большей степени соответствует деталям рассказа Платона, за исключением того, что на острове не растет хлеб. Вулканический по природе и подверженный землетрясениям, он богат плодовыми деревьями, стадами овец и коз, так же как и Канарские острова в наши дни.

Но мне думается, что в описании амазонок можно разглядеть сходство с людьми азилийской расы, которые вторглись в Европу приблизительно десять тысяч лет назад, если судить по до сих пор сохранившимся наскальным росписям в пещерах. Эти люди – прародители иберийцев и изобретатели лука. Их женоподобная внешность, манера укладывать волосы в прическу в форме короны, возможно, воспринималась их врагами как проявление женственности. История Атлантиды, как излагает Диодор, может быть понята только в сравнении с элементами греческой мифологии. Сообщение Диодора, что Атлантический остров был поглощен морем, – ценное подтверждение того факта, что спустя почти четыре столетия после Платона вера в затопление определенного региона Атлантики была все еще широко распространена. Мы не должны также игнорировать мнение такого сравнительно раннего автора, как Посидоний, согласно которому рассказ Платона не следует считать беллетристикой, поскольку земля, как известно, подвергалась изменениям. Его точку зрения разделял Страбон, и это показывает, что уже в позднюю дохристианскую эру зародился геологический аргумент в поддержку теории Атлантиды.

И действительно, Филипп Смит в цитированном исследовании пишет: «Те, кто расценивает ее (историю Атлантиды) как чистый вымысел, приписывают ее происхождение очень древнему преданию, имеющемуся еще у Гомера и Гесиода, – оно повествует, что духи умерших героев жили на крайнем западе за рекой Океан, за пределами населенной земли. Весьма вероятно, что невообразимое процветание и счастье Атлантиды было до некоторой степени связано с их поэтическими представлениями о этом крае, – острова, фактически обнаруженные за побережьем Африки, были названы островами Блаженных. Но тем не менее важные фрагменты легенды так и остались необъясненными: ее мифологический характер, ее происхождение от египетских жрецов или из других восточных источников, а также наиболее значительная часть рассказа Платона: предполагаемый конфликт народов Атлантиды с народами Старого Света». Этот проницательный писатель в своих замечаниях зрит в корень проблемы. Он говорит, что, если вера в Атлантиду и в самом деле была мифологической, каким-то образом связанной с религией или просто вымышленной историей греков, сторонники этой теории не могут так просто заявлять это, а должны представить доказательства, объясняющие ее мифологическое происхождение. Нельзя, конечно, со стопроцентной уверенностью утверждать, что все предания основаны на достоверных фактах.

Народы полуцивилизованные или варварские не пускались на сознательные выдумки и не утверждали, что острова Блаженных на западе были местом упокоения павших героев. Можно провести сотни мифов в доказательство того, что такие идеи на самом деле проистекают из западных регионов, откуда и шли ранние миграционные потоки. В связи со стоящей перед нами проблемой весьма любопытно заметить, что в некоторых захоронениях, уже упомянутых, черепа азилийских людей расположены так, что их лица смотрят на запад – знак того, что этому региону придавался особый сакральный смысл. Миф о войне между богами и титанами, как нам кажется, отвечает требованию Смита предоставить доказательство, объясняющее мифологическое происхождение истории Атлантиды.

Что же касается хронологии Платона, то можно доказать абсолютную ее неправдоподобность, если принять во внимание все обстоятельства азилийского вторжения в Европу. Вопрос об ошибочности датировки Платона недавно затронул М.Ф. Бутаван в работе «La veritable Histoire de L’Atlantide», где говорится: «Эта дата, конечно, ошибочна, поскольку в упомянутый период Греческая республика не существовала; цивилизация Египта не существовала; а утверждения жреца Саиса – неправдоподобны. Математический, и прежде всего хронологический аспект, затрагиваемый античными авторами, часто содержит ошибки, и мы в состоянии исправить их на примере с двумя известными ошибочными вычислениями. Народы Средиземноморья и многие другие одно время считали с помощью восьмеричной счетной системы (до начала использования десятичной системы). Авторы, передававшие древние предания, часто забывали адаптировать их к десятичной системе… Например, число девять выпадало, поскольку его просто не существовало в восьмеричной системе».

Насколько я могу судить, для этого утверждения вообще нет никакого фактического основания. Восьмеричная система, возможно, и впрямь использовалась в древней Европе, равно как и система, столь же несходная с десятичной, – в древней Америке, но я не вижу, какое это имеет отношение к хронологии Платона. Представляется более разумным утверждение Бутавана, что, по мнению Евдокса Книдского, который изучал астрономию в Египте и мог достаточно квалифицированно проверить рассказ жреца Саиса, Критий говорил о периоде, равном не девяти тысячам лет, а девяти тысячам месяцев. Это сместило бы дату основания Атлантиды приблизительно к 1400 годам до н. э. или к временам XIX династии в Египте. Но египетская система хронологии, именно на которой, судя по всему, должен быть основан рассказ Платона, была совершенно точно десятичной, а замена лет на месяцы в истории Атлантиды – это, несомненно, новый подход.