Атомный барон

Глава 1. Властелин судьбы

Сомов провел в крохотной сырой одиночной камере больше месяца в совершенно угнетенном состоянии. Жизнь его словно остановилась. Его не выводили ни на прогулки, ни на допросы, он ни с кем не общался и никого не видел. Лишь раз в суки открывалось окошко, через которое ему подавали еду и воду, и тут же захлопывалось обратно. Виктор полностью утратил чувство времени и потерял счет дням. И когда ему стало казаться, что это заточение никогда не кончится, окованная железом дверь камеры со скрежетом отворилась. Арестанту дали возможность привести свой внешний вид в порядок, выдали прежнюю одежду и велели одеваться.

В кабинете для допроса он впервые за долгое время увидел солнечный свет и понял, что сейчас день. Два человека в строгих темных камзолах, застегнутых на все пуговицы, перехватили Сомова у охраны, усадили его на табурет, а сами стали за спиной, положив руки в черных перчатках ему на плечи.

— Пиши — Виктор… — произнес начальник тайной стражи, обращаясь к помощнику за печатной машинкой и на секунду задумался, — Пиши — Виктор Сангин.

Знакомый по прежней встрече сержант пулеметной очередью отщелкал текст, выдернул лист из машинки и подошел к Сомову. Пальцы арестанта вымазали чернилами и аккуратно откатали каждый пальчик на плотном листе бумаги.

— Решили все-таки завести картотеку, господин Гросс? — тихим хриплым голосом спросил Виктор.

Говорить после месяца молчания было немного непривычно и вместе с тем очень приятно.

— Ну да, — ответил герцог, рассматривая получившиеся отпечатки и усмехнулся: — Надеюсь, тебе польстит, что твоя карточка войдет в нее под номером один.

Появился еще один человек с деревянным ящиком на треноге, который Виктору напомнил один старинный земной аппарат. Ящик имел круглое стеклянное окошко, которое нацелили на Сомова, а человек обслуживающий данное устройство скрылся под черной накидкой с другой стороны. На лицевой стороне ящика под окошком имелась медная пластинка с выбитой на ней надписью на вампирском языке. Точно такой же текст имелся на гитарах Виктора с металлическими струнами и в переводе означал — «Сделано в Альтарии». Ярчайшая вспышка магниевого порошка заставила всех непроизвольно моргнуть, а кабинет заволокло белыми клубами дыма. Виктор ошалело смотрел, как собирают и уносят этот древний фотографический аппарат. На языке Останда не было слова фотоаппарат или даже его аналога. Получалось, что или Преан закачал в своего раба устаревший словарь остандского языка или это изобретение появилось совсем недавно.

Фотограф удалился, а Крон достал из ящика стола два браслета, один из которых надел сам, а другой передал Виктору. Браслет состоял из серебряных прямоугольных звеньев, а на центральном квадратном звене имел рельефное изображение человеческого черепа с двумя маленькими кристаллами красного и белого цвета вместо глаз.

— Симпатичный браслетик, — иронично оценил Виктор украшение, предвидя какой-то подвох.

— И функциональный, — добавил Гросс, не обманув его ожиданий, — Надевай. И имей в виду, что теперь, если я захочу, ты умрешь в одно мгновение всего лишь по одному моему мысленному приказу. При попытке снять браслет или удалившись от меня на расстояние дальше визуального контакта, тебя также настигнет смерть. Ты меня хорошо понял? Тогда поднимайся и следуй за мной, мы с тобой кое-куда прокатимся.

Ветер. Как это было прекрасно ощутить на своем лице дыхание ветра, о существовании которого Сомов успел напрочь забыть за время своего заточения. Виктор наслаждался этим ощущением стоя во дворе тюрьмы, пока механик и водитель проводили последние приготовление парового автомобиля — нелепой помеси кареты и небольшого паровозика. О дизайнерах в Осане еще не слышали. Водитель сел на открытое место спереди этого транспортного средства, пара агентов в черном устроилась над ним на козлах, а Гросс и Сомов разместились внутри кабины кареты, которая практически была врезана в середину парового автомобиля. Уродливое железное чудовище застучало поршнями и неторопливо выкатилось за ворота солнечной башни, издавая ритмичные и удивительные звуки, словно это был не механизм, а огромное неповоротливое животное, которое тяжело и громко пыхтело, пробираясь по тесным улочкам. Распугивая прохожих, оно иногда коротко и пронзительно свистело, отчего еще больше походило на живое существо.

Выехали за город. За окном было холодно пустынно и белым-бело, а в кабине тепло и немного дымно.

— Ты знаешь, Вик, несмотря на то, что твой рассказ подтвердился в части твоих похождений по Останду, я тебе все равно не верю, — произнес герцог задумчиво глядя в окно, — Существование другого мира, переход между мирами, это какое-то сказочное чудо. А чудес в реальной жизни не бывает.

— Вы не представляете, насколько это смешно звучит из уст человека, увешанного магическими амулетами, — ответил, грустно усмехнувшись, Виктор, — Но если так, то может, забудем мою невероятную историю, и вы меня просто отпустите. Обещаю, господин Гросс, что я больше ни с кем не стану фантазировать на эту тему.

— Ну да, конечно, не станешь. Ты же и раньше об этом молчал. Только я не вправе тебя отпустить. Потому что если я ошибаюсь, то ты явная угроза для государства. Не хватало еще того, чтобы ты попал в руки к альтам. У меня нет права на ошибку. Именно поэтому мы сейчас и едем к моему другу магистру Тессару Сиану, чтобы развеять мои последние сомнения. Экс герцог самый опытный и сильный маг, которого я только знаю и лучший ученый Останда.

— Он разноглазый? — сразу же оживился Сомов.

— Нет. С чего ты взял? Что за нелепое предположение? Впрочем, ты скоро сам его увидишь. И предупреждаю — никаких фантазий о другом мире. Ни слова об этом. Хватит и того, что вы поговорите о математике.

— Понял, не дурак.

Замок магистра был огромен и больше походил на крепость. Он был окружен глубоким рвом, с откидным мостом и провисшими тяжелыми цепями, имел восемь зубчатых башен по периметру и располагал не только внешними, но внутренними стенами, настолько широкими, что по ним свободно могла бы прокатиться телега. К внутренним стенам тесно прижимались производственные, хозяйственные, военные и жилые постройки, а в центре над всем этим возвышался то ли донжон, то ли дворец, а скорее и то, и другое вместе взятое. Скорее именно это сооружение следовало именовать замком, а все остальное вокруг него крепостью. Безумно талантливый архитектор сотворил замок из больших восьмигранных башен на нижнем уровне, башен среднего размера повыше и совсем уже маленьких круглых эркерных башенок на самой высоте. Гладь стен этого строения была прорезана бойницами и узкими прямоугольными окнами, которые в случае необходимости удобно было использовать для обороны. Все выступающие элементы, карнизы, разделяющие ярусы, а также расширенные верхние части башен поддерживались рядами ступенчатых кронштейнов, придавая сооружению величественный и грозный вид. Замок, изначально сложенный из серого и рыжего камня сейчас стал темным от времени, словно обуглился, побывав в страшном пожаре, особенно его нижний ярус с большими башнями, которые стали почти черными. Вместе с тем на темном фасаде имелись и светлые участки, вымытые дождем и ярко выраженные белые полоски потеков в местах бойниц и окон, будто из них постоянно что-то выливали. Над порталом замка красовался рельефный родовой герб, по краям которого чуть колыхались длинные красные флаги, по три с каждой стороны. Лестницу к порталу охраняли скульптуры двух огромных львов, склепанных из металла, сильно тронутого ржавчиной. Львы восседали на каменных постаментах и, наклонив головы, сурово взирали на входящих в замок.

Проводником по замку для гостей служил не мажордом, а капитан гарнизона крепости и двенадцать солдат в полном боевом снаряжении. Почетный караул? Отворились тяжелые дубовые двери, украшенные серебром, и Гросс с Сомовым очутились в огромном зале с отполированным каменным полом и высоким потолком, который поддерживали парные мраморные колонны вдоль стен. В центре зала, за длинным столом, уперев в него кулаки, стоял сам магистр в сверкающем драгоценными камнями мундире и целился в них гогглами.

— Приветствую тебя, уважаемый Тессар Сиан, — произнес герцог, чуть поклонившись, разведя руки в стороны и показывая открытые ладони.

— Святая падаль! Неужели это Крон Гросс? — не принял его миролюбивого тона магистр и мощным зычным голосом почти прокричал: — Приехал за моей головой, предатель? Не выйдет! Капитан!

Сомов услышал, как за спиной зашелестели вынимаемые из ножен мечи и их почетный караул трансформировался в конвой, готовый по следующей команде превратиться в живую и эффективно действующую мясорубку с тринадцатью острейшими лезвиями. Как-то по-другому Виктору представлялась встреча двух старых друзей, и он на всякий случай послушно поднял руки вверх.

— Ну что за вздор, Тесс? — герцог оставался абсолютно невозмутимым и даже не оглянулся назад.

Сомов только позавидовал спокойствию и железной выдержке начальника тайной стражи.

— Вздор?! — вскричал магистр, — А не ты ли арестовал своих бывших друзей, вместе с которыми давал клятву идти до конца? А не ты ли потом сидел рядом с королем и смотрел, как им рубят головы?

— Нет. Я их не арестовывал. Вернее, арестовывал их не я. А находился рядом с королем по его прямому приказу, и сердце мое обливалось кровью, видя смерть друзей, которым я не смог помочь. И ты прекрасно знаешь, скольких соратников я все-таки спас от топора палача, в том числе и тебя, Тесс. В том числе и тебя! Но если ты хочешь обсудить прошлое, то давай это сделаем наедине и без чужих ушей. Я не возражаю, — герцог прервался, но поскольку Сиан на это ничего не ответил, то продолжил дальше: — Однако я приехал поговорить не о прошлом, а о будущем и возможно оно покажется тебе более радужным, чем казалось нам тогда семь лет назад, когда мы с тобой давали клятву. Посмотри и убедись, что я и мой спутник явились без оружия и без боевых амулетов.

Магистр долго молчал, а затем неторопливо приблизился, рассматривая Гросса и Сомова сквозь темно-красные окуляры. Наконец он нехотя снял гогглы и черные перчатки, на пальцах которых было нанизано шестнадцать боевых амулетов в виде колец с бриллиантами. И только сейчас Виктор разглядел, что вся грудь магистра увешана именно амулетами, а не орденами, как ему показалось с первого взгляда.

— Какого дьявола тебе нужно, Крон, — сказал магистр уже не угрожающе, а как-то устало, — С меня довольно новых заговоров. Я стар и хочу, чтобы меня положили лицом вниз мои родственники, а не палач.

— Убери солдат, Тесс, и я все объясню. Я бы не приехал к тебе, если бы не одно архиважное дело. Может быть, я ошибаюсь и тогда я просто уеду. Но ты же знаешь, что я никогда не ошибаюсь.

— Капитан Тиблар, уведите своих людей и оставьте караул за дверью, — отдал распоряжение магистр и сардонически предложил Гроссу: — Садись, любезный друг.

Герцоги расположились за столом друг напротив друга, а Сомов, про которого забыли, так и остался стоять на прежнем месте и сейчас старательно продумывал линию своего дальнейшего поведения. Косить под дурачка было бы худшим вариантом. Виктор предполагал, что он жив только по одной причине — Крон хочет использовать его земные знания и сейчас пытается убедиться в том, что эти знания у Сомова есть. Значит, следует играть в открытую настолько, насколько это вообще возможно. В данный момент главное было выжить и попытаться завоевать дружеское расположение герцога, а все остальные проблемы отложить на потом. Вырваться из мертвой хватки начальника тайной стражи в ближайшее время можно было и не мечтать. Что ему какой-то бывший студент? Судя по только что услышанной перебранке, Крон Гросс участвовал в заговоре против самого короля и не только остался жив, но даже не потерял своей должности. Угораздило же меня столкнуться именно с этим хитрым и опасным интриганом, вздохнул Сомов и прислушался к тихой беседе герцогов.

— … сообразительный и, как мне показалось, особенно талантлив в области математики.

— Математик в таком возрасте? Сомнительно. Мальчишке на вид лет двадцать, а он, видите ли, уже талантливый математик, — сварливо проворчал магистр, — И что ты с ним такое делал, что парень полностью стал седым?

— Ничего, — возразил с искренним возмущением Гросс, — К этому я не имею ни малейшего отношения.

— Ну конечно не имеешь. Зря тебя что ли прозвали Инквизитором? Или я не вижу, какой у парня бледный вид и не догадываюсь, что его не выпускали на свет из заточенья как минимум месяц. Ну, что ж, давай поглядим, какой он сообразительный.

Без всякого вызова, как по волшебству появился дворецкий в белой ливрее расшитой золотыми галунами и в белых же перчатках.

— Бумагу, перо, чернила, — коротко приказал Сиан, а когда принесли требуемое, посмотрел на почтительно внимавшего ему Виктора, — Слушаешь? Дано: Баронесса старше баронета на двадцать один год, а через шесть лет будет старше в пять раз, — магистр лукаво прищурился, — Вопрос: Где сейчас барон?

Сказалось нервное напряжение, и Виктор не удержался от беззвучного смеха, да так что у него даже плечи затряслись. Точно такая же загадка была в каком-то занимательном сборнике задач по математике, который он читал еще в школе. Только там вместо баронов фигурировали мама и папа. Поразительное сходство. Заметив, что на лицах аристократов проявляется недовольство и раздражение, Сомов прекратил свое неуместное веселье. Никакого благоговейного трепета перед герцогами он не испытывал, но и забывать о громадной разнице между его и их положением не стоило.

— Прошу простить меня, господа, за мою несдержанность, — произнес Виктор.

— Иди, решай! — злобно рявкнул Крон и указал на приготовленные письменные принадлежности.

— Да зачем, — небрежно отмахнулся Сомов, — Задача сформулирована некорректно. Решение системы из двух уравнений с двумя неизвестными дает результат минус три четверти. Только откуда известно, что роды произойдут ровно через девять месяцев, а, скажем, не через семь? И что родится баронет, а не, — Виктор запнулся, не зная, как называется дочь баронессы, — девочка, — и закончил разочаровано: — Признаться, я ожидал, что вы, господин экс герцог, предложите мне нечто посложнее.

Крон встрепенулся и впился взглядом в магистра, ожидая услышать его мнение, но тот с легким удивлением смотрел только на Виктора.

— Изволь пояснить, что в твоем понимании значит «посложнее»? — недовольно проворчал он.

Сомов задумался. Двадцать три, шутили студенты в его время, именно столько проблем было у бедняги Гильберта. Список из двадцати трех кардинальных проблем математики, был представлен Гильбертом в Париже на втором Международном Конгрессе математиков в тысяча девятисотом году. Спустя сто лет многие эти проблемы были решены, и в университете студент Сомов даже писал курсовую работу по одной из них.

— Ну, например, можно ли решить общее уравнение седьмой степени с помощью функций, зависящих только от двух переменных, — произнес он название своей курсовой.

— И можно? — с необычайным интересом спросил магистр.

— Да, — лениво ответил Виктор и с независимым видом принялся разглядывать фигуры механических мужчин и женщин из блестящего металла, установленных между колоннами. Интересно могут они двигаться? Если судить по поршням вдоль конечностей и шестеренкам в местах сочленений суставов, то фигуры как минимум должны шевелиться.

— Однако какое наглое заявление! Так, господа! — решительно объявил басом магистр Сиан, — Прошу всех подняться ко мне в кабинет.

Покинув зал, они прошли по темному коридору, где над ними поочередно с клацаньем включались тусклые магические светильники, расположенные через каждую пару метров под потолком, и с тем же звуком гасли уже за спинами людей. Двери при их приближении беззвучно раскрылись, и Виктор, походя, заглянул за створки надеясь увидеть таинственный механизм, приводящий двери в движение, но за ними оказались обычные лакеи. В конце коридора находился лифт с раздвижной решеткой вместо дверей и способный вместить нескольких всадников в ряд. Когда лифт задрожал и начал со скрежетом взбираться наверх Сомов уже перестал ломать голову над тем, кто или что его поднимает. Звякнул колокольчик, лифт остановился, слуги раздвинули двери, и гости очутились на втором ярусе замка в кабинете магистра. Кабинет был огромен и тесен одновременно. Стеллажи книг до самого потолка с приставной лестницей, резная мебель, стилизованная животными, шкаф, в котором как в витрине магазина, сверкали ряды гогглов всевозможных видов и форм. На одном столе стояли колбы, реторты, алембик и уже совсем фантастические устройства совершенно непонятного предназначения, на другом десятки больших и малых арифмометров. Отдельно стояла на собственных гнутых ножках и блестела полированной медью громоздкая механическая счетная машина с торчащими в разные стороны рычагами. Рядом с ней пристроился большой напольный глобус, а на стене висела обычная грифельная доска с полочкой и мелками на ней. Гросс и Сиан устроились в креслах за третьим столом, видимо рабочем, поскольку на нем имелись письменные принадлежности, лежали кипы исписанных бумаг, а также выстроились разнокалиберные хронометры, в ряды которых затесались и песочные часы. Магистр указал Сомову на грифельную доску и предложил:

— Прошу, умник. Удовлетвори мое любопытство.

Виктор не был уверен, что сейчас сможет воспроизвести решение, которое он знал три года назад, но решительно подошел к доске и протер ее губкой. Отступать было некуда.

— Фух, — выдохнул он как перед броском в ледяную воду и поднес мелок к доске, — Итак, пусть дано некоторое множество функций…

Черная доска медленно, но верно покрывалась белыми закорючками формул. Подробные объяснения Сомова иногда прерывались восклицаниями магистра «О-о!» или даже «Ах вот как!» и не встречали возражений. Когда же Виктор благополучно закончил изложение тринадцатой проблемы Гильберта, а свободного места на доске почти не осталось, и он взялся за тряпку чтобы стереть написанное и приступить к самому страшному — решению самой проблемы, которое он помнил очень смутно, магистр вдруг замахал руками:

— Постой, постой! Не стирай! Достаточно, — экс герцог, сидевший до этого с внимательным наклоном вперед, теперь откинулся на спинку кресла и с восторгом произнес: — Это просто феноменально! У тебя необыкновенный талант, э-э…

— Виктор, — подсказал ему имя Гросс.

— Да. Виктор. Присаживайся, — предложил магистр, указывая на свободное кресло за столом.

Сомов вопросительно глянул на герцога, но тот, довольно улыбаясь, лишь согласно моргнул глазами, и Виктор с удовольствием расслабился в мягком удобном кресле. Кажется, первый экзамен он сдал на пять с плюсом.

— Чем ты занимаешься, Виктор? — заинтересованно спросил Сиан.

— Я музыкант.

Магистр изумленно вскинул брови.

— Музыкант?! Как же так? — он недоуменно оглянулся на Гросса и с разочарованием повторил: — Музыкант…

— Вам не нравится музыка, господин магистр? — обескураживающе спросил Сомов.

— Конечно, мне нравится музыка, — ответил Сиан с некоторым раздражением, — но если Авр одарил тебя способностью к математике, то жизнь следует посвятить науке, а не песнопениям в балагане. Как ты смотришь на то чтобы заняться созданием магических амулетов в моей лаборатории? — задавая этот вопрос, магистр покосился одним глазом на герцога, — Умение вести расчеты на том уровне, который ты сейчас продемонстрировал, очень бы пригодилось в магических заклинаниях.

— Увы, господин магистр, но о магии я ничего не знаю и поэтому вряд ли смогу вам помочь.

— Как такое возможно — ничего не знать о магии? — удивился Тессар, — Неужели совсем ничего не знаешь?

— Ну, разве что это, — Виктор небрежно щелкнул пальцами, вызвав на пару секунд маленький огонек.

Герцоги ошеломленно уставились на дрожащее пламя между пальцев Сомова, а затем многозначительно переглянулись друг с другом.

— Святая падаль! Ты это видел, Крон? — спросил пораженный магистр.

— Да, Тесс.

— Значит и мне не показалось. И что это такое было, Виктор?

— Огонь, — неуверенно ответил Сомов, — Магическая буква «азъ».

— Нет, молодой человек, это не буква «азъ». Покажи-ка еще раз, как ты это делаешь.

— Не могу. У меня не осталось энергии.

— Она и не нужна. Просто покажи сам пасс. Медленно.

Сомов медленно повторил, не понимая, что он делает не так с точки зрения мага.

— Да. Движения немного другие, не говоря уже о том, что проделано все это вообще левой рукой. Однозначно зрячий! — убежденно произнес магистр и чрезвычайно довольный повернулся к начальнику тайной стражи, — Так ты из-за этого приехал ко мне, почтенный Крон? Хотел сделать подарок старому другу в виде ученика, которого слышит темный мир?

— Не совсем так, уважаемый Тессар, — замялся герцог и, обращаясь к Сомову приказал: — Оставь нас, Виктор. Нам нужно поговорить с господином магистром наедине.

— Можешь пройти в малый зал, — волне доброжелательно предложил Сиан и указал Сомову рукой на одну из дверей.

Слуги в этот раз где-то бездельничали, и Виктору пришлось открывать дверь самому. Малый зал оказался очень большим и полутемным. Сомов прошелся по мягким коврам, с любопытством озираясь по сторонам. Все стены были облицованы красными деревянными панелями, которые скрывали неприглядную каменную кладку и придавали помещению вполне современный вид. Вдоль одной стены на трехметровой высоте висели подсвеченные картины. Это были однотипные и скучные портреты с изображенными на них выше пояса мужчинами и женщинами в роскошных одеждах с кукольными неулыбчивыми лицами. На противоположной стене, но также высоко и тоже с подсветкой серебрилось двадцать щитов, из которых торчали головы самых разных животных. Виктор пересек зал и остановился у камина, украшенного каменной резьбой и с чугунной решеткой в виде переплетающихся листьев вокруг топливника. В полку камина была вмонтирована панель управления с большими медными кнопками и выдавленными на них пояснительными надписями. Не слишком ли много кнопок для такого простого устройства, слегка удивился Виктор. Камин был холодный, но в помещении было тепло. Без труда нашелся источник энергии — теплый воздух поступал из фигурных решеток, расположенных у самого низа стен. Сквозь щели удалось рассмотреть и две трубы, протянутые за решетками. Неужели паровое отопление? Однако! Свет в зал попадал через узкие высокие окна, которые были составлены из кусочков прозрачного стекла, а в верхней части переходили в витраж. Перед окнами сиял полировкой черный семиногий клавесин с золотой отделкой и картинами из местных мифов на крышке и стенках духового ящика. Виктор присел на банкетку и любовно погладил клавиши музыкального инструмента. Сейчас его мало волновало, о чем там шепчутся герцоги. Свою роль он сыграл перед ними блестяще, как и задумывал — произвести максимальное впечатление и заинтересовать своими возможностями. Похоже, что это у него получилось даже лучше, чем он рассчитывал. Во-первых, и к счастью дело не дошло до изложения решения тринадцатой проблемы Гильберта Колмогоровым и Арнольдом. Во-вторых, Виктор неожиданно оказался каким-то зрячим, что, похоже, явилось еще одним козырем в его руках. В-третьих, у него оставался припрятанным туз в рукаве в виде предложения, от которого герцог вряд ли сможет отказаться. Не зря же узник целый месяц в тюрьме обдумывал давнюю идею, которая родилась у него в голове давным-давно при разговоре со старичком-продавцом из магической лавки. Однако выкладывать все карты, Виктор не торопился, игра еще только-только начиналась. Убивать его не собираются, что уже хорошо. А там со временем глядишь, и за свободу поборемся. Пусть враги пока шепчутся.

Сомов так истосковался по музыке, что, не утерпел и слегка прошелся по клавишам из слоновой кости. Естественно, что инструмент был настроен не в той тональности. Ну и бог с ним. Под своды малого зала полились фальшивые звуки Шутки Баха. Он так увлекся, что не заметил, как за его спиной открылась дверь.

— Ты кто? — раздался у него над ухом требовательный и в то же время тонкий девичий голос.

Сомов оборвал музыку и оглянулся. В нескольких шагах от него стояло юное создание с сердитым личиком и внимательно его разглядывало. Большие серые глаза, чуть вздернутый носик, по-детски пухлые губки и румяна на яблочках щек. В завитые темно-русые волосы были вплетены три маленькие розы, а локоны длинными спиралями спадали на плечи. Фиолетовое платье в пол с оборками, украшенное тонкими золотыми лентами и перехваченное кожаным корсетом, розовые рукава с манжетами-воланами и английское жабо на груди заколотое внушительным бриллиантом. Алмазов такого огромного размера Виктор еще никогда не видел и даже не представлял, что такие существуют.

— Я спросила ты кто?! — более властно повторила девушка, убедившись, что перед ней находится не вампир, — И кто тебе позволил прикасаться к моему инструменту?

Сомов поднялся с банкетки сразу став выше девушки на голову.

— Я гость магистра Тессара Сиана, госпожа. Виктор Сангин, — низким голосом сказал он и поклонился, — Мои руки соскучились по струнам, и я позволил себе вольность поиграть на клавесине. Я прошу прощения, юная госпожа, если нарушил какие-то правила.

— Ты музыкант? Смешно! Да ты же играть толком не умеешь, — фыркнула девушка.

Виктор снисходительно улыбнулся маленькой, но высокомерной особе.

— Если бы у меня в руках была гитара, то я бы показал госпоже, что она ошибается.

Девушка прошлась до камина, положила руку на панель с кнопками, и почти сразу в дверях появился слуга.

— Принесите сюда гитару, — отдала она распоряжение слуге, а когда инструмент доставили, тоном, не терпящим возражений, приказала Сомову: — Показывай!

Виктор сел в одно из кресел около камина и начал настраивать гитару в привычной для него тональности. Девушка тем временем зажгла огонь в камине нажатием очередной кнопки, нетерпеливо прошлась по залу, вернулась и тоже присела на краешек кресла напротив.

— Ну что ты возишься? Долго мне еще ждать?

— Терпение, госпожа. Гитара требует правильной настройки. Иначе я боюсь услышать из ваших прекрасных уст во второй раз, что не умею играть, и это разобьет мое сердце.

Девушка фыркнула еще раз, но уже не так сердито.

— Ты дворянин? — спросила она с сомнением в голосе.

— Нет, госпожа, но планирую когда-нибудь им стать.

— Ха! Смешно. Я тоже мечтаю стать королевой, но у меня хотя бы есть шанс выйти замуж за короля. А у тебя?

— У меня нет таких шансов, — улыбнулся Виктор, — У меня есть планы.

— Ты ведешь дела с моим дедушкой?

— Можно сказать и так, — уклончиво ответил Сомов.

— Я баронесса Ленора Сиан, — представилась, наконец, девушка, встав с кресла, гордо выпрямившись и задрав острый подбородок вверх.

— Польщен знакомством с вами, очаровательная баронесса, — вежливо ответил Виктор, тоже привстав и поклонившись.

Он взял несколько пробных аккордов, прислушиваясь к звучанию, и остался доволен — звук у гитары был великолепный. Однако, чтобы такое исполнить для этой маленькой взбалмошной девчонки? Пожалуй, баллада о несчастной любви будет в самый раз и Виктор с величайшей грустью, на которую только был способен, запел:

Звени бубенчик мой, звени.

Гитара пой шута напевы.

Я расскажу вам о любви,

Как шут влюбился в королеву.

Сомов мельком глянул на юную баронессу, проверяя, как она реагирует на балладу. Баронесса реагировала правильно — глаза расширенные, ротик приоткрыт, а сама так и застыла, забыв даже присесть.

Раз королева говорит:

Исполни шут мне серенаду,

А коль затронешь сердце мне,

Дам поцелуй тебе в награду.

Виктор опять взглянул на девушку, которая была полностью поглощена печальной песней, хриплым гипнотическим голосом и не сводила с него изумленно распахнутых глаз. Сомов добавил трагизма:

Наутро в спальню с палачом

Король явился в полном гневе,

И что-то пряча за плащом,

Сказал прекрасной королеве:

Шута я вовсе не любил,

А лишь любил его напевы.

И бросил голову шута

К ногам прекрасной королевы.

Все, не выдержала баронесса, сейчас поплывет. Глаза ее наполнились слезами, а нижняя губа мелко задрожала. Поплачь девочка, поплачь, это иногда бывает полезно, особенно таким избалованным особам как ты, подумал Виктор, и больше не отвлекаясь на девушку, допел грустную балладу до конца.

Ленора Сиан долго стояла, отвернувшись и было слышно, как время от времени она шмыгает носом и утирается белым кружевным платочком. Наконец она успокоилась, медленно повернулась и как-то странно посмотрела на Виктора.

— Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала? — неожиданно спросила она.

Сомов обалдело уставился на юную баронессу. Такой реакции он совершенно не предвидел и, судя по заданному вопросу, его балладу поняли слишком буквально. Этого еще не хватало. Он отрицательно покачал головой.

— Нет.

— Нет?! — недоверчиво переспросила баронесса, продолжая смотреть все тем же странным взглядом, и вдруг сказала с вызовом: — А может, я сама хочу тебя поцеловать.

Пока Сомов в полной растерянности искал нужные слова, Ленора зло рассмеялась.

— Смешно. Да кому ты нужен Виктор мечтающий стать дворянином? К тому же у меня уже есть достойный жених барон Луграс, — гордо заявила она и, не удержавшись, опять хлюпнула носом.

— Счастлив за вас обоих, — довольно грубо отреагировал Сомов, — Довольно песен, баронесса, или желаете еще?

— Желаю! Еще! — потребовала Ленора.

Она опустилась в кресло и приготовилась внимательно слушать, сразу утратив спесивость и превратившись в обычную девчонку. Глаза у нее еще не просохли, а носик был красный от усердного утирания платочком, и надо было срочно исполнить что-нибудь веселое. Не хватало того, чтобы зашел магистр и застал свою внучку в таком расстроенном виде. Кто его знает, как он на это отреагирует. У Виктора имелась в репертуаре песня «Неси меня мой огненный дракон» на мотив мелодии «Лесной олень», которую с успехом исполняла в таверне Сула. Сейчас эта песня как нельзя была кстати. Сомов мягко прошелся по струнам и негромко запел:

Зимнею порою удручен,

Пролетал над городом дракон.

Но не дикий, а совсем ручной,

Он пронесся пущенной стрелой.

Песня произвела на девушку неизгладимое впечатление и после ее окончания восторженная баронесса даже захлопала в ладошки.

— О! Какая красивая песня, — она восхищенно зажмурилась и тут же невпопад похвасталась: — А я видела череп настоящего дракона. Когда я была совсем маленькой, дедушка возил меня в магическую академию, и там была огромная голова дракона, выше моего роста с длинными рогами и ужасно страшная. Наверное, этот дракон, когда был жив мог проглотить человека одним махом. Но мне все равно жаль, что древние рыцари их перебили. С драконами жить было бы гораздо интереснее, — вздохнула она.

А тем временем, пока Сомов развлекал баронессу, в соседнем помещении разговор двух аристократов подходил к концу. Магистр потягивал вино из стеклянного фужера, а герцог дымил трубкой.

— Темный мир слышит неуча. Невероятно! — все никак не мог успокоиться экс герцог, — Такой потенциал просто необходимо развивать. Зрячих в Останде осталось всего два человека, да и те уже в преклонных годах. Виктора непременно надо учить магии. Для начала с ним мог бы заниматься я, а затем его следует отправить в академию. Поверь мне, Крон, из этого маленького желудя обязательно вырастет могучий дуб.

— Я бы употребил другую метафору, — вежливо поправил магистра Гросс, — Не желудь, а рыба, из которой вырастет очень большая акула. Он уже больно кусается, а кое-кого успел даже сожрать. Но от этого мне только интереснее, что будет дальше. Только интереснее.

— Ты считаешь Виктора опасным? Так вот значит, почему ты держишь его в браслете смерти. Прости за столь неделикатный вопрос, любезный друг, но разве скрытая клятва у него на его плече дана не тебе?

— Господин Сиан, ваш вопрос действительно неуместный и бестактный. Отвечу так — я работаю над этой проблемой и работаю очень старательно, — герцог ненадолго задумался, окутываясь клубами дыма из трубки, — Ты мне лучше вот что скажи, Тесс, возможно ли создание летательного аппарата, если он тяжелее воздуха? Намного тяжелее.

— Теоретически да, возможно. Почему нет? Птицы же как-то летают. Но ученым потребуются еще сотни лет, чтобы открыть тайну полета и придумать нечто похожее на летающую механическую птицу, а не просто игрушку, умеющую поднимать крылья, открывать клюв и кататься на колесиках.

— Ну да, — согласно покачал головой начальник тайной стражи, — Так я и думал.

Гросс поднялся и подошел к грифельной доске испещренной загадочными формулами.

— Жаль, что я в этом ничего не смыслю. Было бы любопытно узнать, что здесь такое начертано и почему эти закорючки приводят тебя, Тесс, в восторг. Признайся честно, ты сам-то все понял из того, что здесь написано?

Сиан возмущенно посмотрел на герцога.

— Конечно все, — магистр обиженно надулся, но, поколебавшись с большой неохотой признался: — Ну, почти все. Надо будет потом еще раз все внимательно проверить. Несмотря на то, что в магии твой Виктор не разбирается, но преподавателем математики в королевскую академию я бы его взял, не задумываясь прямо сейчас. Этот мальчишка гений математики!

— Ну да, — в который раз за вечер произнес Гросс.

Покидали замок магистра, когда уже стемнело. Двор был хорошо освещен магическими прожекторами, в свете которых кружились редкие снежинки. Двумя рядами тускло поблескивая латами, стоял неподвижный, но очень опасный караул. Проводить гостей вышел сам магистр, и даже баронесса Ленора Сиан, накинув на себя роскошную шубку из куницы с рукавами клеш и отложным воротником.

— Когда ты приедешь еще, Виктор? — довольно бесцеремонно спросила она и обратилась к магистру: — Дедушка, я хочу, чтобы он приехал к нам еще раз.

— Дорогая, конечно, приедет, как только решит все дела с господином Гроссом. Но сейчас нам не следует отвлекать наших гостей от важных дел.

— Я понимаю, — разочаровано вздохнула девушка и повернулась к Сомову, — Впрочем, я могла бы с бароном Луграсом приехать к тебе в гости, Виктор, в твой замок. У тебя же есть замок?

— Простите, баронесса, — чуть улыбнулся Сомов, — Не успел еще прикупить.

— Что, даже совсем-совсем маленького нет? — захлопала большими наивными глазами Ленора.

Неужели баронесса считала, что все богатые люди живут исключительно в замках? Виктор только подивился такой инфантильности, как вдруг девушка озорно рассмеялась. Да она же издевается надо мной, понял вдруг Сомов. Нет, ну что за несносное создание.

Прощание закруглилось, когда паровой автомобиль раскочегарили и, обдав всех дымом, подали прямо к ступеням портала замка. Гости в последний раз церемонно раскланялись с провожающими их хозяевами, а Ленора протянула Виктору руку для поцелуя, которую он с простодушным видом дружески пожал, вызвав сильное неудовольствие баронессы. Транспортное средство, страдая чудовищной отдышкой, осторожно выползло из ворот замка по подвесному мосту и покатилось обратно в Маркатан, подсвечивая себе дорогу единственным глазом — магическим прожектором.

В кабине кареты не было предусмотрено освещение, но в полумраке все-таки можно было разглядеть, что герцог Крон пребывает в чрезвычайно довольном и каком-то неестественно возбужденном состоянии.

— Все очень хорошо! Все просто замечательно! Ну, вот что, Виктор, — заявил Гросс серьезным и не терпящим возражений тоном, как только они отъехали от замка магистра, — Будем делать атомную бомбу!

У Сомова пропал дар речи.

— Раз ты зрячий то со временем создашь этот ураний или плутоний, как он там правильно называется? Они у меня за все ответят! — пригрозил герцог кому-то, потрясая кулаком и с неожиданной мстительной злостью добавил: — Давно пора уничтожить всех этих альтов вместе с их проклятым островом!

Герцог разошелся не на шутку и еще долго распространялся по поводу омерзительных вампиров, строил планы по полному их искоренению и уже перешел на орков, эльфов и гномов, к которым у него тоже накопились претензии. Следовало умерить его оптимизм, пока он в своих мечтах не разнес всю Осану на мелкие кусочки.

— Все не так просто, господин Гросс, — осторожно попытался возразить Виктор, — Создание ядерного оружия требует очень высоких технологий, которых в Останде пока нет, и не предвидится даже в отдаленном будущем. Один только завод по обогащению урана представляет собой целый комплекс неразрешимых проблем, а без него никак не обойтись, поскольку природный уран относительно стабилен и содержит очень малую долю нестабильного изотопа, без которого невозможна цепная реакция. Не хочу вас расстраивать, но атомную бомбу нам не сделать никак. Это абсолютно невозможно.

— Ничего, ничего, — нисколько не расстроился Крон, — ты просто мыслишь до сих пор категориями своего мира и не берешь в расчет магию. Но скоро ты научишься думать иначе. Кстати магистр Сиан буквально горит желанием взяться за твое магическое обучение. Думаю, что это очень хорошее предложение, которое следует принять. Впрочем, у тебя и выбора другого нет. Ты поступаешь так, как советую тебе я и никак иначе. И не переживай, у тебя будут самые лучшие условия, о которых ты не мог и мечтать. Ты только работай.

Ну, вот с грустью подумал Сомов, понемногу начинает проясняться мое нынешнее положение и дальнейшая судьба, уготованная герцогом.

— Получишь магическое образование, — продолжал начальник тайной стражи, — с помощью ретроспективной машины восстановишь память. Ты же изучал у себя все эти высокие технологии? Отлично. Значит, ты вспомнишь все, вплоть до мельчайших подробностей. А потом, когда овладеешь магией, просто попросишь у богини Уры нужный тебе изотоп. Темный мир дал тебе огонь, значит, когда-нибудь даст и ураний. Пусть даже на это уйдут годы.

Логика в словах герцога была и заставила Виктора задуматься. Неужели магия на это способна? Щелкнуть пальцами и получить необходимое количество урана, об этом страшно было даже подумать. Нет, пусть кто-нибудь другой ведет Осану к ядерному апокалипсису, но только не он. Чтобы остановить герцога в его безумных планах, пора было озвучить предложение, от которого не отказался бы не один здравомыслящий человек. Возможность обладать несметными богатствами должна затмить любые другие желания.

— Поправьте меня, господин Гросс, если я ошибаюсь. Власть это не сила оружия и не его качество и количество, власть это даже не трон короля, власть это золото. Золото правит миром. За золото можно купить оружие, людей и даже самого короля, если золота у тебя больше чем у него. Я прав?

— Отчасти. У вампиров, например, миром правят алмазы, без которых не обходится магия. Не зря же они наложили свою лапу на залежи алмазов где-то в глубинах Макабра, которые для них непрерывно добывают дикие орки.

— Вы почти продолжили мою мысль, господин Гросс. Именно алмазы. И у меня есть для вас очень интересное предложение. Дело в том, что мне известна технология производства алмазов в огромных промышленных масштабах, придуманная в моем мире. Если, как вы утверждаете, мне можно восстановить память, то тогда я вспомню все, что касается создания искусственных алмазов. Но даже и без восстановления памяти я могу хоть сейчас нарисовать схему аппарата для их получения. Главное, что для этого не потребуются высокие технологии, а два важнейших параметра — высокие давление и температуру можно будет получить, используя магические амулеты. Ничего сверхсложного в синтезе алмазов нет и их практически можно печь как пирожки. Представьте, господин Гросс, алмазы, быстро, дешево и в огромном количестве.

Слова Сомова ошарашили герцога.

— Алмазы можно делать?! Как пирожки?! — изумленно переспросил он и тут же проявил деловую хватку: — Насколько они будут дешевыми? И чем отличаются искусственные алмазы от настоящих?

— Ничем не отличаются. Природные и искусственные алмазы это один и тот же минерал с соответствующей кристаллической решеткой. А себестоимость искусственных кристаллов ненамного дороже графита, из которого их можно делать. Впрочем, в качестве исходного сырья сгодится даже уголь, дерево, деготь или смола.

— И ты об этом молчал? — начал закипать яростью герцог, — Ты хотел от меняэто скрыть?!

— Позвольте, господин Гросс, но до этого момента вы интересовались только оружием.

Герцог злыми колючими глазами впился в Виктора.

— Ты должен был рассказать мне об алмазах в первую очередь, но ты намеренно о них умолчал. Ты кого пытаешься обхитрить, Сомов? Возомнил себя самым умным? Я же насквозь тебя вижу. Не играй со мной в эти игры, очень тебе не советую.

Паровой автомобиль въехал в ворота солнечной башни и настроение у Виктора резко испортилось. Он почему-то надеялся, что они направляются в другое место.

В кабинете герцога они опять были вдвоем, и опять за решеткой окна чернела безлунная ночь. Сомов сидел на холодном железном табурете, а Крон распахнув пузатый сейф доставал оттуда боевые магические амулеты и надевал их на себя. Только после того, как полностью экипировался, он отключил браслет смерти и позволил Виктору снять его с запястья. Осторожная сволочь, отметил про себя Сомов.

— Итак, Вик, пора тебе определить свою судьбу. Первый вариант плохой. Ты продолжаешь хитрить, отказываешься от сотрудничества и проводишь остатки своей жизни ночью в одиночной камере, а днем в пыточной машине, пока из тебя не вытащат все секреты, которые ты знаешь. Это очень плохой вариант и мне он самому не нравится, — герцог печально посмотрел на Сомова.

— Не получится вытянуть из меня секреты, господин Гросс, — постарался как можно убедительнее солгать Виктор, — Я вам не рассказывал еще о Йоге? Это учение об управлении психикой и физиологией человека. Я им владею и способен в любой момент остановить свое сердце, после чего вы сможете сколько угодно терзать мое мертвое тело.

Герцог некоторое время недовольно сопел переваривая новую информацию.

— Есть хорошая альтернатива, — продолжил он, — Ты даешь мне клятву верности и уходишь отсюда прямо сейчас куда хочешь, но в дальнейшем выполняешь все мои рекомендации. Свободы я предоставлю тебе более чем достаточно, но и совсем без контроля не оставлю. Неплохо было бы все силы бросить на создание алмазов и за год наладить их производство. За это время ты наберешься магического опыта, после чего можно будет подумать и о создании бомбы.

— Я бы предпочел петь, а не взрывать города, господин герцог.

— Пой, кто тебе не дает. Два дня в неделю тебе хватит, чтобы заниматься только своими делами? Думаю, вполне. Но остальное время нужно будет посвятить тому, о чем я уже сказал. И потом я не собираюсь контролировать каждый твой шаг. Для меня в первую очередь важно, чтобы ты не смог навредить мне и двигался в правильном направлении. Для этого и нужна клятва верности.

— А, по-моему, это хуже рабства, если я не смогу противиться любым даже самым безумным вашим приказам.

— Напрасно ты так думаешь. И зря волнуешься. Повелитель обязан соблюдать общепринятые правила в отношении своего послушника и не злоупотреблять своей властью.

— Можно подумать, что эти правила не нарушаются, — скептически усмехнулся Сомов.

— Нарушаются, как и любой закон в обществе. Всегда найдутся преступники, маньяки и прочие извращенцы. Но ты можешь быть спокоен за свою судьбу. Я порядочный человек. Считай меня своим покровителем, который будет тебе помогать, оберегать и направлять в нужное русло. Я заинтересован именно в таких дружеских и доверительных отношениях, поскольку считаю, что от них будет больше пользы, чем от невольника, работающего по принуждению.

— Мягко стелете, — недоверчиво сказал Сомов, — А как же мое незакрытое дело?

— Ах, дело, — улыбнулся герцог, и на столе появилась пухлая картонная папка, перевязанная тесемками, — Это дело пойдет в архив, как нераскрытое и прекращенное в связи с истечением сроков дознания. Согласись, Вик, что это необыкновенно щедрый подарок от твоего покровителя. И подарок далеко не последний. У меня есть еще пара занимательных документов, которые будут тебе интересны.

Герцог открыл кожаную папку, где у него хранились бумаги, протянул их Сомову и одновременно нажал кнопку вызова.

— Пригласите представителя из торгового управления, — приказал он показавшемуся в дверях сержанту.

А Сомов не веря своим глазам, читал первый документ. Это была купчая на него, где аккуратным почерком Эргиса Преана была сделана запись, в которой говорилось, что он дарит своему рабу свободу. Вторая бумага оказалась официальным документом — личной грамотой на имя Виктора Сангина гражданина города Маркатана.

В кабинете появился сонный чиновник, ознакомился с купчей, попросил Сомова снять рубашку, приложил к его плечу магический амулет, сделал соответствующую запись в учетной книге и, завершив положенные процедуры, удалился. Виктор недоверчиво погладил ладонью плечо, на котором не осталось и следа от рабского клейма, которое он носил больше трех лет. Отныне он не раб, а свободный гражданин Останда. Изменение социального статуса произошло внезапно быстро и просто.

Наблюдая за ним, начальник тайной стражи тонко улыбался.

— И это еще не все, — весело сказал он, — Господин Преан был настолько любезен, что заплатил сто золотых, лишь бы мы с тобой продолжили хранить его тайну. Я ему это пообещал, в том числе и от твоего имени.

Герцог засмеялся и выложил на стол кожаный мешочек, звякнувший монетами.

— Здесь пятьдесят золотых монет. Твоя часть. Думаю, лишними они не будут. Ну, так что ты решил, Виктор?

— Вы как всегда не оставили мне выбора, господин Гросс. Я просто в шоке от того как вы работаете со своими клиентами, и со мной в частности.

Герцог опять засмеялся, а потом достал из сейфа и аккуратно установил на столе магический амулет для клятвы верности. Амулет представлял собой тупой конус, составленный из капсул размерами с виноградину, которые назывались ретенции. Одни белого цвета — свободные, другие красного цвета — активные, третьи черного цвета — отработанные. Глядя на количество красных виноградин Сомов поразился, сколько людей находится под властью сыщика.

— И Кропалик тоже здесь? — спросил Виктор.

— Ну что ты? Кто же будет экспериментировать с детьми? — искренне возмутился начальник тайной стражи, — Да и не примет темный мир такой клятвы. Определяющим моментом является свобода воли полностью дееспособного человека и его искреннее желание поклясться в верности господину. Ты это учитывай, если планируешь меня обмануть и произнести клятву верности формально. И предупреждаю, что существует высокая вероятность того, что твое положение арестанта может быть расценено как отсутствие свободы воли и тебе придется очень постараться, чтобы темный мир поверил в свободу волеизъявления, иначе, Вик, ты отправишься обратно в камеру.

— Хороша же у меня свобода выбора, — горько усмехнулся Сомов, — И сколько будет действовать эта клятва верности?

— Каждая ретенция создана на базе рубина, так что стандартный срок около пяти лет. Но если мы найдем взаимопонимание, я освобожу тебя от клятвы раньше истечения срока. Насколько раньше будет зависеть от тебя.

— Разве такое возможно? — усомнился Виктор.

— Конечно. Достаточно уничтожить твою ретенцию, например, раздавить.

Сомов посмотрел на амулет. Ни одной поврежденной капсулы на амулете не наблюдалось.

— Видимо если это случится, то я буду первым, — с иронией произнес он, — Только я попрошу вас, господин герцог, пожалуйста, не злоупотребляйте возможностями магической клятвы без веских причин. Однажды время действия этого амулета закончится.

— Однажды закончится, — согласился Крон и очень жестким взглядом стрельнул в Сомова, а потом вдруг уверенно заявил: — А ведь ты наврал насчет того, что можешь остановить свое сердце.

— Так вы тоже врете, господин Гросс, обещая освободить меня от клятвы раньше срока.

Начальник тайной стражи некоторое время молчал, а потом расхохотался.

— Нет, Виктор, честное слово ты мне нравишься. Если хочешь, я могу отправить тебя в камеру и дать время для размышлений, скажем, месяц-другой. Камеру подберут просторную, светлую, будут нормально кормить. Отпустить я тебя не могу, но условия создам приличные. Я очень расстроюсь, если сегодня темный мир отвергнет твою клятву.

— Не надо больше камер. Я согласен. Пообещайте только не трогать моих друзей, ни сами, ни используя меня как средство.

— Обещаю, — поднял руку герцог, — Да и не представляют они никакого интереса для моего ведомства. Пусть насчет них болит голова у начальника городской стражи.

— Хорошо. Что мне нужно сделать?

— Приложи палец к свободной капсуле, произнеси клятву и надави. Текст клятвы не меняется уже несколько веков, — герцог протянул старый пожелтевший лист бумаги, с неразборчивым похожим на готический шрифт текстом, — Впрочем, проверено, что сработает и произвольный укороченный вариант клятвы. Не забудь, что главное это не слова, а твои истинные намерения.

Сомов подошел к столу и, выбрав самую верхнюю белую капсулу, осторожно прикоснулся к ней большим пальцем. Капсула была ледяной. Ну, была не была!

— Я, Виктор Сомов, родом с планеты Земля, — хрипло и очень медленно начал произносить он слова клятвы, — обладая полной свободой воли и находясь в здравом уме, клянусь своей кровью в верности, уважении и послушании герцогу Крону Гроссу, признаю его своим полновластным хозяином и властелином судьбы моей сроком на один год.

Он надавил на капсулу, почувствовал слабый ответный укол, а его ретенция зарделась от крови и стала горячей.

— Один год? Ну, ты и хитрец, Виктор, — рассмеялся герцог, — Ох, и хитрец. Только этот фокус у тебя не пройдет. Амулет работает на основе вложенного в рубин заклинания, а не на словах послушника и рассчитан минимум на пять лет. За это время ты никуда не денешься, — Гросс перестал смеяться, но продолжал пребывать в отличном настроении и радостно потирал ладони, — Ну вот и все. Как видишь, ничего страшного с тобой не произошло. Значит так — город не покидать, о себе и своем мире молчать. Вот тебе разговорный амулет для связи со мной, держать его при себе постоянно. На этом пока все, — он сделал паузу и как заправский актер взмахнул руками, — Ты свободен, Виктор Сангин! Впрочем, если хочешь, можешь остаться и переночевать здесь. Нет? Ну, тогда пошли, я лично провожу тебя до ворот, иначе не выпустит охрана.

По дороге к выходу из солнечной башни Крон неожиданно вспомнил:

— Кстати, а что там магистр спрашивал насчет барона? Где был барон?

— В спальне у баронессы, — угрюмо ответил Сомов.

— Ну да. Я так и понял, — хохотнул сыщик.

Начальник тайной стражи Останда герцог Крон Гросс всегда продумывал все свои предстоящие действия досконально, скрупулезно, вплоть до мельчайших деталей, никогда не совершал ошибок и очень этим гордился. Но в этот раз, впервые в своей безупречной карьере, он где-то просчитался. Ровно через год, день в день, данная сегодня клятва верности действовать перестала.

Глава 2. Золотая клетка

Сомов сорвал пломбы с опечатанной двери дома, натаскал из подвала дров для камина и убрал беспорядок в комнате оставленный обыском. В зеркале осмотрел свое левое плечо, на котором уже проявилась новая татуировка — глаз, вписанный в семиугольную звезду, а под ним вертикально написанное имя повелителя.

— Поздравляю, — мрачно сказал Виктор своему отражению, — поменял шило на мыло.

Он растопил камин и устроился возле него в кресле, отрешенно глядя как пляшут кривые языки пламени. Временами он наклонялся, подбрасывал полено-другое или лениво ворошил угли кочергой и опять погружался в тяжелые раздумья. Он должен был ощущать злость по отношению к герцогу, но вместо этого испытывал только досаду и невольное уважение к сильному и опытному сопернику. Магическая клятва не позволяла разозлиться на своего властелина, и поэтому Виктор злился на самого себя. После нескольких часов нелегких размышлений он взял со стола пачку бумаги и начал набрасывать варианты своих дальнейших действий в письменном виде. Писал, перечитывал, правил, перечеркивал, комкал листы, рвал их в клочья и раз за разом отправлял в огонь. За ночь он извел кучу бумаги, а первоначальное заглавие «План» вскоре изменил на «Бизнес-план», потом на «Бизнес-план императора», а когда в окне забрезжил рассвет, Сомов пересел за стол и вывел на чистом листе окончательное название — «Бизнес-план императора Осаны». На другом листе он стремительным почерком набросал столбиком десять пунктов. Это был еще далеко не сам план, это были только основные тезисы, которые со временем должны были наполниться содержанием и обрасти деталями, но это уже был путь, пор которому можно и нужно было двигаться. Виктор вложил листы в новую кожаную папку, завязал тесемки и убрал в ящик стола. Только после этого он перебрался на кровать и с довольной улыбкой крепко уснул.

Днем Сомов первым делом нанес визит Авику Лакису, которого застал в компании молодых людей с длинными немытыми волосами. Компания товарищей сидела вокруг журнального столика с раскрытыми брошюрами, которые они поспешно и несколько запоздало попрятали кто в карманы, а кто под полы одежды. Хозяин дома несколько смутился, стал выпроваживать патлатых друзей и те, недобро зыркая в сторону визитера, в лучших английских традициях, ушли не прощаясь. Оставшись вдвоем, Сомов вкратце поведал Лакису о своих злоключениях, а потом в свою очередь попросил лекаря рассказать все, что он знает о клятве верности и обо всех тонкостях этой магической зависимости. Подтвердилось, что навредить властелину ни прямо, ни косвенно было невозможно, как нельзя было и ослушаться его приказов. В остальном же клятва верности практически никак не сказывалась на человеке, и можно было спокойно жить обычной нормальной жизнью, если в нее не вмешивался повелитель. Беда Сомова заключалось именно в том, что ему попался чересчур деятельный повелитель, который ждал от него слишком много свершений и спокойной жизни не обещал. Прощаясь с лекарем, Виктор не удержался от совета:

— Завязывай ты с этим кружком коллективного чтения, Авик. Поверь мне, друг, это не тот путь, который ведет к добру. Я это знаю точно.

Ближе к вечеру ноги сами принесли Сомова в таверну «Трюм», где по-прежнему звучала такая родная земная музыка, и было полным-полно народа. Приятно было видеть, что за время его отсутствия здесь ничего не изменилось. Когда Виктор с блаженной улыбкой неторопливо шел по залу его седую шевелюру не могли не заметить. Отовсюду стали слышаться возгласы «Элвис», таверна зашумела, музыканты на сцене вдруг заиграли нестройно, а затем прекратили игру и всем составом, роняя инструменты, бросились навстречу Сомову. Виктора облепили его со всех сторон, улыбались, обнимали и говорили что-то неразборчивое все одновременно. На руках у него с двух сторон повисли Сула и дочь Обоста, периодически целую его в обе щеки. Вперед с трудом протиснулся скрипач и принялся радостно докладывать о состоянии дел, но Сомов не слушая лишь добродушно отмахнулся.

— Потом, старик, потом, я же вижу, что у вас все хорошо.

Ликующая молодежь толкалась вторым рядом, сжимая теплое кольцо объятий, но, не решаясь на излишнюю фамильярность. У Крапалика на глазах выступили слезы. Виктор ободряюще улыбнулся и взъерошил ему волосы:

— Не реви, герой Сим, мы еще победим дракона!

Из кухни стала выглядывать прислуга, набежали гарсоны, а вдалеке мелькнуло красное лицо Рука Карса, не решающегося подойти ближе. Шум в зале нарастал, и вдруг раздались аплодисменты. Сначала одиночные и редкие, а затем все больше и больше, и наконец, зааплодировала вся таверна. Растроганный Сомов не мог поверить своим глазам, что его с такой любовью приветствует публика. У него неожиданно запершило в горле, и он смущенно замахал руками, призывая всех успокоится. Теперь он не мог уйти просто так и поднялся на сцену.

— Спасибо друзья за столь душевный прием. Слухи расходятся быстро и, наверное, многие из вас знают, почему я отсутствовал и где провел некоторое время.

Виктор грустно усмехнулся, а зал взорвался шумом и криками поддержки. Тайную стражу в Маркатане недолюбливали. Сомов дождался тишины и объявил:

— В это трудно поверить, но я вернулся домой. Об этом и будет моя песня.

Он взял в руки гитару, заботливо поданную Кропаликом и, глядя в доброжелательные участливые лица начал в тональности ля-минор, переводя песню прямо на ходу:

Я шел к себе домой,

Я шел по мокрым лужам…

И слушатели впервые в жизни отлично поняли песню без начала, без конца, а местами и без рифмы.

После выступления Виктор еще несколько провел часов в репетиционной, слушая новости со всех сторон, а потом у него состоялся неловкий разговор с хозяином таверны. Сомов не держал зла на Карса за то, что тот не предупредил его о визите начальника тайной стражи. В той ситуации ни Рук, ни Виктор уже ничего не могли изменить, но хозяин таверны все равно чувствовал себя виноватым, шел пятнами и постоянно вскакивал при разговоре. Сомов обсудил рабочие моменты и, не задерживаясь, покинул кабинет, вежливо отказавшись от коллекционного вина, чем окончательно расстроил Карса. Выйдя из таверны, Виктор не успел отойти от нее и пары шагов, как из-за его спины ловко вынырнул Хлыст.

— Привет, Музыкант, — весело подмигнул разбойник и кивнул на карету, стоящую неподалеку, — Надо поговорить.

В карете находился Орк, который сначала облапил Сомова, а потом отодвинул его от себя внимательно рассматривая и произнес:

— Жив, Музыкант, жив. Признаюсь, я на это уже и не надеялся. Ну, здравствуй, брат.

— Здравствуй, — улыбнулся Сомов и сразу поправил: — Меня зовут Виктор. Виктор Сангин. Это мое настоящее имя, Орк. А как тебя зовут? А то все Орк, да Орк.

— Гурон, — чуть растеряно назвал себя разбойник, — Гурон Бирс.

Он стукнул кулаком в стенку, и карета медленно покатилась вдоль набережной.

— Думал все, увижу тебя только на копье, — радостно продолжал Орк, — Дважды ходил смотреть на казнь и каждый раз ожидал, что следующим на плахе будешь ты. Ищейки последний месяц, как с цепи сорвались, облавы за облавой, носом землю рыли и все про тебя вынюхивали. Пришлось даже логово сменить. Ну, рассказывай, приятель, как удалось вырваться.

— Я и не вырвался, Гурон, — грустно усмехнулся Сомов и показал разговорный амулет, — Знакомая штука? Прямая связь с начальником тайной стражи герцогом Кроном Гроссом. Я теперь у него вроде как на коротком поводке и, судя по всему, очень надолго.

— Что-то такое и следовало ожидать, раз ты вышел из солнечной башни, — нахмурился разбойник, — Жаль. Надеюсь, ты понимаешь, что отныне наши дорожки расходятся. Доверять тебе братья больше не смогут.

— Понимаю.

— Много из тебя Инквизитор выпытал про наши дела?

— Ты удивишься, Бирс, но не было ни пыток, ни разговоров о братстве. Герцог даже пообещал вас не трогать.

— Пообещал? — с сомнением покачал головой бандит, — Не думаю, что рыцарю тени можно верить на слово. Будь с ним осторожен, Виктор, он и тебя обманет.

— Я знаю.

Карета остановилась, напротив дома Сомова.

— Жаль, что все так повернулось, — сокрушенно покачал бритой головой Орк, — Очень жаль. Ну, что же прощай тогда, Виктор Сангин.

— Прощай, Гурон Бирс. Ах да, чуть не забыл, — спохватился Сомов, — Послушай, что я сейчас скажу и запомни. Это очень важно. Заставь всех братьев «работать» в перчатках. У стражи появился новый способ находить людей по невидимым следам, что оставляют руки на предметах, а перчатки позволят скрыть эти следы. Информацией этой ни с кем не делись и никому ничего не объясняй. Увидишь, скоро конкурентов станет гораздо меньше, а ты своих людей сможешь уберечь.

— Спасибо, брат, — от души поблагодарил Орк, — Я это запомню. Прощай и удачи тебе.

Виктор вышел из кареты, и она покатилась прочь, а за ней проследовала и вторая, в окне которой мелькнули Кот и Хлыст, подняв руки в прощальном жесте.

В Маркатане Сомов задержался ненадолго. По приказу Крона Гросса он уже на следующей неделе переехал жить в замок магистра Тессара Сиана и стал его учеником. Начинался новый совершенно неожиданный этап в его жизни и пока все складывалось не то чтобы плохо, а скорее даже слишком хорошо. Герцог его не напрягал, а желание научиться магии не только соответствовало планам Виктора, но и вызывало у него острейший интерес. Поселили его в гостевой комнате, которая потрясла Сомова не столько изысканной меблировкой, сколько своими технологическими удобствами. В помещении имелось паровое отопление, горячая и холодная вода в кранах и даже медный унитаз с подогревом. Вместо туалетной бумаги здесь использовались кроличьи шкурки и слава богу, что всего лишь шкурки, а не живые создания и тем более не несчастные маленькие пушистые гусята, как это было описано у известного классика. Впрочем, для этих же целей в туалете было полно старых газет и журналов, которые даже выпускались со специальной дырочкой чтобы их можно было повесить на гвоздь или крючок. На стенах гостевой комнаты красовались термометр, барометр и хронометр в круглых корпусах из полированной меди, а под потолком висел огромный вентилятор с лопастями похожими на мельничные крылья. Виктор сразу выяснил, где находится узел управления, отрегулировал давление горячей воды и установил температуру в двадцать два градуса внутри своего нового жилища. Поиграл с вентилем, контролирующим работу вентилятора, разобрался, что маленький двигатель на трубе крутится за счет напора воды и понаблюдал, как приходит в действие целый каскад ременных передач, тянущихся к вентилятору. Система вентиляции выглядела примитивно, изрядно шумела, но работала исправно.

Остальные удобства уже не так впечатляли. Мягкие ковры под ногами, цветастые гобелены на стенах и высокие деревянные потолки покрытые морилкой до модного здесь шоколадного цвета Сомов видел уже не раз. Слегка разочаровали и окна, которые были слишком узкими и пропускали мало света, но зато из них открывался великолепный вид сверху на владения магистра. Просматривались казармы с ежедневно марширующими на плацу солдатами, мастерские, рядом с которыми дымились и крутили свои огромные колеса паровые машины, а за крепостной стеной виднелись заснеженные поля, покрытый изморозью лес и большое озеро, скованное льдом.

Кроме роскошных апартаментов в замке имелась великолепная трапезная, которую, несмотря на отсутствие монахов, язык не поворачивался назвать столовой. Трапезная имела низкий сводчатый потолок и была разделена аркой на два неравных зала. В большом зале за длинными столами, составленными в два ряда, принимали пищу солдаты и прислуга, а в малом офицеры, тучный пожилой лекарь, молодой неразговорчивый маг, работающий на магистра и сам Виктор. Кормили всех одинаково хорошо, разве что в малом зале предоставляли выбор еды и напитков, а в большом ели то, что давали. А когда Сомов с магистром занимались математическими расчетами, то магистр не чурался приглашать своего ученика отобедать вместе с собой и не прекращал научных разговоров даже за столом. На таких обедах присутствовали все члены семьи Сиана, оказавшиеся тремя молчаливыми женщинами в возрасте и конечно смешливая Ленора, не упускавшая случая уколоть Виктора.

Сомов и представить себе не мог таких кардинальных перемен в своей жизни, прозябая еще неделю назад в сырой холодной темнице и гадая, сколько дней ему осталось до смерти. А сейчас он находился в чудесном замке, проживал в комфортабельной комнате, имел честь сидеть (правда, изредка) за одним столом с самим магистром и был учеником одного из лучших магов Останда. В происходящее верилось с трудом и порою казалось сном. Но все это внешнее благополучие, по сути своей, являлось лишь золотой клеткой, в которую его насильно поместил коварный начальник тайной стражи, и омрачалось татуировкой все контролирующего ока на левом плече. Раньше Сомову казалось странным, что все жители Маркатана скрывают свою клятву верности, а сейчас он и сам осознал насколько это стыдно признаваться окружающим, что над тобой есть господин. И не просто хозяин, а как гласила клятва — полновластный властелин судьбы.

Обучение Виктора началось с того, что магистр Сиан загрузил его историей и теорией магии. Никаких амулетов, только старые потрепанные книги. Сомов надеялся, что ему наконец-то откроется тайна темного мира, и она открылась, но понятнее от этого не стало. Что такое темный мир магистр объяснял так же маловразумительно, как и лекарь Лакис в свое время. Темный мир был всегда, стал виден благодаря Первому Зрячему, который и начал использовать магические возможности на благо людей. Когда это произошло, установить не представлялось возможным. Но если исходить из древнего предания, в котором огонь понадобился для того, чтобы разжечь костер в пещере и спасти соплеменников от гибели в холодное время, то это событие имело место десятки тысяч лет назад и вероятнее всего в ледниковый период. Эксперименты продолжили шаманы, используя вместо гогглов магические слюдяные пластины, созданные опять же Первым Зрячим. Шаманы экспериментировали над тем, что было под рукой, то есть, прежде всего, над собой и своими сородичами. Очень скоро выделилась отдельная каста людей с врожденной способностью видеть темный мир без внешних приспособлений — вампиры. Жестокие эксперименты развивали магическую медицину и попутно влияли на генетику, породив невероятное количество всевозможных монстров, о которых сохранилось мало достоверных сведений. Еще в далекой древности истребительные войны охватывали весь континент, раз за разом пока в результате чудовищного геноцида не остались всего три человеческие расы — люди, эльфы, вампиры и две нечеловеческие расы — неандертальцы и их увеличенная жестокая версия — орки. Войны определили и территорию, которую каждая из рас теперь считала исконно своей. Вампиры закрепились на безопасном острове, гномы ушли на север и с трудом обживали безжизненные просторы Сибири, более плодовитые орки расселились в жарких районах от Африки до Индии и Китая, где предпочитали жить дикими кочевыми племенами, в южной Европе осели эльфы, а центральную Европу прочно заняли люди.

Основным двигателем магической цивилизации долгое время являлись исключительно вампиры благодаря уникальной способности видеть темный мир. Семьсот лет назад с появлением относительно качественного стекла и гогглов им составили конкуренцию люди, эльфы и в незначительной степени гномы. Но и поныне вампиры оставались наиболее развитым, как в магическом, так и во многих других областях государством.

— Проклятые альты. Они считают себя богоизбранным народом и называют темный мир ипостасью Авра, — рассказывал Тессар, — Первого Зрячего они величают сыном бога и причисляют себя к его потомкам.

— Богоизбранный народ? — не особо удивился Сомов, — Как это знакомо. Ну а что представляет собой темный мир, по мнению наших ученых?

— Есть множество гипотез. Одна, например, почти дословно повторяет теорию вампиров, что темный мир это подсознание богини Уры, которое откликается на мольбы верующих. Далеко не бесспорное утверждение, но кто-то же дает зрячим то, что они просят.

— Вы действительно считаете, что это бог?

— Или дьявол, — Тессар громко расхохотался, — Ведь сразу же возникает закономерный вопрос, почему боги не захотели разговаривать с нами по-человечески, а выдумали для этого дьявольски сложный магический язык? Ученые не находят ответа, а священники талдычат о божественном огне, зажигаемом мановением руки. Святая падаль! Да любой, кто хотя бы раз нюхал этот огонь, знает, что это горят эфирные масла. Этак любой огонь можно назвать божественным. Впрочем, ты еще слишком молод для подобных разговоров и для того, чтобы сомневаться в богах.

— Да я как бы не сомневаюсь, — чуть усмехнулся Сомов, — Нисколько.

— Проживешь с мое, усомнишься, — неправильно истолковал слова своего ученика магистр, — Обобщу. Ни одна из существующих гипотез не дает точного объяснения, что такое темный мир. А для полноты картины ознакомься с лучшими работами по этой теме.

Сиан снял с полки толстенную книгу, сдул с нее пыль и протянул Виктору.

Книга не добавила ясности. В ней не было ни одной научно обоснованной теории, а только голые и большей частью философские или религиозные рассуждения и Сомов попытался сформировать собственное представление о темном мире, опираясь на земные знания. Оперировать в своих умозаключениях подсознанием богини Уры он категорически отказывался. Однако понять, научно обосновать и описать темный мир формулами студенту оказалось не по силам.

Что видел глаз через гогглы? Летающие золотые искры, которые по некоторым свойствам напоминали частицы нейтрино, способные проходить сквозь планету не заметив ее, но золотые искры, как свободно проникали сквозь предметы, так и взаимодействовали с ними, образуя видимый темный мир. А при помощи магических жестов эти частицы еще и подчинялись магам так, что ими можно было вертеть, как угодно. Из золотистых искр состояли и магические символы, которые связывались в логические цепочки и помещались в кристаллы, после чего последние превращались в амулеты. Эти же золотые искры были способны наполнять кристалл под завязку, а потом высвобождаться в любом известном виде энергии или материи. Количество энергии зависело от размера алмаза, а время излучения от интенсивности и мощности выпускаемого потока. С материей было сложнее. Созданная магическим способом материя была энергозатратна, нестабильна и распадалась без следа через пару секунд. Энергия и материя были привязаны к кристаллу, сфера действия которого распространялась на несколько десятков метров, дальше которой магия попросту исчезала. Квантовая теория поля с абстрактными виртуальными частицами могла объяснить, откуда берется материя и энергия вызванная магией, ее ограничение в расстояниях и почему материя почти сразу же исчезает, но не выдерживала проверку, когда речь заходила не просто о единичных виртуальных частицах, а о массах вещества. Квантовой запутанностью Сомов пытался объяснить магическую синхронизацию, которая часто использовалась в магических символах, приводя их к единому значению. Но и эта теория хромала, потому что синхронизация применялась и в совершенно невероятных объектах, как например, в разговорных амулетах, которые производили мастерские Сиана. Сейчас Виктор вместе с Тессаром как раз занимались математическими расчетами для этого магического амулета, пытаясь улучшить его заклинание, или программу, как стал называть это Сомов. Принцип действия разговорного амулета базировался на свойстве магической синхронизации, когда две мембраны, у каждой из которых имелся самостоятельный источник энергии, могли быть удалены друг от друга, но вели себя абсолютно одинаково. Если заставляли вибрировать одну мембрану, то точно с такой же частотой колебалась и вторая.

Научное объяснение магии, которое искал Сомов, должно было быть, потому что объекты, создаваемые магией, хотя и появлялись чудесным образом, но были вполне материальны и взаимодействовали с окружающим миром по хорошо известным законам физики до тех пор, пока не распадались. Заклинания позволяли вызывать многие химические элементы как, например, медь, железо, золото и даже соединения этих элементов в виде сложных веществ. У магистра, кстати, нашелся совершено бесполезный амулет-игрушка, способный создавать золотую монету, которую можно было взвесить на руке или успеть попробовать на зуб, после чего она бесследно исчезала. Монета состояла из самого настоящего чистого золота без примесей — тяжелая, ненасыщенного цвета и непривычно мягкая. Теоретически можно было создать очень сложную комбинацию различных веществ, задав им форму, размер и связав в единую систему. Виктор подумал, что, постаравшись можно создать даже магический лазер, который успевал бы за секунду собраться и выпустить смертоносный луч света, после чего исчезал бы в небытие. Беда в том, что такой лазерный амулет получился бы чрезвычайно сложным в создании, но саму идею Виктор запомнил. Это вам не железный луч, который попадая в толстые прочные латы, разбрызгивался во все стороны каплями железа. Лазером можно было бы прожечь не только латы, но и всадника заодно с лошадью.

Итак, научное объяснение магии должно было быть, но его не было. А когда Сомов стал размышлять о теории информационного поля, которой можно было бы объяснить взаимодействие разума человека и ответную реакцию темного мира, то вдруг понял, что научные теории у него закончились. Дальнейшие размышления грозили запутыванием в торсионных полях вокруг философского камня, и он сказал себе стоп. Поэтому интерпретировав понятие темного мира как необъяснимое, Виктор принял за данность то, что темный мир существует, а главное то, что этот мир полон скрытых сил и возможностей, которые можно использовать.

Следующим шагом стало изучение магического алфавита. Магистр Тессар Сиан был когда-то ректором королевской магической академии и сохранил у себя много обучающих амулетов. Амулеты были устаревшие и находились на грани распада, но вполне еще годились для обучения.

— Хотя этим амулетам уже пять лет, но в них заключены почти все магические символы, — успокоил магистр, — Для магии пять лет это не срок и за это время появилось не так много новых символов, которые ты сможешь выучить самостоятельно. Кстати в этих амулетах нет и твоего нелепого огня, зажигаемого левой рукой. Нет, ну надо же было попросить у темного мира такую ерунду!

Применение обучающих амулетов происходило с предосторожностью и под обязательным присмотром личного лекаря магистра. Виктор вспомнил о головной боли от амулетов Преана и поделился этой историей с лекарем. То, что Эргис два раза подряд использовал амулет на пациенте, привело лекаря в негодование.

— Удивительно, что он не сжег вам мозг и не сделал идиотом. Таких магов и близко нельзя подпускать к амулетам, — возмутился целитель.

— Полностью с вами согласен, — поддержал его Сомов, опасливо поглядывая на приготовления лекаря.

С недельными перерывами в его голову трижды закачивали магический алфавит, состоящий в основном из письменных (зрительных) символов, жестов пальцами и руками, а также устных выражений. Магическое действие могло состоять из одного элемента, например, только зрительного и не иметь других аналогов или могло быть вызвано любым из трех существующих способов или же требовало для активации совокупности всех элементов — зрительного, жеста и артикуляции. У Виктора голова пухла от новых знаний, но надо отдать должное лекарю она ни разу не болела.

Теперь Сомов почти никогда не снимал гогглы и постоянно учился взаимодействовать с темным миром. Гогглы являлись самым необходимым инструментом магов, и сильно отличались друг от друга. Среди них были большие и тяжелые экземпляры с пересекающимися ремнями для удержания на голове, а не ушах, которые, имея десятикратное увеличение, служили для программирования заклинаний. Были совершенно огромные стационарные устройства, которые не удержала бы уже ни одна голова, внешне походившие на военные наблюдательные бинокулярные приборы и предназначенные для работы внутри кристалла, а по существу являясь микроскопами темного мира. Существовали узкоспециализированные гогглы: боевые, с более прочными и близко прилегающими к глазам стеклами, геологические для работ с земной поверхностью, медицинские, которыми пользовались исключительно лекари и прочие варианты. Виктор же учился магии в стандартных гогглах, которые предпочитало и носило большинство пользователей. Стандартные гогглы хотя и видели сквозь предметы и одежду, но кожу не снимали и до костей человека, как медицинские не просвечивали. Почти сразу же всплыла любопытная деталь — одежда магистра и всех его родственников была сшита с вкраплением золотых нитей и лент так, что их фигуры невозможно было рассмотреть при всем желании, так как тело буквально терялось в сети из золота. После этого открытия Сомов почувствовал себя неловко, вспомнив, как его иногда пристально разглядывает Ленора сквозь гогглы. При первой же поездке в город он купил себе подобное белье, которое раньше уже неоднократно видел в лавках, но не приобретал из-за дороговизны и недоумения для чего оно расшито золотом, да еще с изнанки. Жаль, что магическое клеймо сквозь не слишком частые золотые нити все равно читалось, и без фольги ему по-прежнему было не обойтись.

Когда Сомов немного освоился с магией, магистр провел его по длинному коридору со множеством дверей глубоко под замок и показал тихую комнату. Это было довольно странное помещение стены, пол и потолок которого со всех сторон ощетинились деревянными панелями, установленными под самыми разными углами с таким расчетом, чтобы гасить любой звук. Раньше здесь работал сам магистр Тессар над новыми заклинаниями, а теперь предлагал проверить свои возможности Виктору.

— Это лучшее место для того чтобы заниматься магией. Слуховая депривация обостряет чувства и облегчает контакт с темным миром, — объяснял Сиан, — К сожалению, мне уже почти не даются новые заклинания, но ты еще полон энергии и темный мир обязательно откликнется на твои желания. Я жду от тебя, Виктор, удивительных магических решений. Но только не растрачивай свои силы напрасно и не забывай, что однажды темный мир перестанет тебя слышать, — с легкой грустью закончил он.

После этого Сомов стал часто заглядывать в тихую комнату, но провести в ней больше получаса ему еще никогда не удавалось. Погасив свет, он прислушивался к темному миру, но в ответ слышал только звуки работы своих собственных внутренних органов, и от этого ему становилось жутко. Никакого отклика от темного мира Виктор пока не получил, но не сдавался, и каждый день возвращался в тихую комнату. Он буквально жаждал получить новое заклинание для браслета смерти.

Спустя месяц в замке появился герцог Крон Гросс и состоялся первый непростой разговор на тему производства искусственных алмазов между будущими участниками этого предприятия. Гросс форсировал события, Сиан упирался и критиковал затею, а Виктор сейчас больше был заинтересован овладением магией, чем производственными вопросами, но не идти на поводу у начальника тайной стражи Сомов не мог и всячески его поддерживал.

Тессар очень скептически отнесся к озвученному проекту и разносил его в пух и прах:

— Думаете, что вы первые кто до этого додумался? Идея о создании алмазов из графита уже сотни лет будоражит умы, после того как впервые сожгли алмаз превратив его в графит. Но совершить обратный процесс еще никому не удалось, — поучал магистр дилетантов, — В Асттроне вампиры из академии пять лет пытались получить алмазы с помощью многотонного магического пресса и высочайших температур. Они бились пять лет, но не создали ни одного алмаза! А вы сейчас предлагаете делать абсолютно то же самое, что и они. Герцог, это самая большая глупость, которую я от вас слышал.

— Мы будем делать не то, что делали вампиры, господин магистр, — попытался возразить Сомов, — а именно то, что нужно делать, чтобы получить алмазы. Мне известны основные параметры температуры и давления, а главное состав шихты, в котором точно образуются кристаллы алмазов. Нам не придется гадать.

Сиан недовольно покосился на Виктора.

— Ну ладно, я понимаю, что этот недоучка Вик, после месяца обучения возомнил себя гением, способным осуществить переворот в науке. Но ты-то, Крон! Ты же самый прагматичный человек, какого я знаю! Я и представить себе не мог, что ты способен согласиться на подобное безрассудство. Ты хоть представляешь, сколько средств потребуется вложить в предприятие, которое на выходе даст круглый ноль. Ты знаешь, во сколько обойдется только одно устройство для нагнетания невероятных температур и давления? Я сейчас точно не скажу, но где-то у меня в архивах есть альтийский журнал с подробным описанием и характеристиками их устройства. Там колоссальные температуры и давление.

— Температура от тысячи трехсот до двух с половиной тысяч градусов, давление от пятидесяти тысяч до девяносто пяти тысяч атмосфер, — подсказал Сомов, — Где-то так. Мне бы надо это еще вспомнить.

— Ах, вот значит, кто первый добрался до моего альтийского журнала. Это ты оттуда почерпнул свою «уникальную» идею, Вик? А то, что она в итоге закончилась провалом, ты прочитать не удосужился?

— Не оттуда, — сердито ответил Сомов, — В другом издании читал, где в итоге все закончилось триумфом.

— Поверь, Тесс, — встрял в разговор Гросс, — данные у Виктора достоверные.

— Но откуда у него эти данные?

— Просто поверь, Тесс. Без лишних вопросов.

— Я ученый с многолетним опытом должен поверить своему ученику?

— Ну, хорошо, уважаемый Тессар. Ему ты можешь не верить, но мне-то ты надеюсь, веришь?

— Нет, — отрезал магистр.

— Разве я тебя когда-нибудь обманывал? — возмутился герцог.

— Да.

— Так, — голос у начальника тайной стражи стал ледяным, — Виктор, иди, пока погуляй. Мне нужно поговорить с господином Сианом наедине.

— Чего они там раскричались? — лениво поинтересовалась Ленора, читающая книгу у пылающего камина в малом зале.

— Контроверза, — одним словом ответил Сомов.

— Умный, да? Тебя давно пороли?

— Я свободный гражданин, госпожа Ленора. Меня никто не имеет права пороть. Но удовлетворяя ваше неуместное любопытство, отвечу — очень давно.

— А то я не знаю, — все так же лениво сказала девушка, — Ты почему не обратишься к лекарю? Сходи к нему, пусть исправит твою спину. Мне она не нравится.

— Непременно последую вашему совету.

— Последуй, последуй. Я хочу познакомить тебя со своими друзьями, но не желаю при этом стыдиться из-за твоего внешнего вида.

— Извините, баронесса, но почему вы решили, что я хочу знакомиться с вашими друзьями?

— Ты откажешь в моей просьбе? — ангельским голоском спросила Ленора, — А если я скажу — пожалуйста?

Виктор не торопился отвечать. Кто его знает, что там у этой чертовки на уме. Не исключено что опять готовит какую-нибудь каверзу, раз заговорила таким тоном.

— Ты очень дурно воспитан и ведешь себя как мужлан, Виктор Сангин. А еще хочешь стать бароном. Смешно. Разве настоящий барон посмел бы отказать даме или молчать, когда его спрашивают?

— Я обдумаю ваше предложение, госпожа, — неохотно ответил Сомов.

— Нет, ты неисправим, — укоризненно вдохнула девушка и положила книгу на красную бархатную столешницу каминного столика, — Надоело читать эту глупость. Спой лучше что-нибудь про любовь, — сказала она и, заметив, что Виктор не торопится выполнять ее просьбу, добавила: — Ну, пожалуйста, Вик, ну я тебя очень-очень прошу.

Иногда она бывает довольно таки милой, подумал Сомов, берясь за гитару и глядя на баронессу. И внешность у нее очень даже ничего. Особенно эти пухленькие губки. Такие розовые, нежные, чувственные, сладкие. Нет, все! Виктор решительно встряхнул головой, избавляясь от неуместных мыслей. Надо при следующем выезде в город обязательно заглянуть в бордель. А то это уже никуда не годится.

Каждую неделю на выходные дни Виктор покидал замок магистра и два дня фактически не вылезал из своей музыкальной студии. Оба вечера он выступал в «Трюме» вместе с остальными музыкантами, а одну ночь на сцене проводил единолично в кругу своих поклонников. В эту ночь он полностью расслаблялся, отдыхал душой и позволял себе исполнять самые смелые песни. Сомова еще по привычке называли Элвис, но на новой афише уже было написано имя Виктор, и даже красовался его портрет. Лучшему художнику Маркатана знаменитому Винсу Милану не пришлось долго объяснять, что такое постер и как он должен выглядеть. Созданное им творение производило сильное впечатление. Особенно удачно получился выразительный взгляд Виктора, который буквально цеплял зрителя, поэтому художник получили за отменную работу щедрый и заслуженный гонорар. Новый огромный плакат разместили непосредственно над входом в таверну, и он занял целых два этажа. С плаката, выполненного в черно-синих тонах сквозь белые пряди волос, спадающие на глаза, пристально и с еле уловимой грустью смотрел на чужой мир музыкант.

Глава 3. Вспомнить все

Магическая ретроспективная машина, извлеченная из хранилища, очень походила на стиральный автомат. Конечно, она была сделана не из белого пластика, а из потемневшей местами до зеленой патины меди, скрепленной заклепками, но сходства со стиральной машиной от этого не теряла, особенно если учесть круглое отверстие с вращающимся барабаном, куда должна была помещаться голова пациента. Для работы машины потребовалось огромное количество кристаллов и в ход пошли менее прочные минералы — топазы и камни бериллиевой группы. Под руководством магистра Виктор впервые лично своими руками попробовал переносить заклинания с матрицы в кристаллы. Получалось у него плохо. Трудно было с одного взгляда правильно оценить форму кристалла и расположить его так, чтобы заклинание вошло в него без правки. Если заклинание по горизонтали выходило за пределы кристалла приходилось выступающую часть переносить на новую строку, от чего заклинание увеличивалось и грозило не поместиться уже по вертикали. Чем-то работа напоминала редактирование текста только не в плоскости, а в трехмерном пространстве. Магические символы начинающему магу подчинялись неохотно, то никак не захватывались, то переносились куда-то не туда. Оставалось только завидовать как эту же операцию быстро и ловко проделывают магистр и помогающий ему молодой маг. Потребовалось две недели, чтобы полностью подготовить машину и столько же времени оставалось, чтобы успеть ее использовать. Применяемые в этот раз нестандартные для магии кристаллы не могли удержать заклинания больше месяца.

Любопытна была история возникновения амулетов для восстановления памяти. Тысячу лет назад на замок магистра Морана напали враги и он, сначала спасая свои сокровища, вынес их через тайный подземный ход и закопал где-то в лесу, а затем, спасая уже свою жизнь, бежал к друзьям. Замок отбить удалось лет через пять, а вот отыскать зарытый в лесу клад у магистра не вышло. Он напрочь забыл, в каком месте его спрятал. Даже геологические гогглы оказались бессильны в поисках золота. За год Моран перекопал весь лес, а потом еще несколько лет молил богиню Уру помочь вернуть ему богатства и в результате получил заклинание для восстановления памяти.

Но это было в далеком прошлом, а сейчас Сомова, чтобы он случайно не поднялся внутри работающего барабана, зафиксировали ремнями на специальной лежанке с салазками. Лежанку подали вперед, и его голова полностью оказалась внутри ретроспективной машины окруженная кристаллами всех цветов и оттенков. Барабан загудел и, поскрипывая начал медленно вращаться, вызывая легкое головокружение. Но прежде чем Виктора покинуло сознание, он успел увидеть, как вспыхнули разноцветными огнями сотни кристаллов, заливая все пространство внутри машины светом и магией.

Сомов открыл глаза. Он лежал на низкой кушетке, ретроспективная машина была выключена и накрыта чехлом, а рядом с ним сидел личный лекарь магистра Сиана и внимательно смотрел на него свозь гогглы.

— Лежите, не вставайте, — доброжелательно произнес целитель, — Я проверю ритм вашего сердца и общее состояние после пробуждения.

При этом он не двинулся с места, а просто перевел взгляд на грудь Сомова. Лекарю не требовалось брать пациента за запястье и нащупывать пульс, он без проблем видел само сердце, наблюдал, как оно сокращается внутри грудной клетки и гонит кровь по венам, как работают легкие, насыщая кровь кислородом, и даже мог рассмотреть мозг свозь черепную коробку.

— Замечательно, — произнес лекарь, снимая гогглы, — Постарайтесь воспроизвести самое первое воспоминание в вашей жизни?

Виктор задумался, и тут же перед его глазами появилась картина. Он совсем еще маленький стоит, держась рукой за колесо коляски, и испугано смотрит на черного соседского кота, который медленно приближается и кажется выше его ростом. Это животное он очень сильно боится и нуждается в помощи очень доброго и заботливого человека. Где же мама?

— Черт побери, — Виктор ошеломленно сел на лежанке, — Я помню! Я помню этого кота. Я помню даже, что его звали Цыган. Невероятно!

— К какому возрасту вы бы отнесли это воспоминание?

— Не знаю, — пробормотал Сомов, хватаясь пальцами виски, — наверное, около одного года, поскольку я стою неуверенно и еще цепляюсь за детскую коляску.

— Замечательно, — еще раз повторил лекарь и стал собирать магические амулеты, — Я больше вас не задерживаю, молодой человек. Восстановление памяти прошло успешно, и вы больше не нуждаетесь в моем наблюдении. Постарайтесь только не зацикливаться на прошлых воспоминаниях, а такое случается особенно в первое время. Вреда это не принесет, но это всего лишь прошлое и оно не должно мешать жить в настоящем.

Как же не зацикливаться, подумал Виктор, выходя из лекарской и сразу же погружаясь в следующие воспоминания. Первая любовь мальчишки к соседской девочке Свете. Раньше он не помнил ни ее фамилии, ни ее лица. Прежде в памяти хранилось лишь ощущение чистой детской любви, такой сильной, что когда девочка переехала жить в другое место, то он даже поплакал ночью в подушку. Сейчас он помнил все: ее фамилию, ее косички, торчащие в стороны с белыми бантиками, оттопыренные уши и, как оказалось, довольно обычное детское личико, сплошь усыпанное конопушками. Какая она была забавная, улыбнулся Сомов, неужели я ее любил?

— Расскажи, что ты видишь? — вырвал его из сладких грез смешливый голос Леноры, — Расскажи.

— Вижу, как женщине по имени Варвара отрывают ее длинный нос, — раздраженно сказал Виктор, неохотно открывая глаза.

— Дурак, — бросила ему Ленора и обиженно удалилась, шурша по полу длинной юбкой.

В замок с этого момента зачастил герцог Гросс и в меру своих возможностей принял участие в мозговом штурме по принципиальному устройству аппарата для производства алмазов. Тессар склонялся к устройству аналогичному тому, что уже использовали вампиры с магическим прессом и справедливо указывал, что для этого уже есть готовые чертежи, созданные в альтийской академии. Сомов видел иную схему, в которой температура и давление создавались бы напрямую в шихте под воздействием магии. В его варианте они обходились вообще без пресса. Реакцию синтеза он предполагал проводить в стальной сфере вроде магдебургских полушарий, чтобы обеспечить вакуумную среду и не допустить реакции кислорода из воздуха с расплавленным графитом. Минус его проекта заключался в том, что не только температуру, но и давление нужно было постоянно поддерживать за счет непрерывного потока магии, а это получалось очень накладно. Зато такой аппарат обладал бы невероятными возможностями по достижению практически любых температур и давления, поскольку не нужно было бояться, что установка расплавится или лопнет от перегрузок. И он рьяно отстаивал свою позицию:

— Я предлагаю проводить синтез, ограничив его центром шара, удерживая там заготовку аналогом разнонаправленного воздушного удара как тисками. Направим магическое давление на графит со всех сторон и заставим его не только висеть в центе шара, но и сжиматься внутрь самого себя.

— Удержать магическим давлением подвешенный объект будет чрезвычайно сложно, — не сдавал своих позиций магистр, — Объект получится неустойчивым, и обязательно будет стремиться выскользнуть как кусок мыла из рук. И одно дело использовать экономически выгодный пресс, а другое дело оказывать длительное непрерывное магическое давление в десятки тысяч атмосфер. На это потребуется прорва магической энергии. Такое устройство получится вдвое, а то и втрое дороже, чем у вампиров. Боюсь, у нас просто не хватит для этого средств.

— Я склоняюсь к варианту Виктора, — вставил слово Гросс.

— Крон, ты может быть, не совсем понимаешь, о чем идет речь. Давай я переведу на понятный для тебя язык.

Магистр подошел к доске на стене и начал производить на ней вычисления.

— Время, уровень давления, энергия, необходимый объем алмазов, — бегал мелком по черной доске маг, — Делим на стандартный размер алмаза, умножаем на стоимость и получаем… Пожалуйста! — объявил он результат, — Святая падаль! Пятьдесят одна тысяча золотых монет! Стоимость одной такой установки обойдется в пятьсот десять килограммов золота! Можно считать, что она целиком будет сделана из золота. Это нереально!

Гросс вопросительно посмотрел на Сомова.

— Ну, приблизительно, где-то так, — виновато сказал Виктор, — Начальные вложения не могут быть маленькими, когда речь идет о новых технологиях. Но наш аппарат будет создавать алмазы, а значит, нам не придется покупать их в дальнейшем. За месяц-два или пусть даже три месяца, мы сделаем столько алмазов, что сможем, используя уже наши искусственные кристаллы, запустить второй аппарат, через месяц третий, через пару недель еще один. Через год будут работать десятки устройств и вот тогда алмазы польются на нас непрекращающимся дождем.

— Я согласен, — высказал свое окончательное мнение герцог, — Господин магистр, неужели мы не найдем по двадцать пять тысяч золотых?

— Если бы я был уверен, что будет отдача, то да, — ответил Тессар, — но я уверен как раз в обратном и вынужден заниматься этим только лишь потому, что…

Сиан наткнулся на взгляд внимательно слушающего Сомова и резко оборвал свою речь.

— Потому что! — раздраженно закончил он и предложил: — Я дам двести килограммов золота и за мной будет изготовление магических амулетов для аппарата. Моя доля с прибыли, если она вдруг окажется — половина.

— Договорились, — Крон поднялся на ноги и протянул руку магистру, — За мной недостающее золото, а прибыль пополам. Это честно.

Сомов обалдело слушал, как два аристократа делят между собой предполагаемую прибыль от искусственных алмазов. Его алмазов!

— Позвольте! — не выдержал Виктор, — А как же я?!

Герцоги недоуменно повернулись и посмотрели на пылающего возмущением Сомова.

— Ты-то здесь причем? — непонимающе спросил Тессар, — Ты мой ученик. Учись, набирайся опыта, это лучшая для тебя награда.

— Действительно, Вик, — поддержал магистра Крон, — Я вкладываю в производство алмазов огромные деньги, господин Сиан деньги и свое мастерство мага, а ты что?

— А я знаю, как их делать! — воскликнул негодующий Виктор.

— Мальчишка совсем зарвался, — проворчал магистр.

Гросс же ничего не сказал и напряженно о чем-то думал, плотно сжав губы и прищурившись глядя на Сомова. И тут Виктор взбунтовался. Он вскочил натянутый как струна, и с трудом сдерживая гнев произнес:

— Господа, раз вы не нуждаетесь в моих услугах, имею честь откланяться. А когда вам надоест греть графит без результата, также как его грели альты, вы приходите ко мне. Я расскажу вам о катализаторе, без которого невозможен синтез алмазов, а заодно и обсудим мою долю в прибыли.

Он отрывисто кивнул головой, повернулся и гордо зашагал к выходу. Но под конец не удержался, обернулся и злорадно ухмыляясь, помахал рукой:

— Авр вам в помощь, господа алхимики!

Он уже хотел выйти в дверь, как его окликнул герцог:

— Стой, Вик! Вернись.

Сомов почувствовал, как его ноги чуть ли не сами разворачиваются, а злость начинает утекать. Еще чуть-чуть и Гросс начнет вить из него веревки. Пока еще оставались остатки злости и свободы воли нужно было этим срочно воспользоваться.

— Господин герцог, когда-то вы мне сказали, что хотели бы меня видеть своим другом. Я вам поверил и своими поступками всячески старался заслужить ваше доверие и дружбу. Но сейчас…

— Десять процентов, — прервал его начальник тайной стражи, — Твоя часть прибыли будет десять процентов. Для начала. А потом, когда я и господин Сиан вернем вложенные в дело деньги, мы обсудим этот вопрос еще раз, — он повернулся к магистру, — Даже не возражай, Тесс, так будет правильно. И вообще, давайте лучше работать, а не делить доспехи недобитого орка.

Две экспериментальные установки были доставлены примерно через месяц и еще месяц Сиан и Сомов усердно занимались расчетами сопутствующего магического обеспечения и изготовлением амулетов. А в мастерской в это время притирались вручную детали, и проходило неоднократную очистку сырье. По требованию начальника тайной стражи все без исключения лица, имеющие допуск к аппарату были связаны клятвой верности, а на весь проект наложен гриф секретности.

Первый пробный запуск состоялся ранней весной. Виктор зашел в производственное помещение, которое находилось под усиленной охраной, и было расположено отдельно от других строений. В помещении под потолком, несмотря на дневное время, горели керосиновые лампы со стеклянными колбами и металлическими отражателями. Внутри мастерской чумазые мастеровые с голыми торсами и в кожаных фартуках крутились вокруг аппарата и устраняли последние недоделки. Один рабочий занимался паровым двигателем и капал из цилиндрической металлической масленки с длинным носиком куда-то в недра агрегата, другой что-то лишнее откусывал клещами, а третий дорабатывал напильником деталь, зажатую в тисках. Верстак с тисками был завален кучей мелких предметов и разнообразными примитивными инструментами. Да уж, местные технологии в действии, с неудовольствием подумал Сомов, озираясь вокруг. Ох, и натворим мы дел с таким подходом. Аппарат по производству искусственных алмазов стоял прямо на земляном полу и мало чем отличался от непритязательного средневекового окружения. Оставалось только надеяться, что он будет работать так, как задумывалось. Вплотную к магдебургским полушариям, изготовленным с минимальными допусками по специальному заказу на металлообрабатывающем заводе, прижимался бак системы охлаждения с водой и цилиндр вакуумного насоса, соединенного с малым паровым двигателем. Аппарат уже прошел отдельную проверку на герметичность вакуумной камеры, на удержание шихты, спрессованной в шарик в центре установки и испытание на нагрев. По отдельности все работало неплохо — ничего не выскальзывало, не плавилось и не пропускало воздух.

Мастеровые затянули последние стальные болты, соединяющие полушария, подвели охлаждающие трубы, запустили поскрипывающий паровой движок, и Виктор махнул им рукой — уходите. За управление аппаратом стал сам магистр. Сквозь специальные гогглы, позволяющие хоть немного видеть сквозь железо Сомов из-за плеча Сиана наблюдал, как из золотистых искр соткались длинные магические отростки — рычаги для управления температурой и давлением, как за них взялся маг и медленно повел их вверх. Внутрь сферы протянулись тонкие золотистые струйки. Стрелки на циферблатах датчиков дрогнули и пришли в движение. Подпрыгнул и повис спрессованный графитовый шарик в центре вакуумной сферы. На несколько секунд камера внутри будто бы засветилась — это выгорали остатки кислорода, который невозможно было откачать полностью. После этого магическая энергия потекла внутрь сферы мощным широким потоком. Виктор на секунду приподнял гогглы. В обычном свете казалось, что магистр просто стоит перед аппаратом, и плавно водит вокруг него руками, ни к чему не прикасаясь, а устройство работает само по себе. Сомов перевел взгляд на приборы. Его роль была второстепенной и заключалась в контроле за показаниями датчиков, на циферблатах которых стрелки быстро поворачивались и входили в зоны пиковых значений, отмеченные красным.

— Достигли первого режима. Время! — сообщил Виктор и запустил таймер, не спуская глаз с приборов.

Все шло по плану. От аппарата начал распространяться жар, и стало слышно, как заклокотала вода в охлаждающих трубках, а из выпускных клапанов вырвались струйки пара. Стальная сфера поменяла свой цвет. На ее поверхности заиграли разноцветные пятна — золотистые, пурпурные, фиолетовые, а потом вся она стала темно-коричневой.

— Две минуты, господин магистр, — крикнул Сомов, — Начинайте медленно снижать до полторы тысячи градусов.

Раздался хлопок — не выдержал один из клапанов охлаждающей установки. Из выбитого давлением клапана повалил густой пар, забрызгала кипящая вода, а под аппаратом начала растекаться горячая лужа. Виктор занервничал, глядя как темно-коричневый шар проступает пятнами раскаленного металла сначала вишневыми, потом красными, а затем ярко-красными и желтыми. Раскаленный металл неумолимо продолжал светлеть, и это начинало пугать.

— Температура оболочки! — крикнул он магистру, — Опасно! Надо прекращать!

— Не больше тысячи, — определил Тессар, — Не расплавится.

И сразу после его слов установка пошла в разнос. Раскаленная уже добела стальная сфера мягко вогнулась внутрь, как сдутый мячик и ее стало рвать на куски, разлетающиеся во все стороны шрапнелью. Осколки распороли охлаждающий бак, который лопнул, заливая все вокруг кипятком и паром. Моментально сработала магическая защита, прикрывая магистра, но щит тут же был пробит осколками, а через его край плеснуло кипятком. Сиан взревел от боли, однако не выпустил рычаги управления и попытался остановить уже почти неконтролируемую магическую энергию, беснующуюся в том месте, где когда-то находилась сфера. Но он не успел. Страшный взрыв потряс мастерскую, выбил окна вместе с рамами, снес дверь и подбросил крышу. Взрывной волной Сиана и Сомова смело с ног и швырнуло на стену, а сверху на них обрушился потолок, засыпая поломанными досками и соломенной трухой.

Первым пришел в себя, Виктор. Он сорвал гогглы с треснувшими стеклами, под которыми оказался единственный чистый участок кожи. Все остальное — волосы, лицо и одежда были сплошь серые от осевшей и еще кружившейся в воздухе пыли. В ушах у Сомова стоял звон, и он почти ничего не слышал. Он поднялся на ноги и сразу же принялся разбирать курящийся дымом и паром завал, пока не наткнулся на тело магистра. Виктор ухватил его за плечи, вытянул из-под обломков и перевернул на спину. Лицо Тессара тоже покрывала пыль, ставшая черной от крови, одна щека была разорвана до кости, а обваренная кожа свисала лохмотьями. Признаков жизни он не подавал.

— Лекаря! — страшным голосом заорал Сомов, — Лекаря сюда!

А увидев множество бегущих на помощь людей, выпустил магистра из рук и сам потерял сознание.

Произойди подобная авария на земле, она бы вероятно закончилась смертельной трагедией, но на Осане с ее продвинутой магической медициной все было намного проще. Получив сотрясение мозга, Виктор уже на следующий день чувствовал себя в полном порядке, а магистру на поправку потребовалась неделя. Всего лишь одна неделя. Целители Осаны продолжали поражать своим непревзойденным мастерством. Вот что значит опытные лекари и дорогие магические амулеты, думал Сомов глядя на Тессара, у которого на лице не осталось и следа от полученных травм и ожогов. А потом начался тяжелый разбор полетов, на котором докладывал сам магистр:

— Итоги. Мастерская разрушена, а аппарат для дальнейшего использования не пригоден. Повреждены и не подлежат восстановлению охлаждающая установка и вакуумный насос. Стальная сфера полностью уничтожена и исчезла вместе с содержимым. Образовались в ней алмазы или нет неизвестно. При взрыве также безвозвратно потеряна четверть алмазов, используемых в амулетах. Всплеск вырвавшейся магической энергии был такой силы, что удивительно как он не привел к человеческим жертвам, — магистр непроизвольно прикоснулся к лицу и перевел дыхание, — Причины. Из-за поврежденного клапана системы охлаждения возник перегрев стальной сферы, что привело снижение прочности металла и его деформации под воздействием вакуума. В результате часть сферы попала в рабочую зону, и началось разрушение всего аппарата. Осколками были повреждены управляющие амулеты, из-за чего нарушилась балансировка, и произошел спонтанный выброс магической энергии, — Тессар перевел дух, — Рекомендации. Эксперимент прекратить, как непредсказуемо опасный и требующий для продолжения дополнительных финансовых вложений в размере еще десяти тысяч золотых монет. На этом все. Я тебя, Крон, с самого начала предупреждал, что затея эта пустая.

— Ну да, — сказал мрачный как туча Гросс, долго молчал, а потом грозно спросил: — Кто виноват?

Теперь надолго замолчал Сиан. Признаваться ему ох как не хотелось.

— Моя вина, — вздохнул он, — Не отреагировал на поломку системы охлаждения, переоценил прочность металла и не учел внешнее давление на сферу, в которой был вакуум.

— Мы оба виноваты, — встал на защиту магистра Сомов.

— Что дальше? Ты, как я слышал, Тесс, предлагаешь остановить проект?

— Я не предлагаю, — ответил магистр, — я прямо заявляю, что алмазы мы таким способом не получим и денег я больше не дам. Ни одного золотого.

И тут Сомов понял, что если он сейчас не вмешается, то на проекте поставят крест. Он решительно встал с места и взял слово:

— Я сам продолжу работу и доведу экспериментальный синтез кристаллов до конца. Второй аппарат у нас есть, остались и три четверти алмазов с готовыми заклинаниями. Если господин Сиан передаст в мое временное распоряжение нестабильные минералы, которые использовались в ретроспективной машине, то ими можно будет заменить недостающие алмазы. Месяц они проработают.

— Что скажешь, Тесс?

— Ну, пусть попробует, — после долгой паузы и без всякой надежды в голосе ответил Сиан, — Только эти кристаллы собирают энергию как дырявые ведра в слабый дождь и их понадобится в сотни раз больше утерянных алмазов, а время для зарядки займет неделю. Как раз хватит на один хороший экспериментальный взрыв. Боюсь, что ты, Вик, и остатки алмазов уничтожишь и себя убьешь, — он снова помолчал и с сожалением добавил, глядя куда-то в сторону: — Хороший был ученик. Такие надежды подавал. И внучке нравилось, как поет.

Окончательный разговор состоялся между Виктором и Кроном во дворе замка, когда герцог уже садился в карету.

— Я крайне недоволен, господин Сомов. Ты мне показался человеком, заслуживающим доверия и отвечающим за свои слова. Я сделал на тебя огромную ставку и сейчас сильно разочарован. Ты представляешь, насколько сложно было найти тридцать тысяч золотых монет?! Или ты думаешь, что я просто достал их из кармана? Время идет, прогресса нет, и скоро у меня могут начаться финансовые неприятности с кредиторами. А я становлюсь очень зол, когда у меня появляются неприятности, и ты даже представить себе не можешь, что я сделаю с человеком, который в этом виноват.

— Представляю, господин Гросс. Я был на экскурсии в вашем заведении.

— Ну да. И запомни, если за месяц ситуация не изменится, ты вернешься туда, где тебе самое место. Это я не угрожаю, а просто предупреждаю о том, что будет, Сомов. Ты меня понял?

Виктор постарался выкинуть из головы угрозы Гросса вместе с мрачным пророчеством Сиана и с полной отдачей взялся за продолжение работ. Первым делом он полностью переделал систему охлаждения и увеличил количество радиаторов, разместив их даже на самой сфере. Радиаторы обдувались вентилятором, к которому провели привод от парового движка. Затем он установил дополнительные датчики температуры, везде, где только можно и наконец, взялся за последний и самый каторжный труд. С матрицы в кристаллы ему нужно было перенести короткое заклинание собирающее энергию темного мира и условия ее извлечения. Дело это было простое, но монотонное. Всего ему пришлось создать несколько тысяч энергетических амулетов и на это ушло более трех недель.

Когда все было готово, он понял, что магистр был прав и, имея в аппарате часть некачественных кристаллов, времени у него остается только на одну попытку. Мастерскую к тому моменту отстроили заново и с утра ее оцепили солдаты, отогнав подальше любопытных, которые специально собрались поглазеть, не случится ли новый взрыв. Пришла и Ленора, с беспокойством глядя на Сомова, который в последние дни заметно похудел и осунулся.

— Виктор, это правда опасно? — серьезно спросила она, — Если да, то зачем это делать самому? Мастеровых что ли для этого мало?

— Мастеровые тоже люди. Но вы не переживайте, прелестная баронесса, а если я погибну, не плачьте обо мне.

— Нет. Ты точно дурак! — рассердилась девушка.

Виктор лично сделал закладку графитового шарика, проконтролировал, как затягивают каждый из болтов, соединяющие стальные полушария, как прикручивают сверху трубу вакуумного насоса и как присоединяют к сфере с двух сторон радиаторы с теплоотводящими трубками. Медные ребра дополнительного нового радиатора веером расходились вокруг сферы, и аппарат в собранном виде стал похож на увеличенный кулер для процессора или фантастический космический зонд из голливудских фильмов. Жаль только, что эту схожесть портила вода, капающая из неплотных стыков системы охлаждения.

— Ну, — с волнением произнес Виктор, — надеюсь, мы сейчас не улетим с грохотом бороздить просторы космического пространства.

Зафыркал паровой двигатель, раскручивая основное большое колесо от которого шли ременные передачи на вакуумный насос и систему двойного охлаждения. Побежала вода, циркулируя по медным трубкам, и пошла откачка воздуха, заставив дрогнуть и прийти в движение стрелку датчика давления внутри шара. Достигнув уровня технического вакуума и видя, что меньше давление уже не становится, несмотря на все старания скрипящего насоса, Сомов надвинул гогглы, надел кожаные перчатки с крагами и взялся за золотистые рычаги управления. Сквозь наслоения медных ребер и стального корпуса графитовый шарик был еле различим, и Виктор поднял его чуть ли не на интуиции, устанавливая в центре сферы, а затем пустил магические тепловую энергию и давление.

— Первый этап, — скомандовал он сам себе, не отрывая внимательного беспокойного взгляда от показаний многочисленных датчиков, — Время пошло.

Затерянная среди медных пластин магдебургская сфера светилась вишневым светом, пыхтел паровой двигатель на полных оборотах, в радиаторе бурлила и булькала кипящая вода, и свистел пар, тонкими струями вырываясь из выпускных клапанов во все стороны. В мастерской очень быстро становилось жарко и влажно, словно в сауне.

— Второй этап, — произнес Сомов и начал плавно снижать давление, сверяясь с временным графиком.

Пот с него катился градом, запотевали стекла гогглов, которые он постоянно протирал свободной рукой, но они тут же запотевали снова. Запасы магической энергии в амулетах подходили к концу и в ход пошли нестабильные кристаллы, которые сразу же стали гаснуть один за другим целыми десятками. А когда казалось, что энергии уже не хватит, звякнул колокольчик на хронографе, и Виктор с огромным облегчением выключил аппарат. Золотистое сияние магии погасло, и вишневая сфера стала быстро темнеть, пощелкивая остывающим металлом. Шипящий пар, бьющий из системы охлаждения, постепенно менял свою тональность, словно свисток на выключенном чайнике, пока давление не упало настолько, что выпускающие клапаны полностью не закрылись. Аппарат был отключен, но паровой двигатель амулетами не управлялся и продолжал работать вхолостую, негромко поскрипывая и постукивая поршнями. Да и черт с ним.

Сомов распахнул дверь, в мокрой насквозь одежде вышел на свежий воздух и сел прямо на землю, прислонившись спиной к стене мастерской. Он чувствовал себя выжатым как лимон. Невдалеке за цепью ограждения из солдат стояли магистр и баронесса. Сиан увидев Сомова, направился к нему стремительным шагом.

— Ну как прошло, Вик? — спросил магистр еще издали.

— Как в бане, — ответил Сомов. — Аппарат, слава Авру, не взорвался, но пока еще слишком горячий, чтобы к нему не прикасаться. Через час-другой остынет, разберем, достанем, увидим.

Тессар не удержался и полез в мастерскую. Через минуту он остановил паровой двигатель, и наступила тишина, нарушаемая лишь тихим шипением пара, стравливаемого из котла.

К Виктору ленивой походкой приблизилась Ленора.

— Ничего интересного я так и не увидела, — сказала она разочаровано, — Зря только ждала.

— Простите, баронесса, что не устроил взрыв и не смог вас позабавить, — с грустной улыбкой ответил Виктор, поднимаясь с земли, — Обещаю, что в следующем эксперименте я обязательно взорвусь.

— Не забудь пригласить, чтобы я на это посмотрела.

— Всенепременно, — поклонился ей Сомов.

— Очень смешно, — без тени улыбки произнесла Ленора свою любимую фразу.

Спустя час Сиан и Сомов обливаясь ржавой водой отсоединили и развели в стороны радиатор, раскрутили болты, сняли верхнее полушарие и вытащили еще горячий спекшийся в единую массу графит. Забыв о разнице в статусе они, толкаясь друг с другом, подошли к свету окна, держа черный орех четырьмя руками и рассматривая его со всех сторон.

— Блестит! — возбужденно воскликнул Тессар, — Святая падаль! Там определенно что-то блестит.

Виктор тоже заметил, как в угольной черноте что-то блеснуло. У него зачастило сердце, и даже затряслись руки. Он схватил нож с верстака и стал нетерпеливо и грубо выковыривать сверкающий осколочек, не боясь поцарапать то, что невозможно было поцарапать. Когда маленький всего в пол миллиметра кристаллик был извлечен, им тут же завладел магистр и засуетился.

— Надо проверить алмаз это или нет, — лихорадочно бормотал он, шаря взглядом по инструментам, разбросанным на столе, — Надо безотлагательно это проверить.

И прежде, чем Виктор успел вставить хоть слово, магистр положил кристаллик на железные тиски и с размаху ударил по нему молотком. Когда он поднял молоток, то стало видно, что от кристаллика не осталось и следа. Это было жестокое разочарование, и руки у Виктора опустились. Катастрофа. Конечно такой варварский способ проверки алмаза молотком, использованный Сианом был не только не профессиональным, но и достаточно глупым. От удара алмаз может легко расколоться, так как он не только прочный, но и хрупкий одновременно, но будь это настоящий алмаз, у него все же был шанс уцелеть при ударе. А этот не уцелел. Тессар раздосадовано бросил молоток на верстак и инструмент вдруг подозрительно сверкнул.

— Что это? — Виктор удивленно взял молоток и медленно приблизил его к глазам.

Их маленький кристаллик был цел и невредим и словно колючка глубоко впился в железо бойка инструмента.

— Есть! — восторженно завопил магистр прямо в ухо Сомову и выхватил молоток с алмазом.

— Есть, — устало прошептал Виктор, и у него не нашлось сил даже на улыбку.

На Сомова внезапно накатилась опустошающая слабость, а вместо радости душа его наполнилась отрешенным спокойствием.

— Крон Гросс слушает, — разговорный амулет ответил сразу же, как будто начальник тайной стражи только и ждал этого звонка.

— Господин герцог, хочу вас поздравить, мы сделали то, что я обещал.

Начальник тайной стражи приехал незамедлительно этим же вечером. Несколько дюжин мелких алмазов заключенные в пробирку переходили из рук в руки по кругу. Магистр Сиан был воодушевлен, и ему не терпелось известить весь мир о выдающемся научном достижении. Бывшему ректору магической академии и почти всеми забытому магу очень хотелось напомнить всем о своем существовании. Надежды магистра безжалостно разбил Герцог Гросс, который наоборот был намерен полностью засекретить результаты эксперимента. Его беспокоило, что способ получения алмазов оказался слишком прост и мог быть с легкостью повторен конкурентами, а этого нельзя было допустить. Он уже подумывал о том, как заткнуть рты всем, кто был задействован в изготовлении аппарата, и как уничтожить следы на металлообрабатывающем заводе, которые могли бы связать заказ на два необычных шара и мастерские магистра Тессара Сиана.

— Завтра я пришлю надежного человека, — отдавал распоряжения начальник тайной стражи, — он будет отвечать за секретность и безопасность проекта. Все внешние заказы на новые аппараты и сырье с этого дня делать только через моего человека. И к черту славу, уважаемый Тессар, к черту известность! Неужели ты не понимаешь, что сегодня произошло? Это вовсе не научный прорыв, а путь к несметным богатствам и безграничной власти! Вот что это такое! Я бы посоветовал тебе прокатиться по нашим старым друзьям и прощупать их настроения. Не пора ли всем задуматься о реванше? Трон еще занят, Тесс, но сегодня он закачался. Сегодня он очень сильно закачался.

И герцог разразился зловещим смехом, который вскоре подхватил и магистр. Виктор смотрел на самодовольных хохочущих аристократов и понимал, что он только что невольно оказался втянутым в новый заговор против короля. Он сокрушенно покачал головой. Вот только этого ему не хватало.

На другой день прибыл человек герцога, усилилась охрана и началась постройка стены, отгораживающая участок крепости с мастерскими по производству алмазов. Сомов продолжил работать на обновленном аппарате, для которого сразу же нашлись деньги. Но стоило привыкнуть к ежедневно получаемым искусственным кристаллам, как вскоре разразился новый скандал.

— Что ты опять принес? — раздраженно спросил Сиан, — Сколько ты еще будешь делать всякую мелочь, Вик? Где нормальные большие кристаллы, которые можно будет использовать в магии? Ведь то, что ты сейчас делаешь это не алмазы, это просто песок какой-то.

— Боюсь, господин магистр, что крупнее они уже не будут. Я, конечно, варьирую параметры, в поисках оптимального синтеза, лучшего соотношения размера и количества, но уверен, что кристаллы больше миллиметра мы таким способом не получим.

— Святая падаль! Ты что издеваешься?! — ужаснулся Тессар, — Да ты же разорил нас! Ну, хорошо, посмотрим, как ты повторишь эти слова герцогу. Дай сюда разговорный амулет, я сам ему позвоню.

Начальник тайной стражи реагировал на происходящее спокойнее. Он поднес к глазам стеклянный пузырек, наполовину наполненный мелкими промышленными алмазами, и потряс его.

— Действительно мелкие, — признал он, — И что больше никак?

— Нашим способом никак. Для синтеза больших кристаллов нужен другой принцип и более высокие технологии, — угрюмо ответил Сомов.

— Ну да, — понимающе вздохнул герцог, — опять мы упираемся в высокие технологии.

Он еще раз потряс пузырек с алмазами перед глазами.

— Тессар, но это все-таки алмазы.

— Нет, Крон, это не алмазы. Это алмазный песок. А в песок невозможно вложить заклинания. На каждую песчинку ни у кого не хватит ни времени, ни сил, ни терпения. Разве что мы не наймем целую армию магов, которые только и будут этим заниматься. Проклятье! Мы разорены, Крон. И Вика за это следует убить.

— Раз это алмазы, хотя и маленькие, значит, теоретически их использовать можно. Это уже хорошо, — невозмутимо констатировал Гросс и обратился к Сомову: — Сколько времени ты их делал, Виктор?

— Недели две.

— Две недели, — повторил задумчиво герцог, — Тесс, а ты помнишь герцога Кона и его бриллиант, который тебе так понравился, что ты оскорбил жену герцога, а потом его самого убил на дуэли?

— Ну! — приосанился магистр, — Конечно помню. Кому-то тогда сильно не повезло, что он не согласился продать свой бриллиант. Зато вдова его оказалась куда как сговорчивее.

— Верно. Красивый был бриллиант и очень дорогой. В нем, если я не ошибаюсь, было карат десять, — герцог поднял пузырек с синтетическими алмазами, взвешивая его на руке, — Но здесь, Тесс, гораздо больше десяти каратов и всего за две недели. Неужели ты непревзойденный маг и лучший ученый Останда, имея в помощниках лучшего математика страны, не придумаешь нужное заклинание, чтобы связать этот алмазный порошок в одно целое?

— Ну, теоретически это возможно, а вот практически это сделать чрезвычайно сложно. К тому же возникнут неизбежные потери в мощности, — важно заявил непревзойденный маг.

— Скоро алмазов у нас будет такое количество, что мы сможем позволить себе жертвовать их качеством, — мудро изрек начальник тайной стражи, — Работайте дальше, господа.

Пришлось магистру браться за решение проблемы мелких кристаллов. Сиан сломал голову, но алмазный порошок не желал становиться единым целым. К работе над амулетом подключился и Сомов, не прерывая основного занятия — синтеза алмазного порошка. Тессар и Виктор провели не одну бессонную ночь перепачканные мелом и чернилами, чтобы под утро с красными воспаленными глазами проверить очередной вариант на практике и с проклятиями отправиться спать, в то время как остальной замок только еще пробуждался. Наступил момент, когда у них не осталось даже идей. Они просто сидели в кабинете магистра, развалившись в креслах, и каждый думал о своем. Обычно спустя час таких раздумий Сиан доставал шахматы и начинал расставлять фигуры. Ему нравилось играть со своим учеником, поскольку Виктор в шахматах не был силен и часто проигрывал к великому удовольствию магистра. Шахматы на Осане были точной земной копией с теми же фигурами и правилами игры, что было несколько удивительно, но еще удивительнее было то, что эта игра пришла вовсе не из древности, а была придумана императором Марком. Выиграв пару партий, подобревший Тессар наливал себе бокал вина, а Сомов по его просьбе приносил гитару. Тессар любил послушать песни Виктора и уже не относился к музыке так пренебрежительно, как при первой их встрече. Иногда услышав звуки гитары, к их компании присоединялась Ленора. Она не видела разницы между теорией и теоремой и вносила в серьезное научное общество веселое оживление. В таких случаях магистр позволял себе еще пару бокалов вина, а песни Сомова приобретали лирический оттенок. Тессар от избытка вина много ругался и богохульствовал, Ленора сплетничала о своих только ей известных знакомых, строила глазки и одновременно подтрунивала над Виктором, который просто пел свои странные песни без начала и конца. В такие моменты Сомов поражался, что прирожденные аристократы ведут себя как вполне обычные нормальные люди. Почему-то раньше он считал, что средневековые вельможи никогда не улыбаются и всегда хранят каменное выражение лица, чтобы не случилось. Но дворяне Осаны оказались куда более живыми людьми, чем ему представлялось. А лицо Виктора было намного невозмутимее и скрытнее, чем у Тессара или у той же Леноры, которая в последнее время явно стала на него заглядываться, если он что-нибудь понимал в женщинах. Но Сомов был лишь свободный гражданин, а Ленора Сиан баронесса и внучка могущественного магистра. К тому же ей было всего семнадцать лет.

Как бы то ни было первый рабочий вариант аккумулятора магической энергии работающего на большой группе мелких алмазов, они все-таки создали. С легкой руки Сомова он получил название «АМЭ-1». Амулет не был способен хранить заклинания, но магическую энергию он запасал, что от него и требовалось. Правда количество этой энергии было пока не велико, всего лишь пятая часть от мощности цельного алмаза такого же объема, но это уже был прорыв, и появилось направление, в котором можно было работать. Неожиданным плюсом амулета явилось то, что энергия в мелких алмазах восстанавливалась необычайно быстро. Появление АМЭ дало возможность наконец-то запустить второй аппарат по производству синтетических кристаллов, и который стал не просто выдавать продукцию, а за счет быстрой перезарядки делал это два раза в сутки. Воодушевленный Сиан продолжил работу над усовершенствованием магического аккумулятора, а Сомов вернулся в мастерские к рутинному производству алмазов.

В конце лета поздравить всех с успехом приехал герцог Гросс, после чего был дан торжественный ужин, на котором присутствовал и Сомов. После затянувшегося ужина Ленора ушла спать, а магистр отлучился отдать кое-какие срочные распоряжения. Крон и Виктор остались вдвоем и устроились в кабинете магистра. Герцог находился в хорошем расположении духа и как обычно покуривал трубку.

— Когда мы сможем начать продажи аккумуляторов? — поинтересовался он.

— Примерно к началу зимы, господин Гросс.

— Медленно, — покачал головой герцог, — Мы с тобой, Виктор, слишком медленно движемся к цели. А нам еще столько надо успеть.

— Мы стараемся, господин Гросс, стараемся изо всех сил. Вот только успеть все мы физически не сможем, жизни не хватит, — он крутанул большой напольный глобус, — А хотите подарок, господин герцог? Как раз на тему того, что всего нам не успеть.

Сомов остановил вращение глобуса там, где тихий и атлантический океаны омывали побережье обоих Америк. На глобусе магистра в этом месте был нарисован бескрайний синий океан. Виктор постучал пальцем по глобусу.

— Вам не кажется, что здесь определенно что-то должно быть, — он загадочно улыбнулся, — Что-то очень и очень большое.

Начальник тайной стражи даже курить перестал. И тогда Сомов прямо на глобусе мелом нарисовал приблизительные контуры американских материков.

— Ты не шутишь, Виктор? — герцог не мог поверить и пребывал в легком шоке, — Новые неоткрытые земли? И такие огромные?

— Нет, не шучу. Только не спрашивайте меня, господин Гросс, почему я раньше этого не сказал. Спросите лучше себя, что вы теперь намерены делать с этой информацией. Ни нам, ни следующему поколению будет не по силам быстро колонизировать эти континенты. Для этого понадобятся сотни лет. Вы еще упрекнете меня за этот подарок.

— Да что ты такое говоришь, — разволновался герцог, — Если там есть земля надо обязательно снарядить и отправить туда корабль! Это же новые территории для Останда!

— Отправьте, господин герцог, отправьте. И лучше не один, а несколько и подберите храбрых капитанов. Часть кораблей обязательно утонет в шторм, на других начнет бунт команда, но кто-нибудь обязательно доплывет, а может даже и сможет вернуться.

Крон раскурил погасшую трубку.

— Надо же, вот это подарок, — он в волнении заходил по кабинету и остановился прямо перед Сомовым пристально глядя в упор, — Сколько же еще важного ты мне не рассказал, Вик?

— Я полностью в вашей власти, господин Гросс. Спрашивайте. Отвечу на любые вопросы.

— Может ты, и золото искусственное умеешь делать?

— Нет, господин Гросс, не умею.

— Эликсир бессмертия?

— Увы, тоже нет. Правда, в свое время у нас жил один граф, который убедил всех в том, что ему почти две тысячи лет и за его эликсир молодости аристократы платили бешеные деньги. Но перед смертью граф признался, что продавал свою собственную мочу.

— Ну да, — разочарованно вздохнул герцог, — Если бы я еще знал, что именно у тебя спрашивать, — он взял губку и стер контуры материков с глобуса, — Однако ты ведь не просто сделал этот подарок. Наверное, что-то хочешь получить взамен? Проси.

И тогда Виктор рассказал о целительнице Ийсме. Герцог задумался.

— Приграничный район это очень опасное место. Ситуация там сейчас на грани войны между людьми орками и гномами. Война еще не началась, но это лишь вопрос времени. Даже не представляю, кто захочет туда отправиться, но я попробую что-нибудь сделать. Все?

— Нет. Еще мне нужно найти человека по имени Обис Варс, если он жив. Это мой должник. Нужен только его адрес и ничего более.

— Это несложно, — пообещал герцог, — Найду любого. Тебе ли об этом не знать.

— И еще, окажите любезность, господин Гросс, назовите мне место, где сейчас гастролирует цирк Сугиса. Уверен, что вы понимаете, о ком я говорю.

— О циркачке вспомнил? — хмыкнул Крон, — Поздно спохватился, Вик. Она довольна своей жизнью, у нее есть другой мужчина и, возможно, она будет с ним счастлива, если ты не станешь ей мешать.

— У нее есть другой? Кто?

— Ты на самом деле хочешь знать его имя? — удивленно спросил Крон.

— Нет, — упавшим голосом ответил Виктор, — не хочу.

Хорошее настроение вмиг пропало, а внутри образовалась неприятная пустота.

— Тогда у меня к вам последняя просьба, — сказал Сомов, — В солнечной башне провел какое-то время узник. Я не знаю его имени. Только возраст сорок-пятьдесят лет и особую примету — у него один глаз карий, а другой красный. И еще он слегка прихрамывает. Я буду очень признателен, если вы предоставите хоть какие-нибудь сведения об этом человеке.

— Человек с красным глазом? Я давно нахожусь в должности начальника тайной стражи, но не помню арестанта с такой выдающейся приметой. Велю проверить архивы. Но ты уже второй раз упоминаешь о разноглазом человеке. С чего вдруг такой интерес? Кто он?

— Я предполагаю, что это маг, который отправил меня в ваш мир.

— Вот как? — встрепенулся герцог, — Весьма любопытно. Я прикажу очень тщательно проверить все имеющиеся архивные записи, и мы его обязательно найдем. А пока я буду заниматься поисками, ты изложи подробно в письменном виде все, что знаешь о новом континенте. Через три дня я пришлю человека, он заберет записи.

— Будет исполнено, господин герцог.

К зиме в замке магистра был создан производственный сектор, огороженный каменной стеной, которую с внешней стороны охраняли солдаты магистра Сиана, а изнутри агенты герцога Гросса и был установлен строжайший режим допуска внутрь. Фактически крепость в крепости. Сомов закончил заниматься аппаратами для синтеза алмазов, доведя их до совершенства. Магические рычаги ушли в прошлое. Теперь в гогглах система управления аппаратом выглядела как виртуальная световая панель, состоящая из рядов кнопок и таблиц с показателями всех параметров. Никаких торчащих датчиков, только виртуальные цифровые приборы. Управление было полностью автоматизировано и достаточно было нажать лишь кнопку запуска аппарата. Система отслеживала все, начиная от наличия шихты и ее состава внутри устройства и до момента, пока не срабатывал магический фиксатор, не позволяющий открыть стальную сферу до полного ее охлаждения. При любом сбое нормальной работы аппарата он автоматически отключался. Человеку оставалось только наблюдать за показателями функционирования аппарата, сверяя поступающие данные с тут же высвечиваемыми расчетными значениями и в любой момент отключить устройство, если ему что-то не понравилось или если это почему-то не сделала автоматика. Доработали и механическую часть аппарата — охлаждение и вакуумный насос. В производственных цехах больше не стучали поршни, не валил пар, и не пылало жаром. Две большие паровые машины, обслуживающие все аппараты были вынесены за пределы цеха, как и огромные цистерны с охлаждающей жидкостью. Аппараты для синтеза кристаллов были напичканы аккумуляторами магической энергии с таким расчетом, что производили алмазный порошок каждые четыре часа.

Магистр в свою очередь усовершенствовал АМЭ и довел его до шестидесяти процентов от мощности аналогичного по объему цельного алмаза и даже нашел способ вкладывать в алмазный порошок заклинания. Это был предел, дальше которого продвинуться было невозможно, но и этих возможностей АМЭ хватало с лихвой. Герцог Гросс озабоченный сохранением тайны их магического аккумулятора заставил магистра заняться защитой устройства. В итоге к новому году они получили наконец-то АМЭ полностью готовый к продаже, который невозможно было вскрыть и выяснить его начинку. Оболочка из тяжелых металлов золота или свинца не поддавалась просвечиванию никакими гогглами, и выбор остановили на дешевом свинце, из которого первоначально стали изготавливать корпусы для АМЭ. Внутри аккумулятора каждый кристаллик получил одну основную программу — самоуничтожение, которое достигалось выделением магического тепла в две тысячи градусов из самого алмаза и мгновенно его сжигало. После этого писались заклинания, чтобы удержать алмаз от саморазрушения привязанные, например, к составу газов внутри герметично запаянного аккумулятора. Стоило вскрыть оболочку и изменить внутренний газовый состав, как сдерживающее заклинание отключалось и алмазный порошок, следуя основной программе, моментально сгорал. Таких сдерживающих заклинаний было около десятка, и даже Сомов не знал их всех. Секретность. Провели испытания на защищенность устройства. Его вскрывали в вакуумной сфере и под водой, его рубили напополам гильотиной, плющили прессом и ударом молота, но всегда получали вспышку огня и пустую оболочку изредка с графитовой сажей. Однако на поверку свинец оказался слишком мягким материалом, и даже случайная деформация часто приводила к возгоранию аккумулятора. В итоге перешли на более прочный и безопасный металлический корпус, внутрь которого помещался алмазный порошок в пакете из свинцовой фольги. В окончательном виде аккумулятор стал внешне напоминать зажигалку Zippo вдвое меньшего размера. Блестящий полированный металлический корпус, на котором была выдавлена аббревиатура «АМЭ», указана его мощность и время зарядки, а также сделана угрожающая надпись: «Не вскрывать! Опасно для жизни!» И только после этого относительно дешевые АМЭ хлынули на рынок в свободную продажу. В мире магических амулетов начиналась революция.

За всеми заботами Сомов так и не попал в королевскую академию в этом году. А стоило окончательно поставить на поток производство алмазов, как появился герцог и определил новую задачу, от которой свело скулы. Инквизитор потребовал начать атомный проект. И Сомов начал — куда денешься. Но что хуже всего было то, что этот проект стал у него успешно продвигаться, благо пока только на бумаге.

Были и другие плохие новости. Магистр Сиан к осени очутился в тяжелом финансовом положении, которое сказалось не на нем, а на его крестьянах, у которых он забрал весь урожай, не заплатив ни единой монеты. Недовольство голодных крестьян скоро переросло в бунт, и хороший дядька Тессар, который любил послушать песни Высоцкого в исполнении Сомова, пошутить и посмеяться, подавил бунтовщиков с ужасающей жестокостью и самым кровавым образом. В течение месяца каждый день кого-то казнили, а деревни вокруг крепости утыкали пиками с насаженными на них головами. Бунт он подавил, а вскоре продажами магических аккумуляторов выправил и финансовое положение. Но относится к магистру как раньше, Виктор уже не мог.

Известия о судьбе целительницы тоже оказались безрадостными. Человек герцога, посланный за ней, не вернулся, а может даже и вовсе не посылался. По этому поводу Гросс категорически заявил, что к оркам он больше никого отправлять не намерен. Сведений о разноглазом маге в архивах тайной стражи сыщик не обнаружил и высказал предположение, что искать человека с такими приметами нужно в Альтарии среди вампиров. Красноглазые встречаются только там. Слабым утешением был адрес мошенника Варса, единственного кого начальник тайной стражи все-таки нашел.

Сомов сидел за столом с отрешенным видом, слепо смотрел в белое окно, за которым шел снег и вспоминал прошлое. Настольная магическая лампа с корытообразным медным абажуром была выключена, а исписанные листы бумаги со значками радиации собраны в стопку и отодвинуты в сторону. Период, когда Виктор чуть ли не каждый вечер перед сном, прокручивал в голове земные воспоминания, пользуясь восстановленной памятью, давно прошел. Это было приятно и болезненно одновременно, и он перестал вспоминать свой мир. Но сейчас он вспоминал не просто землю, а конкретное время и место — аэропорт, посадку в самолет, лица пассажиров, разноглазого мага. Вспоминал каждое сказанное слово, все детали, любую мелочь. Перед мысленным взором Сомова появилась татуировка мага. То, что раньше воспринималось, как непонятные размытые иероглифы под татуированным восходящим солнцем на кисти руки разноглазого пассажира сейчас обрело резкость и перед глазами возникли четкие буквы остандского языка. На руке разноглазого мага было написано — «Год черного лебедя».

Виктора охватило волнение. Когда здесь был год черного лебедя? Он попытался вспомнить, но, несмотря на идеальную память, не смог этого сделать. Что за чертовщина? Сомов замотал головой, а потом нажал кнопку вызова дворецкого.

— Напомните мне, когда у нас был год черного лебедя? — нетерпеливо спросил он.

Дворецкий поднял глаза к потолку и беспомощно пошевелил губами.

— Нет. Что-то не припоминаю, господин Сангин, извините.

— Календарь, — возбужденно попросил Виктор, — Срочно найдите и принесите мне самый полный календарь, какой только есть.

Дворецкий вернулся с огромным календарем в руках и видимо успел уже в него заглянуть, поскольку протягивая его Сомову с вежливой улыбкой известил:

— Год черного лебедя, господин, наступит через девять лет.

Глава 4. Дом восходящего солнца

Сомов хохотал. Он ненадолго прерывался, а потом опять заливался смехом, торжествующе потрясал кулаками и даже показывал кукиши воображаемому оппоненту. Сегодня утром он проснулся совершенно другим человеком. Это было невероятно, но клеймо клятвы верности исчезло! Совсем. Чтобы окончательно установить действует клятва или нет, Виктор представил, как он убивает герцога Гросса. Думалось об этом легко и со злостью, а не так как раньше, когда подобные мысли сразу начинали казаться глупостью и съезжали на размышления, что Инквизитор сделал для него много хорошего и что вообще он отличный парень.

Убедившись, что клятва больше не работает, Сомов первым делом задумался именно о том, чтобы убить герцога Крона Гросса и полностью избавиться от чьего-либо контроля. А потом… Действительно, а что потом? Опять пускаться в бега и все начинать сначала? Отказаться от учебы у магистра и бросить успешно развивающийся бизнес, который приносил прибыль в золотом эквиваленте килограммами, было бы величайшей глупостью. Самым разумным решением было оставить все как есть и делать вид, что он по-прежнему подчиняется герцогу. А самому начинать стелить соломку повсюду, куда можно будет упасть. В том, что падать рано или поздно придется, Виктор нисколько не сомневался.

Сомов собрал все записи и чертежи по атомному проекту до самого последнего листочка, прогулялся в малый зал замка и злорадно затолкал их в горящий камин.

— Ты что там палишь? — юная баронесса обожала появляться незаметно и в самый неподходящий момент.

— Любовные письма, — обернувшись, ответил Виктор, — И вам доброго утра, восхитительная Ленора. Вы не находите, что сегодня замечательное утро? А как легко дышится.

— Доброе утро. Дышится смрадом от твоих любовных записок. Впрочем, день и правда обещает быть пригожим. Не желаешь составить мне компанию на конной прогулке?

— Почел бы за честь, прекрасная госпожа. Но, к сожалению, у меня нет лошади.

— Отговорка не принимается. На конюшне полным-полно лошадей. Но ты хоть в седле-то держаться умеешь?

— Нет, — признался Сомов, — Ни разу еще в седле не сидел.

— Смешно. Будущий барон не умеет держаться в седле. Это позорное обстоятельство нужно немедленно исправить, — Ленора хитро улыбнулась, — Собирайся, Вик, будешь учиться ездить верхом. И не волнуйся, я лично выберу для тебя самую смирную лошадку. Жду у конюшни через час. И не вздумай опаздывать!

— Кто бы говорил, — негромко усмехнулся ей вслед Виктор.

Баронесса явилась на променад в кожаных брюках, заправленных в высокие сапожки, короткой шубе-накидке, наброшенной на плечи, лайковых перчатках и стеком в руке. Явилась, конечно, с большим опозданием.

— Выведите мою Белку, а господину Сангину приготовьте Абсолюта, — приказала она конюхам и мило улыбаясь, пояснила Виктору: — Это его так дедушка назвал.

— Вас обманули, баронесса, — сказал Сомов, наблюдая, как выводят вырывающегося из рук вороного дьявола с длинной гривой и пытаются его седлать, — Это не лошадка, а жеребец. И кличку свою он получил явно не из-за того, что отличается абсолютно смирным поведением, — и крикнул конюхам: — Оставьте его, не надо седла!

Конюхи послушно передали поводья Сомову, глядя на него как на сумасшедшего. Виктор похлопал жеребца по шее и провел ладонью по широкой мощной спине без выступающего хребта. Конь был чудо как хорош и идеален для езды без седла. Он вовсе не был необъезженным, просто норов имел слишком горячий, что было свойственно этой масти. Сомов подождал, пока животное немного успокоится и давно отработанным движением взлетел ему на спину. Абсолют, ощутив на себе седока, попятился назад и встал на дыбы. Виктор ослабил поводья, затягивать их в такой ситуации было нельзя, и ухватился двумя руками за гриву, чтобы не свалиться. А потом Абсолют взбрыкнул и, поняв, что от седока не избавиться, сорвался с места и понес. Они пулей вылетели из ворот замка и понеслись по заснеженному полю. Виктор не сдерживал скакуна, а лишь сохранял равновесие, чтобы не упасть и чуть корректировал направление движения подальше от канав, деревьев и других опасных мест. Абсолюта несло просто от переизбытка энергии. Он немного слушался поводьев, но останавливаться не хотел ни в какую. Виктор перестал с ним бороться и слился с конем, наслаждаясь бешеной скоростью, с которой они летели. Потратит энергию, утомится и станет управляемым, размышлял Сомов, замечая, что чем дальше, тем более послушным становится конь. Минут через пятнадцать Виктор плавно завернул, подлетел к едущей шагом на Белке баронессе и уже по собственной воле красуясь, поднял Абсолюта на дыбы и остановился.

— Благодарю вас за прекрасный выбор, госпожа Ленора, — радостно произнес он, — Это просто ураган, а не конь и действительно абсолютно послушный. Настоящий Абсолют! Сегодня же упрошу господина магистра продать его мне за любые деньги.

Приятно было видеть изумленные глаза маленькой проказницы, шутка которой полностью провалилась. А Сомов дал шенкеля жеребцу и сорвался с места в карьер, обдав баронессу снежной пылью, взметнувшейся из-под копыт.

Забросив проект начальника тайной стражи, Виктор оказался предоставлен самому себе и наконец-то занялся тем, чем хотел. Он на целый день застрял в замковой кузнице, где с несколькими мастеровыми совместными усилиями они к вечеру изготовили обычную, но такую необходимую ему ногтерезку. Очень помогла технология производства щипчиков для ногтей, которая всплыла в памяти Сомова из передачи «Как это сделано», виденная им по каналу Discovery. Пользоваться ножницами Виктору никогда не нравилось, не говоря уже о местных грубых аналогах, и теперь он стал обладателем единственного в мире Осаны продвинутого маникюрного инструмента. Он сразу же договорился с кузнецом, у которого брат в городе также держал небольшую кузницу, что тот начнет производство этих оригинальных щипцов для ногтей в Маркатане. Сомов пообещал полностью спонсировать производство — оплатить сырье, работу и помочь с реализацией готовой продукции. Эта была сущая мелочь в финансовом плане, но Виктору было все равно. Он просто делал то, что хотел. Кроме кузницы у магистра Тессара имелась и ювелирная мастерская, занимающаяся внешним оформлением магических амулетов, в которую Сомов принес чертеж давно забытого проекта. Это был чертеж автоматической перьевой ручки. Сейчас он точно знал причину своих прежних неудач. Проблема заключалась в том, что по мере расходования чернил в резервуаре для их хранения постепенно образовывался вакуум, препятствующий дальнейшему вытеканию чернил на перо. Нужен был всего лишь отдельный канал, настолько узкий, чтобы через него в силу капиллярного притяжения не проходили чернила, но мог спокойно поступать воздух, выравнивая пониженное давление в резервуаре, возникающее из-за расхода чернил. Все оказалось так просто. Однако вспомнить об этом Виктор смог только благодаря ретроспективной машине. Раньше он даже и не предполагал, что в его памяти хранится подобная информация. А сейчас он отлично помнил, что прочитал статью о перьевых ручках еще в школе, когда по просьбе мамы искал в интернете подарок для отца на его юбилей.

Сомов стал задумывать и над другими проектами. И конечно загорелся идеей создать фаербол ибо, что это за маг без фаербола? Несолидно. К тому же ему очень хотелось потрясти своего учителя магистра Сиана оригинальной магической идеей. Неделя размышлений, чертежей и экспериментов привела к удручающему выводу — шар из огня это нонсенс. Во-первых, огонь это всегда продукт горения какого-либо вещества, а во-вторых гореть строго шарообразной формой он физически не способен. Теоретически можно было получить видимость фаербола, сильно переработав амулет «тепловой удар», закрутив его в сферу и пустив внутрь поток какого-нибудь горючего газа для соответствующей подсветки. Но создание такого шарообразного теплового удара было чрезвычайно хлопотным делом, а эффективность его применения сомнительной. Да и зачем нужно было создавать фаербол сложный как микроскоп, если существовал тепловой удар простой как молоток. Тепловой удар был элементарным выделением энергии в виде расходящегося луча дальностью до пяти метров и являлся любимым оружием военных в отличие от железного луча, предпочитаемого спецслужбами и бандитами. Иногда в тепловой удар добавляли струю горючего газа, делая его видимым и более удобным для прицеливания, и такой амулет назывался уже «огненный удар». Кстати тепловой удар поставил крест и на лазерном проекте, поскольку был способен вскипятить воина в латах, а в случае эксклюзивного особо мощного амулета с узконаправленным действием — магического меча или как его еще называли «меча смерти» и вовсе легко расплавить металлическую защиту.

А как же шаровая молния? Виктор долго копался в памяти, перебирая различные научные предложения по созданию лабораторной шаровой молнии, но оказалось, что в лабораториях получали все что угодно, но только не летающий огненный шар. Сомов напрягся и начал вспоминать виденное им ранее на YouTube видео, где могла бы быть зафиксирована природная шаровая молния. Он потратил на это целый день и выяснил, что все без исключения видеосвидетельства являются фейками. Как же так? Не могло же быть такого, чтобы миллиарды людей с камерами на мобильных телефонах более чем за десять лет не смогли зафиксировать ни одной шаровой молнии! Неужели ее вообще не существовало? Отсутствие видеосвидетельств прямо указывало на то, что шаровая молния это не что иное, как красивый миф. И тогда разочарованный Виктор окончательно плюнул на фаербол.

Сомов вернулся к более прозаичным вещам, но таящим в себе огромные перспективы, о которых отлично знал человек двадцать первого века. Мастерские Сиана по-прежнему выпускали разговорные амулеты, хотя и не в таких количествах как раньше, потому что основное производство сейчас сосредоточилось на синтезе алмазов. Виктор прошелся по мастерским, посмотрел технологию изготовления, пообщался с рабочими, а вечером в кабинете магистра состоялось обсуждение усовершенствования разговорного амулета в новом направлении.

— Господин Тессар, раньше мы занимались только улучшением парных разговорных амулетов. Сейчас у меня другое предложение. Почему бы нам не объединить разговорные амулеты в сеть, чтобы можно было разговаривать не только парами, а с кем угодно по выбору из этой сети?

— Кому это будет интересно? Люди хотят общаться с одним-двумя близкими родственниками или друзьями, — убежденно сказал магистр, — На твои амулеты просто не будет спроса.

— Извините, господин Тессар, но тут вы сильно ошибаетесь. Я уверен в том, что спрос на подобные амулеты будет невероятно огромный. А если подойти к этому вопросу грамотно, поэтапно выпуская все более и более усовершенствованные модели, то спрос на новые разговорные амулеты станет вообще неиссякаемым.

— Не думаю, — возразил нисколько не заинтересовавшийся Сиан, — И к тому же я раньше уже работал над амулетами с похожим принципом. Давно и безрезультатно. Принцип работы я нашел, но расчеты не поддались никаким арифмометрам. Если хочешь, могу отдать тебе свои записи и порекомендовать литературу по этой теме.

— Обязательно дайте, господин Тессар, — попросил Виктор, — и обязательно порекомендуйте. Премного буду вам благодарен.

После этого разговора Сомов надолго увлекся идеей создания мобильного телефона. Он внимательно изучил все наработки магистра. Схема магистра могла работать, но расчеты действительно оказались чудовищно сложными. Исписав около сотни страниц, Виктор сложил их вместе с записями Сиана, связал все это в одну пачку и пришел к магу.

— Вы были правы, господин Тессар. Ни человеку, ни машине не по силам произвести такие вычисления. Я немного продвинулся, но не слишком далеко. Вот принес вашу и мою работы, чтобы убрать в архив. Может однажды кто-нибудь еще захочет поломать голову над этой неразрешимой проблемой.

— Правильно и сделал, что отказался от этой глупой затеи, — похвалил его Сиан, — Лучше помоги мне с доработкой АМЭ. Нам поступил очень крупный заказ на производство аккумуляторов, куда просят сразу встроить заклинание для светильников. Между прочим, — засмеялся магистр, — заказ частично оплатили настоящими алмазами, которые стали не нужны из-за замены их нашими более дешевыми аккумуляторами. Ты сходи к моему казначею и выбери себе кристалл покрупнее, у него их сейчас там целый мешок. Сделаешь себе кольцо-амулет. А то ходишь, как не пойми кто без единого амулета. Маг ты или не маг?

К казначею Сомов сходил, но отказываться от планов по созданию телефона и не подумал. Он начал искать иной путь решения этой задачи. Искал упорно, перебирая вариант за вариантом. Синхронизировать тысячу мембран оказалось нетрудно. Но как заставить их вибрировать не все вместе, а только избранную пару? Никак. Единственным прогрессом усилий Виктора можно было считать то, что ему удалось разделить передающую мембрану и принимающую. Колебания передающей (основной) мембраны отзывались в принимающей, а на самостоятельные колебания принимающей мембраны основная не реагировала. Что это давало? Почти ничего.

Теперь большую часть времени Сомов проводил в библиотеке, читая научные труды людей, вампиров и эльфов не только в современных изданиях, но и в древних трактатах. И однажды ему попалась любопытная книга ученого вампира, написанная еще сто лет тому назад. Это было время открытия магической синхронизации, и книга являлась сборником занимательных амулетов, построенных на этом новом тогда принципе. Виктор листал страницу за страницей, просматривая иллюстрации, а потом надолго задержался на одном из рисунков, где был изображен удивительный эффект двух синхронизированных кусочков стекла, которые разделили, одно установив на солнце, а другое поместив в темный чулан. На рисунке первое стеклышко под солнцем изобразили потемневшим, а второе излучающим свет в темноте. И тут Виктора осенило. Он просидел целый час, глядя на старинную пожелтевшую гравюру и захваченный новой совершенно безумной идеей. Пока только в уме он проходил все этапы от принципиальной идеи до создания готового амулета. Размышлял не торопясь, обдумывая каждый этап в создании амулета и боясь вспугнуть удачу. А когда в своих мыслях он добрался до массового производства и эксплуатации амулета в полную силу, то вскочил и в сильнейшем волнении забегал по комнате. То, что он задумал, создать было реально. Но почему идею, которой без малого сто лет никто до сих пор не воплотил в жизнь? Видимо на то были причины. Какие? Виктор начал разбираться. Во-первых, для поддержания длительной работы амулета, в котором использовался не просто свет, а его синхронизированный энергозатратный аналог требовалось очень много магической энергии. Во-вторых, это неподходящее для нового амулета стекло, которое выпускала местная промышленность. Оно было ужасающего качества, а требовалось хорошее полированное стекло, которое в Маркатане появилось только недавно, в мизерном количестве и за баснословную цену. В итоге все упиралось в неприемлемую дороговизну амулета, что видимо и послужило тормозом для его создания. Но в отличие от других магов, в распоряжении Сомова имелся завод по производству АМЭ с себестоимостью пять серебряных за штуку. А что касается стекла… Виктор покопался в памяти. На земле существовал элементарный способ производства дешевого полированного стекла — флоат-процесс, когда ленту стекломассы выливали на расплавленное олово, где при уравновешивании сил тяжести и поверхностного натяжения, стекло приобретало равновесную толщину около семи миллиметров и получало идеально ровную огненно-полированную блестящую поверхность. Значит, у Сомова имелись все возможности для того, чтобы создать свой чудо-амулет. Конечно, потребуется много времени, средств и усилий, но однажды он его сделает, и тогда откроются такие возможности, от которых дух захватывало. Виктора переполняли эмоции от грандиозных планов. Пометавшись по комнате, он прошел в малый зал замка и остановился у окна глядя на весеннее солнце. Вдруг захотелось спеть об этой яркой звезде, которая вдохновила его своим светом прошедшем через два осколка синхронизированного стекла. Он взял гитару и начал перебирать в уме подходящие песни, но все они не выражали и малой доли того, что он сейчас чувствовал. И сам не понимая почему, он остановил свой выбор на песне «Дом восходящего солнца» в исполнении группы Animals и отдался на волю эмоций.

Сомов стоял в лучах золотого света, падающего из окна и пел самозабвенно, в полный голос, надрывно хрипя и чуть ли не разрывая струны гитары. На втором куплете открылись двери кабинета, и в них появился магистр, а вскоре примчалась и Ленора. Они стояли и завороженно слушали, не двигаясь с места пока он не допел песню до конца.

— Да, это исполнено от души, — сказал потрясенный магистр. — На каком это языке ты пел, Виктор?

— На английском, — широко улыбаясь, ответил Сомов, который все еще ликовал от сделанного им открытия.

— Никогда не слышал о таком. И где же говорят на английском языке?

— Лучше не спрашивайте, господин Тессар. Лгать я вам не хочу, а правду запретил говорить герцог Гросс.

— Проклятье! А мне Крон запретил задавать тебе вопросы на эту тему. Все это очень и очень странно. Ну, а о чем эта песня ты можешь сказать?

— О солнечной башне.

— Кто бы мог подумать. Такая красивая мелодия и о солнечной башне. Да еще на английском.

— Спасибо за внимание, но я вынужден вас покинуть, — сказал, кланяясь, Виктор, его неудержимо потянуло взяться за расчеты нового амулета на бумаге.

— Еще! — чуть ли не с мольбой воскликнула молчавшая все это время Ленора.

— Не сейчас, баронесса, простите. Сегодня мне предстоит очень много работы.

И еще раз поклонившись, он удалился, оставив магистра и его внучку в полной растерянности. Особенно озадаченным выглядел магистр.

— Надо же. Он пел на английском, — пробормотал Тессар пораженный до глубины души, — Вот это новость. Чего я только не передумал по поводу этого странного Вика, но такого даже и представить себе не мог. И как же это следует понимать?

К началу лета Сомов создал первый прототип будущего амулета пока еще с очень ограниченными возможностями. Виктор был доволен промежуточным результатом и не торопил события. Создание полностью готового амулета в силу многих причин было делом не одного года. На дворе было лето, установилась отличная погода, и Сомов позволил себе отдохнуть и немного развлечься. Легко поддался на уговоры Леноры и познакомился с ее многочисленными друзьями и подругами из числа местной знати. Конечно, не обошлось и без песен, которые Виктор тщательно подбирал, уже отлично зная вкусы аристократии Маркатана. И если на баронов его песни просто производили впечатление, то баронессы прямо-таки млели от сексуального хриплого голоса, а некоторые даже начали строить планы на счет Виктора. Он казался им таким загадочным и привлекательным этот необычный музыкант с непроницаемым лицом, белоснежными волосами и огромным бриллиантом на среднем пальце. Естественно, что вопросы о семейном положении и другие подробности личной жизни Сомова, заинтересованные дымы попытались выяснить через Ленору, и это неожиданно привело ее в бешенство. Сама себе она в этом не признавалась, но ее охватила жгучая ревность. Количество приглашений на различные светские приемы увеличилось, а желание отправляться на них у баронессы резко уменьшилось. Она стала в присутствии Виктора обсуждать своих подруг, рисуя их самыми черными красками, пересказывая неприличные сплетни и бесстыдно привирая для пущего эффекта, а когда Сомов за кого-нибудь заступался, приходила в яростное негодование. Ленора начала выискивать любые предлоги, чтобы отказаться от приглашений и уж тем более не отпустить Виктора одного. Теперь, когда они садились в карету ей регулярно становилось дурно, и она открывала серебряную коробочку с нюхательными солями распространяя по кабинке сильный запах уксуса и всем своим несчастным видом демонстрируя что дальнейшее путешествие невозможно. Или вдруг капризно и безапелляционно заявляла:

— Все! Я ноготь сломала. Разворачивай назад!

И зло молотила кулачком в стенку кареты пока они не поворачивали обратно к замку. Рауты быстро сошли на нет, зато появились конные прогулки, которые стали почти ежедневными. Виктор наслаждался поездками на Абсолюте, которого магистр, несмотря на все уговоры, не продал, а лишь позволил выезжать на променады. Такие прогулки верхом на лошадях были хороши до тех пор, пока к ним не присоединился барон Луграс. На самом деле барон не являлся официальным женихом Леноры, как она когда-то сочинила, но однозначно имел на нее виды. Барон был в известной степени красавчик, с наглым лицом и каштановыми по-женски длинными и завитыми волосами до плеч. На виске у него имелся небольшой шрам до того изящный, что невольно вызывал подозрение о работе Лакиса или другого какого лекаря специалиста по искусственным повреждениям. Одевался барон всегда с вызывающей роскошью в красный бархатный пурпуэн расшитый золотом и такие же шаровары, по последней моде маркатанских франтов. Короткие сапожки с пряжками, и шляпа с разноцветными перьями дополняли кичливый наряд. А завершали его две перевязи крест-накрест, на которых с одной стороны висел стальной клинок, а с другой меч смерти. С первой же минуты знакомства он начал хамить и зло подшучивать над Сомовым, который в долгу не оставался и за словом в карман не лез. Глупая Ленора словно не замечала натянутых отношений между мужчинами и их перепалок на грани оскорблений, а может даже и намеренно провоцировала молодых людей на конфликт. Ей все происходящее казалось смешным. В конце концов, Виктор перестал выезжать на променад, если видел, что прискакал петух Луграс, как он стал называть его за глаза. Сомов боялся, что однажды не выдержит и просто убьет дерзкого барона на очередной прогулке. Луграс испытывал похожие чувства и даже выразил их в открытой угрозе:

— Вы не дворянин и не достойны вызова, но знайте, что если вы женитесь на моей возлюбленной Леноре, и станете бароном, то это будет последний день вашей жизни. На другой день после свадьбы я убью вас на дуэли, господин Сангин.

Это предупреждение заставило Сомова вспомнить, что в здешнем обществе мужские разногласия зачастую решаются банальными дуэлями. Просто и очень быстро. Учитывая, что он уже имел одну потенциальную дуэль даже не став бароном, следовало предположить, что это далеко не последний вызов в его жизни. Первым порывом Сомова было желание немедленно проучить наглого и зарвавшегося барона. Но для соблюдения существующих законов следовало сначала приобрести себе баронский титул и таким образом получить законное право на убийство человека своего круга. Он позвонил герцогу Гроссу и, как всегда беззастенчиво солгав про успешно продвигающуюся работу по созданию атомного оружия, попросил помощи в получении баронского титула. Крон нисколько не удивился желанию Сомова повысить свой социальный статус и сказал, что сложностей в этом никаких нет, прощение он отправит сам, а через две недели Виктору нужно будет лишь заехать в городскую управу и, уплатив тысячу золотых монет получить баронскую грамоту.

Время терпело, и Сомов решил вернуть себе былую физическую форму и вспомнить навыки фехтования, поскольку и то и другое он основательно запустил. Виктор нисколько не сомневался, что легко справится с заносчивым бароном Луграсом, но профессиональный учитель фехтования ему бы не помешал, поскольку речь шла о жизни и смерти, и он прислушался к совету экс герцога.

— Мой командир гарнизона барон Тиблар один из лучших мастеров меча, — дал рекомендацию магистр своему подчиненному, — Таких и в Маркатане едва ли пару человек отыщется. Обратись к нему, если тебе действительно нужен стоящий учитель фехтования.

Сомов часто видел, что офицеры и солдаты замка проводят тренировочные бои на мечах, но до этого и не предполагал, что у них есть чему поучиться, помня невысокий уровень солдата Таумона. Утром за завтраком Виктор изложил свою просьбу капитану Тиблару. Капитан без лишних слов согласился давать уроки и сразу же определил время, место тренировок и свою оплату. Такой деловой подход понравился Сомову, и он явился в назначенное место без опоздания.

Дрались настоящими, но специально затупленными мечами со сточенными остриями. Все пять схваток с капитаном Виктор проиграл вчистую.

— Ну, мне почти все ясно, — произнес капитан, — Проведите еще по паре боев с моими офицерами. Я хочу посмотреть на вас со стороны.

Из следующих десяти поединков Сомов выиграл только один. Такого унижения он давно не испытывал. Мокрый от пота, тяжело дыша, он присел рядом с капитаном на скамью, сделанную из половины бревна. Барон Тиблар молчал.

— Насколько все плохо? — спросил Виктор.

— Я бы сказал, что в вашем возрасте уже безнадежно, — откровенно не жалея собеседника ответил Тиблар, — Оркский финт меня немного порадовал. Скорость у вас хороша и силы много, даже чересчур. Но все остальное никуда не годится. За год я вас, конечно, поднатаскаю, но уровень все равно останется не выше среднего.

— За год?! — ужаснулся Сомов, — Боюсь, у меня нет столько времени. А как вы оцените мои шансы на дуэли с бароном Луграсом недели через две?

— Вы уже приняли вызов?

— Нет. Я еще не оформил дворянский титул. Но вызов успел получить, так сказать, авансом.

— Затрудняюсь дать честный ответ, чтобы не оскорбить вас, господин Сангин.

— Говорите, как есть, капитан, мне сейчас и так хреново, я не обижусь.

— Не принимайте вызов. Это конечно несмываемый позор и бесчестие, которые повлекут за собой самые неприятные последствия и вас перестанут уважать в дворянской среде, но зато вы останетесь живы, — Тиблар оценивающе посмотрел на Виктора, — Или примите вызов и умрите с честью. Барон Луграс, как все прирожденные дворяне с детства занимается фехтованием, и он обязательно вас убьет. Степень его мастерства я бы оценил, как ниже высокого, поскольку лично знал его учителя. У него был хороший учитель.

— Господин капитан, благодарю вас за откровенность, — Сомов поднялся на ноги и взял в руки тяжелый клинок, — Прошу, продолжим нашу тренировку.

— Погодите, господин Сангин, — остановил его Тиблар и опять пытливо посмотрел на Виктора, — Раз уж вы не отказываетесь от дуэли, то в вашей ситуации я вижу только один выход. Что вы скажете о мече смерти?

— А что я могу сказать? — удрученно пожал плечами Виктор, — Почему бы и нет?

Блестящий стальной цилиндр в верхней части имел несколько верньеров и тумблеров, а посередине длинный чуть изогнутый рычаг для четырех пальцев почти утопленный в корпус. Сомов повертел в руках тренировочный магический меч, и в который раз удивился, насколько он сильно похож на рукоятку мотоцикла.

— Техника фехтования мечом смерти кардинально отличается от обычной, — начал объяснять капитан, — Во-первых, никакой защиты. Луч энергии пройдет сквозь все, что угодно, и ни отбить, ни закрутить луч противника не получится. Поэтому только нападение. Во-вторых, все решает один удар. Энергии на максимуме хватит всего на несколько секунд, а значит, в зависимости от мощности меча есть от одной до трех попыток, чтобы поразить противника. Главная сложность для новичка это научиться давать максимум энергии точно в момент контакта с противником и не расходовать ее понапрасну. Энергия регулируется вот этим большим рычагом, — тонкий метровый луч слабо засветился в руках капитана, — Готовы попробовать?

Бой на магических мечах и близко не походил на битву джедаев, а был скорее похож на спортивное фехтование. Главная цель была нанести первый укол. Приоритет — попасть в самую близкую часть тела — кисть или выставленную вперед ногу. Любое такое попадание в реальном бою приводило к неизлечимым увечьям и даже смерти от травматического шока. А вместо защиты нужно было постоянно перемещаться и контролировать дистанцию, чтобы не прозевать атаку противника.

— Не так уж и плохо, — оценил Тиблар, выключая меч, — Двигаетесь вы замечательно, быстро и резко. Как раз то, что нужно. Но есть проблема любого начинающего. Вы практически не контролируете энергию меча и с таким подходом он у вас выключится до того, как вы сможете нанести верный удар. Однако из этой ситуации есть выход. Почти все существующие мечи смерти одноразовые. Энергия в них рассчитана на один единственный импульс, который длится секунду. У меня, к слову, как раз такой меч и насколько я знаю у барона Луграса тоже. Для профессионала это грозное оружие, а для любителя всего лишь модный аксессуар. Но есть и другие мечи с зарядом на три секунды и более. Цены на них конечно заоблачные, но вы же не бедный человек. С мощным мечом человек ваших способностей гарантированно нанесет удар, даже если попадут и в него. Между прочим, почти все дуэли на магических мечах заканчиваются именно обоюдной смертью. Это чтобы вы знали.

— Спасибо, что обнадежили, господин капитан, — с холодной иронией поблагодарил Сомов.

Теперь каждый день час-два Виктор тренировался с капитаном Тибларом. Тренировался упорно, не жалея себя, внимательно слушая советы мастера фехтования и выполняя все его рекомендации, но ни одного боя у капитана он так и не смог выиграть. Сомову было мало физических нагрузок и по его заказу мастеровые сшили большую цилиндрическую грушу, наполнили ее песком и подвесили на цепях к перекладине в тренировочной зоне. После занятий с мечами Виктор еще час, а то и больше молотил по кожаному мешку вымещая на нем всю свою бессильную злобу. Молотил руками и ногами с такой силой, что несколько раз порвал грушу и на ней появились заплатки. На это невиданное зрелище приходили посмотреть все офицеры гарнизона. Когда заканчивались занятия с капитаном, а Виктор снимал с себя мокрую рубаху, скидывал сапоги и в одних штанах босиком шел к груше, вокруг уже собирался служивый народ. Капитан Тиблор, после того как в очередной раз лопнул кожаный мешок и из него посыпалась струйка песка, пораженно воскликнул:

— Вы чертовски страшно деретесь, господин Сангин! Я бы не позавидовал тому, кто попадет под вашу горячую руку. Жаль, что также ловко вы не умеете управляться с мечом.

Увидев с балкона обнаженного по пояс Сомова на тренировочном поле, спустилась поглазеть на него и Ленора, делая вид, что проходила мимо совершенно случайно.

— Виктор? Ты раздет, словно какой-то босяк, — строго сказала баронесса, одновременно пожирая глазами крепкое мускулистое тело, — Неприлично будущему барону ходить без одежды.

— Вы действительно считаете, что я выгляжу неприлично, госпожа Ленора? — улыбаясь, спросил Сомов, надувая грудь и расправляя плечи.

— Неприлично, — тихо прошептала баронесса, покусывая губы.

Она еще долго стояла рядом, говорила о каких-то пустяках с бароном Тибларом, но при этом постоянно отворачивала голову от собеседника и смотрела на Сомова, который исполнял каты. Капитан не осмеливался проявлять неудовольствие по поводу столь не учтивого к себе отношения и понимающе улыбался.

Вечером после ужина Виктор пришел в кабинет к магистру. Учителя он не застал и в ожидании Сиана отыскал в его библиотеке книгу о магических мечах и немного ее полистал. История гласила, что непревзойденный меч смерти способный перерубать другие мечи понадобился одному из древних правителей для дуэли. Придворные ученые предложили использовать в качестве лезвия поток тепловой энергии, который сжали до луча и разогрели его до немыслимых звездных температур, чтобы не просто плавить, а мгновенно рассекать сантиметровую сталь. Астрономическая температура повлекла неприемлемый расход темной энергии, и пришлось добавить регулятор мощности, позволяющий экономить энергию на стадии визуального свечения. К достоинствам меча можно было отнести смертельную мощь, легкий вес, компактность и красочность цветного луча, в котором в качестве генератора цвета использовались соли различных металлов. На этом достоинства заканчивались. Оружие работало мизерное время, быстро перегревалось, оказалось сложным и неудобным в обращении, а его длина ограничивалась метром, потому что дальше луч неизбежно расходился конусом и терял всякое сходство с мечом. А учитывая стоимость, доходящую до тысячи золотых, меч смерти так и остался эксклюзивным оружием и не смог заменить традиционные стальные клинки. К тому же он сильно проигрывал другим амулетам, например, тепловому удару, который выпускал импульс энергии на гораздо большее расстояние с вполне приемлемой убойной силой, а главное был дешев и эффективен. И тем ни менее меч смерти получил распространение. Связано это было с прецедентом все того же древнего правителя, из-за которого магический меч разрешалось использовать на дуэли независимо от того чем был вооружен противник. Это дало неоспоримое преимущество богатой знати. Поначалу. Но когда мечами смерти обзавелось достаточное количество людей и поединки стали происходить на равных условиях оказалось, что все они заканчиваются смертью обоих дуэлянтов. Дуэли на магических мечах быстро сошли на нет, но сами мечи смерти никуда не исчезли, а превратились в статусную вещь для аристократов. Аристократам стремились подражать и менее обеспеченные господа, которые приобретали не столь дорогие, так называемые сувенирные мечи с зарядом на одну секунду (один удар), лишь бы продемонстрировать его окружающим.

Итак, меч смерти являлся всего лишь пережитком прошлого, сделал вывод Виктор, а будущее было за боевой перчаткой. Он перевел взгляд на стол, где лежало оружие будущего — перчатка из черной кожи с пристегнутым к ней блестящим прямоугольником АМЭ. Магический аккумулятор был слишком велик для перстня, но для перчатки годился в самый раз. Непосредственно магический амулет создал Сиан, вложив в АМЭ около десятка различных магических ударов, а Сомов добавил к амулету перчатку, у которой обрезал пальцы и вырезал множество маленьких и больших вентиляционных дырочек, чтобы рука в ней не потела. Перчатка получилась стильной. Виктор придвинул кресло и уселся за стол. Было жарко, и он включил настольный магический вентилятор. Конусообразная медная труба тихо загудела и закачалась из стороны в сторону, обдавая помещение равномерным потоком воздуха. Сомов надел гогглы и глядя на боевую перчатку задумался, как бы пристроить к ней еще какой-нибудь прицел, чтобы повысить точность нанесения удара. Из малого зала доносились звуки терзаемого клавесина, то смолкая, то возобновляясь с новой силой. Сомов прислушался. Чего это девчонка так по клавишам молотит, успел подумать он, как дверь в кабинет распахнулась и появилась сердитая Ленора.

— Ты разве не слышишь, что я музицирую и мне скучно одной?!

Виктор поднял голову и остолбенел. Баронесса была в простеньком ситцевом платье, без единого украшения, а также без вшитых золотых нитей и лент. Тонкое легкое платье гогглы попросту не замечали. Ленора стояла в дверях и даже позу приняла такую, что у Сомова непроизвольно что-то шевельнулось где-то там, можно сказать в душе.

— Я тебе нравлюсь? — медленно произнесла девушка.

Виктор вскочил, смущенно опустил взгляд, и запоздало снял гогглы.

— Простите, госпожа.

— Ты не ответил. Я тебе нравлюсь? — еще более томно спросила Ленора, подходя вплотную к Сомову и едва не касаясь его выступающими частями своего тела.

У Виктора голова пошла кругом от близости девушки, сладкого пряного запаха распущенных волос и неизвестно чем бы это закончилось, если бы в этот момент не появился магистр.

— Так, — басом сказал экс герцог застав Виктора и Ленору, стоящих непозволительно близко друг к другу.

Баронесса недовольно фыркнула, круто развернулась, и быстро выскочила из кабинета.

— Так, — повторил многозначительно магистр, — Садись, любезный друг, я думаю нам надо с тобой серьезно поговорить.

— Вот что, господин Сиан. Должен сразу вам заявить, что между мной и баронессой ничего не было, инициативы я не проявлял, оправдываться мне не в чем. Собственно, и говорить не о чем.

— А зачем тогда оправдываешься? — усмехнулся экс герцог, — Садись я тебе говорю. И не горячись, я же в принципе не против того что вы вместе.

— Вы ошибаетесь, господин Тессар, мы не вместе.

— Перестань вилять, Вик, а то я не вижу, как моя внучка смотрит на тебя, а ты на нее. Помолчи! — повысил голос магистр, заметив, что Сомов опять хочет возразить, — Ленора у меня осталась одна. Мать ее мне не родня, а отец Леноры, мой сын погиб на последней войне, — он тяжело вдохнул, — Так вот. Моя внучка тебя любит, а я желаю ей счастья и ничего для этого не пожалею. Слышишь — ничего! Приданое за ней дам королевское и, кроме того, онамоя единственная наследница. Сначала я и подумать не мог о таком союзе, но сейчас…

Магистр немного помолчал, разглядывая Виктора и вдруг безбожно фальшивя, запел басом:

Deck the halls with boughs of holly,

Fa la la la la, la la la la.

Tis the season to be jolly,

Fa la la la la, la la la la.

Огорошенному Сомову оставалось только захлопать глазами в ответ. Он перестал что-либо понимать. А Тессар довольный произведенным эффектом вкрадчиво спросил:

— О чем эта песня?

— О рождестве, это праздничная песня, — автоматически ответил Виктор.

— Ага! — торжествующе воскликнул Сиан и тут же задал новый вопрос: — А что такое рождество?

Сомов, наконец, сообразил, что сболтнул лишнее и замолчал.

— Не хочешь отвечать или не можешь? Гросс запретил? Тогда я тебе расскажу. Когда я был еще молодым начинающим магом, в праздник зимнего солнцестояния магическую академию посетил император Марк. Он был в хорошем расположении духа и напевал именно эту песенку. Интересно, что ты не только ее знаешь, но даже понимаешь, о чем она. Более того, ты умеешь петь и другие песни на английском языке. Какой отсюда напрашивается вывод?

— Какой? — деревянным голосом переспросил Сомов.

— Ты один из потомков императора Марка! — победно заявил Сиан.

Виктор шумно выдохнул и отрицательно покачал головой. Это было уже слишком.

— Я бы не торопился делать столь категоричные выводы, господин Тессар — осторожно сказал он.

— Не отрицай очевидного, Вик. Твои необыкновенные знания явно из тайных записей императора Марка. И теперь мне ясно, почему герцог Гросс взял над тобой покровительство, — самодовольно продолжал Сиан, — Я не знаю причин, по которым ты скрываешь родство с королевской семьей, и не знаю, есть ли у тебя право на королевский трон, но это и не важно. Важно то, что ты королевской крови и лучшего жениха для Леноры мне не найти. Кроме того, ты скоро получишь титул барона. А это первый случай на моей памяти, чтобы молодой человек в двадцать два года самостоятельно стал бароном. Не удивлюсь, если годам к двадцати пяти ты станешь уже графом и самым завидным женихом Останда. И самым богатым естественно. Скажу по секрету, что я к тому времени буду уже королем, а Ленора принцессой. Как тебе такие перспективы? И вот еще о чем подумай. Сейчас у каждого из нас есть часть небывало прибыльного алмазного дела, а если мы еще и сложим наши с тобой доли по-родственному, то в скором времени нам не то, что Гросс, нам ни один король не составит конкуренции. Мы сами кого хочешь, купим и продадим. Кстати твою долю надо довести до тридцати трех процентов, чтобы Крону доставалось меньше. Ну что скажешь, любезный друг? А Абсолюта я тебе на свадьбу подарю.

Как всегда, ниоткуда возник дворецкий.

— Вино и два бокала, — приказал магистр.

— Спасибо, но мне, пожалуйста, чай, — поправил Сомов.

Виктор взял с серебряного подноса чай в тяжелом подстаканнике с встроенным циферблатом, на котором стрелка показывала температуру напитка шестьдесят градусов, и задумался. А подумать ему было о чем. Больше всего его заинтересовала информация о прежнем правителе Останда. Сначала шахматы, теперь английский язык. Неужели император Марк был, как и он землянин? Еще один попаданец? Это становилось очень интересным. Но поразмыслить на эту тему у него будет еще время. Сейчас надо было решить, что делать с неожиданным предложением магистра о женитьбе на его внучке. Ленора Виктору, конечно, нравилась, но сказать, что он ее любит, было бы сильным преувеличением, и к тому же девчонка обладала весьма скверным характером. Да и любила ли она Виктора, был тоже большой вопрос. Но если отбросить сентиментальность, то с прагматической точки зрения в предложении экс герцога были только одни плюсы. Надо все взвесить и обдумать, а пока не соглашаться, но и не огорчать Сиана категорическим отказом. Сомов простодушно взглянул на Тессара.

— Мне как раз завтра ехать в Маркатан за баронской грамотой. Так я тогда на Абсолюте и съезжу?

Магистр раскатисто расхохотался.

— Можешь считать, что он уже твой.

Безумный Абсолют сам выбирал аллюр и, похоже, что до самого Маркатана собирался лететь галопом. Виктор занял удобное положение и наслаждался неистовой скачкой, но потом ему стало жаль жеребца, и он перевел его на рысь, а к городской управе подъехал уже шагом. При получении баронской грамоты возникла всего одна маленькая заминка.

— Герб? — удивился Сомов, — Меня не предупредили о гербе.

— Тогда возвращайтесь, когда будет готов эскиз вашего герба, господин Сангин.

— Мне некогда разъезжать по подобным пустякам, — раздраженно заявил Виктор, — Дайте чистый лист бумаги.

Он достал из внутреннего кармана перьевую ручку и за минуту он нарисовал три простых пересекающихся овала вокруг заштрихованного кружочка в центре. Ошарашенный чиновник, не смотрел на рисунок, он не сводил удивленных глаз с необыкновенной карманной ручки, не требующей чернил.

— Вот мой герб, — Сомов протянул чиновнику лист с непонятным изображением, — Оформляйте бумаги дальше. Уважаемый, вы на герб смотрите, а не на ручку. Что? Никогда таких ручек не видели? Не расстраивайтесь, скоро они появятся в свободной продаже.

Получив на руки баронскую грамоту, Сомов заглянул в ювелирную мастерскую и заказал себе сразу десяток нарукавных эмблем на серебряной позолоченной основе с рельефным платиновым гербом. Поинтересовался у хозяина мастерской:

— За сколько времени сделаете? А одну эмблему за сколько? Сделаете одну за час — заплачу вдвое дороже. Договорились? Хорошо. Принесите мне стул, я подожду завершение работы здесь. Кофе или чай у вас есть? Ну, так пошлите мальчишку какого-нибудь. Пусть купит и принесет сюда, а заодно и свежих газет прихватит. Вы разве не слышали о том, что клиент всегда прав. Ну что вы здесь все дикие-то такие.

Не успел Сомов просмотреть местную прессу, как его заказ был уже готов. Уложились быстрее часа. Тут же эмблему прикололи на рукав куртки, а надоевшую фольгу Виктор сорвал с плеча, скомкал и с удовольствием бросил ее на пол. Хозяин ювелирной мастерской покосился на оставленную фольгу стоимостью в две золотых монеты, лично проводил дорогого клиента за порог и даже придержал Абсолюта, когда новоиспеченный барон взбирался на коня.

Дальше Виктор направился к старой знакомой Нурше, купив по пути дорогие подарки двум ее дочерям. Он решил полностью передать хитрой торговке контроль над производством щипчиков для ногтей и естественно их продажу, благо продавцов у нее было предостаточно. Респектабельный вид, а особенно баронская эмблема Сомова поразили Нуршу до глубины души, заставили онеметь и почтительно внимать каждому слову. Виктор неожиданно сам для себя разговорился и поделился с ней планами по открытию супермаркета. Рассказ об огромном магазине, где должно было продаваться почти все, от иголок до мебели, где товары снабжаются ценниками, покупатели сами его выбирают, складывая в корзины, а потом расплачиваются на выходе, поверг Нуршу в шок. О ценниках она никогда не слышала и даже не предполагала, что у товара может быть фиксированная цена. Сомов пообещал ей непосредственное участие, а возможно и руководство будущим проектом, если она успешно справится с первым порученным делом.

— Так воровать же будут, если всех покупателей к товару допустить, — заранее уже испугалась торговка.

— Обязательно будут, — спокойно согласился Виктор, — Но мы что-нибудь придумаем, например, снабдим магическими метками каждую продаваемую вещь и поставим охрану с гогглами на выходе или сделаем ворота, которые будут реагировать на эту метку звоночком. К тому же Нурша я полагаюсь на твой бесценный опыт в торговле и надеюсь на твою инициативность. А то меня уже начинает утомлять всем и все постоянно разжевывать.

— Надо бы сразу включать в цену товара неизбежные потери от краж, — тут же нашлась хитрая торговка.

— Замечательно, — слегка удивившись, похвалил ее Сомов, — Рад, что не ошибся, выбрав твою кандидатуру. Ну, тогда еще вот что. Завтра приедешь ко мне в замок и получишь пробную партию автоматических перьевых ручек. Товар этот эксклюзивный и очень дорогой, но и возможности в замке весьма ограниченные. Поэтому сама найдешь ювелиров, которые возьмутся за новое производство в Маркатане.

Провожали барона всем семейством, выйдя далеко за ворота и благодарно кланяясь. Пусть надежды на замужество дочерей и не оправдались, но зато открылись другие перспективы да такие, что у торговки от счастья кружилась голова. Проводив дорогого гостя, Нурша тотчас же отправилась в храм преподнести щедрые дары богине Уре за то, что однажды темной дождливой ночью та привела в ее дом такого необыкновенного постояльца.

А в музыкальной студии Виктора ждала приятная неожиданность. Прибыл представитель театрального управления, чтобы провести переговоры по выступлению Сомова на сцене городского театра совместно с оркестром.

— Господин Сангин, не скажу, что когда первый раз я услышал ваши песни то был от них в большом восторге. Нет. Но вот уже несколько дней подряд я непрерывно их напеваю и ничего не могу с этим поделать. Это словно какая-то завораживающая магия. Ваши песни просто невозможно забыть. Вы определенно будете иметь огромный успех у публики.

— Ну да, попса она такая, — усмехнулся Виктор.

— Что вы сказали?

— Я говорю, что для меня большая честь выступать в городском театре, и я с удовольствием принимаю ваше предложение.

Сомов был счастлив. Сделанное предложение открывало выход не только на широкую публику, но и на самых богатых зрителей Маркатана. Это был уже не балаган и даже не таверна, это был театр! Составили предварительное соглашение и договорились о времени репетиций с оркестром. Распрощавшись с представителем театра Виктор начал принимать искренние поздравления от друзей в связи с получением баронского звания. Сам он относился к новому титулу с легкой иронией, но на музыкантов повышение его социального статуса произвело впечатление и пришлось пообещать всем артистам, устроить по этому поводу веселую пирушку после работы. Затем он переговорил с Обостом о расширении дела и открытии второй музыкальной школы. Группе «Banda» приказал готовиться к гастролям по городам Останда, определить маршрут и найти надежного и хорошего администратора, который будет заниматься всей нетворческой работой от рекламы до бытовых вопросов. Потом Сомов отозвал в сторону Сима, которого уже никто не назвал Кропаликом. Юноше было поручено найти новое логово Орка и Сим, действуя по прежней схеме, неделю назад нанял беспризорников, указал им на знакомых ему разбойников на рынке и приказал тайно проследить их путь. Уже через несколько дней ушлые мальчишки выяснили основное место сбора бандитов.

— Надо же, — посмеялся Виктор, получив информацию от Сима, — С каким комфортом замаскировался Гурон.

Ночью после закрытия таверны Сомов посидел с друзьями за общим столом, от души повеселился и выслушал немало песен, исполненных специально в его честь, а потом с трудом отбившись от музыкантов, покинул разгулявшуюся компанию.

Мертвенно-бледное газовое освещение плохо справлялась со своей задачей, и сначала на улицах Маркатана слышалось цоканье копыт по булыжной мостовой и, лишь затем из тумана выплывала фигура всадника с седой копной волос неторопливо правящего к самому большому борделю в городе. Трехэтажное здание, несмотря на позднее время, светилось окнами, внутри слышался смех и пьяные голоса, а у входа крутились темные подозрительные личности. Сомов спрыгнул с Абсолюта и обратился к стоящему у входа человеку, хитрая бандитская рожа которого не вызывало никакого доверия.

— Присмотри за конем, брат, пока я с Орком поговорю.

Виктор беззаботно бросил поводья и, не оглядываясь, прошел внутрь здания. Он устроился на мягком кожаном диване в главном зале борделя, заказал себе вина разбавленного водой и принялся отмахиваться от нескромных предложений настойчивых дамочек. Он никого ни о чем не просил и никого ни о чем не расспрашивал, но уже через десять минут в кресло расположенное напротив плюхнулся улыбающийся до ушей Кот и покосился на эмблему Сомова.

— О! Мое почтение, господин барон. Вы пришли один?

— А то ты этого не проверил. Конечно один. Где Орк?

— Его сейчас нет, он уехал из города, но я остался вместо него. Могу чем-нибудь помочь?

— Можешь. Здесь двадцать золотых монет, — Виктор выложил на стол мешочек с деньгами, — внутри имя и адрес. Этому мошеннику я как-то пообещал, что он пожалеет о знакомстве со мной. Постарайтесь, чтобы я не обманул этого человека.

— Сделаем в самом наилучшем виде, господин барон, — хищно ощерился Кот.

— Только не вздумайте убивать. А то у вас ума хватит. Шестьдесят монет, которые он мне должен, не стоят человеческой жизни. Но за украденную надежду его следует строго наказать.

— Как скажете, господин барон. Строго наказать это сильно или очень сильно?

— Очень. И еще. Мне понадобится помощь братства в одном очень непростом и крайне важном для меня деле, поэтому я хотел бы лично встретиться с Орком.

— Простите, господин барон, но вряд ли это возможно из-за ваших слишком тесных связей с начальником тайной стражи. Рядом с вами мы все чувствуем себя в опасности. Даже выполняя ваше поручение, я сильно рискую.

— Не мороси Кот. Я уже решил проблему с герцогом Гроссом. Иначе бы сюда просто не пришел.

— Ого! Даже так? — удивился разбойник.

— Да. Правда сам герцог об этом еще не знает, — усмехнулся Виктор.

Он опустил на глаза гогглы, сменил линзы, просканировал все помещение и задержался взглядом на декоративно оформленном углублении в стене, где стояла скульптура обнаженной богини любви.

— Передашь мои слова Орку сегодня же. А то у меня есть подозрение, что брат Гурон не слишком далеко уехал и сейчас, притаившись, наблюдает за нами через дырку в табернакле.

Сомов указал пальцем на отверстие, хорошо видимое в магических гогглах и весело помахал рукой наблюдателю. Кот посмотрел в сторону скульптуры и выдавил из себя неловкий смешок.

— Передам каждое ваше слово, господин барон, — пообещал разбойник, — Коли дело и впрямь такое важное, то передам немедленно.

— Вот и хорошо. И напомни брату Гурону о клятве кинжала, если он о ней слегка подзабыл. Найти меня сможете в таверне «Трюм» каждые выходные. Ты тоже приезжай.

Виктор вышел из борделя, принял поводья из рук вороватого мужика и, вскочив на Абсолюта, поскакал в замок. В ночной тьме не было видно ни дороги, ни скачущего по ней во весь опор всадника на вороном жеребце, но для мага в гогглах темнота не являлась помехой.

В конце лета баронесса Ленора Сиан собиралась пышно отметить свой день рождения, и Виктор по этому случаю решил преподнести ей необычный сюрприз, пригласив в театр, на свое первое выступление. Он даже договорился с руководством театра о времени перенесения концерта именно на эту дату. И как-то в делах и заботах он совсем позабыл о бароне Луграсе, пока не столкнулся с ним во дворе замка нос к носу.

— Барон Сангин, мне показалось или вы действительно от меня прячетесь? — с язвительной насмешкой произнес Луграс, — Вам бы подошло имя барон-невидимка.

Сомов сделал несколько попыток обойти Луграса, но он каждый раз преграждал путь.

— Тише, тише, господин торопыга, невежливо уходить, когда с вами еще не закончили разговор, — продолжал хамить барон, — Разве я не предупреждал вас о том, чтобы вы не стояли на моей дороге?

— По-моему это как раз вы сейчас стоите на моей дороге и мешаете пройти, — начиная заводиться и с трудом сдерживая гнев, произнес Виктор.

— Уж, не к моей ли невесте вы торопитесь, господин трусливый барон?

У Сомова потемнело в глазах, он мельком оглянулся, не видит ли кто их разговор, схватил Луграса за грудки и, протащив несколько метров, припечатал к стене. Барон захрипел от удушья, лицо его налилось кровью, и он задергался, безуспешно пытаясь вырваться из мертвой хватки Сомова.

— Слушай ты, петух, я прямо сейчас могу свернуть тебе шею, но не делаю этого в слабой надежде, что у тебя хватит ума в дальнейшем выбирать себе другую дорогу, а не ту, по которой иду я.

Он отшвырнул барона, который едва удержался на ногах и попятился назад, надсадно дыша и растирая багровую шею. Чуть отдышавшись, Луграс рванул с перевязи стальной клинок. Сомов ударил ладонью по боевой перчатке, приводя ее в рабочий режим, и тут же дал залп по лежащей на земле шляпе с перьями. Головной убор вспыхнул пламенем, и за одну секунду превратился в черную обугленную тряпку, заставив барона отскочить еще дальше. Сильно запахло жжеными перьями.

— Дуэль. Завтра. До смерти. В два часа утра у Кривого леса, — задыхаясь от ненависти, прохрипел Луграс.

— Вы, кажется, забыли свою шляпу, барон, — крикнул Виктор, пинком отправляя ему вдогонку недогоревший и еще дымящийся кусок материи.

Злой как черт Сомов вернулся в замок, отвесив по пути еще пару пинков под зад толстым гусям, вальяжно разгуливающим по территории крепости. Поднимаясь по центральной мраморной лестнице на второй этаж Виктор совершенно некстати встретил Ленору, которая не могла не заметить его перевозбужденного состояния.

— Что-то случилось, Вик? — встревоженно спросила она, хватая его за руку.

— Барон Луграс вызвал меня на дуэль.

— Дуэль? — неожиданно лицо баронессы поплыло в сладостной улыбке, и она даже глаза закатила от удовольствия, — Ах, как это чудесно! Надеюсь из-за меня?

Да что же такое у нее в голове творится, изумился и разозлился Сомов, вот ведь дура набитая.

— Госпожа Ленора, вы будете также радоваться и хлопать в ладоши, когда меня завтра зарежут? Вам это тоже смешно?! — со смесью раздражения и обиды воскликнул он.

И не дожидаясь ответа, ушел, от души грохнув тяжелой дубовой дверью. Завтра предстоял тяжелый день, а сегодня надо было еще раз внимательно прочитать дуэльный кодекс, да и выспаться перед поединком не мешало бы. Но перед сном, Сомов сходил к магистру с одной просьбой.

Стояла ночь, и в кузнице никого не было. Не самое лучшее время и место чтобы проверить магический меч в действии. Сомов посмотрел на донце меча, где поблескивала рельефная золотая цифра три в обрамлении лавровых ветвей, взялся за черную рукоятку и начал плавно вдавливать рычаг в корпус. Вспыхнул красный луч, мерцающий искрами и помещение залил багровый свет. Луч пламени быстро стал оранжевым, желтым, а затем ослепительно белым и из него бенгальским огнем посыпались искры. Послышался треск похожий на приглушенный звук сварки, а руку стало ощутимо жечь. Это был максимум энергии и Сомов взмахнул мечом в сторону наковальни стоящей на чурбане. Три секунды и меч выключился. Наступила темнота и тишина. Только светилась вишневым раскаленным металлом щель шириною с ладонь в наковальне, и чуть горели, потрескивая края деревянного чурбана, разрезанного надвое.

— Ни хрена себе, — удивленно пробормотал Виктор, — Отличная штука!

К назначенному часу и месту дуэли Сомов выдвинулся вместе с капитаном Тибларом в качестве секунданта и на всякий случай с лекарем. Виктор ехал верхом на Абсолюте, одной рукой управляя поводьями, а другой, придерживая магический меч у себя на поясе. Сомов был многословен и всю дорогу непрерывно шутил. Капитан Тиблар бросал неодобрительные взгляды на веселого барона и наконец, не выдержав высказался:

— Господин Сангин, вы ведете себя крайне беспечно. Вам следовало бы взять карету, а не ехать верхом и уж тем более без седла. Совершенно недопустимо так напрягать ноги и руки перед дуэлью. И вообще нельзя быть настолько легкомысленным, перед тем как вас…

— Убьют? Вы это хотели сказать, господин Тиблар? — Сомов посмотрел на негодующего офицера, — Капитан, неужели вы всерьез полагаете, что я настолько глуп, чтобы позволить убить себя на дуэли? Если так, то вы сильно заблуждаетесь.

Виктор опустил гогглы на глаза и лихо пустил вороного жеребца галопом.

На указанном месте уже ожидали барон Луграс и его секундант, судя по фатовской одежде, такой же щеголь, как и его высокородный приятель. Виктор остановил Абсолюта и, не слезая с коня, некоторое время молча разглядывал своего соперника сквозь гогглы, задумчиво потирая небритый подбородок кулаком в боевой перчатке с ярко горящим рубиновым огоньком. А не спалить ли мне этого негодяя без всяких дуэлей, подумал Сомов, неприязненно разглядывая барона. К чему мне эти условности? Видимо эти мысли посетили и остальных участников встречи, и все невольно напряглись, вдруг осознав, что они имеют дело с полностью экипированным магом. И лишь когда Виктор спрыгнул с Абсолюта, снял гогглы, перстни-амулеты, боевую перчатку и отстегнул магический меч, барон Луграс с заметным облегчением выдохнул и смахнул испарину со лба. Дуэлянты сошлись на небольшой поляне и принялись расстегивать верхнюю одежду, враждебно поглядывая друг на друга. Драться предстояло в распахнутых рубашках, чтобы исключить скрытую под одеждой защиту. Это была излишняя предосторожность, поскольку секунданты уже вовсю сканировали поединщиков гогглами.

— Предлагаю принести мне извинения, господин Сангин, — осмелев и явно глумясь, произнес барон Луграс, — Возможно, тогда я вас не убью, а всего лишь отрублю руки по локоть, чтобы вы перестали бренчать на гитаре и смущать баронессу Сиан.

— Извинения вам?! Может быть, скажете за что? Я был бы не прочь узнать причину, по которой вы бросили мне вызов. В свою очередь я обещаю, что если вы поясните причину дуэли и принесете мне извинения, то пощажу вас. Даже руки отрубать не буду. Бренчать на гитаре вы не умеете, но зато сможете и дальше ковыряться в носу.

— Готовьтесь к смерти, господин Сангин! — вспылив, высокопарно объявил барон.

— Что опять? — голосом волка из мультфильма «Жил был пес» прохрипел Виктор и несмотря драматичность момента едва не рассмеялся, — Господин Луграс, если бы вы знали, сколько раз я готовился к смерти, то вы бы не стали угрожать мне этой банальной фразой. Однако вы так и не ответили на мой вопрос о причине дуэли. Или причины нет, и вам хочется убить меня просто так?

— Вы уже приняли вызов, — холодно произнес Луграс, — Выбор оружия за вами.

Он отрывистым нервным жестом указал на длинный ящик из красного дерева, уже открытый секундантами, где в узких отдельных секциях расположились две пары дуэльных мечей. Короткие и длинные клинки сверкали в лучах ласкового утреннего солнца смертельной полированной сталью.

— Я ничего не выбираю, — злорадно усмехнувшись, ответил Виктор и начал деловито закатывать рукава рубашки по локоть, — Мы будем драться без выбора оружия.

— Как это без выбора? — растерялся Луграс, — Как же можно драться без оружия?

— Как хотите — руками, ногами, можете зубами мне горло перегрызть. Мне плевать, как вы будете это делать.

— Но правилами это не дозволяется.

— Правилами это не исключается. Я отлично знаю дуэльный кодекс. Правилами не дозволяется выбирать иное оружие кроме меча, короткого, длинного или магического. Разве я выбрал другое оружие? Нет. Поэтому прошу вас, давайте приступать к дуэли.

— Но это все равно не по правилам! — подал возмущенный голос секундант Луграса.

— Заткнитесь, господин секундант, — процедил капитан Тиблар, повернувшись к приятелю барона, — Иначе следующий поединок состоится между вами и мной по любым вашим правилам. А сейчас не мешайте соперникам выяснять свои отношения самостоятельно.

— Я не намерен как деревенщина драться с вами на кулаках, — брезгливо заявил Луграс и повернулся, пытаясь уйти.

— Нет, постойте, господин барон! — Сомов в два шага догнал его, ухватил за плечо и рывком развернул к себе, — Постойте. Мы приехали драться, и мы будем драться хотите вы теперь этого или нет. И это вам для начала!

Виктор с размаху отвесил звонкую оплеуху барону. Луграс отшатнулся и схватился за пламенеющую щеку и звенящее ухо. Он явно растерялся и не понимал, что нужно делать в такой неординарной ситуации. Сомов видя, что барон никак не реагирует, размахнулся и залепил ему пощечину с другой стороны. И тогда Луграс вне себя от ярости бросился на соперника. Виктор чуть отпрянул назад, принимая профессиональную стойку, и встретил противника двумя жесточайшими ударами снизу и слева в челюсть и последним прямым сокрушительным ударом в лицо. Барон Луграс упал, и некоторое время лежал без всяких признаков жизни. Через полминуты он медленно приподнялся, неуверенно мотая головой и не вполне соображая, что произошло и где он находится. Губы у него были разбиты и сочились кровью.

— Вставайте, барон, — нетерпеливо сказал Сомов, стоя над ним и угрожающе поглаживая кулак, — Вставайте и не заставляйте меня ждать. Вы, кажется, настаивали, чтобы бой у нас продолжался до смерти. Вставайте. Сейчас я вас убью.

Луграс что-то забулькал разбитым ртом, наклонился набок и принялся сплевывать сгустки крови вместе с зубами.

— Не понимаю, что вы там бормочете, у вас что-то с дикцией, барон. Кажется, вы приносите мне извинения? Какая неожиданность! Кивните головой, если я правильно вас понял. Выразительнее кивайте, выразительнее, а то если вас не пойму я или наши секунданты мне придется вас все-таки убить. Жаль, что вы передумали драться до смерти. Ну да ладно, я принимаю ваши извинения. Господин лекарь, пожалуйста, подойдите сюда, кажется, барону требуется ваша помощь.

Виктор подошел к секунданту Луграса и, недобро прищурившись, начал не спеша надевать верхнюю одежду и боевые амулеты.

— Я ослышался, господин секундант, или вы на самом деле изволили высказаться в том смысле, что были нарушены правила дуэли?

— Н-никак н-нет, господин барон, — слегка заикаясь, произнес секундант, — Дуэль п-прошла в соответствии с установленными п-правилами. Вызов бросил барон Луграс, а значит, выбор оружия был за вами. Это несколько неожиданно, что вы не стали делать выбор, господин барон, но вы имели на это полное п-право.

— Вот и славно. Не забудьте повторить эти же слова и другим, когда вас об этом спросят.

Обратный путь ехали молча, и каждый пытался осмыслить, что же такое произошло на этой необычной дуэли. Сомову стало любопытно, о чем думают его попутчики.

— Я так понял, что вы, капитан Тиблар, не одобряете моего поступка, несмотря на то, что меня поддержали.

— Как вам сказать, господин Сангин. Вы воспользовались хитрой казуистикой и в изворотливости ума вам не откажешь. Однако, несмотря на то, что букву закона вы вроде бы не нарушили, но вот сам дух и честь…

— Вы играете понятиями, капитан, не желая называть вещи своими именами, — невольно раздражаясь, оборвал его Виктор, — Дуэль это узаконенный способ убийства. А в убийстве не может быть ни чести, ни возвышенного духа. Луграс бросил мне вызов не для того чтобы сражаться, а для того чтобы убить. Много ли чести в том, чтобы убить заведомо более слабого соперника? Я вам отвечу — чести в этом вообще нет. Как нет чести и в том, чтобы согласиться быть убитым. Глупость есть, а чести нет. Может быть вы меня не поймете, но я прошел очень долгий и тяжелый путь не для того чтобы быть зарезанным по прихоти какого-то самовлюбленного ряженого мерзавца из захолустного средневековья. Луграс хотел меня убить, я же всего лишь немного его проучил. Достаточно гуманный и благородный поступок с моей стороны. Вы не находите? Хотя не скрою, если бы он встал на ноги, я бы его все-таки убил. Кстати, господин лекарь, насколько сильно я повредил барона?

— Легкое сотрясение мозга, сломана челюсть и выбиты шесть передних зубов. У вас просто чудовищной силы удар, господин Сангин! Если бы я не видел этого собственными глазами, то ни за что бы не поверил, что такие повреждения можно нанести обычной рукой. Впрочем, с бароном Луграсом ничего непоправимого не произошло, разве что выращивание новых зубов займет длительное время, может быть пару-тройку месяцев. Кстати, я полностью разделяю вашу точку зрения, барон, что дуэли это ужасно жестокий и бесчеловечный обычай, берущий начало с древних варварских времен и которому в наше просвещенное время давно пора положить конец.

— Займусь этим сразу после отмены рабства, — все еще немного сердито пообещал Сомов, слова которого собеседники восприняли как не очень удачную шутку.

Ленора и Тессар встречали Виктора у самых ворот. С баронессой Сомов разговаривать не стал принципиально, а с магистром они поднялись в его кабинет, где Виктор и поведал о подробностях дуэли. Сиан от души повеселился, слушая рассказ Сомова, и был в восторге от находчивости своего ученика, но кое-что ему не понравилось.

— Ты все сделал правильно, Вик. Все, кроме одного. Барона Луграса нужно было все-таки убить.

— Милость к врагу не есть добродетель, — усмехнулся Виктор, — Где-то я это уже слышал.

Они еще немного поспорили, а потом сыграли в шахматы, за которыми Тессар предался воспоминаниям о своих многочисленных дуэлях. Потом разговор заскакал с темы на тему, а когда зашла речь о магии, Виктор решил поделиться с магистром идеей о своем чудо-амулете. Он давно уже понял, что самостоятельно завершить этот проект у него не получится. Сиану идея понравилась, но не более того, а об огромном потенциале будущего устройства Сомов благоразумно умолчал. Без всякой инициативы со стороны Виктора Тессар сам предложил не ставить в известность герцога Гросса о новом проекте.

— Прибыль от этого устройства не будет настолько большой, чтобы делить ее на троих, — издалека начал Сиан, — Как ты считаешь, Вик, может нам не стоит впутывать в это герцога Гросса? Зачем ему знать о нашем новом амулете?

— Заметьте, господин магистр, — без тени улыбки ответил Сомов, — Другой бы возражал, а я сразу согласился.

Следующая глава в этой книге последняя. Больше книг бесплатно в телеграм-канале «Цокольный этаж»: https://t.me/groundfloor. Ищущий да обрящет!

Глава 5. Атомный барон

Дела в замке магистра шли своим чередом. К Тессару зачастили с визитами незнакомые важные господа, а к Сомову крепкие бритоголовые парни. И те и другие визитеры предпочитали появляться в темное время суток, а переговоры вели тайно с глазу на глаз. Отношение Виктора с Ленорой наладились, чему активно поспособствовал лично магистр, настойчиво подталкивающий их к свадьбе. Герцог Гросс давно не появлялся, увлекшись снаряжением крупной морской экспедиции, и лишь справлялся по разговорному амулету, как продвигается работа над атомным проектом и отдавал приказания, которые Сомов и не думал выполнять. В последние дни Виктор все больше времени уделял подготовке к своему первому выступлению в городском театре, где собирался преподнести жителям Маркатана грандиозное уникальное шоу. Он не просто готовил единичное выступление, он закладывал основу будущей индустрии развлечений и без сожаления тратил все деньги, оставшиеся после покупки баронского титула. Были заказаны специальные дальнобойные прожекторы, где магическая энергия использовалась исключительно для нагревания пластины из тугоплавкого вещества, которая раскалившись, излучала обычный свет, распространяющийся без ограничений в пространстве. Такие светильники были дорогими и чрезвычайно пожароопасными, но зато позволяли осветить любую точку театра. Были наняты осветители, для управления прожекторами и составлены подробные схемы и графики работы осветительных приборов, чтобы придать световому оформлению хоть какую-то осмысленность. Надо сказать, что репетиции с осветителями заняли куда больше времени, чем с оркестром. Были приобретены или созданы с нуля десятки других устройств, предназначенных для того чтобы привести публику в полнейшее изумление. Одно из таких устройств было звукозаписывающим, и к его созданию приложил руку лично магистр Тессар. Изобретать прибор не пришлось, поскольку алмазы могли воспроизводить записанный звук и ранее. Но это был очень короткий звук, никак не подходящий для длительной записи голоса или музыки, почему алмазы никогда и не использовались для аудиозаписи. Но соединив в цепь около двухсот АМЭ, Тессар получил достаточную память для записи одного короткого куплета, по одной букве на аккумулятор. Это было конечно сущее расточительство и полнейший примитивизм, но изобретать другой вариант времени уже не оставалось, а Виктору так хотелось ошеломить зрителей. Сопровождали ящичек с магическими аккумуляторами несколько солдат во главе с капитаном Тибларом. Оставлять без охраны такое сокровище было нельзя.

В день премьеры с самого утра в театре стояла суматоха и царила нервозность, а Сомов так вообще сбился с ног, завершая последние приготовления. Концерт должен был состояться днем, а после него планировался торжественный прием в замке по случаю дня рождения Леноры. Для развлечения приглашенных гостей Сомов не забыл отдать распоряжение, чтобы Сула с музыкантами к вечеру прибыла в замок Сиана. Но сейчас почти весь его музыкальный коллектив, приятель Авик, владелец таверны Рук Карс и главарь банды бритоголовых Гурон Бирс находились где-то среди зрителей заполняющих театр. Рекламную кампанию начали за три недели до начала концерта, расклеивая красочные афиши по всему городу и печатая объявления во всех без исключения журналах и газетах, поэтому свободных билетов не осталось, несмотря на их высокую цену. Впрочем, выручка от продажи билетов не покрывала расходов на само шоу. Пока не покрывала.

В зрительном зале рабочие театра опустили люстры и стали гасить свечи, погружая театр в темноту. Поехал в стороны тяжелый занавес, открывая зрителям большой симфонический оркестр, расположившийся на сцены полумесяцем. По краям оркестра застыли девушки из бэк-вокала, а посередине раскинулась, сверкая полированными деталями ударная установка, в недрах которой притаился Шустрый. Вспыхнули прожекторы, освещая центр сцены и человека с серебряными волосами до плеч, в темных кожаных брюках с широким поясом, в белой свободной рубашке и с гитарой наперевес. Ни золотой фольги, ни баронской защитной эмблемы не было. Сомов больше не скрывал того, что на его плече отсутствует татуировка клятвы верности и надеялся, что это послужит спусковым механизмом для последующих запланированных событий. Раздались приветственные аплодисменты поклонников, но музыкант сразу же поднял руку, призывая всех к тишине и усиленный хорошей акустикой зала, зазвучал неподражаемый хриплый голос:

— Это выступление я посвящаю очаровательной баронессе Леноре Сиан, которой сегодня исполняется восемнадцать лет. Примите, госпожа Ленора, мои искренние поздравления и заверения в моей полной и безграничной вам преданности.

Несколько прожекторов метнулось, осветив ложу бельэтажа и поднявшуюся со своего места баронессу, купающуюся в лучах света и тысячах глаз сосредоточенных на ней. Судя по румянцу на щеках, счастливой и слегка пьяной улыбке, Ленора находилась на вершине блаженства.

Светильники медленно погасли, а затем вспыхнул целый ряд из десятка прожекторов в глубине сцены, создавая расходящийся веер из синих лучей за спиной музыканта, и тут же грянул оркестр. Выступление началось пронзительной песней «Девочка, ты скоро станешь взрослой» из фильма «Криминальное чтиво». Эта песня идеально подходила для голоса Виктора, но ее слишком откровенный текст пришлось немного изменить, чтобы он был благосклонно принят публикой, а главное самой баронессой Сиан. К репертуару Сомов отнесся очень тщательно, и только эта первая, да еще последняя песни исполнялись впервые. В остальном же он пел старые и хорошо принимаемые жителями Маркатана шлягеры, а основной упор делал на феерическое шоу. Прожекторы были установлены двумя цепочками по десять штук в каждой. Один ряд с синими фильтрами размещался на полу в конце сцены, а второй с красными фильтрами был высоко поднят и закреплен на рампе. Все они управлялись вручную осветителями по заранее отработанной программе и в точном соответствии с ритмом музыки. Лучи света сходились на музыканте, плавно крутились или метались по залу, цвета становился то синими, то красными, то зажигались вперемешку. Под потолком в центре зала медленно вращался шар, состоящий из маленьких осколков зеркал. На него временами направляли свои лучи несколько прожекторов, и тогда он пускал тысячи разноцветных зайчиков, плывущих по стенам, потолку и зрителям. В такие моменты казалось, будто весь театр приходит в движение. Слегка измененный амулет воздушный удар создавал порывистую струю воздуха, развивая волосы музыканта. Холодный тяжелый дым, полученный прогонкой через коробы с сухим льдом, подсвечивался синим цветом, плотными клубами обволакивал ноги Сомова, и тягучими волнами стекал со сцены. Виктор не делал пауз между песнями и не давал опомниться ошарашенным зрителям, перегружая их чувства звуковыми и световыми эффектами. Двухчасовое выступление он провел на одном дыхании и заканчивал его песней «Музыкант» Константина Никольского. Сомов исполнил два куплета песни, а перед последним куплетом снял гитару и, оставив ее на сцене, направился к выходу. Оркестр продолжал играть. Все осветительные приборы сейчас сопровождали только Виктора. Лучи прожекторов медленно тускнели и погасли в тот момент, когда распахнулись широкие двери выхода на улицу и в ослепительном солнечном свете музыкант словно растворился. Театр остался почти полностью погруженным в темноту. Лишь на сцене яркое пятно света сфокусировалось на гитаре, да светился выход, где колыхались и надувались от ветра, словно паруса плотные портьеры. Музыкант ушел, но включились двести АМЭ и его хриплый голос отчетливо зазвучал в онемевшем от удивления зале.

А мелодия осталась ветерком в листве,

Среди людского шума еле уловима.

О несчастных и счастливых, о добре и зле,

О лютой ненависти и святой любви.

За дверями театра Виктор принял свою баронскую куртку из рук ожидавших его помощникови, отмахнувшись от них, пошел по гравийной дорожке, ведущей в раскинувшийся по соседству парк. К Сомову подбежал запыхавшийся Кот и пристроился рядом, постоянно озираясь по сторонам.

— Беда, господин барон, — взволнованно доложил разбойник, — Агенты оцепили все дороги, ведущие в театр. Человек тридцать не меньше. Они и сейчас нас ведут. Похоже, началось.

— Не паникуй, Кот, — безмятежно сказал Сомов, останавливаясь и с наслаждением вдыхая запах свежескошенной травы в парке, — Что нужно делать ты знаешь. Амулеты получишь у капитана Тиблара. Общее наблюдение отзывай и дальше отслеживай только меня. Если я сниму куртку, сразу отправляй посылку. Куртка на левом плече — солнечная башня, на правом — дом герцога. Запомнил?

— Запомнил. Храни вас Авр, господин барон, — поклонился бандит и бегом помчался обратно к сообщникам.

Сомов шел по зеленому саду, шелестящему листвой, и слышал, как где-то далеко позади него нарастает гул оваций. Публика после окончания шоу пришла в неистовство и никак не могла успокоиться. Он не оборачивался.

Почему-то на ум пришла фраза из последней исполненной им песни — «Зачем явился ты на свет». Действительно, зачем явился он в мир Осаны? Этот вопрос оставался без ответа. Мозаика происходящего уже сложилась в голове Виктора, будущее обрело некие контуры, и он не сомневался, что однажды вернется в свой мир. Конечно, для полноты картины еще недоставало многих элементов, но в целом было ясно, что ждет его в будущем. Успешно работающее алмазное производство и десятки других еще только планируемых предприятий со временем позволят аккумулировать непостижимо огромные средства, обладая которыми даже невозможное в его руках станет возможным. Обязательно станет. Он добился в этом мире такого, о чем на земле не мог и мечтать и, несомненно, достигнет еще большего. Можно было сказать, что он нашел себя в мире Осаны. Но зачем явился он сюда? Ответа не было.

Сомов шел, хрустя гравием под сапогами по почти безлюдному парку и, конечно, ничуть не удивился, увидев сидящего на лавочке герцога Гросса. Опасный и безжалостный начальник тайной стражи по прозвищу Инквизитор увлеченно и с умилением кормил семечками воробьев, прыгающих у его ног. На мгновение Виктор приостановился и глянул на свои руки. Они еле заметно дрожали. Несмотря на показное спокойствие, Сомов был не настолько уверен в себе, каким хотел казаться со стороны. Но рано или поздно с герцогом нужно было что-то решать. Виктор глубоко вздохнул, твердым шагом подошел к скамейке и шумно опустился рядом с Кроном, вспугнув птиц, разлетевшихся во все стороны живым взрывом. Герцог аккуратно отряхнул ладони от остатков семечек и только после этого повернулся лицом к Сомову. В ветвях громко чирикали обиженные воробьи, а два человека молчали, дружелюбно улыбались и холодно смотрели друг другу в глаза.

— Вы так вооружены, господин герцог, наверное, кого-то ловили? — первым нарушил молчание Виктор, не переставая улыбаться и взглядом указывая на пальцы сыщика, где сверкали алмазами восемь боевых амулетов.

— Еще только собираюсь поймать, — сладко улыбнулся герцог, чуть ли не жмурясь от удовольствия.

На скамье напротив них в напряженных позах сидели два человека в одинаковых темных камзолах, с безликими лицами и гогглами на глазах, а по аллее с разных сторон подходили еще четверо.

— А это видимо ваши помощники? — спросил Сомов, весело усмехнувшись, — Неужели сами не поймаете?

— Это мои телохранители. Есть основания предполагать, что сегодня на мою жизнь может быть совершено покушение, — печально улыбнулся герцог.

— Так их же всего шестеро, — Виктор буквально расцвел в улыбке, — Если ваши предположения верны, то шестерых будет мало.

— Ты плохо представляешь, на что они способны, — улыбка Крона стала ледяной.

— А вы хорошо представляете, на что он способен ваш противник?

— Надеюсь это выяснить, — твердо сказал Крон, а затем ехидно прищурился, — Кстати, Виктор, должен тебя сразу предупредить, что ты как никто другой заинтересован в моей безопасности. Если со мной, не допусти великий Авр, произойдет что-нибудь фатальное, то новый начальник тайной стражи обнаружит в моем сейфе полное досье на тебя с подробным описанием всех твоих преступлений. В случае моей гибели тебя гарантированно ждет плаха с палачом. Как тебе это нравится?

Сомов неестественно расхохотался, снял куртку и небрежно набросил ее на левое плечо.

— Браво, господин Гросс, браво! Чего-то подобного я от вас и ожидал. Значит, мне не остается ничего другого, как приложить все силы для того, чтобы с вами ничего не случилось. Можете всецело на меня рассчитывать.

Герцог поднялся.

— Сейчас это и проверим, — сказал он, — Поехали, Вик, хочу тебе кое-что показать.

— С удовольствием, — согласился Сомов, поднимаясь и направляясь вслед за Гроссом.

В конце аллеи их уже ждала сверкающая черной полировкой служебная карета с гербом тайной стражи, запряженная шестеркой отборных лошадей с шорами на глазах. Два агента вместе с герцогом и бароном заняли места внутри на красных кожаных сиденьях, остальные облепили карету снаружи.

— Ты в курсе, что на тебя подал жалобу в суд барон Луграс? — спросил Гросс, меняя тему разговора, — Жалоба на нарушение правил дуэли.

— Не знал об этом, — ответил Сомов, а немного подумав, добавил: — Впрочем, это даже к лучшему.

— Что же хорошего ты находишь в судебной тяжбе?

— Возможность получить необходимый мне судебный прецедент. Главное, чтобы решение было вынесено в мою пользу, а добиться этого не так уж и сложно. Достаточно купить всего лишь трех человек: стряпчего для моей защиты, судью рассматривающего дело и стряпчего, который будет представлять интересы Луграса. Надеюсь, вы откажете мне помощь в этом щекотливом деле, господин герцог? Особенно в том, что касается судьи. У вас ведь обширные связи в законоведческой среде. Располагайте для этого всеми моими деньгами. Мне очень нужен подобный прецедент, чтобы решить проблемы с другими возможными дуэлями в будущем. Это конечно полумера, но и она сгодится до той поры, когда дуэли запретят законодательно.

— Не думаю, что дуэли когда-нибудь запретят. В современном обществе без них не обойтись, — возразил герцог, — Дуэль это единственный способ для благородного человека защитить свою честь и достоинство.

— Да бросьте, господин Гросс! Неужели вы и в самом деле так считаете? Возьмите хотя бы историю с герцогом Коном, вся вина которого заключалась в обладании бриллиантом понравившемся магистру Сиану. Напомнить вам, как герцог Кон защитил свою честь с помощью дуэли? Мало того, что на глазах у всех оскорбили его супругу, так его еще и самого вдобавок зарезали.

Герцог не удержавшись коротко хохотнул.

— Ну да, в твоем изложении эта история действительно выглядит смешно и нелепо. Ты только забыл добавить, что безутешная вдова лишилась еще и бриллианта, — не переставая посмеиваться, сказал Гросс, — Ну, хорошо, я подумаю, как договориться с судьей по твоему делу. Кстати, барон Луграс после дуэли не покидает своего замка. Любопытно, что ты такое с ним сделал, что он не до сих пор показывается на людях?

— Выбил все передние зубы.

— Уф, — поморщился герцог, — какой кошмар. Однако насколько я знаю, вы бились без оружия. Чем же ты лишил его зубов?

— Вот этим, — Сомов поднял плотно сжатый кулак на уровень лица и угрожающе им покачал.

Герцог невольно подался назад и после этого они какое-то время ехали молча, пока взгляд сыщика не привлекла гербовая эмблема Сомова.

— Все хотел тебя спросить, что это за странный герб? Прежде чем выбирать себе эмблему, тебе бы следовало проконсультироваться по вопросам геральдики. Это изображение имеет хоть какой-нибудь смысл?

— Для меня имеет, — ответил Сомов, — Это символ атома.

После этих слов герцог буквально впился взглядом в герб барона Сангина.

— Так вот значит, как выглядит атом, — пробормотал Крон, сразу меняя свое мнение, — Какая завораживающая красота. У тебя удивительный герб, Виктор. Беру свои слова обратно. Этот герб просто прекрасен.

Сомову было лень объяснять, что атом не имеет строгих форм и границ, а изображение, которым так восхищается герцог всего лишь произвольно выбранный символ. Ну и пусть остается в этом заблуждении. Виктор выглянул в окно. Карета, сопровождаемая лаем злобных собак, уже въезжала в железные ворота солнечной башни.

— Давненько я здесь не был, — ничуть не смущаясь, заметил Сомов.

Покинув транспортное средство, он оказался в плотном окружении агентов и проследовал внутрь солнечной башни за герцогом Гроссом. В кабинете начальника тайной стражи ничего не изменилось. Все те же пара столов, массивный сейф в углу, печатное устройство, зарешеченное окно и железный табурет в центре помещения.

— Присаживайся, — сказал герцог.

— На свой любимый стульчик? — Виктор похлопал ладонью по железному табурету, — Надо же, а я чуть было не отвык от него.

— Кофе? — предложил Крон.

— Пожалуй, откажусь, — вежливо улыбнулся Виктор.

Герцога начала злить напускная веселость Сомова, и он решил больше не ходить вокруг да около.

— Сюрприз, — зловеще произнес он и снял чехол с амулета клятвы верности.

Неизвестно на какой эффект рассчитывал Гросс, но реакция Сомова была абсолютно спокойной, и герцог раздраженно постучал пальцем по черной капсуле на амулете:

— Узнаешь? Это твоя ретенция. И судя по ее темному цвету, она уже давно неактивная. Возникает два вопроса: когда перестала действовать клятва верности, и почему ты это от меня скрыл?

— Клятва действовала ровно год, но разве я это скрывал? — удивился Виктор, — Вы же сами слышали об этом сроке, господин Гросс, когда я клялся. Правда, тогда вы почему-то над этим посмеялись. И потом я не предполагал, что это обстоятельство так важно для вас. У нас сложились хорошие взаимовыгодные отношения. Меня они полностью устраивают. Есть клятва или нет, ничего не меняется.

— Лжешь, Сомов. Ну, ты же опять мне нагло лжешь.

— Нет, господин герцог, не лгу. Я нуждаюсь в вас также сильно, как и вы во мне. Ваше положение в обществе, связи, деньги и опыт необходимы мне так же, как вам мои уникальные знания. Кроме того, когда моя жизнь всецело находилась в ваших руках, вы меня не убили. Я это оценил. И когда у меня появилась возможность убить вас, я тоже не стал этого делать. Теперь мы можем полностью доверять друг другу.

— Когда это у тебя была возможность меня убить? — насторожился герцог, по-птичьему косясь на Виктора одним глазом.

— Много раз. Ну, например, когда вы зимой приезжали на ужин к господину Сиану. Помните? В тот день ваш паровой автомобиль пришлось немного подлатать в мастерской магистра. Так мелочь, ничего серьезного. Я ненадолго заглянул в мастерскую и разговорился с вашим механиком, который оказался на редкость отзывчивым парнем и был не против взять с собой маленькую посылку, чтобы передать ее моим знакомым в Маркатане. Вы не представляете, какой был соблазн положить в эту посылку пятьдесят магических аккумуляторов. У меня имелся свободный доступ к готовым АМЭ, а накануне я как раз написал свое первое самостоятельное заклинание. Совсем простенькое заклинание, способное мгновенно высвобождать энергию магических аккумуляторов. Не той малой доли, которая аккуратно сжигает АМЭ в случае попытки его вскрыть, а заклинание на выброс всей накопленной темной энергии. Вы знаете, господин Гросс, какова мощность пятидесяти одновременно взрывающихся аккумуляторов? Нет? По моим расчетам получалось, что от вашего автомобиля практически ничего бы не осталось. Это был бы чудовищной силы взрыв. Но каждый раз, когда мне выпадал шанс с вами покончить, я вспоминал, что вы, господин герцог, предлагали мне дружбу и хотели, чтобы мы с вами стали единомышленниками. Я согласен с этим, но считаю, что наша дружба должна строиться на равноправии, взаимном уважении и честности.

— О какой честности ты говоришь?! — взбеленился Крон, — Ты же прекратил заниматься атомным проектом, который был почти завершен и все последнее время самым наглым образом меня обманывал! Ты сам разрушаешь и доверие к тебе, и нашу дружбу, Вик!

— Ах, атомный проект, — досадливо поморщился Сомов и предложил: — Господин Гросс, у меня для вас тоже есть сюрприз. Я предлагаю проехать в замок к магистру, где я вас очень и очень обрадую.

— О чем это ты? — недоверчиво спросил герцог, — Не хочешь ли ты сказать, что все-таки завершил работу над атомной бомбой? Или ты опять хитришь, Сомов? Рассказывай все, а уж потом я подумаю ехать с тобой или нет.

— Словами этого не передать, господин Гросс, это нужно именно видеть. Но обещаю, что вы не пожалеете о том, что увидите.

Герцог задумался, а потом открыл ящик стола и достал уже знакомый браслет смерти.

— Надевай! — коротко приказал он.

Настала пора возмутиться Сомову.

— Уважаемый Крон, у нас сложились такие хорошие взаимоотношения, зачем же оскорблять их недоверием?

— Я не могу рисковать, Виктор, — ответил герцог, — Слишком уж ты лжив, хитер и опасен. Надевай без всяких разговоров.

Пришлось послушно защелкнуть у себя на запястье серебряный браслет с черепом, у которого предупреждающе загорелись глаза-кристаллики. Получив контроль над жизнью и смертью Сомова, Гросс заметно успокоился и по дороге в замок, они ехали в карете уже только вдвоем. Впрочем, эскорт агентов никуда не делся и не уменьшился, а передвигался снаружи верхом на лошадях. В пути Виктор попросил остановиться и купить самый большой и красивый букет цветов. Герцог не возражал.

— Представляешь, Вик, за мной и моими людьми велось наблюдение. Неслыханная дерзость — вести слежку за тайной стражей! Все время издали, все время разные люди. Мы пытались захватить этих наблюдателей, однако, несмотря на весь опыт моих агентов сделать это не удалось. Слишком ушлые оказались ребята и слишком хорошо знали все подворотни и закоулки города. И вдруг час назад они все разом исчезли, словно получили команду снять наблюдение.

— А вот это самое плохое, господин Гросс. Если за вами не следят, значит, знают, куда вы направляетесь, — заметил Сомов перебирая букет и вдыхая аромат цветов.

— Ну да, — сказал Крон, внимательно рассматривая Виктора, — Судя по тому, как ты спокойно воспринял эту информацию, для тебя это не новость. Сомов, ты что, совсем обнаглел — следить за мной?!

— Больше не буду, господин Гросс, — с невинным видом ответил Виктор.

— Кто эти люди?

— Простите, господин герцог, но этого я не скажу.

— Можешь и не говорить. Они так часто мелькали своими бритыми головами, что ответ вполне очевиден. Опять с бандитами связался. И откуда в тебе столько наглости и смелости? Не понимаю. Нет. Что-то здесь явно не так. Ты должен меня бояться, но не боишься, словно знаешь нечто такое, чего не знаю я.

— Вы правы, господин Гросс, знаю. Но если скажу, что именно я знаю, вы не поверите, как не поверили когда-то в существование моего мира.

— И все же?

— Я знаю будущее.

— Вот даже как. Действительно, в это трудно поверить. Если бы прорицатели существовали, то они бы давно правили миром. Есть только один вид людей способных предвидеть будущее, и они называются шарлатаны, но ты на шарлатана не похож. И что же там в будущем?

— В будущем я вернусь домой, — улыбнулся Виктор, — вернусь в свой мир.

— Довольно-таки ожидаемый ответ и малоинформативный. А про меня что-нибудь в твоем будущем есть?

— Нет. Ваше будущее вы определите сами, в ближайшие часы.

— Ты мне угрожаешь? — повысил голос герцог и продемонстрировал браслет, — Смотри сюда Сомов! И не забывай, что я в любую секунду могу лишить тебя будущего. Раз и навсегда.

В ответ Виктор укоризненно покачал головой.

— Господин Гросс, вам как приверженцу атомной бомбы будет познавательно услышать одну историю о развитии земного ядерного вооружения. Я уже говорил, что моем мире боятся использовать атомное оружие, чтобы взаимно не уничтожить друг друга. Однако всегда был соблазн применить это оружие первым и полностью разгромить противника до того, как он сможет ответить. Именно на этот случай в моей стране была разработана автоматическая система «Периметр» по-другому называемая «Рукой мертвеца». Согласно заложенной в нее программе, если будет уничтожено все руководство страны и военное командование, даже если вообще никого в живых не останется, чтобы отдать приказ на ответный запуск ракет — система сама их запустит и завершит войну разгромом противника.

Виктор усмехнулся, отвернулся и стал беззаботно смотреть в окно на проплывающие мимо тучные пшеничные поля. Герцог некоторое время мрачно молчал, а потом уверенно произнес:

— Врешь ты все Сомов. Врешь, как всегда. Нет у тебя бомбы и уж тем более нет никакой руки мертвеца. Не те у нас технологии.

В замке магистра первыми их встретила Ленора. Увидев ее Виктор сунул букет начальнику тайной стражи.

— Возьмите герцог, сейчас он вам пригодится.

Ленора чуть ли не бегом бросилась к Сомову с явным намерением его поцеловать, но увидев герцога, смутилась и ограничилась тем, что схватила Виктора за руки.

— Здравствуйте, господин Крон, — бросила она мельком герцогу, а сама не отрываясь, смотрела только на Сомова, — Вик, ну где ты так долго пропадал? Я места себе не нахожу! Гости уже давно собрались, музыканты приехали, а тебя все нет и нет. Боже, а какой фурор был в городском театре! Это было потрясающе!

Сомов повернулся к начальнику тайной стражи и официальным тоном произнес:

— Герцог Крон Гросс, позвольте представить вам мою невесту баронессу Ленору Сиан.

— Э-э, — на секунду растерялся сыщик, — Что ж, примите мои искренние поздравления, госпожа Ленора, — а потом спохватился и протянул букет баронессе метнув при этом ледяной взгляд в Сомова.

— Пойдемте, ну пойдемте скорее в парадный зал, — Ленора потянула Виктора за собой.

— Извини, дорогая, — Сомов мягко высвободился, — Сейчас я никак не могу. Не обижайся. Но я непременно присоединюсь к торжеству чуть позже, как только закончу дела с господином герцогом. Развлекайтесь пока без меня.

В сопровождении солдат и офицеров появился магистр Сиан. Он торопился и был явно обеспокоен большим количеством агентов, прибывших вместе с герцогом Гроссом.

— Что происходит, Крон? Какого дьявола здесь делают твои люди? Я запрещаю агентам проходить во внутреннюю крепость. Пусть немедленно убираются в казармы и остаются там под присмотром солдат. У моей внучки сегодня праздник, я принимаю гостей и не хочу, чтобы рыцари тени попадались им на глаза. Я это понятно говорю? — и, получив утвердительный ответ, магистр повернулся к Сомову, — А теперь с тобой. Куда делись двести АМЭ отправленные в театр? Почему капитан Тиблар вернулся без магических аккумуляторов и ссылается на твое распоряжение? Это что еще за новости, Вик? Ты что себе позволяешь?

— Я посчитал, что так будет безопасней и временно поместил все АМЭ в надежное место, господин Тессар. Позвольте мне сейчас закончить дела, не терпящие отлагательств с герцогом Гроссом, а потом я вам дам самый подробный отчет. Уверен, что вы останетесь довольны.

С трудом отделавшись от счастливой именинницы и крайне недовольного магистра, Виктор и Крон свернули от центрального портала к боковому служебному входу в замок. Придерживаясь за тронутые ржавчиной поручни, вьющиеся спиралью вдоль стен, они поднялись по винтовой лестнице на третий ярус, где Сиан выделил личный кабинет Сомову. Помещение было просторным, но полутемным из-за всего одного единственного маленького окошка, которому помогал в освещении слабенький магический фонарь, спускавшийся с потолка на длинной регулируемой цепи. Внутри кабинета царил рабочий беспорядок. На столах лежали детали каких-то устройств, стопки чертежей, придавленные гогглами, цветные фильтры, линзы и призмы различных размеров, кучки прозрачных и полупрозрачных минералов. На полках стояли арифмометры, оптические приборы и теснились потрепанные книги. Каменные стены украшали гобелены, между которыми висели три картины в ряд, занавешенные синим бархатом. В одном углу была свалена целая гора обрезков и осколков стекла, а в другом углу и в самом чистом месте помещения стояла гитара. Сыщик бегло осмотрел все вокруг и осторожно опустился в потертое кожаное кресло.

— Темновато здесь у тебя, — проворчал он и прислушался.

Было слышно, как внизу играет музыка и гуляют гости.

— Значит Ленора теперь твоя невеста, — Гросс неодобрительно посмотрел на Сомова, — Это ты хитро придумал прикрыться баронессой Сиан. Но ты сильно заблуждаешься, Вик, если думаешь, что при необходимости я не убью мужа внучки моего друга.

— А как же общее дело по синтезу алмазов? Все производство сосредоточено в замке магистра. Не боитесь его потерять?

— Нет. Весь технологический процесс есть у меня в записях, как и подробные чертежи аппаратов. Да и люди здесь работают мои. С экс герцогом мы уже портили отношения, и я не побоюсь их испортить еще раз, если возникнет крайняя необходимость.

— Не уверен, что господин Сиан простит вас, если вы лишите его внучку такого супруга как я. Вы знаете, что магистр считает меня потомком императора Марка?

— Знаю. Я сам подкинул ему эту идею, чтобы хоть как-то объяснить твои необычные знания.

— Вон оно что, — Виктор удивленно покачал головой, — Неплохой ход. Впрочем, я не особо-то и надеялся, что мое мнимое королевское родство или брак с Ленорой вас остановят. И поэтому, как говорят в моем мире, я вынужден сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Что-то в голосе Сомова заставило Гросса напрячься и положить руку на браслет смерти. Виктор заметил это и усмехнулся:

— Подождите, герцог, не горячитесь. Сначала выслушайте, что я скажу. Вы хотели бы стать императором?

Крон разочарованно скривился.

— Стать императором Останда я смогу и без твоей помощи, если захочу.

— Вы не поняли, герцог. Я предлагаю вам не трон государства, а корону всего мира.

— Это что шутка?

— Ничуть, — Сомов достал черную кожаную папку, — Вот бизнес-план императора Осаны. Пошаговая инструкция, начиная с нуля и заканчивая мировым господством. Писал его для себя, но мои намерения в последнее время несколько изменились и теперь место императора вакантно. Не желаете ли взглянуть на то, что здесь написано?

— Было бы любопытно ознакомиться, — обычно холодные глаза герцога слегка оживились.

— Прошу, — Виктор протянул папку, — Читайте сколько угодно. Можете даже сделать себе копию. В расчетах и чертежах специально оставлены пробелы или внесены заведомо неправильные данные в ключевых местах. Без меня этот план всего лишь занимательная сказка. Со мной реальность, которая наступит через пару десятков лет.

Крон стал бегло просматривать записи из папки. Время от времени он прерывался на комментарии и задавал уточняющие вопросы.

— Ну, с самым мощным оружием, которое не убивает все понятно, — герцог перелистнул несколько страниц, — О! Это и есть твой знаменитый амулет АК-47?

— Не совсем он, но не волнуйтесь, вы останетесь довольны, — заверил его Виктор, — К сожалению, при покорении целого мира без новых видов оружия никак не обойтись.

— Ну да, — радостно согласился Гросс, и принялся рассматривать следующие чертежи, — Всемогущий Авр! Ну и монстры. Что это? Мне только от одного вида становится не по себе. Неужели все это реально создать?

— Даже не сомневайтесь.

Начальник тайной стражи продолжил читать.

— А это что еще за летающие дроны? — не понял он, — Это что — описка? Может быть драконы?

— Пусть будут драконы, если вам так больше нравится, — не стал спорить Сомов, — Но более правильное название — беспилотный летательный аппарат военного назначения. Однажды как-то придется добираться до острова вампиров. Драконы доберутся.

— Это что-то вроде твоих летающих железных птиц?

— Что-то вроде того, но не из железа. Думаю, что летающие механизмы из металла мы не потянем и через двадцать лет.

— Да уж, — спустя час герцог закончил просмотр, бережно сложил все листы в папку и завязал тесемки, — Эти планы потрясают воображение. Много предложений по технологиям и экономике, в которых я не силен, а бумажные деньги так вообще кажутся мне весьма сомнительным нововведением, но от новых видов оружия, я в полнейшем восторге! — он любовно пригладил папку ладонью, — И признаюсь, я удивлен как такое огромное количество совершенно разных идей ты сумел собрать в единую стройную схему.

— В детстве много играл в «Цивилизацию», — улыбнулся Виктор, — Это что-то вроде симулятора бога. На Альфу Центавра мы конечно не улетим, но этот мир встряхнем основательно.

— Симулятор бога? Странные игры были у тебя в детстве, Сомов. Очень странные. Но вернемся к твоим записям. В них действительно много пробелов. Видимо где-то есть вторая часть этого плана?

— Есть, — подтвердил Виктор и прикоснулся пальцем к виску, — Здесь. В других местах можете даже и не искать.

— Хорошо. Не буду, — легко согласился Крон и вдруг его взгляд стал подозрительным, — А не хочешь ли ты сам забраться на мировой трон?

— Нет. И вы это прекрасно знаете. У меня только одна цель — вернуться в свой мир. Предлагаемый план позволит мне этого достичь, вы же, герцог, получите возможность удовлетворить свои политические амбиции. Попутно надеюсь, мы поможем нашей стране, а в итоге выиграет вся человеческая раса. Война, как вы сами говорите, неизбежна, но с помощью нашего мощнейшего оружия мы сведем ее к минимуму, а если постараемся, то и вовсе ограничимся локальными конфликтами и обойдемся малой кровью.

— Опять ты про свое мощнейшее оружие, — скептически поморщился Гросс, — Конечно, оно заманчиво выглядит в твоих планах на бумаге, но где гарантия того, что мы сможем создать его в реальности? И где гарантия того, что ты в очередной раз меня не обманываешь, лишь бы получить полную свободу действий? Ты же патологический лжец, Сомов. Ты полгода мне лгал самым бесстыдным образом глядя в глаза. Я больше не могу тебе верить на слово.

Виктор молча встал и прошелся, снимая бархатные покрывала с картин. Герцог обернулся, настороженно следя за его действиями, а потом перевел взгляд на стену. Там висели три необычные картины под стеклом в тонких позолоченных рамках. На всех картинах не было ничего, кроме абсолютно черного фона. Сомов вернулся за стол и взял в руки нечто напоминающее внешним видом и размером разговорный амулет, на котором вместо мембраны имелось несколько кнопок.

— Вы говорили, герцог, что здесь темно? — произнес он, заметно волнуясь, — Это не так. Смотрите, вы практически первый кто это увидит.

Виктор направил амулет по очереди на картины, и все они вдруг засветились, заливая ярким солнечным светом комнату. Картины перестали быть черными, и на них появилось изображение озера. Виктор пощелкал амулетом еще и две картины сменили изображение. Теперь кроме озера, на одной картине была лесная поляна, а на другой поле и мельница, которая плавно вращала крыльями. Вращала?! Герцог вскочил с кресла и подбежал к картинам. Изображение на них действительно двигалось. У мельницы вращались крылья, на поляне в лесу раскачивались ветви деревьев и шевелились листья от ветра, а озеро накатывало волнами на берег.

— Что это?! Где это происходит?! Что это за удивительные живые картины? — герцог заметался, наклоняясь, пытаясь заглянуть сбоку и даже сзади, — Почему ничего нет с другой стороны? Почему не видно, что там за краем? Смотри! Возле мельницы! Там идет человек! Невероятно! Это просто невероятно! Это и есть твое мощнейшее оружие? Это телевидение, Вик? Ну что ты молчишь?!

Эмоции Гросса зашкаливали, и он не мог успокоиться, а Сомов в ответ лишь слабо улыбался.

— Мне понравилось ваше выражение — живая картина, сомата нитера, — сказал Виктор, — Если взять первые части слов и соединить их вместе, то получится — Сони. Как вам такое название для нового амулета? Вам нравится, герцог? Мне очень.

Крон, наконец, немного успокоился, вернулся в кресло, но взгляд его постоянно возвращался в то место, где висели живые картины.

— Невероятно, — бормотал он, — Это просто невероятно. Ты сделал такое чудо и молчал.

— Это всего лишь опытные образцы, и они не готовы к массовому производству. Синхронизированные стекла, которые принимают картинку, неприемлемо большие и над этим нужно еще поработать, чтобы уменьшить их до размера блюдца, а еще лучше до размера крупной монеты иначе с ними неудобно будет работать операторам. Кроме того, сейчас для передачи разных картинок мы используем три самостоятельных стекла в пакете, а нужно иметь несколько независимых друг от друга синхронизированных слоев в одном стекле. Теоретически этого добиться можно, но на стадии практики мы слегка застряли. И желательно иметь не три, а как минимум десять независимых слоев, чтобы мы могли транслировать десять каналов одновременно, а пользователь имел возможность переключаться на любой понравившийся. Сейчас синхронизированное изображение идет исключительно в реальном времени, а нам понадобится запись и хранение изображения. Над всем этим предстоит еще работать и работать. Хуже всего то, что совсем нет звука, без которого не обойтись. Решения этой последней проблемы магическим путем я вообще не вижу, а значит нужно открывать лабораторию по изучению электричества и созданию электронных компонентов. Необходимы хотя бы микрофон, динамики и усилитель. Эти устройства достаточно простые, но учитывая, что развитие электричества в вашем мире находится на нуле, даже на их создание уйдут годы.

— Сколько? — спросил Гросс.

— В лучшем случае, года три, не меньше. И это еще оптимистический прогноз.

— Долго, — огорченно произнес Крон, — Очень долго.

— Но продажи Сони, я думаю, можно будет начинать уже через год. Обратите внимание, герцог, как стало светло в кабинете от этих картин. Полагаю, что именно в таком качестве с ними и нужно будет выходить на рынок. Как замену прежним светильникам. Как окно, которое можно будет повесить в любом месте дома или замка, включить или выключить по желанию и даже выбрать пейзаж в этом окне. Сейчас принимающие стекла расположены на берегу озера, на опушке леса и в поле. Это далеко не лучшие места для трансляции изображения. Необходимо их разместить в других часовых поясах, и тогда Сони можно будет использовать как источник света даже ночью. И места выбрать соответствующие, например, атоллы в океане, заснеженные горные вершины или что-нибудь в этом роде. Уверен, что спрос на такие окна будет огромный. А года через три мы выпустим приложение к ним — динамики, по которым пойдет звук и все наши живые картины из суррогата окон чудесным образом превратятся в то, что и называется телевидением. И вот только тогда, господин Гросс, и откроется вся его потрясающая сила воздействия. Это будет такая мощная магия, которая затянет в себя весь ваш мир и сделает его полностью управляемым.

— Да, так и будет, — воодушевленно согласился Крон, — Будет именно так, как ты говоришь, Вик. Теперь я нисколько в этом не сомневаюсь. Я уже сам хочу иметь у себя дома такую живую картину. Нельзя ли мне забрать один из этих трех экземпляров прямо сегодня?

— Нельзя, — отрезал Сомов, — Мне они крайне необходимы для дальнейшей работы, а полированные стекла здесь на вес золота и найти их на рынке не так-то просто, чтобы быстро заменить недостающий образец.

— Ну да, — огорчился герцог, — Жаль, что нельзя. Но я понимаю, что хорошие стекла в Маркатане редкость.

— Вот поэтому вопрос со стеклом и нужно решать в первую очередь, — продолжил Виктор, — Вы же прочли в бизнес-плане пункт о флоат-процессе? Предлагаю купить готовый стекольный завод и модернизировать его. Я уже приглядел один подходящий. Между прочим, завод даст не только нужное нам стекло, но и принесет хорошую прибыль. А если производить кроме стекла еще и зеркала, причем зеркала огромного размера в рост человека или даже больше, то и прибыль получим огромную. Со сверхдоходами от продаж АМЭ ее конечно не сравнить, но все же… И уже сейчас надо задумываться о том, чем мы будем наполнять наши телевизионные каналы в будущем. Я расширяю музыкальные школы и работа с театром у меня записана в приоритете, так что кое-какое шоу я обеспечу, а вам бы, господин Гросс, не мешало озаботиться созданием министерства пропаганды.

— Согласен. Полностью согласен со всем, что ты предлагаешь, — произнес Крон и понизил голос, — Я вот что думаю, Вик. Пожалуй, нам не стоит посвящать господина магистра в наши планы по производству Сони.

— Предлагаете кинуть Тессара Сиана? — Сомов тонко улыбнулся, — Вы удивитесь, господин герцог, но магистр уже договорился со мной о том, чтобы кинуть вас.

Крон сначала опешил, а потом они вместе с Виктором расхохотались. Герцог перестал смеяться и, не удержавшись, снова подошел к картинам на стене и даже погладил узкие золоченые рамки.

— Какая красота! Да, Виктор, недооценил я тебя. Но это даже к лучшему, — герцог с трудом оторвался от живых картин и повернулся к Сомову, — Ну что ж, наверное, я должен поздравить тебя с предстоящим бракосочетанием? Надеюсь, я получу приглашение на свадьбу? И кстати, будьте любезны, верните мне мой браслет, господин атомный барон.

— Ах да браслет, — спохватился Виктор и захлопал руками по карманам куртки, — Ага, вот он, пожалуйста.

Он вытащил браслет смерти из кармана и протянул его Гроссу.

— Как?! — воскликнул Крон, сразу же меняясь в лице, — Как ты его снял?

— Перестаньте, герцог. Чтобы я столько времени провел в тихой комнате и не смог найти способ нейтрализовать браслет смерти? Это такая мелочь по сравнению с Сони и с тем, что мне удалось сделать позже.

— Мелочь? Вот значит, как ты теперь это называешь. И кроме этой мелочи ты сделал что-то еще, — сыщик пристально посмотрел на Сомова, — О чем это ты говоришь?

— Господин Гросс, я предложил вам корону императора мира. Неужели вам этого мало? Я достаточно рассказал и думаю, что на этом нам нужно остановиться, — и без того маловыразительное лицо Виктора застыло гипсовой маской, а сузившиеся глаза стали бездонно-черными, — Не вынуждайте меня на большую откровенность, иначе вам не понравится то, что вы услышите и то, что произойдет дальше.

Крон никогда еще не видел такого мертвого и беспощадного взгляда и сделал порывистое движение к бесполезному браслету на своей руке, но на полпути замер и несколько раз в бессилии сжал кулак.

— Ты начинаешь меня пугать, Сомов, — сказал он глухим голосом, опустив голову и не желая больше видеть эти черные глаза, а потом буркнул: — Папку с планом я забираю. Мне нужно время, чтобы во всем подробно разобраться.

До самой кареты начальник тайной стражи шел молча, задумавшись о чем-то явно невеселом, а прощаясь, спросил совсем уже печально:

— Интересно, а если бы мы с тобой не договорились, я бы ушел отсюда живым?

— А вы как думаете?

— У тебя были приготовлены еще сюрпризы?

— Конечно. У меня был очень хороший учитель, который показал, как нужно правильно подходить к сложным переговорам. Спасибо вам за науку, герцог.

— Ну да.

— Кстати, вам сегодня должна прийти посылка. Вероятно, она уже пришла. Лично в руки начальнику тайной стражи. Я очень вас прошу, господин Гросс, проявить предельную осторожность, ни в коем случае ее не открывать, а незамедлительно отправить сюда, в замок магистра с надежной охраной.

— Давай я догадаюсь, — хмуро сказал Крон, — В ней находятся АМЭ? Неужели все двести штук?! Великий Авр! Ты что, хотел взорвать солнечную башню?!

— Нет, только гарантированно уничтожить ваш кабинет и сейф со всем его содержимым. Хотя, пожалуй, вы правы, башня бы тоже рухнула.

Потрясенный герцог уставился на Сомова и вдруг у него нервно задергалось веко. Гросс опустил голову и прижал пальцы к глазу, пытаясь унять неконтролируемое сокращение мышц.

— Успокойтесь, господин Гросс, — смягчился Виктор, — Мы же с вами друзья. А я не допущу, чтобы с моим другом что-нибудь случилось. Мы ведь друзья, не так ли?

— Ну да. Знаете, господин барон, я больше не хочу играть с вами в эти игры, поскольку они становятся уже слишком опасными для меня. Теперь я по-другому оцениваю вашу историю с рукой мертвеца и даже не исключаю, что вы давно уже сделали свою бомбу, но только не признаетесь в этом.

— Думайте, как хотите, Крон. Но запомните, однажды я покину Осану и вернусь в свой мир, но даже тогда бомбу ни вам, никому другому я не оставлю.

— Значит, вы ее все-таки сделали, — обреченно вздохнул герцог.

Он еще некоторое время постоял, с невыразимой тоской глядя на Сомова, а затем кивнул головой на прощанье и сильно ссутулившись, сел в карету. Шестерка лошадей дробно застучала копытами, черная карета медленно тронулась и покинула замок магистра, увозя начальника тайной стражи Останда герцога Крона Гросса в очень противоречивых чувствах.

Солнце неожиданно скрылось, Виктор поднял голову и взглянул на стремительно темнеющее небо. Приближалась сильная гроза. В воздухе уже ощущалась влажность, и чувствовался освежающий запах озона. Сомов не пошел в парадный зал замка к своей счастливой невесте, шумным веселым гостям и сердитому магистру. Сейчас Виктору очень хотелось побыть одному. Не торопясь, шаг за шагом, он стал подниматься по крутой винтовой лестнице на самый верх, слушая, как в это время Сула развлекает гостей замка новой песней:

За то, что только раз в году бывает май,

За блеклую зарю ненастного дня

Кого угодно ты на свете обвиняй,

Но только не меня, прошу, не меня.

Виктор вышел на открытую площадку, откуда открывался вид с высоты птичьего полета, подошел к зубчатому краю и упер кулаки в холодный шершавый гранит, прислушиваясь к песне. Когда-то это была любимая песня Моны.

Придумано не мной, что мчится день за днем,

То радость, то печаль кому-то неся,

А мир устроен так, что все возможно в нем,

Но после ничего исправить нельзя.

Сомов стоял на самой верхней точке башни замка. Предгрозовые порывы ветра развивали его белые волосы, а темные прищуренные глаза смотрели на черные тучи, занявшие полнеба, в которых пока еще беззвучно сверкали далекие ослепительные молнии, похожие на вены гигантского небесного божества. Он слушал чарующий голос Сулы и дружные хлопки гостей в такт припеву:

Этот мир придуман не нами,

Этот мир придуман не мной.

Барон Виктор Сангин с кривой улыбкой наблюдал, как молнии бьют все ближе и ближе. Долгие четыре года жестокий мир Осаны забавлялся им так, как плохой капризный мальчишка играет со своей игрушкой, иногда ломая ее, а иногда разбивая чуть ли не вдребезги. Но детские забавы кончились, а бывший студент перестал быть игрушкой в чужих руках. Настало время для совсем других игр. И как говорил когда-то самый влиятельный сэр, это был еще не конец и даже не начало конца, а лишь конец начала.

Держись, Осана, теперь я начинаю играть тобой! И над миром прокатились раскаты грома.