Часть I Ядерное оружие поля боя

Глава 1. Генеральная репетиция «Судного дня»

14 сентября 1954 г. в 9 ч. 33 мин. утра по московскому времени над оренбургской степью[1] на высоте 10 км летело соединение самолетов — четырехмоторный бомбардировщик Ту-4 в сопровождении нескольких истребителей МиГ-15. Но вот от самолета отделилась точка, а через несколько секунд в небе раскрылся большой парашют.

Примерно через 3 минуты огненная вспышка, во много раз превышающая по яркости солнечный свет, озарила окрестности. Появился огненный шар, через доли секунды он сплющился и изверг во все стороны клочья розового, фиолетового и белого огня. Достигнув высоты около 6 км, шар начал расползаться, принимая форму шляпки гриба.

Через некоторое время были сброшены еще две ядерные бомбы, взорвавшиеся слева и справа от первой. Еще через 10 минут ударили сотни корпусных, дивизионных и самоходных орудий, а также системы залпового огня. Сотни фронтовых бомбардировщиков и штурмовиков начали наносить удары по районам обороны противника. Очевидцы позже утверждали, что артиллерийская и авиационная подготовка была более интенсивной, чем при штурме Берлина.

Затем на позиции противника двинулись танки и мотопехота на БТРах и автомашинах. Атакующие легко вскрыли оборону противника и через несколько часов преодолели его глубоко эшелонированную оборону.

Именно так и прошла единственная в истории человечества генеральная репетиция локальной ядерной войны. Сразу оговорюсь: отчеты об учениях, проведенных 14 сентября 1954 г. на Тоцком полигоне в Оренбургской области, до сих пор совершенно секретны, и я буду опираться лишь на рассказы участников учений, опубликованные в СМИ или размещенные на сайтах Интернета.

Подготовка к Тоцким учениям началась еще в феврале 1954 г. Для начала были созданы сотни инженерных сооружений. Так, общая длина траншей «красных», то есть наступающих, составляла 188 км, обороняющейся «синей» стороны — 195 км. Были сооружены 264 блиндажа и 91 хранилище, 385 окопов для артиллерии, 420 — для танков и самоходных артиллерийских установок. Также было построено свыше 200 км дорог. От эпицентра предполагаемого взрыва через 100, 200, 300 м (и так на протяжении 12 км) разместили самолеты, танки, автомобили, артиллерийские и радиолокационные установки. С точностью до одного солдата выставили макеты трех условных батальонов. К некоторым из манекенов привязали, а в каждую из выставленных единиц боевой техники поместили овец.

Центром обороны «синих» была высотка «Баня», заросшая высокими соснами, рядом находились еще два «батальонных района обороны» на высотках «Безымянная» и «Огурец»[2]. Уже тогда советское командование знало, что атомная бомба может вывести из строя только один окопавшийся батальон.

К учениям было привлечено более 45 тысяч человек из 11 военных округов. Использовалось 600 танков, 500 орудий и самоходных артиллерийских установок, 320 самолетов, 6000 различных военных автомобилей.

Официально учения назывались «Прорыв подготовленной тактической обороны врага с применением атомного оружия». Руководителем этих учений приказом министра обороны СССР Маршала Советского Союза Н.А.Булганина был назначен Главком Сухопутных войск СССР Маршал Советского Союза Г.К.Жуков, а начальником штаба руководства этих учений был назначен начальник Управления боевой подготовки Сухопутных войск СССР генерал армии И.Е.Петров.

Маршал Советского Союза Г.К. Жуков лично выбирал полигон для проведения этого учения и проводил его рекогносцировку. С мая по сентябрь 1954 г. он регулярно приезжал на Тоцкий полигон и занимался подготовкой полигона и войск. Со всеми четырьмя дивизиями, участвовавшими в маневрах, он лично проводил командно-штабные учения. Он провел две тренировки и одну генеральную репетицию и каждый раз лично, сразу после отбоя на наблюдательном пункте, оборудованном на высоте 228,0 «Запятая» (восточнее Нижней Вязовки), сам проводил разбор учения. Такие пункты наблюдения были построены и на высотах «Медвежья» и «Петровская Шишка». На них приглашались офицеры и генералы от командиров полков и выше.

С этих пунктов руководство учениями, представители Министерства обороны, ученые-атомщики, командующие войсками военных округов, армий, командиры отдельных корпусов, представители высших военно-учебных заведений и военные делегации стран Содружества наблюдали за ходом учения. Среди консультантов Г.К. Жукова находился и академик И.В. Курчатов.

Атомная бомба «Татьяна» мощностью около 40 кт[3] была сброшена только на батальонный район обороны «Баня», а на батальонных районах обороны «Безымянная» и «Огурец» были произведены два имитационных взрыва бочек с бензином и нефтью, отдаленно напоминающие наземные ядерные взрывы малой мощности. Для людей, не видевших настоящих ядерных взрывов, они сошли за действительные. Первый же взрыв, который был настоящим, практически никто не видел, поскольку все войска в тот момент находились в укрытиях.

В своих воспоминаниях[4] генерал-лейтенант в отставке С.А.Зеленцов писал:

«Проходя через дым и пыль от имитационных взрывов, солдаты думали, что действуют в реальных условиях. Эта маленькая ложь позволила оценить, могут ли войска эффективно действовать в средствах защиты и проверить эффективность работы дезактивационных пунктов. Позднее все же, через десятки лет, бывшие солдаты стали жаловаться на то, что от них скрыли дозы облучения, якобы полученные во время учений. Обычные и профессиональные заболевания стали связывать с Тоцкими учениями (…)

Было ли реальное непосредственное воздействие взрыва на участников и свидетелей Тоцких учений, можете судить сами. Как непосредственный участник, опишу свои впечатления.

В период, предшествующий взрыву, я в составе группы испытателей занимался подготовкой к регистрации одного из поражающих факторов ядерного взрыва — светового излучения. Устанавливал измерительную аппаратуру на открытой местности, в лесу, в кустарнике, в траншеях, на прямых и обратных скатах высот на различных расстояниях от намеченного эпицентра взрыва до 5 км от него. Кроме того, оборудовал пункт оптических наблюдений на высотке между поселком Тоцкое и местом взрыва на расстоянии около 7 км для определения (методом засечки) координат взрыва и мощности. Фотографировал местность и подопытные объекты. Такая специфика позволила хорошо изучить местность и предварительно оценить масштабы воздействия взрыва.

Утро 14 сентября 1954 г. застало меня на упомянутой выше высотке (…) По радио принял сигналы оповещения, уточнил оперативное время. К эпицентру летел самолет. Вдруг все стихло. И в этой тишине яркая вспышка осветила местность. Работала кино- и фотоаппаратура, специальные приборы. В месте взрыва раздувался огненный шар, остывая и превращаясь в клубящееся облако. Облако поднималось, вытягивая за собой характерную ножку ядерного «гриба», район взрыва закрылся пылью и дымом. Затем раздался звук взрыва, резкий удар воздушной ударной волны. Пошли самолеты, один эшелон за другим, и передний край обороны «противника» окутался огромной черной тучей дыма и пыли от бомбовых ударов. Затем вступила в бой артиллерия.

Быстро снял показания приборов и, произведя предварительные вычисления, передал их по радио на сопряженную точку вблизи командного пункта руководства учениями, Николаю Васильевичу Козину, который доложил результаты командованию.

Взрыв, как и намечалось, оказался воздушным, расчетной мощности и с незначительным отклонением от намеченной точки. Это позволило принять решение о начале наступления войск по намеченным маршрутам, практически без какой-либо их корректировки. Маршруты же были выбраны такими, чтобы обойти эпицентр с севера и юга на безопасном удалении и продвигаться на запад через пробитую брешь в обороне «противника». Как и полагалось, вперед шла разведка, в составе которой были дозиметристы.

Мы, испытатели, действовали по своему плану. У нас была своя радиационная разведка, которая зарегистрировала максимальные размеры зоны радиоактивного заражения (наведенной в грунте радиоактивности) и быстрое уменьшение этих размеров в связи с радиоактивным распадом, а затем динамику изменения уровней радиации на местности. Эта разведка поставила таблички, обозначившие районы с различными уровнями радиации.

Закончив съемку картины взрыва, я в сопровождении дозиметриста и фотографа поехал на автомобиле по долине к эпицентру взрыва, останавливаясь для съемки местности и опытных объектов, которые должны были использоваться для подготовки экспресс-доклада правительству.

После взрыва местность трудно было узнать. Дымилась трава, бегали опаленные перепелки. Кустарник и перелески исчезли. Меня окружали голые дымящиеся холмы. Ориентироваться было трудно. Однако массовых пожаров не было, и дороги были знакомы.

Сфотографировав перевернутые и отброшенные танки, разрушенные траншеи, поврежденную технику, пораженных животных, прошел в направлении эпицентра взрыва, который выделялся группой отдельно стоящих обугленных стволов деревьев, с которых ударом сверху были сорваны все сучья. Не доходя до зоны сравнительно сильного радиоактивного заражения, пересек дорогу, по которой незадолго прошли колонны наступающих. Было пусто и тихо. Лишь радиометры пощелкивали, отмечая повышенный уровень радиации. Войска прошли мимо эпицентра вне зоны заражения, не оставив следов на покрытой пылью местности.

Непосредственно в зоне, примыкающей к эпицентру взрыва, земля была покрыта тонкой стекловидной коркой расплавленного песка, связавшей наведенную радиоактивность. Эта корка хрустела и ломалась под ногами, как тонкий ледок на весенних лужах после ночного заморозка. И на ней не было ничьих следов, кроме моих. Радиометр регистрировал небольшую радиоактивность, не превышающую 1 Рентген/час, поэтому я спокойно ходил по этой корке шлака.

Один эпизод, происшедший на следующий день, весьма характерен для той обстановки обеспечения безопасности войск во время их действий. Мне пришлось поехать в район эпицентра для проведения повторных съемок местности и опытных объектов. Во время этой работы подъехал автобус с офицерами, которые высыпали из него и с восторгом стали резвиться на корочке шлака. Я спросил, кто они такие и зачем приехали. Ответил один из офицеров, что это танкисты, которые в своих танках в составе колонны проехали по этой дороге. Но поскольку они проехали очень быстро, да еще в средствах защиты, то ничего не видели и сейчас приехали просто на экскурсию, посмотреть, что натворил взрыв. Так как уровни радиации уже существенно уменьшились и можно было ходить в этом районе без ограничения времени, то это посещение не вызывало никаких возражений. Однако, заметив, что некоторые экскурсанты собирают стекловидные куски шлака, несмотря на существующий запрет, я подозвал их всех, немного попугал, рассказав об обстановке, и продемонстрировал действие радиометра, который трещал и захлебывался, как только к нему подносили кусок расплава. Сказал, что ходить по шлаку безопасно, но если положить его в карман, то части тела в этом месте получают опасную дозу и человек может остаться без потомства. Последовала мгновенная реакция, и все карманы были опустошены. После этого никаких экскурсантов в район эпицентра, где было хоть какое-либо заметное повышение радиоактивного фона, не привозили.

А в войсках проводился дозиметрический контроль во всех подразделениях, (…) как на войне с применением ядерного оружия. Естественно, что никаких доз облучения обнаружено не было. Тем не менее проводилась и дезактивация техники, и санитарная обработка личного состава. Все делалось по-настоящему, и никаких жалоб не поступало. Сейчас, когда неспециалисты или люди, не знакомые с той обстановкой, высказывают сомнения, что все было безопасно, они наносят большой вред психике бывших участников Тоцких учений. Как уже отмечалось ранее, после взрыва образовалось клубящееся облако. Оно увеличивалось в размерах, быстро поднималось над центром взрыва и перемещалось с воздушными массами в направлении на северо-восток, пройдя над нейтральной полосой, где не было войск, и над безлюдными, ненаселенными районами. Начальный участок его движения фоографировался, а позднее оно сопровождалось самолетами воздушной радиационной разведки.

Сосредоточенные в облаке радиоактивные продукты взрыва и часть грунта, затянутая в него, были подняты на высоту более 10 км и начали выпадать примерно через час после взрыва, когда оно переместилось на десятки километров. К этому времени короткоживущие радиоактивные элементы в основном распались, а оставшиеся рассеивались на местности, не создавая опасных уровней заражения.

Таким образом, между радиоактивным пятном вокруг эпицентра взрыва и радиоактивным следом оказалась чистая зона, по которой проходили наступающие войска. Радиоактивный след имел форму вытянутого эллипса с максимальными уровнями радиации на его оси около 0,1 Рентген/час на момент выпадения. Через сутки след не обнаруживался.

Подверглось ли опасности население? Однозначно — нет. Даже жители трех деревень — Ольховки, Маховки и Елшанки, расположенных на расстоянии 5–6,5 км от эпицентра, были выведены на большое безопасное расстояние. Деревни сгорели от воспламенившейся сухой старой соломы, покрывавшей крыши домов. Вместо них жители получили вновь отстроенные дома. Пострадавших не было.

Когда в 1990–1991 годах началась усиленная борьба против ядерных испытаний, вспомнили про Тоцкие учения. Корреспонденты газет стали искать пострадавших и нашли достаточно много желающих приписать свои болезни последствиям этих учений. Даже среди бывших военных. Захотели посетить место взрыва и не обнаружили его, несмотря на все старания. Приборы регистрировали фон. Бушевала растительность. Вырос лес и кустарники. Никаких следов взрыва не осталось».

Увы, не все очевидцы дают сейчас объективные показания. Вот, к примеру, свидетельства (современные, естественно) Николая Гусева, служившего старшиной в 43-м гвардейском механизированном полку, он был командиром танка. 3 июля 1954 г. полк из Белорусского военного округа перебросили под Тоцк.

«Тугой и мощный взрыв пошатнул мой танк, как бы подбросил многотонную машину. Взрывная волна, споткнувшись о капониры, грохнула с ужасной силой, смела брустверы. Сквозь вентиляцию, пулеметную щель, жалюзи турбин в танк хлынул горячий воздушный поток, изрядно «сдобренный» пылью. Сухая, как порох, земля забила прицелы.

Машину, известно теперь, от смертоносной почвы нужно было очистить. Для чего требовалось как минимум вылезть из танка. Однако делать этого по инструкции в течение пяти минут после взрыва запрещалось. Но еще круче спросили бы за то, что танк недееспособен — в бою он не смог бы произвести ни одного выстрела…

Открылись люки, и танкисты изумились: огромный гриб с шаровидной шляпкой переливался всеми цветами радуги. По грибу что было мочи били из орудий; самолеты тройками влетали в него, бросали бомбы — пытались разорвать на части. На земле в это время пришли в движение огромные массы войск. Началась репетиция сражения с применением ядерного оружия. Из орудий лязгающих гусеницами танков с жутким свистом вылетали огненнохвостые реактивные снаряды; «гвоздила» куда-то вдаль артиллерия; запыленные пехотинцы в противогазах бежали к заданной командирами цели.

Ближе к эпицентру взрыва измотанную живую силу подобрали на свою броню танки. Весь путь — зараженная радиацией местность. Но кто из солдат знал тогда об этом?

Танки к страшному месту подходили первыми. На обугленной и словно глубоко перепаханной земле валялась покореженная техника, трупы бычков… На пятачке, по которому шарахнуло с наибольшей силой, стояли свечки лишенных веток деревьев. Непонятно, почему их не разнесло в щепки? Ведь находившиеся рядом бронированные машины взрыв превратил в лохмотья…

Когда участники испытания атомной бомбы миновали эпицентр взрыва, прозвучала команда: «Снять противогазы!»

Потные лица солдат в мгновение ока покрылись пылью; пепел забил глаза, уши, носоглотки. Но учебный бой не закончился. Пришлось еще стрелять по целям, маневрировать и наступать.

Ничего не ведавшие о радиации люди были брошены в самую ее гущу, иначе говоря, без какого-либо спроса на них испытали самое страшное изобретение всех времен и народов — атомную бомбу».

В воспоминаниях Гусева меня сразу же покоробила фраза: «Из орудий лязгающих гусеницами танков с жутким свистом вылетали огненнохвоетые реактивные снаряды…» Увы, на вооружении советских танков никогда не состояли «огнехвостые реактивные снаряды», вылетавшие из танковых пушек. Были созданы лишь опытные образцы таких установок, но гораздо позже 1954 года. Кстати, о некоторых из них будет рассказано в других главах этой книги. Уже одно это показывает, что писал сию статью не отставной старшина, а какое-то маститое, но безграмотное в военном отношении «черное перо». (В советские имена «черные перья» скрывались под названием «литобработчик», это они написали подавляющее большинство военных мемуаров наших маршалов и генералов.)

А вот полковник запаса Владимир Карин писал следующее:

«В июне 1954 года в составе артиллерийского полка Прикарпатского военного округа в звании капитана я был откомандирован на Тоцкий полигон. До 14 сентября занимались оборудованием позиций, рыли окопы, строили блиндажи. Все войска, привлеченные к участию в боевых действиях, к утру 14 сентября заняли исходные позиции — кто для обороны, кто для наступления. К 9 часам была объявлена полная боевая готовность. Самолет-носитель с атомной бомбой, которую назвали «Татьянкой», из Керчи шел на Тоцкое. Прозвучал сигнал атомной тревоги. По громкой связи сообщили, что самолет-носитель приближается к полигону. Вскоре донесся гул моторов. Отчетливо видели, как в ясном небе перемещалась тройка самолетов: бомбардировщик сопровождали два истребителя. Вдруг от корпуса носителя отделилась черная точка и полетела прямо на нас. Все поспешно забрались в блиндаж. Было необычное ощущение. Земля заходила под ногами, показалось, будто тебя сжали в тисках. На голову посыпался грунт. После прохождения ударной волны в небо поднялся огненный шар. Над ним клубилось бурое облако. Оно непрерывно меняло окраску и расползалось, постепенно занимая все небо. На земле все горело. Сразу же после нанесения ядерного удара через наши головы полетели реактивные снаряды «катюш». Штурмовики начали бомбить передовые позиции условного противника. Все перемешалось. В день испытания атомной бомбы в составе сводной батареи артиллерии мы вели обстрел позиций. За 18 минут только из одной гаубицы было выпущено 68 снарядов. На нашей огневой позиции обгорала краска, плавился металл. Потом до конца сентября работали в эпицентре взрыва по уборке техники».

На самом деле 270-я стрелковая дивизия, обозначавшая «синих», то есть противника, на время взрыва и действия ударной волны отводилась на безопасное удаление в поселок Ключевой на реке Самарка. Эпицентр взрыва находился в 11 км от этого поселка. Все грузовые автомашины были крыты брезентом с целью защиты от радиоактивной пыли. Располагались они на открытой местности, а личный состав находился в траншеях около машин. Войска же «красных» находились еще дальше. Так как же «точка» могла лететь на бравого полковника?

Таким образом, реальная история испытания ядерного оружия на Тоцком полигоне до сих пор имеет много белых пятен. Генералы секретят информацию, спасая честь мундира. Участники испытаний сгущают краски, чтобы добиться побольше льгот и привилегий, ну а политики используют это в политической игре.

Глава 2. Как это было у них

6 августа 1945 г. в районе Хиросимы в 8 часов утра японские PЛC обнаружили два самолета противника. Ими оказались «летающие крепости» Б-29. По радио был дан сигнал тревоги.

«Однако люди решили, что самолеты совершают разведывательный полет, и продолжали работу. Многие не пошли в убежище и разглядывали вражеские самолеты, которые шли на большой высоте. Вот один из них сбросил что-то на парашюте над центром города. И сразу же вслед за ослепительно яркой вспышкой раздался оглушительный взрыв. Это произошло в 8 ч. 15 мин.

Над городом поднялось огромное облако дыма и пыли. Вспыхнули сотни пожаров. Город превратился в огненный ад — Хиросима была объята дымом и пламенем. Такого ужасного зрелища история человечества еще не знала. Те, кто находился вблизи эпицентра взрыва, погибли, оставшиеся в живых получили сильные ожоги. Около 78 150 жителей Хиросимы погибло, 51 408 человек получили ранения или пропали без вести. В число этих жертв не входят военнослужащие, которые понесли сравнительно незначительные потери. Из 76 327 зданий города полностью было разрушено около 48 ООО, а частично — 22 178 строений. Лишились крова 176 987 человек»[5].

После 1945 г. и американцам, и японцам по разным причинам было выгодно преувеличивать число жертв и объем разрушений в Хиросиме. В связи с этим мы обратимся к сравнительно объективному источнику, изданному Министерством обороны СССР, — «Поражающее действие атомных бомб (По данным о последствиях атомных бомбардировок японских городов Хиросима и Нагасаки и результатам испытаний атомных бомб в Бикини)» (М., Воениздат, 1954). Издание было закрытым и предназначалось для старших офицеров, генералов и адмиралов.

«Значительные жертвы и разрушения в городах Хиросима и Нагасаки явились следствием полной внезапности атомного нападения, отсутствия организованной противоатомной защиты городов, наличия значительного количества деревянных, непрочных (легкой конструкции) кирпичных и железобетонных зданий, а также отсутствия организованной борьбы с возникшими при взрывах пожарами. Эту специфику японских городов и условия атомных бомбардировок следует учитывать при оценке поражающего действия атомной бомбы.

Масштабы разрушений и количество жертв были бы значительно меньшими, если бы эти города имели подготовленную сеть убежищ для населения, хорошо поставленную службу противопожарной охраны и противовоздушной обороны…

При взрыве атомных бомб над японскими городами прямое воздействие ударной волны не являлось основной причиной гибели и ранения людей. Основную роль играло косвенное воздействие ударной волны. Косвенное воздействие явилось причиной ранений и повреждений весьма различного характера — от незначительных (царапин, ушибов и контузий) до смертельных.

Косвенное воздействия ударной волны приводило к поражению людей на значительных расстояниях. Отмечены случаи ранения людей обломками зданий на расстоянии до 3200 м от эпицентра взрыва в Хиросиме и до 3700 в Нагасаки, хотя тяжелые ранения имели место только на расстоянии до 2000 м. В результате косвенного воздействия ударной волны в городах Хиросима и Нагасаки больше всего жертв было отмечено среди людей, находившихся в помещениях, в которых вероятность поражения обломками разрушаемых зданий была наибольшей.

Вследствие различных условий распространения ударной волны (здесь сказывалось экранирующее влияние местных предметов — зданий, стен, холмов) действие ее на людей оказывалось различным даже на одинаковых расстояниях от эпицентра взрыва. Прямое действие ударной волны при атомных взрывах в Хиросиме и Нагасаки можно характеризовать следующими примерами:

— в Хиросиме люди, находившиеся на дамбе на расстоянии 800 м от эпицентра взрыва, были сброшены в реку;

— офицер, находившийся на расстоянии 1200 м от эпицентра взрыва, был отброшен на 10 м;

— солдат, находившийся во дворе госпиталя на расстоянии 2000 м от эпицентра взрыва, был повален на землю;

— у людей, находившихся на горе в 9000 м от эпицентра взрыва, слетели головные уборы.

По американским данным, в г. Хиросима до 50 процентов смертельных случаев было вызвано воздействием ударной волны…

Сильные ожоги (третьей степени) открытых частей тела получили люди, находившиеся на расстоянии до 1500 м от места взрыва, более слабые ожоги (второй степени) — до 2000 м, легкие ожоги (первой степени) — до 4000 м. Тепло взрыва ощущалось на расстоянии свыше 9000 м.

Степень ожогов закрытых участков тела зависела от характера одежды, ее цвета, толщины и плотности, а также от наличия различных преград, исключающих прямое воздействие светового излучения…

Были отмечены случаи, когда люди, одетые в форму цвета хаки, не получили ожогов тела, хотя находились на расстоянии 1500 м от места взрыва» [6].

Легкие деревянные домики японцев легко вспыхивали, но бетонное здание в Хиросиме, находившееся на расстоянии всего 270 м от эпицентра взрыва, уцелело полностью.

«в городах Хиросима и Нагасаки для защиты населения от обычных авиационных бомб были построены убежища в основном легкого типа.

в Хиросиме убежища, находившиеся в пределах широких улиц, были полузаглублены в землю, имели дерево-земляные перекрытия (слой земли толщиной 45–60 см)»[7].

В прессе было опубликовано фото практически неповрежденного одного из полузаглубленных убежищ в Хиросиме, расположенного на расстоянии 270 м от эпицентра взрыва.

«Атомная бомба, взорвавшаяся над этими убежищами, не повредила сколько-нибудь значительно ни одного из них.

В Нагасаки подобных общественных убежищ совершенно не было. Для населения были оборудованы отдельные маленькие пещеры в склонах гор.

В большинстве случаев жителями Нагасаки были сделаны свои индивидуальные убежища, представляющие собой щели или небольшие котлованы, имеющие дерево-земляные покрытия (слой земляной обсыпки 30 см) (…)

Подобные убежища были сравнительно устойчивыми и являлись достаточно надежной защитой от воздействия взрыва атомной бомбы. Установлено, что на расстоянии 275 м от эпицентра взрыва было разрушено только 50 % убежищ; не зафиксировано случаев разрушения таких убежищ на расстоянии более 800 м от эпицентра взрыва.

При взрыве атомной бомбы в Нагасаки было отмечено экранирующее действие отдельных объектов, когда одно здание по отношению к другому являлось защитой от ударной волны. Так, отдельные здания медицинской школы Нагасаки остались неразрушенными вследствие экранирующего действия находящихся ближе к эпицентру других зданий.

Установлено также, что холмы оказали некоторую защиту от разрушающего действия ударной волны. Например, в Нагасаки благодаря экранирующему действию холмов в кирпичных зданиях, расположенных на обратных скатах холмов, были разрушены главным образом штукатурка и окна. На таком же удалении в другой части города, где отсутствовали холмы, разрушения оказались более значительными (были разрушены все оконные рамы и двери, сильно повреждена штукатурка, в кирпичной кладке появились трещины)»[8].

Летом 1946 г. американцы провели испытания ядерного оружия в Тихом океане у атолла Бикини, группа Маршальских островов. При первом, воздушном, взрыве атомной бомбы (взрыв над поверхностью воды) воздействию взрыва были подвергнуты:

— 77 боевых и вспомогательных кораблей ВМФ, в число которых входили 5 линкоров, 4 крейсера, 2 авианосца, 14 миноносцев, 8 подводных лодок, 19 военных транспортов, 22 десантных корабля, 2 танкера и 1 железобетонный плавучий док;

— различная боевая техника и вооружение (танки, артиллерийские орудия, бронемашины, самолеты различных типов).

Действие ядерной бомбы по кораблям уже описано автором в книге «Флот, который уничтожил Хрущев» (Москва, ACT, 2004), и я остановлюсь лишь на воздействии атомного взрыва на подопытных животных.

«При испытаниях в Бикини воздействию воздушного атомного взрыва были подвергнуты различные животные (козы, овцы, свиньи, мыши).

Подопытные животные были размещены на кораблях-мишенях, часть из них находилась на открытых палубах, а часть в закрытых помещениях.

В результате взрыва некоторые животные погибли, некоторые получили различные поражения. При установлении причин гибели животных часто было трудно определить раздельное влияние ударной волны и других поражающих факторов взрыва.

На второй день после взрыва было установлено, что все животные, находившиеся на кораблях на расстоянии 700 м от места взрыва, погибли; на расстоянии 1500 м — из трех коз, находившихся на открытой палубе корабля, одна осталась живой; на расстоянии 1700 м — на второй день после взрыва все животные оставались живыми. Все животные, находившиеся на открытых палубах на расстоянии до 1200 м от эпицентра взрыва, в результате воздействия ударной волны получили травмы или контузии, а от воздействия светового излучения — ожоги различных степеней.

На основании анализа данных о воздействии ударной волны и светового излучения на животных были сделаны следующие выводы о возможном поражении личного состава кораблей военно-морского флота при взрыве атомных бомб типа взорванных в Бикини. Личный состав кораблей, находящийся на открытых палубах на удалении 900—1000 м от места взрыва, большей частью может погибнуть в момент взрыва. Если при взрыве личный состав будет находиться во внутренних помещениях кораблей, то на тех же расстояниях потери личного состава могут быть значительно меньшими.

В результате воздействия проникающей радиации большинство животных, оставшихся живыми после взрыва, заболело лучевой болезнью разных форм. Тяжелая форма лучевой болезни часто приводила к гибели животных. Из наблюдений за животными было установлено наличие скрытого периода в развитии болезни продолжительностью от нескольких дней до нескольких недель. Через 15 дней после взрыва часть заболевших животных погибла. Через 22 дня после взрыва от лучевой болезни погибло до 9 процентов заболевших животных.

На основании данных о результатах воздействия проникающей радиации на животных были сделаны выводы, что личный состав, находящийся на расстоянии до 900—1000 м от центра взрыва на открытых палубах, может погибнуть в течение двух-трех недель после взрыва от воздействия проникающей радиации. Личный состав, находящийся во внутренних помещениях кораблей в момент взрыва, может понести от воздействия проникающей радиации несколько меньшие потери» [9].

Далее я предоставлю слово французскому ученому Андре Кутену, рассказывающему в своей книге[10] о прибытии ученых на остров Бикини спустя год после испытаний там ядерного оружия.

«Члены биологической экспедиции решили отметить купанием годовщину первого подводного взрыва. Фантастическое зрелище — люди весело плещутся в природном аквариуме на том самом месте, где ровно 365 дней назад радиоактивный гейзер, взметнувшийся на 1800 метров, с грохотом обрушился на суда-мишени. Гигантские волны операции «Перекресток» прокатились по пляжам.

Год спустя после «потопа» атолл, лагуна и пальмовые рощи являли райскую картину. Не хватало только пирог с балансирами и темнокожих людей в них…

Но целью миссии было как раз изгнание призраков с Бикини; для этого остров надлежало тщательно обследовать. Высадившиеся на берег чувствовали себя неприкаянно.

«Пусто и тихо, как во времена японцев. Того и гляди, выстрелят из засады», — заметил один из разведчиков, вытягивая на песок шлюпку.

Разведчики прибыли не в пляжных костюмах: им велено было закрыть каждый сантиметр кожной поверхности. Поэтому они облачились в плотные рубашки с длинными рукавами, брюки были заправлены в гетры, на ногах тяжелые башмаки, лица в масках, руки в печатках. На груди прикреплены кусочки пленки, чувствительной к бета- и гамма-излучению.

Двигались по острову с большими предосторожностями: ученые в любой момент готовы были натолкнуться на очаг заражения. Но приборы бездействовали, никаких сигналов тревоги не было. Счетчики Гейгера показывали чуть более заметный уровень радиации, когда люди проходили мимо спасательных плотиков, обломков деревьев и покореженных понтонов, которыми был усеян пляж. Все эти обломки были вырваны взрывом из корпусов судов-мишеней и вынесены на берег. На оборудовании же, установленном на самом острове, остаточной радиации не зафиксировали. Воды лагуны кишели живностью. Построенные год назад военные сооружения сейчас едва выступали из густой растительности. Кустарники были усыпаны цветами.

Тем не менее по возвращении на «Чилтон» разведчиков поместили в изолятор во избежание непредвиденных последствий.

Каждый, кто побывал на острове, должен был, вернувшись на судно, зайти в специальное помещение и переодеться с ног до головы. В первые дни командир «Чилтона» запрещал срывать с деревьев кокосовые орехи и плоды. «Табу» распространялось и на выловленную в лагуне рыбу. Бригады противоатомной защиты патрулировали островки. Биологи собирали коллекции образцов; водолазы снимали под водой на кинопленку остовы затонувших кораблей.

Через неделю тревога полностью развеялась. Было разрешено пить кокосовое молоко и плескаться у берега.

Вылезшие из укрытий пальмовые крабы торжественно шествовали по пляжу, пристально вглядываясь круглыми глазами в ползавших по песку собирателей. По программе биологам отвели шесть недель на сбор и составление коллекции представителей местной флоры и фауны (…)

Радиобиологическая группа обрабатывала доставленные образцы на борту плавучей лаборатории «Чилтон». В общей сложности было произведено 5883 анализа (…)

В подобных условиях можно было осветить лишь факты, лежавшие на поверхности, и, хотя окончательные выводы делать было рано, от ученых настоятельно требовали хотя бы предварительного диагноза.

Он выглядел следующим образом: год спустя после операции «Перекресток» констатировалось отсутствие отрицательных последствий радиоактивности; не наблюдалось каких-либо заметных отклонений от известных биологических норм.

Через три недели после теста «Бейкер» в 1946 г. установлено было, что растения сильно заражены, а жизнедеятельность рыб и моллюсков значительно ослаблена.

Год спустя, при повторном обследовании радиоактивной зоны, оказалось, что упомянутые признаки практически исчезли. На обитаемом острове, равно как и в водах лагуны, остаточная радиация продуктов распада (…) была столь незначительна, что приближалась к природному уровню радиоактивности земной атмосферы и океана. Жизнь била ключом не только на отмелях и возле рифов, но даже в непосредственной близости от затонувших судов-мишеней».

Поразительное выздоровление. Выходит, пугало века, нагнавшее столько страха, не причиняло особого вреда? Глаза биологической экспедиции, призванной определить эффективность «абсолютного оружия», записал в своем отчете:

«Основной вывод, сделанный в результате проведенного обследования, показывает, что атомные взрывы причиняют весьма незначительный ущерб растительному и животному миру затронутых районов» [11].

Сразу же замечу, что Андре Кутен не «агент американского империализма», а либерал, в своей книге резко критикующий политику правительства США.

Тем не менее на Бикини удалось обнаружить и источник загрязнения. В 1946 г. для проведения подводного взрыва ядерное устройство было подвешено в водолазном колоколе под днищем баржи LCM-60.

«Прямо по вертикали под судном-носителем донные отложения состояли из ила и останков светлых водорослей, которые покоились на темном слое, представлявшем собой смесь водорослей коричневого цвета и песка. Главным очагом заражения была тина. Радиоактивные осадки в основном скопились в верхнем слое, на глубине от полутора до трех метров, хотя кое-где радиация прослеживалась почти до самого «пола» лагуны. Тина покоилась на 60-метровой глубине, обволакивая затонувшие корпуса судов»[12].

Автор не претендует на подробное исследование воздействия ядерных взрывов на экологию, но взрывы ядерных бомб мощностью 20–40 кт в Хиросиме, Нагасаки, на атолле Бикини и на Тоцком полигоне показывают, что действие их относительно ограничено на экологию даже в непосредственной близости от эпицентра. В результате и западные, и наши военные специалисты в 1950-х годах пришли к однозначному выводу, что ядерная война возможна. Другой вопрос, какой она должна была быть.

Глава 3. Война тотальная или локальная?

Официально началом «холодной войны» считается знаменитая речь Уинстона Черчилля 5 марта 1946 г. в США в городе Фултоке (штат Миссури), где он ратовал за войну против коммунизма.

Черчилль заявил, что миру угрожает прямая и непосредственная опасность новой мировой войны и тирании, и что причиной этой угрозы является Советский Союз и международное коммунистическое движение, и предложил создать «братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке. Это означает особые отношения между Британским содружеством наций и империей, с одной стороны, и Срединными Штатами — с другой… Это должно сопровождаться сохранением нынешних условий, созданных в интересах взаимной безопасности, путем совместного использования всех военно-морских и авиационных баз, принадлежащих обеим странам во всем мире. Это, возможно, удвоило бы мобильность американского флота и авиации. Это значительно увеличило бы мощь британских имперских вооруженных сил» [13].

В.Г. Трухановский писал: «Черчилль предложил применить силу против СССР, и притом срочно, пока США имеют атомную бомбу, а Советский Союз еще не изготовил это оружие. Его уже не удовлетворял традиционный английский принцип баланса сил, когда Англия, используя одну страну против другой, проводила свою политику на Европейском континенте. «Наша старая доктрина равновесия сил является несостоятельной, — говорил Черчилль. — Мы не можем позволить себе полагаться на незначительный перевес в силах». Теперь он сформулировал новую политику, ставшую впоследствии известной как политика «с позиции силы» [14].

Сама по себе речь отставного политика, благо Черчилля на выборах 5 июля 1945 г. лихо прокатили английские избиратели, проголосовав за лейбористов, мало что значила. Но рядом с Черчиллем стоял действующий президент США Гарри Трумэн, полностью одобривший оратора.

Воинственная речь Черчилля была по достоинству оценена в Советском Союзе. В интервью корреспонденту газеты «Правда» И.В. Сталин заявил, что «по сути дела г. Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны. И г. Черчилль здесь не одинок — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки». Далее в интервью отмечалось, что своим выступлением в Фултоне Черчилль поразительно напоминает Гитлера: «Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира… По сути дела г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война… Несомненно, что установка г. Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР»[15].

В годы «холодной войны» (1946–1991) обе стороны фактически пели в унисон арию Маркса о том, что де история — это борьба классов, и что, мол, суть конфликта в борьбе коммунизма («всего передового человечества») против капитализма («свободного мира»). На самом деле имела место борьба элиты США и Англии за господство над всем миром. Сталин, и его преемники, пытались закрепить и расширить позиции СССР в мире, но никогда не планировал установления господства над миром.

История в конце XX века расставила все точки в этом великом споре. Рухнул Варшавский пакт, распался Советский Союз, вооруженные силы России стали на порядок, если не на два порядка, количественно и качественно слабее вооруженных сил Советской армии. Еще больше упал «дух войска», который еще Лев Толстой считал решающим фактором победы. Нет никакого сомнения, что, к примеру, в 1950 г. русский солдат пошел бы в атаку с криком: «За Родину! За Сталина!» И пошел бы охотнее, чем в 1945 г. А вот после 1991 г. пошли бы наши дивизии в бой с криком: «За Ельцина! За Путина!»[16]?

Казалось бы, коммунистическая угроза исчезла, так, соответственно, должно исчезнуть и НАТО, а его главные участники снизить на порядок затраты на оборону. Но, увы, все происходит наоборот. Затраты США и Англии на оборону растут, а НАТО существенно расширилось и собирается расширяться впредь. Риторический вопрос — зачем?

Для приличия руководство НАТО утверждает, что теперь, мол, блок переориентировался на борьбу с террористами и т. д. Но зачем для борьбы с террористами нужно содержать десятки дивизий в Центральной Европе, тысячи танков и самолетов?!

Понять сей казус могут лишь люди с исключительными умственными способностями, как наше «мудрое» правительство и наши не менее «мудрые» генералы.

После распада СССР вооруженные силы США ежегодно вторгаются в независимые государства, расположенные в тысячах километрах от их границ; Афганистан, Сомали, Боснию, Сербию, Ирак и т. д.

В свое время Кеннеди заявил журналистам: «…пусть Советы оставят мир, каким он есть». Любопытно, какова была бы реакция президента Буша, если бы президент РФ повторил фразу Кеннеди: «Пусть Америка оставит мир таким, какой он есть»?

Американцы и англичане любят представлять себя в виде эдаких «бескорыстных миротворцев», которые жертвуют деньгами и людьми во имя мира во всем мире. Популярно говоря, они представляют себя честным и неподкупным мировым полицейским. Но полицейский может быть полицейским, лишь когда он действует в рамках законов, установленных законодателями, свободно выбранными местным населением. Иначе он будет не полицейским, а бандитом.

Как показывает практика, во всех без исключения миротворческих операциях США и Англии ищут свою выгоду. А, с другой стороны, эти миротворцы действуют на редкость бестолково. В лучшем случае они способны создать метастабильное состояние, как, например, в Косово, где мир держится на штыках НАТО и нет никаких шансов на урегулирование мирным путем. Результатом же деятельности «миротворцев» в других местах является возникновение многолетних войн — Афганистан, Ирак и др.

Но, в отличие от современности, в конце 1940-х годов на пути экспансии англосаксов встал Советский Союз. Можно сколько угодно ругать советскую систему, грехов у нас более чем достаточно, ко СССР занимал не наступательную, а оборонительную позицию.

Был ли хоть один случай, когда советские подводные лодки заходили в территориальные воды США или советские самолеты летали над США? Увы, нет. Между тем и в годы «холодной войны», и сейчас, в годы «партнерства», американские подводные лодки периодически заходят в наши территориальные воды. Имело место несколько столкновений наших и американских лодок в наших же водах. В наших территориальных водах американские подводные лодки неоднократно ставили различное разведывательное оборудование и т. д.

В начале 1950-х годов президент Эйзенхауэр заявил, что появление советского самолета, даже разведчика, над территорией США будет означать начало Третьей мировой войны. Забегая вперед, скажу, что когда советские пассажирские самолеты Ту-114 начали совершать беспосадочные перелеты в Гавану, американские истребители стали их демонстративно перехватывать и имитировать атаки. И это на расстоянии многих десятков миль от восточного побережья США. Так, 22 декабря 1962 г. на траверзе Майями со стороны Флориды появились два американских истребителя и подошли вплотную к Ту-114, что было зафиксировано летчиками на фото- и кинопленку. Истребители США провожали наш самолет до самой Кубы.

Зато американские и британские самолеты регулярно летали над всей территорией Советского Союза пока однажды не сбили американский самолет «Локхид» U-2. Мало того, американские и британские военно-транспортные самолеты десятки раз в конце 1940-х — начале 1950-х годов сбрасывали диверсионные группы над территорией СССР, наиболее часто над Западной Украиной и Прибалтикой.

Уже в 1947 г. на границе СССР, особенно на Дальнем Востоке, происходили воздушные бои наших и американских самолетов, причем о большинстве их советская печать помалкивала. Так, например, в 1949 г. с территории Японии начались облеты советских объектов на реактивных самолетах RF-80A — модификации истребителя F-80A. Так, лейтенант Брайс Поу 10 мая 1949 г. стартовал с японской авиабазы Мисава и пролетел над нескольким и южными островами Курильской гряды. 10 марта 1950 г. он же пролетел над Владивостоком. На советских аэродромах Поу обнаружил только винтомоторные истребители P-39 и P-63, поставленные из США по ленд-лизу, и советские Лa-9 и Ла-11.

Хотя американские самолеты-разведчики и имели преимущество перед нашими, так как появлялись внезапно, советские истребители вполне могли их перехватить. Впоследствии Брайс Поу вспоминал: «На Ла-11 стояли поршневые двигатели, но они могли бы нас догнать, так как наши RF-80A были обременены дополнительными топливными баками»[17].

Не обошлось и без казусов. Однажды появились разведданные о том, что удалось засечь ракету, которая в вертикальном положении находилась на пусковой установке. Пилот вылетел на задание, чтобы сфотографировать этот подозрительный объект. Когда снимки были получены, оказалось, что за «ракету» приняли большую статую Ленина.

В 1948 г. американские подводные лодки SS-401 «Си дог» и SS-221 «Блэкфиш» совершили поход к советским берегам Берингова моря.

В августе 1949 г. ВМС провели операцию «Кайо» — поход двух подводных лодок к берегам Кольского полуострова. Подводные лодки SS-345 «Кончино» и SS-423 «Тоск» были оборудованы средствами радиоэлектронной разведки. Их задачей был радиоперехват секретных сообщений вблизи Полярного и Ваенги (ныне Североморск). Однако добыть особо ценной информации янки не удалось. А 25 августа через РДП [18] внутрь подводной лодки «Кончино» начала поступать вода. Дизели лодки встали, да еще и в корме начался пожар.

Командир «Кончино» по радио подозвал «Тоск». Между лодками установили канатную дорогу и начали эвакуацию части экипажа «Кончино». Попытка буксировки лодки не удалась, и в 1 ч. 45 мин. 26 августа 1949 г. она затонула в 100 милях от побережья Норвегии.

Первый поход американских подводных лодок к берегам Кольского полуострова кончился потерей лодки и семи моряков. Тем не менее такие походы стали обычными для подводных лодок США и Англии с начала 1950-х годов и до нашего времени.

В ходе Корейской войны советские корабли не приближались к району боевых действий. Зато при подлете американских самолетов к Владивостоку неоднократно происходили воздушные бои между нарушителями и советскими Миг-15.

В 1954 г. в нейтральных водах гоминдановские военные корабли захватили советский танкер «Туапсе», шедший с грузом бензина. Наших военных кораблей в том районе не было, и СССР пришлось ограничиться несколькими грозными нотами, которые не произвели ни малейшего впечатления ни на Тайвань, ни на США. Через несколько месяцев часть советского экипажа была возвращена на родину, но сам танкер так и не вернули.

26 декабря 1950 г. на Дальнем Востоке над районом устья реки Тюмень-Ула была обнаружена летающая крепость В-29. На перехват вылетели два МиГ-15 из 523-го истребительного авиаполка. Истребители хотели принудить В-29 сесть, но в ответ получили очередь из 12,7-мм пулеметов. Ответным огнем «летающая крепость» была сбита.

9 октября 1951 г. четырехмоторный реактивный разведчик RB-45C стартовал с аэродрома в Йокоте в 10 ч. 30 мин. утра по местному времени и взял курс на южную оконечность острова Сахалин. Полет происходил на высоте 5500 м, камеры и радары фиксировали все заданные объекты. Советских самолетов замечено не было, и без всяких происшествий RB-45C вернулся на базу в Йокоте. Полет продолжался 4 ч. 10 мин.

Весной 1952 г. начались регулярные облеты северо-восточного побережья СССР самолетами ВМФ P-2V «Нептун», оснащенными PЛC и аппаратурой радиоперехвата, и самолетами-фоторазведчиками ВВС RB-50. «Нептун» следил за местностью, определял на ней объекты, перехватывал сигналы в широком диапазоне частот. Как только удавалось определить местонахождение важного объекта, RB-50 его фотографировал.

Первый такой совместный полет состоялся 2 апреля 1952 г. Оба самолета соблюдали полное молчание в эфире, даже в моменты взлета и посадки. «Нептун» вылетел с базы Кодьяк на Алеутских островах. Полет проходил днем, на высоте 4500 м. RB-50летел позади и выше «Нептуна». Маршрут проходил над территорией СССР в 20–30 км от побережья. Эти полеты продолжались до конца весны 1952 г., при этом «Нептун» дважды встречался с советскими МиГ-15. Первый раз над Беринговым проливом недалеко от острова Святого Лаврентия, а второй — в небе над территорией СССР. МиГ-15 взлетел и пристроился рядом с тихоходным «Нептуном». Оба раза никаких активных действий советский самолет не предпринимал.

Последний совместный полет состоялся 16 июня 1952 г. Всего было произведено девять полетов. Разведчики облетели обширные районы над Камчаткой, Беринговым проливом, островом Врангеля и северным побережьем Сибири.

Крупным успехом ВВС США можно считать одновременный полет трех разведчиков RB-45C над европейской территорией СССР в ночь с 17 на 18 апреля 1952 г. Один из самолетов вторгся в наше воздушное пространство со стороны Черного моря, а два других вторглись со стороны Финляндии. Один из RB-45C пролетел над Москвой на высоте примерно 11 км. Летчик Крэмптон вспоминал: «Неожиданно мы увидели огни… Мы пролетели южнее Москвы и видели целое море огней, прикрывающих большое пространство. Это было незабываемо»[19].

Окрыленные успехами американцев, у берегов СССР стали регулярно вести воздушную разведку и «нейтральные» шведы. Каждый раз поднимались в воздух истребители, приводилась в боевую готовность ПВО Прибалтийского военного округа, и, в конце концов, у командующего ПВО округа полковника Ф.К. Шинкаренко сдали нервы, и он приказал сбить «нейтрального» шпиона. Однако шведский DC-3 начал уходить и был сбит истребителем МиГ-15 примерно в 100 км к северо-западу от Вентспилса.

Дело полковника Шинкаренко разбиралось на самом «верху». Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов потребовал немедленно отдать его под трибунал. Сталин молча ходил и курил трубку, а потом тихо спросил Николая Герасимовича: «Так как вы хотите наказать генерал-майора Шинкаренко?» Вопрос был исчерпан.

15 октября 1952 г. первый полет над СССР совершили два новых разведчика В-47В, созданных на базе шестимоторного бомбардировщика В-47. Самолеты, стартовали с авиабазы Йельсон на Аляске. Над морем они заправились от двух авиатанкеров КС-97, а затем пролетели над островом Врангеля, сфотографировав его. Далее самолеты направились на юг и несколько часов летали над Восточной Сибирью. Звено «мигов» пыталось перехватить их, но неудачно. Полет продолжался 7 часов 45 минут, за это время разведчики прошли расстояние в 5500 км, причем около 1300 км — над территорией СССР.

18 ноября 1952 г. в нейтральных водах произошел бой между четверкой МиГ-15 781-го истребительного авиаполка Тихоокеанского флота и четверкой палубных истребителей F9F ВМС США. В результате на свой аэродром вернулся лишь один советский самолет. Летчик другой машины был смертельно ранен, но смог дотянуть до берега и совершить посадку у самой воды, а два других советских летчика по сей день считаются пропавшими без вести. Американцы, по их данным, потерь не имели.

В конце августа 1953 г. специально переоборудованный английский бомбардировщик «Канберра» поднялся с аэродрома Гебелыптадт в Западной Германии и, набрав высоту 14 км, пролетел над Прагой, Краковом, Киевом, Харьковом и, наконец, над ракетным полигоном Капустин Яр. На подходе к Капустину Яру один МиГ смог ненадолго приблизиться к «Канберре» и дать очередь из пушки. Полученные британским самолетом повреждения вызвали слабую вибрацию корпуса, но самолет сохранил высоту и продолжал полет. Британский пилот сделал снимки ракетного полигона, затем повернул на юг и полетел вдоль Волги, вышел из воздушного пространства СССР над Каспийским морем и вскоре успешно приземлился в Иране.

11 февраля 1954 г. разведчик RF-84F, созданный на базе реактивного истребителя «Тандерджет», пролетел над Владивостоком на высоте 11 800 м и благополучно вернулся на базу.

В ночь с 28 на 29 августа 1954 г. три самолета британских ВВС RB-45C вылетели с базы Скалторп и взяли курс на север Дании, где встретились в воздухе с самолетами-заправщиками. Пролетев несколько часов над территорией СССР, самолеты развернулись и благополучно приземлились в Западной Германии.

Нарушения наших воздушных границ продолжались и на Востоке. Так, 29 июля 1953 г. у берегов Камчатки истребитель МиГ-15 сбил четырехмоторный разведчик RB-50, а 7 ноября 1954 г. севернее острова Хоккайдо два МиГ-15 сбили RB-29.

8 мая 1954 г. самолет RB-47E пролетел над Мурманском и Архангельском. Он был несколько раз перехвачен истребителями МиГ-17, и им удалось добиться нескольких попаданий. Тем не менее, американец сумел уйти в воздушное пространство Финляндии.

18 апреля 1955 г. в районе Командорских островов был обнаружен американский разведчик RB-47. На перехват поднялась пара МиГ-15бис, которые после ожесточенного боя (были израсходованы почти все патроны) сбили шпиона.

Полный список нарушений советских границ авиацией США и других западных стран, наверное, составил бы целую книгу. Но любопытно другое никто пока не может привести случая, чтобы советские самолеты залетали в воздушное пространство США.

Итак, «холодная война» периодически перерастала в горячие стычки. И правительства США и Англии не могли не думать о том, что на очередную провокацию их ВВС или ВМФ ответят советские танковые дивизии.

В конце 1940-х — начале 1950-х годов большинство советских и западных генералов были убеждены в одном — в случае конфликта советские танки менее чем за 10 дней выйдут к Ла-Маншу и на атлантическое побережье Франции.

Так, в январе 1948 г. английские стратеги подготовили план, который предусматривал три возможных варианта ведения войны в Европе: а) ведение военных действий средствами авиации; б) континентальная стратегия и в) «полуконтинентальная стратегия, предусматривающая удержание Испании и Португалии и освобождение Европы посредством наступления через Пиренеи» [20].

Американский военный историк Розенкранц писал: «По существу английская континентальная стратегия сводилась к обязательству провести кратковременные военные действия на начальной стадии войны. Она не содержала обязательства выдержать основательную военную кампанию. После краткого периода военных действий Англия отступила бы в ожидании американского вторжения и эвентуального «освобождения» европейского континента»[21].

В популярном переводе это означало, что США и Англия были готовы сдать всю Западную Европу за исключением, быть может, Пиренейского полуострова. Решить же исход войны должны были стратегические бомбардировщики США и Англии. После нескольких месяцев бомбежек Советского Союза как обычными, так и ядерными бомбами советская военная мощь должна была быть предельно ослаблена, и вот тогда англо-американские силы должны были начать вторжение как через Ла-Манш, так и через Пиренеи.

Фактически этот план повторял действия западных союзников в Европе в 1942–1945 гг.

Но в конце 1940-х годов у Советского Союза не могло быть в тылу восточного фронта. Наоборот, на востоке китайцы в первые же недели войны в Европе с ходу бы заняли Южную Корею и Тайвань, а там и Японские острова.

В конце 1940-х — начале 1950-х годов подавляющее большинство граждан Франции, Италии и других стран не желали воевать с русскими. Не следует путать преуспевающих европейцев конца XX века с нищим населением Франции и Италии конца 1940-х годов. А любой сомневающийся пусть посмотрит итальянские и французские кинофильмы того времени. В обеих странах были сильные компартии, насчитывавшие миллионы членов. Так что после выхода наших танков к Бресту и Бордо американским и британским стратегам пришлось бы записать в свои противники и Францию, и Италию, и другие страны Европы.

Что же касается ядерной мощи США, то в конце 1940-х годов она была невелика. По данным авторов справочника по ядерному оружию США Т.Б. Кохрана, У.М. Аркина и М.М. Хенига в их арсенале имелось в 1945 г. — 2 заряда, в 1946 г. — 9, в 1947 г. — 13, в 1948 г. — 50 ядерных зарядов. Резкое наращивание произошло чуть позже — к 1957 г. имелось уже около 5000 ядерных зарядов.

Испытание первой советской ядерной бомбы, проведенное 29 августа 1949 г., вызвало шок в США и Европе. А через 4 года была испытана и первая советская водородная бомба.

Первое время американские политики и генералы утешали сами себя тем, что у СССР нет средств доставки ядерного оружия в США, а у американцев есть тяжелые стратегические бомбардировщики, базирующиеся на американских и британских базах по периметру Советского Союза и союзных с ним стран.

Формально это было правдой. Действительно, единственный носитель первых советских ядерных бомб четырехмоторный бомбардировщик Ту-4 (почти полный аналог американского Б-29) действительно не мог бомбить США, хотя и доставал до любого объекта в Западной Европе. Но это чисто теоретически, а практически во льдах и на островах Северного Ледовитого океана были устроены ледовые аэродромы подскока, куда мог сесть Ту-4, дозаправиться и долететь до крупных городов США хотя бы «в один конец». Экипаж должен был спастись каким-либо оригинальным способом, например, выброситься с парашютами в Мексике.

Поэтому уже в 1950-х годах наиболее здравомыслящие генералы и политики США и Англии поняли, что тотальная ядерная война бессмысленна. Вспомним хотя бы знаменитую формулу Клаузевица: «Война есть продолжение политики иными средствами». Формула эта прекрасно работала всю историю человечества, но вот 29 августа 1949 г. ее действие кончилось. Одно дело смотреть по телевизору, как бравые парни из морской пехоты высаживаются в Панаме, Гренаде, Сомали, Ливане, Афганистане, Ираке и т. д., и т. п. И совсем другое дело, когда одновременно с такой высадкой где-то на другой стороне земного шара в бетонной шахте начинается обратный отсчет времени — 30 секунд, 29 секунд, 28 секунд…, а еще через 30–40 минут над родным Далласом или Сан-Франциско поднимется огромное грибовидное облако.

В случае тотальной ядерной войны у пехотинцев, летчиков и моряков шансов остаться в живых стало гораздо больше, чем у политиков, так как города должны будут стать первыми объектами термоядерной войны.

В итоге политики призадумались. Характерный проблеск нового мышления содержался в английском ежегоднике по вопросам вооружений за 1952 год: «Наличие атомного оружия у двух группировок государств делает вероятным, что отныне война будет вестись по «холодному» образцу, и если она станет «горячей», то это будет в небольших масштабах, как, например, было в Корее, Малайе и Индокитае. Страх перед атомной войной с ее огромными разрушительными последствиями весьма вероятно предотвратит новый конфликт, подобный войнам 1914–1918 и 1939–1945 годов» [22].

Постепенно в Англии и США сформировалась теория «ограниченной ядерной войны», которая была откровенно изложена в концептуальной брошюре «On Limiting Atomic War» («Об ограничении атомной войны»), написанной в 1956 г. коллективом авторов — контр-адмиралом сэром Антони Баззардом, профессором П.М.С. Блэкеттом, членом парламента Денисом Хили и Ричардом Гулд-Адамеом.

Сущностью военной доктрины США в 1960-х годах стало «дозированное» использование вооруженных сил для достижения политических и военных целей Америки с учетом изменившегося соотношения сил в мире и конкретно складывающейся обстановки. Мера применяемой силы каждый раз должна была определяться поставленной задачей и ожидаемым сопротивлением противника. При этом на возрастающее сопротивление предполагалось отвечать многократно превосходящей мощью ударов. Войну против социалистических стран в Европе планировалось вести вначале (в течение короткого времени) обычным оружием, затем с использованием тактических, а в критической обстановке — стратегических ядерных средств.

Правительство США рассматривало два варианта ведения локальной ядерной войны. Это война в какой-либо отдельной стране «третьего мира» и ядерная война на театре военных действий. Под «театром» американские стратеги подразумевали уже большую территорию, как, например, Западную и Центральную Европу, Китай вместе с Индокитаем и Кореей.

Достаточно сжато и четко стратегия США изложена в книге Масленникова П.Е., Васильева Г.Н., Ивлева С.Н., Фролова Н.С. «Вооруженные силы капиталистических государств» под общей редакцией генерал-майора П.И. Сергеева (М., Военное издательство Министерства обороны СССР, 1979). Там говорится: «Ядерная война на театре войны, по взглядам военно-политического руководства США, уменьшает вероятность вовлечения Соединенных Штатов во всеобщую ядерную войну при выполнении обязательств перед союзниками. В то же время она может явиться средством достижения определенных региональных политических целей и в этих условиях станет предпочтительнее стратегической ядерной войны.

Главное отличие такой войны от всеобщей ядерной американское политическое руководство видит в политических целях. Обосновывая это положение, американские военные теоретики еще в конце 50-х годов пришли к заключению, что в противовес тотальной или всеобщей ядерной войне ограниченная война ведется ради вполне конкретных политических целей, характер которых способствует установлению определенной зависимости между ними и применяемой для их достижения силой. В общем ограниченная война, по их мнению, имеет дело с конкретными ограниченными задачами, а не с задачами полного уничтожения противника.

В ядерной войне на театре войны американская военная доктрина предусматривает ряд ограничений в применении ядерного оружия. Оно может применяться не по всем странам, ограничиваться количеством и мощностями ядерных боеприпасов, характером поражаемых целей, глубиной ударов и нанесением их только с воздушными взрывами. Важнейшим условием предотвращения перерастания ядерной войны на театре войны во всеобщую ядерную считается применение ядерного оружия только в зоне боевых действий и только по военным объектам.

Согласно военной доктрине США возникновение ядерной войны на театре войны наиболее вероятно в Европе. Считается, что возникновению такой войны будут предшествовать боевые действия с применением только обычного оружия.

Переход к применению ядерного оружия, по заявлениям военных руководителей США и НАТО, предусматривается осуществлять в случаях угрозы разгрома вооруженных сил НАТО и глубокого вклинения войск противника на территорию стран блока.

Основная ответственность за ведение ядерной войны на театре войны, по утверждению бывшего министра обороны США Лзйрда, «возлагается на США, но некоторые союзники также могут взять на себя ряд задач благодаря наличию у них ядерного оружия»[23].

Уставами армии США предусмотрено, что для обеспечения ядерными боеприпасами сухопутных войск США и их союзников по блоку НАТО на период боевых действий предполагается развертывать полевые пункты снабжения и хранения. В мирное время ядерные боеприпасы находятся на стационарных складах и обслуживаются соответствующими подразделениями артиллерийско-технических бригад.

Тут сразу возникает вопрос о реакции СССР на теории «ограниченной ядерной войны». Разумеется, советская пропаганда и коммунисты западных стран обрушились с резкой критикой новой доктрины, утверждая, что любое ограниченное применение ядерного оружия автоматически приведет к глобальной ядерной войне. Однако этот тезис никогда жестко не ставился в речах советских руководителей. С другой стороны, руководство США, СССР и других держав очень четко выдерживали рамки всех послевоенных конфликтов как в географии, так и в типах вооружения.

Наиболее же красноречивым ответом советской стороны было проведение учений на Тоцком полигоне и начало проектирования в 1953–1956 гг. советских средств доставки тактического ядерного оружия.

Уже в начале 1950-х годов перед руководством США возник вопрос о средствах доставки тактического ядерного оружия. Первоначально носителями ядерного оружия были исключительно тяжелые четырехмоторные бомбардировщики — «летающие крепости» Б-29 и их советский аналог Ту-4. Однако поршневые и даже реактивные стратегические бомбардировщики мало подходили для нанесения ядерных ударов по передовым позициям войск. С уменьшением весо-габаритных характеристик ядерных боеприпасов эффективными носителями ядерного оружия стали истребители-бомбардировщики. Но и они имели ряд существенных недостатков. Их применение зависело от погоды, времени суток и насыщенности ПВО противника, у них было весьма велико «время реакции» (от подачи заявки до нанесения удара).

Наиболее оптимальным вариантом было предоставление корпусам и дивизиям средств доставки ядерных боеприпасов. В 1950-е — 1960-е годы такими средствами могли быть классические артиллерийские орудия, безоткатные орудия и неуправляемые тактические ракеты. В США было решено вести работы по всем трем направлениям, аналогично поступили и в СССР, хотя и с некоторым запаздыванием.

Загрузка...