Авария. Пьеса

Авария

Голоса

Альфредо Трапс.

Механик гаража.

Хозяин трактира.

Судья.

Прокурор.

Адвокат.

Пиле.

Симона.

Тобиас.

Трапс. Вот проходимец! Ну, я ему покажу! Узнаешь меня, дружище! Буду действовать напролом! Сверну ему шею. Не успеет опомниться. Никакого не будет ему прощения! Нет, милости ему не видать. Дудки! Воображает, наверное, что я из Армии спасения. Думает выжать из меня пять процентов. Пять процентов! Я сразу смекнул, чем это пахнет. К счастью, со Штюрлером все идет, как по маслу. Выгодное дельце, этого я здорово обштопал. Так, теперь что-то случилось с машиной.

Все! Готова. Ничего не поделаешь. Хорошо хоть гараж рядом! Эй, вы там!

Механик. Что случилось с вашим «студебеккером»?

Трапс. А черт его знает. Только собрался взять этот небольшой подъем, как вдруг она стала и ни с места.

Механик. Сейчас поглядим.

Механик. Ага, нашел, видите?

Трапс. Действительно… Кажется, нужен серьезный ремонт.

Механик. Я тоже так считаю.

Трапс. Когда вы сможете привести машину в порядок?

Механик. Утром, часов в семь, можете ее забрать.

Трапс. Только завтра?

Механик. Да ведь сейчас уже шесть часов вечера.

Трапс. Отсюда далеко до вокзала?

Механик. Полчаса ходьбы.

Трапс. А в деревне можно переночевать?

Механик. Спросите в трактире «Медведь».

Трапс. Ладно. Не могу понять, что случилось с мотором. Но я ничего в этом деле не смыслю. Мы все во власти механиков, этих нынешних разбойников с большой дороги. Ага, вот и «Медведь». Этот толстяк, наверное, хозяин?

Есть свободные комнаты?

Хозяин. К сожалению, все занято союзом животноводов…

Трапс. А в деревне есть еще гостиницы?

Хозяин. Все заняты животноводами. Но вы сходите к господину Верге в белую виллу, прямо по главной улице, а потом налево, он берет постояльцев.

Трапс. Надо было все же уехать поездом. Но он уходит только через час, да еще два раза пришлось бы пересаживаться. Обленился я. Да и завтра все равно пришлось бы приехать за машиной. А поселок на вид приятный. Церковь, пруд, домики на одну семью, — наверное, здесь живут мелкие рантье и чиновники на пенсии из города. А вот и крестьянские дома — ого, до чего крепкие! А чистота какая, вон даже навозные кучи разровняли. Подумать только, на что люди тратят силы.

Коровы. Этого еще не хватало. Но в деревне, видно, без этого нельзя. Прекрасный летний вечер, солнце еще высоко в небе, завтра самый длинный день в году. Может, подвернется что-нибудь интересное. В таком сельском гнездышке можно встретить премилую девушку, какую-нибудь Луизу или Катерину. А вот и вилла, окруженная ельником и буками, а сад-то какой большой, вот прелесть, вдоль улицы фруктовые деревья стоят, а вон там огород, и повсюду цветы. Чудно, право, что в таком доме сдают комнаты, очевидно, это какой-нибудь пансион. Наверное, хозяевам сильно нужна монета.

Трапс. Ни души. На дорожках гравий. Хэлло!

Судья. Что вы желаете?

Трапс. Господин Верге?

Судья. Да, это я.

Трапс. Меня зовут Трапс. Альфредо Трапс.

Судья. Очень приятно.

Трапс. Мне сказали, что у вас можно переночевать. У меня сломалась машина. Авария.

Судья. Да, можно.

Трапс. Сколько вы за это возьмете?

Судья. Ничего.

Трапс. Ничего? Ну знаете, вы прямо Дед-Мороз собственной персоной?

Судья. Подойдите поближе. Проходите на веранду.

Прокурор. Ну, наконец-то появился! Самое время.

Адвокат. Вот везение! Похож на фабриканта.

Прокурор. Ерунда, просто коммивояжер.

Пиле. Чудесно!

Трапс. Простите, я кажется помешал?

Судья. Нет, вы никому не помешали. Я живу один, мой сын в Соединенных Штатах, и я всегда рад, когда могу кого-нибудь приютить.

Трапс. Но у вас уже сидят гости.

Судья. Мои старые друзья. Такие же пенсионеры, как и я. Поселились в этой деревушке из-за мягкого климата. Сегодня у нас небольшой холостяцкий ужин. Составьте нам компанию.

Трапс. Составить компанию? Такого гостеприимства не бывает. Прямо как в сказке.

Судья. Разрешите представить моих гостей. Прокурор в отставке…

Прокурор. Моя фамилия Цорн…

Трапс. Весьма польщен.

Судья. Адвокат в отставке…

Адвокат. Позвольте представиться — Куммер.

Трапс. Очень приятно.

Судья. Господин Пиле.

Трапс. Рад познакомиться.

Пиле. Чудесно!

Судья. Симона! Это господин Трапс. Он сегодня у нас ночует.

Симона. В какой комнате, господин Верге?

Судья. Ну, Симона, это мы должны сначала выяснить.

Симона. Понятно.

Судья. Наши гости, господин Трапс, занимают ту или иную комнату в зависимости от своего характера.

Трапс. Оригинальная идея.

Судья. Хотите вермута?

Трапс. С удовольствием.

Судья. И капельку джина?

Трапс. Не знаю, право, чем я все это заслужил.

Судья. Своим приходом вы оказали нам большую услугу.

Трапс. Услугу?

Судья. Вы сможете принять участие в нашей игре?

Трапс. С удовольствием. А что это за игра?

Адвокат. Немножко странная игра.

Трапс. Понятно, господа играют на деньги — с удовольствием приму участие.

Прокурор. Нет, в такие игры мы не играем…

Трапс. Нет?

Судья. Наша игра заключается в том, что по вечерам мы играем в свои бывшие профессии.

Трапс. В старые профессии?

Прокурор. Мы играем в суд.

Трапс (смеясь). Прямо жуть берет…

Прокурор. Обычно мы повторяем знаменитые исторические процессы. Суд над Сократом, над Иисусом Христом, процесс Жанны д’Арк, дело Дрейфуса, недавно занимались поджогом рейхстага, а иногда судим знаменитых исторических лиц.

Адвокат. Так, например, вчера мы признали Фридриха Великого невменяемым и подвергли его изоляции.

Трапс. Действительно, своеобразная игра.

Пиле. Чудесно, правда?

Прокурор. Но лучше всего получается, когда мы играем с живым объектом.

Трапс. Могу себе представить.

Судья. Поэтому наши гости время от времени оказывают нам любезность, предоставляя себя в наше распоряжение.

Трапс. Ну, естественно.

Судья. Только не думайте, что вы обязаны принимать участие в игре, дорогой господин Трапс.

Трапс. Да, конечно, я буду с вами играть.

Судья. Виски или водки?

Трапс. Виски.

Адвокат. Сигарету?

Трапс. Большое спасибо.

Адвокат. Огня?

Трапс. Благодарю, у меня есть.

Прокурор. Что касается вашей роли, уважаемый господин Трапс, она совсем не трудная. Ее может сыграть любой дилетант.

Трапс. Право же, мне очень любопытно.

Судья. У нас уже имеются судья, прокурор и адвокат. Это роли, для которых необходимо знание материала и условий игры. Свободна только роль обвиняемого. Но я хочу еще раз подчеркнуть, вы вовсе не обязаны принимать участие в нашей игре!

Трапс. А какое преступление я совершил?

Прокурор. Это не существенно, дорогой друг. Преступление всегда найдется.

Трапс. Очень интересно!

Адвокат. Господин Трапс, поскольку вы решили принять участие в игре, я должен предварительно сказать вам несколько слов.

Трапс. Мне?

Адвокат. Я же буду вашим защитником.

Трапс. Очень любезно с вашей стороны.

Адвокат. Пойдемте в столовую, выпьем здешнего портвейна. Он очень старый, вам необходимо его попробовать.

Адвокат. Правда, красивая столовая? Круглый парадно накрытый стол, а как торжественно выглядят эти стулья с высокими спинками, потемневшие картины на стенах, подлинная старина, ничего общего с этими сумасшедшими штуками, которые сегодня в моде. С веранды доносится плавная беседа гостей, в открытое окно падают лучи заходящего солнца, врывается щебетание птиц; а вот на этом столике стоят бутылки с вином, там, на камине, в корзиночке — бордо. Проходите, проходите, пожалуйста, атмосфера пока еще такая приятная, полна поэзии домашнего очага. Вот теперь мы наполним два этих бокальчика портвейном и чокнемся за все это.

Трапс. Превосходный портвейн.

Адвокат. Не правда ли? Лучше всего, если вы сразу доверитесь мне и подробно расскажете о своем преступлении, тогда я могу гарантировать вам, что мы счастливо отделаемся на суде. Этому длинному сухопарому прокурору с моноклем уже почти девяносто лет, но он в здравом уме и твердой памяти, а в свое время был мировой знаменитостью. Наш хозяин считался весьма строгим и даже педантичным судьей. Видите, положение у нас нелегкое. И, несмотря на это, мне обычно удавалось выигрывать дело, только однажды, когда слушалось дело об ограблении с убийством, я не мог спасти обвиняемого. Но, насколько я понимаю, вы не совершали грабежа с убийством, а может быть…

Трапс (смеясь). К сожалению, я не совершил никакого преступления, дорогой доктор Куммер. Смешно, что прокурор носит монокль. Такие штуки давно вышли из моды. Ваше здоровье.

Адвокат. Ваше здоровье. Значит, я могу похвастаться тем, что ношу пенсне. Итак, вы считаете себя невиновным, господин Трапс?

Трапс. Бросьте! Разве я похож на преступника?

Адвокат. Гм. Хорошо. Прежде всего постарайтесь взвешивать каждое слово — не болтайте лишнего, иначе, увидите, вас приговорят к длительному заключению, и я не смогу вам помочь.

Трапс (смеется). Постараюсь, постараюсь. Занятная светская игра, должен признаться.

Адвокат. Вот идут остальные. Сядем за стол. Симона сейчас начнет подавать.

Прокурор. Что у нас сегодня на ужин?

Симона. Черепаховый суп.

Пиле. Чудесно!

Все. Приятного аппетита!

Прокурор. Итак? Обвиняемый, что вы можете нам сообщить? Надеюсь услышать об интересном, солидном убийстве.

Адвокат. Я протестую, дорогой господин прокурор. Мой клиент является обвиняемым, не совершившим преступления, — большая редкость в судопроизводство. Он невиновен, абсолютно невиновен.

Судья. Неужели?

Прокурор. Невиновен?

Пиле (глухо). Хе?

Судья. Такого еще не бывало.

Прокурор. Необходимо провести следствие. Чего не может быть, того не бывает.

Трапс (смеется). Приступайте, господин прокурор!

Симона. Форель, господа, а к ней легкое шипучее «нефшатель».

Адвокат. Моя любимая закуска!

Пиле. Чудесно!

Прокурор. Сколько вам лет, господин Трапс.

Трапс. Сорок пять.

Прокурор. Профессия?

Трапс. Генеральный представитель фирмы.

Прокурор. Прекрасно. У вас произошла авария?

Трапс. Случайно, первый раз за весь год.

Прокурор. Так, а в прошлом году?

Трапс. Тогда у меня была еще старая машина «ситроен», выпуска 1939 года, а теперь «студебеккер», красный лак, модель экстра.

Прокурор. «Студебеккер»? Очень интересно! И вы приобрели ее совсем недавно? Значит, раньше вы не были генеральным представителем?

Трапс. Я был обыкновенным коммивояжером по текстилю.

Прокурор. Значит, счастливое стечение обстоятельств.

Симона. Господин Трапс желает к форели растопленного масла или майонеза?

Трапс. Майонеза.

Адвокат (тихо). Еще раз напоминаю вам, господин Трапс, будьте внимательней! Каждый вопрос прокурора имеет свой тайный смысл.

Трапс. Уважаемые господа, должен признаться, что до сих пор самыми веселыми на свете я считал наши вечера в Шларафии, но этот холостяцкий ужин гораздо потешней!

Прокурор. Ах, значит, вы состоите в Шларафии? Весьма примечательно. Какое же там у вас прозвище?

Трапс (с гордостью). Маркиз де Казанова.

Пиле. Чудесно!

Прокурор. Можно ли по этому прозвищу судить о вашей личной жизни?

Адвокат (тихо). Осторожней! (Громко.) Попробуйте брюссельский салат!

Трапс. Дорогой господин прокурор, можно, но весьма относительно. Я самым законным образом женат, отец четверых детей, и если у меня и бывают встречи с женщинами, то только случайно и без всяких серьезных намерений с моей стороны.

Симона. Еще стаканчик «нефшателя»?

Трапс. Необычайно вкусно!

Судья. Дорогой господин Трапс, может, вы окажете нам любезность и познакомите собравшихся с вашей биографией? В кратких чертах, конечно. Поскольку мы решили провести судебное разбирательство, объектом которого являетесь вы, наш дорогой гость и грешник, и, если представится возможность, на долгие годы засадить вас под замок, нам надлежит узнать вас поближе с личной стороны. Интересно, например, узнать о ваших интимных отношениях с женщинами. Можете не жалеть никаких подробностей.

Все. Расскажите! Расскажите!

Пиле (глухо). Однажды с нами ужинал один сутенер, господин Трапс, он рассказал нам потрясающие истории из своей практики и при этом отделался только четырьмя годами каторжной тюрьмы. Это было чудесно!

Трапс. А что я могу о себе рассказать? Я отнюдь не сутенер. Веду самую будничную жизнь, господа, серенькую жизнь, должен признаться! Ваше здоровье.

Все. За ваше!

Симона. Шампиньоны в сметане, господа, к ним «шатонеф дюпап».

Пиле. Чудесно!

Судья. Итак, господин Трапс, подходящая атмосфера для вашего рассказа создана.

Трапс. Юность моя была суровой. Мой отец был фабричным рабочим, пролетарием, подпавшим под влияние ложного учения Маркса и Энгельса, озлобленный человек, который мной совсем не занимался. Мать была прачкой. Она рано постарела. Я смог кончить только начальную школу, только начальную школу.

Прокурор. Интересно. Только начальную школу? Да, уважаемый, вам нелегко было выбраться в люди.

Трапс. Вот именно. Еще десять лет назад торговал вразнос и шатался из дома в дом с чемоданчиком в руках. Адова работа, вечно бродишь с места на место, ночуешь на сеновале, на сомнительных постоялых дворах. С низов начинал, с самых низов. А теперь, уважаемые господа, взгляните на мой текущий счет в банке, не хочу хвастать, но кто из вас имеет «студебеккер»?

Адвокат (тихо). Будьте же осторожней!

Прокурор. Как же это произошло?

Адвокат (тихо). Будьте внимательней и не говорите так много.

Трапс. Я единственный представитель фирмы «Гефестон» на всю Европу.

Судья. Гефестон? А что это значит? Туманно.

Трапс. И все же вы почти расшифровали это слово, дорогой хозяин дома и судья. Вы сами произнесли слово «туманно». В наши дни существуют нейлон, перлон, мирлон, искусственные ткани, о которых суд несомненно слышал. Но есть и гефестон — королева всех искусственных тканей, — прочная, прозрачная и при этом облегчающая страдания ревматиков. Ее применяют в промышленности, в ателье мод, в дни войны и в дни мира — это безупречная ткань для парашютов и одновременно для пикантных ночных рубашек прелестных дам, как я это знаю по собственному опыту…

Все. Ого!

Судья. По собственному опыту?

Пиле. Чудесно!

Симона. Жареные телячьи почки, артишоки и подогретый «сент-жюльен-медок» 1927 года.

Трапс. Пиршество богов!

Прокурор. Совершенно согласен. Наш гостеприимный хозяин, этот старый гурман, закупает продукты сам. Ну, а что же с вами произошло дальше? Расследуем, проанализируем этот случай до конца. Каким образом вам удалось занять такое подходящее место?

Адвокат (тихо). Внимание. Опасность приближается.

Трапс. Это мне нелегко далось. Сначала пришлось свалить старого Гигакса, трудное это было дело.

Прокурор. Ах так, кто же такой этот господин Гигакс?

Трапс. Мой бывший начальник. Черт побери, бордо великолепное, если судить по букету.

Прокурор. Итак, уважаемый, надеюсь, господин Гигакс находится в полном здравии?

Трапс. Он умер в прошлом году.

Адвокат (тихо). Вы что, с ума сошли?

Прокурор. Умер? Наконец-то мы раскопали покойника, а это в конце концов главное. Уважаемые коллеги, в связи с этим открытием предлагаю отведать «сент-жюльен-медок».

Итак, займемся покойником, следы которого наконец-то обнаружены. А вдруг мы так же обнаружим убийство, которое наш дорогой Трапс совершил к своему и нашему удовольствию.

Трапс (смеясь). К сожалению, господа, убийства я не совершал, увы!

Прокурор. Не будем отчаиваться. Восстановим ход событий с самого начала. Господин Гигакс умер год назад?

Трапс. Восемь месяцев назад.

Прокурор. После того как вы заняли его место?

Трапс. Незадолго до этого.

Прокурор. Ну? Так отчего же он умер?

Трапс. Болезнь сердца.

Прокурор. Прекрасно, в настоящий момент это все, что меня интересует.

Адвокат (тихо). Неосторожно, Трапс, неосторожно. Поверьте мне, у меня есть опыт: именно из болезни сердца прокурор часто вьет веревку для подсудимого.

Прокурор. Сколько лет было покойному, милейший господин Трапс.

Трапс. Пятьдесят два. Могу я попросить еще немного соуса?

Прокурор. Цветущий возраст.

Адвокат (тихо). И все это вы так спокойно признаете?

Трапс (смеясь). Не бойтесь, дорогой господин защитник, как только начнется допрос, я буду начеку.

Адвокат. Что вы имеете в виду, несчастный вы человек, когда же, по-вашему, начнется допрос?

Трапс. Как? Разве он уже начался?

Судья. Он даже не заметил, он даже не заметил!

Пиле. Чудесно.

Трапс (запинаясь). Господа, прошу прощения, но я представлял себе эту игру более торжественной и серьезной. Как в зале суда.

Судья. Дорогой господин Трапс, у вас такой растерянный вид — просто прелесть! Наша манера вести судопроизводство, по-видимому, кажется вам странной, слишком жизнерадостной. Поймите, дражайший, мы четверо сидящих за этим столом — пенсионеры, мы теперь свободны от вороха ненужных формулировок, протоколов, законов, от всей писанины и прочей ерунды, в которой тонет наше правосудие. Мы судим без оглядки на ветхие своды законов и параграфы.

Трапс. Долой параграфы! Великолепная идея!

Адвокат. Господа, я пойду подышать свежим воздухом, пока еще не подали цыплят и все, что к ним полагается. Небольшая прогулка и сигарета полезны для моего здоровья. Не хочет ли господин Трапс меня сопровождать?

Трапс. С большим удовольствием, господин адвокат.

Адвокат. Пройдемте через веранду и погрузимся в теплую и величественную ночную тьму, окутавшую землю. У меня поэтическая душа, друг мой. Разрешите, я возьму вас под руку.

Трапс. Прошу вас.

Адвокат. Хотите сигарету?

Трапс. Боже мой, что это за глупый розыгрыш?

Адвокат. Дорогой друг, прежде чем мы вернемся назад и займемся цыпленком, разрешите мне сказать вам несколько слов, которые вам надлежит запомнить. Вы мне очень симпатичны, молодой человек, я отношусь к вам по-отечески и буду говорить с вами, как с родным сыном: мы делаем все, чтобы проиграть процесс.

Трапс. Вот беда! Осторожней, не споткнитесь. Я чувствую близость пруда, а вот и каменная скамья, давайте присядем.

Адвокат. Звезды отражаются в воде, от нее исходит прохлада, как она нужна в такую летнюю ночь. Из деревни доносятся звуки гармоники и пение, а вот зазвучал и альпийский рожок.

Трапс. Праздник союза животноводов. Вот потеха! Забавная салонная игра. Я предложу сыграть в нее своим коллегам на ближайшем заседании Шларафии.

Адвокат. Не правда ли, она бодрит? Я немного растерялся, когда, выйдя в отставку, очутился здесь, в этой деревушке, без всяких занятий, кроме обычных старческих радостей. Чем здесь можно развлечься? Ничем, только дышать этим теплым, сухим воздухом, вот и все. Климат здоровый. Как жить без всяких духовных интересов? Вот вам результат — прокурор лежал на смертном одре, а у нашего радушного хозяина судьи предполагали рак желудка! И тогда нам в голову пришла счастливая мысль затеять эту игру. Мы сразу все воспрянули: деятельно заработали гормоны, скука прошла, энергия, молодость, аппетит восстановились. Мы играем в эту игру каждую неделю с гостями судьи, которые исполняют роль подсудимых; это иногда уличные торговцы, иногда отдыхающие, а вот позавчера мы были вынуждены приговорить одного члена парламента к двадцати годам каторжной тюрьмы. И только благодаря моему искусству его не отправили на виселицу.

Трапс (смеясь). На виселицу! Ну, это же чепуха!

Адвокат. Почему?

Трапс. Смертная казнь ведь отменена!

Адвокат. Да, государственное правосудие ее отменило, но у нас тут частное правосудие, и мы снова ее ввели, именно возможность смертной казни делает нашу игру такой увлекательной.

Трапс. Но тогда вы должны были завести палача.

Адвокат. А у нас он есть — господин Пиле.

Трапс (испуганно). Пиле? Который все время восклицает «чудесно»?

Адвокат. Он был одним из самых талантливых мастеров этого дела в одной из соседних стран, сейчас он тоже на пенсии, но все еще владеет своим искусством. Так сказать, в курсе всех новшеств. Что с вами?

Трапс (с трудом). Сам не знаю. (Внезапно разражается смехом.) Я вдруг страшно испугался. Какая ерунда. Ужин без палача был бы гораздо менее веселым и увлекательным. Я заранее радуюсь, представляя, как буду все это рассказывать у себя в Шларафии. Придется туда тоже как-нибудь пригласить палача, заплатить ему, конечно, небольшой гонорар… Что это? Вы слышите?

Адвокат. Что такое?

Трапс (боязливо). Кто-то крикнул.

Адвокат. Крикнул?

Трапс. В доме.

Адвокат. Ах, это Тобиас.

Трапс. Кто такой Тобиас?

Адвокат. Он отравил жену.

Трапс. Жену?

Адвокат. Да, поэтому пять лет назад мы приговорили его к пожизненному тюремному заключению. Собственно говоря, он заслуживал смертной казни, но он совершенно невменяем.

Трапс. Пять лет назад? И он все еще здесь?

Адвокат. Да, в качестве гостя. Когда у нас нет других гостей, он играет роли исторических личностей. Вчера, например, он был Фридрихом Великим. Сегодня, поскольку вы приехали, у него выходной день. Он спит в комнате для пожизненно заключенных. Тобиас несколько беспокоен по ночам, но в остальном это милейший человек.

Трапс. В комнате для пожизненно заключенных?

Адвокат. Да, так мы называем комнату для гостей, которых мы приговариваем к пожизненному заключению. Для каждого вида наказания у нас своя комната.

Трапс (смеется). Опять я попался. Ну и напугался же я. Действительно, забавный у вас тут дом.

Адвокат. Доверие за доверие. Вы убили Гигакса, да?

Трапс. Я?

Адвокат. Ну, конечно. Ведь он же умер.

Трапс. Я тут ни при чем.

Адвокат. Мой юный друг, я прекрасно понимаю ваши опасения. Из всех преступлений труднее всего сознаться в убийстве. Но мне вы можете спокойно довериться. Я знаю жизнь и, конечно, вас пойму.

Трапс. Но мне абсолютно не в чем сознаваться.

Адвокат. Ай-ай-ай! Снова упрямитесь. Сознаваться приходится всегда, хочешь ты этого или не хочешь, и всегда найдется, в чем сознаться. Итак, смелей, мой друг, без всяких церемоний, говорите напрямик, как вы убили Гигакса?

Трапс. Дорогой мой защитник, прелесть этой игры, если мне, новичку, позволительно выразить свое мнение, в том, что человеку становится жутко. Игра начинает казаться реальностью. И ты уже себя сам спрашиваешь, преступник ты или нет, убил ты старика Гигакса или нет, у тебя путается в голове. Как в кино. Это и есть самое интересное в игре, поэтому доверие за доверие: я действительно невиновен в смерти старого жулика.

Адвокат. Ну, хорошо. Невиновны. Будем на это надеяться. Ладно, пойдем в дом, в столовую, там уже подали цыплят и Шато Пави 1921 года искрится в бокалах.

Прокурор. Вот и они.

Судья. Наконец-то!

Пиле. Чудесно!

Прокурор. Цыплята великолепны!

Судья. Приготовлены по особому рецепту Симоны. Она его держит в секрете.

Прокурор. Так и хрустят.

Судья. Садитесь, господа, мы уже едим.

Прокурор. Разрешите задать вопрос, дорогой и многоуважаемый подсудимый, только один вопрос: вы рассказывали нам, что господин Гигакс умер от сердечного приступа. Правда ли это?

Трапс (развеселившись). Правда, господин прокурор.

Прокурор. А положа руку на сердце?

Трапс. Ну, конечно же.

Прокурор. А не отравили ли вы сами Гигакса?

Трапс (смеясь). Да ничего подобного!

Прокурор. Или, скажем, застрелили?

Трапс. Тоже нет.

Прокурор. Устроили автомобильную катастрофу?

Адвокат (тихо). Осторожней! Это ловушка!

Трапс. Не везет вам, господин прокурор, ну просто не везет! Гигакс умер от инфаркта, и это даже не был первый инфаркт. Я знаю, что за много лет до этого старого прохвоста хватило в первый раз, я точно это знаю.

Прокурор. Так. А от кого же это вам стало известно?

Трапс. От его жены, господин прокурор.

Прокурор. От его жены?

Адвокат. Осторожней! Ради всего святого…

Трапс. Милостивые государи, это Шато Пави 1921 года превзошло все мои ожидания. Я пью уже четвертый бокал. Но для того, чтобы высокий суд не думал, что я хочу что-нибудь утаить, я расскажу всю правду и буду настаивать, что это правда, хотя защитник и шипит на меня каждую минуту, чтобы я был осторожней! В такой дружеской и приятной компании не стоит стесняться. Не сомневаюсь, что вы поймете все, как надо. С госпожей Гигакс у меня кое-что было. Да, уж так получилось. Старый жулик часто бывал в разъездах и явно пренебрегал своей недурно сложенной и весьма соблазнительной супругой. Поэтому мне время от времени приходилось изображать утешителя на диване в гостиной у Гигакса, а потом даже и в их супружеской постели, как это бывает.

Судья. Сознался, сознался!

Пиле. Чудесно!

Адвокат. Какое безрассудство!

Трапс. Над чем вы смеетесь, господа?

Судья. Он не догадывается, не догадывается!

Прокурор. Господин Трапс, вы до сих пор находитесь в близких отношениях с госпожей Гигакс?

Адвокат. Осторожней! Это главный вопрос.

Трапс. После смерти Гигакса я больше не посещал эту дамочку. Не хотел компрометировать почтенную вдову.

Адвокат (в бешенстве). Влипли! И еще как!

Пиле. Будет смертный приговор, будет смертный приговор!

Симона. Сыр.

Трапс. Влип? Почему, милостивые государи? В деловых отношениях царит жестокий закон: «Око за око, зуб за зуб», а если кто-нибудь из нас захочет разыгрывать джентльмена — ему крышка. А у меня все-таки семья. Денег куры не клюют, а все равно вкалываю, как каторжный, как десять волов. Накручиваю на спидометре моего «студебеккера» по шестьсот километров в день. Что вы хотите, коммерция в наше время это кулачный бой, а личная жизнь — просто карусель. Бывает, поддашься соблазну, а бывает и нет. Иногда изменяешь супруге, как повезет. Никто не может меня ни в чем упрекнуть.

Прокурор. Поживем — увидим.

Судья. Господа, ради сегодняшнего праздника откупорим бутылку Шато Марго 1914 года. Пробка осталась цела. Вдохнем ее аромат и торжественно подарим господину Трапсу в память о чудесных часах, проведенных в его обществе. Давайте выпьем.

Трапс. Блеск!

Пиле. Чудесно!

Судья. Господа, допрос нашего дорогого обвиняемого закончен. Я предоставляю слово господину прокурору.

Адвокат. Ну что ж, господин Трапс, выслушаем речь обвинителя. Думаю, что вы будете поражены, узнав, чего вы добились вашими необдуманными ответами. Только, пожалуйста, не теряйте голову, я уж как-нибудь помогу вам выпутаться. Не вешайте нос! Унынье вам не поможет, соберитесь с духом. Слышите, какая вокруг стоит тишина. Только доносятся звуки шарманки и мужские голоса, поющие «У колодца, за воротами». Я думаю это нам не помешает.

Прокурор. Самое лучшее, что произошло на нашем холостяцком вечере, дорогие друзья, самое приятное это то, что мы напали на след убийства, так тонко задуманного и умело выполненного, что наше государственное правосудие не могло его не прозевать.

Трапс. Убийство? Но, помилуйте! (Разражается хохотом.) Вот так штука! Теперь я понял вашу игру! Меня хотят убедить, что я совершил убийство! Ну уж нет, уважаемые, это у вас не выйдет.

Прокурор. Преступление еще надо доказать, тем более что обвиняемый до сих пор считает себя невиновным. Хочу отметить, что раскрытие убийства — счастливое событие, которое заставляет радостно биться наши сердца и ставит перед нами новые задачи, требует новых решений, новых усилий. Я хочу прежде всего поздравить дорогого виновника этого торжества, ибо без убийцы не бывает убийства, а следовательно, и торжества правосудия. Я поднимаю бокал за здоровье нашего скромного гостя Альфредо Трапса, которого благосклонная судьба привела в этот дом.

Все. Да здравствует Альфредо Трапс!

Трапс. Уважаемые господа, сердечность, с которой вы меня чествуете, трогает меня до слез. Я не стыжусь этих слез, сегодня прекраснейший вечер в моей жизни.

Прокурор. У меня тоже слезы на глазах.

Трапс. Прокурор, мой дорогой, дорогой друг!

Прокурор. Подсудимый, мой дорогой, дорогой Трапс.

Трапс. Выпьем на брудершафт!

Прокурор. Меня зовут Курт. За твое здоровье, Альфредо!

Трапс. За твое, Курт!

Прокурор. Я с ужасом вспоминаю те времена, когда мы, состоя на государственной службе, вынуждены были заниматься унылым, однообразным ремеслом. Как все изменилось! Раньше мы, как угорелые, бросались от дела к делу, а ныне спокойно, весело и уютно судим преступника, проникаемся любовью к нему и радуемся тому, как растет его любовь к нам. Возникает атмосфера подлинного братства. И это замечательно, ибо правосудие, дорогие друзья, это нечто веселое, радостное, ничуть не похожее на то внушающее ужас пугало, каким стало государственное право.

Трапс. Да здравствует правосудие!

Все. Да здравствует правосудие!

Прокурор. Разрешите же мне после этого тоста по достоинству оценить подвиг нашего друга. Мне кажется, что я нашел удачное выражение — ведь моя обвинительная речь никоим образом не должна наводить ужас, напротив, эта высокая оценка поможет ему в полной мере осознать масштабы содеянного: лишь на цоколе чистого познания можно воздвигнуть величественный монумент Правосудия!

Трапс. Сказка, просто сказка!

Прокурор. Что же произошло? Каким образом я обнаружил, что нашему дорогому другу принадлежит честь совершить убийство, и не какое-нибудь банальное убийство, нет — убийство виртуозное, без пролития крови и таких вульгарных средств, как яд, пистолет и тому подобное?

Трапс. Вы меня просто поражаете.

Прокурор. Как профессионал, я должен исходить из той предпосылки, что преступление может таиться в каждом углу и его может совершить любой человек.

Трапс. Ого!

Прокурор. Первое подозрение возникло у меня, когда я узнал, что наш генеральный представитель Трапс еще год назад колесил на ветхом «ситроене», а теперь носится на «студебеккере».

Трапс. Ну вот еще! Тогда вся страна должна кишеть убийцами!

Прокурор. Но так как мне известно, что мы живем в эпоху процветания, мое подозрение было еще зыбким, скорее похожим на предчувствие, которое охватывает нас, когда мы стоим перед таким радостным событием, как раскрытие убийства. То, что наш дорогой друг занял место своего бывшего шефа, то, что ему пришлось вытеснить своего шефа и что этот шеф скончался, — факты, которые еще не являются доказательством его вины, а лишь укрепляют наше предчувствие. Подозрение же возникло, когда выяснилось, что этот легендарный шеф скончался от инфаркта. Здесь нам следовало проявить проницательность, чутье, умение сводить воедино мельчайшие факты и обстоятельства, осторожно продвигаться вперед, подкрадываясь к истине, признать обычное — необычным, увидеть в неопределенном — определенное, различить очертания в тумане, поверить в убийство именно потому, что было бы абсурдным предполагать здесь убийство.

Трапс. Но это и есть абсурд!

Прокурор. Обозрим еще раз имеющиеся у нас доказательства. Набросаем портрет покойного. Мы мало о нем знаем, все, чем мы располагаем, сообщил нам наш милый гость. Господин Гигакс был генеральным представителем фирмы искусственных тканей «Гефестон». Мы вполне доверяем высокой оценке этой ткани, которую нам дал дорогой Альфредо. Итак продолжаем: покойный был человеком, идущим напролом, эксплуатировавшим своих подчиненных. Он умел делать дела, хотя те средства, которыми он пользовался, частенько бывали не слишком чистоплотными.

Трапс. Вот это верно, мошенник — как живой!

Прокурор. Далее, мы должны заключить, что господин Гигакс на людях охотно играл роль здоровяка и силача, преуспевающего дельца, прошедшего огонь и воду и выходящего победителем из любых испытаний. Поэтому он тщательно скрывал свое тяжелое сердечное заболевание и, по словам Альфредо, относился к своей болезни с упрямой злобой, считая ее, очевидно, личным оскорблением, унижающим его мужское достоинство.

Трапс. Невероятно! Вы просто волшебник!

Адвокат (тихо). Да замолчите же наконец!

Прокурор. К тому же покойный стал пренебрегать своей женой, этой соблазнительной, недурно сложенной женщиной — так по крайней мере наш друг ее обрисовал.

Трапс. Дивная бабенка!

Прокурор. Гигакс заботился только о том, чтобы преуспеть в делах, и мы имеем основание предполагать, что он был убежден в верности своей жены. Считая себя выдающимся человеком и завидным мужчиной, он не мог и представить себе, что жена ему изменяет. Поэтому для него было бы жестоким ударом известие о ее связи с нашим великолепным Казановой из Шларафии.

Трапс. Так оно и было!

Прокурор (пораженный). Так оно и было?

Адвокат (тихо). Перестаньте лезть с вашими замечаниями. Вы только что поставили себя в очень опасное положение.

Прокурор. А как же он об этом узнал, старый грешник? Неужели созналась его соблазнительная женушка?

Трапс. Нет, она слишком боялась старого жулика.

Прокурор. Значит, Гигакс сам догадался?

Трапс. Нет, он был слишком высокого мнения о себе.

Прокурор. Значит, ты сам открыл ему глаза, мой дорогой друг и Дон-Жуан?

Трапс. На этот вопрос мне неловко отвечать, Курт.

Адвокат. Я хочу обратить внимание господина Трапса на то, что он может не отвечать на этот вопрос.

Судья. Да, Трапс не обязан на него отвечать.

Прокурор. Согласен.

Трапс. Господа судьи! Проницательность господина прокурора заслуживает восхищения. Хорошо играет тот, кто относится к игре всерьез и к нашей игре тоже. Я не боюсь правды. Я признаю, что один из моих друзей открыл глаза мужу и сделал это по моей просьбе. Я не любил и не люблю никакого секретничания. Ни сейчас, ни тогда, когда у меня была связь с Кэти.

Прокурор. Признался, признался сам, великолепно!

Пиле. Чудесно!

Адвокат. Вот глупость, просто глупость!

Трапс. Но что с вами, господа? Вы пустились в пляс по комнате, как дикари?

Прокурор. Господа, разрешите мне от полноты чувств влезть на стул и с высоты этой трибуны продолжать свою речь. Случай совершенно ясен. Последние доказательства у нас в руках. Поглядим на нашего уважаемого убийцу. Итак, наш Альфредо попал в лапы этого жулика, своего шефа. Еще недавно, во время войны, Трапс торговал вразнос, а может, даже хуже — был просто бродягой без патента, незаконно продающим текстильные товары. Представим себе мелкого торговца с черного рынка, который постепенно добивается успеха и входит в солидное дело. Но кто же успокаивается, взобравшись на дерево, если над ним, выражаясь образно, видна другая верхушка с более зрелыми плодами? И хотя он хорошо зарабатывал то в одной текстильной фирме, то в другой, ему этого было мало. «Ситроен» Трапса был совсем неплох, но наш дорогой Альфредо видел, как его обгоняют машины новых марок. Они, сверкая, уносились вдаль. Благосостояние страны росло, и кому же не хочется урвать свою долю?

Трапс. Точно так, все было точно так. Признаю.

Прокурор. Но решить было легче, чем сделать. Шеф не давал ему хода, беспощадно его эксплуатировал, связывал его по рукам и ногам.

Трапс. Верно, вы и не представляете себе, господа, в какие тиски зажал меня старый жулик!

Прокурор. Тогда ему пришлось пойти ва-банк!

Трапс. И еще как!

Прокурор. Наш дорогой друг начал действовать по служебной линии. Мы можем восстановить почти всю картину: проанализируем природу этого человека, его характер. Он установил тайные связи с поставщиками своего шефа, пообещал им лучшие условия, договорился с другими коммивояжерами, а потом с их конкурентами.

Трапс. Чего же вы хотите, господа, так у нас принято.

Прокурор. Вот тогда ему пришла в голову мысль найти другой выход.

Трапс. Другой выход?

Прокурор. Он вступил в любовную связь с этой соблазнительной дамочкой, госпожей Гигакс. Как он этого добился? Вероятно, это произошло поздно вечером, как я себе представляю.

Трапс. Правильно!

Прокурор. Вероятно, это случилось зимой, часов в шесть, когда город уже погружен в темноту, такую уютную, чувственную, полную соблазнов, манящую золотыми уличными фонарями, ярко освещенными витринами, разноцветными неоновыми рекламами.

Трапс. Прямо в точку!

Прокурор. Он ехал на своем «ситроене» по скользким мостовым в район богатых особняков, где жил его шеф.

Трапс. Да, да, именно в этот район.

Прокурор. Он вышел из машины с портфелем под мышкой, набитым договорами и образцами. Надо было решить срочные вопросы, но лимузина Гигакса на обычном месте у края тротуара не оказалось. Несмотря на это, Трапс прошел к дому через темный парк и позвонил. Госпожа Гигакс сама открыла ему дверь: супруг сегодня домой не вернется, а горничная — выходная. Но не выпьет ли господин Трапс рюмку коньяку? Госпожа Гигакс любезно предложила ему войти.

Трапс. Честное слово, это просто какое-то колдовство! Откуда тебе все это известно, Куртхен!

Прокурор. Практика! Судьба всегда играет одними и теми же картами. Итак, они сидели вдвоем в гостиной. Он не соблазнял ее, она не соблазняла его — это было просто счастливое стечение обстоятельств, которым он воспользовался. Она была дома одна и скучала, рада была с кем-нибудь поболтать; в квартире было тепло и уютно. Она, мы предполагаем, была в вечернем платье или — что еще лучше — в пестром купальном халате. Итак, Трапс сидел с ней рядом и смотрел на ее белую шею и грудь, видневшуюся в вырезе. Она принялась рассказывать о себе, злясь на мужа, разочарованная в нем, что сразу почувствовал наш уважаемый друг. Он понял, что добьется успеха, когда его уже добился. Вскоре он узнал о Гигаксе все: как он серьезно болен, как он убежден в верности жены, — от женщины, которая хочет отомстить мужу, можно узнать всю подноготную. Трапс и не думал прекращать эту любовную связь. Она была ему очень кстати. Он хотел погубить своего шефа, используя и этот путь.

Трапс. Таким способом?

Прокурор. Вот так двигалось это черное дело, и наступил момент, когда у Трапса в руках оказались все козыри: деловые связи, поставщики и соблазнительная женщина. Тогда он затянул петлю и спровоцировал скандал.

Трапс (медленно, пораженный). Затянул петлю?

Прокурор. Над Гигаксом нависла беда, пришел час, когда он все узнал. У старого жулика, как я себе представляю, еще хватило сил добраться домой. Он был разъярен, уже в машине у него заболело сердце, выступил холодный пот, затряслись руки. Он путал дорожные знаки, раздраженные свистки полицейских неслись ему вдогонку, а затем мучительный путь от гаража до собственной двери, и, наконец, увидев вышедшую ему навстречу жену, он падает в передней…

Трапс (тихо). Но я, право же, в этом не виноват!

Прокурор. Все произошло очень быстро, доктор впрыснул ему морфий, а затем наступил конец, только еще чуть заметный хрип, последний вздох. А в это время Трапс был у себя дома, в кругу семьи, с женой и четырьмя детьми. Телефон. Он берет трубку.

Трапс. Ужасно, но все было именно так.

Прокурор. Трапс ошеломлен, но внутренне торжествует: «Я своего добился». Три недели спустя он стал владельцем «студебеккера». Таков ход событий. Заканчивая свою речь, я требую строгого наказания виновного.

Трапс. Господи боже мой, что же я сделал?

Прокурор. Убийство господина Гигакса было методически осуществлено.

Трапс. Методически?

Прокурор. Наш друг Альфредо действовал с заранее обдуманным намерением. Он действовал совершенно сознательно, зная, что измена жены будет для Гигакса смертельным ударом.

Трапс. Этого я не знал.

Прокурор. Да? Значит, вы не знали, что Гигакс болен, так опасно болен, что всякое потрясение может его убить?

Трапс. Этого я не говорил.

Прокурор. Чего вы не говорили?

Трапс. Я знал, что он был тяжело болен, этот старый жулик, но я не знал, что потрясение может его убить.

Прокурор. Но вы же хотели сказать нам правду, вы хотели откровенно признаться во всем этой милой компании, дорогой друг Альфредо.

Трапс. Ну, ладно. Конечно, волнение могло его убить. При таком здоровье было просто безумием заниматься делами. Но я, по-видимому, неточно выразился. Я хотел сказать, что моя связь с его женой не имела никакого отношения к его болезни.

Прокурор. Никакого?

Трапс. Ей-богу же, никакого!

Прокурор. Почему же вы тогда добивались, чтобы господину Гигаксу сообщили об измене его жены?

Трапс (неуверенно). Я ведь сказал, что просто терпеть не могу секретничать.

Прокурор. Это меня радует. Откровенность — вещь похвальная, дорогой друг Альфредо. А как отнеслась к этому госпожа Трапс.

Трапс. Моя жена?

Прокурор. Вы и ей сообщили о своей измене, раз вы не любите секретничать?

Трапс. Но у меня… у меня ведь дети, господин прокурор, не могу же я разрушать семью, сами понимаете.

Прокурор. Естественно, дорогой Трапс. Значит, у госпожи Гигакс нет детей?

Прокурор. Итак?

Трапс (тихо). Тоже есть.

Прокурор. Значит, есть. Странно. Но ее брак вы готовы были разрушить?

Трапс (решившись). Ладно. Если господину прокурору уж так необходимо это знать, признаюсь, да, я хотел разрушить ее семью.

Прокурор. Та-ак.

Трапс. Страсть. Я любил госпожу Гигакс.

Прокурор. Ясно, влюбленный Казанова. А почему вы больше не посещаете вашу возлюбленную?

Трапс (в отчаянии). Господин адвокат!

Прокурор. Он еще выступит, несколько позже. А пока что он нервно протирает пенсне. Ну-ка, отвечайте на мой вопрос.

Трапс. Я же должен был добиться успеха. Любой ценой. Но я не хотел убивать господина Гигакса, правда, не хотел. Мне это даже во сне не снилось.

Прокурор. Значит, вы об этом никогда не думали? Вам это даже во сне не снилось?

Трапс. Я говорю чистую правду. Клянусь. Поверьте мне наконец!

Прокурор. Я верю вам на слово, дорогой друг Альфредо. Я только хочу устранить некоторые противоречия, которые возникли в ходе разбирательства, ничего больше. Вы должны объяснить, какую цель вы преследовали, сообщая Гигаксу о измене его жены, и все будет в порядке. Вы это сделали не из любви к истине и не из любви к госпоже Гигакс. Так зачем же вы это сделали?

Трапс. Я это сделал… я хотел ему повредить.

Прокурор. Вот это ответ. Наконец-то мы продвинулись вперед. В каком смысле повредить?

Трапс (с трудом). Просто… повредить…

Прокурор. По служебной линии?

Трапс. Да — хотя и не совсем, ведь к службе это отношения не имело.

Прокурор. Значит, вы хотели подорвать его здоровье?

Трапс. Скорее всего так.

Прокурор. Нанести удар тяжело больному человеку, разрушить его здоровье — значит его убить, не правда ли?

Трапс. Но, господин прокурор, это же немыслимо, вы не можете думать, что я на это способен?

Прокурор. Но это оказалось мыслимым.

Трапс. Я ничего плохого не думал.

Прокурор. Значит, вы действовали без заранее обдуманного намерения?

Трапс. Нет, этого я тоже не могу утверждать.

Прокурор. Следовательно, вы действовали обдуманно?

Трапс. Боже мой, за что вы меня мучаете?

Прокурор. Я вас вовсе не мучаю. Вы сами себя мучаете. Я хочу лишь помочь вам постигнуть истину. Вам самому важно знать, убийца вы или нет. В жизни часто убивают, не отдавая себе в этом отчета. И я это обязан выяснить, или, может, вы боитесь правды?

Трапс. Нет. Я уже сказал, что я ее не боюсь.

Прокурор. Итак? Где же правда?

Трапс (медленно). Мне часто хотелось свернуть шею Гигаксу, убить его, но ведь это случается с каждым, любому такие мысли лезут в голову.

Прокурор. Но вы не только думали об этом, обвиняемый, — вы действовали.

Трапс. Да, конечно, но он ведь умер от инфаркта, а что с ним это случится, никто не знал.

Прокурор. Но вы же знали, что такая возможность вполне реальна и с ним может случиться приступ, когда он узнает об измене жены.

Трапс. Конечно, такая возможность была.

Прокурор. И все же это вас не остановило?

Трапс (в отчаянии). Но дело есть дело!

Прокурор. А убийство есть убийство. Вы пошли в атаку на Гигакса, хотя и знали, что можете его убить.

Трапс. Ну да…

Прокурор. Гигакс умер. Значит, вы убили его.

Трапс. Ну да, но не в прямом смысле этого слова.

Прокурор. Убийца вы или нет?

Трапс. Да, теперь я вижу: я убийца.

Прокурор. Обвиняемый признался. Мы имеем дело с психологическим убийством, совершенным таким утонченным способом, что по внешним признакам, кроме супружеской измены, налицо нет состава преступления. Но эти «внешние признаки» никого больше не могут ввести в заблуждение… Я, как прокурор нашего частного суда, имею честь — и на этом заканчиваю свое похвальное слово — требовать смертного приговора Альфредо Трапсу.

Трапс (как будто пробуждаясь). Я — убийца.

Симона. Торт, господа, кофе-мокко, коньяк 1893 года!

Пиле. Чудесно!

Адвокат. Какое несчастье! Еще один обвиняемый не выдержал, еще один сознался. Попробуйте их защищать! Лучше насладимся красотой этого часа, величием природы. Ветви буков шелестят за окном. Два часа ночи, праздник в «Медведе» кончается, там поют прощальную песню, звуки которой доносит сюда ветерок, слышите: «Наша жизнь стремительна, как дорога…»

Судья. Слово имеет защитник.

Адвокат. Я с большим удовольствием выслушал, уважаемые господа, обвинительную речь нашего прокурора и должен отдать должное его изобретательности. Смерть старого жулика Гигакса — несомненный факт. Мой клиент тяжело страдал от его деспотизма и постепенно испытывал к своему шефу все большую и большую антипатию. Конечно, он мечтал занять его место, никто этого не отрицает, но как можно столь необоснованно изображать смерть коммерсанта, страдавшего болезнью сердца, убийством?

Трапс. Но я же его убил!

Адвокат. Я не могу согласиться с обвиняемым, считаю его не способным на такое преступление и не признаю его виновным.

Трапс. Но я же виновен!

Адвокат. То, что он сознается в убийстве, так тонко придуманном нашим прокурором, психологически вполне объяснимо.

Трапс. Единственное объяснение — это то, что я совершил преступление.

Адвокат. Достаточно взглянуть на обвиняемого, чтобы убедиться в его простодушии. Он наслаждается нашим обществом, тем, как его здесь уважают, любят и даже восхищаются его красным «студебеккером». Поэтому и мысль о том, что он совершил образцовое, отнюдь не банальное преступление, начала ему нравиться, вошла в его сознание, отяжелевшее от «нефшателя», бургундского и замечательного коньяка 1893 года. Естественно, что он не желает, чтобы его преступление снова стало чем-то будничным, мещанским, обыденным, одним из тех мелких событий, которыми так богата наша жизнь, ставшая хаосом, ибо закат цивилизации привел всех к потере веры, добра, религиозных устоев, к отчуждению людей. Смятение, одичание — вот результат этого процесса. Маленькому одинокому человеку не светит больше путеводная звезда. Общее падение нравственности в эпоху, когда царит закон кулака и право сильного, — вот то, что заставляет рассматривать нашего добряка Трапса не как преступника, а как жертву своего времени.

Трапс. Но это не меняет того, что я убийца.

Адвокат. Трапс не исключение. Когда я говорю, что не считаю его способным убить, это не значит, что я хочу доказать его полную невиновность: наоборот. Он много грешил и ошибался, нарушал супружескую верность, хитрил и мошенничал, пробивая себе дорогу. Нельзя, однако, считать, что вся его жизнь состояла из прелюбодеяний, обмана и мошенничества. Нет, у него есть свои хорошие стороны, свои добродетели. Он благородный человек, и лишь слегка подточен пороком. Именно поэтому он неспособен причинить большое зло, совершить заранее обдуманное преступление. Теперь, пытаясь преодолеть собственную слабость, Трапс хочет доказать, что он преступник.

Трапс. Вы ошибаетесь, господин адвокат, все наоборот. Прежде я воображал, что я невиновен, а теперь я прозрел и вижу, что я виновен.

Адвокат. Взглянем на дело Гигакса трезво, объективно, не увлекаясь мистификациями прокурора, и мы убедимся, что старый жулик был сам виноват в своей смерти. Нам всем хорошо известны причины болезней дельцов и воротил: вечное беспокойство, суета, разбитые семьи, расстроенные нервы. Это легко доказуемо. Я хочу задать моему клиенту только один вопрос. Обвиняемый, какова была погода в тот вечер, когда скончался Гигакс?

Трапс. Страшный ветер, господин защитник. Деревья вырывало с корнем.

Адвокат. Прекрасно. Вот вам и внешний толчок, который способствовал этой смерти; мы знаем по опыту, что при сильном ветре происходят массовые инфаркты, коллапсы, эмболии.

Трапс. Но дело же совсем не в этом!

Адвокат. Дело именно в этом, дорогой господин Трапс. Речь идет об обычном несчастном случае, из которого пытаются состряпать убийство и доказать, что не случай, а дьявольски хитрый расчет привел Гигакса к смерти. Понятное желание, но, увы, не имеющее под собой никакой реальной почвы. Конечно, мой клиент поступил жестоко, но он жил по законам делового мира. Я верю, ему часто хотелось убить своего шефа, но что только не лезет нам в голову, мало ли чего мы не совершаем в мыслях своих, но только в мыслях; замысел не был осуществлен и не может быть доказан. В конце концов понятно, что обвиняемый хотел разозлить Гигакса этим досадным известием об измене его жены. Боже мой, но сам Гигакс был жестоким, безжалостным хозяином, бесстыдно эксплуатировавшим своих подчиненных. И зачем вменять в вину нашему другу Трапсу, что он больше не посещает вдову Гигакса? В конце концов их отношения никогда не были настоящей любовью! Нет, господа, я считаю абсурдом обвинять моего клиента еще и в этом, но еще больший абсурд в том, что он сам вообразил себя убийцей. Я считаю, что кроме автомобильной аварии он пережил еще вторую, психологическую аварию. На основании всего вышесказанного я требую оправдания Альфредо Трапса.

Трапс (вне себя). Господа, я хочу сделать заявление!

Судья. Слово имеет обвиняемый.

Трапс (тихо). Я с величайшим негодованием выслушал речь моего защитника, выступление же прокурора потрясло меня до глубины души. У меня нет никакого желания высказываться по поводу той клеветы, которую возвел на меня адвокат, но в речь прокурора мне хочется внести несколько мелких уточнений, которые могут помочь торжеству правосудия. Так, госпожа Гигакс приняла меня в тот вечер не в купальном халате, а в темно-красном кимоно; инфаркт Гигакса случился не в передней, а в загородном доме, откуда его привезли в клинику и положили в кислородную палатку, где он и умер. Но все это, как я уже сказал, не имеет решающего значения. Главное, я — убийца. Переступая порог вашего дома, я еще не знал, что я убийца, и не хотел этого знать, а вот теперь знаю. Я не смел об этом, честно говоря, думать, я трусил, а теперь у меня хватает мужества признать свою вину. Я виновен. Это поражает меня самого. Но моя вина открылась мне, и это сжигает мне душу. Больше мне нечего сказать. Прошу суд вынести мне приговор.

Судья. Дорогой Альфредо Трапс, вы стоите перед лицом частного суда. В этот торжественный момент я считаю своим долгом обратиться к вам с вопросом, признаете ли вы законным наш приговор, вынесенный не государственным, а частным судом?

Трапс. Я признаю ваш приговор справедливым.

Судья. Прекрасно. Я подымаю рюмку, наполненную золотистым коньяком 1893 года. Ты совершил убийство, Альфредо Трапс, хотя в твоих руках и не было оружия, но весь механизм мира, в котором ты живешь, способствовал этому преступлению. Я не считаю доказательным утверждение прокурора, что ты действовал преднамеренно. Ты убил только потому, что для тебя естественно поступать беспощадно, припирать врага к стенке, идти напролом, не думая о последствиях. В том мире, через который ты проносишься на своем красном «студебеккере», это не имело никаких последствий. Но ты пришел к нам, в нашу тихую маленькую белую виллу, и мы, четверо старых людей, показали тебе твою жизнь, осветили ее ярким светом подлинного правосудия. Да, я знаю, хорошо знаю, что наше правосудие выглядит странно, оно сквозит в улыбках на изборожденных морщинами лицах, отражается в монокле дряхлого прокурора, в пенсне поэтически настроенного адвоката, в усмешке беззубого рта пьяного судьи, сверкает на багровой лысине тучного отставного палача. Да, это странное, фантастическое, отставное правосудие, но и в таком виде оно — правосудие, во имя которого я приговариваю тебя к смерти, мой дорогой, бедный Альфредо Трапс.

Трапс (тихо, растроганно). Спасибо. Благодарю вас от всей души.

Судья. Палач, проводите осужденного в комнату для приговоренных к смертной казни.

Пиле. Чудесно.

Прокурор. Превосходный вечер, веселый, божественный вечер.

Судья. Хорошо сыграли.

Адвокат. Мне последнее время не везет.

Прокурор. Наша работа кончена.

Адвокат. Ну что же, теперь настал черед нашего дорогого Пиле выполнить свой профессиональный долг. Кстати, сейчас самое время. Рассвет наступил, в окно проникает его свинцовый отблеск, и первые птички уже защебетали.

Пиле. Чудесно. Пойдемте, господин Трапс.

Трапс. Иду.

Пиле. Чудесно. Здесь ступеньки. Я вас поддержу.

Трапс. Благодарю.

Пиле. Чудесно.

Трапс. Вы, наверное, уже многих… Я хочу сказать, вы многих людей провожали на казнь?

Пиле. Ну, конечно, у меня такая практика…

Трапс. Понятно.

Пиле. Чудесно. Берегитесь. Вот вы и споткнулись. Я помогу вам подняться.

Трапс. Большое спасибо.

Пиле. Должен вам сказать, что люди иногда ужасно боялись… Прямо ногами не могли двигать.

Трапс. Я стараюсь сохранять мужество. А что это за странная штука висит на стене?

Пиле. Тиски для пальцев.

Трапс. Тиски для пальцев?

Пиле. Чудесно, не правда ли?

Трапс. Но ведь это, кажется, орудие пытки?

Пиле. Старинная вещица. Дом полон таких редкостей. Господин Берге их собирает.

Трапс. А… этот станок?

Пиле. Эпоха Ренессанса — ломали кости. Вот и ваша комната для смертников. А рядом — помещение для осужденных к пожизненному заключению.

Трапс (в страхе). Вы слышите?

Пиле. Тобиас. У него неспокойный сон.

Трапс. А теперь кто-то стонет.

Пиле. Член парламента, которого судили позавчера. Никак не проспится.

Трапс. Не надо лицемерить, господин Пиле, правда, не надо, я уже понял, что это за дом. (Задыхается от страха.)

Пиле. Спокойно, спокойно. Сейчас все пройдет. Входите.

Пиле. Широкая кровать, теплая вода. Чудесно.

Трапс. Все это мне уже не нужно. Что это, похожее на мольберт?

Пиле. Мольберт? Да это же гильотина! Тоже из коллекции судьи.

Трапс. Ги… гильотина?

Пиле. Чудесно… Потрогайте. Чистый дуб. Вот, поднимаю нож. Смотрите, как наточен. Так, теперь все готово, правда, двигается с трудом.

Трапс. Го-готово?

Пиле. Чудесно. Снимите пиджак.

Трапс. Понимаю. Так нужно?

Пиле. Я вам помогу. А теперь расстегнем воротник.

Трапс. Спасибо, я сам.

Пиле. Как вы дрожите.

Трапс. А что мне остается еще. В конце концов, это не слишком весело.

Пиле. Вы чересчур много выпили. Вот теперь воротник расстегнут.

Трапс. Мне больше нечего сказать. Я знаю, что я убийца. Кончайте.

Пиле. Прекрасно.

Трапс. Я готов.

Пиле. А ботинки?

Трапс. Ботинки?

Пиле. Вы не хотите снять ботинки?

Трапс. Это уже ни к чему!

Пиле. Послушайте! Вы же такой воспитанный человек. Неужели вы собираетесь лечь в постель не разуваясь?

Трапс. В постель?

Пиле. Разве вам не хочется спать?

Трапс. Спать?

Пиле. Чудесно. Ну ложитесь.

Трапс. Но…

Пиле. Вот, а теперь я вас укрою одеялом. Чудесно.

Трапс. Но я же убийца, господин Пиле, я же должен быть казнен, господин Пиле, я же должен — ну вот теперь он ушел и погасил свет. Я же убийца — я же… я же… я же устал, в конце концов все это только игра, только игра, только игра. (Засыпает.)

Симона. Господин Трапс. Проснитесь. Механик из гаража привел вашу машину.

Трапс. Машину?

Симона. Что с вами, господин Трапс. Уже девять часов.

Трапс. Девять часов? Боже мой, а у меня столько дел. Ну и набрался я сегодня ночью. Ботинки, куда девались мои ботинки? Так, воротник, а теперь пиджак… Висит на мольберте.

Симона. Вот вы и одеты, господин Трапс. Господин Верге просит его извинить. Вы не хотите позавтракать? Член парламента уже в столовой.

Трапс. Некогда. Спешу… Пора ехать дальше. И так опаздываю. До свиданья. Большое спасибо за гостеприимство. Было очень интересно. А теперь быстро в сад. Вот она, эта дорожка, усыпанная гравием.

Тобиас. Разрешите отпереть вам садовую калитку?

Трапс. А вы кто такой?

Тобиас. Тобиас. Ухаживаю за садом господина Верге. А на чай не дадите?

Трапс. Держите, вот марка.

Тобиас. Большое спасибо, большое спасибо.

Трапс. Машина в порядке?

Механик. Поломка сцепления. С вас двадцать марок пятьдесят пфеннигов.

Трапс. Нате. А теперь за руль!

Трапс. Кажется, сегодня ночью я болтал какую-то ерунду. Что там, собственно, происходило? Кажется, что-то вроде судебного разбирательства. И я возомнил себя убийцей. Вот чепуха! Я ведь и мухи не обижу. До чего могут дойти люди, когда они на пенсии! Ну ладно, чего вспоминать. У меня полно своих забот, как и у всякого делового человека. Ну и проходимец этот Вильдхольц! Я сразу смекнул, что пахнет жареным. Хотел выжать из меня пять процентов. Пять процентов! Эх, дружище, ведь я сверну тебе шею, не успеешь и опомниться. Без всякого снисхождения!