Авиация и Время 2011 02

Родоначальник. История истребителя МиГ-3

Во второй половине 1930-х гг. командование ВВС РККА все чаще стало указывать на отставание отечественной авиатехники. Эти тревожные доклады усугублялись сведениями о создании за рубежом новых боевых самолетов, среди которых ярко выделялись истребители Supermarine Spitfire и Messerschmitt Bf 109. С последним советские летчики встретились в Испании, и знакомство оказалось безрадостным. Особенно много претензий набралось в адрес истребителя И-16 конструкции Н.Н. Поликарпова, который в то время был основным «поставщиком» самолетов для отечественной фронтовой авиации. Это не могло не волновать «короля истребителей», и он непрерывно совершенствовал И-16, параллельно работая на перспективу. В 1934 г. вышли на испытания маневренный биплан И-152 и скоростной моноплан И-17, в августе 1938 г. – бипланы с убираемым шасси И-153, И-190, а также моноплан И-180, в котором Николай Николаевич видел преемника И-16.

Истребители проектировали также ОКБ А.Н. Туполева, С.В. Ильюшина, В.П. Яценко, но для них это были непрофильные темы. Поликарпов не справлялся с огромным валом работ, хотя получил значительную долю мощностей крупнейшего опытного завода № 156 и часть конструкторов, ранее работавших под началом Туполева. В Наркомат авиапромышленности (НКАП), ЦК партии и «компетентные органы» сыпались жалобы на то, что выявленные дефекты опытных самолетов он не устраняет вовремя, а его новые машины опасны для летчиков. Среди «жалобщиков» оказался и командующий ВВС Рычагов. К сожалению, обоснованность претензий подтверждал ряд катастроф, самой громкой из которых стала гибельна И-180 любимца советского народа Валерия Чкалова.

Самолеты, их моторы, вооружение и оборудование становились все сложнее, внедрялись новые материалы и технологии, росли скорости и высоты. Резко выросла трудоемкость проектирования, постройки и испытаний авиатехники. И на всех этих этапах повышалась нагрузка на главного конструктора, который уже не успевал руководить созданием такого числа новых изделий. Правительство СССР, ЦК ВКП(б) и лично Сталин инициировали разукрупнение КБ авиапрома и формирование новых. Этот процесс пришелся на время, когда многие сотрудники ЦАГИ и других организаций НКАП были арестованы. Из них сформировали печально известные «шараги», в т.ч. так называемое ЦКБ-29, отдел № 110. которого возглавил бывший зам Поликарпова Д.Л. Томашевич, пострадавший после гибели Чкалова. Ему поручили делать высотный истребитель.

Такая «реорганизация» в комментариях не нуждается, но необходимость создания новых ОКБ все же была. К 1939 г. в ОКБ Поликарпова работало больше конструкторов и руководителей среднего звена, чем во всех других КБ НКАП вместе взятых. Надо было не только снизить его загрузку, но и дать дорогу молодым, создать среду для соревнования идей. В 1938 г. было образовано КБ А.А. Боровкова и И.Ф. Флорова, поручено создание тяжелого истребителя «гражданскому» КБ B.К. Таирова. В 1939 г. получили заказы на истребители коллективы А.С. Москалева, А.В. Сильванского, П.О. Сухого, C.А. Лавочкина – М.И. Гудкова – В.П. Горбунова и общественное КБ Военно-воздушной академии, началось проектирование «складного истребителя» под руководством В.В. Никитина. В 1940 г. переделал в перехватчик свой экспериментальный самолет СК конструктор М.Р. Бисноват, представил проект «ИВС» А.Я. Щербаков, начал строить истребитель И-26 А.С. Яковлев.

В начале 1939 г. Поликарпов взялся еще за несколько проектов, и среди них был самолет «К» (И-61), предназначенный для перехвата бомбардировщиков на средних и больших высотах. Поскольку основной состав КБ, недавно переведенный на московский завод № 1, был занят выпуском рабочей документации по И-180, первые расчеты, общий вид и компоновку выполнили сам Поликарпов и начальник серийного конструкторского отдела завода № 1 по выпуску И-153 М.Н. Тетивкин с несколькими помощниками. В августе Н.И. Андрианов начал эскизное проектирование, в котором участвовали А.Г. Брунов, М.И. Гуревич, А.Т. Карев, Н.З. Матюк, Я.И. Селецкий и др. К тому времени уже начались летные испытания истребителя И-28 Яценко, другие самолеты строились. Надо было спешить, и не только, чтобы опередить «конкурентов» – в воздухе пахло новой войной.

Проект И-61 сочетал проверенные практикой решения и новые идеи. Конструкция осталась смешанной, а все металлические детали изготавливались из стандартных полуфабрикатов с минимальным использованием фрезерного и штамповочного оборудования. Центроплан был дюралевым, но консоли изготавливались из дельтадревесины и березовой фанеры, как и хвостовая часть с оперением. Это гарантировало быстрое освоение самолета в производстве, но И-61 оказался тяжелее и И-180, и И-26 Яковлева, и немецкого Bf 109Е-1, и английского «Спитфайра». Из новых советских истребителей лишь И-301 Лавочкина имел похожие весовые показатели.

Опытный самолет И-200-1. Крышка фонаря кабины снята

Опытный самолет И-200-2. Конструктивная особенность опытных и первых серийных МиГ-1 – открываемая вбок крышка фонаря кабины летчика

Как и у других самолетов Поликарпова, зона наибольших строительных высот фюзеляжа И-61 была сдвинута за середину длины, что оттягивало начало срыва потока и снижало сопротивление формы. Но теперь Поликарпов стремился учесть еще одно обстоятельство: на скоростях порядка 700 км/ч начинала сказываться сжимаемость воздуха, и резко росло сопротивление – возникал волновой кризис. Было известно, что уменьшить влияние «волн Маха» можно, придав носкам крыла, оперения и фюзеляжа заостренную форму и сместив их максимальные высоты к середине хорды. Поликарпов намеревался использовать мотор водяного охлаждения, а кроме того, новые американские аэродинамические профили NACA-2011, но они в СССР пока не были проверены, и временно взяли профиль Klark-YH,апробированный на И-153.

Пропорции И-61 вполне отвечали мировым тенденциям. Самолет имел большую боевую нагрузку на крыло – 150 кг/м2 . На метр несущей поверхности И-153 приходилось 72 кг боевого веса (с 75% заправки), И-16 тип 24 – 119, И-180 – 140, у немецкого Bf 109Е-3 – 149. Особое внимание уделялось местной аэродинамике, например, каналам нагнетателя и радиаторов. Масляный радиатор прижали к картеру мотора, а водяной сдвинули назад под кабину. Ее фонарь, как обычно в то время, переходил в гаргрот, но его заднюю часть сделали прозрачной, обеспечив обзор назад. Для улучшения взлетно-посадочных характеристик (ВПХ) решили использовать щитки- закрылки.

По заданию, перехватчик рассчитывался на высоты свыше 8000 м, т.к. имелись сведения, что там будет летать новая модификация английского бомбардировщика «Веллингтон». Однако Поликарпов считал, что И-61 должен развивать наибольшую скорость на 6000 м, ориентируясь прежде всего на характеристики немецких Ju 88А и Не 111Р/Н.

Ключевым вопросом был мотор. Комитет обороны (КО) 25 мая 1939 г. издал Постановление № 226сс о создании двигателей М-107 и АМ-37 главными конструкторами заводов № 26 В.Я. Климовым и № 24 А.А. Микулиным. Мотор Климова должен был по боевой мощности превосходить АМ-37 на 250 л.с., отличался также меньшими миделем, расходом бензина и массой (на 38%). Однако он имел меньшую высотность, что не устраивало Поликарпова. Летом на совещании по плану опытного самолетостроения на 1940-41 гг. Микулин заверил собравшихся, и среди них Поликарпова, что опытный экземпляр АМ-37 он сделает за месяц и сразу сможет запустить его в серию, т.к. конструктивно тот мало отличается от освоенного в производстве АМ-35А. По расчетам, получалось, что новый двигатель будет обладать боевой мощностью 1400 л.с. на высоте 5800 м, что сулило истребителю развивать скорость около 650 км/ч. Однако с АМ-37 возникли сложности при компоновке вооружения. Первоначально предполагали разместить над мотором две пушки ШВАК, но места для них оказалось мало, и тогда решили поставить пару 7,62-мм пулеметов ШКАС и один БС-12,7. По опыту боев в Испании было предусмотрено использование перехватчика и в качестве штурмовика, для чего предназначались подвешиваемые под крыло 10 реактивных орудий РО-82 «Флейта» под реактивные снаряды РС-82 и 2 контейнера с 23-мм пушками или крупнокалиберными пулеметами. Можно было взять и 2 бомбы по 100 кг, кассеты мелких бомб или приборы ВАП-6М для отравляющих веществ. Для увеличения дальности полета предусмотрели использование подвесных топливных баков (ПТБ).

В октябре 1939 г. Поликарпов убыл в командировку в Германию. В ноябре руководство завода № 1 поставило вопрос о целесообразности продолжения выпуска морально устаревшего И-153. Но, кроме него, предприятие располагало заказом лишь на 242 ближних бомбардировщика «22» Яковлева, что не обеспечивало полной загрузки на 1940 г. Созвали комиссию, которую возглавил начальник производства завода Ю.Н. Карпов. Яковлев предложил свой истребитель И-26, но освоение его «изделия 22» шло с большими трудностями, и завод отказался от еще одного продукта ОКБ-115. Тогда член комиссии Карев сказал, что на предприятии проектируют самолеты, которые будут превосходить И-26, и директор завода П.А. Воронин потребовал вызвать работавших над И-61 Андрианова, Гуревича и Матюка. Хотя Поликарпов запретил в его отсутствие говорить кому бы то ни было об И-61, конструкторам пришлось рассказать все. Послушав, руководители предприятия добились выделения из состава ОКБ Поликарпова и серийного конструкторского отдела завода двух бригад, которые должны были в кратчайшие сроки завершить наиболее перспективные, по их мнению, истребители: высотный И-61 и «предельно скоростной» И-21. Проектирование И-21 взял на себя М.М. Пашинин, но кандидата на второе кресло главного конструктора пока не было. Да и сам статус новой структуры оставался весьма неопределенным: в документах мелькают разные наименования, в том числе «группа X», лучше всего характеризующая ее положение, скрывавшееся во мгле неизвестности.

Воронин и главный инженер завода Дементьев доложили Сталину о самолете И-61 и предложили назначить главным конструктором Артема Ивановича Микояна. Брат наркома торговли и члена Политбюро ЦК ВКП(б) Анастаса Микояна, он после окончания Военно-воздушной академии был военпредом на заводе №1, а потом перешел в штат на должность начальника бригады внедрения И-153. На новом месте он проявил себя хорошо, но опыта самостоятельной конструкторской работы не имел, и от Сталина одобрения кандидатуры не последовало. Тем не менее, 14 ноября 1939 г. начальник 1-го главка НКАП Лукин подписал приказ № 365, в соответствии с которым Микоян стал и.о. главного конструктора завода № 1. Однако вскоре он был вынужден взять больничный и поехать в подмосковный санаторий «Барвиха». Воронин поручил Кареву и Ромодину отправиться туда и предложить Микояну возглавить работу по И-61, но тот согласия не дал. Несмотря на это 8 декабря нарком авиапромышленности М.М. Каганович издал приказ № 401:

«Для создания большей четкости в работе опытного производства, с одной стороны, подготовки новых машин в серию и постройки первых серий, с другой стороны:

1. Директору завода 1 Воронину и Главному конструктору Поликарпову к 25 декабря с. г. в помещении бывшего 8 отдела ЦАГИ организовать опытный цех завода 1 с расчетом мощностей для выполнения программы… по опытному строительству двух истребителей и модификаций по ним, для чего директору завода 156 Ленкину освободить помещение летной службы завода 156…

2. Главному конструктору завода 1 усилить и укомплектовать в составе ОКБ завода 1 КБ-1 по маневренным истребителям с сохранением подчинения его Главному конструктору завода 1…

5. Начальник КБ-1 является заместителем Главного конструктора завода 1 по маневренным истребителям.

6. Начальником КБ-1 и зам ГК завода 1 назначить тов. Микояна А. И.

Директору завода 1 Воронину организовать цех малых серий и производство опытных работ по модификации серийных самолетов и отработке отдельных агрегатов с таким расчетом, чтобы прекратить производство опытных работ в серийных цехах»…

Опытный самолет И-200-2 на Государственных испытаниях. Аэродром НИИ ВВС, август 1940 г.

Подготовка к установке на МиГ-1 двигателя АМ-35А и сборка центроплана

В тот же день приказом Воронина из состава ОКБ Поликарпова и СКО завода был выделен 1 -й опытный конструкторский отдел (ОКО-1) для форсированного завершения проекта и макета, а затем строительства трех опытных образцов И-61. Его главным конструктором стал А.И. Микоян, а заместителем – М.И. Гуревич.

У многих сотрудников Поликарпова перевод в ОКО-1 вызвал бурное недовольство. Кто-то пустил слух, что Николая Николаевича посадят, а может и расстреляют. Крайне нервозная обстановка усугублялась организационной неразберихой, неизбежной спутницей любых перестановок. И все же 70 конструкторов и 400 рабочих нового подразделения трудились весьма успешно. Первые продувочные модели передали в ЦАГИ, а в конце декабря проект получил все визы.

Поликарпов приехал из командировки 21 декабря. Новости его вряд ли обрадовали, но он не стал добиваться восстановления статус-кво, а лишь попросил снять с него некоторые задания из-за сокращения численности ОКБ, а также поставил вопрос о реорганизации конструкторских групп завода № 1.

Бытует мнение, что уже побывавший в руках «компетентных органов» Поликарпов боялся нового ареста и потому был согласен на все. И все же, читая опубликованные ныне документы, воспоминания коллег и товарищей Николая Николаевича, создается впечатление, что для него интересы дела были важнее личных амбиций. Он не только стал помогать Микояну, но и предложил перевести к нему больше опытных специалистов, считая коллектив ОКО недостаточно квалифицированным. Он также посоветовал Микояну, как улучшить проект, приспособить его под завод № 1, ведь он задумывал машину под Горьковский 21 -й завод с более старым оборудованием. Поликарпов считал необходимым сделать фюзеляж цельнометаллическим и применить новые скоростные профили для крыла и оперения. Но это означало полную переделку проекта, Микоян отказался и далее работал только самостоятельно.

25 декабря ОКО превратился в Опытное конструкторское бюро завода № 1, в тот же день был одобрен макет истребителя, а на следующий начался выпуск рабочих чертежей. К концу года у Микояна работало уже 120 конструкторов. Машина получила новое обозначение И-200, но в чертежах остались старые номера «изделия 61».

В начале января 1940 г. ЦК «укрепил аппарат НКАП» и вместо М.М. Кагановича на пост Наркома назначил А.И. Шахурина. Его замом по опытному самолетостроению стал А.С. Яковлев, сохранивший должность главного конструктора ОКБ-115. Воронин ушел к Шахурину замом по серии, а директором завода № 1 стал П.В. Дементьев, первоклассный специалист и организатор. Он верил в И-200 и всемерно помогал Микояну.

2 января 1940 г. ЦАГИ выдал заключение, что в целом «проект самолета И-200 АМ-37 с точки зрения аэродинамики является, безусловно, полноценным», хотя расчетные летные данные и несколько завышены. Количество опытных образцов было увеличено с трех до пяти, 19 января были изготовлены первые детали, а 20 февраля началась сборка агрегатов. К концу 1940 г. машину предстояло запустить в серию, а к 1942 г. сдать 2000 новых истребителей и еще 1000 самолетов в варианте штурмовика.

Без вооружения И-200-1 весил 2988 кг, а комплектный истребитель должен был иметь взлетную массу 3100 кг, что не превышало установленного допуска в 3% по сравнению с проектом. Статические испытания подтвердили, что прочность в норме. Сложности возникли с мотором АМ-37, который завод № 24 не смог поставить в срок. По плану начать испытания следовало до 15 мая, время еще было, но уже летали четыре «конкурента»: И-180, И-28 , И-26, И-301, и Микоян решил не ждать. Переделка под имеющийся АМ-35А грозила снижением скорости, зато уже 30 марта первый И-200 (зав. N9 6101) выкатили на Центральный аэродром Москвы. После нескольких пробежек 5 апреля 1940 г. летчик-испытатель завода № 1 А.Н. Екатов впервые поднял его в воздух. К полетам на новом самолете готовились также летчик военприемки завода М.И. Марцелюк и М.Н. Якушин из летной инспекции ВВС. Ведущим инженером по заводским испытаниям И-200 стал А.Г. Брунов.

Мотор АМ-35А был все еще опытным, на Микояна «повесили» его летные испытания, и неприятности не заставили себя долго ждать. 7 апреля во 2-м полете произошел выхлоп во всасывающий патрубок приводного центробежного нагнетателя (ПЦН), и топливная смесь воспламенилась в карбюраторе. Екатов горящий самолет посадил, мотор заменили, но 23 апреля в 5-м полете после разгона в пике до 601 км/ч двигатель снова пришлось менять. Бригада дневала и ночевала на аэродроме, зато к концу апреля был взят рубеж скорости горизонтального полета 628 км/ч.

Полет на километраж 13 мая закончился неудачно. Через день полет снова пришлось прервать из-за перегрева масла. Лишь 16 мая после доработки радиаторов слетали нормально, причем и на дальность, и на скорость по высотам. Но 17-го снова ЧП – на показе высшего пилотажа из-за неудачной конструкции поплавка карбюратора К-35 остановился мотор.

Изготовление хвостовой части фюзеляжа

При вынужденной посадке произошла незначительная авария, и на ремонт потеряли 3 дня. Тем не менее, 1 мая И-26, И-301 и И-200 красиво пронеслись над Красной площадью в строю воздушного парада.

9 мая Якушин облетал второй И-200 № 6102. На «дублере» опробовали 11 вариантов системы охлаждения, и каждый давался тяжело: температура масла достигала 112° С, а воды – 125°. Как указано в документах той поры, кипеть им не давало избыточное давление, вне рубашки охлаждения оно падало, вода резко вскипала, и пар разрывал обечайку радиатора. Добавляли хлопот и не связанные с этим факторы. Например, 12 мая в полете на замер температур воды и масла разрушилась крыльчатка ПЦН, осколки нашли даже в кабине. Нагнетатель заменили к 3 июня, но мотор не заработал, и самолет начал летать только через неделю. Хотя доводка мотоустановки была еще далека до завершения, 24 мая Екатов «привез» на И-200-1 рекорд – 648 км/ч в горизонтальном полете, и это без форсажа!

20 мая Шахурин написал в ЦК Сталину, в Совнарком Молотову и в Комитет обороны Ворошилову письмо № 1289сс/оп, в котором поставил вопрос о запуске И-200 в серию. Через 5 дней вышло постановление КО № 224сс «Об организации серийного производства самолета И-200 на заводе № 1 и о снятии с производства самолета ББ-22». Срок начала Госиспытаний отодвинули на 10 июня, но в августе надо было сделать первые 5 серийных машин, а к концу года – 125. Образцом для серии должен был стать И-200 № 6103 с цельнометаллическим крылом, увеличенной в 1,5 раза прочностью и улучшенным оборудованием (например, архаичные факелодержатели НГ-12 заменили посадочной фарой ФС-155). 6 июня этот самолет облетал Марцелюк.

Микулин поставил АМ-35А на 100-часовые Госиспытания 16 июля, они завершились 28 августа. Он счел выявленные дефекты мелкими, но заказчик акт не подписал, и удовлетворение его претензий заняло еще 16 дней. В трудный период мая – августа 1940 г. почти каждый полет с длительным использованием номинального режима мотора оканчивался ремонтом. Например, 8 июня на И-200-2 поставили новый двигатель, в тот же день в полете на замере температур он отказал – очередная авария, и опять два дня ремонта. Когда подпись на акте появилась, все стороны думали, что мытарства с АМ-35А закончились.

Тем временем начштаба НИИ ВВС бригинженер Щербаков объяснял своему начальству, почему задерживаются Госиспытания И-200: «На экземпляре № 2 с начала заводских испытаний выполнено 19 полетов общей продолжительностью 7 часов 24 минуты. За последнюю неделю с 5 августа по 12 августа 1940 года произведено 7 полетов продолжительностью 3 часа 10 минут, из них 6 полетов на скороподъемность и скорость по высотам с форсажем и один полет на километраж. При выполнении всех полетов на скороподъемность на высотах 4800-8000 м, мотор трясет и плохо работает, особенно при пониженных Рк – 600 мм рт.ст. (речь идет о наддуве. – Авт.). После второго полета была обнаружена лопнувшая трубка, подходящая к бензопомпе, из-за чего получился подсос, но после устранения дефекта мотор по-прежнему работал плохо. Причины неудовлетворительной работы мотора на больших высотах выясняются. Предполагают повысить давление бензина с 0,27 до 0,34 атм. При уборке шасси правая нога из-за раздутия покрышки колеса не садится полностью и не становится на замок. Один полет на километраж – задание не выполнено. Правая нога шасси не стала на замок. От выполнения пикирования до скорости 650 км/час с установленными новыми масляными радиаторами и капотами Микоян отказался.

На экземпляре № 3 с начала заводских испытаний выполнено 13 полетов общей продолжительностью 4 часа 30 минут. За последнюю неделю 5 августа – 12 августа 1940 года произведено 2 полета продолжительностью 59 минут, из них: один полет на проверку температур, режима мотора с маслорадиатором самолета Me-109; в этом полете температура масла получилась такая же, как и с радиатором завода № 34, т.е. 85/113 градусов С. Было принято решение установить два 9-дюймовых маслорадиатора по типу экземпляра № 2. После установки маслорадиаторов был произведен второй полет на снятие температурных характеристик. В этом полете температуры масла получились такие же, как и на экземпляре № 2, т.е. на входе 70 градусов С и на выходе 105 градусов С, т.е. в пределах нормы. Уборка шасси происходит ненормально, т.е. то становится на замки, то не доходит до замков. При проверке на земле шасси убираются хорошо. Причины выявляются.

На экземпляре № 1 с начала заводских испытаний произведено 54 полета общей продолжительностью 20 часов 54 минуты. За последнюю неделю на самолете полетов не производилось. На самолете устанавливаются два 9-дюймовых радиатора по типу экземпляров №№ 2 и 3 и готовится для участия в параде 18 августа (по случаю Дня авиации. – Авт.). Ориентировочный срок готовности 12-13 августа. С начала заводских испытаний на всех самолетах произведено всего 86 полетов продолжительностью 32 часа 48 минут.

Программа заводских испытаний выполнена на 80-85%. Без доведенности шасси, нормальной работы мотора с форсажем до Н = 8000 м и контрольного полета на пикирование с новыми радиаторами и капотами на госиспытание принят быть не может».

И все же многие вопросы удалось снять. Например, поставили беспоплавковый карбюратор, и теперь можно было крутить любой пилотаж. На заводских испытаниях И-200-1 из 118 дней 53 потратили на доработки, ремонты и замены моторов. Выходных у бригады было 7. И-200-2 на аэродроме провел 56 дней, в цехе – 61, у И-200-3 было 42 летных дня, а 49 заняли доводка и ремонты. И все же, в напряженной жизни летно- испытательной станции завода № 1 были не только огорчения: 5 августа С.П. Супрун достиг скорости горизонтального полета 651 км/ч, что превышало показатели всех отечественных и, как думали, самых лучших западных истребителей. Достижение было отмечено премиями, не обошли и Поликарпова.

21 августа И-200-3 отстреляли в воздухе, а на следующий день заводские испытания завершились. При этом замерить скороподъемность на боевом режиме и максимальную дальность так и не удалось.

МиГ-3 на весах натурной аэродинамической трубы Т-101. ЦАГИ, февраль 1941 г.

Обломки разбитого И-200-2. Май 1941 г.

Замнаркома Яковлев 29 августа 1940 г. в справке по новым истребителям оценил И-200 положительно: «Летные данные высокие, взлетно-посадочные – хорошие, продольная устойчивость нейтральная. Возможна агрегатная сборка для крупной серии. Есть перспектива на новый мотор…». Для сравнения, о собственном И-26 он написал: «Не выдержал испытаний. Недостаточна прочность. Недоведенность…».

Приказом начальника НИИ ВВС № 0167 от 28.08.40 г. истребитель И-200 был принят на Государственные испытания, и в тот же день на базу института в Щелково прилетел опытный экземпляр N° 2. Ведущим инженером был назначен П.С. Никитенко, летчикам м-ру Супруну и ст. л-ту Кубышкину было отпущено 10 дней на проверку летных характеристик, управляемости и устойчивости. Для оценки нового самолета были также привлечены генерал-майор Филин, инженер-п-к Кочетков, п-к Кабанов, м-р Стефановский и к-н Прошаков. Они отрапортовали, что И-200 опасных свойств не имеет и доступен для освоения летчику средней квалификации.

Третий И-200 передали на Научно-испытательный полигон авиационного вооружения. Здесь подвело охлаждение пулеметов: «сгорели» оба ШКАСа. Вообще стрелковое вооружение сочли недостаточным для борьбы с современными бомбардировщиками. К реактивному, бомбардировочному и химическому претензий не было.

Хотя АМ-35А был на 200 сил слабее заложенного в проект АМ-37, скорость И-200-2 с вооружением 628 км/ч на высоте 7200 м оказалась всего на 2% ниже расчетной с АМ-37. Машина отставала от «предельно скоростного истребителя» Пашинина, но после аварии дальнейшая перспектива ИП-21 была не ясна, и самым быстрым в своем поколении оказался самолет Микояна и Гуревича. У земли И-200 существенно уступал И-301 и незначительно – И-26, но превзошел И-180. Высоту 5000 м он набирал за 5,3 мин, а 8000 м – за 8,57 мин и был вне конкуренции. Потолка 13000 м с АМ-35А достичь не удалось, но и на двенадцати километрах, на которые поднимался самолет, ни один другой новый советский истребитель пока не летал. На высоте 1000 м вооруженный И-200 выполнял вираж за 26-27 с, то же показал и проходивший испытания в СССР Bf 109Е-3. И-180 на этой высоте разворачивался за 19-20 с, И-26 – за 24 с, а И-301 – за 19,8-20,6 с. Но выше 5000 м ситуация менялась, а на 7000 м микояновский истребитель уже заметно превосходил эти самолеты в выполнении всех фигур пилотажа.

На следующий день после окончания Госиспытаний, 13 сентября 1940 г., состоялся техсовет НИИ ВВС, и Супрун подвел общий итог проделанной работы. В частности, он сказал, что И-200 «…является самым доведенным самолетом при поступлении его на Государственные испытания, которые опытный самолет прошел хорошо». Формально дело обстояло так: по окончании Госиспытаний к самолету было предъявлено 112 замечаний, тогда как И-301 получил 115 замечаний, а И-26 – 123. Хотя, конечно, дефект дефекту рознь.

Острым вопросом оставалась дальность. Внутренней заправки должно было хватать на 650 км полета на 90% максимальной скорости на высоте 8000 м, но расход топлива АМ-35А оказался выше ожидаемого, и скоростная дальность получилась 580 км на высоте 7000 м. Это устраивало заказчика. Но 6 сентября Шахурин, сославшись на опыт немецкой авиации в налетах на Англию, поставил задачу повысить дальность истребителей для прикрытия бомбардировщиков. 2 октября вышло постановление правительства № 1854-773 «Об увеличении дальности истребителей и постановке их производства на заводах», которое требовало довести этот показатель до 1000 км. Микоян был готов к такому повороту дела: испытания сбрасываемых подкрыльевых ПТБ шли на И-200-1 с 16 сентября. Хотя в одном из полетов оба бака оборвались, узлы подвески быстро переделали, и работу удалось успешно завершить. Хотя подвеска снижала крейсерскую скорость, ПТБ приняли, на снабжение, рекомендовав Микояну увеличить внутренний запас топлива. Параллельно на .И-200-1 провели испытания различных вариантов протектирования баков в центроплане и заполнения их охлажденными выхлопными газами. Эти доработки были сразу внедрены в серийные чертежи.

Хотя летные данные И-200 были достаточно высоки, он попал в негативную справку, направленную в октябре 1940 г. Сталину: «…Одномоторные истребители – И-26, И-301 и И-200 \ проектировались под моторы М-106 и АМ-37, внедряются же в серийное производство с моторами М-105 и АМ-35А. Летные характеристики этих истребителей не совпадают с характеристиками, установленными постановлениями КО». 8 декабря первый АМ-37 поставили на И-200-2, но отработка затянулась, пошло зимнее ненастье, и только 6 января 1941 г. А.И. Жуков опробовал новый двигатель в воздухе, а 7 мая самолет разбился. Осмотр обломков и доклад летчика И.Т. Иващенко прояснил картину – он забыл переключиться с центропланного бака на фюзеляжный, и мотор на посадке остановился. Работу по АМ-37 было решено продолжать.

Важным уроком «битвы за Англию» стала переоценка требуемой огневой мощи перехватчиков. Подвеска дополнительного оружия снижала скорость, и в крыле решили поставить две пушки ПТБ-23, а над мотором – два пулемета АП-12,7. Но оказалось, что установочные узлы этих систем не подходят к типовым креплениям самолетов. Микоян потребовал от их разработчиков Таубина и Бабурина провести необходимые доработки, а также заменить магазинное боепитание пушек ленточным. Таубин взялся помочь с компоновкой оружия, но категорически отказался выполнять второе требование, заявив, что в этом главное преимущество его системы. Общими усилиями был переоборудован И-200-1, который получил обозначение ИП-201. 1 декабря В.Н. Гурский облетал его, но из-за внезапной остановки мотора посадка оказалась жесткой, и машина простояла в ремонте до февраля 1941 г.

Серийный МиГ-3, выпущенный весной 1941 г., на испытаниях в ЛИИ

Правительство требовало скорейшего усиления вооружения самолетов. Так, в приказе НКАП N9 734сс от 14.12.1940 г. говорилось, что «в 1941 г. пушки Таубина-Бабурина (крыльевые) 23 мм должны устанавливаться на 10% самолетов И-200 и всех самолетах БШ-2, пулеметы Таубина-Бабурина 12.7 мм (крыльевые) на 90% самолетов И-200, турельные на всех самолетах ТБ-7 и ДБ-240, синхронные на самолетах И-200, начиная со 2 кв. 1941, а на самолетах И-301, начиная с 3 кв. 1941 г.». Пушка ПТБ-23 в сравнении с системой Волкова-Ярцева была надежнее, имела меньший вес, а также отдачу, и все же из-за неудобного магазинного питания принята не была. Утратил смысл и выпуск еще одного крупнокалиберного пулемета, когда был «Березин-12,7». В марте 1941 г. испытания ИП-201 прекратили, и в серию самолет И-200 пошел в том виде, в котором поступил на Госиспытания.

Во исполнение постановления КО N9 244сс от 25.05.1940 г. 10 декабря вышел приказ НКАП о запуске самолета И-200 в серийное производство на заводах № 1 в Москве и № 43 в Киеве. Многие отделы и цехи завода №1 уже участвовали в постройке И-200, и это позволило не только заблаговременно создать серийную технологию, но и начать делать оснастку. Серийный истребитель получил обозначение МиГ-1. От опытных машин он отличался рядом доработок, в т.ч. установкой второго маслорадиатора и регулирующих заслонок не перед маслорадиаторами, а на выходе тоннелей. Тоннель водорадиатора удлинили, улучшив температурный режим мотора. А вот от внедрения дюралевых консолей крыла отказались, и все серийные истребители семейства выпускали с деревянными консолями.

Головной самолет № 2001 москвичи сдали в срок. 3 декабря 1940 г. приказом Главного управления ВВС № 0309 десять МиГ-1 были направлены на войсковые испытания в 1 -ю краснознаменную Высшую школу летчиков им. Мясникова (Кача, Крым) и в 41-й ИАП Западного особого военного округа (ОВО). Обучение строевых пилотов возглавил летчик-испытатель Супрун. Эти испытания показали, что многие дефекты МиГ-1 не устранены, тем не менее, по их завершении в феврале 1941 г. эти «МиГи» передали 146-му ИАП Одесского ВО для постоянной эксплуатации.

График выпуска сотни МиГ-1 завод N9 1 выдержал не на 100%, но к 22 февраля 1941 г. в цехе остался последний самолет: на нем шли покраска и устранение замечаний. 89 самолетов отправили в 31-й ИАП (Ковно, Прибалтийский ОВО) и в 41-й ИАП (Белосток, Западный ОВО). Подводя итоги 1940 г., нарком обороны Ворошилов ходатайствовал о поощрении премиями за освоение производства МиГ-1 работников ОКБ и завода № 1, а также Н.Н. Поликарпова. Киевляне же свой план провалили и ни одного «МиГа» не собрали.

В ходе выпуска МиГ-1 были пересмотрены многие узлы и в самолете, и в моторе. Так, с машины № 2009 взамен хлипкого фонаря кабины с открытием набок был внедрен новый, сдвижной назад с улучшенным аварийным сбросом. Внешне незаметным, но важным стало изменение редукции мотора АМ-35А с 0,902 до 0,732. Это позволило оптимизировать обороты воздушного винта ВИШ-22Е и дало прирост максимальной скорости по высотам до 21 км/ч, что подтвердили испытания МиГ-1 № 2002 в марте 1941 г. Велись и опытные работы. Например, отрабатывались синхронная и крыльевые установки пулеметов, продолжалось создание модификаций истребителя с пушками калибром 20 или 23 мм.

Постепенно набралось много изменений, которые требовалось внести в конструкцию самолета. Чтобы не дезорганизовать производство, решили внедрить все доработки со 101-й серийной машины. Они оказались столь существенны, что улучшенный самолет признали новым типом, присвоив обозначение МиГ-3. Он успешно завершил Госиспытания 27 февраля 1941 г. Выпуск МиГ-1 прекратили, но для ускорения внедрения МиГ-3 решили сохранить «прямой» серийный счет, на котором были основаны заказ материалов, комплектующих и планирование всех работ.

10 апреля КО постановил увеличить выпуск МиГ-3 на заводе № 1: в мае надо было сдать 310 штук, в июне – 340, в июле – 400, в августе – 450, в сентябре – 500, а в целом за 1941 г. – 4295! Для выполнения этой громадной программы на выпуск агрегатов для 1-го завода планировали перевести киевский завод № 43, сняв с него задание полной сборки самолетов. Производством агрегатов для «МиГов» загрузили и два бывших ремзавода: гражданский 89-й в Москве и рязанский 168-й наркомата обороны. Хотя вскоре 89-й завод был передан КБ В.Г. Ермолаева, серийное производство МиГ-3 набирало темп.

Так чем же отличался МиГ-3 от МиГ-1? Охлаждение мотора улучшил новый пластинчатый радиатор ОП-ЗЮ. Для выполнения требований по дальности под кабиной установили еще один внутренний бак на 250 л бензина (его запас вырос с 263 до 466 кг), был увеличен и запас масла. Для повышения устойчивости мотораму удлинили на 100 мм, а поперечное V консолей увеличили с 5 до 6°. Крышку фонаря кабины оставили сдвижной, а заднее стекло сделали большим. Прицел и бомбовое вооружение унифицировали с другими новыми самолетами: вместо прицела ПАН-23 или ППН-1 поставили ПБП-1а, ввели механический бомбосбрасыватель АСИ-140 и замки Д-3-40 для подвески бомб калибром от 8 до 100 кг большинства типов. Кроме химприборов ВАП-6М, были внедрены зажигательные ЗАП-6. Хотя приказом НКАП от 14.02.1941 г. установку РО-82 на МиГ-1 отменили, но в производстве 8 узлов для «эрэсов» и вся их электрика оставили, что потом пригодилось. Некоторые МиГ-1 не имели протектора и наддува инертным газом баков и 8-мм бронеспинки, «тройки» же комплектовались этим на 100%.

Внимание к технологии и организации производства положительно сказалось и на темпах выпуска, и на цене машины. Среди новых истребителей МиГ-3 оказался самым недорогим, при этом обладал самым мощным мотором и был наиболее материалоемким, в т.ч. и по дефицитным сплавам. «Пулеметный» ЛаГГ-3 обходился стране в 196500 руб., он же с пушкой ПТБ-23 стоил уже 350000. Истребитель Яковлева завод №301 отгружал за 325000 руб., а 292-й завод – за 208000 (без тары). Цена комплектного МиГ-3 на май 1941 г. была утверждена в сумме 158000 руб.

Первую серию МиГ-3 заложили 15 декабря 1940 г., и к концу года были готовы 11 машин. Екатов облетал головную и остался ею доволен. 27 января 1941 г. летчики-испытатели НИИ ВВС Кочетков и Прошаков под руководством ведущего инженера Воеводина начали Госиспытания МиГ-3 №№ 2107 и 2115.

«Пятиточечный» МиГ-3 с подкрыльевыми пулеметами БК-12,7 на испытаниях

Серийный МиГ-3 с подвешенными под крылом бомбо-ампульными связками БАС-1 во время испытаний

Взлетная масса по сравнению с эталонным И-200 увеличилась с 3099 до 3355 кг, и на набор высоты 5000 м самолет тратил теперь 6,5 мин, а 8000 м – до 10,28 мин. На вираж на 4000 м уходило 25-26 с, а на 7400 м – 32-33 с, что по-прежнему было лучше, чем у других истребителей на таких высотах. Разбег ухудшился с 238 до 347 м, пробег пострадал незначительно. Несколько улучшилась скорость: у земли с 486 до 495 км/ч, а на высоте – с 636 до 640 км/ч, причем граница высотности поднялась еще на 200 м и достигла 7800 м. Удалось увеличить дальность полета до 820 км, что было лучше, чем у других советских истребителей, «Спитфайра» и «Мессершмитта» (при невырабатываемом остатке в 6,5% внутренней заправки). Однако в Акте по результатам Госиспытаний было отмечено, что «…полученная дальность на 143-180 километров менее заданной. Необходимо обязать НКАП обеспечить на самолете МиГ-3 дальность 1000 км». И эту задачу удалось решить. В апреле летчики Баулин и Сахранов на «пятиточечных» МиГ-3 (с пулеметами БК) показали нужную техническую дальность – самолет № 2592 пролетел 1100 км, а № 2597 – 970 км, что было в допуске.

Из-за падения давления масла не удалось подняться выше 8000 м, а на малой высоте мотор медленно набирал обороты. Отказы АМ-35А оставались удручающе частыми. 27 февраля 1941 г. Госиспытания МиГ-3 завершились, но на следующий день при облете МиГ-1 на Центральном аэродроме погиб летчик Афанасьев, совершивший неудачную вынужденную посадку с вышедшим из строя двигателем. Осколки разрушившегося нагнетателя мотора АМ-35А головного МиГ-3 12 марта убили летчика-испытателя Екатова. При подготовке к первомайскому параду 28 апреля на МиГ-1 погиб заводской летчик Кулешов – срезались бронзовые зубья шестерни валика газораспределителя АМ-35А № 9ЕА03117… В мае полеты МиГ-3 в 16-м ИАП пришлось остановить из-за неудовлетворительной работы моторов. А полк был на особом контроле – в нем служил Василий Сталин…

6 мая промышленность доложила об устранении 20 замечаний, в т.ч. по приемистости двигателя у земли за счет нового механизма принудительного открытия заслонок карбюратора. Микулин занимался конструктивными дефектами АМ-35А, а технологическая служба завода N° 24 взялась за устранение грубых отступлений от директивной технологии, отменив некоторые упрощения конструкции и разрешения на замену материалов на менее дорогие и дефицитные. Дополнительные испытания показали, что надежность АМ-35А улучшилась.

Военные требовали установить на МиГ-3 бронестекло и усилить бронеспинку, но центровка не позволяла этого сделать. Более того, с полной заправкой устойчивость ухудшилась, и 28 апреля количество топлива в фюзеляжном баке было разрешено уменьшить до 180 кг. Взлетную массу доработанного МиГ-3 уменьшили на 90 кг. Испытания в мае 1941 г. показали, что улучшились взлетные качества машины, она стала устойчивее при наборе высоты. Характеристики затухания колебаний на нисходящих маневрах пришли в норму. По докладу испытателей, «…на скоростях средней и максимальной самолет устойчив (при отдаче ручки с увеличением скорости на 50-80 км самолет на третьем колебании возвращается в первоначальное положение)… на виражах самолет устойчив: перетягивание ручки не ведет к сваливанию в штопор. Петля и иммельман делаются значительно легче и устойчивее, чем на прежнем серийном самолете… Пикирование совершается устойчивее, что особенно сказывается при переходе с пикирования на боевой разворот, причем самолет не обнаруживает стремления к выходу на большие углы атаки». И общий вывод: «Уменьшение заднего бензобака дало заметное улучшение устойчивости и управляемости самолета».

Но причиной частых срывов в штопор была также недостаточная эффективность элеронов и чрезмерная чувствительность серийного самолета к отклонению руля высоты (РВ). Чтобы найти выход, решили провести специальные испытания на пяти доработанных МиГ-3. На этих машинах было изменено соотношение площадей стабилизатора и руля высоты (сделали 2 новых варианта горизонтального оперения, на одном изменена осевая компенсация элеронов, еще на одном – кинематика элеронов). Так как на больших углах атаки наблюдалось снижение усилий на ручке, то все пять машин оснастили контрбалансирами (пружина отжимала ручку управления вперед и исключала иллюзию необходимости «дотянуть» ее на себя). Испытания, в которых участвовали 12 летчиков завода № 1, ЛИИ и НИИ ВВС, продолжались с 30 мая по 2 июня. Они показали, что соотношение площадей стабилизатора и РВ должно быть 64/36% вместо имеющегося 53/47%, компенсация элеронов – 26% вместо 24%, а в канал руля высоты надо включить контрбалансир.

Для полного исключения опасности срыва в штопор ОКБ предложило ввести автоматические предкрылки «по типу самолета Ме-109Е». Однако и.о. начальника ЦАГИ профессор С.Н. Шишкин и зам. начальника ЛИИ профессор А.В. Чесалов дали отрицательное заключение по предложенному варианту, указав, что такой предкрылок «заметно улучшает обтекание концов крыла, но не является удовлетворительным ввиду недостаточной длины; этот предкрылок оставляет незащищенной большую часть элерона со стороны центроплана. Кроме того, кинематическая схема открывания предкрылка вбок неудачна, так как при открытом предкрылке образуется уступ, вызывающий интенсивный местный срыв потока. Необходимо увеличить длину предкрылка по размаху, в сторону центроплана так, чтобы он перекрыл элерон с запасом не менее 200 мм. Предкрылок следует сделать выдвигающимся вперед, по типу самолетов Як-3 (имеется в виду И-30. – Авт.), обеспечивающим перекрытие уступа и отсутствие срыва с него…».

Выпуск «МиГов» постоянно рос. На середину июня НКАП должен был поставлять в войска ежесуточно 48 самолетов всех типов, в том числе: 15 МиГ-3, 10 ЛаГГ-3 и 4 Як-1. Такая расстановка приоритетов отвечала пожеланиям заказчика. Предполагалось, что ход будущей воздушной войне зададут бомбардировщики, которые будут действовать с больших высот, и там МиГ-3 покажет свои лучшие качества. Испытания в НИИ ВВС немецких самолетов Не 111Н, Do 215 и Ju 88А показали, что МиГ-3 способен их настичь и атаковать на любой высоте не только при заблаговременном оповещении и перехвате на встречных курсах, но и взлетая уже по видимой с аэродрома цели, когда ему приходилось ее догонять.

А вот огневая мощь для борьбы с бомбардировщиками была явно недостаточной. Командование ВВС требовало усилить вооружение МиГ-3 и обеспечить применение в ночное время. 5 марта 1941 г. на Госиспытания был представлен МиГ-3 с двумя облегченными пулеметами УБ-12,7. Но испытаний он не выдержал, и Микояну было поручено продолжать работу по установке на истребитель пушек. Не соответствовало требованиям времени и оборудование МиГ-3. Несмотря на многочисленные решения, они выпускались без радиополукомпасов, многие вовсе не имели радио. В некоторых полках экипажи самовольно снимали радиостанции, мотивируя плохой слышимостью, хотя они их даже не-проверяли.

Завод № 1 наращивал темп производства. Так, если в марте 1941 г. сдали 481 машину, то в июне 1289, почти втрое перекрыв план. В основном «МиГи» поступали на вооружение истребительных авиаполков западных военных округов. Однако и некоторые авиачасти, дислоцированные на востоке СССР, тоже получили их. Например, в Забайкальском ВО переучивание на новую технику начал 34-й ИАП, базировавшийся в Чите.

Освоение самолета строевыми летчиками шло непросто. В «предвоенном поколении» МиГ-3 оказался самым строгим в пилотировании и самым ненадежным. Это тормозило освоение машины, которая была куда сложнее своих предшественников и в наземной эксплуатации. К тому же «наученные» недавними репрессиями многие строевые начальники перестраховывались, стараясь избежать лишних проблем. Так, в апреле 1941 г. первые «МиГи» поступили в 20-ю САД, но более месяца обучение летчиков дивизии на них не проводилось. Командир соединения Осипенко мотивировал это аварийностью, и только когда к нему направили летчика-испытателя НИИ ВВС П.М. Стефановского, начал переучивание своих пилотов.

Но и поспешность при освоении МиГ-3 ни к чему хорошему не вела. Например, в 31-м ИАП Прибалтийского ОВО на 22 июня 1941 г. из 52-х полученных МиГ-3 в ремонте находились 24 и большинство – из-за аварий и поломок. Особенно трудно давался МиГ-3 тем, кто ранее летал только на идеально устойчивом И-153.

Промышленность оперативно реагировала на замечания военных. Буквально каждый день какие-то доработки внедрялись в серию без снижения темпов выпуска. Но такие изменения, как установка предкрылка и вооружения в крыле, изменение площадей стабилизатора и руля высоты, требовали большого времени на переделку оснастки и других технологических приспособлений. А времени уже не оставалось – близился роковой рассвет 22 июня 1941 года…

Летом 1941 г. в приграничных округах новых боевых самолетов было немногим более 20%. Самым массовым из них стал истребитель Микояна и Гуревича, что видно из приведенной таблицы.

* Опубликованные ранее со ссылкой на различные архивные документы цифры рознятся. Изучив их и проанализировав, автор приводит количество самолетов, которое считает наиболее достоверным.

Как встретили войну советские истребители, можно рассмотреть на примере 55-го ИАП Одесского ВО. Накануне войны его базовый аэродром находился в Бельцах у р. Прут, по которой проходила граница с Румынией. Второй аэродром, Маяки, располагался восточнее, а у самой границы в районе Унген была оборудована полевая площадка. Туда в середине июня перебазировали звено В.А. Фигичева для перехвата немецких разведчиков, которые вели себя все более нагло, а 17 июня и вовсе открыли по «МиГам» огонь. На рассвете 22-го над аэродромом Маяки появился одиночный разведчик Hs 126, навстречу было поднято звено Миронова, который и открыл боевой счет полка. Возможно, именно из-за этого противник первый раз ударил по Маякам только к одиннадцати. На перехват прикрываемых «Мессершмиттами» Ju 88А взлетели четыре МиГ-3: звено и адъютант 1 -й эскадрильи Овчинников. Склонный к педантичному следованию инструкциям, он отличался плавным и размеренным выполнением фигур пилотажа, пара Bf 109 разомкнулась и зажала его в клещи, тот по привычке встал в вираж и погиб. «Юнкерсы» прорвались к аэродрому. Хотя самолеты уже были рассредоточены и замаскированы, однако белые бочки бензохранилища выдавали аэродром. На земле погибли двое техников и несколько солдат. Вскоре появилась новая волна Ju 88, и опять под прикрытием «мессеров». Советским истребителям пришлось взлетать без дозаправки – бензин сгорел. Летчик Суров прямо над аэродромом завалил «Юнкере», но горючее в баках закончилось, и МиГ-3 с остановившимся мотором был сбит.

Летом 1941 г. на аэродромах было брошено немало неисправных МиГ-3

Немцы осматривают совершивший вынужденную посадку МиГ-3. Часть звезды на полотне руля направления вырезана ножом

Истребитель МиГ-1, ставший немецким трофеем

Запуск вручную двигателя МиГ-3

Тем временем в Маяки подвезли бензин. Командир полка В.П. Иванов поставил перед заместителем командира 1-й эскадрильи А.И. Покрышкиным неожиданное задание: вместо прикрытия войск, которых нещадно бомбил противник, лететь звеном на разведку румынских аэродромов Яссы и Романы. первый оказался пуст, зато на втором находилось до 200 самолетов. Появление «МиГов» было встречено сильнейшим огнем зениток, но все три самолета благополучно вернулись. Докладывая, Покрышкин был уверен, что Иванов пошлет на Романы весь полк, но комполка принялся звонить Осипенко, а тот об этом и слышать не хотел…

На следующий день пара Покрышкин-Семенов вылетела на разведку переправ через Прут. На маршруте они увидели пятерку Bf 109, уклониться от боя не удалось и оставалось только развернуться в лобовую. Первое столкновение закончилось безрезультатно. Понимая бесперспективность боя на горизонталях, Покрышкин использовал-запас скорости, энергично ушел вверх, резко развернулся вправо и увидел ожидаемую картину: противник внизу заканчивал более удобный для большинства летчиков левый вираж, явно потеряв его из виду. Но Семенов за ведущим не пошел, да к тому же мотор его самолета выбрасывал белые хлопья дыма. Медлить было нельзя, и атакой сверху Покрышкин сбил одного немца. Засмотревшись на падающий вражеский самолет, он сам превратился в мишень, и лишь по счастливой случайности «МиГ» отделался только повреждениями. На аэродроме выяснилась причина дымления мотора у Семенова – дав форсаж, он забыл перевести винт на малый шаг и едва не «спалил» двигатель.

С первых дней войны бои развернулись на малых высотах, где работали фронтовые бомбардировщики, и пилоты МиГ-3 оказались в невыгодном положении. Не имея запаса скорости, МиГ-3 значительно уступал новым немецким истребителям в скороподъемности. Но все же и в таких условиях можно было найти правильные тактические приемы и получить шанс на победу.

Значительные силы истребительной авиации продолжали отвлекать на ведение разведки и удары по наземным целям. 25 июня в 55-й ИАП из дивизии наконец-то поступил приказ ударить по аэродрому Романы. Причем Осипенко требовал длительно блокировать его, штурмуя тройками по графику через равные промежутки времени, что вызвало у всех недоумение. Иванов попытался переубедить комдива, но тот не стал менять приказ. Только чудом обошлось без потерь, но нанести врагу существенный урон не удалось, и вечером очередная девятка Ju 88 из Роман пошла к Котовску. Когда она появилась на прямой видимости с аэродрома Маяки, наперерез взлетели 10 «МиГов». Воспользовавшись отсутствием эскорта, мл. л-т Н. Яковлев настиг ведущего и открыл по нему огонь. «Юнкере» загорелся, но Яковлев все не отворачивал и через секунду столкнулся с ним. Потом его тело нашли в упавшем самолете – пуля попала в голову. Будь на МиГ-3 бронестекло, и Яковлев остался бы жив. По статистике на середину 1942 г., 44,2% ранений пилотов МиГ-3 приходилось именно на незащищенную голову, тогда как на «Яках» с бронестеклом чаще поражались ноги (50,7%), что реже вело к гибели.

Немецкий солдат изучает вооружение трофейного МиГ-3. Видны пулеметы ШКАС и БС

Этот трофейный МиГ-3 использовался румынами для «натаскивания» своих летчиков. Аэродром Брасов, зима 1941-42 гг.

МиГ-3, вооруженный реактивными снарядами РС-82, готов к очередному вылету на штурмовку

Когда 26 июня враг форсировал Прут, 55-й полк бросили на штурмовку переправ и колонн на шоссе Унгены-Кишинев. Их прикрывало большое количество зениток, активно работали истребители противника. Для обеспечения внезапности атак 9 самолетов 1-й эскадрильи перелетели на полевую площадку Сынжерея у самой линии фронта. Осипенко требовал охватить как можно больший район и действовать тройками, но начальство было далеко, и возглавлявший группу Покрышкин решил не распылять силы. Это позволило действовать без потерь и компенсировать слабость вооружения истребителя численностью группы. Но вскоре на многих самолетах возникла необходимость замены свечей и прокладок в моторах, поэтому уже 28 июня пришлось возвращаться в Маяки.

Выполнив по пути штурмовку, Покрышкин заметил летящий выше Hs 126. Он атаковал вражеский разведчик снизу, тот заштопорил, но дыма видно не было. Покрышкин преследовал «Хеншель» и увидел, как у земли тот вышел в горизонтальный полет. Он атаковал повторно и на этот раз удачно, но сам попал под огонь зенитки. «МиГ» сохранил управляемость, и тут в поле зрения оказался второй «костыль». Преследуя его, Покрышкин получил очередь из турельного пулемета по кабине. Пуля попала в пряжку привязного ремня и срикошетировала, снесла ролик сдвижной части фонаря кабины, которую сорвало. На какие-то мгновения пилот утратил контроль над машиной, а когда увидел стремительно приближавшуюся землю, то резко взял ручку управления на себя, рискуя свалиться в штопор.

Эта особенность МиГ-3 оставалась серьезной проблемой, как и отсутствие радионавигационного оборудования. Вот пример из жизни того же 55-го ИАП. Утром 29 июня комполка Иванов лично повел шесть МиГ-3 на штурмовку к дороге Унгены – Бельцы. Набрав высоту, они увидели одиночный Hs 126. Иванов быстро сбил его, но неожиданно один из ведомых Семенов тоже решил атаковать ту же цель. «Хеншель» резко терял скорость, чтобы избежать столкновения, Семенов резко перешел в набор высоты, сорвался в штопор и упал. «МиГов» осталось пять, а на подходе к цели Покрышкин заметил восьмерку Bf 109. Чтобы предупредить товарищей (радио-то нет!), он выскочил вперед, а ведомые отстали. Оказавшись сзади противника и на одной высоте, Покрышкин сразу попытался довернуть для атаки, но самолет завибрировал – еще немного, и штопор. Пришлось «растягивать» маневр, а противник спокойно замкнул кривую. Дав мотору полный газ, Покрышкин смог уйти вверх, чего немцы не ожидали. Противник остался ниже и за это поплатился: на пикировании от МиГ-3 «мессер» уйти не мог. Тем временем остальные вели бой на виражах, был поврежден и сел «на брюхо» в Сынжерее Овсянников – рядом со скапотировавшим ранее МиГ-3 летчика Селиверстова. Во время другого вылета пятерка истребителей попала в сложные метеоусловия и распалась. Пара Покрышкина нашла железнодорожную ветку и по ней дошла до Котовска, а Фигичев, считая, что знает лучший маршрут, увел еще двоих за собой и «нашелся» только через полдня на аэродроме другой части. Вот когда пригодился бы радиополукомпас!

Фронт отступал, авиация несла тяжелейшие потери. В этом сыграло свою роль и то, что многие советские пилоты не успели научиться воевать на новых истребителях. Летчик-испытатель С.П. Супрун весной-летом 1941 г. постоянно ездил по строевым полкам, помогая переучиваться на МиГ-3. А как только началась война, он обратился к Сталину с предложением сформировать истребительный полк особого назначения, который мог бы не только вступать в бой на решающих участках фронта, но и передавать свой опыт рядовым полкам. Председатель ГКО приказал командованию НИИ ВВС направить на фронт шесть таких полков, из них два на МиГ-3, которые комплектовались подкрыльевыми пулеметами и радиостанциями. На это было отпущено всего трое суток, потому 401-й ИАП, командиром которого стал м-р Супрун, вылетел на Западный фронт 30 июня только двумя эскадрильями. В тот же день новая авиачасть прибыла на аэродром Зубово у белорусского городка Борисов. Когда в небе появился самолет-разведчик, Супрун без промедления взлетел и сбил его.

1 июля комполка сделал три вылета: один на разведку в паре и два на сопровождение бомбардировщиков группой. Днем 15 «МиГов» прикрывали три девятки СБ. Супрун ушел далеко вперед, попал под атаку шести Bf 109, с которыми вступил в бой на вертикалях. На выручку командиру поспешили другие летчики, которых повел комэск Хомяков. Немцы заметили большую группу истребителей и отступили. После посадки Хомяков подошел к Супруну и посоветовал «больше не отрываться от своих». По опыту боев в Испании, он считал, что немцы всегда атакуют одиночные самолеты, даже отказываясь от основной задачи. Однако упрямый Супрун только улыбнулся в ответ. В это время поступило сообщение, что у Борисова Ju 87 бомбят войска. Подняли пять МиГ-3, которые застали отход пикировщиков от цели. Хомяков сбил замыкающего, затем коллективными усилиями удалось «завалить» следующий Ju 87. Но когда «МиГи» стали доворачивать на третий бомбардировщик, их атаковали пятнадцать Bf 109. Бой шел на невыгодной высоте – 1500 м, скорость и маневренность «МиГов» снижали подвесные БК-12,7. Тем не менее, держась плотной группой, советские истребители отбили все атаки и без потерь ушли. Этот бой показал преимущество групповой тактики и необходимость взаимной поддержки в условиях численного превосходства противника.

Примечания.

1. ТТХ самолета МиГ-3 даны в 3-точечном варианте вооружения.

2. ТТХ самолета Bf I09E-3 даны без вооружения, как самолет испытывался в НИИ ВВС.

3. Вооружение самолета Bf 109Е-3 – 2 крыльевые пушки MG FF(20 мм) и 2 синхронных пулемета MG 17(7,92 мм).

Вверху – летчики 124-го ИАП возле одного из «МиГов» своего полка. Слева направо: мл. л-ты П.А. Белый, Д.В. Кокорев (один из первых совер шил таран в годы той войны), М. П. Барсов, ст. л-т А.Г. Пронин, мл. л-ты А.А. Король, А.П. Васильев.

Истребители МиГ-3 из 7-го ИАП ВВС Черноморского флота. Геленджик, осень 19411

Вечером полк вылетел на сопровождение двух девяток СБ в район Борисова. На пути к цели произошла встреча с группой самолетов противника, которых опознали как Do 215 (скорее всего это были Do 17Z, имевшие сходный силуэт). Хомяков с ближней дистанции атаковал отставший от строя бомбардировщик и без труда сбил его, но дальнейшее преследование прекратил, чтобы не оставить СБ без прикрытия. В тот же день полк сбил и первые четыре Bf 109, которых перехватили над линией фронта по вызову постов ВНОС. На аэродром не вернулся к-н Ю. Кругликов. Противник явно не ожидал появления таких «зубров» и того, что теперь советские истребители действовали намного более активно и большими силами. На задания отправлялись эскадрильями, а то и всем полком, к которому уже подтянулась из Москвы 3-я АЭ. Благодаря этому в следующие два дня 401-й ИАП без потерь сбил еще 8 немецких самолетов.

4 июля полк в очередной раз получил задачу сопровождать бомбардировщики. Следуя своей, выработанной еще в Китае тактике, Супрун поднял в воздух максимальное число самолетов, сам ушел вперед, чтобы первым обнаружить противника, а затем руководить боем, заняв позицию в стороне. В тот день бомбардировщики отработали без помех и повернули домой. На обратном пути истребители обнаружили одиночный FW200, и Хомяков пошел в атаку. Сбить четырехмоторный самолет оказалось очень не просто, однако не желавший упускать редкую добычу летчик еще дважды атаковал его. Наконец-то «Кондор» задымил, но в тот же момент «МиГ» получил сильный удар, и кабина заполнилась дымом (на земле потом нашли две дырки от 13,2-мм пуль). Самолет свалился в штопор, выйти из которого удалось у самых верхушек леса. Хомяков попытался вернуться в строй, но из-за густой облачности группа распалась, и каждый добирался к аэродрому самостоятельно. Пришли почти все, не было только Супруна и ст. л-та Остапова. Последний вернулся через два дня и доложил, что тоже атаковал FW 200, но был сбит. Машину командира полка он не видел, падения немца не наблюдал. Хотя обстоятельства гибели Супруна тогда так и не выяснили, 22 июля 1941 г. ему было присвоено второе звание Героя Советского Союза (посмертно). Его «МиГ» нашли только в 1960 г., и тогда подтвердилось, что он погиб в бою.

Командиром 401-го ИАП был назначен Герой Советского Союза К.К. Коккинаки (как и Супрун, участник боев в Китае). В конце сентября летчиков-испытателей отозвали обратно в НИИ ВВС для продолжения их основной работы. За три месяца полк сбил 54 самолета. Наилучших результатов добились Л. Кувшинов, В. Голофастов и Е. Ульяхин – в будущем знаменитые испытатели реактивных машин.

Второй полк особого назначения, 402-й ИАП м-ра П.М. Стефановского, с 1 июля воевал на Северо-западном фронте с аэродрома Идрица. Противник, захвативший господство в воздухе, чувствовал себя вольготно. Первый боевой вылет полк выполнил 2 июля на перехват тридцати Bf 109, которые штурмовали советские войска. Полет предстоял на предельный радиус действия, а потому собирать группу над своим аэродромом возможности не было, и без того на бой оставалось не больше пяти минут. «Мессеров» они уже не застали, но те же позиции бомбили пять Ju 88, рядом кружил Hs 126. Враг не ждал появления истребителей, и внезапной атакой м-р К.А. Груздев открыл боевой счет полка, сбив «Юнкере». Еще по одному Ju 88 уничтожили к-н Баулин и ст. л-т Чуносов. М-р Плетюхин и его ведомый ст. л-т Шадрин атаковали «Хеншель». Сходу добиться успеха не удалось, более того, очередь немецкого стрелка прошила радиаторы самолета Шадрина, которому пришлось совершить вынужденную посадку на занятой врагом территории. Он сжег «МиГ» и смог выйти к своим. А «Хеншель» добили другие.

Заправка топливом МиГ-3 из 7-го ИАП ВВС Ленинградского фронта. Лето 1941 г.

Ремонт МиГ-3 на 1-й рембазе. Ленинград, зима 1941 г. Полевой ремонт МиГ-3 из 11-го ИАП после посадки на фюзеляж 12 июня 1943 г.

Да, ошибки совершали и опытные летчики, но в целом полки испытателей НИИ ВВС вполне оправдали свое особое назначение. Так, 3 июля 402-й ИАП был поднят на перехват Do 215, которые под прикрытием «мессеров» атаковали составы на железной дороге. В бою удалось сбить пять Do 215 (вероятно, на самом деле это тоже были Do 17Z) и один Bf 109. Появление такого полка сразу меняло расстановку сил на всем участке фронта, но не меньшее значение имело и то, что летчики-испытатели передавали свой боевой опыт строевикам. И еще: своими действиями они доказывали, что на «МиГах» можно сбивать «Мессершмитты».

Но пока противник стремительно наступал, и даже элиту истребительной авиации приходилось посылать на штурмовку. Такой приказ штаб 402-го ИАП впервые получил 4 июля. Стефановский собрался лично вести своих летчиков в бой, но при опробовании на его самолете пулемета БС тот заклинил, что вынудило остаться на земле. Не полетел на штурмовку и л-т Г.Я. Бахчиванджи, получивший задание прикрывать аэродром. Когда появился одиночный «Дорнье», Бахчиванджи взлетел и сбил его, а на выходе из атаки заметил второй бомбардировщик. Еще одна атака – и горящий вражеский самолет несется к земле. При заходе на посадку у «МиГа» остановился двигатель! Но на то в кабине и испытатель: Бахчиванджи удержал просевшую машину и мастерски «притер» ее на три точки. Как только его истребитель откатили с полосы, появился еще один Do 215. Техники едва успели установить новый БС на самолет Стефановского, тот впрыгнул в кабину и, не опробовав оружие, взлетел. Поднявшись на 1000 м выше бомбардировщика, он атаковал его сверху на пересекающемся курсе и сразу поразил верхнего стрелка. Второй заход он также выполнил с пикирования, обстреляв правую плоскость и мотор, но, увлекшись, едва не столкнулся с целью. Правый мотор «Дорнье» задымил, однако самолет продолжал полет. Стефановский дал очередь по рулям, но тут пулеметы замолчали. Тогда опытный летчик зашел сверху и стал прижимать бомбардировщик. Нервы у немца сдали, и он столкнулся с землей у озера Себежского, что подтвердила пехота.

Полкам особого назначения ставились и специальные задачи, например, прикрытие войск и коммуникаций от ночных авианалетов. Первым на МиГ-3 ночью начал воевать летчик 402-го ИАП А.Г. Прошаков. Он же стал лидером в другом деле, первым уничтожив аэростат наблюдения и корректировки артогня. Противник их широко использовал летом 1941 г., причем сбивать такие цели оказалось неожиданно сложно. Обычно аэростаты прикрывали зенитки, а часто и истребители, да и стрелять по «висячей» мишени никого не учили, даже приемов таких не разрабатывали.

Трудным противником для МиГ-3 считался и двухмоторный истребитель Bf 110, обладавший мощным вооружением и хорошей живучестью. 7 июля 1941 г. летчик 402-го ИАП мл. л-т Чуносов в групповом бою в районе Невеля все же сбил двухмоторный «мессер», но и его самолет получил серьезные повреждения. М-р Груздев, назначенный командиром 402-го ИАП после перевода Стефановского на командную должность в ПВО Москвы, создал свой прием борьбы с этими самолетами. Он заходил сзади и снизу, восходящей спиралью резко проскакивал вперед, не давая врагу целиться. Так он «затягивал» Bf 110 на высоту 5000-6000 м, где тяжелый самолет терял скорость и маневренность, а затем его атаковал из любого выгодного положения с минимальной дистанции.

Многие полки, получившие МиГ-3, уже в первые недели войны утратили их. Например, 7-й ИАП Ленинградского фронта к началу войны имел 60 «МиГов», но в беспрерывных вылетах на штурмовку всех их потерял, а те летчики, что уцелели, вернулись к старым И-153. На 4 июля ВВС Северо-западного фронта располагали 146 исправными самолетами, в том числе 14 МиГ-3, а по состоянию на 8 июля на Западном фронте осталось около 390 самолетов, включая 23 «МиГа».

Вооруженные РС-82 истребители МиГ-3 из 6-го ИАК ПВО патрулируют над Москвой

«МиГи» с подвешенными РС-82 взлетают на штурмовку войск противника. Калининский фронт, начало 1942 г.

В последнюю мирную пятницу 20 июня 1941 г. вышел приказ о формировании на базе управления 24-й ИАД ПВО Москвы 6-го истребительного авиакорпуса ПВО. Под начало п-ка И.Д. Климова было передано 11 авиаполков, в которых насчитывалось 389 самолетов, в том числе 175 МиГ-3. Процент новых машин в этом соединении был выше, чем в общевойсковых округах. К середине июля количество полков в 6-м ИАК довели до тридцати, а число самолетов превысило 780. Для улучшения управляемости в середине июля 1941 г. приказом Сталина Московский район ПВО был разбит на 4 сектора. Западный, самый ответственный, возглавил п-к Стефановский. Под его начало попали 11 полков, из них два на МиГ-3: на аэродроме Внуково базировался 34-й ИАП м-ра Л.Г. Рыбкина, а в Тушино располагался 233-й ИАП м-ра К.М. Кузьменко. В августе МиГ-3 начал получать и 120-й ИАП м-ра А.С. Писанко, находившийся в Алферово.

В ночь на 22 июля 1941 г. 250 немецких бомбардировщиков четырьмя колоннами с интервалами 30-40 минут впервые пытались бомбить Москву. Вражеским летчикам сообщили, что ПВО города слабая и не имеет современного вооружения. Однако действительность оказалась совершенно иной: 12 самолетов сбили истребители, еще 10 – зенитчики (уровень потерь был такой же, как у английской авиации в налетах на Берлин). Строй всех групп был нарушен, и к своим целям смогли прорваться лишь одиночные бомбардировщики. Последующие налеты закончились аналогично.

19 июня 1941 г. для обороны Ленинграда на базе 3-й ИАД ПВО был сформирован 7-й ИАК ПВО п-ка С.П. Данилова. В его состав вошел 19-й ИАП, две эскадрильи которого получили МиГ-3, а одна – ЛаГГ-3. На Ленинград противник бросил новейшие бомбардировщики, именно здесь впервые на Восточном фронте были применены Не 111Н 16 с усиленным вооружением и скоростные тяжелые Не 177А, но даже они не смогли пробить оборону Северной столицы. Но и советская авиация понесла тяжелейшие потери. Непрерывно участвуя в боях над линией фронта и отражая налеты на город, 19-й ИАП к 30 сентября выполнил 3145 боевых вылетов и в 415 воздушных боях сбил 63 самолета противника, потеряв 57 машин.

При отражении ночных налетов особенно заметной стала слабость пулеметного вооружения МиГ-3, заставлявшая летчиков использовать свое последнее оружие – таран. Именно так поступил л-т П.В. Еремеев. Расстреляв весь боекомплект, он буквально «срубил» Ju 88 в ночь на 29 июля 1941 г. Видя неэффективность ночных ударов по Москве, командование люфтваффе пыталось бомбить с больших высот днем. Хотя МиГ-3 как раз и проектировался для перехвата таких целей, слабость вооружения не раз подводила и здесь, толкая пилотов на последний бросок. Первым таранил шедший на большой высоте на Москву Do 217Е летчик 120-го ИАП А.Н. Катрич именно на МиГ-3. Хотя его самолет был сильно поврежден, он сумел сесть.

Самолеты МиГ-3 участвовали в обороне Киева, Одессы, Севастополя, Харькова… Например, отступивший из Молдавии 146-й ИАП вошел в состав Юго-западного фронта и вел бои над Киевом. 11 сентября 22 уцелевших «МиГа» полка перелетели на аэродром Сокольники харьковского авиазавода и вплоть до падения города защищали его.

Летчики 8-го ИАП ВВС Черноморского флота свои «МиГи» фактически стали осваивать уже в ходе войны. Тяжелейший бой они выдержали 12 ноября 1941 г. На рассвете «Юнкерсы» нанесли смертельный удар стоявшему в Севастопольской бухте крейсеру «Червона Украина», повредили эсминцы «Совершенный» и «Беспощадный». В 16.00 над Севастополем появились 36 бомбардировщиков Ju 88А и Не 111Н, но на этот раз они встретили серьезный отпор: зенитчики сбили один самолет, а летчики «МиГов» – еще три. Один из них таранил мл. л-т Ю. Иванов, причем он смог совершить нормальную посадку. 16 ноября он снова пошел на таран, который стал для него роковым.

Хотя люфтваффе захватили превосходство в воздухе, порою и ВВС РККА успешно выполняли самые сложные задачи. Как правило, этого удавалось добиться, используя эффективную тактику и организовав взаимодействие различных родов авиации. Примером тому служат удары на Западном фронте по танкам 7-й дивизии генерала фон Функа. На цель первыми выходили Пе-2 из 140-го БАП и обозначали ее разрывами бомб. Ориентируясь по ним, Ил-2 из 61-го и 215-го ШАП атаковали с ходу, а их работу обеспечивали «МиГи» и «ЛаГГи» 129-го ИАП. «Мессеры» ни разу не прорвались к штурмовикам, и те, выполнив всего 82 самолето-вылета, остановили немецкое наступление. Командующий ВВС Западного фронта п-к Науменко в телеграмме командиру 47-й САД Толстикову писал: «Исключительно доволен удачными действиями штурмовиков и истребителей. Благодаря сокрушительного удара 1* , нанесенного вами 21 и 22.08.41 г., контратака танковой дивизии противника отбита… Объявляю благодарность всему личному составу полков дивизии».

1* Так в документе.

МиГ-3 из 72-го САП ВВС Северного флота – будущего 2-го гвардейского Краснознаменного ИАП им. Б.Ф. Сафонова

Летчики 2-й эскадрильи 124-го ИАП возле МиГ-3. Аэродром Левашово, Ленинградский фронт, ноябрь 1941 г.

«МиГи» из 7-го ИАК ПВО над Ленинградом. Под крыльями – Петропавловская крепость

7 октября 1941 г. два полка МиГ-3, по одному полку Ил-2 и Пе-2 резерва Ставки нанесли сосредоточенный удар по противнику в полосе Западного фронта. Для МиГ-3 та операция стала одной из первых, где применялись PC. А 28 ноября летчики 519-го ИАП совместно с 312-м ШАП впервые пустили в дело новые варианты реактивных снарядов. Осколочно-фугасный РОФС-132 убивал все живое в радиусе 8-10 м, а бронебойные РБС-82 и РВС-132 прошивали танковую броню толщиной 50 и 75 мм, но пока их поставлялись мало.

Во время штурмовок МиГ-3 несли огромные потери. Например, сформированный из инструкторов Ейской школы летчиков 62-й ИАП ВВС ЧФ за три недели обороны Перекопского перешейка в сентябре-октябре 1941 г. потерял все свои МиГ-3, ЛаГГ-3 и Пе-2 и почти всех пилотов, и основные потери он понес от зениток. Истребители с подвеской двух ФАБ-100 и шести РС-82 теряли 50-75 км/ч скорости, без прикрытия и подавления ПВО они могли выполнять лишь внезапные атаки с одного захода, но командование требовало непрерывно «утюжить» вражеские позиции. Не удивительно, что количество самолетов быстро таяло, а промышленность хоть и делала все, чтобы восполнить тяжелейшие потери, но никак не поспевала за «аппетитом» войны.

Доработки конструкции МиГ-3 неизбежно вели к увеличению массы, а то и к ухудшению местной аэродинамики. Применение с началом войны более дешевых материалов, уход на фронт квалифицированных рабочих также пагубно отразились на качестве выпускаемых самолетов и соответственно на их летных характеристиках. В то же время промышленность Германии уже во всю поставляла люфтваффе истребитель Bf 109F, данные которого возросли по сравнению с изученным в СССР до войны Bf 109Е. Тем не менее, задача улучшения ЛТХ «МиГа» поначалу приоритетной не считалась – от авиапрома требовали лишь увеличения количества выпускаемой техники. Приказом НКАП № 648с от 9.07.41 г. выпуск МиГ-3 поручили еще и строящемуся заводу № 122 в Куйбышеве (ныне Самара). На новом месте планировали внедрить многочисленные доработки по результатам испытаний самолета и разбора рекламаций строевых частей.

Критическим вопросом оставалась продольная устойчивость. Приказ НКАП № 561 от 24.06.1941 г. обязывал завод № 1 с 10 июля выпускать МиГ-3 только с автоматическими предкрылками и обеспечить постепенную замену крыльев на строевых самолетах. Задел старых консолей заказчик разрешил использовать до 25 июля с последующей заменой.

На МиГ-3 со старыми моторами АМ-35А с редукцией 0,902 случалась «раскрутка» винтов. Для устранения этого явления установили доработанные воздушные винты АВ-5Л-123 или ВИШ-105П, которыми было рекомендовано комплектовать серийные самолеты, причем последний давал выигрыш в весе, а также быстроте установки.

Весной 1941 г. МиГ-3 перестали комплектовать подкрыльевыми пулеметами БК-12,7 – их не хватало для бомбардировщиков. И это тогда как недостаточную вооруженность истребителя признавали и заказчик, и НКАП. 13 июля 1941 г. Шахурин обратился лично к Сталину: «Направляю заключение о результатах предварительных летных испытаний самолета Миг-3 с предкрылками и пятью огневыми точками. Выводы, сделанные зам. наркома Авиапрома Яковлевым, директором завода № 1 Третьяковым и гл. конструктором завода № 1 Микояном, считаю правильными и установку 2-х крыльевых пулеметов Березина на самолетах Миг-3 с предкрылками считаю целесообразным. Испытания самолета с 5-ю точками и предкрылками на потерю скорости, срыв в штопор и определение максимальной скорости будут проведены в течение 3-х дней – к 15 июля с. г.».

В июле летчики Гурский и Доброскоков испытали МиГ-3 с предкрылками со стандартным 5-точечным вооружением и экспериментальным, состоявшим из трех синхронных пулеметов БС. Замнаркома авиапромышленности Яковлев, директор завода №1 Третьяков и главный конструктор Микоян докладывали: «По сравнению с серийным 3-х точечным самолетом Миг-3 – разбег несколько удлинился, скороподъемность немного уменьшилась, вираж и перекладывание из одного виража в другой – тяжелее; пикирование устойчивое, посадка нормальная. Самолет значительно лучше ранее выпускаемого 5-ти точечного самолета Миг-3, но из-за разницы в весе в 140 кг несколько тяжелее в пилотировании выпускаемого в настоящее время 3-х точечного. Оба летчика считают, что увеличение огневой мощи искупает указанные выше недостатки. Выводы… На основании данных предварительного облета можно считать установленным, что самолет Миг-3 с предкрылками и 5-ю огневыми точками, несмотря на увеличение веса, по сравнению с 3-х точечным серийным и связанное с этим некоторое ухудшение пилотажных свойств, может быть запущен в серийное производство…». Но это сделано не было, и как компромисс часть серийных МиГ-3 начали сдавать с вооружением из двух синхронных пулеметов Березина.

Отступая, ВВС РККА теряли один аэродром за другим. Истребители часто базировались далеко от линии фронта, а если находилась площадка в нужном месте, она оказывалась слишком маленькой. Первая проблема решилась просто: на самолеты вновь начали ставить оборудование для подвесных баков. А вот улучшить ВПХ оказалось сложнее. Уменьшение редукции мотора увеличило скорость, но разбег на форсаже и с отклоненными на 10° щитками вырос с 320 м до 390 м, а взлетная дистанция (до высоты 25 м) – с 980 м до 1200 м. ЦАГИ в августе 1941 г. предложил совместить на МиГ-3 концевые предкрылки с закрылками Фаулера или же отклонять обычный щиток на больший угол, а для исключения срыва погранслоя установить предкрылок по всему размаху. Рассматривались и другие решения по улучшению ВПХ, в том числе и экзотические сбрасываемые «взлетные» законцовки, увеличивавшие размах крыла. Однако до практического воплощения этих вариантов дело не дошло. Заказчик наконец-то обратил внимание на появление у противника нового Bf 109F и стал требовать восстановить летные качества серийных «МиГов». Прежде всего, следовало усилить вооружение и улучшить характеристики на малых высотах – высотные качества на Восточном фронте оказались не нужными.

Летчик П.И. Тарасов с товарищами у своего МиГ-3 после боя с девятью немецкими самолетами. 1943 г.

Ст. л-т Н.П. Хромов, сбивший в районе Ленинграда Bf 109F из I/JG 54. Начало 1942 г.

Оборудованный бомбодержателями МиГ-3 перед взлетом по тревоге

1 августа 1941 г. на испытания поступил МиГ-3 № 3539, оснащенный мотором АМ-38 с воздушным винтом АВ-5Л110А. При той же массе, что и АМ-35А он имел боевую мощность 1500 л.с. у земли и столько же на высоте 1650 м. Летчики Степанчонок, Станкевич, Кочетков, Кубышкин, Попельник, Шиянов и Юмашев сделали на нем 26 полетов общей продолжительностью 11 ч 15 мин. В жару мотор постоянно перегревался, но скорость и скороподъемность на малых высотах улучшились. 12 августа акт по испытаниям был утвержден, и завод № 1 начал ставить такие двигатели на серийные «МиГи». Эти самолеты получили усиленное вооружение – две синхронные пушки ШВАК-20 (СП-20), для размещения которых в капоте сделали выштамповки. Большинство их поставили в 6-й ИАК ПВО.

Но еще в июле вышло решение о выпуске на заводе № 1 штурмовиков Ил-2 вместо МиГ-3, выпуск которых предстояло полностью перенести в Куйбышев. В Москве производство «МиГов», в основном оснащенных двигателями АМ-35А, постепенно сворачивали. В сентябре предстояло сдать 420 истребителей, в октябре – 250, в ноябре – 150 и в декабре 100.

На Волге первые полсотни микояновских истребителей следовало сдать в IV квартале 1941 г., а в 1942 г. уже построить 1750 экземпляров.

В октябре на площадку 122-го завода было решено эвакуировать завод № 1 и ряд других предприятий НКАП. В конце концов все они влились в состав 1 -го завода. Организовать производство на новом месте удалось быстро, однако развернуть там широкомасштабный выпуск МиГ-3 было не суждено. Война требовала все большего количества штурмовиков, и 26 ноября 1941 г. Шахурин издал приказ № 1152сс: «В целях обеспечения быстрейшего освоения и максимального выпуска самолетов Ил-2 на заводе 1 приказываю: 1. Директору завода 1 Третьякову немедленно прекратить задел по самолету МиГ-3 по всем цехам, выпустив самолеты МиГ-3 только имеющиеся в сборочном цехе.

2. Директору завода 1 принять все меры к быстрейшему максимальному выпуску самолетов Ил-2. Станочный парк всех цехов направить немедленно на изготовление деталей самолета Ил-2».

Но производство МиГ-3 продолжалось и далее, пока 23 декабря не поступила правительственная телеграмма: «Вы подвели нашу страну и нашу Красную Армию. Вы не изволите до сих пор выпускать ИЛ-2. Самолеты ИЛ-2 нужны нашей Красной Армии теперь как воздух, как хлеб.

Шенкман 2* дает по одному ИЛ-2 в день, а Третьяков дает МИГ-3 по одному, по две штуки. Это насмешка над страной, над Красной Армией. Нам нужны не МИГа ИЛ-2.

Если 18 завод думает отбрехнуться от страны, давая по одному ИЛ-2 в день, то жестоко ошибается и понесет за это кару. Прошу Вас не выводить правительство из терпения и требую, чтобы выпускали побольше ИЛов. Предупреждаю последний раз.

№ И 153 Сталин»

Последние 12 серийных МиГ-3 завод № 1 сдал в январе 1942 г. а всего выпустил 3102 истребителя этого типа. Микоян добился выхода постановления ГКО, а 16 марта 1942 г. и приказа НКАП оС организации в Москве нового завода N9 155. Туда перевели ремонт «МиГов», ранее выполняемый на заводе № 30. Там же ис вывезенных из Куйбышева агрегатов собрали 75 МиГ-3, последний из которых покинул предприятие в апреле 1942 г.

2* Шенкман -директор завода № 18, выпускавшего Ил-2, который также был эвакуирован в Куйбышев.

МиГ-3 из 122-го ИАП, пилотируемый летником В. Рыбалко, во время вылета на прикрытие войск. На заднем плане – Як-1 из другого полка. Ржевско-Сычевская операция, август 1942 г.

При снятых панелях правого борта передней части фюзеляжа открывался доступ к различным агрегатам, в т.ч. переднему баку, патронному ящику и аккумулятору 12А-5 (контейнер справа внизу). Справа – контейнер с крупнокалиберным пулеметом БК-12,7 под крылом МиГ-3

Личный состав 7-го ИАП ВВС Черноморского флота после построения. Аэродром Геленджик, 1943 г.

На 1 января 1942 г. в ВВС РККА числился 2401 истребитель новых типов, из них 686 МиГ-3. Больше было только «ЛаГГов» – 746 штук. «МиГи» появились и на тех фронтах, куда к началу войны поставить их не успели. Например, сформированный в сентябре 1941 г. в Кандалакше (район Мурманска) 609-й ИАП м-ра Гальченко получил смесь из И-153, ЛаГГ-3 и МиГ-3. Истребителями Микояна были вооружены многие полки, составлявшие элиту советской авиации. Так, весной 1942 г. на Калининском фронте действовал 1-й Гвардейский Красногвардейский орденов Ленина и Красного Знамени ИАП, вооруженный МиГ-3 и «Харрикейнами ИВ». На этой технике за десять апрельских дней участия в первой Ржевской операции, когда враг господствовал в воздухе, полк сбил 15 самолетов.

Подчинение авиации общевойсковым армиям по-прежнему препятствовало маневру силами и концентрации на главных направлениях. Это привело к поражениям под Харьковом и в Крыму весной 1942 г., когда авиация не смогла завоевать господство в воздухе и оказать эффективную поддержку пехоте. Враг перешел в наступление на Сталинград. Над городом начали регулярно появляться высотные разведчики, на перехват одного из них 22 июля с аэродрома Бекетовка поднялся летчик

439-го ИАП ПВО ст. л-т Козлов. Он настиг Ju 88 на высоте 8000 м и атаковал его с дистанции 200-300 м. Но на такой дальности два пулемета БС его МиГ-3 были неэффективны, патроны кончились, и тогда Козлов пошел на таран. Враг пытался уйти пикированием, разогнавшись до 650 км/ч, но оторваться не смог, и МиГ-3 врезался винтом в его стабилизатор. От удара Козлов потерял сознание, когда пришел в себя, увидел, что его «МиГ» едва держится на скорости 150-170 км/ч, тогда он произвел посадку в поле на шасси. «Юнкере» ушел в сторону Миллерово. Падения его никто не видел, лишь колхозники нашли большие куски стабилизатора.

В августе 439-й ИАП уже дрался с «мессерами» над линией фронта. В Сталинградской битве вместе со всей 102-й ИАД ПВО он отражал налеты противника, а затем блокировал воздушный мост, по которому немцы пытались снабжать окруженную группировку Паулюса, но главной задачей полка все это время была штурмовка вражеских войск. Заслуги летчиков дивизии были по достоинству оценены – она получила Гвардейское знамя и почетное наименование «Сталинградская».

Одной из последних операций, в которой принимали участие МиГ-3, стала Ржевско-Сычевская, начавшаяся 4 августа 1942 г. К тому времени советское командование сосредоточило авиацию под единым командованием – на этом участке действовал 1-я и 3-я воздушные армии, которые включали более 60 авиаполков. Два из них были вооружены МиГ-3, и оба действовали вполне успешно. Так, в первый день наступления 519-й ИАП получил задачу прикрытия войск. Его истребители не пропустили ни одного бомбардировщика, сбили 7 и повредили 5 самолетов.

Опытный истребитель МиГ-3 М-82А (МиГ-9) во время испытаний. Осень 1941 г.

Во второй половине следующего дня м-р Мурга повел 8 МиГ-3 на прикрытие войск. Над деревней Погорелое Городище были обнаружены до 30 Ju 88 под прикрытием четырех групп Bf 109. «МиГи» атаковали в лоб, разошлись на большой скорости с первой четверкой немецких истребителей и прорвались к бомбардировщикам. Пытаясь уклониться, один Ju 88 столкнулся с соседним бомбардировщиком, и оба рухнули на землю. Строй ударной группы нарушился. Мурга дал команду разделиться. Одна часть его группы связала боем истребители, другая занялась «Юнкерсами». Сам Мурга не гонялся за добычей, а вел наблюдение за ходом боя и вовремя давал команды подчиненным, которые четко их выполняли. Огонь летчики старались вести короткими очередями с минимальных дистанций и в результате заявили о сбитии еще девяти Ju 88. Очевидно, в тот день им попались бомбардировщики эскадры KG 3. Ее документы не подтверждают потерю одиннадцати машин 4 августа, но Ржев дорого обошелся этому соединению. Из 79 «Юнкерсов» к концу месяца безвозвратные боевые потери составили 34 самолета, еще 19 потребовалось отправить в тыловые мастерские, а 18 прошли ремонт в полевых условиях.

Правильная тактика позволяла даже на потрепанных МиГ-3, изношенные моторы которых часто недодавали мощности, успешно вести бои и с бомбардировщиками, и с истребителями противника. Имея запас высоты, можно было быстро разогнаться, захватить инициативу на начальной стадии боя и не дать врагу использовать преимущества Bf 109F/G в установившихся маневрах и скорости. Так, у Ржева 22 августа четверка МиГ-3 к-на Винокурова из 122-го ИАП атаковала 18 Ju 88, которых сопровождали два десятка Bf 109. Атака с ходу на максимальной скорости позволила прорваться к бомбардировщикам, сорвать их выход на цель, сбить 4 «Юнкерса», а затем дать бой истребителям. Враг хоть и обладал значительным численным превосходством, но не смог правильно построить бой и потерял не менее двух «мессеров», еще один был поврежден. Убедившись, что Ju 88 повернули восвояси, «МиГи» использовали свой излюбленный прием – вышли из боя со снижением, зная, что догнать их никто не сможет.

Высотность самолета удавалось использовать реже. Тем не менее, 3 июня 1942 г. именно МиГ-3 у Липецка «достал» шедший на высоте 7500 м разведчик Ju 88D из эскадрильи 3(F)/10.

Опытный высотный истребитель И-231 с мотором АМ-39. Куйбышев, 1943 г.

Обслуживание МиГ-3 М-82А во время войсковых испытаний, Калининский фронт, 1942 г.

За 1942 г. было потеряно 326 «МиГов». В то время началось перевооружение фронтовых полков на Як-7, Як-9, Ла-5 и лендлизовские истребители. МиГ-3 передавались в полки ПВО, формирование которых продолжалось. Среди них был вооруженный И-16 и «МиГами» 960-й ИАП, вошедший в состав 6-го ИАК ПВО в сентябре 1942 г. В полку служили испанские летчики-доброволыды из числа эмигрировавших республиканцев, в т.ч. В. Бельтран и Ф. Мероньо, которые стали асами в небе Великой Отечественной. Передаваемые в ПВО «МиГи» полагалось доукомплектовывать радиостанциями, а на некоторых даже ставили английские ответчики IFF системы «свой-чужой», которые позволяли идентифицировать самолет на индикаторе наземной РЛС. Но в то время в СССР еще не была сформирована система управления группировкой ПВО, и эти приборы обычно оставались бесполезным грузом. В то же время не хватало радиополукомпасов, а ведь самолетам противовоздушной обороны часто приходилось летать ночью в условиях, когда все объекты на земле были затемнены.

В 1943 г. МиГ-3 уже не играли существенной роли ни в ВВС, ни в морской авиации. В ПВО они еще оставались, но износ существенно снижал их боевую ценность. Их пытались применять против одиночных высотных разведчиков Ju 86P/R, но безуспешно. На фронте же высотные качества самолета, которые и Поликарпов, и Микоян с Гуревичем считали главным достоинством этого истребителя, применить так и не удалось. Там пришлось подстраиваться под тактику штурмовой и фронтовой бомбардировочной авиации, действовавшей на малых и средних высотах, где гораздо лучше показали себя истребители Яковлева. Поэтому боевая карьера МиГ-3 оказалась яркой, но краткой, и решение снять его с производства было вполне оправданным.

Микоян и Гуревич прекрасно видели недостатки своего МиГ-3 и еще перед войной спроектировали модификацию под мотор воздушного охлаждения. Опытный МиГ-3 М-82А (он также именовался МиГ-9) вышел на летные испытания в декабре 1941 г. Чтобы одновременно улучшить маневренность истребителя, снизить его металлоемкость и себестоимость, а также усилить огневую мощь, был сделан МиГ-ЗУ (И-230) с двумя синхронными 20-мм пушками ШВАК. Его летные испытания прошли в августе 1942 г. Была построена войсковая серия в 5 экземпляров, а в 1943 г. сделали один опытный И-231, аналогичный И-230, но с высотным мотором АМ-39. Но все эти варианты в серию так и не пошли.

До конца войны вообще больше ни один самолет Микояна и Гуревича не поступил на вооружение. Казалось бы, в суровых условиях тех лет ОКБ должны были расформировать. По мнению некоторых историков, этого не случилось лишь благодаря родственным и личным связям А.И. Микояна. Эту версию можно было бы принять на веру, если бы не одно обстоятельство: с переходом на реактивную технику именно ОКБ-155 Микояна и Гуревича стало главным поставщиком истребителей для советской авиации. Но не будь МиГ-3, не будь опытных истребителей, созданных в годы войны, не было бы и того коллектива, который сделал знаменитый МиГ-15. Даже на чертежах МиГ-29 и МиГ-31 можно увидеть подписи людей, создавших МиГ-3. Этот самолет пусть и не заслужил громкой славы, но стал родоначальником многочисленного и завоевавшего всемирную известность семейства истребителей.

При подготовке статьи были использованы книги эксплуатационной документации самолетов МиГ'-1, МиГ-3, моторов АМ-35А, AM-38, образцов авиационного вооружения и оборудования самолета МиГ'-3, мемуары советских летчиков, выдержки из архивных документов, размещенные на сайте «Хроники Ивана Родионова», а также материалы музея ОКБ им. АЛ. Микояна. Автор выражает искреннюю признательность В. Богатову и Д. Дыдышко за помощь в работе.

Кабина летчика

МиГ-3 представляет собой одноместный свободнонесущий низкоплан, выполненный по классической аэродинамической схеме. Конструкция самолета смешанная.

Фюзеляж самолета состоит из переднего и хвостового отсеков. Передний отсек фюзеляжа представляет собой пространственную ферму, сваренную из хромансилевых труб. Обшивка переднего отсека – 5 съемных дюралевых крышек (4 боковые и верхняя), установленных на замках «Дзус». За выхлопными патрубками двигателя на боковых крышках закреплены теплостойкие пластины из нержавеющей стали. Спереди к этому отсеку крепится отъемная моторама, сзади – хвостовой отсек фюзеляжа, а снизу – центроплан крыла. В переднем отсеке находится кабина пилота, а перед ней – передний фюзеляжный топливный бак. Кабина закрыта плексигласовым фонарем, состоящим из неподвижного козырька, сдвигающейся назад средней части и неподвижной задней части. В случае аварии средняя часть фонаря сбрасывается. Сиденье пилота представляет собой укрепленные на ферме фюзеляжа чашку под парашют и бронеспинку толщиной 8-9 мм. Под передним отсеком находится водорадиатор, за ним – задний фюзеляжный топливный бак.

Хвостовой отсек фюзеляжа и киль представляют собой единую деревянную конструкцию, образованную каркасом и силовой обшивкой. Каркас состоит из 9 шпангоутов, 4 продольных балок и 20 стрингеров, а также 3 лонжеронов и 7 нервюр киля. Каждый из лонжеронов киля является продолжением соответствующего шпангоута. Материал каркаса – березовая древесина в полуфабрикатах. Обшивка выполнена из березового шпона и покрыта полотном типа «маркизет» на аэролаке. Хвостовой отсек фюзеляжа крепится к переднему посредством 4 стыковых узлов, изготовленных из хромансиля.

Крыло трапециевидной формы в плане, состоит из металлического центроплана и двух отъемных деревянных консолей. Угол поперечного V консоли составляет 6°. Продольный набор центроплана включает сварной ферменный лонжерон и две стенки. Материал поясов лонжерона – трубы из стали 30ХГСА. Продольные стенки центроплана клепанные из дюралевых поясов и листовых стенок, подкрепленных угольниками. Поперечный набор включает по 5 нервюр с каждой стороны. Обшивка центроплана дюралевая. Между передними стенками и лонжероном в центроплане располагаются ниши убранного положения основных опор шасси.

Продольный силовой набор каждой консоли состоит из лонжерона коробчатого поперечного сечения, двух коробчатых стенок и 9 стрингеров. Поперечный набор – 15 нервюр балочного типа. Пять корневых нервюр консоли коробчатого сечения, остальные имеют одинарную стенку. Пояса лонжерона выполнены из дельта-древесины, пояса продольных стенок и полки нервюр – из соснового бруса. Обшивка консоли – березовая фанера толщиной 4 мм у корня и 2,5 мм на законцовке, обклеенная маркизетом. Лонжерон и задняя продольная стенка идут вдоль всей консоли, передняя стенка – только до 13-й нервюры. Лонжерон консоли стыкуется с центропланом посредством узла «ухо-вилка» с двумя горизонтальными болтами, а каждая стенка – аналогичным узлом с одним болтом.

На консолях между нервюрами 5 и 13 расположены элероны типа «Фрайз». Углы их отклонения – 25° вверх и 18° вниз. Элерон навешивается в трех точках и состоит из двух секций, соединенных между собой по среднему узлу навески. Каркас элерона – дюралевый, обшивка – полотно.

Механизация крыла включает щитки-закрылки и, начиная с 19-й серии выпуска самолета, автоматические предкрылки в зоне элеронов. Щиток-закрылок состоит из центропланной и консольной частей, которые крепятся к задней продольной стенке крыла рояльными петлями. Угол его отклонения на посадке – 55°. Предкрылок и каркас щитка-закрылка дюралевые, обшивка щитка (только снизу) – лист электрона.

Хвостовое оперение самолета включает киль, технологически входящий в конструкцию хвостового отсека фюзеляжа, стабилизатор, рули направления и высоты. Стабилизатор двухлонжеронной конструкции. Его лонжероны крепятся к хвостовому отсеку фюзеляжа по шп. № 6 и № 8. Угол установки стабилизатора может регулироваться при сборке и облете самолета. Рули однолонжеронные . Каркас и обшивка стабилизатора, а также каркас и носки рулей дюралевые. Обшивка рулей полотняная. Рули оснащены управляемыми триммерами.

Шасси трехопорное с хвостовым колесом, убираемое в полете: две основные опоры убираются в крыло, поворачиваясь к оси самолета; хвостовая – по полету в фюзеляж. Стойки основных опор – телескопического типа, оснащены воздушно- масляными амортизаторами с ходом 260 мм. Колеса имеют размер 650x200 мм и оборудованы дисковыми тормозами. Уборка и выпуск основных опор шасси производятся пневмоцилиндрами. В аварийной ситуации летчик выпускает раздельно левую и правую опоры, вращая две рукоятки в кабине. Хвостовая опора шасси – рычажного типа с воздушно-масляным амортизатором и нетормозным колесом с литым резиновым ободом 170x90 мм. Уборка и выпуск этой опоры производятся с помощью тросов, связанных с левой основной опорой. На рулении, разбеге и пробеге при небольших отклонениях руля направления хвостовая опора ориентирована по оси самолета, при повороте РН на угол свыше 10° она перемещается вместе с рулем.

Силовая установка включает V-образный 12-цилиндровый поршневой двигатель жидкостного охлаждения АМ-35А с приводным центробежным нагнетателем. Сжатие воздуха в улитке нагнетателя производится центробежным одноступенчатым компрессором, соединенным с коленчатым валом двигателя муфтой и редуктором. Воздух в нагнетатель поступает через два воздухозаборника в корневых частях носков центроплана. Двигатель оснащен автоматическим трехлопастным воздушным винтом изменяемого шага. На самолетах первых серий применяется винт ВИШ-61Ш, а с 27-й серии выпуска – винт АВ-5Л-ПО с уширенными лопастями либо ВИШ-105П. Между двигателем и воздушным винтом установлен редуктор с передаточным отношением 0,902 или 0,732. Двигатель закреплен на сварной из хромансилевых труб мотораме и закрыт капотом, верхняя и нижняя крышки которого выполнены легкосъемными. На бортах капота располагаются съемные тоннели маслорадиаторов. Радиатор системы охлаждения мотора находится под кабиной пилота. Водорадиатор – сотовый увеличенного сечения типа ОП-310. Запуск двигателя – воздушный от бортовой пневмосистемы. На незначительной части самолетов последних серий на втулке воздушного винта имеется храповик для запуска от аэродромного автостартера.

Основная опора шасси: слева – оригинального самолета, справа – современной полноразмерной реплики

Масляные (вверху) и водяной радиаторы современной полноразмерной реплики соответствуют оригиналу

Раскапотированные пушки СП-20

Топливная система самолета включает четыре бака общей емкостью 680 л – два фюзеляжных протектированных бака (передний на 110 л и задний на 250 л) и два непротектированных по 160 л в центроплане (между лонжероном и задней стенкой). С 14-й серии выпуска объем топливной системы уменьшен на 160 л (за счет заднего фюзеляжного и крыльевых баков). Под крылом могут подвешиваться два сбрасываемых непротектированных веретенообразных бака емкостью по 100 л. Заправка всех баков и слив топлива из них – раздельные. Топливо – бензин 4Б78. Баки по мере выработки горючего заполняются охлажденными выхлопными газами двигателя.

Система управления самолетом смешанного типа: элеронами и рулем высоты – жесткая, рулем направления – тросовая. К педалям присоединена также тяга управления дифференциалом тормозов правого и левого колес шасси.

Триммеры рулей отклоняются с помощью штурвалов, которые располагаются на правом борту кабины на общем кронштейне. Проводка управления триммерами – тросовая.

Управление щитками-закрылками пневматическое, посредством жестких тяг. Устанавливая штурвал регулировки в нужное положение и кран на выпуск, можно отклонять щитки с шагом 5°.

Воздушная система обеспечивает запуск двигателя, работу тормозов колес, выпуск и уборку шасси и щитков-закрылков, перезарядку крупнокалиберного пулемета. Рабочее давление в системе – 45 кгс/см². Пневмосистема включает баллон (давление зарядки – 50 кгс/см² ) и компрессор, который при работающем двигателе обеспечивает подзарядку системы до 30 кгс/см² .

Электросистема самолета постоянного тока напряжением 24 В. Источники электроэнергии – генератор ГС-350, установленный на двигателе, и аккумулятор 12А5. Электросеть двухпроводная, проводка алюминиевая в защитных рукавах. Система обеспечивает работу посадочной фары мощностью 200 Вт, которая установлена в носке левой консоли крыла, радиооборудования (на некоторых самолетах), аэронавигационных огней и световой сигнализации положения шасси, а также освещение кабины, подсвет приборной доски и компаса, обогрев трубки Пито и часов.

Приборное, навигационное и радиосвязное оборудование. Оборудование самолета обеспечивает его пилотирование и боевое применение днем и ночью в простых метеоусловиях.

Приборное оборудование включает высотомер, компас, авиагоризонт, указатели скорости и поворота, вариометр, моновакуумметр, бензиномер, тахометр, трехскоростной индикатор, указатели температуры воды и масла, двухстрелочный манометр, указатель режима работы регулятора постоянных оборотов, часы. Самолет комплектуется радиостанцией РСИ-3 (РСИ-4) либо только радиоприемником.

Высотное оборудование. На самолете установлен кислородный прибор КПА-3 и баллон емкостью 4 л, а у летчика имеется кислородная маска открытого типа.

Вооружение самолета. Стрелковое вооружение – два пулемета ШКАС калибром 7,62 мм с общим боезапасом 1600 патронов и один пулемет БС калибром 12,7 мм с боезапасом 300 патронов. Пулеметы установлены над мотором и оснащены синхронизаторами. Управление огнем – пневматическое с механическим дублированием. Перезарядка пулеметов ШКАС механическая, БС – пневматическая. Предусмотрена также подвеска под крылом двух контейнеров с несинхронным пулеметом БК калибром 12,7 мм. На некоторых самолетах последних серий установлены 2 пулемета БС и один ШКАС либо две пушки СП-20 калибром 20 мм.

Бомбардировочное вооружение – 4 подкрыльевых замковых держателя ДЗ-40 грузоподъемностью по 100 кг каждый. Общая масса бомбовой нагрузки – не более 220 кг. Сброс бомб производится электромеханизмом ЭСБР-ЗП. Имеется и механический дублер сброса типа АС-5. Могут применяться авиабомбы АО-8/Ю/25 и ФАБ-50/100, а также бомбовые кассеты и ампулы с горючей смесью КС.

Реактивное вооружение – 6 реактивных орудий РО-82 «Флейта» под реактивные снаряды РС-82 калибром 82 мм с фугасной боевой частью. Возможно также использование снарядов РОФС-82 с осколочно-фугасной БЧ или РБС-82 с бронебойной БЧ. На самолетах последних серий могут применяться реактивные снаряды PC-132, РОФС-132 и РБС-132. Снаряды PC и РОФС предназначены для стрельбы как по наземным, так и воздушным целям, а снаряды РБС – по самоходным бронированным машинам.

На самолете установлен колиматорный прицел ПБП-1А, который обеспечивает применение всех видов вооружения по воздушным и наземным целям в дневных и ночных (ограниченно) условиях.

МиГ-3 к-на А.И. Покрышкина из 16-го ИАП. Весна 1942 г.

МиГ-3 из 122-го ИАП. Февраль 1942 г.

МиГ-3 из 148-го ИАП. Битва за Харьков, весна 1942 г.

МиГ-3 п-ка С.П. Супруна из 401-го ИАП ОН. Июль 1941 г.

МиГ-3 из 7-го ИАП ВВС ЧФ. Геленджик, осень 1941 г.

МиГ-3, ставший румынским трофеем. Зима 1941-42 гг.