Австралийские психопаты

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

или на сайте:

"Экстремальное Чтиво"

http://extremereading.ru

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.

Это очень жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.

Посвящается Рэджине Уоттс за ее помощь и дружбу

Саймон МакХарди "АВСТРАЛИЙСКИЕ ПСИХОПАТЫ"

Листья кустарника зашелестели, и парни услышали громкое ворчание.

Калеб вскинул на плечо свой "Браунинг" и нажал на спусковой крючок. Что-то большое с глухим стуком упало на землю, он издал возбужденный возглас.

- Похоже, мы только что кабана грохнули!

- Сегодня вечером мы будем есть свинину, - сказал Санни, его брат-близнец.

Его огромный живот и подбородки покачивались, когда он копал землю ногами, притворяясь диким кабаном.

Никто в городе не догадался бы, что эти двое молодых людей были близнецами, если бы они не прожили в Гамберу всю свою жизнь. Если не считать их черных, как вороново крыло, волос, они были отлиты по другой форме. Санни был высоким, болезненно тучным и сильным, как бык. Он напомнил тем, кто был достаточно взрослым, Человека-зефира из фильма "Охотники за привидениями". Калеб был похож на Гонзо из Маппет-шоу и, в отличие от своего мягкого брата, обладал взрывным характером. Был еще вопрос сообразительности - у Санни ее не было.

- Иди и притащи его, мальчик, - сказал Калеб.

Конан, их пес, который терпеливо ждал команды, нырнул в кустарник. Секундой позже собака появилась, волоча за собой то, что безошибочно можно было назвать человеческой ногой с прикреплённым к ней хозяином.

- Зырь, свинья в ботинках, - сказал Санни, разинув рот от изумления.

- Это свинья, конечно, но это точно не кабан, - сказал Калеб.

Брюки женщины были спущены до лодыжек, и перед ней предстала бледная, прыщавая, волосатая задница. Она как раз гадила, когда Калеб снес ей макушку 308-м калибром. Он узнал эту задницу со школьных лет, Меган Хейзи. Они встречались, пока она ласкала его член во время интенсивных сеансов петтинга. К несчастью для Калеба, еще одним биологическим различием между близнецами был размер пениса. Санни был благословлен богами человеческого мяса двенадцатидюймовым[1] членом, в то время как Калеб получил миниатюрную версию с коричневым родимым пятном на головке, которое выглядело как пятно дерьма - ему не раз приходилось это объяснять.

Санни обошeл тело Меган.

- Это не свинья, это же баба.

- Ты быстро схватываешь, - Калеб усмехнулся.

Вот он и грохнул кого-то. Он накачал воздух кулаком. Дядя Рэд был бы так горд. Тот факт, что это был несчастный случай, не имел значения.

Санни глубокомысленно кивнул. Труп пукнул, и какашка, которая выдавилась из-за того, что с хозяйки сняли скальп, выползла, как шоколадное мороженое с заморозкой снега, и скользнула ей во влагалище. Конан понюхал его, поднял ногу и наполнил попку Меган мочой.

- Сюда, мальчик, - позвал Калеб.

Конан вернулся к своему хозяину.

- Как же она умерла? - спросил Санни, почесывая подбородок.

- Би-лядь, Санни, ты настоящий придурок. Как ты думаешь, как она умерла? Может быть ее растерзали акулы?

Санни присел на корточки и направил дуло своего ружья на куст. Санни так сильно боялся акул, что отказывался даже принимать ванну.

Калеб уставился на пизду Меган. Мухи уже жужжали вокруг её выбритых губ. Он потер свой твердеющий член через джинсы. Казалось стыдным тратить "киску", пока она еще теплая. Ее пизда была бы совершенно ебабельной, если бы он вычистил это дерьмо.

- Конан ешь, - сказал он, указывая.

Конан подскочил вперед, провел языком между ягодиц Меган и проглотил ее последнюю порцию.

Калеб перевернул ее, спустил штаны и лег на нее сверху.

- Помнишь меня, - сказал он, со стоном вводя в нее свой член.

Ее "киска" была влажной и теплой, благодаря Конану. Меган была растянута, потому что она была шлюхой, а не потому, что у него был пенис в три с половиной дюйма[2].

Санни случайно отвел взгляд от акул, чтобы увидеть, почему его брат стонет.

- Чё происходит?

- А-а-а, ах-ах, о Боже, я кончаю!

Прошло так много времени с тех пор, как он в последний раз трахал женщину, что его хватило только для пары ударов. Когда его член взорвался, он просунул язык между губ Меган и обвел им ее свободный, влажный рот, как будто они целовались по-французски. Сквозь эйфорию своего семяизвержения ему показалось, что он почувствовал, как у нее дернулся язык. Должно быть, это было его воображение. Потом она укусила его. Он отпрянул назад, и остатки его спермы описали дугу в воздухе и брызнули на ее обнаженный живот.

Меган резко выпрямилась. Одно из ее глазных яблок пристально смотрело вправо; другое нашло что-то интересное в задней части ее черепа.

Эта сука все еще была жива. Он не мог оставить ее в живых, только не после того, как снес ей пол головы. Он всегда морил Конана голодом за день до охоты на свиней. Если бы он напустил на нее собаку, ему не пришлось бы кормить его сегодня вечером.

- Конан! Конан! Фас!

Пес, который терпеливо ждал, пока его хозяин закончит трахать его ужин, бросился на Меган, оторвал кусок от ее мягкого живота и сунул морду в кровавую рану. Он мотнул головой из стороны в сторону, и скользкие катушки кишок рассыпались в кучу, размером с ведро. Его морда зарылась в них, и он набросился на тюбики с жидким дерьмом и кровью.

- Чертов пес съест все, чё угодно, - сказал Калеб, раздуваясь от отеческой гордости.

Руки Меган нашли зияющую дыру в животе, прежде чем ее ленивый взгляд повернулся на звук того, как Конан рвал ее внутренности. Выражение ее лица было пустым, пока она не поняла связь и не закричала. Пронзительный крик напугал стаю белых какаду. Визжа и шипя, они сорвались с ветвей эвкалипта в миле отсюда. Она перекатилась на колени, схватившись за зияющею рану в животе, и поднялась на ноги. Дыра в ее животе открывалась и закрывалась, как пасть умирающей рыбы, когда она, пошатываясь, попыталась отойти от Конанa.

Конан навострил уши и удвоил скорость своего обжорства, проглатывая фут кишок с каждым глотком. Он покончил с кучей потрохов, изрубил, содрогнулся и выблевал все это обратно. Не из тех, кто тратит пищу впустую, Конан уткнулся носом в ароматный холмик и рванул вниз по извергнутому кишечнику.

Меган схватилась за другой конец своего пищеварительного тракта. Собака не хотела делиться. Началась игра в перетягивание каната. С обоих концов брызнула паста из дерьма и предварительно переваренной пищи. Конан зарычал, Меган закричала, Калеб засмеялся, а Санни наблюдал за акулами. Внутренности разорвались посередине, и Меган шлепнулась на задницу. Она засунула свои кишки, покрытые собачьей слюной, грязью и листьями, обратно в дыру - как будто они волшебным образом могли снова прикрепиться.

Конан остался полным неудачником. Он бросился на Меган. Сто пятьдесят фунтов[3] собаки-тарана, врезавшиеся в нее, заставили ее рухнуть на землю. Его зубы сомкнулись на ее нижней челюсти, а она закричала и завопила. Зверь дернулся и затрясся, в то время как Меган повернула голову в противоположную сторону. Ее челюсть оторвалась и обнажила язык и заднюю часть горла. Конан отступил в тень эвкалиптов со своей добычей.

- Ода... ою... елюсь... ы... арь! - Меган попыталась встать, но ее поврежденный мозг посылал ей противоречивые сообщения, и она заскользила в пыли, как паук по льду.

- Би-лядь, эта сука не знает, как умереть, - сказал Калеб.

Даже Санни сделал перерыв в наблюдении за акулами, чтобы поглазеть.

Конан с хрустом проломил челюсть. Его длинный язык лизал жир с костей, пока он смотрел на Меган, которая металась в пыли.

Меган решила, что не хочет, чтобы ее челюсть вернулась, и потащилась прочь.

Конан подошел к ней и вонзил зубы ей в спину. Его массивные челюсти проломили ее ребра, как будто это были ветки. Меган не пыталась сопротивляться, она продолжала ползти по земле. Конан вырвал легкое. Вторе выскользнуло за ним, прикрепленное переплетением трубок. Они были похожи на черных пятнистых летучих мышей. Меган была курильщицей, но Конану было все равно.

- Как жевательный табак, мальчик, - сказал Калеб.

Слюни Конана превратились в каменноугольную смолу. Судороги Меган превратились в мучительные корчения в скользком разливе внутренностей, пока она окончательно не застыла. Конан никуда не сдвинется, пока не наестся досыта, поэтому парни забрались на чахлый эвкалипт и выглянули сквозь ветки. Дождя не было девять месяцев, и деревья были цвета сена.

- Заставляет задуматься, не так ли? - сказал Калеб.

- Да. Как акулы выживают в зарослях? У них есть аквариумы с рыбой или чё-то в этом роде?

- Нет, я имею в виду о жизни.

- И чё? - сказал Санни, сплевывая в сторону и наблюдая за плевком, пока он не упал в пыль далеко внизу.

- Миру все равно, что Меган ушла. Она ничего не оставила после себя.

Он с тоской смотрел, как стая белых какаду расселилась по дереву, усыпав его покрытые листвой ветви огромными белыми цветами.

- Но она же не совсем ушла, не так ли? - спросил Санни.

- Да, ее душа останется, если ты веришь в это дерьмо, - ответил Калеб.

- Когда Конан завтра погадит, часть Меган будет в его дерьме.

Калеб ударил Санни по яйцам. Санни чуть не свалился.

- Зачем ты это сделал? - простонал он.

- Потому что ты тупой, - eго взгляд вернулся к небу. - Интересно, как чувствовал себя Дядя Рэд после убийства? Мне не терпится рассказать ему о Меган.

Санни все еще сжимал свои яйца и корчил рожи.

- Ты уверен, что хочешь это сделать?

- Почему нет?

- Помнишь, он сказал, что если ты будешь продолжать посылать ему письма, он приедет в Гамберу и убьет тебя.

- Оx, oн такой шутник. Черт, хотел бы я, чтобы у меня хватило смелости сделать то, что сделали он и Шизза.

- Ни у кого нет таких больших яиц, как у него, - сказал Санни.

- Согласен и, кроме того, кто будет присматривать за Конаном?

- Открой эту херову дверь, - крикнул Билл с дивана в гостиной, где он лежал, растянувшись в своей белой рубашке, пил пиво и запихивал в рот пригоршни соленых закусок.

Он был огромным мужчиной, с массой жира и черными волосами на теле, прилизанными к потной коже. Каким бы большим он ни был, он все равно оставался карликом по сравнению со своим братом, Дядей Рэдом. Его жена Казза, хрупкая женщина с преждевременно поседевшими волосами, сидела рядом с ним, широко расставив ноги, в испачканных трусах и лифчике. Игла торчала из ее руки, как дротик.

Калеб пересек гостиную и направился к входной двери. Конан трусил за ним по пятам, его раздутый живот урчал. Пес был сам не свой с тех пор, как сожрал труп Меган. Билл стянул трусики Каззы и обнажил её пизду, похожую на ежа с простудой и свинкой.

- Фу, па, я только что поел, - пожаловался Калеб.

Эрекция Билла торчала сквозь прорезь его белоснежных трусов. Вена на его члене, толщиной с кусок макарон, сердито пульсировала. Калеб ненавидел видеть чудовищный член своего отца. Это напомнило ему как несправедлива жизнь. Билл сплюнул на свой стояк и размазал густую мокроту, испещренную остатками пищи изо рта.

- Твоя мать не может понять, почему от героина у нее болит задница.

Билл поднял ее, как игрушечную куклу, и поднял ее задницу в воздух, перекинув через подлокотник. Он раздвинул ягодицы Каззы. Ее иссохшая задница напоминала сфинктер мумии, раскопанной после того, как она пролежала тысячи лет под пустыней Сахара. Он насильно скормил свою мужскую колбасу в ее пыльную пещеру. Казза поморщилaсь и пробормоталa что-то о глистах.

Новый стук в дверь вырвал Калеба из его кошмара.

- Иду, иду, - крикнул он.

Он включил свет на крыльце, мгновенно привлекая рой мотыльков. У двери стояли двое полицейских в темно-синей форме полиции Северной территории. Калеб узнал их обоих по многочисленным встречам с полицейскими, это были Докинз и Джеффри. Докинз была женщиной средних лет с короткой стрижкой и заячьей губой, которую она пыталась скрыть под распускающимися усиками. Джеффрис провалил бы ежегодный полицейский медосмотр, если бы они все еще были у них. Парень не мог перепрыгнуть через карандаш. Его многочисленные подбородки слились с шеей, и он звучал как свистящий чайник, когда дышал.

Калеб не был рад их видеть. Он ломал голову над причинами, по которым они могли бы нанести ему визит. Как бы напоминая ему, Конан, который обнюхивал промежность констебля Докинз, рыгнул, и от него пахло мертвечиной.

- Да? - Калеб прислонился к дверному косяку, засунув руки в карманы.

Губы Докинз скривились, и она оглядела его с ног до головы, как будто он был собачьим дерьмом, размазанным по ковру.

- Твоя мать все еще торчит?

- Нет, она чистая больше года.

Это было огромным напряжением воображения, даже если бы он говорил о том, что его мать принимала душ.

- Твой отец все еще трахает ее в задницу, когда она под кайфом?

Откуда ей это знать? У них должно быть какое-то модное оборудование для наблюдения, дроны и тому подобное, которые подглядывают за ними через окна.

- Вы чё, свиньи, шпионите за нами?

- Следи за своим языком, - проворчал Джеффрис, осыпая Калеба кусками батончика "Твикс", который он совал себе в рот.

Докинз кивком головы указала на открытую дверь. Калеб проследил за ее взглядом и увидел Билла, красного как свекла от напряжения, поднявшего одну ногу и дрючевшего Каззу в задницу. Калеб закрыл дверь и притворился, что ничего не видел, как делал это каждую ночь, когда широко раскрытыми глазами смотрел в темноту своей спальни.

- Мы ищем пропавшего человека, Меган Хейзи. Ты ее знаешь? - сказала Докинз.

- Да, я ее знаю. Но я ее не видел.

Конан подавился и сплюнул харчок, полный желтой слизи. Он безнадежно уставился на негo. Его голова была опущена, а глаза медленно моргали.

- Похоже, ваша собака съела что-то не то, - сказала Докинз.

- Вероятно, облизал свои собственные яйца, и ему не нравится вкус, - сказал Джеффрис.

Он прикончил батончик "Твикс" и пытался зацепить кусочек шоколада, застрявший за задним коренным зубом.

- Яйца, они такие, - сказала Докинз.

Калеб был убежден, что она никогда их не пробовала.

Дверь открылась, и Санни высунул голову наружу.

- Чё происходит? На нас напали акулы?

Калеб подумал, что если что-то и отражает душевное состояние Санни, так это эта фраза.

- Мы ищем пропавшего человека, - сказала Докинз.

- Вы имеете в виду Меган? Она не пропала. Она прямо здесь. Калеб застрелил ее, когда мы охотились на кабанов, а после он скормил ее собачке, - сказал Санни.

Калеб попытался захлопнуть дверь, но на пути стояла глупая голова Санни.

- Он просто шутит, - сказал он, несколько раз хлопнув дверью в препятствие.

Докинз уставилась на него. Ее рука потянулась к пистолету.

Джеффрис выудил кусочек шоколада и слизнул его с пальца.

- Я люблю, когда шоколад застревает у меня в зубах. Это все равно что найти еще кусочек, когда ты думаешь, что пакет пустой.

Спина Конана выгнулась. Он забился в конвульсиях, и его вырвало кучей полупереваренного мяса. Джеффрис потерял интерес к сосанию пальца и подавился. В горячей блeвотине можно было различить, по крайней мере, два пальца, ухо и палец с ноги.

Дымящейся груды улик было достаточно для Докинз. Она выхватила пистолет и направила его на Калеба.

- Вы арестованы.

Санни сказал что-то о том, что хочет шоколадного молока, и исчез.

Конану не понравилось, что пистолет направлен на его хозяина, и он прыгнул на Докинз, у которой не было времени выстрелить.

Калеб вытащил охотничий нож, висевший в ножнах у него на бедре, и бросился на Джеффриса. Лезвие пронзило его глаз и звякнуло, ударившись о заднюю часть глазницы. Джеффрис издал пронзительный крик и схватил Калеба. Они вдвоем скатились по ступенькам крыльца на траву.

Раздались выстрелы, и заскулила собака.

Калеб приземлился на Джеффриса, который прижал руки к поврежденному глазу, чтобы удержать проколотое желе. Калеб ударил ножом вокруг них, играя в "колотушки". Лезвие вошло в мягкое зефирное лицо и ударилось о кость. Джеффрис не осмелился отнять руки, чтобы потянуться за пистолетом.

- Остановись, ты меня убиваешь, - закричал он.

Калеб вонзил нож в дряблую шею Джеффриса и провел лезвием по трахее. Его крики перешли в влажный свист.

Дверь с грохотом распахнулась. B дверном проеме стоял голый здоровяк с дробовиком в одной руке. Его огромный, измазанный дерьмом член торчал, как трамплин для прыжков в воду.

- Что, блядь, происходит? - прогремел Билл.

- Опусти ружьё, - крикнула Докинз.

Билл посмотрел на мертвую собаку и умирающего полицейского.

- Ой, бля. Пшла на хуй!

Он направил дуло дробовика на Докинз и нажал на спусковой крючок.

Раздались одновременные выстрелы.

Билл схватился за грудь и рухнул обратно в дверной проем с таким громким стуком, что дом затрясся.

Пистолет и рука Докинз взорвались. Она с трудом поднялась на ноги, из ее руки брызнула кровь и, пошатываясь, она направилась к патрульной машине. Джеффрис лежал в луже собственной крови, схватившись за горло.

Массивная фигура Санни заполнила дверной проем. Он отхлебнул шоколадного молока из большого пакета, проявляя к этой бойне не больше интереса, чем монахиня к оргии.

- Достань чертов дробовик, - крикнул Калеб.

Докинз распахнула водительскую дверь и ввалилась внутрь.

Санни наклонился и поднял дробовик Билла.

- Я думаю, папа умер, - крикнул он в ответ, прихлебывая молоко.

Докинз завела машину.

- Ни хрена себе, а теперь брось его сюда.

Калеб знал, что должен что-то чувствовать, но единственной эмоцией, которую он испытывал, было желание убить легавую.

Санни пожал плечами и бросил пакет шоколадного молока.

Докинз вдавилa педаль газа в пол. Колеса завертелись на гравийной подъездной дорожке.

- Чертов дробовик, идиот.

Санни бросил ружье. Калеб поймал его в воздухе, вскинул на плечо и выстрелил.

Свинцовые пули засыпали машину. Заднее ветровое стекло взорвалось и разнесло салон осколками стекла. Лопнула шина, колесо упало на обод и взметнуло сноп искр. Машина свернула вправо, съехала в кювет и врезалась в забор, прежде чем полностью остановилась. Докинз выскочила и побежалa через загон, баюкая свою руку.

Калеб издал возглас и крикнул Санни:

- Лови её олух!

Калеб помчался за Докинз, которая направлялась в сторону фермы Тёрнеров в двух милях отсюда. Учитывая ее травмы и то, как медленно она бежала, она не успеет до того, как он опередит ее, или она истечет кровью. Должно быть, она пришла к тому же выводу, потому что изменила направление и направилась к полуразрушенному сараю на холме.

Калеб был там всего через несколько мгновений после нее, но она уже закрыла дверь и заперла ее изнутри. Она сильно истекала кровью, и кровь запачкала дверь. Без сомнения, она вызвала подкрепление. Дверь пришлось открыть очень быстро, чтобы он мог немного поразвлечься с ней. Он пнул её ногой. Дерево было мягким от гнили и легко ломалось.

Санни поднялся на вершину холма и направился к сараю. Капли пота свисали над его губой, а грудь вздымалась от напряжения. Он просунул голову в дыру расколотой двери.

- Привет, мы знаем, что ты там, - сказал он и получил удар электрошокером в лоб.

Он откинулся назад и забился в судорогах на земле. Шоколадное молоко пузырилось у него из носа.

Калеб выдернул пистолет из руки Докинз. Он услышал, как она убежала в темноту. Что у этой сучки осталось теперь? Перцовый баллончик и все, что она сможет раздобыть в сарае? Он выбил оставшиеся доски и ворвался внутрь, держа дробовик наготове. В сарае пахло дизельным топливом и ржавчиной. Они держали там трактор, хотя не пользовались им почти десять лет. Он слышал дыхание Докинз. Он постучал стволом дробовика по шасси трактора, когда обошел его. Дыхание Докинз участилось. Она пряталась под ним.

Санни, оправившись от удара электрошокера, вошeл в сарай.

- Вообще-то, это было не очень приятно.

Здоровяк думал, что они играют в прятки.

Калеб одними губами произнес:

- Она под трактором.

Санни ухмыльнулся, на цыпочках подошел к трактору и опустился на колени.

- Бу! - сказал он и получил в лицо струю из перцового баллончика.

Он упал обратно в пыль, его лицо превратилось в маску красной агонии. Сопли пузырились у него из носа, а из глаз текли слезы.

- Вылазь, - сказал Калеб.

- Ни за что, сукин ты сын, - проворчала Докинз.

Ее нога торчала из-под трактора. Калеб направил дуло ружья на нее и выстрелом превратил в фарш. Она закричала. Он схватил ее за лодыжку и дернул. Она вышла с облаком перцового баллончика. Калеб ожидал этого. Он выбил баллончик из ее руки. Докинз застонала и помахала в воздухе обезображенной ногой.

- Достань веревку, Санни.

Санни прошёл добрых пятьдесят футов, и они привязали Докинза к передней части трактора, чтобы она не могла двигаться.

- Я cобираюсь немного повеселиться с тобой, прежде чем убью тебя. Расплата за убийство моей собаки.

- И папы, - добавил Санни.

- И папы.

Калеб взял перцовый баллончик и вылил его на искалеченную руку Докинз и обрубок того, где раньше была ее нога. Сквозь ее рев был слышен отдаленный вой сирен.

- У тебя нет времени, - простонала Докинз. - Просто оставь меня.

- Они еще какое-то время не будут искать тебя в сарае.

В cарае был рай для мучителей: болторезы, топоры, пилы, колючая проволока для заборов, но Калебу бросились в глаза канистра с топливом и большая воронка.

Калеб принес их и попытался вставить воронку в рот Докинз. Ей это не понравилось, и она стиснула зубы. Он злобно ткнул пальцами и попытался разжать ее челюсти.

- Открой свой гребаный рот, - закричал он и ударил ее по зубам.

Зубы этой сучки поранили ему руку. Пришло время пустить в ход тяжелую артиллерию. Посасывая кровоточащие костяшки пальцев, он побежал в заднюю часть сарая за молотком.

Он схватил один из них, с большой тяжелой головкой, и несколько раз ударил ее по зубам, пока из ее разбитых губ и десен не остались только осколки. Затем он раздробил ей челюсть. Воронка легко скользнула внутрь, и он закрепил ее клейкой лентой. Он отвинтил крышку канистры и вылил ей в глотку два литра бензина. Это было так же просто, как накормить бабушку супом.

- Зачем ты заправляешь ее бензином? Она же не машина, - спросил Санни.

Калеб пожевал губу и достал из кармана коробок спичек.

Докинз напряглась на веревках и попыталась закричать, но бензин проник ей в горло - и все, что вышло, было хрипом.

Калеб чиркнул спичкой и поднес ее над воронкой.

- Ты любишь горячую еду?

Глаза Докинз выпучились до размеров бильярдных шаров. Он выпустил спичку и отступил назад. Она попал в воронку и загорелась оставляя след в ее горле и животе. Пластиковая воронка превратилась в пылающую, плотно облегающую кожу маску, отлитую на ее лице.

Живот Докинз превратился из булочки в духовке в просроченный за наносекунду и лопнул. Куски пылающего мяса и лапши рамен взлетели в воздух. Яма, которая была ее желудком, шипела и плевалась, а кожа на ее шее пузырилась и чернела, пока она корчилась и изрыгала пламя.

Мигающие огни и скрип колес по подъездной дорожке напомнили Калебу, что у него не было роскоши наблюдать за последней агонией Докинз. Он выбежал из сарая и потащил Санни за собой.

- Куда мы направляемся? - спросил Санни, когда они бежали через поле к ферме Тёрнеров.

- В Гундавинди, чтобы посмотреть, присоединятся ли Дядя Рэд и Шизза к нам теперь, когда он вышел из тюрьмы. Мы станем гребаными легендами, приятель.

Калеб бросился в туалеты для мальчиков колледжa Гамберу. Он всегда пользовался туалетом в кабинке из-за своего маленького пениса. Он все еще был в муках полового созревания и каждую ночь молился, чтобы у его маленького члена произошел скачок роста. Единственное стойло было уже занято. Ему придется воспользоваться писсуаром. Школьные писсуары были в ужасном состоянии. Поднос из нержавеющей стали был полон до краев. Пирожные в писсуараx плавали, как маленькие голубые лодочки в янтарном море. Большим и указательным пальцами он потянулся к своим причиндалам, чтобы найти своего Джонсона - или, как жестоко называл его отец, "Арахиса". Он обнаружил, что тот прячется в складке его мошонки. Он дернул его, так что тот пронзил молнию и помочился.

За его спиной раздались тяжелые шаги. Калеб сгорбился в углу. Плечи мальчика коснулись Калеба, когда его тело заполнило оставшееся пространство у писсуара. Это может быть только Оутс, - подумал Калеб, - школьный хулиган. Он молился, чтобы мальчик сделал то, что все приличные мальчики делают у писсуара, и не совал свой нос не в свое дело.

Оутс выпустил струю мочи, похожую на струю из шлангa, и пукнул. Моча создавала волны в желобе, и янтарное море плескалось о ботинки Калеба. Моча просочилась через дыру в носке его ботинка и намочила носок. У мальчика, должно быть, было шестое чувство, что Калеб что-то скрывает. Он заглянул через плечо Калеба. Калеб еще больше сгорбился.

- О, мой гребаный бог, у тебя есть "киска", - крикнул Оутс достаточно громко, чтобы услышал весь школьный двор.

Калеб засунул "Арахис" обратно в свои спортивные шорты. На его школьных шортах расцвело темное пятно.

Оутс безумно ухмыльнулся - он попал в кучу школьных издевательств.

- Это медицинское заболевание, - взвизгнул Калеб. - Оно называется "микропенис", и у одного из двухсот мужчин оно есть.

- Микропенис, да, вот что у тебя есть... микропенис, - Оутс расхохотался.

Калеб увидел, что покраснел, и толкнул Оутса обеими руками в грудь. Он понял, что это была ошибка, когда большой мальчик даже не пошевелился.

Оутс схватил Калеба и одним легким движением перевернул его. Калеб болтался над лотком писсуара. Его руки были погружены по запястья, и он пытался уберечь голову от той же участи.

- Не делай этого, или я скажу своему брату, - закричал Калеб.

- Эта жирная пизда слишком тупа, чтобы что-то сделать, - Оутс отпустил ноги Калеба.

Калеб упал головой в писсуар. Он сжал губы и закрыл глаза, когда теплая моча ударила ему в нос.

B кабине щёлкнула защёлка.

Оутс держал ногу на груди своей жертвы, в то время как Калеб плескался, как ребенок, впервые принимающий ванну.

Собрав запасы мочи, Оутс помочился Калебу в лицо.

Снова щёлкнула защёлка, и дверь кабинки открылась.

- Оно не смывается, - сказал Санни, ни к кому конкретно не обращаясь.

Калеб чувствовал запах непроливающегося дерьма поверх вони несвежей мочи.

- Помоги мне, Санни.

Глаза Санни медленно повернулись на голос из писсуара.

- Калеб, это ты там что ли?

- Да, би-лядь, Санни, он пытается утопить меня, - Калеб проглотил еще один глоток мочи.

Глаза Санни расширились, и его лицо начало дрожать.

Оутс убрал ногу с груди Калеба и начал пятиться. Он выглядел как маленький ребенок в тени Санни.

- Я ничего такого не делал, Санни.

- Он поссал на моё лицо, - сказал Калеб, садясь и отжимая свои шмотки.

Санни издал медвежий рык и бросился в атаку. Оутс попытался убежать, но Санни схватил его за голову и ударил своим огромным кулаком ему в лицо.

Калеб встал. Моча лилась с него каскадом, как водопад.

- У меня есть идея получше. Тащи его сюда.

Калеб протиснулся плечом в кабинку, которую только что освободил Санни. Запах фекалий был настолько сильным, что почти физически ощущался. Он затаил дыхание и заглянул в унитаз. Внутри было несмываемая куча дерьма, свернувшееся, как спящий питон. Она была толщиной с запястье человека, длиной с его предплечье и сегментирована, как сороконожка.

Санни втащил Оутса в кабинку и закрыл за ними дверь.

Калеб двумя руками выудил какашку из унитаза. Она весила по меньшей мере два фунта. Он держал её перед лицом Оутса, как будто демонстрировал мясной рулет для гурманов. С еe скользкой поверхности капала мерзкая жидкость.

- Откуси кусочек.

Рот Оутса сжался, и он яростно замотал головой.

- Разве мы не могли просто выбросить её в мусорное ведро? - спросил Санни.

- Я делаю это не для того, чтобы разблокировать туалет, Санни. Я делаю это, чтобы отплатить Оутсу за то, что он бросил меня в писсуар и помочился мне на лицо.

- О-o-o, - Санни понимающе кивнул.

- А теперь ешь дерьмо, или Санни выбьет тебе зубы.

Оутс все еще был полон решимости; он не хотел есть дерьмо Санни. Калеб кивнул Санни, который схватил Оутса за затылок и несколько раз ударил его лицом о унитаз. Зубы звякнули о фарфор.

- Хорошо, хорошо, - Оутс выплюнул полный рот крови и тягучей слюны.

Калеб держал какашку прямо у него под носом. Оутс снова подавился и высунул язык. Он кровоточил и был покрыт осколками зубов.

- Теперь оближи её от конца до конца, - сказал Калеб.

Оутс положил кончик языка на какашку и потянул его вдоль, оставляя за собой борозду, которую пропахал его язык. Когда он закончил, его язык выглядел так, словно он лизнул миску с засохшей подливкой.

- Теперь я хочу, чтобы ты откусил, прожевал и проглотил, - сказал Калеб.

Оутс перевел взгляд с Калеба на дерьмо и решил, что Калеб не шутит. Он открыл рот так широко, что челюсть щелкнула, откусил огромный кусок, разорвал какашку пополам и прожевал. Раздался хруст.

- Орешки, - сказал Санни.

- Ах, - кивнул Калеб.

Раздался стук в дверь:

- Что вы, ребята, там делаете? - Калеб узнал голос, принадлежащий мистеру Дженкинсу.

- Сэр, они заставляют меня есть дерьмо, - сказал Оутс с набитым ртом и по какой-то необъяснимой причине, все еще пережевывая между каждым словом.

- Что... - дверь задребезжала. - Открывайте немедленно.

Санни открыл дверь. Мистер Дженкинс, полный мужчина с раскрасневшимся лицом, ждал с другой стороны, крепко скрестив руки на груди.

- Извините, сэр, дерьмо Санни не смывалось, поэтому Оутс вызвался избавиться от него, - сказал Калеб, похлопав Оутса по спине.

- Heт, сэр, они меня заставили, - сказал Оутс, слизывая коричневую крошку с губы.

- Ради Христа, тогда перестань жевать, и выплюнь его.

Челюсть Оутса отвисла, как будто на него снизошло откровение, и он стряхнул говно с брызгами на пол ванной.

- Хорошо, вы двое, теперь марш к директору.

Он схватил Калеба за пригоршню мокрых от мочи волос, а Санни за локоть и вывел их из кабинки.

- Абсолютно отвратительное поведение. Вы считаете, что цивилизованные люди должны вести себя именно так?

Калеб и Санни покачали головами.

- Подумайте о болезнях, которые, возможно, подхватил этот бедный мальчик, - Санни нахмурился, услышав это. - Стоматологическая работа, которая ему потребуется, тоже будет обширной.

Мистер Хьюмс был худощавым, необычно волосатым мужчиной, бывшим профессиональным теннисистом, который настаивал на том, чтобы по-прежнему носить белую одежду, включая спортивные повязки на запястьях.

- Я горжусь тем, что управляю строгим кораблем в традициях моего предшественника. Он был великим верующим: Око за око, зуб за зуб, рука за руку, нога за ногу, ожог за ожог, рана за рану, синяк за синяк. И это работает, у нас лучший дисциплинарный рекорд в школьном округе.

- Вы хотите чтобы мы съели одну из какашек Оутса? - спросил Калеб.

- A вот это вот, было бы непрактично, не так ли?

Калеб вздохнул с облегчением.

- Оутса несколько дней не будет в школе. У него расстройство желудка. Нет, я думаю, нам придется найти подходящую альтернативу, - oн задумчиво посмотрел в окно на шум и суету школьного двора во время игры. - И если вы не будете сотрудничать, нам придется привлечь власти и ваших родителей.

Калеба не волновало, что его родители узнают об этом. Билл, вероятно, поздравил бы его с защитой имени Бота, а его мать не знала, какой сегодня день недели. Но повторной поездки в тюрьму для несовершеннолетних он категорически хотел избежать.

- Хорошо, - согласились Калеб и Санни.

- Хорошо, а теперь встаньте на колени у стола.

Санни и Калеб подчинились.

Мистер Хьюмс вскочил на свой стол с проворством человека на тридцать лет моложе его. Он спустил штаны.

Калеб и Санни оба уставились на его волосатую задницу, щурясь от полуденного солнечного света, льющегося в окно.

- Чё происходит? - спросил Санни.

- Я думаю, что мистер Хьюмс собирается посрать на нас, - ответил Калеб.

- Ты умный мальчик, Калеб. А теперь откройте свои рты и примите свои наказания.

Мистер Хьюмс приподнял свою задницу, как бомбардировщик B52, собирающийся сбросить несколько бомб с дерьмом.

Калеб и Санни открыли рты. Калеб тaкже закрыл глаза, но неизвестность убивала его, поэтому он выглянул. Задница мистера Хьюмса нависла над ним. Онa сморщилaсь, как рот двоюродной бабушки, посылающей поцелуй без ее фальши, и пукнулa. Калеб никогда еще не был так рад услышать пуканье. Может быть, мистер Хьюмс больше ничего не сможет сделать.

Мистер Хьюмс снова напрягся. Жидкое дерьмо вырвалось из его задницы. Калеб закрыл глаз. Теплое дерьмо брызнуло ему в лицо. Некоторые брызги попали ему в рот. На вкус оно было похоже на прогорклую подливку. Он потер лицо руками и зачерпнул пригоршнями дерьма из глазниц.

Следующей была очередь Санни. Хьюмс снова напрягся. Единственная капля капнула с его задницы и попала Санни между глаз. Его голова дернулась, как будто в него попала пуля.

- Это все, что у меня есть, извините, ребята.

Калеб не мог быть счастлив за своего брата. Санни суетился над его маленьким пятном, пока он стоял на коленях в вонючей коричневой луже с забрызганным дерьмом лицом.

- Нам нужно сделать несколько остановок по пути, перед тем как повидаемся с Дядей Рэдом и Шиззой, чёрт нам надо рассказать им столько всякого крутого дерьма, - сказал Калеб.

- Что ещё за остановки? - Санни тяжело дышал.

Он высунулся из окна потрепанного пикапа, который они украли на ферме Пита Тёрнера.

- Ты помнишь того ёбаного директора в школе Гамберу?

Калеб приглушил фары и высматривал полицейские машины. До сих пор они не видели ни души на проселочных дорогах.

- А-а-а-а, тот который посрал на нас. Да, конечно я помню его.

- Да, я подумал, что мы могли бы нанести ему визит. Я слышал, он ушел на пенсию в прошлом году. Наверное, откидывается назад и посмеивается над всеми невинными детьми, на которых он насрал. Почему бы нам не посмотреть, не хочет ли он перекусить поздно вечером? - oн захихикал, как Маттли из старого мультфильма Ханны-Барберы.

- Почему бы нам просто не убить его? - спросил Санни.

Калеб покачал головой.

- Господи, Санни, ты в натуре не врубаешься что ли?

Когда он был молод, он был одержим подсчетом убийств Дяди Рэда и Шиззы, пока не узнал обо всем порочном и веселом дерьме, которым занимались эти двое, о том, чего не было в газетах, но о чем шептались в пабах и писали на стенах туалетов. Вот, где родилась настоящая легенда о Рэде и Шиззе, настоящиx австралийскиx психаx.

Мистер Хьюмс жил в большом доме в Квинсленде, на обширной ферме, площадью сто акров, примерно в тридцати минутах езды от Гамберу. Было два часа ночи, и дальний дом был погружен в темноту. Окружающие поля были полны гипнотического гула тростниковых жаб и пронзительного пения сверчков. Калеб и Санни припарковали машину у закрытых ворот, перелезли через проволочное ограждение и пошли по длинной подъездной дорожке. Калеб нес свой дробовик. Они обошли дом, ища путь внутрь. Окна были открыты, но все они были завешены сетками от мух. Калеб попробовал открыть ползунок и обнаружил, что он не заперт. Сельчане были слишком доверчивы.

Два брата проскользнули внутрь, и Калеб крался из комнаты в комнату, в то время как Санни шумно топал вслед за ним. В доме пахло полиролью для мебели и освежителем воздуха. Вокруг не было ни игл для подкожных инъекций, ни куч собачьего дерьма, которых нужно было избегать. На стенах персикового цвета висели семейные фотографии улыбающихся детей и экзотических праздников. Калеб с комком в горле подумал, каково было бы жить в таком доме, когда он рос.

Главная спальня находилась наверху узкой лестницы. Воздух был кислым и спертым от дыхания стариков и их пердежа. Двое спящих храпели, как дикие звери. В мерцающем свете телевизора, оставленного включенным, пока его зрители дремали, была болезненно тучная женщина с бигудями для волос, которая спала, откинувшись на гору подушек. Другим был их старый директор, мистер Хьюмс. Калеб навис над ним и его открытым ртом. Как легко было бы, - подумал Калеб, - спустить штаны и посрать ему в рот... Hо его глаза обратились к пускающей слюни толстой женщине, и у него появилась идея получше.

Калеб сунул дробовик мистеру Хьюмсу в рот. Хьюмс издал стон и начал заглатывать ствол словно он был членом, при этом издавая хлюпающие звуки.

- Это ещё чё за херня?, - пробормотал Калеб и убрал оружие. Мистер Хьюмс разочарованно нахмурился во сне. - А ну-ка давай поднимай свою жопу, старый пидор, - Калеб ткнул его в ребра дулом обслюнявленного ружья.

Он вздрогнул и проснулся.

Санни включил свет. Миссис Хьюмс закричала. Мистер Хьюмс выглядел озадаченным. Он похудел с тех пор, как Калеб в последний раз видел его пять лет назад. Он был изможден, и его кожа была желтоватой.

- Ну что, узнаешь нас, педрила? - спросил Калеб.

Мистер Хьюмс перевел взгляд с Калеба на Санни, который каким-то образом ускользнул, достал из холодильника половину жареного цыпленка и принялась грызть тушу.

- Калеб и твой брат-недоумок, Санни. Что вы здесь делаете?

- А вы знали миссис Хьюмс, что ваш муж гадил на школьников?

- Я уверена, что если он это делал, то для этого у него была веская причина, - oна заметила открытую пачку печенья на прикроватной тумбочке и взяла себе, осыпав кровать крошками.

- Мы сейчас переместимся на кухню, но сначала мне нужно немного суперклея, немного веревки и дохуя слабительных, - сказал Калеб, размахивая дробовиком перед лицом мистера Хьюмса.

Кладовая была хорошо набита всякой всячиной. Миссис Хьюмс любила свою еду. Калеб разложил для нее щедрое угощение: мясное ассорти, ржаной хлеб и сыр, банки с бобами чили и сухофруктами. Она жадно смотрела, как он это делает. Еды было достаточно, чтобы накормить троих человек.

- Я надеюсь, вы голодны, миссис Хьюмс, потому что, если вы не съедите все, вы оба получите по маслине из дробовика.

- Я не думаю, что это будет проблемой для Барбары, - сказал мистер Хьюмс, сердито глядя на свою жену, которая уже построила гигантскую подводную лодку длиной в фут.

Следующие тридцать минут миссис Хьюмс потратила на то, чтобы съесть все, что приготовил для нее Калеб.

- Мне нужен десерт, - сказала она, когда закончила.

Санни нашёл в холодильнике баварский шоколадный торт, размером с колпак от колеса, и неохотно расстался с ним.

Калеб был уверен, что для нее это было исполнением желания: вооруженные люди ворвались в их дом глубокой ночью и насильно накормили ее. Самым трудным было заставить ее проглотить бутылку слабительного.

- Какая пустая трата хорошей еды, - простонала она, запивая их двухлитровой бутылкой "Пепси".

- А теперь, миссис Хьюмс, я хочу, чтобы вы сняли ночную рубашку и легли на стол, задрав задницу.

- Ты собираешься изнасиловать меня, шалун? Я так и знала, грязный мальчишка.

Все трое мужчин в комнате поморщились.

- Никто не собирается насиловать тебя, - поспешно сказал Калеб.

Взгляд миссис Хьюмс задержался на выпуклой промежности Санни.

- Но как же? Если вы кого-то и собирались изнасиловать, то это должна быть я. Даррен слишком тонкокостен. Он не выдержал бы такого траха, какой выдержу я.

- Просто разденься, и все будет в порядке, - сказал Калеб.

Миссис Хьюмс сняла ночную рубашку через голову. Она была обнажена под ней. Ее бледная кожа была похожа на мятый шелк. Большие отвисшие груди с ареолой, размером с блюдце, встречались с животом размером с подушку. Ее ноги были похожи на набитые сосиски, у которых лопнула кожура. После нескольких попыток она забралась на стол и легла там с выпирающими из-под боков каплями жира на животе.

- Даррен, я хочу, чтобы ты приложил свой рот к анусу миссис Хьюмс. Санни, помоги ему раздвинуть её булки. Это работа для двоих.

- Да ты, должно быть, издеваешься надо мной. Я не буду этого делать, - сказал мистер Хьюмс.

Калеб оборвал его.

- Мы только что приехали с нашей фермы, где я зарезал полицейского и сжег живьём второго. Так что, на твоём бы месте я сотрудничал бы с нами старичок.

Даррен неохотно опустился на колени возле задницы своей жены, в то время как Санни, теперь одетый в пару маленьких резиновых перчаток, которые он нашел под раковиной, с геркулесовой силой раздвинул ягодицы миссис Хьюмс. Ее задница была такой коричневой, что он подумал, что она уже дала жидкого.

- Вам придется извинить меня мальчики. Я опаздываю на шестимесячное отбеливание ануса.

Калеб связал мистеру и миссис Хьюмс ноги и руки.

- Ну, сделай губы буквой "О", - сказал он.

Даррен надул губы, и Калеб намазал их суперклеем "Neverapart". Затем он засунул Даррена между ее ягодицами и расположил его губы так, чтобы они касались ее ануса. Санни отпустил ягодицы, и они окутали директора, как две гигантские грелки для ушей. У миссис Хьюмс заурчало в животе.

Калеб отступил назад и оглядел дело своих рук. Даррен выглядел как человек, которого вот-вот расстреляют из пушки. Как по сигналу, в животе Барбары яростно заурчало. Что-то мерзкое просачивалось из нее.

- Ненавижу быть грубым и уходить, пока хозяева едят, но нам пора.

- С каких это пор срать на своих учеников заменило розгу? - сказала Барбара, напрягаясь в своих оковах.

Даррен пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Она была такой тупой, что ему стало тошно. Он не мог поверить, что потратил впустую сорок лет своей жизни, живя с ней. Когда они разлюбили друг друга? Двадцать лет назад? Прошло почти столько же времени с тех пор, как они в последний раз были близки. Он вымещал свое сексуальное разочарование на детях в школе, раздавая больные и извращенные наказания. А теперь оно вернулось, чтобы укусить его в виде гигантской задницы. Его пот обжигал глаза, как перцовый баллончик, и лицо было скользким от него. Если он выберется отсюда живым, ему сделают химический пилинг лица. Может ли быть еще хуже? Им просто нужно было продержаться до завтрашнего утра, когда Кимми, его дочь, позвонит и не получит ответа. Она забеспокоиться и наверняка приедет сюда.

В животе Барбары зловеще заурчало.

- Я больше не могу сдерживаться. Это начинает причинять боль.

Барбара застонала, и ее покрытая целлюлитом задница задрожала у него перед носом.

Даррен отчаянно пробормотал и попытался оторвать рот от ануса Барбары. Клей держался крепко. Однако это движение уткнулось носом в ее ягодицы, и он не мог дышать. Раздался приглушенный взрыв, и его щеки внезапно раздулись до предела от грохочущего пердежа. Он задержал дыхание на целую минуту, прежде чем втянул его в себя. На вкус он был как призрак дерьма, не полный, но с достаточным количеством остатков, чтобы вызвать неприятную встречу.

Рот Даррена наполнился слюной, и на него накатили волны тошноты.

- Ох, едрён-батон! Оx, божечки ты мой!

Даррену не понравилось, как это прозвучало.

Барбара неловко поерзала.

Раздался еще один приглушенный взрыв пердежа. Это заставило его вздрогнуть, и ему удалось освободить ноздри. Это был небольшой взрыв шампанского. Кишечная слизь и маленькие кусочки дерьма покрывали его рот. Тягучий кусок слизи из задницы свисал с нёба его рта и дразнил его язык. Его вырвало. Рвоте некуда было деваться, кроме как теч из его носа вниз и пробиваться в задницу Барбары крупными ручейками. Даррен был благодарен, что ни один кусочек моркови не попал ему в нос, иначе он был бы покойником.

- Фу, не блюй мне в задницу, - пожаловалась Барбара. - Я думаю, что этот мальчик Санни был очень милым. Он знает, как обращаться с настоящей женщиной. И ты видел... - oна замолчала, осознав, что сказала слишком много.

Даррен давно подозревал, что у его жены были романы. В животе Барбары заурчало, как раскат грома, и забурлило, как в провале. Он молился впервые в своей жизни. Было что-то гораздо хуже, чем сосать ее пердеж, и он знал, что это только вопрос времени, когда это произойдет.

- Этот шоколадный торт что-то сидит не очень хорошо. Я бы хотела, чтобы ты больше не покупал их для меня.

Он этого не делал. Барбара делала все покупки. Даррен не думал, что дело в шоколадном торте. Это была бутылка "Shit Ezzy" или ведро карри, которое она проглотила на ужин.

- Я... я думаю, мне придется покакать.

Даррен задумался, обновил ли он свое завещание. Да, он это сделал в прошлом году. Все достанется Кимми. А этот хрен Генри, который никогда не звонит и не навещает меня получит шиш. Мальчик, без сомнения, подвергался необычным наказаниям, когда рос, которым Даррен подвергал его за любые проступки. Например, клизмами с соусом Табаско вместо ремня, заставлял его сосать свой член, когда тот не ел зелень, или умываться из унитаза с плавающим в нём дерьмом, если он испачкался. Затем были специальные наказания, предназначенные для тех случаев, когда Генри осмеливался хмуриться на семейной фотографии. Ход мыслей Даррена был прерван резким движением задницы Барбары.

Барбара напряглась, и началось цунами дерьма. Он не мог достаточно быстро проглотить горячую, свернувшуюся жидкость из кишечника. Она хлынула ему в горло, как будто задница Барбары была краном, открытым на полную мощность, и заполняла его желудок. Он не мог дышать и в панике вцепился в задницу Барбары.

Поток дерьма Барбары замедлился до капeль. Даррен снова мог дышать.

- О, Боже, мне так жаль. Я думаю, что это все, - напряглась Барбара. Маленький пук вырвался наружу и защекотал ему язык. - С тобой там все в порядке?

Это было уже слишком. Его легкие потрескивали, когда он дышал. В них было дерьмо - он мог заболеть пневмонией. Он чувствовал себя беременной бабой. Бабой, беременной дерьмом. Дерьмо плескалось, сердито урча у него в животе. Но хуже всего был вкус и осадок во рту. Он не мог выплюнуть это, поэтому проглотил. Его вырвало из-за маленькой чайной ложечки дерьма, а не из-за галлонов, которые он проглотил. У него из носа пошла пена.

У Барбары заурчало в животе.

- Только не снова, - простонала она.

Даррен почувствовала, как напряглись ее сфинктер и ягодицы. По крайней мере, на этот раз она пыталась сдержаться.

- Я не могу остановить это.

Она расслабила мышцы, и ворота открылись. Эпизод был более жестоким и на этот раз длился дольше. Дерьмо ударило ему в горло, и его кадык деловито дернулся, когда он глотнул жидкое дерьмо своей жены. Когда она закончила, Даррену удалось быстро вздохнуть, прежде чем его желудок взбунтовался и его снова вырвало дерьмом. И все же в животе у нее булькало, там уже плескалось море дерьма. Он не мог вместить в себя больше.

Барбара пукнула, непрерывным потоком горячего воздуха, похожим на фен. Он закрыл глаза, положил ладони на задницу Барбары и толкнул. Его голова дернулась вверх, а губы растянулись, когда он резко повернул голову из стороны в сторону. Его кожа содралась и оставила после себя надутый отпечаток розовых губ - Барбаре все-таки не понадобилась бы эта анальная отбеливающая процедура. Было достаточно легко освободиться от веревок, привязывающих его к столу.

- Куда ты? - крикнула Барбара, когда Даррен взял ключи от машины и направился к двери.

- К доктору, мать твою! Мне нужны промывания желудка... А потом я собираюсь подождать у офиса адвокатов, пока они не откроются, чтобы я мог развестись.

Единственной хорошей вещью в работе в "Здоровенных бургерах Бетти" была бесплатная еда. Стэн Мун подсчитал, что каждую смену он съедал, по меньшей мере, полное помойное ведро, заполненное недоеденными гамбургерами и картошкой фри, и выпивал еще одно такое же ведро безалкогольных газированных напитков. Он превратился из прыщавого подростка с недостаточным весом в четырехсотфунтового[4] гиганта с кистозными прыщами. Закупоренные маслом поры, глубоко внутри его кожи, превратились в воспаленные, наполненные гноем повреждения. Спина, лицо и грудь Стэна кипели от красных демонов.

Инфицированный узел на его шее превратился в абсцесс. Он сердито пульсировал и испускал вулканический жар, который делал Стэна раздражительным и несчастным. К черту поход к врачу, - он сам выдавит его, когда вернется домой. Стэн рассеянно почесал щеку и поморщился, когда его ногти разорвали два спелых прыща. Его пальцы стали липкими от розовой слизи. Стэн вытер розовый творог спереди своей мясистой рубашки "Бетти Бургерс" и вернулся к запихиванию картофеля фри в рот.

- Фу, чувак, это мерзко. Иди и вымой руки, - сказал Крейг.

Стэну не нравился Крейг. Парню было восемнадцать лет, и он проработал у Бетти всего шесть месяцев, когда его повысили до ночного менеджера вместо Стэна. Не помогало и то, что он был тощим, а его кожа была гладкой и коричневой, без единого изъяна.

- Какая разница? Клиенты же всё равно не знают, - усмехнулся Стэн, и мокрые, полусъеденные кусочки картофеля выпали у него изо рта и прилипли к рубашке вместе с другими объедками.

- Если ты не вымоешь руки, Стэн, мне придется написать на тебя рапорт. А это уже будет второй на этой неделе.

Стэн закатил глаза и слез со стула. Он проковылял в уборную, вытаскивая нижнее белье из своей болотистой задницы. Уборная была безупречно чистой. Крейг попросил его вымыть её прошлой ночью, и, конечно, он этого не сделал, так что Крейг, должно быть, сделал это сам.

Пока он был там, он решил, что с таким же успехом может отлить. Он порылся в своих потных штанах в поисках члена и обнаружил, что он свернулся, как змея, в складке его мошонки. Его моча была тошнотворно сладкой. Он плохо справлялся со своим диабетом. Он пукнул и прислонился к стене одной рукой, а другой поковырял в носу. Он вытащил из ноздри зеленую козявку, размером с бобовый росток. Стэн некоторое время рассматривал её, восхищаясь мраморным бело-зеленым корпусом и скользкой поверхностью, прежде чем вытереть о стену. Его ухмылка стала шире, когда он представил, как Крейг соскребает ее с плитки на следующий день. Он вытряхнул последние капли своей диабетической мочи в писсуар, засунул член обратно в штаны и вышел из уборной, не вымыв рук.

Синий "Холден Ют" подъехал к проходному домофону. Стэн вздохнул, второй клиент за это утро.

- Что будете брать? - захрипел он в микрофон.

- Пртртртрргуртруфнасутутутутутут.

По внутренней связи раздался безошибочно узнаваемый звук пердежа, за которым последовал истерический смех.

Стэн мог видеть, как задница все еще была высунута из окна машины.

- Фххххххррррт.

Раздался еще более хриплый смех.

- Кажется, я обосрался, - произнес задыхающийся голос.

В любой другой день Стэн отпустил бы это, и он делал это несколько раз в прошлом, но не сегодня.

- Ах ты, пидор поганый...

- Стэн! Остынь, чувак, это же клиент, а их надо уважать, - сказал Крейг.

Стэн глубоко вздохнул и закрыл глаза.

- Пожалуйста, сделайте свой заказ.

- Хм, давай посмотрим, что у тебя есть...

Клиент постучал по переговорному устройству, просматривая меню.

- Сэр, не могли бы вы, пожалуйста, прекратить это делать. Это очень раздражает, и у меня болит ухо от этого, - Стэн стиснул зубы.

- Я возьму два чизбургера.

- И все?

- Ага.

- С вас двенадцать долларов сорок центов.

- О-о, и большой банановый коктейль, - сказал второй голос.

- Да, звучит неплохо. Пусть будет два.

Ногти Стэна впились в его ладони.

- Проезжайтe к окну оплаты пожалуйста.

Стэн в третий раз за эту смену поднялся со своего табурета и достал теплые чизбургеры с подноса для разогрева. K тому времени, как пикап подъехал к окну, oн еще не закончил. Он проковылял в уборную, откинул крышки коктейлей и положил их на туалетный столик. В уборной было с чем поработать, но у Стэна на уме было что-то особенное. Он посмотрел в зеркало на нарыв на своей шее, сердито-красный с желтой сердцевиной. Это было бы идеально. Стэн поднес его к чашкам и сжал.

- Черт!!! - закричал он, когда тот лопнул, и его лицо взорвалось от боли.

Он выдавил комок гноя, густого и сливочного, как мороженое со льдом, а затем немного водянистой розовой жидкости, которая превратила его в клубничный крем.

- Так будет больше вкусa пидоры...

Он принюхался и отпрянул от запаха. После того, как он пошевелил шарик пальцем, он решил, что ему нужно что-то большее. Он хотел бы добавить немного спермака, но не было времени. Cгодится и моча. Он сделал пару рывков. У неe был тот же фруктовый запах, и еe было достаточно, чтобы превратить коктейли из кремово-белых в желтые.

- Диабетический коктейль сэр, - Стэн рассмеялся. - Упс, забыл, какие пердежи вы заказали?

Стэну удалось пёрднуть несколькими порывами насыщенного серой ветра прямо в стаканы.

Крейг с любопытством посмотрел на него, когда тот вернулся.

- Липкие руки, - сказал он, размахивая пальцами.

Ублюдки, которые заказали еду, ждали. Они были настоящим мусором, тощий парень с чёлкой и толстый парень, который облизал губы и пристально уставился на пакет с едой, когда Стэн передал его.

- Приятного аппетита - сказал Стэн, пытаясь сдержать безумную ухмылку.

- Ёбаный рот, - сказал Калеб, морщась и выплевывая полный рот коктейля обратно в чашку. - Он... он на вкус, как мочa и жир для барбекю.

- М-м-м, а у меня вкуснятина, - сказал Санни.

Калеб понюхал сливочное варево и подавился.

- О... о-ох, сука, отвратительно. Я думаю, что эти пидорасы нассали и пёрднули в мой банановый молочный коктейль.

Калеб выскочил из машины с дробовиком в руке и помчался через парковку. Его лицо побагровело от ярости. Санни последовал за ним, прихлебывая свой густой коктейль. Он не собирался начинать убивать до завтрака, но планы изменились.

Единственным посетителем "Здоровенных бургеров Бетти" была женщина, кормившая грудью своего ребенка, пока запихивала себе в рот жирный гамбургер.

- Вы, суки, нассали мне в коктейль, - закричал Калеб, входя в дверь.

Он грубо схватил ребенка за плечо и с влажным хлопком оторвал его от соска женщины. Какое-то мгновение он продолжал сосать, а затем, поняв, что его рот больше не полон соскa, закричал.

- Mо... Mо... Mой ребёнок! - причитала мать. Куски наполовину прожеванного гамбургера брызнули у нее изо рта. - Мой ребёнок, кто-нибудь, помогите мне!

Калеб прошел на кухню. Парень, который обслуживал Калеба в машине, и тощий парень с бейджем, украшенным надписью "Ночной менеджер Крейг", уставились на него с открытыми ртaми.

- Вам нельзя сюда. Это помещение только для персонала. Останови его, Стэн, - сказал Крейг, размахивая руками.

Калеб навел на него дробовик и нажал на спусковой крючок. Пули попали ему в живот в упор, пробив другую сторону и прихватив с собой кусок позвоночника и кишечника. Ноги Крейга выскользнули из-под него. Он лежал на земле, стонал и пытался заткнуть руками дыру в животе, размером с кулак, в то время как под ним растекалась лужа крови. Калеб направил дробовик ему в голову и нажал на спусковой крючок. Голова Крейга превратилась в груду фарша.

- Кай-еф, - сказал Санни, заметив согревающий поднос, полный гамбургеров, и срывая обертки так же взволнованно, как ребенок разворачивает рождественские подарки.

- Моя малышка, - сказала женщина, отчаянно хватаясь за ребенка.

Калеб держал ее на расстоянии вытянутой руки.

- Ты действительно хочешь вернуть своего ребенка, да?

- Да... да, пожалуйста, - сказала женщина, ее глаза наполнились слезами.

- Тогда иди и возьми его, пидораска, - Калеб швырнул ребенка через всю комнату. Прямо в бурлящую фритюрницу. - Очко!

Мать пронзительно закричала. Она добралась до фритюрницы, когда ребенок вынырнул из бурлящих глубин. Слои алой кожи плавали вокруг него хрустящими простынями. Вскипевший рот открылся в беззвучном крике, и обжигающий жир хлынул ему в горло. Женщина погрузила руки в масло и вытащила полужареного младенца. Всхлипывая, она прижала его к груди, не обращая внимания на ужасные ожоги.

- Я, пиздец, как ненавижу баб с детьми. Они думают, что они такие особенные, потому что в них кончил какой-то чувак, - Калеб нажал на спусковой крючок.

Малиновый туман брызнул из ее головы, и куски мозга и черепа выплеснулись во фритюрницу. Капли жира и пар брызнули и зашипели в воздухе. Ее тело с глухим стуком упало на пол и дернулось, как у брейк-дансера, когда из обезглавленной шеи хлынула кровь. Ребенок задрожал. Его лицо было искажено в неописуемой агонии. Выпученные глаза, цвета коктейльного лука, невидящим взглядом уставились на Калеба.

- Убей эту маленькую сучку, - сказал Калеб.

Санни поднял ботинок четырнадцатого размера и изо всех сил топнул вниз. Раздался тошнотворный хлюп и хруст, и тело ребенка растянулось до размеров половика.

- Фу, - сказал Санни, осматривая подошву своего ботинка и скребя им по полу.

Стэн тем временем пробирался к выходу.

- Э-э-э, не так быстро, жирдяй, - сказал Калеб, направляя на него дробовик.

Стэн замер с выпученными глазами, жадно глотая воздух. Маслянистый пот выступил на его раскрасневшемся лице.

- Ты, - сказал Калеб, поворачиваясь к Стэну. - Это ты, сучара, нассал в мой молочный коктейль.

- Я никогда бы так не сделал, сэр, - запротестовал Стэн, отступая.

Калеб заметил, что из выпуклости на шее Стэна вытекают водянистые, розовые выделения.

- О, нет, чувак, нет. Только не говори что ты этого не сделал.

Стэн оглядел кухню, избегая взгляда Калеба.

- О, ты сделал это, сука, - сказал Калеб, давясь. - Санни, присмотри за ним.

Калеб пошел в кладовую и достал из холодильника большой мешок муки и несколько бутылок молока. Найдя на кухонном полу место, которое не было покрыто кровью, детскими мозгами или мертвыми телами, он высыпал муку и молоко на пол и перемешал, чтобы получилась густая паста.

- Раздевайся, - сказал Калеб, свирепо глядя на Стэна.

- Зачем? Что ты собираешься делать? - спросил Стэн.

- Просто, блядь, сделай это, Стэн, или я всажу пулю тебе в ебальник.

- Хорошо, хорошо.

С большим трудом и ворчанием Стэн стянул с себя рубашку.

Недвижимость на груди Стэна была настолько переполнена, что Калеб не мог разглядеть соски Стэна среди прыщей.

- А штаны надо?

Грудь Стэна вздымалась от напряжения.

- Конечно, надо. Я же сказал раздеваться, не так ли?

Стэн спустил штаны и стоял там в красных трусах-бикини.

- И труселя долой, - сказал Калеб, тыча Стэна в задницу стволом дробовика.

Стэн вылез из нижнего белья. Наступил неловкий момент, когда все уставились на измазанную дерьмом ластовицу. Калеб пропустил это.

- Ложись на пол и валяйся в муке, пока не станешь похож на корн-дог[5].

Стэн хмыкнул, опустился на колени, упал на живот и начал кататься взад-вперед. Мука и молоко прилипли к нему, как грязь.

- Ну что, повеселились? - спросил Стэн, садясь.

- Веселье только начинается. А теперь тащи свою толстую задницу во фритюрницу.

- Ты, блядь, сошел с ума! Ни в коем случае. Меня сожжёт заживо. Ты не можешь заставить меня.

Стэн скрестил руки на груди и выпятил нижнюю губу, как большой, ребенок.

- Это будет похоже на теплую ванну, не так ли, Санни?

Стэн энергично замотал головой.

- Ненавижу ванны, - сказала Санни.

- Санни, кажется, нашему другу нужна помощь.

Санни сунул в рот остаток седьмого чизбургера, схватил Стэна за лодыжку и попытался оттащить его к фритюрнице. Однако Стэну это не понравилось, и он вцепился в ножку плиты. Калеб прицелился из дробовика в одну из рук Стэна и нажал на спусковой крючок. Дробовик был пуст, в нем больше не было патронов. Он бросил его на землю и схватил со стола поварской нож. Он начал бить им по пальцам Стэна, пока тот не отпустил. Санни схватил его под мышки и потащил.

- На счет три, - сказал Калеб. - Раз, два, три.

Сначала они подняли Стэна и отправили его задницу во фритюрницу. Золотой всплеск заставил Калеба и Санни отшатнуться, ругаясь.

Стэн попытался подняться, но крепко застрял, прижатый к груди; его икры, голова и предплечья торчали наружу.

- ААААААААА!!! Bытащите меня, вытащите меня! - лицо Стэна стало томатно-красным, а рот раззинулся в непрерывном крике.

Боль была сильнее, чем могло вынести тело. Его глаза закатились, и рвота вырвалась из его воющего рта. На поверхность всплыла какашка, и она быстро стала золотисто-коричневой.

- Фу, он насрал во фритюрницу. Это отвратительно, - пожаловался Санни.

- У некоторых людей совершенно нету воспитания, - ответил Калеб.

- Вот это оттолкнуло меня от того, чтобы съесть его. Что-то меня притошнило, - сказал Санни.

- Что?!! Ты думал, мы его съедим? - Калеб отступил назад и недоверчиво уставился на брата.

- А что, разве мы не собирались его съесть?

- Чёрт. Нет, мы не едим людей, Санни.

На горизонте вырисовывалось здание из белого кирпича. Вывеска гласила: "Клиника пластической хирургии Гамберу". Клиника находилась на окраине города, перед длинным отрезком пустынной дороги, ведущей в Гундавинди. Это была популярная клиника пластической хирургии для богатых и знаменитых, вдали от любопытных глаз.

- Останови машину, - крикнул Калеб.

- Но ты же за рулем.

Калеб ударил по тормозам.

- Гребаные наркоманы пластической хирургии, давай взъебнём их.

- В больницах отличная еда. У меня был лучший бургер с сыром, когда умерла бабушка, - сказал Санни, разворачивая еще один чизбургер из кучи на его коленях.

Калеб заехал на парковку рядом с несколькими другими машинами. Они могли быть только сотрудников в этот ранний час. Калеб пересек парковку вместе с Санни и его чизбургерами. Он чувствовал себя голым без дробовика, но у него все еще был охотничий нож.

У стойки регистрации дежурил охранник. Он оторвал взгляд от утреннего кофе и журнала "Hot Rod Magazine"[6]. Его рот был сжат в едва сдерживаемом раздражении из-за того, что его потревожили.

- Часы посещений с...

Калеб не стал дожидаться, пока он закончит.

- Санни, порви эту пизду.

Санни швырнул свои гамбургеры на стол. Глаза охранника сузились в замешательстве. Санни протянула руку, вытащила его из кресла и, крякнув, поднял над головой.

- Какого хрена! Ты что, с ума сошел? Отпусти меня, - oн метался, как ребенок.

Санни швырнул его на землю. Раздался глухой удар и удовлетворительный треск, когда его ребра раскололись, а руки сломались. Он попытался закричать, но из него вышибло весь воздух. Санни подскочил. Его огромные ноги и вес в триста фунтов[7] придавили его лицо к затылку. Санни вытер мозговое вещество со своих ботинок о грудь охранника и потянулся за гамбургерами.

Калеб взял со стола связку ключей охранника и запер входную дверь. Клиника была небольшой, но вокруг было достаточно людей, чтобы повеселиться. Он сверился с картой в фойе, на которой были обозначены двадцать четыре отдельных люкса. Но, во-первых, поход в раздевалку был для того, чтобы посмотреть, смогут ли они раздобыть какую-нибудь форму, чтобы выглядеть соответственно.

Шкафчики были не заперты, и Калеб смог найти белый халат врача. Не было ничего, что подошло бы Санни. Он также нашел стетоскоп и последний ежемесячный журнал для гинекологов. Глянцевые страницы были полны вагин, которые выглядели так, словно кто-то взялся за них бензопилой или их вырвало своим содержимым. Калеб взглянул на центральный разворот, и его желудок сжался.

- Фу, посмотри на Mиссис Июль.

Санни перестал жевать свой гамбургер и поднял бровь.

- Э-э-э, а что с ней не так?

"Киска" Mиссис Июль выглядела так, словно она прополоскала горло пинтой сливок и её стошнило во время прыжка с парашютом.

- Тут пишут, что у нее супер-штамм кандиды, который можно найти только в глубине тропических лесов Амазонки. И посмотри на это, - Калеб перелистнул на страницу пятьдесят четыре - волосатая "киска", кишащая крупными насекомыми.

Глаза Санни расширились от ужаса, и он поднес руку ко рту.

- Да, лобковые вши-мутанты из Папуа-Новой Гвинеи. Видишь клешни на этих суках. Они могут нанести серьезный ущерб любому чуваку, который отважится забраться в эту чащу.

Дверь распахнулась, и высокая и болезненно тучная медсестра вразвалку вошла в палату и уставилась на парней, гримасничающих над журналом.

- Что вы здесь делаете? Эта комната только для персонала.

- Похоже, мы нашли тебе форму, - сказал Калеб.

Санни рванулся вперед и схватил испуганную женщину, которая визжала и сопротивлялась как обезумевшая. Санни заключил ее в медвежьи объятия. Его руки обхватили ее грудь.

- Как ты хочешь, чтобы я убил ее, Калеб?

Калеб оглядел раздевалку. Ничто не привлекло его внимания. Было тяжело постоянно находиться под давлением, чтобы выступать, но это было его наследием. Он должен был придумать что-то хорошее. Поклонники будут корпеть над подробностями его убийств на протяжении десятилетий, и если они узнают, что какую-то толстую медсестру просто ударили по голове или ударили ножом, он вполне может потерять некоторых преданных фанатов.

- А задуши-ка медсестрёнку Лайзу МакHелли своей задницей, - сказал Калеб, прочитав ее бейдж с именем.

- Ты не посмеешь, - сказала она, вырываясь.

С легкостью человека, который занимался борьбой со школьного возраста, Санни бросил Лайзу на землю и втиснул ее голову между своими ягодицами. Ее ноги задрожали, а дряблые руки попытались оттолкнуть его, но бегемот не сдвинулся с места.

- Это щекотно. Она пытается укусить меня за задницу, - хихикнул Санни.

Калеб не хотел смотреть. Он ненавидел все, что имело отношение к заднице Санни, и лениво листал гинекологический журнал.

- О, Боже, мне очень нужно бзднуть, - сказал Санни.

- Ну так бздни. Не стесняйся. Ты же убиваешь ее. А это значит, что мож делать шо хош.

- Ппппппууурррппппп.

Приглушенные всхлипы и рвотные звуки вырвались из-под задницы Санни, когда Лайза забилась под его массивной тушей.

Господи, бедная женщина.

- О, черт.

Его внимание привлекла статья о том, как можно подцепить вирусы с порносайтов. Он заглянул себе в штаны. У него уже несколько месяцев была эта подозрительная сыпь. Ему лучше провериться, как только закончится это кровавое веселье. Он внимательно изучил статью и вздохнул с облегчением, когда узнал, что только другие компьютеры могут ловить вредоносные вирусы.

- Она мертва? - спросил Санни.

Калеб совершенно забыл, что Санни кого-то душил своей задницей.

- Она ещё пытается укусить тебя за задницу?

- Нет, она остановилась несколько минут назад, - сказал Санни, ковыряя в носу.

Он вытащил большую зеленую козявку и вытер ее о чистую белую блузку медсестры.

- Тогда она мертва. А теперь подними свою толстую задницу и надень ее форму.

- Но... но это женская форма, и она медсестра. А я хочу быть доктором.

- Это единственное, что подходит твоей большой заднице.

Санни надулся и встал.

- Вот дерьмо, - сказал Санни, почесывая задницу. - Я пёрднул с мясом.

Они оба уставились на сестру Лайзу. У нее было коричневое кольцо вокруг рта. Санни втиснулся в униформу медсестры МакHелли, включая чулки. Он наклонился, чтобы завязать свои рабочие ботинки. Брови Калеба взлетели до линии волос, когда он увидел барахло своего брата и волосатую задницу.

- Черт возьми, Санни, надень трусы, пидор чёртов.

- Не могу, в них говно, а её - не буду одевать. Это неправильно.

- Да, думаю, ты не можешь разгуливать с говном в штанах. По крайней мере, нанеси немного макияжа, чтобы выглядеть презентабельно.

Калеб порылся в шкафчиках и нашел набор косметики, и вместе они размазали его по всему лицу Санни.

- Хм, все еще чего-то не хватает, - сказал Калеб, оглядывая брата с ног до головы.

- Сисек, - сказал Санни, глядя на обнаженные груди медсестры МакHелли.

- Ты прав, - Калеб выхватил свой охотничий нож, присел на корточки рядом с сестрой МакHелли и вонзил его ей в грудь. Он засунул две трепещущие груди, размером с арбуз, в лифчик Санни и отступил, чтобы полюбоваться работой своих рук. - Отлично, теперь у тебя целых два балла из десяти.

- Как ты думаешь, в этой форме моя попа выглядит большой? - спросил Санни, оборачиваясь.

- Да, жопа что надо, а теперь давай сделаем обход.

Они шли по белому, пропахшему дезинфекцией больничному коридору. "Операционная Номер Один. Используется", - гласила табличка над дверью.

- Нам повезло, - сказал Калеб, открывая дверь.

Медбрат и врач склонились над пациентом.

- Не бойтесь, доктор Бота здесь, - объявил Калеб.

- И медсестра Санни МакHелли, - добавил Санни и приподнял грудь.

Из его сисек текла кровь, а спереди на топе расцвело пятно.

Медбрат бросился им навстречу.

- Вам сюда нельзя! Пошли вон из операционной!

Калеб оттолкнул его с дороги.

- Что за операцию вы проводите? - спросил Калеб у доктора.

Доктор оторвалась от своей работы, нахмурив брови. У нее были красивые, украшенные тушью, изумрудные глаза.

- Миссис Бакстер делаем ринопластику, - oна оглядела Калеба и Санни с ног до головы, разглядывая испачканную форму Санни и их рабочие ботинки. - Я не знала, что кто-то еще будет помогать мне сегодня.

- Что такое уринопластика? - спросил Калеб, ковыряя мизинцем в ухе и уставившись на каплю ушной серы.

Доктор нахмурилась.

- Pинопластикa. Операция, на носу. Вы не врачи, и вам, конечно, нельзя быть здесь, не так ли?

- Нет, - Калеб вытащил свой охотничий нож. - Разве не было бы забавно, если бы вместо того, чтобы подарить миссис Бакстер милый маленький носик-пуговку, о котором она всегда мечтала, мы пришили бы член санитара ей на лицо?

- Я не думаю, что это было бы смешно, - сказал медбрат, пятясь к двери.

- Держи его, Санни, - сказал Калеб.

Медбрат побежал. Санни схватил кислородный баллон и подбросила его в воздух. Тот ударил его в спину, выбил из него дух, и он рухнул на пол. Санни схватил его за лодыжки и потащил обратно к Калебу, который стянул с него штаны и схватил его за член. Медбрат брыкался и кричал.

- Подожди! Tы, скорее всего, убьешь его, если сделаешь это, и ты сделаешь ужасную работу. Позвольте мне, - сказала доктор.

Калеб кивнул.

- Хорошо, доктор...?

- Химена.

- Я хочу, чтобы ее нос и его барахло поменялись местами, - сказал Калеб, ухмыляясь.

Он едва мог дождаться. Представьте себе их реакцию, когда они очнутся.

В течение следующих тридцати минут доктор Химена выполняла свои обязанности в меру своих профессиональных способностей. Когда она закончила, у миссис Бакстер был огромный член и болтающиеся яйца вместо носа, а медбрат щеголял большим шнобелем вместо члена с двумя дырочками для мочи.

- Представь, что будет когда он простудится, - сказал Санни.

- Или она! - сказал Калеб, ухмыляясь, как толстый ребенок, запертый на ночь в кондитерской.

Химена проделала фантастическую работу. Возможно, ему показалось, но была ли это ухмылка на ее лице?

- Я думаю, вам лучше пойти с нами, - сказал он доктору Химене.

- Зачем?

- Я подумал, что сделаю обход, покалечу и расчленю несколько человек, и моим поклонникам будет над чем посмеяться. Если ты сделаешь все, что я скажу, то, возможно, выберешься отсюда живой.

- Я не думаю, что это будет проблемой. Меня тошнит от этой больницы и ее скучных и тщеславных пациентов, - Химена сняла хирургическую шапочку и зажим для волос, и встряхнула волосами цвета корицы. - Позвольте мне взять мою тележку с оборудованием.

Все трое вошли в первый отдельный номер с именем Чармейн МакKарти на двери.

- Здрасьте, - сказал Калеб.

Чармейн, сильно накрашенная перекисью блондинка, лежала на больничной койке в окружении Райского сада цветов.

Санни чихнул.

- Я - доктор Бота. Для чего вы здесь, мисс?

- Вагинопластика. Это есть в моей карте.

- Что именно это такое? - спросил он.

Чармейн удивленно приподняла наманикюренную бровь.

- Bы хотитe сказать, что не знаетe что это такое, и называетe себя доктором?

- Я просто проверяю, чтобы убедиться, что вы знаетe что это такое, - Калеб сделал вид, что изучает карту женщины.

- Это влечет за собой уменьшение размеров малых половых губ.

Санни хихикнул.

- Интересно. Вы не возражаете, если я взгляну? - спросил Калеб, приподнимая подол больничной одежды Чармейн.

- Не возражаю. Пожалуйста.

Калеб задрал халат Чармейн и ахнул. Его глаза расширились.

- Святое дерьмо, тебе бы не понадобился парашют, если бы ты прыгала с парашютом с такими блямбами. Санни, ты только глянь на это.

Санни заглянул брату через плечо.

- Охуеть, - сказал он и чихнул в "киску" пациентки.

Калеб схватил Чармейн за половые губы.

- Помогите мне, доктор, мои губы оооочень огромные, - сказал он, покачивая ими.

- Вы уверены, что вы врач? - спросила Чармейн, поджимая ноги и хватая Калеба за руку.

- Лучший в своем классе в Политехническом институте Гамберу, - Калеб прошел курс по отбору участников и занял последнее место в классе. - Ты в опытных руках.

- Мы могли бы уменьшить ваши половые губы с помощью этой волшебной новой формулы, уменьшающей половые губы, - сказала Химена, подмигнув Калебу.

- Отличная идея, доктор. Мы в мгновение ока заставим ее пизду выглядеть как у шестнадцатилетней, - сказал Калеб, подмигивая в ответ.

Она передала Калебу коробку с надписью: "Кожные наполнители".

- А теперь, если ты просто ляжешь на спину и расслабишься, мы решим твою проблему, - Чармейн снова раздвинула ноги и с подозрением посмотрела на Калеба прищуренными глазами. - Tы може шьпочувствовать серию острых укусов, но это скоро закончится.

Калеб ткнул ее иглой в половые губы, как будто метал дротик, и вытолкнул содержимое шприца. Половые губы Чармейн раздулись почти вдвое по сравнению с их первоначальным размером.

- Ой, это все?

- В таком тяжелом случае, как этот, нам нужно будет сделать несколько уколов, - Калеб продолжал закачивать наполнители в "киску" Чармейн, пока вся коробка не опустела. - Все сделано. Сестра Санни, зеркало, пожалуйста.

Санни огляделся. Единственное зеркало висело на стене. Он сорвал его и держал между ног Чармейн, пока она смотрела, разинув рот от ужаса, на свою "киску".

- Что ты об этом думаешь? - сказал Калеб.

- Боже мой! Что ты сделал с моей "киской", она... она огромна.

- Ты хочешь сказать, громадная, - сказал Калеб.

- Это совершенно нормально, что есть какая-то начальная опухоль. Она пройдет через несколько дней, - сказала Химена, делая шаг вперед.

- Ее клитор размером с сосновую шишку, а половые губки похожи на слоновьи уши, - добавил Санни.

- Это правда. Что подумает мой муж? - причитала она.

- Вместо этого ему просто придется воспользоваться твоим "черным ходом", - Калеб улыбнулся ей в своей лучшей манере.

Санни заглянул через его плечо на огромную вагину Чармейн, когда они уходили.

- С ее "киской" все будет в порядке?

- В течение следующего года она будет выглядеть так, как будто ее избил весь австралийский флот, - сказала Химена.

- Ты действительно ненавидишь своих пациентов, не так ли? - сказал Калеб.

- Само сбой. Они тщеславны и потакают своим желаниям, или просто отвратительны, особенно следующая - миссис Элис Уинфри. Она приходит каждые три месяца, чтобы удалить пятьдесят фунтов[8] жира. Мы выписываем ее после процедуры, и на следующий день она почти восстанавливает свой вес, жирная, прожорливая мразь, - Химена остановилась у комнаты Элис и потерла руки. - Я действительно с нетерпением жду этого.

Все трое вошли внутрь. В комнате пахло, как в бистро. Самая толстая женщина, которую Калеб когда-либо видел, лежала на кровати. Ее жир свисал по бокам, как балдахин. Она вскрикнула, когда увидела их, и сунула плитку шоколада "Кэдбери Kинг", которую запихивала себе в рот, под подушку.

- Хера себе, жирнуха - сказал Калеб.

- Прошу прощения. Как ты смеешь так со мной разговаривать, - прохрипела Элис измазанными шоколадом губами.

- Вам придется извинить моего коллегу. Он доктор из буша. В джунглях они все делают по-другому, - Химена пролистала карту Элис. - Я вижу, вы сегодня готовы к липосакции.

- О, это то, когда ты втыкаешь трубки в людей и высасываешь весь их жир? - спросил Калеб.

- Да, - сказала Химена.

- Ну, ебать меня, рассчитывай на это. Эта тётка порочна. Давайте начнем прямо сейчас.

- Что?!! Сейчас? Но я еще не завтракала, - захныкала Элис.

- Нет, именно сейчас. Хорошо, что нам делать? - спросил Калеб, потирая руки и выжидающе глядя на живот Элис.

- Нам нужна машина для липосакции.

Все трое принесли автомат, а когда вернулись, губы Элис были еще больше измазаны шоколадом.

Калебу пришла в голову злая идея.

- Элис, мы собираемся сделать тебе липосакцию нового типа. Мы собираемся высосать ту часть мозга, которая заставляет тебя толстеть.

- Ты хочешь сказать, что я смогу есть столько, сколько захочу, и никогда не растолстею? - спросила Алиса, разинув рот.

- Ага. Ты сможешь съесть целый грузовик еды, и все равно будешь худой, как булавка.

- Боже мой, я так взволнована. Давайте сделаем это, - сказала Элис, облизывая губы.

Калеб схватил металлический стержень с тележки.

- Сейчас ты можешь почувствовать легкую боль, как будто кто-то засунул тебе в нос паяльник.

Элис закрыла глаза. Калеб засунул стержень прямо ей в левую ноздрю. У Элис высунулся язык, и она скосила глаза. Химена включила аппарат. Раздался громкий сосущий звук. Калеб с энтузиазмом взмахнул стержнем.

Санни присоединился к ним и помахал куском трубки, напевая:

-Это моя волшебная палочка. Тук, тук, тук. Помашите ею в воздухе. И хлопайте, хлопайте, хлопайте.

- "Reece’s Pieces"[9] и сэндвичи с мороженым, батончики "Марс" во фритюре и куски пиццы с пепперони, - крикнула Элис, слюна каскадом стекала по ее подбородку.

Серая слизь из ее головы со свистом стекала по трубкам в большой сосуд.

- Крылышки "Buffalo" в сырном соусе, - пробормотала Элис и обмякла.

Калеб продолжал сосать, пока стержень не зазвенел внутри большой, старой, пустой головы.

Химена выключила аппарат, но сосущий звук продолжался. Они оба уставились на Санни, который засунул свой кусок трубки в контейнер для липосакции и прихлебывал смешанный мозг.

- Какого хрена, Санни? Ты пьешь человеческий мозг. Мы просто высосали это из головы этой женщины.

- Я думал, мы делаем молочные коктейли, - сказал Санни, продолжая пить.

Калеб с отвращением покачал головой.

- Куда дальше, док?

- Я предлагаю пациента в четырнадцатой палате, мистера Бенджамина Фарроу. Помимо всего прочего, ему делают лазерное облучение заднего прохода.

- Как бластером из "Звездных войн"? - сказал Санни и сделал отрыжку после мозгов.

- Нет, это похоже на анальное отбеливание. Это делает его таким розовым и сочным. Это длится дольше, чем химическое окрашивание. Однако нам придется отвезти его в операционную, так как лазер слишком велик для этой комнаты. Если мы отключим функцию "безопасности", мы могли бы прожечь дыру в задней части чьего-нибудь черепа, если бы захотели, - Химена пошевелила бровями.

- В самом деле? Так чего же мы ждём, - сказал Калеб и снова поднял брови.

Санни наклонился, задрал юбку и расправил булки.

- Мой анус достаточно розовый, доктор?

Калеб, застигнутый врасплох, вытаращил глаза и отшатнулся.

- Бля-я-а-а, Санни, спрячь свой срам. Доктор не хочет этого видеть.

- Все в порядке, Калеб, я видела и похуже, - сказала Химена, держась за поручень кровати для поддержки.

Бенджамин, похожий на живую куклу Кена, не потрудился оторвать взгляд от телефона, когда трое вошли с инвалидным креслом.

- Я - доктор Бота, это доктор Химена, и мы здесь, чтобы вернуть розовость в твою задницу.

Химена шла впереди, а Санни подталкивал Бенджамина к палате. Он был слишком занят своим телефоном, чтобы заметить два бесчувственных тела, лежащих в углу.

- Бенджамин, если вы готовы, можете раздеться, забраться на стол и раздвинуть колени, стоя на четвереньках, мы начнем.

Бенджамин запрыгнул на стол, опустился на четвереньки и сделал селфи, изобразив "утиное лицо". Химена вручила пациенту пару солнцезащитных очков и, привязав его к столу, чтобы он не мог двигаться, она открыла его задницу анальными зажимами, пока она не стала такой широкой, что в нее можно было бросить софтбольный мяч.

Санни швырнул в дыру "Ментос", который нашел в кармане медсестры.

- Что это было? - спросил Бенджамин, пытаясь оглянуться через плечо.

- Просто местная анестезия, - сказала Химена.

- Я отключила механизм безопасности. Эта штука уничтожила бы "Звезду Смерти", - прошептала Химена Калебу, когда он в ужасе уставился на разинувшего рот Бенджамина.

Она включила лазерную установку. Маленький красный луч появился на мошонке Бенджамина.

- М-м-м, щекотно, - сказал он.

Химена опустила луч вниз, чтобы коснуться кончикa его члена.

- Оx, ты, - хихикнул он.

- А теперь держитесь крепче. Вы можете почувствовать небольшой жар, - сказала Химена.

Она щелкнула по циферблату. Лазер поджарил член Бенджамина, как червяка на горячем тротуаре. Он бы спрыгнул со стола, если бы не ремни, крепко державшие его.

- Слишком жарко, слишком жарко! - завыл он.

Его яйца покрылись волдырями и лопнули, когда Химена провела лучом по ним и вошла в его зияющую розовую дыру. Плоть внутри пузырилась, и его задница выпускала идеальные "О"-образные кольца дыма. Воздух наполнился вонью жареных кишок.

- О, мой гребаный бог! Моя прекрасная задница! Стой! Остановись! - Бенджамин закричал и забил головой.

Языки пламени высотой в фут[10] вырвались из его анального отверстия и осветили лица Санни, Калеба и Химены.

- Жаль, что у меня нет зефира, - сказал Санни.

- Mоя задница горит!!! Гори... - пламя вырвалось изо рта Бенджамина, прервав его.

- Он прожарил его изнутри. Это невероятно, - сказал Калеб, ухмыляясь.

Изумрудные глаза Химены сверкнули, а ее рот искривился в такой же восторженной усмешке. Калеб был влюблен.

Туловище Бенджамина лопнуло, как переваренная сосиска. Органы, которых больше не было в их костлявой камере, вываливались, брызгали и шипели на полу.

- Я думаю, что наша работа здесь закончена. Tы не хотелa бы присоединиться к нам в поездке, доктор? - сказал Калеб.

- Если ты не возражаешь, я останусь. Здесь есть еще несколько пациентов, которые нуждаются в моем немедленном и квалифицированном внимании. Я сомневаюсь, что у меня когда-нибудь снова будет такой шанс.

Она безумно ухмыльнулась и выкатила свою тележку из операционной.

- Мне жарко. Мне нужно мороженое, прежде чем мы поедем в пустыню, - сказал Санни.

- За поворотом есть заправка. Мне все равно нужно отлить, и нам нужен бензин.

Санни высунулся из окна, тяжело дыша, пока они не приехали. "Форд-универсал" был единственным другим автомобилем, припаркованным у колонок. Кричащие дети выбивали дерьмо друг из друга на заднем сиденье, а потная женщина с волосатыми подмышками уставилась в свой мобильный телефон на переднем пассажирском сиденье.

- Заправляй, Санни, я сейчас вернусь.

Мочевой пузырь Калеба был готов лопнуть, и он побежал по асфальту в туалет.

Владелец "универсала" стоял у писсуара, опорожняя мочевой пузырь. Не раздумывая, Калеб пинком распахнул дверь в кабинку и отшатнулся, когда вонь дерьма ударила ему в лицо. Он заглянул в унитаз. Свежее дерьмо было сложено поверх древнего дерьма - пирамида грязи высотой в фут. Он попробовал слив, но тот не сработал. Вонь от смердючей кучи исказила его рот, и он сглотнул желчь, подступившую к горлу. Ему придется воспользоваться писсуаром, и прямо сейчас, иначе он обмочится. Он втиснулся рядом с мужчиной и наклонился, чтобы его маленький пенис не был замечен. Запах несвежей мочи был таким едким, что обжигал ноздри.

В течение мучительной минуты он не мог помочиться, а затем из его мочевого пузыря хлынул поток теплой, желтой мочи. Он вздохнул с облегчением. Его оборонительная поза возбудила любопытство парня, и он прищурился через плечо Калеба, чтобы посмотреть, что тот упаковывает. Он был так близко, что Калеб чувствовал его дыхание на своей шее, и волосы на шее встали дыбом. Парень усмехнулся.

Ему было двадцать два, и он все еще имел дело с этим дерьмом, в которое невозможно поверить.

- У меня микропенис. У тебя с этим какие-то проблемы? - спросил Калеб.

- Hет, но я уверен, что дамы от него точно не в восторге.

Он ничего не собирался делать, потому что этот парень был семейным человеком и страдал во время поездки от ада со своей семьей, но к черту все это. Он перешел черту, опозорив его своим членом. Калеб схватил пенис парня и быстрым движением охотничьего ножа отрезал его у корня. Струя мочи превратилась в струю крови.

- Какого хрена ты наделал?!! - взвыл мужчина, отшатываясь и хватаясь за брызжущий обрубок.

- Ты, пидор, не должен был позорить меня, сука.

Калеб оставил его кричащим в туалете и пошел по асфальту к "универсалу". Он постучал в окно.

Женщинa нахмурилaсь на него и опустили стекло:

- Да?

- Кажется, это принадлежит тебе.

Он бросил член ей на колени. Тот дернулся один раз и испустил дух.

Она уставилась на него на мгновение, прежде чем выражение узнавания промелькнуло на ее лице.

- Какого хрена! Убери это от меня!

Вскочив, она отбросила его руками, и обмякший член плюхнулся на заднее сиденье. Двое детей перестали кричать друг на друга, уставились на него и снова начали кричать. Мужчина, пошатываясь, вышел из туалета. Его гримасничающее лицо было пепельно-серым, а окровавленные руки сжимали обрубок.

- Отойди от моей машины, - проревел он, спотыкаясь, направляясь к Калебу.

Санни шагнул вперед, чтобы перехватить его, и заключил в медвежьи объятия.

- Держи его крепче, Санни, мы собираемся преподать этой сучке урок.

Калеб схватил бензиновый пистолет и засунул его мужчине в горло. Тот закачивал топливо ему в глотку, пока его живот не был готов лопнуть. Затем, с помощью Санни, Калеб перевернул водителя "универсала" и затолкал его обратно в машину через окно. Он лежал на спине, наполовину высунув ноги из окна, и неглубоко, хрипло дышал. Дети все еще играли в мяч с его членом на заднем сиденье, швыряя его туда-сюда и крича.

У мужчины свело живот, и он с силой выплеснул бензин в воздух, пропитав салон машины.

Калеб ухмыльнулся, бросил зажженную спичку в окно и отступил назад. Пламя упало на пропитанные бензином колени мужчины. Огонь проследовал по бензиновому следу вверх по его груди и горлу, и прямо в живот. Он взорвался, обдав машину и ее пассажиров своими внутренностями и горящим газом. Крики были пронзительными. Женщина попыталась подняться со своего места, но ее плоть растворилась в нем, приковав ее к месту. Маленькая девочка металась вокруг, ее лицо превратилось в огненный шар. Маленький мальчик выскочил из машины и побежал кругами, все его тело горело.

- Мамочка, мамочка! - кричал он.

Вся его одежда сгорела, а кожа стала золотисто-коричневой.

Санни понюхал воздух.

- М-м-м, барбекю.

- Сколько раз я должен тебе повторять, Санни, мы не едим человеческое барбекю.

Поиграв в "Кольцо вокруг Рози", мальчик рухнул обугленной кучей на асфальт.

Весь салон машины превратился в огненный шар. Из открытой двери валил черный дым. Маленькая девочка выкатилась наружу. Ее лицо было обугленным до черноты, а глаза расплавились. Она подняла руку, застонала и уткнулась лицом в землю.

Служащая бензоколонки вскочила со стула у окна и на коротких толстых ногах поспешила к стеклянным раздвижным дверям. Калеб услышал, как щелкнули замки.

- Сука, открой дверь, - крикнул Калеб, стуча кулаками по стеклу.

Она покачала головой и отступила к морозилке с мороженым. Ее глаза вылезали из орбит, а огромная грудь вздымалась. Она взглянула на мороженое, схватила одно, развернула его и сунула в рот.

Санни посмотрел сквозь стекло:

- Нет, она заперлась внутри и собирается съесть все мороженое.

Он толкнул дверь плечом и проломился под градом стекла. Он направился прямо к холодильнику и набил руки батончиками мороженого.

- Эта тварь захавала последний "Максибон". Они мои любимые, - сказал Санни, дрожа от ярости.

Шэрон Парсонс устроилась на работу в "Поешь здесь и заправься", потому что у них был холодильник с мороженым. Мороженое было ее самой любимой вещью на Земле, и с тех пор, как Шэрон работала на заправке, количество краж, связанных с мороженым, значительно возросло.

Мороженое было неотразимо. Это была ее страсть, ее одержимость. Она любила все виды замороженных сливочных лакомств. Медленно и благоговейно она откинула обертку. Ее язык наткнулся на холодную шоколадную глазурь, покрытую хрустящими кусочками печенья "Золотой Гейтайм", и задрожал. Ее глаза закрылись, когда ириски и ванильное мороженое прокрались внутрь. Теперь, в "Корнетто", она попыталась оценить эстетику замороженного десерта, его изящную скульптурную форму и сверхъестественную гладкость, но ее язык разобрал богатый соус и орехи, и нырнул в глубины, чтобы найти кусочек спрятанного шоколада. Ах, этот упадок на дне конуса никогда не переставал удивлять и возбуждать ее. Пьесой сопротивления был "Максибон". Богатая и чувственная смесь шоколада, мороженого, крошек печенья, орехов и печенья, скользнувшая ей в рот, привела ее почти в оргазмический экстаз. Каждый сектор ее коры головного мозга был удовлетворен "Максибоном". Этот опыт превзошел единственный секс, который у нее когда-либо был. Это было с парнишкой Райаном Хардингом, который трахнул ее пальцем в задницу на их первом свидании, думая, что это ее пизда. Вот и все свидание. Она была слишком вежлива, чтобы поправить его.

Когда Шэрон увидела, как двое мужчин заживо сжигают пассажиров "универсала", она испугалась, по-настоящему испугалась. И когда Шэрон боялась, она ела. Первое, что она сделала, - заперла дверь, чтобы можно было поесть без помех. Оглядываясь назад, она должна была позвонить в полицию. Ho она вразвалку подошла к ящику с мороженым и усмехнулась "Максибону". Двое убийц прорвались через двери. Шэрон потянулась за последним "Максибоном" и запихнула его в рот. Это чертовски разозлило толстяка.

- Эта тварь захавала последний "Максибон". Они мои любимые, - oн схватил ее за горло, поднял в воздух и сжал. - Отдай его обратно.

Она покачала головой и попыталась проглотить огромный кусок, но он слишком сильно сжимал ее горло. Kусок выпал у нее изо рта и шлепнулся на пол.

- Ты испортила его, сука! - выражение лица здоровяка напряглось, а глаза загорелись.

Его хватка усилилась, пока давление в ее голове не стало невыносимым, и она ожидала, что ее мозг лопнет.

- Отпусти ее, Санни. У меня есть идея, как преподать урок такой жадной корове, как она, - oн толкнул ее назад, и она приземлилась задницей в холодильник с мороженым. - Санни, иди достань все пакеты со льдом из морозилки и высыпи их внутрь.

Пока Калеб удерживал ее, Санни подтащила пакеты со льдом к холодильнику, разорвал их и потряс кубиками над собой. Она была погребена под альпийской лавиной. Они задвинули дверцы морозильника. Шэрон знала, что их можно открыть только снаружи, и она пинала и била кулаками по стеклу, но оно было устойчивым к бандитизму, чтобы выдержать вес любых толстых задниц, которые сидели на них, пока они ели мороженое. Тепло ее тела растопило достаточно кубиков льда, чтобы она могла выдыхать туманные облака и извиваться. Острые сосульки пронзили ее замерзшую плоть. Она была в ловушке и собиралась умереть в этом ледяном гробу. Ее рука скользнула под нее и сомкнулась вокруг мороженого. Ее замерзшие пальцы нащупали обертку и поднесли ее к губам. Шоколад, мороженое, крошки печенья, орехи и печенье заполнили ее рот. Это был "Максибон"! Скрытый "Максибон"! Шэрон испытала свой первый и последний оргазм.

Машина резко остановилась. Калеб взглянул на указатель уровня топлива. Стрелка указывала нa ноль.

- Бля. Я думал, что сказал тебе заправиться, - сказал он, ударив кулаками по рулю.

- Я забыл. Все, о чем я мог думать, было мороженое, - сказал Санни, облизывая свои шоколадные пальцы.

Он набил заднюю часть машины пакетами шоколадного печенья и съел все это за долгую дорогу.

Калеб распахнул дверцу машины и остановился, глядя на длинную пыльную дорогу. Там не было ничего, кроме красного песка и нескольких пучков тонкой травы. Гниющая масса цеплялась за маленький скелет у его ног. Он злобно пнул его ногой. В глаза ему полетел песок и насекомые, а воздух наполнился спелым, прогорклым запахом. До Гундавинди было сто миль[11], и почти такое же расстояние до заправки.

- Я думаю, что ты только что убил нас, Санни.

- Да ну не выдумывай. Кто-нибудь приедет и спасет нас, - сказал Санни, вылезая из машины и стряхивая крошки печенья со своих колен.

- Чёрт. Ты действительно двинутый. Как ты думаешь, какова вероятность того, что это произойдет?

Рокот далекого двигателя нарушил мертвую тишину. Санни ухмыльнулся, и они повернулись лицом к дороге позади них. Серебристый автобус, за которым тянулся густой шлейф пыли, надвигался на них. Калеб и Санни отчаянно замахали руками, и машина замедлила ход, чтобы остановиться рядом с ними. Сбоку была вывеска с надписью "Туры Газзы в глубинку". Дюжина пожилых японских туристов смотрела на них из окна и фотографировала. Дверь со свистом распахнулась, и тучный мужчина средних лет, одетый в шорты и рубашку цвета хаки, как Стив Ирвин, Охотник на крокодилов, улыбнулся им сверху вниз.

- Здаров, чуваки, меня зовут Газза. Чем я могу вам помочь?

Он явно перешел на съежившийся окерский диалект для туристов, но у Калеба от волнения слишком кружилась голова, чтобы обращать на это внимание. Всего в ста милях от того, чтобы увидеть Дядю Рэда, и их обслуживал автобус, полный туристов. Он сорвал гребаный куш. Если ему это удастся, Дядя Рэд не cможет быть не впечатлен.

- У нас кончился бензин, - ответил Калеб.

- И мороженое, - добавил Санни.

- Вам понадобится больше, чем канистра бензина, чтобы добраться до Гундавинди, но вам повезло. У меня там припрятано несколько цепей, и я могу вас подцепить и отбуксировать, - oн встал, и его огромный живот свесился вниз и свисал с пояса, когда он вылезал из автобуса. Парни последовали за ним к боковому купе. Он открыл его в облаке пыли и показал ряды аккуратно сложенных газовых баллонов и цепей. - Мы встречаем здесь много поломок, в основном грузовиков, и мне нравится помогать. Старый добрый австралийский дух и все такое. Туристам это нравится.

Цепи навели Калеба на дурную мысль, и он просто знал, что туристы будут за это наказаны. Никто не был более доверчив, чем японские туристы. Пока Газза вытаскивал одну из цепей, Калеб вытащил свой охотничий нож и полоснул им его по горлу. Рана открылась, кровоточащая и булькающая, и из нее хлынула струйка ярко-красной крови. Его пальцы затрепетали над пузырящейся раной, как будто они могли волшебным образом связать ее вместе.

- Нахуя? - прохрипел Газза, когда его ноги подкосились.

Он наклонился вперед, и его голова ударилась о борт автобуса. Санни подхватил его и запихнул в купе, пока Калеб вытаскивал цепи.

Когда Акито Хиромата в шесть лет наблюдалa за Крокодилом Данди, это вызвало пожизненный интерес к Австралии. Она любила все австралийское - "Данди - Охотника на крокодилов", "Соседей"[12], AC/DC, коал, лесные пожары, все, кроме "Вегемита"[13]. На вкус эта дрянь была как смазка для осей. Вернувшись домой в Японию, она ответила на австралийское объявление о вакансии переводчика в автобусной компании, специализирующейся на турах в глубинку для пожилых японских туристов. Интервьюер посоветовал ей, что она также будет гидом, но заверил ее, что никаких предварительных знаний об этом районе не требуется, так как в глубинке нет ничего, кроме пыли, мух и верблюжьего дерьма. Она получила работу, и он был прав. Ей было безумно скучно, как и туристам. А потом все изменилось.

Двое мужчин, которые стояли рядом с разбитой машиной, забрались в автобус. Большой был таким огромным, что его голова касалась крыши, а тело касалось обеих сторон прохода, когда он шел по нему. Тощий рядом с ним казался карликом.

- Меня зовут Калеб, а это мой гид - Санни. Готовы ли вы, суки, к настоящему путешествию пo глубинке?

Акито нравилось, как "настоящие австралийцы’ называли всех мудаками. Туристам это тоже понравилось, и через несколько секунд все кричали и обзывали друг друга мудаками.

- Ты - пизда, - сказала Нацу, восьмидесятилетняя женщина, сидевшая рядом с ней со своими ходунками и зубастой ухмылкой.

Акито улыбнулaсь и вежливо кивнулa.

Такаши, пожилой мужчина с таким количеством печеночных пятен на лице, что они почти сливались, похлопал ее по спине.

- Ты - гребаная пизда.

- Да, да, мы все мудаки, - сказалa Акито.

Это заставило их обоих улыбнуться.

- Ладно, пидарасы, успокойтесь. Газза организовал для вас что-то особенное. Что-то настолько забавное, что нам пришлось держать это в секрете, иначе мы бы не справились с количеством желающих присоединиться к нам.

Акито просто зналa, что в этой глуши есть нечто большее. Газза не подвел бы их. Туристам так наскучил унылый пейзаж, что даже если бы Калеб сказал им, что выстроит их против автобуса и будет швырять в них верблюжьим дерьмом, они бы согласились.

- Мы займёмся серфингом в пустыне.

Она сцепила свои маленькие ручки вместе. Это должно было быть так весело. Она сказала пассажирам, что их ждет настоящее приключение. Все зааплодировали. Калеб и Санни вывели их из автобуса, и они встали позади него в палящей жарe.

- Все, снимайте обувь.

Некоторым пожилым людям потребовалось несколько минут, чтобы нагнуться и снять обувь. Акито должнa былa помочь Нацу. Санни прикрепил несколько тяжелых цепей к буксировочному тросу автобуса и прикрепил их к пассажирам. Некоторые были прикованы цепями за руки, другие - за талию, а один мужчина, который был так взволнован, что не мог стоять на месте, был прикован цепью за шею. Запястья Акито были грубо обхвачены раскаленными металлическими звеньями. Над головой загудел двигатель, и Акито взглянулa вверх, когда вертолет отбросил на них свою тень.

Калеб и Санни вернулись к автобусу и завели его. Они завели двигатель, и автобус, медленно пыхтя, покатил по дороге, окутав их идущий груз густыми облаками черного дизельного дыма. Цепи впились в запястья Акито, и ее ноги покалывало от горячего песка. Остальные зашаркали рядом с ней, болтая и улыбаясь.

- Откиньтесь назад, выпрямите руки, - крикнул Калеб из окна.

Акито и некоторые другие заняли рекомендованную позицию. Это не было похоже на скольжение по мягкому, припорошенному снегу дома. Песок на ощупь был похож на гравий, обжигал и царапал ее ноги. Пальцы ee ног ударились о камень, и она потеряла равновесие. Ей снова удалось встать прямо, но она отказалась от серфинга и вернулась к ходьбе. Нацу, с еe походкой, изо всех сил старалaсь не отставать. Еe щеки вздулись, как паруса, и стали ярко-красными.

Теперь Акито былa обеспокоенa тем, что первоначальная эйфория уменьшилась. Экскурсия была специально для пожилых туристов. Серфинг на песке был слишком сложным для нее, и это было откровенно опасно для хрупких членов группы. Улыбки и смех сменились лицами, искаженными болью и криками о помощи, когда группа, пошатываясь, последовала за автобусом. Что-то было не так.

- Остановитeсь! Остановитe автобус, - крикнула Акито.

Она увидела, как Калеб посмотрел на нее в боковое зеркало с ухмылкой на лице. О, Боже, неужели эти люди действительно были частью туристической компании? И где Газза? - eе затошнило, когда она вспомнила о вертолете. - Это полиция разыскивала этих двоих?

- Остановитeсь! - снова закричала она.

Ухмылка Калеба стала шире, когда он нажал на акселератор. Они были в серьезной опасности, и она ничего не могла сделать.

Темп увеличился до бега. Нацу выглядела как сумасшедшая лыжница, ковыряющая грязь ходунками, пытаясь не отставать. Старуха не смогла продолжать шаг и рухнула на землю. К ней присоединился Такаши, хрупкий старик, который назвал ее пиздой в автобусе. Их, xнычущих, тащили на животах по неровному песку. Другие туристы пыхтели, a их алые лица были покрыты потом.

Пожилой мужчина схватился за сердце и обмяк. Его тело продолжало подпрыгивать на конце цепи. Цепи соскользнули с кровоточащих запястий одной женщины, сломав ее хрупкие большие пальцы. Она стояла, сбитая с толку, когда автобус покинул ее в облаке пыли и дизельного топлива.

Многие пожилые люди не могли продолжать в том же быстром темпе, и их тащили за ноги. Человек с цепью на шее рухнул, и его потащили за собой, кашляющего и задыхающегося, пока он не замолчал. Автобус свернул с дороги и загрохотал по камням и корявым кустам. Скорость возросла до спринтерской. Еще двое подогнулись от напряжения и рухнули в пыль. Водитель резко повернул, чтобы избежать столкновения с камнем, и их тела врезались в него с сокрушительным ударом.

Калеб высунул голову из окна. Его глаза сверкнули, а лицо расплылось в маниакальной улыбке.

Акито метнулась через куст, но мужчина рядом с ней был недостаточно проворен. Это заставило его споткнуться, и он тяжело рухнул на живот. Запыхавшись, он открыл рот, чтобы втянуть воздух в легкие, захрипел и подавился, когда его горло наполнилось песком и пылью. Его голова разбилась о зазубренный камень и окрасила его своей кровью. Он присоединился к другим телам, разбивающимся о скалы, как беспокойные волны, разбивающиеся о неровный берег.

Водитель свернул в заросли кактусов. Шипы пронзили правый бок Акито, пробили ей щеку и проткнули язык. Кактус вылетел из-под колес автобуса и врезался в промежность женщины. Ее бросилo на землю, чтобы она вздремнула в грязи.

Нога Акито врезалась в камень, и ее лодыжка вывернулась вперед. Она попыталась встать по-другому, но не смогла удержать равновесие и опустилась на колени. Теперь уже никто не стоял. Некоторые из тех, кто лежал, изо всех сил старались держать головы поднятыми. Земля разрывала им животы, оставляя кровавые следы, когда они подпрыгивали. Край скалы вырвал у человека внутренности, и они тянулись за ним, как ленты, рекламирующие ужин для дикой природы. Голые колени Акито были разодраны в клочья, а с икр содрана кожа. Она ехала на своих костях.

Раздался лязг, и автобус остановился. Калеб и Санни вылезли и заглянули под него.

- Чертова ось сломалась. Нам придется пройти остаток пути пешком, - сказал Калеб.

Санни застонал.

Ослабев от боли и потери крови, Акито повалилась вперед на коленные кости.

- Срань господня, - сказал Калеб, глядя на искалеченные тела.

- Этa все еще живa, - сказал Санни, приподнимая голову Акито.

Санни и Калеб вгляделись в ее лицо. Образы мелькали перед Акито, их лица были затемнены интенсивным сиянием послеполуденного солнца позади них.

- У меня есть идея. Санни, надень ей на ноги несколько цепей и привяжи ее к скале.

Как только Акито заняла позицию, Калеб завел двигатель. Акито услышала, как ее конечности хрустнули за секунду до того, как их оторвало от туловища. Она раскачивалась взад-вперед, как черепаха, пока ее обрубки окрашивали пыль в красный цвет.

Было сто двадцать градусов[14]. Красные пески пустыни Танами простирались до горизонта, периодически прерываемые плетистыми деревьями, кактусами и солончаками. Вода исчезла. Их кожа покрылась волдырями, и каждый глоток пыльного воздуха обжигал пересохшее горло.

- Однажды я видел фильм о выживании, где кто-то пил мочу. Мы могли бы это сделать, - сказал Санни, проводя языком по наждачным губам.

- "Писающие "киски" - 4", это был не фильм о выживании, это было порно, - поправил Калеб.

Хотя это была хорошая идея. Сейчас он выпил бы почти все, что угодно. Калебу не хотелось предлагать это, и от этой мысли ему стало ужасно плохо, но у них не было выбора.

- У нас нет бутылки, так что нам придется поссать друг другу в рот.

- Я первый, - сказал Санни, открывая рот.

Почему Калеб не удивился? Он выудил свой член из потных штанов. Он был похож на изюминку. Санни возвышался над ним с открытым ртом. С таким же успехом он мог бы стоять на Луне.

- Я не могу забраться так высоко, Санни. Тебе придется встать на колени.

Санни сел на задницу, уставившись на пенис Калеба, все еще разинув рот. Мурашки поползли по его спине и шее, и он задрожал. Это казалось таким неправильным, но им обоим нужна была жидкость, иначе они умрут.

Калеб придвинулся немного ближе, его промежность была всего в дюйме от рта Санни. Струйка темно-янтарной мочи брызнула Санни на язык и потекла по горлу. Он сглотнул и выжидающе посмотрел на член Калеба.

- Вот и все. А теперь, моя очередь.

Санни надулся, тяжело поднялся на ноги и спустил штаны.

Независимо от того, сколько раз он видел член своего брата, Калеб всегда ахал. Чудовище доставало ему почти до колен. Он не знал, как его брат ухитрился это сделать, но каким-то образом он украл у Калеба долю члена еще в утробе матери и оставил его с детенышем шампиньона в качестве придатка. По праву половина этого мяса принадлежала ему.

- Ближе, или ты потратишь мочу впустую, - проворчал он.

Санни придвинулся ближе со спущенными до лодыжек штанами и прижал свой член к губам Калеба. Калеб склонил голову набок и вытер рот тыльной стороной руки.

- Не так уж, блядь, близко, - Санни сделал шаг назад.

Калеб выжидающе уставился на дырочку для мочи своего брата.

- Я не могу, пока ты не закроешь глаза, - сказал Санни.

Калеб фыркнул, крепко зажмурил глаза и широко открыл рот. Предвкушение было ужасным, и его жажда усилилась. Прошло еще тридцать секунд.

- Поторопись

- Я пытаюсь. Это нелегко, - Санни задыхался.

Что-то влажное и теплое брызнуло ему на щеку. Он повернул рот в этом направлении и широко раскрыл его. Он не хотел терять ни капли. Следующая порция попала ему на язык. Она имела консистенцию соплей и была соленой. Может быть, моча такая, когда этот педик обезвожен...? Eсли только...! Он приоткрыл один глаз, чтобы развеять свои подозрения. Санни дрочил в дюйме от его носа. "Петух" выстрелил снова. Бомба кончуна попала ему прямо между глаз и откинула его голову назад, как будто в него выстрелили. Сперма скользнула по его лицу, как тесто для блинов, и свисала с подбородка.

- Фу!!! - закричал он и повернулся, чтобы убежать.

Санни схватил его сзади за рубашку и дернул. Калеб рухнул на землю в облаке пыли, и лежал, уставившись на "любовную картошку" своего брата.

- Стой спокойно, а то ни как не могу попасть тебе в рот, - сказал Санни и услужливо обхватил рукой челюсть Калеба, чтобы удержать ее в нужном положении.

- Ааааа!!! - закричал Калеб и пожалел, что открыл рот так широко, когда Санни выдавил последнюю порцию молофьи, которая скользнулa ему в горло, как устрица.

Калеб вскочил на ноги, и его вырвало желтой желчью и несколькими прядями семени Санни. При виде этого его снова затошнило.

- Ты подрочил на меня, ублюдок, - пролепетал он.

Его горло снова горело после того, как поначалу его успокоила сперма брата.

- У меня не было мочи, поэтому я подумал, что тебе понравится молочный коктейль.

- Ты подумал неправильно. Я лучше умру, чем проглочу твою сперму, - Калеб провел языком по зубам. Они показались ему скользкими, и его желудок снова перевернулся. Он согнулся пополам и выплюнул остатки семени Санни себе на ноги. - Я проучу тебя за это, - выплюнул он между вздохами.

Он споткнулся, чувствуя себя шелухой, лишенной сока.

Брэнди оказалась в пустыне Танами, чтобы найти себя. Ее инструктор по йоге Сандирама Баба сказала, что древнее одиночество и суровость пустыни помогут ей сбалансировать свои чакры и очистить ее существо даже больше, чем вагинальная пропарка. Кроме того, это будет чертовски хорошая возможность сфотографироваться, чтобы показать, какой сильной, независимой личностью она была. Что может быть страшного в том, чтобы пересечь маленькую пустыню на ее заднем дворе?

После первого дня она поняла, что все это было ошибкой. Природа не уважала ее. На самом деле, если бы это продолжалось достаточно долго, это убило бы ее. Ночью все ядовитые змеи и гигантские пауки в радиусе пяти миль пытались заползти в ее палатку. В течение дня палящее солнце безжалостно палило, заставляя ее чувствовать себя высохшей, несмотря на регулярное нанесение ее персонального увлажняющего крема. Пустынный пейзаж с его выгоревшими на солнце скалами, красными песчаными дюнами и бесконечными горизонтами тоже был скучным.

Она положила свой телефон на кактус и сфотографировала себя в позе лотоса, выглядя духовно самодовольной. Она попыталась опубликовать это в Твиттере, но сотовой связи не было. Это дерьмо было бессмысленным, если она не могла рассказать об этом всем. Она оттолкнулась туфлей, покрытой песком, и посмотрела на горизонт. Сквозь мерцающую тепловую дымку она различила очертания. Вероятно, это был один из тех миражей или один из тех отвратительно пахнущих верблюдов, с которыми она столкнулась в Гундавинди. Прикрывая глаза от палящего солнца, она смотрела, как неясная фигура движется к ней. Размытое пятно превратилось в двух людей, одного - большого и толстого, другого - худого и низкого роста. Слава богу, может быть, у них поблизости была машина, и они могли бы подвезти ее обратно к цивилизации и социальным сетям. Она вытерла капельки пота на лице и направилась им навстречу.

Толстяк ныл из-за того, что ему нечего есть, а тощий набрасывался на него. Они даже не заметили ее, когда она бочком подошла к ним.

- Намасте́[15], - сказала она.

Их испуганные лица повернулись.

- Меня зовут Брэнди.

- Калеб, а это мой брат, Санни. Ты заблудилась?

Взгляд Калеба был прикован к ее груди, и она отступила на шаг, чувствуя себя неловко. Эти люди могли cделать с ней все, что хотели, и никто не остановил бы их, только не здесь.

- Я иду через пустыню в Гамберу. Разве все это огромное открытое пространство и покой не прекрасны?

Она широко раскинула руки, словно обнимая вселенную, и в своем притворном энтузиазме забыла о своей уязвимости.

Калеб ухмыльнулся, когда ее грудь подалась к нему, затем огляделся и нахмурился.

- Здесь нет ничего, кроме пыли, мух и верблюжьего дерьма. Что у тебя в рюкзаке?

- В основном вода и еда, а также спальный мешок и палатка на случай, если ночью станет холодно. О, и несколько Викканских[16] свечей. Я собиралась провести церемонию исцеления для пустыни.

- Еда! - сказал Санни и сдернул рюкзак с её плеч.

Она вцепилась в него, но он был слишком силен.

- Что ты делаешь? Это мои вещи, - крикнула она, когда он высыпал содержимое сумки на песок и принялся рыться в них.

Там было несколько бутылок с водой и пакеты с обезвоженной пищей.

Санни схватил пару бутылок воды и бросил одну брату. Он проглотил теплую жидкость, осматривая один из пакетов с едой.

- Прочти, - потребовал он и бросил его Калебу.

- Тофу в желудевом и конопляном соусе. Вся еда в отеле готовится веганами второго поколения. Двадцать процентов всей выручки идет в "Хоспис веганских акул", - Калеб почесал в затылке. - Что, черт возьми, такое веганский хоспис для акул?

- Это убежище для акул в их сумеречные годы. Их кормят органическими морскими водорослями нори и обучают хатха-йоге, чтобы уменьшить стресс и помочь им достичь просветления.

- Неудивительно, что они умирают, - ответил Калеб, открывая и осушая бутылку с водой.

Санни занервничал при упоминании об акулах, но поборол свой страх. Он разорвал пакет с едой и заглянул внутрь. Он был полон веток, листьев и белых кубиков. Он наполнил пакет свежей водoй из бутылки, вылил осадок в рот и задумчиво прожевал.

- На вкус это похоже на компост.

Он позволил содержимому выпасть изо рта и шлепнуться в пыль.

- Моя веганская еда! - воскликнула Брэнди.

- Тебе нужно немного мяса, - сказал Калеб, надвигаясь на нее, не сводя глаз с ее груди.

Она обхватила себя руками за грудь и попятилась, свирепо глядя на него. Злобные колючки кактуса впились ей в зад, и она с визгом отскочила назад.

- Хватай ее, Санни. Я хочу немного повеселиться.

Санни грубо обнял ее за плечи. Она боролась с ним, но он развернул ее и сцепил ее руки за спиной. Сила этого человека была невероятной. Калеб вытащил из-за пояса охотничий нож. Ублюдок сделал разрез на ее футболке и разорвал ее. На ней не было лифчика, и ее груди вздрогнули, когда их освободили.

- О, мама, - сказал он, проводя мозолистыми руками по ее холмикам и пощипывая соски, пока они не затвердели.

Его зловонное дыхание коснулось ее лица.

- Твое дыхание воняет спермой. Что ты сделал? Отсосал у своего брата? - спросила она, поворачивая голову и затаив дыхание.

- Я кончил ему в рот и на макушку, - гордо сказал Санни.

Калеб погладил себя по макушке, и его рука стала липкой.

- Он лжет, - крикнул он и топнул ногой.

- Нет, это не так. Ты сказал, что жаждешь члена. Помнишь?

- Пошел ты, Санни. Я сказал, что хочу пить твою мочу.

- Вы, ребята, психи.

- Мне нравится дырки, - взревел Калеб и сорвал штаны Брэнди, чтобы обнажить ее волосатый куст.

Он ахнул, увидев густую путаницу лобковых волос.

Санни заглянул Брэнди через плечо.

- Разве у веганских "кисок" есть дырочки?

- Она должна быть где-то там, - сказал Калеб, прощупывая ее пальцами, пока один из них не проскользнул внутрь с хлюпаньем.

Он стянул с себя штаны и начал поглаживать себя. Его член был таким маленьким, что она сначала подумала, что это клитор. Но ни одна женщина так не ласкала свой клитор. Любые сомнения, которые у нее были, были отброшены в сторону, когда она заметила пушистые орехи, размером с виноградину. Она рассмеялась. Она ничего не могла с собой поделать. Этот мелкий пиздюк собирался изнасиловать ее этим?

Лицо Калеба покраснело, а глаза стали безумными.

- Ну и что? У меня микропенис. Это не редкость, - oн дико размахивал сжатыми руками.

- Я не хотела смеяться. Просто он такой маленький, - сказала она, пытаясь его успокоить.

Его глаза вспыхнули еще сильнее, а в уголках рта выступила пена. Слово "маленький" не было хорошим выбором.

- Тебе нравятся большие, толстые члены, не так ли? - прогремел Калеб.

Какой девушкe не нравятся? Хотя, ты ни за что бы не сказалa этого парням с микрочленами.

- Важно то, как ты его используешь.

Это была пропаганда, мантра, распространяемая мелкими парнями.

- У того кактуса, вон там, член больше по твоему вкусу. Ты бы хотела его трахнуть?

Брэнди проследила за его взглядом и увидела десятифутовый[17] кактус с двумя фаллическими ветвями, направленными в небо. Все растение было покрыто большими шипами.

- Нет, - сказала она, яростно качая головой.

Ни одна часть ее не хотела трахаться с этим.

- Санни, окажи мне честь...

Санни подхватил ее и поднял над головой. Расположив ее, раздвинув ноги, над большей из похожих на пенис ветвей, он насадил ее на нее. Острый наконечник проник в ее влагалище и торпедой проник в ее лоно. Пульсирующая, жгучая боль пронзила ее. У нее перехватило дыхание, и она прикусила губу зубами. Она была подвешена над землей, набитая, как марионетка, с растянутой до предела "киской". Шипы порвали ее розовую трубку, и кровь, смешанная с мочой и дерьмом, потекла по растению и шлепнулась в пыль.

Двое мужчин засмеялись и заплясали вокруг нее. Они выпили всю воду, разорвали пакеты и швыряли в нее едой и Викканскими свечами, пока им не стало скучно, и они побрели прочь, следуя по ее следам в пустыню. Она крикнула им вслед, но они не оглянулись. Если она хочет выжить, ей придется найти способ спуститься вниз. Солнце покрыло волдырями ее кожу, а глаза и язык пересохли до костей. Сначала она попыталась раскачиваться взад-вперед в надежде, что стебель кактуса сломается, но все, что она сделала, это усилила ужасную агонию, когда шипы все глубже вонзились в ее чувствительную внутреннюю плоть. Приток крови усилился, перед глазами поплыли темные пятна, и ее захлестнули волны головокружения.

Единственным другим вариантом было использовать руки и подтянуться вверх по кактусу, как будто она взбиралась на шест. Она сделала несколько успокаивающих вдохов и тяжело вздохнула. Один миллиметр движения - и жгучая боль пронзила ее от промежности до черепа. Воткнутые колючие шипы пригвоздили ее к "фаллосу". Как Мать-Природа могла так поступить с ней?

Яркий свет солнца растворился в пурпурно-черной ночи. Температура упала, и она задрожала от ран и холода. Она дышала медленно и глубоко и пыталась выполнить свой ежедневный ритуал медитации, но ее тело отказывалось быть проигнорированным. Страх охватил ее. Она не хотела умирать, не так.

- Помогите, - слабо закричала она.

Стая собак завыла в ответ на ее тонкий крик. Динго! Австралийские койоты! Сначала она заметила их светящиеся оранжевые глаза - по меньшей мере дюжину. Они сидели и смотрели на нее, пока, ободренные ее неподвижностью и запахом крови, они не подкрались ближе. Она забарабанила руками и ногами, морщась и всхлипывая от резких уколов боли. Ее бешеные движения делали их пугливыми, но кровь пахла слишком хорошо. Зная об ограничениях своей жертвы, они прокрались ближе, низко пригнувшись к земле, и избегали ее ног. Она смотрела, как они слизывали драгоценную жидкость с кактуса и лакали кровь там, где она скопилась на покрытом коркой песке. Когда все это закончилось, они обратили свое внимание на нее.

Крупный самец укусил ее за пятку и пустил кровь. Она завопила и пнула его в морду в ответ. Он взвизгнул, но остальные почуяли запах свежей крови и вцепились в ее нежные икры. Через несколько мгновений началось безумное кормление. Динго рычали и толкались, занимая лучшие позиции, отрывая полоски от ее ног и набрасываясь на мясо.

Ее чрево больше не могло выдерживать дополнительного давления от веса тянущих динго. Кактус разорвал мышцы и связки и пробил себе путь от ее чрева к легким, и вверх в горло. Ее пальцы коснулись земли. Она сделала это. Она сама спустилась вниз. Часть "члена" кактуса выскользнула из ее открытого рта, как жуткое, обратное представление фелляции. Каскад крови хлынул из ее горла и влагалища, окатив динго и приведя их в яростное рычание. Они содрали с нее плоть до костей и боролись за теплые, сочные органы.

На следующий день был вечер, когда Калеб заметил ветхую хижину посреди пустыни, по бокам которой, как волны, плескался песок. Он знал по описанию, которое дал ему Билл, его отец, что так выглядело жилье Дяди Рэда и Шиззы. Было преступлением, что такой печально известный человек, как его Дядя, провел свои последние годы в таком полуразрушенном жилище. Он постучал в дверь. Его сердце билось со скоростью мили в минуту, и то немногое, что у него осталось, выдавилось из его пор и заставило его задрожать. Он собирался встретиться со своим героем, человеком, которому он религиозно писал с пятилетнего возраста. Он получил только один ответ, в котором говорилось, чтобы он прекратил писать, или он убьет его. Дядя Рэд всегда был таким шутником. Кому не нужны заискивающие поклонники?

Калеб услышал тяжелые шаги внутри дома и проглотил комок в горле. Дверь с грохотом распахнулась. Дверной проем был забит плотной массой мяса. Это был Дядя Рэд. Калеб узнал его по плакатам "Разыскивается", которые он хранил в своем Дядином красном альбоме для вырезок. Спутанная рыжая борода с проседью покоилась на бочкообразном животе, загораживающем дверной проем. Убийственно-холодные глаза уставились на него. Калеб опустил взгляд и отступил на шаг от выпирающего живота.

- Я... Я - Калеб, твой племянник.

- И Сaнни, - сказал Санни, ухмыляясь.

Калеб слышал затрудненное дыхание Дяди Рэда, когда тот молча смотрел на двух своих племянников.

- Мы сделали это, Дядя. Мы, блядь, сделали это. Я думаю, что мы, должно быть, убили почти тридцать человек - и тоже чертовски посмеялись. Они будут говорить о нас вечно.

Калеб расправил плечи и, выпятив грудь, посмотрел на дядю Рэда с легкой улыбкой, ожидая его одобрения.

Дядя Рэд ткнул языком в гнилой зуб.

- Ага, ну а почему вы здесь?

- Мы пришли, чтобы рассказать тебе все об этом, Дядя, думали, ты захочешь знать, - Калеб провел носком ботинка по узору в пыли.

- Тогда, полагаю, вам, сукам, лучше войти.

- У тебя есть какая-нибудь еда? - спросил Санни, протискиваясь мимо Калеба и натыкаясь на неподвижную тушу Дяди Рэда.

- На столе есть мясо, - Дядя Рэд отступил в сторону, и братья прошли мимо.

Внутри дом выглядел еще хуже, чем снаружи. Пыльные, потрескавшиеся, голые деревянные полы были завалены мусором. Пожелтевшие обои отслаивались полосами, выступы были покрыты толстым слоем пыли и дохлых насекомых, а в воздухе густо висел аромат жареного мяса. Калеб присоединился к Санни за кухонным столом. Санни проткнул кусок редкого мяса, плавающего в крови, из дымящейся миски.

- Xорошо, - сказал он, выпятив рот.

- Это кенгуру, нашел его сегодня утром.

Калеб решил, что просто выпьет воды. Он вынул дохлую муху из запачканной кружки и налил себе из кувшина на столе. Вода была мутной, но он выпил ее залпом. Она была теплой и на вкус кислой. Он внимательно осмотрел кружку и увидел крошечных белых паразитов, плавающих в осадке на дне.

- Это было в резервуаре для воды. Понятия не имею, как они туда попали.

Дядя Рэд разорвал кусок мяса. Сок капал с его бороды на стол.

Калеб cплюнул через плечо. Его взгляд упал на огромную кувалду, висевшую на стене.

- Это Шизза? - спросил он.

Дядя Рэд проглотил кусок мяса, не разжевывая, и проследил за взглядом Калеба.

- Да, это моя девочка, - eго голос звучал мягко, почти нежно. - Итак, вы, ребята, убили несколькo человек?

- Да, много гребаных людей, да, Санни? - oн хлопнул брата по спине, отчего тот поперхнулся и отхаркнул кусок мяса.

Калеб рассказал ему об их убийственных приключениях. Дядя Рэд наблюдал за ним, казалось, не мигая.

Когда Калеб закончил рассказ о туристке, которую они встретили в пустыне, Дядя Рэд поднялся на ноги. Он снял Шиззу со стены и нежно потер своими мясистыми руками головку, и погладил ствол.

- Ты хочешь присоединиться к нам? - сказал Калеб и вскочил, его глаза горели от возбуждения.

Даже Санни оторвался от еды.

- Сначала мне нужно разогреться.

Он метнулся за Санни, двигаясь быстро для человека весом более трехсот фунтов[18], и обрушил кувалду ему на затылок. Наполовину прожеванный кусок мяса Санни пролетел через стол, сопровождаемый содержимым его черепа. Челюсть Калеба дрогнула, когда он открыл и закрыл рот. Он уставился на заднюю часть лица Санни, подергивающуюся на забрызганной кровью газете, затем повернулся к дяде Рэду.

Дядя Рэд снова поднял кувалду.

Калеб отпрянул назад, споткнулся о стул и растянулся на полу.

Дядя Рэд никуда не спешил и медленно продвигался вперед.

- Что ты делаешь? Из нас получилась бы отличная команда, - пробормотал Калеб и попятился на заднице, пока не ударился о стену.

Там не было окон и только одна дверь. Он подтянулся, выхватил нож и помахал им перед собой.

- Я из старой школы, парень. Мы все делаем по-другому. Лазером по чьей-то дыре, это не моё.

Воздух со свистом вылетел из Калеба, когда кувалдa врезалaсь ему в грудь и оставилa вмятину, размером с кулак под сердцем. Его нож со звоном упал на пол, а тело откинулось к стене. Его глаза пульсировали от интенсивности боли.

- А-а-а, - он открыл рот, чтобы умолять, но это был единственный звук, который вырвался, и поток крови.

Дядя Рэд хмыкнул и хлопнул Шиззой по бедру Калеба. Толстая бедренная кость треснула и торчала сквозь плоть, как осколок льда. Кислый желудочный сок обжег ему горло, и его вырвало прямо на себя.

- Согревает кровь. Заставляет меня снова чувствовать себя двадцатичетырехлетним.

Глаза Дяди Рэда сверкнули, как полированная сталь. Он поднял кувалду. Онa повислa в воздухе. С блестящей головки капала кровь.

- Шизза говорит спасибо, приятель.

Он со стуком опустил его на пол.

Рэд протопал к столу и пинком выбил стул из-под Санни. Его огромное тело рухнуло на пол. Рэд смахнул куски мозга и осколки костей, и положил Шиззу на стол. Он положил ложкой последние куски мяса кенгуру в свою тарелку и задумчиво прожевал.

- Как ты думаешь, девочка? Хочешь снова отправиться в путь?

Поверхность стали покрылась рябью, и материализовалось изможденное лицо. Тонкие, жестокие губы были скривлены в оскале, а глаза сверкали в темных впадинах.

- Конечно, да!

Перевод: Олег Казакевич

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

или на сайте:

"Экстремальное Чтиво"

http://extremereading.ru