Автобиография

Как большинство людей моего поколения, если они, как я, выросли в литературных и даже точнее — литераторских традициях, я рано начал писать. Мой брат Н. Ф. Анненский[1] и его жена А. Н. Анненская,[2] которым я всецело обязан моим «интеллигентным» бытием, принадлежали к поколению 60-х годов. Но я все-таки писал только стихи, и так как в те годы (70-е) еще не знали слова символист, то был мистиком в поэзии и бредил религиозным жанром Мурильо,[3] который и старался «оформлять словами». Черт знает что! Мои приятели, теперь покойные лирики, Николай Кобылий[4] и Анатолий Вигилянский[5] (Вий), уже брали штурмом несколько редакций из тех, что поскромнее, и покойный Шеллер,[6] вздыхая, капитулировал иногда перед их дрангом.[7] Но я твердо держался глубоко запавших мне в душу слов моего брата Николая Федоровича: «До тридцати лет не надо печататься», и довольствовался тем, что знакомые девицы переписывали мои стихи и даже (ну, как было тут не сделаться феминистом!) учили эту чепуху наизусть.

В университете, — как отрезало со стихами. Я влюбился в филологию и ничего не писал, кроме диссертаций. Потом я стал учителем, но увы! до тридцати лет не дождался — стишонки опять прокинулись, — слава богу, только они не были напечатаны. Зато соблазнил меня на научные рецензии покойный Леонид Николаевич Майков,[8] который дал мне написанную по-польски и только что тогда увидевшую свет грамматику Малецкого. Это и была моя первая печатная работа, напечатанная в журнале Министерства Народного просвещения,[9] а сколько именно лет тому назад, не помню.

С моим дебютом соединяется у меня два воспоминания; во-первых, Л. Н. Майков не изменил ни слова в моей статейке — добрая душа был покойный; во-вторых, ее отметил в «Archiv fur Slawische Philologie»[10] Ягич,[11] тогда еще профессор нашего университета, теперь австрийский барон и академик. Статейка была, хотя и невинная, но полемическая, а я — уж как это вышло, не помню — ее не подписал. И вот суровый славист отметил ее лишь двумя словами: Warym anonym?[12]

Упрек не прошел мимо. С тех пор ни одной полемической статьи я больше не написал, а анонимно напечатал за всю мою жизнь одну только, и то хвалебную заметку.