Автобус

Ширли Джексон Автобус

Ночь, конечно, мерзкая, сырая, но мисс Харпер все равно едет домой. Она терпеть не могла ездить, а в таком тесном, замызганном автобусе — и подавно, но иначе домой не добраться. Автобусная компания получала от нее бесконечные жалобы на негодное обслуживание: куда ни соберешься — вечно нет приличного автобуса. «Из дома выехать сложно, — отмечала она в этих посланиях, — а вернуться зачастую вообще невозможно». Однако сегодня у мисс Харпер выбора нет: пропустишь этот автобус — жди до следующего вечера. Она нетерпеливо забарабанила по прилавку табачной лавчонки: там кроме сигарет продавались и автобусные билеты. Мисс Харпер представила, как измотается в дороге, и, досадуя, мысленно начала очередную жалобу: «Сэр, я немолодая женщина среднего достатка и вынуждена путешествовать реже, чем хотелось бы, но тем не менее позвольте указать на недопустимо низкий уровень…»

Снаружи надсадно заскрежетал автобус — ему бы сейчас на покой; мисс Харпер представила, как он тяжело вздыхает всем своим изношенным нутром. «Нет, даже ради Стефани такой поездки мне больше не осилить, все кругом словно сговорились — пакостят на каждом шагу».

— Билет у вас можно купить? — недовольно спросила она. Старикашка за прилавком злобно взглянул на нее и отложил газету.

Тут же устыдившись своего тона, мисс Харпер объяснила, куда ей ехать; старик швырнул билет и пробурчал:

— До отхода три минуты.

«Опоздай я, он был бы небось рад-радешенек», — подумала мисс Харпер и тщательно пересчитала сдачу.

Под проливным дождем она семенила к автобусу. Шофер не торопился открыть дверь, и мисс Харпер мысленно продолжила письмо: «Сэр, я не намерена впредь иметь дело с Вашей компанией. Кассиры Ваши грубы, шоферы — неповоротливы, а в салонах — неописуемая грязь…»

Внутри уже сидели несколько человек. «Господи, и куда это все едут, неужели на всю округу один автобус? Неужели есть еще люди, готовые на эту пытку, лишь бы попасть куда-то, пусть даже домой? А вот я совершенно, ну совершенно разбита, такие поездки мне не по возрасту». Она вспомнила о горячей ванне, чашке чая, теплой постели и вздохнула. Чемодан на полку пришлось подымать самой, никто не помог, шофер даже не повернулся. «Этот скорее высадит, чем удосужится помочь, — подумала мисс Харпер. — Ух, и злючка же я, впору им на меня жалобу писать!» Она усмехнулась, и на душе стало легче. На дорогу мисс Харпер предусмотрительно приняла снотворное — надеялась поспать подольше; теперь она устроилась в конце салона, пообещала себе ванну, чай — потерпеть чуть-чуть, недолго осталось — и принялась обдумывать ответ, который получит от автобусной компании. «Мадам, особа Ваших лет, обладающая Вашим жизненным опытом, несомненно понимает все трудности, с которыми сталкивается скромное, но честное предприятие, желающее единственно…»

Похоже, автобус тронулся — сиденье ходило ходуном, вскоре она задремала, но и во сне ее не покидало ощущение зыбкой, неверной почвы под ногами. Голова моталась по спинке кресла в такт движению; вокруг спали, тихонько разговаривали или смотрели на огни, мелькавшие в потоках дождя.

Кто-то задел ее, усаживаясь сзади. Мисс Харпер не сразу сообразила, сон это или явь, потом вцепилась в съехавшую набок шляпку и пробормотала:

— Кто это?

— Спите, спите, — отозвался совсем юный голосок, и послышалось хихиканье. — Я из дома сбежала, только и всего.

В полудреме мисс Харпер приоткрыла глаза и увидела над собою потолок автобуса.

— Так нельзя, — произнесла она как можно отчетливей. — Так нельзя. Вернитесь.

Снова смешок:

— Теперь уж поздно. А вы спите. Спите.

И мисс Харпер заснула, неудобно и неловко, с открытым ртом. Спустя примерно час ее снова толкнули, и тот же голос сообщил:

— Пожалуй, я здесь сойду. Пока.

— После пожалеете, — сказала мисс Харпер сквозь сон. — Надо вернуться.

…А потом ее расталкивал шофер.

— Слушайте, я вам не будильник. Вставайте и выходите.

— Что? — вскинулась мисс Харпер. Она открыла глаза и схватилась за сумочку.

— Я вам не будильник, — хрипло и устало повторял шофер. — Не будильник я. Выходите.

— Что? — не поняла мисс Харпер.

— Приехали. У вас досюда билет. Прибыли. А я вам не будильник, буди еще их, выпроваживай. Вы приехали, я не обязан вас высаживать. Я вам не…

— Я напишу на вас жалобу, — мисс Харпер окончательно проснулась. Сумочка лежала на коленях. Мисс Харпер пошевелила затекшими ногами и поправила шляпку. Тело одеревенело, каждое движение давалось с трудом.

— Пишите, пишите, но только не здесь. У меня график. Потрудитесь сойти, мне пора ехать.

Он говорил очень громко. Обессилев, мисс Харпер вдруг поняла, что над ней глумится весь автобус, отовсюду — ухмылки, насмешки. Шофер вернулся на свое место, повторил: «Думают, я им будильник», — а мисс Харпер неуклюже — без всякой помощи — стянула сверху чемодан и стала пробираться к выходу. Чемодан стукался о сиденья, со всех сторон глазели люди, и она смертельно боялась споткнуться и упасть.

— Я непременно буду жаловаться, — сказала она шоферу. Он только пожал плечами.

— Выходите, ночь уже. Пора отправлять машину.

— Постыдились бы, — мисс Харпер чуть не плакала.

— Прошу, — сказал шофер подчеркнуто терпеливо. — Прошу покинуть автобус.

Дверь была открыта, и мисс Харпер спустилась на нижнюю ступеньку, волоча за собой чемодан. «Думает, все вокруг нанялись, других дел нет — только и следить, как бы не проехала», — сказал вслед шофер, и мисс Харпер сошла на землю. Так, чемодан, сумочка, перчатки, шляпка — все на месте. Не успела она перевести дух, как автобус резко тронулся — чуть с ног не сбил, — и мисс Харпер отчаянно захотелось догнать и грозить, грозить кулаком: она будет жаловаться, она добьется — шофера снимут с работы, его… И вдруг поняла, что вышла совсем не там.

Мисс Харпер неподвижно стояла под проливным дождем в кромешной тьме, но вовсе не на площади родного города, где останавливались рейсовые автобусы. Она стояла на пустынном перекрестке. Вокруг ни магазинов, ни огней, ни людей, ни такси. Вокруг — ничего, лишь столб на скрещении дорог да жижа под ногами. «Только без паники, — прошептала мисс Харпер, — все обойдется, только не бойся, вот увидишь — бояться нечего».

Она шагнула было вслед за автобусом, но он уже скрылся из вида; срывающимся голосом мисс Харпер закричала: «Вернитесь! Помогите!», — но в ответ лишь мерный шум дождя. Ее крик прозвучал нелепо, по-старушечьи, но отчаиваться нельзя. Не выпуская чемодана из рук, она огляделась, беспрестанно повторяя: «Все будет хорошо, только без паники».

Вокруг ни огонька, на столбе надпись: «Шаткая Пристань». «Эко занесло, — подумала мисс Харпер. — Шаткая Пристань — это не для меня». Она поставила чемодан у столба и вгляделась в темноту: вдруг неподалеку есть дом или, на худой конец, сарай, навес, где можно укрыться от дождя. «Хоть бы кто мимо проехал!» — все время твердила она и начала было плакать, потерянно, горестно, как вдруг вдали показались фары. Кто-то и в самом деле едет на выручку. Выбежав на середину дороги, она замахала сумочкой, заляпанной грязью, и руками в мокрых насквозь перчатках.

— Сюда! Я здесь! Ради Бога, помогите! Будьте любезны!

Сквозь шум дождя уже различим звук мотора; лучи выхватили ее из тьмы, — оторопев, она заслонилась сумочкой от слепящего света. Небольшой фургон резко затормозил рядом, чуть опустилось стекло, и прогремел разъяренный мужской голос:

— Что, жить надоело?! Жить надоело, да? Что под колеса лезешь?

Облегчив душу, парень повернулся к водителю:

— Какая-то старушенция. Это ж надо, прямо под колеса лезет!

— Будьте любезны, — вымолвила мисс Харпер, когда он уже собрался закрыть окошко. — Будьте любезны, помогите. Меня здесь высадили из автобуса, а это совсем не моя остановка, и я не знаю дороги.

— Ха-ха-ха! Из Шаткой Пристани дорогу спрашивают — такого я еще не видел! Это сюда вечно никто дорогу не найдет, — и он снова засмеялся, засмеялся и водитель, с любопытством выглянувший из-за его плеча.

Мисс Харпер с готовностью улыбнулась.

— Вы не довезете меня куда-нибудь? Может, на автобусную станцию?

— Нету здесь станции, — парень со знанием дела покачал головой. — Автобус проходит каждую ночь, если есть пассажиры — остановится.

— Что ж… — Ее старческий голос вдруг дал петуха, и она испугалась: станешь перечить этим молодым людям, так они, чего доброго, бросят тебя прямо здесь, в темноте, под дождем.

— Будьте любезны, возьмите меня с собой. Тут такой дождь.

Парни переглянулись.

— Может, к Красотке отвезти? — предложил один.

— Да куда ж такую мокрую? — возразил другой.

— Будьте любезны, — повторила мисс Харпер. — Я вам с радостью заплачу.

— Ладно, отвезем к Красотке, — сказал водитель. — Ну-ка, подвинься, — обратился он к спутнику.

— Ой, подождите! — мисс Харпер бросилась к столбу за чемоданом, спотыкаясь, позабыв, что на нее смотрят.

Парень открыл дверцу и принял чемодан из рук мисс Харпер:

— Да он совсем мокрый! Разве назад закинуть? — и, повернувшись, бросил чемодан в самый конец фургона. Хлюп! «Там же флакон с одеколоном, — ужаснулась мисс Харпер, — что-то будет с вещами?»

— Залезайте, — сказал парень. — Черт возьми, до нитки промокли.

Мисс Харпер никогда не доводилось залезать в кабину грузовика, к тому же мешала узкая юбка и скользили мокрые перчатки. Не дождавшись помощи, мисс Харпер оперлась коленом о высокую ступеньку и кое-как вскарабкалась. «Неужели это со мной? И наяву?» Она опустилась на сиденье, и парень брезгливо отодвинулся.

— Совсем промокли, — водитель взглянул на мисс Харпер. — Как вас угораздило попасть под такой ливень?

— Это все шофер автобуса, — мисс Харпер стягивала перчатки: надо как-то обсохнуть. — Высадил меня здесь.

— Похоже, Джонни Тальбот, — сказал водитель приятелю. — Его автобус-то.

— Я на него пожалуюсь, — промолвила мисс Харпер. В кабине повисла тишина, затем водитель сказал:

— Джонни хороший парень. Он не нарочно.

— Но он плохой работник, — возразила мисс Харпер.

Фургон не трогался с места.

— Не стоит жаловаться на старину Джонни, — произнес водитель.

— Я непременно… — мисс Харпер вдруг осеклась. «Где я? Что со мной?» — Нет, нет, — поспешно добавила она, — я не буду жаловаться на старину Джонни.

Водитель завел мотор, и они медленно двинулись сквозь дождь по размытой дороге. По лобовому стеклу мерно скользили щетки, впереди — узкая полоска света от фар. «Что со мной?» — думала мисс Харпер. Она заерзала на сиденье, молодой человек рядом недовольно крякнул и отодвинулся.

— С нее ручьями течет, — сказал он водителю. — Меня теперь хоть выжимай.

— До Красотки рукой подать, — откликнулся водитель. — Она разберется.

— До какой Красотки? — мисс Харпер не смела уже повернуть голову, не то что шевельнуться. — А нет тут какой-нибудь автобусной станции? Или такси?

Водитель сказал с расстановкой:

— Хотите — дожидайтесь своего автобуса, Джонни будет здесь завтра ночью. Мне бы поскорее домой, — сказала мисс Харпер. Сидеть невыносимо жестко, мокрое холодное платье липнет к телу, а дом так далеко… А может, его и вовсе нет?

— Близко уже, миля или чуток побольше, — ободрил водитель.

— Впервые слышу про Шаткую Пристань. Как только ему в голову взбрело меня здесь высадить?

— Может, там должен был сойти кто другой? Вот Джонни и перепутал! — догадался молодой человек и, похоже, преисполнился гордости. — Точно, кто-то должен был сойти вместо вас.

— Ага, и он, значит, до сих пор едет, — сообразил водитель.

Пораженные, оба замолчали.

Впереди, в пелене дождя, мелькнул огонек. Водитель указал на него:

— Нам вон туда.

Подъехали ближе, и смятение нахлынуло на мисс Харпер. Ее, похоже, везут в придорожный кабачок, а она в жизни не переступала порога подобного заведения. Контуры кабачка невнятно выступали из темноты, фонарь над боковым входом освещал лишь покосившуюся вывеску: «Пиво и закуски».

— А больше некуда поехать? — робко спросила мисс Харпер и стиснула в руках сумочку. — Мне, право же, не…

— Что-то пусто сегодня. Может, из-за дождя, — заметил водитель; они уже свернули к стоянке и затормозили. «А прежде здесь наверняка цвел сад», — печально отметила мисс Харпер.

И вдруг через стекло и дождевую завесу на мисс Харпер повеяло чем-то знакомым, даже родным. «Ну, конечно, — обрадовалась она, — дом, чудесный старый дом». Да, в добрые старые времена строили прочно, красиво, и этот особняк в былые годы радовал глаз.

— Что с ним сделали? — ахнула мисс Харпер. Отчего фонарь болтается над боковым входом такого дивного дома, а на покосившейся вывеске намалевано: «Пиво и закуски»?

— Что с ним сделали? — повторила она, но водитель сказал:

— Вам сюда. Достань-ка ей чемодан, — обратился он к приятелю.

— Сюда? — мисс Харпер переполняла обида за поруганный особняк. — В этот притон?

«Я ведь и сама провела детство в таком же точно особняке, во что же его теперь превратили?!»

Водитель хмыкнул:

— Никто вас не тронет.

С чемоданом и сумочкой в руках мисс Харпер последовала за молодыми людьми к двери под покосившейся вывеской. Как запущен дом! Нужно покрасить, отремонтировать, крышу перекрыть…

— Ну, пошли, что ли? — поторопил водитель.

— Я в детстве жила в таком доме, — сказала мисс Харпер, и парни расхохотались.

— По всему видать, — сказал один из них и распахнул тяжелую дверь.

Мисс Харпер оторопела: что же это я такое говорю? Какая нелепость? Вместо уютных квадратных комнат с высокими потолками и натертыми до блеска полами — огромное грязное помещение с полудюжиной обшарпанных столов, вдоль задней стены — стойка, в углу — музыкальный автомат, на полу — стертый линолеум.

— Ах нет, я ошиблась, — вырвалось у мисс Харпер. В зале стоял смрад, дождь хлестал по стеклам не занавешенных окон.

Человек десять сидели за столами или топтались у музыкального автомата; все молодые, все похожие друг на друга и на тех двоих, что привели ее сюда. Они громко разговаривали, скучно ухмылялись. Мисс Харпер прижалась спиной к дверному косяку, мгновение ей казалось, что ухмылки обращены к ней. Тело сковал холод, душу — тоска. Прекрасный дом и — шумные люди, совсем неуместные здесь, совсем чужие.

— Пошли, с Красоткой познакомлю, — позвал водитель. Затем он обратился ко всему сборищу:

— Эй, смотрите-ка, нашего полку прибыло.

— Будьте любезны, — начала мисс Харпер, но на нее никто и не взглянул. Вцепившись в чемодан и сумочку, она прошла за ним к стойке через весь зал. Чемодан бил по ногам, а в голове одно: лишь бы не упасть.

— Эй, Красотка, глянь, кто к нам приблудился.

Необъятная женщина, сидевшая в углу за стойкой, повернулась к ним всем телом и вперила в мисс Харпер тяжелый взгляд, словно враз поглотила ее вместе с чемоданом, мокрой шляпкой, мокрыми туфлями, зажатой в руке сумочкой и перчатками.

— Будет трепаться-то, — наконец произнесла она неожиданно мягко.

— Вымокла совсем, — сказал второй парень. Они стояли возле мисс Харпер, а исполинская женщина оглядывала ее с головы до ног.

— Будьте любезны, — опять начала мисс Харпер. Женщина же — должна понять, посочувствовать. — Видите ли, меня высадили из автобуса совсем не там, и я не знаю, как попасть домой. Будьте любезны.

— Будет трепаться, — сказала женщина и засмеялась тихо и нежно. — И впрямь промокла.

— Ну как, оставляешь ее? — спросил водитель. Он покровительственно улыбнулся мисс Харпер, явно чего-то ожидая; мисс Харпер торопливо нашарила в сумочке кошелек. «Сколько же надо дать», — забеспокоилась она, но спросить боялась. Ехали-то совсем недолго, впрочем, не появись эта машина, воспаления легких не миновать — и оплачивай потом бесконечные врачебные счета. «Но насморк я несомненно заработала», — решила она и вынула из кошелька две бумажки по пять долларов. По пять каждому — наверное, достаточно? Тут она чихнула. Оба молодых человека и Красотка наблюдали за ней с видимым интересом, от их глаз не ускользнуло, что в кошельке остались две бумажки по десять долларов и еще доллар. Деньги не промокли. «И на том спасибо», — подумала мисс Харпер. Двигаясь, как во сне, она сунула каждому парню по пять долларов и почувствовала, что они переглянулись поверх ее головы.

— Спасибо, — сказал водитель. Мисс Харпер поняла, что хватило бы по доллару на каждого.

— Спасибо, — повторил водитель, и другой тоже сказал:

— Благодарю.

— Нет, это я вас благодарю, — ответила мисс Харпер.

— На ночь я вас устрою, — сказала женщина. — Поспите здесь. Завтра поедете. — Она вновь оглядела мисс Харпер с головы до ног. — Хоть подсохнете.

— А нельзя куда-нибудь в другое место? — спросила мисс Харпер, но тут же спохватилась, боясь совершить бестактность. — То есть я имею в виду, нельзя ли уехать сегодня? Мне бы не хотелось вас стеснять.

— Мы сдаем комнаты, — женщина уже стояла вполоборота к стойке. — Десять долларов за ночь.

«Оставляет на билет до дома, — подумала мисс Харпер, — спасибо и на этом».

— Пожалуй, я останусь, — она снова вынула кошелек. — То есть я хочу сказать: вы очень любезны.

Женщина забрала деньги и повернулась к стойке.

— Комнаты наверху, — сказала она. — Выбирайте любую. Кроме вас, никого нет. — Она искоса взглянула на мисс Харпер. — Утром получите чашку кофе. Собаку на улицу не выгоню без чашки кофе.

— Благодарю вас, — мисс Харпер помнила еще с детства, где искать лестницу. Вон там, должно быть, и была просторная прихожая; и с чемоданом и сумочкой в руках она направилась туда. Лестница предстала перед ней, такая дивно соразмерная, что у мисс Харпер перехватило дыхание. Она оглянулась — огромная женщина смотрела ей вслед.

— Я когда-то жила в таком доме. Их, должно быть, строили в одно время. Эти дома ставили на века, чтобы людям…

— Будет трепаться-то, — сказала женщина и отвернулась.

Со всех концов комнаты доносились обрывки разговоров, в углу несколько человек окружили тех двоих, что привезли сюда мисс Харпер, там то и дело гремел смех. Да, они свыклись с нынешним уродством некогда красивого и статного дома, и мисс Харпер невольно пожалела их. Ей хотелось заговорить с ними, даже подружиться, вместе шутить и смеяться; ну разве им не любопытно, что именно здесь хозяйка особняка когда-то принимала гостей? Мисс Харпер размышляла, следует ли сказать: «Доброй ночи» — или же вновь поблагодарить, а может, лучше: «Да благословит вас Господь», но никто не обращал на нее внимания, и она стала подниматься по лестнице. На площадке оторопела — здесь сохранилось окно с витражом. В детстве солнечный луч дробился о цветные стекла и расплескивался по ступенькам сотнями маленьких радуг. Как по мановению волшебной палочки… «Где же, где вы — дома нашего детства? Мне так тоскливо…» Впрочем, пора снять мокрую одежду, а то и в самом деле недолго простудиться.

Наверху мисс Харпер, не раздумывая, направилась налево: тут всегда была ее комната. Дверь распахнута настежь, она заглянула внутрь: комнату «внаем» не спутаешь ни с чем — все уродливо, жалко, дешево. Мисс Харпер дернула за шнур, свисавший с потолка у самого порога, вспыхнул свет, и тут же защемило сердце: выщербленный пол в комнате проваливается, обои свисают клочьями. «Во что превратился дом, — с горечью подумала она. — Неужели здесь можно спать?»

Наконец она сдвинулась с места и положила чемодан на кровать. Надо обсохнуть, надо привести себя в порядок. Кровать на привычном месте, между окон; правда, матрац свалялся и стал жестким, перекладины потемнели, от них идет тошнотворный запах, пружины стонут от малейшего движения. Мисс Харпер передернуло: «Нет, прочь, мрачные мысли, прочь, пусть это будет комната моего детства». Дверь там же и окна — два против двери и два сбоку; в старину строили не разнообразно, но добротно — должно быть, тысячи одинаковых, ладно скроенных домов разбросаны по всей стране. А вот чулан не на месте. По чьей-то прихоти оказался справа, а не слева от кровати. В нем жили ее игрушки, да и сама она, маленькая, любила там прятаться. Но чулан в те времена был слева.

Ванная комната тоже не с той стороны; впрочем, это не так важно. Мисс Харпер хотела было принять на ночь душ, но, взглянув на ванну, благоразумно решила потерпеть до дома. Она ополоснула лицо и руки, и тепло блаженно разлилось по телу. А в чемодане, к счастью, уцелел флакон с одеколоном и ничего не промокло. Можно по крайней мере спать в сухой ночной рубашке, пусть даже в холодной постели.

Мисс Харпер легла и зябко поежилась, а в детстве было так приятно забраться в согретую постель. Она лежала в темноте, не смыкая глаз, и мысленно перебирала события последних часов: «Сначала автобус, потом фургон, а теперь вот чернота спальни, и никому не известно, где я и что со мною станется. Есть только чемодан да остатки денег в кошельке; я даже не знаю, где нахожусь. Устала — снотворное, наверно, еще действует, — а то слушалась бы всех подряд так покорно, как же. Ну ничего, утром докажу им, что могу за себя постоять».

Рев музыкального автомата и гогот парней внизу стерлись, растворились в далекой мелодии… это мама поет в гостиной, гости слушают, сидя в жестких креслах, папа аккомпанирует на рояле. Названия не вспомнить, но это мамина любимая песня. «Выйду-ка я на лестницу послушать», — подумала мисс Харпер, но в этот момент в чулане что-то зашуршало. Только он почему-то справа, а не слева. Мисс Харпер хотела слушать маму, но шорох уже перерос в стук, словно деревяшки ударялись друг о друга. «Может, встать и навести порядок, а то не слышно музыки? Но в постели так тепло, уютно, и уже сплю почти…»

Чулан не с той стороны, и что-то в нем продолжает громыхать, ну как тут уснешь? Мисс Харпер спустила ноги на пол и босиком, полусонная — ах да, направо! — засеменила к чулану.

— Что здесь происходит? — громко спросила она и распахнула дверцы.

В полутьме подняла головку деревянная змейка: покачивается, ударяясь о другие игрушки. Мисс Харпер засмеялась.

— Моя змейка, — сказала она вслух. — Моя старая змейка ожила.

В дальнем углу чулана лежал ее игрушечный клоун, весь в пестром и рот до ушей; он вдруг привстал, но тут же плюхнулся назад — тоже ожил. Мисс Харпер глядела как завороженная. У ног ее вновь завозилась змейка, слепо ткнулась в кукольный домик, где тут же зашевелился кукольный народец; следующий удар змейки пришелся по кубикам — они с шумом рассыпались по полу. И тут мисс Харпер заметила на стульчике огромную чудесную куклу с золотыми локонами, в бальном платье из накрахмаленной кисеи. Мисс Харпер радостно протянула к ней руки, кукла распахнула большущие голубые глаза, обрамленные длинными загнутыми ресницами, и встала.

— Красотка Роза, — воскликнула мисс Харпер. — Красотка Роза, это же я!

Кукла посмотрела на нее в упор, улыбаясь нарисованной улыбкой. Нежные алые губки приоткрылись, и она мерзко проквакала:

— Пошла прочь, старуха!

Каждое слово — как пощечина.

— Пошла прочь, старуха, пошла прочь!

Мисс Харпер отшатнулась. Клоун кувыркался, плясал и изрыгал проклятия, безглазая змея злобно кидалась ей в ноги, а кукла повернулась, придерживая край платья, и рот ее открывался снова и снова.

— Пошла прочь, — квакала она. — Прочь, старуха, пошла прочь.

Все ожило в чулане. Маленькая куколка как безумная кидалась на стены, звери грозным маршем шествовали по сходням Ноева ковчега, плюшевый медведь хрипел, будто старый астматик. Шум нарастал, и все они злобно надвигались на нее. Мисс Харпер захлопнула дверцы и налегла на них всем телом. Но деревянная змея все бьет и бьет в дверь, а кукла не умолкает. Мисс Харпер в ужасе закричала и бросилась бежать налево, забыв, что дверь с другой стороны. Уперлась в стену, сжалась в комочек в самом углу. Дверцы чулана медленно раскрылись, и выглянула улыбающаяся кукла.

Мисс Харпер ринулась к двери. Стремглав вылетела в коридор и — вниз по чудесной широкой лестнице.

— Мама! Мамочка! — она вдруг ощутила, что проваливается в темноту, все глубже, ее захватывает черный вихрь, не за, что уцепиться… — Мама!

— Эй, вы, — донесся до нее голос. — Я вам не будильник. Вставайте и выходите.

— Вы еще пожалеете, — не размыкая глаз, но отчетливо произнесла мисс Харпер.

— Проснитесь же, — повторил водитель. — Вам выходить.

— Я напишу на вас жалобу, — сказала мисс Харпер. Так, шляпка, перчатки, сумочка, чемодан — все при ней.

— Я непременно буду жаловаться, — она едва сдерживала слезы.

— У вас досюда билет, — сказал водитель.

Автобус рывком тронулся и уехал, а мисс Харпер со своим чемоданом осталась под проливным дождем у столба с надписью «Шаткая Пристань».