Однажды мы с Серегой взяли с собой в Гурзуф ченчин. Но Серегина ченчина в пути пропала, а моя осталась. Начиная с Тулы, я стал ее звать не Маша, а Самовар.
Так и говорил:
– Самовар. Дай-ка мне колбасы.
Или так:
– Самовар. Подержи кружку, пока я в дабл схожу.
Или:
– Эй, Самовар. Иди-ка ты сюда, сделай мне Запорожье.
На самом деле, мою ченчину звали Маша, но я уже об этом, можно сказать, забыл, потому что и до Самовара ее уж несколько раз переименовывал.
Однажды она сказала:
– Яша, не зови меня больше Самоваром. И вообще, давай по душам поговорим. Ты со мной как собирался ехать?
Я густо покраснел и сказал:
– Факом я собирался ехать.
Она сказала:
– А ты как едешь?
Я сказал:
– Виноват. Стюпом и бухом еду.
Она сказала:
– Ну вот. Тогда и не зови меня больше Самоваром.
Я сказал:
– А помнишь, в поезде, в дабле номер два восьмого вагона?
Она сказала:
– Так уже три дня прошло.
Я сказал:
– А Запорожье?
Она сказала:
– Запорожье не считается.
И вот, ворвались мы в Запорожье. Это было настоящее Запорожье – город, а не минет.
Серега сказал:
– Яша. Давай это длинное Запорожье хоть раз во всю его длину пройдем.
Я сказал:
– Боюсь, что на это у нас тоже дня три уйдет, как на Тулу.
Серега сказал:
– А мы не в каждый гамазин заходить будем, а через один. А в пивняки – так и вообще не будем заходить, потому что с нами дама, и даблиться ей будет негде.
Сказано – сделано. Переделись мы по-маршрутному, сдали наши сумки в камеру хранения и прямо от вокзала, по улице Вокзальной пошли. Запорожьем пошли.