Аяжан

Чудесное лекарство

Кулиша никогда не сидела без дела. И сейчас она была занята стиркой. Вошел Ораз, а за ним и Аяжан.

— Здравствуй, милая! Заходи, не стесняйся, — пригласила Кулиша, на этот раз первою здороваясь с девочкой.

Ораз потянул мать за рукав:

— Апа, зайди сюда, — позвал он ее в другую комнату. Кулиша пропустила вперед Ораза и Аяжан, а за ними и сама вошла в комнату. На столе лежали лист бумаги и карандаш. Все, что хотел сказать, Ораз напи­сал ей крупными и красивыми буквами на бумаге: «Апа, мама Аяжан в Алма-Ате работает в аптеке. Говорят, что там есть все лекарства. Если пошлем с письмом твой ре­цепт, мама Аяжан вышлет лекарство. Давай сдела­ем так?»

Прочитав все, как написал Ораз, Кулиша оберну­лась к Аяжан.

— Да, как кстати. Говорили ведь, что эта наша келин[1] работает в аптеке. Напишите, напишите, детки. И привет передайте от меня келин и Дарибаю. Может, найдут редкое лекарство и вышлют мне. Может, пове­зет, вылечусь...

Кулиша скова вспомнила о своей беде и снова стала горестно рассказывать о ней Аяжан.

— Нежданно погубила меня простуда... Когда поте­ряешь слух на оба уха, жизнь — не в жизнь, — закончи­ла она печально.

А то, что случилось потом, похоже на сон.

Прошло пять дней, и почтальон принес в дом Ораза маленькую посылочку из Алма-Аты. В этой посылочке было... лекарство. Два маленьких пузырька, запечатан­ные белой металлической пробкой. Они бережно завер­нуты в вату, чтобы не разбились дорогой. Надпись на этикетке — «Eritromicini». В пузырьках — белые, точно сахар, таблетки величиной с пуговки.

Кулиша обрадовалась так, как радовалась она при рождении своего любимого сына Ораза.

В посылке вместе с лекарством лежало и письмо.

«Кулиша-апа, здравствуйте! Я был очень огорчен вашим несчастьем. Читая ваше письмо, вспоминал дале­кое детство, оставленное в вашей долине под горой. Раз­ве я разлучался в детстве со своим другом Азимжаном? Неразлучны мы были. А вы, Кулиша-апа, вы были род­ной матерью ему и мне. Все, все вас любили за вашу доброту и мягкий характер. Разве я смогу забыть дни, которые провел в вашем доме, разве забуду я щедроты ваши?! Дорогая Кулиша-апа, помните такой случай: мы утопили в реке ваше корыто, играли, сделав из него пароход, на борту даже надпись была «Челюскинцы». Тогда, вместо того, чтобы наругать нас как следует, вы сказали только: «Самая большая находка, что вы, милые «моряки», остались живы. Пусть будет старое треснувшее корыто жертвой за ваше спасение и здо­ровье!»

Эти слова до сегодняшнего дня живут в моей душе. Да, немало пришлось натерпеться вам от нашего мальчишеского сумасбродства! Теперь о вашем лекарстве.

Здешние врачи хорошо отзываются о нём. Говорят, по­могает. Посылаем два флакона. Попробуйте, примите. Если нужно, еще вышлем. Удачи вам, исцеления! От всего сердца желаем скорого выздоровления!

С уважением, Дарибай».

Письмо папы Аяжан разбередило материнское чув­ство Кулиши. Ей казалось, что не чужой человек, а ее любимый Азимжан, погибший на фронте, будто ожил и подает ей руку помощи, проявляет заботу о ней...

В этот день Кулиша приняла три таблетки лекар­ства, которое ждала с таким нетерпением. На вкус таб­летки были горьковатые. На следующий день снова три таблетки, еще на следующий — снова. День за днем, день за днем...

И вдруг...