Б.О.М.Ж, или хроника хроника

Трагедия положений.

Действующие лица:

Олигарх.

Ванька.

Надежда.

Евгений Васильевич.

Рудик.

Ричард.

Крыс.

Зинка.

Надя (призрак).

Колян.

Репортёрша.

Первый (наёмник).

Второй (наёмник).

Примечание: Надежду и Надю играет одна актриса (обязательно), Зинку и Репортёршу, так же может играть одна актриса (желательно).

Действие первое.

Ванька (неуверенно). Олигарх! (пауза) Олигарх, ты спишь?

Ванька. Нет.

Ванька. Олигарх тут такое дело… Даже три.

Ванька (идёт в угол, смотрит в ящике). Тут нет не фига!

Ванька. Ничего нет.

Олигарх. Вот суки. Вот уж это действительно. (Передразнивая) ДЕЛО. (Кряхтя, встаёт, роется в матрасе, достаёт бутылку, «взбалтывает», затем, передумав) Не, погоди. (Идёт к столу, пододвигает пустой ящик, садится. Роется в столе, достаёт конфетку, стакан, вытирает его рукавом, соскребает пальцем прилипшую мошку. Удовлетворившись, наливает до краёв, пьёт долго мелкими глотками. Занюхивает конфеткой, не разворачивая её, затем снова кладёт её в ящик стола) Теперь говори, чо там стряслось.

Ванька. Генка с железки приезжал, так говорит, нас прихватизировать собираются.

Олигарх. Не прихватизировать, а приватизировать.

Ванька. Генка сказал прихватизировать.

Олигарх. Ну, так он известный грамотей. Ну и?

Ванька. Чо и. Попрут нас, чего делать-то будем.

Олигарх. Не попрут. Прут не отрос.

Ванька. А Генка говорит, что попрут.

Олигарх. Вот и иди к своему Генке, чо сюда-то прибёг?

Ванька. Ну, община.

Олигарх. Без ну.

Ванька. Община.

Олигарх. То-то.

Ванька. Она всё одно волнуется. Боятся все.

Олигарх. А ты передай, чтоб работали, передай, ты меня напугал до усрачки и я теперь сижу, за всех тут боюсь и волнуюсь. За всех и за каждого. (Прикладывается к бутылке) Один. (Пьяно всхлипывая) Один за всех… И всё на одного. (Вдруг, совершенно трезво). Чего стоишь, иди, передавай!

Олигарх. Вот же пелядь, ты мне очухаться дашь сегодня! Мало того, что разбудил, так ещё и грузишь со сранья.

Ванька. Да какое сраньё, уже полпервого!

Олигарх. Да?.. Тогда ладно. Тогда грузи по полной. (Наливает стакан, но не пьёт).

Ванька. Там это, там девка, к нам просится.

Олигарх. Так и пошли её. Своих девать некуда, хоть бордель открывай.

Ванька (мнётся). Она это… Ей и впрямь надо.

Олигарх. Пусть валит на Северную. Там вакансии есть. Да и мужики там поголоднее.

Олигарх. Чего это то? Толком можешь сказать?

Ванька. Ну, это.

Олигарх. Понравилась что ли?

Ванька. Да не. Хотя красивая, конечно.

Олигарх. Прям красивая?

Ванька. Ага. Но она это.

Олигарх. Блин, да говори, наконец!

Ванька. Чешка она!

Олигарх. Чешка?! Из Чехословакии что ли? Как же её сюда занесло-то.

Ванька. Да не. Чешка в смысле чеченка.

Олигарх. Че… Чего?

Ванька(торопливо). Её рвануть хотели, а она сбежала. А там батя… Он её и это… Разминировал.

Олигарх. И где ж он сам, сапёр-самоучка.

Ванька. Так он уже того… Полпервого же уже. Спит он уже.

Олигарх. Полный ездец. Полнейший. (Залпом выпивает, роется в столе, достаёт сигареты, снова раздражённо роется в столе и по карманам) Спички есть?

Ванька(достаёт из кармана горсть разовых зажигалок, кладёт на стол). Зажигалки. (Олигарх прикуривает от одной, протягивает Ваньке) Да не. Себе оставь, у нас их куча. Отец как трезвый, так и собирает их.

Олигарх. Где?

Ванька. Да здесь же. У одной газ кончился, у другой кремень. Из двух одна рабочая.

Олигарх. Он что, ещё и трезвеет? Да, ладно ты, не обижайся. Он у тебя мужик правильный был. Это ж он меня сюда привёл.

Ванька. Да я знаю. Он как напьётся так только об этом и трындит.

Олигарх. Попридержи язык. Родителя уважать надо. Родители это главное. После детей, разве что.

Ванька. Так я и уважаю. Но я ж и вас уважаю.

Олигарх. Просил же не выкать!

Ванька. Я тебя уважаю, говорят по пьяни! А мы… А я ж вроде как трезвый.

Олигарх. Ну-ну. Трезвый он. А я стал быть не трезвый. Пьяный стал быть. Ну-ну. Так значит красивая, говоришь.

Ванька. Ничо так.

Олигарх. А третье дело какое?

Ванька. Так это… Можно я… Ну, если ты конечно решишь… Чтоб это значит…

Олигарх. Вот, пелядь, задрал уже! Чего это-то?

Ванька. Ну так, можно я её это… К себе возьму… типа там…

Олигарх. Чеченку что ли? Ты часом не рехнулся? Ты что ж думаешь, я её и впрямь оставлю?

Ванька. Ага. А чо?

Олигарх. Да нас же тут же в эту же свалку и свалят! Это ж война! Или политика, что ещё хуже. Её ж свои-то ищут, поди, а может и наши уже суетятся. Эт пострашнее прихватизации твоей грёбаной.

Ванька. Я думал…

Олигарх. Ага, как индюк об рождественских подарках.

Олигарх. Хотелку прибереги для наших алтушниц. Давай тащи сюда свою чурку. Переправлю её по назначению. Хотя нет, не сейчас. Давай, через полчаса. Я пока первый вопрос перетру. Он всё ж народный, а не половой… Чо застрял, шевели отростками.

Олигарх. Олигарх Я, а не ты. А ты - Ванька. И застрянешь в Ваньках, если будешь думать хотелкой, а не башкой. Пшёл вон!

Олигарх. Вот же кретин. (Берёт бутылку. Она оказывается пустой. Ставит её под стол, сам встаёт и идёт в угол с ящиками, встаёт на карачки, долго копается там, наконец, удовлетворённо хмыкая, поднимается). Мало того, что кретин, так ещё и слепой кретин.

Олигарх. Приятного аппетита, Рудик!

Рудик. Ага. Чего звонишь-то?

Олигарх. Говорят, тут у нас неприятности?

Рудик. А до завтра невтерпеж? Завтра ж пацаны бабло стригут, им и ябедничай, хрена ль на мобилу звонишь, у меня двадцать центов на счету.

Олигарх. Ты про свои центы своим пацанам ври, я то знаю, что у тебя вся связь пиратская.

Рудик. Слышь, бомж, ты толи слишком наглый стал, то ли шибко глупый. Ты в курсе…

Олигарх. Нет, это ты слышь! Ты обещал крышовать, так крышуй.

Рудик. Во наглый! Слышь, иди ко мне бригадиром. Мне такие наглые нужны. Если не отмороженные.

Олигарх. Мне б со своим кагалом разобраться. Хотя, спасиб за доверие.

Рудик. Так чо за рамсы там у тебя?

Олигарх. Слушок дошёл, нас тут приватизировать хотят.

Рудик. Дошёл значит… Ну что ж, есть такая информация. Но это всё понты, не напрягайся.

Олигарх. Ты уверен?

Рудик.Ты ж меня знаешь! Ну ладно мне тут некогда, водка стынет. До завтрева. (Отключает мобильник).

Олигарх. Потому и спрашиваю, что знаю.

Рудик(невидимым собутыльникам). Так пацаны, бомж уже в курсах. Завтра последняя стрижка и на хрен забываем про свалку. (Исчезает).

Олигарх. Врёт гад. Это плохо. Вот же пелядь. Придётся тяжёлую артиллерию подключать. (Роется в ящике). Где ж ты… Ага. (Достаёт ещё визитку, процедура повторяется) Евгения Васильевича, пожалуйста. Как какого, у вас, их там что, несколько? Шадрина. Как не работает? Вот же ещё, новости. (Снова роется в ящике. Достаёт партбилет, открывает на последней странице). Спасибо партии родной, что партбилет на что-то годен. А ведь раньше за такое использование (набирает номер. После долгой паузы). Ну, наконец-то. Ты, что это, на пенсию вышел?

Снова освещается правый край сцены. Теперь там угол комнаты, камин, кресло-качалка. В кресле качалке ЕвгенийВасильевич, курящий трубку.

Евгений Васильевич. Вы куда звоните?

Олигарх. Не куда, а кому. Нехорошо, Жень, друзей не узнавать.

Евгений Васильевич(вскакивает, роняя трубку (курительную)). А, дьявол!

Олигарх (смеясь). Опять сигарету на брюки уронил?

Евгений Васильевич(снова садится, подбирает и набивает трубку, прижимая телефонную трубку к уху плечом). Да нет. Я уже восемь лет, как на трубку перешёл. Её уронил. (Нажимает, какую-то кнопку, на столе загорается красная лампочка).

Олигарх. Да. Пристрастия меняются, привычки остаются.

Евгений Васильевич. Как ты меня нашёл?

Олигарх. По партбилету.

Евгений Васильевич. Неужто сохранил?

Олигарх. Как записную книжку. А ты что на пенсии, или попёрли?

Евгений Васильевич. Ни то, ни другое. Считай, просто контору сменил. А ты-то как? Я тебя искал. Думал, грешным делом, что ты на том свете.

Олигарх. Побывал и на том. (Берёт бутылку, глотает из горлышка). Тот, да не свет. Там тьма. Кромешность.

Евгений Васильевич. Зашёл бы, что ли? А хочешь снова послужить? Сейчас с кадрами полный ездец, а с моей рекомендацией...

Олигарх. Отставить. Я своё отслужил. Да и сам знаешь, присягнувши раз... А той страны которой я присягал, больше нет. Просрали мы с тобой страну. (Снова глотает из горла).

Евгений Васильевич. Ну, во-первых, не мы, а во-вторых, Россия правопреемник, так что юридически...

Олигарх. То-то, что правопреемник. Права-то переняла, а про обязанности забыла.

Евгений Васильевич. Ты со мной о политике хотел поболтать?

Олигарх. Да нет, это я так. Извини. (Закуривает. Молчит).

Евгений Васильевич. Ты далеко? А-то я подъехал бы, коньячку бы попили.

Олигарх. Как ты, должно быть, догадался, я по делу.

Евгений Васильевич. Ну, раз ты впервые за десять лет позвонил, то, наверное, не из ностальгических побуждений.

Олигарх. Вот именно. Ты Первомайскую свалку знаешь?

Евгений Васильевич. Свалку? Ты что ж....

Олигарх. Так знаешь, или нет?

Евгений Васильевич. Ну, ты же знаешь, всё знать - моё хобби. Что тебя конкретно интересует?

Олигарх. Её приватизируют. Мне надо знать кто и зачем. И как этому помешать.

Евгений Васильевич. Зачем это тебе?

Олигарх. Ты сделаешь?

Евгений Васильевич. Видишь ли, я теперь не совсем в теме...

Олигарх (вскакивает, нетерпеливо). Так сделаешь или нет?

Евгений Васильевич. Не исключено. А ты не хотел бы ничего предложить взамен? Ты же знаешь, у нас организация не благотворительная.

Олигарх. Я даже не знаю, в какой именно организации ты сейчас.

Евгений Васильевич. В государственной. И влиятельной. А название... Оно даже мне ничего не говорит.

Олигарх. И что же может предложить человек вне государства, государственной организации?

Евгений Васильевич. Всё то же. Информацию. Где бы и кем бы ты ни был, не верю, что ты не в курсе чего-нибудь, что способно заинтересовать контору. Это у нас в крови.

Олигарх. И какого рода нужна информация?

Евгений Васильевич. На твоё усмотрение. Хорошо бы, чтобы она оказалась ценной, но от тебя, как от старого друга, готов принять просто достоверную. Сферу наших интересов тебе описывать нет нужды.

Олигарх. Хорошо. Поспрашиваю. Когда перезвонить?

Евгений Васильевич. Когда тебе будет что сказать. Я буду готов минут через двадцать.

Олигарх бросает трубку. Садится.

Олигарх. И этот что-то скрывает. Да что ж это за возня такая вокруг свалки?

Евгений Васильевич. Марина! Ты успела?

Женский голос. Звонили с первомайки. Район свалки.

Евгений Васильевич. Я так и думал. Ну что ж. Вот мы и снова вместе.

Правый край сцены снова затемняется.

Олигарх (орёт). Ванька! (Пауза). Где его чёрт... (Встаёт. Идёт к двери.) Вот же бестолочь. (Орёт уже за сцену). Иван!!! Во, блин! (Отскакивает от двери, в которую вваливается запыхавшийся и грязный Ванька). Ты откуда такой...

Ванька. Там... Рич... Там... Он...

Олигарх наотмашь бьёт Ваньку по лицу. Тот падает. Олигарх легко поднимает на ноги.

Олигарх. Докладывай!

Ванька. Ричард, хотел её трахнуть, я вступился, тогда он... Они там (всхлипывая), они её вешать собрались!

Олигарх. Кого её?

Ванька. Как кого? Чешку же!

Олигарх. Блин, забыл совсем. Что-то Ричард снова наглеть начал. (Надевает трёпаную куртку, берёт со стола бутылку, зажигалку и сигареты, рассовывает по карманам). Ладно. Пшли, спасём твою крысотку. А ты давай подробно, но покороче...

Ванька. А чо... Я им, главное, говорю, что ты-то сказал её к тебе, чтобы значит, а он...

Уходят. Основное пространство затемняется. Освещается правая часть. Там берёза, наскоро приудобленная под виселицу. Перед ней, на деревянном тарном ящике, фасом к зрителям, девушка с мешком на голове. Её с боков держат Зинка, дороднющая бабенция, и Крыс. Ричард, командующий расправой, восседает на таком же ящике, как под девушкой, спиной к зрителям. Справа за сценой гул голосов, угадывается толпа.

Ричард. Чуть левее давай. Во-о-о.

Гул толпы резко стихает. Оттуда (справа, из-за сцены) появляются Олигарх и Ванька. Ричард сначала вскакивает, но через секунду демонстративно снова садится, закидывая ногу на ногу. Крыс и Зинка резко отскакивают от «приговорённой», прячут глаза и вообще, стараются стать, как можно незаметнее. Олигарх, мелком глянув на место казни, не спеша, подходит к Ричарду и говорит спокойно, почти вкрадчиво.

Олигарх. И чо у нас здесь?

Ричард. Да вот. Нехристь выводим.

Олигарх. Правда? Надо ж, как интересно. (Ричарду). Не подвинешься?

Ричард (кивает головой за сцену с неуверенностью и вызовом одновременно). Так вон же ящиков полно.

Олигарх.Да ты что? Извини, не заметил. (Ваньке). Ванюш, дай ящичек дедушке.

Ванька пулей летит за ящиком, ставит его рядом с ящиком Ричарда.

Олигарх.Не Ванька, ты точно балбес, я ж не сказал поставь, я ж сказал дай.

Ванька подаёт Олигарху ящик, Ричард, заподозрив неладное, пытается вскочить, но Олигарх успевает разбить ящик о его голову. Ричард отрубается. Олигарх, кряхтя садится на ящик Ричарда.

Олигарх(Крысу и Зойке). Ну, чего остановились-то? Начали вешать, так вешайте!

Ванька. Но, Олигарх...

Олигарх. Цыц, шелупонь! Шоу должно продолжаться! Вешайте, я сказал! Зойка, ты! Выбивай!

Зойка. Олигарх, я...

Олигарх(шустро вскакивая и надвигаясь на Зойку). У вас что, коллективная мания величия? Олигарх пока ещё я! И если кто забыл, (показывая на Ричарда), так я напомню! А теперь... (Возвращается, садится). Давай. Народ ждёт!

Зойка делает шаг в сторону Крыса, просительно смотрит на него, но тот, демонстративно отворачивается. Зойка нагибается и кряхтя вытаскивает ящик из-под девушки. Берёза под тяжестью сначала сгибается, а когда ноги девушки уже касаются землю с хрустом ломается. Девушка падает. К ней одновременно бросаются и Крыс и Ванька, поднимают на ноги и снимают с головы мешок. Под ней девушка в хиджабе с прорезью для глаз.

Олигарх. Ну вот. Даже повесить не в состоянии. Какой же дурак вешает на сухой берёзе? Что вам, осин мало?(Встаёт, достаёт бутылку, отхлёбывает, затем оглядывает «толпу». По «толпе» прокатывается тревожный шепоток). Так значит. Пока я тут радея о всеобщем благе, не сплю, можно сказать не ем, вы значит развлекаетесь? Цирк устроили. Суд Линча. Вы ж все в советской школе учились! (Глядя на Ваньку). Ну или почти все. Разве в школе вас не учили, что вешать нехорошо? Ладно. Раз уж все всё равно собрались, докладываю обстановку. (Всеобщий выдох облегчения. Крыс и Зойка расслабленно усаживаются прямо на землю. Олигарх резко оборачивается и, обращаясь к ним). А вы двое, сильно не расслабляйтесь. Нам с вами ещё предстоит душеспасительная беседа. (В «толпу»). Так вот, значит. К сожалению слухи о приватизации свалки подтвердились. Пока мне удаётся контролировать ситуацию, но, если вы и дальше будете откидывать подобные номера, боюсь мне не останется ничего другого, как дружно послать вас всех на... (Цензурный «Пик». «Толпа» дружно ропщет. Олигарх поднимает руку и «толпа» мгновенно стихает). Вижу, что туда идти пока никто не хочет. («Толпа» дружно и подобострастно хихикает). А раз так. Все работать! Нам завтра ещё за чердак платить. В смысле за крышу. («Толпа» снова хихикает). Одно но! (Все стихают). Обо всём подозрительном сообщать мне немедленно. Считайте, что мы на осадном положении. А потому не терять бдительности. Всё ясно? Разойтись. («Толпа» одобрительно ворча, расходится, то есть звуки стихают. Олигарх поворачивается к Зинке и Крысу). Теперь с вами... Крыс, напомни-ка мне быстренько, как мы с тобой познакомились? (Пауза. Крыс отводит взгляд). Ну, хорошо, что хоть память тебе не отшибло, а только мозги. Когда в следующий раз тебе захочется поучаствовать в подобном мероприятии, вспомни петлю на своём горле, вспомни, как она впивается, перехватывая твоё вонючее дыхание, готовая с хрустом разжевать твои позвонки, и жрать твою плоть, давясь немытой щетиной, вспомни...

Крыс. Я больше не буду...

Олигарх(ласково, как ребёнку). Вот и умница. Очень на тебя надеюсь. Кстати, (берёт Крыса за ухо и, выворачивая его, вкрадчивым шепотом) с этого момента ты лично отвечаешь мне за Рича, понял?

Крыс. Да понял я!

Олигарх.И славно. Теперь ты. (Оборачивается к Зинке. Та начинает тонюсенько скулить, вжимается в землю, заслоняясь от него рукой. Он медленно замахивается, и, когда Зинка закрывает лицо обеими руками, орёт). Какого хрена за пойлом не следишь? Я что за тобой, бегать должен?

Зинка(перестаёт скулить, удивлённо убирает руки). Так я ж...

Олигарх. Чтоб через пять минут бар был полон! Ну чего расселась тут?!

Зинка.Ой, да я ж вмиг. (Радостно вскакивает и убегает).

Олигарх (оборачиваясь к Ваньке). Совсем разболтались. Ну и ты, напослед.

Ванька. А чо, я-то?!

Олигарх. И как ты, интересно определил, что она красивая?

Ванька. Так я это. Так, по глазам же.

Олигарх. По глазам же. Ну, всё! Веди теперь, охраняй. Ты теперь за неё ответственный.

Ванька. А куда вести-то?

Олигарх. Куда-куда. Ко мне, куда. Допрашивать буду.

Олигарх удаляется. Ванька подходит к девушке, берёт её за локоть, но та выворачивается и сама следует за Олигархом, Ванька пожимает плечами и тоже уходит. Крыс подходит к Ричарду, смачно сплёвывает на него и тоже уходит, но в другом направлении. Через минуту Ричард осторожно поднимает голову, озирается, тяжело встаёт.

Ричард. Ну, всё, сука. Теперь спину береги.

Правая часть сцены затемняется, левая освещается. Входит девушка (дальше - Надежда), следом, беседующие Олигарх и Ванька. Надежда доходит до середины комнаты и там останавливается. В процессе разговора Олигарх и Ванька доходят до стола. Олигарх садится.

Олигарх. ...толи сторожем, толи осветителем. И очень его Ричард третий возбудил. Так он не только имя сменил, но ещё и стал строить козни, плести интриги... В общем из театра его попёрли. Жена ещё раньше выгнала. Пришёл сюда. Тихий такой. Смирный. Так нет же, снова взыграло.

Ванька. А что это за Ричард третий?

Олигарх. Ох, Ванька, ты меня порой поражаешь, ну нельзя же быть настолько тёмным. Тут вокруг столько книг, больше, чем в библиотеке в наше время, ты б хоть читал. Так... Проформы...

Ванька. Какие проформы?

Олигарх. Всё. Притомил. Тот, кто решил, что горбатого можно исправить могилой, просто тебя не знал. Ей стул, а сам - туда. (Показывает на свою «лежанку»).

Ванька берёт ящик ставит его за Надеждой, а сам идёт к «лежанке» и аккуратно садится на краешек.

Олигарх. Итак. Как тебя зовут. (Пауза). Ну, вот что, барышня. Время, как говорится, деньги, и его тоже всегда не хватает. Так что, давай-ка по быстрому, выкладывай всё о своей горькой судьбинушке, и постарайся не врать.

Ванька. Олигарх....

Олигарх. Чего ещё?

Ванька. Так это... Она толи немая, толи по-нашему не балакает. Она ж ещё ни слова...

Олигарх. Забалакает. Слышь, мамзелина, ты здесь только благодаря Ваньке, если б не он, болталась бы сейчас... Не со второго, так с третьего раза, они б тебя один хрен зачистили бы. Так что ты на него теперь молиться должна. И на то, что у меня на дураков слабость. Но если и дальше будешь непонятки изображать, я тебя собственноручно вздёрну, ясно? Мне здесь... Что за б...

Вваливается радостная Зинка, неся в охапке несколько пластиковых и стеклянных разнокалиберных бутылей с одинаково-мутной жидкостью. По «пути следования» распихивает бутыли по «привычным местам».

Зинка.А вот и я! Ваша мама пришла... (Роняет одну из пластиковых бутылок). Ох ты, господи... Первачка принесла... Хорошо хоть пластиковая... А я ж и забыла совсем, совсем забегалась, а люди от жажды маются, и главное, такой хороший получился, а я-то дура, совсем вылетело...

Олигарх. Зинка, ты что, так решила грехи заболтать?

Зинка. Так я ж ничего, я ж только...

Олигарх. Решила, или нет? Я вопрос задал?

Зинка (ставит на стол две последние стеклянные бутылки). Так, олигарх, я ж...

Олигарх. Просто, да, или нет?!

Зинка (резко). Да!!!

Олигарх. Вот. Сообщаю, уболтала, иди работай.

Зинка. Это всё Ричка, гад. Он как заворожил всех, и ведь знают все, что сволочь, но один хрен купились... Точно говорю, он колдун!

Олигарх. Зинка...

Зинка. Всё-всё, работайте... (Уходя). А то я не понимаю... Я ж понимаю... (Уходит).

Олигарх. С кем приходится...(Берет бутылку, жадно глотает. Передёргивается). И впрямь неплохо...(Надежде). Будешь?

Ванька (вскакивая). Я буду!

Олигарх. Не будешь.

Ванька. Ну, Олигарх!

Олигарх. Я сказал, нет. У тебя наследственность...

Ванька. Олигарх, а как у тебя получается, столько пить, и не пьянеть совсем? Батяня только губы смочит, и уже поплыл.

Олигарх. Потому что он человек.

Ванька. Чего? Я думал, потому что он алкаш. (Пауза). А ты что, не человек, что ли? (Пауза). А кто тогда?

Олигарх. Наверное, машина. А это – горючее. И вообще... Ещё слово скажешь, пойдёшь... (Глядя на Надежду). В общем, ты знаешь куда. Что ж вернёмся к тебе, девочка. Как я уже говорил, разводить с тобой нюни у меня нет не только времени, но и желания. Либо ты остаёшься и живёшь по нашим правилам, и тогда я обеспечу тебе защиту. Либо идёшь на все четыре стороны. Вряд ли у тебя получится далеко уйти, но это уже не моя забота. А моя забота тебе сейчас ох, как нужна. Ты, конечно, девочка, я вижу, крепенькая, подготовленная, но к своим попадёшь, хоть к нашим, тебе никакая подготовка не поможет. И уясни себе одно. Ты на своей войне, мы на своей. И цели у нас разные. Твоя – убить и по возможности выжить, наша - выжить, по возможности не убивая. (Без паузы, только взгляд переведя на Ваньку). А главный недостаток алкоголя, Вань, это, что язык развязывается, начинаешь болтать без умолку, что твоя Зойка. (Снова прикладывается). Кх... Короче, думай быстро...

Надежда молча встаёт и, как автомат, двигается к выходу. Ванька вскакивает, но Олигарх с силой бьёт кулаком по столу. Ванька оседает на место. Надежда на секунду замирает, но снова идёт. В это время в дверь влетает, шумно дыша, Зинка. За ней входит и встаёт прямо к стенке Крыс.

Зинка. Олигарх, там... Ты просил докладывать... Чёрная... не нашенская... большая такая...

Олигарх. Теперь то же самое, но внятно.

Зинка. Так я и говорю, машина чёрная, здоровая, сюда движется. Ты ж приказал тебе сразу... Фух! Вот я и... А что, не надо было?

Олигарх. Надо. Молодца. Сколь человек?

Зинка. Дак хрен их знает. Там стёкла прикопчённые все.

Олигарх. Ясно. А теперь разбежались все. Ванька, бери эту, и туда. (Показывает рукой за спину, на затемнённую часть). И чтоб тише клопов. (Зинке). А ты... В общем, тоже куда-нибудь, только быстро.

Зинка. Ага. Я ж понимаю...

Олигарх (Крысу). Так, а тебе чего.

Крыс. Рич пропал. Ты сказал, чтоб я за ним… А его и нет нигде. Всё обыскал.

Олигарх. Проявится, не до него сейчас. Но зато, уж когда вернётся, смотри в оба.

Крыс. Ага. Больше он от меня…

Олигарх. Всё-всё, валите все.

Зинка. Вот же жизнь пошла...

Зинка уходит, следом Крыс. Ванька берёт впавшую в ступор Надёжду за руку и уводит в затемнённую часть сцены. Олигарх быстро идёт к «лежанке», роется в тряпье и достаёт древний наган, возвращается и кладёт его в ящик стола, не задвигая его. Садится. Пауза. Входит Евгений Васильевич с кейсом в руке. Он в лёгком чёрном плаще, сером костюме и белой рубашке с неброским галстуком. Делает два шага и останавливается.

Евгений Васильевич. Ну. Здравствуй, Семён.

Олигарх. Фу-ух! (Встаёт, незаметно задвигая ящик стола). А ты быстро.

Евгений Васильевич. Боялся, вдруг ты снова решишь дематериализоваться.

Олигарх. Всегда удивлялся, как тебе удаётся произносить такие длинные слова, не спотыкаясь.

Евгений Васильевич(ходит, недовольно, брезгливо изучая помещение). Кто бы говорил. Надо же... Олигарх! Как ты только приучил своих, тебя так называть.

Олигарх. С трудом.

Евгений Васильевич. Да уж. У тебя всегда была склонность к звучным кликухам. Как ты тогда Сергеича-то окрестил. Маршелиссиумусом! Так маршелиссимусом на пенсию и отправился. До генерала не дослужившись... (Пауза). Ты мне не рад?

Олигарх. Смотря, с чем пожаловал.

Евгений Васильевич. С вот этим. (Слегка приподымает кейс.) Я присяду, если не возражаешь...

Олигарх. Прошу. Все ящики в твоём распоряжении. Извини, кресло, не предлагаю, радикулит.

Евгений Васильевич. Да ладно. К чему кресло, когда столько замечательных ящиков. (Садится на тот, на котором сидела Надежда). Слушай.... (Открывает кейс, достаёт оттуда две бутылки коньяка, и деликатесные закуски).

Олигарх. Говори.

Евгений Васильевич. Мне кажется, или у нас разговор не клеится? Может, сначала начнём?

Олигарх. Лучше сначала начнём, а там глядишь склеится.

Евгений Васильевич(открывая коньяк). У тебя тут такой запах... (Смотрит на стол, не находит стаканов, ставит бутылку на стол, оглядывает помещение). ...как будто кто-то уже начал.

Олигарх. Тут всегда так пахнет. Это ж свалка. (Роется в ящике стола, достаёт ещё один граненый стакан, протирает рукавом). При взаимодействии предметов органического происхождения с неорганикой, они вступают в химические реакции, происходит брожение органических соединений, в результате чего образуется газ...

Евгений Васильевич. А ты не изменился... Почти.

Олигарх. Да нет. Это так... Для тебя решил повыделываться. (Разливает по стаканам). Будем. (Пьёт залпом).

Евгений Васильевич (пригубив). Вообще-то это французский коньяк, а не вода.

Олигарх. Разве? После Зойкиного нектара, любой алкоголь кажется водой. Ну или соком, как этот. Так зачем приехал?

Евгений Васильевич. За тобой.

Олигарх. За мно-ой... Смешно. Нет, правда. Я готов прослезиться. С чего вдруг такой альтруизм?

Евгений Васильевич. Мы же друзья.

Олигарх. Друзья? Друзья, друзья... Знакомое слово. Только смысл почему-то ускользает... Друзья, друзья...

Евгений Васильевич. Зачем ты так.

Олигарх. А затем, что ты - взрослый мужик, уже дед, поди...

Евгений Васильевич. Даже дважды.

Олигарх. Тем более. Дружба – понятие возрастное. И с лёгкостью уступает место геморрою.

Евгений Васильевич. Не пори чушь. Ты мне жизнь спас, что ж я... И при чём же здесь геморрой?

Олигарх. Я - тебе, кому-то - ты, мне кто-то... Это нормально. Во всяком случае, в той дурацкой жизни, какой мы жили...

Евгений Васильевич. Почему ж дурацкой. Прекрасная, светлая жизнь. Я не считаю её дурацкой, да и ты не считал...

Олигарх. Потому что тоже дурак был... Зарница, блин! Вечная и бесконечная. Войнушка, блин. Бабы пацанов рожают, а они палят друг в дружку. Да и в тех самых баб, если другие дураки прикажут.

Евгений Васильевич(вскакивая). Прекрати! Легко быть пацифистом на помойке. Мир таков, каков есть, не мы его таким сделали!

Олигарх. Да, не мы. Но мы не сопротивлялись!

Евгений Васильевич. Слушай, мы столько не виделись, и что же. Снова спорим о политике?

Олигарх. А что, тема как раз для свалки. Или, как ты её обозвал, помойки. (Берёт бутыль самогона плещет в стаканчик). Зойкин коньяк будешь?

Евгений Васильевич. Воздержусь. Сердчишко, знаешь ли...

Олигарх(делает глоток, замирает). Ой что-то, похоже не лезет.

Евгений Васильевич. Тебе плохо?

Олигарх. Мне нормально... Просто... Ты уж прости, но я, правда, не знаю о чём нам с тобой говорить. Пойми, ты из другой жизни. Ты - тень прошлого, которое умерло. Взорвалось и испарилось. Вот ты говорил о спасённых жизнях, а ты знаешь какого это, когда вместо тебя гибнет самый дорогой твой человек, самый... (Хватается за сердце). А-а, чёрт...

Евгений Васильевич (вскакивая). Что, сердце?(Достаёт из внутреннего кармана таблетки). На, возьми, нитроглицерин.

Олигарх. Да не надо мне ничего. Само пройдёт. У меня тут знаешь, этих таблеток... Просроченные, правда, но помогают, как свежие. Хоть заново переупаковывай, и продавай. Как тебе идея?

Евгений Васильевич. Может скорую вызвать?

Олигарх. Ага, на помойку. Прикалываешься? К зиме, глядишь, и доедут.

Евгений Васильевич. Я вызову, приедут.

Олигарх. Не вздумай! У меня тут репутация. Узнают, что Акелла промахнулся...

Евгений Васильевич. Тогда жри таблетку!

Олигарх. Ну, давай, давай свою химию.

Евгений Васильевич. Репутация... Нашёл о чём беспокоиться... Ему лечиться надо... Вцепился в эту помойку... Да где ж тут у тебя вода?!

Олигарх. Там... (Показывает на лежанку). У подушки посмотри...

Евгений Васильевич (идёт к лежанке, роется в головах). Подушка... Эта куча тряпья... А вот. (Достаёт одну из Зинкиных бутылей).

Олигарх. Нет, там должна быть маленькая... С наклейкой... Буратино.

Евгений Васильевич. Эта?

Олигарх. Она... Ты что-то узнал?

Евгений Васильевич. А?

Олигарх. Ты что-то знаешь. Давай колись. Что выяснил?

Евгений Васильевич. Ты не забыл? У нас взаимные обязательства!

Олигарх. Не забыл. И мне есть, что тебе предложить.

Евгений Васильевич. Ой, ли? Не представляю, что такого можно откапать на помойке, что могло бы меня заинтересовать.

Олигарх. Действительно не представляешь. Это свалка, а не помойка. Клондайк для спецслужб. Но сначала ты. Ты говорил, тебе нужно двадцать минут. Зная тебя, следует предположить, что ты уже был в теме.

Евгений Васильевич. Тоже мне Штирлиц. Ну, хорошо. Формально всё просто и гладенько. Бессрочная аренда. Некое ЗАО, типа, «Тютькин и команда». В общем, ничего серьёзного.

Олигарх. А неформально...

Евгений Васильевич. А неформально... Задница. Перепрофилирования не будет, только вот специфика изменится кардинально.

Олигарх. А по-русски.

Евгений Васильевич. Закрытая территория со строго ограниченным допуском. Дальше объяснять?

Олигарх. И что же здесь хранить собираются? Химия? Или отработка?

Евгений Васильевич. Или. Но, сам понимаешь, информация пока закрытая.

Олигарх. Это вы что же, рядом с миллионным городом...

Евгений Васильевич. Не мы. Решение принято на самом верху.

Олигарх. А что же наши депутаны? В очередной раз прогнулись?

Евгений Васильевич. Когда на кону такие деньги... Если хочешь знать, за этот лакомый кусок, нешуточные баталии разворачивались.

Олигарх. Лакомый? Два миллиона жителей! Почему бы просто не отравить водопровод.

Евгений Васильевич. Ты опять преувеличиваешь. Технологии отработаны, всё абсолютно безвредно. Учёные гарантируют...

Олигарх. Какие учёные? Не те ли, которые Чернобыльскую АЭС проектировали?

Евгений Васильевич. Ты рассуждаешь, как профан. Это миллиарды долларов в экономику области.

Олигарх. А своих внуков ты уже вывез, или оставил в этой области, для опытов?

Евгений Васильевич. Ты невозможен.

Олигарх. Значит вывез.

Евгений Васильевич. Мои внуки здесь не при чём. Они уже родились в Москве!

Олигарх. Ну да. Это, конечно, всё меняет.

Евгений Васильевич. Перестань. От этого проекта многие не в восторге. Но решение уже принято. И не сегодня-завтра...

Олигарх. А точнее?

Евгений Васильевич. Возможно на той неделе. Может позже, но не намного... Так что, поедем, а?

Олигарх. Помочь можешь?

Евгений Васильевич. Да ты что, меня совсем не слушал? Это не мой уровень. Да и ничей уже.

Олигарх. А что губернатор, пресса, наконец.

Евгений Васильевич. Губернатор, пресса... Забыл, где живёшь?

Олигарх. Помню. На помойке. (Наливает). Теперь, со всем городом вместе.

Евгений Васильевич. Прекрати пить! Тебе нельзя.

Олигарх. А вот хрен им. Не пущу!

Евгений Васильевич. Да пойми ты, дубина, ВСЁ решено!

Олигарх. Нет не всё. (Тяжело поднимается, но снова оседает). Я ещё не сдох. У меня ещё... Надеюсь его ещё... Не всех же журналистов купили?

Евгений Васильевич. Если ты про Смирнова, так он в девяносто пятом в Ингушетии... Да и вообще... Особо на себя не рассчитывай. Пойми, тебя не было столько времени... Тебя и сейчас, по большому счёту нет. Тебя теперь, просто к жизни вернуть, целая эпопея.

Олигарх. Вот как? Я как-то об этом...

Евгений Васильевич. А ты подумай. На вот, кстати. (Достаёт из кармана связку ключей, бросает на стол).

Олигарх. Что это...

Евгений Васильевич. Ключи, как видишь. От твоей квартиры. Между прочим, огромных трудов стоило её сохранить. Если бы не Сергеич... Он тоже не верил, что ты мог дать себя убить. Отстоял. Ты ж его знаешь. Тела нет, значит жив. А то тебя хоронить уже хотели...

Олигарх. Как он?

Евгений Васильевич. Скрипит помаленьку. Мемуары пишет. Думаю о тебе там, не одна страница.

Олигарх. Кому они нужны, эти мемуары.

Евгений Васильевич. Брось. Уж Сергеичу-то есть, что рассказать потомкам. Да и нам было бы полезно... Да хотя б и ему самому... Память - самое ценное в человеческой жизни. Хотя некоторые... так, похоже, не считают. (Пауза). Ладно, теперь твоя очередь. Делись. Что откопал? Колчаковскую казну, чертёж новейшего самогонного аппарата, новое платье Моники Левински? Так нас, знаешь ли всё это теперь мало интересует...

Олигарх. Явки наркоторговцев, скажешь, тоже не интересуют?

Евгений Васильевич. Я-авки... Явки интересуют. Только не адреса цыганок, и прочей мелкой шушеры, которые ты мне собираешься втюхать. Все они давно известны. И они сами знают, что они известны, только им по фиг. Нет у нас на них законов, а то бы давно бы... Давай хотя бы курьеров, а ещё лучше каналы. Крупные каналы. Сергеич на твоих поминках рассказывал, что ты за пять секунд мог предложить два-три способа контрабанды на одну букву. Это правда?

Олигарх. Так поминки всё-таки были?

Евгений Васильевич. Так, мальчишник. Нет, ну правда мог?

Олигарх. Да я и сейчас могу. Если напрячься.

Евгений Васильевич. Ну-ка... Буква А. (Смотрит на часы). Время пошло.

Олигарх. Арбузы, артиллерия, аэропланы.

Евгений Васильевич. Ну, арбузы, допустим, аэропланы... А артиллерия при чём?

Олигарх. Набиваешь болванку, пуляешь через границу, там подбирают... Точность позволяет... (Зевает) Ты думаешь, зачем афганцы Таджикистан обстреливают? А жертв не бывает...

Евгений Васильевич. Ну, ты даёшь! Блин. Ну, а Бэ?..

Олигарх. Багаж, бандероли, баскетбольные мячи, бегемоты...

Евгений Васильевич. Стоп, стоп, стоп... Бегемоты?

Олигарх. А почему нет? Слоны, бегемоты, крокодилы... Цирки соответственно, зоопарки. Как ты у него в утробе контейнер найдёшь? Собака к нему и близко не подойдёт...

Евгений Васильевич. Слушай, в чём секрет?

Олигарх. Да никакого секрета. Словарный запас и всё. Всё что имеет объём и способно перемещаться, может служить контейнером.

Евгений Васильевич. Слышь, возвращайся, а?

Олигарх. Да пошёл ты... Ладно... Теракты тебя, я так понимаю, тоже не интересуют...

Евгений Васильевич. Ч... чего?

Олигарх. Спать мне, говорю, уже пора. Завтра денёк тот ещё...

Евгений Васильевич. Ты что, Семён, да откуда тут террористы... Ты... Ты что, серьёзно?

Олигарх. Ага. Не сегодня-завтра.

Евгений Васильевич. Кончай прикалываться, это ж... Говори всё, что знаешь!

Олигарх. А я больше ничего и не знаю. Они здесь, а где, сколько... Узнаю, сообщу... Если узнаю...

Евгений Васильевич. Источник! Назови источник!!

Олигарх. Помойка.

Евгений Васильевич. Блин, Семён, если...если ты...

Олигарх. Я не шучу.

Евгений Васильевич. Ну, смотри! (Берёт мобильник, расхаживая, набирает номер). Марина! Всех, в офис, срочно... Я сказал всех... Пусть значит, дует в аэропорт и первым же рейсом... Да... Минут через двадцать... Всё, отбой. (Отключается. Тупо смотрит на мобильник).

Олигарх. А ты крут.

Евгений Васильевич. Семён Борисович, убедительная просьба, не покидать... (Оглядывает помещение). Вы нам, возможно, скоро понадобитесь.

Олигарх. Спасибо, что под стражу не взял.

Евгений Васильевич. Не исключено. А теперь извини... те. Мне некогда. (Делает шаг, оборачивается). Ни-ку-да!

Олигарх (встаёт, отдаёт честь). Слушаюсь!

Евгений Васильевич. Паяц! (Идёт к выходу, на выходе снова оборачивается. В это время начинается дождь. В нескольких местах капает, а то и льёт вода из протекающей крыши). Ну вот, доболтались, теперь полчаса добираться буду, не меньше. (Поднимает воротник, открывает дверь). Да. Ещё одно. Не знаю, стоит ли говорить, но... В общем, их тогда поймали. Чуть ли не через месяц.

Олигарх(садится, хрипло). Кого?

Евгений Васильевич. Тех, кто взорвал машину.

Олигарх. И?

Евгений Васильевич. Что и?! Все же думали, ты тоже... Ну и... Один оказал сопротивление, второй в СИЗО от почечной недостаточности... Ребята, как с цепи сорвались.

Олигарх. А заказчик? Заказчик кто?

Евгений Васильевич. Мы тоже считали, что это твои... Ну, по твоей служебной деятельности. Оказалось куда банальней. Липицкий, фамилия тебе ничего не говорит?

Олигарх. Абсолютно.

Евгений Васильевич. Бывший воздыхатель твоей жены. Ещё со студенчества. Крыша конкретно поехала. Толи от неразделённой любви, толи он по жизни контуженный... Короче он заказал. Теперь где-то в Красноярском крае, в дурке. Врачи говорят – безнадёга. Главное - это её. Именно её, а не вместо тебя. Так что, себя не вини... Если можешь, конечно... (Уходит).

Олигарх. Все соки выпил. (Берёт коньяк). Хотя нет, не все. (Наливает, подносит к губам, но передумывает, ставит на стол). Крыша, говоришь, поехала? (Встаёт, неторопливо идёт к стене, и вдруг начинает ожесточённо пинать ящики и колошматить стену). Чо ж не сам, чо ж чужими руками, гад… Крыша поехала. (Останавливается, тяжело дыша). Да что ж это с крышами-то! Одна едет, другая, течёт, третья…. Третья! Третья, третья....

Бросается к столу находит телефон и визитку, и, вглядываясь уже без очков, но довольно быстро, набирает номер. Освещается правая часть. Там кусок сауны, Рудик за столом в простыне, пьёт и закусывает.

Олигарх. Рудик? Приятного аппетита!

Рудик. А, бомжик? Чо, всё-таки решил ко мне в бригадиры?

Олигарх(вкрадчиво). Да нет, Рудя, я по другому вопросу. Ты, помнится, завтра хотел ко мне ребятишек присылать?

Рудик. Ну, завтра ж у нас двадцатое, или чо?

Олигарх. Или чо, Рудя, или чо. Мы ж вам вроде как авансом платим?

Рудик. Ну.

Олигарх. А со следующего месяца, наш бизнес прикрывают, и сдаётся мне, что ты об этом неплохо информирован?

Рудик. Чего? Дед, ты это щас к чему ваще?

Олигарх. А к тому, внучек, пусть твои пацаны не беспокоятся и лишний раз в баньке попарятся, ни к чему им в такую даль тащиться, тем более туда, где их не ждут и совсем им не рады?

Рудик. Ты чо, меня стращаешь, что ли, бомжатина?

Олигарх. Не стращаю, Рудик, не стращаю. Это я с тобой прощаюсь, причём заметь, по-хорошему. Прощай, Рудик. (Отключает телефон).

Рудик. Так пацаны, завтра еду я сам и Колян. Колян, пукалку возьмешь, если что... Поможем родному государству очистить родные просторы.

Голос. А я чо...

Рудик. Ты здесь, за старшого, а пока, волоки синяка, послухаем… (Правая часть сцены затемняется).

Олигарх. С одной крышей разобрались. Ванька! Эй вы! Выползайте.

Выходит Ванька.

Олигарх. Попроси завтра отца, пусть крышу глянет, вон, залило всё… А где…

Ванька. Она там это... Ревет, похоже.

Олигарх. И что? Тащи, какая есть. Выведи её к речке и пусть чешет. Ты ж слышал. Через час спецы оклемаются, могут глаз прислать. Так что...

Выходит Надежда. Проходит мимо Ваньки и Олигарха, идёт к «своему» ящику, садится.

Олигарх. Что бы это значило?

Надежда. Надежда.

Олигарх (после паузы, слегка осипшим, напряжённым голосом). Чего?

Надежда. Так меня зовут.

Олигарх. Я так понимаю, что поспать мне не удастся. (Садится).Ну, валяй, Надежда. Рассказывай.

Надежда. Что?

Олигарх. Да всё. Ты же слышала наш тут разговор. Что, где, когда... Видела игру такую, по телевизору? Вот и... Да, а почему у тебя имя такое?

Надежда. Какое?

Олигарх. Не чеченское.

Надежда. Я по маме, русская.

Олигарх. Вот как? И как же тебя угораздило, пойти своих взрывать? Пусть даже наполовину своих.

Надежда. Вы мне не свои. Ваши маму застрелили. Отца... Я пришла, они мёртвые.

Олигарх. Пришла, говоришь...То есть сама ты не видела? А откуда ж ты знаешь, что именно наши?

Надежда. Салман сказал. Брат отца. Дядя. Он видел.

Олигарх. Правда? А ещё кто-нибудь видел?

Надежда. Салман не врёт. Салман всегда правду говорит.

Олигарх. На войне, детка, никому верить нельзя. Только своим глазам. Да и то... Могли быть наши, а могли и ваши. Её, за то что русская, а его за то, что на русской женился. Не знаю, как там у вас сейчас, а в Афгане, такое сплошь и рядом было. Позор семейный смывали. Твой же разлюбезный Салман и мог...

Надежда. Салман не мог.

Олигарх. Ну да ладно, не мог, так не мог. Мне тебя агитировать никаких резонов. И всё же, почему они тебя, полукровку, рискнули на такое дело отправить?

Надежда. Мы до войны здесь жили. Я город знаю. Язык знаю.

Олигарх. Логично. И много вас тут таких? Знающих. (Пауза). Я, конечно, могу ошибаться, но сдаётся мне, помирать тебе не очень хочется. Вот и к Терентичу, батьке евойному, сама подошла. И когда вешали тебя, энтузиазма не проявляла, никаких тебе за родину, за ... кто там сейчас у вас, ни прочих аллахакбаров... Отсюда вывод, либо эти твои родственнички, хреновасто тебя обработали, во что я не очень верю, так как их технологии мне слишком хорошо известны, либо жажда жизни в тебе, сильнее всей их наркоты и психологической обработки вместе взятых. И в это я верю, куда охотнее. Надежда должна умирать последней. Надежда вообще не должна умирать. (Дальше говорит всё тише, и уже как будто сам с собой). Надежда умирать не должна. Не имеет права. Потому что, когда надежда умирает, и ты умираешь, всё умирает... Смерть Надежды...

Ванька. Олигарх, ты чего? Олигарх?!

Олигарх. А?... Устал я что-то... Ладно... Вот что... Девочка. Ты всё-таки подумай... Ты пойми. Здесь не враги. Не друзья, нет... Но и не враги... Здесь все такие же, как ты. Ломанные. Ломанные, но живые. И жить хотящие. И те, кого ты рвануть должна была, они ведь тоже... В общем, думай. (Встряхивается, с трудом, но снова приходит в себя). И думай быстро. (Роется в столе, достаёт ручку и клочок бумаги). Вот тебе принадлежности, рисуй, что знаешь.

Надежда (монотонно, даже тупо). Я только за угол завернула, ноги сами встали. Он сзади в машине... далеко ещё был... ещё грузовик встал... заглох... он не видел, наверное. Иначе бы сразу рванул. А тут этот дядька... Как будто ждал... Знал как будто. Жить говорит, хочешь? А я молчу... И ноги встали... Встали и стоят. А он как-то взял меня... А я крикнуть хотела, а голос тоже пропал. Наверное, правда, жить... Хотелось... А он вдруг отпустил, а пояс уже в руке... Потом за руку взял и в подвал спихнул. Я слышала, как Салман проехал... У его машины звук такой... (истерично). Такой... звук...звук...такой...такой...

Олигарх. В этом месте я должен расчувствоваться и пустить скупую мужскую слезу?! Давай без истерик.

Надежда (сразу успокаиваясь). Когда вешали, да, я тоже жить хотела. Я и не думала... Даже страшно не было... Сначала...Там тётя Зина была, она у нас в школе поварихой была, добрая была. Готовила вкусно.... бефстроганов с пюре... И котлеты тоже...

Ванька. Зинка? Наша Зинка?

Надежда. Я напишу. Не хочу умирать. И никогда не хотела.

Олигарх. Вот и дело. Ты пока пиши, а ты, Ванька, прошвырнись по нашим синявкам, собери секенхенд, какой найдёшь. Скажи, я сказал. Для моей женщины. (Надежда резко встаёт, но он продолжает, не обращая внимания). Ей в этом наряде нельзя оставаться.

Ванька. Т-твоей?

Олигарх. А ты что, хочешь от всяких Ричардов отбиваться? Пусть считается моей, лезть не будут. Поживёт пока там (указывает за спину), дальше видно будет. А я пока прикорну немного. Что-то устал я сегодня. (Надежде). Чего встала, садись пиши. Не боись, не трону я тебя, ты не в моём вкусе. Мне блондинки предпочтительнее. (Надежда медленно развязывает платок, под ним пшенично светлые волосы). Ни хрена себя.

Надежда. У меня волосы бабушкины. Светлые.

Олигарх. Беру свои слова назад. Про блондинок. Короче не трону. (Ваньке). Чего хавальник разинул, тащи одежду!

Ванька. Я... Я быстро! (Бежит к выходу).

Олигарх. Эй! Да передай всем, завтра утром собрание. Общее. Думать будем.

Ванька. А где?

Олигарх. Где всегда, в роще.

Ванька. А во сколько?

Олигарх. Сказал же, утром!

Ванька. Олигарх, ты прости, но твоё утро…

Олигарх. Вот, доставучий же ты, Иван! Как встану, так и утро.

Ванька. Понял, значит в роще в двенадцать.

Олигарх. Давай, в десять. Я встану.

Ванька. Понял. В одиннадцать так в одиннадцать.(Убегает).

Олигарх (вдогон). В десять! (Надежде).Хороший парень, смотри, не обидь его... (Идёт к лежанке).

Надежда(удивлённо). Я?

Олигарх. Всё. Отбой. Я спать, а ты пиши. (Ложится, приудобливается, говорит уже полусонно). Допишешь, тоже спать ложись, там найдёшь, что подстелить, а завтра соорудим что-нибудь.

Надежда. Спа... Спокойной ночи.

Олигарх. Ага.

Надежда. И спасибо вам.

Олигарх. Своё спасибо на бумаге... изложишь... а завтра...

Олигарх бормочет что-то невнятное и засыпает. Надежда садится и начинает писать. Вся сцена погружается в полумрак, а затем Надежда, стол и вообще правая половина сцены «исчезают», слабоосвещённой остаётся только лежанка Олигарха. Через минуту тусклое освещение расширяется почти до ящика, на котором сидела Надежда. В центре сцены появляется стол с двумя стоящими рядом, «лицами» к зрителям, огромными тронами, один повыше, другой пониже. Ближе к зрителям, прямо на полу, кругом, в белых смокингах сидят по-турецки Рудик, Ричард, Евгений Васильевич и Крыс. Ричард напротив Крыса, а Евгений Васильевич напротив Рудика. От их спин, ложатся тени, под прямыми углами друг к другу. В центре образованного ими «круга в кресте», лежит голый, как бы распятый, Ванька, на животе которого, они молча режутся в карты. Когда они говорят, то продолжают играть, не глядя на Олигарха и Надю. Входит Надя с большой хозяйственной сумкой. Вытаскивает из сумки кастрюльку, термос, французскую булку. Олигарх поднимается и садится на лежанке с закрытыми глазами.

Надя. Вот, поесть принесла. Совсем не ешь ничего.

Олигарх. Я ем.

Надя. Ну конечно, её родимую.

Олигарх. А что? Она калорийная.

Надя. А толку? Хоть бы печёнку пожалел, сердце уже тоже ни к чёрту.

Олигарх. Как раз к нему. И вообще, ты зачем пришла, нотации читать?

Надя. Садись, ешь.

Олигарх встаёт, идёт за стол, садится. Нащупывает булку, берёт, отламывает кусок, жуёт.

Надя. Начни с пельменей. С бульоном, как ты любишь. А булку потом, с кофе. (Олигарх откладывает булку. Нащупывает кастрюльку, ложку, ест). Ну как?

Олигарх. Как всегда, неподражаемо.

Ричард. Никакого стиля. Если неподражаемо, то почему, как всегда? Крыс, твой ход.

Крыс. Потому что каждый раз, не похож на предыдущий, но всегда здорово.

Рудик. Ага, это, как трахаться.

Евгений Васильевич. Подобное построение фразы, как раз и говорит о наличии стиля, а не об его отсутствии.

Надя. Ты ешь, ешь.

Олигарх. Зачем они здесь?

Надя. Ты меня спрашиваешь? Я их и знать не знаю, вон того видела пару раз, на свадьбе и...

Олигарх. И?

Надя. После взрыва. Он приезжал. Правда, костюмчик был поскромнее.

Олигарх. Ты не могла видеть. Ты погибла. Сразу.

Надя. Хорошо, пусть будет один раз. Это принципиально?

Олигарх. Нет. Спасибо. Я сыт.

Надя. Так ты ж практически не съел ничего.

Олигарх. Надь, зачем ты пришла, мы же договорились?

Надя. Ты позвал, я и пришла.

Олигарх. Я не звал.

Ричард. Как будто он может это контролировать.

Крыс. А ты свои сны контролируешь?

Рудик. Так о том и базар.

Евгений Васильевич. Твоя феня, Рудольф, выглядит раздражающе скучной и уже не модной. Особенно учитывая твою страшную тайну, что у тебя высшее гуманитарное образование. Причём красный диплом.

Рудик (обиженно). Феня не может выглядеть, она – сленг, а значит звучит.

Ричард. И откуда только, Евгений Васильевич, вы всё про всех знаете? Может и про Крыса знаете? Откуда погоняло такое?

Евгений Васильевич. Потому что крыс жаренных любит. Только это не я знаю. Он. Мне-то вас знать без надобности.

Ричард. Крыс ест крыс? Да как же такую дрянь...

Рудик. Ага! Они ещё и заразные все.

Крыс. И ничего не все, по ней же видно, какая больная, а какая вкусная.

Надя. Вот же разговорились...

Олигарх трясёт головой и вся четвёрка замирает. Потом снова медленно начинают играть, но уже молча и как-то «механически».

Надя. Твои прежние друзья мне нравились больше.

Олигарх. Они не друзья.

Надя. Ну да, соратники по партии.

Олигарх. Послушай, оставь меня в покое. Ты не Надя. Нади нет.

Надя. И кто же я по-твоему?

Олигарх. Отпусти меня, слышишь!

Надя. Ну, хватит! Это ты меня не отпускаешь! Отпусти! Забудь меня и отпусти. Или пошли со мной, или выбрось меня из головы! Я тоже так не могу. Я устала! (Бросается к Олигарху, целует его). Ну, миленький, ну пойдём, ну что тебе здесь, ты посмотри на них, разве это люди, это же мусор, и на свалке ему самое место, ты же другой, ты же сильный... Ты у меня самый лучший. (Вскакивает). Ты ничего им не должен, ты никому ничего не должен. Так не мучь же меня, пойдём...

Олигарх. Нет. Я не готов. И я должен. Не им. Себе.

Надя. Ты просто боишься.

Олигарх. Пусть так. А, даже если и так? Знаешь, а ведь ты мне врала.

Надя. Я? Тебе? Тебе не стыдно.

Олигарх. Я не виновен в твоей гибели.

Надя. А разве я когда утверждала обратное?

Олигарх. Скажи ещё, что нет.

Надя. И скажу. Ты просил меня, тебя простить, и я всегда прощала. Что не надо было?

Олигарх. За что же прощала, если я не виновен!

В руках играющей четвёрки вместо карт появляются хлысты, и дальше они уже хлещут Ваньку не картами, а хлыстами. Ванька тихонько, но всё громче произносит только «Олигарх!»

Ричард. Нет, ну я так не могу! Невиновный нашёлся. Соблазнил девку, которой в папаши годится, оставил Ромеу с разбитым сердцем...

Рудик. Ромео не склоняется.

Евгений Васильевич. Да, и уж скорее не Ромео, а Отелло.

Крыс. Любовь, как война, всё списывает.

Олигарх (вскакивает, мотает головой, орёт). Вон! Все вон! Оставьте меня, все вон!

Олигарх бросается на лежанку. В это время Евгений Васильевич берёт Ваньку под руки и оттаскивает его в темноту справа, а Рудик, Ричард и Крыс подхватывают Надю под руки и ноги и уносят за сцену. Освещён только стонущий Олигарх. Затем освещение восстанавливается. Рядом с Олигархом сидит Ванька и трясёт его за плечо.

Ванька. Олигарх... Ну, Олигарх же!

Олигарх. Вон все!

Ванька. Да кто все-то? Я один.

Олигарх. Вот ты один и вон.

Ванька. Ты же сам просил разбудить!

Олигарх. Я... (Переворачивается на спину). Что-то не припомню такого.

Ванька. Не то чтобы... Не совсем... Но ты сказал в одиннадцать, а уже половина...

Олигарх. Я сказал? (Открывает глаза, смотрит на Ваньку).

Ванька (потупившись). Как ты сказал, уже прошло. (Протягивает Олигарху бутыль).

Олигарх. Не надо.

Ванька. То есть?

Олигарх(садится, трясёт головой). Лучше воды.

Ванька (вскакивая). А хочешь, ещё лучше?!

Олигарх. Лучше воды только Зойкин нектар, а его-то я и не хочу!

Ванька. А вот посмотрим. (Кричит). Сюрприз!!!

Входит Надежда, выглядящая, в драных бриджах и свитерке, с убранными, но непокрытыми волосами, очень стильно. В руках у неё поднос с кружкой, накрытой картонкой. Молча подносит его и ставит Олигарху на колени. Отходит, встаёт у стены, прикрываясь подносом, как щитом. Она очень напряжена. Олигарх отбрасывает картонку и делает большой глоток.

Олигарх (поперхнувшись, хрипло). Эт...Что это?

Ванька (радостно). Кофе!!! Настоящий, молотый, импортный! Всего два года просрочки. Зойка сказала, что ему ни хрена не делается. Вчера три коробки нарыли. Всякого разного. Она вот варила! На костре.

Олигарх (с жадностью выпивает). А где пельмени? С бульоном?

Ванька (после паузы). Ч... чего?

Олигарх. Да это я так. Сон один вспомнил. (Отваливается, как сидел). Как хорошо-то. Ну спасибо, ребятишки, ублажили. Жаль что мало.

Ванька. Па-па-па-пам!

Надежда достаёт из заднего кармана маленький походный термос, ставит перед Олигархом.

Олигарх (снова садится, берёт термос, разглядывает). Чёрт!

Ванька. Что-то не так?

Олигарх. Да нет. Всё даже слишком так. (Долго и пристально смотрит на Надежду. Смотрит так, что та, потупившись, начинает поправлять одежду).

Ванька. Правда, ей так.... лучше.

Олигарх. А ты, Ванька, и впрямь глазастый. За тем тряпьём разглядел, что она красавица...

Ванька. Вот и я ей говорю, и Зинка, а она...

Надежда. Я отвыкла.

Олигарх. Теперь назад привыкай. Ванька прав, тебе так куда как.

Ванька. Там ждут уж, поди.

Олигарх. Подождут. Крыс далеко.

Ванька. Да тут отирался.

Олигарх. Позови.

Ванька уходит.

Олигарх. Написала. (Надежда кивает). Давай.

Надежда достаёт и протягивает листок. Олигарх «примеряется» прочесть.

Олигарх. Очки. Там, в столе, в верхнем ящике.

Надежда идёт к столу, роется в ящике, достаёт очки и приносит. Олигарх быстро просматривает листок и складывает его, вместе с очками, в карман.

Олигарх. Смотри, больше никому. Может и получится тебя отмазать.

Надежда. Я не для себя.

Олигарх. Вот как? А для кого же? Для меня что ли?

Надежда. Вы же читали. Там школа. Я в ней три года училась.

Олигарх. Дела-а. Чудны дела твои, Господи. А Салман не знал что ли?

Надежда. Знал.

Олигарх. Вот как?

Надежда. Сказал, именно поэтому. Сказал, так совсем правильно будет.

Олигарх. А в чём заключается эта правильность не объяснил? (Пауза. Встаёт). Понятно. (Идёт к столу. На столе пусто). Так, а где мой любимый бардак?

Надежда. Я убрала, пока ты спал. Не надо было?

Входит Крыс. Встаёт в дверях. Молчит.

Олигарх. Надо. (Крысу). Не появился? (Крыс молча качает головой). Так... Тогда вот что. Мы с Ванькой в рощу, а ты проследи за домом. И за ней вот. (Надежда напрягается. Надежде). Да, ты не подумай чего. Просто Рич пропал, а у него на тебя зуб, сама понимаешь. Он гад мстительный.

Крыс. Здесь, или...

Олигарх. Или. Могут ещё крышки подъехать. Для них, конечно рановато, да и вообще вряд ли... Но чёрт его знает. Короче, машину увидишь, сразу в рощу дуй, не предпринимай ничего. Ничего! (Крыс кивает и уходит). А ты вот что... Ты пока меня нет, на улицу не ходи. И вообще лучше там сиди (Показывает на затемнённую часть сцены). Вон, если хочешь, книжку возьми почитай. Ну, с Богом!

Олигарх уходит. Надежда берёт какую-то книжку, садится за стол, кладёт книгу на стол, и, не открывая книги, смотрит на дверь. Левая часть сцены затемняется, правая освещается. Там роща. Из-за сцены появляются Олигарх и Ванька. Чуть слышны невнятные разговоры. Олигарх подходит к переднему краю сцены, останавливается. Ванька садится рядом с ним, свешивая ноги со сцены. Оба смотрят прямо в зал. Олигарх поднимает руку, «разговоры» стихают.

Олигарх. Пока шёл сюда, всё думал, как мне к вам ко всем обратиться. Дамы и господа - смешно, товарищи – грустно, граждане - скучно и неправда. Есть тут хоть один гражданин? (Пауза. Невесёлые смешки). Вот именно. Даже друзьями, уж извините, вас назвать не могу. И не потому, что я не верю в дружбу. Верю. Просто считаю это чувство, привилегией детства и юности. Друг появившийся после двадцати, каким бы замечательным человеком он ни был, на самом деле - не более чем приятель. Впрочем, это лирика. (Пауза). Да... Ну да!.. Но как-то же обратиться я всё-таки должен, ведь собрания у нас штука нечастая, а если не считать пьянок, так собрание у нас и вовсе первое. (Одобрительный хохоток). Люди! Именно так. Люди. Дорогие мои человеки! (Выбрасывает руку вперёд, в зрительный зал). Там, за вашими спинами, наш злейший враг и наш же высокомерный, брезгливый благодетель. Город! Не по своей, по его воле мы здесь. Я не оправдываюсь и вас не оправдываю. Да, наша слабость, а кого и глупость, привели нас сюда. Но это – повод. Причина же в нём. Это он разжевал нас, высосал и выплюнул, а теперь кормит своими объедками, для того лишь только, чтобы мы не подыхали у него на глазах. И нас не десятки, не сотни, нас таких миллионы. Сдавшихся, сломленных, но всё ещё живых. Живых назло и вопреки. Нас, не подыхающих от насморка и не кончающих самоубийством, как бы ему этого ни хотелось. Да, мы способны удавить за кусок хлеба, чтобы выжить, но даже собака, выброшенная на улицу, становится опаснее волка. Потому что помимо инстинкта, ею движет обида и злость существа, которое служило преданно, но было предано. Так чья ж в том вина, собаки, или того, кто предал её и вышвырнул, за ненадобностью? (Одобрительный гул). Итак, город сослал нас на свои задворки, с глаз долой. Но теперь его завидущие глаза добрались и до задворок. До всех вас должно быть дошли слухи, что нашу свалку собрались приватизировать, говоря проще, отдать в частные руки. Увы, слухи подтвердились. Но и это не всё. Приватизация лишь прикрытие. Здесь, не то чтобы тайно, но скажем так, не совсем публично, планируется могильник радиоактивных отходов. Русский авось, купленный за американские бабки. Гоголь говорил, что в России две беды, дураки и дороги. Так вот. Классик был не прав. Беда у нас одна, а дороги лишь следствие. (Редкие понимающие смешки). Казалось бы нам-то какое дело? Ну, решил враг наложить на себя... (Пауза). Нет не руки, просто наложить, по большому и по-взрослому... Но нам-то что с того? Однако у всех нас в той жизни, остались дети, родственники, друзья. А если и нет, то осталось главное, воспоминания. Наша память – там. И от этого нам не сбежать. И что же делать? И делать ли что-нибудь? Что мы выберем? Подожмём хвосты и сбежим, или рискнём и огрызнёмся напоследок? Сдадимся без боя, или сразимся, зная, что обречёны на поражение. Вам решать. Я не призываю вас действовать, я только прошу подумать. Я закончил.

Олигарх садится под аплодисменты.

Ванька (громким шёпотом). Ну ты даёшь! Никогда не слышал, чтоб так живые люди разговаривали.

Олигарх. Ещё посмотрим, будет ли толк.

Правая часть сцены затемняется, левая освещается. Там Надежда, сидящая всё в той же позе, всё так же вперившись в сторону двери. Входит Рудик. Следом Колян и Ричард.

Рудик. А вот и мы. А где сам? (Пауза). Что ж, подождём. (Вальяжно проходит до середины комнаты, говорит с деланной ленцой). Ничего не меняется, сесть всё так же не на что.

Колян. Гы, только на жопу, гы!

Рудик. Ты, Колян, чем острить, лучше дверь стремай.

Ричард(подходит к Рудику, хватает его за рукав). Рудик, это она и есть.

Рудик. Надо же. А с виду тёлка, как тёлка, вполне наша.

Ричард. Она точно, отвечаю!

Рудик (отшвыривает Ричарда к лежанке). Отвечать, сука, будешь, когда спросят, а сейчас в стенку вотрись, типа ты - невидимка, понял! (Колян хихикает). Глянь, Колян, вот так и выглядит свобода твоего брательника. (Подходит к ящику, брезгливо проводит по нему пальцем). Колян, куртку.

Колян снимает куртку, несёт её Рудику. Рудик делает знак и Колян возвращается на место. Рудик стелет куртку на ящик, садится.

Рудик. Вишь, чешка, как жизнь-то складывается. У Коляна братан загремел по дури. Сигареты кончились, он в киоск и ломанул. А там как назло ни продавца, ни сторожа.

Колян. Охранник-то был.

Рудик. Ну да, только без сознания. А курить-то хочется. Вот он сигареты-то и взял, пять блоков, ну и закусить. А заодно и выпить, чтоб закусь зря не пропадала. Взять-то взял, а унести не успел. Дело, понятно, копеечное, если б он не под подпиской был. Да ещё менты у него в карманах пистолетик нашли. Подкинули, разумеется, но это ж ещё доказать надо. Он же этим пистолетиком сторожа-то по макушке трахнул, а кровь не стёр, очень занят был. В общем Колян совсем расстроился. И меня расстроил. Я ж за людей всем сердцем болею. (Гудок автомобильного клаксона. Коляну) Глянь, чего там?

Колян (выглядывает за дверь, машет). Порядок.

Рудик. Так вот... А! А тут прикинь, раз и подарок. Чеченская террористка. Которую на Коляного брательника обменять, как два пальца... А то и всю пятерню. Конечно я, как человек честный, не стал бы у своего старого кореша, Олигарха вашего, бабу отнимать, да только он, как раз вчера от дружбы моей верной и практически бескорыстной отказался категорически. Да ещё и денежку решил заныкать. А это уж совсем не по-товарищески. Так что ты сестрёнка, для начала скажи-ка, где он тут бабло прячет, чтоб нам тут беспорядок не наводить, а потом мы с тобой покатаемся. Ты не бойся. Мы тебя не сразу в ментярню потащим, мы ж не звери какие. Сперва, в баньке отмоем, потанцуем, покушаем, снова потанцуем. На всю десятку, что тебе светит, впечатлениями запасёшься.

Ричард. Рудик, ты ж её мне обещал.

Рудик. Колян, вышвырни шавку, чтоб не смердела.

Колян хватает Ричарда за шкирку и выбрасывает за дверь. Возвращается, отряхивая руки. Слышен крик Ричарда.

Колян. Ни хрена себе! Приземлился. Гы. Долго ж летел!

Рудик(Надежде). Ты, нехристь, имей ввиду, есть ведь и второй вариант, я ж тебя запросто могу и назад Салману продать.(Надежда заметно напрягается). Что, удивлена? А ты не удивляйся. Всё просто, здесь весь Кавказ под ним ходит. Пока. Думаю, он за тебя столько отвалит, что и на колянового брателлу хватит, да ещё и тебя помянуть останется. Ну. Где бабло? (Пауза. Угрожающе). Говори, стерва, пока больно не сделал.

Надежда (тихо, спокойно). Я не знаю.

Рудик. А ты подумай. Может, придумаешь чего.

Надежда (так же). Я не знаю.

Рудик (вставая). Что ж. А вот я, кажется, знаю. (Обходит стол). Ну-ка, уступи дяде место, дядя в столе пороется. (Надежда не встаёт, но поворачивается к нему всем туловищем, опуская со стола руки). Я сказал, встать, сука!

Рудик хватает Надежды за волосы и рывком поднимает на ноги. Пауза. Надежда снова садится, а Рудик со стекленеющими глазами пытается вдохнуть воздух. В его солнечном сплетении торчит короткий нож, вокруг которого расползается пятно крови. Он опускается на колени и утыкается лицом в колени Надежде.

Колян.Рудик. Эй, Рудик, ты чего?

Надежда берёт Рудика за волосы и отпихивает в сторону. Тот падает на спину, так что и Коляну нож становится виден. Надежда незаметно выдвигает верхний ящик стола и суёт туда руку. Ошарашенный Колян достаёт из-за пояса пистолет и, целясь в Надежду трясущимися руками, неумело, боком, двигается к Рудику.

Колян. Сука... Ну, сука... (Нащупывает пульс на шее Рудика). Ты ж его... Да я тебя...

Надежда (по-прежнему спокойно). Выстрелишь, брат пропадёт.

Колян (истерично). Встать!

В дверях тихо появляется Крыс.

Крыс. Не помешал?

Колян поворачивается и переводит пистолет на Крыса. Надежда без спешки, спокойно и уверенно достаёт из ящика наган, наводит, и стреляет Коляну в голову. Тот падает. Крыс подходит к Коляну, секунду смотрит на него.

Крыс. Хороший выстрел. (Подходит к Рудику). И удар... Спрячь. У Олигарха там лишь один патрон. (Надежда бросает наган в ящик стола). Извини, задержался. Ричка-то хрен с ним, а водила матёрый попался. (Берёт Рудика под мышки). Чо встала-то, помогай!

Надежда берёт Рудика за ноги. Они волокут его, дотаскивают до Коляна. Вбегает запыхавшийся Олигарх.

Олигарх. Что за... (Пауза. Крысу). Это называется ничего не предпринимать?

Крыс отпускает тело. С задержкой и Надежда.

Крыс. Да я, собственно...

Надежда (прерывает). Это я.

Вбегает Ванька, врезаясь в Олигарха.

Олигарх. А, чтоб тебя.

Ванька. Что здесь... Ого!

Олигарх. Полное ого. Даже о-го-го. Так, Вань, дуй к отцу, пока он трезвый, пусть берёт людей, и займётся машиной.

Крыс. Олигарх...

Олигарх. Пусть не жадничает, всё что с номерами – в отвал, кузов сжечь и в реку... Чо, стоишь?!

Ванька разворачивается.

Крыс. Тормозни, Иван. (Ванька останавливается). Олигарх, тут такое дело...

Олигарх (саркастично). Ещё дело?

Крыс. Там в багажнике ещё двое. Ричард и водила.

Олигарх (тяжело садится на лежанку, устало). Вашу мать... Что ж вы за бойню тут устроили. Ну, Ричка-то хрен с ним, а водилу зачем? Может нормальный человек.

Крыс. Не может. Я с ним минут пять вошкался. Крутой.

Олигарх. Ты, и пять минут? Это аргумент. А ты, красавица, сколько на этих потратила? (Пауза). Я погляжу у нас тут прям спецназ какой-то. Помойные береты, блин! И как прикажете разруливать? (Пауза. Крысу). Водила не чёрный?

Крыс. Негр что ли?

Олигарх. Да нет. Худой, чернявый, смуглый такой, будто грязный, ну и вообще... Чёрный, одним словом.

Крыс. Лысый. Полный. Не тот.

Олигарх. Тогда ладно, может, прорвёмся ещё... Тебя видеть могли? (Крыс отрицательно качает головой). Тогда так. Подгони машину прямо ко входу, загрузите это... Ванька посмотри там, чтоб никого.

Ванька. Есть! (Разворачивается к двери, строевым шагом).

Олигарх. Отставить. (Ванька встаёт «смирно»). У тебя паспорт есть?

Ванька. Ага, советский ещё. У бати где-то. А тебе зачем?

Олигарх. За надом. Откараулишь, принеси сюда. Не забудь.

Ванька (пожимая плечами). Ладно. Разрешите идти?

Олигарх. Валяй. (Ванька умаршировывает. Крысу). Шахту помнишь? (Крыс утвердительно кивает). Всех туда. Да и прошерсти как следует, чтоб никаких личных вещей... А лучше раздень. Одежду в отвалы, машину... Машину сжечь и в реку. Один справишься? (Крыс снова утвердительно кивает).

Надежда. Я помогу.

Олигарх. Нет уж. Напомогалась, хватит. Ты мне сейчас попробуешь объяснить всё это. Если это вообще поддаётся объяснению.

Крыс уходит. Олигарх, кряхтя встаёт, идёт к столу, садится. Достаёт из открытого ящика наган, проверяет барабан (он пуст), швыряет наган обратно и задвигает ящик.

Олигарх. Ну, садись, рассказывай.

Надежда идёт, садится на свой ящик.

Надежда. Что рассказывать.

Олигарх (ехидно). Всё-о... Меня ж тут цельный час не было. Прихожу, четыре жмурика и куча головняков. Хочется как-то знать... за что мне такие подарочки?

Надежда. Они за мной приехали.

Олигарх. За тобой?.. Ах да Ричард... А им-то ты на фига?

Надежда. Обменять хотели. На своего.

Олигарх. Кто б им... А впрочем...

Надежда. Ещё они Салмана знают. Знали.

Олигарх. Вот как? Да... Тесен стал родной Засранск. Куда ни плюнь... Хоть вообще не плюйся.

Надежда. А вы... Вы меня тоже продадите?

Олигарх (после паузы). Раньше такого желания не возникало... Но теперь подумаю. А ещё раз спросишь... ну или отмочишь нечто подобное, так даже бесплатно отдам. А откажутся, ещё и сам приплачу.

Надежда. И что мне теперь делать?

Слышно, как подъезжает автомобиль.

Олигарх. Я что, сейчас должен нечто мудрое изречь?

Надежда (улыбаясь). Хотелось бы.

Олигарх. Тогда свари ещё кофе.

Надежда(вставая). Вы хороший человек.

Олигарх (отмахиваясь). А...

Надежда идёт к выходу, молча обходит входящего Крыса и уходит. Олигарх достаёт мобильник, очки, подумав, кладёт очки, нажимает «повтор». На правой части сцены «появляется» огромный телевизор, в свете которого видно глубокое кресло. В кресле Чёрный. По телевизору идёт кун-фу боевик. Чёрный снимает трубку. Олигарх говорит вкрадчиво с деланным кавказским акцентом.

Олигарх. Чёрный, да?

Чёрный. Ну.

Олигарх. Меня Салман зовут, да, ты меня не знаешь, я тебя знаю.

Чёрный (вскакивая). Салман?

Олигарх. Не говори, слюшай. Ты у Рюдика правый рука биль, так?

Чёрный. Ну.

Олигарх. Теперь Рюдик нет, а рука есть, так?

Чёрный. Как это? А Рудик?

Олигарх. Что, совсем глюпый, да? Нет Рюдик. Совсем нет. Ты есть. Дальше бить хочешь? Бригадир бить хочешь?

Чёрный. Да, но...

Олигарх. Вай, слюшай, не надо но. Ты теперь Рюдик. Салман сказал, Салман сделал. Рюдик плохой бил, глюпый, ты умный, да? Будут спрашивать, скажешь, Салман помазал.

Чёрный. Чем помазал?

Олигарх. Нет, если не хочешь, скажи, Салман другого найдёт.

Чёрный. Да нет, я ж ничо...

Олигарх. Вот это мужчина. Джигит. Салман джигит любит. Ты меня не ищи, я тебя сам найду.

Олигарх отключает мобильник. Правая часть сцены затемняется.

Олигарх. Фу-ух. Вот же дебил.

Крыс. Думаешь, поверил?

Олигарх. Гордыня страшный грех. Но очень удобный. Он у Рудика в шестёрках был. Тот его для смеху в замы определил. Все прикалывались, а Чёрный купился, важный стал. Думаю, теперь руководить кинется. Как же, сам Салман благословил. Его, конечно, быстро шлёпнут, но не сразу, а про нас, глядишь, и забудут на какое-то время. А то и совсем. Ладно, концерт закончен, давай помогу.

Вытаскивают Коляна. Входит Надежда с кружкой, ставит у лежанки и они втроём выволакивают Рудика.

Олигарх (держась за спину). Смотри, Надежда, поясница сдохнет, будешь массаж делать круглосуточно. (Садится на лежанку, пьёт кофе). М-м. Чудо! (Крысу). Будешь?

Крыс. Не, я поехал. Наши на машину уже косяка давят. Ванька разгоняет, но надолго его не хватит.

Олигарх. Ладно, с Богом. (Крыс поворачивается). Да... Меня пару дней не будет, присмотри тут.

Крыс кивает и молча уходит. Слышно, как отъезжает автомобиль.

Олигарх. Дай-ка телефон. Там на столе. А то что-то и впрямь, спину сломило.

Надежда приносит телефон. Олигарх вытаскивает из лежанки одну из тряпок, протягивает Надежде.

Олигарх. На пока кровь подотри, смочи самогоном, лучше шампуня будет.

Надежда мочит тряпку из бутыли, моет пол. Олигарх набирает номер. Правая часть сцены освещается. Там комната Евгения Васильевича. Звонит телефон. Из-за сцены подходит Евгений Васильевич, с сигаретой в зубах, берёт трубку.

Евгений Васильевич. Да.

Олигарх. Трубку вынь изо рта.

Евгений Васильевич (с деланной весёлостью). На этот раз я с сигаретой.

Олигарх. Тем более.

Евгений Васильевич (садится не вынимая сигареты изо рта). Ну, вынул.

Олигарх. Слушай, две просьбы будут.

Евгений Васильевич. А чо так мало, целых пол дня прошло, как не виделись.

Олигарх. Первая. Квартира, говоришь, на мне всё ещё?

Евгений Васильевич. Что, всё же решил вернуться?

Олигарх. Скажи, а я её продать могу? Подарить, или скажем... завещать?

Евгений Васильевич. Ты что надумал?

Олигарх. Так могу или нет?

Евгений Васильевич. Ну, теоретически нет. Тебя ж нет, я же говорил. Надо сперва твои документы восстановить, на это месяца два точно уйдёт...

Олигарх. А практически?

Евгений Васильевич (тушит сигарету, тут же прикуривает новую). Если только незаконно... Короче, если найдётся нотариально заверенное завещание... Хотя нет, это ж надо оформить до того как... Блин столько ж лет прошло, у них, поди, поменялось всё сто раз...

Олигарх. А ты случайно не знаешь, Ирина всё ещё работает нотариусом?

Евгений Васильевич. Ой, ну и нудный же ты, Семён! Ладно, сделаю. Только тебе самому показаться придётся, её я на помойку не повезу.

Олигарх. Вот совпадение, я как раз собирался ослушаться вашей убедительной просьбы, и покинуть... В общем через пару часов буду в городе и по этому поводу вторая просьба.

Евгений Васильевич. Говори.

Олигарх. Сигарету точно вынул? (Пауза). Мне нужно на приём к губернатору.

Евгений Васильевич (роняет сигарету на брюки). А, чёрт!

Олигарх. Я ж предупреждал.

Евгений Васильевич. Да иди ты! Чёрт. На хрена тебе губернатор-то сдался?!

Олигарх. Хочу, чтобы нас оставили в покое. В обмен, готов предоставить информацию.

Евгений Васильевич. Что, ещё информация?

Олигарх. Не то чтобы ещё, скорее та же, только более подробная. Значительно более.

Евгений Васильевич (вскакивая). Ты что, нарываешься?! Тут сотни человек не жрут, не спят, землю роют, а ты совсем сдурел, шантажом занимаешься? А ну выкладывай, что знаешь, или не посмотрю, что друг, посажу на хрен!

Олигарх. Жень, ты не кипи. Всё я тебе дам. Первому. Но и ты мне шанс дай?! У меня ж этих шансов, сам понимаешь...

Евгений Васильевич (после паузы). Ладно. Будет тебе губернатор. Никуда не дёргайся, я за тобой машину пришлю. Через двадцать минут будет. И смотри мне...

Олигарх. Да смотрю я, смотрю. Аж зенки ломит. Всё, до встречи.

Отключается. Сидит в задумчивости. Правая часть сцены затемняется.

Олигарх. Надя... Скажешь Ваньке... Хотя ладно, не стоит.

Входит угрюмый Ванька.

Олигарх. Лёгок на помин. (Ванька протягивает ему паспорт). Чего мрачный?

Ванька. Да так. Батька опять...

Олигарх. Вот же пелядь. Часа не прошло... Ладно не до него, как проспится, наладь его крышу чинить. Я тут отлучусь на пару дней, чтоб к возвращению не лилось мне тут, ясно?

Ванька. Так ты что, надолго?

Олигарх. Сказал же, на два дня... Если через сорок восемь часов не вернусь... (Пьёт кофе. Пауза). Остыл собака.

Надежда(испуганно). То?

Ванька. Да, что тогда?

Олигарх. Что то, что что? Не вернусь через сорок восемь, значит вернусь через сорок девять. Главное, за это время не натворите ещё чего-нибудь. А то я что-то за вами разгребать не успеваю.

Ванька. А ты в город?

Олигарх. В город, в город.

Ванька. Ты там это... К бабе Любе зайди. Я там ей это... в общем. Передашь?

Олигарх. Так ты ж вот только, с Генкой отправлял?!

Ванька. Ну. Так это ж. Неделя хорошая.

Олигарх. Ладно, постараюсь. Давай только быстро, вот-вот машина придёт.

Ванька. Я мигом. (Убегает).

Олигарх. Тебе привезти чего?

Надежда. Хорошие новости.

Олигарх (ворчливо). Нельзя быть такой сентиментальной. Сентиментальность – симптом безразличия. Я про шмотки спрашиваю. Может из косметики чего? Тряпки какие?

Надежда. Тогда цветочек аленький. Я в детстве эту сказку сильно любила.

Олигарх. М-да. Это уже не симптом, а диагноз. (Пауза). Дурацкая сказка. Чего отец столько вошкался, что, во времена Аксакова гвоздик не было? Роз, этих... гладиолусов? Маков, наконец.

Надежда. Это символ.

Олигарх. Ну да, полюби человека, хоть он и урод.

Надежда. А ваш Иисус не то же говорил?

Олигарх. Не мой. Я по вероисповеданию - агностик. Чуть-чуть квакер. Это которые верят, но церковь отрицают. Только они пацифисты, а я нет, потому и чуть-чуть.

Надежда. А во-вторых?

Олигарх. Во-вторых... Ты ж в своего Салмана втюрилась, хоть он и урод? (Пауза). Вот! И к чему это привело?

Надежда. Он красивый. Очень.

Олигарх. Это потому, что ты его в работе не видела.

Надежда (опуская глаза). Я видела.

Олигарх. Ну-у... Тогда не знаю.

Входит Ванька.

Ванька(передавая перетянутую резинкой пачку). Вот.

Олигарх (берёт пачку). Ванька, пелядь. Сколько повторять, использованными презервативами не перетягивай. Да ещё бабке собственной. Мерзко же!

Ванька. Да она не поймёт. Там это... Машина там...

Олигарх (встаёт, засовывает пачку в карман). Значит, пора. (Надежде). Будет тебе цветочек аленький. И новости хорошие. Обещаю. (Идёт к выходу). Приберитесь пока тут без меня.

Машет рукой и занавес опускается.

Действие второе.

Там же, только помещение выглядит более убранным и уютным. Появились цветы, два видавших вида компьютерных стула. Всё, кроме лежанки, более-менее аккуратно прибрано. На лежанке полулежит Ванька, смотрит в сторону затемнённой части сцены. Входит Крыс, в куртке Коляна.

Крыс. Нет? (Ванька отрицательно качает головой). Ещё трое.

Ванька. Кто теперь?

Крыс. Толстый и Машка с Мишкой. Хотели палатку забрать. (Потирает кулак). Суки.

Ванька. Как говорит Олигарх, крысы бегут с корабля на бал. (Пауза). Не знаешь, что это значит?

Молча идёт к столу, садится на стул, поворачивается лицом к Ваньке.Разговаривают лениво, с затянутыми паузами, как бы от безделья, но в то же время напряжённо. Видно, что думают совсем о другом.

Ванька. Ну скажи! (Пауза). Ты же про крыс всё должен знать... Что они впрямь балы устраивают?

Крыс. Делать им больше нечего. Крысы - умнейшие из животных.

Ванька. Ага. И вкуснейшие.

Крыс. Заткнись.

Пауза. Крыс достаёт папиросу, закуривает, вертя в руке разовую зажигалку. Потом делает вопросительный жест за спину.

Ванька. Ага. Нашла восток и молится. А может запад. (Пауза). А может он вообще не вернётся?

Крыс. Заткнись. (Пауза). Вернётся.

Из затемненной части сцены входит Надежда. Она в той же одежде, но голова укрыта платком.

Надежда. Идёт.

Ванька. Почём знаешь?

Надежда. Знаю. (Пауза). Чувствую.

Ванька. Как собака, что ли? (Крыс швыряет в него зажигалку). Ты чего?! Вот и делай людям подарки.

Входит бодрый Олигарх, с полосатой челноковской сумкой, и, отдельно, большим целлофановым пакетом. Крыс встаёт, Ванька вскакивает.

Ванька. Слава Богу.

Олигарх. Встречу, передам, что ты его прилежно славишь. Ну-ка, что тут, кто тут, про подарки говорил? (С видом Деда Мороза достаёт из сумки пакеты с подарками Ванька, ну-ка...

Ванька. Чо, типа Новый Год?

Олигарх. Так, Ваньке отставить(Возвращает пакет в сумку, достаёт другой, протягивает Крысу). Так, это тебе...

Ванька. Чо это отставить-то?!

Олигарх (достаёт и передаёт Крысу ещё один). Это Зинаиде передашь... (Ваньке). А чтоб не выёживался.

Ванька. Чо, пошутить нельзя?

Входит запыхавшаяся Зинка.

Зинка. О! Здрасьте вам! (Крысу). Можно тебя.

Крыс подходит к Зинке, та что-то ему шепчет, рьяно жестикулируя.

Олигарх. Так, что ещё за тайны?

Крыс (Зинке). Скажи.

Зинка. Никитична тоже... собралась уже.

Олигарх. Что значит, тоже?

Крыс. Уже семеро. С Никитичной восемь.

Олигарх. Семь, восемь... Вы о чём вообще?

Ванька. Крысы бегут с корабля на бал.

Олигарх. Так значит... И кто же?

Крыс. Смирновы все. Трое. Танька с ними пошла. Машка с Мишкой и Толстый. Теперь вот Никитична.

Олигарх. Вашу мать!.. И давно началось?

Ванька. Дак сразу, как ты уехал.

Олигарх. Весело. Ничего не скажешь. (Зинке). Позови, я с ней поговорю.

Зинка. Так она ж не пойдёт. Я, как сказала, что ты вернулся, она, наоборот, засобиралась быстрее. А я ей говорю, чтоб с тобой, значит, а она...

Олигарх. Так, стоп. Это плохо. Баба с гонором. Но без лекаря совсем хреново. (Кладёт пакет к себе на лежанку, сумку раскрывает, вытаскивает два пакета, протягивает Ваньке). Держи, тебе и отцу. Крыс, Зинка, остальное раздайте, кому что глянется.

Ванька. Может батька с ней того... У них типа любовь наметилась... Может... того...

Олигарх. А он в состоянии?

Ванька. А то! Он после собрания вообще... Ну, почти...

Олигарх. Так какого ты стоишь!!!

Ванька. Да, бегу я...

Ванька, ворча, уходит.

Зинка. Ты б полегче с ним, он знаешь тут, как за тебя агитировал! Смирнова Вадьку, на что боялся, так и то...

Олигарх. Хватит! Я что, просил за меня агитировать?! И вообще... Иди вон... сумкой займись!

Зинка. Сам иди!!! (Подбоченивается). Смотрите-ка какой командир выискался! Он тут шляется, тут испереживались все, а он явился, нате-ка. Вон я какой! Видали мы таких! Ещё и не таких видали...

Крыс (обхватывает её, успокаивая). Не надо, Зин... Чего завелась-то...

Зинка. А чего он?! Говорил-то так сахарно, люди, люди. Как говорить, так все мастера. Юлий Цезарь, блин.

Олигарх. Тогда уж Цицерон.

Зинка. А хотя бы! С людьми по-людски надо! А то ишь... (Передразнивая) Иди-и во-он! (Плачет). Переживаешь тут за них, а они...

Крыс (беря Зинку за плечи, уводит). Пойдём, пойдём... Всё нормально.

Выходят. Крыс возвращается, подхватывает сумку.

Крыс(Олигарху). Я скоро. (Уходит).

Олигарх. Час от часу...

Надежда. Она волновалась очень. Вернулся, нет. Каждый час приходила.

Олигарх. Думаешь мне... А-а... На вот лучше. (Из пакета достаёт большой конверт, сам пакет протягивает Надежде). Тебе пойдёт.

Надежда достаёт из пакета новенький спортивный костюм и кроссовки.

Надежда. Спасибо, но...

Олигарх. Ой, вот ты ещё только не надо, а?!(Встаёт, идёт к столу).

Надежда. Да просто кроссовки... великоваты.

Олигарх. А-а. Ничего, впихнёшь что-нибудь... Или носки потолще...Чёрт, чуть не забыл...(Достаёт из внутреннего кармана бутон розы на коротком стебле). Вот тебе, дочь моя младшая, цветочек аленький.

Надежда (улыбаясь). Спасибо, батюшка.

Олигарх (усаживаясь в своё кресло). Уф... Ну и наконец, новости... В меру хорошие... В общем взяли твоих подельничков, и сестёр во Христе... то есть в Магомете, конечно.

Надежда. И Салмана?

Олигарх. Я же сказал в меру хорошие. Возьмут. Может быть. Во всяком случае, ему теперь не до тебя. Хуже, что тебя тоже ищут. Товарки твои трещат наперегонки. Но надеюсь, здесь искать не будут. Женька, конечно подозревает с чего я такой информированный, но меня поди, не подставит. Надеюсь, опять же. В общем полгодика тебе всяко с нами кантоваться, а там придумаем чего-нибудь. Документы новые сварганим...

Надежда. А они есть, эти полгода?

Олигарх. Ты насчёт могильника? И полгода есть и год. Губернатор лично обещал разобраться. Он как раз вчера в Москву вылетел, сказал, будет добиваться... Ему ж эти теракты кресла бы стоили, так что... Благодаря тебе между прочим.

Надежда. Вы ему верите?

Олигарх. А то как же! Кому ж ещё верить, как не народному избраннику. Правда, на всякий случай я ещё зелёных напряг. И старых партийных товарищей. Обещали, если что, помочь демонстрантами, прессой. А зелёные так вообще телевиденье обещали...

Олигарх достаёт конверт, вынимает из него фотографию в рамке и высыпает в руку несколько патронов.

Олигарх. Так что, если что...

Надежда(подходит, садится к столу, тянется к фотографии). Можно?

Олигарх игнорируя вопрос достаёт из стола и заряжает наган. Надежда, поколебавшись, берёт и рассматривает фотографию.

Надежда. Красивая... Дочь?

Олигарх. Жена.

Надежда. Извините.

Олигарх. Можешь не извиняться. Этой фотографии уже лет тринадцать. Впрочем, ты права. Она мне и тогда в дочери годилась. Предвосхищая следующий вопрос, отвечаю, её нет. А ещё следующий, её нет, потому что она погибла.

Надежда. Извините. Я не хотела.

Олигарх. Это ты извини. Я-то надеялся, тебя уже просветили.

Надежда. Так все эти вещи?..

Олигарх. Ну да, её. Совершил набег на своё прошлое. Да ты не волнуйся, всё ненадёванное. А с кроссовками, действительно лажа, сейчас только вспомнил, они и ей большие были. Хотели поменять... Не успели...

Надежда. А как она... Ну...

Олигарх. Слушай, ты что мазохистка? Или садистка?

Надежда (вставая). Простите, я лучше кофе сварю.

Олигарх. Взорвали её. В машине. Взрывчатки заложили, на танк бы хватило. Я выбежал... Дальше туман. Очухался уже здесь. Через месяц. Такая вот история.

Надежда молча идёт к выходу.

Олигарх. Её тоже... Надеждой звали.

Надежда замирает, потом снова идёт и выходит.

Олигарх (достаёт сигарету, закуривает). Вот же кретин, взял грузанул девку, ни за что, ни про что. Нет, пора кончать с диетой. (Берёт из-под стола бутыль, делает из горла приличный глоток). Ну вот, так-то куда как. С возвращеньицем... (Издевательски). Олигарх!

Снова присасывается к бутыли. Входит зарёванная, шмыгающая Зинка.

Зинка. Можно?!! (Олигарх поперхивается). Я насчёт Никитичной.

Олигарх(откашливаясь и откхекиваясь). Ты хоть представляешь, что....кх...кх, когда твоё зелье в дыхалку... кх....

Зинка(шустро направляясь к Олигарху). Так давай я... Я ж сейчас мигом...

С силой лупит Олигарха по спине, ближе к шее. Тот замирает не в силах вздохнуть. В районе лежанки звонит телефон, Олигарх знаками показывает на него Зинке.

Зинка. Вот видишь сразу и прошло и не кашляешь... да где ж он... а, вот... (Берёт телефон, несёт Олигарху. Пока несёт, звонок смолкает). Футы, техника.

Олигарх (отдышавшись). Сюд... Сюда, давай.

Зинка. Помогло ж? Всегда помогает. Так я чо говорю та, у Никитичны-то всё, полный ажур. Ванькин-то к ней, похоже, совсем перебирается. Ванюшке теперь, вообще свобода...

Олигарх (ещё сипло, с трудом). Хршо...

Зинка. Так что ты это... (Озорно). Её не вдыхать, её пить надо! (Идёт к выходу). Да и спасибо... за шаль.

Олигарх. Не за что.

Зинка уходит.

Олигарх (потирая шею). Вот же зараза.

Снова звонит мобильник. Правая часть сцены освещается. Там Евгений Васильевич в своём кабинете.

Олигарх(отвечает). Да.

Евгений Васильевич. Чего трубку не берёшь?

Олигарх. Да так. Лёгкая производственная травма.

Евгений Васильевич. Плохие новости. Похоже, тебя кинули. Завтра в девять начнётся расчистка территории.

Олигарх. Так значит. Ну, спасибо, что предупредил.

Евгений Васильевич. Ты смотри, не зарывайся там. Люди серьёзные. Бульдозера, трактора, грейдеры...

Олигарх. Лишь бы не танки и БТРы.

Евгений Васильевич. Не исключено. Всё по-взрослому, сметут и не заметят. Так что линяли б вы, пока не поздно.

Олигарх. Поздно, Жень. Но всё равно спасибо.

Евгений Васильевич. И ещё, я через час в командировку. В Махачкалу. Есть информация, что Салман туда двинется, так что неделю, а то и две... Без меня-то справишься?

Олигарх. Справлялся же как-то.

Евгений Васильевич. Могу оставить контакты, есть пара ребят из новой волны, но вполне приличных.

Олигарх. Да не беспокойся ты. Я итак твой должник.

Евгений Васильевич. Если бы. Я б тебе такой счётчик врубил, за твоё упрямство...

Олигарх отключает мобильник. Евгений Васильевич смотрит на трубку, правая часть сцены затемняется. Входят Крыс и Ванька.

Ванька. Олигарх, у Батьки-то, похоже, и впрямь всё серьёзно...

Олигарх. У нас тоже...

Крыс. Что ещё?

Ванька. Да, ты хоть расскажи, чо наездил-то.

Олигарх. Уже не актуально. Завтра в девять нас будут сносить.

Ванька. Но мы ж не дадимся, правда, Олигарх?

Крыс. Помолчи, Иван. (Олигарху). Что решил?

Олигарх. Сможешь мужиков организовать? До утра надо дорогу перекрыть. И все подступы. Причём намертво. Тяжёлая техника может быть.

Крыс. Железа не меряно, балки, блоки... Только толку-то. За пару часов всё равно разгребут.

Олигарх. А у них не будет пары часов. Лишь бы как по маслу не шли.

Крыс. Тогда легко. Мне идти?

Олигарх. Погоди.

Олигарх достаёт очки, новую записную книжку и начинает звонить.

Олигарх. Элеонора Пална! Да, да вчерашний посетитель... Помните? Ну что вы... Вы мне льстите... Да-да, и вам... Элеонора Павловна, всё как вы и предполагали... Да. Завтра в девять ожидаются. Да конечно, конечно. Так я жду. А телевиденье? Вы просто чудо, целую ручки... Всенепременнейше. (Отключается, снова набирает). Кузьмич, привет. Ну что, эти суки таки припрутся. Да. Завтра в девять... Ну хотя бы в половину... Да точнее некуда. Ты ж меня знаешь. Да хоть двести... Хоть тыщу. Никак нельзя этого допускать! Конечно... Конечно... Обязательно, Кузьмич... Тогда до завтрева... И тебе... (Прячет очки, мобильник и книжку. Крысу). Надо что-то типа шлагбаума соорудить. Завтра гостей будет...

Ванька. Не, Олигарх, ты даёшь!

Олигарх. Не всем же брать. Кому-то и давать приходится. Ты давай, помогай иди, он без тебя не справится.

Ванька (вскакивает. Крысу). Чо встал-то? Пшли работать!

Крыс беззлобно отвешивает Ваньке подзатыльник и они уходят. Олигарх закуривает. Входит Надежда с кофе.

Надежда. Что-то случилось? Выскочили, как ошпаренные, чуть не разлили всё.

Олигарх. Что-то случилось. Завтра нас расчищают.

Надежда. А как же губернатор?

Олигарх. Каком в дырку. Решает вопросы и отстаивает интересы. В соответствии с полномочиями и согласно законодательству.

Надежда. И что теперь будет?

Олигарх. Завтра. Оно всегда наступает, а там видно будет. Знаешь что. Надень тот костюм. Я ж его так и не видел... На человеке.

Надежда. С удовольствием.

Надежда идёт в затемнённую часть сцены. Олигарх тушит сигарету и идёт на лежанку. Ложится. Когда входит переодевшаяся Надежда он уже спит. Затемнение. Задняя стена превращается в экран. На нём небольшая толпа демонстрантов. Крупные планы воинствующих бабушек, бульдозеров, транспарантов и проч.

Репортёрша (голос). Мы ведём наш репортаж с не совсем обычного места, городской свалки, которая сегодняшним утром явилась центром нешуточных коллизий. Дело в том, по полученной нами из компетентных источников информации, в результате приватизации, территория в несколько гектар перешла из разряда муниципальной собственности, в собственность частную. Однако этот, казалось бы вполне безобидный факт, вызвал беспокойство ряда общественных организаций, в связи с распространившимися слухами, о том, что на месте городской свалки, то есть практически в черте города, будет построен и оборудован могильник для хранения, а возможно и завод по переработке высокотоксичных отходов. Ни в мэрии, ни в областной администрации, нам не смогли ни подтвердить, ни опровергнуть обоснованности просочившейся информации. Военные также категорически отказались комментировать ситуацию, ссылаясь на то, что к их ведомству данный факт, даже, если он и имел место быть, никакого отношения не имеет и иметь не может. Особую пикантность данной ситуации придаёт тот факт, что на защиту окружающей среды, вместе с коммунистами, представителями природоохранных, правозащитных, и иных общественных организаций, встали граждане без определённого места жительства, в просторечии бомжи. (Голос постепенно стихает, к концу предложения сходя на нет). Возникает закономерный вопрос: возможно ли, чтобы решения, затрагивающие интересы всех без исключения, граждан такого мегаполиса, принимались...

Сцена освещается. В помещении никого. Входит довольный Олигарх, с ним под ручку Репортёрша, очень похожая на Зинку, только в довольно крутом прикиде. Осматривается очень внимательно.

Репортёрша (продолжая разговор). ...настоящая сенсация... (Со смесью иронии и брезгливости). О! Так вот как живёт новый русский бомж.

Олигарх. Чем богаты... Выпьете чего-нибудь?

Репортёрша. Воздержусь. Я всё-таки на работе.

Олигарх. Ну и когда ожидается эфир?

Репортёрша. Думаю в вечерних новостях. И завтра... Да вы не волнуйтесь, всё будет в лучшем виде.

Олигарх. Да я собственно и не волнуюсь... Просто столько народу... Признаться не ожидал.

Репортёрша. Вы не возражаете, если я вас щёлкну на память. Не каждый день приходится общаться... с такими людьми.

Олигарх. Ну, если вам доставит удовольствие...

Репортёрша достаёт мобильник, наводит фотокамеру на Олигарха.

Олигарх. А это, извините... что?

Репортёрша. Телефон. С встроенной камерой. Очень удобно. (Делает снимок и прячет телефон). И всё, пожалуй. Вы не возражаете, я похожу тут, пока все разъезжаются.

Олигарх. Делайте, что считаете нужным. Сказал бы, будьте, как дома, но боюсь, что...

Репортёрша. Вы правы, не стоит. (Идёт к двери). Ах да, чуть не забыла... (Достаёт из сумочки свёрток). Вот, Вам просили передать.

Олигарх. Мне? А кто, если не секрет?

Репортёрша. Мужик какой-то. Увидел, что я к вам, ну и...

Олигарх. Спасибо. Да, и до встречи!

Репортёрша. Чао.

Репортёрша уходит. Олигарх идёт к столу, садится, достаёт и надевает очки и начинает аккуратно разворачивать свёрток. Входит Крыс.

Крыс. Как тут прошло?

Олигарх. Да никак. (Разворачивает свёрток, там телефон). Та-а-ак...

Освещается правая часть сцены, левая затемняется. Интерьер - берёзка из сцены «повешенья». У берёзки Репортёрша. Она оглядывается, достаёт телефон, набирает номер.

Репортёрша. Николай Александрович? Это Липицкая. (Громче). Аня Липицкая, говорю. Да. Всё нормально. Как по маслу. Да. Ждут эфира. Ну да, пусть ждут... В основном мусор... Ну да, помойка же... Но штук пять проблемных... Да, могут доставить. Я фотографии переслала, пусть ребята срисуют. Особенно первый. Да. Он у них за босса. Я его узнала, он бывший спец. Был крутой, лет десять назад. Ну мир-то тесен. Все думали он сдох, а вот надо же... Да, бывает. Сделайте одолжение, скажите ребяткам, пусть его... Ну, чтоб больше нам не встречаться. Это вам спасибо.

Отключает телефон. Улыбается. Уходит. Правая часть сцены затемняется, левая освещается.

Крыс. И что бы это значило?

Олигарх. А я почём знаю? Раз есть телефон, значит должен зазвонить. Тогда и узнаем. Ты, кстати, Надежду не видел? Кофе хочется.

Крыс. Нет, на баррикадах её не было...

Входит Ванька.

Ванька. Всё, почти все разъехались, можно праздновать.

Олигарх. Репортёрша тоже?

Ванька. Ага. На горизонте пара машин торчит и всё. Чо, завалы-то разбирать будем?

Освещается правая часть сцены. Там чулан с окошком и лежанка, подобная Олигарховой... На ней свернулась в комочек Надежда. Звонит мобильник из «посылки».

Олигарх(отвечает). Да?

Голос. А ты очень хитрый, да, бомж?!

Олигарх. Кто это?

Голос. Какое шоу устроил, да? Очень хитрый бомж, но очень глупый.

Олигарх. Кто говорит?

Голос. Как ты там говорил... Не говори, слушай, да? Мне Чёрный слово в слово передал. Как ты там говорил, ты меня не знаешь, я тебя знаю?.. Ха-ха-ха! (Пауза). Хорошо сказал. Плохо, что мною назвался.

Олигарх. Салман?

Вскакивает Крыс. Вскакивает и Надежда и прижимается к перегородке.

Голос. А ты догадливый бомж, очень догадливый. Теперь догадайся, что мне от тебя нужно.

Олигарх. Без понятия.

Голос. А вот теперь ты врёшь, некрасиво врёшь, глупо. Ведь взрослый человек, зачем, да? Чёрному красиво врал, а мне зачем некрасиво?

Олигарх. Да я...

Голос. Не говори, слушай! Я объясню, чтобы тебе обманывать не приходилось. Старшим грех обманывать. Рудик к тебе за девочкой приезжал. А вернуться забыл. Шайтан с ним, Рудик глупый был. Вот и тебя недооценил. Ты непростой бомж. Уважаю. Если бы мне на хвост не сели, я б и не знал ничего. Да только сели. Кто-то плохой заложил. Пришлось к друзьям, а друзей-то и нет. На свалку за девочкой уехали. За какой, спрашиваю девочкой. За твоей говорят...

Олигарх. Она не твоя.

Голос. Вот теперь на разговор похоже. Да, не моя, но ведь и не твоя, да? А мне она нужна. Так я с ней поговорить хочу, ты себе даже представить не можешь.

Олигарх. Могу. Я тоже хотел бы, только её здесь больше нет.

Голос. Ах, как нехорошо. Опять врёшь. А кто утром кофе варил? Вкусно варит, а? Мне спасибо скажи. Кофе варить я учил.

Олигарх. С утра много воды утекло. Нет её нигде, только что искали.

Голос. А ты ещё поищи. Хорошо поищи. Но быстро. Пятнадцать минут даю. Через пятнадцать минут, либо она к нам сюда подойдёт...

Олигарх. Куда, сюда?

Голос. На дорогу, родной, на дорогу. Либо мы за ней сами придём. Сразу убивать всех будем. Ты, конечно, крутой бомж, но и я не Рудик, и парни мои не Коляны. Кроме того нас шестеро, а стволов ещё больше. Не твой расклад, сегодня, родной. Так что... Время пошло.

Голос отключается. Олигарх бросает телефон в сторону ящиков.

Крыс. Салман?

Олигарх. Он. Ванька его машины видел.

Крыс. Чего хочет?

Олигарх. Ясен хрен, Надежду он хочет. Через пятнадцать минут она к ним, или они к нам.

Крыс. Что предлагаешь?

Ванька. А чо пусть приходят, мы им тут такую встречу...

Крыс. Заткнись.

В правой части сцены, Надежда отстраняется от двери и, бесшумно выбирается в окно. Правая часть сцены затемняется.

Ванька. А чо?!

Олигарх (Крысу). Пушка того жмурика у тебя?

Крыс расстёгивает куртку, демонстрируя пистолет в кобуре под подмышкой. Садится на стул, довольно поглаживая кобуру.

Крыс. Кстати, спасибо за подарок.

Олигарх. Где ж эта девчонка?

Ванька (указывая на «чулан»). А может...?

Олигарх (встает, идёт к перегородке). Объявилась бы уже. (Открывает дверь, смотрит, качает головой). Их шестеро, и они за нами следят. Но, если через окно и кустами...

Крыс. Там плеши. Срисуют в пять сек.

Олигарх. Есть варианты?(Крыс опускает голову). Именно. (Пауза). Ванька, там что за машины?

Ванька. Джип, навороченный такой, и поменьше, но тоже крутая... Далеко же, да я и не приглядывался.

Олигарх. Салман наверняка в джипе. Они любят, чтоб покрутее.

Крыс. Я джип возьму, ты вторую.

Ванька. А я?

Крыс. А ты возьмёшь ноги в руки....

Олигарх. Погоди, Крыс. Ванька, где Надеждин хиджаб?

Ванька. Надеждин кто?

Олигарх. Шмотки, в которых она пришла.

Ванька. У нас, наверное, она как у нас тогда переоделась, так и... А зачем тебе?

Олигарх. Не мне. Тебе.

Крыс. А что, может сработать.

Ванька. Да вы о чём вообще?

Олигарх. Хочешь помочь? Не триздежом, а реально?

Ванька. Да вы объясните толком!

Олигарх. Дуй через окно за её шмотками, быстро надень и выходи на дорогу. Только иди медленно и не дальше...

Ванька (возмущённо). Чтоб я в бабском платье...

Крыс. Кретин, у нас на всё минут десять, кого сейчас искать? Хочешь, чтоб нас всех тут...

Олигарх (садясь на корточки рядом с Ванькой, ероша ему волосы). Так надо, Иван. Тебе только внимание отвлечь.

Крыс. Восемь минут.

Ванька. Да иду я... (Встаёт, уходит в правую часть сцены).

Олигарх (вдогонку). Замотайся получше, и не дальше поворота!..

Крыс. Думаешь, получится?

Олигарх. Я вообще не думаю. (Идёт к столу, достаёт из стола наган, проверяет). Думай, не думай, всё всё равно становится только хуже.

Крыс. Тогда пошли?

Олигарх. Подождём ещё три минуты. Надо, чтоб они его увидели.

Крыс. Хотел сказать. Давно. Может и не будет возможности больше. Спасибо за тогда.

Олигарх. А тебе за сейчас. Считай в расчёте.

Через дверь врывается запыхавшийся Ванька.

Ванька. Там это... Нету ни хрена!

Олигарх. Что ты сказал?

Ванька. Шмоток говорю... Нету. И этого... (Показывает на себе «пояс»)

Олигарх. А её видел?

Ванька отрицательно мотает головой. Пауза.

Олигарх. Чёрт!..

Олигарх и Крыс одновременно срываются и бегут к двери. Слышен далёкий взрыв. Они на миг замирают, затем выбегают за дверь. Ванька падает на колени и тихо, долго воет. Затемнение.

Растемнение. Олигарх сидит на лежанке. Ванька лежит, лицом в стенку, за спиной Олигарха. Молчание. Входит Крыс.

Крыс. Разобрали. Не всё, но грузовики пройдут. (Пауза). Я не нужен? (Пауза). Пойду, посплю, сил нет.

Олигарх. Давай, завтра закончим.

Крыс уходит.

Ванька. И чо, она теперь в раю? (Пауза). А?

Олигарх (после паузы). Конечно. Где ж ещё.

Ванька(безэмоцианально, просто устало). Врёшь, да? (Пауза). Самоубийц же в рай не пускают.

Олигарх. Дурачок ты всё-таки. Пожертвовать жизнью и покончить собой не одно и то же.

Ванька. Скажи, а вы с Крысом... Вы же смогли бы их... Победили бы, да?

Олигарх. Честно? (Пауза). Вряд ли.

Ванька. Значит она вас спасла, да?

Олигарх. Она всех нас спасла. Меня, тебя... Батьку твоего...

Ванька. Значит она – герой?

Олигарх. Получается так.

Начинается дождь,

Ванька. А тогда... может хоть памятник... по-человечьи чтоб...

Олигарх. Обязательно Ванька. Настоящий. Только завтра. Иди, поспи.

Ванька. Не хочу. Батя снова надрался. Может я здесь?

Олигарх. Иди, иди. Ему сейчас тоже хреново. Винит себя за взрывчатку. Выбросил бы, глядишь...

Ванька. Но ведь тогда бы нас всех... Ты же сам только что...

Олигарх. Вот ты ему это и объяснишь. Нам сейчас нельзя киснуть. Никак нельзя. Ничего ещё не закончилось. Всё, беги. Я тоже отдохну, маленько.

Ванька(встаёт, идёт к двери, у двери оборачивается). Точно в раю. Я чувствую.

Ванька уходит. Дождь становится ливнем. С крыши сначала капает, потом и просто льёт, в частности на лежанку.

Олигарх (подставляя ладонь под струю). Так и не залатали...

Идёт в «чулан», приносит тряпки, стелет на столе, на который не льёт, берёт фотографию, смотрит на неё, выключает свет, укладывается. В полутьме появляется женский силуэт, но голос звучит отдельно.

Голос. Не спи. Проснись, слышишь. Они идут... Они...

Становится ещё темнее. Дверь тихонько отворяется. Появляются двое в масках и камуфляже. Один подходит к лежанке и стреляет, туда, где должна была быть голова Олигарха.

Первый. Готов?

Второй. Сейчас узнаем. (Включает фонарик). Где он?!

Олигарх со стола стреляет. Крик.

Второй (истерично). Ранил, гад!

Короткая беспорядочная стрельба. Крик Олигарха, он падает со стола. Вдалеке так же крики, и редкие выстрелы.

Первый. Есть, падла!

Второй (скулящее). Помоги, из меня хлещет...

Первый. Сейчас, кончу гада... (Подходит к Олигарху, делает два выстрела, патроны кончаются).

Второй. Хлещет, говорю!

Первый. Да он ещё дышит!

Второй. А я сейчас перестану!

Первый. Ладно, пусть помучается. Сдохнет, падла. (Идя ко Второму). Не хрен подставляться было!

Второй. Анька, сука, сказала ж он у дверей спит...

Первый. Сказала, сказала...

Слышен свисток.

Первый. Всё уходим.

Затемнение. Музыка. Освещается правая часть сцены. Больничная койка. На ней Ванька с забинтованной головой и рукой в гипсе на перевязи. У койки на стуле, Евгений Васильевич.

Евгений Васильевич. Если устал...

Ванька. Да не, всё нормально, просто...

Евгений Васильевич. Я лучше завтра приду.

Ванька. Просто дальше... В общем покидали всех в автобусы... Наручники, кляпы... Били всех... даже баб били... Пинали... Потом везли... Кого куда развезли... Нас на Северную... Там выбросили и уехали. Батя ещё в автобусе помер... А эти суки... А те с Северной, баб разобрали, а нам, говорят, вы теперь наши рабы... Я похоронить просил, а они... Особенно один... Мордатый...

Евгений Васильевич (протягивает Ваньке воду). Ты попей, попей...

Ванька (выпивает воду, стакан вертит в руке). В первую ночь не получилось, руки сзади связали, а на другую расслабились и спереди... А мне Олигарх, как приехал нож подарил. С ремешком, знаете, на ноге, чтоб...

Евгений Васильевич. Знаю. Хороший был нож.

Ванька. Ага, только я его там где-то... В общем я верёвки резанул и дёру. Потом машину угнал... Вожу-то так себе, а тут ночь, да ещё дождь... Как-то доехал, не тормознули. (Пауза).

Евгений Васильевич. А дальше?..

Ванька. Дальше...

Правая часть затемняется, левая освещается. Полумрак. С потолка льёт. Весь пол – одна огромная лужа. Лежанка, лишённая тряпок – обнажённые доски с пятнами крови. Всюду пустые бутыли из-под самогона. Низ стола кое-как закрыт ящиками. Входит Ванька.

Ванька. Олигарх! (Пауза). Олигарх!!! (Пауза. Ванька проходит к чулану, заглядывает). Дядя Семён! Олигарх!

Выдвигаются ящики у стола. Из-под стола выползает Олигарх. Он в зимнем пальто на обнажённом, кое-как замотанном тряпками торсе. Правая рука висит плетью.

Олигарх (хрипло). Ну что ты всегда так орёшь?

Ванька (бросается к нему, обхватывает) Жив... Я знал... Ты не мог... Я знал... (Олигарх вскрикивает). Прости... Вот так, давай... (Помогает сесть на ближайший ящик). Как они тебя...

Олигарх. Пить...

Ванька. Сейчас. (Ищет, раскидывая всё, что попадается под руку). Где же, ну где...

Олигарх. Здесь... Здесь нет.

Ванька. Сейчас... Я мигом.

Ванька подбирает несколько пустых пластиковых бутылок и выбегает. Появляется Надя. Она в том самом спортивном костюме и кроссовках. Волосы наполовину белые, наполовину чёрные. Она встаёт позади Олигарха и кладёт руки ему на плечи. Некоторые реплики они произносят, некоторые раздаются из динамиков (далее: Голос О. И Голос Н.). Однако, когда звучит Голос О., губы Олигарха шевелятся, когда - Голос Н., губы Нади недвижимы.

Надя. Ты плохо выглядишь.

Олигарх. Разве? Давно в зеркало не гляделся.

Голос О. Хорошо что вообще выгляжу.

Голос Н. От тебя такой запах...

Голос О. Ты не можешь чувствовать запах, тебе нюхать нечем.

Голос Н. Я его вижу. У запаха смерти особенный цвет...

Надя. Ты плохо выглядишь, ты болен.

Олигарх. Чушь. Я здоров. Я неизлечимо здоров.

Надя. Я же вижу. Твоё тело разлагается...

Олигарх. Как разложилось, так и сложится. На здоровом духе здоровое тело. К тому же, мне не впервой. Я уже хроник.

Голос Н. Тебе нужен врач. Срочно. Нужны лекарства, нужна операция...

Олигарх. Кстати о хрониках. (Достаёт из внутреннего кармана пальто бутыль) Вот лекарство. Панацея. И наружное и внутреннее. Стоит лишь приоткрыть бутылку, микробы бегут в панике. (Делает глубокий глоток, потом, постанывая, смачивает повязки).

Надя. Не поможет. Не в этот раз.

Голос О. Зачем ты пришла, я не готов.

Голос Н. Ты себя измучил. Зачем?

Олигарх. Как ты прошла. Я же не сплю.

Надя. Это не обязательно. Уже, не обязательно.

Голос О. Хочешь сказать я подыхаю?

Голос Н. Ты сам знаешь.

Олигарх. Чушь. Я не пойду.

Надя. Как знаешь. Я подожду.

Голос О. Так иди и жди.

Голос Н. Я жду.

Олигарх. Уходи. Не стой над душой.

Голос О. Блин, наконец-то понял, что буквально значит эта фраза.

Надя. Над телом мне не постоять.

Голос Н. От тебя хоть оно останется. А от нас...

Олигарх. А тебе бы хотелось?

Голос О. Что значит от нас?

Надя. Ты так со мной говоришь... Где же наша любовь?..

Олигарх. Любят живых. Мёртвых помнят.

Голос О. Что значит от нас?!

Голос Н. От нас, женщин, которые соприкасались с тобой...

Надя. ... ничего не осталось.

Голос Н. ... ничего не осталось.

Олигарх. Да как ты...

Вбегает Ванька с бутылями. Надя отступает вглубь сцены.

Олигарх. Уходи. Уходи немедленно.

Ванька. Да я ж...

Олигарх. Я позову, когда придёт время. А до того не смей!

Ванька. Дядь Семён, вы с кем говорите?

Олигарх. А?... А... Я тут... мышь увидел.

Ванька. На, пивни, легче станет.

Олигарх(пьёт, роняет бутылку). Хорошо. (Пауза, Ванька открывает ещё одну).

Ванька. На ещё.

Олигарх (берёт бутылку, но не пьёт). Хорошо, что ты пришёл. (Ставит бутыль рядом, роется левой рукой в правом кармане пальто). Я уж боялся... (Достаёт большой, мятый конверт, протягивает Ваньке). На вот... Там адрес, туда иди... Ключи внутри. Как придёшь, сразу позвони... Телефон на конверте... Дядя Женя, запомнишь?

Ванька. Так вместе поедем. Я на машине.

Олигарх. Обязательно дозвонись. Он... он поможет.

Ванька. Олигарх, ты горишь весь. В больницу тебе надо.

Олигарх. И ты туда же?!

Ванька. Куда?

Олигарх (после паузы). Проехали. Иди.

Ванька. Никуда я без тебя не пойду.

Олигарх (достаёт из кармана наган, с трудом оборачивается). Уходи, Иван. Не доводи до греха.

Ванька. Не пугай, ты не выстрелишь. Не сможешь.

Олигарх. Это война, и я отдал приказ. По законам военного времени...

Ванька (плача). Дерьмо это всё. Ты не понимаешь. Некуда мне идти. Батька помер. Кроме тебя у меня теперь никого. И я без тебя...

Олигарх. Нет, это ты не понимаешь. Всё это (ведёт рукой вокруг), действительно дерьмо. И оно засасывает. Отца твоего мне жаль. Действительно жаль. Хороший мужик был. Слабый, но хороший. Но нас засосало. И мы для тебя не опора. Мы с ним булыжники на твоих ногах, а ты должен выплыть. Из дерьма выплыть. Потому что, если хотя бы ты выплывешь, значит всё не зря. Даже смерти не зря. Последний раз прошу, по хорошему...

Ванька. Сказал же нет.

Олигарх. Что ж, придётся по-плохому. (Взводит курок).

Ванька. Ну давай, стреляй, убей меня, ну...

Олигарх. Тебя? Нет, Ванька, ты всё же балбес. Я не в тебя, я в себя выстрелю. Очень не хочется, знаешь ли. Боюсь там, это посчитают самоубийством, и рая мне не достанется.

Ванька. Ты эт что, серьёзно?

Олигарх. Уходи, Иван. Считаю до трёх, раз...

Ванька. Это подло...

Олигарх. Два...

Ванька. Я тебе этого никогда не прощу...

Олигарх. Два с половиной...

Ванька. Дерьмо. (Убегает).

Олигарх. Плыви, Ваня.

Надя снова подходит и кладёт руки на плечи Олигарху. Сзади тенями проходят и встают с одной стороны Крыс и Зинка, с другой – Рудик и Колян, посередине между ними Ричард. Левая часть сцены затемняется, правая освещается. Там по-прежнему Ванька и Евгений Васильевич.

Ванька. Ни на какую квартиру я не собирался. Думал в больницу какую-нибудь поехать. Объясню, думал.

Евгений Васильевич. Ну в больницу-то ты попал.

Ванька. Ага. Главное до города километра полтора не больше. Но дождь... Да и темно... А меня теперь посадят?

Евгений Васильевич. За что?

Ванька. Ну, что машину угнал. А потом разбил.

Евгений Васильевич. Не беспокойся, этот вопрос я уже урегулировал. Главное тебя собрали. Ты ж три месяца на грани был. Твоё счастье, что при тебе Сёмкин конверт оказался. И что сразу позвонить догадались.

Ванька. Дядь Жень, не знаете, меня скоро отсюда...

Евгений Васильевич. Если ты туда собрался, то я тебя огорчу. Во-первых: от логова вашего одни головёшки остались. Я как вернулся, сразу туда. Только угли... Ну, а во-вторых: свалка временно не функционирует. Вашими стараниями, информация всё-таки просочилась, общественность негодует, пресса исходит на желчь, даже прокуратура подключилась.

Ванька. А Олигарх? Вы его... Тело его... Ну там...

Евгений Васильевич. Тело? В чём Семёну не откажешь, так это в умении дематериализовываться.

Ванька. Чего?

Евгений Васильевич. Исчезать бесследно. Впрочем, на этот раз не совсем.

Ванька. Вы... Вы о чём вообще?

Евгений Васильевич. Возникли у меня коё-какие подозрения, решил проверить, Интернет пошерстил, и вот, что нашёл... (Достаёт газету). Даже подлинник добыл, самая дорогая в мире газетка получилась. (Открывает, ищет). Так это не... а, вот. «По слухам, бомжи этого небольшого городка, можно сказать сателлита Красноярска, образовали нечто вроде профсоюза. На вопрос корреспондента руководителю этого сообщества по прозвищу Иерарх, не входит ли в его планы организация партии бездомных, тот ответил, что не исключает подобной возможности». Конец цитаты.

Ванька. Так это что же, выходит...

Евгений Васильевич. А ничего не выходит. Просто учитывая склонность Семёна к звучным кличкам, такая возможность не исключена. Тем более, что всё это происходит близ одного городка... Скажем так, у Семёна есть там личные интересы.

Ванька (деланно безразличным тоном). А что за городок?

Евгений Васильевич. Ты это брось. Тебе теперь за его квартирой следить. А чтоб её содержать, работать надо. Я тебе не нянька, ты мне уже итак в копеечку влетел...

Ванька. Так я отдам...

Евгений Васильевич. С чего? Опять с бутылок? С ворованного металла? Короче, насчёт работы я договорюсь, а дальше сам.

Ванька(отдавая честь, целой рукой). Есть!

Евгений Васильевич. То-то. Ладно выздоравливай. (Уходит).

Евгений Васильевич уходит. Ванька отбрасывает одеяло. Он в брюках и ботинках. Встаёт, вытаскивает нож из ножен на голени и дорезает гипс. Сбрасывает его и повязку с головы.

Ванька. Сколько ж там под Красноярском городков?

Сцена освещается полностью. Там все стоят, как стояли.

Занавес.

Новосибирск. 01.05.05г.