Бабочки зимнего утра

Глава 4 В день святого Валентина 11 месяцев назад

После того как я записала номер в адресную книгу, телефон у меня благополучно разрядился. Вспомнила я об этом только следующим утром и воткнула в розетку зарядник. Не успела я оживить телефон, как он пискнул эсэмэской. Уверенная, что это Наташка спешит поделиться впечатлениями о вчерашнем бале, я машинально нажала на кнопочку и не поверила своим глазам, прочитав имя автора послания. Сообщение было от Артема, а датой отправки значился вчерашний вечер.

«Лежу в поезде, еду в Питер». Ну да, он вчера упоминал, что собирается, почти как Чацкий, с бала на корабль, то есть на поезд, и едет на оставшуюся часть каникул к бабушке в Петербург.

Признаться, я не связывала с новым знакомым никаких надежд. Даже когда он попросил телефон, ничто во мне не шевельнулось – я подумала, он собирается всего лишь как-нибудь позвонить и сообщить о следующем бале. Такой быстрый отклик меня смутил и ошарашил. Я долго думала, что же ему ответить, пока наконец не отстучала ответ. Не придумав ничего лучше, я спросила, какая в Питере погода.

В тот день с телефоном я не расставалась. Мы обсудили, кто в какой школе учится, какие предметы любит, а какие терпеть не может, сколько занимается танцами и еще массу тем, важных и не очень. Так, в режиме активной переписки, я не заметила, как пролетели каникулы.

Началась третья четверть, а я по-прежнему сидела с телефоном в обнимку на всех уроках.

Наташка, подозрительно косившаяся на меня, наконец не выдержала:

– Ты что в телефон уткнулась? С кем такая оживленная переписка?

– Да вот с парнем тогда на балу познакомилась, – небрежно отозвалась я.

Я ожидала смешков и комментариев, но она лишь спокойно одобрила:

– Прикольный.

Я испытывала странные чувства: роман по переписке был необычайно увлекательным и волнующим, но иногда накатывала тревога – а дальше-то что? Черты лица парня постепенно стерлись из памяти – слишком мало мы виделись в реале – и я опасалась новой встречи. Вдруг все окажется не столь волшебно и интригующе, и обыденность жизни разрушит поселившееся между нами таинственное очарование?

Наверно, он чувствовал то же самое, раз не торопился назначать свидание. Незаметно подошел к концу январь, начался февраль, а мы все продолжали наш телефонный роман.

Иногда Артем ставил меня в тупик.

«Ты куришь?» – неожиданно спросил он.

Вопрос отчего-то чрезвычайно меня развеселил, и я ответила встречным:

«А ты?»

«Я нет, – незамедлительно отозвался он. – Так ты не ответила. Давно куришь?»

Я развеселилась еще больше:

«Я не курю и никогда не пробовала. А ты?»

«Пробовал, не понравилось. А ты молодец! Терпеть не могу курящих девушек».

И мы лишний раз порадовались сходству наших жизненных позиций. Обсудили мы и его оригинальный внешний вид – оказалось, Артем увлекается роком, вот и одевается столь экстравагантно. Чувствовалось, что он весьма гордится своим неформальным прикидом.

Впрочем, мы оба, кажется, понимали: до бесконечности так продолжаться не может, и в один прекрасный – то есть хмурый февральский – день я получила сообщение о бале в честь Дня святого Валентина. Это казалось до ужаса символичным, поэтому не могло не вызывать опасений.

Отношение к этому празднику у меня было двойственное. С одной стороны, я вполне разделяла точку зрения, что заимствованный праздник словно специально придуман, чтобы раскручивать граждан на покупку всякой ерунды в виде сердечек. С другой – что-то такое он затрагивал в душе, вызывая безотчетное желание дарить и получать эту ерунду в виде сердечек…

– Следующий бал будет в День святого Валентина, – доложила я Наташке. – Пойдем?

– Получила приглашение? – прищурилась она.

– Ага, – не смутилась я.

– Знаешь, я, пожалуй, не пойду, – подумав, сообщила она. – Тебя кавалер пригласил, а я что там буду делать?

Я хотела возразить, что на прошлый бал нас никто не приглашал, а все вышло просто отлично, но она завершила свою мысль:

– И вообще у меня на этот день другие планы.

Сказала, как отрезала, а я не стала расспрашивать, нисколько не обидевшись. Я уже успела заметить, что у некоторых людей нет потребности делиться всем с окружающими, даже если это близкие друзья. И только такие болтушки, как я, готовы выкладывать все каждому встречному-поперечному. Из-за этого в компании более сдержанных персон я периодически чувствовала себя весьма неловко, но удержаться все равно не могла, как себя ни ругала. Правда, и ругать-то особенно не за что – я же не про других сплетни собираю, а про себя любимую рассказываю.

К счастью, мы с Наташкой слишком хорошо друг друга знали, чтобы я из-за этого смущалась, и я заныла:

– Я боюсь… Как же я одна-то? Вдруг я его не узнаю?

– Что? – вскинула брови подруга.

– Ну я его видела всего один раз… – забубнила я. – И довольно давно… Вдруг не узнаю?

– Да, Тая, – ласково пропела Наташка. – Ты уникальный человек. Хочешь, чтобы я помогла тебе опознать возлюбленного по переписке?

– Никакой он не… – начала было я, но подруга так насмешливо посмотрела на меня, что я умолкла на полуслове.

Ну и ладно! Не хочет, и не надо. Пойду одна. Пора, в конце концов, избавляться от дурацких комплексов.

К тому времени мы с Артемом успели обменяться мнениями буквально обо всем и, конечно, не могли обойти тему познакомивших нас танцев. На вопрос о любимых я ответила, что из латины предпочитаю самбу, а из стандарта – танго.

«А у меня ни то, ни другое толком не получается», – признался Артем и в свою очередь сообщил, что любит социальные танцы: сальсу, меренге, «сударушку» и еще бог знает какие неизвестные мне пляски народов мира. Социальные танцы отличались от классических бальных более простыми движениями и вариациями, а также тем, что их танцевали просто так, для собственного удовольствия, а не для того, чтобы занять какое-то место на конкурсе. Конечно, все бальные танцы тоже произошли от народных, но о своем плебейском происхождении давно забыли, обзаведясь кучей строгих правил и страстно желая официально стать видом спорта.