Бабулька на горошине

Глава одиннадцатая

На следующий день в районе полудня мы с Борисом сидели в офисе.

– Я проверил членов семьи Димкиных, – отрапортовал батлер, – ничего дурного ни о ком не нашел. В соцсетях ни Якова, ни Ольги, ни детей нет. Жена Яши – дочь Андрея Алексеевича, который служил когда-то алтарником в храме около Грунска. У него были дети от двух жен. От второй: Екатерина, Федор и Ольга. Катя – старшая!

– Ее имя сейчас прозвучало впервые, – удивился я.

– Екатерина в одиннадцать лет поступила в музыкальное училище, – продолжал Боря, – ее прописала к себе Варвара Сергеевна Полканова. Она давно скончалась. Екатерина местожительства не меняла, она работает на радио.

– Возможно, у нее был конфликт с семьей, – предположил я.

– И, вероятно, ни Ольга, ни Федор о ней не знают, – дополнил Боря, – Оля появилась на свет, когда Катя уже жила у Полкановой. Федя к моменту переезда девочки в столицу был совсем маленьким.

И тут ко мне прилетело сообщение от Гоги:

«Можешь позвонить?»

Я набрал номер друга детства.

– Слушаю тебя, что случилось?

– Прикинь, Вадим умер, – огорошил меня бизнесмен.

– Муж твоей жены? – уточнил я.

– Ну да, – подтвердил Гога, – его инсульт разбил.

– Неприятно, – пробормотал я.

– Молодой мужик, – вздохнул Бобров, – вчера мы с тобой видели его живым и здоровым. И упс!

– Час собственной смерти никому не известен, – сказал я.

– Это да, – согласился Гога, – о мертвых плохо не говорят, но Вадима даже при всем желании никак нельзя назвать полезным членом общества. Что ты собираешься делать?

– Хотел сегодня поговорить с Антипиным, – ответил я, – но теперь это намерение не осуществимо.

– То есть ты свободен? – уточнил Гога.

– Да, – согласился я.

– Можно я заеду, дело есть? Нахожусь неподалеку.

– Конечно, – разрешил я.

И через минут пять раздалась трель домофона. Я вышел в прихожую и увидел Бориса и Веню, который снимал ботинок. В холле резко пахло одеколоном.

– Зачем ты разувался? – удивился я. – Ты же в машине ездишь, по улицам не ходишь.

– Кое-какие привычки вбиты в меня с детства, – объяснил гость, – я еще руки всегда перед едой мою. О! Привет тебе, собака, рад познакомиться. Меня зовут Гога, а тебя? Иди сюда! А-а-а! Небось не понравилось, что от меня кошкой пахнет!

– У нас одно время жил представитель семейства кошачьих, теперь он поселился в Англии у друзей Ивана Павловича, ловит у них в замке мышей, – улыбнулся Боря. – Демьянка любит всех.

Гога присел на корточки.

– Иди сюда, дорогая! Обнимемся.

Демьянка осторожно приблизилась к гостю, уткнулась мордой в его руку, потом фыркнула несколько раз и удрала.

– Похоже, я опять купил удушающий все живое одеколон после бритья, – засмеялся Гога. – Жена говорит, что у меня талант выбирать парфюм, который действует как отравляющий газ. Ваня, вроде у тебя тоже нос зачесался.

– Нет, – сдавленным голосом солгал я и чихнул.

Гога рассмеялся.

– Простите, люди добрые, не убивайте. У меня с нюхом беда. Плохо запахи ощущаю. Понимаю, вам сейчас меня придушить хочется. Прикиньте каково приходится тем, кто на меня работает? Апчхи! О, Господи, самого пробрало.

– Все в порядке, – засмеялся я, – пошли в кабинет.

Сев в кресло, Веня сразу начал деловой разговор:

– Только из-за Ирины я не выпер Вадима вон, жена его жалела. Мне мужик вообще не нравился. С Ирой он прожил недолго. Моя супруга не дура, поняла, что за фрукт ей попался, и быстро с ним распрощалась. Она полагала, что Вадим исчезнет из ее жизни, а вон как обернулось. Почему я к тебе приехал? Ира раз в году заставляет меня проходить обследование в медцентре и Вадима туда отправляла. Я спросил у нее как-то: «С какой радости мы тратим деньги на анализы этого идиота?».

Бобров постучал пальцами по подлокотнику кресла.

– Ваня, пойми меня правильно и не думай, что я деньгами хвастаюсь. Сумма, которую надо отдать за чекап, для меня ничтожна. Даже не замечу, что потратил ее. Ужин с моим любимым коньяком в ресторане Алеши Кропоткина дороже обойдется. Но меня раздражал Вадим, я только ради Ирки его терпел. Жена мне ответила: «Дешевле нам встанет, если мы поймаем какую-то его болячку в зародыше. Лечить запущенный случай намного дольше и дороже. Не сердись, милый, Вадька не пришей кобыле хвост, он без нас погибнет». Ну я и терпел дурака. К чему этот рассказ. Последнее обследование он проходил в начале января, за две недели до смерти. Могу прислать тебе результаты. Никаких предвестников инсульта. Давление как у космонавта, сто двадцать на восемьдесят. Всякие там УЗИ-шмузи, КТ, МРТ – все в норме. Холестерин не повышен, есть бляшки, но они минимальные. С чего б его удар хватил?

– На пике стресса все возможно… – начал Боря.

Гога рассмеялся:

– Какой стресс? Он жил на всем готовом, ни малейших проблем, ни страхов. Не женат, детей не завел, ни о ком голова не болела, только собой был занят. Грязнуля поганая! Нет! Тут в другом дело. Я позвонил главврачу, потребовал ответа: почему по утверждениям вашего специалиста пациент Антипин был здоровее всех, а его инсульт убил? Главврач сообразил, что я могу стать его большой проблемой, и обещал разобраться. И через час я узнал, что Вадим в том медцентре никогда не лечился. Бланки их для анализов похожи на те, что он Ирке присылал, но они не оригинальные.

– Так, – пробормотал я.

– Антипин никуда не ходил, – воскликнул Боря. – Ирка имела глупость отправлять деньги за обследование на счет, который ей мерзавец сообщил. Оцените талант покойничка дурить голову даже такому специалисту, как моя жена. Не стану вдаваться в подробности, каким образом он мог ее обмануть. Тысячи падали в карман этого мерзавца. Прозектор в морге мне объяснил, что сосуды у мужика все бляшками забиты. Он не от удара умер, а от жадности и дурости!

– Антипин упал при нас на пол, – поморщился я, – потом изобразил потерю памяти.

Веня хлопнул себя ладонью по колену.

– Вот! Как только ему пытались хвост прищемить, он живо спектакль устраивал. Один раз так ловко припадок эпилепсии изобразил, что даже я испугался. Да только после приступа любой болячки он на следующий день бодрячком выглядел, на аппетит не жаловался, ел, пил, гулял в свое удовольствие. И, повторяю, только о себе думал, мысли о том, что детям новые ботинки нужны, а жене шуба, его не грызли. Свободный полет! Никакого груза, ни морального, ни материального. Доигрался! Прикидывался больным – и умер. Жил Вадим в квартире, которая ранее принадлежала моей матери, а по завещанию досталась мне, это небольшая двушка. Он несколько раз намекал, что хочет жить с Ирой в одном доме, в нашем подъезде трешка давно на продажу выставлена, да никак своего владельца не найдет по причине цены. И вообще Вадим мечтал иметь загородный особняк. Но я не реагировал на такие заявления. Хватит того, что он получал. Да и кто он такой? Бывший муж Ирки? Нашлась родня, тьфу!

Веня посмотрел на Бориса:

– Попросите повара кофе сварить.

Батлер встал.

– Вам какой? Капучино? Латте?

– Эспрессо, – попросил Бобров.

Боря ушел.

– Ты ему доверяешь? – неожиданно осведомился друг детства.

– Целиком и полностью, – ответил я.

– Завидую, – вздохнул Бобров, – у меня такого человека нет.

– А супруга? – спросил я и крикнул: – Борис, вернитесь, наш гость передумал пить кофе.

Батлер снова оказался в кабинете.

– Жена, – повторил Веня, – ну да. Только ей всего не расскажешь. Значит, поехал я туда, где жил Вадим. Документы его понадобились, паспорт, хоронить мужика надо. И что я увидел? Бардак в квартире!

– Не каждый человек аккуратен, – заметил Борис.

– О, – поднял указательный палец Вадим, – в точку! Но Вадим был зануднее всех зануд! Он, когда к нам в гости заходил, ботинки в холле ставил ровненько: пятка к пятке, носок к носку. А на кухне на полке все чашки ручками в одну сторону поворачивал. Жену это просто бесило. Еще полотенца в гостевой ванной как по линеечке складывал.

– Может, он просто убрать не успел? – предположил я. – И, если память мне не изменяет, ты недавно назвал Вадима грязнулей.

– Моральным, да, – кивнул Гога, – нечистоплотный был тип. В остальном – он зануда и франт. Вечно у Ирки новые шмотки выпрашивал. Еще ныл постоянно: «Район неблагополучный, гастарбайтеров полно, русского лица не видно. Взломают двушку, сопрут все. Приличные люди давно отсюда смылись. Опасно здесь жить». Понимаете?

Борис улыбнулся:

– Прямой намек на смену жилья.

Гога сделал неприличный жест.

– Вот ему! Будь благодарен за то, что бесплатно двушкой пользуешься. Короче. В хате все перевернуто, дверь закрыта только на один ключ. Про два других замка забыли. Что я мог подумать?

– Что в квартире покойного похозяйничал посторонний, – высказал я предположение. – Вероятно, кто-то из соседей увидел, что уносят носилки с телом, и решил…

– Нет, – перебил меня Бобров, – умри Вадим дома, лежать бы ему там, пока Ирка не забеспокоится и не помчится проверять, что с ним случилось. Он в ресторане откинулся, то-то там обрадовались. Поэтому я быстро узнал про его смерть, управляющий позвонил. Понятия не имел, что нахлебник ходит в то же заведение, что и мы с Иркой любим! Там цены не для нищих. Тьфу! Выяснилось, что за бывшим муженьком Ирки там долг немаленький числится, его обслуживали, потому что считали моим родственником. Вот так! Но сейчас о квартире. Я пошел искать документы. В столе паспорта не нашел. Открыл шкаф в спальне, там коробка. Ну, он прямо как баба! В трусы ксиву спрятал. Я решил сразу шмотки для похорон собрать, а сумку не взял. Полез на антресоли, думал, может, там чемодан найду. Стул зашатался. Я уцепился руками за полку, она открылась.

– Полка открылась? – удивленно повторил Боря.

– Верх поднялся, низ на месте остался, – уточнил гость, – типа ящик неглубокий, а там! Я фото сделал!

Гога положил на стол айфон.