Back‑Office Михаила Суслова Или Кем И Как Производилась Идеология Брежневского Времени

Руководство отдела и политическая ориентация его сотрудников

В 1960‑е годы Отдел пропаганды был одним из фортпостов партийной ортодоксии внутри ЦК КПСС, особенно в сравнении с куда более либеральными отделами культуры и науки.

Причиной этого стал набор в него в середине 1950‑х годов большой группы бывших комсомольских функционеров позднесталинского времени, свежеиспеченных выпускников АОН при ЦК КПСС.

Смена поколений сотрудников, как можно предположить, проделанная с идеей освобождения от наследия сталинизма, привлечения молодых и хорошо образованных кадров (в отличие от предшественников имевших законченное высшее образование), обернулaсь усиленной «сталинизацией» отдела, затянувшейся на более чем десятилетие. Профессионально сложившиеся как руководители в условиях сталинской перманентной мобилизации конца 1930‑х — 1940‑х годов, в атмосфере чисток, террора и кампаний по борьбе с косполитизмами — молодые функционеры попросту не знали ничего иного. Воспроизводство агрессивной риторики и морализаторства, мобилизация населения (через агитацию, принуждение и обман), поиск и разоблачение врагов да беспрeкословное исполнение приказов — это было в общем-то всё, что они умели.

Значительная часть этих комсомольских функционеров, помимо сталинизма поддерживала и идеологию русского национализма. Особенно этим отличалaсь та часть отдела, что в 1955 году была выделена как «отдел пропаганды по РСФСР». Отдел подчинялся Бюро ЦК КПСС по РСФСР и его руководителем был военный политработник сталинского времени, убежденный русский националист Василий Московский. Фактически это была лаборатория для выращивания (или, возможно, концентрации) партийных аппаратчиков с «прорусскими» взглядами. Результаты работы этой структуры ощущались и два десятилетия спустя после её слияния с общесоюзным отделом, состоявшегося в 1965 году. Они очевидным образом сказались, например, на деятельности Бориса Стукалина (бывшего главного редактора воронежской комсомольской газеты), возглавлявшего отдел пропаганды в 1982–1985 годах, или заместителя заведующего отделом Егора Лигачёва, вошедшего в горбачёвское Политбюро и являвшегося главным покровителем русских националистов в перестроечном СССР.

После отставки Никиты Хрущёва Леонид Ильичёв был переведён в МИД. На его место пришел Петр Демичев, который, как выяснилось десятилетиями позже поставил своей целью «борьбу со скрытыми сталинистами»[27]. Действительно, к началу 1970‑х годов идейный климат в Отделе пропаганды существенно изменился.

В 1965–1968 годах в рамках рутинной ротации или по причине допущенных ошибок из отдела ушли многие комсомольские функционеры призыва 1950‑х годов. При этом часть из них была «твердокаменными» сталинистами, а некоторые — и русскими националистами, другие в основном были «интернационалистами» и представляли софт‑линию, во многих аспектах довольно критически относящуюся к сталинскому правлению, но сохраняющую стиль поведения той эпохи. Уйдя из аппарата ЦК КПСС, все они благополучно расположились на «второй линии» партийной бюрократии — в основном в роли руководителей партийных СМИ и книгоиздания, секретарей обкомов, где проработали до 1987‑1991 годов.

Самым консервативным идеологическим отделом стал отдел науки. Во второй половине 1960‑х годов он был очищен от «либералов» его новым руководителем — Сергеем Трапезниковым. Отдел культуры остался (под руководством его бессменного руководителя Василия Шауро) разделенным на «ревизионистскую» и русско‑националистическую фракции. Отдел же пропаганды с начала 1970‑х годов был идейно (причём в рамках не просто марксистской, но официальной советской парадигмы) расколот на несколько групп, которые, впрочем, не соперничали с друг другом (как в отделе культуры), но работали в очевидном согласии.

На правом фланге располагались выжившие после чистки 2-й половины 1960‑х годов сталинисты и русские националисты[28]. Первых, желавших реабилитации Сталина и открыто ностальгирующих по его времени, в Отделе пропаганды представляли три заведующих секторами: по союзным республикам — Николай Черных, издательств — Ираклий Чхиквишвили, внешнеполитической пропаганды — Борис Александровский[29].

Русскими националистами, то есть теми, кто оказывал поддержку всему «подлинно русскому» и чинил препятствия «евреям», из числа сотрудников отдела на рубеже 1960‑1970‑х годов были замзав отделом Николай Свиридов[30], завсектором журналов Иван Кириченко и его сотрудники Феликс Овчаренко и Андрей Сахаров[31]. Почти все они были активными участниками «Русской партии».[32]

Разнообразные «сусловцы» являлись идеологическим центром отдела. Сусловская парадигма восприятия действительности была довольно широка — хотя и удивляет сейчас своей схоластичностью, оторванностью от реальности. В её рамках приоритет отдавался честным, порядочным, глубоко убежденным в правоте действующей советской модели и дисциплинированным работникам с интеллигентными лицами — таким, какими стремился показать партийных чиновников советский кинематограф, описывали литераторы или изображали художники. Их символом в отделе был замзав отдела в 1969‑1976 годах, профессиональный «идеологический жрец», выпускник (и на определенном этапе карьеры — глава) кафедры научного коммунизма исторического факультета Харьковского государственного университета, фронтовик‑артиллерист, орденоносец, участник Парада Победы на Красной площади 24 июня 1945 года Юрий Скляров[33]. Таким работникам прощалась относительная независимость суждений и прямота в высказываниях.

Впрочем, было ещё немало похожих на него сотрудников отдела, которые глубоко верили в правоту партии и марксистско‑ленинского учения, поскольку связывали исключительно с партией свой случай социального успеха, в духе «крестьянский сын стал доктором наук»[34]. И они не могли себе представить иных трактовок учения, чем те, что были изложены в последних выпусках газеты «Правда».

Другая группа сусловцев была «настоящими марксистами» — искренне убежденными в правоте марксистского учения, реально читавшими работы Маркса и активно участвующими в его защите, готовыми при том очищать бюрократию от разложившихся элементов и сажать (после дискуссии) политических оппонентов. Представителями таковых были двое опрошенных в ходе проекта — замзав отдела Ричард Косолапов и инструктор Александр Поляков, до 1970‑х годов к ним относился и Наиль Биккенин.

Третья группа «сусловцев» настаивала на активной консервации существующего положения вещей. Сторонники этих взглядов видели своей основной целью борьбу с потенциальной политической оппозицией (как с диссидентами, так и с русскими националистами) не путём борьбы идей (или хотя бы имитации оной), но методами уголовными и административными. Проще говоря, это были типичные государственники, близкие по взглядам к сотрудникам МИДа и КГБ, которые не слишком интересовались марксизмом, но считали, что воюют с потенциальной оппозицией «в интересах страны». Выразителем этой позиции стал, возможно, самый яркий замзав отдела, куратор секторов массмедиа Владимир Севрук.

Наконец, на «левом» по меркам аппарата ЦК КПСС фланге стояла группа умеренных прогрессистов, нацеленных на постепенные изменения советской системы в сторону если не либерализации, то рационализации «идейного наследия», ухода от «догматизма», неприятия антисемитизма. Эта группа тоже была неоднородна. В ней различимы две категории: партийные схоласты в основном с философским и политэкономическим образованием, которые искали «подлинный ленинизм» (и в этом отношении были близки к сусловским «марксистам») как противовес «сталинизму», однозначными противниками которого они были, а также сторонники социализма с человеческим лицом, сочувствующие «пражской весне», связанные с прогрессистской интеллигенцией.

Первых олицетворяли и.о. завотдела Георгий Смирнов (о нём немного ниже) и заместитель заведующего отделом Вадим Медведев (будущий член горбачёвского Политбюро), заведующий группой консультантов Борис Владимиров, консультанты Лев Вознесенский и Григорий Шуйский (бывший помощник Никиты Хрущёва, который помог с публикацией «Одного дня Ивана Денисовича»). В целом они по своим взглядам совпадали с курсом рабочего секретаря по идеологии Петра Демичева, который по взглядам был «левее» (то есть на советском политическом слэнге — либеральнеее[35]) своего шефа — Михаила Суслова[36]. Будучи убежденными марксистами‑антирыночниками, они тем не менее отличались «порядочностью» и считали, что за взгляды, в принципе, сажать не стоит.

Сторонников социализма с человеческим лицом, которым идейные оппоненты не без основания приклеили ярлык «ревизионистов» (а те, в свою очередь, его приняли и использовали во внутригрупповой коммуникации), было относительно много среди рядовых инструкторов медиа‑секторов, лекторов и сотрудников группы консультантов. Наиболее крупными фигурами среди них были консультант Леон Оников и завсектора журналов после 1972 г. Наиль Биккенин. Последний, выпускник философского факультета МГУ, проделал в 1970‑е годы идейную эволюцию с позиций «истинного марксиста»‑ригориста к устойчивым «ревизионистам». Но даже самые радикальные «ревизионисты» не считали необходимым изменять существующую монополию КПСС на определение курса развития страны, не были сторонниками образования в СССР других партий и не обсуждали подобную возможность между собой.

Возможно, главной причиной раскола отдела на идейные группы было то, что ему «не везло» в течение 1970‑х годов с руководством, которое слишком часто менялось.

Его первый (после обретения отделом в 1966 году самостоятельного административного статуса) глава — Владимир Степаков, классический партработник с невнятным техническим образованием, начавший карьеру в 1930‑1940‑е годы, активно поддерживал русских националистов[37], был членом политической «группы Шелепина». В этой связи в 1970‑м году он был удален из аппарата (как и многие другие члены группы в тот же год) на пост посла в Югославии.

Его преемник, занимавший до того пост заместителя заведующего отделом, также классический для своего времени партработник с условным высшим образованием — Александр Яковлев (будущий «архитектор перестройки»), был второстепенным членом «шелепинской» группы. Несмотря на выражение лояльности победителям во внутрипартийной баталии, личные заслуги в деле соучастия подавления «пражской весны» (где он был координатором по информационной политике и получил за «боевые заслуги» орден), а также большую популярность среди сотрудников отдела, Яковлев находился под очевидным подозрением в должности «исполняющего обязанности» в течение двух лет, до своего перемещения на должность посла в Канаду. В 1970‑1972 годах он, возможно под влиянием чехословацкого опыта, успел проделать стремительную идейную революцию, превратившись из ортодоксального сталиниста с антисемитским уклоном в прогрессиста и покровителя «ревизионистов», борющегося с различными «национализмами», включая русский. За чрезмерное усердие в последнем он формально и пострадал, хотя, возможно, реальной причиной его смещения являлась былая принадлежность к группе Шелепина.

Яковлев был единственным главой отдела реализовывавшим сознательную стратегию по подбору и воспитанию кадров.

Следующим главой отдела стал прогрессистски ориентированный представитель «идеологических жрецов» из академических кругов Георгий Смирнов, за которым не водилось политических грехов. Но и он оставался в течение 6 лет «и. о.», что было абсолютным нонсенсом для аппарата, где подобный статус обычно сохранялся за человеком только в течение короткого времени. В 1978 году он передал свой пост «настоящему» завотделом, проработал в отделе до 1983 года на той же должности замзава, затем в течение двух лет возглавлял институт философии АН СССР и благополучно вписался в «команду Горбачёва», став его советником.

Лишь в 1978 году отдел получил руководителя без приставки и. о. — им стал Евгений Тяжельников, пришедший на эту должность с поста первого секретаря ЦК ВЛКСМ. Политически он однозначно ориентировался только на Леонида Брежнева и опирался де‑факто только на его поддержку. Критики, в том числе внутри отдела, обвиняли его в многочисленных грехах, начиная от непрофессионализма, «показушничества», заканчивая фаворитизмом и гомосексуализмом[38]. С точки зрения политических взглядов он был умеренным сторонником русского национализма. В 1982 г. он разделил участь большинства предшественников на этом посту, отправившись возглавлять советское посольство в Румынию.

На место Тяжельникова стал просталински‑ориентированный умеренный русский националист, с большим опытом работы в партийных органах и сфере книгоиздательства — Борис Стукалин. Он был членом малочисленной и гиперконсервативной даже по меркам ЦК КПСС группировки, идеологически мутировавшей в сторону неосталинизма и пользовавшейся огромным влиянием в эпоху Константина Черненко[39]. Судьба Стукалина с приходом Горбачёва сложилась также, как и у предшественников — он был отправлен послом в Венгрию, а затем на пенсию.

Вышеописанное идейное разнообразие в отделе — не только дань частым переменaм в составе руководства. Важными факторами тут являлись и величина отдела, усложнявшая задачу по его идейной унификации; и тот факт, что значительная часть сотрудников, формально приглашенная на работу руководством отдела, реально была довольно тесно связана с политическими фигурами первого ряда — секретарями и членами политбюро ЦК КПСС.

Так что даже если кто‑то из руководства (как, например, Тяжельников) ставил бы своей задачей увольнение кого‑то из сотрудников без весомых причин, а только из‑за несовпадения взглядов с руководством, это могло иметь для него значительные и неприятные последствия[40].

С другой стороны, несмотря на наличие собственных политических взглядов, сотрудники отдела были повязаны дисциплинарной ответственностью. Приказы и распоряжения непосредственного начальства не подлежали обсуждению и сотрудник должен был их исполнить. Однако, если они сильно расходились с его принципами и убеждениями, особенно если носили репрессивный характер, то он мог дать понять намеченным жертвам, как им лучше поступить, чтобы минимизировать ущерб. Например, обойтись без, казалось бы, неизбежного увольнения, заменив его в идеале на безобидный с административной точки зрения «выговор без занесения». Или провести «воспитательную» работу формально, или не провести её вовсе, понадеявшись на забывчивость начальства.

В случае если проблема требовала более системных действий, сотрудник мог задействовать сеть единомышленников из числа работников отдела, аппарата ЦК КПСС в целом, покровителей из числа членов Политбюро, Секретариата ЦК, помощников первых лиц. Также могли использоваться силы и влияние сотрудников других учреждений и ведомств, общественных деятелей и т. п. Впрочем, мог сотрудник отдела действовать и под их влиянием, и в их интересах.

В этом отношении работники Отдела пропаганды были серьезно вовлечены в различные социальные сети, построенные внутри части элитарных групп советского общества[41]. Их организовывали выходцы из комсомольского аппарата, академическая и университетская гуманитарная интеллигенция (и особенно «идеологические жрецы»), а также журналисты и издатели из столичных, республиканских и областных центров СССР[42]; сообщества выпускников элитарных вызов, таких как МГУ, ЛГУ и МГИМО.

Разумеется, в большинстве случае вовлеченность в деятельность этих сетей не означала их использования в режиме конфронтации с руководством или коллегами. Наоборот, эти сети создавались для взаимоподдержки и получения всеми их участниками максимума общественных благ.

Но, повторюсь, работала эта сеть, когда не было иных, прямых указаний сверху с предполагаемой жесткой ответственностью за неисполнение.

В целом, обозревая перемены внутри руководства отдела, можно констатировать, что Суслов, по видимому, полностью сдал дела Отдела пропаганды (в том числе вопросы формирования его кадрового состава) в руки рабочего секретаря ЦК КПСС — кто бы тем ни был. И не интересовался ими в объёме большем, чем требовалось для исполнения его непосредственных поручений и общего поддержания порядка («партийной дисциплины») в нём.

«Антисталинист» Петр Демичев на посту «рабочего секретаря» поэтапно вычистил из отдела практически всех «скрытых сталинистов» и русских националистов. В 1973‑1974 годах их реальное влияние в отделе упало почти до нуля. Уход Демичева в конце 1974 года и назначение на эту должность в марте 1976-го Михаила Зимянина, с конца 1960‑х стремительно мутировавшего в своих политических взглядах от относительного партийного либерализма к довольно деятельному русскому национализму[43], ознаменовались отстранением из руководства отдела условных прогрессистов и поочередным приходом на должности руководителей отдела умеренных русских националистов, а также усилением влияния «государственника» Владимира Севрука.