Багровый океан

Пролог

Полковник Паркер стремительной походкой преодолевал метры отполированного до блеска напольного покрытия медблока, не обращая внимания на встречающихся обитателей, пытавшихся пусть не отдать честь, но хотя бы вытянуться по стойке «смирно» при виде столь важной персоны. Не сказать, чтобы все так уж любили Гаррета, но боялись точно, а значит, как говорил сам полковник – уважали.

По воле случая или вышестоящего начальства, Гаррету достался архипелаг Тора, не самый крупный архипелаг на Гайгане, но не менее важный от этого в стратегическом плане.

После многих лет противостояния острова Торы практически полностью контролировались войсками Паркера, за исключением немногих, почти неприступных для людей районов, где эхиры все еще продолжали сопротивляться. Но, по мнению полковника, исход борьбы за архипелаг был уже предрешен. Скоро, очень скоро Гаррет отвоюет все острова до единого и схлопочет себе если не повышение, то награду точно.

Наконец, сияющий и пахнущий дезинфектором, коридор закончился.

– Хьюстон! – полковник резко открыл дверь в палату и выхватил из рук «больного» цветастый альманах. – Я не могу спокойно существовать от осознания того, что ничтожество вроде тебя прохлаждается тут, пока все нормальные люди вкалывают на солнцепеке!

Хьюстон встал с кушетки. Его слегка мутило. Он провел в медблоке всего ночь и успел перенести кроме перевязки раненого плеча еще кучу достаточно неприятных процедур по освобождению организма от избыточного количества морской воды, которая, помимо всего прочего, еще и светилась в темноте. Хэнс чувствовал себя после этого преотвратительно и слегка жалел о проявленной слабости. В конце концов, организм мог очиститься самостоятельно, по крайней мере, при этом не присутствовали бы две симпатичные медсестрички с сочувствующими лицами.

Кроме этого, Хэнса обкололи антибиотиками и взяли большое количество крови из вены для каких-то целей, о которых он не знал. Да и, в общем-то, не хотел знать.

– Как твое плечо? – спросил Гаррет, легонько ударив Хьюстона как раз по раненой руке.

Хэнс поморщился, но ничего не ответил.

– Собирайся. Лечение окончено.

Сержант начал складывать вещи, делая это нарочито медленно и всем своим видом показывая свое хреновое состояние.

– Шустрее! – рявкнул Паркер. – Нюни будешь распускать дома.

– Хотите отправить меня домой? – не удержался Хэнс. – Чем обязан такой чести?

Паркер больно пнул его под коленку. Нога беспомощно подкосилась, но Хьюстон сумел сохранить равновесие, схватившись за кушетку.

– Командир, умудрившийся потерять свой отряд, находясь при этом в глубоком тылу, заслуживает, как минимум, принудительных работ и лишения жалования. Поэтому в твоем положении я хорошенько бы подумал, прежде чем дерзить подобным образом.

– При всем уважении, сэр, – произнес Хэнс, выделив слово «сэр», как если бы хотел выплюнуть его. – Отряд Дженкинса погиб под вашим огнем, во время обстрела эхирского расчета, который, к слову, прятался у вас прямо под носом, и делал это достаточно успешно. Я лишь принял командование после гибели капитана…

– Командование над кем? – Гаррет демонстративно заглянул Хьюстону за спину, потом обвел взглядом палату. – Что-то я не вижу здесь никого из твоих подчиненных.

– Они все погибли… Сэр.

– Находясь на нашей территории? Хотелось бы узнать, при каких обстоятельствах это произошло.

Спорить с начальством было бесполезно, и Хьюстон решил, что промолчать будет значительно «дешевле».

– Разговор окончен, – сказал Паркер, разворачиваясь, чтобы уйти. – Жду тебя через четверть часа в своем кабинете. С подробным отчетом. И убери с лица выражение несправедливо обвиненного. Оно тебе не поможет.

С этими словами он вышел. Только сейчас Хэнс заметил санитарку, испуганно стоявшую в стороне. Положение было дурацким. Хьюстон не стал оправдывать себя какими-либо действиями, а просто переоделся, собрал вещи и направился в кабинет полковника.


Коридоры. Белые, стерильные, блистающие чистотой, сооруженные из быстромонтируемых панелей за несколько дней. Как, впрочем, и вся стоянка Паркера. Пройдет совсем немного времени, и стены их покроются зеленым, светящимся в темноте налетом. Да, эти микроскопические существа, присутствующие в водах Гайгана, обладают просто поразительной вездесущностью.

Неподготовленный человек через пару дней пребывания в этом, излучающем слабый свет мире, начинает испытывать острый дискомфорт. Кто-то привыкает, кто-то пытается страдать иофобией, верминофобией, хромофобией и прочими, по большей части вымышленными страхами. Впрочем, день на Гайгане обладает вполне земными качествами, и те, кто не смог выдумать себе фобии, связанной с зелеными вездесущими микроорганизмами, непременно начинают страдать боязнью открытого пространства, чему обязывает Великий Океан.

В общем, любой человек, прибывший на эту планету, чувствует себя не в своей тарелке достаточно продолжительное время.

Хьюстон покинул медблок. Непроизвольно сощурившись от яркого солнечного света, он остановился на выходе и, дав глазам немного привыкнуть, позволил себе осмотреться.

Взлетная площадка с приземляющимся челноком. Техники, разбегающиеся в разные стороны, дабы не попасть под реактивные струи идущего на посадку корабля. Несколько военных джипов. Пара танков. Скелет какого-то летательного аппарата, валяющийся в стороне. Солдаты, марширующие на плацу. Выцветший флаг ВКО над одним из строений, с маниакальным упорством пытающийся оторвать свое тряпочное тело от флагштока. Типичный будний день на военной базе в относительно мирное время.

«Судя по всему, кабинет полковника находится в сооружении с флагом», – решил Хэнс и направился туда.

Немного задержавшись на КПП, пока выясняли его личность и принадлежность к армии, Хьюстон все же проник в обдуваемое прохладным, протянутым через кондиционеры воздухом здание военного начальства.

После пятиминутного блуждания по коридорам, увешанным агитационными плакатами и прочей призывной макулатурой, Хэнс обнаружил дверь кабинета с надписью «Полковник Гаррет Паркер».

Рапорта Хьюстон составить естественно не успел, Паркер просто не дал ему на это времени, но дело было вовсе не в отчете. Сержант подозревал, что полковник вызвал его неспроста, скорее всего Хэнсу предстоит выполнить какую-то грязную работу. Разумеется, после того, как Гаррет унизит его основательно и поиздевается вдоволь. Такова солдатская жизнь, и с этим ничего не проделаешь. Начальство в армии любит показать подчиненным, «кто здесь главный», и делает это не столько в воспитательных целях, сколько ради укрепления собственного «я».


Пару раз стукнув в дверь и не дождавшись ответа, Хьюстон вошел внутрь.

В кабинете было чисто и светло. Обстановка дотошно скромная: стол, пара кресел, жалюзи на окнах, вентилятор под потолком и непременный флажок на столе. Полковник стоял у окна, глядя на улицу и заложив руки за спину.

– Сэр? – спросил Хэнс.

– Входи, – ответил тот спокойно, не поворачиваясь.

– По поводу моего отчета…

– Отставить отчет.

Естественно «отставить», Хьюстон мог бы стать армейским пророком, если бы существовала такая должность.

В остальном он ошибся.

Казалось, Паркера подменили. Он не стал осыпать Хэнса колкостями и обвинениями, а сразу перешел к делу.

– Отправишься в квадрат Б-27 в составе отряда под командованием сержанта Бута. Подчиняешься ему безоговорочно. Я не лишаю тебя звания, но в этой операции ты рядовой. Понятно? Начнешь стучать себя в грудь, моментально отправишься на строительство плотин в сектор Доле уже простым солдатом.

– Так точно, сэр.

– Отлично. Тебе объясняю все отдельно, потому что во время брифинга ты прохлаждался в медблоке.

Хэнс хотел было возразить относительно «прохлаждения», но полковник не дал ему открыть рта.

– Итак, – продолжил он. – Б-27, середина чертового океана. Глубина пять тысяч метров. В данном квадрате обнаружился рухнувший звездолет. Наш звездолет. Это грузовое судно. Такие использовались для перевозки скота или каких-то сельскохозяйственных материалов на ранней стадии колонизации Гайгана. Отсеки корабля заполнены воздухом, поэтому он держится на плаву. Не знаю, принесло его течением или он недавно свалился, суть здесь в другом. Махина привлекает эхиров. Сейчас, когда архипелаг практически наш, мне не нужны здесь незваные гости. Поэтому твоя задача избавить меня от этой кучи дерьма, которая так манит к себе всякого рода мелкоту. Заминируешь обшивку и пустишь посудину на дно. Все. Проще некуда.

– Так точно, сэр.

– Вопросы?

– Почему не продырявить скотовоз с орбиты? Ну, чтобы не рисковать людьми.

– Хороший вопрос, – похвалил Паркер способность Хьюстона мыслить глобально. – Эхиры сбили наш спутник наведения над этим сектором. Не так давно. Просить флот просветить квадрат и выполнить нацеливание самостоятельно – достаточно хлопотное дело. Я не люблю лишние хлопоты и переговоры, еще больше я не люблю кого-то просить. Так что, увы.

«Естественно, – подумал Хэнс. – Приказ отдать значительно проще, чем что-то делать самому».

– Обстрелять весь квадрат? – спросил он вслух.

– А вот это плохое предложение. Зачем тратить тонны боеприпасов, когда проблему можно решить парой умело установленных зарядов.

Хэнс не стал спорить. Ценность человеческой жизни на войне обратно пропорциональна его званию, а в этой операции он рядовой. Рядовой значит мясо, как и весь отряд, с которым ему предстоит отправиться на задание. Мясо на войне дешевле боеприпасов.

– Вопросов больше нет, сэр.

– Отлично, тогда избавь меня от своего присутствия. Если поторопишься, нагонишь сержанта у складов. Бут насчет тебя в курсе.

Хэнс вышел.


«Отряд» сержанта Бута состоял из четырех человек, включая самого сержанта, Хьюстон был пятым. Знакомство прошло гладко. Бут оказался чернокожим здоровяком и при встрече лишь презрительно плюнул в сторону. Остальные просто проигнорировали Хэнса. Все без исключения строили из себя «ветеранов», поэтому Хьюстон тоже решил придерживаться подобной модели поведения, правда, получалось пока не очень.

Они, молча, забрали со склада экипировку, оружие и оборудование для «вскрытия» упавшего корабля. До прибытия транспорта оставалось немного времени, и сержант отдал команду «вольно». Солдаты, чувствующие себя и без того вполне расслабленно, начали тихонько переговариваться, изредка косясь на Хэнса. Дабы сделать вид, что ему все равно, Хьюстон просто отвернулся, чувствуя, однако, намечающийся подвох.

– Ты пропустил инструктаж, – голос Бута, полностью соответствовал его внешности и вызвал у Хэнса легкое сокращение мышц от неожиданности.

– Я получил его у полковника Паркера, сэр, – ответил он, изо всех сил стараясь не пасовать перед начальством.

– Мне плевать на Паркера. Сейчас ты подчиняешься моим приказам. И ты, – он ткнул в Хэнса черным пальцем, – пропустил инструктаж.

Хьюстон не знал, что на это ответить. Сержант неспроста стал накатывать. Он явно хотел взвалить на него какие-то обязанности, а пропуск инструктажа был лишь предлогом.

– Полагаю, – осторожно проговорил Хэнс, – повторять его для меня персонально никто не будет.

– Именно, – ответил Бут, раскуривая потухшую сигару. Потом добавил: – Рядовой, пропустивший данное событие, я подчеркиваю – важное событие, не допускается до боевых действий.

Сержант поднял бровь, приглашая Хьюстона задать вполне резонный вопрос.

– И что же он тогда делает… сэр? Если не участвует в боевых действиях, – Хэнс не смог скрыть иронии, понимая, что отступать уже некуда и сопротивляться тоже.

– Он тащит оборудование, – подытожил Бут, указывая на внушительного размера сумку, ждущую неподалеку.

Прекрасно. Этого и следовало ожидать. Хьюстон даже вздохнул с облегчением. Всего лишь сумка, которую кому-то было лень тащить. Причем дело было вовсе не в лени, а в желании «пощупать» новичка и посмотреть, каков он «внутри».

Послышался шум двигателей идущего на посадку челнока.

– Так, внимание! Команда на погрузку! Взлет через пятнадцать минут! Вперед! Вперед! – сержант пару раз хлопнул в ладоши. – Прохлаждаться будете, когда вернемся!

Солдаты нехотя побрели к посадочной площадке.

Хэнс взвалил сумку на плечо. Она, к слову, оказалась чертовски тяжелой. Внутри что-то брякнуло, издав металлический звук.

– Там домкраты, – пояснил сержант, оборачиваясь. – Смотри, не поломай.

Хьюстон заметил, как Бут легонько хлопнул ладонью за спиной по пятерне, подставленной одним из его подчиненных.

Хэнсу оставалось лишь беспомощно усмехнуться на это действие.


Двигатели транспорта недовольно завыли, отрывая челнок от взлетной площадки. Переборки заскрипели, по корпусу пошла легкая вибрация. У Хэнса заложило уши, а к горлу подобралась тошнота. Он давно не летал.

– Только не на пол, – крикнул Бут, заметив состояние подчиненного и ткнув пальцем в сторону открытого борта.

– Вот только не надо загрязнять океан, господа, – произнес солдат, сидевший напротив Хьюстона.

Его реплика вызвала редкие смешки сослуживцев.

Хэнс быстро пришел в норму.

– Все в порядке, – сказал он, понимая, что это особо никого не волнует.

– Эй, Хадсон, – обратился к нему все тот же солдат, пытаясь перекричать шум двигателей челнока и вой ветра, проникающий через открытый борт.

– Хьюстон, – поправил Хэнс.

– Не суть. Ты откуда такой взялся?

Транспорт вылетел за пределы острова и лег на заданный курс, повернув слегка в сторону. Шум ветра значительно ослаб. Солнце было в зените, воды Великого Океана при дневном свете казались черными. Кое-где, сквозь волны виднелись крупные рыбы, следующие за тенью отбрасываемой челноком, периодически выпрыгивая из воды на манер земных дельфинов.

– Отряд Скотта Дженкинса, подразделение семь, – ответил Хьюстон.

– Скотт Дженкинс? Что-то не слышал о таком. Хэнс лишь пожал плечами.

– Я о вашем сержанте тоже ничего не знал, пока не довелось встретиться, – подытожил он, пытаясь удержать разговор.

– Быть того не может. Его весь Гайган знает. Он у нас выдающаяся личность, – солдат слегка подался вперед и произнес вполголоса. – Ходят слухи, что наш сержант произошел прямо от обезьяны.

Фраза вызвала взрыв всеобщего хохота.

– Отставить балаган, – проорал сержант, оторвавшись от карты и выронив огрызок сигары изо рта во время реплики. – Я тоже кое-что знаю о твоих предках, которые когда-то вышли на сушу прямо из огромной лужи дерьма. Будешь продолжать в том же духе – остаток пути преодолеешь вплавь.

Солдаты замолкли, но улыбки от недавнего представления еще долго не сходили с их лиц. Наконец сосед Хэнса нарушил всеобщее молчание.

– Дай пять, пельмень, – произнес он. Хьюстон хлопнул его по руке.

– Я Байерс, Майк Байерс. Не обижайся за домкраты, мы тебе типа посвящения устроили. Думали, пальцы станешь гнуть. А ты ничего, молодец. Как тебя там?

– Хэнс.

– Точно, Хэнс. Это Крис – стрелок, там – Джон, он взрывотехник, – крикнул Майк, указывая на каждого по очереди. – Пилота зовут Рамон, но мы его зовем Амиго, нуты понимаешь.

Хьюстон понимал. Он заметил, что пилот резко отличается от остальных солдат загорелой кожей и внешностью героя латинских мыльных опер. Эдакий красавчик Дон Педро. Хэнс улыбнулся собственным мыслям.

– А Байерса мы зовем Сестричка, – произнес пилот, поворачиваясь к ним.

– Получению этого прозвища поспособствовала одна чрезвычайно пикантная история, он тебе расскажет потом.

– Иди к черту! Рамон. Следи лучше за дорогой.

Хэнс лишь усмехнулся. Его «приняли в команду». Да, солдатская жизнь проста как четвертак, пока не начинает литься кровь.

– А твое назначение, Байерс? – спросил он.

– Мое? Я просто мясо.

Да, насчет четвертака Хэнс погорячился. Все же, несмотря на всю свою простоту, солдаты понимали, кто они и какую роль играют в этой войне.

А вся эта бравада не что иное, как защитный рефлекс. Попытка мозга оградиться от стресса, вызванного постоянным ожиданием смерти. Хьюстон был зелен по сравнению с ними и многого не знал обо всех «прелестях» солдатского бытия.

То, что он получил сержанта, не понюхав, как следует, пороху, это лишь привилегия тех, кто поступил в учебку не с гражданки, а с военной кафедры училища. Начальство не очень-то жаловало таких кадров и часто держало их в запасе, на «черный день», так сказать.

Хэнс снова усмехнулся. Он вспомнил, при каких обстоятельствах принял командование, и что пробыл командиром всего несколько часов. Его «черный день» действительно был чернее некуда.

– Ну, а ты кто, Хэнс? – прервал его мысли Байерс.

– Я тоже, – ответил Хьюстон, откидываясь назад. – Мясо.


Полет занял пару часов. Все остальное время каждый был занят собственными мыслями, лишь Байерс периодически вступал в перепалки с пилотом, да сержант Бут гавкал на них, пытаясь успокоить.

– Погода может испортиться, – вдруг произнес Бут, указывая вперед. – Поэтому действуем максимально быстро и слаженно.

Солдаты молчали, каждый понимал, что без трудностей не обойтись.

На горизонте появилась темная полоса – вестник приближающегося шторма. Это могло осложнить задачу, но все надеялись, что успеют потопить корабль, прежде чем стихия разыграется.

– Гляньте туда, – подал голос Крис.

– Ого, – Джон высунулся через открытый борт. – Он больше, чем я думал.

Хэнс тоже выглянул наружу.

Прямо по курсу, залитый солнечным светом, качался на волнах упавший звездолет. Вокруг него расплывалось, переливаясь всеми цветами радуги, огромное масляное пятно. Поверхность океана, насколько хватало глаз, была усеяна многочисленным плавающим мусором и обломками. Несколько эхирских челноков спешно стартовали с поверхности звездолета, завидев приближающегося врага.

– Гляньте-ка, отродье уже здесь, – сказал Байерс. – Вот любопытные черти, слетелись как мухи…

«Дамодара», – прочитал Хьюстон на борту корабля.

Надпись была сделана, по меньшей мере, десятиметровыми буквами.

– Всем приготовиться! – проорал сержант. – Сделаем все быстро, пока бледнокожие не вернулись с подмогой.

Транспорт сбросил скорость и пошел на посадку. Двигатели натужно заревели, пытаясь удержать машину на весу при отрицательном ускорении. Рамон подвел челнок вплотную к звездолету и завис в полутора метрах над кораблем, выбрав сравнительно ровную площадку.

Байерс спрыгнул первым, точно в центр буквы «О», за ним Крис, потом Джон и Хэнс. Сержант покинул челнок последним, предварительно сбросив сумки со взрывчаткой и пару домкратов, вкупе с каким-то монтажным оборудованием.

– Дай ниже, – крикнул Бут, оказавшись на поверхности звездолета. Рамон малость опустил судно.

– Еще!

Шум реактивных струй, вырывающихся из-под днища, стал невыносимым. Сержант, порывшись под сиденьями, достал оттуда оброненный огрызок сигары и тут же сунул его в рот.

– Все! Можешь проваливать! – махнул он рукой.

Транспорт взмыл в воздух и пошел в широкий круг над звездолетом.

Наступила тишина, нарушаемая лишь редкими всплесками воды и криками местных чаек, облюбовавших себе часть корпуса «Дамодары».

– Не нравится мне это затишье, – пробормотал Байерс, глядя на быстро темнеющий горизонт.

– Итак, – произнес Бут. – Времени мало. Эхиры, как я уже говорил, могут вернуться, поэтому Рамону приземляться нельзя. Топлива у него, не считая обратной дороги, всего на пару часов. Так что ждать нас особо никто не будет. Ясно?

Послышалось вялое: «Так точно».

– Рассредоточиваемся, – сказал сержант, вынув сигару и смачно плюнув.

– Ищем вход в это корыто. Держим связь. Проверка каждые десять минут. Вперед!

Все разбрелись по сторонам.

«Дамодара», подобно айсбергу, на две трети был погружен в воду. Он слегка покачивался, вызывая вполне резонные опасения насчет своей плывучести и легкое, но достаточно неприятное головокружение.


– Вижу шлюз, – протрещал голос Байерса в наушниках Хэнса.

– Все сюда, – это был уже сержант. – Хьюстон, бери домкраты. Кто там еще рядом, Крис? Крис, хватай взрывчатку.

– Отставить, – произнес взрывотехник Джон, прорываясь сквозь шум помех. – Взрывчатку не трогать. Я сам.

Хэнс повернулся к месту высадки. В сотне метров от него обильно задымила сигнальная шашка.

Шлюз оказался небольшим, видимо когда-то служивший для погрузки провианта или прочих вспомогательных материалов.

Крис пристрелил лапы домкратов.

– Рамон, – проговорил сержант по радиосвязи. – Подведи ближе. Может статься, эта посудина пойдет ко дну, как только мы ее вскроем. Купаться сегодня мне совсем не хочется.

Челнок приблизился.

– Раздвигай, – приказал сержант, раскуривая постоянно гаснущий огрызок сигары.

Крис и Джон принялись крутить ручки домкратов. Створки шлюза заметно напряглись, потом резко разошлись в стороны, образовав сантиметровую щель.

– Нежнее, – сказал Бут, наклонившись и выпуская облачко дыма в образовавшийся проем, чтобы проверить, выходит ли из корабля воздух.

Затем он лег на бок и снова выдохнул дым, который ничто не потревожило, кроме легкого ветерка, гуляющего над океаном.

– Все в норме, – наконец подытожил он. – Прибавьте скорости. Небо стремительно темнело.

Солдаты принялись вращать ручки.

Шлюз был открыт в течение нескольких минут. Сержант посветил фонарем в темные недра звездолета и какое-то время всматривался в темноту. По виду Бута можно было сказать, что он совсем не в восторге от предстоящего «путешествия». Да и остальные солдаты не горели особым желанием спускаться вниз. Сержант первым нарушил молчание:

– Крис, останешься снаружи. Хьюстон, ты первый, остальные следом. Шевелите задницами.

Хэнс приладил на голову резинку с фонариком и начал осторожно спускаться вглубь звездолета.

– Осторожнее, – слышал он позади себя. – Темно как в жопе. Джон, прими домкраты.

– У меня взрывчатка. Черт.

– Это твоя рука?

– Ну, а чья, по-твоему?

– Проклятье. Ты меня напугал…

«Дамодара» плавал на боку, это затрудняло передвижение, правда, внутренности корабля были упичканы всевозможным оборудованием, выступы которого солдаты использовали в качестве опоры для ног.

– Здесь воняет, – донесся голос Майка из темноты.

– Как в морге, – прокряхтел в ответ Джон. – Интересно, сколько времени это корыто плавает по океану?

– Судя по запаху, неделю, – отозвался Байерс.

Хьюстон споткнулся обо что-то мягкое и едва не упал. Посветив под ноги, он заметил труп, почерневший от времени. Впереди валялись еще несколько тел. Запах разложения был еще терпимым, но уже заставлял зажимать нос.

– Смотрите под ноги, – предупредил Хэнс.

– Проклятье, надеюсь, все они умерли во время крушения, – сказал Джон.

– Да, похоже на то, по крайней мере, признаков истощения я не вижу, – проговорил Бут с интонацией знатока.

– И поедания друг друга тоже, – попытался пошутить Майк.

– Интересно, сколько человек экипажа требуется на подобные махины? – спросил Джон, просто чтобы заполнить тишину.

– Человек тридцать, если считать техников и прочий персонал, – ответил Бут. – Но я думаю, половина из них успела воспользоваться спасательными капсулами и эвакуироваться.

– Чтобы потонуть в океане, – усмехнулся Майк.

– Не смешно.

– А здесь и не надо смеяться. Если в инструктаже было сказано, что судно принесло течением, значит, о его падении никто не знал. Иначе, те, кто сумел спастись и приземлиться на суше, сообщили бы, мол, «мы такие-то такие, корабль упал в секторе таком-то».

– Начальство не обязано посвящать тебя во все тонкости, Байерс, – проворчал Бут. – Ты знаешь только то, что должен знать. Не больше, не меньше.

Несколько минут блуждания по темным отсекам, пропитанным запахом смерти, среди трупов и всеобщей разрухи, могли показаться вечностью даже самому отважному вояке. Хэнс стал нервничать, появилась тошнота и далекие отзвуки приближающейся клаустрофобии, от приступов которой спасала лишь темнота, скрывающая узкое пространство и нависающие стены.

Скорей бы все это кончилось.

– Впереди переборка, – отрапортовал Хьюстон, упершись носом в закрытые створки.

– Что там? – подал голос сержант.

– Похоже, грузовой отсек.

В наушниках Хэнса что-то громко щелкнуло.

– Рамон, что это за херня? – спросил Бут, встревоженный этими звуками. Еще пара таких же щелчков. Потом треск помех.

– Это молния, – прохрипел пилот. – Кажется, буря начинается. Поторопитесь там.

– Хьюстон, Байерс, давайте домкраты. Шевелитесь.

– Надо было взять акваланги и рвануть обшивку снаружи, – сказал Майк, устанавливая оборудование.

– Толку рвать обшивку, если она и так порвана, – ответил сержант. – Думаешь, корабль просто так рухнул? Там где-то пробоина в корпусе и, полагаю, не маленькая. Эта посудина не тонет из-за воздушного пузыря в отсеках.

– Ладно, ладно, уговорил. Хэнс, крути ручку. Створки медленно поползли в стороны.

– Стоп, – скомандовал Бут.

Он достал зажигалку и поднес ее к образовавшейся щели. Пламя оставалось ровным.

– Все чисто. Продолжаем.


Они оказались в просторном отсеке, заваленном контейнерами. Вокруг царил полный хаос. Пара контейнеров была расколота.

– Я так и знал, – простонал Байерс, – разглядывая вывалившееся содержимое.

– Эй, ребята, у меня тут еще пара трупов, – сказал Джон.

– Насрать на них. Что у тебя Майк?

– Это емкости для клонирования. Здесь полный комплект оборудования для воспроизводства взрослых солдат.

– Чушь. Нам бы тогда не поручали топить звездолет.

– Я вам точно говорю. Помню, на архипелаге Ауда мы разгружали один из прибывших кораблей. Судно подверглось атаке эхиров при входе в атмосферу. Так вот там было то же самое. Несколько контейнеров оказались пробиты, но кое-что удалось спасти. Говорят, где-то строится фабрика для клонирования.

– На кой хер?

– Как на кой? Война длится уже двадцать лет и не собирается кончаться. Не потому, что силы приблизительно равны, а потому, что верхушке это выгодно. Это дураку понятно. Гайган это полигон с идеальными полевыми условиями для обкатки клонов. А местное богатство ресурсов просто обязывает к строительству подобного объекта. Не пройдет и пары лет, как Великий Океан из зеленого превратится в багрово-красный.

– Красиво сказано, – похвалил взрывотехник из глубины отсека.

– Выходит, Паркер вешал нам лапшу? – спросил Хьюстон.

– Получается так.

– Не пойму, зачем.

– Меньше будешь знать, дольше проживешь, – отрезал сержант.

– Что-то мне хреново, – подал голос Джон, разглядывая мертвых членов экипажа.

– Так отойди от них, – рявкнул Байерс, в раздражении.

– Пошел ты. Что я, по-твоему. Трупов никогда не видел?

– Отставить, – встрял сержант. – Это просто качка. У нас все-таки буря за бортом. Хьюстон, бери Джона и к дальней стене. Устанавливайте заряды.

– Ты уверен?

– Да. Отсек достаточно велик, чтобы утянуть весь корабль при затоплении. Видишь ребра жесткости? Эта стена – внешняя оболочка. Если удастся ее проковырять, то мы пустим это корыто на дно.

– А если нет?

– У тебя сомнения на этот счет?

– Эй, здесь есть переход, – крикнул Хьюстон, обнаружив шлюзовую камеру.

– Ну-ка, Байерс, помоги ему, – скомандовал сержант. – Раздвиньте створки. Будет лучше, если мы соединим отсеки.

Солдаты установили домкраты и разомкнули шлюзовую камеру. Поток воздуха, вырвавшийся из образовавшейся щели, мгновенно раздул пламя на кончике сигары Бута.

– Закрывай! Закрывай, черт дери, – замахал руками он.

Спустя минуту шлюз был закрыт, но герметичность нарушилась, и легкий ветерок, подгоняемый прибывающей в соседнем отсеке водой, продолжал просачиваться сквозь створки.

– Джон, – ворчал сержант, – где ты там? Оставь пару зарядов для этих ворот. И пошевеливайся. Хьюстон, помоги ему.

– Я сам, – донеслось из темноты.

Однако Хэнс все же направился к взрывотехнику в глубь отсека.

– Эй, а что с этим? – крикнул Байерс, указывая на контейнер.

– Забудь.

– Забудь? Это стоит не один миллиард. Почему Паркер дал команду уничтожить все? Это же…

– Это уже не спасти, – оборвал его Бут. – У людей нет здесь морского флота, а вывезти все это челноками просто невозможно. Зато эхирам достаточно заполучить лишь один рабочий агрегат, чтобы снова склонить чашу весов на свою сторону, а то и хуже.

– Думаешь, они способны с этим разобраться и заставить работать? Да и вообще, откуда они знают об этом?

– Откуда-то знают, иначе они не тратили бы столько сил, сбивая грузовые корабли.

– Все это похоже на бред. Что помешает им достать все это добро из-под воды?

– Здесь глубина пять тысяч. Оборудование раздавит в лепешку, даже если они и доберутся до него, оно будет бесполезно.

– Сержант, прием, – протрещал голос пилота. – С орбиты идет эхирский корабль. Судя по всему – носитель. Время прибытия десять минут. Я отхожу дальше. Как выберетесь, дай знать.

– Джон! – крикнул Бут. – Скоро там?

– Почти готово, – послышалось из темноты. Через некоторое время вернулся Хьюстон.

– У кого еще взрыватель? – спросил он.

– У Джона, у кого же еще, – ответил сержант, неопределенно махнув рукой. – Джон, взрыватель у тебя?

– Да, – коротко ответил тот, появляясь из темноты.

– Черта с два, «у Джона», – Хэнс повысил голос. – Если Гаррет знал, что здесь оборудование для клонирования, и эхиры им заинтересуются, то ему надо было пустить корабль ко дну наверняка.

– Эй, а он ведь прав, – поддержал Байерс. – Мы должны установить взрывчатку и вернуться на челнок, а кто подорвет заряды, если вдруг мы не возвратимся или нападут бледнокожие, как, например, сейчас?

Качка стала невыносимой.

– Не время рассуждать. Надо выбираться, – произнес сержант.

– Похоже, тебе придется остаться, – Джон навел на него оружие, – пока мы не получим ответ.

– В чем дело? Я здесь в равных с вами условиях. Я так же подохну, если мы не успеем.

– У кого еще взрыватель? – повысил голос взрывотехник, хотя все уже знали, у кого.

– У Рамона, – ответил Бут, заметно поникнув, – у него приказ подорвать корабль, если мы по какой-то причине не сможем. Стандартная подстраховка.

– Но Гаррет знал, что эхиры трутся здесь поблизости и знал, что мы вероятнее всего не успеем, поэтому пилот рванет заряды, как только эхирское судно выпадет из облаков.

– Не пори горячку, солдат. У нас еще есть время, и надо уходить, пока оно не вышло.

– Я что-то не понял, – спросил Байерс. – Мы, что, тут, подвиг совершаем? Жертвуем собой ради жирных генералов и их кошельков? Они, что, козлы, не могли потопить корабль с орбиты?

– Отставить! Все к выходу! – Бут не терял самообладания.

– Сержант… – послышался из динамиков взволнованный голос Криса, потом все утонуло в звуках выстрелов.

– Быстро поднимаемся, – скомандовал Бут, – домкраты бросить.


Солдаты покинули грузовой отсек. На выходе их ждал небольшой отряд эхиров. Застучали выстрелы. Эхирское оружие стреляло глухими хлопками, оставляя в воздухе светящиеся следы от выпущенных зарядов. Хьюстон спрятался за каким-то корабельным устройством, прижавшись к нему спиной. Эхиров не было видно в темноте. Тогда как людей хорошо было заметно по лучам фонарей.

– Почему нас не снабдили приборами ночного видения? – спросил Байерс, пытаясь перекричать звуки выстрелов.

– Потому, что они стоят гораздо дороже, чем твоя жалкая шкурка, – ответил Хьюстон, пряча голову от сыплющихся сверху искр.

Настоящего ответа на вопрос Хэнс не знал, как, впрочем, и все остальные.

Бледнокожие напирали. Хьюстон пристрелил парочку, выхватив лучом фонаря из темноты их тощие силуэты. Еще несколько повалились, скошенные выстрелами сержанта и Байерса. Натужно чертыхнулся Джон, видимо, поймав пулю. Майк, похоже, лупил наугад, его винтовка тарахтела, осыпая свинцом стены отсека. Во все стороны летели искры и отборная ругань. Внезапно все стихло. После перестрелки тишина показалась оглушающей. Слышно было, как кряхтит раненый Джон и сопит Байерс, перезаряжая оружие.

– Все живы? – спросил Хьюстон, так и не дождавшись, пока это сделает Бут.

– Меня зацепило, – ответил Джон. – Проклятье. В сумке с домкратами была аптечка.

– До выхода дотянешь?

– Если больше перестрелок не будет.

– Где-то сержанта не видно.

– Ему хана, – произнес Байерс, указывая фонарем на мертвое тело.

– Вот дерьмо…

Вдруг звездолет содрогнулся. Спустя секунду взрывная волна оглушила всех выживших и скинула Джона в проем, ведущий в грузовой отсек. Следом оттуда вырвался огненный столб и заполнил всю округу. У Хьюстона загорелись волосы, Байерс хлопнулся головой об переборку и затих в темноте. Хэнс попытался сбить пламя, но новый взрыв сбил его с ног. Воздух наполнился запахом горелого мяса. В это время его окатил с головы до ног поток, прибывший сверху – корабль зачерпнул воды. Фонарик потух, Хьюстон остался в полной темноте.

– Байерс! – позвал он, – Майк!

Тишина. Искать их, смысла нет. Надо выбираться. Снова полилась вода. Воздух наполнился мягким зеленоватым свечением. Из грузового отсека обильно повалил пар. Тела Байерса нигде не было. Хьюстон полез наверх. Уже слышались раскаты грома. Звездолет стал крениться.

Как внезапно все изменилось. Только что он слышал их голоса и мог видеть их лица. Теперь – полная тишина и чувство одиночества. Хьюстон карабкался по искореженному оборудованию, стиснув зубы.

«Неужели так бывает? – думал он. – Неужели Паркер знал, что будет именно так, и послал их на верную смерть?»

Вопреки накатившемуся отчаянию, Хэнс вдруг почувствовал себя в «своей тарелке». Это чувство уже посещало его там, на насосной станции. Нужно перетерпеть боль, преодолеть отчаяние. Нужно выбраться, выжить. Организм полностью брал на себя эти функции, Хьюстон просто подчинялся ему, подчинялся инстинктам. Время вдруг изменило свой ход. Ускорилось или замедлилось, неважно, просто оно перестало ощущаться. Хьюстон остался наедине со стихией, с врагами, с войной. Внезапно он почувствовал себя непобедимым. Явный признак приближающейся смерти.

Он выбрался к шлюзу. Сверху спрыгнула троица эхиров. Один из них поскользнулся, приземляясь, и улетел в проем. Хьюстон, воспользовавшись замешательством, выстрелил в ближайшего. Оставшийся эхир набросился на Хэнса, намереваясь ударить его оружием. Хьюстон увернулся и подсек противника, но тут же получил головой в переносицу и повалился назад. Противник оказался легче, чем Хэнс предполагал, что, однако, не мешало ему наносить просто сокрушительные удары. Тощее тело врага состояло сплошь из тугих мышц. Хьюстон в какой-то момент понял, что ему не одолеть бледнокожего. Он закрыл одой рукой лицо, второй кое-как достал пистолет и выстрелил противнику под подбородок. За мгновение до этого эхиру удалось всадить Хьюстону некое подобие ножа в еще не зажившее плечо. Падая назад, бледнокожий представитель Сообщества потянул лезвие за собой, выхватив из мышцы Хэнса приличный кусок мяса. Хьюстон зарычал, больше от злости, чем от боли. Он не испытывал ненависти к эхирам, его врагом сейчас был человек, и имя ему было Гаррет Паркер.

В этот миг Хэнс перестал быть солдатом. Он наплевал на устав, присягу, честь, «долг перед родиной». Ему захотелось свернуть Паркеру шею, невзирая на последствия.

Превозмогая боль, он скинул с себя мертвого врага и поднялся на ноги. Корабль резко начал погружаться, принимая постепенно вертикальное положение. Шлюз, бывший все это время над головой, оказался теперь в боковой стене. Хэнс кинулся к выходу. Когда оставалось пару метров, он споткнулся обо что-то и упал, проехав остаток пути на груди. Выпасть из корабля в люк, находившийся уже в десятке метров над водой, ему помешал Крис.

– Хэнс, черт, ты жив!

Его силуэт освещали частые вспышки молний. Снаружи было темно как ночью. Ревел ветер. Хлестал дождь.

– Где Рамон? – прокричал Хьюстон.

– Он ушел. Хэнс, нам не выбраться.

В этот миг несколько выстрелов пронзили тело Криса. Он, ударившись о стену, опрокинулся назад и исчез в потоках дождя и ветра. Хьюстон отполз за переборку. Эхирский челнок висел над водой в нескольких метрах от люка. Он дал несколько очередей, не позволяя Хэнсу высунуться.

Эхиры отличались от людей не только внешне. Их отношение к жизни было несколько другим, особенно если жизнь эта принадлежала врагу. Враг должен быть уничтожен, повержен, раздавлен. Обратить его в бегство или взять в плен – значило дать ему шанс, шанс спастись, выкарабкаться и восстать. Поэтому им важно было убедиться, что противник мертв, и что у него не было возможности уйти.

Жизнь бледнокожие воспринимали как некую самостоятельную субстанцию, существующую отдельно от воли и разума. Они знали, что если оставить ей хоть малейший шанс, она найдет лазейку и использует любую возможность, чтобы спастись.

Хэнс помнил об этом и понимал, что дальше дороги нет. Эхиры не дадут ему уйти, они будут «пастись» здесь до тех пор, пока «Дамодара» не утонет. Его спасет только чудо, но чудеса не случаются, когда этого ждешь.

Трещали переборки. Где-то в недрах звездолета что-то навязчиво гудело. Снаружи завывал ветер и барабанил по корпусу дождь, им вторил шелест дюз эхирского челнока, висевшего неподалеку. Другой корабль, прибывший с орбиты и, судя по могучему реву, более крупный, наворачивал круги вокруг места крушения. Хьюстон почти физически ощущал злобу, исходящую от бледнокожих: они не могли достать вожделенную добычу, как бы им этого ни хотелось. Он мог высунуться и показать им средний палец напоследок, но нет, он отправится на тот свет с уверенностью, что все то добро, коим были набиты трюмы звездолета, пойдет на дно, а эхирское командование будет кусать локти от бессилия что-либо предпринять.


Корабль уходил под воду. Когда светящаяся жидкость достигла люка, Хэнсу удалось выбраться. Он здорово нахлебался. Под водой звуки бури исчезли. Мимо него, набирая скорость и увлекая за собой, погружался звездолет. Хьюстон пытался оттолкнуться от корпуса, но не мог дотянуться до обшивки. Попав в воронку, создаваемую кораблем, он неумолимо шел ко дну вместе с ним. Мимо проплыла надпись «Дамодара», выполненная десятиметровыми буквами. Наконец, показав напоследок огромных размеров дюзы и обдав Хьюстона роем пузырей, корабль исчез в зеленой пучине.

Голова Хэнса наполнилась гулом. Вода давила на барабанные перепонки, непреодолимо хотелось вдохнуть. Он изо всех сил греб наверх. В поле зрения то и дело попадали раненое плечо и темное на фоне зелени кровавое пятно, расплывающееся вокруг.

Отчего-то подумалось о подводных хищниках, которых мог привлечь запах крови. Потом мозг перестал сопротивляться требованию легких и открыл диафрагму. Вода, попавшая в дыхательные пути, вызвала ужасающий приступ боли, но Хьюстону было уже все равно.

Какое-то время он смотрел в зеленую светящуюся пустоту, потом океан окрасился в багровый цвет и перестал существовать.

Глава 1. Другой, но такой же

Вода. Тяжелая вязкая жидкость, светящаяся слабым зеленым светом в темноте. Хьюстон отчаянно пытался представить обычную земную воду, прозрачную, холодную, струящуюся меж камней и играющую бликами на солнце где-нибудь в лесной чаще. Напрасно. Вода на Гайгане резко отличается от земной. Она мутная, теплая и вездесущая. Все, с чем она соприкасается, окрашивается в навязчивую зелень, обладающую фосфоресцирующими свойствами. А еще она давит на грудь и не дает дышать.

Хэнс проснулся от острого приступа удушья. Он был жив и, кажется, невредим. Неужели все произошедшие события были просто сном? Пелена перед глазами никак не хотела расступаться, и он дернул рукой в попытке протереть их. Конечность зацепилась за пучок шлангов, идущих откуда-то сверху и заканчивающихся на странном приспособлении, вставленным в его рот.

Хьюстон осмотрелся. Он плавал в тесном стеклянном «аквариуме», заполненном мутноватой жидкостью белесого оттенка. По ту сторону стекла на фоне многочисленных приборов и сложного вида оборудования суетились какие-то люди.

Его спасли? Или нет? Он отчетливо ощущал резкую боль в груди от недавно попавшей в легкие воды. Пробитое плечо болело, но раны он не нащупал. Зато появилось непреодолимое желание выбраться из этого резервуара. Хьюстон ухватился за шланги и попытался выдернуть их изо рта. Попытка увенчалась новым приступом боли. Трубки были засажены слишком глубоко. Тогда он ударил ладонью в стекло.

Снаружи человек в белом халате с планшетом в руках повернулся на звук. Он подошел к монитору, расположенному на нижней части «аквариума», какое-то время смотрел в него, потом сделал запись в блокноте и обратился к ближайшему к нему сотруднику. После непродолжительной беседы эти двое, наконец, направили свои взоры на содержимое резервуара и подошли к стеклу.

Хьюстон ударил ногой изо всех сил. В воде звук казался глухим и коротким. Ученый снаружи, а это был именно ученый, сомнений быть не могло, нажал пару кнопок и Хэнс, успев ощутить, как голова наливается тяжестью, снова уснул.

Тот же сон, те же пляшущие в зеленой воде пузыри и ощущение нехватки воздуха. Казалось, он провел в этой емкости всю свою жизнь, и снилось ему одно и то же.

Океан не хотел отпускать его.

Проснулся Хьюстон от внезапного холода: жидкость стремительно убывала из резервуара. Хэнс медленно оседал на пол. Руки и ноги не слушались.

Внезапно боковая стенка «аквариума» отошла в сторону, и Хьюстона бесцеремонно выволокли наружу двое крупного вида людей. Они держали его под руки, когда подошел ученый и, больно надавив под скулы, выдернул трубки из его рта. Хэнса вывернуло. Но желудок был пуст, не считая все той же белесой жидкости.

Потом Хьюстона отпустили. Он попытался ухватиться за что-нибудь, но, не найдя подходящей опоры, повалился на пластиковый пол и провел там еще час, не в силах пошевелиться. За это время он высох и немного привык к стерильному холоду.

Люди в белых халатах копошились где-то рядом. Было слышно, как стучат клавиши компьютеров, и скрипит карандаш по бумаге.

Наконец, две пары рук в холодных резиновых перчатках подняли Хэнса и, положив на каталку, повезли в соседнее помещение. Хьюстон лежал на животе и видел, как мимо проплывают еще не затертый ботинками пол и серые стены.

Дверь, возникшая на пути, отъехала в сторону, и каталка остановилась. В новом помещении было значительно теплее. Хэнса снова переложили, на этот раз на спину и поместили в цилиндрическую камеру, обвешанную непонятными приборами. Внешние звуки пропали. Наступила тишина.

Время остановилось. Он понимал, что рано или поздно его вытащат, но также осознавал, что это будет не скоро. Попытки заснуть не давали результата: организм после долгих часов бездействия не нуждался в отдыхе.

Спустя вечность, а может, и больше, Хьюстона достали из камеры, затем вкололи десяток инъекций и пропустили через него ток, после этого он уже мог кое-как двигать конечностями, но встать на ноги ему пока не удавалось – на воздухе сила тяжести ощущалась гораздо сильнее, чем под водой. Все это время он не мог отделаться от воспоминаний, что еще несколько часов назад свободно перемещался и радовался жизни.

Даже будучи в «аквариуме» ему удавалось, не то чтобы шевелиться, а даже наносить удары по стеклу. Что же произошло теперь? Его специально обездвижили, чтобы исключить сопротивление на время всех этих процедур?

Думать об этом как-то не хотелось.

Наконец, его переместили в другую комнату, предварительно нарядив в посеревшую от многочисленных стирок одежду, состоящую из просторных штанов и рубахи.

Ученые и их помощники были молчаливы и непринужденны. Они обращались с ним аккуратно, но в то же время слегка небрежно, как если бы перед ними был не человек, а тряпичная кукла.

Затем его усадили в кресло и привязали ремнями, перед этим нацепив на его голову и кончики пальцев десяток датчиков. Он снова остался один.


Квадратное помещение, в котором его оставили, было небольшого размера. Белые пластиковые стены и потолок резко контрастировали с серым каменным полом. Лампа дневного света, висевшая под потолком, слепила глаза, но отвернуться от нее не было возможности. Кроме кресла, пленником которого был Хьюстон, в комнате имелся компьютерный стол и большой монитор, закрепленный на одной из стен. Окон не было.

Хэнс подергал ремни. Держат крепко. Он мог видеть невероятно бледные ступни своих ног и кисти рук с розовыми, резко выделяющимися на фоне «белизны», ногтями. Шрам на руке, полученный Хьюстоном еще в детстве, отсутствовал.

Что происходит? Где он? Эти два вопроса периодически мелькали в голове, но мозг еще не пришел в себя, и искать ответы на них не особо торопился. Единственное, что занимало его мысли, это воспоминания о собственной смерти.

Нет, он не на «том свете», в этом Хьюстон был уверен, и служило этой уверенности грязно-зеленое пятно в углу комнаты. Гайганский «планктон» был вездесущ и пробрался сюда вместе с водой, подтекающей под стену откуда-то с улицы.

Значит, он на Гайгане.

Его попытки поразмыслить над этим прервал ученый, вошедший в помещение.

«Так, Хэнс, сосредоточься, – сделал себе установку Хьюстон. – Твое тело в порядке, разум тоже. Заставь голову работать и подумай, как выбраться отсюда».

Ученый подошел к креслу и, нажав на педаль у его основания, повернул Хэнса к себе. Сам он сел за компьютер и включил монитор, висевший на стене.

Теперь Хьюстон видел сам себя на экране. Помимо собственной бледной физиономии он также мог лицезреть несколько графиков и бегущие цифры, о назначении которых думать просто не хотелось.

– Итак, – далеко не молодой ученый вылез из-за стола и придвинул свое кресло ближе к Хэнсу. – Образец номер один. У нас что-то получилось. Причем, с первого раза. Это определенно радует.

Он долго вглядывался в неподвижное лицо Хьюстона, потом несколько раз щелкнул пальцами у него перед носом.

– Мое имя Ричард, – представился он. – Как зовут тебя?

Мысли Хэнса метнулись в прошлое и остановились на внутренностях «Дамодары», заполненных оборудованием для клонирования. Постепенно он стал осознавать происходящее. Его воспроизвели, вырастили, где взяли образец ДНК – непонятно, но если придерживаться этой теории, то все становилось на свои места.

– Так какое твое имя? – переспросил Ричард.

Хьюстон молчал, не в силах поверить в собственное воскрешение. Это было невозможно. Если бы его спросили, хочет ли он продолжить свою жизнь в качестве клона, то он предпочел бы остаться мертвым.

– Странно, – сказал Ричард. – В программе ты значишься как Образец Номер Один.

Естественно. Хэнс как-то не догадался об этом сразу.

– Все правильно, – произнес он вслух, но мне не нравится это «имя».

– Уже лучше, – оживился ученый. – Как ты хочешь, чтобы тебя называли?

– Например, Хэнс.

– Прекрасно. Как самочувствие, Хэнс?

– Сносно. Плечо немного болит.

– Это пройдет, – заверил Ричард.

Он сложил губы трубочкой и на минуту задумался. Хэнс был уверен, что причиной этому послужила именно жалоба о боли в плече. Спустя некоторое время Ричард повернулся к столу и, достав из ящика блокнот, что-то быстро нацарапал в нем.

– Ладно, продолжим. Смотри на монитор и описывай все, что там видишь.

Хьюстон повернул голову. На экране сменялись картинки. Хэнс молчал. Потом снова возникло изображение его лица.

– В чем дело? – спросил Ричард.

– Слишком быстро, но я успел заметить какой-то фрукт, пару геометрических фигур и, кажется, космический корабль.

– Это было яблоко, график пересечения математической функции с прямой и водяной насос в разрезе, – произнес ученый несколько раздраженно. – Либо ты решил поиграть со мной, либо программа обучения оказалась неэффективной. Показания говорят о втором. Хотя…

– Водить вас за нос в моем состоянии?.. – усмехнулся Хэнс. – Я плохо соображаю, что происходит, а вы меня спрашиваете о каких-то… насосах.

Услышав эту реплику, ученый заметно огорчился. Последовали несколько мучительно долгих минут раздумья, потом Ричард вышел. На его место сел другой. Он не представился.

Далее следовала куча всевозможных тестов. Хэнса просили описать строение человеческого тела, устройство автоматической винтовки, принцип действия реактивной тяги и еще много всего.

Ученые проверяли его осведомленность относительно обычных человеческих вещей, постоянно углубляясь в какие-то области, в которых Хэнс мало что понимал, но подозревал, что на последнем этапе клонирования знания об этих областях должны были инсталлироваться в его мозг. Этого, по каким-то причинам, не произошло.

Программа обучения, – сделал вывод Хьюстон, – чем бы она ни была, ни черта не работала. Он просто рассказывал ученому все, что помнил из прошлой жизни. То, что она когда-то закончилась, и он все-таки погиб на этой проклятой войне, Хэнс теперь уже прекрасно осознавал.


Потянулись бесконечные дни. Отдельная комната без окон с неоновой лампой под потолком, с кушеткой, столом и беговой дорожкой в качестве тренажера, стала для Хэнса спальней, кухней, спортзалом и тюрьмой. Изредка его выводили на тесты, предварительно напичкав всевозможными инъекциями.

Хэнс, как образец, не удовлетворял требованиям ученых. Это было видно по их озадаченным лицам. Восторг от успешного создания Образца Номер Один быстро сменялся недовольством.

К чему его готовили, Хьюстон не знал, скорее всего, ни к чему. С него просто снимут все показатели и пустят в расход. Это удручало. Все чаще Хэнс задумывался о побеге, но руки и ноги ему сковали браслетами, соединенными тоненькой, но весьма прочной цепочкой. Они не мешали передвигаться, но побегать, либо помахать кулаками в подобной «экипировке» вряд ли было бы возможным. Порой, после занятий на беговой дорожке, где он вынужден был передвигаться мелкими, почти семенящими шажками, ему казалось, что он способен обогнать кого угодно, если только удастся избавиться от этой проклятой цепи.

Иногда, по ночам Хьюстона мучили боли в плече и в грудной клетке. Естественно, характер недуга был фантомный, но беспокоил вполне реально. Подсознание никак не хотело забыть этих ощущений и часто тревожило его.

На десятый день после «рождения» пришел Ричард, которого Хэнс не видел со времени их первой встречи. Ученый был хмур и о чем-то напряженно думал.

– Хьюстон, – произнес он, усевшись на край кушетки. – Я думаю, за все время пребывания здесь, ты уже понял, что с тобой произошло.

– Да, – ответил он, стоя лицом к экрану, изображавшему земной пейзаж и служащему заменой окна.

Сердце Хэнса подпрыгнуло, но он не подал виду, хотя и был удивлен осведомленностью Ричарда относительно своего полного имени.

– Кое-какие вопросы остались, хотя я уже не надеюсь получить на них ответы.

– Что тебе интересно?

Казалось, ученый просто пришел поговорить по душам, но всем своим видом он выражал крайнюю степень озабоченности.

– Для начала, – спросил Хэнс спокойно, – откуда вам известно, как меня зовут, точнее сказать, звали? Насколько я помню, я не произносил своего полного имени.

– Все это просто. Образец крови, взятый у тебя на определение карты ДНК, имел подпись: сержант Хэнс Хьюстон, тридцать пять лет, патологий не обнаружено. Я был удивлен, когда ты пожелал, чтобы тебя называли этим именем, поэтому и заинтересовался данным феноменом.

Хэнс вспомнил, что в медблоке, где он «прохлаждался, пока все работают на солнцепеке», по словам Паркера, у него взяли большее, даже по медицинским меркам, количество крови. Значит, его собирались клонировать. Хотя все это вполне объяснялось тем, что ученым требовалась какая-то база для воспроизводства солдат, и кровь могли брать у всех подряд.

– Феноменом? То есть, этого не должно было быть? – спросил он, вспомнив слова Ричарда.

Ученый вздохнул, потом продолжил:

– Многое в этой истории еще не ясно. Если честно, я впервые сталкиваюсь с подобным проявлением генетической памяти. Я не знаю, как выглядел тот Хэнс Хьюстон, хотя и предполагаю, что был похож на тебя. С генетикой не поспоришь. Но память… ты должен помнить лишь то, что произошло с тобой после рождения, я имею в виду твое последнее рождение.

Он открыл блокнот и, перевернув несколько страниц, спросил:

– Что ты еще помнишь из прошлой жизни, кроме имени?

– Помню все. Как будто я и не умирал вовсе, словно продолжаю жить. Как если бы это было неделю или месяц назад. Сколько времени прошло?

– Чуть более трех лет с момента взятия образца крови, – произнес Ричард, сделав пометку в блокноте. – Что послужило причиной твоей смерти?

– Полковник Гаррет Паркер.

– Он преступник?

– Скорее всего, нет, сточки зрения военного времени. Он послал меня и еще несколько человек на самоубийственное задание. О невозможности выбраться живыми мы не знали. Он не подготовил путей к эвакуации на случай выживаемости кого-либо из членов отряда. Но… Нас всех можно было вытащить, легко и не спеша. Все эти смерти – не вынужденная жертва, а настоящее убийство, по-другому я не могу сказать.

– Гаррет Паркер сейчас генерал космического флота западного Гайганского сектора. Благодаря его действиям было освобождено девяносто процентов утерянной во времена первой конфронтации территории суши. Это очень нелегкая война для человечества, и каждое необдуманное действие может переломить ход всей истории. Поэтому обвинить Паркера в халатности по отношению к подчиненным здесь нельзя. Так что смерть твоя, в любом случае, не была напрасной.

– А какой она была? Тщательно спланированной? Может, Паркер и герой для всего человечества, но для меня он – убийца, и я есть этому доказательство.

– Хорошо, я не стану тебя переубеждать. Не для этого я сюда пришел. Есть еще вопросы?

– Для чего я был… создан, пока не перестал оправдывать ваших надежд?

– Кто тебе сказал об этом? – удивился Ричард. – О том, что не оправдываешь надежд.

– Я не слепой и не дурак, хоть и клон.

– Скажу тебе вот что, – произнес ученый. – Клоны создаются для того, чтобы обеспечить Федерацию человеческим ресурсом. Сам процесс выращивания образца имеет многие преимущества по сравнению с простым рождением человека. Здесь мы можем задать развитию мозга определенное направление. То есть получить образец, полностью обученный и готовый к «применению». А для этого серое вещество репликанта должно быть чрезвычайно активно. Подобного состояния не добиться в случае с обычным человеком. Так что клоны в какой-то степени превосходят простых людей. Запомни это и никогда не думай, что ты ущербен в чем-то только потому, что был выращен, а не рожден.

– Хорошо.

– На самом деле я здесь именно поэтому, – продолжил Ричард. – То, что ты сейчас услышишь, не предназначается для твоих ушей и вообще чрезвычайно секретно. При входе сюда я отключил все приборы наблюдения и средства контроля. Для своей и твоей безопасности.

– Мне может что-то угрожать здесь?

– Вопросы потом. Ученый спрятал блокнот.

– Итак, – продолжил он. – Ты репликант. Клон. Ты первый образец проекта «Тритон» и с физиологической точки зрения весьма удачный образец. В рамках проекта в твой отпечаток ДНК был добавлен генетический ряд гайганского спалоха. Это животное способно принимать облик любого подходящего по росту и массе существа. Здесь также имеет значение степень интенсивности волосяного покрова, но она не существенна.

Хэнс вдруг понял, ДНК какого именно оборотня была использована в его случае. Это был тот самый, что перебил его команду на насосной станции вблизи эхирского города. Вот и ответ на основной вопрос: генетическая память Хьюстона встретилась с памятью оборотня, далее одна подхлестнула другую. Технических тонкостей данного вопроса Хэнс не знал, но ему было достаточно собственных выводов.

– Уникальная, но бесполезная тварь, – продолжал Ричард. – Идея проекта – извлечь максимальную выгоду из способностей спалоха и использовать ее в военных целях. Возникла она несколько лет назад параллельно программе по улучшению боевых характеристик репликантов на ранних стадиях фазы быстрого клонирования. В ходе данной программы твое тело, сохранив человеческий облик, переняло способность к быстрой смене пигментации кожи и внешним изменениям поверхностных тканей. В общем, ты остаешься человеком, но теперь способен стать похожим, скажем на меня, или даже эхира, по твоему желанию. Хотя для эхира ты малость крупноват. Эти способности скрыты, так что придется поучиться. Твои поверхностные ткани получили дополнительную мышечную прослойку, отвечающую за смену внешности, и заставить ее работать весьма непросто. Что касается твоих знаний о войне и военном деле, то данная информация должна была быть заложена в твой мозг на стадии клонирования. Здесь провал. Что помешало, я не знаю. Проще говоря, программа обучения не сработала.

– Вопрос о моем предназначении остался, – напомнил Хэнс.

– Да. Вся суть проекта сводилась к одному – это выращивание агентов, с целью внедрения в Сообщество. Согласись, какие преимущества получили бы земляне, имея там своих людей.

– Меня должны были научить каким-то эхирским фокусам?

– Примерно, – Ричард поскреб подбородок. – Язык бледнокожих, их характер поведения в определенных ситуациях, технологии и культура – вот основные параметры программы обучения.

– Тогда она точно не прошла.

– Но самое главное, это воспитание собственного человеческого патриотизма и преисполненности служебному долгу. Ты должен был думать только о войне с нашим врагом и беспрекословно выполнять приказы Федерации.

Хьюстон усмехнулся.

– Это еще зачем?

– Затем, чтобы у тебя не возникло желания повернуть против Федерации, – сказал ученый. – Либо чтобы тебя не использовал кто-либо другой в собственных целях.

– Разве существует третья сторона? – удивился Хэнс.

– Это война, – ответил Ричард. – Здесь может быть все что угодно.

– Ни у кого не возникало вопроса, что нарушение в программе обучения было вызвано специально?

– Возникало, но проект имеет определенную степень секретности, и доступ к нему есть лишь у немногих. Кроме того, этого разговора нет, и не было, а ты не знаешь, кто ты и каковы твои способности, не забывай об этом. Ты просто образец, который забраковали.

– Что будет со мной, в таком случае? – спросил Хьюстон.

– Все физиологические показатели и характеристики с тебя сняли, они будут учтены в разработке новых образцов. Теперь надобность в тебе отпала. Тебя не станут ликвидировать, а просто отправят на передовую с остальными репликантами.

– С остальными?

– Да. Как я уже говорил, – клонирование солдат стало основным источником человеческого ресурса в этой войне, и оно идет полным ходом.

– Зачем вы мне рассказали все это, – спросил Хьюстон, чуя недоброе.

– Твои способности не должны пропасть даром, – сказал Ричард. – Хочу, чтобы ты сослужил человечеству одну службу.

– Я так и думал. Ну да ладно, я весь во внимании.

– Клоны, несмотря на быстрое взращивание, остаются людьми, – начал ученый. – С собственным сознанием, разумом и душой. Использовать их в качестве пушечного мяса не меньшее преступление, чем убийство мирных граждан. Военный аппарат, исполняя здесь роль бога, наплевал на все моральные и этические принципы. Но есть власть более могущественная в лице Космической Федерации, которая не в курсе, что и без того сложная война затягивается искусственным путем. Твоя задача вынести эту информацию за пределы Гайгана. С твоими новыми способностями это более чем возможно.

– Я не верю Федерации, как и не верю в то, что она к этому не причастна, – выразил свое мнение Хьюстон.

– Да, она причастна. Она выделяет средства для ведения войны, но не знает истинных целей, для которых эти средства используются.

– Каковы же истинные цели?

– Алчность. Попытка отмыть деньги кровью с виду бездушных солдат. Эта информация не остановит войну, но породит массу антивоенных движений и противников Гайганского Конфликта, с которыми аппарату придется считаться. Люди не захотят использовать богатства планеты, выращенные на костях. Вот тогда кровь, реками стекающая с островов в океан, станет для политиков в разы дороже.

Хэнс на минуту задумался.

– Это будет сложно провернуть, – произнес он.

– Конечно, в этом нет сомнений. На первых порах постарайся не лезть в пекло и сохранить свою жизнь. Все нужные люди уже знают о тебе и скоро с тобой свяжутся.

Значит, ученый был членом какой-то организации, тем самым третьим лицом, о котором он намекал. Возможно, он и причастен к сбою программы обучения, а возможно, просто решил воспользоваться ситуацией. Не суть, главное, Хьюстон скоро выберется отсюда, а там он решит, что делать дальше и в какое русло направить свои способности.

– Спасибо, Ричард, – произнес Хэнс тихо. – Спасибо за доверие, я сделаю все возможное.

В глубине сердца он уже знал, как поступит: Гаррет Паркер и ему подобные прошли к вершинам власти по дороге, выкрашенной кровью, и Хьюстон заставит их спуститься оттуда, ибо его кровь тоже на их руках.

Вот и все. Он снова «в своей тарелке», он снова сам за себя и один против всех. Его время пришло, и для многих – это время будет очень тяжелым.


Два человека в военной форме, при экипировке, с серьезными лицами вошли в помещение, сняли с Хэнса цепи, подождали, пока он соберется, и повели его сквозь белый, сияющий лампами дневного света коридор. Один военный был чуть повыше, чуть постарше и при усах. Его хмурое выражение лица не сулило Хэнсу ничего хорошего, хотя Хьюстон знал, что его ждет дальше, и что с ним будет, если, конечно, Ричард не обманул. Второй вояка – малость помоложе, гладко выбритый, со свежим рассечением над бровью, фингалом в почти половину лица и с пожелтевшей от гематомы шеей. Это не было похоже на последствия чьего-то кулака, скорее всего, ранение, полученное в бою. Тем не менее, внешний вид слегка смущал его хозяина, заставляя его избегать взглядов и самому прятать глаза.

Хьюстон вышел первым. Вояки последовали за ним.

Пластиковые стены коридора сменились грубой бетонной кладкой и вывели их на небольшую площадку, с припаркованным на ней армейским автомобилем.

Асфальтовая дорога резко перешла в грунтовую, как только вышла за пределы ограждения «фабрики». Предзнаменованием этому служила еще пара хмурых физиономий с автоматами, дежуривших на пропускном пункте.

Было раннее утро, небо на горизонте нехотя светлело. Судя по плотному слою облаков, денек обещал выдаться весьма скверным.

Спустя примерно километр, по пути стали попадаться орудия ПВО, посты, укомплектованные пулеметами, и просто марширующие куда-то отряды. Дальше снова забор, пропускник, хмурые лица и бетон под колесами. Затем обширная площадка, заполненная военной техникой и просто немыслимым количеством солдат.

Хьюстон отметил, что все солдаты сохраняют одинаково непроницаемые выражения лиц, хотя внешне и отличаются друг от друга.

Армия репликантов, выращенных по ускоренной программе, никогда не знавших родительской заботы и лишенных детства в самом прямом смысле этого слова, зато обученных воевать, обращаться с техникой и не испытывать страха перед смертью. Легион пушечного мяса, которое непременно пустят в расход и вырастят снова. Человечество обрело бессмертие, но не в виде вечной жизни, а в возможности перерождаться вновь и вновь, а затем шагать с оружием по земле, пропитанной собственной же кровью.

Машина остановилась.

– Выходи, – прервал размышления Хэнса усач. – Следуй за лейтенантом Эдисоном, он объяснит тебе, что делать дальше.

Хьюстон подчинился. Ощущение браслетов на щиколотках мешало прибавить шаг, хотя оковы давно уже сняли.

Достигнув одноэтажного здания, Эдисон приказал Хэнсу подождать снаружи и вошел внутрь.

Хьюстон осмотрелся. Идеально ровные ряды клонов, вооруженных и готовых подчиняться, заполняли весь обзор и сознание в том числе. Жуткая картина. Нехорошие мысли снова полезли в голову, но появившийся в дверях лейтенант прогнал их своим видом и приглашением Хэнса войти.

Внутри стоял стол с компьютером, скамья в противоположном углу и пара стульев. На стене полка с бумагами, зеркало и выцветший постер с голой девицей. Какой-то человек в очках и гражданской одежде пристально посмотрел на Хьюстона и вышел наружу.

– Добро пожаловать в войска, – произнес Эдисон дежурную фразу безразличным тоном. – Твой номер три семерки пять один девять. Звание рядовой. Войска назначения – пехота, отряд восемнадцать. Под каким именем тебя зарегистрировать.

– Хэнс Хьюстон, если это необходимо.

– Да, необходимо. Может случиться, что ты проявишь себя, и твоя карьера пойдет в гору, а для этого нужно имя. У репликантов такие же права, как и у обычных людей. Кто знает, может, из тебя выйдет генерал.

Эдисон усмехнулся собственным словам.

– Такие же люди… можешь мне поверить… – повторил он.

– Вот только жалости к ним нет. И нет угрызений совести, когда отправляешь таких тысячами на смерть, – произнес Хьюстон как бы между прочим.

– Это правда, – Эдисон с интересом взглянул на собеседника. – Все они просто мясо. Наши генералы обеспечили себе прямую дорогу в ад за все свои деяния, если ты понимаешь, о чем я.

Лейтенант набрал несколько команд на компьютере.

– Так, Хьюстонов у нас уже пара десятков, однако Хэнсов среди них ни одного, – произнес он задумчиво, забивая имя в реестр. – Отлично, теперь ты – личность, официально.

Он достал из стола странного вида прибор и что-то покрутил на нем.

– Расстегни ворот. Спиной ко мне. Замри.

Тысяча игл вонзилась в область шеи чуть ниже затылка, оставив невыносимое желание потереть это место рукой.

– Готово, – произнес лейтенант. – Теперь ты – личность с паспортом. Здесь вся информация о тебе. Дата рождения, сегодняшняя, имя, номер и род войск.

– Группа крови?

– Она одинакова у всех клонов, так что не переживай. Теперь давай запястье.

Снова то же ощущение. Странная машинка оставила на руке Хэнса чернильное пятно. Хьюстон вытер его о штанину. Под пятном оказалась аккуратная татуировка, изображающая штрих-код.

– Готово. Найдешь командира части вон в том здании, он будет в кабинете с номером восемнадцать, естественно, и объяснит тебе дальнейшие действия. Моя задача относительно тебя на этом закончена, дальше давай сам.


В кабинете под номером восемнадцать царила полная пустота, не считая письменного стола и сидевшего за ним человека, но на ее фоне эта пара была практически незаметна.

– Рядовой номер три семерки пять один девять, – произнес Хьюстон, войдя в кабинет командира, – …Сэр.

Отчего-то эхо не повторило его слов. Хотя, судя по окружающему «простору», должно было это сделать.

Офицер оторвался от бумаг и, потерев лицо ладонями, поднял взгляд на вошедшего. После пристального осмотра он, наконец, заговорил.

– Новенький?

– Вновь прибывший, сэр, – ответил Хэнс, отдав честь. Тот одобрительно кивнул.

– Нам предстоит зачистка одного из эхирских городов или то, что от него осталось, – перешел он сразу к делу. – Бледнокожие выкатили на улицы зенитные установки, поэтому входить в руины будем пешком.

Первоочередная задача: освобождение улиц от войск неприятеля, второстепенная – уничтожение генератора помех, мешающего нашим спутникам наведения. Честно признаюсь, даже не знаю, как он выглядит, но эта зараза сбивает наши прицелы. Ели избавимся от глушилки, то можно рассчитывать на поддержку с воздуха и с орбиты.

Хьюстон стоял по стойке «смирно», ожидая продолжения инструктажа. Но его не последовало. Вместо этого командир откинулся в кресле и оценивающе взглянул на Хэнса.

– Что-то взгляд у тебя у тебя больно уж живой. Давно вылупился?

– Простите, сэр? – не понял Хьюстон, потом сообразил, о чем речь. – Дней десять назад, сэр.

– Понятно. В боях, полагаю, не участвовал?

– Еще не успел, сэр.

Тот сложил губы трубочкой и поскреб пятерней затылок.

– Казармы в здании напротив, номер твоей койки соответствует последним трем цифрам твоего личного номера. Столовая и сортир там же, сам не найдешь – спросишь кого-нибудь. Сбор завтра в шесть. Выступаем в восемь. Советую отдохнуть, как следует. Вопросы?

– Вопросов нет. Сэр.

Командир тут же потерял былой интерес к солдату, снова уткнувшись в бумаги. Хьюстон вышел, не став спрашивать разрешения идти.


Пошел мелкий дождь, придав асфальтовому покрытию блеска, а стоявшим на нем солдатам еще большего уныния. Хьюстон пересек обширный плац и вошел в большое двухэтажное строение. Там он без труда нашел свою койку, столовую и «сортир». Немногочисленные обитатели казарм бесцельно валялись на кроватях, некоторые таращились в транслятор новостей, кто-то просто сидел, уставившись в невидимую точку перед собой. Все без исключения отличались полной пассивностью, равнодушием и безразличием на лицах. По своей «интенсивности» жизнь в казарме текла со скоростью приемлемой лишь для какой-нибудь психиатрической лечебницы. Даже не верилось, что все эти люди будут завтра штурмовать улицы эхирского города.

Хьюстон тоже завалился на койку.

Впереди целый день, который сегодня покажется бесконечным, а завтра будет вспоминаться как пролетевшее мгновение. Спустя четверть часа Хэнс уже сидел в комнате для брифингов и изучал тонкости завтрашней операции. В конце концов, от этого могла зависеть его жизнь.


– Бегом, бегом! – командир хлопнул пробегавшего мимо Хэнса по плечу.

Конечно, можно было прибавить шагу, но впереди Хьюстона спешили на погрузку еще не меньше тысячи солдат. Все они должны разместиться в десятке транспортных кораблей, висевших над площадкой и выжигающих и без того скудную атмосферу реактивными струями.

– Все, этот полный, – остановил Хэнса какой-то офицер в летной форме.

– Давай в следующий!

Пришлось слегка сменить направление. Транспорт взмыл в воздух, оставив после себя легкое оптическое искажение. Хьюстон пробежал дальше и запрыгнул в готовящийся к взлету следующий корабль. Он уселся в жесткое кресло, опустив перед собой некое устройство, заменяющее собой поручень и ремень безопасности одновременно. Оружие, болтавшееся все это время за спиной, сейчас создавало неудобство, и Хэнс, сняв его, положил перед собой на колени. Солдат, усевшийся напротив, повторил его действия.

Судно быстро заполнялось пехотинцами. Спустя несколько минут, появился командир и, закрыв борт, уселся сразу возле люка. В салоне, отсеченном от внешнего мира, стало заметно тише, шум двигателей уже не так давил на слух, да и солдаты заметно поумолкли.

Хьюстон почувствовал, как корабль оторвался от земли и начал разворачиваться. Минут через двадцать полета в миниатюрном динамике, вставленном в ухо, что-то щелкнуло. Появилась связь.

– Итак, – проговорил командир в голове Хэнса. – Это прямая радиосвязь, я слышу всех вас, вы слышите меня. Поэтому большая просьба, сосредоточиться на операции, не засирать эфир пустой болтовней!

Хэнс повернул голову в его сторону, тогда как остальные пассажиры никак не среагировали на последнюю реплику. Командир, привыкший работать с «оловянными солдатиками», заметил это и вперился взглядом в Хьюстона. Ему не нравился этот пехотинец. Он не был похож на рядового клона, создавалось впечатление, что это обычный человек. Слишком уж выделялись эмоции на его лице.

Хэнс решил, что будет лучше, если он просто будет смотреть прямо перед собой.

Нехорошее предчувствие не покидало его с того самого времени, как его отправили в военный лагерь. Слова ученого никак не выходили из головы. Если верить им, то получается, что генералы отправляют репликантов на смерть тысячами, и Хьюстон теперь один из них. Жизнь сделала очень резкий поворот, от которого он все никак не мог оправиться. Буквально несколько дней назад он был сержантом и считал, что война – это его призвание. И вдруг, его отделяют от этого времени более чем три года и собственная смерть. От осознания этого становилось не по себе. С другой стороны, Ричард был далек от военных действий, и все это кровопролитие он видел сквозь призму собственных страхов и угрызений совести, завязанных на том, что он занят неугодным богу делом.

«Обычная вылазка, обычная зачистка, кто-то погибнет, кто-то уцелеет. Обычные военные действия. Война – одним словом», – старался себя успокоить Хэнс, правда, безуспешно.

Какое-то время летели молча. Хьюстон думал о жизни, о переменах, которые в ней произошли. Все прошлое было похоже на ускользающий сон, когда общая картина сохраняется, но подробности постепенно исчезают из памяти и всплывают потом лишь в качестве дежа-вю.

Кем он был? О чем он мечтал тогда? Какие планы строил? Все это уходило безвозвратно. Хэнс Хьюстон умирал. Умирал вместе с воспоминаниями. Его место занимал кто-то другой.

Хьюстон не мог себя идентифицировать, не мог заглянуть в себя, не мог сосредоточиться на происходящем. Он понимал, что его уже нет. Его разум и тело были восстановлены, но что за личность «сидела» в этом теле, он не мог определить.

– Мы штурмуем последнее эхирское поселение на этом острове, – снова заговорил командир. – Город перенес не одну бомбардировку, но выкурить оставшихся бледнокожих из руин тяжелой артиллерии не под силу. Кроме того, эхиры запустили генератор помех, мешающий наведению орудий орбитальных крейсеров, что позволяет им безнаказанно размещать среди развалин зенитные установки и сбивать наши челноки. Наша задача – зачистить город и вырубить этот глушитель. Я не исключаю того, что радиосвязь в городе будет перехватываться, или даже вообще станет невозможна. Но каждый из вас имеет специальную подготовку и знает, что делать.

Хьюстон не знал, что делать. Он не был специально подготовлен. Его просто вырвали из прошлой жизни и поместили в это время без каких-либо объяснений. Скорее всего, он станет тем «пушечным мясом», о котором говорил ученый. Чтобы выжить, нужно стряхнуть с себя это оцепенение, перестать думать и сожалеть о прошлом. Нужно научиться убивать и не бояться смерти, ни своей, ни чужой.

Хэнс вспомнил то состояние, когда остался один на «Дамодаре», как возненавидел Паркера и как мечтал вцепиться в его горло и спросить: «Что он чувствует при этом?». Теперь Гаррет генерал и до него уже не добраться…


Транспорт качнуло. Стали слышны хлопки за бортом и шум двигателей других кораблей.

– Подходим как можно ближе к границе города и высаживаемся, – подал голос командир. – Присоединяемся к цепочке впереди идущих отрядов, вместе с ними проникаем в город.

В этот момент зенитный огонь вспорол брюхо челнока. Салон наполнился гарью и криками раненых. Завыла сирена. В следующий миг часть борта превратилась в труху и вывалилась наружу. Уши мгновенно заложило. Несколько осколков впились в тело Хэнса, заставив его выскочить из кресла. Корпус накренился. Челнок начал заваливаться. Пробоина оказалась внизу. В нее посыпались незакрепленные предметы, сорванные сиденья и тела солдат. Хьюстон вцепился в кусок решетки, вывороченной из пола. Ветер свистел в ушах, глаза забило пылью. В последний момент Хэнс увидел землю, проносящуюся мимо челнока и, решив, что падать не так уж высоко, разжал руки.

Зацепившись на мгновение за край пробоины, он вылетел наружу. В лицо ударил воздух, разогретый реактивной струей и наполненный колючками мелких частиц.

Высота составляла пару десятков метров, падение длилось секунды. Хьюстон ударился о песок в нескольких метрах от полосы прибоя и, прокатившись по грязи, замер, лежа лицом вниз. В следующий миг его окатило приливной волной.


Звон в голове, шум в ушах. Кажется, что мир бешено вращается во всех плоскостях. Хьюстон чувствовал под собой мягкий морской песок, но ощущение падения никак не покидало его. Он поднялся, с хлюпаньем отлепившись от грязи. Оружие валялось неподалеку, омываемое морской пеной. Хэнс подобрал винтовку и машинально проверил затвор – все в норме, ничего не «погнулось».

Руки и ноги вроде тоже на месте. Тело, хоть и болит, но, похоже, особых повреждений не получило. В этот момент почва содрогнулась – рухнул еще один корабль. В небо взметнулся столб пламени и дыма. Спустя секунду Хьюстона обдало и едва не сбило с ног горячим воздухом, принесенным взрывной волной.

Он стоял на мокром песке под дождем из грязи, поднятой взрывом. Его одежда промокла. Заляпанное лицо не выражало ничего. Сейчас он был просто клоном, бездушным, рожденным для того, чтобы сгинуть на этой войне.

Динамик, вставленный в ухо, настойчиво терзал слух радиопомехами. Хьюстон похлопал ладонью по уху и осмотрелся.

Побережье, омываемое зелеными водами Великого Океана. Наполовину засыпанная песком дамба в сотне метров от него. Как раз туда упал транспорт. Развалины эхирского города, виднеющиеся сквозь дымовую пелену. Запах гари. Несколько кораблей, идущих на посадку. Небо, расчерченное белыми линиями зенитного огня. Взрывы в воздухе и на земле.

Появившийся внезапно транспорт приземлился в нескольких метрах от Хьюстона. Его борт открылся и солдаты, словно муравьи, повалили наружу. Эфир взорвался командами.

– Вперед! Вперед, черти! – это был голос уже другого командира. – Зенитный расчет на девять часов, заставьте его замолчать! Эй, ты! Чего встал? Не слышал приказ?

Хэнс увидел офицера и, поняв, что тот обращается к нему, присоединился к рассредоточивающимся солдатам. Звуки войны заполнили его мозг и не оставили места для ненужных сомнений.

Пробежка. Длительная, почти километровая пробежка по развалинам дамбы. Постоянный обстрел со стороны города, сопровождающий войска все это время и оставляющий заметные прорехи в отрядах солдат. Место падения транспорта. Горы обгорелого мяса. Покрасневшая от крови вода в лужах. Падающий с неба пепел. Звуки выстрелов, охрипший от постоянного крика голос командира в ушах. Наконец, переставшее плеваться огнем зенитное орудие на окраине города. Остановка. Временное затишье.

– Освободить площадку! – от неожиданности Хэнс вздрогнул, казалось командир орал ему прямо в ухо.

Солдаты шарахнулись в сторону, Хьюстон поспешил за ними. На открытое пространство, уже не разрываемое зенитным огнем, приземлился челнок. Из его недр выкатилась пара тяжелых танков. Корабль тут же взмыл в воздух, освободив место следующему. Уже легче. Уже намного легче.

Танки покатили к городу. Пехота теперь пряталась за их железными телами. Хэнс заметил, как позади приземлился еще один транспорт, высадив очередной отряд солдат.

Все, он на войне. Он в своей стихии. В стихии, которую ненавидел, но для которой был создан, и без которой уже не мог существовать.


Эхирское поселение напоминало по своей конструкции обычный Земной город. Те же бетонные дома, прямые улочки с насаждениями по краям. Витрины с пластиковыми манекенами. Вывески. Реклама. Бледнокожие давно здесь, гораздо дольше, чем люди. Они обжили эту планету, сделали ее своим вторым домом. Они будут за нее бороться. Они будут отстаивать свои права на этот испачканный зеленью мир. Ни о каком мирном договоре не может быть и речи. Люди это понимали, и вопрос сейчас состоял в том, кому этот мир будет принадлежать. Ответ был очевиден…

Теперь все это лежало в руинах. Бледнокожие прятались в развалинах и вели ожесточенный огонь. Прицел автоматической винтовки Хьюстона обводил светящимся контуром врагов, даже тех, кто скрывался за бетонными ограждениями. Это помогало значительно, несмотря на то, что дальность видимости для электроники была сравнительно небольшой.

Медленно, но верно отряды продвигались к центру города, оставляя за собой трупы врагов и товарищей. Операция приняла более слаженный ход. В лицах солдат уже не читалась паника. Командиры отдавали четкие приказы, а не орали, как это было часом ранее. Обычная зачистка. Обычная война.

Вскоре эфир стал постепенно наполняться нарастающими помехами, затем связь пропала совсем.

– Растянуть цепь! – голос командира, звучащий по ту сторону черепной коробки, теперь казался далеким и безжизненным. – Прочесать местность. Генератор помех где-то рядом. Найти и раздавить эту хреновину!

Хэнс свернул в ближайший переулок, следуя за горсткой солдат. Помехи в динамике сменились постепенно утончающимся писком, ушедшим вскоре за предел порога слышимости.

Бетонные здания. Черные квадраты окон. Каменные фрески местами. Памятники, фонтаны, тумбы с афишами. Все как у людей. Эхиры те же люди, только тощие и слегка бледные. У них меньше опыта ведения войны, от того жестче средства, но те же методы, если вникнуть в суть. Человечество нашло бы с Эхирским Сообществом много общего, ели бы не эта планета раздора. «Хотя, если бы не Гайган, – думал Хэнс, – появился бы другой «камень преткновения». И дело тут не в ресурсах вовсе, а в человеческой натуре. Мы считаем себя венцом творения, и поэтому мы должны диктовать условия, а не подчиняться им.

Неважно, по чьей крови мы шагаем, главное – цвет. Не красный, но темный. Темнее, чем трава. Темнее, чем асфальт. Темнее, чем все, на что она проливается. Из тысяч пятен под ногами кровь будет самой темной, и без разницы, какого она была цвета и кому принадлежала. Мы сеем смерть и разрушения. Мы – завоеватели, мы – поработители».


Солдаты прошли насквозь несколько кварталов. Танки остались позади, ими было решено не рисковать, пока связь не наладится. Бледнокожие словно испарились. Было тихо, лишь далекие звуки боя нарушали тишину.

– Не нравится мне это, – подал голос один из пехотинцев. – Шибко не нравится.

– Да, такое затишье может сулить лишь очередную эхирскую пакость, – произнес второй.

– Кошмарную пакость, – я бы сказал.

– Всем стоять! – скомандовал «лидер». – Переключите визоры на инфракрасный диапазон.

Хэнс опустил стекло на шлеме и зафиксировал взгляд на светящемся ярлычке инфракрасного слежения. Спустя секунду мир окрасился в синие тона. Фигуры солдат и объекты, излучающие тепло, выделялись ярко-красным. Еще Хьюстон заметил несколько желтых полосок, исходящих от ближайшей стены.

– Что это? Растяжки? – спросил кто-то.

– Не похоже, – ответил «лидер», показывая всем ладонь, с упирающимся в нее лучом. – Я еще жив, по крайней мере. Все назад!

Солдаты осторожно попятились, внимательно изучая стены и почву. Когда все отошли метров на пятьдесят, «лидер» убрал руку.

Ничего не произошло. Лишь где-то вдалеке лязгнуло железо, как будто упала металлическая крышка люка.

– Быть начеку. Что-то эти лучи все равно значат.

Солдаты осторожно продолжили движение, стараясь не пересекать желтые полоски света, на всякий случай.

Покинув очередное здание, они наткнулись на небольшую площадь, заставленную десятком емкостей, напоминающих по своему виду цистерны. Емкости стояли в два ряда. Было видно, что они здесь недавно, так как составлены прямо на останки какого-то сооружения. Одна цистерна не имела торцевой стенки, служившей крышкой. Та, в свою очередь, валялась неподалеку.

– Что это?

– Я знаю? Я, блин, похож на специалиста по эхирской технике?

– Похоже, какие-то бочки. Может, газ?

– Вряд ли, – присоединился к разговору Хьюстон, заглядывая внутрь емкости. – Герметичностью тут не пахнет.

– Зато воняет чем-то другим. Кошатиной что ли.

– Откуда ты знаешь, как воняет кошатина?

– Понятия не имею. Но отчего-то мне кажется, что она воняет именно так.

– Эй, гляньте-ка сюда, – крикнул один из пехотинцев, взобравшись на развалины. – Здесь еще десяток таких же, а дальше еще столько же.

Хьюстон повернул голову в его направлении.

– А это что?

– Где? Черт. Кажется, антенна. Думаешь, это то, что мы ищем?

– Думаю, да. Надо кончать с этим поскорее и возвращаться.

Хьюстон поднял стекло шлема.

Вдруг откуда-то сверху на ближайшего солдата спрыгнула крупная серая тварь, внешним видом вполне напоминающая земную пантеру или ягуара, например, только лишенную волосяного покрова и заметно крупнее.

«Гайганский лев», – вспомнил Хэнс название этого зверя. Такие твари водятся на некоторых островах Великого Океана. Говорят, они чрезвычайно опасны. Когда-то Хьюстон интересовался, что это за животные, потому как часто встречал их изображения на эхирской технике.

Лев появился и схватил солдата настолько быстро, что никто не успел среагировать. Зверь сломал жертве шею, просто мотнув головой. Затем безжизненное тело было отброшено в сторону, а взгляд охотника устремлен на оставшихся людей.

Гигантская кошка сливалась окраской с серостью развалин. Пришлось снова включить тепловой режим, чтобы не оказаться застигнутым врасплох.

В синем цвете инфракрасного визора хорошо было заметно, как затухающий силуэт мертвого солдата свалился прямо в пучок желтых лучей, коими была усеяна вся округа. Лязгнули крышки еще четырех или пяти емкостей, Хьюстон не успел сосчитать. Кто-то сбил его с ног.

Одно было ясно. Твари все это время находились в «бочках» и были привезены сюда бледнокожими с одной целью – помешать зачистке, внести сумятицу, заставить врага отступить. Этот способ войны был излюбленным у Сообщества. Эхиры частенько подбрасывали в гарнизоны или на поля сражений каких-нибудь зверей. Хищники, попадая в малознакомые условия, начинали «сходить с ума» и рвать всех подряд.

Такая, малоэффективная на первый взгляд, мера, служила некой альтернативой партизанской войны. Земляне терялись в подобных ситуациях, не зная, по кому вести огонь и от кого отбиваться – от обезумевших тварей или от представителей Сообщества, которое, похоже, не испытывало трудностей с численностью своей бледнокожей армии.

Несколько хищников вырвались на свободу.

Солдаты открыли бешеный огонь. Освобожденные звери быстро попрятались в руинах. Было слышно, как срабатывают запорные механизмы других цистерн, находящихся вне поля зрения.

Хэнс быстро поднялся на ноги. Слетевший шлем откатился в сторону, подбирать его времени уже не было. Внезапно два зверя выскочили из полуразрушенного дома и разодрали ближайшего пехотинца, потратив на это буквально секунду. Позади Хьюстона послышался сдавленный крик – не стало еще одного. Началась пальба. Вскрылись оставшиеся бочки.

Антенна. Надо уничтожить генератор помех. Отряд уже не спасти. Хэнс рванул в сторону глушилки. Предстояло преодолеть метров двести. Главное, не свалиться, иначе все, конец, все жертвы напрасны. Хьюстон поднырнул под какой-то трубой и выскочил на относительно чистую улицу, едва не сбив с ног одного из пехотинцев как раз в тот момент, когда охотящийся на него зверь сделал прыжок. Это спасло солдата, лев промахнулся и, неудачно приземлившись, покатился по мостовой. Хэнс послал ему вдогонку очередь из автоматической винтовки. Зверь взвизгнул и забарахтался на месте, окрашивая бетонные блоки в ярко-красный, почти оранжевый цвет.

– Бегом! – заорал Хьюстон споткнувшемуся солдату, хватая его за ворот и таща за собой.

Тот быстро выровнялся, и они побежали вместе.

– Здесь не пройдем. Сюда!

– Что с остальными?

– Хана остальным!

Огибая разрушенный дом, они спустились в русло какого-то высушенного канала и побежали по дну. По борту бывшего водоема их преследовала стая из нескольких львов. Одна из тварей спрыгнула вниз, но тут же была застрелена, остальные не рискнули спускаться. Через сотню метров Хьюстон заметил металлические лестницы.

– Сюда!

Солдаты быстро вскарабкались по ним и снова оказались среди руин. Звери исчезли. Хэнс остановился, чтобы перевести дух.

– Уроды, – проговорил он, тяжело дыша. – Ненавижу этих уродов!

– Да, – произнес солдат, – пока мы здесь несем потери, эхиры отсиживаются в сторонке, выставляя против нас этих тварей. Сами, скоты, воевать не хотят.

– Прямо как наши военачальники.

– Зачем ты так?

– Забудь, – отмахнулся Хэнс, вспомнив, что солдат был преисполненным патриотизма клоном, с прошитыми учебной программой мозгами, в отличие от самого Хьюстона, на которого обучение почему-то не подействовало.

– Звери скоро найдут обход. Надо разобраться с глушилкой и валить к своим.

– Да. Надо двигать. Я Хьюстон. Хэнс Хьюстон.

– Джон Браун.

Хьюстон усмехнулся. Надо обладать «богатой» фантазией, чтобы придумать себе подобное имя. «Джон Браун». Хэнс не мог сказать, что его так развеселило, видимо недавно пережитый стресс дал выход эмоциям, но он едва сдерживался, чтобы не засмеяться.

– Вот так, просто?

– Да, – хохотнул Джон. – Ляпнул первое, что пришло на ум во время регистрации.

«Видимо не надо было заострять на этом внимание», – подумал Хэнс, заметив, что Браун смутился.

– Зато легко запомнить, – сказал Джон.

– Это точно, – кивнул Хэнс. – Гранаты есть? Солдат проверил винтовку.

– Только ручные.

– Проклятье. У меня тоже. Придется подбираться ближе.

Генератор помех, если это конечно был именно он, находился на почти открытом пространстве и не имел охраны, если не считать зенитного комплекса, притаившегося неподалеку, но и там не было ни души.

– Вся территория усыпана датчиками, – предупредил Браун, поднимая стекло шлема. – Но осторожничать, я думаю, некогда, да и бессмысленно.

В принципе, «незаметно» пробраться к глушилке было возможно, вот только Хьюстон, говоря простым языком, посеял свой шлем вместе с визором во время последней заварушки.

– Как думаешь, Хэнс, – спросил Джон, – эту штуковину можно свалить гранатой?

– Выглядит не особо прочно, – ответил Хьюстон, всматриваясь в странного вида агрегат с десятиметровой антенной на вершине. – Ели удастся затолкать гранату прямо под него или скосить зениткой…

– Тихо!

– В чем дело?

Неподалеку из руин вышли несколько львов. С другой стороны улицы появились еще столько же. Постепенно проникая в поле зрения, они заполняли пространство, особо не заботясь о том, что беглецы их уже обнаружили. Всем своим видом звери показывали свое превосходство и уверенность, что жертвам уже не удастся уйти.

Хьюстон поднял с земли кусок бетона и кинул в ближайшую тварь. Та легко увернулась и демонстративно зевнула. Хэнс бросил еще один камень. Звери, поняв, что тот не достигнет цели, полностью проигнорировали «снаряд». Круг постепенно сужался. Количество львов составляло уже около тридцати особей.

– Присядь, – прошептал Хьюстон.

– Зачем?

– Не спрашивай. Просто присядь, – настаивал Хэнс, доставая гранату и выдергивая предохранитель.

Браун сообразил, в чем дело, и повиновался. Хьюстон осторожно присел следом, стараясь опустить голову как можно ниже.

– Бежим на взрыв, далее к зенитке, а там ты знаешь, что делать.

– Угу.

Хэнс катнул гранату по бетону в сторону медленно приближающихся зверей. Самая крупная тварь, резонно возомнившая себя вожаком во внезапно сплотившейся стае, вышагнула вперед и остановила лапой катившийся предмет, просто наступив на него. Хьюстон повалился на землю, закрыв незащищенную голову руками.

Он не слышал взрыва, но ощутил толчок воздуха всем телом. Летящий щебень посек руки, набился в волосы и неосторожно открытый рот. Сквозь звон в ушах и пелену перед глазами, Хьюстон заметил шарахнувшихся в стороны выживших львов и удаляющуюся спину Джона Брауна. Хэнс поднялся на ноги и рванул следом, едва не споткнувшись об обезглавленный труп одной из тварей. Слух постепенно восстанавливался, сознание возвращалось. Легкий ветерок сдувал поднятую пыль, а с неба стали падать мелкие фрагменты львиных тел.

Браун сильно ушел вперед. Хэнс потерял его из виду. Когда до зенитки осталась примерно половина пути, на «арене» появились несколько эхирских челноков. Они сбрасывали десант, на который выжившие твари никак не реагировали. Возможно, эхиры использовали какие-то отпугивающие устройства.

Хэнс заметил, как один корабль направился в его сторону. Попытавшись свернуть с пути, Хьюстон увидел группу зверей, обходящих его с тыла. Бежать было некуда, прятаться бесполезно.

В это мгновение пространство разорвал зенитный огонь. Челнок развалился на части прямо в воздухе. Эхирские десантники стали превращаться в кровавые кляксы, безуспешно пытаясь укрыться. Еще один корабль поймал несколько зарядов и, завалившись на бок, рухнул, подмяв под себя успевших спрыгнуть солдат. Молодец Джон, ты полностью оправдываешь свое предназначение.

Тут Браун вспомнил про генератор помех и, сосредоточив на нем огонь, разнес агрегат в труху.

Хэнс поспешно забрался под удачно подвернувшуюся плиту как раз в тот момент, когда одна из тварей кинулась в его сторону. Зверь сунул морду следом за ним, но, получив очередь из автоматической винтовки, пропал из виду, забрызгав кровью серый пыльный бетон.

Загрузка...