Багряная игра

14

Игровой корабль был крупнее большого линкора и выглядел более функциональным, хотя и чуть менее удобным. Да он и не пытался притворяться боевым кораблем. На борту царила сосредоточенная тишина, так что, когда они шли коридором, ведущим к каюте Лорда Мордена, перестук их шагов отдавался особенно гулко.

Вот и надпись, жирными черными буквами прямо на белой двери: "Лорд Морден, заместитель руководителя Игры. Личные апартаменты".

Полицейские, сопровождавшие Роффрея, постучали.

- Войдите!

Они оказались в каюте, сплошь заставленной приборами.

Некоторые Роффрей узнал - энцефалограф, опти-граф-проектор, аппаратура для оценки мозговой активности, способности к визуализации образов, коэффициента умственного развития и тому подобного.

За письменным столом, по другую сторону от Мордена, в удобном кресле сидел Толфрин; оба стиснули руки - Толфрин на коленях, Морден на пустой столешнице.

- Садитесь, Роффрей,- сказал Лорд Морден, будто и не слышал о пресловутом неповиновении Роффрея приказам. На первый взгляд он полностью владел собой. Пожалуй, даже слишком, подумал Роффрей и на какой-то миг посочувствовал Мордену: разве не в таком же состоянии находится он сам?

Он сел - но не раньше, чем вышли ГП, и сразу перешел к делу:

- Ну, что у вас там?

- Я как раз объяснял Толфрину, насколько важно участие вас обоих в этом проекте,- бодро сказал Морден.- Вы готовы сотрудничать с нами на первой стадии испытаний?

- Да,- Роффрей почти поддался напору Мордена.

- Отлично. Нам предстоит точно установить, какие именно качества вашей психики позволили нанести поражение флоту чужаков. Не исключено, конечно, что вам просто повезло или что благодаря неподготовленности к воздействию на ваше чувственное восприятие и непониманию его природы вы оказались психологически более подготовлены к отражению атаки. Ответ мы узнаем позже, а пока, с вашего позволения, я сначала резюмирую недавние события.

Слова Мордена зазвучали резче и быстрей:

- Как вам известно, мы вошли в эту вселенную несколько недель назад и почти сразу столкнулись с ее обитателями. Здешняя раса, как и можно было ожидать, относится к нам как к захватчикам. Это достаточно справедливо, на их месте мы, естественно, вели бы себя точно так же. Но они и не попытались оценить наш военный потенциал, вступить с нами в переговоры или по крайней мере приказать нам удалиться. Они сразу напали. Мы понятия не имеем даже о том, как эти чужаки выглядят. Вы сами видели, насколько быстро они организовали нападение на наш флот, куда раньше, чем у нас появилась хоть какая-то возможность обратиться к ним и рассказать, почему мы тут оказались.

- А что произошло после того первого и единственного боя, который я видел?

- Еще несколько. Мы потеряли массу всевозможных кораблей. В конце концов Аскийоль доступными ему средствами вошел с ними в контакт и заверил, что мы вполне удовлетворимся, если заселим одну или несколько непригодных для них планет и будем жить в дружеском соседстве с ними. Но это их, видимо, не устроило. Тем не менее они выдвинули альтернативу открытым военным действиям.

Он вздохнул и взмахом руки указал на нагромождение приборов.

- Мы не учли господствующий здесь тип общественного сознания. Оно основано на кодексе поведения, ряд положений которого весьма труден для нашего понимания.

Смысл его, если говорить привычным нам языком, в том, что статус отдельной личности или группы определяется их способностью к военной игре, в которую в этой галактике играют веками. Мы называем ее Багряной или Кроваво-красной Игрой, поскольку один из главных их "видов оружия" - это способность так запутать наше чувственное восприятие, что мы испытываем единое сенсорное ощущение - кроваво-красного цвета. Думаю, вы с этим уже столкнулись.

Роффрей кивнул:

- Ну ладно, а для чего чужакам эта Игра, кроме того, чтобы сбить нас с толку? И как в нее играют?

- Мы думаем, чужаки пришли к выводу, что им следует положиться на более хитроумное оружие, чем энергетические пушки или что-нибудь в этом роде. Мы, если пожелаем, можем и дальше воевать с ними нашим традиционным оружием, что и делали вначале, но оно дало бы нам мало шансов на победу. Их оружие наносит, с их точки зрения, больший урон, чем смерть. Они обращают вас в безумца. Если бы вы умерли, вас просто сбросили бы со счетов. А если вы остаетесь в живых, но не годитесь как боец, то истощаете наши ресурсы и во многих отношениях становитесь обременительным. И это далеко не всё. Есть жесткие, сложные правила, с которыми вам придется ознакомиться по мере продвижения.

- А что на кону? - спросил Роффрей.

- Если мы выиграем достаточно раундов Игры, не прибегая к обычному вооружению, чужаки отдадут нам абсолютную власть в своей галактике! Так что на кону немало, капитан Роффрей. Мы ставим жизни, они - власть.

- Должно быть, они уверены в победе.

- Аскийоль считает, дело не в этом. Ясно, что сейчас они побеждают, но они прониклись такой любовью к этой Игре, что с радостью воспринимают любое разнообразие. Видите ли, для обеих сторон Игра непроста: у тех возникают дополнительные сложности из-за незнания наших способностей, восприимчивости, психологии и так далее, и в этом мы равны. В других отношениях, скажем в опыте Игры, преимущество на их стороне.

- А мы каким боком здесь нужны?

- Мы надеемся, что вы послужите нашим главным козырем в борьбе за победу. Ваш корабль - единственный с человеческим экипажем, которому когда-либо удалось отразить этот фантастический удар. Так или иначе, есть у вас нечто необходимое нам для победы над чужаками!

- Но вы не знаете, что именно?

- Да.

- Оно, это нечто, есть у каждого из нас, или отражать атаку может только тот, кто от природы обладает соответствующей защитной способностью, в чем бы она ни состояла?

- Вот это мы и собираемся выяснить, капитан Роффрей. Потому мы подвергнем обследованию вас обоих. Хотя кораблем управляли вы, позади вас, насколько я понимаю, стоял Толфрин.

- Думаю, нам стоило бы опереться на моральный перевес над чужаками,- заговорил Толфрин.- Вопрос не в том, кто будет первым, кто вторым, а в престиже. Если мы победим, мы обретем в их глазах достаточный статус, и они примут наше правление. Если же проиграем… что тогда?

- Если мы проиграем, то будем совершенно беспомощны. Припасов у нас осталось так мало, что мы не можем рисковать и переходить в новую вселенную - слишком поздно.- Лорд Морден снова обращался только к Роффрею.- Вы это понимаете, капитан? На данный момент ваша жена - лишь одна из немногих жертв безумия во флоте. Но если мы не победим в Игре, все мы окажемся сумасшедшими - или мертвыми.

Доводы Мордена казались Роффрею логичными, и все же подозрения не оставляли его.

- Давайте подождем, что покажет тестирование. Тогда, может быть, и поймем, куда ветер дует. А уж потом я подумаю и решу.

Морден, поджав губы, чуть заметно кивнул.

- Как знаете,- сказал он, адресуясь, по-видимому, к столешнице.- Попросите зайти исследовательскую бригаду.

В загроможденную приборами каюту Мордена вошли трое.

Морден встал, чтобы представить их.

- Профессор Зелински,- сказал он.

От троицы отделился самый высокий, подошел к Роффрею и Толфрину, протянул пухлую руку, приветливо улыбнулся:

- Рад, что вы с нами. Похоже, вы и ваш друг смогли бы помочь нам справиться с кое-какими трудностями.

Пожав им руки, он со словами: "Познакомьтесь с моими ассистентами. Доктор Цунь" - указал на мрачного малорослого человека монголоидного типа,- "и доктор Манн",- на молодого блондина с наружностью героя приключенческого романа.

- Наслышан о вас, профессор,- хмыкнул Толфрин.- На Земле вы руководили кафедрой физиологии.

- Верно,- кивнул Зелински.- Мы начнем с банального энцефалографического исследования. Потом уложим вас спать и посмотрим, удастся ли нам добраться до подсознания. Полагаю, вы не станете возражать против такого обследования.- Он вопросительно посмотрел на Мордена, но ответа не последовало.

- Да,- сказал наконец Роффрей,- если только оно не предусматривает промывания мозгов.

- Сейчас, знаете ли, пятый век после войны, а не до нее,- резко парировал Зелински.

- Мне кажется, девиз Аскийоля и Лорда Мордена: "На охоту ехать - собак кормить",- проворчал Роффрей, усаживаясь в приготовленное для него доктором Цунем кресло.

На Мордена замечание не произвело никакого впечатления, наверно, он его и не слышал. Привычка Роффрея укрываться за цитатами была частью его архаичной манеры поведения. Мери как-то упрекнула его, что он сознательно затемняет свои намеки и читает старые книги единственно с целью выудить непривычную цитату и запустить ею в тех, кого не любит или презирает. Роффрей согласился и добавил: одна из граней

привлекательности Мери в том и состоит, что она хотя бы понимает смысл его слов.

Роффрею без предисловий нахлобучили на голову тесный шлем из какого-то стекловидного сплава. Он терпеть не мог такие штуковины, да и всю эту музыку на дух не выносил. Дайте срок, обещал он себе, я им покажу, что значит независимость…- с этой мыслью он и уснул.

Такие вот мысли и переживания позволили ученым добыть немало интересной информации - но, увы, абсолютно бесполезной с практической точки зрения.

Профессор Зелински, просмотрев материал, собранный во время сна Роффрея и Толфрина, остался невозмутимым.

- Все это, естественно, требует более детального анализа,- резюмировал он, пожав плечами.

- К чему вы пришли? - спросил Морден.

- Честно говоря, я не вижу однозначного объяснения, почему им удалось то, что не удавалось никому из остальных. Обоим интеллекта не занимать, а Роффрей в этом отношении - человек совершенно выдающийся, но, в сущности, они лишь незначительно отклоняются от нормы. Естественно, дело это тонкое, мы понимаем, и все же Роффрей - не единственный психопат среди человечества, да и не единственная личность с высоким коэффициентом умственного развития,- Зелински закончил тираду вздохом.

- Но у них великолепная память на чувственный опыт,- горячо добавил доктор Манн.- Они, во всяком случае, помогут усилить состав команды.

- Секундочку,- раздался скрипучий голос Цуня; он отключил электроды и раскладывал свое оборудование по ящикам.- Я согласен, что каждый Игрок, которого нам удается привлечь, необходим, но эти люди вот-вот помогут нам разобраться, как победить чужаков. На что мы и надеемся, так ведь, профессор?

Зелински ответил:

- Этот проект полностью истощает все наши силы, Цунь. Для вашего чрезмерного оптимизма нет ни малейших оснований, как нет их и у вас, Манн. Мы сможем проанализировать результаты обследования, только покончив с более срочной работой, а ее невпроворот. Тем временем,- он адресовался уже к Мордену, тот восседал в кресле, по мере сил изображая на сотканной из морщин и шрамов физиономии полицейской ищейки беспристрастность и компетентность,- полагаю, этих людей целесообразно ввести в наш регулярный состав. Не стоит задерживать их, пока мы не изучили результатов. Пусть себе тренируются.

- А вы уверены, что они хорошо сработаются с остальной командой? - спросил Морден, поднимаясь из-за стола.

- А почему нет? - Зелински указал на дверь.- Вы знаете, какая там атмосфера с этим О'Хара, да и со всеми прочими… Ни один из них не является, в вашем понимании, нормальным. Каждый из наших теперешних Игроков - невротик по определению. Нормальным людям не под силу выдержать такое напряжение, и уж тем более нормальные люди не смогут дать сдачи. Участвуя в Игре, мы рассчитываем на необычные физиологические и психологические модели.

- В Толфрина я верю,- сказал Морден,- он куда более восприимчив к убеждению. А вот Роффрей - прирожденный нарушитель порядка. Я-то знаю, имел с ним дело не единожды.

- Значит, дайте ему какое-нибудь важное поручение и не вмешивайтесь,- Зелински снял датчик оптиграфа с подлокотника кресла Роффрея. Тот заворочался, но не проснулся.- Такой уж он человек, что ему всегда надо быть в действии - и знать, что на каждое свое действие он решается сам.

- Да, таких, как он, отродясь не бывало,- скривился Морден, прохаживаясь мимо Роффрея и поглядывая на своего антагониста сверху вниз.

- Вот и не указывайте ему,- чуть улыбнулся Зелински.- Речь ведь идет об особого рода эгоцентричности, что заставляет человечество прогрессировать. Это относится и к Ринарку, и к Аскийолю - информация, которой они располагают, подчас неверна, и все же они добиваются лучших результатов, чем мы с вами.

- В каком-то смысле да,- неохотно согласился Морден.

- Именно в том смысле, который нам сейчас жизненно необходим,- Зелински говорил уже на ходу, исследователи торопились уйти.- Мы прикомандируем пару человек присматривать за ними.

- Когда Роффрей заупрямится, за ним и вся наша чертова полиция не усмотрит,- обреченно вздохнул Морден.

Ему нравился Роффрей, но, как он понимал, он-то Роффрею не нравился. Поразмыслив, Лорд пришел к успокоительному выводу - Роффрею вообще никто не

нравится, кроме собственной жены. Какая жалость, что она нашлась, думал Морден.

Зелински с ассистентами не разгибаясь корпели над результатами обследования. Манна, толкового и искусного исследователя, уже стала тяготить рутинная работа. Во время перерыва за кофе он сказал Зелински:

- Профессор, у меня тут кое-что стало вырисовываться. Скорее всего смысла в этом нет, но вынести на обсуждение, пожалуй, стоило бы…

Зелински, не одобрявший склонности Манна к теоретизированию в рабочее время, нетерпеливо перебил:

- О чем вы?

- Да вот, судя по анамнезу, и Толфрин, и Роффрей были на планете, называемой ими Рос, это "решетчатая планета" в Отлученных Мирах. Отдельные ее части существуют в различных континуумах, так же как это, по-видимому, происходит с Аскийолем. Не могло ли случиться, что эта планета оказала на них некое специфическое воздействие? Или, скажем, если они выдержали испытание на Росе, сохранив разум,- а помните, жену Роффрея оно превратило в безумную,- то в результате они стали более приспособлены к борьбе с чужаками?

Зелински сделал последний глоток кофе и задумчиво приложил палец к влажным губам:

- Не исключено, в этом что-то есть. Я скажу вам, на что обратить внимание. Разберитесь досконально в свободное время и представьте мне доклад с вашими соображениями.

- Где ж его взять, свободное время! - воскликнул Манн, впрочем, польщенный: одобрение Зелински само по себе было редким событием.

- Ну, не обязательно же спать все отведенные на это шесть часов,- спокойно прокомментировал Цунь и, ухмыляясь, вернулся к работе.

Уиллоу Ковач чувствовала, что понемногу смирилась со своей участью. Роффрей отсутствовал уже достаточно долго, и на скорое его возвращение надежд было мало. Она спокойно наполнила шприц и в очередной раз ввела Мери транквилизатор, но сама от укола решила воздержаться. Теперь, на более спокойную голову, Уиллоу снова вернулась мыслями к Аскийолю. Она знала: ей необходимо встретиться с ним. Чем бы ни кончилась встреча, она по крайней мере будет лучше представлять, что делать.

Уиллоу не сразу разобралась, как включается коммуникатор Роффрея, но в конце концов ей удалось связаться с Морденом.

На экране возникло обрюзгшее лицо Лорда Галактики. Сгорбившись над столом, он вроде бы ничего не делал и тем не менее выглядел невероятно усталым. Наверно, держится на стимуляторах, решила Уиллоу.

Он узнал ее, кивнул и сказал:

- Мисс Ковач, если вы беспокоитесь о Роффрее и Толфрине, то зря. Они призваны в качестве Игроков и, безусловно, свяжутся с вами в свободное время.

- Спасибо,- сказала она,- у меня еще одно дело.

- Настолько важное, мисс Ковач? Как вы понимаете, я очень…

- Я хочу лично встретиться с Аскийолем.

- Пока это невозможно. Да и в любом случае, знай вы, как он выглядит, вы бы не слишком на этом настаивали. Собственно, что вы хотите ему сказать?

- Я не могу передать через третье лицо, это дело чисто личного свойства.

- Личного? А, припоминаю, у вас с ним что-то было…

- Мы были очень близки в Мигаа и в мирах Призрака. Я не сомневаюсь, что он захотел бы повидаться со мной,- последние слова прозвучали не слишком уверенно.

- В очередном докладе я передам ему ваши слова. Боюсь, это все, что я могу сделать.- Морден с любопытством разглядывал ее, но ничего не добавил.

- И когда вы ему расскажете, он встретится со мной?

- Если захочет, обязательно. А ваши слова я ему передам, обещаю.

Экран замерцал и опустел. Уиллоу выключила его и медленно вернулась к койке, где спала Мери.

- Как-то для тебя это все обернется? - сказала она. Чего Уиллоу было не занимать - это сострадания к

тем, кто попал в беду. Даже теперь, при всех своих невзгодах, о которых она и вспоминать не вспоминала, пока не оказалась здесь, она смогла подумать о Мери.

Но сейчас чистое и естественное сострадание, которое Уиллоу могла бы испытывать к любому попавшему в неприятное или затруднительное положение, быстро переродилось в менее здоровое чувство. Она начинала ощущать себя подобием Мери. Обе они - совершенно одинокие женщины; одна потеряла все и вся, попала в ловушку своего расстроенного и путаного сознания, чудом задержавшись на грани полного безумия, другой же все больше казалось, что в тяжелую минуту все ее оставили, не только Аскийоль, но и Толфрин и Роффрей…

Она сидела у экрана в ожидании вызова от Аскийоля, словно окаменев. Каюта была безмолвна, как чернота вселенной вокруг. Уиллоу испытывала сейчас то, что и все человечество, - разочаровывающее, леденящее чувство утраты, неведения, смятения. И, как и у всего человечества, эти чувства кристаллизовались в страх.

Лишь уверенность в том, что потеря самообладания в такой момент гибельна для сознания или тела, позволяла людям уцелеть в безднах отчаяния.

…От подъема до отбоя - на стимуляторах, от отбоя до подъема - на снотворных, превыше всего - непреклонная воля Аскийоля и орудия его, Мордена: Игроки готовились к следующему раунду Игры…