Бал-маскарад

Глава семнадцатая Невоспитанный мужчина

Создавалось впечатление, что эти слова вырвались из уст Тэцуо Сакураи совершенно непроизвольно, но всех поразили не сами слова, а то, как они были сказаны: речь Тэцуо напоминала бред лунатика. Сам Тэцуо, почувствовав на себе взгляды присутствующих, сильно смутился и густо покраснел.

— Извините меня. Я сказал не подумав.

— Не надо извиняться, Сакураи-сан, — с улыбкой сказал Киндаити. — Чутье непрофессионала в подобных случаях нельзя игнорировать. Если у вас есть свое мнение, то выскажите его, пожалуйста. Вы усмотрели какое-то противоречие в том, как Хибия-сан изложил версию событий?

— Киндаити-сэнсей, пожалуйста, не судите меня слишком строго. У меня случайно вырвалось…

— Тэцуо, коль скоро Киндаити-сэнсей просит, ты должен поделиться своими мыслями, — сказал Тадахиро, возвращаясь к обязанностям хозяина.

Не обращая внимания на попытки жены остановить его, Тэцуо, поудобнее устроившись в кресле, заговорил:

— Раз и отец так считает, то я выскажу свое скромное мнение, хотя я и повел себя как невоспитанный человек. Но, как говорят, сказал «а»… Хибия-сан, согласно только что высказанной вами версии, Цумура со Старой дороги сразу же вернулся в свое бунгало в Асамаин. Эта версия построена только на вашем предположении, верно?

Помощник инспектора Хибия заметно удивился, а Тадахиро, подумав, сказал:

— И в самом деле, Цумура мог по дороге куда-нибудь зайти.

— Отец, я не могу понять в связи с этим одно обстоятельство. Татибана довез Цумура до Старой дороги, а почему не до дома?

Тут вмешался Киндаити:

— По словам Татибана, он так и хотел поступить, но, когда они подъехали к въезду на Старую дорогу, Цумура неожиданно попросил его там высадить.

Тэцуо в раздумье склонил голову.

— Если это так, то все выглядит еще более странным. Меня вчера не было, но, как вы сказали, когда Татибана на обратном пути доехал до перекрестка Роппон, был выключен свет. Но в таком случае все не совпадает по времени!

Помощник инспектора Хибия напрягся, Киндаити продолжал улыбаться:

— Я вчера вечером здесь был, но все было так, как вы говорите. Татибана тоже был удивлен, когда Цумура попросил его высадить у въезда на Старую дорогу.

— Значит, Цумура куда-то заходил…

— Как ты думаешь, Тэцуо, почему Цумура не попросил Татибана довезти его до места, куда он намеревался зайти?

— Это только мое предположение. Он не хотел, чтобы Татибана знал, куда он идет.

— А почему?

— Может, это связано с какой-нибудь женщиной…

Выслушав, Киндаити напомнил:

— Хибия-сан, теперь очередь Мися-тян.

Помощник инспектора сидел молча и злился на себя. Дело в том, что он совсем забыл о телефонном звонке женщины, не доложил о нем своему начальству и не рассказал Кондо. Возможно, сам по себе этот звонок не имеет никакого значения, но это если Цумура со Старой дороги отправился сразу к себе домой…

— Киндаити-сэнсей, может быть, лучше вы будете задавать вопросы…

— Нет, так не пойдет, Хибия-сан. Это ведь ваше дело. Я попрошу вас только учитывать юный возраст Мися-тян…

— Киндаити-сэнсей, при чем здесь Мися? — раздался встревоженный голос Тиёко. Киндаити подумал, что этот вопрос скорее должна была бы задать Ясуко, но, видя, что она не собирается участвовать в разговоре, он без всякого умысла рассмеялся:

— Вот сейчас Сакураи-сан, хотя его здесь и не было, заставил нас засомневаться в нашей версии. Может, и Мися-тян нас поправит. Хибия-сан, пожалуйста.

Помощник инспектора Хибия, поглядывая краем глаза на детектива Кондо, который приготовился делать записи, начал задавать вопросы:

— Итак, Мися-тян, вчера во второй половине дня на Старой дороге ты встречалась с Кёго Маки?

Тиёко издала возглас удивления, а Ясуко сурово сдвинула брови. Мися, готовая вот-вот заплакать, запричитала:

— Бабушка, простите меня, простите меня. Мне было так одиноко.

— Не плачь. Тебя никто не ругает. Однако нас интересует, была ли это случайная встреча, или ты о ней договаривалась?

— Никакой договоренности не было. Я пошла на Старую дорогу, чтобы купить книгу. Дядя Маки окликнул меня из машины и вышел из нее.

Отвечая, Мися следила за выражением лица Ясуко, которая отвернулась в сторону.

— Затем вы вдвоем пошли на фестиваль музыки, на выступление Синдзи Цумура?

— Да.

— Кто это предложил?

— Конечно, дядя Маки. Я ничего не знала о фестивале.

— Однако тебе захотелось на него пойти.

— Мне было так одиноко и грустно. Я захотела увидеть дядю Цумура. Он ко мне всегда так хорошо относился.

Мися начала всхлипывать. Тиёко выразительно вздохнула.

— Однако у дяди Маки не было с собой билетов на фестиваль?

— Нет.

— Что сделал тогда дядя?

— В то время мимо проходил какой-то мальчик. Дядя попросил его съездить за билетами.

— Дядя давал ему ключи?

— Да. Билеты были у него в студии, и дядя дал ему ключ от студии.

— У дяди был только этот ключ?

— Нет, у него было много ключей, которые висели на металлическом кольце. Он снял только один ключ.

— И что вы потом делали?

— Мы зашли в кафе «Дзиро» и пили чай. Потом этот мальчик принес билеты.

— Когда мальчик вернул ключ, что с ним сделал дядя? Он надел его на кольцо?

Мися с удивлением посмотрела на помощника инспектора. Слезы у нее высохли, и, немного подумав, она ответила:

— Ключ дядя положил в карман брюк. — Она показала на то место, где находится кармашек для часов.

Мися подтвердила предположения Киндаити. Было видно, что помощник инспектора устал больше, чем Мися, его лоб покрылся капельками пота.

— Затем вместе с дядей Маки ты поехала в «Хосино-онсэн». И что же там произошло?

— Я хотела послушать музыку, но ничего не получилось. Музыка исполнялась только вечером, а днем было обсуждение. Но я все равно получила большое удовольствие.

— Вот как. Что ты делала?

Мися мельком взглянула на бабушку и затем, шаловливо втянув голову в плечи, сказала:

— Я играла в патинко.[9]

Коскэ Киндаити невольно прыснул от смеха. Он вспомнил, что в лобби-баре «Хосино-онсэн» стояли автоматы для игры в патинко. С нежностью взглянув на Мися, он спросил:

— Ты впервые играла в патинко?

— Да. Дядя Маки сказал: «Попробуй поиграй», — и дал мне шарики. Сам дядя очень хорошо умеет играть. Он может выиграть сколько угодно шариков.

— А как получалось у Мися-тян?

— Ничего не получалось. Я только проигрывала.

— Мисяко! — с упреком в голосе сказала Ясуко.

Мися сразу сделала плаксивое лицо, а затем с вызовом посмотрела на Ясуко.

— Бабушка, простите меня. Но мне уже шестнадцать, и я хочу попробовать делать то, что делают обычные люди.

— Обычные люди в патинко не играют.

— Извините за откровенность, но, когда я учился в школе, я иногда пропускал уроки, играя в патинко, — сказал Тэцуо.

— В патинко и я играю, — пришел на помощь Кадзухико.

— Но ведь вы мужчины.

— Баба-тяма, я тоже играю в патинко. Тэцуо меня приучил. Когда он договаривался со мной о свидании, то местом встречи всегда назначал зал для игры в патинко. Если попробовать поиграть, можно этим увлечься. — Сказав это игривым тоном, Хироко, похоже, об этом пожалела и добавила упавшим голосом: — Жаль, что Мися-тян не ходит в школу.

Киндаити сразу среагировал на это замечание:

— Мися-тян не учится в школе?

Он ожидал, что Ясуко ответит, но та сидела с суровым лицом, крепко сжав губы. Тиёко ничего не оставалось, как самой ответить на этот вопрос:

— У ребенка слабое здоровье, в детстве она болела астмой. Во втором классе у нее было много пропусков, поэтому она была вынуждена остаться на второй год. Бабушка, пожалев, забрала ее из школы и стала заниматься с ней дома. Бабушке приходится тратить на это много усилий.

Киндаити провел рукой по своим взъерошенным волосам и попросил помощника инспектора продолжать.

— Мися-тян, после игры в патинко ты встретилась с дядей Цумура?

— Пришел дядя Цумура, увидел меня и очень удивился. Но потом обрадовался, похлопал меня по плечу, сказал, что я хорошо сделала, что пришла. Дядя Цумура всегда хорошо относился ко мне, и дядя Маки тоже.

— А как к тебе относился дядя Акуцу? — спросил Киндаити.

— Дяде Акуцу Мися обязана жизнью.

— В каком смысле?

В разговор вмешалась Тиёко:

— Это было, когда мы с Акуцу еще были вместе. Мися надо было сделать переливание крови, и у нее с Акуцу оказалась одна группа. Он отдал ей свою кровь для переливания.

— Трогательная история. Хибия-сан, продолжайте.

— Мися-тян, расскажи, где ты встретилась с дядей Цумура?

— В кафе.

— И о чем вы с ним говорили?

— О музыке, о картинах, он спрашивал, как я живу, так как мы давно не виделись. Вот и все.

— Говорят, что в это время дядя Цумура был без пиджака. А где был его пиджак, ты не помнишь?

— Пиджак? А, да. Его пиджак висел на спинке стула. Несколько раз он доставал из кармана сигареты.

— Говорят, что в кармане пиджака у него были ключи. Мися-тян что-нибудь знает об этом?

— Нет, не знаю.

— Может, дядя выронил ключи, и их кто-то подобрал, или кто-то украл их из кармана. Мися-тян об этом ничего не знает?

— Нет.

— Тогда еще один вопрос. Дядя Маки и дядя Цумура не договаривались где-нибудь встретиться вечером?

— Нет, не знаю. Думаю, что нет.

— Мися-тян все время была вместе с ними?

Мися скромно склонила голову.

— Я один раз выходила в туалет, и потом… — Она посмотрела на Ясуко. — Потом немного еще поиграла в патинко, потому что у меня остались шарики, которые дал мне дядя Маки.

Хибия многозначительно посмотрел на Киндаити, как бы давая понять, что Маки и Цумура могли о чем-нибудь сговориться в это время.

— Еще один, последний вопрос. Звонил ли кто-нибудь дяде Цумура?

— Да, когда я уже вернулась.

— Кто сначала взял трубку?

— Молодой человек, о котором здесь уже говорили.

— И кто звонил? Мужчина или женщина?

— Он сказал, что звонит женщина.

Помощник инспектора Хибия оторвал взгляд от Мися и внимательно осмотрел присутствующих. Хотя его взгляд и не задержался на лице Тиёко, всем было ясно, что он с трудом удерживается, чтобы не посмотреть на нее. Тэцуо Сакураи явно почувствовал себя как-то неуютно, и на некоторое время воцарилось всеобщее молчание.

— И как повел себя дядя Цумура? Он сразу подошел к телефону?

Мися немного подумала и сказала:

— Нет, дядя Цумура сначала колебался. Тогда молодой человек предложил сказать, что он его не нашел, и тут дядя сразу встал. После этого мы с дядей Маки ушли из кафе.

— Интересно, почему дядя Цумура колебался, прежде чем взять трубку? Может быть, эту женщину знал также и дядя Маки?

Мися с удивлением посмотрела на помощника инспектора, а потом мельком взглянула на Тиёко и тут же опустила глаза.

— Этого я не знаю. Молодой человек, который снял трубку, не называл ее имени.

В ее голосе послышались истеричные нотки. Тиёко сидела с непроницаемым лицом, никто не смотрел в ее сторону, за исключением Ясуко и детектива Кондо.

— И тогда Мися-тян вернулась домой?

— Нет, дядя Маки довез меня до кафе «Дзиро» на Старой дороге.

— А почему до кафе «Дзиро»?

— Я оставила там свой велосипед.

— Значит, ты рассталась с дядей Маки перед кафе «Дзиро»?

— Да.

— А когда Мися-тян вернулась на велосипеде домой?

— Около шести. Вечером наша служанка Рики-тян должна была идти на танцы О-Бон, поэтому я спешила домой.

— Значит, та женщина звонила дяде Цумура что-то около половины шестого?

Мися испуганным взглядом вновь посмотрела на Тиёко.

— Я не знаю, — выкрикнула она, а затем добавила тихим голосом: — Вероятно, так оно и было.

Помощник инспектора Хибия удовлетворенно повернулся к Коскэ Киндаити.

— Сэнсей, у вас есть вопросы?

— Нет, все прекрасно. Думаю, что ваши вопросы все прояснили. Судя по всему, Мися-тян очень устала, и они с бабушкой могли бы вернуться домой.

Ясуко встала прежде, чем он успел произнести окончание этой фразы.

— Мисяко, мы уходим.

Мися поднялась. У нее были испуганные глаза. Жалобно глядя на Ясуко, она спросила:

— Бабушка, значит, я завтра не могу пойти на турнир по гольфу?

— Нет, обязательно приходи, Мися-тян, — быстро сказал Тадахиро, чтобы опередить Ясуко. — Кадзухико позаботится о тебе.

— Но утром ты не сможешь. У тебя будет важное дело. — Под важным делом Ясуко подразумевала поминальную службу по Ясухиса.

— Хорошо, Мися-тян. Приезжай в гольф-клуб в полдень. Как раз в это время все будут там обедать. А затем пойдешь с Кадзухико играть в гольф.

Кадзухико с озорством посмотрел на Киндаити.

— Сэнсей, а как вы насчет гольфа?

— Нет, я для этого не гожусь. Я никогда не занимался спортом, у меня плохая координация движений.

Все были удивлены подобным заявлением и восприняли его как шутку. Кадзухико продолжал настаивать:

— Сэнсей, я большой любитель детективных романов. В них часто описывают, как детектив, анализируя поведение людей во время игры — в карты, го или в шахматы, — успешно вычисляет преступника. Может, для вас будет полезным понаблюдать за людьми, играющими в гольф?

Киндаити пристально посмотрел в глаза Кадзухико.

— Ну что ж, я подумаю, и если приду, вы мне расскажете правила игры.

Ясуко и Мися поднялись, собираясь уходить. Их задержал Тадахиро:

— Подождите немного. Вас отвезет Акияма. Вечером одним идти опасно.

Когда Тадахиро нажал на звонок, Хироко тоже поднялась с намерением попрощаться, но отец ее остановил:

— Хироко, вы с Тэцуо немного задержитесь, а то будет неудобно перед Киндаити-сэнсеем, если все сразу разойдутся.

Коскэ Киндаити с интересом рассматривал висевшую на стене большую картину, на которой знаменитый мастер-каллиграф эпохи Мэйдзи вывел черными иероглифами название виллы «Бандзандзо».