Баллада о славном рыцаре Ульрихе

– Долго ещё идти? – спросил славный рыцарь Ульрих, с трудом продираясь сквозь очередные заросли шиповника.

Кривой и косой горбун, несмотря на свой убогий вид, оказался на редкость шустрым проводником и безостановочно пёр по дикому лесу буквально напролом.

– Господин, совсем немного осталось, – проскрипел в ответ.

Но не далее как недавно горбун отвечал аналогичным образом, и это его «немного» никак не заканчивалось.

Лес, по которому славный рыцарь Ульрих держал путь, что и путём-то назвать язык не поворачивался, и вправду был диким – кругом поваленные и очень скользкие стволы деревьев, сплошные заросли кустов мерзкой ведьминой ягоды и колючего шиповника, а стоило только остановиться, чтобы справить мелкую нужду, как зелёный вьюнок опутывал сапоги. И в который уже раз пришлось сожалеть, что не обрядился во что-то более простецкое – душа безостановочно страдала, когда дорогой камзол цеплялся за шипы и острые сухие ветки. Любому рыцарю, даже не такому славному, как Ульрих, гораздо привычнее вихрем мчаться по полю брани на верном коне, чем пробираться пешком по лесу, словно безродному лазутчику.

Но конунг Писум Второй накануне объявил военный поход на крепость Инацессибилис, и это требовало принятия самых неотложных мер. Та крепость, что слишком уверенный в своих полководческих талантах конунг намеревался взять штурмом, славилась мощными укреплениями, обученным многочисленным гарнизоном и меткими лучниками. Не говоря уже об онаграх с каменными снарядами и кипящей смоле сверху. Сложить голову под крепостными стенами во славу конунга представлялось куда более вероятным, чем сохранить ту самую голову на плечах в неприкосновенности.

И ко всему цыганская гадалка, к которой по давней традиции заглянул славный рыцарь Ульрих, глядя в разложенные веером замусоленные карты, прокаркала о скором расставании с головой. Пришлось исполнить столь необычную просьбу и отсечь мерзкой ведьме ту самую голову, расставание с которой она предсказала. Но на душе покойней не стало – мутный осадочек остался. И даже голова старой цыганки, лежавшая теперь в походной сумке, нисколько не радовала. Успокаивать мятущуюся душу пришлось обильными возлияниями в обществе местных шалав, дом с которыми очень даже удачно повстречался на пути.

– А что наш славный рыцарь сегодня не весел? Разве мои ласки не доставляют удовольствия? – назойливо приставала почти красотка Ия, преданно заглядывая в глаза.

– Нехорошее предчувствие у меня. Томит душу, – всё-таки ответил настырной шалаве подвыпивший славный рыцарь Ульрих. – Конунг объявил поход на крепость Инна-а… Цес-си… Бил-лис? Или как-то так. И мне не покойно. Так ещё эта богомерзкая цыганка…

Что голова богомерзкой цыганки теперь лежит в походной сумке у двери, славный рыцарь Ульрих благоразумно озвучивать не стал, хотя и был до полу-мертвецкого состояния пьян.

– Если славный рыцарь опасается за свою голову, могу посоветовать надёжное средство… – Неожиданно заинтриговала шалава Ия.

– Говори…

– В лесу живёт старая колдунья. Ну там, травки, коренья, заговоры. Но я слышала от одного славного рыцаря, не такого, правда, славного, как Вы, но тоже ничего, что он получил от этой колдуньи артефакт, который уберёг его в битве при Беллуме.

Как известно, верить шалавам, которые соврут, недорого возьмут, себя не уважать, и Ия вполне заслужила огрести увесистую оплеуху, но… Иностранное слово «артефакт» шалавам и знать-то не пристало. Разве что только от менее славных рыцарей. И это делало историю чуть менее брехливой. Опять же бойня при Беллуме. Тогда славный рыцарь Ульрих сам лишь чудом остался жив… Во всяком случае, стоило выслушать эти россказни до конца. А оплеуху отвесить никогда и не поздно.

– Продолжай…

– Со слов не такого славного рыцаря, как Вы, та колдунья дала ему человеческую голову размером с кулак…

– Чего-о?! – возмутился славный рыцарь Ульрих на такую откровенную брехню, – С кулак?

– Да-да, я её видела своими собственными глазами! Маленькая, как апельсин, чёрная, как головёшка. Не такой славный рыцарь, как Вы, собирался возвернуть её колдунье. Таково было условие зарока.

– И чем это ему помогло?

– Та головёшка знала наперёд, что случится с не таким славным рыцарем, как Вы, и вовремя советовала, как избежать несчастья. Что сохранило ему жизнь в битве при Беллуме. Во всяком случае, так он мне самолично рассказывал, когда показывал головёшку.

– Та-ак. И где мне найти эту ведьму? – И хотя славный рыцарь Ульрих ни единому слову шалавы не поверил, но чем чёрт не шутит?

– Я попрошу своего брата, и он проводит Вас до самого её тайного жилья. И всего-то за один золотой…

– Золотой? – сурово удивился славный рыцарь Ульрих, примеряясь как бы поувесистей отвесить застоявшуюся было оплеуху.

– Ой! Я ошиблась. – тут же поправилась шалава Ия, сообразив, чем грозит ошибка в достоинстве монет, – Две монетки серебром.

А когда славный рыцарь Ульрих собирался уже уходить, оставив оплеуху при себе, шалава Ия в благодарность за это поведала:

– И ещё не такой славный рыцарь, как Вы, говорил, что колдунье надо отдать человеческую голову. Кажется, для оплаты.

– Когда кажется, креститься надо, – буркнул славный рыцарь Ульрих, про себя удивляясь, как неожиданно удачно всё складывается, – А голова такая имеется.

И всё-таки отвесил шалаве Ие оплеуху на прощание.

Теперь вот брат шалавы горбун всё вёл и вёл, а славный рыцарь Ульрих уже начинал задумываться – не отрубить ли и ему голову? Ведь каждому рыцарю известно, что две головы гораздо лучше, чем одна. И если бы не знание горбуна о тайном жилье колдуньи, славный рыцарь Ульрих так бы и поступил.

– Вот она! – Наконец горбун ткнул пальцем в неприметную избушку, примостившуюся под огромной ёлкой.

Жилище колдуньи оказалось таким маленьким и неприметным, что найти его без проводника было совершенно невозможно. Одарив горбуна медной монеткой и дав чувствительного пинка, славный рыцарь Ульрих без стука зашёл в маленькую дверь.

– Чего надыть? – Старая карга стояла над огромным медным котлом и что-то такое непрерывно там намешивала. А на вошедшего славного рыцаря Ульриха даже не взглянула.

– Требуется маленькая голова, как та, что ты, богомерзкая колдунья, подарила одному рыцарю, не такому славному, как я, – гордо ответил славный рыцарь Ульрих и добавил обязательное требование к голове, – И чтоб предсказывала мне моё будущее.

– Зарок готов исполнить? – Колдунья мельком взглянула на гостя мутным слезящимся глазом.

– Так она ещё и одноглазая! – С отвращением подумал славный рыцарь Ульрих и протянул старухе голову цыганки.

– Даже не сомневайся. Вот оплата головой!

– Хорошо, – проскрипела старая карга, безостановочно намешивая колдовское варево, отвратительно при том пахнувшее. – Головой так головой. Выдь!

– Чего? – не понял славный рыцарь Ульрих.

– Подожди под ёлкой, – снова проскрипела колдунья.

– А-а-а… – И славный рыцарь Ульрих с облегчением вышел наружу, где не воняло так омерзительно колдовским варевом.

Ждать пришлось порядком. И славный рыцарь Ульрих пару раз порывался зайти, поторопить всё никак не растележащуюся старуху, но вскорости проявившийся из избушки ещё более отвратительный запах, чем даже был до того, останавливал его порывы. Начинало темнеть…

– Вот! – колдунья наконец появилась на пороге, и мерзко усмехнувшись, протянула славному рыцарю Ульриху небольшой свёрток. – Как просил.

– Ещё что должен? – спросил тот.

– Зарок. Должон будешь принесть голову через сто дней. Иначе…

Что «иначе», колдунья не сказала, лишь ткнула кривым пальцем, словно копьём, в славного рыцаря Ульриха.

Сделка его вполне устроила, и славный рыцарь Ульрих пустился в обратный путь, что и путём-то назвать язык не поворачивался…

Как это ни странно, но шалава Ия не обманула – головёшка и вправду оказалась очень маленькая, угольного цвета, вся такая сморщенная, наподобие гнилого изюма, в общем, до невозможности отвратительная, как и сам изюм. Славный рыцарь Ульрих без всякого сожаления выкинул бы такой "подарочек", и только россказни шалавы Ии о неординарных способностях головёшки предсказывать будущее останавливали от такого порыва. Потратив изрядное время на разглядывание "артефакт", он так и не понял – голова ли это какого-нибудь недочеловека-карлика, коих он однажды видел во дворце у конунга, или богомерзкая старуха оторвала её у своей колдовской куклы.

– Чего уставился? – неожиданно просипела голова.

– ? – славный рыцарь Ульрих даже немного растерялся, что славным рыцарям обычно несвойственно.

– Что, язык проглотил? – съязвила головёшка.

– Но-но! – возмутился славный рыцарь Ульрих столь хамским поведением от безродной, да к тому же и бестельной головы, – За своим следи, а то быстро укорочу!

– Хе-хе, и как же я тогда, по твоему, тебе будущее буду предсказывать?

Славный рыцарь Ульрих почесал затылок и про себя решил, что в словах головёшки некое зерно истины содержится. Да и как, позвольте вас спросить, возможно отрубить голову голове без тела?! Видимо, некоторое время придётся мириться с таким откровенным хамством, во всяком случае, хотя бы до окончания осады крепости, а там видно будет.

Придя к такому выводу, славный рыцарь Ульрих озаботился непростой организацией сборов в поход. Требовалось по-быстрому сформировать рыцарское копьё, в которое набрать людей, вооружить их, решить с провиантом и фуражом. Дело осложнялось полной неопределённостью с продолжительностью похода – удастся конунгу с ходу взять крепость или придётся прозябать в осаде, пока защитники твердыни не передохнут с голодухи, оставалось загадкой. Хотя опыт непосредственного общения с конунгом подсказывал, что наиболее вероятен второй вариант развития событий у стен крепости.

А владения славного рыцаря Ульриха, доставшиеся по праву наследования от папеньки, известном славном рыцаре, прославившим родовой герб рыцарскими подвигами и запятнавшим его же не совсем праведными делишками, не сказать, что изначально были превеликие, так ещё и прощелыга управляющий вёл дела спустя рукава, коих у его лапсердака никогда и не было из-за скаредной экономии на материале.

– Чего господин желает? – подозрительно щурясь, спросил явившийся на зов управляющий в лапсердаке-безрукавке.

– Желаю выставить в поход рыцарское копьё из двух конных – пажа и кутильера, двух… нет, лучше трёх пеших лучников и ещё пары легковооружённых слуг. И к этому прибавь четыре подводы с лошадьми и возницами, полные провианта и фуража.

– Ой-вей, господин, – поражённо воскликнул управляющий, – Где же это всё взять-то? Ведь неурожай, падение производства, удушающая всякую частную инициативу церковная десятина…

– Не причитай. Голова же на плечах есть? – прервал славный рыцарь Ульрих уже ставшие привычными стенания на препоны частному бизнесу .

Управляющий испуганно схватился за голову, проверяя пока ещё наличие на должном месте.

– Вот… – продолжил нравоучать славный рыцарь Ульрих, – Чтобы и дальше было что потрогать, перечисленное должно быть готово к выходу уже через два дня.

И управляющий, утирая крупные слёзы отсутствующими рукавами лапсердака, в горе удалился исполнять указания господина.

Удачно покончив с организацией сборов, славный рыцарь Ульрих озаботился ожидающими его смертельными испытаниями.

– Головёшка! Или как там тебя?

– Головёшка, пойдёт, – в ответ просипела головёшка.

– Какие у меня ближайшие опасности?

– Все перечислить?

– А что, их много? – не на шутку напрягся славный рыцарь Ульрих. Ведь никто не желает, чтобы жизнь, данная нам Богом в единственном числе, состояла только из смертельных испытаний. Хочется и крепко выпить, и весело покутить с такими же славными рыцарями, коих, к слову, не так и много приходится на тысячи аров земли, да и с пользой время провести в обществе шалав тоже не возбраняется столь славным рыцарям. А тут неожиданно – ВСЕ перечислять?! На праздник жизни совсем и не похоже.

– Достаточное количество, чтобы голову потерять, найти и снова потерять… – продолжила нагнетать ужасов проклятая головёшка, сама её уже однажды потерявшаяся.

Славный рыцарь Ульрих задумался. Вот ежели, к примеру, конунг задумал прескверное – отравить или как-то ещё извести славного рыцаря Ульриха, то об этом желательно знать заранее, чтобы подготовиться к бегству. Но если речь, к слову, о стреле, что должна прилететь прямиком в сердце во время страшной сечи, то тут совсем иное дело, и слишком заблаговременно выданное предсказание банально забудется в суматохе боя.

– Значит так – выдаёшь в строгой очерёдности за достаточное время, чтобы подготовиться и избежать. И можешь прямо с этого мгновения начинать вещать, – наконец, всё обдумав, нарисовал примерную схему выдачи предсказаний.

– Пищевые отравления учитывать? – уточнила головёшка.

– Смертельные?

– Не без этого.

– Меня интересуют ВСЕ, – славный рыцарь Ульрих специально выделили интонационно слово "Все" для недалёкого, как оказалось, предсказателя, – случаи, угрожающие мне смертью.

– А угрожающие поносом? – никак не унималась бестолковая головёшка.

– Каким-таким поносом? – не понял славный рыцарь Ульрих.

– Имеющиеся риски поноса озвучивать?

– Смертельного?

– Нет.

– Ты меня совсем заморить собираешься? Чем в местной-то антисанитарии я должен буду, по твоему, питаться? Повторяю – только непосредственная угроза смерти!

И для пущей важности слов славный рыцарь Ульрих отвесил головёшке затрещину. Да не рассчитал слегка, и та отлетела в самый угол комнаты.

– Э-э… Чего кидаешься? – ожидаемо возмутилась головёшка из тёмного угла.

– Профилактика, – сурово пригрозил кулаком на будущее славный рыцарь Ульрих. – Чтоб знала своё место.

– Та-ак… – Славный рыцарь Ульрих скептически осмотрел своё воинство, выставленное исполнительным, но прижимистым управляющим. – Это кто?

– Рыцарское копьё. Как просили, господин, – заискивающе ответил тот.

– Я именно так просил?! – не смог сдержать искреннего изумления славный рыцарь Ульрих.

– Ну-у… – неопределённо протянул управляющий. – При существующей практике обложения церковной десятиной частных подворий…

Заметив, как недобро нахмурились брови господина, испуганно примолк, так до конца и не озвучив претензий к засилью церковной бюрократии и прочих терний для его частной инициативы.

Славный рыцарь Ульрих с нескрываемым скепсисом ещё раз оглядел своё нынешнее рыцарское копьё. Боевой отряд состоял из молоденького пажа, не старше тринадцати лет, безнадёжно затерявшегося в великоватых ему старых доспехах и шлеме, видимо, позаимствованных у деда или даже прадеда; возрастного кутильера при отличных доспехах, но с опухшим лицом неисправимого пропойцы, и то, как он, покачиваясь, восседал в седле, славный рыцарь Ульрих догадался, что с поисками сображника проблем в долгом походе не возникнет, только за запасами алкоголя потребуется постоянный пригляд; три лучника в лучшем случае были отобраны из охотников, в худшем из обычных крестьян, более привычных к отвальному плугу, чем к боевому луку. А обоз, состоявший из буквально разваливающихся на месте четырёх телег, старых кляч и столь же возрастных возниц, скорее готовился к походу на тот свет, чем под стены крепости. Да и содержимое полупустых телег вряд ли могло удовлетворить законное любопытство собирающегося в длительный поход.

– Я так подозреваю, что ты наметился на скорую замену господина? – с подозрением в голосе поинтересовался славный рыцарь Ульрих.

– К чему, господин, такое решили? – в недоумении развёл руками управляющий.

– Ну, как же. Рыцаря делает свита. А эта свита в бою может только в гроб загнать… Ну, или поспособствовать сделать это врагам.

– Хе-хе… – подобострастно захихикал управляющий, прикрывая щербатый рот ладошкой.

– И я не шучу. – Металл в голосе как ножом обрезал неуместное хихиканье.

Славный рыцарь Ульрих с сомнением оценил выправку «лучников»:

– Охотники?

– Пахари, господин, – дружно ответили те. – Прямо с поля сняли.

Управляющий в безрукавном лапсердаке потупил хитрый взор. Но славный рыцарь Ульрих в его искреннее раскаяние не очень-то и поверил.