Баллон 13

– Вон, видишь островок немного левее? Держи так, чтобы пройти по его правому краю. Тогда будем точно на трассе.

– Что за островок?

– Это Барсакельмес. Казахи называют его – "Пойдешь-не-вернешься". Наверно, гиблое место.

Пилот маленького Як-40 слегка довернул машину автопилотом.

– А вон, справа вдалеке, видишь другой островок?

– Ну...

– Это остров Возрождения. Обитаемый. Там, говорят, лепрозорий.

– А это что такое?

– Что-то вроде больницы для прокаженных.

– Ну ни хрена себе! А еще хуже места для больнички найти не смогли? Кого там лечат, говоришь?

– Прокаженных. Проказу лечат. Я не знаю точно, что это такое, но, говорят, очень заразная и практически смертельная гадость. Вот их и держат здесь на острове.

– М-да! Безрадостно. А ты откуда все это знаешь?

– Летал здесь, на Ан-2. Местные рассказывали.

Белый "Як" продолжил путь на юг, в сторону Ташауза...

Молодой капитан Шахов, судя по петлицам – артиллерист, сидел на кривой деревянной скамейке. Припыленным носком сапога гонял серый кусочек щебенки. До объявленного собрания офицеров в учебном классе было еще почти полчаса. Делать было нечего. Капитан достал початую коричневую пачку "Опала", вытащил очередную сигарету, прикурил и скучно выпустил дым в небо. Невысоко над горизонтом в выцветшей от жары дали медленно летел самолетик.

"На юг летят, наверно в Ашхабад" – подумал капитан, – "Небось, смотрят на нас. Море, острова..."

Высушенной сигареты хватило на пару затяжек.

– Костя, дай закурить! – по пыльной асфальтовой дорожке мимо низких кустиков черного саксаула подошел начальник медслужбы полка майор Шелест. Майор не по-уставному держал подмышкой фуражку с голубым авиационным околышем.

– Начальству не отказывают, – согласился капитан Костя, потянувшись в карман брюк за пачкой. – По службе не повезет.

– Эт-то ты верно. Я-то свои забыл в общаге. С утреннего построения забежал взять рабочую тетрадку, а сигареты-то и забыл.

– Не подскажете, что за тема учебы сегодня? Раз внепланово, может что новое расскажут?

– Тема обычная. Постановка задач на выезд. Ну, может пару перестроечных сплетен от министра обороны. Нас тоже не посвятили заранее.

Офицеры посидели молча. Майор не спеша курил. Капитан смотрел на синий морской горизонт.

– Вчера опять тех старых манекенов перетаскивали, которых бойцы "чучелками" называют, – прервал тишину капитан, – ну тех что, мы иногда используем в качестве мишеней для оценки концентрации попадания агентов. Что это у них такие изодранные лица?

– А, это старая история. Крепкие манекены нам попались, или просто списать их некому...

Одно время здесь проводилась дрессировка воронов. Натаскивали птиц на атаку представителей высшего командования армии США. Наверно думали, что раз у Андерсена вороны такие умные, то и в холодной войне сгодятся. Представляешь, по замыслу командования птицы должны были по количеству звезд на знаках различия определять генералов и высших офицеров. И рвать их и метать!

Выражение лица капитана, его догоревшая до фильтра сигарета и сама заинтересованная поза говорили о предельном удивлении рядового служаки необычностью способа достижения превосходства в войне.

– И-и-ии? – протянул капитан.

– Так вот, для тренировки использовалась следующая методика: одевали группу мужских и женских манекенов в американскую армейскую форму. В голове манекена за нарисованными на тонкой пленке глазами помещали кусочки птичьего лакомства, слегка сдобренные слабым наркотиком. Каждый раз манекены располагали в новом месте, чтобы воспитать у птиц рефлекс охоты на форму, а не на место кормления. Кстати, каждый раз в форму "генералов" одевали другой манекен. Выпускали голодных птиц с постепенно увеличивавшегося расстояния, в итоге доведя его примерно до пяти километров. Птицы подлетали к группе и "выклевывали глаза" у "генерала". Болтали, что собирались использовать птиц для диверсий против американских военных в Западном Берлине.

– Вот это задумка! – не выказывая иронии, восторженно воскликнул капитан.

– По-моему, вся эта красивая затея провалилась. Не зря говорят – "Ворон ворону глаз не выклюет" – майор прочистил горло и далеко плюнул. – А то, представляешь эффект? Приехали америкосы с инспекцией в часть. Ходят, танки щупают. А тут на ближайшей КГБешной помойке воронам-наркоманам каркают приказ – Заклевать насмерть! Типа, у тех, кто с одной звездой – просто анаша за глазным дном, у двух звезд уже героинчик, а у четырех – чистейший супернаркотик ЛСД! Ну и срывается армада! – майор счастливо заулыбался своей шутке.

– Ну с тактико-техническими характеристиками боевых воронов все более-менее ясно, а что такое ЛСД? – спросил Шахов.

– Это дурь такая искусственная. – ответил майор Шелест. – На Западе делают. Для внутреннего употребления. Внутризападного, – пояснил он. – Я не знаю чем дело кончилось. Не по моей части. Может где и выпускали тех бойцов генералов царапать, а может так, для острастки пустили дезу, чтобы вражеские генералы ворон боялись и теряли авторитет. Во всяком случае, пластмассовые рожи у наших манекенов вороны сильно попортили.

Быстро прикончив вторую сухую "опалину" майор метко выбросил окурок в сделанную из обрезка трубы урну.

– Ну что, бог войны, поднялись? – сказал он в пыльное пространство.

- Ну, шути, коли смелый такой.

– Вот вы на бомбометание когда последний раз за рулем летали?

– Один-один, – после паузы улыбнулся майор. – Со стороны глянуть, каких только здесь в полку родов войск не увидишь. Разве что только моряков в бескозырках нет. Все замаскированы под сборную солянку. Это чтобы коварный враг не догадался. Пойдем учиться, мой глубоко законспирированный под пушкаря химический коллега, – вставая с лавочки и помогая себе закругляющим жестом, закончил длинную фразу майор.

В душном учебном классе густой настой из запаха ремней и сапожного крема. Под потолком лениво крутятся шесть вентиляторов, медленно перемешивая жаркий влажный воздух. Офицеры части расселись за столами и разговорами коротают время до начала занятий.

"Товарищи офицеры! Внимание!" – скомандовал дежурный капитан, увидев входящего в дверь грузного подполковника медслужбы.

Зашумев отодвигаемыми стульями, офицеры поднялись.

– Садитесь, товарищи, – подполковник поприветствовал собравшихся горбачевским жестом. – Моя фамилия Удилов. Я руковожу подразделением разработки новых форм биологического оружия и способов защиты от него. Товарищи офицеры, сегодня я коротенько, минут за пятнадцать доведу вам информацию по особенностям проведения выезда и испытания нашего нового средства.

Класс готовно зашуршал перелистываемыми тетрадями.

– Записывать ничего не надо. Точнее, записывать нельзя. Материал совершенно секретный. Прошу убрать тетради и ручки. Позже ваш командир полка доведет порядок выезда и детали учения. Тогда будете записывать. А сейчас просто послушайте и запоминайте.

Офицеры снова зашуршали, убирая тетради в планшеты.

Итак, на август вам назначено испытание нового вида оружия. Это агент на основе модифицированного вируса натуральной оспы. Наши ученые из Загорска работали над ним и вакциной к нему последние десять лет. Наконец, недавно были получены обнадеживающие результаты. Агент проверен и перепроверен в лабораторных условиях. Вакцина к нему готова. Теперь вам предстоит испытать оружие в полевых условиях. Агент чрезвычайно заразен и даже те, кто прививался в свое время от натуральной оспы, обязаны пройти вакцинацию.

Новая вакцина надежна, действует пожизненно, организм вырабатывает стойкий иммунитет к модифицированному вирусу. Начинает защитное действие через десять дней после прививки. Поэтому, прошу начальника медслужбы... –

В третьем ряду из за стола поднялся майор с голубыми просветами на погонах,...

– Садитесь майор.

Итак, прошу строго следовать инструкции по применению прививки. Прошу не затягивать с вакцинированием личного состава, работников лабораторий и жителей городка. Сама прививка несложная. Пероральная. Прививать можно и в полевых условиях. Но! Препарат совершенно секретный. Учет расходования прививочных доз самый строгий. Прививать по спискам под личную роспись. Если в санчасти есть больные с противопоказаниями к вакцинированию, до начала испытаний отправить всех с острова в военные госпитали Алма-Аты или Ташкента. При испытаниях запретная зона на море не менее сорока километров от полигона. Без исключений! Прошу отнестись к вопросу со всей ответственностью. Я не хочу повторения старой истории со случайным заражением экологов или кого-либо еще.

Подполковник шумно выдохнул. Промокнул повисшие на носу и бровях капли пота, выдержал небольшую паузу, собираясь с мыслями и силами, и продолжил:

– Агент аэрозольный будет распыляться с поверхности на полигоне номер 13. Оружие должно подтвердить эффективность воздействия на расстоянии до десяти и более километров. Для этого по линии ветра в секторе плюс-минус десять градусов по азимуту будут установлены клетки с подопытными животными с интервалом удаления два километра. Условия испытания требуют, чтобы животные как минимум сутки оставались на месте атаки. Соответственно, прошу обеспечить их кормом и водой. Через сутки животные и живые, и погибшие должны быть возвращены в лаборатории для завершения исследований, подготовки отчета и принятия решения по судьбе оружия. Впрочем, приниматься решение будет не здесь. В Москве.

Вот все, что я имел довести, – полковник еще раз вытер лоб и шею. – Вопросы есть? Собственно, можете не задавать. Все что вы имеете право знать, я вам сказал. Остальное – ваши обычные служебные обязанности.

Я передаю слово вашему командиру. Он доведет детали выполнения боевого испытания. Спасибо за внимание, товарищи офицеры.

– Михаил Васильевич, – наклонясь к командиру полка негромко заговорил подполковник, – как закончите, с начальником медслужбы зайдите, пожалуйста, в штаб. Я буду там. Покажу оборудование и обговорим кой-какие интересные детали. Да, и подберите, пожалуйста, дублера, как мы договаривались. И его тоже пригласите.

– До свидания, товарищи! Не вставайте, – подполковник Удилов усадил присутствующих своим "горбачевским" жестом и вышел из класса.

– Товарищи офицеры, перерыв пятнадцать минут. Класс надо проветрить. Сейчас уже можно открыть окна. Перекурите, но не расходитесь. Прошу не опаздывать, – отпустил офицеров командир полка. – Шелест, Шахов, после занятий зайдете ко мне в кабинет.

– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, – подмигнул капитану Шахову майор Шелест.

Через полтора часа в кабинете командира полка состоялось совещание. Помимо хозяина кабинета, присутствовал приезжий подполковник Удилов, сопровождавший его поджарый, молчаливый и очень серьезный капитан-медик, начальник медслужбы полка майор Шелест и капитан Шахов – командир роты обеспечения.

– На правах главного гостя, разрешите мне испросить себе небольшую поблажку, – попросил подполковник-медик, – Я понимаю, возможно, вы привыкли к такому климату, но мой организм в таких условиях работать отказывается. Чувствую – давление скачет и с каждым прыжком все выше. Жара и духота – вот мои главные враги, а вовсе не зловредные натовцы. Поэтому, давайте опустим жалюзи и откроем окна. Иначе помру безвременно, и вы так и не узнаете главного загорского секрета, – подполковник вытер обильный пот с красного лба и бордовой шеи.

После того как открыли окна, в затененном жалюзи кабинете не стало прохладнее, но смена воздуха уже немного позволяла дышать.

– Итак, товарищи, разрешите представить моего помощника и главного испытателя нашего нового оружия капитана Бессмертных. Хорошая фамилия для офицера!

Капитан пружинисто встал со стула, молча без улыбки посмотрел по очереди в глаза каждому из присутствующих, сопровождая взгляд чуть заметным кивком, и сел.

"Служака", – подумал Шахов, выдерживая свинцовый взгляд, – "Хотя... Кто нас поймет с этим нашим военным этикетом? Ну говорили бы как гражданские – "приятно познакомиться", а то все ну просто – железные феликсы", – Шахов опустил глаза и улыбнулся своим мыслям.

– Давайте не будем вставать и стуком каблуков привлекать внимание иностранных разведок, – командир полка принял эстафету представления подчиненных. – Это наш начальник медслужбы майор Шелест. На его плечах исполнение требований по защите боевого личного состава и гражданских на полигоне и в городке. Всегда справлялся. Уверен, что и в этот раз справится. Правда, Шелест?

– Так точно, – не вставая с места, негромко ответил майор.

- ... тихо прошелестел Шелест, – без паузы добавил комполка.

Офицеры заулыбались.

– А этот скромный капитан, – полковник указал на Шахова, – наш лучший боевой комроты, капитан Шахов. Молодой, энергичный, грамотный. Хотя, в-общем, у нас все лучшие. Дурных нема, все переженились.

Шахов, с виноватой улыбкой, будто принимая незаслуженную похвалу, привстал, посмотрел на собравшихся и опустился на свое место.

– Вот видите, – продолжил комполка, – не зря я сказал энергичный. Несмотря на жару и мой прямой приказ не вставать, оторвал-таки зад, поприветствовал коллег почти стоя.

– Я так понял, капитан Шахов будет исполнять обязанности дублера, – внимательно разглядывая кирпично-загорелое лицо капитана, уточнил подполковник Удилов. – Капитан Бессмертных введет вас в курс дела. Собственно говоря, дело не сложное, но очень ответственное. Поэтому и нужен дублер. На всякий пожарный. Понос там, золотуха. Мы, столичные жители – народец слабый, хоть с виду и очень боевой. Начинайте, капитан, – кивнул Удилов своему помощнику.

Капитан Бессмертных быстро поднялся, взял в углу кабинета небольшой защитного цвета металлический ящик и установил его на рабочий стол командира полка. Крышка ящика оказалась закрытой на обычный медный китайский навесной замочек. Капитан, немного повозившись с ключиком, открыл замок и аккуратно откинул крышку. Внутри, в гнездах из серого поролона лежали четыре небольших цилиндра. Два ярко желтого, почти лимонного цвета и два обычного защитного хаки. Защитные цилиндры были пронумерованы 12 и 13.

– Эти баллоны – боевые распылители новой рецептуры на основе генетически модифицированного вируса натуральной оспы, – начал доклад Бессмертных.

– В желтых баллонах химический реагент по аэрозольным свойствам летучести сходный с боевым. Используется для определения зоны поражения на испытаниях непосредственно перед применением боевого баллона.

В баллонах защитного цвета содержится по двести грамм оспенной рецептуры в каждом. Так называемый боевой агент. Сейчас он безопасен, так как не активен. Активируется по принципу бинарных боеприпасов непосредственно перед применением. То есть, при нажатии на кнопку активации происходит смешивание компонентов, приведение агента в боевое состояние и выброс его из баллона.

При направлении струи вертикально вверх с высоты двух метров при оптимальном ветре три метра в секунду расчетная зона поражения может достигать до десяти километров в азимуте плюс-минус десять градусов от направления ветра. При более сильном или более слабом ветре зона поражения уменьшается. При слабом – за счет меньшей дальности переноса, при сильном – за счет повышенного рассеяния и снижения боевой концентрации.

Живая сила противника выводится из строя уже через три часа после атаки и продолжает выходить из строя в результате перезаражения. Люди становятся полностью небоеспособны. Расчетная летальность в течение трех дней после атаки составляет не менее семидесяти процентов от подвергшихся воздействию. По нашим данным при воздействии одним баллоном в первые три часа возможно вывести из строя до десяти тысяч человек живой силы противника.

После атаки баллон остается на поле боя и опасности не представляет, так как с уменьшением давления до атмосферного внутри срабатывает дезактивирующий патрон и остатки агента уничтожаются. После испытаний, в целях поддержания секретности, использованные баллоны нужно вернуть для утилизации изготовителю.

Проще говоря, по завершении цикла полевых испытаний, мы эти баллоны в этом же ящике доставим обратно в Загорск.

На испытаниях применение будет выполняться следующим образом:

Я в полном химкомплекте и изолирующем противогазе в точке атаки выполню выброс агента с высоты вытянутой вверх руки. В последующие дни испытаний выброс будет проводиться так же вверх или в сторону. Но, если по погодным условиям удастся провести только одно успешное испытание с высоты двух метров, то боевая задача будет считаться выполненной.

Да! В баллонах, предназначенных для испытаний, к боевому агенту добавлено малое количество нейтрального к вирусам химического вещества, позволяющего быстро по первым пробам определить наличие заражения территории и воздуха. После поступления на вооружение такое вещество из состава агента будет исключено и противник сможет определить нападение только по результатам микробиологических исследований проб, взятых на месте атаки. А это требует времени и вообще, уже поздно будет пить "Боржоми", – без улыбки пошутил Бессмертных.

– Номера на баллонах просто порядковые в производстве. Для отчетности. Это все. Спасибо за внимание.

Капитан обвел слушателей внимательным взглядом, вытер белым носовым платком легкую испарину со лба и сел.

– Как видите, все достаточно просто. Из автомата стрелять сложнее, по себе знаю, – подвел итог подполковник Удилов. – Бессмертных, отнесите ящик в арсенал и сдайте под роспись. Арсенальщику покажете вот этот приказ командира полка об обеспечении особых условий хранения ящика вплоть до поступления приказа комполка об изъятии на испытания.

Капитан по-уставному ответил "Есть!", взял зеленый ящик и вышел из кабинета.

– Вопросы есть, товарищи? – спросил Удилов.

– Да, разрешите? – поднял ладонь капитан Шахов.

– Конечно! Спрашивайте.

– Если вакцина, которой будет привит весь личный состав занятый на испытаниях настолько надежна, тогда зачем применение индивидуальных средств химзащиты?

– Во-первых, береженого Бог бережет. А во-вторых, есть исчезающе малая вероятность, что при благоприятных для вируса условиях он может сохраняться где-нибудь в одежде весьма продолжительное время. Зачем подвергать риску заражения людей вне полигона просто в результате ваших служебных или личных контактов? Я ответил на ваш вопрос?

Капитан Шахов утвердительно кивнул.

– Все, товарищи, – комполка посмотрел на Шелеста и Шахова. – Идите занимайтесь по плану, а мы с товарищем подполковником еще немного побеседуем на отвлеченные темы.

Майор и капитан встали, сказали "Есть, по плану" и вышли в коридор.

Не успели они пройти и десяти шагов, как позади них дверь командирского кабинета резко распахнулась и комполка крикнул: "Шелест, ты еще здесь? Бегом сюда! Помоги мне! С подполковником плохо!"

Майор в два прыжка заскочил обратно. На полу кабинета с багровым лицом лежал подполковник Удилов и часто прерывисто дышал. Шелест дернул ворот удиловской рубашки в стороны, оторванные пуговицы поскакали по линолеуму, схватил графин, набрал воды в рот и сильно брызнул на лицо и грудь храпящего подполковника.

– Аптечку! – звонко выкрикнул он.

Командир полка быстро достал из ящика стола коробку с препаратами.

– Не надо, – хрипло прошептал Удилов. – У меня в нагрудном есть мой валидол. Дай таблеточку, брызни водичкой и помаши немного...

Подскочивший сзади Шахов, схватил со стола пустой картонный скоросшиватель и начал им как веером обмахивать пострадавшего.

Шелест нашел в кармане изуродованной рубашки валидол, открутил крышку и дал Удилову таблетку под язык.

– Уже лучше... – через одышку проговорил Удилов, стараясь улыбнуться заметно побледневшим лицом. – Не помру сегодня...

Командир полка набрал на телефоне номер санчасти.

– Санитаров в штаб в первый кабинет! – крикнул он в трубку.

– С дефибрилятором! – подсказал Шелест.

– С дефибрилятором! – добавил в трубку командир. – И готовьте палату к приему! Человеку с сердцем плохо! Все! Исполнять!

– Лежите, товарищ подполковник, – склонился комполка над Удиловым, – У нас тут санчасть оборудована по высшему классу! Мигом на ноги поставят!

– Спасибо, командир... я и не собираюсь помирать здесь. Название твоего острова для смерти неподходящее. Возрождения! – подполковник Удилов слабо улыбнулся.

Через несколько минут с улицы раздался скрип тормозов и топот сапог по коридору. В кабинет влетели четыре здоровенных бойца с носилками и чемоданчиком дефибрилятора.

– На носилки и в санчасть! Все процедуры там! – скомандовал майор Шелест.

Санитары аккуратно уложили грузное тело на носилки и унесли больного.

В кабинете повисла тишина.

– М-да, сердце – штука нужная, но ненадежная... – нарушил молчание комполка. – Спасибо, товарищи за помощь. Шелест, ты контролируй состояние подполковника. Если потребуется дополнительная помощь, немедленно докладывай. Или специалистов вызовем, или отправим самолетом в Ташкент или Ашхабад.

Все, товарищи, по плану. До свидания.

На улице майор Шелест побежал в недалеко расположенную санчасть.

Капитан Шахов зашагал в казарму своей роты проверить службу и проинструктировать личный состав на предстоящие испытания.

Душным августовским утром длинная колонна грузовиков ГАЗ-66 выстроилась на раскатанном в пыль грунтовом "направлении".

Дорог с твердым покрытием на острове отродясь не было, конечно, если не считать бетонированные дорожки внутри городка-поселения Аральск-7. Название "проселки" тоже как-то не прижилось. Ну откуда на аральском острове села? Обычно говорили просто: "направление". Направление на Иван-город, направление на полигон номер такой-то, направление туда-то.

Кузова у одних грузовиков были закрыты брезентовыми тентами, у других брезент был убран и торчали голые дуги. Из некоторых тентованных кузовов раздавались необычные громкие и жалобные крики, словно это не армейская колонна, а передвижной цирк с дикими зверями. В других закрытых машинах на скамейках вдоль бортов сидели солдаты в выгоревшей полевой форме, сапогах и пилотках. Скучая, бойцы материли жару и таинственных "красножопых", которые гортанно кричали из соседних машин. В открытых кузовах мирно лежали защитного цвета большие деревянные ящики и такого же цвета тюки с армейскими палатками.

Капитан Шахов, бегал вдоль готовой к движению колонны, проверяя утвержденный планом порядок и давая последние указания. На миг задержался у головной машины:

– Семен, – крикнул он прапорщику, сидевшему в кабине справа, – контролируй скорость движения, чтобы не более сорока, и смотри, чтобы у тебя боец за рулем не уснул.

– Есть, товарищ капитан! – кивнул прапорщик, – Не впервой.

– Ну-ну, не впервой! Или забыл как в сентябре вся колонна уснула на марше?

– Не-е, ну, тогда...

– Вот и смотри, чтоб не так как тогда!

– Товарищ капитан, – подбежав к предпоследней машине без тента, обратился Шахов к капитану Бессмертных, – Я поеду в замыкающей машине позади вас. Ящик с оружием в вашем кузове под охраной сержанта, да и я пригляжу. Если что, я всегда на связи. Позывной – "Узун".

Бессмертных молча кивнул. Эти детали он помнил наизусть так как слышал их сегодня от Шахова уже третий или четвертый раз.

Шахов взглянул на часы и побежал к своей машине. Заскочив в кабину грузовика, он взял с сиденья массивный радиотелефон, для чего-то сильно дунул в микрофон, потом громко скомандовал в черное нутро аппарата: – Колонна! За головной машиной, скорость сорок, интервал пятьдесят метров, направление – полигон номер 13! Вперед марш!

– Уф-ф-ф! – выдохнул он, утирая уже замызганным носовым платком пыльные потеки пота со лба и щек, – Кажись, сегодня без эксцессов. Поехали, – уже спокойно скомандовал он солдату, сидевшему за рулем. – Смотри только, повнимательней!

Растянувшись почти на километр, колонна медленно выползла за пределы городка. С ветром на марше просто редкостно повезло! Вся поднятая колесами пыль сносилась в сторону моря, не попадая на едущих позади. На ветерке стало как будто даже прохладно. Во всяком случае, рубашка на Шахове скоро высохла, оставив подмышками и на спине белые разводы соли. Ехать всего-то час. До 13-го около тридцати километров. Не устанешь, хоть и не расслабишься.

Капитан откинулся на дермантиновую спинку. По сторонам дороги медленно уползали назад лунные пейзажи. От поверхности ночного светила картину отличали отсутствие круглых кратеров и присутствие кустиков саксаула и колючки.

"А вот и лунатик скачет" – скучно улыбнулся Шахов, увидев тушканчика, в два прыжка перепрыгнувшего дорогу перед машиной. – "Травим их, травим, дератизируем, а они еще и под колеса лезут. Помесь крысы и кузнечика, блин!"

За время службы все дорожные ямы и песчаные кочки стали почти родными. Столько раз мимо них езжено. Прям, анекдот про таксиста и поворот через двадцать копеек по таксометру...

Идущая впереди машина вдруг сильно накренилась вправо и стала медленно валиться на высокую каменистую обочину. С кузова удачно соскочил сопровождавший ящик с испытываемыми баллонами сержант и по инерции отбежал несколько шагов в сторону. Высокий ГАЗ-66 беззвучно и медленно лег на правый борт.

– Блин, сглазил! Без эксце-э-э-ссов! Давай к ним, – скомандовал Шахов водителю. – Сейчас поднимать его будем.

На упавшем газике открылась левая дверка кабины и упираясь на руки наружу вылез солдат-водитель. Он ошалело покрутил головой по сторонам, увидел подъезжавший грузовик и снова скрылся в кабине.

Шахов выпрыгнул из машины и подбежал к упавшему грузовику.

– Ну что стоишь? – крикнул он стоявшему поодаль сержанту. – Давай, хватай огнетушитель! Вдруг пожар?

Сержант очнулся от ступора, снял огнетушитель с исправной машины, оббежал вокруг упавшего грузовика и громко доложил: – Разлива бензина нет, пожара нет! – и принялся отвязывать ящик с оружием от вертикально стоящего пола кузова.

Над кабиной снова появился водитель. – Товарищ капитан, там... – он указал под себя в кабину, – Там товарищ капитан, ранен, кажется.

– Как же тебя угораздило-то?

– Да я,... Колесо у меня справа лопнуло... Ну, я...

– Головка ты от... патрона... малокалиберного! – капитан Шахов наконец рассмотрел сквозь пыльное стекло лежащего на дне кабины капитана Бессмертных. – Давай, помоги капитана вытащить!

Солдат перегнулся и, ухватив Бессмертных за руку, стал тянуть его наверх. Голова капитана повисла и из нее обильно потекла кровь на осколки разбитого бокового стекла и торчащий из них большой острый камень. Пачкаясь в крови раненого, водитель вытащил худенького капитана наверх и подал обмякшее тело принимавшим капитану Шахову, его водителю и сержанту-сопровождающему.

Капитан Бессмертных был мертв.

Правая половина черепа капитана была глубоко вдавлена внутрь ударом о так некстати торчавший кусок придорожной скалы. Удар пришелся на правый глаз и височную область. Искалеченную голову перебинтовали. Капитана положили на раскинутый на песке брезент снятого тента. На свежих бинтах расплылось небольшое кровяное пятно.

"Так, в потерях главный испытатель и один газик. Всё взад? Ну, да! Приказ на боевую задачу не предусматривает ее отмены из-за одиночной потери. Вот и пришла моя очередь дублировать", – пересиливая тревожное чувство свалившейся ответственности, решил Шахов.

– Кроме капитана потерь больше нет? Раненые? – резко спросил капитан окруживших его бойцов.

Солдаты и сержант неопределенно пожали плечами, как бы подтверждая утвердительный ответ на очевидный вопрос.

– Водитель! Остаешься на месте. По рации вызову тебе скорую и техничку. Сержант, крепи ящик с оружием в кузов моей машины! Продолжаем движение!

Когда войсковая колонна подъехала к жестяному щиту с надписью о том, что огражденная колючкой лунная территория за ним есть полигон №13, в городок, привычно торопясь, везли на санитарной "буханке" погибшего капитана, ГАЗ-66 с забрызганной кровью и слегка перекошенной влево кабиной медленно ехал назад.

Капитан Шахов получил по рации подтверждение от метеослужбы о прогнозируемом на ближайшие шесть часов ровном ветре скоростью три метра в секунду и идеальным для испытаний направлением в 120 градусов по азимуту на юго-восток.

Грузовики с солдатами роты обеспечения и клетками подопытных животных разъехались по полигону. На отмеченных нужным удалением вычищенных от растительности площадках солдаты снимали клетки и устанавливали их на землю. В клетках сидели лохматые павианы и скалили желтые собачьи клыки. В каждую из клеток задвинули по ящику с "предсмертным рационом" из уже изрядно почерневших бананов, зеленых яблок и апельсинов. Установили поилки на десять литров воды.

На дальнем десятикилометровом рубеже рядом с клеткой поставили голый манекен с изодранным лицом.

Работали привычно, и уже через час все было готово к испытаниям.

Рота обеспечения покинула полигон. На рубежах остались несколько дозиметристов, варившихся заживо под полуденным солнцем в своих зеленых химкомплектах и противогазах.

В 11.30 настало время "Ч".

Капитан Шахов, похожий в химкомплекте на зеленого марсианина с круглыми стеклянными глазами в точке атаки открыл ящичек с баллонами оспы, вынул желтый безопасный баллон, снял крышечку, взял баллон так, чтобы струя химического реагента не попала на черную резиновую ладонь. Поднял руку над головой, увидел взлет красной ракеты и нажал на активационную клавишу.

Раздалось негромкое шипение и в небо поднялся фонтанчик ярко-желтого дыма.

"Я прямо как статуя Свободы в Нью-Йорке. Зеленый и с факелом", – с юмором подумал капитан, слушая постепенно затихавшее шипение баллона.

"Теперь час ожидания докладов дозиметристов о результатах проб воздуха и потом боевое применение". Не снимая средств защиты, Капитан Шахов сел в тени куска брезента, натянутого в нескольких метрах от рубежа атаки на сваренную из уголка раму.

Первый рубеж доложил о хорошей концентрации уже через пятнадцать минут. Потом с интервалом в десять минут пришли доклады с остальных рубежей. На десятикилометровом химреагент проявил себя тоже вполне заметно. Можно было рассчитывать на эффективное применение боевого агента.

"Узун", я "Полигон", выдвигайтесь на рубеж атаки и готовьтесь к боевому применению. Ваша поднятая рука – сигнал готовности. По команде "Атака!" применить оружие!" – прозвучал в наушниках приказ руководителя испытаний.

Шахов тяжело поднялся. По рукам и спине побежали ручейки отстоявшегося за время ожидания пота. "Сауны, диеты для похудания... Баловство! Все куда проще! Надел химкомплект и прогулялся по солнышку часок. Пять кило как не бывало!" Капитан двинулся на рубеж к ящику с боевыми баллонами.

Теперь он вынул защитного цвета баллон №12. Уже привычно открыл крышку, правильно расположил баллон в ладони и поднял руку.

"Свобода – дубль два".

Через несколько секунд в наушниках прозвучало: "Атака!".

Капитан нажал клавишу и в воздух в виде белесого дыма ушли несколько миллиардов микроскопических частиц, несущих в себе гарантированную смерть каждому человекообразному организму встретившемуся на их пути.

Когда шипение прекратилось, внутри баллона раздался негромкий хлопок.

Капитан опустил руку.

Через пять минут подъехала ожидавшая машина с дезактивационным расчетом. Капитана полили спецраствором и доставили во временный лагерь. Соблюдая специальную методику сняли химкомплект и противогаз, бросили их в отдельную герметичную камеру, а изнуренного волнениями, работой и потерей жидкости Шахова уложили на носилки и отнесли в тень недавно установленной палатки. Часа через два на пункт дезактивации, а потом и в палатку к Шахову привезли замученных дозиметристов. Никто не разговаривал. Лежа на раскладушках, молча посасывали через трубочки слабый солевой раствор.

"Глупость какая-то с этой оспой. Ну что это за оружие? – обдумывал Шахов свои впечатления от испытания. – Встал напротив расположения противника во весь рост, ветер специальный заказал, химкомплект надел. А враг все ждет покорно, когда же его наконец травить начнут. Дунул, а враг видит это и дышит глубоко, чтобы умереть с гарантией.

Вот если такую штуку использовать для диверсий как эти уроды сделали десять лет назад в Свердловске, тогда эффект был бы. Но с другой стороны, зараза не разбирает кто солдат, кто генерал, а кто первоклассница в белых бантиках. Это не те умные вороны. Да и не живут сплошные генералы в городах. Значит оружие против первоклассниц? Печально. Хотя, в отместку за Свердловск я бы вмазал по Вашингтону, рука бы не дрогнула."

Шахов высосал уже литр регидрона и почувствовал себя в состоянии продолжать службу. Дозиметристы восстанавливали силы не столько регидроном, сколько сном, громко храпя в брезентовый потолок.

Солнце недавно скрылось за горизонт, оставив в небе догорать красную вечернюю зарю. Стало заметно прохладнее. Капитан вышел из палатки. Кроме той небольшой, в которой он отдыхал, рядом стояли еще две просторные войсковые палатки для личного состава. Народа было видно немного. Возле полевых кухонь крутились повара и их помощники, несколько человек заканчивали с установкой тентов, подтягивали и крепили тросы. Далекая территория полигона была освещена фарами и прожекторами ползущих по ней машин. Перед машинами цепью шли бойцы, обеззараживая землю раствором хлорки.

Шахов пошел к штабной машине.

– Молодец, капитан! Не убоялся ответственности, смело брызнул в лицо врага гадостью! – подполковник Инин, зам командира полка по боевой весело похлопал Шахова по плечу.

Капитан Шахов стоял посреди тесной штабной будки и молча улыбался, принимая похвалы.

– Данные получены. Часть врагов уже подохла, остальные разбежались и продолжают заражать население, освобождая территорию для будущих колонистов. – подполковник был в хорошем настроении.

– Давай, бери шинель и домой на три дня. Потом продолжим шоу. Подготовишь машины, бойцов, гиббонов, то есть павианов. Все как сегодня. Выезд на боевое применение с поверхности. Ну, давай, иди отдыхай! Да, буду ходатайствовать перед Министерством о внеочередном присвоении тебе майора.

Капитан Шахов вышел от начальника.

Просторное черное звездное небо раскинулось над островом Возрождения, Аральским морем, Устюртом и Кызыл-кумами, своими краями доставая до суетных ташкентов, ашхабадов и вашингтонов. Здесь, в самом центре мироздания один одетый в полевую форму будущий майор совсем недавно держал в руках грозную стихию и по своей воле выпустил джинна из баллона. И покачнулся мир, и ужаснулись далекие звезды!

"А ты совсем ниче, парень, – подумал про себя Шахов, – иногда стоишь кой чего!"

Пока личный состав роты обеспечения наслаждался отдыхом после выезда, валяясь в казарме и поедая шоколад и хлеб с маслом, командир роты капитан Шахов занимался в основном писанием и переписыванием отчета по проведенному испытанию. Полковой писарь по пятому разу перепечатывал листы отчета, как неизбежное зло принимая пожелания Шахова то вставить фразу, то откорректировать неграмотное предложение, то просто исправить опечатки. Наконец, отчет был сверстан, отпечатаны и вклеены фотографии, начерчены схемы и таблицы. Одним абзацем упоминалось про несчастный случай с капитаном Бессмертных. Получилась довольно объемная книжка, постепенно обильно обросшая подписями, печатями и наконец сданная на хранение секретчику. Если бы все войны сопровождались таким обширным чистописанием, то за Отечественную еще бы до сих пор не отчитались перед Министерством Обороны.

Следующее испытание перенесли на неделю. Синоптики не давали подходящего прогноза по ветру. Полубездельное ожидание затянулось. Скуку скрасила ложная тревога из-за появления обильной сыпи у двух бойцов. К счастью, в санчасти быстро установили, что те двое, вдруг покрывшиеся сыпью, страдали не от оспы, а от обжорства заначенным шоколадом. Начмед посоветовал пить побольше отвара из колючки и исключить из рациона шоколад. Отвара было – залейся. Перед входом в казарму всегда стоял оцинкованный бачок, регулярно пополняемый свежим "компотом". А появлению внепланового шоколада радовались два взвода. В-общем, все было по плану и все было хорошо.

Наконец, к исходу десяти дней после первого испытания синоптики обнадежили прогнозом на ближайшие два дня. Ожидался слабый ровный ветер на юго-юго-восток, дневная температура около 40, ясно и с небольшой вероятностью возможное появление внутримассовых гроз и связанных с ними шквалов и порывов ветра до 15-20 метров в секунду. Если не обращать внимания на не совсем подходящую вероятность, то основной прогноз радовал. Можно было планировать выезд.

С ночи начали подготовку оставшихся пяти павианов. В лаборатории "зоопарка" приматам дали успокоительное, легкое снотворное и переместили в клетки для выезда.

В гараже проверили, заправили и помыли грузовики.

Связисты прозвонили линии и проверили средства радиосвязи.

Дозиметристы приготовили приборы и химкомплекты.

Бойцы роты обеспечения основательно выспались, начав процесс подготовки сразу после обеда с редкими перерывами на питье отвара и походы в туалет.

К шести утра объявили ожидаемую тревогу. Городок привычно зашевелился, забегал, загудел моторами, запестрел приказами и докладами. В семь колонна выехала по направлению к полигону 13, и к десяти утра капитан Шахов уже стоял на рубеже атаки, потея в зеленой резине и ожидая приказа на пуск желтого проверочного реагента.

"Атака!" Красная ракета! В небо с шипением вырвался желтый шлейф и полетел по направлению к павианам и ожидающим в готовности дозиметристам.

Капитан Шахов отошел в тень временного навеса, опустился на стул и стал рассматривать рыжие камни и уходящую к синему горизонту полигонную гравийную дорогу.

Вычищенная за несколько десятилетий от растительности поверхность полигона кое-где была покрыта глубокими карстовыми промоинами. Каждую весну солдаты забрасывали трещины камнями, засыпали щебнем и песком, но на следующий год они появлялись снова. Либо солдаты не очень старались заделать дыры в земле, либо вода и ветер с извечной настойчивостью разрушали результаты их трудов. Конечно, в борьбе человека с природой в основном везде побеждал человек. Это он в угоду своим временным нуждам выровнял живописные холмы, покрытые саксаулом и солянкой. Он построил дамбы и оросил пустыню. Он же додумался осушить ненужное море. Раньше столбы с колючкой, ограничивавшие запретную зону, стояли прямо у воды, а теперь море ушло на целый километр, обнажив покрытое глубокими трещинами илистое дно. Сколько за последние годы в тех трещинах собралось отравляющих веществ и разного сорта биоагентов только Богу известно. Прошлой осенью там прошлись грейдером, засыпали трещины, а этим летом новые наросли. Снова в сентябре придется грейдерить.

Шахов обернулся на запад в сторону стоявших в отдалении на пригорке палаток и выстроенных в каре грузовиков. Под нестерпимо ярким солнцем временная человеческая стоянка казалась россыпью черных кубиков на границе между серым песком и высившимися позади облаками. Может к вечеру дождичком польет. Пыль прибьет. Можно будет на ночь окна открыть, подышать нормальным воздухом.

С холма от палаток отделился грузовичок и, оставляя пыльный кометный хвост, резво покатился по направлению к шаховскому рубежу атаки.

"Узун", – раздалось в наушниках, – Ветер поменял направление. Новый рубеж атаки – номер 3. Машина доставит тебя. Готовность через двадцать минут.

Третий рубеж у самой колючки. Если ветер еще поменяется, придется отменять испытание. Шахов поднял с земли ящик с баллонами и стал ждать транспорт.

Грузовик резко затормозил прямо у навеса. Из кабины высунулась белая резиновая башка в зеленом капюшоне и кивком указала Шахову садиться в специальное металлическое кресло, укрепленное в квадратной раме сбоку снаружи грузовика.

– Ты только не гони! – промычал в противогаз Шахов.

– У-кук! – отрицательно покачав зеленой головой, пообещал солдат.

Машина медленно поехала к третьему рубежу. "Сидеть с таком кресле тот еще аттракцион! – думал Шахов, – Задница почти у земли. Ноги и бока ничем не защищены. Если водитель толковый, он каждый кустик колючки объедет, а если гонщик, то того и гляди, очередная безобидная веточка порвет тебе химкомплект. На полигоне еще ладно, здесь колючку почти повывели. А что делать в боевых условиях при взятии проб дозиметристами вот с таких вот сидений? Надо посоветовать Инину рацуху, чтобы сделали дополнительную защиту спереди и сбоку с внешней стороны".

В трех метрах от ограждения из колючей проволоки "газон" остановился. Водитель постучал по двери, давая знак Шахову слезать. Капитан аккуратно опустил ноги на укатанный гравийный пятачок, встал, забрал из ложемента свой ящик и жестом отпустил машину. Здесь навеса не было. Рубеж временный на случай непредвиденных осложнений с погодой. Можно и потерпеть с полчаса под солнцем.

А уж оно расстаралось! Само палит, да еще отражается от белой стены высоченных облаков, с запада и севера окруживших полигон. "Скоро буду тут как уж на сковородке стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы", – подумал капитан.

Сквозь щелчки и шипение атмосферных помех наушники прохрипели: "Узун!" Готовность – пять минут! Подтверди поднятием руки!".

Шахов достал из ящика последний неиспользованный баллон №13 и, не открывая крышки, поднял его высоко над головой.

"Вот так и получаются молодые майоры! Нажал на кнопочку и большая звезда на погон! – задорно, насколько это можно сделать в мокром от пота химкомплекте, хмыкнул про себя Шахов, – Будем надеяться, Родина оценит героя по достоинству."

Внезапно, еще секунду до этого нестерпимо яркое безжизненное пространство вокруг Шахова помутнело от поднятой с земли пыли. Зашумел, засвистел в проволоке колючий ветер, ощутимо сильно толкавший все еще стоявшего с поднятой рукой Шахова в сторону бетонного столба ограждения. Под ногами словно пляски мелких бесов побежали дерганные струйки песка и мелких камешков. Боковым зрением капитан увидел, что с холма, где стояли машины, бесформенным темным комком сорвалась с земли и полетела куда-то в сторону палатка, а через мгновение все скрылось за быстро поднимавшейся стеной серо-желтой пыли. Стихия, словно мстя человеку за свои унижения, сильно толкнула капитана в грудь, он не устоял и, сделав несколько путаных шагов, с беспомощно раскинутыми руками начал валиться назад.

Хрястский удар затылком о столб выбил из Шахова сознание. Падая на землю, капитан уже не ощущал ни боли в изодранной о колючую проволоку спине, ни вывернутой руки, ни сломанной о камень лучевой кости.

"Дробь!" – заорали съехавшие на макушку капитана наушники, – "Прекратить испытания!"

С потемневшего неба на землю обрушился короткий горячий ливень, успевший за несколько минут превратить пыльные дороги и серый стол полигона в неровное блестящее скользкое зеркало. Разгул стихии оборвался так же внезапно, как и начался. С последними каплями стало тихо. Туча отошла в сторонку, украсившись пестрой радугой и озорно рассматривая результаты своих злых шалостей.

Виляя в мокрой колее, с холма суетливо побежал грузовик. Через минуту за ним сорвался другой.

Капитана Шахова нашли лежавшим без сознания бесформенным комком грязной зеленой резины. Исцарапанный о камни ящик с тремя использованными баллонами в поролоновых ячейках валялся унесенный ветром метров на двадцать за ограждение. Боевой баллон исчез. По логике, он должен был быть где-то в районе обнаружения ящика. Но там поверхность острова была испещрена незасыпанными карстовыми дырами, в одну из которых, он вероятно и закатился. Собственно говоря, баллона и не хватились. Ящик с тремя баллонами Шахов перед испытаниями закрыл. Его таким и нашли. О наличии четвертого баллона команду дозиметристов в известность не ставили. Секретный баллон им не показывали.

На боевой рубеж примчались ГАЗ-66 с дозиметристами и "буханка" медпомощи. Взятые пробы мокрой пыли и воздуха в районе рубежа показали отсутствие заражения. Раненого капитана, не раздевая, облили на всякий случай дезраствором, потом на носилках задвинули в нутро санитарной машины.

Шахов пришел в себя в гулкой раскачивавшейся на ухабах железной коробке медицинского УАЗа. Сверху на него участливо смотрели стеклянные жабьи глаза и рифленый хобот санитарского противогаза. Правой руке было горячо. Саднили спина и шея. Затылок ощущался привычно мокрым от пота, но необычно липким.

"Чем это меня так шарахнуло? Может баллон взорвался? – Шахов силился вспомнить тягучим сознанием события на рубеже.

Капитан пошевелил пальцами в резиновой перчатке, ища круглую поверхность боевого баллона. В руке ничего не было. При попытке пошевелить горячей рукой в плечо стрельнуло иглой острой боли. Шахов сморщился и от неожиданности застонал.

УАЗик со скрипом остановился.

Санитар выпрыгнул наружу.

"В сознании! Заражения нет! По докладу дозиметристов все чисто!" – кому-то доложил он.

"Снимайте на осмотр и обработку!" – приказал голос майора Шелеста.

Шахова на носилках положили на влажную землю возле скособочившейся, но устоявшей палатки. Санитар одетый уже в обычную солдатскую форму и пилотку стал ножницами разрезать противогаз Шахова. Другой санитар быстрыми отработанными движениями начал расстегивать ремешки и герметичные застежки шаховского химкомплекта. Через несколько секунд противогаз сняли и Шахова тут же вырвало съеденной утром рисовой кашей с кусочками сала.

"Успели! Если бы в противогаз стошнил, захлебнулся бы. Повезло парню!" – переговаривались санитары, спокойно убирая рвоту с подбородка и груди Шахова. – Вколи ему ампулу обезболивающего и дозу антидота.

После рвоты рука и спина перестали болеть, в голове стало туманно и легко, санитарские разговоры отошли куда-то далеко. Над головой сияло выгоревшее голубое небо с остатками белых облаков.

"Живой! – легко и радостно подумал капитан, – ну, прямо князь Болконский с "медленно плывущими по нем", – вспомнил он далекие школьные уроки литературы.

– Костя, ты меня слышишь? – к Шахову наклонился майор Шелест.

– Слышу, слышу, – слабо ответил Шахов и снова улыбнулся неожиданной детской цитате.

– Это хорошо! – сказал Шелест. – Мы тебя сейчас перевяжем. У тебя голова ранена и рука сломана. Так что потерпи.

– А мне и не больно.

– Это от укола. Обо что это тебя так навернуло?

– Не знаю, я назад падал. Может яма какая?

– Ладно, молчи. Боюсь как бы еще у тебя сотрясения не было. Перевяжем и отправим тебя в городок в санчасть. По любому, тебе повезло больше, чем Бессмертных, – заключил майор Шелест.

"Обработать раны на затылке и спине. Перевязать! На правое предплечье наложить шину и зафиксировать руку. Дозу иммуноглобулина, еще обезболивающего. После обработки зафиксировать на носилках и машиной отправить в санчасть," – давал указания начмед.

К палатке, где санитары ворочали Шахова, облепливая его пластырем и обматывая бинтами, прибежал длинный и тощий как циркуль подполковник Инин.

– Капитан, где боевой баллон? – он наклонил над раненым красно-коричневое от жары худое лицо.

– Не знаю... – прошептал Шахов непослушными губами.

"Обыскать снятый химомплект и санитарную машину! Искать небольшой зеленый цилиндр, размером с баллончик пены для бриться! – Инин, растопырив большой и средний палец, указал санитарам примерный размер потерянного зеленого цилиндра. – Результаты доложить на КП! Срочно! Шелест! Раненого в санчасть не отправлять! Пусть вспомнит, где потерял баллон!"

– Я его наверно на рубеже обронил, когда это все случилось, – с усилием выдавил из себя слабеющий капитан. – В машине его у меня в руках не было... – Небо на миг стало нестерпимо ярким, потом почернело и Шахов потерял сознание.

– Зам командира роты ко мне! – крикнул Инин.

– Роту на машины! Средств защиты не надевать! На третьем рубеже цепью обыскать всю территорию в радиусе сто, нет, двести метров! Искать зеленый цилиндр! Размер как у баллончика с пеной! Приказываю, найти! Обнаружив, не трогать! – высокий Инин навис над стоявшим перед ним навытяжку запыленным потным старлеем.

– Есть, найти! – просипел старлей, – Разрешите идти?

– Бежать!!! – рявкнул Инин. – Землю рыть на глубину два метра, а баллон найти!

Старлей сорвался с места.

– Рота! По машинам! Шанцевый инструмент весь с собой! Быстрее же, мать вашу! – подгонял старлей солдат, заскакивавших в высокие кузова "газонов".

Пятичасовые поиски результатов не дали. Заглядывали в карстовые щели, светили фонариками и шурудили лопатами. С наступлением темноты выставили охрану по периметру, и печальный старлей поехал докладывать начальству результаты. Точнее, их отсутствие.

Подполковник Инин приказал на следующий день с рассветом продолжить поиски силами всего личного состава первого и второго батальонов. Увеличить радиус до трехсот метров, перекапывать все песчаные кочки, под которые баллон мог закатиться и оказаться присыпанным сверху. Особое внимание Инин приказал уделить карстовым щелям. Приказал выдать бойцам все наличные фонарики и все наличные батарейки. Лопатами и ломами в карст не совать во избежание случайного проталкивания баллона глубже. Внимательно осматривать все уголки и только по необходимости прутком тонкой арматуры шурудить в закрытых местах, прислушиваясь к звукам.

Поиски шли две недели безрезультатно.

У капитана Шахова оказалось легкое сотрясение мозга. Уже через десять дней после неудачного испытания он стоял с загипсованной рукой в кабинете комполка и отвечал на перекрестный допрос, учиненный командиром полка и его заместителем по боевой.

– Шахов! Давай снова вспоминать как ты стоял и как падал.

– По готовности я стоял с поднятой рукой, держа баллон в ней. Потом все вокруг замутило, я взглянул в сторону КП. Увидел сорванную палатку. Потом все потемнело и я упал на спину. Дальше ничего не помню.

– И что мне делать с твоим "не помню"? Ты пойми, родимый! Ты боевое оружие потерял. Хер бы с ним, автомат в море утопил. А тут секретный образец! Я даже не имею права солдатам сказать точно что им искать! Башку нам за эти шалости оторвут вместе с яйцами.

– Я падал так, неловко, на спину. Лицом к КП. Баллон был в правой руке.

– Не густо. Ну нет баллона там. Все перерыли. Триста человек каждый день в песочке копаются. Осталось только тебя на рентген отправить. Желудок просветить... А что? Идея! По крайней мере, если спросят наверху, скажем что и во рту, и в жопе, и в кишках у тебя смотрели. Как понимаешь, за твои геройства майор тебе уже не светит.

– Понимаю, – поеживаясь от чешущихся под пластырями ран на спине и шее, пробурчал Шахов.

– Не "понимаю", а "есть!"

– Есть!

– Повезет, если совсем не разжалуют и не посадят. Примут во внимание природный катаклизм.

– Иди сейчас к особисту, напишешь ему детальнейший отчет. Что делал, куда смотрел, каким пальцем шевелил, какая поджилка дрожала. На ближайшие дни у тебя это будет любимое занятие – писать объяснительные. Так что тренируйся в правописании. Свободен!

– Есть! – капитан Шахов повернулся через левое плечо и вышел из кабинета.

– Ну что скажешь, Инин? Кого из нас с тобой первого подвесят за яйца?

– Может еще найдут, товарищ полковник?

– Чувствую, хер там что найдут. Давай придумывать такой катаклизм, чтобы министерские поверили в его совершенную необоримость. Вот ты мне скажи, какого ты поперся на испытания с прогнозом на грозы в кармане? Что не знал, что при грозе бывает? И что это никак не ровный ветер три метра в секунду?

– Синоптики давали малую вероятность грозы. Она незаметно подкралась.

– Это к тебе и ко мне подкрался незаметно. Ладно, иди. Рви волосы на жопе и посыпай лысину пеплом. Кстати, наш общий друг подполковник Удилов умер в госпитале, в Ашхабаде. Лежит сейчас в могиле и не переживает ни о чем.

– А может экскаватором снять слой грунта метра два и просеять?

– Нет у нас с тобой такого экскаватора. Пусть саперы миноискателями каждый сантиметр проверят.

– Проверяют уже. И зеркальца на длинных ручках сделали. И еще партию батареек в управление заказал.

– Иди уже! Фонтанируй идеями! Может, что и сработает! Мы с тобой на кону!

Подполковник Инин нескладно бочком вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой скрипнувшую дверь.

К концу сентября, ввиду бесперспективности и начавшихся дождей поиски пришлось отложить. В минобороны ушел секретный доклад с отчетом о потере боевого баллона и принятых мерах по его поиску. А весной пришел приказ об эвакуации с острова военной части, лабораторного оборудования, подопытных животных и исправного автотранспорта. В стране назревал беловежский заговор. Через некоторое время в пустом городке остались только один взвод охраны, метеоролог с ящиком барометров и анемометров да чудом избежавший рук военных медиков безродный пес Шприц.

Командир полка уехал дослуживать начальником артиллерийского полигона в подмосковный Городок-1.

Подполковник Инин уволился из быстро деградировавшей армии и оказался в небольшом уральском городишке помощником мэра и активнейшим функционером партии Лебедя.

Капитан Шахов, не наслуживший даже мизерной пенсии, гонял таксистом-бомбилой по Подольску, отбивая кредит за купленную в хрущевке однушку. Жена присутствием не обременяла. Детей не было. Когда через пару лет с деньгами стало полегче, Шахов надумал остепениться. Слегка поднапрягся, почитал и устроился в компьютерную фирму на место разъездного мастера по установке программ и мелкому ремонту на дому.

Постепенно у бывшего капитана все устаканилось. Наконец, все как у людей и даже немного лучше. Правда, иногда, вечерами, после рюмочки на сон грядущий, нет-нет, да и возникало видение содрогнувшегося в ужасе огромного звездного купола! На фоне тех прошлых вселенских масштабов удачливый и проворный спец по ремонту компьютеров съеживался в собственных глазах до размеров муравья в своей микроскопической однокомнатной норке. Возникал извечный вопрос – Кто виноват? Очевидный ответ обнаруживался легко. Хотелось начистить лоснящиеся наглые хари новоявленным властителям и их спонсорам за развал и разграбление страны, за загубленные офицерские судьбы, за низкий прогиб перед бывшими врагами.

В такие минуты Шахов тихо кипел ненавистью. Были невыносимо противны и свои, и иностранцы, тошно было смотреть на холеные рожи демократически избираемых и готовых вылизать все доступные дырки преданных избирателей, бесили чванливые маразматические пенсионеры и тупая пустая молодежь...

"У-ууу! Мразь!!!" – У Шахова сужались зрачки, белели и начинали дрожать пальцы.

... А особенно!.. Особенно!.. Это ворье ставшее вдруг хозяевами страны и жизни! Московско-рублевский серпентарий!

Сюда бы тот оставшийся на Возрождении баллон! Да проехаться вдоль Рублевки по закрытым поселкам, пшикая понемногу в каждый! Найти бы баллон и вытравить заразу как клопов дихлофосом!

Подгоняемый идеей страшной мести всем и за все, Шахов выдумал простую в исполнении систему для поиска металлических предметов под землей. Всего-то и надо было – ноутбук, блочок с парой микросхем, четыре метровых металлических штыря, мощный конденсатор и портативный генератор, чтобы работать в условиях оторванности от цивилизации.

Чтобы не вызвать подозрений в шпионаже или ставшем модным терроризме, испытания системы пришлось перенести за пределы Московской области в заброшенную деревеньку под Рязанью. Компьютер изумительно быстро и точно находил спрятанный на глубине одного-двух метров в старых погребах двадцатисантиметровый обрезок водопроводной трубы. Пока не до конца решенными оставались лишь вопросы каменистой поверхности, доставки оборудования и самого себя на остров, а также вывоз найденного баллона. Но со временем и эти проблемы нашли свои решения.

После двух лет невидимой миру активной секретной подготовки Шахов предпринял разведывательную поездку на поезде до Аральска. Оказалось, что за умеренную мзду почти каждый местный житель готов был согласиться перевезти странного русского на то место, где когда-то был поселок Кантубек. Шахов встретился и поговорил с неким Батыром – бригадиром "металлистов" промышлявших вывозом с острова остатков цветных металлов. Выслушал печальный рассказ о низких расценках на медь и аллюминий и пообещал помочь со связями в Москве. В подтверждение своих самых серьезных намерений в следующем месяце посетить остров, пришлось оставить бригадиру сто долларов задатка и пообещать заплатить втрое, если экспедиция пройдет гладко. О цели посещения Шахов туманно отговорился ностальгией.

Надо было спешить. Металлист рассказал, что со стороны Узбекистана на остров уже наведывались американцы. Для вида поковырялись в старых засыпанных хлоркой скотомогильниках, а в основном ходили по одному из полигонов с миноискателями, выискивая что-то под землей.

"Хорошая штука – миноискатель", – мечтательно позавидовал американцам металлист.

По его рассказам получалось, что источник информации навел американцев не на 13-й, а почему-то на 4-й "особый" полигон. Особость его заключалась в том, что в свое время там испытывали генномодифицированные сорта конопли и опиумного мака, способные вытеснить из природы их наркосодержащих сородичей. Посадки надо было регулярно поливать пресной водой и оберегать от грызунов. Все это требовало особых усилий. Отсюда и название.

Вероятно, шпион, добывший в архиве документы из отчета по проведению испытаний и утрате баллона, не знал в каком месте какого полигона произошли события, и просто клюнул на звонкий термин.

В конце мая под видом искателя приключений Шахов прибыл в Аральск. У него был здоровенный рюкзак из выгоревшего и местами драного брезента. Канистра под топливо для генератора, палатка. В герметичной банке запас сухой еды и опреснительных таблеток. Таблетки и еда были взяты на крайний случай. В пакет услуг кроме транспорта бригадир металлистов включил и бензин, и еду, и воду.

– Садись на перед, командир. Ты заплатил, теперь отдыхай. – Обветренный, до черноты загорелый казах оттолкнул старую измятую латанную-перелатанную посудину от низкого илистого берега. – День по морю и мы в Кантубеке. Мне хозяин сказал доставить тебя аккуратно.

– Батыр?

– Он.

– А ты где так хорошо говорить по-русски научился?

– Я еще пацаном здесь в Аральске на вашу часть работал. Грузы возил, солдат, бананы, – улыбнулся казах. – Да и жена у меня наполовину русская. Развалили Союз и все с ним рассыпалось. И море высохло и работы в Аральске не стало.

– А кому ты бананы возил?

– Не знаю. Спрашивал. Говорили – военная тайна. Солдат наверно кормили. Там только русские служили. Не могут без бананов.

– Я тут немного покимарю, пока не качает.

– Я же сказал – отдыхай. Только укройся от брызг, а то в Кантубек приедешь совсем просоленный. В море сейчас не вода. Рассол. За борт свалишься – не утонешь.

Шахов устроился между каких-то ящиков с полустертым трафаретом на крышке – "МО СССР. В/ч....", укрылся с головой брезентовым чехлом и задремал под ровное стрекотание мотора и бульканье аральского рассола за бортом.

– Вставай, командир, подъезжаем. Вон твой Кантубек!

Из за неожиданно высокого берега торчала ажурная мачта радиорелейки, да виднелись наполовину лишенные шифера крыши общежитий офицеров и научного персонала. На берегу стоял нынешний хозяин острова Батыр, опираясь на руль мотоцикла с самодельной грузовой платформой вместо коляски.

– Здорово, турист! Сегодня отдыхай в любом доме на выбор, а завтра мой племяш отвезет тебя куда скажешь.

– Привет! Я в свою комнату в общаге пойду.

– Ну давай. Привидений не боишься?

– Нет.

Батыр доставил своего клиента к ободранному подъезду бывшей трехэтажной офицерской общаги, коротко попрощался и уехал. Осторожно ступая по полуразобранному на дрова полу, Шахов подошел к своему окну. Выглянул сквозь разбитое стекло: Плац, все еще сохранивший разметку для строевой подготовки. Трибуна. Пустые рамы из ржавого уголка, в которых когда-то красовались призывы крепить обороноспособность... Шахов смахнул с облупившегося подоконника осколки. После эвакуации солдаты оставшегося взвода от безделья камнями били стекла в окнах, ломали брошенную мебель, курочили телевизоры и холодильники. И попенять им за это нельзя. Своим не нужно. И чужим ни к чему. А ломать – не строить, душа не болит.

Шахов с трудом отыскал в какой-то комнате случайно уцелевшую дверь, уложил ее на остовы двух ржавых солдатских коек. Не "Метрополь" и даже не казарма, но и не в полевых условиях ночевать. Пока светло, побродил по городку, зашел в бывший штаб полка, клуб. Сходил на стадион и в гараж.

Руины... Пепелище... и над ним ажурная ржавая железная арка со звездами и приветствием "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ".

Утром молодой племянник хозяина Насыр подогнал обещанный мотоцикл к подъезду.

– Поехали вон по тому направлению, – привычно скомандовал Шахов, но увидев вопрос во взгляде паренька, просто махнул рукой в нужную сторону. Мотоцикл резво взял с места и, подпрыгивая на кочках заросшей мелким кустарником колеи, помчался к бывшему 13-му полигону.

На относительно прямом участке, не сбавляя скорости, Насыр обернулся к Шахову и прокричал:

– Мне дядя сказал вас отвезти, а потом что скажете. Он сказал, что вы что-то искать приехали. Правда?

– Правда.

– Здесь все что-то ищут.

– Что?

– Вот дядя, у него бригада, медь выкапывают.

– А еще кто?

– Иностранцы недавно тоже искали. Нас не пустили. Я издалека смотрел. Зато потом, перенес их мешки в катер и заработал целых двадцать долларов!

– А еще?

– Геологи приезжали. Они основательно. На барже бурильную машину привезли. Дырки сверлили. Говорят, нефть искали.

– Нашли?

– Пока нет. Дядя говорит, как последнюю медь найдет, бросит это дело. Хочет к геологам устроиться на зарплату. У нас в семье могут и по-казахски, и по-русски, и по-узбекски. И грамотные все. Таких сейчас мало. А геологам как раз такие и нужны. Так что не пропадем!

– Мне помощь не нужна. Вечером меня забери. Больше двух дней мне тут делать нечего.

– А что искать будете?

– Молодой был, обронил одну ценную вещь.

Насыр подогнал мотоцикл к основательно заросшей саксаулом площадке третьего рубежа. Вот и памятный столб с обрывками старой колючки. Шахов слез с сиденья и несколько раз присел разминая больно отбитое седлом заднее место.

Насыр лихо развернулся, колесо платформы-коляски на миг оторвалось от земли, мотоцикл выскочил на старую колею и быстро скрылся за ближайшим невысоким барханом. Шахов подождал, пока стихнет шум мотора.

"Если будет шпионить как за американцами издалека, то и Бог с ним. Баллон спрячу за пояс, а ему дам пару сотен тенге, чтобы не болтал. Главное – выбраться с баллоном с острова и из Казахстана. Но на этот случай план уже есть. За работу!"

Отмеряя шагами, Шахов стал вбивать привезенные штыри на определенном расстоянии друг от друга. Соединил их с компьютером длинными проводами. Запустил генератор и включил систему.

"Ну, с Богом!" – он нажал кнопку на подачу импульса.

На экране появилась зеленоватая картинка с обширными пятнами серого и редкими полосками черного. Шахов немного перенастроил режим анализа и снова дал импульс. В правом углу картинки на краю черной полоски появилась красная точка. Кладоискатель чуть не заорал от неожиданности такой скорой находки! Рассчитав координаты относительно своих стальных вешек, Шахов стал шагами отмерять местоположение.

Так, карстовая промоина. Сверху не подобраться. Слишком узка щель. А вот сбоку, ветер и вода вынесли песок и получился довольно глубокий скалистый овражек. А вот и слегка присыпанная песком дыра снизу в тот же карст. Шахов засунул руку. "А вот и баллон" – как давно ожидаемый результат нащупал Шахов прохладный цилиндр с закругленными краями.

"И всего-то в десяти метрах от моего столба" – радостно подумал он, аккуратно вынимая руку с баллоном в кулаке.

Не разгибая спины, Шахов засунул находку за поясной ремень и собрался было уже выпрямиться и идти собирать оборудование, как вдруг на дно овражка легла тень. У бывшего боевого капитана подогнулись колени. "Накрыли! А у меня и оружия никакого нет. Даже ножа" – безнадежно подумал он, боясь повернуться и увидеть стоящих по краям овражка металлистов или, хуже того, узбекских пограничников. Тень исчезла так же внезапно как и появилась. Шахов, преодолевая слабость в спине и ногах, выпрямился и покрутил головой. Никого вокруг! Непуганный ветер свистит в кустиках верблюжьей колючки. Шахов взглянул на солнце. Маленькое облачко, пробегая мимо на минуту закрыло светило. "А я чуть не обгадился со страху" – облегченно подумал он.

Часа в четыре приехал Насыр.

– Нашли что-нибудь?

– Поехали, я твоему дяде подарок сделаю, – непонятно ответил Шахов.

Насыр переспрашивать не стал.

– Батыр, хочешь, я тебе место укажу, где в земле с полкилометра медного кабеля в палец толщиной зарыто?

– Зачем спрашиваешь? Показывай!

– Ты меня не понял. Там меди грубо на полторы-две штуки баксов. Я тебе дарю жилу бесплатно, оставляю генератор и дарю Насыру компьютер, но все это при условии, что завтра утром меня везут в Аральск и организуют мне билет на поезд до Актюбинска. Извини, дополнительной платы не будет. Расчет натурой. Мне наличка самому пригодится. Да и что такое триста зеленых в сравнении полутора тоннами меди, генератором за двести и компом за пятьсот баксов? Решай!

– Годится, вот Насыр с тобой и поедет. Его в Аральске все знают. Говори, где жила?

Шахов расставил свои штыри метрах в пятидесяти от основания радиорелейной вышки. Подключил компьютер, дал импульс. На экране явно прорисовалась тонкая красная полоска. Замерив координаты, он отшагал к началу закладки кабеля.

– Вот отсюда и до лабораторного подвала. Сначала этот кабель уложили, а потом вышку поставили в стороне и почему-то решили уложить другой. Я видел ваши траншеи. Вы те кабеля уже выкопали.

– Слушай, а что ты добрый такой? Золото там нашел своим прибором?

– Молодость я там свою нашел и силу. Тебе не понять. Или ты не доволен подарком?

– Доволен. Чудные вы русские.

В прицепном вагоне скорого фирменного поезда Ташкент-Москва ехал уставший наполовину седой бывший офицер, ныне консультант известной компьютерной фирмы Константин Шахов.

Таможенная проверка и оформление заняли не более минуты. Никаких баулов и ценных вещей. В чемоданчике бумаги с подписями и печатями, бланки договоров, рекламные буклеты по теме.

– А что самолетом не летаете, господин Шахов?

– Боюсь, – искренне ответил господин, – поездом надежнее.

– Счастливого пути!

Когда дверь в купе закрылась, господин Шахов положил таблетку валидола под язык и отвернулся к окну, рассматривая бесконечные умиротворяющие степные пейзажи.

"Теперь вы все у меня в кулаке!" – думал Шахов. – "Вы считаете, что я – тля, расходный материал, одноклеточное из народа. Урвал себе свободную ячейку и счастлив, ухватил брошенную мне пайку и затаился. И живу по вашим правилам. Молчу, боюсь и уважаю вашу силу и влияние. Для вас я маленький человечек, а вы мните себя большими, вечными и неуязвимыми. Наивные! Толстосумчики-толстопузики! Сами крадете, сами кражу и узакониваете. Властители душ! Небожители! А от таких как я молекул электората ожидаете только завистливого обожания и покорности. Ох, терпел я, да не вытерпел! Надоели вы мне. Устрою я зачисточку России от кровососов! Дуну на вас с лодочки на Москве реке, да так чтобы ветерок накрыл все ваши гламурные вертепы."

"Так-так, так-так" – соглашались с Шаховым вагонные колеса.

В ясный солнечный день к лодочной станции "Голубые дали" на слегка поношенном, но чистеньком "Фокусе" подъехал немолодой сухощавый человек. Припарковав машину на платной стоянке, он взял с собой небольшую спортивную сумку, зашел в бар. Не удивившись местным ценам, выпил холодного кваса. Потом вышел на причал, посмотрел на пестрый прогулочный флот и обратился к стоявшему в ожидании заказа одетому в белое лодочнику.

– Молодой человек! Вы здесь распоряжаетесь лодками?

– Да. А что вам угодно?

– Хочу часок покататься вдоль берега.

– Вы наш тарифчик знаете?

– Знаю, милый. – Шахов вытащил четыре пятисотрублевых бумажки. – Сбегай родной, оформи мне лодочку. Сдачу себе оставь.

– Спасибо, какую предпочитаете?

– Вон ту, зелененькую, веселенькую. 13-ю.

– Минуточку, я сейчас весла принесу и жилет.

Медленно выгребая в рассчитанную по ветру точку, Шахов хотел продлить радостное волнение от предвкушения возмездия! Ведь вытравить баллон – секундное дело. Потом, романтики уже никакой. Сделал дело – гуляй смело. Надо ехать домой, огибая зону поражения. А назавтра в конторе оформить командировку в Минск или Вологду и не торопясь работать там, пока в Москве не похоронят всех господ рублевских и не проведут дезактивацию территории методом выравнивания поганого места под бульдозер.

Вот и точка боевого рубежа. Шахов опустил весла в зеленоватую воду. Посидел немного, с ненавистью глядя на балкончики и башенки прибрежных коттеджей. Достал из маленькой спортивной сумочки боевой баллон с поцарапанной о камни черной цифрой 13. Взял его в руку и, куражась, поднял, показывая неминуемую смерть своим жертвам.

"Атака!!!" – хотел крикнуть Шахов, но в этот момент стихия снова вмешалась в осуществление боевых планов, больно кольнув Шахова в миокард и остановив его сердце.

Правильно говорил комполка – нужная штука, но ненадежная.

Несостоявшийся террорист-мститель обмяк и мешком свалился на дно лодки. Баллон, стукнувшись о пластмассовый планширь, булькнул за борт и очень скоро его защитная поверхность перестала быть видимой в зеленой воде.

– Не из наших мужичок-то. Приезжий из Подольска, – рассматривая паспорт с пропиской и сравнивая фотографию сорокапятилетнего серьезного мужчины с лицом трупа, сказал врач скорой. – Часа два назад как помер. Перегрелся наверное. Беречь себя надо.