Бандитский террор

Глава 1 ПРОБЛЕМЫ ВСЕГДА ХОДЯТ СТАЕЙ

Белая карельская ночь подходила к концу. Посреди соснового леса, на краю обширной вырубки, носившей следы недавнего варварского лесоповала, мирно спали два трелевочника, тут и там стояла соответствующая техника. На другом конце делянки, возле лесной дороги, разбитой в хлам колесами лесовозов, притулились две большие армейские брезентовые палатки. Здесь тоже спали. Вырывающийся из палаток многоваттный храп свидетельствовал о том, что их обитатели вели перед сном долгую и упорную борьбу с зеленым змием. Более вокруг никаких признаков присутствия человека не наблюдалось. Лишь один раз из палатки вылез, пошатываясь, мужик, оросил прямо перед входом почву и тут же скрылся обратно в брезентовые недра.

Около четырех часов с той опушки, возле которой стояли машины, среди кустов и сосен замелькали силуэты четырех человек. Это были парни средней крепости в камуфляжных комбинезонах, с немецкими армейскими рюкзаками за плечами. У одного к рюкзаку был прикреплен старый, но добрый вид оружия под названием «обрез». Лица пришельцев скрывали маски-«омоновки». Двигались они бесшумно, что выдавало немалую практику передвижения по лесным просторам. Навстречу им из зарослей возле кромки леса вышел персонаж, одетый точно так же. Только был он гораздо более серьезной комплекции. В руках он держал карабин «Сайга».

– Ну как? – едва слышно спросил его один из прибывших.

– Порядок. Весь вечер водку жрали. Сейчас их пушкой не разбудишь. Пошли?

Пришельцы неспешной, но уверенной рысцой двинулись к технике. Точными движениями они закладывали в разные места машин небольшие свертки. Раз, два, три… Работали они не то чтобы очень быстро, не как в голливудских боевиках, но все-таки достаточно слаженно. Лишь пару раз прошелестело:

– Да не мешай ты, кретин, вон же топливный бак… Минут через десять пришельцы закончили свою работу.

– А теперь быстро двигаем к лесу.

– А может, я останусь, погляжу? Я догоню вас потом. В случае чего уведу их в сторону, – притормозил амбал с ружьем.

– Чего искать на жопу приключений? И так услышим. Пошли.

Крепкий парень послушно двинулся вслед за остальными. Пятерка ночных визитеров углубилась в лес. Шли они быстро, уверенно выбирая дорогу в темноте – так умеют ходить лишь те, для кого лес дом родной – и вскоре растворились среди деревьев. Над делянкой снова воцарилась тишина.

Правда, длилась она, эта тишина, недолго. Примерно через полчаса пять раз грохнуло. Над машинами рванулись ослепительно-рыжие огненные столбы. По бокам одного из тракторов медленно поползло пламя. Омерзительно запахло паленым… На шум из палаток начали выскакивать полуодетые, ничего не понимающие люди. Они тупо озирались, а потом толпой бросились к трелевщикам и тракторам. И долго переминались возле них, не в силах осмыслить очевидный факт: работать им наутро уже не придется. Вся элегантная западная лесозаготовительная техника превратилась в груду никому не нужного металла.

– Это что же, взорвали технику-то? – наконец тупо пробормотал кто-то.

– Нет, блин, сама взорвалась!

– Кто ж это?

– А чего ты у меня спрашиваешь? Погуляли, мать ети… Звони начальству.

Остаток ночи лесорубы бродили вокруг своих искореженных машин – и все пытались собрать мысли воедино, сообразить: что же делать дальше? А потом, как водится в России, махнули на все рукой. Решили: пускай начальство разбирается – и отправились к палаткам допивать оставшуюся водку. А что было еще делать? Никаких мыслей по поводу произошедшего ни у кого не возникало. По причине исключительности ЧП. Оставалось только снова напиться.

Расул Ишмуратов, большой человек в здешних местах, ни внешне, ни по манерам совершенно не походил на традиционный образ криминального авторитета «кавказской национальности». Он был вежлив, элегантен, а на великом могучем разговаривал правильно и почти без акцента. Но иногда ее прорывало – и тогда Ишмуратов выражался очень эмоционально, со свойственной Востоку заковыристой цветистостью.

Вот и сейчас, приехав на делянку и осмотрев место происшествия, Ишмуратов выдал перл.

– Ты, дерьмо самки шакала, куда ты смотрел? – орал он на бригадира.

Тот молча переминался с ноги на ногу. Вопрос, был, понятное дело, риторическим. От бригадира на три шага шибало таким спиртным выхлопом, что бесчисленные комары валились без чувств на землю. Понятно было, что ночью его самого могли украсть – и он бы ничего не заметил.

Впрочем, Ишмуратов быстро успокоился.

– Ладно, с тобой мы потом поговорим. А сейчас исчезни с моих глаз. Антон! – повернулся он к одному из трех спутников, почтительно стоявших в трех шагах у него за спиной, возле джипа с тонированными стеклами. Один из них был здоровенный парнище в кожаной куртке, весь вид его свидетельствовал о решительном характере и не слишком выдающемся интеллекте. Двое других были одеты в дорогие костюмы и выглядели как люди, занимающиеся более тонкими видами деятельности, чем вождение автомобиля и махание кулаками.

Один из этих двоих двинулся на зов шефа – человек лет сорока, среднего роста, с длинным и как-то странно подергивающимся лицом.

– Слушаю вас, Расул Тенгизович.

– Пойди посмотри, что там с этим железом.

Тот, кого назвали Антон, подошел к одному из искореженных трелевочников. Антон Нефедов когда-то служил в Афганистане, в какой-то мрачной спецчасти. По возвращении домой, как это случается с «афганцами», запил и загулял, погорел на наркоте, угодил на зону, потом еще где-то кантовался. В итоге оказался в службе безопасности Ишмуратова. На делянку, где произошло ЧП, его взяли по той причине, что о взрывчатке он знал все.

Нефедов неспеша осмотрел трелевочник, перешел к другому, затем тщательно произвел осмотр всей остальной техники. Пока он этим занимался, двое других приехавших на машине хранили молчание. Что же касается незадачливых работяг, то они укрылись где-то в складках местности.

– Да, Казак, а ты что стоишь? Иди тоже, посмотри по своей части.

Казак был куда моложе Нефедова, ему было не больше двадцати пяти, крупный парень с ничем особо не примечательным лицом. Он тоже направился к раздолбанным машинам, но не дошел до них, а стал кружить возле, внимательно изучая землю, а потом двинулся к опушке. Скрылся за кустами, там что-то зашуршало.

– Ага! – послышался его негромкий возглас. Наконец оба подошли к Ишмуратову.

– Ну, что скажешь? – обратился тот к Нефедову.

– Все, чипец. Проще новые машины купить, чем эти отремонтировать.

– Да я о другом! Что скажешь, как их грохнули?

– Нужна, конечно, серьезная экспертиза. Но на первый взгляд рвали хорошей взрывчаткой. И закладывали с умом. Знали куда, чтобы уж точно развалить до упора. Но вот что странно… – Антон замялся.

– Да не тяни ты!

– Я не уверен до конца, но мне кажется, это делали не профи. Или даже скорее так: ну, вот если бы кто послал первогодков из нашего взвода одних на дело. В смысле – кое-что они знают – и немало, из книжек так не натуркаешься. Но опыта нет.

– А ты что думаешь? – обратился Ишмуратов к Казаку.

– Работало пятеро. Все в десантных ботинках. Ушли в лес. Один долго сидел вон в тех кустах. Пас, должно быть, этих обалдуев. Ныкался так себе, не слишком умело. Но, в общем, от пьяных работяг спрятаться – тут особого ума не надо. И я согласен – это не профессионалы. Топтались много. Но соображение у них есть. Пришли из тайги. У нас бы в окрестностях чужаков заметили. А так… Где хочешь выйдут – и поминай, как звали.

Нефедов посмотрел на Казака с уважением. Он сам не в писарях служил. Но вся эта таежная грамота была выше его понимания – вырубку покрывал густой ковер из веток, так что никаких внятных следов на них не осталось. А вот тем не менее…

Между тем Ишмуратов погрузился в размышления.

– Кондрат, что ли, решил наехать? – наконец изрек он. – Он вечно нанимает не пойми кого. Экономит, блин.

– А смысл?

– А смысла как раз много. У меня крупная поставка в Финляндию. И техники лишней нет. А финики ждать не любят. Сгорит хороший канал.

– Но у вас не одна делянка. Если бы все сразу…

– Но ты ж знаешь, менты зашевелились. Не наши, из Петрозаводска. Начали интересоваться, кто и почему лес рубит. Нет, это точно какая-то подстава. Не согласен, я вижу?

– Расул Тенгизович, как-то все заковыристо сделано для этой глухомани. Я понимаю – облили бы машины бензином да подпалили. Или пришли бы да мужикам наваляли… Кондрат – мужик простой. Он бы так и поступил, если бы хотел на вас наехать. Он же как танк – прет напролом.

Кондрат был не менее серьезным человеком, чем Ишмуратов. Он, в числе прочего, тоже занимался поставкой «левого» леса в Финляндию. Правда, его вотчина была в соседнем районе. До сил пор у Расула с ним не было никаких трений. Но главное было даже не это. Конфликты между разными «лесовиками», разумеется, случались то и дело. Иногда поджигали лесные склады. Бывало – нападали на участки. Еще чаще – на лесовозы конкурентов. Но такие методы были чем-то новым. А Кондрат – не из тех, кто открывал новые пути. Он предпочитал действовать по старинке.

Вообще-то вся схема лесного бизнеса была проста как репа. Подставная фирма оформляла вполне законным образом пару-тройку легальных делянок. А вдобавок к ним возникали десятки «левых». С них везли лес на склады, где он легализовывался. На деревьях же не написано, где они срублены. А отследить количество непросто. Вернее, просто. Но люди, которые этим должны заниматься, тоже хотят есть и пить. Узким местом была как раз дорога до лесного склада, где «левые» лесовозы время от времени тормозили менты, которые, впрочем, тоже любят деньги. Иногда они заворачивали лесовозы обратно. Иногда накрывали «левые» делянки. Но такие потери являлись как бы естественными неизбежными издержками. Вместо «попалившейся» фирмы тут же возникала новая. И все дела. Бизнес процветал. Но, вообще-то, лишнего шума вокруг всей этой возни никому не хотелось.

Ишмуратов занимался не только лесом. Его район был приграничным – а значит, в руках Расула Тенгизовича были нити очень многих серьезных дел. Рядом лежала страна, член Евросоюза. Ну а граница… Да какая может быть в тайге граница? Так что дела тут мутились разные и интересные.

– А ведь правильно говоришь, – подумав, сказал Ишмуратов. Непонятка какая-то. Ладно, поехали, буду шевелить мозгами. И ты скрипи!

– А с этими что делать? – спросил амбал, кивнув в сторону палатки.

– Ничего. Объясни им, что если кто хоть слово вякнет о том, что случилось, – пожалеет, что на свет родился. И пусть проваливают.

На лице амбала проступило некоторое удивление от проявленного шефом гуманизма, но приказ есть приказ – и он отправился делать, что велено.

Ишмуратов проявил гуманизм не от широты души. Можно, конечно, было бы заставить работяг вкалывать бесплатно, отрабатывая ущерб. Но Карелия – место малолюдное, от серьезных неслабых мужиков, кинутых рабами в тайгу, можно ожидать чего угодно. А инстинкт, который выручал Ишмуратова много раз, подсказывал, что в данной ситуации чем меньше шума, тем оно лучше.

Проблемы имеют такое гнусное свойство – они всегда ходят большой компанией. Машина уже подъезжала к городу, когда у Ишмуратова зазвонил мобильник.

– Ну? – коротко бросил он.

Выслушав что-то, Ишмуратов поморщился:

– Ладно, мы уже подъезжаем. Расскажешь. Ты где? В конторе?

– Ну вот, – обернулся он к Казаку. – Я ж тебе говорил, что все только начинается…

Город, в который они въезжали, был типичным карельским райцентром, застроенным большей частью блочными домами брежневской поры. Не самое захудалое место в Карелии – сто пятьдесят километров от Петрозаводска. Но на северо-западе, откуда только что прибыла машина – вот там была уже полная глухомань. Болота и леса. Леса и болота. Да еще прекрасные озера, которыми славится Карелия. Рай для туристов – тех, которые с палатками и на байдарках. Но даже эти неунывающие романтики сюда совались редко.

Машина шла по плохо асфальтированным улицам к центру, где примостилось нестандартное здание библиотеки – круглое, построенное в конце семидесятых, когда среди советских архитекторов в моду вошел модернизм. Смотрелось оно среди бетонных коробок своеобразно, но являлось местным ориентиром. Если приезжий, запутавшись в местности, спрашивал дорогу к офису Ишмуратова, ему говорили: вон увидите круглую бетонную фигню…

Недалеко от библиотеки и располагался офис фирмы, где Ишмуратова встречал Алексей Князев, глава службы безопасности.

Офис внешне выглядел скромненько – он располагался в помещении, ранее принадлежавшем какой-то конторе. Понятное дело, формально хозяином лесозаготовительной фирмы являлся не Ишмуратов, а совсем иные люди. Поэтому никакой помпы не требовалось. Железная дверь в облезлом одноэтажном здании из белого кирпича, разве что обнесенном новенькой решеткой, возле которой маячил охранник внушительного вида и пасся синий джип Князева. Зато внутри все было как надо – всякие там компьютеры, кондиционеры, факсы и прочие достижения техники. Словом, попав внутрь, можно было подумать, что находишься в Питере или Москве, в офисе средней руки.

Князев сидел в своем кабинете. Это был крупный, несколько полный человек средних лет – какими бывают те, кто в молодости серьезно занимался спортом, а потом прекратил; с круглым лицом, украшенным пышными черными усами. В нем было что-то неистребимо ментовское. Он, разумеется, уже в подробностях знал о том, что произошло. В кабинете присутствовал и Ишмуратов.

– Ну, рассказывай! И они вот пусть послушают, – Расул Тенгизович кивнул на Казака и Нефедова.

Князев начал:

– Мне сообщили люди из Петрозаводска. Сюда едет телевизионная группа. Не местная. Финики. Но почему-то приехали из Питера. С ними одна девка, вроде русская. Сейчас, должно быть, на пути к нам.

– Вот! Началась какая-то фигня! – бросил Ишмуратов. – Но теперь я хоть точно знаю, что это не Кондрат. У него на такие завороты просто мозгов не хватит.

– Может, они, конечно, и не по нашу душу едут, – сказал Князев. – Ну, там снимать прекрасную страну Карелию или остатки лагерей: хреначить очередной фильм об ужасах сталинского режима. Но мне такие совпадения очень не нравятся. Тем более что лес-то мы гоним финикам.

– Что предлагаешь? – спросил Ишмуратов.

– Может, их наладить отсюда по-тихому? К примеру, неизвестные хулиганы им ветровое стекло разобьют и колеса проколют. Что взять с дикой русской провинции?

Ишмуратов задумался.

– Можно, конечно. Только, знаешь, хочется мне понять, откуда ветер дует. Что-то тут не сходится. Сюда ехать из Финляндии через Питер – это ж в Москву через Владивосток! К тому же! Я хочу знать, какая падаль за всем этим стоит. Вот что. У нас Казак на то и работает, чтобы с такими делами разбираться. Вот пусть и выясняет. Ты ведь, насколько я знаю, по-фински рассекаешь. Казак, ты все понял?

– Понял.

– Если все понял, тогда приступай к делу.

Сергей Казаков работал у Ишмуратова, если можно так выразиться, специалистом по особым поручениям. Несколько лет назад хорошие люди рекомендовали его Расулу в службу безопасности. Там он хорошо себя проявил, разбираясь в разных запутанных вопросах, хотя и не был в прошлом ни ментом, ни гэбистом. Талант, наверное. Вроде как Шерлок Холмс. Дело не в том, что он умел ориентироваться в лесу как дома – этому-то его обучили на службе в армии. Там и не тому учили. Но вот раскручивать разные заморочки – до этого он дошел своим умом.

Казак вышел из конторы и направился в глубь местных дворов. Пройдя несколько улиц, он подошел к одному из блочных домов, поднялся на второй этаж и, открыв дверь, проник в обычную трехкомнатную квартиру, обставленную с шиком семидесятых годов. Большая комната выглядела так же, как многие десятки подобных по всей нашей необъятной стране. Одну стену занимала шведская стенка, напротив – двуспальный диван, два мягких кресла – ну и так далее.

В стенке, разумеется, стоял разнообразный хрусталь. Словом, обстановка, оставшаяся от хозяев, которые рванули куда-то в более культурные места и очень радовались, что смогли выгодно сдать квартиру в глухом райцентре. Новыми здесь были только здоровенный жидкокристаллический телевизор и навороченный музыкальный центр, вокруг которого были разбросаны диски исполнителей мрачной хэви-металли-ческой музыки.

Казак, не теряя времени, сбросил свой дорогой костюм и извлек из шкафа стандартную одежду небогатого человека – потертый китайский джинсовый костюм, майку и кроссовки. Одновременно он запустил в музыкальный центр диск – и тонкие стены вздрогнули. Все соседи услышали утверждения солиста группы «Ария» о том, что «сила приносит свободу – побеждай!»

При переодевании стала видна висевшая под пиджаком кобура. Взяв ее в руки, Сергей задумался. Надевать, не надевать? Решив, что береженого Бог бережет, Сергей все-таки повесил кобуру с пистолетом под джинсовку. Потом вышел из квартиры, спустился во двор и залез в стоявший в углу небольшой внедорожник-«Тойоту». Включил магнитолу, из которой понеслись звуки еще одной дикой группы – на этот раз вопли свирепых немецких ребят из «Рамштайн», закурил и стал ждать.

Примерно через полчаса пискнул мобильник.

– Казак, они подъезжают. Синий микроавтобус «Фольксваген».

Сергей завел мотор и выехал в сторону петрозаводской трассы. Он поспел как раз вовремя – на въезде в город увидел идущий навстречу синий «Фольксваген». Ошибки быть не могло. Не так уж много ездит в этих местах микроавтобусов. Разве что местные маршрутки – но это телеги отечественного производства, глядя на которые, удивляешься – как они еще не развалились? Этот был тоже не первой свежести, но все-таки выглядел довольно прилично.

Казак свернул в ближайшую улицу, потом, помедлив, выехал следом. Микроавтобус виднелся где-то уже в конце улицы Ленина и неспешно катился по направлению к центру. Вскоре показалась главная площадь, на которой высилось бетонное здание городской управы с гордо развевающимся над крышей трехцветным флагом. Тут же, за углом, располагалось и РУВД. Так, для начала посмотрим, тормознут ли они возле управы? Если рассудить: едут иностранцы снимать чудеса карельской природы. Почему бы им не заручиться помощью местных властей? Или хотя бы нанести им визит вежливости. Но нет – прокатили мимо. Невдалеке располагались офисы двух финских фирм, которые делали вид, что чем-то торгуют, хотя на самом-то деле проворачивали не самые красивые дела в компании с Ишмуратовым. Заедут ли ребята к соотечественникам? Нет, не заехали.

Казак продолжал следовать за «Фольксвагеном». Тот, покружив немного по городу, снова пришвартовался к тротуару. Ага. Через улицу находилось место, известное в городе как «мутный глаз». Два ларька, соединенные навесом, под которым стояли столики, предназначенные для стояния нетрезвых посетителей. В ларьках торговали пивом, а кроме того, разливали. Понятное дело, совсем не кефир. И стояли там… Ну, те, кто всегда стоит за столиками возле подобных мест. Блин, опохмелиться гостям, что ли, захотелось? Финны водку жрут не меньше наших. Так ведь проехали два приличных кафе. Только наш человек, даже имея в кармане солидную сумму, может пойти поправлять здоровье в подобный гадюшник. Вышли мы все из Союза.

А, теперь все ясно. Гости из соседней страны решили начать опрос местного населения. Тоже верно. Если бы Казак оказался в чужом городе, в котором надо раздобыть информацию о том, что здесь происходит – он бы тоже первым делом отправился в народную пивную. Там все знают и все расскажут. Только успевай наливать.

Пора идти на контакт. Казак загнал машину в какой-то двор, вылез, вышел на улицу и двинулся прогулочной походкой к автобусу. Приблизился – и увидел, как от автобуса через дорогу метнулась девица. Короткая русая стрижка, фигуристая, но одета… Вот дура-то. Корреспондентка была облачена в не слишком дорогой, но вызывающе модный и стильный прикид. Это она так в тайгу собралась.

Из автобуса вылезли двое мужчин в черных джинсовых костюмах. Один молодой, с длинными волосами, забранными в хвост, другой пухлый блондинистый мужик. Эти двое с любопытством вертели головами. Точно иностранцы. Людей в чужой незнакомой стране чаще всего выдает глуповатое выражение лица. Наверно потому, что они не понимают язык, да и вообще ничего вокруг не понимают.

Сергей неторопливо пересек улицу и вступил на территорию «мутного глаза». Еще издали он оценил колоритную картинку. Возле одного из столиков стояли, навалившись на него, три мужика, чей вид подтверждал старую истину, что алкоголь – яд. Около них топталась стильно одетая приезжая девица, которая, лучезарно улыбаясь, что-то у них выспрашивала. Вид у нее был очень самоуверенный – какой бывает только у молодых журналистов, которые пока еще всерьез полагают, что являются «четвертой властью». Им почему-то кажется, что, завидев телекамеру, все люди должны тут же испытывать восторг и делиться всеми имеющимися у них сведениями.

Ага, давай-давай. Много узнаешь. Сейчас, девочка, ты поймешь некоторые законы жизни. Хотя бы то, что столичная штучка вызывает в не самом богатом райцентре нормальную классовую неприязнь. Тем более что на все эти скользкие лесные темы с посторонними вообще говорят неохотно. Слишком много народу завязано на эти дела. Потому что Ишмуратов своим работягам платит нормально. А где тут еще найдешь нормальную работу? Есть, правда, легальные лесовики, за которыми стоят люди из забугорья, да к ним не пробьешься, там конкурс как в Театральный институт. И все в этих фирмах происходит по западным стандартам: вышел на работу похмельным – марш за ворота. А где вы видели непьющего лесоруба? По крайней мере в России такие экземпляры не попадаются… В общем, с кем попало местные мужики болтать не будут. Хотя… Скорее всего, будет еще веселее.

Казак купил в киоске бутылку пива и примостился за соседний столик. Сделав вид, что его томит похмельная жажда, Сергей сделал из горла здоровенный глоток и оглядел местность. Он заметил, что девица застегивает сумочку, запихивая туда кошелек, а один из мужиков резвой рысью побежал к ларьку. Так и есть. Это называется «разводка по-русски». С девицы взяли деньги на продолжение банкета, ну а дальше…

Через двадцать минут девушка начала понимать: происходит что-то не то. Трое бухариков и до ее появления были не в самой лучшей кондиции – а отваленные ею двести рублей они использовали самым лучшим образом. Двое теперь ничего не смогли бы сказать даже под пыткой. Они покачивались и тупо глядели куда-то в пространство. На третьего, тщедушного мужика неопределенного возраста в пиджаке столь же неопределенного цвета, водка подействовала иначе. Она разбудила в нем фантазию, и теперь он вдохновенно гнал пургу в ответ на задаваемые девушкой вопросы. Впрочем, она сама виновата: ее туманные и не очень умелые расспросы сводились к следующему: а не случалось ли в последнее время что-нибудь из ряда вон выходящего в районе лесных делянок? Что ж, каков вопрос, таков ответ.

– Да, было тут недавно. Я вон ходил в лес, так поверишь, возле одной делянки нашел пять трупов. Жуткие все, обугленные. Какими-то лучами их обрабатывали, на иначе.

На этом месте стоило бы прекратить блиц-опрос населения, но девушка оказалась упорной.

– А кто-нибудь странный там появлялся?

Мужик сделал добрый глоток из стакана, подождал, когда водка уляжется в желудке, и не стал разочаровывать любопытную гостью:

– А как же. На одну делянку регулярно прилетают летающие тарелки!

Девушка послушно сожрала «телегу» про трупы, даже записала что-то в блокнот, но на летающих тарелках до нее все-таки дошло, что ей откровенно пачкают мозги. На лице девушки проступило отчаяние.

Сергей усмехнулся. Ну и дураки же работают на телевидении. Нашли кого посылать. Нужна им информация о «левых» делянках – прислали бы крепкого парня ординарного вида, способного без вреда для здоровья выпить литр водки. Он, потолкавшись возле разливухи дня два-три, нашел бы какие-нибудь концы. Слухом, как известно, земля полнится. Рано или поздно кто-нибудь да проболтался бы. А тут – случай безнадежный. Да, неприятно сейчас девушке.

Казак, конечно, не был способен понять всю глубину неприятностей гостьи. Алена Чигирь, начинающий журналист «Рег-ТВ», совершенно случайно познакомилась с финнами, приехавшими в Россию с некой странной задачей, – познакомилась благодаря своему хорошему знанию финского языка, – так уж сложилось, что Алена знала его с детства, – и тут же ухватилась за них руками и ногами. Дело даже не в том, что финики платили хорошие деньги. Хотя и это не лишнее. Те, кто думает, что начинающие телевизионные репортеры получают в Питере хорошую зарплату, – очень ошибаются. Они получают гроши. И работают, по сути, на голом энтузиазме, мечтая выбиться в звезды эфира. Два рубля – секунда передачи. Больше минуты сюжеты не идут. А для того чтобы довести до эфира хотя бы три-четыре сюжета – нужно встать с рассветом и вернуться домой к полуночи. Вот и считайте. При этом новостная телевизионная программа – это хорошо организованный дурдом. Постоянный крик, шум и вопли. Нужно выезжать на съемку – а машины нет. Потом приезжаешь, отсняв сюжет, настоявшись в пробках, – а компьютеры, на которых набирается текст, заняты. И ты бегаешь вокруг и торопишь коллег. А потом – очередь в монтажку, в которой, когда туда прорвешься, видишь неопохмелившегося монтажера, с трудом попадающего пальцем в клавиши и ненавидящего всех на свете… И главное – перспективы-то никакой. Изо дня в день мотаться, снимая эти поганые и никому не нужные новости, надеясь, что когда-нибудь прорвешься в звезды!..

Так вот и крутилась выпускница журфака Петербургского университета Алена Чигирь. Как и все, кто лезет на журфак, она мечтала писать правду и снять какую-нибудь ослепительную сенсацию, которая выдвинет ее в первые ряды питерских журналистов. Но быстро пришлось убедиться, что работа телевизионного репортера – муторная и достаточно занудная. Сенсации в Северной Пальмире случаются не слишком часто. А когда случаются – то либо машина сломалась, либо оператор запил и не в состоянии держать в руках камеру. А тут на горизонте появились эти самые финны.

Зарубежные гости искали российского журналиста, который мог бы работать вместе с ними. За это они обещали соавторство. Это было круто! Стать автором документального фильма, да еще вышедшего за бугром, – это сразу на три порядка повышает рейтинг журналиста. Это вам не носиться по городу, запечатлевая всякие дурацкие, никому не интересные события, которые журналисты снимают только потому, что надо же что-то показывать в новостях. Сделать фильм – это громадный прыжок в карьере. Потому-то Алена и наврала иностранцам с три короба о том, что она, мол, имеет информацию по интересующему их вопросу, что у нее все схвачено и задушено. Ей и на самом деле удалось кое-что накопать через знакомых газетчиков, но это были крохи. Гости из соседней страны, судя по всему, знали куда больше. Так, к примеру, район поисков назвали они. Сейчас она околачивалась возле местной пивной, потому что наслушалась рассказов приятеля-газетчика, который все свои криминальные материалы добывал именно так – шатаясь по пивным. Но для этого, видимо, нужен особый дар. Тот газетчик был нормальным российским алкоголиком, к которому все пьяницы испытывали симпатию. Алена была из другого теста. К безбрежному журналистскому пьянству она так и не сумела пристраститься.

Теперь, похоже, Алене светил полный провал. Договор-то с ней финны заключали через родную контору. Теперь ее ославят как ничего не умеющую дуру. А журналистский мир узок. После такого и редактировать объявления в провинциальной районной газете не возьмут.

Все эти мысли волнами проходили по лицу Алены. Казак, с интересом за этим наблюдавший, решил, что клиент дозрел.

– Девушка, а вы что, корреспондент газеты «НЛО»?

– А вам-то что? – вскинулась она.

– Да, в общем, ничего. Но если вы хотите узнать что-либо серьезное, то тут вы зря время теряете. Я, уж извините, слышал краем уха. Как я понял, вас интересуют некоторые особенности местной лесной промышленности?

На лице девушки проступила нерешительность, но потом она все-таки выдавила:

– Да, а что?

– И вы в самом деле думаете, что вот так вот, возле пивной, вам все расскажут?

– Я полагала, город маленький.

– Ага. Представьте, вы будете бегать по вашей Сенной с камерой и кричать: «Где тут у вас героин продают?» Да и к тому же, вы что думаете – лес валят прямо за окраиной? Это, знаете ли, очень неблизко. Вы вообще когда-нибудь видели, как это делается?

– Только по телевизору, – призналась девушка.

– Это как писал Марк Твен: «Кто вам сказал, что чтобы быть журналистом, надо хоть что-то знать»?

Девушка с некоторым интересом поглядела на собеседника и, судя по всему, увиденное ей понравилось.

– Сергей, – представился Казак. – Я тут в окрестностях раньше лесником работал.

– Алена. Работали?

– Ага. Теперь не работаю. Возникли у меня конфликты кое с кем.

– А вы местный?

– Нет. Я в Питере Лесопилку, ну, в смысле Лесотехнический институт закончил из романтических соображений. Из любви, так сказать, к природе. Но жизнь оказалась сложнее романтических представлений… Решу кое-какие имущественные дела, потом подамся в другие места. Дураков работать лесниками всюду мало.

«Не слишком ли грубовато я забросил удочку?» – мелькнула мысль у Сергея. Впрочем, не выйдет сейчас, получится позже. Куда они денутся с подводной лодки? Даже если эти финны попрутся к своим соотечественникам – те им ничего не скажут. Осевшие тут финны очень хорошо понимают, что работают с русскими бандитами. Поэтому будут молчать как партизаны.

Девушка однако сразу клюнула на нехитрую приманку:

– Скажите, а не могли бы вы нам помочь? Мы вам заплатим, если…

– Если я вас не кину, как эти джентльмены? Но вы бы еще с бомжами связались… Что ж, помочь можно. Только вы все-таки объясните, что вам нужно?

– Пойдемте к моим коллегам, они, я вижу, уже заждались.

Алена и Сергей направились к микроавтобусу. Финны, устав топтаться на тротуаре, забрались внутрь, с нетерпением поглядывая из окон на высокие переговоры.

Алена стала объяснять им по-фински обстоятельства дела. Казак не слишком хорошо, но понимал этот язык. Еще по пути он размышлял: в случае контакта признаваться в этом или нет? С одной стороны, если нет – можно послушать что-нибудь, не предназначенное для твоих ушей. С другой – напрямую, без посредства этой девки, их легче расколоть. Да и выдать себя можно, прикидываясь непонимающим. Он ведь не шпион все-таки.

– Я немного говорю по-фински, – решился он.

– О, это совсем хорошо! – обрадовался старший. – Мое имя Олаф. Я режиссер этого проекта. А это мой оператор Юкки.

Переговоры прошли успешно. Никаких возражений против нового сотрудника финны не выразили.

Казак загнул огромную для нынешних мест цену за свои услуги – пятьдесят евро в день – и они, не моргнув глазом, согласились. Ну понятно, платят ведь не они лично, а их компания.

– Перейдем к делу, – сказал режиссер, носивший шведское имя Олаф. Впрочем, в Финляндии живет довольно много шведов. – Мы имеем сведения, что в этом районе могли случаться различные чрезвычайные происшествия в лесодобывающей отрасли. Уничтожение техники, нападения на лесовозы…

– Да, такое время от времени случается. Вам, наверное, известно, что русский бизнес, так сказать, дикий. И что лесозаготовки контролируют преступные группировки. А нравы у бандитов крутые. Правда, в настоящее время сферы влияния прочно поделены.

– Я знаю, что у вас в России конкурентная борьба идет… по своеобразным правилам. Но здесь особая ситуация. Как мы предполагаем, должно произойти нечто, с чем вы здесь не сталкивались.

– Вы имеете в виду незаконную добычу леса?

– Совсем не обязательно. Но скорее это произойдет на незаконных делянках.

– Да что ж это такое-то?

– Извините, это наша тайна. У журналистов не принято открывать свои карты до того, как мы не опубликуем свою работу.

– Хорошо, это ваше право. Что требуется от меня?

– Первое – попытаться найти информацию об этих происшествиях. И второе, дополнительное задание.

Мы хотели бы побывать на незаконной делянке. Разумеется, не на действующей, на отработанной. И чтобы нам дал по этому поводу комментарии лесник. Вам наверняка будет легко договориться с кем-то из ваших бывших коллег. А впрочем, мы можем все сделать проще. Вы ведь лесник? Мы можем снять и вас. Закроем лицо, изменим голос. Это для нас не главное. Вы знаете какую-нибудь делянку, куда мы могли съездить сегодня?

– В общем-то, знаю.

– Тогда и поехали.

Глава 2 ВЫСТРЕЛЫ В ТАЙГЕ

Было около двенадцати ночи. По разбитой грунтовой дороге, петлявшей среди мрачного ельника, под дождем медленно тащился лесовоз. Не первой молодости МАЗ, занимающий всю колею, натужно ревел мотором на поворотах. По такой дороге нелегко пробираться и обычному грузовику – что уж говорить о длинной неповоротливой машине, нагруженной сосновыми стволами.

Сидевший в кабине водитель зло жевал «Беломор». Позади осталось десять километров такой, чтоб ее, «дороги», а впереди еще пять – до нормального шоссе. Фары шарили в полутьме, с трудом пробиваясь через водяную завесу. Водитель знал дорогу – он тут катался не один и не два раза, но все равно идти на такой бандуре почти вслепую радости мало. В душе он матерно крыл хозяев этой лавочки, взявших моду гонять лесовозы по ночам. Ну, не предназначена эта техника для работы впотьмах! Раньше было проще. Пару лет назад все вокруг было куплено на корню – и машины внаглую перли при солнечном свете. Но времена изменились. Правительство Карелии неизвестно почему решило навести порядок. С полгода назад был большой шорох, из Петрозаводска набежало всякое ментовское начальство, гаишники вдруг стали до отвращения неподкупны. Тормозили лесовозы и упорно требовали документы на груз. А если и были документы, то начинали мытарить: откуда везешь, то да се. Фирма, на которую работал шофер, тогда исчезла в неизвестном направлении, унеся с собой последнюю его зарплату. Вся техника, разумеется, оказалась арендованной, и судебные исполнители только разводили руками. Техника принадлежала другой фирме, за которой – как все в районе знали – стоял Расул Тенгизович Ишмуратов. В общем, никто ни в чем не виноват. Потом, понятное дело, возникла другая лесозаготовительная фирма, которая наняла тех же самых рабочих, севших за руль той же самой техники. Но новые хозяева дали строгий приказ: передвигаться только по ночам. Вот и болтайся теперь, как дерьмо в проруби, посреди мокрой тайги. А ведь если дождь не кончится, то завтра это будет уже вообще не дорога, а сплошной тихий ужас. Что, блин, за времена? Если и есть работа, то прям какая-то игра в шпионов.

Справа показался проселок, ведущий на заброшенную делянку. Потом дорога начала поворачивать влево, одновременно взбираясь на пологий тягунок. МАЗ дико завыл и на первой скорости стал одолевать это препятствие. Единственным утешением было то, что после тягунка до самого шоссе пойдет красное раменье – редкий и стройный сосновый лес – там дорога куда как получше.

И тут водитель увидел в неверном свете фар лежащее поперек дороги здоровенное еловое бревно. Он не первый год жил в тайге и знал, что обычно деревья такого калибра просто так на дорогу не падают. То есть такое случается зимой – или после сильного ветра. Но, вообще-то, ели в карельской тайге умирают стоя. Не к добру это. К тому же эта лесина как-то очень грамотно упала. Лесовозу на такой дороге практически невозможно развернуться. А на тягунке, да еще и на повороте – вообще туши свет, сливай бензин. Снова, что ли, вернулись старые времена? Несколько лет назад, когда разные там крутые бандиты еще не сумели договориться между собой, в лесу творилось черт-те что. Нападения на лесовозы были обычным делом. Но потом появился Ишмуратов, который очень жесткими методами навел порядок. Теперь в районе был один хозяин. Бандит? Ну и черт с ним, что бандит. Это пусть милиция разбирается, ментам за это деньги платят. А шоферюге какое дело? Сел да поехал…

Водитель правой рукой достал монтировку, а левой потянулся к телефону, собираясь сообщить своему непосредственному начальству о возникшей внештатной ситуации.

Внезапно шофер увидел стоящего на дороге человека в камуфляже и маске-«омоновке». На шофера был направлен ствол карабина «Сайга».[1] Чуть дальше виднелись еще два темных силуэта.

– Бросай все, что в руках! Ну! – требовательно прозвучало из-под первой маски. – Эта штука, знаешь, она череп на раз сносит.

Шофер отнюдь не был склонен проявлять особый героизм. Монтировка, звякнув, грохнулась на пол кабины, туда же упал и телефон.

– А теперь вылезай! Только без резких движений! Быстро!

Водитель начал вылезать из кабины. Неизвестно, чем бы все это кончилось. Шофер был, конечно, не идиотом, чтобы рисковать башкой ради чужого добра. Но так уж сложилось, что нога в кирзовом сапоге скользнула по мокрой подножке. Работяга с грохотом рухнул вниз и тут же возле второй стоящей фигуры мелькнул огонь и бахнул пистолетный выстрел. Тело шофера, обмякнув, осело на землю.

– Идиот! – заорал тот, что с «Сайгой».

– Да я машинально…

– Машинально! Да ладно, все равно пришлось бы кончить его рано или поздно. Хрен с ним, с этим козлом. Работаем.

– А те, на делянке?.. Могут прибежать на выстрел.

– До нее десять километров. К тому же мотор все заглушил. Да и тем, кто там сидит, здоровья, что ли, не жалко? Никуда они не рыпнутся. Делаем, что надо, и отваливаем!

Из темноты появились еще трое. Они быстро принялись за дело. Двое достали из рюкзаков канистры и стали поливать машину и лес в кузове.

– Ша! Еще машина идет! – подал голос третий, занявший пост с обрезом наперевес возле конца прицепа с лесом.

Человек с «Сайгой» прислушался.

– Это легковуха или микроавтобус. С боковой дороги, с заброшенной делянки. Ха! Так ведь это наверняка те журналюги, о которых нас предупреждали. Добрались все-таки. Что ж, все складывается прекрасно. У нас карабин, обрез и «макар». Давайте-ка вон в те кустики. Они тормознут, выйдут глянуть, тут-то мы их и сделаем.

– Ты… Зачем? – подал голос тот, который застрелил шофера.

– Вот тебе только спрашивать. Кровь на тебе. Они слишком близко к нам подобрались. Нам передавали – если с ними что случится, никто плакать не будет, – объяснил главарь. – Нам даже повезло. Так что нечего! Занимайте места и не промахивайтесь.

Сборы не заняли много времени. По просьбе Сергея «Фольксваген» подъехал к его дому. Там он прихватил свою «Сайгу» с оптическим прицелом и заодно звякнул Ишмуратову.

– Расул Тенгизович, они явно что-то знают, но темнят. Я к ним вписался в качестве проводника. Свожу их на брошенную делянку, дам интервью со скрытой мордой. Вроде как лесник.

– Валяй. Рассказывай про наши темные дела. Нам-то что. Пусть снимают. От этого у нас не убудет.

Когда Казак появился с карабином в руках, Алена округлила глаза.

– А… Это зачем?

– Девушка, лесник в лес без винтаря не ходит. Здесь закон – тайга, прокурор медведь. Вы еще не поняли, во что ввязались?

Судя по лицу девушки, она только сейчас стала что-то понимать. Впрочем, не особенно. Опасность, с которой никогда не сталкивался, всегда кажется нереальной. А Сергей долгое время провел в местах, где без автомата на плече на улицу не выходили. Там и теперь у каждого уважающего себя хозяина на стене висит «Калашников». Поэтому некоторые вещи он, что называется, задницей чувствовал. Так вот, данный орган ему подсказывал, что прогулка с этими ребятами может обернуться чем угодно.

– Сергей, давай на «ты», у нас все журналисты между собой на «ты», обращаются.

– Почему бы и нет? А ты где финскому выучилась?

– Я в детстве лето постоянно проводила в Агала-тово, это под Питером. Там до сих пор живет много финнов. Прикольно. Знаешь, идут бабки на рынок. По виду – вроде как русские, а говорят по-фински. Вот моя бабушка – она как раз из них. Заставляла меня учить финский. Я упиралась, отбивалась руками и ногами. А теперь спасибо ей говорю. Финляндия-то – вон она, рядом. Журналисту всегда неплохо знать язык соседей. А ты откуда знаешь финский? Язык-то не самый простой.

– А я в армии выучил. Я здесь же, в Карелии, служил, только много севернее. Там нас не сказать чтобы заставляли учить, но это приветствовалось. Да и что зимой делать? Кругом тайга и никакой культуры. Не все же самогон пьянствовать. Вот в итоге и выучил. Тем более под это дело даже освобождали от нарядов. Знаешь, лучше уж язык учить, чем сортиры драить.

– Ты что, в пограничниках служил?

– Не совсем. АПГ это называется. Автономная поисковая группа. Ты про коммандос слыхала? Вот это я и есть.

– Серьезно?

– Не совсем, конечно. Но что-то вроде. Вот стоят погранцы на страже нашей Родины, а мы в тайге за ними. Если кто прошел через границу и пограничники хлебальником прощелкали – тут наш черед наступает. Ну, еще беглых зэков ловили.

– И не стыдно?

– А чего мне стыдиться? Ты знаешь, что такое несколько беглых оголодавших зэков? По сравнению с ними медведь-шатун отдыхает Они никого не щадят. Здесь-то лагерей немного, а там, дальше на север, если слух пойдет по округе, что кто-то с зоны рванул на волю, так с темнотой из дома люди боятся выходить. А уж из населенных пунктов и днем никто носа не кажет.

– После службы так дальше в лес и потянуло?

– А что я еще умею? Лес знаю, по лесу бродить не боюсь.

Болтая с девушкой, Казак не забывал показывать Иокки, куда ехать. Сначала машина перла по довольно приличному шоссе, затем повернули на дорогу, которая за асфальтированную может сойти только в России. Алена все льнула к окну, время от времени издавая восхищенный писк при виде окружающих пейзажей. Финны, как и положено по традиции представителям их национальности, солидно молчали. Впрочем, их подобными красотами не удивишь – у них точно такие же. Сергею по роду его работы довольно часто приходилось бывать в Финляндии, насмотрелся.

– Я на Карельском перешейке детство провела, – вещала Алена, – но теперь вижу, что там – это просто детский сад. Да и заплевано там все садоводами.

А дальше началось невезение. До делянки, на которую Сергей собирался проводить гостей, добраться оказалось невозможно. Дорога была в таком состоянии, будто по ней прошло стадо диких танков. Впрочем, возможно, так оно и было – где-то невдалеке располагалась танковая часть. Вот бронированные машины и погуляли. Пришлось пилить в другое место, гораздо дальше. Пока добрались, пока Сергей перед камерой с чувством говорил о гибнущих лесных богатствах, стало смеркаться. А тут еще начался дождь. И это бы ладно. Иокки, возможно, был хорошим водителем, но не знал специфики наших дорог, раздолбанных лесовозами и прочей тяжелой лесозаготовительной техникой. Да и автобус «Фольксваген» – не самая подходящая машина для таких путешествий. Здесь нужен внедорожник. Это как в анекдоте. Поехал европеец в Россию на машине. Когда вернулся, его друзья спрашивают:

– Слушай, говорят в России ужасные дороги.

– Ну, не знаю. Дорог я там не видел, но на джипе проехать можно…

В общем, в какой-то очередной болотистой низинке машину повело, и она благополучно съехала с дороги в грязь. И только тогда Сергей понял авантюрность этой поездки. Дело в том, что нормальный водитель в этих краях без лопаты и топора не ездит. Казак так привык к этому, что как-то и не подумал, что люди приехали из другой страны, к тому же, судя по их виду, отнюдь не из финской глухомани. Нужного инструмента у них, понятное дело, не имелось. В общем, пришлось изрядно повозиться, прежде чем машину удалось вытащить на дорогу. К чести фиников, они не жаловались, а воспринимали все это как приключение. Иокки даже зафиксировал кое-что на камеру.

– Это украсит наш фильм, – хладнокровно заявил он, стряхивая со своих кроссовок грязь.

В общем, выбирались из передряги уже ночью.

Около двенадцати машина подходила к развилке, где дорога на старую делянку вливалась в другую – перед крутым тягунком.

Дальний свет выхватил стоящий впереди лесовоз.

– Но вот, господа, вы искали приключений. Кажется, вы их нашли, – бросил Казак.

Зря он так сказал. Не учел психологии журналистов. Не успел он и глазом моргнуть, как оба финна выскочили из «Фольксвагена» и двинулись к МАЗу.

– Назад! – заорал Сергей, запоздало сообразив, что кричит на русском.

Но было уже поздно. Слева и справа начали стрелять. Били почти в упор, так что Олаф тут же повалился на землю. Иокки же бросился вперед, оказавшись прямо в свете фар. Раздались еще два выстрела. Финн споткнулся и начал медленно оседать. Казак, передернув затвор, ударил прикладом в стекло.

– На пол, дура! – крикнул он Алене, которая даже не сообразила, что произошло – сидела, открыв рот.

Он высунул ствол в окно и сделал выстрел наугад. Ему ответили, но его позиция была лучше – теперь этим, из засады, приходилось стрелять против света. Он еще два раза выстрелил. Потом рухнул на пол, прополз к двери, открыл ее и вывалился наружу. В лесу послышался топот бегущих ног. Видимо, нападавшие не ожидали, что по ним откроют ответный огонь. Казак метнулся в лес. По лицу хлестнула еловая ветка. Впереди, шагах в десяти, он увидел смутную тень и выстрелил навскидку. Человек, словно его толкнули, повалился набок. Сергей бросился дальше сквозь густой ельник. Снова выстрелил в смутную тень, потом еще… Раздался вскрик, но шаги продолжали удаляться. Казак снова рванул вперед, но вдруг остановился как вкопанный. Он сказал правду Алене – в самом деле в армии он служил лесным охотником. В лесу он чувствовал себя как дома. Сергей мог бы даже в беспросветном ельнике погоняться за этими ублюдками – и кого-нибудь бы точно догнал. Но в машине оставалась девушка. Кто знает, что она может выкинуть – и кто еще шатается по тайге? К тому же отступали нападающие не как глупые лоси, а очень даже грамотно. Тоже не были лохами. Поэтому Казак вернулся к машинам.

Первым делом он заглянул в автобус. Алена сидела на полу и находилась в ступоре. Ладно хоть не побежит никуда. Он пошел на дорогу и осмотрел финнов. Оба были мертвей мертвых. Олафа, судя по всему, настиг заряд дроби. А Иокки… В виске виднелась аккуратная дырка. Метко, гады, стреляли. Хоть и с близкого расстояния, а все равно. Так влепить не каждый сможет.

Держа карабин наготове и избегая попадать в свет фар, он приблизился к кабине МАЗа – и наткнулся еще на один труп. Это был убитый шофер. Дела… Соблюдая все меры предосторожности, Сергей прокрался к месту, где свалился один из нападавших. Тот тоже был мертв.

– Что за черт! Все выстрелы на поражение, – ругнулся Серей и вернулся к машине.

Оставалось брать мобильник и набирать номер Князева.

– Это Казак. У нас тут война началась. На нас напали. Финны убиты. Еще убит шофер лесовоза. Я одного из нападавших пристрелил, остальные ушли. Девка, которая с ними, жива, в шоке.

– Ну ты обрадовал. У нас Кондрат сидит, у него там тоже песни и пляски. Ты где?

– Развилка у дороги на делянку, где бригада Панкратова.

– Сиди и не рыпайся. Двигаем к тебе. Если вдруг менты приедут раньше, хватай девку – и в лес…

Сергей вернулся в автобус. Алена перебралась на сиденье. Лицо у нее было застывшее, как маска.

– Что… с ними?

– Что? Мертвые они! Совсем. Вы искали чрезвычайных происшествий – вы их нашли. Нет, блин, ну это ж надо! Всякие тут дела случались, но чтобы так вот, внаглую, лупить журналистов… Влияние цивилизованной Европы, чтоб ее.

Подбородок у Алены задрожал, с ней начиналась истерика. Казак подавил ее в зародыше древним народным средством – хорошей пощечиной.

– Слушай, подруга. Плакать будешь потом. А пока что имеет смысл позаботиться о собственном здоровье. Знаешь, кого мы сейчас ждем? Моих друзей. Бандитов.

– Каких бандитов? – тупо пробормотала девушка.

– Самых обыкновенных. Тех, которые здесь все держат. Так вот, у них может возникнуть к тебе ряд очень неприятных вопросов. Я предлагаю ответить на них мне. Тогда со своими друзьями я, возможно, договорюсь, чтобы у тебя в жизни не случилось определенных неприятностей. Все поняла?

Казак говорил резко и жестко. Журналистка подняла на него глаза:

– А ты ведь не лесник…

– Об этом после. А пока лучше отвечай на вопросы. Итак, эти двое, они и в самом деле журналисты?

– Да. Стрингеры.

– Не понял.

– Ну, так называют тех журналистов, кто не работает на конкретную компанию или издание, а делает материалы сам по себе. И потом продает тем, кто купит. В общем, эдакие вольные стрелки. Сюда они приехали по заказу одного немецкого телеканала. – Заговорив о знакомом деле, девушка слегка ожила. Казак продолжил:

– Вот мы и перешли к самому главному. Пора открывать ваши профессиональные секреты. Этим ребятам они все равно уже больше не пригодятся. Они уже ничего не снимут и ничего не напишут. А у тебя пока еще есть шанс. Так вот, кого вы здесь искали? Что вам известно?

– Они мне рассказали не все. Скрытные. У журналистов так принято – не делиться информацией. Ведь информация – это наш главный капитал. Но точно я знаю, что они искали тут террористов.

Казак присвистнул. Он ожидал услышать что угодно, только не это. В самом деле, что делать террористам в глухом таежном районе? Сергею в свое время много приходилось общаться с теми, кто стали потом чеченскими бандитами. Это были своеобразные ребята, но уж точно – не дураки. В любом случае – «свободная Ичкерия» и глухой район, расположенный на границе с Финляндией – вещи, весьма далекие друг от друга. Поэтому Сергей спросил недоверчиво:

– Это каких же террористов? Чеченов, что ли?

– Нет, не чеченцев. «Зеленых».

– Не понял. Зеленые – это от цвета знамени пророка? То есть все-таки какие-то мусульмане?

Это было уже тепло. Ишмуратов – по национальности азербайджанец, хотя давным-давно забыл дорогу на родину предков и прочно обосновался в Карелии. Но кто их там знает. Гарем, калым, газават – поди их пойми. Сергею пришлось провести несколько очень веселых месяцев на Кавказе, так что он отлично знал: Кавказ – дело тонкое. Могли за Ишмуратовым тянуться какие-нибудь хвосты.

– Да нет, мусульмане тут ни при чем. Хотя кто их знает. Но мне, по крайней мере, про такое ничего не известно. «Зеленые» – в смысле экологи.

Тут Казак изумился еще больше. Он, понятное дело, не слишком много знал о «зеленых». Кроме разве что нескольких местных сумасшедших активистов, которые время от времени в петрозаводской прессе пытались поднять кампанию по поводу незаконной вырубки леса. Но на них особого внимания никто не обращал. Собака лает – ветер носит. Впрочем, самого активного из этих товарищей Ишмуратов недавно взял к себе на какую-то мелкую работу. Так у того всю боль за родную природу из головы как ветром выдуло. И по телевизору доводилось видеть всяких сумасшедших из «Гринпис», которые не дают китобоям зарабатывать их и без того нелегкие деньги. Но при чем тут террористы?

Между тем Алена, почти полностью оправившаяся от шока, увидев откровенное изумление на физиономии Сергея, прочла ему небольшую лекцию.

По ее словам, это движение началось в начале семидесятых, на волне всеобщего европейского сумасшествия под названием «молодежная революция». Побунтовав на баррикадах против проклятого буржуазного мира, молодые люди начали озираться вокруг и ломать голову: к чему бы далее приложить свои силы? Кое-кому из них пришло озарение: братцы, да ведь наша цивилизация губит окружающую среду! Это надо остановить! В общем, пошла мода на борьбу за экологию. В Европе появились соответствующие партии, а потом возникло и знаменитое движение «Гринпис» – то самое, которое мешает жить китобоям и атомщикам, с какой-то дури требуя закрытия атомных станций. Разумеется, большинство активистов со временем стали вполне респектабельными господами, заработав на борьбе за природу очень неплохие деньги. Но, как говаривал дедушка Ленин, дело их не пропало. Не так давно в Европе набрало силы движение антиглобалистов. В нем представлены очень разные люди, есть среди них и «зеленые» нового поколения. В том числе и такие, кто полагает: мирным путем ничего не добьешься. Остановить разрушение природы можно только насилием. В частности, прибегая и к террористическим методам.

– Вот посмотри.

Алена встала, направилась в глубь машины и, порывшись где-то, извлекла стильную кожаную сумку. Оттуда она достала то ли книгу, то ли альбом большого формата и протянула его Сергею.

На обложке было написано что-то, судя по всему, по-немецки. Казак не дружил с данным языком, но картинка говорила сама за себя. На обложке был изображен человек в комбинезоне, высоких ботинках, в маске-«омоновке», с большим гаечным ключом в руках. А на заднем плане – знакомая картинка – лесоповал и стоящий трелевочник.

– Оба на!

– Полистай, там еще интереснее.

Казак стал бегло листать журнал. Да, это было и в самом деле весьма интересно. Чем-то данное издание напоминало виденный им в армейской библиотеке карманный справочник «Спутник партизана» 1942 года издания. В том смысле, что сейчас он тоже держал в руках пособие по диверсионной войне. Казака в армии учили не только бегать по лесам за нарушителями границы и беглыми зэками. Фактически в армии он получил профессию егеря. То есть стал специалистом высшей квалификации по партизанской и антипартизанской войне. Так вот, судя по картинкам, составители книжки дело понимали туго. В качестве ликбеза для начинающего диверсанта издание было что надо.

– Серьезная книжка, – изрек Сергей, полистав ее.

– Вот и Олаф так говорил. А он служил в каких-то частях вроде твоих. И в этом деле разбирался.

– Вот жаль, не довелось поболтать с товарищем по оружию из другой страны. А то, как у нас в армии рассказывали, финские егеря во время войны были очень серьезными ребятами…

Сергей продолжал листать книжку. Ага. А вот уже совсем тепло. На одной из страниц был нарисован трелевочник. Жирные стрелки показывали места, куда лучше всего закладывать взрывчатку. А вот и подробная схема, как грамотно валить на дорогу деревья.

– И что, подобные издания в Финляндии свободно продаются?

– Нет, конечно, но есть места, где их можно купить. Да и в Москве такие места имеются. Говорят, там продают и русский перевод этой книжки. Кстати, одно из мест расположено аж на Тверской, где булку купить невозможно, потому что вокруг одни навороченные бутики и все такое прочее. А вот магазин с подобными книгами очень даже свободно существует.

– Веселые они ребята. И что ж, они за елочки и сосенки людей готовы убивать?

– Ты знаешь, вообще-то об убийствах никто не знал. Пока что за ними ничего подобного не замечалось. Эти люди, по следу которых мы шли, они из Питера. Есть такое движение – «Хранители радуги». Они прославились еще в конце восьмидесятых – начале девяностых очень крутыми по тем временам акциями против заводов и атомных станций. А у этого движения, в свою очередь, имеется экстремистское крыло. Но, насколько я знаю, раньше ни о каком насилии речь не шла. Технику портить – это да. Но вообще-то… Я общалась кое с кем из более умеренных. Ты знаешь, на людей им наплевать. Они полагают: наша цивилизация создана жлобами и живет по жлобским законам. Так что жалеть тут некого.

– Насчет жлобов я с ними полностью согласен. Но все-таки это не повод мочить направо и налево…

Сергей задумался. Что-то тут не срасталось. Он поскрипел мозгами – и наконец понял причину неувязки.

– Слушай, что-то тут не так. Я готов допустить, что на Западе есть люди, которые с жиру бесятся и ради своих идейных закидонов готовы на многое. Но вряд ли сюда приехали западники. Они забоятся лезть в российскую глухомань, будь они хоть трижды экстремисты. Значит, это наши. А у нас народ циничный. Какие к черту экстремисты? Вон в Питере какому-нибудь чернокожему студенту настучат по репе – так воплей до неба. А тут ведь такие дела начали крутиться. Нет, я понимаю, что в здешней тайге легко нажимают на курок. Но террористы… Вряд ли кто-то будет из-за идеи тратить время и немалые деньги. И ведь как работали-то! Так рванули, что молодых солдат учить можно!

– Так у вас случилось что-то кроме… этого? – оживилась девушка.

Сергей усмехнулся. Да уж, журналист – это диагноз. Видал он таких в Абхазии. Ради своих материалов они не раздумывая лезли под пули. Одного корреспондента Казак, можно сказать, оттащил от стенки. Грузины, с которыми он был, сделали ноги, а журналюга не успел. Вот горячие абхазские парни и примкнувшие к ним пьяные русские казаки решили его немножко пристрелить. Сергею стоило большого труда объяснить им, что борцам за свободу творить подобное как-то не очень к лицу…

– Да, теперь уж скрывать нечего. Совсем недавно рванули тут у одного товарища технику на делянке.

Скоро ты с ним познакомишься. Да и этот лесовоз, судя по всему, хотели поджечь. Профессионально ведь гады работали. Ладно, я понимаю, когда банда бритоголовых гопников сажает негра на перо. Дело, конечно, гнусное, но в общем понятное. Но чтобы вот так, за бесплатно творить такое… Ведь даже большевики, как говорят, работали не за идею, а за немецкие денежки.

– Так в том-то все и дело. В тех самых денежках. Ты про «Гринпис» слыхал?

– Только то, что в телевизоре показывали. Но это ж западники, у них у всех мозги не на месте от слишком хорошей жизни.

– Да какая разница – наши, европейцы, американцы? Ты что думаешь, они за бесплатно работают? Там тоже нет дураков рисковать здоровьем за просто так. Это бизнес. Вот представь, есть два конкурирующих завода. Руководство одного из них дает хорошие деньги «Гринпису» – и те начинают наезжать на конкурентов. Находят какой-нибудь экологический повод. Природу, дескать, отравляют и все такое прочее. Сам понимаешь – кто ищет, тот всегда найдет. А дальше – шум до неба, общественность возмущается и так далее по полной схеме. Люди на «зеленые» темы ведутся легко. Особенно если их припугнуть чем-нибудь, вроде «ваши дети вырастут мутантами». У нас, понятно, народу пока не до этого, а вот на сытом Западе общественность поднимается, как по тревоге. Завод, против которого работают экологи, терпит убытки. А могут его и вовсе закрыть. Таким образом, к примеру, угробили всю украинскую парфюмерную промышленность. Ходят слухи, платил «Проктор энд гембл». У нас работает девчонка из Киева, она, например, в этом свято убеждена. Или вот, если помнишь, была большая буча по поводу того, что в Россию стали возить радиоактивные отходы. Тоже «Гринпис» шум поднял. Пикеты стали выставлять на рельсах. Между прочим, стоять на рельсах перед паровозом – тоже, наверное, не самое приятное занятие. Так вот, ко всей этой буче от большого ума присоединились наши патриоты и прочие борцы с масонами. Не дадим, дескать, превратить Россию в радиоактивную свалку. А суть-то знаешь в чем? В том, что во Франции есть мощная индустрия по переработке этих самых радиоактивных отходов. И много людей имеет там с этого неплохой доход. Олаф меня уверял, что именно оттуда пришли деньги на борьбу за российскую экологию.

– Вот так всегда. Всюду только бабки. Дурят, падлы, доверчивый народ. Тогда дело, конечно, понятнее. Здесь, в Карелии, есть что делить. Ну, а тогда самое интересное: а за этими-то хранителями кто стоит?

– Этого как раз я не знаю. Олаф что-то знал, но он мне не говорил. Все ведь не так просто: кто-то пришел, заплатил, и все. Людей могли использовать втемную. Ты просто, видимо, давно в Москве и Питере не был. Это у вас тут народ живет бедно. А там до фига людей, которым делать нечего, и деньги у них есть. Слышал, к примеру, про реконструкторов? Это те, кто делает себе настоящие доспехи, мечи, щиты и все такое прочее – и по выходным дням учится ими махать. Знаешь каких денег стоит такое удовольствие? Соорудить себе настоящий рыцарский доспех! А ведь подобных ребят полно – и не только в Питере. Я как-то делала сюжет про их шабаш в Выборге. Так ведь со всей страны приехало несколько сотен подобных товарищей. Это я к тому, что в больших городах найдутся люди, которым можно заморочить голову всякими идеями.

– С ума народ сошел, – хмыкнул Казак и задумался. А ведь в самом деле. Какие-то серьезные дяди нашли молодых скучающих дураков. Идея, в общем-то, красивая. Берегите природу, мать вашу. Сергей на самом-то деле кое-что знал про реконструкторов. Этим баловался один его армейский дружок, живущий в Питере. Тот, правда, специализировался на истории Второй мировой. Был каким-то фашистским фельдфебелем. Причем парень-то очень подготовленный. А что если он, отслужив а армии, не успокоился, а продолжал играться в солдатики… Ну вот он играл в фашистов. Ладно. Но ведь другим могут быть по вкусу более увлекательные игры. В смысле – борьба за экологию.

– Так откуда твои финики про это дело узнали, вот чего я не пойму? Ладно наши, они могли иметь завязки на Комитет…

Как пояснила Алена, Олаф был старый матерый стрингер. Когда-то он учился в Германии, в «красном» Гамбурге, и сам увлекался всякими радикальными идеями. Потом, повзрослев и заматерев, от этих идей отказался. Но интерес к разным молодежным закидонам у него остался и в каком-то смысле стал профессией. Благо связи в той среде остались. Он сделал несколько фильмов о немецких «автономах» – группировках вроде «красных» скинхедов, развлекающихся в Гамбурге поджогами «буржуйских» машин и битьем морд богато одетым людям и «коричневым» скинхедам. Снимал материалы об английской «Классовой войне» – тусовке, занимающейся примерно тем же. Большой шум вызвал его фильм об антиглобалистах. Он был одним из немногих журналистов, которым удалось снять сцену погрома очередного «Мак-доналдса», снимал, кстати, «изнутри» событий – находясь в толпе погромщиков. Вроде бы по этому поводу у него были крупные неприятности с полицией, требовавшей от него сдать всех, кого он знал из этой публики. Точно Алена не знала, но, судя по всему, о российской группировке Олаф узнал в Германии от кого-то из своих дружков-антиглобалистов. Причем приблизился он к этой теме довольно плотно, если знал даже район, где должны были совершаться теракты. Подробностей девушка не знала. Судя по всему, Олаф по натуре был темнила. Даже своей русской напарнице он рассказывал далеко не все. Впрочем, это понятно. Как пояснила Алена, кража тем и сюжетов в среде журналистов – совершенно заурядная вещь. А Олаф вроде как рассчитывал не только заработать на этом фильме, но и крупно прогреметь. Как он говорил Алене, если все получится, будет шанс урвать какую-то очень престижную европейскую телевизионную премию. Что-то вроде нашей «Тэффи». Вот и получил, блин.

– О! Кажись, едут. Ну смотри, журналистка. Сейчас увидишь эпизод из сериала «Бандитская Карелия». Посиди тут. А то знаешь, они ребята горячие, могут тебя и пристрелить с ходу… Только не пытайся двинуть в тайгу. Далеко ты все равно не уйдешь. Здесь три дороги, а менты скуплены на корню… Так что молись, если умеешь. Я постараюсь тебя отмазать.

Казак вылез на размокшую от дождя землю и направился к бревну, возле которого стоял лесовоз. Вдалеке показались машины. О как! Аж четыре штуки. Серьезно.

Джипы встали, не доезжая метров двадцати до бревна. Из первого вылезли Ишмуратов и Князев, из второго и четвертого повалили ребята с «Калашниковыми». А вот из третьего, красного «Мицубиси», вышел здоровенный мужик с крупными чертами лица. Ага, тут и Кондрат. Совсем весело. Это был хозяин соседнего района. С Расулом Тенгизовичем у Кондрата была полная дружба и взаимопонимание. Разумеется, в тех пределах, в которых возможна дружба между двумя руководителями криминальных структур. Но по крайней мере друг другу они не мешали.

– Ну, что тут? – спросил подошедший Ишмуратов. Сергей кратко обрисовал ситуацию.

– Да уж, дела… А не врет эта твоя журналистка? – бросил Кондрат.

– Не похоже. Все сходится.

– Это верно, – согласился Ишмуратов. – А, ты ж не все еще знаешь. Вон у Кондрата вечером тоже технику грохнули. Километрах в пятидесяти отсюда.

– Что они, на крыльях, что ли, летают? Да и смысла им нет метаться как угорелым кошкам. Выходит, групп было по крайней мере две. Серьезно они за дело взялись.

– Так где же эти суки прячутся? – зарычал Кондрат. Он был человек простой и суровый. Происходящее ему сильно не нравилось. Впрочем, кому такое может понравиться?

– Это как раз просто. Поставили лагерь где-нибудь в лесу – и бегают оттуда. Я вон за ними погонялся – по лесу они рассекают очень умело, вы уж мне поверьте. Салаги бы у меня не ушли.

– Да уж наслышан я о тебе, коммандос. Знаю, что ты не лох. Посмотрел хоть внимательно?

– А как? Я вон девку пас, да и в темноте что разглядишь?

– Тоже верно. Эй, ребята, тащите сюда огонь.

Двое ребят Кондрата метнулись к машине и вскоре вернулись с мощными фонарями. Начался более детальный осмотр места происшествия.

– Так, лесовоз хотели поджечь. Облили топливные баки. – Казак принюхался. – А ведь это не бензин, какая-то незнакомая мне гадость. Мощно работают. Получается, что они эту дрянь на себе перли. Сообразили, суки, что солярка не слишком хорошо разгорается. Грамотные, чтоб их так…

– Да хрен с ним, с лесовозом. Пойдем на жмура поглядим. Того, которого ты грохнул, – отозвался Кондрат.

Все двинулись сквозь лес к убитому. Кто-то из ребят перевернул его лицом вверх и сорвал маску. Взглядам предстало ничем не выделяющееся лицо человека лет двадцати, может чуть больше. Казак осмотрел снаряжение убитого.

– Что скажешь? – спросил Ишмуратов.

– Снаряга классная. Но не супер. Такую, в общем-то, можно купить в Питере в специальных магазинах. Да и в каталогах я видел нечто похожее. Были бы бабки.

Из кармана комбинезона убитого Князев извлек «ТТ». Потом перевернул тело и внимательно осмотрел рану.

– А вот оружие так себе.

– Да уж. В меня стреляли из «Сайги», и то ли из двустволки, то ли из обреза. Это подтверждает, что рассказала девка. Если это и в самом деле борцы за природу, то какой смысл тому, кто стоит за ними, палиться, подгоняя им серьезные стволы? Дал денег – те и купили что могли на черном рынке.

– Но кое-что тут не срастается, – сказал Князев. – Дело-то в том, что этот тип умер не от твоей пули. Вон, гляди на рану. От таких не умирают.

– И в самом деле… – озадаченно протянул Казак. Вот так всегда. Слона-то и не приметил.

Князев вновь перевернул труп и стал более внимательно его осматривать. Через некоторое время он разразился длинной матерной тирадой.

– Слушай, это прямо как в книжках про шпионов. Вон, в воротнике ампула… Сам он себя грохнул! Понимаешь? Чтобы ни мы, ни менты ничего от него вытянуть не сумели!

Сергей ошарашенно потер лоб. В самом деле, это сильно меняло дело. Можно найти банду идиотов и зарядить их террористическими идеями. Дурное дело не хитрое. Можно натренировать – особенно если эти ребята служили в серьезных войсках. Можно снабдить их хорошим снаряжением и дать команду «фас!». Но воспитать смертников… В Европе такое делать, кажется, разучились. Да и у нас тоже. Это только на Востоке получается.

– Я вот что еще не пойму, – сказал Князев. – Что они водилу завалили – это я еще могу понять. Хотя если они все были в масках, хрен бы он их опознал. Они ж явно не местные. Зачем они стали палить в вас?

– Может, мы просто неудачно приехали. Хотя… Двинули бы по тайге – кто б стал за ними бегать? Но ведь что интересно – они явно не ожидали, что будет сопротивление. Как я стал в них стрелять, они пару раз пальнули да свалили. Похоже, знали о журналистах. Может быть, у этих гребаных экологов тоже с информацией все хорошо.

– Слушай, Расул, – встрял Кондрат, – я так понимаю, что эти отморозки собирались нас с тобой поссорить. Ты ведь наверняка, как у тебя технику грохнули, на меня подумал?

– А на кого ж еще?

– Вот и я стал сразу на тебя грешить. Въехал? Ты бы двинул своих бойцов, я бы двинул своих… И пошло бы по полной программе. Так ведь получается?

– Ладно, это все лирика. Потому как мы пока ни черта не вкупаемся в тему. Главные вопросы в другом. И их два. Первый. Что будем делать? Второй: что будем делать с этой девкой журналисткой? – спросил Князев.

Ишмуратов долго молчал. Потом наконец сказал свое веское слово:

– В общем, так. Без ментов теперь уже не обойтись. Ладно бы эти убитые были нашими, а то западники… Их так в землю не закопаешь. Менты носом будут землю рыть, все дела придется сворачивать. К тому же они финики, чтоб их. Наши партнеры на той стороне границы могут кинуть предъяву. Скажут, что за дела – у нас ваши земляки не пропадают.

– Тем более, может, за этими ребятами как раз партнеры и стоят, – подал голос Князев.

– За которыми? Которые стреляли или которые снимали?

– Может, так, а может, и эдак. Журналистам ведь тоже кто-то уж очень подробную информацию слил.

– Так вот. Этого ухаря мы приберем и закопаем. Водилу с лесовозом – тоже приберем. Тогда все просто. Убийство с целью ограбления. Позарились какие-то беспределыцики на дорогую аппаратуру. Ведь, небось, эта камера хороших денег стоит. Так что почему бы кому-то из местных на это дело не повестись? Стреляли-то из карабина и двустволки. Этого добра тут как грязи. Князев, договорись с ментами, чтобы они особо не напрягались. А с девкой так… Ее кто-нибудь в городе видел?

– Два алконавта у «мутного глаза».

– Это ладно. Будем считать, что у них с похмелья глюки покатили. Казак, вот ты с ней базарил. Она не сбежит, если с тобой в Питер поедет?

– Куда она денется? А ей прогоню, что у мафии длинные руки. Да и азартная она. Если у нее появится возможность доснять это кино…

– Вот именно. Задачу, я думаю, ты понял. Тем более что тебе вообще лучше на время из этой местности слиться. В общем, двинешься с ней в Питер и поднимешь все, что сможешь, об этой компании. А мы уж постараемся, чтобы ни одна мышь отсюда не выскочила. Не будут же они до зимы в лесу околачиваться.

Про себя Казак подумал, что последняя затея вряд ли будет иметь успех. Если эти ребята умеют профессионально бегать по лесу, то что им стоит уйти по тайге подальше, километров на пятьдесят? А там вылезут и закосят под обыкновенных туристов, которых толпы шляются по Карелии. Но вслух высказывать он это не стал. Ишмуратов-то ладно, он сторонник той идеи, что времена беспредела прошли – и по мере сил надо переходить от нелегальных форм бизнеса к легальным. А вот Кондрат – он человек дикий, он сначала действует, потом разбирается. Вот если бы первыми начали громить технику у него, а не у Ишмуратова, сейчас бы уже стреляли. К счастью, не разобрались в психологии местных бандитских главарей. Но Кондрату ничего не стоит послать свою братву трясти все подряд туристические группы. Только этого еще не хватало!

Казак направился к «Фольксвагену». Алена все так же сидела в микроавтобусе, возле двери которого на всякий случай скучал один из парней Ишмуратова. Девушка вопросительно взглянула на Сергея.

– С машинкой вот этой умеешь обращаться? – кивнул Казак на лежащую на одном из сидений телекамеру.

– Ну… Теоретически.

– Придется учиться на практике. В общем, у тебя есть шанс доснять то, что не досняли эти деятели.

– А… они?

– Это не твоя забота. Тебя здесь не было. Или ты хочешь познакомиться с местными ментами? Впрочем, выбора у тебя нет: либо ты помогаешь нам разобраться с этими любителями природы, либо… Сама понимаешь. В перестрелке могли и тебя уложить. Да и уложили бы, если б вы нашли другого проводника. Вряд ли этим отморозкам нужны свидетели их подвигов.

– Вот ведь попала… – слабо улыбнулась Алена.

– А ты думала? В непростые игры ты взялась играть. Кстати, я тут мозгами пораскинул и пришел к выводу, что мы не случайно на них нарвались. Они именно нас и ждали. Случайно попал под них лесовоз.

Вообще-то у Сергея уверенности в сказанном не было, но так выходило страшнее.

– В общем, придется тебе некоторое время поиграть в шпионов, побыть на нелегальном положении.

– Но у меня на канале знают, что я поехала с ними.

– Какие дела! Скажешь, что они оказались сексуальными маньяками и в Петрозаводске попытались развести тебя на групповик. Ты им настучала по морде и ушла. А если тебя и уволят – не боись. Вон те ребята – они много чего могут. Позвонят куда надо – пойдешь работать в другое место. В Петрозаводске телевидение тоже имеется.

Глава 3 ПЕТЕРБУРГ – ГОРОД КОНТРАСТОВ

На всякий случай машина доставила их не в Петрозаводск, а в Медвежьегорск. Князев подгадал так, что прибыли как раз к подходу мурманского поезда. Он же подсуетился, чтобы проводница, переместив кое-кого из пассажиров, отвела им отдельное купе. Дескать, едут молодые в медовый месяц, сами понимаете. Хотя Алена не слишком была похожа на счастливую невесту. Всю дорогу ее бил озноб. Так случается – сперва человек не осознает, что с ним произошло – а вот потом доходит. А произошло-то серьезное дело. На глазах у совершенно цивильной девчонки были совершены два убийства – приятного в этом мало. Сергей ее, в общем-то, понимал. Он попал на свою нынешнюю работу совсем не салагой, но помнил, с чего все начиналось. Когда при нем убили первого человека, ему тоже было не по себе.

Впрочем, когда поезд тронулся, Алена слегка пришла в себя. Возможно, потому что Князев и мрачный водила, от которого так и веяло опасностью, остались на перроне.

– Сергей, а можно тебя спросить? Как ты попал… к ним? Я вот на тебя смотрю – ты ведь на них не слишком похож.

– Что, не смахиваю на натурального бандита?

– Ага. Вон тот… Ну, который нас провожал, – вот тот смахивает. Я их такими и представляла.

– Между прочим, он бывший мент. Точнее, майор милиции. А я как попал? Понимаешь, я в молодости большую глупость сделал. Пошел воевать. Ну, там, понимаешь, – всякие национал-патриотические заморочки. Защитим, дескать, русский народ в Приднестровье, а потом братьев-абхазов. Защитил, блин. А только после понял, что никому это ни на фиг не нужно. Точнее, нужно большим и толстым дядям, которые играют в свои игры. А мы там головы свои клали. Ну вот. А что я еще умею делать, кроме того, что воевать? Знаешь, как в том фильме сказано – кроме автомата я ничего толком в руках держать не умею. Как ты, наверное, уже догадалась, никаких институтов я не заканчивал. Я все про это соврал. Ну и куда может идти человек с такой биографией? Либо в менты, либо в бандиты. Но в ментах, сама понимаешь, какая зарплата? В бандитах как-то побольше. Вот и вся любовь, как говорится. Но мой босс, он даром что айзер, он человек правильный. Полагает, что время отморозков закончилось. Пора, дескать, остепениться. А что? В Америке тоже бывшие мафиози стали большими и уважаемыми бизнесменами. Так уж жизнь складывается.

– А как там, на войне?

– Как, как! Гнусно. Стреляют там, понимаешь ли. Нет на войне ничего хорошего. Грязь и вонь. Такая вот военная правда. Впрочем, бывало интересно. Ты бы видела, к примеру, что за составчик подобрался в Приднестровье. Возьмем наш взвод. Большинство, конечно, были местными ребятами. Они-то понятно за что воевали. В Молдавии как независимость случилась, такое началось… Русских откровенно грабили, избивали, могли изнасиловать и убить – и ничего за это не было бы. Знаешь, какую они там себе создали национальную гвардию? Выпустили из тюрем уголовников и дали им в руки оружие. Можешь представить, как вела себя подобная публика. И вот эта сволочь поперла на Приднестровье. Не прошли, правда, падлы. Не вышло у них. Но я о другом хотел сказать. Кто только туда добровольцами не приехал! У нас во взводе было трое украинских националистов, в смысле последователей бандеровцев. Был один украинский анархист. Трое русских казаков. В другом взводе имелось двое коммунистов и один персонаж, так он был вроде бы какой-то совсем оголтелый фашист, большой поклонник товарища Гитлера.

– Прямо банда Витьки Тихомирова, – усмехнулась Алена и пояснила: – Есть такой роман «митька» Виктора Шинкарева. Там у него действует банда бывшего художника Витьки Тихомирова. И в ней тоже всякой твари по паре – польские националисты, черносотенцы, анархисты, фашисты и просто бандиты.

– Примерно то же самое. Впрочем, в Абхазии так же дело обстояло. Вот, к примеру, был такой эпизод. Славные грузинские военно-воздушные силы состояли из двух реактивных самолетов, которые могли летать. Так вот один, благодаря тому что пилоты были просто аховые, просто рухнул в Черное море. А с другим вышло еще веселее. Его умудрились сбить из «мухи» – это нечто вроде «стингера». Как это случилось, никто понять не может. Но самое веселое в том, кто был в расчете «мухи» – этой штуковиной управляют два человека. Так вот один из них был мусульманский мулла, а другой – спившийся бывший православный поп, которого отовсюду выгнали – и он с горя подался воевать. Вот такая там была дружба и уважение между религиями.

– Слушай, а ты где живешь? С папой-мамой? – спросил Сергей Алену, когда они глотнули местного чая, а потом и кое-чего покрепче.

– Да нет. У меня родители инженерами трудились. Как началась вся эта рыночная заваруха, так купили домик в деревне, в Новгородской области. Там и живут с марта по октябрь. А квартиру сдают. Я снимаю комнату. Это тоже анекдот.

Алена поведала типичную питерскую историю под названием «поиск жилья». Зарабатывала она немного, к тому же, как любая девушка, Алена любила наряды и хорошую косметику. Поэтому она искала жилье подешевле. Ну, а как известно, если комната сдается дешево, это не просто так. Поэтому она то и дело нарывалась на всякие интересные вещи. Самым веселым местом оказалась коммунальная квартира на Лиговке. Уже название улицы говорит о многом. Как пел бард Александр Розенбаум: «Есть в Одессе Молдаванка, а в Москве – Петровка». Так вот, в Питере во все времена Лиговка была очень своеобразным местом. Ну, и квартира была не менее своеобразной. Во всех трех соседских комнатах жили жизнерадостные алкоголики, у которых праздник был каждый божий день. Откуда они брали деньги на водку, Алена так и не поняла, но ежедневно с раннего утра соседи начинали керосинить и успокаивались только поздней ночью. Можно представить, как выглядели в этой квартире места общего пользования. Не говоря уже о ежедневных песнях, воплях и драках. И валяющихся в коридоре телах. К тому же квартира находилась прямо напротив Московского вокзала. Что тоже добавляло в местный колорит свою специфику в виде околачивающихся в парадной бомжей. Но самое веселое было в том, что на заднем дворе располагался широко известный в определенных кругах магазин «Каста Рок». Вокруг него постоянно отирались панки, скинхеды и прочие металлисты. Соответственно, в парадной постоянно если не бухали, то курили «травку» или кололись героином. В общем, душевная атмосфера. Алену хватило на две недели. Потом она сбежала и теперь обитала в коммуналке, затерянной в дебрях Купчино, на Софийской улице. Там тоже ей было не скучно. Хозяйка квартиры, дама из какой-то околобогемной среды, постоянно зазывала квартирантку на кухню – для того чтобы слушать воспоминания. Они, это воспоминания, были примерно об одном. О том, как какой-то поэт, писатель и режиссер с ней, хозяйкой, переспал – и какой он в результате оказался сволочью.

– Ничего, теперь некоторое время придется тебе пожить в подполье. Возможно, потом перейдешь в криминальные журналисты, – усмехнулся Сергей.

– Это точно. Как у нас говорят, криминалыцики живут либо на ментовских, либо на бандитских «сливках».

– Это как?

– Да всякие там журналистские расследования бывают только в голливудских фильмах. А на самом деле всем журналистам кто-нибудь сливает информацию. Иногда это менты, а чаще твои коллеги. Я не знаю этой кухни, понятия не имею, чем они руководствуются, но так уж есть. Именно поэтому журналистов так часто убивают. Кстати, я вот как журналист не могу удержаться, чтобы не спросить: ты был на войне, значит, и убивать приходилось?

– Да уж пришлось.

– А правда, что первого человека убивать страшно, а потом привыкаешь?

– Это как у кого. По-разному случается. …Своего первого человека Сергей убил в Бендерах. Город был полностью погружен в хаос, на улицах орудовали доблестные молдавские национальные гвардейцы. На одной из улиц он увидел троих – таких, что просто пробы ставить некуда – с золотыми цепями на шеях, и как потом оказалось – у всех троих был полон рот золотых зубов. Они обосновались в каком-то закутке. Двое радостно ржали, по очереди прикладываясь к бутылке коньяка. Они, эти бутылки, стояли рядом во множестве. Видимо, национальные гвардейцы бомбанули какой-нибудь магазин. Третий доблестный боец за молдавскую независимость насиловал девчонку, завалив ее на асфальт. Кричала девчонка не по-русски. Двое были так увлечены зрелищем изнасилования, что даже не почувствовали опасности.

Потом Сергей сам удивлялся, что все случилось так легко. Но дело-то в том, что уже несколько дней он воевал в этих чертовых Бендерах и много чего насмотрелся. А до этого наслушался рассказов беженцев. Поэтому все вышло как-то само собой. Казак приблизился шагов на десять и сказал ровным голосом:

– Ну что, ребята, хорошо отдыхаем?

Они обернулись – в их глазах читалось невероятное изумление. В смысле, кто это посмел здесь что-то вякать? Автомат Сергея коротко плюнул огнем, и двое отлетели к стене, отброшенные мощной очередью.

Третий, кажется, так и не понял, что произошло.

– Вставай, приятель, потрахался и хватит, – бросил ему Сергей.

Тот вскочил, забыв надеть штаны, и увидел картину маслом: глядящее на него дуло автомата.

– Не надо, не надо… – забормотал он, сверкнув полным набором золотых зубов. – Деньги хочешь? На, возьми…

– А я и так возьму, – Сергей снова нажал на курок. Вот, собственно, и все. Где-то рядом стали садить автоматы – и не было времени посмотреть, что же с девчонкой, ни вдумчиво пошарить по карманам молдаван. Пришлось идти воевать.

Алене он ничего этого не рассказал. Как сказал ему как-то ветеран еще той, великой войны, люди, побывавшие в боях, делятся на две категории. Одни очень любят рассказывать про войну, другие не рассказывают никогда. Казак, видимо, принадлежал ко второй категории. По той причине, что все это дело ему не слишком понравилось. Правда, с войны Сергей так и не сумел вернуться. Так и продолжал воевать.

Все это промелькнуло в памяти Сергея, и, как видно, выражение его лица сильно изменилось, потому что Алена поглядела на него с некоторым беспокойством. А потом вдруг выдала:

– Мне раздеться?

Не дожидаясь ответа, встала и заблокировала дверь купе. Потом скинула туфли и медленно стала снимать блузку, под которой ничего не оказалось. Грудь у нее была небольшая, с темными сосками. Так же неторопливо она стянула брюки и все остальные причиндалы. И встала чуть ли не по стойке «смирно».

Сергей раздевался так же быстро, как и одевался. Он подошел к Алене и крепко сжал ее соски. Толкнул на кровать, навалился сверху и с размаху вошел в нее. Девчонка лежала неподвижно, чуть приоткрыв губы. И эта нарочитая покорность возбуждала больше, чем самые страстные ласки. Излившись, Сергей перевернулся на спину и властно придвинул ее голову к своему паху. И тут же почувствовал нежные касания ее языка… Вскоре, поставив Алену на колени, он снова в нее вошел.

Успокоились они уже где-то за Волховстроем. Алена оделась и начала приводить себя в порядок перед зеркалом.

Пока она этим занималась, Сергей задумался. Получалось, что журналисты – тоже интересный народ. Как-то так уж сложилось, что в последнее время ему не приходилось иметь дело с нормальными людьми. В смысле с обычными. Теми, кто живут тихо и мирно и не ищут приключений на свою задницу. А у тех, кто ищет, психология тоже специфическая. Сергей вспомнил своих коллег, друзей и знакомых. Ну хоть выставку монстров из них устраивай. Впрочем, может, такая уж у него судьба? Вон в военкомате, когда туда прибыл офицер за пополнением, он только глянул на Сергея, так сразу сказал:

– Вот этого – ко мне!

А ведь ребят было много, а взяли его одного. Хотя были там и поздоровее, и поспортивнее. Вот так и началась веселая жизнь. Интересно, а могла ли она стать другой? Ну, пошел бы в менты. Так ведь там тоже разные люди есть. Вон капитан Гориков из петрозаводской уголовки. Жена ушла, в квартире голые стены, а ему плевать. Ему бы только по городу бегать, ловить всякую шпану. Наверно, Сергей стал бы таким же. На самом-то деле в бандиты он попал совсем не из-за денег. Просто так сложилось. Но ведь прижился! И если тот старлей из учебки его вычислил, значит, это не армия ему мозги покорябала. Значит, это судьба такая.

Тем временем Алена снова превратилась в самоуверенную столичную штучку. Она повернулась к Казаку:

– Ты знаешь, я уже начинаю думать: не так уж плохо, что я ввязалась в это приключение.

На вокзале Сергея, разумеется, встречали. К нему подошел парень с типично боксерской фигурой.

– Казак? Мне велено вас встретить.

Это был человек от питерских друзей Ишмуратова. Парня, видимо, предупредили, что приедет серьезный человек, но он не слишком врубался в происходящее. Девица, тащившая в руках камеру в чехле, как-то не укладывалась в его представления о том, как должны выглядеть доверенные лица авторитетного человека. Парень даже с медвежьей грацией попытался проявить галантность и взять у Алены съемочный аппарат, но та не позволила. Еще бы! Оставшееся после постельных забав время она с восторженным кудахтаньем изучала устройство этого прибора. Как понял Сергей, это была сверхсовременная цифровая камера. Таких аппаратов мало даже у представителей самых крутых телеканалов. В общем, журналистка не хотела выпускать из рук такую замечательную игрушку.

Они прошли бескрайними стеклянными просторами Ладожского вокзала, на котором Сергею бывать еще не приходилось. Когда на поезде переезжали Неву, он наконец-то понял, что прибудет не на знакомый Московский вокзал, откуда выйдешь – и окажешься на Невском, в самом центре питерской жизни. Привезли куда-то не туда. Сергей вертел головой, пытаясь понять, где находится. Вокруг простирались какие-то совершенно незнакомые районы, не внушающие никакого оптимизма.

– Алена, а где это мы?

– Это Заневский проспект.

– Что Заневский, это я понял, когда Неву переезжали. Какая станция метро?

– «Ладожская».

– Вот уж интересные места…

Между тем провожатый подвел их к серому BMW и даже открыл двери, пропуская пассажиров. Машина резво рванула с места, пересекла Заневский и оказалась на улице, которая выглядела так, будто тут только вчера закончилась война. Какие-то пустые заводские корпуса, глядящие на мир черными провалами окон, обнесенные облезлыми бетонными заборами, на которых оставили автографы местные поклонники рэпа и сторонники движения «Россия для русских!». Впрочем, вскоре пейзаж стал поспокойнее, – потянулись бесконечные дебри спальных районов.

Сергей вообще-то не очень хорошо знал Петербург, что же касается правого берега – тут он вообще не ориентировался. Все перекрестки и улицы были на одно лицо. Но вот впереди показалось нечто знакомое. Телебашня. Машина перемахнула Кантемировский мост, потом свернула на Карповку. Впереди мелькнуло внушительное здание монастыря. Не доезжая до него, BMW переехал мост и подкатил к старому питерскому дому. Водитель подрулил к воротам, открыл их магнитными ключами, и они въехали в типичный двор-колодец.

– Нам сюда, – бросил шофер, когда они вылезли из машины и через вонючий черный ход вошли в обшарпанную парадную, хранившую жалкие следы дореволюционной роскоши. Как успел заметить Сергей, во дворе паслась еще пара иномарок. Санкт-Петербург – город контрастов.

На третьем этаже провожатый отпер дверь, выглядевшую непрезентабельно, но оказавшуюся железной. За ней виднелся большой холл.

– Вот ключи от хаты. Вот документы на машину и на нее же доверенность. Машина стоит во дворе – серый «Форд». Вот телефон, если что будет надо. Бывайте. Да, вот еще. Там в глубине двора парадная, через нее можно выйти на соседнюю улицу.

Такая встреча отнюдь не говорила о негостеприимности друзей Ишмуратова. Они точно выполнили его просьбы. Еще до отъезда, пораскинув мозгами с Князевым и Сергеем, шеф решил, что дело уж больно темное. Слишком уж много всякого, не влезающего в привычные рамки. Кто стоял за бегавшими по лесам отморозками, было решительно непонятно. Да и вообще, Ишмуратов так до конца и не поверил в историю про каких-то зеленых террористов. Побеседовав с Аленой, он изрек:

– Похоже, девка не врет. Но, возможно, ей просто пачкали мозги. Хотя все может быть в этом дурдоме…

В общем, Сергею было велено попытаться для начала разобраться в одиночку, стараясь не особо светиться. Друзьям, обеспечившим встречу, прогнали какое-то правдоподобно звучащее фуфло.

В квартире Сергей первым делом достал мобильник и набрал телефон Князева.

– Прибыл на место. Все идет нормально. У вас что слышно?

– Пока ничего. Кроме того, что тот парень, ну, которого ты успокоил… он точно не местный. Проверили. Но все места, откуда эти отморозки могли вылезти, мы перекрыли. И менты тоже постарались. В общем, либо мы их возьмем, либо менты.

– Может, эти ребята в лесу отсиживаются?

– Может, и так. Или у них есть где-то свой человек. В любом случае они должны проявиться… Все, конец связи.

Да уж, подумал Сергей, ищут бандиты, ищет милиция. Но если есть запас еды, в лесу можно сидеть долго. Или уйти совсем далеко, где тебя не ждут.

Между тем Алена успела осмотреть квартиру и появилась в прихожей.

– А я гляжу, хорошо живут бандиты.

– Это точно. Хорошо, но недолго.

Сергей тоже осмотрел свое временное пристанище. Три комнаты плюс необъятная кухня-столовая. Квартира явно после ремонта и обставлена не слишком дорогой, но приличной мебелью. Разумеется, имелись все бытовые приборы – от телевизора и стереосистемы до микроволновки и кофеварки. Плюс компьютер со всеми пристегнутыми к нему причиндалами. Ну и, конечно, холодильник забит жратвой, а бар – выпивкой. Ознакомившись с устройством штор, Сергей обнаружил, что они вполне подойдут под определение «светомаскировка». Уютная такая берлога, где можно неплохо отсиживаться. Но у Сергея были сегодня иные задачи.

Из кухни пополз аромат кафе. Сергей двинулся на запах и увидел Алену, деловито раскладывающую по тарелкам какое-то мясо. Она налила Сергею чашку кофе.

Он отхлебнул горячего напитка и обратился к Алене:

– Слушай, наши пробили по Интернету этих «Хранителей радуги», но вся информация какая-то дурацкая. Все, что они делают, если верить Интернету, – какие-то мелкие и беспонтовые акции. Правда, информация старая. Что же касается Питера, то тут и вовсе ничего нет. Ты этим занималась. Может, ты больше накопала? Я имею в виду контакты этих ребят. Ведь если это общественная организация, то у нее должны быть какие-то координаты для связи.

– В том-то и дело, что в Питере ничего нет. Вернее, есть тут один… Я с ним общалась. Ничего из себя не представляет. Так, обычный тусовщик. Ну, из тех, какие есть в любой группе, особенно междугородней, чем бы они ни занимались. Такие, как он, болтаются по городам, потому что им больше делать нечего. К тому же этого парня давно уже послали отовсюду. Теперь это просто алкоголик. И ни на кого из более серьезных людей у него выхода нет. Есть лишь почтовый ящик, куда можно писать. Но ящик, как и следовало ожидать, на mail.ru. То есть никакой точной привязки он не имеет. А читать с него почту можно с любого компьютера. Хоть в Питере, хоть в Африке. Для этого можно зайти в любой компьютерный клуб.

– Конспираторы, блин. Это ведь не зря…

– Это ни о чем не говорит. Как мне говорил Олаф, на Западе многие поступают так же, хотя ничем противозаконным не занимаются. Это то ли игра в солдатики, то ли понты.

– Можно, конечно, закинуть им какую-нибудь телегу. Но надо придумать – какую. А у тебя-то какое мнение об этой конторе?

– Из того, что я узнала, мне показалось, что это обычные грантоеды. Ну, знаешь, есть такой тип людей в разных областях жизни: клянчат гранты на Западе. Конечно, там тоже не дураки, денег кому попало не дают. Но если изучить правила игры, то можно вписаться. А потом изображать бурную деятельность, чтобы вымя ото рта не отняли. Но Олаф полагал, что все гораздо серьезнее. Я тебе скажу честно: я тоже этим финикам понтов накидала по самое не могу. Уж больно хотелось вырваться из той фигни, которой я занимаюсь на своей работе.

– Что ж, попробуем начать с алкоголика. Других выходов у нас все равно нет. Адрес его помнишь?

– Книжка-то с его адресом у меня дома. Но зрительно помню. Это, кстати, не так далеко, тоже на Петроградской, на Большой Зелениной. А телефона у него все равно нет. Точнее, есть телефон в коммуналке, но соседи его на себя перевели и звать этого типа ни за что не будут.

– Что ж, с него и начнем. Если близко, то лучше пешком. Заодно проверим запасной выход, о котором парень говорил.

Парень был совершенно прав. Пройдя сквозь проходную парадную, они оказались в другом дворе-колодце, из нее вырулили в переулок.

До Большой Зелениной идти было совсем недалеко.

– Это для нас недалеко, а вот в Москве люди даже в булочную за два дома ездят на машине, – болтала по дороге Алена.

Улица выглядела ужасно. Это были задворки Петроградской. Совсем недалеко блистал витринами дорогих магазинов и кафе Большой проспект, а тут все было грязно и убого. Наискосок от станции метро, возле батареи ларьков, соединенных общей крышей, валялись на тротуаре сразу два алкоголика. Да и весь вид улицы свидетельствовал о том, что начальство сюда не заворачивает.

Сергей вслед за Аленой прошел по каким-то заросшим травой и заваленным хламом дворам к облезлому дому грязно-желтого цвета.

По узкой вонючей лестнице, поднимающейся спиралью вокруг узкого пролета, лезть пришлось на четвертый этаж. Звонили они долго, никто не открывал.

– Давай к соседям попробуем, – предложил Сергей.

Но тут за дверью послышались шаги, она распахнулась, и перед ними предстала женщина бальзаковского возраста в красном халате.

– Ну, чего звоните? Аж за стеной слышно. У меня ребенок проснулся. На кой хрен трезвонить-то?

– Николай дома?

– Нет его. И никогда не будет. Умер он! Так что можете сюда дорогу забыть.

– А что с ним случилось?

Дама оглядела визитеров и, убедившись, что они не походят на местных алкоголиков, разговорилась.

– Что-то случилось… Вот в этот самый лестничный пролет и звезданулся. Дак что взять с него, раз он каждый день пьяный! Одни с пьяных глаз вешаются, а другие с лестницы кидаются. Вот и весь сказ.

– А когда это случилось?

– Дня три назад.

Женщине, несмотря на ее сердитый вид, явно хотелось рассказать эту животрепещущую новость. Она продолжала, все более увлекаясь:

– С утра он, значит, маялся, похмелье у него, как всегда, было. Потом куда-то уполз, дружков, наверно, искать. А уже ночью поднялся шум на весь район. Сосед с первого этажа звук услышал, выглянул, а он и лежит. Ну, вызвали «скорую», милицию, Кольку увезли. И все. Я говорю, пьяный был…

– Вот и весь сказ, – повторил Сергей, спускаясь по лестнице.

– Ты думаешь, это неслучайно?

– Как-то уж очень вовремя. Вот что, пойдем-ка по местным злачным местам. Кольку-то ведь, если он такая знаменитость, тут должны помнить. Может, что узнаем.

Долго искать не пришлось. На другой стороне Большой Зелениной в одном из домов виднелось высокое крыльцо, снабженное вывеской «Рюмочная».

– Начнем отсюда, – сказал Сергей.

Они поднялись по ступенькам и оказались в грязном, плохо освещенном помещении, заставленном столиками, предназначенными для распития алкоголя стоя. В глубине зала виднелась стойка, украшенная разнообразными водочными и пивными бутылками. Подобные заведения остались лишь в самых глухих углах старого города, тогда как в фешенебельных районах их вытеснили более приличные кафе и пивные.

Алена с некоторым смятением огляделась вокруг.

– Что смотришь? Обычная разливайка. А я-то думал, что журналисты всюду бывали.

– Так я ж не криминалыцик и не специалист по социальным проблемам.

Казак огляделся. Время было раннее, а потому в углу кучковалась лишь одна компания, зато это были те самые граждане, которых зовут «синяками». И ведь как повезло! Направляясь к компании, Сергей услышал:

– Помянем Кольку-то! Казак ринулся вперед.

– Привет, мужики! Вы не о Кольке из того вон дома?

– Ну? – вопросительно ответил один из алкашей.

– Да я его старый товарищ. Когда-то вместе в институте учились. Приехал вот с женой проведать – а тут такие дела… Помянуть надо, а?

Волшебное слово было сказано – и вскоре Сергей уже разливал водку. Алена ограничилась бутылкой пива.

– Что с ним случилось-то? – спросил Казак после второй. К этому времени он уже вполне вписался в компанию. Местные ребята оказались простыми и незамысловатыми парнями. Они жили на этой улице и каждый Божий день принимали внутрь разные напитки. А больше ничего из происходящего на этом белом свете их не волновало.

– Не повезло Кольке, – собравшись с мыслями, ответил один из алкашей, мужик средних лет с длинными сальными волосами. – «Белочка», наверное, покатила. Так бывает. Знаешь, был такой поэт Александр Башлачев. Так он тоже в лестничный пролет сиганул. Но тот от наркотиков… А что касается Коля-на… Он в тот день с утра по району рассекал, искал на опохмелку. А под вечер сюда заявился с каким-то мужиком.

– А что за мужик?

– Не наш. И одет хорошо. И не просто хорошо, а знаешь, так, с подвыпердом. Богемно, одним словом. А потом было так. Стали они пить. Мужик его поил. Раза три бегал к стойке, все покупал еще. Мы тоже хотели присоседиться, но он на нас ноль внимания. Колька ему что-то заправлял. Ну, он на это мастер языком мести. Он часто разных ребят так на выпивку разводил. А потом тот мужик вроде как предложил пойти в какое-нибудь место поприличнее. Вот они и ушли. Мужик-то лыка уже не вязал. Может, Колька у него и лопатник вынул. Он так часто делал. Вот, наверное, вынул лопатник и пошел догоняться… Ладно, давай еще раз за упокой…

– Ну что? По-моему, все ясно, – подвел итог Сергей, когда они шли по проспекту Чкалова в сторону «дома». – Очевидно, этот Коля знал что-то серьезное, если его решили ликвидировать. И ведь как изящно…

– Ты думаешь, его убили?

– А что тут думать? Кстати, как у тебя с ним разговор происходил?

– А никак. Я пришла, а он с похмелья мается. Пойдем, говорит, купим. Пошли, купили. Он прямо на улице выпил, быстро опьянел – и с ним вообще стало невозможно разговаривать. Бормотал какие-то глупости, а ничего серьезного сказать уже не мог.

– Все правильно. Хороший способ уйти от вопросов, на которые не хочешь отвечать. Сделать так, чтобы у твоего собеседника пропало желание с тобой беседовать.

– Так ты думаешь…

– Да нет, я не сомневаюсь, что он был алкашом. Но алкоголик – это не обязательно дурак. Возможно, он так рассудил: журналисты – народ упорный. Если он просто уйдет в несознанку, откажется с тобой разговаривать, ты ведь и второй раз могла прийти. А так ты махнула рукой. И видишь, кто-то решил на всякий случай подстраховаться. И знаешь, тут пахнет очень серьезным баблом. Кто-то прет на Ишмуратова и Кондрата с деликатностью танка. А это очень неприятно.

– Ну, вам, может, и неприятно…

– Всем, девочка, всем! Понимаешь, все эти, как выражаются твои коллеги, организованные преступные группировки – это какая-никакая, но система. Которая, заметь, потихоньку устаканивается. А любой передел этой системы – снова война. То есть снова будут стрелять и убивать. При этом довольно часто под раздачу попадают совершенно невинные. Те, кому не повезло, потому что они оказались на линии огня. А потом все начнется сначала. Знаешь, как пели коммунисты: «Будут новые герои, встанут новые бойцы». Только еще гору трупов навалят. Я по своей, гм, профессии книжки читаю. Вон в Америке в шестидесятых практически ликвидировали старую мафию. Ну, ту, про которую сняли фильм «Крестный отец». И что? Выросла новая, колумбийская, которая завалила Штаты кокаином. Так что все будет чем дальше, тем хуже. Особенно в данном случае, когда уже вообще ничего понять невозможно.

Глава 4 ШОУ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

По шоссе в сторону Медвежьегорска неспешно пер старый ЗИЛ армейского образца с крытым кузовом. За рулем сидел парень совершенно непримечательного вида – такого, к каким привыкли в данной местности. Он был одет в китайскую кожанку и черные джинсы – и лениво вертел руль. Справа виднелось огромное озеро – одно из главных достопримечательностей этого края, где, вообще-то, красотой озер трудно кого-либо удивить. Слева тянулся сосновый лес.

Шоссе делало крутой поворот, и как раз возле предупреждающего об этом знака водитель ЗИЛа увидел на обочине милицейский «жигуль», рядом с которым торчали два гаишника. У одного на плече висел автомат «Калашникова». Один из ментов поднял полосатую палочку. Грузовик начал притормаживать, прижимаясь к обочине, и вдруг, вильнув, резко прибавил скорость. Гаишник с палочкой отлетел в кусты, сбитый ударом бампера. Следующий удар пришелся по правому заднему углу «жигуля». От мощного толчка машина слетела в кювет, а грузовик, набирая скорость, стал выруливать на трассу. Второй гаишник сорвал с плеча автомат, но тут из крытого кузова прозвучали выстрелы. Милиционер отлетел, пораженный пулей в плечо, а ЗИЛ уходил за поворот. Однако сержант, приподнявшись, дал длинную очередь вслед.

Далеко уйти машине не пришлось. За следующим поворотом, примерно в километре от милицейского поста, влево уходила грунтовка, на которой стоял джип «Чероки». Это несли свой пост ребята Ишмуратова.

– Слышь, Сухарь, кажись, стреляют. Менты нарвались.

Сухарь, плотный, плечистый парень со сломанным носом, прислушался.

– Точно, «калаш» двинул. Интересно, как там? Звони начальству.

– Погоди. Вроде сюда грузовик прет. Со свистом.

– Значит, ментам не повезло. Теперь наша очередь.

Все трое мигом вывалились из машины, передергивая затворы автоматов, рассыпались вдоль дороги. Они успели как раз вовремя – из-за поворота показался ЗИЛ. Вообще-то Ишмуратов дал приказ постараться хоть кого-нибудь взять живым, но было понятно, что стрельбой по колесам тут ничего не сделаешь.

– Лупи по водиле! – заорал Сухарь.

Три очереди изрешетили ветровое стекло, которое со звоном обвалилось. Водитель ткнулся лицом в баранку, и ЗИЛ, слетев с трассы и перевалившись своими здоровенными колесами через неглубокий кювет, впилился лбом в сосну.

– Заходи сзади! – крикнул Сухарь.

Из кузова раздался выстрел из карабина. Кто-то выпрыгнул на дорогу, вполне грамотно перекатился, и в сторону атакующих бандитов снова грохнул карабин. Потом неизвестный вскочил и рванул к лесу, но попал под автоматную очередь.

Трое парней подошли к лежащему возле придорожных кустов телу.

– Готов, – сообщил один, наклонившись над трупом.

– Чтоб вас всех! – снова заорал Сухарь. – Я ж велел стрелять по ногам! Они ж начальству живыми нужны!

– Я и стрелял по ногам, – виновато оправдывался тот, кто послал решающую очередь. – Но он ведь тоже по нам стрелял…

– А ты думал, эти козлы будут с тобой пиво пить! Сухарь забрался в кузов. Там лежал еще один труп.

Убитый был одет совсем по-местному – камуфляжная куртка, синие китайские джинсы и кирзовые сапоги. Человек был мертвее мертвых – выстрел снес ему половину головы.

– Менты его, что ли? – пробормотал бандит и тут увидел рану в бедре. У Сухаря хватило соображения сопоставить одиночный выстрел в машине и раздробленную голову незнакомца. Получалось – напарник пристрелил раненого, который уже не мог бежать. Впервые в жизни Сухарю стало не по себе… Потому что все происходящее совершенно не походило на те выяснения отношений, с которыми ему доводилось сталкиваться. Да, там тоже стреляли. Но все эти таежные междусобойчики более всего походили на драку «до первой крови». Кого-то подстреливали, кого-то даже иногда убивали. Но чтобы пристрелить своего… Такого на его памяти не случалось.

Все эти «радостные» вести Сергей узнал, когда после возвращения на конспиративную квартиру пытался разобраться: что делать дальше?

– Шорох стоит, – сообщил Князев, связавшийся с ним по телефону. – Менты стоят на ушах. Подогнали служивых, собираются прочесывать лес. Машину-то они, разумеется, не нашли. Мы позаботились.

– А зачем?

– Пускай ищут. Этих отморозков точно не трое было. И ведь тоже, ясное дело, – эти парни не местные.

– А машина?

– Да что машина? Угнали, вот и все дела. Но ведь что самое интересное – эти гады крутятся где-то вокруг нас – и никто их не может нащупать. А что у тебя?

Выслушав доклад, начальник службы безопасности долго молчал. Потом подвел итог:

– Получается, завязка этой хрени все-таки в Питере, среди каких-то чертовых борцов за природу. Что делать собираешься?

– Пока не знаю.

– Так думай! Если нужна силовая поддержка, то наши друзья ее окажут. Но действуй быстрее, а то ведь черт знает, что может случиться!

Хлопнула дверь ванны – в комнату вошла Алена. Она была в чем мать родила.

– Эй, хозяин, ты закончил свои переговоры? А то я хотела задать тебе такой вопрос: мне положена спецодежда? Моя сбруя долго не протянет, если мы будем гулять по разным гадюшникам.

– Положена. И, кстати, тебе следует купить что-нибудь попроще. Ты теперь не перед камерой. Какое-нибудь китайское барахло. И, кстати, почему «хозяин»?

Алена соблазнительно потянулась.

– Ну, я же теперь бандитская подстилка. Она подошла, прижалась к Сергею.

– Но мне это нравится. Скажу тебе по секрету: любая женщина в глубине души мечтает, чтобы ее изнасиловали, но сделали это нежно. Так вот, ты это умеешь…

Сергей обнял девушку – и вновь ощутил ее сладкую покорность. Решив, что дело подождет пару часов, он развернул Алену за плечи и толкнул в сторону спальни.

Все было так же, как и тогда, в купе. Девушка понимала каждое движение Сергея – и делала все, что он хотел.

Когда Сергей кончил, Алена перевернулась на спину и без всякого перехода взяла деловой тон:

– А я, кажется, догадываюсь, что мог знать этот Николай.

– И что же?

– Я ведь изучила кое-какие материалы по «Хранителям радуги». Знаешь, у них там ведь как начиналось: собрались молодые романтики, жаждущие изменить мир к лучшему. Они здорово веселились.

К примеру, захватили заводоуправление на Запорожском коксохимическом комбинате, залезли на трубы и подняли на них черные флаги.

– А черные почему?

– Они в виде массовки использовали анархистов, их тогда, в конце восьмидесятых, было полно. Но дело не в идеологических заморочках. Мир оказалось изменить не так просто. Вот все и закрутилось. Потом одни пошли в нормальную жизнь, другие стали профессиональными грантоедами. Третьи, вроде нашего Николая, – спились. А четвертые… Те пошли дальше, у них появились ученики, которые занялись уже такими делами, от которых их отцы-основатели открещиваются руками и ногами.

– А ты, оказывается, умная. А то я как тебя увидел, думал, дура дурой.

– В нашей работе слишком умным быть вредно. Ты вот по ящику смотришь передачи?

– Смотрю, а что еще у нас делать по вечерам?

– Так что, думаешь, журналисты на самом деле такие идиоты, какими кажутся на экране? Да нет, у нас работа такая. Зрителям приятно, когда они видят на экране таких же дебилов, как они сами. Вот я и старалась поглупеть, чтобы побыстрее пробиться. Но тут уж такие дела пошли, что мозги сами по себе включились. Ну так вот. Николай не знал никаких конкретных страшных тайн. Но он знал людей, с которыми когда-то крутился.

– А! Мы могли потянуть за ниточку… И ведь точно. Эти ребята, возможно, давно уже косят под приличных, протирают штаны в каких-нибудь офисах. И выходов на них у нас нет.

Сергей задумался. В самом деле, разборки между бандитскими кланами происходили, в общем-то, в достаточно узком мире, на стыке представителей бизнеса и криминала. Потому-то и вычислить очередной наезд было не так трудно. Как в деревне. Все друг друга знали, если не лично, то понаслышке. Существовали определенные правила игры. Жестокие, волчьи, но все-таки правила. А тут бьют из темноты. И играют по каким-то совершенно непонятным правилам. Что ж, остается крайний вариант.

Сергей поднялся, оделся.

– Я по делам. Надеюсь, у тебя хватит ума не сбегать?

– Я не совсем дура. Посмотрела, что тут творится, и мне как-то никуда бежать не хочется. Вы ведь все равно найдете?

– Найдем, конечно. Но еще хуже будет, если тебя раньше те, другие, найдут. Так что ты лучше сиди тихо и не высовывайся. Наши неизвестные противники тоже ведь не клювом щелкают. А ты на нынешний день – свидетельница. И очень опасная свидетельница.

– Ну все, уговорил, черт красноречивый. Не буду я никуда вылезать, пока ты не вернешься. Я лучше залезу в компьютер и попробую узнать побольше о том, что же это за люди такие – которые за природу людей убивают…

Казак снова вышел на улицу запасным выходом. Прошел немного вперед и шагнул во двор. Он не слишком хорошо знал Питер, но имел когда-то возможность убедиться в одной особенности Петроградской стороны – здесь чуть ли не все дворы проходные. Из двора в двор он миновал еще несколько улиц. Потом вернулся и зашагал по улице Полозова к Большому проспекту. Хвоста вроде бы не было. Но береженого Бог бережет. По дороге в одном из двориков он приметил нужного человечка – принадлежащего все к той же породе «синяков». Сергей направился к алкашу.

– Эй, мужик, штуку хочешь заработать? Мужик задумался, пересчитывая тысячу рублей на привычную ему валюту – сосуды с веселящей жидкостью. Пересчитав, видимо, остался доволен, потому как ответил очень дружелюбно:

– Братан, заработать никто не против. Только че делать-то? Я тебе сразу скажу, что на уголовку я не поведусь. Посидел, хватит. Больше не хочу.

– Братан, да какая уголовка? Видишь, вот, телефон надо срочно купить, а ксиву дома забыл. Если есть ксива – будет тебе штука. Дело-то плевое. Пошел в магазин и купил телефон. И все дела. А я за это плачу штуку рублей.

Алкаш колебался недолго:

– Это можно. Я ща, мигом домой смотаюсь за кси-вой. Ты тут постой, подожди.

Через десять минут он вернулся с паспортом, а еще через полчала Сергей стал обладателем еще одного сотового телефона – дешевенькой «Моторолы», подключенной к какому-то питерскому оператору. Затем купил бутылку пива, уселся на скамеечке в одном из бесчисленных двориков и набрал номер.

– Это Сержант, – сказал он вместо приветствия. Я вам сообщал о том, что случилось. Но теперь мне нужна ваша консультация…

Сунул телефон в карман и направился к «дому».

– Черт бы их побрал с их конспирацией! – бормотал Сергей вечером того же дня, руля по Ланскому шоссе. Дело в том, что ничего похожего на то, что ему описали, не наблюдалось. Вокруг был большой и людный проспект, а не тихая улица, которую он ожидал увидеть. Наконец кто-то из местных ребят пояснил, что, кроме Ланского шоссе, рядом есть еще и одноименная улица. Когда он въехал в тянущийся вдоль железнодорожной насыпи узкий проезд, все стало на свои места. Места были глухие. С одной стороны теснились какие-то разномастные дома, с другой стороны – простирался то ли пустырь, то ли сквер, за котором виднелась железная дорога. Чужие в эти места явно не заглядывали.

Вот и платная стоянка. Сергей оставил на ней свой «Форд» и двинулся дальше пешим ходом. Прошел мимо гаражей, пересек железнодорожный переезд, миновал какие-то покосившиеся заборы, за которыми цвели яблони. Местность вокруг выглядела донельзя запущенной. А вот и насыпь. Тут пересекались две железнодорожные ветки. По нижней, расположенной в выемке, деловито перла зеленая электричка. Мост, по которому Сергею предстояло идти, был украшен творениями местных поклонников стиля хип-хоп – непонятными русскому человеку, но достаточно красивыми надписями. Впрочем, этот бетонный мост никакая бы надпись не испортила.

Сергей влез на насыпь и двинулся по мосту, повисшему над другой железнодорожной веткой. Впереди показался еще один мост – под ним шумела-гремела бойкая трасса, пролегавшая посреди парка. Казак спустился на шоссе по выщербленной бетонной лестнице – и тут же к нему подкатила «Тойота», до этого маячившая неподалеку, возле мелкого соснового леса, в который, судя по обилию костровищ и пустых пластиковых бутылок, все местные ребята ходили отдыхать.

За рулем «Тойоты» сидел человек с лицом, которое, увидев в толпе, ни за что не запомнишь. Казак сел на переднее сиденье, и машина тронулась в сторону Светлановского проспекта, в бескрайние просторы заводов и новостроек.

– Так вот, мы поняли, о чем ты спрашивал, – заговорил водитель. – Мы тут навели справки. «Хранители радуги» выродилась в чисто коммерческую структуру. Ну, ездили люди на Запад, трясли деньги с западных экологов. Одно время они, скажем, в Твери, сидели на хороших деньгах, но потом, как водится, их не поделили. Стали строчить доносы друг на друга. Начали писать своим западным спонсорам о том, кто и как пропивает выделенные на борьбу за природу денежки. В общем, все получилось как всегда у нас бывает в России с общественными организациями. Совместными усилиями ребята провалили хорошо налаженное дело. Кое-кто потом подался в западные антиглобалисты. Но эти там бузят. Нас это не касается. Сюда они не лезут, тут слишком уж климат холодный. Здесь эти ребята, антиглобалисты, так сказать, только ночуют. Приедут домой, покушают, отоспятся – и снова на Запад. Людей они вербовать в России не пробуют. Старый воровской принцип: где едим – там не гадим.

– Но если дело обстоит так, как мы предполагаем, должны же эти зеленые отморозки откуда-то черпать кадры. Не из-за бугра же они их импортируют. Вон мои коллеги откуда берут «пехоту»?[2] Из всяких крутых дворовых ребят, которым надоело махать кулаками за просто так. Из спортсменов-неудачников. Должна же быть какая-то среда, откуда набирается вся эта шпана.

– Правильно мыслишь, Сержант. Все экстремистские движения вырастают из определенной субкультуры. Так просто человека стрелять не заставишь. Сперва его надо накачать определенными идеями.

– Так я о том и говорю.

– С этим-то и проблема. Покойный Николай Осипенко крутился с теми, кто давно уже не у дел. Впрочем, несколько лет назад была одна компания. Так называемые «Болотные эльфы».

– Что за романтика?

– Они вышли из среды толкинистов. Знаешь, есть такие ребята, которые машут деревянными мечами и верят в разную там магию. В общем-то, кого волнует? Пусть бы себе и махали. Но так вот получилось – среди этих толкинистов появились парни, которым деревянными мечами махать надоело. Они захотели заняться чем-нибудь более интересным. Во главе оказались ребята из «Радуги». Взгляды у них были соответствующие. За природу всех замочим. Хотя они вообще-то крутились вокруг разных областных властных структур. В нашем регионе – бегали вокруг правительства Ленинградской области. Пытались пробить создание чего-то типа «зеленого патруля» с очень широкими полномочиями. Включая возможность ношения и применения огнестрельного оружия. То есть они хотели шататься по нашей области и ловить тех, кто нарушает законы о лесе. Власти вроде бы даже были не против. Потому как денег эти ребята особых не просили – ну там только на палатки, консервы и все такое. А оружие, между прочим, у них уже свое имелось. Что же касается властей… Им все это очень даже нравилось. Леса ведь и в самом деле некому охранять. А тут плюс ко всему – работа с молодежью и все прочее для отчетности. Но «эльфов» сгубила живость характера.

– То есть?

– Методы у них были те еще. К примеру, несколько лет назад они договорились о том, что будут охранять какой-то заповедник в Новгородской области. Все бы хорошо, но парни поехали бандой человек в двадцать, все увешанные ружьями и ножами.

– Ружьями?

– Охотничьими, само собой. Кое-кому из них от большого ума деятели из лесного областного комитета сделали охотничьи билеты. То есть они на вполне законных основаниях могли носить оружие. И другим бы из этой компании сделали – да у них психиатрические статьи. Не положено.

– Армию косили на ха-ха?[3]

– Слушай дальше. Приехали они туда, обосновались. У них там было что-то вроде хипповской коммуны. В смысле все общее – деньги, вещи и девки. Только вот дела они творили совсем не хипповские. Там ведь народ в заповедник толпами за клюквой шастал. Понятное дело – в округе ягоды все выбрали, а в заповеднике их все-таки побольше. Вот туда местные жители и ломанулись. А эти самые «эльфы» с нарушителями обращались как партизаны в Отечественную войну – с изменниками Родины. Что там было? Избиения, порой переходившие в откровенный садизм. Вот ты сам лесной человек. Сам много чего в тайге насмотрелся. Ну, вот скажи, если возле болота раздеть человека и привязать его к сосне?

– Комары заедят. Может, и не до смерти, но мало человеку не покажется.

– Вот эти ребята и баловались подобными развлечениями. Я ж говорил – на людей им плевать, природа дороже. А кончилось вообще весело. Они разобрались в ситуации. Там ведь, как и у вас, в Карелии, все куплено. Местные власти закрывали глаза на деятельность местных товарищей – вроде вашего Ишмуратова. В общем, осерчали экологи и в ответ на это устроили дебош, сожгли то ли сельсовет, то ли еще какое-то здание и отбыли. Вот и думай после этого – косили они под психов, или правильно, что их в армию не забрали. Нужны ли такие придурки в армии? Тем более что примерно половина из них отслужили. А двое вообще крутые – один бывший спецназовец, другой погранец.

– Просто махновцы какие-то, – усмехнулся Сергей. – И что?

– Да ничего. Шум поднимать не стали – не знаю уж, по каким причинам. Пожар местной управы списали на стихийное бедствие. Все остальное как-то замяли. Но от этих ребят, разумеется, с тех пор стали держаться подальше.

– И что?

– Да вроде все как-то устаканилось. Сам понимаешь – жизнь берет свое. А впрочем, кто их знает? Ихний лидер, Ярослав Стрелков, вроде бы не успокоился. Правда, кроме того, что два раза попадался с «травкой», ни в чем таком не замечен. А адрес его вот…

Машина подрулила к тому же месту, откуда отбыла. Сергей двинулся вверх по лестнице, прокручивая в голове полученную информацию. Да уж, с таким ему сталкиваться не приходилось. Впрочем, становилось уже теплее. Люди с оружием, да еще умеющие с ним обращаться. Повернутые на защите природы. Да так повернутые, что готовы мирному нищему селянину, вышедшему подзаработать на сборе клюквы, не только набить за это морду, но и устроить с ним вещи, напоминающие по своей изощренности развлечения гестаповцев. Интересные ребята.

Алена сидела за компьютером и таращилась в дисплей, блуждая, судя по всему, по бескрайним просторам Интернета.

– Что смотрим? – спросил Сергей, обняв девушку за плечи.

– Заполняю пробелы в образовании. Подняла вот материалы по истории левого терроризма начала семидесятых. Интересное чтиво. И знаешь – все точно так, как я тебе излагала. Сначала тусуются, потом стреляют.

– А вот послушай…

Сергей рассказал девушке то, что сам недавно услышал. Благо никаким секретом эта информация не являлась. И увидел в глазах Алены откровенный страх.

– Слушай, а ведь все точно. – Что?

– Ну, как там было. И даже вся эта романтика группового секса…

– А при чем тут секс, пусть и групповой?

– Ты не понимаешь! Это же отличная привязка. Понимаешь, получается нечто вроде секты. В том смысле, что все интересы – внутри этой компании. Особенно у тех, у кого с сексом проблемы. Не всем же подряд девушки сами отдаются. Таких, у которых с этим сложности, можно очень хорошо использовать. Вон я прочла – знаменитая германская террористическая группировка RAF, при имени которой немцы до сих пор вздрагивают, тоже вышла из подобной коммуны. Нет, не сами эти коммунары, а те, кто шел следом.

– Я только одного не пойму. Любить природу и так не любить людей… Я вот не то что особый гуманист, но просто так, за здорово живешь, никого не трону.

– Так у тебя иная психология. А для них это – обычное дело. Понимаешь, мы для них не люди. Мы для них – свиньи. Смрадные существа, поганящие прекрасную природу. Ты с сектантами общался?

– Да не особо.

– А я еще в университете делала материалы о иеговистах и прочей подобной мрази. Они ведь тоже на самом-то деле людьми считают только своих. А остальные… Да черт с ними!

Пора было заканчивать игру в частного детектива. Как подтвердил человек из «Тойоты», на игры питерских бандитов все это не похоже. Поэтому Сергей набрал номер оставленного ему телефона.

– Это Казак.

– Здорово, братан. Есть проблемы?

– Хотелось бы пробить одного человека. Ярослав Стрелков, улица Караваевская, дом четыре, квартира… Чем этот тип известен, хотелось бы узнать. И, возможно, нужна будет пара-тройка ребят.

– О чем базар, братан! Сделаем в лучшем виде. Ответ он получил уже ночью.

– Слышь, Казак, короче, мы все твои дела пробили. Сейчас подкатим.

Примерно через полчаса в дверь раздался звонок. На пороге стоял крепкий парень с добродушным румяным русским лицом.

– Гена, – представился он.

– Пошли на кухню. Пить будешь?

– Не. На работе не пью. Чайку можно. Заварки лей побольше.

Сергей нацедил ему чаю, который скорее можно было назвать чифирем.

Гена шумно хлебнул черную жидкость и начал:

– Короче, дело такое. Мы братанов из Рыбацкого попросили пробить этот адрес. Так вот, живет там лох этот самый, Стрелков. Эдакий, значит, то ли художник, то ли музыкант. Но барыжит дурью не по-детски. И не только шмалью, но и кислотой, и черным.

– На районе, что ли?

– Кто б ему, козлу, дал на районе барыжить! У него свои покупатели. Приколись – приезжают в такую даль специально к нему. Вокруг него какое-то беспредельное бакланье крутится. Полные отморозки. На стволах все, а гоняют на тачке без номеров. Как их менты до сих пор не тормознули, не врубаюсь. Хотя ходит такой слушок, что не зря все это.

– То есть?

– А то не знаешь! Барыги – они ж первые барабаны, ментовские стукачи то есть. Да и то посуди. Ментам надо галочки по раскрываемости в отчет поставить? Надо! Так чего же проще? Встал с машиной за углом. Клиент из парадной выходит – а у него дурь на кармане. Этот Бешеный – погоняло у него такое – он дозняками не продает. Он только крупными порциями товар толкает. Ну, что делать будем?

– В гости к нему отправимся. Серьезные вопросы к этому кадру есть. Твои люди где?

– В тачке сидят.

Казак заглянул к Алене, которая сама сообразила, что от таких разговоров лучше держаться подальше.

– Я тут съезжу…

– Понимаю, наша служба и опасна, и трудна. Ладно, я жду.

Приехавшие ребята сидели в джипе. Их было двое.

– Хватит? – спросил Гена.

– Да уж я думаю.

Попетляв по Петроградской, машина выехала на Каменностровский, свернула на Куйбышева и, миновав Сампсониевский мост, оказалась на набережной Невы. Тут уже можно было гнать со свистом.

– «Кресты» проезжаем, – ухмыльнулся Гена.

– Бывал?

– Бывал. Выпустили за недоказанностью. Но все там будем. Если до того не помрем.

Промчались по правому берегу, миновали Володарский мост.

– Слышь, Горец, вон туда давай до перекрестка и налево, там дорога лучше.

Казак с любопытством посмотрел на водителя. Ничего от горца в нем не было. В свое время Сергей насмотрелся на жителей Кавказа по самое не могу. Но этот парень точно был не из тех, кто родился на Кавказе.

Гена заметил удивление Сергея.

– Ничего у него погоняло, да? С его-то рязанской рожей. А знаешь, почему? Его как-то из автомата так прошили, все доктора говорили: ласты склеит. А ведь выжил. Вот потому и Горец – как в том фильме.

Между тем джип выбрался на проспект Обуховской обороны и приближался к Рыбацкому.

– Вон туда рули.

Машина въехала в типичный двор спального района. С одной стороны – недостроенный детский сад, с другой – длинный двенадцатиэтажный дом из той серии, в которых лестницы на каждом этаже выводят на балкон.

Они поднялись на пятый этаж и оказались в заплеванном, заваленном хабариками коридоре.

– Вон его дверь. Как входить будем? Дверь хреновая, можно и ломануть.

– Шум… – подал голос кто-то из парней.

– Не боитесь. Здесь, как мне сказали, чуть ли не каждый день такой концерт случается, что соседи уже ни на что внимание не обращают.

Казак подошел к двери и потянул… Она оказалась открытой. Сергей достал пистолет и ввалился внутрь. То же самое сделали остальные.

Воздух в квартире был насыщен пряным ароматом анаши. Никто их не встретил. Держа пистолет наготове, Сергей ударил ногой в дверь перед собой. Раздался треск хлипкой задвижки – и в неверном свете уличного фонаря в окне Казак увидел лежащие на кровати тела. Тем временем один из ребят рванул на кухню, из которой струился свет. Остальные проследовали в большую комнату. Казак нащупал выключатель. Загорелась лампочка, и он увидел следующую впечатляющую картину: на кровати под серыми простынями лежали трое – два бритых наголо здоровенных парня и девица. Все были без всяких признаков одежды. Вторжения они не заметили, даже не пошевелились, что, впрочем, было неудивительно: на полу вперемешку с хабариками и банками из-под джин-тоника валялись отработанные баяны.[4] Комната носила следы совершенно чудовищного бардака. Пола видно не было – его покрывал слой грязи, через который от двери к кровати в буквальном смысле вела тропинка. О мебели вообще говорить не стоило. Стены были разрисованы какой-то чертовщиной, напоминающей обложки дисков хэви-метал. Однако поверх всей этой росписи на стене висел карабин, единственный предмет в комнате, который был в идеальном состоянии. Казак поспешил его снять и отставить за спину, в коридор. А эти, на кровати, так и продолжали давить массу.

Из большой комнаты раздался короткий звук удара, кто-то грохнулся на пол.

– Лежать, сука! Мордой вниз! В коридоре показался Гена.

– Эй, Казак, что у тебя?

– Удолбились и дрыхнут после групповичка. Ублюдки. Но ствол-то у них приличный. А там что?

– Один за волыной потянулся. Но наши всех успокоили. А в кухне какая-то шмара отрубилась прямо мордой в стол.

– Кликни кого-нибудь, пусть здесь присмотрят, а я погляжу, что там у вас.

В большой комнате все выглядело еще более мерзко. Тут уже не было никаких картинок на стенах – притон в чистом виде. Отвратительный запах жилья, в котором спят давно не мывшиеся люди. На диване и на полу – кучи какого-то тряпья.

Четверо парней, одетые и полуодетые, лежали на полу мордами вниз, а Горец стоял над ними, поводя стволом пистолета.

Сергей пнул ногой одного из лежащих.

– Эй, повернись, только аккуратно. А то мы, знаешь, стрелять хорошо умеем.

Парень медленно повернулся и сел. По виду это был типичный представитель российской молодежи, который от бессмысленного хулиганства уже перешел к более серьезным правонарушениям. Но по дороге умудрился еще и подсесть на наркотики. У таких персонажей два пути в жизни: если не сдохнут в подобной квартирке от передоза, надолго сядут за что-нибудь совершенно идиотское – потому что когда нужны деньги на очередную вмазку, человек уже ни о чем не думает. Уж кого-кого, а наркоманов на абхазской войне Сергей навидался. В глазах парня стоял туман, но все-таки он что-то соображал.

– Вы кто? Менты? А, нет, не менты. Кислота под кроватью. А денег нет. Мы все бабки в кислоту и вбухали.

– Нам нужен Бешеный. Кто из вас? Ну!

– А, так бы и сказали. А то врываетесь, как не знаю кто… Спать мешаете.

Все это парень говорил медленно, тягуче, делая большие паузы. Он был явно под кайфом, причем под таким, когда уже все равно, что на тебя направляют – пистолет или ядерный фугас.

– Так кто среди вас Бешеный?

– В той комнате. Они с Чертом Аллку пялят.

– Который из них?

– У него на плече какая-то хрень наколота… Руна, что ли…

– Ладно, ложись, как лежал.

Сергей вернулся в маленькую комнату.

– Гена, поднимай вон того, с краю.

Гена пинком сбросил парня на пол. Тут Сергей заметил, что валяющейся в отрубе девчонке от силы лет четырнадцать. Вот гниды. «Жаль, что мы не менты, – подумал Сергей. – А то такой букетик бы вам понавешали – самые те статьи, по которым в тюрьме кидают очень серьезные предъявы. Барыжничество, групповик с малолеткой. С таким букетом пришлось бы ребятам кукарекать возле параши».

Между тем Гена еще раз квалифицированно пнул Бешеного. Тот приподнялся, закричал:

– Вы! Вы из зеркала пришли! Я знал, что вы придете! – И снова впал в отключку.

– Дела… – протянул Гена. – Так мы его долго будем поднимать. А тут, я проверил, даже в ванну его не засунуть. Потому как некуда. Все размолочено.

– Надо его отсюда забирать. Слушай, у тебя нет на примете какого-нибудь тихого места, где можно спокойно побазарить с этим ублюдком?

– А как же! Конечно, есть. – Усмехнулся Гена. – Тут недалеко. Домик в деревне, как говорят в телевизоре.

– Тогда надо тащить его в машину. Свяжем, положим в багажник. Только накинуть на него что-нибудь надо, чтобы соседи не парились над картинкой.

– А с этими… Мочить?

– Нет смысла. Да и наследим. Погоди-ка.

Казак прошел на кухню, которая выглядела жутко даже по сравнению с остальными помещениями. Возле стола и в самом деле сидела, уронив голову на столешницу, бритоголовая девица. Она ни на что не реагировала. А на газовой плите в кастрюльке еще оставалась какая-то дурно пахнущая гадость. Это была не кислота, видимо ребята загоняли себе в вену что-то другое.

Казак подхватил кастрюльку, а заодно подобрал и валявшиеся на столе неиспользованные баяны – и со всем этим грузом вернулся в большую комнату.

– Все телефоны сюда! – распорядился он. На ковер полетели мобильники. Собрав добычу, Сергей обратился к парню, который очухался первым:

– Ну вот, братан, сейчас покайфуешь. Давай, коли дозняк. Сперва им, потом себе. Дозу сам знаешь. Давай-давай! – Сергей повел дулом пистолета.

Парня долго уговаривать не пришлось. Не прошло и пятнадцати минут, как он поставил три укола – да так ловко, как не всякая медсестра сделает. Еще минут через двадцать все трое находились по ту сторону реальности. Они валялись на полу, совершенно отключившись от проблем этого мира.

– Все, тащите Бешеного в тачку.

Уходя, Сергей обыскал валявшихся в большой комнате, изъял телефонные аппараты. Потом ударом ноги сделал негодным стационарный телефон. Уже выходя, он увидел ключи, висящие на вешалке. Замок был такого рода, который, закрыв снаружи, изнутри открыть уже невозможно. Все к лучшему. Дождавшись, когда братва вышла, Сергей аккуратно запер дверь. Выбираться им придется долго. Впрочем, у них еще кислота осталась, так что ж им дергаться? Пока все, что там имеется, они в себя не впустят, они и не подумают о том, что стоит открыть дверь.

«Домик в деревне», о котором говорил Гена, был расположен в совершенно жутком месте, за железной дорогой и промзоной. На краю оврага валялись какие-то бетонные конструкции, наполовину скрытые лопухами. Вдалеке смутно виднелся скелет некоего недостроенного промышленного объекта. Посреди этого милого пейзажа притулилась строительная бытовка – обычный зеленый вагончик, только без колес.

Навстречу машине из бытовки выскочил кто-то с пом-повухой. Впрочем, приглядевшись, он опустил ружье и приветливо махнул рукой.

– Здорово, Лука! – крикнул ему Гена, вылезая из машины. – Слышь, ты погуляй где-нибудь, а то нам тут надо с другом поговорить по душам.

– Погулять так погулять, – сиплым голосом ответил мужик. – Только, слышь… Ну, это…

– Горец, дай ему. Ведь как чувствовал. Специально взял с собой.

Водитель вытащил откуда-то две бутылки водки и отдал их «сторожу». Двое братков потащили Бешеного в бытовку. Видимо, от тряски он немного оклемался, потому что уже вяло передвигал ногами. Правда, все еще не соображал, куда и зачем его ведут.

– Теперь, кстати, можно и выпить. Там у меня еще есть. А то, пока этот козел очухается, время надо чем-то убить…

Глава 5 МНОГО НАС ТАКИХ УХОДИЛО В ЛЕС

Бешеный выглядел не самым лучшим образом. Черт знает, что за дрянь они гоняли себе по венам, но пробуждение после этого кайфа было явно не из приятных. Но это и к лучшему. Беседовать с человеком в таком состоянии – самое милое дело. Открыв глаза, Бешеный долго не мог понять, почему он в наручниках лежит на голом полу, одетый в одну только камуфляжную куртку.

– Где я? – выдавил он после долгого раздумья.

– Ты ж нас признал поначалу. Мы те и есть. Из зеркала пришли. И утащили тебя в свое Зазеркалье. Где ты можешь остаться навсегда, – ответил Сергей.

Бешеный дернулся.

– Не суетись, а то как бы с тобой чего не приключилось! – прикрикнул Казак. – Так вот, мне тут базарить некогда. Короче! Меня интересуют твои дружки из «Хранителей радуги»! Быстро!

– Да не знаю я никого!

Гена тут же врезал Бешеному по печени, которая наверняка и так отваливалась после вчерашнего.

– Не надо нам гнать, очень тебя прошу, – ласково сказал Сергей.

– Да не знаю я их. Вернее, знал. Давно. Но я с ними давно уже не общаюсь, – прохрипел Бешеный. Сергей ему даже где-то сочувствовал. Вот уж в натуре не повезло парню – выдернули его из сладкого кайфа в жестокую реальность. Но с другой стороны – так уж жизнь складывается. Поэтому Сергей, пнув Бешеного еще раз (просто так, для порядка), начал разговор.

– Ладно, про «Хранителей радуги» пока оставим. К этому мы еще вернемся. Тогда второй вопрос. Кто и зачем убил Колю Осипенко? Ну, того, который с Большой Зелениной.

Вообще-то, у Сергея не было никаких оснований предполагать, что Николая убил кто-то из этих нар-котов. Но… У него сработало чутье. То самое, за которое его и держал Ишмуратов. Как-то все уж больно четко складывалось. Вот был Бешеный. Наркоман с лесным прошлым и хорошим карабином на стене загаженной квартиры. К тому же в углу прихожей Сергей, когда уходили, успел заметить очень неплохое и дорогое походное снаряжение. Которое как-то совершенно не вязалось с обстановкой. Как, кстати, и очень хороший английский карабин. А ведь в квартире даже телевизора не было…Тот есть получалось, что ребята спустили на наркотики все, кроме оружия и снаряжения. Значит, и то и другое было им для чего-то нужно. Потому что наркоманы обычно тащат продавать все, что только попадается им на глаза.

– Я еще раз спрашиваю: зачем вы убили Колю? – повторил Сергей.

Судя по мелькнувшему в глазах парня смятению, он попал в точку. Бешеный дернулся.

– Третий раз, пока добром, спрашиваю: зачем убили Колю? У меня к нему столько вопросов накопилось – и вдруг я узнаю, что он, оказывается, стал учиться летать. Ты пойми, парень, выхода у тебя нет. Искать тебя никто не будет. Да и все равно не найдут. А если хочешь, чтобы мы поиграли в гестапо, так это ради бога. Меня, между прочим, в армии специально обучали допросам с применением физического воздействия. Я лесной егерь, если хочешь знать. Специалист по антипартизанской войне.

– Лесные войска? – вдруг спросил Бешеный.

– А, слыхал? Хотя да, ты ведь у нас много по лесам шатался, как я слышал. Ну, с чего начнем?

Разговор вышел долгий, муторный и довольно бессвязный. Слушая Бешеного, Сергей не раз и не два вспоминал мудрого человека, своего командира роты. Капитан Белецкий любил учить молодых жизни. Он часто повторял:

– Запомните, ребята, никогда не связывайтесь с интеллигентами.

Ярослав, известный всем под кличкой Бешеный, как раз с ними и связался. Этот парень, известный в миру как Ярослав Стрелков, оказался старше, чем выглядел. Сейчас ему было за тридцать. В самом конце восьмидесятых Ярослав был обычным парнем с окраины. Жил себе, как большинство его товарищей, обитателей города-героя Рыбацкое – и ни о каких таких странных вещах не задумывался.

Кто знает, как бы сложилась его жизнь дальше, но однажды в электричке он повстречал бородатых парней с большими рюкзаками, которые ехали, развернув странные зеленые флаги с черным солнцем. Ярослав разговорился с этими парнями и… в общем, он пошел с ними.

Ребята оказались веселые, большие любители рок-музыки и анаши, а главное – они люто ненавидели существующую власть. Впрочем, любую иную тоже. Ярославу это понравилось. В самом деле, за что любить власть парню, родители которого всю жизнь пахали на Обуховском заводе? По большому счету, Стрелков ничего-то в жизни не видел, кроме ободранных стен и загаженных подъездов Рыбацкого.

И что еще интересно, «Хранители радуги» не работали. При этом нищими их назвать было нельзя. Впрочем, богатыми тоже. Но они сытно ели и много пили, курили анашу и разъезжали по разным городам. Но самое главное – их как-то никогда не заморачивала мысль о том, что завтра нужно вставать на работу. Вот так эти ребята устроились в жизни.

Жить так же, как они, было очень соблазнительно. По крайней мере, ребята смотрелись привлекательнее папаши, который каждый вечер приходил на рогах, ругался с матерью и материл начальство. Другие пацаны от такой жизни подавались в бандиты, а Бешеного вот занесло в экологи.

…Уже потом, помотавшись по разным городам, побывав в нескольких лагерях протеста, Ярослав понял, где находится источник их веселого существования. Тогда ведь времена стояли романтические. Народ велся на любой прогон, направленный против советской власти, не очень раздумывая, что за этим последует. Вот, к примеру, приехали они в какой-то райцентр, посреди которого чадил здоровенный металлургический комбинат. «Хранители радуги» шли в народ и начинали агитацию. Дескать, завод все вокруг отравляет, природу загадил, здоровье ваше гробит. И вообще у вас рождаются дети-мутанты. Надо его закрыть. Население слушало все это, развесив уши. Людям как-то не приходило в голову простой вещи: если закрыть градообразующее предприятие, где они будут работать? Но те времена, как уже сказано, были романтическими. Казалось, – все утрясется само собой. В общем, местные жители горячо приветствовали молодых людей, приехавших бороться за их счастье, – и в палаточные лагеря несли еду, водку и деньги. Последние, понятное дело, доставались не всем. Основная масса борцов за природу приезжала на чистом энтузиазме – или из желания потусоваться. Но что касается Ярослава, то некоторое время он жил довольно весело. Школу, разумеется, бросил – и колесил по стране. Помимо тусовок в экологических лагерях, посещал в Москве и Питере конференции и семинары, а дорогу ему оплачивали какие-то заданные товарищи. А в промежутках можно было просто кататься, навещать соратников по борьбе в разных городах. Благо в провинции одуревшие от скуки местные ребята принимали гостей с большой щедростью.

Потом все это как-то разом закончилось. Настали иные времена, народу стало не до экологии. Правда, появились большие деньги от западных товарищей, но они, как водится, растворялись где-то среди лидеров организации. Одна из последних экологических акций, в которой участвовал Ярослав, была уже и вовсе театром абсурда. Зеленые протестовали против атомной станции в центре России. Эта АЭС была не то что не построена, но, судя по всему, ее строительство отложили навсегда. Но, видимо, кому-то и зачем-то акция была нужна. По слухам – на землю, занятой недостроенной станцией, претендовали какие-то серьезные люди. А другие не менее серьезные люди наняли толпу хулиганов, которые пришли громить лагерь «зеленых». Вот тогда-то Ярослав и получил свое прозвище. Он не так чтобы был очень уж большим мастером драться, но если начинал – то остановить его было невозможно. После того как он проломил ломом башку одного из нападавших и чуть не лишил зрения другого, те предпочли свалить.

После этого случая движение пошло на нет. Сначала лидеры «Хранителей» долго и упорно делили деньги, которые подкидывали им западные товарищи по борьбе. В итоге все перессорились – а европейцы тоже поумнели и сообразили, что кормить толпу жадных русских халявщиков – это как-то чересчур. Все стали устраиваться, кто как мог.

Так вот, об интеллигенции. Как оказалось, лидеры «Хранителей» сумели найти себе непыльные и ненапряжные работы. Кто стал журналистом, кто пристроился в какие-то исследовательские программы, кто пробился в различные политические и административные структуры. Они ж образованные, им легче.

Что касается Бешеного, то он оказался не у дел. И ведь что самое главное – образ жизни, который он вел последнее время – это как наркотик. Дело даже не в том, что ты не должен каждый день вставать на работу – но и в этом тоже. Это была свобода – засасывающая, как трясина. Никто никому ничего не должен. Засада, блин.

Правда, Ярослав не растерялся. Он успел набраться кое-каких понятий – и сколотил в Питере компанию, а если уж точно – банду, которая вроде как занималась все тем же делом – охраной природы. Заодно ребятки промышляли разными мелочами вроде грабежа запоздалых прохожих, а потом Бешеный, который ввиду разных семейных обстоятельств стал обладателем отдельной квартиры, начал приторговывать наркотиками. В поле зрения милиции он попадал пару раз – за торговлю анашой, но каждый раз умудрялся выкручиваться. Вообще-то, чтобы не попадаться на зубок ребятам в серой форме, нужно знать, кого грабить и кому толкать дурь. Молодые люди, которых по старинке зовут неформалами, в милицию в любом случае не побегут. Все эти длинноволосые и бритые товарищи живут в своем мире. С ментами они общаются в самую последнюю очередь.

Что же касается природоохранной деятельности, то в этом смысле выходило хуже. Администрация всех уровней, которая поначалу с энтузиазмом восприняла ребят Бешеного, разобравшись, не захотела финансировать банду, от которой непонятно чего ждать. Прилично вести себя у Ярослава просто не получалось.

Так и продолжалось все ни шатко ни валко, пока пару лет назад на Бешеного не вышел один из старых товарищей. Этот был очень хитрый парень. Все знакомые считали его чистокровным русским, но когда началась «демократия», оказалось, что он происходит из ингерманландских финнов. Таких товарищей власти Суоми, вообще-то, без особого восторга относящиеся к эмигрантам, не только впускали насовсем в свою страну, но и предоставляли им всякие льготы – подъемные и прочие блага, на которые так падки российские халявщики.

Казак, слушая эту длинную историю, насторожился. Снова потянуло запахом северного соседа.

– И что же? – спросил он.

– Этот парень предложил мне возобновить сотрудничество. Сказал, что у них тут есть мощная структура, но им необходимы люди. Говорил: ты, дескать, Бешеный чересчур засвечен, тебя, мол, каждая собака знает. А с другой стороны, никто к тебе всерьез относиться не станет. Тебя все держат за тусовщика. Вот и подыскивай мне серьезных ребят.

– И много их подыскал?

– Несколько человек. Но они исчезли.

– То есть?

– А вот так. Домашним они сказали, что уезжают на заработки за границу. Мобильники молчат. Ушли в подполье, я думаю.

– Ну ладно. Кто и за что убил Николая?

– Двое моих ребят. Бывшие музыканты, теперь просто наркоты. Они сидят на героине.

– Зачем? Он знал кого-то?

– Хуже. Он знал, где база. Откуда – сам не пойму. Из эльфов дорогу туда знаю только я… И еще один. Но он сейчас как раз там. Вот он оттуда звякнул – и велел разобраться с этим старым алконавтом. За это обещал хорошие деньги…

– Теперь о базе. И подробно.

Глава 6 ДЕРЕВЕНЬКА В ЛЕСУ

– Черт бы побрал этот гребаный дождь! Это ведь какой-то «Кэмел-трофи» получается! – выругался Гена.

В самом деле, петляющая тропка заставляла вспомнить старую песню «Эх, дорожка фронтовая». Она и в сухое время была не фонтан, а сейчас превратилась вообще черт-те во что. Мощный джип с трудом пробирался по грязи. Однако, приглядевшись, можно было на сухих местах увидеть, что этой дорогой не так уж редко пользовались. Причем ходили сюда не на местных механизмах, то есть не на старых грузовиках и тракторах, а на легковушках.

Впрочем, местным тут было делать ну совершенно нечего. Многие жители Питера даже не подозревают, что всего в трехстах километрах от огромного города существует эдакая глухомань, сравнимая с Коми или Сибирью. Во всяком случае, в том районе Карелии, где работал Сергей, было не в пример более людно. Это была граница двух областей – Ленинградской и Вологодской. Особо много людей тут не жило никогда. А потом накатился двадцатый век со всеми его прелестями. Революция, коллективизация, целина, ликвидация неперспективных деревень, рыночные реформы… В общем, в итоге если в деревнях, находящихся вблизи шоссе, еще и теплилась какая-то жизнь, то вдали от них была полная пустота. Полчаса назад у Казака и Гены мобильники перестали подавать признаки жизни, заявив, что связи больше нет. Что, в общем-то, было понятно. Представители сотовых компаний не дураки, чтобы городить ретрансляционные вышки в глухой тайге. Лоси и медведи, как известно, обходятся без сотовой связи.

Деревня, в которую они добирались, считалась пустой, оставленной жителями. Таких в этих краях достаточно. Стоят себе дома, порой даже с исправными печками, а иногда и со стеклами. Хочешь – приезжай и живи. Да только никому оно не надо. Городские жители, желающие иметь домик в деревне, покупают дома в деревнях вдоль шоссе – там приличную хату можно приобрести за несколько тысяч рублей. Так, спрашивается, какой смысл лезть в глухомань? В эти места не забредали ни грибники, ни охотники, ни даже вездесущие туристы. Опять же – потому что все удовольствия вроде грибов, ягод, дичи и красот нетронутой природы можно было найти куда ближе.

При всем при этом, как выяснил Сергей, место было набитое. Еще в конце семидесятых здесь попытались поселиться то ли хиппи, то ли сектанты, то ли еще какие-то сторонники ухода от нашей безумной цивилизации. Разумеется, Лыковых[5] из них не вышло. Жизни в глухомани они не выдержали и испарились. Но в деревне такие вещи помнят долго. Поэтому когда в прошлом году тут снова появились люди, никто удивляться не стал.

– Тоже, верно, какие сектанты, – пояснили Сергею в ближайшем поселке. – Иногда они появляются тут, еду покупают. Ни на какие расспросы не отвечают. Живем, говорят, и все тут.

Поскольку молодые люди выходили из тайги вооруженные карабинами, имея на поясе туристские топорики, никто не настаивал на дополнительной информации. Живут – и черт с ними. Не жалко.

Казак взглянул на навигатор,[6] в который было вбито примерное расположение базы.

– Далеко еще? – спросил Гена.

– Километра два. Все, надо загнать тачку куда-нибудь в лес, дальше двинем пешедралом.

Гена загнал машину в ельник, а Сергей, нарубив немного лапника, обеспечил маскировку. Нетренированный глаз с двух шагов не заметил бы, что здесь спрятан джип.

Оба были в камуфляже. Гена держал в руках карабин, а вот Казак был вооружен совсем иной техникой. У него на плече висело фоторужье – примечательная техника, снабженная прикладом и курком. Сам аппарат казался придатком к огромному и тяжеленному объективу.

Парни двинулись по лесу, держась в стороне от дороги. Пройдя примерно с километр, Сергей пригляделся к местности и начал круто забирать влево.

– Ты что? – спросил Гена шепотом. Лес действовал на этого здоровенного парня несколько угнетающе. Оно и понятно, он был сугубо городским бойцом.

– Зайдем с подветренной стороны. Еще не хватало, чтобы нас засекла какая-нибудь собака.

Сергей двинулся вперед, за спиной хрустнула ветка. Казак досадливо поморщился. Гена из всех сил пытался двигаться неслышно. Но, возможно, именно от этой старательности он то и дело совершал ошибки.

– Слушай, возвращайся к машине. Я уж как-нибудь сам. Тут не лохи ошиваются. Могут выпасти. Тем более что камуфляж у тебя не той расцветки.

– Карабин оставить?

– Не надо. Я что, штурмом собираюсь брать эту чертову деревню? Мы ж на разведку приперлись…

Теперь Казак двигался куда увереннее. Ага. Это уже интересно. Обнаружились следы разумной деятельности человека – причем совсем недавние. Под большой елью был сделан схрон. Типичная штука, которую с успехом применяли еще бандеровцы и литовские «лесные братья». Роется землянка с вертикальным входом, обделывается бревнами, потом вход тщательно маскируется. Неопытный человек не заметит подобное сооружение и с двух шагов. Впрочем, в данном случае работали отнюдь не мастера. Любой подготовленный лесной егерь заметил бы его издалека. А вот еще один. Этот сделан получше. Крадучись обогнув схроны стороной, Казак убедился, что за бревнами особо далеко не ходили – невдалеке виднелись следы свежей вырубки. Они б еще указатель поставили. Дальше виднелся довольно грамотно сделанный шалаш из еловых ветвей. С воздуха заметить такой практически невозможно. Все стало понятно. Это что-то вроде полигона, где молодцы, засевшие в деревне, учатся тонкостям лесной жизни. Хм, если в Карелии по тайге бегают люди, которые проходили обучение здесь, то их найти и в самом деле непросто. Для этого нужен полк специально подготовленных солдат…

Впереди наметился просвет. Облюбовав на опушке подходящие кусты, Казак перешел на движение по-пластунски. Обосновавшись в зарослях, он глянул в видоискатель фоторужья.

Деревня была небольшая – шесть домов. Здания выглядели вполне прилично. Поселение находилось на большой поляне, за домами поблескивало синевой небольшое озеро. Там, где дорога подходила к деревне, сидел, привалившись к покосившемуся забору, парень в камуфляже, державший на коленях карабин. Часовым его можно было назвать с большой натяжкой. В мощную оптику хорошо просматривалось: он сидел в расслабленной позе и смолил сигарету. Сергей такого часового снял бы с закрытыми глазами. В центре деревни, возле колодца, выделявшегося свежими бревнами, стояли две машины – четырехместный «Мицубиси»-пикап и обычный российский «уазик» с жестким верхом и нестандартно высокими мостами. Чуть дальше просматривался еще один автомобиль. Фордовский внедорожник. По сути, тачка класса «много понта, мало смысла». Потому что по своему прямому назначению – для езды по пересеченной местности, этот «Форд», честно говоря, не ахти какая машина. Такие механизмы не зря прозвали «городскими джипами». Впрочем, «Мицубиси» еще хуже. С «уазиком» не сравнить.

Что еще интересного? Из одной трубы валил дым, но на улице, кроме часового, никакого движения не замечалось. Сергей осторожно глянул на свои командирские – настоящие, а не китайскую подделку – часы. Было около семи утра. Странно. Это в городе в семь утра все еще давят массу. А в сельской местности другой распорядок дня. Они с Геной специально пилили чуть ли не всю ночь, чтобы подъехать к объекту пораньше. Да вот задержались из-за скверной дороги.

Но вот наконец в деревне затеплилась какая-то жизнь. Дверь дома, из трубы которого шел дым, распахнулась. На крыльцо вышел взлохмаченный парень в расстегнутой камуфляжной куртке. Он подошел к колодцу и занялся вполне мирным делом – стал наполнять ведра. Блин, ну прям деревенская идиллия. Хотя что-то они поздно глаза продирают – как для нормальной деревни, так и для тренировочного лагеря. Что ж, один из самых главных навыков лесного егеря – умение ждать. Немецкие охотники за партизанами, как рассказывали отцы-командиры, иногда сидели без движения в своих засадах в белорусских болотах по двое-трое суток. Не ели, не пили, не курили – сидели и ждали, когда появятся партизаны. А ведь у них современных репеллентов не было.

Минут через сорок распахнулась дверь избы, возле которой стоял «Форд». Оттуда показались трое. Один – плечистый – в камуфляже и таком же кепи. Его выправка свидетельствовала, что он не один год носил военную форму. Второй – пониже и пожиже, тоже весь на камуфяже, вокруг головы – черная бандана. С одной стороны ремня висела кобура, с другой – нож. Двигался он очень гордой походкой. Судя по всему, парень с увлечением играл в войнушку. Сергей таких видал. К примеру, многие заезжие корреспонденты в Приднестровье и Абхазии, угодив на войну, спешили с ног до головы обвешаться разнообразным снаряжением, а иногда и оружием. И ходили с гордым видом, чувствуя себя Фиделем Кастро и Че Геварой в одном флаконе.

Самым интересным был третий персонаж. Это был представительный мужчина средних лет и далеко не спортивного телосложения. Одет он был вполне цивильно – в черные джинсы и какую-то куртку замысловатого вида. Держался уверенно. Но, судя по тому, как он брезгливо отмахивался от каких-то летучих насекомых, на данной базе постоянно не жил. Видимо, гость. Сергей прицелился и нажал на курок. Фоторужье, тихо щелкая, стало делать кадр за кадром.

Между тем троица стала обильно жестикулировать. Ветер дул в сторону Сергея, поэтому до него донеслись звуки беседы на повышенных тонах. Местное начальство ссорилось. Человек в штатском нервно прошелся по улице, вернулся обратно, потом снова стал что-то втирать своим собеседникам, время от времени делая энергичные жесты в сторону дороги. Постепенно до Сергея дошло. Добираясь сюда, Казак с Геной видели на дороге следы машины, которая долго буксовала. Скорее всего, это как раз и был данный игрушечный джип. Видимо, товарищу пора ехать, но напоследок он что-то хочет поиметь от людей с базы. В конце концов парень с армейской выправкой забарабанил в окно одного из домов. Оттуда вылез еще один персонаж – в камуфляжных штанах и черной майке. Выслушав распоряжение, он нехотя поплелся к «уазику». Так и есть – штатский залез в «Форд», и две машины медленно двинулись в направлении цивилизации.

Сергей размышлял: что делать дальше? Брать «языка»? Есть вероятность, что будет большой шухер при минимуме пользы. Пораскинув мозгами, он решил, что необходимо выбираться поближе к цивилизации. Дяденька в «Форде» был куда более интересной фигурой, нежели вся эта камуфлированная шпана.

Глава 7 НОРМАЛЬНЫЕ ГЕРОИ ВСЕГДА ИДУТ В ОБХОД

Джип довольно ходко пер по шоссе. До Винниц оставалось километра три. Слева и справа от шоссе шел сосновый лес, а впереди виднелся мост через какую-то речушку. Они только лишь успели его миновать, как вдруг откуда-то спереди на дорогу выехал самосвал и застыл поперек.

– Назад! – заорал Сергей не своим голосом.

Гена оказался водилой что надо. Он резко крутанул руль и под отчаянный визг колес развернул джип. Только ведь данная машина – не спортивная тачка, которая за три секунды набирает скорость. Внедорожник для таких штук не создан. И вот, пока джип разгонялся, откуда-то, черт его знает откуда, вылетела красная «девятка». Она зашла слева, поравнялась с водителем – и раздалась автоматная очередь. Гена резко дернулся, кровь брызнула на стекло, однако последним действием в его жизни был резкий поворот руля и вдавленная педаль газа. Тяжелый внедорожник прыгнул вперед и настиг «девятку». Раздался большой «бам!», джип, протащив легковушку перед собой, смел ограду и сбросил нападавших в реку. Зависнув на секунду на краю моста, джип грохнулся следом.

Этой секунды Казаку хватило, чтобы открыть дверцу. Уже в полете он выскочил из джипа и плюхнулся в воду. Тут было относительно глубоко, метра три. Сергей достиг дна, оттолкнулся ногами и вскоре оказался на поверхности – чтобы увидеть, как обе машины, пуская пузыри, погружаются в реку…

Мысли работали со скоростью света – за секунду он оценил ситуацию. Там, в самосвале, наверняка есть еще кто-то. Гене вряд ли уже чем удастся помочь. Поэтому Сергей поплыл к берегу – благо тут было всего с десяток гребков. Берег оказался низким, со свешивающимися до воды ивами. Казак влез под ветви – и вовремя. Самосвал остановился на мосту.

– Что там?

– Все готовы.

– Так звони, сообщи. Вот сволочь, унес двух наших с собой в могилу.

Сергей ощупал карман. Пистолет на месте, а вот карабин, разумеется, теперь на дне. Но вступать в бой бессмысленно. Этих-то, может, и удастся положить, особенно если выманить в лес. Но что дальше? Тут к центру, к Подпорожью, идет одна дорога. И что там ждет еще? Чай не в Питере, поднимать машины придется долго. К тому же… Эти, на мосту, сказали «сволочь». В единственном роде. Возможно, Сергея и Гену кто-то выпас – но видел только одного Сергея, который бродил по ближайшей к лагерю жилой деревне с расспросами. Если они хотя бы на время считают его мертвым, пусть так и будет. Казак осторожно двинулся вдоль реки, кусты были густые. Отойдя немного, выбрался к дороге и для начала вытащил мобильник. И тут же проклял себя за лень. Ведь давно же собирался купить себе водонепроницаемую модель, да так и не собрался. Что же касается его телефонного аппарата, то он купания не перенес и теперь не подавал признаков жизни. Навигатор, разумеется, тоже. Хорошо хоть, что Сергей догадался вынуть пленку из фоторужья и упаковать ее в водонепроницаемую коробку, которая благополучно лежала в нагрудном кармане.

Карту Сергей, впрочем, помнил и без навигатора. Отсюда севернее, километрах в двадцати, проходит другое шоссе. Надо ломануться туда. Казак двинулся на север. Через некоторое время он набрел на старую заброшенную дорогу, которая пролегала примерно в нужном направлении. Правда, через некоторое время она оборвалась возле урмана – заболоченного леса, который простирался налево и направо, насколько хватал глаз. Казак выломал себе палку и двинулся вперед. Лес впечатлял. Из стоячей воды торчали мертвые деревья, а некоторые лежали, покрытые мхом и лишайниками. Ведьминские места.

Идти, впрочем, было не слишком трудно. Вода доходила примерно до середины бедер, в некоторых местах – до пояса. Так пришлось плюхать, может, с километр, может, больше. Вокруг было все то же – мертвые деревья, высовывающиеся из воды выворотни,[7] обросшие мхом, и все такое прочее.

В конце концов урман закончился крутым подъемом, поросшим мхом. Поднявшись по нему, Сергей оказался в еловом лесу, в котором обнаружил дорогу.

Она шла несколько не туда, куда ему было надо, но выглядела более наезженной. Сергей решил пройтись по ней – может, куда и выйдет. Вскоре дорога повернула на северо-восток. Лес поменялся на сосновый, а чуть в стороне Казак увидел деревянную триангуляционную вышку, которая, как ей и положено, возвышалась над деревьями. Сергей, решив посмотреть с нее вокруг, подошел к сооружению, но тут послышались человеческие голоса. Он прокрался в ту сторону – и вскоре на поляне увидел пятерых солдат и офицера, которые возились с какой-то аппаратурой. Рядом с ними стоял крытый «Урал». Эти люди пришли явно не по его душу. Поэтому Казак, отойдя в сторону дороги, двинулся к ним, стараясь побольше шуметь. Когда он вышел на опушку, его встретил офицер – в чине старшего лейтенанта.

– Здравия желаю! – приветствовал его Казак. Офицер смотрел на Сергея несколько ошалело.

– Ты как сюда попал?

– Заблудился. Грибник я. Вот в болоте даже корзину утопил…

– Да нет, как ты сюда попал, на эту дорогу?

– А вон там заболоченный лес знаете? Так вот я полез сдуру через него и заплутал… – говорил Сергей, пытаясь придать себе максимально глупый вид.

– Болото? Так оно же непроходимое. Так на карте показано.

– А я прошел. Вон, видите, по пояс мокрый.

– Вот и верь после этого картам… Вообще-то тут запретная зона. Что с тобой делать? Не гнать же тебя обратно в болото. Утонешь еще. Ладно, если поставишь бутылку мне и бутылку моим солдатам, довезем тебя до шоссе. Там до Гоморовичей рукой подать. А в деревне уж сам разберешься.

– Базара нет. Бутылки с меня.

– Тогда вались в кузов, мы через полчаса трогаемся.

Грузовик пер по лесной дороге. Сергей сидел в углу на каком-то брезенте. Напротив – четверо солдат с петлицами связистов. Явно они служили не в элитной части. Ребята были небольшого роста, довольно хлипкой комплекции, один в очках. Воротники у них были расстегнуты, а у двоих на мордах виднелась двухдневная небритость. Как видно, дисциплиной их в этой части не особо мучили. Там, где служил Сергей, было не так, хоть они тоже стояли в глухом лесу. Но АПГ считалась очень серьезной частью и постоянно находилась в боевой готовности. Как говорили отцы-командиры:

– Что там десант? Десантура – они халявщики. Сиганули с парашютом, а потом знай себе припухают А у вас работа никогда не кончается. Учитесь, салаги! Партизанская война – это последний козырь русских! Все может развалиться в этой стране, а партизанский лес останется. И ни одна сволочь не пройдет, пока мы есть!

Собственно, именно в этой части капитан, командир роты, и привил ему идеи, которые принято назвать национал-патриотическими. Потому-то и понесло Сергея после службы сначала в Приднестровье, а потом в Абхазию. Кончилось все это в октябре 1993 года. Казак сдуру ринулся защищать Белый дом. И увидел там полный дурдом, перерастающий в откровенный маразм. В Белом доме было двенадцать штабов обороны, каждый из которых действовал сам по себе. Все эти борцы за народное счастье чуть ли не до последней минуты отчаянно интриговали друг против друга, стремясь пробиться на призрачные властные места. До этого Казак всегда удивлялся, читая книги по истории: почему в 1945 году, уже после того как фюрер отправился на тот свет, среди германской элиты началась грызня за власть? Над чем власть-то? Территория германского рейха уже к тому времени сократилась до размеров имперской канцелярии. Но в Белом доме он понял, что политики всех времен и народов просто так устроены, что они будут грызться за власть до последнего. Природа у них такая. Говорят, акула хватает и глотает все, что плавает, не особо разбираясь – съедобную штуку она ухватила или нет…

В итоге Казак плюнул на все и удрал из этого чертова Дома до того, как началась стрельба из танков. Потом пришлось отсиживаться у друзей в Белоруссии, но вскоре Госдума объявила амнистию. И у Сергея началась новая жизнь…Теперь он ко всему, что пахло политикой, старался не приближаться. Кому это нужно? Чем Руцкой лучше Ельцина? Тем, что бездарно все провалил? Нет уж, ну их всех на фиг, решил тогда Сергей. Поигрались, хватит. Теперь – работаем только за деньги.

А ведь если подумать – на что уходит жизнь? На то, чтобы стрелять и убивать. И ведь не за Родину, а черт знает за что. Сперва – за интересы разных политиков, которые тебя в конце концов обязательно предадут. Потом – за бандитов. Правда, имелось кое-что еще. Но Сергей теперь уже никому не верил. А с другой стороны, по крайней мере – не скучно жить…

Грузовик остановился, и послышался голос капитана.

– Эй, грибник, вылезай. Мы сворачиваем, а тебе с полкилометра шлепать. Вон этот парень, он тебе магазин покажет, ему и отдашь бухло…

Вручив солдату два литра водки, Сергей вышел из магазина типа «сельпо», в котором помимо продовольствия, торговали всем, вплоть до мебели. Деревенька была та еще. Интересно, есть тут почта? Вот уж прогресс, мать его, усмехнулся Сергей. Стоит остаться без мобильника – и чувствуешь себя голым. А ведь совсем еще недавно люди жили без этих телефонов – и ничего.

Казак пошел вдоль улицы и вскоре увидел в одном из дворов парня, который сидел на лавочке и мирно курил. Парень не слишком смахивал на местного – слишком хорошо был одет.

– Слышь, братан, не знаешь, есть тут где-нибудь телефон? А то я в лесу заблудился, вышел черт его знает куда… Мобильник в воде искупал. В общем, все не слава богу. А мне надо своих предупредить.

Парень без слов полез в карман и вынул мобильный телефон.

– Раз такое дело, звони. Люди должны друг другу помогать, верно? Эх, жаль что друган с девкой в Подпорожье с час назад уехали. А то бы ты с ними отправился и докатился до цивилизованных мест, где автобусы ходят. Но можно договориться с местными ребятами. Вот у Витьки мотоцикл с коляской. Он за бутылку довезет.

Казак усмехнулся. Хорошая страна – Россия. За бутылку тут можно добраться куда угодно.

– Спасибо, друг, но за мной ребята приедут.

Сергей набрал питерский номер друзей Ишмуратова и в нескольких словах поведал о печальных событиях.

– Никуда не дергайся. К тебе подъедут люди. Они тебя отвезут в хорошее место. Я тоже вскоре буду, – ответили в трубке.

Вертолет садился прямо на поляну перед домом. Ни фига ж себе! Ну и размах у питерских ребят.

Несколько часов назад за Сергеем со стороны Подпорожья примчалась BMW с тремя ребятами типично браткового вида. Но, погрузив его, они отправились не в сторону Подпорожья, а дальше на восток.

– Все путем, в хорошее место едем, – пояснил один браток. – Веселые дела только начинаются. Наши такого беспредела не потерпят. Будем конкретно разбираться.

В итоге они приехали к стоящему на отшибе большому деревянному дому за высоком забором. Сергея встретил бородатый человек неопределенного возраста, который тут же его потащил внутрь – где в большом зале на столе стояли выпивка и закуска.

– Отдыхай, – бросил мужик. – Рыбак скоро будет. О Рыбаке Сергей знал только, что он занимает у друга Ишмуратова примерно ту же должность, что у его хозяина – Князев. Честно говоря, насчет «скоро» Казак сильно сомневался. Быстрее чем за шесть-семь часов из Питера в эти места доехать непросто. Но вот как они завернули – использовали летающую технику. Прямо как в голливудском боевике. Да уж, все-таки Питер – это Питер, а не их занюханная провинция. Тут работают с размахом.

Из вертолета вышел высокий брюнет. Трудно было определить его национальную принадлежность. Вроде бы и русский, но что-то в нем было иностранное – резкие черты лица и нос с горбинкой. Вслед за ним топали шесть человек понятно какого вида.

– Ну, привет, Казак, – сказал главный. – Пойдем-ка выпьем, и ты мне все подробно расскажешь.

Выслушав Сергея, Рыбак ударил по столу кулаком.

– Эту фигню надо кончать. И как можно быстрее. Сергей не знал, что ему на это ответить. Но Рыбак был не из тех, кто имеют привычку с кем-нибудь советоваться.

– Все! Я так сказал. Ты приехал от моего друга Расула, хорошо. Я обещал ему помочь. И помог. Чем ты занимался – это твое дело. Но теперь – это МОЕ дело! Моего человека грохнули за просто так. Хорошего человека. Да и я кое-что об этих козлах услышал. В общем, этот лагерь надо закрывать.

– На вертолете так и двинемся? – спросил Сергей.

– Нет, это вертолет МЧС. А нам лишние глаза не нужны. У нас есть кое-что получше. Пошли.

Бородатый мужик повел их за дом, где стоял большой сарай. Он отпер двери. Внутри горел свет.

– "-моё, – только и смог сказать Сергей.

В сарае стоял БТР. Обычный армейский бронетранспортер, только вместо российской символики на борту красовалась надпись «Фирма Глобус». Возле бронетранспортера копошились двое парней. Приглядевшись, Сергей увидел, что это не совсем обычная машина. В башне отсутствовал пулемет, зато сбоку была приделана антенна спутникового телефона. Впрочем, судя по всему, пулемет-то как раз устанавливали.

– А танков и штурмовой авиации у вас нет? – спросил Сергей.

– Надо будет – найдем. Но тут все проще. БРТ куплен вполне цивильно. Сейчас можно списанные армейские машины купить. Понятное дело, пулемет надо снять. Но мы сняли – мы и поставим. А так видишь – все путем. – Рыбак показал на номер машины с кодом Ленинградской области.

– То есть на этой хреновине можно и по шоссе кататься? В магазин за пивом, к примеру?

– Легко. Садись и езжай. Ни один гаишник не докопается. Но мы-то поедем не по шоссе. Как я понял, по прямой, через лес, до этого поганого лагеря отсюда не так уж далеко. Мне тут сказали – есть там дорога. Машины не пройдут, даже джип. Да и моста там нет. Но этому чудовищу все по фигу. Пройдет. Мы с другой стороны явимся, нас оттуда точно никто ждать не будет.

Вскоре машина двинулась по лесной дороге. Прибывшие с Рыбаком ребята вооружились автоматами. Как убедился Сергей, внутренность бронетранспортера претерпела серьезные изменения по сравнению со стандартным армейским укладом – здесь были установлены две узкие койки, а также два кресла, снятых с какого-то иностранного автомобиля. Все набились внутрь. В боевых условиях так не ездили. В Абхазии было много бывших «афганцев» – так вот, они поведали о милой особенности БТРов. Если в них попадают из гранатомета, то эта бронированная коробка становится братской могилой для всех, кто там находится. Выскочить мало кому удавалось. Но здесь по дороге вряд ли стоило ожидать засады.

Пока не стемнело и лесная дорога была приличной, БТР шел лихо. Эта машина только на первый взгляд неуклюжая. А на самом-то деле она гоняет довольно быстро. В чреве бронетранспортера всех швыряло вверх и вниз. Потом, правда, ход замедлился – машина стала пробираться по пересеченной местности. В конце концов все-таки пришлось вылезать. Уперлись в какую-то речку.

– Эй, Казак, ты, говорят, лесной человек. Там должен быть брод, но ты проверь.

Переправившись через реку, Сергей остался на броне. Жестковато, но все-таки веселее, чем бултыхаться в бронированном гробу.

БТР пер по каким-то полям и перелескам, иногда – по просекам, лихо сминая молодые деревья. Несколько раз он, натужно воя, переваливал то ли маленькие речки, то ли большие ручьи. Благо бронетранспортер умеет плавать. Как успел узнать Казак, водила в свое время гонял такие машины по Дальнему Востоку, а там условия были посложнее, тайга погуще, местность побезлюднее. Судя по навигатору, который ему подогнал Рыбак, водила гнал броник довольно точно к лесному лагерю.

До места добрались за час до рассвета и некоторое время выжидали.

– Стоило бы окружить деревню, да народа у нас мало, – сказал Сергей.

– По фигу! И так разберемся, – махнул рукой Рыбак.

– Надо хотя бы одного взять живым. Вопросы к нему есть. Надо же выяснить, кто за этим стоит.

– Тоже верно. Все слышали? Хоть одного-то возьмите – такого, чтобы мог базарить.

Когда начало светать, Сергей сходил на разведку.

– Они там. Дрыхнут. Я бы снялся и ушел после таких дел.

– Значит, есть у них причина, чтобы продолжать тут сидеть. Если все выгорит – все узнаем.

Атаку начали по-простому, особо не заморачиваясь на всяких военных хитростях. БТР на полном ходу ринулся из леса в деревню. Все боевики Рыбака вылезли и сидели на броне. Вооружены они были «Калашниковыми» разных модификаций.

Приблизившись к деревне, они заметили часового, бегущего по улице навстречу непонятному шуму. Увидев вылетевший из предрассветного тумана БТР, часовой ошалел и замер, забыв про свой карабин. Между тем бронетранспортер вылетел на середину деревни. К этому времени часовой пришел в себя – в том смысле, что пустился наутек, бросив оружие. Но выпущенная кем-то короткая очередь его нагнала.

Боевики спрыгнули с машины. Башня начала медленно поворачиваться – и крупнокалиберный пулемет пошел садить в окна избы, которую Сергей для себя назвал штабом. Потом переключился на другие дома, поливая их все поочередно.

Из домов выскакивали полуодетые люди. Одни с оружием, другие – без. Все они тут же падали под автоматным огнем. Самым счастливым удалось пробежать несколько десятков метров. Явление БТРа произвело большой переполох в мозгах противника. Ни о каком сопротивлении речи не шло. Только из штаба раздавались одиночные выстрелы, затем и они прекратились.

Сергей поймал в прицел одного, который, перепрыгнув забор, почесал в поле. Рявкнул автомат – и парень упал. Между тем Рыбак забарабанил по броне. Башенный пулемет смолк.

– Эй, кто еще жив, выбрасывай оружие и выходи! А то эта штука все ваши хаты разнесет в клочки! – заорал он в пространство.

– Не стреляйте… – послышался дрожащий голос. Из двери высунулся парень. Сергей его узнал. Это был тот самый, который вчера наполнял ведра. Следом за ним высунулся еще один.

– Где старшие?

– Он там… В том доме.

Казак и еще двое парней ринулись к «штабу». Ввалившись в дом, Сергей перекатился и оглядел помещение. Здесь лежали несколько человек – в том числе и парень в бандане. Кто-то стонал. Но главаря среди мертвых и раненых не было. Приглядевшись, Казак увидел разбитое стекло на противоположной стене. На подоконнике виднелась кровь.

– Что, ушел главный? – крикнул ввалившийся в хату Рыбак.

– Он ранен, далеко не уйдет. Да и не будет он по лесу бегать. Я знаю, где его искать. Дай мне нескольких человек.

– Слышали? Вон вы трое – бегом с ним! А остальные – прошлись по домам. Живые у нас уже есть, больше никого живых быть не должно!

Казак вместе с тремя парнями направился к опушке – туда, где он обнаружил схроны. Все трое явно серьезно служили, а один, судя по тому, как он двигался – служил там, где стреляли.

– Эй, прикрой, может, он на опушке залег! – крикнул ему Сергей и ринулся вперед.

Но на опушке никого не было. Правда, на кустах обнаружились капли крови. Осторожно приблизились к схронам. Беглец не успел тщательно замести следы. Возможно, он рассчитывал, что лес обыскивать не будут – и ему удастся отсидеться.

– Эй, выходи, у нас гранаты! Закидаем на хрен! – крикнул Сергей.

Гранаты у них и вправду были, – у одного из парней имелось две «лимонки».

Полоса травы внезапно зашевелилась и оказалась крышкой люка.

– Выхожу, все, – послышалось оттуда.

– Оружие выкидывай!

– Сейчас…

Но вместо этого из люка вылетела граната.

– Ложись! – заорал один из парней, тот, что выглядел самым опытным. Все рухнули в траву.

Граната не взорвалась – но из люка, как черт из табакерки, вылетел тот, кого они искали. Он начал щедро садить во все стороны из автомата и пятиться к лесу.

Откатившись за дерево, Сергей вскинул автомат и дал длинную очередь. Тут же начали стрельбу откуда-то сбоку. Беглец выронил автомат, схватился за живот и стал медленно оседать на землю.

Приближались к нему осторожно. Но клиент был уже мертв.

Возле убитого валялся автомат. Боекомплект был сделан «по-афгански» – два рожка, соединенных скотчем. На войне это нехитрое солдатское усовершенствование автомата Калашникова многим спасло жизнь. Главарю, правда, оно не помогло.

– Отбегался, – бросил «опытный» парень.

– Лихо он скакал, – ответил Сергей.

– То-то и оно. Вон, гляди – парень показал на синюю татуировку на плече. – Афган. Вот как нас всех разнесло. Теперь друг в друга палим. Паскудная жизнь настала.

Они запихнули тело в схрон и направились обратно в деревню. Населенный пункт представлял собой мрачное зрелище. Всюду валялись убитые – и добитые. Рыбак стоял возле БТРа, а перед ним – двое взятых живыми парней.

– Как тот?

– Пришлось завалить, – ответил Сергей.

– Ладно. Значит, пятнадцать клиентов. Все путем.

– Что пятнадцать?

– Вот эти говорят, что их тут было пятнадцать человек. Мы уже посчитали. Никто не убежал. Ну ладно, я всерьез с ними еще не беседовал. Ты знаешь больше, ты и начинай.

– Ну что ж, ребята, – обратился Сергей к «пленным». – Вопрос первый: кто вы такие?

– «Хранители радуги», – пробормотал один парень. Его явно шокировала крутая перемена в судьбе. Только-только спокойно массу давил, а теперь стоишь среди трупов под дулами автоматов.

– И кто вас сюда привел?

– Остальных не знаю. Меня и вот его – Маус. Ну, это который в бандане. Мы с Бешеным крутились. Он нас давно подбивал сюда отправиться, вот в мае мы сюда и приехали.

– А этот, который сюда приезжал в «Форде»?

– Мы не знаем, кто он такой. Он приезжает время от времени. Журналист какой-то. Честно, мы не знаем…

– Ладно. С этим потом. В Карелию сколько людей уехало и кто они такие?

– Про Карелию я ничего не знаю. Правду говорю! Были тут у нас несколько людей, они и в самом деле куда-то пропали. А мы… Мы не слыхали ни про какую Карелию.

– Ничего-то вы не знаете. А что вы тут делали?

– Мы мак охраняли.

Сергей опешил. Какой такой мак? Но Рыбак, видимо, понял, о чем идет речь, и вмешался.

– Вот и нештяк. У меня именно об этом были вопросы. Поехали, покажешь.

Они влезли на броню броника и двинулись. Ехали они недолго, примерно с полкилометра по редкому лесу – потом деревья расступились и показалась большая поляна. Странное производила впечатление эта поляна: сплошь заросла какими-то высокими травянистыми растениями – но ниже, так сказать, на втором ярусе она оказалась сплошь ярко-красной. Такого яркого, вырви глаз, цвета в здешней северной природе не встречается. Подойдя ближе, Сергей сообразил, что высокие растения идут правильными рядами, а под ними алеют маковые цветки…

– Едрить твою… – пробормотал Казак.

– Вот, разведчик, самое главное-то ты и не заметил! – послышался насмешливый голос Рыбака. – Вот тебе и любовь к природе. Не природу эти ублюдки охраняли, а мачье растили.

– Но ведь этот мак надо перерабатывать на героин. Для такого дела нужны лаборатории, так?

– Такую лабораторию сделать – как два пальца… Да можно и без этого обойтись. Ханье, например, бодяжить.

– То есть? – не понял Сергей.

– Это делается так. У мака подрезают обычной бритвой стебель – и снимают молочко на бинт. Потом эти бинты варят. Называется эта фигня ханкой.

Сергей вспомнил странную смесь в кастрюльке на кухне. Были там бинты или нет? Не посмотрел, не до того было. Выходит, Бешеный сказал не все. Хотя об этом его никто и не спрашивал. Казак, конечно, сталкивался и с наркотиками, и наркоманами. Но в Абхазии было полно марихуаны и героина. Ну а потом Казак стал вращаться в серьезном обществе, где если уж употребляли наркотики, то не самодельные, поэтому он ничего не знал о доморощенных способах приготовления дури. А теперь Бешеный уже ничего рассказать не сможет. Он закопан в овраге возле пром-зоны. Да уж, погорячились.

Между тем Рыбак продолжал:

– А можно из этого мачья делать натуральный опиум – ну, знаешь, который раньше курили из трубок.

– А смысл, если можно шприцем бахаться?

– Э-э, как говорят – на каждый товар – свой покупатель. Шел базар, что в клубах Питера и Москвы стали покуривать опиум. Типа героин – это для быдла. А опиум – для элиты, для особо продвинутых. К тому же многие, особенно девки, боятся шприцев. Они даже героин нюхают, как кокаин. Братва никак не могла на них выйти. Потому как все искали тех, кто опиумом торгует, среди барыг – которые гонят дурь с юга. Сюда, в тайгу, поглядеть – и в башку никому не пришло. Видишь вон – все путем сделано. Сверху какую-то дрянь посадили – чтобы с воздуха не засекли.

– Но тут ведь не так много…

– А ты знаешь, сколько таких деревень? Вон в Вологодской области такая дичь, что здешние места по сравнению с ними просто Невским проспектом покажутся. Но я вот что думаю. Это у них типа проба. Каналы наладить, все такое. Блин, но кто ж это все замутил? Уж явно не подпорожская братва. Если б это была их делянка – не стали б они нам бэтээр давать, чтобы мы по их нычкам прошлись…

Сергей молчал, ошарашенный таким поворотом событий. Вроде все получалось логично. Но Карелия? Можно предположить, что эти деятели не желают делиться и пробивают собственный канал в Европу через финнов. Финики в этом плане народ нетронутый. Через них дурь не гонят, Финляндия находится в стороне от основных дорог, по которым передвигается кайф. А значит – у финских ментов нет ни опыта, ни сноровки для борьбы с наркотраффиком. Аэкологи – это только прикрытие. Но… как-то все это выглядело притянутым за уши. Походило на плохой детектив, автор которого закрутил сюжет, а потом не знает как выкрутиться. Ладно, разберемся. Сергей повернулся к Рыбаку:

– Что будем делать со следами нашего визита? Так бросим?

– Зачем? Стащим в два дома да подожжем. Если менты и приедут – так что ж… Наркоманы, что с них взять. Удолбились, перессорились, перестреляли друг друга да дом подпалили. Никто искать не станет…

Глава 8 ЖУРНАЛИСТЫ НЕ ОТДЫХАЮТ

…В себя Сергей пришел лишь через час после того, как переступил порог «своей» квартиры. Алена с разбега кинулась на него – так, что он едва устоял. А потом… Теперь-то Казак осознал, что значит быть изнасилованным женщиной. На этот раз она не изображала покорность, а проявила совершенно бешеный темперамент. Трудно было понять – то ли это эротика, то ли истерика.

Наконец она, исчерпав себя, легла рядом, положив голову ему на грудь.

– Ну ты даешь… – только и мог сказать Казак.

– Я тебя очень ждала. Вдруг тебя уже закопали? У вас, бандитов, ведь все по-разному происходит.

– Оно, конечно, верно, что по-разному. Но помирать нам рановато. Есть у нас еще дома дела.

– Все так говорят.

Сергей внимательно посмотрел на девушку. Складывалось впечатление, что она как-то изменилась. Повзрослела за эти три дня, что ли. Казак об этом и сообщил Алене.

– Юность прошла, – отозвалась она своим прежним тоном. – С тобой не захочешь, а повзрослеешь… Знаешь, когда события несутся – не успеваешь задуматься. А когда сидишь три дня безвылазно в этой квартире, да еще всякие штуки в сети читаешь… Тут начинаешь соображать. Понимаешь, ведь на телевидении вечно приходится скользить по поверхности, в жуткой суете. У нас многие думают, что они – хозяева реальности. Реальность – только то, что мы покажем по ящику. А теперь-то понятно, что есть вещи, которые в телевизор не влезают…

Сергей покосился на подружку.

«Вот, блин связался», – подумал он. Есть что-то опасное в слишком умных женщинах. Вон у Ишмуратова жена – топ-модель, да и только. Так ей глубоко плевать, откуда муж деньги достает. Да и его карельская подружка Светка. Мозгов – три грамма. Книг не читает, по ящику смотрит одни сериалы и реалити-шоу. В общем, как говорится, типичная блондинка. Но зато никаких проблем. Сказал приходи – приходит. Сказал уходи домой – уходит. Из нее менты, даже если захотят, клещами ничего не вытащат. Потому что ничего у нее в голове не держится…

– Слышь, Алена, принеси-ка что-нибудь выпить, – лениво протянул Сергей.

Алена вышла на кухню к бару и вскоре вернулась с бутылкой виски и двумя стаканами. Потом снова забралась на кровать и прижалась к Сергею.

– И что вы все любите этот шотландский самогон, – пробормотал Казак, делая большой глоток неразбавленного напитка. – У меня к тебе, девочка, деловой вопрос. Если ты так много тут читала всякого в Интернете… Вот я знаю, что разные там талибы и прочие мусульманские отморозки торгуют героином. А как обстоит дело с другими экстремистами? Теми, которые европейские?

Девушка, которая уже начала увлеченно облизывать грудь Сергея, мигом села, обхватив руками колени.

– А как же! Ты слышал что-нибудь про американские кокаиновые войны? Это ваши коллеги из Колумбии наладили крупные поставки кокаина в США. Так вот, плантации коки охраняли ребята из местных красных партизанских формирований. Красные – в смысле приверженцы теорий Сталина, Мао, Че Ге-вары.

– При чем здесь наркота, если они такие идейные?

– А что? Все правильно. Им же деньги нужны на борьбу за счастье народа? Нужны. А с другой стороны, Америка – их главный враг. Почему бы не кинуть врагу такую подлянку, как море кокаина? Это будет покруче любой бомбы. Дескать, пусть заклятые враги травятся и подыхают.

– Что мне в тебе прикалывает, так это то, как ты быстро переключаешься, – усмехнулся Сергей.

– Так я же журналист. Знаешь, как сказал один умный человек: журналисты не отдыхают.

– У меня к тебе вопрос как к журналисту.

Сергей выбрался с кровати и, порывшись в раскиданной одежде, вытащил из кармана пачку фотографий. По пути из лесной глухомани они с Рыбаком завернули в какую-то фотолабораторию, где проявили и размножили их фотодобычу. Так что теперь врагов они знали в лицо.

– Гляди. Знаешь кого-нибудь?

– О! Вот этого видела на прессухе. Снимали мы какой-то шабаш в Доме дружбы, посвященный налаживанию добрых отношений между разными народами.

Как и ожидал Сергей, она показала на мужика в штатском.

– А кто он?

– А я знаю? Мы ведь как? Приезжаем, снимаем и отваливаем. Я его запомнила потому, что он прямо передо мной сидел – и всем соседним девушкам по очереди сыпал комплименты. А! Слушай, там ведь была одна моя однокурсница, она его должна знать. Она профессиональная фуршетница.

– Кто?

– Ну, есть такие журналисты, из газетчиков, которые таскаются по всем презентациям. Особенно туда, где потом фуршет накрывают. Ну, тусовщики своего рода. Выпьют, закусят, с людьми пообщаются. Приглашения на эти самые фуршеты рассылаются в газеты. Так что тут главное – попасть в обойму. Вот моя подруга как раз из таких. Которые шатаются по подобным мероприятиям. А этот тип, он при мне с ней здоровался как со старой знакомой.

– Телефон этой подруги есть?

– Найдем в сети телефон газеты. Ее Ирина Радина зовут.

Машина свернула с Садовой на улицу Римского-Корсакова и остановилась возле небольшого кафе средней крутизны. Все прошло как нельзя лучше. До Ирины дозвонились быстро. Видимо, сегодня в городе с фуршетами было слабо, поэтому журналистка с радостью назначила встречу, особенно когда Алена намекнула, что они готовы проставиться.

По пути Алена пояснила, что кроме неистребимой страсти к тусовкам, любовь к фуршетам имеет у ее подруги еще и чисто экономическую подоплеку. Девушка была родом из провинции, то есть вынуждена была снимать жилье. Зарплату она получала небольшую, к тому же стремилась одеваться супермодно. Словом, на питание денег почти не оставалось. К тому же, пытаясь подцепить молодого человека, она бегала по клубам, в которых играли рок-н-ролл. И так уж складывалось, что в этих клубах ей вечно попадались товарищи из тех, кто вечером напиваются за счет подруги, утром требуют денег на опохмелку, а потом исчезают во мгле питерских улиц. Чуть ли не постоянно эта подруга жила на «бомж-пакетах» – растворимой китайской вермишели. Так что только на фуршетах она имела возможность пожрать по-человечески. А иногда и с собой унести.

Они вошли в небольшой зал, заполненный музыкой какой-то попсовой радиостанции. Кафе было почти пустынно, лишь в углу сидела какая-то компания.

– Ирка! – крикнула Алена.

Из-за столика компании поднялась девушка и двинулась к ним. Сергей отметил про себя, что молодого человека этой Ире придется искать долго. Девушек такого типа один его друг называл «бомбочками» – низкая, полная, с нескладной фигурой. Лицом девушка чем-то неуловимо напоминала морскую свинку. Одета она была дорого, с претензией на эдакую богемность.

– Аленка! Там мои коллеги пришли пообедать…

– Привет, Ира, это мой друг Сергей, он частный детектив. Мы хотим с тобой об одном человеке поговорить…

– Но сначала умные люди выпивают и закусывают, а потом разговоры разговаривают, – встрял Сергей. Девушка бросила на него благодарный взгляд. Да уж, если она так и в своих клубах на парней глядит, то понятно, что все мелкие альфонсы и прочая клубная сволочь на нее слетаются как мухи. Есть вот такие люди, у которых на лице написано, что они рождены, чтобы быть жертвой. Таких вечно кидают, разводят и предают. Подумав это, Сергей улыбнулся.

– Заказывайте девчонки. Моя фирма все оплатит.

…Судя по размеру заказа Иры, по тому, как она поглощала приличных размеров свиную отбивную, ни о каких диетах девушка не помышляла. Запивала она это дело «Мартини». Тяжелый случай. Пить этот дурацкий итальянский вермут Казак считал ниже своего достоинства. Но почему-то в Питере его любили. Не все, конечно, но вот как раз такие вот девушки, которые крутятся вокруг богатой и красивой жизни, но сами пока что не смогли занять в ней прочного положения.

Казак был не самый богатый, но, в общем-то, и не бедный человек. Поэтому и в своем городе, в Петрозаводске, ему приходилось сталкиваться с профессиональными охотницами. То есть с девушками, которые хотят заарканить денежного мужика и решить этим все свои финансовые проблемы. Поэтому он спокойно жевал мясо, вполуха слушая девичью трепотню о каких-то мелких глупостях.

А ведь Аленка далеко пойдет, думал он. Вот сейчас на нее погляди – ведь дура дурой. Пожалуй, если живы останемся, пристроим ее на подходящее место. Ишмуратова тянет в легальность. Пора, значит, обзаводиться собственной прессой.

Когда Ирина покончила с едой, Сергей налил себе и Аленке по второму бокалу сухого вина, спросил у официанта еще «Мартини» – для Ирины. Пусть девушка зальется. Алена его прекрасно поняла и резко сменила стиль беседы.

– Ирка, мы с тобой заболтались. Так вот, нам надо поговорить вот с этим человеком.

Сергей положил перед Ириной фотографию мужика в цивильном.

– Ты знаешь, кто он такой?

– Ой, а что он натворил?

– Пустяки. Жена ищет. Алименты хочет снять.

– Вот гад. А кричал, что холостой. Ну да, конечно, я его знаю. Он часто появляется на разных мероприятиях. Всегда ко всем девушкам подойдет. Но не то чтобы пристает, просто веселушник. Комплименты сыплет, шуточки всякие. Веселый мужик.

– А как его фамилия, где он работает?

– Он работает в каком-то фонде. Ну, из тех, которые за мир и дружбу. Финском вроде бы. А фамилия… Запоминающаяся такая. Он бейджик носит… Ай… Ну, был такой полководец во время войны. Самый знаменитый.

– Жуков? – подсказала Алена.

– Во! Жуков. Его многие спрашивали – а вы не родственник? А он отвечал, что не любит генералов и вообще против войны. Он всем еще журналы какие-то совал. У меня был, да я его на старой квартире забыла, когда меня хозяйка выгнала. Там один парень немного начудил…

Дальше девушка понесла ахинею про то, что ее очередной кавалер, басист какой-то хэви-металлической группы, напился в сосиску и устроил в квартире небольшой дебош: выбил стекло на кухне, отвернул все краны на газовой плите и завалился спать в коридоре. Собственно, можно было сворачивать разговор и прощаться. Но внезапно еще кусок информации пришел с неожиданной стороны.

Алена снова перевела разговор на Жукова. Как выяснилось, Ирина знала и его «Форд», правда, только со стороны. То есть видела, но никогда не каталась в нем.

Мимо них к стойке от компании журналистов проходил парень. Он был среднего роста, коротко стриженный, в черной рубашке и столь же черных брюках. Судя по лицу товарища, он только что неудачно опохмелился. В смысле – неудачный опохмел ведет к новому запою. Вот он и направлялся к стойке, чтобы начать все сначала. Парень услышал обрывок фразы и фамилию.

– Жуков? Гнида он поганая.

– А что? – поднял голову Сергей. – Садись, братан, расскажешь.

Но парень, видимо, относился к той категории людей, которые, выпив, становятся мрачными и молчаливыми.

– Да ну его. Что говорить-то? Все его статьи есть в Интернете. Откройте сайт «Независимой газеты» – там найдете. И ведь заказуха!

Последние слова парень говорил, уже навалившись грудью на стойку, после чего заказал себе коньяк.

– Юра у нас убежденный патриот-государственник. Пишет про историю. Не любит всякие западные фонды, – пояснила Ирина. – А по-моему, какая разница, кто как деньги зарабатывает?

– А что такое «заказуха»? – спросил Сергей. Ему ответила Алена.

– К примеру, тебе надо написать о своей фирме – о том, какая она хорошая. Или наоборот – облить грязью конкурентов. Ты приходишь в газету или к нам на телевидение. Отстегиваешь деньги, объясняешь, что нужно. Документы приносишь, если есть. Если нет, журналисты сами найдут, но тогда обойдется дороже. Ну а мои коллеги делают все, что надо заказчику. Разумеется, в рамках закона.

– То есть это вроде рекламной статьи? – вмешалась Ира.

– Нет. Реклама – это когда все честно. Тогда в газете так и написано: статья публикуется на рекламных основаниях. Это затем, чтобы газета не отвечала за то, что в рекламе написано. А заказуха – это вроде бы как обычная статья, написанная журналистом. Ну, дескать, вот он поработал, раскопал такие сведения.

К примеру, на выборах все так зарабатывают… Там ведь много кандидатов – и каждый хочет выглядеть красиво. В общем, клиент идет косяком.

Принтер, мерно гудя, выплевывал страницы текста. Статей Анатолия Жукова Алена, покопавшись во всемирной паутине, нашла довольно много. Как в разных газетах и журналах, в основном московских, так и на сайте российско-финского фонда «За доброе соседство».

– И все это читать? – вздохнул Сергей. – Ладно, начнем с «Независимой газеты». Он налил себе коньяку и приступил к чтению. Дело было непривычным. Книги Сергей читал – и много, благо районную библиотеку в их городе еще не закрыли. А в райцентре не так уж много развлечений, особенно осенью и весной. Не все же в видик пялиться и водку жрать. Но вот газет он не читал вообще. Первая статья Жукова, на которую он наткнулся, была посвящена Второй мировой войне. А если точнее – ее ходу на Карельском перешейке и в Карелии. То есть там, где наши сражались с финнами. Это было уже интереснее. Казак и служил, и работал в местах, где как раз эта война шла. Поэтому кое-что он про это дело знал. И даже больше, чем кое-что. Офицеры в его части рассказывали про лесную войну, которая шла в Карелии с финскими егерями. Там случалось много всякого интересного – потому что с обеих сторон в игре участвовали очень неслабые парни, которые воевали жестко и беспощадно.

Углубившись в текст, Казак начал понимать реплику похмельного журналиста Юры. Если этот Юра и впрямь специалист по истории и национал-патриот по взглядам, читать такое, мягко говоря, ему было неприятно. Впрочем, как и Сергею. Потому что он знал, как было дело, а вот товарищ Жуков писал откровенное вранье.

– Да, в чем-то этот Юра прав, – обратился он к Алене, которая, привалившись к его плечу, тоже изучала текст.

– А что?

– Ну, вот он пишет, что финны дошли до своих старых границ, от которых наши их оттеснили в сороковом, и остановились. А там, где я был, мне рассказали, где они остановились. На Свири. Это довольно далеко от их исторических границ. И там они русских жителей, которым не повезло оказаться на этой территории, загоняли в концлагеря. Потому что полагали, что на этой территории должны жить финны. Или вот его утверждение, что финны вели самостоятельную войну. Ага. Нам капитан рассказывал, как наши ребята воевали то с немецкими, то с финскими егерями…

– Ну, сейчас и не такое пишут, – отозвалась Алена. – И по ящику показывают. Свобода слова.

– Я понимаю, этому Юре обидно. Да и мне неприятно. Встретил бы я этого Жукова под пьяную руку, морду бы набил ему с большим удовольствием. Но, судя по всему, это к нашим делам отношения не имеет. Пишет себе и пишет.

Сергей потянулся, встал и направился на кухню, где забыл сигареты. Когда он вернулся, то увидел, что Алена бегло просматривает распечатки.

– Ты чего?

– Ты понимаешь, я плохо знаю историю, но что-то тут не так. Ирка сказала, что этот Юра, хоть и пьяница, считается очень сильным журналистом. Она, дура, завидует… Мне не дают покоя его слова про «заказуху».

– Да брось ты! Мало ли кто чего сказал.

Но Алена вошла в азарт. Нет, видимо, стоит иногда мирного цивильного человека сунуть в серьезные приключения. У некоторых в этом случае просыпаются скрытые способности, о которых он, возможно, и сам не подозревал. В самом деле, Алена сильно изменилась за последнее время, она ничем не походила на ту дурочку, которую он встретил возле пивнушки «Мутный глаз». Девушка продолжала изучать распечатки.

– О! А вот и про природу. Про карельский лес, между прочим. Вот эта статья – точно заказуха. Напечатано в серьезной газете, не в мелочи типа «Независимой», которую читают только ее авторы да их приятели. Но вот что интересно: Жуков в этом материале такие ужасы громоздит, что мама не горюй. Получается, что из-за бесконтрольной вырубки лесов через десять лет в Карелии наступит конец всем. Это я, конечно, утрирую, но примерно в этом смысле он все излагает. Так… А вот еще статейка. Про зверское выселение финнов-ингерманландцев с Карельского перешейка. Как он пишет, всех вывезли и расстреляли.

Ага, то-то я именно на Карельском перешейке по-фински говорить научилась. Наверное, это чукчи меня научили… Слушай, это и в самом деле «заказуха». Точнее – пиар.

– Объясни поподробнее. Это слово я постоянно слышу в телевизоре, но так и не врубился в его смысл. Что все-таки оно значит?

– А значит оно, что людям целенаправленно компостируют мозги. Втюхивают им какие-то мысли, но таким хитрым образом, чтобы в конце концов им казалось: они сами до всего додумались. Лучший вид рекламы. Только жутко дорогой. Я знаю, участвовала. Мы делали материалы, какой на питерские стройки поступает плохой кирпич из соседних областей. Догадываешься, наверное, кто платил?

– Понятно, что не пивная фирма «Балтика». Питерские кирпичные заводы?

– Вот именно. Только вот вопрос: кому выгодна вся эта фигня, которую пишет Жуков? Я ведь посмотрела – там не только Жуков работает, там бригада.

– Молодец, подруга! – Сергей схватил Алену за плечи и поцеловал взасос.

– Хорошо-то как, – сказала девушка, когда он ее отпустил. – Слушай, а ты ведь меня поцеловал в первый раз…

В самом деле, занимаясь сексом, они до сих пор как-то обходились без этого… Алена продолжала:

– Нет, я, конечно, не против, целуй меня сколько хочешь. Но все-таки в чем причина такого взрыва нежности?

– Да потому что ты мне дала ключ. В вашей журналистике я ни черта не понимаю. Я бы неделю сидел над этими листочками, не зная, что искать. Но вообще-то разбираться в разных запутках – это моя работа. Я так понял, что пиар – это когда разного рода статьи или там телевизионные передачи бьют в одну точку. С разных сторон. Так?

– Примерно.

– Значит, их надо проштудировать и найти общие точки. Тогда мы и поймем, что за фрукт этот Жуков.

Алена засмеялась:

– Вот. Думала, стала любовницей бандита, а оказалось – системного аналитика. Или как это называется? Ты что, учился этому?

– Как это называется, я не знаю. Своим умом до всего дошел. А что касается нашей фирмы – так ты что думаешь, все только грубой силой решается? Приходилось распутывать загадки и посерьезнее.

– Если ты меня еще раз поцелуешь, я тебе подкину еще одну умную мысль.

Поцелуй затянулся надолго, потом девушка выдала:

– На факультете журналистики меня учили: в хорошей статье должна быть всего одна мысль, но она должна повторяться не менее трех раз. Я читала статьи, этот Жуков профессионал. А я сама уже прочла в Интернете, пока тебя ждала: эта мысль, которая главная, может быть прикрыта всякой фигней. Нагромождением фактов, всякими отвлекающими фишками. Главная мысль может повторяться на разный лад, под разным соусом. Вот ее и ищи. А я пойду посмотрю, что мы там накупили.

Алена пошла в соседнюю комнату, где были свалены шмотки, которые они приобрели по дороге в кафе. Из-за этого, кстати, чуть не опоздали. Баба – хоть умная, хоть глупая, когда зайдет туда, где продают тряпье, ведет себя всегда одинаково.

Сергей взял ручку и несколько листов бумаги. Примерно через час, заглянув в комнату, Алена увидела картинку, которая никак не ассоциировалась с понятием «бандит»: Сергей сидел, сосредоточенно уткнувшись в одну из распечаток. С одной стороны перед ним веером были разложены другие листки. С другой лежало несколько листов, на которых были нарисованы какие-то кружки, квадраты, соединенные стрелками и знаками вопроса. Казак, казалось, полностью отключился от мира. Был у Алены любовник программист, так он работал примерно так же. Девушка уже раскрыла рот, чтобы поделиться этим наблюдением, но вдруг вспомнила, что тот самый программист, тишайший интеллигентный парень, когда его отвлекали в такой момент, мог кинуть чем-нибудь тяжелым. А этот так ведь и вовсе прибьет и не заметит. Поэтому девчонка тихонько включила телевизор и вернулась к своим шмоткам.

Алена зря беспокоилась. Сергей от размышлений мог заниматься чем угодно, но контроль за окружающем миром не упускал. Поэтому, когда звякнул мобильник, Казак тут же оторвался, и ответил. Это был Князев. Разумеется, на обратном пути, как только они заехали в Подпорожье, Сергей купил новый телефон и тут же все доложил начальству. В Карелии, кстати, пока новых происшествий не было. Тогда ничего обсуждать они не стали. Решили подумать. Видимо, начальник подумал. Разговор начал Князев.

– Слушай, мы все тут мозги парим и никак сообразить не можем. Если все так, как ты рисуешь, то эти люди не могли уйти! Тем более что, как ты сказал, парни с базы ушли и не вернулись. Значит, они в Карелии. Впрочем, если они откопали такие схроны, как ты говорил…

– Тогда без профессионалов со специально натасканными собаками их не найти. Если же у них есть свои люди в населенных пунктах… Вот их-то и надо пасти. Без них люди в схронах – слепые и глухие. Кто-то ведь им сообщает о том, что в мире происходит.

– Мы и так пообещали хорошие деньги тому, кто что-то сообщит. Да к тому же мужики и так злы на этих козлов. Никому не нравится такой беспредел.

– Но главное не в этом. Кажется, я кое до чего добрался. Но это надо проверять и проверять. Чем я сейчас и занимаюсь. Думаю, у нас есть время.

Еще через два часа Сергей отложил бумаги и налил себе коньяку. Вид у него был несколько озадаченный. Так бывает: задачу решил, а все равно ничего не понял. Мысли уже путались. Он направился в соседнюю комнату и включил свет. По всей комнате были раскиданы разные предметы одежды. Алена лежала на кровати, накрывшись простыней. Она сонным движением сбросила простыню. Спала девушка, как и следовало ожидать, в голом виде. Не открывая глаз, девушка раздвинула ноги.

Скинув одежду, Сергей хотел, как он уже привык в обращении с Аленой, грубо рухнуть сверху. Но почему-то передумал. Он осторожно лег рядом, провел рукой по ее груди и осторожно поцеловал в уголок губ. Тут же руки Алены сомкнулись вокруг его шеи.

– Милый! – прошептала она срывающимся голосом. Таких интонаций он от нее еще не слышал. Сергей осторожно вошел в нее – и тут же она забилась в оргазме. Если в первый раз девчонка была покорна, то теперь она просто таяла под его руками. Когда он кончил, она слабо попросила:

– Останься во мне. Просто останься.

Сергей провел рукой по ее бедру – и девушку уже в который раз сотряс оргазм.

Ну вот, похоже начались, извиняюсь, серьезные отношения, подумал Сергей. Вот беда-то. Первая большая любовь у него была с малолеткой. Тогда он доигрался – чтобы не сесть, пришлось бросить техникум и идти в армию. Хотя, прямо скажем, не слишком хотелось. Из-за второй чуть не угодил под трибунал. Из-за третьей пришлось пристрелить крутого отморозка и долго потом разруливать ситуацию. А чем тут кончится?

Минут через пятнадцать эта непредсказуемая девица заговорила своим обычным голосом:

– Ну, системный аналитик, как прошла работа? Нашел ответ?

– Да уж. Такой, что башка кругом идет.