Банкир дьявола

54

Замо́к заскрипел, когда в нем повернули ключ, и Адам Чапел остался в камере один. Он свернулся калачиком у холодной как лед стены, подобрав к подбородку колени, словно приготовившись принимать удары. Он знал, что они вернутся. Как мог, он попытался морально подготовиться к новому раунду расспросов, неотвязных и тщетных. Ему хотелось, чтобы его рациональное мышление перестало функционировать. Он разорвал связь с нынешними крайне опасными для него обстоятельствами. Отступил в самые дальние закоулки своего существования, где лишь биение сердца говорило о том, что он еще жив, и где не осталось боли.

Прошло несколько часов с тех пор, как ему швырнули отсыревший, полусгнивший матрас и он без сил повалился на него. Последним желанием перед тем, как забыться мертвым сном, было стремление придумать что-то такое, после чего они бы от него наконец отвязались. Он тщетно пытался найти какое-нибудь драгоценное средство, которое доказало бы его невиновность раз и навсегда, обеспечив немедленное освобождение. Какое-нибудь универсальное решение, которое бы помогло стереть пятно с его честного имени — пятно, оставленное Габриэлем. Но ничего не приходило на ум. Что можно противопоставить доказательствам вины, если ты их в глаза не видел? И что проку в словах, когда никто ничего не слушает?

Дверь, распахнувшись настежь, с шумом ударилась о стену. Прищурившись и скосив глаза, он поднял руку, прикрывая их от света, и стал ждать очередного требования, которое окажется для него заведомо невыполнимым.

— Кажется, тебе здесь пришлось нелегко?

Чапел поднял голову. Этот голос… Сухой английский выговор… Как обещание любви, сочувствия, возвращения в лоно рассудка.

— Да уж, тут у них не отель «Плаза».

Ее руки обняли его. Он почувствовал запах ее волос, и его, будто током, пронзило острое ощущение радости. Сара жива. Непонятно как, но ей удалось выбраться из клуба «Клеопатра». Хотелось улыбнуться, но он знал, что если позволит себе это, то сломается, а потому просто держал ее руки в своих и пытался заставить себя дышать ровно.

— Как же?.. — начал он. — Что слу…

Она приложила палец к его губам, призывая молчать:

— Ш-ш-ш. Тебе поесть. Потом мы тебя вымоем под душем и побреем.

При этих ее словах вошел солдат и поставил на скамейку поднос с дымящейся едой. Спагетти болоньезе. Приготовленный на пару шпинат. Хлеб с маслом. Две бутылки лимонада «Оранжина». Аппетитные запахи пробудили в нем жгучее чувство голода. Схватив ломоть хлеба, он обмакнул его в мясную подливу и с довольным видом принялся жевать.

— Я его видел, — проговорил он, переводя дыхание. — На втором этаже. Он пытался выйти через пожарный выход, но дверь была заперта.

— Я тоже пыталась, — сообщила Сара.

— Он все-таки выбрался.

— Да, знаю. А теперь ешь. Нам пора в дорогу.

— Мы уезжаем? — Он сразу же почувствовал перемену в ее тоне.

— Разумеется, — ответила она так, словно это было запланировано уже давно. — В полдень самолетом компании «Эр-Франс» из аэропорта «Руасси — Шарль де Голль». Мы летим к тебе домой, Адам. В Вашингтон.

Самолет оказался загружен полностью, все места и все полки для багажа, равно как и вообще каждый квадратный дюйм имеющегося пространства, были заняты жаждущими летать в летний туристический сезон, а также их пожитками. Они сидели в задней части салона и разговаривали, в то время как мамаши с малышами сновали по проходу то туда, то обратно, а шустрые дети постарше скакали по сиденьям. Освещение было притушено, а на экранах демонстрировали один за другим какие-то второсортные фильмы.

— Это все Леклерк, — пояснила она после того, как они съели по упакованному в пластик обеду и заказали коньяк «Курвуазье», чтобы поскорее забыть вкус самолетной стряпни. — Он взял жесткий диск, найденный в квартире Талила, и передал своему другу. Его имя тебе ничего не скажет. Один отставной профи. Диск был в ужасном состоянии, развалился на три части, но все-таки удалось выудить с него некие электронные письма. Зашифрованные, как водится. Ну, сам знаешь, «завтра еду на пляж» или «встретимся, поедим мороженого». Казалось бы, обычный треп. Конечно, расшифровать можно все, но на это уйдут недели. И вдруг мы натыкаемся на нечто куда более вразумительное. На переписку «открытым текстом» между Талилом и некой женщиной по имени Нур. — Сара прикончила последние капли коньяка и поставила бокал. — Готов слушать дальше?

— Выкладывай.

— Нур оказалась младшей сестрой Габриэля. Они с Талилом крутили роман. Прямо-таки Ромео и Джульетта. Похоже, Талил приходился Габриэлю двоюродным братом. Не слишком приятно, когда агент трахает твою сестренку. Правда? Да еще если это твой кузен. Габриэлю это явно не понравилось бы.

— Она тоже была вовлечена в их планы?

— Нур? Если принять во внимание отношение арабов к женщинам, то вряд ли. Сомневаюсь. Но она чувствовала: что-то вот-вот должно произойти. Нур упомянула, что ее брат в конце недели должен уехать. И добавила, что никогда его больше не увидит.

— Это совпадает с тем, что нам сказал Жорж, да и квартира их оказалась совершенно пуста. Видимо, Габриэль свое черное дело собирается выполнить сам.

Сара кивнула:

— Планировалось, что Талил должен его сопровождать. В одном из своих писем он говорил о том, что ему надо купить билет и уехать. Он был рад, что для поездки в Америку ему не нужна виза. Нур огорчилась и стала его отговаривать.

— Ого, разногласия в рядах противника!

— Любовь, — произнесла Сара многозначительно, словно осуждая дурную привычку.

Чапел попробовал найти ее руку и взять в свою, но девушка смотрела в окно с таким видом, словно не хотела, чтобы ее беспокоили. У него возникло ощущение, что нечто скорее разделяет их, нежели соединяет, и этого нельзя изменить. Сара всегда опережала его на один шаг, используя все возможные средства для достижения цели, тогда как он привык действовать не спеша и при этом крепко стоять на земле обеими ногами.

— Сара, что случилось с тобой там, в клубе?

— Я увидела Леклерка в раздевалке, — произнесла она, не отрывая взгляда от чего-то, находящегося далеко от нее. — Он был с Каном. На скамейке между ними лежал чемоданчик. Кейс. Леклерк велел мне убираться. Велел очистить здание. Он знал, что там бомба. Я закрыла дверь. Мне не хотелось уходить без тебя, поэтому я пошла наверх. Увидела Габриэля, покидающего одну из комнат. Он в точности соответствовал тому описанию, которое дал Жорж. Я сразу догадалась, что это он. Они уже совершили обмен. Теперь я это понимаю. Он заполучил то, что Кан ему продал. — Ее глаза сузились от гнева, рот искривился. — Это было так просто, Адам, — проговорила она с мольбой в голосе, словно просила его простить ее. — Все, что мне нужно сделать, — это выстрелить. Он был прямо передо мной, всего в десяти футах. Но я застыла на месте. Заколебалась. Не понимаю, о чем я тогда думала. А потом, как раз когда я наконец собралась с мыслями, все взорвалось. Это снова оказался семтекс, чтобы ты знал. Те же самые характеристики, что у взрывчатки, которую использовал Талил. Только на сей раз ее было еще больше. Фунта два, по оценке экспертов. Когда я очнулась, то увидела, что сижу на полу первого этажа, а вокруг все охвачено пламенем. И ни царапины, представляешь? Едва я вышла из парадной двери, как увидела тебя в кандалах — ну прямо Жан Вальжан[17] перед отправкой на каторгу. Я поняла, что пора сматываться и брать дело в свои руки, если ты понимаешь, о чем я говорю. Не иначе как заразилась твоими фантазиями про «кротов» и «шпионов». Тут сложная механика, Адам. И я испугалась. Готова это признать.

— А что было дальше? — спросил Чапел. — Я хочу сказать, каким образом тебе удалось меня вытащить? Поговорила с Гленом? Объяснила, что, скорее всего, именно Габриэль меня и подставил?

Сара ответила ему бесподобной улыбкой Чеширского Кота:

— Мм, более или менее.

— Так с кем мне связаться? — нетерпеливо спросил Чапел.

Он уже размышлял над тем, какими станут их следующие шаги. Сообщение о том, что неведомый злоумышленник пытается проникнуть на территорию Соединенных Штатов и тайком провезти с собой атомную бомбу — не важно, какого размера, — тут же поставит на ноги сотрудников всех правоохранительных органов, как на федеральном уровне, так и на уровне штатов и округов. Меры безопасности станут еще жестче. Личный состав на всех основных пунктах, через которые можно въехать в страну, будет усилен. Фотографии Габриэля — или, точнее, Омара аль-Утайби — будут распечатаны и розданы всем полицейским. Команды ЧПРМ выедут на дежурство в полном составе.

Чапел составил план собственных действий. Жорж Габриэль говорил о поездке отца в Южную Америку. Это произошло в начале недели. Проверка списков путешествующих и впрямь выявила некоего пассажира первого класса по имени Клод Франсуа, бельгийского подданного. Необходимо сообщить номер его паспорта в Службу иммиграции и натурализации США, чтобы та была начеку на случай прибытия этого ловкача. А кроме того, если Габриэль уже приезжал в Штаты под этим именем, где-то могла сохраниться отметка о его прилете, с указанием места, куда он направлялся.

— С кем в Америке мне связаться? — снова спросил он. — С Холси? С Гленом? Мне нужно сразу же съездить в Управление по борьбе с финансовыми преступлениями. Собственно, лучше даже позвонить туда заранее.

— Ни с кем, — сухо ответила Сара.

На какое-то мгновение Чапелу подумалось, что она шутит:

— Как это ни с кем? Ты на моем месте кому бы позвонила?

— Никому, — повторила она.

— Но это невозможно! Я хочу сказать, что дело не терпит отлагательств. Не хочешь же ты сказать, что адмирал Гленденнинг станет вставлять нам палки в колеса…

— Что касается Глена, то для него ты по-прежнему находишься в Казармах Мортье.

Чапел отстегнул ремень безопасности и попытался встать.

— У них там в конце салона есть телефон. Я ему позвоню.

— Я бы не стала этого делать.

В ее голосе прозвучали новые нотки. Серьезные, без тени задней мысли, пугающе прямодушные. Эта Сара и была настоящей, истинной Сарой, такой, какой она оставалась до того, как ее взяли в оборот разведывательные службы. Сарой — наблюдательной девочкой-подростком. Сарой — начисто лишенной с таким трудом обретенного лицемерия.

Чапел опустился в кресло и принялся слушать, как она выкладывает ему все накопившиеся у нее подозрения.