Бард и Сердце святых клинков

Глава 8

― Хаген, кто это был?

Я вернулся в комнату сразу же, как провёл Кайна, мне стало совсем не по себе от этого священника, но он помог, и Эмма очнулась. Она всё ещё была бледной, немного дрожала и опиралась руками о кровать. Подойдя к кровати, я присел на стул и провёл по её растрепавшимся волосам, чуть улыбнулся.

― Всё хорошо, Лучик, это правда был священник. Как ты себя чувствуешь?

― Паршиво, очень холодно…

― Ложись тогда отдыхать, я останусь с тобой на ночь, ― оглянув комнату заметил пару подушек на полу, ― Если что-то понадобится, буди меня.

Отлучился в свою комнату за одеялом, а когда вернулся, Эмма уже спала. За окном только начинался закат. Я совсем забыл о своём исцарапанном лице и сейчас легонько касался корочек. Глаза были целыми, а это заживёт рано или поздно. Ощупал сам себя, нашёл пару синяков на спине, руках, но в остальном, кажется, я отделался лёгким испугом. Даже глаз, который был заплывшим, после битвы сейчас лишь виднелся тёмно-фиолетовым синяком в зеркале. Нам повезло…

В мэрии сказали, что у нас есть неделя и нужно выдвигаться в академию. Почему именно неделя? Они так боятся потерять контроль над новым святым?

Чуть поморщился, устраиваясь рядом с кроватью, пол был слишком жёстким, но это меньшая боль, чем испытала Эмма. Я слишком виноват перед ней.

Ночью в комнату заходил Ганс, скрип двери разбудил меня, не сразу привыкнув к темноте, разглядел, как трактирщик зовёт меня выйти. Оставив одеяло на плечах, побрёл в коридор.

― Как Эмма? ― тихо, хрипло произнёс Ганс.

― Уже лучше, она просыпалась на закате, смогла попить и уснула снова, ― я выдержал паузу, не был до конца уверен стоит говорить о священнике, но всё же решился, ― Приходил священник, он помог ей прийти в себя, дал лекарства.

― Она не святая!

― Нет, хватит, просто смирись, ― я чуть поморщился.

― Ни за что, она моя дочь и она не может быть святой.

Я, кажется, разглядел, как сверкают глаза Ганса, эта фраза уже порядком набила мне оскомину, а его упёртость просто поражала. Надеюсь, передо мной не встанет выбор защитить Эмму от похищения её же отцом? Он ведь не станет убегать с ней в глухую деревню, не потащит её насильно?

― Я хочу, чтобы ты ушёл…

― Что? — это выбило меня из потока мыслей и сонливость просто сдуло.

― Убирайся из таверны, я закрываюсь.

― Подожди, но… мне некуда идти. Дай хотя бы остаться до утра.

― Нет. Хватит, это всё из-за тебя началось, ― Ганс не смотрел на меня, отвернулся к окну в конце коридора.

Это всё меняло. Может, мне стоит украсть Эмму? Или забаррикадироваться в комнате и позвать стражу? Зачем он всё только усложняет?

— Это неправда, ― я посмотрел Гансу прямо в глаза, ― Ты сам знаешь, что это неправда. И я никуда не уйду!

Он глянул на меня с прищуром, сверху вниз. С минуту молчал и просто прожигал своим взглядом, а потом как-то весь обмяк и тяжело вздохнул.

― Пожалуйста, уходи…

― Нет, Эмма дорога мне так же, как и тебе. Я не могу её оставить. Не после того, что случилось.

Внезапно выглянувшая из-за туч луна заставила меня охнуть. Она освятила коридор, Ганса, его заплывшие и покрасневшие глаза, чуть дрожащие губы. Он совсем не походил на грозного авантюриста в прошлом, а скорее был мальчиком, у которого отобрали что-то очень важное и ценное. И теперь у него не осталось сил угрожать, он едва сдерживал бурю эмоций и истерику внутри себя. Я сделал шаг назад к двери и на всякий случай прикинул, сколько времени потрачу на путь к своей лютне и призыв стихий.

Ганс снова посмотрел в окно, шмыгнул носом. Это всё совершенно не вязалось у меня в голове. Всё с момента встречи с гоблинами походило на какой-то кошмар. Эмма в очень слабом состоянии сейчас спит за моей спиной. Её отец, который всю мою жизнь был показателем смелости, силы и уверенности, теперь снова стоит передо мной и еле сдерживает слёзы. Да что здесь происходит?

― Хаген, долго нам ещё?

Эмма поморщилась, а сам вопрос я слышал уже раз сотый за сегодня. Как я ни пытался, но найти попутку до столицы совершенно непростая задача. Нам повезло, и из Гело мы уехали с приезжим купцом, но впереди ещё две недели пути и Эмма, которая до конца не восстановилась.

― Давай дойдём вон до того холма, уверен, оттуда будет красивый вид, и как раз отдохнём.

Лучик фыркнула, но продолжила идти. Впереди будет крупный город, я планировал задержаться там на два дня и найти попутку в идеале до самой столицы. Повезёт, если мы сможем взять какое-нибудь задание и немного подзаработать. Мои финансы совершенно не рассчитывали на появление внезапного взрослого ребёнка.

Из-за нашей скорости боюсь, сегодня придётся заночевать в дороге, успокаивало, что это дорога к столице, она охраняется чарами и здесь нам ничего не грозит. Вот только как перенесёт эту ночь Эмма, я даже боялся представить. За эти несколько дней я научился игнорировать её нытьё, а на частые и одинаковые вопросы отвечал также однообразно. А ещё я научился различать, когда Эмма дуется, благо её капризы легко снимались несколькими нотами романтичной баллады или песни.

После холма Лучик отказалась идти куда-то дальше, сказала, что здесь слишком красиво. Даже угроза ночевать именно здесь, где-нибудь под дубом её не пугала. Я лишь пожал плечами.

― Тогда завтра до заката мы должны добраться в деревню, нужно пополнить запасы еды.

— Это будет завтра, ― Эмма повела плечом, улыбнулась и легла близко ко мне, ― а если сыграешь для меня что-нибудь, я обещаю завтра не ныть слишком много.

― Слишком много — это как? Не двести раз спросишь, когда там деревня, а сто? ― я улыбнулся, пряча в бороду свой смех.

― Если мне понравится, то и вообще спрашивать не буду!

― Тебе когда-то не нравились мои песни? ― почему-то я прозвучал серьёзнее, чем хотел.

Эмма опустила глаза, закрутила небольшой стебелёк вокруг пальца и многозначительно хмыкнула. Она сведёт меня с ума до конца этого похода…

― Не то чтобы не нравились, но, ― оторвав стебель с цветком, Эмма поднесла его к самому носу и замерла.

― Что, но?

― У меня есть любимые, а есть просто неинтересные, ― она как-то поморщилась, а позже торопливо добавила, ― в смысле сюжеты неинтересные для меня.

― Что ж, ты не раз говорила мне, какие песни тебе нравятся больше всего, ― я улыбнулся и подтянул лютню к себе.

― И что же? ― странный огонёк мелькнул в её глазах.

― Багира, а ещё песня о Рыцаре и Служанке, ― несколько мелодичных звуков, и Эмма, фыркнув, отвернулась, ― неужели у тебя поменялись вкусы?

Она внезапно села и просто замолчала, а у меня буквально челюсть отвисла. Я что-то сказал не так? Что происходит вообще? Эмма так и сидела и, судя по опыту последних дней обижалась на меня.

― Лучик, что случилось?

― Ничего, ― слишком резко, а ещё это движение плечом.

Боже, что я сделал не так? Почему этот ребёнок такой обидчивый?

― Нам, пожалуйста, две комнаты, ― барная стойка, как и во многих людских тавернах была по самую бороду, но я уже ловко взобрался на высокий стул и оказался почти вровень с местным трактирщиком.

― Прости, друг, но осталась одна последняя комната, ― бородатый, но тощий парниша пожал плечами.

― Там две кровати? ― я чуть поморщился.

― Да, комната небольшая, но если вам только переночевать, то будет в самый раз, ― он глянул на Эмму, стоящую за моей спиной, и ухмыльнулся.

― Мы задержимся на пару дней, ― я протянул золотую монету.

Трактирщик кивнул и выдал мне ключи от комнаты, обернувшись на Эмму, я встретил невероятно воодушевлённый взгляд. Да что с этой девчонкой? Ещё вчера она ныла, что не хочет оставаться в городе, что ей здесь не нравится и хочется поскорее попасть в столицу, а теперь счастливо тянет руки к ключу и предлагает взглянуть на комнату. Я лишь пожал плечами. Это был последний город перед столицей, и тут проще всего будет найти попутную повозку.

Комната была самой простой и очень похожей на ту, в которой я жил у Ганса. Только напротив друг друга стояли две кровати, а между ними тумба. Эмма тут же заняла правую, а я сбросил котомку рядом с левой. Ужинать совершенно не хотелось и, протянув Эмме несколько медяков, предложил ей самостоятельно прогуляться и возвращаться до заката. Уговаривать не пришлось, она мигом исчезла за закрывшейся дверью.

Я радовался, что столица так близко и совсем забыл про Ганса, про его угрозы. Плюхнулся на кровать и закрыл глаза. Я давно нормально не спал. Постоянно переживаю за Эмму, с момента, как мы выехали из Гело, прошло уже почти две недели. Она восстановилась во время нашего пути, и теперь энергии было хоть отбавляй. Несколько раз во время наших привалов она смогла призвать святой меч, даже взять его в руки.

Почти всегда она закатывала глаза: «Нудишь прямо как отец». Я слишком боялся, что её сила выйдет из-под контроля, что она снова окажется в том состоянии на грани жизни и смерти. Ганс не простит мне её смерть, не после всего, что я у него натворил.

Эмма вернулась до заката, как и обещала, тихонько открыла дверь, на цыпочках прокралась внутрь. Я притворялся спящим, рука лежала на глазах, не хочется стеснять её. Да и, возможно, так я, наконец, усну и отосплюсь перед последним рывком.

Лучик почти как мышка шуршала совсем рядом. Я слышал, как она тихонько ходит, перебирает вещи из котомки, щёлкает лямками кожаных доспехов, шуршит одежда. Всё тело покрылось мурашками, я буквально слышал, как она тяжело выдыхает через рот. На мгновение всё затихло, и я решил, что Эмма улеглась и засыпает. Выдохнул и уже в следующее мгновение почувствовал очень странный дежавю.

Моя кровать прогнулась на уровне бёдер, Эмма провела мне по груди, едва касаясь. По руке пробежались мурашки и как-то неприятно, болезненно заныло в груди. Лучик расстёгивала мою рубашку, потянулась к руке и убрала её в сторону. Я медленно открыл глаза, а Эмма лишь мягко улыбнулась.

― Прости, я разбудила тебя?

― Что ты делаешь? ― к улыбке добавился лёгкий румянец, она отвела взгляд в сторону, на пол, окно и вернулась снова ко мне, немного выдохнув, как перед прыжком.

― Я хотела поспать сегодня с тобой…

Я замешкался, еле сдерживал удивление и какую-то непонятную бурю, нарастающую в груди. Мне стало страшно, я совершенно не понимаю, что творится у неё в голове, чего она хочет добиться? Ей тоже страшно?

― Зачем? ― еле разлепив высохшие губы, я почти хрипел.

― Просто… ― я невольно словил себя на мысли, что Эмма сейчас совершенно не походила на ребёнка.

Её тело выросло, округлилось, а лёгкая ночнушка, которая в нескольких местах почти просвечивалась, заставляла меня стыдливо прятать свой взгляд. Даже просто смотреть ей в глаза мне было не по себе. Мягкий, хищный с озорным огоньком взгляд буквально прожигал меня.

― Не надо

Я отвернул голову к стене, Эмма поставила руки рядом с моими плечами, нависла. Я боялся даже повернуться обратно и легонько толкнув, стал переворачиваться набок, словно закрываясь. Лучик ещё пару минут просто сидела, а потом стукнула меня и рухнула в подушку.

Я слышал, как она тихонько всхлипывает ночью, что-то шепчет и шмыгает носом. Лишь сильнее вжимал голову в плечи, натягивал одеяло на голову. Только под утро я уснул, Лучик кажется тоже, во всяком случае я больше ничего не слышал.

Проснулся от хлопнувшей двери, поднялся не сразу, всё тело было свинцовым, затёкшим. Повернул голову на кровать. Эммы не было. Вздохнул и лениво потянулся к своей одежде. Пока одевался, всё пытался переварить, что случилось ночью. Я не мог найти ответа, а ещё через минуту понял, что Эмма ушла вместе с вещами. Бросился вниз в таверну, среди редких постояльцев её не было. Трактирщик кивнул мне, по его словам, Эмма выбежала стремглав куда-то на улицу.

На улице её, конечно же, не было, и никто не видел рыжую худенькую девчушку. Я бежал к выходу из города, в сторону столицы, но никого похожего не видел. Иногда где-то в толпе мелькали похожие доспехи, пару раз я подходил к совершенно незнакомым девушкам и краснеясь извинялся, что принял их за другую. У самых ворот я встретил купцов, один из них сказал, что похожая по описанию девушка уехала с его другом как раз в столицу. Маленькая надежда, что это она, и я смогу её догнать теплилась внутри.

Совершенно не хотелось признавать, что Эмма сбежала. И от меня тоже.