Барон и Лаура

Глава первая. Старый новый друг

Глава первая. Старый новый друг.

В которой герой обретает память и не очень понимает, как ему поступать в данном случае, поскольку ситуация явно выходит за привычные рамки, и уж, во всяком случае, он никак не ожидает, что не далее как этой ночью совершит обряд бракосочетания с незнакомой графиней

На этот раз все пошло не так как должно с самого начала. Каждое погружение стирало все мои воспоминания. Я становился новым человеком и вспоминал себя только после возвращения. Вспоминали себя и жизнь прожитую в погружении. Так было всегда, кроме этого раза.

Я стоял посреди разъезженной дороги, одетый в нелепый камзол и длинный суконный плащ, подпоясанный широким поясом, на котором болтался тяжелый меч. В правой руке держал поводья, привязанные другим концом к громадному черному жеребцу.Наверняка поводья не привязывают к лошади, а надевают их или взнуздывают, просто не знаю как правильно сказать. Всегда старался не забивать голову ненужной информацией. Поэтому пусть так и остается - держал поводья, привязанные другим концом к громадному черному жеребцу.

Моросил мелкий холодный дождь. Было сумеречно, то ли от того , что все небо обложили грязные серые тучи, то ли просто вечерело. С одной стороны рядом с дорогой чернел густой лес, с другой поле. Дорога змеей вилась вдоль опушки леса и терялась за поворотом вдали. Поле было укрыто стерней, изредка виднелись копны соломы.

Если отбросить в сторону тот факт, что я, Андрей Сопов, никоим образом не должен здесь находиться,то все остальное окажется в пределах нормы. Поздняя осень. Пшеницу уже убрали. Судя по отсутствию межевых полос, поле принадлежит либо местному феодалу либо колхозу. Но наличие меня с мечем и конем, заставляет отдать предпочтение варианту с феодалом.

Ну и что мы будем делать, задал я сам себе вопрос, совершенно забыв о своем спутнике. Похоже мой конь решил, что я интересуюсь его мнением. Жеребец всхрапнул и сделал пару шагов вперед, потянув меня за собой. Не раздумывая, казалось помимо собственной воли, я хлопнул вороного правой рукой по шее и не касаясь стремян взлетел в седло. Дал шпоры коню и тот помчался галопом разбрызгивая грязь во все стороны. Впрочем позыв к действию быстро сошел на нет. Мой конь сначала перешел на рысь, а вскоре, не чувствуя понуканий с моей стороны, и вовсе на размеренный шаг. Ну да меня это вполне устраивало.

Я пытался понять, что же мне дальше делать. Память услужливо подсказывала, что во всех других погружениях такая проблема не стояла передо мной. Я, вернее не я, а тот в кого я воплощался, просто жил своей здешней жизнью. И эта жизнь вполне соответствовала окружающей действительности. А что прикажите делать сейчас. Я не знаю кто я здесь, где я и как себя надо вести в этом мире.

Если принять во внимание наличие меча и коня, я что-то типа рыцаря. Хотя рыцарь должен носить доспехи и нечто тяжелое, железное на голове. А на мне камзол плащ и шляпа. Ну да будем считать, что это не очень принципиально. И сейчас осень. Вот и все, что я знаю. И как мне себя вести в этом мире. Хотя, возможно, все не так и безнадежно. Может быть я все таки обладаю нужными навыками. Смог же я лихо вскочить на жеребца да и сейчас чувствую себя верхом вполне уверенно.

Учитывая тот факт, что в своей главной жизни я верхом на лошади катался только в глубоком детстве, да и лошадь была деревянная, к тому же жестко прикрепленная к карусели. Так что возможно к местной жизни я все же как-то приспособлен. Надо бы провести внутреннюю инвентаризацию. Хоть бы в зеркало посмотреться, что ли.

Судя по всему, я достаточно грузный мужик, явно не юноша, вот и все что могу о себе сказать. Интересно, а мечем я умею пользоваться. Не откладывая в долгий ящик, вытащил меч из ножен и попробовал провести несколько связок. Ого. Еще как умею. Будто кто-то вместо меня пришпорил вороного, а затем на полном скаку продемонстрировал сам себе каскад элементов джигитовки. Я нечто похожее в цирке видел, только там это делали с саблей, а не с тяжелым мечем. Ну что ж. Все не так плохо. Похоже необходимыми для проживания здесь базовыми навыками я владею. Если и язык знаю, то вообще жить можно. Осталось понять, куда я собственно говоря направляюсь и как зовут моего коня.

- Слышь ты, тебя как зовут, -обратился я к вороному. Жеребец, по моему, вопрос понял. И вообще весьма сообразительное животное, судя по всему. Он снова перешел на неторопливую рысь. Правда ничего не ответил, только мотнул головой и неодобрительно фыркнул. Понятно. Критикуешь хозяина. Значит будешь Критиком. А куда мы направляемся? Этот вопрос был полностью проигнорирован. Впрочем ответ я получил буквально через несколько минут.

Показался небольшой отряд всадников из пяти человек, которые скакали мне навстречу. Поравнявшись со мной, они остановили лошадей. Судя по гербам на плащах, гвардия какого то графа, почему-то решил я. Стоп. Нет, это не гвардия какого-то графа. Этот гвардия вполне конкретного, к тому же знакомого мне графа. Графа Александра Сугана. Знания об окружающем выплывали в моей голове помимо моей воли. Осталось понять, кто такой Граф Александр Суган, откуда я его знаю и причем здесь я. А вот и капитан. Надеюсь он мне все объяснит.

- Барон, прекрасно, что мы вас встретили. Граф беспокоился, что вы можете задержаться в городе и не успеете появиться сегодня. Сроки изменились. Ночью должна состояться помолвка, а уже завтра вы должны быть на балу у герцога.

Помолвка, интересно чья. От всей души надеюсь, что не моя. Как я и опасался, мои надежды не оправдались.

Глава вторая. Помолвка и ее последствия

Глава вторая. Помолвка и ее последствия.

В которой герой отдает себе отчет , что готов задушить свою невесту собственными руками, но вместо этого развлекает дам галантным разговором, вспоминая перипетии Палестинского Похода, и по ходу дела обнаруживая, что с его воспоминаниями не все в порядке.

Утро по определению самое паршивое время суток. А уж сегодняшнее утро после бессонной ночи, наполненной бестолковой и ненужной суетой, даст фору любому другому утру. Особенно когда вместо теплой постели ты вынужден трястись в жестком седле двигаясь по грязной раскисшей дороге.

Наш небольшой отряд с утра выехал в столицу герцогства, коронный город Лансбурге, тот самый Лансбурге, в котором я, судя по разговорам, так славно отрывался еще пару дней тому назад. Замок герцога, в котором и должен был состоятся бал, располагался рядом с городом. Мы выехали загодя, для того чтобы провести день в небольшом городском доме графа Сугана. Причиной спешки послужило банальное отсутствие у меня достойного камзола, в котором можно было явится на светское торжество, не нарвавшись на оскорбления. К сожалению, у графа не нашлось ничего подходящего для меня, а являться на бал в дорожном плаще, пожалуй, не стоило. За приличное вознаграждение эта проблема должна быть решена в городе.

Наш отряд состоял из кареты, пятерки гвардейцев, возглавляемой знакомым мне капитаном гвардии и меня. В карете ехала молодая графиня Суган, по иронии судьбы тоже Лаура . Скоро у местного высшего света надолго будет отбита охота называть своих дочерей Лаурами. Так вот, в карете ехала пока еще графиня Лаура Суган, предположительно в недалеком будущем баронесса Лаура Сван, а если наш план не выгорит, то маркиза Лаура Ошуэ, сначала скорбящая невеста, потерявшая своего жениха, то бишь меня, и в тот же день заново сосватанная, заключившая брак с одним из братьев Ошуэ и вскоре трагически скончавшаяся. Тут возможны варианты. Либо от яда, подброшенного в кубок с вином, выпитым в честь гостеприимного хозяина и по совместительству названного отца невесты — герцога Леона Бунжуйского — пропускать подобный тост, мягко говоря , не принято. Ибо чревато последствиями. Либо от удара кинжалом со стороны наемного убийцы в уединенном месте, куда молодая супруга отправилась припудрить носик.

Что-то у меня фантазия разыгралась. Причем исключительно на тему скоропостижной кончины пока еще моей невесты. Боюсь, что все не так просто и это отражение моего подспудного желания самому придушить Леди Суган. Уж больно меня эта девица бесит.

Компанию моей невесте составляла ее дуэнья. Наличие этой дамы несколько снижало уровень моего раздражения

Конечно, вместо того чтобы трястись в седле, усиленно пытаясь разлепить глаза и не свалится на дорогу, я мог бы ехать в карете вместе со своей невестой. Во всяком случае, размеры экипажа это позволяли. Причин, препятствующих такому решению насчитывалось минимум три.

Во-первых, я боялся окончательно потерять свое реноме в глазах Критика. Конь и так на меня периодически подозрительно косился. А моя интуиция подсказывала мне, что расстраивать вороного — не самый умный поступок в моей ситуации.

Во-вторых, не менее чем четвертый размер бюста у дуэньи графини, роскошной женщины лет тридцати пяти с броским, восточного типа, ухоженным лицом и черной гривой волос. Как раз в моем вкусе. Не думаю что молодой невесте понравилось бы наблюдать, как я облизываюсь, рассматривая ее соседку. А сдерживать себя в подобных ситуациях я не привык. В конце-концов, я обещал просто кого-то убить а не изображать из себя влюбленного идиота.

И, наконец, главный довод. Я боялся банально уснуть в карете. Думаю мой громкий храп, а я, к сожалению, храплю во сне, окончательно бы испортил мою репутацию в глазах невесты. Впрочем, судя по ее поведению, отношение ко мне и сейчас не отличалось теплотой и дружелюбием.

Чего стоила полуторачасовая истерика у алтаря, когда Лаура категорически отказывалась со мной венчаться. Она в грош не ставила возможность того, что я могу победить на дуэли кого либо из братьев Ошуэ. Ни увещания отца, ни уговоры дуэньи не производили на нее никакого впечатления.

Венчание проходило в замковой часовне в присутствии ограниченного числа персон. Я, Лаура, сам граф, священник, проводивший обряд и два свидетеля –дуэнья и капитан гвардии. Вот и все. Я скромно стоял в сторонке, рассчитывая, что этот цирк рано или поздно закончится и я смогу наконец-то отправиться спать. Единственным положительным моментом в происходящем для меня была бурно вздымающаяся грудь взволнованной дуэньи, которая периодически прижимала к своему бюсту голову молодой графини в попытках утешить последнюю. Дуэнья действительно переживала за молодую девушку.

Наконец не выдержали нервы у священника. Он подошел к Лауре и несколько минут что-то шептал ей на ушко. Девушка резко успокоилась и ритуал сдвинулся с места. Через полчаса все закончилось. Только выспаться мне так и не удалось. Граф попросил составить ему компанию поговорить, а, вернее, банально напиться, мотивируя тем, что не так он надеялся обвенчать свою единственную и любимую дочь. К счастью, все, что от меня потребовалось - это периодически кивать сидя у камина с кубком вина.

Через час путешествия верхом, мне все опротивело до чертиков. Поэтому внезапно выглянувшая из окошка кареты очаровательное лицо дуэньи послужило прекрасным стимулом к флирту. Хотя сильно напрягаться мне и не пришлось. Молодая женщина поинтересовалась, не могу ли я пересесть в карету и развлечь скучающих дам. Я тут же согласился, проигнорировав возмущенный всхрап Критика, привязал поводья к облучке и забрался внутрь карету.

Глава третья. Знакомство с Бароном Сваном

Глава третья. Знакомство с Бароном Сваном.

В которой герой продолжает вспоминать перипетии Третьего Палестинского, в очередной раз убеждается в том, что все бабы дуры, особенно красивые, знакомится с хозяином собственного тела, попадает к Герцогу на бал и убивает Первого Визиря Падишаха.

Возвращаясь к воспоминаниям о своих приключениях, уверен, что и само это путешествие в ставку Падишаха стало возможным только после того, как я объяснил на добротном арейском окружившим меня копейщикам все, что я думаю об идиотах, которые будят спящего человека тычком древка копья под ребра. Наверное, местный командир решил, что разговор со мной может повеселить Падишаха.

В ставку к Падишаху, в священный город Иссу, я попал через неделю. К этому времени все мои раны благополучно зажили, я даже поправился на пару килограммов. Держали меня в статусе ценного пленника, что предполагало наличие удобоваримого, хорошо охраняемого помещения для проживания, регулярное трехразовое питание, медицинскую помощь и ежедневное многочасовое общение с местным дознавателем, который с помощью помощника - переводчика-латиниста старался выпытать у меня мифические военные тайны, касательно планов военного руководства относительно стратегии Третьего Палестинского похода.

Наличие переводчика было обусловлено тем, что я тщательно скрывал свое знание арейского языка. По неведомыммне причинам тайная служба была не в курсе о том, что я знаю арейский, продемонстрировав это при пленении и недельном путешествии.

Допросы проводились без излишнего усердия, другими словами, без пыток, что, судя по отдельным репликам дознавателя, очень раздражало последнего и отражалось, по его мнению, на качестве полученной информации. Мне так и не удалось его убедить, что у нашего руководства по определению отсутствовали стратегические планы, поскольку наличие таковых требует как минимум наличия мозгов.

Исходя из разговоров между дознавателем и переводчиком, которые непрерывно болтали между собой на арейском в процессе допроса, запрет на пытки был санкционирован с самого верха. Мое тело должно было предстать перед очами Падишаха в неповрежденном виде, чтобы ничем не омрачить зрелище четвертования, или погружения в кипящее масло. Эти клоуны в моем присутствии даже поспорили между собой на пять туманов о том, какую казнь для меня выберет Падишах. От них же я узнал что ставки на вид казни, которую выбирал для пленного сам Падишах, являются чуть ли не главным развлечением местного бомонда. Огромные суммы передавались ростовщикам, выполнявшим здесь функции букмекеров, в обмен на расписки с указанием вида казни.

Должен сказать, что в тот раз я чуть не сознался в своем знание арейского языка: очень хотелось поучаствовать в пари и сделать свою ставку. Остановило только отсутствие денег и понимание того, что при любом раскладе мне вряд ли удастся воспользоваться выигрышем. Разве что убедить букмекера принять ставку на зерро, то бишь вариант при котором я останусь в живых. Хотя окажись на моем месте Отец Гор, тот еще иезуит и крючкотвор, он бы наверняка вписал бы в расписку обязательства по выплате в свою пользу при условии что меня, например, не сварят в масле. В этом случае, даже избежав второго вида казни и останься я в живых — платить все равно бы пришлось. С маслом то по любому — пролет. И хоть деньги так и не появились, но мне стало веселее.

Все эти мысли и образы — целых две недели событий, которые случились со мной тогда, двадцать лет назад, во время позорного Третьего Палестинского похода, промелькнули передо мной за считанные минуты.

Поэтому, при всем разнообразии воспоминаний, ничего другого, кроме недоуменного: "А зачем ?”- На вопрос моей невесты, подразумевающий, что я должен был храбро бросится на десяток вооруженных и прекрасно обученных копьеносцев Падишаха, вцепиться зубами в горло ближайшему из них, а потом героически сдохнуть, я придумать не смог. Наверное, нет ничего труднее, чем объяснить собеседнику совершенно очевидные вещи, при условии, что каждое твое слово в грош не ставят.

Интересно, почему среди красивых девушек так много идиоток. Может быть, это проявление какого-то вселенского закона, направленного на сохранение равновесия в мире. Ладно, согласен — перебор. Не такая уж и дура эта Лаура Суган. Просто в ее жизни наступил трудный период, вот девушку и стало заносить в крайности. Надо быть к ней мягче, решил я проявить великодушие к своей оппонентке. К тому же, и вправду необычайно красивая, вынужден был признать, чуть ли не впервые за все это время внимательно рассматривая свою невесту.

Девушка возмущенно фыркнула и отвернулась в сторону. Разговор сам по себе затих, а я погрузился в некую полудрему, убаюкиваемый цокотом копыт, поскрипыванием рессор и мерным покачиванием кареты.

Оказывается, это был первый нормальный сон за время моего прибывания в этом мире. Вряд ли таковым можно считать полудрему в кабинете у графа Сугана, когда тот изливал мне свою душу.

- Ну наконец то, - раздался в моей голове чужой голос. Шок от присутствия в собственной голове кого-то постороннего мгновенно прошел, как только я вспомнил, что моя голова и не моя вовсе. Нетрудно было догадаться, что со мной решил пообщаться сам Барон Сван.

- А я уже думал что вы там, в своем мире, спите по два-три часа в месяц. Ну типа ленивцев, только наоборот. А без крепкого здорового сна общение с тобой несколько затруднительно. Я не стал уточнять, что в нашем мире ленивцы бодрствуют все же чаще, чем три часа в месяц. И вообще счел за лучшее помолчать. Все-таки до сих пор в моей башке со мной еще никто не разговаривал.

Глава четвертая. Дворцовые будни. Интриги и развлечения

Глава четвертая. Дворцовые будни. Интриги и развлечения.

В которой герой своим умом и сообразительностью избегает страшной участи, а затем заключает взаимовыгодное соглашение с Падишахом, после чего вновь возвращается на бал к герцогу Леону Бунжуйскому и предотвращает убийство последнего, за что подвергается остракизму со стороны собственной невесты

Визирь упал очень неудачно, прямо у ног Падишаха, опрокинув кальян. Он продолжал дергаться в агонии а стражники из заднего ряда с саблями наголо бросились к Падишаху, окружив его от собственных советников кольцом ощетинившейся стали.

-Похоже Владыка не слишком-то, доверяет своему ближайшему окружению, - сделал я банальный вывод, - наглядный пример Высоких отношений, когда тот, кто сверху имеет тех, кто под ним, а те, в свою очередь тоже хотят иметь, но не могут.

Пока я развлекал себя подобными около философскими сентенциями, ко мне подскочили несколько копейщиков, готовых в любой момент нанизать меня на пики. К счастью, у окружения Падишаха, за исключением визиря, не было никакого оружия, а стражи проявили завидную дисциплинированность, не предпринимая никаких радикальных действий по отношению ко мне без приказа.

Установилась жуткая тишина, нарушаемая предсмертными хрипами визиря. Эту тишину разбил голос Падишаха.

- Ты убил моего любимого визиря. - Буквально прорычал он. - Я прикажу содрать с тебя живого кожу и посыпать солью. Ты будешь умирать очень долго.

- К этому времени я напялил на себя конструкцию из веревочных петель и попытался возразить.

- А мне все говорили, что ты мудрый и справедливый человек, Падишах. Наверное, врали, или ошибались. Ведь если ты так поступишь, то это будет не только не справедливо но и не мудро.

Похоже, что моя реплика стала для Падишаха совершенно неожиданной. Он банально растерялся, не зная что сказать. Ну не привык Владыка, чтобы ему возражали даже по мелочам. А тут такой афронт. Злобу сменила растерянность, а та в свою очередь уступила место любопытству. Такая быстрая смена настроения могла иметь только одну причину. Могу поклясться, что кальян Падишаху заряжают далеко не безобидным табаком. И Падишах был изрядным любителем своего кальяна. Снова едва заметное движение рукой и тело визиря уносят слуги.

- Если ты сможешь доказать правдивость своих слов, я оставлю тебе жизнь, - вынес Падишах свое решения. - В противном случае из твоей шкуры сделают чучело и отправят твоему глупому отцу в подарок.

- Нет ничего проще, - облегченно вздохнул я. - Касательно справедливости. Справедливо ли подвергать меня ужасной смерти, если не далее чем две минуты тому ты сам в присутствии сотен человек приказали мне убить твоего любимого визиря? Разве это не твои слова Падишах –

"Конечно, ты должен убить моего любимого визиря, если не передумал знакомится с восточными женщинами. В противном случае тебя уже ждет палач." Я попытался скопировать голос и интонации Падишаха. - Кто я такой, чтобы оспаривать слова великого Падишаха?

На то, чтобы обдумать мой ответ времени ушло больше нежели на убийство визиря. Наконец, в полной тишине, охватившей огромный зал, раздался вердикт Падишаха, пожалуй ты прав, это было бы несправедливо. Тишину сменил едва слышный ропот, который тут же утих после следующей фразы.

- Ты утверждал, что мое решение может оказаться не только не справедливым, но и не мудрым. Со справедливостью мы разобрались. Почему не мудрым?

- Ну, это же совершенно очевидно. Уверяю тебя, Падишах, что практически все здесь присутствующие сделали ставки у местных ростовщиков на мою смерть. При этом почти половина сделала ставку на то, что меня четвертуют, а остальные на то, что сварят. Речь идет о поистине огромных деньгах, многих тысячах туманов. Но какую бы казнь ты не выбрал – четвертование или кипящее масло, деньги все равно останутся у твоих преданных слуг, просто перетекут из одних карманов в другие. Каждый игрок получил расписку с указанием вида казни, по которой будет сделана выплата угадавшим. А вот если ты прикажите содрать с меня кожу, все эти расписки не будут ничего стоить и все ставки останутся у ростовщиков. Вместо того, чтобы поощрять своих верных слуг, ты обогатишь ничтожных торгашей. И это, конечно же, не мудро.

Судя по оживлению в зале , эти мои слова нашли благожелательный отклик у большинства присутствующих. Одно дело , когда ты делаешь ставку с вероятностью выигрыша в пятьдесят процентов, и совсем другое, когда шансы на благополучный исход скатываются до нуля. Мне даже показалось что врожденное неприятие, присущее каждому правоверному по отношению к любому гуяру, сменилось на осторожное: «Пожалуй с этим парнем можно иметь дело».

- Возможно ты прав, - согласился Падишах, - это было бы не мудро. Вероятно ты и заслуживаешь жизнь. На этот раз ропот в зале стал значительно громче. К Падишаху наклонился один из советников и что-то прошептал на ухо.

- Мудрый Али Бабах, хранитель моей казны, подсказал мне, что если ты останешься жив, то выигрыш все равно получат ростовщики.

- Это почему же? - Изумился я.

- Выигрыш выдается только по распискам с правильным указанием вида казни. А если ты останешься, жив все расписки станут недействительными. Может, мне стоит сварить тебя либо четвертовать.

- Зачем же такие крайности, если есть другое, совершенно изумительное решение, которое понравится всем, - возразил я.

Глава пятая. Накануне дуэли

Глава пятая. Накануне дуэли.

В которой герой готовится к дуэли, правда делает это не слишком распространенным способом, продолжает развлекать публику, а так же прислушивается к разговору своей невесты с ее старым знакомым, при этом делает вывод , что на свете еще не перевелись умные люди и кое-кто всего за один вечер решил с его помощью стать очень обеспеченным человеком

Оказывается и на первом ярусе зала в стенах были небольшие ниши аккуратно драпированные тканью. Этакие мини беседки. Поскольку в отличии от второго яруса в этих нишах не прятались вооруженные люди, барон Сван не воспринимал их как угрозу и соответственно не обращал на них внимание, а моих навыков было недостаточно чтобы обнаружить их при беглом осмотре зала.

По видимому Лаура прекрасно здесь ориентировалась, так как не колеблясь подошла к столику взяла фужер вина а потом отдернула драпировку в одной из ниш и демонстративно уселась на небольшую банкетку стоящую в глубине, придвинув ее практически ко входу. Я решил не очень далеко отрываться от своей невесты и бочком подошел к ближайшему столику с вином и закусками. Наконец, появилась возможность спокойно перекусить и я не собирался лишать себя этой возможности. Прекрасная буженина и отличное вино.

Со стороны мое поведение выглядело верхом безрассудства . Три бокала вина один за другим - и все за несколько минут до дуэли. Если раньше публика числила меня обыкновенным неудачником, который невзначай попал в жернова высокой политики, по после увиденного я в глазах широкой общественности немедленно перешел в категорию полных идиотов. Ну хорошо, заливаться вином можно от отчаяния. Но плотно набивать себе брюхо накануне дуэли. Это вообще ни в какие ворота не лезет.

Впрочем, мое поведение однозначно блекло на фоне того, что позволила себе моя невеста. Прилюдно сидеть закинув нога за ногу да еще периодически прикладываться к бокалу с вином. В зале, где все, включая Герцога, стояли. Такое поведение было верхом неприличия и нарушением всех светских правил этикета.

Толпа, которая и так держалась от нас на почтительном расстоянии, отхлынула еще дальше. И пограничная полоса между нами и остальными гостями стала больше чем у Герцога. Впрочем, нашлась парочка храбрецов, которые решили нарушить всеобщий бойкот. Пожилой, слегка прихрамывающий мужчина в черном камзоле в сопровождении безусого юноши, почти мальчишки, издали поклонился мне приветствуя, а потом подошел к Лауре и, раскланявшись, заговорил с ней.

Оказалось, что у барона Свана прекрасный слух. Я отлично слышал разговор Лауры с мужчиной в черном, и это, не смотря на то, что стоял в отдалении не менее пяти метров.

- Хотел было сказать, что рад видеть вас здесь Графиня, - начал мужчина, - но это не так. Я бы многое отдал за то, чтобы вы не были в этом месте в это время. Поэтому скажу просто: «Рад видеть вас».

-И я Рада вас видеть, Барон Холкинс,- улыбнулась ему Лаура.-Спасибо, барон. Вы единственный из нескольких сотен человек в этом зале, кто не побоялся подойти ко мне. Поверьте, я это высоко ценю.

-Ну, с моей стороны было бы величайшим свинством морально не поддержать дочь своего близкого друга. Я слишком многим обязан Графу. Да и вас помню еще с тех времен, когда вы делали свои первые шажки.

- Полноте, барон, десятки людей в этом зале обязаны моему отцу своим состоянием, положением, а некоторые и самой жизнью. И, тем не менее, они все там, а вы здесь.

- Наверное, им есть что терять, Лаура, позвольте мне вас так называть по старой памяти. Не стоит их за это судить.

- А разве вам нечего терять, барон? Недовольство Герцога может принять самые причудливые формы. Вплоть до лишения лена.

- Да кому нужна эта зачуханная деревенька из двух десятков дворов и полуразрушенный замок с тремя слугами калеками и вечными пронзительными сквозняками. Дохода от моего лена не хватает даже на подушный налог Императору. К счастью я неплохой лекарь, а по утверждению некоторых пациентов, и гениальный хирург. Насчет гениальности это, конечно, преувеличение благодарных клиентов, которых мне удалось вытащить из лап смерти. Тем не менее, врачебная практика позволяет мне вести безбедное существование. Положив руку на сердце, в герцогстве, кроме меня не так много хороших врачей, вернее, их нет совсем. Наверное, поэтому позволяю иногда вести себя не совсем подобающим образом. В конце-концов, всегда могу бросить все и уехать в столицу Фракии . Меня много лет подряд приглашают в тамошнюю академию деканом лекарского факультета.

А ведь я вспомнил собеседника Лауры. Видел его пару раз мельком во время Третьего Палестинского похода. Он уже тогда, несмотря на юный возраст, приобрел широкую известность как талантливый врач. За глаза его называли Лекарь. Более того, его пару раз приглашали в качестве врача на дуэли с моим участием. Правда, мне так и не удалось с ним хотя бы мельком поговорить. Обычно после дуэлей он занимался тем, что пытался спасти жизнь моему противнику. В то время я, как правило, старался не доводить поединки до смертельного исхода, и у Лекаря всегда оставалась возможность продемонстрировать свое умение. Можно даже сказать, что я способствовал росту популярности барона Холкинса среди участников похода.

- Впрочем, хватит обо мне, - сменил тему разговора Барон Холкинс. - Давайте поговорим о вас. Но прежде позвольте представить вам моего племянника Ричарда. Юноша недавно приехал из Берлина. После смерти родителей. Теперь я его единственный родственник, опекун и наставник. Надеюсь, со временем сделать из него неплохого врача, задатки есть. Впрочем, время покажет.

Глава шестая. Вира

Глава шестая. Вира.

В которой герой совершенно не по делу изгаляется в словоблудии, на тему — все не так, как было, потом не на шутку пугает Падишаха, а в заключении отказывается пить со своими друзьями просто так, что, впрочем, его не спасает

Перед глазами всплыли события тех дней. Судя по всему с креативностью у местных аниматоров не очень. Стандартные развлечения в виде приема пищи в присутствии нескольких сотен зрителей и танцы полуобнаженных девушек, перемежающиеся всего-то двумя видами казней — четвертованием и варкой подследственных в кипящем масле - Падишаху несколько приелись, а ничего принципиально нового его умельцы в сфере увеселений предложить не могли. Да и не хотели. Поскольку подобная инициатива была чревата неоднозначными последствиями. Местное консервативное общество не склонно было поощрять различные новшества. Подтверждением тому могли послужить итоги поэтического конкурса, организованного незадолго до моего появления в Иссе. Все конкурсанты были казнены, причем мастера художественного слова , специализирующиеся на любовной лирике, были сварены в кипящем масле, а так называемые сочинители героических баллад -четвертованы. Причем такое решение Падишаха вызвало невиданный энтузиазм и поддержку со стороны широких народных масс. Так что мое появление в чем-то можно было бы сравнить с глотком холодной воды в атмосфере раскаленной пустыни. Свежей струей в эпоху застоя, как любил повторять один, недавно почивший политический лидер,

Диспозиция полностью повторяла таковую недельной давности. Тот же Подиум. Вот только общий декор несколько изменен, цветовая гамма ковров смещена в багрово оранжевую сторону. Наверное, специалистам и знатокам тонких нюансов это должно о чем-то говорить. А, возможно, новые ковры появились вследствие того, что старые были отданы в чистку. После инцидента с визирем. А подходящего по цвету комплекта не нашлось. На Подиуме Падишах с кальяном. Рядом советники. Поодаль стражники. В зале Народ в тюрбанах и танцевальная группа из числа полуобнаженных девушек.

Кстати, визирь таки присутствовал. Правда новый. Впрочем мало чем отличающийся от предыдущего. Такой же неприятный тип с выпученными глазами и саблей на поясе. Надеюсь, мне сегодня не придется его убивать. Похоже эта же мысль пришла в голову и самому новому выдвиженцу. Вон как глазки забегали при виде меня. А рука сама к сабле потянулась.

На этот раз я без веревок, да и латинист отсутствует. И еще тысячниа что-то не видно. Похоже не прижился в группе советников.

Падишах задумчиво меня разглядывал, время от времени прикладываясь к кальяну. Немного расфокусированный взгляд и затянутые гласные при разговоре окончательно подтвердили мое предположение о составе курительной смеси. Что-то табачное плюс изрядная доля опиатов.

- В прошлый раз ты повеселил меня рыцарь,- слегка растягивая слова обратился ко мне Падишах.-И я решил наградить тебя. Я подарю тебе всех красавиц из гарема убитого тобой визиря и ты сможешь познакомиться с восточными женщинами. Я подарю тебе его дворец, его слуг, его богатства и ты целую неделю сможешь жить как в раю.

- А что случиться через неделю? -Поинтересовался я.

- Через неделю я отправлю твою голову твоему глупому отцу, который посоветовал тебе отправиться в мою страну.

-Позвольте уточнить, великий Падишах, Вы отправите мою голову моему отцу вместе с моим туловищем в неповрежденном состоянии или порознь?

Падишах хрипло рассмеялся.

-Беседа с тобой доставляет мне истинное наслаждение. Нет, я отправлю одну голову. Это упростит транспортировку. А твое тело сначала четвертуют а потом сварят в кипящем масле.

- О, великий Падишах,прежде чем я отправлюсь знакомиться со своими красотками, не могли бы вы уточнить какому из отцов - родному или приемному вы собираетесь отправить мою голову.

- А это имеет для тебя какое-нибудь значение? — удивился Падишах.

-Несомненно. Но,в первую очередь, это имеет огромное значение для вас, Великий Падишах, - убежденно заявил я. - Для вас,-подчеркнул я голосом, - это будет иметь огромное значение. - Поскольку родной отец будет очень удивлен. А приемный очень огорчен.

- Ну и в чем для меня разница? - Поинтересовался у меня собеседник, отрываясь от кальяна. - Неужели ты думаешь, что меня может заинтересовать реакция твоего отца на твою голову. Будь это хоть родной твой отец, хоть приемный. Не вижу никакой для себя разницы.

- И все таки посмею, нет, ни в коем случае не возразить вам, Великий Падишах. Просто хочу прояснить разницу. Родной отец прикажет повесить всех ваших торговцев, которые будут иметь несчастье находиться в это время в баронстве. А приемный просто прикажет вас убить. И вас в тот же день убьют.

Всегда хотел понять, что же такое когнитивный диссонанс. Похоже, наконец-то, мне предоставилась такая возможность. Теперь понял. Падишаха буквально переклинило. Рот раскрыт, глаза на выкате. Дыхание прерывистое. Мундштук от кальяна вывалился из рук. Как бы его кондрашка не хватила. Не удобно как-то будет. Все же правитель государства, а не абы кто. Нельзя сказать, что меня уж очень беспокоил этот вопрос, но я уже успел настроиться на предстоящую недельную оргию в принадлежащем мне с сегодняшнего дня гареме.

Стража резко ощетинилась. К счастью, Падишаха начало отпускать. Глаза приобрели осмысленное выражение. А голос — да это же не голос, а самый натуральный львиный рык, усиленный бронзовыми литаврами.

Глава пятая. Дуэль. Первый пошел

Глава пятая. Дуэль. Первый пошел.

В которой герой сначала вместе с остальными гостями прослушивает небольшой курс финансового ликбеза от Лекаря, а затем убивает маркиза Ошуэ младшего, чем приводит практически всех, включая собственную невесту, в состояние когнитивного диссонанса и справедливого возмущения.

У меня перед глазами промелькнул сонм совершенно невероятных и, более того, нелепых событий, протяженностью во много часов. И невероятная сцена в кабинете Отца Гор, и разговор с Падишахом - интересно, чем там все закончилось. Наверняка благополучно, в противном случае я вряд ли стоял бы сейчас в этом зале в ожидании дуэли. Да и кольцо «Рука Падишаха» на моем безымянном пальце свидетельствует о том же. К счастью, барон Сван решил перенести показ очередных картинок из дворца правителя Иссы на другое время. Так что я смог сосредоточиться на разговоре с банкиром.

Для всех присутствующих в зале с момента моего погружения в воспоминания и до выхода из этого состояния прошло буквально одно мгновение. Так что, если кто и заметил мою мимолетную растерянность, вызванную резкой сменой обстановки, наверняка списали это на все ту же мою несуразность и идиотизм, которые я всячески демонстрировал с момента представления герцогу.

А между тем банкир продолжал.

- За удовольствие, которое мне доставила ваша шутка, я готов принять вашу расписку на десять золотых без всякого обеспечения. Априори ставка на вашу победу. Комиссия - пятнадцать процентов.

Он протянул мне желтоватую бумажку, на которой что-то набросал размашистым почерком. Ух ты, похоже авторучка типа Паркер. И это в период феодального расцвета. Какие-то неестественные технологические скачки. Впрочем в мире, где до сих пор не построили пирамиды и уже построили Париж, можно столкнутся с самыми невероятными вещами.

- А теперь вы, господин секундант, - обратился банкир к Лекарю. - С вашей распиской проблем не возникнет. Мы все вас прекрасно знаем. Итак, какова сумма вашей ставки? Вопрос на кого вы ставите чисто фигуральный.

- Позвольте уточнить, господин банкир, - внезапно поинтересовался мой секундант. - А какой коэффициент выплат на каждого из дуэлянтов.

- Ну... - Поскучнел банкир. - Это зависит от того, какие суммы поставлены на каждого из соперников. Точная цифра будет известна после окончательного подсчета.

-И все же, - продолжал настаивать Лекарь. - Каково текущее состояние дел?

- К сожалению, - продолжал мямлить банкир, не желая сообщать конкретных цифр, - большинство присутствующих сделало свои ставки на победу маркиза. В случае если маркиз победит, деньги тех, кто поставил на барона, будут пропорционально поделены между поклонниками маркиза.

- И о каких суммах идет речь, - снова переспросил мой секундант.

Банкир понял, что увильнуть от ответа не удастся, тем более, что эта тема судя по громкому ропоту в зале внезапно заинтересовала большинство присутствующих.

- По имеющимся у меня сведениям на победу маркиза поставлено около двадцати тысяч золотых. На победу барона сделано две ставки по сто золотых и десять золотых самого барона.

Интересно, кто тот ушлый пройдоха, который рискнул приличной суммой и собрался обогатится за мой счет, задумался я. Стоп. А не сам ли это банкир решил поиграть в рулетку и поставить на зеро. Уж больно удивленное выражение появилось у него в глазах в момент, когда я ставил свою подпись на расписке в десять золотых. Неужели понял, что камень у меня в кольце не топаз, а алмаз. Если я правильно понимаю, самый дорогой бриллиант в этом мире. В таком случае снимаю шляпу перед Имперским банкиром. Ведь исходя только из этого факта он в считанные мгновения должен был сделать вывод о том, что я не тот за которого себя выдаю. В смысле все тот же барон Сван, но только не испуганный толстый и пьяный неудачник, а расчетливый хищник, ведущий свою игру, Пожалуй, если дело дойдет до всеобщего махалова, нужно будет прикончить банкира в числе первых.

- И не думай, - раздался в голове встревоженный голос Барона Свана. Похоже впервые за все время я ощутил эмоции обращенные ко мне отличающиеся от снисходительного хихиканья.

- Ты представляешь, сколько мы сил и времени затратили на то чтобы построить в этом гребаном феодальном болоте современную банковскую систему. Только — только дело сдвинулось с мертвой точки, как ты надумал лишить нас одной из ключевых фигур этой структуры.

- И вправду, - смутился я. - Что это на меня нашло. И откуда такая агрессивность?

Тем временем разговор между банкиром и бароном Холкинсом приобретал все более занятный характер.

- Я правильно понял, - решил добить банкира барон Холкинс, - что если я сейчас поставлю сто золотых на маркиза, то мой выигрыш составит тридцать серебренников. При этом я буду должен вам пятнадцать золотых в виде комиссии.

- Да, - согласился банкир поникшим голосом. Похоже, что приведенная арифметика стала откровением для подавляющего большинства присутствующих. А вот нечего насмехаться над убогим бароном Сваном. Лучше бы математику учили, а не по балам шлялись, позлорадствовал я глядя на вытянувшиеся лица большинства присутствующих в зале.

- В таком случае я ставлю сто золотых на барона Свана, - громогласно заявил мой секундант.

После этих слов шумовой фон резко изменил свою тональность, превратившись из злобного бурчания обиженных людей, обнаруживших что их банально обманывают, в фейерверк удивленных восклицаний. Ставка в сто золотых на полного аутсайдера для небогатого барона, это почти как прилюдное признание в собственном безумии.