Башни над городом

2

Как сейчас помню этот день…

Поначалу миссия очередного высокопоставленного проверяющего выглядела обычной, я бы даже сказал – рутинной.

После посадки вертолетов, генерал, вместе со свитой сопровождающих, посетил казарму, побеседовав там с солдатами. По этому поводу мы даже сократили количество ежедневных патрулей, чтобы казарма не казалась совсем уж безлюдной. А что поделать? Народа и так не хватало… «Союзники» при первых же признаках ухудшения обстановки, моментально бросили свои позиции (на что у них нашлось множество «уважительных» причин), оставив нам пятнадцать километров незакрытого периметра. И батальон пришлось растянуть так, что даже связь с самыми удаленными постами – и та теперь была только по расписанию. Горы… пока найдешь нужную точку, пока выцепишь из эфира нужный сигнал… И как тут раньше воевали русские? Говорят (сам не видел, но эти люди слишком уж врать не будут) у них и связь-то была вовсе допотопная. Проще было шапками или флажками с горы на гору перемахиваться! Что интересно – и перемахивались! Местные жители (тоже бывшие бандиты) рассказали нам как выглядит такой вид связи.

– Руками они вот так размахивают! – Нигматулла начинает разводить руки в стороны, скрещивать и попеременно поднимать вверх то одну, то другую.

А что-то похожее я видел! Да это же – флажная азбука военных моряков! По-русски – «семафор». И так они здесь воевали?! Ничего себе…

Представив себе солдата, размахивающего руками под прицелом пуштунских снайперов, зябко передергиваю плечами. Нет уж, слава Создателю, мы от таких вот фокусов гарантированы…

А высокий гость, осмотрев казарму, возжелал лично проинспектировать автопарк.

Вот там-то нас и накрыло…

Первый залп моджахеды положили с недолетом – по автопарку пришло всего две ракеты. А вот по жилому городку досталось изрядно, почти половина жилых модулей разлетелась в щепки. Не завидую я тем, кто там сейчас оказался!

Но корректировщики у нападавших оказались на высоте, и уже через несколько минут разрывы заплясали между машинами. Вспыхнул бронетранспортер, окутались дымом грузовики. Бежать к казарме? Лавируя между падающими ракетами и минами? Да и от неё уже полетели искры – моджахеды не оставили без внимания ничего.

Слева взревел двигатель танка – что нашелся какой-то умник, желающий идти в атаку? Но всё оказалось намного проще, механик-водитель придвинул тяжелую машину к ремонтному боксу, частично закрывшись его бетонными стенами. А внизу, под брюхом бронированной машины оказалась смотровая канава для ремонта – туда и попрыгало большинство уцелевших визитеров. Достать их в таком укрытии проблематично, сверху нависает броня боевой машины, сбоку частично защищают бетонные стены рембокса и стоящая поблизости неисправная автобронетехника. Учитывая любовь местного населения к минированию дорог, таковой у нас накопилось достаточно. Несомненно, нападающие неплохо осведомлены о том, где и какая техника расположена. И стрелять по неисправным машинам, скорее всего, не станут.

Это дало нам небольшую передышку.

Под брюхо танка я не полез – там и так набилось народу предостаточно. Лег под стеной. Если в рембокс не влепят ракетой, то есть шанс уцелеть.

Сквозь разрывы стала слышна частая стрельба. А вот это уже совсем плохо – афганцы не ограничились обстрелом, а начали штурм базы! Наверняка они в курсе того, кто именно сейчас сюда прибыл – и именно его пытаются теперь убить. А учитывая то, что конкретное местоположение генерала неизвестно, они попросту постараются перебить всех, находящихся на базе. Ну, пусть даже и не всех, но большинство.

Нечего сказать – радужная перспектива!

Землю тряхнуло, и у меня во рту появился металлический привкус. Очередной залп лег совсем рядом.

– Джон!

Кто это там?

А-а-а… майор Райт, моё непосредственное начальство.

– Да, сэр?

– Проберитесь к узлу связи! Надо срочно вызвать поддержку!

Что у них, никого другого для этой цели больше не нашлось? Это же через всю базу бежать! Под огнем, между прочим!

Но послать майора в болото я не могу – всё-таки, он мой командир… А хочется! Как когда-то говорил дед Майкл – «да не шел бы ты лесом!». Боюсь, однако, что сейчас не самый удобный момент для пререканий…

– Есть, сэр!

Разрыв снова тряхнул землю, и я вскакиваю на ноги. Успеть, пока моджахеды перезаряжают пусковые установки! Правда, есть ещё и минометы – эти стреляют безостановочно. Но они бьют по всей базе сразу, а не непосредственно по автопарку, так что шанс есть…

Рывок! Неприятно кольнуло в колене правой ноги.

Первые два десятка метров я пробежал относительно легко – путь удалось прикинуть заранее, и никаких препятствий мне пока не попадалось. А вот завернув за горящий грузовик, пришлось резко сбавить скорость. На земле полыхала лужа разлившегося топлива.

Обогнуть!

Слева!

Или справа?

Дым, ели б его черти… ничего не видно.

В ушах явственно послышались щелчки стопоров – очередная партия ракет готовилась к залпу. Понимаю, что всё это обман слуха, но ведь установки-то и впрямь уже скоро перезарядят!

Что делать?!

Бронетранспортер!

Ещё целый… во всяком случае повреждений внешних нет. Быстрее – туда!

Запрыгиваю в люк, и почти тотчас же по броне словно бы ударяют кувалдой! Машина качнулась – но этим всё и ограничилось. Протискиваюсь на место водителя, только бы успеть!

Я успел – зарычавший двигатель выдернул меня из-под следующего залпа. Снося на своем пути всё подряд, тяжелая бронемашина перла к связистам!

Узел связи располагался в старом бункере, построенном ещё русскими войсками в незапамятные времена. Грубое, лишённое какой-либо эстетики сооружение, тем не менее, хорошо справилось со своей основной задачей – весь персонал дежурной смены уцелел.

Бросив бронетранспортер около входа, кубарем скатываюсь вниз по лестнице. Лежащие на ступенях у входа солдаты провожают меня вопросительными взглядами. Им тоже слышна ружейно-пулеметная стрельба. И то, что они сейчас охраняют вход, свидетельствует только об одном – угроза прорыва оборонительных рубежей базы вполне реальна.

– Харперс! – ору я во всё горло, вызывая дежурного связиста.

– Сэр? – невозмутимый лейтенант возникает откуда-то сбоку.

– Срочно вызывайте подкрепление!

– Уже сделано, сэр! – наклоняет голову связист. – Сразу же, как только начался обстрел…

Ну, что тут можно сказать? Профессионал!

– Но связи больше нет, сэр!

– То есть?

– Сильные помехи, сэр! Есть, правда, возможность звонка через спутник… Но для установки соединения с ним, надо выйти наверх, сэр! Шомберг попробовал… теперь у нас только один комплект спутниковой связи…

– Как, один?!

– Остальные на складе. А как теперь туда пройти… и где взять ключи…

– И что вам ответили?

– Ничего – связь прервалась.

Так… весело…

Но что-то делать необходимо!

– Харперс, радиста ко мне в бронетранспортер!

– Есть, сэр.

И снова бег по узкому коридору. Пережидаем очередную серию разрывов и бегом несемся к бронетранспортеру.

– Готовь свою технику! – ору я радисту, разворачивая тяжелую машину.

И снова гонка по территории базы. Каким-то чудом ухитряюсь не влететь в очередную воронку, и вписываю бронетранспортер под стену рембокса.

– Сержант! – оборачиваюсь к радисту. – Вон там, под стеной, есть укромное место, ракеты и снаряды тебя там не достанут. Передавай, что должен, а я пока займусь кое-чем…

Сваливаюсь в смотровую канаву – и прямо под ноги генералу. Надо же!

– Сэр!

– Да, капитан?

– Сэр, я привел бронетранспортер! На нём можно добраться до узла связи – этот бункер строили ещё русские, его никаким снарядом не разбить! Пешком туда не пройти, а вот под броней…

– Это опасно! – перебивает меня худощавый полковник из генеральской свиты. – База под обстрелом!

– Но я-то проехал? И не один раз!

– Не спорьте, Шимански, – пресекает разговор Роджерс. – Капитан прав – там у нас больше шансов. И к тому же оттуда можно руководить обороной, там есть связь! Капитан, вы сможете забрать всех нас?

– Если только на броню, сэр… Внутрь всем не влезть.

– Значит, поедем и так, – подытоживает генерал. – Шимански! Командуйте!

Внутрь народа набилось столько, что я еле поместился на место водителя. Пришлось выгнать наверх какого-то капитана, иначе не влезал радист со своей аппаратурой.

– При всем уважении, сэр – сержанта и его машинку нам заменить некем! И нечем! А без связи мы тут все покойники!

Вспыхнувшую перепалку властно пресекает генерал. И капитан лезет на броню. Поехать решились не все, трое остались в смотровой яме. Не завидую им – снаряды моджахедов ложатся в опасной близости от рембокса. Стены пока ещё держат… но это пока…

А вот назад выезжать было уже сложнее, чертовы афганцы вознамерились-таки подстрелить назойливую машинку, и по нам стали бить уже прицельно. Пару раз ракеты ложились рядом, я еле успевал юркнуть под прикрытие стены. Наконец, каким-то чутьем уловив паузу в обстреле, выкатываюсь назад и сразу же поворачиваю влево, сбивая противнику загодя выверенный прицел.

Разрыв – нас ждали! И, именно потому, не стреляли часто, дабы мы не отказались от своего замысла. Не дураки там сидят, ох, не дураки…

Но нам повезло – первый залп лег с недолетом, не учли скорость бронетранспортера.

А от второго увернулся уже я – ракеты бесполезно взрыли землю где-то слева.

И началось…

Пару раз я таранил броней разбитые снарядами автомашины, разок заехал в воронку, тут что-то основательное взорвалось. Снаружи что-то барабанило по бортам, но останавливаться и проверять было нереально.

Вот и бункер!

Торможу, машину заносит, все-таки я не профессиональный водитель, так, учился понемногу. Мы бортом бодаем остов грузовика, что-то скрежещет по броне.

– Все наружу! И вниз!

Дважды повторять не пришлось.

Выскакиваю на улицу. Зацепившись за поручень, болтается рука в окровавленном камуфляже. И все – хозяина не видно. В этом месте весь борт густо заляпан красным, вот что барабанило по броне… Чуть в стороне пытается приподняться какой-то офицер – его сбросило на землю при ударе о грузовик. Моя вина… плохо умею управлять бронетранспортером. Извините, сэр, но пусть вам поможет кто-нибудь из ваших товарищей – мне надо сопроводить вниз связиста, это наша последняя надежда!

Уже сбегая по ступеням, слышу тяжелый удар, и в спину пышет жаром. Конец бронетранспортеру, отъездился.

– Все здесь? – Роджерс, стоя у стены, осматривает подбегающих.

– Трое погибли ещё там… – машет куда-то рукой какой-то офицер из генеральской свиты. – Когда мина взорвалась около борта. Уже здесь наверху остался Флинтон, он сильно ударился при падении и не успел добежать до бункера. Если бы капитан не водил бронетранспортер так резко…

– То сейчас наверху лежали бы мы все! – отрезает генерал. – Сынок, ты сделал даже больше, чем я мог бы предположить!

И Роджерс хлопает меня по плечу.

– Я перед тобою в долгу! И мы все тоже! А я всегда плачу по счетам!

Не сказать, чтобы мне с того сильно полегчало, но, по крайней мере, все офицеры, что прибыли с генералом, перестали косо погладывать в мою сторону.

Впрочем, все эти мелочи тотчас же вылетели из головы – обстановка тому сильно поспособствовала. Обстрел, который вели моджахеды, слегка утих. Теперь они не лупили беспорядочно по всей территории базы, а сосредоточили огонь там, где им оказывалось наиболее ожесточенное сопротивление. Все наблюдательные вышки были уничтожены, их персонал погиб. Огрызались только огневые точки периметра – они были хорошо укреплены. С постами на внешнем обводе связь была частично утрачена, динамики радиостанций высыпали шорох и треск помех. Работали только проводные линии связи – да и то, далеко не все. Судя по донесениям с постов, там тоже дела обстояли не лучшим образом.

Ознакомившись с донесениями, Роджерс помрачнел – положение было тяжелым. Связи с внешним миром по-прежнему не имелось. Обнадеживало только то, что сообразительный сержант-радист успел-таки сообщить командованию о нашем тяжелом положении и получил подтверждение тому, что его донесение принято и передано по назначению. Понятное дело, помощь придет! Вопрос – как скоро? И как много наших солдат ещё успеет погибнуть до этого времени? Все происходящие ясно указывало на то, что нападение не было спонтанным – к нему приготовились загодя. Так, например, антенны радиосвязи не были уничтожены ракетно-артиллерийским огнем – их подорвали при помощи заранее заложенных зарядов. Во всяком случае, Харперс уверял, что это именно так.

Получалось, что нападавшие хотели убить именно генерала и загодя к этому готовились. Заблаговременно заложили заряды, подтянули пусковые установки и минометы – и ждали. Чего-чего – а ждать местные жители умеют…

– Господин генерал! Сэр, нападающие подняли белый флаг – они вызывают нас на переговоры! – повернулся к Роджерсу один из связистов, не отнимая от уха телефонную трубку.

– Где это?

– Блок «В», сэр! Около въездных ворот, сэр!

И в самом деле – обстрел стих, и нам на голову уже больше не сыпался песок.

– Что ж, это выход! – генерал стукнул кулаком по столу. – Пока там с ними будут болтать… Лейтенант, чтобы установить связь, обязательно выходить наверх?

– Да, сэр, – кивнул связист. – Но, можно развернуть антенну под прикрытием подбитого бронетранспортера, он закроет нас от посторонних взглядов.

– Так! Уже лучше… Кто пойдёт на переговоры? – повернулся в нашу сторону генерал.

– Сэр, это должен быть человек, которого они знают. И умеющий с ними разговаривать… – дипломатично ответил кто-то из сопровождавших его офицеров.

– Хм! И много у нас тут таких офицеров?

Взгляды всех присутствующих скрестились на мне. Вот это называется – попал!

А с другой стороны… Местные меня знали хорошо, мы часто встречались. А на их наречии я говорить могу, во всяком случае, для данной ситуации – так очень даже и неплохо. Ждать, пока меня вытолкнут вперед? Не самый лучший выход… и на дальнейшей карьере может отразиться не самым удачным образом.

– Разрешите мне, сэр? – выдвигаюсь вперед. – Я знаю многих из местных предводителей… Не может быть, чтобы на нас нападали только те, кто пришел издалека. Без местных не обошлось. Да и их язык мне знаком.

– Хорошо! – кивает высокий гость. – Я этого не забуду!

Что-то слишком уж сегодня много обещаний…

Добравшись до блока «В», ныряю под прикрытие земляного бруствера. Собственно говоря, от него тут осталось не так уж и много: из разодранных осколками мешков высыпается песок, обнажая покрытые оспинами от попаданий бетонные блоки. Надо отдать должное нападавшим, они неплохо поработали. Разодрав осколочными минами земляную защиту, ударили по бетонным блокам, которые теперь ничего уже не защищало. А ведь прав был старина Майерс! Говорил же он, что эти самые блоки нужно регулярно обновлять! Ничего нет на свете вечного, кроме неприятностей. Вот и бетон со временем частично потерял свою прочность, углы оплыли и сами блоки местами потрескались. Грозное на вид укрепление, слегка (а может быть – и не слегка…) утратило часть своих защитных свойств. И вот – результат! Слева, в несокрушимой, казалось бы, стене зияет пробоина. Снаряд, или что там ещё прилетело от моджахедов, взорвался внутри. Пользуясь временным затишьем, солдаты выносят наружу и складывают под стеною тела погибших. Согласен, находясь внутри блокпоста, они не самым лучшим образом воздействуют на личный состав. То ещё зрелище – наблюдать рядом с собою тела погибших товарищей. А ведь тут часто ходили местные жители – именно в эти ворота их пропускали. И, несомненно, среди них имелись достаточно глазастые парни, чтобы оценить состояние укрепления.

– Сэр?

Мастер-сержант Горн. Старый и опытный вояка, я всегда с вниманием отношусь к его словам.

– Как дела, сержант?

– Неважно, сэр! У меня шестеро погибших и почти столько же раненых, сэр! Чертовы дети – они ухитрились пробить стену!

– Вижу, сержант… Все настолько плохо?

– Ещё три-четыре таких попадания – и воевать тут будет некому. А мы даже толком не видим этих головорезов. Слышать – это да, вон там, за бугром кто-то постоянно выкрикивает нам угрозы. Мы пробовали его накрыть… но это чертовски ловкий парень!

– М-м-да… Говард, пока я буду с ними говорить, вы сможете здесь хоть что-то сделать?

– Постараемся соорудить внутри капонира временную стенку – она задержит осколки, в случае попадания снаряда внутрь. Хоть так…

Да… верно все. При таких повреждениях этот пост долго не удержать.

– Где их парламентер?

– А вон он сидит – на камне!

И в самом деле, прислонясь спиною к валуну, сидит молодой невысокий парнишка. «Бача», как их тут называют. У его ног в землю воткнута палка с грязновато-серой тряпкой.

Хм, а больше они никого послать не удосужились? По местным обычаям – это неуважение к противнику!

Но нет, более ни одного человека рядом не видно.

Оставляю винтовку Горну, и направляюсь к парламентеру. Он наблюдает за мною через полуприкрытые веки. Странно, ему, что, совсем не страшно? Ведь это место простреливается сразу с нескольких точек!

Но на лице мальчишки никаких признаков волнения я не наблюдаю. Ну, ладно, этот ли, другой – а с кем-то говорить мне нужно.

– Я должен говорить с тобой?

Вместо ответа, парень легко вскакивает на ноги и делает кивок головой – мол, иди за мной.

Что ж, это только увеличивает то время, которого нам сейчас так не хватает. Пойдём…

Впрочем, идти далеко не пришлось – нас ожидали уже метрах в трехстах, за невысоким холмиком. Несколько пожилых бородачей и два десятка парней помоложе, расположившихся полукругом на некотором отдалении от старших. Понятно – главари и их охрана.

– Добрый день! – приветствую я собравшихся, ни к кому конкретно не обращаясь. А кто их тут знает, где у них главный? Вот этого, что справа сидит, я где-то уже видел… и вон того…

– Он для вас такой добрый? – это седобородый пожилой мужчина. Не самый старший по возрасту. Но, если он уполномочен говорить от лица всех прочих, будем общаться именно с ним.

– Не стану спорить – не очень. Однако же, я пожелал вам добра…

Собеседник усмехается.

– Знаешь наши обычаи?

– Я не в первый раз встречаюсь с вашими старейшинами. Да и Коран читал внимательно.

– Что ж, могу тебе ответить таким же пожеланием. Садись! – и он указывает мне место. – У тебя порвана одежда, не удалось вовремя спрятаться?

– Вы метко стреляете, должен это отметить.

– Ваш генерал жив?

– И невредим. Все же знают – укрепления на базе надежные… Мы можем ещё долго воевать.

– Сидя под землей? – не без ехидства интересуется мой собеседник. Наклонив голову набок, он внимательно меня разглядывает.

– Капитан… Что, никто из старших офицеров не решился сюда прийти? Мы – все здесь! – обводит он рукою собравшихся главарей. – Никто не струсил, а ведь ваши минометы сюда добивают!

– Просто я хорошо знаю ваш язык… И часто встречался с местными жителями.

– Это так! – кивает сидящий в центре бородач. – Он часто приезжает в наши селения.

– Моя работа… – пожимаю плечами.

– И в чем же она состоит?

– Я отвечаю за налаживание контактов с местными властями и…

Все присутствующие улыбаются, словно я сказал что-то смешное.

– Да? Ну, попробуй! – усмехается мой собеседник.

– Простите, сэр, но я не знаю, как я должен вас называть…

– Я – Ширвани!

Так… Это плохо. Даже очень плохо. Один из самых непримиримых наших противников. Опытный и умелый командир, на войне уже столько, что никто и подсчитать не пробует. Нападения его всегда отличаются каким-то мастерством и очень хорошо продуманы.

– Но каковы ваши требования? Что вы хотите?

– Чтобы вы перестали осквернять нашу землю и убирались бы к себе за океан!

– Простите, сэр, но решение таких вопросов не входит в мою компетенцию… Если у вас есть какие-то конкретные требования, я готов их обсудить.

– Тянешь время? Ждешь, когда прилетят ваши вертолеты? Мы их тоже ждем – и легко им здесь не будет.

Не врет – я вижу тонкие стволы зенитных пулеметов, которые выглядывают из-за ближайшего холмика. А у двоих из охраны замечаю тубусы ПЗРК. Не наши – подобные вещи совсем недавно стали поступать на вооружение моджахедов. Вроде бы их делают где-то в Китае… или в Ливане – толком так и не удалось выяснить. Никаких фирменных обозначений на них нет.

– Но что же вы тогда хотите?

– Как я понимаю, твой генерал сюда не придёт?

– Не думаю.

– Тогда – любой старший офицер. Не капитан, с ним мне говорить не о чем. У тебя есть пятнадцать минут. После этого мы откроем огонь снова. Не придете – аналогично. И возьмите с собою радиостанцию – она вам понадобится.

Как я несся! За пятнадцать минут решить этот вопрос… очень сомнительно.

Но, против моего ожидания, Роджерс понял все с полуслова.

– Шимански! Идете с капитаном. Лейтенант!

– Да, сэр! – вытянулся Харперс.

– Сержанта с его техникой – на блок!

– Есть, сэр!

Нашелся даже целый автомобиль, и нас подвезли прямо к воротам базы. Надо отдать должное техникам, передышка была совсем небольшой, а вот поди ж ты – нашли машину!

Тот самый «бача» флегматично сидит на камне.

С нами вместе пошел и мой извечный оппонент – капитан Фоггерти. Он отвечал за безопасность и поэтому всегда доставал меня всевозможными расспросами. А уж сколько я составил рапортов по его требованию – это даже описать невозможно! Описывался каждый шаг, тщательно фиксировались все новости и малейшие изменения в поведении местного населения. И что, сильно это помогло капитану?

И вот сейчас, следуя за нашим провожатым, Фоггерти подозрительно осматривается по сторонам. Он тоже более-менее понимает местные наречия, хотя, до меня ему, конечно, далеко.

Ширвани демонстративно смотрит на часы и качает головой.

– Ты опоздал! Если бы мы не увидели подъезжающий автомобиль…

– За это можешь сказать «спасибо» своим наводчикам – они испортили все дороги!

Моджахед внезапно улыбается.

– Кто у вас тут старший?

– Полковник Шимански! – указываю я на офицера из генеральской свиты.

Тот молча подносит руку к виску.

– Полковник? – недоверчиво наклоняет голову мой собеседник. Но сбоку привстает кто-то из его сопровождающих, что-то шепчет на ухо.

– Так! Это хорошо. Скажи полковнику, что мы требуем немедленного освобождения наших товарищей, – и Ширвани протягивает мне листок бумаги с неровными строчками текста.

Перевожу это штабному.

– Это можно обсудить… – кивает тот.

– Нет! – моджахед отрицательно покачивает пальцем. Стало быть, он знает английский? Чего же тогда дурака тут передо мною валял, требуя офицера, говорящего на местных языках? – Никто и ничего обсуждать не собирается! Они должны быть освобождены немедленно! Али, телефон!

Сбоку подскакивает молодой парень с трубкой спутникового телефона.

– Звони! Сейчас звони!

Шимански вопросительно смотрит на меня – развожу руками. Это – не моя тема. Фоггерти, закусив губу, медленно кивает – он согласен.

Полковник пожимает плечами и набирает номер.

– Халецкий? Полковник Шимански! Да… нет, об этом мы поговорим после. Сейчас – слушайте меня!

И он зачитывает своему невидимому собеседнику весь список.

– Да, с генералом это согласовано! Выполняйте! Что значит, доложить и ждать?! Это приказ, майор! Жду прямо у телефона!

Моджахед довольно ухмыляется. Да, он знает наш язык, это совершенно точно!

Сбоку подходит ещё один парень и тоже со спутниковым телефоном. Ширвани берет трубку и что-то говорит.

Проходит минута… ещё одна. И ещё…

– Да? – прижимает телефон к уху Шимански. – Как это?!

Он растеряно оглядывается на моджахедов.

– Один из ваших людей… он умер сегодня утром… мы не можем его освободить…

– Пусть отдадут его тело! Он должен быть погребён свободным! Сегодня же!

Афганец выпаливает это на хорошем английском языке. Полковник кивает и снова что-то говорит в телефон.

В свою очередь, и Ширвани выслушивает своего собеседника. Коротко, одними уголками губ, он улыбается. Отдает телефон парню.

– Будем считать, что первое условие вы выполнили! Хотя – и не до конца!

– Есть и второе? – приподнимает в удивлении бровь полковник.

– Есть, – вторая бумага перекочевала из рук в руки. – Эти припасы должны быть погружены в две машины и доставлены сюда. Срок – полчаса, вам должно хватить.

Мельком заглядываю в список – медикаменты, продовольствие… целый батальон обслужить можно!

Нас не отпустили, указали место, чтобы присесть. Только Фоггерти отправился к воротам, чтобы передать список.

А я все никак не мог понять – что же ещё нужно Ширвани? Ладно, своих людей он освободил, медикаменты сейчас получит… но что же дальше? Никаких обязательств на себя моджахед не взял. И нас не отпустил – почему?

Возвращается Фоггерти. Он подтверждает, что погрузка требуемых моджахедами вещей уже начата. Постараются успеть как можно быстрее. Передаю эти его слова Ширвани, тот только ухмыляется в бороду. Нет, определённо, он что-то замышляет! Но что?

– Что с подкреплением? – интересуется полковник у нашего главного контршпиона.

– На дороге завалы – подорван мост. Вертолеты обстреляны из крупнокалиберных пулеметов и возвратились на базу. Есть пострадавшие.

– Самолеты?

– Пока ничего сказать не могу. Там тоже возникли какие-то… э-э-э… сложности. Вылет, разумеется, будет. Но точное время пока неизвестно.

То есть, командир моджахедов имеет все основания для такого самоуверенного и вызывающего поведения. Завалы на дороге и прочее, несомненно, дело рук его людей. Все козыри на его стороне. А я-то гадал, отчего он настолько спокоен…

Ещё минут десять – и со стороны базы показались два грузовика. Не доехав до нас метров пятидесяти водители заглушили моторы и, быстро покинув кабины, направились назад. Понимаю… нервы там ни у кого не железные.

А вот афганцев это развеселило! Высыпав на дорогу, они показывают вслед уходящим обидные жесты и что-то громко выкликают.

– Капитан! Поинтересуйтесь у этих бородачей относительно их дальнейших планов… – договорить полковник не успевает.

Сверху скатываются мелкие камешки, и в ложбинку, не торопясь, спускается вся верхушка нападающих. На лицах – ехидные усмешки.

– Ваши водители так напуганы, полковник? – а вот на этот раз Ширвани на английский язык уже не переходит. Понятно, это, чтобы все его подчиненные слышали, как и что именно он говорит командиру этих трусов.

Перевожу полковнику вопрос. Тот только плечами пожимает.

– У них был приказ – довести машины до конкретной точки. Они его исполнили. В чем тогда дело?

Выслушав ответ, моджахед снова усмехается.

– А бежать так быстро по дороге – им тоже было приказано?

– Это обычные водители…

– И им можно быть такими трусами?

Ох, скажу я кое-что лейтенанту Лоренцу! Ну и нашел же он, кого посадить в эти автомашины!

Но сейчас надо что-то отвечать афганцам. А полковник слегка растерян… и с ответом медлит. Так нельзя! В переговорах с местными такие паузы допускать не рекомендуется – не так поймут.

– Приказали бежать – побегут. Прикажут ползти – поползут, – беру на себя ответственность за продолжение разговора.

– А если им прикажут драться?

– Будут выполнять этот приказ.

Афганцы громко хохочут.

– Вы, американцы, не воины! Можете воевать только тогда, когда над головою висят ваши вертолеты, а сзади прикрывают пушки. А чтобы просто так – лицом к лицу, вы на такое не способны! У вас просто духа не хватит! – выкрикивает чернобородый молодой парень, стоящий чуть слева от главаря.

– И ты берешься это доказать? – холодно интересуюсь я. – Вот прямо здесь? И сейчас!

Парень оборачивается на Ширвани. Тот медленно кивает.

– Я не против. Всем будет полезно это видеть. А, ты, – поворачивается главарь ко мне. – Ты – готов?

– Нефедофф, вы сошли с ума! – встревает в разговор наш контршпион. – Что вы делаете?! Не провоцируйте их!

Командир моджахедов поднимает руку.

– Если ты не ляжешь сразу и не побежишь – мы снимем осаду и отойдём. Без каких-либо дополнительных условий. И прекратим огонь. Но если Масуд тебя победит… мы продолжим наш разговор. Уже не с тобой…

Полковник одергивает Фоггерти. Что-то шепчет ему на ухо – и тот нехотя отступает назад.

– Круг! – повелительно поднимает руку главарь. – Круг!

Из-за холмов выбегают новые и новые моджахеды. Сколько же их тут?

Вся толпа окружает нас, не переходя, однако, границы, которую указали их командиры.

– Как ты будешь драться? – интересуется Ширвани.

Стрелять?

Неплохо бы – но не дадут.

Просто морду этому бородачу набить?

Вариант… я крепче, да и в драке не новичок.

Растопыриваю перед лицом ладони и выразительно кручу ими в воздухе.

– Хм… – оглаживает бороду главарь. – Нет… не так…

Он окидывает меня взглядом.

– Я вижу у тебя нож… Это для красоты – или ты что-то можешь им сделать?

– Постараюсь.

Мой противник кладет на землю автомат, снимает сумку и вообще освобождается от всего лишнего. Молодой парень, крепко сбитый и жилистый – оппонент будет не из легких.

А вот мне снимать пришлось намного больше.

Каска, бронежилет (а жаль!), снаряжение, пояс с подсумками, рация – кучка получилась куда как более солидная.

Бородач ухмыляется.

– И как я всё это потом понесу? Надо будет попросить помощи!

Толпа взрывается радостными криками одобрения. Парня хлопают по плечам, всячески поддерживают и желают удачи.

А вот меня поддерживать некому. Фоггерти – так тот весь как-то сжался, бросая по сторонам цепкие взгляды. Что, думает, он следующий? Вряд ли… афганцы любят работать на толпу, но чувство меры у них присутствует. Полагаю, что их главаря устроит показательная расправа над одним из американских офицеров. Надо думать, что меня давно уже успели изучить за время визитов в их поселения. Так что все мои сильные и слабые стороны учтены. А вот капитан расположения базы почти никогда и не покидал. Так что его качества, как бойца, никому не известны. Сильно сомневаюсь, что Ширвани устроил эту схватку спонтанно, наверняка, все было обдумано заранее. И рисковать главарь не станет – мало ли какой сюрприз может произойти?

Хотя… может быть, я просто параноик, и все это действительно произошло случайно?

Отбрасываю на землю и ножны – теперь, кроме ножа, у меня ничего нет. Нож, кстати, правильный – настоящий «Боуи». Его мне ещё дед Майкл подарил, тот знал толк в таких вот штучках. И много чего, кстати, в свое время показал… Надеюсь, что афганцев такому виду боя никто не учил.

– Капитан… – это Шимански.

– Слушаю.

– Вы вполне отдаёте себе отчёт в своих действиях?

– Я-то – вполне! А вот с командиром транспортного взвода очень бы хотелось побеседовать! После…

– Не только вам… Ладно, буду молиться за вас!

Главарь моджахедов поднимает вверх руку – и гомон тотчас же стихает, как обрезало. Да… Ширвани тут пользуется авторитетом!

– Аллаху акбар!

Толпа единым вздохом повторяет эти слова. Мощно… что и говорить…

Масуд ухмыляется и чертит ножом крест-накрест. Солнце отблескивает на металле, и толпа поддерживает своего бойца дружными возгласами.

– Иншалла!

Чуть пригнувшись и расставив в стороны руки, бородач делает несколько шагов вперед.

Так… что мы тут имеем?

Масуд воин не из простых – это видно по манере передвижения. Это минус.

А что плюс, да и есть ли он тут вообще?

Есть.

Он вынужден работать на публику, задержек и промедления ему не простят. Победа должна быть быстрой и эффективной, иного от него не ждут. Он может меня хоть на кусочки порезать – ему позволительно. А вот мне его убивать… вообще-то совсем нежелательно. Бог знает, как на это отреагирует толпа.

А значит – бородач станет атаковать. Быстро и максимально жестоко – так, чтобы покончить со мною разом. Прощупывать мою оборону он особо долго не станет, нет у него на это дозволения толпы. А вот я могу тянуть сколь угодно долго, спешить некуда. И сохраню больше сил… если успею.

Выпад!

Не попал… я тоже не из простаков!

Разворачиваюсь на правой ноге, перемещаясь в сторону и ставя своего противника лицом к солнцу. Позагорай…

Эх, дать бы ногою по земле, чтобы ему песком по глазам стегануло!

Нельзя – моджахеды могут воспринять это как подлый прием.

Снова выпад, ещё один… спешит Масуд!

А вот так?!

Бородач отскакивает назад, непонимающе озираясь по сторонам. А что ж ты думал, дорогой, один ты тут такой резвый? Жаль, что ранка совсем незначительная, только чуть-чуть я ему руку задел. Да и то, левую…

Осмотрев порез, Масуд снова усмехается, подносит руку к лицу и проводит по нему. И так-то не слишком благообразная его физиономия, теперь ещё и вымазана его собственной кровью. Вообще кошмар какой-то! Встретишь такого на улице – хоть днем, хоть ночью, кошелек отдашь без каких-либо возражений.

– Алла!

Всего чуть-чуть он меня не достал! Отпрыгивая в сторону, на ногах я не устоял, покатился. Хорошо, хоть нож не потерял! А бородач уже снова прыгает в мою сторону. На этот раз он замахивается, намереваясь ударить меня сверху. Успев встать на ноги, выбрасываю вверх руку, перехватывая его оружие. А вот мой нож идет по прямой, тычковым ударом, пусть попробует перехватить!

И не подумал даже, просто провернулся на одной ноге, пропуская клинок мимо. А рука-то?! Та, что с ножом – про неё забыл, что ли?

Не выходит у него совсем уж в сторону-то отскочить, сцепившиеся наши руки не дают. Сгибая левую руку, бью его по локтю, отскакивая в сторону. И вовремя – клинок его ножа проскальзывает мимо моей руки. Знакомо – этот прием я знаю, так можно порезать руку, которая пытается перехватить нож. Была бы на мне куртка – в рукаве теперь зияла бы дыра приличного размера. Единственное, что я теперь успеваю сделать, так это толкнуть противника в предплечье. Был, разумеется соблазн притянуть его к себе и постараться ткнуть-таки ножом… но – бородач крепок и из этого могло ничего не выйти. Так что удовольствуемся малым.

А вот теперь уже Масуд теряет равновесие и должен отпрыгнуть назад на пару шагов. Толпа взрывается негодующими криками.

Итог?

Я цел и даже не порезан нигде.

Противник имеет легкий порез на левой руке, да и по правой я ему ухитрился ударить, так что на какое-то время ему будет неудобно.

Но исхода поединка это не решает…

Зато относительно зрелищности – тут все в полном порядке. Мы оба скачем по кругу на потеху публике, что вызывает её бурную реакцию. Краем глаза замечаю группу командиров моджахедов, на их лицах заметен неподдельный интерес к происходящему. Один только Ширвани показательно невозмутим. Ну, это понять можно – он лидер! Должен быть превыше обыкновенных страстей…

Р-раз!

Вот, нечего по сторонам глазеть!

На моем предплечье наливается кровью свежий порез – счет сравнялся. Не очень серьёзно, но крайне болезненно. А Масуд поднимает руки вверх и издает торжествующий крик, тотчас же подхваченный толпой.

Ну, положим, это ты немного поторопился…

Кувырок!

Ещё не распрямившись, наношу удары обеими ногами. Почти вслепую, но не мог же я до такой степени промазать?

Нет – левая нога встречает препятствие. Которое, впрочем, тотчас же пропадает.

Перекатываюсь вбок и вскакиваю.

Мой оппонент сбит с ног и лежит на земле.

Безоружный – его нож отлетел в сторону и валяется в нескольких метрах от меня. Ну, уж такой-то подарок упускать нельзя!

Прыжок!

Заныла левая нога. Опять я её сильно перенапряг.

Но – оно того стоило.

Теперь у меня в руках два ножа – мой и Масуда.

Тишина…

Противник, не успевший вовремя подхватить оружие с земли, отскочил в сторону. В его руках зажат камень – другого оружия нет.

И что теперь?

Безусловно, я могу его убить. Но как это будет воспринято окружающими? Должен ли я вернуть ему нож? Но, уж в этом-то случае, один покойник гарантирован. Причиненной обиды бородач не простит и скорее умрет сам, нежели согласится на какой угодно иной исход.

Оглядываюсь по сторонам.

В нескольких метрах от меня, опираясь на винтовку, стоит молодой парень. Приклад уперт в песок, а позади него небольшой камень, частично прикрывающий ноги афганца. Так что есть шанс, что в случае промаха я не раню этого моджахеда – мне сейчас только этого не хватает.

Делаю шаг в его сторону.

– Смотрите сюда!

Ну, теперь, главное – не промазать!

Бросок – есть!

Мой «Боуи» втыкается в приклад. Не совсем туда, куда я стремился попасть, но и так тоже вполне ничего. Перехват, замах – и нож Масуда косо застревает рядом. За такой бросок мне бы дед Майкл настучал по ушам! Но ведь это чужой нож?

Ну и что? Подзатыльник я бы всё равно заработал.

– Я мог убить тебя сразу! – кричу я своему противнику. – Но мне не нужно оружие – я готов это сделать даже голыми руками! Ну?!

По всем канонам и обычаям – это вызов. Не принять его, потребовать оружие, это «потерять лицо». Да, здесь не Китай, но похожее понятие есть и у афганцев. Да и у викингов, говорят, такое тоже было. Ничего удивительного – там нравы не сильно отличались от здешних…

Понимаю Ширвани, ему нужно было устроить показательную кровавую расправу над трусливым американцем, но вот помогать ему отчего-то неохота. Он предпочел ножи, значит был уверен в превосходстве своего бойца. А что он сделает теперь? Прикажет продолжать бой, вернув нам оружие? Это после моего демонстративного броска? Есть шанс, что я снова метну нож, но на этот раз уже не в винтовочный приклад.

Все взоры оборачиваются на главаря.

– Пусть будет так!

Масуд отбрасывает камень и с рычанием прыгает на меня.

А вот тут пойдут уже совсем другие дела… рукопашному бою нас учат. Всех, но некоторые потом ещё учатся и сами, за свои, между прочим, деньги! Я как раз из таких очумелых. Сильно сомневаюсь, что мой противник проходил подобную школу.

Проворот на ноге – противник промахивается, его удар проваливается в пустоту. А вот мой – достает до цели. Бородач хватается за плечо – больно! А что же ты ждал?

Снова бросок! Вот же неутомимый! У него, что, железные мускулы?

Бац!

Так, меня он тоже достал. Не понимаю, как, но это ему удалось. Мы заплясали по кругу, выискивая нужный для удара момент.

Нервничает Масуд. И его вполне можно понять. Для него этот поединок – это шанс! Шанс быть замеченным командирами, заработать уважение к себе, как к мужчине – здесь это очень многое значит. И вот, казалось бы, судьба улыбнулась! Ширвани заметил, раз выдвинул его в качестве бойца от лица всех. Теперь красиво и эффектно (а главное, кроваво) зарезать глупого американца – и ты на коне! И вдруг – такой обидный облом (как говорят русские)! Отчего эти неверные так цепляются за свою никчемную жизнь?!

И не выдержали нервы – рванул вперед афганец! Всё поставив на этот безудержный натиск, отбросив в сторону все предосторожности. Нельзя быть слишком осторожным перед глазами такого множества соотечественников.

«Он слишком боится смерти, не решается доверить свою жизнь воле Аллаха!» – вот вынесут такой вердикт товарищи и командиры – и всё…

Рискнул Масуд, доверился своим чувствам и слепой ярости!

Рывок!

Удар!

Словно пушечное ядро просвистело около виска – аж ветром повеяло!

Но – мимо… всего на пару сантиметров.

Мой ответный удар не был столь силен и эффектен. Но он был точен – моджахед сунул правую руку под мышку левой руки и прижал её. Больно! И дыхание я ему сбил. Похоже, что и ребро сломал, вон, как он скривился.

Пропускаю его мимо себя и дергаю левой рукой за правое плечо, раскручивая противника на себя. А он ещё по инерции стремится вперед, вот и разворачивается, сам того не желая, навстречу ещё одному удару.

Открыто у него солнечное сплетение – туда и бью!

Масуда вырвало кровью, ноги его подгибаются, и он тяжело рушится на песок.

Жив?

Присаживаюсь на корточки, стараясь держаться вне зоны поражения.

И правильно!

Левая его рука, не достаёт до меня всего на ладонь!

Не только жив, а ещё и зол до крайности. Вот только сил на нормальный удар уже нет…

Он дважды пытается встать – бесполезно, ноги не держат и дыхания не хватает.

Встаю и поворачиваюсь к Ширвани, делаю несколько шагов в его сторону.

– Машалла! – развожу руками. – Твой воин смел и силён, Ширвани! Но, Аллах не даровал ему победы сегодня! Кто мы, чтобы выражать своё несогласие с его волей?

Дипломатия…

А вот, что ответит главарь?

Оспорит волю Аллаха?

Ну-ну… он тоже не о двух головах. Всё происходило на глазах у всех, бой был честным. Ну, это если с моей точки зрения судить, афганцы могут думать и иначе.

Но своё обещание Ширвани должен теперь исполнить.

Он молчит, теребит бороду.

Взгляд главаря останавливается на Масуде, перескакивает на полковника, на моджахедов…

Не дожидаясь, пока он примет решение, подхожу к тому молодому парню, в винтовку которого я так удачно метнул оба ножа. Наклоняюсь и выдергиваю из приклада свой «Боуи», оставляя на месте оружие противника. Возвращаюсь и втыкаю нож в землю около неподвижного Масуда.

Поднимаю взгляд и встречаюсь глазами с Ширвани. В его глазах застыло непонимание.

– Он воин! А воин должен иметь хорошее оружие! Мой нож – хороший нож! Пусть владеет – заслужил!

Поторопился я? Опередил решение командира?

С военной точки зрения – так. А с точки зрения афганцев?

В толпе звучат одобрительные выкрики – местное население оценило жест!

– Хорошо! – Поднимает руку вверх главарь. – Ты честно выиграл бой! И будешь нашим гостем два дня!

Угу, а заодно ещё и гарантией того, что наша авиация не станет бомбить вашу колонну на марше назад…

Через три дня, когда я выпрыгнул из автомобиля у ворот базы, меня сразу же запихали в вертолет и отвезли в Кабул. Там, не дав даже толком привести себя в порядок, потащили сразу к Роджерсу.

Генерал тянуть не стал и принял меня уже через несколько минут.

– Цел? – окидывает он меня внимательным взглядом.

– Всё в порядке, сэр! Только спать очень хочу, устал…

– Успеешь, тебе полагается отпуск для поправки здоровья. Месяц!

– Но, сэр… я должен сдать дела…

– Твой заместитель, лейтенант Марш – справится?

– Да, сэр! Всё это время, что я отсутствовал, он как раз и замещал меня на базе.

– Ну, значит, ещё месяц выдержит.

По итогам всего этого безобразия меня представили к «Бронзовой звезде»! Уже кое-что!

А генерал, в присутствии моего руководства, выразился кратко и энергично, дав понять, что он внимательно прочитал все рапорта относительно моей нестандартной манеры общения с местным населением.

– Джон может завести себе медведя и играть ему на балалайке хоть каждый день! Заслужил! Он своё дело знает и не надо ему мешать! Покажете себя таким же образом – страна и ваши заслуги оценит как полагается!

А начальника транспортной части вышибли домой уже на следующий день. С неприятной пометкой в личном деле (и существенной брешью в финансовом довольствии). Досталось и его подчинённым – «пряников» хватило на всех.

Впрочем, меня это не касалось…