Башня Гоблинов

Глава 5 Крылатый трон

В самом центре глубоко вдающейся в берег бухты, по изумрудной воде которой ветер гнал белые барашки волн, в устье полноводной Бхармы раскинулся под палящим солнцем город Янарет. Белые дома с красными черепичными кровлями, утопая в нефритовой зелени пальм и сумрачной тени кипарисов, террасами поднимались по склону горы. Над городом голубел небесный шатер; по небу бежали белые облачка. Лоцманский катер, полоща по ветру развевающимся на мачте голубым янаретским флагом с изображением русалки и подпрыгивая на легких волнах, вел «Таларис» к проходу во внутреннюю гавань.

В гавани стояли на якоре или швартовались к причалам иноземные суда. Здесь были нарядные крутобокие парусники из Виндии, Кортолии, Оссарии и Тарксии. Здесь были беспалубники с северного берега Швении — такие корабли имели всего один прямоугольный парус и высоко задранные нос и корму, отчего походили на увеличенные во много раз каноэ. Здесь было несколько черных боевых галер Янарета — длинных, приземистых, смертоносных. Здесь был Даже огромный трехмачтовик с Салиморовых островов, что лежат далеко в Восточном океане, — с высокими бортами, круто обрубленной кормой и хлопающими по ветру желтыми парусами.

Шел первый день месяца Волка. Джориан, который стоял, опершись на леер и угрюмо разглядывал корабли, вдруг шумно вздохнул.

— Наконец-то мы снова в цивилизованной стране! — воскликнул стоявший за его спиной Карадур. — Что же ты вздыхаешь?

— По женам заскучал. Нет, не то говорю. По одной скучаю: по Эстрильдис, златовласой малышке. Остальные — девочки что надо и в постели забавные, но она единственная, кого я сам себе выбрал.

— Как это случилось?

— Она была деревенской девчонкой, с которой я в Кортолии любовь крутил, когда фермер Оннус, хорошенько не подумав, решил меня отлупить и подстерегал цельный день. А на третий год, как я стал королем, вдруг узнаю, что она все еще в девках ходит, ну, и подал ей весточку. Ежели б я был сказочный герой, я бы прискакал в Кортолию на коне и забрал ее, но я не мог: Королевская гвардия нипочем бы меня из Ксилара не выпустила. Только мы все равно соединились. Когда-нибудь я вернусь в Ксилар и увезу ее.

— Если ксиларцы не расторгли ваш брак и она не вышла за другого.

— Я все одно ее увезу, лишь бы захотела. Она у меня всегда была любимицей. Я, чтоб мир в семье сохранить, старался виду не подавать, да куда там, шила в мешке не утаишь.

Сам знаешь, доктор, многие хотели бы иметь такой гарем, как у меня; но я тебе расскажу, что на самом деле получается. Когда дамы бранятся — все они время от времени затевают свары, — мужу приходится вмешиваться в перепалку, судить да мирить. Когда они живут в согласии — что тоже случается — они берутся за беднягу всем скопом и вертят им, как хотят. И муж должен быть все время начеку, чтоб какая-нибудь из жен не вообразила, будто ее меньше ублажают, чем прочих. Не то горе ему! Ругань, слезы, жалобы; старые грехи тебе припомнит... Не-ет уж, ежели только сбудется моя скромная мечта: стану уважаемым ремесленником, домом своим обзаведусь — хватит с меня одной жены. Да мне бы и сейчас жена не помешала, по правде говоря.

— Разве ты не... мм... не развлекался с девушками Белиуса?

— Нет, хотя кто знает, как долго я смогу удержаться на стезе добродетели; уж больно непривычно. С тех пор, как распрощался в Оттомани с той сумасшедшей девкой — Ванорой, — у меня ни одной женщины не было.

— Воздержание, сын мой, делает честь твоей нравственности.

— Ой, да засунь себе в задницу эту нравственность! Я к бедным малышкам не пристаю, потому как считаю за подлость воспользоваться их бесправным положением. Они даже отказать не могут, раз я, можно сказать, получил их в наследство от братьев Реннум Кезимара.

— А что это за таинственный план с их участием?

Джориан подмигнул.

— Я целых четыре дня держал свой болтливый рот на замке, хоть меня так и подмывало поделиться своим чудесным проектом. Все боялся, что разболтаюсь, а Штрассо либо кто другой из команды подслушает. Как только наш добрый капитан отчалит назад в Виндию, я, святой отец, с превеликим удовольствием поведаю тебе свой план.

Матросы, спустив рею на кормовой брештук, убирали парус. Капитан Штрассо переругивался со шкипером буксирной баржи; буксир, управляемый десятком здоровенных гребцов, толкал «Таларис», нос которого был для верности обмотан канатами, направляя корабль к стоянке у одного из причалов.

Как только «Таларис» осторожно подтянули за веревки к причалу и закрепили швартовы, на борт вскарабкались два чиновника. Один взял в оборот капитана Штрассо, делая пометки в декларации; другой сновал по судну: он спрашивал у Джориана и Карадура, как их зовут, спускался в трюм и снова вылезал на палубу, вполголоса совещался с напарником. К тому времени, когда дознание закончилось и чиновники отбыли, на берегу у причала собралась целая толпа зазывал, сводников, разносчиков, нищих, носильщиков, погонщиков ослов и доморощенных проводников, орущих наперебой:

— Посетите, господа хорошие, трактир; здесь самые крепкие вина, самая громкая музыка и самые голые танцовщицы во всем Янарете...

— ...моя прелестная, чистая сестра...

— ...осмотреть недавно обнаруженное захоронение полубога Птероана, развалины Храма Змей-богов и другие поразительные чудеса глубокой древности...

— Подайте несчастному горемыке!

— Купите мои амулеты: верное средство от сифилиса, лихорадки и сглаза...

— На постоялом дворе Симхи такая чистота, что со времен Гиша Великого там не было поймано ни одного клопа...

Придав лицу самое неприступное выражение — когда он был королем Ксилара, это помогало отпугивать надоедливых просителей, — Джориан сошел на дощатый помост причала.

— Любезный, — обратился он к зазывале с постоялого двора Симхи, — я сопровождаю двенадцать знатных дам, которые инкогнито едут в Тримандилам. Дней пять они проведут в Янарете. Смогут они разместиться на твоем подворье с удобствами, приличными их положению?

— О мой господин! Ну конечно, мой господин! — зазывала, молитвенно сложив руки, все кланялся и; кланялся как заведенный. — Умоляю, не откажите осчастливить своим посещением наше почтенное заведение...

— Твое представление впечатляет куда больше твоих посулов, — сказал Джориан, холодно разглядывая зазывалу. — Отбери несколько носильщиков, чтоб были сильные и не шибко воображали — четырех довольно. Почем нынче носильщик?..

Янаретскую набережную заполняла пестрая разноязыкая толпа. Здесь можно было встретить новарцев в коротких туниках и облегающих штанах до колен;

Мальванцев в тюрбанах и юбках — или шароварах — из яркого шелка; погонщиков верблюдов из пустыни Федиран в коричневых балахонах и белоснежных бурнусах; высоких швенских мореходов с прямыми светлыми волосами, в одеяниях из овчины и грубой некрашеной шерсти; узкоглазых и плосколицых жителей далеких Салиморовых островов. Там можно было встретить человекоподобных невольников из джунглей Комилакха, которых водили на веревке. Там можно было встретить даже людей, внешность которых казалась настолько необычной, что Джориан затруднился бы сказать, откуда они родом.

Несмотря на то, что Янарет платил дань царю Мальваны, он сохранил самоуправление и по-прежнему считался свободным городом. Жестокие столкновения, время от времени вспыхивающие между группировками, давали Великому Государю достаточно поводов для захвата власти, однако царь Шайю не спешил предпринимать подобные шаги. Во-первых, группировки бы тотчас объединились и оказали яростное сопротивление. Во-вторых, консервативные Мальванцы относились к большому торговому порту как к неизбежному злу: он был выгодным в коммерческом отношении, но отвратительным местом, так как населявшая его разношерстная публика состояла сплошь из одних богомерзких чужестранцев. Существование Янарета вполне устраивало Мальванцев, но их устраивало и то, что город не входит в состав огромного, тщательно отлаженного имперского механизма.

— Поберегись! К стене! — оборотясь через плечо, крикнул вдруг зазывала.

Джориан и его спутники отскочили в сторону, мимо пронеслась кавалькада. Первым скакал Мальванец, закутанный в алые шелка; тюрбан надо лбом украшала веточка сливы, усыпанная драгоценными каменьями. За ним, бряцая шпорами, мчался отряд всадников в остроконечных посеребренных железных шлемах. Всадники были вооружены легкими пиками и маленькими круглыми щитами.

— Местный помещик, — пропустив всадников, пояснил зазывала. — Эти землевладельцы вечно не мытьем, так катаньем пытаются втереться в городской совет — хотят со временем прибрать Янарет к рукам — даром что сами живут в горах, а сюда наезжают прикупить чего, либо к проституткам.

Зазывала в сердцах сплюнул.

На следующий день, в полдень, когда Джориан завтракал, в закусочную подворья Симхи зашел капитан Штрассо.

— Славный мастер Мальто! — сказал капитан. — Оракул обещает на ближайшие пять дней ясную погоду, а мне удалось подыскать подходящий товар для Виндии, осталось только погрузить. Так что завтра утром «Таларис» уходит в последний рейс. Других не будет в этом году.

— Прекрасно, — отозвался Джориан.

— Да, но как быть с деньгами для братьев? Ты уже продал девок, чтоб я мог забрать выручку?

— Нет, не продал; спешить некуда.

Штрассо насупился.

— Это почему же?

— Я, конечное дело, хочу выручить за них побольше — чем выше цена, тем больше мои комиссионные. Ну, и вот я нанял человека, какой знает толк в этих делах и сделает из девушек первостатейных горничных. На учебу, может, месяц уйдет.

— Как же я смогу передать деньги?

— Знаешь в Янарете какого-нибудь честного банкира?

— О, конечно! Лично я держу деньги у «Юджея и Сыновей». Юджею, кажись, можно доверять, даром что он мальванец.

— Тогда сведи меня с ним. Я, как распродам товар, помещу у него деньги, а ты первым весенним рейсом их заберешь.

Штрассо хлопнул Джориана по спине.

— Здорово придумал! А вдруг братья рассердятся на задержку?

— Навряд ли, судя по тому, как они себя вели, когда мы в последний раз виделись. Сейчас прикончу жратву и двину в Юджеево логово.

Джориан побывал у банкира Юджея, распрощался с капитаном Штрассо и вернулся на подворье Симхи.

Он сразу же поднялся в комнаты, отведенные двенадцати рабыням.

Там находился человек, готовивший девушек к роли, для которой предназначал их Джориан. Мужчина этот, хоть годы и сгорбили его некогда прямую спину, ростом превосходил даже Джориана. У него было красивое, с крупными чертами лицо и грива седых волос. Пронзительные серые глаза и властные, благородные манеры тотчас привлекали взоры всех, кто оказывался с ним в одной комнате. Глубоким раскатистым голосом он давал указания Мневис, которая прохаживалась взад-вперед по комнате; остальные рабыни сидели вокруг, похваляясь друг перед дружкой чудесными новыми нарядами.

— Запомни! — говорил наставник. — Ты королева. Ты всегда помнишь о своем сане и о том, что твое положение ставит тебя гораздо выше тех, кто тебя окружает. В то же время ты доброжелательна и ни в коем случае не показываешь превосходства — разве что кто-нибудь из них позволит себе неуместную фамильярность. Чтобы точно изобразить это сочетание величавости и простоты, от актера требуется истинное мастерство.

Помню, когда ставили «Фальшивую Корону» Физо, я играл короля Мэгониуса в паре с великой Джанорией — она именно так вела роль, — он вздохнул и сокрушенно покачал головой. — Другой Джанории уже не будет, пусть она за кулисами и швырялась иногда в коллег-актеров чем ни попадя... Приветствую, мастер Джориан. Я, как видите, стараюсь следовать вашим указаниям. Итак, продолжим, госпожа Мневис, — я оговорился, королева Мневис, — пройдись-ка еще разок.

Джориан наблюдал за обучением, когда в дверь постучал Карадур.

— Я искал тебя, сын мой, — сказал он, на цыпочках входя в комнату. — Засиделся в библиотеке Храма Нарцеса и... уф... так увлекся, что позабыл о завтраке. Потом я повстречал Штрассо, и он сказал, что ты вернулся на подворье. Что здесь происходит?

Джориан:

— Доктор Карадур, позволь представить тебе мастера Псэллеса из Оссарии — красу и гордость новарской сцены; сейчас он переживает некоторые... мм... временные затруднения. Я нанял его для обучения девушек.

— Не похоже, чтобы из них делали горничных, как уверял Штрассо.

— О-ля-ля, — подмигнул Джориан, — это и есть тот план, про какой я обещался тебе рассказать. Чтоб ты знал, они никакие не горничные. Это — Мневис, королева Альгарта, и одиннадцать ее высокородных фрейлин.

— Но... но ты же сам говорил в Ксиларе, что Альгарт — просто пиратское гнездо! Откуда там королева?

— Мневис, расскажи доктору, кто ты и зачем пожаловала.

— О мудрец, — царственным голосом заговорила Мневис, — знай же, что мы — вдова короля Зрели Мневис — являемся законной королевой Альгарта, архипелага на западном побережье Швении, далеко к северу от Двенадцати Городов. Вот уже несколько лет, как пираты, о которых вы говорили, на потребу своим злодейским замыслам отвоевали наши острова, убили нашего мужа-короля, захватили нас в плен и заставили играть роль королевы-марионетки, которая ничего не решает.

Недавно с помощью верных людей — кровавые разбойники обратили их в рабство — мы с нашими фрейлинами бежали с Альгарта. Прослышав, что нет в целом мире правителя могущественнее и справедливее Великого Государя Мальваны, мы прибыли сюда молить Его Величество, чтоб он помог нам вернуть наш законный трон.

Джориан захлопал в ладоши.

— Прекрасно! Артистка из тебя выйдет первый сорт, — он обернулся к Карадуру. — Может, придумаешь способ получше, чтобы втереться в милость к этим зазнайкам — царедворцам тримандиламский? Они простых чужестранцев за грязь почитают.

Карадур горестно замотал головой.

— Не знаю я... не знаю. Сынок, когда ты обрушиваешь на мою голову свои безумные идеи... Но ведь обман сразу раскроется, разве не так?

— Не думаю. Мальванцы слыхом не слыхивали ни о каком Альгарт.

— Ну а ты?

— Я теперь Джориан из Кортолии, ихний доверенный слуга. Я буду все время при них, потому как красотки по-мальвански ни гугу.

— Что если царь Шайю скажет: «Хорошо, вы получите необходимую помощь». Что тогда?

— У нашей королевы будут такие непомерные требования, что этого не случится. Как Шайю может послать флот и армию в Альгарт, когда у Мальваны нет ни одного порта в Западном океане? Чтоб выйти к морю, им потребуется пересечь пустыню Федиран, либо земли Двенадцати Городов, либо швенские степи; где они, спрашивается, возьмут корабли для переправки в Альгарт? Это же просто глупо, сразу видать. А ежели маленько преувеличить и ввернуть про суровый северный климат Альгарта, ни один мальванец, буде он как настоящий странствующий рыцарь решится сопровождать дам, носу туда сунуть не посмеет.

Карадур снова покачал головой.

— Сдается, сынок, я поторопился, когда сказал, что ты не рожден для жизни искателя приключений. Но скажи, разве не опасно действовать под своим настоящим именем?

— Думаю, нет. Тримандилам так далеко от Ксилара, что слухи о ксиларских событиях туда не дойдут. И вообще, беда с этими чужими именами: ко мне обращаются, а я и ухом не веду, будто глухой. К тому же мое имя вовсе не редкость, в Кортолии немало Джорианов. Вот назовись я «Джориан из Ардамэ», тут мне и конец: Ардамэ городишко крохотный.

— Пусть будет так, да не оставят тебя боги Новарии и Мальваны.

Река Бхарма, извиваясь, бежала по дну Пушканова ущелья в восточных отрогах Козьей Кручи, которая в этих местах переходила в цепь поросших лесом холмов. Кораблик «Джхиму» шел под парусом вверх по реке; там, где дно ущелья, изгибаясь, пересекали огромные излучины и течение становилось таким быстрым, что парус не мог помочь, «Джхиму» тащила большие черные буйволы.

По обе стороны в небо вздымались крутые, темно-зеленые склоны, на первый взгляд совершенно необитаемые; лишь изредка можно было заметить струйку голубоватого дыма над делянкой лесоруба да парящего в вышине и похожего с земли на черную соринку в синеве неба стервятника. Однако по ночам до слуха путешественников порой доносился рык тигра или трубный глас дикого слона.

В промежутках между излучинами русло выпрямлялось, течение становилось не таким бурным, и река катила свои воды меж холмов, которые с востока и запада уступами поднимались к лесистым плато. В некоторых местах русло расширялось и Бхарма превращалась в болотину — излюбленное лежбище бегемотов: из-под воды торчали лишь уши, глаза и ноздри. Ночью, похрюкивая и отфыркиваясь, стадо выбиралось на берег пощипать траву или совершить набег на поля мальванских крестьян.

Время от времени к берегу приближались дороги. По этим дорогам беспрерывно двигались мальванцы: порой одинокий путник, а порой и толпа в пятьдесят-сто человек. Здесь можно было встретить проповедников, паломников, торговцев с вьючными животными, крестьян, везущих на рынок продукты, отряды бренчащих амуницией солдат и путешественников всех сортов и мастей. Люди шли пешком, ехали на ослах, тряслись в экипажах и повозках, запряженных волами, скакали верхом — на лошадях, верблюдах и даже на слонах.

Чуть ли не через каждую лигу «Джхиму» проплывал мимо святилища одного из многочисленных мальванских богов. Храм мог строиться в виде купола, цилиндра, конуса, куба, пирамиды или конического шпиля: у каждого бога был свой излюбленный архитектурный стиль. Храмы украшала тщательно выполненная резьба. Эротическая скульптура, густо покрывающая стены храма Лаксары — богини любви и ненависти, который Джориан с Карадуром осматривали во время стоянки, вогнала Карадура в такое смущение, что старый колдун боялся поднять глаза. Джориан, уперев руки в боки и ухмыляясь в бороду, внимательно рассматривал горельефы.

— Клянусь медными причиндалами Имбала! — вдруг рявкнул он. — В жизни б не подумал, что для этого существует столько позиций!

Одни храмы лежали в развалинах, другие явно посещались верующими. Ночью вокруг этих капищ разливался желтоватый отблеск зажженных светильников, и до путешественников долетали звуки музыки и пения, порой тихие и торжественные, порой быстрые и бравурные.

Пассажиры «Джхиму» предавались мирным занятиям: Карадур изучал волшебный пергамент, который ему посчастливилось купить в Янарете, а Джориан репетировал с девушками их новые роли. Через шесть дней после отплытия из Янарета «Джхиму» достиг слияния Бхармы и Пеннерата. На месте слияния двух рек высился на девяти холмах огромный город Тримандилам, окруженный массивной стеной из черного базальта. Поверх стены путешественникам были видны холмы, на вершинах которых блистали выстроенные из мрамора и белого алебастра дворцы и храмы; их вызолоченные черепичные кровли горели на солнце. У подножия этих великолепных строений гнездились тысячи грязновато-коричневых глинобитных домишек простолюдинов.

Стоило «Джхиму» причалить, как девушки, переполненные радостным возбуждением, собрались выскочить на берег. Но Джориан строгим окриком приказал им вернуться.

— Королевам и их фрейлинам не полагается разгуливать по незнакомому городу без свиты, — сказал он рабыням. — Обождите здесь, а я позабочусь, чтобы у вас появилась свита, достойная вашей знатности.

Джориан удалился, предоставив капитану «Джхиму» самому объясняться с чиновником из города, а девушкам разглядывать темнокожую толпу, запрудившую набережную. Население Тримандилама, в отличие от янаретского, было совершенно однородным. Здешние жители ростом были ниже новарцев, их отличала смуглая кожа и черные — прямые или курчавые — волосы. Почти все ходили босиком. Одеждой для обоих полов служили в основном длинные юбки, свободное полотнище которых мужчины, как правило, пропускали между ног и подтыкали на талии, отчего получалась просторная набедренная повязка. Ни мужчины, ни женщины не прикрывали груди, подставляя обнаженные тела благоухающему ветерку. Все жители, за исключением самых бедных, носили множество украшений: бусы и жемчужные ожерелья, браслеты, ножные цепочки, обручи, серьги, кольца на руках, в носу и на пальцах ног.

Через час Джориан вернулся, сидя верхом на рослом костистом чало-гнедом жеребце; за ним следовал отряд копьеносцев в остроконечных шлемах и бряцающих доспехах. Процессию замыкали три огромных слона: головы их были ярко раскрашены, на спинах красовались седла под балдахинами, а юбки погонщиков окаймляла золотая парча.

Джориан соскочил с коня и низко склонился перед Мневис. Приехавший с ним офицер слез на землю без особой охоты.

— С соизволения Вашего Величества, — сказал Джориан, — буду рад представить Вам доблестного капитана Яушку, участника многих жарких баталий!

Джориан повторил свои слова по-мальвански.

Какое-то мгновение капитан и королева в упор смотрели друг на друга: он — с надменной подозрительностью, она — с царственным спокойствием. Царственное спокойствие одержало верх. Капитан пал на колени и поклонился так низко, что его лоб коснулся гранитных плит набережной. Мневис одарила его чуть заметным кивком и легкой улыбкой.

— Передайте доблестному капитану, — сказала она Джориану, — что если он столь же храбр, сколь учтив, империя может жить спокойно.

Осклабясь, капитан Яушка поднялся с колен и дал знак погонщикам. Каждый из них, в свою очередь, ударил слона палкой по голове. Удары отозвались гулким эхом, похожим на барабанный бой. Все три слона подогнули колени и улеглись животами на землю. Один из погонщиков приставил к боку переднего слона лесенку. Капитан Яушка помог королеве взобраться в седло под балдахином. Из стайки фрейлин, до которых дошло, что придется ехать на спинах этих зверей, раздались смешки и повизгивание, но Джориан свирепо глянул на них, и девушки примолкли.

Когда на спине каждого слона уселись четыре женщины, вожатые приказали животным встать. Седла резко накренились, что вызвало новый взрыв визга. Джориан вскочил на коня, а тем временем солдат помог Карадуру вскарабкаться на большого белого осла. Капитан Яушка протрубил поход, и процессия двинулась в путь.

Они с грохотом проследовали по нескончаемым узким и извилистым улочкам, где воздух был напоен незнакомыми ароматами; на поворотах слоны обтирали попонами стены домов, а прохожие, давая дорогу, опрометью кидались в двери и арки галерей. В этом городе все смешалось: особняки соседствовали с лачугами, храмы с лавками, гостиницы с огромными магазинами, частные хижины с доходными домами, а трактиры — с борделями.

Наконец кавалькада достигла подножия холма, на вершине которого высился царский дворец. Холм окружала стена; проникнуть внутрь можно было, лишь миновав тяжелые укрепленные ворота. Рядом с воротами был загон, где на слоновьей тяге работала огромная водокачка. Она состояла из длинной, насаженной на стержень перекладины, к концам которой были привязаны два слона; слоны шли по кругу, перекладина поворачивалась, скрежетали зубчатые колеса, и заключенный в кожух насос с грохотом приходил в движение.

У ворот Джориана и его спутников остановили, подвергли краткому допросу и пропустили внутрь; когда процессия проезжала ворота, караульные, приветствуя королеву Мневис, пали ниц. Лошади, осел и слоны с трудом поднимались по длинной крутой дороге в пятьдесят футов шириной, которая была высечена в скале, образующей эту сторону холма. Скальную породу стесали таким образом, что получился пологий каменный скат, в котором потом выбили частые поперечные борозды, чтобы люди и животные не оскальзывались на слишком гладкой поверхности.

Через некоторое время скальная порода уступила место искусственно созданной дороге, мощенной хорошо подогнанными каменными плитами. Мощеная дорога вела к главной внутренней крепостной стене из розовато-красного камня, беря начало на вершине скалы и сворачивая — для тех, кто взбирался по склону, — направо. Вдоль наружного края дороги, над пропастью, шла пропущенная в отверстия каменных тумб, начищенная бронзовая труба толщиной с человеческую ногу, по которой во дворец поступала вода от слоновьей водокачки; труба служила также и ограждением.

Процессия добралась до крепостных ворот, где путников снова остановили для проверки. Пройдя внутрь, они оказались перед новыми воротами. Внешние ворота были прочным сооружением, способным выдержать нападение, — строители предусмотрели все, что нужно для обороны: башни с бойницами, опускную решетку, ловушки-убийцы, тогда как внутренние ворота с огромной центральной аркой и двумя более скромными боковыми порталами, сложенными из разноцветного камня, имели скорее декоративную функцию. Слева под аркой находился приподнятый помост, чтобы всаднику было удобно влезть на лошадь или спешиться. Справа находился другой помост — повыше, позволявший любителям езды на слоне без помощи лестницы вскарабкаться на спину великану или спуститься вниз.

Когда вся компания спешилась и собралась под главной аркой, к ним, молитвенно сложив руки и беспрерывно кланяясь, приблизился какой-то сморщенный темнокожий человечек.

— Угодно ли Вашему Высочеству проследовать за покорным слугой? — спросил он. — Я Харичамбра, ваш недостойный советник.

Вслед за Харичамброй они двинулись сквозь бесчисленные залы и внутренние дворики, и Джориан в конце концов отказался от мысли запомнить дорогу. Много веков назад царь Мальваны приказал сровнять вершину холма и построить дворец, не уступавший по величине небольшому городку. Так, чертог за чертогом, строился дворец, пока вся вершина холма, окруженная верхней крепостной стеной, не оказалась разбитой на квадратные и прямоугольные дворы различной величины: от площадки для игры в мяч до плаца, где проводились парады.

Чертоги, которые делили вершину холма на дворы, представляли собой длинные, узкие, в основном трехэтажные строения. Они были вершиной мальванского зодчества. Судя по всему, архитекторы стремились сохранить художественное единство в отделке стен, образующих пространство двора. Так, стены одних дворов были облицованы белым и красным камнем, других — белым и черным, третьих — белым и голубым, четвертых — белым и зеленым, — сочетания попадались самые разнообразные. Куда ни глянь, везде были арки, образующие прихотливые ансамбли: арки в форме незатейливого полукруга, стрельчатые, сегментные, двускатные, подковообразные, пирамидальные. Арки украшали монументальные ворота и обычные дверные или оконные проемы. То там, то сям с верхних этажей зданий выдавались балкончики. Плоские кровли переходили в широкие навесы; они давали тень и служили защитой от безжалостного тропического солнца. Над крышами высились купола, шпили и башенки.

Каменная кладка была повсеместно украшена богатой резьбой и инкрустирована перламутром и камнем контрастных цветов; инкрустации складывались в картины, изображающие цветы, зверей, героев и богов. Изречения легендарных царей и святых мальванской вязью были высечены на каменных досках или выложены мозаикой из полированного металла и полудрагоценных камней.

— Здесь будут ваши апартаменты, — возвестил Харичамбра, указав на одно из зданий, где стены третьего этажа состояли из мраморных щитов, украшенных искуснейшей сквозной резьбой; ветерок свободно продувал их, но в то же время все, что происходило внутри, было надежно укрыто от посторонних взоров. — Ее Величество займет главный покой в глубине дома, фрейлины — эти комнаты; господа — ваш покой...

Харичамбра показал местные красоты.

— На всякий случай, если заблудитесь и не сможете сразу найти дорогу, это здание называется Тигренок. Я вернусь, когда вы немного отдохнете и освежитесь. Скажем, через час? Или через два? Как пожелаете. Сейчас я призову слуг, которые будут угождать всем вашим желаниям.

Харичамбра хлопнул в ладоши, и из дальней двери появились десятка два женщин и несколько мужчин. Сморщенный темнокожий человечек поспешил откланяться.

Вскоре Джориан с Карадуром уже сидели друг против друга в противоположных концах огромной ванны, и маленькие смуглые мальванские красотки намыливали им спины.

— До сих пор, сынок, все идет по плану, — заговорил по-новарски Карадур. — Со свитой это ты ловко устроил.

Джориан хмыкнул.

— Ежели не считать, что у проклятой лошади не оказалось стремян; вместо них две какие-то держалки на седле. А я ж последний раз без стремян ездил еще юнцом на Оннусовой ферме, так чуть не грохнулся два раза. Они мне эту лошадь любезно отдали на все время, пока буду здесь, только я без стремян больше ни шагу. Коняга-то, в общем, рослый, выносливый. Назову его, пожалуй, Оузер — в честь моего ардамэйского наставника. Как увидал эти шишковатые суставы да копыта, что твои тарелки, враз припомнил старикана. Рысь у него тряская, зато хоть не брыкается. Нет, ты скажи: почему мальванцы ездят без стремян? Ведь они у новарцев уж лет двести как в ходу.

— Мальванцы гордятся тем, что хранят заветы старины и отвергают новомодные изобретения варваров. Заметил ты внизу слоновью водокачку?

— Конечно; еще подумал, мол, замечательная штука.

— Так вот, насос поставил еще царь Зиврока, дед Шайю, а раздорам до сих пор конца не видно. Стоит возникнуть недовольству против царствующего монарха, те, кто хочет извлечь из этого выгоду, поднимают крик: «Разрушить нечестивую иноземную тарахтелку, которая лишает заработка честных водоносов!» Не думаю, что, когда водокачка свое отслужит, ее станут чинить или перестраивать.

— А потом мальванцы не могут понять, отчего их история больше похожа на перечень вторжений и нашествий охочих до чужого добра варваров, — проворчал Джориан. — Когда я был королем Ксилара, я старался поспевать за новинками.

— И что же ты от этого выгадал, сынок? — мягко спросил Карадур.

Джориан засопел.

— Я бы посоветовал тебе, — продолжал Карадур, — сбрить бороду.

— Но, клянусь Зеватасом, я уж привык к ней!

— Однако в Мальване бороду носят либо святые отшельники — древние старцы, проводящие дни в уединении, либо рабочие низшей касты; ты же не хочешь, чтобы тебя приняли за одного из них.

Советник вернулся через два часа. Джориан, свежевымытый, побритый и умащенный духами и благовониями, внимал словам Харичамбры.

— Итак, мой господин, — говорил тот, — настало время познакомить вас с правилами, определяющими взаимоотношения при дворе Царя Царей. К какой касте вы принадлежали у себя на родине?

— К худородному дворянству. А что?

— Характер приветствия и общения с окружающими зависит от вашего титула и титула вашего собеседника. Иначе говоря, равного нужно приветствовать в одних выражениях, нижестоящего в других и так далее. То же относится и к беседе. Дворцовый этикет предусматривает восемь степеней вежливости в зависимости от взаимного статуса беседующих. Ими необходимо овладеть, иначе можно нанести невольное оскорбление или, по меньшей мере, показать себя невежественным грубияном, недостойным собственного происхождения.

Это касается в основном вашей благородной персоны, поскольку дамы, если я правильно понял, не знают нашего языка. Вам придется, таким образом, исполнять роль переводчика, используя те обороты речи, какими пользовались бы они, обращаясь к мальванцам различного общественного положения, начиная с Царя Царей и кончая неприкасаемыми, которые чистят отхожие места.

Так как в своей стране вы принадлежали к худородному дворянству, вы будете стоять ниже любого мальванского дворянина, но выше любого чиновника. Вы, разумеется, осведомлены, какое значение придается в нашем упорядоченном государстве кастовым различиям. Физический контакт между представителями далеко отстоящих друг от друга каст допускается только по линии исполнения служебных обязанностей, когда, к примеру, брадобрей стрижет дворянина. Во всех остальных случаях представитель более высокой касты считается оскверненным и вынужден добиваться церемонии религиозного очищения. Близкое общение также не допускается, а межкастовые браки вызывают всеобщее отвращение, Итак, начнем обучение. Для начала, когда вы приближаетесь к Великому Государю — да правит он вечно! — неравенство вашего положения требует, чтобы вы остановились в девяти шагах от него и трижды коснулись лбом пола. Кстати, тот головной убор, что был на вас по прибытии, не вполне уместен — у него слишком широкие поля.

— Обойдусь, значит, без шляпы. Ваш климат для шляп и вправду жарковат.

— О сударь! — Харичамбру чуть удар не хватил. — Вот уж это было бы действительно неприлично! Уважение к царю требует оставаться в его присутствии покрытым. Я могу достать вам, скажем, тюрбан.

— Я не умею заматывать эти проклятые штуки, да в них, кажись, и жарко. А не найдется ли у вас какой-нибудь маленькой шапочки без полей?

Харичамбра призадумался.

— Ах, придумал! Я вам достану шапочку, какие носят Святые Плясуны — члены религиозной секты фанатиков. Она вам подойдет.

Теперь о том, как строить речь. Обращаясь к Его Величеству, вы, естественно, избираете высшую степень вежливости. Фразы, в которых Его Величество выступает субъектом или объектом, произносятся в третьем лице единственного числа сослагательного наклонения...

Приближаясь к члену царской семьи или к представителю духовенства, находящемуся при исполнении, вы должны остановиться в шести шагах и один раз коснуться лбом пола. К этим лицам обращаются в третьем лице единственного числа изъявительного наклонения с добавлением почтительного окончания.

Приближаясь к представителю мальванской знати, вы должны остановиться в трех шагах; при поклоне тело располагается параллельно земле. К этим лицам обращаются в третьем лице единственного числа изъявительного наклонения без добавления почтительного окончания. Дворянин обязан вернуть поклон, но при этом сгибается не более, чем на сорок пять градусов...

Прежде чем уйти, Харичамбра уведомил Джориана, что королева Мневис будет представлена царю на открытой аудиенции на второй день с момента прибытия; что на следующий день после этого планируется закрытая аудиенция с участием царя и советников и что через десять дней все они приглашены на придворный бал.

— Варвары, — добавил Харичамбра, — зачастую расценивают это как приглашение на пир; они не знают, что мы, Правоверные, считаем поедание пищи срамным делом и едим в одиночестве или, что чаще, в окружении семейства. Но балы, тем не менее, устраиваем — хотя танцы у нас намного более скромные и благопристойные, чем в иных землях. Этот бал знаменует семисотпятидесятилетие царевны-змеи.

— А сама царевна будет на балу?

— Надеюсь; этот бал единственное событие в году, ради которого она покидает свои апартаменты. Между нами, вы не питаете страсти к горячительным напиткам?

Джориан вытаращил глаза.

— Я люблю вино и эль, но навряд ли это можно назвать страстью. Я, ежели надо, и без них обойдусь. А что такое?

— Варвары зачастую питают непреодолимое влечение к такого рода напиткам, которые в Мальване находятся под запретом, — исключение делается только для неприкасаемых: им разрешено облегчать в других отношениях безрадостную жизнь, дающуюся как наказание за грехи в предыдущем воплощении. Если вы не можете обойтись без ядовитого зелья, — тут Харичамбру слегка передернуло, — и соблаговолите написать прошение — мол, питаю пагубную страсть и, буде меня лишат зелья, сойду, мол, с ума и стану опасным для общества, — я смогу вас регулярно обеспечивать напитками.

— Я обдумаю ваше предложение, — сказал Джориан.

После ухода Харичамбры он спросил Карадура:

— Что за парень этот царь Шайю, не как царь, а как человек?

— Твой вопрос, сынок, не имеет смысла; быть мальванским царем так изнурительно, что у него мало шансов проявить себя как личность. Царь занят с утра до вечера, если не делами государства и выслушиванием прошений, то религиозными обрядами. Ему ведь приходится ублажать не только миллионы мальванцев, находящихся под его владычеством, но и сотни богов на небесах — задача, способная напугать даже усерднейшего из усердных.

— Ну, а с близкими-то он каков?

— Нет у него близких — то есть, нет друзей, если можно так выразиться. Необходимость соблюдать придворный этикет, в котором предусмотрен каждый его шаг, лишает царя возможности завязать истинно близкие отношения. Когда он призывает одну из жен в свою опочивальню, бедняжка, приближаясь к нему, должна проделать все те бесконечные церемонии, которые выпадают на нашу долю в тронном зале. Вполне возможно, что, испустив королевское семя, он и удостаивает женщину минутной беседы, но кому это ведомо?

— В Ксиларе-то получше распорядились; у нас король живет почти как человек. Ну ладно: вот не родись Шайю царем, каков бы он был?

— Кто знает? — пожал плечами Карадур. — Человек создает должность, а должность создает человека — особенно такая непосильная должность, как Великий Государь. Но из царя Шайю, насколько я могу судить, вышел бы человек добропорядочный и не без способностей — будь он твоим соседом, ты бы, верно, сказал: «Добрый малый, только скучноват». Разумеется, смотря по обстоятельствам, Шайю бывает и жестоким, и буйным; взойдя на престол, он глазом не моргнув предал смерти целый выводок братьев. Не сделай он этого, один из братьев, возможно, свергнул бы его, и нам некого было бы обсуждать. Но, как видишь, царь к твоим услугам.

Открытая аудиенция оказалась интересным образчиком исполнения придворных ритуалов. Харичамбра заранее оговорил каждое слово и жест, а Джориан отрепетировал это со своими девушками. Ответы и жесты Великого Государя были не менее искусственны.

Шайю восседал на золотом троне в дальнем конце длинного зала; в воздухе висел голубоватый дым курящегося фимиама. Из-за ширмы неслась какая-то пронзительная музыка.

Из последних сил стараясь не закашляться в благовонном дыму, Джориан и девушки шли по залу вслед за церемониймейстером. На предписанном расстоянии от царя Джориан и одиннадцать фрейлин пали ниц, а королева Мневис — она считалась ровней царю — лишь отвесила низкий поклон. Не успели они переменить позу, как до них донесся какой-то скрежет. Джориан украдкой приподнял голову: трон с восседающим на нем царем Шайю вознесся на столбе примерно на сажень от пола. Потом снова заскрежетали зубчатые колеса, и трон опустился на прежнее место.

Трон этот был сооружением поразительным. Спинка — высотой в человеческий рост — изображала бабочку. Ажурные крылья насекомого, выполненные из какого-то подобия золотой сетки, искрились драгоценными каменьями; узор был точь-в-точь как на крыльях настоящей бабочки.

Царь Шайю превосходил ростом большинство мальванцев, хотя почти на голову отстал от Джориана. Царь был человек средних лет, полноватый, с бритым подбородком и длинными обвислыми черными усами. Белила и румяна не могли изгладить выражение печали и усталости на лице. Резким безжизненным голосом царь произнес:

— Великий Государь милостиво соизволит выслушать изъявление преданности от обворожительной королевы Альгарта. Царю Царей радостно сознавать, что другие монархи признают его первенство. Мое Величество с благодарностью принимает дар Вашего Величества и доводит до сведения Вашего Величества, что вы не пожалеете о своей щедрости, — царь указал на подарок — лучшую золотую чашу из сокровищницы Реннум Кезимара — и заметил:

— Похоже на мальванскую работу.

Он вопросительно посмотрел на Джориана.

— Видно, так оно и есть, буде это угодно Вашему Величеству, — поспешил ответить тот. — Торговля разнесла несравненные изделия мальванских умельцев по всему свету, и отдаленный Альгарт не исключение.

— Понятно. Итак, для беседы о делах страны Великий Государь примет обворожительную королеву в комнате закрытых аудиенций в срок, который обозначат наши слуги. Да пребудет с доброй королевой благословение богов Мальваны и Альгарта!

— А теперь пятимся! — зашипел Харичамбра.

Закрытая аудиенция оказалась более интересной. В зале, кроме непременной стражи, находилось всего пять человек: царь Шайю, его министр Ишварнам, королева Мневис, Джориан и Харичамбра. Первым нарушил молчание Ишварнам.

— Господин Джориан, до моей особы дошли слухи о твоем тезке — короле одного из наиболее удаленных городов Новарии. Город зовется Зи... нет, Ксилар. Возможно, твоя светлость имеет какое-то отношение к этому монарху, который, как доложили моей особе, то ли умер, то ли свергнут, то ли бежал за пределы королевства, в общем, что-то в этом роде? Рассказы противоречивы, а надежного источника информации в тех краях у нас нет.

У Джориана екнуло сердце, но он недрогнувшим голосом ответил:

— Моя особа, Ваше Превосходительство, предполагает, что мы с ним дальние родственники. Моя особа имеет местом рождения город Кортолию, а тот другой Джориан, насколько известно моей особе, родом из городка Ардамэ, что лежит в нескольких лигах от столицы. Предки моей особы перебрались в Кортолию из Ардамэ лет сто назад; ежели б у моей особы нашлось время проследить нашу фамилию, возможно, обнаружилось бы сродство.

— Моя особа благодарит твою светлость за предоставленные сведения, — изрек Ишварнам. — А теперь поговорим о делах...

Переводя речь Мневис, Джориан делал особый упор на просьбу послать огромное воинство для освобождения Альгартийского Архипелага от пиратов. Говоря по правде, морские разбойники селились на островах с тех самых пор, как появились в Новарии. В Двенадцати Городах понятия не имели о существовании в Альгарте какой-либо законной власти. Однако, как и ожидал Джориан, мальванцы слыхом не слыхивали об Альгарте, поэтому разоблачения он не опасался.

Когда Джориан закончил, Ишварнам и царь вполголоса обменялись репликами.

— Дорогой мой господин Джориан, — проговорил затем министр, — как бы ни велико было желание Его Величества вернуть Ее обворожительному Величеству законный трон, то, что она предлагает, не под силу даже такой могучей державе, как Мальвана. Мы вынуждены прилагать огромные усилия для поддержания порядка в собственном царстве, сдерживая пиратов Срединного моря, отражая набеги пустынных кочевников Федирана и вторжения дикарей экваториальных джунглей Бераоти. Моя особа боится, что Ее Величество просит невозможного.

Джориан и Мневис напустили на себя сообразный обстоятельствам унылый вид.

— Однако, — продолжал Ишварнам, — Великий Государь позаботится о том, чтобы Ее Величество уехала отсюда не с пустыми руками. Более того, до Янарета королеву будет сопровождать свита, приличная ее сану. Из Янарета она может отправиться туда, где обстоятельства жизни более благоприятны и где она скорее отыщет поддержку. Нам, к примеру, доносят, что в Двенадцати Городах полно сорвиголов, всегда готовых к подобным приключениям.

— Как они доберутся до Виндии, ежели ввиду зимы навигация в Срединном море уже закончена? — спросил Джориан.

— Свита доставит Ее Величество с провожатыми в Виндию посуху.

— Моей особе стало известно — источник, разумеется, не заслуживает доверия, — что этот путь опасен.

— Свита будет достаточно велика, чтобы справиться с любыми непредвиденными обстоятельствами, если таковые возникнут.

— Моя особа довольна ответом. По скромному мнению моей особы, разумнее было бы выступить без задержки, чтобы перейти Козью Кручу до наступления зимы.

— Если Ее обворожительное Величество пожелает, мы можем отправить их хоть завтра, — сказал Ишварнам.

— Это будет самое лучшее. Моей особе хотелось бы, однако, просить Его Величество как об особом снисхождении позволить моей особе задержаться в Тримандиламе на два-три дня после отбытия Ее Величества. Моей особе хотелось бы получше осмотреть знаменитый на весь свет город Его Величества и посетить бал, на который он милостиво пригласил мою особу. Моя особа без труда нагонит кортеж, так как вряд ли можно ожидать, что дамы благородной крови и нежного воспитания будут ехать без остановок.

Царь с министром снова пошептались, после чего Ишварнам возвестил:

— Его Величество милостиво удовлетворяет прошение благородного господина Джориана и надеется, что, изучив традиции и обычаи нашего воистину цивилизованного царства, он переймет здешние привычки и донесет свет мальванской просвещенности до отсталых народов, обитающих за пределами наших границ. Его Величество милостиво разрешает вам удалиться.

Девушки, охраняемые отрядом всадников в начищенных до блеска латах, под командой капитана Яушки — того самого, что в день прибытия сопровождал их во дворец, отбыли на конных носилках через два дня. Джориан предостерег Мневис от грозящих опасностей:

— От царя Шайю и капитана Яушки я подвоха не жду — не тот случай. Опасность возникнет при переходе через виндийскую границу. В Виндии уж ты не сможешь разыгрывать королеву, но и бросать все враз тоже нельзя, а то Яушка почует неладное и даст команду поворачивать назад в Тримандилам. Тебе придется нанять людей, какие будут следить за пожитками, править лошадьми и охранять ваши драгоценные особы по пути домой. Тебе понадобятся осмотрительность и удача, ведь слугам ничего не стоит наброситься на вас, снасильничать, зарезать и смыться с вашими денежками. Коль нанимаешь кого-то, сперва требуй рекомендацию с прежнего места, да и потом глаз с них не спускай.

Буде прежний владелец попытается вас схватить, я всем двенадцати заготовил вольные. У кого-нибудь могут возникнуть сомнения, взаправду ли я был вашим законным владельцем, но иного способа раскрыть обман, кроме как отправиться в Реннум Кезимар и поболтать с тамошними обитателями, нет. Ежели ты всерьез решила податься в артистки, разыщи в Гованнии моего друга Мерлуа, сына Госа. Всем известным мне актерским штукам я выучился у него.

Вот подарок Ее обворожительному Величеству от царя Шайю и сверх того кое-что от меня. Раздели все на двенадцать равных частей и отдай каждой девушке ее долю и вольную. Следи, чтоб они не хвастались всем подряд своим богатством; блеск золота рано или поздно привлечет внимание какого-либо душегуба.

— С вами мы были бы в большей безопасности, — сказала Мневис.

— Само собой, и мне спокойнее было б. Да ничего не выйдет, так что придется вам обходиться без меня и уповать на богов. Вот черт, Мневис, не реви! Я же тебе говорил, отчего не могу взять с собой жену наложницу либо рабыню.

— Н-но сегодня ночью...

— Ну заладила: «сегодня ночью, сегодня ночью»! Шутки шутками, но сейчас мне предстоит смертельно опасная переделка. Давай, милка, пора трогаться!

— Сегодня ночью, сынок? — подал голос Карадур, когда рыдающая Мневис вышла из комнаты. — Мне казалось, ты твердо встал на путь добродетели.

Джориан вздохнул и пожал плечами.

— Я держался изо всех сил; но что прикажешь делать молодому мужчине в расцвете сил — то есть мне, — обнаружив в своей постели неизвестно откуда взявшееся прелестное созданье? Я, может, не самый худший в мире человек, а все ж таки и не святой — плясун там, или какой другой.

Приближался день бала, а Джориан с Карадуром все еще ломали головы над тем, как проникнуть в обиталище царевны-змеи. Сведения, которые удалось выведать у Харичамбры и других придворных, оказались крайне скудными.

Они узнали, что царевна-змея, Яргэли, живет в покоях, расположенных прямо над бальным залом; что чертог называется «Зеленая Змея». Царевна, без которой вот уже много столетий невозможно было себе представить царский двор, годами не покидала своих покоев, выходя лишь в редких случаях, таких, например, как предстоящее празднество в честь дня ее рождения. Ее обязанностью было охранять Ларец Авлена, привезенный в Тримандилам из Виндии королем-волшебником Авленом IV во времена швенского нашествия. Завоеватели из северных степей, покорив Три Царства Старой Новарии, положили начало эпохе средневековья, которая предшествовала возникновению Двенадцати Городов.

Спасаясь от захватчиков, король Авлен прихватил сундук, набитый драгоценными волшебными манускриптами, надеясь с его помощью заключить союз с мальванским правителем Гишем Великим и вернуть таким образом свое королевство. Незадолго до описываемых событий Гиш — кочевник из пустыни Федиран — захватил несколько государств, возникших на развалинах поверженного царства Тирао, и объединил их под своей властью. Гиш на всякий случай решил прибрать сундук к рукам; подойдя к проблеме с чисто варварским практицизмом, он собственноручно удавил Авлена и приставил к Ларцу охрану. Никто, кроме верховного чародея Мальваны, не имел права заглядывать в волшебные книги. Два столетия спустя, когда к тримандиламскому двору прибыла Яргэли, царь Вену препоручил ей охрану Ларца.

Поговаривали, будто многие мальванские дворяне, не исключая и самого царя, поздней ночью посещают Яргэли, влекомые, якобы, желанием вкусить ее сверхъестественной мудрости, хотя, если верить молве, расположение, которым она их дарила, было скорее земного свойства. Никаких подтверждений тому, что царевна — как утверждали распространенные в Двенадцати Городах предания — обладает способностью превращаться в змею и пожирать посетителей, обнаружить не удалось.

Итак, Джориан с Карадуром дни напролет строили тайные планы, но ничего путного придумать не могли. Джориан с досады зашвырнул в угол расшитую узорами шапочку ордена Святых Плясунов.

— Будьте вы прокляты Зеватасом, Фрэндой, Гериксом и всеми другими богами Новарии — ты и дружки твои, колдуны! — в сердцах крикнул он. — Вот брошу все и рвану в Виндию; плевать мне на болячки, несчастья и ночные кошмары, какие вы можете наслать. Либо чертова царевна обернется змеей и сожрет меня с потрохами, либо гвардейцы Шайю стрелами нашпигуют: колючий буду, что твой ежик. От меня было б куда больше пользы, ежели б я бедных девчонок домой в целости и сохранности доставил. Не могут что ли твои дурацкие собратья по Прогрессу самолично выдумать заклинания, чем слизывать с какого-то древнего колдуна, который, как видно, не шибко был силен в волшебстве, раз не сумел освободить свое королевство от варваров?

— Не горячись, сынок, не горячись. Прекрасно тебе известно: ты не можешь уклониться от поисков Ларца разве что ценой жизни. Лично я помог бы тебе бежать из Ксилара, не требуя воздаяния, но мои собратья Альтруисты настояли на этом. Ты же знаешь, что при завоевании Старой Новарии большая часть древних магических знаний была утрачена; мы надеемся вновь обрести их. Вполне возможно, что со времен падения Старой Виндии кое-какие заклинания Авлена были заново открыты, но наверняка мы знать не можем, пока не сравним первоисточник с последующими достижениями. — Карадур вздохнул и продолжал:

— Придется примеряться к обстоятельствам. Может, во время бала появится какая-то зацепка.

— Ты будешь на балу?

— Я вообще-то не собирался. Читаю сейчас старые рукописи в царской библиотеке и хотел посвятить вечер этому занятию.

— Но пройти в бальный зал ты мог бы?

— Конечно; как представитель духовенства я могу пройти куда угодно. В Мальване я знатнее любого мирянина, исключая лишь самого царя.

— Тогда будь добр, посети празднество. Тебе, может статься, придется отвлекать царя, пока я буду подбивать клинья к царевне.