Башня из слоновой кости

18

Их пробуждение было подобно чуду. Они чувствовали покалывание в мышцах, гудение в ушах, как от перемодулированного микрофона. Веки их затрепетали, когда вспыхнуло красное свечение, потом они увидели что-то неясное и хаотичное, вызывавшее какие-то смутные воспоминания, но постепенно они обретали четкость.

Первое, что узнал Мортимер, это резкие черты лица врача и его глаза – глаза человека! – он внезапно понял это. Затем его ощущения сконцентрировались в единое целое, и тут вспыхнуло сознание. Сложные неясные образы, мелькавшие перед ним, вдруг померкли и вновь ожило прошлое.

Последнее – да, последнее, что он помнил, – было отчаяние. Корабль бешено раскачивался, затем устремился в неизвестность…. Чудовищное ускорение…

Отчаянные попытки… Деформация в небесном пространстве! Да, теперь все, что происходило, было логичным продолжением их полета. То, что было между этим, – бессмысленный кошмар.

Спустя несколько часов они снова собрались у пульта управления: Гвидо, главный инженер Ольсон, ван Стейн и Деррек, а также Мортимер, с присутствием которого все молча мирились. Позднее появился физик, доктор Дра-нат. Это был единственный человек на корабле, у которого они могли получить хоть какие-то разъяснения. Все взгляды с ожиданием устремились к нему.

– Я должен пояснить, почему мы все еще живы, – сказал доктор Дранат. – В принципе для меня это столь же необъяснимое явление, как и для вас. Но я хочу попытаться дать хоть какое-то толкование происшедшему. Прежде всего: установлено, что сработала третья предохранительная система, как известно, она не поддается выключению через мыслительную сеть, и в этом, как оказалось, наше спасение. Это помешало нам превратиться в раскаленный воздух. Двигатель был отключен, мезонная реакция остановилась. С этого момента уже не было никакой надежды затормозить наше падение.

– Что же произошло? Ракета разломилась? Мы мертвы?

Физик улыбался.

– Мы все сделали поспешные выводы. О разломе не было и речи. Правда, нас могло бы поймать чудовищно тяжелое небесное тело, возможно, из нуклоновой материи, но даже и в этом случае мало вероятно, чтобы мы налетели на него. Намного вероятнее захват – и тогда мы стали бы в качестве спутника блуждать вокруг этого великана.

– Но что же все-таки в действительности случилось? – спросил Деррек с таким растерянным видом, что доктор Дранат поспешил положить ему руку на плечо.

– Во всяком случае, мы еще живы! Насколько я могу судить в настоящий момент, ни одно из небесных тел не было причиной нашего адского спуска «на лифте» – всему виной отклонение от равномерного распределения массы в космосе. Вокруг региона, который, к счастью, мы уже оставили позади, – я имею в виду гигантскую, включающую миллионы звездных туманностей зону – звезды распределились плотнее, чем в других областях. Так возникает нерегулярность в континууме непрерывности «пространство-время». Проще сказать, пространство было там искривлено сильнее, оно как бы стянулось. Это своего рода сужение или порог – гравитационная линза, как мы назовем это явление.

Гвидо нетерпеливо перебил его:

– Не все ли равно?

– Не совсем, – отвечал физик. – По крайней мере благодаря этому обстоятельству мы остались невредимы. В известной степени мы как бы провалились сквозь донышко чаши, с одной стороны – внутрь, с другой – наружу.

– Почему же мы не остались лежать в самой нижней точке? – спросил Мортимер.

– Мы прошли словно пуля, пробившая самую нижнюю точку чаши, которая тоже не остается внизу, а снова взбирается вверх. Энергия нашего движения не исчезает. Мы вначале разогнались, а потом затормозили движение. Потери при трении благодаря нашей собственной скорости с лихвой компенсированы.

– Где мы сейчас находимся? – спросил Гвидо. Доктор Дранат пожал плечами.

– Определенно могу сказать только одно: по другую сторону сингулярности в пространстве. Это неслыханное открытие. Только представьте:

Вселенная не сфера, а нечто вроде двойного конуса! Эйнштейн перевернулся бы в могиле. Радиус кривизны, пропорциональный массе…

Гвидо нетерпеливо постучал по столу.

– Извините, но научные сенсации нас не интересуют! Скажите лучше, как нам вернуться на Землю!

Физик с удивлением взглянул на него.

– Мне кажется, я выразился достаточно ясно. Мы находимся в незнакомой части Вселенной. Из-за бортовой качки мы потеряли направление. Вследствие статистического собственного движения окрестных звездных систем мы не имеем никакой отправной точки для определения направления нашего курса. Система регистрации вышла из строя – наш путь неизвестен. Взгляните на экран! Вы узнаете хоть одну звездную систему?

Экран снова переключили на цветное воспроизведение, и преобразователь изображений трансформировал все виды излучений в видимый свет. Казалось, доктору Дранату доставляет наслаждение их растерянность – он сделал долгую паузу и продолжал:

Естественно, вы не узнаете ни одну из них, так как среди них ни одной нам известной. Все они незнакомы нам. Насколько я понимаю, хотя звездные разряды распределены точно так же, как в нашем старом пространстве, у нас отсутствует какая-либо ориентация.

– Это значит… – Гвидо не рискнул произнести роковые слова, но доктор Дранат, не дрогнув, сделал это:

– … Это значит, что мы не можем вернуться на Землю. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.

… На сей раз они собрались все вместе, революционеры и ученые.

Первым взял слово Гвидо.

– Друзья мои! Мы оказались в положении, которое никто из нас не мог предвидеть и которое столь фантастично, что в него невозможно было бы поверить, если б доказательства не были у всех перед глазами. Ни для кого теперь не тайна: мы очутились в одной из частей Вселенной, откуда нет возврата. Не хочу больше говорить об этом, но вы, конечно, можете задать любые вопросы, интересующие вас. В конце нашей встречи доктор Дранат к вашим услугам.

Мы остались живы, потому что сработала предохранительная система, потому что действуют антигравитационные сети и еще потому, что доктор Цик, все еще владевший собственным разумом, собрал всю свою волю и отдал приказ о пробуждении, а затем стал наблюдать за процессом пробуждения всех остальных.

Как мы установили, большая часть чувствительных электронных систем вышла из строя; однако их можно снова привести в порядок. Силовая установка почти не пострадала. Понадобится около недели для того, чтобы произвести генеральную переборку двигателя. Насколько нам известно, корабль снова может войти в строй.

Один из мужчин крикнул:

– А куда мы направимся?

– Это мы как раз сейчас и обсудим, – ответил Гвидо. – Для этого я и собрал всех, кто находится на борту. После того, что нам всем пришлось здесь пережить, стерлись различия в целях и интересах. Мы по-прежнему верны идеалу свободы, но отныне мы должны бороться за него здесь; в рамках нашего небольшого сообщества каждый будет пользоваться абсолютной свободой. Наши исследователи, обладающие массой знаний, будут продолжать свою работу здесь и приумножать эти знания. Ведь задача, которую они выполняли по поручению земного правительства, утратила смысл, так же, как и наша освободительная борьба. Главное сейчас – преодолеть трудности, которые выпали на всех нас в одинаковой степени. Ученые тоже должны употребить все свои способности на пользу нашему общему делу. Я предлагаю отныне похоронить наши разногласия и работать сообща.

Его выступление не вызвало никаких споров – сейчас нужно было и в самом деле решать более неотложные задачи.

– С этого момента руководство будет осуществляться двумя представителями – по одному от каждой стороны. Я за то, чтобы мы выбрали их открытым голосованием.

Голосование прошло при всеобщем одобрении. Гвидо и ван Стейн были выбраны руководителями команды. Отныне в течение двух лет судьбы людей будут находиться в их руках.

– А теперь ван Стейн расскажет о наших дальнейших планах, – объявил Гвидо.

– Прежде всего необходимо привести корабль в порядок, – начал ван Стейн, – тогда перед нами откроются все возможности. Никогда еще люди не были так свободны от каких-либо обязательств, как мы с вами сейчас. Если и существует абсолютная свобода, то именно теперь мы ее и получим! Так как у нас ни перед кем нет никаких обязательств, мы можем мчаться через всю Вселенную, бездельничая до конца дней своих. Мы можем путешествовать от одной звезды к другой, видеть то, чего еще никто не видел, пережить небывалые приключения, получать новые впечатления – и так продолжать эту экспедицию без цели и без конца. – Он окинул взглядом слушателей и уловил на лицах нечто вроде согласия. – Есть и другие возможности полнейшей свободы, – продолжал он, – и если кто-то захочет предложить что-то иное, давайте подискутируем. Но, насколько мне известен человек как биологическое существо, мне не верится, что он сможет долго жить в условиях такой свободы.

Поэтому я предлагаю другое, хотя это и менее удобно, неопределеннее в смысле результата и вовсе не занимательно. Правда, тут нам придется пожертвовать своей свободой: мы можем попытаться отыскать планету, где климатические условия похожи на земные. Среди нас достаточно молодых и здоровых мужчин и женщин, в нашем распоряжении не самая плохая техника. Мы могли бы поселиться на планете, похожей на Землю, создать коммуну, основать новый человеческий род…

Его слова заглушил шквал аплодисментов – ученые и революционеры с одинаковым воодушевлением одобряли его предложение. Ван Стейн успокаивающе помахал рукой.

– Надеюсь, вы не питаете на этот счет никаких иллюзий – ведь нам будет очень нелегко. Конечно, мы располагаем определенными знаниями и источниками энергии на нашем корабле, и все же во многом придется начинать все сначала.

Снова по рядам прокатился гул одобрения:

– Ничего страшного.

– Возьмемся за дело…

Когда голоса наконец затихли, Гвидо задал решающий вопрос:

– Какие у нас шансы отыскать планету, где были бы сносные условия обитания?

Ван Стейн рассмеялся – и лицо его словно помолодело.

– Шанс из лучших. Насколько нам удалось установить, этот сектор космического пространства не отличается от нашего. Есть множество планет, и существенная их часть имеет сходную массу, сходное удаление от солнца, благоприятный состав воздуха и достаточное количество воды. Доктор Дранат уже ознакомился с одним из таких благоприятных вариантов. Об этом он сейчас скажет сам. Прошу вас, доктор Дранат.

Хрупкий ученый казался им всем сейчас богом, ибо одному ему были известны пути, ведущие в рай.

– Поначалу ситуация выглядела не такой уж благоприятной, как ее описал ван Стейн, ибо в регионе, куда мы попали в результате постепенного замедления скорости, нет ни одной звездной туманности. Есть лишь немногочисленные, в большинстве своем черные погасшие солнца. Правда, я обнаружил в стороне от нашей траектории полета вполне досягаемую изолированную солнечную систему, в которую входят две планеты, и первая полностью соответствует нашей Земле…

Дальше говорить он не смог – его прервал шквал аплодисментов и громкие крики. Да он, собственно, все уже сказал. Сейчас всех их – будь то бывший борец за свободу или ученый – объединяла общая цель: они желали как можно скорее попасть на эту новую планету, на эту вновь подаренную судьбой Землю.