Башня тишины

Эпизод 8, в котором вулкан извергается, кот бежит, Дауд рулит, враги гонятся, а Руслан молится

Руслан быстро понял, что трость — плохой помощник на пути к центру жерла. Дважды он проваливался там, где почва казалась твердой. Но ему везло. Оба раза он всего лишь измазал в теплой грязи ноги. И даже не выше колена.

Руслан давно отвык полагаться на глаза, но в этот раз помогали именно они. Та странная мерцающая структура, которую он видел, довольно хорошо отражала реальность. Если присмотреться, можно отличить наиболее надежные места.

В кратере, как оказалось, есть шесть или семь жерл. Они проявляют некоторую активность, лениво булькают грязью и шипят. А вот пространство между ними — это именно то, что нужно Руслану. Именно здесь наиболее толстый слой сухой глины, по которому можно идти.

Он почувствовал, как земля под ним чуть дрогнула, и услышал, что гудение усилилось. Вулкан действительно просыпался, и это усложняло и без того сложную задачу.

Руслан поскользнулся, в очередной раз чуть не упал в жижу и зло хлестнул тростью по земле. Трость выгнулась, рассыпаясь на сегменты, и тут же собралась обратно. Он хотел было отшвырнуть ее, но не смог. Это что-то на уровне тела, на уровне рефлексов. Ее нельзя выкинуть. Просто нельзя. Пришлось разобрать и сунуть обратно в сумку.

Присмотрелся к пространству прямо перед собой. Сделал два шага, повернулся правее, снова присмотрелся.

Почему-то в голову лезла всякая отвлеченная чушь. Как там Кирюха? С него, наверное, требуют долг Руслана. Наверняка еще и с процентами. Руслан пообещал себе, что если выберется из вулкана живым, то обязательно позвонит ему и попытается решить проблему.

Он поторопился, снова оступился и проломил тонкую корку глины. На этот раз жижа оказалась не теплой, а по-настоящему горячей. Когда-то давно, в детстве, он нечаянно капнул себе на руку расплавленным пластиком. Это ощущение чего-то раскаленного, прилипшего к коже, чего-то, что невозможно сбросить, стереть, охладить быстрее, подув на больное место, запомнилось на всю жизнь.

Сейчас Руслану показалось, что его ногу облили расплавленным пластиком. Будто он сунул ногу в чан, где варились пакеты. Он даже не завыл, дыхание перехватило. Просто упал на задницу, разинул рот, схватился за ногу (которую почему-то чудовищно напряг) выше колена и сидел так, покачиваясь взад-вперед и напрягая половину мышц тела.

Через какое-то время жжение стихло, но не исчезло совсем. Наверняка ожог. Руслан вытер слезы с перепачканного лица и поднялся на ноги. Но тут же чуть не упал. На этот раз просыпающийся вулкан дернулся ощутимо. Что-то зашипело неподалеку, зло забулькала жижа.

Руслан вдруг сообразил, что количество безопасных мест уменьшается. Новая горячая жижа захлестывает засохшие участки и растворяет их в себе. Он оценил расстояние до центра. До того места, где сталью блестит… Все еще непонятно, что именно.

Вообще-то не так далеко до центра. Если по прямой. Но, как назло, идти нужно по спирали. Придется сделать довольно большой круг либо… Перепрыгнуть с одного витка на другой.

Расстояние вроде бы небольшое, метра два. Но есть две проблемы. Первая — нет места для разбега или даже для какого-нибудь рывка. Надо прыгать с места, как в школе. В воображении Руслана сразу же возник учитель физкультуры. Он стоял на той стороне, скрестив руки на груди, и победоносно жевал жвачку.

— А что я тебе говорил, Кулиев? Я тебе говорил: прыжок с места — он каждому пригодится. И тупому, и слепому! В жизни всегда есть место прыжку. А ты все ноешь со своим освобождением от физры.

Руслан сконцентрировался на насущных проблемах. Вторая проблема, заставлявшая его колебаться, — узкое пространство с той стороны, то есть остановиться будет сложно. А если не остановиться, нырнешь в жижу. Причем горячую, активную, нервно булькающую. И бульканье становилось все быстрее и резче.

— Кулиев, ты че? — заволновался физрук. — Прыгать собрался? Давай не это… Давай справку тебе об освобождении сделаем, как тогда, перед комиссией…

Руслан прыгнул и сразу же понял, насколько недооценивал себя. Он давно уже не тот хилый мальчик, который прыгает хуже девчонок.

Но радовался он буквально долю секунды, сообразив, что сильно перелетит безопасное твердое пространство. Время замедлилось. Буквально. Предыдущий удар сердца был, а следующий… Нету.

Он сварится в вулкане. Все закончится именно так. Он не избавится от джинна, не спасет сестру, не вернет кота, не узнает, что стало с матерью, не отдаст проклятый долг, не отомстит отцу, не поможет Дауду, не полюбит, не переспит с кем-нибудь хотя бы.

Он не услышал плеска, не почувствовал, как тело входит в жижу, не почувствовал, как его обжигает смесь глины, нефти и чего-то еще. Боль просто парализовала его. Не было конкретного органа или точки, где можно было бы ее локализовать. Он чувствовал боль всем собой. И от этого даже становилось легче. Как будто бы так было всегда. Больно было всегда. Потому что он и есть боль.

Он почувствовал силу. Больше не нужно ждать. Больше не нужно притворяться. Он взвыл, чувствуя, как раздаются ребра. В соседней комнате закричали. Загремели стулья, забегали люди. Он зарычал, чувствуя, как вытягиваются лапы, и не узнал собственного рыка.

Дверь в комнату распахнулась, вспыхнул свет, на секунду ослепив его. Кто-то закричал, уронил что-то на пол. Свет, грохот, крик, он заревел и бросился вперед, почти наугад, прыгнул и… не промахнулся!

Человек перестал орать и захрипел, задергал руками, заваливаясь назад, выпадая из комнаты. Он вцепился еще сильнее и стал дергать головой из стороны в сторону, разрывая податливую плоть на куски.

Что-то ужалило его в бок, и он тут же отпрыгнул. Зашипел, повернулся, прижался к земле, но его новые габариты делали этот прием бессмысленным. Даже в таком положении его голова оказалась на уровне пояса человека, который медленно отступал по коридору, держа перед собой острую железку. Он его узнал. Эту расцарапанную рожу с татуировкой не забыть.

Руслан на долю секунды пришел в себя, но только для того, чтобы ощутить вспышку боли, после чего провалился в другой сон.

Он торопливо шел по узкому коридору в окружении охраны. Кто-то докладывал, он не видел, кто именно, потому что этот человек был слева.

— Они не в настроении, Октай-муэллим. — Он почему-то никак не мог определить, кому принадлежит голос, сознание путалось. — Думаю, будут давить на ваши долги по процентам.

— Перекредитуюсь.

— Мы ищем варианты, но таких дешевых денег вам не найти.

Он очень плохо понимал, о чем речь. Тело само что-то говорило. Тело знает, что делать, оно давно научилось вести дела без его присутствия.

— Я буду один.

— Но их двое…

— Ничего страшного.

Перед ним открыли двери кипарисовой гостиной, и он неторопливо вошел внутрь, оставив позади охрану и растерянного помощника.

Перед ним сидели двое мужчин. Одного, помоложе, какого-то военно-священнического вида, он знал под явно вымышленным именем Орхан Бозкурт. На второго Октай даже не обратил внимания. Это местная шестерка, с ним не нужно разговаривать.

— Мне очень не нравится сложившаяся ситуация, — без приветствия сказал Орхан.

Новая вспышка боли, яркий, ослепляющий, жгущий свет — и снова сон.

Она мерит шагами комнату. Сто вдоль ворот, сто пятьдесят поперек. Она делала это миллион раз. Буквально. Времени в этом месте будто не существует. Она не понимает, как давно тут находится. По ощущениям — несколько лет. Но она даже не проголодалась.

Руслан почувствовал, как его палец коснулся чего-то твердого, прохладного. От этого прикосновения по телу прошла волна. От этой волны к нему вернулась подвижность. Как будто он был заколдован, обращен в камень, а теперь приходит в себя.

Рука сама потянулась, обхватила что-то цилиндрическое и в самом деле прохладное. Теперь к нему плавно возвращалась чувствительность. Он стал осознавать себя как нечто отдельное от окружающей реальности.

На него как будто бы нахлынула волна. Потащила куда-то вверх и в сторону, закрутила и швырнула. Он невольно резко выдохнул, потом вдохнул. В легкие хлынул воздух, а вместе с ним и… память.

Он осознал, где находится и что происходит. Но почему-то не впал в панику, вероятно, просто потому, что отчаянно кашлял и блевал. Нос, глаза, уши, рот — все забито жижей. Земля под ним ходит ходуном, руку свело, так что проклятый цилиндр не отпустить.

К нему вернулась способность слышать, и первое, что он услышал, — что-то похожее на взрыв. Следом почувствовал, как его окатило жижей. Но почему не горячо? Земля опять задрожала, и в этот момент пошел дождь.

Кто бы его ни вызвал — джинн или естественные природные процессы, это был то ли подарок небес, то ли еще один инструмент (например, барабан) в симфонии хаоса и безумия.

Но тяжелые капли как будто бы прочищали сознание, вымывали жижу, забившую мозги. И облегчали рвотные позывы. Он открыл рот, ловя языком воду, чтобы хоть немного вымыть вкус грязи и нефти изо рта. До Руслана только сейчас дошло, что нужно уносить ноги. Вулкан вот-вот проснется.

Поскальзываясь, он встал, протер глаза от грязи. Забыл, что одна рука намертво вцепилась в цилиндр, поэтому больно ударил себя им по брови. Кажется, даже рассек ее. Непонятно, дождь так льет или кровь течет.

Как бы он ни старался, но его шайтан-глаза не помогали. Он видел только лихорадочное беснование синего цвета. Какие-то помехи в эфире. Ничего похожего на рельеф местности. Нужно идти наугад. При этом он даже не знает, как далеко от края кратера находится.

Руслан сделал аккуратный шаг, другой, третий — и провалился по колено в жижу. Как ни странно — не горячо. Повернулся в другую сторону и снова стал нащупывать дорогу. Но опять неудачно. Быстро уперся в бурный поток жижи. Может, раньше тут и была сухая дорога, но сейчас ландшафт изменился.

Руслан прислушался. Теперь вулкан ворчал, шипел и булькал постоянно, но… Какой странный звук… Он вдруг узнал рев двигателя. Броневик! Дауд! Шашлык-машлык!

Руслан не понял, почему именно эти слова пришли ему в голову, но решил не задумываться. Просто пошел на звук, аккуратно проверяя почву перед собой. По логике пологий склон кратера должен быть именно там, где ревет мотор. Вряд ли Дауд спустился с одной стороны, потом переставил машину и газовал, подавая сигнал…

Где-то слева взорвалось. По крайней мере, левое ухо заложило раньше правого. Жара от жижи он не чувствовал, а вот тяжело отдавшийся в груди и суставах удар — очень даже. Руслана лениво откинуло в сторону вместе с тоннами грязи. Мир завертелся под аккомпанемент тонкого писка в ушах.

К счастью, его не засыпало землей, не залило жижей и не забросило в недра кратера. К несчастью, теперь он не слышал рева двигателя — он не слышал вообще ничего.

Руслан просто пополз. Он удивился сам себе. Почему он не ляжет и не останется здесь? Хуже уже не будет. Если он умрет, станет только легче. Но его тело, управляемое не им, а кем-то другим, затаившимся в таких глубинах сознания, о которых Руслан и не подозревал, ползло. На четвереньках, по грязи, ежесекундно скользя руками и ногами. Но ползло. И тащило в правой руке цилиндр.

Ровная поверхность сменилась подъемом, и ползти стало невозможно. И без того размытый склон под дождем превратился в непреодолимое препятствие. Руслан поднимался на метр и скатывался обратно. Дрожь земли ощущалась уже даже здесь. Вероятно, небольшие взрывы (один из которых спас, а другой чуть не убил его) скоро сменятся полноценным извержением.

Руслан с трудом перевернулся на спину. Прилагая массу усилий, сумел разжать руку, сжимающую цилиндр. Засунул его в сумку, а из сумки достал трость и попытался порвать резинку, соединяющую сегменты.

Физические экзерсисы никогда не были его сильной стороной. Резинка не порвалась. Возможно, он рассчитывал, что в состоянии стресса его тело, усиленное адреналином, и вот это вот все… Но нет. Он просто взялся за крайние сегменты трости, перевернулся на живот и попробовал использовать их как колья. Это сработало. Он втыкал один сегмент, помогал себе ногами, аккуратно подтягивался повыше и втыкал второй. Повторял процедуру. Если бы склон был чуть более крутым, этот фокус не прокатил бы.

Внезапно вернулись звуки. Но почему-то только в одном ухе, правом. Левое продолжало тихонько пищать. Руслан сразу же услышал рев двигателя. Совсем рядом. Кажется, Дауд с той стороны пытается штурмовать склон. Но у него явно не получается. Крутой, размытый дождями склон после сегодняшней бури превратился в непреодолимую преграду. Звук двигателя стал удаляться.

Но Руслан уже добрался до гребня. Он сделал последнее усилие, почувствовал, что может больше не держаться за свой импровизированный альпеншток, и перевернулся на спину, тяжело дыша. Лицо приятно холодил ливень. В одном ухе шумело, в другом звенело, легкие горели огнем, все тело болело, но… он жив. И будто проснулся от какого-то бесконечного кошмарного сна. Он почувствовал силу.

Земля дрогнула, и Руслан понял, что он почувствовал на самом деле. Чью силу. Его тело само сложило трость, сунуло в сумку и на лопатках лихорадочно поползло в сторону от кратера. Он уже скользил вниз по склону, когда вулкан взорвался. Время снова споткнулось и замерло, восстанавливая равновесие, боясь рухнуть.

Даже его почти слепые глаза уловили вспышку и выстреливший в небо столб пламени, и этот звук… будто бы… ревет не огонь, не стихия, но дракон, который провел тысячу лет в заточении под землей.

Руслана кто-то потянул за шиворот. Время восстановило равновесие и побежало вперед. Едва Дауд втащил его на заднее сиденье, запрыгнул на водительское и дал газу, как с неба посыпалась земля. Сначала отдельные редкие удары. По крыше или стеклу. Бум, бум-бум. А потом грохот слился в один жуткий рев, заглушивший надрывающийся двигатель. Дауд пытался увести машину как можно дальше, туда, куда тяжеленные глыбы не долетят. Одна такая с тупым чавканьем воткнулась в землю где-то рядом. Руслану показалось, что она сравнима по размеру с их маленьким уютным броневичком…

— Ты на чудище болотное похож! — нервно сообщил Дауд, бессмысленно дергая руль влево-вправо, отчего Руслана болтало по салону. — Еле-еле тебя рассмотрел, да. Думал, просто грязь по склону катится.

В целом опасность, кажется, миновала. Рев и грохот быстро сменились отдельными ударами по крыше. От каждого из них Руслан вздрагивал и вжимал голову в плечи. Хотя и понимал, что это бессмысленно.

Дауд перестал дергать машину влево-вправо, сбросил скорость, а через некоторое время совсем остановился и даже заглушил двигатель. Щелкнула зажигалка. Запахло сигаретным дымом.

— Мне тоже дай, — попросил Руслан.

— Тебе нельзя.

— Почему?

— Ты не гуль. Вредно.

— Ебанись ты минздрав!

— А-ба-ни, — терпеливо поправил Дауд.

— Бакинский гуль! — фыркнул Руслан.

— Бакинский гуль! — на мотив песни «Советский цирк» задумчиво пропел Дауд.

— Из жертвы делает кебаб, — закончил Руслан.

— Бакинский гуль! — снова пропел Дауд.

— С могил пропали все цветы!

— Бакинский гуль!

— Садись, до центра подвезу!

— Бакинский гуль!

— И помидоры тоже покупай!

Оба идиотски захихикали. Смех больше походил на очень частое икание или приступ какой-то странной болезни. Что-то вроде пляски святого Витта, только без пляски.

— Отвратительно, — заключил Дауд. — Больше никогда не придумывай песни.

— Я поэт. Я так вижу.

— Ты слепой, ты никак не видишь!

— Начинаешь улавливать, да?

Они похихикали еще полминуты, наконец странная эйфория схлынула. На Руслана обрушились боль во всем теле, писк в ухе и усталость. Ожогов, как ни странно, он не чувствовал.

— Как ты не сварился? — спросил Дауд.

— Я же маг.

— Кстати. Ты сказал, тут земля. Это больше на огонь похоже, а? А огонь — это другой святой?

— Да, но… Я не знаю, — признался Руслан. — Я запутался. Кажется, и предыдущее испытание было не про власть.

— И что? Ты прошел испытание или нет?

— Ну… Я нашел хреновину. — Руслан стянул с себя сумку и постучал по ней костяшками пальцев. Звук получился глухой.

— Что это? — Дауд взял сумку и, судя по звуку, попытался открыть замок, но его заело из-за грязи.

— Не знаю. Дай мой телефон, пожалуйста.

— Кому звонить будешь?

Дауд полез в бардачок, все еще пытаясь справиться с молнией на сумке.

— Да там… Надо один вопрос решить.

— Надо помочь?

— Нет.

Руслан долго слушал гудки, а потом синтезированный голос сообщил, что абонент не берет трубку. Это он понял и без подсказки.

— Алюминий, что ли? — бубнил на переднем сиденье Дауд.

— Что я принес-то? — поинтересовался Руслан, отгоняя от себя тревожные мысли. — На что похоже?

— На термос. Только не открывается, да.

Руслан потер лицо и улегся поудобнее. Очень хотелось спать. Подремать хотя бы полчасика…

— То есть просто цилиндр? И ничего нет? Каких-нибудь надписей? — затараторил он, чтобы не провалиться в сон.

— Есть. Такой же символ, как фравар… фара…

— Фаравахар, — подсказал Руслан.

— Только без мужика!

— Окрыленное солнце.

— Зачем такой недовольный? — спросил Дауд, уловив упаднический тон.

— Потому что я ничего не понимаю. Как нам этот цилиндр поможет? При чем тут Спента Армаити? Что делать дальше?

— У меня спрашиваешь? — удивился Дауд. — Это же ты маг!

— Очень удобно!

— Я помогаю как могу, да! От меня ты что хочешь?!

— Не знаю, — чуть успокоился Руслан. — Очень хочется, чтобы хоть кто-то из нас был уверен хоть в чем-то.

— Я уверен.

— В чем?

— В тебе. Ты найдешь, как в башню войти.

— Ты бы лучше поумерил свой энтузиазм.

— Как скажешь, да, — Дауд завел двигатель и зевнул. — Едем в Нардаран?

— Куда? Я запутался в ваших названиях и именах!

— К Саиду, за котом.

— Нет, кота там уже нет.

— Машалла! — Дауд явно не горел желанием ехать в логово Саида. — Тогда куда?

— Что тут ближайшее из точек, которые посещала Амина?

— Хм… Наверное, Шемаха…

— Долго ехать?

— Зачем долго? Это же не Россия. Часа два.

— То есть мы там будем примерно к… — Руслан вдруг понял, что не понимает, сколько времени.

— К половине шестого примерно.

— А дальше далеко ехать?

— До ночи всё не объедем, — поняв, к чему клонит собеседник, возразил Дауд. — Ночевать можем в Шемахе.

— Будем надеяться, что джинн не снесет город.

— А, не первый раз.

— В каком смысле?

— Шучу, да! Землетрясение город два раза разрушало. Едем?

Руслан помассировал виски и попытался прикинуть логистику. Он даже отдаленно не представлял, как выглядит карта Азербайджана, но ему казалось, что он что-то упускает и есть куда более удобный маршрут. Кроме того, его раздражало обилие лишних вопросов и проблем. Лишних с точки зрения его осведомленности, конечно.

— Мы что-то делаем не так, — сказал вдруг Дауд и цокнул языком.

— Почему?

— Термос. — Руслан услышал постукивание ногтем по металлу. — Я такой у Амины не видел.

— А значит, он не нужен для входа в башню…

— Логично, да…

Они замолчали, не столько размышляя о том, как решить странную головоломку, в которой неизвестного больше, чем известного, сколько чтобы не заорать.

— И какие будут предложения? — поинтересовался Руслан.

— Не знаю, надо думать.

— А куда еще Амина ездила?

— По всей стране, да! Она же работала со всякими древностями.

— А последние места какие? Перед тем как пропала.

— Пери-Кала и Хыналыг, но там цветы не сажали, высоко, не будет расти ничего.

— Еще больше названий, которые я нахрен не вспомню никогда! — фыркнул Руслан. — Что это вообще?

— Пери-Кала — крепость, вырезанная в скале. Нет, да-а-а, не крепость. Храм, что ли? Не знаю, непонятно. Древняя очень и расположена высоко, метров двести. По легенде, крепость осадил Эмир Тимур… Как он у вас… Тамерлан! А обороной командовала женщина, которую звали Пери. Тимур сказал: «Возьму крепость, а на женщине женюсь»! Сказал — сделал, да. Крепость взял, а Пери сбросилась вниз, чтобы за него не выходить…

— А у вас в Азербайджане есть такая легенда, где женщина не сбрасывается откуда-нибудь? С Девичьей башни сбросилась, отсюда сбросилась.

— Есть, — уверенно сказал Дауд. — Просто я не знаю.

— Почему ты думаешь, что это храм?

— Не я, да! Археологи. Я читал, но плохо помню.

— Храм, я так понимаю, зороастрийский?

— Да.

— Но само по себе это нам мало что дает. А второе место?

— Хыналыг? Село в горах, да. Там самый высокогорный храм огня.

— Действующий?

— Не знаю. Стоит купол на четырех колоннах, и огонь горит. Газ из-под земли идет.

— Чахартак, я говорил тебе уже. Типичный зороастрийский храм. Потом ислам эту архитектурную находку адаптировал под строительство мечетей.

— Занимательный факт, — то ли иронизируя, то ли вполне серьезно сказал Дауд.

— Я сдаюсь, — вздохнул Руслан. — Я не знаю, что делать.

— Ахурамазду проси, пусть поможет.

— Господи! Да я тебе говорил, я не маг на самом деле!

— И что? Он только магам помогает?

— Ну так тогда и ты можешь попросить!

— Я не могу, я же гуль. Я с точки зрения зороастризма — зло.

— С точки зрения зороастризма зло — это те, кто сознательно выбрал служить злу, — возразил Руслан.

— Ты за меня споришь, что ли? — удивился Дауд.

— Не понял…

— Твой аргумент в мою пользу, да! Я гулем как стал? Потому что бабушек через дорогу водил? Так что проси Ахурамазду ты. У тебя хорошо получается.

Руслан почему-то не захотел расспрашивать Дауда, что именно он имеет в виду.

— Долго ехать в этот Хыналыг?

— Часов пять.

— А во сколько закат?

— Часов в восемь.

— И что будет, когда нас в горах посреди дороги джинн кошмарить начнет?

— А где не начнет? — резонно поинтересовался Дауд.

— В городе больше шансов…

— В городе, где Саид, Орхан и кто-то, кто тебя травить пытался, да? Там за джинна кто-нибудь работу сделает.

— Логично… Ладно, поехали в Хыналыг.

Дауд тронул машину и закурил. Руслан лег поудобнее, почесался, хотел было поспать, но вдруг вспомнил:

— Кстати, раз уж мы теперь честны друг с другом и все такое. Кто меня отравить хотел?

— Точно не знаю, но думаю, что Нигяр-ханум.

— Почему?!

— Наверное, потому, что теперь ты наследник, да. Деньги из ее семьи уходят.

— Ну как-то странно… — с сомнением протянул Руслан.

— Почему?

— Нет, сам мотив, хотя мне он кажется диким, я понять могу. Но зачем так торопиться? Разве это не бессмысленно?

— В таких делах лучше не спешить, — согласился Дауд. — Кроме случая, когда надо спешить.

— Волк не тигр, но жопу не моет! Что за идиотская мудрость из паблика «Вконтакте»?

— Нет, да-а-а! — Руслан уловил те самые красно-черные оттенки в голосе Дауда. — Что если она спешила?

— Зачем? Логика такая: мол, я новый наследник, деньги уйдут. Но к чему спешка? Не завтра же… — Он осекся и услышал, как довольно хмыкнул Дауд. — Думаешь, готовится покушение на Октая?

— Все может быть.

— Ну у него наверняка должно быть завещание. У таких людей не может не быть.

— И на кого оно?

— Амина?

— Конечно! Принцесса, да!

Руслан вдруг осознал, что в данном случае слово «принцесса» совсем не про платья и единорогов. Даже не про папину дочку. А про власть, в первую очередь над собой, дисциплину и ответственность. Вряд ли в сказках про принцесс что-то такое упоминается.

— Допустим, нового завещания нет. Тогда его деньги будут делить наследники. Я, Нигяр и две сестры. Господи, я даже не помню, как зовут моих сестер… То есть мне достанется четверть. Всё ради этого?

— Разве мало?! — удивился Дауд. — А главное, это дробит империю, сам понимаешь. Но, может, и завещание есть. На тебя. Тогда совсем плохо.

— И зачем ему на меня завещание писать? А не на дочек и жену?

— Жена — другой клан. Еще и с Саидом якшается. Может, Октай-муэллим так себя обезопасил. Теперь его нельзя убивать, чтобы деньги не ушли из семьи.

— Тогда почему не отменить покушение? Зачем устраивать дополнительное убийство, вместо того чтобы выждать? Куда торопятся?

— Это если от них покушение зависит, — возразил Дауд, — а не от кого-то еще.

— Какой дурдом! Кто еще на него покушаться может?

— Орхан, — уверенно предложил версию Дауд.

— Зачем? Он же вроде с ним дружит?

— Не бывает друзей в таких делах, да!

— Каких?

— Я не знаю…

Дауд, судя по фиолетовому оттенку в голосе, хотел слукавить, но как будто одумался. Вспомнил про договоренность. Руслану показалось, что это привычка. Не раскрывать никому лишней информации.

— Я не понимаю в этом, да. Детали не знаю. Знаю, есть Транскаспийский коридор…

— Да в чем суть этого коридора? Откуда куда?

— Железная дорога, да-а-а. От Китая до Турции и Грузии. Через Казахстан и Азербайджан. Ну, по Каспийскому морю кораблем. И так не надо обплывать полмира, чтобы в Европу что-то привезти. Быстрее, удобнее.

— Особенно теперь, когда хуситы в Красном море веселятся, — хмыкнул Руслан.

— Потому и веселятся. Нет, да-а-а, не совсем поэтому. Есть еще один транспортный коридор. Север — Юг или как-то так. Соединяет Россию и Индию.

— Это через что? — уточнил Руслан.

— Из Индии в Иран кораблем, дальше железная дорога через Азербайджан. Карту можешь представить?

— Нет, я потерял зрение до того, как заинтересовался географией.

— Раньше самый короткий путь был такой. Из Петербурга надо всю Европу огибать, потом Средиземное море, через Суэцкий канал в Красное море и оттуда в Индию. Это минимум месяц, да.

— И хуситы.

— И хуситы, — согласился Дауд.

— А по железке?

— Недели две. Не знаю, я не специалист.

— Так, хорошо. Есть два коридора. Восток — Запад и Север — Юг. И что?

— Турции выгодно Восток — Запад, так через них больше груза идет. Ирану — Север — Юг. Развивай один проект — другой потеряет часть груза. Пятую часть.

— А пятая часть — это сколько?

— Не знаю. Миллионы тонн.

— Так, начинаю улавливать. Пересекаются оба пути в Азербайджане. И местная инфраструктура на них влияет. Куда вложится Азербайджан, там и будет бóльший грузопоток.

— Бяли.

— Турция и Иран через своих эмиссаров пытаются повлиять на решение.

— Бяли.

— Орхан за Турцию, Саид за Иран. И Октай, судя по всему, склоняется к Орхану.

— Не знаю, в таких делах всегда показывают одно, делают другое. Тут нет друзей. Ты не забывай, есть много людей, через которых можно повлиять на все это. Не только через твоего отца. Кого-то можно купить, кого-то запугать, кого-то убить.

— Но я так понял, что все проблемы начались, когда Октай стал склоняться к Орхану. Наверняка Саид решил перейти к силовому методу. Просто убить человека, способного влиять на ситуацию. Чтобы тянуть время или чтобы на его место пришел человек с другой позицией.

— Может, и так. Кто знает.

— И откуда посреди всей этой политики и денег появился джинн?

— Почему нет?

— Ну… Как будто бы это из разных миров вещи.

— Зачем? Хороший способ убийства. Никаких улик, да.

— Получается, Саид наслал джинна на Амину, чтобы расстроить брак, ведущий к объединению интересов разных кланов.

— Может, и он, — согласился Дауд.

— А что за клан? Зачем вообще этот брак?

— Неважно, да. Главное, что они делали ставку на Иран. Как это слово… Делали все, чтобы их проект развивали…

— Лоббировали.

— Да, лавировали. Октай-муэллим убедил их отказаться от проекта. А чтобы они не потеряли деньги и власть, предложил объединить интересы через брак.

— То есть теперь, когда свадьба отменилась, снова начнется борьба? И есть вероятность, что проиранский клан пролоббирует свой проект?

— Наверное. Не знаю. Может, уже слишком поздно. Но в любом случае — мстить и вставлять палки в колеса будут.

— И посреди всего этого его жена не то что не помогает, но еще и мешает!

— Она же иранка, да. Религиозная. Конечно, мешает!

— Господи! А зачем он на ней женился?!

— Я откуда знаю, да? Красивая, наверное, была в молодости! Голова есть — думай. Надо было так. Выгодно было. Теперь невыгодно.

— Восхитительно. А чего тогда хотели от нас люди Орхана?

— Кто знает? Тебя же с Орханом знакомили, тебе виднее, да.

— Знакомили, — усмехнулся Руслан, с неприязнью вспомнив странный ужин. — Скорее показывали. Вот, мол, наш план Б. Брак состоится, проект в силе, проблем не будет. Наверное, за этим он людей и отправил — защитить инвестиции.

— Или взять в заложники, — предположил Дауд. — Чтобы Октай-муэллим не передумал. Мало ли.

— Кстати, ужин! Англичанин. Этот что тут забыл?

— Я не знаю. Но у англичан тут много агентов. Нефть. У них тоже свои интересы в сделке, да. Но… — Дауд поцокал языком. — Не похож он на агента. У него какие-то другие интересы.

— И таланты. Я теперь уверен, что он не выходил из машины, когда нас полиция остановила.

— В машине его точно не было.

— Он не открывал двери. Невозможно это сделать так, чтобы я не почувствовал или не услышал. Он просто исчез.

— Талантливый англичанин, — хмыкнул Дауд. — Что поделать.

— А знаешь, кто еще исчез? — осенило Руслана.

— Амина, — тоном, подразумевающим, что до собеседника очень долго доходит, ответил Дауд. — Прямо у всей охраны из-под носа.

— Мы можем британца как-то найти и обстоятельно поговорить?

— С человеком, который исчезает? — усмехнулся Дауд. — Только если он захочет, наверное. Брось его.

— Минутка занимательной геополитики и прагматичной дипломатии окончена, — вздохнул Руслан. — Но моих проблем все это никак не решает. Мне надо от джинна избавиться.

— Можем убить Саида, — предложил Дауд. — Если он хозяин джинна, проблема решится, да.

— Можем?

Руслан вдруг понял, что этот вопрос не вызвал в нем никаких угрызений совести или душевных терзаний. Он просто интересовался, есть ли у них средства для убийства человека, вина которого не доказана.

— Сложно, — после долгих размышлений ответил Дауд.

— Это да или нет?

— Можем. Но надо время, чтобы готовиться. У нас столько нету.

— И если окажется, что он тут ни при чем, то мне точно хана. Ладно, продолжаем делать то, что делаем. Знать бы еще, что это… А если Саид подвернется под руку — подумаю.

Дауд ничего не ответил. Руслан знал, о чем он думает. Он и сам думал о том же. Если они не найдут хозяина джинна до того, как войдут в башню, то эта тварь переключится на кого-то другого. На кого именно?

Руслан как будто нашел в темном уголке своей души шкафчик, в который никогда раньше не заглядывал. Он с удивлением обнаружил, что ему не все равно, кто именно умрет. Девчонки — Натаван и Лейла (откуда только всплыли имена, которые он слышал дай бог пару раз) — ни в чем не виноваты. Не они эту кашу заварили.

Оставалась надежда, что им ничего не грозит. Ведь если джинн ориентируется на кровь, то должен был бы после Амины переключиться на них. Но этого не произошло. Возможно, это значит, что они не дети Октая. Или это значит, что джинн работает как-то по-другому. Или все что угодно. Инструкцию к джинну Руслан не читал.

Он не заметил, как провалился в сон. Во сне он бежал. Бежал и совсем не уставал. Его переполняла сила. Мощные лапы разбрасывали комья сырой после дождя земли. Он чувствовал погоню, поэтому уходил от дорог глубже в холмы. Он чувствовал, что среди преследователей есть и расцарапанная рожа с татуировкой. Это заставляло его кровь закипать, это делало его еще сильнее. Но сейчас нужно просто бежать. Время еще не пришло.

Руслан проснулся от того, что машину тряхнуло. Он чуть не свалился на пол и протестующе заворчал. Но еще через секунду сон слетел с него. Что-то громко хлопнуло, и захрустело бронированное стекло.

— Держись! — крикнул Дауд.

Руслан не успел ни за что схватиться. Машину дернуло вправо, и через секунду правый же борт во что-то врезался. Снаружи загрохотало, завизжала резина, стираемая об асфальт, и сразу же захрустел, заскрипел металл. Еще через секунду послышались тяжелые глухие удары. Кто-то перевернулся, понял Руслан, перевернулся и катится. Снова хлопки, много хлопков, хруст стекла. На этот раз сзади.

— Держись, — еще раз посоветовал Дауд.

И Руслан опять не успел. Машина затормозила, его кинуло вперед, на спинки сидений. Но не успел он еще свалиться на пол, как его дернуло обратно. Преследователи врéзались в них. Заревел мотор, броневик стал быстро набирать скорость. Хлопков, хруста, грохота и жалобного воя металла больше не было. Руслан сел на сиденье и схватился двумя руками за шею, которую простреливала боль.

— М-м-м-м? — вопросительно простонал он.

— Злые какие, да! — вместо внятных объяснений сказал Дауд. — Стреляли даже.

— Кто это? — Шею заклинило в странном положении, и любая попытка ею двигать причиняла адскую боль.

— Не знаю. Наверное, люди Орхана.

— Зачем им нас убивать?

— Может, и незачем, — легко согласился Дауд. — Сначала остановить хотели. Догнали на двух машинах, зажать попытались. Когда я их расталкивать начал — обиделись, да!

— Тебе весело, что ли? — удивился Руслан.

— Смешные, да! На своих седанах с моей броней толкаются! Совсем дурные!

— А как они нас нашли?

— Машина, — Дауд цокнул языком. — Тут же спутниковая сигнализация. Можно отследить легко.

— Восхитительно. Великолепно, блять, — зашипел Руслан.

— Зачем ругаешься? Я же не думал, что так искать будут. Совсем уж… Бросим машину, не переживай.

— Да никто бы не подумал, на самом-то деле. Ладно, извини.

Скоро он почувствовал, как заложило уши. Очевидно, они поднимались в горы. Еще через какое-то время асфальтовая дорога сменилась на грунтовку. Но несмотря на это Дауд старался не сбрасывать скорость. Машина ревела двигателем, прыгала на кочках и подозрительно похрустывала чем-то. Только серпантины убедили водителя ехать осторожнее.

Руслана все равно укачало. Причем так сильно, что он потерял счет времени. Просто лежал и боролся с тошнотой. Почему-то пахло серой, и это только усугубляло ситуацию.

— Плохо? Совсем бледный, да! — Голос Дауда вернул его в реальность. — Даже через грязь видно!

— Очень, — признался Руслан. — Отвратительно.

— Подыши воздухом, полегчает.

Дауд помог ему выбраться из машины, и действительно стало лучше. Холодный воздух (наверное, они забрались довольно высоко) пах озоном. Пока он валялся в полубессознательном состоянии, снова шел дождь. Или какая-нибудь чертова буря.

— Мы приехали?

— Да, — подтвердил Дауд. — Огонь рядом совсем, надо ногами подняться. Но тут неудобно…

— Неси, — сдался Руслан.

Дауд легко подхватил его на руки и пошел, ритмично шурша гравием.

— Горы. Растет тут мало что. Так, трава зеленая, да. Но тут не очень высоко. А впереди заснеженные вершины видно. И воздух такой прозрачный. Горы рядом совсем. Кажется, будто руку протянешь и дотронешься. Там горнолыжные курорты построили зачем-то. Не знаю, кому это надо. Что за глупый вид спорта? И удовольствия никакого, и горы уродуют…

— Ты как бабка старая, не нуди.

Дауд ничего не сказал, молча пошел куда-то. Руслан открыл глаза, посмотрел в сторону движения и сразу же увидел огонь среди привычного мутного ничего. Но это был странный огонь. Почему-то в нем были только оттенки красного. Ни желтого, ни синего, что особенно логично в случае с горящим газом, он не увидел. Второе, что показалось Руслану странным, — огонь не реагировал на движения воздуха. Ветер должен был бы наклонять или, как минимум, колебать пламя, но этого не происходило.

— Пришли. Что дальше? — остановившись, спросил Дауд.

— Сначала на землю меня поставь, а там подумаем.

Дауд сделал как велено. Потом молча отошел на несколько шагов и закурил. Руслан осмотрелся, но кроме огня ничего не увидел. Он подошел ближе, но споткнулся и едва не упал. Ощупал препятствие. Влажные камни, из которых сложен постамент. Тот самый чахартак — четыре колонны и купол.

— Я не знаю, что делать, — признался он.

— Давай еще подумаем, — то ли подбодрил, то ли попросил Дауд. — Амина тут просто сидела.

— Ну, посидеть-то я могу. — Руслан так и сделал, присел на постамент. — Но что если я так и не пойму?

— Ну…

— Если мы не сможем в башню войти, что будешь делать?

Дауд не ответил, и Руслан почему-то не стал повторять вопрос. Скорее всего, на него нет никакого ответа.

— Снова ты, — он услышал смутно знакомый голос. — Пришел осквернить еще один храм?

— Эм-м-м…

Руслан вдруг понял, что это голос мобеда, того самого, с которым он ругался в другом храме. Но на этот раз он не вызывал привычного синестетического эффекта.

— Простите, — вздохнул Руслан. — Я не со зла, я просто… Да нет, именно что со зла. Разозлился на вас. Мне все это такой чушью казалось. Джинн еще этот сратый.

— Понимаю.

Руслан ожидал, что священник что-то скажет или отчитает его, на худой конец, но тот молчал.

— Как войти в башню? — спросил он. — Вы же знаете, да?

— Ничего сложного. Любой человек, получив благословение семи бессмертных святых, может это сделать. Но ты не человек.

— Дракон, да? — усмехнулся Руслан. — Аждаха. Змей, порождение Аримана и зло во плоти. Соответственно, благословения мне не видать?

— Это хороший вопрос, — усмехнулся мобед. — Зло хочет войти в обитель добра. Стоит ли пускать его?

— Да что во мне такого злобного-то? Ну, я, может, и не особо праведник, конечно… Но вообще-то несправедливая получается история. Есть очень детерминированное мироустройство, в котором каждому необходимо выбрать сторону в войне. Добро либо зло. И каждый получит по заслугам соответственно тому, какой вклад он внес в борьбу света и тьмы. Допустим, я хочу встать на сторону добра, но так как я дракон, созданный Ариманом, — у меня такой опции нет? Просто потому, что меня заранее определили к плохим? Но мой-то выбор что-то должен значить?

— А ты хочешь встать на сторону добра? — поинтересовался мобед.

— Эм-м-м… Ну… Да!

— Зачем?

— Что значит «зачем»? — растерялся Руслан. — Потому что… Ну, это же единственно верный путь. Все остальное — беспутье.

— Это не экзамен на знание зороастрийских догматов. Зачем тебе становиться на сторону добра?

— Ну… Хотелось бы живым выбраться из всей этой истории, если честно.

— Убей хозяина джинна.

— Я не знаю, кто он. Да, предполагаю, но… Если я ошибаюсь?

— И что тогда?

— Получится, что человека убили ни за что. Не то чтобы я принципиальный противник убийств. Бывают же смертные казни, в конце-то концов. Просто они как минимум не доставляют мне удовольствия. Если ошибусь — это будет абсолютно бессмысленное убийство по моей вине.

— Я знаю хозяина джинна и могу убить его, если ты попросишь.

— Суровые у вас тут… священники.

— Тот, кто желает смерти другому, сам заслуживает смерти. Это видится мне справедливым.

— Одной большой проблемой станет меньше, — хмыкнул Руслан. — Очень соблазнительно, конечно. Да и в любом случае, если я войду в башню, то погибнет кто-то еще. Либо девочки, либо Октай.

— Нет, — возразил мобед, — в твоих сестрах нет черной крови.

— Уже проще. Значит, нужно выбрать, кто умрет? Хозяин джинна, я или Октай?

— Получается, что так.

— Допустим, я соглашусь на ваше предложение. Хозяин джинна, кем бы он ни был, умирает, а я получаю время на то, чтобы придумать, как войти в башню.

— Зачем тебе входить в башню, если проблема перестанет существовать?

— Ха! — Руслан на секунду обрадовался, потом опомнился. — Это, конечно, очень соблазнительно… Но я обещал одному гулю, что верну ему хозяйку. Все равно нужно войти в башню… Стоп! Если в Амине есть черная кровь, значит, она тоже дракон?

— Не тоже, а дракон.

— В каком смысле не тоже?

— Вы и есть Аждаха.

— Че-е-его? — Руслан даже не растерялся, он прямо-таки рассыпался.

— Дракон больше, чем человек. Он не обязан помещаться в одном теле. Но вы одно.

— Подождите, подождите… Допустим… Черт, я как-то… Интересная концепция… Но если мы — Аждаха, то почему Амина вошла в башню?

— А почему она не может войти?

— Вы же сказали, что это могут сделать только люди!

— Нет. Я сказал, что любой человек, получив благословение семи бессмертных святых, может это сделать. Но ты не человек.

— Так… Согласен, не одно и то же. Значит ли это, что для драконов предусмотрена какая-то другая процедура?

— Вероятно, ты можешь войти в башню силой.

— Как?

— Я не знаю. Я не дракон.

— А человеческий вариант мне доступен? Получить благословения и войти?

— Может быть. Никто не ожидал, что зло попробует пройти путем добра.

— Ладно, хотя бы с этим более-менее разобрались. Почему нельзя было сразу это все рассказать?

— Ты не слушал.

— Согласен. Подождите! Октай! В нем же тоже черная кровь. Значит, он тоже дракон?

— Да.

— Так, то есть теоретически могут быть еще?

— Да.

— Сколько нас всего?

— Четверо.

— Кот?!

— Дракон — не обязательно человек.

— Господи! Так, а что будет, если кто-то из нас погибнет?

— Нет никакого «кто-то из нас», есть один дракон.

— То есть все погибнут?

— Вы не можете погибнуть. Черная кровь найдет дорогу. Через землю, через насекомых, через животных она снова доберется до человеческой формы, и вы снова станете собой, осознаете себя. Через сто лет, через тысячу или через пять. В сотне человек или в одном, но змей пробудится. Так было и так будет.

— Великолепно. Восхитительно, б… Восхитительно.

— Если тебя так заботит твоя текущая форма, то поторопись. Твои враги рядом. Я спрошу последний раз: ты хочешь, чтобы я убил хозяина джинна?

— Нет.

— Почему?

— Потому что тот, кто желает смерти другому, сам заслуживает смерти, не так ли?

— У тебя хорошая память.

— Спасибо. Я пойду, мне надо благословения собирать.

— Считай, что ты получил еще одно.

Руслан проснулся от того, что кто-то тряс его за плечи.

— Руслан, Руслан! Надо уходить!

Тревожные нотки в голосе Дауда скорее удивили его, чем напугали. Это ведь Дауд, если он тут, значит, все будет нормально. Он же с любой опасностью справится.

— Куда? Что случилось?

— Сюда машины едут, точно за нами. Много. — Дауд от волнения тараторил и совсем забыл про свой бакинский акцент.

— Тут вроде бы только одна дорога?

— Бяли.

— И куда мы?

— Через горы пойдем!

— Да куда я пойду-то? — удивился Руслан. — Я убьюсь там!

— На лошадях.

— Чего?!

— Я в деревне купил лошадей, одежду, еду какую-то. Надевай, на перевале очень холодно будет. Там снег!