Вместо предисловия

Наверное, у каждого человека есть свой заветный край на земле, который однажды открылся ему до той поры неведомым миром. И где бы тому человеку ни приходилось бывать, он всегда хранит в себе это видение своего заветного уголка земли, открывшегося только ему.

Таким краем стал для меня Байкал. А произошло это так.

…Зима. К окнам вагонов вплотную подступают притонувшие в сугробах деревья. Мелькают заметенные деревушки, редкие одинокие домики полустанков. Поезд с молодыми призывниками через всю страну идет на восток. Многие из нас в таком долгом пути впервые. И день за днем, прилипнув к вагонным стеклам, мы не перестаем дивиться изменяющейся красоте природы.

Однажды утром поезд выбрался из тоннеля и, вздохнув тормозами, замер на повороте. И внезапно в сонной тиши вагона кто-то негромко сказал:

— Парни, да это Байкал!

Мы кинулись к окнам, потом, высыпав из вагонов, с криками помчались на берег. Подбежали — и все невольно умолкли.

Нахмуренное, студеное море с шипением выгоняло волны на галечный берег. Над бескрайней горбящейся равниной ровной осыпью падал снег. И за его белесой пеленой, туманясь в синей дымке, уходила на север остроконечная гряда крутых гор. Иссиня-черное море сердито вздымалось лохматыми гребешками волн. Мы молча стояли на заснеженном берегу, очарованные красотой неведомого края.

Оклик паровоза вернул нас в вагоны. И почти до самого вечера наш поезд медленно огибал крутой берег Байкала. Мы не отходили от окон до тех пор, пока сопки и лес не заслонили от нас последнего гребешка волн.

С тех пор прошло около семи лет. Мне случалось жить и работать на берегах Тихого океана, шагать по раскаленным пескам Средней Азии. Но где бы ни приходилось бывать, память бередили волны Священного моря и зримые синие горы неудержимо звали к себе.

1 февраля 1965 года на берегу Байкала, близ станции Слюдянка, ружейный выстрел вспорол тишину утра. И солнце, застыв над Хамар-Дабанским хребтом, отсалютовало мне в ответ короткими лучами. По льду моря я двинулся в путь вдоль западного побережья. Я не прокладывал на карте предполагаемый маршрут, а только отмечал на ней пройденный путь. Для меня Байкал был «белым пятном». Я шел на северо-восток. Шел на дым охотничьей зимовыошки, на рыбацкий костер, по пробитым зверем тропам. Шел, встречаясь с людьми, навсегда связавшими свою жизнь с этим краем. И в этих случайных встречах у костра, в палатке или в зимовье мне постепенно открывался мир, о котором я почти ничего не знал.

Сначала я думал, что мой путь будет недолог, но день за днем он все тянулся на север и пролег сквозь зиму, весну, лето и осень — и вытянулся длиной в 232 дня. Прощальный выстрел прозвучал в самом северном поселке Байкала — Нижнеангарске.

Перед отъездом из Москвы в одном из отделов Всесоюзного радио я договорился с сотрудниками, что прямо с пути постараюсь высылать короткие очерки о жизни прибайкальской земли. Но на протяжении всего маршрута мне так и не удалось выполнить своего обещания. Виденное не укладывалось в привычные слова. Мне потребовалось куда больше времени, чем я предполагал, чтобы осмыслить увиденное, услышанное и пережитое, разобраться в нем и потом попробовать написать об этом. На протяжении почти восьми месяцев я вел для себя путевой дневник. У костра или в зимовье я заполнял обширные страницы «амбарной книги» в надежде, что эти записи хоть в малой мере помогут мне рассказать о байкальской земле.

И вот теперь в своей небольшой книге я хочу попытаться рассказать о том, что пришлось увидеть, услышать и пережить. Я хочу познакомить вас с раскрывшейся для меня природой Байкала, с людьми, живущими на его берегах, с теми, кто и сейчас ночует порой в тайге у костра, идет звериной тропой на охотничий промысел, в шторм выходит на баркасе проверять сети или передает метеосводку с затерявшейся в тайге маленькой метеостанции; рассказать хотя бы о тысячной доле того неповторимого, сурового царства тайн, красоты, труда и легенд, имя которому Байкал…

Загрузка...