Отшельник

— Ты никогда не удивлялся тому, что на Земле теперь почти нет лысых?

Я пожал плечами.

— Наверно, изобретено средство, предотвращающее облысение или восстанавливающее волосяной покров. Не думал над этим вопросом. И потом, почему же нет? Я видел…

— Увидеть лысого теперь можно крайне редко, а раньше их на Земле было великое множество. Ну, раз ты этим вопросом не интересовался, то о панцироносцах, наверно, не знаешь.

— Погоди, погоди, что-то знакомое…

Я попытался вспомнить, где мне приходилось слышать это название, но не смог. Непонятно, с чего это Звездный Волк заинтересовался лысыми, сам он, кажется, на недостаток волос никогда не жаловался, шевелюра у него дай Бог всякому.

— Ладно, не мучайся. Панцироносцы — это животные, похожие на земных муравьедов, только одетые в броню, они водятся на второй планете Фи-17. Сама-то планета ничем, кроме бесконечных пустынь, не примечательна, но панцироносцы заинтересовали ученых, а потом и широкую общественность. Из их жира впервые было получено эффективное средство, восстанавливающее рост волос. На планете поставили Базу, и в течение ряда лет ее сотрудники занимались добычей жира этих животных, одновременно работая над созданием препарата, способного его заменить. Раз в год на планету, названную каким-то шутником Нелысью, прилетал корабль, доставлял почту и забирал готовую продукцию. Со временем заменитель жира панцироносцев был найден, и планета опустела.

Рэд с беспокойством взглянул на Гастель и, кивнув на прозрачную стену с плывущими в глубине цветными фигурами, попросил:

— Не мог бы ты поставить что-нибудь более спокойное?

— Сейчас.

Стараясь не выказать своего удивления, я щелкнул переключателем, расположенным в подлокотнике кресла.

Оранжево-зеленая гамма стены изменилась на желто-голубую, скорость движения цветных фигур уменьшилась, формы их стали мягче.

— Спасибо.

Звездный Волк еще раз украдкой взглянул на Гастель, пошевелил мощными плечами и откинулся на спинку кресла.

— Я так подробно рассказываю про Нелысь потому, что примерно год назад меня вызвали в Управление и предложили слетать на эту планету. Оказывается, химики, изготовившие заменитель жира панцироносцев, поторопились. По прошествии времени выяснилось, что у некоторых людей, использовавших синтезированное средство, волосы опять выпали, тогда как препарат, изготовленный из натурального жира, рецидивов облысения не давал. Было решено продолжить исследования панцироносцев, и мне поручили привезти с Нелыси законсервированные запасы их жира, что были оставлены там за ненадобностью. Ты знаешь, Базы на покинутых планетах не демонтируют — нерационально.

Я кивнул.

— Сам понимаешь, я транспортник, извозчик, как нас называют, и маршрутов не выбираю — куда пошлют, туда и лечу, мне в общем-то все равно. Но это направление меня не порадовало: у каждого извозчика есть свои любимые грузы, трассы и районы. Еще меньше меня обрадовало известие о том, что на Нелыси сейчас живет и работает Отшельник. О панцироносцах ты не слышал, но об Отшельниках, по-моему, знать должен.

Я снова кивнул. Об Отшельниках — людях, по тем или иным причинам покинувшим Большой Мир, я, конечно, слышал. Тема эта неоднократно обсуждалась даже на Большом Совете, и хотя каждый раз возникали бурные споры, решение Совета оставалось неизменным: если человек стремится к одиночеству, не следует ему мешать. Вероятно, решение это было правильным, потому что большинство Отшельников рано или поздно возвращались к людям.

— Корнель Уоттер обосновался на Нелыси лет восемь назад, и у меня не было ни малейшего желания нарушать его одиночество. Я намекнул об этом в Управлении, но меня успокоили, сказав, что о предстоящем визите Отшельник предупрежден и возражений не имеет. Мне только необходимо взять для него кое-какие приборы и материалы. Если у меня есть желание, я могу ознакомиться со списком предметов, запрошенных К. Уоттером, если же такового не имеется, мне следует грузить «Незабудку» и отправляться на Нелысь.

Отшельники иногда сами прилетают за необходимой аппаратурой, и просьбы их обычно удовлетворяют, к тому же Бюро доставки уже запаковало все заказанное Уоттером в контейнеры и, значит, ничего особенного там быть не могло. Я переправил груз на «Незабудку» и стартовал на Нелысь.

Звездный Волк замолчал, уставившись в видеостену.

Я не узнавал своего друга. Начать хотя бы с того, что, долетев на обратном пути до Луны, он связался со мной, перед тем как лечь в пятичасовой карантин, и попросил встретить его на Земле. Уже это было ни на что не похоже — Рэд обожал неожиданности и норовил сваливаться на своих друзей и знакомых как снег на голову. К тому же встречающих и провожающих он терпеть не мог.

Внешне он, правда, почти не изменился, разве что с лица сошел загар и резче стали морщины, идущие от крыльев носа к углам рта, но было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке. Казалось, он напряжен и растерян одновременно, словно что-то, с чем он справиться не в силах, гложет его изнутри. Впрочем, я не припомню задачи или ситуации, с которой Звездный Волк не справился бы.

Одно то, что, встретившись со мной в Космопорте, он категорически отказался от каких бы то ни было мероприятий, заявив, что хочет посидеть в тихом месте и надеется получить от меня дельный совет, было событием из ряда вон выходящим. Посидеть в тихом местечке! И это предлагает он, который от таких мест всю жизнь шарахался, как гроссмейстер от компьютера, и любое самое тихое место превращал в шумное! Да еще хочет получить совет, ха-ха! Я был свидетелем тому, как он охотно дает советы другим, но не слышал, чтобы сам он пользовался когда-нибудь чужими.

Наконец, что за девушку привез с собой Звездный Волк? Ради нее он прервал рассказ и попросил заменить свою любимую «бодрящую» светозапись «успокаивающей», а это говорит о многом. Раньше он подобную светопись не выносил, утверждая, что она годится только для слабонервных. Но Рэд — Ромка Стамов, позднее Роман Эдуардович, а еще позднее Звездный Волк — никогда не любил слабонервных, уверяя, что нервы в наш век — привилегия художников и композиторов.

Девушка была симпатичная — слов нет, и неудивительно, что, встретив ее, Звездный Волк изменил своей привычке заводить романы исключительно на Земле. Более того, она была не просто симпатичной, а красивой, и эта красота почему-то меня тревожила. Впрочем, настоящая красота и должна поражать.

Я взглянул на Гастель, молчаливо сидящую в кресле в противоположном углу комнаты и задумчиво потягивающую через соломинку фруктовый коктейль. Казалось, она забыла о нас, целиком занятая своими мыслями.

— Итак, я аккуратно посадил корабль на приготовленную площадку и стал ждать Уоттера, — продолжал Звездный Волк. — Минут через тридцать из-за песчаных барханов выполз неуклюжий, похожий на гигантскую черепаху вездеход и начал неслышно подкрадываться к «Незабудке».

Корнель Уоттер оказался высоким человеком лет пятидесяти, с могучим подбородком и темными бархатными глазами. Крепко пожав мне руку, он осведомился о том, как проходил полет, и предложил отправиться прямо на Базу, отложив разгрузку «Незабудки» на завтра. Мне не хотелось задерживаться на Нелыси, но я согласился. Я подумал, что, вероятно, Уоттеру будет приятно посидеть и поболтать со мной — все же он восемь лет живого человека не видел.

Пока вездеход медленно полз по рыжим барханам, Уоттер сообщил, что запасы жира панцироносцев сохранились великолепно и можно хоть завтра начать их погрузку. Он расспросил меня о Земле, хотя, как выяснилось, обо всех важных событиях был великолепно осведомлен благодаря передачам Всеобщего Информатора. Бодро начавшаяся беседа стала постепенно угасать, словно у Уоттера кончился завод, и, когда вдалеке показалось здание Базы, он совсем замолчал.

База, как я и ожидал, оказалась стандартным модулем из пяти этажей, рассчитанным на тридцать человек, этакая двояковыпуклая линза, опирающаяся на обод, плавно переходящий в восемь опорных колонн. Уоттер загнал вездеход по опустившемуся пандусу в ангар на первом этаже и пригласил меня в кают-компанию. Он старательно играл роль гостеприимного хозяина, но у него это выходило из рук вон плохо.

Мы поднимались по лестнице в жилой этаж, когда Уоттер сказал: «Вероятно, кое-что на Базе покажется тебе странным, но ты не удивляйся».

Фраза была непонятная. Впрочем, иного я от Отшельника и не ожидал и хотел уже ответить, что меня вообще трудно чем-либо удивить, но в этот момент мы подошли к кают-компании. Уоттер распахнул передо мной дверь, из комнаты донесся смех.

Я шагнул вперед и очутился в шумной компании, состоящей из шести женщин и пяти мужчин.

При моем появлении смех стих, из-за длинного стола поднялся стройный мужчина с лицом юного бога и провозгласил: «Пожирателю пространства, Топтателю космических дорог и Асу скоростных перевозок, именуемому Звездным Волком, ура!»

Все поднялись со стульев и хором закричали «Ура!».

Я опешил, попятился и тут же услышал шепот Уоттера: «Я ведь предупреждал тебя!» — и увидел его лукавый глаз. Делать было нечего, и, шагнув вперед, я громко поприветствовал всех присутствующих, пожелав им интересной работы, счастливой жизни и приятного аппетита.

Уоттер выступил из-за моей спины: «Вот и отлично! Официальная часть закончилась, можно садиться за стол».

Усадив меня в торце стола, сам он так стремительно направился к противоположному, что я не успел ничего спросить и сказать.

Разговоры, прерванные нашим появлением, возобновились. Я хотел прислушаться к ним, но ближайшие соседи засыпали меня вопросами о Земле, о полете, они подкладывали мне свежий салат, выращенный в местной оранжерее, угощали фирменным соусом, который готовят только на Нелыси, подливали синтезированные здешним агрегатом питания соки.

Девушка, сидящая по правую руку от меня и назвавшаяся Стиной, щебетала о протозондах, которые я должен был привезти для продолжения и успешного завершения ее работы, а мужчина слева, отрекомендовавшийся Виктором Савиным, убеждал помочь ему развернуть запасные энергоблоки, сетуя на то, что все сотрудники Базы — чересчур занятые люди.

Звездный Волк вздохнул, взял со столика диктофон и принялся крутить его в руках.

— Я был настолько удивлен этой компанией, что сначала подумал, уж не ошибся ли ненароком планетой, но окружающие с определенностью говорили, что это Нелысь. Потом я подумал, что, возможно, ошибся временем, — пилоты Дальнего Космоса любят пошутить на этот счет, и порой их шутки сильно смахивают на правду. Но меня здесь ждали — значит, и со временем все было в порядке. Тогда я предположил, что раззявы из Управления просто забыли мне сообщить, что Отшельник расстался с одиночеством и исследования на Нелыси ведет экспедиционная группа. Версия не такая уж дикая, если учесть, что порядка в нашем Управлении не было с момента его основания.

Спрашивать у соседей, в какой экспедиции они работают, было неудобно, разговор их подтверждал мою гипотезу, а детали всегда со временем проясняются. Однако два обстоятельства все же меня смущали: первое, что Уоттер не познакомил меня с присутствующими, а второе, что окружающие люди были очень уж красивы. Мужчины как на подбор широкоплечие, с мужественными правильными лицами и перекатывающимися под одеждой мускулами, женщины — женственны, изящны и обаятельны. Все как одна.

— Ну, знаешь… — попытался я прервать Звездного Волка, но тот махнул рукой, прося не перебивать.

— Знаю. Ты хочешь сказать, что все это — в порядке вещей, а я говорю: нет. И я это сразу почувствовал, но объяснить не мог.

Я перехватил его взгляд, брошенный на Гастель, и не стал спорить.

— Словом, я кое-как поддерживал беседу, разглядывая сидящих вокруг стола и пытаясь понять, почему они кажутся мне какими-то знакомыми и похожими друг на друга. Обед кончился, а я так и не пришел ни к какому выводу. Уоттер, подойдя ко мне, поинтересовался, не нуждаюсь ли я в чем-нибудь, но видно было, что он спешит, и я не стал его задерживать. Глупо спрашивать, почему все здесь присутствующие напоминают мне кого-то и кажутся в чем-то похожими один на другого.

Соседка справа ушла, зато Виктор Савин вцепился в меня мертвой хваткой, и не оставалось ничего другого, как пойти помогать ему ставить запасные энергоблоки. Мы уже выходили из дверей кают-компании, когда к нам подошла девушка в ярко-алом сарафане и предложила показать мне Базу.

— Нет-нет, Раули, не отнимай у меня рабочие руки. Часа через два наш гость, конечно, воспользуется твоим любезным предложением, но не сейчас, — взмолился Виктор, и мы двинулись в энергоотсек.

Я откликнулся на его просьбу не только из-за естественного желания помочь, но и потому, что надеялся во время работы выяснить интересующие меня детали.

Возня с запасными энергоблоками заняла у нас не два, а пять часов — модель была устаревшая, и раньше мне с такой сталкиваться не приходилось. За это время я узнал, что на Базе работает две группы ученых: одна, которую курирует сам Уоттер, занимается исследованиями психодинамических процессов в мозге человека, вторая, под руководством Елизаветы Изгаровой, изучает проблему моделирования биологических структур. Обе темы были для меня все равно что китайская грамота, и я попросил Виктора рассказать о работе групп поподробнее. Но то ли сам он имел об этом смутное представление, то ли ему просто не хотелось говорить, но он посоветовал мне обращаться со всеми вопросами к самому Уоттеру или хотя бы к Раули, которая входит в его группу. Меня удивило, что на Нелыси занимаются такими специфическими вопросами, но обнародовать свое удивление я не успел.

Мы начали подсоединять новые блоки к существующей системе, и тут я обнаружил, что База не только полностью потребляет всю вырабатываемую энергию, но использует еще и солнечные накопители. То есть выходит, что двенадцать человек расходуют на свои исследования столько же энергии, сколько небольшой город на Земле. Это при самых скромных подсчетах. На вопрос, куда они девают такую прорву энергии, Виктор поморщился и буркнул, что энергоемкость экспериментов здесь никто не ограничивает, а он не уполномочен проверять работы Уоттера.

В общем, Виктор оказался не слишком разговорчивым собеседником, и о работах, ведущихся на Базе, я узнал мало. Хотя молчуном его тоже нельзя было назвать: он, например, сообщил, что родился в Северокурильске, работал на Скорпионе и что ему сорок лет, хотя на вид я бы больше тридцати не дал. Он охотно говорил обо всем, что не относилось к Базе, и это мне не понравилось. На мой взгляд, противоестественно, когда человек не любит говорить о своей работе. Значит, она ему или не по душе, или…

Звездный Волк выразительно помотал головой.

— Наконец запасные блоки были поставлены, и Виктор великодушно отпустил меня, сказав, что настройкой займется сам. Я тут же отправился к Раули и застал ее за какими-то записями, которые она при моем появлении отложила.

Девушка подтвердила свою готовность показать мне Базу, но я честно признался, что таких Баз видел не меньше сотни и сомневаюсь, чтобы эта могла меня заинтересовать. Мое нежелание осматривать Базу огорчило Раули, но она все же согласилась пойти со мной на пятый этаж в оранжерею и просто поболтать «за жизнь».

«Желание гостя — закон», — улыбнулась она, но улыбка вышла растерянная и жалкая.

Я тут же начал восхищаться ее красотой…

Я покосился на Гастель. Звездный Волк заметил это и, широко улыбнувшись, продолжал:

— Я тут же начал восхищаться ее красотой и спросил, почему население Базы состоит сплошь из одних красавиц и красавцев, ведь не может такое совпадение быть случайным. Раули потупила глаза и сказала, что слишком прямой комплимент сродни грубой лести. На вопрос, давно ли работает здесь экспедиция и какова цель проводимых ею исследований, она ответила, что Уоттер никогда не был Отшельником и прилетел сюда вместе со всеми. Слушая подобные нелепицы, я в другой ситуации, пожалуй, разозлился бы, но Раули была так мила, что мне пришлось сделать вид, будто я всему верю. Если человек лжет тебе в глаза, значит, у него есть на то серьезная причина, как сказали бы древнеиндийские мудрецы.

Чтобы установить эту причину, я решил не задавать вопросов «в лоб», а действовать исподволь. Помнится, в болотах Лигды, чтобы не утонуть, приходилось постоянно искать окольные пути, и они почти всегда оказывались короче прямых. Я начал расспрашивать Раули о людях, работающих в группе Уоттера, но не преуспел и в этом. Девушка с удовольствием рассказывала о их жизни на Земле и в космосе и так же старательно, как и Виктор, обходила молчанием все, что было связано с работой на Базе. В голову мне стали лезть самые зловещие предположения.

Когда пришло время ужинать, Раули вздохнула с явным облегчением. Мне не хотелось ее мучить, и все же я напомнил, что Уоттер забыл познакомить меня со своими сотрудниками.

«Я исправлю это упущение», — чуть помедлив, согласилась девушка и, как только мы спустились в кают-компанию, принялась знакомить меня с работниками Базы.

Все шло хорошо, пока очередной мужчина, разумеется красавец, не сказал, пожимая мне руку: «Томас Остин, биофизик». — «Автор проекта „Стайер“?»

Атлетически сложенный мужчина улыбнулся и кивнул.

И тут я пожалел, что к поясу у меня не пристегнут хотя бы плохонький бластер. Не то чтобы я собирался стрелять, а так, на всякий случай, для душевного спокойствия. Что ты на меня, как на больного, смотришь?

Звездный Волк пригладил широкой ладонью свою угольно-черную бороду.

— Да, я не люблю оружия и стараюсь им не пользоваться, но если тебя окружает банда невесть откуда взявшихся оборотней, выдающих себя за людей, поневоле начнешь нервничать. Я кивнул атлету и продолжал знакомиться с остальными обитателями Базы, но теперь меня не покидало чувство, что у окружающих в любой момент могут вырасти клыки и когти. Ты, кстати, слышал что-нибудь о гибели звездолета «Ферельяж Тис»?

Я отрицательно покачал головой.

— Напомни при случае, расскажу, любопытная история. Так вот, дело в том, что атлет, назвавшийся Томасом Остином, вовсе им не был. Того я встречал лет пять назад, это был щуплый мужчина невысокого роста, с оттопыренными ушами и длинным унылым лицом. Самозваный Томас не вспомнил меня, да и вспомнить не мог, в то время как настоящий Томас узнал бы обязательно. Несколько недель мы жили с ним вдвоем в одном корабле, когда я вез его на Оберон, где шла работа над проектом «Стайер».

У меня было тревожно на душе, но я старался не подавать вида. За ужином ничего особенного не произошло, а после ужина Раули, которой, оказывается, еще не наскучило мое общество, пригласила меня полюбоваться закатом Фи-17, которую на Нелыси по привычке называли солнцем. Светило, садящееся в золотые пески, — зрелище красивое, но на меня оно в тот раз произвело тягостное впечатление.

Весь следующий день я был занят разгрузкой «Незабудки» и доставкой контейнеров на Базу. В помощь мне откомандировали Виктора, и помощник этот сильно беспокоил и раздражал меня. Я хотел заглянуть в контейнеры, привезенные с Земли, надеясь найти в них разгадку всего странного, что я видел на Нелыси, но при нем сделать это не посмел. Я лишь мысленно обругал себя за то, что не ознакомился со списком предметов, запрошенных Уоттером, на Земле. Я хотел передать в Управление запрос и предупреждение о Базе на Нелыси, но и это при Викторе сделать было невозможно. Вероятно, не топчись он постоянно за моей спиной, мысль о запросе мне бы и в голову не пришла — слишком много времени пройдет, прежде чем будет ответ. С предупреждением, в общем, тоже не лучше — о чем предупреждать-то? Словом, присутствие Виктора настолько вывело меня из равновесия, что перед возвращением на Базу я даже хотел запереть корабль личным кодом, чего ни разу в жизни не делал.

В тот же день на Базе был устроен вечер отдыха, и, глядя на божественно прекрасные пары, медленно кружащиеся под сводами старинного замка, в который благодаря мираж-регуляторам превратились стены кают-компании, я почувствовал угрызения совести. Обыкновенных людей я подозревал невесть в чем лишь на том основании, что они красивы. Мне хотелось верить в то, что не только гений, но и красота несовместна со злодейством, однако стоило взглянуть на самозваного Томаса Остина, как во мне снова пробуждались сомнения. Впрочем, враждебности со стороны обитателей Базы я не чувствовал, и это успокаивало. Скорей всего, я стал жертвой какого-то недоразумения, которое разъяснится в ближайшее время.

Третий день ушел на загрузку «Незабудки», и я до такой степени утомился, что даже думать забыл о чудесах и оборотнях Нелыси. Виктор показал себя великолепно, и если бы не так и бьющая в глаза его красота и мужественность, я с удовольствием назвал бы этого парня своим другом.

Погрузка прошла успешно, и поздно вечером я мог бы стартовать к Земле, но меня удерживало обещание дать Виктору энергоблоки новой конструкции, которые имелись на «Незабудке». Кроме того, негоже было улетать тайком, не узнав, что за странная компания здесь собралась и чем занимается.

Все уже поужинали и разошлись спать, когда мы с Виктором вернулись на Базу. Я валился с ног от усталости, но перед тем как заснуть, продиктовал на фон связи просьбу, которую Раули должна услышать сразу, как проснется: я хочу встретить восход солнца вместе с ней. Еще в первый день моего пребывания на Нелыси, когда мы смотрели на тонущее в песках солнце, Раули сказала, что восход здесь замечательный, еще лучше заката.

Восход действительно оказался великолепным. Казалось, солнечные лучи начали пробиваться сквозь песок задолго до того, как появилось само светило, но как только первый восторг от этого зрелища утих, я опять приступил к Раули с вопросами. На этот раз она не стала вывертываться и лгать, прямо заявив, что все, что меня интересует, я могу узнать лично у Уоттера, который желает поговорить со мной сегодня после завтрака. Я обрадовался. Вопросов было много, и у меня сложилось впечатление, что лже-Отшельник избегает встречи со мной: когда я свободен, он неизменно занят.

После завтрака Уоттер подошел ко мне и, взяв под руку, предложил пойти побеседовать. Мы спустились на третий этаж и, пройдя по кольцевому коридору, остановились перед дверями лаборатории.

Множество ширм перегораживало большой зал, так что догадаться, над чем здесь работают, было трудно. Но я и не особенно старался: раз Уоттер хочет со мной говорить — значит, он сам объяснит, что к чему.

«Не думай, что эти ширмы поставлены специально для того, чтобы что-нибудь от тебя скрыть. — Уоттер указал на стул, стоящий у одной из перегородок, и, закинув руки за спину, качнулся на носках. — Напротив, мне хочется, чтобы ты имел возможно более полную информацию обо всем, что тебя заинтересовало на Базе».

Он посмотрел на меня, видимо ожидая моей реплики, но я молчал.

«Насколько я понимаю, сегодня, самое позднее завтра, ты намерен покинуть нас, и тебе интересно было бы знать, откуда на Базе взялось столько людей и что им здесь нужно, так?»

«Так», — подтвердил я.

Уоттер пробежался по крохотному помещению, образованному ширмами, и остановился напротив меня:

«Что же ты тогда молчишь? Замучил всех расспросами, а сейчас словно воды в рот набрал?»

«А зачем спрашивать? Ты ведь знаешь, что меня интересует. Или без наводящих вопросов рассказывать не можешь?»

Уоттер неожиданно улыбнулся:

«Не хочешь, значит, вопросы задавать? Ну ладно, придется так все рассказывать, хотя я и не готовился к лекции. Но позволь тогда прежде спросить, как тебе понравились люди на Базе?»

Улыбался он хорошо, и мне стало неудобно за свои подозрения. Время кровавых злодеяний и пиратских шаек миновало, и изображать из себя сыщика по меньшей мере глупо.

«Если бы сотрудники Базы не были так удивительно красивы, я бы сказал, что они мне нравятся. Мне не нравятся тайны. Кроме того, я знал Томаса Остина. Местный экземпляр, конечно, симпатичнее, но я предпочитаю иметь дело с оригиналом».

«Ах вот оно что… — Уоттер немного помолчал. — Но если дубликат от оригинала ничем, кроме оболочки, не отличается, чем он хуже?»

Я вздрогнул.

«А откуда взялась оболочка, да еще такая шикарная?»

Я знал, что при полной амнезии применяется метод наложения чужой памяти, но случаи использования энцефалон-матриц крайне редки.

Дальше можно не пересказывать — Уоттер записал наш разговор.

Звездный Волк, в продолжение всего рассказа вертевший в руках диктофон, включил его:

«— Оболочку сделали.

— Одну?

— Одиннадцать.

— Значит, все люди, работающие на Базе, вовсе не люди?

— Разве Раули не человек? Или Виктор? Ну ладно, не будем ходить вокруг да около. Метод наложения энцефалон-матриц был разработан более тридцати лет назад…

— Но применяется очень редко. Вопрос о целесообразности двойников обсуждался уже на всех уровнях и…

— Да. Именно поэтому я заканчиваю свои исследования на Нелыси, а не на Земле.

— Но кому нужны двойники, дубликаты живых людей?

— А неживых? И кроме того, ведь это люди. А люди нужны людям. Да и самим себе тоже. Зачем женщины рожают детей?

— Хорошо, но зачем тебе, именно тебе нужны двойники?

— Сначала мне нужен был лишь один двойник — копия моей жены. Она, я имею в виду оригинал, полюбила другого, но жить без нее я не мог.

— И… ты сделал дубликат?

— Да, она работала в моей лаборатории, и достать матрицы ее мозга не составляло труда. В архиве имелись матрицы всех сотрудников.

— Но надо же было внести в них какие-то изменения, а на современном уровне науки, я слышал…

— Матрицы были сделаны до того, как Мирабель ушла от меня.

— А остальные сотрудники Базы?

— Тоскливо жить одному. И даже вдвоем. Кроме того, один положительный результат — это еще не результат, а я хотел продолжать работу, и мне были нужны помощники.

— Понятно. Ты создал еще десять человек. Но неужели люди соглашались, чтобы ты использовал их матрицы?

— В основном да… Все необходимое я обговорил и приготовил еще до постановки первого эксперимента, и, давая согласие, мои друзья ничем не рисковали.

— Ладно, оставим в покое матрицы. Но как тебе удалось достать столько оболочек, откуда?

— Я же говорил — сделали. Елизавета Изгарова, не та, которую ты видел на Базе, а другая, оригинал, работающий на Земле в Институте биомоделирования, — моя сестра.

— Ну и что?

— Она один из лучших конструкторов биологических структур.

— Я плохо разбираюсь в биомоделировании и…

— Великолепное признание. Но в этом вообще мало кто разбирается. Так вот, моя сестра закончила работы профессора Мурасаки и в состоянии смоделировать любое животное и даже, грубо говоря, вырастить человека в пробирке. Ну, естественно, не она одна, а институт, которым она руководит.

— Может вырастить гомункула?

— Вот именно. Нужно только задать параметры, а еще лучше — подыскать модель…»

Звездный Волк выключил диктофон.

— Уоттер с сестрой еще в детстве мечтали о создании двойников, их мать погибла, когда они были совсем малышами. Ты понимаешь? Они хотели, чтобы на Земле не было сирот. Ведь сделать энцефалон-матрицы не так уж сложно.

— Это бессмертие?

Звездный Волк кивнул:

— И бессмертие тоже.

— Значит, на Земле об этом еще никто ничего не знает?

— Знают несколько человек из института Изгаровой. Именно поэтому я и хотел с тобой посоветоваться. Изгарова уже докладывала в Совете о своих работах, но про эксперимент, проводимый Уоттером, здесь пока неизвестно.

— Он хотел, чтобы ты доложил Совету о результатах его исследований?

— Да. Он собирался сделать это сам, но раздумал. Вместо него на Землю прилетела Гастель. Раули Гастель.

Гастель слегка кивнула, подтверждая все сказанное Звездным Волком.

— Так что ты можешь посоветовать?

— Разве вы еще не решили, что делать?

Звездный Волк пробормотал что-то нечленораздельное и распушил свою замечательную бороду.

— Я-то решил, но мнение человека незаинтересованного… Да, кстати, вот кто послужил прообразом двойников.

Он протянул мне кассету.

Я вставил ее в приемник, расположенный под креслом.

Видеостена на мгновение погасла, потом в глубине ее возникла скульптура.

— «Аполлон из Помпеи», — пояснил Звездный Волк.

«Аполлона из Помпеи» сменила следующая скульптура.

— «Дискобол» — скульптор Мирон, «Дорифор» — скульптор Поликлет, «Юноша из Марафона» — скульптор неизвестен, так называемая статуя Германика, — комментировал Звездный Волк смену скульптур в глубине прозрачной стены. — «Нимфа» Клодиона, середина восемнадцатого века, «Нимфа» Лоренцо Бартолини, тот же век, «Три грации» Антонио Кановы.

Изображения в стене погасли.

— А…

— Тебя интересует, кто послужил моим прототипом? — спросила Гастель, поднимаясь со своего кресла. — Я сделана по оригиналу. Ее, то есть меня первую, звали Мирабель. Разойдясь с Уоттером, она вышла замуж за Аланэ, и с нее он лепил центральную фигуру в композиции «Река».

Это действительно была она! Я знал и любил эту скульптуру! Ну как же я не догадался сразу? Значит, она была женой Уоттера…

— А Уоттер?

— Надеюсь, он понял свою ошибку и не будет делать второго двойника Мирабель, — тихо сказала Гастель и отвернулась.

Звездный Волк обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Так какой же совет ты мне дашь? Они ведь люди. — Он глазами указал на Гастель.

— Совет? — Я не мог скрыть удивления. — По-моему, ты ждешь не совета, а поздравлений. И я тебя поздравляю. С Нелыси ты привез кое-что получше жира панцироносцев. Гастель, до знакомства с тобой он не был склонен к сомнениям и колебаниям!

— Из мальчика он превращается в мужа, — улыбнулась Гастель и посмотрела на Звездного Волка снизу вверх.

— Жаль, я любил его уверенного и убежденного в своей правоте.

— Я тоже. Но если нас очень утомят его рефлексии, мы отправимся на Нелысь. К тому времени у «Умирающего галла» уже успеет отрасти борода.

Я с недоумением посмотрел на Звездного Волка.

— Понимаешь, я не мог отказать Уоттеру. Он так убедительно доказывал, что хорошего человека должно быть много, — виновато усмехнулся Рэд. — Но в матрицах мозга борода не фиксируется, а без бороды это буду уже не я, а совсем другой человек.

1987 г.

Загрузка...